Убежище (гет)

Темнота. Опустошение. Разрушение. Смерть. Был ли здесь когда-нибудь свет? А счастье?

Магглы и магглорожденные всегда были грязью. Ничем. Отбросами. Они заслужили рабскую жизнь. Они заслужили жизнь среди мусора и пыли. Они заслужили обливаться потом, кричать от боли и истекать кровью, работаю против воли на Темного Лорда. Они заслужили быть шлюхами каждую ночь, когда один из прислужников Волдеморта захочет этого. Они заслужили работу возле трупов таких же рабов, как и они сами. Они заслужили смерть.

Рабы были рождены для того, чтобы быть рабами, бессмысленно работать на дне под охраной Дементоров, которые ежесекундно высасывали любую обнадеживающую и радостную мысль, пока не сводили с ума.

Гермиона была на грани смерти, когда ее забрали из лагеря магглов. Видимо, Волдеморт узнал о ее захвате, и его не сильно встревожил тот факт, что ему не рассказали о ее поимке, так что он приказал перевести ее в Азкабан, который уже захвачен им, для допроса и пыток.

Боль была всем, что чувствовала Гермиона. Она затуманила ее разум. Не было ни одной мысли, ни одного воспоминания о Гарри, Роне, Хогвартсе... Она не могла вспомнить даже собственное имя.

* * *

У Драко были смешанные чувства.

Его работой, как Пожирателя Смерти, было кормить заключенных. Сама по себе такая обязанность была оскорблением для рода Малфоев. Это была работа для идиота. Она стала для него наказанием за то, что он не смог убить Дамблдора. Другие Пожиратели издевались над ним, когда он убирал подносы за узниками.

И все же он был рад, что у него есть такая работа. Он боялся смерти. Ее вида, звуков, запаха. С этим он не смог справиться. Драко доказал это, когда не смог произнести два слова для того, чтобы прикончить старика. Он был трусом, а вся его семья страдала из-за этого. Но смерти он боялся больше всего на свете. Он не мог наслаждаться смертью, как это делали другие Пожиратели, в особенности его тетя Беллатриса, которая, казалось, получала удовольствие только от пыток и убийства. Он не мог понять, как она так легко мучает людей и лишает их жизни.

Заключенные, которых Драко кормил, не замечали его или забивались в угол в страхе перед ним. Они все его боялись, и это не придавало сил, хотя должно было. Раньше ему нравилось наблюдать, как первогодки вздрагивали при виде его в окружении Кребба и Гойла, но такой страх ему не нравился. Это был чистый ужас. Страх перед смертью. Такой страх появился у большинства людей после смерти Дамблдора и осознания того, что Гарри Поттер перестал быть источником надежды и веры, поскольку не было слышно ни о каких его действиях теперь, когда Волдеморт как никогда близок к победе. Вздохнув, Драко открыл последнюю дверь, которую недавно добавили к его списку.

Там на полу, в дальнем углу лежала девушка с дико вьющимися волосами. Она дрожала, ее одеждой были рваные тряпки. Во взгляде ее карих глаз не было ни намека на признание знакомого ей человека, стоявшего в дверях, только ужас.

Это была Гермиона Грейнджер.

Сказать, что Драко был шокирирован, значит не сказать ничего. Конечно, он узнал о слухах о ее поимке от других Пожирателей, но он в них никогда не верил. Он думал, что Поттер никогда не даст поймать ее, или Грейнджер устроит настолько жестокую борьбу, что похитители отступятся. Но все же она была здесь, ожидая очередную серию пыток.

По какой-то неведомой причине Драко хотел, чтобы она бросила остроумный комментарий на его счет. Он хотел бы, чтобы она спросила, на что он уставился, назвала его хорьком, накричала на него за то, что это его вина. Ведь это и была его вина. Если бы Дамблдор был жив, он предотвратил бы это. Драко просто хотел, чтобы она повела себя, как Гермиона Грейнджер.

Её глаза не сияли огнем, она была нездорово худощавой, щеки впали, кожа была серой и болезненной. Все следы храбрости Гриффиндора исчезли, когда она прижалась к стене, очевидно, не узнав его. Она вся была в синяках. Тот факт, что она до сих пор жива, означал, что она молчала на допросах. Это вызывало некое восхищение.

Заключенных нельзя доводить пытками до безумия, чтобы они могли раскрыть важную информацию, но, казалось, с ней кто-то зашел слишком далеко. Она продолжала пытаться забиться все дальше, но ее голые, ослабленные ноги не помогали ей. Она подняла руки над головой, пытаясь защитить себя, но они дрожали так сильно, что Драко сомневался, что Гермиона сможет хоть что-то поднять. Ее глаза все еще были широко распахнуты от испуга, она не переставала беспомощно хныкать.

