Magic is Might (джен)

Да, Хогвартс действительно магически хорош в июне — об этом всегда с теплотой вспоминают его выпускники.

Гермиона сидела на траве недалеко от хижины Хагрида с кейсом для документов в руках и задумчиво глядела на оставшихся учеников, садящихся в кареты. Никто из них не видел фестралов. Сверкали вспышки шутливых заклятий, был слышен смех — последние моменты колдовства перед летним перерывом.

Магия этого места была располагающей, доброй и древней. Величественный замок на фоне голубого неба и верхушек далеких гор, прохлада озера, приглашающая растянуться в тени растущих около него деревьев, бабочки, ловко минующие сбежавших из теплиц Невилла цветков-пираний. Даже Запретный лес выглядит мирно и дружелюбно, а дамблдорову белую гробницу отсюда не видно. Но конечно, раньше у нее не получалось все это оценить. Посмотрела бы она на человека, рискнувшего указать ей на красоту озера в преддверии экзаменов.

Стоит ли учитывать данные из четвертой главы дополненного издания по вещественным заклинаниям вместо стандартной главы школьного учебника? Нужно ли прочитать в восьмой раз о взаимоотношениях троллей и вампиров в Лихтенштейне восьмидесятых годов XVII столетия? — вот что ее интересовало.

После экзаменов обстановка накалялась еще больше: ей показалось, или контрольное зелье получилось недостаточно светло-лиловым? Почему она не указала тот необычайно важный факт о знаменитом гоблине-завоевателе Кипурке Остроносом из сноски на пятьсот двенадцатой странице? Ей обязательно снизят баллы за такую оплошность!

Но потом экзамены отошли даже не на второй план, ведь начиная с четвертого курса, в конце года уже не случалось ничего хорошего: смерть Седрика, смерть Сириуса, смерть Дамблдора. А июнь после битвы за Хогвартс и вспоминать лишний раз не хочется.

Какие уж тут бабочки. Впрочем, даже сейчас, в вынужденном ожидании отхода Хогвартс-экспресса с учениками, с радостью несущимися навстречу летним каникулам, а для кого-то — и новой жизни, ей сейчас было слишком нервно, чтобы осознавать прекрасное вокруг, лучше уж сконцентрироваться на той сумасшедшей авантюре, которую она собирается (а ведь действительно собирается!) претворить в жизнь.

Идеально выбранное время: ученики вот-вот уедут, преподаватели заняты подведением итогов и последними приготовлениями, чтобы на два месяца забыть о шумных детях, старательно или не очень написанных сочинениях и носах, превращенных в мухоморы (несомненно, случайно). Кроме того, поездка в поезде вызвала исключительно приятную ностальгию по школьным временам. Правда, позавчерашний выпуск «Трансфигурации сегодня» увлек лишь сносной статьей Химельды Страутсон о детализации преобразований предметов мебели, а все остальное время в пути она бездумно следила за тем, как сменялись картинки шотландской природы, и сомневалась по поводу своего дурацкого плана.

Что ж, пора идти.

Гермиона со вздохом поднялась, отряхнула строгую мантию, попыталась пригладить непослушные волосы и медленно, неуверенно двинулась в сторону замка.

Ее шаги гулко и одиноко звучали на мраморной лестнице — в холле никого не было. Похоже, Филч тоже не ожидал посетителей в такое время, и это соответствовало ее расчетам, потому что он обязательно бы попытался затащить ее выпить чаю и посудачить об их общих друзьях. Но этот визит не должен быть никем замечен.

Какая поразительная вещь — магия. После волдемортовых великанов, огромных пауков и разрушительных заклятий, которыми в ту ночь швырялись, сражаясь не на жизнь, а на смерть, все выглядело так, как и в годы ее обучения. И ничего не напоминало о войне. Восстановление замка прошло без нее — она пыталась восстановить саму себя.

Глубокий вдох перед тем, как спуститься в подземелья. А если его здесь нет? Подниматься в класс защиты от темных искусств гораздо рискованней, можно кого-то встретить. Все-таки она повела себя слишком самоуверенно, решив, что обойдется без мантии-невидимки Гарри.

Магия — вот причина, по которой она стояла сейчас перед дверью в кабинет ее бывшего учителя зельеварения, волновалась до тошноты, но взяла себя в руки и постучала.

Дверь бесшумно открылась, а холодное «Войдите» из глубины комнаты отрезало все пути назад.

* * *

Кабинет такой же мрачный, как и всегда. И даже мутные заспиртованные уродцы на месте. Свет поглощался глазами хозяина кабинета, словно черными дырами.

Последний раз они виделись почти пять лет назад. Работа в отделе Альбертины Бердинг не предполагала присутствия Гермионы на том закрытом заседании, хоть она и готовила некоторые документы, но личная просьба Гарри чего-то да стоила, особенно тогда, в первые месяцы после победы, поэтому пришли все втроем; они с Роном старались не смотреть друг на друга. Сидели недалеко от визенгамотовских «шишек» и ждали вердикта по поводу присвоения Северусу Снейпу ордена Мерлина III степени посмертно за большой вклад в победу над Волдемортом. И они, как и все присутствующие, были абсолютно шокированы появлением вполне живого виновника торжества, который презрительно забрал из рук онемевшего с открытым ртом судьи свой посмертный орден, небрежно засунул его в карман мантии и, зыркнув своим тяжелым взглядом на Гарри, безошибочно найдя его среди сотни людей в колпаках, вышел из зала в полной тишине.

— Мисс Грейнджер? Не помню, чтобы я назначал вам встречу. От меня что-то нужно отделу принятия магических законов?

Ей до сих пор интересно, как он выжил. Да и не только ей, стоит заметить.

— Э-э-э… Здравствуйте, профессор Снейп, — Гермиона нервно заправила топорщащиеся волосы за ухо, — мой визит не имеет ничего общего с моей работой, я здесь э-э-э… по личному делу.

— Вот как? Какие же у нас с вами могут быть личные дела?

А еще интересно, почему он вернулся в Хогвартс. Сидит, столь же мало изменившийся, как и его подземелья, хотя еще неизвестно, кто был больше разрушен во время битвы. Черные волосы, черная мантия, черные глаза. Так и вспоминается детская страшилка про «в одном черном-черном лесу». Хотя воротничок-то поднял. Ну конечно, шрамы от укуса магической змеи невозможно залечить — так же, как и шрамы от укусов оборотня.

— Мне нужно, чтобы вы оказали мне услугу.

Выражение лица у него уже стало из скучающего раздраженным. Как-то не так стоило начать.

— Мисс Грейнджер, пожалуй, я ощущаю некую толику благодарности за то, что вы поспособствовали окончательному исчезновению Темного Лорда, но все же я никогда не говорил вам, что я «к вашим услугам». И перестаньте так трястись, где ваша гриффиндорская храбрость, раз уж хватило безрассудства сюда явиться? Выкладывайте, что там у вас, и покончим с этим.

И уткнулся в свои бумажки. Так, спокойно, не выгоняет — это уже успех. Ох уж эти факультетские стереотипы. Ему ли не знать, что во взрослой жизни они не работают. Да и вообще, у нее даже зимний шарф давно синий.

— Профессор, прошу прощения, но прежде чем перейти к сути дела, я вынуждена просить вас дать гарантии, что этот разговор останется между нами. Могу я присесть?

Снейп проигнорировал ее просьбу.

— Какие еще гарантии?

— Магические, я… — она полезла в кейс в поисках нужного пергамента, но Снейп истолковал паузу по-своему:

— Вы хотите чтобы я дал Непреложный обет из-за какого-то разговора? Не слишком ли вы большого о себе мнения, Грейнджер? Выметайтесь из моего кабинета! — прошипел он.

Ой-ой, ну где же эта дурацкая бумажка! Профессор уже в ярости, и неудивительно, учитывая его историю с Малфоями. Может, если бы руки так не дрожали…

— Вот! — Гермиона извлекла наконец пергамент, который потянул за собой другие, в итоге все рассыпалось по полу. Она кинулась их подбирать.

— Ой! Простите, сэр. Не нужно магических клятв, достаточно коснуться палочкой внизу, и наш договор вступит в силу. Он касается только разговора, ничего более. И уж конечно, не грозит смертью. Обычная формальность.

Отлевитировал к себе ни в чем не повинный пергамент, взял двумя пальцами, как отвратительное насекомое. В какой-то момент его взгляд остановился и стал совсем непроницаем.

Скорее всего, нашел уточнение про то, что ему нельзя использовать на ней не только веритасерум, но и легилименцию, а также иные магические способы получения информации. Подумать только, она сначала забыла о такой важной вещи, и это с человеком, одурачившим аж Волдеморта!

Сама Гермиона, несмотря на относительную проницательность в отношении людей, не имела ни малейшего таланта к манипуляциям чьим-либо сознанием.

Пробежал глазами и уставился на нее.

— Я смотрю, вы хорошо подготовились, мисс Грейнджер. Очень толково, — поморщился, — составленный документ. Ну же, чего вы от меня хотите? Развели тут бумажную волокиту, раздуваете собственную значимость…

Тем не менее он небрежно коснулся палочкой пергамента.

— Ваша очередь, — протянул Гермионе пергамент.

— О, нет, мне не нужно, это изобретение Министерства, — а точнее, ее изобретение, — достаточно поставить зачарованную печать на пергамент, и это уже считается подтверждением. Очень удобно, — она затравленно улыбнулась.

Уф, даже ноги подкосились. Он не предложил ей присесть, но стоять она больше не может. Гермиона рухнула на стул. А ведь эта часть не казалась ей самой сложной.

Еще один глубокий вдох, Muffliato — с вызовом, под прищуренным взглядом Снейпа (да, ну и что, что это его изобретение), и она выпалила:

— Мне нужно, чтобы вы на меня напали.

* * *

Кажется, он удивился. Но затем явно начал думать, что по ней плачет палата в Мунго по соседству с Локхартом. Что ж, может, и плачет. Но в Мунго она планировала попасть чуть позже.

— Грейнджер, вы с ума сошли? Воплощайте в жизнь свои нездоровые фантазии с мистером Уизли, я-то тут при чем? — он брезгливо поморщился.

Когда она выбирала претендентов на главную роль в своем плане, в первую очередь в голову пришел, конечно, Малфой. В меру безразличный, в меру Пожиратель, и уж конечно готовый на многое ради своей выгоды. Она уже начала шерстить архив с целью найти то, что заставит его забыть о ее происхождении, как тут ей в руки случайно попала информация про другого слизеринца, и к версии Малфоя она уже не возвращалась. В конце концов, тот мог и напакостить, случайно или намеренно.

— Простите, сэр, я не совсем корректно выразилась. Мне нужно сымитировать нападение на себя в публичном месте. Но не нужно, чтобы именно вы на меня напали. Оборотное зелье… — она смешалась.

— Так-так. Интересно… — его левая бровь явно выражала насмешку. — Зачем же вам этот спектакль? Отвлечь внимание в Министерстве? Здесь будут замешаны магические зверушки, всецело поглотившие ваше внимание? Впрочем, вы сказали, это личное дело. Значит, наоборот, привлечь внимание к вашей персоне? Согласитесь, странное желание для сотрудника отдела магических законов.

Конечно, странное. Но выхода-то нет. Давно уже нет.

— Извините, профессор, но я не могу дать вам достаточно объяснений. Скажу лишь, что это касается только меня и никого больше, никто не пострадает, не будет несправедливо ни в чем обвинен, и лично на вас никак не повлияет.

— Почему же вы не попросили об этой своей услуге одного из дружков? Как же, неразлучное трио героев войны, — последние слова он будто выплюнул. — Они слишком хороши и правильны для ваших целей? Не хотите упасть в их глазах?

Гермиона молчала. Конечно, он был прав.

Смотрит своими пустыми глазами, но вроде не как на таракана.

— Но вот что любопытно, мисс Грейнджер. Я знаю, вы отлично понимаете, что у меня нет ни одной причины, чтобы гореть желанием участвовать в вашей эскападе. Значит, вы убеждены, что у вас есть что-то, что может меня заинтересовать, и это «что-то», по-видимому, я не способен получить самостоятельно, — он неприятно усмехнулся. — Просветите меня, что же это может быть, учитывая, что я в своем нынешнем положении чист перед законом и силами мистера Поттера даже считаюсь, с позволения сказать, героем?

Снейп с Гарри разговаривали после того вручения ордена. Все-таки воспоминания нужно было вернуть, да и профессор совершенно справедливо заслужил некоторые объяснения по поводу планов Дамблдора, который, если бы чуть больше доверял своим марионеткам, ох, простите, сторонникам, возможно, не подставил бы профессора под змеиные клыки. Но как он все-таки смог выжить?..

— Я узнала, что Рита Скитер собирается писать книгу о вашей жизни, сэр. Предполагаю, что вы знакомы с ее предыдущими биографиями м-м-м… некоторых знаменитых магов.

И как решиться произнести «Дамблдор» в его присутствии?

— Какой замечательный эвфемизм, — он скучающе побарабанил пальцами по столу. — Боюсь вас разочаровать, мне нет дела до побасенок мисс Скитер, она вольна сочинять что угодно, потому что мне в равной степени нет дела и до читателей ее опусов.

Гермиона внутренне напряглась. Конечно, профессор — не тот человек, которого волнует собственная репутация. Но неужели она просчиталась? Нужно унять подступающую панику.

— Я знаю имя человека, с которым она хочет побеседовать о вас в первую очередь.

— И кто же это?

— Мэри МакДональд.

И тут впервые за весь разговор он взглянул на нее серьезно.

* * *

О, она сильно рисковала. Ткнула пальцем в небо, доверилась интуиции. Но ведь правда, если Скитер решила побеседовать о Снейпе с какой-то женщиной даже раньше, чем с Гарри, — это подозрительно. Снейп и женщина? Бр-р-р. Гермиона перерыла весь архив, но нашла о ней очень и очень немного: факультет Гриффиндор, в противостоянии с Волдемортом не замешана, работает в Мунго в отделе отравлений, не замужем, детей нет.

Снейп тем временем поднялся и, уперев руки в стол, навис над Гермионой.

— Что вы знаете, Грейнджер? Это не могло быть в воспоминаниях, что побывали у Поттера. Отвечайте, живо, — шелковый голос профессора всегда сулил что-то нехорошее, а сейчас, когда его хозяин подозрительно сверлил ее взглядом, Гермиона порадовалась, что упомянула в договоре про легилименцию.

Как будто снова на уроке зельеварения. Только она больше не его ученица. Она тоже встала, чтобы не давать ему преимущества.

— Гарри не показывал никому ваши воспоминания, профессор, и он не знает, кто это, я спрашивала.

— Какая поразительная тактичность.

— Все, что я знаю, так это то, что Мэри МакДональд — единственная выпускница Гриффиндора из вашего потока, которая все еще жива. Больше ничего, правда. Я просто подумала…

Снейп опустился обратно на стул и изучающе посмотрел на Гермиону.

— Ах, вы подумали, — протянул Снейп.

— Профессор, я…

— Что у вас есть на Скитер? — резко спросил он.

Оставаться стоять было глупо, и она степенно уселась, расправив складки на мантии.

— Я узнала… кое-что… о ней в конце четвертого курса. И впоследствии просила ее делать для меня некоторые вещи.

— Это называется шантаж, мисс Грейнджер. Давайте называть вещи своими именами, — Снейп почти одобрительно хмыкнул, и оттого ей стало не по себе. — Гриффиндорский шантаж, надо же. Не ожидал.

Пусть смеется сколько хочет, лишь бы согласился.

— Она заслужила это, нечего было писать гадости про меня и моих друзей.

— Какая жажда справедливости. Жаль, что сейчас она вся достается лишь магическим зверушкам, — и тут его глаза слегка расширились: — Так то трогательно обличающее интервью Поттера в год Амбридж, в «Придире» — это ваших рук дело?

Вообще-то она уже хочет домой. И столько дел в Министерстве…

— Да, моих. Профессор Снейп, так вы заинтересованы в моем предложении? Я попрошу Риту об отсутствии контактов с мисс МакДональд, а вы поможете мне.

Снейп с минуту пристально смотрел на нее, и Гермионе стало еще более не по себе.

— Я пришлю вам ответ с совой. А сейчас можете быть свободны.​

Что ж, как ни удивительно, но поездку можно было считать успешной. Она и не надеялась, что они продвинутся так далеко за один разговор. Снейп выслушал ее довольно сдержанно, язвил самую малость и, по сравнению с былыми временами, был почти вежлив. Он выглядел усталым, но вряд ли из-за конца учебного года. Может быть, с таким Снейпом как раз и удастся договориться.

Гермиона активировала портал — скрепку для бумаг, — настроенный на Министерство магии. Этой разработкой, созданной парой удачных намеков за чаем в отделе магического транспорта, она могла гордиться по праву.

Обычно порталы активировались по времени, и это требовало исключительной пунктуальности от их пользователей. Кроме того, каждый портал был основан на замысловатой арифмантической гармонии, которую нужно было составлять в индивидуальном порядке. Только специалисты или могущественные волшебники типа Дамблдора могли создать портал, рассчитав все нужное в уме. Это делало порталы не самым популярным способом перемещений, и использовались они лишь на массовых мероприятиях типа чемпионатов мира по квиддичу или концерта Селестины Уорлок, когда в одну точку нужно перемещать много людей, в том числе несовершеннолетних.

Но поставив перед собой проблему магических перемещений в свой первый год в Министерстве, Гермиона обнаружила, что не одна она ей озабочена. Конечно, в основном служащие Министерства пользовались каминной сетью, но она, как можно догадаться, была ограничена каминами, и далеко не всем волшебникам по долгу службы было достаточно маршрута дом-работа-пропустить стаканчик в «Дырявом Котле». Немалое количество взрослых волшебников не любили аппарировать, а совместные аппарации — это довольно тяжелое дело.

Способ перемещения, зависящий от настроения и сосредоточенности, а главное — от магии пользователя, не явлется ни стабильным, ни безопасным и вдобавок грозит расщеплением при малейшей ошибке.

Именно поэтому Гермиона сочла порталы самой перспективной отраслью, ведь даже маглы в теории могли ими пользоваться, и через полгода напряженной работы — по ночам и выходным, после злости и отчаяния, когда что-то не сходилось, — она в очередной раз заглянула на шестой этаж в Портальное управление к Терри Буту.

