Холодный мир (джен)

Джеймс Бонд проснулся на полчаса позже обычного, потому что не заводил будильник. Тому были две причины. Первая — последнее задание в Бирме, где он едва не отправился на тот свет, которое требовало тщательной разрядки и восстановления сил. Вторая причина, которая прошлой ночью приняла активное участие в разрядке, дремала рядом, выставив из-под одеяла хрупкое шафранно-желтое плечико. Массаж в Гонконге — больше, чем массаж. Агент секретной службы Её Величества под номером 007 это знал и при случае охотно пользовался дополнительными услугами по поддержанию боевого духа странствующих джентльменов.

Приведя себя в порядок, Бонд не без удовольствия застегнул на китаянке пригнанное по фигуре цветастое платье и, рассчитавшись за массаж и за остальное, проводил ее к выходу. Выйдя на балкон, агент на какое-то время замер, наблюдая за копошащимся у подножия отеля городом. Гонконг он любил — за уникальное сочетание чинной британской непоколебимости и будоражащего ветра южных морей, за ощущение убежища, столь важное в шпионском ремесле. Проветрившись порядком, Бонд тщательно закрыл все двери на ключ и направился на ежедневную прогулку в парк Виктория-Пик.

— Мистер Бонд! — обратился к нему портье в бледно-бежевой гостиничной форме. — Мистер Бонд!

— Что-то случилось, Вонг? — обернулся капитан третьего ранга.

— Час тому назад к нам обратился неизвестный джентльмен и оставил для вас эту записку, — Вонг протянул Бонду аккуратно сложенный крохотный бумажный квадратик. — Он говорил, что располагает важной для вашей редакции информацией, — 007 проживал в отеле под видом международного корреспондента "Дэйли Миррор", заодно собирая мало-мальски ценную информацию в ожидании вызова из Лондона.

— Благодарю, Вонг, — Агент забрал квадратик и удалился из вестибюля в туалет при ресторане, подальше от лишних глаз. В маленькой кабинке в недрах старинной гостиницы, помнившей еще Ллойд-Джорджа, было темновато. Тем не менее, Бонду удалось разобрать текст:

" Мистер Бонд!

За последние дни в мои руки попали сведения, которые жизненно необходимо предъявить общественности — от них прямо зависит будущее Европы и мира. Некая политическая сила на континенте замечена в нарушении режима ядерного нераспространения. Но боюсь, что наша печать не решится дать ход этому делу, поэтому я принял решение обратиться к сотруднику "Миррор". Известная нам обоим девушка дала мне ваш адрес. Предлагаю вам встретиться сегодня в 18.00 в баре клуба "Олд-Айленд".

Ваш Ф. Л."

Бонд еще раз внимательно обозрел записку. Автор писал мелко, убористо, но в спешке — явственно бросались в глаза неправильно употребляемые буквы, вкравшиеся в текст, очевидно, из немецкой грамматики. Неизвестный Ф.Л., очевидно, был гражданином ФРГ — с той стороны стены попасть в Гонконг было не так-то просто.

" Что бы это значило? — подумал агент. — Одно из трёх: либо это очередной сумасшедший ультра-радикал, которому везде мерещится возрождение нацизма; либо это ловушка КГБ или пекинской разведки; либо за этим действительно что-то кроется". Ожидание приказа начинало его утомлять, и чертовски хотелось пуститься в какую-нибудь авантюру.

Человека, ожидавшего его в баре "Олд-Айленда", Бонд узнал через несколько секунд после того, как выделил его из основной массы посетителей — отутюженных правительственных служащих с берегов Альбиона, великосветских теннисистов и офицеров флота. Господин примерно его лет был одет в непритязательный летний костюм, цепко держал в правой руке маленький кейс и носил крупные роговые очки. 007 вспомнил это лицо: оно было на фотографии в передовице "Таймс" о западногерманском режиссёре и его скандальном фильме "Нацизм в белых рубашках". А потом и фамилию лица.

— Фердинанд Люс, я полагаю? Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд. Я получил ваш сигнал.

— Добрый вечер, мистер Бонд. Предлагаю вам пройти на веранду, во-он за тот столик с видом на Коулун, — сказал Люс голосом человека, который тщательно делает вид, что чувствует себя в безопасности. — Там не так много ушей...

— Как вы наверное, слышали, Бонд, среди моих близких друзей затесался и сам Ганс Дорнброк, — со слегка иронической улыбкой заметил Люс, когда решил, что их некому подслушивать.

— Наследник финансово-промышленной империи Фридриха Дорнброка? — уточнил 007. — Того самого, которого при Аденауэре называли "серым канцлером"?

— К сожалению, да, — ответил Люс. — Несколько недель назад, во время нашей последней встречи, Ганс рассказал мне, что входил в состав делегации концерна во время ее делового турне по Дальнему Востоку. Малайзия, Индонезия, Сингапур, Филиппины, Гонконг, Япония... Во время двух последних визитов они подписывали некие соглашения с представителями японской "Осато".

— Ваш друг полагает, что в них есть криминальная составляющая? Может быть, ввоз наркотиков? — продолжил агент.

— Героин сейчас возят все, даже студенты-пацифисты. Тут есть кое-что посерьёзнее, — Фердинанд Люс наклонился в сторону Бонда и понизил голос. 007 краем глаза увидел за верандой человеческую фигуру в тени пальмы и понял, почему.

— Дорнброк уверял меня, что "Осато" заключила с отцовским концерном контракты на закупку оборудования для производства жидкого кислорода и обогащения урана.

— Ничего необычного, Люс, — несколько разочаровался Бонд. — Уран — сырьё для японских атомных электростанций, жидким кислородом пользуют астматиков. Чем здесь можно оторвать от пятичасового чая читателя "Миррор?"

Люс водрузил на стол чемоданчик.

— Документы, которыми меня... которые мне удалось добыть, содержат точные формулы и физические величины. Я наводил справки... В общем, оборудование Дорнброков даёт слишком совершенные результаты для мирных целей. Возможно, речь идёт о тайной постройке ядерных ракет!

— Полагаете, речь идёт о заговоре реваншистов в обеих странах?

— Именно, мистер Бонд, причём как минимум при попустительстве официальных Бонна и Токио. Подробности, которые понадобятся вам в работе, содержатся в моём кейсе.

— Здесь пахнет перспективной историей, Люс, — одобрительно произнёс 007. — Но почему вы, вошедший в первую десятку документалистов Европы, не решитесь использовать её для фильма? И что помешало Гансу Дорнброку лично выйти на нас?

— Так и было задумано, Бонд, — погрустнел Люс. — Но вчера из Западного Берлина мне сообщили о смерти Ганса. Тёмная история, подозревается какой-то болгарский эмигрант... Я не думаю, что всё так просто. И я думаю, у меня есть шансы стать героем следующего некролога.

— Выше средних, — согласился "специальный корреспондент", заметив, что топтун уже исчез из-под пальмы.

— Не беспокойтесь, Бонд, у меня тоже есть приют на этом острове. Завтра же первым рейсом я улечу во Франкфурт. Там не так много людей, готовых изрубить человека на куски за наполненный шприц.

Покинув "Олд-Айленд", Бонд не сразу направился в отель — хотя для безопасности документов это следовало сделать в первую очередь. Для начала он направился следом за такси Люса, чтобы выяснить, кто же стоит за его фигурой. И не он один.

007 обратил внимание, что за такси постоянно следует также невзрачный "форд" лягушачье-болотного цвета. "Почти армейского, — подумал шпион. — Люсу действительно объявили войну. Он не профессионал и не обучен правильно уходить от слежки. Главное — самому от них не оторваться, иначе мы получим очередной труп. А трупы немы".

Люс с "эскортом" двигался на запад острова Гонконг, в район китайских лавок, недорогих комнат и кабаре. Такси высадило надежду молодой европейской кинематографии у какого-то незнакомого Бонду ресторана с вывеской на двух языках "Дим Сум Анлимитед". Агент припарковал прокатный "шевроле" за углом и вылез на вечернюю улицу, максимально непринужденно закурив. Заряженный "вальтер" он, естественно, держал при себе.

"Форд-лягушка" для приличия проехал за угол и через минуту задним ходом вернулся к подъезду забегаловки. Из машины высунулись двое — китаец и немолодой плешивый европеец с повязкой на глазу. Когда они поднялись ко входу в заведение, Бонд тихо присоединился к ним со спины. В дверях он заметил, что пассажиры "форда" сделали характерный жест рукой — так тянутся к кобуре под левой подмышкой.

Чувствуя, что теряет время, 007 попытался взять противников "на внезапность":

— Приносить с собой воспрещается, — строго и громко сказал он, резким движением хватая белого и китайца за шиворот и пытаясь столкнуть их лбами. Но юркий от природы абориген вывернулся из бондовского захвата и ворвался в ресторан. Послышались два выстрела, грохот, женский визг, звон разбитого окна.

Но куда выскочил стрелок, Бонд не видел. Он был с головой поглощён проблемой одноглазого. Пистолеты друг у друга они выбили практически сразу, а вот драка явно затягивалась. Одноглазый, несмотря на возраст, не уступал агенту Её Величества ни в силе, ни в подготовке. Уворачиваясь от очередного удара так, чтобы не скатиться по ступенькам, агент подумал, что противник его, судя по приёмам, прошёл школу рукопашного боя еще в войсках СС. Наконец Джеймс, мощным броском обвалив убийцу на ступеньки, дотянулся было до "вальтера"...

