Убийцы королей (гет)

Часто бывает так, что преступники справляются с защитой города куда охотнее и эффективнее стражей порядка. Не редки случаи, когда якудза предоставляли мирным жителям медикаменты, заботились об их эвакуации, выделяли средства на восстановление жилищ, но при этом заработаны эти деньги были грязным путём. Впрочем, криминальная деятельность и не должна была волновать обыкновенных жителей — пусть убивают себя рутиной, пока их покой охраняет тьма.

Впрочем, даже всемогущая, даже обладающая сверхъестественными способностями мафия, такая, какой была Хомра, не могла стопроцентно обеспечивать мир и порядок в Шидзуме. Рано или поздно в городе появлялись наркодилеры, рано или поздно кто-то умирал насильственной смертью, или, вот как сейчас, кто-то безнаказанно и средь бела дня совершал нападения на жителей. Полицейские не могли подобраться к нахальному преступнику — его окутывало непроницаемое поле, разрывающее на атомы пули, автомобили, броню полицейского отряда. Но оно не могло разорвать пламя красного короля. Странная сила рассеялась, словно дым, а под её покровом всё это время пряталась молодая девушка в чёрной одежде, с расцарапанным горлом и пустым, невидящим взглядом. Когда действие её сверхъестественных сил рассеялось, она рухнула на асфальт и перестала дышать.

Девушка умерла не от пламени королей, а от действия большого количества нервно-паралитического яда, из-за которого у неё отказали внутренние органы. Её шея была в глубоких царапинах предположительно из-за приступа удушья, предположительно — из-за ошейника. Ей было семнадцать лет, и на момент своей смерти она была ученицей старшей школы для девочек Мотидзуки.

Этот случай никак нельзя было назвать обычным, хотя бы потому, что был он далеко не единственным. По всей Японии прошла волна подобных убийств, и было в них несколько общих деталей: преступники действовали беспорядочно, наносили увечья и убивали без разбору, во всех случаях это были молодые девушки-старшеклассницы, с расцарапанным горлом и сверхъестественными способностями, и ни одной из них не было в списках золотого клана. Каждая из этих преступниц была ученицей старшей школы для девочек Мотидзуки.

Мотидзуки — элитное закрытое учебное заведение, в котором особое внимание уделяется не только образованию девушек, но и их воспитанию. Казалось, из-за серии убийств и смертей престиж школы должен был пострадать, но те перспективы, которые открывает Мотидзуки перед выпускницами, заставляет родителей и детей закрыть глаза на такие неприятные неожиданности. Директор школы в каждом своём интервью и на каждом допросе вёл себя относительно спокойно, в репортажах показывали улыбающихся и хихикающих учениц, на шеях которых красовались чёрные чокеры с ярким камушком посередине, и эта атмосфера мира и спокойствия безумно настораживала. Поэтому Хомра в полном составе решила отправиться лично проверить это странное и чуждое для таких невоспитанных хулиганов место.

— Короли? — вместо приветствия произнёс директор школы, глядя на Суо Микото и Кагуцу Генджи, стоявших перед высокими железными воротами школы. Это был высокий мужчина с уставшим лицом и равнодушным взглядом самоубийцы. Он довольно молод, но его длинные волосы, собранные в низкий хвост, седы, точно серебро. Одет он был чуждо и старомодно — в чёрный бархатный плащ, рубашку с кружевным воротником, строгие чёрные брюки и блестящие ботинки. Он окинул взглядом только королей, не обратив внимания на подданных. — Чем могу быть полезен?

— Ха? — воскликнул Микото. — Так ты знаешь о королях?

— Конечно, — без особых эмоций ответил мужчина. — Мотидзуки была основана с целью убивать таких, как вы. Хотите взглянуть?

Спокойствие и невозмутимость этого человека сражали наповал. Ята Мисаки даже порывался воскликнуть что-то грубое в его адрес и в защиту своего короля (только одного, Генджи ему не нравился), но Изумо остановил его, опустив ладонь на его кипящую макушку. Ворота школы открылись, отъехав под землю, после того как директор набрал код.

— Меня зовут Мацумото Они, — равнодушно представился директор и поднял раскрытую ладонь вверх. — Можете не называть ваши имена. Я в курсе.

— Вот как? — так же равнодушно отозвался Микото. — И кто же сообщил?

— Его величество император, премьер-министр и министр обороны, — Они тяжело вздохнул, — лично. Да-да, все трое повторяли одно и то же, рассказывая мне о важности моего проекта для всей Японии, боясь, что я забуду.

— Проект?

Они не ответил. Лишь кивнул в сторону внутреннего дворика школы, вымощенного бетонной плиткой, где в кружок собралась кучка учениц, что-то очень эмоционально обсуждая. Они были одеты так же старомодно, как и директор, в викторианском стиле, и в их форме преобладали светло-фиолетовый, белый и чёрный цвета — цвета школы. Каждая из них носила узкий ошейник с драгоценным камнем. Когда спор достиг своего апогея, одна из девушек подняла кверху указательный палец и залепила в лицо другой снежком. Кагуцу громко усмехнулся.

— Это же не беспризорные собаки-стрейн? — спросил он. — Они управляют материей. Стрейн управляют только своим телом или чужим сознанием.

— Верно, — тяжело вздохнул Они. — Я ещё не придумал им названия, а «убийцы королей» звучит слишком вульгарно. Я думал назвать их тузами. Выше королей, ниже джокеров… — Он сжал губы в линию, мысленно приказав себе замолчать. — Да. Правительство обеспокоено тем, что вас, старых королей развелось целых девять штук, и поэтому мгновенно посвятило меня, создавшего копию Дрезденского Сланца, в военные тайны… вы слушаете?

Микото закурил сигарету, задумчиво глядя издалека на мечущих друг в друга снежки учениц; Генджи так же пристально наблюдал за ними, потирая подбородок. Услышав, что эти девушки живут здесь только за тем, чтобы стать убийцами королей, парни вдруг стали воспринимать их серьёзнее и с настороженностью. Теперь они смотрели на учениц без снисходительных ухмылок, а так, будто бы оценивали потенциальных противников.

— Так они намеренно убивали горожан? — Микото выдохнул дым и стряхнул пепел с сигареты.

— Нет, — Они скосил взгляд в сторону. — Иногда случается так, что психика ученицы не выдерживает гнета силы, и происходит подобное. Не скажу, что мне очень жаль. Я готов к последствиям. И, предвидя ваши вопросы, скажу: эта сила избирает только молодых девушек, и, благодаря моим стараниям, только в пределах территории школы. Но пройдёмте дальше. Не тратьте время на посредственных учениц.

— Я хочу сразиться с одной из них, — дерзко хмыкнул Генджи, глядя на девушек. — Даже моё пламя не такое горячее, как они.

Он говорил специально громко, чтобы быть услышанным, и потому девушки обратили на него внимание. Увидев взрослого, высокого, мускулистого мужчину, с взъерошенными каштановыми волосами, девушки мгновенно забыли о своей перепалке и быстро засеменили к учебному кампусу. Генджи хмыкнул, проводив их взглядом.

— Как видишь, учёный, твои убийцы нейтрализованы.

— Я же сказал, это посредственности, — лениво зевнул Они. — Скорее всего, они в будущем станут преуспевающими бизнес-леди или достойными жёнами. Но до появления своего Дамоклова Меча им далеко…

— Дамоклов Меч? — заинтересованно переспросил Микото.

— Две девушки из предполагаемых девяти уже инициировались, однако познакомить вас с ними я не могу. Одна из них отправилась на съёмочную площадку, вторая отправилась на четыре дня в Калифорнию за блестящую успеваемость, — Они потёр подбородок, глядя на здание школы. — Впрочем… есть три наиболее вероятные кандидатки в убийцы королей.

Они поднял к лицу левую руку, и в пространстве над его часами появилась голографическое окно. Он что-то быстро напечатал на полупрозрачной клавиатуре.

— Они придут на стадион примерно через две минуты, — Они прошёл вперёд, указывая путь. — Вы ведь хотите сражения? Я тоже хочу посмотреть, на что способны мои подопечные.

Территория, которую занимала школа, впечатляла, и все здания казались непозволительно дорогими и роскошными для неискушённых взглядов двух королей: бело-розовые, с колоннами, изображавшими титанов и нимф, с каменными ангелами под козырьками крыш и витиеватыми чугунными перилами лестниц. Здания школы выглядели элегантно старомодно, и от чего-то казалось, что внутри, в кабинетах или узких комнатах учениц царит такой же уют европейского жилища. Здесь витал дух знаний, и чувствовался он не только в архитектурных решениях директора, но и в спешащих куда-то ученицах, таскающих в худых руках рюкзаки, книги и папки с бумагами.

На стадионе, с десятью кольцевыми беговыми дорожками, было пусто. После того, как Они, Микото и Генджи пришли туда, к ним подбежали запыхавшиеся после долгого бега ученицы. Директор застал их врасплох своим сообщением, и бежать им пришлось чуть ли не из самого дальнего учебного корпуса.

— Простите за задержку, Матсумото-сама, — нестройным хором выпалили они, склонив головы в приветствии.

— Не страшно, — равнодушно ответил он. — Вы знаете, кто наши гости?

Девушки подняли взгляд на Микото и Генджи, который дерзко подмигнул им. Одна из них была невероятно хрупкой, маленького роста с длинными тёмными волосами — классическая японка, почему-то наряженная в европейское платье с кружевами. Вторая — рыжая, с глупеньким, плоским лицом девушки, которая вечно будет сидеть на чьей-то шее. Третья казалась самой вздорной из них: у неё короткие растрёпанные чёрные волосы, точно она только что сняла мотоциклетный шлем, и какое-то напряжённое выражение лица.

— Красные, — негромко сказала третья. — Короли.

— Верно, — вздохнул Они. — Не будьте такой робкой, Сугавара. Ваша низкая самооценка — ваш бич.

Девушка нахмурилась, сжала губы в линию и опустила голову.

— Низкая самооценка? — переспросил Микото, подойдя ближе к девушке, окинув её задумчивым взглядом. Под миленьким чёрным платьем до колена он видел жилистое тело взрослой женщины, а не нескладного подростка. Она не выглядела столько боевой, сколько соблазнительной, и, при определённых условиях, Микото позволил бы такой девушке себя одолеть. — Интересно, почему.

— Да, — подхватил Генджи, обходя девушку со спины, так же оценивающе глядя на неё. — Тебе её повысить, короткая юбчонка?

— У меня длинная юбка, — опешила девушка.

— Ну, это можно исправить.

Вздрогнув, она обняла себя за плечи, чувствуя себя совсем неуютно от такого пристального внимания.

— М… Матсумото-сама, зачем мы здесь?

— Для показательного боя. Победите королей, выиграете обед в лучшем ресторане Шидзуме.

— Можешь и не побеждать, — Микото прикурил очередную сигарету и, затянувшись, выдохнул дым в лицо Сугавары. — Я и без этого тебя приглашу.

— Как похотливо, — закатил глаза Генджи. — Это приглашение наложит на тебя известные обязательства. Я же приглашаю тебя просто так.

Девушка сделала пять шагов в сторону своих одноклассниц. Для начала боя ей требовалась решимость, которая в мужской компании, тем более, в похотливой мужской компании, улетучивалась и испарялась. Нахмурившись, она сжала руки в кулаки, и в её глазах вспыхнули алые блики, точно от драгоценного камня.

От ног королей поднялось яркое красное пламя, от которого у первой девушки вспыхнуло платье и оплавились туфли. Закричав, она убежала с поля боя, заставив Они равнодушно закатить глаза. Вторая девушка стояла, парализованная страхом, и просто смотрела на королей, будучи не в состоянии пошевелиться. Третья же, Сугавара, не убежала не потому что ей не было страшно — она использовала силу потому, что привыкла выполнять то, что от неё требуется. Пламя окружило её плотным кольцом, отрезая пути к отступлению, и надеяться оставалось только на себя и на свои способности.

Но пламя не было таким сильным, чтобы покалечить её. Оно просто окружило её плотной стеной и не выпускало из импровизированной огненной ловушки. Огонь в ярости терзал искусственное покрытие стадиона и был до того ярким, что девушка не сразу поняла, что сейчас короли атакуют друг друга.

— Молодец, — хмыкнул Микото, заметив её растерянный взгляд. — А ударить сможешь?

Он вышел вперёд и приближался до того напористо, что она рефлекторно сделала шаг назад и едва не спалила свои короткие волосы. Зажмурившись, собирая в кулак свою быстро исчезающую решимость, она ударила, что было сил. Её крохотный кулак с хрустом ударился о большую ладонь Микото и, казалось, себе вреда этим ударом девушка причинила больше, чем ему.

— Аккуратнее, — негромко произнёс он и потянул девушку на себя.

Не удержав равновесия, она споткнулась и лбом ударилась о широкую грудь красного короля. Опустив свободную руку ей на талию, Микото потянул девушку за собой вниз, и они оба тяжело рухнули на искусственное травяное покрытие.

— Тебя как зовут? — уже мягче спросил он, прижав за талию лежащую на себе девушку.

— На… хоко, — произнесла она, парализованная страхом.

— Ты победила, — хмыкнул Микото, глядя в её перепуганное и смущённое лицо. — Но взамен юбку тебе всё-таки придётся укоротить.

— Чт..?

Она подскочила и тут же стыдливо прикрыла ноги. Её длинная юбка была сожжена чуть ли не до самых трусиков, открыв взорам королей красивые ноги в полупрозрачных чёрных колготках. От такого зрелища Генджи присвистнул.

— Отшлёпать бы тебя, — дерзко произнёс он. — За низкую самооценку.

Сгорая от стыда, Нахоко перевела умоляющий взгляд на директора школы. Он спокойно вошёл в круг пламени, и огонь от влияния его неизвестной силы исчез.

— Переоденься, Сугавара, у тебя ещё занятия. А с гостями мы прощаемся.

Нахоко было трудно смириться с провалом и последовавшим после него унижением. Оставаясь в одиночестве, она без конца думала о том, что её силы, настолько эффективные на тренировочных занятиях, оказались бесполезны перед лицом реальной угрозы; что, не будь рядом директора, два похотливых короля явно позволили бы себе домогательства. А с директором не позволили? Оказавшись дома и сняв с себя юбку, вернее, то, что от неё осталось, Нахоко своими бесполезными силами расщепила её на атомы и почувствовала себя ещё сквернее, чем до этого.

В тот же день после занятий Нахоко отправилась в зал для тренировок. Директор рассказывал, что сила, доставшаяся ей, способна превратить в пыль что угодно, но почему-то умалчивал о том, что порой эта сила может обратиться против хозяина. Нахоко не просто училась использовать силы, она ещё и наблюдала за успехами других учениц, и часто замечала, как в процессе тренировок они сгибаются от нестерпимой боли. Их руки были в синяках, на телах гематомы, волосы и ногти отваливались. Нахоко боялась это допустить, и потому применяла силы аккуратно, прислушиваясь к своим ощущениям, и только после встречи с двумя королями поняла, что напрасно сдерживалась. Ей казалось сейчас, что лучше временно пострадать от последствий, нежели так опозориться. И потому Нахоко выкладывалась на полную, чтобы наказать себя за провал, чтобы почувствовать боль, чтобы забыться. И довыкладывалась до такого состояния, что её тренировку прервала девушка из студенческого совета.

В студенческий совет Мотидзуки попасть не так просто, но возможно. Нужно иметь хорошую успеваемость и обладать редкой в стенах школы способностью — обнулять чужие силы. И по статистике такими силами обладает одна ученица из двух сотен. Их называли нуллами. Нуллы, в отличие от других учениц, носили форму красного и серого цветов.

— Сугавара-сан, — обратилась к ней нулла, глядя на голографический экран над своими наручными часами. — Тебе необходим перерыв. Твой уровень Вайсманна на пределе.

