Командир (джен)

Май выдался дождливым и холодным. Но едва ли Физик придавал этому значения. Он наконец-то вытряс себе отпуск — короткий и без права съездить куда-нибудь за бугор, где тепло и мало террористов, но это лучше, чем ничего. Поэтому Серега так и разил оптимизмом и планами — один глобальнее другого. И ничто, казалось, не могло ему помешать.

Ничто, кроме внезапного и подозрительного звонка оттуда.

— Барин?

Несмотря на ранний час, сон как рукой сняло, а внутренний голос стал навязчиво нашептывать, что не к добру это. Совсем не к добру. Номер на экране не отобразился, впрочем, Физик и так знал, кто это, точнее — откуда, ведь лишь в одном месте его звали Барином — на Службе.

Кто-то на том конце переспросил еще раз. Физик ответил кратко: «Да», но никак не мог опознать голос. Он был смутно знаком, но не настолько, чтобы в памяти сразу загорелась лампочка, мол, это же!..

— Узнал? Впрочем, неважно. Я это, Макс!

И воображаемая лампочка наконец-то загорелась: Максим Соловьев или просто Птица, когда-то они были напарниками и даже друзьями, потом он пошел на повышение, а Физик, после кое-каких приключений… слегка сменил род войск.

— Выручай, Смагина похитили!

— Серьезно? — только и смог пробормотать Серега, уже бодрый и чувствуя, как в голове стремительно загорается вторая лампочка, да так ярко, что в мозгах происходит маленькая революция.

Смагин Вячеслав Егорович. У него было немало позывных и столько же кличек, но Физик запомнил своего последнего командира ГРУ как Марги, и ни разу не отважился спросить о происхождении позывного.

— Серьезно. Приезжай, а? Он сам просил.

— Сам? — не понял Серега.

— Объясню при встрече, — после нервного выдоха обещал Максим.

* * *

Птица убедительно попросил бывшего сослуживца приехать не куда-нибудь, а в свой кабинет. Сереге это не очень понравилось, хотя адрес прошлого места службы он не смог бы забыть никогда. Просто не хотел возвращаться в прошлое и бередить старую рану, которая иногда — совсем редко — нет-нет, да давала о себе знать острым уколом под сердцем.

Расстояние преодолел быстро и почти вслепую, действуя настолько машинально и заученно, что можно было бы усомниться, куда он регулярно ездил в последние годы: в КТЦ или на Службу? Соловьев ждал у входа и выглядел одновременно важно и взвинчено. Серега не видел его года три или чуть больше — пересекся однажды в торговом центре, он был с Мурой, Максим явно кого-то ждал — так энергично смотрел по сторонам, пряча что-то за спиной. Они заметили друг друга, обменялись скупыми взглядами и разошлись. Физик был почти уверен, что Женя даже не обратила внимания. С той молчаливой и крайне короткой встречи Птица почти не изменился, разве что седых волос прибавилось, совсем чуть-чуть, у висков, да похудел немного.

— Привет, — на выдохе выдал он и пожал протянутую руку. Ростом он был с Кота, характером, в общем-то, тоже.

— Здорово, — отозвался Серега, скользнул по товарищу взглядом, не заметил ничего особо интересного и с тихим трепетом в груди посмотрел на здание, где раньше, не так уж и давно, засиживался сутками.

Соловьев понял его, молча отошел в сторонку, мол, посмотри-посмотри. Но вскоре с виноватым видом махнул рукой и пошел ко входу. Физик задержался на долю секунды и бросился следом. По коридорам и лестницам, странно пустынным, по его мнению, — он уже привык к вечному «муравейнику» в КТЦ — они прошли молча, а вновь заговорили, только когда скрылись за дверью просторного кабинета.

Птица по-хозяйски, но слегка нервно уселся в большое темно-коричневое кресло. В нем он выглядел особо маленьким и, как подумал Физик, кабинетным. Но больше его заинтересовало другое: табличка золотистого цвета возле двери. На ней крупными буквами была выведена фамилия, но не Макса, а Марги.

— Пернатый, а чей это кабинет? — чтобы развеять или укрепить сомнения, полюбопытствовал Серега.

— Смагина, — не сразу и скривившись от «Пернатого», признался Соловьев и неловко заерзал в кресле. — Но я его заместитель. А в моем кабинете ремонт.

Повисла пауза. Птица продолжал скрипеть креслом. Физик задумчиво осмотрелся и на мгновение засомневался, не шутка ли все происходящее? Но решил не делать поспешных выводов, а сначала наконец-то выслушать друга.

— Ну и?.. — подтолкнул он.

— В общем… — Соловьев попытался взъерошить волосы, но запоздало вспомнил, что последние пятнадцать лет стригся слишком коротко. — Ночью Марги позвонил мне и сказал, чтобы я нашел тебя. А за несколько часов до этого он поехал на встречу с одним типом, каким-то пережитком прошлого, мамонтом из горного аула…

— Чего-чего? — недоуменно перебил Серега.

Ночь, мамонты, горы. Чувство сомнения затрепыхалось не в состоянии решить, в какую сторону податься: верить или не верить.

— Ну… — Максим никогда не был мастаком по части объяснений. — Я начну с самого начала, хорошо?

Физик кивнул и постарался напустить на себя вид полной отстраненности, мол, я слушаю, но пока без выводов. Получилось не очень — душа и голова в один голос требовали разжеванных подробностей.

— Позавчера утром прошла информация, что на окраине города произошел какой-то странный разбой. То есть это выглядело как разбой, но на самом деле было похищением. Трое в масках и с оружием напали на черную «бэху», убили водителя и одного пассажира, а второго выволокли из машины, запихали в другую и увезли. Этим вторым оказался внук какого-то крутого кавказца. Тот как узнал, сразу прилетел сюда. Не один, конечно, а всем аулом…

Серега не перебивал и слушал как одно большое ухо. Но пока не улавливал связи между разведкой и похищением. А еще он заметил, что чем больше Птица говорил, тем мрачнее становился.

— Что интересно, о похищении заботливый дедуля узнал не от самих похитителей, а от водителя «бэхи», которого чудом не дострелили. Он весьма правдоподобно прикинулся трупом, даже в штаны навалил. А сами похитители до сих пор молчат…

Новость о живом водителе Физика порадовала, но он по-прежнему сохранял отстраненный вид и старательно, но безрезультатно пытался нащупать связь.

— И еще, этот недостреленный! Чтоб его свои завалили!.. — Соловьев разгневанно и от души треснул кулаком по столу, — он, видите ли, разглядел, что похитители были в форме, не в какой-то, а в нашей, с «мышкой»! — Максим снова замахнулся, но бить не стал, лишь за голову взялся и издал скорбный вздох.

— В нашей? — подал голос Физик и ненадолго завис. — Так это… официально же у нас нет как бы… знаков различия. А «мышка»… да ее кто угодно налепить мог…

— Да без тебя в курсе, не надо лекции читать! Марги этого старика знал и напросился на встречу, расспросить и убедить, в конце-то концов, что это бред собачий! Но они его в заложники взяли…

— Смагина? — Физик аж присел, хотя все это время игнорировал молчаливые кивки на стулья.

— Ну! Дошло? Вчера он к ним пошел, а ночью они ему позвонить разрешили…

— Погоди-погоди, — Физик никак не мог осознать тяжелую для себя реальность. — Марги держит в заложниках какой-то…

— Во-первых, этот древний мамонт не один, а во-вторых, спешу тебе напомнить, что последние лет пять Егорыч дальше кабинета не ходил и навыки свои подрастерял!

Серега едва сумел сдержаться, чтобы тоже не грохнуть кулаком по столу или по шкафу, или по любому другому предмету — настолько хотелось выпустить пар. В глубине души он давно осознал, что боевые заслуги Смагина в прошлом, но признаться в этом открыто пока не мог. Иначе пошатнулся бы его собственный небольшой мир под аббревиатурой ГРУ.

— Короче, Смагин настоял, чтобы именно ты нашел этого внука, — уже спокойно объявил Соловьев.

— Ладно…

— Правда? Поможешь?

— Помогу, — Серега кивнул, сомнения потихоньку стали выветриваться из головы.

Нет, так бы шутить не стал даже сам Марги, вот уж в чем он был непоколебимо уверен.

— Как мне найти этого деда?

— Никак. Сначала он требует найти доказательства, что мы не похищали его внука…

Физик опешил и недоверчиво уставился на друга, мол, серьезно? Вместо ответа Птица протянул ему маленький черный телефон.

— В нем «жучок». Чеченцы передали через камеру хранения на вокзале. Как только найдешь внука или похитителя, или хоть что-то, идешь на улицу, включаешь, они тебя засекают и забирают…

Серега опять кивнул. Он понятия не имел, что будет делать, с чего начнет, у кого попросит помощи и попросит ли вообще. Но одно знал точно — в КТЦ не сунется, отпуск ведь, да и Марги не оценит столь легкого пути.

Вновь воцарилась пауза. Макс ерзал в кресле с таким видом, будто хотел что-то сказать, но не решался. Физик его не подгонял, у него впереди была целая неделя.

— Серег, есть нюанс… — Соловьев все же отважился.

— Да?

— Надо бы до понедельника успеть…

Физик нахмурился, растерялся и поискал глазами календарь — настенный или на столе, но не нашел. Память и так подсказала: сегодня пятница, шестнадцатое мая, почти десять утра, второй день отпуска.

— К чему такая спешка? — Серега не смог скрыть иронии в голосе.

— Так это… Проверка, ну и жене его я сказал, что Марги в командировке… До понедельника…

Физик кивнул, сбившись со счета, который уже раз. Времени было маловато, поэтому ему предстояло вспомнить все, чему когда-то учил Смагин.

Марги в заложниках.

Серега не верил. Это просто в голове не укладывалось — мозг упрямо отвергал очевидное. Физик, шагая к машине и чувствуя, что вот-вот начнется ливень, попытался представить Смагина в роли заложника. Он довольно легко откопал в памяти образ командира, ведь относительно недавно пересекся — на голову ниже, кучерявого, уже седого, худого, с узковатыми темными — почти черными — глазами, немного рассеянного в минуты покоя и безукоризненно собранного в тревожные часы. Ему было почти шестьдесят, когда Серега впервые увидел его, но сам вряд ли бы об этом догадался. Про таких как Марги говорили «люди без возраста». Серега, если бы не подсказки товарищей, мог легко скинуть со счетов с десяток лет или прибавить — когда как, Смагин умел меняться на глазах.

Сидя в салоне и машинально постукивая пальцами по рулю, Физик тщетно пытался расшевелить фантазию. Но Марги вклинивался в сознание только в образе бравого командира-полковника, но никак не запуганного заложника. В конце концов, Серега оставил бестолковые попытки и завел двигатель, хотя совершенно еще не решил, куда поедет. Смагин почти выветрился из головы, но его место занял Птица. Он таращил большие серые глаза и повторял: «Поможешь?».

— Вот тебе и отпуск! — трогаясь, объявил сам себе Физик. Ему предстояло срочно распотрошить прошлое — свое и Марги.

Дороги в пол-одиннадцатого утра показались удивительно пустыми, будто все засели по домам, испугавшись дождя. Это было лишь на руку Физику, он бесцельно кружил по городу и думал, за что зацепиться. Время шло, понедельник с каждой секундой становился все ближе.

Наблюдая за дорогой и редкими жалко промокшими машинами, он все глубже уходил в себя, мысленно разбирал по предложениям разговор с Максом, вспоминал факты, предположения, пытался понять, все ли рассказал друг или — вдруг — о чем-то умолчал, повинуясь профессиональной привычке? Это походило на учебный разбор и сбор бомбы — ошибиться можно, но избежать наказания — нет.

Невольно вспомнил себя однажды — давно, словно в прошлой жизни. Детали выветрились из головы, но на погонах точно красовались лейтенантские погоны. Май был в самом разгаре. Серега с плохо скрываемой спешкой во взгляде и движениях пытался уложиться в отведенное время: нужно было разобрать бомбу — конечно, учебную — и избежать громогласного «бабах». Только не в виде банального взрыва, а щедрого леща от Марги, которого в свое время успели получить все, Физик не был исключением и до сих помнил это ощущение: совершенно безболезненно, но искры из глаз сыпались знатно, а сознание на пару минут улетало в космос.

— Так… Напавших было трое… — вернувшись в настоящее, проговорил Серега. — В масках, в форме. Парня похитили, свидетелей убили, но плохо — не добили… Дед все узнал и обвинил разведку. Почему?

В поисках ответа посмотрел по сторонам. С момента ухода от Птицы его не покидало чувство, что что-то не так, но разобраться не получалось, какая-то деталь постоянно ускользала из виду.

— Напали на окраине города. А там… Там у нас что?

Физик неплохо знал город, правда, не каждую подворотню, и так сразу вспомнить не мог, но почему-то не сомневался — ничего там не было, ни души, поэтому-то и напали. Другой вопрос, что там забыл внук важного дедушки, да еще и не машине, и не один?

— Девушка? — Мысль на секунду показалась здравой, но опять что-то не вязалось и отбрыкивалось, мол, не то, думай в другую сторону. — Наркота? — Тоже вполне жизненный вариант.

Богатенький внучок, подсевший на кокс или героин, или что-то третье. А в том, что он если не богатый, то точно не бедный, Серега не сомневался. Нищих не похищают. Однако проверить Серега не мог: у него не было доступа ни к машине, ни к живому свидетелю, ни к деду с явно скверным характером.

— Твою же мать… — Физик бахнул по рулю ладонью и остановился на светофоре.

Мозг страдал от недостатка информации. Так ерундово Серега чувствовал себя только несколько раз в жизни: первокурсником, когда жизнь временами казалась кошмаром; когда все считали его преступником; когда предал друг; когда упекли в тюрьму. И каждый раз он был неосязаемо связан по рукам и ногам, как и теперь, не зная, за что хвататься.

Внезапно он встрял в «пробку». Пока ярко-красный «Ford» впереди полз, как полумертвый диверсант — медленно, но гордо, вспомнил про телефон с «жучком», достал его из внутреннего кармана куртки и рассмотрел. Сим-карты в аппарате нет — сомневаться в этом не приходилось. Физик несколько флегматично подумал, что можно рискнуть, включить и дождаться приезда «детей гор». Возможно, им не понравится такая шутка, и они попытаются его покалечить. Возможно, он сам их покалечит. Возможно, обойдется без мордобоя, и чеченцы, вспомнив о знаменитом кавказском гостеприимстве, пригласят его в гости к дедушке. Но не факт, что даже после этого удастся поговорить с абреком и уж тем более добиться встречи с Марги.

Тогда в чем смысл рисковать?

«Ford» продолжал едва-едва волочиться. Серега даже заволновался, не умер ли водитель от тоски? Однако вскоре он позабыл о неизвестном автомобилисте и вновь подумал о командире. Довольно богатая фантазия и опыт подсказывали, что держать его могли где угодно: в подвале, в сарае, даже на цепи, хотя совсем необязательно, ведь чеченец вполне мог оказаться цивилизованным человеком и пригласить старого знакомого погостить у него пару дней. Правда, звучало это в понимании Сереги излишне сказочно.

— Твою мать, — повторил он как мантру.

Неожиданно легенда американского автопрома уныло замерла и никого об этом не предупредила. Физик растерянно вдавил педаль тормоза в пол и краем уха услышал трель телефона.

