На крыльях (гет)

Флер Делакур терпеть не могла холод.

Жирную пищу.

Каменные стены.

Жесткие сиденья.

Безвкусицу.

…В общем, Флер Делакур ненавидела Англию. Варварскую страну с населяющими ее варварами.

Подумать только, здешние ученики даже не сподобились встать, когда вошли директора! А сам директор Хогвартса посмел предположить, что они оценят «удобства» этого каменного убожества. Услышав подобное, Флер не сумела сдержать презрительного смешка.

‒ Делакур, сделай лицо попроще, не хочу, чтобы мой салат скис, ‒ сидевшая рядом миниатюрная брюнетка мило улыбнулась Флер, но в серых глазах ее тлела застарелая ненависть.

Их общие «товарищи» радостно рассмеялись, охотно поддерживая Феличе Жаме, самозваную королеву Шармбатона. Когда-то давно ‒ шесть лет назад ‒ Флер была уверена в том, что это звание всегда будет принадлежать ей.

Разве она не достойна быть королевой? Красивая, умная, талантливая — идеальная девушка. И поначалу все действительно было так. Она быстро обзавелась верными подругами и поклонниками, ловящими каждое ее слово и искренне ею восхищающимися. Но продолжалось подобное недолго. Девочки очень скоро начали завидовать ей, а точнее — вейловскому притяжению,а мальчики — ненавидеть за многочисленные отказы. Флер долго не понимала, в чем ее вина. В красоте? В очаровании, которое она еще не могла контролировать? Тогда ей было грустно. Обидно. Одиноко. Особенно когда бывшие подруги, объединившись с обиженными бывшими же поклонниками, начали устраивать разные забавные развлечения. За ее счет. Нет, она, конечно, не давала себя в обиду. Да, Флер плакала ночами, обняв подушку и бесконечно спрашивая себя: за что? А вот днем… днем она была, спокойна, улыбчива и… высокомерна.

Высокомерное презрение стало ее щитом, а мягкая улыбка на полных губах ‒ оружием. Ведь видя ее, мальчишки недолго могли сохранять боевой настрой.

Флер изменилась.

Теперь ей ничего не стоило шутки ради «построить глазки» очередному парню, а после насмешливо наблюдать за его заливающейся слезами уже бывшей девушкой.

Ее считали дрянью. Стервой. Сукой.

Но почему-то никто не вспоминал, как такая жалкая сейчас Сюзанна три года назад наложила на мантию и скрывающиеся под ней юбки Флер заклинание невесомости. И весело хохотала, наблюдая за ее унижением.

Хотя и самой Флер скоро стало на это плевать.

Она расточала улыбки и взмахивала волосами, носила мантию распахнутой, демонстрируя отличную фигуру в обтягивающих блузках и коротких юбках, и смеялась над злостью и завистью в глазах сокурсниц.

Она научилась получать удовольствие от всего этого.

Чужая зависть, со временем превратившаяся в ненависть, больше не задевала ее.

Когда-то Феличе была ее лучшей подругой, той, с которой они подолгу шептались в темноте спальни и трогательно клялись друг другу оставаться подругами, несмотря ни на что.

‒ Уверена, скисшая пища пойдет тебе на пользу, милая, ‒ Флер изогнула губы в мягкой улыбке и, склонив голову к плечу, проворковала: ‒ А пара дней в клозете существенно улучшит твою фигуру.

И дождавшись, пока в глазах Феличе разгорится пламя, а сама она откроет рот для достойного ответа, легонько качнула тоненьким пальчиком с неброским, но идеальные выполненным маникюром:

‒ Нет-нет, Фелли, не стоит благодарности, мне ничего не стоило сделать это для тебя, дорогая.

Еще раз улыбнувшись, Флер сосредоточилась на убранном разнообразными «яствами» столе ‒ ей требовалось хотя бы чуть-чуть подправить отвратительное настроение. Хотелось горячего.

Ей было холодно. Не спасали ни тонкая мантия, ни такой же легкий шарф на голове.

А еще она никак не могла найти среди уймы отвратительно выглядящих и пахнущих кушаний хоть что-то, вызывающее аппетит.

Подавив вздох и вспомнив парочку подходящих к случаю ругательств, Флер наконец-то заметила то, что ей было нужно. Но блюдо находилось на соседнем столе, принадлежавшем другому факультету. Коротко и зло выдохнув, Флер аккуратно и медленно сняла шарф и сияюще улыбнулась, отметив мгновенную реакцию многочисленных парней. Все-таки они везде одинаковы: что во Франции, что в Англии.

Удерживая на лице самое милое выражение, Флер грациозно поднялась с места и направилась туда, где заприметила объект своих изысканий.

‒ Будьте добры, передайте, пожалуйста, буйабес, ‒ довольно громко попросила она

Высокий рыжеволосый парень, обернувшийся на ее просьбу, резко покраснел и издал пару невнятных звуков. Ничего нового. Или хотя бы забавного. Похож на идиота.

Интересно, она вообще поест сегодня?!

‒ Пожалуйста, леди, ‒ произнес на безупречном французским его сосед: светловолосый, сероглазый и довольно симпатичный парень, легко придвинув к ней блюдо.

‒ Вы уже поели? ‒ Флер улыбнулась почти искренне — было приятно узнать, что хоть кто-то здесь говорит на ее родном языке.

‒ Д-да, о-очень вкусно, ‒ заикаясь, проговорил рыжий.

Флер протянула руку, желая перехватить миниатюрную, однако довольно тяжелую чашу, но не успела.

‒ Малфой, когда ты успел растерять свою галантность? ‒ весело спросил мужской голос, и ее вожделенный буйабес оказался в руках еще одного англичанина. Но прежде чем Флер успела возмутиться его вопиющей наглости, он обернулся к ней и также весело продолжил: ‒ Простите моего брата, леди, и позвольте мне облегчить вашу задачу и донести чашу до стола. Обещаю, не дотронусь до содержимого и кончиком языка, ‒ незнакомый темноволосый парень широко улыбался ей.

Его брат, тот самый блондин, любезно подвинувший ей буйабес, закатил глаза и с насмешливым презрением покосился на продолжающего поедать ее глазами рыжего. Флер рефлекторно отметила, что отношения между этими двумя оставляют желать лучшего. И перевела взгляд на нежданного помощника: не слишком высокий, худощавый, волосы торчат во все стороны, однако парня это совсем не портило, скорее, придавало дополнительный шарм. И, судя по выражению зеленых глаз, он отлично об этом знал.

Флер собиралась резко отказаться ‒ она была не в настроении, и очередной ручной бабуин точно не являлся тем, без кого она сейчас не могла прожить, но поняла, что странное выражение красивых глаз не имеет ничего общего с пошлой самоуверенностью или маниакальным «восхищением» рыжего.

Брюнет не находился под действием ее чар и не считал, что она будет рада его вниманию, нет, он просто хотел помочь ей. Он был… дружелюбен? Да, с удивлением поняла девушка, стоящий напротив нее парень был настроен исключительно дружески.

‒ Леди? ‒ напомнил он о себе, видимо, порядком удивленный продолжительным молчанием. И Флер неожиданно понравилось, что в голосе его она не услышала ни злости, ни растерянности.

‒ Спасибо, ‒ поблагодарила она и слегка взмахнула рукой, ‒ я сижу там.

‒ Стол Равенкло, ‒ резюмировал парень, уверенно шагая рядом с ней. Чашу с буйабесом он удерживал без малейшего напряжения. ‒ Как тебе Хогвартс? ‒ непринуждённо перешел он на ты, и Флер не стала возражать.

‒ Довольно… неплохо, ‒ осторожно ответила Флер.

Парень неожиданно рассмеялся. У него оказался приятный негромкий смех с бархатистыми нотами.

‒ Я сказала… что-то смешное? ‒ Флер и сама чувствовала, как похолодел ее голос.

‒ Нет, прости, просто это в самом деле забавно ‒ видеть, как ты пытаешься не обидеть меня, ‒ парень легко перешел на французский, и хотя в его речи проскальзывал легкий акцент, говорил он более чем неплохо. ‒ Все в порядке, незнакомые и непривычные места часто вызывают раздражение. В этом нет ничего плохого.

‒ Уверена, на самом деле ты так не думаешь, ‒ также на французском ответила девушка.

‒ А ты хочешь узнать, о чем я думаю? ‒ он снова рассмеялся и поспешно добавил: ‒ И пока ты не подумала, что я с тобой флиртую, — я просто пошутил.

Она ничего не могла с собой поделать: с ее губ слетел ответный смешок.

‒ А если я хочу, чтобы ты со мной флиртовал?

‒ Не думаю, ‒ он категорично качнул головой, ‒ не уверен, но, кажется, что мужское внимание давно тебе надоело.

Флер окинула его пристальным взглядом: открытое загорелое лицо с тонкими чертами, растрепанные черные волосы, необычные, очень яркие глаза, легкая улыбка и бездна обаяния, исходящего ото всей его худощавой фигуры в брюках и светлой рубашке ‒ мантией новый знакомый пренебрег. Он оказался непрост, очень непрост, этот по-мальчишески обаятельный паренек, если так просто понял то, о чем не догадывался ни один шармбатонец. Или она так только думала?

‒ Ты ошибаешься.

‒ Как скажешь. Кстати, на всякий случай, просто если ты захочешь знать, о чьем флирте будешь мечтать сегодня ночью, меня зовут Гарри.

‒ Сомневаюсь, что ты оказал на меня столь сильное впечатление, Арри, ‒ выговорить его имя было непросто, но она справилась. А еще она понимала, что его возмутительное замечание ее ничуть не задело: Флер чувствовала, что он не вкладывает в свои слова ни капли серьёзности.

‒ Мое имя Флер.

‒ Флер, ‒ повторил Гарри, ‒ красивое имя, хотя тебе, наверняка, сотни раз говорили об этом.

‒ Пять тысяч триста тридцать шесть раз, ‒ с преувеличенной серьезностью кивнула Флер, и они вместе рассмеялись.

‒ Ты забавный, Гарри из Хогвартса,

‒ Ты тоже, Флер из Шармбатона, ‒ парень хулигански подмигнул ей, поставил буйабес на стол, ‒ и Флер только тут поняла, что последние несколько минут они просто стояли и болтали, и как-то разом ощутила внимание сотен глаз, направленных на них.

‒ Привет всем, ‒ Гарри широко улыбнулся сидящим за столом Равенкло, отвесил пару комплиментов девушкам, пожелал отличного вечера парням, выслушал ответные исключительно дружелюбные реплики и, галантно поцеловав ладонь Флер, вернулся к своему столу. Неосознанно проводившая его взглядом девушка заметила, как он дружески хлопнул по плечу брата, ответил улыбкой на недовольную реплику рыжего и в компании первого направился к столу, левый край которого оккупировали высокие широкоплечие парни в кроваво-красной форме военного покроя. Дурмстранг.

‒ Целеустремленно идут, ‒ пробормотала Феличе, и ее тут же поддержала Жанна:

‒ Неужели драться будут?

‒ Не будут, ‒ неожиданно услышали они тонкий голосок. Сказано было по-английски, но сказанное Жанной говорящая явно поняла.

Флер с любопытством посмотрела нее: светлые волосы, которых пару дней не касалась расческа, большие голубые глаза чуть навыкате, спокойное, даже несколько отрешенное лицо, странные серьги в форме овоща, название которого Флер забыла, и не менее странное ожерелье из… неужели это пробки от бутылок?

‒ Почему ты так думаешь? ‒ не утерпела Мари Нуаре, известная сплетница. Именно ее болтливому рту Флер была обязана непрекращающимся слухам о своей «развратной» натуре.

‒ Вокруг них нет ни одного мозгошмыга, ‒ загадочная девочка взмахнула тонкой бледной рукой, и француженки любопытными глазами проследили за ее движением.

Парни тем временем дошагали до дурмстранговцев, а дальше случилось то, чего Флер точно не могла предположить. Гарри и его брат обменялись со студентами Дурмстранга крепкими рукопожатиями, ‒ а Гарри, как машинально отметила она, еще и обнял двух девиц, что присутствовали в делегации северян, ‒ уселись на услужливо освобожденные дня них места, и разросшаяся компания принялась о чем-то оживлённо переговариваться, начисто потеряв интерес к окружающим.

Продолжающая с интересом наблюдать за Гарри Флер отмечала его резкие, порывистые жесты, время от времени он взлохмачивал свою шевелюру, ‒ понятно, почему она находится в таком беспорядке. На пятый раз ‒ Флер считала ‒ его брат, не выдержав, легко ударил Гарри по ладони, вызвал взрыв негодования с его стороны и смех дурмстранговцев. И отчего-то, несмотря на бурное возмущение Гарри и его попытки отомстить брату, Флер поняла, что на самом деле он ни капли не злится, а скорее искренне веселится вместе со всеми. Блондин, кстати, оставался абсолютно невозмутимым, ‒ и у Флер тут же появилось стойкое подозрение, что Гарри ведет себя подобным образом далеко не впервые.

