Так вот ты какая, Доэрти (гет)

— Грейнджер, какая же ты зануда! — проговорил Малфой, вальяжно рассевшись на кресле и сложив ноги на небольшой столик.

Гермиона закатила глаза и тяжело вздохнула. И угораздило же ее согласиться на это!

«Тебя и не спрашивали», — тут же перебила одна мысль другую.

Да, действительно, ее не спрашивали. А она и не была против.

Просто МакГонагалл «попросила» в добровольно-принудительной форме подтянуть за лето любимого ученика Снейпа. После войны многие не дотягивали до желаемой оценки на экзаменах. Да что там, некоторым даже до оценки «слабо» не хватало пары баллов. Разумеется, кроме Гермионы. Зубрить разные предметы ей не помешали ни война, ни нашествие горных троллей, случись оно хоть завтра. Именно поэтому она здесь.

Весь июнь и июль она должна была провести в поместье Малфоев и каждый день с утра до вечера читать с нерадивым учеником книги. Благо, они были не в школе. Природа поместья позволяла заниматься прямо на улице — домашние эльфы Малфоев оборудовали небольшую беседку со всем необходимым для учебы.

Нарцисса Малфой была невероятно обходительна с Гермионой, несмотря на то, что по ее взгляду легко читалось, мягко говоря, не очень положительное отношение к ней. Но, факт того, что лучшая ученица Хогвартса помогает ее сыну с учебой, немного успокаивал Нарциссу. Люциус Малфой, под предлогом большого объема работы, уехал из поместья на эти два месяца — дураку понятно, что просто не мог находиться в одном доме с грязнокровкой.

Драко только отцу рассказал о своем отношении к Гермионе, но даже несмотря на это, его невозможно коробило осознание того, что в его доме живет она. Можно подумать, Гермиона сама попросила сюда ее отправить. Была бы ее воля, она бы сидела спокойно в своем доме, читала книги по Травологии, обменивалась письмами с Драко, да периодически встречалась с Гарри и Роном.

Их реакцию на новость, что Гермиона будет жить в поместье Малфоев, нужно было видеть! Первым желанием Гарри и Рона было пойти и «начистить морду» хор... представителю семейства куньих. Зачем — Гермиона так и не поняла, ведь ей бы в любом случае пришлось сюда ехать. Потом они хотели поговорить с МакГонагалл, чтобы она не позволила Гермионе два месяца жить в доме их «общего врага».

Конечно, ни Гарри, ни Рон не знали ничего об «общении» Драко и Гермионы. Она использовала весь свой словарных запас, чтобы успокоить их и не позволить наворотить дел, с которыми ей бы, в конечном итоге, и пришлось разбираться. Пообещав им, что как только Малфой позволит себе «что-то из ряда вон выходящее», она тут же разошлет письма и им, и МакГонагалл и Министру Магии, тем самым немного сбавив их пыл.

— Малфой, — на выдохе произнесла Гермиона, — если ты считаешь, что мне доставляет особое удовольствие учить тебя, то это не так, — с нажимом сказала она. — И чем быстрее мы все это закончим, — она обвела рукой гору книг, что стояла на столе около них, — тем быстрее у меня появится возможность покинуть это... место, — она поежилась.

Теплый летний ветерок развивал ее кудрявые волосы, а солнце пекло как никогда. Она старалась все время проводить на улице — на удивление, ей здесь легче дышалось. Чего нельзя сказать о самом поместье — стены душили своей энергетикой.

— О, поверь, это взаимно, — пропел Малфой, — я уже считаю дни до твоего отъезда. Мне еще долго придется вычищать весь замок от твоего присутствия, — брезгливо бросил он.

— Драко, — она посмотрела ему в глаза, — не перегибай.

Обмен подобного рода любезностями всегда был частью их общения. Они отточили мастерство издевки друг над другом до совершенства, это даже уже никого не обижало.

Их общение началось почти сразу после войны. Гермиона была одной из первых, кто вернулся в Хогвартс, чтобы помочь профессорам восстановить его. К ее удивлению, туда же приехал и Малфой, объясняя это тем, что: «дома находится невозможно» и «там все сошли с ума». После войны все стали каким-то другими, и, Мерлин знает как, но потихоньку и в Гермионе, и в Драко угасла эта взаимная ненависть — конечно, не сразу, — рождая иное чувство. Они никогда не называли себя парой, более того, никто в школе не знал об их общении.