Номер не отобразился. Птица.

— Звонил Смагин! — как-то не очень весело сообщил он. — Сказал, что похититель наверняка псих или дурак. Ну или все вместе…

— Очень полезная информация, Пернатый! — огрызнулся Серега.

— Ты дослушай! Он сказал, что вспомнил. Лет десять назад в Чечне один персонаж работал по той же схеме: заманивал в безлюдное место машинку подороже, хозяина — хвать, а лишних в расход! — Соловьев откровенно орал в телефон, что не особо понравилось Сереге, поэтому он поморщился и отвел трубку подальше от уха.

— И что с ним стало? — воспользовался передышкой на том конце и спросил он.

— Э-э… Он умер, то есть его убили.

Физик раздосадовано вздохнул, но не удивился, потому как слишком давно знал Макса и догадывался, чего от него — столь разоравшегося — ждать. «Ford», кажется, ожил и припустил вперед на всех парах. Пауза нарастала, и Серега спросил:

— А кем он был, этот похититель? Чеченец?

— Не, русский… — снова неловкое молчание и пыхтение в трубке.

— А он точно мертв?

— Наверное. Говорят, его гранатами забросали…

«Ага, и мандаринами!» — чуть не прорычал Физик, все яснее осознавая, что появился реальный претендент на роль похитителя. Взрыв — он прекрасно знал, что может сотворить это явление: кого убьет, а кого и спасет. Но делиться мыслями с другом пока не стал, только спросил, отчеканив каждое слово:

— Я могу сам поговорить с Марги?

— Серег, я бы рад, тоже, знаешь ли, не в восторге от роли сломанного телефона, но дед — упрямый маразматик, чтоб его…

— Понятно, — холодно отозвался Физик и напоследок задал еще один вопрос, не сильно рассчитывая на удачу: — А Егорыч не помнит, как звали этого мертвеца?

— Имени не знает. Но кличка у него была запоминающаяся: Гагарин, — немного невнятно, будто что-то разжевывая, сообщил Соловьев.

— Юрой звали, что ли? — болтнул первое, что пришло в голову, Серега и заострил внимание на мокрой дороге.

— Космонавтом хотел быть, но зарубили.

* * *

Настроение после звонка Птицы у Сереги было двоякое: одновременно приподнятое и штормящее. Появилась новая информация — это хорошо, судя по всему, Смагину иногда давали позвонить — это тоже радовало. Но Серега не был ни сыщиком, ни знатоком криминального мира, поэтому отыскать следы, возможно, давно мертвого Гагарина быстро он не мог.

Куда поехать он так и не решил, поэтому повернул к дому и скоро уже копошился с ключами у двери. В подъезде было темно и накурено, с улицы слышался приглушенный дождь — то мощный, то едва ощутимый. Урчание в желудке напомнило, что не ел он со вчерашнего вечера — пора бы подкрепиться, но на деле кусок в горло не лез.

Побродив по комнате и заглянув пару раз на кухню, Физик скрылся в ванной и уставился на свое отражение в зеркале. Пока он бесцельно смотрел и потирал выбритые щеки, голова старалась работать и что-нибудь придумать — время-то шло.

«Чечня — все сводится к ней…» — мелькнула мысль, но развивать ее Серега категорически не хотел: с этим местом у него были связаны далеко не теплые воспоминания.

И по-прежнему он никак не мог ухватиться за неуловимую деталь, что мельком вгрызлась в мозг, но тут же спряталась. Что-то важное и незаметное одновременно. От раздумий отвлек короткий звонок — пришло сообщение. Но не от Соловьева, как полагал Серега, а от Кота, причем содержание заставило его слегка замешкаться: «Ты знал, что Мура боится мышей?»

— Знал, — машинально пробормотал он и чуть было не написал то же самое в ответ, вовремя остановился, ведь однажды обещал Жене никому не говорить и вообще забыть тот случай. Смолчать получилось, а вот забыть — нет, как ни старался, даже ругал себя за слабохарактерность, но перекошенное от ужаса лицо Мурашовой накрепко засело в памяти.

«Нет» — кратко напечатал он и следом отправил крайне удивленную желтую рожу. Ответ от Васи пришел стремительно: «А вот не свалил бы в отпуск — узнал бы. Вернешься — расскажу!»

Серега не нашелся, чем крыть, усмехнулся, убрал телефон в карман, вновь уставился в собственное задумчивое отражение. И внезапно его осенило.

Мышь.

На шевронах формы похитителей была летучая мышь — самый известный, но не единственный символ военной разведки. Но тогда, услышав об этом, Физик слегка завис, ведь знал, что символ этот не совсем официальный, а скорее самодел, на самом же деле во все времена разведчики не носили знаков различия, поэтому мастерски маскировались под любой другой род войск.

Дурацкое ощущение наконец-то отпустило, но едва ли Сереге полегчало — теперь он мог смело подозревать каждого, кто умел держать в руках оружие и пользоваться им: военных — бывших и действующих, преступников всех мастей, даже сопливых срочников и контрактников-дезертиров — каждый из них мог облачиться в форму и налепить для неразберихи «мышку».

— Ну спасибо, Кот, — глядя в зеркало, поблагодарил друга Серега. Если бы не шутливое сообщение — кто знает, сколько бы он еще вспоминал.

Живот заурчал пуще прежнего, Серега сдался и пошел на кухню. А когда добрался до холодильника, его озарило во второй раз, но теперь стало немного не по себе, потому что мысль посетила слегка ненормальная.

* * *

Серега с видом одновременно довольным, напряженным и голодным до подвигов отложил телефон в сторонку. Только что он оторвал Птицу от обеда и потребовал срочно найти одного человека. Он не помнил имени или фамилии, только статью и прозвище. Голова у него неслабо гудела после возмущенного возгласа Макса: «Ты издеваешься? Я не волшебник!» — правда, долго товарищ буянить не стал и наскоро пробормотал: «Поищу».

Большего Физику и не надо было, только внезапно аппетит пропал. Он почти убрал телефон от уха, но Соловьев огорошил вопросом: «Правда, что тебя Контора завербовала?»

Физика аж перекосило. Он взвинчено сжал трубку в руке и пробормотал, про себя повторяя, что материться нельзя — плохо: «Сам как думаешь?» — ответа дожидаться не стал и отбросил смартфон на стол. Порой Максим был королем неуместных вопросов, и все, кто его знал, к этому привыкли — мало ли, у кого какие недостатки, более того, даже разглядели в этом отголоски очарования. Но иногда каждый тихо мечтал дать ему в челюсть.

Серега совершенно не стеснялся того, что служил в КТЦ, и начальство в чине генерала ФСБ его нисколько не коробило. Он вообще мало обращал внимания на вечное противостояние двух мощных структур — Службы и Конторы, ГРУ и ФСБ.

Телефон молча лежал, куда бросили. Макс не перезванивал, Серега тоже не собирался: и так знал, что Птице известно о нем если не все, то почти все, в том числе какая-никакая связь с конторскими, на то он и сидел в кабинете, пока Смагина нет. А объявится товарищ позже, когда найдет Чердачника.

Вспоминать о нем Физик не любил, но давно признал, что этот тип — высокий и худой, с впалыми щеками и тонкими губами, вечно нервный, но при этом неторопливый — единственный, кто не представлял угрозу, пока Физик ждал своей участи за решеткой. Он никогда не пытался задеть его, не таращился, как на инопланетянина, и уж тем более не пытался убить. Всем своим видом Чердачник демонстрировал, что слишком занят для такой ерунды. Первое время — месяц или два — он почти не замечал Серегу, лишь иногда нет-нет да смотрел, что там, как он, не грохнули еще? Шли недели, Чердачник будто оттаивал и проникался любопытством к молчаливо-угрюмому сокамернику, но не усердствовал: максимум перебрасывался парой фраз.

Тот период жизни запомнился Физику плохо, отдельными вспышками воспоминаний, хотя такую массу черно-серых впечатлений он умудрился заполучить только там. Не в горах, не в бегах, не в сотый раз рискуя жизнью возле зловещего детонатора, который, кажется, вот-вот рванет, а только в камере. Серега сравнивал эти нескончаемо длинные месяцы и недели с полярной ночью — темной, холодной, но в сто раз страшнее.

А Чердачника он воспринимал как нечто светлое в этом темном царстве, правда, сам не мог объяснить, с чего вдруг. Но интуитивно чувствовал, что все дело в странном умении сокамерника протягивать пусть своеобразную, но руку помощи именно тогда, когда Серега в этом больше всего нуждался. И он был не один такой. В Чердачнике необъяснимым образом сочетались отзывчивость и колючесть, сил и времени у него хватало на всех.

Физик совсем не помнил имени сокамерника, тот назвался всего единожды, и то когда было совсем не до сомнительных знакомств, поэтому он пропустил все мимо ушей. А позже он обращался к нему как и другие: Чердачник. За пару недель до освобождения Серега не вполне уверенно предположил, что необычный знакомый по несчастью просто не любит свое имя. Он был чеченцем, может, стыдился своего рода или, напротив, род стыдился его. Физик так и не отважился заговорить с Чердачником об этом. Все их общение так или иначе сводилось к службе Сереги, чеченец сразу признал в нем военного.

Конкретные темы разговоров тоже не отложились в голове, Серега помнил только выражение лица Чердачника — искренне заинтересованное, с горящими темными глазами и густыми бровями. Он запомнил его довольно хорошо, но не смог определить возраст. Только слышал как-то раз в чужом разговоре обрывок фразы: «Скоро седьмой десяток…».

Физик надеялся, что знакомый жив и сможет ему помочь. Больше у него не было вариантов, за что ухватиться. Встречи с Чердачником он не боялся, но с холодным смирением предчувствовал, что, в случае удачи, бывший сокамерник приволочет с собой хвост далеко не самых приятных воспоминаний: болезненных, мрачных, тяжелых. Именно поэтому Физик старался вспоминать о нем как можно реже.

* * *

Марги дважды попадал в плен — однажды по дурости; в другой раз — по собственному плану. А вот заложником в широком смысле слова не был никогда, поэтому тяготился неуемным любопытством. Смагин узнал о необычном похищении от приятеля в МВД, вчитался в показания недостреленного водителя, зацепился за фамилию и сложил два и два.

Знал ли он, что старый знакомый, приходившийся похищенному парню дедом, непременно согласится на встречу? Разумеется. Предполагал ли, что тот поверит водителю и объявит Вячеслава Егоровича своим заложником? Ни в коем случае. В тот вечер, когда это произошло, и пара бородатых амбалов зажала его с двух сторон, Смагин не впервой убедился, что в жизни происходят те еще чудеса, зачастую — далеко не радужные, а людям верить не стоит.

С живыми заложниками в последний раз Марги работал еще в прошлом веке, поэтому успел подзабыть, как они обычно реагировали на происходящее, где ждали свой наверняка незавидной участи, слушались ли захватчиков или творили что хотели, мол, все равно — скорее всего — умирать. А вот постановочных, то есть киношных заложников он видел регулярно. Спасибо супруге, большой любительнице канала НТВ. На экране вечно зареванные и потрепанные бедняги вели себя не всегда логично, поэтому брать с них пример Смагин не стал — не хватало еще ему, офицеру с большой буквы, погибнуть так нелепо, как в кино.

Разведчику оставалось лишь от души импровизировать, что он и делал вот уже несколько часов. Особо за ним не следили, может, охрана попалась ленивая, а может, знакомый абрек был уверен, что заложники старше шестидесяти не убегают. В любом случае Марги не планировал ни побега, ни бунта, ни революции. Он сидел в подвале — не таком уж холодном, темном и сыром, как на экране, его не стали приковывать к трубам, хотя могли. Примерно раз в три часа к нему заглядывала охрана — один это человек или несколько — Смагин не разглядел — темновато, да и все бородачи для него были на одно лицо, примерно как китайцы. Дважды Вячеслава Егоровича довольно вежливо попросили подняться к хозяину дома — тому самому чеченцу — и проводили в столовую.

«Вот оно. Небось есть будет и смотреть, как я слюной паркет заливаю!» — торопливо обрадовался Смагин, но зря: абрек лично усадил его напротив себя и велел есть. У изрядно разочарованного Марги мелькнула мысль, не отравлена ли еда, но и она не подтвердилась. Поэтому вот уже немногим меньше суток он, вполне сытый и совершенно не запуганный, отчаянно скучал.

Времени у полковника было много — аж до понедельника, не позднее десяти утра Смагин обязан был явиться на службу даже больным, похищенным или мертвым. Надежды на то, что потерянный чеченский внучок отыщется сам, не было никакой. Именно поэтому Вячеслав Егорович просил найти Серегу, он в него безоговорочно верил.

Тяжелый удар, секундное замешательство, ужас невесомости, тихий треск в запястье… или в голове — Серега не успел сообразить, все произошло настолько быстро и неожиданно. Он лежал, уткнувшись носом в землю и не решаясь подняться, и слышал шаги.

— Ну что? — Марги спросил негромко и даже бережно, будто не он только что отправил подопечного в своеобразный нокаут.

Дышалось затрудненно, на грудь словно что-то упорно давило, рука и голова болели в унисон. Но Серега не смел признаться, он мирился с произошедшим молча, озлобленно, как учили, как вдалбливали с первого курса училища. Вот только тогда он был «зеленым» курсантом, больше походившим на нашкодившего щенка: был весел и счастлив, любопытствовал, повсюду лез и искал приключений. Тогда даже казарма, которая стараниями сержантов день ото дня превращалась в подобие вражеской территории — везде опасность, ловушки, растяжки, удавки, — не вгоняла в уныние. Теперь же Серега был полноправным офицером с пусть маленькими, но звездами на погонах. Так какого же черта, думал он, его продолжают валять в грязи, пинать, бить, испытывать?!

Смагину он так и не ответил. Быстро встал, запоздало почувствовал, как ноет правое бедро, и подумал, что наверняка завтра с утра по нему расползется лиловая тень синяка. Руки Егорыча были пусты, но Серега знал: тот редко действовал «наголо», ему больше нравилось использовать что-то, даже туго свернутую газету. Значит, либо успел убрать, либо все-таки обошелся ногами.

— Продолжим? — спросил Марги, уставившись в синее небо.

Серега несуразно потер ушибленную ногу и кивнул. Он, как любой уважающий себя спецназовец, любил рукопашный бой. Но это не мешало одновременно его ненавидеть. Надо отдать ему должное, он не путал личное со служебным и к выходкам старших офицеров в рамках тренировок, в том числе Смагина, относился с пониманием — бьют и бьют, так положено, так заведено. Это вовсе не значило, что люди они плохие.

* * *

Чайник, кружка, нож, тарелка, телефон. Глядя на них, обычные вроде бы предметы, Серега невольно вспомнил один из уроков командира. Он сводился к тому, что оружием могло послужить абсолютно все.

Даже газета. В тот день Физик так и не узнал, была она или нет.

От обрывочных и не особо приятных воспоминаний отвлек звонок телефона. Птица.

— Барин, а может, ну его на хрен, этого Чердачника?..

— Ищи живее, а? — тон друга Сереге категорично не понравился — не к добру это.

— Да ищу-ищу, — Соловьев отключился после протяжного, нарочно демонстративного вздоха.

Физик опять швырнул телефон на стол и призадумался. Сидеть без дела было невыносимо, ждать очередного звонка от Макса — тоже. Но другого ему не оставалось, точнее — он немного сомневался и никак не мог решиться.

