Парадоксы (гет)

Мужчина действует, а женщина ждёт — такова судьба. Но порой ждать куда тяжелее, чем действовать.

Александр Дюма

— Влюбилась бы с первого взгляда, будь я парнем, — довольно произнесла Джинни, делая пару шагов назад и пристально оглядывая результаты своего труда. — Роковая женщина!

Гермиона осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь в своё отражение:

— Вполне неплохо, — констатировала она, — но я не узнаю себя.

И впрямь, из зеркала на неё смотрела абсолютно чужая девушка, только чертами лица схожая с мисс Всезнайкой. Вечерний макияж в тёмных тонах прибавил ей возраста, но придал ухоженности и привлекательности, подчеркнув красивый разрез глаз и выделив линию скул. 

Но главной причиной столь разительного преображения стала, безусловно, причёска. Джинни понадобилось почти два часа для того, чтобы сделать из вороньего гнезда на голове у Гермионы элегантный, идеально гладкий узел на затылке.

— Неплохо? — возмутилась Джинни. — Я прокорячилась почти три часа кряду, сделала из неё красавицу, и что я получаю? 

— А вот за последнюю фразу я ведь могу и обидеться, — шутливо заметила Гермиона. — Ну, хорошо: Джинни, ты волшебница! Во всех смыслах этого слова. Довольна?

— Уже лучше, — улыбнулась её подруга, подходя к шкафу. — Остался последний штрих.

И она достала то самое платье, которое подарила Гермионе на Рождество.

— Может, лучше не надо? — робко возразила та. — Я совсем не умею носить такие вещи. Давай вот это?

Джинни недовольно покосилась на платье, лежавшее на кровати лучшей ученицы Хогвартса:

— Это балахон, а не платье, — менторским тоном заявила она. — К тому же абсолютно ужасное. Гермиона, признавайся, тебе что, восемьдесят лет? Почему ты хочешь напялить на себя какое-то старушечье непотребство? И потом, ты мне, кажется, что-то обещала.

Гермиона вздохнула: дать Джинни устное обещание означало примерно то же, что и связать себя Непреложным Обетом.

— Иду одеваться, — покорилась она.

Через несколько минут Гермиона вышла из ванной комнаты, двигаясь так, словно к её ногам были прикованы двадцати килограммовые гири.

— Что с твоей походкой? — изумлённо осведомилась подруга.

— А я попросту не могу в нём ходить, — пожаловалась Гермиона, — оно очень узкое и юбка постоянно задирается почти до задницы!

— Красота требует жертв.

— И спине холодно.

— Так, Грейнджер, — рассердилась Джинни, — я тебя не узнаю! С каких это пор ты стала такой неженкой и плаксой? Потерпеть несколько часов не можешь? Это ведь не с Тем-Кого-Нельзя-Называть сражаться! 

— Почти то же самое, — пробурчала Гермиона себе под нос, но, благо Джинни её не услышала: 

— Хватит ныть! — воскликнула она. — Обувайся и идём. 

— О, ещё и туфли...

— Ты как хочешь, — потеряла терпение младшая Уизли, — а я иду вниз. Советую и тебе не задерживаться. 

Она поправила напоследок макияж, и, шелестя пышными юбками тёмно-синего платья, вышла из комнаты.

Гермиона, проклиная всех и вся, влезла в узкие туфли-лодочки и несмело встала, пошатываясь на высоком каблуке. 

— Давай, Грейнджер, — подбадривала она себя, ковыляя к двери. — Ты сможешь. Ой!

Шпилька зацепилась за угол ковра. От падения Гермиону спас только туалетный столик, за который она вовремя схватилась.

— Это будет самый мучительный вечер в моей жизни, — мрачно заключила она.

* * *

Невероятное количество косметики на лице, узкая юбка, высокий неудобный каблук, голая спина и плечи, которые Гермиона все же успела прикрыть в последний момент золотистой накидкой — все это показалось пустяками в сравнении с главным необходимым аксессуаром всех барышень Хогвартса на этом празднике:

— Привет. Ты сегодня очаровательно выглядишь, — это был первый, и, как оказалось, последний комплимент, сделанный ей Кормаком. 

— Спасибо. Ты тоже... прекрасно выглядишь, — учтиво отозвалась она, пытаясь прогнать настойчивую ассоциацию Маклаггена с молодым петушком.

— О, я знаю! Представляешь, сегодня двенадцать девчонок написали мне любовные записки. Но я всем отказал, — он наклонился ближе к ней и прошептал в самое ухо: — ради тебя, детка.

