Canis Major (гет)

Проклятия, зачастую, не длятся слишком долго. Да, они болезненные, чаще всего унизительные, но все они заканчиваются, стоит только оказаться в Больничном крыле. По крайней мере, так бывало, когда воздействие на студентов темными, скверными и мучительными проклятиями не было продолжительным.

На краю меркнувшего сознания Гермионы мелькнула мысль, что вряд ли она когда-нибудь узнает заклинание, которым запустили в нее, пока она спешила на занятие по уходу за магическими существами. Ведь единственное, что осталось в ее стремительно гаснувшем сознании — это то, что земля и трава, на которую она упала, были удивительно мягкими, и что непременно надо расспросить Хагрида о произошедшем, когда она очнется.

Сейчас же голову Гермионы сверлила тупая боль, а плечо ощутимо саднило. На зубах чувствовался противный привкус земли, и Гермиона вздрогнула, когда порыв ветра скользнул по ее телу.

— Это что, шутка? Довольно глупая шутка.

Голос металлическим наждаком прошелся по натянутым нервам. Гермионе он совсем не понравился и только усилил головную боль в несколько раз. Она с уверенностью могла сказать, что голос принадлежал мальчишке-ровеснику, что стоял неподалеку от места, где она упала.

А еще ей определенно стоило пообщаться с этим типом, который посмел назвать лежащую в беспамятстве студентку «глупой шуткой». Достаточно грубо с его стороны, верно? И где же Хагрид? Разумеется, он уже должен был успеть отнести ее в Больничное крыло. Иногда страх полувеликана перед увольнением заставлял его быть весьма расторопным. Но, видимо, не в этот раз.

Гермиона открыла глаза и взглянула на стоящего над ней парня.

— Хагрид, — ясно проговорила она.

Мальчишка, лицо которого скрывали длинные прямые черные волосы, посмотрел на нее как на внезапно заговорившего тролля.

— Хар-что? Ты англичанка? Parlez-vous anglais? — медленно проговорил он на французском со страшным акцентом, словно беседовал с ребенком.

— Я могу говорить на английском, ты, тупой гриндилоу, — огрызнулась Гермиона, но слова прозвучали слишком невнятно даже для нее. Ой. Неудивительно, что он не смог разобрать ни слова. Складывалось такое ощущение, что накануне она здорово перебрала с огневиски.

Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Гермиона попыталась подняться на ноги, бросив еще один раздраженный взгляд на парня, который даже не пошевелился, чтобы ей помочь, и лишь с интересом наблюдал за ее мучениями. Ох, похоже, чей-то факультет сейчас потеряет троллеву кучу очков…

С трудом переведя дыхание и приняв вертикальное положение, Гермиона принялась оттирать грязь с одежды. Остановив на немом наблюдателе жесткий взгляд, которым впору было запугивать впечатлительных людей, Гермиона четко произнесла:

— Хагрид. Где Хагрид?

— Хагрид? — мальчишка был явно сбит с толку. И Гермиона закатила глаза от раздражения: похоже, попавшийся экземпляр был весьма глуп.

Однако внезапно лицо парня озарилось пониманием, и, ухмыляясь, он воскликнул:

— Хагрид! Вот что!

— Да, Хагрид, — сухо подтвердила Гермиона, стараясь не злиться. — Разве он не рядом? А где остальные? Не говори мне, что они бросили меня здесь, когда я упала, — она с усилием растерла лицо, пытаясь отогнать туман, царивший в голове. — Хотя, кажется, я припоминаю, как что-то ударило меня в спину… что-то очень похожее на заклинание…

— Вот же Джеймс, вот же прохвост, — парень усмехнулся еще шире, и Гермиона моргнула. Ну-ну… глупый мальчишка с весьма симпатичной улыбкой. Конечно, она раньше видела и посимпатичнее. — Значит, это ключ? Я должен добраться до хижины Хагрида, чтобы обнаружить следующую подсказку? Чтоб мне провалиться, не думал, что Джеймс решится на это так рано, — он выглядел весьма впечатленным.

Гермиона внезапно нахмурилась.

— О чем ты болтаешь? Хагрид, где Хагрид? Честно говоря, мне кажется, что и тебе не мешало бы заглянуть в Больничное крыло. Возможно, ты тоже схлопотал какое-то случайное заклинание, — предположила она расчетливо, — и твоя реакция на него весьма нехорошая.

Парень, которого Гермиона смогла наконец-то хорошо рассмотреть, был намного выше нее и, удивленно приподняв бровь, рассматривал ее с неменьшим интересом.

— Совершенная иллюзия, ого! И глаза ничего, и даже волосы…

Упомянутые глаза стали величиной с блюдце.

— Прости, что? — Гермиона почувствовала, как ярость стремительно нахлынула на нее, лишив даже на мгновение дара речи. — Ты с какого факультета? Я сниму с тебя за это пятнадцать баллов!

— Очаровательно. Но, — он вытащил палочку, и Гермиона мгновенно отступила назад, пытаясь нащупать свою собственную, но ее не было, — думаю, мы закончим на этом, — он указал палочкой ей в лицо и лениво пробормотал: — Фините.

Гермиона вздрогнула и неподвижно замерла, но ничего не произошло. Брови парня сошлись на переносице от недоумения, и он уже гораздо тверже произнес: — Фините.

Шок Гермионы прошел внезапно, и она с досадой спросила:

— Ты закончил?

— Не понимаю, — он в замешательстве взглянул на свою палочку. — Почему ты до сих пор не исчезла?

— Мерлина ради! — раздраженно воскликнула Гермиона. — Я самостоятельно дойду до Больничного крыла. Спасибо большое за бездействие. И, судя по твоему галстуку, ты с Гриффиндора, и мне вдвойне больнее лишать двадцати баллов собственный факультет.

Внезапно парень ткнул ее палочкой.

— Ай! — вскрикнула Гермиона.

Теперь он выглядел еще более растерянным, чем до этого, однако снова ткнул ее палочкой, и Гермиона оттолкнула его руку.

— Да что с тобой не так! Отвали уже от меня!

— Черт бы меня побрал, — выдохнул он, и его лицо скривилось. — Ты настоящая!

— А ты сумасшедший! Абсолютный псих! — выкрикнула Гермиона. — И я лично сообщу об этом директору, что ты… ты безумец! И хам, и вообще.

— Мне правда жаль, — решительно отозвался парень, выглядя очень расстроенным. Он быстро спрятал палочку в мантию и успокаивающе поднял руки: — Я думал, что мой друг Джеймс, он мой лучший друг, ну, он загадал мне головоломку и сказал посмотреть здесь, чтобы найти следующую подсказку, и я просто предположил, что подсказка — это, должно быть, ты.

— Головоломка, — Гермиона недоверчиво посмотрела на него.

— Да, мне жаль… мы довольно часто так делаем, знаешь, на время: устраиваем ловушки и подсказки вокруг замка, и чем быстрее мы их проходим, тем больше… ну, это дружеская конкуренция, и… и я подумал, что ты шутка или часть головоломки, а, вернее, какое-то заклинание, созданное Джеймсом, поэтому я и…

— Попытался прекратить его действие, — закончила за него Гермиона, скрестив руки на груди. Парень беспомощно кивнул.

— Все верно. Думал, что надо дальше идти к Хагриду, понимаешь? Но… я, кажется, ошибся. И ты действительно настоящая.

— Настоящая. И по Запретному лесу, вообще-то, запрещено ходить, как бы ни было скучно тебе или твоему другу, — неодобрительно сказала она. — Так что баллы я все равно сниму.

Парень снова потерянно на нее взглянул.

— Ты не ранена? Понимаешь, ты просто продолжаешь нести какую-то чушь. Поэтому, думаю, мне стоит сопроводить тебя в Больничное крыло.

— Верно, но к делу это не относится, — Гермиона нахмурилась. — Ты с какого курса?

— С пятого.

— Пятикурсник Гриффиндора? — фыркнула Гермиона. — Послушай, даже если ты соврешь насчет своего курса, это не спасет тебя от похода в кабинет Дамблдора. Просто скажи правду, и я даже сокращу наказание до пятнадцати баллов.

— Я пятикурсник Гриффиндора, — парень весьма странно взглянул на нее, откинув с лица густые пряди волос. — А с какого курса ты?

— Я пятикурсница Гриффиндора, да к тому же староста. Это же очевидно.

Он достаточно долго смотрел на нее, а потом медленно проговорил:

— Определенно. Да, в Больничное крыло. Нужно проверить твою голову, дорогая, — он мягко обнял ее за плечи, подталкивая вперед.

Гермиона вырвалась и горячо запротестовала:

— Я староста и гриффиндорка. Ты разве не видишь цвет моего галстука?

— Я прекрасно различаю цвета, но точно так же хорошо я знаю всех пятикурсников в этом замке, и тебя среди них нет.

— Я бы могла сказать то же самое и о тебе, — огрызнулась Гермиона. — Никогда раньше тебя не видела. Как твое имя?

— Сириус Блэк. А твое?

Но Гермиона не ответила. Ее скрутило от хохота и она согнулась вдвое, крепко обнимая себя за вздрагивающие от смеха плечи.