Но тут со стороны Куинс-Роуд не хуже девиц из ресторана завизжала сирена. Эсэсовец с повязкой бросился к "форду" и дал на газ за секунду до того, как у порога затормозила полицейская машина.

— Вам придётся пройти с нами, — заявил сержант настоящим безапелляционным сержантским тоном. 007 спокойно предъявил свои документы и направился следом за полицией.

— Ваш чемодан? — Другой служитель гонконгского закона, деловито обыскивавший "шевроле", сунул под нос агента кейс Люса.

— Пока никто не оспорил эту собственность, — невозмутимо сказал Бонд, испытав даже некое облегчение от того, что он не достался неприятелю.

— Прошу прощения, коммандер Бонд, такова обычная процедура, — сказал инспектор Цинь, когда после телефонных переговоров с командованием эскадры личность 007 была установлена. — По нашим данным, второй стрелок из "форда" успел прикончить в кабаке двоих: белого мужчину и какую-то японку из кабаре. Сейчас они в нашем морге. Убедительно прошу вас принять участие в опознании.

Опознание произошло сразу, как только патологоанатом открыл лицо первого покойника. Очки при падении треснули, но не оставалось никаких сомнений, что это Фердинанд Люс. Японку же Бонд, как ни странно, никогда раньше не встречал.

— Увы, инспектор. В первый раз вижу, — Отчасти 007 даже не соврал.

Уже два дня спустя, взойдя с материалами Люса на сверкающий на солнце борт самолёта "Бритиш Эруэйс", агент не переставал вспоминать старое мудрое наблюдение: самые невероятные небылицы как раз просто невозможно выдумать...

— Доброе утро, Манипенни, — отработанным жестом зашвырнул 007 шляпу на вешалку. — М еще не ушел в отпуск?

— Должен был уйти вчера, Джеймс. Но как только ему нажаловались, что ты опять ночевал в участке, решил задержаться, — Секретарша шефа подразделения 00 уже готовилась перейти в разряд "милых пожилых леди", и Бонд заигрывал с ней уже скорее из вежливости. Однако фирменную иронию мисс Манипенни не растеряла и не собиралась.

— Ну что ж, Манипенни, идущие на смерть приветствуют тебя. — Джеймс проверил наличие всех необходимых бумаг из Люсова наследства и направился на арену. Точнее говоря, в кабинет непосредственного начальства.

— Это были очень напряжённые два дня, 007, — сухо-неодобрительно вымолвил М, вынув изо рта курительную трубку. — Если бы вам было предъявлено официальное обвинение, мы бы спровоцировали очередной дипломатический скандал. Перед лицом советских вооружённых демонстраций в Чехословакии нам не стоит портить отношения с Бонном...

— Боюсь, нам придётся это сделать, сэр, — Бонд раскрыл злополучный кейс и выложил на стол пачку копий. — Копии этих документов содержат, скажем так, компрометирующие материалы против лиц, близких к правительственным кругам Западной Германии и Японии.

М бегло просмотрел бумаги, стоившие головы автора "Нацистов в белых рубашках", и задумчиво произнёс под нос:

— Техническую часть сдадим Q на экспертизу, остальное... Пока займёмся остальным. Бонд, что вам известно о Фридрихе Дорнброке?

— Уроженец Баварии. В конце двадцатых годов содержал ссудную кассу, обслуживавшую в основном членов НСДАП. В тридцатых благодаря знакомствам с партийными бонзами возглавил несколько "ариизированных" предприятий, став одним из "фюреров экономики" рейха. В сорок пятом был арестован в британской оккупационной зоне и два года провёл в тюрьме Ландсберг, но вышел на свободу и не только восстановил, но и укрепил свои позиции. Входит в первую пятёрку крупнейших состояний Западной Германии. Круг его деловых интересов — электроника, приборостроение, энергетические проекты, в том числе атомные, химическая промышленность. Финансирует ряд журналов и телеканалов правого толка, — доложил 007.

— Человек, похожий на того, кто исподтишка станет готовить с японцами бомбу. Но тут не все так просто, 007. Ганс Дорнброк, на которого ссылался Люс в разговоре с вами, был найден мёртвым в Западном Берлине 22 августа. Полиция подозревает некоего Павла Кочева — это болгарский перебежчик, один из последних, кого несчастный Дорнброк видел при жизни. Кочев в Москве был аспирантом у некоего профессора Исаева — фигуры с крайне тёмным прошлым, о котором известно лишь, что в сороковых он работал в военной разведке русских. Исаев сейчас находится в советской зоне и пытается добиться освобождения ученика.

— Что по убийцам из Гонконга? — поинтересовался Джеймс.

— Китаец — обычный местный душегуб среднего разбора. Его одноглазый напарник гораздо интереснее. По приметам он походит на оберштурмбанфюрера СС Курта Айсмана, сотрудника IV отдела РСХА. Но проблема в том, что Айсман как раз никуда не исчезал. Он прошёл денацификацию, легализовался. В компании Дорнброка он возглавляет службу "экономического зондажа конкурентов", на нормальном английском — промышленного шпионажа, — продолжил адмирал.

— Уж Айсман вряд ли имеет отношение к Москве, сэр, — возразил Бонд.

— С Айсманом в сорок четвёртом-сорок пятом работал лично штандартенфюрер Макс Отто фон Штирлиц, которого, как нам известно, гестапо подозревало в шпионаже в пользу Советов...

— Мы имеем в виду одного и того же фон Штирлица, сэр?

— В нашем мире есть только один Штирлиц, 007, — поднял палец М для вящей значительности. — Один из лучших агентов разведки Шелленберга. После войны он вел пока еще неясную нам игру с американцами в Аргентине — вероятно, хотел с помощью ЦРУ свести личные счёты с кем-то из нацистских боссов. В сорок седьмом он покинул страну вместе с гестапо-Мюллером, и с тех пор исчез с лица земли до сегодняшнего дня. Лэнгли склонно отождествлять его с Исаевым.

— Не думаю. что у них есть основания, сэр, — покачал головой Бонд. — Ни один русский шпион, даже лучший, не мог столько времени продержаться в структурах безопасности рейха. Вспомните провал Брайтенбаха.

— Я сам сомневался в этом. Тем не менее, ЦРУ сравнило архивные фотографии Штирлица, Максимо Бруна из аргентинского окружения Мюллера и Исаева из Западного Берлина, сообщив о результатах нам. Сходство достаточно сильное. Образцы почерка Исаева и Бруна, находящиеся в нашем распоряжении, также сходны.

— Полагаете, что подручный Шелленберга выдал Мюллера советской разведке и перешел к русским сам, чтобы через двадцать лет вернуться в Берлин под скромной личиной профессора?

— Именно. Айсман — его бывший сослуживец по СС. Инспектор Гельтоф, ведущий дело Кочева — он же Вильгельм Холтофф из гестапо — работал с ним во время переговоров Гиммлера с Даллесом. И этот "аспирант-беженец" Павел Кочев, скорее всего, тоже его агент. Вам предстоит выяснить, на кого теперь работает Штирлиц: на русских или на самого себя? И какую роль он играет в сделке Дорнброка и Осато? — сформулировал адмирал. — Если, конечно, это не искусная дезинформация...

— Можно предположить, что Москва, соблазняя Германию и Японию ядерными технологиями, пытается вбить клин между западными державами, — прикинул Джеймс.

— И главное, 007: желательно представить исчерпывающий отчёт по делу в течение двух недель. Десятого сентября премьер-министр вылетает на переговоры с Кизингером и Брандтом о вступлении Британии в Общий рынок. Если он сможет помахать у них под носом бумагами, свидетельствующими, что их друг Дорнброк торгует ядерными технологиями с агентами Кремля, то у канцлера будет дополнительный мотив принять наши условия, — закончил М. — Вам ясно?

— На уровне безоблачного неба, сэр, — отчеканил Бонд.

— В таком случае отправляйтесь в Западный Берлин ближайшим рейсом, коммандер Бонд. За оборудованием обратитесь в отдел Q. Заатлантический брат уже направил в ФРГ вашего спарринг-партнёра Лайтера, он поможет вам с подходами к Штирлицу. Если нам удастся распутать этот клубок, товарищ Брежнев будет иметь бледный вид, — несколько мечтательно молвил М.

— Манипенни, у меня начинается несварение желудка, — шутя пожаловался агент на выходе из святая святых. — В нашей тарелке впервые оказываются сасими, утка по-пекински, баварская колбаска и русский салат сразу...

— Как всегда, Джеймс — закрой глаза и думай об Англии. Все пройдет, — отозвалась бессменная секретарша бессменного адмирала.

— Но чёрт вас побери, Штирлиц, — на кого вы теперь работаете? — Холтофф задавал Исаеву этот вопрос уже третий раз с момента их новой встречи.

— И вы, конечно, думаете, что услышите от меня правду, — иронично усмехнулся Максим Максимович. — В любом случае запомните, инспектор, — Штирлиц теперь работает на Штирлица. Если есть в мире правительство, готовое обменять мои услуги и познания на подлинный чек, я предоставляю ему эти услуги и эту информацию. И у вас есть возможность отпить из золотоносного источника.

