История одного оборотня (джен)

Внимание, эта и предыдущая глава не были отредактированы в связи с полной перепроверкой текста.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. На смену лету приходит зима так же, как учеба на смену каникулам. Не могу сказать, что они прошли плохо — наоборот, по высшему классу пролетели. Слишком быстро.

Про Джеймса написали в газетах на следующий день. Мы помогали убирать посуду миссис Поттер, когда окно постучала сова с ежедневным выпуском «Пророка», на первой странице которого была колдография нашего друга, чье лицо было непередаваемо счастливым и таким же глупым. Вышеобозначенного, впрочем, это совсем не волновало.

У Джеймса брали интервью при нас, сразу после присуждения победы Ирландии. Мы не дошли даже до палаток — представители прессы поймали всю компанию прямо на выходе, у дверей, а потом увели нашего друга куда-то за стадион. Мистер Поттер сына одного не отпустил, внимания на обыденное «Ну я же не ребенок!» выражение лица собственного ребенка не обратил и отправился следом, бросив других детей на растерзание толпы, которой мы нужны не были, но очень на дороге мешались.

— Сириус Блэк! — раздался голос позади нас.

-А? — повернулся он, не останавливаясь.

— Стой, невоспитанный мальчишка, когда с тобой разговаривают!

— Я бы рад, дядя Регулус, да вот народ честной, боюсь, задавит!

Но такой аргумент ответа у престарелых дядей не нашлось, и мы посчитали правильным не останавливаться и дальше.

И вот в то утро мы смогли зачитать статью, интервью для которой так любезно дал Джеймс.

«Снитч не для ловца.

Очередное волшебство в нашем волшебном мире — исход полуфинала квиддичного матча решил одиннадцатилетний мальчик! Как мы все прекрасно знаем, вчера на территории Британии проходил матч между уважаемыми командами Египта и Ирландии (под. см. на стр. 23), длительность которого не превысила одного часа. Напомним, что это вполне нормальный результат.

Спешим сообщить тем, кто был чрезвычайно занят — победу Ирландия получила не за счет навыков своего ловца. На данный момент ведутся длительные переговоры между тремя странами, одна из которых не приемлет такой исход событий. И мы ее можем понять — британец по определению решить в пользу Египта не мог. В чем же дело?

Игра была грязной.

«Я уверена, скарабеи теперь — один из самых главных кошмаров моей жизни» — заявляет игрок ирландской команды Мэри, которую мы встречаем в палатке первой помощи.

«Я привык, что Жук никогда честно не играет — это на уровне рефлексов» — кивает Владислав Крам.

«Вейлы могут играть в квиддич» — утверждает вратарь Хэлен.

«Никогда столько пострадавших не было»— разводят руками колдомедики.

А так ли был неправ Джеймс Поттер, отдавая победу в руки Ирландии?

Мистер Поттер учится на первом курсе Хогвартса, и его главное увлечение — квиддич.

«Я думаю, я поступил объективно. То есть, не должны побеждать те, кто игнорирует правила игры или же пытается их обойти. Они же нечестно играли! Конечно, честно-нечестно — это понятие относительное, с этим я соглашусь. Но разве мы видели игру? Азарт, желание успеть и показать собственные силы? Египту нужна была победа для галочки, для каких-то своих политических заморочек. Ведь это у них сейчас беспорядки во власти?» — рассказывал нам юный ученик.

Мы думаем, что парень прав — недавний захват власти последователями Культа Эхнатона крайне не понравился населению.

«Они обещали прогрессивное развитие, но какой может быть прогресс при радикальных методах?» — недоумевала Матильда Бэгшот, признанный знаток истории.

«В самом деле, это же нонсенс! Словом, им нужна была победа, чтобы показать, что власть не изменила ничего в худшую сторону. Разве ж это спортивный дух? Не хотел бы я, чтобы квиддич стал оружием для политиков» — смущенно закончил мистер Поттер свое интервью. (подр. см. стр. 22).

«Что же делается с нашим миром?» — спросим мы вас, и в следующем номере опубликуем опрос: «Прав ли был Джеймс Поттер?».

С вами был Райан Скитер».

— Джейми, ты откуда слова такие знаешь? — воззрился Сириус на друга, закончив со статьей.

— Читать надо больше! — хихикнул тот.

— Ниже нос, недоразвитое подтверждение теории Дарвина! — выпалил Блэк.

— Это ты сейчас выругался или как? — недоумевал Поттер.

— Сам не знаю.

Мистер Поттер только головой покачал и в кабинет удалился.

Мы возвращались в Хогвартс спустя несколько дней. Неспешные сборы, отвлечение на то, на се — обычное приятельское общение.

— Почему мои носки лежат в твоем чемодане? — грозно надвигался на меня Блэк тем же вечером.

— Э-э-э, Джеймса спроси? — удивился я.

Не я же их брал, честное слово.

— Дже-е-еймс!

— А?

— Почему мои носки лежат в чемодане Ремуса?

— А почему мой журнал валяется под твоей кроватью?

— Носки важнее! Я-то думал, куда они исчезают…

— Да мама их стирала, а я думал, что ты не станешь зеленые носить, вот и к Ремусовым положил.

— А чего это я зеленые носить не буду?

— А пижаму мою никто не видел? — вздохнул я, глядя на двух в позе баранов на одном мосту.

Сборы продолжались. Чемоданы стали явно больше по сравнению с прошлым разом, когда мы их доставали за счет многочисленных презентов четы Поттеров, за счет новогодних подарков…

— Глянь, Джейми, он сумку мою носить будет! — ухмыльнулся Сириус, когда я клал на самое дно новогодний подарок.

— Само собой , он ее носить не будет — ты его достанешь, — пожал плечами Джеймс, не отрываясь от жизненно важного выбора — плакат какой команды с собой взять.

— Да я в жизни никого не доставал! — возмущался Блэк.

— Конечно, не ты. Характер твой, — невозмутимо отвечал Поттер.

— Успокойся, Сириус, она мне очень понравилась, — слегка преувеличил я.

Не в моих правилах было носить сумки, состоящие из перевязанных вдоль и поперек цепочек-ленточек-липучек. Где он ее только достал?