Парень, назвавшийся Сириусом Блэком, неуверенно улыбнулся вместе с ней и сделал крохотный шаг назад.

— Я сказал что-то смешное? — спросил он с искренним недоумением, и Гермиона покачала головой, вытирая навернувшиеся на глаза слезы.

— Прости. Нет, это и правда было очень грубо с моей стороны. Ты фанат? Ну, у тебя похожие волосы, да и глаза. Ты очень похож на него, — она дружески улыбнулась. — Значит, ты тоже считаешь, что он невиновен?

— Невиновен? — недоверчиво уточнил он. — Кто невиновен?

Гермиона удивленно уставилась на него.

— Ты что, серьезно? Нет, это просто какое-то дурацкое совпадение. Послушай, ты не Сириус Блэк. Какое твое настоящее имя?

— Сириус-чертов-Блэк, — отозвался парень, начиная раздражаться.

Гермиона стиснула зубы.

— Конечно-конечно. И дай-ка я догадаюсь, а твой лучший друг — Джеймс Поттер.

— Да, Джеймс Поттер. Я уже говорил о нем раньше.

— Ты… — глаза Гермионы расширились. — Ты что, правда в это веришь? О… ох, дорогой. Это…

Они оба одновременно умолкли, уверившись в мысли, что каждый из них бредит или же весьма близок к помешательству. С одной стороны, парень, который и правда был Сириусом Блэком и который раньше никогда не видел этой странной девушки, притворяющейся старостой Гриффиндора, с которой он точно никогда не встречался раньше и не учился на одном факультете. И, с другой стороны — Гермиона, весьма обеспокоенная состоянием парня и его безумными фантазиями, где он вообразил себя Сириусом Блэком и жил в выдуманном мире, где его лучшим другом был Джеймс Поттер. Ох, бедный мальчик… который, к тому же, был еще и весьма болен.

Определенно, Больничное крыло уже заждалось.

— Давай… давай пройдем в Больничное крыло, — медленно и мягко проговорила Гермиона, протягивая ему руку. Парень — пусть будет Сириус, раз он так и не назвал никакого иного имени — бросил в ее сторону весьма осторожный взгляд и взял ее за руку так, словно сделал ей величайшее одолжение. Вместе они медленно пошли к замку, не говоря ни о чем, кроме погоды, мягкой травы и великолепного вида на замок в течение дня.

Они быстро добрались до Больничного крыла. Мадам Помфри практически тут же вышла им навстречу, и Гермиона заметно побледнела.

— Мадам Помфри! Вы выглядите так… так молодо…

Мадам Помфри, волосы которой были на пару-тройку тонов темнее, чем обычно, покраснела и отмахнулась от комплимента весьма раздраженным жестом.

— Ох, хорошо-хорошо, что на этот раз? Обжигающие чары? Грибковая инфекция? Надеюсь, ты ничего не сотворил с тыквами Хагрида, Блэк, — мадам Помфри бросила на него весьма красноречивый взгляд, от которого Сириус сник.

— Как вы его назвали? — вмешалась Гермиона.

— Блэк. Сириус Блэк. Разве ты не сказал ей, кто такой? — мадам Помфри хмуро взглянула на Сириуса.

— Сказал! — сердито прошептал он. — Именно поэтому я здесь, мадам Помфри, она… ну, похоже, она весьма сильно приложилась головой, или еще что-то там с ней случилось, но она такое говорит, чего не может быть на самом деле…

— Вы шутите, — недоверчиво проговорила Гермиона, отступая от них. Нет, конечно же, это не может быть правдой, всего лишь шутка. Сириус Блэк? Перед ней? Это просто смешно!

Недоверчивость боролась в ней с рациональностью, пока она сопоставляла все то, что успела узнать. Непонятный парень выглядел, как молодая версия Сириуса, а мадам Помфри, казалось, была лет на двадцать моложе… и кровати в Больничном крыле были не такими, какими она их помнила…

На прикроватной тумбочке лежала газета, и Гермиона рванулась к ней. Никто не мог выпустить поддельный номер Ежедневного пророка. Гермиона быстро проверила дату.

21 октября 1975 года.

Газета выпала из внезапно разжавшихся пальцев.

— Милая, с тобой все в порядке?

— Похоже, она сейчас упадет в обморок…

Гермиона взглянула на Сириуса, и все ее опасения внезапно стали реальностью, кровь с шумом застучала в ушах. Глаза закатились, а сама она весьма драматично рухнула навзничь, сраженная открывшейся правдой.

Птицы. Оглушительно щебетали птицы. Боль, угнездившаяся внутри головы, тоже неистовствовала. Гермиона почувствовала, что на лбу лежит повязка, и глубоко вдохнула, улавливая запах дезинфицирующего средства.

— Слава Мерлину, она очнулась.

Гермиона распахнула глаза, ориентируясь на голос. Гарри с беспокойством смотрел на нее.

— Ты в порядке? — торопливо спросил он. — Ты упала прямо по дороге на урок, и Хагриду пришлось отнести тебя в замок.

— Знаешь, я даже благодарен тебе за случившееся, — раздался голос Рона, и Гермиона повернула голову, чтобы увидеть его, сидящего слева от ее кровати. — Еще один урок, посвященный соплохвостам, и я сам бы грохнулся в обморок.

— Не говори так, — укоризненно вымолвила Гермиона, а затем застонала, когда головная боль полыхнула ослепительной вспышкой. — Я так рада вас обоих видеть. Не поверите, но мне приснился такой яркий сон: будто я встретила Сириуса Блэка, и он был подростком, а еще оказался ужасным засранцем.

Гарри рассмеялся:

— А что, звучит, весьма достоверно. Думаю, я могу теперь написать ему об этом, раз ты говоришь подобное. Как ты себя чувствуешь? Ты помнишь, что случилось?

Гермиона нахмурилась.

— У меня еще немного болит голова, но… я помню, как шла по лесу… а потом что-то ударило меня в спину, и я упала. И мне приснился очень странный сон, а потом я очнулась уже здесь.

Рон кивнул ей.

— Ты была очень холодной. И вообще, было такое ощущение, что ты на какое-то время просто исчезла.

— Что?

— Не стоит волноваться! — быстро проговорил Рон. — Хагрид нашел тебя в паре шагов от того места, где ты упала. И ему на это потребовалось не больше пяти минут.

Гермиона пораженно вздохнула:

— Меня поразило проклятием, я на пару минут исчезла, а для вас это нормально?

— Мадам Помфри пытается определить, что за чары на тебе использовали, — вмешался Гарри. — Мы точно не знаем, что это такое, но… пойду скажу, что ты очнулась.

К вечеру Гарри с Роном ушли, зато навестить Гермиону пришла Джинни, а также узнать, все ли в порядке. Гермиона только кивнула и поблагодарила ее за участие. Они поболтали пару минут ни о чем, и Джинни ушла, а Гермиона нерешительно подтянула к себе газету, лежащую, как и во сне, на прикроватной тумбочке, и взглянула на дату. Из ее груди вырвался вздох облегчения. 1995 год никогда еще не казался ей настолько прекрасным.

Мадам Помфри торопливо вошла в палату, протягивая ей стакан.

— Выпейте, — она требовательно всунула его в руку Гермионы. — Это поможет уснуть и снять головную боль. Она, кажется, так и не прошла полностью, верно?

— Не прошла, — созналась Гермиона, осторожно пригубив зелье.

— Вот так, очень хорошо. Уверена, что с вами все будет хорошо, как только ваше тело восстановится. Вам повезло, мисс Грейнджер, — мрачно заметила мадам Помфри, — чем бы в вас ни попали, это не причинило фатального урона вашему здоровью. Темные заклятия — ужасные чары, с которыми не стоит иметь дела… я должна была бы отправить вас в Мунго… ну да ладно, не будем об этом. Не останавливайтесь, допивайте до конца, чтобы я могла забрать стакан.

Гермиона подчинилась и, запрокинув голову, допила остатки зелья. Передав стакан мадам Помфри, она опустилась на постель, но стоило ей коснуться головой подушки, как она тут же провалилась в сон.

Ее окружала темнота. Гермиона уставилась на то, что должно было бы быть потолком, но вместо него увидела полог.

— Странно, — пробормотала она, — не помню, чтобы возвращалась в спальню.

Мелькнула мысль, что было бы неплохо встать, посмотреть, не проснулся ли Гарри, и выяснить у него интересующие ее детали. В последнее время Гермиона беспокоилась о нем, особенно после того, как он рассказал о снящихся ему кошмарах-видениях (и о случившемся с Артуром Уизли… Гермиона до сих пор вздрагивала, как вспоминала об этом). Держа эту мысль в голове, она выскользнула из постели и направилась в сторону мальчишеских спален.

Здесь было еще темнее, чем в ее комнате, и Гермиона тихонечко подошла к кровати Гарри. Она раздвинула полог и увидела взъерошенную черноволосую макушку парня, натянувшего одеяло по самую шею и крепко спящего.

— Гарри, — прошептала она, но тот даже не пошевелился. Тогда, резче тронув его за плечо, она вновь позвала его: — Гарри, проснись.