‒ Они такие милые, ‒ услышала она голос еще одной студентки Хогвартса, сидевшей напротив длинноволосой индианки.

‒ Согласна, ‒ вторила ей пухлая блондинка, с обожанием глядя на парней.

‒ Популярные парни? ‒ с улыбкой поинтересовалась у них Феличе, и Флер, хмыкнув, признала, что предположение ее на сей раз не лишено истины ‒ на Гарри и его брата, казалось, была обращена, по меньшей мере, треть взглядов в зале.

‒ Слизеринский принц и гриффиндорский золотой мальчик, ‒ пояснил голубоглазый шатен, сидящий рядом со странной блондинкой, но, несмотря на бездну иронии в его голосе, без какой-либо неприязни. А в глазах его Флер и вовсе увидела неподдельное уважение.

‒ Студенты разных факультетов могут сидеть вместе? ‒ удивилась Флер, одновременно со словами парня вспоминая, что галстук Гарри пылал ало-золотыми оттенками, а мантия его брата была оторочена серебристо-зелеными цветами. Гриффиндор и Слизерин. И подходила она к столу Гриффиндора, а сейчас парни обретались за столом Слизерина.

‒ Не могут, ‒ хмыкнула индианка, откидывая за спину тяжелые косы, ‒ но, как все знают, правила существуют как раз для того, чтобы были те, кто нарушал их. А все мы восхищались их крутостью.

‒ Высокомерные идиоты, ‒ вступил в беседу еще один парень, кидая на Флер жадные взгляды. Она с трудом удержалась от брезгливой гримасы.

‒ Ты просто завидуешь, ‒ фыркнула в ответ индианка, ‒ тем более, что Гарри абсолютно не высокомерный.

‒ Зато в его братце надменности хватит на двоих!

‒ Это ничуть не мешает ему оставаться самой желанной мечтой половины девчонок Хогвартса.

‒ Да потому, что вы дуры!

‒ Эдди, Лайза бросила бы тебя, даже если бы Малфой не пригласил ее на свидание. Тем более, что он все равно не пришел, ‒ со смешком закончила индианка.

‒ Заткнись, Падма, ‒ резко велел покрасневший Эдд, на которого мгновенно обрушился град угроз со стороны однокурсников. Похоже, грубость в адрес девушек англичане не одобряли.

‒ Почему? ‒ поинтересовалась Флер, прерывая безобразную склоку. Англичане! Похоже, им незнакомы даже азы изящного искусства словесных конфликтов ‒ и дождавшись относительной тишины, невозмутимо продолжила мысль: ‒ Почему они так популярны?

Падма кашлянула, обернулась на одногруппников и, сделав глоток тыквенного сока ‒ той еще дряни, откровенно говоря, ‒ заговорила с легкой иронией в приятном низком голосе:

‒ Парень, который помог тебе, из-за чего тебя, кстати, сейчас ненавидит сорок восемь процентов девушек Хогвартса.… Предупреждая возможные вопросы, сразу поясню: оставшиеся сорок восемь страдают по его брату, а еще четырем наплевать на обоих. Так вот, ты знаешь, как его зовут?

‒ Гарри, ‒ Флер мило улыбнулась, она терпеть не могла чувствовать себя идиоткой, и в любой другой ситуации сделала бы все, чтобы девица это поняла, но сейчас ей нужно было, чтобы Падма продолжала говорить. Мама всегда говорила, что излишнее любопытство — ее главный порок.

‒ Гарри, ‒ с немного нервным смешком согласилась Падма, любуясь своими ногтями, ‒ Гарри Поттер.

Флер почувствовала, как в легком удивлении приподнимаются ее брови, перевела взгляд на одноклассниц и со злорадством заметила, что они владеют своими лицами куда хуже.

‒ Гарри Поттер? ‒ излишне громко переспросила Феличе. ‒ Гарри Поттер, который уничтожил вашего Темного Лорда, будучи младенцем?

На континенте ‒ а тем более в благополучной Франции — об этом знали немногое, но отголоски о славе мальчика, что пережил смертельное проклятье и спас свою страну, докатились и до нее. Но сколько Флер ни старалась, она никак не могла припомнить слухов о том, где же находится знаменитый ребенок сейчас. По крайней мере, о том, что сейчас он учится в Хогвартсе, она ничего не слышала, а ведь перед поездкой сюда она постаралась найти всю известную информацию об этом отвратительным месте. А еще у того Гарри точно не было брата.

‒ Да, он тот самый Гарри Поттер. Вообще-то в Хогвартсе Драко и Гарри проучились только последний год, первые пять курсов они окончили в Дурмстранге.

Флер кивнула сама себе: теперь становилось понятно, почему парни так дружелюбно общались с северянами.

‒ Гарри сказал, что у него есть брат… ‒ она не закончила реплику, давая понять, что ждет объяснений.

‒ Драко Малфой, разумеется, не родной брат Гарри, ‒ слова индианки сопровождались множественными хмыками разной степени неодобрения из уст мужской части факультета Равенкло, что могла слышать их разговор. ‒ Но так получилось, что после гибели Того-кого-нельзя-называть оба остались сиротами, а опекуном их стал один и тот же человек, Сириус Блэк, ‒ Падма кивнула на сидящего за преподавательским столом довольно молодого темноволосого мужчину с красивым и немного надменным лицом. ‒ Год назад он вернулся в Англию и стал преподавателем ЗОТИ в Хогвартсе. Его сыновья приехали с ним, вот так Драко и Гарри оказались у нас.

‒ А девочкам так нравится экзотика с печатью трагедии, ‒ на этот раз сарказм в голосе шатена ощущался весьма отчетливо.

‒ Бут! ‒ одернула его блондинка.

‒ Что-то не так? ‒ в глазах Жанны застыло жадное любопытство.

‒ Все нормально, ‒ несколько искусственно на искушенный взгляд Флер улыбнулась Падма, бросая на Бута недовольный взгляд.

‒ Ну что, Делакур, сумеешь окрутить местную знаменитость? ‒ с насмешливым снисхождением обратилась к задумавшейся Флер Феличе, вызвав прилив почти физически ощущаемой ярости в груди первой. Но, привычно пересилив себя, та широко улыбнулась:

‒ В отличие от тебя, Фелли, я не бросаюсь на первого попавшегося парня, оказавшегося чуть более интересным, чем остальные.

Остаток вечера она провела, старательно отгоняя от себя мысли о том, что было бы очень интересно узнать, что же еще скрывается за широкой улыбкой зеленоглазого героя.

Первый полноценный день Флер на родине легендарного придурка Артура, вероломной Гвиневры и очень уж могущественного, чтобы это было правдой, Мерлина, прошел… вполне терпимо.

Но если подобным образом ей придётся провести еще полгода, она точно не выдержит. Просто не выдержит. Уже сейчас безумно хотелось обратно во Францию, в свою уютную спальню в школе, откуда каждые выходные без проблем можно попасть домой, где ее с нетерпением ждут родители и Габриэль. На данный момент — единственные люди, которых она по-настоящему любила.

И очень по ним скучала.

Флер хмыкнула и перевернулась на живот. К счастью, их не заставили проживать в этом ужасном замке, а ее комната в карете, — о слава, слава чарам незримого расширения! — ничем не отличалась от привычной спальни в Шармбатоне. Светлые стены и пушистый ковер цвета кофе со сливками, широкая кровать, застеленная небесно-голубым покрывалом, аккуратный стол светлого дерева, такой же шкаф и… та-дам, собственная ванная комната. Да, Флер очень ценила уединение.

Все так же лежа на мягкой постели, она сладко потянулась: вставать не хотелось, все-таки лень иногда настигает и лучших из живущих. А себя Флер однозначно относила к этой категории.

‒ Скучно, ‒ проговорила она вслух, дотянулась до лежащей рядом палочки и невербальным «Акцио» призвала учебник по высшей транфигурации: когда она станет чемпионом, эти знания ей точно понадобятся.

Только эта уверенность помогала ей терпеть отвратительную страну: руководства трех школ и Министерств Магии дружно ‒ хотя и не без склок ‒ решили сделать местом проведения нынешнего Турнира Трех Волшебников английский Хогвартс. Именно поэтому делегациям студентов из Шармбатона и Дурмстранга пришлось на целых шесть месяцев покинуть свои школы и прозябать в этой кошмарной стране.

О, Флер была уверена в том, что Кубок выберет именно ее. Почему? Потому что он выбирает достойнейшего и сильнейшего студента школы. А в Шармбатоне это звание совершенно точно принадлежит ей, что бы там себе ни думали некоторые выскочки. Она ‒ лучшая! И сумеет доказать, что она ‒ не только смазливая мордашка да плащ вейловских чар за спиной.

Флер осознавала, что ее рассуждения и отношение к окружающим людям противоречат друг другу. В самом деле, ей было плевать на них, на их мнение, она купалась в их зависти и неодобрении, словно в подсвеченной лунным светом воде лесного источника, но при этом жаждала совершенно по-плебейски «утереть им нос». Еще раз доказать, насколько она выше их всех, насколько талантливее и способнее.

И она точно сумеет это сделать.

Делакур сменила позу, теперь она сидела, опираясь на ворох подушек, устроив тяжелый том на коленях, но сосредоточиться на в общем-то простых законах Гэмпа и исключениях из них почему-то не получалось.

Флер раздраженно перевернула страницу, но необходимая для успешного процесса запоминания и понимания сосредоточенность так и не пришла. Выбив по корешку захлопнутой книги затейливую дробь кончиками пальцев, она отбросила книгу, не особо заботясь о ее целостности ‒ «Репаро» никто не отменял.

Интересно, кто составит ей компанию в довольно небезопасных испытаниях турнира?

Да, вопреки мнению многих идиотов и идиоток, имевших честь учиться вместе с ней, Флер отлично понимала, что Турнир Трех Волшебников ‒ отнюдь не детская забава. И перед тем как решиться принять в нем участие, она ознакомилась со всей доступной информацией по теме (и не доступной тоже). Мальчику, заменявшему в тот день строгую мадам Арно, ‒ как же его звали, Жан? Поль? Жерар? Впрочем, неважно, ‒ хватило пары улыбок и чуть спущенного с поводка дара, чтобы Флер беспрепятственно ознакомилась с парой-тройкой фолиантов, доступ к которым студентов был строго ограничен. Нельзя сказать, чтобы Флер была очень уж сильным аналитиком ‒ свои способности она привыкла оценивать честно, наедине с собой, разумеется, но кое-какую информацию, необходимую для собственных выводов, ей все же удалось почерпнуть. И она не без оснований надеялась на то, что она поможет ей быстро вырваться вперед.

Итак. Турнир Трех Волшебников.

Три волшебные школы.

Шармбатон, Хогвартс и Дурмстранг.

И трое чемпионов.

Исключений не бывает.

Флер прикусила губу и прикрыла глаза: значит, чемпионом Шармбатона становится она ‒ слишком сильно она превосходит ближайших конкурентов, Дурмстранг… кажется, среди красных мундиров мелькала некая известная личность. Флер не особо любила квиддич, скорее, относилась к нему с равнодушным спокойствием, но, во-первых, она любила летать, а во-вторых, слава о болгарском ловце Викторе Краме давно вышла за пределы его крошечной дикой страны ‒ именно он поймал снитч в финале Чемпионата Мира по квиддичу этого года. Талантливый молодой человек, но что насчет его способностей к волшебству? Флер знала слишком мало, чтобы строить обоснованные предположения, но осознавала, что ничуть не удивится, если Дурмстранг будет представлять Крам.

Два из трех. Делакур, — тут Флер не сдержала самодовольной улыбки, — и предположительно Крам.

И последнее. Хогвартс.

А вот тут она ступает на почву полнейшего непонимания. Слишком мало знает об этой школе, слишком много незнакомых лиц и совсем неизвестный расклад сил. Возможно, она рискнула бы предположить, что компанию ей и Краму будет составлять Поттер, но… слава и известность отнюдь не гарантируют выдающихся способностей. Что, кстати, можно отнести и к Краму.

Девушка нервно провернула тонкий золотой браслет на запястье ‒ она злилась на себя. Во время вчерашнего ужина ей стоило воспользоваться словоохотливостью англичан и вызнать у них о предполагаемых участниках Турнира, а не выслушивать почти бесполезную информацию о популярности отдельных личностей среди женской половины населения замка.

Но уже ничего не исправить. Совсем скоро будут известны результаты отбора. И, кажется, произойдет это даже быстрее, чем она предполагает, поняла Флер, бросив беглый взгляд на часы.

Встав, она поправила одежду, накинула мантию, расчесала волосы и, убедившись, что выглядит прекрасно, как всегда, предусмотрительно наложила на себя согревающие чары. Повторять одну и ту же ошибку дважды она ненавидела ‒ мерзнуть весь вчерашний вечер Флер совсем не понравилось.