Память подначивала, усердно и навязчиво подкидывала известные факты: трое в масках и форме, вроде разведка, но с тем же успехом могут оказаться кем угодно; один похищенный парень, не торчок, хотя обратного не доказано; один труп — соболезнования близким; второй жив, уцелел чудом и навел шороху; деятельный дедуля — странный тип, каким-то боком связанный с Марги.

С утра Серега думал обо всем этом практически со всех сторон и старался сделать выводы, хотя бы промежуточные, но они никак не клеились, зато яснее и яснее становилось одно: нужно увидеться с дедом, даже если тот отъявленный социофоб и встретит его огнем.

— Что вообще я знаю про этого абрека? — сам себя спросил Серега и заходил туда-сюда по небольшой кухоньке.

Максим рассказал про него так: «Рахимов Эмин, точный возраст неизвестен, так как паспортов у него — туча! Еще в молодости был изгнан родом за многочисленные преступления — разбои, грабежи, убийства, похищения. По всему Северному Кавказу, а также Грузии нажил себе кучу «кровников». По некоторым данным — разведка и менты не спят — на сегодняшний день с криминалом не завязал, хотя упорно делает вид…»

Информации оказалось крайне мало. Макс не сумел узнать, что связывает Рахимова и Смагина. Не узнал, чем абрек живет конкретно сегодня. Серега лишь понял, что пошантажировать его похищением внука мог любой, кто худо-бедно умеет держать ствол в руках и знает — скорее всего — традиции и устои кавказских народов. То есть в список подозреваемых смело попадали и старики, и взрослые, и особо злобные дети.

— Ну твою же мать!.. — выдохнул Физик и остановился.

Раздумья, с какой бы стороны он ни смотрел, подталкивали его к Кавказу, Чечне, явно общему прошлому Марги и Рахимова. Возможно, похищение действительно было с этим связано, а может быть, все дело в том, что у Сереги крайне мало материала для «подумать».

Допотопный черный мобильник лежал в куртке. Серега сомневался, но мозг требовал действий, а не надоевшего режима ожидания. Он почти решился, когда на столе напомнил о себе его личный телефон. Снова звонил Соловьев.

— Ну? — не дал начать Серега.

— Гну. Ищу я, ищу…

— Слушай, если с Чердачником пока тишина, поищи также Гагарина…

— Он же умер! — взвыл в трубу Птица.

— Не факт. И еще кое-что. Отправь мне по электронке все, что знаешь об абреке…

— Но я не…

— И не говори, что понятия не имеешь, какой у меня адрес! — твердо произнес Серега. — Номер узнал, где живу — наверняка, с «мылом» та же ерунда.

— Ладно-ладно, — сдался Максим. И спросил с нескрываемым опасением, для чего и звонил: — А ты точно успеешь до понедельника?

— Если ты будешь расторопнее — успею, — заверил Физик и подумал, что ж это за день такой важный?

Договорив, он отложил телефон и посмотрел в окно — уже темнело. Значит, Марги заложник почти сутки. Серега слишком хорошо знал командира, чтобы всерьез переживать, но на сердце было неспокойно, как в ожидании стремительной бури. От этого жгучее желание встретиться с дедом лишь укрепилось.

Через пару минут смартфон оповестил о новом письме. Серега осмотрелся в поисках старенького ноутбука и вспомнил, что тот на своем вечном месте — в комнате, на столике. Еще пять минут ушли на поиски зарядника. Включался ноутбук тоже долго — словно жирно намекая на преклонный возраст. Хозяин намек понял и пообещал себе, что непременно раскошелится на что-то более быстрое и современное.

Новое письмо было лишь одно, Серега щелкнул по нему, впрочем, отдавал себе отчет, что может не узнать ничего нового, но хотя бы информация будет всегда под рукой, не придется всякий раз дергать Птицу.

Имя, место рождения, сроки и статьи — вот и все, что знала разведка. О Марги ни слова. О внуке тоже, как и о детях.

— Не густо, — разочарованно буркнул Серега и отложил ноутбук в сторону.

В общем-то, такая скрытность его нисколько не удивила, догадывался ведь, с кем придется иметь дело. Иначе бы вряд ли Смагин вспомнил именно о нем. Но зацепиться было отчаянно не за что, и Серега, поддавшись секундной панике, подумал, что станет делать, если Гагарин и Чердачник тоже не найдутся?

Тогда он по-настоящему разочарует полковника.

Осознание этого бодрило. Физик снова поднялся на ноги и вернулся на кухню. Он потратил почти день на бесполезные или, по крайней мере, безрезультатные раздумья. Оставалось надеяться, что Соловьев не подведет, Смагин не вздумает показать клыки, а дед все-таки согласится на встречу. А уж разговорить его Физик сумеет.

* * *

— Всего лишь детская игра. Вертолет высадит в горах, дойдешь до базы, дело сделаешь, а дальше…

Серега знал, что согласится, но все же покосился сначала на железную дверь, за которой ждала охрана, потом заглянул в почти черные глаза. Слова Марги слегка небрежным тоном ясно звучали в голове — раз за разом, по кругу, пока сам он ждал ответа.

— Потом полгода потерпи — вытащу отсюда, — сказал он, будто подгоняя.

— А если откажусь? — Серега опять взглянул на дверь с маленьким зарешеченным оконцем.

— Все равно вытащу. Постараюсь…

Физик тянул, сам толком не понимая, зачем. Вот же оно — командир, свалившийся, как снег на голову, предлагает свободу: сперва кратковременную, через полгода — полную. Это его единственный шанс выйти, другого может не представиться. Но ему было боязно — за несколько месяцев заточения он от всего отвык и везде видел подвох, даже в тех, кого знал не первый год.

Ответ вертелся на языке. Марги не требовалось слов, он пошарил в своем кейсе, с которым вошел в комнату для свиданий, вытащил пару листков и протянул Сереге. Тот продолжал вяло думать и краем сознания сравнивать тухлую неволю и зыбкую свободу. Следом Марги щелкнул ручкой. Серега напрягся и почувствовал, как заныл затылок. За дверью прогрохотали чужие шаги.

Он кивнул и поставил подпись на листках. Смагин одобрительно улыбнулся.

Следующие два дня лихо слились в короткий отрезок жизни, отчетливо напомнивший прошлое — то самое, которое он безуспешно старался зачеркать и стереть из памяти после предательства друга. Чувствуя, как дребезжит сердце при снижении «вертушки», в горно-грязевой жиже по колено и размазывая ледяные капли дождя на коже, Серега заново узнавал кавказские горы, что снились ему много лет, с тех самых пор, как побывал там однажды.

От непривычно свежего горного воздуха и тревожной тишины вокруг голова шла кругом. Но Серега ни на минуту не забывал о цене свободы, помнил до мелочей, что от него требовалось. На рассвете он проводил вертолет немного одурманенным взглядом, а вечером того же дня, когда еще не зажглись звезды и не спал толком летний жар, вышел к реке в нескольких десятках километров от места высадки. Все обоймы были пусты, задание выполнено, своеобразный долг родине отработан. Только сердце глухо ныло в ожидании скорого заточения.

Марги встретил его лично и жестом пригласил на заднее сидение спецмашины. Серега сравнивал себя с полудохлой собакой, но с ленивым любопытством приметил, что никогда раньше на таком авто не ездил, да и сейчас не горел желанием, даже подозрительно гремящий вертолет был ему симпатичнее, только никто его мнения не спрашивал.

Не успел он усесться и перевести дух — руки немного тряслись с непривычки — Марги придержал его за изгвазданный в пыли рукав и шепнул пару слов. Серега отозвался так же неслышно для посторонних и наконец скрылся ото всех в машине.

* * *

Физик проснулся не то от требовательного звонка смартфона, не то от неосязаемого шепота Марги в задворках сознания. Те события приснились ему впервые. Тогда он отключился в машине, вернулся в тюрьму и смирился с отведенным на бумаге сроком — полгода, но вышел через полтора месяца стараниями КТЦ. А о Смагине больше не слышал. До вчерашнего утра.

— Барин, — Соловьев зевнул в трубку, — я нашел Чердачника. А у тебя, я напоминаю, времени все меньше. Сегодня суббота!

— Где он? — Серега пропустил лишнее мимо ушей, его интересовал только знакомый.

— В больнице. Не боись, не в дурке. В двадцатой.

— Понял, — Серега выдержал укол тревоги и мигом окончательно проснулся. — В какой палате и…

— Без понятия, в какой. Зовут… сейчас… — Птица умолк на десяток секунд. — Юсупов Исмаил — во как!..

Благо организм не подвел, ему было совершенно плевать, в отпуске хозяин или нет, работа шла бесперебойно, поэтому уже через пятнадцать минут Физик сел за руль, а в начале девятого примчался к воротам медучреждения. С собой у него всегда была «корочка», светить он ею не любил, но тут вырисовывался особый случай.

Большое светлое здание за черным забором встретило его мрачной тишиной, даже машины мимо не проезжали. На секунду Физик растерял былой прилив отнюдь не утренней бодрости и призадумался, что станет делать. Подойдет к посту и спросит в лоб — запросто; поглазеет на местную клиентуру: кто что делает, где курит и как хулиганит — не вопрос; будет ждать и надеяться, что Чердачник, как всегда, почувствует, что очень нужен и появится сам — тоже вполне возможно.

По-прежнему размышляя, он вышел из машины и машинально задрал голову — посмотреть на здание в целом — привычка. И вдруг замер, чуть не промахнувшись мимо входа: в окне на втором этаже невнятно почудился знакомый силуэт — худой до безобразия, немного ссутуленный…

От неожиданности и ударившей в голову тени радости Физик чуть не вскрикнул, но вовремя прикусил язык и быстрым шагом — почти бегом — помчался по территории больницы. У самой двери он остановился, выдохнул и проговорил про себя нехитрый план действий: подойти к посту, спросить, узнать, если надо — надавить, но выяснить про Чердачника все.

— Ты случайно не ко мне?.. — знакомый голос, не звонкий и не хриплый, не старый и не молодой, окликнул его, едва Серега оказался в холле и отошел в сторонку, чтобы осмотреться.

* * *

Похудел, постарел, одни глаза да нос остались. Физик испытал острый приступ жалости к Чердачнику, что стоял в тени деревьев и покуривал сигарету. Он знал, что курить на территории больницы нельзя, но не сказал ни слова, его интересовало совсем другое.

— Умеешь ты угодить в самую задницу, — выдохнув дым, негромко произнес чеченец.

Физик лишь пожал плечами, мол, не спорю. Десять минут назад они вышли на улицу — в холле было многолюдно и душно. А еще через пять он спросил про Рахимова. Хотел сначала узнать о Гагарине, но язык решил иначе.

Такой ответ не сулил ничего хорошего, однако Физик привык, что в жизни ему везло крайне редко, поэтому только уточнил:

— Он так плох?

— Ему нечего терять, — усмехнулся Исмаил и посмотрел по сторонам в поисках урны — никогда не любил мусорить, но не нашел и вздохнул. — Я не знаю, что связывает его и твоего командира, но вряд ли…

— Так что мне делать? Как встретиться с ним? — перебил Серега нетерпеливо.

— Никак. То есть ты ничего от него не добьешься, только время потеряешь, — Чердачник рубил жестко и безжалостно, Серега все глубже скатывался в тихое отчаяние. — Может, он сам внука похитил…

— Зачем? — внешне совершенно меланхолично не понял Физик. — Зачем тогда приплетать нас, разведку…

— Да не в ней дело, я думаю, ему нужен твой командир, а вот зачем…

Серега кивнул. Воцарилось молчание. Только листья над головой лениво шуршали на ветру. Чеченец закурил вторую сигарету, хотя так и не нашел, куда пристроить старый окурок. Серега думал, о чем еще спросить. Когда он увидел Чердачника, вопросы сначала разбежались в голове, как по команде, а потом выстроились в ряд. Теперь они запрятались по углам.

— А ты слышал что-нибудь про Гагарина? — наконец чуть сменил он тему. — Не космонавта, похитителя, тоже когда-то похищал народ на Северном Кавказе и…

— Давно? — Юсупов с искренней озадаченностью уставился на него и даже чуть сигарету не выронил.

— Лет десять назад. Имени его я не знаю, но он русский и вроде как считается погибшим…

— Не знаю. Десять лет назад я был далеко от родных мест, сидел под Пермью, — вновь усмехнулся Чердачник.

Серега опять кивнул, слова застряли в горле, все ниточки, что были у него в руках, обрывались одна за другой, настроение почти ушло под плинтус. Исмаил, продолжая улыбаться, смотрел на него несколько секунд, а потом сказал:

— Не держись за него. С такими знаниями не найдешь. А вот про Рахимова я так скажу, есть один человек, который, наверное, больше всех зол на него…

Настроение внезапно устремилось вверх. Физик принялся слушать внимательнее.

— …он сейчас здесь, в городе. Можешь попробовать поговорить с ним…

Серега не любил ходить на встречи с незнакомцами, даже если очень надо было. Вот и сейчас немного волновался, дожидаясь появления Исы — того самого, кто, по словам Чердачника, имел зуб на Рахимова.

Урчание в животе подсказывало, что неплохо было бы подкрепиться или хотя бы выпить чайку-кофейку, да и запахи, витавшие в практически пустом зале на втором этаже панорамного ресторана, говорили о том же. Но Физик терпел и тихо сидел в углу, всматриваясь в официантов и клиентов. Он понятия не имел, как Иса выглядит. Чердачник описал его в своем стиле, предельно скупо — молодой и обрусевший.

Серега сидел за столиком и машинально ломал зубочистки — одну за другой — уже почти полчаса, но мимо него мелькали только излишне активные официанты и люди явно старше сорока, и ни один из них не походил на чеченца, даже обрусевшего.

В затянувшемся бездействии он особо остро почувствовал, как неумолимо уходило время, а понедельник все приближался. С каждой минутой всматривался в народ все пристальнее, но едва ли от этого был толк — только нервы натягивались тугими струнами.

— Да где ж ты ходишь? — сквозь зубы пробормотал Серега и глянул на дисплей смартфона.

Чердачник объяснил, что Иса бывает в этом ресторане почти каждый день, обычно — в первую половину дня, но Физик его в упор не видел. Он слабо представлял, как заведет разговор, с чего начнет и чем закончит. Кулаки чесались в предвкушении, в голове звучал голос командира: «Иногда можно и убить. Сразу…» — но убивать Сереге не хотелось. Напротив, ему было любопытно разболтать этого Ису без крови и рукоприкладства, а уж если он окажется таким же упрямым бараном, как Рахимов, тогда можно и убить…

Пока он думал и вяло репетировал про себя разговор — получалось плохо, — отвлекся от зала, но глаза продолжали улавливать все и сканировать каждого, кто вальяжно или лениво проходил мимо, и подали сигнал, зацепившись за чернявого парня в джинсах, пиджаке и начищенных ботинках. Он о чем-то увлеченно говорил с подоспевшим официантом и резко размахивал руками — не то возмущаясь, не то, наоборот, радуясь.

Серега постарался не таращиться на него в открытую и иногда отводил взгляд. Особых примет Исы у него не было, интуиция молчала, один момент и вовсе нашептывал, что этот тип не может быть тем, кого он ищет. Парень был слишком молод, по крайней мере выглядел от силы лет на двадцать. Это смущало. Сереге никак не удавалось связать его и старого мамонта Рахимова. Что между ними может быть общего?