Нахоко послушалась. Она вообще против своей воли была очень послушной перед теми, кто по её мнению был в большем авторитете. И в школе в большем авторитете были все. Нахоко никогда не считала себя умной, и потому очень удивлялась, когда получала на тестах высокие баллы, она никогда не считала себя сильной, но почему-то вдруг директор поставил именно её и двух лучших учениц против королей. И тем более она никогда не считала себя красивой.

— Да, — нахмурилась Нахоко, вытирая пот со лба. — Я уже закончила.

А рано утром её удручённое состояние стало заметным.

— Чего нос повесила? — зевая, спросила у Нахоко Сидзуку Сахи. — Раньше была говном, а теперь стала унылым говном.

Сахи была невысокого роста, с пышными кудрявыми тёмными волосами и большими голубыми глазами. Она была не просто худощавой, она была тощей и очень бледной. Сахи до того ненавидела юбки, что каждый раз носила под ними короткие шорты. На её ошейнике сверкал сине-голубой кристалл танзанита (Нахоко носила красно-розовый турмалин).

— Вчера в школу приходил красный клан, — устало ответила Нахоко.

— Я знаю, — Сахи вскинула брови. — Они подходили, фоткали нас, с кем-то даже болтали, кого-то пытались склеить.

— Ага, — Нахоко посмотрела в пол. — Директор вчера выставил меня на бой против двух королей.

Сахи вскинула брови ещё выше, а услышав рассказ Нахоко, скривилась от отвращения.

— Мда, — прокомментировала она. — Ну, по крайней мере, теперь у тебя есть боевой опыт.

— И возможен скорый секс, — вмешалась в разговор третья девушка, широко улыбаясь. — Скажи, а эти короли такие же горячие, как на фотках?

Это была Асано Има. Слегка озабоченная девушка с довольно высоким рейтингом успеваемости. У неё постоянно хитрое выражение лица, на глазах сияет полуулыбка, а мысли всегда сосредоточены вокруг плотской любви. Длинные каштановые волосы Има собирала в высокий хвост, носила исключительно прямые юбки и простые рубашки, и при этом выглядела, точно крупье в казино. На ошейнике у неё поблёскивал элегантный серый опал.

— Ну, — Нахоко опустила взгляд в пол. — Да.

— И судя по твоему рассказу, они альфачи, — не унималась Има. — На твоём месте я бы этому Суо Микото разорвала штаны, тем более, твоя сила для этого и предназначена.

— Има! — воскликнула Сахи. — Фу!

— Ничего не фу, — спокойно ответила Има, — что естественно, то не безобразно. К тому же, зря ты, Нахоко, расстраиваешься. Если ты пофлиртуешь с ними, только пофлиртуешь, то получишь больше шансов их убить. В конце концов, это ведь наша цель.

— Убить в случае необходимости, — туманно ответила Нахоко. — Если король выйдет из-под контроля, или если его Дамоклов Меч соберётся рухнуть…

— Ты звучишь так уныло, будто собралась отбросить коньки, — проговорила Сахи. — Не то, чтобы я не ждала этого…

Нахоко показала Сахи средний палец, та ответила ей взаимностью.

— Только ли в случае необходимости мы должны убивать королей? — Има зажмурила левый глаз. — Директор мог солгать на этот счёт, как лжёт прессе и правительству.

— Ты о чём? — спросила Нахоко.

— Ну… все же в курсе, что в наши ошейники встроены датчики движения, — она сложила вместе указательные пальцы. — А в самих камнях находится достаточная порция нервно-паралитического яда, чтобы свалить слона, и в случае побега из школы его часть впрыскивается в горло. Не убивает и выводит из строя. Как так вышло, что ученицы сбегают, убивают людей, а яд действует на них как-нибудь потом? Причём, с летальным исходом.

— Даже если мы это узнаем, — вздохнула Нахоко. — Что это изменит? На эксперименте над нами настаивает сам император, наши родители не против этого, да и у директора тоже странные способности…

— Да и сам он странный, — пробурчала Сахи. — Со взглядом, полным презрения и извечного снисхождения.

— Сами мы ничего от него не добьёмся, — Има задумчиво потёрла затылок. — Но можем привлечь на нашу сторону королей. Вот, Нахо-тян уже этим занимается.

— Как ты можешь просить у кого-то помощи, если сама не знаешь, с кем борешься? — нахмурилась Нахоко.

— В пути важна не коечная точка, а сам путь, — философски отметила Има. — Даже если это путь поиска нашего конфликта. К тому же, выбора у тебя нет, Нахо-тян, — она опустила руку в сумку и достала белоснежный конверт с печатью Мотидзуки. — От директора. Разрешение покинуть школу и вернуться до десяти часов вечера. Матсумото-сама сказал, что твой уровень Вайманна заметно подскочил, что встреча с сильным противником сделала тебя на шаг ближе к становлению третьим тузом, и что либо тренировочный бой с красными королями, либо с нашими тузами. А ты явно не захочешь иметь дел с Сайти и Номурой.

Нахоко открыла конверт и узнала мелкий, каллиграфический почерк директора. Вместе с разрешением покинуть школу на день была записка с извинениями за причинённые неудобства, обещание, что за Нахоко будут присматривать в процессе встречи, уверения, что новые силы стоят некоторых жертв, и напоминание не отходить от школы за двадцать километров. Сильнее всего Нахоко напрягла приписка, что короли получат номер её мобильного телефона, и что на личную встречу они охотно согласились.

— Не знаю, восхищаюсь я этим человеком или ненавижу его, — зажав записку между пальцами, Нахоко превратила её в мелкую бумажную пыль. — Он всем навязывает свою волю и его ничто не интересует, кроме собственных амбиций.

День тянулся бесконечно долго. Где-то в полдень Нахоко стала получать сообщения игривого содержания, на которые старалась не обращать внимания. Она не знала, кто первым предложил встречу, но согласилась на неё и вежливо отказала второму человеку. Какой бы это ни был красный король, вечер всё равно обещал быть ужасным.

До места встречи Нахоко добралась на метро. Сегодня она надела то, что не жалко было выбросить или сжечь — ненавистное ей светло-фиолетовое платье с кружевной юбкой, в котором она выглядела слишком уж по-девчачьи. Место, в которое её пригласили, оказалось элегантным с виду баром-рестораном, и в нём точно не место такой замухрышке, как она. Нахоко ожидала, что её остановят на входе, но официант, когда она рассказала о цели своего визита, провёл её в комнату за ширмой.

Там её дожидался Суо Микото.

— Здра… сте, — просипела она.

Он обдал её с ног до головы оценивающим взглядом, заставив Нахоко чувствовать себя неуютно.

— Не надо его сжигать, — уже громче произнесла она, сжав руками подол юбки. — Форма в Мотидзуки довольно дорогая.

Микото хмыкнул.

— Не буду, если перестанешь трястись и сядешь рядом.

Стол с трёх сторон был окружён кожаным диваном. Сев напротив Микото, Нахоко почувствовала, что упирается в его колени своими — настолько здесь было тесно.

— Извини за вчерашнее, — спокойно произнёс Микото, потеревшись коленом о колено Нахоко. — Ты такая милая, когда напугана. Я не удержался.

Нахоко почувствовала, что её лицо пылает. Она попыталась отвести ноги в сторону, но Микото намеренно или случайно не позволил её пошевелиться. Он был спокоен и смотрел ей прямо в глаза, в то время как она хотела провалиться от стыда сквозь землю.

— Мы… снова будем сражаться? — Нахоко хмуро смотрела в сторону, стесняясь поднять взгляд на парня. — Директор явно наплёл вам… всякого. Я и вполовину не такая сильная, как он говорит.

— Вообще-то, — хмыкнул Микото. — Я уже обещал привести тебя в ресторан. К тому же, убийца королей — слишком сильно сказано. Особенно для такой нежной девушки.

— Я н-не…

— Нежной, и с соблазнительными ножками.

Лицо Нахоко вспыхнуло.

— Прекратите.

— Ладно, — спокойно ответил он, глядя на официанта, принесшего им меню. — Заказывай, что хочешь. Я заплачу.

Нахоко хмуро взглянула на него, не собираясь открывать меню. Закатив глаза, Микото сам сделал заказ — три блюда с жареным мясом каждому и бутылку крепкого вина. Только после этого Нахоко открыла меню, чтобы узнать стоимость заказанного, и тут же закрыла его.

— Спасибо, конечно, но…

— Это извинение, — перебил её Микото, — за юбку. Не отказывай мне.

— Суо-сан, — она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волнением. — Директор отправил меня сюда не за этим.

— О, — он улыбнулся. — Какая ты занудливая.

Она опустила взгляд в пол.

— Я уже говорил, что на убийцу ты не похожа, — спокойно, даже как-то безразлично начал он. — Тебя выдаёт твоё воспитание. Такую соблазнительную невинность сыграть невозможно.

— Прекратите.

— Ладно. Но если захочешь раскрепоститься, у меня есть способ.

Нахоко вздрогнула, почувствовав его пальцы на своём колене. Мурашки, пройдясь по её телу, собрались жгучим жаром внизу живота.

— Какой? — хмуро спросила она, надеясь пристыдить Микото.

— Секс. Может быть, прямо здесь, прямо сейчас.

— Да вы… вы хоть о чём-то ещё думаете, кроме этого?!

— Рядом с тобой — нет.

Он спокойно улыбался, хитро сощурив взгляд, и Нахоко поняла, что он специально её провоцировал. Пожалуй, сейчас она чувствовала себя ещё хуже, чем вчера. Вчера рядом был директор, способный защитить её даже от двух королей, вчера она могла позволить себе убежать и закрыться в комнате, а сейчас должна была сидеть в тесной комнате рядом с настоящим извращенцем. И это должно повысить её уровень Вайсманна? Звучит как плохая шутка от директора.

— Что происходит в твоей школе? — спросил Микото после того, как официант принёс блюда. Он же наполнил вином бокалы парня и девушки. — Рассказывай.

— Ну… — Нахоко глубоко вздохнула. — Девушек туда набирают по результатам выпускных тестов, а так же с условием, что родители отказываются от каких-либо претензий к школе. Плюс, мы сами не разглашаем обычным людям тайны о наших способностях и не используем силы без веской причины.

— А мне расскажешь? — он поднял бокал, и взглядом намекнул Нахоко поднять свой. Как обычно она послушалась. — Скажи, а ты легко напиваешься?

— Да, — она отвела взгляд. — На оба вопроса.

— Очень хорошо, — хмыкнув, Микото пригубил вино, Нахоко последовала его примеру. — Продолжай.

— Иногда случается, что силы ученицы выходят из-под контроля, — зажмурившись от вина, обжегшего ей язык и горло, Нахоко быстро отправила в рот кусочек мяса. — И она начинает убивать. Впрочем, вы в курсе.

— И это всё? — он наклонил голову набок. Говорил Микото с набитым ртом.

— Я и сама знаю не слишком много.

Воцарилось молчание. Заказанное мясо было хорошо прожаренным, и от него тянулся такой приятный аромат, что у Нахоко тут же потекли слюнки. Подсчитывая, сможет ли заплатить за свой ужин, она жевала мясо, низко склонившись над столом, боясь очередного замечания от Микото.

Тем временем телефон вибрировал, не переставая, и среди сообщений о том, как правильно послать «этого идиота Суо», были мемы от Сахи о плохом свидании и совет от Имы не забеременеть. Нахоко только начала отвечать, как мобильный из её рук забрал Микото.

— Не люблю, когда от меня отвлекаются.

— Но… вы же молчите.

— Я всегда не особо разговорчив, — проговорив это, он подвинулся ближе к Нахоко. — Мне больше нравится действовать.

Нахоко похолодела.

— Хочешь получить мобильный обратно? — Микото повертел её телефон в руке. — Тогда сядь поближе, — он улыбнулся, видя её смятение. — Давай. Тебе же самой интересно, что я предприму.

Нахмурившись, она подвинулась поближе, не сводя взгляда с Микото.

— Учтите, — глубоко вздохнула она. — Я расщеплю вам руки на атомы…

— Да? — крепко прижав девушку к себе, Микото пробежался пальцами по её талии, спускаясь к бедру. — Сделай это.

Раскрытой ладонью Нахоко упёрлась ему в грудь, несильно отталкивая от себя.

— Слишком очаровательно, — с жаром прошептал он ей на ухо. Нахоко задрожала в его объятиях. — Ты уже начала расщеплять меня на атомы?

— М-м-м…

— А так? — он мягко коснулся губами её уха. — Начала?

— Суо-сан, — взяв себя в руки, Нахоко оттолкнула его от себя. — Я же сказала прекратить! Перестаньте приставать ко мне!

— Я тебя провоцирую, — игриво произнёс он, крепко обняв её сзади и прижав к своему жаркому телу. — Тебя же не просто так назвали убийцей. Значит, что-то ты всё-таки можешь.

Нахоко покраснела до корней волос, чувствуя, как его руки скользят по её талии к бёдрам, как сминают на ней одежду, как медленно пробираются к груди. И самым ужасным было то, что эта издевательская, провоцирующая ласка вызывала в ней желание. Жгучее, похотливое, давящее желание. Зажмурившись, она призвала к своим слабым силам, направила их в Микото, и к своему счастью почувствовала, как он вздрагивает от боли.

— Неплохо, — похвалил он, выпустив Нахоко из захвата. — Не знаю, флирт это или ты меня отшила.

Нахоко обернулась и вздрогнула. Тело Микото было покрыто мелкими, перекрёстными порезами, просвечивающими через крупные дыры в футболке. Не обращая внимания на боль, он закурил сигарету прямо в помещении и с наслаждением затянулся ей.

— Хм… а если поцеловать тебя, ты проявишь всю свою мощь?

— Я ухожу, — Нахоко отодвинулась как можно дальше, на самый край сидения.

— Стой. Ладно. Буду паинькой.

До конца ужина они говорили не так много, больше практиковались в силе с перерывами на еду. Микото пускал в её сторону миниатюрные огоньки, а Нахоко рассеивала их, превращала в ничто и собирала воедино уже в другом месте ресторана. Так она, почувствовав себя смелее, подожгла рисовую водку в бокале одного из клиентов. Нахоко робко улыбнулась, когда у неё это вышло, Микото закатил глаза.

— Мне нужно вернуться в школу до десяти вечера, — Нахоко перевела взгляд на часы. — Верните мобильный.

— Нет.

— Нет?

— Я оставлю твой мобильный у себя, — он хмыкнул. — Как гарантию того, что на второе свидание ты пойдёшь со мной, а не с Кагуцу.

— Это не свидание, — тихо, почти шёпотом произнесла Нахоко.

— Хм. И что же должно произойти, чтобы ты посчитала это свиданием?

— Ну… — Нахоко покраснела, отведя взгляд в сторону. — Любовь… наверное.

Микото умилённо заулыбался, видя её нерешительность.

— Хочешь, чтобы я в тебя влюбился?

— Этот вовсе необязательно! — подпрыгнула на месте Нахоко. — Мы же не ходим на свидания. Вот и любви быть не должно.

— Ладно. Влюбиться в тебя будет не так сложно, если продолжишь вздрагивать от каждого шороха.

Девушка хмуро отвела взгляд в сторону.

— Поцелуешь меня в щёку на прощание? — улыбнувшись, он сжал под столом руку девушки. — И я скажу тебе, куда подъехать завтра в пять вечера за телефоном. Не бойся, на этот раз точно получишь его обратно.

Глубоко вздохнув, Нахоко поднялась с места и подошла к Микото. Закрыв глаза, она, сгорая от стыда, наклонилась к нему, и вместо щеки почувствовала жёсткие, сухие губы.

— Кинотеатр в торговом центре рядом с твоей школой, — с ухмылкой негромко произнёс Микото, несильно шлёпнув Нахоко по ягодицам. — А теперь беги измерять свой уровень Вайсманна.