Впрочем, очередное наше приключение началось уже в поезде, и я со свободной душой могу перескочить через утомительные сборы — не интересно, в самом деле, читать про то, как мы друг у друга вещи различные искали. Хотя, да, признаю — наличие пижамы Сириуса на люстре в ванной было неожиданным.

Хогвартс-Экспресс ходуном ходил, а уж наше купе и подавно — статью про полуфинал читали все. Не успев попрощаться с родителями, затащить чемоданы в купе, ребята неслись искать такого знаменитого Джеймса Поттера, утершего нос всему Египту.

— Да ладно тебе, расскажи, как это было? Ну, там, ты на стадионе, в руке снитч, в душе ликование и все такое? — выдыхали восторженно все новые гости в нашем маленьком купе.

— Как будто сами не знаете! Это было так, потом так, а потом — ну ва-а-а-аще! — размахивал руками Сириус.

Обычно незваные гости уходили сразу после этого. Джеймс не возражал.

— Поклонники так утомили, — пожаловался он нам.

Ну да, а мы не поняли.

— Тяжкое бремя — слава, — горестно вздыхал Блэк ему в ответ.

Я тактично молчал.

Время шло, и мы приближались к Хогвартсу. Бурные радости учеников уходили, сменялись обычным оптимизмом и теплом от встречи с друзьями, проходы Экспресса больше не заполняли толпы хаффлпаффцев, а только освещались мягким светом и тихой мелодией магического радио, которое, по желанию, в купе можно было отключить.

Я думаю, все ощущали когда-нибудь то чувство, возникающее, когда ты находишься в теплом помещении, а за окном твориться что-то невообразимое из снега и ветра, похожее на конец света. Его ты видишь, но не ощущаешь — и становится так… Просто хорошо. Такое чувство было несомненным проводником в нашей поездке, когда британская погода слишком разгулялась.

Мы вывалились из купе шумной кучкой, как, впрочем, всегда и делаем. Сидеть долго на одном месте выше наших сил, и мы решили прогуляться по проходам. Одетые в традиционно-зимние свитера, с улыбкой до ушей, мы шли знакомиться с остальными ребятами — проучившись половину курса, ты не знаешь такой же половины собственных однокурсников и ребят из своего дома.

За стеклянными дверьми царило то же ощущение. Девчонки-первокурсницы громко что-то обсуждали, уютно на сидениях, завернувшись в куртки, смеялись, когда мы мимо проходили. Ребята постарше обычно читали или играли в шахматы. В проходах мы не встречали никого, кроме дежурных старост, и это ничуть не омрачало нашу прогулку.

— Ой, извините, — врезалась в меня совсем маленькая девчушка, которую я бы за однокурсницу и не принял, но меньших здесь и не водилось.

— Да ничего, — пробормотал я ей вслед.

Согласитесь, что, в пустых проходах в вагонах, бегущая со всех ног девчонка привлекает к себе внимание?

— Мало ли, в туалет ей приспичило, — усмехнулся как ни в чем не бывало Блэк.

— Я подумал, что про туалет опять Снейп сказал, — поставил точку в маленьком происшествии Джймс.

Мы продолжили гулять по коридору.

За те недолгие каникулы, которые мы провели дома, школьная жизнь как-то померкла в воспоминаниях, исчезла под напором других воспоминаний, но стоило лишь кинуть взгляд на зарытый в снег Хогвартс, как они возвращались: и урок Защиты в октябре, когда мы бегали от заколдованный мячик и проявляли чудеса ловкости, и завтрак в Хэллоуин, когда сэр Николас пытался одеть на себя тыкву, но, по понятным причинам, взять ее не смог, и вечера в библиотеке с кучей книг, и домашнее задание по Зельям на последний день каникул. Вспомнилось и то, как темнело в шесть часов, а учителя бегали по этажам чрезвычайно рассерженные — ведь еще вчера в это время было светло. Как конец учебного дня совпадал с концом нормального — на фоне ледяных коридоров на первом этаже ученики если не впадали в спячку, то забирались в постель уж точно. И в библиотеке можно было запросто с размаху опуститься в кресло, в котором райвенкловка забыла чашку с горячим шоколадом… Словом, мы снова становились частью школьной жизни; но если еще до каникул учеба казалась чем-то темным и бесконечным, то сейчас можно было явственно ощутить то, что через несколько месяцев снова настанут каникулы, что через пару месяцев у кого-то день рождения, а там и солнышко греть начнет… Есть ради чего жить каждый учебный день, не совмещая его с обычным. Так ведь бывает — зима поглощает все перспективы и прячет их до конца каникул, только тогда их и открывая. Вот и мы вспомнили — и совсем скоро Лили будет праздновать день рождения (в день полнолуния, как назло), и мое через несколько дней — тогда, кстати, праздничное настроение не уходило две недели — до дня рождения Джеймса.

Мы стояли на платформе — кареты задерживались. Стояли и оглядывались — то и дело на лице ребят рядом появлялись улыбки гораздо более сияющие, начинали светиться глаза, а затем они принимались пихать друзей, напоминая о совместных проделках, плавно переходя на обсуждение будущих.

— А хорошо мы тогда клей Филчу в моющее подлили, — попал под то же странное явление Сириус. — Надо бы что-то в таком же духе вытворить.

И совсем неважно то, насколько глупым это было, ведь оно прошло, а воспоминания остались. И вот на ту стенку вы проектировали чей-то украденный дневник, и вот через ту дверь бежали в медкабинет с очередным приступом смертельно-опасной, как всегда, болезни. Это своеобразная история, она не бывает ни плохой, ни хорошей — она просто была, а уж если повлияла на настоящее так вообще…. Истории предавались все ребята на площади, хотя, конечно, не у всех она похожа. Для девчонок-старшекурсниц — это воспоминания о делах любовных, то и дело вызывавших смех, хотя и не смешных вовсе. Девушки вообще эмоциональнее.

И такое настроение будет продолжаться до утра, пока вас не перехватит новое, жаждущее действий и требующее времени и энергии. На ужине ты улыбаешься, когда видишь учителей, и не потому, что они пролили на себя сок, а просто у них с тобой — общая история. Мы улыбались даже Слизнорту, что раньше воспринималось равным улыбке слизняку. А учителя (даже Слизнорт, он это любит) улыбались нам — для них мы тоже история, но настоящая, родная. И среди нее как-то забывается и падение Горация перед собственным подземельем, где случайно разлили особо противную основу для зелья, и временное облысение анимагической формы МакГонагалл, и наглое поведение в медпункте, и открытая клетка с нюхлерами прошлой осенью. Это просто было.