Это была не Гермиона Грейнджер.

Драко вошел внутрь с ощущением, как будто его внутренности сделали сальто. Он не отводил взгляда от девушки, понимая, что возможно это все игра, и она выжидает момент, чтобы напасть. Часть его хотела этого.

Но по мере того, как он подходил к ней, крик Гермионы усиливался, как будто она действительно верила, что его единственная цель — причинить ей боль. Она отвернулась к стене, наконец, закрыла глаза, ее хныканье становилось все тише и тише, словно она готовилась к неминуемым пыткам. Пока сердце Драко пыталось вырваться из груди, он с подносом еды сел рядом с ней и замер на месте, уставившись на девушку, которая ударила его, которая постоянно огрызалась на него, которую он ненавидел и которая ненавидела его.

Воспоминания о школьных годах было странных утешением. Теперь казалось невозможным то время, когда самое большое беспокойство вызывало придумывание нового оскорбление для Поттера; когда не было войны, когда небо было яркро-синим вместо непрерывного серого тумана, не исчезающего из-за присутствия Дементоров. Но Грейнджер не была хорошим воспоминанием, хотя бы потому что это была не Гермиона Грейнджер.

— Грейнджер? — позвал ее Драко, надеясь на ответ. Услышав его голос, она открыла глаза и закричала, возобновив попытки отодвинуться дальше не смотря на стену позади себя. — Это я, это Драко Малфой. — Она не показала ни единого признака признания, но послышался тихий шепот:

— Пожалуйста... Пожалуйста, не надо... Я ничего... Ничего не знаю... Нет... Остановитесь... Пожалуйста...

Выпить, выпить, выпить, выпить, выпить, выпить.

Драко был уверен, что сердце сейчас вырвется из груди — настолько сильно оно билось. Он запаниковал, потому что этот человек не Гермиона Грейнджер. Теперь он точно уверен. Гермиона Грейнджер не умоляла. Гермиона Грйенджер не жаловалась. Это был какой-то... какой-то боггарт, который напомнил ему, чего он боялся: ничего не будет прежним. Надежда потеряна.

Он так спешил убраться из камеры, что врезался в дверь, вышел в коридор и захлопнул ее. Взмахом палочки он закрыл ее. Драко прижался к закрытой двери и опустился на пол, схватившись за голову.

Он виноват... Его была его вина.

Из-за него Гермиона Грейнджер сломалась.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Драко опустил руки. С немым шоком он понял, что его ладони влажные. Быстрым движением он вытер слезы, пока его никто не увидел, и встал, как только услышал шаги. Онг сразу выпрямился, когда Руквуд подошел к двери и грубо оттолкнул от нее Драко.

— Отойди в сторону, Малфой. Время для настоящей работы. — С этими словами Руквуд вытащил палочку, отворил дверь в камеру Гермионы и вошел внутрь с садистской ухмылкой, видя животный страх девушки. — Готова поболтать, солнышко?

Крики Гермионы снились Драко всю ночь.

* * *

— Мама? — позвал Дарко во время завтрака следующим утром, надеясь, что его голос звучит беспечно и уверенно. Вид Гермионы и ее крики были тем кошмаром, который сегодня преследовал Драко, пока в три часа ночи он не проснулся и больше не смог уснуть. Он уверял себя, что ему наплевать на нее, но такое напоминание о Хогвартсе мучает его. Напоминание о том, что старого мира больше нет, причиняло ему боль, чего не должно происходить, когда ты Пожиратель Смерти.

— Да, дорогой? — прохладно и вежливо спросила Нарцисса Малфой. Люциус, отец Драко, чаще всего проводил ночи в Азкабане, который теперь был штаб-квартирой приспешников Волдеморта. Однако Драко решил вернуться домой и провести ночь и утро со своей матерью, что, он был уверен, она оценила. Он сомневался, что Нарциссе нравилось быть дома в полном одиночестве, но понимал, что она, как и он сам, не создана для того, чтобы быть Пожирателем. Она тоже боялась смерти.

— Можно ли вылечить безумие? — Он пристально смотрел на яичницу, которую приготовили домашние эльфы, но все равно чувствовал, как мать пронзает его своим синим взглядом. Сейчас, в 19 лет, он был хорош в Окклюменции, чему его обучали Снейп и Беллатриса, но иногда он чувствовал, что Нарцисса может читать его мысли. Он услышал звон китайских столовых приборов, когда миссис Малфой опустила вилку и, скорее, почувствовал, чем увидел, как она с любопытством чуть подалась вперед.