— Это не самое обидное, что я могу сказать. Ну, — он потянулся к ней через стол и заправил прядь непослушных волос за ухо, — не обижайся.

— Драко, — она строго посмотрела не него, — у тебя еще много дел, например, прочитать эту книгу Арго Пиритса, — она указала на одну из самых объемных книг, что лежали в стопке, — или эту — Парацельса. Занятий куча, выбирай любое.

— Выбираю прогуляться по лесу, я скоро расплавлюсь от жары, — он сделала самое жалостливое лицо, на которое только был способен. Но не на ту напал — Гермиона Грейнджер легко могла променять любое другое занятие на учебу, даже прогулку с Драко.

— Малфой, это не смешно. Я уже долбанных три недели торчу здесь и всеми силами пытаюсь...

— В смысле три недели? — переспросил Драко.

— Что значит — «в смысле три недели?» — она всплеснула руками. — В абсолютно прямом смысле — сегодня ровно двадцать один день, как я в этом доме.

— Ты что, хочешь сказать, что сегодня двадцать первое июня? — он посмотрел на солнце, которое не сдвигалось с места уже добрых полчаса, что было нетрудно заметить — тень скрывала ровно одну половину стола.

— И? — не поняла Гермиона. — Двадцать первое июня какой-то особенный день? — нетерпеливо спросила она.

— В нашей семье — да. День летнего солнцестояния у нас условно признан Днем основания семьи, — спокойной начал он. — Много веков назад именно в этот день мой пра-пра-пра-пра-прадедушка, сын Арманда Малфоя, женился на одной прекрасной девушке. Так зародился род Малфоев. В этот день был основан герб нашей семьи, который до сих пор занимает почетное место в доме каждого Малфоя, — закончил Драко.

«Надо же, даже у них есть какие-то семейные ценности».

— Герб это тот, что на воротах?

— Не только, — ответил он, вгрызаясь в яблоко, что лежали на столе. — Герб изображен почти везде: на столовых приборах, на семейных портретах, кстати! — он положил надкусанное яблоко обратно в тарелку и встал: — Пойдем, кое-что покажу.

— Малфой! Мы ведь сегодня даже не позанимались нормально, — попыталась возразить Гермиона.

— Грейнджер, мне тебя еще почти полтора месяца терпеть, успеешь обучить меня своей дурацкой алхимии.

— Она — не дурацкая, алхимия это интереснейшая наука о смешивании различных...

— Ну хватит! — умоляюще проговорил Драко. — Пойдем, ты такого точно не видела.

— Ладно, но только если не очень долго, до обеда нужно еще успеть разобрать одну главу относительной астрологии, — она все-таки пошла за ним.

— Ты никогда не перестанешь быть занудой? — усмехнулся он.

— А ты никогда не перестанешь обзываться? — вопросом на вопрос ответила Гермиона.

— О, мы уже обсуждали это сегодня. Кстати, — он щелкнул пальцами, — вчера ты назвала меня «слегка поумневшим троллем», так что, Грейнджер, один — один.

Она пропустила мимо ушей это его высказывание, потому что просто любовалась окрестностями поместья. Поместье Малфоев стояло на небольшом холме, благодаря чему открывался чудесный вид на прилегающие территории. Около небольшого пруда находился ухоженный парк — гордость Нарциссы. Она каждый день гоняла садовых эльфов проверять, не вырос ли лишний сорняк. Казалось, что в этом парке Нарцисса нашла свое спокойствие и умиротворение — Гермиона часто видела, как миссис Малфой проводит там время.

Они обогнули замок с северной стороны и вошли в парадный вход. Внутри Гермионе сразу стало прохладнее — холодный камень как будто высасывал всю энергию из человека.

— Нам туда, — он указал на красивую резную дверь.

Комната определенно отличалась от остальной части замка — здесь был разожжен камин и на столе стояли пышные цветы.

Драко наблюдал за Гермионой, которая с интересом вертела головой по сторонам. Перевела взгляд на витражное окно, затем на камин, раз — и уже смотрит на серебряный канделябр с зажженными свечами.