Он был смышленым, а главное — чистокровным волшебником, что существенно уменьшало сроки рассмотрения любой его разработки. Они очень душевно обсудили забывающих о порталах волшебников, бывших одноклассников и последние министерские сплетни, а еще она вскользь упомянула, как бы решила портальную задачку, удочку о которой она закинула уже давно. Терри был не дурак и превратить идею в арифмантику не составило труда — так была создана простая и изящная Универсальная Портальная Функция Бута-Грейнджер. Терри проникновенно сказал, что без нее ничего бы не вышло, и по-джентльменски предложил двойное имя в названии. Гермиона не стала отказываться.

Прелесть Функции заключалась в том, что начальные координаты определялись автоматически по местоположению волшебника, конечные координаты были лишь коэффициентами и не меняли саму гармонию, и самое великолепное — портал срабатывал по особому прикосновению, а не в заданное время. Стоило дважды его сжать, как Функция портала тут же понимала, что сейчас — то самое время, и гармония завершалась, перемещая использовавшего портал туда, куда ему было нужно.

Оставалось довести до автоматизма технику приземления и начинать пользоваться идеальным способом перемещения. «Министерские скрепки», или порталы, настроенные на перенос пользователя из любой точки Англии в Министерство, лежали в картонных коробках в Атриуме в огромных количествах и быстро стали очень популярны.

Время, когда Гермиона составляла правовые нормы использования таких порталов: ограничения для несовершеннолетних, отсутствие нарушений частной собственности, допустимая частота использования, регистрация всех перемещений во избежание использования портала для злого умысла — было лучшим в ее основной работе за все пять лет.

* * *

Гермиона очутилась в Атриуме Министерства Магии. Было послеобеденное время, одни волшебники лениво возвращались с ланча, задерживаясь, чтобы обменяться парой слов, другие мчались прямо к лифту, запихивая в себя остатки бутербродов. Была парочка иностранных делегаций, все участники которых были в шарфах с логотипами каких-то команд (она — последний человек, чтобы ответить, каких именно), так что было очевидно, что они приехали в отдел магического спорта — чемпионат по квиддичу был запланирован на август.

Взгляд Гермионы задержался на двух зеваках, с восторгом рассматривающих волшебный фонтан. Он представлял из себя огромного сверкающего феникса, величественного и прекрасного. Струи воды плавно выходили из его крыльев и хвоста и стремились на пол, но были зачарованы так, что ни одна капля туда не долетала.

Когда началось восстановление Министерства Магии, черный монумент с пресмыкающимися перед волшебниками маглами был уничтожен в первую очередь. Хотели вернуть золотую скульптуру, олицетворяющую равенство волшебников и магических существ, но Гарри был против, ему она никогда не казалась правдивой, и многие с ним согласились, поэтому Кингсли мудро предложил создать феникса. Это было не только напоминанием всему Министерству о Дамблдоре и чего стоила магическому миру недостаточная вера в его слова, образ феникса был созвучен всеобщему настроению восстановить магическую Англию, посыпанную пеплом смертей и разрушений.

Но Гермиона, смотря на светлую красоту феникса, всегда вспоминала черные буквы, врезанные в камень, которые дамокловым мечом висели над ее жизнью: «МАГИЯ — СИЛА».

* * *

Идея истребления маглорожденных, лишения их волшебных палочек воспринималась волшебниками как однозначно недопустимая, а потому действия Волдеморта, конечно, порицались. Но как оказалось, если сильно сбавить градус категоричности и жестокости в этой идее, не очень многие волшебники будут восставать против нее. Да, все соглашались с тем, что маглорожденные имеют право на жизнь и волшебную палочку, могут заканчивать школу, вступать в брак с кем пожелают (и кто возьмет), иметь работу, заводить детей. Разве этого недостаточно?

Но когда Гермиона впервые столкнулась с пренебрежением к ее инициативам, она хорошенько покопалась в отделе магических законов министерской библиотеки и выяснила немало шокирующих подробностей. Например, при разводе чистокровного и маглорожденного родителей дети всегда остаются с чистокровным. Или вот еще: при делении наследства между детьми от разных родителей чистота крови напрямую влияет на процентное соотношение размеров наследства, если иное не указано в завещании. Ну и вишенка на торте: с 1969 года маглорожденный волшебник не имел никакой возможности стать Министром Магии. Не то чтобы Гермиона думала о такой перспективе, но сам факт запрета ее ужасно возмущал. Поэтому более низкая зарплата, торможение карьерного роста — были лишь неприятными следствиями того факта, что маглорожденные волшебники считаются людьми второго сорта даже в интеллигентных, разумных кругах. И да, ей было немного обидно, что Гарри и Рон попали на вкладыши к шоколадным лягушкам за военные заслуги, а она — нет.

Разве что Дамблдор и люди, которые его поддерживали, никогда не были уличены в подобном расизме, но общество считало бывшего директора чудаком по многим вопросам, а потому не придавало этому особого значения. Впрочем, у нее были свои претензии к Дамблдору.

Откуда же это пошло́ и почему до сих пор не искоренилось? Разве не очевидно, что происхождение никак не влияет на магический потенциал, на способность мыслить, на трезвый взгляд на вещи?

Но проблема была в том, что волшебники отличались особой, несгибаемой консервативностью. Они лелеяли ее, превозносили себя и смеялись над маглами, которым приходится как-то выживать без магии, вот они и придумывают всякие штуки. Даже мистер Уизли, с его очаровательной любовью к магловским вещам, не воспринимал их всерьез. Прогресс в мире волшебников по сравнению с прогрессом в магловском мире плелся со скоростью улитки, с трудом совершая каждый новый шаг. И это отражалось не только в том, что маглы давно слетали в космос, а волшебники все еще глядят на луну в телескоп, это отражалось в закостенелых мыслях, когда невозможно представить, что жить и думать можно по-другому. Том Риддл и сыграл на этом, лишь чуточку усилив любимые волшебниками консервативные идеи.

Сама Гермиона думала, что дело в продолжительности жизни маглов, она подгоняет держать ритм существования в тонусе, а также в беззащитности обычного человека перед природой, животными и погодными условиями. Все это стимулирует прогресс и позволяет маглам жить вполне комфортной жизнью, стремиться к новому и иметь возможность для широты мышления.

На шестом курсе, в тот момент, когда они с Роном не разговаривали и в целом жизнь ее была не такой уж приятной, Гермиона углубилась в исследование эволюции человека. Когда и как появилась магия? Является ли homo magi новым, усовершенствованным видом человека или это мутация, отклонение от нормы? Почему маглы и волшебники способны на совместное существование? Является ли Статут о Секретности искусственным сдерживанием эволюции? Все эти вопросы интересовали Гермиону, но ответов на них она так и не получила. Из истории было понятно, что маглы в большинстве своем склонны к истреблению себе подобных, не похожих на большинство или обладающих чем-то чрезмерным или недоступным другим. Волшебников несоизмеримо меньше, чем маглов, и потому это они, имея явные преимущества благодаря магии, постоянно занимаются выживанием, заполняя собой небольшие бреши в магловской цивилизации. Неудивительно, что периодически появляются гриндевальды и волдеморты, тщеславие и самолюбие которых не удовлетворено таким положением дел, что ведет их к жестоким расправам над маглами и войнам.

И такое положение дел очень мешало Гермионе выпрямлять кривое и высветлять темное. Ведь что думает среднестатистический чистокровный волшебник, не стремящийся к славе или господству над миром? Он думает, что он хоть немного, но лучше того волшебника, кто был рожден маглами. Ведь у него была фора в одиннадцать лет, чтобы постичь магический мир, уяснить себе его порядки и правила. А значит никто из пришедших «с улицы», не может знать больше и понимать лучше. И даже Гермиона, которая была чуть ли не самой известной маглорожденной на момент приема на работу, — героиня войны, подруга Гарри Поттера, лучшая ученица школы Хогвартс за последние пятьдесят лет, имеющая высочайшие баллы по Тритонам, ну что тут еще нужно доказать и кому, — даже она выглядела лезущей в чужой монастырь со своим уставом. Никто не назовет ее грязнокровкой, но при этом все, что она предлагает, легко обесценивают за происхождение вкупе с возрастом и смелостью мыслей.

Стоило Гермионе дойти до своего небольшого круглого кабинета и начать разгребать почту, скопившуюся за утро, в камине появилась голова ее секретаря — Карлы.

— Мисс Грейнджер, к вам Дилли и Хабчи.

— Спасибо, Карла. Проводи их сюда.

Это то, что поможет ей отвлечься от мыслей о Снейпе и его возможном решении.

Сначала Гермиона думала идти работать в отдел регулирования и контроля за магическими существами, но потом ей пришла в голову мысль, что это будет лишь частный случай, и чтобы решать проблемы общего порядка, нужно иметь влияние на законы, нужно создавать новую законодательную базу. Поэтому она, с поистине грандиозными планами, поступила на работу в сектор принятия законов отдела магического правопорядка. Обостренное чувство (не)справедливости, ограниченное время для ее магии, а значит, и время, чтобы считаться нормальным человеком, — все это подстегивало ее. Она исписывала бесконечные листы пергамента предложениями по правам эльфов, маглорожденных, кентавров. Как никогда она понимала маглов с их прогрессом — если имеешь дедлайн, успеваешь больше. Но на каждом заседании отдела, которое случалось раз в месяц, спокойные, скучные люди садились на свои места, и их лица не выражали никакого энтузиазма от намеков, что их система, выстроенная столетиями и проверенная временем, якобы несовершенна. Часть заседателей посылали Гермионе добрые снисходительные улыбки, но большинство были в явном раздражении. Эта девчонка думает, она умнее всех? Альбертина Бердинг оставалась бесстрастной.

Не помогало ничего — даже влияние Кингсли или Гарри. Да, они поддерживали ее, обращались к членам заседаний лично, прося уделить особое внимание, но на одном собрании все кивали, признавая возможность проблемы, а на следующем начинали высказывать сомнения, переворачивали все с ног на голову, приводили примеры излишней смелости мысли трехсотлетней давности, давили на нехватку ресурсов для столь масштабных акций.

Дверь застенчиво отворилась, и вместе с Карлой внутрь скользнули два молодых домовых эльфа, совершенно не похожих друг на друга. Эльф женского пола была одета в милое белое платье в ромашку, которое было очень чистым и как будто только что выглаженным. Она также носила аккуратную панамку и даже небольшую изящную сумочку. Эльф сдержанно улыбалась и стояла, выпрямив спину.

Гермиона тратила вечера, просиживая в министерской библиотеке, находя нужные примеры для каждого своего законопроекта, ведь ей хотелось помочь и эльфам, и маглорожденным, и оборотням, но в итоге поняла, что нужно взяться за что-то одно и давить всеми силами. Она выбрала эльфов.

В итоге ее законопроект «Об условиях труда домовых эльфов (с поправками)» приняли только при условии, что она сама, в нерабочее время, будет объяснять эльфам и их хозяевам новые права. К счастью, они с Гарри номинально находились в одном отделе, а потому она не волновалась за свою безопасность. Полгода ушло на подготовку законопроекта, который бы устроил всех, хотя первую версию Гермиона составила за три ночи. Но ее посылали из отдела в отдел, заставляли переписывать отдельные слова и ставили в новую очередь длиной в несколько недель. Гермионе пришлось принять министерский ритм и то, что быстро здесь решаются вопросы лишь в двух случаях: когда это касается денег или нарушения Статута Секретности. А проблемы эльфов не волнуют никого: «подумай о людях» — говорили ей. Казалось бы, почему бы и не черкнуть свою подпись, раз всем все равно, но нет, надо же указать заносчивой девчонке ее место.

Второй эльф напоминал Гермионе Добби в его худшие годы: грязная наволочка, порванная в двух местах, фингал и затравленный взгляд. Он согнулся почти вдвое и не смел поднять на Гермиону глаза.

— Привет, Дилли. Привет, Хабчи. Присаживайтесь, — Гермиона махнула рукой в сторону двух маленьких стульев. — Расскажите, как ваши дела.

Дилли с достоинством просеменила к стулу и уселась.

— Привет, мисс Грейнджер. У Дилли все хорошо.

Хабчи же пришел в состояние глубочайшего шока, что случалось с ним всегда, когда Гермиона предлагала ему присесть, а это был уже третий раз, так что Дилли, закатив глаза, вскочила и дернула его за руку так, что он упал на соседний стул.

— Мисс Гермиона Грейнджер, защитница домовых эльфов, победительница Темного Лорда, подруга Гарри Поттера, слишком добра к Хабчи. Хабчи не достоин...

Мягкая улыбка Карлы успокаивала наравне с ее словами:

— Ну что ты, Хабчи. Ты очень хороший и достойный эльф. А теперь давайте послушаем рассказ Дилли.

У Хабчи глаза налились слезами счастья, а Дилли важно кивнула.

Кингсли был хорошим министром — дипломатичным, адекватным, разумным и эффективным. Именно поэтому он не хотел тратить ресурсы на эльфов. Но хотя бы разрешил Гермионе нанять не слишком дорогого помощника по своему выбору. Она пригласила Карлу и не прогадала. Та умела удивительно легко договариваться с домовыми эльфами, без суеты подготавливать документы и все всегда помнить.

Так Гермиона практически на полставки оказалась там, куда метила изначально, — в бюро распределения домовых эльфов ей выделили небольшую круглую комнатку, где она могла бы разговаривать с эльфами и их бывшими/будущими хозяевами. Да, номинально она работала под началом Альбертины Бердинг, была ее младшим помощником. Но вся работа занимала у нее в лучшем случае пару часов в день, а всякая инициатива пресекалась. Порой Альбертина напоминала ей Амбридж, но Гермиона могла так подумать только в очень плохом настроении и сильном раздражении — она не могла не признать, что миссис Бердинг была очень хорошим правоведом, вот только очень консервативным, и не любила молоденьких выскочек (по большей части потому, что сама была такой в молодости). Гермиона успешно совмещала обе работы, и за работу с эльфами ей, конечно, не доплачивали.

— Дилли отлично живется. Новая хозяйка Дилли — миссис Брумс — очень добра к Дилли. Она никогда ее не ругать, платить три галлеона в месяц и давать один выходной каждые три недели. Сегодня у Дилли выходной! А еще миссис Брумс водить Дилли к мадам Малкин и дарить ей это платье!

Хабчи вытаращил глаза:

— Хозяйка Дилли дарить ей одежду? Разве теперь она больше не хозяйка Дилли?

Дилли сердито посмотрела на Хабчи и ответила:

— Дилли работать на миссис Брумс, потому что она добрая и нанять ее на работу. Дилли в любое время может уйти с этой работы, если хотеть! Но Дилли нравится миссис Брумс, а миссис Брумс нравится Дилли!

Гермиона решила, что сейчас самое время вступить.

— Спасибо, Дилли. Я очень рада за тебя, — Гермиона улыбнулась. — Ну а ты, Хабчи? Сколько тебе платит твой хозяин? В прошлый раз ты обещал, что попросишь его об этом.

Поправка о том, что эльф должен первым поговорить о новом законе со своим хозяином, была самой отвратительной по мнению Гермионы. Эльфам выделили на это целых три месяца — дополнительное время унижений и несправедливого обращения.

Хабчи испуганно прижал уши и пискляво зачастил:

— Хозяин нисколько не платить Хабчи, мисс Гермиона Грейнджер. Хозяин говорить, его семья владеть отцом Хабчи, и значит Хабчи до конца дней работать на хозяина бесплатно.

Дилли презрительно хмыкнула, а Карла и Гермиона грустно переглянулись. Таких семей оставалось меньше и меньше, но все-таки их количество уменьшалось не так быстро, как им бы хотелось.

— Послушай, Хабчи. Согласно новым законам, если мистер Динкейн не оплачивает твою работу дольше, чем в течение месяца, то ваш магический контракт становится недействительным. Ты больше не должен работать на мистера Динкейна.

— Но... как же он без Хабчи... Хабчи не бросить своего хозяина.

Гермиона внимательно посмотрела на Хабчи.

— Xабчи, ты хочешь, чтобы мистер Динкейн был счастлив?

Карла не одобряла такую стратегию разговора, но Гермиона считала ее приемлемой.

Эльф усиленно закивал головой, так что его уши мотнулись из стороны в сторону.

— Конечно, Хабчи хотеть, чтобы хозяин был счастлив. Очень хотеть!

— Тогда тебе нужно научить его быть счастливым. Счастливы только добрые и великодушные люди. И счастье мистера Динкейна во многом зависит от тебя.

— Счастье хозяина зависеть от Хабчи?

Он робко посмотрел на Гермиону. Та утвердительно кивнула.

— Именно. И чтобы мистер Динкейн стал счастлив, тебе нужно измениться. И мистеру Динкейну нужно измениться. Потому что от него зависит, будешь ли счастлив ты. Сейчас я отправлю сову мистеру Динкейну, где напишу ему, что он больше не твой хозяин и что он должен предложить тебе работу, если хочет тебя вернуть. А ты, Хабчи, сможешь ему отказать.

Хабчи пребывал в глубоком шоке.

— Хабчи больше не работать на хозяина, это правда?

— Да, это так. И он больше не может приказать тебе появиться у него. И конечно, Хабчи, ты не должен себя наказывать за это.

Гермиона с жалостью смотрела на его фингал.

— Мисс Гермиона Грейнджер действительно освободить Хабчи? Хабчи не верить! Ведь хозяин не дать Хабчи одежду!

— Тебе и не нужна от хозяина одежда, дуралей! — Дилли надоело выслушивать восторженно-недоверчивые вопли своего друга. — По новым законам, которые придумать мисс Грейнджер, ты свободный эльф!

Новоиспеченный свободный эльф выглядел совершенно ошалело.

— Мисс Гермиона Грейнджер освободить Хабчи? И Хабчи сделать хозяина счастливым? Она и правда могущественная волшебница!

Гермиона вздрогнула. Дальше они справятся сами.

— Карла, будь так добра, займитесь с Дилли перемещением Хабчи в Хогвартс. Надеюсь, там ему все объяснят подробнее. А ты, Хабчи, наслаждайся свободой. Скоро или твой хозяин одумается, или подберем тебе работу получше.