— М-м-мххх, — простонал он, переворачиваясь с живота на спину. Гермиона раздраженно вздохнула и слегка сжала его плечо.

— Чертово пекло, это что сейчас было?! — как-то незнакомо воскликнул он, и Гермиона перепугалась. Это было совсем для него не характерно.

— Люмос, — шепнула она, наблюдая, как Гарри морщится от яркого света. Вот только… только… это был совсем не Гарри.

— Ох, — выдохнула она. — Ох. Да. Извини.

— Извини? — прошипел Джеймс Поттер. — Ты вообще кто такая? И почему сидишь на моей кровати? — его глаза распахнулись. — Ох, нет, я этого не буду делать. Прости. Но нет, я не… не делаю этого.

— Не будь идиотом, — нахмурилась Гермиона. — Кажется, я снова сплю. Ах да, ты Джеймс? Мое подсознание, как я погляжу, прекрасно позаботилось о деталях. Ты выглядишь точь-в-точь как Гарри, или же это Гарри выглядит как ты. Кроме глаз, конечно же.

— О чем ты сейчас говоришь? — медленно произнес он, возвращая отвисшую челюсть на место. А затем задумчиво взглянул на нее. — Эм… я тоже сплю?

Гермиона довольно спокойно пожала плечами.

— Возможно, но что-то я в этом весьма сомневаюсь. В конце концов, это же мой сон. Ты говоришь то, что я ожидаю от тебя услышать, так что это точно мой сон.

— Э… — задумчиво нахмурился Джеймс. — Ты ущипнула меня. И это было весьма похоже на реальность. Ты уверена, что это сон?

— О, конечно, — заверила его Гермиона. Но ее ответ совсем не убедил Джеймса, и он, протянув руку, ущипнул ее.

— Ауч! — взвизгнула Гермиона, спрыгивая с кровати. — Ты не должен был этого делать!

— Не делать того, чего ты не ожидаешь от меня? — легко улыбнулся Джеймс. — Думаю, ты немного заблудилась. И тебе следует вернуться в свою спальню.

— Что здесь происходит? — раздался сонный и весьма знакомый голос. Гермиона обернулась и увидела стоявшего перед ней Сириуса Блэка. Он удивленно моргнул и даже для верности протер глаза.

— Мерлинова борода, ты вернулась?

— Вернулась? — удивился Джеймс. — Она что, была здесь раньше? Сириус, почему я не знал об этом?

— Нет-нет… она — это та девушка, которая исчезла! Прямо на наших с мадам Помфри глазах!

— Та девушка? — Джеймс тоже поднялся и оглядел ее с ног до головы. — Ты прав, она выглядит в точности, как ты ее описал. Кто ты? — спросил он Гермиону.

Гермиона отшатнулась назад.

— Все, достаточно. Это… это просто мой сон, и он уже достаточно сильно отклонился от нормы. Я хочу проснуться немедленно, — она закрыла глаза.

— Боюсь, что так не выйдет, дорогая, — с усмешкой проговорил Сириус.

— Все из-за того, что ты меня отвлекаешь. Я не могу сосредоточиться, — огрызнулась она и очень постаралась проснуться, но ничего не вышло, только сильнее разболелась голова. Потерпев поражение, Гермиона снова уселась на кровать Джеймса.

Парни обменялись взглядами.

— Как ты оказалась здесь снова? — осторожно спросил Сириус.

— Не знаю. Это просто не имеет смысла. Все кажется слишком реальным, чтобы быть просто сном, — Гермиона обхватила себя за плечи и поморщилась. — Это и правда тяжело. Я не понимаю, — она зарылась пальцами в свои волосы. — Это просто невозможно. Я в 1975 году, но ведь только что была в 1995… Как такое может быть?

— Вероятно, ты приняла какие-нибудь порошочки из Лютного? — с сомнением спросил Джеймс.

— Она не на наркоте, Джеймс, ее просто не может тут быть. Помнишь, я ведь рассказывал о ее исчезновении прямо на моих глазах?

— Ну да, верно, — выдохнул Джеймс, с любопытством рассматривая Гермиону, яростно прикусившую губу. — Как тебя зовут?

— Гермиона, — рассеянно отозвалась она. — Гермиона Грейнджер.

— А я Джеймс Поттер, — протянул ей руку Джеймс, но Гермиона его перебила:

— Да-да, я уже знаю.

Джеймс нахмурился.

— Откуда? Мы только что впервые встретились.

— Я же говорил тебе, — перебил Сириус. — Она другая. Она знала, как тебя зовут, еще до того, как я успел ей это выболтать. Она… подожди! Ты сказала, 1995? Ты что, прыгнула сюда из будущего?

— Я не знаю, — она практически не слышала их, ее мозг пытался найти выход. Никогда и ни в одной из книг, посвященных путешествиям во времени, она не сталкивалась с тем, чтобы кто-то смог переместиться больше, чем на несколько часов, не говоря уже о годах. Маховики времени могли отмотать назад максимум три дня, и даже такой временной промежуток был чрезвычайно опасен. Как у нее получилось? Почему она переносится каждый раз, как засыпает, на разные временные промежутки?

«Каждый раз, как она засыпает», — глаза Гермионы расширились от промелькнувшей догадки.

— Это случается, когда я засыпаю. Или же когда теряю сознание, — взволнованно произнесла она. — Я засыпаю и в конечном итоге оказываюсь либо здесь, либо в моем настоящем, в 1995 году.

— Значит, ты говоришь, что из будущего, — медленно проговорил Сириус. Он недоверчиво покачал головой. — Такого не может быть. Ты не можешь быть настоящей.

— Я могу сказать то же самое и о вас, — парировала Гермиона, и они с Сириусом понимающе усмехнулись. — Сколько времени прошло здесь с моего исчезновения?

— Десять дней, — медленно ответил он. — Сегодня 31 октября, утро.

— Странно, — нахмурилась Гермиона. — Нелинейная зависимость, значит… ох, голова просто раскалывается. Я больше не могу об этом думать.

— Ложись, — проинструктировал ее Сириус, вытянув руку и указав в сторону явно своей кровати.

— Я не хочу спать, — запротестовала Гермиона.

— Зато я хочу, — зевнул Джеймс, возвращаясь к себе под полог.

— Нечего было за Эванс подглядывать, — насмешливо фыркнул Сириус, смотря на друга.

— Но-но, поговори мне еще, — беззлобно огрызнулся Поттер и укрылся с головой одеялом. — И не шумите тут, — буркнул он напоследок.

— Я правда не хочу спать, — шепотом произнесла Гермиона, располагаясь на кровати Сириуса. — Мне еще нужно со стольким разобраться… Я ведь здесь студентка? Настоящая студентка? Я проснулась в кровати в спальне, когда оказалась здесь, значит, я явно должна кем-то тут быть…

— Позже, — твердо отрезал Сириус. И Гермиона, не сдержавшись, фыркнула.

— Я думала, ты должен быть балагуром. А на самом деле ты весьма серьезный парень.

— Кто тебе об этом сказал? — с любопытством спросил Сириус.

— Ты рассказал. Ну… не совсем ты. Старший ты. Да, ты любишь рассказывать нам истории, а об этом рассказывал мне летом на площади Гриммо.

Сириус заметно напрягся, и Гермиона нахмурилась:

— Что не так?

— Особняк. Я все еще там живу? — нейтрально спросил он, но выражение его лица было весьма настороженным.

Гермиона моргнула.

— Ну ладно… да. Совсем недолго. Ты не жил там годами.

— Ох, — ответил он гораздо веселее, но в глазах все еще было полно сомнений. — Значит, как я понимаю, мы друзья? Там, в будущем? — он вопросительно взглянул на нее. — Хотя почему это я дружу с пятнадцатилетней девчонкой в 1995 году, я не знаю. Особенно с такой властной особой.

— Вовсе я не такая! — жалобно возразила Гермиона. Но, когда увидела улыбку Сириуса, то не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ. — Но мы правда друзья, потому что твой крестник — мой лучший друг.

— Да? — Сириус выглядел одновременно и чересчур удивленным, и взволнованным.

— Да. Правда, я не знаю, стоило ли тебе об этом рассказывать, — Гермиона задумчиво нахмурилась. — Я до сих пор не знаю, насколько реально это место. Возможно, я просто схожу с ума, а это как некий защитный механизм, который я сама себе придумала. Или все это на самом деле существует. В этом случае я вмешиваюсь в ход истории даже тем, что просто нахожусь в этой комнате. И это очень плохо… очень-очень плохо…

Сириус задумчиво посмотрел на нее.

— В твоих словах определенно есть смысл, — согласился он через мгновение. — И ты определенно не сходишь с ума, потому что если бы это было так, значит, и я тоже схожу с ума, а уж в своем здоровье я уверен на все сто процентов. И все вокруг тебя действительно реально, Гермиона. Так нормально? — быстро спросил он. — Если хочешь, я могу называть тебя по фамилии.

— По имени нормально, — улыбнулась она, и Сириус тоже улыбнулся в ответ. — Ты всегда так улыбаешься?

Улыбка мгновенно сползла с лица Сириуса.

— Как — так?

