Парадоксы (гет)

Юноша становится взрослым, когда он наконец

понимает, что взрослых не существует.

Жильбер Сесброн

— Я до сих пор не могу в это поверить…

Шли третьи сутки с того дня, когда бледная как мел профессор МакГонагалл с красными от слёз глазами вышла из камина дома по адресу Площадь Гриммо, 12. «Профессор Дамблдор мёртв». Три слова, от которых у Гермионы застыла кровь в жилах. Три слова, окончательно и бесповоротно положившие конец её детству. Добрый волшебник, сладкоежка и чудак, их наставник, учитель и старший товарищ теперь неподвижно лежит в холодной мраморной гробнице, равнодушный ко всему. Гермиона вздохнула, вытирая непрошеные слёзы, и перешагнула через порог.

— Гарри, мы понимаем, как тебе тяжело… — так, больше решительности в голосе, Грейнджер, не время размазывать сопли. — Но ты не можешь сидеть здесь вечно.

— Почему не спишь? — Гарри отвернулся, проявляя чрезвычайный интерес к выцветшей занавеси на окне, бывшей когда-то изумрудного цвета.

— Я беспокоюсь о тебе. Ты ни с кем не разговариваешь, не ешь, ты ведь даже дверь нам не открывал, — Гермиона подошла к другу и присела на кровать рядом с ним. — Посмотри на меня. Гарри, так нельзя…

— И правда, дружище, ты уж невесть сколько тут торчишь, — в дверях полутемной комнаты появился Рон. — А я тебе еды принёс.

— Спасибо, — Гарри заставил себя улыбнуться. — Что-то новое известно?.. Ну, я имею в виду, про…

— Нет, — ответила Гермиона. — Ничего, по крайней мере, нам.

В комнате воцарилось молчание. Гарри задумчиво ковырял содержимое тарелки.

Наибольшим шоком стала не сама смерть Дамблдора, а её внезапность. К тому же примириться со смертью директора, павшего в неравном бою или на дуэли, как Сириус, было бы намного проще, чем принять тот факт, что величайший волшебник тихо скончался в своём кабинете. Впрочем, в эту версию никто и не верил.

— Я все думаю… — Гарри отставил тарелку в сторону. — Если бы я был там, я бы смог помочь, смог…

— Не вини себя, — произнёс Рон.

— Мы могли бы догадаться, что с директором что-то не так. Мы могли бы выяснить, — пропустив слова друга мимо ушей, продолжал размышлять Гарри.

— Ты ведь не знаешь, что там произошло, — заметила Гермиона.

— Вот именно. Не знаю! И это самое страшное! Вдруг на него наложили проклятье со спины! Тот, кому он доверял! И среди нас предатель, и…

— …И значит, наше местонахождение уже известно Сами-Знаете-Кому, — испуганно отозвался Рон.

— Прекратите! Прекратите паниковать! — воскликнула Гермиона, вскакивая с кровати.

— Ты ведь не можешь отрицать, что…

— Да, Рон! Дамблдор — великий маг. И такая его смерть в разгаре войны выглядит крайне подозрительно. Но мы не знаем сейчас ничего! Нас не было там. Но мы… подожди, Гарри, — Гермиона заметила, как Поттер огорчённо качает головой, явно собираясь что-то сказать, и поспешно добавила, — дай мне договорить… мы должны сохранять хладнокровие. Мы обязательно выясним, что случилось, обязательно, слышишь меня!

Гермиона обессилено рухнула в кресло, стоявшее возле окна.

— Сегодня будет собрание Ордена, — тихим голосом сказала она. — Возможно, хоть что-то станет понятным.

На горизонте появилась тонкая каёмка солнечного круга. Солнце всходило и поднималось все выше, прогревая землю своими лучами. Все живое просыпалось. Внизу, на кухне, заскрипели половицы, и запахло свежезаваренным кофе. Новый день вступил в свои права.

* * *

Собрание состоялось только к вечеру. Последним прибыл профессор Снейп. Он, как обычно, стремительно вошёл в комнату и, ни на кого не глядя, занял своё привычное место.

— Итак, — МакГонагалл откашлялась. — Все мы знаем, что Ордену нанесена невосполнимая потеря. Профессор Дамблдор, величайший из…

— Минерва, не утруждайтесь, — фыркнул Снейп. — Перечисляя заслуги Альбуса, мы будем сидеть здесь до утра. К тому же большинство из нас слышали все это на похоронах. Сразу к делу.

Декан Гриффиндора оскорблённо посмотрела на него. Гарри сжал кулаки. Гермиона, заметив это, успокаивающе дотронулась до плеча друга.

— Мы слушаем вас, профессор, — подал голос Фред.

— Да, мы хотели бы знать, что произошло, — поддержал брата Джордж.

— Я знаю о причинах смерти Альбуса Дамблдора не больше, чем Поттер о зельеварении, — сухо произнёс Снейп. — Но если вы хотите знать подробности… Около десяти часов утра я зашёл в кабинет к директору, дабы ознакомиться с учебными планами, и обнаружил его за рабочим столом в бессознательном состоянии. Его правая рука была почерневшей. Я тут же вызвал мадам Помфри и профессора МакГонагалл. Мы перенесли Дамблдора в больничное крыло. Никакие диагностические заклинания эффекта не дали. Через полтора часа он скончался.

— Он приходил в сознание? — с волнением в голосе спросил Гарри.

— Альбус бредил перед смертью, — внезапно всхлипнула МакГонагалл. — Все твердил, что другого выхода нет, что надо уничтожить…

— Но что? — Рон подался вперёд.

— Если бы мы знали, мистер Уизли. Впрочем, я бы не стала доверять данным утверждениям. Вы ведь понимаете, что состояние, в котором эти слова были сказаны, было крайне плачевным.

— Он не называл имени? Имени своего убийцы? — очень тихо спросил Гарри.

— Поттер, смею вам напомнить, что люди умирают не только от насильственной смерти, — отчеканил Снейп. — Нет, он не упоминал ничьих имён.

— Кто займёт место директора?

— Профессор Снейп, мисс Грейнджер. Дамблдор отдал этот приказ четыре месяца назад.

— А… — Гермиона хотела задать ещё один вопрос, но её перебил Грюм.

— Давайте уж с этими разговорами закончим и приступим к решению более важных вопросов, — бескомпромиссно заявил он. — Есть ещё одна новость: министр магии Скримджер был смещён с должности. Его пост займёт Пий Толстоватый, бывший глава департамента магического правопорядка. Подробности прочитаете в завтрашней газете.

— Это плохо, — нахмурился Люпин.

— Что мы имеем, — Грюм встал и вышел в центр комнаты. — Сириус мёртв — это раз, — мы потеряли ценного бойца. Министерство находится под контролем человека, который себя пока никак не проявил, а значит, мы не можем спланировать дальнейшие шаги официальной власти — это два. Наконец, Дамблдор мёртв. Вы сами понимаете, что сие означает. Это три. Вот такая занимательная арифметика, ребятки. Поэтому я считаю, необходимо…

— Хорошо излагаешь, Грюм, — сарказма в голосе Снейпа хватило бы на десятерых. — Но непонятно одно — кто сказал, что ты должен возглавить Орден Феникса? Насколько мне известно, Альбус никаких распоряжений на этот счёт не давал.

— Северус, не надо, — вмешался Люпин. — Склоки сейчас нужны нам меньше всего.

— Нет уж, — прошипел Снейп, яростно буравя взглядом своего оппонента, — объясните же мне, с какой стати я должен подчиняться человеку, который все эти годы мечтал засадить меня в Азкабан?

В эту секунду Гермиона явственно почувствовала, что приближается катастрофа.

— Прекратите! — внезапно сорвался Гарри. — Сейчас наша первоочередная задача — выяснить обстоятельства смерти директора.

— Гарри, ваша первоочередная задача сейчас — окончить школу, — безапелляционным тоном заявила миссис Уизли.

— Мама, как ты можешь! — вмешался Рон. — У нас идёт война, а ты считаешь, что успеваемость — это главное сейчас!

— Если бы мы с твоим отцом, Рональд, не заботились о нашей успеваемости в своё время, — угрожающе начала миссис Уизли, — то вполне возможно, что сейчас нас не было бы в живых!

— Мы ценим вашу заботу, миссис Уизли, — раздражённо начал Гарри, — но нам необходимо разобраться…

— Молли права, — сказал Люпин. — Вы не должны вмешиваться. Это не ваше дело.

— Не наше дело? Не наше дело?!

— Пойми, мы пытаемся оградить вас…

— Но вы не можете нас оградить, — вспылил Гарри. — Никто не сможет! Идёт война, чёрт подери!

— Вы правы, Поттер. Альбус, к примеру, не смог оградить от смерти даже себя, — фыркнул Снейп. — И, кстати, есть и ещё одно известие: Тёмный Лорд…

— Да как ты смеешь! Если бы не вмешательство Альбуса, то ты уже сгнил в тюрьме, чему я бы был несказанно рад, — Грюм вскочил из-за стола.

— Перестаньте, — предпринял ещё одну попытку урезонить их Люпин.

— Профессор, вы что-то хотели нам сказать, — напомнила Гермиона.

Но её никто уже не услышал. Зельевар выглядел взбешённым.

— Конечно, ведь тебе ни к чему люди, знающие некоторые не совсем приятные детали аврорских операций, не правда ли? — Снейп выхватил палочку.

— Мне ни к чему люди, которым я не доверяю, тем более в военное время, — зарычал Грюм.

— На что ты намекаешь, ну?

— Неужели ты думаешь, что я поверю в твою хлипкую версию о смерти Альбуса? Отлично, Снейп! Пост директора теперь у тебя в кармане. Твой красноглазый хозяин будет очень доволен. Возможно, даже наградит и позволит поползать у него в ногах! Ты ведь любишь пресмыкаться, змеёныш?

Побелевшее лицо зельевара напоминало восковую маску. Рот искривился, а зрачки настолько расширились, что глаза казались полностью чёрными. Он направил палочку на Грюма.

— Северус, пожалуйста… — с мольбой в голосе произнесла МакГонагалл.

Время словно остановилось. Все присутствующие с ужасом глядели на разыгравшуюся сцену.

 — Свои обязательства перед Альбусом я выполнил. А дальше — как знаете, так и поступайте.

Снейп резко развернулся и, не опуская палочки, вышел из комнаты. Хлопнула дверь, и послышался звук трансгрессии.

— Эта тварь наконец-то выбрала свою сторону, — мрачно проговорил Грюм. — Мы можем продолжать?

— Аластор, мне кажется, что сегодня мы не сможем прийти к соглашению. Не логичнее ли было бы продолжить завтра?

— Хоть одно дельное предложение за весь день. Спасибо, Минерва, — вздохнул Люпин.

Но к единому мнению они не пришли и на следующий день. Всю последнюю неделю перед отъездом учеников в Хогвартс споры не утихали ни на минуту, блаженная тишина наступала только поздней ночью, когда большинство обитателей дома отправлялись спать. Напряжения добавляло и постоянное ожидание нападений Пожирателей, которых, впрочем, за август не было вовсе. К тому же теперь, когда Снейп наотрез отказался поставлять какие-либо сведения Ордену, оставалось только гадать о планах Волдеморта.

Гермиона, молча глядя на окружающий её хаос, понимала — Орден Феникса был обречён на развал сразу после смерти его главы.

…В мире так много справедливости, что места для доброты почти не осталось.

Сергей Лукьяненко

На платформе 9 и 3/4 царило привычное оживление. Сотни людских голосов сливались в единый гул, ухали в клетках совы, обеспокоенные родители, силясь перекричать толпу, давали своим чадам последние наставления.

Гарри, Рон и Гермиона шли по перрону в сопровождении орденцев. Грюм, как огромный ледокол, прокладывал дорогу через толпу. Люди шарахались, пугаясь его внешности и памятуя буйный нрав аврора.

— Ещё чего доброго, заклятьем шибанёт, — проворчал пожилой мужчина, спешно посторонившись с дороги. — От него не знаешь, что и ждать.

Гермиона нервно оглядывалась по сторонам. Ещё утром, перед отъездом из Норы, Грюм в своей непередаваемой манере «обрадовал» их:

— Нападение сегодня более чем возможно. Поэтому держите палочки наготове и...

— «Постоянная бдительность», — хором закончило Золотое Трио.

И вот теперь, каждую секунду ожидая удара в спину, девушка изо всех сил старалась держаться спокойно и уверенно, не позволяя себе паниковать. Хотя, в глубине души она мечтала о той минуте, когда они прибудут в Хогвартс. Там безопасно. «Было безопасно», — поправила она себя. Глупо полагать, что после смерти Дамблдора все в школе останется по-прежнему.

— Гарри, только не ищи неприятностей на свою голову, — миссис Уизли обнимала Гарри уже, кажется, в сотый раз.

— Я не ищу, они меня сами находят, — Гарри грустно улыбнулся и поднял свой чемодан. — Берегите себя.

— Гарри, Рон, идёмте! — нервно позвала Гермиона.

Золотое Трио быстро нашло свободное купе. Гермиона отсчитывала секунды до отправки. Три, два, один... Хогвартс-экспресс тронулся и начал быстро набирать ход. Гермиона чувствовала, как медленно отступает напряжение последних недель, словно с её плеч упала огромная ноша. Дождливый Лондон, депрессивный дом покойного Сириуса, липкий сковывающий страх — все осталось позади. Предвкушение скорой встречи с любимой школой, местом, которое уже пять лет являлось её домом, и присутствие рядом друзей вселяли уверенность и почти забытое чувство лёгкой эйфории.

Гермиона искоса взглянула на Гарри и Рона. Мальчишки, её родные, любимые мальчишки. Она с горечью вспомнила ту ночь после памятного собрания Ордена. Такого скандала в их сплочённой команде не было никогда. Началось все, как обычно, со Снейпа…

— Подонок, — со злостью выплюнул тогда Гарри. — Ну что, Гермиона, теперь ты уже не хочешь защищать эту мразь?

Гермиона хранила молчание, прекрасно понимая, что сейчас к голосу разума взывать бесполезно.

— Ничтожество, трусливый подлый гадёныш, — Поттер и не думал останавливаться. — Это он убил Дамблдора! Он, я уверен!

— Убил и получил место директора, — подлил масла в огонь Рон.

— А я смотрю, вы уже все для себя решили, — тихо проговорила Гермиона. — Прекрасно!

— Гермиона, да он Пожиратель, как ты не поймёшь...

— Да, я не понимаю! — взорвалась девушка. — Не могу понять, как можно обвинить человека в убийстве по причине того, что вы его не любите. Послушайте себя! Вы готовы свалить на Снейпа вину во всём, даже не пытаясь докопаться до истины.

— Да посмотри же ты на ситуацию объективно! — закричал Рон. — Ты всегда его защищала, но сейчас пришло время признать, что он этого никогда не стоил.

— Любой человек имеет право на защиту, Рональд, — уверенно сказала Гермиона.

В комнате воцарилась мёртвая тишина.

— И даже Волдеморт? — хрипло спросил Гарри, не глядя на девушку.

— Не знаю… Возможно, и он. Пойми, я не пытаюсь оправдывать убийц, я просто говорю, что нужно знать мотивы человека, дабы понять его поведение. Это справедливо.

— Ясно, — с сожалением проронил Поттер. — Ладно, давай. Выясняй мотивы. Ищи справедливость. Может, потом расскажешь мне, почему Волдеморт убил моих родителей.

С тех пор Золотое Трио большую часть свободного времени проводили порознь, стараясь не поднимать больную тему. Гермиона, с одной стороны, радовалась этому, а с другой чувствовала себя одиноко и надеялась, что по приезде в школу их отношения приобретут прежнюю теплоту. И вот теперь, когда друзья были рядом, её вдруг захлестнула волна безудержной нежности.

— Гермиона, что это с тобой? — спросил Гарри, отрываясь от «Ежедневного пророка».

— А что со мной?

— Ты уже минут пять сидишь неподвижно и смотришь на нас отсутствующим взглядом.

Гермиона рассмеялась. Все хорошо. Главное — они вместе.

— Мальчики, я вас так люблю.

— И мы тебя. Да что случилось-то?

— Ничего, — Гермиона радостно улыбнулась. — Я просто хотела вам это сказать.

— Привет, ребята! — в купе заглянул Невилл.

За лето он сильно вырос, и теперь заметно сутулился, стесняясь своей нескладности. В руках у него было очередное странное растение. В отличие от предыдущих питомцев Лонгботтома, это имело вполне приятный внешний вид, напоминая мороженое с клубничным джемом.

— Привет, Невилл! Что это у тебя за фигня в горшке? — заинтересовался Рон. — Оно выглядит так, что его прям съесть хочется.

— Не надо, — не на шутку испугался любитель травологии, пряча горшок за спину.

— А и, правда, что это за цветок такой? — Гарри вытянул голову, пытаясь рассмотреть драгоценность в руках Невилла.

— Это Гиднеллум Пека, — торжественно произнёс Лонгботтом и, видя непонимание в глазах у ребят, добавил, — «Кровавый зуб».

Гарри скривился и мигом потерял интерес к странному растению.

— Ой, а я читала о нём, — оживилась Гермиона. — Но он же очень ядовит.

Невилл тут же подтвердил её догадку с такой гордостью, что казалось, будто необыкновенная ядовитость растения была его личной заслугой.

— Его используют в приготовлении лечебных зелий. У него сильные свойства, даже не изученные до конца, — размахивая свободной рукой, перечислял он.

— Надо же, а по виду на десерт похож, — проголодавшийся Рон все ещё присматривался к цветку с явным гастрономическим интересом.

К счастью и для растения, и для Уизли, Гермиона вовремя вспомнила о том, что их ждут в купе для старост.

* * *

— Ну, вот мы и дома, — слабо улыбнулся Гарри.

Казалось, всё было по-прежнему. Церемония распределения шла своим чередом. Через заколдованный потолок было видно ясное звёздное небо, ярко горели свечи, пламя которых отражалось в начищенных до блеска кубках. Только вместо приветливого чудака Дамблдора с его неизменными очками-половинками на месте директора восседал мрачный Снейп. Наконец, он встал из-за стола:

— Приветствую вас в школе магии и волшебства Хогвартс. В первую очередь, хочу сообщить вам, что в преподавательском составе произошли изменения. Вы все знаете о нашей утрате…

— Сволочь, — прошептал Гарри, демонстративно отворачиваясь от преподавательского стола.

—…И с этого года я занимаю пост директора школы.

Студенты Слизерина прервали речь директора Снейпа бурными аплодисментами, в шуме которых не было слышно возмущённых перешёптываний со стола Гриффиндора: «Почему не МакГонагалл, почему он? Так нечестно!» Снейп выждал минуту, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

— Также рад представить вам нового преподавателя Зельеварения — профессора Горация Слизнорта, — грузный мужчина с добродушным лицом привстал и раскланялся. — И профессора Защиты от Тёмных Искусств Томаса Мракса.

У доброй части учениц вырвался восхищенный вздох.

Черноволосый молодой мужчина с аристократичными чертами лица едва заметно кивнул, цепким взглядом осматривая зал.

— Какой красавчик, — с придыханием произнесла Лаванда.

— И такой молодой, — плотоядно разглядывая нового профессора, протянула Парвати.

Даже Джинни, со второго курса влюблённая в Гарри, все же с живым интересом поглядывала на Мракса.

— Хочу напомнить вам, — продолжал Снейп, — что время поблажек и попустительства для некоторых факультетов закончилось. Я не допущу нарушения школьных правил, несоблюдения дисциплины или срыва режима работы школы. Малейший проступок грозит взысканием. Запомните это.

Директор выдержал паузу и сухо бросил:

— Да начнётся пир.

На столах появилась еда, и голодные студенты стали быстро наполнять свои тарелки.

— Гермиона, ну скажи, что новый профессор просто безумно симпатичен! — воскликнула Парвати.

— Кто, Слизнорт? Угу, просто мужчина мечты, — саркастически заметила гриффиндорская староста.

— Причём тут Слизнорт! Я тебе о профессоре Мраксе говорю!

«Да уж, эти размалёванные девицы иронии явно не понимают», — подумала Гермиона.

Гарри и Джинни прыснули.

— Очередной надутый индюк типа Локонса, — фыркнула Гермиона, накладывая себе картофельного пюре.

— Отстаньте от неё. Некоторые явно ничего не понимают в мужской красоте, — промурлыкала Лаванда, ненароком касаясь руки Рона.

Грейнджер, стоически пытаясь сохранить беспристрастное лицо, отвернулась, и украдкой бросила взгляд на преподавательский стол. Профессор ЗОТИ задумчиво вертел в тонких пальцах бокал с вином. Девушка заметила, что он не притронулся к еде. «Фигуру бережёте, профессор?». Внезапно Мракс посмотрел прямо ей в глаза и, чуть усмехнувшись уголками губ, вновь отвёл взгляд. Сердце пропустило удар. Гермиона поспешно отвернулась. Не может быть, неужели он…

— Любуешься? — громкий голос Джинни заставил Гермиону вздрогнуть и стыдливо покраснеть, словно её застали за чем-то очень неприличным. — Согласна, он очень даже ничего.

Пир закончился относительно быстро. Ученики ожидали от Снейпа напутственной речи, но он, едва закончив трапезу, покинул Большой зал. Дамблдор никогда не позволял себе такого неуважительного отношения, но от нового директора иного и не ожидали. Гермиона посмотрела вслед уходящему Снейпу. «Все хотят справедливости для вас, профессор, но хотите ли вы её?» — погруженная в свои мысли, Гермиона не замечала, что за их группкой наблюдают. А если бы заметила, то обратила внимание, как исказилось на миг красивое лицо профессора Мракса при взгляде на Гарри Поттера.

— Рон, нам нужно показать первокурсникам дорогу к гостиной Гриффиндора и провести инструктаж. Пойдём, — холодным тоном произнесла Гермиона.

— Ага… — Рон даже головы не поднял.

— Идём!

— Да, да. Ты иди, я тебя догоню, — на секунду отвлекаясь от пудинга, пробурчал Уизли.

Гермиона тяжело вздохнула и поплелась к дверям Большого Зала.

* * *

Ей снился чудесный и очень странный сон.

Гермиона сидела в кабинете Защиты от Тёмных Искусств совершенно одна. Дверь класса была распахнута настежь, но ни единого звука из коридора, обычно наводнённого учениками, не доносилось. Замок словно вымер. Внезапно в оглушающей тишине раздался звон колокола, и тут она обратила внимание на то, что весь пол кабинета усыпан яблоками. Красные крупные фрукты лежали повсюду, наполняя учебную комнату одуряющим сладковатым ароматом. Девушка вдохнула его полной грудью, наслаждаясь. Но почему-то прикоснуться к яблокам она не решалась, плоды внушали ей благоговейный ужас.

Наконец, осмелев, она наклонилась и протянула руку к ближайшему яблоку. И тут же коридоры наполнились учениками, школьники шумели, кричали что-то неразборчивое, смеялись.

Гермиона ощутила, как реальность сна пошла зыбкой рябью и, боясь не успеть почувствовать предвкушаемую сладость фруктовой мякоти, поднесла яблоко ко рту. «Оно ведь грязное», — мелькнула в голове абсурдная мысль, а в следующий миг Гермиона вгрызлась зубами в жёсткий плод, ощутив как по подбородку потёк сок.

«Грейнджер! Грейнджер!» — закричали студенты в коридоре. Гермиона вздрогнула и проснулась.

Остаток ночи ей снилась какая-то околёсица: Гарри, который пел басом арию из «Фауста» в холле Большого Зала и Малфой, аккомпанирующий ему на фортепиано.

У женщин просто удивительная интуиция. Они замечают все, кроме очевидных вещей.

Оскар Уайльд

«Какой ужас…»

В то утро неприятности сыпались на Гермиону Грейнджер как из рога изобилия. Все началось с того, что её бесцеремонно разбудила Парвати, которая не могла найти в ворохе вещей свою любимую синюю кофточку. Соседка рылась в куче одежды, сваленной в углу, причитая:

— Если я оставила её дома, то это будет катастрофа! Лаванда, помоги мне!

Браун присоединилась к ней: теперь в грудах тряпья копались уже двое.

Не дожидаясь результатов поиска, Гермиона поспешила сбежать в душ, чтоб её, упаси Мерлин, тоже не заставили совершать археологические раскопки в чемоданах Парвати. Но даже там её подстерегали опасности: словно мстя за что-то, на лохматую голову гриффиндорки с верхней полки свалилась увесистая бутылочка шампуня, припечатав и без того многострадальную голову Грейнджер.

В довершение всего, при её ежедневном мучении, которые нормальные девушки называли расчесыванием, в волосах Гермионы запуталась щётка. И вот теперь она стояла возле зеркала, уже примеряясь к ножницам.

«Благо, на затылке не очень заметно», — мрачно подумала она, решительно выстригая клок волос, который намертво зацепился за расческу: «Неудачный день какой-то!»

Завтрак был уже в разгаре, когда Гермиона, злая, как мантикора, спустилась в Большой Зал и бухнулась на место рядом с Гарри.

— Смотрю, не у одного у меня плохое утро, — усмехнулся друг.

— Что, так заметно? — пробормотала Гермиона, наливая себе кофе.

— Ты сонная, бледная и явно очень раздражённая, — пожал плечами Поттер. — А что у тебя с волосами?

Гермиона тяжело вздохнула, всем своим видом демонстрируя, что не хочет об этом говорить.

— А у тебя-то что такое?

Гарри пожал плечами:

— Шрам болит… Сильнее, чем обычно.

Девушка нахмурилась и понизила тон до шёпота: неподалёку стоял профессор Мракс, распекавший нерадивого хаффлпаффца.

— Он тебе не снился?

— Нет, и это меня беспокоит. Мы понятия не имеем, где он и что затевает.

— Ну, по крайней мере, — нарочито бодрым голосом произнесла Гермиона, — в Хогвартсе его точно нет, иначе мы бы уже это заметили.

Несмотря на весёлый тон, на душе у неё скребли кошки. Вспомнился сегодняшний сон и тот пронзительный яблочный аромат. Непонятно откуда возникшее нарастающее чувство тревоги никак не желало покидать Гермиону.

— Только одному Рону, я гляжу, хорошо.

Гермиона повернулась как раз в тот момент, когда Уизли, приобнимая Лаванду, выходил из Большого Зала. Видно, выражение лица все же выдало её, потому что Гарри тут же с беспокойством отметил:

— Не переживай. Вот увидишь, у них это ненадолго.

— Я и не переживаю. Совсем не переживаю. Мне на это наплевать. И вообще, мне нужно в библиотеку.

Гермиона вскочила с места и, подхватив рюкзак, направилась к выходу.

— Ты ведь ничего не съела! — крикнул ей вслед обеспокоенный Гарри.

— Аппетит пропал, — пробурчала Гермиона, «ненароком» задевая Лаванду плечом. Браун посмотрела на неё с превосходством, но промолчала.

* * *

— Добрый день, шестой курс! Меня зовут Гораций Слизнорт, и мы с вами в течение всего этого года будем изучать изящную и тонкую науку зельеделия. Насколько я понимаю, в этой аудитории только те, кто получил на экзамене по СОВ «Выше ожидаемого» или «Превосходно».

Студенты согласно закивали.

— Что ж, отлично. Итак, дорогие мои ученики, начнём мы сегодня с изучения зелья, которое крайне пригодится вам в будущем, особенно, — профессор задорно подмигнул, — мужской части аудитории.

В классе послышались шепотки и хихиканье.

— К-хм, я говорю о противоядии от любовных напитков, — несколько смущённо пояснил Слизнорт, видимо, осознав двусмысленность своих слов. — Как вы знаете, существует множество разновидностей любовных зелий, некоторые из них полностью подчиняют разум и волю жертвы.

Ученики притихли. Попасть под действие любовного напитка не хотелось никому.

— Кошмар, — громко прошептала Паркинсон Малфою. — Представляешь, если тебя грязнокровка Грейнджер этим напоит?

Драко скривился и изобразил тошноту. Гермиона пожала плечами, демонстрируя, что это её нисколько не волнует.

Слизнорт продолжал, расхаживая среди учеников:

— Кто сможет назвать мне один из наиболее известных любовных напитков?

Рука Гермионы немедленно взлетела вверх.

— Амортенция, сэр. Оно создаёт непреодолимое влечение к тому, кто сварил зелье. Также достаточно распространено зелье «Сумеречные лунные лучи» и зелье «Подави стыд». Но они обладают более слабым эффектом. А ещё…

— Грейнджер, откуда такие познания? — хмыкнул Малфой. Его прихлебатели загоготали.

— Мистер Малфой, я бы попросил вас проявлять большее уважение к своим сокурсникам, — Слизнорт улыбнулся Гермионе.— Мисс Грейнджер, не так ли?

Девушка кивнула.

— Я наслышан о вас. Профессор МакГонагалл говорила, что вы самая умная студентка за последние сто лет. Скажите, а правда ли, что вы магглорожденная?

Хотя говорил он с добродушием, Гермиону его вопрос насторожил.

— Да, сэр. Но ведь происхождение ещё ни о чём не говорит.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился с ней зельевар. — Десять баллов Гриффиндору за блестящий ответ. А теперь откройте свои учебники на странице семнадцать и начнём готовить зелье. Доведите воду в котле до кипения и добавьте в неё четыре веточки волшебной рябины, пока зелье не позеленеет. Запомните: если у вас есть подозрения в том, что вас опоили любовным напитком, вы тоже можете воспользоваться этим зельем, вреда не будет. Обратите внимание на то, что в учебнике не совсем верно указаны ингредиенты третьей фазы, вместо ягод омелы следует положить…

Гермиона слушала инструкции профессора, параллельно нарезая компоненты для зелья. Она уже успела поставить котёл на огонь и по привычке косилась на Гарри и Рона, контролируя процесс приготовления и у них. Гарри медленно и лениво нарезал лирный корень, а вот Рон больше уделял внимания Лаванде, нежели содержимому своего котла. Гермиона посмотрела на него с сожалением. И что он нашёл в этой Браун? Обычная глуповатая девица, вся красота которой — результат хорошего владения косметическими чарами.

Поняв, что чуть было не проворонила момент добавления в котёл касторового масла, Гермиона постаралась максимально сосредоточиться на зелье. Но всё же мерзкий червячок ревности точил её изнутри, заставляя периодически бросать косой взгляд в сторону Рона. В конечном итоге антидот, которому полагалось быть прозрачного цвета, вышел у неё бледно-розовым. Гермиона обречённо посмотрела в котёл, и, сдав необходимую дозу зелья для проверки, печально поплелась из класса.

Ей от всей души хотелось только одного — окончания этого дурацкого дня.

* * *

— Он шикарен.

Гермиона удивлённо подняла брови. Уж от кого-кого, а от Джинни, которая всегда отличалась от прочих девиц своим благоразумием, подобного она не ожидала.

— О чём секретничаем, девочки? — к ним подсели взмыленные Гарри и Рон, недавно вернувшиеся с квиддичной тренировки.

— О профессоре Мраксе, — с жаром проговорила Джинни. — Я говорю, что он великолепен.

— И в чём же это выражается? — саркастично спросила Гермиона.

— Перестань издеваться, Гермиона! Он прекрасный преподаватель. Да я у него за один урок узнала столько, сколько за весь прошлый год из учебника.

— А у нас он будет только в пятницу, — расстроено заметил Рон.

— Ну, вот в пятницу и посмотрим, настолько ли он хорош, как о нём говорят, — Гермиона пожала плечами. — Но всё равно, что-то я сомневаюсь в его профессионализме. Он же очень молод.

— Ну и что? — Джинни покачала головой. — Гермиона, ты и сама знаешь, что по возрасту или по внешности нельзя судить об уме человека.

— А я и не сужу, я говорю, что…

— Да ладно тебе, — протянул Рон. — Ты его не любишь, потому что он напоминает тебе Локонса.

— Вовсе нет, — рассердилась Гермиона. — Я просто органически не перевариваю смазливых красавчиков с куриными мозгами и огромным самомнением. И знаете, давайте просто закроем эту тему. Не хочу больше говорить об этом Мраксе.

— Хорошо, — пожала плечами Джинни. — Мальчики, как прошла тренировка?

Уже через несколько минут у Гарри, Джинни и Рона разгорелся азартный спор о манёвренности новых моделей мётел. Гермиона потеряла нить разговора и, перестав слушать друзей, смотрела на огоньки пламени в камине.

Чувство беспокойства, неясной тревоги, которое появилось утром, никак не желало исчезать. Создавалось странное впечатление, что они не замечают чего-то лежащего на поверхности, но безумно важного. И это ощущение мучило её, лишая душевного покоя.

Отнесись Гермиона Грейнджер чуть благосклоннее к искусству Прорицаний, она бы поняла, что в тот момент в ней говорила интуиция.

Потерянную минуту не может вернуть даже сама вечность.

Фридрих Шиллер

Молодой черноволосый мужчина отложил последний пергамент в стопку проверенных работ и встал из-за стола, разминая затёкшие мышцы.

— Надо же, — сказал он в пустоту, — пять лет я искал способ уничтожить Гарри Поттера, а оказалось все так банально просто: если кто-то сейчас скажет ему, что Тёмный Лорд мучается по ночам, проверяя бездарные гриффиндорские опусы, мальчишка просто умрёт со смеху. Даже моего вмешательства не понадобится.

Первоначально идея попасть в школу под видом профессора ЗОТИ показалась ему гениальной. Волдеморт кропотливо просматривал старинные фолианты в поисках ритуала, который бы позволил вернуть ему нормальный внешний вид. Просмотрев книги из семейных библиотек Малфоев, Лестрейнджей и Ноттов, он, наконец, нашёл нужный ритуал. Но, пока он корпел над книгами, появилась серьёзная проблема.

То, что свору нужно держать на коротком поводке, периодически давать возможность псам размять лапы, Том усвоил давно. Однако азарт к достижению его нового «старого» тела был настолько велик, что он на время забыл об этом неписаном правиле. Среди мающихся от безделья Пожирателей поползли слухи, подчас настолько абсурдные, что Тёмный Лорд поражался размаху воображения своих подчинённых. До поры до времени он не придавал их глупым догадкам значения, пока однажды в его кабинете не появился преданный Хвост с донесением на Эйвери и Розье, которые уже в открытую судачили о том, что повелитель, мол, совсем сдал позиции.

Вечером того же дня Волдеморт устроил своим верным слугам такую выволочку, которой не случалось со времён Первой магической войны. Виновные поплатились сполна за свой длинный язык, а Нагайна получила великолепный ужин из двух блюд. Весьма аристократических и, безусловно, чистокровных блюд. Акции устрашения всегда удавались Лорду блестяще и все домыслы тут же прекратились.

Но этот эпизод заставил Тома пересмотреть некоторые позиции. Анализируя сложившееся положение, он вынужден был признать, что за все годы существования его организация так и осталась сравнительно небольшой группой экстремистов — головорезов, большинство из которых были способны только на убийство мирных граждан. Объявлять войну нынешней власти в таких условиях было бы верхом глупости, особенно если учесть реальное количество магов, способных сражаться на войне: Люциус, Белла и Рудольфус, Нотт, Мальсибер. Вот, пожалуй, и все. Нет, тут нужно было действовать тоньше…

Бой часов заставил мужчину отвлечься от своих размышлений. Полночь. Его веки смыкались от невыносимой тяжести. Время. Даже бессмертным приходиться считаться с его неумолимым бегом. Ещё пару месяцев назад в это время суток рабочий день Тёмного Лорда был в самом разгаре, но теперь все изменилось. Совмещать обязанности профессора Мракса и Лорда Волдеморта было тяжело. К тому же, его новое молодое тело требовало определённого количества еды и сна. Появлялись и желания вполне ясного рода при взгляде на старшекурсниц, и Том злился, про себя отмечая, что в его период учёбы в Хогвартсе у студенток форма была поскромней.

Поймав себя на этой мысли, он покачал головой и, вновь сев за рабочий стол, провёл рукой по лицу. Ему ещё предстояло просмотреть отчёты о вербовке магов в Ирландии. Но работа не шла. Промаявшись минут пять над пергаментами, исписанными мелким трудно разборчивым почерком Руквуда, Лорд вздохнул и отложил бумаги, пообещав себе разобраться с этим завтра.

Вот, посмотрите-ка: сирота, выросший в приюте, полукровка, нищий оборванец — теперь бессмертный тёмный маг, стоящий в шаге от власти над всей магической Англией. Осталось совсем немного, и он возьмёт то, что принадлежит ему по праву.

Осталось совсем чуть-чуть.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите.

В дверях кабинета появился Снейп.

— Простите за беспокойство в столь позднее время, мой Лорд, но должность директора не оставляет мне фактически ни одной свободной минуты. Я знаю, вы желали меня видеть ещё несколько часов назад…

— Присаживайся, Северус. Мы с тобой с недавнего времени коллеги, так что я имею представление о работе в Хогвартсе. Какие новости? — Лорд откинулся на спинку кресла.

— Ничего существенно важного, милорд. Преподавательский состав ни о чём не подозревает. Ученики и подавно.

— Отлично, отлично, мой друг. А как поживает Орден Феникса?

Снейп напрягся.

— Милорд, после смерти Дамблдора Орден фактически перестал существовать как целостная организация. Их действия некому возглавлять и координировать, они распались на несколько независимых друг от друга групп, которые не взаимодействуют между собой.

Легко коснувшись сознания своего шпиона и убедившись, что он говорит правду, Волдеморт кивнул.

— Пока все идёт по моему плану. Но, Северус, мне совершенно не нравится, как обстоят дела с преподаванием Защиты. Расскажи мне о прежних преподавателях.

Снейп замялся, явно желая что-то сказать, но не решаясь. Лорд хмуро посмотрел на него:

— Ну же, говори.

— Хм. Милорд, но разве в наших интересах учить детей Защите от Тёмных Искусств? Куда более целесообразно было бы обратить их внимание на сами Тёмные Силы.

— Ты вздумал меня учить? — холодным тоном произнёс Волдеморт.

— Нет, мой Лорд, — Снейп склонил голову.

В кабинете воцарилась тишина. На часах было уже без десяти час.

— Северус, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Повелитель, за последние пять лет на посту преподавателя ЗОТИ никто не задерживался больше года. При этом высоким уровнем владения материала отличались только двое. Я думаю, вы и сам знаете, о ком я говорю, ибо они ваши ставленники.

Тёмный Лорд помрачнел:

— Удивительно, что дети при таком уровне образования вообще способны на простейшие Защитные Чары. Эту плачевную ситуацию нужно немедленно исправлять.

В дверь опять постучали. У Снейпа на лице было выражение крайнего удивления, которое, впрочем, тут же исчезло. Неужели милорда действительно волнует уровень школьного магического образования?

— Конечно, волнует, — хмыкнул Лорд, открывая дверь.

На пороге стояла обеспокоенная МакГонагалл.

— Простите за беспокойство, Томас, я пыталась связаться с вами через камин, но почему-то он у вас заблокирован.

Время… Тёмному Лорду доставляло какое-то извращённое удовольствие видеть свою бывшую однокурсницу старой, с поседевшими волосами и покрытым морщинами лицом, в тот момент, когда он был молод и хорош собой. Даже время можно обмануть.

— Поскольку мы не можем найти директора, я бы хотела, чтобы вы пошли с нами, там…

— Я здесь, — Снейп поднялся из кресла. — Что произошло?

— Ещё одна дуэль между Гриффиндором и Слизерином. Третий курс. Нанесли друг другу серьёзные травмы. Вы нам срочно нужны.

— Идёмте. Доброй ночи, профессор Мракс.

— Доброй ночи, директор.

Наконец-то покой и тишина. Не школа, а сумасшедший дом.

Лорд устало поморщился, отводя со лба чёрные вьющиеся пряди. Дамблдор, видимо, знал, что после нескольких лет работы в Хогвартсе у преподавателя вырабатывается сверхчеловеческая выносливость и стойкость ко всему, поэтому и не брал его на должность. Ведь после преподавательской закалки завоевание власти над миром перестаёт казаться такой уж сложной задачей.

Подивившись своему полуночному бреду, Том отправился спать. Завтра у него был важный день. Завтра лорд Волдеморт будет вести сдвоенный урок у шестого курса.

Хотите избавиться от осадка — не кипятитесь.

Максим Горький

Пятница порадовала солнечным утром и предвкушением скорых выходных. Даже Гарри, в последнее время ходивший мрачнее тучи, сегодня был в приподнятом настроении. Чем не преминули воспользоваться.

— Эй, Потти! Чего улыбаешься? Шрамик не болит? — Малфой, как всегда, в своём репертуаре.

  — Не обращай внимания, просто не обращай внимания. — словно мантру, зашептала Гермиона другу на ухо.

Краем глаза она уже заметила, как Гарри сжимает кулаки и молилась, чтобы урок начался поскорее. Ей хватило вчерашней потасовки третьего курса, которая не переросла в смертоубийство только из-за своевременного появления профессоров.

  — А ты чего такой серьёзный, хорёк? ..

«Не надо, Рон, не начинай!».

Видимо, все её мольбы услышаны не были, ибо Рон всё-таки озвучил то, чего она так боялась:

  — Переживаешь насчёт своего папаши? Да ты не волнуйся, через пару годков выпустят, если он раньше коньки не отбросит.

  — И не мечтай, нищеброд рыжий. Мой отец быстрее окажется на свободе, чем вся твоя семейка — на улице без сикля в кармане.

  — Закрой свой рот!

«Чёрт, сейчас начнётся», — тоскливо подумала Гермиона. Соответствуя своему положению старосты, она изо всех сил пыталась сохранить хладнокровие, но чувствовала, как постепенно начинает терять спокойствие. Ещё бы: Драко Малфой обладал выдающимся талантом доводить до белого каления кого угодно.

  Но, на её удивление, Малфой выпад проигнорировал. Только как-то жутко усмехнулся и спокойно произнёс:

  — На вашем месте я бы больше о себе беспокоился. И о своей грязнокровной девке. А то неровен час…

И тут её терпение лопнуло.

— Что, Малфой? На что ты намекаешь, а? Договаривай! — её тихий голос звенел от плохо скрываемой ярости. — Думаешь, тебе всё позволено? Хамить, унижать, угрожать? Думаешь, весь мир крутится вокруг тебя? Позволь доказать тебе, что это не так!

Со стороны сцена выглядела комично: хрупкая взъерошенная Гермиона, похожая на воробушка, искупавшегося в луже, наступала на здорового парня, который был выше её на две головы. Но чем ближе подходила она к Малфою, тем явственнее у него на лице проступало замешательство. Глумливая улыбка исчезла.

  — Ты кичишься своим отцом, но кто ты без него? Маленький запуганный мальчик, который не знает, что ему делать. Хвастаешься своими деньгами, но отними у тебя их - и ты сломаешься. Посмотри на себя. Гордишься тем, что прихвостень Того-кого-нельзя-называть? Слуга. Лакей. Пешка. А чего ты достиг сам? Чего добился? Ноль. Ты круглый ноль, Малфой. Странно, что Волдеморт вообще терпит таких, как ты.

Палочка упёрлась Гермионе прямо в живот. Малфоя колотило как в лихорадке, его лицо пошло пятнами, губы дрожали от бессильной злобы.

  — Кру…

  — Боюсь, я вынужден прервать ваш занимательный диалог. В словесных баталиях, я смотрю, вы преуспели, а вот каковы ваши успехи во владении волшебной палочкой, мы сейчас увидим. Все в класс.

Профессор Мракс стоял у входа в кабинет, с любопытством наблюдая за происходящим. Не приходилось сомневаться, что пылкий монолог Гермионы не прошёл мимо его ушей.

Гриффиндорцы облегчённо вздохнули и, перешёптываясь, вереницей потянулись в кабинет. Никто не сомневался, что Гермиона Грейнджер перешла черту, не просто оскорбив Малфоя, а буквально смешав его с грязью. И все понимали, что за этим последует месть.

Сама же Гермиона абсолютно невозмутимо вошла в класс и села на задней парте, подпираемая с двух сторон Гарри и Роном. Она справедливо полагала, что в нынешней ситуации Малфой — последняя из её проблем. Поэтому игнорируя обеспокоенные взгляды мальчишек, вынула письменные принадлежности и уставилась на доску.

Злость всё ещё кипела в ней, требуя выхода.

  — Приветствую. Представляться, я думаю, мне нужды нет, вы все уже знаете, как меня зовут. Некоторых из вас я уже знаю, с некоторыми ещё предстоит познакомиться. Ваш курс хвалили, надеюсь, вы меня не разочаруете.

Мракс обвёл глазами аудиторию. Выражение лиц многих девушек говорило о том, что они готовы хоть сейчас оставаться на дополнительные занятия. Парни глядели с меньшей долей щенячьего восторга, но тоже весьма заинтересовано. Тёмно-синие глаза преподавателя задержались на Золотом Трио.

  — Сразу к сути. В прошлом году вас давили теорией, которая, как мы все понимаем, без практики как мёртвому припарки. Посему с этого момента большее количество наших занятий будет посвящено именно практической части.

Класс одобрительно зашумел.

  — Я понимаю, что вы рвётесь в бой, — улыбнулся Мракс. — Похвально. Но для начала давайте проясним, что такое Невербальные заклинания? Мистер Поттер?

  — Нууу, эээ… Те, которые вслух не произносятся. — неуверенно сказал Гарри.

— Хорошо, а вы, мистер Малфой, назовёте мне преимущества Невербальных заклятий?

  — Ключевые их преимущества — бесшумность и незаметность, сэр. — отчеканил Малфой.