Ее помощница и Дилли увели ошарашенного и мало что понимающего эльфа, и в кабинете наконец-то стало тихо. Возвращаться в отдел правопорядка не хотелось, так что сегодня она поработает здесь.

Действительно, нужно отправить сову этому отсталому уроду Динкейну. Его реакция может быть довольно неприятной, поэтому стоит подготовиться.

Гермиона набросала стандартное письмо нерадивому хозяину Хабчи и подозвала министерскую сову.

На минутку задумавшись, Гермиона достала из кармана мантии небольшое устройство, которое напоминало прибор для измерения чего-либо. Он был разделен на три сектора — красный, желтый, зеленый. Стрелка указывала на середину красного сектора. Гермиона нахмурилась, но сразу внутренне собралась.

Что ж, пока не все так плохо, но подмога не помешает. До могущественной волшебницы ей уже далеко.

* * *

До ожидаемого прихода мистера Динкейна Гермиона справилась со своей почтой. Рон Уизли прислал ей аж два письма, их она засунула в магловский измельчитель для бумаг, не читая. Гоблины требовали право иметь волшебные палочки, кентавры требовали запретить входить в их леса людям, охранное агентство, обучающее троллей простым командам, требовало разрешение использовать на них Империо. Ничего нового. Всегда будут недовольные, а как только твою расу перестают угнетать, сразу хочется иметь больше прав. После трех лет раздолья Волдеморта проблема равенства вышла на новый виток: некоторые волшебные существа решили, что волшебники им многое должны, а некоторые волшебники — что нужно ужесточить контроль над магическими существами.

Гермиона старалась быть справедливой, но поладить ей удалось только с эльфами — после напряженной многолетней работы, но без понимания, и немного с кентаврами — те признавали ее ум. После ограбления Гринготтса гоблины ее не жаловали, а она, после тесного общения с Крюкохватом, не жаловала их. Вообще Гермионе немного надоело, что все письма, связанные с законами про магических существ, направляли к ней. Как будто ввязавшись в историю с эльфами, она изолировала себя от других задач.

От мыслей Гермиону отвлекли громкие крики в приемной, а через минуту в ее кабинет ворвался рассерженный и злой старик, потрясая палочкой в руке. Палочка Гермионы тоже скользнула ей в руку.

— Ты! Девчонка! — он бешено зыркал глазами и брызгал слюной. — Ты украла моего эльфа! Как ты посмела, грязнокровка!

За его плечами Карла робко извинялась глазами. Все-таки до сих пор остались люди, которые смеют так ее называть.

Гермиона вышла из-за стола и незаметно сжала аврорский галлеон в левой руке, правой крепко держа палочку.

— Мистер Динкейн, если я не ошибаюсь? Вы дважды получали предупреждение о том, что согласно новому закону о домовых эльфах вы должны узаконить ваши отношения работодателя-помощника по дому с эльфом по имени Хабчи, в том числе назначить ему зарплату и обеспечить выходные, в противном случае, эльф Хабчи перестает убирать в вашем доме и выполнять любые другие ваши поручения.

Старик свирепо посмотрел на Гермиону.

— Ты будешь учить меня, как обращаться с моим собственным эльфом? Плевать мне на ваши законы! Stupefy!

Карла вскрикнула, а Гермиона легко уклонилась от луча заклинания и наконец сделала то, что хотела с самого начала.

— Petrificus Totalus.

Динкейн застыл. Вот и ее второе сегодняшнее Публичное-заклинание-дня. А чтобы было заметнее, Гермиона всегда использовала их вербально, хотя это трата драгоценных секунд. Согласно магиметру, сейчас ей было позволено одно-три заклинания средней силы в день, но публичным и обязательным она сделала одно, мало ли на что еще может понадобиться.

В камине возник встревоженный Гарри Поттер и быстро оценил обстановку.

— Гермиона, все в порядке? Он тебя не задел?

— Привет, Гарри! Не ожидала, что на мой вызов придешь ты, я думала, у вашей группы задание сегодня. А у меня все хорошо, этот тип довольно никудышный волшебник.

Гарри отряхнул от золы мантию, сел на стул и привычным движением растрепал челку.

— Да, мы прочесывали сегодня особняк Гойла, но быстро управились, так что я решил заняться бумажной работой. Кингсли постоянно меня упрекает, что мои отчеты недостаточно подробны.

Оба ухмыльнулись. Да уж, сочинения были ее коньком, а не его.

— И как там у Гойла?

— Да все тихо. Думаю, смерть Крэбба сильно повлияла на Грегори, он не выглядит стремящимся к чему-либо, кроме своего погреба. Кстати, что это за хмырь?

— Один из бывших эльфовладельцев. Решил меня заколдовать, представляешь?

Гарри оценивающе посмотрел на старика с выпученными глазами.

— Заколдовать героиню войны? Смелый малый. Отведу его к нам в отдел, ребята с ним побеседуют.

Вставая, он снова растрепал челку.

— Кстати, Джинни до конца недели с командой на сборах, они там все с ума посходили из-за чемпионата, не хочешь выпить по сливочному пиву завтра вечером? Давно не общались.

Гермиона радостно улыбнулась.

— Конечно, Гарри. Аппарируешь ко мне часиков в девять? Я как раз закончу все дела.

— Да, отлично. Пока, Гермиона!

Гарри невербально расколдовал неудачливого мистера Динкейна и увел его в камин, пока тот жадно глотал воздух.

Гермиона покачала головой и пробормотала: «Парализующее заклятие не затрудняет дыхания, клоун».

* * *

Снейп ошибался — она занималась не только правами «магических зверушек». Каждый четверг в 19:30 Гермиона спешила воспользоваться каминной сетью, чтобы оказаться в уютной желтой гостиной бывшего дома Идрис Оукби — именно там уже больше ста лет собиралось Общество поддержки сквибов, даже после того, как его хозяйка-основательница умерла. Она была настолько любезна, что завещала свой дом Обществу.

В магическом мире издревле свысока относились к сквибам. Многие чистокровные семьи, доведись им обнаружить, что их ребенок лишен магии, отказывались от него, и далеко не всегда его история заканчивалась так же хорошо, как у Ангуса Бьюкенена, который умудрился стать знаменитым регбистом в магловском мире и всемирно известным автором бестселлера «Моя жизнь в качестве сквиба» — в магическом. Мариус Блэк был выжжен с семейного древа Блэков, и его судьба неизвестна. Братья Ферклы провели остаток жизни в виде ежей, после того как об отсутствии у них магических способностей стало известно их отцу.

Гермиона пришла в Общество на второй неделе работы в Министерстве, причем не одна, а с Аргусом Филчем — желчным завхозом Хогвартса. К счастью, Филч оказался достаточно тщеславен, чтобы решить быть единственным сквибом, принимавшим участие в битве за Хогвартс, а не одним из многих волшебников, выживших в ней. Гермиона написала проникновенную речь, в которой восхваляла достижения Филча, осуждала несправедливость обращения со сквибами и их мнимую второсортность, а также утверждала, что перспективы найдутся для всех. Председатель Общества, такая же добрая, как и старая, Верлена Товард была растрогана и уверяла всех, что Гермиону им послал сам Мерлин.

Сначала это начиналось как просчитанная стратегия, вынужденная мера, да и как можно думать об отсутствии магии и что с этим делать, когда тебе только через пару дней исполнится двадцать, ты страстно желаешь жить после тяжелой войны, а магия бурлит в тебе и требует творить великолепное, исключительное волшебство?

Но Гермиона знала, что все меняется, только что было много, а уже мало, только что было сильно, а стало слабо, было все, а осталось на донышке. Поэтому через пару встреч она прониклась к этим людям — подвинутым на задворки жизни, пренебрегаемым и мало уважаемым — искренним сочувствием. Жаль, что заниматься законами в их поддержку было пока преждевременно, да и как таковых правовых ограничений здесь не было — хватало чисто человеческого презрения. Здесь она смогла вернуть себе чувство справедливости, которое ранее всегда было у нее обострено и которого она начисто лишилась в июне. Вернула и больше не теряла, ради них.

Арабелла Фигг, член Ордена Феникса, присматривавшая когда-то за Гарри, под руководством Общества три года назад открыла зоомагазин в Косом переулке взамен разрушенного. У нее всегда была особая связь с котами и книззлами, а после ее знакомства с мистером Скамандером — тогда еще другом, а теперь уже мужем Луны Лавгуд — магазин «Мистер Лапка, Сноуи, Тибблс и Тафти» стал лучшим местом, чтобы приобрести себе необычного питомца, конечно, если у вас добрые намерения. Мила Модекс, пятнадцатилетняя девчонка, выгнанная родителями из дома за то, что не может наколдовать даже lumos, помогала ей вести хозяйство и счета.

Аргус Филч остался работать в Хогвартсе, но ходили слухи, что он, окрыленный прошедшей войной и вдохновленный уверенностью Общества, наконец признался в своих чувствах библиотекарше мадам Пинс. Никто не знал, что она на это ответила, но Филч стал больше улыбаться, хотя, конечно, бродить по коридорам Хогвартса после отбоя или следить грязной обувью в холле ученикам все еще не стоит, да и улыбался он довольно кровожадно.

И помощницу себе в делах с эльфами Гермиона нашла именно здесь: Карла Пристли — женщина средних лет, скромная и нелюдимая, оказалась самой толковой секретаршей, которую только знала Гермиона. Предельная аккуратность вкупе с феноменальной памятью могли бы обеспечить ей большое будущее в Министерстве. Карла могла найти общий язык с любым магическим существом, а еще заочно училась в магловском юридическом колледже, чтобы иметь свежий взгляд на право и пару козырей в рукаве.

Конечно, нельзя сказать, что жизнь всех сквибов общества складывалась хорошо. Но Гермиона считала, что это в первую очередь зависит от человека.

Вот Бивариус Мендл, импозантный мужчина с огромными усами, — обладал природным даром к арифмантике, растрачивая его ранее на ловкие тотализаторы во время матчей по квиддичу. После нескольких лет изучения книг, которыми снабжала его Гермиона, он прошел собеседование в отдел магических прогнозов, и месяц назад его с радостью приняли на работу, предпочтя другим соискателям-волшебникам. Общество тогда гуляло до полуночи, Гермиона расплакалась на плече Карлы и осознала, что это победа, их общая победа здравого смысла над предрассудками. Тогда она впервые подумала про Малфоя, а потом и про Снейпа.

* * *

Сегодня было не так много людей, потому что лето, да и каких-то определенных тем на повестке дня не было, поэтому все собрались просто пообщаться, поиграть в плюй-камни или магические шахматы, порадоваться друг другу.

Гермиону тепло приветствовали и спешили поделиться с ней последними новостями, а также расспросить о том, как у нее дела. Мгновенно включившись в оживленный разговор о возможности открыть пиццерию с продукцией по магловским рецептам в Косом переулке, она тем не менее расслышала, как кто-то хмыкнул в углу.

Оказывается, у них был новенький.

— Гермиона, познакомься, это Эрик Тосси, наш новый друг, — седая добродушная Верлена указала на худого парня, который с вызовом смотрел на Гермиону, явно не желая показывать свой страх. Он презрительно кривил губы и сидел в закрытой позе со скрещенными на груди руками.

— Здравствуй, Эрик, — Гермиона тепло улыбнулась. — Как тебе здесь нравится?

— Я знакома с мамой Эрика. Давно звала его к нам, и вот она наконец настояла. У мальчика совсем нет друзей, — Верлена покачала головой, а миссис Фигг сочувственно вздохнула.

— Неправда! У меня достаточно друзей, и в новых я не нуждаюсь, особенно в таких. Мама мне всю плешь проела, сходи да сходи. Но она знает, что это первый и последний раз. Я не ущербный.

Все обернулись на такую речь: Карла пораженно открыла рот, Бивариус нахмурился, Верлена схватилась за сердце.

А Гермиона стремительно подошла и села за столик напротив Эрика.

— Партию в шахматы, Эрик, — железным тоном сказала она, даже не удосужившись придать фразе вопросительный тон. Парень испуганно и смущенно придвинул к себе доску.

Неловкость в воздухе так и висела, но никто не ответил на выпад Эрика, просто вокруг угла, где он сидел, образовался вакуум неодобрения. Карла предложила всем послушать ее новую пьесу для фортепьяно.

Гермиона спокойно расставляла фигуры, не смотря на своего противника.

— Черные?

— Белые.

— Тогда твой ход.

Эрик неуверенно сходил пешкой и уставился на Гермиону.

— Зачем вы со мной играете?

— Хочу узнать тебя получше.

— Это зачем?

— Ты в отчаянии, я хочу тебе помочь.

— Я не...

Гермиона сделала ответный ход.

— Расскажи о себе. Где ты живешь? Почему мы о тебе не слышали?

— Я не... — повторил Эрик и снова запнулся. — Я не как они. Я нормальный. Вот-вот закончу курс скоромагии и буду колдовать не хуже вас.

О, вот тут он прав, конечно. Довольно скоро.

— Скоромагия не работает для тех, в ком нет магии. Это обман доверчивых сквибов.

— Я НЕ СКВИБ! — он ударил кулаком по столу, фигуры возмущенно подскочили, но снова заняли свои позиции. В другом конце комнаты Карла прекратила играть.

Гермиона потянулась через стол и накрыла его кулак своей ладошкой. Эрик вздрогнул.

— Ты сквиб, Эрик. Но в этом нет ничего страшного или позорного. Ты по-прежнему можешь быть достойным человеком, полезным магическому обществу. Или магловскому, как ты сам решишь.

Эрик скинул руку Гермионы.

— Ну да, вам хорошо говорить, героиня войны, у вас есть палочка и куча магии. Интересно, много бы вы сделали против Того-кого-нельзя называть, не будь у вас палочки?

— Его можно называть, и нужно называть. Волдеморт, — Эрик вздрогнул еще раз, — был побежден той магией, которая есть в любом магле, — обычными человеческими чувствами, точнее, неспособностью их понять. Способность колдовать не делает одного человека лучше другого, не делает его великим или жалким. Мне в моей работе не нужна магия, я не ставлю ее во главу всего. И никто из нас здесь этого не делает. Пока не перестанешь отрицать, кто ты есть, ты не узнаешь, кем ты можешь стать.

Хорошие слова, мудрые слова. Верила ли она в них? Когда припечатывала ими его — возможно, но посмей кто направить их против нее — эти слова проделали бы в ней дыру размером с потерянную магию.

Эрик жалко теребил ладью, а та недовольно пыталась оттолкнуть его своими маленькими ручонками.

— Я хотел заниматься чарами... Хотел создавать немыслимое волшебство. Чтобы мама гордилась мной.

А она с первого курса знала, что будет заниматься трансфигурацией. Да, чары ей нравились, но давались слишком легко, и хотелось вызова самой себе. МакГонагалл грамотно развивала ее талант, а упорство и настойчивость позволяли надеяться на блестящую научную карьеру. Но тем летом, после войны, она старалась быть честной с собой и, отбросив тщеславные мечты детства, решила, что сделает профессией кое-что другое — то, что заставляло вязать шапочки эльфам и готовить защиту для оправдания Клювокрыла, а сейчас должно помочь ей выжить. Трансфигурация же осталась в ее жизни только в виде выписываемых журналов.

— Каждый должен заниматься своим делом, Эрик, — тот грустно смотрел в пол.

Он поймет.

Когда пришло время решать, где жить после окончания школы, Гермиона поняла, что быть героиней войны не так уж плохо. Она была уверена, что то была единственная причина, почему ей дали работу в Министерстве, несмотря на юный возраст и происхождение. Но в остальном волшебном мире она была знаменитостью, и то, на что среднестатистический министерский сотрудник поджимал губы, в газетах и журналах смаковали как диковинку. Она попала на обложки «Пророка», «Придиры» и даже «Ведьмополитена», и если раньше она бы скривилась от самой мысли о подобном, то в тот момент это было весомым аргументом, чтобы ей не смогли отказать в должности. Ну и да, каждый арендатор готов был сделать ей существенную скидку, только чтобы говорить, что она пользуется его услугами.

Благодаря этому Гермиона сняла дом в одном из спальных районов Лондона. Для маглов он выглядел старыми развалинами, оставшимися после пожара, но любой волшебник увидел бы небольшой и аккуратный домик, который внутри больше, чем снаружи.

В доме была минималистично обставленная гостиная с рабочим камином, уютная спальня, небольшая кухня, окна которой выходили в сад, и, конечно, библиотека. Точнее, когда-то это была кладовка с разным хламом, но Гермиона талантливо трансфигурировала его в ровные стеллажи, большая часть которых сейчас уже была заполнена. Зачарованное окно показывало вид на Стоунхендж, а мягкое кресло выглядело более уютным и используемым, чем любое другое в доме.

Не успела Гермиона скинуть туфли, стянуть мантию и устало рухнуть на кухонный стул, думая о том, что день был довольно тяжелый и она заслужила что-то более существенное, чем остатки утренних бутербродов, как в окно постучала незнакомая сова — большая, коричневая и явно недружелюбная. Протянув лапку с письмом и высокомерно отказавшись от лакомства, сова вылетела в окно, не собираясь ждать ответа. Гермиона надеялась, что это письмо не от Рона.

Но открыв его и взглянув на почерк, она с удивлением обнаружила, что письмо было от Снейпа. Прошло всего-то полдня, а он уже ответил! Заинтригованная, Гермиона вчиталась в ровные строки.

Мисс Грейнджер,

Я готов продолжить наше обсуждение. Мое решение будет основано на его результатах. Жду вас завтра в двенадцать, координаты для аппарации приложены.

Не советую опаздывать.

С.Т.Снейп

* * *

Гермионе нужно было успеть сделать до двенадцати массу вещей. Забежать на свою основную работу, чтобы подсунуть на подпись давно готовые документы — она выдавала их ровно в срок, но не стремилась к дополнительной нагрузке. Согласовать с Карлой перенос встреч с потенциально свободными эльфами, потому что сосредоточиться на чем-то в таком состоянии она бы не смогла. Суметь не попасться на глаза Гарри — он сразу бы понял, что она что-то замышляет. Перевести координаты аппарации в коэффициенты для портальной функции — к счастью, это она умела превосходно. И самое главное — найти того, кто создаст для нее портал.