— Прелестно. Замечательно. Я в восторге, — съязвила Гермиона, оправляя непокорную юбку, которая норовила показать её ноги во всей красе. — Идём?

— Идём! Сейчас мы произведём фурор! — торжественно провозгласил Кормак.

Гермиона возвела глаза к небу, но благоразумно промолчала.

Большой Зал выглядел непривычно. Факультетские столы исчезли. Вместо них стояли небольшие столики, а в центре была импровизированная танцевальная площадка и сцена, с которой уже вещал Ли Джордан.

Кормак тащил Гермиону за собой, горделиво улыбаясь и то и дело махая кому-то рукой.

— Подожди, я не успеваю за тобой! — крикнула она.

— Что?

— Я не успеваю за тобой! — повысила голос Гермиона, пытаясь перекричать музыку.

— Да, мантия красивая, — проорал Маклагген, — это от ведущего итальянского дизайнера. Тебе нравится? 

Гермиона обречённо махнула рукой. У неё впервые в жизни возникла мысль о том, что было бы неплохо выпить.

— Куда ты меня привёл? — очнулась она.

— Как куда? Танцевать! — удивился Кормак.

— Я не хочу, — капризно возразила Гермиона, уже осознавая, что она никуда не денется. В подтверждение её мыслей тут же заиграла весёлая музыка.

На удивление, Маклагген танцевал вполне недурно, и даже сумел вызвать у Гермионы пару искренних улыбок. Её хорошее настроение продержалось ровно до той поры, пока они не присели за один из столиков. Кормак заговорил, и все очарование мигом испарилось.

— А ты неплохо двигаешься, — он взял её за руку. — Но парочку уроков тебе ещё стоит преподать.

Гермиона поморщилась: даже такой безобидный физический контакт был ей дискомфортен. Она не знала, о чём ей говорить с Маклаггеном, поэтому молча пила сливочное пиво и вертела головой, ища в толпе знакомых.

На секунду ей показалось, что прямо перед ними прошёл и тут же исчез Тёмный Лорд, то ли не заметив её, то ли просто проигнорировав. Это за последнюю неделю стало уже обыденностью. Дошло до того, что он демонстративно не обращал на неё внимания на уроках, словно не замечая поднятой руки. При этом она частенько ловила на себе его взгляд — жгучий и горячий, полный неприязни или даже ненависти. Это беспокоило больше, чем хотелось бы признать, но здесь, сейчас, в Большом Зале, набитом народом, Гермиона могла себе позволить не думать об этом.

Сейчас у неё была намного более актуальная проблема.

Рука Кормака навязчиво переползла на её колено, медленно продвигаясь все выше по ноге. Гермиона, заливаясь краской, пыталась делать вид, будто ничего не замечает, однако искушение лягнуть незадачливого кавалера становилось все сильнее:

— Прекрати, — прошипела она. 

— А что? Я ведь ничего не делаю, — нагло усмехнулся Маклагген.

Ещё минута, и Гермиона точно не выдержала бы подобного издевательства, но тут она услышала, как её зовут и резко развернулась, совершенно нечаянно заехав Кормаку туфлёй с острой шпилькой прямо по лодыжке.

— Гермиона! Гермиона! — к их столику пробивался Поттер, расталкивая локтями студентов.

— Привет, Гарри! — радостно сказала Гермиона, — Что-то случилось?

— Идём со мной, — он схватил её за руку, и она безропотно подчинилась.

— Эй, это моя девушка, — раздалось им вслед.

— Ты посиди, я сейчас приду, — крикнула Гермиона Маклаггену, шёпотом добавив Гарри: — Ты меня спас.

— Не до этого сейчас, — друг был мрачнее тучи. — Там с Роном... В общем, сама увидишь.

Рон действительно выглядел очень странно. Он сидел на стуле, пустым взглядом глядя в одну точку и шевеля губами, повторял одну и туже фразу:

— Я люблю её... Я так люблю её... Люблю...

— Он такой уже четверть часа, — встревоженно сказал Гарри, нависая над Роном. — Дружище, ты меня слышишь?

— Люблю её...

Гермиона деловито взяла со стола бокал, повертела его, бормоча что-то себе под нос, понюхала содержимое и вынесла вердикт:

— Любовное зелье. Сильное, судя по всему, и с ним немного переборщили. 

— Где она? Где она? — Рон начал порываться встать, и Гарри повис на его руке, усаживая того обратно. 

— Что будем делать? — пропыхтел Поттер.

— Нужно увести его отсюда, — решительно сказала Гермиона. — А я позабочусь об антидоте.

— Но кто мог это сделать? — он с отвращением покосился на бокал, наполненный, на первый взгляд, совершенно безобидным сливочным пивом. 

