Во благо человечества (джен)

Карл был седьмым в очереди. В руках он мял особую папку с документами — ее каждому соискателю выдавали у входа — и пытался не волноваться. Это было непросто. Пластиковый стул оказался неудобным, по коридору гулял сквозняк, сосед слева весь пропах запахом сигарет, а охранник у дверей слишком громко шмыгал носом.

Карл попытался отвлечься. Он в очередной раз осмотрел зал приемной, но люди его не привлекли, поэтому он скользнул взглядом в его самый дальний угол, где на стене над заветной дверью, куда заходили претенденты, висели грозди синих и белых шаров — своего рода арка в новое будущее. Между шарами проглядывала надпись большими буквами, но Карл, сколько ни напрягался, не мог ее прочесть. Проклятый астигматизм! Но вряд ли там было что-то особенное, отличное от обычных вербовочных кричалок: "Люди и тейлоны — братья!", а может, "Служу Сподвижникам — служу человечеству", или и вовсе "Равняйтесь на волонтеров". Для Карла слова не имели значения. Главным было то, что чувствовало его сердце.

Чтобы расслабиться, он представил, как этот важный день окончится. По пути домой Карл позвонит и обрадует маму: медсестры передадут ей замечательную новость, и, возможно, ее болезнь отступит, и она вспомнит о Карле, о ее собственном сыне, и порадуется. Ее сын, наконец, хоть чего-то добился. Двадцать минут от остановки автобуса — и Карл окажется в своей квартирке, крошечной, но родной. Дальше он разогреет рагу, включит телевизор и откроет маленькую баночку пива. Пить Карлу нельзя, слишком непредсказуемо влияет алкоголь на сосуды, вот врач и запретил. Но в честь такого праздника можно — совсем немножко.

Карл еще раз покосился на очередь, поправил воротник рубашки и резко выдохнул. Семь — это же правда к удаче? Мама говорила, что число семь — счастливое, а значит, ему определенно удастся то, ради чего он пришел на собеседование. Его взгляд скользнул по впереди идущим соискателям, отмечая с неприкрытой радостью, что только трое из них держали папку с синей полосой. Если соискатель — полицейский или военный, то шансы на положительный ответ увеличивались как минимум вдвое. Карл сложил дрожащие губы в улыбку: да, у него все получится. Он докажет всем, что способен на что-то большее, чем перебирать бумажки, заполнять квитанции и писать отчеты в крошечной комнатке в полицейском участке.

Карл десятки раз видел это в своем воображении: как заходит в некий зал, как садится на стул, как комиссия улыбается ему и интересуется им. Он мог бы заучить ответы на вопросы в тестах, но, к сожалению, вместо экзаменов значилось собеседование. О чем спрашивают и на что смотрят, было неизвестно. А неизвестность пугала. В общем, Карл спланировал все, записал и рассмотрел сотни сценариев, но не мог отделаться от нервной дрожи. Эта дрожь стала только сильнее, когда дверь в заветную комнату открылась уже перед ним.

— Карл Митчел, соискатель номер девятнадцать-сорок, — озвучил секретарь первую строчку в документах и раздал бумаги из папки членам комиссии.

— Добро пожаловать, господин Митчел, — улыбнулся сидящий справа мужчина в строгом костюме.

— Д-да, сэр, — Карл облизал губы и сглотнул вязкую слюну. Все шло не так, как он представлял. Планы рушились, в голове было пусто. Он волновался, сильно потел и изо всех сил держал руки на коленях, чтобы показаться серьезным и сдержанным. Он ощущал себя таким жалким на фоне хорошо одетых мужчин и женщин. О да, они имели право смотреть на него чуть свысока.

— Господин Митчел, — мягко произнес кто-то. От волнения уши заложило, так что Карл уже не разбирал, женщина это сказала или мужчина: — Так почему вы хотите стать волонтером на службе Сподвижников?

— Потому что, сэр… мэм, — Карл запнулся и не удержался: все-таки утер капли пота под носом аккуратно сложенным платком. На темно-зеленой ткани осталось несколько пятен. Карл собрался с силами, мысленно благодаря маму за выработанную привычку всегда класть чистый носовой платок в кармашек рубашки, крепко сжал его в кулаке и ответил комиссии уже более смело: — Я хочу делать что-то важное для человечества.

