Паучья ночь (гет)

Много книжек я читал,

Много фокусов видал,

Свою тайну от меня

Не пытайся скрыть.

Я это видел…

КАК БЕССОННИЦА В ЧАС НОЧНОЙ

МЕНЯЕТ НЕЛЮДИМАЯ ОБЛИК ТВОЙ

ЧЬИХ НЕВОЛЬНИЦА ТЫ ИДЕЙ,

ЗАЧЕМ ТЕБЕ ОХОТИТЬСЯ НА ЛЮДЕЙ?

Король и Шут «Кукла колдуна»

На Санкт-Петербург опускались белые ночи, погружая город в ленивую полудрёму, распростёртую на границе сна и бодрствования. Призрачные сновидения в такой час становятся живее и ярче, попирая законы реальности, насмехаясь над ними, выпуская из тёмных уголков души, словно льва из клетки, притаившиеся там тайные желания, мысли, обиды. Спугнуть этот странный фантасмагорический сон величественного города боялись, казалось, даже шумные болтливые туристы, стекавшиеся по улицам-артериям и по каналам на теплоходах к семи мостам, прельщенные красотой места и байками гидов об исполнении желаний. То тут, то там в сумерках мелькали фотовспышки, сохраняя в памяти техники вековые достопримечательности и улыбающиеся лица.

Большинству людей, воображавших, что они видят и слышат всё, что происходило в тот вечер у семи мостов, было невдомек, как же сильно они ошибаются. Укажи им кто-нибудь на огромных, невидимых для немагов грифонов, обитателей Цифровой башни, которые прямо сейчас парили высоко над их головами, они бы, пожалуй, лишь покрутили пальцем у виска. А если бы узнали, что облокотившийся на кованые перила Старо-Никольского моста светловолосый лопоухий юноша ни кто иной, как самый настоящий дракон, то уж точно бы в это не поверили.

Ульяна наблюдала за происходящим сидя на небольшой лавочке около кустов шиповника. Их с Матвеем роль была незначительна, а время выхода на сцену ещё не пришло. Несмотря на это, она старалась быть начеку, не привлекая к себе лишнего внимания. Это не всегда удавалось: проходящая мимо подвыпившая компания, заметив молодую красивую одинокую девушку, пару раз призывно свистнула, что можно было расценить как предложение присоединиться ним. Сухо улыбнувшись и с самым невинным видом намотав на палец тёмную прядь волос, Ульяна уже было потянулась к волшебной палочке, но внимание парней уже переключилось на стайку хохочущих симпатичных девушек, двигавшихся прямо им навстречу.

Она жутко волновалась. Это было их первое с Матвеем задание в качестве сотрудников отдела надзора над тёмномагическими артефактами Санкт-Петербургского отделения Министерства Магии РФ. От них ничего особого не требовалось — лишь забрать артефакт и доставить в Министерство. В случае неудачи операции — оставаться на месте и не привлекать к себе внимания. Но поджилки нещадно тряслись, а каждое мгновение казалось ей вечностью.

Но вот высокая статная светловолосая женщина отделяется от толпы туристов. Невысокий коренастый мужчина средних лет будто бы случайно оказывается рядом, передавая ей в руки маленький сверток размером с кулак. Возникшие рядом сотрудники отдела по борьбе с незаконным товарооборотом магических артефактов ловко и быстро ставят скрывающий от глаз немагов барьер и обезоруживают обоих. Пожалуй, пора, Матвей уже там.

— Вы арестованы за попытку продажи тёмного артефакта за границу, — донёсся до неё голос одного из авроров. Обвиняемый в ответ жалобно заскулил, оглядываясь на свою статную сообщницу. — А вам, фрау, выдвинуты ещё и обвинения от Министерства магии Германии по статье международный терроризм.

— Позвольте, фрау, — Матвей улыбнулся немке так, словно обстоятельства их встречи не грозили последней международным магическим трибуналом. Он, казалось, был совершенно спокоен, уверен в успехе и лишь терпеливо ждал, когда всё закончится, чтобы с чувством выполненного долга отправиться по своим делам. Ульяна неспешно подошла на ватных ногах и молча открыла снабжённый защитными чарами портфель. Матвей аккуратно отлевитировал свёрток внутрь.

— Что-то важное толкнуть за границу пытались? — рядом мелькнула фотовспышка, и Ульяна резко дёрнулась, чуть не выронив свою ценную ношу.

Он всё время был здесь? И она не заметила?

— Это секретная информация, — процедила Ульяна. Внезапная паника накрыла её с головой, а вместе с нею пришло и раздражение, которое просто необходимо было на кого-то выплеснуть. — Ты ему сказал?

Матвей виновато переглянулся с Павлом Фандориным, некогда их школьным однокурсником, а нынче сотрудником Российской магической газеты «Маяк», и отрицательно помотал головой.

— Брось, Уль, — Фандорин пустил в ход своё главное оружие — улыбку, не раз открывавшее для него нужные двери и чужие сердца. — Горыныч скорее бы съел свой драконий хвост, чем сообщил бы мне что-то… Хорошо, что у меня есть и другие каналы. Можно я сфотографирую эту штуковину? Что это вообще такое?

— Нельзя, — рявкнула Ульяна, пытаясь за злостью скрыть волнение. — Я в лабораторию. Ты со мной?

Матвей неуверенно кивнул, обменявшись с другом напоследок рукопожатием . Авроры проводили их до портала.

Семь лет они учились вместе на факультете теоретической магии в Колдовстворце. Потом последовали два года работы по распределению. Ульяна Серебрякова оказалась в городе Китиже, Матвей Горыныч — в деревне Нижние Колтуны, а вот Павлу Фандорину повезло оказаться в Москве. Всех троих вместе свёл Питер. Ульяна и Матвей поступили в магический университет, избрав для себя работу с артефактами. Паша — в Академию магических искусств, на журналиста. Именно тогда Павел и Ульяна в тайне ото всех начали встречаться, испортив многолетнюю дружбу одним неудачным романом длиной в полгода.

Павлу всегда удавалось остаться друзьями со всеми своими бывшими девушками, которых было немало. Для него Ульяна наверняка затерялась среди других, тех, кого при встрече целуют в щёку и с кем можно мило поболтать за чашкой кофе, вспоминая старые добрые времена. Возможно, даже переспать — не по любви, по-дружески. Наверное когда-нибудь она тоже сможет отнестись к их истории, как к давно прочитанной книге, забытой среди кучи других на полке… Но пока её буквально трясло от их каждой случайной встречи, когда все внутренности, казалось, разрывались между желаниями броситься ему на шею и разодрать лицо в клочья. Он же всегда был приветлив, спокоен, очарователен. У него был редкий талант нравиться людям, находить с ними общий язык, чем он и пользовался так беззастенчиво. Она его за это ненавидела. И любила, наверное, тоже за это.

Единственным, что утешало её после разрыва, была работа. Ей повезло — место, о котором она мечтала с детства, досталось ей сразу после окончания университета. Она и сама порой не верила своей удаче, вот только ощущение спокойствия и счастья к ней так и не пришло.

Санкт-Петербургское отделение Министерства Магии Российской Федерации располагалось в обычном на первый взгляд доме на улице Гороховой, на Фонтанке. Поднявшись на вершину пресловутой «ротонды дьявола», о которой среди немагов слагались городские легенды, сотрудники отделения прикладывали волшебную палочку к одной из дверей. Та открывалась, пропуская их на тот самый этаж, где находился их кабинет. Среди особо любопытных немагов, замечающих, что люди поднимаются на ротонду утром, а спускаются лишь вечером, появились байки о порталах в иные миры. В чём-то они были правдивы — отделение Министерства никак не походило учреждения немагов подобного типа. Чего стоил один лишь огромный фонтан в холле в виде маленького города, в точности повторявшего архитектуру Петербурга времён его основания. Потолок холла был на уровне потолка последнего, седьмого этажа, поэтому столпы его воды поднимались до самого верха, разнося вместе с собой на этажи маленькие служебные записочки, складывавшиеся в корабли, как только попадали в воду, и мгновенно разглаживающиеся, добравшись до стола адресата. Этажи, на каждом их которых располагался свой отдел, соединялись петляющими деревянными лесенками. Портреты Великих магов, развешенные по всему периметру здания, служили лучшей и самой неподкупной его охраной — если кто-то попытался бы вынесли из отделения документы или артефакт, портрет Соловея Одихмантьевича Рахманова по прозвищу Соловей-разбойник, поднимал свист не хуже сигнальной сирены. В архиве, лабораториях и около кабинетов, помеченных красноречивой надписью «Не входить! Идёт уборка помещения», портреты были особенно бдительны.

