Целоватус Прерыватус (гет)

— Люси, где мой любимый свитер? Ты опять взяла его?

— Ничего я не брала! Что мне с ним делать? Он дурацкого цвета.

— Это не так, и я знаю, что он у тебя! Верни обратно!

— Выметайся из моей комнаты, Молли!

Эта ссора наконец достигла децибелл, которые Перси уже не мог игнорировать. Он нащупал свои очки и посмотрел на часы в изумлении.

— Шесть утра, — не снимая очки, он снова упал на подушку. — Почему они встали так рано?

Голос Одри был приглушен ее собственной подушкой:

— Потому что они не упаковались вчера, как я им говорила.

Перси застонал:

— Мне снился такой хороший сон.

— О чем?

— О том, как прекрасна концепция школы-интерната.

Одри захихакала.

Наконец, собрав достаточно энергии, чтобы вернуть очки на стол, Перси притянул жену поближе к себе и отбросил ее растрепанные темные волосы, зарываясь носом в ее шею.

— Мне пора вставать, — на самом деле, она не имела это в виду. Ее голос был сонным и сомневающимся.

— Ох, не делай этого, — возразил он. — Дай им еще час, вдруг они поубивают друг друга.

Одри задрожала от смеха.

Через несколько минут они почти заснули. Почти.

— Мам! — кто-то маленький и надоедливый постучал им в дверь. — Пап!

— Вот фигня.

И так началось очередное первое сентября.

* * *

Несмотря на выматывающее начало дня, это было то первое сентября, которого он ждал очень долго. И, очевидно, он был вообще единственным в доме, кто радовался этому дню. Люси решительно не хотела идти в Хогвартс и большую часть прошлой недели хандрила и вела себя тише обычного. Молли была не в восторге от того, что ее младшая сестра будет увиваться за ней хвостиком в школе, и провела прошлую неделю в ужасном настроении. А Одри, хоть и пыталась этого не показывать, чувствовала себя очень одиноко от осознания того, что не увидит своих детей аж до Рождества.

Перси же воспринимал все с радостью, так как впервые за долгое время (которое казалось вечностью) его дом будет блаженно свободным от пререканий, преподростковых разборок и неловких прерываний.

Девять утра застали Перси сидящим на аккуратной желто-розовой кровати Люси. Он держал ее маленькие ручки в своих, а она стояла перед ним с таким выражением, будто кто-то пытался убить ее кота (на самом деле, Перси практически сделал это несколько раз, но сейчас это было ни к селу, ни к городу).

— Что случилось, Лу?

Люси еще не смогла выжать ни одной слезы, но уже несчастно всхлипывала:

— Почему я должна ехать?

Потому что мы с твоей мамой не были и двух секунд наедине за последние тринадцать лет.

— Потому что тебе нужно учиться, тыковка. И это будет весело.

— Нет, не будет, — крикнула она. — Ты просто так говоришь!

Да, так и есть.

— Нет, что ты, это не так, честно.

— Но... но что если я не найду друзей? — две маленькие слезинки скатились по пухлым щечкам Люси.

— Что? Не глупи, все твои кузены и кузины будут там. И Молли присмотрит за тобой...

— Я не собираюсь нянчиться с Люси! — вклинился пронзительный голос из соседней спальни. — У меня есть свои друзья и...

— Ты будешь дружелюбна с сестрой, — мягко, но достаточно громко, чтобы быть услышаным, сказал Перси, — иначе я напишу профессору Лонгботтому, чтобы он исключил тебя из команды по квиддичу, прежде чем ты скажешь слово «метла».

Повисла зловещая пауза, а потом:

— Ты угрожаешь мне?

— Нет, — просто ответил он, — корректирую твое поведение.

— Мама! Скажи папе, что...

— Слушайся отца, — отсутствующе сказала Одри, проверяя, все ли вещи Люси упакованы.

Молли захлопнула свой чемодан с такой силой, что задрожали окна.

* * *

Как только они прибыли на платформу 9 и 3/4, Молли не теряла времени — она направилась к поезду, высоко задрав нос, и по дороге бормотала угрозы о том, что не приедет домой на Рождество.

— Не давай обещаний, которые не собираешься сдержать! — крикнул Перси с иронией. Напоследок Молли бросила на него убийственный взгляд и, подхватив Стеллу Девис под руку, скрылась в поезде.

Люси, тем временем, вцепилась в руку Одри мертвой хваткой.

— Послушай, солнышко, — сказала ее мама, сканируя толпу в поисках родственников, — там стоит Элис Кларк, ее дочь Хейзел тоже первокурсница. Пойдем поздороваемся.

У Перси не было ни малейшего желания общаться с Элис Кларк, поэтому он вырвал Люси из рук жены достаточно надолго для того, чтобы поцеловать и сказать: «Люблю тебя, Лу». Затем он смотрел, как Одри ведет Люси по платформе, и надеялся, что Хейзел Кларк была менее противной, чем ее мама.

Несколько минут спустя он столкнулся с Беном Биртвистлом и почти пожалел, что не ушел общаться с Элис Кларк. Обычно Перси мог говорить с кем угодно — пока его собеседники действительно знали, о чем говорят. Бен Биртвистл не был таким человеком. Перси вообще не слушал, о чем тот болтает, но точно знал, что о чем-то бессмысленном и некорректном. Этого уже было достаточно для того, чтобы попытаться выкрутиться, и, тем более, у него осталось ровно сто десять дней до того, как дети вернутся домой (да, он посчитал), а он тратил драгоценное время на разговор с этим кретином.