— Так, словно ты только что нашел клад под кроватью, — пожала плечами Гермиона. — Я не знаю, это как… улыбка. Улыбка улыбок. Каждый раз это такая ослепительная улыбка, которая в то же время кажется искренней.

— А она и есть искренняя, — снова улыбнулся Сириус, смотря на нее так, словно она была самым странным человеком, которого он только видел в своей жизни. — Неужели в твоем времени люди разучились искренне улыбаться?

Гермиона рассмеялась, покачав головой.

— Нет, не разучились. Вся причина в тебе. Я не привыкла видеть тебя настолько счастливым и… хотя нет, я видела, что этим летом ты был действительно счастлив, когда Гарри был рядом. Но в остальном…

Гермиона хотела сказать, что у него обычно весьма суховатый вид, задумчиво-печальный, и эта печаль не прошла, даже когда он снова встретился с крестником спустя двенадцать лет… но об этом она решила умолчать. Гермионе не хотелось рассказывать ему, что все эти двенадцать лет он отсидел в тюрьме, и что его друзья погибли, и что после этого он перестал улыбаться так, как улыбался ей сейчас. И это была настолько ужасная мысль, что она, должно быть, отразилась в ее глазах, потому что Сириус взглянул на нее с беспокойством.

— С тобой все в порядке?

— О, да-да, отлично, — зачастила она, уверенно улыбнувшись. — Просто задумалась.

Она взглянула в сторону окна, за которым уже занимался рассвет.

— Похоже, уже пора вставать, — заметила Гермиона, принимая сидячее положение. А затем озадаченно взглянула на Сириуса: — Я же здесь студентка? И должна пойти на занятия… или, наоборот, остаться в гостиной? Все так странно.

— Сомневаюсь, что ты здесь учишься, — отозвался Сириус, задумчиво ероша волосы. — Никто и никогда не слышал о тебе и не видел тебя раньше. Я пытался найти тебя, но тебя здесь не существует.

— Полагаю, что тогда мне нет смысла блуждать по занятиям, — прикусила губу Гермиона. — Думаю, я смогла бы снова уснуть и таким образом вернуться в свое время. У меня так много уроков. Знаешь, мне еще сдавать в этом году СОВы.

— Так и мне сдавать! — торопливо проговорил Сириус. — У меня зелья утром, а затем астрономия ночью, поэтому целый день мы можем провести за подготовкой к СОВам, если хочешь.

Гермиона нерешительно взглянула на него.

— Нет, я и правда должна вернуться…

— Но ты только что появилась здесь! Это же Хэллоуин, — умоляюще взглянул на нее Сириус, — ты могла бы немного задержаться. Разве тебе не интересно, как отмечают Хэллоуин в 1975 году?

Голос разума настойчиво бубнил, что это плохая идея, плохая идея, очень плохая идея! Но стоило ей взглянуть в огромные щенячьи глаза Сириуса (на мгновение Гермиона даже подумала, что он частично обратился), как она почувствовала, что настаивать на своем становится все сложнее.

— Полагаю, больше такой возможности у меня не будет, — признала она. Та самая искренняя улыбка снова осветила лицо Сириуса, и Гермиона поняла, что точно так же непроизвольно улыбается в ответ.

— Превосходно.

В течение следующего часа спальни гриффиндорской башни стремительно опустели, пока Гермиона продолжала сидеть на кровати Сириуса. Он пообещал ей, что вернется спустя три часа, как только закончатся зелья, и на это время Гермиона была предоставлена самой себе. Сириус разрешил ей спокойно брать его вещи или книги, если вдруг ей станет совсем скучно, и она решила воспользоваться его предложением. И даже несмотря на то, что теперь она была какой-то волшебной аномалией, переносящейся через годы каждые несколько часов, это вовсе не значило, что можно было отлынивать от домашних заданий. К счастью Гермионы, учебники для пятого курса были такими же, как и в ее времени. Пусть и в другом издании. Она потянулась за учебником по трансфигурации, как внезапно увидела лежащий под ним учебник по защите от Темных искусств.

У нее на мгновение перехватило дыхание. Настоящий… нет, правильный учебник по защите от Темных искусств. И вовсе не та чушь, которую дала Амбридж пятикурсникам, и в которой практически не было ничего стоящего. Гермиона с благоговением держала в руках книгу, словно она была последней в ее жизни, и медленно открыла, начав читать.

Когда Сириус вернулся спустя четыре часа, он застал ее неподвижно и скрестив ноги сидящей на кровати и запоем читающей учебник по защите. Он почти почувствовал, что сейчас своим появлением нарушает что-то весьма личное и важное, но Гермиона, услышав, как он вошел, оторвала взгляд от книги и светло улыбнулась.

— Это просто удивительно! — воскликнула она.

— Что? — спросил Сириус, присаживаясь напротив нее.

— Эта книга! Слава Годрику, когда вернусь домой… — она вздрогнула. — В моем времени все просто ужасно. А эта ужасная женщина, которую назначило нам Министрество в профессора по защите от Темных искусств, не разрешает нам использовать магию! Нам запрещено пользоваться палочками, мы ничего не знаем о защитных заклинаниях, мы просто сидим и читаем сильно урезанные главы учебника, в которых нет никаких практических навыков.

Сириус ошеломленно моргнул.

— Как вообще такое возможно? — нахмурился он. — Как Дамблдор мог допустить такую женщину, которая не преподает защитные чары?

— У Дамблдора не было выбора, — грустно ответила Гермиона. — Он… понимаешь, в последнее время столько всего случилось, что его лишили права выбирать преподавателя по защите в этом году. Но как нам тогда сдавать наши СОВы? Если мы совершенно ничего не знаем?

— Тогда возьми, — он кивнул на книгу. Гермиона удивленно взглянула на него. — Тебе он нужен больше, чем мне. Знаешь, я практически ничего не теряю.

— Я не смогу взять с собой твой учебник, Сириус. Не думаю, что могу захватить с собой хоть что-нибудь из этого времени, да, к тому же, не могу я взять твой учебник, когда у тебя у самого СОВы на носу! Кроме того, — на мгновение что-то весьма похожее на самодовольство мелькнуло в ее глазах, — я уже практически его дочитала.

— Дочитала? Ты же только начала!

— Я весьма быстро читаю, — небрежно отозвалась Гермиона. — Но это вовсе ничего не значит. Что нам делать, Сириус? Мы все находимся в такой опасности, и никто не учит нас защите. Я подумывала… — голос ее сорвался.

— Что?

— Я думала, возможно… стоит начать с некой формы протеста. Учиться сражаться, несмотря ни на что. Чему-то, что сможет нам помочь, чему угодно, что даст нам возможность защитить себя.

— Все настолько плохо? — тихо спросил Сириус. Гермиона кивнула, и глаза ее тревожно прищурились. — Тогда, как мне кажется, это замечательная идея. Создайте группу сопротивления и научитесь сами защитным чарам! Только знай, вам нужен кто-то, кто сможет вас обучить. И было бы хорошо, если бы это было что-то больше клуба. Уверен, если обозвать все «группой сопротивления», ничем хорошим для вас это не закончится.

— Ты прав, — глубоко вздохнула Гермиона. — Да, клуб… но кто бы мог учить нас? Точно не я, у меня слишком мало практики с этими чарами… о! — глаза Гермионы вспыхнули от внутреннего озарения, когда она взволнованно посмотрела на Сириуса. — Я знаю, кто сможет учить нас!

— Кто?

— Не волнуйся, это и правда замечательный человек, — торжествующе улыбнулась она. Сириус снова взглянул на нее как на какую-то загадку. Гермионе не понравился этот взгляд, и она уже собиралась сказать ему об этом, когда ее живот издал голодное урчание. Руки Гермионы мгновенно дернулись к нему, а сама она отчаянно покраснела.

— Прости. Должно быть, прошло уже слишком много времени с тех пор, как я в последний раз обедала, — смущенно пояснила она.

— Хочешь чего-нибудь? Я бы мог сходить на кухню и накормить тебя.

— Нет, все хорошо, я не голодна, — желудок ее снова издал недовольное урчание, и Сириус взглянул на нее с лукавой улыбкой.

— Значит, так: ты остаешься здесь, а я скоро вернусь, — он вышел из спальни до того, как Гермиона успела вымолвить хоть слово.

— Вот же упрямец, — пробормотала она и снова решила прилечь. От чтения головная боль набросилась на нее с новыми силами, и Гермиона застонала. Сколько времени понадобится на то, чтобы голова ее взорвалась от боли? Можно было с уверенностью побиться об заклад, что, если сегодня, стоило ей прочитать одну книгу, уже казалось, что голова, не выдержав давления, просто лопнет, то уже день спустя книги Гермионе вновь покажутся самым желанным лакомством, а о головной боли и вовсе не будет ничего напоминать. Закрыв глаза, она потерла виски и пожелала, чтобы головная боль исчезла, словно ее никогда и не было. И почувствовала облегчение, когда боль начала постепенно притупляться…

* * *

— О, ты вернулась? Думала, ты ушла в гостиную, пока меня не было.

Гермиона открыла глаза. Мадам Помфри смотрела на нее сверху вниз.