— Я рад снова видеть ваши счастливые лица, и надеюсь, что ваша успеваемость продержится на том же уровне, что и в первом семестре, — традиционно говорит Дамблдор и улыбается собственным наивным словам — к концу года гонка за оценками превращается в черепашьи бега, и оценки, в сущности, не важны.

— Да это мы просто не все оценки выставили, — бурчит МакГонагалл и случайно попадает под действие директорского sonorus`а, но не ругается — сама виновата.

И ужин проходит почти в семейной обстановке — и обычно необщительный Питер сияет и рассказывает девчонкам как был на показе маггловской моды. Для нас его увлечение казалось странным до тех пор, пока мы не вспомнили, что Джеймс, в общем-то, кукольные дома строит. И Фрэнк спорит с Вудом, неизвестно как оказавшимся с ним рядом, и Лили радостно приветствует бледную и больную на вид девочку, только что приведенную Дамблдором. Ее имя — Арабелла. А потом нас всех втягивают в один большой кружок первокурсников, на котором обсуждается все подряд, кроме личных увлечений — хотелось просто поговорить ни о чем. То есть и о новых вкусностях в лавке в Хогсмиде, и новой колонке в «Пророке», где логические головоломки печатают, и байки о ведьмах и упырях, словом, вправду ни о чем. Так подошло и время спать, а наутро от былого настроения не осталось и следа — и Лили зазнается, и Фрэнк стесняется, и Вуд неуловим, и Арабеллу не видно. Учеба напоминала о себе, и мы так никогда не вытянули из нее носа, если бы не начавшиеся странности.

В коридорах все чаще встречались группки девушек, среди которых одна обязательно была в слезах, но ее обступали так плотно, что узнать ничего было невозможно. Все чаще можно было поймать недоумевающие взгляды старшекурсников, тревогу старост, а ситуация никак не прояснялась. Мы, по простоте своей, думали, что во всем виноваты новые уроки этикета, которые зачем-то ввел Дамблдор — нередко миссис Энабель (француженка британских корней далеко за пятьдесят) крыла девушек на чем свет стоит — и так ходить нельзя, и эдак. И все на нас ссылалась — мол, парни-то смотрят на вас. А нам, по большей части, все равно, какую часть ноги девчонка вытягивает. Для нас конкретно девчонка вообще была чем-то вроде такого же пацана, только хорошо сокрытого под платьями и всем таким. А они и соответствовали, первый курс — когда я не мог отрываться от книг, в низкоуровневых подколах с ребятами участвовали Лика и Ника, две близняшки с Райвенкло — исключительно их была идея запереть МакГонагалл в комнате Дамблдора. Запертые двери и отсутствие смысла их не остановило. Скандала не было, но помидорный оттенок на лице декана прослеживался четко. Смысл, кстати, потом появился, но только много лет спустя.

— Опять столпились! — ворчали не удовлетворившие любопытство.

— Да что такое, прохода не дают! — искренне злились другие.

— И где столько воды помещается! — восхищались третьи.

Мы бы, может, так и остались не у дел, если бы директор не решил выступить утром в понедельник, уже через неделю после того, как мы вернулись в школу.

— Мне бы не хотелось и впредь говорить столь неприятные вещи в такое светлое время, как завтрак, но и передавать дело в Министерство я не могу. Пусть и пропадали только дневники, одежда и косметика, но воровство всегда им будет, независимо от того, что вы крадете. Это впервые за историю Хогвартса, но я постараюсь, чтобы он остался и последним. Многие ученицы пострадали из-за человека, которого я и должен найти. Нет, не я — вы сами, и пусть тот человек признается сейчас и добровольно, иначе мне придется рассматривать это дело уже сидя в кресле главы Визенгамота. Не могу не отметить то, что за неделю было совершено тринадцать ограблений, а количество вещей отнюдь не было меньше двух. Как хозяин замка, я получаю сведения обо всех перемещениях в нем, но отследить такие вещи — дело тяжелое, но я прибегну к нему, если обыск спален не принесет результатов, а он не принесет. Не могу не сказать, что это должен быть чрезвычайно умный и изобретательный человек, способный взломать защиту личных вещей. В последний раз прошу выйти сюда виновного, и наказание не выйдет за пределы школьных владений…

— Он бы определился, кнут сначала или пряник... — улыбнулся тогда я, еще бы — такая игра, что не жаль подумать над виновным.

— А чего это он на нас поглядывает? — перехватил взгляд директора Джеймс и покрутил очки, пытаясь вглядеться, на что получил едва заметный его кивок.

— Мало ли, может нас подозревает, — зевнул Сириус, прикрыв рот ладонью так, как безуспешно пыталась научить меня француженка уже два урока.

— Я, да подозреваемый! Нет, не докажут, — скрестил руки на груди Поттер.

Стоит писать, что после кражи у Лили Джеймс заставил нас искать этого подозреваемого, прикрывшись тем, что его могут обвинить?

— Я так и думал, — голос директора заметно похолодел, а из зала разом исчезли все старосты.

Смешно думать, но часто ученики Хогвартса напоминают личную армию его директора. Хотя почему смешно? Так и есть.

— Пока старосты осмотрят все ваши вещи, вы останетесь здесь, — проинформировала МакГонагалл, и потянулось долгое ожидание.

— Они цвет глаз, интересно, в одной небесной канцелярии заказывали?

— Ты про кого?

— Да МакГонагалл и Дамблдор.

— Ты дальтоник? У Минервы глаза карие.

— Да? Тогда это ты с ней вместе заказывал?

— А ты, наверное, так и увивался хвостиком за девкой Паркинсона, да?

— Эта мопсиха? Сбрендил?

— У нее синие глаза.

— Ребята! — прервала глупый разговор моих друзей Лили.

Да, а я на учебнике дремал.

-Чего тебе, Эванс?

— Лили, чего ты хотела? — поспешил я перебить Джеймса, пока от непривычки не нахамил ни в чем не повинной девочке.

