Гамбит на троих, или Ход бараном (гет)

— Характер скверный, просто медведь. Деспот и нахал.

…

— Рабовладелец! До чего довёл бедную девочку. Угнетатель!

…

— Ты на самом деле такой или просто притворяешься?

— Я в самом деле такой. Просто притворяюсь.

(Из кинофильма «Укрощение строптивого»

Италия, 1980)

Пролог (вместо вступления)

Спустя несколько лет после драматических событий последней магической войны в Школе Чародейства и волшебства Хогвартс воцарилась, наконец, спокойная жизнь.

Колокола вновь отстроенной Часовой башни методично оповещали о начале и конце занятий; на уроках зельеварения взрывались котлы; по столам класса трансфигурации бегали, задрав хвостики, мохнатые кубки и чашки; в теплицах устраивали традиционные вечеринки юные мандрагоры; в полумраке круглой комнаты на самом верху Северной башни витал аромат благовоний и дух таинственности; Зал трофеев регулярно пополнялся кубками по квиддичу; неизменный завхоз Аргус Филч рьяно следил за соблюдением школьных правил, а студенты с завидным постоянством их с удовольствием нарушали.

И когда, казалось, в Хогвартсе восстановился привычный порядок, произошли события, которые встряхнули размеренную жизнь обитателей замка.

Первым событием стало то, что к своим обязанностям профессора зельеварения и декана Слизерина вернулся Северус Снейп.

Это стало возможным после того, как Снейп, разочарованный бестолковой службой в Британской Академии Алхимии, неожиданно для самого себя взял ученика. И кого бы вы думали? Свою бывшую студентку Гермиону Грейнджер.

Получив квалификацию зельевара, мисс Грейнджер заняла место ассистентки и личной помощницы Снейпа, который наотрез отказался вернуться на службу в Академию. Наученный горьким опытом административной работы, Мастер зельеварения отверг заманчивые предложения своих бывших коллег и с удовольствием погрузился в привычный для него чарующий мир волшебных снадобий, отваров и эликсиров.

Злые языки поговаривали: мол, это выскочка Грейнджер оказала влияние на решение Мастера. Ходили даже слухи, что между Снейпом и его ассистенткой установились более близкие, если не сказать амурные, отношения. Но, как говорил популярный английский писатель ещё в позапрошлом веке: «Никогда не верьте тому, что кажется; верьте только доказательствам». Ушлые репортёры многих магических изданий сбились с ног, пытаясь правдами и неправдами получить хоть какие-то свидетельства существования романтической связи бывшего Пожирателя смерти, по-совместительству декана Слизерина и профессора зельеварения, со своей бывшей студенткой-гриффиндоркой, но… Увы! В итоге, не найдя каких бы то ни было подтверждений, разговоры сошли на нет, так и не пролив свет на животрепещущий вопрос: было ли это с самого начала плодом фантазии Прытко Пишущего Пера, или же всё умело скрывалось от посторонних глаз.

Волна пикантных слухов не обошла стороной и Школу Чародейства и Волшебства. Заскучавший было на своём посту Альбус Дамблдор воспрял духом и задался целью во что бы то ни стало вернуть Мастера зельеварения в Хогвартс. Уговаривать Снейпа пришлось долго, но Дамблдор запасся невообразимым багажом аргументов и проявил поистине безграничное терпение. Поупиравшись, Снейп всё-таки принял предложение директора, при этом, естественно, не обошлось без условий. Зельевар потребовал, чтобы в его расписании было отведено достаточно времени на научно-исследовательскую работу в личной лаборатории и предоставлена возможность посещать специализированные конференции, симпозиумы и иже с ними. На робкое возражение директора о том, что все маховики времени были уничтожены много лет назад, во время сражения в Отделе тайн, Снейп усмехнулся и сказал, что никакие артефакты не потребуются — надо просто пригласить в Хогвартс его помощницу, мисс Грейнджер. Имея достаточную квалификацию, она в состоянии вести уроки зельеварения во время его отсутствия и заодно будет помогать ему в лаборатории. Это предложение как нельзя более устроило Дамблдора. В итоге Слагхорн отправился на заслуженную пенсию, Снейп въехал в свои прежние покои, а лучшая выпускница Хогвартса и дипломированный зельевар Гермиона Грейнджер без колебаний взвалила на себя бремя преподавательства и всевозможные сопутствующие обязанности — от варки снадобий для Больничного крыла до организации различных внеклассных мероприятий.

Решительно отказываясь верить сплетням и слухам, Минерва МакГонагалл сразу же взяла Гермиону под покровительство, искренне считая, что общение со Снейпом рано или поздно доведёт бедняжку до нервного истощения. Кроме того, она лелеяла надежду переманить свою бывшую и до сих пор самую любимую студентку, чтобы в будущем обеспечить себе преемника — как на должность преподавателя, так и на пост декана Гриффиндора.

* * *

Второе событие произошло примерно через год после возвращения Снейпа и Грейнджер в Хогвартс.

Страдающий хронической бессонницей Тобиас Мисслфорп, чей портрет висел неподалёку от комнаты, занимаемой мисс Грейнджер, однажды увидел профессора Снейпа, выходящего от своей помощницы под утро. И всё бы ничего, но на пороге Снейп задержался, а Грейнджер привстала на цыпочки, обхватила его руками за шею и… О Мерлин! Неужели они поцеловались? При этом мисс Гермиона была одета в весьма фривольный пеньюар и имела вид легкомысленный и чрезмерно соблазнительный. Испуганный Мисслфорп забился в самый тёмный угол своей картины и после долгих размышлений пришёл к выводу, что это не могло быть не чем иным, как галлюцинацией, вызванной его воспалённым от расстройства сна воображением. Успокоившись, Тобиас приказал себе как можно скорее забыть об этом невероятном видении, но спустя неделю он с ужасом опять увидел профессора зельеварения — на этот раз тот входил в покои мисс Грейнджер глубоко заполночь. Много лет мечтающий выспаться Мисслфорп провёл ту ночь в возбуждённом нетерпении, боясь даже на мгновение закрыть глаза. И его ночное бдение оказалось не напрасным — ранним утром сцена нежного прощания повторилась. Всякие сомнения отпали. Профессор зельеварения и его ассистентка были любовниками.

Будучи при жизни создателем и главным редактором популярного магического еженедельника «Ведьмин досуг», Тобиас Мисслфорп впервые пожалел, что его портрет существует лишь в одном экземпляре — волшебник-художник Оливер Картрайт так и не удосужился написать второй портрет для редакции журнала. Не имея возможности доставить сенсационный материал коллегам-журналистам напрямую, Тобиас отправился по соседним портретам в надежде найти того, кто согласился бы передать весточку в Лондон, но встретил единодушный отпор. Портреты Хогвартса не одобряли утечку информации из стен замка, придерживаясь негласного правила не выносить сор из избы. Однако между собой скучающие джентльмены и почтенные дамы разнесли новость молниеносно. После завтрака об этом уже шептались привидения, а к вечеру того же дня всё стало известно преподавательскому коллективу.

От вопросов коллег Гермиона отмахивалась, отшучивалась, непонимающе хлопала глазами и удивлённо ахала. Снейп же пребывал в таком расположении духа, что даже Дамблдор остерегался соваться к нему с расспросами. Впрочем, ни Гермиона, ни Северус не спешили категорично что-либо опровергать, и это было расценено окружающими, как негласное подтверждение. Ещё какое-то время женская половина коллектива, воодушевлённая профессором МакГонагалл, пыталась воззвать к благоразумию молодой сотрудницы и даже пробудить в ней инстинкт самосохранения, но всё было тщетно. В конечном итоге ажиотаж вокруг этой новости поутих, мадам Помфри перестала отпаивать профессора МакГонагалл успокоительными зельями, а Северус и Гермиона всё чаще стали приходить на завтраки вместе.

* * *

А ещё через год, незадолго до того дня, с которого начинается наш рассказ, произошло третье событие.

Охочая до скандалов и чужих тайн вездесущая Рита Скитер застукала Северуса Снейпа в компании с Люциусом Малфоем в заведении сомнительной репутации.

Потерпев несколько лет назад фиаско в раскрутке сплетни о романе Снейпа и Грейнджер, злопамятная репортёрша незамедлительно разместила пикантные колдографии на первой полосе «Ежедневного Пророка» под заголовком «Тайная жизнь профессора Хогвартса». Сама же статья, занявшая весь четвёртый разворот газеты, по праву тянула на полноценное журналистское расследование. С традиционно-язвительным изяществом Рита выплёскивала фантастически-пикантные факты о якобы имевшей место бурной жизни затворника-зельевара, ссылаясь при этом на надёжные, но пожелавшие остаться инкогнито источники. Умело раскручивая интригу, к концу статьи Скитер представила своего героя чуть ли не секс-символом, хладнокровно разбивающим доверчивые женские сердца. Месть Риты была сладка — ей удалось привлечь к замкнутой и противоречивой персоне Снейпа излишне нездоровое внимание, как со стороны читателей, так и со стороны Попечительского совета Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. К слову сказать, в списке несчастных жертв многочисленных интрижек закоренелого холостяка имя Гермионы Грейнджер не упоминалось.

И всё, может, и обошлось бы, но, как назло, именно в тот день, когда Снейп с Малфоем попали в объектив колдокамеры фотографа Бозо, бессменно работающего с Ритой Скитер, Гермиона Грейнджер находилась в Лондоне на юбилее своей тётушки.

Вскоре после этого по Хогвартсу пополз слух, что Гермиона Грейнджер и Северус Снейп расстались.

Испокон веков самое приятное время для преподавателей Школы Чародейства и Волшебства наступало после того, как заканчивалась экзаменационная пора и гомонящая толпа юных студиозусов благополучно разъезжалась по домам. К тому времени все отчёты обычно уже были написаны и итоговый педсовет, как правило, плавно перетекал в грандиозную, а иногда и многодневную пирушку для всего тесного дружного преподавательского коллектива.

Однако на этот раз все ждали собрания с особым нетерпением. Наступал день летнего солнцестояния — Лита — один из восьми главных кельтских праздников колеса года. И именно в этом году магический мир готовился праздновать Литу в семьсот семьдесят седьмой раз. Этот, можно сказать, юбилей, планировалось отмечать в Британии с большим размахом.

Когда большие часы Хогвартса пробили полдень, в учительской наступила тишина. Все взоры были обращены на Дамблдора, увлечённо копающегося в вазочке с разноцветными конфетками.

МакГонагалл деликатно кашлянула.

Директор торопливо выудил лакричную пастилку, вскинул голову, обвёл взглядом собравшихся и лучезарно улыбнулся.

— Дорогие мои, вот и закончился очередной учебный год, с чем я вас с радостью поздравляю! Но сейчас мы собрались здесь не для традиционного подведения итогов. Как вы все знаете… Ой, больно же! — почтенный глава Хогвартса стряхнул чёрный извивающийся мармеладный хвостик обратно и заботливо подул на укушенный палец. — Вот зараза! Извините, коллеги! Так о чём я?! Ах, да… Лита… Так вот, спешу сообщить, что завтра с утра здесь будет открыт камин. Отправляйтесь праздновать, веселитесь, жгите костры, общайтесь с духами. Аргус, проследите, пожалуйста, чтобы был обеспечен достаточный запас летучего пороха. Филиус, передавайте от меня привет гоблинской общине Ирландии и лично её главе — уважаемому Рагнару Мудрому. Помона, я наложил на теплицы статические чары, так что не беспокойтесь о молодых саженцах. Аврора, специально для вас я приготовил портал…

Гермиона слушала директора вполуха, думая о своём. В день Середины Лета силы природы достигают наивысшей точки. Традиционно на протяжении многих веков в праздник Литы собирали травы и коренья — именно в это время они считаются наделёнными особой целительной и волшебной силой. Ещё зимой они с Северусом запланировали вместе поехать на этот праздник к валлийским друидам, чтобы увидеть, как играют и танцуют невидимые в другие дни феи, как в полночь на несколько мгновений в чаще леса распустится ярко-огненный цветок папоротника. Об этом чуде Гермиона читала ещё в детстве, но тогда это воспринималось ею как легенда, красивая волшебная сказка. И вот сейчас, когда сказка вот-вот могла стать явью, всё рухнуло.

— Гермиона, дорогая, не сочти за труд, но раз уж ты никуда не едешь, подготовь мне список всего, что необходимо для уроков зельеварения на следующий учебный год. Да и, кстати, составьте вместе с Поппи заявку на закупку ингредиентов для лечебных зелий.

Гермиона вздрогнула, вынырнув из своих мыслей, когда услышала из уст Дамблдора своё имя.

— Конечно, с удовольствием, — нарочито беспечно ответила она, старательно избегая встречаться взглядом с тем, кто сидел у противоположной стены, практически напротив неё.

Дамблдор удовлетворённо кивнул.

— Ну что же, господа! Желаю всем хорошего праздничного настроения! Я покину школу завтра утром и вернусь вечером следующего дня. Вопросы есть? — директор обвёл всех взглядом. — Нет? Собрание закончено.

Преподаватели, переговариваясь, потянулись на выход. Гермиона поспешно прошмыгнула в дверь и почти бегом устремилась по коридору к лестницам . Ой-ёй-ёй, что сейчас будет! Лучше уж в подземелье. Может, там рабочая обстановка хоть немного охладит пыл профессора и сдержит его разрушительные эмоции.

Она уже сворачивала за угол, когда до неё донёсся голос Дамблдора:

— Профессор Снейп, а вас я попрошу задержаться.

* * *

Северус Снейп уже был на пороге кабинета, когда его окликнули. Пришлось вернуться.

— Слушаю вас! — Снейп даже не пытался скрыть недовольство, усаживаясь обратно в кресло.

Директор взмахом палочки плотно затворил дверь и цепким взглядом посмотрел на профессора зельеварения поверх своих очков-половинок.

— Северус, мальчик мой, — начал он проникновенным голосом, вмиг придав своему лицу печальное выражение. — Ты же знаешь, что я очень тепло отношусь к тебе. Можно сказать, как к сыну. Не откажи мне в одном деликатном деле.

Северус напрягся. Такое начало никогда не предвещало для него ничего хорошего. Дамблдор театрально вздохнул и, видимо, расценив молчание Снейпа, как согласие, продолжил:

— Ты же знаешь, что Минерва очень любит Гермиону, опекает и беспокоится за неё…

— Так вот в чём дело, — прервал Дамблдора Снейп и закинул ногу на ногу. — Вы решили провести со мной воспитательную беседу?

— Упаси Мерлин! — старый волшебник протестующе замахал руками. — Я просто по-отечески, так сказать. Не знаю, что уж там между вами произошло, но Минерва на днях обмолвилась, что Гермиона очень расстроена, кушает плохо, похудела... И вообще… Я подумал, не кроется ли причина всего этого в ваших с ней… кхе-кхе, как бы это сказать…

— Альбус, я не понимаю, о чём вы говорите, — ровным тоном ответил Снейп, а про себя подумал: «Как же, как же, не знает он. Так я ему и поверил!»

— Ну и славно! Может, и правда показалось Минерве… — Альбус лучезарно улыбнулся, и напускная печаль в его глазах испарилась, словно её и не было. — Но всё же, Северус, сделай одолжение, помиритесь с Гермионой, прошу тебя.

— Я с ней не ссорился,— холодно отрезал Снейп. — Это всё? Я могу идти?

— Да-да, конечно, иди. Только ты уж уважь старика, поговори с ней! Гермиона — хорошая девочка, добрая, внимательная, исполнительная, специалист отменный.