— Почему ты спрашиваешь об этом, дорогой?

— Просто... просто интересно. — Драко не поднимал глаз, поскольку Нарцисса, как любая мать, сразу поняла бы все.

— Кто-то из школы, да? Кто-то знакомый попал в Азкабан. — Нарцисса уже не спрашивала, она это знала.

— Эм... Да. — Миссис Малфой внимательно смотрела на Драко. — Мне наплевать на них... Просто... Просто интересно, вот и все, — солгал Драко. Где-то глубоко внутри он понимал правду. Его органы сжимались при мысли о смерти Грейнджер. Он желал ей смерти один раз на втором курсе, когда сказал Креббу и Гойлу, что надеется, что Василиск убьет ее, но он не имел это в виду. Смерть никогда не была так реальна, как сейчас. Тогда казалось, что если она умрет, то просто исчезнет из его жизни. Но теперь если она умрет, что он будет знать, что она никогда не вернется. Он ненавидел ее, измученную, и ненавидел тот факт, что она не могла вспомнить его.

— Этот человек был твоим другом?

— Нет. — На этот раз он сказал правду.

— Драко, я считаю, что безумие — состояние души, а не обстоятельство, — медленно начала Нарцисса, тщательно подбирая слова. — Если условия, в которых находится человек, будут постоянными, то возможно оправиться будет невозможно. Но если они... скажем, будут связаны с прошлом, то, мне кажется, воспоминания будут медленно появляться.

Драко кивнул, впитывая каждое слово, произнесенное матерью. Его голова кружилась от страха, но он хотел помочь Грейнджер, он был обязан. Потому что, в глубине души, Драко хотел, чтобы Волдеморт проиграл. Он ненавидел новый мир, мир без солнца и счастья; мир, наполненный смертью. И если есть хоть один шанс, что солнце вернется, если он поможет Грейнджер, он обязан рискнуть.

Он собирался вернуть Гермиону Грейнджер.

— Прогуляешься со мной по саду, Драко? — спросила Нарцисса после того, как эльфы убрали все тарелки и вернулись на кухню. Драко кивнул и последовал за матерью.

Сад Нарциссы когда-то был причиной зависти для всех соседей Малфой-Мэнора. Все цвета радуги как-то давно украшали (довольно большую) сторону дома. Лозы, покрытые цветами всевозможных оттенков, росли по всей стене. Когда-то это было шикарное зрелище. Эльфы ухаживали за садом с помощью магии для того, чтобы сад был самым прекрасным на свете, потому что только самое лучшее было приемлемо для Малфоев.

Но когда Волдеморт начал приближаться к победе, Дементоры заполонили Великобританию и густой туман пробрался в каждый уголок страны. Тогда сад и умер. Домашние эльфы пытались возродить его, но окружающие условия не подходили для растений, даже с учётом того, что их питала магия. Теперь же Нарцисса ежедневно гуляла вокруг дома, оглядывая нечто, бывшее раньше прекрасным садом. Драко видел в этом метафору для нее: раньше красивая, а сейчас безрадостная и мертвая. Она считала, что день, когда в саду приживется хоть один росток, станет днём возвращения надежды в ее жизнь.

Драко смог рассмотреть весь уже мертвый сад, когда они подошли к ранее цветущей стороне дома. Она была полностью черной, будто обугленной. Земля рядом выглядела безжизненной. Ужасно. Не было ни единого зеленого пятнышка. Ни одного намека на жизнь.

Драко повернулся к матери, печально рассматривающей бывший сад.

— Мама, мне пора в Азкабан. Хорошего дня. — Она не ответила, не отводя взгляд от своего мертвого сада.

* * *

Драко прибыл в Азкабан с новой целью. Он чувствовал себя моложе, как будто стал новым человеком, человеком, готовым действовать. На этот раз он хотел сделать все правильно. Он хотел исправить прошлые ошибки.

Заключенных кормили один раз в день, но так Гермиона не смогла бы выздороветь. Драко планировал вылечить ее, вернуть ее коже прежний, здоровый цвет. Поэтому с карманами, набитыми печеньем, он как можно незаметнее пробирался к камере Гермионы. То ли из-за везения, то ли из-за слишком раннего времени, на пути ему никто не встретился, так что он отворил дверь с надписью «1634» и тихо проскользнул внутрь.