— У меня в воскресенье день рождения, мы праздновать в гостиной будем, так что приходите и вы — все равно ведь будете, а так званые, — не совсем логично объяснила она.

— Будем, — поспешил я ее заверить, глядя, как Джеймс опять собирается что-то сказать.

— Подарки-то нести? — позвал ее Сириус, когда она отвернулась.

— Обязательно, — не оборачиваясь, ответила она, и я с удивлением заметил то, что она покраснела.

Я до сих пор уверен, что девочки в детстве болеют все чем-то, что заставляет их краснеть синхронно с самыми обычными нашими фразами.

Полнолуние в то воскресенье выдалось на удивление мирным, я даже выспался. Наверное, тяжелый период взросления остановился на пару месяцев, чему я был несказанно рад. Человеческий облик вернулся еще до начала праздник в честь дня рождения Лили, поэтому я мог считать день удавшимся. Наверное, раз в жизни луна стала полной тогда, когда мне было это удобно (хотя мне удобно вообще никогда от нее не зависеть, да и не видеть тоже), а конкретно — в час двадцать восемь минут, перед началом Гербологии, так что мне даже не пришлось сбегать с урока в полном его разгаре. Чрезвычайно благодарен учителям за то, что они никогда не обращали внимания остальных учеников на мое отсутствие. Для друзей же была выдумана сказка о приступах загадочной магической болезни, поразившей меня с детства и время от времени проявляющая себя в болезненных приступах и прочих неприятных деталей болезни. Хотя почему сказка? Разве я где-то соврал в этом определении?

Вся предыдущая неделя была посвящена поиску подарка для Лили. Нам пришлось изрядно поломать голову — даже если мы были приглашены вынужденно, от обязанностей гостей нас никто не освобождал. Да и Сириусу в голову забрела очередная идея тогда — сделать для Лили праздник запоминающимся, что означало испортить его до конца. Я пытался было возражать — Лили лучше знает, как праздновать, да кто ж меня слушать будет? Никогда не слушали.

— Я сдаюсь — что подарить одиннадцатилетней девчонке-зануде? — наверное, раз в пятнадцатый опускал руки Джеймс, особое ударение делая на слове «зануда».

— Деградируем, да, Поттер? Это же так тяжело — подарок придумать! — весьма противно хихикала над ним Алисия.

Точно, я забыл рассказать об Алисии. Мне очень жаль Невилла, который так никогда не узнает, какой была его мама, ведь она никогда больше не сможет стать собой — магические повреждения мозга трудно вылечить, порой — невозможно. Она начала коротко стричься только тогда, когда поступила в школу авроров, и все же на первом курсе я ее помню длинноволосой. Она была здорово похожа на Лили, только расцветки другой, если так можно выразиться. На первом курсе их можно было запросто перепутать, особенно со спины — обе с длинными волосами до середины спины, всегда с одинаковыми прическами (мы всегда считали, что они утром договаривались), сумки с одинаковых сторон, гриффиндорские мантии сами по себе одинаковые… Однако с возрастом все изменилось, и Алисия изрядно вытянулась — к концу Хогварта она была едва ли не выше меня, хотя и я сам был не очень низким. А рост Лили долгое время оставался неизменным.

Ее мы и встретили первой, когда в обозначенный час спустились в гостиную — до шести входить туда воспрещалось под страхом неведомого заклинания Снейпа, который был поставлен охранять в ход. Не то, чтобы мы верили в его магическую мощь и все такое — нам до шести и не надо было ни в какие гостиные идти — мы прекрасно разыгрались на улице, сотворив на одной из стен главного хода странное изображение, полученное долгим и не совсем метким бросанием снежков. Да и идти на сборище мелких девчонок, в действительности, не так уж и хотелось. Так мы считали — Лили могла собрать исключительно девчонок и Снейпа. Каково же было наше удивление, когда мы в гостиной насчитали человек пятьдесят, и парней, и девчонок, не только первый курс, но и старшекурсников. Наша Лили была чрезвычайно коммуникабельна. У нее не было даже врагов.

Сюрпризы продолжались. Стоило нам пройти чуть дальше, к камину, где и был поставлен стол, как мы увидели необычное расположение гостей — они стояли в основном группами по несколько человек, и самая большая из них скопилась у стула именинницы. Из-за шума, точнее, большого количества разговоров, услышать то, что могло собрать эту группу, мы не смогли. Я видел, что Эйлин Аббот склонилась к кому-то за спиной Лукаса, старшего брата Фрэнка, что Алисия, с озабоченным выражением лица, пересказывает что-то нескольким старостам, а те поспешно кивают, чтобы в следующую секунду исчезнуть в дверях. Если вслушаться, то вполне четко говорит где-то слева Хезер Паркинсон, первокурсница, как и мы, столь непохожая на своего слабого брата:

— Возмутительно! Хотя, честно говоря, этот парень, кто бы он ни был, уже конкретно достал. Это даже неинтересно, — и махает рукой в сторону самого большого скопления народу.

Она замолкает, в то время как в гостиной появляется сам директор, вне обычая даже не сказавший пару слов Толстой Даме (а она способна перекричать всех учеников вместе взятых обычным голосом, а когда собирается петь!). Он просит деканов увести своих ребят, и я слышу вздох разочарования Паркинсон — ее острого языка я боюсь до сих пор, хоть ее и нет уже как двадцать лет. Друг за другом гостиную покидают хаффлпаффцы, а следом за ним уходит человек десять с Райвенкло. Совсем не секрет, что Лили должна была туда попасть.

Гостиная пустеет, и мы, наконец, видим именинницу, с красными глазами и неровными пятнами на мокром лице. Она нарядно одета, по маггловским меркам, конечно: зеленое платье, напоминающее пышный сарафан, огромное количество ленточек и браслетов. Некстати вспоминается мне Люциус в экстравагантном наряде производства меня, и я не могу скрыть улыбку. Ее видят и директор, нахмуривший брови, и друзья, в чьих взглядах изобилие осуждения, и мне становиться стыдно перед ними. Я понимаю, что у Лили, очевидно, горе, а моя улыбка тут совсем некстати, но контролировать эмоции у меня никогда не получалось в достаточной мере естественно. Вы видели зверя с невозмутимым лицом перед нападением? Я нет, хотя кто их знает. Я и в драконов-то до Хогвартса не верил.

