Пятьдесят шесть пенсов - повод, чтобы узнать друг друга поближе (гет)

Пушистые белоснежные облака были повсюду: внизу, по сторонам, на потолке — всё так и сквозило ослепительно-белым светом. Но, как ни странно, это не раздражало, не вызывало сильного желания беспрестанно тереть глаза и часто-часто смаргивать набегающие слёзы. Белый — естественный для нас. Ведь это не только цвет кабинета Аннабель, в котором я сейчас нахожусь, но и главный цвет того мира, где мы обитаем. Если это вообще можно назвать миром.

Анабель появляется, как всегда, бесшумно, но я сразу улавливаю то, что теперь я уже не одна. Начальница, как всегда, ослепительна — она и сама вся в белом: распущенные белоснежные волосы, длинное простого кроя платье, с небольшим разрезом, перетянутое на талии серебристым ремнём. Да, иногда в нашем мире мелькают и не белые оттенки.

Анабель приближается к своему столу, лишь легонько мне кивнув. Крылья за её спиной двигаются плавно. Мне кажется, что у меня никогда не получится так изящно махать крылышками. Но, может быть, это всё приходит с опытом?

А опыта у меня пока немного — с моей последней смерти прошло всего десять дней. Не то, чтобы совсем мало, как вам может показаться, но просто именно десять дней назад я впервые умерла, будучи человеком. До этого же моя душа, не имея такой высокой "душевной степени", обитала в существах более низших. Теперь же всё по-другому.

В прошлый раз мне страшно повезло — я впервые родилась человеком. Да-да, самым настоящим человеческим ребёнком. С двумя руками и ногами.

Правда, счастье моё длилось недолго. Первая миссия была в достаточной степени провальной — моя жизнь длилась всего четыре года.

Кто-то из вас скажет, что четыре года — это совсем ерунда, и я плохо справилась со своей ролью, но в своё оправдание хочу заметить, что мало у кого первая попытка заканчивается весьма удачно — в подавляющем большинстве случаев земная жизнь длится всего несколько лет. Кто-то вообще умудряется погибнуть всего через несколько часов после своего рождения. Нет, ну бывают же такие несчастные — им впервые выпадает удачный шанс, а они не могут как следует им воспользоваться. Возвращаясь, они подвергаются множественным насмешкам. По правде говоря, раньше я тоже хихикала и потешалась над теми, кто не смог продержаться слишком долго, и думала, что уж я-то, в отличие от этих несчастных, проживу не менее десяти человеческих лет. К моей глубокой печали, этого не произошло, и через четыре года мне пришлось вернуться назад. По возвращению я узнала, что Тэмми, тот, кто дразнил меня и говорил, что уж точно продержится дольше меня, вернулся на целых полтора года раньше и теперь отбывал свой новый человеческий цикл.

Поэтому я ужасно горжусь своими четырьмя годами, зная, как порой непросто начинающему человеку. Да и вообще редко кто в первый раз живёт слишком долго. Много лет назад Пэт, крупный и пухленький ангелочек, с маленькими немного розоватыми крылышками, впервые став человеком, прожил на земле целых семнадцать лет. До сих пор его рекорд не был никем побит. Сейчас он проживает свой двенадцатый человеческий цикл — и, по-моему, он уже достаточно стар, чтобы скоро снова вернуться к нам. Готова поспорить на что угодно, что для Пэта этот цикл последний — Анабель обязательно сделает его архангелом.

Почему-то мне кажется, что Пэт захочет принять образ женщины, а не мужчины. Очень многие хотят принять именно женский образ, даже если большую часть жизни они были мужчинами. Лично я пока ещё не знаю, чей образ я захочу принять. Глупо рассуждать об этом лишь после первого человеческого цикла, тем более, что он был таким коротким и я мало что успела понять. В свой первый человеческий цикл я была маленькой девочкой, надеюсь, что в следующий я стану мальчиком, чтобы сравнить, кем же всё-таки лучше быть.

Анабель пристально на меня смотрит, и мне ничего не остаётся, как отвлечься от своих мыслей, чтобы внимательно её выслушать. Сомневаюсь, что она скажет мне что-то новое — думаю, что всё будет точно так же, как и четыре года назад, но вдруг второй цикл кардинально отличается от первого? И, чтобы ничего не упустить и прожить в этот раз как минимум в два раза больше (да, теперь я стала реальнее смотреть на вещи) я вся обращаюсь в слух.

— В целом у тебя неплохой результат, Анастасия, но ты же понимаешь, что всегда нужно стремиться к большему. Ты была недостаточно осторожна и не слишком точно соблюдала все предписанные тебе инструкции, — Анабель смотрит осуждающим строгим взглядом, и мне становится немного стыдно. — Но для первого раза я и не ожидала ничего большего. Не всем быть таким самородками, как Пэт или Элис 1012.

Про Пэт я вам уже рассказывала. А вот Элис 1012 та ещё штучка. Не так давно она вернулась со своего семнадцатого человеческого цикла, прожив ровно пятьдесят лет. Но всё дело в том, что прожить она могла и гораздо больше, но уже пятый цикл подряд Элис заканчивает жизнь самоубийством. Когда она впервые попала на землю в своём первом человеческом цикле, то прожила там аж двенадцать лет. Во втором же продолжительность жизни увеличилась до четырнадцати лет. Зато все последующие десять циклов она спокойно доживала до восьмидесяти лет и умирала от какой-нибудь старческой болезни, внезапно её одолевшей.

Но всё дело в том, что у Элис всегда были большие планы восхождения по карьерной лестнице. Уже вернувшись после пятого цикла, она решила, что может надеяться на то, чтобы стать архангелом. А надо вам сказать, что никто не становится архангелом раньше, чем через девять человеческих циклов. В итоге Элис раз за разом отправляли обратно. В какой-то момент ей это надоело, и она решила, что нельзя на земле задерживаться слишком надолго, и запрограммировала себя так, что все последние пять человек, которыми она была, кончали свою жизнь самоубийством ровнехонько в тот день, когда им исполнялось пятьдесят.

Анабель ужасно сердилась такому неповиновению. И вот сейчас Элис готовится к своему восемнадцатому циклу, там как ей в очередной раз было отказано в должности архангела. Разумеется, никто не сомневается, что ровно через пятьдесят лет после своего рождения Элис выбросится с огромной многоэтажки или вспорет себе живот ножом, или просто кинется под летящий на всех парах поезд. Правда, такие штуки она уже проделывала, поэтому, скорее всего, она придумает что-нибудь новенькое. Элис не терпит однообразия.

Чёрт, я, кажется, снова слегка отвлеклась. Я ловлю раздражённый взгляд Анабель и делаю ужасно виноватый вид. И почему я не могу сосредотачиваться на чём-то слишком долго?