Снейп направился к выходу, а директор сунул в рот очередную конфетку и пробормотал тихо, словно обращаясь к самому себе:

— Жениха бы завидного ей под стать, чтобы ценил её, жалел и понимал. Да вот хоть младший Уизли — спортсмен, чемпион, красавец…

На мгновение Северус застыл в дверях.

«Вот, значит, как!» — пронеслось у него в голове.

От сильного пинка дверь в кабинет, смежный с учебным классом зельеварения, с грохотом распахнулась. Гермиона вздрогнула. С опаской покосившись через плечо и стараясь сохранять внешнее спокойствие, она продолжила перебирать пергаменты и учебные пособия, почти физически ощущая на себе сверлящий взгляд. Взяв стопку книг, она направилась к шкафу, но прямо перед ним, сложив руки на груди, стоял Снейп.

Набравшись храбрости, Гермиона коротко выдохнула и подняла на него глаза.

— Позволь мне убрать учебники.

Снейп не пошевелился. С минуту они молча смотрели друг на друга, и Гермиона, вздохнув, вернулась обратно к столу.

— Зачем посвящать всех в наши личные дела? — раздался за её спиной холодный голос. Гермиона замерла.

— О чём ты? — не оборачиваясь, поинтересовалась она.

— А то ты не знаешь! — последовал ответ. — Мы столько лет успешно скрывали наши отношения, и ты не возражала, даже соглашалась, что это правильно. Потом нас увидел этот треклятый портрет — Мерлин свидетель, я был готов сжечь его! — но ты убедила меня принять свершившийся факт. Я смирился. И вот сейчас, когда всё пришло в более-менее приемлемое для меня состояние, Альбус настоятельно советует мне поговорить с тобой — видите ли, они с Минервой обеспокоены твоим настроением и самочувствием. При этом — кто бы сомневался! — виноватым назначили меня, хотя я понятия не имею, что с тобой, ведь ты игнорируешь меня вот уже две недели.

— Ах, так это Альбус прислал тебя поговорить со мной?

Снейп не ответил. Гермиона присела на стул, чинно сложила руки на коленях и посмотрела на собеседника невинным взглядом.

— Хорошо. Давай поговорим.

— О чём?

— Откуда же я знаю? — Гермиона беспечно пожала плечами. — Альбус случайно не уточнил — о чём?

— Его и Минерву интересует, что с тобой происходит, — в голосе Снейпа зазвучало раздражение.

— Их интересует, а ты причём?

Снейп ответил не сразу, и Гермиона с трудом выдержала его пристальный взгляд.

— Ты права, очевидно, я уже ни при чём. — Снейп сделал ударение на слове «уже». — Ты даже не известила меня об изменении твоих планов, хотя мы планировали поездку в Уэльс ещё зимой. Короче, мне надоел этот балаган. Желаю приятного отдыха, мисс Грейнджер!

Снейп развернулся и шагнул к двери.

— Ты действительно ничего не понимаешь? — возмущённо воскликнула Гермиона и порывисто вскочила, едва не опрокинув стул. — Ты бесчувственный, самовлюбленный эгоист!

— Ага, значит, дело всё-таки во мне, — съязвил он, останавливаясь. Затем медленно повернулся и посмотрел на неё сверху вниз. — Продолжай!

— Сядьте, мистер Высокомерие! — Гермиона ткнула пальцем в сторону кресла. — Теперь вам придётся выслушать меня!

После секундного раздумья Снейп подчинился.

— Северус, ты говоришь, что я игнорирую тебя две недели. А помнишь ли ты, что случилось две недели назад?

— Начинаем с вопросов? Ладно. Если мне не изменяет память, ты ездила к своей тётушке на день рождения, — голос Снейпа был холоден.

— На юбилей, — уточнила Гермиона. — И ты отказался поехать со мной, хотя я тебя очень об этом просила.

— Да, отказался и, по-моему, доступно объяснил тебе, почему.

— То есть слова «потому, что не хочу» ты считаешь приемлемым объяснением?

— Естественно!

— Допустим, — Гермиона глубоко вздохнула. — Но я же тебе говорила, что на этот юбилей приглашены мои близкие родственники. Меня ждали с моим… в общем, с тобой.

— И из этого пустяка вы с Альбусом и Минервой раздули трагедию?

— Это не пустяк! — возмутилась Гермиона. — Мы с тобой поссорились, и это очень меня расстроило. А тебе, похоже, наплевать.

— Во-первых, лично я с тобой не ссорился, — невозмутимо парировал Снейп. — Во-вторых, с чего ты взяла, что мне наплевать? Может, я тоже расстроился.

— Да что ты говоришь? — с сарказмом прошипела Гермиона, взмахнула палочкой и на стол спланировала стопка газет. — А статьи в полудюжине газет и журналов, колдографии в «Ежедневном Пророке» — это свидетельства глубины твоего расстройства? Да, Северус? Даже в «Придире»…

— Не знал, что ты выписываешь столько прессы, — Снейп скосил глаза на движущиеся картинки.

— Я не выписываю. Это мне принесли совы моих друзей.

— Поттера и Уизли? — усмехнулся он. — Гермиона, не стоит слепо верить журналистам.

— Да? А кому верить? Люциусу, который таким образом расстраивался с тобой за компанию? Или, может, той блондинке, выкаблучивающейся перед вами на столе, или рыжей, которая извивалась практически у тебя на коленях?

Тонкие губы Снейпа тронула улыбка, он прикрыл глаза, и это мечтательное выражение лица ещё больше распалило Гермиону.

— Северус, только не говори, что эти две шлюхи сочувствовали тебе.

— Три…

— Что — три? — не поняла Гермиона.

— Их было три. И они не шлюхи.

— А кто же? Девицы, которые ублажают клиентов в подобных заведениях, называются именно так. Чёрт побери, Северус, ты настолько переживал из-за нашей ссоры, что переспал с… О Мерлин! Тремя женщинами! Об этом трезвонят все газеты, а ты считаешь, что это не веская причина для подобной реакции с моей стороны?!

— Дорогая, да ты ревнуешь! — с ироничным удивлением протянул Снейп.

— Что? Я ревную? — Гермиона на секунду растерялась, но сразу же справилась с собой. — Глупости! Я возмущена! Я… Я…

— Ладно, я всё понял, — прервал её Снейп. — В общем, всё это совсем не то, о чём ты подумала.

— Ненавижу эту глупую и никчёмную фразу! — воскликнула Гермиона. — И что же я должна была подумать? Только не ври мне, пожалуйста!

— Я не вру. И никогда не врал.

— Да что ты?!

— Ничего же не было! Это просто танцовщицы, стриптизёрки, — терпеливо, словно ребёнку, пояснил Снейп.

— Да хоть балерины или гимнастки! — взвилась Гермиона. — Ты хочешь убедить меня, что героически устоял от соблазна?

— Послушай меня. До танцовщиц в стриптиз-барах даже дотрагиваться нельзя, — Снейп рассмеялся.

— Почему? — Гермиона даже опешила от неожиданности.

— Вот и Люциус тоже не понимает, почему, — Снейп рассмеялся, и в его голосе послышалось искреннее сожаление.

— Издеваешься? — Гермиона сникла. — Знаешь, что я пережила за эти дни?

— Я вообще удивлён, что ты выдержала такой срок. Я ждал, что ты примчишься на следующий же день.

— Ждал?! — вскинулась Гермиона. — Ты ждал? Получается, ты заранее знал… О-о-о! Ну всё! Ты не представляешь, что я сейчас с тобой сделаю!

Она вскинула свою волшебную палочку, но реакция Снейпа была молниеносной — палочка Гермионы описала высокую дугу и оказалась в его руке.

— Не смей!

От его тихого голоса по спине Гермионы пробежали липкие холодные мурашки. Она испуганно ойкнула, закрыла лицо руками и разревелась.

Положив палочку Гермионы на стол, Снейп обречённо вздохнул, встал, подошёл к ней и обнял, прижав к себе. Когда Гермиона немного успокоилась, он отстранился, убрал её руки от лица и посмотрел в заплаканные глаза.

— Ну, конечно, с чего ещё резкие смены настроения… Хочешь вишенку в шоколаде?

— Хочу, — коротко всхлипнула Гермиона.

— Я так и понял. Винки!

— Винки здесь, мистер Снейп! — в кабинете возник домовой эльф.

— Принеси в комнату мисс Грейнджер две... нет, три коробки вишен в шоколаде и ещё клубнику с ванильным мороженым.

— Слушаюсь, сэр.

Эльфийка исчезла. Гермиона с благодарностью посмотрела на Снейпа, а тот взял её под локоть и увлёк за собой.

— Продолжим разговор позже, дорогая.

С этими словами, Снейп кинул в камин горсть летучего пороха и буквально впихнул в него растерявшуюся девушку. Несколько секунд он прислушивался к постепенно затихающим в каминной сети возмущённым воплям, затем запечатал камин от визитов и с чувством полного удовлетворения от выполненной просьбы Альбуса устроился в любимом кресле со свежим номером «Вестника алхимика».

Насладиться тишиной Снейпу удалось недолго. В камине полыхнуло изумрудное пламя, и в нём появилась голова Альбуса Дамблдора. Для директора Хогвартса запретов и магических блокировок в замке не существовало.

— Северус, друг мой, — голос Дамблдора был мягким и проникновенным. — У меня есть отличная медовуха. Составь мне компанию, прошу тебя.

Голова директора исчезла, следовательно, возражения не предусматривались. Снейп отложил журнал и поднялся. Отказываться было бесполезно. Если Дамблдору что-то втемяшилось, особенно с подачи Минервы, то он будет переть напролом, как дикий кентавр, и даже может завалиться сюда сам со своим отвратительным пойлом.

— Что, Альбус, жаждете продолжения? — пробормотал Снейп и шагнул в камин. — Ладно, давайте поиграем! Банкуйте…

— Присаживайся, Северус, — Дамблдор мило улыбался, наполняя бокалы. — Я случайно услышал голос мисс Грейнджер в каминной сети и решил, что вы закончили разговор, а значит, ты освободился и можешь пропустить со мной глоток-другой этого восхитительного напитка. Не в одиночку же мне пить, правда?

Снейп иронично усмехнулся.

— По традиции первый тост — за встречу! — жизнерадостно возвестил Дамблдор, с явным удовольствием выпил и красноречиво взглянул на гостя.

Снейп с отвращением посмотрел на мутную жидкость, постарался отрешиться от всех запахов и вкусов и сделал небольшой глоток.

— Нет, Северус, так не пойдёт, — запротестовал Дамблдор, добавив в голос нотки обиды. — Ну что ты, в самом деле!

Снейп обречённо выдохнул и залпом осушил свой бокал. Альбус с довольным видом потёр ладони и потянулся к бутылке.

— Как говорится, между первой и второй…

— Кто не выпил, тот герой, — буркнул Снейп.

Дамблдор сделал вид, что не расслышал, и с энтузиазмом провозгласил следующий тост.

— За тебя, Северус! Чтобы у тебя всё было хорошо, чтобы во всех делах, и в жизни твоей… — Дамблдор запнулся, и Снейпу на миг показалось, будто глаза директора увлажнились. — Я так рад, что мы опять работаем вместе. Если бы ты знал, как мне тебя не хватало! Давай за это выпьем! До дна!

Когда Снейп поставил на стол опустевший бокал, старый маг удовлетворённо покивал и нарочито беспечно поинтересовался:

— Как там наша Гермиона?

— Её состояние не вызывает беспокойства, — сухо ответил Северус, а про себя подумал: «Как всегда, я оказался прав — вот ваша истинная цель».

Дамблдор откинулся на спинку своего кресла. Положив локти на подлокотники, он соединил кончики длинных пальцев и заговорил проникновенно-мягким голосом.

— Не будем ходить вокруг да около, Северус. Скажу прямо: мы с Минервой уже давно наблюдаем за развитием ваших отношений с мисс Грейнджер. Поначалу мы были несколько шокированы, учитывая разницу в возрасте и твой... кхе-кхе, как бы это помягче сказать… непростой характер. — Дамблдор жестом остановил готового возразить Снейпа. — Позволь, я продолжу. Так вот, наблюдая за вами, мы поняли, что из вас получается неплохая пара. На мой взгляд, Гермиона весьма органично вписалась в твою жизнь, верно?

— Скажем так, она мне не мешает, — осторожно проговорил Снейп.

— Отрадно, что с этим ты согласен. Так скажи мне, старому другу, что же препятствует должным образом оформить ваш союз?

— Простите, Альбус, но при всём уважении, я бы не хотел обсуждать с кем бы то ни было свою личную жизнь, — холодно возразил Снейп.

— Что ты, Северус, я совсем не то имел в виду, — Дамблдор ослепительно улыбнулся, но Снейп заметил, что голубые глаза за стёклами очков оставались серьёзными. — Это всего лишь вопрос. Тебе следовало бы…

— Я сам знаю, что мне следует, а что — нет! — резко прервал его Снейп.

— Ох, я, наверное, не так выразился, прости старика! — сокрушённо запричитал Альбус и суетливо плеснул медовуху в бокалы. — Мы все так переживаем за Гермиону. Ты же понимаешь, что в нашем мире подобная свобода нравов бросает тень на репутацию молодой девушки. Да ты пей медовуху-то, пей.

Снейп выпил и, не удержавшись, передёрнулся от приторной сладости.

— Я понял! Вы всё уже за меня решили. Что ж, я, пожалуй, отвечу…

Дамблдор закинул в рот пастилку, уселся поудобнее и приготовился слушать.

— Так вот, к вашему сведению, я дважды делал мисс Грейнджер предложение, и она оба раза отказывала мне, — раздражённо проговорил Снейп и ядовито добавил: — Так что оставьте меня в покое, я не герой её романа. Может, эти вопросы надо теперь адресовать мистеру Уизли?

— Брось, Северус, — Дамблдор поморщился и досадливо отмахнулся. — Этот тупоголовый болван совсем ей не подходит.

Снейп едва не потерял дар речи от удивления. «Интересный поворот. А как же «завидный жених, спортсмен, чтобы ценил, жалел и понимал»? Вот вы и открыли карты, Альбус!» — мелькнула в его голове злорадная мысль.

А Дамблдор тем временем продолжал:

— Мальчик мой, кому, как не тебе, делать шаги навстречу?

— То есть, потакать капризам вашей обожаемой гриффиндорки? — возмутился Снейп.

— Северус! Тебе стоит проанализировать свои ошибки. Ты же мужчина, в конце концов!

— Ошибки? — удивился Снейп. — А что не так? Я вообще с самого начала воспринимал её, как свою недавнюю студентку, и старался не обращать внимания на глупые разговоры про её, скажем так, определённого рода личный интерес в отношении меня. Не скрою, со временем мне стало доставлять удовольствие наблюдать за её недюжинной изобретательностью. И то, что произошло в моём номере после банкета по случаю присвоения ей научной степени…

Снейп осёкся, и Дамблдор заботливо подал ему наполненный медовухой бокал. Выпив, Северус встретил вопросительно-заинтересованный взгляд Альбуса, и возмущённо воскликнул:

— Альбус! Я нормальный, здоровый мужчина. Почему я должен отказываться от того, что мне так настойчиво предлагают?

— Единственный способ избавиться от соблазна — поддаться ему, — пробормотал Дамблдор с улыбкой.

— Вот именно, — Снейп кивнул. — Скорее всего, мисс Грейнджер не задумывалась о последствиях. Я оказался у неё первым, о чём она, к слову сказать, меня заранее не предупредила. Альбус, мне известны этические нормы, поэтому я счёл необходимым принять на себя определённые обязательства.

— И ты ей сразу же об этом сообщил, так?

— Естественно! Утром я объявил: «Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, считаю своим долгом предложить вам вступить со мной в брачный союз».