Видеть сокурсниц и пару сокурсников, что каким-то поистине волшебным образом затесалась среди членов делегации в Англию, не хотелось. И Флер решила выйти чуть раньше. Холодный воздух обжег нежную кожу лица, но чары работали исправно, и девушка решила чуть задержаться, все равно до момента, когда ее объявят чемпионом, еще было время. Высоко в темном небе переливались холодным сиянием многочисленные звезды, а поодаль почти уютно светились окна древнего замка.

Флер слабо улыбнулась: как же она хочет домой…

Повторять утренний путь, когда все они, словно цыплята под предводительством курицы, прошествовали к Кубку и, обмениваясь оскорблениями, бросили в него свои имена, тоже не хотелось. Решено, она точно пойдет одна. И плевать на недовольство мадам Максим, тем более, что его, скорее всего, и вовсе не будет. Лучшая студентка Шармбатона, блестящая Флер Делакур точно знала о своем особом положении в глазах директора. И ничуть этого не смущалась, а время от времени еще и вполне осознанно пользовалась. За что была еще более нелюбима теми, кому повезло меньше.

Чувствуя, как от подобных мыслей повышается настроение, Флер ступила на узкую тропинку, тонкой чертой разделяющей исполинский сугроб надвое. Осторожно ступая по примятому снегу, она преодолела уже почти половину пути до замка, когда услышала позади себя громкий топот и чье-то тяжелое дыхание.

‒ Простите, девушка, ‒ ее бесцеремонно отодвинули в сторону, да так, что удивленная Флер не удержалась на ногах.

Тот же голос сдавленно выругался, а затем растерянную, но медленно закипающую Флер кто-то схватил за руку, легко поднял на ноги и, не отпуская ее запястья, бросился прочь. И ей не оставалась ничего, кроме как бежать следом, понимая, что если она оступится и упадет, ее просто-напросто потащат волоком. Двумя прыжками преодолев ступени крыльца, идиот, тащивший ее, свернул в один из коридоров, затем еще в один, и снова, и только тогда наконец остановился у углового окна и… рассмеялся.

Онемевшая на время Флер открыла рот, собираясь поведать наглецу все, что она о нем думает, но тот вдруг отпустил ее руку и с искренним удивлением посмотрел на нее:

‒ Флер?!

‒ Да, ‒ кивнула она холодно, поджимая губы и сжимая тонкие пальцы в кулаки так, что ногти впились в ладонь. ‒ Что это было, Гарри Поттер? ‒ почти прорычала Флер. Изображать недалекую милую девочку не было ни желания, ни настроения.

‒ Прости, ‒ он смущенно улыбнулся и пояснил, легко перейдя на французский: ‒ Я и не понял, что это ты, мне просто срочно нужно было скрыться, а оставлять тебя в сугробе не позволило воспитание.

‒ А тащить меня через половину вашего замка, словно козла на веревочке, воспитание тебе, значит, позволило?

‒ Как видишь. О, нет-нет, убери палочку, пожалуйста, Флер, я не хочу остаток жизни провести в виде ежа!

‒ Почему ежа? ‒ она так удивилась, что послушно опустила палочку, отстраненно понимая, что злость ее с каждой секундой становится все меньше и меньше.

‒ Потому что некоторые недалекие личности отчего-то уверены, что я и это животное имеем потрясающее сходство, ‒ обиженно пожаловался Гарри, садясь на подоконник и в противовес тону весело блестя зелеными глазами. ‒ По-моему, тебе тоже нужно отдохнуть, садись, ‒ он стянул расстёгнутую мантию и бросил ее рядом с собой.

Флер качнула головой, поражаясь подобной непосредственности, но что-то не дало ей холодно отказаться и, не прощаясь, уйти восвояси. Девушка очень надеялась, что дело только в том, что она весьма смутно представляет дорогу назад.

Воспользовавшись любезным предложением, она села рядом.

‒ Полагаю, ты ждешь объяснений.

‒ И извинений, ‒ любезно напомнила Флер, легко натянув на лицо самое надменное свое выражение.

Гарри Поттер не испугался и не смутился. Подмигнув бесстыжим зеленым глазом, он спрыгнул с подоконника и рухнул перед ней на одно колено. Завладел тонкой кистью и заунывно проговорил:

‒ О, прекрасная леди, прошу простить меня за мое в высшей степени неподобающее поведение. Я готов быть рабом, только бы неодобрение в ваших глазах сменилось хотя бы каплей теплоты…

‒ Привычное амплуа Поттера, ‒ холодно резюмировал смутно знакомый голос, и Флер, наконец, заметила нарушившего их своеобразное уединение светловолосого парня ‒ брата Поттера.

‒ Привет, Малфой, ‒ беззаботно махнул ему свободной рукой тот, и не думая менять позу. Так и стоял на колене, держа Флер за руку.

‒ Привет? ‒ задумчиво переспросил блондин. ‒ Привет, ‒ повторил он. ‒ Ты говоришь мне — привет?

‒ Ну да. А что, за то время, что мы не виделись, появилось новое приветствие?

‒ Да, «Ступефай» называется. Хочешь попробовать?

‒ Спасибо, воздержусь. Кстати, Малфой, эта очаровательная девушка ‒ Флер из Шармбатона, а этот невоспитанный болван, Флер, мой брат, Драко Малфой.

‒ Добрый вечер, Флер. Рад познакомиться, ‒ да, она не ошиблась вчера, его французский был безупречен, ‒ и можешь не надеяться на то, что сумеешь меня отвлечь, Поттер.

‒ Ну, попытаться-то стоило, ‒ Гарри улыбнулся Флер, коснулся ее руки быстрым поцелуем и, вскочив на ноги, внезапно бросился прочь, ‒ прости еще раз, увидимся позже! ‒ прокричал он, скрываясь за поворотом.

Флер не выдержала и рассмеялась.

‒ Да, мой брат ‒ идиот, ‒ согласно кивнул Драко Малфой, но Флер заметила скользнувшую по его губам улыбку.

‒ Ты же не думаешь так на самом деле.

‒ Еще как думаю. Этот придурок от моего имени назначил свидания трем разным девушкам. В одно и то же время и в одном и том же месте, точно зная, что я там буду.

‒ Интересные у вас отношения, ‒ хмыкнула Флер, глядя на своего неожиданного собеседника.

Он оказался выше, чем она предполагала. Стройная, кажется, даже чересчур для парня фигура, светлые идеально уложенные волосы, бледная кожа, холодные серые глаза, заостренные черты. И неожиданно маггловские джинсы и белоснежная, такая же, как у брата, рубашка. Но если Поттер щеголял небрежно закатанными рукавами, парой расстёгнутых верхних пуговиц и сбившимся набок галстуком, то Малфой выглядел так, словно только что вышел от очень дорогого портного. Ни единой складки, ни намека на неаккуратность ‒ перед Флер стояла сама собранность.

‒ Поттер у нас вообще мальчик интересный. Но ты, похоже, это уже поняла. Ничего, что я на ты? ‒ улыбка у Драко Малфоя была приятная, но такая же холодная, как и он сам. Если от Гарри Поттера веяло теплом, то его брат явно задался целью опалить окружающих холодом.

‒ Ничего, ‒ Флер задумчиво кивнула, ‒ беспокоишься за него?

Ответом ей стал удивленный взгляд серых глаз. Наигранно удивленный. Малфой прислонился спиной к противоположной стене коридора, небрежно вертя в длинных бледных пальцах палочку. Беззвучно угрожая.

‒ Репутация вейл и их потомков оставляет желать лучшего, ‒ он небрежно пожал плечами, ‒ так что если ищешь игрушку, девочка из Франции, тебе лучше сменить выбор.

Флер честно пыталась сдержаться. Не вышло, и она мелодично рассмеялась, пряча за звонким смехом не вполне осознаваемую, но, несомненно, вспыхнувшую в глубине души ярость.

‒ Заботливый братик, значит? Пришел предупредить злую ведьму Флер, чтобы она не вздумала обижать малыша Гарри?

‒ Что-то вроде того, ‒ ее собеседник оставался каменно-спокойным. ‒ Что ж, думаю, мы поняли друг друга, а сейчас позволь откланяться. Ах да, чтобы попасть в Большой зал, дойди до конца коридора, поверни налево, через два поворота направо и снова налево, а когда увидишь развилку, иди прямо.

Он точно издевался, изысканно и вежливо, уверенный в том, что Флер, ничего не запомнив, бросится к нему за помощью. Вот только памятью девушка обладала отменной. Так что она лишь проводила спину медленно удаляющегося Малфоя ‒ он явно ждал, пока она его остановит ‒ насмешливо-злым взглядом.

Что за идиот?

Хотя в своем искреннем беспокойстве за милашку Гарри, так не вязавшимся со старательно демонстрируемой холодностью, он был почти трогателен.

Может, и правда, немного поиграть с Поттером? Завлечь его, влюбить в себя, а потом бросить.

Просто назло высокомерному идиоту Малфою.

В конце концов, никто не имеет права обращаться с ней подобным снисходительным образом!

Да и какое-никакое развлечение в этой дикой стране…

Флер мило улыбнулась пустоте и собралась было повторить маршрут Малфоя, когда поняла, что ни Гарри, ни его злобный братец не обратили внимания на забытую на окне мантию. Она зачем-то провела рукой по темной ткани и хмыкнула: мантия оказалась весьма и весьма недешевой, а ведь на первый взгляд казалось, что Поттер даже излишне демократичен в выборе одежды. Однако она только что имела возможность убедиться в том, что это не совсем так.

Качнув головой, Флер откинула заманчивую мысль явиться в здешнюю трапезную, облачившись в мантию Гарри Поттера. Пожалуй, лучше повременить с активными действиями. Все-таки на первом месте должен быть Турнир. Быстро уменьшив мантию и сунув получившийся комок ткани в карман, Флер дошла до зала. Оказалось, что вопреки некоторым ее подозрениям, блондинчик не обманул и, следуя его указаниям, она довольно быстро оказалась в знакомом помещении.

Широко улыбнувшись всем сразу и никому конкретно, Флер отметила злой взгляд пары-тройки сокурсниц, старательно нашёптывавшую что-то паре англичанок Нуаре ‒ Флер была уверена на двести процентов, что объектом жарких разговоров была она. Ну и десяток-другой парней разных возрастов и социальных статусов. Нет, правда, они, что, всерьез думают, что она спит с каждым, кто обращает на нее внимание? Да самая закоренелая нимфоманка не выдержала бы подобного графика! ‒ Флер была высокого мнения о своей популярности у противоположного пола.

Поев и лениво обменявшись комплиментами с подвохом с нервничающей Феличе ‒ неужели на что-то надеется? Бедняжка! ‒ Флер, старательно удерживая на губах расслабленную улыбку, а на лице максимально милое ‒ пустое ‒ выражение, как и большая часть зала, принялась следить за Кубком.

Большой, деревянный, покрытый довольно грубой резьбой, он, ничем не выделяясь, стоял на преподавательском столе. Ничем… кроме бурлящего в нем пламени.

Борющаяся с желанием прикусить губу и нахмурить лоб Флер почувствовала на себе чей-то взгляд. А повернув голову, она почти без удивления наткнулась на лицо Гарри Поттера, сегодня выбравшего гриффиндорский стол. Поняв, что его заметили, тот широко улыбнулся ей и, кивком указав на Кубок, подняв вверх большой палец. Флер улыбнулась в ответ на своеобразное пожелание удачи и, повинуясь злому веселью, опалившему голову при одном взгляде на сидевшего по соседству с Поттером Малфоя, послала в их сторону воздушный поцелуй.

Брюнет театрально поймал его одной рукой и принялся с преувеличенно удивленным видом рассматривать ладонь, всем своим видом давая понять, что не верит в собственную удачу. Флер улыбнулась ему со всем очарованием, присущим вейлам, и ощутила резко возросший уровень внимания к своей персоне. Сам Поттер, кстати, остался к чарам почти равнодушен: лишь рассмеялся и, как маленькой, погрозил ей пальцем. Флер возмущенно выдохнула. Да что он себе позволяет?! Нет, она точно очарует его, этого…

— Кубок огня вот-вот примет решение, — прервал ее мстительно-мрачные размышления голос директора Хогвартса, длиннобородого Дамблдора. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу, — он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Дамблдор вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас многочисленные свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно оставались прикованы к Кубку, кое-кто поглядывал на часы...

Флер сжала руки на коленях, так что на внутренней стороне ладоней остались некрасивые следы ногтей.

Неужели… сейчас… сейчас она станет Чемпионом. О том, что кубок может выбрать кого-то помимо нее, самоуверенная Флер не думала, а может, суеверно боялась привлечь сомнениями неудачу.

— Осталась одна секунда, — услышала она чей-то голос. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и громким, отчетливым голосом прочитал: — «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам».