Пока он думал, парень уселся через столик от него и каким-то оцепенелым взглядом уставился в большое сверкающее панорамное окно. Физик все еще сомневался: он или нет, мало ли, сколько в Петербурге чеченцев? Но время поджимало, поэтому он на свой страх и риск подошел и спросил в лоб:

— Иса?

Фамилия, что назвал Чердачник, оказалась длинной и заковыристой, Серега запомнил ее и несколько раз проговорил про себя, но произносить не спешил.

— Да-а, — с нотками любопытства и опасения протянул тот и внимательно, с прищуром посмотрел на подошедшего незнакомца снизу вверх.

В левой руке он держал смартфон, правую сжал в кулак. Серега чуть не хмыкнул и присел напротив. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. За это время Серега так и не придумал, что сказать, чтобы не спугнуть нового знакомого.

— Ты ведь знаешь Рахимова? — снова не стал юлить он.

Иса продолжал таращиться на него с приоткрытым ртом, но не отвечал. По выражению лица трудно было предположить, о чем он думал, боялся ли или задумал дерзить. Пока Серега ждал ответа, он вспомнил, что Чердачник назвал его обрусевшим. Что он имел в виду?

За годы службы сначала в разведке, а потом в КТЦ Физик успел повидать разных представителей кавказских народов. Все они были разные, сгрести их под одну гребенку никак не получалось. С одними он умудрялся находить общий язык, других ненавидел, третьих убивал, но всегда испытывал к ним легкое недоверие — еще на уровне инстинктов, необъяснимо, но ощутимо. Вот и Иса разбудил в нем это чувство.

Внешне он походил на обычного чеченца — темного, высокого, худого. Но было в нем что-то еще, выбивающееся из правил.

— Знаю, — наконец отозвался Иса и приосанился.

Физик интуитивно напрягся — мало ли, вдруг сбежит? — и отметил про себя, что чеченец говорил без малейшей тени акцента. Может, об этом намекал Чердачник?

— А я вот не знаю, — простодушно признался Серега. — Но мне подсказали, что ты можешь о нем рассказать, — отчеканил он.

Снова воцарилось молчание. Физик потихоньку закипал, подсчитывая, сколько драгоценного времени потерял в ресторане. А Иса молчал с неоднозначным видом и только подливал масла в огонь, беззастенчиво таращась на незваного собеседника.

Что произошло дальше Физик даже не понял, не успел сообразить, сработали только отточенные до совершенства навыки. Иса зашевелился и открыл рот, но вместо слов откинулся на спинку стула, повел плечом, а в следующую секунду выбросил правую руку, в которой сверкнуло лезвие ножа — не складного, но компактного. Серега, еще не осознав выходки чеченца, отпрянул назад, выдохнул, одной рукой схватил Ису за запястье и с размаху вдавил его в стол, чтобы тот разжал пальцы. А второй дернул его за нос и слегка свернул шею — не смертельно, но неприятно. В ответ Иса зафыркал и постарался освободить уже побаливающий нос из хватки, но ничего не вышло, одной руки было мало, а вторую будто намертво пригвоздили к столику.

Нож уже выскользнул из пальцев и лежал в нескольких сантиметрах — близко, но Иса бы не дотянулся. Посильнее дернув его за нос, чтобы пододвинуть к себе, Физик тихонько сказал, чтобы не особо привлекать внимания, хотя на них уже во все глаза таращились два официанта, женщина с собачкой и подросток, которого невесть как занесло в заведение:

— Еще раз сделаешь что-то подобное, я тебе нос сломаю.

* * *

— Я думал, ты от Рахима! — в третий раз воскликнул Иса и потер лицо ладонью.

Если раньше голос его был грубоват, то теперь сделался виновато-перепуганным. А оболочка дерзкого чеченца, которая и так трещала по швам, и вовсе разлетелась вдребезги.

Физик не ответил, он замучился слушать надоедливые оправдания Исы. Как только тот утихомирился в ресторане, он, чувствуя на себе заинтересованно-вопрошающие взгляды, встал и выволок за собой не особо упирающегося Ису и повел его в машину, где спокойнее и нет посторонних глаз. По дороге терпеливо слушал нескончаемый поток фраз: извини, не знал, не хотел, не буду. В салоне Иса наконец замолчал, напоследок еще раз упомянув Рахимова, которого звал исключительно Рахимом, и Физик выдохнул с облегчением — уши у него гудели.

— Рассказывай, — потребовал он.

— А… а что рассказывать? Знаю я его…

Разговор буксовал, Иса трясся, Серега гневался и спрашивал себя, уж не напутал ли чего Чердачник? Может, это какой-то другой Иса — постарше да пострашнее — люто ненавидел Рахимова, следил за каждым его шагом, действительно имел причины для похищения и мог помочь Сереге, но не этот студент-первокурсник с дохлыми и задавленными чертами гордых и мстительных чеченцев?

— А Чердачника ты знаешь? — Физик решил начать издалека, дождался кивка и продолжил: — Он сказал мне, что ты практически ненавидишь Рахимова, но не сказал почему, поэтому я спрашиваю тебя…

— Он убил моего старшего брата, — чуть смелее обычного пояснил Иса.

А Серега едва не взвыл от ситуации. Мало ему было каких-то непонятных терок между абреком и Смагиным, так тут еще этот горе-мститель.

— Лет тебе сколько? — совершенно обреченным тоном поинтересовался Серега и прикинул, насколько далеко ушел от отправной точки — похищения внука и Марги.

— Девятнадцать, — сдавленно и негромко, словно стесняясь, пробормотал парень и шмыгнул носом.

— Вчера, наверное, исполнилось, — съязвил Серега и порадовался, что тот хотя бы совершеннолетний, иначе за помятые нос и психику пришлось бы отвечать сполна.

— Месяц назад, — еще тише шепнул Иса и опять шмыгнул носом.

— Так, ладно, давай про Рахимова. Что ты о нем знаешь? — Физик хмуро уставился на своего понурого собеседника и на всякий случай сказал: — Я не мент, если даже ты напридумывал кровавую месть, меня это не волнует. Я, может, сам этого деда с радостью прибил бы…

Пару минут Иса молчал, недоверчиво косясь на Физика, но его последние слова немного расслабили чеченца, и он все-таки заговорил. Рассказал про брата, который был немногим старше его самого и работал на абрека, был не охранником, не водителем и вообще непонятно кем. А однажды попал под горячую руку рассвирепевшего деда и погиб от огнестрельного ранения.

— Вот такая дырка была в животе, — Иса после судорожного выдоха ткнул себе пальцем в брюхо и изобразил дыру примерно с крышку бутылки газировки. — Так и умер…

Физик уставился на него с непонятной смесью спешки, нетерпения и жалости. Помолчал пару минут и дал чеченцу возможность прийти в себя, вернуться в прежнее состояние, а потом спросил:

— А чего вдруг старик разозлился? — и чуть не болтнул, мол, вспыльчивость — характерная черта всех вас, но вовремя прикусил язык.

— Чего-чего… — Иса снова вздохнул, но уже с нотками злобы. — Известно, чего, из-за Руслана.

Серега машинально кивнул, но не сразу вспомнил, кто это. Иса, Исмаил, Эмин, теперь еще и Руслан — все смешалось в кучу. А потом до него дошло, это же виновник торжества: Рахимов-младший!

— А какие у них отношения?

С каждым вопросом Серега все больше чувствовал себя героем сериала, этаким бравым полицейским, перед которым открывают душу все, даже конченные рецидивисты, девушки его обожают, а генералы строятся в ряд и отдают честь. Не хватало только наручников и пистолета.

Иса опять ответил не сразу, поэтому Серега успел поругать себя за то, что, кажется, ни вчера, ни сегодня не задумался над основой — как вообще жили дед и внук? По рассказам всех и каждого следовал вывод, что никто Рахимова-старшего особо не любил, так, может, и внук тоже не питал теплых чувств? И тут же вспомнилась фраза Чердачника: «Может, он сам внука похитил…». Тогда Серега не стал вдаваться в подробности, да и сама мысль показалась ему слишком… картинной, не из реального мира.

— Не могу сказать точно. Всякое про них говорят. Но ссорились часто, — наконец высказался Иса, а Серега вздрогнул — уже успел забыть о нем.

«Ссорились», — Физик сделал пометку про себя, но немного опасался развивать эту тему: мало ли, кто с кем ссорится? Кот с Мурой, Багира с Приговым, он сам… со всеми сразу.

— Хорошо, — произнес он, мыслями будучи далеко от Исы и реальности. — Рахимов ведь сейчас тут, в городе, ты знаешь, где его искать? Хотя бы предположительно?

— Ну-у… — Иса почесал затылок и задумался, Физик терпеливо ждал. — Он не ходит по ресторанам, не останавливается в отелях, здесь у него даже нет официального бизнеса. Зато есть дом, он тоже как бы неофициальный. Построен без разрешения, о нем мало кто знает…

— Адрес, — не своим голосом потребовал Серега — не жестко, но убедительно.

* * *

Однажды Марги проверяли на устойчивость психики. Не били, не пытали, не угрожали. Только забыли о нем на некоторое время — может, на день или два, или неделю. Его не замечали, не слышали, игнорировали все — от случайно забредших к нему курсантов до седых генералов. Смагин не предполагал, что для него лично это окажется тяжелее, чем скачки* или длительные — по несколько лет — командировки в чужие государства. Он выдержал, прошел проверку, но ощущений — безысходности, обиды и глухой ярости — не забыл.

Сейчас, когда он сидел один и гадал, что с ним станет дальше, они обострились. Правда, на этот раз Марги был к ним готов и почти не растерял присутствия духа. Только начал опасаться, что не успеет до понедельника — ни Серега, ни он сам. Это огорчало.

В подвале, где Смагин сидел почти безвылазно, темно было круглые сутки, но внутренние часы подсказывали, что на улице светло, день, а может, позднее утро. В это время вчера никто к нему не лез, не расспрашивал и не приглашал наверх. А сегодня он услышал за дверью, на лестнице, шаги — все ближе и ближе. Затем дверь тихо отворилась, даже замок не лязгнул, и на пару мгновений стало светлее. Этих жалких секунд Марги хватило, чтобы разглядеть гостя, а точнее хозяина дома и положения — Эмина Рахимова — худого и поджарого старика, старого знакомого, а когда-то хитрого и коварного недруга.

Едва спустившись в подвал, абрек закрыл за собой дверь и затерялся в темноте. Смагин, хоть и привык к сумраку, но не разобрал даже зыбкого силуэта. Только почувствовал, что чеченец рядом и смотрит на него пристально и тяжело.

— Хочешь позвонить еще? — после затяжных минут в гробовом молчании спросил Рахим, и в темноте засветился широкий экран смартфона.

Он гнал по проселочной дороге, сосредоточенно смотрел, как по лобовому стеклу медленно скатываются капли дождя, и думал — молча и напряженно — о том, как поступит. Марги именно в этом доме, которого как бы нет, Серега не сомневался в очевидном. Но его задевал другой вопрос: как быть, пойти напролом или выдумать что похитрее? Заявиться в гости к Рахимову и начать издалека или быстро раскидать всех, кто встанет на пути, и облазить жилище вдоль и поперек?

Домов нигде не наблюдалось. Территория — местами изъезженная и изрытая, местами с жалкими клочками сырой травы — выглядела мрачно и немного позабыто. Так, наверное, оно и было, и только редкие автомобилисты иногда могли растормошить вязкую тишину. Серега вбил в навигатор адрес, но толку от этого было мало — голос-помощник все больше молчал, чем сообщал, куда ехать. Однако Серега упрямо вглядывался вперед, на будто кашлявшую пылью дорогу, и давил на педаль.

Дождь усиливался и нещадно бил по крыше. Физик попытался представить, как на его визит отреагирует абрек со своей свитой.

«Наверное, начнет отрицать обвинения», — подсказал внутренний голос.

Но Сереге показалось, что это слишком просто, а, по словам Птицы, Рахимов — тот еще хитрец и уж точно не станет глупо отнекиваться или оправдываться. Правда, в то, что он встретит гостя огнем, тоже не верилось. Мысли ошалело метались от одного сценария к другому, ни на одном не задерживаясь надолго и всерьез. Сереге словно что-то мешало предугадать развитие событий, он даже догадывался, что именно: нехватка деталей. И вновь вспомнился Соловьев.

— Неужели ты мне не все сказал? — тихо пробормотал Физик, но подумать о старом друге еще не вышло — впереди, в сотне метров показалась какая-то постройка, нечто среднее между домом из сруба и баней.

Интуиция твердо заключила, что это он и есть — незаконно построенный домишко старика Рахимова. Максим резко отодвинулся на второй план, а Серега сбавил скорость. Сначала он хотел подъехать вплотную, но потом понял, что это будет, возможно, эффектно, но бестолково — Марги бы не оценил.

Неподалеку от неровной дороги Физик заприметил удобное место для машины, в меру открытое, но не бросающееся в глаза так явно. В багажнике у него завалялось кое-какое оружие — помповое ружье и «Стечкин», — отобрал как-то на пару с Котом у очередного бедового боевика и поддался уговорам Васи отложить «игрушки» — так, на всякий случай. В тот же день обе железяки были надежно упрятаны в багажник, под груду безобидного хлама, и доставались оттуда лишь однажды, когда друзьям приспичило пострелять по банкам.

— Спасибо, Кот, — во второй раз проговорил Серега и свернул с дороги.

Заглушить мотор, заглянуть в багажник и предпочесть «Стечкин», тихо и осторожно подобраться к недостроенному и слегка дикому на первый взгляд дому без забора и ворот — на это ушли считанные минуты. Плана у Физика не было, были лишь инстинкты и накрепко заученные навыки, поэтому он решил действовать любимым способом командира — импровизировать. Непонятный шум из дома, нарушивший тишину, точно одобрил его идею и как бы намекнул, что пора шевелиться.

* * *

За много лет в разведке Марги научился молниеносно делать выводы. Когда посреди бела дня к нему вдруг заявился лично Рахимов, цепочка предположений построилась сама, и полковник не без оснований заключил: раз старик пришел сам, значит, никого больше нет. Совсем. А у него даже руки не связаны, зато очень чешутся. Потом Рахим задал вопрос, но Смагин прослушал, всецело уставившись на смартфон. Смысл и так был ясен.

Не то чтобы Вячеслав Егорович был сильно недоволен своим положением, да и время в запасе у него еще оставалось, но терпение внезапно иссякло, освободив место ярости.

Светящийся экран в темноте послужил неплохим фонариком, Марги понял, где стоит абрек и всего лишь, поднявшись на ноги, сделал выпад слегка затекшей рукой — короткий и мощный. В голове у полковника запоздало зазвучал голос: «Хочешь позвонить?..» — но звонить ему не хотелось. Хотелось разобраться, какого черта его сутки держали в подвале, как нашкодившего пса? За что? За какие заслуги? Серьезно, из-за шлявшегося непонятно где пацана? Рахим настолько глубоко впал в маразм, что обвинил в этом разведку или лично Смагина?

Вопросов у Марги оказалось предостаточно. Безвольное тело, шлепнувшись удивительно беззвучно, лежало у ног полковника. Он понятия не имел, без сознания знакомый или притворяется, но знал точно — еще не убил. Уж слишком о многом хотел сперва спросить.