  — Прекрасно. Итак, действительно, Невербальные заклинания задумывались в качестве исключительно боевого раздела магии, соответственно обладают полным набором всех характеристик, необходимых для нападения и отражения атаки. Самое важное, что вы должны уяснить: необходимо чётко представлять желаемый результат. Такая магия не потерпит неопределённости. Если вы хотите обездвижить врага, представьте, как он падает у ваших ног. Хотите связать? Вообразите верёвки, которые впиваются в его руки. Итак, начнём, — Мракс изящно взмахнул палочкой, расчищая место в середине класса. — Один нападает, другой отражает. Невербально. Разделитесь на пары.

Гермиона повернулась было к Невиллу, но он уже договорился с Джастином. Гарри и Рон работали вместе.

  — Мисс Грейнджер, вы остались без пары?

— Да, профессор, — Гермиона вздохнула.

  — Что же, тогда будете работать со мной. Сосредоточьтесь на мысленной защите.

«Защите? Ну уж нет!».

  — Простите, сэр, позвольте я буду на вас нападать?

Мракс посмотрел на неё с каким-то неуместным весельем:

  — Пожалуйста, если вам так легче будет.

— Нет, сэр, я просто считаю, что лучшая защита — это нападение.

Взгляд профессора стал испытующим и серьёзным.

  — Я заметил, мисс Грейнджер. Приготовьтесь.

Гермиона подобралась и сосредоточилась. Она пыталась представить, как магия разливается по жилам вместе с кровью и вырывается вовне. Как энергия заклятья вихрем закручивается и направляется на противника. Как красный луч Экспеллиармуса прорезает пространство, в одно мгновение обезоруживая стоящего перед ней мага. Палочка прочертила в воздухе рисунок и… ничего.

Плечи Гермионы расстроено опустились. Она огляделась по сторонам — пока успехом не мог похвастаться никто, но это не сильно обнадёживало. Быть лучшей из худших — не в её правилах.

Гермиона пробовала снова и снова. Профессор Мракс стоял, расслабленно вертя в руках свою палочку. Он понимал, что вряд ли кто-то справится с заданием с первого раза. Многие ученики, потеряв первоначальный азарт, уже подустали и скорее имитировали попытки достичь успеха. Занятие близилось к концу.

  — Не расстраивайтесь, мисс Грейнджер. Это высокий уровень магии. Мало кому удаётся сотворить Невербальное с первых же попыток. Нужно много тренироваться.

Слова, призванные утешить, прозвучали обидно и снисходительно. Как будто от неё ничего другого не ждали. Словно она изначально была слишком слаба, чтобы совершить подобное колдовство.

Злость опять дала о себе знать. Гермиона уже не пыталась представить или вообразить. Она увидела конечный результат. Почувствовала его. И магия откликнулась. Палочка описала широкую дугу и невербальный Экспеллиармус понёсся к сопернику.

Мракс легко отбил заклинание и расплылся в улыбке:

  — Очень хорошо, мисс Грейнджер. Десять баллов Гриффиндору. Всем остальным изучить теорию относительно Невербальных. На следующем уроке снова будем тренироваться. Все свободны.

Ученики, расстроенные своими неудачами, но воодушевлённые словами профессора, поспешили на обед. В кабинете остался Мракс да Золотое Трио — мальчики неловко переминались с ноги на ногу, дожидаясь, пока Гермиона сложит учебники.

  — Мистер Поттер, вас не затруднит немного задержаться и помочь мне расставить парты?

  — Конечно, сэр, — несколько недоуменно откликнулся Гарри. Когда это для того, чтобы расставить парты одним взмахом палочки, учителю был нужен помощник? Кажется, в начале урока он прекрасно с этим в одиночку справился.

Мракс терпеливо дождался, пока за Роном и Гермионой закроется дверь и улыбнулся.

— Да, Гарри, ты всё верно понял. Я хотел бы с тобой поговорить.

* * *

Гарри появился только к концу обеда и тут же быстро принялся за куриную ножку, жестами показав, что всё расскажет потом. Одновременно с ним в Большой Зал прошёл Мракс, явно пребывающий в хорошем расположении духа. Но Гермиона, по привычке украдкой наблюдающая за преподавательским столом, насторожилась.

Два человека явно не были рады появлению профессора ЗОТИ. Снейп, до этого беседовавший со Слизнортом, напрягся, увидев Мракса. Хагрид же на другом крае стола внезапно дрогнувшей рукой окатил профессора Флитвика тыквенным соком.

Грейнджер нахмурилась. Если разлитый сок ещё можно было списать на врождённую криворукость полувеликана, то поведение Снейпа логике не поддавалось. Не может же он бояться собственного подчинённого. Или может?

Но додумать мысль ей не дали. Гарри, дожёвывая, уже поднимался из-за стола:

  — У нас ещё двадцать минут до Истории Магии. Идёмте.

Золотое Трио быстро обосновалось в одной из заброшенных аудиторий. Рон смахнул пыль с покосившейся парты:

  — Рассказывай, о чём у вас там разговор был? За полчаса парты и вручную можно переставить.

  — В общем, так… — Гарри присел на подоконник — единственное место, куда ещё можно было сесть. — Мракс знал моих родителей. И он хочет помочь. Ну, в борьбе против Волдеморта.

  — А почему тогда мы раньше о нём ничего не знали?

Гермиона мысленно поаплодировала своему рыжеволосому приятелю за вопрос. Когда у Рона переставали буйствовать гормоны, то он начинал рассуждать вполне здраво.

Гарри пожал плечами:

  — Сказал, что у него было некое недоразумение с Дамблдором. Мол, он его долгое время не хотел принимать на работу. Говорил, что в приюте вырос. У него тоже мама умерла.

Ясно. Собрат по несчастью. На жалость надавил. Гермиона иногда просто поражалась наивности своего друга.

  — Гарри, ты ему доверяешь?

  — Не знаю, Гермиона. Ещё один союзник нам не помешает. У меня всё чаще болит шрам. Нужно что-то делать. Я чувствую, — Гарри понизил тон, — что Волдеморт рядом. Он что-то замышляет.

  — Но у нас есть союзники! — воскликнула она. — И они проверенные люди, в отличие от Мракса. Мы о нём ничего не знаем — кто он, откуда в таком молодом возрасте владеет таким высоким уровнем магии…

  — Кажется, недавно ты сомневалась в его компетенции, — припомнил Рон.

  — А теперь сомневаюсь в его лояльности, — отрезала Гермиона. — Мы не можем сейчас рисковать, доверяясь не тому человеку, поймите это! Кто может гарантировать, что он не Пожиратель?

  — Я спросил у него.

— Что? — осеклась Гермиона.

  — Я попросил его показать левое предплечье. Сказал то же самое, что и ты сейчас. Он чист.

  — Это ещё ничего не значит, — Гермиона упорно гнула свою линию.

  — Ты просто не объективна. Мракс тебе с самого начала не понравился.

  — Ладно, ладно, — Гарри вздохнул и слез с подоконника. — Давайте не будем ссориться. Я не собираюсь сразу отдавать Мраксу все карты в руки, Гермиона. Но он может нам помочь. Так что, если хочешь, попробуй найти упоминания о нём.

Гермиона кивнула, закусив губу.

  — А пока нам пора навестить профессора Дамблдора, — печально улыбнулся Гарри.

Нет, это не всемирный заговор. Это всемирная глупость.

Рокс Юксби

— Таким образом, Гарри Поттер не делает попыток найти вас, повелитель. Его на данный момент намного больше интересуют занятия по Защите от Тёмных Искусств.

Величайший тёмный маг внимательно посмотрел на своего слугу, в глазах которого — это можно было заметить без всякой легилименции — виднелось откровенное лукавство.

— Хорошо, Северус. Сегодня я доволен тобой.

О том, что Лорд самолично учит Мальчика-Который-Выжил Невербальным Заклинаниям, имел представление только Снейп. Для всех остальных Пожирателей Волдеморт находился в неизвестном поместье, якобы опасаясь разглашения своего местоположения Ордену Феникса. Посему каждое собрание бедному Северусу приходилось битый час вещать о ненавистном Гарри Поттере, а хитрому Лорду — делать заинтересованное выражение лица.

Том доверял лишь некоторым из присутствующих сейчас в приёмном зале Малфой-Мэнора, однако даже им не стоило знать о его планах. Тесные родственные связи вполне способствовали разглашению его тайны, пусть и случайно. А брать с каждого члена Внутреннего круга Непреложный Обет было весьма проблематично.

Волдеморт оглядел своих Пожирателей. Сильные маги, неспособные созидать. Ни грамма истинного величия. Пешки в чужих руках.

Северус закончил доклад и сел, цепко оглядывая присутствующих. Безусловно, один из лучших. Снейп зачастую напоминал не человека, а машину, способную лишь качественно выполнять свою работу, без чувств, эмоций и привязанностей. Но Том знал, что это впечатление обманчиво. Слишком много страстей бушевало внутри на первый взгляд безучастного зельевара. Слишком много, чтобы можно было ему безоговорочно доверять.

Место за тяжёлым дубовым столом по правую руку от Лорда пустовало — Люциус по-прежнему нёс наказание за свою оплошность в Отделе Тайн. Сейчас, когда Министерство фактически было взято под контроль, не составляло труда вытащить Малфоя-старшего из тюрьмы, однако Лорд считал, что слишком рано для его помилования. Люциус должен был осознать свои ошибки и больше их никогда не допускать. Но, глядя на его жену, Волдеморт был готов пересмотреть свою позицию. Нарцисса за последнее время осунулась и вздрагивала от любого шороха, что ей совершенно не шло. Конечно, Волдеморт был не склонен жалеть слуг, но он всегда питал симпатию к сестрам Блэк. Особенно к одной из них...

Беллатриса сидела слева от своего господина. Ведьма внимательно слушала доклады, изредка бросая многозначительные взгляды на Лорда. Вот чья-чья, а её преданность не оставляла ни малейшего сомнения — она выполнит любой приказ и никогда не посмеет перечить ему.

Много лет тому назад, когда Том понял, что их отношения становятся проблемой, он убедил Друэллу, что Рудольфус для молодой Беллы — отличная партия. Лестрендж не обладал ни выдающимися магическими умениями, ни умом, ни честолюбием, единственным его неоспоримым достоинством была чистота крови. Беллатриса клялась, что убьёт мужа в их первую же брачную ночь, кричала, плакала, но не посмела ослушаться своего повелителя. Впрочем, замужество не изменило её положения — статус жены всего лишь прибавился к статусу любовницы Тёмного Лорда. Зато теперь Белла была лишена иллюзий насчёт их связи, и это давало ему полную свободу действий.

— Что ж, проблема по имени Гарри Поттер может подождать. Перейдём к более насущным вопросам. Мистер Толстоватый, как движутся наши дела?

Плешивый полноватый человек возбуждённо заёрзал в своём кресле на другом конце стола. Его короткопалые, толстые как сосиски пальцы нервно перебирали документы, лежащие перед ним.

— Милорд, власти Соединённых Штатов выражают заинтересованность вашей политикой и готовы сотрудничать. Мы ведём переговоры с американской стороной относительно обмена специалистами в научных областях.

— Меня волнует не это, и вы прекрасно об этом осведомлены, — слегка раздражённо отметил Лорд. — Неужели так сложно сразу ответить на интересующий меня вопрос?

— Ах, ну конечно, — Пий Толстоватый занервничал ещё больше, его лоб покрылся испариной. — Ваше задание... эм... слегка проблематично.

— Что это значит? — Волдеморт начал выходить из себя.

— Эта сфера совсем не исследована, — дрожащим голосом быстро проговорил Министр Магии, — мало специалистов, да и сама наука на стыке...

— Благодарю, я понял, — рявкнул Лорд, и чуть более спокойно добавил. — И все же, мистер Толстоватый, я убедительно прошу научный отдел максимально ускориться во избежание недоразумений между нами.

Пий облегчённо кивнул, протирая с лица пот.

— Свободны, — Том нахмурился, глядя, как поспешно покидают зал его Пожиратели, словно опасаясь ударов в спины. — Беллатриса, останься.

Темноволосая женщина замерла на пороге на пару секунд, а затем обернулась с выражением бесконечного счастья на лице. Её муж сделал вид, что ничего не заметил и аккуратно прикрыл дверь.

— Как тебе наш гость? — Белла, к её чести, обладала хорошим чутьём, хотя её оценки всегда были несколько примитивны.

— Он мне не нравится, милорд. Я не доверяю этому человеку. Он... — она замолчала, подбирая слово, — мерзкий. Вы только посмотрите, как у него глаза бегают, а эти его ужимки...

— Он политик, Белла. Ничего другого от него не следовало ожидать.

— Зачем нам эта марионетка, милорд? Ведь в министерском кресле должны сидеть вы, — она подошла ближе к Волдеморту, не рискуя, впрочем, дотронуться до его руки.

— Конечно. И я займу пост Министра Магии, когда придёт время. Не сейчас.

— Неужели эти министерские крысы смогут выполнить ваше задание лучше, чем мы, повелитель? — негромко спросила она.

— А давай представим такую ситуацию, — Лорд обошёл Беллу и положил ей руки на плечи.

Она стояла, словно мраморная статуя, не делая попыток отдалиться, но и не прижимаясь к нему.

— Пий не справляется с заданием... — его руки переместились на её грудь, задевая чувствительные соски под чёрной тканью платья.

Пожирательница вздрогнула и придвинулась ближе. Том максимально сократил расстояние, зажимая Беллатрису между своим телом и столешницей, за которой проходило собрание. Его губы прочертили дорожку из поцелуев на её шее, и, легко укусив её за мочку уха, он зашептал, дразня своим горячим дыханием:

— И я поручаю тебе сделать то, что он не смог. И ты... — Том развернул женщину лицом к себе, слегка подталкивая и вынуждая сесть на стол, — Посмотри на меня, Беллатриса. И ты отказываешься от этого задания, — он почти целомудренно коснулся губами уголка её губ и сделал пару шагов назад.

Белла подняла глаза, в которых в равной степени читалось замешательство и неудовлетворённое желание. На её обычно бледных щеках расцвёл румянец, она дышала тяжело и рвано, словно человек, только что пробежавший как минимум пару миль.

Она поёрзала на столе, призывно посмотрев на Волдеморта:

— Милорд?..

Он отстранился, по-прежнему не сводя с неё глаз.

— Что, Беллатриса?

Ему всегда казалась очень увлекательной эта игра, но в последнее время она начинала надоедать. Белла всегда была предсказуема.

— Милорд, я бы никогда не отказалась от вашего поручения, ведь вы знаете это.

Слишком предсказуема.

— Это все, что ты хотела мне сказать?

Она замешкалась:

— Я… Да. Да, повелитель.

— Ты свободна, Белла, — Лорд отвернулся, наглядно демонстрируя, что разговор окончен.

Её плечи поникли, она медленно, неохотно направилась к двери. Белла не оборачивалась, но он прекрасно знал, что она едва сдерживает себя. Глупо с её стороны. Скажи она сейчас: «Я хочу вас», и она мигом получила бы желаемое. Но страх сделать что-то не так затмевал у Беллы и разум, и инстинкт. Она не понимала, что её боязнь разочаровать Лорда разочаровывала его больше всего.

Да, Белла была хорошей слугой. Жестокой убийцей. И невероятно скучной женщиной.

* * *

Том трансгрессировал на опушку Запретного леса, с наслаждением вдыхая прохладный воздух. Замок в вечерней мгле казался какой-то невероятной декорацией. Шпили его башен словно ввинчивались в тяжёлые тёмные грозовые облака, висящие над школой. От многовекового строения веяло спокойной сдержанной мощью, силой и мудростью. Родной Хогвартс, как жаль, что немногие способны оценить счастье учиться под твоими сводами.

За первую неделю огромнейшим разочарованием стал его родной факультет. Хитрость, изворотливость и ум представителей Слизерина сороковых годов сменила глупость, самомнение и невероятная амбициозность без единого намёка на талант и природную смекалку.

Волдеморт всмотрелся в сумерки — три маленьких фигурки направлялись к нему навстречу. Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть их, и Лорд предпочёл не попадаться на глаза, свернув на другую дорогу, пролегающую через северную сторону озера. Если это студенты, то ничего страшного, а вот от расспросов коллег не отделался бы. Теперь ему приходилось идти в обход. Том неспешно двинулся по тропинке.

Студенты других факультетов также не могли похвастаться какими-либо значимыми успехами в учёбе. Были, конечно, на каждом курсе и отличники, и хорошисты, но создавалось впечатление, что все они учились не ради знаний, а ради цветных камней, падающих в часы их факультетов. Образование — ещё не знание. Студенты блестяще иллюстрировали этот тезис.

Единственной, кто являлась исключением из правила, была Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера. Он заприметил её в первый же день, когда поймал настороженный взгляд в вечер праздничного пира в Большом Зале. Да и вчера на уроке грязнокровка продемонстрировала достаточно высокий потенциал. Боевая, дерзкая. Через десяток лет она смогла бы стать сильным противником. Какая досада, что Грейнджер, скорее всего, не доживёт до этого момента. Лорд ловил себя на мыслях, что ему искренне жаль, что её незаурядный ум служит другому лагерю. Девчонку бы подучить и она смогла бы быть полезной. Ещё какой полезной...

За своими размышлениями Том и не заметил, как дошёл до третьего этажа замка и свернул в коридор, ведущий к его личным покоям. Время было позднее, у школьников уже час как шёл отбой, и поэтому тишина коридора нарушалась лишь потрескиванием факелов и гулким звуком его шагов, отдающимся эхом от каменных стен.

— Отпусти меня! — прозвучал неподалёку чей-то отчаянный голос.

Том замер и прислушался.

— Пусти! — новый возглас был еле слышным.

Лорд улыбнулся. Он узнал этот голос. И, кажется, вечер переставал быть томным.

...И за око выбьем мы два ока, а за зуб всю челюсть разобьем.

Из песни позднего сталинизма

— Гермиона, эм… отвлекись, пожалуйста.

Гермиона подняла глаза от книги, в содержание которой тщетно пыталась вникнуть.

— Привет, Невилл. Ты что-то хотел?

— Да, хотел попросить тебя кое о чём.

— Внимательно слушаю, — терпеливо произнесла Гермиона, параллельно косясь на настенные часы.

Субботними вечерами гостиная всегда была полна учениками, но к Гермионе, голова которой едва виднелась из-за горы книг, разложенных аккуратными стопками на столе, подходить никто не отваживался. Исключение могли составлять разве что Гарри и Рон, да и то по причине своей природной любви к опасности. Невилл Лонгботтом, как истинный гриффиндорец, тоже любил рисковать.

— Ну, ты же у нас самая умная ученица... А у меня все никак с Заклинаниями не ладится.

— Так. И?..

— И я хочу, чтобы ты со мной немного позанималась. Сможешь? — Невилл, смог, наконец, закончить мысль.

— Ладно, смогу, — улыбнулась Гермиона.

Невилл вызывал в ней какое-то странное желание заботиться и защищать. Большой ребёнок, он всегда влипал в неприятности или становился их причиной, часто попадал под горячую руку и никогда не мог достойно ответить обидчику. А его жалобный тон и умоляющий вид могли смягчить кого угодно. Исключая Снейпа, естественно.

— Отлично! — приободрился Лонгботом и достал из сумки «Стандартную книгу заклинаний».

Гермиона запаниковала:

— Невилл, а ты сейчас хочешь заниматься?

— Ну да, а что? — он недоуменно заморгал.

— Понимаешь, я сейчас не могу. Мы... Я...

Пока она лихорадочно обдумывала, соврать или же стоит ли сказать правду, Невилл уже сделал свои выводы:

— Ты на свидание идёшь, да?

— Нет! То есть да. Да, я иду на свидание, — с облегчением соврала Гермиона. — Давай завтра, хорошо?

— Завтра. Ладно, — понуро откликнулся Лонгботом.

— Ну, значит, завтра вечером? Не обижайся, Невилл.

— Да нет, что ты. Спасибо тебе.

Но Гермиона уже спешила к выходу из гостиной и не слышала его.

Она на отчаянной скорости преодолела расстояние в семь этажей от башни Гриффиндора до выхода из замка, где её ждали мальчишки. До отбоя оставалось чуть меньше часа, и они с Роном ещё должны были патрулировать замок. А впереди была тяжёлая задача.

— Чего ты так долго, мы уже окоченели, — пробурчал Рон.

— Невилл проявил фанатичное стремление к знаниям, — усмехнулась Гермиона. — Пойдёмте.

Хотя днём все ещё было тепло, по ночам уже холодало. Осень медленно и неотвратимо вступала в свои права. Вечерняя тишина нарушалась только криками птиц. Воздух был наполнен ароматами сухой травы и сырости. Гермиона с упоением втянула носом запахи и первой зашагала к озеру, где в сгущавшихся сумерках мерцал белый мрамор.

Чем ближе подходили друзья к месту захоронения Дамблдора, тем медленнее они шли. За пару метров Гермиона остановилась, вглядываясь вдаль. Сердце колотилось как бешеное. Ладони мигом вспотели.

— Смотрите, — прошептала она. — там кто-то есть.

Гарри прищурился:

— О чём ты говоришь, я никого не вижу.

— Да вон же, только что из леса человек вышел.

— Нет там никого, Гермиона. — ободряюще произнёс Рон.

— Может, Хагрид? — предположил Гарри.

Гермиона покачала головой. Хагрида невозможно было спутать ни с кем другим. Она ещё несколько минут смотрела туда, где только что появился человек в длинном балахоне, но таинственный незнакомец исчез, скорее всего, свернув на другую тропу.

Гарри и Рон уже стояли возле гробницы. Девушка приблизилась к ним.

Тело директора не было тронуто разложением, выглядел он так, словно просто глубоко спал.

— Посмотрите на его руку, — охрипшим голосом сказал Гарри.

Гермиона помнила, что профессор Снейп упоминал об увечье директора, но одно дело знать, а другое — видеть собственными глазами.

Правая рука Дамблдора, в которую заботливо была вложена палочка, была чёрной и напоминала результат сильнейшего ожога. Гермиона спешно отвернулась, силясь не заплакать. Рон сжал её руку:

— Ничего, мы узнаем, что с ним случилось.

— И отомстим за его смерть, — добавил Гарри.

Она согласно кивнула, пытаясь сдерживаться. Осторожно выпустив ладонь Рона, Гермиона подошла вплотную к гробу:

— Ваша гибель не будет напрасной, — тихо пообещала она.

— Ребята, а Дамблдор носил перстни? — вдруг спросил Рон.

— Насколько я помню — да, — отозвался Гарри.

— А на мизинце у него кольцо было?

Золотое Трио направили палочки на изувеченную руку директора. Мерцающий огонёк Люмоса осветил чёткий след на пальце от тяжёлого перстня.

* * *

Гермиона медленно шла по коридору третьего этажа, отчаянно зевая. Ноги гудели после их вечерней прогулки, а глаза закрывались сами по себе. На душе было муторно — из головы все не шёл вид обгоревшей руки Дамблдора.

Она дежурила одна: Рон клятвенно пообещал патрулировать послезавтра. По странной закономерности его горячее желание исполнить свои обязанности старосты возникало стабильно в вечера свиданий с Лавандой.

«Все, хватит. Возвращаюсь».

Гермиона развернулась и со всего размаха уткнулась в чью-то грудь в свитере со слизеринским гербом.

— Привет, грязнокровка. А я вот тут тебя жду, представь себе.

Худшая встреча за сегодняшний день.

— Я не могу сказать того же, Малфой. Доброй ночи.

Гермиона попыталась обойти его, но внезапно слизеринец вновь заслонил ей дорогу:

— Что, уже уходишь? А куда делось твоё красноречие? Или ты такая смелая только когда твои дружки рядом?

Гермиона сделала шаг назад — такое близкое расстояние между ними приносило ей почти осязаемый дискомфорт.

— Чего ты хочешь? — устало спросила она. — Вчера ты получил по заслугам. За сутки моё мнение о тебе никак не изменилось, но если пожелаешь, могу вновь прибегнуть к своему красноречию и повторить все ещё раз.

— Хватит и одного! — рявкнул Малфой. — Ты хоть понимаешь, что смертный приговор себе подписала?

— О, а ты мой палач, что ли? — фыркнула Грейнджер. — Слушай, иди куда шёл. Мне надоело с тобой бодаться.

Она ожидала оскорблений, криков или на худой конец проклятья в спину, но не была готова к применению физической силы. Все произошло во мгновение ока: Малфой схватил её за шиворот и встряхнул как нашкодившего котёнка. В следующую секунду Гермиона оказалась прижата к холодной каменной стене. По её спине поползли мурашки. Она попыталась вырваться, пару раз заехав Малфою по ногам, но это было бесполезно.

— Куда девалась твоя смелость, шлюха гриффиндорская? — холодные руки сомкнулись на её горле.

Гермионе стало не до шуток — похоже, отпрыск чистокровного рода и впрямь вознамерился придушить её прямо в школьном коридоре. Перед глазами поплыли круги.

— Отпусти меня! — с трудом прохрипела она.

— Вспомни волшебное слово, — издевательски промурлыкал Малфой.

— Пусти! — сознание медленно покидало её.

— Мистер Малфой, что здесь происходит?

Гермиона почувствовала, что вновь может дышать. Ноги подкосились, и она сползла по стене, невидящим взглядом пялясь в темноту коридора, откуда появился её спаситель.

— Завтра придёте на отработку. Если я ещё раз увижу подобное, то вам несдобровать. Вы поняли меня? — профессор Мракс, а это был именно он, смотрел на Малфоя серьёзно и строго.

— Напишете моим родителям? — хамским тоном отозвался Малфой.

Мракс усмехнулся.

— Лично переговорю, — в его тоне явно был скрыт язвительный намёк.

Но Драко этого не понял.

— Простите меня, профессор. Могу я идти?

— Можете. Пятьдесят баллов со Слизерина.

Малфой надменно кивнул и с довольным видом покинул злополучный коридор.

— Как вы, мисс Грейнджер? — Мракс подхватил её под локоть, помогая подняться. — Вставайте, не стоит сидеть на холодном полу.

Зрение полностью вернулось, и теперь Гермиона осоловело разглядывала профессора.

— Спасибо, — просипела она.

— Не за что. Впредь не ходите ночью одна по тёмным коридорам, зная, что у вас есть враги.

Гермиона уже пришла в себя настолько, чтобы вновь начать спорить:

— Малфой... Он не враг. Так, недоброжелатель. К тому же я должна дежурить.

— Кто же в таком случае ваш враг? — заинтересованно спросил Мракс.

— Я думаю, вы и сами это знаете, профессор Мракс, — они дошли до лестницы, освещённой факелами. — Спокойной ночи.

— Мисс Грейнджер, у вас синяки останутся. Пойдёмте, я дам вам мазь.

Здраво рассудив, что если она придёт завтра в Большой Зал с синей шеей, появится масса ненужных вопросов, Гермиона проследовала в кабинет профессора ЗОТИ.

Стоит учёным сделать открытие, как дьявол его крадёт, в то время как ангелы дискутируют о лучших способах его использования.

Ален Валентайн

Гермиона все ещё очень хорошо помнила тот кошмар декоратора, который гордо именовался личными покоями Генерального инспектора Хогвартса. На любого, кто побывал там, обстановка кабинета оказывала неизгладимое впечатление. Цветочные ткани, кружевные занавески, тарелки с изображениями милых котят почти сюрреалистично сочетались с невероятной жестокостью хозяйки кабинета, которая с приторно-сладкой улыбкой по-садистски наказывала учеников.

Благо, о предыдущем профессоре ЗОТИ не напоминало больше ничего. Даже мебель в кабинете теперь стояла по-другому. Видимо, профессор Мракс не разделял пристрастия Амбридж в интерьере, что не могло не радовать.

Розовое безумие сменилось сдержанной роскошью, что лишний раз подтвердило догадку Гермионы насчёт его происхождения. Перед окном с видом на квиддичное поле стоял рабочий стол, на котором стопками были сложены пергаменты, исписанные мелким неразборчивым почерком. По сторонам от него находились два кожаных кресла, прекрасно сочетавшихся по цвету с мягким ковром на полу. Бронзовые подсвечники на стенах, во времена Амбридж украшенные кокетливыми розовыми бантиками, исчезли, их заменили массивные старинные канделябры. Скорее всего, тусклого света всего нескольких свечей не хватало для того, чтобы по ночам можно было свободно работать с бумагами и читать. А то, что читать здесь есть что, было понятно сразу же.

С первой секунды все внимание Гермионы захватили книжные стеллажи, стоявшие возле стен. Огромные ветхие фолианты и новые издания, ещё сохраняющие запах типографской краски, хранили в себе знания практически по всем отраслям магических наук. Гермиона замерла, глядя на книги вожделеющим взглядом, но не рискуя даже дотронуться до этих сокровищ человеческой мысли.

— Я вижу, вам нравится моя скромная коллекция?

Гермиона вздрогнула, уже успев позабыть, где и с кем она находится.

— Ваша библиотека великолепна, — она по-прежнему смотрела на одну из полок с выражением лица голодающего человека, перед которым на вертеле жарится сочное свежее мясо.

— И что же вас конкретно заинтересовало? — Мракс подошёл к Гермионе, проследив за её взглядом. — Ага, «Магические ритуалы». Неплохой выбор.

— Недавно я готовила доклад по зельям, и мне очень пригодился бы именно этот труд, но, к сожалению, его не было в библиотеке Хогвартса.

— Это редкая книга.

— Почему? — Гермиона удивленно повернулась к профессору.— Автор ведь была очень известна, не так ли?

— О, да! А чем она прославилась, знаете?

Она огорчённо покачала головой. Мракс ободряюще улыбнулся:

— Я расскажу, но прежде нам нужно устранить последствия ваших ночных прогулок.

Гермиона машинально пощупала шею. Горло действительно все ещё саднило.

— Дежурства, — поправила она.

Мракс согласно кивнул и вышел в соседнюю комнату, видимо, служившую спальней. Гермиона вновь принялась рассматривать книги, борясь с искушением взять с полки половину томов и усесться изучать их прямо здесь, на тёмно-сером ковре. Она провела пальцем по корешкам и тяжело вздохнула.

Большинство книг были ей знакомы, но были и те, о которых она ни разу не слышала. Если бы Мракс разрешил ей просмотреть хоть часть из них, Гермиона была уверена, что нашла бы упоминание проклятья, от которого скончался Дамблдор.

Её внимание привлёк том, на котором золотым полустертым теснением значилось «Волхование всех презлейшее». Ничего с подобным названием Гермионе до этого не попадалось. Книга наверняка была очень старой и ценной. Гермиона уже протянула руку к ней, но тут на пороге появился Мракс.

— Мисс Грейнджер, присядьте, пожалуйста, — попросил он, откупоривая склянку с мазью.

Гермиона нехотя подчинилась. Мракс осторожно взял её за подбородок, заставив повернуть голову, и поднёс руку к её шее. Она нервно сглотнула и попыталась запротестовать:

— Я могу сама...

— Вы ведь ничего не видите, — иронично заявил профессор. И вновь Гермионе почудился скрытый смысл в его словах.

Тонкие холодные пальцы едва касались её кожи, втирая мазь лёгкими круговыми движениями. Она пыталась абстрагироваться, представить на месте профессора Мракса мадам Помфри, но её воображение отказывалось подчиняться. Лечение плавно перетекало в мучение.

Мисс Гермионе Грейнджер, отличнице и любимице всех преподавателей, было крайне неловко по двум причинам. Во-первых, Гермиона терпеть не могла прикосновения чужих людей. Ей становилось физически неприятно, и она всячески пыталась избежать контакта так, чтобы не обидеть человека. Исключением были её лучшие друзья и родные.

А второй причиной, наиболее смущающей, было то, что на этот раз ей вовсе не было противно. Наоборот, от осторожных движений его руки по спине побежали мурашки, а сердце начало биться чаще. Гермиона терпела, проклиная всех и вся — Рона, который бросил её одну на дежурстве, Малфоя, которому так не вовремя приспичило её придушить, себя за то, что вообще согласилась пойти к новому молодому профессору ночью в личные покои, и Мракса за вызывающе привлекательную внешность.

— Расслабьтесь, мисс Грейнджер, — профессор, как назло, приподнял её волосы, втирая мазь в заднюю часть шеи. Рука ненароком скользнула по её плечу.

Бедная Гермиона сжала зубы, заливаясь румянцем. Она бы и под Круцио не призналась, что в какой-то момент перестала воспринимать Мракса как преподавателя. Сейчас рядом с ней практически вплотную сидел молодой красивый мужчина в светлой рубашке, расстёгнутой на первую пуговицу и тёмных брюках. От него хорошо пахло, он прекрасно выглядел и... И когда он успел снять свою мантию?

«Мерлин, нет, это кощунство, так думать о преподавателе. Грейнджер, ты окончательно сдурела. Да, это диагноз. Завтра будешь кудахтать вместе с Лавандой и Парвати о сексуальных профессорах. Ниже падать уже некуда», — думала Гермиона, чувствуя, как горят её щёки.

Наконец, когда её лицо по цвету уже сравнялось с цветом спелого томата, профессор аккуратно поправил её волосы и отстранился. Гермиона едва сдержала вздох облегчения.

— Хотите чая?

— Хочу! — излишне быстро выпалила она, хотя на самом деле ей больше хотелось провалиться под землю от стыда. Гермиона очень надеялась, что он ничего не заметил.

И пока наивная гриффиндорка пыталась справиться с горящими щеками, Тёмный Лорд отчаянно пытался справиться с чайником. Его душил смех. И вправду, ну каковы шансы на то, что твой собеседник — легилимент и читает твои мысли как открытую книгу? Особенно когда эти мысли написаны на лице. Разумеется, Волдеморт совершенно ничего не заметил.

— Сэр, вы обещали рассказать об авторе «Магических ритуалов».

Том кивнул, ставя перед ней чашку с ароматным напитком.

— Вы знали о том, что Идрис Оукби основала Общество поддержки сквибов?

— Конечно, — слегка обиженно сказала Гермиона, — это знает каждый.

— А то, что она вывела целую теорию касательно гена магии и его передачи?

Гермиона поставила чашку, которую до этого крутила в руках. Это ей было неизвестно.

— Генетика — это магловская наука, — осторожно проговорила она. — Многие волшебники презирают изобретения маглов.

— Мисс Грейнджер, давайте говорить начистоту. Насколько мне известно, вы сама маглорожденная. Изобретения маглов, направленные на потребительские цели, действительно заслуживают презрения. Но ни один мало-мальски образованный волшебник не станет отрицать, что их науки заслуживают внимания.

— Тогда почему об этой теории гена магии ничего неизвестно?

Мракс пожал плечами.

— Все очень просто: магическому сообществу было это неинтересно. Все исследования заморозили, а Оукби фактически объявили бойкот. Её труды больше никогда не издавались. Более того, такие разработки были опасны, потому что...

— Потому что привели к появлению фанатиков, которые выступают за чистоту крови, — проговорила Гермиона, глядя на своего собеседника. В его глазах отразилось пламя свечи, из-за чего показалось, что они стали багряно-красными.

— Да. И поэтому тоже. Но больше всего волшебников пугает то, что эти фанатики, как вы выразились, могут быть правы.

— Тогда скрывать подобные теории имеет смысл, — Гермиона отхлебнула уже порядком остывший чай.

Мракс невесело усмехнулся.

— Министерство действует исключительно в своих интересах. Их не волнует развитие ни магической, ни уж тем более магловской науки, которое может поставить под сомнение официальные догмы. А между тем подобные разработки позволили бы выявить причины множества проблем в магическом мире.

— Стоит ли оно того, — негромко проговорила Гермиона, — если из-за этого в стране начинается гражданская война?

— Магические войны этого века, мисс Грейнджер, — это столкновение двух идеологий. Не смотрите на меня так строго. Я не больше вашего хочу гибели своих соотечественников. Эволюция или революция — так всегда было, так всегда будет. К сожалению, сейчас мы переживаем революцию, а они бескровными не бывают.

Гермиона задумчиво смотрела на Мракса. Он представлялся ей очень странным человеком. Отношение к нему менялось каждую их встречу, а вот в какую сторону, Гермиона сказать пока не могла. Но её крайне беспокоила недосказанность, которая густым туманом стояла между Мраксом и ею. Казалось, протяни она руку, и туман рассеется, но нет. Профессор говорил ровно столько, сколько хотел сказать, вывести его на откровенность было очень сложно. И она решилась:

— На чьей вы стороне, сэр, в этой битве идеологий?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

— На своей, — Мракс поднялся из кресла. — Однако, мы заговорились с вами, мисс Грейнджер. Идёмте, я провожу вас до гостиной. Ах, да, если хотите, можете взять «Магические ритуалы». Я думаю, эта книга вам пригодится.

— Спасибо, профессор, — Гермиона благодарно прижала книгу к груди. — Я верну через пару дней.

— Не торопитесь.

Путь до гостиной Гриффиндора они проделали молча. Гермионе было над чем подумать после их разговора. И она даже не вспомнила о той таинственной книге с золотым тиснением, о которой так хотела спросить.

Нет прекрасней правды, кажущейся неправдоподобной.

Стефан Цвейг

«Магические ритуалы» Гермиона прочла буквально за несколько дней. Но отдать книгу никак не представилось возможности — профессор Мракс появлялся и исчезал так неожиданно, что она не успевала сориентироваться. На некоторое время у неё даже появилось подозрение, что он избегает её, но Гермиона посчитала эту мысль слишком нелепой.

Она фактически поселилась в библиотеке, пытаясь найти упоминание о проклятье, от которого скончался директор. Но поиски никакого результата не дали — в книгах не было ни малейшего намёка на заклинание, которое даёт такой эффект. Обескураженная Гермиона в первый раз в жизни не смогла найти ответ на интересующий её вопрос в библиотеке. Она уже хотела обратиться к МакГонагалл, но вовремя вспомнила, что та, даже если что-то и знает, то сомнительно, что скажет им. Профессор трансфигурации упорно считала Золотое Трио несмышлёными детьми и никаких новостей им не сообщала.

Гарри и Рон, пользуясь последними тёплыми деньками, в основном пропадали на квиддичном поле. Гермиону часто раздражала подобная беспечность, но осуждать их она не бралась. Только скептически хмыкала на их предложение сходить на тренировку, ещё ниже склоняясь над учебниками.

Но иногда, как в этот раз, друзья все же брали верх. Последней каплей стало справедливое замечание, что Гермиона похожа на гибрид Плаксы Миртл и Полумны Лавгуд. Поворчав для порядка, она позволила увести себя из библиотеки, правда, только после того, как прихватила «Справочник чистокровных волшебников». После разговора с Мраксом проблема наследования магии всерьёз начала её интересовать.

Поэтому теперь она сидела на высоком стуле, едва доставая ногами до пола и, рискуя сломать зубы, мужественно грызла дубовый кекс.

— Эти твари мне все тыквы уничтожили, — жаловался Хагрид. — Уже не знаю, что и делать с ними.

Гарри сочувственно кивал, выражая поддержку полувеликану в его нелёгкой борьбе с глизнями. Рон же мечтательно смотрел в стену, явно предвкушая скорую встречу со своей ненаглядной Лавандой. Было видно, что проблема тыкв его заботит мало.

— А что же директор? — несколько отрешённо спросила Гермиона.

— А что директор? У него и без этого проблем хватает. Вон, даже к своему хозяину перестал бегать.

Гермиона насторожилась.

— В каком это смысле?

— Ну как в каком, — удивился простодушный лесник, — раньше чуть ли не каждый день из Хогвартса трансгрессировал, а теперь сидит себе в кабинете, его и не видать совсем.

Друзья переглянулись.

— Может, он из другого места трансгрессирует, — предположил Рон.

— Да не, — махнул рукой Хагрид. — Тут одна дорога. Правда, можно, конечно, через Запретный лес, но какой дурак туда пойдёт-то?

Гермиона снова вспомнила человека в длинном балахоне, которого они видели пару недель назад.

— Странный человек этот Снейп, — пустился в рассуждения полувеликан,— Его не поймёшь. То он с нами, то против нас. Вроде и Пожиратель, а вроде бы и о детях заботится.

— Как заботится? — сквозь зубы процедил Гарри. Как обычно, когда речь заходила о Снейпе, он начинал буквально кипеть от ненависти.

— Не любишь ты его, Гарри, знаю. Но сам посуди — вот ежели бы он захотел, он бы здесь ужас что устроил. А все по-старому осталось.

— Пусть только попробует, — решительно сказал Поттер.

Хагрид вздохнул, пробурчав что-то нечленораздельное, что при желании можно было интерпретировать как угодно.

— Хагрид, — Гермиона попыталась максимально точно сформулировать свой вопрос, — а ты не замечал, больше никто часто школу не покидает?

Хагрид обернулся к ней, не замечая, как молоко переливается из чашки.

— Не припоминаю, — спустя несколько секунд сказал он. — Вот Дамблдор, да, постоянно куда-то уходил, особенно летом, а сейчас...

— Дамблдор куда-то уходил? — переспросил Гарри, немного отвлекаясь от предмета своей вечной ненависти.

— Было дело, — Хагрид, тяжело переваливаясь, подошёл к столу и по-отечески подтолкнул тарелку с кексом поближе к Гермионе. — А ты ешь давай, а то вон какая худющая стала. Совсем тебя заморили.

Но Гермионе уже было не до деревянной выпечки.

— Как часто уходил Дамблдор?

— Да частенько. Бывало ещё на рассвете выйдет за ворота, а возвращается только к вечеру. Ну, он же важный человек был. Великий человек, — тяжело вздохнул Хагрид.

Они перевели тему, поболтав немного, и собрались уходить, но тут Рон, уже привставший, вновь плюхнулся на скамью.

— Хагрид, а ты не помнишь, на правой руке у профессора Дамлдора кольцо было?

— Да, вроде... Да, точно было. Большое такое, с чёрным камнем.

— А куда оно делось, ты не знаешь?

— Откуда же я могу знать, Рон? Может, потерялось. Не знаю я, — полувеликан поднялся и поглядел на замызганные кухонные часы. — Ох, что ж это я! У меня через девять минут урок, а я тут сижу. Так, ребятки, бегите-ка вы. А то сейчас третий курс придет, буду им флоббер-червей показывать.

Золотое Трио, хорошо помнившее уроки Хагрида и его зверушек, поспешило проститься.

— Гермиона, кстати, профессора Мракса недавно видел в Запретном Лесу. Ты спрашивала, а я вот только сейчас вспомнил.

Гермиона резко развернулась на пороге.

— А он сказал, что он там делал?

— Говорил, что-то искал в научных целях, — развёл руками Хагрид. — Ну, до встречи. Вы заходите почаще, а то совсем дорогу забыли.

* * *

«...Сначала, когда для изгнания злых чар требовалось всего 10 заклинаний, церемония проходила утром и состояла из четырёх основополагающих действий: ведьма осуждалась перед богом Солнца Самасом, потом её изображение сжигалось, затем несгоревшие фрагменты заливали водой и, наконец, уничтожали все, что осталось...».

Гиблое дело. И здесь ничего полезного нет. Гермиона захлопнула «Антологию заклинаний XVIII века». В гриффиндорской гостиной было настолько шумно, что ей казалось, что она даже мыслей своих не слышит. И, казалось, Браун и Патил специально уселись поближе к ней, чтобы действовать на нервы.

— А она ему и говорит: «Профессор, помогите, пожалуйста. У меня ничего не получается».

— А он что?

— А он подходит к ней сзади, берёт её за руку и показывает ей правильное движение!

— А она что? — подпрыгивала на диване от нетерпения Лаванда.

— А она прижимается к нему ближе и говорит: «Сэр, вы такой хороший преподаватель. Я сразу все поняла».

— А он что?

Парвати прокашлялась.

— Ничего, — торжественно провозгласила она.

— Как, совсем? — ошеломленно спросила Лаванда.

— Совсем, даже не посмотрел. А ведь у неё четвёртый размер!

— Он точно гей, — убеждённо заявила Браун.

— Да нет, не может быть, — неуверенно протянула её подруга.

— Точно, я тебе говорю! Если он даже на Мэри не клюнул!.. — воскликнула Лаванда и добавила громче. — Вот мой Ронни, когда...

Гермиона закрыла уши руками, но это не помогло. Она всё равно слышала высокий голос Лаванды, который ввинчивался в её голову, словно шуруп. Она отложила «Антологию» и достала из сумки «Справочник чистокровных волшебников», который весь день таскала с собой в надежде хотя бы просмотреть.

Открыв древо Малфоев, Гермиона попыталась разобраться в хитросплетениях их родословной. Не тут-то было.

— ...Такой милый. И так прекрасно целуется, — восторженно верещала Лаванда на всю гостиную.

Гермиона никогда не была склонна к членовредительству и насилию, но сейчас она готова была стукнуть справочником со священными двадцатью восемью чистокровными семействами прямо по светловолосой голове Браун, чтобы хотя бы ненадолго не слышать её.

— Когда он обнимает меня...

— Да замолчишь ты наконец или нет!

Ох, кажется, она сказала это вслух. Гриффиндорцы притихли, переводя взгляды с Грейнджер на Браун.

— Что? — воинственно переспросила Лаванда.

— Что слышала! — Гермиона была неконфликтным человеком, но за словом в карман тоже никогда не лезла. — Ты должна учитывать, что здесь присутствуют люди, которым совершенно неинтересно слушать про твои отношения.

— Сомневаюсь, — жёлчно прошипела Парвати, вставая рядом с подругой. — По-моему, тебе очень интересно. Да ты просто ревнуешь!

Гермиона нервно рассмеялась.

— Глупость какая. Мы с Роном просто друзья, и я...

— Просто друзья? Да ты пялишься на нас каждый раз! Завидуешь, Грейнджер? Все твои любовные похождения кончились на интрижке с Крамом. Может, у них там, в Болгарии, свои представления о красоте, но здесь Англия! И здесь такая лохматая швабра, как ты, не заинтересует не то что моего Рона, а даже Филча. Поэтому учись, Грейнджер. В личной жизни тебе всё равно ничего не светит. Что, неприятно слышать правду?