Лаборатории по исследованию тёмных артефактов находились на самом верху здания. Обижено цокая каблуками, Ульяна прошла вглубь одного из кабинетов, остановившись рядом с большим дубовым столом.

— Слушай, я не знал, что он припрётся, честно, — Матвей остановился в дверях. — Не говорил я ему ничего, я с работы вылетать не планирую.

— Проехали, — отозвалась она, стараясь сдержать все свои эмоции внутри.

Ульяна осторожно вынула свёрток и водрузила его в воздухе над небольшим постаментом. Не дотрагиваясь, одним взмахом волшебной палочки стянула обёртку и тут же отскочила, испуганно пискнув. В воздухе закружилась небольшая брошь, изображавшая чёрного, ткущего тонкую серебряную нить, паука.

— Изящная работа… Совсем как настоящий, — овладевая собой, сказала она.

— Ты хочешь начать работать над ней прямо сейчас? — уныло спросил Матвей, приблизившись. — Рабочий день уже закончился…

— Мне спешить некуда, и я люблю работать по ночам.

— Ты сумасшедшая!

— Возьму потом отгул.

— У меня были планы…

— Планы зовут Дашей?

Матвей по-детски насупился, сложив руки и усевшись на соседний стол. Ульяна тяжело вздохнула.

— Иди же уже, я справлюсь со всем сама.

Горыныч тут же растянулся в довольной улыбке, чмокнул подругу в щёку и был таков. «Счастливый», — подумала она, чувствуя, как оживился внутри червячок зависти. Матвей всегда был её лучшим другом, но порой её необычайно злило то, как легко он мог относиться ко всему и как всё так же легко ему давалось. Так было в школе, в университете, на работе, а сейчас ещё и в личной жизни. При всём при этом, он был самым большим лентяем и балбесом, которого она знала. Тем не менее, ему всегда всё сходило с рук, ведь, кажется, сама судьба избрала его своим баловнем, определив, что Матвею Горынычу суждено родиться в одной из самых древних и уважаемых магических семей России, известной своей редчайшей анимагической формой. Это был дракон, а драконов обычно мало интересуют пауки.

Она уныло смотрела на брошь, чувствуя, как наполняет её обида и раздражение. Взмах палочки — и на столе появилась твёрдая тетрадь, перо и чернильница. Закусив губу, Ульяна принялась за работу.

«Объект № 673.

Серебряная брошь в виде паука. Тёмная магия. Действие и свойства не установлены».

* * *

Когда Матвей, сонный и взлохмаченный, с пластиковым стаканчиком кофе в одной руке и портфелем в другой, ворвался с утра в лабораторию, опоздав больше чем на привычные пятнадцать минут, Ульяна была уже там. В свежем тёмном платье, с аккуратно сложенными волосами и еле заметной тенью вокруг глаз, впрочем, вполне удачно скрытой косметическими чарами.

— Как всегда не спешите к нам, господин Горыныч? — холодно упрекнул его заведующий лабораторией Юрий Алексеевич Марьянов, по совместительству их декан и научный руководитель в университете. Как Марьянов всё успевал — работу в отделе, преподавание и благополучную семейную жизнь — Матвею оставалось только догадываться. В одном лишь он был уверен — без маховика времени здесь точно не обошлось.

— Прошу прощения, — отозвался он, виновато склонив голову. — В метро час пик…

Марьянов коротко кивнул, давая понять, что в отговорку он не верит, но отчитывать нерадивого ученика не собирается.

— Вы уже разобрались, что это за артефакт? — напустив на себя компетентный вид, перевёл разговор Матвей.

— Свойства ещё не выявлены. Подробное описание я уже составила, — деловито откликнулась Ульяна. — Из особенностей — микроскопическая надпись на булавке, сделанная на японском языке — «связывающая невеста». Очевидно, артефакт имеет японское происхождение, следует покопаться, поискать подобные случаи, может быть, найдём упоминание о чём-нибудь аналогичном.

— Да, работайте пока с архивом и литературой, — согласился Марьянов, внимательно глядя на брошь. — Артефакт лучше не трогать, пока мы не поймём, как именно он действует. Лучше вообще убрать его отсюда… — добавил он, внезапно нахмурившись. — Серебрякова, идите домой спать, Горыныч буквы знает, прекрасно справиться и без вас. У меня встреча в университете через пятнадцать минут, к обеду вернусь, отчитаетесь.

И не обращая внимания на поникшего Матвея, Марьянов вышел из лаборатории.

— Я помогу тебе, — вздохнула Ульяна.

— Он прав, тебе нужно поспать, — Матвей кинул свой портфель на стул и потянулся. Подруга держалась бодрячком, но он вчера просидел на иголках полночи, думая о том, что она наверняка работает как проклятая, пытаясь выкинуть из головы встречу с Фандориным. Когда друзья начинают друг с другом встречаться — добра не жди: третий в компании моментально становится лишним. Когда друзья расстаются — тем более добра не жди: не заняв ни одну из сторон, получишь от обеих.

— Я уже составила список фондов, где может быть то, что нам нужно, — не обращая на его слова внимания, проговорила Ульяна. — Закрывай лабораторию и спускайся в читальный зал.

Перебирание архива, по субъективному мнению Горыныча, было самым ужасным в их, в общем-то, достаточно интересной работе. Книги, толстые справочники, записки, письма… Там можно было найти и про бронзовые колокола, и про значении иероглифов и даже про самого чёрта в ступе. Но время шло, а о броши в виде золотого паука они за несколько часов не нашли ни словечка.

— Слушай, может это просто безделушка? — не выдержал Горыныч, отбрасывая толстый справочник.

— И за безделушкой фрау Шварц, одна из известнейших ныне живущих преступниц магического мира, приехала в Россию, — не поднимая головы, отмахнулась Ульяна.

— Они могли отвлечь наше внимание и подсунуть нам фальшивку, — возразил Матвей. — Подобные проколы уже случались… А потом окажется, что задержанная вовсе не фрау, а совсем иная женщина под действием оборотного зелья… Или они организуют её похищение…

— Этим пусть занимаются авроры, — отрезала Ульяна. — Наше дело — доставленный в лабораторию артефакт.

— Но если это не…

— Перестань! — Ульяна резко вскинулась. — Тебе просто лень работать, вот ты и ищешь предлоги, чтобы от этого отмахнуться. Артефакт настоящий, — добавила она уже спокойней. — Я чувствую…

Матвей нахмурился и наклонился к ней ближе.

— Что значит чувствуешь? Умоляю, скажи, что ты вчера была осторожна с этой непонятной штукой.

— За кого ты меня принимаешь? — Ульяна вновь разозлилась и отпрянула, гневно сверкнув на друга глазами. — Разумеется, я была осторожна. Я говорила о профессиональном чутье. И вообще, Марьянов велел мне идти домой, — она вскочила и быстро, не выслушав возражений и прощаний, вышла. Матвей и слова вставить не успел. Портреты с интересом посмотрели ей вслед.

Ульяна сама не понимала, почему была так зла. На Павла, Матвея, чёртову брошь и весь мир. Раздражение переполняло её, с громким шипением выливаясь за границы. Оказавшись на вершине «ротонды дьявола» она столкнулась нос к носу с проплывающим мимо призраком Григория Распутина. Тот, обыкновенно только и ждущий, чтоб ненароком прикоснуться призрачной лапой к молоденькой сотруднице, отпрянул от неё, как бес от ладана. Ульяне было на него всё равно. Она была слишком зла.

На нижних ступенях ротонды кто-то сидел, заслоняя телом большую часть прохода.

— Ульяна, — Павел обернулся на стук её каблуков, растянувшись в ухмылке. — А я решил навестить вас, только меня не пропускают… Вот, со стариком Распутиным зато потолковал…

Он был как всегда само очарование. Высокий, широкоплечий. Сумка с фотоаппаратом на плече, записная книжка и очки придавали ему интеллигентный вид. Когда-то он точно так, на ступеньках университета, ждал её после пар, чтобы увести на долгую прогулку по Питеру, в обязательной программе которой значилось чтение стихов, куча фотоснимков и ужин в каком-нибудь кабаке, типа «Бродячей собаки», с невероятными смешными историями, в которых правда слишком тесно переплеталась с вымыслом.

— Это отделение Министерства Магии, а не проходной двор, — буркнула в ответ Ульяна, подавив в себе желание вцепиться в него и ногтями содрать ухмылку с его лица.

— Всё… в порядке? — Павел прищурился, заглядывая ей в глаза. — Ты была какой-то… злой вчера. Я нашёл тут кое-какие фотографии. Решил, тебе будет интересно.

На снимке совсем другая, довольная жизнью, Ульяна хихикала над его шутками прямо в университетской библиотеке, игнорируя косые взгляды и прикрывая рот ладошкой. Она прекрасно помнила, что было потом, после того как щёлкнула камера. Фотограф наклонился к улыбающейся модели, нежно и сладко поцеловав в полуоткрытые губы.