До станции метро Нахоко долетела на одном дыхании. Поцелуй Микото обжигал ей губы, чувство стыда гнало её, подобно стае взбесившихся псов, ненависть к самой себе и своей робости жгли ей сердце. Теперь ей действительно хотелось стать тузом, сильным и могущественным, способным не просто отвергнуть ухаживания похотливого короля, но и дать ему звонкую пощёчину. А что? Почему бы и не начать говорить людям «нет» после обретения сил? Сайти Мачи и Номура Кейко, став тузами, практически подмяли под себя всю школу, и теперь даже учителям приходится мириться с их скверными повадками, а ведь раньше обе были тихими и спокойными девочками. Власть так портит людей. Нахоко хотела, чтобы однажды она и её испортила.

До поезда оставалось десять минут. В такой поздний час на станции практически не было людей, и из-за этого Нахоко чувствовала себя одновременно и некомфортно, и расслабленно. Давку в метро она ненавидела, потому как всегда находились извращенцы, норовящие зажать девушку в углу и облапать, но и абсолютное безлюдие её отталкивало. Лучше бы на станции был хоть кто-нибудь, кто внушил бы ей ложное спокойствие.

— Ха? — услышала она знакомый голос. — Этот идиот Суо даже не догадался тебя проводить?

Нахоко вздрогнула и обернулась.

— К… Кагуцу-сан.

— Не ждала? — он хищнически улыбнулся. — Я тоже не думал, что мы сегодня встретимся. Выследить ученицу Мотидзуки — та ещё морока, у твоей школы уровней защиты, как у Пентагона.

Подойдя, он опустил руку на плечо девушки, низко склонился к её уху и прошептал:

— В короткой юбке ты мне нравилась больше.

Нахоко смотрела в сторону, крепко вцепившись пальцами в свою сумку, молясь всем известным ей богам о том, чтобы поезд пришёл как можно быстрее.

— Эй, — обиженно протянул Генджи. — Суо тебя так запугал, что ты спряталась в панцирь, черепашка? Что он делал? Приставал? Лапал? Это так похоже на такого безвкусного ребёнка, как он.

Говоря это, он неотрывно смотрел в бледное, как мел, лицо Нахоко, накручивая на пальцы её вьющиеся волосы. В обычной ситуации подобная невинность оттолкнула бы его и удерживала на расстоянии, но сейчас он имеет дело со своей потенциальной убийцей, и осознание этого факта рождало в нём желание. Ничто так не возбуждает, как смертельная опасность, и нет чувства приятнее, чем адреналиновый экстаз. Хмыкнув, Генджи несильно ущипнул Нахоко за щёку.

— Эй, я с тобой разговариваю.

— Н-ну… приставал, — выдавила из себя Нахоко. — Л-лапал, как в-вы и сказали.

— Та-а-ак…

— И поцеловал, — тише произнесла она, почувствовав приливший к лицу жар. — Это всё.

— Хм. И даже не расспросил про школу? К примеру, для чего вы носите ошейники?

— Ну, в них находится нервно-паралитический яд.

— Угу, для чего он?

— Для предотвращения побегов и чрезвычайных ситу…

Нахоко не договорила. В какой-то момент она поняла, что Генджи её не слушает и просто стоит рядом, задумчиво глядя на её губы. Нет. Только не опять. Ей хватило нервных потрясений и с Микото. Сжав губы в линию, она попыталась сделать шаг назад, но мужчина сильной рукой крепче прижал её к себе.

— Почему бы нам не стереть его поцелуй с твоих губ, м? Тебе понравится быть со взрослым мужчиной, а не с мальчиком.

Зажмурившись, Нахоко упёрлась кулаками в его грудь, напрягла все оставшиеся силы…

… и ощутила непроницаемый барьер между собой и мужчиной.

Закатив глаза, Генджи постучал пальцами по барьеру, но тот не издал ни звука. Это было не проявление сил Нахоко — её сила вообще была направлена на абсолютное разрушение — это больше было похоже на возможности серебряного короля.

— Думаю, на этом встречи с двумя королями можно прекратить, Сугавара.

По лестнице, громко стуча каблуками ботинок, спускался директор. В этот раз он не был похож на полубезумного учёного, продавшего душу своему эксперименту — он светился силой, и свет, исходивший от его волос, кожи, одежды, был прекрасен, словно свет божества.

— Матсумото-сама…

— Я должен извиниться перед тобой, Сугавара. Когда я говорил с королями о сотрудничестве, я просил их относиться к тебе с пониманием… а не как к куску мяса.

Он поднял в руке мобильный Нахоко и, подойдя, передал его ей. На мгновение их пальцы соприкоснулись. Рука Они была холодна, как лёд.

— Не задавай вопросов, — спокойно проговорил он, глядя в удивлённое лицо девушки. — Поезд прибывает. Иди домой.

Гул оглушил её. Сев в один из вагонов, Нахоко обеспокоенно выглянула в окно. Серебряный барьер никуда не исчезал, впрочем, Генджи и не собирался его уничтожать. Он видел перед собой занятного противника, так что сейчас все его мысли были сосредоточены на сражении и кровопролитии. Нахоко содрогнулась от его ощутимой жажды крови.

Проводив девушку взглядом, Они равнодушно посмотрел на Генджи, и барьер, разделявший их, рассеялся.

— Так ты — серебряный король? — дерзко хмыкнув, произнёс Генджи. Пламя, поднимаясь от его ног, окутало его, устремилось ввысь, становясь тяжелее и жарче, и от этой мощи, казалось, загудел воздух. — Всегда мечтал потягаться силой с бессмертным.

— Ты будешь удивлён, — равнодушно произнёс Они. — Нет. Я не серебряный.

Бой закончился, едва начавшись. Лишь секунду Генджи ощущал своё превосходство, а после его силы окутал плотный туман, сквозь который на него обрушились с потолка молнии, пламя, лёд. Он был не готов к такой атаке — ни один король не был бы готов! Его Дамоклов Меч исчез в небе. Тяжело дыша от многочисленных ран, Генджи рухнул на колени. Они окинул его равнодушным взглядом.

— Я расскажу, кто я, — размеренно, терпеливо произнёс он, — только после того, как заслужишь прощение моей ученицы и станешь проявлять к ней уважение. Последнее касается всех королей.

* * *

Утро для Нахоко было глухим. Глухим в том плане, что её покинули чувства стыда, страха, раздражения — не осталось ничего, кроме глухой, душащей пустоты и желания стать как можно сильнее. Злоба на себя и осознание собственной беспомощности с головой накрыли её, лишив чувства вкуса и холода. В столовой завтракала Нахоко без какого-либо аппетита, на улицу вышла, одевшись в слишком лёгкое платье, и в своей комнате в общежитии, видимо, оставила все тетради.

— Сугавара-сан, — у входа в кампус к ней обратилась одна из нулл, мешая пройти. — Президент студсовета вызывает тебя. О, — она заглянула в окно данных, появившееся над её наручными часами. — Твой уровень Вайсманна держится на очень высокой отметке уже больше восьми часов. Ты не заболела?

— Всё в порядке. Уже иду.

Президентом студсовета за блестящую успеваемость и недавнее становление алмазным тузом стала Сайти Мачи. Нахоко не была знакома с ней лично, но часто видела её в деле — как она организовывала мероприятия в Мотидзуки, как оказывала помощь студентам и как принимала участие в школьной жизни. Она казалась спокойной, очень сдержанной молодой женщиной с подавляющей силой воли. Мачи могла за себя постоять, могла поставить на место кого угодно, могла отстаивать свою волю, и в этом Нахоко ей в какой-то степени завидовала.

Студенческий совет проводил собрания в большом конференц-зале в одном из учебных корпусов. Постучавшись, Нахоко вошла.

— Вы звали, Сайти-сан?

Мачи сидела во главе прямоугольного стола. Это была девушка, одетая, как и всякая нулла — в алый пиджак поверх белой рубашки и чёрной юбки. У Мачи длинные белоснежные волосы, яркие голубые глаза, в которых сияет блеск знаний и силы туза, она довольно высокая и сильная для девушки. Лишь приглядевшись к ней можно сказать, что она японка — её выдаёт миндалевидный разрез глаз.

В её основную задачу входило в случае необходимости убить человека на дирижабле. Возможно ли это — убить бессмертного? Наверное, да, если ты сам бессмертен.

— Да, Сугавара-сан. Проходи, садись.

— У меня занятия, Сайти-сан.

— Наш разговор гораздо важнее того, что ты и так знаешь, — Мачи нажала на кнопку, и перед её лицом открылось в пространстве окно голографического экрана. На нём была фотография Нахоко и шёл снизу вверх непрерывный поток данных. — У тебя отличная успеваемость. Мы бы даже приняли тебя в студенческий совет, но у тебя проявляется предрасположенность к силе третьего туза.

— О чём вы хотели поговорить? — Нахоко села по левую руку от Мачи.

— Как ты уже знаешь, для школы очень важно обзавестись новыми убийцами королей, — вздохнула Мачи. — И что будущее таких, как ты и я, предопределено. Мы будем вечно военно-обязанными, в какую бы точку земного шара ни попали.

Нахоко не ответила. Обо всех тонкостях обучения в Мотидзуки их предупреждали заранее, и с ними лично она соглашалась. Престиж школы стоил любых жертв, с этим соглашались и ученицы, и родители, и учителя.

— Я скучно начала разговор. Может, сразимся, Сугавара-сан? Мне не так часто разрешено призывать Дамоклов Меч.

Мачи улыбнулась в ответ на настороженный взгляд Нахоко.

— Не волнуйся, я не буду атаковать. Ты увидишь, как работает наша сила, и твой мозг начнёт мыслить не так, как у обычных учениц. Изменится восприятие мира, появится чувство долга и ощущение могущества. Что скажешь?

— Вы меня только за этим позвали?

— Да. Это не приказ директора. Это личная инициатива.

Нахоко какое-то время смотрела в глаза Мачи, пытаясь сообразить, шутит она или нет.

— Ладно, — Нахоко низко склонила голову. — Может быть, это и будет полезным.

Мачи пошла впереди. Тузы, как заметила Нахоко, даже двигаются несколько иначе, нежели обычные люди: их движениям свойственна едва уловимая грациозность, как будто бы они не просто ходят, а плавно танцуют. То, что тузы и короли отличаются от обычных людей, Нахоко уже поняла, и в глубине души этот факт её раздражал. Раздражала школа, держащая здесь учениц, как заложников, раздражали бесконечные потери контроля над силой, раздражал груз свалившейся на неё ответственности. Если король выйдет из себя — его убьёт туз, а если туз выйдет из себя? Вопросы, на которые директор ни за что не даст ответа, каждый раз останавливали Нахоко, не позволяли перейти ту самую незримую грань, где кончалась она и начиналась сила.

— Волнуешься? — Мачи с улыбкой скосила на неё взгляд. — Не стоит переживать. Наши силы гораздо страннее, чем у королей, но благодаря им чувствуешь себя частью мира. Вот скажи мне, Нахоко-тян, что управляет всем миром? Что он из себя представляет? Что ждёт его в будущем?

— Разрушение, — коротко и ёмко ответила Нахоко. Она посмотрела на свою раскрытую ладонь и сжала кулак, от чего он покрылся едва заметным бордовым свечением. — И пустота, у которой нет границ. Ну а правят им сильные.

— Какая интересная теория, — глядя на неё, спокойно улыбнулась Мачи. — Я же верю, что миром правит разум. Надо же… если подумать, наши взгляды диаметрально противоположны. А знаешь, что это значит?

— Что?

Хитро улыбнувшись, Мачи подошла ближе.

— Что, будь я мужчиной, ты бы стала моей, и я бы смог изменить твои взгляды, — она выглядела спокойной и уверенной в себе, вглядываясь в удивлённое лицо Нахоко. — Но что мешает мне сделать это, будучи женщиной? Станем любовниками на одну ночь? Я приглашаю тебя к себе в комнату.

Нахоко стиснула зубы от сдерживаемой злобы. Мачи протянула к ней руку и тут же отдёрнула её, скривившись от боли. По её бледной руке с кончиков пальцев текли тонкие струйки алой крови. Улыбнувшись, Мачи провела по ней языком, слизывая.

— Ты становишься сильнее, — проговорила она. — Похоже, директор ошибается, и цель твоей силы — не нападение, а защита. Или же… ты просто хочешь причинять боль?

— Я… не хочу всего этого, — Нахоко отвела взгляд в сторону, хмурясь. — Я вообще не хочу быть тузом. Что если я сойду с ума? Что если мой Дамоклов Меч рухнет? Почему все люди в мире не могут быть такими, как мы?

Мачи отняла палец от губ, неотрывно глядя на Нахоко.

— А ты философ. Другие убийцы королей не задаются такими глубокими вопросами. Что ж, если для тебя это важно, то не стоит волноваться. Ни один король не заботится о таких вещах, а их целых девять штук, и как-то они умудряются выживать со своими силами.

— Должен же хоть кто-то проявлять ответственность…

— Что ж, это похвально, — Мачи вышла вместе с Нахоко в пустой в этот час парк, который плавно переходил в песчаный пляж. — Какое неподходящее место для сражения, не правда ли? Слишком красивое.

Действительно. Утреннее солнце сияло в спокойных волнах океана, у линии горизонта проплывал одинокий белоснежный корабль, яркая голубизна неба резала глаза. Мачи вдохнула полной грудью солёный воздух и подняла руку вверх.

— Не хочу сражаться! Хочу изнасиловать тебя прямо на этом пляже!

— Сайти-сан!

— Что? Я же алмазный туз, — она игриво улыбнулась, подойдя ближе. — Мне всё можно.

С той же игривой улыбкой Мачи закрыла глаза, и весь мир, начиная от школы, заканчивая далёким кораблём, будто бы покрылся тонким слоем углеродного стекла. Листья на деревьях продолжали шевелиться, волны продолжали омывать берег — всё двигалось под этим тонким, но невероятно прочным стеклом и ярко переливалось алмазными отблесками в луча солнца. Исчезли только звуки — Нахоко поняла это только после того, как услышала шумный вздох Мачи. Он подняла голову и увидела нависший над ними грозный, тяжёлый, несущий за собой смерть и хаос Дамоклов Меч.

— А ты не под моим воздействием, — задумчиво заметила Мачи.

Нахоко оглядела себя. Действительно, она не покрылась слоем углеродного стекла, но от её кожи исходила едва заметная алая аура. Понятно. Это была слабая атака туза, разрушить её можно даже бессознательно.

— Смотри, Нахоко-тян, мой разум един с этим миром, — улыбаясь, она расправила руки в стороны и запрыгнула на невидимый порог в воздухе. — Всё, чего бы я ни пожелала, воплощается.

И Нахоко смотрела. Смотрела, как из песка на пляже бьют гейзеры углеродной воды, смотрела, как из волн вырываются в небо алмазные снежинки, смотрела, как в парке вырастает лабиринт из прозрачных стен. Под Дамокловым Мечом Мачи была богом, без него — дьяволом, полным греха. Она сделала ещё шаг в воздухе и с улыбкой протянула Нахоко руку. Когда её ноги оторвались от земли, Нахоко перестала дышать.

— Не бойся, — Мачи с улыбкой сжала её руку и притянула к себе. — Сейчас наши сердца бьются в одном ритме. Наверное, тебе некомфортно, ибо моё сердце сейчас бьётся очень часто.

— Да прекрати…

— О, я сейчас не пристаю к тебе, — она хитро улыбнулась. — Я ощутила в небе дирижабль с одним-единственным пассажиром.

— Серебряный король? Но ведь полёты над школой запрещены.

— Угу, — Мачи хихикнула. — Император и премьер-министр даже создали специальный закон, оберегающий нас от вторжений с воздуха. Как тебе такое? Первый из королей нарушает закон, не должны ли мы его остановить?

— Хотите с ним переговорить?

— Хочу сбить его. Меня выводит из себя, что я не могу посмотреть в глаза тому, кто заставляет нас страдать.

Нахоко видела голубые глаза Мачи и поразилась тому, насколько тяжёлый у неё взгляд. Нет больше ни показного веселья, ни дружелюбия, ни спокойствия — лишь холодная, разрушительная ненависть среди алмазных искр.