Гермиона отчаянно пыталась показать, что её нисколько не задел монолог Лаванды. Но это было ложью. Задел, ещё и как. И, чувствуя, как в глазах появляются злые слёзы, она сделала то, что всегда считала низостью.

— Пять баллов с Гриффиндора за нарушение общественного порядка.

Гриффиндорцы негодующе зашумели. Гермиона развернулась и, медленно, спокойно прошла в спальню. Ей всё равно, ей всё равно, ей...

Гермиона заперла дверь и разрыдалась, усевшись прямо на пол. Мерлин, до чего же унизительно было слышать подобное, да ещё и в присутствии всех! И, самое главное, недалёкая Браун попала в точку, задев её самое уязвимое место — самолюбие. Да, Гермиона гордилась своим умом и презирала глупых девушек, вся цель жизни которых сводилась к удачному замужеству. Да, она во многом превосходила их. Но в ней никто не видел девушки, к ней всегда относились как к ходячей энциклопедии, книжному червю, который знает ответ на любой вопрос. А ведь ей тоже хотелось ходить на свидания, глупо улыбаться мальчикам и флиртовать. Да, хотелось!

Заплаканная Гермиона пнула ножку кровати и взвыла от боли.

— Все против меня, — проворчала она, поднимаясь, наконец, с пола, и поплелась в ванную.

Она умылась, поругала себя за несдержанность и, почти восстановив душевное равновесие, улеглась в кровать рядом с тихо мурчащим Живоглотом.

— Вот он, мой мужчина, — хмыкнула Гермиона. — Молчит, сцен не закатывает и еду себе сам добывает. Идеал.

«Идеальный мужчина» перевалился на другой бок и снова уснул.

Гермиона опять взяла в руки «Справочник чистокровных волшебников» и, пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, открыла её на первой попавшейся странице.

«Генеалогическое древо Салазара Слизерина» — гласило заглавие. Девушка уже хотела перелистнуть, ибо змей на сегодня ей хватило и так, но вдруг заметила знакомую фамилию.

На пожелтевшей пергаментной бумаге от имени Меропы Мракс вела стрелка, которая соединяла её с именем Тома Реддла старшего. Детей, судя по древу, у них не было. Тем не менее и это имя было ей очень знакомо. Гермиона обхватила голову руками, пытаясь вспомнить, где же она её слышала. Реддл, Реддл, Реддл...

Маленький черноволосый мальчик с покосившимися набок очками сидел на краешке больничной койке и размахивал руками, рассказывая своей подруге историю, которая чуть не стоила ему жизни:

— И тогда он сказал мне, — таинственно прошептал двенадцатилетний Гарри Поттер, — что это была анаграмма от его настоящего имени. Том Марволо Реддл — Лорд Волдеморт...

Дыхание перехватило. Книга выпала из ослабевших рук Гермионы и с глухим стуком приземлилась на ковёр.

Здравомыслие можно было бы определить как синтез безумий.

Бертран Рассел

В коридоре послышались шаги, а через секунду ручка двери спальни девочек начала поворачиваться. Гермиона застыла от ужаса.

На пороге спальни появились две человеческие фигуры. Незнакомцы переглянулись и неслышно двинулись к кровати старосты Гриффиндора.

— Экспеллиармус!

Палочка одного из соперников отлетела в дальний угол. Гермиона спрыгнула с кровати, держа на прицеле второго врага, который, кажется, не ожидал такого поворота событий и слегка попятился.

— Ты что, совсем рехнулась? — враг взмахнул палочкой, и Гермиона зажмурилась от яркого света, ударившего в глаза.

— Ты ненормальная, Грейнджер! Больная на всю голову! Какого черта ты ко мне прицепилась?

Гермиона переводила затравленный взгляд с Парвати на Лаванду. Да, определённо, это её соседки. Гермиона опустила дрожащую руку с зажатой в ней палочкой.

— Прости... Я думала, что это... Что это...

— Кто? Тот-Кого-Нельзя-Называть решил посетить твою спальню в час ночи?

Гермиона содрогнулась и едва заметно кивнула. Лаванда покачала головой.

— Спятившая заучка, — буркнула она, отворачиваясь. — Мне теперь ночевать с тобой в одной комнате страшно будет.

Несмотря на подобные заверения, возня на соседних кроватях продолжалась недолго. Браун и Патил, утомившиеся обсуждением сплетен и мужской половины Хогвартса, довольно быстро улеглись спать.

Гермиона же задёрнула полог и, наложив звукоизолирующие чары, приготовилась к долгой ночи. Сон ей явно не грозил.

Наверное, Лаванда права, и место лучшей ученице Хогвартса в больнице святого Мунго под неусыпным контролем колдомедиков. Шизофрения вкупе с паранойей — великолепное сочетание! Это же надо было такое придумать! Ну, хорошо, может быть, профессор Мракс не тот человек, которому она до конца доверяет. Но назвать его убийцей, развязавшим Вторую Магическую Войну, тоже нельзя. В конце концов, он вовсе не похож на змееподобное существо с красными глазами, от которого, как описывал Гарри, может сердечный приступ хватить. Нет, все её догадки просто бред. Скорее всего, это даже не тот Мракс. Однофамилец.

И все же руки автоматически уже листали справочник. Вот оно, злосчастное родовое древо Слизерина. Меропа Мракс — умерла в тысяча девятьсот двадцать шестом году.

«Говорил, что в приюте вырос. У него тоже мама умерла...».

Если Меропа — мать Мракса, то выходит, что ему сейчас примерно семьдесят лет. Подходит под возраст Тёмного Лорда, но их профессору ЗОТИ не дашь больше тридцати. Как семидесятилетний старик сумел вернуть себе молодость и привлекательность? И, главное, зачем? Насколько Гермиона могла судить о характере Волдеморта, он никак не походил на человека, обеспокоенного своим внешним видом. А Мракс, вон, следит за собой так, словно на конкурс красоты собирается.

С другой стороны, Тёмный Лорд действительно не мог бы появиться в школе в своём обличии. Тогда что это: Оборотное зелье, морок, какие-то Чары?

Гермиона перевернулась на живот, всматриваясь в завитушки старинного шрифта. Половина четвёртого утра, но сна ни в одном глазу.

«... На чьей вы стороне, сэр, в этой битве идеологий? — На своей».

Зачем могущественному тёмному магу, который ведёт войну за власть, тратить время и силы на обучение малолетних шалопаев? Он спокойно мог бы убить ему неугодных в первые же сутки нахождения в школе. Чего он ждёт?

Гермиона похолодела. Он разговаривал с Гарри, предлагал помощь! Он подбирается к нему поближе, изучает врага, чтобы в решающий момент нанести удар. Никто даже не поймёт, что случилось. Их могут перебить в их собственных постелях.

«...Я попросил его показать левое предплечье. Он чист».

Конечно, он будет чист. Хозяин не стал бы клеймить себя как своих слуг. Хорошо придумано. И никто ничего не заподозрит. Никто в школе не знает. Или все же?..

«Директор даже к своему хозяину перестал бегать...».

Это может значить лишь одно — у Снейпа отпала необходимость регулярно посещать собрания Пожирателей. Либо он ушёл от Волдеморта, что маловероятно, либо его господин находится где-то поблизости. В соседнем кабинете?

Пять часов. Понимая, что уже не уснёт, Гермиона тихо встала и, накинув мантию, спустилась в пустую гостиную. Голова гудела, хотелось свежего кофе. Но как она сможет теперь спокойно смотреть в сторону преподавательского стола, Гермиона не знала.

Как быстро меняются приоритеты! Вчера вечером она рыдала из-за того, что её назвали «лохматой шваброй». Теперь она готова была посмеяться над этим. До чего несущественным и глупым были все её проблемы и обиды в сравнении с осознанием факта, что вся школа находится в страшной опасности. Казалось, за ночь Гермиона повзрослела сразу на несколько лет.

— Доброе утро! — бодрый и весёлый Гарри появился в проёме гостиной.

— Доброе, — покривила душой Гермиона. — Ты что, не ночевал в спальне?

Прямой вопрос вызвал у героя магического мира замешательство.

— Да, я решил почитать в Выручай-комнате... и заснул нечаянно.

Портрет вновь отодвинулся, впуская сияющую Джинни Уизли. Она замерла, явно не ожидая увидеть кого-то в столь ранний час.

— Почитать... — улыбнулась Гермиона. — Ясно.

Джинни смущённо отвела глаза:

— Я пойду наверх. Гермиона, не говори Рону, пожалуйста.

— Ладно.

Гарри проводил взглядом рыжеволосую девушку и уселся на кушетку. На его лице застыло выражение бесконечного счастья.

— Почему ты так рано встала?

— Не спалось, — вздохнула Гермиона. — Серьёзно это у вас?

Гарри блаженно улыбнулся.

— Наверное, да. Нет, точно да! Но ты, правда, Рону пока ничего не рассказывай.

— Мы вообще с ним в последнее время не разговариваем, — равнодушно произнесла Гермиона.

— У вас все наладится, вот увидишь.

Гермиона рассеянно кивнула. В этот момент дела сердечные её мало волновали.

— Гарри, а вот скажи мне такую вещь, — аккуратно начала она, — профессор Мракс тебе никого не напоминает?

— Чего? — оторопело переспросил Поттер.

— Ну, просто... — Гермиона сглотнула, — он на кого-то похож, а на кого, я понять не могу.

Она запоздало поняла, что выбрала не лучшее время для подобных расспросов.

Гарри покачал головой.

— Не знаю. Никогда об этом не задумывался. Ты есть не хочешь?

Гермиона пожала плечами.

— Кофе хочу.

Гарри просиял.

— Подожди тогда меня пять минут, я в спальню забегу и пойдём на завтрак, — не дожидаясь согласия, он поспешил наверх.

Гермиона проводила его взглядом. Первый раз с момента смерти Сириуса Гарри выглядел по-настоящему счастливым. Нет, она не имела права, просто не могла именно сейчас делиться с ним своими подозрениями. К тому же она поставила бы его под удар. Если она, самая рассудительная и хладнокровная из Золотого Трио, впала в панику, то что сделали Гарри или Рон, услышав о ее подозрениях? Правильно: побежали бы с палочками наизготовку в кабинет ЗОТИ. Этого нельзя было допускать.

«Вы ведь ничего не видите...».

Говорят, что утро вечера мудренее. Где же эта мудрость, которая ей сейчас так нужна? Голова раскалывалась уже не на шутку. Гермионе казалось, что в её голове поселился гном, который молотком барабанит по внутренней стороне черепа.

«Бум — бум — бум...».

— Ну что, идём?

Гермиона встала. Кофе, спасительный напиток, там, в Большом Зале... И там же тот, кто может быть самым опасным тёмным магом.

— А как же Джинни?

— Я возьму для неё еды. Она устала, ей надо поспать.

— Чтение — тяжкий труд, — хмыкнула Гермиона, сама поражаясь тому, что все ещё может язвить.

* * *

Действие кофеина оказалось совсем недолгим, и к обеду гном с кувалдой в голове Гермионы вновь начал свою вредительскую деятельность. Измученная и сонная, Гермиона устало шла с уроков на ужин, когда её нагнала МакГонагалл.

— Мисс Грейнджер, на пару слов.

— Я слушаю вас, профессор.

— Ко мне сегодня подходила мисс Браун, — Гермиона шумно вздохнула. — Она сказала, что вы сегодня ночью напали на неё. Это правда?

— Не совсем. Я уже почти спала, Лаванда и Парвати пришли поздно ночью, испугали меня, спросонья я применила Экспеллиармус. Потом, когда увидела, кто передо мной, извинилась. Я думала, что на этом инцидент будет исчерпан.

— Мисс Браун сказала, что вы чуть ли не с кулаками на неё набросились, — Гермиона удивлённо подняла брови. — Впрочем, я так и знала, что все это выдумки. У вас все в порядке? Вы странно выглядите.

«Вот он, подходящий момент — давай, Грейнджер, скажи ей о своих подозрениях».

Они уже входили в Большой Зал.

— Профессор МакГонагалл, у меня есть теория...

— Да?

«У меня есть теория, что рядом с вами ужинает Волдеморт».

Профессор Мракс был занят поглощением бифштекса на другом конце Зала и никакого интереса к их диалогу не проявлял, но Гермиона, тем не менее, настороженно покосилась в его сторону.

— ...что мисс Браун просто ревнует мистера Уизли. Поэтому и пытается выставить меня в чёрном свете.

МакГонагалл мягко посмотрела на Гермиону.

— Ничего страшного, мисс Грейнджер. Я вам верю. Думаю, все уладится.

— Обязательно, — заверила она, уже в сотый раз подозрительно косясь в сторону Мракса. Ничего демонического и пугающего в профессоре ЗОТИ не наблюдалось. Гермиона поклялась себе зайти сегодня к мадам Помфри за успокоительным.

* * *

Она наскоро поужинала и направилась в Больничное Крыло.

«Может, это просто переутомление, — думала Гермиона, понуро поднимаясь по винтовой лестнице, — Ночью самые абсурдные теории заговоров кажутся вполне реалистичными, но при свете дня... просто мне пора в Мунго».

— Добрый вечер, мисс Грейнджер! — Гермиона подпрыгнула от неожиданности и подняла голову.

О, Мерлин!

— Добрый вечер, профессор Мракс, — пролепетала она.

— Всё патрулируете?

— Нет, сегодня не моя очередь, — самым непринуждённым тоном, на который только она была способна, ответила Гермиона, силясь отвести от профессора взгляд.

— Мисс Грейнджер, со мной что-то не так? — вдруг спросил Мракс.

— Что? — растерялась Гермиона.

— Вы меня так рассматриваете, словно на мне цветы выросли, — рассмеялся он. — Ладно, забудьте, неудачная шутка.

Гермиона натянуто улыбнулась.

«Нет, ну, какой, в самом деле, из него Волдеморт?».

— Кстати, все хотел спросить — как вам книга?

— Книга? Ах, да, книга... Любопытно, — проворчала она.

— Но вы нашли, что искали?

— Нашла, — чуть резче, чем надо было, ответила Гермиона. — Много чего интересного нашла.

— Отлично. Не хотите зайти, обсудить прочитанное?

— Я бы с радостью, сэр, — Гермиона старалась говорить как можно более спокойно, но дрожащий голос выдавал её с головой, — но я тороплюсь.

— Обязанности старосты для разнообразия может выполнить и мистер Уизли, — ей показалось, что в его голосе прозвучали стальные нотки. — Отказ не принимается. Считайте это факультативом.

— Хорошо, — слабо улыбнулась Гермиона. — Ненадолго только. Мне действительно нужно бежать.

— Успеете убежать, — беспечно отозвался Мракс, отпирая дверь своих личных покоев. — Проходите.

Гермиона на негнущихся ногах сделала шаг в кабинет. Бояться совершенно нечего, она ведь уже избавилась от всех своих нелепых подозрений.

Дверь за её спиной захлопнулась. Совершенно нечего бояться...

— Ты недооценила меня, девочка.

Вопрос поставили ребром, и появилась Ева.

Неизвестный автор

Гермиона развернулась так резко, что у неё защемило шею.

— Что вы сказали? — охрипшим голосом переспросила она.

Мракс медленно прошёл мимо и уселся в кресло. Сердце Гермионы пропустило удар.

— Ты все поняла правильно. А теперь присядь.

Гермиона с ужасом смотрела на него, привалившись к книжным стеллажам. Мракс выглядел убийственно спокойным.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — у неё все ещё оставалась слабая надежда на то, что это недоразумение вот-вот разрешится.

— Прекрасно понимаешь, — заметил Волдеморт. — Иначе бы так не боялась.

Паника захлестнула Гермиону с головой. Сбежать невозможно — дверь надёжно заперта. Прыгать в окно тоже было не самой лучшей идеей, даже учитывая её положение. Она перевела полный отчаянья взгляд на камин. Если он не заблокирован, то может быть единственным шансом на спасение.

— Заблокирован, — с садистским удовольствием произнёс Тёмный Лорд, наблюдая за тем, как вытягивается её лицо. — Твои попытки к бегству ни к чему не приведут. И если ты сейчас не сядешь, то я облегчу тебе задачу и лично спущу с седьмого этажа.

Угроза подействовала лучше Империо и, сделав пару неуверенных шагов, Гермиона буквально рухнула в соседнее кресло. Ноги не держали её, руки тряслись, сердце билось с невероятной скоростью. Никогда в жизни она не была так напугана, как сейчас.

— Тоже мне, гриффиндорка, — презрительно прокомментировал Волдеморт.

Гермиона и сама понимала, что действительно выглядит жалко. Поэтому, собрав все своё мужество, она отважилась поднять на него взгляд. Его палочка уже была нацелена ей прямо в сердце.

«Все закончится очень быстро. Вот сейчас... Три, два, один... Мамочка, извини свою глупую дочь за её неосмотрительность. Прости меня Гарри, я не успела тебя предупредить. Прости меня, Рон, за мои глупые обиды. За все простите...

Десять, одиннадцать, двенадцать... Ну же!»

Но зелёной вспышки так и не последовало. Мракс смотрел на неё с любопытством.

— Страшно? — вкрадчиво спросил он.

Осознание скорой смерти странно подействовало на Гермиону — страх исчез вместе с надеждой на то, что все её догадки будут ложными. Но это было правдой. Теперь она знала точно — перед ней сидит Тёмный Лорд Волдеморт. И ещё она точно знала, что ей не суждено покинуть этот кабинет.

— Нет, не страшно, — пытаясь усмирить дрожь в теле, выдавила из себя она. — Любопытно.

Том удивлённо вскинул брови. Подобного он не ожидал. Надо же, она опять сумела удивить его. Эта девушка полна сюрпризов.

— Любопытно... — протянул он. — Хочешь ответов на вопросы?

— Да, — решительно сказала она, по-прежнему не позволяя своему страху взять над ней верх.

— Хорошо, — пожал плечами Тёмный Лорд, — вопрос на вопрос. Так будет честно.

Гермиона сомневалась, что имя Волдеморта и понятие «честность» можно употребить в одном предложении, но, тем не менее, согласно кивнула. Терять ей было уже нечего. Она не так представляла себе свою смерть. Но в этом есть определённая доля иронии — любознательность Гермионы, которую все считали её лучшей чертой, её же и сгубила.

— Начнём. Итак, как ты узнала?

— «Справочник чистокровных семей». Там есть ваше родовое древо.

— С чего это ты вдруг решила поинтересоваться чистокровными родами?

— После разговора с вами меня начала интересовать эта область науки. Моя очередь.

— Спрашивай, — улыбнулся Волдеморт.

— Ваша внешность. Что это? Оборотное зелье?

Том встал и подошёл ближе к ней.

— Неужели ты думаешь, что Оборотное зелье могло дать такой эффект? Нет, это моё тело. Таким я был в свои тридцать три года. Ты кому-то рассказала о своих догадках?

— Нет, — вздохнула Гермиона, — я и сама не была уверена. Директор знает?

— Северус в курсе, конечно. Это он помог создать зелье, вернувшее мою внешность. Знаешь ли, многие недооценивают зельеделие. В бою, конечно, оно не так полезно, как Чары или ЗОТИ, но в реализации долгосрочных планов незаменимо. Чая?

— Нет, спасибо. Как вы узнали о том, что мне известно?

— Это уже второй вопрос подряд, — заметил Тёмный Лорд.

— Вы спросили меня о чае, — невинно напомнила Гермиона.

Он на секунду замер, и ладони Гермионы моментально вспотели. Нет, все же она соврала, что не боится.

— А мне нравится твоя деловая хватка, — похвалил Волдеморт. — Ну, хорошо, так и быть, отвечу. А лучше покажу. Легилименс!

Комната покачнулась и поплыла. Гермионе словно показывали фильм, героиней которого была она сама. Вот отец учит её кататься на велосипеде, Гермиона падает, но не плачет, молча наблюдая за тем, как сочится кровь из разбитой коленки. Через пару минут от царапины не остаётся и следа — первый выброс магии. Вот ей приходит письмо из Хогвартса и она, спрятавшись за дверью, подслушивает семейный совет, где решается её дальнейшая судьба. А вот поезд, круглощёкий маленький Невилл, потерявший жабу и знакомство с Гарри и Роном.

Дальше воспоминания помчались все быстрее и быстрее. Тролль, поиски философского камня, Василиск, экзамены, плачущий Хагрид, Сириус, улетающий на гиппогрифе, Святочный бал, Крам, первый поцелуй...

— Хватит!

Комната перестала кружиться. Волдеморт опустил палочку.

— Как видишь, я могу узнать о тебе все и без твоего на то согласия. К тому же твои подозрительные взгляды мог не заметить только слепой, — спокойно произнёс он.

— Тогда зачем вы затеяли всю эту игру?

Он погрозил ей пальцем.

— Не наглей. Сейчас моя очередь. Кем был тот парень в твоих воспоминаниях?

Гермиона поражённо посмотрела на него. Меньше всего она ожидала подобного.

— Я не буду отвечать, — неуверенно сказала она.

— Придётся. Иначе я разозлюсь. Ты же не хочешь, что бы все прошло... эм... болезненно.

Она содрогнулась, вспоминая, с каким удовольствием Лорд применяет пыточные заклинания на своих провинившихся соратниках. Что он может сделать с врагами, ей даже думать не хотелось.

— Виктор Крам, — процедила Гермиона сквозь зубы.

— Один из Чемпионов. У тебя губа не дура.

Гермиона подняла обиженный взгляд.

— Зачем вам это знать? Это что, так важно?

— Нет, не важно. Любопытно.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и Гермиона, не выдержав его цепкого страшного взгляда, первая отвернулась.

— У тебя остались ещё вопросы? — тихо спросил Волдеморт.

— Только один. Но я знаю на него ответ.

— Хорошо. Встань.

Да, так определённо лучше. Умирать, стоя во весь рост, всегда лучше. Гермиона в последний раз скользнула взглядом по кабинету, неожиданно замечая дверь в личные покои профессора ЗОТИ, о которой в панике совсем позабыла. Решение пришло мгновенно. Вместо того чтобы смиренно принять смерть, гриффиндорка внезапно на бешеной скорости бросилась к двери спальни.

Гермиона понимала, что глупо было бы считать Тёмного Лорда волшебником, не умеющим снять её запирающие Чары. Поэтому забежав в соседнюю комнату и наложив простую Алохомору, она метнулась за комод, едва втиснувшись в узкое пространство между ним и стеной. Глаза постепенно привыкали к темноте.

Спальня была продолговатой по форме комнатой, с обстановкой куда более аскетичной, нежели рабочий кабинет. Большую часть места занимала кровать и здоровый книжный шкаф, который удачно располагался справа от входной двери. Времени на решение сложнейшей дилеммы в жизни Гермионы Грейнджер уже не было. На пороге спальни показалась фигура Мракса.

— Ваддивази!

Тяжёлый шкаф, заполненный старинными изданиями, накренился и начал падать. Все произошло в доли секунды.

— Аресто моментум! — выкрикнул Тёмный Лорд, повернувшись к лавине падающих на него книг.

Гермиона выскочила из своего укрытия, но, неудачно зацепившись ногой о полог кровати, рухнула на пол.

— Экспеллиармус! — закричала она, тщетно пытаясь выпутаться из тяжёлой прочной ткани, которая намертво обхватила её лодыжку. Заклинание прошло мимо Лорда, оставив на стене чёрное пятно.

— Круцио! — кажется, он всерьёз разозлился.

Гермиона перекатилась на бок, и красный луч едва задел её бедро. Ногу обожгло болью.

— Ступефай!

— Протего!

Его голос прозвучал совсем рядом. Гермиона дёрнула ногой, вырывав её, наконец, из плена бархатного полога кровати.

— Нейбула!

Туман, вырвавшийся из её палочки, быстро окутывал комнату, делая видимость практически нулевой. Гермиона по-пластунски поползла по направлению к выходу. Теперь главным было добраться до двери и снять чары. Отпереть дверь. Отпереть дверь. Отпереть...

Ей оставалось всего немного до порога, когда прямо перед носом Гермионы возникли лакированные мужские ботинки. Ногой Волдеморт придавил её правую руку с зажатой в ней палочкой.

— Шевельнёшься, и я сломаю её, — ледяным тоном сообщил он. — Разожми ладонь.

Гермиона подчинилась. Через секунду он схватил её за шиворот, заставив подняться, второй рукой быстро подбирая её палочку с пола.

— Знаешь, я за одни книги тебя убить готов, — доверительно прошептал Волдеморт.

Туман рассеялся. Спальня выглядела так, словно по ней промчалось стадо гиппогрифов. Бесценные фолианты валялись на полу, полог кровати был разорван и подпалён сразу в нескольких местах, на стенах виднелись следы копоти.

Некоторое время они оба молча оглядывали масштабы разрушений.

— Н-да, — наконец, с одобрением произнёс Тёмный Лорд. — А ты горячая девушка, как оказалось. Но от меня не так-то просто сбежать. Разве опыт твоего друга, Гарри Поттера, тебя ничему не научил?

Гермиона упорно молчала. Она была в полной уверенности, что ничему учиться ей уже точно не придётся. Его сильная рука по-прежнему держала её как нашкодившего котёнка.

— Ты знаешь, что начавшие магический обряд не в праве его нарушить? — внезапно спросил Волдеморт.

Гермиона изумлённо моргнула, не понимая, к чему он ведёт.

— Да... — осторожно ответила она.

— Вот и славно.

В следующую секунду её руку словно зажали в тиски и обожгли калёным железом.

— Ай! — вскрикнула она, пытаясь выдернуть ладонь.

— Повторяй за мной. Я, Гермиона Грейнджер, клянусь…

— Нет, не хочу! — Гермиона попыталась вывернуться, но он держал её слишком крепко.

— Повторяй!

— Нет! — руку жгло, на глазах выступали злые слёзы. — Лучше убейте сразу!

— За меня это сделает обряд, если не перестанешь вырываться. Подчинись!

Гермиона лихорадочно просчитывала варианты. Отказаться — обряд убьёт её на месте. Согласится — значит, обречь себя неизвестно на что. Но все же девушка поняла, что у неё есть маленький шанс выжить. И она ухватилась за него, утешая себя тем, что найдёт способ перехитрить Магическую Клятву.

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, клянусь...

— Что ни одной живой или мёртвой душе не выдам секретов Лорда Волдеморта…

— Не выдам секретов... — эхом откликнулась она.

— Ни при каких обстоятельствах не нанесу ему вреда ни прямо, ни косвенно.

Гермиона дёрнулась. Пока в его формулировках не было даже лазеек для обмана.

— Не нанесу ему вреда...

— Клянусь, что стану информировать Лорда Волдеморта каждые семь дней о любых известных мне опасностях, ему угрожающих, а также о планах Гарри Поттера.

— Никогда! — Гермиона уже не пыталась сдержать слёз. — Этого не будет!

Том едва успел удержать её скользкую ладонь. В глубине души он восхитился её упрямством, хотя пока от него было больше вреда, нежели пользы. Недолго думая, он отвесил ей увесистую оплеуху.

— Говори, ну же!

— Клянусь, что стану информировать Лорда Волдеморта каждые семь дней о любых известных мне опасностях, ему угрожающих, а также о планах Гарри Поттера, — проворчала Гермиона.

Магическое пламя последний раз лизнуло её руку и, трансформировавшись в узкую полосу, браслетом обвило запястье.

— Умница.

Гермиона покачнулась. Тёмный Лорд с брезгливым выражением лица отпустил её ладонь, швырнул на пол её палочку и вышел из спальни.

— Свободна, — отчеканил он, садясь за рабочий стол и беря в руки охапку пергаментов.

Гермиона нерешительно прошла в кабинет и взялась за ручку двери. Злой гном в её голове вновь взялся за кувалду. Рука болела, хотелось плакать. Она чувствовала себя истерзанной и опустошённой. И все же живой.

Жива! Он отпускает её!

— Стой.

Она обернулась, вздрогнув от неожиданности. Тёмный Лорд стоял прямо за её спиной, засунув правую руку в карман мантии. Гермиона похолодела.

— Порой на самые очевидные вопросы мы даём неправильный ответ, мисс Грейнджер, — он жутковато усмехнулся и вытащил руку из кармана. — Съешь. Этот фрукт прекрасно лечит мигрень. А то у меня у самого уже от тебя голова болит.

Гермиона испуганно покосилась на его ладонь, в которой он протягивал ей крупное зелёное яблоко.

Нельсон испугался бы десяти тысяч блох, но одна блоха не испугалась бы десяти тысяч Нельсонов.

Марк Твен

«Гермиона Джин Грейнджер.

Дата рождения: 19 сентября 1979 г.

Место рождения: Ипсуич, графство Суффолк, Великобритания.

Родители: Иэн Грейнджер, магл; Мишель Грейнджер (урождённая Уилкинс), магл.

Зачислена в Хогвартс 10 августа 1991 г.

Факультет: Гриффиндор».

Волдеморт вздохнул и, прочтя приписку внизу страницы, устало провёл рукой по лицу.

«Волшебников в роду не имелось».

Вопрос о наследовании и передаче магических способностей стал интересовать Тома Реддла с того самого дня, когда на пороге приюта появился странный мужчина в нелепом фиолетовом одеянии. Потом был первый вечер в Хогвартсе, и вопрос, навсегда поселивший в душе Тома страх — вопрос о его родословной. Помнится, тогда щуплый мальчик с затравленным взглядом расправил плечи, гордо задрал голову и громко заявил, что он чистокровен. Расспросы прекратились, а страх остался.

Тёмный Лорд отложил личное дело Гермионы Грейджер на край стола и покачал головой.

Безусловно, Том гордился своими великими предками. Но все портил его отец — мерзкий, глупый, бездарный магл. Том ненавидел и его, и мать, сделавшую столь роковой выбор. Страх разоблачения родословной рос и креп, и Реддл мечтал избавиться от него, по вечерам изучая новые исследования Идрис Оукби. А ночами тренируя тех, кого потом с ужасом станут называть Пожирателями Смерти.

Он быстро обратил внимание на идеи, тогда ещё, в далёких сороковых не оформившиеся в идеологию, и сообразил, как можно использовать их для достижения власти. Постепенно формируя вокруг себя круг чистокровных фанатиков, Волдеморт подпитывал их неприязнь к грязнокровкам, трансформируя её в жгучую ненависть. Результат превзошёл все его ожидания. Он ликовал и… боялся.

Годы усилий — и вот, наконец, остался последний шаг до цели. Но все же Том помнил, что власть нужно не просто захватить, а ещё и удержать. В этом вопросе террор грязнокровок был не самым лучшим способом. А вот обоснование превосходства чистокровных могло послужить очень неплохо.

И все бы было хорошо, если не одно «но» — научные разработки этой сферы действительно были уже полстолетия как заморожены.

Волдеморт покосился на дверь спальни, удручённо подумав, что та, кто разгромила её час назад, представляет собой живой пример, способный на корню разрушить даже самую стройную теорию гена магии.

Том охотно бы поверил в то, что в роду Грейнджер были волшебники, но, к сожалению, ошибки быть не могло. А значит талантливая, сильная, умная грязнокровка являлась исключением из всех правил.

Он знал, как можно расплатиться, вовремя недооценив своих врагов. Гермиону Грейнджер можно было бы уничтожить физически или морально, смешать с землёй и навсегда вычеркнуть из списка когда-либо живших на свете. Но факт оставался фактом — её способности были выдающимися даже для чистокровных волшебников. И с этих позиций она была очень… интересна.

Слизнорт, единственный профессор, с которым у Тома сложились почти доверительные отношения в бытность его учёбы, часто любил повторять, что ум и разум — совершенно разные понятия:

— Ум, — говорил он, поглаживая свой живот, обтянутый тёмной мантией, — это ваши знания, разум же — жизненная мудрость, умение слушать и слышать, видеть и воспринимать, анализировать эти знания. Только в сочетании ума, разума и таланта человек способен стать воистину великим.

С тех пор Том разделял людей по этим критериям: талантливая, но неразумная Белла, разумный, но обделённый интеллектом Малфой, умный, но неразумный Дамблдор.

Собственно, до этого момента ему не попадался человек, гармонично сочетающий все три качества. Разумеется, если не брать в расчёт его самого.

«Умна, талантлива, неразумна», — вынес он, наконец, вердикт для Гермионы Грейнджер.

Он устало прикрыл глаза. Навязчивая идея сделать Гермиону не только предметом исследований, но и исследователем преследовала его уже несколько дней. Правда, с её осуществлением возникала проблема. Верная соратница Гарри Поттера ни за что не станет помогать Тёмному Лорду по своей воле. Но ведь Грейнджер вовсе не обязательно знать его мотивы…

Волдеморт всегда слыл среди своих сторонников и врагов как прагматик и реалист.

«Настоящий слизеринец, — шептали ещё в школе за его спиной, — извлечёт выгоду из чего угодно». Это была правда. Тёмный Лорд умел оборачивать даже самую бесперспективную на первый взгляд ситуацию в свою пользу.

Он резко поднялся и решительным шагом направился в спальню.

Решение было принято.

Гермиона Грейнджер, грязнокровка с выдающимися способностями, нужна ему.

Тёмный Лорд не обращал внимания, что с недавнего времени мысли о Гермионе Грейнджер вытеснили в его разуме даже мысли о его извечном враге — Гарри Поттере.

* * *

Она не помнила, как добралась сюда. Последним чётким воспоминанием было яблоко, так заботливо протянутое Волдемортом. Кажется, она даже взяла его. А потом развернулась и убежала. Бежала быстро, захлёбываясь рыданиями, даже не пытаясь вытереть слёзы. Ужас произошедшего подгонял её, толкая в спину, и Гермиона остановилась только когда поняла, что за несколько минут преодолела марафонскую дистанцию и сейчас находится на площадке самой высокой башни Хогвартса.

Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание, и осторожно подошла к парапету. Гермиона с детства боялась высоты и сюда поднималась редко, лишь в случае крайней необходимости. Но теперь она не чувствовала своего старого страха. Ею двигала странная, почти самоубийственная отвага.

Гермиона перегнулась через перила, вглядываясь вниз. Из-за густого тумана и сумрака создавалось впечатление, что до земли всего лишь несколько метров.

Она не знала, что скажет своим друзьям. Не знала, как будет смотреть им в глаза, каждый раз вспоминая о том, что предала их. Предала неосознанно, из-за собственной глупости и неосторожности. И будет вынуждена предавать теперь каждые семь дней. Чувство вины захлёстывало её с головой.

Порыв ветра толкнул Гермиону в спину и, она, вцепившись за ограждение побелевшими пальцами, чуть было не полетела вниз.

Она помотала головой, стряхивая наваждение, и спешно отошла от парапета вглубь площадки. Растёрла озябшие руки и прислонилась спиной к холодной каменной кладке.

«Тоже мне, гриффиндорка», — прозвучал в голове насмешливый голос Волдеморта.

Удивительно, но одна эта реплика задела её больше, нежели постоянные оскорбления Драко Малфоя на протяжении шести лет. С другой стороны, стоило ли сравнивать заносчивого мальчишку с величайшим тёмным магом? Разве что, оба красивы до приторности.

Гермиона нервно хихикнула, осознав, кого она только что признала красивым. И тут же, понимая, что к ней снова приближается истерика, залепила сама себе звонкую пощёчину.

— Соберись, тряпка, — приказала она. — Включи, наконец, мозги и начни думать.

Гермиона никогда не тешила себя надеждой, что сможет дожить до старости. Уж в слишком неспокойное время выросло их поколение. Но до этого вечера она не встречалась со смертью лицом к лицу.

«Отлично, Грейнджер, теперь ты точно знаешь, кто такой профессор Мракс, — мрачно подумала она, разглядывая ожог от Клятвы на тонком запястье. — И что дальше?»

Слизеринцы утверждают, что из любой ситуации можно извлечь выгоду.

— По крайней мере, ты перестала переживать насчёт Рона и Лаванды — учись находить во всём положительные моменты, Грейнджер, — произнесла она в темноту.

Звук собственного голоса успокаивал и отрезвлял. Гермиона тяжело вздохнула, достав из кармана то самое злополучное яблоко, и задумчиво подбросила его на ладони.

Тёмного Лорда, по рассказам Гарри, она всегда представляла себе как безумного фанатика, ко всему прочему, страдающего сифилисом в последней стадии. Но сегодня она увидела перед собой человека, пусть циничного, жестокого, но все же человека, к тому же не лишённого чувства юмора и логики поведения. И это сбивало её с толку.

Гермионе, как человеку, стремящемуся что-то добиться в жизни, был свойственен реализм. Но даже она не смогла признаться себе, что где-то в глубине души радуется предстоящей войне. Своей личной войне, в которой на шахматной доске будет лишь две фигуры.

Гермиона выпрямилась в полный рост, поплотнее запахнувшись в мантию.

И надкусила яблоко.

Даже в самой безнадёжности борьба остаётся надёжной.

Ромен Роллан

— Доброе утро, шестой курс!

— Доброе утро, профессор Мракс! — хором ответила аудитория.

Гарри Поттер удивлённо взглянул на Гермиону, с мрачным видом восседавшую рядом с ним. С самого завтрака она не проронила ни слова, а сейчас у гриффиндорки было такое суровое выражение лица, которому позавидовала бы сама МакГонагалл. Гарри уже начал всерьёз опасаться, что подруга злится на него, но тут она, почувствовав взгляд, повернулась. Выражение лица Гермионы смягчилось, она натянуто улыбнулась и совершенно невпопад, с запозданием процедила сквозь зубы:

— Доброе утро, сэр.

Тихое шипящее «сэр» прозвучало уже в полной тишине. Несколько студентов повернулись к ней, Мракс изумлённо пожал плечами:

— И вам персональное приветствие, мисс Грейнджер.

Теперь на Гермиону смотрела уже большая часть класса. Слизеринцы зашептались, гриффиндорцы недоуменно переглядывались.

Она, наконец, опомнилась и, натянув на лицо маску доброжелательности, широко улыбнулась Волдеморту.

«Вам больше никогда не удастся меня обмануть, — зло думала Гермиона, с остервенением растягивая губы, — Можете сколько угодно притворяться и строить из себя идеального преподавателя, но я-то теперь знаю, кто вы на самом деле такой. Ну, давайте, прочтите мои мысли, легилимент чёртов!»

— Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? — заботливо поинтересовался Мракс, — Вы странно выглядите.

Гермиона запоздало поняла, что её приветливая, как ей казалась, улыбка, перешла в оскал, которым можно запросто пугать маленьких детей или соперничать по уровню наведения ужаса с небезызвестным Северусом Снейпом. Она сделала глубокий вдох и попыталась срочно привести мышцы лица в норму.

— Да, все хорошо. Простите, профессор, я всего лишь немного задумалась.

— Она опять не в духе? — опасливо прошептал Рон на ухо Гарри.

Герой магического мира благоразумно ограничился тем, что пожал плечами, заметив, как Гермиона бросила в их сторону сердитый взгляд. Наученный опытом общения с Джинни, слывшей девушкой весьма горячей, Гарри хорошо знал, когда стоит промолчать. Ради своей же безопасности.

— Что же, — чуть повысил голос Мракс, привлекая к себе внимание, — На прошлых уроках мы проходили Невербальные чары. Не у всех они удались с первого раза, поэтому сегодня продолжим тренироваться. Учебники в сумки, парты к стене и начинаем!

Ученики зашумели, собирая письменные принадлежности. О странном поведении Гермионы все мгновенно позабыли.

— Вот это я понимаю — урок, не то что у Амбридж, — восхищённо заметил Рон, запихивая пергамент и чернильницу в и так заполненный доверху рюкзак. После нескольких бесплодных попыток, пергамент был скомкан и всё-таки отправлен на дно сумки, а вот чернильница никак не хотела помещаться, создавая своему хозяину дополнительные проблемы. Рон ругался себе под нос и яростно тряс сумку.

Гермиона отвернулась, молясь всем богам мира о терпении. Самоуверенный вид Волдеморта, с искренней заботой интересующегося её самочувствием, выводил из себя, а переполненная чернильница, которая грозила вот-вот опрокинуться и испортить все содержимое рюкзака Рона, действовала на нервы.

— Ага, просто прекрасно, — сдержанно сказала Гермиона, стараясь оторвать взгляд от чернильницы, которая уже начала опасно приоткрываться с одной стороны, и поспешно вышла на середину класса.

За её спиной раздались приглушённые ругательства, свидетельствующие о том, что Уизли сегодня будет ходить с чернильными пятнами на руках и, скорее всего, получит наказание у Флитвика за испорченное эссе.

— А, мисс Грейнджер, опять без пары, — голос Мракса звучал миролюбиво, но Гермиона чётко уловила в нём насмешку, — Тогда придётся вам вновь сражаться со мной.

— Я с радостью, профессор, — проворчала она.

Волдеморт подошёл ближе, чтобы оттеснить её на свободный участок класса и, наклонившись, мягко спросил:

— Что, неужели тебя это так задело? Стремишься доказать, что ты настоящая гриффидорка?

Гермиона гневно сверкнула глазами и встала в атакующую позицию. Тёмный Лорд ухмыльнулся, сделав несколько шагов назад, церемонно поклонился.

— Никогда не забывайте о правилах приличия, — заявил он классу, — Своего врага надо уважать, особенно если ваш враг сильнее вас. Приготовились... начали!

Такой тишины на своих уроках было сложно добиться даже профессору МакГонагалл. По левую сторону от Гермионы натужно пыхтел Рон, пытаясь невербально послать простенький Экспеллиармус в Крэбба. Малфой, совершенно неаристократично пуча глаза, безуспешно старался обезоружить Гарри. Невилл совершал невероятные пассы, рискуя не только сломать свою палочку, но и заехать по лицу стоявшему рядом Гойлу. Левой рукой Лонгботтом зажимал себе рот, чтобы случайно не выпалить заклинание вслух.

Если бы Дамблдор мог увидеть эту картину, он наверняка умилился сплочённости факультетов, царившей в этот момент. Даже несмотря на то, что гриффиндорцы и слизеринцы были едины лишь в желании ударить друг друга заклинанием побольнее.

Воспоминания о бывшем директоре Хогвартса, о его доброте, порядочности и наивности, отозвались болью в сердце Гермионы. Она посмотрела прямо в глаза Мраксу, воображая вместо красивого молодого мужчины безносого уродца, и почувствовала прилив сил. Древко палочки потеплело, она сделала взмах, Тёмный Лорд лениво отмахнулся от летящего в него красного луча.

— Отлично, мисс Грейнджер. Давайте-ка ещё раз.

«Да хоть сотню раз, — зло подумала Гермиона, — для вас ничего не жалко! Остолбеней Триа!»

В этот раз Воледморт даже сделал шаг назад, чтобы отбить её заклинание. Гермиона ликовала и уже заносила палочку для следующего удара.

— Стоп! — предупредительно вскинул руку Мракс, — задача усложняется.

«Что, испугались, — злорадствовала Гермиона про себя, даже не задумываясь обо всей абсурдности этой мысли. — Сейчас я вам покажу, чего стоит настоящая гриффиндорка!».

— Я впечатлён вашим азартом, — тем временем улыбнулся Мракс, — но простые невербальные, видимо, уже слишком легко вам даются. Представим, что теперь есть реальная угроза вашей жизни. Защищайтесь, мисс Грейнджер!

Его глаза полыхнули багрянцем.

Гермиона не успела даже сориентироваться. Ей казалось, что Волдеморт и пальцем ещё не шевельнул, но в следующий миг навстречу ей уже нёсся фиолетовый луч неизвестного лучшей ученице Хогвартса заклинания. Удар пришёлся прямо в грудь, и Гермиона осела на пол. Её палочка вылетела и приземлилась в руки Волдеморта.

— Простите, — виновато сказал он, делая попытку помочь ей подняться, — не рассчитал силу.

Гермиона проигнорировала протянутую ей руку и сама резко встала на ноги, поморщившись от боли.

— Кости целы и то хорошо, — пробурчала она.

— Ваша палочка.

Уже второй раз за неделю Гермиона оказалась безоружной перед ним.

— Попробуем ещё раз? — дерзко предложила она. И протянула руку за палочкой, на секунду коснувшись его холодной кожи.

— Осторожней, девочка, — прошептал он, — ты играешь с огнём. Задержись после урока.

Гермиона охнула и поспешно отошла на безопасное расстояние.

Том внимательно наблюдал за тем, как она бледнеет, а маска ложной бравады на её лице сменяется выражением ужаса. И с сожалением отметил, поражаясь самому себе, что наблюдать за отважной мисс Грейнджер нравилась ему куда больше. И это было крайне странным открытием.

Он покачал головой и, отвлекаясь от созерцания в миг оробевшей Гермионы, властно обратился к классу:

— Все. Опустите палочки.

Его услышали далеко не все. Том про себя проклял давнишнюю традицию соперничества факультетов и вновь удивился себе. Да что с ним сегодня происходит? Благородный преподавательский труд явно грозил лишить Тёмного Лорда остатков здравомыслия и последних нервных клеток.

— Прекратить, я сказал! — гаркнул он во всю мощь своих лёгких.

Студенты удивлённо замерли. Том вспомнил, что профессор Мракс является намного более терпеливым, нежели Волдеморт. Нужно срочно брать себя в руки, иначе половине этих недоучек будет грозить Непростительное.

— Вы все молодцы, — ласково сказал он, — и сегодня показали намного лучший результат. По пять баллов вашим факультетам за овладением невербальными. Но некоторым я советую тренироваться, поскольку без этого ЖАБА вам будет сдать проблематично. Спасибо за плодотворную работу, вы свободны.