«Не туда, Гермиона, смотри прямо».

Она, как будто услышав мысли Драко, посмотрела прямо перед собой и открыла рот от красоты, которая до этого ускользала от ее взгляда.

Между двух окон, что были в этой комнате, висело огромное полотно, на котором был изображен, как догадалась Гермиона, тот самый герб семьи Малфоев.

Площадь полотна была не меньше 30 ярдов — можно было рассмотреть каждую деталь.

Герб представлял собой поместье Малфоев на фоне темного ночного неба, на первом плане была серая буква «М», а чуть выше — палочка с обвивающей ее змеей. Пораженная его красотой, она и не заметила, как Драко тихо с кем-то переговаривается.

Она перевела взгляд на него и напрягла слух:

— ... помогает мне с курсом алхимии, — тихо усмехнулся Драко.

— Кого-то ты мне напоминаешь, — засмеялась женщина и взглянула на мужчину, что стоял около нее. — Добрый день, — она кивнула Гермионе. Портрет висел чуть левее герба, на нем был представительный мужчина в возрасте с невероятно красивой женщиной, примерно такого же возраста. Она сидела в кресле в пышном изумрудном платье и несколько надменно смотрела на Гермиону, но, тем не менее, взгляд был теплым, а сама она была сдержанна. Мужчина стоял около нее, положив руку на плечо.

— Здравствуйте, — тихо сказала она.

— Это тот самый дедушка и бабушка, про которых я тебе говорил, — шепнул Драко Гермионе.

Гермионе не раз приходилось слышать слухи про семью Драко, в особенности — про эту женщину, с которой себя связал узами брака Малфой. Какого же было ее удивление, когда она узнала, что женщина, положившая начало чистокровному роду Малфоев, была полукровкой! Такое даже представить было трудно!

Родители этой девушки были одними из самых богатых и известных магических семей того времени. Ее мать была волшебницей, а вот отец — магглом, правда, из графского рода. Происхождение отца тщательно скрывалось, поэтому была придумана легенда, что он тоже был рожден волшебниками, но его частое общение с магглами наложило свой след — привычка скрывать магический дар проявлялась и в магическом сообществе. Выдумка была шита белыми нитками, но в то время ведение дел с магглами было частым явлением, потому все верили без особых разбирательств. Правду знал лишь один человек — дедушка Драко. Но его намерений не остановил факт того, что его возлюбленная полукровка. "Любовь стирает все видимые и невидимые границы, любовь не знает ничего, кроме желания провести остаток жизни с тем, кого выбрало сердце", — так дедушка однажды сказал Драко, а он — Гермионе.

— Скажите, что означает эта надпись? — аккуратно спросила она и указала на несколько слов, что были написаны внизу герба.

— Первый среди равных, — улыбнулся мужчина, переключая внимание Гермионы на себя. — Уильям Малфой, — он кивнул головой, — моя супруга — Эмили Малфой.

— Очень приятно, — слегка смущенно улыбнулась Гермиона.

— Я давно не слышал историю возникновения герба, грэнд, по-моему, сегодня самое время вспомнить, — он покосился на Гермиону.

— В детстве ты мог слушать ее часами, мой мальчик, — проговорила женщина. — Нарцисса часто приводила тебя к нам, — с грустью вспоминала Эмили.

— Ба, ты же знаешь, я сейчас постоянно в школе, — надо же, этой женщине почти удалось смутить Драко. Гермиона наблюдала за этим с еле скрываемым умилением.

— Знаю-знаю, — махнула она рукой, — ну, давай, Уильям, — она повернулась к мужу, — расскажи нашей гостье историю появления фамильного герба.

— Это случилось несколько сотен лет назад, когда мы учились в школе, — начал он. — С Эмили я познакомился уже на первом курсе — нельзя было не заметить ее белые кудрявые волосы и звонкий смех. Мы общались с ней все это время, а на шестом курсе я решил, что из нас вышла бы неплохая пара. Так и получилось — мы даже заняли первое место в конкурсе танцев на Хеллоуин, потому что «смотрели друг на друга с любовью», — улыбнулся Уильям и посмотрел на супругу. — Наступили зимние каникулы, мы засобирались домой. Я помню тот вечер, как сейчас! Эмили подошла ко мне, положила голову на плечо и сказала, что всегда невозможно скучает, когда мы расстаемся на такое длительное время. Я оставил ей свой шарф, как напоминание, и пообещал, что привезу что-то более запоминающееся, что-то такое, на что она могла посмотреть и сразу вспомнить обо мне.