— И она тебе отказала, — Дамблдор утвердительно покачал головой.

— Да! — подтвердил Снейп.

— А почему, не знаешь?

В голосе Альбуса явно слышалась насмешка, но Северус лишь пожал плечами.

— Она сказала что-то про «не повод для знакомства». Я не понял смысл, но это было уже и неважно. Я получил отказ, а для меня этого достаточно. Не тащить же её насильно под венец, в самом деле!

— Северус, а ты не думал, что подобные предложения делаются по-другому? — рассмеялся Дамблдор.

— Альбус, всё случилось так неожиданно, я был абсолютно не готов, — отрезал Снейп.

— Хорошо, — отсмеявшись, согласился Дамблдор. — Но ты сказал «дважды». Во второй раз ты тоже не был готов?

— Меня не покидает чувство, что вы всё знаете лучше меня, — Снейп нахмурился и искоса взглянул на Дамблдора. — К чему этот допрос?

— Не преувеличивай, Северус. Это просто беседа за бутылочкой прекрасного вина, — беспечно возразил Дамблдор и в очередной раз наполнил бокалы. — Кстати, давай выпьем.

Чем больше алкоголя вливалось в зельевара, тем отчётливее он ощущал, как у него совершенно неконтролируемо развязывается язык, словно в медовуху была добавлена…

«Раздери меня горгулья! Не может быть!» — озарённый внезапной догадкой, Снейп медленно поднял бокал, отпил небольшой глоток и, прикрыв глаза, покатал жидкость по языку.

Вкус мёда был чересчур терпким, тяжёлым, тошнотворно-сладким, забивающим все остальные вкусы. Проглотив, лишь в послевкусии Северус смог различить следы можжевельника, имбиря, корицы, гвоздики и… вытяжки из перьев болтрушайки. Так и есть. Сыворотка правды. Мысленно кляня себя за непозволительную беспечность, неподобающую профессиональному зельевару, Снейп открыл глаза и успел заметить, мелькнувшее во взгляде Дамблдора торжество.

— Так что произошло во второй раз? — Дамблдор вернул разговор в нужное ему русло.

Снейп понимал — сопротивляться действию зелья бесполезно. Наверняка оно было сварено им самим, а значит, безупречно.

— Ей показалось, что она беременна, — выдавил он из себя. — Я чту магический Кодекс и сразу ей сказал: «Раз так, нам надо пожениться». О чем ещё говорить?

— А она? — поинтересовался непрошибаемый Дамблдор.

— Спросила: «Зачем?» — ответил профессионально-терпеливый зельевар.

— А ты? — директор уже откровенно веселился.

— Ответил: «Так положено».

— А она?

— Спросила: «Куда положено?» — злобно процитировал Снейп.

— Ох уж эта женская логика! — Дамблдор задорно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — И что же ты ей ответил?

— Ничего! — рявкнул Снейп. — Я не отвечаю на риторические вопросы!

— Ясное дело, — миролюбиво проворчал Дамблдор и подлил в оба бокала ещё вина.

— Мой предок частенько повторял: «Всякая женщина — зло, но дважды бывает хорошей: или на ложе любви, или на смертном одре!» — раздался звучный голос с одной из картин.

— Спасибо за комментарий, Финеас, — вежливо отозвался Дамблдор.

— А у вас не возникало желания её убить, молодой человек? — не унимался бывший директор Хогвартса.

Снейп посмотрел на портрет с мрачной заинтересованностью.

— Даже не думай об этом, Северус! — отрезал директор действующий. — Финеас, не мути воду!

— Бросьте, Дамблдор, вы же не станете отрицать очевидное? — отмахнулся Блэк.

— Ну почему же, — живо откликнулся тот. — Французы говорят: «Надо уметь часто повиноваться женщине, чтобы иметь право иногда ею повелевать».

— Французы все усложняют, это у них национальное! — философски заключил Финеас.

Снейп кашлянул.

— Простите, господа, я вам не мешаю? Может, позволите мне откланяться?

— Ну что ты, Северус! — спохватился Дамблдор. — Прости, мы отвлеклись. И всё же я очень прошу тебя обдумать ситуацию с мисс Грейнджер.

Снейп мысленно застонал.

— Альбус! Я не знаю, что ей надо!

— Ой, Северус, только не говори, что никогда не пользовался своим умением читать мысли.

— Не скажу, — согласился Снейп. — Только желания практически всех женщин сводятся к двум вещам: похудеть и съесть пирожное.

— Да неужели? — искренне удивился Дамблдор. — И Гермионы тоже?

— У мисс Грейнджер бывает ещё третье желание, — Снейп усмехнулся, — убить с особой жестокостью.

— Кого? — ахнул Дамблдор.

— В большинстве случаев — меня, — неохотно ответил Снейп.

Дамблдор расхохотался.

— Ах, молодой человек, — послышался женский голос с одной из картин. — Чего хотят женщины? Это извечный вопрос, ответ на который ищут не только мужчины, но и порой сами женщины.

— Вы правы, Гелиотропа, — подал голос Армандо Диппет. — Но по опыту своих трёх сотен прожитых лет могу сказать определённо: все женщины хотят замуж!

Дамблдор хитро подмигнул Северусу:

— Вот видишь, всё-таки замуж.

— Давайте не будем начинать всё сначала! — вскричал Снейп и уже спокойнее добавил: — Две попытки — это для меня и так слишком много! Третий раз, если и будет когда-нибудь, будет последним. И если мисс Грейнджер мне опять откажет, даже вы не сможете меня заставить сделать это в четвёртый раз!

Дамблдор, словно невзначай, положил руку на свою волшебную палочку. Снейп насмешливо улыбнулся.

— Оставьте, Альбус! Мне давали уроки магии два величайших волшебника. И, кстати, противостоять Империо меня учили именно вы.

Голубые глаза директора лукаво блеснули. Снейп вдруг ощутил, что действие добавленного в медовуху зелья начало слабеть.

— Эх, Северус, иногда ты бываешь таким упёртым, — с сожалением молвил директор. — Прямо, как баран.

— Уж лучше быть бараном, чем болваном в вашем с Минервой преферансе, — зло процедил Снейп.

С этими словами он встал, бросил на Дамблдора быстрый взгляд и направился к двери.

— Как пожелаешь, мой мальчик, как пожелаешь… — раздалось за его спиной еле слышное.

Яркое летнее утро встретило Гермиону меланхолией — тоской о лазурном море, тропических странах и романтической любви. Она чувствовала себя разбитой, всё тело ныло и ломило.

В памяти всплыли события вчерашнего вечера: разговор с Северусом и его вероломный поступок с камином.

«Тиран! Деспот! Сатрап! — мысленно возопила она от возмущения. — Ах вот как ты со мной!? Ну ничего! Вот я тебе!..»

Что же такого «она ему» Гермиона с ходу не придумала, зато вспомнила, что её волшебная палочка осталась в кабинете зельеварения. Значит, надо вставать, чтобы достать из шкафа порцию зелья, но вылезать из-под тёплого одеяла совсем не хотелось.

Под боком завозился Живоглот. Сладко потянувшись, он бесцеремонно протопал прямо по хозяйке и спрыгнул на пол.

— И ты туда же! — в сердцах воскликнула Гермиона и запустила ему вслед подушкой.

Кот ловко увернулся, запрыгнул на залитый солнцем подоконник и принялся умываться.

Гермиона, не глядя, протянула руку к тумбочке, стоящей у кровати. Пальцы нащупали на блюде лишь смятые обёртки от конфет.

«И даже сладенького не осталось», — с обидой на весь мир подумала она.

— Нет, Северус, так просто я не сдамся! — упрямо проворчала Гермиона, слезая с кровати, и злорадно усмехнулась: — Дай мне, Мерлин, терпения, чтобы вынести то, что я не в силах изменить! Вот только сил не давай, а то ж ведь точно убью его собственными руками!

Проходя мимо окна, Гермиона задержалась. Примирительно потрепав Живоглота по загривку, она распахнула створки. Вокруг Хогвартса всё утопало в зелени. Под ослепительными лучами солнца сверкало голубое озеро, и даже Запретный лес выглядел живописным и совсем не мрачным.

Полюбовавшись открывшимся видом, она заметила внизу у теплиц профессора МакГонагалл и мадам Помфри. О чём-то оживлённо переговариваясь, они по очереди заглядывали в окно деревянного сарая-пристройки к оранжерее. При этом обычно сдержанная и чопорная Минерва эмоционально жестикулировала и выглядела не на шутку рассерженной.

Анализировать увиденное у Гермионы не было никакого желания. Заглянув в шкаф, она обнаружила, что нужное ей зелье, как назло, закончилось.

— Кто бы сомневался, — мрачно констатировала она, захлопывая дверцу. — Придётся идти в подземелье. К тому же всё равно надо забрать мою волшебную палочку. Надеюсь, Северус уже в Уэльсе, встречаться с ним сейчас было бы совсем некстати.

Живоглот спрыгнул на пол и направился к двери.

Спускаясь по лестнице, Гермиона услышала шаги и тихие голоса. Перегнувшись через перила, она увидела поднимающихся снизу Минерву и Поппи. О чём они говорили, разобрать было невозможно, но, спустившись ниже, Гермионе показалось, что она расслышала «Альбус, Гермиона, Северус». Это неприятно задело её — их личная жизнь, похоже, и правда активно обсуждалась в Хогвартсе.

Увлечённые разговором дамы не заметили Гермиону и свернули в сторону Больничного крыла, а Гермиона продолжила путь.

На столе в кабинете, на самом видном месте, Гермиона увидела свою волшебную палочку, а рядом — несколько флаконов нужного ей зелья. Она улыбнулась. Всё-таки, несмотря ни на что, с каждым годом Северус становился мягче и внимательнее. Правда, цветов от него Гермиона так до сих пор ни разу не дождалась. Не то чтобы ей это было жизненно необходимо, нет. Просто Джинни не упускала случая похвастаться букетами, которые дарил ей Гарри. Гермиона никогда не говорила этого подруге, но сама понимала, что Гарри, с детства лишённый семьи и материнской заботы, старался компенсировать это для своей жены и детей. А Северус… С самого начала было ясно, что никакой романтической мишуры с этим человеком у неё не будет. И со временем Гермиона приняла это и абсолютно не чувствовала себя обделённой. Мало того, если бы сейчас к ней заявился Снейп с букетом цветов, то она всерьёз испугалась бы за здравость его рассудка.

Выпив зелье, Гермиона почувствовала себя лучше. Плаксиво-тоскливое настроение отступило, и к ней постепенно начало возвращаться здравомыслие и рассудительность. Нахмурившись, она посмотрела на газеты, оставшиеся лежать здесь со вчерашнего дня. Внезапно на стол запрыгнул Живоглот. Потоптавшись на колдографиях, он вдруг выпустил когти и в мгновение ока превратил всё в бумажную труху.

— Ты чего? — опешила Гермиона.

Вызывающе глядя на неё, Живоглот медленно махнул хвостом, сметая обрывки на пол.

— Ты считаешь, что я вела себя глупо, да?

Кот переступил лапами и уселся на расчищенное место.

— А может, ты и прав, — Гермиона вздохнула. — Мало того, что истолковала всё неправильно, так ещё и обиделась на то, что сама себе напридумывала. И ведь знала же: нельзя верить Скитер. Она на пустом месте, из любой мелочи способна раздуть скандал, совершенно не заботясь о правдивости своей информации. Ох, Глотик! Теперь удивляюсь выдержке Северуса — сколько бы он так терпел, если бы Дамблдор не проявил инициативу со своим разговором.

Гермиона присела на стул, их глаза с Живоглотом оказались на одном уровне.

— Ладно, я согласна с тобой. Но ведь ты же видел моё состояние, когда я узнала всё это! Вдобавок Джинни с Роном подлили масла в огонь: «Это возмутительно! Такое нельзя прощать!»

Живоглот повёл ушами, кончик его хвоста несколько раз дёрнулся из стороны в сторону.

— Понимаю… — Гермиона вздохнула. — Не следовало вестись на их подначки. Но я же не знала тонкости стриптиза. У кого мне надо было спрашивать? У родителей, которые и так не в восторге от того, что Северус старше меня на два десятка лет? Или, может, у Гарри? Хотя, боюсь, в этом вопросе, он не знаток и вообще не советчик — летучемышиный сглаз Джинни мы все очень хорошо помним ещё со школы.

Живоглот фыркнул.

— Да ладно тебе! Между прочим, если бы не Джинни, я бы точно превратилась в классическую лабораторную мышь, — возразила ему Гермиона. — В кои-то веки я прислушалась к советам подруги, да и случай был уж очень подходящий — долгожданное присуждение мне степени Мастера зельеварения. По этому случаю принято устраивать торжественный банкет. Джинни тогда сказала, что это мой шанс и если я упущу его, то на мне можно будет окончательно поставить большой жирный крест.

Гермиона встала и машинально принялась убирать брошенные вчера книги, продолжая свой монолог:

— До сих помню, как я боялась. Когда закончилась торжественная часть и все плавно переместились в ресторан конференц-центра, я была измотана настолько, что готова была сдаться и нарисовать на себе этот крест собственноручно. Только вот действие коктейля из эльфийского вина и эликсира Храбрости оказалось слишком непредсказуемым. В тот вечер я осмелела и сама пригласила его на танец. Дальше всё произошло стремительно, и я только утром осознала, как мне было страшно и стыдно. А он, оказывается, джентльмен. Мало кто готов жениться на девушке сразу после первой проведённой с ней ночи.

Гермиона заулыбалась своим воспоминаниям и примирительно погладила Живоглота.

— Теперь Джинни постоянно твердит, что мне надо было соглашаться на его предложение. По её мнению, столько лет неопределённых отношений ни к чему хорошему не приведёт.

Живоглот потёрся головой об руку хозяйки, зевнул и улёгся на стол

— Ладно, сейчас мне надо отвлечься, чтобы привести мысли в порядок, -решительно оборвала свои размышления Гермиона. — Как говорила героиня одного из любимых маминых романов: «Я подумаю об этом завтра». В моём случае есть целых два дня. К возвращению Северуса я буду готова.

Приняв такое решение, Гермиона заставила себя думать о том, что всегда успешно отвлекало её от хандры — о работе.

Составление списка требуемых ингредиентов заняло несколько часов. Кропотливая, требующая внимательности работа действительно на какое-то время полностью захватила её внимание.

Переписав заявку начисто, Гермиона отправилась в больничное крыло. Открыв дверь, ведущую во владения школьного колдомедика, она услышала негромкие голоса Поппи и Минервы. Однако, как только они увидели её, разговор резко прервался. После нескольких секунд явно неловкого молчания МакГонагалл, как ни в чём не бывало, подошла к Гермионе и приобняла её за плечи.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? Что-то ты бледная, — озабоченно спросила она. — Почему ты не была на завтраке?

— Давай осмотрю тебя, — захлопотала мадам Помфри.

— Не надо, Поппи! — Гермиона попыталась воспротивиться, но медиковедьма проигнорировала её слова.

Выполнив несколько пассов волшебной палочкой около Гермионы, Помфри покачала головой.

— Ты права, Минерва. Нервы, нервы и ещё раз нервы.

— Ты решила совсем извести себя, дорогая? Нашла, из-за кого так страдать, — МакГонагалл строго посмотрела на Гермиону, но, встретив в ответ мрачный взгляд, добавила уже более мягко: — Ладно-ладно, молчу. В конце концов, это твоё личное дело.

— Дамблдор поручил нам проверить запасы зелий… — начала было Гермиона, но Минерва перебила её.