Гермиона нарочито медленно собирала сумку, хотя ей хотелось поскорее покинуть класс ЗОТИ. Она несколько раз глубоко вдохнула и несмело подняла взгляд на стоящего рядом Гарри:

— Идём? — спросил он.

— Ты иди, мне ещё нужно задать вопрос профессору насчёт... насчёт темы урока, — вымучено произнесла Гермиона, отводя взгляд.

«Останься, пожалуйста, Гарри, останься! Неужели ты не замечаешь? Ты ведь должен чувствовать, что...».

— Ну ладно, увидимся на обеде.

Гермиона, словно в замедленной съёмке, наблюдала, как за её друзьями закрываться дверь. Замок щёлкнул, наступила оглушительная тишина. Она вновь осталась один на один с Волдемортом.

— Итак, что ваша компания намерена делать дальше?

Вот так вот. «Компания». Он вложил в это слово столько яда, что впору было отравить половину Хогвартса.

— Не знаю, — глухо ответила Гермиона, комкая в потной ладони край мантии.

— Что?

Тёмный Лорд сделал несколько шагов вперёд, вынудив её попятиться.

— Я не знаю, — повторила она, — у Гарри нет чёткого плана действий, — и неожиданно сорвалась на крик, — Вы ведь и сами это знаете. Мы все у вас на виду. Постоянно! Почему бы просто не залезть к нам в головы, как вы любите делать?

«Так намного лучше, — отметил про себя Том, — Страх ей определённо не идёт. Да и толку от неё в таком состоянии бы не было никакого».

— Ты права, — произнёс он вслух, — я и сам всё знаю. Но ведь так намного интереснее, ты не находишь? Ладно, на сегодня свободна. В конце концов, если случится что-то действительно важное, Клятва заставит тебя мне все рассказать.

Гермиона поморщилась. Она ненавидела, когда последнее слово оставалось за кем-то другим. Слова вырвались, прежде чем она успела их осознать:

— Вы отпускаете учеников с урока так, будто они ваши псы.

Мерлин и Моргана! Она действительно это произнесла?

«Дура ты, Грейнджер! Теперь тебя найдут в лучшем случае в Запретном лесу. По кусочкам».

— У тебя пять секунд. Если ты не покинешь кабинет в течение этого времени, то не покинешь его никогда, — их лица почти соприкасались.

«Она что, снова осмелилась хамить мне?».

«Он что, снова отпускает меня?».

Мгновение они, не мигая, смотрели друг другу в глаза. А потом Гермиона быстро юркнула за дверь.

Если ты хочешь иметь друга, ты должен вести за него войну; а чтобы вести войну, надо уметь быть врагом.

Фридрих Ницше

Пронизывающий ноябрьский ветер и холодный моросящий дождь явно не располагали к длительным прогулкам, но, несмотря на это, во дворе Хогвартса толпились студенты, с нетерпением ожидающие похода в Хогсмид. Огромные кованые ворота замка, возле которых стояли ученики, должны были вот-вот распахнуться.

Золотое Трио, которое теперь, с появлением в их компании ещё двух девушек, фактически перестало считаться таковым, находилось в хвосте очереди. Джинни и Гарри были всецело заняты друг другом, Рон озабочено высматривал светловолосую макушку Лаванды, крутясь на месте с такой скоростью, что от него можно было бы вырабатывать электричество.

Лишь Гермиона со скучающим видом отрешённо смотрела куда-то вдаль. Глядя на застывшую гриффиндорку, можно было подумать, что мисс Грейнджер решает какую-нибудь архисложную задачу или погружена в расчёты по своей обожаемой нумерологии. Но по сути после еженедельных посиделок с Тёмным Лордом поход в Хогсмид просто не представлялся Гермионе интересным делом.

Их общение вряд ли можно было бы назвать мирным. После памятного во всех отношениях урока, Гермиона перестала лезть на рожон и специально выводить Лорда из себя. Поэтому последующие их встречи всегда проходили по одному и тому же сценарию, без взаимных пожеланий скорой и мучительной смерти. Она обычно быстро выпаливала последние школьные новости и сплетни, которые Мракс знал и сам. Он внимательно выслушивал её, скривив лицо и давая ей понять, что их общение не приносит ему ровным счётом никакого удовольствия. А затем мягким и тихим голосом, который совершенно не сочетался с его жестокими холодными глазами, задавал один и тот же вопрос: «Ну и что ваша компания собирается делать дальше?». Гермиона сначала поражалась этому формализму, зная, с какой лёгкостью Тёмный Лорд читает мысли окружающих. А затем решила, что он просто издевается. Поэтому стала стараться отвечать сухо, скупо и конкретно, не давая ему возможности запугивать себя. «Нет, мы не готовы к войне», «Да, Орден Феникса распался», «Да, Гарри по-прежнему хочет сражаться с вами».

Спустя, казалось, целую вечность, Гермиона аккуратно прикрывала дверь кабинета профессора ЗОТИ, чинно и размеренно проходила по коридорам седьмого этажа и, добираясь до ниши со статуей Доркас Очаровательной, приваливалась к стене. И только тогда позволяла себе сделать судорожный вдох. Эти отсидки в нише перед тем как выйти к друзьям, уже стали её традицией, личным ритуалом.

— Гермиона! Гермиона, ау! Где ты витаешь? — Гарри легонько тронул подругу за плечо, отчего она вздрогнула. — Ворота открыли!

Под ворчание Филча они вышли из замка и неспешно побрели по дороге.

Рон и Лаванда, тихонько воркуя и постоянно целуясь, шли впереди. Гарри и Джинни же, наоборот, несколько отстали. Гермиона вновь осталась одна.

Потуже оборачивая красно-золотой шарф вокруг горла, она отсутствующим взглядом смотрела на сомкнутые руки Уизли и Браун. Странно, но её ревность пропала. Если говорить откровенно, то пропали вообще все чувства к Рону, кроме дружеских. Теперь она совершенно не понимала, зачем начала вражду с Лавандой и испортила отношения с Роном.

Гермиона встряхнула спутанными от ветра каштановыми волосами и решительно бросилась догонять парочку:

— Погода сегодня не очень, правда, — неловко начала она.

— Эм... ну да... — Рон поморщился от хватки Браун, которая, по всей видимости, от избытка чувств, сильно впилась в его ладонь острыми наманикюренными ногтями.

— Мне кажется, нам стоит всем вместе зайти в «Три метлы». Согреемся, выпьем сливочного пива... — с энтузиазмом начала Гермиона, но осеклась, увидев колючий взгляд Лаванды.

— Нам? — переспросила Браун.

— Да, — осторожно сказала Гермиона, уже понимая, что её попытка помириться обречена на сокрушительный поражение.

— Не знаю, как ты, — фыркнула Лаванда, — а мы идём в кафе мадам Паддифут. Знаешь, часто влюблённым нужно побыть наедине, если ты понимаешь, о чём я. Хотя, сомневаюсь, что ты поймёшь.

Она ускорила шаг, увлекая Рона за собой.

— Не расстраивайся, — Гарри подошёл как раз к концу их разговора, — Рон все поймёт, вот увидишь.

— Что он поймёт? — раздражённо повернулась к нему Гермиона. — Гарри, я не хочу отбивать его у Лаванды! Я всего лишь хочу, чтобы у нас всё было по-прежнему! Мы ведь всегда были лучшими друзьями! И что случилось с нашей дружбой сейчас? А ведь может так случиться, что...

Гермиона осеклась и закашлялась. Клятва впервые напомнила о себе, обдав сухим жаром запястье.

— Так и будет. Рон перебесится, — упрямо сказал Гарри, видимо, не совсем уловив сути пылкого монолога Гермионы.

— Ты знаешь, а вот мы с Гарри совсем не прочь пойти в «Три метлы», — встряла Джинни.

Гермиона посмотрела на их счастливые влюблённые лица, мгновенно ощутив себя лишней. Настроение, которое только начало подниматься, опять упало.

— Да нет, Джинни. Вы идите, а я, пожалуй, зайду в книжный… Мне давно нужно было...

И, не слушая их возражений, Гермиона быстро пошла в другую сторону.

Здесь было тепло и уютно, а главное, тихо. Книжная лавка никогда не пользовалась особой популярностью у учеников Хогвартса, но Гермиону тут знали и любили. Она кивнула невысокому худощавому старичку, стоявшему за прилавком, и медленно побрела вдоль полок. Тишина и запах типографской краски. И знания, обличённые в слова, изложенные на бумаге, закованные в нарядные переплёты. Она обожала особую атмосферу, царившую в этом месте.

— Что, милая, сегодня без покупок? — улыбнулся ей хозяин, когда она, понуро пересчитав деньги, поставила обратно на полку очередное издание.

— В следующий раз. До свидания, мистер Флюм, — вздохнула Гермиона, толкая тяжёлую дверь на улицу.

Звон колокольчика потонул в истошном крике, пронзившем сумерки.

Дождь и собственные волосы делали видимость практически нулевой. Гермиона бежала на звук, на ходу доставая палочку. Страх, с недавнего времени ставший её постоянным спутником, ледяной рукой стиснул сердце.

Она выскочила на центральную улицу и, поскользнувшись на свежей грязи, упала на одно колено. Это спасло ей жизнь. Зеленый луч Авады пролетел в миллиметре от головы.

— Петрификус Тоталус! — закричала Гермиона, даже не вспомнив о существовании невербальных.

Её противник грузно упал навзничь. В сумерках сверкнула серебряная маска Пожирателя. За спиной поверженного врага выросли ещё двое.

— Ну что, грязнокровка, познакомимся, — прохрипел один из них, — Мне много хорошего про тебя рассказывали. Не терпится проверить.

Гермиона с ужасом узнала Фенрира Сивого.

Что они здесь делают? Глупый вопрос, Грейнджер, учитывая, где находится сейчас их хозяин.

Соскальзывая в тёмную пучину паники, Гермиона сделала несколько шагов назад, к переулку, из которого только что выбежала. И тут же поняла, что это было роковой ошибкой. Во-первых, поскольку в узком и тёмном переулке сражаться в разы сложнее. Во-вторых, потому что навстречу ей появился третий Пожиратель. Она скорее почувствовала, чем услышала. Но было уже поздно.

— Круцио!

Заклинание Лорда, едва задевшее её бедро, не шло ни в какое сравнение с той адской болью, которую она испытала сейчас. Гермионе казалось, что её пытают калёным железом, выжигая каждый сантиметр кожи. Несколько секунд стали вечностью, а потом она заорала, срывая голос, выгибаясь дугой, прокусывая губы от невыносимой боли, которая грозила разорвать грудную клетку. По подбородку заструилась кровь.

— Ступефай!

Мучавший её Пожиратель упал рядом с ней. Захлёстывающая боль медленно отступала.

— По... могите, — из последних сил прошептала Гермиона, погружаясь в небытие.

Последним, что она увидела, стало обеспокоенное лицо Римуса Люпина и Чёрную Метку в небе над Хогсмидом.

Если лжец говорит «я лгу», он лжёт, значит, говорит правду; но если он говорит правду, значит, он лжёт.

Евбулид из Милета

В этом зале смердело ложью.

Её приторно-сладкий тошнотворный запах въедался в волосы и кожу, проникал в ноздри, не давая дышать. Отвратительный запах разлагающихся душ.

— Из-за вашей невнимательности и беспечности я потерял семерых человек. Вы подвели меня. Разочаровали. Обманули мое доверие, — с каждым словом ярость нарастала как снежный ком.

— Хозяин, усмирите свой гнев. Вы рискуете поступить неразумно, — шипение Нагайны лишь немного остудило его.

Волдеморт досадливо качнул головой и резко поднялся с кресла. Его сторонники, стоявшие полукругом, тут же сделали шаг назад, ещё ниже склоняя головы.

— Это все, что я хотел вам сказать. Сегодня говорить будете вы. А я буду слушать и решать, кто уйдёт отсюда живым.

Пожиратели замерли, боясь сделать неверное движение. В огромном зале повисла мёртвая тишина.

Каждый из них знал, что означает собрание в самой шикарной гостиной Малфой-Мэнора. Вызов сюда всегда значил смерть для одного из них.

— Я жду, — обманчиво ласковый голос Тёмного Лорда пробирал до мурашек. — Молчание будет означать признание своей вины.

— Повелитель! — раздался истеричный женский вскрик. — Я не знала! Клянусь вам, я не знала!..

— Встань, Беллатриса, и подойди ко мне.

Дрожащая всем телом ведьма приблизилась к Волдеморту, несмело заглядывая ему в глаза.

— Я не знала... Мой Лорд, я ваша самая верная...

Он притянул её за плечи, пристально вглядываясь в чёрные распахнутые глаза. Почти с нежностью стёр слезу на её щеке:

— Да, Белла, ты даже не догадывалась...

Удар был такой силы, что Лестрейндж упала к его ногам.

— А должна была! Ведь Рудольфус твой муж! Неужели ты даже не поинтересовалась, куда он направлялся сегодня вечером?

— Нет, хозяин, я не думала...

— Довольно. Твои оправдания нелепы, Беллатриса. Ты живёшь только за счёт своих старых заслуг, но они уже не в состоянии перекрыть твои промахи. Я прощаю тебя. В последний раз.

Белла приподнялась, прикрывая волосами быстро набухающий кровоподтёк на левой щеке. Выглядела она крайне жалко. Тёмный Лорд презрительно отвернулся от своей сподвижницы.

— Хвост?

Тучный коренастый мужчина вздрогнул.

— Я ничего не знал, хозяин.

— Круцио!

Он врал, и Том чувствовал это. Ложь сквозила в каждом движении, взгляде, жесте этого недочеловека. Пожиратель забился в конвульсиях на каменном полу, хватая ртом воздух.

— Пощадите, прошу Вас, пощадите, хозяин. Ру... Руквуд.

Волдеморт опустил палочку.

— Что ты сказал?

— Это Руквуд... Он приказал напасть на Хогсмид.

— Как ты смеешь врать мне? Руквуд выполняет моё задание в Ирландии. Его не было и не могло быть в Англии!

— Он был в Англии три дня назад, мой Лорд, — пропищал Петтигрю. — Я видел его в Лютном переулке.

— Ты говорил с ним?

— Да, повелитель. Он сказал мне, что выполняет ваше распоряжение, но какое, он не уточнял. Я не стал расспрашивать, ведь...

Пожиратель закашлялся, не договорив фразу. Но всем было очевидно, что он хотел сказать: Руквуд был одним из самых близких соратников Волдеморта и последний нередко поручал ему задания особого рода.

— Это предательство, — мрачно заключил Тёмный Лорд.

* * *

— Что скажешь? — Том вышел из камина, аккуратно отряхивая мантию.

— Все указывает на Руквуда, — пожал плечами Снейп. — Он появился в Лондоне позавчера, никого не предупредив, собрал тех, кто больше всех ему доверял и отдал приказ о нападении на Хогсмид от вашего имени.

— И всё-таки, кто-то из них врёт... Или же врёшь ты, — тёмный маг испытующе посмотрел на своего слугу.

Северус молчал. Его лицо выглядело бесстрастным и отрешённым, словно речь шла не о нём, но подрагивающие руки и напряжённая спина выдавали его с головой.

— Я рассказал вам все, что знал, хозяин, — осторожно сказал он. — Руквуд действительно связывался со мной вчера.

— Да, ты говорил... — задумчиво протянул Волдеморт. — Напомни-ка мне ещё раз, что он просил тебя найти для него?

— Кровь Рё-эма, милорд. Используется для зелья Силы.

— Зачем ему понадобился столь редкий ингредиент?

— Не знаю, мой Лорд. Он не счёл нужным объяснять. А я не стал задавать лишних вопросов.

— Когда вы договорились встретиться?

— Он сказал, что будет ждать меня сегодня около трёх в Паучьем Тупике.

— И на встречу не явился, — констатировал Тёмный Лорд.

— Да, — Снейп немного помолчал, — когда мы виделись в последний раз, он выглядел обеспокоенным.

— Это на него не похоже. Август всегда был хитрым стратегом, остающимся в тени.

— Может быть, на этот раз он просто просчитался?

— Может быть, — Тёмный Лорд подошёл к книжным стеллажам и провёл пальцем по корешкам. — Да, ты прав, вполне возможно, что это был Руквуд.

— И все же, — Северус замялся — мне неясна его цель. Чего он добивался, организовав нападение на Хогсмид? С таким маленьким отрядом глупо было полагать, что они добьются успеха. Не планировал же он, в самом деле, подкараулить Гарри Поттера у «Трёх Мётел»?

— Нет, не планировал. Его интересовало совсем другое, — Волдеморт испытующе поглядел на зельевара. — Книга. Та самая книга. Она исчезла, Северус.

— Крестражи? — Снейп нервно сглотнул. — Вы считаете, что Руквуд...

— Скорее всего. Книгу нужно найти. Ты понимаешь, что будет, если она попадёт не в те руки?

— Да, повелитель. Я все сделаю.

За окном уже медленно рассветало.

— Я надеюсь на тебя, — Тёмный Лорд устало провёл рукой по лицу. — Как, кстати, ученики? Кто-то пострадал?

— В Эмму Ванити попало Ледяное проклятье. Час назад пришла в себя.

Волдеморт нахмурился. Ванити, слизеринка со второго курса, была одной из немногих, подающих надежды.

— Это недопустимо. Кто ещё?

— Девятеро с переломами, трое с сотрясениями. С ними уже все в порядке.

— Поттер?

— Цел и невредим, — Северус уже давно перестал удивляться довольно странному отношению хозяина к его главному врагу. — Вообще, кроме Грейнджер среди гриффиндорцев никто не пострадал.

— А что с этой грязнокровкой? — быстро спросил Тёмный Лорд.

— Она столкнулась с Фенриром Сивым, Трэверсом и Яксли. Глупая девчонка посчитала, что выстоит одна против троих.

— Жива?

— Жива. И даже успела оглушить Селвина. Правда, сама получила Круцио и любимое проклятье Яксли, — проговорил Снейп и, заметив, что хозяин его уже не слушает, добавил: — С вашего позволения, я пойду. До утра мне необходимо пополнить запасы Восстанавливающего зелья.

Волдеморт кивнул, жестом отпуская своего слугу. Когда за Снейпом закрылась дверь, он ещё немного посидел в одиночестве, слушая треск горящих в камине поленьев, а затем решительно направился в медицинское крыло, убеждая себя в том, что идёт оценить состояние Эммы Ванити.

Это тоже было ложью. На самом деле его волновала совсем другая девушка.

Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.

Франсуа де Ларошфуко

«Все хорошо, все просто замечательно. Подумаешь, немного голова кружится. После Круцио это естественно. Главное, сохранять присутствие духа».

Самовнушение не помогало. Гермиона ещё раз обречённо всмотрелась в своё отражение. Смертельная бледность, круги под глазами, разбитая губа и огромный синяк на левой скуле.

«Скажи спасибо, что жива осталась, красавица».

События минувшего вечера запомнились плохо. В памяти всплывали лишь лица и голоса. Ещё она помнила, как её приподняли чьи-то сильные руки и поили чем-то сладким, после чего во рту до сих пор остался приятный привкус. Гермиона неосознанно облизала губы и, подхватив сумку, вышла из комнаты.

— Гермиона!

— С тобой все в порядке?

— Мы так волновались!

— Мадам Помфри сказала нам...

— Мальчики, вы же меня задушите, — Гермиона насилу вырвалась из двойных объятий друзей.

— Мы очень испугались за тебя, — Гарри внимательно осмотрел подругу, — почему мадам Помфри не залечила тебе этот синяк?

— Не успела, я сбежала из медицинского крыла, не дожидаясь, пока она проснется, — улыбнулась Гермиона.

— Ну, ты как? — робко спросил Рон, — В смысле...

— Нормально, — голос дрогнул, — получила Круцио в лоб, с кем не бывает. Я за вас переживала.

— Мы были в «Трёх мётлах», когда они напали, — тихо сказал Гарри, — Джинни и Лаванда прятались в подсобке, а мы с Роном сразу побежали на Верхнюю улицу.

Гермиона изумлённо вскинула брови.

— Ладно, нам пришлось применить силу. Теперь Джинни с нами не разговаривает.

— Я бы тоже на её месте с вами не разговаривала, — хихикнула девушка, но тут же посерьёзнела. — Кто из наших пострадал?

— Кингсли немного приложили по голове, а остальные отделались ушибами.

— Хорошо, — с облегчением сказала Гермиона. — И много их было?

— Немного. Семеро, вроде, — легкомысленно заявил Рон. — Я одного уложил.

— Хватит тебе хвастаться, — Гарри покачал головой, — они были неплохо подготовлены. Если бы не авроры, то так просто мы бы не отделались, — он пихнул Рона в бок. — Ладно, пойду поищу Джинни. Может, удастся помириться...

Рон неловко переминался с ноги на ногу.

— Гермиона, я хотел с тобой поговорить...

На веснушчатом лице ярко проступил румянец.

— Ты... Ты прости меня. Я вёл себя в последнее время, как свинья. И вчера... — он заискивающе посмотрел Гермионе в глаза, — мы тебя бросили одну, а из этого вот что получилось.

— Да ладно тебе, — вымучено улыбнулась Гермиона. — Забыли. Идём лучше завтракать.

Сегодня в Большом Зале было шумнее, чем обычно. Ученики увлечённо обсуждали вчерашние события, только изредка отвлекаясь на еду.

— Говорят, что их было не меньше двух десятков! А ещё там был сам Тот-Кого-Нельзя-Называть! — верещала тоненьким голоском какая-то первокурсница.

— Глупости говорят, — авторитетно вставил Рон, садясь за стол. — Его там не было и быть не могло. Меньше сплетни слушай.

Девочка оскорблённо замолчала, а Гермиона опять почувствовала себя мерзкой предательницей.

— Ты в порядке?

— Что? Ах, да, все нормально. Я просто все ещё неважно себя чувствую.

— Возможно, тебе не стоило убегать сегодня от мадам Помфри? — с беспокойством спросил Рон. — На тебе лица нет.

— Не говори глупостей, Рональд, — нарочито бодро сказала Гермиона, беря со стола тост. — Мне просто нужно поесть и все пройдёт.

Но лучше после еды не стало. Наоборот, слабость и головокружение все усиливались. Гермиону бросало то в жар, то в холод, ноги подкашивались и до кабинета Истории Магии добрела только благодаря Гарри и Рону.

— Может, всё-таки в медкрыло? — неуверенно спросил Гарри. — У тебя, похоже, температура.

— Нет, — отчеканила Гермиона, — все хорошо. И мы уже пришли.

Ей хватило ровно пятнадцати минут для того, чтобы понять, что друзья были правы. Но отступать было некуда.

— Революция повлекла за собой необратимые изменения в магическом сообществе, — увлечённо вещал профессор Бинс. — Как гласит статут от тринадцатого апреля...

Гермиона несколько раз пыталась записывать лекцию, но перо выскальзывало из ослабевших пальцев. Лицо горело, перед глазами все расплывалось.

— Я красная? — тихо спросила она у Рона, увлечённо выводящего причудливые каракули на пергаменте.

Друг удивлённо покосился в её сторону.

— Нет, наоборот какая-то чересчур бледная. Ты точно хорошо себя чувствуешь?

— Да, все отлично, — соврала Гермиона. — Профессор Бинс, можно выйти?

И, не дожидаясь разрешения, из последних сил рванула прочь из класса.

«Держаться, держаться».

Сил осталось ровно на то, чтобы сделать ещё несколько шагов до ближайшего окна и опереться руками на подоконник. Гермиона невидящим взглядом уставилась на виднеющиеся верхушки деревьев Запретного Леса.

Голова гудела, мысли путались. Ей казалось, что она слышит чьи-то шаги, яблочный аромат и...

Тёплые руки легли на плечи. Сознание прояснилось.

— Лучше? — раздался за её спиной насмешливый голос Волдеморта.

* * *

Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Что вы делаете? — она повела плечом, пытаясь стряхнуть его руку.

— Помогаю ученице, которой стало плохо, разумеется, — невозмутимо ответил Тёмный Лорд, разворачивая её лицом к себе. — Стой спокойно.

Ещё несколько секунд и головокружение полностью исчезло. Гермиона с удивлением почувствовала прилив сил.

— Лучше, — спокойно резюмировал Волдеморт, замечая, как её лицо теряет меловую бледность.

— Как? — выдавила из себя Гермиона.

— Видишь ли, твоё состояние — результат проклятья. Не смертельное, но очень... хм... неприятное. Если не предпринять меры в первые сутки, у человека постепенно начинают отказывать ноги.

Она ошеломленно смотрела на него, не находя слов.

— А я смотрю, ты хорошо повоевала, — весело сказал он, замечая синяк на её щеке.

Гермиона гневно вскинула подбородок.

— Воевать я обучена.

— Ого, сколько апломба. Быстро же ты приходишь в себя, — он покосился на дверь класса Истории Магии и чуть понизил тон, — но насколько я знаю, вчера этого тебе не хватило.

— Хватило, чтобы справиться с одним из ваших псов, — прошипела она, подражая его интонации. — Ваш план провалился. Гарри жив. Никто даже серьёзно не пострадал. А все нападавшие сейчас в Азкабане в прекрасной компании дементоров.

— Никто серьёзно не пострадал, кроме тебя.

— Как будто Вас это должно волновать, — Гермиона красноречиво покосилась на его руку, все ещё лежащую на её плече.

— Тебя это смущает?

— Я думала, что вы ненавидите физический контакт с такими, как я, — выдала Гермиона и ужаснулась двусмысленности сказанного.

— Не настолько, — усмехнулся он, но руку все же убрал.

Она окончательно была сбита с толку. Он разговаривал с ней без обычно присутствующей враждебности и властности. Без угроз и завуалированных оскорблений. Его голос был мягким, чуть хрипловатым, почти мурлыкающим. Что за чёрт?

— Зачем? — прошептала Гермиона, чувствуя острую необходимость нарушить затянувшуюся паузу. — Зачем вы сначала приказали напасть на нас, а потом вылечили меня? Что за игру вы ведёте?

Том неопределённо покачал головой. Если бы даже он знал ответ на этот вопрос, вряд ли рассказал ей. Сердце забилось чаще. Странное, почти забытое ощущение...

— Возвращайся на урок. Ты пропустишь занимательный рассказ о французской революции.

— Я уверена, в своё время эта лекция оказала на Вас неизгладимое впечатление, — почти беззлобно проворчала Гермиона.

Если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой.

Ярослав Гашек

Первый снег — воистину удивительное явление природы. Белоснежный переливающийся ковёр, который звучно похрустывает под ногами, лёгкий мороз, пощипывающий кожу, и плавно пролетающие в воздухе снежинки. Тишина, умиротворение, спокойствие…

Гермиона Грейнджер обожала первый снег.

Но не тогда, когда его пригоршню засовывают ей за воротник!

— Ай, Рон, что же ты творишь?..

Рыжеволосый парень со звонким смехом обхватил её за талию, и, прежде чем Гермиона успела опомниться, повалил в сугроб.

— А ты не зевай! — посоветовал Гарри, чуть поодаль увлечённо лепивший снеговика на пару с Джинни. — Пять — три в пользу Рона.

— Это было нечестно, — возмутилась Гермиона, барахтаясь в снегу. — Я тебя даже не заметила!

— Да ладно тебе! — хохотнул Уизли, наконец подавая ей руку. — Ты просто не умеешь признавать поражения.

Гермиона фыркнула и кое-как выбралась из-под снега.

— Я признаю только честную игру, Рональд.

— Хватит дуться, — Рон заботливо стряхнул снег с её плеча, — ты посмотри, даже слизеринцы здесь.

Первый снег — воистину удивительное время в Хогвартсе. Время, когда все студенты, вне зависимости от их возраста и занятости, обнаруживались во внутреннем дворе, устраивающими целые баталии. Даже профессора лишь укоризненно покачивали головами, наблюдая насквозь промокших, раскрасневшихся и безумно довольных учеников, единой толпой возвращающихся с улицы. Одна мадам Помфри сокрушалась, что Бодроперцового зелья на всю школу ей точно не хватит.

В этом году настоящей зимы пришлось ждать довольно долго. В начале ноября зарядили бесконечные дожди, затем несколько раз внезапно теплело, и только в конце декабря пошёл снег. Поэтому теперь даже Гермиона, у которой настроение в последнее время было довольно пессимистичное, с улыбкой наблюдала за тем, как Гарри виртуозно наколдовывает снеговику нос.

— Мне кажется, мы все впали в детство, — сказала она, потирая озябшие руки.

— Это же здорово! — Рон приобнял Гермиону, заметив, как она дрожит. — Ты замёрзла? Идём в замок.

— Идём, — вздохнула Гермиона, — тем более, мне ещё нужно закончить эссе по Зельям.

— Брось ты все эти глупости, Рождество же на носу, — радостно заявил Рон. — Ты, кстати, едешь с нами в Нору на каникулы?

Они вошли в замок и начали неспешно подниматься по лестнице.

— Да, — кивнула Гермиона, — родители все равно собрались во Францию к родственникам, а я не очень горю желанием встречаться с тётушкой Пикс. Да и климат там отвратительный.

— Позволю себе не согласиться с вами, мисс Грейнджер, — раздался мягкий баритон, — климат во Франции куда более приемлемый, нежели в Англии.

— Добрый вечер, профессор Мракс, — спокойно выдерживая взгляд пронзительных синих глаз, произнесла Гермиона. — Это дело вкуса.

— Безусловно, — он натянуто улыбнулся. Его взгляд на доли секунды задержался на руке Рона. — Мисс Грейнджер, я хотел бы поговорить с вами на тему вашего внеклассного исследования.

— Профессор, не могли бы мы перенести этот разговор на завтра? — вежливо попросила Гермиона, внимательно наблюдая за его реакцией.

— К сожалению, это не терпит отлагательства. Прошу вас следовать за мной.

— Встретимся в гостиной, — шепнула Гермиона Рону. Тот неохотно разомкнул объятия, и она поплелась за Мраксом.

За время их вынужденного общения Гермиона неплохо изучила проявление эмоций Волдеморта. Она знала, как он проводит рукой по волосам, когда размышляет, как потирает подбородок, когда сосредоточен и как слегка наклоняет голову влево, когда утомлён.

Сейчас же его руки были сомкнуты на груди, а глаза прищурены. Это означало только одно — он был раздражён.

— Ты опоздала, — Тёмный Лорд с грохотом захлопнул дверь кабинета ЗОТИ.

— Я пришла на пятнадцать минут раньше, — осторожно возразила Гермиона, на всякий случай отодвигаясь подальше.

— Только потому, что я сам привёл тебя!

— В этом не было никакой необходимости, — странное выражение его лица заставило её добавить. — Я не желаю испытывать на себе действие Клятвы.

— Крайне мудро с твоей стороны.

Он отвернулся, и Гермиона почувствовала облегчение. Сегодня его поведение пугало даже больше, чем всегда.

— Ты долго будешь изображать античную статую? — Волдеморт кивнул на кресло и чуть более спокойно добавил. — Садись и рассказывай.

Гермиона села на предложенное ей место и сложила руки на коленях.

— Что вы хотите от меня услышать на этот раз? — спросила она, не рискуя взглянуть на Тёмного Лорда. — Гарри жив, здоров и с усердием изучает Защиту от Тёмных Искусств. Уверен, что вы вынашиваете новый план по захвату власти в стране.

Волдеморт жутковато ухмыльнулся:

— Ну, а что же думаешь ты по этому поводу?

— Что? — пораженно переспросила Гермиона.

— Что ты думаешь относительно моих планов? Возможно есть какие-то догадки, предположения, идеи?

— К чему вам знать моё мнение? — пожала плечами девушка.

— Я хочу услышать это от тебя, — в полумраке свечей его глаза мерцали красноватыми отблесками.

— Хорошо, — решилась она. — Я считаю, что у вас нет дальнейшего плана действий. Вы ожидаете, наблюдаете и делаете выводы, размышляя, как и когда лучше нанести удар.

— И, по-твоему, с моей стороны это разумно?

— Нет, — отрезала Гермиона, поразившись сама себе, — вы теряете время.

Тёмный Лорд пристально вгляделся в её лицо.

— Почему ты так уверена в этом? — пытливо спросил он.

— Потому что игра идёт на опережение, — у Гермионы не было никаких угрызений совести относительно сказанного — он знал об этом и сам. — И время здесь — самая ценная единица.

— Я согласен с тобой. Тебя не смущает, что ты даёшь советы своему врагу?

Гермиона провела по влажным от снега волосам, даже не замечая, что копирует его жест.

— Это риторический вопрос, — устало и грустно сказала она.

— Ты ведь предаёшь их, — словно провоцируя, продолжал Волдеморт. — Разве стали бы они с такой любовью глядеть на тебя после того, как узнали правду? Защищать и оберегать тебя?

— Они все поймут, — скорее убеждая себя, нежели его, прошептала Гермиона.

— А если нет? Что если они возненавидят тебя?

— Этого не случится, — упрямо повторила она. — Мои друзья все поймут. Поймут и… простят. Они знают, что я никогда бы не предала их по своей воле.

— А теперь послушай, что скажу тебе я, — прошипел Тёмный Лорд. — Они знают, что ты не предательница. Но знаешь ли ты, что они предают тебя? Своей невнимательностью, нежеланием замечать очевидные вещи и равнодушием они уже поставили тебя под удар. И поставят вновь. Ты так оправдываешься перед своими союзниками, но не понимаешь, что это они должны оправдываться перед тобой.

Гермиона набрала воздуха в грудь:

— И я вновь вынуждена задать этот вопрос: зачем? К чему эти еженедельные встречи, если вы не хуже меня осведомлены о событиях в Хогвартсе? И зачем вы это все мне говорите? Вы будто учите меня.

Он на доли секунды прикрыл глаза, и подлинное лицо Волдеморта вновь сменилось доброжелательной маской Мракса.

— Я ведь ваш профессор, мисс Грейнджер. Моя обязанность — учить вас. А теперь ступай, у меня много работы.

Её вопросы вновь остались без ответа.

— Я уезжаю на каникулы, — тихо сказала Гермиона, берясь за ручку двери, — и не смогу…

— Знаю. Оповестишь меня в письме. Постарайся не писать открытым текстом, иначе Клятва посчитает это нарушением.

Гермиона кивнула, и, не прощаясь, вышла.

И только когда она уже почти дошла до родной гостиной, заметила, что её волосы высохли. Ведь сегодня он посадил в своё кресло рядом с камином. И она действительно согрелась.

* * *

«И всё-таки он странный человек. Нет, даже не так. Он парадоксальный».

— А я знаю, о чём ты думаешь!

Гермиона вздрогнула, чуть не уронив тарелку. С недавнего времени она стала слишком серьёзно воспринимать подобные заявления.

— Простите, миссис Уизли, я вас не понимаю, — пролепетала она.

— Да что тут понимать! — лукаво улыбнулась ей Молли, — приехала мечтательная, рассеянная какая-то… Тут же все ясно! — она оперлась на кухонный стол и деловито спросила, — ну, признавайся, кто тот молодой человек, о котором ты думаешь?

«Лорд Волдеморт», — чуть не брякнула Гермиона, но промолчала, продолжая вытирать посуду.

— Тут нечего стесняться, моя дорогая, — подначивала её мать Рона.

— Он мне вовсе не нравится, — сказала Гермиона, думая о своём. — Я его просто ненавижу.

Молли хохотнула и тут же прикрыла рот рукой.

— Детка, тебе это кажется. Он наверное, не обращает на тебя должного внимания? Я сейчас тебе все расскажу…

— Не надо, миссис Уизли, — взмолилась Гермиона. — Мне правда никто не нравится. Я сейчас думаю больше об экзаменах за шестой курс и о войне. Это все.

Но Молли в её бешеном желании устроить личную жизнь Гермионы было уже не остановить.

— Милая, о войне есть кому подумать и без тебя! А твоя задача сейчас — жить и радоваться жизни. Молодость ведь так быстро уходит!

Девушка невпопад кивала и молилась всем богам мира, чтобы на кухню зашёл ещё кто-нибудь. Но в предрождественский вечер все обитатели Норы пораньше ушли спать, и лишь Гермиона, на свою беду, предложила хозяйке дома помочь с приготовлением праздничного ужина, о чём уже в сотый раз пожалела.

— Итак, говори, — нетерпеливо потребовала Молли. — Расскажи мне все о нём.

— Ну ладно, — сдалась Гермиона, решив, что клятвопреступления таким образом она не совершит. — Есть один… эм… человек, логику поведения которого я не могу понять. Возможно, вы мне поможете. Мы занимаемся с ним по… ЗОТИ.

— Двоечник? — поразилась мать Рона.

— Да нет же, — закашлялась Гермиона, пытаясь подавить истерический смех. — У него просто несколько сложные отношения с Защитой от Тёмных Искусств. Ну так вот… Я знаю, что ему никогда не доставляло удовольствие общение со мной. Более того, такие как я… то есть я всегда раздражала его. Но в последнее время он будто бы пытается узнать меня получше. И я не понимаю, в чём его интерес.

— Все ясно! — воскликнула миссис Уизли. — Да он же просто беспокоится о тебе! Он плохо знает тебя и твою жизнь, но ты нравишься ему!

Звон бьющихся тарелок заглушил последние слова Молли. Гора посуды выскользнула из рук Гермионы и разлетелась на мелкие осколки.

— Не волнуйся, я все исправлю, — засуетилась миссис Уизли, быстро орудуя палочкой и не замечая выражения лица Гермионы, — ты, наверное, очень устала, уже почти полночь. Отправляйся спать. И не беспокойся насчёт своего таинственного молодого человека. Он наверняка очень привязан к тебе, если так переживает.

Гермиона, еле подавляя желание расхохотаться от мысли, что Волдеморт может переживать о грязнокровке, извинилась за свою неловкость, пожелала спокойной ночи и почти бегом бросилась к лестнице. Все ещё посмеиваясь, она открыла дверь своей спальни и застыла на пороге от странной картины.

В комнате горел тусклый свет. Рон, пребывавший в прострации, сидел на кровати, уставившись в какую-то книгу, лежавшую рядом с ним. Гарри же, возбуждённо меривший шагами комнату, повернулся к Гермионе и сунул ей в руки скомканный кусок пергамента.

— Читай! — воскликнул он.

Гермиона растерянно взяла письмо, и первые же его строки заставили её окаменеть от ужаса.

«Мальчик, который выжил, для того, чтобы умереть!

Ты знаешь, что твоя судьба предрешена задолго до решающей схватки. Знает это и весь магический мир. Но он не хочет гибнуть вместе с тобой. В этой книге — все тайны души Тёмного Лорда. Это твой путь. Воспользуйся помощью тех, кто хочет жить!

Счастливого Рождества, Гарри Поттер!»

Подписи отправителя не было. Гермиона перевела ошеломлённый взгляд на фолиант, название которого показалось ей смутно знакомым.

Большая часть того, что реально внутри нас, — не осознаётся, а того, что осознаётся, — нереально.

Зигмунд Фрейд

— Это ловушка! — в сотый раз повторила Гермиона, бросая опасливый взгляд на книгу.

— Это наш шанс! — воскликнул Гарри.

Рон хранил молчание, пристально вглядываясь в золотое тиснение, словно пытаясь разглядеть в нём все тайны мироздания. А затем он, не дав никому даже опомниться, быстро и резко схватил фолиант и раскрыл его. Гермиона вскрикнула, ожидая, что сейчас произойдёт нечто непоправимое, но секунды шли, а книга мирно лежала на коленях Рона. Ничего не случилось.

— Вот видишь, — довольно произнёс он, — все в порядке. Чего орать-то? Гермиона, с каких это пор ты стала бояться книг?

— Я боюсь не книги, Рональд, а знаний, которые она содержит. Даже из названия уже все становится ясно! «Волхование всех презлейшее»! Как ты думаешь, кому может принадлежать подобное? — нервно огрызнулась Гермиона. — Её нужно проверить на наличие скрытых проклятий.

— Держи, проверяй, — Рон протянул фолиант и, увидев, как она отшатнулась, удивлённо заметил. — Ты ведёшь себя странно.

— Всего-лишь пытаюсь соблюдать элементарные правила безопасности, — проворчала Гермиона, — но с вами это плохо получается. Arx Fatalis!

Синий луч заклинания вспыхнул и погас, коснувшись обложки.

— Ну что, убедилась? — недовольно спросил Гарри, наблюдая за процессом из-за её плеча. — Тебе легче поверить, что это коварный план Волдеморта, нежели, что у меня появился ещё один союзник. Честное слово, в последнее время твоя подозрительность переходит в паранойю.

— Будь у вас хоть толика моей, как ты выразился, паранойи, я была бы спокойнее, — обиделась Гермиона.

— Не ссорьтесь, — вклинился Рон. — Лучше посмотрите, что здесь есть!

Золотое Трио склонилось над книгой.

— Некромантия, демонология, ритуалы Мансура, рунические привороты... Странно, никогда о таком не слышала, — задумчиво проговорила Гермиона.

Рон тихо присвистнул:

— Да на её изучение как минимум неделя уйдёт.

— Не говори глупостей, — отозвалась Гермиона. — Максимум пару ночей. Я этим займусь.

— Пять минут назад ты её даже в руки брать не хотела, — припомнил Гарри.

— Простые правила безопасности, — терпеливо повторила она. — Кто бы ни был этот таинственный отправитель, он точно не светлый маг.

На лестнице зазвучали шаги и тихое покашливание.

— Мама! — встрепенулся Рон. — Нам лучше вернуться в свою комнату.

Гарри озабочено покосился на дверь комнаты и согласно закивал. Миссис Уизли была женщиной строгих нравов и ночные прогулки в девичьи спальни не одобряла.

— Оставьте книгу мне, — попросила Гермиона, — я все равно не засну.

Рон бережно передал ей в руки старинный фолиант.

— И все же, не засиживайся допоздна. Лучше выспаться. Завтра ведь праздник, — заботливо напомнил Гарри.

— Уже почти сегодня, — улыбнулась Гермиона, бросив взгляд на настенные часы. — Спокойной ночи.

— Сладких снов.

Как только за мальчиками закрылась дверь, Гермиона погасила основной свет, оставив только ночник, и села на неразложенную постель, держа перед собой таинственное письмо. Определённо она могла сказать лишь одно — написано оно было явно не Волдемортом. Она неоднократно видела его чёткий, почти каллиграфический почерк, не имеющий ничего общего с неразборчивыми мелкими каракулями в письме. Конечно, существовали заклинания, способные изменить почерк, но Гермиона была уверена, что Волдеморт не опустился бы до такого примитивного уровня.

Да и высокопарный стиль написания был явно не его.

С другой стороны, откуда тогда здесь взялась книга, до этого пребывавшая в кабинете Волдеморта? И, главное, что же конкретно имел в виду автор, утверждая, что в ней «скрыты тайны души Тёмного Лорда»?

Гермиона положила тяжёлый фолиант на колени, раскрыла на первой попавшейся странице и брезгливо поморщилась: описание ритуала Трансмогрифианской Пытки было не из приятных, а сопровождающие иллюстрации и вовсе вызывали тошноту.

— До чего же мерзко, — проворчала она, — не могли они придумать способ поэстетичней.

Недовольная книга захлопнулась сама по себе, едва не зажав незадачливой читательнице пальцы. Гермиона тяжело вздохнула, решив, что Гарри был прав. Изучение неожиданного подарка лучше отложить до утра. Тем более часы уже начали бить полночь, а глаза её — слипаться.

Гермиона вновь, в последний раз, пробежала глазами по анонимному посланию и замерла, ошарашенная внезапной догадкой.

«В этой книге — все тайны души Тёмного Лорда. Это твой путь».

Получается, книга — это путь. Путь, маршрут, дорога... Возможно, это стоит трактовать буквально?

«Счастливого Рождества, Гарри Поттер!».

Она не успела отдёрнуть руку. Часы ударили в последний, двенадцатый раз и Гермиона почувствовала знакомый рывок в районе пупка.

* * *

Будучи учеником Хогвартса, ещё совсем несмышлёным мальчишкой, Том часто мечтал о том, как он будет сидеть в этом кресле у камина, и, попивая ароматный чай, вести долгие беседы со своими коллегами. Тогда ему казалось, что учительская, где раз в неделю проводятся педсоветы, является местом сакральным, едва ли не более волшебным, нежели сама школа магии и волшебства. Ведь может ли быть призвание более достойное и уважаемое, чем педагогика?

Увы, реальность оказалась куда более прозаичной, нежели детские грёзы.

Профессор Мракс подавил зевок и поставил неведомое варево из веника, которое здесь именовалось чаем, обратно на стол. Педсовет в этот раз катастрофически затянулся, при этом побив все мыслимые и немыслимые рекорды по нудности. Уже второй час подряд МакГонагалл яростно спорила со Снейпом, воинственно размахивая перед директором Хогвартса официальным запросом Министерства Магии. Бумага, годная, по сути, лишь для растопки камина, не на шутку взволновала профессоров.

— Ревизия, Северус! Ревизия, — гневно шипела МакГонагалл, явственно напоминая свою анимагическую форму.

— Мы уже неоднократно обсуждали это, Минерва, — как всегда, называя свою коллегу по имени, Северус едва заметно поморщился. — Рано или поздно Министерство должно было заинтересоваться имуществом замка, находящемся в собственности школы непосредственно.

Тёмный Лорд, наблюдая за этой сценой из дальнего угла, усмехнулся. Подобные перепалки всегда доставляли ему искреннее удовольствие и несколько скрашивали подобные унылые вечера.

— Но позвольте, директор, — пропищал Флитвик, — каким образом они собираются это выполнять?

— Понятия не имею, — с абсолютным равнодушием заявил Снейп. — Увидим.

Минерва задохнулась от негодования.

— И вас, коллега, абсолютно не волнует, что эти министерские… господа намерены заявиться в школу посреди учебного года и шнырять повсюду, документируя все имущество замка?