Гермиона лежала в углу, видимо, спала. Драко улыбнулся. Сейчас она была похожа на настоящую Гермиону. Она выглядела такой... беззаботной. Ее грудь медленно поднималась и опускалась. Ее рот был слегка приоткрыт, так что она казалась умиротворенной. Не задумываясь, Драко наклонился и коснулся неряшливых локонов. Осознав, что он делает, он отдернул руку и покачал головой. Нет! Он не должен этого делать! Не должен привязываться! Не тогда, когда она может умереть в любой момент. Парень положил печенье на пол и вышел.

Как и в любой другой день, Драко стащил новый выпуск Ежедневного пророка со стола в зале заседаний. В комнате было несколько Пожирателей Смерти, поэтому он выбрал место около стены, вдали от длинного деревянного стола, стоящего в центре комнаты, и расслабился. Волдеморт редко заглядывал в Азкабан; бо́льшую часть своего времени он проводил, либо пытаясь добраться до Поттера, либо выполняя очередное секретное задание, либо убивая людей, посмевших заниматься глупостями — мешать Темному Лорду контролировать все. Драко был рад его занятости, потому что так было легче защищать свои мысли от других Пожирателей. Закрыть свой разум от Волдеморта — почти неосуществимая задача, но Снейп и Беллатриса обучили его достаточно хорошо, так что Темный Лорд не знал о мимолетных надеждах на победу Поттера в войне. Если бы ему было известно, то Драко уже был бы мертв.

Бывший слизеринец открыл Пророк и чуть не ахнул. Гигантский жирный шрифт, которым было написано имя Гермионы, бросался в глаза, как и такая же огромная фотография улыбающейся девушки:

Поиски Гермионы Грейнджер продолжаются, но ни к чему не приводят

Несколько месяцев назад Гермиона Грейнджер, 19-летняя магглорожденная волшебница и подруга Гарри Поттера, была объявлена пропавшей без вести. Авроры и сотни добровольцев неустанно ищут хоть какие-нибудь признаки её местонахождения, но пока ничего не найдено. Существуют подозрения о ее нахождении в одной из тюрем, возможно, в Азкабане, где у нее могут выпытывать местонахождение Гарри Поттера. Однако в Азкабан невозможно вторгнуться, и Министерство не хочет рисковать ценными Аврорами.

«Мы делаем все, что в наших силах», — говорит Аврор по имени Доулиш, в спешке пытаясь покинуть Министерство. — «ради Гермионы и ее друзей, но мы ничего не можем отыскать. В министерстве все поставлены на уши. Наши лучшие сотрудники работают над этим делом. Остается просто надеяться на то, что с ней все в порядке.

Комментарий Гарри Поттера на тему пропажи его лучшего друга мы не смогли получить. Источники утверждают, что Мальчик-Который-Выжил в последнее время впал в депрессию. Почему бы нет? Его друзья под прицелом. Вся его жизнь рушится на глазах, все ждут от него действий, но он ничего не делает, пока невинные люди ежедневно гибнут.

Драко с отвращением бросил газету. Вторжение в Азкабан? В течение многих месяцев еще до похищения Гермионы не было ни одного нападения на тюрьму.

— Слышишь, Малфой? — Марлер, похититель примерно одного возраста с Драко, позвал слизеринца, когда тот откинул газету. — Вторглись в Азкабан? Ха, для начала вторгнитесь в мою задницу! Они, должно быть, пытаются Поттера осчастливить!

Драко издал смешок, притворяясь, что просматривает Пророк. У него были хорошие отношения с Марлером, но сейчас ему было не очень приятно:

— Что ты знаешь о поимке Грейнджер, Марлер? — Марлер, парнишка с невероятно вьющимися волосами, ладил со многими Пожирателями и знал многие сплетни. Часть он сливал Драко жизненно важную информацию, которую другие Пожиратели Смерти никогда бы не рассказали ему из-за ненависти.

— Много чего, на самом деле. Её поймали дома у магглов-родителей, их сразу же убили. Еще была попытка обмена грязнокровки на Поттера. Поговаривают, Министерство пристально следило за Поттером, потому что он был готов сдаться ради нее, но ему не позволили. После этого Темный Лорд отдал приказ пытать ее ради информации. Но я слышал, с ней зашли слишком далеко и она ничего не помнит. На днях я узнал от надежного источника о том, что Темный Лорд планирует сфальсифицировать ее смерть, чтобы добить Поттера, а на самом деле продолжать пытки. Сейчас Пожиратели пытаются сварить достойную сыворотку правду. Но никто не может с тех пор, как Снейп ушел.

