Когда мы встретимся вновь (гет)

Катя всхлипнула. Такое могло приключиться только с ней. Она вытерла слёзы грязной ладошкой и ещё раз попыталась встать на ноги. Не удалось. Боль в правой лодыжке стала такой, что вышибла дыхание, а слёзы потекли ещё сильнее. Катя застонала и опять упала на траву. Над головой шумела ветками высокая липа, небольшой пятачок газона вокруг неё плотно обступили кусты сирени. Катя сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, и уныло рассматривала заросли вокруг себя. Выбраться на асфальтовую дорожку самостоятельно не получалось. Но она немножко посидит и попробует прыгать на одной ноге. К людям, к цивилизации, которая находилась от неё в каких-то двадцати метрах…

Началось всё обычно. Маленький и шустрый йоркшир Юлианы сорвался с поводка и, отважно рыча и гавкая, бросился за большим, раза в три больше самого йорка, котом. Кот не стал использовать старинную кошачью тактику и залезать на ближайшее дерево. И ещё более проверенный способ — удар когтистой лапой по носу мелкому недоразумению, только называвшемуся собакой, он использовать тоже не стал. Это раскормленное почти до шара сумасшедшее животное взвыло и кинулось спасаться бегством. Кот то забегал в кусты, то нёсся прямо по широкой аллее, а за ним, весёлый и свободный, мчался йоркшир. За йоркширом, размахивая поводком и крича: «Дюша, Дюша!», бежала Юлиана, за ней, чуть спотыкаясь на немаленьких каблуках, семенила Катя.

Аллея парка, по которой так своеобразно прогуливались подруги, поворачивала, а после поворота разветвлялась на несколько нешироких дорожек. Женщины добежали до поворота и, задыхаясь, остановились.

— Может, он сам вернётся? — с безнадёжностью в голосе предположила Катя.

— Не вернётся, я его знаю! Кобель, как и все они… — Юлиана вздохнула. — Так, ты — направо, я — налево.

Для Кати спасательная операция закончилась тем, что йоркшира она нашла, но теперь её саму нужно было спасать. Телефон она оставила в машине, звуков человеческого присутствия вблизи не слышалось… Нога болела зверски. Дюша сидел рядом, с Катиным шелковым платком вместо ошейника и, высунув язычок, хитро на Катю поглядывал…

Надеясь, что хозяйка этой шерстяной мелочи бродит где-то недалеко, Катя решилась:

— Лю-у-у-уди! Помогите!

Дюша по-собачьи хмыкнул, по его мнению, голос женщины прозвучал хрипло, тихо и несолидно. Катя погрозила собачонке кулаком, набрала в грудь побольше воздуха, зажмурила глаза и заорала:

— Помоги-и-ите!

Дюша то ли от страха, то ли от восхищения взрыкнул. Катя покрепче сжала конец импровизированного поводка. Но в этот раз ей повезло. Кажется, повезло. Совсем рядом, со стороны тропинки, невидимой из-за зарослей, послышался шум ветвей и мужской голос:

— Бог поможет.

Катя опешила и от неожиданности прикусила язык. Тихонько застонала, неосторожно пошевелила ногой и застонала громче.

— Эй, есть тут кто? — ветви сирени закачались совсем близко к тому месту, где сидели девушка и собака.

Катя свободной ладошкой прикрыла рот, словно боялась, что слова вырвутся помимо ее воли. Она узнала этот голос. И это было невероятно. Не слышать его почти восемь лет, а тут… за месяц — второй раз. Катя меньше всего на свете ожидала, что именно Александр будет тем человеком, который отзовётся на её крик. А может быть, его голос только чудится? Возможно, у неё солнечный удар? Галлюцинации? Катя просто не могла представить Александра Воропаева гуляющим в лесопарковой зоне Москвы... Александра Воропаева, мимоходом спасающего собак и девиц от неведомых напастей, тоже не представляла. А ведь фантазия у неё была… ну очень богатая.

— Эй, кто здесь?

Молчать дальше было нелепо, невежливо и глупо, и Катя тихо проговорила, почти прошептала:

— Екатерина Пушкарёва. Здравствуйте, Александр Юрьевич.

Шум в кустах прекратился. Тишину летнего дня нарушало только птичье чириканье, далекий гул большого города и сопение собаки.

«Сейчас он уйдёт, вот точно». Катя зажмурилась. Как киноплёнка промелькнуло воспоминание об их последней встрече с Александром. Она, дурочка ненормальная, радостно здоровается, пялится на него и осторожно трогает пальчиком. Он, скривив тонкие губы в неприятной усмешке, перехватывает ее руку и быстро отбрасывает от себя, как гадюку. Она краснеет и отшатывается, он кидает на неё злой и почему-то затравленный взгляд, и, так и не сказав «здравствуйте», лишь недовольно пробормотав что-то себе под нос, разворачивается и ныряет в толпу.