— Ох. Н-нет, я просто выходила в туалет.

— Правда? Ну что ж, вот тебе зелье от головной боли, и, как мне кажется, ты можешь спокойно вернуться в гриффиндорскую башню, как только выпьешь его.

Мадам Помфри протянула ей еще один стакан, который Гермиона тут же выпила и, быстро собрав свои вещи, покинула Больничное крыло. Похоже, она заснула по ошибке и вновь очутилась в 1995 году! Судя по времени, что было весьма хорошо, сейчас как раз пришло время завтрака и очередного учебного дня.

Вздохнув, Гермиона направилась к девчачьим спальням. В конце концов, стоит ей только уснуть, и она снова окажется в том времени. Ей просто надо будет объяснить Сириусу случившееся, когда она вновь вернется.

А еще в глубине души Гермиону переполнял азарт. Непременно стоило увидеться с Роном и рассказать ему о ее задумке.

Спустя два занятия Армии Дамблдора Гермиона по-прежнему не могла перенестись в 1975 год.

Это был провал, правда. Сириус — молодой Сириус — он бы точно хотел узнать, что ей удалось-таки собрать Армию Дамблдора. Она не знала, почему все прекратилось, но в течение последних двух недель Гермиона просыпалась исключительно в своей постели. И это было удручающе. Несмотря на то, что она всего лишь дважды побывала в том времени, все было слишком уж захватывающе. И она до сих пор не знала, нарушила ли своим появлением в том времени какие-либо временные рамки, или же у Сириуса могли появиться новые воспоминания времен его юности, в которых фигурировала бы она.

Нелинейность переносов во времени была уж слишком очевидна. Несколько минут в ее времени были равнозначны нескольким часам в 1975 году. И что говорил Сириус? Десять дней минуло с ее последнего визита?..

К сегодняшнему дню мог пройти и месяц. Дни сменяли друг друга, а Гермиона так и просыпалась в Хогвартсе 1995 года. Может, ей просто все приснилось?

Затылок постепенно начал наливаться тупой болью, и Гермиона рассеянно потерла его. Спина тоже ныла. Взглянув еще раз в свои записи, расцвеченные разноцветными метками, она тяжело вздохнула. Возможно, немного отдыха пойдет ей на пользу. Гермиона отставила свои книги и уселась в мягкое красное кресло у камина, расслабляя уставшие мышцы.

Казалось, прошло всего лишь несколько секунд, прежде чем кто-то зацепился за ее ноги, и Гермиона вздрогнула:

— Ай, ладно-ладно, я уйду сейчас в спальню! — сердито вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Сириуса, удивленно смотрящего на нее.

— Гермиона! — воскликнул он. — Ты здесь!

Гермиона сглотнула и осмотрелась. Она по-прежнему была в гостиной и сидела все в том же кресле... но двадцать лет назад.

— Да, я… я здесь, — удивленно выдохнула она. — Сколько времени прошло?

— Два месяца, — быстро ответил он. И сердце Гермионы замерло.

— Очень долго, — тихо вымолвила она. — Но почему именно сейчас? Почему я не могла перенестись назад в течение последних двух недель?

— У тебя прошло только две недели? — недоверчиво переспросил Сириус. Гермиона кивнула.

— По непонятной причине все прекратилось. Я отправлялась спать, но ничего не происходило, — она едва заметно пожала плечами. — Даже начала думать, что проклятие, которым в меня попали, выдохлось, но, как оказалось, я ошиблась.

Она оглядела гостиную, заметив, что та совершенно пуста, если не считать массивной елки в углу. — У вас Рождество? — взволнованно спросила она, поднимаясь из кресла и пристально всматриваясь в него.

— Рождественский вечер, вообще-то. Хочешь шоколадную лягушку?

Гермиона крутанулась вокруг своей оси.

— Знаешь, именно она мне сейчас и нужна. Понимаешь, у меня до сих пор такое чувство, словно все это происходит в моей голове, — пояснила она, снова усаживаясь в кресло у огня. — Никто никогда не видел, как я исчезала в своем времени, да и все случается, когда я либо засыпаю, либо теряю сознание. И я хочу взять что-нибудь с собой из этого времени и посмотреть, не исчезнет ли оно в момент, когда я проснусь.

— То есть… ты хочешь, чтобы шоколадная лягушка послужила тебе своеобразным маркером, — медленно проговорил Сириус. — Звучит весьма здраво. Но я повторюсь, все это происходит на самом деле. И вообще, почему бы тебе не спросить у меня из вашего времени, помню ли я тебя?

— Я не могу просто взять и просить его… тебя… вас!.. Ты только подумай, как это будет выглядеть, если все это не на самом деле? Мол, привет, Сириус, какая сегодня прекрасная погода, а не помнишь ли ты меня, когда тебе было пятнадцать?

Сириус рассмеялся и протянул ей шоколадную лягушку.

— Ага, ты права. Я бы подумал, что ты сумасшедшая. Ты не задумывалась, что за заклятие тебя поразило? Ну, может быть, ты бы смогла, даже не знаю, контролировать все это?

— Я обыскала практически всю библиотеку и ничего не нашла, даже намека. Но, знаешь, иметь возможность контролировать все это было бы весьма неплохо. Я заметила, что прыжок происходит в то время, когда у меня начинает болеть голова, — задумчиво сказала Гермиона, в волнении прикусывая нижнюю губу.

— Твоя голова болела и в тот день, когда я тебя нашел, — подтвердил Сириус, глядя в огонь. — И, возможно, это одна из причин, почему ты продолжаешь переноситься во времени.

— Возможно, — отозвалась Гермиона, но без особого воодушевления. — Но я не хочу испытывать ужасающую головную боль каждый раз, когда захочу прыгнуть во времени.

— Захочешь? — с любопытством уточнил Сириус со странным блеском в глазах. Гермиона только в этот момент поняла, что именно сказала, и почувствовала, как у нее заалели щеки.

— Ну да, это довольно увлекательно, и вряд ли подобное происходит еще с кем-то, — защищаясь, объяснила она, чувствуя, что румянец лишь сильнее заливает ее щеки. — И я бы хотела побольше узнать об этом феномене, понять, как все работает.

— Оу, ну конечно, — серьезно кивнул Сириус и тут же дурашливо подмигнул. Гермиона же закатила глаза.

— Итак, — он удобно откинулся на спинку дивана, — как там через двадцать лет? Магглы еще не научились летать, не используя машины?

— Они же магглы, Сириус, так что нет, — засмеялась Гермиона. — Но даже если бы научились, я бы все равно ничего тебе не сказала. Разве ты не в курсе, что знание будущего грозит неприятностями?

— А тот факт, что ты пришла из будущего, не является уже одним из тех факторов, которые могут все изменить? — прямо возразил Сириус. — И если ты уже знакома с моим будущим я, а я не заорал, когда увидел, что ты ни на йоту не изменилась, значит, мы в безопасности.

— Не думаю, что временной поток работает линейно, — призналась Гермиона, наморщив лоб. — Кажется, он нечто нелинейное. Если бы это было своеобразным маховиком времени — то поток событий должен быть линейным. Тогда ты-будущий мог бы узнать меня, ну… так мне кажется. Ох, да не знаю я! — разочарованно закончила она.

— Но разве маховик времени не работает по принципу цикличности? — Сириус выглядел озадаченным. — Все, что ты пытаешься изменить в прошлом, уже случилось, но ты этого не знаешь, и поэтому кажется, что ничего не изменилось.

— Он работает по принципу завершенного цикла, да, и события в этом случае уже свершились. Просто проще думать, что именно это и есть линейность. Однако, в этот раз, — Гермиона указала на себя и Сириуса, — время определенно нелинейно. Словно я перемещаюсь в потоке времени зигзагообразно, прошивая потоки навылет. Что, если я что-то изменю? Что, если испорчу то, что только должно было случиться? —она в ужасе взглянула на лягушку, зажатую в руке. — Что, если эта шоколадная лягушка предназначалась Джеймсу, и, съев ее, он понял бы нечто важное?!

— Гермиона, у тебя начинается истерика, — успокаивающе произнес Сириус. — Кроме того, эта лягушка никогда и не предназначалась Джеймсу. Я давно уже перестал делиться с ним шоколадом, — и, понизив голос, добавил: — Он становится отстраненным, когда ест его.

Гермиона улыбнулась в ответ на заразительный смех Сириуса.

— Это хорошо, — отметила она. — Я никогда еще так много не смеялась.

— Что? — недоверчиво переспросил Сириус, на губах его все еще играла улыбка. — Только не говори мне, что я стану пафосным призраком в будущем. Не хочу дожить до этого дня.

Гермиона внезапно умолкла, улыбка застыла на ее губах, она собралась что-то ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Было так странно вдоволь смеяться с Сириусом, ведь в будущем поводов для смеха у него будет ничтожно мало. Вечно изможденный, преследуемый — именно это останется с ним навсегда. Было больно от одной только мысли, что этому молодому, веселому мальчишке уготована такая страшная участь.

Сириус тонко подметил внезапную смену настроения Гермионы и нахмурился.

— Гермиона?