— Хотите потрогать Дорнброка за вымя? — покачал головой Холтофф. — Не думаю, что вам это удастся. Он и Бауэр, его заместитель, вхожи к министру юстиции. В наблюдательном совете концерна сидит лично Людвиг Эрхард. Окажете на старого Фрица давление — на вас окажут в три раза большее, и вы станете лепёшкой.

— Меня больше пугает другое, Холтофф. Из Гонконга сообщают, что второго покойника, Люса, успокоил господин, по приметам похожий на нашего общего друга Айсмана. Не так ли?

— Как-то после войны я видел, как янки арестовывают на вид приличного господина за растление малолетних. Он как две капли воды был похож на вас, — парировал "инспектор Гельтоф". — Сходство с Айсманом толком ни о чем не говорит. Да, Айсман был в отпуске где-то в Азии и едва прилетел домой, как его срочно выдернули сюда. Вроде как старый Дорнброк поручил ему следить за ходом дела об убийстве Ганса.

— А может быть, он следил за ходом дела уже в Гонконге? Нет? — уточнил Исаев.

— Не думаю. Айсман не знает языка и никогда не работал по восточному направлению. Кому я это объясняю, Штирлиц? — всплеснул руками Холтофф. — Хотя в абвере был один человечек, которого Айсман знал... До сорок четвёртого он занимался дальневосточной агентурой и контактами с японцами. Больше я его не видел.

— Имя, Холтофф, имя, — поторопил его Максим Максимович. — Скоро кафе закроется и нас выставят. А на улице слишком много ушей.

— Не помню. Хоть убейте, Штирлиц. Я пересекался с ним всего дважды. То ли Билефельд, то ли Блюменфельд...

— А что до Павла Кочева?

— На допросе он утверждал, что в вечер, когда был убит молодой Дорнброк, болтался по барам с местными длинноволосыми. С Гансом в основном контактировал по теме исследования, тот снабжал его информацией о международных связях фирмы.

— Как раз после возвращения с переговоров в Токио... — задумчиво сказал Исаев. — Опять Восточная Азия.

— Несколько часов назад прокурор Берг распорядился взять вашего болгарина под стражу... — добавил Холтофф. — После того, как изучил показания Айсмана. Более того, меня фактически отстраняют от дела, — Последнюю фразу он произнес с такой нарочитой убедительностью, что Максиму Максимовичу даже стало за него стыдно. — Не думаю, Штирлиц, что смогу быть полезен вам впредь...

Холтофф не солгал — он действительно не помнил имени сотрудника абвера. Зато его вспомнил Исаев.

Это был майор Блофельд. Эрнст Ставро Блофельд.

Следующий день Исаев посвятил западно-берлинской редакции органа социал-демократов "Телеграф", а конкретнее — ее сотруднику Георгу Кроне. "Телеграф" был одним из редких изданий ФРГ и западных секторов Берлина, которое Максим Максимович уважал.

— К сожалению, профессор, судьбу вашего аспиранта господина Кочева прояснить пока не может никто, — покачал головой Кроне. — Вчера вечером он исчез, и ни Гельтофф, ни прокурор не знают, куда. Последний выписал ордер на его арест как главного подозреваемого в убийстве Ганса Дорнброка. Но когда на квартиру Кочева явилась наша доблестная полиция, она никого там не обнаружила.

— Павел ушел один? Или его увели?

— За ним приехала компания, с которой он обычно бывал перед убийством.

"Это похоже на то, как кто-то сматывает протянутую веревку, — подумал Исаев. — Дорнброк делился своими соображениями о командировке на Восток с Люсом и Кочевым. Дорнброк убит неизвестным. Люс отправился по его следам — и тоже убит еще одним неизвестным с очень характерной повязкой на глазу. Кочев мог сделать из его информации какие-то выводы — и он прпал без вести из-под носа у полиции. А главное — из-под носа у меня. Стареем, Штирлиц... Возможно, ты проворонил следующего мертвеца в этом деле".

— У меня есть кое-что по предмету ученых изысканий господина Кочева, что, к сожалению, было отвергнуто редакцией, — С этими словами Кроне протянул Максиму Максимовичу несколько листков с отпечатанным на машинке текстом. Исаев сразу обратил внимание на заботливо отчёркнутые абзацы:

"Например, нам стало известно, что господин Дорнброк вел переговоры с баварским правительством о покупке той земли в Берхтесгадене, где стоял дом Гитлера. Г-ну Дорнброку отказали, но он сумел купить землю неподалеку, общей площадью восемь квадратных километров. Крестьяне в окружающих деревнях вскоре стали называть эту огороженную металлической соткой территорию «вулканом дракона», ибо в горное поместье провели большую шоссейную дорогу для грузовых автомашин, в камнях пробили гигантскую штольню и на водопаде была построена электростанция, мощность которой позволяла сделать вывод о ее целевом назначении.

Взрыв, произошедший в штольне, и отсутствие каких либо сведений о причинах взрыва, потрясшего — в прямом смысле — окрестности, позволяют считать «атомную версию» единственно разумной. Это очень напоминало подземные ядерные испытания. Представитель концерна сделал заявление для печати, в котором утверждал, что в штольне проводились работы по уточнению взаимодействия систем «центрифуги», предназначенной для получения урана «исключительно в мирных целях». Работы в «вулкане дракона» после этого прекратились, однако заводы концерна Дорнброка активно, с нарастанием выпускают жаропрочные металлы, ракетное топливо, электронную технику; в его исследовательских институтах отрабатываются новейшие системы управления и космической связи.

Нас не может не волновать, где, в каком месте Федеративной Республики, на каком из своих заводов г-н Дорнброк продолжает работы по созданию «личной» атомной бомбы. Надо надеяться, что правительство канцлера Кизингера всерьез заинтересуется этим вопросом. Нас, во всяком случае, не устраивает утверждение статс секретаря о том, что слухи о работе Дорнброка в области создания «Н-бомбы» преувеличены, поскольку в ФРГ нет районов, где было бы возможно проведение испытаний ядерного оружия. Это утверждение и голословно и наивно".

— Это было еще несколько лет назад. Тогда еще не утихла шумиха вокруг планов многосторонних ядерных сил. Но что странно, профессор: проект МЯС уже забыт, и забыт прочно, но в Берхтесгадене регулярно появляются какие-то грузовики. С австрийской стороны границы Дорнброк ведет работы, как утверждают в концерне, по расчистке шахты, где гипотетически должны быть скрыты вывезенные нацистами из Вены в сорок пятом художественные ценности. Венское правительство уже выложило ему круглую сумму...

" — Это уже похоже на след", подумал Исаев. Тем же вечером он отбил телеграмму в Лондон:

"Коулфилд-Гарденс, 13, м-ру Гордону ЛОНСДЕЙЛУ.

Дядюшкино предприятие в Баварских Альпах имело успех, он снова попал в газеты. Говорят так же о его новом японском партнере, так что дела мои теперь пойдут весьма достойно. Если котировки изменятся, сообщи срочно"

ЮСТАС".

Фридрих Дорнброк уже давно страдал одышкой. В последние дни он страдал еще больше, и как иногда казалось его первому заместителю Генриху Бауэру, напоказ, словно говоря следователям, репортерам, акционерам: "Оставьте меня в покое!!! Что, не видите — у меня отняли сына и наследника!!!"

— Итак, что происходит в Берлине с вашим болгарским перебежчиком? — тяжело, грузно развернулся он к Бауэру по окончании наблюдательного совета.

— Проблема Павла Кочева больше не стоит на повестке дня, экселенц. Если верить Айсману, — уточнил Бауэр. — Хуже другое. Бывший сослуживец нашего соглядатая, фон Штирлиц, объявился в Западном Берлине. То ли под видом русского, то ли работает на русских.

— Чем он занимается?

— Холтоффом, экселенц, — продолжил доклад Бауэр. — Видимо, хочет через него выйти на Айсмана и взять его за глотку.

— Штирлицу должно быть под семьдесят, — недоверчиво перебирал пальцами Дорнброк. — Не староват ли он для международного шпионажа?

— А вы не староваты для ваших политических комбинаций? — контратаковал Бауэр. — Избавившись от Кочева, мы привлекли внимание советской разведки и советской пропаганды, а заодно и кремлёвских "полезных идиотов" из нашей либеральствующей печати и с телевидения. Это даже еще опаснее.

— На любой просоветский орган мы легко найдём два антисоветских. Кто сейчас, после Чехословакии, поверит обвинениям от друзей Москвы?

— Дело не ограничивается одними русскими, экселенц. Сегодняшнее извещение из Лондона кажется мне подозрительным.

— Письмо из "Эмпайр Кемикалз"? — уточнил Дорнброк. — В котором они предлагают прислать некоего Джеймса Фишера на переговоры о лицензионном производстве глютамата мононатрия? Они давно пытаются выклянчить или украсть наши технологии. Вы полагаете, Фишер будет нас шантажировать?

— Я полагаю, что это не Фишер. И что интересует его не химическая промышленность,— с тревожными нотами в голосе оповестил Бауэр.

— У вас есть доказательства?

— Айсман в Гонконге имел неосторожность мелькнуть перед глазами малого по имени Джеймс Бонд. Мотается по свету по каким-то коммерческим делам и корреспондирует с острова в "Дейли Миррор" под псевдонимом. Обычно вся эта требуха переводится на человеческий язык как "агент внешней разведки", — остерег его Бауэр. — Рискну предположить, что наш предстоящий партнёр замешан в том же самом.