— Мне не интересно, — отрезала она. — Прости, мне нужно домой…

— Можем встретиться вечером, — быстро проговорил Фандорин.

— Я уже обещала Марине.

— Отлично. Ты, я, Марина, Горыныч с Дашей, Кира — как в старые добрые...

— У нас будет личная беседа, только для девочек.

— Окей, — Фандорин отступил, глядя на неё исподлобья. — Значит, фотографии тебе не нужны…

— Можешь скинуть в телеграме, — она помахала ему рукой и быстро скрылась в толпе. Пройдя на другой конец улицы, она обернулась — Павел стоял не шелохнувшись, сжимая в руках свою старую камеру. На смену раздражению пришло злобное мстительное удовольствие.

В четверокомнатной квартире на самой вершине дома № 3 на Невском проспекте, где она жила вместе с родителями, сейчас было пусто — вся родня уехала на отдых в Крым, а потому любая комната была в её полном распоряжении. Сполоснув холодной водой лицо, она минут пять молча смотрела на забившегося в уголок ванны паучка. Брезгливо поморщившись, Ульяна смыла его водой.

В комнате был непривычный для неё беспорядок, но вопреки своей обычной аккуратности, в тот день Ульяне не было до него дела. Она повалилась на диван и быстро уснула.

* * *

Очнулась она через пару часов, когда день перевалил далеко за полдень. Липкая удушливая жара подбиралась к горлу, не давая дышать, ворсистая обивка дивана неприятно щекотала спину, а по плечам скользили капельки пота. Махнув волшебной палочкой в сторону притаившейся в углу небольшой мельницы, которая тут же закружилась наподобие вентилятора, Ульяна лениво потянулась и нащупала на столе сквозное зеркало.

— Горыныч, — буркнула она, и в отражении тут же возникло недовольное лицо напарника.

— Это трындец какой-то, — сразу начал он. — Я нашёл тут пару трактатов на японском, может, что-то там есть … Но заклятие переводчика на них не действует!

— Конечно, это ведь волшебные книги, а не манга, — отозвалась Ульяна. — Марьянов не будет огорчаться, если я не вернусь сегодня на работу?

— Нет, ты уже вчера наработалась, — проворчал Матвей. — У тебя официальный отгул.

— Отлично, будь паинькой, завтра увидимся, — и, не дождавшись ответа, оборвала связь.

Несколько долгих мгновений она просто таращилась на огромный стеллаж стоящего в гостиной шкафа. Это был её маленький музей — все самые интересные волшебные предметы, которые ей удавалось утащить домой, красовались именно там. Амулеты, фигурка в виде царевны-лягушки, оборачивающаяся танцующей девицей, если чмокнуть её по гладкой башке, шарик, внутри которого умещалась миниатюрная версия подводного города Китежа. Последний был доверху наполнен водой, а среди зданий и улочек города сновали крохотные волшебные рыбки. Были у неё и парочка вкладышей от шоколадных лягушек — их ей когда-то дарили друзья по переписке из Хогвартса. Довольно обширная коллекция волшебных открыток с движущимися картинками и несколько автографов от знаменитостей, которым она когда-то отправляла письма. Увлечение её не затянуло — автографов у неё было немного: от американского художника Тейгу Ламбертсона, перуанской звезды квиддича Жуана Коэлью и английского писателя Злотопуста Локонса. От последнего, находящегося уже много лет в психушке, автографов пришло целых три, и уж в их подлинности Ульяна сомневалась меньше всего.

Она всегда любила красивые и необычные вещи. Любила их собирать, раскладывать по полочкам, классифицировать…

Сейчас они её не радовали, как, впрочем, и всё в этом мире. В мозг настойчиво стучалась мысль, что неплохо было бы сжечь коллекцию вместе со шкафом.

— Ты серьёзно? Ты взъелась на меня из-за такой ерунды? — Паша поднял на неё глаза и рассмеялся. Она не любила этот смех. Он был злобный и едкий. Как же она ненавидела его в этот момент…

— Если твой кобелий ген — это ерунда, то, пожалуй, да, — процедила она.

— Перестань, — серьёзно сказал он. — Ты вечно придумываешь проблемы, которых не существует…

— Я придумываю? — визгнула Ульяна. — Почему ты просто не можешь вести себя…

— Как? Как хочется тебе? — спокойно и деловито поинтересовался Павел.

Это спокойствие разозлило Ульяну ещё больше. Она говорила, кричала, бесилась, упрекая его во всём, что скопилось у неё внутри за те полгода, в которые они от безопасной отметки «друзья» перешли к слишком нестабильной позиции «пара».

— Я понял, — наконец сказал Павел, когда она выговорившись перевела дух. — Сколько же претензий… И все они сводятся, дорогая моя, к одной — ты не можешь меня контролировать. Ты ведь любишь свои цацки? — он махнул в сторону стеллажа, чуть не снеся рукой царевну-лягушку. — Переставлять их, перебирать. Меня ты, наверное, тоже хочешь поставить на полку, завязать мне глаза и рот, чтобы я не мог смотреть и разговаривать с другими девушками, и периодически демонстрировать меня подругам? Такой я был бы тебе больше по душе?

— Я не…

— Люди — это не вещи, Уль. Они могут быть с тобой не согласны, могут думать иначе, могут хотеть чего-то иного, не того, что хочешь ты. Даже самые близкие, — несколько мгновений он прожигал её взглядом, а потом перевёл его на циферблат наручных часов. — Мне пора, завтра рано вставать и много работы.

— Ты уходишь от меня? — еле выговорила она, когда он уже стоял в прихожей в пальто.

Он не ответил. Отсалютовал ей на прощанье и скрылся в февральской метели. Он не пришёл и не написал ей на следующий день. А ещё через день она выслала ему совой все его вещи, забытые в её квартире.

Ульяна тяжело вздохнула. По стене неторопливо полз по своим делам паук. Бабушка когда-то говорила, что если убить паука, то в доме ещё долго не будет хороших вестей. Ульяна медленно достала с полки шарик с миниатюрным Китижем и со всей силы швырнула его прямо в стену.

* * *

В доме у Марины Воробьёвой всегда было очень чисто, пахло вкусной выпечкой и травяным чаем. На стенах красовались необычные картины в резных деревянных рамках и коллажи из фотографий, а на журнальном столике неизменно лежала стопка эскизов и различных набросков. Гостей всегда на пороге встречал чёрный кот Самара. Он всегда придирчиво обнюхивала вошедшего, тёрся о его ноги и только потом давал пройти дальше в дом.

В этот раз всё было немножко иначе. Самара не стал приближаться к ней. Вместо этого выгнул спину, прищурил глаза, оскалился и неприязненно зашипел.

— Марина! — протянула Ульяна. — Кажется, твой питомец не рад меня видеть!

Марина выглянула из кухни. Яркий передник, украшенный цветастым рисунком, вероятно, сделанным самой хозяйкой, намекал, что фирменный пирог ещё не готов, и она явно не ждала гостью так скоро.

— Самара, перестань, — кот лишь зашипел с ещё большей неприязнью. — Он просто не в настроении, не обращай внимания.

— Я тоже, какой совпадение, — откликнулась Ульяна, проходя на кухню.

— Подожди немножко, у меня почти всё готово, — засуетилась Марина. Круглые очки у неё слегка сползли на бок, а на румяной веснушчатой щёчке красовался след от муки.

— Не торопись, — Ульяна удобно устроилась на мягком пуфике. Кот продолжал следить за ней, не мигая.

— Ты сегодня рано…

— Марьянов дал отгул. Горыныч один работает.

— Как ваше… дело? Всё хорошо прошло?

— Угу, — протянула Ульяна. Неожиданная мысль пришла ей в голову, и она словно бы невзначай произнесла: — Хорошо, если не считать, что на месте в самый неподходящий момент появился Фандорин.

— Пашка? — мигом вскинулась Марина. Они всегда были дружны, и в школе, и когда учились вместе в Академии.

— Горыныч говорит, что он ему не говорил, и я вот всё думаю…

Марина бросила на неё взгляд, явно догадываясь, к чему она клонит, и облизнула вымазанную в тесте ложку.

— Я ему не говорила.

Ульяна жёстко усмехнулась. Кот зашипел вновь.

— Хочется верить.

Неожиданно она поняла, что всё в этом доме её раздражает. Эти слишком чистые стены, где прямо на белых обоях распускались нарисованные волшебными красками цветы, по которым порхали яркие бабочки, сладкий запах, идущий из духовки, расписная посуда и огромный отделанный под старину самовар… Раздражали некогда приветливый и ждущий ласки чёрный кот и его добрая гостеприимная хозяйка. Пальцы сами собой начали сжиматься в кулаки.