Информации было столько, сколько Драко и ожидал. Он немного удивился, узнав о смерти ее родителей, но быстро пришел в себя. В конце концов, его это не касалось. Он никогда не был знаком с ними. Тем более, они быть обычными магглами. На мгновение остановившись, Драко напомнил себе, что Гермиона магглорожденная. Но с приходом Волдеморта к власти предрассудки мало заботили Драко. Маги и магглы одинаково истекали кровью. Они одинаково кричали. Они одинаково умирали.

— Спасибо, Марлер, — пробормотал Драко, снова бросив Пророк на стол и поднимаясь. Он направился к камере Гермионы. Преодолев путь, он осторожно открыл дверь и зашел внутрь. Нахождение Гермионы здесь как-то ободряло Драко. Она была напоминанием о времени проведенном в Хогвартсе. Это давало ложную надежду, заставляло вспоминать о спокойной жизни, что вселяло мысль о том, что жизнь может снова стать нормальной. Драко хотел застать Гермиону спящей, чтобы она выглядела также мирно, как и раньше. Так что он огорчился, когда увидел Гермиону, сидящую посередине камеры и набивающую рот печеньем так, словно она не ела несколько лет. Ее взгляд был прикован к еде, так что она не сразу заметила вошедшего. Но стоило двери захлопнуться, она широко распахнула глаза, мгновенно выпустила из рук упаковку печенья, закричала и прибилась к стене.

— Не бойся меня, — прошептал Драко, неловко наклонившись вперед и присев на мерзкий и склизский пол. — Держи. — Он взял печенье и протянул его девушке. Она не пошевелилась. ее взгляд метался между парнем и печеньем. Казалось, она решила, что риск того не стоит, поэтому вскрикнув отодвинулась дальше.

— Хорошо, — пробормотал Драко, положив печенье на пол ближе к девушке. — Слушай, я хочу тебе помочь. Наверное ты меня не помнишь, но мы знакомы. Я Драко Малфой. Мы встретились на первом курсе, я ненавидел тебя, помнишь? Ты всегда была всезнайкой, и поначалу я не думал, что ты поладишь с кем-нибудь. Но потом каким-то странным образом вы подружились с Поттером и Уизли.

У Драко ушло полчаса для того, чтобы детально описать первый год обучения. Он рассказывал в большей части, опираясь на свой опыт. Он подробно описал сам замок, каждого преподавателя. Но Гермиона, казалось, совершенно не слушала его, что очень сильно раздражало. Она сидела в углу, развернувшись к нему, прижавшись головой к стене, дрожа, готовясь к удару. Он это игнорировал и продолжал свой рассказ. Пока парень решал, стоит ли переходить к следующему году, дверь открылась.

— Малфой, что ты делаешь? — В проходе стоял Амикус Кэрроу. Драко вдруг понял, как ужасно это, должно быть, выглядит: он сидит на полу вместе с Гермионой Гренйджер в окружении печенья. Как только Амикус открыл дверь, Гермиона истошно закричала.

Драко быстро спрятал печенье в карман, умоляя, чтобы Пожиратель Смерти не заметил этого.

— Ничего, — пробормотал он и, прежде чем подвергнуться расспросам, проскочил мимо Кэрроу и помчался по коридору, стараюсь не слышать крики Гермионы. Он взглянул на часы: было только десять.

Обычный день Драко не был таким насыщенным. Время от времени его просили исполнить задание настоящего Пожирателя Смерти во время сражения, но в обычные дни он просто шатался по коридорам Азкабана и выполнял незначительные просьбы. Люциус иногда брал его с собой на массовые убийства магглов, но в последнее время Драко казалось, что отец чувствует его неприязнь к этому действу. Это его пугало. Сыновья должны доверять отцам, но Драко не был уверен, сможет ли он.

— Драко! — Драко обернулся, и его желудок сжался, когда он увидел, что Беллатриса направляется к нему. Это никогда не предвещало ничего хорошего. — Собрание вот-вот начнется. Пошли.

После многих лет практики Драко научился скрывать страх. «Собрание» чаще всего имело два значения: либо забавная игра «Давайте убьем магглов», либо очередное сражение. Драко кивнул и последовал за Беллатрисой в зал заседаний, где он утром читал Пророк. Все Пожиратели уже собрались. Беллатриса встала во главе стола. Драко занял свое почетное место возле отца после того, как почтительно поклонился присутствующим.