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

Все, как она и ожидала. Несмотря на волнение, Флер ощутила некое самодовольство ‒ она любила оказываться правой.

— Так и должно быть! — громче всех кричал рыжий гриффиндорец, тот, что совсем не мог противостоять ее притяжению, Малфой смерил его презрительным взглядом и присоединился к аплодисментам. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к директору Хогвартса, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты директор Дурмстранга, так, что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, вниманием всех опять завладел Кубок. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента. Сердце Флер замерло, а потом вдруг заколотилось с сумасшедшей скоростью.

«Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!» — услышала она, и пьянящее чувство радостной победы залило ее от макушки до пяток. Хотелось смеяться во весь голос или, вскочив на стол и расшвыряв посуду, танцевать. Она все-таки сделала это! Доказала всем. Позволив себе на секунду насладиться печалью одноклассниц: Мари Нуаре и Лиззет Акерли, не скрываясь, рыдали, а Феличе зло сверлила взглядом столешницу. Глупые курицы, какой им Турнир — с такой слабой психикой?

Флер легко поднялась со стула, откинула за спину волосы и нарочито медленно, позволяя себе насладиться восхищёнными (злобными, впрочем, тоже) взглядами, прошествовала меж столов в отведенную для чемпионов комнату.

‒ Привет, ‒ она улыбнулась стоявшему у камина Краму и, получив в ответ хмурый кивок, встала рядом. Все ее тело пронзало нетерпение. Флер хотела что-то сказать, чтобы хоть как-то уменьшить пылающий внутри огонь, но, услышав звук снова отворившийся двери, откинула волосы назад и резко повернулась к ней. Кто же оказался сильнейшим в Хогвартсе?

‒ Поздравляю, Флер, Виктор, ‒ Поттер улыбался широко и ясно, но чуткая, как и все, в ком была хоть капля крови вейл Флер видела, что на самом деле он напряжен и растерян. И это было странно, не вязалось с тем впечатлением, что она успела сложить об этом англичанине.

‒ Поттер, поздравляю тебя тоже, ‒ Крам удостоил соперника крепкого рукопожатия и испытующего взгляда темных глаз из-под нависших век. Поттер дернул плечом, отмахиваясь и одними губами произнёс: «потом», но Флер поняла. И запомнила.

‒ Поздравляю, Гарри, ‒ ясно улыбнулась она ему.

‒ Больше не злишься?

Она фыркнула, а Крам вдруг рассмеялся. Смех у него оказался густым и низким, но довольно приятным.

‒ Что-то не так? ‒ сочла возможным поинтересоваться Флер.

‒ Все так, ‒ коротко ответил Крам и, повернувшись к Поттеру, выдал длинную зубодробительную фразу с минимумом гласных.

‒ Отвали, Крам! ‒ зелёные глаза вспыхнули возмущением, и Гарри толкнул будущего соперника в плечо. Тот, однако, даже не покачнулся, лишь снова коротко рассмеялся.

Поттер возмущенно скрестил руки на груди и посмотрел на Флер:

‒ Обойди этого болвана, Флер.

Крам качнул головой и насмешливо вздохнул, так, словно Поттер был капризным ребенком, а он его терпеливой нянечкой.

‒ А тебя обойти можно? ‒ Флер кокетливо улыбнулась.

‒ А я, ‒ Поттер внезапно шагнул вперед, оказываясь совсем рядом, так, что Флер чувствовала тепло его тела, ‒ я сам тебе поддамся, ‒ с легкой улыбкой пообещал он, наклонившись, все же он был выше ее, хотя и ненамного, и почти касаясь ее щеки губами.

‒ Так-так, а наши чемпионы, похоже, уже нашли общий язык, ‒ воскликнули позади, ‒ но, молодые люди, вы должны помнить о духе соперничества ‒ никакой любви до окончания Турнира!

‒ А что, если я не могу бороться со своими чувствами, мистер Бэгмен? ‒ и не думая отодвигаться от Флер, задумчиво спросил несносный Поттер.

‒ И все-таки тебе придется это сделать, Гарри, ‒ весело ответил ему старческий голос, опознанный Флер как принадлежащий профессору Дамблдору, ‒ Турнир испокон веков был символом справедливой и честной борьбы.

Флер мысленно фыркнула: ну да, как же. В хрониках, которые она читала, прямо указывалось на то, что благородству и уважению соперников на Турнире никогда не было места. Наоборот, в ход шли все нелицеприятные методы, если они помогали хотя бы на шаг приблизиться к цели.

‒ И Гарри, отойди уже от девушки, ‒ мягко вмешался третий, очень красивый мужской голос.

‒ Зачем? ‒ Флер очень хотелось самой ответить на заданный подчеркнуто невинным тоном вопрос. Но, во-первых, большая часть слов, что крутилась в ее голове сейчас, относилась к обсценной лексике, а во-вторых, под задумчивым взглядом зеленым глаз думалось почему-то крайне медленно и совсем не хотелось делать хоть что-то. Может, чертов Поттер заколдовал ее?

‒ Затем, что еще минута, и она начнет испытывать на тебе весь запас известных ей проклятий, а в Шармбатоне им уделяют достаточное внимание, поверь.

‒ Именно так, юноша, ‒ а вот эти слова подействовали на Флер не хуже ведра воды: стоило ее директрисе обозначить свое присутствие, как она тут же обрела способность мыслить здраво. Одарив Поттера злым взглядом, она изобразила милую улыбку и повернулась к преподавателям.

‒ Добрый вечер, простите, я задумалась.

‒ Какая милая, ‒ хмыкнул за ее спиной Поттер, Флер, не оборачиваясь и не меняя выражения лица, с силой ткнула его локтем под ребра и поймала на себе сразу два одобрительных взгляда. Один принадлежала Игорю Каркарову, а второй ‒ отцу Гарри Поттера, Сириусу Блэку, увидев которого вблизи, Флер остро позавидовала ученицам Хогвартса. Серьезно, их собственный профессор ЗОТИ был просто сморщенным старикашкой, хотя и не лишенным некоего чувства юмора. А здешний преподаватель мало того, что выглядел едва ли на тридцать лет, так еще и обладал той самой естественной и мужественной красотой, что была присуща очень и очень немногим мужчинам. Да и женщинам тоже, если на то пошло.

И да, стоило признать, до отца обоим его сыновьям было очень и очень далеко…

‒ Добрый вечер, мисс Делакур, ‒ улыбнулся ей Блэк.

‒ Может, уже перейдем к правилам? ‒ хмуро предложил Поттер, одаривая его нелестным взглядом. ‒ Мисте-е-ер Блэ-э-эк, ‒ издевательски растянул он гласные.

‒ Минус пять баллов с Гриффиндора за злобную зависть по отношению к преподавателю, ‒ мгновенно отреагировал Сириус. ‒ Что? ‒ невинно посмотрел он на скептически глянувших на него директоров трех школ и пухлого суетливого мужчину, что первым вошел в комнату, кажется, его звали Людо Бэгмен, и он был кем-то вроде… ведущего Турнира? Или конферансье? Последним присутствующим, также одарившим Блэка не самым лестным взглядом, оказался хмурого вида пожилой мужчина в безупречном костюме: мистер Бартемиус Крауч, глава Отдела Международного магического сотрудничества. ‒ Надо же учить молодежь с уважением относиться к старшим, ‒ попытался оправдаться Блэк.

‒ Я уверен, что мистер Поттер ‒ воспитанный молодой человек, его отец, вне всякого сомнения, об этом позаботился, ‒ усмехнулся в усы Дамблдор. ‒ А теперь давайте все же ознакомимся с правилами. Мистер Крауч, прошу вас, начинайте.

Пока тот прокашливался, явно пытаясь подчеркнуть свою значимость, Флер наконец-то смогла поменять свое местоположение, оказавшись рядом с мадам Максим. Директриса молча положила руку на ее плечо, выражая поддержку и одобрение. Флер бросила быстрый взгляд на Поттера: тот прислонился к подоконнику, точно так же, как его брат часом ранее, и с легкой улыбкой смотрел на нее.

Флер зло глянула на Гарри: она не понимала причин его поведения, а когда она чего-то не понимала, то начинала злиться. И только удовольствие, полученное от осознания того, что она все-таки лучшая, позволяло ей не вытащить палочку и не сделать предостережение Блэка истиной.

— Да, да... Инструкции, — наконец начал Крауч. — Первый тур... ‒ он подошел к камину. — Первый тур проверит вашу смекалку. Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит. Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвертого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира воспрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона — волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов, ‒ очень и очень неплохой бонус. ‒ По-моему, это все, Альбус? — повернулся Крауч к Дамблдору.

— Да, все, — директор Хогвартса взглянул на Крауча. — Может, Барти, вы переночуете в замке?

— Меня ждут дела в Министерстве. У нас сейчас непростые времена. Вместо меня остается молодой Уэзерби... большой энтузиаст... По правде говоря, даже слишком большой...

— Ну хотя бы выпейте на дорожку, — предложил Дамблдор.

— Оставайтесь, Барти. Я вот остаюсь! — радостно возвестил Бэгмен. — В Хогвартсе сейчас куда интересней, чем в вашей конторе.

— Нет, Людо, не могу, — отказался Крауч.

— Профессор Каркаров, мадам Максим, вы от рюмочки на ночь, надеюсь, не откажетесь? — что-то старательно поясняющий Краму Каркаров переглянулся с мадам Максим, и оба они рассыпались в уверениях, что, конечно же, с удовольствием составят компанию англичанам.

— Ты молодец, девочка, ‒ шепнула Флер мадам Максим и легко сжала ее плечо, Флер всегда поражалась, как ей удается контролировать свою силу, ‒ возвращайся в карету и хорошенько отдохни.

Флер с улыбкой поблагодарила директрису, вежливо попрощалась со всеми и покинула комнату, ей и правда требовался отдых, слишком насыщенным выдался вечер. Хотя и несомненно радостным.

Бредя по опустевшим коридорам, задумавшаяся Флер не сразу поняла, что каким-то образом умудрилась свернуть не туда и вместо холла оказаться в глубине замка. Скривив губы, она огляделась по сторонам и, сосредоточившись, с трудом, но все же сумела примерно восстановить свой путь. Оставалось лишь проделать его в обратном направлении.

Но едва Флер, одолевшая половину пути по холодным коридорам, навевавшим мысли о казематах, пытках и сломанных пальцах, оказалась у очередного поворота, как ее мирное передвижение прервал громкий и очень злой голос.

— Какого черта ты это сделал, придурок?! ‒ Флер замерла и, осторожно выглянув из-за очередного поворота, удивленно вскинула брови. Стоя у широкой лестницы, конец которой скрывался в проходе башни, Драко Малфой гневно смотрел на виновато понурившегося Гарри Поттера и самым натуральным образом орал на него. — Какого… ты молчишь, идиот?! Объясни так, чтобы я понял, зачем ты сделал это? Тебе славы мало или денег? Придурок чертов, ‒ Флер и не думала, что этот парень может быть таким эмоциональным. На первый взгляд он производил впечатление куда более сдержанной, хотя и не самой приятной личности.

Осторожно отступив назад, она замерла, стараясь даже дышать как можно реже и тише. И да, она даже не подумала о том, чтобы тактично скрыться. Флер никогда не считала подслушивание чем-то плохим ‒ просто еще один способ получить информацию, а зачастую еще и единственно возможный.

Флер не могла наблюдать за парнями, опасаясь, что ее заметят, но разговор их слышала весьма отчетливо.

— Я не делал этого.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что не делал этого, Малфой! Что бы ты ни думал, я не идиот и понимаю, что отцу это… не понравится.

— Точно? Ты не врешь мне?

— Я тебя сейчас ударю, Малфой!

— Так, ладно. Ясно. Блядь! Ничего мне не ясно. Какая тварь тогда это сделала?

— Понятия не имею, ‒ расстроенно и зло ответил Поттер. ‒ Знал бы, сам прибил, ‒ судя по звуку, он ударил кулаком в стену. ‒ Отец будет сильно переживать, да?

— Сам как думаешь, ‒ хмыкнул в ответ его брат. ‒ Черт! Я только недавно думал о том, что ты давно никуда не вляпывался.

— Сглазил, ‒ судя по звучанию голоса, Поттер усмехался.

— Заткнись, придурок. Что будем делать?

— Ну… Мы можем покидаться Авадами в Кубок, вдруг он уничтожится, а тогда теоретически вместе с ним исчезнет и контракт Чемпионов.

— А потом нас уничтожат дементоры. Практически, ‒ фыркнул Малфой. ‒ И кого я спрашиваю? Единственная здравая идея, которую ты подал за всю жизнь, так это попросить Кикимера уничтожать кашу, как только отец отвернется. А было это десять лет назад.

— Ну сам тогда придумай, раз такой умный!

— Мы знаем, что просто отказаться от участия ты не сможешь: Кубок связывает чемпионов магическим контрактом.

— Пиздец, как много мы знаем.