Марина начала болтать о нейтральных вещах, но разговор не клеился. Пару раз она опасливо смотрела на подругу, словно бы пыталась понять, что скрывается за хмурым взглядом и жёстким выражением лица. Ульяна молчала, тупо пялясь в угол кухни. Надо же, какая чистота. Ни паутинки.

— С тобой всё в порядке?

Ульяна глотнула подоспевший чай и отломила кусочек пирога, из которого фонтанчиком брызнул вишнёвый сок.

— Нет.

— Расскажешь? — Марина придвинулась ближе, сдвинув светлые брови.

— У тебя никогда не возникало ощущения, что ты всех ненавидишь?

— Нет… в смысле, бывают плохие дни…

— А тебе никогда не хотелось связать кого-то и съесть?

Марина широко распахнула глаза.

— Это шутка такая?

— Нет, это рвётся на волю врождённый садизм.

— Ооо…

Она выглядела абсолютно растерянной, и Ульяна глухо рассмеялась ей в лицо.

— Расслабься, сегодня я уже подкрепилась вишнёвым пирогом, — она всадила вилку прямо в недоеденный кусочек. — А сейчас мне пора.

— Да, конечно, — Марина засуетилась и, кажется, даже обрадовалась тому, что этот странный разговор окончился.

Они сухо попрощались, чмокнули друг друга в щёчки на прощанье, но, когда за Серебряковой закрылась дверь, Марина не могла отделаться от странного ощущения, что произошло что-то плохое. В задумчивости она вернулась на кухню. Налив себе ещё чаю, потянулась за пирогом и тут же со вскриком отскочила.

Прямо посреди тарелки, измазавшись в красном соке спелых вишен, шевелил чёрными лапками паук.

* * *

Ульяна и сама не могла понять, что изменилось с ней всего за пару часов. Но приближалась ночь — время, когда большинство скрытых под покровом дня демонов выходят наружу.

Жара, наконец, спала. У «ротонды дьявола» распинался перед своей подружкой, судя по всему неволшебницей, один из Министерских мелких клерков.

— Говорят, это портал в иные миры, и тот, кто последует туда…

Ульяна обворожительно улыбнулась юноше, и он смущённо замолк, глядя как она «следует туда». Его спутница, заметив эти переглядки, недовольно скривилась.

В лаборатории после конца рабочего дня, как она и ожидала, никого не было. Наверняка Марьянов позаботился о том, чтобы брошь убрали в самый дальний шкаф и запечатали как можно большим количеством заклинаний. Ульяну это не смущало. Она знала, как их обойти. Когда украшение, по праву принадлежащее ей, оказалось в руках, она, наконец, вздохнула с облегчением, обретя долгожданный покой.

* * *

Матвей в кои-то веки пришёл вовремя. Завалившись в лабораторию и увидев там Ульяну, он сдавленно чертыхнулся и посмотрел на часы.

— Я ж вроде…

— Вовремя, не переживай, — ласково улыбнулась она. — Это я раньше пришла.

— Вижу, ты в хорошем расположении духа, — заметил Матвей.

— В наилучшем, — весело отозвалась Ульяна. — И я уже успела немножко глубже изучить наш артефакт, — створки шкафа раскрылись, и в воздухе вновь завертелась брошь.

На лбу у Горыныча залегла еле заметная морщинка.

— Ээээ… Марьянов же вроде сказал, чтобы мы работали с литературой…

— Не волнуйся, эта брошь не оторвёт нам ноги и не скрутит животы. Наоборот, здесь есть чары, подпитывающие энергию владельца, укрепляющие его мощь…

— Предметы, укрепляющие мощь владельца, гораздо опаснее тех, которые отрывают ноги, — проворчал Матвей. — Всякие там Бузинные палочки, кольца всевластия обычно гораздо безопасней, когда они уничтожены.

— Такую красоту жалко уничтожать, — любовно произнесла Ульяна. Матвей нахмурился.

— Мне что-то не нравится твоё восхище….

— Уже пришли? Отлично, — в дверях показался Марьянов. — Я, кажется, просил не трогать пока артефакт.

— Прошу прощения, — Ульяна взмахом палочки убрала брошь обратно в шкаф.

— Что выяснили?

— Мы в процессе, — ляпнул Горыныч. Марьянов вопросительно поднял бровь. — Есть пара книг, где картинки очень похожи на вот это, но они на японском...

— Обратитесь к магистру Маевскому, скажите, что от меня.

— Магистру Маевскому? Самому известному в России специалисту по магии Японии? — уточнила Ульяна.

— Есть такой специалист? — возмутился Матвей. — А что ж мы вчера к нему сразу не обратились, я целый день в архиве торчал!

— В самом деле, почему Вы, Матвей Яковлевич, не подумали об этом сразу? Антон Львович вёл у вас несколько лекций в университете, хотя вы, дайте угадаю, их проспали! — Марьянов прожёг Горыныча недовольным взглядом. — Я напоминаю, что у меня на факультете сейчас учится десяток будущих специалистов по артефактологии. Любой из них с радостью захочет работать в Санкт-Петербургском отделе Министерства магии, а не торговать амулетами в Нижних Колтунах. Намёк понятен?

— Так точно, — отозвался пунцовый Матвей. — Мы тогда к нему?

— Да, я сообщу ему, что вы скоро будете у него. Сделайте копии иллюстраций из архивных книг.

— Есть, сэр, — Горыныч неловко развернулся и пулей выскочил в сторону архива.

Марьянов перевёл взгляд на Ульяну. Она молча улыбалась. Что-то в этой улыбке настораживало, но он, хоть убей, не мог понять что.

* * *

До дома Маевского, приютившегося на самой окраине Приморья, добираться пришлось при помощи зеркального портала. У огромных, скрывающих двор от любопытных глаз, ворот Ульяна резко затормозила.

— Я подожду тебя здесь.

— Что? Почему?

— Здесь так хорошо, мне совсем не хочется идти в дом. Да и вообще… — она улыбнулась, бросив на него косой взгляд, — так работать не хочется.

— Кто ты и куда дела мою напарницу? — Матвей шутливо ткнул её в бок. — Давай активируем сквозные зеркала, так ты будешь слышать весь наш разговор, сидя здесь, в тени под вишенками. Идёт?

— Договорились, — Ульяна облегчённо вздохнула, и что-то в этом вздохе ему не понравилось.

Он кивнул ей и подошёл к двери. Прямо над его головой из ниоткуда возник прикреплённый к невидимому навесу красный, украшенный иероглифами колокольчик.

Ворота отворились, и Матвей на миг остолбенел. Маевский, вероятно, здорово увлёкся японской культурой в своё время и перенёс её в свою повседневную жизнь. Казалось, этот крошечный кусочек земли просто откололи от одного из островов страны восходящего солнца и перенесли сюда. Дом представлял собой самую типичную минку⁽¹⁾, сад напоминал картинку, сошедшую со страниц путеводителя по Японии: зелёные аллеи из мха, украшенные валунами необычной формы, тонкие деревца вишен, гравийные дорожки и даже небольшой прудик с резвящимися в нём разноцветными рыбками. Сам воздух, казалось, здесь был иным, более влажным, будто бы поблизости шумел Тихий океан.

На пороге дома его встречала симпатичная девушка азиатской внешности в чёрном кимоно с синими светящимися огнём птицами. Синее оперение гармонировало с парочкой синих прядей, затаившихся в густых чёрных волосах.

— Охайо гозаимас ⁽²⁾. Вы от магистра Марьянова?

— Всё верно, — Матвей ответил на её поклон.

— Я Амайя, дочь магистра. Следуйте за мной.

В доме было прохладно и пахло цветами. Амайя жестом указала ему на место для снятия обуви, и Горыныч жутко покраснел, вспомнив, что носки его далеки от совершенства. Дождавшись, пока девушка отвернётся, он быстро залатал заклинанием дырку на пятке и заглушил неприятный запах чем-то похожим на аромат стирального порошка. Его снятые ботинки, самостоятельно убираясь в специальный шкаф для обуви, укоризненно покачали шнурками.

По застеленному матами полу можно было скользить почти бесшумно. Амайя провела его в гостиную, где его уже ждали.

— Антон Львович Маевский, — магистр дружелюбно протянул ему руку.

— Матвей Яковлевич Горыныч. Юрий Алексеевич говорил вам…

— Да, показывайте свой рисунок, у меня уже есть предположения, что это может быть…

Разглядывая рисунки из книги и фото броши, Маевский заметно нахмурился. Его дочь с любопытством пыталась заглянуть ему через плечо. Матвей с интересом косился на устроившуюся в настенной нише икебану, которая самостоятельно собиралась в режиме реального времени.