Министерские скрепки могли перемещать только в Атриум, а пойди она со своей просьбой в Портальный отдел, ее бы в лучшем случае вежливо отшили, а в худшем — проводили бы к аврорам. Да и давать снейповские координаты кому-то из министерских — это изощренный вид самоубийства. «Ночным рыцарем» тоже нельзя было воспользоваться — координаты аппарации никак не были связаны с географическим положением. Магия не вписывается в магловские законы, черт бы ее побрал.

Поэтому когда Гермиона ворвалась в магазин «Ужастики Умников Уизли», даже Волдеморт не смог бы ее остановить. Но она все же немного запнулась, когда увидела за прилавком Рона.

Что он здесь делает, он же должен быть в аврорате. О Мерлин...

— Гермиона, что...

— Рон, где Джордж?

Он ошарашенно указал в сторону кабинета. Гермиона стремительно прошагала туда, не обращая внимания на настороженных покупателей и взгляд, полный вины и надежды.

— Привет, Джордж. Мне нужна твоя помощь и срочно.

Джордж колдовал над желтым резиновым утенком, плавающим в синем тазике. Стол был завален такими же резиновыми игрушками. Она чувствовала некое родство с этим выдумщиком — терять магию почти так же трагично, как и потерять свое второе «я».

— О, Гермиона, привет! Оцени наше новое направление — милые шутки для самых маленьких. Чтобы воспитывать чувство юмора с детства — гласит реклама. Этот утенок будет обливать лимонным соком, если на него нажать, причем сработает это, только если тебе меньше одиннадцати лет! Надо будет попросить Гарри привести Тедди проверить...

Гермиона в нетерпении топнула ногой.

— Джордж, я серьезно! Ты можешь создать мне портал? Я уже сделала все расчеты.

Джордж отложил утенка в сторону. Если бы Фред был жив, понадобилось бы в два раза больше времени, чтобы привлечь к себе внимание.

— А почему ты сама это не сделаешь?

— На палочки сотрудников Министерства наложены некоторые ограничения, так что на работе сразу узнают, что я создала нелегальный портал, — не моргнув глазом соврала Гермиона.

Глаза Джорджа загорелись.

— Нелегальный? М-м-м, Гермиона, да ты плохая девчонка... Что же это за тайное место, куда нужно попасть именно через портал?

— Хочу спасти одного эльфа, его хозяину не нравятся новые законы.

Джордж сразу поскучнел, но подвинул к себе ее расчеты и стал выбирать предмет для портала.

— Эх, спасительница. Лучше б моего брата поспасала, надоело смотреть на его кислую рожу. Так, это я вроде еще не успел заколдовать, — пробормотал он, вытаскивая из-под завалов резиновую летучую мышь. — Портус!

Символично, ничего не скажешь — летучая мышь к летучей мыши.

— Да, Джордж, спасибо огромное, обязательно спасу, но как-нибудь потом!

Она чмокнула его в щеку и направилась к выходу.

— Лучше бы брата моего поцеловала, а то он ходит как спящая красавица, — прозвучало вдогонку, но Гермиона уже шла в сторону черного хода, чтобы еще раз не встречаться с Роном.

* * *

Стоя посреди Косого переулка, огибаемая прохожими, Гермиона узнала точное время с помощью простейшего заклинания (ее Публичное-заклинание-дня на сегодня). Сделав несколько глубоких вдохов, она дважды нажала на летучую мышь.

Все сразу пошло не так.

Сначала она почувствовала, как ее окатывает чем-то черным, на вкус — чернилами. Уже в процессе перемещения она подумала, что убьет Джорджа за то, что тот подсунул ей один из своих приколов. Но потом стало совсем не до размышлений, потому что, приземлившись в какое-то место, она ощутила, что горло начало сжимать, и в следующий момент потеряла сознание.

— Грейнджер, вам жить надоело?

Сознание вернулось так же резко, и Гермиона села, жадно хватая воздух. Она находилась на полу в полутемной комнате, напротив нее с палочкой в руке стоял очень сердитый Северус Снейп.

— Какого Мерлина вы решили использовать портал? Вам не пришло в голову, что если я указал координаты для аппарации, это было не просто так? И чем это вы облиты, Мерлин вас подери?

Гермиона отдышалась. Руки тряслись, в смятении и непонимании она даже не пыталась подняться.

— Что… — она прокашлялась. — Что со мной случилось?

Снейп закатил глаза и сел в кресло.

— Вы, Грейнджер, форменная идиотка. Вы рискнули перенестись в место, защищенное от внешних вторжений, неразрешенным способом, и защита дома решила, что вы враг. Не окажись я в это самое время в комнате и не среагируй достаточно быстро, вы были бы уже мертвы.

Гермиона закрыла лицо руками. Какой стыд, не подумать о таком очевидном...

— Простите, профессор. Я действительно идиотка.

— В следующий раз, если таковой представится, мы организуем встречу там, где скажете вы. Трупов в моей жизни было предостаточно.

Она вскинула голову.

— Так мы все же продолжим?

Снейп посмотрел на нее так, что она снова почувствовала себя полной дурой.

— Да, Грейнджер, продолжим. Мне кажется, вы поняли, что я заинтересован в вашем предложении. Хотя я уже не так уверен в ваших умственных способностях, — он брезгливо оглядел ее. — Но это случится, только если вы приведете себя в порядок и встанете с пола.

Гермиона медленно достала палочку и посмотрела на нее. Нет, колдовать она сейчас не сможет.

— Профессор, кажется, я еще не совсем оправилась. Не могли бы вы убрать эти чернила? — она неопределенно махнула на себя рукой. — Не стоило с утра заходить в магазин Уизли...

Снейп поморщился, но комментировать не стал: ни ее внешний вид, ни замечание про магазин. Значит, и впрямь настроен серьезно.

Невербальное Evanesco прошлось по ее лицу и мантии, а следующее заклинание подняло ее на ноги и мягко усадило в кресло напротив Снейпа.

Ох, сколько же в нем магии... В горле запершило.

— Профессор, а можно еще стакан воды?

Снейп свирепо посмотрел на нее и едко спросил:

— Что еще, мисс Грейнджер? Дальше попросите уложить вас в кроватку?

Но воду в граненом стакане наколдовал, так же неуловимо и беззвучно.

* * *

Гермионе понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она даже сумела бросить пару заинтересованных взглядов на книжные шкафы, которые были тут в большом количестве. Вот уж в чьей библиотеке она бы хотела основательно покопаться. Снейп в это время сидел молча и с невозмутимым видом.

— Профессор, кажется, я готова. В прошлый раз мы договорились о том, что вы поможете мне организовать нападение на себя, а я взамен надавлю на Скитер, — она вопросительно подняла бровь.

— Мы еще не договорились, но суть в целом верна. У меня будет условие.

— Какое?

— Вы выдадите мне ваш компромат на мисс журналистку, а я распоряжусь им по своему усмотрению.

Гермиона с сомнением на него взглянула. Не то чтобы ей было жаль Скитер, но Снейп довольно опасный персонаж...

Сидящий напротив профессор усмехнулся.

— Не бойтесь, Грейнджер, вы сможете и дальше ее шантажировать, я не собираюсь раскрывать миру ее секреты. Но мне бы не хотелось, чтобы вас связывали с моим именем, даже если риск обнародования этого факта весьма мал. Кроме того, я привык лично все контролировать.

С Дамблдором ты тоже все контролировал, как же. Но в его словах был здравый смысл.

— И имейте в виду, наша сделка состоится только при этом условии.

— Хорошо, профессор Снейп, мне оно подходит. Могу я рассказать о своем плане?

Он кивнул:

— Извольте.

Гермиона сделала вдох и начала излагать.

— Нападение должно произойти у входа в Министерство, скорее всего в обед, когда там много народа. В оговоренное время рядом со мной будет моя ассистентка, чтобы наверняка вызвать помощь. Вы примете Оборотное зелье с волосом магла, который внешне похож на одного из Пожирателей смерти, сумевших избежать ареста. У вас есть зелье? Если что, я...

— Найдется. Продолжайте.

— Хорошо. Вы наденете плащ и маску Пожирателя, чтобы окружающие сами все додумали, и аппарируете к углу здания, там меньше всего людей. Вы попадете в меня невербальным заклятием Stupepruri, а на мою спутницу наложите легкие Оглушающие чары, если понадобится. После вы аппарируете, и когда мы встретимся в следующий раз, я расскажу вам про Риту.

Снейп сидел, задумчиво водя пальцем по подбородку, и пристально на нее глядел.

— Очень любопытная история, мисс Грейнджер. Могу я задать несколько вопросов?

— Да, сэр.

— Почему я? Почему не Поттер, понятно — ему нужно будет расследовать это несомненно громкое дельце, а врать он не умеет. Или это представление нужно для самого Поттера? Насколько я знаю, он сейчас проверяет поместья бывших Пожирателей. Но это не имеет смысла. Так почему я?

Неужели они все еще общаются? Надо будет спросить у Гарри.

И как ответить на его вопрос?

— У меня появилась информация, которая в теории могла быть вам полезной, вы сильный и здравомыслящий волшебник, ну и... вам можно доверять, — Гермиона развела руками, не зная, что еще добавить.

Снейм скривился.

— Грейнджер, только не говорите мне, что вы одна из тех восторженных дур, что разглядели во мне большое сердце после того, как Поттер вытащил на обозрение всего магического мира мое грязное белье.

Гермиона моргнула. Любовь всей своей жизни он называет грязным бельем? Ну, знаете ли...

— Сэр, я была уверена в вас еще в школе. Да, вы были неприятным преподавателем, и книга Принца-полукровки показала мне, что у вас довольно извращенное чувство юмора, но знания, которые вы нам давали, были высшего качества, к тому же вам доверял... — тут она запнулась.

— Дамблдор, — издевательски подсказал он.

— Вам доверял Дамблдор, и когда вы его... ну...

— Убил, — Снейп открыто насмехался над ней.

— Этот факт совершенно не укладывался в ваш образ, и я долго не могла в это поверить. В общем, я высокого мнения о вас, профессор, — закончила Гермиона скомканно и выдохнула.

— Браво. Какая речь, мисс Грейнджер, жаль, что вам не дали слова в суде, чтобы высказаться в мою защиту. Я уверен, все были бы впечатлены. Впрочем, хватило Поттера.

Он помолчал.

— Хорошо, я чувствую, что вы сказали правду, а значит, не подставите меня.

Гермиона возмущенно вскрикнула. Так он нарочно провоцировал ее на эмоции? И как он мог такое про нее подумать?

Снейп иронично поднял руки в защитном жесте.

— Спокойно, Грейнджер. Я должен был убедиться в ваших намерениях. В конце концов, я же не знаю, во что вы там выросли. Плюс вы такая забавная, что мое «извращенное чувство юмора» не могло устоять. Мой следующий вопрос — что это за заклинание, которое вы для себя припасли? Я о нем не слышал.

Гермиона взяла себя в руки. Она-то хорошо знала, с кем связалась. Поэтому самое разумное — просто продолжить.

— Это мое собственное изобретение. Я хотела, чтобы нападение смотрелось непонятно и устрашающе, но все проклятия, которые могут это обеспечить, все же могут нанести мне какой-то ущерб, а это подействует как обычное Оглушающее заклятие, но в оранжевом цвете, и у меня будет чесаться левая пятка. Поэтому я настаиваю на его применении.

Снейп заинтересованно сощурился.

— Спецэффекты... Довольно бесполезно, но уместно. Вы способны на управление магией, Грейнджер?

— Что вы имеете в виду?

Как же, управлять магией — это последнее, на что она способна. Иначе ее бы здесь не было.

— Создание новых заклинаний суть управление магией. Не замечал в вас в Хогвартсе способности к творчеству. Мне казалось, вы просто особо усердная зубрилка.

— Мы уже выяснили, что вы совсем меня не знаете, сэр, — холодно ответила Гермиона, тряхнув волосами, — у вас еще остались вопросы?

Снейп выглядел невозмутимо, но у Гермионы было четкое ощущение, что он развлекается за ее счет.

— Что насчет наряда Пожирателя? Вы же понимаете, что это не тот костюм, который я бы стал ностальгически хранить.

Гермиона достала из кармана мантии уменьшенный пакет.

— Тут, как вы его назвали, наряд Пожирателя, волос магла, который отчасти похож на Долохова, инструкция с движениями палочкой для заклинания и Оборотное зелье, чтобы вы не тратили личные запасы.

— Кто варил зелье?

— Я, сэр.

Снейп мерзко хмыкнул. Гермиона покраснела.

— Вы знаете, что создание, хранение и использование Оборотного зелья запрещено законом, мисс сотрудник отдела магического законодательства?

— Знаю, сэр.

— И уверен, знали это, когда варили его в школьном туалете.

Он уже не скрывал своего веселья.

— Что ж, последний вопрос. Зачем вам все это нужно?

— А кто такая Мэри МакДональд?

Снейп, конечно, отвечать не стал. Они договорились встретиться в воскресенье вечером у нее дома, чтобы обговорить последние детали, и она воспользовалась министерской скрепкой, предварительно попросив его снять защиту.

В этот раз Гермиона смогла добраться до места назначения без происшествий.

Сидя в своем кабинете и скользя взглядом по накопившимся документам, но даже не пытаясь их читать, она думала, что есть одно, последнее дело, которое хотелось бы сделать до... Ну, до того самого момента, когда луч из палочки Снейпа попадет в нее. Что будет дальше — не стоит даже загадывать.

Если трезво посмотреть на последние пять лет — она хорошо поработала.

Существенно улучшила жизнь домовиков и некоторых сквибов. Продвинула по служебной лестнице Терри Бута. Не впадала в отчаянье, не держала ни на кого зла, не опустила руки. Жаль, конечно, что в ее собственном отделе работают сплошные замшелые консерваторы, но тут и за десять лет вряд ли что-то можно было бы сделать.

— Карла, не могла бы ты вызвать ко мне эльфа Хабчи из Хогвартса. Он ведь еще там?

— Да, мисс Грейнджер.

Может быть, этот эльф и станет точкой в ее карьере.

В дверь постучали, и вошла Карла, держа за ручку уже не того затюканного домовика, что сюда входил ранее. Нет, вошел домовой эльф, который был счастлив. Он был одет в зеленый брючный костюм и фиолетовый поварской колпак.

— Привет, Хабчи.

— Мисс Гермиона Грейнджер! Хабчи рад и горд, что знаком с такой великой волшебницей!

Они с Карлой обменялись теплыми улыбками, и та вышла. Гермиона давно обратила внимание, что Карле удается поразительно хорошо ладить с эльфами.

— Хабчи, как твои дела? Как тебе понравилось в Хогвартсе?

— Хабчи знакомиться с Винки, мисс. Винки — гроза плохих волшебников! Она помогать победить Того-кого-нельзя-называть, как и вы, мисс Гермиона Грейнджер.

Глаза домовика сияли от гордости за новую подругу.

— А еще Винки рассказать Хабчи о Добби. Это правда, что Добби спасать жизнь Гарри Поттера и вашу?

Гермиона грустно кивнула.

— Да, Добби был потрясающим эльфом, он был настолько смелым, что не побоялся выступить против сильных Пожирателей смерти. Он погиб ради победы. И был свободным эльфом.

Хабчи прижал уши.

— Хабчи тоже свободен, мисс?

— Да, Хабчи.

— Но Хабчи хотеть работать. Хабчи плохо сидеть без дела. И скучать по своему хозяину.

Гермиона внимательно на него посмотрела.

— Хабчи, помнишь, мы говорили, что ты в силах сделать своего хозяина счастливым?

— Конечно, мисс Гермиона. Хабчи благодарить за такие слова.

— А что бы ты сказал, если бы у тебя была возможность сделать счастливыми много волшебников?

Эльф вытаращил глаза и вздрогнул:

— Хабчи в силах?.. много?..

Гермиона улыбнулась.

— Понимаешь, Хабчи, есть такие семьи волшебников, что не могут позволить себе взять домовика на постоянную работу, но например, когда у них случаются свадьбы или другие празднества, помощь умелого помощника им бы не помешала. То есть за одну неделю ты мог бы помочь двум, трем, может быть, и пяти волшебникам!

Компания по уборке, штат которой состоял бы из домовых эльфов, была мечтой Гермионы. Начать воспринимать уборку как работу, постепенно отдалиться от слов «хозяин» и «слуга» — это был бы для эльфов первый шаг к тому, чтобы они смогли стать полноценными членами общества. Ей вообще казалось, что в некоторых семьях, особенно чистокровных, не мешало бы и самим себе готовить, прибираться и заниматься бытом. Если бы домовики только избавились от этого чрезмерного желания прислуживать... Ведь раболепие же смогла она как-то из них вытрясти? Вспомнить Дилли — да она настоящая дама, которая не позволит с собой неуважительно обращаться!

Но видимо, не зря домовые эльфы называются домовыми. Гермиона начинала этот разговор с каждым эльфом, что проходил через ее кабинет в течение последних двух лет, но на все свои доводы она получала в ответ именно такой взгляд, как у Хабчи, — виноватый и испуганный.

— Мисс, но где же дом Хабчи? Кто будет его хозяин?

— Но ведь ты свободный эльф, Хабчи. Зачем тебе хозяин?

Тот покачал головой.

— Хабчи хотеть иметь один дом всю жизнь — дом своего волшебника. Наша магия нам велит так.

* * *

Пока Гермиона пыталась приготовить неприхотливое рагу к приходу Гарри, она думала о том, что же велит ей ее собственная магия. Или той попросту наплевать? И почему она вслед за Хабчи рассуждает так, как будто магия — это нечто разумное? Ведь это просто свойство, характеристика. Как умение видеть, как рыжий цвет волос, как короткие ноги.

Да, пожалуй, довольно полезное свойство, которое дает большое преимущество перед его отсутствием. Хотя, если уж совсем честно, то какое?

Магловские технологии развиваются значительно быстрее создания новых заклинаний. Она сама пользуется ими с удовольствием. Мир маглов стремителен, а волшебники во многом застряли в средневековье.