— Мы найдем подходящий предлог, чтобы отказать Фишеру, — предположил недавний "серый канцлер".

— Отнюдь, экселенц. Мы примем господина Фишера в Мюнхене, как он и рассчитывает, — ответил Бауэр.

— Я против. Если он действительно агент англичан, мы рискуем слишком многим, — возразил Дорнброк. — С нас достаточно и этого продавшегося русским Штирлица!

— Если мы начнем прятаться, британцы сразу же задумаются: что тут можно прятать? А если мы сами побежим навстречу "Интеллидженс сервис" и предъявим им все, что известно Айсману о Штирлице, то Фишер и не посмотрит в сторону нашей конторы. А тем более в сторону Берхтесгадена, работы в котором согласовывались с Лондоном и Вашингтоном по линии НАТО. Британский лев одряхлел, Дорнброк, и давно утратил нюх. Теперь, после Праги только крикни "Русские идут!" — и лорды Адмиралтейства немедля примут боевую стойку. Фишер и Штирлиц будут бегать друг за другом по кругу, а в центре круга — мы, спокойно завершающие наш проект.

— В таком случае передайте Айсману — пусть он заканчивает все берлинские дела как можно скорее и вылетает в Мюнхен. Ему еще нужно успеть приготовить для нас избранные места из своих воспоминаний о Штирлице, — прогудел Дорнброк. — Наши победители уже давно жрут друг друга, так пусть продолжат эту добрую традицию.

...Окончив разговор с шефом, Бауэр выехал в своем "мерседесе" за пределы Мюнхена, в сторону гор, и убедившись, что вокруг абсолютно пустынно, извлек из надежно запертого чемодана рацию "уоки-токи".

— Первый, приём. Приём. Вы слышите меня? Говорит Третий. Ситуация изменилась в корне... — судорожно повторял второй человек в империи Дорнброка.

"О Кочеве ничего не слышно, — размышлял Исаев за рулем прокатного автомобиля. — Главный вопрос: Холтофф действительно ничего не знает или же врёт как сивый мерин? Если представители Дорнброка так активно вмешиваются в ход следствия, то, скорее, второе... Пора кончать эту игру в перетягивание Холтоффа: если я тяну один, то Айсману может помогать — если уже не помогает — весь концерн. Нужен непосредственно Берг. Нужны люди из круга Кочева, Дорнброка, Люса".

На телеграфе Максим Максимович принял сообщение до востребования, оставленное час назад:

"Акции дяди Фреда растут. Ими интересуется британская "Эмпайр Кемикалз", переговоры запланированы на двадцать девятое. Вас известят в 14.00 по среднеевропейскому времени.

На токийской бирже сейчас просто золотой дождь, высоко идут акции химических и энергетических компаний, в том числе ваших. Не зевайте, старина!

ЛОНСДЕЙЛ".

Это означало: "Дорнброком интересуется Ми-6. Их агент двадцать девятого августа в 14.00 прибывает в Западный Берлин. Сведения о сделке с "Осато Кемикал Инженеринг" подтверждены".

Следующую телеграмму Максим Максимович направил уже в Токио, на адрес: Асакуса, 24-15, который, как он уже знал, с войны не изменился:

"Достопочтенный Танака-сан!

Я действую от имени и по настоятельным просьбам близких германского подданного Эрнста Ставро Блофельда, несшего дипломатическую службу в Японии в годы Второй мировой войны и пропавшего без вести в Макао в январе 1945 года. Если Вы располагаете информацией о людях, с которыми г-н Блофельд имел тесные связи на японской земле, и о его возможном возвращении в Вашу страну, семья г-на Блофельда с искренней благодарностью примет Ваше содействие для дальнейших розысков пропавшего или его останков, которые будут с должным почтением перезахоронены в Германии. ("Я надеюсь", подумал Исаев)

Искренне Ваш

М. Бользен".

Танака-сан, он же "Тигр", бывший высокопоставленный чин европейского отдела японской военной разведки, а ныне глава полулегальной Информационной группы штаба Сил самообороны, знал Исаева под этим именем. Ответ Токио на невинный вроде бы запрос из Западного Берлина должен был стать последним кусочком головоломки...

Исаев, будучи еще Максом Отто фон Штирлицем, встречал Эрнста Ставро Блофельда дважды.

Первый раз они столкнулись в Измире в ноябре сорок второго года, незадолго до контрнаступления под Сталинградом. Блофельд — тогда еще капитан — возвращался кружным путем из оккупированного японцами Сингапура. Так как разведывательная деятельность в союзной Японии абверу была запрещена, его отдел практически утратил свои функции, ограничившись Таиландом и португальскими портами. Будущему главе теневого мира планеты было строжайше велено сдать все дела японской военной полиции — "кэмпэйтай" — и возвращаться в Центр.

— Они еще не подозревают, Штирлиц, что это начало конца, — говорил в портовом баре, осмелев от вина, Блофельд. — Янки научились наконец бить японцев. И когда они загонят наших косоглазых друзей обратно на рисовые чеки, то примутся за нас.

— С чего бы?

— Хотя бы для того, чтобы положить в карман наши заводы и не пустить большевиков на Рейн. И тогда Германии конец.

— А что, по-вашему, будут делать Манштейн, Гудериан, фон Клюге, Кейтель? Вы считаете, что коалиция завалит вермахт мясом? — возразил Штирлиц.

— А хоть бы и мясом... — мотнул головой Блофельд. — В наше время, Штирлиц, полководческое искусство не играет никакой роли. Победа в мировой войне — это вопрос ресурсов. Людских, продовольственных, минеральных. У красных, американцев, англичан с их империей они сами в рот прыгают. Мы же, несчастные немцы, вынуждены тратить патроны на их захват. Все кончится, как в восемнадцатом: мы точно так же дошли до Кавказа, но все равно наелись дерьма в Версале...

Сын бывшего кайзеровского военного агента в Греции, Эрнст весьма недурно разбирался в политических и военных конъюнктурах и порой озвучивал вещи, слабо совместимые с генеральной линией НСДАП. Благо в нацистской партии он не состоял практически до последнего.

Вторая встреча Штирлица и Блофельда состоялась в октябре сорок четвёртого года. Если карьера первого шла в гору, то последний в конце концов оказался в опале. Блофельд благоразумно не участвовал в заговоре полковника фон Штауффенберга, но среди мятежников было несколько его непосредственных начальников. После того, как обезглавленный абвер был передан в подчинение Шелленберга, Эрнста сняли с работы за границей и перебросили на максимально нудную должность. Теперь Блофельд ведал картотекой на азиатскую агентуру.

Тогда, в дождливый октябрьский день, Шелленберг вызвал штандартенфюрера в кабинет и сообщил следующее:

— Штирлиц, теперь и вы сможете почувствовать себя начальником. Вы возглавите рабочую группу, которая подготовит разветвлённую сеть агентов влияния в Китае. Японская армия трещит по всем фронтам не хуже доблестного вермахта, возможно, их войска уйдут из Китая на Филиппины и в Бирму, где они нужнее. На этот случай нам необходима группа верных людей, которые смогут раздавить коммунистов и контролировать Чан Кайши, которые создадут дружественную нам стомиллионную военную силу в тылу русских. Где их взять, вам покажет наш скромный гречонок из ведомства покойника Канариса.

Так Блофельд на короткое время стал подчинённым Штирлица. Когда же Исаев был переброшен на операцию по уничтожению Кракова, то на какое-то время потерял его из виду. А вернувшись в Берлин, уже не застал: Шелленберг перебросил Эрнста в Макао на крайне запутанное задание. Штирлиц понял, что Шелленберг ждёт, чтобы оно стало для Блофельда последним.

Но немецко-греческий отпрыск, видя очевидное, вовсе не собирался покорно принять геройскую смерть. Ему было известно, что на высших уровнях иерархии рейха уже считают месяцы до окончательного поражения, что СД уже готовит каналы эвакуации своих наиболее ценных кадров, что люди Гиммлера уже переводят на секретные счета в Аргентине и Швейцарии золото и бриллианты. Блофельд решил не ждать, пока вожди озаботятся спасением его шкуры, и сам предпринять необходимые шаги. Практически никто — кроме, пожалуй, Штирлица — не подозревал, что Эрнст тайно снимает копии с материалов картотеки абвера, тайно переносит их на микроплёнку и не расстаётся с ними...

30 января 1945 года пожарная команда Макао обнаружила в развалинах опиокурильни на окраине города обгоревший до неузнаваемости неопознанный мужской труп. На нем было найдено кольцо с выгравированным на нем именем, по которому власти опознали в погибшем "германского подданного Эрнста Ставро Блофельда". Покойный тем временем с липовыми документами Красного Креста перебрался через территорию Китая в Индию, а затем — в Кейптаун, где обосновался на конспиративной квартире связанной с СД местной ячейки Национальной партии буров. Он принялся незаметно выстраивать свое будущее, не дожидаясь, пока обломки Германии похоронят его с головой.

Блофельд располагал подробнейшим досье на как минимум четыреста человек — в том числе известных и влиятельных, — которые сотрудничали с абвером и СД до войны и во время войны. Для многих из них было достаточно одного письма с угрозами и перечислением "подвигов", совершенных по заданию рейха, чтобы они согласились исполнять волю неизвестного шантажиста. Блофельд знал номера счетов, открытых в банках нейтральных стран для обеспечения деятельности этих агентов. Эти деньги, а также доля в фирме греческих родственников — судовладельцев обеспечили финансовую базу организации, которую бывший офицер абвера принялся создавать.