— Ты знаешь, что это, Амайя? Моя дочь учится в Махотокоро, — обратился он уже к Горынычу. — Там очень подробно изучается вся японская демонология.

— Это амулет Дзёро-гумо.

— Дзёра…что?

— Дзёро-гумо, — Маевский снял очки. — Тёмный артефакт, превращающий человека в ёкай, тёмного оборотня паука. Жертвами обычно становятся красивые молодые девушки, очень редко — мужчины. Если артефакт попадает девушке в руки, когда она зла, расстроена, обижена, он может завладеть ей лишь за сутки. Дзёро-гумо очень опасны, особенно по ночам. Днём они в образе женщины привлекают мужчин, а ночью вершат над ними жестокую расправу. Хорошо, что вы принесли сюда только рисунки…

— О нет, — Амайя нервно сглотнула. Матвей перевёл на неё взгляд, и запоздалая догадка пришла к нему в голову…

— Впрочем, вы бы всё равно не смогли бы принести тёмный амулет в мой дом. Колокольчик у входа защищает его от тёмных сил.

— Вы пришли не один, — выдохнула Амайя, широко раскрыв глаза. — Ваша спутница…

Горыныч уже не слушал. Босиком с палочкой наперевес он пулей выскочил из дома. В пару шагов преодолел гравийную дорожку и выбежал за ворота.

Ульяны там уже не было.

* * *

Времени у неё было немного. У дверей лаборатории топтался тот самый клерк, которого она видела вчера с девушкой у подножья ротонды.

— Ульяна Антоновна? — клерк глупо улыбнулся, доставая из-за спины скромный букетик ромашек. — Я тут подумал, что у нас в Министерстве как-то мало цветов…

— Как ты хорошо подумал, — проворковала Ульяна, лучезарно улыбнувшись. Открыв лабораторию, она жестом пригласила его внутрь.

— Мне ведь нельзя сюда, — с сомнением протянул юноша.

— Я разрешаю, — голос её был слаще мёда. — Напомни, как тебя зовут?

— Никита.

— Рада знакомству, Никита, — она мягко, но настойчиво увлекла его за собой.

Ловушка захлопнулась.

* * *

Матвей был в ужасе. От увиденного в лаборатории утренний кофе настойчиво просился обратно. Лицо безнадёжно мёртвого юноши с букетом цветов в руках, обвитого коконом из паутины, всё ещё стояло у него перед глазами. Как она могла успеть…

Марьянов не стал кричать и злиться. Вызвав авроров, он чётко и ясно изложил, что произошло.

— Они будут искать её? — спросил Матвей, когда они остались наедине.

— Это их работа, — хмуро отозвался Марьянов. — Выследить и отобрать амулет. Как только они найдут её, сразу же дадут мне сигнал.

— А что они сделают с ней?

Марьянов посмотрел на него сочувствующе. Только сейчас Матвей заметил, что, не смотря на всю свою кипучую энергию, их шеф уже давно не молод. В этот момент он и вовсе напоминал скорее древнего уставшего от всего старика, нежели того человека, что ещё утром грозил ему увольнением.

— Она убила министерского работника. При задержании она, скорее всего, окажет сопротивление — попытается соблазнить или набросится на авроров. Никто не станет с ней церемониться.

— Они её убьют? — прошептал Матвей.

Марьянов замолчал, опустив глаза.

— Не исключено.

— Но ведь это всё эта чёртова штуковина! Если освободить Ульяну из-под её влияния…

— Ключевое слово «если». Надо было расспросить у Маевского, возможно ли это в принципе. Но авроры не будут этим заниматься. Проще уничтожить её или заковать в кандалы и отправить в тюрьму.

— Авроры, может, и не будут, — протянул Матвей.

— Ты ведь понимаешь, что я не могу дать тебе на это разрешение?

— И не давайте, — кивнул Матвей. — Дайте мне лучше отгул.

Через пять минут он уже стоял на самой крыше старого жилого дома, спрятавшегося в одном из питерских дворов-колодцев, и стучался в дверь мансарды, ведущей в огромную трёхкомнатную квартиру, которую умудрился снять Фандорин. Та долго не открывалась, и Горыныч уже было подумал, что Павел в редакции или готовит очередной репортаж, как что-то внутри грохнуло, послышался сдавленный стон, а пару мгновений спустя и щелчок отпирающегося замка.

— Ты не вовремя, друг, — из-за двери показалась голова Паши и верхняя часть торса, на котором явно чего-то не хватало. — Я немного занят, беру интервью.

«Интервью» стояло в коридоре прямо за ним, приглаживая растрёпанные светлые волосы. Кажется, Матвей действительно пришёл не вовремя.

— Дело жизни и смерти, — отозвался Матвей. — Ульяна в беде.

На лбу у Паши залегла глубокая складка.

— А я здесь причём?

— При этом! Она может погибнуть, если мы не поторопимся!

Паша открыл дверь, пропуская его внутрь и на ходу застёгивая штаны. Его пассия, догадавшись, что «интервью» на сегодня отменяется, всем своим видом демонстрировала, как глубоко она разочарована в волшебных СМИ.

— Прости, срочное дело, — Павел улыбнулся и галантно поцеловал ей руку. — Тебе лучше уйти.

— Что ж, увидимся позже, Фандорин, — откликнулась она, смерив Горыныча презрительным взглядом и нарочито медленно застегнув верхнюю пуговку на блузке.

— До свиданья, — кивнул ей Матвей.

— Объясни, чего ради ты только что обломал мне секс? — небрежно кинул Павел, когда его подруга выпорхнула на крышу и трансгрессировала.

— Эта штуковина оказалась японским амулетом, превращающим девушек в демонов, — Матвей зашёл в комнату и принялся расхаживать из угла в угол, сильно жестикулируя руками. — Ульяна похитила её и исчезла. И сейчас за ней охотится отряд авроров, которые прикончат её не моргнув глазом! Мы должны найти её первыми и изгнать демона!

— Ты уверен, что она одержима? — Паша запустил руку в волосы и потянулся. — Может, у неё просто эти дни…

— У тебя все мысли сводятся к тому, что происходит между ног? Если верить картинкам из японских фолиантов, она вполне может отрастить себе вместо них паучьи лапы, — рассердился Горыныч. — И да, сегодня она убила человека.

Показное равнодушие Павла исчезло без следа.

— Что?!

— Она вне закона, — заключил Матвей. — Я готов рискнуть всем и избавить её от этой гадости. Ты со мной?

— Разумеется, — Фандорин кивнул. — Но нам нужна помощь, мы оба не спецы в таких вещах…

В первый раз Матвей пожалел, что не пошёл в Колдовстворце по семейной традиции на факультет практической магии, где в приоритете при обучении была защита от тёмных искусств, а для оттачивания боевого мастерства проводились многочисленные тренировки. Ему единственному с курса, по настоятельной просьбе его отца, разрешалось посещать один из их профильных предметов — занятия по анимагии. Но вот от его анимагической формы в бою с японскими демонами толку было как с козла молока.

— Нам нужен хороший маг практик, — словно прочитав его мысли, заметил Павел.

— Все они идут в основном в аврорат и могут полететь с должностей, если присоединяться к нам.

— Значит, нужен тот, кто не побоится потерять должность, — Павел уже нашёл небольшое зеркало и настраивал сеанс связи. — И тот, кто связан с Ульяной, скажем… родственными узами. Сашка! Ты должен нам помочь!

Но вместо лица их старого друга и по совместительству кузена Серебряковой, в зеркальном отражении показалась голова его младшего братца. Увидев Матвея и Павла, юноша многозначительно хмыкнул.

— Здоров, Сашка с группой авроров на задании, злыдней⁽³⁾ ловят. На связи младший сотрудник Смоленского аврората Андрей Зорич. Что, в Питере опять нашествие гарцуков⁽⁴⁾?

— Если бы, — разочарованно протянул Матвей. — Брат скоро вернётся?

— Вряд ли, — Андрей пожал плечами. — А что надо-то?

— Острый меч и умение совладать с опасной нечистью, — прищурился Павел.

— Тогда зачем вам Сашка? — Андрей аж подпрыгнул. — Серьёзно, ребят, в эти долбанные два года отработки по распределению после Колдовстворца нормальной работы не дают. Говорят, вот в универе отучишься, тогда на боевые задания и будешь ходить. Я уже устал сидеть в Министерстве бумажки перебирать и на вызовы отвечать, так всю форму потерять недолго… Ещё и Степанов в Америку уехал, тренироваться не с кем. Кого полупасить надо?

— А сейчас ты почему дома?

— Двое суток работаю, двое отдыхаю. Полтора дня у меня как раз есть.

— Возможно, придётся нарушить закон.

Андрей призадумался и тяжело вздохнул.

— Что на кону?

— Жизнь Ульяны Серебряковой.