Маглы заменили хаос чуда своей наукой, и потому они, к примеру, могут быстро перемещаться на большие расстояния — ну да, до аппарации далеко, но это вопрос времени. И их медицина весьма и весьма развита, учитывая, сколь многим им приходится болеть. Да, волшебники не болеют магловскими болезнями, защищены от несчастных случаев, но если бы пришлось сравнивать статистику смертности от рака или от драконьей оспы, она не уверена, что последняя была бы ниже.

Что же до «волшебности», то тут тоже можно было поспорить. Полеты в космос, интернет, кинематограф, литература — разве это не чудо? К слову о последней, Гермиона не так уж часто читала художественную литературу — она предпочитала научные или исторические труды, — но разница была очевидна даже ей. Как будто волшебники меньше мечтали, меньше желали недостижимого, а может, и не имели его вовсе...

В дверь позвонили.

— Гарри!

Они обнялись. Он пах надежностью и пыльными улицами.

— Голодный?

— Съел бы гиппогрифа, — он устало сбросил мантию и с наслаждением растянулся на диване. — Мы только что закончили подчищать тайную нору Долохова, но его там, конечно, не было. Зато Стив схватил одно неприятное проклятие...

— Пойдем на кухню, расскажешь, — упоминание Долохова немного напрягло ее, но она смогла справиться с собой, пока раскладывала еду на тарелки.

Гарри ритуально растрепал челку и жадно набросился на еду.

— Как Джинни? Странно, что она на сборах, не будет же она летать в ее-то положении.

— Конечно, не будет, — подтвердил Гарри, — мы договорились, что это последние. В воскресенье она возвращается, и метлу я забираю, хотя бы до рождения ребенка. На самом деле, — он смущенно на нее посмотрел, — Джинни заставила меня себя отпустить. Я, оказывается, и не знал, на какой сильной ведьме женился. Ее магия — это что-то... — тут он осекся, наткнувшись на ее взгляд. — Ох, прости, Гермиона, я не хотел...

— Ничего страшного, ешь.

Он виновато на нее посмотрел, но продолжил поглощать рагу. Какое-то время они сидели в тишине.

Наконец Гарри доел и довольно потянулся.

— Спасибо, Гермиона. Кричер сегодня как раз в Хогвартсе. Ему, похоже, понравилось проводить разъяснительные беседы с твоими спасенными. Он и деньги, те, что я ему плачу, тратит на одежду для них.

Гермиона нахмурилась.

— Но Гарри!..

Тот строго на нее посмотрел.

— Я плачу ему деньги не затем, чтобы контролировать, куда он их тратит. Это его личное дело.

— Молчу-молчу, — кисло ответила она.

— Кстати, о личных делах. Сегодня я пришел к тебе не просто так, а чтобы...

— ...съесть мой ужин и растоптать дело моей жизни.

— Поговорить кое о чем, — Гарри усмехнулся. — Ха, ну и ужин тоже, конечно.

Гермиона вздохнула. Она понимала, о чем пойдет речь, Гарри не отступит.

— Возьмем по бутылочке сливочного пива и в библиотеку?

* * *

Гермиона залезла с ногами в любимое кресло, отхлебнула напиток и мрачно уставилась на своего друга.

— Ну и?..

Гарри молча глядел на нее исподлобья, но потом словно бы что-то для себя решил и начал:

— Гермиона, когда ты последний раз общалась с Роном?

Она знала, какова будет тема их разговора, но все равно с досадой вздохнула.

— Полагаю, что на годовщине победы, а что?

— О, ну если поздороваться и сбежать — значит общаться...

— Гарри, это не...

— Он говорил, что писал тебе много раз, но ты его игнорируешь.

Гермиона поджала губы и приняла равнодушный вид. Она не будет злиться.

— Да, я его игнорирую.

— Но почему?

— М-м-м, дай-ка подумать, — она притворно задумалась, — может быть потому, что через полтора месяца после нашего первого, чтоб его, поцелуя он нашел себе другую?

Не злиться не получалось.

— Он расстался с Лавандой год назад, я тысячу раз говорил тебе.

Неужели это объяснение перестало прокатывать?

— Ох, бедный Ронни, устал от стейков с кровью?

Гарри неверяще смотрел на подругу.

— Гермиона, ты не можешь быть такой жестокой.

— Могу. Это он тебя послал?

— Нет. Нет, Гермиона, — сказал он убедительно, когда та недоверчиво хмыкнула, — ты знаешь, что в школе я не вмешивался в ваши отношения. Мне, собственно, было несколько не до вас... Но сейчас мы живем в мирное время, и мне грустно оттого, что два моих лучших друга любят друг друга, но при этом страдают!

К концу своей фразы он повысил голос.

— Я не...

— Да ладно, я знаю тебя как облупленную. Стала бы ты так остро реагировать, если б не любила.

Гермиона внезапно почувствовала, что очень устала. Снейп, Хабчи, теперь еще этот сводник...

— Послушай, Гарри...

— Ты могла хотя бы сказать ему!.. Сказать, что ты скоро... — он замолчал и уставился в пол.

Она грустно посмотрела на него.

— Я не могу. Гарри, может, с твоей стороны это и выглядит, что я якобы не могу простить ему Лаванду и поэтому мучаю. Но это далеко не так. Ты сказал, что знаешь меня как облупленную, но я знаю Рона гораздо, гораздо лучше. Он всегда был мне... понятен. И я делаю это ради него.

— Каким же это образом?

Она откинулась в кресле, накрутила на палец прядь волос и задумалась. Не знаешь, что сказать, — говори правду.

— Может быть, ты не заметил, но я сама подтолкнула его к Лаванде.

— Что?! — он изумленно уставился на нее своими зелеными глазами.

Гермиона слегка улыбнулась. Тут стоит сказать, что и спасла Лаванду тоже она, когда успела откинуть Фенрира заклинанием от полумертвой девушки перед его последним, роковым, укусом. Ну, еще Трелони помогла — попала своим хрустальным шаром ему прямо по маковке. Лаванда тогда чудом осталась жива, и уж конечно — осталась калекой. Обезображенное навсегда лицо, плохо работающая левая рука, острая любовь к плохо прожаренному мясу — мало что снаружи осталось от кокетливой блондиночки с розовыми бантиками.

— Ты ведь помнишь, ему было хуже, чем всем нам, — из-за Фреда. Он до этого никого не терял и оказался к этому так же не подготовлен, как и к тому, чтобы жить в палатке, питаясь ягодами. Да и как можно подготовиться к смерти... Нам всем было тогда непросто, что уж говорить... Тонкс, Люпин... Но ему было особенно плохо.

Гермиона отхлебнула еще сливочного пива и продолжила.

— А я очень неплохо держалась сначала, помнишь? Организовывала завтраки, камни ворочала, за ранеными ухаживала. А потом, ну, осознала, какой мне подарочек достался, — она горько усмехнулась. — А Рону нужна была сильная я. Чтобы было в кого плакать и кому гладить по голове ночами. А я уже не могла быть такой. Мне предстояло решать, что делать со своей жизнью. Конечно, сначала я еще надеялась на удачный исход. Книжки читала... А пока меня не было, Рону все равно же нужна была помощь. Поэтому я подумала, что он почувствует себя лучше, если за кем-нибудь поухаживает, почувствует себя нужным. Ну и привела его к Лаванде...

— Ты так быстро все поняла про свою магию?

Гермиона покачала головой.

— Нет, что ты. Я ведь упорная, забыл? Но когда я поняла, что ничего уже не будет как прежде, мне оставалось лишь слегка отдалиться, Лаванда одну и ту же ошибку дважды повторять не стала, — еще одна горькая усмешка, — ну я и решила, что все к лучшему. Уверена, у них было все хорошо, пока она не оправилась, не овладела в совершенстве косметическими чарами и не устроилась в «Ведьмополитен».

Гарри был хмур и задумчив.

— То есть ты на него не злишься?

— Нет. Злилась я, когда он бросил нас в лесу в палатке. О-о-о, как я злилась. А тогда... Нет. Я не мнительная. Каждый тогда пытался выжить, точнее сказать, выжить из себя войну. Кстати, я видела Рона сегодня у Джорджа, — она вопросительно посмотрела на Гарри.

Тот улыбнулся.

— Рон ушел из аврората.

Ого, вот этого она не ожидала.

— Да, похоже, это его способ избавиться от войны в себе. Он ведь и в Хогвартс на последний курс пошел за мной, и в школу авроров по инерции. Я рад, что он наконец-то выбрал свой путь.

Гермиона недоверчиво сощурилась.

— У него, конечно, довольно приличное чувство юмора, но остроумные розыгрыши никогда не были сильной стороной Рона.

— Зато были шахматы. Он проявил себя как отличный стратег в аврорате, а у Джорджа он занимается продвижением бизнеса, заключением договоров, поставками... В общем, всем тем, чем...

— ...чем занимался Фред.

— Именно. А Джорджу всегда больше нравилось просто придумывать шутки. Кстати, видела его новые изобретения для малышей? Жду не дождусь показать Тедди!

— Да уж, и видела, и на себе испытала...

Они помолчали. Тишина была уютной и располагающей.

— Слушай, — внезапно сказал Гарри,— но почему ты сейчас не скажешь ему правду?

— Чтоб он сменил одну калеку на другую?

— Да ну, какая же ты калека...

Гермиона закрыла глаза.

— Какая-какая... Похуже уж, чем Лаванда. Ты ведь знаешь — он хочет семью, он не создан жить вдвоем в пустом доме и возвращаться с работы в тишину. Я уверена, что Лаванду спасло только ее «Я не собираюсь портить фигуру до двадцати пяти», — Гарри сморщился на ее писклявую пародию.

— Ты не хочешь детей?

Гермиона закрыла лицо руками.

— Не знаю. Наверно, хочу. Но в любом случае — не могу. Что если они будут такими же, как скоро стану я? Рон не заслужил такого.

— Но Люпин и Тонкс... Знаешь, Дамблдор говорил...

Вот не стоило упоминать его. Не стоило!

— Ах, Дамблдор говорил... Он много чего говорил, да что-то мало по делу. Говори он чуть больше, кто знает, может быть, у кого-то жизнь была бы чуть проще, например, у меня, или у профессора Снейпа... А еще, может быть, кто-то и остался бы в живых. Например, Сириус.

— Не смей, Гермиона, — Гарри был в ярости. — Ты знаешь, что я простил Дамблдора! И профессор Снейп его простил! Если бы не его план, не его видение, — мы бы здесь с тобой не сидели.

Они сердито глядели друг на друга, как вдруг в глазах Гарри забрезжило понимание.

— Да ты же не веришь.

— Во что? — сквозь зубы.

— В свое общество сквибов. Носишься с ними, Скитер хвалебные статейки строчит под твою дудку, а ты не веришь в то, что делаешь. Они для тебя по-прежнему — периферия. Играешь с ними в заботливую мамочку... А я-то так тобой гордился. Восхищался, как ты справляешься...

Гермиона побледнела. Ее начало немного трясти.

— Знаешь, Гарри, по-моему наш дружеский вечер подошел к концу. Уходи.

Он медленно встал и как-то виновато и одновременно недовольно двинулся к выходу из библиотеки. У двери обернулся:

— Прости, Гермиона. Я по-прежнему твой друг.

— Да. Иди.

Гарри вздохнул и вышел из комнаты, а затем и из дома. А Гермиона — из себя.

Это странно, что холод снаружи умеет уменьшать холод внутри. Гермиона стояла перед открытым окном и восхитительно мерзла. Июньские ночи еще не были теплыми, к тому же пошел дождь. Холод пробирал до костей и, похоже, до души, потому что отвлекал от того, что в ней происходило.

Гарри был прав — про нее. Конечно, прав. Но если признаться в этом самой себе, как же потом заниматься своим выживанием? Иллюзии держали ее на плаву долгих пять лет. Возможно, иногда ощущение правды прорывалось, но неугодные мысли довольно легко затолкнуть подальше и убедить себя, что ты просто смотришь на мир позитивно.

Она помогала сквибам как волшебница, у которой куча магии, но которая достаточно сердобольна и полна жажды справедливости, чтобы тратить свое время и энергию на неполноценных людей, не слишком разумных магических существ. Она же была почти как ее тетя, верно?

Тетя Гермионы — Джулия — была довольно состоятельной женщиной. И сутью ее жизни была благотворительность. Она финансировала центры гуманитарной помощи для голодающих детей Африки, чистила клетки собачьих питомников, всегда останавливалась около нищих, спрашивала, что им нужно из еды, и бежала в ближайший супермаркет, а если очень торопилась — просто подавала крупную сумму денег. Гермиона помнила ее именно такой — и не могла вспомнить о ней больше ничего. Она постоянно жила чьей-то чужой жизнью, и казалось, это было удобно.

В детстве Джулия вызывала восхищение у Гермионы. Ее родители тоже помогали людям — мама избавляла их от кариеса, а отец исправлял улыбки. Но у каждого были увлечения помимо работы, которые не приносили пользы, а доставляли удовольствие. У ее тети увлечений не было. Гермиона думала, как же это сильно и благородно — не иметь ничего своего.

Похоже, в последние годы она подсознательно пыталась примерить такую модель поведения и срастись с ней. Но непременными спутниками Гермионы были абсолютное одиночество, нежелание принимать себя и отсутствие рассуждений о собственных желаниях. Подобная жертвенность во чье-то благо была недоступна Гермионе из-за встроенной рациональности. Из-за этого она часто чувствовала фальшь в собственных фразах, а следом и ощущение ненастоящести своих действий.

А еще, безусловно, тетя Джулия, будь она сама африканским ребенком, не смогла бы накормить других, будь она бездомной — не смогла отыскать кому-то дом, будь она нищей — не сняла бы с себя пальто в минус десять, чтобы укрыть безработного беженца. Почему же Гермиона решила, что способна курировать общество сквибов? Вправе снисходительно и умудренно разговаривать с ними?

Не потому ли, что она не может признать, кем она вот-вот станет?

Основательно замерзнув, Гермиона закрыла окно, неторопливо переоделась и забралась в кровать. Мысли метались и перекручивались, и пара часов беспокойного сна не принесла свежего взгляда на происходящее.

Похоже, она не в состоянии довести свое дело до конца. Гриффиндорская храбрость растворилась в безжалостном здравом смысле и инстинкте самосохранения. А инстинкт отчаянно запрещал бросать себя в неизведанную пропасть, лучше уж из последних сил держаться за обрыв и не смотреть, не смотреть вниз.

* * *

День прошел как в тумане. Кажется, она что-то читала, пропуская целые абзацы, кажется, готовила какой-то обед — вкус не запомнился, но голод не ощущался. Озорным заклинанием она перекрасила мебель на кухне — из бежевой та стала ярко-желтой. Гермиона как раз думала, не сделать ли стулья синими, как раздался звонок в дверь. Она вздрогнула.

На пороге стоял Снейп, недовольный и мрачный.

— Ваша улица кишит маглами, мисс Грейнджер. Я бы предпочел координаты для аппарации, но у вас, видимо, с ними проблемы.

Гермиона молча на него смотрела.

— Ну, впустите на порог, или мы будем разговаривать на глазах у этой толпы? — он неопределенно махнул рукой на одинокий силуэт вдалеке.

Гермиона не двинулась с места.

— Мисс Грейнджер? Я начинаю терять терпение.

— Рита Скитер — незарегистрированный анимаг, она принимает форму жука. Мне от вас ничего не нужно, больше не приходите, — и дверь перед носом озадаченного Снейпа захлопнулась.

Гермиона прижалась лбом к косяку и внезапно почувствовала себя очень жалко. Как она вообще решила, что способна на такое? И вообще. К горлу подступили слезы.

Снова раздался звонок в дверь. Гермиона яростно ее распахнула и, утирая слезы рукой, уставилась на Снейпа.

Тот сурово ее оглядел и раскрыл рот, чтобы явно сказать какую-то гадость, поэтому Гермиона опередила его:

— Я же сказала, убирайтесь! Вы свободны от договора, ничего не надо! Вы получили, что хотели, считайте это моим актом альтруизма! — она зло расхохоталась и снова захлопнула дверь, наложив мощное заглушающее, запирающее и хотела еще добавить такое, что поливало бы водой любого, кто посмеет нажать на кнопку звонка, но на это ее уже не хватило.

Реветь было приятно.

* * *

Начинать новую жизнь в понедельник — это всегда бесперспективно. Кто хочет, тот не будет ждать красивой даты или обнуления цикла. Кто хочет — тот делает. Поэтому то, что сегодня был понедельник, Гермиона считала совпадением.

Жизнь шла своим чередом. Она улыбнулась Карле, уже изучающей как будто самопополняющуюся стопку корреспонденции, и прошла в свой кабинетик. Сегодня будет спокойный, размеренный, обычный день. Она разберет наконец просьбы гоблинов и придумает, что с ними делать. Думать, анализировать — это всегда получалось у нее очень хорошо. Это вам не глупые помахивания волшебной палочкой, как говорил Снейп.

Кстати, о Снейпе. Наверно, стоит послать записку с извинениями, все-таки она довольно грубо повела себя вчера. Но лучше сделать это через пару дней, вдруг он еще злится.

А гоблинам можно позволить выбрать представителя и участвовать в принятии законов. Все равно его мнение окажется в меньшинстве, но это будет справедливо. Надо бы просчитать возможные последствия...

Вынырнула из размышлений Гермиона от стука в дверь и робко заглянувшей в нее Карлы.

— Мисс Грейнджер, у вас нет планов на обед? Я бы хотела обсудить кое-что.

Гермиона удивленно взглянула на женщину. Карла была очень молчаливой, и вытягивать слова из нее приходилось с трудом, а тут она сама жаждет общения.

— Конечно, Карла. Давай пообедаем вместе.

— Где бы вы предпочли?

Она задумалась. В конце концов, не пропадать же месту.

— Знаешь, недалеко от входа в Министерство открылся магловский ресторан. Может быть, там?

* * *

Ресторан назывался «Круглый стол», и все столы там были действительно круглыми. Гермиона с Карлой разместились в дальнем закругленном углу и сделали заказ.

Карла тут же стушевалась.

— Ну же, Карла, ты можешь сказать мне что угодно. И я уже давно говорила — давай на ты.

Это не очень помогло.

— Не понравится вам то, что я хочу сказать.

