Разговор (гет)

Мы никогда нормально не общались. До войны у нас не было ничего общего. Я — маглорожденная гриффиндорка, подруга Гарри Поттера. Он — чистокровный слизеринец, будущий приспешник Темного лорда. Какие у нас могли быть общие темы для разговора? Наша взаимная неприязнь? Или вечное соперничество факультетов? Мы бы никогда не смогли спокойно обсудить уроки или заклинания лишь потому, что я Грейнджер, а он Малфой.

Наш первый диалог состоялся после битвы за Хогвартс. На Астрономической башне.

Я оказалась там случайно. Честно. В тот день я так устала слушать звучавшие в Большом зале разговоры, наполненные воспоминаниями о погибших, что решила прогуляться по остаткам замка. Тогда никто не обратил внимание на моё исчезновение: семья Уизли полным составом стояла вокруг носилок с телом Фреда, Гарри разговаривал с Невиллом и Луной, а все взрослые думали о создании нового мира.

Моя прогулка длилась несколько часов. Шла я медленно, никуда не спеша, словно отдыхая от вечных погонь от смерти. Иногда, очень редко, идя по коридорам и смотря на скамейки, я вспоминала, как сидела на них, читала книжки, спорила с Роном и мило беседовала с Джинни. В такие моменты грусть, смешанная с ностальгией, ударяла в самое сердце и вызывала одинокую слезу.

Конечным пунктом моей прогулки стала Астрономическая башня. Это место всегда было моим любимым. Там можно было спокойно прочитать книги и посмотреть на звезды. Там было всегда тихо, в отличие от шумной гостиной гриффиндора. И ничто не могло испортить мне воспоминания об этом месте, даже произошедшее там убийство Дамблдора.

Поднимаясь по винтовой лестнице, я ощутила чувство радости: башня осталась невредима после битвы. Но спустя мгновение оно исчезло, а появилась некая настороженность. Краем глаза я заметила силуэт сидевшего на полу парня, склонившего голову, словно во сне. В его руках можно было разглядеть бутылку с янтарным напитком.

В тот момент я подумала, что, возможно, ему нужна помощь, и решила подойти поближе вместо того, чтобы просто оставить его в одиночестве.

Когда я сделала пару шагов в направлении парня, он поднял голову и взглянул на меня. В этот же миг я узнала в нем Драко Малфоя. Он выглядел паршиво, словно не ел и не спал несколько дней. А его всегда холодные серые глаза, в которых никогда нельзя было разглядеть хоть какие-то эмоции, были наполнены болью и тоской. Первая мысль, посетившая мою голову при виде его горя, состояла в том, что он опечален победой Гарри. Но я сразу же отогнала эту мысль, заметив в его руках фотографию их слизеринской компании. На ней Малфой с золотым снитчем в руках стоял в окружении Забини, Гойла, Крэбба и Паркинсон. К сожалению, трупы последних двух я видела на полу Большого зала возле тел Пожирателей Смерти.

— Грейнджер, — слегка грубоватый голос Драко нарушил тишину первым.

— Малфой.

— Пришла, чтобы отвести меня к аврорам? Хотя, я думаю, что тогда с тобой отправили бы пару крепких парней. Это означает, что либо авроры тупые, либо ты пришла сюда побыть в одиночестве и случайно наткнулась на меня.

— Твоей дедукции мог бы позавидовать сам Шерлок Холмс.

— Не знаю кто это, но я думаю, что это можно считать за комплимент, — с некой грустной ухмылкой сказал Драко и вытянул руку с бутылкой алкоголя. — Не откажешь мне в чести выпить с героиней войны?

— А вдруг алкоголь отравлен, и ты так хочешь отомстить за проигрыш?

— Думаю, что если бы я хотел твоей смерти, то убил бы сразу, как только ты поднялась сюда.

— Ладно. Аргумент принимается. Подвинься.