Странно, но его ответ не вызвал бури эмоций среди комиссии. Никаких одобрительных слов, но и никаких смешков, как опасался Карл, вообще ничего. Он даже растерялся. Но шли секунды, в тишине было слышно, как чья-то ручка чиркала по бумаге, пищали глобалы, а секретарь по-прежнему клацал по клавиатуре. Карл не смог понять, какое решение приняли на его счет. Но вопросов больше не задавали. Далекие важные персоны проглядывали документы и о чем-то тихо переговаривались. Карлу оставалось только сжимать пальцы на коленях и не сутулиться. Мама говорила, что сутулые люди выглядят убого. А убогим быть ему больше не хотелось!

Карлу не особо повезло с рождения: родовая травма, слабое здоровье, заторможенность реакций, аллергия на растения и продукты. Он не мог похвастаться отличными оценками в школе, кое-как поступил в колледж и с трудом нашел после учебы работу. На высокие должности никто не хотел брать задохлика в очках, который только и умел, что вбивать цифры в бланки и расставлять папки по алфавиту.

А Карл мечтал о работе в полиции, мечтал спасать людей и сильной рукой разбираться с проблемами… Он хотел быть следователем, как погибший при исполнении отец. Или хотя бы чего-то добиться. Он подавал документы в армию, но все бланки возвращались с отказом. Решал тесты в разных компаниях и не набирал проходного балла. Ходил на собеседования и — снова ничего. У него не получалось.

Карл давно бы перестал пытаться, если бы не поддержка мамы. Она говорила, что он не виноват в том, что так складывается жизнь. Просто кому-то бог отмеряет большие страдания ради будущего. Карл так и не простил этого бога. Его будущее как раз зависело от преимуществ и прошлых заслуг, но их у него не было…

Когда мама состарилась и заболела, Карл остался в одиночестве. Его время теперь было распределено между заботой о матери и скучной работой. Он никогда не хотел так жить, но жил. И он бы до конца своей жизни разбирал бумажки в крохотном кабинете на задворках полицейского участка, бесцельно тратя свое время, храня свои хрупкие кости среди пыльных бумажек, если бы не дивное явление…

Карл помнил каждую секунду той записи, которую без остановки показывали по телевизору. На Землю прибыли инопланетяне — помощники, учителя, Сподвижники! Они говорили с людьми, подарили людям надежду, протянули руки к застрявшему в конфликтах и болезнях человечеству. И Карл не смог остаться в стороне. Это был его шанс! Он пришел на сегодняшнее собеседование, чтобы тоже стать тем, кто несет добро. Иначе и быть не могло!

Со стены на Карла смотрел Да’ан — именно с него все началось. На плакате он был совсем как живой — качественная печать почти в натуральную величину — и смотрел на всех людей одинаково: и на съежившегося на своем стуле Карла, и на людей из комиссии — понимающим ласковым взглядом. Карл едва не расплакался: благодаря Сподвижникам он смог определить маму в больницу, где за ней хорошо ухаживали. Благодаря им на улицах его района стало безопаснее ходить. Сподвижники и правда делали мир лучше, что бы там ни кричали террористы из Сопротивления. Карл едва заметно улыбнулся напечатанному Да’ану и прошептал "спасибо". Сподвижники смогли сделать больше, чем бог, они показали ему, что все можно изменить. Что герои существуют. А героям всегда нужны помощники.

— Карл Митчел, документовед сто тридцать второго участка полицейского департамента Нью-Йорка, ваше заявление о вступлении в волонтеры одобрено, — как гром с высоты прозвучал голос, а следом раздались жидкие хлопки, и кто-то включил запись какого-то гимна. — Добро пожаловать на службу к Сподвижникам!

— С-спасибо! — срывающимся голосом сказал Карл, подскочил и вытянулся в струнку, надеясь, что отсалютовал правильной рукой. Поднимаясь, он неудачно задел стул, и тот с грохотом упал. Кто-то из комиссии поморщился и что-то сказал другим экзаменующим, но Карлу было уже все равно. Его мечта осуществлялась здесь и сейчас.

— Прошу за мной, — дернул Карла за руку секретарь. Не прошло и пары секунд, как он оказался среди незнакомых людей в каком-то зале, растерянный и счастливый.

— Пройдите по коридору в третью комнату. Вам нужно будет подписать согласие на имплантацию и пройти несколько тестов, — подсказала оглядывающемуся по сторонам Карлу вежливая девушка с бейджем "Ваш консультант — Джессика".