— Серьезно, Карла. Я же не кусаюсь.

Карла вздохнула, но взглянула прямо.

— Я думаю, вам не нужно затевать это дело с эльфийской компанией по уборке.

Гермиона опешила.

— Эм, мне казалось, ты поддерживала меня, — она задумалась, — или ты просто молчаливо не одобряла? Может быть, ты считаешь, что эльфов нужно оставить в тех ужасающих условиях, в которых они находятся испокон веков?

— Мисс Грейнджер, вы сейчас давите на меня, — было видно, что Карла чувствует себя неуверенно, но продолжает стоять на своем. — Поверьте, я очень счастлива работать с вами, и то, что вы сделали для эльфов, — это воистину благое дело. Но...

— И все-таки есть но?

— Вы пытаетесь сделать из домовых эльфов людей.

— Что ты имеешь в виду? Конечно, я добиваюсь, чтобы у эльфов хотя бы в чем-то были такие же права, как и у волшебников. Как и у всех разумных существ.

Карла помолчала.

— Иметь права, как у человека, — не то же самое, что им быть. Природа волшебника отличается от природы эльфа. Их магии различны.

— Хорошо, то есть ты поддерживаешь меня в том, чтобы эльфы получали плату за свой труд — за уборку — у одного хозяина, но при этом считаешь, что работать в компании, где они будут убираться не в одном доме, а во многих — плохо? Я не понимаю.

— Мисс Грейнджер, я знаю, что вы выросли среди маглов. Были ли вы в хорошей семье, имеющей эльфа? Где хозяева не жестоки, не бездушны, где эльфы растят их детей с самого рождения?

Малфои и Крауч не в счет, директора школы вряд ли можно считать единоличным хозяином всех хогвартских эльфов, и хотя Кричер сейчас обожает Гарри, вряд ли это подходящий пример.

— Пожалуй, нет. Это очень распространенное явление — когда эльф обречен на рабский труд, когда с его мнением не считаются и заставляют себя наказывать, когда...

— А я выросла именно в такой семье, — перебила Карла, стиснув пальцы.

— У тебя был эльф? — удивленно спросила Гермиона. Они никогда не говорили о семье Карлы.

— Моя мама-магла умерла во время родов, а отец-волшебник оказался не готов к такой ответственности, а потому я выросла у его мамы. Бабушка не отреклась от меня, даже когда узнала, что я никогда не смогу колдовать. Но она была уже старая, а потому перепоручила меня Пирви — своему домовому эльфу, которая меня и воспитала. Пирви была членом семьи, и именно ее любовь помогла мне не сломаться, не возненавидеть мир, а научиться жить такой, какая я есть. И мой случай — не единственный, очень многие волшебники любят своих эльфов и имеют с ними особенную связь. Эльф — это член семьи, вот что я хочу сказать. Когда тот, с кем ты живешь, обижает тебя — надо уходить, как бы тяжело ни было, поэтому я восхищаюсь вами, что вы подарили такую возможность для эльфов. Но лишать их надежды найти хороший дом, чтобы осесть в нем, — это тоже жестоко.

Гермиона задумалась.

— А как же Хогвартс? В школе много эльфов, и не похоже, чтобы они были несчастны.

— В Хогвартс приходят эльфы, освобожденные своими хозяевами. Потому что бездельничать — невыносимо для домовиков. К тому же они любят детей. Но лучше всего для эльфа — жить в семье.

— Ты хочешь сказать, что непостоянный хозяин для эльфа — это плохо? Почему бы эльфам тогда не жить в отдельных домах, без волшебников?

Карла ужаснулась.

— Что вы, мисс Грейнджер! Эльфы не люди, говорю же вам. Им нужен дом, а дом — это волшебник. Представьте, что вы меняете домашнего питомца каждую неделю, или мужа!

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Эльфы столько лет жили, прислуживая волшебникам, что им может казаться, что таков порядок вещей. Но в магловском мире можно найти множество примеров, что нужно совсем немного времени, чтобы начать пользоваться своими правами так, будто это было всегда. Темнокожие люди были точно такими же рабами, как эльфы, — но сейчас они имеют право и на работу, и на образование, и ничем не отличаются от белых. Женщины еще в прошлом столетии не могли рассчитывать на приличные профессии. Так и эльфы — их рабство придумано ленивыми властолюбивыми волшебниками, которые считают себя лучше других существ.

— Вы приводите примеры с людьми. А эльфы не люди, по-другому у них все устроено.

— Да в чем по-другому-то? — вспылила Гермиона. — Они разумны, у них развиты социальные навыки, их магия очень сильна. И они могут принимать собственные решения.

Разговор оборвался и не смог продолжиться. После напряженного обеда они неторопливо шли в сторону Министерства, погруженная каждая в свои мысли.

В словах Карлы было здравое зерно. Но принять эту точку зрения сейчас — означает лишить себя цели, возможности сделать что-то важное и хорошее. Хорошее ли? Но это именно то дело, которое может оставить ее на плаву. А это сейчас самое важное.

— Г-г-гермиона?

Оказывается, Карла остановилась. Чего она испугалась?

И тут Гермиона посмотрела налево.

Он стоял у дерева, на расстоянии десяти метров. Неподвижно, только палочка лениво, но изящно перемещалась между пальцев в черных перчатках. Плащ черной тенью лежал за спиной. А за маской она видела глаза, которые не вспоминала разве что реже, чем глаза Беллатрикс, когда та ее пытала. Это был Долохов.

Рефлексы тела — они всегда срабатывают быстрее, чем это осознаешь. Поэтому только когда Гермиона услышала собственное «Stupefy» и уверенным жестом отправила Карлу себе за спину, она поняла, что происходит. Он увернулся, едва шевельнув плечом. Тут до нее дошло.

Ну конечно, в руках Долохова палочка никогда не была бы «изящной».

Она же сказала ему! Она этого больше не хотела!

Ее магии и сноровки не хватило бы, чтобы его остановить, даже в военные годы, что уж говорить про сейчас, когда ей осталось одно средне-боевое заклинание. Но вдруг повезет?

Второй stupefy так же не причинил ее противнику ни малейшего вреда, зато ярко-оранжевый луч, созданный без единого звука, попал ей точно в живот. Она успела услышать, как Карла убегает с криками помощи, и увидеть, как мелькнул плащ перед тем, как его хозяин аппарировал. Дело было сделано. Она потеряла сознание с мыслью, что, пожалуй, лучше бы это был настоящий Долохов. Тогда бы она падала от Авады.

* * *

Гермиона резко открыла глаза и не сразу осознала, что уже ночь и она лежит на кровати в больничной палате.

Давненько она не была в Мунго. В последний раз это было те же пресловутые пять лет назад, когда она использовала Оборотное зелье, чтобы получить подтверждение своего диагноза. Не сумев найти решение своей проблемы в книгах (и приняв это за личное оскорбление), она понадеялась на врачей.

Колдомедик мистер Вуден, лысоватый дядечка лет шестидесяти пяти, смотрел сочувственно, но больше с ужасом. Еще бы, блондинка напротив него имела действительно ужасающий недуг.

— Я сожалею, мисс Эббот. Но чудес без магии не бывает, а магия не способна излечивать саму себя, она не разумна.

Он вытащил из ящика стола магиметр и осторожно и неуверенно, как будто Гермиона была заразной, подвинул к ней через стол.

И вот — снова здесь. Если бы она не была такой трусихой и их план со Снейпом был воплощен в жизнь, она бы попала сюда совершенно по-другому. Ох, постойте-ка...

— Грейнджер.

Это было сказано тихо, но так, что Гермиона удивилась, как же она не сразу почувствовала эти волны ярости, исходящие от человека, который стоял около ее кровати, крепко ухватив спинку, и был очень зол. Снейп был опасно, убийственно зол и похоже, что на нее.

Краем глаза Гермиона заметила Рона, крепко спящего на неудобном стуле — без вмешательства Снейпа явно не обошлось, но Рон — это последнее, что ее сейчас занимало.

— Вы, Грейнджер, подлая маленькая дрянь, — он чеканил каждое слово, — мне плевать, что там у вас случилось, и почему вы просто не сварили себе пристойный яд или хотя бы не попросили об этом меня. Но как вы посмели воспользоваться мной для своих извращенных целей? Полагаю, вы думали, если я был Пожирателем, если я исполнил просьбу Дамблдора, еще одно грязное дельце я и не замечу?

О чем он, Мерлин его побери? Это же она должна злиться!

— Профессор, я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. И вообще...

— Строите из себя дурочку, Грейнджер. Что ж, извольте... Начнем с того, как вы провели последние двенадцать часов, — он продолжал сверлить ее глазами, и Гермиона поняла, что запрет на легилименцию, указанный в их договоре, злит его еще больше, — я ударил вас вашим темным проклятием и применил дезиллюминационные чары, убедившись, что все развивается по нужному сценарию. К счастью, та женщина, с которой вы были, имеет достаточно громкий голос, так что волшебники быстро сбежались к месту происшествия. И...

Темным проклятием?!

— Профессор, я же сказала, что мне от вас ничего не нужно, зачем вы все равно это сделали? Я выражалась недостаточно ясно? Я передумала! К Мерлину договор!

Он подлетел к ней и процедил прямо в лицо:

— Вы смеете обвинять меня? Грейнджер, в тот вечер вы повели себя неадекватно и истерично, но в предыдущие две наши встречи я чувствовал, что вы знаете, что делаете. И да, пожалуй, в свете последних событий вариант пойти на поводу у вашей истерики был бы наилучшим, но к сожалению, я привык платить свои долги, — он припечатывал каждым словом, — а вам я был должен.

Гермиона досадливо вздохнула, а Снейп отошел от ее кровати и продолжил рассказ, злобно сверкнув глазами.

— Когда ваша спутница, по иронии я хочу заметить — сквиб, оповестила всех о том, что здесь был Пожиратель смерти, который напал на героиню войны и аппарировал, к вам побоялись сразу применять Оживляющее заклинание. И совершенно правильно, чего я не ожидал от этих болванов, сначала использовали простейшее диагностическое заклинание. И что они обнаружили, Грейнджер, вы знаете?

— Просветите меня, — конечно, она знала.

— Они обнаружили, что вы вполне здоровы, разве что без сознания. На этом моменте я аппарировал к себе, потому что у меня достаточно дел, кроме как смотреть на подобный фарс. Но экстренный выпуск «Пророка», который я получил через пару часов, показал, что история не закончена. Представляете, обнаружилось, что ваш магический потенциал значительно ниже, чем полагается иметь взрослой сильной волшебнице. Четыре человека проверяли одно и то же, но получали одинаковый результат. Вчерашняя героиня войны, талантливая и способная ведьма — почти что сквиб.

Что ж, можно собой гордиться, все прошло как по нотам. Ее план пятилетней давности блестяще воплощен в жизнь.

Но теперь только и осталось, что попросить у Снейпа пристойного яда.

— Вижу, вы не очень-то удивились? Эти болваны все-таки поступили как болваны — испугались и влили в вас сильное зелье сна без сновидений, чтобы у них было время осознать произошедшее. Но первая полоса все же стала вашей, — он помолчал. — Беглый Пожиратель смерти лишил магии Гермиону Грейнджер. Такого не было в нашем договоре, не правда ли?

Последнюю свою фразу он произнес настолько шелковым голосом, что Гермионе стало почти страшно.

Удивительно, что она могла хоть что-то испытывать, имея такую пустоту внутри. Он думает, что...

Снейп снова остановился напротив нее и продолжил:

— Как я уже говорил, мне плевать, зачем это было нужно вам. Я не представляю, что должно быть в голове у такого человека, и хочу продолжать это делать как можно дольше. Свои причины вашего выбора меня на роль палача тоже оставьте при себе. Я не прощу вам этого, и когда закончим, лучше не появляйтесь более в моем поле зрения. Как вы представляете себе вашу дальнейшую жизнь — меня, естественно, не волнует. Но что я действительно хочу знать — где вы откопали заклинание, отнимающее магию, и как впихнули его в ложную оболочку?

Ох, что за день. Что за жизнь, точнее говоря. Что он там придумал?

Только Гермиона набрала побольше воздуха, чтобы начать говорить, в коридоре послышались приближающиеся шаги.

Снейп тоже услышал и сощурился. Гермиона затараторила:

— Профессор, я... вы не лишали меня магии. Я обещаю, как только я выйду отсюда, то отвечу на любые ваши вопросы. Я... Я хочу вас заверить, вы ничего не сделали, и последнее, что я хотела, — это как-то задеть ваши чувства.

Она действительно ему должна.

Снейп продолжал смотреть на нее своим непроницаемым взглядом, пока дверь не открылась и он не растворился в воздухе.

Зашедшая сиделка, увидев, что она проснулась, всплеснула руками и выскочила обратно в коридор с криками: «Она пришла в себя! Грейнджер пришла в себя!»

Гермиона поспорила бы с этим утверждением.

В палате немедленно включился свет, внутрь набилась куча народа, и Гермиона наконец смогла почесать левую пятку.

* * *

Первой из журналистов пробилась к кровати Гермионы Рита Скитер. Ее Прытко Пишущее Перо жадно уставилось на будущую жертву, а сама хозяйка засыпала вопросами:

— Гермиона, милочка, я же могу рассчитывать на эксклюзивное интервью, с нашими-то отношениями? Скажи, ты действительно не можешь колдовать? Как выглядел тот Пожиратель? Это были старые счеты или месть?

— Мисс Грейнджер, как вы прокомментируете сегодняшнее происшествие?

— Мисс Грейнджер, что вы сделаете с вашей палочкой?

Колдомедики на заднем плане пытались пробиться к пациентке, но профессия журналистов приучила выживать и не в таких условиях.

Тут появился Гарри Поттер и снова спас мир: только гермионин и ненадолго, но когда в палате остались только он и Рон, стало немного легче.

Хотя теперь, когда они все молчали, — Рон с жалостью смотрел на нее, Гарри больше куда-то в угол, как будто не мог на что-то решиться, — ей сразу захотелось вернуть недавний шум, потому что сказать было совершенно нечего.

— Гермиона, как ты? — первым тишину нарушил Рон.

— Нормально.

Наверно, ее вид твердил о прямо противоположном, потому что герой магического мира решил еще раз спасти Гермиону:

— Рон, прости, но нам нужно поговорить наедине. Мне нужно взять показания, а ты уже не работаешь в аврорате.

Тот обиженно посмотрел на друга, но через мгновение медленно кивнул и обернулся к лежащей.

— После мы должны поговорить, Гермиона. Ты больше не можешь от меня бегать, не теперь, пожалуйста.

Она сглотнула.

— Хорошо.

Он вышел, и Гермиона разрыдалась.

* * *

Она устала. Она хочет получить назад свой маховик времени, чтоб если не отменить последнюю неделю, то хотя бы суметь заобливиэйтить всех, кто в курсе ее маленькой проблемы.

Поттер дал Гермионе выплакаться, но успокоить ее не пытался. Отойдя к окну и изучая зачарованные узоры, он, казалось, продолжал решать в голове какую-то задачу.

Плача, она отчаянно жалела себя, но с каждой пролитой слезой жалости оставалось все меньше, и постепенно включался ее знаменитый ум, который всегда находил пути к выживанию.

Если подумать, ее поведение в последние дни можно объяснить обыкновенным страхом. Да, она запланировала публично «лишиться магии» давно, но не учла того, как будет себя чувствовать после, выдержит ли это. Тогда, после войны, это не казалось сложным после всего произошедшего, радости жить было достаточно. Но теперь...

Достаточно ли она подготовила общество, чтобы суметь быть его полноценной частью в таком виде? Будет ли она страдать от приверженцев магорасизма? Сможет ли она остаться на своей должности? Примет ли сама себя?

Обо всем этом предстояло подумать, но она справится. Снейп был прав про ее неадекватность, а Гарри — про ее лицемерие. Больше она не хочет быть такой.

И начать нужно с малого — с правды.

— Гарри?

Он повернул голову.

— Да?

— Ты хотел взять показания.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да, теперь да. Вполне.

Гарри сел на место Рона у ее кровати и взволнованно начал:

— Что сегодня произошло? Я говорил с мисс Пристли, она ужасно напугана, но… Гермиона, на тебя действительно напал Долохов? Не могу поверить, что мы в своих обысках идем по ложному следу, я действительно не представляю, где мы ошиблись, мы...

— Тебе нужно замять это дело. Не проводи расследование.

Он споткнулся на полуслове.

— Я... Что?

— Извини, Гарри. Я должна была это сделать, иначе бы у меня не хватило духа. А расскажи я тебе — ты бы не поддержал. Зато теперь все знают, что я почти сквиб, правда?

Он смотрел на нее неверящим взглядом.

Ну же, дорогой, пойми меня.

— Ты... подстроила это все? — шокированно прошептал он.

Она виновато кивнула.

— Я бы не смогла просто сказать людям об этом. Ни тогда — потому что потеряла бы все, ни сейчас — потому что ты был прав насчет меня: я жила, имея двойные стандарты, отказываясь принимать свою новую сущность, лгала и себе, и окружающим. Я инсценировала нападение, потому что запустив этот процесс, я не смогла бы его отменить. И теперь я наконец смогу стать собой. Хотя бы попытаться.

Тут голос ее подвел, но она закончила:

— Я помогу тебе создать удобную легенду. У аврората не будет проблем.

— Кто был под Оборотным зельем? Это ведь не был Долохов, правда?

— Я не могу тебе сказать.

— Гермиона, тебе не кажется, что хватит тайн, от которых у всех проблемы? Ты понимаешь, что вся магическая Британия в панике сейчас?

— Мы сегодня же сделаем заявление.

Она помолчала.

Но если говорить правду, не следует ли делать это до конца?

— Ладно. Хорошо. Это был Снейп. И он думает, что поразил меня проклятием, отнявшим у меня магию.

— Снейп!? Ох... Как ты?.. А впрочем, нет, это я уже не хочу знать. Достанется же тебе...

— Уже. Он был здесь до вас всех, злой как черт.

Оба усмехнулись.

— Вот так, теперь я официально и общепризнанно сквиб, — она нервно заправила волосы за ухо и попыталась улыбнуться.