Она быстро взглянула на него и улыбнулась.

— Не глупи, Сириус. Даже если так случится, то тебе грозит стать только полтергейстом.

Сириус пристально всмотрелся в ее лицо, глаза его едва заметно расширились. Сердце Гермионы резко застучало в горле при мысли, что все, о чем она подумала, могло отразиться на ее лице. Ведь никакое умение держать себя не могло скрыть то, что она отчаянно пыталась утаить, и пусть Сириус не знал, что именно она скрывает, он догадывался, что это было так или иначе связано с какими-то неприятностями, ожидающими его в будущем.

— Да, — тихо проговорил он. — Ты права.

Гермиона увидела выражение его лица и отвернулась. Откашлявшись, она положила лягушку в карман и пробормотала:

— Мне пора возвращаться. Скоро сдавать СОВы, а мне еще надо столько всего выучить.

Сириус кивнул.

— До того, как ты уйдешь, я хочу, чтобы ты кое-что попробовала. У меня такое чувство, что заклятие в какой-то мере разумно, — Гермиона только собралась возразить, но Сириус поднял руку. — Просто послушай меня. Неслучайно оно привело тебя ко мне. Сначала это было из-за головной боли, и пусть голова у тебя болит и сейчас, но я считаю, что если ты захочешь перенестись во времени прямо сейчас, оно перенесет тебя, если ты очень сильно этого захочешь. Ты могла бы побывать в любом десятилетии после той нашей первой встречи, но вместо этого заклятие все еще приводит тебя сюда. Полагаю, до того, как ты уснешь в 1995 году… ты, наверное, должна четко определить момент времени, в который хочешь попасть. Потому что, когда ты появляешься сейчас, ты не представляешь себе четкой картины — сначала были две недели, потом два месяца, а в вашем мире так и вовсе нет никакой взаимосвязи.

— Да, я заметила это, — сказала Гермиона. — Я попробовала решить этот вопрос несколькими уравнениями арифмантики, чтобы выяснить разницу во времени между прыжками, но она не совпадает. Понятия не имею, чему равна одна минута в 1995 и 1975 годах.

— Потому что взаимосвязи нет, — решительно заявил Сириус. — Ты сама говорила, что это все нелинейные события. Они еще не касаются твоего будущего. А это значит, что у тебя есть право решать, когда ты хочешь вернуться. Ты можешь уйти сейчас и вернуться сюда ровно через день, если рискнешь.

— Но как? — простонала Гермиона, яростно тряся головой. — Как мне это контролировать?

— Как я уже и говорил: думаю, заклятие разумно, — продолжил Сириус. — Возможно, ну не знаю, ты должна понять, куда именно хочешь уйти и в какое конкретно время. Ты просто должна попросить об этом.

Гермиона скептически взглянула на него, но кивнула.

— Стоит попробовать, полагаю. Ладно, я попробую. Постараюсь вернуться сюда завтра.

Сириус улыбнулся, и снова Гермиону окутало теплом.

— Хочешь уснуть в спальне? Можешь даже занять мою кровать, я останусь здесь.

Гермиона неуверенно поджала губы.

— Нет, я не могу выгонять тебя из собственной постели… Ох, я бы выпила снотворного зелья или еще чего-то схожего. Но сейчас сомневаюсь, что смогу уснуть, даже если захочу.

— А что если я запущу в тебя Ступефаем? — перехватив взгляд Гермионы, Сириус рассмеялся. — О, это стоило сказать, чтобы увидеть выражение твоего лица. Чего не сделаешь, чтобы помочь леди.

— Да уж, именно исходя из своих рыцарских взглядов, ты предлагаешь лишить меня чувств при помощи заклинания, — криво ухмыльнулась Гермиона.

— Конечно же.

Она в очередной раз убедилась, что сон все еще бежит от нее, как бы она ни старалась уснуть. И, позабыв о той неудачной шутке Сириуса, они вновь возобновили разговор. Гермиона теперь сидела рядом с ним на диване и смеялась, слушая его рассказы о детстве.

— Бедный твой брат, — хихикнула она, приложив тыльную сторону ладони ко лбу, чтобы остудить горящую кожу. — Знаешь, я рада, что я единственный ребенок в семье.

— Ему следовало понимать, что просить Кричера стащить у меня из комнаты сладости, — это очень плохая идея, — Сириус пожал плечами, но в глазах его плескалось веселье.

Гермиона закрыла глаза и подвинулась, удобнее устраиваясь на диване. Теперь единственными звуками были потрескивающий огонь и их ровное дыхание. Гермиона невольно улыбалась, вспоминая смешные моменты из историй, рассказанных Сириусом.

— Расскажи о своей семье, — попросил Сириус через некоторое время.

Гермиона задумчиво помолчала, а затем заговорила:

— Знаешь, особо нечего рассказывать… Я ходила в маггловскую школу, пока мне не исполнилось одиннадцать и не пришло письмо из Хогвартса. Мои родители очень обрадовались, и это было мило… Они у меня дантисты, понимаешь. Врачи, которые лечат зубы.

— А для этого есть врачи? — с любопытством уточнил Сириус, и Гермиона кивнула.

В какой-то момент Гермиона поняла, что начинает медленно засыпать на диване, и так и не могла с уверенностью сказать, было ли это на самом деле, или же ей все приснилось, но она могла поклясться, что услышала шепот Сириуса у самого уха: «Завтра».

И когда она пришла в себя, то лежала, неудобно свернувшись в кресле у камина. Вскочив на ноги и сев за стол, где оставила свои книги, она убедилась воочию, что вернулась в свое время. Гермиона лихорадочно полезла в карман и замерла, чувствуя, как сердце пропускает удар — в свете огня у нее в руках посверкивала шоколадная лягушка.

— Ты определенно делаешь успехи, — заметил Сириус, не отрываясь от своей книги. Он сидел на кровати, скрестив ноги и упершись спиной в изголовье, и читал «Фантастические твари и где они обитают».

— Э-э… три дня? — осторожно спросила Гермиона, поднимаясь с пола.

— Два, вообще-то.

— Два? — Гермиона даже подскочила на месте, глаза ее вспыхнули радостью. — Два дня! Сириус Блэк, ты абсолютно точно гений!

Сириус наконец оторвал взгляд от книги, и уголок его рта приподнялся в улыбке:

— Неужели ты только сейчас это поняла?

Гермиона улыбнулась, когда он отложил книгу, стоило ей усесться рядом. Минул целый месяц, и она вовсе не была уверена, сон это или же реальность… но происходящее оказалось самой настоящей реальностью. В течение нескольких недель она тренировалась, перемещаясь во времена Сириуса, задавая определенное место и время.

— Разумное заклинание. Ты великолепен. И почему я только не догадалась об этом раньше? Ведь в этом есть смысл! Ладно, нет, на самом деле смысла в этом нет, и я не знаю, почему именно в меня попало это заклинание и кто его запустил, но… разумное заклинание, Сириус! Ты догадался! Ох, дай я тебя расцелую!

— Дерзай.

Улыбка Гермионы застыла, и она удивленно взглянула на Сириуса. В его глазах все еще было веселье, но за всем этим, у самой поверхности, таилось ожидание. Гермиона обнаружила, что дар речи изменил ей, а голова стала легкой-легкой, словно все мысли внезапно ее покинули.

Беззащитность исчезла из глаз Сириуса, и он широко улыбнулся:

— Так-так! Кажется, я нашел способ заставить Гермиону Грейнджер умолкнуть!

Гермиона с облегчением рассмеялась вслед за ним, повисшее в комнате напряжение ушло, но она не могла не заметить, что улыбка так и не затронула глаз Сириуса… впрочем, как и ее.

* * *

— Гермиона, нет.

— У тебя нет выбора, Сириус. Либо ты берешь, либо точно берешь.

— Но…

— Нет, Сириус. Теперь мы друзья, а учитывая, что я пропустила твой день рождения, то подарок я дарю тебе сейчас, — она настойчиво протянула сверток, и Сириус тяжело вздохнул.

— Ладно, ладно. Но не думай, что ты уйдешь отсюда с пустыми руками. Я тоже знаю, что у тебя был день рождения, — Гермиона только мило улыбнулась, когда он принялся разворачивать оберточную бумагу и обнаружил внутри два предмета.

Улыбка медленно скользнула по его губам.

— Если бы ты не подарила мне книгу, я бы очень удивился. Ну-ка, давай посмотрим… «Волшебные звери двадцать первого века», — Сириус удивленно взглянул на нее. — Гермиона, — начал он низким голосом, — только не говори мне, что ты сделала то, о чем я только что подумал.

Гермиона нервно поежилась под его взглядом:

— Мне надо было проверить мою способность перемещаться во времени на несколько лет вперед. Я была очень осторожна, и все прошло хорошо, верно? Я всего лишь переместилась на пять лет вперед, Сириус. А чтобы увидеться с тобой, мне приходится возвращаться на двадцать лет назад.

— Гермиона, у меня просто нет слов, чтобы описать, насколько опасно было отправляться в будущее, — серьезно проговорил Сириус, глядя на книгу в своих руках и осторожно проводя пальцем по корешку, а затем снова перевел взгляд на Гермиону и едва заметно улыбнулся: — Но спасибо. Это фантастический подарок. Ты рылась в моей коллекции книг, да?