— Нет, нет и ещё раз нет! Дела могут подождать. В эти дни ты будешь отдыхать в своё удовольствие.

— Все разъехались? — без особого интереса спросила Гермиона, просто чтобы не молчать.

— Да, в замке остались мы трое, Сивилла, да Аргус, — ответила Минерва. — Беспокоить тебя никто не будет. Я распоряжусь, чтобы эльфы принесли тебе обед прямо сюда.

— Спасибо, Минерва.

— Пойдём, Гермиона, — засуетилась мадам Помфри. — Вот, возьми умиротворяющее зелье.

— Правильно! — поддакнула МакГонагалл. — Отдых — лучшее лекарство.

Гермиона застонала. Ну вот, все разъехались праздновать, а она остаётся в замке, да ещё в Больничном крыле. От неё не укрылось то, как странно переглянулись МакГонагалл и Помфри. При этом МакГонагалл многозначительно округлила глаза, а Помфри еле заметно кивнула в ответ.

Проспав почти до ужина, Гермиона почувствовала себя лучше и решила выйти почитать на свежем воздухе.

Ещё учась в школе, она обнаружила этот укромный уголок в самом дальнем конце сада — позади теплиц, вдали от излюбленных мест отдыха студентов. Вот и сейчас она пришла сюда вместе с Живоглотом, устроилась на скамейке и раскрыла книгу. Но грустные мысли мешали ей сосредоточиться, буквы складывались в слова, которых она не понимала. Как говорила в таких случаях Джинни, надо срочно принять гормон радости. Шоколадные конфеты кончились, звать эльфа не хотелось, и Гермиона использовала манящие чары, чтобы призвать из своих запасов пакетик любимого магловского жевательного мармелада. Благо, окно в её комнате так и осталось открыто.

Распечатав шуршащий пакетик, Гермиона засунула в рот конфетку. Вдруг со стороны теплиц послышался хлопок, словно что-то упало и разбилось. Живоглот поднял голову и насторожился.

Судя по всему, шум доносился из того самого деревянного сарая, у которого она утром видела Поппи и Минерву. Давным-давно там были личные помещения преподавателя травологии, но потом их перенесли в одну из новых теплиц, а старое строение стали использовать как склад, где хранили ящики с землёй, запасной инвентарь и запас удобрений.

— Наверное, Филч решил навести там порядок, — решила Гермиона.

Но Живоглота это, похоже, не убедило. Спрыгнув со скамейки, он побежал по дорожке туда, откуда доносились звуки, и Гермионе ничего не оставалось, как отправиться за ним. Подойдя к теплицам, Гермиона, к своему удивлению, увидела, что снаружи дверь пристройки была закрыта на засов.

Снова послышался тот же хлопок. Внутри явно кто-то был, и этот «кто-то» был там заперт.

Осмотревшись, Гермиона заметила, что одно окно в пристройке было приоткрыто. В борьбе между разумом и страхом в очередной раз победило гриффиндорское любопытство. Достав волшебную палочку, Гермиона, осторожно ступая, подобралась к этому окну, но Живоглот опередил её и неожиданно запрыгнул внутрь.

— Стой! Ты куда? — закричала Гермиона, рванулась к двери, решительно откинула засов, распахнула дверь и замерла на пороге.

В помещении было довольно темно — через грязные стёкла свет почти не проникал. Гермиона наколдовала световой шарик и в его свете увидела нечто неожиданное и странное.

В дальнем углу из-за стеллажа выглядывала чёрная мохнатая морда, а Живоглот, выгнув спину в дугу и задрав хвост, громко и агрессивно шипел. Обладатель морды агрессии не проявлял и, видимо, решив, что ему ничего не угрожает, шагнул вперёд. Изумлённому взору Гермионы предстал обычный и совсем не страшный барашек.

«Вот уж правду говорят, что у страха глаза велики», — облегчённо подумала она.

Баран сделал ещё шаг и зацепил рогом стоящий на полке глиняный горшок. Горшок слетел на пол и разбился с тем самым хлопком, который ранее привлёк внимание Гермионы.

Дальше всё произошло слишком быстро.

Живоглот вдруг подпрыгнул и вцепился когтями в морду барана. Раздалось истошное блеяние. Баран взбрыкнул и замотал головой, пытаясь сбросить обидчика, при этом цепляя рогами всё подряд. Со стеллажа посыпались горшки, инструменты и прочая хозяйственная утварь. Один из горшков угодил в Живоглота. Кот разжал хватку, отскочил в сторону, припал к земле и замер. Баран же, почувствовав свободу, ринулся к выходу. Гермиона рефлекторно отпрянула, и он пронёсся как раз по тому месту, где она только что стояла. Выскочив из сарая на яркий свет, баран неожиданно остановился, покрутил головой и, видимо, потеряв ко всему интерес, принялся беззаботно щипать траву.

Гермиона опустилась на землю, чувствуя, что сердце колотится так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

Из-за дверного косяка настороженно выглянул Живоглот. Оценив ситуацию, он вышел из пристройки, важно задрал хвост, победоносно прошествовал мимо сидящей на земле хозяйки и скрылся в кустах.

Продолжая пощипывать травку, баран неспешно приближался к Гермионе и вскоре оказался практически рядом. Он был небольшой, ростом всего около трёх футов, заросший густой, длинной белой шерстью, но с абсолютно чёрной мордой и небольшими черными пятнами вокруг глаз, на коленях и у самых копыт. Голову его венчали торчащие в разные стороны закрученные рога.

— Откуда ты взялся? — произнесла Гермиона почти шёпотом, опасаясь снова напугать барана. — И зачем Минерва с Поппи тебя заперли?

Ответа, естественно, не последовало. Зато раздалось шуршание — барашек наткнулся на выпавший из кармана Гермионы разорванный пакет с жевательным мармеладом. Захватив подвижными губами конфетку, он начал её пережёвывать, быстро двигая челюстями и показывая мелкие белые зубы.

— А ты, оказывается, сладкоежка, — улыбнулась Гермиона.

Баран искоса посмотрел на неё, и Гермиона осмелела. Протянув руку, она дотронулась до шелковистой шерсти, провела рукой по горбоносой морде и на своих пальцах заметила кровь. Похоже, это Живоглот оставил на носу барана несколько глубоких порезов своими когтями. Гермиона растерялась — как лечить животных она не знала.

— Пойдём к мадам Помфри, попросим её помочь тебе, — с этими словами она встала и шагнула в сторону замка.

Баран не двинулся с места. Тогда Гермиона достала из пакета мармеладку и положила её на ладонь. Барашек переступил с ноги на ногу, пожевал губами, подошёл ближе и забрал конфету. Приманивая барана таким способом, Гермиона привела его в замок. В холле она убрала пакетик с мармеладом в карман и погладила барашка по спине.

— Наверное, ты не сможешь подняться по лестнице, — предположила она. — Подожди здесь, я приведу Поппи.

Но барашек, тычась мордой в карман, где лежали конфеты, упрямо следовал за ней, перескакивая со ступеньки на ступеньку.

В коридоре второго этажа они столкнулись с Помфри.

— Ну, как прогулка? — поинтересовалась она и вдруг переменилась в лице. — А он откуда здесь взялся?

— Это я привела, — Гермиона присела перед барашком, ласково потрепала его по шее и показала следы крови на мордочке. — Смотрите, как Живоглот поранил его. Вы ведь сможете залечить эти ранки? Только не прогоняйте его, пожалуйста.

— Его прогонишь, как же, — пробурчала Помфри. — Нет, ну надо же, всё-таки нашёл добрую душу, которая его пожалела. О чём только раньше думал?

— Что-то я не понимаю, Поппи, — Гермиона удивлённо посмотрела на мадам Помфри. — О чём он вообще может думать? Это же баран.

Помфри усмехнулась.

— Вот именно. Баран — он и есть баран. Ладно, — она пресекла готовые сорваться с губ Гермионы вопросы. — Веди его в лазарет. Будем лечить твоего страдальца.

Позже в Больничное крыло заглянула МакГонагалл. Увидев Гермиону, увлечённо кормившую барашка свежими листьями салата, доставленными из кухни, она ахнула. На звук из своих комнат вышла Помфри.

— Поппи, это… — голос Минервы дрогнул. — Это то, о чём я думаю?

Помфри молча кивнула.

— Но мы же… — МакГонагалл понизила голос, — мы же спрятали его.

— Я ходила туда, — мрачно ответила Помфри. — Он разгромил кладовую Помоны. Кое-какой порядок я там навела, но рассыпанную землю из ящиков и разбитые бутылки с удобрениями она нам не простит. Вот скажи, чего ему не хватало? Мы ему и траву оставили, и воду.

Гермиона слушала их и ничего не понимала. В конце концов она не выдержала.

— О чём вы говорите? Зачем вы его вообще заперли в сарае? Это милое животное, наверное, сбежало из загона Хагрида?

— Милое животное? — странно тонким голосом переспросила МакГонагалл.

— Минерва! — шикнула Помфри.

МакГонагалл осеклась, поджав губы.

— Вы что-то скрываете от меня? — Гермиона поднялась на ноги.

МакГонагалл и Помфри переглянулись. Гермиона вдруг вспомнила, что сегодня уже видела эти многозначительные переглядывания и перешла в наступление.

— Значит, так! Или вы мне сейчас же говорите правду, или я применю легилименцию! — сердито произнесла она. — Я предупреждаю!

— Ох, даже не знаю, как тебе сказать, — поспешно ответила МакГонагалл. — Дамблдор не хотел, чтобы ты узнала. Ты только не волнуйся. А лучше — вот, выпей ещё успокоительного.

Поппи суетливо протянула Гермионе флакон с зельем, и они с Минервой в очередной раз переглянулись. Помфри пожала плечами и кивнула. МакГонагалл сокрушённо покачала головой и заговорила медленно, словно подбирая слова:

— Одним словом… вчера Дамблдор побеседовал с Северусом… И они слегка… кхм… повздорили. Дамблдор обозвал Северуса… бараном.

МакГонагалл с мольбой посмотрела на Помфри, ища поддержку, но та отвернулась, делая вид, что изучает этикетки на флаконах с зельями.

— И? — Гермиона начала проявлять нетерпение.

МакГонагалл глубоко вздохнула и закончила на одном дыхании:

— И вот теперь у нас есть баран.

Гермиона молча переводила взгляд с МакГонагалл на Помфри и обратно, а потом переспросила:

— То есть вы хотите сказать, что это… Это что? Северус?

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Гермиона с воплем отпрянула от барана, одним скачком запрыгнула на кровать и поджала ноги, словно боялась, что баран-Снейп бросится кусать её за пятки.

— Да как такое возможно? — прошептала она.

— Успокойся, дорогая, прошу тебя, — МакГонагалл подошла к Гермионе и присела на край её кровати. — Я не одобряю поступок Дамблдора. Мы никогда не используем подобные превращения, как наказание, но Дамблдор не стал даже слушать меня. Он сказал, что всё останется так до его возвращения.

— Значит, до завтра? — ахнула Гермиона. — Вы вообще представляете, что будет, когда Дамблдор снимет заклятие? Северус же… Нам всем… О Мерлин!

МакГонагалл развела руками и натянуто улыбнулась.

— Минерва, вы расколдовали Малфоя, когда профессор Грюм превратил его в хорька, — взмолилась Гермиона. — Пожалуйста, сделайте что-нибудь.

— Там была обычная трансфигурация. А здесь… Я не знаю, что за чары использовал Дамблдор, поэтому не смогу ничего сделать, — с искренним сожалением ответила МакГонагалл и добавила строгим голосом: — И тебе запрещаю пытаться. Ты же не хочешь сделать ещё хуже?

Гермиона отрицательно замотала головой.

— Давайте смотреть правде в глаза, — раздался голос Помфри. — Что случилось, то случилось. Изменить мы ничего не можем, остаётся только ждать и как-то пока мириться с этим.

Все трое подавленно замолчали, а баран доел салатные листья и переключился на фикус, растущий в кадке у окна.

— Ты что делаешь! — воскликнула Помфри. — Совсем что ли не соображаешь?

С этими словами она отлевитировала все декоративные растения из больничного зала в свой кабинет, а перед бараном появилась очередная корзина с травой и листьями.

— Как вы думаете, он понимает, что мы говорим? — тихо спросила Гермиона.

— Не знаю, — МакГонагалл пожала плечами. — Анимаги, например, всё понимают и помнят всё, что было с ними в облике животного.

Гермиона посмотрела на аппетитно жующего траву барашка.

— Странно, Северус никогда не любил ни зелень, ни сладости, а сейчас…

— Ничего странного, — отрешённо проговорила МакГонагалл. — Обычно я тоже не люблю мышей.

Гермиона искоса взглянула на задумавшуюся о чём-то своём МакГонагалл и закусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху.

Вечером они с МакГонагалл долго не могли договориться о том, где будет жить баран до возвращения Дамблдора. Исполняющая обязанности директора школы категорически возражала против присутствия барана в Больничном крыле или жилой комнате сотрудника, а Гермиона даже слышать не хотела о том, чтобы отправить Северуса обратно в пристройку к теплицам. Тогда МакГонагалл предложила компромисс — открыть одиннадцатый кабинет на первом этаже, где в своё время Дамблдор создал лесную поляну для кентавра Флоренца, принявшего должность преподавателя Прорицания. Гермиона этот вариант одобрила, но с условием, что останется там вместе со своим бараном. Однако попасть в запечатанный директором кабинет оказалось невозможно — это не получилось даже у МакГонагалл.

В конечном итоге Минерва сдалась, позволив своей упрямой любимице поступать так, как она пожелает. Так в комнате Гермионы появилась магически расширенная ниша, в которой талантливая ученица профессора трансфигурации создала небольшой загончик, устланный сеном. Туда эльфы поставили кадку со свежей водой и корзины с пищей для временного жильца.

* * *

В окно лился лунный свет, наполняя комнату зыбким сиянием. Баран обживал своё новое пристанище, а Живоглот внимательно следил за ним, заняв пост в ногах у своей хозяйки.

Гермиона крепко спала и снилось ей, что они с Северусом оказались в дремучей чаще. Под кронами высоких деревьев царило чародейское безмолвие, а прямо перед ними, в волшебной паутине узоров, сплетённых из стеблей и тонких листьев, пылал, переливаясь и искрясь, легендарный Цветок Папоротника.

Просыпаться не хотелось. Гермиона старалась удержать ускользающие видения, но вернуться в дивный волшебный сон у неё никак не получалось. Хотелось пить, во рту ощущался устойчивый привкус зелий.

«Грейнджер, ты в своём уме? — не открывая глаз, обругала себя Гермиона. — Сколько успокоительного ты вчера выпила? Если ты и дальше будешь так реагировать на каждую ссору с Северусом, то тебе до пятого этажа больницы Святого Мунго рукой подать».

Натянув одеяло на голову, она попыталась вспомнить, что ей приснилось, но в памяти всплывали лишь отдельные обрывки сна, да ощущение необычности произошедших там событий.

«Мне приснилось, что Дамблдор превратил Северуса в барана! — яркой вспышкой вспомнила она. — Кому расскажу — не поверят! Скажут: неудивительно — после такого-то количества зелий. Гарри так точно съязвит, что надо было меньше читать сказки братьев Гримм. А то у меня то Золушка, то баран-козлёночек. Нет чтобы прекрасная принцесса, заточённая в высокой башне, и героический принц на белом коне. Тьфу ты, надо же, о чём не подумаешь, всё к Снейпу сводится. Принца заказывали? Вот вам Принц, собственной персоной. Получите, распишитесь. Только не на белом коне, а на старой школьной метле. Помню-помню, как он летал на метле, когда один раз судил матч по квиддичу».

