Не остынет (гет)

Почувствовав касание, Гермиона вздрогнула − как вздрогнула бы от лёгкого удара током. И резко обернулась, мысленно похвалив себя за то, что у неё хватило самообладания не достать палочку в тот же миг. Ведь в волшебстве не было никакой необходимости. В послевоенной магической Британии, и уж тем более в маггловской лондонской квартирке, внезапных нападений ждать не следовало. Пожалуй, не было необходимости и вздрагивать по таким пустяковым поводам.

Но Гермиона ничего не могла с собой поделать. Всегда невольно пугалась, когда к ней походили со спины и задевали. Будь то лёгкое касание чужой руки о плечо или мягкое поглаживание талии — в первую секунду она считала это бесцеремонным вторжением на её территорию. Пусть затем, после короткого внутреннего «ой», всё быстро приходило в норму… В первый миг рефлекторный испуг всегда был искренним. Мимолётным, как вспышка молнии, но настоящим, как пожар, который иногда разгорается от маленькой искры.

Обычно Гермиона говорила что-то вроде «не делай так, мне это не нравится», и неловкая ситуация рассеивалась. В худшем случае после такого заявления любители подкрадываться сзади забывали о её просьбе, и всё повторялось, в лучшем — информацию принимали к сведению. Отличился только Люциус Малфой. Когда он подошёл к ней со спины (она в тот момент стояла на кухне, заваривала для них чай) и коснулся её руки, Гермиона привычно вздрогнула.

− Что такое? — так и не оторвав ладонь, спросил Люциус мягко. Мягко ровно настолько, насколько мягким мог быть тон бывшего Пожирателя Смерти.

− Нет, ничего… Мне просто не нравится, когда сзади подкрадываются… − призналась Гермиона, почему-то чувствуя себя виноватой. Словно она сделала что-то неправильно.

− Ты меня боишься?

− Нет-нет, я всего лишь не люблю, когда…

− Не любишь, когда я подхожу к тебе сзади? — продолжил он вроде бы и верно, но в то же время переиначив истину. − Я понял.

− Да нет же, Люциус! Дело не в тебе.

− Согласен. Дело в тебе. В том, что ты меня боишься, − уверенно заявил он. Уверенно ровно настолько, насколько мог быть уверен в своём устрашающем виде бывший Пожиратель. Пусть его лицо и не скрывала никакая маска, и даже палочка мирно лежала в заднем кармане брюк… Да, Гермиона ненамеренно подмечала такие мелочи, хоть и не собиралась устраивать внеплановую дуэль. Тем более — с мужчиной, которого пригласила в гости на чашку чая. И который по-прежнему держал свою ладонь на её предплечье.

− Думаешь?

− Вижу.

− Но если бы я тебя боялась, разве стала бы я делать вот так… − растягивая слова, проговорила Гермиона. Отступив на шаг в сторону, она схватила со стола большую пачку сахарной пудры и высыпала добрую её половину прямо на Люциуса. Это стоило сделать хотя бы ради того, чтобы увидеть его лицо. Шок, недоумение, осуждение и, наконец, возмущение.

− Какое ребячество, − только и сказал он, вырвав пачку пудры у неё из рук. Вряд ли в этом был резон сейчас — повторять свой трюк Гермиона всё равно бы не стала. Люциус и без того был повержен: «атака» пришлась на рубашку, брюки и даже немного на лицо.

− Может быть. Но зато я тебя не боюсь.

− Уверена? Ведь это твоё… − Люциус только сейчас прочёл надпись на этикетке, − …пудра − у меня.

Усмехнувшись собственной затее, он пригрозил ей злосчастной пачкой. Выглядел при этом весьма забавно − насколько забавным вообще может быть бывший Пожиратель Смерти. Если бы каких-то полгода назад кто-то рискнул бы сообщить Гермионе, что через несколько месяцев она будет нападать на Люциуса Малфоя, держа в руках только сахарную пудру, а он в ответ будет делать то же самое, игнорируя волшебную палочку, она бы только рассмеялась в ответ. Правда, и в реальности она тоже рассмеялась. А вы бы попробовали сдержать хохот, глядя на то, как один из самых сильных волшебников страны грозится высыпать на вас простую маггловскую пудру…

Было странно, что Люциус быстро сменил гнев на милость. Хотя Гермиона и без его неодобрения понимала, что сделала глупость. Благо с помощью волшебства устранить последствия этого баловства можно было за пару мгновений. Но только она успела подумать, что надо бы взять палочку и завершить этот фарс, как Люциус остановил её лёгким поцелуем.