— Не ругайся, Поттер.

— А то что?

— Римусу скажу. И будешь три часа слушать его лекцию о достойном поведении юноши из достойной семьи.

— Малфой…

— Чего тебе, ходячая неприятность?

— Спасибо, что поверил мне.

— Заткнись. И пошли к отцу. Ему точно нужно об этом узнать.

Выждав пару минут после ухода парней, Флер, погруженная в мысли об услышанном разговоре, довольно быстро добралась до кареты. Оказавшись в своей комнате, привычно наложила чары на дверь ‒ мало ли что расстроенным идиотам или идиоткам придет в голову, и с размаху упала на кровать.

Ей предстояло о многом подумать.

Флер довольно неплохо ‒ как и в принципе делала все, за что, собственно, бралась ‒ контролировала свои эмоции, но сейчас ей этого категорически не хотелось.

Тем более что помимо того приятного факта, что в этом случае просто не нужно было заморачиваться и скрывать свою радость, она, совершено не прилагая к тому сколько-то значимых усилий, могла еще и побесить любимых сокурсников. Такой себе приятный бонус. И упускать такую возможность было бы просто глупо.

И столь же глупо было ожидать, что это ее решение не вызовет очередного словесного недержания со стороны дражайшей Жаме. Не то что бы оно было неожиданным, но...

‒ Делакур, прекрати сиять так откровенно, твоего знаменитого фаната здесь все равно нет.

Флер улыбнулась шире, сознательно ослабляя контроль над проклятым ‒ и благословенным ‒ даром.

‒ Я бесконечно расстроена этим фактом, Фелли, ‒ и все-таки это не самая лучшая идея, поняла Флер, чувствуя резко возросший уровень внимания со стороны мужской половины замка. Старшекурсники Равенкло, обретающиеся поблизости, только что слюной в ее тарелку капать не начали. Флер улыбнулась шире, заметив, как сидящая рядом блондинка (она и не пыталась запомнить имена англичан) с силой вцепилась в рукав сидящего рядом парня, метнув на Флер разъяренный взгляд. Безумно страшно.

‒ Что-то не похоже. Тем более что с тех пор, как выяснилось, что вы стали соперниками, месье Поттер не торопится одаривать тебя пылкими взглядами своих чудных глаз.

«Все-таки Жаме та еще сучка, — с невольным восхищением отметила Флер, — не зря они дружили первые пару курсов».

А глаза и правда чудные, да ‒ недаром она время от времени вспоминала зеленущий взгляд. Ну да то сейчас дело десятое, просто, как и всякий потомок вейл, она падка на все красивое и притягательное. А еще милое и приветливое. Хотя за цирк, устроенный во время инструктирования чемпионов, она все еще злилась. А то, что всю прошедшую неделю Поттер старательно ее игнорировал, здесь совершенно ни при чем, да.

Флер сдавленно хмыкнула. Проклятое наследие проклятых вейл. Она почти не знает Поттера и уж тем более ничего к нему не испытывает, но собственнические инстинкты продолжают надрываться, истерично призывая привлечь внимание, заставить улыбаться ей, да сделать что угодно, только бы Поттер снова смотрел на нее, улыбался ей. Недовольный выдох едва удалось подавить.

Ну, вот зачем Поттер ей нужен?

Он ее соперник.

Он, в конце концов, англичанин (что, кстати, намного хуже).

Она должна думать о Турнире.

А еще у самого Поттера с этим Турниром явные проблемы, судя по разговору, что услышала Флер. Но сколько бы она о нем не думала ‒ а думала Флер куда чаще, чем следовало, ‒ выходила какая-то чушь. Кто-то бросил в Кубок имя Поттера. О да, и знатно его подставил, дав шанс стать Чемпионом Турнира Трех Волшебников и навсегда внести свою имя в историю. Хотя, имя Гарри Поттера там уже пропечатано, но сейчас не об этом. Но хорошо, можно попытаться зайти с другой стороны. Турнир опасен. Это факт. Может быть, кто-то хотел, чтобы Поттер… бред! Да, Турниры были опасны в древности. Но сейчас никто просто не допустит, чтобы школьники подверглись реальной опасности. Ни Министерствам, ни школам не нужен тот скандал, что непременно поднимется в данном неблагоприятном случае. Может, эти недобратцы утрируют? Или… они заметили Флер и просто инсценировали разговор? Нет, этот вариант еще бредовее предыдущего. Какого бы высокого мнения о себя ни была сама Флер, вряд ли Поттер и Малфой прониклись им за ту пару слов, что она перекинулась с обоими. И уж точно не до такой степени, чтобы вводить ее в заблуждение относительно добровольности участия в Турнире Поттера. Проклятье. Почему она вообще думает об этом?

Потому что не думать не может.

Но это не значит, что она не будет пытаться!

Флер чуть заметно поморщилась, обратив, наконец, внимание на насмешливый взгляд Жаме. Она что, решила, что Флер молчит, потому что не знает, что ответить ей? Идиотка.

‒ Я очень расстроена. Буквально не знаю, как жить после этого. Но, ‒ Флер вложила в улыбку все то невеликое ‒ и насквозь фальшивое ‒ сочувствие, что вообще у нее было, ‒ я слишком сосредоточена на подготовке к Турниру, чтобы отвлекаться. Знала бы ты, как нелегко быть лучшей: и сплетни собирать некогда, и доставать тех, кто занят куда больше, чем ты, времени нет. Но не переживай так сильно, милая, когда-нибудь и ты сможешь стать кем-то, кто…

‒ Замолчи!

‒ Не так громко, Фелли, ‒ Флер призвала истеричку Жаме обратить внимание на многочисленные любопытно-жадные взгляды. Причем, если до крика Фелл они в большинстве своем принадлежали шармбатонцам, то теперь и до того пребывающие в милом заблуждении — со стороны их обмен гадостями казался едва ли не дружеской беседой — англичане, кажется, прозрели. ‒ И да, замолчу я тогда, когда захочу того сама.

‒ Проклятая кукла, ‒ тон Жаме все-таки сбавила и даже нацепила на лицо расслабленную улыбку. Ну, попыталась. ‒ Все еще уверена, что ты ‒ лучшая ученица Шармбатона? Сильнейшая ведьма?

‒ А ты наконец-то решила признать это? Похвально, я давно призывала тебя снять ‒ как это говорится? ‒ розовые очки?

Ну да, как же она могла забыть про главную подпевалу Жаме, Мари Науре, склонную к полноте и оттого (ну, Флер была уверена, что между неприглядной внешностью и злобной завистью ко всем, кому повезло больше, есть прямая связь) злобно-язвительную девицу.

‒ Слишком много на себя берешь, Делакур.

‒ Ровно столько, сколько нужно, Мэри.

О да, Флер знает, как бесит Нуаре ее полукровное происхождение, на которое нехорошая она так явно намекнула. И нет, таковым оно является отнюдь не в смысле родства с магглами. Все куда проще и сложнее одновременно. Мари Нуаре ‒ наполовину англичанка. А в довольно снобском, чего никак нельзя не признать, обществе, сложившемся на старших курсах Шармбатона, подобное не вызывает особого одобрения. Скорее даже наоборот.

‒ Ну и сука же ты, Делакур, ‒ бросилась на защиту своей фрейлины самозваная королева Жаме. Прямо-таки Мария-Антуанетта в лучшие ее дни: яркая, гордая, исполненная достоинства… и закончившая свою жизнь на гильотине. Конечно, Флер не возомнила себя Конвентом, ну, может быть, на пару секунд и исключительно метафорично.

Сука.

Так Флер никогда и не пыталась отрицать очевидное.

Поэтому она лишь улыбнулась и отсалютовала стаканом с тыквенным ‒ ну и дрянь ‒ соком. Но ради красочности зрелища пришлось перетерпеть мерзкий вкус, да еще и изобразить на лице счастливо-довольное выражение.

Судя по кислым взглядам дорогих сокурсниц, сработало.

Вот и отлично.

Только с чего бы это безобидная в принципе фразочка о Поттере и его к ней полнейшем равнодушии разозлила Флер настолько, что она тут же испортила настроение Науре и Жаме?

Может быть, она нервничает перед первым испытанием? Да, совершенно точно. Все дело именно в этом.

И ни в чем ином.

Флер сосредоточилась на еде, увы, приветственный ужин давно завершился, и теперь французы ‒ а в том числе и она, на минуточку, Чемпион Шармбатона, ‒ вынуждены была привыкать к отвратительно жирной английской пище. Флер вяло поковыряла вилкой в салате, в голове зудел мелодичный в общем-то, но иногда чересчур звонкий и громкий мамин голос, менторским тоном просвещающий старшую дочь о «приличном» поведении за столом, куда точно не входит подобная избирательность. Флер улыбнулась. Маму она любила. Как, впрочем, и отца. И крошку Габриэль, конечно.

Флер коснулась кармана мантии, где ее ждало полученное совсем недавно ‒ сразу перед ужином, а потому еще не прочитанное — письмо сестры, на которые малышка была столь щедра. Подумав о Габриэль, Флер снова вспомнила прощание с семьей: крепкие объятья отца, легкие руки мамы на своих плечах, невесомый поцелуй в щеку, слезы в уголках ее глаз, повисшую на шее Габриэль с залитым слезами личиком и решительным: «я буду скучать».

Флер вынырнула из приятных воспоминаний и с отвращением посмотрела в тарелку: но раз уж вспомнила маму, то нужно доесть. Да и голодать до завтрака не хочется от слова совсем. Сосредоточиться на насыщении собственного прекрасного организма получилось. Почти.

Помешало нездоровое оживление вокруг. Флер недоуменно огляделась: она задумалась, и дар вышел из-под контроля? Плохо. Ужасно. Отвратительно. Но нет, дело оказалось не в ней.

‒ Давненько актеры не давали представлений, ‒ флегматично проговорил темноволосый парень, на мгновение отрываясь от массивного фолианта на старосаксонском. Помедлил и решительно его захлопнул, всем своим видом давая понять, что собирается насладиться представившимся зрелищем.

‒ Макйл! ‒ девичьи голоса слились в не слишком приятный хор.

‒ А смысл? Учителя рядом, да и Поттер не позволит клоунам ничего больше, чем пару оскорблений, ‒ с нескрываемым сожалением выдохнул сосед любителя чтения.

‒ Терри!

‒ Тони! ‒ обрушили девушки гнев на спародировавшего их парня. Тот лишь хитро улыбнулся и посмотрел на Флер. Она чуть приподняла брови, и Тони кивком указал ей, куда смотреть.

Пожав плечами, Флер отложила вилку и последовала совету.

За столом Гриффиндора с видом короля восседал, иначе и не скажешь, нервный братец Поттера и со скучающим спокойствием смотрел на нависшего над ним и что-то рьяно выговаривающего рыжеволосого парня. Кажется, того самого, что был так податлив ее чарам в день их приезда.

Слова до Флер, к сожалению ‒ а почему это к сожалению? Какое ей вообще дело до этой перепалки? ‒ не долетали. Но гневное размахивание руками одного вкупе с покрасневшим лицом и надменно-брезгливое выражение второго не оставляли особого простора фантазии. Ссора. Стычка. Перепалка. Как ни назови ‒ не дружеская беседа точно.

И это… странно. Немного. Не то что бы Флер старательно следила за Поттером и соответственно его братцем, так, взгляд пару раз случайно натыкался на обоих, неизменно окруженных вниманием сокурсников, но как-то неуловимо чуждых им. Но она успела понять, что рыжеволосый гриффиндорец ‒ приятель Поттера. Именно с ним и девчонкой с неухоженной гривой пышных волос невнятного цвета он неизменно оказывался рядом. Хотя, если припомнить манеры общения Малфоя и рыжего ‒ Флер понятия не имела, как его зовут, свидетельницей которой она стала в самый первый вечер в Хогвартсе… ничего странного. Просто эти двое терпеть друг друга не могли. И судя по разговорам равенкловцев, длилась их взаимная неприязнь едва ли не с первого взгляда. Хотя Флер скорее бы предположила, что надменная скотина Малфой просто-напросто ревновал своего братца, не желая ни с кем делить его внимание. И была склонна не совсем скромно думать, что права именно она.

Флер бросила взгляд на преподавательский стол: к ее удивлению, на продолжающих осыпать друг друга отнюдь не комплиментами парней просто не обращали внимания. Лишь на красивом лице Сириуса Блэка на мгновение застыло устало-обреченное выражение, сменившееся улыбкой, стоило ему поймать ее взгляд. Флер улыбнулась в ответ и закатила глаза ‒ дражайшие сокурсники немедля пустились обсуждать ее, ничтожную, посмевшую флиртовать с преподавателем, и на этот раз англичане ‒ точнее, англичанки от них не отставали.