Спустя мгновение я уже сидела на полу и пила прямо из горла. Огневиски приятно обжигал горло и слегка затуманивал рассудок.

— Малфой, а где твоё излюбленное слово? — спросила я парня, задав вопрос, интересовавший меня уже несколько лет.

— Какое?

— «Грязнокровка». Я уже давно не слышала, как оно звучит из твоих уст.

— Неужели соскучилась? — с иронией в голосе спросил он, после чего сразу сделал серьезное лицо. — А помнишь, когда я перестал это делать?

— Вроде на курсе четвертом.

— Ты почти права. Помнишь свой хук правой? Так после этого я понял, что с тобой лучше не шутить, и решил, что лучше больше не нарываться на неприятности.

— Неужели испугался?

— Нет, конечно. Боятся девчонки — это ниже моего достоинства. Просто проникся уважением. Знаешь, тогда я понял, что на самом деле ты очень особенная.

— Особенная? Так меня еще никто не называл.

— Но это же правда. Какая еще девушка способна не только хорошо разбираться в книгах, заклинаниях, зельях и артефактах, но ещё и так хорошо драться? Правильно, только особенная девушка.

— Спасибо. А можно еще один вопрос?

— Я сегодня добрый и выпивший, так что можно.

— А почему ты здесь? Почему не сбежал?

— А разве в этом есть смысл? Куда мне бежать? Домой? Туда мне особо не хочется, после происходившего там. После всех виденных в поместье пыток и убийств мне там тяжело находится. К знакомым? Так они все в подземельях, ждут, когда их выпустят. Лучше я уж добровольно сдамся. Может, скостят срок за это. Хотя «Империо» относится к ряду запрещенных, так что я вряд ли избегу Азкабана.

— А почему Астрономическая башня? Разве она не ассоциируется у тебя с…

— …убийством Дамблдора? Не бойся произносить это вслух. Это уже прошлое, а прошлого нельзя бояться. А если возвращаться к твоему вопросу, то здесь часто сидела Пэнси, — после этих слов, он взглянул на фотографию в руке и нежно улыбнулся. — Она вообще была хорошей. Да, знаю, с вами, гриффиндорцами, она вела себя как последняя стерва, но в подземельях добрее человека, чем Пэнси, не было. Помню, как она прибежала ко мне в комнату вся в слезах, начала обнимать и тихо на ухо говорить, что все будет хорошо. Пэнси тогда узнала, что меня заставили принять метку. Она была действительно хорошей подругой.

После этих слов он взял у меня бутылку из рук и сделал пару больших глотков. Сразу видно, что Драко любил ее. То, как он говорил о Пэнси: с душой, с нежностью… Каждая девушка мечтает, чтобы о ней так говорили.

— Грейнджер, а почему ты здесь? Разве ты не должна быть внизу, праздновать победу или горевать по поводу смерти близких?

— Там и без меня хватает горюющих. Везде только и слышны разговоры о погибших и том, какие они были и кем теперь стали. Мне это больно слушать. Мы все знали, на что шли. Знали, что без жертв победы не будет. И да, возможно, я выгляжу сейчас как бесчувственная тварь, но этими разговорами и слезами мы их уже не вернем. Нужно двигаться дальше, — я говорила это с такой уверенностью, хотя по щекам текли соленые слезы, обжигая кожу. — Верить, что когда мы умрем, то встретимся с ними там. Верить, что их жертвы были не напрасны, что они умерли не…

— Кого ты потеряла? — перебив меня, спросил Малфой. Я удивленно взглянула на него.

— Как?

— Кого? — не отвечая на мой вопрос, повторил Драко со всей серьезностью в голосе.

Вытерев рукавом кофты слезы, я тогда совсем тихо, словно боясь, сказала:

— Родителей.

— Как это случилось? — продолжил парень.