— А теперь ввысь! — весело смеясь, Мачи подхватила Нахоко за талию и увлекла за собой, словно в танце. — К звёздам!

Крик, сорвавшийся с губ Нахоко, утонул в воздухе и алмазном мире. Ветер бил в лицо, трепал лёгкое платье, слепил глаза, но Мачи летела легко и стремительно, точно была рождена для воздуха, а не для земли. И она улыбалась.

— А вот и он. Царство Небесное, — воскликнула Мачи, когда перед двумя миниатюрными девушкам предстал во всей красе гигантский металлический дирижабль. — Где же его слабое место?.. А НАПЛЕВАТЬ ГДЕ!

Звонкий смех, сорвавшийся с её губ, был полным веселья, детским и невинным. Звонкий смех, срывающийся с губ молодой девушки, вообще не должен нести за собой ужасных последствий. И под этот звонкий смех, под его переливчатый звук, так похожий на птичье пение, в дирижабле, где-то глубоко в его недрах взорвался алмазного цвета вулкан. Брызги прозрачной лавы, вырвавшись из стального корпуса, били в чистое небо и тут же падали, тяжёлые, словно слёзы. Нахоко смотрела на картину творящегося разрушения. Смотрела и ничего не могла сделать.

— Не сдохнет, — произнесла Мачи, вернув звуки в этот мир. — Не позволю.

Дирижабль падал долго, и чем ближе был к земле, тем всё больше разваливался. ОН упал не на территорию школы, он тяжело рухнул на лесистую местность, оставив среди деревьев полосу взрытой земли. Мачи смотрела на это зрелище, не отрывая глаз, а после, будто бы вспомнив о Нахоко, улыбнулась ей.

— Впрочем, ты не зря боишься безумия. Все мы в этой школе немного сумасшедшие.

— Так мой дирижабль рухнул из-за ваших учениц? — сидя в кабинете директора, вместо приветствия начал серебряный король. Как только Мачи и Нахоко вошли в кабинет, он поприветствовал их добродушной, совсем не натянутой улыбкой. — Здравствуйте.

Нахоко, сжав губы в линию, низко поклонилось, присев в реверансе — как требовал обычай школы. Мачи не скрывала своего презрения к гостю — она даже не посмотрела на него, и всё время косила взгляд в сторону окна.

— Матсумото-сама, что-то произошло? — невозмутимо спросила она. — Нам с Сугаварой ещё нужно наведаться к хрустальным тузам. Судя по всему, среди них намечается ярко выраженный лидер.

— Хрустальные? — Они удивлённо раскрыл глаза. Только сейчас Нахоко заметила, что они у него красные, точно кровь на снегу. — Рановато. Хм… по моим подсчётам хрустальная энергия должна была проявить себя в числе последних… Но это даже хорошо, что среди них лидер обозначился так быстро. Это может означать, что её способности позволят ей обойти мощь бесцветного короля.

— Матсумото-сан, — с улыбкой прервал нить его размышлений Адольф Вайсманн.

— А. Вы всё ещё здесь. Жаль, — ответил Они без какого-либо интереса. — Да, мои ученицы разрушили ваш дирижабль. Судя по характеру разрушений, сделала это Сайти. Сугавара ещё не доросла для получения сил.

Нахоко опустила голову, носком туфли водя по полу. Мачи удостоила Адольфа коротким, но полным злобы и гнева взглядом. Её чувства были до того осязаемы, что заставили серебряного короля дрогнуть под их тяжестью.

— Мы… знакомы, Сайти-сан?

Мачи до того сильно сжала кулаки, что у неё побелели костяшки пальцев.

— Я убью вас, — не лукавя ответила она, в её голосе звенела сталь. — Как только появится возможность. А она появится, не сомневайтесь.

Сказав это, Мачи вышла, оставив дверь за собой открытой. Нахоко, уловив взгляд директора, последовала за ней.

— Не слишком ли вольно ты ведёшь себя с руководством? — негромко спросила Нахоко, как только догнала её. — Да и серебряный король выглядел вполне дружелюбным. Зачем ты с ним ведёшь себя так грубо?

— Ничтожества должны знать своё место, — отрезала Мачи. — Он — всего лишь низшая ступень эволюции, такие, как он, не имеют права испытывать чувства.

Нахоко не ответила. Она не могла осуждать Мачи за её жёсткие взгляды, да и у неё и не было достаточно аргументов, чтобы отстоять свою позицию.

«… не могу посмотреть в глаза тому, кто заставляет нас страдать.»

Слова грядущего разрушения как заклинание звучали в голове Нахоко. Кто вложил в голову Мачи такие идеи? Директор? Неужели директор смог разжечь в обычной милой девушке до того сильную ненависть, что она разрушает всё вокруг? Или же жгучие угли этой ненависти с самого поступления в Мотидзуки жгли ей сердце? Адольф Вайсманн нашёл Сланец Дрездена, сломил его печати и создал девятерых могущественных королей, а после оставил своё детище вместе с погибающим в войнах и бедствиях мире. Япония пропахла порохом и кровью. Интересно, улавливал ли нос серебряного короля эти запахи с высоты дирижабля?

— Эй, Нахоко-тян? — обратилась к ней Мачи. — Тут директор доложил, что отправил двух красных королей в больницу. Я-то думаю, почему он такой спокойный после визита серебряного, а он сам тот ещё шалун.

— В больницу?

— Угу. Проведаем их? Что-то мне подсказывает, что ты с одним из них очень близка.

— Н… ничего подобного! — Нахоко покраснела до корней волос, замахав руками. — Они оба — извращенцы!

— О? Извращенцы? Но ведь взрослеющие девушки так соблазнительны, — подойдя, Мачи провела пальцем по губам Нахоко, скользнула к подбородку. — Стоит ли винить мужчин в том, что их манит женское тело?

— Стоит, — Нахоко, сгорая от стыда, стиснула зубы. — Меня их тела не манят!

— О? — Мачи широко улыбнулась, хитро глядя на неё.

— Не в этом смысле! Мне шестнадцать! За подобные отношения меня вышвырнут из Мотидзуки!

— Самого вероятного кандидата в убийцы королей? Это вряд ли. Если ты не знала, Минами Ай давно одержима взрослым мужчиной и не стесняется заявить об этом. Директор закрывает глаза на эти отношения.

— Я не Ай, и я не хочу отношений с такими извращенцами, — Нахоко тяжело вздохнула. — Но я навещу их. Пострадали они из-за меня.

— М-м-м. Я с тобой. Хочу увидеть на что способен наш директор.

— А как же хрустальный туз?

— Возьмём её с собой. Я добуду три разрешения покинуть школу. Ей полезно проветриться, она немного… не в себе.

— Как и ты?

— Именно! Как и я.

Встретились они примерно через пятнадцать минут. Девушка, которая должна была стать хрустальным тузом, выглядела вполне обычно. Длинные чёрные волосы заплетены в две косички, большие чёрные глаза робко выглядывают из-за очков в чёрной оправе. Она маленького роста, и одета была в чёрное пышное платье с корсетом и белой кружевной подкладкой, чёрные колготки и чёрные туфли с низкими каблуками. Она была больше похожа на красивую куколку, чем на живого человека. Её звали Оомори Коко.

— Что-нибудь странное происходит с тобой в последнее время, Коко-тян? — спросила Мачи.

— М? О чём вы? — недружелюбно спросила девушка.

— Ну, скажем, всякие незапланированные проявления силы, странное поведение людей и так далее?

— Может быть, тебя дёргали нуллы и говорили, что твой уровень Вайсманна слишком высок? — поддержала разговор Нахоко. С Коко было не так просто завязать разговор — до того недружелюбной и враждебной она казалась, и потому к самой щекотливой тебе они подошли уже будучи у дверей больницы.

— М. Нет. Хотя… — Коко поправила съехавшие на нос очки. — Иногда мне кажется, что за мной из-за угла следит… Шрек.

Нахоко и Мачи перевели на неё задумчивый взгляды, заставив Коко потупиться. И если Нахоко ещё как-то могла сдерживать свои эмоции, то Мачи взорвалась хохотом.

— Это не смешно! — топнула ножкой Коко. — Он называет меня Ослом!

Нахоко ничего на это не ответила, лишь молча смотрела на девичьи слёзы — от смеха у Мачи и от обиды у Коко. Войдя в больницу, она увидела, как доктор, сбрасывая с себя халат и проклиная главного врача последними словами, уходит, а на его плече и шее виден след от огромного ожога.

— Охо-хо, — воскликнула Мачи. — Суо или Кагуцу? Ставлю на Кагуцу.

Нахоко промолчала. Она прислушивалась к разговорам пациентов в приёмной и тем самым выяснила, что просто лежать в больнице короли не могли. С кем-то они уже поиграли в карты и дотла сожгли их, с кем-то успели подраться, а под конец прошлого дня решили сразиться друг с другом в армрестлинге и сожгли стол и стулья. И теперь подпалили лечащего их врача. Нахоко боялась совать нос в их палату.

— Слышь, Суо, — донеслось из палаты королей. И какой идиот додумался до того, чтобы оставить двух настолько опасных людей в одной комнате? — Огонька не найдётся?

Произнеся это, Генджи захохотал, а после этого последовали вспышки алого пламени, треск и жар из-за дверей палаты. Нахоко перевела испуганный взгляд на Мачи и Коко, и в какой-то момент ей и самой показалось, что она видит из-за угла больничного коридора Шрека.

— Всё будет отлично, Осёл!

Вздрогнув, Нахоко протёрла глаза, и жуткое видение толстого зелёного огра исчезло.

— Слышала? — насупившись, спросила Коко. — Иногда он читает лекции по математике камням.

— Ладно, — вздохнула Нахоко. — Теперь я не знаю, что меня пугает больше: эти двое или твои силы.

— Это не моя сила, — возмутилась Коко. — Кто вообще захочет управлять Шреком? Это какой-то побочный эффект.

— Я захочу, — вставила слово Мачи. — Нужно будет попробовать создать его в алмазном мире.

Тяжело вздохнув, Нахоко несмело постучалась в двери больничной палаты. Короли притихли, пламя угасло, послышались их одновременные зевки.

— Кого там опять принесло? — проворчал Микото. — Мне и так этот урод спать не даёт.

— Можно? — Нахоко сделала робкий шаг из-за двери.

Внутри медицинское оборудование было оплавленным и теперь уже не годилось к использованию, одеяла и простыне сожжены дотла, стены обуглены, на окнах пятна копоти. Короли, как выяснилось, в быту крайне невоспитанно себя ведут.

— О, — первым заговорил Генджи, с головы до ног обдав Нахоко оценивающим взглядом. — У нас слегка не прибрано.

Его левая рука была перебинтована от пальцев до плечевого сустава и зафиксирована так, что ею нельзя пошевелить. Ему так же перебинтовали рёбра, голову, шею, но он продолжал хамовато и беспечно улыбаться, даже будучи в таком жалком состоянии. Нахоко смотрела на него слишком долго, позволив ему заметить страх в своих глазах.

— Эй, — обратился он к Нахоко. — Если поцелуешь, я пойду на поправку быстрее.

— Это… — её голос прозвучал хрипло. — Директор устроил? Мне… мне очень жаль!

— Брось, — Микото приподнялся на кровати, привлекая к себе внимание девушки. — В кой-то веки серьёзный противник. И в кой-то веки не синий.

С ним всё было не так плачевно. У Микото была перебинтована левая рука по локоть, и по всему телу бороздами, обработанными йодом, шли глубокие раны. Неужели директор устроил такое из-за обычного мобильника? Неужели этот вечно спокойный, равнодушный ко всему человек таит в себе силу, способную справиться с двумя королями? Нахоко испуганно сжала в линию дрожащие губы.

— Шрамы украшают мужчину, малыш, — усмехнулся Генджи, видя её страх.

— Шрамы, а не переломы и рваные раны, — тяжело вздохнув, она опустила голову в низком поклоне. — Простите. Я и не знала, что директор…

— Извиняешься за то, что он и я вели себя, как идиоты? — с ухмылкой прервал её Микото. — Ты точно убийца? Или ты собралась убить нас своей вежливостью?

— Ну, лично я уже сражён, — дерзко улыбнулся Генджи. — С самой первой встречи.

Нахоко выпрямилась, оправив юбку.

— Не бойся, — начал Микото. — Если этот урод начнёт приставать к тебе, я его до углей сожгу.

— Ага, — огрызнулся Генджи. — Себя не боишься подпалить, Суо? Я сильнее тебя, да и её я не обижу, верно, моя малышка?

Нахоко покраснела до корней волос.

— С… слушайте, — она подняла раскрытые ладони. — Может, вам купить что-нибудь?.. Поесть, попить или журналов принести?

Её неловкая забота заставила королей улыбнуться.

— Мне достаточно обнимашек, — Генджи умиротворённо закрыл глаза. — Только не слишком крепких, лады? Стиснешь меня в объятиях сразу после выписки.

— Ну, раз ты хочешь моего выздоровления, — задумчиво произнёс Микото. — То поцелуй меня в щёку. Обещаю, в этот раз без подлостей.

Глубоко вздохнув, Нахоко подошла к Генджи и, боясь повредить ему ещё больше, неловко обняла его, прижавшись к толстому слою из гипса. Разозлившись на её осторожность и нежность, здоровой рукой мужчина покрепче прижал к себе её миниатюрное по сравнению с ним тело и едва не повалил на себя.

— А ты приятно пахнешь, — прошептал он ей на ухо, коснувшись губами мочки. — Прости, что вёл себя, как идиот, сладкая. Я больше не буду.

Нахоко не нашлась, что ответить. Выпрямившись, она подошла к койке, на которой лежал Микото. Сжав кулаки, она склонилась над ним и, сгорая от стыда, приготовилась ощутить губами прикосновение тёплой щеке. Но вместо тёплой щеки она ощутила его жаркие губы. Её сердце стало биться до того часто, что закружилась голова. Микото подался вперёд, заставив Нахоко вскрикнуть и попятиться назад.

— Я лжец, — с мягкой улыбкой произнёс он, вглядываясь в её лицо. — Иди ко мне.

— Хватит уже! — зажмурившись, Нахоко выставила перед собой ладони, защищаясь. — Я знаю, что вам обоим нужно и не хочу этого! Особенно без любви!

Не дождавшись ответа, она выбежала из больничной палаты, минуя беспокойных пациентов, врачей и заинтересованно выглядывающего из угла Шрека. Мачи и Коко, ждавшие её у дверей в палату, едва смогли догнать её перед выходом из больницы.

— Тормози, лошадка, — остановила её Мачи. — Твой уровень Вайсманна подскочил до фантастических высот. Что там происходило без моего присмотра?

— Ничего, — хмурясь, пробурчала Нахоко.

Показатели не обманули Мачи. Сейчас Нахоко действительно чувствовала, как по её венам жгучими потоками течёт сила и пытается вырваться через кончики пальцев. Повторив свой трюк с поцелуем, Микото вывел её из душевного равновесия и разжёг до того сильную злобу, что Нахоко начинало трясти. Ей не хватало воздуха. Она задыхалась от злости и бессилия.

— Эй, Нахоко-тян, сдерживайся, — Мачи легонько похлопала её по плечу. — Тут больные люди, а ты разрушаешь им молекулы кислорода.

Тяжело выдохнув, Нахоко приказала себе успокоиться.

— Это твоё проявление силы? — подойдя к ним, Коко прислонилась спиной к стене. — Похоже, среди всех тузов, твои силы наиболее разрушительны.

— А? — Нахоко вскинула брови. — Да я ничего толком и не могу…

— Не можешь, пока настолько не уверена в себе, — вставила слово Мачи, закатив глаза. — Скажи, Нахоко-тян, у тебя хоть раз были отношения с молодым человеком?

— Что? Как это связано?..

— Отвечай. На. Вопрос.

— Н… ну. Нет.

— А сейчас появилась возможность встречаться одновременно с двумя, — Мачи коварно улыбнулась и, сжав плечи Нахоко, вышла с ней из больницы. — И одну девушку, если тебе такая любовь нравится.