— Я считаю, — с нажимом произнёс Северус, — что профессора школы обладают таким уровнем преподавания, который бы позволил им преподносить учебный материал вне зависимости от обстоятельств. Или же вы не согласны с этим, Минерва?

— Безусловно, вы правы, — сдержанно произнесла она, всеми силами пытаясь сохранить достоинство.

Том подвинул кресло чуть ближе к камину, грея руки возле огня. Его начинало клонить в сон.

— И все же, я полагаю, что уважаемый новоявленный министр не осознаёт всю нелепость своих требований, — внезапно поддержал свою коллегу профессор Слизнорт.

— В нашем положении неразумно диктовать условия, — справедливо рассудил Снейп. — А что вы скажете относительно этого, профессор Мракс?

— Да, Томас, рассудите же наш спор, — повернулась к нему декан Гриффиндора, — только вашего мнения мы сегодня не слышали.

Том, едва сдержав очередной зевок, попытался максимально выпрямиться в кресле и поднял глаза на присутствующих.

— По моему глубокому убеждению, — начал он, стараясь выглядеть заинтересовано, — в сложившейся ситуации мы способны разве что быть сторонними наблюдателями. Это дело решается без нашего участия, хотим мы этого или нет.

— Но все же, Томас, — воскликнула Минерва, — вы ведь не можете отрицать, что в замке огромное количество тайн, о которых должно знать ограниченное число людей.

— Конечно, однако...

— Право, Том, — добродушно пробасил Слизнорт, — вам ли не знать о Выручай-комнате или, — он весело подмигнул, — о Тайной Комнате.

— Вы удивитесь, — спокойно произнёс Том, — но я понятия не имею об этом. Видите ли, я американец и, к сожалению, не имел счастья провести в Хогвартсе свои школьные годы.

— Забавно, — Слизнорт привстал со своего кресла. — А я то думал, что эти места должны представлять для тебя особую ценность. Ведь в Хогвартсе твоя душа.

Его сердце невольно пропустило удар.

— Простите, но я вас не понимаю.

— Нет, ты все понимаешь, Том, — глухо и хрипло произнесла МакГонагалл.

Комната, и без того маленькая, стала невыносимо тесной, словно уменьшившись вдвое. Все присутствующие замолчали, и в тишине было слышно лишь прерывистое дыхание Тома.

Преподаватели Хогвартса медленно и уверенно подходили к нему, зажимая в кольцо. Никто из них не достал своей волшебной палочки, их лица были пугающе спокойны и даже равнодушны, словно они находились под действием Империуса.

— Коллеги, что здесь происходит? — нервно спросил Том, ища глазами Северуса, который, минуту назад стоявший у окна, как сквозь землю провалился.

— Они знают, — знакомый звонкий голос заставил его обернуться.

В дальней тёмной нише стены, прямо напротив него, стояла грязнокровка Грейнджер. Она сделала шаг к нему, выйдя на свет, и Том почувствовал, как его наполняет первобытный животный ужас.

Её лицо было обезображено сетью мелких шрамов, кожа истончилась и ссохлась, глаза ввалились, некогда шикарные пышные волосы свисали грязными прядями. Он огляделся по сторонам, но учительская, ещё секунду назад наполненная людьми, теперь была пуста.

— Они знают, — едва шевеля бескровными губами, повторила Гермиона.

Она протянула руку, покрытую струпьями, и ласково дотронулась до его груди. Её ладонь была холодной и склизкой, но прикосновение обдало его жаром.

— Что это означает? — шёпотом спросил он.

— Смерть.

Жар, исходящий от неё, стал нестерпимым. Том вскрикнул... и открыл глаза.

— … смерть современного образования.

Комната вновь приобрела свои нормальные размеры и очертания. Профессора спокойно сидели на своих местах. МакГонагалл, стоя на середине учительской, словно на театральной сцене, вещала о качестве современных школьных программ. Слизнорт жевал свои сладости, довольно покрякивая, Флитвик, кажется, вовсе заснул. Педсовет шёл своим чередом.

— С вами все в порядке, профессор Мракс? — недовольно прервала свой монолог декан Гриффиндора.

— Простите, но новость о ревизии Хогвартса поразила меня до глубины души, — осторожно проговорил он.

МакГонагалл скептически подняла брови.

— Томас, мы закончили обсуждение этого вопроса полчаса назад. Что с вами, вы хорошо себя чувствуете?

Он определённо чувствовал себя плохо. Перед глазами все ещё стояло изуродованное лицо Грейнджер.

— Да, профессор МакГонагалл, вы правы, что-то мне нездоровится. С вашего разрешения, директор, я вас покину.

— Конечно, — отозвался Северус, бросая обеспокоенные взгляды в его сторону.

Тёмному Лорду следовало бы наказать своего слугу за столь явное нарушение конспирации, но сейчас это беспокоило его меньше всего.

Спешно войдя в свой кабинет, Волдеморт схватил с полки Летучий Порох. Каминная сеть — весьма неплохое средство передвижения, когда нет времени. А времени, у него, судя по всему, осталось не так много, как он предполагал.

Несколько секунд — и его статную фигуру, закутанную в тёмную дорожную мантию, поглотило зелёное пламя.

Мужество — сила для сопротивления; храбрость — для нападения на зло.

Пьер Буаст

Здесь было холодно и темно, но резкий запах соли выдавал близость моря.

— Люмос!

Кончик её палочки мигнул слабым голубым огоньком и тут же вновь погас.

— Люмос Максима! Ну же!

Магия не откликалась. Гермиона в панике обернулась и вскрикнула от неожиданности, упершись плечом в каменную стену. Она подняла руку и ощупала предмет, на который наткнулась.

— Инсендио!

Расчёт оказался верным. Факел вспыхнул, и взору Гермионы предстало жутковатое зрелище.

Она стояла на берегу подземного озера, такого огромного, что противоположенного берега ей рассмотреть не удавалось. Вдали мерцал единственный источник света — странный зелёный огонёк, отражавшийся в тёмных неподвижных водах.

Гермиона сделала несколько шагов и, подойдя к краю озера, заметила небольшую лодку, мерно покачивающуюся на воде. Видимо, здесь это было единственным способом передвижения. В дальнем углу пещеры что-то зашуршало, и гриффиндорка вновь почувствовала нарастающую панику.

Не давая себе ни минуты на раздумья и сомнения, Гермиона впрыгнула в лодочку и та, повинуясь неизвестному волшебству, двинулась к небольшому острову, на котором находился странный источник зеленоватого свечения. Девушка прищурилась — лодка подплыла ближе и все различимее во мраке становился каменный постамент.

Свечение становилось все ярче и, спустя несколько минут, лодка остановилась, причалив к гладкой поверхности чёрного каменного монолита, который и составлял остров. Гермиона аккуратно переступила борт и сошла на берег.

Ровно посередине островка, на небольшом возвышении располагалась круглая чаша, на дне которой находился богато орнаментированный золотой медальон.

Гермиона протянула руку, пытаясь дотронуться до кубка, но натолкнулась на невидимую преграду. Мощный магический барьер, неосязаемый, но удивительно прочный, не давал даже приблизиться к артефакту.

На этот раз шорох был громче и прозвучал где-то совсем близко. Гермиона определённо услышала чьё-то дыхание у себя за спиной, но как только она повернулась, все звуки вновь исчезли, словно их поглотила тьма.

— Какое странное место,— прошептала Гермиона.

Вязкий мрак и абсолютная тишина действовали на нервы, интуиция сигналила об опасности, но упрямая гриффиндорка, стараясь не поддаваться страху, продолжала скрупулёзно осматривать чашу. Она обошла её со всех сторон, пытаясь найти хоть малейшую лазейку. И, наконец, когда Гермиона уже почти отчаялась добраться до медальона, в магической защите обнаружилась небольшая брешь.

— Депримо, — довольно произнесла она, снимая барьер и хватая свой трофей.

И в эту же секунду её кисть оказалась зажата в тисках чьей-то сильной руки. Гермиона подняла голову, и, увидев, кто её держит, задохнулась от ужаса.

Этих существ сложно было назвать людьми. Скорее всего, они являлись таковым при жизни, но теперь сохранили мало человеческих черт. Пятна разложения на серой коже, белые слепые глаза и грязные лохмотья, висевшие на худых телах — вот и все, что выдавало в них некогда живых.

Мертвец ещё сильнее вывернул её руку, и волшебная палочка вместе с медальоном выпала из пальцев Гермионы. Ведомая инстинктом самосохранения, девушка замахнулась и изо всех сил врезала существу по голове горящим факелом. На удивление это сработало — её отпустили. Но, не успела она поднять палочку, как на месте поверженного врага возникла целая армия. Потревоженные мертвецы появлялись из тёмной воды, медленно карабкаясь по камню. Рты их были оскалены, глаза пусты, а полуразложившиеся руки бесцельно загребали воздух, стремясь добраться до Гермионы.

Факел зашипел и погас. Она осталась совершенно беззащитной, но все же ещё пыталась отбиваться, понимая, что силы иссякают. Толпа живых мертвецов смыкалась полукругом, тесня её все ближе к кромке воды.

Паника уступала место безучастности. Гермиона вновь замахнулась факелом, ставшим всего лишь бесполезной деревяшкой, но один из утопленников легко выбил его у неё из рук.

Она потеряла равновесие и упала прямо в воду, не успев даже набрать воздуха в грудь. Её тут же обхватили за ноги, за горло и волосы, потянув вниз, туда, где Гермиона Грейнджер должна была стать одной из тысячи таких же трупов.

И когда она последний раз взглянула вверх, прежде чем навсегда закрыть глаза, на воде пронёсся огненный смерч, яркой вспышкой осветив пещеру. Склизкие руки отпустили Гермиону, и она, собрав последние силы, и уже ощущая безумное жжение в лёгких, в два мощных гребка оказалась на поверхности.

Судорожно кашляя, ничего не видя перед собой, Гермиона кое-как выкарабкалась на берег и, растеряв остаток сил, ничком упала прямо на холодный камень. От холода и шока её трясло, как в лихорадке.

Сознание от пережитого, видимо, тоже помутилось, поскольку вдруг Гермионе почудилось, что её обнимают, прижимая к тёплой человеческой груди и закутывая в мантию. И она, повинуясь порыву, вцепилась в этот единственный источник тепла среди могильного холода и мрака.

— Грейнджер, если ты порвёшь мою любимую рубашку, то инферналы покажутся тебе детской забавой. И вообще, скажи на милость, как ты здесь очутилась?

Она широко распахнула глаза. На неё сверху вниз строго взирал Тёмный Лорд.

* * *

Гермиона все ещё дрожала, а ноги совершенно отказывались ей повиноваться, поэтому обратный путь к выходу из пещеры Волдеморту пришлось буквально нести её на себе.

— Возможно, ты всё-таки соизволишь идти самостоятельно?— спросил он, когда лодка причалила к противоположенному берегу пещеры.

Гермиона промолчала, перепугано вглядываясь в тёмную гладь воды.

— Ясно, — вздохнул Тёмный Лорд, подхватывая её подмышки. — Тогда хоть создавай видимость.

Судя по её состоянию, девчонка была в шоке и в этом не было ничего удивительного — встреча с инферналами мало кого может оставить равнодушным. Но все же Волдеморт недооценивал Гермиону Грейнджер. Как только они вышли из пещеры, она начала приходить в себя. Он наблюдал, как она постепенно выпрямляет спину и вновь гордо поднимает подбородок, как в глазах снова появляется прежний мятежный огонь и жажда знаний:

— Что это было?

Да, она вновь становилась сама собой. Он усмехнулся, поудобнее перехватив её за талию.

— А на что это было похоже?

— На отвратную экранизацию магловских фильмов ужасов, — Гермиону передёрнуло, когда она вспомнила мёртвую руку, тащившую её на дно озёра.

— Согласен с тобой, приятного мало,— как-то странно вглядываясь в её лицо, произнёс Волдеморт. — Для этого я их и создал. И все же, как ты здесь оказалась?

Гермиона настороженно покосилась на него.

— Смысла утаивать всё — равно нет, — напомнил он ей. — Я узнаю сам, но это будет несколько болезненно.

— Я расскажу,— пообещала она. — Только давайте покинем это место.

Тёмный Лорд кивнул и притянул её ещё ближе к себе.

— Ты уже умеешь трансгрессировать?— шепнул он ей на ухо.

Гермиона покачала головой.

— Тогда держись крепче.

Её грудь словно сдавило железным обручем, перед глазами все поплыло. Гермиона пошатнулась и... упала на ковёр в своей комнате Норы.

Здесь все осталось по-прежнему, словно и не было тех страшных часов, за которые она чуть было не распрощалась с жизнью. Разве что свечка на прикроватной тумбочке почти догорела, чадя чёрным дымом.

— Вы что..?

— Не удивляйся, расположение Норы никогда не было для нас секретом. Кстати, Белла очень хотела навестить семейство Уизли на это Рождество. Я запретил ей.

— Почему? — глупо спросила Гермиона, оседая на кровать.

— Ну и бардак... — вместо ответа задумчиво протянул он, разглядывая комнату, — разве так можно?

Гермиона обессиленно закрыла лицо руками. Книга, норовившая оттяпать пальцы, мрачная пещера, мерзкие твари, желающие смерти всему живому — слишком много событий за один вечер. Волдеморт, гордо восседавший на её кровати, укрытой заштопанным розовым покрывалом, являлся апогеем этого безумия.

— Откуда это у тебя?

Его требовательный голос вернул её к реальности. Она догадалась, о чём идёт речь, даже не поднимая головы.

— Сегодня вечером Гарри пришло письмо...

Тёмный Лорд внимательно, ни разу не перебив, выслушал её рассказ, мрачнея на глазах.

— Да, любопытно... Он явно не рассчитывал, что в пещере ты окажешься одна. Скорее всего, планировал уничтожить вас троих разом. Избавиться от одного руками другого... Где письмо?

— Было рядом с книгой, -— растерялась Гермиона. — Возможно, упало... Сейчас поищу.

— Не трудись, — он устало провёл рукой по лицу. — Это Чары Самоуничтожения. Вот теперь я узнаю его стиль.

— Чей?— насторожилась она.

— Неважно.

— Сегодня ночью я едва не погибла,— возмутилась Гермиона. — Нет, это крайне важно.

— Какое мне до этого должно быть дело? — поморщился Тёмный Лорд.

— Не знаю, но вы же не оставили меня там в компании этих ваших инферналов. — парировала Гермиона.

— Только потому, что ты бы даже их всех извела своими бесконечными вопросами, — раздражённо бросил он, не желая признаться самому себе в том, что лжёт.

Но Гермиона, казалось, даже не услышала его. Её карие глаза лихорадочно заблестели на бледном лице:

— Это и есть ваша тайна, да? — прошептала она, пытаясь поймать его взгляд. — Тайна вашего бессмертия?

— О чём это ты?

— В письме было сказано, что книга — путь к тайнам вашей души. То есть, ваша душа и была тем медальоном в пещере? Но как?

Волдеморт взглянул на неё, находя пугающее сходство с мёртвым двойником из своего недавнего сна. И вдруг, несмотря на серьёзность вопроса, ему захотелось ощутить её прикосновение, тёплое, живое, настоящее. Он резко поднялся, стряхивая наваждение, и проклиная себя за неуместное желание.

— Поздравляю, — жёстко проговорил он, отходя на безопасное расстояние,— видимо, перед лицом смерти ты начинаешь соображать гораздо лучше. Типичная черта многих гриффиндорцев. Хочешь знать как? Отвечаю тебе: буквально. Но в медальоне хранилась лишь одна часть моей души.

— Какой же ритуал способен разделить душу?! — пораженно воскликнула Гермиона.

— Не ритуал, мисс Грейнджер. Действие. Скажи мне, что и у маглов, и у волшебников является тяжелейшим преступлением?

Она подняла на него глаза, в которых читался страх:

— Дамблдор знал об этом?

— Да.

— И именно этот... эта...

— Крестраж. Да, именно он стал причиной его гибели.

Гермиона кивнула, со странным спокойствием восприняв этот факт. Впрочем, она никогда и не сомневалась, что смерть директора — дело рук Волдеморта.

— Как хорошо все было продумано, — принялся между тем размышлять Тёмный Лорд. — Либо вы погибаете в Хрустальной Пещере, либо узнаете тайну крестражей, тем самым получая возможность уничтожить меня.

— Или мы уничтожаем крестраж сразу, — упрямо заявила Гермиона. — Если бы я была не одна, уверена, мы смогли...

— Не смогли, — отрезал он. — Во-первых, потому что мою защиту вы сняли бы ценой как минимум одной жизни. Во-вторых, потому что, — он запнулся, и Гермиона обратила внимание, что этот разговор даётся ему нелегко, — он уже был уничтожен. Этот таинственный аноним побывал в пещере незадолго до тебя.

— Уничтожен? Так значит, вы теперь...?

— Не спеши радоваться, это не означает, что я смертен, — отчеканил Волдеморт.

Она нахмурилась:

— Сколько человек вы убили?

— Много.

— И вам кажется, что это достойная плата за бессмертие?

— Не тебе судить о подобных вещах.

— А кому? — горько спросила Гермиона. — Вам? А как же души убитых вами людей? А как же ваша душа? От неё хоть что-нибудь осталось?

Тёмный Лорд отвернулся, замерев возле окна.

— Ложись спать, — и, перед тем как трансгрессировать, еле слышно добавил: — Видимо, что-то осталось.

Все должно измениться, чтобы все осталось по-старому.

Джузеппе Томази ди Лампедуза

— Доброе утро, соня! С Рождеством! Смотри-ка, уже подарки прибыли!

Гермиона застонала и уткнулась лицом в подушку:

— И вас, мальчики, с Рождеством. Может, выйдете и дадите мне хотя бы одеться?

— Ты и так одета, — захихикал Рон. — Вон, спишь, укрывшись мантией, как бродяга на Кингс-Кросс.

Гарри ткнул Уизли в бок:

— Не обращай внимания, Гермиона. Ты хоть выспалась сегодня? Или как обычно?

— А что, не видно? — она потянулась, неохотно вылезая из-под тяжёлой шерстяной ткани на прохладный воздух спальни.

— Нашла что-то? — нетерпеливо спросил Рон.

Гермиона помотала головой:

— Пока ничего, — безумное желание спать помогло ей соврать с непринуждённым изяществом.

— Счастливого Рождества, — бесцеремонно ввалилась в её комнату Джинни. — Я захотела лично вручить тебе мой подарок.

— Счастливого Рождества, — зевнула Гермиона, рассматривая свёрток, перевязанный красной лентой. — Что это, Джинни?

— Эммм... — замялась младшая Уизли, бросая многозначительные взгляды на Гарри и Рона.

Поттер понял намёк моментально:

— Все, уходим, уходим!

— Ну вот, — торжественно провозгласила Джинни. — Разворачивай!

Заинтригованная Гермиона развязала ленту и увидела красивое, явно дорогое платье насыщенно-изумрудного цвета. Простой фасон компенсировался глубоким вырезом на спине, доходящим почти до самой поясницы. Не вычурное, но элегантное кружево крайне украшало наряд.

— Но позволь... Но что же мне с этим делать? — недоуменно спросила она.

— Ты меня поражаешь! Носить, конечно же!

— Куда?

— На свидания, Гермиона!

— Но я не хожу на свидания.

— Теперь начнёшь, — бескомпромиссно заявила Джинни. — Примерь его.

— Давай не сейчас, хорошо?

— Грейнджер! Я три месяца карманные деньги откладывала. Неблагодарная!

— Ладно, ладно, — Гермиона подняла руки в примирительном жесте, — обещаю, что надену это платье, как только появится повод.

— Ловлю на слове, — просияла её подруга, — кстати, спасибо тебе за духи. Давно о таких мечтала.

— Не за что.

— А давай посмотрим твои подарки? — не дожидаясь согласия, Джинни рванула к разноцветным свёрткам, сложенным у кровати Гермионы. — Так, что тут у нас...

Гермиона покачала головой. Младшая Уизли, хоть и протестовала, когда её называли ребёнком, зачастую вела себя, как пятилетняя. Впрочем, в этом было своё очарование.

Подарков в этом году было как-то особенно много, но ничего оригинального не нашлось. Очередной фирменный свитер от миссис Уизли, волшебный ежедневник и самопишущее перо от Гарри и Рона (эти двое явно сговорились), сладости от Хагрида и очень милый ночник от Невилла. Родители презентовали самодельный альбом с их семейными фотокарточками, и от этого простого подарка Гермиона почувствовала в горле комок. Все же ей стоило почаще видеться со своими родными.

— Ой, а это от кого? — Джинни сжимала в руках крупный свёрток, завёрнутый в чёрную бумагу. — Тайный поклонник?

Гермиона отвлеклась от созерцания маминого фото:

— Где же ты видела поклонников, которые на Рождество дарят книги? Это исключительно моя прерогатива, — пошутила она, заметив краем глаза записку между подарочной лентой. — Заказала на днях новое издание в Хогсмиде.

— А... — разочарованно протянула Джинни, моментально теряя к книге интерес. — Ясно. Ладно, спущусь вниз, а то мама просила помочь.

— Конечно. Передай миссис Уизли, что я тоже скоро подойду.

Оставшись, наконец, одна, Гермиона тут же сорвала обёртку с книги и схватила записку:

« Deja vu, верно? Не беспокойся, эта книга — не портал, а всего лишь подарок. Думаю, тебе будет любопытно. Л.В.»

— И вас с праздником, — хмыкнула Гермиона, превращая записку в пепел. — И вправду, дежавю... Ого!

Она держала в руках редчайший экземпляр исследований печально известной Идрис Окуби. Гермиона, усевшись на кровать, тут же жадно принялась перелистывать книгу, как внезапно её накрыло волной шокирующего осознания.

Ещё недавно лучшая подруга Гарри Поттера ненавидела и боялась Волдеморта. А теперь ведёт с ним светские диспуты по ночам, а он дарит ей книги на Рождество.

Тёмный Лорд подарил ей, грязнокровке, книгу!

Что сказали бы на это её друзья? Она совсем завралась... Думала, что сможет сохранить себя, играя в эту игру, но чуть было не пересекла черту. Возможно, на это он и рассчитывал, оставляя в живых?

Гермиона решительно захлопнула книгу и уложила её на дно чемодана, дав себе клятву, что прикоснётся к ней только в случае их победы. Тогда это станет считаться трофеем, а не тридцатью сребрениками.

Как только она вернётся в школу, Волдеморт снова станет для неё врагом номер один.

Да, когда она вернётся — все будет по-прежнему.

* * *

— Она едва не погибла! — рявкнул Тёмный Лорд так, что затряслась люстра на потолке.

— Ваша душа, хозяин? — недоуменно спросил Снейп, на всякий случай отодвигаясь подальше.

Он прекрасно знал, что когда Волдеморт пребывает в подобном настроении, шансы дожить до конца разговора у его собеседника крайне малы.

— Нет, крестраж был уничтожен.

— Тогда я вас не понимаю, мой Лорд, — извиняющимся тоном проговорил Северус. — О чём идёт речь?

Волдеморт махнул рукой:

— Ты уверен, что старый маразматик здесь ни при чём? — ответил он вопросом на вопрос.

— Абсолютно. Дамблдор мёртв, а мёртвые над живыми не властвуют.

— Красиво сказано. Но ты неправ, Северус. Ещё как властвуют.

Снейп обеспокоенно покосился на своего господина. Его пугали перемены, происходящие в последнее время с Тёмным Лордом — повелитель стал абсолютно непредсказуем, раздражителен, срывался без повода, а чаще, напротив, впадал в глубокую задумчивость, не замечая ничего вокруг себя. Подобное поведение милорда, был уверен Северус, являлось следствием уничтожения его души, и тем страшнее казалось спокойствие Волдеморта относительно его крестражей.

— Хозяин, но ведь и без Дамблдора у вас достаточно врагов.

— Да, конечно, ты прав, — рассеянно отозвался Тёмный Лорд, барабаня пальцами по столешнице.

— В таком случае, что прикажете предпринять? Поиски книги ведутся, однако...

— А вот это ты оставь, — прервал его Волдеморт. — Книгу искать больше не стоит.

— Не стоит, мой Лорд?

— Неужели мне нужно повторять дважды? — апатия Волдеморта вновь сменилась вспышкой гнева и Северус покорно склонил голову:

— Как прикажете.

— Хорошо. Запомни, сейчас основными твоими обязанностями являются дела Хогвартса. Должным образом выполняй их, а об остальном позаботятся другие. Кстати, почему ты до сих пор не на праздничном рождественском ужине? Уверен, наши коллеги и ученики заждались уважаемого директора.

Это могло показаться насмешкой, но — Снейп мог поклясться — в тоне Тёмного Лорда не было и намёка на иронию.

— А вы, мой Лорд, не желаете присоединиться?.. — жёсткий взгляд исподлобья заставил Северуса осечься и поспешить покинуть кабинет ЗОТИ. — Доброй ночи, милорд.

Некоторое время Том сидел в одиночестве, вслушиваясь в тишину, столь нехарактерную для школы магии и волшебства. Он не спал уже больше суток, и давно стоило бы отдохнуть, но разум не давал измученному телу расслабиться. Проклятое молодое тело! Сколько раз за эти сутки оно чуть было не предало его.

Тёмный Лорд вальяжно подошёл к буфету, достав оттуда бутылку превосходного виски двадцатитрехлетней выдержки и стакан. Сегодня Рождество, так почему бы не позволить то немногое, что дозволено в его положении?

Первый глоток обжёг гортань и подарил приятное чувство разливающегося по венам тепла. Он, прихватив с собой бутылку, вновь уселся за рабочий стол, задумчиво наблюдая, как пламя камина отражается на хрустальных стенках стакана.

Итак, его безопасность и жизнь вновь под угрозой. Кто-то целенаправленно ведёт поиски частиц души Тёмного Лорда. Серьёзная причина для беспокойства, но почему-то мысли все равно возвращаются к другой теме. Точнее, просто к другой...

Он силился понять, почему из всех своих врагов и союзников именно Грейнджер он доверял так, как, пожалуй, никому в своей жизни? Только ли в её клятве, данной ей ему практически насильно, здесь крылась разгадка? Или же дело, всё-таки, было в том, что Гермиона Грейнджер, была не способна на предательство априори, пусть даже и на предательство своего заклятого врага, с которым она, под влиянием обстоятельств, оказалась связана? Эта девушка была абсолютным феноменом, уникальным сочетанием ума и воли, преданности и своенравия, желанием жить и немыслимой отвагой.

Загадка даже для того, кто так мастерски читает чужие мысли. Да, вначале она была ему интересна. Подопытный кролик, которому уготована незавидная смерть в пасти змеи, только и всего. Что случилось теперь?

Вывод напрашивался сам собой: жертва медленно становилась охотником.

А значит, их странным отношениям, строящимся на взаимоисключающих друг друга чувствах доверия и ненависти необходимо положить конец.

Он дал себе зарок, что это был последний раз, когда Тёмный Лорд думал о грязнокровке больше двадцати секунд. Последняя бессонная ночь, когда его мысли занимает подобная ерунда. И первый и последний раз, когда он поставил чью-то жизнь выше своих интересов.

Волдеморт залпом допил остатки виски.

Когда она вернётся... Все будет по-другому.

Человеку подвластно все, кроме его сердца.

Кристиан Фридрих Хеббель

— Эй, ты чего такая кислая? — Джинни плюхнулась на скамейку между Гермионой и Гарри, чмокнув последнего в щёку. Поттер тут же расплылся в блаженной улыбке. — Праздник, между прочим, скоро!

— Ещё один? Да я последний-то с трудом пережила, — попыталась отшутиться Грейнджер.

— Да уж, — вклинился Рон. — Твой спор с отцом о пользе эутичества должен войти в историю магической Англии!

— Электричества, Рональд! И сколько можно просить тебя не разговаривать с набитым ртом!

— Нет, правда, — Джинни дёрнула подругу за рукав. — Ты уже выбрала, с кем пойдёшь на бал? До Дня всех Влюблённых неделя осталась!

— Это не мой праздник. Я не влюблена, а значит, ко мне он отношения не имеет.

Лаванда и Парвати, сидящие напротив, захихикали, и Гермиона прокляла тот миг, когда шесть лет назад две вертихвостки сели именно за гриффиндорский стол. Её ревность к Рону давно угасла, но к Лаванде, а заодно и к её верной товарке она по-прежнему испытывала стойкую неприязнь, которую старалась не демонстрировать только ради друга.

— Интересно,— с придыханием произнесла Браун, — а кого же выберет профессор Мракс?

Гермиона, которая в этот миг пила горячее какао, чуть не вылила напиток себе на колени. Дурёхи, знай вы правду — молились, чтоб он вас не выбрал!

— Меня, — самоуверенно отозвалась Патил, смахнув с мантии несуществующую пылинку, — он пойдёт на бал со мной.

— А профессор-то хоть об этом знает? — иронично осведомилась Джинни.

— Узнает, как только вернётся в школу, — невозмутимо заявила Парвати, — так что, Грейнджер, ты и на этот раз в пролёте.

— А я-то тут при чём? — совершенно искренне удивилась Гермиона.

— Да все уже видели, какие ты взгляды бросаешь на него, — хмыкнула Лаванда. — Бедняжка, как же тебе не везёт в личной жизни.

Гермиона уже раскрыла рот,чтобы достойно ответить наглой девице, но тут же встретилась с умоляющим взглядом Рона.

— Не нужно, девочки, — взмолился он, — не ссорьтесь.

Гермиона проглотила обиду молча и, одним глотком допив уже остывшее какао, направилась к выходу из Большого Зала.

— А я что, я ничего, — пожала плечами Лаванда в ответ на молчаливый упрёк Уизли. — Это она какая-то совсем нервная в последнее время стала.

Если бы Гермиона, в тот момент пересекавшая холл Хогвартса, слышала её, то, пожалуй, впервые в жизни согласилась с Браун.

Учебный семестр, начавшийся совсем недавно, уже успел принести немало переживаний. Хрупкое перемирие, воцарившееся в декабре между Слизерином и Гриффиндором, было перечёркнуто, и её почти ежесуточно выдёргивали из постели сообщениями о мелких стычках. Хлопот прибавил и пресловутый бал в честь Дня Святого Валентина: Снейп счёл допустимым провести торжество, но все приготовления возложил на префектов, а те, в свою очередь — на старост. И вот уже неделю Гермиона, вместо подготовки к урокам, была вынуждена готовиться к дурацкому празднеству, проклиная розовый цвет, нелепый праздник и магловского святого вкупе.

Однако самым большим и главным нервирующим фактором стал для неё Волдеморт. Точнее, его отсутствие. Профессор Мракс уехал три недели назад, в связи со срочным делом в Лондоне. По крайней мере, подобные слухи ходили среди учеников. И если сперва Гермиона была невероятно рада такому неожиданному избавлению, то потом начала переживать, а к началу февраля и вовсе потеряла покой. У неё было достаточно времени для того, чтобы осознать, что, пока Тёмный Лорд находился в Хогвартсе, она имела небольшое, но всё-таки немаловажное преимущество — информацию, которую он по крупицам ей доносил. Теперь же она была в полной неизвестности, и это пугало Гермиону.

Клятва все ещё действовала, но гриффиндорка не могла отправить письмо, не имея обратного адреса. И это злило её ещё сильнее. Общение с Волдемортом стало видеться ей необходимым, неотъемлемым фактором, сохраняющим надежду на их победу, а его присутствие — залогом её душевного спокойствия. Правда, в последнем Гермиона предпочла бы себе не признаваться.

— Привет, Грейнджер! Куда ты так летишь?

Гермиона подняла глаза, вынырнув из водоворота собственных мыслей. Перед ней стоял высокий кареглазый шатен. Косая сажень в плечах, уверенный взгляд, сияющая улыбка и ни намёка на интеллект на лице — мечта женской половины Гриффиндора. Она, в свойственной для неё поспешности, чуть не сбила парня с ног, и теперь он, присев на корточки, собирал выпавшие из рук пергаменты.

— Здравствуй, Кормак, — она натянуто улыбнулась, — опаздываю на ЗОТИ, вот и тороплюсь. Прости, пожалуйста. Тебе помочь?

— Моё эссе по Зельеварению чуть от меня не сбежало, — пошутил Маклагген, хватая последний свиток, который сквозняком немного отнесло от остальных его собратьев.

— Ещё раз прошу прощения, — виновато сказала Гермиона, уже собираясь уходить.

— Эй, погоди! — Кормак порывисто вскочил. — Борода Мерлина! Гермиона, постой!

— Да? — Гермиона остановилась, нетерпеливо покачиваясь с пятки на носок.

Урок ЗОТИ, который, вследствие отсутствия профессора Мракса, проводил сам великий и ужасный Северус Снейп, должен был начаться уже через пять минут. Опаздывать лучшей ученице Хогвартса не хотелось, особенно учитывая непростые отношения между директором и Золотым Трио. Но Кормак, остановив её, теперь просто молча пожирал глазами, не говоря ни слова.

— Послушай, если это не дело первостепенной важности, может, отложим разговор? — потеряла терпение Гермиона, демонстративно глядя на свои наручные часы — Я, кажется уже говорила, что опаздываю на урок.

— Ты на ЗОТИ, да? Мне тоже в ту сторону.

— Тогда идём скорее, — бросила Гермиона уже на ходу.

— А ты же, типа, лучшая ученица за последние... сколько там лет? — спросил Маклагген, догоняя её.

— За последнее столетие. Да. Типа, — язвительно ответила Гермиона.

— Круто, — глубокомысленно промолвил парень. — А со мной позаниматься сможешь?

— Чем?

— Да чем захочешь, — пошловатые нотки в его голосе заставили Гермиону негодующе замереть.

— Боюсь, не получится, — сухо бросила она.

— Почему?

— Я занята.

— Да брось ты, Грейнджер, — он остановился и попытался взять её за руку, — если честно, ты мне давно уже нравишься.

— Очень мило, — её ледяной тон был призван остудить любовный пыл Маклаггена, но возымел противоположенный эффект.

— Вот и я так считаю. Мы станем идеальной парой. Лучшая ученица и самый популярный парень школы. Все будут завидовать!

— Не льсти себе, — Гермиону окончательно вывел его напыщенный тон, — судя по опросам общественного мнения, самым популярным у нас сейчас считается профессор Мракс.

Зачем она это сказала? Она всего лишь хотела указать Кормаку его место, но зачем, зачем она сказала именно это?

— Так значит, ты по нему сохнешь... А я-то не верил слухам... — протянул Кормак.

— Что? Каким ещё слухам? — вскинулась Гермиона.

— Девчонки часто обсуждали в гостиной, как ты на него пялишься. И сегодня за обедом... Кто бы мог подумать! Святая Грейнджер втюрилась в своего профессора!

— Я... я не... — от возмущения у Гермионы пропал дар речи. — Это неправда, — наконец, нашлась она.

— А ты докажи, — Маклагген сделал шаг к ней.

— Здесь и доказывать нечего. Это ложь, — упрямо повторила гриффиндорка.

— Докажи, иначе тебе никто не поверит. И завтра о тебе будет говорить не гостиная Гриффиндора, а вся школа. А вот если ты пойдёшь на бал со мной, то об этом тут же все забудут. Выбирай.

Это был настоящий наглый шантаж. Если бы вопрос касался кого-то другого, Гермиона уже давно послала Маклаггена ко всем чертям. Но при мысли, что весь Хогвартс начнёт судачить о её влюблённости в Волдеморта, ей становилось дурно. И дело тут было даже не в слухах или угрозе репутации, а в том, что сплетни рано или поздно дойдут до самого Волдеморта.

И тогда ей не останется ничего другого, кроме как приставить себе к виску волшебную палочку и произнести его любимое заклятье. По крайней мере, так она умрёт безболезненно.

Маленькая интрижка с Маклаггеном действительно заставит забыть местных сплетниц эти необоснованные слухи. Ну как, Грейнджер, справишься?

— Ладно. Я согласна. Один вечер и покончим с этим.

— Конечно, один. На следующий ты сама захочешь продолжения.

Он, развернувшись, направился в другую сторону, оставив Гермиону беситься в одиночестве.

— Ты, кстати, куда-то торопилась, — крикнул Кормак на прощанье, напомнив о насущном, и она опрометью бросилась вверх по лестнице.

«Вот, Грейнджер, поделом тебе, — в боку кололо, но Гермиона не сбавляла темпа, — Теперь будешь расплачиваться за свою неосторожность вечером с этим наглецом. Хоть бы руки не распускал, а то с него станется... Нужно было быть внимательней. Хотя, с другой стороны, ну какой вменяемый человек перепутает ненависть с любовью? На такое только Браун и Патил способны, в головах-то пусто. И все же ты прекращай в его сторону коситься. Вряд ли твоя быстрая смерть поможет Гарри победить в войне. С Клятвой Балом не отделаешься. Конспирация...».

Гермиона дёрнула дверь класса и с разбегу влетела в объятия виновника всех её бед.

«...Прежде всего».

— Опаздываете, мисс Грейнджер.

Она замерла соляным столбом, ошеломлённая внезапным осознанием. То, что она сейчас чувствует, было очень похоже на радость. Она рада его видеть.

— Я тоже рад видеть вас, — Гермиона вскинула на него испуганный взгляд, — Но, возможно, вы все же изволите сесть на своё место? И пять баллов с Гриффиндора, — Том указал ей на пустующую парту в первом ряду и тут же об этом пожалел.

Грейнджер оказалась ровно напротив него, пытливо и жадно впиваясь карими глазами в его лицо. Волдеморт встретился с ней взглядом, и она тут же отвернулась.

— Итак, начнём. Сегодня тема занятия у нас теоретическая, поэтому палочки можно убрать.

Класс недовольно зароптал.

— Знаю, знаю, вы невзлюбили теорию ещё в прошлом году. Но, поверьте моему опыту, если вы не освоите эту тему, то до практики можете просто не дожить. Я понятно изъясняюсь?

Ученики оробело притихли. Мракс взмахнул палочкой, и на доске проступило написанное невидимым мелом слово, от которого внутренности Гермионы скрутило в тугой жгут.

— Кто ответит мне, что такое инфернал?

Гермиона проигнорировала вопрос, погруженная в воспоминания о самой страшной ночи в своей жизни.

— Что, никто? А как же вы, мисс Грейнджер?

Она так и знала. Он делал это назло ей.

— Живые мертвецы, лишённые каких-либо чувств и эмоций, управляемые только волей своего господина. Не испытывают боли и усталости, их невозможно убить или запугать. Мерзкие мёртвые существа.

— Все верно, мисс, хоть и излишне эмоционально. Инферналы действительно не владеют своей волей... — читая лекцию, он прошёл между рядами, чуть задев своей мантией её руку. Гермиона вновь почувствовала лёгкий аромат яблок. Интересно,так пахнет его кожа, или же Тёмный Лорд пользуется каким-то модным магическим одеколоном? Что за бредовые мысли...

— В общем, если вы встретитесь с инферналом, вы наверняка его узнаете, — закончил тем временем Мракс.

По классу пронёсся нервный смешок, и только тогда Гермиона сообразила, что не слышала и половины сказанного.

— А теперь мы подошли к основному вопросу. Как же остановить того, кто не чувствует боли и не знает усталости? Ответ кроется в самой сущности этих созданий. Подумайте, чего могут опасаться порождения мрака и холода. Мистер Поттер?

— Очевидно, света и тепла, сэр, — уважительно отозвался Гарри.

— Абсолютно справедливо. И как бы вы повели себя при встрече с инферналом?

— Применил бы заклятье Инсендио, профессор.

— Все верно. Все заклинания, способные создать огонь, в том числе и Адское Пламя. Что же, шестой курс, очень хорошо, я вами доволен. Однако время летит незаметно. Домашним заданием будет... да, мисс Грейнджер?

— Я хотела задать вопрос, профессор Мракс, — её звенящий от напряжения голосок прорезал тишину класса.

— Я вас внимательно слушаю.

— Кто из ныне живущих волшебников способен создать этих монстров? У кого бы поднялась рука оживить мёртвых, превратив их в армию для себя?

Теперь она смотрела цепко, пристально, с вызовом и видимым отвращением. Неужели она правда полагает,что этим вопросом разбудит в нём несуществующую совесть? Глупая, маленькая гриффиндорка.

— Думаю, Волдеморт способен, — небрежно бросил он.

Гриффиндор и Слизерин синхронно охнули. «Он не боится его имени», — пронеслось по классу громким шёпотом.

Она озадаченно моргнула. Ожидала другого ответа?

— Домашнее задание — эссе на тему «Инферналы и способы борьбы с ними», — как ни в чём не бывало продолжил он. — Жду вас в следующий вторник.

Гермиона нарочито медленно собирала сумку, наблюдая за Мраксом из-под опущенных ресниц. Вот он подходит к рабочему столу и берёт с него стопку проверенных Снейпом работ. Морщится, откладывает. Ей кажется, что он слегка осунулся, а взгляд синих глаз стал ещё жёстче. Где же вы были все это время, Тёмный Лорд?

— Что вы копаетесь там, мисс Грейнджер? — не поднимая на неё глаз, спросил он. — Урок окончен, вы свободны.

— Но как же..?

— Что? — резко, будто он вот-вот сорвётся.

— Разве мне не следует остаться? — её голос прозвучал почти жалобно.

— Нет, идите, вы свободны.

И когда за ней закрылась дверь, Том почувствовал дикое свирепое бессилие, которое сводило с ума куда лучше всех его потерянных крестражей.

Почти месяц его отсутствия не помог. Он впервые в жизни понял, что не способен справиться с собой.

Болезнь любви неизлечима!

Александр Пушкин

Он ненавидел это слово. Глаза болели от нестерпимого цвета, а ноздри настойчиво щекотал отвратительный, приторно-сладкий запах.

— Что это, Северус? Что это, я тебя спрашиваю? — со священным ужасом Тёмный Лорд взирал на огромные розовые сердечки, плотно развешанные по всему Большому Залу.

— День святого Валентина, милорд, — пожал плечами Снейп.

Ему явно доставляло удовольствие присутствие здесь человека, которого подобное зрелище ввергало в шок больше его самого.

— Тебе кажется это забавным? — мрачно проговорил Волдеморт, пытаясь выловить из своего кофе разноцветное конфетти.

— Вовсе нет. Но дети... — Снейп развёл руками.

Он точно издевался.

Тёмный Лорд подавил тяжёлый вздох и отставил чашку с испорченным напитком.

— К концу этого дня мне понадобится кое-что покрепче, — проворчал он, заметив пухленького купидона, парящего над преподавательским столом.

— Уверяю вас, повелитель, все не так уж трагично.

В этот самый момент купидон спикировал, и в руки Волдеморту упал розовый конверт.

— Не так уж трагично, говоришь? — саркастично заметил Тёмный Лорд.

— Ах, Томас, вы совершенно как Северус в молодости, — вмешалась МакГонагалл.

Гул, стоящий в Большом Зале, не позволил ей услышать их беседы, но выражение лица Тома говорило само за себя.

— В первые годы преподавания, — продолжила она, — он так же возмущался. А затем привык. И вы смиритесь. Кстати, в сущности этот праздник не так уж плох. Хотя, конечно, розового цвета могло бы быть и меньше.

— Что же в нём хорошего, боюсь спросить?

— Его идея. Любовь.

Волдеморт на всякий случай отодвинулся от МакГонагалл подальше. Как знать, быть может, это сумасшествие заразно и передаётся воздушно-капельным путём?

— Что-то не так? — мгновенно отреагировала проницательная Минерва.

— Нет, что вы. Просто это прозвучало так, будто любовь — разновидность тропической лихорадки, — Том очаровательно улыбнулся, моментально смягчив сердце самой строгой преподавательницы Хогвартса.

— Быть может, вы и правы, — рассмеялась она. — В этом определённо что-то есть! Вы только взгляните на них!

Том не горел желанием любоваться гормонально-озабоченными подростками, но все же, против его воли голова тут же повернулась в сторону гриффиндорского стола.

Рыжая макушка Уизли, чёрные вихры Поттера... А где же обладательница буйных каштановых кудрей? Неужели предпочла праздничному завтраку пустынную в этот час библиотеку? Вполне в её духе.

Том отчаянно пытался игнорировать Грейнджер, но все было напрасно. Настырная гриффиндорка оказывалась постоянным предметом его размышлений, являясь к нему уже даже во сне. Это раздражало и смущало одновременно, и единственным способом хоть ненадолго обрести душевное равновесие стала возможность видеть Грейнджер во плоти. Тогда он смотрел на неё и настойчиво убеждал себя, что нет в грязнокровке ничего особенного. Но стоило Тому остаться в одиночестве, как все мгновенно возвращалось. И он никак не мог понять, что с ним происходит. Это было похоже на симптомы какой-то странной, пожирающей его изнутри, болезни.

— Сидят. Жуют. Разговаривают. Не вижу никакой любви, — проворчал Том, отворачиваясь.

— А что, её обязательно видеть? — покачала головой МакГонагалл. — Право, Том, своими рассуждениями вы нередко напоминаете мне одного моего знакомого. Кстати, вашего тёзку.

— Надеюсь, хорошего? — ему хватило доли секунды, чтобы выяснить — Минерва ничего не подозревает.

— Не совсем, — резко ответила МакГонагалл, моментально теряя хорошее расположение духа.

— Что-то не так, Минерва? — ехидно поинтересовался Тёмный Лорд, пряча усмешку.

Она ничего не ответила, видимо жалея, что вообще подняла эту тему.

В бытность их учёбы в Хогвартсе с Минервой у него были довольно напряжённые отношения. Умные и амбициозные молодые люди непрестанно боролись за лидерство своих факультетов и личное превосходство над друг другом. МакГонагалл ненавидела его, он презирал её за слепую веру в систему. Школьные годы прошли, а ненависть лишь росла и крепла, пока, наконец, не переросла в настоящую войну.