Карл, заикаясь, попытался поблагодарить, но Джессика уже отвернулась и переключила свое внимание на кого-то другого. Чувство эйфории тут же померкло. Карл нахмурился, обида слегка царапнула его изнутри. Хотя он давно уже должен был привыкнуть, что его не замечали.

Но все же Джессика не права! С сегодняшнего дня он больше не "дохляк с бумажками", он почти стал полноценным агентом Сподвижников! И мог потребовать уважения… Даже если тому парню с татуировкой "морских котиков" на твердом бицепсе действительно нужна помощь, Карл тоже важен! Но пока он собирался с мыслями и подыскивал слова, Джессика исчезла среди других людей в зале.

Несколько секунд Карл потратил, оглядываясь по сторонам. Его толкнули в плечо и даже не извинились. Он прижался к стене и медленно стал пробираться в том направлении, куда ему указала Джессика.

В третьей от зала комнате тоже был плакат с Да’аном, это воодушевляло, а еще много тейлонских штук, какое-то загадочное оборудование. Карл очень быстро научился распознавать все инопланетное по специфическому оттенку синего и плавным линиям дизайна. Интересно, его научат пилотировать тейлонский шаттл? Или поставят защищать какое-нибудь Посольство от Сопротивления?

— Как вы оцениваете ваше прошлое место работы? — спросил его доктор Кемпбел. Так значилось на его бейдже.

— Хорошо, — выдавил из себя Карл, стараясь не смотреть на врача.

— Вы работаете почти двенадцать лет документоведом в одном и том же участке. Не было желания перевестись куда-то еще?

— Нет, мне нравится моя работа.

Улыбка вышла немного кривой. Кому бы понравилось изо дня в день просиживать в крошечной комнатке, набитой папками с документами, перед экраном и стучать по шатающимся кнопкам клавиатуры. В бюджете участка не было денег на приличное техническое оснащение для документоведа, хотя на огромный телевизор в комнату отдыха полисменов — почему-то нашлись. Они-то рисковали жизнью. А что Карл? Всего лишь без устали формировал необходимые бланки, соотносил внесенные данные с необходимыми, заполнял отсутствующие числа в отчетах, поверял правильность поданной информации, редактировал анкеты сотрудников, оформлял запросы, переадресовывал полученные документы и многое другое. Мелочи какие!

— Возможно, вам было бы интересно в отделе с большим количеством персонала? Вам всего тридцать три, — не унимался врач.

— Нет, меня все устраивает, — отказался Карл. — К тому же больница, где лежит моя мать, совсем рядом с работой.

— Ясно, — доктор Кемпбел понимающе кивнул. — Поэтому вы указали так мало социальных контактов…

— Да, очень сильно занят.

Лгать было сложно. Конечно, работа отнимала немало времени, но… Карлу просто не нравились люди. К сожалению, даже в мелком полицейском участке, где он работал, их было слишком много. Не говоря уже о более крупных коллективах! Люди что-то жевали, постоянно болтали, тыкали пальцами в свои глобалы, чем-то скрипели и ходили без остановки. А еще они обожали смеяться над ним. Он ведь идеальный объект для шуток — щуплый, некрасивый, с плохим зрением и фигурой. Карл закусил губу: он помнил каждое оскорбление и укол в свою сторону. Он помнил, как они издевались, узнав, что Карл решил стать волонтером Сподвижников. В последние дни он вообще старался не выходить из своего кабинета, так больно ему было от насмешек. Признаться честно, Карл предпочел бы, чтобы его память была похуже, чем есть, а вот лицо — миловиднее. В юности он задумывался об операции, пока не узнал, что с его здоровьем лучше избегать любых оперативных вмешательств. Конечно, мама утешала, что человека оценивают по делам, а не внешности. Но…

— Что-то не так? — переспросил врач. — Вы не ответили на вопрос.

— Я задумался, простите, — Карл встряхнулся и с трудом заставил себя сохранить улыбку на лице. Нужно быть внимательнее. Прошлые обиды с сегодняшнего дня останутся в прошлом. Когда он сделает нечто значимое для человечества, те, кто смеялся над ним, увидят его в другом свете. Заметят не некрасивое лицо, а поступки и внутренний мир, и устыдятся своих действий.