— Как ты знаешь, в первый цикл родительскую пару подбирают архангелы, но, так как первый цикл ты уже прошла и теперь вступаешь во второй, то эта ответственная миссия ложится на тебя саму. Ты должна подойти к этому вопросу со всей серьёзностью и понимать, что именно с этими людьми тебе придётся провести около десяти лет. И это не шутки, — Анабель делает жест рукой, и к ней подплывает маленькое пушистое облачко. Просунув в него руку, Анабель достаёт белый, почти прозрачный лист и баночку с серебристыми чернилами.

Я узнаю в этом листочке договор. Такой же я подписывала пять лет назад. Небывалое волнение охватывает меня. Не то, чтобы я не была взволнована раньше, но сейчас волнение приобретает особую форму, и я уж совсем не могу найти себе места.

— Вот, прочитай, Анастасия, только внимательно, пожалуйста, и распишись вот здесь, — Анабель указывает острием пера куда-то вниз страницы. — Если есть вопросы, то задавай сразу.

Но какие тут могут быть вопросы? Серебристые буквы маленькими мерцающими звёздочками скачут перед моими глазами, намеренно мешая мне сосредоточиться. Но, по правде говоря, я и не особо пытаюсь — и еле-еле выдержав тридцать секунд, дрожащей рукой подписываю договор.

Анабель, видя всё это, тяжело вздыхает, но ничего не говорит. Наверное, она привыкла к подобному. Она молча забирает протянутый ей бланк и возвращает его обратно в маленькое облачко. Туда же отправляются и чернила.

— Ну всё — можешь готовиться. Завтра отправишься со мной, и я покажу тебе то место, в котором ты начнёшь свою миссию.

И я, не в силах больше находиться на одном месте, вспархиваю к потолку, заливаясь радостным смехом.

На следующее утро я вместе с Анабель оказываюсь на оживлённой улице. Анабель легко парит над головами людей, медленно взмахивая своими крыльями. Я пытаюсь ей подражать, но у меня это плохо получается — мои крылышки ещё совсем маленькие, и для того, чтобы как следует держаться в воздухе, приходится слишком часто ими махать, а это не выглядит особенно изящно.

Наконец-то мы останавливаемся, и Анабель внимательно осматривается, пытаясь понять, насколько верно она определила место.

Я тоже оглядываюсь.

Оживлённая осенняя улица, полная множества куда-то спешащих людей. И как в таком потоке я смогу отыскать тех, кто мне действительно нужен?

— Ты, конечно, можешь найти людей, чтобы предоставить им шанс для знакомства, но было бы лучше, чтобы ты обратила внимание на влюбленную пару, дабы избежать ошибки.

Я пропускаю этот совет мимо ушей, делая вид, что имею это в виду. В прошлый раз родителей мне подобрал один из архангелов, и, если честно, я сочла его выбор ошибочным.

Не то, чтобы у меня были плохие родители, нет. Но, по-моему, они совсем друг друга не любили и постоянно грызлись. Орали друг на друга. Даже тогда, когда я умерла, они не сразу это заметили. Дело в том, что я провалилась в открытый рабочими колодец. Мне просто стало ужасно любопытно — что там в этом колодце, и я туда заглянула. Это и было моей фатальной ошибкой, заставившей меня вернуться обратно и так бесславно закончить свой первый человеческий цикл. Родители заметили мою пропажу уже после того, как один из рабочих увидел меня в колодце и бросился туда, чтобы меня спасти. К моему большому огорчению, нужное время было упущено.

На то, как рыдала моя мать, я наблюдала уже сверху, чувствуя себя ужасно непривычно в воздухе. Отец просто молчал какое-то время, впав в ступор. Я уже было обрадовалась, что именно тогда они поймут, как это плохо — ругаться, особенно при детях, но не тут-то было. Немного придя в себя, отец громко закричал, пытаясь обвинить мою мать в том, что я умерла. Та, разумеется, в долгу не осталась и в том же самом обвинила моего отца.

А я впервые обрадовалась, что умерла. Ведь теперь мне не нужно было слушать их душераздирающие вопли — я просто улетела.

Поэтому теперь мне бы хотелось самой найти себе подходящих родителей, которые будут чуть менее крикливы и чуть больше будут любить друг друга.

— В общем, как мне кажется, это лучшее для тебя место, но, само собой разумеется, что ты можешь передвигаться по городу по своему усмотрению, особенно, если этого от тебя потребуют твои подопечные, — Анабель, остановившись, неторопливо объясняет правила. Но мне уже не терпится поскорее остаться одной.

Анабель вскоре заканчивает и, пожелав мне на прощание удачи, исчезает, нырнув в первое попавшееся облако.

Я радостно делаю в воздухе сальто, настолько счастливой и свободной я себя чувствую. Но чересчур долго радоваться некогда — слишком уж важная миссия на меня возложена. И я принимаюсь за работу.

Улица, на которую меня определила Анабель — главная в центре города. Она широкая и многолюдная в любой день недели, но, так как сегодня понедельник, то народу здесь не так много, как могло бы быть, например, в субботу.

Кто-то на моём месте мог бы испугаться — в такой большой толпе можно и проглядеть нужного тебе человека. Но меня так просто не напугать. Я уверена, что, чем больше у меня будет выбор, тем лучшие родители мне достанутся...

Воодушевление, посетившие меня в самом начале, через два часа стало сходить на нет. Мужчины и женщины, которые на первый взгляд могли подойти мне, не проходили жёсткий фильтр, который я себе установила. Один из мужчин, которого я уже представляла в роли своего отца, вдруг взял и закурил, сразу же лишившись моего к нему расположения. Мой первый отец тоже курил — он закуривал всякий раз, когда ссорился с моей матерью, и у меня сложилось стойкое отвращение к этой человеческой привычке. Нет, мой новый отец точно не будет курить.

Другая женщина, которая мне приглянулась, наступила на лапку пробегающего мимо котёнка и, даже не обратив внимания на его жалобные вопли, прошагала дальше. Нет, сомневаюсь, что такая жестокая женщина сможет стать хорошей матерью.

И таких случаев было немало. Мечта об идеальных родителях, соответствующих всем моим требованиям, рассыпалась на глазах. Постепенно меня начало охватывать отчаяние, и мысль о том, чтобы найти уже готовую пару женатых, но, возможно, не слишком подходящих друг другу людей посещала меня всё чаще.

День перевалил свой экватор. Я и правда искоса посматривала на влюблённые пары, как вдруг мой взгляд абсолютно случайно зацепился за девушку с густыми тёмно-русыми волосами, доходившими до середины спины. Большие очки, благородно сидевшие на переносице, создавали вид умный и серьёзный. Она и сама выглядела вдумчивой и взрослой, несмотря на то, что ей вряд ли было больше двадцати пяти лет.

Несмотря на темную неброскую одежду и мало чем выделяющуюся внешность, именно эта девушка приковала всё моё внимание и ясно представилась мне в роли моей будущей матери.