Ах, наивная Минерва, если бы ты только знала...

Перед Волдемортом упало очередное любовное послание, мигом стерев глумливую улыбку с его лица.

Этот день будет чрезвычайно сложным...

* * *

Величайший тёмный волшебник умел решать множество задач. Волдеморт знал различные виды магии, прекрасно левитировал без помощи палочки, великолепно владел легилименцией и слыл гением тактики и стратегии. Но было кое-что, чего ему ни разу в его долгой жизни делать не доводилось.

Том не умел отказывать малолетним девицам, возжелавшим пойти на бал со своим «безумно симпатичным профессором» без помощи Непростительных.

— Да у вас что же там, очередь в коридоре? — не выдержал он, увидев на пороге очередную нимфетку с боевым раскрасом.

— Нет, мы за неделю занимали, — растерянно пролепетала та.

Том схватился за голову. Вот она, пресловутая сила любви, способная свести с ума Тёмного Лорда за полдня.

— Что вы хотели, мисс Чанг? — измученно спросил он.

— Поговорить, — прошептала девушка, опустив глаза, — Хотела узнать, свободны ли вы сегодня вечером...

— Мисс Чанг, вы уже двадцать третья за сегодняшний день. И в двадцать третий раз я повторяю: я сегодня занят.

— А...

— И завтра, и послезавтра тоже. Я занят каждый день, — не выдержал Том.

— Ясно. Простите, — потупилась Чжоу и всхлипнула.

— Не надо сцен, мисс, — взмолился Том. — Не плачьте, прошу вас.

Вместо того чтобы услышать его просьбу, девушка ещё пуще разразилась рыданиями и уткнулась лицом ему в грудь.

— Я так одинока! — драматично прошептала она. — Никто не понимает моих чувств.

Том, как и большинство мужчин, в теории прекрасно знал о том, что женские слёзы — всего лишь орудие, однако на практике, как типичный представитель сильной половины человечества, растерялся и несмело погладил ученицу по плечу.

— Будет вам, мисс. Все образуется, — приговаривал он, молясь о спасении.

На его счастье дверь кабинета приоткрылась:

— Профессор Мракс, мы можем зайти в класс? Там уже все собрались! Ой, простите!

— Да, да, конечно, заходите! — с облегчением воскликнул Том, отстраняя от себя Чжоу. — Извините, мисс Чанг. У меня урок.

— Я понимаю, сэр, — она вытерла глаза, которые были подозрительно сухи. — Мне бы очень хотелось увидеть вас на балу. Вы ведь придёте?

— Приду, — пообещал он, понятия не имея, как по-другому можно отделаться от девушки.

— Спасибо. Вы очень добрый.

«Что она делает на Когтевране? — задавался вопросом Том, глядя вслед ученице, которая едва скрывала довольную улыбку. — Хотя, если так рассудить, то всем женщинам мира место на Слизерине».

Сегодня на уроке третий курс должен был овладеть простым до безобразия заклятьем Экспеллиармуса, но предвкушение праздника и нерабочий настрой дали своё — лишь одна треть учеников Когтеврана после вводной теоретической части сумела сделать нечто похожее на заклятье Разоружения. Слизеринцы же трудились настолько халтурно, что ни один из них ещё не достиг должного уровня.

Наблюдая за их слабыми потугами, с трудом можно было поверить, что когда-то этот факультет являлся лучшим в школе.

Последней каплей стали две тихо переговаривающиеся слизеринки. Надёжно спрятавшись за спинами своих однокурсников, они вместо тренировки живо обсуждали свою личную жизнь. Том незаметно подошёл к ним сзади, надеясь застать нарушительниц дисциплины врасплох.

— Он совсем перестал обращать на меня внимание, — жаловалась одна другой, для вида махнув палочкой и даже не удосужившись произнести заклинание.

— Почему? — спросила её собеседница.

— В том-то и дело, что я ничего не понимаю! Все было нормально, а теперь его как подменили. А ещё намекнул мне, что его родители подыскали ему невесту. Он стал такой замкнутый! Постоянно сидит за своими учебниками.

— Возможно, мисс Моран, и вам бы стоило больше времени уделять учёбе? Это, знаете ли, иногда бывает полезно, — зло сказал Том.

Девицы подпрыгнули от неожиданности и повернулись на звук:

— Простите, профессор Мракс, мы... практиковались...

— В чём, позвольте узнать? В пустой болтовне?

— Нет...

— Довольно, — прервал он их. — Выйдите на середину класса и продемонстрируйте нам своё мастерство.

Девушки пристыженно поплелись в центр кабинета. Плечи у одной из них заметно вздрагивали.

Похоже, сегодня Тёмный Лорд раскрыл в себе ещё один талант — доводить женщин до слёз и мольбы одним только словом, без применения волшебства.

* * *

Ему совершенно не хотелось идти на этот нелепый бал, особенно с учётом того, что каждой из своих двадцати шести юных поклонниц он пообещал на нём непременно быть. Но его отсутствие могло вызвать подозрения коллег — в конце концов, кто такой профессор Мракс, чтобы ослушаться директора Снейпа?

И вот теперь Тёмный Лорд, шарахаясь от каждой представительницы женского пола, как от огня, затаился в самом отдалённом углу Большого Зала, предварительно прихватив с собой стакан с виски. Огненная вода позволила если не расслабиться, то хотя бы взглянуть на ситуацию с иронией: вот он, Лорд Волдеморт, сливается со стенкой, прячась от своего настойчивого фан-клуба имени профессора Мракса. Ну не забавно ли?

После третьего стакана розовый цвет, полонивший зал, уже перестал казаться таким отвратительным, а музыка начала ему искренне нравиться.

Бал был в самом разгаре. Некоторые преподаватели, поддавшись атмосфере праздничного веселья, пустились в пляс не хуже студентов, другие же, последовав его примеру, отсиживались в тёмных нишах, украдкой наблюдая за происходящим. Из зала то и дело выскальзывали новоявленные парочки, ища более уединённое место.

На сцену тем временем вылез Ли Джордан, бессменный комментатор и ведущий всех мероприятий Хогвартса:

— Дамы и господа, прошу минуточку внимания! В честь праздника мы решили провести небольшой опрос среди студентов Хогвартса и узнать, что же они чувствуют, когда влюблены. Сейчас я в произвольном порядке выберу ответы, авторы которых получат небольшие призы.

Зал загудел, с восторгом реагируя на эту новость.

— Итак, приготовьтесь! — он взмахнул палочкой, и небольшие клочки пергамента взмыли в воздух, образовав форму сердца. Пять из них отделились от основной фигуры и замерли возле Джордана.

— Ответ номер пять, — провозгласил тот, — «Когда я влюблён, в Хогвартсе исчезают все красивые девушки».

Волдеморт хмыкнул: по его глубокому убеждению, красавицы в школе исчезли где-то лет пятьдесят назад. В рядах Слизерина, по крайней мере. Вот это уж точно не может быть показателем. Хотя, конечно, он вовсе не считал себя экспертом в делах сердечных: Тёмный Лорд с уверенностью мог сказать, что не испытывал ничего даже отдалённо похожего на любовь. Симпатия, желание, страсть — да, эти чувства были ему знакомы, любовь же представлялась опасным смертельным ядом, разрушающим разум.

Но — такова уж сущность человеческой природы — запретный плод сладок, и Тому было любопытно узнать признаки этой прославленной в веках таинственной болезни.

— Ответ номер четыре: «Мои друзья заметили, что со мной что-то не так, но...»... не могу разобрать почерк...

— ...Но не могут понять, что случилось, — пробурчал едва слышно Том и замер, осознав, что он сказал.

— «...Но не могут понять, что произошло», — прочёл по слогам Джордан, — Фух, ну и задали мне задачку. Двигаемся дальше! Ответ номер три: «Я становлюсь терпимее».

Том вздрогнул. В голове зашумело то ли от выпитого алкоголя, то ли от предчувствия неминуемой катастрофы.

Это ничего не значит. Мало ли что там могут нацарапать глупые дети... А ведущий потянулся к следующей записке:

— «Я начинаю безгранично доверять ей», — прочёл он. — Чистейшая правда, друзья!

Под дых словно кто-то ударил. Нет, этого не может быть. То, что он чувствовал, было одержимостью, интересом, ненавистью, магией, в конце концов, но не...

В воздухе под ярким светом сотен свечей осталась парить лишь одна бумажка. Джордан медленно, интригуя зрителей, развернул её:

— Ответ номер один — надо же, самый распространённый и явный признак, — Джордан покривлялся немного, заставляя публику разразиться требовательными нетерпеливыми аплодисментами. — Номер один: «Я постоянно думаю о ней».

Пальцы Тома разжались и хрустальный бокал полетел на каменный пол, разбившись на мельчайшие осколки.

Все симптомы сошлись — его диагноз был очевиден.

Мужчина действует, а женщина ждёт — такова судьба. Но порой ждать куда тяжелее, чем действовать.

Александр Дюма

— Влюбилась бы с первого взгляда, будь я парнем, — довольно произнесла Джинни, делая пару шагов назад и пристально оглядывая результаты своего труда. — Роковая женщина!

Гермиона осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь в своё отражение:

— Вполне неплохо, — констатировала она, — но я не узнаю себя.

И впрямь, из зеркала на неё смотрела абсолютно чужая девушка, только чертами лица схожая с мисс Всезнайкой. Вечерний макияж в тёмных тонах прибавил ей возраста, но придал ухоженности и привлекательности, подчеркнув красивый разрез глаз и выделив линию скул. 

Но главной причиной столь разительного преображения стала, безусловно, причёска. Джинни понадобилось почти два часа для того, чтобы сделать из вороньего гнезда на голове у Гермионы элегантный, идеально гладкий узел на затылке.

— Неплохо? — возмутилась Джинни. — Я прокорячилась почти три часа кряду, сделала из неё красавицу, и что я получаю? 

— А вот за последнюю фразу я ведь могу и обидеться, — шутливо заметила Гермиона. — Ну, хорошо: Джинни, ты волшебница! Во всех смыслах этого слова. Довольна?

— Уже лучше, — улыбнулась её подруга, подходя к шкафу. — Остался последний штрих.

И она достала то самое платье, которое подарила Гермионе на Рождество.

— Может, лучше не надо? — робко возразила та. — Я совсем не умею носить такие вещи. Давай вот это?

Джинни недовольно покосилась на платье, лежавшее на кровати лучшей ученицы Хогвартса:

— Это балахон, а не платье, — менторским тоном заявила она. — К тому же абсолютно ужасное. Гермиона, признавайся, тебе что, восемьдесят лет? Почему ты хочешь напялить на себя какое-то старушечье непотребство? И потом, ты мне, кажется, что-то обещала.

Гермиона вздохнула: дать Джинни устное обещание означало примерно то же, что и связать себя Непреложным Обетом.

— Иду одеваться, — покорилась она.

Через несколько минут Гермиона вышла из ванной комнаты, двигаясь так, словно к её ногам были прикованы двадцати килограммовые гири.

— Что с твоей походкой? — изумлённо осведомилась подруга.

— А я попросту не могу в нём ходить, — пожаловалась Гермиона, — оно очень узкое и юбка постоянно задирается почти до задницы!

— Красота требует жертв.

— И спине холодно.

— Так, Грейнджер, — рассердилась Джинни, — я тебя не узнаю! С каких это пор ты стала такой неженкой и плаксой? Потерпеть несколько часов не можешь? Это ведь не с Тем-Кого-Нельзя-Называть сражаться! 

— Почти то же самое, — пробурчала Гермиона себе под нос, но, благо Джинни её не услышала: 

— Хватит ныть! — воскликнула она. — Обувайся и идём. 

— О, ещё и туфли...

— Ты как хочешь, — потеряла терпение младшая Уизли, — а я иду вниз. Советую и тебе не задерживаться. 

Она поправила напоследок макияж, и, шелестя пышными юбками тёмно-синего платья, вышла из комнаты.

Гермиона, проклиная всех и вся, влезла в узкие туфли-лодочки и несмело встала, пошатываясь на высоком каблуке. 

— Давай, Грейнджер, — подбадривала она себя, ковыляя к двери. — Ты сможешь. Ой!

Шпилька зацепилась за угол ковра. От падения Гермиону спас только туалетный столик, за который она вовремя схватилась.

— Это будет самый мучительный вечер в моей жизни, — мрачно заключила она.

* * *

Невероятное количество косметики на лице, узкая юбка, высокий неудобный каблук, голая спина и плечи, которые Гермиона все же успела прикрыть в последний момент золотистой накидкой — все это показалось пустяками в сравнении с главным необходимым аксессуаром всех барышень Хогвартса на этом празднике:

— Привет. Ты сегодня очаровательно выглядишь, — это был первый, и, как оказалось, последний комплимент, сделанный ей Кормаком. 

— Спасибо. Ты тоже... прекрасно выглядишь, — учтиво отозвалась она, пытаясь прогнать настойчивую ассоциацию Маклаггена с молодым петушком.

— О, я знаю! Представляешь, сегодня двенадцать девчонок написали мне любовные записки. Но я всем отказал, — он наклонился ближе к ней и прошептал в самое ухо: — ради тебя, детка.

— Прелестно. Замечательно. Я в восторге, — съязвила Гермиона, оправляя непокорную юбку, которая норовила показать её ноги во всей красе. — Идём?

— Идём! Сейчас мы произведём фурор! — торжественно провозгласил Кормак.

Гермиона возвела глаза к небу, но благоразумно промолчала.

Большой Зал выглядел непривычно. Факультетские столы исчезли. Вместо них стояли небольшие столики, а в центре была импровизированная танцевальная площадка и сцена, с которой уже вещал Ли Джордан.

Кормак тащил Гермиону за собой, горделиво улыбаясь и то и дело махая кому-то рукой.

— Подожди, я не успеваю за тобой! — крикнула она.

— Что?

— Я не успеваю за тобой! — повысила голос Гермиона, пытаясь перекричать музыку.

— Да, мантия красивая, — проорал Маклагген, — это от ведущего итальянского дизайнера. Тебе нравится? 

Гермиона обречённо махнула рукой. У неё впервые в жизни возникла мысль о том, что было бы неплохо выпить.

— Куда ты меня привёл? — очнулась она.

— Как куда? Танцевать! — удивился Кормак.

— Я не хочу, — капризно возразила Гермиона, уже осознавая, что она никуда не денется. В подтверждение её мыслей тут же заиграла весёлая музыка.

На удивление, Маклагген танцевал вполне недурно, и даже сумел вызвать у Гермионы пару искренних улыбок. Её хорошее настроение продержалось ровно до той поры, пока они не присели за один из столиков. Кормак заговорил, и все очарование мигом испарилось.

— А ты неплохо двигаешься, — он взял её за руку. — Но парочку уроков тебе ещё стоит преподать.

Гермиона поморщилась: даже такой безобидный физический контакт был ей дискомфортен. Она не знала, о чём ей говорить с Маклаггеном, поэтому молча пила сливочное пиво и вертела головой, ища в толпе знакомых.

На секунду ей показалось, что прямо перед ними прошёл и тут же исчез Тёмный Лорд, то ли не заметив её, то ли просто проигнорировав. Это за последнюю неделю стало уже обыденностью. Дошло до того, что он демонстративно не обращал на неё внимания на уроках, словно не замечая поднятой руки. При этом она частенько ловила на себе его взгляд — жгучий и горячий, полный неприязни или даже ненависти. Это беспокоило больше, чем хотелось бы признать, но здесь, сейчас, в Большом Зале, набитом народом, Гермиона могла себе позволить не думать об этом.

Сейчас у неё была намного более актуальная проблема.

Рука Кормака навязчиво переползла на её колено, медленно продвигаясь все выше по ноге. Гермиона, заливаясь краской, пыталась делать вид, будто ничего не замечает, однако искушение лягнуть незадачливого кавалера становилось все сильнее:

— Прекрати, — прошипела она. 

— А что? Я ведь ничего не делаю, — нагло усмехнулся Маклагген.

Ещё минута, и Гермиона точно не выдержала бы подобного издевательства, но тут она услышала, как её зовут и резко развернулась, совершенно нечаянно заехав Кормаку туфлёй с острой шпилькой прямо по лодыжке.

— Гермиона! Гермиона! — к их столику пробивался Поттер, расталкивая локтями студентов.

— Привет, Гарри! — радостно сказала Гермиона, — Что-то случилось?

— Идём со мной, — он схватил её за руку, и она безропотно подчинилась.

— Эй, это моя девушка, — раздалось им вслед.

— Ты посиди, я сейчас приду, — крикнула Гермиона Маклаггену, шёпотом добавив Гарри: — Ты меня спас.

— Не до этого сейчас, — друг был мрачнее тучи. — Там с Роном... В общем, сама увидишь.

Рон действительно выглядел очень странно. Он сидел на стуле, пустым взглядом глядя в одну точку и шевеля губами, повторял одну и туже фразу:

— Я люблю её... Я так люблю её... Люблю...

— Он такой уже четверть часа, — встревоженно сказал Гарри, нависая над Роном. — Дружище, ты меня слышишь?

— Люблю её...

Гермиона деловито взяла со стола бокал, повертела его, бормоча что-то себе под нос, понюхала содержимое и вынесла вердикт:

— Любовное зелье. Сильное, судя по всему, и с ним немного переборщили. 

— Где она? Где она? — Рон начал порываться встать, и Гарри повис на его руке, усаживая того обратно. 

— Что будем делать? — пропыхтел Поттер.

— Нужно увести его отсюда, — решительно сказала Гермиона. — А я позабочусь об антидоте.

— Но кто мог это сделать? — он с отвращением покосился на бокал, наполненный, на первый взгляд, совершенно безобидным сливочным пивом. 

— Очевидно, какая-нибудь влюблённая без памяти сумасшедшая, — рассудила Гермиона. — Этим вопросом мы займёмся потом. 

Гарри кивнул. Он узнавал в голосе подруги стальные нотки, свидетельствующие о том, что Грейнджер берёт дело в свои руки. Пожалуй, именно эта решительность и рассудительность была самой ценной чертой её характера, благодаря которой Гермиона неоднократно спасала их жизни.

— Пойдём, Рон, — принялся он увещевать друга, — я отведу тебя к твоей любимой.

* * *

Совсем недавно Гораций Слизнорт задумал оборудовать небольшую лабораторию, вход в которую дозволялось бы иметь ученикам старших курсов. Стоило ему это больших усилий и двух месяцев жарких споров с МакГонагалл, которая принципиально была против этой затеи. Но неожиданно Слизнорта поддержал Снейп, дав делу ход. Через сутки лаборатория, располагающаяся в одном из заброшенных классов на втором этаже, была готова к работе. Разумеется, ингредиенты там были самые простые и безобидные, а оборудование старым и списанным, но зато теперь студенты, начиная с пятого курса, имели возможность самостоятельно варить несложные зелья. 

И надо сказать, многие ею пользовались — лаборатория редко пустовала даже в выходные дни. Но меньше всего Гермиона ожидала увидеть здесь кого-то в этот вечер. 

Высокая фигура, стоявшая над котлом, который извергал густой пар, была до боли знакома. Человек обернулся, и Гермиона невольно попятилась. За последний месяц они практически не общались, и она успела отвыкнуть от пронзительного взгляда синих глаз Волдеморта. 

— Добрый вечер, — осторожно проговорила Гермиона, — Могу я воспользоваться лабораторией? Мне нужно сварить зелье.

Он молчал, продолжая смотреть на неё.

— Пожалуйста, мне это срочно необходимо, — повторила она уже тревожно. — И прекратите, прошу вас, читать мои мысли!

Тёмный Лорд дёрнулся, разрывая зрительный контакт, и посторонился, пропуская Гермиону к стойкам с котлами:

— Я не применял легилименцию, если ты это имеешь в виду, — голос его был хрипловат и тих.

— Мне показалось... — она сбросила накидку, которая затрудняла движение, и подошла к котлу. 

— Ты ошиблась, — он снова смотрел на неё так, словно пытался прожечь взглядом.

Гермиона пожала плечами: 

— Может быть, — уклончиво ответила она, — О, великий Мерлин, что это?

В старом ржавом котелке остывало универсальное противоядие от любовных зелий, идеальное по консистенции и цвету. Гермиона принюхалась — запах лирного корня говорил о том, что антидот был совсем свежим и готовым к употреблению. 

— То, что мне нужно! — невольно воскликнула она, не помня себя от радости, и метнулась к стойке с пробирками.

Пока Гермиона возилась с зельем, бережно заливая его во флакон, она почти забыла о присутствии здесь Волдеморта и лишь его покашливание заставило её оторваться от дела:

— Зачем тебе это зелье? — ни с того, ни с сего вдруг спросил он. 

— Кто-то напоил Рона любовным напитком, — бросила она, бережно закупоривая флакон. — А как оно здесь очутилось? 

— Его сварил я, — Гермиона не заметила, что он подошёл к ней вплотную и теперь стоял прямо у неё за спиной.

Она обернулась и рассмеялась:

— Вы? Шутите?

— Нет, не шучу. 

— Зачем же вам противоядие от любовных напитков? Вас что, тоже кто-то напоил Амортенцией? — на неё нашёл новый приступ веселья, но стоило поднять глаза на Тёмного Лорда, как Гермионе расхотелось смеяться. 

Он глядел серьёзно, со смесью гнева, тоски и затаённой боли во взгляде. Пауза затянулась, не предвещая ничего хорошего. Том протянул руку, убрав с её лица выпавший из причёски локон. Он придвинулся ближе и она отчётливо уловила исходивший от него запах алкоголя:

— Что вы делаете? — испуганно спросила Гермиона, внезапно замечая лихорадочный блеск его, обычно столь холодных, глаз.

— Сдаюсь.

В следующую секунду его требовательные губы коснулись её рта. Поцелуй был жёстким, настойчивым, отчаянным. Горячие руки заскользили по обнажённой коже спины, прижимая к его телу, дразня и обжигая своим безумным жаром. 

— Милорд, у нас чрезвычайная ситуация... Мисс Грейнджер?

На пороге лаборатории стоял Северус Снейп.

Приятно, когда о тебе вспоминают, но часто выходит дешевле быть забытым.

Фрэнк Хаббард

— Как вы до такого додумались? Как это вообще могло прийти вам в голову? Вы хоть понимаете, что натворили? — МакГонагалл прервала свою гневную обвинительную речь и мельком покосилась в сторону скрипнувшей двери. — Входите, мисс Грейнджер, не стойте на пороге.

— Я лучше потом зайду, — робко возразила смутившаяся Гермиона.

— Нет, нет, я настаиваю на вашем присутствии, — МакГонагалл указала ей на пустующий стул. — Присаживайтесь.

Гермиона молча заняла предложенное ей место.

В небольшой учительской Хогвартса сегодня собрался почти весь преподавательский состав школы, что случалось довольно редко. Среди присутствующих не хватало лишь профессора Трелони и директора Снейпа: прорицательница, по своему обыкновению, почти не покидала башни, а Снейп был вынужден отлучиться в Министерство Магии по срочному делу.

В центре кабинета сидела полноватая черноволосая девушка. Её можно было назвать симпатичной, если бы не выражение крайней тоски и вселенской грусти на лице. Опущенные уголки губ, глубокая складка, залёгшая между бровями, слёзы, безостановочно бегущие по щекам — она выглядела настолько несчастной, что Гермиона ощутила острый укол жалости. Она припомнила, что брюнетку звали Джулия Эртон. Судя по всему, именно эта ученица Хаффлпаффа и стала причиной переполоха, случившегося в Хогвартсе прошлой ночью.

— Семнадцать человек по вашей вине в Больничном Крыле! — всегда сдержанная и спокойная профессор Стебль теперь почти кричала. — Я очень надеюсь, что вам стыдно, поскольку мне за вас крайне стыдно!

— Это вышло с-случайно... — заикалась Джулия, пряча лицо с покрасневшими от слёз глазами.

— Случайно? Случайно? — от возмущения Слизнорт привстал в своём кресле. — То есть вы хотите сказать, что абсолютно случайно разлили любовное зелье сильнейшей консистенции в семнадцать кубков разных юношей? Хороша случайность!

Бедная девушка все сильнее вжималась в спинку своего стула, красная как рак от стыда и унижения.

— А вам, Гораций, — внезапно ополчилась МакГонагалл на Слизнорта, — неплохо было бы знать, чем занимаются студенты в лабораториях в свободное время. Я говорила, что все эти ваши эксперименты кончатся плохо!

— Позвольте, Минерва, я не могу стоять над учениками и контролировать их круглосуточно!

— Думаю, нам не стоит обсуждать это сейчас, — тихий голос Мракса волшебным образом подействовал на всех — профессора перестали переругиваться и шептаться, даже громкие всхлипы Джулии на время затихли, а Гермиона и вовсе затаила дыхание.

Праздничная ночь стала настоящим испытанием для всех преподавателей и старост Хогвартса. Выяснилось, что ингредиентов для приготовления антидота против такой лошадиной дозы Амортенции, да ещё и на столько человек, в школе попросту нет. Вдобавок ко всему, больные вели себя буйно, лечиться категорически не хотели и рвались к предмету своей страсти так, что в конечном итоге, измученные ревностью, передрались. Под утро четверых, находящихся в самом тяжёлом состоянии, забрали в больницу Святого Мунго, а для всех остальных, наконец, приготовили антидот. И, вероятно, единственной, кто был рад этому, стала Гермиона Грейнджер, для которой вся суматоха была настоящим спасением.

Она избегала смотреть на Волдеморта.

Безукоризненный внешний вид, чуть заметная насмешка в голосе и улыбка на губах, так ярко контрастирующая с холодным взглядом синих глаз — такие знакомые черты этого страшного жестокого человека. Кем тогда был тот вчерашний незнакомец и что означали его слова?

Гермиона старательно пыталась не думать о губах, которые вчера так настойчиво впивались в её губы, о сильных руках, скользивших по спине, о его хрипловатом, словно бархатном, тембре голоса. Но память хранила все запахи, звуки и ощущения до мельчайших деталей, заставляя её раз за разом переживать те минуты, отчаянно краснея от стыда за саму себя.

— Но мне вот интересно, мисс Эртон, — Мракс, как назло, быстро провёл языком по нижней губе, и Гермиона зарделась, — что вы пытались тем самым добиться? Вы ведь понимали, что подвергаете риску ни в чём не повинных людей, понимали, что вас постигнет суровое наказание. Вы что-то хотели нам доказать?

Джулия покачала головой:

— Я не хотела, чтобы кто-то пострадал. Я думала, что у меня не получится зелье.

— Поздравляю вас, оно получилось, — едко проговорил Слизнорт. — Вы, мисс, представляете собой редкий случай, когда успехи студентов ужасают, хотя призваны радовать.

— Я не ожидала, что смогу сделать это зелье, — повторила Джулия. В её голосе прозвучали нотки истеричности, присущей людям, которых загоняют в угол.

— Мы поняли это, — терпеливо сказал Мракс. — Но зачем нужно было столько... жертв? Неужели вам не хватило бы одного безумно влюблённого в вас молодого человека?

— Профессор Мракс! — недовольно воскликнула МакГонагалл.

Гермиона невесело усмехнулась: ей было дико слышать рассуждения Волдеморта о ненужных жертвах.

— Мне не нужна их любовь, — полузадушенно проговорила Джулия. — Меня никто не замечал, и решила показать всем, что я… что я есть, понимаете? Что я не просто хожу, дышу и существую, а что я живу! Ведь не сделай я этого, меня бы никто не вспомнил! Большинство одноклассников даже имени моего не помнят! Я для них пустое место, пустое место, — она вскочила, уронив свой стул. — Вы хоть представляете, как больно и обидно может быть, когда ты понимаешь, что ничего, ничего не представляешь из себя! И пусть меня заметили хоть на одну минуту, мне после этого и умереть не страшно! Да, не страшно. Не страшно, — душевные силы покидали девушку, её речь становилась все менее разборчивой, а голос все тише.

В учительской воцарилась тишина. Каждому профессору, хоть год проработавшему в Хогвартсе, приходилось сталкиваться с подобными истериками, но от страха за детей этот опыт не избавлял, ведь всегда оставался риск, что подросток выполнит свою угрозу.

— Думаю, меры наказания мы обсудим позже, выслушав мнение директора, — прервала неловкое молчание МакГонагалл.

— Определённо, — поддержала коллегу Стебль. — Идёмте, мисс Эртон, я провожу вас до гостиной. Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

Она ласково обняла Джулию за плечи и повела к двери, что-то шепча ей на ухо.

Профессора тоже поспешили разойтись — у одних должны были вскоре начаться уроки, другие же отправились отдыхать после бессонной ночи. Уставшая МакГонагалл, по всей видимости, совершенно забывшая о Гермионе и данном ей поручении, ушла, негромко обсуждая произошедшее с профессором Флитвиком. Гриффиндорская староста уже хотела броситься вслед за своим деканом, но тихий властный голос пригвоздил её к месту:

— Стой.

Гермиона остановилась, потянувшись правой рукой к карману мантии.

— Это лишнее. Не доставай палочку, я всего лишь хочу с тобой поговорить.

— А мне нужно поговорить с профессором МакГонагалл, — нервно отозвалась Гермиона.

— Успеешь. Я хотел сообщить тебе, что Северусу теперь известно о наших отношениях. Ты должна быть в курсе.

— Простите, о чём? — Гермионе показалось, что она ослышалась.

— Я буду крайне признателен, если ты подберёшь другое слово, хорошо характеризующее все это, — невозмутимо заметил Тёмный Лорд.

Гермиона вспыхнула и чуть ли не бегом кинулась к двери.

— Кстати, мне понравилось, — внезапно лениво произнёс Волдеморт, заставив её окаменеть на пороге.

— О чём вы говорите? — хрипло спросила она, всеми фибрами души надеясь, что ответа не последует.

— О вчерашнем вечере, разумеется.

Сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз.

— Давайте договоримся, — отчеканила она, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия, — что мы больше никогда не вспоминаем этот эпизод.

Гриффиндорка дёрнула дверь, но та не поддавалась.

— Выпустите меня, — рассердилась она.

— А что, если нет? — Тёмный Лорд подошёл ближе, и Гермиона отшатнулась, больно врезавшись спиной о металлическую ручку двери. — Что ты сделаешь тогда? И почему ты так не хочешь вспоминать о вчерашнем?

— Потому что это безумие! — воскликнула Гермиона. — Послушайте, я могу понять, вы выпили и...

— Дело не в этом.

— Тогда в чём? — она была окончательно сбита с толку. — Мы, напоминаю, с вами враги!

— Ты уверена? — с любопытством спросил он.

— Да! — разговор принимал совершенно неожиданный оборот, и ей это не нравилось.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — они стояли вплотную друг к другу так, что Гермиона могла рассмотреть каждую черту его красивого лица. — Будь ты моим врагом, ты была бы уже мертва.

Она не нашлась с ответом. С правдой не поспоришь, но признать его правоту для Гермионы было слишком значимым шагом.

— К чему это? — обессиленно спросила она. — Вы все только усложняете.

— Я так хочу.

Он навис над ней, и вновь, как и вчера, коснулся её волос, заставив девушку вздрогнуть.

— Не надо, — жалобно проговорила она, отстраняясь.

В глазах Волдеморта полыхнули красные отблески.

— Ты ставишь мне условия, совершенно забывая о том, что твоя жизнь и судьба в моих руках.

— Моя жизнь и судьба зависит исключительно от меня, — упрямо заявила Гермиона.

— Да что ты говоришь, — насмешливо протянул он. — Сейчас проверим.

— Я не понимаю вас.

— Тебе не обязательно понимать. Ощущай.

Он провёл пальцем по её щеке, спускаясь по шее, заставляя нежную кожу покрываться мурашками. Вторая рука скользнула ниже, оглаживая бедро, сминая ткань мантии. Гермиона прикрыла глаза, слыша, как гулко колотится её сердце, готовое выпрыгнуть наружу. Все происходящее казалось ей диким безумием, но безумием со сладковатым привкусом, от которого искушение закрыть глаза и упасть в пропасть становилось все сильнее. Её голова кружилась, щёки горели, низ живота странно тянуло.

— Скажешь, тебе неприятно? Но ведь это ложь. Как ты можешь владеть своей жизнью, — прошептал он, — если даже не можешь контролировать своё тело? Смотри, ты не можешь этому сопротивляться. Ты вся в моей власти. Ты моя.

Его последние слова набатом прозвучали в её сознании, моментально разрушая иллюзию. Она рванулась, вырвавшись из плена его рук.

— Нет! Я почти смирилась с тем, что вы используете меня в своих целях, но этого… этой...мерзости, — Гермиона не могла подобрать слов, её буквально колотило от гнева и отвращения, — этого не будет!

— Я не собираюсь использовать тебя, — его пальцы вновь легонько дотронулись до её руки, и от этого едва осязаемого прикосновения Гермиону словно ударило электрическим током. — Кого ты обманываешь? Дверь не заперта. Ты сама захотела остаться.

— Нет! — крикнула она как безумная и бросилась прочь.

От него. И...от себя.

Дверь действительно была открыта.

Ответственность перед историей освобождает от ответственности перед людьми. В этом её удобство.

Альбер Камю

Туго зашнурованные кроссовки вместо привычных ботинок, тёмные свитера и джинсы взамен школьным мантиям, мётлы на изготовку и бешеная решимость в глазах.

— Нелепица какая-то. Мы выглядим как карикатурные шпионы из дурацких магловских фильмов, — Гермиона в сотый раз попыталась воззвать друзей к голосу разума.

Начиналось все довольно невинно. Гарри и Рон пригласили её на свою тренировку по квиддичу, при этом зазывая Гермиону настолько активно, что уже тогда у неё возникли смутные подозрения. А уж когда она увидела заговорщическую улыбку на лице Гарри, то окончательно убедилась — ничего хорошего ждать не приходится.

В этот раз её друг превзошёл самого себя, придумав наиболее сумасбродный план из всех возможных. При этом, «по случайному стечению обстоятельств», Гермиона узнала о нём в самый последний момент.

План под кодовым названием «легче сразу в петлю» заключался в следующем: им нужно было сесть на мётлы (уже на этом пункте Гермиона прониклась всей «гениальностью» данного шедевра мысли), незамеченными долететь до окон личных покоев директора, каким-то образом проникнуть внутрь и обыскать комнаты.

Золотое Трио уже стояло на квиддичном поле в полной боевой готовности, но Гермиона ещё не оставляла надежд разубедить своих непутёвых друзей:

— Ну что ты собрался там найти? — резонно спросила она. — По-твоему, у Снейпа в шкафу Тёмный Лорд сидит?

— То, что Снейп связан с Волдемортом, это, без сомнения, так, — серьёзно сказал Гарри, не заметив сарказма подруги. — Именно поэтому нам так важно понять, что он затевает.

— Кто? — в отчаянии всплеснула руками Гермиона.

— Волдеморт, конечно, кто же ещё?

— Гарри, поверь, Волдеморт не тот человек, который будет раскрывать свои планы кому бы то ни было!

— Он, вообще-то, не человек, — вмешался Рон.

— Мне лучше знать, — вырвалось у Гермионы, и она тут же прикусила язык, коря себя за несдержанность.

— Я все равно сделаю это! — вспылил Гарри, хвала Мерлину, не придав значения последней реплике Грейнджер. — Один или с вами! Ты, Гермиона, сколько уже пытаешься найти хоть что-то в этой проклятой книге, а время идёт. Нужно действовать! Так вы со мной или нет?

— Я с тобой, дружище, — широко улыбнулся Рон.

Гермиона закатила глаза: конечно, этому только дай поучаствовать в какой-нибудь авантюре. От приключений с любовным напитком он уже оправился, и теперь явно захотел адреналина.

— Я тоже, — обречённо произнесла она. — Мало ли, что вам ещё придет в голову по дороге.

— Тогда залезай сзади, — проговорил Гарри, забрасывая ногу на метлу.

Гермиона заколебалась, и он заметил это:

— Ты ведь доверяешь мне? — спросил друг, протягивая руку.

Она кивнула и осторожно села на метлу, крепко ухватив Поттера за талию.

— Только не гони быстро, ладно?

Она не увидела, но почувствовала, как он ухмыльнулся.

Метла резко взмыла в воздух, и Гермиона в панике наблюдала за тем, как они стремительно набирают высоту. В ушах засвистел ветер, одежда быстро покрылась тонким слоем льда.

Заняв пост директора, Снейп категорически отказался жить в комнатах покойного Дамблдора и предпочёл поселиться в пустующих помещениях на седьмом этаже, недалеко от кабинета ЗОТИ. Его окна было легко определить — в них единственных не горел свет, поскольку директора уже третьи сутки в Хогвартсе не наблюдалось.

— Прибыли, — довольно крикнул Гарри, зависая ровно под окном Снейпа.

— И что теперь? — стуча зубами, спросила Гермиона. Её руки окоченели, однако она по-прежнему цеплялась за Гарри, стараясь не смотреть вниз.

— Сейчас увидишь, — гордо откликнулся Рон.

Мальчишки одновременно подняли свои палочки и прочертили ими в воздухе причудливый узор. Рама скрипнула и окно немного приоткрылось.

— Ничего себе, — от удивления Гермиона даже забыла на пару секунд, что находится на высоте более семидесяти футов. — Чары Вызова? Где вы этому научились?

— Самостоятельно тренировались, — Гарри был невероятно горд собой, и было от чего — Чары Вызова являлось одним из самых сложных магических формул, для которых нужна сильнейшая концентрация и внимательность.

Рон аккуратно распахнул окно и первым залетел внутрь. Гарри и Гермиона последовали за ним.

— Да, — присвистнул Рон, слезая с метлы и оглядываясь. — Обстановка небогатая.

— А ты чего хотел, — заметила Гермиона. — Шикарные хоромы?

Покои директора действительно выглядели крайне скромно. Письменный стол, пара ветхих на вид стульев, небольшой шкаф и несколько книжных полок. Гермиона предположила, что Северусу пришлось отдать в безвозмездное пользование свою, без сомнения, шикарную библиотеку Тёмному Лорду.

— С чего начнём? — потёр руки Рон.

— Думаю, мы возьмём на себя спальню, — рассудил Гарри. — А ты, Гермиона, пока займись письменным столом. И если что-то найдёшь, сразу же зови нас.

— Ладно, — нехотя сказала Гермиона, чувствуя себя безумно мерзко. Ей претила сама мысль о том, чтобы рыться в чужих вещах.

— И поторапливайся, у нас не так много времени, — напомнил Поттер, исчезая в соседней комнате.

— Хорошо,— пожала плечами девушка, открывая первый ящик стола и бормоча под нос защитные заклинания.

В первом отделении, как и во всех последующих лежали кипы самых разнообразных бумаг, начиная от финансовых отчётов и заканчивая набросками, какими-то причудливыми схемами на обрывках пергамента и личными письмами.

Гермиона вынула внушительную стопку конвертов, и принялась просматривать один за другим. Но здесь её поджидало разочарование: все послания оказались от родителей учеников Хогвартса. Оставалось только гадать, зачем Снейп хранит у себя всю эту макулатуру, годную исключительно для растопки камина.

— Что-нибудь нашла? — раздался голос Рона из соседней комнаты.

— Ничего. А у вас?

— Куча пыли, да и только.

Гермиона присела на корточки, закладывая всю пачку обратно в ящик, и вдруг заметила письмо, выпавшее из общей стопки, лежавшее под столом. Конверт был абсолютно идентичен всем предыдущим, но все же что-то заставило её открыть его.

«Я знаю, что уже давно потерял его доверие. Также я прекрасно осознаю, что подставляю тебя под удар. Но ты единственный человек, который, возможно, ещё способен мне поверить. Мои друзья здесь, в Ирландии, утверждают, что им поступают угрозы. Я пока не знаю, кто за всем этим стоит, но обязательно выясню. Будь осторожен, не доверяй никому, скорее всего, в наших рядах предатель! Что-то назревает, Северус.

Твой друг, Август».

Осмысляя прочитанное, Гермиона не услышала, как зазвучали шаги, и слишком поздно опомнилась, успев лишь машинально засунуть письмо в карман джинсов. Гарри и Рон выскочили из спальни как раз в тот момент, когда на пороге появился хозяин кабинета:

— Поттер. Уизли. Грейнджер, — если голосом можно было убивать, то Золотое Трио уже в полном составе билось бы в агонии. — Что вы делаете здесь?

Видимо, в плане Мальчика-Который-Выжил был один небольшой изъян, поскольку теперь он неловко переминался с ноги на ногу, словно нашаливший первокурсник, и совершенно не знал, что сказать. Рон судорожно шарил глазами по кабинету, но ему в голову тоже ничего не приходило. Вся надежда оставалась только на Гермиону:

— Сэр, все дело в том, — начала она, глядя прямо в глаза Снейпу, — что профессор Мракс дал мне чрезвычайно сложную тему доклада. Ничего похожего по теме в библиотеке я не нашла, поэтому решила искать… эм... альтернативные источники информации.

— Залетев на метле в мой кабинет? — сощурился Снейп. — Что за ахинею вы несёте, Грейнджер?

— Доклад, сэр, — по слогам повторила Гермиона, — от профессора Мракса, сэр.

Он, наконец, понял, что она имеет в виду, и широко распахнул глаза, удивлённо глядя на гриффиндорку, но практически моментально взял себя в руки:

— Мисс Грейнджер, это наибольшая чушь, которую я слышал в своей жизни. Откровенно говоря, я все же считал вас самой благоразумной из вашей троицы. Но, видимо, вы стоите своих друзей.

Не имея возможности задеть Гермиону, он подначивал Гарри, что всегда отлично удавалось. Она заметила, как Поттер дёрнулся и схватила друга за рукав:

— Молчи, хуже будет, — прошипела Гермиона, и громко добавила: — Я виновата во всём, профессор.

— Я вижу, — насмешливо протянул Снейп. — Нагло врёте вы, мисс Грейнджер, и мне интересно знать зачем. Вы, — он кивнул Гарри и Рону, даже не удостоив их взглядом, — свободны.

Гермиона разочаровано вздохнула: она всё-таки надеялась, что за одно упоминание Волдеморта ей все сойдёт с рук.

Мальчишки, однако, остались упрямо стоять на месте:

— Если наказывать, то всех троих, — патетично воскликнул Гарри.

— А вы не волнуйтесь, Поттер, наказание от вас не убудет. Месяц котлы будете драить, это я вам гарантирую. Повторяю ещё раз: свободны.

— Мы Гермиону одну не оставим.

— Вон, я сказал! — рявкнул Снейп, потеряв все остатки терпения.

Незаметное движение палочкой, и мальчишки, подчиняясь невидимой силе, буквально пулей вылетели из кабинета. Вслед за ними полетели их мётлы, по всей видимости, приземлившиеся на головы нерадивых взломщиков.

— В ногах правды нет, мисс Грейнджер, — Снейп закрыл дверь и подвинул к ней стул. — Рассказывайте. Говорите все.

Гермиона чувствовала себя на удивление спокойно и раскованно. В этот момент суровый директор стал для неё единственным человеком в мире, кому она действительно могла рассказать все, и от этого с её плеч словно свалилась огромная ноша.

— Гарри счёл, что у вас есть какая-либо информация, — без обиняков выложила она, — относительно Тёмного Лорда.

— Ах, вот даже как! — поразился он. — Очень любопытно.

— Чего здесь странного? Вы один из самых близких его сторонников...

— Нет, меня удивило другое, — хмыкнул Снейп. — Вы назвали его так, как называют лишь Пожиратели Смерти.

— Говорите прямо, профессор, — сердито сказала Гермиона, — вы считаете меня предательницей?

— Сами подумайте, у кого вы это спрашиваете, — рассмеялся он.

— Не нахожу в этом ничего смешного, — обиделась Гермиона.

Злая усмешка мигом исчезла с его худого измождённого лица:

— Я говорю серьёзно, — он сел за свой стол. — Так что же, нашли ваши друзья нечто меня компрометирующее?

— Нет, — она чуть заколебалась. — Зато нашла я.

Гермиона вынула из кармана письмо, и протянула Снейпу. Он испытующе посмотрел на неё.

— Что ж, раз вы теперь являетесь одной из самых близких Тёмному Лорду людей, полагаю, мне стоит объясниться?

— Оставьте, вы не обязаны мне ничего объяснять, — резко ответила она, шокированная его лживо-подобострастным тоном. — И я не являюсь ему... близкой.

— Глядя на вас пару дней назад, я бы так не сказал.

Гермиона вспыхнула, и с неё мигом слетела вся напускная уверенность.

— Это было случайностью. Больше такого не повторится.

— Вы ничего не знаете о милорде, раз так рассуждаете, — озадачил её Снейп.

— Что вы имеете в виду? — осведомилась Гермиона.

— Неужели не понимаете? Он выбрал вас. Вы интересны ему, как любопытная головоломка, которую во что бы то ни стало следует разгадать. Теперь Тёмный Лорд не отступится.

— И что мне делать теперь?

— Разумно пользоваться этим, разумеется. Больше проживёте, — жёстко отрезал он, — а заодно, возможно, сможете повлиять на ход войны.

— Вы что, предлагаете мне с ним сблизиться? Втереться в доверие? Это невозможно, — покачала Гермиона головой.

— Вы уже сблизились с ним, не отрицайте. Мисс Грейнджер, хотите вы этого или нет, но именно вы обладаете таким влиянием, о котором многие мечтают. И, знаете, я рад, что он выбрал именно вас.

— Это абсурд! — не выдержала она. — Наша с ним связь продиктована условиями магической Клятвы, и, если не это обстоятельство, я бы уже давно раскрыла личность профессора Мракса Гарри и Ордену Феникса.