Нам не дают подойти к ней. Джеймс первым добегает до Лили, но его не пускает староста Райвенкло, сопровождавший учителей. Алисия утешительно гладит Эванс по спине и тихо рассказывает Дамблдору о том, что произошло. Я могу расслышать — у хищников вообще хороший слух:

— Мы с утра его не видели. То есть, Лили увидела, что его нет на обычном месте, но у нас не было времени поискать его. Мы, конечно, полазали под кроватями, но не нашли его. Лили говорила, что это — ее единственная вещь, оставшаяся еще от бабушки, а вы сами знаете … Нет, он не представлял никакой ценности для кого-нибудь постороннего… Я никого не видела, но, может, Дари видела или Анна…

— Вы слышите, из-за чего она ревет? — бестактно громко спросил Сириус у Джеймса.

-Ты бы еще погромче сказал это, — покачал я головой.

Я не стал вслушиваться дальше, мне было неинтересно слушать про альбом от бабушки, но друзьям, похоже, тогда хотелось быть рыцарями:

— Мы его найдем! — вмиг определил наше будущее Джеймс, погрозив зеркалу кулаком, когда мы были отправлены по спальням.

Но он был не первым, кому в голову пришла эта светлая идея. На следующее утро Холл был полон людьми в черных нешироких мантиях, устрашающего вида и при полном снаряжении. Еще тогда, когда физическая сила играла большую роль, нежели магия, Аврорат не брезговал наручниками и всем таким, что я лично видел только в телевизоре. Кажется, кто-то распускал слухи, что заключенный в магических путах сможет их без труда снять. Насколько я помню, эти предположения исчезли еще до моего выпуска, когда шотландский колдун Джейнси доказал теорию о многоуровности магии, один из которых может ставить блокировки на хозяина. Это высшая магия, и нам про нее рассказывали очень мало, хотя казалось, что нет ничего проще, чем залезть по координатам и привязать мысленный образ человека. Мы спускались по лестнице, когда прозвенел колокол, второй раз для тех, кто проспал (Гарри говорил, что сейчас его нет ни на одной башне). Авроры переглянулись и чертыхнулись каждый на своем языке, а затем человек в темно-синей мантии, выслушав поспешный доклад обычного «черного» сотрудника, жестом отпустил сотрудников, и мы смогли пройти в Большой Зал.

— Как мне сообщил мистер Райан, авроры будут вынуждены остаться здесь до тех пор, пока не будет найден тот, кто сегодня ночью дерзнул залезть в мой кабинет и выкрасть книгу учета Хогвартса….— выступал несколько позже Дамблдор, когда мы обратили внимание на то, что завтрак запаздывает.

— Не понял, зачем кому-то книга со списком учеников? — отвернулся Джеймс от директора, когда он стал, по обыкновению, рисовать перспективы того, кто будет отдан на воспитание специальным аврорам.

Иногда методы Дамблдора не оправдывают свою большую цену.

— Кому-то не хватало фантазии придумать имена для своих рассказов, не иначе, — улыбнулся Сириус, нисколько не озабоченный кражами.

— Я слышала, что в этой книге не только имена, — влезла в разговор Лили.

— О, уже выплакалась подушке? Картинки у нее пропали, котят, — недовольно покосился Сириус на новоявленную соседку.

Он всегда говорил, что Лили портит ему аппетит готовностью читать лекции.

— А что там еще? Фотографии? — поспешил заглушить Блэка Джеймс, под столом его пихая.

Я честно это видел.

— Я думаю, что-то гораздо серьезнее, что могло привлечь Аврорат, — заявил я свое участие в разговоре.

— Мама рассказала, что в этой книге хранятся данные о возможном магическом потенциале каждого ученика с момента ее ведения, а ей более тысячи лет! — выглянула из-за плеча Лили Алисия.

— Ну да, кто у нас способен утащить книгу величиной с нашу башню? — был объективен Джеймс.

— Не в этом дело. Она трехмерная, — поспешил я сообщить другу, не давая ему возможности увести разговор в другую сторону.

— Да, там стоят специальные заклинания. Я ее не видела, — поспешила заверить нас Эванс, когда увидела наши удивленно поднятые брови. У нас это синхронно получилось. — Там записан не только магический потенциал, но и способности ученика к каким-то областям магии. Ну, и его местонахождение. Знаете, — понизила она голос, — я думаю, что это все из-за Лорда, о котором на каникулах писали.

— Я тоже так думаю. Мама говорит, что много чего «Пророк» упускает и не пишет по политическим соображениям, — важно кивнула Алисия.

— А ты хоть знаешь, что это значит?

— Ну, она не мне говорила… — сникла она.

— Вряд ли это тот Лорд. Не полезет он на Дамблдора спустя лишь несколько лет после его победы над Грин-де-Вальдом, — покачал головой Сириус. — Так что, плохо думаешь, Эванс.

Лили заметно обиделась, но через секунду села рядом с Фрэнком подальше от нас. Алисия последовала за ней, смерив нас презрительным взглядом.

— Ну и зачем было их обижать? Они дело говорили, — обратился я к Сириусу.

— … И они будут тщательно наблюдать за каждым из вас… — вещал на заднем фоне Альбус.

— Дуры они малые, вот и все. Ясное дело, что это кто-то из своих, кто не знает истинной ценности книги, — невозмутим был тот.

— С чего ты взял? — провел рукой по волосам Джеймс.

— Неужели вы думаете, что темный маг станет ждать, когда к нему в руки такое сокровище попадется? Он перебьет сразу всех, кто ему мешал, чтобы его, не дай бог, не поймали до того. Как он это сделает.

— Да, ты прав. Но, может, просто не знаем об этом?

— Жертвами должны быть сильнейшие волшебники, смерть которых точно бы заметили. Иначе, зачем же идти на такой риск ради хозяйки кота, третью ночь орущего за окном? — ответил мне за Сириуса Джеймс.

— Мало ли, — совсем сдался я. — Но разве не могли авроры прийти к таким же умозаключениям?

— А Дамблдор и сказал, что они будут следить за всеми нами, — пожал он плечами. — Только их не так и много, чтобы за каждым. Здесь что-то не так просто.