− Ты сладкий, − прошептала она, имея в виду не только пудру. А затем, потянувшись к палочке, добавила: − Наверное, надо это почистить...

− Есть идея получше, − с этими словами Люциус одним движением стянул с себя рубашку, не потрудившись даже расстегнуть все пуговицы. — Где у тебя ванная?.. Пойдём.

Гермиона замялась. Ведь вряд ли Люциусу действительно было так необходимо принять душ у неё дома, верно?

— Я заварила чай, − напомнила она. − Он ведь остынет, если мы уйдём.

— Не остынет. Или подогреем.

* * *

А ведь начиналось всё ровно так же — с чая. Около полугода назад Люциус впервые пригласил её в кафе, что располагалось прямо в Министерстве.

«Может, выпьем чаю?» − спросил между делом, передав в конце рабочего дня пачку бумаг. Предложение звучало вполне безобидно — насколько может быть безобидным приглашение от бывшего Пожирателя. Но Гермионе сразу стало неуютно в собственном кабинете, хотя саму себя она давно убедила, что относится непредвзято ко всем, кого оправдал Визенгамот. И уж тем более к тем, кто занимает должность главы соседнего с ней отдела. Чуть поразмыслив, Гермиона пришла к выводу, что неуютно ей вовсе не из-за перспективы провести час в компании Люциуса Малфоя. А из-за того, что он женат, а она, как ни крути, с недавних пор свободная девушка.

— Я думаю, вам лучше выпить чаю в компании своей жены, — осторожно отозвалась она.

— Наш чай давно остыл, — при этих словах уголок его губ чуть дрогнул в печальной усмешке. А встретившись с непониманием во взгляде Гермионы, Люциус пояснил: — На той неделе мы с Нарциссой начали процедуру развода.

— Мне очень жаль.

— Не стоит. Лучше составьте мне компанию. Последнее, чего мне сегодня хочется — это вернуться в пустой дом ровно в шесть.

В общем-то, Гермиона тоже не горела желанием коротать вечер в одиночестве, а других планов у неё не нашлось — разве что можно было бы задержаться на работе. А есть ли принципиальная разница, сидеть ей в кабинете или же в довольно уютном кафе, которое, к тому же, вечерами почти всегда пустует? Гермиона сочла, что нет.

Тем вечером, начав с обсуждения нового многообещающего проекта их общего коллеги, они перешли к более личным разговорам. Чай располагал. А практика показывала, что при наличии одного только зачатка желания, все участники магической войны могли с лёгкостью найти общую тему. Иногда такие беседы заканчивались магической схваткой, а иногда — дружеским рукопожатием.

Правда, в случае с Гермионой и Люциусом оба варианта не подходили. Она почти не удивилась, когда спустя пару часов мирных разговоров Люциус (к которому она тогда ещё обращалась официальным «мистер Малфой») взялся проводить её до кабинета. А потом, возможно, просто за компанию, вместе с ней дошёл и до зала с каминами.

Вернувшись домой, Гермиона постаралась выбросить Малфоя из головы. У неё это не получилось.

Дальше последовало несколько свиданий в маггловской части Лондона − они оба не хотели, чтобы кто-то увидел их вместе, хоть и не озвучивали свои опасения. Гермиона невольно анализировала их совместные вечера: почему ей не было скучно, почему она согласилась встретиться ещё раз, почему не отпрянула, когда он приобнял её за талию впервые, почему не возражала против поцелуя? Но ответить самой себе могла лишь прямым «потому что захотела».

Так же, как сегодня ей захотелось пригласить Люциуса на чашку чая. Он проводил её до самого подъезда, уже почти привычно поцеловал и даже открыл было рот для того, чтобы попрощаться... И в этот миг Гермиона уверилась, что Люциус не будет так уж странно смотреться в декорациях её квартирки. Если, конечно, бывший Пожиратель вообще способен вписаться в такой интерьер.