— "Фирму" придётся как-то назвать. Кто будет уважать клан, у которого даже нет имени? Это закон, — сказал как-то Блофельду доктор Юлиус Но — его правая рука. Этот полунемец-полукитаец, член одной из опаснейших триад побережья, был ценнейшим агентом абвера на Тихом океане. Его информатор в Сан-Франциско в свое время первым известил гитлеровскую разведку о Манхэттенском проекте.

— Нужно нечто простое и красивое, — задумался Блофельд. Обеспеченное отцом-дипломатом и матерью — наследницей крупнейшего состояния Греции классическое образование привило Эрнсту легкую склонность к эстетизму и эффектам.

— Кажется, придумал! Хорошее есть слово, Но — "спектр". Оно означает все оттенки солнечного света, что будет символизировать одновременно нашу многоликость и всеобъемлющий контроль. Вдобавок по-английски "spectre" — это призрак. Нас как бы нет, мы прозрачны. Но мы незримо присутствуем рядом и внушаем страх.

Так за столиком кафе в Компанейских садах Кейптауна родилась ведущая сила теневого мира земного шара. Эмблемой "Спектра" был избран чёрный осьминог, широко распустивший загребущие щупальца. К пятидесятым годам окончательно сложилась структура организации.

"Спектр", перед которым трепетало полмира, состоял всего лишь из двадцати одного человека — считая самого Блофельда. Это число общим собранием решили не расширять, поскольку эти люди имели под своим началом собственные компании, кланы, шайки, спецотделы. Всю грязную работу Второй, Третий и так далее поручали им, занимаясь исключительно планированием. Пожизненное звание Первого Блофельд оставил за собой. В случае смерти любого другого члена оставшиеся двадцать решали вопрос о замене голосованием. Правда, голос Первого всё равно засчитывался за два.

Изначально бизнес Эрнста стоял на двух ногах: контрабанда всего и вся и шпионские услуги заинтересованным правительствам. Прибрав к рукам транзит героина из Золотого треугольника на Запад, "левые" схемы вывоза африканских алмазов в Израиль и Нидерланды, а затем — основные пути экспорта оружия в Африку и Центральную Америку, "Спектр" не только набивал мошну, но и обеспечил себе контроль над целым рядом военных хунт, террористических организаций и преступных группировок. Те, в свою очередь, снабжали Блофельда пушечным мясом, заплечных дел мастерами и перевалочными базами.

Спрут Блофельда запустил свои щупальца в ведущие разведки Европы, Азии и Америки. Самым распространённым способом вербовки был метод "Я делаю, чтобы ты сделал". Агентура организации выходила на высокопоставленную шишку какой-либо спецслужбы и снабжала её секретной информацией, до которой разведка не могла добраться самостоятельно. Но за каждый скормленный витамин "Спектр" требовал от нового партнёра множество мелких услуг, а попытки использовать его сеть и ничего не дать взамен быстро и зверски пресекались.

Так, в 1956 году Блофельд заполучил полковника КГБ Розу Клебб, орденоносца и ветерана "органов" еще с последних дней гражданской войны. Клебб грозило изгнание из рядов Конторы за резкие и нецензурные характеристики доклада "О культе личности и его последствиях" и лично Хрущёва, допущенные ей на партсобрании. Люди Первого добились оправдания Розы, передав её отделу украденные в Лэнгли координаты связников подпольных групп Украинской повстанческой армии. Взамен на верную и оперативную службу, разумеется.

Остальные спецслужбы мира и подавно были доступны организации. Так, во французском Министерстве внутренних дел спокойно делали карьеры взятые на крючок Блофельдом бывшие коллаборационисты. Продавались высокие чины разведок ГДР и ФРГ и люди из ближайшего окружения Аллена Даллеса. Когда Япония при помощи американцев во время войны в Корее воссоздала разведку под личиной "организации Танаки", она уже была на треть укомплектована офицерами, связанными со "Спектром".

Благодаря успехам на разведывательном направлении во второй половине пятидесятых в политике "Спектра" наметился разворот. Фирма Блофельда перешла на рынок научно-технических секретов военного назначения. Особой популярностью пользовались материалы для изготовления ядерных боеголовок — с началом формирования режима нераспространения атомного оружия многие державы заторопились его приобрести. Третий, Шестой и Седьмой обеспечили "Спектру" контракты с Ираном, Бразилией, Румынией и Южной Африкой.

Но настоящим золотым дном для Блофельда стал коммунистический Китай, враждебный США, но рассорившийся и с Кремлём. Председателю Мао становилось всё сложнее получать новейшие военно-конструкторские разработки иначе, чем по нелегальным каналам. А на них так или иначе были задействованы агенты "Спектра". Особая Группа, которую курировали Клебб и Но, обеспечивала снабжение Пекина ядерными и космическими советскими технологиями.

Естественно, рано или поздно "чёрные спруты" задумались бы — а почему бы самим не воплотить в жизнь разудалые проекты супероружия, проходящие через наши руки, и не заработать на этом? Первым эту идею подал Но.

— Представляете красоту замысла, дамы и господа? — риторически вопрошал он на очередном закрытом заседании в Лиссабоне. — Мы предлагаем, скажем, НАТО услугу — ликвидация русских спутников путём создания радиопомех. Страны Альянса делают приличный взнос из своих фондов, а мы сооружаем где-нибудь в Иране центр и косим советские ракеты одну за другой. Красные ни в жизнь не поверят, что это не американцы, и, чтобы не создавать лишних инцидентов, обращаются за аналогичной помощью к нам. В обмен, скажем, на золото.

— Если будем так нагло играть в обеих командах, рано или поздно Лэнгли и Лубянка начнут грызть нас с двух сторон, — отклонил предложение Блофельд. — Нам давно пора коммерциализировать наши технологические возможности, но для этого есть более грубые, но эффектные способы. Предположим, у нас есть опытные образцы новейшей бактериологической, химической, водородной или другой заразы, наносящей побольше ущерба человечеству. Мы берём страну, которую не жалко, и устраиваем там небольшое испытание. После чего выходим на связь с правительством и предлагаем: миллиард долларов за возможность скупить остатки нашего оружия. Или за то, что мы рассеем их на территории врага.

— За отказ от следующих акций тоже можно брать деньги, — внесла предложение прагматичная швабка Ирма Бунт, взятая когда-то Блофельдом на заметку как аферистка европейского масштаба и вырванная буквально из рук агентов Интерпола за щедрую мзду. — И не министров. Пресса только и пишет, какие космические суммы крутятся на счетах ООН, МАГАТЭ, ЮНЕСКО и прочих международных лоботрясов.

— Сами же создаём угрозу миру и сами же её устраняем со спонсорской помощью международных институтов? — подхватил Блофельд. — Вполне уместно. Не пристало "Спектру" побираться у полковников разной степени нелегитимности. Пора выводить организацию на подлинно наднациональный уровень!

Но возникло несколько непредвиденное препятствие. На собственный проект Но, который все-таки нацелил свой радиолуч на американские ракеты, накинулась британская секретная служба. Люди доктора крайне неосторожно устранили сотрудника Ми-6 на Ямайке, и Лондон прислал некоего Джеймса Бонда, сущего человека-бульдозера, который сравнял весь проект с землёй, а помощника и преемника Блофельда оставил покоиться на дне Карибского моря.

Четыре года спустя та же участь постигла следующего Второго — Эмилио Ларго, подававшего огромные надежды. И снова от рук Бонда. Отношения Ми-6 и "Спектра" стали напоминать необъявленную войну. А с учётом "особых" англо-американских отношений это могло разрушить всю политику Блофельда, основанную на балансировании между великими державами.

Поэтому Первый несколько занервничал, когда Третий сообщил ему о предстоящем визите британского агента. А с другой стороны к проекту "Вулкан дракона", на который организация поставила слишком многое, подкрадывался подозрительнейший Исаев, тесно связанный с русским резидентом в Лондоне. А самое страшное — аналитики "Спектра" склонны были отождествлять его с Максом Отто фон Штирлицем, одним из немногих, кто знал Блофельда в лицо.

— Чему вас учили, Третий, — раздражённо буркнул Эрнст в рацию. — Путается под ногами всякая гадость — убирайте!

Теперь оставалось отдать распоряжения Одиннадцатой в Японии — и проект был в безопасности...

Q был бодрым добродушно-ворчливым стариканом. С виду. На деле же шеф квартирмейстерской службы Ми-6 был весьма суровым джентльменом с самыми натуральными боевыми наградами — в дни битвы за Англию он служил в морской авиации, где и обратил на себя внимание М. Джеймса Бонда почтенный ветеран небезосновательно считал главным могильщиком творений своего отдела и поэтому в общении с ним переходил в режим "Выволочка нашкодившему школьнику".

— Обратите внимание, 007, — привычно начал Q, прохаживаясь вдоль стендов. — Это фотоаппарат системы "Лейка-флекс", абсолютно обыкновенный, если не считать нашего объектива с начинкой от новейших телескопов. Используемое в нем излучение позволяет делать достаточно четкие снимки сквозь стену толщиной до десяти дюймов.

— Незаменимая вещь в раздевалке, — внес рацпредложение по применению аппарата Бонд.