— В самом начале, еще до походов за крестражами, я с родителями поехала в Австралию. Я тогда с ними договорилась, что сама разработаю план путешествия, и они оказались не против. Я нашла самый отдаленный дом в мире, сделала ремонт, наложила защитные заклинания и всё такое. Потом я привезла туда родителей и стерла воспоминание о том, что у них была дочь. Надеялась, что там они будут в безопасности. Но, к сожалению, мой план не сработал. Спустя пару месяцев Пожиратели смерти засекли уровень магического фона в том месте, хотя они знали, что этого не должно было быть. Как выяснилось, я плохо убрала следы своей магии. И в итоге они убили их. Вот и конец этой истории.

— А как ты узнала об этом?

— Я была в том доме. Когда мы выбрались из вашего поместья, то отправились в отель «Ракушка». Ночью, когда все спали, я трансгрессировала домой и нашла их разлагающиеся трупы.

— Мне очень жаль твоих родителей, Гермиона.

— Спасибо. А мне очень жаль Пэнси, Драко.

— Спасибо, — с добродушной улыбкой сказал Драко, после чего посмотрел в небо.

В тот момент я впервые увидела его настоящего, без маски. До меня тогда наконец-то дошло, что он вовсе не злой, просто у него не было выбора. Никогда. Драко не мог отречься от семьи и прибежать к нам просить помощь, ведь мы бы обязательно подумали, что он засланный и передаст нас. И от этого мне стало его вдвойне жаль.

— Грейнджер, — позвал меня Драко. Я сразу повернула голову в его сторону. — Прости меня.

— За что?

— Да за все сразу. За оскорбления, унижения. Не скажу, что не хотел этого, но теперь я искренне сожалею об этом. Особенно о том, что ты пережила в моем доме. Если бы я мог тебе помочь… Прости, пожалуйста.

— В последнем ты не виноват. Не ты же меня пытал, а твоя тетка. А все остальное я тебе прощаю.

— Спасибо. А можно тебя попросить?

— Да.

— А можешь показать мне свой шрам? — от этой просьбы у меня пробежались мурашки по спине, и я сразу же кинула взгляд на свое предплечье, где под кофтой был спрятан уродский шрам. Драко сразу заметил моё выражение лица и попытался меня успокоить: — Понимаю, что, возможно, тебе неприятно думать об этом, но я хотел бы увидеть, что именно сделала Белатрисса.

— Хорошо. Но у меня есть условие: ты покажешь мне свою метку. Я ее никогда не видела вблизи.

— Договорились. Кто первый?

— Есть монетка? Подкинем ее и посмотрим.

— Сейчас посмотрю, — после этих слов он полез в карман своих черных брюк. Буквально через мгновение в его руках появился золотой галлеон, который он поспешил передать мне в руки. — Чур, я орел.

— Тогда я решка.

Через мгновение монета была уже в воздухе, делая круги вокруг своей оси. Спустя пару секунд она мягко приземлилась мне в руку, решкой вверх. Тяжело вздохнув, я отдала галлеон Малфою и начала закатывать рукав.

С момента побега из Малфой-менора прошло около двух месяцев, за которые кровавая рана превратилась в еле заметные буквы на белоснежной коже. Я старалась как можно реже смотреть на предплечье, словно пытаясь забыть о существовании шрама. Лестрейндж оставила прекрасное напоминание о моём статусе в магическом обществе: грязнокровка. И не маггл, и не полноценная волшебница.

Драко рассматривал мою руку пристально, изучая. На его лице можно было заметить множество эмоций, поочередно сменяющих друг друга: от гнева и злости до сочувствия и нежности. Когда я закрыла глаза, то почувствовала, как кончики его холодных пальцев прикасаются к шраму, медленно водят по нему. От этих ощущений я зажмурилась, в голову лезли воспоминания о прошлом, а в ушах звучал сумасшедший смех Беллатрисы.

— Перестань, — тихо попросила я.

В тот же миг, как с моего языка слетел последний звук, ощущение прикосновения к коже исчезло, и я открыла глаза. Драко сидел склонив голову и смотрел в пол.