Телефон, по-прежнему светясь, валялся рядом. Смагин нашел в нем фонарик и осмотрелся — руки Рахимова были пусты, лицо ничего не выражало, веки не дергались. В карманах тоже ничего, даже оружия нет, только ключ, видимо, от подвала.

На секунду полковнику даже стало совестно за свой резкий поступок. Он ударил, будучи уверенным, что перед ним тот Рахим, которого он помнил, хитрый и жестокий. Но действительность говорила об обратном и будто с укором демонстрировала седого старика, который, похоже, держался на плаву в криминальном мире лишь благодаря воспоминаниям о самом себе прошлом.

Повздыхав над абреком, Смагин пошел к выходу, освещая путь фонариком. За дверью было тихо — ни шагов, ни других признаков жизни. Побег ни коим боком не входил в его планы даже в первый день, когда его повели в подвал. Но и сидеть и ждать, когда старый знакомый очухается, Марги тоже не хотел — насиделся уже, поэтому без особого воодушевления понадеялся на везение. Отпер дверь, выглянул в коридор и с непривычки зажмурился от света. Кое-как, больше на ощупь, поднялся по лестнице и оказался в прихожей. По крайней мере, ему так показалось: входная дверь, вешалка, гардероб, коврик у самого порога. И только крупные вычурные вазы на двух крошечных столиках мозолили взгляд, мало вписываясь в довольно скудный интерьер.

Одна из ваз, сверкая хрупкими боками, стояла у входа, и Марги, еще не до конца прозрев, слегка не справился со своим телом — хотел просто вытянуть руку и подергать дверь — открыта или нет, но немного промазал и смахнул вазу с места. Та в секунду достигла затоптанного пола и разбилась с хрустко-звенящим звуком. От неожиданности и новой порции чувства вины Смагин отступил назад и шаркнул ногой, будто сбагривая осколки в одну кучу. Вместе с тем он машинально прислушался — падение выдалось не тихим, кто-то мог услышать. Но, похоже, в доме действительно никого не было.

Наскоро успокоившись, Вячеслав Егорович все-таки подергал дверь, та сначала упиралась, будто ей что-то мешало, а потом поддалась и открылась. Полковник слабо улыбнулся — он почти на свободе, но нечто невидимыми цепями сдерживало его на месте. Сама ситуация казалась ему абсурдной, но быть пленником надоело и…

— Егорыч?

Разбираясь с собственными предчувствиями и ощущениями, Марги не сразу понял, кто и откуда его окликнул, поэтому среагировал не сразу и даже вздрогнул. А когда опомнился, смог сказать только короткое:

— Наконец-то!

* * *

«Что-то упало… или кто-то упал…» — не особо уверенно предположил Физик и параллельно попытался понять, в какой части дома это приключилось, но дерево будто глушило звуки.

Начать торопливые поиски он решил со входа. Страха не было, неизвестность лишь немного напрягала, так всегда случалось, когда приходилось идти куда-то без должной подготовки и знаний.

У двери его никто не встретил ни огнем, ни с распростертыми объятиями. Тишина настораживала, но потом, стоя у самой двери, Физик заметил, как крутанулась ручка, точно кто-то стоял за дверью и угрожал вот-вот выйти. Инстинктивно Серега нащупал пистолет под курткой, но не вытащил, только предусмотрительно скрылся за углом дома, топчась в мокром песке.

Чувствовал он себя странно — не как спецназовец, которого призвали на помощь, а как искатель приключений в одном лице. И первой роли он симпатизировал гораздо больше, хотя бы потому что в наборе с ней шел ствол.

Через пару мгновений дверь с тихим скрипом открылась, но никто не вышел. Серега чуть не треснул кулаком по бревнам. Навязчивое чувство, что с ним просто играют, которое нет-нет, да засыпало время от времени, вновь проснулось. Чуть-чуть повременив и осмотревшись на предмет возможных путей отхода, Серега несмело вышел из-за угла и приблизился к двери — молча и с мрачной миной. Вопрос, полный негодования, вырвался сам по себе:

— Егорыч?

В ответ он услышал необъяснимое «Наконец-то». И как это понимать? Полное недоумение, тревожность, радость, пусть и довольно вялая, от встречи и легкая злость на все на свете лихо смешались воедино и превратились в воображаемый неподъемный ком. Оторопело глазея на командира — живого, здорового и отчего-то смущенного, — Физик пытался объясниться, для начала — с самим собой.

До сего момента он был уверен, что нужен, а теперь…

— Сережа! — тихий, шипящий и восторженный голос командира выдернул его из противоречивых мыслей, в это же время он больно приложился головой о что-то твердое.

Марги взял его за грудки, словно хотел кинуть через плечо, и продолжил:

— Рад тебя видеть…

Ясности это не прибавило.

Сережей Физика звали редко, разве что мама, когда он к ней все-таки доезжал, не срываясь на очередную операцию. Марги был вторым человеком, который обращался к нему исключительно так. Иногда это коробило старлея, но потом он привык, а в КТЦ даже временами скучал, откликаясь на «Физика» и «Серегу».

Но прилив теплых воспоминаний быстро сошел на нет, и он вызывающе уставился на полковника, всем видом спрашивая, какого, собственно, черта? Таращась в узковатые глаза, Серега с удивлением подметил, что, оказывается, Марги умудрился затащить его в дом, прижать к стене и закрыть дверь. А вокруг не было ни души, что удивляло еще больше.

— Думаю, скоро придут, — будто прочитав его мысли, сообщил Смагин. — А может, нет…

— Егорыч… — Физик попытался вставить пару слов.

— Странное дело, — продолжил Марги таким тоном, точно говорил сам с собой.

— А почему…

Договорить Сереге вновь не дали — полковник перебил его громким вздохом и рассказал о событиях последнего получаса. Говорил он быстро, рваными фразами и не особо вдаваясь в подробности. О дне похищения разведчик не сказал ни слова, правда, Серега не удивился, это было бы слишком просто. Немного помолчав, он лишь спросил, попытавшись разрядить мутную атмосферу:

— Так мы можем идти? Ты к Птице, а я в отпуск… — хотя ответ он и так знал.

— Нет, Сережа, пока мы этого засранца не найдем, не разойдемся, — аж зажмурившись от удовольствия, ответил Смагин. — Да, к слову, ты в отпуске? А я тут… Эх, извини, не знал, так бы обошелся своими силами…

И снова Серега почувствовал, как все в голове перепуталось и слиплось. У него не было плана, у Марги тоже. Впрочем, так часто случалось и нисколько не пугало ни того, ни другого. Более того, он сполна разделял жгучее желание командира разворошить гнездо Рахимовых и вытрясти душу из обоих.

— По-моему, ты перегнул палку, — протянул Серега, когда вместе с полковником выволок чеченца из подвала и дотащил тушу без признаков жизни в гостиную — на диван.

— Возможно, — вяло отозвался Марги.

Ему было лестно слышать об этом, но вместе с тем Рахим оставался, пожалуй, единственным, кто мог пролить какой-никакой свет на ситуацию, поэтому превращать его в труп Смагин не хотел. Хотя, когда бил, вполне мог переборщить, ослепленный утомляющей и притаившейся в сознании злостью.

Физик не стал развивать разговор и молча похлопал абрека по щекам — никакой реакции, но пульс был, причем довольно бодрый. Полковник с любопытством наблюдал за действиями бывшего подчиненного и щурился. Физик вдруг подумал, что командир напомнил ему китайца, только не желтого, а смуглого и кучерявого.

— Давно ты его знаешь? — наконец заговорил он, пользуясь долгим отсутствием охраны.

— Давненько, — отозвался Марги и не сказал больше ни слова.

— Странное… похищение, да?

— Ты о внуке или обо мне?

— Да про обоих.

Повисло молчание. Серега пытался понять, что делать дальше. А Смагин выглядел так, будто кто-то невидимый хорошенько дал ему по голове, — отвечал не сразу и растягивал слова. Серега предположил, что тот что-то подозревает — и наверняка не беспочвенно, — но делиться мыслями не спешит, поэтому отважился пойти на провокацию:

— Раз ты давно его знаешь, скажи, только честно, он псих?

— Точно, — усмехнулся Марги, но Физик понял по тону, что он не шутит. — У него… как бы это сказать… обострение…

— Обо… — старлей не договорил, слова, как кость, застряли в горле, а все потому, что с улицы потянуло бензином и послышался неровный шум мотора.

На пару секунд оба словно оцепенели, Смагин опомнился первым и рывком потянул Серегу в ближайшую комнату — тесную, вроде кладовки или забытой гардеробной. Помещение оказалось так себе — отсутствовало нормальное освещение, — тускло подсвечивала лишь настенная лампа, зато было крепкое преимущество — запирающаяся изнутри дверь.

Тихо запершись и навалившись на дверь, Марги приложил палец к губам, мол, тихо, и прислушался. Серега стоял рядом с ним, упирался в стену и вынужден был слегка согнуться, чтобы не биться головой о низкий потолок. Благо, на слух он не жаловался и неплохо слышал, что происходит в гостиной.

Сперва послышались шаги и шуршание пакетов. Прокуренный голос произнес: «Совсем сбрендил старик, на хрена ему…» — и матюгнулся. А через пару секунд прошептал нечто невнятное, видимо, увидел шефа в не самом лучшем состоянии. Затем второй голос — ломающийся, как у подростка, — перепугано спросил: «Что за фигня?» — вопрос вышел риторический, а ответом послужил звучный подзатыльник.

Марги узнал первый голос и даже примерно помнил его обладателя — бровастого и полноватого бугая лет тридцати. А вот второй стал для него сюрпризом. Разыгравшаяся фантазия тут же предоставила наскоро слепленный образ зашуганного подростка с «калашом» наперевес. Полковнику аж стало смешно, он едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке, — все-таки не время. Но все происходящее упрямо казалось ему простым приключением, нежели чем-то серьезным, поэтому приступ задора никуда не делся.

Физик же выглядел хмурым. Во-первых, ему досталось не самое удобное место, во-вторых, ужасно затекла шея, а в-третьих, он ровным счетом ничего не понимал и чувствовал себя лишним. Но тень любопытства нет-нет, да проскальзывала, и хотелось узнать, чем же все кончится.

Пока он думал, Марги сделался серьезным, словно что-то резко вспомнил, и одними губами спросил, есть ли у Сереги ствол. Доставать пистолет было неудобно, поэтому тот просто кивнул.

Тем временем голоса в гостиной смолкли, шаги тоже, и даже пакеты больше не шуршали. Парочка явно выскочила из дома, но машины не заводились, значит, «курильщик» и «подросток», как прозвал их Марги, не уехали.

Тишина затянулась. Физик начал отчаянно скучать, а Смагин, напротив, закопошился у двери, порываясь выбраться и увидеть своими глазами, что же происходит. О том, что в гостиной может поджидать целый отряд охраны, ни тот, ни другой не думали — им просто не верилось в это. И действительно, двое с пакетами ушли. Пока Вячеслав Егорович слегка настороженно выбирался из кладовки, Серега добрался до пистолета и на всякий случай сжал его в руке.

— Тьфу ты! Ну что за бандиты пошли! — пробормотал Смагин и громко хлопнул дверью.

От внезапного грохота Серегу передернуло. Он выдохнул, как после обезвреживания бомбы, и подумал, что сейчас, по классике жанра, из-за угла должны выскочить чеченцы и шарахнуть командира по голове, а ему, наверное, прострелить ногу из его же ствола. Но чеченцев нигде не было, разве что Рахим наконец-то зашевелился на диване.

* * *

— Не убивай нас, пожалуйста…

— Да что ж такое?! — прорычал себе под нос Серега и сплюнул под ноги.

На него с переднего сидения внедорожника глазели двое — те самые пропавшие чеченцы. Выглядели они так, словно увидели привидение. Физик хотел пригрозить им пистолетом, но рука не поднялась. Он привык убивать врагов, а эти на таковых не тянули, и пока он не мог объяснить, почему не чувствовал опасности ни от них, ни от чего-то еще. Когда он ехал на выручку командиру, мысленно готовился ко всякому: сопротивлению абрека, целой орде охраны, злобным псам, ловушкам, камерам видеонаблюдения, в конце-то концов, но ничего этого не было. Был лишь Марги, сам выбравшийся из подвала и глубоко вырубивший Рахимова.

Каждое событие точно специально выбивалось из привычного понимания. Сереге это категорично не нравилось. Он все время ждал подвоха, второго дна, чего-то внезапного, но…

— Не убивай нас, — повторил прокуренный, а молодой, и правда похожий на подростка, молча кивнул и хлюпнул носом.

Серега не мог спокойно смотреть на них — в нем начинала закипать ярость, аж в глазах темнело. Поэтому он отвернулся и уставился на дом, откуда его минут десять назад выпроводил Марги, велев поискать сбежавших чеченцев. Долго предаваться поискам не пришлось — те смирно сидели в машине позади дома и даже не думали делать ноги.

— Так, — грозно обратился к ним Физик. — Или вы сейчас же рассказываете мне все, что знаете, или…

— Мы расскажем! — выпалил старший. — Только забери Рахима…

— О как! — не сдержался Физик и мигом уселся на заднем сидении — так вести диалог ему показалось удобнее. — Я слушаю.

* * *

Оружия у Марги не было. Правда, и ощущения опасности тоже. Тогда зачем ему лишнее железо? Пока он думал, с чего начать разговор с абреком, и отправил Серегу в разведку, Рахим окончательно очухался и теперь жалостливо хлопал глазами, ютясь на диване. Один на один со Смагиным он уже не улыбался и не чувствовал себя королем, как еще недавно, напротив, Марги явственно представил, что они лихо махнулись местами. А еще он окончательно узнал этот взгляд — стеклянный и полный непонимания.

Когда Вячеслав Егорович увидел чеченца в пятницу, в окружении чернявой свиты, он не придал особого значения глазам абрека, хотя те уже тогда глядели подозрительно безумно. Сколько помнил Марги, Рахим всегда был немного не таким, как все — диким и агрессивным, резким и будто совершенно бессердечным. Соответственно, и взгляд расчетливого чеченца никогда не лучился теплотой. Однако, чем пристальнее полковник вглядывался: в подвале, при свете телефона, за столом, опасливо таращась на еду, сейчас, очень близко и внимательно, чем тщательнее наблюдал за поведением и поступками — тем отчетливее понимал, какую оплошность совершил. Не в пятницу, не теперь, а много лет назад, когда впервые столкнулся с вытаращенными безумно-стеклянными зенками недруга, тогда еще — верного информатора.

— А ларчик просто открывался, да? — усмехнулся Марги и не смог скрыть нотки обиды.

В подвале, в тишине и одиночестве, Смагин не только мучился от любопытства насчет своей дальнейшей судьбы, но и задавался непростым вопросом: не сам ли Рахим похитил внука? Поступок казался вполне в духе безжалостного абрека, но не было ответа на главный вопрос — зачем? Похищать человека просто так, неважно, внука или случайного прохожего, это из разряда маньяков. В других случаях обязательно нужен мотив — деньги, шантаж или что-то еще. Денег у чеченца достаточно, а шантаж…

«Что же он, сам себя собрался шантажировать?» — это не укладывалось в голове.