— И это был бы самый глупый поступок в вашей жизни! — Снейп тоже перешёл на повышенный тон. — Вы загубили бы десятки человеческих жизней, только чтобы успокоить собственную совесть, сбросить с себя груз ответственности. Как бы вы потом жили с этим?

Гермиона молчала, опустив голову.

— Мне необходимо идти к нему, — уже спокойнее и мягче произнёс Снейп. — Подумайте напоследок над тем, что я вам сказал. От его настроения и решений в данный момент зависит моя — и не только моя — жизнь, а за его настроение ответственны именно вы. Я прошу вас, очень серьёзно подумайте над этим.

Я ни на что не надеюсь.

Я ничего не боюсь.

Я свободен.

Эрнст Хайне

Огромные волны бились о многовековые стены этой неприступной крепости, слывшей оплотом забвения и смерти.

Тёмный Лорд поднял своё бледное змеиное лицо с горящими красными глазами, вглядываясь в небо, кишащее сотнями дементоров.

— Те, кто томятся здесь, — начал он, повернувшись к своим приспешникам, — совершили ошибки. Но Лорд Волдеморт милостив. Я умею прощать. Сегодня я дарую моим слугам свободу, в надежде, что они посодействуют нашей общей цели. Сегодня свершится правосудие, которое войдёт в историю. Так смотрите же, как воля одного человека станет свободой всех людей мира!

И он первым вошёл в ворота Азкабана. Пожиратели последовали за ним, напряжённо оглядываясь по сторонам.

Северус, шагая рядом с Ноттом, ещё сильнее сжал палочку в правой руке. Страх, как и чувство самосохранения, у него уже давно атрофировались, однако это место невольно нагоняло истинный животный ужас.

Они прошли по узкому коридору, свернув в боковое крыло, туда, где содержались самые опасные преступники магического мира, не встречая ни малейшего сопротивления.

Пожиратели знали, что в Азкабане количество магов-охранников невелико, но такое открытое вторжение не могло не вызвать хоть какого-нибудь сопротивления. Подобная беспечность выглядела подозрительной.

Беллатриса, идущая по левую сторону от Волдеморта, нервно поёжилась — единственное проявление страха этой сильной женщины. Для неё Азкабан был куда большим испытанием, нежели для многих других Пожирателей, которое, впрочем, она с честью преодолела. Годы пребывания в тюрьме не смогли лишить её страстной веры в своего повелителя, невероятной воли к жизни и свободе. Снейп мог лишь догадываться, каких усилий ей стоило заставить себя сегодня вернуться в это проклятое место, заново ощущать всю безысходность, боль и страдание четырнадцати долгих лет.

Абсолютная тишина и мрак давили на психику, мысли постепенно под воздействием дементоров становились все мрачнее. Северус украдкой глянул на Тёмного Лорда, гордо вышагивающего во главе их небольшого отряда. Ни грамма волнения, ни толики страха не выражало его лицо, все эмоции были надёжно спрятаны под идеальной маской непоколебимой уверенности. Но Снейпу хотелось верить, что в Волдеморте ещё осталось нечто совсем иное, настоящее, живое и человеческое, то, что боролось и рвалось в его расколотой душе. Это «нечто», у которого не было ни имени, ни формы, иногда проглядывало в молодом профессоре ЗОТИ, когда тот искренне радовался успехам студентов или же огорчался их безалаберности, азартно спорил с деканом Гриффиндора о методах оценивания знаний и изредка с мягкой улыбкой смотрел на Гермиону Грейнджер.

Выбор Тёмного Лорда ничуть не удивил Северуса. Гриффиндорка обладала редким сочетанием красоты и ума, юности и мудрости, таланта и рациональности. При таких данных можно было закрыть глаза даже на её происхождение, но оставался ещё один, намного более весомый аргумент — Грейнджер, которую знал Снейп, никогда не допустила бы даже мысли о том, чтобы предать своих друзей, перейдя на сторону врага. Истинная гриффиндорка, она не умела лгать и манипулировать, предпочитая всегда сражаться в открытую, и тем поразительнее была сцена, увиденная Северусом в лаборатории. Помнится, тогда она первая прервала поцелуй, и, словно застигнутая на месте преступления, вылетела из кабинета сломя голову, а Тёмный Лорд, демонстративно не замечая шокированного лица Снейпа, невозмутимо ухмыльнулся, глядя на её бегство. И когда Северус узнал, что Гермиона была все это время осведомлена о личности профессора Мракса, он понял, как недооценивал эту девчонку. Кто знает, возможно, мягкая сила и хитрость Грейнджер нанесёт Тёмному Лорду удар более сокрушительный, нежели десяток боёв с Поттером. А если не поможет и это, тогда надежды на мир у них не остаётся вовсе.

Волдеморт тем временем остановился посреди коридора — дальше начинались камеры узников:

— Действуйте, — прозвучал его короткий приказ. — Северус, забери Люциуса.

— Хорошо, милорд, — с облегчением проговорил Снейп.

Он до последнего боялся, что Тёмный Лорд не пожелает освободить Малфоя-старшего за все его проступки, и был крайне рад, когда хозяин рассудил иначе. С Люциусом Снейпа связывали долгие годы если и не дружбы, так уж точно товарищества, к тому же Малфой не раз выручал его, а Северус привык платить по счетам той же монетой.

Зельевар быстрым шагом двинулся вглубь коридора, мимоходом рассматривая узников. Многие из них совсем потеряли человеческий вид, глаза их были потухшими и неживыми, они бормотали что-то, пытаясь дотянуться до пришедших сквозь толстые прутья решёток костлявыми грязными руками.

— Пшёл прочь, — Снейп с отвращением вырвал полу своей длинной чёрной мантии из руки у лысоватого старикашки, который, шамкая беззубым ртом, попытался удержать его возле своей темницы.

— Помогите мне, — пробормотал узник, невидящим взглядом взирая на выщербленную каменную кладку, — Умоляю...

Северус остановился, внимательней рассматривая пленника. На морщинистой шее слепого старца были видны следы отпечатков цепей, а на теле, прикрытом жалкими обносками — явные следы побоев. Впрочем, ни для кого не было секретом, как именно развлекаются стражники Азкабана.

— Я пришёл не за тобой, — Снейп покачал головой, бросив последний взгляд на старика, и проследовал дальше, слыша за спиной иступленные бессильные рыдания несчастного.

Люциуса он нашёл в предпоследней камере. Аристократ с блестящей родословной, невероятно красивый мужчина, сильный тёмный маг теперь сидел на голом каменном полу в серой тюремной робе, спрятав лицо в ладони и раскачиваясь. В этом сломленном, униженном человеке представителя чистокровного рода Малфоев напоминали разве что длинные светлые волосы, которые теперь свисали грязными нечесаными космами, заслоняя лицо.

— Люциус! — окликнул его Снейп.

Тот поднял голову, несколько секунд слезящимися глазами вглядываясь в пришедшего, а затем со стоном отвернулся к стене.

Северус осмотрелся — в этот самый момент из другой камеры по левую сторону Беллатриса вывела своего мужа. Медлить было нельзя.

Он дотронулся палочкой до замка двери, решительно толкнул решётку и, войдя в темницу, подошёл к Малфою:

— Поднимайся, Люциус, тебя желает видеть Тёмный Лорд.

Судя по невнятному бормотанию, заключённый счёл, что у него галлюцинации. Северус ожидал подобного, и поэтому легко подхватил Люциуса под мышки, заставив подняться на ноги. Аристократ, и прежде отличавшийся стройностью фигуры, теперь стал практически живым скелетом. Он беспрепятственно позволил дотащить себя до выхода из своего узилища, и лишь когда они переступили порог, внезапно взгляд Малфоя стал осмысленным:

— Северус? — прошептал он, цепляясь за плечо зельевара. — Северус, это ты?

Снейп просто кивнул, неприятно поражённый надломленным хриплым голосом Люциуса.

— Забери меня отсюда...

— Мы уходим, — ответил Снейп. — Вот только у меня осталось одно незаконченное дело.

Они вновь остановились возле камеры лысого старика. Тот сидел в углу, но, заслышав их шаги, повернулся на звук:

— Пожалуйста, пожалуйста, — пробормотал он, заламывая руки, — Я знаю, вы, господин, добры...

— Ты хочешь свободы? — спросил Северус. — Я ведь могу освободить тебя.

— О, да... Освободите, — содрогаясь от рыданий, человек бросился тощей грудью на решётку и вздрогнул, почувствовав, как кончик волшебной палочки упёрся ему в шею. — О, как я счастлив... Благодарю вас.

— Авада Кедавра!

Темнота коридора и камеры озарилась резким зелёным светом. Они пошли дальше, оставив тело старика валяться в темнице.

— Зачем ты убил его? — спросил Люциус. — Он мог бы послужить Тёмному Лорду...

Северус ничего не ответил. Он лишь смел надеяться, что когда придёт его время, к нему отнесутся с не меньшим милосердием.

* * *

Большая часть коридора осталась позади, впереди уже различался слепящий свет, исходивший от палочки Тёмного Лорда, как вдруг раздался сильнейший взрыв. Северус, едва успевший отскочить, потянул за собой Люциуса, прикрывая голову. Многие Пожиратели, так же как и он, выводившие в этот момент пленников, не успели даже сориентироваться, в панике спасаясь от обломков камня, летевших во все стороны.

Стоять на месте остался лишь Волдеморт, невозмутимо поднявший свою волшебную палочку высоко над головой. Его фигура была едва видна в поднявшейся пыли, но голос был громким и спокойным, гулким эхом отдаваясь от каменных стен:

— Здесь Орден Феникса! Приготовьтесь!

Спустя мгновение, в проёме разрушенной стены действительно появились авроры и орденцы. В их нестройных рядах Северус разглядел Тонкс, Кингсли и Грюма; последний, бешено вращая своим волшебным глазом, продвигался по коридору быстрее всех. Только теперь Снейп понял, почему Тёмный Лорд так настаивал на иллюзии своей внешности — по всей видимости, он заранее предполагал, что придется принимать бой.

Снейп, с палочкой на изготовку, занял место подле Волдеморта. Пожиратели, держа оборону, одним рядом выстроились возле своего господина, ожидая удачного момента для удара:

— Пусть только подойдут ближе, — Беллатриса плотоядно улыбнулась.

— Спокойней, Белла. Береги силы, — тихо проговорил Тёмный Лорд.

— Сдавайся, Том. Вам отсюда не выбраться. Ты потеряешь всех своих людей, — самоуверенно заявил Грюм.

Волдеморт молчал, мрачным тяжёлым взглядом уставившись на врага. Он никогда не считал Грюма ровней себе по уровню владения магией, но все же признавал его одним из самых достойных соперников. Расстояние между противниками все сокращалось.

Убивающие заклятья прозвучали с двух сторон одновременно, и это стало сигналом к началу битвы.

Силы были неравны. Пожирателей было несравнимо меньше, а способных сражаться из них — вообще единицы. Орденцы же, осознавая своё численное преимущество, били на поражение, особенно стремясь зацепить Тёмного Лорда.

Белле доставалось не меньше — ведьма яростно отбивалась от Тонкс и Долиша, постоянно держа в поле зрения своего повелителя, готовая в любой момент стать живым щитом для Волдеморта.

Исход схватки был предрешён. Пожиратели отступали, едва успевая отражать яркие зелёные и красные лучи. Им оставалось преодолеть ещё буквально несколько футов к выходу из Азкабана, туда, где уже можно было трансгрессировать, однако авроры, просчитав их пути отступления, разделились, и теперь часть из них, в пылу сражения никем не замеченная, медленно заходила сзади, уже нацеливаясь Пожирателям в спины.

Очередное убивающее заклятье Беллатрисы ударило в стену на пару дюймов выше головы Нимфадоры Тонкс, и Лестрейндж, злобно расхохотавшись, с безумным фанатичным блеском в глазах, уже подняла палочку, желая добить противницу, но вдруг сама обмякла, поражённая ударом Авады точно между лопаток. Её широко раскрытые чёрные глаза закатились, губы застыли в издевательской усмешке, она упала навзничь и больше не шевелилась.

Кольцо сомкнулось. Они были окружены.

Вслед за Беллой тяжело рухнул Нотт, сражавшийся рядом со Снейпом. Их оставалось всего семеро.

Волдеморт вскрикнул, увидев гибель своей самой преданной соратницы. Забыв на время о собственной защите, в диком гневе, пылая жаждой мщения, он посылал заклятье за заклятьем. Авроры, находившиеся в тесном проёме между коридором и выходом из тюрьмы, бросились врассыпную, тем самым давая Пожирателям шанс ускользнуть.

Выход был близок, Северус уже чувствовал дуновение ветра, приятно холодившего его разгорячённое лицо.

— Повелитель, — тяжело дыша, крикнул он, — надо уходить!

Волдеморт, не оборачиваясь, чуть кивнул. Красный луч проклятья, посланного Грюмом, прошёл под его левой рукой, и на миг змеиное лицо Тёмного Лорда исказилось от боли и ярости:

— Заберите раненных, — скомандовал он. — Уходим!

Снейп торопливо подхватил Люциуса, лежащего рядом с ним без сознания, из последних сил удерживая Защитные Чары.

В следующий миг Пожиратели достигли антитрансгрессионного барьера. Раздались звучные хлопки. Последним исчез Волдеморт, успев на прощанье вывести из строя сразу двоих орденцев.

— Удрали, — сплюнул Грюм. Под его ногой что-то хрустнуло, привлекая внимание старого аврора. — Ну, хоть с этой поганью рассчитались. Сдохла там, где ей и полагалось быть.

Он брезгливо переступил через бездыханное тело Лестрейндж, походя пнув мёртвую ведьму своим тяжёлым сапогом. Рядом с трупом Беллатрисы осталась валяться её раздавленная волшебная палочка.

Когда тебя любят, не сомневаешься ни в чём. Когда любишь сам, во всём сомневаешься.

Габриэль Сидони Колетт

— Credo quia absurdum, — портрет с Полной Дамой отошёл в сторону, давая проход в гриффиндорскую гостиную. — Как для меня пароль писан, — проворчала Гермиона, переступая высокий порог.

После разговора с директором она ещё долго бродила по тёмным коридорам Хогвартса, пытаясь найти ответы на бесконечную череду невысказанных вопросов. Снейп ясно дал ей понять, что ожидает от неё взвешенного обдуманного решения и дальнейших действий, но вот что конкретно он требует, для Гермионы осталось загадкой.

Да, теперь она чётко понимала, чего, а, точнее, кого хочет Тёмный Лорд, но уже само это осознание заставляло её сжиматься от страха. Гермионе куда легче было быть ему врагом, нежели пребывать на нейтральной полосе в качестве буфера между враждующими сторонами. Она была готова отдать за свои убеждения жизнь, но жертвовать судьбой не желала.

В конечном итоге после полуторачасового променада по школе Гермиона пришла к выводу, что оставляет за собой право на борьбу, и, приободрённая данным решением, направилась в родную гостиную.

Время близилось к полуночи, и в гостиной Гриффиндора оставались лишь Гарри и Джинни, обнимающиеся на дальнем кресле возле камина, да Невилл с Роном, которые негромко переговаривались, сидя на диване.

— Где ты была? — требовательно полюбопытствовал Гарри, едва увидев её. — Тут такое творится!

— Что ещё случилось? — спросила Гермиона, с замиранием сердца замечая, что с её появлением внезапно стало очень тихо.

— Час назад был бой в Азкабане. Этим подонкам удалось отбить своих.

— Кому? — поинтересовалась она, чувствуя до безумия странный синтез облегчения и возрастающей тревоги.

— Пожирателям Смерти! Гермиона, что с тобой? — Гарри внимательно посмотрел на подругу. — Тебе нехорошо?

Она помотала головой, действительно ощущая дурноту. Новость обрушилась как снег на голову, стремительно и беспощадно уничтожив все её прежние выводы и теории. Гермиона корила себя за беспечность и расслабленность, чувство вины, ненадолго исчезнувшее, вернулось, казалось, усиленное в десятки раз.

— Погибшие? — слова давались ей нелегко.

— Есть и с нашей, и с их стороны, — Джинни сжала руку Гарри, желая разделить с ним его боль и отчаянье, — Убиты пятеро авроров, Долиш тяжело ранен.

— А у них?

— Беллатриса Лестрейндж мертва, — в голосе Невилла прозвучали нотки злорадного ликования, столь нехарактерного для этого доброго молодого человека. — Туда ей и дорога.

Гермиона отвела глаза. Тёмный Лорд пару раз в их разговорах упоминал о Лестрейндж, всегда смягчаясь, когда речь заходила о ней. Наверняка её смерть он воспринял крайне остро.

— Значит, Люциус Малфой теперь на свободе, — задумчиво прошептала она.

— Трэверс и Яксли тоже, — кивнул Рон. — Скорее всего, это была тщательно проработанная операция. Не зря же они так долго не давали о себе знать.

— Нет, нет, это не планировалось, — отмахнулась Гермиона, не замечая, как Гарри бросил на неё пристальный подозрительный взгляд. — А, кстати, как вы об этом узнали?

— Тонкс только что сообщила, — Гарри протянул руку, и на его раскрытой ладони она увидела небольшой осколок стекла.

— Зеркало Сириуса! Умно, — похвалила Гермиона.

— Она решила, что я имею право знать, — продолжил Поттер. — Тем более Волдеморт тоже был там.

Она быстро вскинула на него глаза:

— Как?

— Он лично командовал нападением, — пожал плечами Гарри. — А что тебя удивляет?

— Да нет же, как он выглядел?

— Как обычно, помесь рептилии с человеком, как же он ещё может выглядеть?

Вместо ответа Гермиона вдруг зашлась сильным кашлем. Друзья недоуменно переглянулись:

— Ты заболела? У меня есть отличное Бодроперцовое зелье, принести тебе? — заботливо осведомился Рон.

— О, нет, это не поможет, — отдышавшись, ответила она. — Лучше я пойду, прогуляюсь.

— Ты ведь только что пришла, — обескуражено сказал Гарри. — Да и поздно уже.

— Мне нужно увидеть кое-кого, — новый приступ кашля заставил Гермиону согнуться пополам. — Вы меня не ждите. Увидимся утром.

— Странная она в последнее время, — шепнул Рон, наблюдая, как за подругой закрывается проход в гостиную.

— Может, влюбилась? — предположила Джинни. — Только вот в кого, не в этого же придурка Маклаггена?

— А мне иногда кажется, что она знает больше, чем говорит, — задумчиво заключил Гарри.

* * *

Настойчивый стук в дверь вырвал его из блаженного забытья. Волдеморт открыл глаза, с трудом приподнимаясь на кровати. Стук, ещё более нетерпеливый, повторился вновь.

— Проклятье, — выругался Том, титаническим усилием воли заставив себя встать и набрасывая мантию на плечи.

Путь до двери показался ему вечностью. Голова кружилась не то от резкого пробуждения, не то от полученной накануне раны, на которую он за все прошедшее время так и не соизволил обратить внимания. А заняться ею, судя по пропитавшей с левой стороны рубашку крови, всё-таки стоило. Но вначале следовало разобраться с полуночным визитёром.

В такой час он ожидал увидеть на пороге своего кабинета кого угодно, но только не гриффиндорскую отличницу. Гермиона барабанила так, что у неё даже покраснела рука, но когда дверь открылась, девушка растерялась, и теперь с довольно глупым выражением лица молча таращилась на Тёмного Лорда, словно видела его впервые в жизни.

— Чего тебе? — неприветливо спросил он.

— Я услышала о произошедшем, — она неловко топталась на пороге.

— И что?

— Хотела узнать подробности.

— Узнаешь из завтрашней газеты. Доброй ночи, — Волдеморт не успел даже договорить, как Гермиона, юркнув ему под руку, очутилась в кабинете.

— Мне нужно знать сейчас.

— В час ночи? Мисс Грейнджер, вы знаете, что ночные визиты учениц в спальни к профессорам в Хогвартсе не одобряются?

Она сердито подбоченилась, и с вызовом посмотрела на него:

— Я пришла не к профессору Мраксу, а к Тёмному Лорду.

Он тоже нахмурился, устало глядя на Гермиону:

— Знаешь, твоя дерзость мне порой даже нравится, но сейчас ты переходишь все границы дозволенного.

Угроза эффекта не произвела, но Гермиона вдруг испуганно впилась взглядом в его рубашку.

— У вас кровь.

— Ну и что, — поднял брови он, — смерть мне не грозит. Грейнджер, ты испытываешь моё терпение. У меня нет желания сейчас с тобой общаться. Уходи.

— Это ваша кровь? — упрямо спросила она.

— Нет, не моя. Ты слышала, что я тебе сказал?

Вместо того чтобы, наконец, его послушаться, Гермиона быстро обошла Тёмного Лорда со спины и проворно сдёрнула с его плеч накинутую мантию.

— Лжёте.

Он промолчал, занятый борьбой с собой. Волдеморту категорически не нравилась её наглость и бесцеремонность, но зародившийся в нём гнев моментально исчез, стоило маленькой тёплой ладошке коснуться его спины.

— Здесь больно? Вы бледны, — констатировала Гермиона, заглядывая ему в лицо.

— Все в порядке, — голос его был твёрд, но в этот самый момент Том пошатнулся, напомнив гриффиндорке о необходимости решительных действий.

— Вам нужно прилечь, — засуетилась она.

Волдеморт многозначительно хмыкнул, но от едких комментариев воздержался — было видно, что он действительно плохо себя чувствует. Лишь бессильно махнул рукой в сторону спальни:

— Дерзай, если уж решила окончательно меня добить.

— Сомневаюсь, что мне это удастся, — съязвила она, храбро следуя за Тёмным Лордом в его покои. — Снимайте рубашку.

Он безмолвно подчинился, присев на краешек широкой кровати, и Гермиона ахнула, разглядывая глубокую рваную рану, шедшую от середины спины до левого бока.

— Как это вы только на ногах держитесь, — удивилась она.

— Я бессмертен, ты забыла?

— Думаю, что даже бессмертным не очень приятно ходить с располосованной спиной, — она уже наколдовала небольшую миску и губку, принявшись стирать с его спины кровь.

Волдеморт отметил, что действовала Грейнджер с самого начала крайне хладнокровно, ничуть не испугавшись ни его угроз, ни вида крови, ни присутствия в его спальне. Но всё-таки её поведение было странным: она выглядела то рассерженной, то решительной, то смущённой, словно гриффиндорка сама не могла определить, что же на самом деле чувствует.

— Почему бы тебе не применить магию, — зашипел он, когда Гермиона нечаянно задела рану. — Осторожнее, физическую боль я все же способен ощущать.

— Так надёжнее, — равнодушно отозвалась она, выжимая губку. — Ничего, потерпите. Я ведь вам не калёным железом прижигаю, хотя, может, и стоило бы.

— Этого только ещё не хватало. Раньше я не замечал в тебе садистских наклонностей.

— Садизм — это ваша парафия. Я скорее склонна к мазохизму, — грустно сказала Гермиона и надолго замолчала.

Она все же, видимо, применила Обезболивающие Чары, поскольку Тёмный Лорд вскоре почти перестал чувствовать боль. Потеря крови и сил сказывались, и он вновь начал проваливаться в полудрёму.

— Не отстраняйтесь, мне неудобно, — Гермиона придержала его за плечо.

— Прости. Засыпаю, — он устало провёл рукой по лицу.

— Тогда вам лучше лечь, — решила она. — Я почти закончила. У вас есть Крововосполняющее зелье?

— В нижнем ящике комода, — он лёг на живот, подложив руку под голову. — Слушай, вот что ты делаешь?

— Лечу вас, — она присела на краешек кровати, вновь склонившись над уже почти затянувшейся раной. Её распущенные волосы коснулись его обнажённой спины, щекоча кожу.

— Зачем?

— Считайте это платой за спасение моей жизни, — отрезала Гермиона.— Все, я закончила.

Она начала приподниматься с кровати, но Волдеморт вдруг схватил её за руку:

— Знаешь, в твоих мыслях сейчас такая неразбериха, что даже я не могу ничего понять.

— Сколько раз я просила вас не лезть ко мне в голову, — раздражённо ответила она.

Его губы растянулись в лёгкой улыбке.

— Глупая ты. Хотя все же твою дерзость я люблю.

В следующую минуту он уже крепко спал, так и не отпустив её руки.

Правду трудно доказать именно потому, что она не требует доказательств.

Вениамин Каверин

Он вновь был разбужен весьма бесцеремонным образом — чей-то острый локоть довольно чувствительно ткнулся ему в живот. Тёмный Лорд разлепил веки и обнаружил, к своему удивлению, что лежит, почти зарывшись носом в каштановые кудри спящей рядом Грейнджер.

Том осторожно отстранился. В его памяти вихрем пронеслись события прошлого вечера: битва в Азкабане, ранение и её тёплые руки, касающиеся кожи, но он никак не мог понять, каким образом гриффиндорка оказалась в его постели. Наиболее устроивший бы его вариант отпадал сразу — они оба были одеты, да и случись между ними секс, он бы это запомнил. Однако и без этого видеть Гермиону оказалось приятно. Она тихо посапывала во сне, подложив под щёку ладонь, и выглядела донельзя умиротворённо.

Волдеморт приподнялся на локте, изучая девушку. У него ещё никогда не было подобного опыта — обычно женщины в его постели не задерживались дольше положенного. Исключением была Белла, которой иногда позволялось провести с Тёмным Лордом ночь, но и она всегда исчезала ещё до рассвета, опасаясь гнева своего повелителя.

Гермиона пошевелилась, медленно просыпаясь, и огорошено обвела глазами комнату, явно не сообразив спросонья, где находится. Наконец, она повернула голову и, заметив Волдеморта, вскрикнула от неожиданности, чуть не упав с кровати.

— Я, конечно, понимаю, с утра мы все выглядим не идеально, но зачем же так кричать? — весело заметил он.

— Как вы здесь оказались? — она села, придерживая перед собой подушку словно щит.

— Это ведь моя комната, Грейнджер. Так что лучше задать другой вопрос: что ты здесь делаешь?

— Я здесь спала, — последовал лаконичный ответ.

— Гриффиндорские спальни уже непригодны для ночлега? — съязвил он, наблюдая за реакцией Грейнджер. — Или же тебе захотелось свежих ощущений?

Гермиона вспыхнула, вконец смутившись:

— Не издевайтесь. Ночью у вас была лихорадка, поэтому мне пришлось остаться.

— Великолепная отговорка.

Она дёрнулась, попытавшись встать с кровати, но Волдеморт ухватил её поперёк талии, подтянув обратно ближе к себе:

— Это произошло случайно, честно, — сокрушенно проговорила Гермиона. — Я всего на секунду закрыла глаза...

— Можешь не оправдываться, — шепнул он ей. — Все равно не поверю. И не отпущу.

Это не стало для неё неожиданностью. Ещё вчера вечером, стоя перед закрытой дверью его кабинета, Гермиона осознавала, что пути назад у неё уже не будет. Но ей слишком хотелось проверить предположение Снейпа, хотя сама она не верила в него. Именно поэтому этой ночью она так упорно доводила Волдеморта до белого каления, полагая, что ещё немного — и он не выдержит и ей достанется как минимум Круциатус. Но Тёмный Лорд перетерпел, снеся её наглость и хамство, чем поставил её в тупик.

Погрузившись в размышления, Гермиона потеряла бдительность. Осознание того, что отдохнувший и восстановивший силы Тёмный Лорд способен читать её мысли как открытую книгу пришло слишком поздно.

Гриффиндорка не успела даже потянуться к своей волшебной палочке, лежащей на прикроватной тумбочке, как он уже навалился на неё сверху, заводя её руки за голову и практически лишив возможности пошевелиться. Гермиона в панике попыталась вырваться — почему-то мысль о том, что он силен физически привела её в куда больший трепет, нежели знание о его магической мощи.

— Ах, вот как? — обманчиво-ласково прошипел он. — Значит, ты лелеешь надежду, что сможешь одурачить меня?

Она судорожно выдохнула, стиснув зубы и уставившись на тёмно-коричневый полог кровати:

— Я хочу прекратить войну, — она не умела ему лгать.

— Нет. Тобой движет жажда власти.

Гермиона ещё раз рванулась:

— Неправда, — выкрикнула она ему в лицо.

— Ты боишься признать это, но втайне страстно желаешь обладать и именно поэтому пришла сюда прошлой ночью. Тебе было мало доказательств? Хочешь убедиться? Получай.

Она ожидала всего, чего угодно, но только не этого: её запястья вновь обожгло огнём, как тогда, много месяцев назад, в этой же спальне. Гермиона вскрикнула, но боль быстро стихла. Дымное кольцо обвило её руки, которые по-прежнему держал Волдеморт, и стало медленно растворяться в воздухе.

— Вы... Вы, — она была не в силах поверить в то, что произошло, — сняли с меня Клятву?

Он, все ещё нависая над Гермионой, смотрел на неё внимательно и серьёзно, и впервые со времени их знакомства гриффиндорке не хотелось отводить глаз.

— Спасибо...

— Теперь ты мне веришь?

— Я уже сама себе не верю...

Его рука проникла под её свитер, легонько поглаживая нежную кожу. Она напряглась, чувствуя его близость, жар тела и знакомый одурманивающий яблочный аромат, уже давно ассоциировавшийся у неё с Волдемортом. Теперь она знала наверняка — это был запах его кожи, запретный и от этого ещё более желанный, приносящий стыд и острое наслаждение одновременно, манящий и возбуждающий.

С недавнего времени Гермиона, вполуха слушая рассказы своих соседок по комнате, которые уже успели познать все прелести любовных утех, начала всерьёз подозревать, что с ней что-то не так. При мыслях о сексе лучшая ученица школы чувствовала отвращение, совершенно не понимая, как обнажённое мужское тело может выглядеть красиво и эстетично. В конце концов Гермиона смирилась с мыслью о том, что она относится к категории «синих чулок» и почти убедила себя, что в этом нет ничего страшного.

Теперь же от каждого прикосновения она теряла голову.

Он придвинулся ещё ближе, медленно и практически невесомо дотронувшись губами до её шеи, и от этого касания у Гермионы вырвался приглушённый стон.

— Расслабься, — его рука переместилась чуть выше, выводя на её коже не видимые глазу причудливые узоры.

Гермиона вновь судорожно выдохнула, уже совершенно переставая осознавать, что происходит. Тело не подчинялось ей — низ живота сводило судорогой, ноги немилосердно тряслись. Её тянуло к Волдеморту, чувство опасности и запретности возбуждало до предела. Гермиона чуть подалась вперёд, и они оба бесповоротно утратили контроль.

Он вновь целовал её, целовал горячо, исступлённо, жадно, и она отвечала со всей страстью, на которую только была способна, выгибая спину и впиваясь ногтями в его плечи. Он прижал её к себе, продолжая покрывать её шею, губы, лицо быстрыми скользящими поцелуями. Гермиона дотронулась до его обнажённой груди, провела рукой по его напряжённому животу и когда она опустила руку чуть ниже, Том хрипло застонал и вдруг перехватил её ладонь, отстраняясь:

— Думаю, тебе пока будет достаточно этих доказательств, — проговорил он, поспешно вставая с кровати и надевая рубашку.

— Куда ты? — спохватилась она.

— У меня через пятнадцать минут урок. И у тебя, к слову, тоже. Не злись, мы бы все равно не успели, — лукаво ухмыльнулся Волдеморт. — Кстати, ты теперь вольна в своих действиях, — напомнил он ей, проходя в ванную.

— Тогда почему мне кажется, что меня сковали по рукам и ногам? — грустно проговорила Гермиона, глядя, как за ним закрывается дверь.

* * *

— Гарри, расскажи мне о нём.

Мальчик-Который-Выжил отложил эссе по Гербологии, над которым с тяжёлыми вздохами трудился уже третий час, и с недоумением взглянул на Гермиону:

— О ком?

— О Лорде Волдеморте.

Рон, сидевший рядом с Гарри, подавился бутербродом, предупредительно похищенным с ужина:

— Не произноси его имени, — вскричал он.

На его громкий голос тут же повернулись несколько второкурсников, играющих в Плюй-камни за соседним столом.

— Пора избавляться от этих глупых предрассудков, Рональд, — возмутилась Гермиона. — В его имени нет ничего страшного.

Гарри согласно кивнул:

— Так что ты хотела узнать? — осведомился он.

— Все.

— Ладно... знаешь, в последнее время твоя тяга к знаниям проявляется как-то странно.

— Рассказывай, — безапелляционно потребовала Гермиона.

— Ну... После окончания Хогвартса он долгое время пробыл в путешествиях, изучал тёмную магию, потом вернулся, собрал своих старых друзей и соратников...

— Это мне и так известно, — нетерпеливо прервала его она. — Я хочу узнать о его детстве. Кем были его родители, где он вырос?

— Почему бы тебе не спросить у него самого? — рассмеялся Рон.

Реакция Гермионы оказалась странной — она замерла, будто поражённая громом, а затем быстро повернулась к Уизли, сидевшему на подлокотнике кресла за её спиной:

— Что ты такое говоришь?

— Эй, да я ведь просто пошутил, — растерялся Рон.

— Тщательней нужно выбирать шутки, — рявкнула Гермиона.

Несмотря на её суровый вид, Гарри показалось, что в глазах подруги мелькнул неподдельный страх. Она явно нервничала, суетливо перебирая лежащие перед ней свитки.

— Я почти ничего не знаю о его детстве, — примирительно продолжил Гарри. — Дамблдор рассказывал мне, что он вырос в магловском приюте, ненавидел это место и потом, когда уже попал в Хогвартс, страстно не желал туда возвращаться на каникулы, — голос Гарри смягчился. — Школа стала для него родным домом.

— Ты сочувствуешь ему? — в проникновенном тоне Гермионы ему почудились чужие интонации.

— Скажем так: я могу понять его в этом, — задумчиво ответил Гарри, тщательно подбирая слова. — Понять, но не оправдать, понимаешь? Ты помнишь нашу ссору прошлым летом? Ты ещё тогда сказала, что стремишься не просто воевать, а понять врага. Тогда твои мысли показались мне неправильными, крамольными, а вот теперь я понимаю, что ты была абсолютно права. Я должен научиться этому. И профессор Мракс тоже так думает.

— Ты говорил об этом с ним? — поразилась Гермиона.

— Мы многое с ним обсуждали, — замялся Гарри. — Я не хотел говорить тебе об этом, помня о твоём отношении к Мраксу... Незадолго до Рождества он предложил мне позаниматься окклюменцией. Я никогда бы не подумал, что он обладает такой великолепной техникой! Да я за одно занятие с ним большему научился, нежели за два месяца со Снейпом, — заметив выражение лица Гермионы, Гарри осекся. — Ну, вот примерно такой реакции я от тебя и ожидал.

— У меня нет слов, — опустошено проговорила она, вновь разворачиваясь к Рону, — Ты знал об этом?

— Мне Гарри только недавно рассказал, — искренне ответил тот.

— Нет слов... И что же ещё вы успели обсудить?

— Мы часто говорим о предстоящей войне...

— Очень любопытно, — не сдержалась Гермиона. — И что тебе успел поведать этот великий миротворец?

— Да почему он тебя так раздражает? — вмешался Рон. — Я ведь говорил тебе, — обратился он к Гарри, — что не стоит рассказывать Гермионе об этом!

— Да, правда, — вспылила она, вскакивая, — зачем мне что-либо рассказывать! Кому какое дело до того, что я пытаюсь спасти ваши жизни!

— Постой-ка, — Гарри тоже приподнялся, — что ты хочешь этим сказать?

Они застыли друг напротив друга, оба тяжело дыша.

В гриффиндорской гостиной внезапно стало очень тихо. Но все внимание было приковано не к Золотому Трио, а к профессору МакГонагалл, которая как раз в этот момент появилась на пороге.

— Мисс Грейнджер, — сказала она, подойдя к Гермионе, — прошу, пройдёмте за мной. Дело не терпит отлагательства.

Умирать от любви — значит жить ею.

Виктор Гюго

Плохое предчувствие терзало Гермиону на протяжении всего пути от гостиной Гриффиндора до кабинета её декана. МакГонагалл шагала впереди, ни разу не проронив ни слова, что случалось, лишь когда она была очень зла. Лучшей ученице Хогвартса оставалось лишь следовать за ней, гадая о причинах столь странного поведения своего любимого преподавателя.

— Профессор МакГонагалл, что происходит? — попыталась робко осведомиться Гермиона.

МакГонагалл распахнула перед ней дверь своего кабинета:

— Входите, мисс Грейнджер. Вас желают видеть представители Министерства Магии.

В её кабинете действительно вольготно расположились двое мужчин с характерными нашивками на рукавах мантий.

Один из них, приятного вида светловолосый молодой человек, приподнялся, приветствуя вошедших:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — обходительно произнёс он, пожимая ей руку. — Простите за беспокойство. Мы постараемся задержать вас ненадолго.

Гермиона, ободрённая его ласковым тоном, чуть улыбнулась:

— Ничего страшного, мистер...

— Мистер Пилливикл, впрочем, можете называть меня просто Джон. Я многое слышал о вас от Аластора Грюма. Он говорил, что вы чрезвычайно талантливая молодая леди, но забыл упомянуть о том, что вы ещё и невероятно хороши собой.

— Мне приятно это слышать, — Гермиона чуть покраснела — ей было неловко выслушивать подобные комплименты в свой адрес в присутствии МакГонагалл, которая такие вещи не одобряла.

— Будет тебе, Джонни, не смущай девушку, — ухмыльнулся второй аврор, коренастый и плотный, со шрамом на левой щеке. — Меня зовут Эдвард Рабнотт, представился он. — Я вижу, вы взволнованы?

— Признаться, да, — Гермиона растерянно покосилась на своего декана, но та стояла, отвернувшись к окну. — Я не понимаю...

— Цели нашего визита? — ухмыльнулся Рабнотт. — Все очень просто — в связи с инцидентом, произошедшем в Хогвартсе несколько недель назад, Отдел магического образования Министерства Магии выразил свою обеспокоенность и начал внешнее расследование. Нам поручили сопроводить вас, как старосту Гриффиндора, к мистеру Буту, который занимается этим делом.

Гермиона заметно расслабилась:

— О да, конечно, я готова ответить на ваши вопросы.

— Тогда не будем терять времени, и, если нам повезёт, мы ещё успеем доставить вас обратно в школу до начала отбоя. Прошу вас, — Пилливикл по-хозяйски подошёл к камину и протянул Гермионе руку, — Профессор МакГонагалл, моё почтение.

— До свидания, Эдвард, до свидания, Джон, — голос МакГонагалл звучал бесцветно, сухо и несколько отрешённо. Она по-прежнему с рассеянной улыбкой любовалась видом из окна.

Перемещение заняло доли секунды, и спустя мгновение Гермиона уже обозревала Атриум Министерства Магии. Невероятных размеров холл, схожий с огромным муравейником, был наполнен сотрудниками и посетителями, желающими побыстрее рассчитаться со своими делами до конца рабочего дня.

— Следуйте за нами, — гордо возвестил Рабнотт.

Они быстро пересекли холл, спеша занять свободные места в как раз подъехавшем лифте. Как не пыталась Гермиона, после прошлогодних событий она не могла преодолеть своей стойкой антипатии к этому месту. Слишком много боли здесь было причинено ей и близким для неё людям. И даже теперь, окружённая людьми и будучи в относительной безопасности, Гермиона мучилась печальными воспоминаниями.

— Привет, Перси! — бодро поздоровался Пилливикл, стоило им зайти в кабину.

Гермиона очнулась, услыхав знакомое имя. В самом углу лифта, любовно обнимая свой портфель, действительно стоял Перси Уизли:

— Здравствуй, — он с важным видом пожал руку Джона, — О, Гермиона! Что ты здесь делаешь?

— Ты ведь слышал о деле Джулии Эртон, — Пилливикл не дал гриффиндорке даже рта раскрыть, — Мисс Грейнджер приглашена для дачи показаний.

— Я смотрю, мистер Бут всерьёз озаботился этим происшествием? — осведомился Перси.

— На ушах весь отдел стоит. Только это я так тебе, по секрету, как другу.

Перси серьёзно закивал, а Рабнотт нахмурился, видимо, раздосадованный болтливостью своего напарника.

— Сто лет тебя не видел, приятель, — хлопнул Уизли по плечу Джон. — И как же живут служащие Совета Международных Торговых Стандартов? Все так же дышите пылью, перебирая бумажки с утра до ночи?

— Мы работаем, — сдержанно ответил Перси.

Пилливикл весело фыркнул:

— Да знаю я вашу работу! Скукотища одна. Шёл бы ты лучше к нам в отдел — вот где романтика! Бои, дуэли, погони... Я не рассказывал, что принимал участие во вчерашней стычке в Азкабане? Мне даже почти удалось зацепить Сами-Знаете-Кого, — выпалил молодой аврор на одном дыхании, переводя взгляд с Перси на Гермиону и явно ожидая всеобщего восторга. — Моё заклятье ему прямо под левой рукой прошло!

— Говорили, его Грюм задел, — пробормотал Перси. Лифт дёрнулся и остановился. — Мой этаж. Приятно было пообщаться.

— И я рад был тебя увидеть. Не пропадай, — улыбнулся Джон, но как только Перси вышел из лифта, моментально помрачнел. — Это так просто оставлять нельзя, — проговорил он, обращаясь к Рабнотту.

— Согласен. Нужно заняться этим, как только закончим дело, — ответил его напарник.

В их диалоге Гермиона уловила скрытые намёки, которые, по всей видимости, не должны были стать достоянием чужих ушей.

Лифт опять качнуло. «Отдел магического образования», — возвестил мелодичный женский голос.

— Разве нам не сюда? — полюбопытствовала Гермиона, заметив, что авроры не спешат выходить.

— Нет. Мы едем дальше.

Она не стала задавать лишних вопросов, однако дурное предчувствие лишь усиливалось. Гермиона прекрасно знала, кому на самом деле теперь подчиняется Министерство, но все равно воображение уже рисовало ей страшные картины мрачных камер Азкабана. Она чувствовала себя преступницей, злодеяние которой вот-вот раскроется.

Лифт остановился на самом нижнем уровне. Гермиона увидела ярко освещённый коридор, с одной-единственной дверью прямо напротив. Судя по двум аврорам, замершим по обе стороны от двери, это и был кабинет начальника.

— Мисс Грейнджер? — спросил один из них, выступая вперёд и преграждая ей путь.

Гермиона кивнула.

— Волшебную палочку придётся оставить на входе, — шепнул Рабнотт.

Ей не очень хотелось оставаться безоружной, но делать было нечего. Гермиона со вздохом передала свою палочку аврору, и тот распахнул стальную чёрную дверь, тут же захлопнувшуюся, стоило ей зайти внутрь.

Кабинет представлял собой продолговатую комнату с огромным массивным рабочим столом посредине. Вдоль стен стояли шкафы, доверху набитые папками и бумагами. Кабинет был светлым, просторным, дорого и со вкусом обставленным, но почему-то создавал дискомфортное ощущение театральных декораций и нелепой бутафории.

В глубоком кресле за столом сидел полный седой мужчина, колдографии которого Гермиона неоднократно наблюдала на первой полосе «Ежедневного пророка».

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — его голос был приветлив, однако в нём звучали нотки лукавства, заставившего девушку насторожиться. — Прошу вас, присаживайтесь.

— Добрый вечер, мистер Толстоватый, — робко сказала она. — Но мне сказали, что я буду говорить с мистером Бутом, начальником Отдела магического образования.

— Они получили такой приказ. Нет, мисс, именно я хотел поговорить с вами.

— Это касается Джулии Эртон? — уточнила Гермиона.

— Джулии Эртон? О, вовсе нет, — рассмеялся он, скаля мелкие желтоватые зубы. — Тема нашего разговора будет куда серьёзнее.

— Я вас слушаю, — со всем достоинством, на которое она была способна, проговорила Гермиона.

— Я хотел бы рассказать вам одну историю, — начал Министр Магии, расслабленно откидываясь в своём кресле. — Она началась много лет назад, когда я, будучи в то время студентом Когтеврана, как-то раз выручил из знатной передряги своего сокурсника — он был слизеринцем, но, несмотря на это, неплохим парнем. Мы очень быстро сдружились. К несчастью, мой приятель был натурой увлекающейся и страстной. Наша с ним дружба прервалась по одной простой причине — мой друг, в силу воспитания и традиций, крайне гордившийся своей чистокровностью, вступил в тайное общество, на тот момент никому не известное.

К каким только аргументам я не прибегал, как только не пытался отговорить его от опрометчивого шага! Но он был слишком увлечён, молод и наивен...

Сразу после окончания Хогвартса наши пути разошлись. Я начал строить карьеру в Министерстве Магии, а Рудольфус принял Чёрную Метку. Да, да, мисс Грейнджер, вы не ослышались. Мой давний друг — Рудольфус Лестрейндж, муж покойной Беллатрисы. Кстати, вы слышали о происшествии в Азкабане? — заметив её кивок, он удовлетворенно крякнул. — Отлично, это значительно сократит моё повествование. Впрочем, не будем отвлекаться.

Итак, как я уже сказал, наши пути разошлись. Прошло несколько лет, и Пожиратели Смерти во главе со своим лидером стали причиной начала Первой Магической войны. Ах, если бы вы знали, как больно было осознавать, что среди этих нелюдей по воле судьбы оказался мой близкий друг! Как я корил себя за это! Но было слишком поздно. И когда я уже был уверен, что не смогу ничем помочь Руди, внезапно, дождливым осенним вечером, я увидел его на пороге своего дома. Знаете ли вы, мисс Грейнджер, какое чувство способно погубить человека безвозвратно или спасти его? — он на секунду прервался, ожидая ответа.