— Прости, я не хотел причинить тебе боли.

— Ничего, — тяжело выдохнув, ответила я. — Теперь твоя очередь.

— Хорошо.

Драко расстегнул пару пуговиц на манжетах и закатил рукав. На белоснежной коже предплечья была видна метка. Метка Пожирателей Смерти. Змея — символ Салазара Слизерина, родоначальника идеи о чистоте крови, и череп — символ смерти. Они идеально гармонировали между собой, дополняя друг друга.

Я мягко взяла руку Драко и провела большим пальцем по рисунку змеи.

— Мне она нравится. Она красива, если не знать, что она значит.

— Она уродская, — резко дернув руку, сказал Драко и начал застегивать рубашку. — От нее теперь не избавиться. Каждый в магическом мире, кто ее увидит, будет знать, кем я был и что делал.

— Именно. В магическом мире. А в магловском посчитают, что у тебя прикольная татуировка.

— Татуировка?

— Ну, это когда с помощью иголки и краски на кожу наносят рисунок. — Вдруг в мою голову пришла, как мне показалась, гениальная идея, которую я поспешила озвучить: — Подожди, а что, если нам с тобой сходить в тату-салон? Я смогу спрятать свой шрам, а тебе поправят твою метку. Как тебе такая идея?

— Можно, конечно, — с некой неохотой сказал ДРако, — но это при учете, что меня не посадят в Азкабан. Вероятность чего очень мала.

— Да, вероятность того, что тебя посадят, велика, если ты будешь только с адвокатом. А вот если в твою защиту выступят пару героев войны с орденом Мерлина, то твои шансы на успех увеличиваются.

— А где я возьму этих героев… Подожди, ты же не намекаешь, что ты поможешь мне, да еще своих друзей к этому приплетешь? Я и так вам обязан своей жизнью после спасения из Выручай-комнаты, так теперь и за спасение из Азкабана буду еще. Мне никогда не расплатиться за это.

— Необязательно. Просто скажешь «спасибо».

— Грейнджер, ты помнишь о том, что мы ненавидели друг друга пару часов назад?

— Помню.

— Помнишь, что я долгие годы унижал тебя и твоих друзей?

— Помню.

— Ты уверена, что хочешь мне помочь? А вдруг я сейчас притворяюсь, чтобы добиться твоей жалости.

— Уверена. А если ты притворяешься, то я просто повторю свой удар с третьего курса.

— Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Пока даже не за что благодарить. Скажешь слова благодарности после суда.

— Спасибо, что поверила мне. Для меня это очень многое значит.

А дальше мы только пили одну бутылку на двоих. Не думая ни о чем. В тот момент нам действительно было хорошо вместе, хоть и выглядело это странно. «Бывшие враги сидят и пьют вместе» — похоже больше на начало анекдота, чем на реальную историю. Но что еще нужно двум пережившим войну подросткам, как не алкоголь и задушевные беседы?

Моя голова покоилась на его плече, пока рука Драко лежала на моём. Он тихо рассказывал о своем детстве: о том, как случайно сжег яблоню в саду; о том, как летал на детской метле по дому; как его мама смеялась и играла на пианино. Рассказал, почему любит яблоки и каково облако на вкус.

Я же тихо рассказала про самолеты в небе, про машины на каждом углу. Поведала о том, как ездила на природу с родителями и ходила в театр; о том, как расстроилась, узнав, что Санта-Клауса нет, а потом рассказала, кто такой Санта-Клаус. Рассказала про фильмы и магловские книги.

И в тот момент не было никаких ярлыков: маглорожденная, чистокровный, гриффиндорка, слизеринец, заучка, хорек, Малфой, Грейнджер. Просто Гермиона. Просто Драко. Никто в тот вечер не посмел подняться в башню, где мы вдвоем сидели на полу и просто вели разговор.