После нескольких мгновений напряженной тишины Беллатриса вытащила палочку и начала говорить:

— Темный Лорд доверил мне передать вам послание, — начала она, выждав паузу для того, чтобы все осознали, насколько это почетно. — Недавно до меня дошла информация о ваших развлечениях с заключенными по ночам. — «Не думай, не думай, Драко. Тебе все равно». — Хоть я и уверена, что это весело, но я боюсь, некоторым из вас придется прекратить. Было бы неплохо, если бы заключенные, обладающие ценной информацией, помнили ее. Если кто-нибудь из присутствующих поймает нарушителя, прошу немедленно сообщить мне. Поверьте, он будет наказан. — С издевательской ухмылкой Беллатриса оглядела Пожирателей Смерти, остановив взгляд черных, как смоль, глаз на Драко.

Этой ночью Драко не мог уснуть. Он не мог не представлять безликого человека, который заходит в камеру Гермионы и делает такие вещи, при мысли о которых парень вздрагивал. Да, он еще молод и наивен... но беззащитные заключенные? Это отвратительно. Даже для него это было тошнотворно.

Через пару минут после мучительного разговора с собой он встал с кровати. Он быстро оделся и тихо покинул комнату. Пройдя по извилистым коридорам Малфой-Мэнора, парень дошел до входной двери и оказался на улице, освещаемой полночной луной. Решительно он прошел через открытые ворота и исчез с хлопком, приняв для себя важное решение.

Легко пройдя мимо охранников Азкабана, Драко поднялся по многочисленным лестницам до камеры Гермионы. Он был сосредоточен, в глазах виднелась ярость. Парень пытался убедить себя в том, что он ошибается и там никого не будет — никто в здравом уме не пойдет на такое после предупреждения Темного Лорда. Но этой ночью он мог бы рассказать Гермионе о ее втором году обучения без прерываний. Он сомневался, что Волдеморт приказал охранять Гермиону, если бы так произошло, то на Собрании это бы огласили. Да даже если там стоят охранники, он просто скажет, что идет по приказу Лорда для того, чтобы проверить нет ли больше полуночных гостей.

Наконец Драко очутился возле камеры Гермионы. Азкабан больше не был убежищем дементоров; Волдеморт разрешил им летать по обычному миру, рассеивая хаос в обычном мире для того, чтобы ни у одного человека не осталось ни единой глупой мысли о счастливом будущем. В тюрьме осталось всего несколько дементоров, охраняющих вход, который Драко так сильно ненавидел. Легким взмахом палочки парень открыл дверь в камеру Гермионы и ужаснулся от шока.

Грязнее этого он не видел ничего в жизни.

Голая Гермиона прижалась к стене, пока Пожиратель Смерти, который, как подозревал Драко, похитил ее, стоял над ней, сально улыбаясь и пристально рассматривая добычу.

Долго не думая, Драко с помощью заклинания откинул мужчину к противоположной стене. Мужчина издал удивленный звук и, глядя на Драко с замешательством, поднялся на ноги. Малфой, трясясь от ярости, повалил мужчину заклинанием и, подойдя к нему, прижал палочку к его горлу:

— Какого черта? Ты вообще понимаешь, что ты наделал? — закричал Драко. Его руки дрожали, но он пытался не думать о том, что это самая страшная сцена, свидетелем которой он стал.

Мужчина то ли от страха, то ли от зачатков ума промолчал. Разум Драко кричал: «Он должен умереть! Он заслуживает смерти!». Но парень убрал палочку от горла преступника и коснулся ей Темной метки. Мужчина в страхе закричал, но было уже слишком поздно.

Прошло несколько ужасно долгих мгновений. Драко старался не показывать свое разочарования из-за того, что ничего не происходило. Секунды ожидания медленно превращались в минуты, но единственный звук, который можно было услышать в камере — тихие всхлипы Гермионы, от которых Драко загорался еще большим гневом. Когда его взгляд останавливался на уродливом лице мучителя, Малфой чувствовал такую ненависть, которой не испытывал никогда. Он обгонял Поттера во много раз. Если бы у Драко был выбор: в эту секунду умирает либо этот мужчина, либо Темный Лорд, он бы, не задумываясь, выбрал мучителя.

Наконец Баллатриса появилась по середине камеры. Драко чуть опешил от ее прибытия и от того, что вместо Волдеморта трансгрессировала она, но это был не худший вариант. Вообще Малфой был уверен, что в Азкабан никто не может трансгрессировать, но, возможно, Волдеморт позволил ей.