— Я спрашивал вас по поводу введения имплантата. Все волонтеры и агенты Сподвижников должны быть имплантированы. Это позволит вам быть более эффективным в своих действиях и даст доступ к базам данных, а также сохраняет лояльность нашему делу. Сопротивление не дремлет!

— Ужасные люди, — поддержал врача Карл.

— Вы правы! Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, с информацией по поводу имплантата и рисков при процедуре. Операция почти безболезненная, но существует процент людей, несовместимых с тейлонскими технологиями, — врач развернул к Карлу сенсорную панель с открытым договором. Слева на экране было фото Карла, его номер, подробности жизни и работы, уровень здоровья и перенесенные травмы. И список последних был внушительным.

— А если я не совместим? — несмело спросил он.

— Сейчас мы используем имплантаты третьего поколения, так что риск отторжения гораздо меньше. Могу вас заверить, господин Митчел, что бригада медиков сделает все возможное, что спасти вашу жизнь, если операция будет неуспешной. Вероятность смертельного случая очень низкая, Сподвижники заботятся о нас, — врач говорил дружелюбно и спокойно. Он смотрел Карлу в глаза, не лукавил, не усмехался и не пытался быстрее закончить их разговор, как это делал участковый в больнице. Это была победа! Пусть крошечная, но Карл чуть не прослезился. Стать волонтером Сподвижников — это его самое правильное решение в жизни. Поэтому Карл, ничуть не сомневаясь, нажал на кнопку "Подтвердить" и расписался в появившемся сенсорном окне.

— Добро пожаловать в ряды агентов Сподвижников, господин Митчел, — доктор Кемпбел поднялся со своего места и крепко пожал Карлу руку.

— Спасибо, — растроганно поблагодарил Карл. А еще ему показалось, что Да’ан с плаката смотрел на его действия с одобрением.

* * *

Имплантация прошла успешно. После нее окружающая Карла реальность стала немного странной. Он по-прежнему оставался собой — Карлом Митчелом. У него были некрасивое лицо, скромный счет в банке и крошечная квартира со старым ремонтом. Его мать уже шесть лет находилась в больнице, а издевательства людей, их несправедливость и его собственные промахи никуда из памяти не делись. Но вместе с тем Карл не чувствовал расстройства. Сейчас он был выше этого, он стал чем-то большим.

Теперь он был волонтером. Агентом Сподвижников. Помощником человечества. Тем, кто строил будущее. Имплантат излучал тепло и ощущался привычно, как будто всегда был внутри. Карл спокойно выдохнул: прошлое его уже не волновало, и биопрограмма его имплантата показывала ровный ритм сердцебиения. Он улыбнулся и открыл глаза навстречу своему будущему.

Карл сидел среди других таких же счастливчиков: они были в одинаковых серых комбинезонах, имплантированы, с одинаковым переплетением тейлонского биоматериала на висках. Карл предположил, что выглядит не хуже других. А биопрограмма подсказала, что и окружение он рассматривает с таким же, как и все, одинаковым сдержанным интересом.

Им не сказали, сколько ждать. Карл спокойно отсчитывал время, но ему не было скучно. Ожидание не вызывало волнения или беспокойство, как было когда-то. Также ему не хотелось ни с кем начинать беседы. Не потому, что ему не нравились люди, как раньше. Просто не было причины говорить. К тому же биопрограмма передавала на общей волне имплантатов сигнал ожидания.

Тишина погружала Карла в ступор и стирала все посторонние мысли. Это состояние можно было сравнить с медленным засыпанием… Или с режимом гибернации его старого компьютера. Мысли о прошлом месте работы немного колыхнули спокойствие внутри. Конечно, биопрограмма тут же подправила эмоциональную реакцию, и Карлу стало легче — необидно и нетревожно. Он мягко улыбнулся и сменил образ мыслей. Теперь это было естественно: чувствовать себя важным, знать, что делаешь дело на благо человечество и Сподвижников, понимать, как многое зависит от него. Биопрограмма слегка снизила восторг, но Карл и так чувствовал себя отлично.

Наконец ожидание закончилось. Перед новоявленными волонтерами появился Сподвижник. Увы, это был не Да’ан, из-за чего Карл почувствовал призрачный намек на разочарование. Но эта тень тут же исчезла, стертая биопрограммой. Еще бы, волонтер должен быть всегда уверен, что каждый Сподвижник ценен и нуждается в его волонтерской помощи.