‒ Ты! Думаешь, никто не помнит, кто ты?! ‒ громкий голос взвился под своды замка и, кажется, даже заставил на мгновение колыхнуться пламя зависших в воздухе свечей. Тот самый парень, что кивнул Флер, сжал кулаки, насмешка, с которой она начинал смотреть на «шоу», сменилась обеспокоенностью. «Уизли, сука», ‒ процедил он сквозь стиснутые зубы. ‒ Пожирательское отродье!

Рядом резко выдохнули, девушки поджали губы, очень неодобрительно глядя на красного и дико злобного Уизли.

Флер стало интересно, что же такого сказал Малфой, чтобы довести своего визави до такого состояния. Но, похоже, теперь это у них взаимно. В отличие от Уизли, Малфой не краснел ‒ белел мгновенно и жутко. Палочка, казалось, сама скользнула ему в ладонь. Спустя мгновение она уже упиралась в чужую грудь, а ее хозяин, одним движением взвившись на ноги, что-то очень тихо говорил в лицо противнику.

‒ Пожирательское отродье? ‒ протянула одна из сокурсниц Флер, кажется, кто-то из сестер Лилль, Анна или Элизабет, она не поняла.

Индианка Патил, знакомая по редким разговорам во время ужинов, нервно дернула тонким плечом:

‒ Очень неприятное… не оскорбление, по сути это факт, но…

‒ Таким словами не бросаются просто так, ‒ помог ей сформулировать мысль сосед, кажется, его звали Терри.

‒ Не драматизируй, Бут, ‒ послышался откуда-то с конца стола нервный девичий голос. ‒ Уизли просто сказал правду.

Терри ‒ как выяснилось, Бут, ‒ пожал худыми плечами.

‒ А теперь он просто за эту правду сдохнет.

‒ Да все нормально будет.

‒ Мне бы твою уверенность, Майкл.

‒ Смотри сам, Бут, ‒ слегка разочарованно хмыкнул Майкл.

Флер, даром что не Бут, смотрела тоже. И, кажется, поняла, кто сможет погасить конфликт.

Опережая покинувшую преподавательский стол чопорного вида женщину, к гриффиндорскому столу стремительно приближалась истинная ‒ по мнению Флер ‒ причина столкновения интересов.

Перехватив руку брата и довольно бесцеремонно забрав у него палочку, Поттер посмотрел на Уизли. Флер заметила, как пальцы его сжались в кулаки, а затем последовал короткий удар.

‒ Мистер Поттер! Мистер Уизли! Мистер Малфой! По двадцать баллов с каждого. И две недели отработок.

‒ Да, профессор Макгонагалл, ‒ за всех ответил Поттер. Уизли потирал на глазах отекающую скулу, а Малфой презрительно кривил губы, глядя на него.

‒ И когда уже Поттер поймет, какое его братец на самом деле дерьмо?! ‒ не успокаивалась неведомая истеричка. И в принципе Флер была с ней согласна, но, припомнив подробности падения Темного Лорда, после личного знакомства с Гарри Поттером она освежила в памяти его историю, так что многих усилий не понадобилась, она не была уверена, что кто-то, помимо самого Поттера, имеет право на подобные суждения. А он явно придерживается другого мнения.

И, судя по единодушному восклицанию «Заткнись, Эджкомб!», почти все старшекурсники Равенкло разделяли ее собственные мысли по данному поводу.

Есть почему-то расхотелось.

А перед глазами, вопреки многочисленным попыткам избавиться от видения, продолжало стоять злое лицо Поттера, прошедшего, почти пробежавшего мимо стола Равенкло к выходу меньше пары минут назад.

* * *

‒ Драконы? ‒ Флер ненавидела себя за это: за дрожащий упавший до шепота голос, за мгновенно опаливший кончики пальцев страх, за, наверняка, мигом побелевшее лицо. ‒ Эти… эти, ‒ она запнулась, нервно всплеснула руками, чувствуя, как обычно грациозное тело налилось неуклюжей тяжестью, и от этого злясь еще больше, ‒ англичане, ‒ выплюнула словно худшее оскорбление, ‒ сошли с ума?!

Мадам Максим скорбно поджала губы и устало откинулась на спинку массивного кресла:

‒ Организаторы Турнира, взявшие на себя труд определить задания, заверили меня, что принимали решения, исходя исключительно из ваших возможностей, ‒ голос ее звучал так ровно, что Флер поняла: директриса в бешенстве.

Хотелось кричать.

Рыдать.

Что-нибудь разбить.

Флер рвано вздохнула, пытаясь взять себя в руки. С отвращением посмотрела на трясущиеся кончики тонких нервных пальцев.

Мадам Максим без нужды поправила идеальную прическу, парой небрежных взмахов палочкой призвала откуда-то бутылку вина и трансфигурировала перо в изящный бокал.

‒ Пей, девочка, тебе это сейчас нужно.

Вцепившись в тонкую ножку, Флер сделала крупный, абсолютно не соответствующий ее обычному поведению глоток и без сил опустилась на мягкий диван.

Мадам Максим молчала, позволяя ей собраться с мыслями. Прийти в себя. И возвратить, наконец, себе свое обычное уравновешенное состояние.

Флер была благодарна ей. За это молчание, за вино, за предупреждение. Разумеется, она понимала, что делает все это директриса отнюдь не из-за личной симпатии или тем более привязанности к ней, нет, все было куда проще и в какой-то степени честнее. Если Флер Делакур станет победительницей Турнира Трех Волшебников, весьма существенная часть обрушившейся на нее славы достанется директору ее школы. И Флер более чем устраивало подобное положение вещей. В искреннюю привязанность к ней кого-либо, за исключением семьи, она давно перестала верить.

Флер снова поднесла бокал к губам, чувствуя, как постепенно отступает замешанная на страхе злость. И возвращается способность мыслить рационально. И извлечь из творящейся вокруг нее… не самой благоприятной ситуации что-то положительное.

Во-первых, она знает о том, что ей придется сразиться с драконом. Уже знает. И может подготовиться к теплой встрече заранее. Представив, что произошло бы, если бы она была ознакомлена с этой поистине чудесной новостью непосредственно в момент перед началом испытания, Флер нервно хихикнула. И решительно отставила бокал. Пожалуй, спиртного ей на сегодня хватит.

Во-вторых, продолжила она мысленно успокаивать себя, мадам Максим, исходя из все тех же глубоко эгоистических соображений и желания обрести статус директора школы ‒ Победителя Турнира Трех Волшебников, не останется в стороне. То есть она уже не сделала этого ‒ рассказав о сути первого испытания.

Флер мимолетно задумалась о том, не стоит ли ей стыдиться этой помощи. Но тотчас отбросила идиотскую мысль: она вообще не видела особого смысла во всем этом благородстве, чести и тому подобной чуши. То есть она, конечно, не была беспринципной сволочью ‒ ладно, кого она обманывает, была ‒ но добровольно отказываться от собственного преимущества, казалось ей… точно таким же глупым, как и вера Нуаре в то, что чемпионом Шармбатона станет она.

‒ Успокоилась?

‒ Да. Простите за доставленные неудобства, мадам Максим, ‒ Флер легко ‒ и плевать, что эта внешняя грациозность на этот раз далась ей с некоторым усилием ‒ поднялась на ноги и самым кротким образом потупила глаза. Никакой особой неловкости она, конечно, не испытывала. Да и… как будто мадам Максим надеялась на какую-то иную реакцию. Серьезно, она узнала, что ее противником станет дракон. Дракон. Огромная бронированная туша; как назло вдруг вспомнилась невесть где увиденная весьма печальная статистика смертности в рядах доблестных драконоборцев.

Директриса пожала мощным плечом:

‒ Ты не первая девочка, впавшая в истерику в моем кабинете.

‒ Разумеется. И все же я не должна была демонстрировать свои эмоции столь открыто, ‒ Флер усмехнулась, по-прежнему не поднимая головы. Принимая правила игры.

Мадам Максим кинула на нее насмешливо-одобрительный взгляд:

‒ Тогда не смею задерживать вас, мадемуазель Делакур.

Флер склонилась в отточенном реверансе.

Ей по-прежнему хотелось кого-нибудь убить.

Интересно, если она прикончит дракона, ей поставят высшие баллы?

Флер откинула голову, демонстрируя точеный профиль и длинные переливающиеся на свету волосы; кадры будут великолепные, или она не Флер Делакур.

Ухо обжег насмешливый шепот. Поттер вообще слышал о личном пространстве?

— Пожалей фотографа, еще немного, и он сойдет с ума.

— А мне что за дело, ‒ капризно протянула Флер, почему-то не отстраняясь, а лишь сдерживая улыбку, и Поттер рассмеялся. Стоящий чуть в стороне задумчивый Крам кинул на них насмешливый взгляд.

Лицо у Поттера стало таким, что Флер поняла: только присутствие посторонних ‒ взрослых, разумных, опытных и донельзя занудных ‒ удержало его от ответной реакции. Впрочем, волос на виске он коснулся весьма красноречиво, будто невзначай отставив средний палец. И снова переключил все свое внимание на Флер: коснулся рукой локтя, пытливо заглянул в глаза.

— Ты больше не злишься?

И вот какое ему дело, злится она или нет? Они всего лишь соперники по Турниру, которым, кстати, вообще-то полагается едва терпеть друг друга. Но Поттер почему-то так не считал. О том, что сама она никак не могла с должной силой возненавидеть ни Поттера, ни Крама, Флер предпочла не думать.

— Ну, прости меня, ‒ протянул тем временем несносный англичанин, придвигаясь еще ближе, и Флер обреченно выдохнула, ловя вспышку камеры. Кажется, у нее ‒ или у них? ‒ проблема.

— Отойди, идиот, ‒ прошипела она, ‒ если не хочешь, чтобы уже назавтра вся Британия была уверена в нашем в тобой страстном романе.

Нет, сама Флер против не была… Не романа, разумеется, но вот статуса девушки, покорившей сердце Героя, некая ‒ не такая уж маленькая часть Флер ‒ определенно желала, если не жаждала. Да, она любит внимание. Ну и что? Но сейчас что-то подсказывало Флер, что сам Герой отнесется к подобному далеко с таким цинизмом. Стоит только посмотреть на то, как он мгновенно шарахнулся от нее, да оценить злобный взгляд, кинутый на фотографа, мгновенно опустившего камеру.

«Ну я же не дура, так почему не могла проявить идиотское благородство минут на пять-десять позже?» ‒ мысленно прокричала Флер, насмешливо улыбаясь мгновенно принявшему виноватый вид ‒ но продолжающему держать дистанцию ‒ Поттеру.

— Да, я все еще злюсь.

Интересно, он поверил? Потому что она себе не верила совершенно.

Члены судейской бригады появились очень вовремя ‒ для Флер точно, ‒ и наконец-то началось то, ради чего их и собрали, оторвав Флер от факультатива по Чарам. Конечно, как чемпион, она от экзаменов освобождались, но это отнюдь не значило, что мадам Максим не поспешила организовать для ее менее везучих сокурсников более чем интенсивный курс обучения. Сама Флер им тоже не пренебрегала, понимая, что знаний и умений много не бывает.

Позади послышался восторженный басок Бэгмена, разряженного клоуна, кажется, вознамерившегося попользоваться славой Поттера: «Гарри, мисс Рита Скитер. Она делает материал о Турнире для «Пророка».

Флер бросила быстрый взгляд через плечо, но и его хватило, чтобы заметить жадное предвкушение в глазах безвкусно одетой и накрашенной — а уж ее прическа и маникюр и вовсе едва не вызвали у Флер кровавые слезы — женщины средних лет и обреченную усталость на лице Поттера. Вот только Флер, никогда не жаловавшаяся на отсутствие эмпатии и понимание чужих чувств ‒ спасибо крови вейл, ‒ видела под этим сдерживаемую из последних сил… злость. Вполне взрослую и осознанную, которую она, признаться, не ожидала увидеть во всеобщем любимчике и хорошем мальчике Гарри Поттере.

А хотя… Чего можно ждать от парня, воспитанного Блэком и зовущего братом последнего из Малфоев (и, судя по инциденту с Уизли, не только зовущего, но и искренне считающего его таковым). Конечно, Флер не была знатоком традиций английских чистокровных семей, но слава Блэков ‒ волшебников тёмных и в большинстве своем имеющих большие проблемы с головой ‒ давно достигла Франции. А корни рода Малфой, чьи представители как один оправдывали собственную фамилию, и вовсе терялись на родине Флер. И она испытывала почти абсолютную уверенность в том, что фамильные черты характеров в вынужденных отце и брате были слишком сильны, чтобы не оказать влияния на Гарри.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась Скитер к Бэгмену, не отрывая от Поттера глаз. ‒ Самый известный чемпион, несомненно, прибавит живости статье.

Флер даже стало ее жаль. Ненадолго. А вот завистливый взгляд густо ‒ и безвкусно ‒ накрашенных глаз, доставшийся ей, пусть и длящийся мгновение, поднял ее и без того очень неплохое настроение.