Гермиона легко пожала плечами, пряча улыбку.

— Я видела твою коллекцию книг. И «Фантастические твари» была самой потрепанной из всех, — она указала рукой на второй сверток. — Там еще кое-что есть.

Сириус взглянул вниз и поднял с коленей маленькую коробочку. Осторожно открыв ее, он вытянул черный ремешок с серебряным медальоном, инкрустированным драгоценными камнями.

— Это же… — Сириус задохнулся, а Гермиона засияла радостной улыбкой.

— Я увидела его в Хогсмиде во время последней прогулки. Созвездие Большого пса. И более того, там…

— Собачья звезда, — закончил Сириус, удивленно глядя на нее, — для «Сириуса».

Гермиона самодовольно кивнула.

— Знаю, что ты любишь носить подобные украшения, поэтому я решила, что оно должно тебе понравиться, и… тебе нравится? — Она встревоженно посмотрела на Сириуса, когда он молча уставился на нее так, словно у нее внезапно выросла вторая голова.

И прежде чем она догадалась, Сириус наклонился и поцеловал ее.

Возможно, из-за того, что она была сильно ошарашена, Сириус немедленно отстранился. Гермиона пожалела в тот же миг, что больше не чувствует прикосновения его губ, пусть это и длилось всего лишь мгновение. Выражение его лица было чуть растерянным, и он упорно отводил глаза, не желая встречаться с ней взглядом.

Гермиона ошеломленно моргнула, прежде чем смогла все же озвучить единственную мысль, вертящуюся в голове:

— Ох… нам следовало сделать это давным-давно.

Сириус растерялся на мгновение, а потом широкая улыбка пришла на смену опасливому выражению лица.

— Ла-адно… но я ведь тебе предлагал и раньше?

* * *

— Мариэтта Эджкомб? — недоверчиво переспросил Сириус. Гермиона понуро расхаживала по траве, даже не глядя на гигантского кальмара, который пытался привлечь ее внимание, жонглируя ракушками, в надежде хоть чуточку ее развеселить. Сириус наблюдал за тем, как Гермиона медленно закипает от гнева. — Ну, она заслужила то, что с ней случилось. Это было невероятно гениальное проклятие, Грейнджер. Весьма вдохновляющее.

Гермиона дернула уголком рта и взглянула на него с явным неодобрением.

— Спасибо. Но теперь Армии Дамблдора не существует, Дамблдор исчез, а Гарри… — она печально покачала головой, усевшись рядом с ним на траву и скрестив ноги. — Я не знаю, что с ним не так в последнее время, Сириус. И он не расскажет нам… а еще у него продолжаются эти видения, а это вовсе не безопасно. Да он просто не станет меня слушать!

— Из того, что ты мне рассказывала, он не может ничего изменить. И его наверняка продолжает мучить одиночество.

— Ну, по крайней мере, он все еще общается с тобой, — горько отозвалась она. Сириус вопросительно уставился на нее, и Гермиона вздохнула. — Прости. Гарри часто прислушивается к тебе. Ты для него как отец. Может быть, мне стоит отправить ему сову… сказать, что Гарри может сорваться. Было бы хорошо иметь запасной план.

— Не уверен, что это хорошая идея, Гермиона, — мрачно заметил он. — Гарри доверяет Сириусу из будущего как отцу. Если он узнает, что я получаю сов от его друзей, пытающихся что-то изменить за его спиной, то доверие исчезнет. Гермиона, он сейчас на грани, и было бы неразумно разрушать то, что еще только зарождается.

— Тогда что мне делать? — она в отчаянии взглянула на него. — Я не знаю, что будет дальше. Становится только хуже, с Вол… — Гермиона осеклась, а глаза ее расширились от страха.

Сириус тихо вздохнул и осторожно поднял руку.

— Я знаю, что ты мне ничего не расскажешь, Гермиона, — начал он тихо. — Знаю, что это как-то связано с Волдемортом. И знаю, — Сириус вздохнул, ненадолго прикрыв глаза, — …знаю, что если Гарри приходится мне крестником, то он может быть ребенком Ремуса, Джеймса или Питера. В этом мире нет никого, чья судьба бы меня волновала больше, чем их. И ты сказала… ты сказала, что его родителей больше нет в живых, так что… я знаю. Знаю уже некоторое время.

Сириус резко засмеялся, а выражение его глаз стало жестким.

— Возможно, именно поэтому иногда ты так смотришь на меня, когда я смеюсь. Словно ты никогда не видела меня смеющимся раньше, и я догадываюсь почему.

— Сириус, — прошептала Гермиона, на глаза ей навернулись слезы, и она крепко обняла его. Он держал ее так, словно она могла исчезнуть в любой момент, держал, зарывшись лицом в ее волосы. — Это безрассудство. Это так безрассудно, совсем не так я привыкла поступать обычно. Все будет иметь свои последствия, Сириус. Я не могу… мы не можем продолжать так дальше. Это нас уничтожит.

— Ну что ж, — тихо ответил Сириус, — я готов быть уничтоженным.

Слишком быстро. Время ускорилось до безумия. Разве она только что не готовилась к сдаче СОВ? Занятие Гарри закончилось, и… и… почему ему пришлось влезть в воспоминания Снейпа? Почему это вызвало такие неприятные для него последствия? Почему Гарри не дается окклюменция?..

Они в Отделе Тайн, и они окружены. Сердце Гермионы в панике зашлось лихорадочным стуком, когда Пожиратели смерти начали медленно приближаться к ним. Гарри сжимал пророчество, и рука его не дрожала. Она тяжело сглотнула...

Бег. Теперь они бежали. Проклятия летели со всех сторон. Люциус Малфой яростно преследовал их, а Гермиона уговаривала Невилла продолжать бежать, бежать и снова бежать…

А потом была струя фиолетового пламени, ударившая ее в грудь, и темнота окутала ее сознание.

— Гермиона?

Голос бальзамом пролился на ее раны. Она прерывисто вздохнула, огляделась и поняла, что лежит на кровати Сириуса, а тот сидит рядом и читает книгу. Один взгляд на нее, и книга была отброшена в сторону, а руки Сириуса прикоснулись к ее лицу, чтобы нежно скользнуть по коже.

— Что с тобой произошло? В чем дело?

В голосе Гермионы плескалась паника:

— Я… я в М-министерстве… в Отделе тайн, потому что Гарри… у него было видение... что тебе очень больно, поэтому он позвал нас в Министерство, чтобы вытащить тебя. Но тебя там не было, это была ловушка, я говорила Гарри, что это может быть ловушкой Сам-Знаешь-Кого, потому что ты единственный дорогой для Гарри человек, и… — голос Гермионы прервался, и она больше не могла выдавить ни слова, слезы заливали ее окровавленное лицо, и Сириус почувствовал, как у него останавливается сердце. Он нежно провел ладонью по спутанным волосам, и она не выдержала, уткнулась лицом в его руки и горько заплакала.

Внезапно Сириус отстранился, решительно смотря на нее.

— Гермиона, тебе нужно вернуться. Опасно оставаться здесь, когда в Министерстве еще ничего не кончилось.

— Да, — выдохнула она, быстро вытирая слезы. — Да, я знаю. Ты прав. Мне надо вернуться. В меня попало какое-то заклинание, Сириус, — карие глаза взглянули на него с тревогой. — Что если… если я навсегда застряла здесь?

— Нет, — уверенно ответил он. — Ты не застряла. Ты Гермиона-чертова-Грейнджер, и ты вернешься обратно и хорошенько врежешь тем ублюдкам, — он полез под кровать и вытянул стеклянный флакон. — Сонное зелье. Не думаю, что ты сможешь сейчас самостоятельно уснуть. А это поможет.

Гермиона с благодарностью взяла флакон и откупорила его. Замерев, она взглянула на Сириуса, а затем опустилась на колени и крепко прижалась к его губам. Он немедленно ответил, их губы яростно терзали друг друга, словно это было в последний раз. Гермиона отстранилась и поднесла зелье ко рту, выпивая жидкость до последней капли.

В тот же миг она исчезла.

Очнулась Гермиона уже в Отделе Тайн. Невилл стоял над ней, склонившись. Здесь же были и Гарри с Люпином.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул Люпин. Но облегчение длилось недолго, так как в поле их зрения оказался Сириус, сражающийся с Беллатрикс Лестрейндж. Гермиона мельком увидела усмешку, скользнувшую по некогда прекрасному лицу Сириуса, когда проблеск серебра на его шее отвлек ее внимание.

Кулон. На нем был кулон, который она подарила ему на день рождения в далеком 1975 году.

— Господи, — хрипло выдохнула она, и ее голос сорвался.

Время все же оказалось линейным.

Она поймала его взгляд на один короткий миг, за мгновение до того, как заклинание поразило его. Беллатрикс наконец-то удалось достать его заклинанием, и он повалился навзничь, скрываясь за тонкой вуалью Арки…

В один момент Сириуса Блэка не стало.