— Через пять минут буду.

Через пять минут портал действительно открылся, но из него вышел вовсе не Андрей. Амайя Маевская, сменив кимоно на обычные джинсы и футболку с целующимися единорогами, деловито ступила на ковёр, с интересом оглядывая окруживший её творческий беспорядок.

— Это так живут журналисты? Слишком много старых вещей — от них нужно избавляться, пока они не обрели душу и не стали досаждать хозяевам…

— А ты ещё кто? — спохватился Павел.

— Это Амайя, Амайя — это Паша, — вмешался Горыныч. — Что ты здесь делаешь?

— Магистр Марьянов догадался, что ты первым делом побежишь не к моему отцу, а к своему другу. Они с отцом попросили меня проконсультировать вас. Теорией борьбы с тёмными силами я владею в совершенстве...

— А я практикой, — из портала наконец-то вывалился Андрей в полном боевом обмундировании: палочка в руках, лук на плече, а из-за спины угрожающе поблёскивал меч. — Здрасте.

— Но ты ведь ещё школьница? — нахмурился Матвей.

— Мне осталось учиться один год. И я отлично разбираюсь в японской демонологии…

— Хорошо, как нам вытянуть из Ульяны эту дрянь, чтобы никто не пострадал? — Павел жестом пригласил всех собравшихся усесться в кресла и на диване.

— Это будет сложно, — Амайя хлопнула длиннющими ресницами. — Но природа сегодня на нашей стороне. Сегодня ночь продлится лишь пару часов. Именно ночью она обретёт свою истинную силу и будет наиболее склонна к убийству. Необходимо продержаться вместе с нею в месте большого скопления светлой энергии и если она нас не убьёт…

— Старая схема, — подхватил Андрей. — Так ещё с древности странствующие ведьмаки зачарованных в упырей расколдовывали. Загонят упыря и колдуна в церковь и ждут, продержится ли ночь или не продержится… ⁽⁵⁾

— Именно, — согласилась Амайя. — Принцип один. В Японии ещё был обычай: днём после случившегося овладеть одержимой три раза, чтобы выбить демона наверняка, но это скорее выдумка не слишком порядочных колдунов.

— То есть всё, что нам нужно, это провести с Ульяной ночь в церкви? — уточнил Павел.

— Или в университете, в Министерстве или Академии… — кивнул Андрей. — Где у вас тут ещё энергетическое поле…

— Есть на окраине города одна подходящая церквушка, — заметил Матвей. — Туда вряд ли кто сунется.

— Подойдёт, — согласилась Амайя. — Нужно будет также успеть за ночь уничтожить брошь, иначе всё насмарку. И не дать ей выйти из церкви.

— Запечатаем заклинаниями все двери и окна, чтобы никто не смог выйти и войти до рассвета, — отозвался Павел. — Я не думаю, что отдел авроров сейчас сидит без дела.

Матвей был уверен, что отдел авроров сидит сейчас в квартире Ульяны. А возможно и в его собственной. От этого было как-то не по себе.

— Идея хорошая, единственная загвоздка — она вполне может нас убить…

— А можно поподробнее, с чем именно мы имеем дело? — нахмурился Андрей.

— Дзёро-гумо, — произнесла Амайя. — Под покровом ночи… она будет очень сильна.

От рассказа Маевской, что именно сможет сделать с ними Ульяна, энтузиазма несколько поубавилось. Впрочем, Андрей, вытянув из рюкзака мел, пообещал, что если не выходить за пределы очерченного им круга, им удастся сохранить свою шкуру. Амайя лишь покачала головой, заметив, что это лишь сдержит демона на какое-то время.

— Последний вопрос, — Павел хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла. — Как мы её найдём и заставим прийти в церковь?

Амайя взглянула на него так, что на какой-то миг Фандорину показалось, что перед ним легилемент.

— Ты ведь был с нею? Вероятно, она помнит и хочет тебя, — мягко заметила она. — Тогда дай лишь знать, что тоже хочешь её видеть, и она сама тебя найдёт.

Павел замялся, оглядев собравшихся. Ещё час назад каждый из них был занят своими повседневными делами. А теперь они приняли решение вступить в схватку не на жизнь, а на смерть. Грядущая ночь может стать последней в их жизни.

— Андрей, ты точно уверен, что хочешь в этом участвовать? — серьёзно спросил Матвей.

Зорич нахмурился.

— Если бы с кем-то из близких мне людей что-то случилось, я не раздумывая бросился бы туда, — Андрей задумчиво почесал макушку и тряхнул головой, словно прогоняя от себя неприятные воспоминания. — И я был бы рад, если бы мне кто-то помог. Один в поле не воин. Но если ты рассчитываешь на чью-то помощь, будь готов оказать её другим. Да и Ульяна мне не совсем чужая — как-никак троюродная сестра. И тёмные существа вроде как моя работа.

— Твоя работа в Министерстве, — напомнил Павел.

— Я… не очень доверяю Министерству, — уклончиво ответил Андрей. — Напомните мне как-нибудь рассказать вам историю о Дикой охоте.

— Хммм… Если мы, конечно, выживем, то обязательно, — отозвался Матвей. — Паш?

— Я определённо в деле. Тем более что ты уже и так обломал мне приятное времяпровождение этим вечером.

— Я тоже пойду с вами, — твёрдо сказала Амайя.

— Ты свою роль выполнила, — напомнил Матвей. — Проконсультировала нас. Вряд ли твой отец будет рад.

— Моя лучшая подруга из Махотокоро попала почти в такую же ловушку, как ваша Ульяна, — Амайя опустила глаза. — И убила иностранную студентку, приехавшую учиться к нам по обмену. Риоко побелела.

— В смысле побелела? — не понял Андрей.

— Была исключена из школы и предстала перед судом за занятия тёмной магией, — объяснил Павел. — В Махотокоро мантии учеников меняют цвет в зависимости от их успехов в учёбе. Если они белеют, значит, ученик связан с тёмными искусствами.

— Жуткая была история, — голос Амайи дрогнул.

— Нам жаль, — нахмурился Матвей. — Но ты всё равно не можешь идти с нами.

— Дайте мне хотя бы помочь подготовить церковь к её приходу…

— Идёт, — согласился Павел. — Ну что ж, пора.

Его мобильный телефон лежал на журнальном столике, рядом с волшебной печатной машинкой, которую они когда-то пытались зачаровать так, чтобы она писали статьи сама. Ульяна шутила, что писательского таланта у машинки явно больше, чем у него самого.

Сколько раз он набирал на телефоне сообщения, колебался, отправлять или нет, и в результате стирал. Возможно, если бы они преодолели все разногласия, ничего бы этого не случилось…

— Пиши, — кивнул ему Горыныч. — Пиши, Паша, пиши.

«Я хочу встретиться с тобой сегодня на закате».

Отправить.

Ловушка открылась.

* * *

— То есть ты полуяпонка, полурусская? — уточнил Павел, наблюдая, как Амайя чертит волшебной палочкой невидимые волнообразные линии. Инструментом она орудовала совсем не так, как они. Казалось, палочка в её руках — это кисть, которой она выводит замысловатые узоры.

— Да, в Японии таких называют хафу.

— Почему Махотокоро, а не российская школа?

— Мама там училась. Да и отец любит Японию больше, чем Россию…

— Так, вот здесь и будем прятаться, — Андрей придирчиво осмотрел нарисованные мелом круги. Ровности и красоты им недоставало, но поблёскивающий в середине одного из них, воткнутый прямо в деревянный пол ритуальный нож — атам — красноречиво свидетельствовал о том, что рисунки — это не проделки местной ребятни. — Все помнят уговор? Не выходить за пределы ни при каких условиях. Даже если она будет убивать одного из нас. Возможно, так хотя бы одному удастся протянуть до утра.

В церкви, на окраине старого, заросшего кустарником и бурьяном кладбища, действительно было немноголюдно. Придя сюда, они спугнули лишь двух бомжей, нашедших приют в стенах некогда священного храма. Служба, по всей видимости, здесь уже давно не проводилась.

Павел и Амайя накладывали на здание защитные заклинания — от неволшебников, авроров и других нежелательных гостей. Андрей колдовал над местами для отступления, где можно будет спрятаться от демона. Матвей расставил для Ульяны пару ловушек без особой, впрочем, надежды на успех. Всё, что знал и умел он, знала и умела и она.

Когда приготовления были завершены, а план обговорён, потянулись долгие часы ожидания и бездействия. Андрей притащил с собой перекусить, Павел трансфигурировал пару старых свечей в карты. Если им оставалось жить всего пару часов, это был странный способ потратить отведённоё время.

— Кажется, кому-то пора, — Горыныч многозначительно посмотрел на Амайю. — Солнце вот-вот сядет.