Приняв молчание Поттера ‒ похоже, тот раздумывал, как бы повежливее послать журналистку, за согласие, женщина бесцеремонно вцепилась кроваво-красными ногтями в его локоть. И потащила из комнаты.

‒ Удачи, ‒ одними губами пожелала ей Флер. Крам поперхнулся смешком, и она улыбнулась ему, стараясь выглядеть как можно более невинно. Ну и что, что конкурент? Может быть, повезет, и он не будет ждать от нее, как соперницы, слишком многого.

Начала проверки ‒ и возвращения Поттера ‒ они ждали, сидя на выставленных у двери стульях, судьи устроились за накрытым бархатной скатертью ‒ кто-то планирует пообедать? ‒ столом. Поттер ворвался в класс спустя пару минут. Выглядел он впечатляюще: лицо побледнело от гнева, губы кривились, а палочка в сжатом кулаке навевала отчетливые мысли о лучах Непростительных. Вошедшие вместе с ним директор Хогвартса и журналистка с суицидальными наклонностями старательно удерживали на лицах выражения благостного довольства. У Дамблдора выходило куда лучше ‒ Скитер выдавали крепко ‒ до белизны ‒ сжатые на ручке сумки пальцы и расширившиеся зрачки. Стараясь быть как можно более незаметной, она расположилась в углу и разгладила на коленях смятый и, кажется, опаленный по краям пергамент.

Поттер на нее старательно не смотрел: повернувшись к Краму, он что-то эмоционально, но тихо ему говорил. Болгарин хмурился, но молчал.

— Позвольте представить вам мистера Олливандера, — Дамблдор занял место за столом судей рядом с мадам Максим. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.

Поттер замолчал. Флер повернулась к окну, где стоял невысокий седой мужчина с большими и какими-то неприятными светло-серыми глазами.

— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете, — он вышел на середину класса. Флер подошла и протянула палочку, против проверки она не возражала нисколько: ее палочка была чиста как мозг Жаме.

— Хм-м, — протянул Олливандер, ‒ и что бы это значило? ‒ он повертел ее палочку. Из нее предсказуемо посыпались розовые и золотые искры. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит... — да-да, сердцевина у ее палочки редчайшая и… идеально подходит именно ей.

— Волос с головы вейлы, моей гран-маман.

— Да... да, — кивнул Олливандер. — Я никогда не использовал для палочек волосы вейл. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому свое, и если она вам подходит... месье Олливандер пробежал пальцами по палочке, проверяя, нет ли царапин или каких неровностей. — Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. Наколдованные цветы, серьезно? Но мило. Флер улыбнулась, благодаря.

Следующим Олливандер пригласил Крама. Тот встал, повел плечами, ссутулился и вразвалку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. Поттер едва слышно хмыкнул.

— Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно... — Олливандер поднес палочку к глазам и тщательно рассмотрел ее, вертя. — Да... саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама. Тот кивнул. — Толстовата, довольно жесткая, двадцать семь сантиметров... Авис! ‒ из палочки с довольно громким звуков вырвалась стайка щебечущих птичек и вылетела в окно. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку.

— Кто у нас еще остался? — Поттер поднялся с места, прошел мимо Крама и протянул мастеру свою палочку.

— О-о! — расцвел месье Олливандер, глаза его вдруг фанатично вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню.

Поттер криво улыбнулся и дернул плечом. Он явно не разделял радость мастера.

Олливандер долго рассматривал его палочку ‒ намного дольше, чем палочки Флер и Крама, вместе взятые, ‒ пустил из нее фонтан вина и довольно возвестил, что палочка по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.

— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится... — Флер посмотрела на мадам Максим и, дождавшись ее кивка, встала.

— А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита?

— Да, конечно. Сначала всех вместе, — она, оживившись, опять впилась взглядом в Поттера. Тот метнул на нее раздраженный взгляд. — А потом по отдельности, ‒ на тон тише закончила Рита.

Фотографу пришлось потрудиться, но Флер ему не сочувствовала ‒ это его работа, за которую ему платят. И, судя по мантии на оплывшей фигуре, весьма неплохо.

Однако так или иначе, но Мадам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а фотографу некуда было отойти, чтобы она попала в кадр; кровь великанов ‒ далеко не благо. Как, впрочем, и кровь остальных «волшебных существ». Кроме вейл, разумеется. В конце концов, жертве странных вкусов родителей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, чтобы получился еще один завиток. Крам, явно привыкший фотографироваться, занял место позади, будто не хотел излишнего внимания. Идиот...

Фотограф желал выдвинуть на первый план Флер, что было ничуть не удивительно, но Рита опередила его, поместив в центр Поттера. Еще большая идиотка! А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли еще и по отдельности. Поттер зло зашипел, но сдержался, а Флер вволю отвела душу, всласть покапризничав: «нет, не так, месье, позвольте, я повернусь. Ах, слишком далеко. Не так близко, месье! Пусть в кадр попадает мантия».

Крам смотрел на нее с иронией, Поттер ‒ с благодарностью, а Скитер с откровенной и ничем не прикрытой злостью (с сильной примесью зависти).

Спустя сорок минут Флер все еще была не против продолжить, но Дамблдор, чьи глаза буквально сияли от смеха, очень вежливо сообщил ей, что мисс Скитер и ее коллега торопятся.

Поттер набивался проводить ее на обед, но стоило им выйти из класса, как его перехватил Малфой, сквозь невозмутимость которого пробивалось какое-то лихорадочное волнение, и куда-то утащил.

И Флер не расстроилась. Вот ничуть.

* * *

Следующая неделя прошла для Флер в режиме непрекращающегося мозгового штурма. Она плохо спала, мало ела и только совершенное владение ‒ зачем, она и сама не знала. Наверное, как раз на такой случай ‒ косметическими чарами спасало ее от злорадного внимания однокурсниц и обеспокоенного ‒ что с ее Чемпионом?! ‒ мадам Максим.

Как будто этого самого внимания ей и без того было мало.

Вышла статья блистательной (нет!) Риты Скитер и произвела эффект Бомбарды посреди переполненного помещения. Ну, может, Флер слегка преувеличила. Но далеко не так сильно, как хотелось в глубине души.

Лишившись возможности пройтись по Поттеру, чего ей, похоже, хотелось до зуда в желудке, Скитер оторвалась на Краме и Флер, чему, кстати, весьма способствовали ее, Флер, многочисленные колдофото. На которых она ‒ о да ‒ улыбалась и флиртовала напропалую. Так что, фактически она была виновата во всем сама. И конечно, Скитер не сообщила ничего такого, чего бы Флер прежде о себе не слышала, ‒ что уж там, ходили о ней сплетни и куда как хуже, ‒ но читать о себе, как о «беспринципной юной мадемуазель, не стесняющейся использовать нечеловеческую привлекательность» было весело, но… не слишком приятно, да.

И кто бы еще объяснил ей, почему вместо того, чтобы логично оттолкнуть ‒ чего наверняка и добивалась старая перечница, ‒ подобная слава, наоборот, притянула к ней целую толпу поклонников. Пусть иногда их поклонение и напоминало ненависть. Главное ‒ внимание. А уж его теперь у Флер было хоть отбавляй. Раза в три больше, чем раньше.

Крам тоже не жаловался, точнее, судя по его хмурому ‒ теперь еще больше, чем обычно ‒ виду, он бы пожаловался, да слушать отказывались. По въевшейся, кажется, намертво привычке прислушивающаяся к витающим сплетням Флер знала, что чемпион Дурмстранга почти поселился в библиотеке. Тоже ищет способ справиться с драконом? Скорее всего. А в том, что ему известно о сути первого испытания, Флер не сомневалась ни на секунду. Каркаров был из той же породы людей ‒ почти людей, ‒ что и ее дражайшая наставница.

По Краму, кстати, Скитер прошлась куда как более мягко, всего-то заклеймив высокомерным снобом из захудалой страны, едва нанесенной на карту. И уж точно его изображениями не пестрила первая страница «Ежедневного Пророка», этого выкормыша британского Министерства магии.

В общем, Флер буквально купалась в чужих взглядах: восхищенных, завистливых, злобных, влюбленных — ничего нового, но масштаб был куда больше того, к которому она привыкла. И спрятаться от них было попросту невозможно.

Приходилось изображать надменную невозмутимость. Выходило, разумеется, отлично.

Хорошо еще, что Поттер больше к ней не лез, ограничиваясь приветственными кивками во время завтраков-обедов-ужинов. Хотя Флер и не всегда их замечала.

Она вообще многое перестала замечать.

Она перестала отвечать на лившиеся полноводной рекой неуклюжие комплименты англичан и подколки сокурсников. А особо навязчивого поклонника, кажется, он учился на Слизерине и вроде бы играл в квиддич, едва не прокляла. Сдержалась Флер чудом. Но почти сразу забыла о досадном недоразумении.

Все ее мысли занимало первое испытание

Дракон.

Мадам Максим, не без помощи местного лесничего, огромного, страшного и наверняка тупого собрата по крови, удалось выяснить больше подробностей. Чемпионам нужно будет отвлечь дракона и выкрасть из его кладки яйцо. Прежде чем Флер решила, что организаторы сошли с ума окончательно и бесповоротно, директор пояснила, что яйцо будет ненастоящим. Не подходящую к образу юной леди тираду глубоко нецензурного толка удалось удержать на кончике языка. Но удалось.

Идея пришла к ней ночью. В очередной раз лежа без сна и убеждая себя в том, что участие в Турнире ‒ все еще замечательная идея, Флер внезапно вспомнила о бабушке.

И, едва совершенно несолидно не завизжав от радости, выпуталась из одеяла и, пятная чернилами пергамент, бросилась писать письмо. Скептически посмотрела на прыгающие буквы и кляксы и… решительно смяла получившуюся записульку. Принеси сова такое, бабуля самолично отправит Флер в пасть дракона. И в чем-то будет права.

Флер буквально заставила себя сесть на кровать и несколько минут просто посидеть, успокаиваясь. И только после этого вернулась к перу и чернилам. Старательно следя за аккуратностью почерка, она коротко пояснила суть проблемы и попросила помощи, уповая на то, что добрая ‒ самой тут же стало смешно ‒ бабушка не даст внучке пропасть ни за кнат.

Ответа она ждала так, будто от него зависела ее жизнь. Ну, до тех пор пока не поняла, что все так и без будто. Но Флер верила в бабулю. И следующие дни прошли в чуть менее истеричных, чем раньше, но все-таки нервных мыслях: а вдруг кто-то наберет больше баллов?

Зато перестала сниться смерть в пламени/клыках/хвосте дракона.

И Флер считала это равноценным обменом. Почти.

* * *

Ожидать первого тура чемпионам полагалось в крохотной палатке, поставленной у самого загона с драконами, ‒ конечно, проходя мимо, Флер сделала вид, что понятия не имеет о том, кто же томится внутри.

Она сидела на низком деревянном стульчике в углу темного помещения, а перед глазами стояли лица сокурсниц, отчего-то решивших одарить ее пожеланиями удачи. К безмерному удивлению Флер, среди них нашлась пара, в которых даже она, со всей своей нечеловеческой чувствительностью, не улавливала фальши. Ну, то есть в них она ощущалась настолько слабее ‒ по сравнению с десятком остальных, ‒ что смело можно было делать вид, будто толики затаенного злорадства не было вовсе.

Да-да, самообман. Но иногда он так нужен. Даже таким гордым, самоуверенным и вообще прекрасным девушкам, как она.

Флер прикрыла глаза.

Ей было до одури страшно.

И весь ее прекрасный план вдруг стал казаться, таким… дерьмом. Которое никак ее не спасет.

На лбу выступили капли пота.

От-вра-ти-тель-но.

Но поделать Флер ничего не могла.

Страшно! Как же ей страшно.

Краем глаза Флер видела хмурого ‒ больше обычного ‒ Крама, Поттер ходил из угла в угол, в какой-то момент он дернулся было к ней ‒ скорее всего ей, конечно, показалось, но в палатку очень вовремя ворвался, сияя радостью на круглом лице, клоун Бэгмэн.

— Всем привет, ‒ внутри Флер не дрогнуло ничего, отзываясь на возмутительное панибратство. Ни злости. Ни презрения. Слишком страшно. Слишком. Но когда Бэгмен начал радостно интересоваться их настроем, буквально фонтанируя довольством ‒ конечно, ему-то не нужно сегодня рисковать жизнью, ‒ Флер ощутила почти ненависть.

Как. Он. Смеет?!

— Итак, все в сборе. И я сейчас сообщу вам, что делать! — отвратительно бодро продолжил Бэгмен, не дождавшись ответа ни от одного из них и не догадываясь о злобных мыслях Флер. — Когда зрители соберутся, я открою вот эту сумку, — он поднял небольшой шелковый мешочек красного — кажется, магглы символизируют им опасность? — цвета и потряс его. — В ней копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Все они разные. Каждый по очереди опустит руку и достанет того, кого ему послала судьба. Ваша задача — завладеть золотым яйцом.