Гермиона откинула одеяло и сладко потянулась.

«Так, хватит о Снейпе! Пора вставать, — приказала она себе. — Сначала завтрак, а потом приниматься за работу. Надеюсь, сегодня мадам Помфри согласится заняться списком зелий… Кстати, почему зелье «Сна без сновидений» есть, а зелья «Сна с приятными сновидениями» нет? Надо будет развить эту идею».

От двери послышался треск.

— Живоглот! Ты что там делаешь? — проворчала Гермиона и открыла глаза.

Сон оказался явью. За невысокой изгородью стоял баран, а рядом с ним валялась сломанная плетёная корзинка.

* * *

Составление заявки на закупку ингредиентов для Больничного крыла заняло почти полдня. Сложив пергаменты в папку, Помфри встала, чтобы размять затёкшую спину и подошла к окну.

— Ты только посмотри, какая идиллия, — с невесёлым смешком сказала она. — Похоже, они подружились.

Гермиона выглянула на улицу. Баран пасся во внутреннем дворе замка — туда она вывела его после завтрака. А Живоглот, добровольно взявший на себя роль пастуха, развалился на его спине пузом кверху.

— Да уж, — Гермиона скептически покачала головой и вспомнила, как на третьем курсе Живоглот вступил в сговор с Сириусом, который бродил около Хогвартса в облике пса.

«Но Северус? — удивилась она. — Он в принципе не любит животных и с Живоглотом они сразу же установили чёткие границы в отношениях — ненавидят друг друга молча. Неужели что-то изменилось?»

До ужина оставалось достаточно времени, и Гермиона отправилась к своим подопечным. Погода была прекрасная, на удивительно чистом небе мягко светило солнышко.

— Хорошо на свежем воздухе, правда? — подойдя к ним спросила она, ни к кому конкретно при этом не обращаясь.

Кот приоткрыл один глаз и несколько раз вяло шевельнул кончиком хвоста. Баран же в ответ даже ухом не повёл. Гермиона достала из кармана пакетик с мармеладом, положила конфетку на ладонь и протянула барану.

— Последнее время тебя, Северус, вообще невозможно вытащить на улицу. То важные эксперименты, то настроение неподходящее, то жарко, то холодно, то солнце, то дождь, то вообще неизвестно что.

Баран забрал угощение, прожевал и ткнулся носом ей в бок, требуя добавки.

— Молчишь? Нечего возразить? Вот и гуляй!

Скормив барану ещё несколько мармеладок, Гермиона убрала пакетик в карман и наколдовала себе удобный шезлонг.

— Помнишь, с каким удовольствием мы с тобой раньше ездили на все подряд конференции по всему миру? — мечтательно проговорила она. — Как бродили по улочкам, и ты был для меня лучше любого экскурсовода? Как водили за нос репортёров и скрывались от всех так, как будто за тобой следила ревнивая жена, а за мной гонялся разъярённый муж… А сейчас… Погоди, воспроизведу дословно: «Дорогая, мы живём вместе, зачем нам теперь гулять?»

Последнюю фразу Гермиона произнесла с язвительной интонацией, передразнивая Снейпа.

Баран постоял немного, а потом, очевидно поняв, что конфет ему больше не дождаться, неторопливо побрёл вдоль живой изгороди. Живоглот поднял голову и насторожился. Вспомнив о своей роли пастуха, он спрыгнул на землю и начал виться между передними ногами барана, мешая сделать шаг. Баран покорно остановился и потянулся к ближайшему кусту за свежими листьями.

— Ну как он?

Гермиона вздрогнула и обернулась. Поодаль стояла Помфри.

— Он? — переспросила Гермиона с нервным смешком. — Ему, Поппи, лучше всех.

— Хорошо, если так… — голос Поппи был тихим и усталым. — Я принесла тебе зелье. Это просто укрепляющее и капля умиротворяющего бальзама. Не помешает.

— Нам всем сейчас это не помешает, — пробормотала Гермиона. — Ох, чует моё сердце, добром это не кончится.

— Ладно, пойду я. А ты отдыхай.

— Легко сказать, — прошептала ей вслед Гермиона. — Как тут отдохнёшь, если думать ни о чём не получается, кроме как о…

Выпив зелье, она задумалась, отрешённо наблюдая за тем, как развлекается Живоглот. Он запрыгивал на спину барана, потом спрыгивал обратно на землю, обегал барана и снова прыгал тому на спину. При этом баран с абсолютным пофигизмом продолжал пощипывать листики с куста вереска.

«Самое интересное, что я сама не поняла, с чего вдруг так завелась именно из-за этих колдографий, — задумалась Гермиона. — Хотя… Ладно, Грейнджер, ты сама себе-то не ври! Ты ревнуешь! И Рона на 4 курсе ревновала к Лаванде, и Северуса в Академии — к каждой юбке. Последней каплей тогда стала Аманда Смит — у неё все блузки были с таким вырезом, что вообще не оставляли простора для фантазии. Взгляд Северуса притягивало туда, словно магнитом, а Аманда кокетливо улыбалась, взмахивала нарощенными ресницами и своими длиннющими ногтями подцепляла нарезанные ингредиенты, как пинцетом».

Устав от физических упражнений, Живоглот направился к хозяйке. Потоптавшись на месте, он запрыгнул к ней на колени, потёрся головой о её ладонь и улёгся, расслабленно свесив лапы.

«Да… именно появление Аманды Смит подвигло меня на разработку нового плана, — Гермиона машинально погладила кота. — А как иначе? Я столько лет из кожи вон лезла, доказывая, что я чего-то стою. И теперь психовать каждый раз при появлении очередной пустоголовой красотки? Может, кто-то надеялся, что я всё брошу и сбегу? Ха! Не на ту напали!»

Погруженная в свои мысли, она не сразу обратила внимание, что Живоглот начал сползать с её колен. Поймать его Гермиона не успела. Издав возмущённо-скрипучее «мя-а-у», кот шмякнулся на землю, но сразу же вскочил на лапы, вздохнул и уставился на неё укоризненным взглядом.

«Ещё древний философ сказал: «Всё, что не убивает нас, делает нас сильнее», — думала Гермиона, помогая ворчащему Живоглоту снова забраться к ней на колени. — Я же чувствовала: Северус не хочет возвращаться в Академию. Да и мне, если честно, суматошная академическая жизнь тоже успела порядком надоесть. А где ещё нам будет спокойно и комфортно? Правильно! В Хогвартсе. Слагхорн, как оказалось, уже давно просился на пенсию и странно, почему о кандидатуре Снейпа Дамблдор не подумал раньше. А когда я пообещала, что вместе с профессором зельеварения он получит ещё и меня в качестве универсальной и безотказной сотрудницы, радости директора вообще не было предела. В общем, снова всё сложилось, как нельзя более удачно. И я совершенно искренне радовалась, когда Северус поставил меня перед фактом, что мы возвращаемся в Хогвартс».

Гермиона поправила вновь съезжающую тушку кота и для его удобства подняла колени, касаясь земли только кончиками пальцев ног.

«Правда, старшеклассницы-то сейчас ого-го, манекенщицам мадам Малкин сто очков вперёд дадут. Но это меня мало беспокоит. К школьницам у Северуса выработался профессиональный иммунитет. Он их априори всерьёз не воспринимает. Я как-то давно пошутила на тему подростковой влюблённости в преподавателей, так он мне такого порассказал из своей практики, что писательницам дамских романов и не снилось. Я даже не представляла, какие изощрённые фантазии бывают у молодых девушек».

Улыбнувшись своим мыслям, Гермиона почти сразу же нахмурилась и, сама того не замечая, с досадой воскликнула вслух:

— Всё было хорошо! Чего же мне ещё надо?

Живоглот вскинулся и при этом снова чуть не свалился с колен Гермионы. Выпустив когти, он продемонстрировал их хозяйке, намекая, что в следующий раз будет цепляться прямо за неё. В ответ Гермиона погрозила ему пальцем и успокаивающе почесала за ушком. А в голове у неё всплывали варианты ответов на вырвавшийся у неё сакраментальный вопрос. В конце концов, всё свелось к одному: все женщины хотят замуж.

«Так зачем ты ему голову морочила? — обругала она сама себя. — Тебе уже дважды предлагали! Но тебе всё не так: не то сказал, не так сделал… Ты чего хочешь на самом деле — замуж или сам процесс в розовых соплях и сладкой вате?»

— Сейчас я хочу немного романтики, — уходя от ответа пробормотала себе под нос Гермиона, и на её лице появилась хитрая улыбка. — Представим, что сейчас у нас свидание у фонтана.

Спихнув Живоглота с колен, она встала и подошла к барану. Достав волшебную палочку, она наколдовала полторы дюжины розовых бантиков и сердечек и начала методично прикреплять их к густой волнистой шерсти. Недовольно ворчащий от столь бесцеремонного обращения Живоглот заинтересовался этим процессом. Запрыгнув на спину барана, он начал было играть с бантиками, но Гермиона легонько шлёпнула его по лапе, и кот, фыркнув, разлёгся на спине барана, отвернувшись от неё и потеряв интерес ко всему происходящему.

Закончив украшать барана, Гермиона оценивающе оглядела своё творение.

— Так-то лучше, — мстительно пробормотала она. — Вот тебе и романтика.

Усевшись обратно в шезлонг, Гермиона откинула назад спинку кресла, подставила лицо солнцу и закрыла глаза.

После ужина Гермиона отправилась к себе в комнату. Барашек уже совсем освоился и ловко прыгал по ступенькам, а вконец обнаглевший Живоглот царственно восседал на его спине.

Над главной лестницей висел полтергейст Пивз. Увидев столь необычную процессию, он удивлённо хрюкнул, сощурил злобные чёрные глазки и заверещал тоненьким голоском:

— Утром рано съешь барана, на закуску — съешь лягушку!

Гермиона демонстративно достала волшебную палочку. Пивз захихикал, состроил ей противную гримасу и, звеня бубенчиками на своей шляпе, улетел прочь.

В комнате пахло свежими яблоками и свежескошенной травой. Трудолюбивые хогвартские эльфы вычистили загон и наполнили кормушки зеленью, фруктами и чистой водой.

В дверь постучали. Гермиона открыла дверь и увидела МакГонагалл.

— Я пришла сказать, что Альбус вот-вот вернётся. Скоро всё закончится.

Гермиону вдруг охватила тревога, какое-то неясное предчувствие. Испуганными глазами она посмотрела на Минерву и сдавленно охнула, прижав ладонь ко рту.

— Это что ещё такое?! — за напускной строгостью в голосе МакГонагалл слышалось беспокойство. — Знаешь что, а давай-ка выпьем чаю. Так и время скоротаем. Пожалуй, я попрошу принести нам те пирожные с мятным кремом, которые подавали к завтраку. Уж очень они мне понравились.

Гермиона видела, что Минерва старается отвлечь её, заводя разговоры на отвлечённые темы, и была ей очень благодарна за это, но поддерживать беседу получалось плохо. Периодически они вызывали эльфа, и каждый раз ответ был один: «Директора в замке нет».

Когда за окном начало смеркаться, рассерженная МакГонагалл отправилась к себе, ворча про самодурство и безответственность отдельно взятых личностей.

Оставшись одна, Гермиона никак не могла найти себе место. Она то нервно ходила по комнате, то ложилась на кровать и бесцельно смотрела в потолок, то стояла у раскрытого окна, вдыхая прохладный ночной воздух и вслушиваясь в тишину. Мысли в её голове путались, роились и множились.

«Странно… Дамблдор обещал вернуться сегодня, но его до сих пор нет. А может, это тоже часть его плана? — думала она, глядя в окно на угасающий закат и разгорающиеся в безоблачном небе звезды. — Не понимаю, чего он хотел добиться таким экстравагантным воспитательным приёмом? Ну побудет Северус бараном, а дальше что?

Допустим, он действительно ничего не будет помнить. Тогда надо стирать память всем, кто оставался в замке. Потому что Снейп никогда и ни за что не смирится с таким провалом в памяти, а легилименцию никто не отменял. Так кому потом будет хуже? Правильно, в первую очередь мне. Почему? Да потому! Ведь я — косвенный виновник всего этого безобразия. И никого не волнует, что я-то как раз ни о чём таком не просила. Это была личная инициатива Дамблдора. Только разбираться в том, кто прав, кто виноват, Снейп не станет. И тогда: «Спасайся, кто может! Кто не спрятался — я не виноват, а кто спрятался — всё равно найду». Вот как-то так всё и будет.

Есть ещё второй вариант: он сейчас всё слышит, понимает и, естественно, всё запомнит. — Гермиона покосилась на барана и, на всякий случай, быстро убрала украшающие его бантики и сердечки. — Что мы будем иметь в этом случае? Да по сути всё то же самое. Снейп не простит! Надеюсь, нам с Минервой и Поппи он просто сотрёт память, и это будет для нас поистине благо. А как он поступит с вами, Альбус? Неужели вы действительно рассчитывали таким образом повлиять на Снейпа? Нет, господин директор, прошли те времена, когда вы могли заставить его что-то сделать. Скажу больше — теперь он из принципа поступит вам наперекор. И при таком раскладе хуже опять же будет мне… Вы этого хотели добиться, господин директор?»

Но был ещё и третий вариант развития событий: Северус так и останется в теле барана. От этой страшной мысли Гермиону бросило в жар, затем в холод. Глубоко вздохнув, она постаралась успокоиться.

«Тогда я стану анимагом. Точно! Как Мародёры. Они же сделали это ради своего друга-оборотня. Значит, и я смогу научиться. Жаль, нельзя заранее узнать, каким животным я могла бы стать. Может, птицей? Главное не рыбой, а то наше общение станет потенциально проблематичным. А вообще бывают анимаги-рыбы?»

Гермиона мысленно перебирала возможные варианты анимагических образов, а перед глазами настойчиво всплывал призрачный силуэт стройной длинноногой лани.

— Нет… — прошептала она и затрясла головой, отгоняя назойливый образ. — Нет, Северус! Лань — это для оленя. А для тебя…

От озарившей её догадки Гермиона всплеснула руками и расхохоталась.

— Овца! — сквозь смех выговорила она. — По всем логическим законам я должна стать овцой!

Жгучая волна обиды и жалости к себе накатила на неё, подступила к самому горлу. Сквозь смех проступили горькие слёзы.

— Северус, ну почему у нас не может быть так, как у всех нормальных людей? Свидания, цветы, звёзды... Ну хоть один-единственный поцелуй на Астрономической башне, наконец!

Размазывая текущие по щекам слёзы, Гермиона смотрела, как баран топчется в своём загоне у корзины с зеленью.

— Знаешь, меня все эти годы не покидает ощущение, что ты просто терпишь моё присутствие. Точнее, тебя всё устраивает. Я сама влезла в твою жизнь, смогла обустроиться там, не мешая тебе. Так зачем тебе совершать какие-то лишние телодвижения, если и так удобно, да? Я же всё сама, всегда сама! А в ответ ты просто милостиво позволяешь себя любить.

Гермиона накручивала себя, и её совершенно не заботило, понимает ли он сейчас её, будет ли потом помнить что-то или нет.

— Молчишь? Ты всегда молчишь! Такими темпами ты и разговаривать со мной перестанешь: дорогая, ты умная, придумай сама себе что-нибудь в ответ. Так, Северус?

Она подошла к барану и встала прямо перед ним.

— Зачем ты вчера пошёл за мной в замок? Сидел бы там, где тебя заперли Минерва с Поппи, и ждал возвращения Дамблдора. А знаешь что, давай-ка иди отсюда! Да-да! И молчи там — в коридоре!