— Никто не может найти крысу так быстро, как другая крыса, — тихо прошептал Сириус. — Мы просто побудем такими же подростками-ворами.

— Я думал, ты сравнил нас с крысами…

— Кстати, одна нам как раз не помешает, — кивнул Блэк в сторону уплетающего за обе щеки Питера.

— В щель не пролезет, — хихикнул Джеймс.

— А меня спросить? — безнадежно возразил я. — За нами, вообще-то, будут следить, или вы забыли?

— Нет выхода там, где нет входа. Это в любом случае дырка в стене, — был богат на глубокие мысли Сириус. — Приступаем.

И он повернулся на скамье, чтобы выйти из-за стола, когда на его плечо опустилась тяжелая рука.

— Не так быстро, парень.

Аластор был первым аврором, которого я видел так близко и с которым мне довелось познакомиться. Конечно, я и раньше видел сотрудников министерства, например, сотрудников Отдела по надзору за Волшебными Существами, но аврора — впервые.

— Ты не уйдешь, пока я не разрешу, — покачал головой молодой аврор, еще молодой, по сравнению с некоторыми учителями. — Я должен следить за первым курсом, это вы? — невежливо он ткнул пальцем в нас. — И вы, наверное, — уставился он на девчонок. — Я, по сути, не должен следить за малышней, но вы ж проворнее всех. Я бы предпочел публику поопаснее…

-Вы только попросите, все будет, — не удержался Сириус, так и не освободивший плечо из хватки человека.

— Я Аластор Муди, и я видел многих опасных типов, — покачал головой аврор. — Ты даже на их правнуков не похож. Короче, малышня, я накладываю на вас чары и появляюсь сразу же, даже если вам стало плохо перед туалетом старика и пройти мимо вы просто не смогли. Сопли разводить не будем, не суйтесь, куда не просят, и все будет шоколадно, — взмахнул Аластор изящно палочкой, и на его пергаменте в свободной от Сириуса руке появились наши имена и местонахождение.

— Дядь, а, дядь, а ты хоть спишь? — продолжал разведывать обстановку Сириус.

— Я не такой старый, чтобы дядей величали,— махнул он рукой. — Когда сплю, все равно чувствую, где вы бродите.

Первокурсники переглянулись, а Муди похромал дальше, к учительскому столу, отпустив Сириуса.

-Лили, — тронул он девочку за плечо.

— Чего тебе надо?

— Тебе понравился наш подарок? — внезапно спросил я, опередив открывшего рот Сириуса.

Джеймс протянул руку и вежливо ему его закрыл. Получил подзатыльник. Дал по шее в овеет. Словом, лучше обманного приема нельзя было придумать.

— Да, спасибо, — покраснела она и опустила глаза, чтобы я мог еще лучше разглядеть ее новые тени или как там они называются.

— Мы рады, — кивнул я в сторону пихающихся друзей.

— Я вижу, — хихикнула она.

— Скажи, Лили, а где ты еду взяла в послеобеденное время?

— На Кухне. Меня Северус туда провел. А что?

— Сириус по ночам страстно взывает к эклерам, и нас с Джеймсом это порядком достало, — постарался как можно убедительнее соврать я.

— Понимаю, Алисия в бреду как-то апельсины звала, — продолжала улыбаться она. — Там на первом этаже, в закоулке за лестницей висит картина с грушей, ее надо только пощекотать и все.

— До конца жизни благодарен буду, — поспешно сказал я и потащил упирающихся друзей за шиворот.

— Я знаю, куда исчезает воровка, — шикнул я на них.

— А почему она женского рода? — слегка заторможено произнес Сириус, поправляя потрепанный воротник.

— Потому что первые кражи начались у девушек, — за меня ответил Джеймс, глядя на меня сверкающими глазами. — Я смогу вернуть Лили ее альбом!

— Сможешь, только не смотри на меня так, как будто я и есть тот самый альбом, — поежился я.

— Куда же она, в таком случае, исчезает? — прошептал Сириус и наклонился, словно бы завязывая шнурок, когда мимо прошли двое совсем молодых девушек-аврорш.

— На кухню, — просто ответил я.

— Да ладно, она здесь есть?

— А ты думал по волшебству возникает? — хмыкнул я.

— Нет…

Мы решили пойти на кухню сразу же, прогуляв с чистой совестью Гербологию. Ведь мы же шли совершать великое дело, какие же тут учебники? Кстати, тезис не мой, я был всеми ногами против. Руками, как ни прискорбно, за — ведь я тоже не выношу женских слез, а уж девчачьи особенно противны.

— Стоять, — скучающим голосом остановил нас Аластор, возникнув прямо перед нами, когда мы заворачивали за угол коридора на первом этаже, ведущего ко второй лестнице на второй этаж.

— А руки вверх надо? — улыбнулся Сириус.

— Нет. Но если хочешь — подними и ноги, — посоветовал Аластор и поднял палочку к горлу.

— Подождите, мистер Муди.

— А? — раздался на весь Хогвартс звук его голоса.

Он поспешно выругался и отменил заклинание. Выругался еще раз, когда понял, что прошлое ругательство слышали все.

— Чего, не вы что ли преступники?

— Не мы, — поднял все же руки Сириус.

— Тогда чего шаритесь где не надо в неположенное время? — недоверчиво окинул он нас взглядом.

— Туалет искали, — пихнул меня довольно неприятно Джеймс, когда я, было, начал говорить об истинных причинах.

— И проводить, и на горшок посадить надо, что за дети…— пробормотал он себе под нос, магией давая пинков нам в нужном направлении.

— Я думаю, он не станет нам мешать, если мы расскажем ему теорию о крысах, — сразу же выпалил я, когда Муди оставил нас.

— Он нас ни во что не ставит. Он даже не подозревает, что один из нас способен украсть, — возразил Сириус с очень серьезным лицом.

Я говорил, что это обычно плохо заканчивается?

— Пусть сначала повнимательнее присмотреться к первокурсникам. Я думаю, один из нас мог сделать это, — торжествующе закончил он.

— Но? — скучающе продолжил я его мысль.

— Но что?

— У тебя всегда после этого идет какая-нибудь безбашенная идея, — поддержал меня Джеймс.

— Вы плохо меня знаете. Я только хотел предложить проделку, после которой он перестанет нам доверять.