— Н-не хочу я ни с кем встречаться!

— А придётся, — Мачи не переставала хитро улыбаться. — Ничто не повышает самооценку лучше, чем мужчина, смотрящий на тебя щенячьими глазками. А два мужчины сделают тебя богиней в собственных глазах. Верно, Шрек-кун?

— Абсолютно, Осёл!

— Красавчик.

Коко закатила глаза, скрестив на груди худые руки.

— Если ты их действительно ненавидишь, — негромко, мрачным тоном произнесла она. — То заставь их страдать. Страви их, и пусть они от ненависти друг к другу сожгут эту проклятую страну.

— Ой, жуть, — равнодушно воскликнула Мачи. — Коко-тян, хочешь мороженку?

— Хочу, — сказала она, надув щёчки.

Нахоко пошла следом за ними, но на секунду остановилась, почувствовав, что её телефон вибрирует. За всё то время, с момента когда она вышла из палаты королей, ей пришло около десятка сообщений от Микото и Генджи, и все они, несмотря на орфографические ошибки, были примерно схожего содержания. Первый и второй красный короли хотели ещё одного шанса в их непростых отношениях с ней.

— Ещё одного шанса, — негромко произнесла Нахоко, подняв взгляд к небу и прижав мобильный телефон к губам.

Солнце клонилось к горизонту, и над городом нависли лёгкие нежно-розовые облака, воздух пропах морской солью и пылью. Улыбнувшись, Нахоко вновь перевела взгляд на мобильный, и в тёмном экране увидела отражение своих горящих, точно угольки, глаз.

На ходу она набирала ответ.

Третьим по важности человеком в Мотидзуки была Номура Кейко. В свои семнадцать лет она уже успела сняться в трёх клипах, записать шесть альбомов со своей айдол-группой и стать лицом бренда одежды. Она была привлекательна и талантлива — этих качеств у неё не отнять, она прекрасно училась в Мотидзуки и проявляла себя в боях настолько хорошо, что ещё на первом году обучения стала вторым тузом. В её ошейник был вставлен золотистый гелиодор — драгоценный камень, но сверкал он в лучах солнца так ярко, что казался обыкновенной, помпезной стекляшкой.

После падения дирижабля спокойная жизнь необычной школы утратила своё равновесие. Графа секретности перешла в стадию частичной секретности, силовые структуры требовали от школы отчётов, журналисты не давали прохода Кейко. Но, что больше всего раздражало Кейко — объяснений требовал золотой король.

— Матсумото-сама, — сидя на заднем сидении автомобиля директора, Кейко всю дорогу недовольно трясла ногой. — Почему я обязана быть на этой встрече? Разве вы не можете поговорить с золотым королём и сказать этому идиоту, что я убью его одной пощёчиной?

— Не знаю, раздражает меня твоя самоуверенность или я восхищаюсь ей, — равнодушно ответил Они. — А, знаю. Раздражает. Ты можешь оказаться сильнее Сайти или сильнее других убийц королей, но до уровня Кокуджоджи Дайкаку тебе далеко. Ты не сконцентрирована на силе, твоё внимание рассеяно, ты зацикливаешься на популярности…

— Имею я право на личную жизнь? — перебила она. — Между прочим, благодаря мне ваша школа стала так известна. Каково было осознать, Матсумото-сама, что под крышей вашей школы учится знаменитость? Ещё и туз.

— Мне всё равно. Если бы ты не стала убийцей королей, твоё место заняла бы другая.

— Но на нём уже я, — возмущалась Кейко. — Давайте поспорим, Матсумото-сама? Я одолею золотого короля, и вы дарите мне личную маникюрщицу.

— Что такое маникюр? — Они склонил голову набок. — Впрочем, неинтересно. И спорить я с тобой не стану. Я видел твои показатели. Ты в пролёте.

— Гр-р-р.

Они заехали на подземную парковку башни Михашира и одновременно вышли из автомобиля. У широких дверей лифта их ждали люди в грубой чёрной форме и золотых масках кроликов.

— О, — тихо произнесла Кейко, выглядывая из-под капюшона своего длинного плаща. — Не знала, что он фетишист.

— Кто преподаёт тебе этикет, Номура? Впрочем, не важно. Он уволен.

Закатив глаза, Кейко пошла следом за Они, изо всех сил желая пнуть его под зад, чтобы двигался быстрее. Но, глубже вздохнув, она сдержалась. Да и странно бы это выглядело. Директор очень высок, а Кейко среди своего класса была самого маленького роста. Впрочем, она не комплексовала из-за этого: фанаты обожают миниатюрных миленьких девочек. Кейко скосила взгляд в сторону. Ей страшно хотелось плюнуть на пол после воспоминаний об отвратительных, исходящих слюной фанатах, чтобы хоть на секунду избавиться от привкуса отвращения на кончике языка.

Золотой король ждал их в кабинете, сидя за столом. Войдя к нему, Они зажмурился и потёр переносицу, на секунду схватившись за маленькое плечо Кейко, чтобы не упасть.

— Матсумото-сама? — шепнула Кейко.

— Всегда ненавидел это место, — спокойно, даже громко ответил он. — Добрый день, Кокуджоджи-сан.

— Сядьте, — коротко ответил золотой король.

Перед его столом стояли три мягких кресла и, пройдя вперёд, Кейко уселась первой. Они спокойно плюхнулся в кресло рядом с ней. Кейко обратила внимание на то, как сильно его трясёт, заметила, что не его бледном лбу проступил пот. Нервничает? Они Матсумото нервничает? От этого зрелища Кейко хотелось расхохотаться.

— Я получил данные из Мотидзуки, — начал Дайкаку. Его голос звучал грубо и властно, как у закалённого в боях военного. У него загорелая кожа, торчащие в стороны чёрные волосы собраны в низкий хвост. Он смотрел на Кейко неотрывно, и взгляд его был жёстким, не выражающим каких-либо эмоций. — Кто это, Матсумото?

— Ваша убийца.

— Что?!

Кейко передёрнуло от этого сильного голоса. Она подскочила и испуганно замахала руками.

— Подождите-подождите! Д… директор преувеличивает, — она нервно хихикнула и сняла с головы капюшон. — Я Номура Кейко. Меня вы можете знать, а можете и не знать, но я надеюсь, мы подружимся!

Взгляд Дайкаку не выражал никаких эмоций, когда он смотрел на неё. Кейко, не будучи скромницей, всегда считала себя на голову выше других девушек. У неё длинные золотистые волосы, большие и невинные глаза медового цвета, аккуратный нос, нежные розовые губы. Её внешность можно было без преувеличения назвать ангельской, что резко контрастировало с внутренним миром Кейко. До обретения сил Кейко могла и поцарапать соперниц, и подраться с ними, и шантажировать их ради собственной карьеры, после получения сил ей стало куда проще расправляться с конкурентами. Ломать кости, калечить, уродовать было так просто! Просто непростительно просто!

Кейко улыбнулась золотому королю своей самой милой улыбкой.

— Певичка? — Дайкаку бросил на стол документы. — Раковая опухоль в теле общества.

Колени Кейко подкосились, она бессильно упала в кресло. Они впервые за всю свою жизнь засмеялся.

— Как грубо, — надулась Кейко, а после заставила себя покраснеть. — А я думала, такой большой и сильный мужчина защищает таких слабых девушек, как я.

Он нахмурился. По яркому румянцу, проступившему на его щеках, Кейко поняла, что её чарам всё-таки удалось его пронять.

— Матсумото, — кашлянув в кулак, Дайкаку взял себя в руки. — Судя по моим сведениям, ты создал фальшивый Сланец. Как это понимать?

— Взял и создал. Это оказалось просто.

Дайкаку ударил кулаком по столу с таким грохотом, что тишина, образовавшаяся после него, показалась Кейко оглушительной. Сжав подол плаща на коленях, она испуганно смотрела на золотого короля. В этот момент она уже была готова поверить, что этот человек может оказаться сильнее её. Готова была поверить, но не поверила.

— Матсумото, ты понимаешь, что творишь?

— Вполне.

— Только один Сланец имеет право на существование. Только девять королей должны жить, и восемь из них должны выводить меня своими глупостями. Ни больше, ни меньше, Матсумото.

— А это и не короли, — Они закатил глаза, потирая виски. — Если вы собрались быть занудой и рассуждать о значении слов.

— Не короли, — Дайкаку глубоко вздохнул, пытаясь унять кипевший в нём гнев. — Как же тогда некороль смог сбить дирижабль? Ни одна деталь в нём не подлежит восстановлению, выворочено всё — от внешнего корпуса до топливного бака.

— Сайти всегда была слишком старательной ученицей.

Кейко стало не по себе от одного взгляда золотого короля на директора. Простые и непринуждённые ответы могли вывести из себя кого угодно, в особенности такого вспыльчивого человека. Что будет, если он призовёт Дамоклов Меч? Кейко бы хотела на это взглянуть.

— М… Матсумото-сама хочет сказать, — она осторожно вмешалась в разговор, — что туз способен на подобные разрушения. Но в школе нашу деятельность держат под контролем. Мы не можем разрушать что-либо по собственной воле.

Дайкаку смерил её долгим взглядом, раздражённо постукивая пальцами по столу. Принимает решение, решила Кейко, видя сосредоточенное выражение его лица и злой, настороженный взгляд.

— К тому же, — продолжила она, — над территорией Мотидзуки запрещены полёты, на этот счёт даже подготовлен законопроект. Так что Сайти-сан поступила, пускай и неделикатно, но в рамках закона.

— Я слышал, — грубо ответил Дайкаку. — Мне плевать на дирижабль и причуды идиота, живущего на нём. Я вызвал Матсумото для того, чтобы получить сведения о фальшивом Сланце. Кто ты такая — я без понятия, и знать не желаю.

Кейко нахмурилась, глядя на него. Её было нетрудно вывести из себя, довести до бешенства и заставить проявить свою истинную натуру, и сейчас был как раз подобный случай. Если бы её сердце было цветущим деревом, то после вспышки гнева его ствол, листья и корни превратились бы в угли, которые с лёгкостью бы унесло ветром. Кейко впилась ногтями в колени, веля себе сдерживаться, мысленно обещая отомстить этому человеку за его грубость и даже обещая влюбить его в себя, а после медленно и бесчеловечно терзать своими силами до самой смерти.

— Но… — она натянуто улыбнулась. — Вы же уже сказали, что я певичка. Значит, всё-таки знаете.

На секунду она возликовала, увидев его смущение.

— Это туз, — со вздохом ответил Они, — или убийца королей. Создана по личному заказу императора, премьер-министра и силовых структур. Контролируется при помощи ошейника, строгих учителей и денег. К туалету приучена…

— Матсумото-сама! — возмутилась Кейко, решив обернуть ситуацию в свою пользу. — Я понимаю, что мне идут кошачьи ушки, но не сравнивайте меня с кошкой. Мне… так неловко было говорить на сцене «ня».

Она вновь заставила себя покраснеть, внимательно наблюдая за реакцией Дайкаку. Уловка подействовала. Он покраснел сильнее прежнего, сглотнул и поправил сдавливавший горло галстук.

— К тому же, никакая я не убийца. Я не хочу вредить Кокуджоджи-сану, Кокуджоджи-сан мне очень нравится!

Кейко чувствовала, как яд мрачного торжества разливается по сердцу. Ей нравилось притворяться дурочкой. Нравилось, потому что ни один мужчина не мог ей отказать в помощи, и, ослеплённый милым личиком и блестящими глазками, становился послушным рабом Кейко. Есть такая вещь, которая называется либидо, и Кейко, испытывая к ней жгучее отвращение, мастерски с ней обращалась.

— Матсумото, — уже спокойнее начал Дайкаку. — Ладно. Хорошо. Я выясню детали твоего эксперимента, хочешь ты этого или нет. Но. Настоящий Сланец больше не излучает энергии. Новые стрейн появляются, короли остаются при власти, но люди в Михашире, по факту, охраняют пустой и бесполезный булыжник. Это связано с твоим экспериментом?

— Нет, — он отвёл взгляд в сторону, потирая висок пальцами. — Мой Сланец энергетически независим от вашего. А теперь мы можем идти? У Номуры много домашней работы.

— Матсумото-сама, вы слишком много думаете о работе, а разговариваете слишком мало, — вздохнув, Кейко достала из кармана плаща пластиковую визитку со своим мобильным номером, именем, фамилией, фотографией и автографом. — Вот, Кокуджоджи-сан, — она смущённо хихикнула. — Позвоните мне, если потребуется больше сведений об эксперименте. Или… ну… больше сведений обо мне.

Не дождавшись ответа, она оставила визитку на его столе и убежала следом за директором за дверь. И лишь на секунду перед тем как дверь закрылась, взгляд Кейко потерял и блеск, и живость, и сияние лицемерного счастья. Остались лишь пустота, тьма и гнев, способный уничтожить всё на своём пути и забрать достаточно человеческих жизней, чтобы утолить бесконечную жажду Кейко.

* * *

В Мотидзуки объёма домашней работы было вдвое больше, чем в обычных школах. Здесь девушки изучали два иностранных языка, косвенно затрагивали дисциплины, которые изучают в университете и обязаны были каждую неделю учить стихи, писать короткие литературные работы на свободную тему и вести дневники наблюдений за собственными силами. Нуллы от последнего были освобождены. Так же каждые три месяца они проходили специальные медицинские обследования, каждый месяц спускались в лабораторию Матсумото Они к фальшивому Сланцу, а так же с недавних пор ходили на лекции Адольфа Вайсманна и слушали его байки о годах войны в Германии.

Придя в свою комнату в общежитии после занятий, Нахоко сняла туфли на невысоком каблуке и переобулась в мягкие тапочки. После занятий её, как обычно, встретил робот-уборщик, на котором как-то раз Сахи нарисовала Себастьяна Михаэлиса.

Он прожужжал мимо неё в свою маленькую комнатку-чулан.

— И я рада тебя видеть, мой и демон, и пылесос.

Пройдя в комнату, она перевела взгляд на лежащий на кровати мобильник. И, вспомнив о своей затее, почувствовала укол волнения в сердце. Она ответила согласием обоим. Теперь с ней вот уже две недели заигрывали два взрослых мужчины, которые ещё с прошлого вечера настаивали на встрече. Единственная встреча, что их ждёт в ближайшее время — это встреча с докторами для снятия бинтов, да и Нахоко не позволят в ближайшее время покинуть территорию школы.

Бросив сумку на кресло у рабочего стола, она взяла мобильник и открыла сообщения. Больше сотни от Генджи и меньше десяти от Микото. Что ж, по крайней мере, понятно кто из них интроверт. Была ещё пара сообщений от Мачи о школьных новостях и о том, какие мероприятия проводятся для отличников Мотидзуки, в общей беседе класс переписывался по поводу домашки. Первыми Нахоко открыла сообщения от Генджи, прочла первые из них и, вспыхнув от стыда, тут же закрыла их. Впрочем, краткие сообщения от Микото были ничем не лучше — такого же эротического характера. Нахоко отвечала парням изредка, стараясь не проявлять особого интереса, да и боясь всерьёз увлечься двумя взрослыми мужчинами. Они нужны ей только для обретения сил. Она убьёт их, если потребуется, — таковы её обязанности. Без конца Нахоко напоминала себе, что не нужна ни одному королю, ни второму, и интересует их лишь одна ночь с ней. Однако, их настойчивость поражала её: Нахоко больше ни разу не посетила их в больнице, отвечала на сообщения прохладно, проявляла интерес лишь изредка, но это не убавило их энтузиазма.

— Сугавара, — послышался из-за двери знакомый голос соседки по комнате. — Эй, Сугавара, у тебя дневник тузни заполнен?

Нахоко открыла дверь, за которой стояла уставшая, с серыми мешками под глазами и растрёпанными чёрными волосами Сидзуку Сахи. Её форма была аккуратно выглажена, что совершенно не гармонировало с её убитым внешним видом. Близились контрольные, и Сахи, любившая пропускать занятия по причине вдохновения, не успевала по учёбе. Она хорошо училась, но если для Нахоко учёба была трудоёмким и длительным процессом, то для Сахи это — экстремальный вид спорта.