Девушка ещё некоторое время оставалась в кафе, в котором я её и заприметила: пила кофе и задумчиво перелистывала какую-то толстую тетрадь, время от времени откидывая густые волосы за спину.

Когда она внезапно поднялась из-за стола, то это случилось так резко, что она даже задела мою руку, которую по нерасторопности я не успела убрать, но, разумеется, она этого даже не заметила.

Забрав свою тетрадь со стола и расплатившись за кофе, девушка, накинув на плечо свой миниатюрный рюкзачок, покинула кафе. Я тут же последовала за ней. Я просто не имела права её потерять.

Девушка не села в автобус и такси ловить тоже не стала, а так и отправилась пешком. Может, она живёт недалеко? А может, её настолько радует тёплая осенняя погода, что она собирается как следует ей насладиться?

Дорога оказалось не самой близкой. Минут сорок мне пришлось усиленно трудиться, махая крылышками, а учитывая то, что я и так весь прошедший день провела в воздухе после долгого перерыва, то чувствовала я себя просто отвратительно.

Но вот — о чудо, моя будущая мама свернула к небольшому двухэтажному дому из мелкого серого камня и зашла в подъезд. Почувствовав, что конец моим мучениям близок, я, собрав все оставшиеся силы, сделала последний рывок. Девушка поднялась по лестнице на самый верх, и это оказался даже не второй этаж, а небольшая грязная комнатушка, расположенная прямо под крышей. Скорее всего, раньше это был чердак.

Девушка скинула с себя пиджак и отправилась в ванную. Туда ломиться я уже не стала, а вместо этого обвела глазами печальное жилище. Стены светло-коричневого цвета с облупившейся во многих местах краской, письменный стол у окна, с аккуратно сложенными на нём бумагами и книгами, рядом с которым стоял лишённый спинки стул. В углу стояла невысокая, совсем узенькая кровать, заправленная пушистым покрывалом. Наверное, это покрывало было единственной вещью в этой убогой комнатке, купленной совсем недавно, потому-то оно так сильно и выбивалось из общей обстановки комнаты своим неуместным видом.

Также в этой комнатке было и что-то наподобие кухни — небольшой трёхэтажный столик, который одновременно служил и обеденным столом, и шкафчиком для хранения продуктов, которые выглядывали по бокам столика-этажерки.

Девушка вернулась из душа, и я грустно на неё посмотрела. Мне было безумно её жаль. И знали бы вы, как мне хотелось ей помочь! Но что же я могла сделать? Только одно было в моих силах — и я, спустившись немного ниже, аккуратно дотронулась своим левым крылом до её плеча, выбирая её своей будущей мамой.

Анабель внимательно взглядывалась в прозрачный экран, серьёзно нахмурив свои белёсые брови. Я сидела в напряжённом молчании на маленьком пушистом облачке и смотрела на Анабель сверху вниз. Мне было сложно понять, о чём она думает— лицо Анабель было абсолютно непроницаемо, и мне оставалось лишь надеяться, что всё сложится хорошо.

Наконец-то Анабель оторвалась от экрана и, откинувшись на своём облаке, посмотрела в мою сторону.

Молчание, как огромный мыльный пузырь, повисло в воздухе — казалось, что ещё секунда и пузырь лопнет, а его ошмётки некрасивыми мыльными потёками разлетятся по белоснежным стенам кабинета.

— Ну, что я могу тебе сказать, Анастасия — в целом неплохо. Очень даже неплохо. Хотя ты и выбрала не самый простой вариант и ужасно поторопилась, когда коснулась их своими крыльями, — Анабель осуждающе покачала головой, в очередной раз за одну лишь сегодняшнюю встречу порицая моё легкомысленное поведение.

— Ох, Анабель, но я когда их увидела, то поняла, что они именно те, кто мне нужен, — я сложила ладошки на груди и опустилась вниз, оставляя своё маленькое пристанище. — Это мои мама и папа.

Ах, да, папа! Совсем забыла вам рассказать — своего будущего отца я тоже сумела разыскать — и всё это в первый же день! Я просто невероятно собой горжусь!

Правда, Анабель моего подвига не оценила. Она считала, что я должна была подойти к этому делу более вдумчиво, ведь я выбираю себе родителей, а не облако, на котором собираюсь переночевать.

Но что бы Анабель теперь не говорила, а дело уже сделано — своего папу я тоже коснулась крылом, только на этот раз правым, а это означает, что я их отметила как своих родителей. Теперь другие ангелы не могут претендовать на них до тех пор, пока я не появлюсь на свет.

Так вот, о папе. Его я встретила совершенно случайно в тот же самый день, что и маму. Покинув её не слишком гостеприимный дом, назад я отправилась другим, более коротким путём. Не то, чтобы мне обязательно нужно было бродить по улицам — мне как ангелу всегда можно полететь наверх, а там уже, поймав сверхскоростное облако, добраться до нужного места. Но в тот день я так разволновалась и была в таком восторженном настроении, что мне требовалось небольшое проветривание головы. Собственно, этим я и занималась, паря над разноцветными макушками вышагивающих подо мной прохожих.

Я даже успела придумать игру: выискивала в толпе русоволосую девушку, хоть немного похожую на мою будущую маму, и какое-то время летела только над ней, пока не обнаруживала другую девушку с похожим цветом волос. Так и продолжалось какое-то время, пока одна из девушек, над которой я летела, не свернула во двор, оказавшийся совсем уж малолюдным. А самое ужасное, что девушки с русыми волосами там не попадались вовсе. Чёрные, белоснежные, пепельные попадались часто, была даже одна девица с розовыми волосами, но только не с русыми.

Я потихоньку начала впадать в панику, но так и не смела прервать свою игру — проигрывать я не любила даже себе.

И вот в то самое время, когда паника почти полностью затопила моё сознание, чуть не лишив меня чувств, — я и увидела ЕГО!

Конечно, если я скажу, что с первых же секунд поняла, что это и есть мой будущий отец, то я точно совру. Но что-то внутри подсказывало мне, что я должна подлететь к нему поближе.

И я полетела, совсем позабыв и о своей игре, и о русоволосой девушке, которой я так и не удосужилась найти замену — я лишь летела на яркий свет его дивных волос.

Я, по правде говоря, и заметила своего будущего папочку издалека только благодаря тому, что его волосы ярко выделялись из толпы. И нет, это не розовый, а ярко-рыжий цвет, должно быть, называющийся "Спелый апельсин" или как-нибудь в этом роде.

Мой будущий отец не стоял на месте и не вышагивал степенно по улице, или на худой конец не сидел в каком-нибудь кафе — нет. Он был занят абсолютно особым делом — он бегал за круглым мячом, постоянно норовившем от него удрать. Не то, чтобы остальные люди, которые делали то же самое, были совсем уж плохи в этом деле, но вы же понимаете — отец есть отец, и, разумеется, я сразу же стала следить только за ним.