— 007! — стукнул кулаком по столу квартирмейстер. — Ваша излюбленная тема для шуток волнует далеко не всех! Пойдём дальше... Это — ваши новые часы. Если нажать на правую кнопку... — Нажатие, разумеется, тут же произошло.

— Аккуратней! — отдёрнул руку Q. — Как видите, выдвигается небольшая, но прочная алмазная пилка. Гроза наручников, так сказать, лучший гарант свобод англичанина. Левая кнопка, напротив, выдвигает компактную складную отмычку, пригодную для открытия большей части известных замков.

— Меня пугают ваши мелкоуголовные наклонности, Q, — продолжал блистать остроумием агент.

— Это вы еще не видели ваш автомобиль, — парировал ветеран секретной службы. — "Астон-Мартин ДБС", новая модель. С коробкой передач будьте осторожнее — последняя на самом деле служит курком от гранатомёта.

— А дуло, надо полагать, в районе выхлопной трубы?

— Потрясающая проницательность, 007! — деланно восхитился Q. — Оранжевый рычажок между сиденьями рекомендую на случай, если в машину вломятся агенты противника. Он выдвигает на пассажирских сиденьях иглы с мощнейшим седативным препаратом. Часа на два неприятель теряет ценность как боевая единица. И без любимых вами лишних жертв...

— Всё-таки вы крайне опасны для общества, — усмехнулся Бонд, готовясь постигнуть дальнейшие тайны нового стального друга.

Феликса Лайтера в аэропорту Темпельгоф Джеймс нашёл быстро — человек из ЦРУ, как и было условлено, сидел в баре под искусственной пальмой и почитывал немецкий журнальчик с непристойностями. Главной особой приметой Феликса, впрочем, оставалось то, что каждый раз он был сам на себя непохож. Не знай Бонд о феноменальной бережливости Конгресса США, он решил бы, что Лэнгли как минимум дважды в год подвергает своего агента пластической операции.

— Привет, Лайтер, — фамильярно приветствовал соратника 007. — Ты теперь тоже берлинский мишка?

— Привет, Джеймс, — сжал Феликс крепкую бондовскую пятерню. — Я здесь уже полгода, приставлен Центром к Межсоюзнической комендатуре. Очень сложный участок, парни из КГБ и Штази последнее время как с цепи сорвались. Недавно увели из-под носа у полицейских перебежчика-болгарина, Павла Кочева. Он проходит подозреваемым в убийстве какого-то золотого мальчика, приятеля Фердинанда Люса.

— Полагаешь, он тоже на совести Восточного блока?

— Почему бы и нет? — не стал исключать Лайтер. — Идеальная фигура для провокации, как говорят у нас в Лэнгли, "сакральная жертва".

— Ваши люди полагают, что за всем этим стоит Исаев? — уточнил Бонд.

— Исаев, Джеймс, заслуживает отдельной истории. С ней лучше всего знакомиться по подборке, которую я заготовил в архивах комендатуры, — с этими словами Лайтер повел напарника к машине.

Агенты не заметили, что хлопотавший вокруг Феликсова "БМВ" с тряпкой турок незаметно прилепил жвачкой к бамперу небольшой аккуратный приборчик и направился к элегантно-седому высокому господину, засевшему на скамеечке. Турок вежливо поклонился, отчитался о проделанной работе и получил скромный гонорар.

"Что ж, — подумал Исаев, — оно и правильно. Пусть молодые бегают. Наше стариковское дело — сторона. Сидеть на солнышке, греться... И внимательно слушать радио".

007 последний раз был в Берлине семь лет назад, по поручению М собирая доказательства измены Джорджа Блейка. И хотя берлинский кризис давно увял, а ГДР отгородилась стеной, ощущение не то прифронтового города, не то глубокого неприятельского тыла не покидало Бонда. Каждый четвертый обитатель Западного Берлина, если не больше, был связан с полуподпольным миром разведок — и советской, и восточно-германской, и вроде бы союзников: французов, боннской БНД и израильтян, которые всегда оставались себе на уме. Кто-то из них на видавшем виды "фольксвагене" как раз набивался к Джеймсу и Феликсу в пастухи, периодически отставая в очередной пробке.

— Как чисто идёт, — даже слегка восхитился Лайтер. — У ребяток явно пеленгатор.

— На тебя, похоже, поставили передатчик, — сделал очевидный вывод Бонд. — Надо намекнуть службе безопасности комендатуры, чтобы проверили наш БМВ.

Межсоюзническая комендатура расположилась в уютном кирпичном доме в престижном Далеме — если бы не виднеющаяся из окон Стена, резиденция властей трёх держав сошла бы за имение маститого оксфордского профессора. Дежурный американский офицер проверил документы Феликса и Джеймса и слегка нехотя запустил их наверх. В зале заседаний как раз собиралась верхушка комендатуры — вашингтонские, лондонские и парижские вершители судеб Берлина.

— Капитан третьего ранга Бонд, представитель Адмиралтейства, — представил ЦРУшник 007 всем присутствующим. Но для некоторых это было необязательно. Бригадир Финч-Флетчли, который работал с Джеймсом еще во времена операции "Голд", теперь занял кресло британского коменданта Западного Берлина. Его американский коллега, генерал О'Двайр, и французский, генерал Жавер, с недоверием разглядывали "ревизора из Лондона". На дальнем конце стола заняли места еще два господина — один в штатском, другой в форме бундесвера.

— Окружной прокурор Берг и генерал Шорнбах, ответственный за координацию действий наших войск в городе с армией ФРГ, — пояснил О'Двайр, — присутствуют здесь как представители властей федеративной Германии и Западного Берлина. Со временем они войдут в постоянную комиссию по расследованию цепи загадочных убийств и похищений, в которых есть основания подозревать разведку русских. И Ганс Дорнброк, и Фердинанд Люс через таинственно исчезнувшего вчера Павла Кочева связаны с советским гражданином Максимом Исаевым, называющим себя профессором Института истории и социологии.

— Этот институт действительно существует в Москве, герр Двайр, — уточнил Берг.

— Я закончу, — с нажимом продолжил генерал. — О прошлом Исаева неизвестно почти ничего, кроме даты рождения — 1898 год. В 1922 году покинул Владивосток с белой армией и какое-то время проживал в Шанхае. Четыре года спустя его след окончательно затерялся, а в конце двадцатых в Австралии объявляется некто Макс Отто фон Штирлиц. Этот человек в годы Второй Мировой сделал прекрасную карьеру в СС, но по данным оккупационной администрации, уже в 1945-м был фактически разоблачен гестапо как русский агент. Затем Штирлиц исчезает, и в 1946 году возникает некий Максимо Брун, ищущий подходы к резидентам Сталина в Бразилии и Аргентине. А в начале пятидесятых наш Исаев начинает свою научную деятельность. Сравнительный анализ свидетельских показаний и фотопортретов показывает нам, что Исаев, Штирлиц и Брун — одно лицо, тесно связанное с КГБ! Бывших агентов которого, как мы знаем, не бывает...

— ПОзвольте вставить ремарку, джентльмены, — взял слово Финч-Флетчли. — Материалы, полученные нашей разведкой в Гонконге, дают моему правительству основания полагать, что мы и русские — не единственные участники этой интриги. Согласно этим данным, наши спецслужбы и загадочный товарищ Исаев, по всей видимости, играют против некоей третьей команды. Капитан Бонд, обрисуйте ситуацию в общих чертах.

— Итак, джентльмены, — начал Бонд, — документы, переданные мне в Гонконге господином Люсом лично, указывают, что упомянутая бригадиром третья сила действует под прикрытием двух крупных корпораций — германской "Дорнброк ГМБХ" и японской "Осато Кемикал Инженеринг", а также их дочерних структур. В течение последнего года они наладили обмен материалами, потенциально пригодными для создания ФРГ или Японией ядерных вооружений и средств их доставки... — закончив зачитывать зануднейший список материалов, 007 дополнил: — Экспертиза, проведенная МИ-6, подтверждает подлинность документов, в обретении которых и участвовал Ганс Дорнброк.

— Тем не менее, мистер Бонд, — с чисто ирландским упрямством гнул свою линию О'Двайр, — мы не можем отрицать вероятность того, что и Дорнброк, и Люс были завербованы советскими органами государственной безопасности — через Исаева или того же Кочева. Подлинность документов не гарантирует военного назначения поставок — ЦРУ (он выразительно глянул на Лайтера) было бы в курсе. И слишком действия Люса похожи на типичную провокацию КГБ, назначенную испортить наши отношения с Бонном и Токио...

-Позволю себе отметить, — встрял Жавер, — что у нас есть косвенные свидетельства военного предназначения поставок Дорнброка "Осато", — и зачитал известную уже публикацию о Берхтесгадене и "Вулкане Дракона".

— Как вам известно, — начал Шорнбах, — проект "Вулкан Дракона" действительно был связан с обогащением урана. Он был согласован "Дорнброк ГМБХ" с командованием НАТО в Западной Германии и предназначался для будущих многосторонних ядерных сил. Но после окончательного провала переговоров на эту тему строительные работы были полностью прекращены, объект заморожен и поставлен под вооруженную охрану...

— Но наш информатор в Мюнхене утверждает, что грузовой транспорт регулярно снует в окрестностях Берхтесгадена, как раз в районе бывшей ставки Гитлера... — гнул свое "галльский петух Жавер".