Выходит, абрек действительно не в курсе, куда делся внук. Его по-настоящему чокнутый взгляд служил тому подтверждением и наталкивал Марги на следующую мысль: чеченец съехал с катушек, окончательно и бесповоротно, как и предсказывал пару десятков лет назад знакомый врач.

— Что же я тут делаю? — с кривой улыбкой спросил Смагин и на секунду засомневался в собственной адекватности.

Рахимов долго смотрел на него, будто видел в первый раз, и со слабыми искрами осмысления попросил:

— Верни Руслана.

— Да не трогал я его. Не-тро-гал, — по слогам произнес Марги, хотя знал, что толку не будет.

Кто-то хорошенько поработал над и так шаткой психикой старика и вбил ему в мозг установку — внук у разведки, у Смагина, потому что больше некому на это решиться. Марги оставалось понять, кто в окружении абрека такой мастер убеждений, и спросить с него, чтобы весь этот абсурд наконец закончился.

— Сережа! — проорал Вячеслав Егорович и едва сдержался, чтобы снова не отправить чеченца в нокаут — пользы от него все равно не было.

— Иду, — быстро и как-то удрученно отозвался Физик и тут же появился в дверях, а за ним, как пленные, семенила безымянная парочка. — Егорыч, ты мне не поверишь, но…

— Да это ты мне не поверишь, Сережа, — усмехнулся Смагин и хлопнул по плечу своего недруга. — С психами конченными когда-нибудь имел дело?

* * *

Абрек давно и крепко не в себе — такие выводы сделал Серега, когда выслушал сбивчивый рассказ чеченцев, те оказались братьями. Еще он узнал, что практически вся охрана до чертиков боится хозяина и разбегается, когда у того случаются обострения.

Слушал Серега молча и с совершенно непроницаемым лицом, но не выдать нахлынувший шквал эмоций было не так-то просто. Что-что, а на такое он никак не рассчитывал. Подозревал, что Рахим сам похитил внука или что они в сговоре. Полагал, может, чеченец имеет зуб на Марги и таким образом, взяв его в заложники, хочет чего-то добиться. Даже додумался на мгновение, что Макс немного на стороне старика, поэтому-то и нервничал. Но теперь ни то, ни другое, ни третье не тянули на правду. У свихнувшегося Рахимова на это просто не хватило бы остатков мозгов и терпения.

Сообщить Марги обо всем, что узнал, Физик не успел, тот уже и сам окончательно убедился в едва вменяемом состоянии чеченца. Пока оба переваривали информацию и думали о своем, абрек таращился на них с таким видом, будто ждал смертельного удара, а еще с немой надеждой смотрел на дверь и хмурился, встречаясь взглядом с парочкой оставшихся с ним охранников. Те дрожали в уголочке и гадали, отпустят ли их когда-нибудь.

— Ну что, Сережа, поможем деду вернуть внука? — через некоторое время спросил Марги.

— Да уж скорее себе поможем, чтобы уйти отсюда, — невесело отозвался Физик.

— С чего начнем?

— С выжившего охранника… или водителя. Не помню уже, кто он там, — вдруг осенило Серегу.

Это, пожалуй, была единственная ниточка, которая могла привести к Руслану. Физик с готовностью посмотрел на Смагина и подумал, что надо было все-таки, как он рвался изначально, напроситься любыми правдами и неправдами на встречу с Рахимом и расспросить того типа, кто ляпнул про причастность разведки к похищению. Но тогда им овладело сомнение.

«Столько времени потерял!» — обругал себя Серега.

Вместо ответа полковник кивнул. Оставалось вытрясти из Рахимова хоть что-то путное.

Когда Серега и Смагин с не самыми добрыми лицами приблизились к Рахиму и зажали его на диване с двух сторон, он вдруг стал резко приходить в себя. Глаза по-прежнему безумно сверкали и таращились куда придется, но на губах мелькнула ухмылка. Пока Марги подбирал слова, как бы начать разговор, опять не бултыхнув недруга в состояние «полуовоща», Физик задумался о его внуке. Зовут Руслан, возрастом примерно с Ису, похож на деда.

Информации остро не хватало, но какая-то мысль стремительной пулей мелькнула в голове и тут же скрылась. Следом объявилась еще одна и задержалась. А Серега, зацепившись за слабое подозрение, наконец решился позадавать командиру вопросы — их скопилось достаточно, он даже не сразу выбрал, с чего начать: с дела, а может, ну его, и лучше спросить о личном?

— Егорыч, а ты знаешь что-нибудь о внуке?

— Знаю, что он существует. Этот, — Марги небрежно ткнул старика в плечо, — фотку показывал, когда я раз двадцать сказал, что знать не знаю про пацана.

— И все? — Физик немного разочаровался.

— Все. Знал бы больше, тебя не звал.

«Отлично. Значит, я нужен для поисков внука, потому что лично ты его не видел… — конечно, Серега рассчитывал на более важную роль, но выбирать не приходилось. — Иса про парня ничего путного не сказал…»

— А ты сейчас чем занимаешься? — спросил он снова.

— Собираюсь допрашивать деда, не видишь, что ли? — раздраженно процедил полковник и посмотрел на бывшего подчиненного как на идиота, даже нахмурился.

В этот момент Рахим нервно заерзал и захлопал вытаращенными глазами. Тень страха прогнала ухмылку с лица. А Физик отмахнулся, мол, я не про него.

— На службе ты чем занимаешься? За что отвечаешь?

— А-а, ты в этом смысле, — Марги скривился, будто ему хорошенько врезали в бок, и неохотно признался: — Уже, считай, ни за что не отвечаю. Полгода до пенсии.

Серега проглотил ругательство и почувствовал, как внезапное подозрение рассыпалось на мелкие куски. А ведь он вполне серьезно стал гадать, может, все дело в должности: власть, полномочия, кресло командира — классика жанра. Но раз так — пенсия не за горами, проще запастись терпением и дождаться, пока полковник сам уйдет. Зачем возиться с похищением, промывкой мозгов Рахиму и прочей ерундой?

— Мои дела тут не при чем, забудь. Случайно под удар попал и разведку за собой потянул, — словно прочитал его мысли Смагин.

Вместо ответа Физик молча взбесился — всегда, когда Вячеслав Егорович что-то не договаривал или темнил — специально, чтобы Серега сам до всего додумался, — он молча его ненавидел. Но тогда-то Физик обязан был подчиняться, а теперь что? С ГРУ его связывали лишь воспоминания — и то, далеко не все теплые. Так не пора ли говорить прямым текстом?

— Егорыч, я тебя, конечно, уважаю, люблю и все такое, но, — Серега нетерпеливо поднялся на ноги, — хорош юлить, рассказывай с самого начала, какого хрена этот, — в порыве эмоций он чуть не отвесил чеченцу подзатыльник, — обвинил во всем именно тебя? Когда вы в последний раз виделись? Он уже слетел с катушек? Где его мобильник, в конце-то концов? Сейчас мигом пропажу найду — пробью и найду, даже если он на Гималаях!..

Обычно Серегу было сложновато вывести из себя. Но тут сделали свое дело молчаливость и скрытность командира, от которых он отвык, сумасшествие Рахимова, странная торопливость Макса и подпорченный в самом начале отпуск. От терпения остались одни воспоминания.

Вместо ответа Смагин протянул ему мобильник и чуть погодя бросил: «Действуй, а я пока спрошу о выжившем…»

* * *

По правде говоря, Физик, конечно, погорячился насчет последнего. У него не было никаких гарантий, что трубка парня цела и подает сигналы. Ее могли выбросить или разбить вдребезги, но раз он ляпнул, то решил испытать удачу. Впутываясь в это дело, он пообещал себе не вмешивать КТЦ, но интуиция подсказывала, что за это его не расстреляют, к тому же за генералом оставался должок, которым грех было не воспользоваться.

Стоя на крыльце и поглядывая на мрачные тучи, Физик думал, с чего начать. Конечно, он мог просто набрать Риту и попросить тихонько пробить номерок, но знал, что Пригов частенько крутился в ИВЦ и мог спросить, что это, зачем и кому. Так что уж лучше идти прямиком к нему, то есть звонить.

«А если он занят? Уехал? Или просто настроение — дрянь?»

Испытать на себе гнев главы КТЦ старлей никак не желал, поэтому сперва позвонил Коту — так сказать, разведки ради. Один гудок, два, три…

«Не убили же тебя, Вася?..» — несколько цинично подумал Серега, и Ионов, словно в подтверждение, не слишком бодро прохрипел в динамик:

— Ал-ле.

Физику же показалось, что он был недалек от истины, по тону кап-лея как раз будто убивали.

— Кот, привет, — времени на расспросы у Сереги, увы, не было. — Извини, я сразу к делу, можешь говорить?

— Да, — на придыхании заверил тот.

— Где Пригов и как у него с настроением?

— Э-э… Тут он, бродит возле Багиры. Вроде покрикивал с утра на Батю, а сейчас ничего, добрый.

— Отлично! — Физику даже стало интересно, чего это у друга полумертвый голос. — Что с тобой?

— Да мы это… ездили боевиков брать. Двое — отец и сын, такие говнюки. Меня чуть не убили. Яблоко, блин, от яблони, — с внезапным энтузиазмом заговорил Кот. — Зря ты в отпуск рванул, скучаешь небось, а у нас тут…

«О да, Вася, еще как!» — иронично подумал Серега, но вслух лишь обещал долго не скучать и скоро вернуться в их нестройные ряды. Минуту спустя он ждал ответа генерал-майора и искренне надеялся, что тот не пошлет его с просьбой далеко и надолго. И прикажет немедленно сворачивать отпуск.

— Чего-чего сделать? — не особо дружелюбно переспросил Пригов, расслышав скромное: «Помогите найти мальчика, пожалуйста…»

Физик — с холодком в груди — повторил, мол, ищу парня, зовут Руслан Рахимов. Пропал на днях, а дедушка уже с ног сбился, рыдает, вот-вот инфаркт схватит. А в конце — для верности — он, собрав в кулак всю наглость, на какую только был способен, пробормотал:

— Помните, вы мне проспорили…

В ответ Пригов пробормотал нечто нечленораздельное с огромной долей смущения в голосе и буркнул:

— Ладно, давай данные, скажу Багире.

* * *

«Нет сигнала».

Было обидно, Физик даже не решался войти в дом — хвастать-то нечем, а голос Владимира Викторовича все звучал и звучал в голове. Хорошо хоть, генерал не стал уточнять, зачем это, кто этот тип. И то, наверное, не сколько из-за учтивости, сколько из-за долга — надо так надо.

Но вернуться все-таки пришлось — Марги ждал, да и дождь начался. Смагин на фоне хмурого и слегка продрогшего на совсем не майском ветру Сереги выглядел довольным, как наевшийся рыбы пингвин — только не пузатый, а худой.

— Поздравь меня, я узнал про недобитого козла, — произнес он с видом победителя. — Сейчас он приползет сюда.

«Ну как ты это делаешь?!» — чуть не проорал Серега, но сдержался и вдруг кое о чем вспомнил, присел на свободный второй диван и с отстраненным видом уставился на Марги и чеченца. О зашуганных охранниках все дружно забыли.

Разговор с Приговым вышел неудачным, но натолкнул на мысль. Она еще не сформировалась толком, а Серега вдогонку подумал о Коте и фразе: «Яблоко от яблони…» Вопрос вертелся на языке, он уже забыл, задавал ли его раньше или, может, сам Марги что-то говорил. Но спросить напрямую не позволял Рахим — присутствие чеченца не то смущало, не то напрягало, поэтому Серега одним взглядом попросил командира уединиться где-нибудь. Благо полковник понял, грозно зыркнул на притихшего недруга и отошел в сторонку.

— Чего? — спросил он шепотом. — Узнал?

— Сигнала нет, но я не об этом. Ты знаешь, где родители Руслана?

Вячеслав Егорович не смог скрыть удивления и задумчиво пожал плечами.

— Понятия не имею. Я о существовании пацана-то узнал только-только. А раньше, ну, когда он меня… информировал, я о семье не спрашивал. В нашем деле, ты ж знаешь, иногда много знать — вредно.

— А почему он… двинулся? — отважился узнать Серега. — И как давно?

— Это к делу не относится. Случилось давно, внука тогда и в планах не было. Просто он, — Марги кивнул на чеченца, — кое-что увидел, и психика не выдержала, — довольно уклончиво пробормотал полковник.

Уточнять, что же это было такое страшное, Физик не стал — здравый смысл твердил, что командир все равно ничего не скажет, да и действительно — к делу это не относится.

Однако в запасе у старлея остались еще вопросы: о службе Марги, о Максиме, о личном. Вот только он никак не решался обрушить их на голову Смагина здесь и сейчас, в ожидании выжившего водителя и барахтаясь в неоднозначных подозрениях, что родились еще в пятницу — как версия, — и надежно укрепились сейчас, после разговора с Котом и Приговым.

— Спасибо, Вася, — не в первый раз поблагодарил Серега, когда Смагин вернулся на диван.

Он не уточнял, насколько скоро ждать водителя, один тот приедет или с кем-то, поэтому оставалось просто ждать.

* * *

Пыльно, жарко, грязно, страшно. Смагин чувствовал, как бешено колотится сердце, как саднит в горле и отчаянно не хватает воздуха в легких. Синее небо слепило, одежда прилипла к телу, желудок сводило спазмами, и капитан ждал, когда его наконец-то вывернет. Рядом с ним, на большом валуне посреди истоптанной зелени, сидел гладко выбритый и совершенно лысый офицер. Но звания его Смагин не знал, тот не носил погон.

Они оба молчали, но хотели поговорить о многом, хотя видели друг друга второй раз в жизни. В отличие от безымянного офицера Вячеслав Егорович не знал, с чего начать. Слова просто не хотели складываться в ровненькие предложения и постоянно кочевали туда-сюда, как пьяные. Глаза упрямо не хотели замечать ничего, кроме общего вида: природа, лето, пыль.

Офицер терпеливо ждал, покачивая ногами на камне. Выглядел он так, словно знал, о чем думал капитан между рвотными позывами и приступами кашля. Наконец, когда Смагин кое-как выпрямился и отхлебнул из своей искореженной фляги, поморщился и выплюнул солоноватую воду, тот произнес:

— Ищи себе нового информатора, этому конец. Тебя вон как крутит, а у него, представь, вообще подготовки не было. Ни-ка-кой.

Смагин хотел вяло возразить, мол, Рахим и не такое переживал, да и знал, что не в поход идет, но сил не осталось — только какой-то истинно-звериный страх колыхался в груди.

— Нет, я не утверждаю, что надо запереть его в дурке, закормить таблетками, обколоть. Пусть живет на здоровье, даже размножаться может, это не передастся по наследству, но о сотрудничестве с вами и даже с милицией придется забыть. Мало ли, вдруг…

Дальше Вячеслав Егорович слушал вполуха, скорее из вежливости, главное он уже понял. Надо искать новое «пушечное мясо», желательно покрепче только что стухшего. От осознания стало немного жаль — больше себя, чем Рахимова с пошатнувшейся психикой. Он ведь столько лет на него убил, столько денег отдал, а теперь придется начать с нуля. Да еще и не здесь, на Кавказе, а на совершенно другой земле.