Он грациозно передвигался по полю, широко шагая своими длинными ногами и активно размахивая в воздухе руками. Его волнистые рыжие волосы, падающие чуть ли не на плечи, при беге слегка развевались, но как только он останавливался, вновь красиво ложились.

Я даже не знаю, сколько продлилось всё это безумие, я просто потеряла счёт времени и только и делала, что смотрела, смотрела, смотрела... пока дядечка в чёрной футболке длинным свистком не оповестил о том, что матч закончился.

Только тогда я поняла, что прошло уже слишком много времени, и Анабель заждалась моего отчёта. Не став больше медлить и предаваться бессмысленным сомнениям, я, низко пролетев над футбольным полем, аккуратно коснулась своим правым крылом его плеча, после чего сразу же отправилась восвояси...

— Ну, что там, Анабель, они подходят друг другу? — спрашиваю я чуть охрипшим от волнения голосом.

Если честно, то я просто ужасно нервничаю. Я хочу, чтобы мои родители были идеальны и чтобы в дальнейшем они не вздумали расстаться. Я хочу жить в полной семье.

Но мои маленькие мечты, врезаясь в твёрдые скалы реальности, легко могут разбиться, разлетаясь на крошечные осколки.

Анабель молчит, и я опять не могу понять, о чём именно говорит её молчание. Должно же оно о чём-нибудь говорить?

— Всё не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд. Если честно, то, когда ты отметила своих претендентов, то я была немного шокирована. Ты же знаешь, кто твой отец?

Я не знала, что именно имела в виду Анабель, говоря это, но на всякий случай кивнула.

— Он известный футболист, то и дело путающийся с очередной моделькой, а та претендентка, которую ты выбрала на роль своей матери, скажем так, довольна далека от модельных критериев.

А вот тут за маму мне стало ужасно обидно, что я вскричала, перебив Анабель на середине её монолога, обещавшего быть довольно долгим:

— Ты что, Анабель, да моя мама и в подмётки не годится этим облезлым селёдкам! И вообще, она достаточно умна и серьёзна, чтобы придавать слишком много внимания своему внешнему виду. Ну, и если тебя это интересует, то я считаю её необыкновенно красивой и буду безумно счастлива, если буду на неё похожа, — я настолько распалилась в своих горячительных речах, что от возмущения даже взлетела над столом Анабель, бешено вращая крылышками.

Анабель же, к моему глубочайшему и слегка припозднившемуся удивлению, совсем не рассердилась. Она лишь откинула пушистое перо в сторону и облокотилась на облако, с интересом на меня взирая. В какой то миг мне даже показалось, что её губы тронула едва заметная улыбка. Но, думаю, что мне всё же показалось, — никто и никогда не видел Анабель улыбающейся, даже в самые счастливые для неё моменты. Я узнавала.

— Хорошо-хорошо. Не распаляйся так сильно, Анастасия. Вообще, мне нравится твой подход — для ангела второго человеческого цикла ты на редкость мудра и сообразительна. Далеко пойдёшь. Ну, а пока давай обсудим, что мы можем с тобой предпринять, чтобы всё сложилось так, как нам надо?

И я, довольная и размякшая от похвалы Анабель, с новыми силами бросилась в обсуждения нашего плана, где-то в глубине души уже представляя себя архангелом, которым я стану всего лишь после седьмого человеческого цикла. Ну в крайнем случае после восьмого. Вот Элис обзавидуется.

Мне даже не верилось, что этот день когда-нибудь настанет. После почти пяти недель бесплодных попыток, хитроумных затей, моря провалившихся планов и дикого отчаяния, которое не раз меня посещало, я наконец-то была совсем близка от того, чтобы познакомить своих будущих родителей. Ох, и доконают же они меня. Когда Анабель предупреждала, что будет непросто, я даже и подумать не могла, что настолько.

Алексис и Рик — а так звали моих будущих маму и папу (нет, но вы только посмотрите, какие у них красивые имена), ни в какую не хотели знакомиться. Чего я только не делала, чтобы они очутились в одном месте в один и тот же час! Но, оказалось, что они настолько далеки друг от друга, что, даже живя в одном городе, они никогда не пересекаются.

Всё дело в том, что у моей мамы достаточно бедственное положение — у неё, как это ни странно, нет никакого образования, и она работает секретарём в какой-то захудалой компании по производству офисных кресел. Зарплата у неё и так не бог весть какая, а ей ещё приходится помогать своему братцу-наркоману, который постоянно тянет у неё деньги на очередную дозу. И она даёт.

Мне ужасно не нравится образ жизни Алексис, но пока что я могу лишь сжимать свои маленькие кулачки от злости, не имея возможности хоть как-то это изменить. Я мысленно утешаю себя тем, что когда Алексис познакомится с Риком, то тот, в свою очередь, покончит со всей этой историей, а братца-наркомана отправит куда-нибудь подальше. Это даёт мне сил не отчаиваться слишком надолго, чтобы довести начатое мною дело до конца.

Рик живёт в совсем другом мире. Его квартира занимает сразу два этажа (это вам не крошечная комнатка на чердаке, в которой вынуждена ютиться Алексис), она красива и обставлена множеством дорогих вещей, назначение которых мне не всегда понятно. Я уже даже начала представлять, каково здесь будет Алексис. Поначалу наверняка неудобно — вся эта обстановка для неё непривычна, но со временем она освоится и будет с содроганием вспоминать свою жизнь до встречи с Риком.

Но, какое счастье, что все эти мытарства позади. Совсем скоро они познакомятся и сразу же влюбятся в друг друга — с первого взгляда. Так всегда и происходит, когда настоящая любовь накрывает с головой. Это я услышала от Элис, ну а она-то спец в таких делах — как-никак семнадцать человеческих циклов.

Я так размечталась, что почти позабыла, для чего я нахожусь здесь, в этом супермаркете, и только благодаря чистой случайности я всё же увидела её — Алексис.

Натянув на голову капюшон (на улице сегодня было дождливо) Алексис медленно пробиралась среди продовольственных рядов, толкая перед собой пустую тележку.

Я, пристроившись над её головой, полетела сверху, не забывая смотреть по сторонам. Рик сегодня договорился встретиться с приятелем в небольшом кафе, находящимся в этом же самом здании. Но, конечно, бедняге-приятелю не удастся сегодня выбраться из дома, ибо у него совсем недавно случился небольшой потоп, и на ликвидацию его последствий потребуется какое-то время.

Алексис постепенно заполняла тележку, передвигаясь из одного отдела в другой. Рика я заприметила тогда, когда Алексис забрела в отдел бакалейный, а Рик (о чудо!) прогуливался по соседнему.