Вся тягомотина, которую Бонд искренне презирал, продлилась два с половиной часа. В конце концов комендатура решила разрабатывать обе версии сразу. 007 была поручена "отработка" Дорнброка и его контактов с Люсом, Феликс же был нацелен на таинственного Максима Исаева — "штандартенфюрера фон Штирлица".

— Джеймс, если есть минутка, притормози, — окликнул его Феликс, когда капитан третьего ранга уже готовился вырваться на свежий воздух и оперативный простор.

— Берг передал мне вот это, — Лайтер протянул старому товарищу исписанный по-немецки убористым почерком блокнотик. 007 недоверчиво полистал его, покачал головой и сказал:

— Твой ценитель колбас пишет, что покойник Люс до отъезда в Гонконг прожигал жизнь с неким Эженом Шорнбахом. Не подозревал, что он был "из этих"...

— Это Эжени, — поправил Феликс. — Эжени Шорнбах, благоверная генерала.

— А вот это уже всё меняет. В худшую сторону для Люса. И, конечно, такую информацию ты хотел припрятать для родного ЦРУ, — укоризненно молвил Джеймс. — Но в последний момент тебя замучила совесть?

— Сам понимаешь, при Шорнбахе мы не хотели, — пожал плечами Лайтер. — Не стали подрывать межсоюзническое доверие. Да и Финч-Флетчли запротестовал: мы же с вами джентльмены и всё такое.

— Это может быть дополнительным следом, — с охотничьим азартом заявил Бонд. — Если Люс зачем-то подбирался к Шорнбаху, может, О'Двайр не так уж и неправ.

— Начинай копать, Джеймс, — подбодрил его заокеанский коллега. — Встречаемся в том старом добром баре на Курфюрстендамм?

— Увы, Феликс, — только еле заметные огоньки в глазах агента Её Величества подсказывали Лайтеру, что напарник что-то задумал. — Я уже ангажирован на вечер.

Тем временем Исаев сидел в пивной "Три кролика" и говорил по телефону. Звонил Холтофф — об этом телефоне они с ним условились, так как гостиничный номер наверняка прослушивали.

— Штирлиц, у меня обещанные новости, — шептал в трубку "инспектор Гельтофф". — Начальство резко заинтересовалось некоей генеральшей Шорнбах, которая якобы может стать ценным свидетелем. Мне поручено обеспечивать её безопасность.

— Вот и обеспечивайте, — указал Максим Максимович. — По-настоящему, что бы от вас не требовал Айсман и его новые хозяева. Фрау Шорнбах нужна живой не только вам.

— Там настоящая собачья свадьба, Штирлиц, — продолжал Холтофф. — Дамочкой уже интересуются в комендатуре. К ним сегодня прибыл какой-то офицер из Адмиралтейства, кажется, Бонд фамилия...

— Я в курсе, Холтофф, — отрезал Исаев. — Гораздо интереснее сейчас координаты госпожи Шорнбах. Если то, что я знаю об этом англичанине, правда, то долго в его обществе она не проживет...

— И будьте осторожны, Штирлиц, — волновался в трубке Холтофф. — Вы теперь тоже под колпаком.

— Комендатуры?

— Надеюсь, что только её. У Дорнброка и Бауэра могут быть свои люди везде...

Закончив разговор, Холтофф с грустью поглядел на письменную инструкцию, полученную от Айсмана. Записка гласила: "Лишние свидетели будут методически устраняться. Ваша работа — не препятствовать".

В тот день Холтофф-Гельтофф связался с Максимом Максимовичем во второй и последний раз — уже ближе к вечеру.

— Я звоню из танц-бара на Бисмаркштрассе, мои телефоны в кабинете и дома могут прослушивать, — пояснил Гельтофф. — Нам только что сообщили: путевой обходчик обнаружил тело Кочева в кустах на Инвалиденштрассе...

Исаев понял, что он уже не "близок к провалу" — это, по сути, и есть провал. "Хотя почему? Да, потеря Кочева — непоправимая оплошность, но, уничтожив его, организатор убийства уже наполовину выдал себя. В этой стране к его услугам сотни щелкоперов, готовых поднять на смех хоть архангела во плоти и во славе. Но он предпочел убить. Значит, мы в непосредственной близости к цели. Значит, "Вулкан дракона" существует".

— Кто бы ни стоял за этим делом, он очень умело обрубает хвосты, — заметил Максим Максимович. — Чувствуется старая добрая школа СД.

— У меня все же есть зацепка. В последнее время по ночам в этом районе часто замечают черный "опель" с номерами ZX88AZ. Точно такой же заезжал за вашим болгарином в день его исчезновения. У нас с вами есть шанс его найти, Штирлиц.

— Думаю, скоро этот Летучий автоголландец даст о себе знать. Когда ваши ищейки сообщат о встрече фрау Шорнбах с Бондом, задержите их обоих под каким-нибудь надуманным предлогом.

— Именно это я и должен сделать. А потом доставить их людям Айсманна.

— Только вместо Айсманна вы повезете их ко мне, — отчаянно импровизировал на ходу Исаев. — Я буду ждать на Нюрнбергерштрассе у старой гостиницы — ее так толком и не восстановили после войны, хороший ориентир... А на Инвалиденштрассе в то же время вы направите патруль. Еще лучше — упредите военную полицию союзников.

— Черт вас возьми, Штирлиц... — тяжело выдохнул инспектор. — Сначала меня пристрелит Айсманн, потом выкопает и повесит начальство...

— Вы сделаете это, инспектор, — отрезал Штирлиц. — Иначе вас ждет кое-что пострашнее: вся правда о том, как вы до сорок пятого были Холтоффом.

Эжени Шорнбах оказалась в разы моложе и привлекательней, чем предполагал Бонд. Пышная причёска из блестящих золотистых волос, поддразнивающие сине-зелёные глазищи, стройные крепкие ноги, открытые платьем смело, но сообразно правилам приличия... Надо признать, в антураж ресторана "Эдельвейс" в Тиргартене, где они встретились, её облик вписывался прекрасно.

— Добрый вечер, — поприветствовала его госпожа Шорнбах впечатляюще глубоким голосом с хрипотцой. — Чем обязана вниманию британских военных властей, мистер Бонд? Ищете приключений в свободном Берлине?

— Как получится, — уклончиво ответил агент. — Откуда такие поспешные выводы?

— Иначе вы первым делом обратились бы не ко мне, а засели в полицейских архивах. Все нормальные, некиношные сыщики делают именно так.

— А вы разве не ищете приключений в этом головокружительном городе?

— Вы о Фердинанде? Он даже не был первым — но, если бы не убийцы в Гонконге, мог бы стать последним.

— Тень генерала Шорнбаха за плечом вас не смущает?

— Он слишком старый друг дома для того, чтобы меня ревновать, — покачала головой Эжени. — Шорнбах служил вместе с моим отцом в штабе группы "Центр". Когда объявили о капитуляции, отец застрелился у него на глазах. А двенадцать лет назад я стала его женой — после войны семья обзавелась лишь долгами, а Шорнбах с его постом в организации Гелена и связями мог оплатить мое образование. По сути, он всегда был не более чем моим опекуном.

— И кто же тогда исполнял роль вашей... — Джеймс задумался над определением. — Настоящей второй половины?

— Желающих хватало, и далеко не всем я указала на дверь... к несчастью. Но Фердинанд... — задумчиво произнесла Эжени. В ее глазах — как подумалось Бонду — мелькнула жалость. — Он был из тех немногих, что стоили большего. Из людей, которые знают, зачем им стоит жить.

— Вы знаете, как отличить их от остальных?

— Это просто. У них взгляд всегда устремлен к какой-то драгоценной, невидимой больше никому цели. Например, у вас.

— Все-таки иногда мне льстят... — усмехнулся 007. — Одного я пока не понимаю, фрау Шорнбах.

— Для мужчин — Эжени, — покачала "генеральна" указательным пальцем, как бы осуждая агента за нарушение её собственных правил приличия.

— Что двигает вами сейчас, Эжени? Ваша исповедь может запустить механизмы, которые разрушат ваш успешный уютный маленький мир. А вы непохожи на студентку-активистку с "пацификом".

— Если ваше ведомство сможет испортить жизнь кому-то из солидных господ моего круга, я только буду молиться за Англию. Я не чувствую себя хоть сколько-нибудь обязанной этим людям. Если бы не они, мой отец остался бы жив, а моя страна не была бы разломана на две неравные половинки.

— В этот круг входил кто-нибудь из концерна Дорнброка?

— Разве что старый Фриц. Муж несколько раз встречался с ним на приемах в Бонне. Но я хорошо его запомнила. У него интонации человека, способного отдать приказ на убийство. А Шорнбах часто жаловался, что его служба безопасности набрана сплошь из бывших эсэсовцев, которым нечего терять и которые слишком многое себе позволяют.

— Люс не подозревал, что они замышляют что-то против него?

— Фердинанду пришлось бы подозревать пол-Германии, его последний фильм слишком многим насыпал соль на старые раны. Но последний раз он говорил, что посвятит новый фильм Дорнброку лично, что он "затевает что-то грандиозное"...

В этом месте Бонд краем глаза заметил, что в зал "Эдельвейса", которому оставалось полчаса до закрытия, вошел господин в штатском. Агент натренированным взглядом распознал в нем Холтоффа.