С этими словами Гермиона начала пинками подталкивать барана к выходу, распахнула дверь и указала пальцем в коридор.

— Уходи!

Барашек покорно зацокал копытцами. Гермиона с победоносным видом захлопнула за ним дверь и забралась в кровать.

— Стану волчицей и съем тебя с потрохами! Всё! Спать!

Но быстро заснуть Гермионе не удалось. Проворочавшись с боку на бок, она вспомнила, что в детстве бабушка советовала ей при бессоннице считать баранов.

«Ну вот, и здесь тоже бараны. Наверное, это мой крест», — обречённо подумала Гермиона и старательно представила длинную вереницу уныло стоящих один за другим барашков.

Иронично усмехнувшись, она мысленно поставила во главу процессии маленькую кудрявую овечку.

«Овца Гермиона Грейнджер — это раз! Баран Северус Снейп — это два! Три… четыре…»

…

«Двенадцать… Какое же заклинание применил Дамблдор?»

…

«Двадцать пять... Как бы узнать, понимает сейчас Северус всё или нет?»

…

«Тридцать один... Когда он расколдуется и нас всех испепелит, тогда и узнаем».

…

«Тридцать девять… А может, он и не вспомнит ничего».

…

«Сорок пять… Как хорошо на этом летнем пастбище. Солнышко, птички поют…»

…

Сорок восьмой баран замешкался, и Гермиона поторопила его: «Давай проходи, чего встал!»

Но баран не послушался. Вместо того, чтобы догонять своих сородичей, он вдруг сел на траву, вытянув вперёд задние ноги, а передними подпёр подбородок.

— Ты чего? — возмутилась Гермиона.

— Надое-е-е-ло, — проблеял баран. — Вы, люди, уснуть не можете, а мы из-за вас ходим кругами.

— Почему кругами? — удивилась Гермиона.

— А что де-е-елать? — баран театрально вздохнул. — Нас же таких немного осталось. Остальные разбежались от этой нудной работёнки. Вот и приходится оставшимся по кругу ходить. Кусты видишь? — он мотнул головой, указывая направление. — Мы их обходим и снова в строй, то есть в хвост встаём. Я сегодня крайний.

Гермиона повернула голову и увидела идиллическую картину: небольшое стадо разномастных баранов мирно паслось на неестественно зелёной травке. Слова и мысли странным образом улетучились из её головы, а баран молитвенно сложил передние копыта и жалобно протянул:

— Слушай, а может ты зе-е-е-лье какое-нибудь выпьешь, а?

— Я уже пила зелье, — растерянно возразила Гермиона. — Много нельзя, передоз будет.

— К врачу сходи.

— Так она зелье даст.

— Да-а-а, проблема, — баран сокрушённо вздохнул. — Как же у вас, люде-е-е-й, всё сложно.

Гермиона не нашлась что ответить, а баран взъерошил копытом свой кучерявый чуб и, кряхтя, поднялся на ноги

— Ладно, пора идти руководить! Бывай! И это… Ты зови, если что, не стесняйся.

Он подмигнул Гермионе и поскакал к остальным баранам.

— Ста-ановись! — услышала Гермиона его зычный приказ и бараны, суетливо толкаясь, выстроились в шеренгу. — Нале-е-во! Шагом марш! Ать-два, ать-два!

Бараны синхронно переступили ногами на месте и бодро зашагали вперёд, игриво вскидывая копыта.

Строй баранов подёрнулся дымкой и…

Гермиона открыла глаза. За окном ярко светила луна.

«Видела бы это бабушка», — Гермиона улыбнулась, вспомнив жалобы приснившегося барана. Взгляд её упал на пустой загон и мысли сразу же переключились на барана реального.

«Ну и как тебе там, в коридоре?» — злорадно подумала она, и вдруг так явственно представила себе одиноко лежащую на холодном каменном полу под её дверью тушку барашка, что у неё самой внезапно замёрзли ноги.

Гермиона поискала глазами Живоглота. Обычно тот не упускал случая пригреться рядом с ней в кровати, но сейчас два оранжевых глаза светились у плетёной изгороди — кот пристально смотрел прямо на неё.

— Что, изменщик, мужская солидарность, да?

Кот не пошевелился, продолжая сверлить её немигающим, словно осуждающим взглядом.

«Ещё немного, и я буду готова поспорить с философом. По-моему, его фраза должна звучать так: «Всё, что не убивает нас сразу, изматывает нас постепенно», — с этой мыслью она встала с кровати и открыла дверь.

Баран стоял в коридоре и смотрел в стену. Гермиона вздохнула и махнула рукой.

— Заходи.

Баран даже ухом не повёл.

— Я что, ещё и уговаривать тебя должна? — возмутилась Гермиона и подтолкнула барана. — А ну-ка марш на своё место!

Баран послушно развернулся и отправился в свой загон. Живоглот гордо прошествовал следом, подпихнул барана под задние ноги, заставляя лечь на подстилку, потом угнездился в густой бараньей шерсти и блаженно зажмурился.

— Ну и пожалуйста, — обиженно буркнула Гермиона, возвращаясь в кровать.

Перед глазами всплывали обрывки событий последних дней. Гермиона изо всех сил старалась совладать с эмоциями и очистить сознание, но никак не могла сосредоточиться.

«Похоже, сегодня я больше не усну», — подумала она.

И сразу же заснула.

Следующим утром завтрак в Большом зале Хогвартса длился гораздо дольше обычного. В воздухе витало тревожное ожидание. МакГонагалл нервно крутила в руках вилку, Помфри два раза опрокинула на скатерть кубок с тыквенным соком. Гермиона настолько разволновалась, что, поковырявшись в тарелке, отставила её в сторону — кусок не лез в горло.

— Ну где же Альбус! — в сердцах воскликнула Минерва и со звоном бросила вилку на серебряную тарелку. — Он обещал вернуться ещё вчера! Сегодня к ужину соберутся все преподаватели. Что мы им скажем?

Ей никто не ответил. Все взгляды были прикованы к барану, с аппетитом уплетающему салатные листья.

Через некоторое время, когда напряжение возросло до такой степени, что, казалось, воздух вот-вот начнёт искриться, двери распахнулись, и в зал лёгкой стремительной походкой вошёл Дамблдор.

— Доброе утро, друзья мои! — жизнерадостно возвестил он, лучезарно улыбаясь.

— Альбус! Наконец-то! — в один голос вскричали МакГонагалл и Помфри.

— Что такое, дорогие дамы? — удивился Дамблдор. — Я не думал, что моё опоздание вызовет такой переполох. Уж простите старика, засиделись мы вчера, позабыли о времени. Ах, если бы вы видели…

— Да причём здесь вы, Альбус! Вы что, забыли, что у нас здесь есть… — перебила его Минерва и возмущённо ткнула пальцем в сторону барана. — То есть, правильнее будет сказать, что у нас НЕТ профессора зельеварения и декана одного из факультетов?

Дамблдор пару секунд озадаченно смотрел на животное, а затем охнул и шлёпнул себя по лбу.

— Мерлин мой! Забыл! — он театрально всплеснул руками и забормотал: — Ну надо же… Склероз, как он есть — склероз.

— Альбус! Вы издеваетесь? — МакГонагалл была не на шутку рассержена.

— Ох, Минерва, старость — она, знаете ли, не в радость, — сокрушённо покачал головой Дамблдор, хитро подмигнул Гермионе и выудил из складок мантии свою волшебную палочку. — Не волнуйтесь, сейчас всё будет в порядке.

— Что? Прямо здесь? — с опаской молвила Помфри. — Вы уверены? Может, стоит найти более подходящее место?

— И правда, Альбус, — присоединилась Минерва. — Мне кажется, что Северус будет недоволен.

— Недоволен — это мягко сказано, — добавила Помфри. — Пожалуй, я пойду к себе.

— Да перестаньте! Чего тянуть? — беспечно возразил Дамблдор. — Поверьте мне, он ничего не будет помнить.

МакГонагалл и Помфри всё же на всякий случай отошли подальше. А Гермиона, напротив, подалась вперёд, стиснув вмиг вспотевшие от волнения руки.

Дамблдор подошёл к барану, направил на него палочку и нараспев зачитал заклинание.

Ничего не произошло. Баран даже ухом не повёл.

Дамблдор хмыкнул и повторил заклинание.

Снова ничего.

Косясь на старика квадратным зрачком, баран зацепил губами очередной лист и быстро задвигал челюстями.

Директор в третий раз прочёл заклинание, дополнив его энергичным взмахом палочки.

По шерсти барана пробежали голубые искры. Он перестал жевать, отошёл на несколько шагов в сторону и остановился, пугливо озираясь.

— Альбус, — выдохнула Минерва и схватилась за сердце. — Как это понимать?

— Я сам ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Дамблдор и кончиком палочки почесал затылок.

Все почувствовали, как воздух в зале словно сгустился. В мгновение ока из добродушного старика Дамблдор преобразился в того, кто по праву назывался самым могущественным волшебником своего времени. В его голубых глазах уже не искрились лукавые огоньки — от него исходила такая мощь, которую можно было ощутить физически, и от этого Гермионе стало немного жутко. По мановению его палочки в воздухе появилась призрачная карта звёздного неба, усеянная движущимися точками-звёздами и густо испещрённая извивающимися линиями.

Дамблдор впился в неё взглядом и заговорил тихо, еле слышно.

— Принимая во внимание эмоциональную составляющую, наложившуюся на ответное противодействие, и учитывая, что в тот час транзитный Марс из Близнецов встал в оппозицию к натальному Меркурию, а солярный Сатурн был на вершине тауквадрата с Венерой и Нептуном, что вызвало диссонансный аспект… — Гермиона, раскрыв рот, смотрела, как поочерёдно вспыхивали упоминаемые великим магом планеты и контуры созвездий, а линии складывались в нужные конфигурации, — Возможно, произошёл сдвиг в цепочке и следует учесть фактор стихии…

Верховный чародей нацелил на животное волшебную палочку и чётко произнёс магическую формулу. Баран медленно поднялся в воздух, завис на несколько секунд, а затем плюхнулся обратно на пол и истошно заблеял.

Гермиона бросилась к барану, порывисто обняла за шею и прижала к себе. Животное мелко дрожало. Гермиона погладила его по густой жёсткой шерсти, и из глаз её полились слёзы.

— Хватит! Перестаньте! Ему же больно! — всхлипнула она.

Все молчали. Дамблдор обескураженно смотрел то на стоящих поодаль МакГонагалл и Помфри, то на Гермиону, обхватившую барашка, словно закрывая его своим телом от дальнейших экспериментов директора.

Через какое-то время баран перестал дрожать и, как ни в чём не бывало, потянулся губами к карману мантии Гермионы, в котором обычно лежал пакетик с жевательными мармеладками.

Дамблдор убрал палочку и направился к выходу.

— Альбус, вы куда? — вскричала МакГонагалл. — А как же Северус?

— Я сейчас. Мне надо… Посмотреть. В моих книгах…

Продолжая что-то бормотать, Альбус взялся за ручку двери, но замешкался на пороге. Обернувшись, он ещё раз внимательно посмотрел на барана и обратился к Минерве:

— Профессор МакГонагалл, доставьте профессора… кхм… в мой кабинет.

С этими словами, Дамблдор поспешно покинул Большой зал.

МакГонагалл подошла к Гермионе.

— Ступай к себе в комнату, детка, — тихо сказала она.

— Нет! Ни за что! — с жаром запротестовала та. — Я пойду с вами!

— Не стоит, — мягко возразила Минерва. — Лучше, если ты не будешь видеть этого. Поверь мне, Северусу всё это ох как не понравится. Иди, когда всё закончится, я пришлю Патронуса.

— Да, дорогая, — поддакнула Помфри. — Представь его состояние. Да и мало ли что…

— Мобиликорпус! — произнесла МакГонагалл. Тушка барана послушно взмыла в воздух и поплыла перед ней к выходу из Большого зала.

Когда за ними закрылась дверь, Гермиона растерянно села на пол. А если что-то пойдёт не так? А если у Дамблдора вообще не получится расколдовать Северуса? А если… а если…

Она не знала, сколько времени просидела так. Нужно было взять себя в руки, но она не могла: в голову лезли разные мысли, а картины, встававшие перед глазами, были одна ужаснее другой.

— Мало ли что… — растерянно повторяла Гермиона последние слова Помфри. — Мало ли…

В ответ всплыла ужасающая сцена: на полу директорского кабинета в луже крови распростёрто растерзанное заклинаниями бездыханное тело Снейпа, покрытое ошмётками белой шерсти.

— Что?.. — прошептала она, вставая, и сорвалась на крик: — НЕ-Е-Т!!!

Обезумев от ужаса, Гермиона в панике выскочила из Зала, на одном дыхании перескакивая через одну, а то и две ступени, взлетела по лестнице на восьмой этаж и ринулась в коридор, ведущий к кабинету директора. Задыхаясь, она остановилась перед горгульей и поняла, что не в состоянии выговорить пароль. Согнувшись, чтобы отдышаться, Гермиона судорожно пыталась выдавить из себя хоть слово, но звуки застревали в горле. Кровь стучала в висках, в ушах шумело, от нехватки кислорода темнело в глазах.

Издалека послышались голоса и дробный перестук, похожий на цоканье копыт по каменному полу. Звук усиливался, приближаясь. Вскоре из-за угла дальнего коридора выскочил баран, следом МакГонагалл, Помфри, за ними прихрамывающий Дамблдор.

Баран жалобно заблеял и поскакал прямо к ней.

— Гермиона! — вскричала Поппи. — Держи его! Надо, наконец, расколдовать нашего Северуса!

Баран резко остановился, развернулся навстречу преследователям и, вытянувшись в струнку, низко опустил голову с извитыми рогами.

Гермиона заметила, что ещё недавно белоснежная шерсть на боках животного была спутана и местами висела клочьями. Она оторвала взгляд от барана и посмотрела на Дамблдора. Полы мантии директора были кое-где порваны и болтались лохмотьями.

— Что это, Альбус? — хрипло выговорила она. — Что же вы делаете? Зачем вы вообще сотворили всё это?

Дамблдор отвёл взгляд. На глазах Гермионы его разорванная мантия восстановилась. Минерва и Поппи, потупившись, молчали. Гермиона опустилась на колени подле так и стоящего в боевой позе барана и принялась успокаивать его, осторожно гладя по шее, спине, голове. Через несколько минут баран расслабился и привалился к ней боком, изредка вздрагивая всем телом. По щекам Гермионы потекли слёзы. Она обвела взглядом стоящих перед ней коллег.

— Кто позволил вам вмешиваться в нашу жизнь? Кто дал вам право?! Что же теперь будет? Как же я…

Не дождавшись ответа, Гермиона вскочила на ноги и загородила собой барана.

— Послушайте меня, вы все! — в запале она выхватила палочку и поочерёдно указала ею на замерших коллег. — Я больше не позволю кому бы то ни было издеваться над этим несчастным животным! Если у вас, профессор Дамблдор, настолько отшибло память, что вы не можете вспомнить заклинание, которым зачаровали профессора Снейпа, я сама найду, как расколдовать его. Даже если на это уйдёт вся моя жизнь!

Голос Гермионы звенел от негодования.

— Вы меня поняли?

Дамблдор, МакГонагалл и Помфри стояли, как громом поражённые, с выражением крайнего изумления на лице. При этом Гермионе показалось, что все они смотрели куда-то мимо неё. Зато она почувствовала, что барашек начал бодать её в бок, пытаясь найти карман, в котором лежали так полюбившиеся ему конфеты.

— Северус, отстань! Нет у меня больше твоих любимых конфет! — нервно выкрикнула она.