Флер услышала топот множества ног — звучал он приглушенно. Она же не упадет в обморок, да? Зрители где-то там — в безопасности! — шли, шутя и смеясь, и возбужденно переговаривались.

А Бэгмен развязывал мешочек…

— Леди, прошу вас, — объявил он, предлагая мешочек Флер. Она опустила внутрь руку — сердце замерло, дыхание сбилось — и вынула крошечную точную модель Валлийского зеленого — от мадам Максим, совершившую в обществе хогвартсовского лесника прогулку к драконам, она знала, с чудовищами какой породы им предстоит сразиться — с биркой номер три на шее.

Флер понимала, что нужно удивиться хотя бы для вида, но сил не было.

Была лишь усталая обреченность, густо замешанная на страхе.

Вслед за ней выбирал Крам: ему достался Китайский огненный шар. Номер один.

Поттер был последним, и вытащил он, вполне предсказуемо, Венгерскую хвосторогу.

— Ну вот! — сказал Бэгмен. — С этими драконами вам предстоит встретиться. На шее у дракона номер очереди. Все ясно? Тогда вынужден вас оставить, я сегодня еще и комментатор. Мистер Крам, по свистку первый войдете в загон, ясно? — прозвучал свисток. — Боже! Мне пора бежать! — воскликнул Бэгмен и поспешил прочь.

Крам шагнул за ним.

— Виктор, — голос Поттера звучал непривычно хрипло, он стремительно подошел к Краму и с силой хлопнул того по плечу.

Крам ушел.

Флер вяло удивилась, как у Поттера хватает сил желать удачи сопернику. Да плевать на соперников, как он вообще может хоть что-то сейчас делать, говорить, а уж тем более заботиться о ком-то, не дурея от страха?

А ведь он еще и не хотел этого… В отличие от нее самой и Крама, Гарри Поттер ничего этого не хотел.

Зрители взревели.

Идиоты!

Флер смотрела только в пол. Хотелось зажать уши. Хотелось домой.

А Бэгмен все говорил и говорил…

— Вот это дерзость!!! Здорово!!! — кричал он. Крики его заглушил жуткий рык китайского дракона, трибуны стихли. — Ну и нервы! Не человек, а машина! Да!!! А сейчас оценки судей! ‒ но результат не назвал. Наверное, судьи показали оценки только трибунам. Сейчас Флер было плевать даже на это. Вновь раздался свисток. — Осталось двое! — провозгласил Бэгмен. — Мистер Поттер, прошу!

— Удачи, Флер!

«Он же не умрет там?» ‒ как-то безучастно подумала Флер.

Зрители, в подавляющем большинстве являющиеся ярыми фанатами Мальчика-Который-Выжил, приветствовали своего любимца восторженным ревом.

«Им вообще наплевать на то, что он вообще-то может умереть? ‒ неожиданно зло подумала Флер. ‒ Что мы все можем умереть. Для них ‒ это всего лишь зрелище. Яркое, красочное, захватывающее и… безопасное».

— Вот это да! Ну и полет! — слышала она комментарии Бэгмена.— Видели, мистер Крам?! ‒ к чему бы это? Ах да, полет. Ведь в этом так хорош Крам… Флер нервно сцепила руки, снова услышав кошмарный рев дракона. Совсем скоро выйти и остаться с чудовищем один на один придется и ей.

И снова восторженный рев трибун, но на этот раз усилившийся на целый порядок. Или на два.

— Нет, вы только посмотрите! — кричал Бэгмен. — Чемпион Хогвартса быстрее всех завладел яйцом. Клянусь, у него есть все шансы на победу.

О да, о беспристрастности месье Бэгмен явно не слышал.

Тело пробрала дрожь, и Флер вяло порадовалась, что в палатке она одна.

Чтобы выйти навстречу своей более чем вероятной гибели, Флер пришлось до боли сжать руки в кулаки и напомнить себе, зачем она, собственно, все это затеяла. Жаль только, что сейчас «я всем докажу, чего я стою» как-то не особо воспринималось адекватной причиной.

Неважно. Она должна сделать это. И она сделает!

Она ведь так этого хотела …

Флер высоко вскинула голову, спешно изобразила на лице выражение спокойного достоинства и уверенности и… покинула палатку, хотя больше всего на свете ей хотелось остаться в ней навсегда. Ну, или пока кто-нибудь не выполнит задание вместо нее. Надо было просто заморочить голову какому-то англичанину посильнее да подурнее, да и выпустить его вместо себя. А что? Формально задание было бы выполнено, и даже с ее участием, пусть и опосредованным. Но к черту пустые мечтания.

Флер медленно шествовала мимо деревьев, а страх, поселившейся, кажется, в каждой клетке ее прекрасного тела, и не думал исчезать. Но как бы она не замедляла шаги, граница загона была пересечена слишком быстро.

С возведенных трибун на Флер смотрели сотни людей. Она не хотела и не могла разобрать выражений их лиц. Вся ее внимание было отдано ей. Занявшей дальний конец загона самке Валлийского зеленого дракона.

Флер медленно выдохнула. А вот оно, яйцо. Ярко блестит в свете издевательски-яркого солнца. Всего-то и нужно, что нейтрализовать хищно растопырившую крылья драконицу. Чувствуя, что вот-вот сорвётся в позорную истерику, Флер с силой ущипнула себя за бедро. В голове слегка прояснилось, и она, не рискуя приближаться, вытащила палочку. Заставить руку не дрожать, определенно, было самым сложным, что она вообще делала в жизни.

— Не уверен, что это мудрая тактика! — донесся до нее веселый ‒ Флер обязательно убьет его. Но позже ‒ комментарий Бэгмена.

Нет, так ничего не выйдет.

Бабушка предупреждала, что контакт между вейлой ‒ а уж тем более квартероном ‒ и заклинаемым существом должен быть минимален.

Флер зашагала вперед, всей душой веря в то, что у нее все получится. Ну или в то, что она хотя бы останется в живых.

Драконица вытянула шею, с черных вислых губ сорвалось злобное шипение и… дымовое облачко.

Флер стиснула полочку в непослушных пальцах и на выдохе проговорила-пропела длинную фразу на старофранцузском.

Следующие сорок секунд ‒ она считала, да ‒ стали самыми длинными в ее жизни.

Когда драконица, взмахнув исполинской головой, полностью опустилась на землю и замерла, прикрыв жутковатые светло-желтые глаза с вертикальным зрачком, Флер сама едва не осела на землю. Так велико было облегчение.

Выдав в сторону трибун отрепетированную улыбку, Флер приблизилась к кладке. Яйцо было тяжелым и гладким. Ее успех. У нее в руках. Флер чувствовала, как дрожат губы. Прижав яйцо к груди, она, стараясь не сорваться на бег, направилась к выходу.

Жуткий звук, донесшийся со спины, не сразу, но был ею идентифицирован как всхрап. Дракон спит. Дракон храпит, а когда дракон храпит… Флер развернулась, вскидывая палочку и уже понимая, что не успевает, что безнадежно опаздывает. Вырвавшийся из жуткой пасти огонь бессильно скользнул по прикрывшему растерянную Флер щиту.

Зрители снова обрадованно и восхищенно закричали, видимо, посчитав, что его выставила сама Флер. И она не стала никого разубеждать. Она же не дура.

— Близко! Совсем близко! Ну, как так можно?! Внимательней надо! Черт! Думал, не успеет! Но мисс Делакур оправдывает решение Кубка безупречной реакцией и отличным знанием щитовых чар!

Флер почти не слышала его. Глаза ее не отрывались от сидящего на нижнем ряду, совсем рядом с загоном, парня.

В руках он держал палочку. И насмешливо смотрел прямо на Флер.

Победительницей первого испытания Турнира Трех Волшебников судьи единогласно ‒ почти, но ублюдок Каркаров не в счет ‒ признали Флер Делакур.

* * *

— Я тебе нравлюсь? ‒ Флер знала, конечно, что нет, но ей было нужно ошеломить, удивить, вывести из равновесия. Только так она могла хотя бы надеяться на честный ответ.

Драко Малфой окинул ее оценивающим взглядом неприятно светлых глаз ‒ Флер стиснула пальцы на рукоятке палочки, подавляя желание пустить ее в ход, ‒ высокомерно ухмыльнулся и лениво процедил:

— Мне плевать на тебя, Делакур. Думал, тебе достанет мозгов осознать этот очевидный факт.

«Сволочь, наглая, чистокровная и полностью убежденная в собственном превосходстве сволочь», ‒ зло процедила Флер. Мысленно. И точно также беззвучно ‒ вслух она не сделала бы этого даже под Круциатусом ‒ признала, что непрошибаемая самоуверенность Малфоя помимо праведного гнева вызывает еще и… восхищение. Серьезно, каждый раз, когда она сталкивалась с Драко Малфоем, ей казалось, что она разговаривает с самой собой. А не восхищаться собой Флер не могла.

— Точно так же, как мне плевать на тебя, ‒ Флер пожала плечами и чарующе улыбнулась, опуская ресницы, ‒ ни к чему надменному идиоту ‒ хотя кем-кем, а идиотом Малфой точно не был, знать об ее истинных чувствах. Пока. — Но… после случившегося, ‒ она снова улыбнулась, ‒ я бы не была так уверена в твоем ко мне равнодушии.

— Тогда ты глупее, чем кажешься.

— Но и это не помешало тебе, ‒ Флер помедлила, в нарочитом удивлении склонила голову к плечу, ‒ помочь мне, — и рассмеялась. — И это, конечно, до сумасшествия мило…

— Хорошо, считай, что я пал жертвой твоей неземной красы и обаяния.

— Чуть меньше насмешки в голосе, и я подумаю, верить ли.

— Делакур.

— Да-да?

— Ты тратишь мое время.

— Созрел для серьезного разговора. Отлично, ‒ Флер наложила заглушающее. Конечно, говорили они по-французски, а язык этот знаком далеко не всем, но оставались случайности и сокурсники самой Флер. А разговор был слишком важен, чтобы она могла проявить беспечность. ‒ Я хочу знать, зачем ты помог мне.

— Я ответил.

Флер метнула на Малфоя раздраженный взгляд:

— Мадемуазель гневается? Какая неожиданность, ‒ насмешливую снисходительность в голосе белобрысого поганца можно было загребать горстями. И Флер очень хотелось уступить своим желаниям. А потом впихнуть взятое в ухмыляющийся рот. Ну вот почему все самые сильные ее желания, как правило, неосуществимы? Обидно.

— Мадемуазель в ярости. И не думает, что месье хочет испытать на себе всю силу ее гнева, ‒ скучающее поведала Флер, рассматривая собственный маникюр.

— Всего доброго.

— Стой. Малфой, ты не уйдешь до тех, пор, пока не ответишь на мой вопрос.

— Мерлин, ‒ Флер могла гордиться собой. Она-таки вывела несносного англичанина из равновесия, ‒ Делакур, мне просто стало тебя жаль. Довольна?

— Нет. Вторая попытка.

Ответом ей стал тяжелый вздох и укоризненный взгляд.

— Я в тебя влюбился.

— Смешно, ‒ ровно откликнулась Флер, в принципе сомневаясь в способности Малфоя испытывать к кому-либо нежные чувства.

— А уж мне-то как.

— Ты можешь просто ответить. Почему ты помог мне. Зачем выставил щит. Ты не мог не понимать, что если судьи поверят в то, что он мой, я стану победительницей, я, а не твой обожаемый брат, ‒ Флер перешла на соблазнительный шепот, подходя ближе, касаясь широкого плеча кончиками пальцев и… спиной чувствуя обращенные на них взгляды.

— А ты можешь просто отвалить. Серьезно, Делакур, ты меня достала.

Флер негромко хмыкнула, на самом она не особо и надеялась на успех. Но не попытаться не могла. Иначе это была бы уже не она, не Флер Делакур. Пальцы скользнула выше, коснулись шеи, ласково погладили щеку.

— Может, все-таки скажешь мне правду?

— Стерва, — сообщил ей Малфой, отклоняясь. — И да, если ты думаешь, что устроенное тобой шоу меня смутит, то ты ошибаешься.

— Шанс был.

Малфой закатил глаза:

— Ты не отстанешь?

— Нет.

— Я пожалею об этом, — проговорил он отстраненно, — и Поттер будет орать часа три. Но я удовлетворю твое любопытство. Меня попросили присмотреть за тобой. Догадываешься, кто?

На то, чтобы удержать лицо, ушла вся ее немаленькая выдержка.

А проклятый Малфой усмехался: но кривились лишь края губ, серые глаза оставались спокойными и чуть раздраженными.

— А теперь, с твоего позволения, я пойду.

Удерживать его Флер не стала.

Ни к чему.

А вот перестать улыбаться нужно немедленно. Сейчас же прекрати, Флер Делакур!