* * *

Марги терпеть не мог вспоминать настолько давнее прошлое и считал это бестолковым занятием, но оно — прошлое — считало иначе, поэтому иногда бесцеремонно врывалось в сознание, разгоняя все остальные мысли по углам, как сорвавшийся с цепи ротвейлер. Настроение в такие моменты у полковника стремительно портилось. А сейчас к тому же он чувствовал на себе неустанно вопрошающий взгляд Сереги и ждал, когда тот наконец-то озвучит хотя бы часть своих вопросов, желательно ту часть, на которую Смагин готов был честно ответить.

Пока в понимании Марги все шло гладко — Рахим молчал и не выглядел агрессивно-чокнутым, водитель вот-вот должен был явиться, Серега не рубил с плеча, а охранники…

— Отпустите нас, пожалуйста, — попросили они внезапно, чем заставили и Смагина, и Физика о них вспомнить.

Никакого толку в них полковник не видел, поэтому махнул рукой Сереге, мол, проводи до машины, а то заблудятся. Тот был только рад размять ноги. Да и хотел кое-что уточнить у братьев.

— Вы хорошо знаете Руслана? — спросил он, когда те усаживались на передних сидениях.

— Не очень, — признался старший. — Он редко приезжал к деду. Все больше тут жил, в Москве или в Питере.

— А какие у них отношения? — Серега напустил в голос злости и приметил про себя, что старший брат постоянно говорит о пацане в прошедшем времени, словно того уже нет, но без всякого сожаления.

— Хреновые, — весомо вставил словечко младший. — Постоянно ругались. Руслан денег требовал.

«Какие ушастые охранники!» — порадовался Физик и разрешил тем наконец-то уехать.

Воображаемый пазл у него в голове быстро складывался, хотя еще недавно трещал по швам, а элементы постоянно ускользали из-под пальцев. Толчок дали звонки на нынешнее место службы, хотя где-где, а оттуда помощи и подсказок он ждал меньше всего. Теперь ему оставалось только разжевать свои догадки Марги, узнать у него пару деталей и дождаться-таки визита водителя.

На улице Физику думалось в разы лучше и легче, чем в доме. Здесь на него никто не смотрел, не подгонял и не сбивал с толку подозрительностью. Накрапывал дождь, но Серега умудрился неплохо укрыться на крыльце и пытался разложить по местам все, что узнал. Ему вспомнились мелочи: от первой встречи с Максимом до последнего слова братьев. И если прежде он прыгал от одной догадки к другой, то теперь наконец-то понял, что произошло, и кто виноват.

Сначала он вполне логично предположил, что похищение внука каким-то сильно закрученным образом связана с деятельностью Смагина. На это намекали нервозность Максима и его поторапливающая зацикленность на таинственном понедельнике. Да и Чердачник что-то там говорил о полковнике. Но весть самого Смагина о скорой пенсии сначала заставила версию пошатнуться, а потом и вовсе рассыпаться в прах.

Версии о причастности Гагарина и Исы отмелись практически сразу: первого будто не существовало, а второй никак не тянул на великого похитителя, скорее на суетливого максималиста.

Была и до сих пор слабо трепыхалась мысль о какой-никакой связи Соловьева с похищением. Когда она возникла — Серега уже не помнил, но подсознательно относился к нему настороженно, чувствуя, что тот чего-то недоговаривает. Но, с другой стороны, сам Марги не спешил откровенничать. Почему — это Серега собирался выяснить в самое ближайшее время, как и расспросить о Максиме: чем тот живет и как умудрился так скоро превратиться из рядового исполнителя в зама Смагина. Однако за честность самого командира старлей был спокоен.

Единственная более-менее крепкая версия то вклинивалась ему в мозг, то пряталась. И Серега никак не мог схватить ее и разбить на элементы, чтобы потом спокойно сложить чертов пазл и объяснить — и себе, и полковнику, как все было и зачем.

Проговорив все про себя уже раз пять, Серега подошел к двери и прислушался — было тихо. Вошел он осторожно и тут же замер на пороге. В гостиной сидел один Марги, а чеченца нигде не наблюдалось.

— Ты съел его, что ли? — пробормотал Физик, стряхнул с волос редкие дождевые капли и присел рядом с ним.

— Да нужен мне он больно. В туалет попросился. Не хватало еще, чтобы тут напрудил. Ну я и отвел, — флегматично отозвался Марги, снова с головой погрузившись в только ему известные рассуждения.

Излишне оторопело-задумчивый вид полковника Сереге не понравился, поэтому он негромко объявил:

— Я, кажется, знаю, что произошло с Русланом. Но не уверен. Ответь на пару вопросов, тогда…

— Валяй, спрашивай, — чуть оживился Марги и встрепенулся.

— Вопрос первый, — сосредоточенно начал Физик и машинально загнул указательный палец на правой руке, будто боялся сбиться или запутаться, — эта… болезнь Рахима, у нее есть название?

— Есть, но оно длинное, я слышал всего пару раз, и то давно, уже не помню, — слегка удивленно ответил полковник. — Странный вопрос. Зачем тебе?

— От этой болезни ведь нельзя умереть? — уточнил Серега, проигнорировав командира.

— Ну… — Смагин с полным недоумением уставился на старлея и призадумался.

В медицине он, мягко говоря, был не силен. А когда с Рахимом приключилась эта история — легкое помешательство — Вячеслав Егорович даже не стал вдаваться в подробности. В то время его как раз откомандировали с Кавказа, а на новом месте он нашел новых информаторов. О чеченце же больше не вспоминал, как и о его болезни.

— Можешь не отвечать. Я думаю, сама болезнь не смертельна, а вот ее… к-хм, побочные эффекты могут иметь прискорбные последствия, — Серега посмотрел на него в ожидании хоть какой-то реакции, но Смагин выглядел немного пришибленным. Тогда Серега продолжил: — Я так понял, что у Рахима… приступы или как их назвать? В общем, случаются они, когда он нервничает или переживает. Понимаешь?

Ответа он так и не дождался и снова взял все в свои руки:

— Егорыч, не тормози! У деда черт знает скольких лет от роду регулярно сносит крышу, он нервничает, волнуется… и?

— И? — Марги правда был не силен в медицине и даже побаивался этой скользкой темы, поэтому искренне не мог понять, чего от него добивались. — Я сейчас, что-то Рахимов потерялся.

Пока полковник отсутствовал, Серега напряженно думал, командир действительно не понимает, к чему он ведет, или, как обычно, хочет, чтобы он сам до всего додумался? Но он ведь и так догадался, а вот Марги, похоже, не очень…

— Твою ж мать! — внезапно взревел Смагин где-то в сторонке.

Физик еще не сообразил, куда бежать и зачем, но уже вскочил на ноги и на всякий случай схватил пистолет. Пока он пытался понять, откуда шел звук, — где этот треклятый туалет — Марги словно специально продолжал уже негромко что-то бормотать и материться.

— Иди сюда, Сережа! — прошипел полковник так сурово в адрес выпавшего в осадок Физика, точно это он что-то сотворил. — Бегом иди!

Внутренний навигатор, как по волшебству, наконец высчитал маршрут и дал команду ногам. Бежал Серега быстро, с одуревши колотившимся сердцем и нестерпимым чувством страха в груди. То же самое он испытывал, пожалуй, когда никак не мог разобраться с бомбой на последних секундах или, опоздав на службу всего на две минуты, нос к носу сталкивался с Приговым.

— Елки-палки… — вырвалось у него прежде, чем он опомнился, хотя на языке вертелось словечко пожестче. — Живой? — машинально пробормотал он, таращась на сидевшего на корточках полковника и Рахима у его ног.

Последний был таким белым, будто его от души макнули в мешок с мелом. А еще он лежал в странной скрюченной позе, едва помещаясь в небольшом туалете, и теперь уже точно не подавал признаков жизни.

— Нет, — коротко ответил Марги, встал, напоследок глянул на чеченца, вытолкал Физика за дверь и вышел следом. — Похоже, сердце…

Реакцией послужил нервный смешок Фмзика. Головой он понимал, что сейчас не очень удобный момент, но ничего не мог с собой поделать, только протянул:

— Вот примерно на это я и намекал. Сдвинутая психика, сбои в работе организма из-за нервов и переживаний, смерть. Пацан добился своего.

Марги отреагировал не сразу. Сначала глянул на Серегу как-то странно, как на гения и психа одновременно, потом перевел взгляд на бездыханное тело, пробормотал что-то беззвучно, лишь шлепая губами, и опять вытаращился на старлея. А через секунду отвесил ему подзатыльник с укоризненным: «А сразу, прямым текстом, без намеков ты не мог сказать?!»

* * *

От нечего делать и просто, чтобы загрузить мозг, в подвале Смагин думал о всяком, гонял в голове разные варианты, кто, зачем и почему позарился на Рахимова-младшего. И чем больше рассуждал, тем крепче верил: это все дело рук самого деда, больше никому его никчемный внук не нужен. Но мотива не видел, как ни пытался найти. Зачем? Тогда он вспоминал обстоятельства, из-за которых больше не видел Рахима, его нынешние странности и те давние слова военного врача. И все становилось на свои места: дед просто не в себе.

Теперь Марги ждал объяснений Сереги. Но тот не спешил раскрывать карты, сперва он спросил:

— Что будет в понедельник? И почему это так важно для тебя?

Смагин не удивился, чего-то подобного ждал еще в первые минуты их встречи, но тогда Физик не подал виду. А вот Макс, как подозревал Марги, наверняка ляпнул или намекнул ему и про то, что он зам, и про понедельник.

— Назначение будет в понедельник. Не мое назначение, Соловьева. А я там нужен вроде как гарант. Так что мне что понедельник, что среда, а вот у товарища твоего ох, как карьера попрет, если все сложится. Как только я уйду на пенсию, он займет мое место. Я, конечно, властвую только в Лен… тьфу, Петербурге и области, но ему хватит, как трамплин на будущее. Меня очень попросили явиться, поэтому пропустить не могу.

Смагин взял паузу, Физик нахмурился и резонно заключил, что в таком случае — раз от Марги зависит служба товарища, — тот никак не тянул на предателя. Сидел себе в кабинете и ждал.

— Второй вопрос у тебя на лбу написан, Макс хоть и балбес временами, но он забыл уже, как чеченцы выглядят. И вот ко всему этому не имеет никакого отношения. Ну, а чего я именно с ним говорил по телефону, а не с тобой напрямую, так это у Рахимова спросить надо, да только поздно…

— А с чего вдруг Птица карьеристом заделался? Я ж его помню совсем другим, — на эмоциях выдал Физик, уж больно удивился он тогда, увидев товарища в кабинете. Новый образ очень слабо вязался с тем, кому когда-то старлей доверял как себе. Просто кабинетный червь.

— Чего-чего. Троих детей настругал и поменял двух жен. Алименты, любовницы и все такое. На прежней зарплате далеко не уехал бы, вот и пришлось расти…

— Значит, я все верно понял… — кивнув и подуспокоившись насчет Макса, негромко произнес Физик, а командир перебил его:

— Так, может, и мне объяснишь?

— Погоди, есть еще вопросы. Хотя, ладно, потом… — сдался Серега и стал рассказывать.

* * *

Когда дряблые версии о пересечении похищения внука с разведкой и о причастности тех же Гагарина и Соловьева окончательно сдулись, — случилось это вскоре после встречи Физика с Марги — он сумел наконец-то лично увидеть абрека и сделать о нем кое-какие промежуточные выводы. Безоружен, нервозен, хотя пытается хорохориться, но легко внушаем и разбит — такой на организатора похищения тоже не тянул, поэтому эту версию Серега не отшвырнул, но отложил. А затем позвонил Коту и Пригову. И оба совершенно случайно натолкнули его на вполне здравую версию, что давно пряталась в закоулках мозга, но никак не хотела выходить на свет — до поры, до времени.

Вася ляпнул про яблоки и яблони, а сам он, когда говорил с Владимиром Викторовичем, болтнул про инфаркт — и все наконец-то сложилось. Самым реальным организатором похищения Сереге показался Руслан, от которого не было ни звонка, ни весточки, что, в общем-то, настораживало. Только вот понял Серега это не сразу, а хлебнув холодной неразговорчивости Марги, исподтишка понаблюдав за чеченцем, расспросив охранников, вспомнив слова Исы и увидев, в конце концов, труп Рахима.

Братья-охранники рассказали о том, что внук не жил с дедом, зато когда приезжал, требовал денег и наверняка, что Физик додумал самостоятельно, трепал тому нервы. Зачем? Вполне возможно, чтобы довести до смерти — из-за сердца или чего-нибудь еще — и стать единственным наследником немалого состояния. Однако редких встреч с дедом было мало, чтобы добить его, поэтому Руслан задумал собственное похищение.

— Погоди! — Марги резко прервал объяснения и спросил: — А причем тут я? На кой черт надо было так мудрить и впутывать разведку, наряжая похитителей в нашу форму? Ну грызлись они между собой, а я что?

— Ну не знаю, — протянул Серега. — Может, внучок решил специально перевести на нас стрелки. Ты только представь, что в голове у абрека творилось, когда ему таким образом напомнили о тебе, о его… помешательстве? Освежили, так сказать, не самые приятные воспоминания. И только не говори мне, что этот тип, — Серега повел головой, имея в виду чеченца, — не заимел на тебя зуб за ту… ситуацию.

Хотя о происшествии двадцатилетней давности Марги так и не сказал ничего конкретного, Физику не составило труда догадаться, что командир был отчасти, возможно, косвенно, виноват в случившемся. А уж что именно приключилось — не суть важно. Главное, у Рахима наверняка были причины люто возненавидеть Смагина.

— И вообще, — победоносно продолжил Серега, — может, не было никакой формы и прочей ерунды. Были просто парни с автоматами. А про мышь всем с радостью напел специально недобитый водила, который был в сговоре с пацаном. Кстати, куда он делся-то? Когда явится — все и узнаем окончательно. Но я и так знаю, что прав, потому что другие версии — чушь!

Физик завершил пламенную речь и замолчал. Марги ждал, что сейчас он спросит еще о чем, а параллельно гадал, почему Руслан зацепился именно за разведку. Неужели дед ему вместо сказок в детстве рассказывал о страшном и ужасном Смагине? Обо всех общих делах, деталях, мелочах? От одного только предположения на полковника накатывала злость, хотелось прибить обоих — и деда, и внука, но первого уже не было в живых, а второй…

— Теперь ты понял? — отвлек его Физик и вдогонку спросил: — А если бы ты не играл в молчанку, то…

— Ну извини, извини, Сереж! — сдался командир, хотя едва ли мог чем-то помочь. — Ты меня тоже пойми. Вот представь себя на моем месте.

Серега заинтересовано уставился на него, мол, в каком смысле? Но растормошил фантазию и стал воображать: он полковник, не последний человек в городе и области, в багаже куча наград. А еще ему скоро на пенсию. И из кабинета он в последние годы выходил разве что домой или в другой кабинет.

«Так себе картинка…» — разочаровался Физик.

— Представил, да? Идем дальше, — невозмутимо продолжил Смагин. — Однажды я, то есть ты, получаешь шанс освежиться и заодно вспомнить, что ты вообще еще можешь. Неважно, что это. В моем случае был Рахимов с похищением, в твоем…

Серега перебил его кивком — и так примерно понял, о чем речь.

— Геройствовать ты не собираешься. Просто хочешь поговорить, ну и глянуть на старого знакомого. Но все идет не по плану, то есть совсем не по плану. Тебя хватают и берут в заложники. Тебя, полковника, который всю жизнь давил таких, как они! Представил?