— Я не ем сладкого, ты же знаешь! — услышала она позади себя ровный, спокойный голос.

— Ну да, а кто доел всю пачку? — Гермиона машинально обернулась и… остолбенела.

В нескольких шагах от неё, скрестив руки на груди, с еле заметной улыбкой стоял Северус Снейп.

— Северус? — прошептала она. — Это ты?

— А что, не похож? — вопросом на вопрос ответил он.

Гермиона перевела взгляд на жавшегося к ней барана. Её пальцы скользнули по его морде и нащупали свежие рубцы затянувшихся ран от когтей Живоглота.

Дамблдор промычал что-то нечленораздельное. Указывая обеими руками на барана, он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, пока не смог выдавить из себя:

— А это кто?

— Полагаю, типичный представитель семейства полорогих, — сухо ответил Снейп.

— Что?

— Проще говоря, баран.

— Какой баран?

— Альбус, я зельевар, а не специалист по магловской фауне, — в голосе Снейпа послышалась ирония. — Но, судя по окрасу, — это уэльский горный баран.

— Откуда он здесь? — Дамблдор всё ещё не мог прийти в себя. — Как?

— С ближайшего пастбища, Альбус, — Снейп посмотрел на великого волшебника тем характерным взглядом, которым он обычно смотрел на первокурсников, задающих глупые вопросы. — Манящие чары. Стандартная книга заклинаний, четвёртый курс.

Всякие сомнения отпали. Перед ними стоял Снейп собственной персоной.

Гермиона шагнула к нему, но коридор вдруг пришёл в движение. Стены закружились, пол начал раскачиваться, факелы погасли, и она провалилась в темноту.

* * *

Откуда-то доносились голоса. Гермиона слышала их глухо, словно её уши были закрыты комками ваты. Преодолевая ужасную слабость, она попыталась пошевелиться. Голоса сразу же стихли.

Гермиона открыла глаза и прямо над собой увидела лица: взволнованное Минервы, сосредоточенное Поппи, удручённо-удивлённое Альбуса, невозмутимо-непроницаемое Северуса и… чёрную мохнатую морду барашка.

— Она очнулась, — констатировала Помфри и засуетилась, произнося одно за другим диагностические заклинания.

Гермиона обнаружила, что полулежит в мягком, обитом цветастым ситцем кресле. Такое мог сотворить только Дамблдор.

— Ну и напугала же ты нас, дорогая, — Минерва протянула Гермионе стакан воды.

— Немудрено, учитывая то, что ей пришлось пережить в последнее время, — раздался строгий голос мадам Помфри. — Надо доставить её в Больничное крыло. Девочке необходим курс лечения и полный покой!

— Нет, Поппи, я лучше знаю, что ей сейчас нужно! — категорично возразил Снейп. — А для вас, Альбус, у меня есть подарок. Я сейчас, собственно, как раз с этим и шёл к вам.

С этими словами он извлёк из кармана мантии бутылку с зеленоватым содержимым и протянул её Дамблдору.

— Что это? — тихо спросил директор, с подозрением глядя на Снейпа.

— Это Метеглин — традиционная валлийская медовуха с травами и специями, — ответил Снейп. — Я приобрёл её сегодня, на обратном пути. Попробуйте. Уверен, вам понравится.

Дамблдор принял подарок и, видимо, хотел что-то сказать, но лишь снова беззвучно открыл и закрыл рот. Снейп смотрел на него с язвительной ухмылкой.

— И ещё, Альбус, не используйте больше напитки, как средство для достижения своих целей. Особенно против зельевара.

С этими словами Снейп подхватил Гермиону на руки и зашагал к лестнице.

— Ученик непременно должен превзойти своего учителя. В этом и есть самая высшая заслуга учителя… Меня… Короче, моя заслуга! — донёсся следом голос Дамблдора.

Гермиона скорее почувствовала, чем услышала, как Снейп усмехнулся. Уткнувшись носом в его грубую дорожную мантию и вдохнув любимый запах, она счастливо заулыбалась.

— Ты хоть понимаешь, что я пережила за эти два дня? — бушевала Гермиона спустя несколько дней. — Ну ладно Дамблдор, к его экстравагантности уже все привыкли. Но ты! Как ты мог так поступить? Так разыграть всех: Альбуса, Поппи, Минерву, меня, в конце концов! А ведь я была готова ради тебя стать анимагом! Ты слышишь? Я готова была стать овцой!

Снейп сидел в своём любимом кресле и молчал. Он даже не пытался что-либо возражать и лишь невозмутимо наблюдал, как Гермиона мечется по комнате, эмоционально жестикулируя.

Слова возмущения и невысказанных обид лились из неё бурным потоком Ниагарского водопада, извергались огненными фонтанами Везувия. Казалось, что вокруг неё полыхало ослепительное зарево праведного гнева. Не замолкая ни на секунду, она выплёскивала всё, что накопилось внутри неё за много-много лет: как злилась от бессилья и несправедливости на его уроках; как отстаивала своё право любить его, отчаянно борясь за это со всем окружающим её миром; как изводила себя в лаборатории, создавая своё оборотное зелье; как, стиснув зубы, глотала упрёки и оскорбления, будучи уже его ученицей; что почувствовала, увидев колдографии из стриптиз-клуба; как готова была наслать на него все кары небесные за то, что он выпихнул её в каминную сеть, а сам спокойно уехал; и как чуть не умерла, когда увидела барана в коридоре перед кабинетом директора и поняла, что Дамблдор не смог вернуть ему человеческий облик.

Наконец Гермиона остановилась перед ним поникшая, словно сдувшийся воздушный шар. Опустив руки и глядя ему прямо в глаза, она тихо спросила:

— Неужели тебе совершенно наплевать на мои чувства и переживания?

Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь на миг шевельнулись губы:

— Нет.

Гермиона удивлённо вскинула брови. Она не ожидала услышать ответ и сразу поторопилась задать следующий вопрос:

— Тогда почему…

— Гермиона, — перебил её он, — скажи, ты действительно готова была оставить у себя это животное и ухаживать за ним всю его оставшуюся жизнь?

Она открыла было рот, чтобы ответить, но вместо этого растерянно развела руками.

— А как же иначе? Я же думала, что это ты.

Снейп притянул её к себе и усадил на колени.

— Знаешь, до недавнего времени я был уверен, что в этой жизни меня уже ничто не сможет удивить, — произнёс он. — Признаю, ошибался.

Гермиона хмуро посмотрела на него, но промолчала.

— Что ж, мне ничего не остаётся, я должен поступить, как полагается джентльмену. Давай поженимся!

В глазах Гермионы вспыхнул недобрый огонёк.

— Должен? — её голос дрогнул.

— Прекрати придираться к словам, — Снейп рассмеялся. — Хорошо, давай я попробую так…

Поставив её на ноги, он встал перед ней, а потом опустился на одно колено. В его руке материализовалась роза с пурпурными лепестками.

— Мисс Грейнджер, вы будете моей женой!

Гермиона оторопела. Прижав руки к груди, она уставилась на цветок и не сразу осознала, что он не задавал вопрос. Он утверждал. А ещё своим внутренним чутьём она поняла, что на этот раз всё очень серьёзно и уходить от ответа нельзя. Собираясь с мыслями, она почувствовала, что краснеет. Глубоко вздохнув, Гермиона вскинула подбородок и вдруг услышала короткое:

— Отлично!

Он встал, всунул стебель цветка в стиснутые пальцы Гермионы, коснулся губами её лба и направился к двери в свою лабораторию.

Гермиона похолодела.

«Это конец! — вихрем пронеслось у неё в голове. — Он воспринял моё молчание, как очередной отказ. Но я же хотела согласиться! Ну вот, доигралась. Как же так? Что делать? ЧТО?» — мысли скакали в её голове галопом, в глазах защипало и перехватило дыхание.

На пороге лаборатории он остановился и обернулся.

— Я думаю, ты не будешь возражать, если мы назначим день свадьбы на конец октября. Только прошу тебя, дорогая, уволь меня от обсуждения списка гостей, твоих нарядов и прочей чепухи. Ты же понимаешь, мне всё это безразли… эээ… — он запнулся, усмехнулся и, навесив на лицо нарочито серьёзное выражение, поправился: — Я хотел сказать: мне заранее нравится всё, что ты выберешь. К тому же, я уверен, тебе гораздо интереснее будет изучать каталоги и бегать по магазинам со своими друзьями, а не со мной, не правда ли? С завтрашнего дня у тебя будет полный доступ к моему сейфу в Гринготтсе — не отказывай себе ни в чём. Сегодня до вечера я работаю.

С этими словами он зашёл в лабораторию и мягко затворил за собой дверь.

А Гермиона ещё долго стояла каменным истуканом, прижимая к груди дышащую свежестью изумительную розу.

В конце лета произошло очередное событие, взбудоражившее не только Хогвартс, но и без преувеличения всю магическую общественность — Северус Снейп и Гермиона Грейнджер объявили о своей помолвке. Раздав женской половине преподавательского состава предусмотрительно прихваченные с собой успокаивающие зелья, Гермиона со счастливой улыбкой продемонстрировала всем тонкое колечко, выполненное, естественно, в виде серебряной змейки с одним изумрудным глазком. Затем позволила Минерве проверить себя на наличие одурманивающих воздействий, начиная от Империо и заканчивая приворотными эликсирами, и предложила отпраздновать это событие за ужином.

Свадьбу назначили в канун первого и главного праздника Колеса Года — Самайна, а в свадебное путешествие Снейп пообещал свозить Гермиону на самый настоящий ведьминский шабаш.

Пустив в ход всё своё влияние и обаяние, Альбус Дамблдор обошёл дюжину инстанций, чтобы выхлопотать необходимые разрешения для проведения свадебного обряда в стенах школы и оформить специальный пропуск на территорию Хогвартса для маглов — родителей невесты.

* * *

Вся школа пребывала в возбуждённом состоянии. Ещё бы, впервые за тысячелетнюю историю древнего замка здесь должна была пройти церемония бракосочетания. Об этом трубили все печатные издания магической Британии. А в журнале для волшебниц «Ведьмин досуг» даже появилась специальная колонка, в которой известные колдо-кутюрье рассуждали о нарядах, в которые, по их мнению, должны быть облачены жених и невеста на предстоящей церемонии бракосочетания.

Для размещения приглашённых гостей выделили часть третьего этажа — после событий, связанных с философским камнем, проход в коридор, бывший когда-то Запретным, открыли, но с тех пор расположенные там помещения так и не использовали. А чтобы туда не совали свои носы любопытные студенты, Дамблдор лично установил на дверь, ведущую туда, многочисленные охранные заклинания. Хогвартс осаждали почтовые совы, а из-за постоянно пытающихся проникнуть на территорию школы журналистов Дамблдору пришлось наложить дополнительные чары на чугунные ворота с крылатыми вепрями на столбах.

Когда в Хогвартс начали прибывать гости, учебный процесс оказался под угрозой срыва. Но Дамблдор нашёл оригинальный выход. Кто откажется от мастер-класса по защите от тёмных искусств, если его проводит сам Гарри Поттер? А если кто-то хочет сыграть в квиддич с охотником «Холихедских гарпий» или бесплатно опробовать новинки «Волшебных Вредилок» братьев Уизли, надо всего лишь постараться набрать наибольшее количество очков для своего факультета.

* * *

Оставалось всего несколько дней до торжества. Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Замок сиял отполированными до блеска бронзовыми светильниками и начищенными рыцарскими доспехами. Эльфы сбились с ног, готовя грандиозный банкет. Лишь глубокой ночью в окнах гасли огни, и замок погружался в сон — чуткий, беспокойный, недолгий.

И только в одной из трёх малых ступенчатых башенок пристроенных к крыше Большой лестничной башни всю ночь горел свет.

— Альбус, посмотри какой красивый звездопад.

— Да, в этом году Ориониды особенно ярки.

— Пожалуй, я даже рискну загадать желание.

— Неужели? Минерва, с каких пор ты начала верить в эту чепуху?

— Ах, оставь иронию, Альбус. Ты слышал, что сказала сегодня за ужином Сивилла? Созвездие Ориона олицетворяет эмоциональную сферу, благоприятно влияя на отношения между влюблёнными. Сейчас это как нельзя более кстати, ведь скоро свадьба Гермионы и Северуса.

— Осмелюсь предположить: ты пожелаешь, чтобы жили они долго и счастливо?

— Конечно! Они оба столько пережили, так что же может быть лучше счастливого конца? А ты разве этого не хочешь?

— Безусловно, я желаю им счастья. Но… На самом деле счастливых концов не бывает!

— Что ты такое говоришь, Альбус?!

— Понимаешь, Минерва, если счастливый, то это не конец. Это начало чего-то нового…

Гамбит — это один из дебютов шахматной партии, в котором один из противников жертвует пешку или фигуру, чтобы занять центральную часть доски и переместить фигуру короля из опасной зоны.

Автор считает необходимым отметить, что ни одно животное в этом фанфике не пострадало. Уэльский горный баран благополучно возвращён на родное пастбище и лишь иногда с тоской вспоминает о полюбившихся ему сладких жевательных мармеладках.

Автором использована идея фанфика Renardy «Зверотерапия» (разумеется с её согласия), а также перефразированные цитаты, мысли, афоризмы, крылатые выражения из фильмов, мультфильмов, сказок и прочих произведений таких авторов, как В.Гюго, Ницше, Паллад, Ч.Диккенс, М.Митчелл, Б.Паскаль, Ш.Бронте, М.Уэйс, Т.Хикмен, М.Фрай, О.Громыко, Т.Аглиулин, М.Жванецкий, С.Лукьяненко… вроде никого не забыла :)

(Сцена после титров №1)

И славная получится потеха,

Лишь удалось бы меру соблюсти.

(Уильям Шекспир «Укрощение строптивой»

перевод П. Мелковой)

Северус Снейп неторопливо шёл по широкой, обсаженной живой изгородью дорожке, а на крыльце старинного особняка его уже ждал с распростёртыми объятиями хозяин поместья.

— Рад тебя видеть, дружище! — поприветствовал его Люциус Малфой с искренней улыбкой на бледном лице. — Нарцисса с Асторией отправились на несколько дней в Париж, чтобы развеяться, так что поместье в нашем полном распоряжении.

Снейп молча кивнул. Люциус проводил гостя в трапезный зал, обвёл рукой пышно сервированный стол и торжественно произнёс:

— Добро пожаловать на твой скромный мальчишник.

— Ты да я, да мы с тобой. В такой компании это называется «было бы что выпить», — проворчал Снейп.

— Это называется «был бы повод», — жизнерадостно парировал Малфой. — Я вдруг представил, что ещё несколько десятков лет, и наступит пора, когда здоровье уже не позволит нам предаваться земным радостям и порокам.

— Когда такое говоришь ты, это звучит вдвойне ужасно, — Снейп усмехнулся, взял в руки бутылку коллекционного огневиски и с хрустом скрутил залитую сургучом пробку.

— Это суровая правда жизни, Северус, — Малфой поднял свой стакан. — Но, знаешь, давай сегодня не будем говорить о далёком будущем. Мой первый тост за тебя. Я искренне рад, что ты, наконец, встретил… Как ты мне сказал тогда, несколько лет назад перед поездкой на ту самую конференцию? Ну помнишь? Где встретил Грейнджер под оборотным зельем? Погоди, сейчас воспроизведу… «Нечто прекрасное, непредсказуемое и загадочное». Я ничего не забыл?

— Ещё и умное, — подсказал Снейп, задумчиво глядя на танец языков пламени в камине. — А знаешь, Люциус, все эти годы меня не покидала мысль, что ведь именно ты поспособствовал тому, что произошло тогда в Бристоле.