Но прошло не больше часа — и вот, Люциус уже вполне гармонично выглядит в стенах её… ванной. Гермиона не возражала. По крайней мере, не вслух. Не могла же она признаться, что довольно смутно представляет себе, что ей сейчас делать. Здесь, в довольно тесной ванной комнате. Здесь, рядом с полуобнаженным мужчиной, который пусть вдвое её старше, но выглядит очень даже привлекательно… Здесь, где даже не на что отвлечься… Вот если бы они находились сейчас в спальне, импровизировать было бы куда проще, как и скрыть своё смятение.

— Пойдём лучше на кровать? — предложила Гермиона, не веря, что произносит это вслух. Она словно слышала себя со стороны и поражалась: как это ей хватило духу?

− Зачем? — Люциус уже включил воду и смыл с лица пудру. − Я тебя не утоплю, честное слово…

Он развернул Гермиону спиной к себе, расстегнул платье и помог ей раздеться. И тут же избавился от своей одежды. Если что-то и могло отвлечь Гермиону от стоящего в нескольких дюймах от неё голого мужчины, то это… Ох, нет, ничего не могло. Она лишь надеялась, что шум воды заглушает чересчур громкий стук её сердца. Хотя то, как Люциус тихонько пробормотал «ты чертовски хороша, милая», она услышала очень чётко. Может быть, всё потому, что в этот момент его губы были совсем рядом с её ухом, а затем снова прильнули к шее?..

И всё же расслабиться не получалось. Инстинктивно хотелось спрятаться − хоть куда-то. Но здесь можно было разве что укутаться в большое полотенце или скрыться за шторкой. И то, и другое выглядело бы очередным ребячеством, а Гермиона уже израсходовала лимит на такие выходки. Только один манёвр мог остаться незамеченным...

− Я добавлю пены? − предложила Гермиона, уже открывая нужную бутылочку и добавляя жидкость в воду.

− Чтобы спрятаться? Не глупи.

Гермиона и подумать не могла, что её мотивы настолько очевидны. Но может, дело было в том, что это Люциус слишком проницателен? И это качество, между прочим, идеально подходило бывшему Пожирателю.

− Только не говори мне, что ты действительно боишься, — протянул он, видимо, заметив её заминку.

− Нет, я... − Гермиона в который раз замотала головой, судорожно перебирая в уме все хоть сколько-нибудь подходящие слова. Она не боится, а... Стесняется? Беспокоится? Тревожится? Переживает? − Я всего лишь немного нервничаю.

− Ну, ты ведь не девственница? — осторожно спросил Люциус, слегка напрягшись. Хотя прекрасно знал, что после войны Гермиона довольно долго встречалась с Роном. И должен был понимать, что уж о чём о чём, а о своей невинности она бы ему сообщила раньше, чем сняла бы с себя одежду. А может, даже раньше, чем пустила бы Люциуса на порог своей квартиры.

− Нет, но... Но ведь с тобой я этого ещё не делала. Ни разу.

Люциус в ответ только улыбнулся и снова поцеловал её, на сей раз чуть настойчивее. И это помогло Гермионе наконец оттаять. Она переступила бортик ванной и легла в воду, а потом обняла Люциуса, который устроился рядом, поглаживая её бёдра. Если бы в тот вечер Гермиона была до конца откровенной, то призналась бы, что «никогда не делала этого с опытным мужчиной», коим и был Люциус. И, может, добавила бы, что с Роном у них не заладилось в том числе и в постели. Боялась Гермиона вовсе не Люциуса. Она боялась ошибиться, находясь рядом с ним, страшилась показать ему свою неопытность.

И только она успела подумать, что всё это (особенно ванная и дурацкая пена) − не самая лучшая затея, как Люциус крепко прижал её к себе. И мысль ускользнула из виду.

* * *

− Может, всё-таки выпьем чаю? − предложила Гермиона спустя примерно один час и пару оргазмов. − Я заварю новый.

− Он не остыл, − уверенно отозвался Люциус.

Оказалось, он наложил на чайник какие-то бытовые чары. Ёмкость сохраняла температуру, как самый простой маггловский термос. Их чай не мог остыть.