Поттер растрепал челку и серьезно посмотрел на Гермиону:

— Знаешь, я тобой восхищаюсь. Я бы так не смог. Особенно со Снейпом...

Они рассмеялись, и жизнь вроде бы начала налаживаться.

* * *

Гермиона очень просила Гарри побыть ее личным волшебником и организовать ее доставку до дома, минуя журналистов и прочих зевак, но общения с колдомедиками избежать не удалось.

Мистер Вуден совершенно не изменился — даже выражение ужаса на лице осталось прежним.

— Знаете, это второй случай на моей практике. Раньше я даже не думал, что такое возможно... Та бедная женщина... Не знаю, что с ней сейчас стало, но у нее были такие же симптомы, разве что ее магия исчезала медленнее...

Он развел руками.

— Я ведь тоже вырос в магловском мире, мисс Грейнджер, хоть мой отец и был волшебником, он не очень-то часто нас навещал... Да... Поэтому, как и вы, могу оценить магию и не представляю, каково жить без нее... Держитесь, мисс Грейнджер. Вы слышали когда-нибудь про магиметр?

Гермиона кивнула и усмехнулась про себя.

— Я думаю, что обойдусь без него. Судя во всему, мне остались жалкие крохи, да и те исчезнут к концу года, так что я не буду растягивать удовольствие.

Мистер Вуден вздрогнул, а Гермиона усмехнулась уже в открытую.

Пусть думает, что она сошла с ума от горя.

После сочинения красивой легенды на грани бреда, но именно в той его степени, когда говорят «настолько бред, что такое не придумаешь», общественности представили историю, в которой были замешаны американская мафия не-магов, приколы Умников Уизли, гоблинские интриги и билеты на концерт Селестины Уорлок. Гермиона дала умное и вдохновляющее интервью «Пророку» (читай: Рите Скитер, а значит, имела возможность его редактировать) и пошла на внезапно назначенную встречу с Альбертиной Бердинг уже немного легкомысленной и бесстрашной. Скорее всего, ее уволят, но дойдя до дна, сложно опуститься ниже.

Миссис Бердинг сидела за большим дубовым столом и сосредоточенно черкала что-то на пергаменте. Ее седые волосы были уложены в строгий узел, а жемчужная нить на шее как будто находилась там все время их знакомства. Она не подняла глаза, когда Гермиона вошла и села на стул для посетителей.

— Хорошая речь. И складная история. Я в нее, конечно, не верю, но это то, что нужно, когда хочется скрыть факты.

Это была первая похвала, которую Гермиона получила за пять лет. Она хотела возразить, но Альбертина терпеть не могла, когда разговаривают без разрешения в ее присутствии. К тому же она была права.

— Я видела в вас зеленую максималистку, повернутую на справедливости, но смотрите-ка — врать умеете. Гриффиндор, борьба против «зла» — пф, кому угодно мозги испортят, — она отложила пергамент и взяла следующий. — Войны делают людей слишком прямолинейными, заставляют забыть, что в мирное время работают другие законы. Не люблю войны, мешают работе.

Насколько Гермиона знала, ее начальница уехала из страны, когда Скримджер был убит, и вернулась через месяц после победы. Вряд ли это была трусость, скорее здравый смысл — Альбертине было больше ста лет.

— Я собиралась отложить это на годик, но последние события показали, что мне, пожалуй, пора заняться собственным садом. На пенсию выхожу.

Еще одной особенностью миссис Бердинг было то, что она чрезвычайно редко называла кого-то по имени. Обезличенность была правилом, а уж откровения про сад — Гермиона была уверена — слышали от нее единицы. К чему она клонит?

— Я буду рекомендовать вас министру на свою должность.

— Что? — Гермиона была в шоке. — Но вы же знаете, я больше не...

— Не можете колдовать? — тут Альбертина посмотрела на нее в упор своими желтоватыми пронзительными глазами. — Когда-нибудь видели меня колдующей?

Гермиона осознала, что даже не знает, как выглядит ее волшебная палочка.

— А я неплоха, к примеру, в дуэльных чарах. Только это не нужно в моей работе. А что нужно — так это холодные мозги, свободные от всяких стереотипов. Я внимательно изучала все проекты, которые вы так упорно мне подсовывали. Помогу расставить приоритеты и расскажу, как убедить этих истуканов на собраниях. Вот этими, — она указала на левую стопку пергаментов, исчерканную зелеными чернилами, — стоит заняться сейчас, пока ваше имя на слуху, вас жалеют, вами восхищаются.

— Но вы же отказывали мне все эти годы! Швыряли мне назад все мои предложения, — возмутилась Гермиона.

— И правильно делала, — холодно ответила миссис Бердинг, — остудить надо было твою горячую голову. Горячность хороша в суде, а не в составлении законов. А сейчас ты и поутихла, и зубки, смотри-ка, отрастила, и врать научилась. Готова.

— Я могу идти? — Гермиона была так зла, что даже не ощутила всей значимости события.

— Давай-ка, иди. И помни, что у тебя больше не будет времени на своих убогих зверушек, пора уже серьезными вещами заняться.

Гермиона в бешенстве вылетела из комнаты под хмыканье Альбертины. Вот старая перечница!

* * *

Последний раз Гермиона ощущала такую злость, когда Рон вернулся после своего позорного побега во время поиска хоркруксов. Да, вроде бы все хорошо: она не теряет работу, судя по всему, сможет заниматься вопросами, которые волновали ее с прихода в магический мир, и все это несмотря на то, что теперь каждый волшебник знает о ее магической истощенности. Не стоит тешить себя иллюзиями, что с этим совсем не будет проблем, недалеких и жестоких людей хватает, но в целом общество приняло ее, а ее новая должность поможет соблюдать дистанцию — потому что это власть. Но почему же нет ни радости, ни удовлетворения? Почему вместо счастья осуществленных желаний Гермиона переполнена гневом и горечью?

Ведь выходит, все, что она получила сейчас, она заслуживала уже давно. Поговори с ней Альбертина с самого начала, когда только увидела большой потенциал в новенькой, может, и не понадобилось бы этих пяти лет бессилия от несправедливости, отчаянных попыток казаться нормальной и постоянного страха конца своей магии. Весь этот угнетающий фон мешает сейчас почувствовать гордость собой, мешает вздохнуть свободно и не просчитывать мнение окружающих, не пытаться доказывать что-то каждому встречному и в целом чувствовать долг перед кем-то или чем-то. Хотя... Есть еще пара дел, которые требуют унять гнев и закрыть наконец свои истории, а может быть, и открыть новые, кто знает. Да, нужно уподобиться Снейпу и начать раздавать долги.

— Карла, зайди в мой кабинет, пожалуйста.

С момента нападения им еще не удавалось поговорить, но Карла постоянно смотрела на Гермиону издалека ужасно виноватым взглядом. Это уже начало немного раздражать.

Они уселись, и Гермиона протянула своему секретарю тонкий пергамент с видневшейся на нем печатью Министерства.

— Ч-что это? Я уволена?

Забавно, что их реакции на вызов начальства были одинаковы.

— Ну что ты, Карла! Это повышение. С личного согласия министра ты назначаешься на мое место в отделе регулирования волшебных существ, официально.

Какое занимательное зрелище — наблюдать, как человек, готовящийся к худшему, получает то, о чем не мог и мечтать. Неужели она выглядела так же?

Гермиона с улыбкой смотрела, как Карла лихорадочно перечитывает одни и те же строки, проговаривая про себя, словно так они станут более реальными.

— Но… я?

Гермиона уверенно кивнула.

— Я давно чувствовала, что к этому идет, но постоянная запарка и, что уж скрывать, мои личные проблемы не позволяли видеть очевидного — ты гораздо тоньше чувствуешь желания магических существ, чем я, Карла. Ты понимаешь их, понимаешь их нужды и их природу. Наш разговор в «Круглом столе», — тут Карла помрачнела, — нет, послушай, тот наш разговор был последней каплей. Я уже не могла игнорировать это. Ты будешь для них лучшим помощником и наставником. А уж юридических знаний тебе хватит за глаза. И если что, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Карла все еще сидела ошарашенная и смущенная.

— Но что же будете делать вы?

Гермиона пожала плечами и улыбнулась.

— У меня будет очень, очень много работы.

* * *

Не обращая внимания на косые и любопытные взгляды, провожающие ее через атриум, Гермиона шла на встречу с Роном в «Дырявый котел».

Он привстал из-за столика, когда она в нерешительности остановилась возле.

— До последнего не думал, что ты придешь.

Гермиона оглянулась на многолюдный зал и предложила:

— Может аппарируешь нас куда-нибудь в тихое место? Мы могли бы прогуляться.

Рон немного удивился, но собрался и предложил ей руку.

Она медленно вложила свою ладошку в его, и они с хлопком исчезли.

— Хогвартс? Почему Хогвартс?

Они стояли на границе аппарации перед замком, где у них все началось и закончилось. Похоже, Рон это тоже понимал.

— Ну... здесь тихо в июле.

Они не сговариваясь двинулись к опушке Запретного леса.

— Ты сидел у моей постели в Мунго.

— Да. Я хотел первым застать тебя, когда ты проснешься, даже выпил бодрящий эликсир. Не понимаю, как я заснул.

Гермиона иронично улыбнулась.

— Тебе никогда не нужен был особый повод, чтобы поспать.

Рон криво усмехнулся:

— Что верно, то верно, — и помолчав, продолжил: — Ну и историю вы придумали с Гарри. Она настолько плоха, что в нее все верят.

— В этом и был смысл, — еще одна улыбка.

— Ты расскажешь, что случилось на самом деле? Я волновался.

Гермиона кивнула, собираясь с мужеством.

— Рон, ты ведь помнишь, как именно были уничтожены хоркруксы Волдеморта? Конечно, такое сложно забыть, но давай пройдемся по списку. Дневниковый Риддл был поражен рукой Гарри, Дамблдор сломал кольцо, ты разрушил медальон, диадему сожгло адское пламя Крэбба, Невилл убил змею, сам Волдеморт убил частичку себя в Гарри, ну а я воткнула клык в чашу Хаффлпафф.

— Конечно, я помню, но какое это имеет отношение к нападению на тебя? Ты хочешь сказать...

Он стремительно побледнел.

— Нет. Нет, Рон, Волдеморт действительно мертв. Но на разрушенный мной хоркрукс — чашу Хаффлпафф, а может быть, и на все, кто теперь скажет, было наложено одно интересное проклятие. Несложно определить — я была единственной маглорожденной из списка, и поэтому подействовало оно только на меня.

— Проклятие было против тех маглорожденных, что попытаются уничтожить хоркрукс?

— Да, — тут Гермиона остановилась и развернулась к Рону лицом, — и заключалось оно в том, что грязнокровка, посмевшая угрожать жизни Волдеморта, должна быть выкинута из мира волшебников. Я предполагаю, что если бы мы не остановили его, применение этого заклинания стало бы следующим шагом в геноциде маглорожденных.

Рон в шоке уставился на нее.

— Ты... ты потеряла магию еще тогда? Но как? Ты же колдовала после войны — я видел своими глазами! И твоя секретарша сказала, что ты отбивалась от нападавшего не кулаками, а заклинаниями!

— Подожди, Рон. Это длинная история, и начинать ее стоит с самого начала, — Гермиона примирительно выставила перед собой руки. — Ты прав в том, что я колдовала до недавнего времени. Даже сейчас я могу еще сотворить одно-два заклинания. Но с того момента, как я уничтожила хоркрукс, моя магия начала медленно убывать. Если ты помнишь, тогда оставалось меньше двенадцати часов до конца войны, поэтому это не помешало мне защищаться. Потом я списала все на усталость, потом на стресс и послевоенную депрессию. Да и год у нас был не самый простой.

— То есть все растянулось на пять лет?

— Да. У меня еще примерно полгода. Первым мне стал недоступен Патронус. Это сильная, ресурсозатратная магия, которая и в обычном состоянии не очень хорошо у меня выходила. Потом перестали получаться многоступенчатые трансфигурационные формулы, почти сразу, как я сдала Тритоны. Обычный волшебник тоже способен колдовать в зависимости от своего магического уровня, но при этом он не ограничен в количественном отношении, если действует в его рамках. Грубо говоря, некоторые могут наложить тысячу Световых чар подряд, но при этом не сумеют преобразовать собаку в камень, даже при понимании сути процессов.

Гермиона перевела дыхание. Абстрагироваться на уровень лекции позволяло не чувствовать, что это все о ней.

— Я достала магиметр, по которому могла проверять свое текущее магическое состояние. На самом деле первые четыре года было почти приемлемо: в обычной жизни не так уж часто требуются сложные заклинания. Но когда мой уровень упал до красной отметки, я заметила, что теперь магия стала ограниченной для меня и в количественном отношении, то есть на тысячу люмосов я уже тоже не способна. Но...

— Почему ты мне не сказала? — перебил ее Рон.

Гермиона опустила глаза.

— Гарри знает?

Она молчала. Что тут скажешь?

— Мерлин! Вы пять лет шушукались у меня за спиной!

— Рон, ты можешь злиться, но на меня, а не на Гарри, он магически поклялся мне, что ничего никому не скажет.

— Но почему, Гермиона? Почему мне нельзя было знать? — он схватился за голову. — Получается, мы еще были вместе, когда ты узнала. Мерлин... А я в это время постоянно был рядом с Лавандой... С Лавандой, а не с тобой! Какой же я кретин...

Гермиона схватила его за руки и попыталась заглянуть в глаза.

— Нет, Рон, поверь мне, ты не виноват, ни в чем не виноват. Правда! Я ведь все видела, я бы не отпустила тебя к Лаванде, если бы не думала, что это будет лучше для тебя.

Он сбросил ее руки и отшатнулся.

— Лучше? Что значит лучше? И что значит «отпустила»? Ты говоришь обо мне так, словно я не способен самостоятельно решать, с кем я хочу быть! Словно я не был способен поддержать тебя! Вот какого ты обо мне мнения?

Она знала, что это будет непросто. Но его вопросы были абсолютно справедливыми.

— Я понимаю, что это отвратительно звучит, но считаю, что поступила правильно, хотя бы на тот момент. Ты был убит горем, Рон! Я бы не смогла вытянуть тебя из него, если бы не была сильной и несгибаемой в твоих глазах. И да, я использовала Лаванду! Ты помогал ей выкарабкаться и выкарабкался сам! Потому что у нее было будущее, а у меня его не было, Мерлин побери! И да, я сделала вид, что мы отдалились, когда поняла, что Лаванда к тебе подкатывает! Это был наш путь выживания! — она заметила, что перешла на крик, и замолчала.

Он тоже молчал, все еще взвинченный, но уже обдумывающий ее слова. Раньше бы он уже наорал на нее и аппарировал подальше.

— Оставим пока ту историю. Что насчет того, что последние полгода ты от меня бегаешь? Я уже давно встал на ноги, а Лаванда выздоровела, к тому же ты знаешь, что мы расстались с ней прошлым летом!

— Зачем тебе это все, Рон? Разве наша история не закончена?

Ну вот, она идет ва-банк. Неужели и вправду на что-то надеется?

— Я не был счастлив в эти годы, Гермиона. Нет, я не хочу сказать, что могу быть счастлив только с тобой. Но когда я понял, что могу быть счастлив, когда я уволился из аврората и начал заниматься делом, которое мое и мне подходит, я понял, что теперь созрел для отношений. И хочу иметь их с тобой. Возможно, ты была права, и я не смог бы пережить твое проклятие тогда. Это очень похоже на меня в семнадцать лет. Ты, конечно, не должна была думать за меня. Но сейчас это не имеет никакого значения. Гермиона, у тебя кто-нибудь есть?

Так вот как проявляется взросление? Когда человек, который глупо ревновал и имел эмоциональный диапазон, как у зубочистки, теперь стоит перед ней и говорит спокойно и уверенно, просто и прямо, глядя ей в глаза, о том, чего хочет.

— Какая разница, Рон? Нельзя же сказать, что если это место свободно, то значит, все получится. Но, отвечая на твой вопрос, — у меня есть работа и общество сквибов, больше никого.

— Тогда ответь мне на следующий вопрос — мы можем попробовать еще раз?

Гермиона помрачнела.

— Есть еще кое-что, Рон. Дети.

— Какие дети? У меня нет детей. У тебя есть?

Она нервно хихикнула.

— Нет, конечно, нет. Но я не думаю, что способна дать тебе ту семью, которую ты хочешь.

— Откуда ты знаешь, какую семью я хочу? Не помню, чтобы мы когда-либо это обсуждали.

— Ну, я думаю, если бы Лаванда не упиралась, у вас было бы уже пятеро, — она еще раз усмехнулась.

Рон недоуменно смотрел на нее.

— К твоему сведению, Лаванда захотела ребенка через год, как мы стали встречаться. Я был против. Восемнадцать, девятнадцать — это не тот возраст, чтобы становиться родителями. А потом я просто понял, что живу не с той женщиной. Поэтому, когда Лаванда заговорила о свадьбе, я помог ей устроиться в «Ведьмополитен» и не удивился, когда она нашла другого. Духу не хватало с ней расстаться, поэтому я, в целом, поступил с ней так же, как ты со мной. Я бы не хотел иметь детей в ближайшие лет пять, и, я уверен, тебя это тоже интересует, не думаю, что способен выдержать больше, чем двоих. Но думаю, это обсуждаемо. Вопросы?

Она была в шоке. Что за незнакомец перед ней стоит? Но как же он ей нравится!

— Но Рон, они могут быть как я — сквибами.

— Не болтай ерунды. Все дети могут родиться сквибами, и наши тоже. Это не повод их не любить — во-первых, а во-вторых, мы оба с тобой родились волшебниками, а значит, шансы у нас, как у всех. А теперь я хочу пригласить тебя на свидание. Для начала. Раз мы уже обсуждаем детей. У нас ведь не было ни одного настоящего свидания? И я ужасно голоден.

— А как же моя магия?

— Я думаю, ты достаточно чудесна.

* * *

На Гермиону напал синдром глупой улыбки. С ней она впервые за несколько лет испекла себе на завтрак панкейки, с ней же прибралась дома, ловко заколдовав сначала веник, а затем метелку для пыли, с ней же написала короткую записку Снейпу, а потом потратила полдня, чтобы прогуляться до Косого переулка и обратно — собственной совы у нее не было.