— Очевидно, какая-нибудь влюблённая без памяти сумасшедшая, — рассудила Гермиона. — Этим вопросом мы займёмся потом. 

Гарри кивнул. Он узнавал в голосе подруги стальные нотки, свидетельствующие о том, что Грейнджер берёт дело в свои руки. Пожалуй, именно эта решительность и рассудительность была самой ценной чертой её характера, благодаря которой Гермиона неоднократно спасала их жизни.

— Пойдём, Рон, — принялся он увещевать друга, — я отведу тебя к твоей любимой.

* * *

Совсем недавно Гораций Слизнорт задумал оборудовать небольшую лабораторию, вход в которую дозволялось бы иметь ученикам старших курсов. Стоило ему это больших усилий и двух месяцев жарких споров с МакГонагалл, которая принципиально была против этой затеи. Но неожиданно Слизнорта поддержал Снейп, дав делу ход. Через сутки лаборатория, располагающаяся в одном из заброшенных классов на втором этаже, была готова к работе. Разумеется, ингредиенты там были самые простые и безобидные, а оборудование старым и списанным, но зато теперь студенты, начиная с пятого курса, имели возможность самостоятельно варить несложные зелья. 

И надо сказать, многие ею пользовались — лаборатория редко пустовала даже в выходные дни. Но меньше всего Гермиона ожидала увидеть здесь кого-то в этот вечер. 

Высокая фигура, стоявшая над котлом, который извергал густой пар, была до боли знакома. Человек обернулся, и Гермиона невольно попятилась. За последний месяц они практически не общались, и она успела отвыкнуть от пронзительного взгляда синих глаз Волдеморта. 

— Добрый вечер, — осторожно проговорила Гермиона, — Могу я воспользоваться лабораторией? Мне нужно сварить зелье.

Он молчал, продолжая смотреть на неё.

— Пожалуйста, мне это срочно необходимо, — повторила она уже тревожно. — И прекратите, прошу вас, читать мои мысли!

Тёмный Лорд дёрнулся, разрывая зрительный контакт, и посторонился, пропуская Гермиону к стойкам с котлами:

— Я не применял легилименцию, если ты это имеешь в виду, — голос его был хрипловат и тих.

— Мне показалось... — она сбросила накидку, которая затрудняла движение, и подошла к котлу. 

— Ты ошиблась, — он снова смотрел на неё так, словно пытался прожечь взглядом.

Гермиона пожала плечами: 

— Может быть, — уклончиво ответила она, — О, великий Мерлин, что это?

В старом ржавом котелке остывало универсальное противоядие от любовных зелий, идеальное по консистенции и цвету. Гермиона принюхалась — запах лирного корня говорил о том, что антидот был совсем свежим и готовым к употреблению. 

— То, что мне нужно! — невольно воскликнула она, не помня себя от радости, и метнулась к стойке с пробирками.

Пока Гермиона возилась с зельем, бережно заливая его во флакон, она почти забыла о присутствии здесь Волдеморта и лишь его покашливание заставило её оторваться от дела:

— Зачем тебе это зелье? — ни с того, ни с сего вдруг спросил он. 

— Кто-то напоил Рона любовным напитком, — бросила она, бережно закупоривая флакон. — А как оно здесь очутилось? 

— Его сварил я, — Гермиона не заметила, что он подошёл к ней вплотную и теперь стоял прямо у неё за спиной.

Она обернулась и рассмеялась:

— Вы? Шутите?

— Нет, не шучу. 

— Зачем же вам противоядие от любовных напитков? Вас что, тоже кто-то напоил Амортенцией? — на неё нашёл новый приступ веселья, но стоило поднять глаза на Тёмного Лорда, как Гермионе расхотелось смеяться. 

Он глядел серьёзно, со смесью гнева, тоски и затаённой боли во взгляде. Пауза затянулась, не предвещая ничего хорошего. Том протянул руку, убрав с её лица выпавший из причёски локон. Он придвинулся ближе и она отчётливо уловила исходивший от него запах алкоголя:

— Что вы делаете? — испуганно спросила Гермиона, внезапно замечая лихорадочный блеск его, обычно столь холодных, глаз.

— Сдаюсь.

В следующую секунду его требовательные губы коснулись её рта. Поцелуй был жёстким, настойчивым, отчаянным. Горячие руки заскользили по обнажённой коже спины, прижимая к его телу, дразня и обжигая своим безумным жаром. 

— Милорд, у нас чрезвычайная ситуация... Мисс Грейнджер?

На пороге лаборатории стоял Северус Снейп.