— Неа, — ответила Нахоко, потирая шею. — Думала завтра начать. Всё равно никаких изменений.

— А может, сразимся? — Сахи задумчиво потеребила сине-фиолетовый танзанит, сверкавший у неё на шее. — У тебя много домашки?

— Думаешь, это поможет? Мы ведь можем напридумывать всякого. Всё равно нет смысла вести дневник, пока не появится Дамоклов Меч.

— Есть или нет, а вести его надо и надо каждый раз указывать изменения, — Сахи тяжело вздохнула. — Лично я уже хочу застрелиться от всей этой учебки.

— А кто не хочет? — Нахоко вздохнула. — Ладно, пойдём. Я всё равно не в настроении для уроков.

— Мошенники! Мошенники! — раздалось из одной из соседних комнат.

— А что, так тоже можно было?! — из другой.

— Я с вами! — выбегая из комнаты, на ходу надевая обувь, воскликнула Минами Ай. — Можно? Мы же… все трое — первогодки.

Ай была из того типа девушек, которым отказать невозможно. У неё золотистые волосы, чистая бледная кожа, большие зелёные глаза и большие круглые очки, делающие её совершенно беззащитной. Ай носила на шее ярко-зелёный демантоид, и среди всех девушек, носивших этот камень, отличилась наибольшей предрасположенностью к силе.

— Ну… Минами-сан, — начала Нахоко. — Твоя сила не предназначена для сражений.

— Да и нам как-то не особо позориться хочется, — поддержала Сахи.

— Ну… я не буду воздействовать на вас по полной программе, — Ай подняла на них невинный взгляд. — К тому же я буду только обороняться и отражать атаки. От этого никто не пострадает, верно?

Отказать ей было и впрямь невозможно. Втроём девушки отправились в специальное помещение под зданием одного из учебных кампусов. Здесь было пусто и очень тихо из-за метровых стальных стен, сейчас сразу после занятий никто не приходил сюда тренироваться, обычно это место полно людей только после семи часов вечера.

— А в чём заключаются твои силы, Сидзуку-сан? — робко, даже как-то скромно спросила Ай. — Людей с танзанитом не так много, да и что-то никто из вас не буянил. Не то что все алмазники. Им палец в рот не клади…

— Сама не в курсе, — тяжело вздохнула Сахи. — Мне больше нравится рисовать, а не бычиться. Да и бесит меня из всей школы только Сугавара.

Пройдя чуть вперед, Нахоко закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и освобождая свои силы от оков собственного тела. Та тонкая грань, где кончалось тело Нахоко и начинался холодный воздух помещения, искажалась, стиралась, и в какой-то момент Нахоко почувствовала, что на молекулярном уровне связана и с этой комнатой, и с воздухом, и со школой, и со Сланцем глубоко под землёй.

— Увау! — воскликнула Ай, наблюдая за Нахоко. — Это же практически санктум! Сугавара-сан, а ты, оказывается, очень сильна!

Нахоко опустила взгляд. Сила окутала её прозрачным куполом, покрывая пол под её ногами тонким рубиновым стеклом. Действительно, практически санктум туза. Санктум Мачи покрывал всю территорию в пределах видимости.

— Да я ничего толком и не могу, — смущённо проговорила девушка. — Приступим? Хочу побыстрее с этим закончить.

Сахи закрыла глаза, и её тело объяла сине-фиолетовая аура. Стоило Сахи сделать шаг, как воздух от каждого её движения содрогался едва видимыми волнами. Нахоко улыбнулась, глядя на неё.

— Поскорее разочаруй меня, Сидзуку, пока я не начала видеть в тебе серьёзного противника.

Сахи хмыкнула и, глубоко вздохнув, хлопнула в ладоши, направив в Нахоко искривившую пространство ударную волну. Ай закричала, прикрываясь руками и защищаясь изо всех сил. Нахоко не почувствовала ничего. Её слабый санктум рассеял силы Сахи, словно дуновение ветра.

— Ты уже начала?

— Ты стебёшься или правда не почувствовала ничего? — Сахи потёрла руки. — Это моя самая сильная атака. Не всякая нулла способна её обнулить.

— Ничего, — Нахоко перевела взгляд на свои руки. — Не знаю, что происходит.

— М-м-м, — вмешалась в разговор Ай. — Возможно, это половое созревание?

— КАК ТЕБЕ ТАКОЕ В ГОЛОВУ ПРИШЛО?! — не сдержалась Сахи. — ЧТО У ТЕБЯ ПО БИОЛОГИИ?!

— Вообще-то, я в десятке лучших по стране сдала по ней тесты, — добродушно улыбнулась Ай. — И, кстати, наша сила зависит от наших чувств. Я это давно поняла, сравнив свои показатели до встречи с Хисуи-куном и после неё.

Ай покраснела до корней волос только упомянув фамилию этого человека. Нахоко и Сахи близко не общались с Ай, но они были наслышаны о слегка странном поведении этой девушки. О том, что она может часами преследовать своего Хисуи-куна, о том, что она часто делает его фотографии, о том, что она хочет поскорее грохнуть зелёного короля, чтобы быть счастливой со своим Хисуи-куном. Это и сделало робкую и тихую Ай безоговорочным лидером среди девушек, носящих демантоид в ошейнике. К её несчастью личность зелёного короля остаётся неизвестна даже для директора.

— Эй, Сугавара, твои силы как-то связаны с тем, что ты встречаешься с двумя взрослыми мужиками? — равнодушно и спокойно спросила Сахи.

— О-ля-ля!

— Н-не встречаюсь я с ними! — защищалась Нахоко. — Это всё… ради сил. И вообще, атакуйте уже. Нам ещё дневники заполнять.

Они сражались долго, на ходу выдумывая, что запишут в дневник и в какую дату. Ай оборонялась, блокируя атаки Нахоко и Сахи тонкими щитами из изумрудного стекла, появляющихся в воздухе. Этот бой не имел ничего общего с тем, что видела Нахоко, впервые столкнувшись с двумя красными королями. Здесь всё было несерьёзно и без риска для жизни, там — тоже несерьёзно, и с риском оказаться совсем голой при трёх взрослых мужчинах.

Они прервались, когда часы на правой руке Нахоко издали пронзительный писк. Так приходили сообщения от директора: ученица могла забыть мобильник, но в часах она обязана была даже спать. Нахоко нажала на кнопку, и в пространстве над её рукой появилось текстовое сообщение.

— Что там? — лениво произнесла Сахи. — Опять нуллы со своими предупреждениями? Как же задолбали…

— Это… — Нахоко раскрыла глаза. — От директора. Генджи пришёл в школу и настаивает на встрече, иначе он придёт в мою комнату и…

Она не стала читать дальше и выключила окно над часами. Угроза подействовала, Нахоко мгновенно выбежала из подвального помещения и на одном дыхании добежала до своей комнаты в общежитии. Дверь была открыта.

— Г… Генджи-кун, — тяжело дыша, произнесла Нахоко, войдя в комнату. — Вы в курсе, что это уже статья?

Она огляделась и никого не нашла ни в комнате, ни на кухне. За её спиной входная дверь с тихим щелчком закрылась, заставив Нахоко вздрогнуть. Генджи, выйдя из чуланчика с роботом-уборщиком, отрезал девушке путь к отступлению.

— Почему? Закон не запрещал парню приходить в гости к своей девушке.

Нахоко вздрогнула сильнее, стоило ему сжать её плечи сильными руками, коснуться жаркими губами шеи, зарыться носом в волосы.

— Ты так напряжена, — он улыбнулся. — Видишь ли, я знал, что ты откажешь мне и в этой встрече, и в следующей, и даже спустя год знакомства. Ты такая робкая… я решил это исправить.

— В… вломившись в мой дом? — Нахоко дрожала всем телом. — И ещё сообщив директору. Боже, меня точно выпрут из школы…

— Ха? Ты переживаешь из-за такой ерунды? — он выпустил её из объятий.

— Это не ерунда! Попасть сюда практически невозможно!

— И все пташки слетаются в это гнездо, — он хмыкнул. — А мне казалось, вы здесь мучаетесь.

Нахоко обернулась, удивлённо взглянув на него.

— Что? Думала, я такой же тупой, как Суо? — он провёл пальцем по её подбородку, скользнул по шее к ошейнику, ногтем постучал по красно-розовому турмалину. — Нервно-паралитический яд, военная обязанность и мысли о том, что придётся кого-то убить. Не так ты представляла себе счастливую юность, верно? О… ещё и похотливый взрослый мужик вламывается в дом и крадёт у тебя трусики.

— ЧТО?!

— Что? — он улыбнулся. — Это мой трофей. Не так часто меня пускают в женское общежитие. Если хочешь, я могу отдать тебе свои.

— НЕ НАДО!

Громко захохотав и сделав шаг назад, он расслабленно упал на кровать Нахоко, застеленную мягким пледом. На белых обоях плыли голографические нежно-розовые облака.

— А у тебя здесь уютно, — задумчиво проговорил он. — Да и места много. В моей квартире холодильник рядом с кроватью…

— Не самый удачный дизайн.

— Я к тому, что ещё две недели назад я был холостяком, — он приподнялся. — Теперь же я не знаю, как сдержаться, чтобы не наброситься на свою девушку…

— М… мне же всего шестнадцать, — она вздохнула. — Вас это не смущает?

— Сядь.

Тяжело вздохнув, Нахоко послушно села рядом, от напряжения вцепившись в подол юбки. Генджи прижал её к себе, одной рукой обхватив за талию. Его тело было жилистым и мускулистым, и он сидел так близко, что Нахоко чувствовала, как он дышит.

— Меня смущает только одно. Эти губы всё ещё не мои, — прошептал он, глядя ей в глаза. — И это выводит из себя.

И он поцеловал её. Осторожно, мягко, охватив губами её нижнюю губу, потом верхнюю, а потом крепко прижавшись к Нахоко, сжав её маленькое тело сильными руками, языком скользнул между губ. Нахоко задрожала. У неё перехватило дыхание, когда их языки соприкоснулись, голова закружилась от поцелуя Генджи, и чувство стыда, сдавившее жаром низ живота, сковало её, лишило способности двигаться.

— Ты мне нравишься, малыш, — прервав поцелуй, он повалил Нахоко на кровать, придавил своим телом, коснулся губами шеи. — Из всех, кто покушался на мою жизнь, ты оказалась самой сексуальной.

— П… рекратите.

— Ну-ну, — он улыбнулся, сжав её руки, когда она попыталась его оттолкнуть, и прижал их к кровати. — Я не насильник. Хотя сейчас еле сдерживаюсь.

Нахоко сжала губы в линию и зажмурилась, сгорая от стыда. Генджи, улыбаясь, целовал её сомкнутые веки, её щёки, губы. Он был близко, вес его тела прижимал Нахоко к кровати, и в какой-то момент она ощутила, как ей в бедро упирается что-то твёрдое.

— Открой глаза, — мягко, ласково произнёс он, глядя ей в лицо. — Посмотри на меня.

Нахоко послушалась. Лицо Генджи было так близко к её лицу, его щёки окрасил яркий румянец, а в глазах был странный, незнакомый ей блеск. Нахоко тяжело выдохнула, вновь попытавшись выбраться, и ощутила, как его сильные руки сильнее придавливают её к кровати.

— Ты моя, — с улыбкой прошептал он. — Запомнила? И если надумаешь уйти от меня или вызовешь мою ревность, я убью обоих. Сожгу тебя. И только потом задумаюсь о том, что сделал.

Он склонился и вновь поцеловал Нахоко гораздо сильнее, крепче и требовательнее, чем в прошлый раз.

Когда Кагуцу Генджи открыл двери Хомры, был уже поздний вечер. Он был здесь не частым гостем, его раздражала и тёплая атмосфера бара, и клиенты, и сама Хомра, и второй красный король. Вообще, трудно было сказать, что его не раздражало. Будь его воля, он бы жёг. Жёг, не переставая, и от этого испытывал бы бесконечное, инфернальное удовольствие. Его клан испытывал к нему раболепный ужас, его враги боялись злить его, Хомра никогда не встречала его с распростёртыми объятиями.

А сам он был бесконечно одиноким человеком.

Сев на высокий стул перед барной стойкой и окинув взглядом полки с дорогим алкоголем, Генджи представил, как вернётся домой в свою маленькую квартирку, как выкурит три сигареты, прежде чем лечь спать, как его убаюкает тихо работающий телевизор. И от этого ему стало до того тошно, что домой возвращаться не хотелось. Тискать красивую, скромную девушку было веселее. Ещё веселее было пугать её, злить, обнимать, когда она этого не хочет. Да, действительно, это было весело. Весело, фальшиво и отвратительно.

— Что ж, теперь девочка умеет целоваться, — с ухмылкой произнёс Генджи. — Такому её ни в одной школе не научат, а урок важный.

— Ты только за этим туда шёл? — спокойно, даже как-то сонно спросил Микото, прикурив сигарету.

— Я побывал в кабинете Матсумото, — он так же прикурил сигарету и глубоко затянулся. — Там только документы об успеваемости, контракты девчонок на обучение и бумаги с подписью императора. Не врёт, собака. Его школа — объект государственной важности. Кусанаги, плесни текилы.

Кивнув, Изумо выполнил заказ.

— Это всё, — Генджи устало потёр шею. — Мои ребята прочесали территорию, пока этот гондон нас не обнаружил. Мы не нашли места, где он держит свой булыжник.

Он сделал глоток текилы, надеясь, что алкоголь вскружит голову и перебьёт этот привкус фальши на кончике языка. Не вышло. Сквозь табачный дым он всё ещё улавливал сладковатый аромат духов Нахоко, чувствовал кожей губ её дрожащие губы и, закрывая глаза, представлял её перепуганное лицо.

— Это же не всё? — осторожно спросил Изумо. — Как так вышло, что ты встретил свою убийцу и научил её целоваться?

Кагуцу надменно хмыкнул, закрыв глаза.

— Я был в её комнате, — порывшись в кармане, он достал что-то маленькое из бледно-розовой ткани, растянул его пальцами. Это были миленькие маленькие девчачьи трусики. — Одно из самых удачных моих похождений.

Изумо кашлянул и закрыл глаза, пытаясь скрыть смущение; Микото задумчиво и даже как-то равнодушно разглядывал украденное нижнее бельё.

— Сугавара не такая доступная. Неужели ты опустился до того, что рылся в вещах школьницы, Кагуцу?

— Я хотел вывести её из себя, — он задумчиво закусил губу. — Хотел, чтоб наорала и выгнала, или использовала силу. Ни того, ни другого, ни третьего. И такая заурядность решила встречаться с двумя взрослыми мужиками… Как же отвратительно.

Он убрал вещь, принадлежавшую Нахоко, в карман плаща, наперёд зная, что она ночью не даст ему спокойно спать. Что было в комнате Нахоко помимо её белья? Да много всего. Учебники, тетрадки, книжки, большой плюшевый филин у изголовья кровати, которого она явно обнимает, когда ложится спать, вся одежда аккуратно убрана в гардероб, на кухне книжка с рецептами, в ноутбуке ничего пикантного в истории браузера. Всё правильно, скучно и невинно, и такой тихой и пугливой девушке никогда не быть убийцей, никогда не обвести вокруг пальца двух королей и никогда не быть счастливой с таким диким и грязным человеком, как Генджи. Если бы она выбрала его одного, он бы вёл себя иначе и не испытывал бы к этой девчонке такого давящего презрения.

— Может, это карма, Кагуцу? — Изумо втёр докуренную сигарету в пепельницу. — Ведь ни ты, ни Микото не заботились о чувствах своих девушек. У Тотсуки сохранилось видео, как в тебя, Микото, прилетело бокалом виски от твоей предыдущей пассии.

Хмыкнув, Микото сделал последнюю глубокую затяжку, закрыв глаза.