Перелетев через стеллажи, я очутилась прямо над головой Рика.

И как же теперь сделать так, чтобы они наконец-то оказались рядом?

Да уж, задачка не из лёгких. Это вам не те задачки, которые мы начинали изучать в детском саду, когда я была человеком. Это гораздо сложнее.

Придётся попробовать сделать внушение. Как вы понимаете, пока что у меня это получается не слишком хорошо, иначе мне бы не потребовалось целых пять недель на то, чтобы организовать эту встречу.

Я глубоко вздохнула, мысленно пытаясь сгрести в одну воображаемую кучку всё то, чему меня когда-то учили архангелы. Правда, было это аж пять лет назад, когда я только готовилась к своему первому человеческому циклу, поэтому я могла и позабыть какие-то вещи. Но делать нечего — придётся попробовать.

Я напрягла всю свою мысленную энергию, буравя рыжую макушку Рика и пытаясь тем самым попасть в его мысленный поток, чтобы передать ему хотя бы часть своих мыслей.

Я не знаю, насколько хорошо это у меня получилось (или не получилось вовсе), но Рик неспешной походкой двинулся по проходу в нужном мне направлении. Я мысленно взмолилась, чтобы Алексис за это время никуда не успела сбежать.

Хвала всем святым, но когда Рик наконец-таки свернул в нужный мне отдел, Алексис всё ещё блуждала там среди упаковок с чаем и сухими завтраками. Я мысленно возопила, радуясь своей победе — кажется, самое трудное осталось далеко позади.

Но только я успела испытать облегчение, как Рик, так и не дойдя до дотошно изучающей банку с кофе Алексис, стукнув себя по лбу, бросился в обратную сторону. Тележку он брать не стал, что позволило мне надеяться на его скорое возвращение.

Проследив за ним и увидев, что Рик вернулся за сэндвичами, я немного успокоившись, перевела взгляд на Алексис. Выглядела она не слишком весёлой: нахмуренные брови, изгиб морщинки на лбу, поджатые губы. Впрочем, другой я её и не видела — улыбка так не разу не мелькнула на её лице за всё то время, что я её знаю.

Идея о том, что можно сделать, чтобы Рик и Алексис наконец-то поговорили, воровато пробралась в мою голову, и я, даже не успев хорошенько всё обдумать, бросила все свои силы на её реализацию.

Из оставленной без присмотра тележки Рика я вытащила несколько пакетиков с чипсами, кусочек сыра и упаковку с мороженым. Всё это я быстренько переместила в тележку Алексис, которая так и стояла, отвернувшись, и даже не подозревала, как в этот самый момент меняется её судьба. Благо, что день сегодня был будний — народу мало, и никто не заметил, что по воздуху перемещаются всякие там чипсы и мороженое. Тогда бы пришлось тратить силы ещё и на то, чтобы внушить нечаянному свидетелю, что ему это всё привиделось.

Только я завершила свою маленькую авантюру, как из-за поворота показался Рик, довольный и размахивающий пакетиками с сэндвичами. Но довольное выражение моментально слетело с его лица, когда он обнаружил, что его тележка, которая и так была забита не слишком сильно, опустела ровно наполовину.

Он рассеянно завертел своей рыжей головой по сторонам, бросая в тележку сэндвичи. В общем, не надо быть слишком умным человеком, чтобы углядеть в тележке единственной стоящей в этом же ряду девушки свои продукты.

Моё сердечко радостно затрепетало в груди, предвкушая всё то, что должно произойти всего каких-то несколько секунд спустя.

— Ага, так вот, значит, кто это здесь промышляет. А с виду вполне себе приличная девушка. Никогда бы не мог подумать, что вы можете таким заниматься, — громко возмутился Рик, в несколько огромных шагов преодолев разделявшее их расстояние. Он выхватил из тележки Алексис пакетик с чипсами и бодро размахивал им перед носом ничего не понимающей девушки. — Ну, что смотрите? Может, попытаетесь хоть как-то это объяснить или так и будете делать удивленное лицо?

Мда, я так и зависла в воздухе и даже крыльями махать перестала, отчего сразу же полетела вниз. Слава богу, где-то недалеко от пола я опомнилась и снова устремилась вверх, а иначе бы шлёпнулась оземь и повредила бы свои последние ангельские мозги. А что они были последние, можно было даже не сомневаться — мой так тщательно продуманный многими неделями план грозился разлететься вдребезги, как упавшая с ёлки новогодняя игрушка.

— Извините, конечно, молодой человек, но вы, похоже, не в своём уме. Я вообще не понимаю, о чём вы говорите, — ответила Алексис вполне искренне, глядя прямо в глаза Рику.

"Ну же, — мысленно взмолилась я, взирая на эту картину, — вы же смотрите друг другу в глаза. Неужели вы ничего не чувствуете?"

Но что и чувствовали в этот момент мои будущие родители, так только злость и раздражение — и брошенные друг на друга сердитые взгляды это только подтверждали.

— Значит, не знаете? А ничего, что вот эти чипсы, сыр и мороженое, которое, между прочим, было последним — с вишнёвым джемом — это всё моё?— Рик по одному вытаскивал всё то, что уже по праву считал своим, и энергично тряс в воздухе, громко шурша упаковками.

— Понятия не имею.

— Конечно, не имеете. Потому что это — моё.

— Ну раз ваше, то забирайте и уходите, — Алексис сердито указала Рику направление, по которому он должен был проследовать, но того это только ещё больше разозлило.

— То есть так, да? Вы даже извиниться не хотите.

— Извиниться? Я? — Алексис даже задохнулась от возмущения, поражённая наглостью Рика.

А я беспомощно закрыла лицо руками, желая больше никогда на свете не видеть эту картину.

— Да вы сами подложили мне свои дурацкие чипсы, которые я вообще не советовала бы потреблять — там одна сплошная химия.

— Опа, теперь это уже я подложил? И зачем мне это понадобилось? Может, это моё маленькое хобби, и в свободное от работы время я только делаю, что брожу по супермаркетам и подбрасываю первым встречным свои покупки? — Рик уже кричал так громко, что свернувшая в бакалею пожилая женщина испуганно попятилась назад, моментально скрывшись за углом.

— Вполне возможно, — Алексис пожала плечами, руками крепко вцепившись в ручку тележки, желая поскорее закончить этот глупый разговор. — А, может быть, это у вас такой оригинальный способ знакомства с девушками?

— Что? О, не смешите меня, мисс, — Рик раскатисто рассмеялся, облокачиваясь рукой на полку и откинув назад голову. — Да вы просто верх самоуверенности! Между прочим, такой тип девушек, как вы, меня совершенно не интересует, — Рик самодовольно улыбнулся, сверху вниз внимательно оглядывая фигурку Алексис.

— Да, я знаю, какой тип вы предпочитаете. Видела. Что ж, мне очень вас жаль.