— Драко? Темный Лорд передал мне, что ты звал его. Он отправил меня вместо себя, — усмехнулась волшебница, постукивая длинной палочкой по ладони. Она темным чуть прикрытым взглядом рассматривала камеру. Драко не ждал от тети отвращения к произошедшему и оказался прав. Такой отвратительный поступок, казалось, совершенно не задел ее чувства. Драко решил, что она видела вещи и пострашнее, некоторые ей точно нравились. Наконец Беллатриса обратила внимание на мучителя. — Так ты поймал его? Умничка, Драко. Темный Лорд будет гордиться тобой! — прошипела волшебница. Её глаза засияли в предвкушении будущих пыток.

Впервые в жизни Драко был не против чужих мучений.

* * *

— Спасибо, Драко, — мягко поблагодарил Волдеморт, оглядывая Драко сверху донизу. «Не думай, не думай!». — за то, что взял на себя ответственность поймать виновника. Прощение никогда не помешает, так ведь? — Драко кивнул, пытаясь скрыть свой ужас, хотя это бы понравилось Волдеморту. Темный Лорд прибыл на место через час после того, как Беллатриса убила виновного. — Да, я считаю, что это был приказ. Решил помочь мне? Волдеморт вознаграждает тех, кто помогает ему. Я знал, что самый преданный Пожиратель поймает преступника... Но признаюсь, я не думал, что это будешь ты.

— Да, сэр, — послушно согласился Драко. Не сказать, что ему было что ответить. Раньше это бы его обрадовало. Возможность получить прощение! Но теперь, вспоминая плач Гермионы, лежащей голой на полу, он чувствовал себя паршиво. Он хотел только лежать и, возможно, вызвать тошноту.

— О её «смерти» узнали, — сказал Волдеморт, взмахнув палочкой в сторону камеры Гермионы. — Я прошу тебя пойти на ее похороны. Посмотри, как поживает мистер Поттер, сколько у него охраны и верят ли они в ее смерть. Мы должны обязательно знать, поверили ли они.

Драко понимал, что он в любом случае получил бы это задание, но промолчал, поскольку не желал мгновенной смерти:

— Конечно, мой Лорд. Когда?

— Мой информатор поведал, что похороны завтра в полдень.

— Вы уже заставили их поверить в то, что она мертва? — выпалил Драко и тут же пожалел. Он чувствовал, как бледнеет еще сильнее. Внезапно в комнате стало заметно холоднее. — Я имел в виду...

— Да, заставил. Ты разве не читал сегодняшний «Пророк»? — со злой усмешкой ответил Волдеморт — До встречи, Драко. Жду подробного отчета.

Драко глубоко поклонился. После исчезновения Волдеморта, когда Драко убедился, что он резко не появится перед ним (из-за чего он точно бы получил инфаркт), он помчался к залу заседаний. Он схватил брошенный в мусорное ведро свежий выпуск «Пророка» и затаил дыхание, увидев заголовок:

Гермиона Грейнджер мертва

К нашему огромному сожалению, мы должны объявить о том, что поиски 19-летней волшебницы, Гермионы Грейнджер, подошли к концу. Её сломанная палочка была найдена Аврорами, а недалеко от этого места и само тело девушки.

На секунду Драко задумался, использовал ли Пожиратель Оборотное зелье, чтобы замаскировать маггла. Но действие зелья продлилось бы всего час, так что, видимо, это какое-то сложное заклинание.

Гермиона Грейнджер была талантливой молодой ведьмой, лучшей на курсе! Она была схвачена в доме родителей, которые были безжалостно убиты. Была предпринята попытка обмена Гарри Поттера на девушку, но Министерство, считавшего жизнь Мальчика-Который-Выжил слишком ценной, не позволило состояться такому обмену. Это решение, к сожалению, привело к смерти молодой волшебницы, лучшего друга Гарри Поттера.

Похороны состоятся завтра в полдень, на кладбище недалеко от дома родителей девушки.

Драко выпустил из рук «Пророк», но затем поднял его. Он добрался до камеры 1634 и неслышно вошел. Гермиона все еще лежала на полу, прикрытая тряпками (Драко обрадовал тот факт, что она понимает необходимость одежды), но она не выглядела испуганной, когда он вошел. Хотя, возможно, это просто его фантазии.

—Эй... — пробормотал Драко. — Я... Мне кажется, я должен прочитать это тебе... — Он открыл статью в «Пророке» и начал читать. Во время чтения он наблюдал за девушкой. Сначала она, сидя в углу и прижимаясь головой к стене, не смотрела на него совершенно. Но через некоторое время она обратила на парня свое внимание и изредка, когда думала, что он не видит, поглядывала на него.

