Дама Вианн (джен)

Дама Вианн была выдана замуж совсем юной. Просватал ее некий граф из могущественного лотарингского рода. О женихе говорили много дурного. Рассказывали, что он свиреп и жесток, причем, не только в бою. Впрочем, все признавали, что он также силен и очень, очень богат. Потому отец Вианн и отдал ее руку лотарингцу.

Графская твердыня стояла на уступе высокой скалы, над Рейном. Свадебный поезд добрался до этого дремучего края к вечеру третьего дня. Горы и леса окружали гостей, и нигде не было видно людей. Закат еще пылал, когда мажордом Вианн заметил воина, что скакал к ним во весь опор. Он поравнялся с процессией, и путешественники узрели высокого рыцаря в плаще из волчьих шкур, в шлеме с глухим забралом.

— Дальше поедет одна госпожа! — сказал он безо всякого приветствия. — Таков приказ моего господина.

Спутники дамы Вианн начали было возражать, говорить, что безопасность и удобство госпожи — их забота, что не могут они ее покинуть и вернуться домой, да и негоже высокородной и богатой невесте ехать к жениху без свиты.

Но рыцарь их слушать не стал.

— Так приказал мой господин, — отрубил он. — Он недавно вернулся из крестового похода и ныне с родичами и боевыми друзьями празднует свою великую победу над сарацинами. И видеть желает одну госпожу. Да и не подняться вам в замок. Госпожа пересядет на заводную лошадь. Только наши кони приучены ходить над пропастью, только на них и можно подняться по тропе в гору.

Вианн покорилась. Связала она в платок свои драгоценности, а больше ничего не взяла. Пересела на рослого коня, что привел с собой рыцарь, и последовала за ним. А спутники ее остались в страхе и смятении, ибо хорошо помнили они рассказы про грозный норов здешнего графа. А герольд его показался им диким и свирепым, как волк.

Меж тем, девица и рыцарь ехали по горной тропе, которая все круче забирала кверху. Все диче и страшнее становилась местность. Вианн было жутко ехать стремя в стремя с этим воином без лица, который молчал все время. Наконец он заговорил.

— Госпожа моя, — сказал он, при этом голос его глухо и странно звучал из-под забрала, — вы наверняка много слышали про своего жениха, прежде чем решились приехать к нам. Что вам рассказывали?

— Много лестного и много страшного, — честно ответила Вианн.

— Говорили вам про то, что господин наш неистов в гневе, что в порыве ярости может оборачиваться волком? Что пьет вражью кровь на поле битвы?

— Да, говорили, но это ведь слова нечестивых сарацин, как можно им верить? — отважно отвечала дева.

— А про то, что вся округа боится его, как огня, и крестьяне пугают им детей, говорили? Что многие видели, как бегает он по лесам в своей второй шкуре каждое полнолуние, и горе тому, кто встретится ему на пути?

— Да, говорили, — признала невеста. — Но это ведь россказни невежественных и злобных простолюдинов, что вечно точат зубы на своих природных господ, как можно им внимать?

— А не говорили, случаем, про то, что род моего господина берет свое начало от готской княжны, что пряталась от врагов-гуннов в здешних лесах и понесла от волка? Она родила полуволчонка, воина, что по ночам перекидывался в зверя. Он отмстил за гибель материнского рода и построил первую крепость на этой горе. С тех пор все его потомки носят две шкуры — волчью и человечью. А праматерь после смерти стала белой волчицей. Ее и по сей день можно встретить в рейнских урочищах.

— Я слыхала, — сказала Вианн, вдруг ощутив страх. — Я слыхала, что легенду эту помянул в своей хронике епископ, тот, что сидит в Тулузе. Но ведь он — гнусный еретик, неужели можно верить хоть одному его слову?

— Ты смела, госпожа, — одобрительно сказал воин. — Недаром господин тебя выбрал. Но мы уже почти приехали.

Солнце зашло уже, когда они проехали ворота. Невеста ожидала, что замок будет полон света, веселой суматохи, ждала пира в свою честь. Но двор был темен и пуст. Молчанием встретила их древняя крепость. На всем была печать запустения, словно давно не жили здесь люди.

— Куда ты меня привез? — в страхе вскричала Вианн.

— В дом вашего мужа, госпожа, на свадебный пир.

— Но здесь нет никого, никто не встречает нас!

— Госпожа, гости пируют не в самом замке, а чуть поодаль, именно туда мы и направляемся.

Всадники обогнули часовню. Вот старинная каменная ограда и низкая арка над воротами... Время темноты миновало — над лесами, над Рейном взошла полная луна. Дама Вианн не смогла сдержать крик ужаса — они оказались на кладбище, древнем фамильном кладбище. На грубых могильных камнях расселись волки. Чинно, словно знатные господа за пиршественным столом. Угощением служили им кровавые, растерзанные людские тела. Вином — кровь несчастных. А во главе собрания восседал огромный волк с поседелой шкурой и с графской тяжелой цепью на могучей шее. И белая волчица с алыми глазами лежала за его спиной, на поваленном каменном кресте.

Невеста в отчаянии обернулся к герольду, но и конь, и рыцарь исчезли. Ее провожатый тоже был волком, рослым серым зверем с голодным взором желтых глаз…

Рассказывали потом, что Вианн видели в мрачных горах с мужем и его родичами, в обеих шкурах. Ведь теперь у нее их тоже было две. Она бегала по лесу в образе стройной поджарой светло-серой волчицы или в исконном своем обличье проезжала на рослом коне, бок о бок с воином, грозным на вид, чью шею украшала графская цепь. И на обоих супругах неизменно были надеты плащи, сшитые из волчьих шкур.