Тейлон не произнес красивой речи. Хотя это не должно было удивлять: они же не люди и не придают такого значения поощрениям и разговорам. Его появление и так много значило, хотя провел он в помещении с волонтерами немного времени. Он задержался ровно настолько, чтобы просмотреть переданные ему файлы на огромном голоэкране и распределить их по категориям. Благодаря имплантату Карл даже успел увидеть среди массива данных свое фото. Теперь его не подводило зрение, а скорость распознавания и обработки информации превысила все возможные для обычного человека пределы. Карл ощутил радость. У него появились преимущества, и он с этого момента начнет их применять на благо человечества. А еще тейлон прошел совсем рядом с ним, так что удалось рассмотреть и мерцание на оболочке, похожей на человеческую кожу, и промелькнувшие через этот барьер энергетические линии на лице.

"Невероятно", — мелькнула шустрая посторонняя мысль в голове Карла. Но больше отвлекаться биопрограмма ему не дала, вынуждая сосредоточиться. Когда тейлон удалился, вперед вышел волонтер с нашивками более высокого ранга, чем был у Карла.

— Я называю ваш номер, и вы встаете. Четырнадцать-сорок-три, пятнадцать-тринадцать, одиннадцать-семьдесят-два…

Карл чуть не пропустил свой номер — девятнадцать-сорок. Именно эти числа были написаны на папке с его документами и значились рядом с фото в именном файле. Он встал и отошел к другим вызванным волонтерам. Когда их число достигло двадцати одного человека, группа, по всей видимости, сформировалась, и незнакомый агент Сподвижников, куратор, судя по информации из имплантата, повел Карла и остальных к месту новой работы.

Они шли долго. Темно-синие и голубые тейлонские коридоры сменялись обычным серым пластиком и плиткой человеческих зданий, мимо скользили тенями занятые важными делами люди, большинство с имплантатами, единожды Карл заметил в отдалении тейлона. Ему на миг показалось, что это может быть Да’ан, настоящий Самый Первый Сподвижник, прибывший на Землю, но биопрограмма требовала от Карла идти вперед с определенной скоростью и интенсивностью. В конце пути их группу ждало длинное помещение, в стенах которого было множество ниш, закрытых полупрозрачными серо-голубыми лепестками.

Перед Карлом, как и перед другими из группы, отворился свой лепесток. Соседи без промедления оказались внутри, а он замешкался.

— Что-то не так, волонтер? — подошел к Карлу куратор.

— Нет, сэр, — отрапортовал Карл, биопрограмма не давала усомниться, что задание будет ему не по силам или не по нраву. — Я всего лишь хочу запомнить этот момент. Для меня быть волонтером — это возможность отплатить Сподвижникам за их доброту и сделать что-то важное для человечества и его будущего!

— Это похвально, девятнадцать-сорок, — куратор коснулся плеча Карла и подтолкнул его ко входу в комнату: — Выполняйте вашу работу максимально эффективно, и человечество не забудет вас!

— Служу Сподвижникам — служу Человечеству! — оттарабанил Карл и, пригнувшись, скользнул в проем перед собой.

За дверью-лепестком его встретила настолько узкая и низкая комната, что в ней едва умещалось рабочее кресло. На расстоянии руки от кресла начинался рабочий голоэкран. Карл едва успел устроиться поудобнее, как началась трансляция. Сначала было нелегко. Но имплантат работал на максимальных настройках и подстраивался под высокий рабочий темп, а биопрограмма улучшала когнитивные способности и скорость реакции. Карл погрузился в работу…

Через несколько часов у него появились целые три секунды свободного времени. Карл успел смахнуть капельки пота с верхней губы, к сожалению, в комбинезоне не было кармана для платка, и снова углубился в поступающие данные. До конца рабочего дня ему нужно было перебрать отчеты, сформировать необходимые бланки, соотнести внесенные данные с необходимыми, заполнить отсутствующие числа, поверить правильность поданной информации, отредактировать анкеты, оформить запросы, переадресовать полученные виртуальные документы… И он совсем не имел права и возможности отвлекаться. Биопрограмма пропустила только одну отвлеченную, но разрешенную настройками мысль: "Мама, я смог! Я наконец-то делаю что-то значимое для человечества!".