Гермиона знала:

— Любовь, — тихо сказала она.

— Вы совершенно правы, — ликующе воскликнул Пий. — Именно! Рудольфус ценил свою семью и своих боевых товарищей, был предан идеям, за которые боролся, но все это меркло по сравнению с его чувствам к женщине, которую он искренне и беззаветно любил. Беллатриса в своё время слыла первой красавицей Хогвартса, а если ещё и учесть её огненный темперамент... В общем, Руди влюбился в неё без памяти, но она и телом и душой принадлежала другому, тому, кого уже тогда боялись называть по имени. Белла стала женой Рудольфуса, но никогда не принадлежала ему по-настоящему. Той ночью, измученный ревностью, мертвецки пьяный, он признался мне, что её отдали ему в жены словно побывавшую в использовании вещь. Подобного оскорбления он не стерпел. Догадываетесь, что случилось дальше? С того момента Рудольфус перестал служить Тёмному Лорду и поклялся, что остаток своей жизни он посвятит мести. Он принялся добывать воистину уникальную информацию, обладанием которой не мог похвастаться ни один из моих шпионов. Связь Волдеморта с его женой сыграла нам на руку — только так мы смогли выяснить несколько очень любопытных подробностей. Когда Тёмный Лорд исчез, мы уже знали, что это лишь временная передышка, ведь его крестражи были целы.

— Вам известно о крестражах? — недоверчиво переспросила Гермиона.

— Я ведь сказал вам, — снисходительно отозвался Пий, — Руди предоставлял очень ценную информацию. Мы терпеливо ждали, и вот, наконец, это случилось — Волдеморт вновь обрёл своё тело. Теперь дело было за малым — мальчик из пророчества, Гарри Поттер, должен был сокрушить Тёмного Лорда. Мы создали для этого все условия. Все ведь шло по плану, пока не появились вы...

Когда необходимо сделать выбор, а вы его не делаете, — это тоже выбор.

Уильям Джеймс

—  Я? — нервно сглотнула Гермиона. — Вы и об этом знаете?

— Я знаю достаточно, — самоуверенно отозвался Пий. — Понятия не имею, правда, есть ли на вашей руке Чёрная Метка, однако это уже не имеет никакого значения.

— Я никогда бы не приняла Метку, — оскорбилась Гермиона.

— Прошу меня простить, я не хотел Вас обидеть. Меня ввёл в заблуждение тот эпизод в пещере...

— Вы! Это были Вы! — вдруг дошло до Гермионы. — Это от Вас Гарри получил на Рождество ту записку и книгу!

Пий довольно ухмыльнулся:

— Записка была послана мною собственноручно, да, это так. Однако, по правде говоря, я ожидал, что результат окажется более впечатляющим.

— Зачем Вы это сделали? Ведь Гарри мог там погибнуть...

— О, не переживайте, он не погиб бы там в любом случае, — взмахнул руками министр. — Руди все контролировал и при малейшей опасности взял бы ситуацию в свои руки.

— Но как? Он же в это время был…

— В Азкабане? Неужели Вы думаете, что я мог позволить моему другу прозябать в этом жутком месте? Разумеется, Руди за свою преданность и дня не пробыл в тюрьме. Мы всего лишь разыграли спектакль, позволив Пожирателям вытащить его в нужный момент.

— И при этом дать погибнуть его любимой женщине? — скептически спросила Гермиона.

— Это частности, — отмахнулся Пий. — Ей все равно бы не было бы места в новом мире, отсчёт которому положит сегодняшняя ночь, — он тяжело поднялся из своего кресла. — Сегодня Тёмный Лорд будет уничтожен окончательно, и в стране воцарится мир и порядок.

— Волдеморт все ещё бессмертен, — напомнила ему Гермиона.

Пий наигранно широким жестом поднял руку, на запястье которой сверкнул золотой браслет дорогих часов:

— Уже нет. Беда Тёмного Лорда в том, что он не чувствует, как уничтожаются его крестражи. В противном случае он знал бы, что, пока он терял своих сторонников в Азкабане, мои люди позаботились о том, чтобы он стал обычным смертным. Ему следовало бы лучше заботиться о своей душе.

— Но Волдеморт и без своих крестражей остаётся самым сильным тёмным магом, — в отчаянии проговорила Гермиона, — Гарри не сможет справиться с ним в одиночку!

— Кто сказал, что ему придётся сражаться в одиночку? — утешил её Пий. — Авроры, мисс Грейнджер, в полной боевой готовности. Они появятся, как только сегодня здесь прозвучит первое боевое заклятье. Все, что останется Поттеру — это направить палочку прямо в лоб Тёмному Лорду и произнести два слова. Волдеморт умрёт сегодня, это дело решённое. Итак, прошу Вас, — он сделал приглашающий жест рукой, но Гермиона не тронулась с места.

— С чего Вы вообще взяли, что Гарри и Тёмный Лорд сегодня будут здесь? — спросила она и осеклась, сама найдя ответ на свой вопрос. — Вы отвели мне роль наживки...

— В какой-то мере Вы правы. Находите это циничным? Ради мира иногда стоит приносить жертвы.

Его высокопарный тон Гермионе категорически не нравился. В ужимках и жестах министра все чётче проглядывали фальшь и лицемерие.

— Но почему именно сейчас? — нахмурилась она.

— Пришло время, — развёл руками Пий. — Я вижу, Вы колеблетесь, мисс Грейнджер? Я знал о Ваших странных отношениях с Тёмным Лордом, но никогда не верил, что Вы способны действительно перейти на сторону врага. Для Вас это может стать роковым решением. Ах, мне известно о том, как легко и умело Тёмный Лорд способен манипулировать людьми. Возможно, он предложил Вам богатство? Или славу? Или же знания, до которых Вы так охочи? Нет? Ах, я понял... Романтический образ несчастного, всеми непонятого злодея! Угадал? Вы, молодая, наивная барышня, наверняка легко повелись на долгие беседы о добре и зле, о верном и ложном, о преданности и доверии, — министр заметил, как Гермиона судорожно дёрнулась. — Я попал в точку, не так ли? Ваша наивная вера в его человечность и стала тем крючком, на который он Вас подцепил? Да, это является одним из любимых его методов. Известно ли Вам, мисс Грейнджер, что именно так когда-то Беллатриса Блэк попала в ряды Пожирателей Смерти? Вспомните конец истории её жизни. И Вы считаете, что это стало бы достойным финалом для вас? Сегодня у Вас есть два пути. Первый бесславен и прост: окончательно перейти на сторону Тёмного Лорда, сражаться и погибнуть за него. Второй путь потребует от Вас мужества и выдержки: Вам придётся со всеми нами строить новый мир, без войны, насилия и жестокости, без фанатиков и их безумных идей. Послевоенное устройство будет долгим болезненным процессом, но, я уверен, мы сумеем создать прекрасный новый мир. Это выбор между созиданием и разрушением, мисс Грейнджер. Я верю, что Вы примете верное решение.

— Я уже выбрала, министр, — Гермиона с готовностью встала с кресла и гордо подняла подбородок. — Что мне нужно делать?

Пий вновь удовлетворённо улыбнулся:

— Ваша роль проста, мисс Грейнджер...

* * *

Атриум был подозрительно пустынен. Тёмный Лорд трансгрессировал ровно в центр огромного холла и сразу же заметил возле золотой статуи волшебницы Гермиону.

Гриффиндорка стояла спокойно и кротко, даже, казалось, не замечая, что волшебная палочка скалящегося Лестрейнджа приставлена к её виску.

— Рудольфус, — невозмутимо сказал Волдеморт. — Как жаль.

— Не жалейте, мой Лорд, я всего лишь восстанавливаю справедливость, — крикнул Пожиратель.

— Ты о Белле? — спросил Волдеморт. — И стоило тебе губить себя ради этой глупой женщины?

— Вы отняли её у меня!

— Она тебе никогда и не принадлежала.

— Я любил её! — отчаянно выкрикнул Рудольфус.

— И в этом была твоя ошибка.

— Мы все совершаем эту ошибку, — безумно расхохотался Лестрейндж. — Даже Вы, повелитель. Если нет, тогда почему Вы явились сюда, как только узнали, что Грейнджер пропала из Хогвартса?

На миг взгляды Тёмного Лорда и Гермионы встретились.

— Как ты наивен, Руди, — холодно заметил Волдеморт. — Я пришёл сюда для того, чтобы наказать тебя, а не спасать грязнокровку.

Ни один мускул не дрогнул на лице Гермионы, она по-прежнему сосредоточенно смотрела в глаза Тёмному Лорду.

Рудольфус вновь засмеялся:

— Пускай, даже если и так. Это не имеет значения. Сегодня здесь решится судьба всей магической Великобритании!

Один из каминов для прибытия полыхнул зелёным пламенем, возвещая о появлении в зале ещё одного человека.

— Игра началась, — констатировал Рудольфус, глядя, как Гарри Поттер, крепко сжимая свою волшебную палочку, приближается к Тёмному Лорду.

— Отпусти её, Том! — крикнул Гарри. — Это наша с тобой битва. Отпусти Гермиону!

Лестрейндж осклабился, ещё крепче прижимая к себе свою заложницу. Выражение его лица сменилось: теперь он смотрел на Волдеморта с подобострастной улыбкой, разыгрывая представление специально для Мальчика-Который-Выжил.

— Экспелл...

Тёмный Лорд быстро взмахнул палочкой:

— Я лишаю тебя права голоса, Поттер.

— Нет! — Гермиона внезапно рванулась так сильно, что потерявший на время бдительность Рудольфус едва не выпустил её. — Нет!

— Замолчи, Грейнджер! — Тёмный Лорд развернулся к ней. — Помолчи хоть теперь!

Гарри изумлённо выпучил глаза, безвучно шевеля губами.

— Не слушай его, — надрывалась Гермиона. — Я волшебница, а он всего лишь отвратительный гоблин! Не слушай его, он лжёт!

— Как ты смеешь обвинять моего повелителя во лжи, поганая грязнокровка! — Лестрейндж замахнулся, намереваясь отвесить Гермионе знатную оплеуху, на секунду чуть отстранив её от себя.

Реакция была мгновенной. Разоружающее заклятье Тёмного Лорда отбросило Рудольфуса на несколько футов назад. Он врезался затылком и спиной в гранитный борт фонтана и замертво рухнул, нелепо разметав руки и ноги под разными углами, как марионетка, у которой перерезали нити.

В следующее мгновение палочка Волдеморта уже была нацелена левее, туда, где с другой стороны от статуи волшебницы виднелась небольшая, по сравнению с остальными, фигура маленького существа с удлинёными ступнями и кистями.

— Апарекиум!

Фиолетовый луч прорезал пространство и плотным коконом окутал появившегося из воздуха мужчину.

— А вот и наш министр... Ну и странный ты выбрала способ для того, чтобы меня предупредить, — обратился Тёмный Лорд к Гермионе, не сводя глаз с Пия Толстоватого, который, утратив свою невидимость, выглядел растеряно и жалко.

— Сам виноват, — огрызнулась Гермиона, растирая запястья. — Откуда я знала, прочитал ты мои мысли или нет. Пришлось озвучить.

— Их невозможно было не прочесть, — усмехнулся Волдеморт, — Ты очень громко думаешь. Кто его убьёт? — он кивнул на Пия.

— Его нельзя убивать, — произнесла Гермиона таким тоном, будто читала лекцию гриффиндорцу-первокурснику. — Он достаточно сказал, но и умолчал, я уверена, о многом.

— Логично, — кивнул Тёмный Лорд.

— Да что здесь происходит?

Гермиона вздрогнула, и перевела взгляд на Гарри, о котором на время совершенно позабыла. Теперь же страх за друга вернулся вновь.

— Отойди, — Волдеморт аккуратно отодвинул Гермиону в сторону и встал напротив своего заклятого врага. — Я не собирался делать этого сегодня, но, по всей видимости, придётся...

— Не смей! — она бросилась между ними. — Не делай этого! Ты обещал мне!

— Я ничего не обещал тебе!

— Отойди, Гермиона, — подлил масла в огонь Гарри, ухватив подругу за рукав и пытаясь спрятать её у себя за спиной. Она вырывалась, не давая ему прицелиться, — Я должен сразиться с ним!

Никто из троих не замечал, как стремительно бледнеет свечение магического сгустка, сдерживающего министра магии.

— Сними свою иллюзию, Том, — тяжело дыша, потребовала Гермиона. — Сними же эту чёртову иллюзию! Покажи ему!

— Это ничего не изменит, — возразил Волдеморт.

— Это изменит все! — закричала Гермиона. — Это и есть доказательство того, что вы можете сосуществовать в мире! То самое доказательство... для меня... Прошу тебя... Я не хочу смерти никому из вас.

Секунды показались ей вечностью, а затем Тёмный Лорд, пристально глядя Гермионе в глаза, направил палочку на себя.

— Профессор Мракс? — изумлённо прошептал Гарри, наблюдая, как преображается лицо Тёмного Лорда.

Гермиона терпеливо ждала, превозмогая желание отвернуться, чтобы не видеть отвращения и боли на лице друга, когда он все осмыслит.

— Я подозревал, — растерянно пробормотал он. — Ты знала?

Она не нашла ничего лучше, как просто кивнуть.

— Ты не могла сказать?

Гермиона опасливо подняла глаза, и её лицо озарилось проблеском надежды на прощение.

— Не могла, — с трудом выговорила она и вдруг заметила, как палочка в руке Гарри медленно, миллиметр за миллиметром, опускается.

Тёмный Лорд тоже стоял, опустив своё оружие.

Её сердце бешено забилось, норовя выпрыгнуть из груди. Возможно, есть небольшая вероятность, маленький шанс на то, что... она победила?

— Авада Кедавра!

Гермиона обернулась как раз тогда, когда на кончике палочки освободившегося Пия, направленной ей прямо в грудь, загорелся зелёный огонёк. У неё было ещё время отклониться, увернуться, отпрыгнуть, но страх, словно парализующий яд, уже разливался по венам, заставляя почти безучастно любоваться слепящим светом, с каждым мигом приближавшимся к ней.

В последний момент перед тем, как зелёный луч коснулся её груди, прямо перед ней мелькнула чёрная тень. Гермиона почувствовала резкий сильный толчок и вкус крови во рту.

А затем в зале зазвучали десятки голосов, и раздался ликующий крик, перекрывший общий гул:

— Тёмный Лорд мёртв! Он мёртв!

Может быть верность только человеку, а не идее или идеалу.

Габриэль Оноре Марсель 

— Тёмный Лорд мёртв! — эхом пронёсся по Атриуму торжествующий вопль Толстоватого. — Я сам убил его!

Гермиона со стоном приподнялась. Она не понимала, что за глупости кричат все эти люди и чему они радуются, ведь Волдеморт только что, секунду назад, был здесь, в этом зале...

Она подняла голову.

И внутри все оборвалось.

Он лежал рядом с ней. В тёмно-синих бездонных глазах не было ничего, кроме сосущей пустоты.

Он не мог, этого не может быть...

Но это случилось.

Авроры медленно, недоверчиво приближались к фонтану Магического Братства, не в силах оторвать глаз от лежащего возле постамента тела самого могущественного тёмного мага столетия.

Её пальцы судорожно сжали ткань мантии Тёмного Лорда. Гермионе казалось, что она летит в пропасть, отражавшуюся в его зрачках, и ничто уже не спасёт её от падения.

Кто-то дёрнул её за рукав:

— Ты цела?

Она потерянно оглянулась, услышав голос Гарри. Поттер стоял за её спиной, тоже пристально вглядываясь в лицо бывшего врага.

— Мы ничем не можем помочь ему, — грустно сказал он. — Не понимаю, зачем он это сделал...

Она не могла ни думать, ни дышать, ни говорить — в горле стоял огромный ком, глаза застилало пеленой слёз. Руки по-прежнему цеплялись за плечи Волдеморта. В голове звучал его хрипловатый голос: «Думаю, тебе пока будет достаточно этих доказательств».

Да, теперь ей было достаточно.

Гермиона села на колени перед ним. Провела пальцем по его щеке, отвела прядь волос с лица, легонько погладила по голове.

Теперь ей было достаточно даже этого.

— Проверьте, точно ли он умер, — вдруг услышала она, и почувствовала, как её накрывает ледяная волна всепоглощающего отчаяния.

Осмелевшая толпа подходила все ближе.

— Уйдите, — сипло проговорила она. Ей хотелось лишь одного — чтобы все эти люди, кричавшие, смеявшиеся, шумящие, вдруг испарились, исчезли, оставив её, Гермиону, наедине с её тихим безысходным личным горем.

Но вместо этого со всех сторон вновь раздались смешки. Они не понимали её. Не хотели понимать.

Гермиона наклонилась, заслоняя от хищных взглядов его красивое бледное лицо своими волосами:

— Я вернусь, — прошептала она, целуя остывающие губы.

Она бережно вытащила из руки Тёмного Лорда его волшебную палочку, только теперь заметив, что плачет. Поспешно вытерла глаза и встала с колен.

Люди толкались, каждый из них стремился воочию увидеть подтверждение смерти Волдеморта. Гермиона буквально кожей чувствовала их жадное, почти звериное нетерпение.

Палочка Тёмного Лорда в её руке нагревалась.

— Назад, — угрожающе прошипела она, наставив палочку прямо в грудь министру. — Все назад.

— Остановите её, — испугано проверещал Пий, замечая лихорадочный блеск в потемневших глазах гриффиндорки.

Из палочки Волдеморта вырвался сноп тёмно-красных искр. Гермиона была уже не способна сдерживать рвущиеся изнутри ярость и боль.

— Да что же вы все стоите, — вскинулся министр. — Схватить грязнокровку!

Сразу несколько Разоружающих заклятий было послано в её сторону, но ни одно из них не достигло своей цели. Гарри сделал несколько шагов впёред и встал рядом с подругой.

—Только посмейте хоть пальцем её тронуть, — серьёзно предупредил он.

Но Гермионе не нужна была его защита. Гнев подпитывал её силы, делая гриффиндорку мощнее в несколько раз.

— Не получилось, министр, не так ли? — она приближалась, вынуждая Пия пятиться. — И вновь я испортила Вам все планы. Ведь по Вашему замыслу никто из нас вообще не должен был выйти отсюда живым?

— Девчонка одержима или попросту рехнулась, — донёсся из толпы визгливый голос Амбридж.

— Разумеется, нет, — продолжила Гермиона, не обращая на выкрики никакого внимания. — Никто из нас троих сегодня не должен был выжить.

— Да что ты говоришь, — взвизгнул Пий, покрываясь испариной. — Я спас вас!

— Так же, как спасли Лили Поттер? — с остервенением прошипела Гермиона. — Вы говорили, что Рудольфус Лестрейндж перешёл на Вашу сторону осенью. Именно Вы надоумили Рудольфуса доложить Тёмному Лорду о появлении Избранного, правда? А было ли вообще то пророчество, министр, или же Вам просто нужны были марионетки для того, чтобы возвести себя в нужный момент к власти? Как Вы там сказали? «Жертвы ради мира»? Сколько же Вам ещё жертв нужно?

— Ты сошла с ума, — выкрикнул Пий, — Ты думаешь, кто-то поверит стороннице Тёмного Лорда?

— Поверят, если я останусь жива. Тогда я смогу продемонстрировать свои воспоминания. Зря Вы рассказали мне все это, министр. Вас губит собственная гордыня.

— Ты собираешься остановить меня, спятившая грязнокровка? — воскликнул Пий. — Одна?

— Она будет не одна, — разнёсся по залу низкий голос Снейпа.

В дверях Атриума стояли Пожиратели Смерти и члены Ордена Феникса.

— Я не позволю вам, — гневно заявил Снейп, наблюдая, как авроры целятся в его учеников. — Вы не тронете их.

— Они под защитой Хогвартса, — вторила ему Минерва МакГонагалл.

Гермионе казалось, что она действительно сошла с ума. Иначе объяснить происходящее она просто не могла. Пожиратели и орденцы стояли плечом к плечу, не делая никаких попыток напасть друг на друга. Некоторые, правда, от такого соседства были явно не в восторге — Люциус Малфой, например, с брезгливым выражением лица постоянно косился на находящегося по левую сторону от него Люпина.

В нестройных рядах прибывших волшебников было много знакомых Гермионе лиц. Её сердце ёкнуло, когда она заметила в толпе рыжеволосые макушки семейства Уизли. Ей было страшно представить, что кто-то из этих людей погибнет сегодня, заступившись за неё.

— Вы не можете защитить их, Минерва, — завизжал Пий, брызжа слюной. — Волдеморт полгода водил Вас за нос, притворяясь учителем ЗОТИ!

Но МакГонагалл, как и другие орденцы, не выразила никакого удивления.

— Мне уже известно об этом, — спокойно ответила она. — Только вот не он, а Ваши авроры наложили сегодня на меня заклятье Империо и похитили ученицу из школы. Не он, а именно Вы, министр, вынудили Гарри явиться сюда, на верную смерть. И теперь только Вы угрожаете безопасности и жизни моих студентов.

Шляпа на голове Минервы покосилась, растрепав всегда аккуратную причёску, глаза горели праведным гневом и невероятной решимостью. Гарри с восхищением смотрел на неё, с трудом узнавая в этой разъярённой ведьме строгого профессора Трансфигурации.

— Что это значит? — Пий пятился под защиту авроров. — Теперь Вы на стороне врага?

— Это значит, что у нас теперь общий враг, — надменно растягивая слова, произнёс Люциус Малфой. — Мы пришли к соглашению.

Артур Уизли, стоящий чуть поодаль, согласно кивнул.

— Это безумие, — закричала Амбридж, — вам не за что больше сражаться! Тёмный Лорд мёртв!

Сердце Гермионы вновь пронзило острой болью. Палочка Тёмного Лорда в её руке раскалялась все сильнее, заставляя кровь в её жилах бежать быстрее, а сердце биться чаще.

— Посмотрите на него, — издевалась тем временем заместитель министра, — пожертвовал собой ради грязнокровки, предав все ваши идеалы. Все, за что вы сражались долгие годы, было втоптано в грязь из-за малолетней выскочки! И это — ваш господин? Ваш повелитель? Да он же просто жалок!

Никогда в жизни Гермионе не доводилось чувствовать такую ненависть. Желание заставить умолкнуть навеки, стереть с лица земли, уничтожить эту мерзкую подлую ведьму становилось все невыносимее.

— Его тело, — продолжала Амбридж, — стоит предъявить магическому сообществу как свидетельство победы закона и справедливости. Пусть люди сами решат, что бы они хотели сделать с ним.

Гермиона отлично поняла, чего желает эта спятившая садистка. Осознание того, что тело человека, который ещё сегодня утром так бережно обнимал её, человека, спасшего ей жизнь, тело самого сильного тёмного мага, теперь безоружного и безответного, предлагают предать самосуду, стало для Гермионы точкой невозврата.

Сухой жар разливался по её венам, кровь стучала в висках, в голове зашумело.

Авроры, прикрывающие Амбридж, разлетелись, словно сухие листья на ветру, сметённые незримой силой. В последний момент заместитель министра, понимая, что Защитные Чары её не спасут, попыталась спрятаться за одного из авроров, используя того как живой щит. Но проклятье, изменив траекторию, врезалось ей в спину, окутывая тело Амбридж серебристым свечением. Женщина испустила истошный крик, её колени подогнулись и она завалилась набок.

Кто-то из стоявших рядом наклонился над ней, щупая пульс:

— Она мертва, — объявил аврор.

* * *

Том пошевелился, с удивлением замечая, что он лежит плашмя на холодном каменном полу. Несмотря на эти неудобства, он чувствовал себя превосходно, даже рана, которую ещё вчера залечила Гермиона, уже не ныла. Он знал, что все его крестражи были уничтожены, а значит, ему грозила неминуемая смерть, однако окружающая обстановка мало напоминала загробный мир.

Он определённо все ещё находился в Атриуме Министерства Магии, но теперь зал несколько изменился. Фонтан Магического Братства исчез, в центре холла высился огромный монумент из чёрного камня. Том запрокинул голову, рассматривая грубо высеченные статуи: мужчина и женщина, сцепив руки, стояли на плите, удерживаемой раболепно глядящими на них людьми. «Магия — сила» — значились слова на цоколе. С этим утверждением Волдеморт поспорить не мог, но вот сам вид статуи ему не понравился — уж слишком вычурно, дёшево и безвкусно она выглядела.

Гулкое эхо чьих-то шагов заставило его резко и быстро вскочить на ноги и оглядеться в поисках оружия. Палочки нигде не было.

К нему приближался, сияя лучезарной улыбкой, седовласый старик в кипенно-белых одеждах. Дамблдор, а это был именно он, выглядел таким, каким Том запомнил его в их последнюю встречу.

— Альбус, — неприязненно произнёс Волдеморт. — Глупо было полагать, что и теперь обойдётся без Вас.

Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное...

Чарльз Диккенс.

— Том, — Дамблдор остановился за пару метров от него, всем своим видом излучая спокойствие и уверенность.

Именно такая манера поведения старого волшебника всегда выводила Тёмного Лорда из себя, вызывая в какой-то мере инфантильное желание противодействовать до последнего. Причина этому была проста и оттого ещё более трагична — много лет назад маленький Том воспринял чудного мужчину в фиолетовом одеянии, появившегося на пороге его приюта, с надеждой, присущей всем детям-сиротам. Но мечта о мудром наставнике жила совсем недолго. Вместо тепла и заботы мальчику доставалось лишь колючее молчаливое неодобрение, а затем и вовсе открытая ненависть. Каждый раз глядя, с каким уважением и любовью Дамблдор обращается с другими учениками, Том чувствовал жгучую детскую обиду, которая в конечном счёте перерастала в бессильный гнев, находивший выход в разрушительной кипучей энергии.

Вот и теперь, стоило ему увидеть Дамблдора, как руки неосознанно сжались в кулаки. Волдеморт сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, не желая давать волю эмоциям, и нетерпеливо спросил:

— Где мы?

— В Министерстве магии, я предполагаю, — тут же отозвался Дамблдор, невозмутимо глядя сквозь свои неизменные очки-половинки.

— Вы предполагаете? Не знаете наверняка?

— Ни в этом, ни в одном из других миров нет непреложных истин, Том. Возможно, мы здесь, а возможно и нет.

Том раздражённо фыркнул. Как видно, после смерти у старика тяга к философским размышлениям лишь усилилась.

— Я спрашиваю не про вид этого места, а про его сущность, — отрывисто бросил он.

— Вид и определяет сущность, мальчик мой.

— Не называйте меня так! — рявкнул Том, разом теряя всю свою выдержку.

— А как мне тебя называть? — ехидно спросил Дамблдор.

Волдеморт негромко застонал. Какая изощрённая жестокая пытка: возможно, он обречён вечно вести подобные абсурдные диалоги с Дамблдором, пялясь на этот отвратный в своей безвкусице монумент. Злобная страшная насмешка судьбы.

— Альбус, — он старался сохранять спокойствие, — скажите мне, я умер?

— И да, и нет.

— Да что все это значит? — снова сорвался Том.

— Если бы ты не перебивал меня, я смог бы тебе объяснить.

Тёмный Лорд глубоко вдохнул. Хорошо, что старик уже мёртв, иначе он бы не сдержался и прикончил Дамблдора, не дожидаясь ответов на свои вопросы.

— Видишь ли, Том, в ту ночь, когда ты напал на семью Поттеров, Лили дала маленькому Гарри защиту... Тебе об этом и так известно, да, я знаю, — заметил Дамблдор его нетерпение. — Но ты забыл о том, что твоя душа, измученная, разорванная и слабая, не смогла выдержать силу материнской жертвы Лили. Она раскололась, Том. Раскололась ещё раз.

— Вы выражаетесь буквально? — уточнил Волдеморт.

— Более чем. В ту ночь ты, сам того не подозревая, создал ещё один крестраж. И им является...

— Гарри Поттер...

Дамблдор кивнул и умолк, принявшись с крайне заинтересованным видом разглядывать мраморный постамент статуи. Он явно боялся следующего вопроса, и, заметив это, Том не мог отказать себе в удовольствии:

— Постойте-ка! — наигранно-удивлённо воскликнул он. — Но ведь тогда выходит, что, готовя мальчишку к битве со мной, вы предполагали его смерть.

Старик вздрогнул и отвёл глаза.

— Ничего нельзя было сказать наверняка, — неопределённо пробормотал он.

— Не увиливайте, Альбус, — напирал Том, наслаждаясь возможностью причинить боль своему врагу. — Вы готовили мальчишку, как свинью на убой. Надеялись, что я уничтожу свой собственный крестраж, а дело Поттера закончит кто-то другой. Хороша же сторона света! Особенно любопытна её мораль.

— Ты все переиначиваешь.

— Нет, Альбус, уж давайте будем честны, — отрезал Волдеморт. — Скажите, а Поттер знал, что ему уготована роль жертвенной овцы?

Старик молча отвернулся.

— Я так понимаю, что нет, — с издёвкой констатировал Том. — Ему явно было необходимо узнать об этом в самый последний момент, чтобы у мальчишки не оставалось выбора. Да и у меня тоже. Браво, Альбус. Как вы все хорошо продумали!

— Теперь все изменилось, — возразил Дамблдор.

— Разумеется, — согласно кивнул Волдеморт. — Теперь я ни в коем случае не стану уничтожать свой последний крестраж.

— Дело не в этом, — ответил Дамблдор своим прежним твёрдым тоном. — Ты не понял. Ты сам не понял, что ты сделал. Сегодня ты вольно или невольно принёс себя в жертву, и...

— Только не вздумайте вновь рассказывать мне о пресловутой силе любви, — криво ухмыльнувшись, перебил его Том.

— Не буду, — махнул рукой Дамблдор. — Ты и сам это чувствуешь. В твоей душе впервые нет ненависти, ибо своим поступком ты спас её.

Тому до того не хотелось признавать правоту бывшего директора Хогвартса, что он даже не стал уточнять, о ком тот говорит. Но сердце вновь закололо тысячью мелких иголок, а дыхание спёрло.

— Вас я ненавижу, — проворчал он, стараясь не выдать своей слабости.

— Заблуждаешься, — спокойно парировал Дамблдор. — А вот я, признаться, одно время действительно искренне... — он на секунду умолк, собираясь с силами, — искренне ненавидел тебя.

Волдеморт пожал плечами — для него это откровение не было новостью. Но вдруг вся отстраненность и напускная холодность Дамблдора вмиг исчезла. Он схватил Тома за руку, крепко сжимая её в своих сухих мелко подрагивающих старческих ладонях. В ярких голубых глазах блестели искренние слезы раскаяния.

— Я никогда не верил в тебя. Сторонился, хотя знал, что ты нуждаешься в помощи. Знал, но ни разу не помог. Все ждал... Боялся, что сделаю хуже, а в конечном счёте... — его голос сорвался. — Сможешь ли ты простить меня за это?

Том пораженно взглянул на Дамблдора, даже не пытаясь вырвать свою руку. Ему было неловко и стыдно, словно это он со слезами молил о прощении, словно это с него только что сорвали маску, обнажив все самое личное, сокровенное и глубокое. Все, что он годами хранил в осколках своей истерзанной души.

— Вы просто сумасшедший...

Но ответное слабое, едва ощутимое рукопожатие выдало его с головой. Дамблдор улыбнулся, его глаза сияли ещё ярче, чем прежде.

— Значит, сможешь. А теперь иди, тебя там ждут. И передавай мисс Грейнджер мои наилучшие пожелания.

* * *

— Она мертва, — вновь произнёс аврор, и от этих слов Гермиона почувствовала, как стремительно утихает её гнев.

В голове билась лишь одна мысль: «Я только что лишила человека жизни. Я убийца... Убийца...», но, к своему дикому ужасу, она не испытывала ни капли раскаяния, лишь опустошённость и безучастность.

Гермиона неосознанно сделала несколько шагов вперёд, желая и одновременно страшась увидеть дело своих рук. Ноги дрожали, ослабевшая рука едва удерживала волшебную палочку, которая вдруг показалась такой тяжёлой, словно была выплавлена из свинца.

— Схватите грязнокровку, — донёсся до неё, как сквозь вату, приказ министра.

Гермиона не желала и не могла обороняться. Ей казалось, что её смерть станет достойной расплатой за совершённое ею преступление. С радостным нетерпением, словно избавления и искупления, она ждала удара зелёного луча, но его так и не последовало.

Вместо этого мощный магический купол, возведённый вокруг неё, с шипением поглотил заклятье, и Гермиону оттолкнули под надёжную защиту золотой статуи домового эльфа.

Все пришло в движение, вокруг происходила какая-то нелепая суета, мелькали зелёные и красные вспышки заклятий, звучали чьи-то крики.

— Мисс Грейнджер! — окликнул её знакомый голос.

В правую руку Гермионы будто бы вонзили шип, она вскрикнула, приходя в себя. Гриффиндорка подняла глаза, сфокусировав взгляд на озабоченном лице профессора Снейпа.

— Вы как? — мягко, но настойчиво спросил он, не забывая поддерживать Защитные Чары вокруг девушки.

Остывшая после выпущенного из неё смертельного проклятья палочка Тёмного Лорда вновь начала теплеть, придавая Гермионе жизненных сил.

— Я убила её, — пробормотала она, не узнавая своего голоса.

— Да, и это было впечатляюще, — хмыкнул Снейп, все ещё цепко осматривая Гермиону.

Она помотала головой:

— Я убила её... и ничего не чувствую. Я чудовище...

— Мисс Грейнджер, — Снейп схватил её за плечи и ощутимо встряхнул. — Гермиона! Ты все сделала правильно, слышишь меня?

— Я должна... страдать...

— Не думай о себе, думай о них, — Северус указал ей в сторону Гарри, который яростно отбивался от атак сразу нескольких авроров. Рядом с ним сражался и Рон, пытаясь одновременно защитить себя и друга и нанести ответный удар. — Представь, что ты почувствуешь, если погибнут они. Разве их жизнь не важнее смерти той старой садистки?

В подтверждении его слов, она услышала вскрик Рона, которому только что очередное заклятье знакомого ей Эдварда Рабнотта глубоко рассекло щеку, чудом не задев глаз. Гермиона ахнула, моментально сбрасывая с себя остатки странного оцепенения, и рванулась на помощь другу, но Снейп удержал её:

— Слушай меня! Забирай Поттера и Уизли и убирайтесь отсюда.

— Ни за что!

— Уходите, — повторил Северус, ещё раз встряхивая Гермиону. — Ваши с Поттером доказательства станут решающими. Если вы погибнете, то нам всем, слышишь ты меня или нет, глупая девчонка, нам всем не жить! Доберитесь до ближайшего камина — я прикрою вас — и отправляйтесь в Хогвартс, там вы будете в безопасности.

— Нет, — воскликнула Гермиона. — Я не брошу вас! Я не брошу его здесь. Я ему обещала!

Она, с невесть откуда взявшейся, отнюдь не женской силой, вывернулась из рук Снейпа и кинулась в самую гущу сражения. Но Гарри и Рон, ещё секунду назад бывшие в пределах видимости, бесследно исчезли.

Спотыкаясь о тела раненных и убитых, пригибаясь под шквалом свистящих в воздухе заклятий, Гермиона звала друзей, срывая до хрипоты голос. Она сильно рисковала, постоянно оборачиваясь, желая убедиться, что тело Тёмного Лорда находится там, где она его и оставила. Забывая, что в этой битве сама является крайне ценным трофеем.

— Остолбеней! — заорал кто-то сбоку, и Гермиона скорее почувствовала, чем увидела кончик направленной на неё волшебной палочки.

Заклинание прошло по касательной, лишь слегка задев руку, в которой тут же отдалось жгучей болью.

— Инкарцеро! — запоздало отреагировала она. Напавший на её долговязый аврор мгновенно оказался связан по рукам и ногам.

Обезвредив соперника, Гермиона опустила взгляд, заметив, что по рукаву течёт кровь, капая на волшебную палочку, зажатую в руке. На Заживляющее времени не было. Гриффиндорка огляделась, надеясь, что в толпе заметит друзей, но вместо этого увидела Снейпа, спешно пробивавшегося к ней:

— Вы ранены? — спросил он, бесцеремонно хватая её за локоть.

— Нет, — соврала Гермиона, пряча руку за спину. — Где Гарри и Рон?

— Там, — кивнул Северус на другой конец зала. — Мисс Грейнджер, будьте благоразумны. Он не простит мне, если с вами что-то случится. Сколько я буду за вами бегать... Мисс Грейнджер! Чёрт! Стой, идиотка! Стой!

Но Гермиона уже снова бежала, бежала так быстро, что сердце билось где-то под горлом, а из груди вырывались натужные хрипы. Она заметила Гарри и Рона, которые, лишив Пия телохранителей, теснили того к стене. И — будь трижды проклята беспечность её друзей — лишь она обратила внимание на самоуверенную, наглую ухмылку Толстоватого.

Проворное движение Пия — и Рон упал обездвиженный, выбыв из борьбы. Гарри остался один на один с врагом, решительно приближаясь к министру.

— Берегись! — крик Гермионы потонул в ужасающем гуле.

Второй красный луч вырвался из палочки министра и угодил в фонтан Магического Братства, отсекая большую часть фигуры кентавра. Фрагмент статуи стал медленно крениться. Гермиона вскинула палочку высоко над головой, надеясь, что задержит падение, хотя в глубине души понимала — она не сможет удержать такой вес магией и нескольких секунд.

— Гарри, уходи! — завопила она что есть мочи.

Гарри остановился, только теперь заметив накрывшую его тень.

Но было уже поздно. Статуя с ужасающей скоростью падала на него, и, казалось, уже ничто не спасёт Мальчика-Который-Выжил от участи быть раздавленным под весом гигантской золотой скульптуры. Но вдруг фрагмент фигуры замедлил своё падение, замерев в воздухе, а затем рассыпался на тысячи мелких осколков, не причинив никакого вреда Гарри.

В зале вдруг повисла гробовая тишина. Звуки борьбы моментально стихли.

Пий, пятясь, смотрел с благоговейным ужасом куда-то за спину Гермионы. Но гриффиндорке не нужно было даже оборачиваться, для того, чтобы понять, что произошло.

Она, слыша знакомый яблочный аромат, уже знала, кто стоит за её спиной:

— Тебя не было так долго, — прошептала Гермиона, чувствуя, как тёплые руки ложатся ей на плечи.

— Всего полчаса, — ответил ей на ухо знакомый вкрадчивый голос.

— Тебя не было очень долго...

Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!

Федор Достоевский

  — Я до сих пор не могу в это поверить...

Битва была окончена, но дел все ещё оставалось предостаточно. Волшебники суетились: кто-то спешил оказать помощь раненным прямо в Атриуме, кто-то подсчитывал потери, некоторые, по поручению Тёмного Лорда, отправились сопровождать Пия Толстоватого и его приспешников в Азкабан. В числе надзирателей оказались и Пожиратели, и орденцы, что большинство расценивали как знак возможного перемирия между враждующими сторонами. Но окончательно война могла завершиться лишь на общем совете, который был назначен через час. 

Волдеморт, раздав слугам указания, удалился, бросив, что будет в своём кабинете, и Гермиона, выждав для приличия пару минут, отправилась следом за ним.

Теперь они молча сидели друг напротив друга.

Гриффиндорка наблюдала, как тонкие пальцы Тёмного Лорда выводят невидимые глазу узоры на столе, за которым ещё сегодня вечером сидел абсолютно другой человек.

— Эволюция или революция — так всегда было, так всегда будет. Помнишь, я говорил тебе?

Гермиона кивнула, радуясь, что затяжное молчание было нарушено.

— Помню. Выходит, сегодня мы пережили революцию?

— Ещё нет. Но совсем скоро все решится, — Волдеморт поднял голову, и только теперь стало заметно, каким уставшим он выглядит.

— Кстати, твоя фраза о кабинете не осталась без внимания, — сказала Гермиона, продолжая украдкой рассматривать его измождённое лицо.

— Этого я и добивался, — Том вздохнул. — И прекрати, пожалуйста, меня жалеть. Сам знаю, что устал.

Впервые Гермиона не стала возмущаться, что к ней применяют легилименцию. Возможно, потому что ей впервые было нечего скрывать от Волдеморта. Все уже было давно сказано, считано, понято, решено.

— Это не жалость, — упрямо возразила она. — Я могу испытывать к тебе все что угодно, но только не жалость. Унизительное чувство, которое уничтожает того, на кого оно направлено.

Том хмыкнул.

— Дамблдор с тобой бы не согласился, — чуткая Гермиона уловила в его тоне нотки горечи. 

— Ты ведь видел его там, да? — прошептала она. — Говорил с ним?

— Откуда ты знаешь?

— Догадалась. Сложно было не понять. С кем ещё ты мог там беседовать целых полчаса, — с сарказмом проговорила Гермиона.

— Всего полчаса, — возразил он. — Для вечности — пустяк.

— А для меня это была целая вечность, — парировала она. — И о чём же вы там общались?

— Он передавал тебе свои наилучшие пожелания.

— И все? — разочарованно выдохнула Гермиона.

— И все.

— Ну и ладно, — в её голосе прозвучало столько наивной, детской обиды, что Тёмный Лорд не выдержал и рассмеялся.

— Я расскажу, — пообещал он. — Только не сегодня.

— Ладно, — на этот раз куда более сдержанно повторила Гермиона.— А я вот все думаю... Пока тебя не было, я сделала кое-что, — она встала с кресла и подошла к зачарованному окну, в котором отражалось предрассветное небо. — Моя душа тоже расколота? Я ведь теперь... Ну, ты понимаешь...

— Не говори глупостей. С таким подходом каждый второй ходил бы с расколотой душой, — ответил он и заметил в её глазах облегчение. — Если тебе от этого станет легче, я скажу, что ты всего лишь косвенно виновна в её смерти. Ты обязана была так поступить. На войне ошибки не прощаются, а оставить Амбридж в живых стало бы ошибкой.

— Но ты ведь оставил в живых Пия, — возразила Гермиона.

— Это другое. Он нам ещё понадобится, хотя, конечно, жить он будет недолго, в этом я уверен.

— Что ты собираешься сделать?

— С Пием? Тебе вряд ли стоит об этом знать.

Она насупилась, но в этот раз спорить не стала. Раздражённо дёрнула рукав мантии и тут же вскрикнула от неожиданной боли, совсем забыв о полученной недавно ране.

— Проклятье, — выругался Тёмный Лорд, моментально оказываясь рядом. — Какого дьявола ты не сказала мне об этом сразу?

— Пустяки, — проворчала Гермиона, морщась, — ничего серьёзного.

Том взял её за руку, аккуратно, стараясь причинять как можно меньше боли, закатал рукав свитера. Несколько взмахов его палочки — и от рваной раны остался лишь красноватый рубец.

— Шрам останется, — тихо проговорил Волдеморт, поглаживая большим пальцем нежную кожу её запястья. — Как напоминание о совершённых тобою глупостях.

— Согласись, мои глупости иногда приводят к довольно неожиданным последствиям, — так же тихо отозвалась она.

— Я все же предпочту, чтобы их не случалось вовсе. Хотя бы сегодня.

— Ничего не могу обещать. Но знаешь... Спасибо, — внезапный порыв заставил её придвинуться ближе, несмело дотронуться губами до его щеки, но тут же отпрянуть и зардеться, словно она совершает нечто крайне неприличное. — Время... Наше время истекает. Нужно вернуться в Атриум.

Том, не мигая, рассматривал Гермиону. Теперь его уже не мог обмануть её покорный взгляд, нежные робкие ласки и наивные речи. Потому что он видел её всего час назад, настоящую, несломленную, готовую сражаться до конца, биться до последней капли крови, погибнуть, но не сдаться.

И это было великолепно.

Знала ли сама Гермиона, как притягательна была в своей борьбе за жизнь? Какую силу духа демонстрировала ему раз за разом в их извечных словесных перепалках и какой безграничной губительной властью веяло от неё сегодня, когда она стояла посреди разрушенного Атриума, перепачканная в своей и чужой крови, яростная, неистовая, непокорная...

— У нас ещё будет время, — он не заметил, как произнёс это вслух.

— Что ты сказал?

Вместо ответа Том торопливо поцеловал её. Гермиона удивлённо ахнула, но тут же прильнула к нему, обнимая его обеими руками за шею. Он слегка прикусил её нижнюю губу, почувствовав, как она улыбается и в этот момент понял — она знала, она слышала.

— Подожди, я хотела тебе ещё кое-что сказать, — Гермиона чуть отстранилась. — Раньше я считала, что ты — худшее, что могло случиться с магическим миром...

Том весело фыркнул:

— Вот уж спасибо.

— Нет, ты послушай, — нетерпеливо продолжила она. — Мне казалось, что счастьем для всех нас будет твоя гибель... Что тогда и только тогда наступит такой долгожданный мир. И мне хотелось бороться... Потом считала, что счастьем для меня будет тот момент, когда ты снимешь с меня Клятву. Я боролась за это...

— А теперь?

— А теперь знаю, что счастье действием не достигается, — она вздохнула. — Но для некоторых, для нас с тобой, к примеру, оно и заключается в действии. В вечной, непрерывной борьбе. С собой, с обстоятельствами, с жизнью и смертью. Странно, не правда ли? Парадокс.

— Парадокс, — согласился Тёмный Лорд. — А теперь идём, нам действительно пора.

— Идём, — несколько тревожно сказала Гермиона. — Могу я спросить тебя, что нас ждёт?

Он остановился на секунду, взглянув на нее:

— Борьба. Вечная, непрерывная борьба, Гермиона.

Она улыбнулась и уже без всякого стеснения легонько коснулась пальцами его груди, ощущая, как под ее рукой колотится сердце Тёмного Лорда.

— Да. Да, пожалуй, ты прав.