— Мне не нужны отношения. Я всего лишь хочу пробудить её силы, — он задумчиво смотрел в пустоту перед собой. — У неё были красивые глаза, когда она пыталась справиться с пламенем.

— В любом случае, она отвратительна, — ответил Генджи. — Если хочет острых ощущений, пускай не использует меня.

— Боже, Кагуцу, — засмеялся Изумо. — С каких пор ты стал таким серьёзным? Неужели сказывается возраст и желание обзавестись семьёй?

Генджи промолчал и допил текилу, прежде чем уйти. Семья. С малолетней проституткой с невинными глазками? Что ж, возможно, для такого человека, как он, такая партия была бы весьма удачной. Любого другого человека он точно задушит своей злобой. Знал бы кто, как Кагуцу Генджи ненавидел себя, то точно сошёл бы с ума от черноты, наполнявшей его сердце. Он ушёл в своё одинокое, ненавистное ему жильё, надеясь забыться глубоким сном и никогда не проснуться.

* * *

После нежелательного визита Нахоко было страшно ночевать одной. Своим визитом Кагуцу растеребил её и без того расшатанные нервы, своим поведением разозлил её, а своими домогательствами заставил пожалеть о том, что она вообще ввязалась в эту авантюру. Его поцелуи вызывали у неё смешанные чувства. Во-первых, страх и отвратительное ощущение абсолютной беспомощности. Во-вторых… была похоть. Нахоко ничего не могла с собой поделать. Ей, приученной жить в правильности и порядке, в глубине души понравился этот грубый флирт.

И всё же… как же отвратительно это было. Всё так неправильно, так похотливо и так грубо. Не так она себе представляла свои первые отношения. Да и вообще, могла ли она всего год назад вообразить, что будет учиться в школе со сверхъестественным уклоном, и что будет встречаться сразу с двумя парнями ради собственной выгоды?

На всякий случай, Нахоко придвинула к входной двери тяжёлую тумбочку, а спать легла, держа в руках мобильник с открытым номером Мачи, чтобы, в случае чего, позвать на помощь. Всю ночь, чтобы успокоиться, она без конца воздействовала силой на металлический брелок от ключей, но ничего у неё не получалось. Нахоко представляла, как её сила проникает в атомы брелка, как разрушает между ними связи, она старалась изо всех сил, но результат был нулевой.

И, пока она концентрировалась, до неё наконец-то дошло, что она на самом деле почувствовала, находясь в объятиях Генджи. Что её используют.

Конечно, просвет человечности тоже был, когда Генджи прямо заявил Нахоко, что ученицы в этой школе страдают. Этот просвет был и тут же исчез, точно испугавшись, что его обнаружат, и что его хозяин внезапно станет не бесчеловечным красным королём, а обыкновенным холостяком, который соскучился по теплу женского тела. Да? Нахоко крутила металлический брелок в пальцах, пытаясь разобраться в том, что видела сегодня днём.

— Зачем я вообще в это лезу? — тяжело выдохнув, прошептала она. — Я убью его, если потребуется. Какое мне дело до того, что он чувствует?..

Накрывшись с головой одеялом, Нахоко прижала к себе поближе плюшевого филина и погрузилась в глубокий, беспокойный сон. Утром она увидела сообщение от Микото, больше похожее на угрозу. Он сообщил, что посетит сегодня Мотидзуки вместе с остальными королями и обязательно проведает её.

Тяжело вздохнув, Нахоко поднялась и позволила новому дню начаться.

С утра думать было легче, особенно когда Нахоко не одолевал страх темноты и когда желудок медленно наполнялся завтраком. Что ж, Микото и Генджи лежали в одной палате, они часто общаются, так что оба знают, что Нахоко встречается с ними, оба изначально относились к ней довольно грубо, да и оба — якудза, которым, по сути, плевать на порядочность и правильность. Таким людям невозможно привить серьёзность, тогда зачем вообще тратить свои силы и нервы на них? Зачем вообще думать об их чувствах? Нахоко тяжело вздохнула. Так ли ей нужна эта огромная сила туза? Нужна, если она хочет себя защитить от королей. Защитить себя, а не лишить кого-то жизни.

Да и… с другой стороны ей хотелось им отомстить. Хотелось, чтобы и Генджи, и Микото чувствовали себя использованными, думали, что ей на них глубоко плевать. Своей проблемой Нахоко поделилась с Сахи на пути в учебный кампус.

— Если ты скажешь: «А я тебе говорила, что ничего не выйдет», — вздохнула Нахоко. — Я тебя ударю.

— Не хочу хвастаться, но именно так я и говорила, — саркастично улыбнулась Сахи. — А на что ты рассчитывала, Сугавара? Решила, что умнее остальных, только лишь потому что поступила в Мотидзуки?

— Я рассчитывала, что сила проявится как можно раньше, — тяжело вздохнула Нахоко. — Но… видимо, это не так работает.

— А так ли нужна тебе сила? В смысле, тебе же не понравились ни Суо, ни Кагуцу, да и убить их придётся в случае чего. Зачем мучить себя этими свиданиями и терпеть домогательства?

— Знаешь, — она тяжело вздохнула. — Я всегда была такой невзрачной. У всех кругом первые свидания, влюблённости, поцелуи, а у меня горы домашки, орущие родители и извечная ненависть к себе. Мотидзуки закрыта для внешнего мира, никто не знает, что здесь творится и… никто не сообщит моим, что со мной флиртуют два якудзы.

— Девочка вырвалась из-под родительской опеки, — задумчиво улыбнулась Сахи. — Ничем хорошим это не кончится, Сугавара. В одной из книг это закончилось сделкой с Дьяволом.

— Обрету силы и перестану общаться с этими двумя, — огрызнулась Нахоко. — Я использую их, а они меня. Взаимность.

— Если хочешь их использовать, то будь с ними поласковее, — Сахи шумно зевнула, прикрыв рот рукой. — Садись поближе, обнимай, целуй. Можешь даже научиться льстить и смотреть на них восхищёнными глазами.

Нахоко не ответила, задумчиво прикусив нижнюю губу. На нечто подобное ей, забитой и робкой девушке, было сложно решиться. Было у неё то качество, которое Сахи не понимала да и давно утратила — Нахоко боялась сделать кому-либо больно. Прекрасное качество для девушки и совершенно ненужное качество для туза.

— Ну или продолжай вести себя, как неприступная стерва, — Сахи едва заметно хмыкнула. — Похоже, это как раз то, что их заводит.

Уроки шли неспешно. В Мотидзуки учителям было запрещено оказывать психологическое давление на учениц. Если же ученицы излишне расслаблялись или начинали наглеть, их отправляли к строгим и жёстким методисткам, которые вели воспитательную беседу. После одной жалобы от методистки ученицу отстраняли от занятий, после трёх стирали память о способностях и исключали из Мотидзуки. Это, да и давящие на шеи ошейники мотивировали соблюдать этикет.

Начался перерыв на обед, во время которого кто-то шёл в свою комнату в общежитии, кто-то — в столовую, кто-то — в кафе на территории школы, кто-то — в парк и на пляж, где специально для учениц поставили лавочки. Сахи всегда во время перерыва что-то рисовала в альбоме, обычно то, что видела, и в этот раз она решила на скорую руку сделать ручкой портрет жующей чипсы Нахоко.

— Жаль, что не банан жуёшь, — задумчиво произнесла Сахи. Она сидела на лавке по-турецки, под юбкой она всегда носила шорты, и потому подобная поза её не смущала. — Тогда бы получился портрет с намёком, который можно было бы подарить одному из твоих парней. Выбирай, кому, Сугавара — Кугуцу или Суо?

— Во-первых, ты безбожно испорчена, — тяжело вздохнула Нахоко. — Во-вторых, Суо. Кагуцу слишком… темпераментен. Он мгновенно перешёл бы… к действию.

— Хм-м-м, — протянул за их спинами задумчивый мужской голос, заставив девушек похолодеть. — Нормальны ли такие темы для беседы в моей школе?..

— М… Матсумото-сама, — произнесла Сахи, мгновенно поднявшись со скамейки и оправив на себе длинную светло-фиолетовую юбку. Свой рисунок от неожиданного появления директора она перечеркнула пополам. — И… звините.

— Ничего-ничего, — вздохнул он. — Это нормальная стадия взросления. Полагаю.

— Матсумото-сама, — мягко, но так же боязливо обратилась к нему Нахоко. — Что-то случилось?

Он постучал пальцем по спинке скамейки, глядя в ясное небо над головой. Нахоко и Сахи напряжённо всматривались в его спокойное, до боли печальное лицо. Сейчас глаза директора были чёрными, точно звёзды на небосводе белоснежного лица. Как странно. Нахоко точно запомнила во время последней встречи, что они красные, как две спелые вишни.

Он вышел из задумчивости, и его глаза приобрели нормальный алый оттенок. Нахоко оторопела. Изменение цвета глаз… было ли это связано с применением сил? Она видела искры могущества во взгляде Мачи, когда та была под лезвием Дамоклова Меча, помнила, что глаза Микото и Генджи накалялись, точно раздуваемые угли, когда они атаковали её. Был ли директор королём? Был ли он тузом? В конце концов, кто он вообще такой, раз без особого труда смог уложить на лопатки Генджи и Микото, самых разрушительных и самых яростных королей? Да и кожа у него холодная, как лёд…

— Синий король требует встречи со всеми предполагаемыми убийцами королей, — равнодушно начал Они. — И я бы не обратил на это внимания, если бы этот параноик не притащил бы с собой всех королей. Так что, я снимаю вас с последних уроков.

— А… А? — Сахи открыла рот, пытаясь сформулировать вопрос. Визит всех королей в Мотидзуки её совсем не удивлял. — П-погодите… я?

— Тебя что-то удивляет, Сидзуку? — Они перевёл на неё ничего не выражающий взгляд. — У тебя стабильно высокие показатели с самого поступления в школу. Считай, что ты предрасположена природой быть тузом.

— Н-но, — пыталась защититься от своей судьбы Сахи.

— Замолчи. И не сопротивляйся силе, как Сугавара. Сугавара, ты уже справилась со своей низкой самооценкой? Нет? Тц…

После его слов Нахоко опустила голову и носком туфли провела по бетонной плитке. Сахи с хмурым видом смотрела на окно в пространстве, появившееся над её часами и дрожащими пальцами набирала в поисковой строке имена всех известных ей учениц, носивших танзанит в ошейнике.

— На этой встрече случится кое-что очень ужасное, — равнодушно продолжил Они. — Я уже попросил Минами быть рядом с Сайти, но… Сугавара, надеюсь, ты способна уничтожить до молекулярного уровня металл.

— М…

— Сайти — умная девушка, но она бессильна против своих эмоций. Я наблюдал за ней и фиксировал всплески уровня Вайсманна в те моменты, когда она находилась рядом с серебряным королём. В данный момент она хочет двух вещей: убить Вайсманна-сана и добиться закрытия Мотидзуки. Вы знаете, что последует за этим?

— Амнезиак, — выдохнула Нахоко.

— Твои силы, Сугавара, не вытравить амнезиаком. Убийц королей ждёт ликвидация, как вышедших из-под контроля бешеных лабораторных крыс.

— Матсумото-сама, — с хмурым видом ответила Сахи. — Что такого ужасного хочет совершить Сайти-сан, что под удар попадёт вся школа? Неужели нельзя поговорить с ней? Пригрозить методистками?

— Сайти ощутила вкус власти, и теперь её мало заботят последствия, — он говорил спокойно и невозмутимо. — В четырнадцать часов тридцать две минуты и пять секунд она вонзит в грудь серебряного короля кухонный нож. Это необдуманное действие будет вашей гибелью. А теперь следуйте за мной. Полагаю, к столу уже подали чай.

Суо Микото, прослывший жестоким и разрушительным королём, обладал куда более сдержанным и терпеливым нравом, нежели Кагуцу Генджи. Генджи можно было вывести из себя одним неосторожным словом, ещё легче было спровоцировать его на драку, он легко чем-то увлекался и так же легко терял ко всему интерес. Микото был другого склада ума. Он любил применять силу, любил жечь, но так же и ясно осознавал, что под Дамокловым Мечом люди в нём видят настоящее чудовище. Хотел ли он быть монстром в чужих глазах? Может быть. Чудовищ обычно обходят стороной, не вмешиваются в их дела и позволяют мирно спать, стороной обходя их угрюмое жилище.

И тишины и покоя вполне хватало Микото вплоть до тех пор, пока он внезапно не открывал в темноте глаза, чувствуя, как по коже скользят жгучие языки пламени. В те самые секунды мгновенного пробуждения, когда сознание блуждает между сном и реальностью, когда реальная жизнь ещё не успевала обрушиться на него всей тяжестью своего бремени, он чувствовал страх. Он, красный король, не задумывающийся о будущем и не зацикливающийся на прошлом, человек, которого боялся преступный мир Шидзуме, боялся. Его пугали не кошмары, и не темнота. Настоящий ужас внушала в него пустота и пришедшее с возрастом осознание того, что он, каким бы сильным ни был, однажды тоже исчезнет. И, если он не будет себя контролировать, исчезнет и Хомра, и Шидзуме, и всё, что когда-либо было ему дорого.

Ужас этот длился несколько секунд. Такое сильное чувство просто не могло существовать долго. Сон после такого пробуждения не приходил, и потому, просыпаясь, Микото отправлялся заполнять пустоту объятиями ночи, алкоголем и сигаретами.

Пожалуй, из-за этого ужаса он и относился ко всему не так эгоистично, как Генджи. Он позволял новым людям появляться в своей жизни и без злобы отпускал их, если они хотели уйти, и потому к Нахоко он относился без того эгоцентризма, от которого Генджи скрипел зубами. По его мнению такая скромная девушка не вынесет ухаживаний двух мужчин и сбежит сразу же, как только её застигнет нервный срыв. Жаль. Она милая, нежная, робкая, чистая, словно цветок белой лилии. Может быть, с Микото она бы и стала смелее, если бы он пробудил в ней страсть…

Прежде чем прийти на территорию школы, Микото купил букет белых лилий.

— Лучше сожги, — недовольно прокомментировал Генджи, встретив Микото в Мотидзуки. — И то пользы больше будет.

Как обычно, Микото не слушал. Если речь заходила о Нахоко, Генджи либо ворчал, либо уходил от разговора, из чего можно было сделать вывод: его эго задето. Выбери она его — всё было бы в порядке, выбери Микото — Генджи бы ворвался в её жизнь и попытался бы отбить, доказывая, что он лучше. Но двоих сразу. Это не укладывалось в его понимание.

Нахоко Микото встретил на пути к кабинету директора в компании Они Матсумото и других девушек-тузов. Она была бледна, как мел, и сжимала в пальцах что-то маленькое и блестящее в свете ламп.

— Приветствую, — произнёс он, заставив девушек обернуться и ответить ему молчаливыми реверансами.

— Сугавара, можешь задержаться с ними, — вместо приветствия ответил Они. — Остальные — за мной.

Сжав губы в линию, Нахоко осталась на месте, когда её одноклассницы проходили мимо. Микото не показалось — она была белее мела, её трясло, взгляд ни на чём не задерживался.

— Что стряслось, малыш? — подойдя, Микото склонился над ней, упираясь ладонью в стену. — Получила девяносто девять баллов вместо ста?

Она вздрогнула, когда он протянул ей букет лилий, и, будто бы очнувшись после долгого сна, густо покраснела.

— Микото-сан… н… не стоило!

Она перевела взгляд на проходящего мимо Генджи и заставила его раздражённо цокнуть языком.

— Сегодня ты с ним, завтра со мной, послезавтра опять с ним, — раздражённо прокомментировал он. — Но если так хочешь меня, то могу сегодня поцеловать тебя в щёчку.

Нахоко покраснела до корней волос, отведя взгляд в сторону.

— Итак, что стряслось? — когда Кагуцу ушёл, Микото склонился чуть ближе, пристально вглядываясь в её глаза. Нахоко, не привыкшая к такому вниманию, чувствовала, будто её лицо пылает. — Ты напугана.