Девушка неопределённо скривилась, поднялась с пола, отряхивая от пыли светлые джинсы.

— Вы классные, — проговорила она после минутной паузы. — Я бы хотела увидеть всех вас… завтра.

— Ты тоже, — Павел ухмыльнулся и многозначительно ей подмигнул. — А теперь возвращайся домой и…

Амайя подняла палец вверх, останавливая его. Выражение лица её изменилось. Андрей тоже поднялся на ноги, заметив, что стены едва заметно вибрируют.

— Поздно. Она уже здесь.

В свете, проглядывающем через узкие окна церкви, застывшая в дверях Ульяна показалась им восковой статуей. Тёмные локоны, словно змеи, обвивали мертвенно-бледное лицо. На ней было чёрное в пол платье, закрывавшее шею, с удобным для ходьбы высоким разрезом до бедра. На чёрной ткани ярко выделялся золотой узор, изображавший паутину. На груди, около сердца, поблёскивала паучья брошь.

Все как по команде попятились каждый в свой очерченный мелом круг. Горыныч потянул за собой и Амайю. Как только демон ступил в церковь, её двери закрылись. До самого утра.

— По какому поводу собрание? Да ещё и в столь странном месте? — Ульяна прошла вперёд, совсем рядом с ними, но не пересекая кромки очерченных мелом кругов.

— Мы боялись, что тебя найдут авроры, — откликнулся Матвей, следя за её движениями. Ульяна прошествовала к самому алтарю.

— Я ведь говорила тебе, амулет даёт силу. Если бы они нашли меня, неизвестно, кому бы повезло больше: мне или аврорам… — она развернулась, насмешливо оглядев каждого из них.

— Она тянет время, — прошептала Амайя. — Сейчас сядет солнце и…

Договорить она не успела. Стены церкви и пол угрожающе задрожали. Краска фресок начала осыпаться, а со стены грохнулась прямо перед носом у Павла огромная икона. Ульяна хохотнула и взмыла вверх, зависнув в метре над землёй. Из её пальцев потянулись длинные клейкие нити паутины. Пару мгновений, и они обвили все углы и стены.

— Вот ты какая, спайдервумен, — громко протянул Андрей. Ульяна жутко улыбнулась в ответ и ринулась в его сторону. Паутина тем временем уже захватила весь пол, за исключением выделенного мелом пространства. Огромная бетонная плита отвалилась от потолка прямо над головой Зорича, но он заклинанием остановил её падение, вытянув руку с палочкой вверх. Следующими его атаковали парочка церковных статуй, успевших отрастить себе паучьи ножки. Их движение Андрей остановил взмахом левой руки, лишь на мгновение выйдя средним пальцем за пределы очерченного мелом пространства. Этого оказалось достаточно — нить паутины тут же обвила его палец, пробираясь дальше, обхватывая запястье. Ульяна с силой дёрнула его на себя, и Зорич, словно на тарзанке, прокатился прямо по деревянному полу церкви.

— Стой, — Павел прикрикнул на Горыныча, уже собиравшегося ринуться на помощь.

Андрей ловко поднялся на ноги и наотмашь рубанул атамом, освобождаясь от паутины. Уворачиваясь от очередной порции нитей, попятился назад, к кругу, но Ульяна в мгновение ока подлетела к нему, оттеснив к стенке.

— Простите, барышня, но у меня уже есть подружка, — процедил он, невербально рубанув её парализующим заклинанием. Ульяна на мгновение застыла, но стоило ему протянуть руку, чтобы сорвать с неё брошь, как паутина на стене задвигалась, оплетая его полностью. Ульяна выхватила из его рук палочку и потянулась за атамом. Андрей из последних сил оттолкнул её ногами, но серебристые липкие нити уже коснулись и их. Андрей бешено взвыл, а в следующее мгновение из паучьего плена вырвался огромный серый волк, который, сверкнув зубами, в один прыжок уложил Ульяну на пол.

— Вы не говорили, что он анимаг! — проговорила Амайя, наблюдавшая за схваткой, широко раскрыв глаза.

— Не он один, — откликнулся Матвей, стоя в боевой позиции.

Волчья пасть угрожающе щёлкнула рядом с шеей паучихи, но уже в следующую секунду огромный зверь взвыл от боли. Сотни маленьких паучков заскользили по гладкой серой шерсти, Андрей подскочил и заметался, пытаясь согнать со спины, живота и лап надоедливых, жалящих его насекомых. Ульяна не спеша поднялась, с улыбкой наблюдая за своим противником. Расхохотавшись, она выбросила прямо из кончиков пальцев сеть, которая тут же обвила Зорича в кокон паутины с головой.

— Попался волчок, — ласково проговорила она. Андрей вновь обернулся в человека, но превращение на этот раз не придало ему сил. Паутина окутывала его всё сильнее и сильнее, сжимая конечности, горло и грудь. Ульяна нежно потрепала его по щеке, а после страстно впилась в его губы своими.

— Она убивает его, — прошептала Амайя. — Он умрёт, как только она насытится им.

— Серебрякова, мать твою! — Горыныч не выдержал и уверенно шагнул за пределы круга. — Что ж ты творишь?

Ульяна отвлеклась от Андрея, с улыбкой переведя взгляд на Матвея. Выжидающе наклонила голову, прекрасно зная, что тот предпримет дальше.

Павел не раз видел превращения друга. У Горыныча они проходили гораздо медленней, чем у иных анимагов: кожа постепенно покрывалась чешуёй, лицо вытягивалось, а из-за спины прорезались огромные крылья.

И всё-таки огромный дракон в маленькой тесной церквушке был самым экзотическим зрелищем, которое он когда-либо видел в своей жизни.

Амайя издала восхищённый звук, когда крылатая рептилия оторвалась от земли и дыхнула огнём, осветив всё вокруг.

— Смотри, не спали нас тут всех, — засмеялась Ульяна, поднимаясь на ноги и тоже взмывая вверх. — Ты здесь как слон в посудной лавке, Горыныч, честное слово.

Развив огромную скорость, она подлетела к нему, стукнула его каблуком по морде и приземлилась прямо ему на спину, жутко рассмеявшись. Оседлав дракона, Ульяна вновь выпустила из обеих рук нить, обхватив ею, как удавкой, шею Матвея. Тот глухо захрипел, задыхаясь.

— Всегда мечтала вот так покататься, — Матвей засуетился, пытаясь скинуть её с себя, но напрасно. Ульяна лишь хохотала в ответ, душа его ещё сильнее.

— Сожги его! — крикнула она, направляя морду дракона в сторону Андрея. — Сожги!

Горыныч захрипел, расправил крылья и взлетел под самый потолок, сметая всё вокруг себя, но только не наездницу. Пока Павел в панике соображал, что теперь делать, Амайя опустилась на колени, закрыла глаза и забормотала какие-то заклинания. Из фресок начала сочиться вода, смывая со стен липкую паутину.

Горыныч летал и метался, пока без сил не опустился на деревянный пол. Его тут же начали оплетать серебряные нити. Через пару мгновений он, как и Андрей, лежал в своём человечьем облике, с ног до головы окутанный в паутину. Он слабо протестующе дёрнулся, когда Ульяна, склонившись над ним, одарила его поцелуем. Пальцы её заскользили по его шее, груди, но Матвей, неожиданно сжал её руку, вырвавшись из плена, размякшего от капающей с потолка воды. Ульяна впилась в его губы ещё крепче, и через пару мгновений Горыныч потерял сознание.

— Какая сообразительная девочка, — Ульяна повернулась к Амайе, вновь улыбнувшись и опустив глаза на пол. Павел посмотрел туда же, с ужасом заметив, что Горыныч, случайно смёл своим хвостом половину круга, защищавшего Амайю. Серебрякова без особо труда подтянула нитями девушку к себе.

— Ну что Фандорин, выйдешь сам, или мне сразу убить её? Видишь ли, женщины меня не интересуют. Я сохраню ей жизнь, если ты выйдешь ко мне.

— Она лжёт! — выкрикнула Амайя.

Ульяна глухо рассмеялась, нитью притянув к себе атам Андрея.

— Один удар в сердце…

— Ладно, — согласился Павел и вышел из круга. Мел за его спиной тут же исчез под покровом паутины.

Атам блеснул в руке Ульяны, и Амайя, крича и вздрагивая, рухнула к её ногам. По полу струйками побежала алая кровь.

— Ульяна, которую я знал, сдерживала свои обещания, — выкрикнул Павел.

— Она ещё жива. Пока, — Серебрякова пожала плечами. — Вот, наконец, и остались только ты и я. Ты хотел видеть меня, милый?