— А, так вы меня знаете. Это же меняет дело. Так, может, это вы охотница за богатыми мужьями. Вы, как я полагаю, позиционируете себя как умная девушка, вот и придумали хитроумный план, чтобы заманить в свои сети выгодную для себя партию, — говоря это, Рик повеселел и раздулся от гордости. Ах, очередная несчастная жертва клюнула на его рыжую голову, и её остаётся только пожалеть, тем более, что ей ничего не светит.

— Ну, это уже слишком. Если вам нравится пребывать в заблуждении, что все вас хотят заполучить, то на здоровье. Только меня не надо во всё это вмешивать, потому что такие напыщенные индюки, как вы, никогда меня не интересовали.

И Алексис, дернув ручку своей тележки, обойдя Рика, отправилась прочь, так больше ни разу и не остановившись.

Рик задумчиво поскрёб свою рыжую макушку, а я готова была расплакаться, ведь мой гениальный план провалился.

Но, оказывается, если что-то кажется тебе совсем ужасным, то не факт, что это так уж ужасно на самом деле. Пока я мысленно оплакивала своё не состоявшееся рождение, Рик, сложив в свою тележку всё то, что было отнято честным трудом у Алексис, негромко насвистывая себе под нос, отправился к кассе. Я, всё ещё страдая в глубине души, отправилась вслед за ним, ибо делать здесь в магазине мне было больше нечего.

Алексис, единственная, кто была на кассе и отсчитывала деньги, когда Рик в моем незаметном сопровождении подошёл к ней. Разумеется, Алексис сделала вид, что ничего не заметила. Рик неспешно выкладывал свои чипсы на ленту, когда Алексис громко и отчётливо выругалась, ввергнув всех присутствующих в лёгкое смятение. После чего она густо покраснела, смущённо прикрыв рот ладошкой.

— Извините...

Кассирша стрельнула в Алексис презрительным взглядом, явно говорящим о том, что за такое как минимум убивают, но вслух ничего не сказала. Рик же насмешливо фыркнул, достаточно громко для того, чтобы все находящиеся здесь люди это услышали. А я даже рот разинула от удивления — за всё то время, что я знаю Алексис, она ни разу не позволяла себе ничего подобного, а тут на́ тебе.

— Мисс, так вы будете оплачивать или нет. Если нет, то не нужно никого задерживать. Вы тут не одна.

— Так, сейчас, пожалуйста, подождите секундочку. Тогда мы уберём, пожалуй, вот, — Алексис отодвинула в сторону бутылку молока, чтобы сократить итоговую сумму.

— Вечные проблемы. Я уже и чек пробила. Неужели сразу нельзя посчитать, хватит ли у вас денег? Нет, сначала наберут, а потом уже спохватываются, — бубнила кассирша, повторно пересчитывая деньги и время от времени бросая на Алексис злорадные взгляды.

Я сердито сжала кулачки, сдерживаясь из последних сил, чтобы не надавать по ушам этой хамке.

— Подождите, не нужно ни от чего отказываться, я могу вам одолжить. Сколько там не хватает?

Алексис впервые за всё то время, что она находилась у кассы, посмотрела на Рика свирепым взглядом. Да, не тот это взгляд, о котором я когда-то мечтала. Она могла бы поблагодарить Рика, ведь то, что он сделал, очень по-рыцарски.

— Пятьдесят шесть пенсов, — ответила кассирша, с нескрываемым интересом оглядывая Рика. У неё даже голос смягчился, и в нём появились тёплые приятные нотки. Ну, право, — Мисс Сама Любезность.

Я раздражённо фыркнула. Ну уж нет, дорогуша, — тебе тут точно ничего не светит! Рик женится на Алексис, и точка. На какое-то время я снова в это поверила, наверное, из чувства воинственного сопротивления врагам или из солидарности с Алексис.

— Даже не смейте, — громко прошипела Алексис, когда её взгляд не возымел никакого действия, и Рик полез в портмоне, чтобы добыть нужную сумму.

— Ну что вы, мисс, разве может джентльмен оставить даму в беде?

— Джентльмен может, и не может, но вы к нему никакого отношения не имеете.

— Тем более, что ещё совсем недавно эта дама старательно пыталась его заарканить, — продолжил Рик, абсолютно не обращая внимания на попытки Алексис отбить удар. — Вот, возьмите, пожалуйста, — он положил перед кассиршей хрустящую купюру, улыбнувшись ей самой учтивой джентльменской улыбкой, на которую был только способен. — Сдачи не надо.

— Ну, это уже слишком. Девушка, уберите, пожалуйста, молоко, — Алексис упрямо отодвинула бутылку с молоком от остальных покупок, стараясь больше не смотреть в сторону Рика.

Такие несносные особи, как он, просто недостойны и крупицы её драгоценного внимания — вот о чём говорил весь её вид.

— Не слушайте её. Тем более, что я даю вам эти несчастные пятьдесят шесть пенсов в долг. Неужели вы не способны вернуть мне жалкие пятьдесят шесть пенсов?

— Девушка, соглашайтесь, — вмешалась кассирша. От прежнего раздражения в ней не осталось и следа. Голос подобрел и размяк. — Это и правда мелочи. Потом пересечётесь где-нибудь и вернёте, ну, а если не вернёте, то и ладно, правда же? Такая ерунда, право дело.

— Конечно, правда, — милостиво согласился Рик, весело ей подмигнув.

— Ладно. Ваша взяла. Но я завтра же верну вам ваши грёбаные деньги...

* * *

Из супермаркета мы вышли все вместе. Алексис шла впереди, неся небольшой пакет. Её спина была сильно напряжена, отчего походка выглядела ужасно неестественной. Рик в самом наипрекраснейшем расположении духа шёл немного позади, время от времени вертя головой по сторонам, но всё же большую часть времени он поглядывал на Алексис, что давало мне повод надеяться, что всё ещё может сложиться как нельзя лучше. Хотя, может, он просто переживал, что навсегда лишится своих пятидесяти шести пенсов?

Вскоре Алексис шаг замедлила, а позже и вовсе остановилась, резко развернувшись.

— Мне нужен номер вашей карты или что-нибудь в этом роде, — нехотя выдавила она, будто любое общение с Риком причиняло ей боль.

— Забудем об этом, а?

Рик был настроен вполне миролюбиво, но Алексис его точки зрения не разделяла. От его слов она вся взвилась, её лицо исказилось самым настоящим гневом. Горячая обжигающая лава кипела в этой всегда спокойной и уравновешенной девушке, рискуя вот-вот вырваться наружу.

— Забудем? Забудем? Как вы вообще можете о таком говорить? И это после того, что вы сделали.

— Вообще-то тут были бы более уместны слова благодарности.

— Благодарности? Да вы унизили меня на глазах всего магазина! И после этого вы ещё требуете благодарности???