— Микото-сан, — она сжала губы в линию, робко подняв на него взгляд. — А… ты можешь расплавить металл?

— Тебя серьёзно это волнует? Боишься, что я тебя сожгу?

Она не ответила, но в её взгляде Микото увидел решительность и серьёзность. Тяжело вздохнув, он отпрянул и лёгким движением пальцев вынул серьгу у себя из уха.

— Смотри.

Маленькое металлическое колечко мгновенно оплавилось от жара пламени красного короля, потеряло форму и стало медленно, неспешно таять. Нахоко наблюдала за процессом, не отрывая глаз, крепко сжимая в худых руках букет и прижимая его к своей груди. Блеск пламени отражался в её больших, тёмных глазах, его свет плясал на её бледном лице и, пока она отвлекалась на крохотный огонёк в руке Микото, он сам мог получше её рассмотреть. А ведь она уже совсем взрослая женщина. Тяжёлый взгляд из-под сосредоточенно нахмуренных бровей, напряжённо сжатые губы, давящий на шею ошейник, ключицы, к которым любой мужчина желал бы прильнуть губами, нежная грудь под тканью белой блузки. С первой встречи она показалась ему привлекательной, сейчас же она была соблазнительна.

— Тебе сжечь что-то ещё? — тихо спросил он, приблизившись, носом зарываясь в волосы Нахоко. — Давай пропустим эту глупую встречу и повеселимся?

— Микото-сан, — она тяжело выдохнула, пытаясь отстраниться. — Надо идти.

— Тц, — он едва заметно нахмурился. — Ладно. Пойдём.

Нахоко хотела отойти, но Микото преградил ей путь второй рукой, в которой сжимал оплавленную серьгу.

— Сразу после того как поцелуешь меня, — он улыбнулся, видя, что вновь заставил яркий румянец появиться на её лице. — Что? Не только же мне к тебе приставать. Я хочу ответной реакции.

Он умилённо засмеялся, увидев её замешательство. Её невинность и неопытность были до такой степени очаровательны, что Микото начинал чувствовать если не трепет в сердце, то разливавшуюся в нём нежность. Он не стал мучить Нахоко и просто выпустил её, убрав руки в карманы джинсов.

— М… Микото-сан…

— Что? Разочарована?

— Мне… очень жаль, что ты расплавил серьгу.

— А? Глупости.

— И… я… на самом деле, я… ну… я не поцеловала не потому что испугалась… хотя и это тоже…

Микото вновь рассмеялся, заставив Нахоко покраснеть.

— Боже, если ты всегда будешь такой стеснительной, я точно сойду с ума.

— Я не специально…

— Я очарован, Нахоко, — он улыбнулся, произнося её имя. — Жду с нетерпением того момента, когда ты решишься скинуть мне свои откровенные фотки.

— НИКОГДА!

— Правда? Жаль.

Сжав кулаки, Нахоко вошла первой в кабинет директора, и тут же вспомнила то, от чего её смог отвлечь Микото. Мачи. Она сидела за длинным столом напротив Адольфа Вайсманна и не сводила с него пристального взгляда. Она не говорила и не двигалась, лишь грызла ноготь большого пальца, тихонько постукивая по нему зубами.

— Наконец-то, — хмуро произнёс Генджи, скосив взгляд на вошедших. — Я думал, это никогда не начнётся.

Два туза и пять кандидатов сидели по левую руку от директора, напротив девяти королей. Они Матсумото смотрел на пустой конец стола ничего не выражающим взглядом, от чего создавалось ощущение, что, помимо всех собравшихся здесь людей, должен был присутствовать кто-то ещё. Компания королей была разношёрстной и смотрелась непривычно напротив школьниц в необычной, но сходной по цвету форме. Здесь собрались два полицейских в синих плащах, военный, два якудзы, один европеец, один мотоциклист, один католический священник и один истый японец, державший в руках шляпу с широкими полями. Самое главное, что директор не солгал, и каждому подали чай.

Нахоко села на свободное место рядом с Мачи.

— Я устал пересказывать историю своего эксперимента снова и снова, — равнодушно начал Они. — К тому же… часть данных я тоже выслал. На большее не найдетесь, самое пикантное под грифом «секретно».

— Ваша шутка неуместна, Матсумото-сан, — холодно оборвал его Мунаката.

— Никто и не шутил, — Они поднялся со своего места и подошёл к окну. — Его величество не позволяет мне посвящать королей в курс дела по понятным причинам. Зелёный король, не пытайтесь больше взламывать мою систему защиты. Будет очень обидно, если сервера Джунглей сгорят от чьего-то наглого вмешательства, верно?

Зелёный король поднял раскрытые ладони вверх, намекая на то, что сдаётся. Он никому не представился, не снял шлема и кожаных перчаток, так что о нём можно было сказать только одно — это мужчина. Мужчина, на которого, нахмурившись, смотрела Минами Ай.

— Просто удивлён, как вы смогли меня вычислить, — его голос звучал искусственно, в шлем был встроен динамик, изменяющий звук голоса. — Моё лицо никому неизвестно, как и имя, я не оставляю цифрового следа…

— Конкретно о королях я знаю всё, — оборвал его Они. — Вплоть до того, в какой день вы обрели силу, и что стало решающим фактором. Я бы даже предсказал точную дату вашей смерти, если бы хотел. Но вы мне неинтересны. Вот с вашими убийцами всё обстоит куда сложнее…

Он убрал руки за спину, ходя от одного угла кабинета к другому. Когда его что-то всерьёз интересовало, он оживлялся и приходил в движение.

— У них ошейники с разными драгоценными камнями. Отчасти, они носят их по моей прихоти. Император выделил столько средств, что я могу позволить своим ученицам носить роскошные вещи. Так же, ошейники выполняют функцию идентификации и указывают на то, к какой силе у девушки предрасположенность. Это выясняется сразу при поступлении. Есть и те, кто вместо яркого драгоценного камня носит в ошейнике чёрный жемчуг. Эти девушки обнуляют чужие способности. Понял, Шрек?

Коко вздрогнула так сильно, что коленями ударилась о стол и заставила чашки едва слышно звякнуть.

— У вас очень интересные способности, моя будущая убийца-сан, — мягко улыбаясь, проговорил Мива Ичиген.

— Не стесняйся, осёл!

— Прошу прощения, — вставил слово Рейши, подняв раскрытую ладонь. — Не могли бы вы перестать использовать свои силы? Они меня смущают.

Сняв очки, Коко закрыла лицо руками, сгорая от стыда.

— Продолжим, — Они перевёл взгляд на окно. — Короли воздействуют на мир. Вы создаёте энергию силой мысли. Убийцы используют сам мир, как источник своих сил. Не знаю, с чем связано появление Шрека у Оомори. Наверное, это воплощение коллективного бессознательного. Мне следует подробнее рассказать о способностях… но что-то не хочется.

— Почему бы им самим не представиться? — вновь мягко начал Мива Ичиген.

— Действительно, — подхватил Рейши. — Я не прочь познакомиться поближе.

— НЕТ! — вздрогнула Сахи. Вкрадчивый тон голоса Рейши её напугал. — Сугавара уже познакомилась, я не хочу так же!

Сахи нисколько не смущали собственные нервные срывы, но остальным стало неловко. Сделав глубокий вздох и собравшись с силами, первой с места поднялась Оомори Коко.

— М… — она вздохнула ещё глубже, явно волнуясь. — Я Оомори, хрустальный туз… то есть, убийца королей. Я… не сражаюсь. Только на эмоции воздействую, вызываю галлюцинации и… с недавних пор стала видеть его…

Шрек, стоя за её спиной, с гордостью похлопал.

— Вообще-то, я не уверена, что это мои силы, — Коко низко опустила голову. — В любом случае… я рада знакомству. И, надеюсь, мне не придётся убивать вас.

Она покраснела до корней волос и плюхнулась на своё место.

— Асано Има, — поднялась девушка, раскрыв ладонь в приветствии. — Опаловый тузец. Рада знакомству. Мои силы позволяют влиять на вес и свойства предмета. Я могу заставить пёрышко весить тридцать килограммов. Но это пока что.

Тенкей Ивахунэ, сидя в строгой рясе католического священника, рассмеялся.

— А вы забавны, Асано-сан. Я рад, что у меня, наконец-то, весёлая убийца.

— А что, есть унылые?

— Да вот, Кагуцу-кун, — он добродушно улыбнулся. — В который раз атакует Собор, и в который раз впадает в уныние. Я бы, наверное, тоже расстроился, если бы был красным королём.

Следующей поднялась Ай.

— Меня зовут Минами Ай, — она вежливо поклонилась, сжав руками подол юбки. — Я демантоидный туз. И… — она сжала губы в линию. — Я не буду говорить зелёному королю о своих силах. Я ведь убью его!

— Минами, — оборвал её Они. — Я ценю твой энтузиазм, а так же твою извечную депрессию. Минами называет свои силы красивыми. Каждый, кто попадает под её воздействие, испытывает сильнейший… как это будет на сленге? Сильнейший наркоманский трип.

Обиженно сжав губы в линию, Ай перевела взгляд на зелёного короля.

— Перестаньте бунтовать! — приказала она, краснея. — Если вы будете вести себя хорошо, или если погибнете, то я смогу спокойно жить с любимым человеком!

В своих круглых очках, пытаясь выглядеть грозной и суровой, Ай была до того милой, что вызывала у молодых людей смущение. Зелёный король кашлянул в кулак, пытаясь скрыть своё смятение перед девушкой, в то время как она, упираясь руками в бока, пристально смотрела на него.

— А как его зовут? — спросил он. — Если он в Джангл, я его исключу…

— Хисуи Нагарэ, — произнесла Ай и тут же покраснела до корней волос. — Хисуи-сан слишком порядочный и хороший человек! Он никогда не вступит в такой отвратительный сброд, как Джангл!

Зелёный король не шевельнулся, в то время как Они впервые за долгое время расхохотался. Ай села, поднялась Сахи.

— Сидзуку, — равнодушно проговорила она. — Танзанитовый туз. И… я не знаю, что могу. Могу нарисовать портрет, могу пойти делать домашку, могу послать. На этом мои способности заканчиваются.

Она упрямо села на своё место, вновь заставив молодых людей чувствовать себя неловко.

— Эм… Сугавара, — Нахоко поднялась со своего места, вцепившись в букет белых лилий. Всё время встречи она как-то нервно посматривала на часы.

— Низкая самооценка, — шепнул Микото с улыбкой.

— И соблазнительные ножки, — вставил слово Генджи.

Нахоко покраснела, вздрогнув.

— Эм… я… я турмалиновый туз! — протараторила она. — И… я воздействую на молекулы. Могу разорвать связь между ними и… ну… это не то, чтобы было чем-то выдающимся…

Она испуганно села на своё место.

— Вообще-то, — вставила слово Кейко, поднявшись. — Все они ещё не стали убийцами королей. А я стала. Гелиодоровый туз Номура Кейко-тян! — она с улыбкой подняла руку вверх. — И не хочу хвастаться, но я гораздо сильнее Мачи-тян. Я управляю реальным миром, она — воображаемым.

— Да, — Мачи клацнула зубами и откусила ноготь большого пальца. — Что бы я ни вообразила, появляется. Вот только исчезает быстро.

Мачи поднялась с места, держа руки за спиной. Ими она крепко сжимала острый кухонный нож.

— Меня зовут Сайти Мачи, — её улыбка была натянутой, почти безумной. — И я президент студенческого совета. Позвольте показать, Вайсманн-сан, насколько мы рады вас здесь видеть.

Она перегнулась через стол. Она замахнулась что было сил. Она ударила, глядя в глаза своей жертвы глазами, сверкающими от инфернального веселья.

Что-то было не так. Тяжёлое дыхание срывалось с губ Мачи, приводя девушку в сознание. Она же ударила со всех сил. Почему вместо хруста переломанных костей она услышала только шорох ткани?!

Опустив взгляд, Мачи увидела вместо ножа букет белых лилий.

— Ох! — вздрогнул Адольф, опомнившись. — Сайти-сан, вы так агрессивно любезны!

— Чт..? — Мачи отпрянула, сделав шаг назад.

— Конечно, стебельки сломались, но… вы ведь так нервничали. Не нужно меня бояться, Сайти-сан.

Её бледные щёки зарделись. Цокнув языком, Мачи, сгорая от стыда, вышла из кабинета директора, на прощание не сказав ни единого слова.

— Матсумото-сама. — прохрипела Нахоко. — Можно я пойду? Мне нехорошо…

Он скосил взгляд на свои часы и кивнул.

— Можешь устроить себе выходной, Сугавара, — проговорил Они. — Даю официальное освобождение от занятий на день.

Нахоко кивнула. Бледная, как мел, она встала и вышла на негнущихся ногах, крепко сжимая в руках кухонный нож вместо букета лилий. Как только она вышла из учебного кампуса на свежий весенний воздух, в дверях её нагнал Генджи.

— Эй, — он резко схватил её за руку, остановив.

Нахоко так же резко отдёрнула руку. Адреналин кружил ей голову, лишил страха, и теперь она, пожалуй, могла бы так же, как Мачи, напасть.

— Что там произошло? — нахмурившись, он большим пальцем показал себе за спину. — Эта белобрысая сопля хотела напасть?

— Да, — Нахоко перевела взгляд на нож и, подойдя к урне, выбросила его, брезгливо отряхнув руку, словно от грязи. — Директор попросил меня это предотвратить. Я… Генджи-сан, мне в самом деле нехорошо.

— Какого хера он сам ничего не делает?! Он директор и не может проконтролировать школьницу?!

— Всё в порядке, — устало произнесла Нахоко. — Я… ведь… справилась.

Нахоко поднесла трясущиеся руки к лицу, зарылась пальцами в волосы, закрыла ладонями глаза. Директор не знал, как ей было страшно. Он просто бросил её в эпицентр стихийного бедствия и наблюдал за последствиями. Ему плевать на чужие жизни, плевать на всё, кроме собственного эксперимента, иначе ученицы бы не носили ошейники с драгоценными камнями, внутри которых плескался нервно-паралитический яд.

— Нахоко?

— Где… Микото-сан? Я же сегодня с ним.

— Что я слышу? Тебя разозлило это деление? — он подошёл ближе.

— КОНЕЧНО! — нахмурившись, Нахоко посмотрела ему в глаза. — Как можно врываться ко мне в комнату, так целовать, а после вести себя, будто ничего не было?! Это неправильно!

Эти слова ошеломили его и вызвали улыбку на лице.

— И как же тогда быть? Ты сама решила встречаться с двумя.

— Только потому что вы вели себя, как животные, — Нахоко опустила взгляд. Адреналин улетучился, оставив слабость и опустошённость. — Я… хотела, чтобы вы прекратили приставать ко мне. Думала… отвернётесь от меня, как от… развратницы, и эта глупость прекратится. Но, видимо, я только и умею, что принимать неправильные решения.

Генджи хотел подойти, хотел сжать хрупкое тело Нахоко в объятиях, хотел поднять на руки и унести к себе, в своё одинокое жильё, где согрел бы её тело поцелуями, где она бы с ним познала самый приятный из грехов. Да и, казалось, Нахоко почувствовала исходящее от него желание и потому не могла поднять на него взгляд.

Двери учебного корпуса открылись. Стиснув зубы, Микото потирал ушибленную челюсть.

— Кагуцу, ты точно идиот.

Нахоко шумно вздохнула.

— Микото-сан, ты… что случилось?

— А? Пустяки. Ты как?

— Я отведу тебя к медсестре.

— Ты бы о себе позаботилась, кроха. На тебе лица нет.

— Ничего страшного, — она натянуто улыбнулась и, протянув руку, сжала ладонь Микото. — Пойдём.

Генджи смотрел, сощурив взгляд, на их руки. На её бледную худую ручку, сжатую загорелой ручищей Суо. Смотрел и от злобы скрипнул зубами.