— Извини, Бен, — перебил Перси, когда больше не мог терпеть ни минуты, — жена зовет меня, — что было совершенно неправда, так как Одри была занята разговором с его сестрой, не обращая на мужа ни малейшего внимания.

Наконец Джинни убежала, чтобы отругать одного из собственных детей за баловство и нежелание садиться в поезд, и Перси обнял жену за плечи, краем уха слушая то, о чем она только что говорила с его сестрой. Люси, находившаяся в вагоне поезда, выглядела уже менее испуганной, так как у нее появилась подруга. Она помахала из окна, а он помахал ей в ответ. Одри отправила дочери несколько воздушных поцелуев и стала печально-спокойной, глядя, как Хогвартс-экспресс отправляется со станции.

— Без них будет так непривычно, — вздохнула она. — Я даже не представляю, что теперь буду делать все свободное время.

Трахаться.

В каждой. Комнате. В доме.

— И не забывай, у нас есть планы на вечер с...

Перси перебил ее мягким «Ш-ш-ш-ш», когда они вошли в дом, и захлопнул за ними дверь. Он поднял руку, призывая к тишине.

— Слышишь это?

Одри оглянулась в недоумении:

— Я ничего не слышу. А должна?

Перси прикрыл глаза, довольно улыбаясь:

— Это звук... отсутствия детей!

— Очень смешно, — она шлепнула его по руке.

— Я абсолютно серьезно, — он все еще немного улыбался, однако смотрел на нее так долго, что на ее лице отразилось понимание.

— Ох! Ой, ха-ха. Да, хорошая попытка, но тебе же нужно на работу.

— Нет, не нужно, — он взял ее за руку, прежде чем она исчезла на кухне.

— В смысле? Конечно, нужно. Ты что, думаешь, никто не заметит?

— Я очень важный человек, всем все равно, — убрав волосы с ее лица, он поцеловал жену в нос и лоб.

— Вот нахал, — засмеялась Одри, взглянув на часы. — Ой, Перси, я серьезно, уже почти двенадцать...

— Я знаю. Поезд уже далеко, нет никаких шансов, что они вернутся.

Она затряслась от смеха и несколько раз поцеловала его:

— Нет, правда, я серьезно, мне нужно встретиться с твоей сестрой и она...

— Забей на мою сестру.

Он начал целовать ее шею, от чего Одри расслабилась, запустив пальцы в его волосы. Перси чувствовал, как ускоряется его сердце. Прижав жену к себе сильнее, он глубоко поцеловал ее.

В гостиной затрещали искры в камине, сопровождаемые приглушенным восклицанием, от чего Перси замер. На долю секунды, прежде чем он открыл глаза, в его голове возникло два вопроса: кто проник в его дом и какой самый садистский способ использовать, чтобы убить этого человека.

Нехотя убрав руки с талии жены, он поправил очки и взглянул на злоумышленника.

— Твою налево, Джин! — увидев там сестру, Перси, как в заторможенной реакции, отпрыгнул футов на десять, чуть не опрокинув Одри в процессе.

Джинни, которая в рамках приличия до сих пор отводила взгляд, закатила глаза, но все еще выглядела очень смущенной.

— Не дури. И вообще, меня пригласили.

— Ну, я-то тебя не приглашал, — ответ был встречен мягким тычком в ребра от Одри, которая глубоко дышала, пытаясь успокоиться, и поправляла волосы.

— Я же говорила тебе, милый, — сказала она тихим голосом, — у меня планы с Джинни, — она бросила на него извиняющийся взгляд, нежно щелкнув по носу. — Я думала, ты сразу пойдешь на работу.

— Но... но я же не пошел, — раздраженно ответил он и пробурчал себе под нос, покраснев: — Это так несправедливо.

Одри, чьи щеки все еще были розовыми, каким-то образом выскользнула из комнаты на минутку, а Перси чередовал разглаживание рубашки с раздраженным скрещиванием рук. Джинни, несмотря на свое явное смущение, казалось, прикусила губу, сдерживая смех. Она разглядывала потолок, весело размахивая сумочкой. Это бесило больше всего.

— Что смешного?

— Ничего, наоборот, я получила травму, поверь, — Джинни выглядела слишком довольной, чтобы это было правдой. — Почти такую же сильную, как и в прошлой раз. А я уже почти преуспела в подавлении того воспоминания. Полагаю, мне придется прибегнуть к терапии.

Перси уставился на нее.

— Послушай, почему бы тебе не сказать Одри прийти ко мне домой, когда будет готова? Обещаю, что подобных представлений там не будет, — она отлично справилась с голосом, но ее губы дернулись, а уголки глаз искрились весельем.

— Лучшая идея в твоей жизни, — Перси развернулся на каблуках в поисках жены.

— Ой, кстати, — набрав в руку летучий порох, добавила Джинни, готовая сбежать, — ваши волосы взлохмачены, мистер Помощник Главы Отдела Магического Правопорядка. Может, вы захотите исправить это перед возвращением на работу.

Перси остановился, снова краснея, и постарался пригладить свои волосы, обычно идеально уложенные. Не глядя на Джинни, он снова попытался уйти.

— И у тебя помада на ухе.

— Ой, отвали!