— Ну, вообще-то там никого не было. Разве что кассирша.

— Ах, я же забыла, вы же Патрик Боуэнн и кассирша для вас не человек, а так... Предмет мебели. Какая же вы гнусная скотина, — и, развернувшись, Алексис кинулась прочь, да так быстро, что даже не заметила, как из её кармана вывалился кошелёк, тихонько шмякнувшись на влажную после дождя траву, и отпрыгнул прямо под ноги Рику.

Рик выкрутил руль машины и свернул в один из неприметных дворов на окраине города. Я примостилась на спинке его сиденья и пыталась попасть в его мыслепоток, чтобы направить Рика туда, где жила Алексис.

И для чего же он её разыскивает, спросите вы? Может, чувства всё же запылали в нём, как сухие дрова в камине, и Рик, воспламенённый этими чувствами, направился на поиски своей суженой?

К сожалению, всё было совсем не так. Если бы хоть капля этого была правдой, то я была бы самым счастливым ангелом на всём белом свете. Но увы.

Расставшись около супермаркета с Алексис, Рик позвонил своему товарищу, тому самому, с которым должен был встретиться, но тот сказал, что сегодня никак не получится — его квартиру затопило, и придётся потратить немало времени, чтобы привести её в сносное состояние.

Рик отключился и только после этого заметил, что недалеко от него на краю зелёного газона лежал небольшой кошелёк. Красный, с пообтрепавшимися краями и металлической золотистой застежкой. Явно женский. Рик задумчиво повертел кошелёк в руках, что-то припоминая.

— Это та истеричка, что ли, посеяла? — вслух пробормотал он, ни к кому не обращаясь, но я-то находилась здесь и радостно закивала. Неужели ещё не всё потеряно?

Немного посомневавшись, Рик открыл кошелёк. Никаких особых ценностей он там не обнаружил — несколько мелких монет, какие-то бумажки и чеки, тонкая цепочка, скорее всего, позолоченная, и пара визиток.

Имена на визитках ни о чём ему не сказали, но я-то заприметила, что на одной из них было написано имя самой Алексис и попыталась встрять в его мыслепоток. Но то ли он был слишком плотным, то ли мои старания были недостаточными, но визитки Рик сунул обратно.

Он ещё немного потоптался на месте и только после этого резво бросился в сторону стоянки, где его дожидалась машина...

И вот мы уже выехали из центра города на самую его окраину. Машина скользила среди двухэтажных домов. Чем дольше мы ехали, тем дома становились всё непригляднее и угрюмее. Рик несколько раз порывался вернуться обратно, но в этот раз я крепко держала его мысли и не позволила ему совершить такую глупость. В конце концов, на кону стоит его будущее отцовство и семейное счастье.

Когда Рик остановился прямо напротив дома Алексис, я возликовала, да так сильно, что ослабила свою хватку, и та мысленная нить, что соединяла меня и Рика, внезапно ускользнула. Рик нахмурился, совершенно не понимая, как он очутился в этом забытом богом районе. Оглянувшись по сторонам, он завёл мотор — на улицу уже наползали первые сумерки, и без того серый осенний пейзаж стал выглядеть ещё более убогим и заунывным.

Я усиленно попыталась снова встроиться в мыслительный процесс Рика, но что-то не давало мне этого сделать — мысленный контакт ни в какую не хотел устанавливаться.

Рик уже тронулся с места, как увидел вывернувших из-за угла мужчину и женщину. Может быть, Рик и не обратил бы на них внимание, но мужчина грубо тянул свою спутницу за локоть, а та в ответ руку пыталась отдернуть, но убежать не пыталась, а так и продолжала идти рядом. Я, в отличие от Рика, сразу распознала в этой женщине Алексис.

Прошагав по двору, странная парочка скрылась в одном из подъездов. Громко хлопнула дверь, и всё затихло. Рик задумчиво почесал затылок и заглушил мотор.

Мне даже будто и делать ничего не пришлось — Рик сам вышел из машины и побрёл в сторону подъезда, а я, со всех сил размахивая своими перетрудившимися за этот долгий день крылышками, радостно кинулась за ним — на спасение Алексис. И вообще неизвестно, что это за тип шёл рядом с ней. Мне очень хотелось верить, что это не её бывший парень или что-нибудь в этом роде.

В подъезде раздавались достаточно громкие гулкие голоса, но слова разобрать было сложно. Рик помчался по лестнице вверх, я еле поспевала за ним. Ну ещё бы — ведь мой будущий папа настоящий спортсмен, и бег — это его стихия. Несмотря на то, что я переживала за Алексис в этот непростой для нас всех момент, я не могла не гордиться Риком.

— Оставь меня, Эллиот, я же сказала, что у меня ничего нет. Ты думаешь, что мне самой так просто всё даётся?— голос Алексис немного дрожал, но говорить она старалась твёрдо.

Рик остановился на один пролёт ниже и нерешительно замер. Я осталась вместе с ним.

— Кончай свои выкрутасы, Алекс, — раздался скрипучий мужской голос, который я сразу же узнала, чего нельзя было сказать о Рике. — Ты же знаешь, что я не уйду, пока не получу своё. Так, что лучше тебе сделать это по-хорошему, а иначе я за себя не отвечаю.

На какое-то время воцарилось молчание. Потом послышался лёгкий шорох одежд, звук открываемой застёжки-молнии.

— Да где же он?

— Не это ищете? — Рик, быстро сорвавшись с места, взлетел прямо туда, где стояла Алекс в неприятной для неё компании.

— Вы??? — воскликнула Алексис удивлённо распахнув глаза. Уж кого-кого, а Патрика Боуэнна увидеть в своём собственном подъезде где-то на краю этого обветшалого мира она совсем не ожидала.

— Собственной персоной.

— Но что вы здесь делаете? Только не говорите, что оказались здесь случайно, — Алексис быстро отошла от первичного шока и злобно засверкала глазами.

— Почти случайно. Если честно, то я совсем не понимаю, как я вас нашёл. Рок какой-то.

Нет, ну он точно над ней издевается. Мало того, что сначала он выставил её охотницей за богатыми мужьями, потом унизил её на глазах у всего магазина, а теперь явился в её собственный дом, чтобы продолжать над ней издеваться — всё это я прочитала в глазах моей будущей мамы и подумала, что мне срочно нужно спасать положение. Но как, чёрт возьми, это делается?

Ситуацию спас, как это ни странно, стоящий тут же и всеми позабытый Эллиот.

— А это что, твой новый дружок? Слушай, что-то мне твоё лицо знакомо. Мы раньше нигде не встречались?

Я впервые за всё это время внимательно посмотрела на Эллиота. Неказистый худой мужчина, достаточно молодой, но потасканный жизнью, стоял, чуть облокотившись на подъездную стену. Его лицо заросло тёмной, клочковатой щетиной, из-за чего оно выглядело немного пугающе. Светлые, почти бесцветные глаза лихорадочно бегали. Я бы ни за что в жизни не хотела остаться наедине с таким типом.