— И это ты называешь не безбашенной идей? Подорвать аврора в туалете? Или ночью связать в то же самое платье обрядить? — заорал я, не рассчитав, что эхо разнесет это по всему каменному коридору.

— Иногда я люблю твои идеи, — широко улыбнулся Блэк. — Но они всегда требуют корректировки!

— Пошли уже на кухню, — поглядывал нервно Джеймс в сторону, в которую ушел Аластор.

Путь до кухни мы преодолели почти бегом. Коридоры слились в один бесконечный каменный лабиринт, хотя мы бежали не больше пяти минут. Мы миновали и второй Холл, всегда пустой, ведущий к причалу и никуда больше, миновали запасной спуск в подземелья и чудом не пробежали сквозь Толстого Монаха, который плыл к Нику за советом — чем же лечить больную спину?

Немного помедлили перед картиной. Вы когда-нибудь щекотали грушу? Нет? А картинку с грушей? Вот идите и попробуйте. Незабываемое ощущение собственного идиотизма. Что, вы это сделали? Еще и «ути-пути»? Тогда вы — родственник Лавгудов, точно вам говорю. Мы видели на третьем курсе, как Ксенофилиус (даже не знаю, правильно ли написал его имя) так делал, самозабвенно ее щекоча под недоуменный взгляды эльфов из кухни.

Кстати, об эльфах. Когда Джеймс пощекотал грушу, в ответ получив тираду о том, как правильно нужно щекотать, картина явила нам вход на кухню, где и обитали эти странные существа. Сейчас, конечно, вполне привычные. Кухня выглядела совершенно уникально — я не думаю, что где-либо в волшебном мире есть такая. По всем стенам висели ящики и полки, иногда на огромной высоте. Это можно было бы описать как стеллажи в библиотеке, но там было совсем другое. Ящики выглядели экстравагантно, раскрашенные в разные цвета, которые, на удивление, соответствовали передникам на разных эльфах. Соединяли эти ящики дорожки, сколоченные из досок и очень ненадежные вид. Я не могу сказать, что помещение огромно, нет, но его высота действительно поражала. По этим дорожкам бегали эльфы, и количество этажей превышало шесть, хотя их нельзя сравнивать с этажами нашими, человеческими. Тут и там попадались лесенки, раздавались хлопки и появлялись эльфы, неся в руках какой-либо пучок или тарелку. Тут не было магии как таковой, это было искусство. Особенно поразил эльф, управлявший двумя ножами одновременно.

На пути то и дело попадались столы и сундуки, на которых отчетливо виднелось замораживающее заклинание долгого действия. Пару раз я чуть не упал на эльфа, который слишком быстро пробегал передо мной. Большой оживление чувствовалось где-то за ящиками, там, где мы еще не могли видеть. Но в тот момент нас и постигла всеобнимающая любовь:

— Юные мистеры! — завопило какое-то сознание, поднявшее глаза от посуды и обратившее взор к нам.

Буквально за мгновение мы оказались окружены целой толпой эльфов, которые наперебой спрашивали, не желаем ли мы чего-нибудь и могут ли они нам угодить.

— Мне бы эклеров, — смущенно попросил Сириус, а я выпал в осадок.

Я был готов признать, что они могут читать мои мысли, и меня это начинало пугать.

— А я мороженого хочу, — признался Джеймс.

— А я экономить средства школьные буду! — возопил я, пытаясь вернуть друзей в реальной и страшной действительности.

Вкусности перевесили мои слова, появившись перед нами за секунду до. Из-под подноса торчали только уши, и я признал, что без них Хогвартс помер бы с голоду. И от холода. Ведь они — те, кто убирают наши комнаты.

— Минни, скажи мне, тут в последнее время не бывала девушка с первого курса? Я уверен, ты ее видела, она довольно часто здесь бывает, но редко задерживается, — отвел я в сторону первое попавшееся мне существо.

— Я Тинни, хозяин, но я тоже рад услужить вам. Да, здесь появляется очень милая девочка, но она всегда задерживается, в основном, ночью. Мы рады доставлять ей удовольствие.

— Тинни, скажи, а какого цвета были нашивки на ее мантии?

— На ней не было мантии, сэр.

Я в растерянности отпустил эльфа, не зная, как поступить дальше.

— Но как часто она здесь бывает?

— Каждую ночь, — ответил услышавший меня Тинни и окончательно скрылся где-то за левыми сундуками.

— Что предлагаете? — вздохнул я, возвращаясь к очень довольным друзьям, измазанным в чем попало.

— На пустой желудок я думать не могу! — пробурчал Сириус, запихивая в рот очередной эклер.

— Он не поместиться, — хихикнул Джеймс, с любопытством наблюдая за другом.

— А фсе магу, — едва слышно ответил Сириус и с усилием сглотнул. — Говорил же!

— Я закажу у Помфри койку на вечер, — улыбнулся я.

— Неа, у нас на вечер другие планы, — невозмутимо ответил тот, вытирая лицо полотенцем.

— Где твои манеры…

— Дома, вестимо. Короче, если эта девка бывает здесь каждый вечер, то мы просто должны ее поймать.

— Готов поспорить, здесь не так много девчонок вечером бывает.

— Кто не рискует, тот не получает эклеров!

— Я тебе сейчас получу эклеры, — снова раздался за спиной тот самый знакомый голос.

— Мистер Муди, можно, мы вам все расскажем?

— Ну, все не надо, мне как-то стыдно…

— Да не в том смысле! Мы знаем, как поймать вора!

— И как же?

— Засаду устроить!

— Ишь, какие слова знает. Однако ж, неужели ты думаешь, что лучшие умы аврората не додумаются до такого?

— Я готов дать им подсказку, как только мы проверим свою теорию.

— Глупый мальчишка. Мы знаем, кто это, — слегка покривил душой Аластор.

— Кончайте играть, знаем мы, что вы ничего не знаете, иначе вас здесь бы не было.

— Ладно, что за теория?

И мы рассказали аврору все, что знали. За крыс мужчина похвалил нас, что было редко последние годы.

— Если провалите — на себя пеняйте, — погрозил нам Аластор и отправился договариваться с Дамблдором о дополнительном якобы уроке, который он готов нам предоставить. Тоже якобы.