— Да уж, Уильям, подарок точно напоминает о тебе, — засмеялась Эмили.

— Не меньше, чем о тебе, любовь моя, — он погладил ее по плечу, — так вот, — вернулся он к истории, — после зимних каникул мы снова собрались в школе, и я торжественно вручил Эмили привезенный для нее подарок — небольшой террариум с крохотной змейкой семейства ужеобразных. Разумеется, это была шутка и у меня был припасен для нее более безопасный и, по моим меркам, красивый подарок — пушистый белый кролик. Но Эмили глаз не могла оторвать от Доэрти, кстати, слишком красивое имя для змеи, не так ли? — он улыбнулся супруге.

— Она и сама была невозможно красива! Только представьте — она была почти металлического цвета, а на солнце играла красивейшим медным оттенком, — она прикрыла глаза, — я влюбилась в нее с первого взгляда! Уверена, она в меня тоже.

— Не сомневаюсь, — он еле скрыл смешок. — Кролика пришлось отдать мисс Трейси, тогдашнему профессору прорицаний. Доэрти погибла не за долго до нашей помолвки — для Эмили это стало большим ударом. Тогда я предложил увековечить память о ней, и в знак нашей вечной любви нарисовать ее на нашем семейном гербе, который в тот момент как раз продумывал один из величайших художников того времени, а по совместительству мой друг — Уотсон Тафт. Как только он узнал о смерти любимого питомца Эмили, то предложил изобразить ее на переднем плане, разумеется — мы согласились. Так и родился этот герб — поместье Малфоев на фоне ночного неба, буква «М» и палочка, которую обвивает Доэрти, — вздохнув, Уильям неожиданно продолжил: — Со временем, Доэрти стали считать не символом любви, а символом принадлежности нашей семьи к приверженцам теории превосходства чистокровных магов и Слизеринцам, что меня всегда сильно расстраивало.

— В детстве я знал эту историю наизусть и часто приходил сюда и рассказывал ее бабушке и дедушке, — проговорил Драко. — А они терпеливо слушали.

— Ты был хорошим рассказчиком, Дракончик, — с нежностью проговорила Эмили.

— Ба, не называй меня так при... ней, — он кивнул в сторону Гермионы, а она тихо засмеялась.

В это время в комнате появился домашний эльф Малфоев и, поклонившись хозяину, сообщил, что миссис Малфой ожидает его в гостиной.

— Иди, Драко, и не забывай заходить к нам почаще, — улыбнувшись, сказал Уильям. — До свидания, — он кивнул Гермионе.

— До свидания, — попрощалась она и, слегка поклонившись, они с Драко вышли из комнаты.

— Значит, Дракончик, — уже не сдерживая смех, сказала Гермиона.

— Грейнджер, — он предостерегающе посмотрел на нее, — если об этом кто-то узнает в школе... имей ввиду... в общем, я придумаю, как тебе отомстить.

— Не сомневаюсь, — она легко подтолкнула его в бок и засмеялась.

— Грейнджер, я не шучу, иначе расскажу, чем ты занималась все лето в моем поместье, — издевательски сказал он.

— Малфой, — зашипела она, — об этом точно никто не должен знать! Это для твоего же блага.

— Ты-то, конечно, хорошо знаешь, что лучше для моего блага, — он небрежно закинул руку ей на плечо и вдохнул запах густых волос.

— Драко, тебе пора, — попыталась вырваться Гермиона.

— Я скоро вернусь, — пообещал он и быстро поцеловав ее в пухлые губы пошел к Нарциссе в гостиную.

Гермиона обернулась посмотреть на дверь, что скрывала семейную тайну и только сейчас заметила, что ручка была выполнена в форме головы змеи. Она аккуратно подошла посмотреть ближе и, слегка коснувшись ее, тихо сказала: «Так вот ты какая, Доэрти».