Чувствуя себя очень глупо, Драко все же дочитал статью до конца. После чего он решил рассказать Гермионе о втором курсе обучения в Хогвартсе. Он опустил момент, когда назвал девушку грязнокровкой, посчитав, что не стоит напоминать ей об этом. Закончив свой рассказ о василиске (о нем ему рассказал отец), он продолжил описывать время, проведенной в Хогвартсе. Почему бы и нет, пока есть возможность?

После напоминания о моменте, когда Поттер вернулся с третьего задания, крича о возвращении Темного Лорда, Драко внимательно посмотрел на девушку. Она отвернулась.

— Знаешь,... завтра я иду на твои похороны, — пробормотал он, неловко рассматривая свои руки. — Я тебе расскажу о них.

Драко встал и вышел за дверь, но вместо того, чтобы отправиться домой, он сел возле входа в камеры с палочкой наготове, чтобы убедиться, что этой ночью никто не потревожит Гермиону.

* * *

На похоронах было холодно. Капал мелкий дождик, и задувал сильный ветер. Драко сильнее укутался в плащ, стоя посреди толпы. Он заранее принял зелье, изменившее его внешность: его волосы стали темными, глаза — карими, у него выросла борода. После таких махинаций он был уверен, что его никто не узнает, так что стало в разы легче слиться с толпой.

На похороны девушки явилось не меньше тысячи человек. Драко чувствовал свою вины. Белоснежный, богато украшенный гроб стоял на высокой платформе, окруженный белыми занавесками. Малфой был единственным, кто знал, что в гробу лежит какой-то случайно выбранный маггл, и он ненавидел это.

Он без особого труда заметил Поттера и Уизли. Они стояли в первом ряду в окружении лучших авроров. Даже если бы Волдеморт решил напасть сейчас, Драко сомневался, что у него бы получилось. Министерство выделило огромную группу защитников для Поттера. Он внимательно осмотрел друзей Грейнджер. Поттер пристально глядел куда-то вперед, не замечая ничего вокруг. Его лицо было лишено эмоций. Он выглядел каким-то... мертвым. В глазах было одно безразличие, не вообще не двигался.

Рону Уизли было сложнее сдерживать чувства. Слезы текли по его щекам, он дрожал, пока его младшая сестра содрогалась от рыданий у него на плече. Драко почувствовал укор... он жалел их? Нет-нет, этого просто не может быть. Но он чувствовал отвратительное желание поговорить с Поттером, рассказать ему правду о том, что она на самом деле жива, чтобы прекратить их страдания. Только вот Гермиона не помнит их, она бы их не узнала.

Огромные букеты белых и золотых цветов проплывали над толпой, и Драко понял, что не может ничего сделать — он слуга Темного Лорда.

Увы.

Началась служба. Малфой не вслушивался в речь говорящего, он не отводил взгляд от Поттера. Это было очень сложно, поскольку он сразу вспоминал Гермиону, лежащую на полу в слезах, медленно сошедшую с ума. Эти воспоминания смешались с давними, когда она была счастливой, невыносимой всезнайкой... Ах, Святочный бал! Пэнси даже не нашла что сказать, увидев Гермиону... Казалось, с тех пор прошло несколько десятков лет!..

Показалось, что прошли годы с тех пор, как толпа начала отступать. Драко присоединился к ней, всхлипывая и чувствуя огромную вину из-за того, что он единственный знал об обмане, хотя точно не заслуживал этого. Он обернулся напоследок и заметил, что Поттер, сидящий на одном из белых стульев, обхватил голову руками, позволив себе сломаться.

* * *

Темному Лорду не понадобилось много времени на то, чтобы найти и допросить Драко. Малфой заверил его, что никто не сомневается в смерти девушки, рассказал о серьезной защите Поттера. Он решил умолчать о том факте, что это было самое грустное, что он видел в своей жизни...

В тот же вечер Драко, сидя в своей комнате, размышлял о собственных похоронах. Нет, у него не было бы даже похорон. Пожиратели Смерти скинули бы его мертвое тело в яму возле Азкабана. Никто бы не стал плакать из-за него. Возможно, только его мать, если бы она смогла пережить такой удар. Тысячи людей не придут. Его гроб не украсят красивыми цветами. Он не заслужил роскошных похорон с плачущими людьми. С опечаленными людьми. Люди бы радовались его смерти, мол еще один Пожиратель Смерти покинул этот свет. Всем было бы плевать.

Всем было бы плевать.