Вечер наступил всего через несколько часов. Мы успели поспать, прихватили всякие хитрые штучки на всякий пожарный и устроили засаду в тесном пространстве меж ящиков.

— Ты меня локтем пихаешь в бок, — шепотом выговаривал Джеймс Сириусу.

— Отстань, это я так пристаю. Дай допристовать, — отмахнулся тот и попал локтем мне, но не в бок.

— А ко мне ты тоже пристаешь? — потер я глаз.

— Нет. Тебе — случайно, — повозился тот и оказался удобно устроившимся на Джеймсе.

— Что за…

— За ушком почеши, — приказал тот.

— Совсем обнаглел? — растерял все слова Поттер, когда улицезрел у себя на коленях голову высокочтимого потомка.

— А что, не видно? Так я ж повернусь! — и в самом деле повернулся на бок.

— Убью, — покачал головой тот, но затевать драку не стал.

— Какой послушный…

— Заткнись.

— Я любя.

— Не верю.

— Фигня.

— Козел.

— От такого слышу.

— Неоригинален.

— Так ты меня не любишь?

Так, минут через десять, я устал от их разговоров и просто завязал рты первыми попавшимися тряпками. Я думал, что переборщил.

Они начали ругаться жестами. Я отвернулся и тихо вздохнул, как раз в тот момент, когда с потолка опустилась веревка, а в самом потолке оказалась дырка.

— Дыра — это нора, а нора — это кролик, — прошептал мне на ухо Сириус.

— Снял намордник? Одень обратно.

— Я зайца я ловить чем буду?

— Всегда знал, что ты собака, — вклинился Поттер.

Тем временем с потолка спустилась фигура во всем черном и начала поспешно сматывать веревку.

— Не хочу отвлекать, но, кажется, сундуки сейчас упадут, — постучал нас пальцем по плечам Сириус.

Мы в некотором тормозе посмотрели вниз. А потом с криком вместе с ящиками и упали.

Дело в том, что ящики и сундуки здесь часто стояли друг на друге, и вот у одной стены мы обнаружили прекрасное пространство, окруженное вторым этажом со всех сторон. Но там был еще и третий… В общем, мы были высоко, и идиотами. В детстве, конечно.

— Слезь с меня, — простонал Джеймс, когда Сириус упал на него.

— Мерлин! — раздался девчачий голосок, и через мгновение фигура исчезла в стене.

— Ну, по крайней мере, мы знаем, что это точно была девушка.

Шум на кухне привлек Аластора, и он от души похохотал над нашими неудачами. Он помог нам вернуть все ящики на место, утихомирил эльфов и сказал:

— Я поражен тем , что вам почти удалось сделать. Но вы — идиоты, каких мало. Я в одиннадцать на Дамблдора…

— Что? — затаили дыхание мы.

— Нет, ничего, — покраснел тот и продолжил:

— Короче, продолжайте в том же духе.

А затем быстро похромал подальше от нас.

Я провел рукой по стене, где исчезла фигурка. Я был уверен, что она сделала так же, но не мог найти подвоха.

— Сири, какого девка была роста?

— Я не разглядел, но она была точно меньше тебя.

Я опустился на корточки и провел рукой чуть ниже по стене.

— Я думаю, нам туда, — кивнул я на открывшийся ход.

Ход оказался в высшей мере чистым и светлым, здесь были заменены свечи и убрана паутина, только ковра не хватало для полного счастья. Мы шли недолго, и уже скоро вышли на третий этаж.

— И что же дальше? — вопросительно поднял бровь Джеймс.

Его прервал характерный звук, и на некоторое время мы выбыли из игры.

Когда мы, относительно успокоившиеся, брели по направлению от туалета, то в конце коридора заметили все ту же странную фигуру.

— У меня галлюцинации на почве передозировки туалетом?

— Не знаю, но это точно она.

Фигура в отчаянии рвала дверь, очевидно, женского туалета. Мы заторопились к ней.

— Парни, помогите открыть, — простонала она, и тут же замерла, слово под останавливающим заклинанием.

— Она, ребят? — вышел из тени Аластор Муди, и мы все разом перекрестились.

-Напугали, — выдохнули Джеймс и я.

Сириус восхищенно за ним наблюдал.

— Думаю, она, — кивнул он кому-то, и из темноты появилось еще несколько авроров в мантии.

Чуть позже нас посвятили в таинства той ночи. Все оказалось донельзя простым. Аластор поверил нашему рассказу сразу, хотя и не показывал виду. Он приказал эльфам накормить нас несколькими…в общем, вся школа должна была побежать в туалет, но расчет был не на это. Муди исходил из того, что девочка гоняет по школе только после отбоя, а, следовательно, искать ее надо в туалетах на всех этажах. Дальше он просто расставил людей и поймал ее, благодаря, кстати, нашему провалу.

— Это был глупый и неприличный план! — возмущению нашему не было конца.

— Но сработал же, — пожал плечами аврор и потрепал каждого из нас по голове. — Я, честно говоря, был рад с вами поболтать. Думаю, мы еще встретимся.

Мимо нас провели девочку, и мы тут же вспомнили ее — она врезалась в меня в поезде.

— Эй, а почему на ней моя любимая куртка? — возмутился вдруг Сириус.

— Твоя? Пригляделись мы.

— Я только хотела понять, что же делает вещи дорогими, — хлюпнула носом девочка.

— В смысле?

— У всех было что-то, чем он дорожил. Я думала, что тоже смогу дорожить этим, и пробовала все, о чем хвастались в коридорах. Но ни альбомы, ни дневники мне не помогали. Я не знала, что такое — дорожить вещью как памятью или как-то так. У меня не было памяти о семье и все такое. Короче, я сожалею, раскаиваюсь. Делайте со мной, что хотите.

— Куртку-то отдай? — попросил ее Сириус, наплевав на все объяснения.

— Я… Я не могу, — отшатнулась она.

— С фига ли?

— Мне кажется, что мой отец носил такую же.

А потом Сириус просто обнял девочку, разрешив ей забрать куртку. Это было так мило, что мы прослезились, и еще долгое время были вынуждены объяснять, что это всего лишь соринка в глаз попала.

Секретам пришел конец, и мы могли спокойно учиться. Это половину из нас не радовало. Мне очень понравилось сидеть в засаде.