У Павла всё сжалось внутри. На полу недвижимые лежали его друзья. Амайя вздрагивала и тихо всхлипывала, пытаясь остановить ладошкой текущую у неё из живота кровь. На лице Ульяны, столь же красивом, сколько и отталкивающем, не отражалось ни одной эмоции.

— Зачем тебе это всё? — тихо произнёс Павел, настойчиво пытаясь отыскать в потемневших глазах след той прошлой Ульяны, которую он когда-то знал.

— Зачем? — повторила она, склонив голову на бок. — Зачем паук плетёт паутины? Зачем хищник настигает жертву? Это его природа, его инстинкты.

— Но ты не зверь, ты человек. Во всяком случае, когда-то была им.

— Быть человеком — значит чувствовать слишком много боли, — уголок её рта нервно дёрнулся. — Я не хочу больше чувствовать боль.

Она прильнула к нему, совсем как раньше, обхватив руками шею, нежно и даже немного робко накрыла его губы своими. В голове у Павла что-то переключилось — забыв обо всём, он сжал её талию, углубляя поцелуй, скользя рукою по спине, волосам, плечам, груди, пока не задел брошь.

Металл обжигал пальцы.

Фандорин с силой потянул на себя брошь, вырывая её вместе с куском чёрного платья. Ульяна жутко визгнула и лицо её исказилось.

— Отдай! — она уже не была похожа на соблазнительную девушку. Красные губы горели кровью, в глазах плясали демоны.

— Ну уж нет! — отозвался Павел, наводя палочку на брошь.

Ульяна бешено заорала, когда он произнёс заклятье. Стены, окна и даже, наверное, кресты, венчавшие купола-луковки, угрожающе затряслись. Вместе с криком изо рта Ульяны вырвались пауки, стаей потянувшиеся по подбородку, шее, чёрному платью вниз. В мгновение ока они уже были у ног Павла, заползали в ботинки, под брюки, жаля каждый кусочек кожи, до которого могли добраться. Павел вскрикнул, роняя на пол брошь.

— Ты умрёшь, — обречённо произнесла Ульяна. — Я хотела оставить тебя в живых, но ты…

— Хотела оставить в живых? — пытаясь игнорировать укусы назойливых насекомых, приблизился к ней Павел. — С чего вдруг дзёро-гумо проявлять такое благородство? Неужели в тебе ещё осталось что-то человеческое?

— Осталось ли? — она заорала. — Во мне было много человеческого — любви, надежд, которые ты растоптал!

— Ты сама их растоптала, — прохрипел Павел. Видимо, укусы были ядовитые, потому что ему становилось тяжело дышать. — Своей ревностью и постоянной обидой, — не в силах больше держаться, он рухнул перед ней на колени. — Смотри, этого хочет твой демон? Такого меня?

Она молчала, глядя на него сверху вниз во все глаза, грудь её тяжело вздымалась. Вдруг она тихонько вскрикнула и обернулась.

На полу в метре от них полулежал бледный как полотно Матвей. Рядом валялись осколки уничтоженной броши.

Ульяна как подкошенная рухнула на пол, обхватив голову руками. Она что-то бормотала, дрожала всем телом и плакала. Не раздумывая, Павел подполз к ней, обхватил за плечи и прижал к себе.

В узкие окна церквушки просачивались первые лучи восходящего солнца.

* * *

В старомодной просторной квартире на самом верхнем этаже питерской многоэтажки было светло и спокойно. Павел курил, то бесцельно скользя взглядом по видневшимся из огромного окна соседским крышам, то переводя его на девушку, свернувшуюся калачиком на его кровати.

Ульяна спала, периодически постанывая во сне. Словно почувствовав, что он наблюдает за ней, приоткрыла глаза, глядя на него из-под опущенных ресниц.

— Так это не сон, — простонала она и вскочила с кровати.

— Лежи, — успокоил её Павел. — Тебе надо набраться сил. Завтра тебе надо быть в Министерстве и, скорее всего, тебе назначат наказание. Арестовывать тебя, спасибо Марьянову, никто не будет — он вместе с Маевским убедил Совет, что ты была одержима. Маевский был тут, пока ты была в бреду — он подтвердил, что демон изгнан, но некоторое время у тебя будет что-то вроде посттравматического синдрома — страхи, кошмары…

— Та девушка, — перебила его Ульяна. — Это ведь была его дочь.

— Она жива, — быстро ответил Павел. Ульяна облегчённо вздохнула. — Сейчас она в больнице, Горыныч сказал, что угрозы жизни уже нет. Но ей потребуется время, чтобы восстановиться.

— А Андрей?

— Там же, и, по словам Матвея, доволен как слон, что его девушка, бросив всё, примчалась к нему из Нижних Колтунов.

— Я больше никого не убила… — прошептала Ульяна. — Слава Богу.

Павел опустил глаза.

— Тот парень из Министерства…

— Никита, — она сглотнула, и из глаз её потекли слёзы. — Я помню.

Она плакала беззвучно. Нос её некрасиво покраснел, а под глазами набухли мешки. Павел кусал губы, не зная, как сказать, что плохие новости не закончились.

— Уль, — решился, наконец, он. — Ты уверена, что ты хочешь и дальше работать в Министерстве?

Она вскинула на него полные слёз глаза, и предприняла жалкую попытку улыбнуться.

— Меня увольняют?

— Без права на восстановление, — подтвердил Павел. — И допуска к тёмным артефактам. Тебе теперь запрещено этим заниматься.

— Что ж, буду продавать амулеты в переходе, — слабо улыбнулась она. — В сравнении с тем, что я убила человека, это сущий пустяк.

Он не выдержал. Пересел к ней на кровать, обхватил её лицо руками, прижал к себе, вдыхая такой знакомый, манящий аромат волос, скользнул губами по лицу — опухшие веки, мокрый нос, губы… Она ничуть не сопротивлялась, лишь крепко держалась за его плечи, прижимаясь, ища защиты…

Что ж, если японские колдуны были правы насчёт трёх раз, то до вечера, если им никто не помешает, достаточно времени, чтобы завершить ритуал…

…Ульяна проснулась на рассвете. Не спеша освобождаться из крепких объятий, ласково провела пальцами по волосам, щекам, губам Фандорина. Вдруг она сдавлено охнула, заметив, что некогда тёмные виски Павла за одну ночь тронула серебром седина.

«Как паутинка», — пронеслось в её голове…

* * *

В Санкт-Петербурге всходило солнце. Грифоны из Цифровой башни петляли в небе над Невой, около Академии магических искусств лениво оглядывали случайных прохожих загадочные сфинксы. Призрак Григория Распутина в «ротонде дьявола» игриво дёргал за юбку спешащую на работу хорошенькую молодую сотрудницу. Та тихонько ойкала, отчитывала старика и попутно отправляла голосовое сообщение подруге, пересказывая жуткую историю об одной из бывших артефактологов и завладевшей ею то ли броши, то ли амулете… А ещё о том, что маленькую церковь на окраине города было решено полностью снести и все сведения о ней предать забвению, чтобы не осталось больше в Питере и следа древнейшей тёмной японской магии…

Старый попрошайка с куском картона, на котором красовалась надпись «Собираю деньги на красивую бабу», восхищённо свистнул и замер, заметив высокую темноволосую девушку, замершую посередине Дворцового моста. Та с каким-то жутким, не предвещающим ничего хорошего интересом вглядывалась в синюю глубину Невы, перегибаясь через ограду чуть больше, чем следовало.

«Самоубийца, сейчас прыгать будет», — пронеслось в голове у попрошайки, но прежде, чем он успел окрикнуть полоумную, та резко распрямилась, глубоко вздохнула и… просто исчезла с глухим щелчком. На мосту больше никого не было.

«Фантом, — старик перекрестился. — Говорят же, что полно призраков в этом городе. Ну их всех к чёртям собачьим… Надо срочно выпить».

---

1) Минка — традиционное японское жилище

Вернуться к тексту

2) «Доброе утро!» на японском.

Вернуться к тексту

3) В белорусской мифологии существо в образе невидимой женщины без языка, глаз и ушей. О его отношении ко всему живому название говорит само за себя

Вернуться к тексту

4) Гарцук — дух, своим полётом производящий ветра и непогоду.

Вернуться к тексту

5) По концепции автора, молитвы немагов в некотором роде те же заклинания. А уж их постоянное повторение многочисленной толпой к созданию хоть какого-то магического поля да приведут. К тому же, церкви в основном ставились на местах силы, где до этого располагались языческие святилища, в которых проводили свои обряды маги древности. Поэтому во многих древних христианских храмах концентрация волшебной силы была не ниже, чем, например, в школе магии и волшебства Колдовстворец. Волшебники это знали и пользовались церквями, как подходящими местами для разрушения тёмных заклятий. Немаги в свою очередь были уверены, что без Божьей помощи в изгнании демона не обошлось.

Вернуться к тексту