Вечером, явившись минута в минуту к назначенному времени, Снейп критически осмотрел предложенный Гермионой кофе и прошествовал с ним в библиотеку, безошибочно угадав, за какой именно она дверью.

Они устроились перед изображением Стоунхенджа и молча пили кофе. Гермиона первая отставила чашку:

— Судя по вашему настроению, профессор, вам больше не хочется меня отравить, это радует.

Тот действительно был настроен мирно и свои пугающие замашки оставил за порогом.

Снейп задумчиво постучал длинным пальцем по подбородку и сказал:

— Я был выведен из себя, как вы заметили. И все равно считаю, что вы должны были меня предупредить о том, что будет происходить после нашего маленького спектакля. А также о том, что вы уже пять лет теряете магию.

Гермиона удивленно воскликнула:

— Откуда вы знаете?

Снейп удовлетворенно хмыкнул и поставил чашку на столик.

— Вы варите приличный кофе, Грейнджер. Итак, значит, я не ошибся. Так уж случилось, что я не дурак, поэтому сложить два и два было элементарно. Во-первых, вы защищались двумя жалкими Оглушающими заклятиями, что уже странно, ведь вы, очевидно, не сразу поняли, кто скрывается под оболочкой Долохова, а значит, должны были предстать в своей лучшей боевой форме. Вообще-то, именно на это я рассчитывал, когда использовал волос настоящего Долохова, а не вашу магловскую подделку. У меня, знаете ли, остался некий полезный запас, — тут он улыбнулся почти нежно, — во-вторых, вы не стали аппарировать ко мне домой, хотя это гораздо быстрее, чем зачаровывать портал, высчитывая верные коэффициенты. В-третьих, этот ваш жадный взгляд, когда я наколдовал вам стакан воды, — осторожнее, Грейнджер, некоторые волшебники могут истолковать такие взгляды превратно, — он хмыкнул. — В-четвертых, ваша карьера — бумажная работа, популяризация общества сквибов, заранее сданные Тритоны — ну, это уже настолько на виду, что я удивляюсь, как вас еще не вывели на чистую воду. Ну и в-пятых, я знаю, как можно прикрывать некоторые заклинания другими, — и это уже высшая магия, но проклятий, серьезно понижающих магический уровень волшебника в пределах нескольких часов, попросту не существует. Магия — это не невинная овечка, она склонна к выживанию, — Снейп оценивающе посмотрел на девушку и тихо спросил:

— Полагаю, это военный подарочек? Темный Лорд или Беллатрикс?

Гермиона сидела с открытым ртом. Снейп так точно разложил ее по полочкам, и все в его словах выглядело само собой разумеющимся... На миг она ужаснулась — все остальные тоже знают!

Но потом вспомнила, что интеллектуальные способности Снейпа значительно выше, чем у обычных людей.

— Волдеморт. Гарри ведь рассказывал вам, чем мы занимались вместо седьмого года школы?

Снейп внимательно посмотрел на нее.

— Так значит, вы думаете, что проклятие было наложено на хоркрукс?

— Или пока он был лишь чашей. Ее предыдущая владелица тоже не была душкой.

— Я склоняюсь к тому, что это была некая перестраховка Темного Лорда. Из рассказа Поттера я понял, что чаша Хаффлпафф была не первым и не вторым лордовским трофеем, тем временем его паранойя, страх смерти и презрение к маглорожденным с годами прогрессировали.

— Да, Дамблдор тоже так считает. Более того, — зло сказала Гермиона, — он предполагал подобные ловушки, но не упомянул об этом ни Гарри, ни тем более мне. Когда мы только начали наши поиски, профессор Люпин сказал: вы не знаете, с какой магией вам придется столкнуться. И был прав. Сейчас я вообще удивлена, что мы остались живы.

Она задумчиво рассматривала еле заметный шрам, оставшийся от пыток Беллатрикс.

Снейп так же был задумчив и сосредоточен.

— Мисс Грейнджер, я понимаю, что вы маглорожденная. Хоть вы и читаете все, до чего можете дотянуться, судя по вашей библиотеке, — в данном вопросе это довольно бессмысленно. Но я предполагал, что вы разговаривали с колдомедиками в Мунго о своем недуге. И конечно, с портретом Дамблдора. Что они вам сказали?

Гермиона досадливо посмотрела на Снейпа:

— Что сказали, что сказали... Впихнули магиметр и погладили по головке. Дамблдор бы тоже погладил, если б портреты такое умели.

— И никто не говорил с вами о магии?

— Что толку говорить о ней с той, у кого ее вот-вот не станет? — она пожала плечами.

Снейп задумался еще глубже.

— Я как-то предлагал Дамблдору написать что-то вроде азбуки для детей, выросших в мире маглов. К сожалению, тогда было не лучшее время для учебных нововведений. А жаль. Маглорожденные дети приходят в одиннадцать лет на свой первый курс и начинают пользоваться инструментами, не понимая их сути. Заучивают заклинания, машут палочкой направо-налево, зазубривают ингредиенты для зелий, но при этом не ведают, что творят. Дети, выросшие в семьях волшебников, конечно, тоже в основном не склонны к рефлексии, но всю суть впитывают с молоком матери, следуют вековым традициям и действительно лучше разбираются в магическом мире. Другое дело, что без свежей крови этот мир быстро вымер бы, но отчасти их снобизм действительно обоснован. Вот вы, мисс Грейнджер, что вы знаете о природе магии?

Гермиона почувствовала себя как на уроке, а потому ей очень захотелось ответить правильно. Она попыталась собрать воедино все, что она читала, и поняла, что почти все ее знания касаются практической стороны.

— Ну... Магия — это одна из способностей человека взаимодействовать и постигать окружающий мир, наряду со зрением, осязанием, обонянием. Используя свою способность колдовать и магические сердцевины волшебных палочек, подобрав вербальную составляющую, волшебники могут оказывать влияние на действительность.

— Я видел у вас на полках книги по магловской генетике. Можете ли вы сказать, что способность к магии — это ген?

— М-м-м, да, я думаю, это подходящая аналогия.

— Хорошо. Но ограничиваются ли функции этого гена способностью волшебника колдовать? Вас никогда не интересовал, к примеру, феномен предсказаний?

— Я ушла с этих занятий в середине третьего курса, — Гермиона фыркнула.

— Я говорю не о той мишуре, что развешивала перед вами Трелони.

— Не понимаю, как это связано с темой нашего обсуждения. Я предпочитаю старую добрую логику.

— Ваша любимая трансфигурация, заклинания, зелья — это инструменты, контролируемые магом. Тогда как предсказания, если они истинны, сами выбирают момент, когда прийти к тому, кто способен облечь их в словесную форму. Поэтому любой здравомыслящий волшебник должен скептически относиться к урокам предсказаний, потому что этому невозможно научиться, но с настороженностью и серьезностью — к самим предсказаниям. Ни одно зелье, ни одно заклинание или трансфигурационная формула не имеют таких привилегий. А значит, природа этого процесса достаточно уникальна. Ну же, подумайте, Грейнджер. Зачем магии нужны пророчества? Почему у обоняния нет никаких инструментов для влияния на события, а у магии есть?

Гермиону очень увлекла беседа, но сказать ей было нечего.

— Я не знаю, профессор. Вы намекаете, что магия — это нечто большее?

— Очень хорошо. Конечно, магия — это нечто большее. Гораздо, гораздо большее, чем любая способность человека. Дело в том, что любое его качество, что заложено в генетическом коде, направлено на продолжение жизни. Тогда как магия внутри волшебника преследует еще одну цель — продолжить магию.

Гермиона пыталась осмыслить сказанное.

— Вы хотите сказать, что магия позволяет людям создавать пророчества, чтобы иметь возможность управлять ими? Но это же бред.

— Вы так уверены? Ни одно пророчество не было исполнено, пока в него не поверили. Магия всегда создает их, чтобы продолжаться. Неужели история Поттера вас ничему не научила? Темный Лорд не потерпел бы поражение, если бы не поддался магии и не принял бы пророчество Трелони за план к действию. И в свое второе пришествие — он дал Поттеру все, чтобы подросток, не окончивший школу, не обладающий особыми способностями, смог его победить.

— Но если следовать вашей концепции, магия вообще не должна была позволять рождаться таким волшебникам как Волдеморт или Гриндевальд, разве не так? Из-за них умерли сотни людей — сильных волшебников и волшебниц.

Снейп кивнул.

— Я думал об этом. Возможно, сначала магия расцветала в них и держалась за них, потому что никто не станет отрицать, что Темный Лорд был потрясающим волшебником и творил экстраординарную магию.

— Хорошо. Но профессор, как это относится к моей истории? Я вот-вот стану сквибом, и что-то не очень заметно, чтобы магия захотела ко мне вернуться.

— Она ждет, чтобы вы предоставили ей условия для этого. Если ваши цели соответствуют ее целям. И вы, Грейнджер, не сквиб и никогда им не будете. Возьмем еще одну аналогию. Представьте, что человек — это набор емкостей, — он взмахнул палочкой, и из кармана его мантии вылетели несколько флаконов. — Вот емкость для зрения, для обоняния, для магии. У маглов нет емкости для магии, она не предусмотрена генами. У сквибов есть эта емкость, но она пустая. У всех, кто способен колдовать, она хоть чуть-чуть, но заполнена. Вы никогда не замечали, что у многих людей магические способности порой резко возрастают? Иногда виновата психосоматика, как, например, у Лонгботтома. Его с детства запугивали и ставили в пример родителей, а он боялся магии, боялся, потому что видел, что магия сделала с ними... Но по его словам, на пятом курсе он понял, что магия — она не только на стороне тех, кто причиняет боль. Магия может быть и на его стороне тоже. Как результат — он отомстил за попытку моего убийства, чему я несказанно рад. Или вот еще хороший пример: вы никогда не задумывались над тем, как во время финальной битвы Молли Уизли смогла победить Беллатрикс Лестрейндж?

— Миссис Уизли... Она защищала свою дочь! — в ее голосе забрезжило понимание.

— Именно. В поединке матери семерых детей и бездетной женщины при сходных магических способностях у последней нет шансов. Я замечал такие моменты с самого детства. Моя мать... Впрочем, есть лучший пример: не говорил ли вам мистер Поттер о том, как поразительно начала колдовать его беременная жена?

— Да. Да, он говорил, — Гермиона была в растерянности.

— Магия имеет инстинкт, мисс Грейнджер. Она хочет быть. Хогвартс стоял всегда и во всех битвах потому, что магия защищала его, потому что дети перспективны для магии. Когда ребенок попадает в ситуацию, которую считает опасной, магия встает на его сторону. Одинокие бездетные мужчины — вот самый бессмысленный материал. Но вы, Грейнджер, женщина, — протянул Снейп и усмехнулся: — Я уже говорил, что вы меня забавляете? Полагаю, Темный Лорд просто не мог вообразить, что его хоркрукс разрушит маглорожденная ведьма, — он заставил склянки еще немного полетать и загнал их обратно в карман мантии. — Ваш сосуд не уничтожен, Грейнджер, он всего лишь медленно опустошается. А магия ждет.

Гермиона лихорадочно пыталась не впадать в эту отчаянную надежду, а скептически посмотреть на предложенную концепцию. Ее мозг последовательно искал бреши в словах Снейпа, искал нарушенную логику.

— Но почему о таком не пишут? — беспомощно спросила она, — Я нигде не читала даже близко ничего подобного вашему видению мира!

Снейп пожал плечами:

— Это те области магии, которые редко обсуждаются, потому что одним кажутся абсолютно естественными, а другим они просто неизвестны. А может быть, это чересчур философский вопрос для большинства, кто знает.

— Все это прекрасно и даже складывается в ладненькую теорию. Но как насчет вас, профессор Снейп? — резко спросила Гермиона. — Вы-то как раз «одинокий бездетный мужчина», почему же магия вас спасла, раз вы для нее бесполезны? Почему вы выжили?

— Я не знаю почему, — ответил он просто, — но догадываюсь как.

Он посмотрел ей в глаза.

— Здесь я мог бы попросить ваш чудесный договор о конфиденциальности, но я думаю, достаточно предупреждения: на случай, если хоть что-то из моего последующего рассказа узнает кто-то другой, я знаю, где вы живете, Грейнджер. И защита вашего дома никудышна.

— Я не собираюсь болтать, профессор. Но чтобы вы знали, я не так уж и беззащитна — у меня есть пистолет.

Он неприятно ухмыльнулся:

— Магловская игрушка? Вы же понимаете, что от нее достаточно легкого Protego?

— Нет, если не знать, чего ожидать.

— Насколько я осведомлен, маглы по большей части носят оружие для устрашения, а не для использования, волшебники же просто посмеются над вами. Все-таки вы очень забавная.

— Посмотрим, будет ли забавно тому, кто попробует на меня напасть.

— Я уже пробовал, — он откровенно насмехался.

— Так как вы выжили, профессор? Когда мы уходили с вашими воспоминаниями из Визжащей хижины, вы были как минимум без сознания. А когда вернулись утром забрать ваше тело — вас уже не было.

Профессор Снейп снова стал серьезен и задумчив.

— Яд Нагини не действует мгновенно. Как вы помните, Артур Уизли остался жив при нападении в Зале пророчеств, хоть помощь к нему подоспела не сразу. Темный Лорд ревностно относился к своей змее и не допускал меня к исследованиям ее яда, поэтому я мог лишь догадываться о его свойствах. Я точно знаю, что стандартная Всезмеиная настойка против него бессильна. Будь я обычным маглом, у меня были бы все шансы умереть от потери крови, но, к счастью, я не магл. Тем не менее — по моим расчетам — на момент, когда Поттер, просмотрев воспоминания, добрался до чащи Запретного леса и принес себя в жертву за всех, кто боролся на его стороне, во мне оставались сущие крупицы жизни. А потом яд перестал действовать, потому что направлялся волей Темного Лорда, который уже не мог убить ни меня, ни кого-либо вокруг.

— Но ваши раны... Они так или иначе были несовместимы с жизнью. Вам кто-то помог?

— Да, мисс Грейнджер. Боюсь, что своими силами я не смог бы выжить.

— Но ведь никто, кроме нас, не знал, что вы остались там. И Патронуса вы не могли вызвать в таком состоянии. А мы... — тут Гермиона виновато споткнулась.

— Вы были заняты, я знаю, — спокойно ответил Снейп, — мне помог человек, который не участвовал в битве за Хогвартс.

И тут Гермиону озарила догадка.

— Профессор, это была Мэри МакДональд? — робко спросила она.

Снейп нечитаемо посмотрел в ответ.

— Хоть в чем-то вы проявили проницательность, Грейнджер. Мисс МакДональд имела ко мне некие чувства во время учебы в Хогвартсе, несмотря на... Впрочем, это не относится к сути. После того, как... Темный Лорд исчез первый раз...

Он хотел сказать, после того, как умерла Лили, поняла Гермиона.

— ...она нашла меня и тайком поставила магический маячок, который дал бы ей знать, если бы мне грозила смертельная опасность. Именно на такой магии основаны, к примеру, часы в доме Уизли. Только обычно подобные чары не действуют без обновления больше десяти лет, а ее продержались больше шестнадцати. Не волшебство ли? — он горько растянул губы в некое подобие улыбки. — Как Мэри рассказала впоследствии, аппарировала она без промедления, но ей пришлось задержаться в хогсмидовской заварушке вместе с Горацием Слагхорном. Она работает в Мунго, поэтому сумела оказать мне нужную помощь.

— У вас с ней было что-нибудь? — спросила Гермиона и сразу прикрыла рот рукой. Снейп не тот человек, который стал бы обсуждать личную жизнь с бывшей студенткой.

Тем не менее он ответил, спокойно и смотря куда-то мимо Гермионы:

— Нет. И быть не могло.

Тут он встал, дав понять, что откровенничать он закончил, и начал изучать полку с книгами по органической химии, придвинув свой огромный нос к корешкам.

Теперь понятно, почему он хотел оградить от Скитер эту женщину. Похоже, это все, что он мог для нее сделать в благодарность.

— Профессор, учитывая, как вы внимательно изучаете мою библиотеку, могу я как-нибудь взглянуть на вашу?

Снейп, как раз с интересом уткнувшийся в книгу, не отрываясь от текста, ответил:

— Может быть. Но я открою для вас камин.

Гермиона сидела, и понимание медленно накатывало на нее. Неужели это правда? Неужели она сможет вернуть свою магию, свою сущность, свое я?

— Кто знает, мисс Грейнджер, может быть, магия оставила меня в живых именно затем, чтобы я смог прочитать вам эту импровизированную лекцию по теории магии, — тут он вдруг ухмыльнулся, — и еще, Грейнджер, даже не думайте — я не стану делать вам ребенка. Как-нибудь сами.

И смотря в черные глаза, в которых на самом дне плескались искорки смеха, Гермиона поняла, что все это по-настоящему.

Северус Снейп сидел за столом в неброско обставленной комнате, в которой было очень много книг. Тем не менее он читал газету с крупным заголовком «У четы Уизли родилась девочка!». Ниже шла колдография, на которой улыбающийся рыжий мужчина осторожно держал крошечного младенца, а женщина с густыми каштановыми волосами наколдовывала больших светящихся бабочек, которые малышку совершенно не интересовали.

Сама статья гласила: «Глава отдела магического законодательства Гермиона Уизли, сумевшая не так давно преодолеть темномагическое проклятие лишения магии и выпустившая в прошлом месяце пособие по Теории магии для маглорожденных совместно с героем войны и преподавателем Хогвартса Северусом Снейпом, вчера стала мамой. Как поведал нашему корреспонденту ее муж Рональд, также герой войны и совладелец успешной сети магазинов волшебных розыгрышей «Ужастики Умников Уизли», молодая мама и дочь чувствуют себя хорошо.

Теперь общественность интересует вопрос...»

Профессор Снейп отложил газету и, по-видимому, уже не в первый раз вернулся к не до конца раскрытому свитку, на котором можно было углядеть «...обязательно должны прийти на воскресный обед. Я надеюсь, вы окажете нам честь стать крестным для Рози? С уважением, Гермиона».

Снейп легко улыбнулся и пробормотал: «Еще один цветок в моей жизни».