В этот момент фантазия у Физика забуксовала, но он все-таки кивнул.

— Тебе не страшно. Ты уверен, что убивать тебя не будут, потому что иначе не брали бы в заложники, а просто грохнули где-нибудь на окраине. Им что-то нужно, чего у тебя нет и никогда не было. Все, то у тебя есть, это почти сдохшие от кабинетной работы навыки и право позвонить. Сбежать ты тоже можешь, но без особой уверенности в успехе. Что остается? Позвонить тому, кому веришь, и надеяться, что у него достаточно мозгов, додуматься обо всем, чего даже ты сам не знаешь, самостоятельно.

Фантазия окончательно сдулась. Сереге сделалось не по себе. А Марги спросил, словно добивая:

— У тебя, кстати, есть такой человек?

Ответ застрял в горле. Серега отчаянно пытался выдохнуть коротенькое «да», но безуспешно. Смагин буравил его виновато-вопрошающим взглядом и ждал. А Серега все острее хотел отвернуться или лучше где-нибудь уединиться.

— Можешь не отвечать. Это я все к тому, что ничем, кроме хлипких домыслов, я с тобой поделиться не мог, — заключил полковник. — Да, я задней мыслью грешил и на пацана, но настолько чуть-чуть, что сказать стыдно. Так смысл был вдалбливать тебе еще мои мысли, если твоим-то наверняка места не хватает? — а затем спросил, немного отойдя от темы: — Что за вопросы-то у тебя были?

Физик не сразу понял, о чем тот говорил. Помолчал пару секунд и пробормотал:

— Про… — но внезапно замолк и обернулся к двери.

Никто не вошел, шагов на крыльце не было. Но чутье подсказывало, что пора бы сходить на разведку, поэтому Серега отмахнулся, мол, потом, и выскочил за дверь — быстро, тихо и без плана.

Напряжение путалось с тихой злобой. Физик вынужденно, но совершенно неохотно вышел из дома и осмотрелся. Опасности он по-прежнему не чувствовал — ни от кого и ни от чего. Но ощущение, что на участке что-то изменилось, прочно закрепилось в голове, поэтому он решил пройтись до машины. Однако замер на полпути и настороженно покосился на следы от обуви на сырой земле. Легкие, узкие, не слишком отчетливые — они резко уходили в сторону в нескольких метрах от крыльца, а начинались, кажется, у дороги.

«Значит, привезли на машине…» — подумал Серега и повернул назад.

В визит Руслана он не верил, а вот водителя — вполне, но играть с ним в догонялки желания не было. Интуиция подсказывала, что покойный Рахимов нашел весомые слова по телефону, и водитель просто не отважился бы наплевать на просьбу явиться.

Пока Серега медленно и бесшумно шел обратно к дому, из-за двери выглянул Смагин и поманил его пальцем, мол, быстрее, и пришлось ускориться. Когда они сравнялись, Марги схватил его за куртку и потянул за собой — в комнату, а оттуда — еще и к окну.

— Слышишь? — едва разборчиво шепнул он и ткнул пальцем в деревянный подоконник.

Физик слышал, но не мог понять, что: какое-то необъяснимое шуршание и хлюпанье. Звук шел с улицы, так, словно, кто-то неумело крался под окнами, согнувшись в три погибели.

— Там следы, похоже, водитель, — еще тише прошептал Серега и махнул рукой в сторону.

— Хорошо. Я только не пойму, что он делает? В шпионов в детстве не наигрался? — язвительно и уже громче, будто специально, спросил Вячеслав Егорович.

— Наверное, машину мою увидел и испугался, — предположил Физик по-прежнему тихо.

И оба принялись ждать, когда неведомый гость вконец продрогнет в дождь и ветер и сдастся сам. Выходить на улицу ни тому, ни другому совсем не хотелось. Да и интерес к делу стремительно мерк: Рахима нет, организатор так называемого похищения вычислен, Смагин свободен, — а остальное казалось второстепенным.

— Раз враги повержены. Почти. Можно наконец-то поговорить. Так что за вопросы у тебя? — напомнил полковник и жестом предложил ждать не стоя, а сидя.

— Про тебя, — Серега немного смутился, но мгновение спустя начал: — Куда ты делся тогда? Ну, после своей просьбы?

— Да никуда не делся, — усмехнулся Марги. — Как обещал, стал искать варианты, как тебя поскорее вытащить. А параллельно следил, кто к тебе ходит, да и не прирезали ли тебя ненароком. Видел твоих… — он замялся в поисках подходящего слова, — сослуживцев, генерала такого щупленького. Позже узнал, что тебя выпустили, — Смагин развел руками, — и успокоился, раз сам выкрутился. Не идти же к твоим и грызться за тебя. Хотя признаюсь, планы на тебя были…

Физик кивнул. Не то чтобы он рассчитывал на другое объяснение, но остался немного разочарован. Хотя не стал отметать вариант, что командир просто не обо всем сказал — по профессиональной привычке, впитавшейся в кровь. В целом, ответ его устроил, и он перешел ко второму вопросу:

— Давно хотел спросить, все не было подходящего случая. Почему «Марги»?

Слегка печальный смешок Смагина стал для него сюрпризом. В ожидании ответа он припомнил, как сам получил позывной — нежданно и негаданно, с руки не совсем трезвого Соловьева.

* * *

— Серег-га-а, — несколько нескладно протянул Макс и с помятой, но хитрой физиономией уставился на напарника. — У меня к тебя важный… Нет, очень важный вопрос!

Он полулежал на узком диване и прижимал к груди, как нечто чрезвычайно ценное, потертую книгу в коричневой обложке. Продолжая таращиться на товарища по оружию, Максим суетливо раскрыл книгу примерно на половине, ткнул пальцем в страницу и еще пуще вытаращил мутные после бессонной ночи глаза.

Серега наблюдал за ним сверху вниз и изредка косился на дверь, в которую вот-вот мог войти Смагин. Состояние товарища оставляло желать лучшего, но Серега не стал читать нотаций, просто сжалился и легкомысленно произнес:

— Говори уж.

— Ты из холопов или из… как это… — Соловьев вновь с прищуром заглянул в книгу и попытался прочитать: — приге… привелир… привилегированного общества? В общем, из баринов-толстосумов?

На пару секунд Серега завис и усомнился, не пришла ли к товарищу белочка с подарком в виде подозрительной книги. Но тут же опомнился, никак не смог скрыть удивления и осторожно присел рядом. Пока любопытство и настороженность остервенело сражались у него в голове, сам он безуспешно — сквозь цепкие пальцы Соловьева — пытался прочитать, что написано на обложке, чтобы хотя бы понять, в связи с чем такой вопрос. Но Макс опять обнял книгу и закрыл всякие буквы. Пришлось спросить прямо:

— В какой умной книжке ты вычитал такие слова?

— Исторической, — с гордостью ответил Максим. — Ну так как? Кем были твои предки? Прадедушка, например? Или прапрапра…

— Я понял, понял, — Серега прервал его, почувствовав, что того немного заклинило, и честно, не без щепотки стыда, признался: — Не знаю, не копал так глубоко. У меня, понимаешь ли, чуток другой круг интересов.

— Жалко, — горестно вздохнул товарищ. — А я уж обрадовался, что родственника твоего нашел, — и как специально замолчал для подогрева интереса.

Разумеется, Серега не остался равнодушным, попытался вырвать книгу и запоздало решил, что у друга появилась очередная девушка, на этот раз каким-то боком причастная к истории, вот Макс и грыз пыльный гранит науки. С похмелья Соловьев, на счастье Сереги, был заторможен, поэтому почти без боя отдал книгу. На одной из страниц он аккуратно загнул уголок, и Серега стал читать.

— Долго искать будешь, там совсем чуть-чуть. Я лучше перескажу, — вяло возразил Максим. — Написано про какого-то барина Мыцика… Льва… отчество не помню. Согласись, нищего крестьянина так называть не будут. Чего душу травить? Акакий там или Агейка — нормально, а Лев — ну точно барин! — от нахлынувшего задора он заерзал на диване и чуть не свалился. — Характер, пишут, был гадкий, сам тощий, злой, высокой. Чем не ты? Жаль, фотки нет. Его, кстати, потом крестьяне камнями забили… вроде…

Бодрая чушь товарища никак не давала Сереге сосредоточиться и найти кусок про возможного родственника. Чем больше Соловьев говорил, тараща глазищи, тем явственнее Серега чувствовал, что вот-вот усмехнется и треснет того по голове. Но рукоприкладства не случилось. Речь Максима оборвал Марги, вошел он тихо, но оба сразу приосанились и приготовились к подвигам.

— Сегодня будем давать вам позывные, — объявил Вячеслав Егорович. — А то ходите безымянные — непорядок. За мной!

О том, как сослуживцы и командиры будут звать его на заданиях, да и вообще, между собой, Серега никогда особо не задумывался: как назовут, так назовут. Гораздо интереснее было узнать, почему Смагин — Марги, его заместитель — Кубик, а местный генерал — Плут, хотя на вранье ни разу не попадался. Но все они молчали и ни в какую не хотели приоткрывать завесу тайны.

— Давайте Серегу Барином назовем! — тоном, не терпящим возражений, воскликнул Макс в кабинете командира и чуть было не стукнул кулаком по столу — сдержался в последний момент, зато получил болезненный тычок в бок от самого Сереги. Однако его было не остановить: — Я тут в книжке умной прочитал…

— Ладно-ладно, — легко и быстро согласился Марги и сказал, что обязательно выслушает предысторию такого предложения, но позже, а пока… — Ты, Максим, будешь Птицей…

— Почему?! — взвыл тот. — Я хочу быть Соловьем!..

— Во-первых, Соловьев у нас и так целый скворечник, уже нумеруем их, чтобы не запутаться. А во-вторых, тут никому не интересно, чего ты хочешь, ясно? — сурово произнес Смагин, но тут же подобрел: — Выучите позывные, чтобы ночью вас разбуди — мигом отозвались. А то был у меня один в Таджикистане, посреди важнейшей операции взял и забыл, орет в рацию фамилию, а на хрена мне фамилия? В общем, чтобы не было такого…

* * *

— Ну наконец-то, — елейно и немного устрашающе протянул полковник, чем выдернул Серегу из воспоминаний. — А мы уж заждались!

Физик тряхнул головой и взглянул туда же, куда смотрел командир. Заляпанные в грязи узкие ботинки — это первое, что бросилось ему в глаза. Затем он посмотрел выше: на вымокшее и помятое легкое пальто…

«Здравствуй, май!» — вдруг вклинилось в сознание.

…на дрожащий подбородок и расквашенный явно от мощного удара нос, — и наконец оценил гостя целиком — среднего роста, не худого и не толстого, темного и сутулого. Нет, не таким Серега представлял выжившего водителя, душа требовала размаха, а этот на богатыря или хотя бы его тень никак не тянул.

— Что вы хотели? — словно против воли выдавил водила.

— Да уже, наверное, ничего, — несколько неожиданно для обоих — и гостя, и Физика — огорошил Марги. — Руслану передашь, что дедушка помер, вон в туалете пованивает, все деньжата переходят ему.

Водитель ошалело кивнул. Серега подавился немым вопросом, а Смагин уставился на первого с тихой ненавистью и негромко спросил:

— Была мышь на форме или это так, мальчик расфантазировался?

Ответ, в общем-то, ему не требовался. Неестественно светлые глаза гостя говорили за него такое короткое и важное «была».

— Военторг, что ли, ограбили? — вставил Физик, просто чтобы не молчать и тут же получил короткий кивок.

— Измельчали бандиты, — разочарованно отозвался Марги и брезгливо сплюнул. — Сереж, дай ему в брюхо, пожалуйста. От нас двоих.

Просить еще раз не пришлось, у Сереги давно чесались кулаки, да вот только постоянно приходилось сдерживаться. Он молча встал, подошел к водиле и не особо сильно ударил того в живот. А пока бедняга, согнувшись пополам, судорожно ловил ртом воздух и кашлял, как туберкулезник, Физик тихо шепнул:

— Мы что, отпустим его?

— Ну, можем и не отпускать. Только на кой он нам нужен? У меня к нему лично претензий нет, вот к Русланчику — море, но вряд ли он сюда сунется. А у тебя?

— Нет вроде…

— Так пни ему под зад и давай вернемся к разговору.

Разговорчивым командир становился очень редко, поэтому Физик не стал спорить, от души отвесил водиле пинок и вернулся на диван. Хотя подозрение, что они делают ошибку, слабо колотилось в груди.

— Да не боись ты. Внука я лично придушу. В самое ближайшее время, максимум через полгода, когда он явится к нотариусу, вступать в права наследования. Иначе же ему бабла не видать. А что, нормальный подарок к пенсии, как считаешь?

В ответ Физик лишь хохотнул — это было в духе полковника. Пока он сидел с глупой улыбкой, Марги заговорил о Рахиме, мол, о моем похищении никто почти не знает. Сам обо всем расскажу, покажу труп. А потом обещал, если что, о Сереге вообще не распространяться. Такой вариант вполне того устроил — светиться он и правда не хотел, пусть и в отпуске. Под конец Смагин сменил тему и с прищуром поинтересовался:

— Тебя-то твои нынешние как прозвали?

— Физиком, — довольно сообщил Серега. — Я ж кандидат физико-математических. — А с тобой-то что? — ждать больше не было ни сил, ни терпения.

— Случилось это уже в девяностых, в Таджикистане, после Кавказа, Рахима и прочего бреда, — издалека начал полковник. — Не поладил я там с одним… нехорошим человеком, ну и убил, чисто для самозащиты. Потом еще много кого убил…

— И? — поторопил Физик.

— Потому и прозвали. Переводчик тебе в помощь, Сережа, — Вячеслав Егорович снова не захотел отвечать прямо.

Серега смирился и не стал лезть за телефоном. Решил, что раз жил в неведении столько лет, то до дома уж точно потерпит — не сломается. Вместо этого он попросил, зная, что не получит отказа:

— Как Руслана найдешь, набери меня, хочу поприсутствовать.

* * *

До дома, несмотря на своеобразное завершение дела, Физик добрался ближе к полуночи. Что, правда, не помешало ему встрепенуться уже на подушке от внезапной трели телефона.

«Только бы не Птица!» — про себя взмолился Серега, до сих пор ощущая, как восторженно-благодарный голос друга звучит в ушах. Что тут сделаешь: Макс, узнав о спасении полковника, готов был расцеловать и задушить в объятиях обоих, и накрыл стол в честь события. Уйти быстро Сереге не удалось, да и не очень-то хотелось.

Высветившееся на экране «Кот» одновременно успокоило и напрягло. Ответил Физик с легкой предосторожностью и тут же услышал:

— Что делаешь?

— Спать собираюсь, — честно признался Серега.

— А я тут икаю. Ты меня случайно, ну вдруг, не вспоминаешь? Если так, то задолбал! Заканчивай уже!

Спорить с разъяренным Васей Серега не стал, буркнул в трубку «извини» и подумал про себя, что вспоминать-то вспоминал, но всего пару раз. Что такого? А затем, пока голова соображала, вбил в поисковик короткое «Марги», поглазел на найденных по запросу диких кошек, побродил по ссылкам и наконец зацепился за строчку из русско-таджикского словаря: «марги — смерть».

Почему-то это его совсем не удивило.