— Вряд ли мы могли где-то видеться, — усмехнулся Рик, глядя прямо на Эллиота.

— А, ну да. Ты же у нас — элита. Вон в каких шмотках ходишь, ты ж с таким, как я...

— Эллиот, — перебила его Алексис, — иди лучше домой. Поговорим в другой раз.

— В другой раз. Знаю я твой другой раз — опять прятаться будешь. Но, хорошо, я уйду, а то ещё натравишь на меня своего бультерьера, — Эллиот кое-как отлепился от стены и развернувшись, медленно начал спускаться вниз. — Но завтра я вернусь. Не думай, что тебе удалось избавиться от меня слишком надолго.

Какое-то время в подъезде ещё слышались тяжёлые шаркающие шаги, пока входная дверь не оповестила о том, что Эллиот убрался восвояси.

Воцарилось неловкое молчание. Алексис тоскливо смотрела куда-то перед собой, да и Рик не горел желанием встречаться взглядами, он лишь крутил в руках найденный кошелёк.

— Ах, да, вот, — Рик протянул кошелёк Алексис.

Та взяла его по инерции, а потом ещё какое-то время смотрела на него пустым, непонимающим взглядом, будто увидела его впервые.

Глядя на всё это сверху вниз, я ужасно нервничала и просто не могла оставаться на месте и быстро-быстро порхала над головами людей, которых выбрала как своих родителей, но которые категорически не хотели этого понимать.

— Как вы узнали, что он мой? — проговорила Алексис, немного успокоившись.

— Я умею читать мысли, — ответил Рик, но, поймав прищуренный недовольный взгляд Алексис, быстро добавил: — Шучу, просто у меня хорошая зрительная память — я видел его у вас в супермаркете.

Я взволновалась — вспоминать про супермаркет было совсем не кстати. У Алексис ещё свежи воспоминания об недавнем инциденте. Я что есть мочи напрягла свои мысли, стараясь уловить мыслительный поток Рика. Но, кажется, что он, сам догадавшись, что ступил на зыбкую, ходящую ходуном почву, поторопился свернуть с опасной темы.

— А этот мужчина? Вы его знаете?

— Думаю, что вы и сами поняли, что мы знакомы, — Алексис устало потерла ладошкой лоб, неприятно поморщившись. — Эллиот — мой старший брат. И он, эм... скажем так, злоупотребляет вредными веществами.

— Вредными веществами? Это так вы называете героин? — насмешливая гримаса исказила приятное лицо Рика, на время сделав его отталкивающим.

— Знаете, что? Уходите! За сегодняшний день вы меня порядком достали, — Алексис нервно смяла кошелёк в руках, — И слушать ваши скабрезности в свой адрес или адрес моего брата я не намерена. Приберегите своё неиссякаемое красноречие для своих пустоголовых подружек, думаю, что они это оценят, как никто.

И, не став больше слушать того, что ей может сказать Рик, она развернулась и зашагала вверх по лестнице, ведущей на чердак. Рик какое-то время постоял, раздумывая о чём-то непонятном, а я в очередной раз пыталась направить его мысль в нужную мне сторону. "Ну давай же, Рик, пойди за ней, останови и поцелуй, и тогда все неурядицы между вами разрешатся".

Я даже взвизгнула от счастья, когда Рик стал споро подниматься по лестнице. Правда, остановился он на лестничном пролёте, где мог видеть Алексис, которая раздражёнными быстрыми движениями открывала дверь своего жилища.

— Я уйду, — проникновенно проговорил Рик, глядя прямо в глаза непонимающе смотрящей на него Алексис. — Но что-то мне подсказывает, что мы ещё увидимся. И достаточно скоро. Ведь вы мне по-прежнему должны пятьдесят шесть пенсов.

И, оставив Алексис и меня, удивлённо застывшую в воздухе, Рик бодро зашагал вниз по ступенькам.

Алексис пошевелилась только после того, как подъездная дверь громко хлопнула. Она недоуменно взирала на то самое место, где была я, но, конечно, даже не подозревала об этом. После она вытащила ключ из замка и скрылась в своей каморке, так и сохранив на лице непонятное выражение.

А я помчалась догонять Рика, пытаясь разобраться, что же сейчас произошло и к чему это всё может меня привести.

И вот такой долгожданный мною день наконец-то наступил. Мысленно отматывая время назад, я пропускаю через себя все те моменты, которые мне пришлось пережить. Необычайное волнение охватывает всё моё существо, и я в последний раз взлетаю вверх и делаю в воздухе несколько замысловатых кульбитов.

Совсем скоро я лишусь крыльев, и, если честно, то я буду по ним немножечко скучать. Ну, разве что самую малость. Ведь именно сегодня моя главная мечта сбудется, и я снова стану человеком. Я уже знаю, что буду маленькой девочкой. Вообще-то мне бы больше хотелось стать мальчиком, чтобы понять, кем же всё-таки быть лучше.

Но не подумайте, что это так уж сильно меня огорчает. Нет. В конце концов, для меня это всего лишь второй человеческий цикл, а впереди у меня их ещё столько, что я ещё много раз успею родиться мальчиком. А может, мне это и вовсе не понравится?

Я присаживаюсь на большое пушистое облако и оглядываюсь по сторонам. Я нахожусь в небольшой комнатке с большими белыми, чуть затуманенными экранами. На этих экранах я вижу свою маму. Она лежит на кушетке. Её покрасневшее лицо страшно напряжено, из груди вырываются громкое дыхание и едва заметные стоны. Видно, что ей очень больно, и она держится из последних сил, чтобы не закричать.

Но я знаю, что всё будет хорошо и уже совсем скоро мы будем все вместе.

— Анастасия. На изготовку, — откуда-то сверху раздаётся ровный женский голос, принадлежащий одному из наших архангелов.

Я срываюсь с облака и, подлетев к небольшой круглой дверце, становлюсь прямо напротив неё. Моё сердечко в бешеном волнении колотится в груди, и я делаю глубокий вздох, чтобы хоть немного его угомонить. Я в последний раз оглядываюсь вокруг, быстро обегая глазами белые стены. Но по ним я вряд ли буду скучать — белый цвет успел порядком меня утомить.

Раздаётся тоненький попискивающий звук, и дверца, отделяющая меня от моих родителей и всего остального мира, проворно отъезжает в сторону.

Белая непроглядная бездна мало отличается от той, что я видела в последние полтора года. Но это только на первый взгляд — я знаю, что, пролетев немного вниз, окажусь в совсем другом мире.

Я считаю до трёх и прыгаю, надеясь, что впереди меня ждёт большая удивительная жизнь.

И не важно, сколько лет она продлится.