— О чём ты? — на лице Малфоя отобразилось недоумённое удивление, но его рука, держащая стакан с виски, дрогнула.

— О твоих советах и бутылке вина. Если бы я тебя не послушал, ничего бы не было.

— Ты преувеличиваешь мою скромную роль в истории, — беспечно отмахнулся Люциус, но излишне поспешно осушил свой стакан и поставил его на стол. — Это просто стечение обстоятельств, хоть ты никогда в это не верил.

— Гермиона смогла доказать, что даже самое неожиданное стечение обстоятельств может быть тщательно спланировано, — Снейп оторвал взгляд от огня и взглянул на Малфоя.

— Да-да, помню, как меня удивил твой рассказ. Кто бы мог подумать, что гриффиндорка способна на такое? Северус, я смотрю, ты почти ничего не ешь, — Малфой подхватил со стола блюдо с золотистыми улитками, в отверстиях раковин которых виднелась зелёная масса. — Настоятельно рекомендую попробовать вот эту штучку. Это эскарго — мой эльф доставляет их прямо из Бургундии. Божественный вкус.

Свернув разговор с неудобной для него темы, Малфой заметно расслабился. Под выпивку и хорошую закуску их разговор плавно перетекал от воспоминаний о проведённых в Малфой-мэноре вечерах к философским рассуждениям и обратно.

Вечерело, становилось по-осеннему прохладно. Эльф подбросил поленьев в огонь и придвинул ближе к камину удобные кресла и низкий столик.

Увидев на полу меховой коврик, Северус не без удовольствия рассказал Люциусу подробности неудавшейся воспитательной каверзы Дамблдора, чем развеселил Малфоя до такой степени, что тот потом с трудом избавился от икоты.

Со стороны галереи портретов послышалось деликатное покашливание.

— А, Финеас, ты всё-таки почтил нас своим присутствием, — Малфой отсалютовал Блэку бокалом. — Ты вовремя, Северус мне как раз рассказывал об очень занятном приключении уэльского барана в Хогвартсе.

Портрет хрипло хохотнул.

— Да, господа, это было действительно забавно, — Блэк погладил аккуратный клинышек своей бородки. — Видели бы вы терзания Альбуса.

— Мне так и не представилась возможность поблагодарить вас, сэр, — Снейп почтительно склонил голову.

— Да бросьте, молодой человек, — отмахнулся Финеас. — Слизеринцы своих не бросают и не предают. Но если бы вы знали, каких трудов это мне стоило! Ваша аскетичность чуть всё не испортила.

— О чём речь? — заинтересовался Малфой.

— Когда Северус покинул кабинет директора, мне не давала покоя последняя фраза Дамблдора, — с удовольствием начал рассказ Блэк. — Поэтому я стал наблюдать за ним с повышенным вниманием. И когда я увидел, что на столе появился трактат об анимагической трансфигурации, то сразу всё понял. Только вот связаться с Северусом мне удалось с большим трудом — он заперся в своей лаборатории, а там висит всего один портрет — Альберта Великого, который категорически отказался пускать меня, далёкого от таинств Алхимии, на свой холст. Представляете, этот параноик всерьёз полагал, что я хочу украсть результаты ваших, Северус, экспериментов.

Снейп рассмеялся.

— Неудивительно, ведь именно его перу принадлежит «Малый алхимический свод», в котором изложены канонические правила Алхимии. Этот, как вы изволили выразиться, параноик до сих пор привержен идее о том, что алхимик должен хранить всё в тайне.

— Да будь он хоть автором британского «Билля о правах»! Я — бывший директор и имею полное право заходить в любые помещения Хогвартса! — возмутился Финеас. — В общем, мне пришлось действовать окольными путями, через портрет вашего другого коллеги… Как бишь его? А впрочем, неважно. Кстати, Северус, позвольте полюбопытствовать, откуда, собственно, взялся тот баран? Когда я предупредил вас о планах Дамблдора, я был уверен, что вы просто тот час же покинете замок.

— Это было бы слишком банально, — Снейп усмехнулся. — Да и где гарантия, что Альбус не захочет ещё раз повторить неудавшийся ритуал? Пришлось позаимствовать барана с ближайшего пастбища при помощи простейших манящих чар.

— Хм-м-м. Изящно. Снимаю шляпу, — в голосе Блэка зазвучало уважение. — Вам удалось провести Дамблдора, да к тому же заставить его чувствовать себя виноватым.

— Наш Северус лёгких путей не ищет. Ему мало просто победить, надо сделать это зрелищно и потом ещё и насладиться плодами победы, — вставил Малфой.

— Ах, если бы вы видели сцену, которую закатила мисс Грейнджер в кабинете директора, — Блэк в притворном ужасе округлил глаза. — Признаюсь, под конец я даже начал опасаться за здоровье Альбуса.

Издалека послышался звон сторожевых чар.

— Ты же сказал, что твоих дам не будет, — Снейп нахмурился.

— А это не мои, — Люциус загадочно заулыбался. — Прости, Северус, я покину тебя на минуту.

— Люциус, ты знаешь, как я не люблю сюрпризы. Признавайся, что ты затеял?

Малфой похлопал Снейпа по плечу.

— Северус, ты мой самый близкий друг, который собрался жениться. Ты же не думал, что тебе удастся избежать настоящего мальчишника в старых добрых традициях?

Снейп не успел ничего ответить. Малфой вышел, и вскоре за дверью раздался шум, послышались голоса и заливистый женский смех.

Гости всё прибывали и прибывали. Ярко горели люстры, столы ломились от яств, а у винных погребов Малфоя было замечательное качество — их содержимое, казалось, никогда не могло закончиться.

(Сцена после титров №2)

В нем ты не обманешься, потому что он ничего хорошего и не обещает.

(А. Н. Островский «На всякого мудреца довольно простоты»)

— Доброе утро, подруга! — рыжий вихрь ворвался в комнату Гермионы, и там сразу стало суетно и шумно. — Ау, ты где? Что это — ты ещё в кровати?

Джинни ухватила одеяло за край и попыталась стащить его с Гермионы, но та успела вцепиться в него мёртвой хваткой и отчаянно потянула на себя. Ткань жалобно затрещала.

— Вставай сейчас же! — приказала Джинни.

Гермиона активно замотала головой.

— Не поняла, — Джинни села на край кровати, а Гермиона, отвоевав одеяло, мгновенно завернулась в него с головой. — Ты решила никуда не идти? Почему?

— Боюсь, — раздался глухой голос из недр одеяльного кокона.

Джинни рассмеялась.

— Уф-ф, я уж думала что-то серьёзное. Ну что, в принципе, это нормально. Помнишь, как я психовала перед нашей свадьбой с Гарри?

— У тебя это была дурь, — буркнула Гермиона.

— Это почему это? — удивилась Джинни.

— Да потому! — Гермиона резко откинула одеяло и села в кровати. — Ты выходила замуж за Гарри. За милого, доброго Гарри! Чего бояться-то? А я за кого собираюсь, напомнить? Разницу видишь?

Джинни прикусила губу, стараясь сохранить серьёзное выражение лица. Потом сочувственно покачала головой и погладила подругу по плечу.

— Да-а-а… А знаешь, ты права. Это просто ужас! Даже в голове не укладывается, как такая умница и красавица могла угодить в лапы такого чудовища? Уж не зачаровал ли он тебя, не опоил ли чем-то запретным? Ладно, спи, я пойду и скажу всем, что свадьба отменяется.

Джинни встала и, с трудом сдерживая смех, направилась к двери. Не успела она сделать и двух шагов, как Гермиона, молниеносно выскочив из кровати, преградила ей путь.

— С ума сошла?!

Вид свирепой, растрёпанной и вместе с тем испуганной Гермионы был настолько комичен, что Джинни не смогла больше сдерживаться и расхохоталась.

Гермиона даже представить себе не могла, что процесс снаряжения невесты под венец может быть настолько утомительным. На помощь Джинни подтянулись Флёр и Полумна. Гермиона по их командам терпеливо и покорно поднимала и опускала руки, садилась, вставала…

Вот чего у Джинни было не отнять — так это таланта к бытовым заклинаниям. Волшебная палочка так и порхала у неё в руке, выделывая одной ей известные пасы. Из непослушных волос Гермионы Джинни соорудила замысловатую причёску с вплетёнными в тугие локоны мелкими белыми цветочками. Осмотрев своё творение со всех сторон, она удовлетворённо кивнула и покрыла всё это сверху тонкой, невесомой фатой.

Гермиона стояла перед зеркалом и не узнавала саму себя в отражении. Учитывая, что последние не-упомнить-сколько лет она вообще ни разу не надевала такой предмет женского гардероба, как юбка, видеть себя сейчас в платье было, по меньшей мере, необычно. Не говоря уже о туфлях на высоченных каблуках, которые её заставили надеть практически под угрозой Империо. Гермиона сделала шаг и сразу же оступилась, чуть не вывихнув ногу.

— Как в этом можно ходить? — поморщилась она.

— Смотри и учись! — Джинни подмигнула ей и поочерёдно коснулась палочкой носков туфель.

Гермиона ощутила, что сдавливающие ступни колодки вдруг испарились, и её ногам стало мягко и удобно, как в домашних тапочках. Она даже приподняла подол платья, но туфли были на месте.

— Когда ты начнёшь читать не только научные журналы, то тоже освоишь маленькие, но полезные хитрости, — улыбнулась Джинни.

— Не хочу создавать тебе конкуренцию, — проворчала Гермиона.

Выслушивая восхищённые охи-ахи, она вдруг поймала себя на мысли, что всё это ей начинает нравится. Она даже боялась лишний раз пошевелиться, чтобы ненароком не испортить такую красоту.

Когда торжественное преображение в невесту было закончено, Гермиона взяла в руки букет, кинула взгляд в зеркало и глубоко вздохнула.

Совсем скоро она выйдет из этой комнаты навстречу своей новой жизни.

(Сцена после титров №3)

Гораций, много в мире есть того,

Что вашей философии не снилось.

(Уильям Шекспир «Гамлет»,

перевод Б. Пастернака)

«Северус…»

«…»

«Северус!»

«Ммм».

«СЕВЕРУС!»

«Гораций, изверг, ну чего ж ты так орёшь?»

«Как же ещё тебя разбудить?»

«А зачем… меня… буди… ик…»

«Как это зачем? Сегодня же… Северус! Ау! Не спать!»

«Как же ты меня достал. Ночь на дворе. Отстань!»

«Скоро полдень, Северус».

«Так темно же…»

«Конечно, темно. В подземельях окон нет».

«В каких ещё подземельях? Я что, заснул у Люциуса в винном погребе?»

«Та-ак! С тобой всё ясно. Северус, ты вообще помнишь хоть что-нибудь?»

«Конечно, помню… Я всегда всё помню… Дамблдор дал мне три дня выходных, чтобы я… чтобы я… Мерлинова борода! Гораций, я же… Я же… нюсь?!»

«Бинго! И?»

«И… Что пристал? У меня ещё целых три дня свободной жизни. Точнее уже два, раз ты говоришь, что сейчас утро».

«Не хочу тебя огорчать, друг мой…»

«Вот и не огорчай. Дай поспать. Люциус устроил мне грандиозный мальчишник. В эту ночь мы культурно отдыхали…»

«В ночь со среды на субботу! Северус, вы гуляли три дня!»

«???»

«Угу».

«Погоди, ты хочешь сказать, что сегодня уже суббота?»

«Боюсь, что так».

«В субботу в два часа пополудни я должен стоять перед… Раздери меня горгулья! Где моя палочка? Люмос!...»

«Северус…»

«Не понял! Я что, в Хогвартсе?»

«Ура! Разум возвращается к тебе, хоть и медленно».

«Как я сюда попал?»

«Видели бы вы себя со стороны, когда пробирались по потайному ходу из Хогсмида. Одноглазая ведьма, наверное, до сих пор икает от испуга».

«МЫ?»

«Ты куда, Северус, постой! Оденься хотя бы для начала!»

«Гораций, в гостиной кто-то есть!»

«А чего шёпотом-то?»

«Только не говори, что я притащил сюда тех блондинок…»

«Успокойся, там только Люциус, он спал на диване».

«Ох… так ведь и до инфаркта недалеко».

«А я всегда говорил, что злоупотребление алкоголем…»

«Гораций, сделай одолжение, заткнись! Хотя бы на полчаса!»

* * *

«Так… я ничего не забыл?»

«Ты о чём-то конкретном или так, в общем?»

«Не умничай!»

«Хорошо. Ты забыл во вторник записать в журнал время, когда наложил заклинание стазиса на котёл».

«Разве? Да быть не может! Ты не помнишь, когда это было?»

«А ты?»

«Ээээ… Дьявол, да причём здесь вторник! Я спрашиваю: ничего ли я не забыл сейчас?»

«А-а-а, так вот ты о чём. Ладно. Встань перед зеркалом, чтобы я тебя видел и не крутись! Так-с: брюки, рубашка, жилет, галстук, парадная мантия. Не видно в коротком зеркале — туфли надел?»

«Издеваешься, да?»

«Конечно!»

«Спасибо».

«Всегда пожалуйста! Кольца возьми!»

«Точно! Ведь говорю, что забыл что-то».

«Себя не забудь».

«Что?»

«О Мерлин! Северус, да ты ли это? Может, успокоительного?»

«А может, виски?»

«Нет. Не советую».

«Почему? Вот Люциус уже принял коллекционное эльфийское успокоительное. И ему хорошо».

«Ну так не он же женится сегодня. Вот ему и хорошо».

«Э-эх…»

«Не надо на него так смотреть, а то он поперхнётся. Между прочим, он уже через это прошёл. И ничего, выжил».

«Оптимистично».

«Северус, что с тобой? Это же всего лишь свадьба. Невесту свою ты уже знаешь со всех сторон, как облупленную. Так чего же ты так нервничаешь?»

«Ключевое слово здесь — «свадьба». Первый раз в моей жизни. Всякое со мной случалось, но такое…»

«Я надеюсь, что и последний. Ещё одного такого мальчишника и я не выдержу!»

«Ох, Гораций, не напоминай. Пожалуй, ты прав, глоток зелья мне не помешает».

«Ну вот и славно… Полегчало?»

«Угу. Ну что, пойдём?»

«А есть варианты?»

«Не иронизируй! Когда-то ты говорил, что варианты есть всегда».

«В принципе, Северус, я и сейчас могу сказать то же самое, только другой вариант — совсем не вариант».

«Думаешь?»

«Уверен. Дамблдор с МакГонагалл тебя из-под земли достанут. Убьют, потом откопают, склонируют и поубивают клонов… Причём с особой жестокостью».

«Это вот сейчас мне должно быть смешно или страшно?»

«На ваш выбор, сэр».

«А ты нахал, Гораций!»

«Сам такой. Ладно, хватит болтать! Иди уже!»

«Ну ты и…»

«Заметь, Северус, я не обижаюсь, потому что понимаю: с твоей стороны это достаточно предсказуемая реакция на сложившуюся стрессовую ситуацию».

«Ну ты и загнул! И вообще, как ты можешь понимать то, чего я сам сейчас не понимаю».

«А не ты ли говорил, что я знаю и понимаю больше, чем ты — моя внешняя оболочка».

«Но-но!»

«Да брось. Поверь своему внутреннему голосу — то есть мне — женитьба — это не самое плохое, что с тобой могло бы случиться».

«А…»

«Ладно, прорвёмся! Я же с тобой».

«???»

«!!!»

«…»

А вы тоже заметили, что в сказках после свадьбы пишут: «Вот и сказке конец»?