Не стоило даже задавать вопросов, Сириус и так знал — что-то случилось. Гермиона не появлялась в его времени в течение нескольких дней, а там же, судя по темным кругам и разбитой губе, с момента их фиаско в Отделе Тайн прошел максимум день.

— Прости, я ошиблась с датой, — угрюмо сказала она. — Сейчас достаточно сложно сконцентрироваться.

Она не смотрела ему в глаза. Он несколько раз пытался перехватить ее взгляд, но вместо этого она либо отворачивалась, либо принималась болтать о какой-то чепухе. Наконец он остановил ее и, схватив за подбородок, заставил поднять глаза.

Реакция последовала незамедлительно. Глаза наполнились слезами, а лицо сморщилось в тщетной попытке удержать болезненную гримасу отчаяния, и… Гермиона его оттолкнула.

— Не могу, — выдохнула она, отшатываясь. — Слишком рано. Ты не понимаешь, очень рано… я не могу смотреть на тебя сейчас, мне нужно время, просто… просто слишком рано.

Сириус тоже отступил, в оцепенении опустившись на кровать. Значит, все же случилось. На протяжении долгого времени он не мог вдохнуть, а затем на него опустилось внезапное спокойствие, дыхание выровнялось, и он взглянул на Гермиону.

— То, что случилось, помогло тебе? Помогло твоим друзьям? — он прикоснулся пальцами к подвеске. — Я смог помочь?

Она подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Сириусом. Ее нижняя губа дрожала, а в глазах застыли так и не пролившиеся слезы. Собравшись, она медленно кивнула:

— Да, — сорвалось с ее губ едва слышно. — Ты спас нас. Спас всех. И ты был неподражаем.

Сириус кивнул.

— Тогда не стоит об этом жалеть. Ни секунды не жалею о случившемся, и ты тоже не должна.

На этих его словах слезы покатились по щекам Гермионы, а она сама с отчаянием взглянула на него.

— Как ты можешь говорить подобное? — сердито произнесла она. — К-как, если это из-за нас ты погиб? Как ты можешь так говорить, если это наша вина!

— Нет, не ваша, — твердо ответил Сириус, снова вставая. Дрожащими руками он схватил ее за плечи, пронзительно глядя в глаза. — Я смог спасти тебя. Это должно было все же случиться. Ты сейчас на войне, Гермиона, а я принял бой. Я спас людей, которых люблю, и я бы сделал так снова.

Он подхватил ее на руки, и она зарылась лицом в его плечо, ища покоя и утешения.

* * *

Гермиона уснула около него, закрыв уставшие глаза. Сириус лежал рядом, дожидаясь, когда она привычно исчезнет, как это обычно и случалось. Протянув руку, он провел пальцами по ее волосам, наслаждаясь их мягкостью.

Ресницы ее дрогнули, и Гермиона открыла глаза, сонно моргая. Сириус удивленно смотрел на нее.

— Привет, — невнятно пробормотала она.

— Привет, — ответил он. — Ты уснула. И не исчезла.

Гермиона изумленно моргнула.

— Похоже на то.

— Какие будут предположения? — слабо улыбнулся Сириус.

— Никаких. Думаю, это из-за того, что мне сейчас все равно. О, — она неуверенно посмотрела на него, — между прочим, время линейно. Я вчера поняла.

— Как? — нахмурился он.

— Не имеет значения. Оно линейно.

Сириус опустил взгляд, собираясь с духом, и тихо спросил:

— Как долго все будет продолжаться именно так?

Гермиона перевела на него задумчивый взгляд.

— Не знаю. Думаю, это нужно прекратить. Я столкнулась действительно с чем-то ужасным, Сириус. Я все меняю, мы — меняем. И то, что мы делаем, не сработает — мы живем с разницей в двадцать лет.

Сириус медленно кивнул, лицо его выражало полное смирение.

— Ты права. Все это чертовски глупо, — он глухо засмеялся. — И я тоже мертв в твоем времени, так что это уже полный пиздец.

Гермиона сердито взглянула на него, и Сириус вскинул бровь:

— Что-то не так, дорогая? Не нравится мой подбор слов?

— То, как ты используешь свой словарный запас — не мои проблемы, — фыркнула она, и хитрая улыбка скользнула по ее губам. — И если они попадают в самую суть, это просто удача.

Сириус засмеялся от души, впервые с того момента, как она появилась в его времени, окровавленная и с ушибами, оставленными битвой в Отделе тайн.

В тот момент никто из них не знал, кто первым потянулся друг к другу, кто первым прикоснулся к коже другого кончиками пальцев, но итог был ясен. С молчаливого согласия, которое горело в их глазах, они вначале несмело коснулись губ друг друга, чтобы уже в следующий момент слиться в жадном поцелуе.

Первый французский поцелуй Гермионы был необычайно мокрым, этот же зажигал под веками звезды, когда Сириус сплетал их языки в едином движении.

Он чуть отстранился от нее, а затем вновь прижался к губам Гермионы уже не так жадно и торопливо, пока они не отпустили друг друга, встречаясь ошалевшими взглядами.

— Как мне перестать появляться здесь? — задумчиво произнесла Гермиона.

— Проклятие разумно, — тихо отозвался Сириус. — Ты просто должна дать понять, что больше не хочешь сюда приходить.

— …Как мне перестать хотеть появляться тут?

Сириус сглотнул.

— Ты должна думать сейчас о Гарри. Ему необходима твоя помощь, чтобы победить Того-Кого-Нельзя-называть. Наше время подошло к концу.

Гермиона кивнула и закрыла глаза, чувствуя, как сон снова начинает подкрадываться к ней.

— Еще увидимся, Сириус.

— Надеюсь на это...

Как бы долго ни длилось действие проклятия, оно не должно тянуться целую вечность, но некоторые из проклятий бывают очень долгими и вдвойне болезненными. И даже если кажется, что само проклятие исчезло, его последствия все равно могут проявиться тогда, когда этого меньше всего ждут.

Сириус сжимал в руках стакан с огневиски, наблюдая за бормочущим под нос Кричером. Он устал, очень устал, а еще волновался и чувствовал, как с каждым днем сдерживаться становится все сложнее. Гарри, казалось, находился в постоянной опасности в Хогвартсе, да еще и эта Амбридж…

И когда перед ним внезапно появилась женщина, Сириус удивленно вздрогнул, и палочка мгновенно оказалась в его руках, а стакан покатился по полу, расплескивая содержимое. Брови его удивленно взлетели, а рот приоткрылся, сам же Сириус не мог поверить, что женщина перед ним реальна.

— Гермиона? — хрипло прошептал он. Она была старше, намного старше, чем он помнил. И она тоже смотрела на него шокированно, а лицо ее заливала смертельная бледность.

— Черт, — выпалила она, и Сириус нервно рассмеялся.

— Сколько? Насколько далеко в этот раз, Гермиона? — торопливо спросил он, мечтая приблизиться, но не решаясь сделать хотя бы шаг. Он видел, как Гермиона судорожно сглотнула.

— Десять лет, — проговорила она тихо. — Мне сейчас двадцать пять.

— И ты подумала обо мне? Что после стольких лет заставило тебя вспомнить обо мне сегодня?

Гермиона поджала губы и ничего не сказала. Вместо этого она продолжала безнадежно смотреть на него.

А затем внезапно дернулась, руки ее обхватили его шею, и Сириус вцепился в нее так, словно от этого зависела его жизнь. Вихрь эмоций закружил его, когда он почувствовал знакомый аромат ее кожи и пружинящие под пальцами волосы, которые так любил.

Она отодвинулась, обхватила ладонями его лицо и взглянула с отчаянием.

— Все хорошо. Уверена, ты должен об этом знать. Все в порядке. Мы сделали это… мы правда справились.

— Гарри? — сразу же спросил Сириус, и сердце его лихорадочно забилось. — Он в порядке? Пожалуйста, скажи мне, что с ним все хорошо.

— С ним все хорошо, — заверила она его, и на ее дрожащих губах мелькнула улыбка. — Мы упорно сражались. Я обещаю тебе, теперь все будет хорошо.

— Я люблю тебя, — выпалил Сириус. — После всего… после Азкабана, увидев тебя вновь, когда ты была еще так мала, после потери Джеймса и Лили… ты и Гарри — это все, что у меня осталось. И я никогда не просил ничего больше.

Гермиона ошеломленно смотрела на него, но потом зарылась пальцами в его волосы и сказала в ответ:

— Я всегда буду любить тебя, Сириус.

Возможно, ему стоило догадаться еще в тот момент, когда Гермиона только появилась в его гостиной, догадаться, когда смотрел в ее опухшие от слез глаза, что сегодня был тот самый день…

Возможно, он должен был догадаться, когда слезы покатились по ее щекам, стоило ей только увидеть подаренный давным-давно кулон, который он носил не снимая…

Но когда в тот же день он очутился в Отделе Тайн и, улыбаясь, сражался со своей кузиной, его глаза на долю секунды встретились с глазами пятнадцатилетней Гермионы, лицо которой стало пепельным при виде его… и Сириус понял.

О да, теперь-то он все понял.

И все же в душе его не было ни малейшего сожаления.