И вуаля, новая встреча! «Проклятье!» — кто сказал это вслух, она сама или неожиданный спаситель, Катя так и не поняла.

Дюша насторожил ушки, а на поляну выбрался Александр. Его холёное лицо кривилось в гримасе, в волосах, облагороженных явно очень модным стилистом, торчала веточка. Воропаев сначала с отвращением посмотрел на свои запылённые туфли, стряхнул с лацкана пиджака сухой лист, лишь потом поднял взгляд на женщину и собаку. Дюша зарычал и натянул шелковый поводок.

— Почти дама с почти собачкой… И зачем вы меня сюда заманили, Екатерина Валерьевна?

Катя молчала. Воропаев пожал плечами, развернулся и полез обратно в заросли. Злобно рычавший Дюша, увидев, что мужчина уходит, плюхнулся на мохнатый задик и успокоился. В установившейся тишине Катины слова прозвучали отчётливо:

— Александр Юрьевич, я подвернула ногу и хочу за вас замуж!

Кто-то из троих, находившихся на поляне, громко икнул…

Быстрее всех от шока оправился Дюша. Увидев, что крайне несимпатичный ему тип, вместо того, чтобы покинуть полянку, никуда не ушел, пёсик залился звонким лаем, при этом предусмотрительно не отходя от Кати.

— Дюша, фу!

— Как это показательно, Екатерина Валерьевна, назвать собаку именем своего бывшего… — теперь от потрясения оправился и Воропаев.

Мало того, Катя поняла, что он вернул себе и всю свою язвительность.

— Вовсе это не имя Андрея!— Катя сердито вскинула голову.

— Да? Отчего-то я в этом не уверен.

— И это не моя собака, Юлианы, — совсем тихо добавила Катя, а Александр насмешливо вскинул бровь.

Пёсик лаял, слегка подпрыгивал от возмущения, однако сорваться с импровизированного поводка не пытался. Воропаев подошел к Кате, шикнул на собачку. Дюша сразу замолчал и подлез под Катину ладонь. Александр тяжело вздохнул и спросил:

— Идти сможете?

Катя отрицательно покачала головой. Она подумала, что столь нелепой ситуации с ней не случалось уже много лет. Сейчас же всё к одному: её платок обмусолила собачонка, сама Катя сидела на траве в перепачканной одежде, не могла самостоятельно сдвинуться с места и только что заявила постороннему мужчине, что желает за него замуж… И она рассчитывала на то, что этот мужчина, будет относиться к ней серьёзно? Собственно, на что она вообще рассчитывала?

— Вы невозможны, вы знаете это, Екатерина Валерьевна?

Катя молча кивнула, слезы опять покатились из её глаз.

— Прекратите рыдать!

Дюша, услышав грозный рык Воропаева, гавкнул, не вылезая из-под Катиной руки.

— Держите свое блохастое недоразумение крепче…

Катя прижала к себе Дюшу и с недоумением посмотрела на Александра. Тот, не говоря ни слова, сначала помог ей приподняться, а потом, подхватив Катю под колени и за талию, поднял её на руки. Катя вскрикнула.

— Ох, помолчите, Екатерина Валерьевна, никто вас не съест. Боюсь отравиться.

Катя мысленно отмахнулась от его шпильки. Если честно, её больше занимало то, что Александр поднял её непринужденно, кажется, совсем без усилий, а ведь она никогда не считала его атлетом. Не такое Его Высокомерие производил впечатление на окружающих. «Совы — не те, кем они кажутся», — Катя вспомнила крылатую фразу из прекрасного и загадочного фильма. А прекрасный и загадочный Воропаев в это время легко нёс их с Дюшей, плечом раздвигая заросли высокого кустарника. Ветки всё равно успевали хлестнуть его по лицу, зацепить за Катино платье, растрепать ещё сильнее её волосы. Только Дюша, пристроившийся на Катиной груди, получал от поездки истинное удовольствие.

Александр выбрался из зарослей сирени на дорожку и оглянулся. Со стороны широкой аллеи к ним бежала Юлиана.

— Вот и кавалерия, — пробормотал Воропаев и широкими шагами направился навстречу Виноградовой. — Знает ли она о ваших матримониальных планах? Или это был чрезвычайно оригинальный экспромт отчаявшейся женщины?

Катя и Дюша ему не ответили.