— Без паники! Криминальная полиция, инспектор Гельтофф! — Полицейский продемонстрировал Эжени и Бонду удостоверение и добавил: — Герр Бонд, фрау Шорнбах, именем закона рекомендую вам следовать за мной.

— Что-нибудь не в порядке, инспектор? — спросил Джеймс Бонд с улыбкой дружелюбного каннибала.

— Согласно статье сорок третьей Уголовного кодекса, вы задержаны как ключевые свидетели по делу о предумышленном убийстве Ганса Дорнброка, Фердинанда Люса и Павла Кочева, — — Вы имеете право хранить молчание, право не давать показания против родственников и супругов, право на один звонок...

Пока Гельтофф бубнил довольно длинный по британским меркам список прав свидетеля "герра Бонда", тот пытался просчитать дальнейшую ситуацию: "Если Гельтофф — действительно человек Штирлица, то нас каким-то образом передадут русским. Это не может быть обычный полицейский арест — агентов союзных держав здесь не трогают. Значит, скоро мы встретимся с легендарным Исаевым... Бежать от него я еще успею, важнее узнать, на кого он работает и что затеял. Но как быть теперь с Эжени?"

Исаев ждал Холтоффа в автомобиле на углу Нюрнбергерштрассе уже двадцать минут. Он еще не знал, что Вильгельма Холтоффа уже дождались люди Айсманна, наблюдавшие в этот день за каждым его чихом. И что теперь больше никто и никогда его не встретит.

Гельтофф провел арестованных на стоянку, с которой уже начинали разъезжаться последние посетители.

— Диц, я должен на всякий случай обыскать "Астон-мартин" — крикнул инспектор напарнику, а сам отвел Бонда к его автомобилю и полушепотом сообщил:

— Это не для ушей моих сослуживцев... Вам угрожают. Но в Берлине есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы вы оставались в живых. Они хотят отплатить за покойника Люса.

— А вы в этой истории кто? Душеприказчик?

— Скорее персональный ангел-хранитель. Мы сопроводим вас до... гм... места встречи, где ваши новые друзья о вас позаботятся. И не валяйте дурака — это в ваших интересах и интересах дамы.

Но за поворотом в одну из боковых аллей Тиргартена откуда-то из темноты вынырнули еще два автомобиля. Черные, как сюртук гробовщика, они искусно маневрировали, отрезая "астон-мартин" от полицейских машин, и выталкивая его на какой-то пустырь у Шпрее, между мостом и Стеной. В свете фар Бонд различил номер переднего: ZX88AZ. Наконец движение прекратилось, и из "опеля" выбрались несколько человек, безапелляционно скомандовавших:

— Вон из машины! Живо!

Растерявшийся Гельтофф открыл дверь, судорожно нащупывая табельное оружие:

— Что это? Что за...

Продолжить филиппику Гельтофф не успел: водитель передней машины молниеносно выхватил швейцарский "СИГ" и всадил инспектору пулю в лоб. Эжени вскрикнула.

— Бедный Холтофф, я его предупреждал... В двух командах не играют, — произнес убийца — крепко сбитый малый со сросшимися бровями. — Не возражаете, если мои подчиненные поедут с вами, мистер Бонд? — Не менее грозные подчиненные в количестве трех человек тоже предъявили пистолеты, а один — даже автомат.

— Милости прошу, — слегка поклонился агент, обдумывая будущую каверзу неприятелям.

— Посадите даму на колени, она будет не против, — однобровый сделал в сторону фрау Шорнбах жест пистолетом, и она заняла предписанное положение. Он сам и другие громилы заняли места в "астон-мартине".

— Мы сопроводим вас до железной дороги, — монотонно рассказывал убийца, как будто поручал отнести посылку по адресу. — Знаете, как это бывает: электропоезд врезался в автомобиль, водитель которого страстно лобызался с пассажиркой и не заметил, куда вылетел. Вряд ли кто-то после этого найдет мою пулю в ваших ошмётках,— и хохотнул.

— Если вы хотите управлять автомобилем после моей кончины, я лучше включу автопилот, — предложил Джеймс.

— Валяйте, — равнодушно молвил головорез. 007 нашарил рукой заветный оранжевый рычажок и что есть силы надавил. С пассажирских мест послышался хоровой "ой". "Торпеды", подсевшие на иглу от Q, обмякали и роняли оружие, один даже пустил струйку слюны.

— Что с ними? — удивилась Эжени.

— Я всего-то хотел включить расслабляющую музыку, — сделал изумленные глаза агент. — Мадам, помогите мне вынести пациентов на свежий воздух.

Вскоре вялые агрессоры валялись аккурантым рядком на лужайке, а верный "астон-мартин" уносил седоков от не менее верной гибели. После того, как Бонд насилу убрал иголки на место, Шорнбах с опаской устроилась на переднем сиденье, заманчиво закинув ногу на ногу.

— Так вот вы какой, агент с правом на убийство, — улыбнулась Эжени. — Муж часто о вас рассказывал.

— Хватался за голову с проклятиями? — уточнил Джеймс.

— Почти. Он называет вашу работу "узаконенным хулиганством".

— Это еще цветочки, дорогая...

"Ноль-Ноль" как в воду глядел. На набережной Шпрее в зеркале заднего вида загорелись огоньки, и с их стороны зазвучали выстрелы — эскорту явно не понравилось возвращение живого Бонда.

— Опять эта банда? — спросила Эжени и потянулась за брошенным "глоком" главаря.

— У меня много назойливых поклонников, — ответил агент, переключая "последнюю передачу", а затем дал по газам. Спустя несколько секунд грохот оповестил его о том, что одна из машин преследователей повстречалась с гранатой. Вторая сумела объеать опасное место, и обстрел "астон-мартина" возобновился. Эжени дала пару выстрелов в окно, но больше и не понадобилось — следующая граната тоже быстро нашла героя.

— Это был фейерверк в вашу честь, мадам, — выдохнул Бонд, сворачивая на улицу 17 июня.

— Польщена, — Шорнбах в ответ поцеловала его в щеку. К месту взрыва уже спешил патруль военной полиции.

— Стоять!!! — гаркнул командный голос через рупор.

— Как видите, сэр, все кончилось благополучно, — неуклюже оправдывался Бонд.

— Это не отменяет того, что вы пошли на неоправданный риск, — цедил сквозь зубы срочно вызванный военной полицией бригадир Финч-Флетчли, прохаживаясь по отделу с сигаретой в зубах — признаком серьезного раздражения. — Вы едва не погибли сами и не стали причиной убийства гражданского лица, 007. Радуйтесь, что я не поставил генерала Шорнбаха в известность. Вам повезло, что кто-то предупредил анонимным звонком инспектора Гельтоффа, а тот поднял на ноги пол-Берлина. Вероятнее всего, это проделки нашего нового "друга" Исаева, который очень не хочет отдавать вас конкурентам.

— Кстати, я оставил большую часть шайки в районе Инвалиденштрассе в недвижимом состоянии, — добавил Бонд. — Когда они проспятся, то смогут вас сильно заинтриговать.

— Уже начали, — Финч-Флетчли вынул наконец из зубов сигарету. — Большинство успело убежать, но двоих громил патрульные накрыли вовремя. Один из них оказался так любезен, что даже указал главаря.

— Оберштурмбанфюрер Удо Вальтер, — зачитал выдержку из досье комендатуры Феликс Лайтер. — В сорок шестом бежал из американской военной тюрьмы во Франкфурте. Затем — пятнадцать лет в Иностранном легионе: Индокитай, Гвинея, Алжир... В шестьдесят первом участвовал в покушении на де Голля. Улизнув от жандармов, вернулся на родину и работает под началом Айсмана.

— Таким образом, у нас есть лишнее доказательство версии Дорнброка, сэр.

— Тем не менее, нельзя исключать, что это некие манипуляции русских. Для полной проверки фактов вы займетесь Айсманом, который этим утром покинул город и направился в Мюнхен. Полиция, что характерно, ему не мешала... Прошу прощения, мистер Бонд, мой рабочий день давно окончен, и я вас покину, — закончил бригадир. — Решать ваши проблемы будет мистер Лайтер.

—

— Феликс, — быстро проговорил 007, — попытайся аккуратно вывести нас из города. После сегодняшнего пикника мне здесь оставаться нельзя. Эжени тем более.

— Полиция нас уже известила, — ответил Лайтер. — Джеймс, ты когда-нибудь пробовал выполнять задания, не вляпываясь в дерьмо?!

— Это обязательный пункт, прописанный в уставе, — парировал Бонд. — Это не Гельтофф — они убили его. Возможно, у них свой человек в местной резидентуре. Поэтому мне придется воспользоваться вашим "окном" на границе, чтобы вывезти Эжени на "большую землю".

— Когда-нибудь ты приведешь меня под трибунал, — мрачно напророчил Феликс. — Вы пересечете Стену в Древице, затем следуйте через Тюрингию до пропускного пункта в Кобурге. Там работают сплошь наши люди, досмотр будет лишь формальным. Подъезжайте в Древиц через час, быстрее мне это не уладить.

— Вам теперь здесь точно лучше не оставаться, — говорил Исаеву советский агент на прокуренной насквозь явочной квартире в Кройцберге. — Берг, конечно, нам сочувствует и вообще душка, но после увлекательных перестрелок в центре города он выпишет ордер на ваш арест — по подозрению в организации убийства Холтоффа. Вы, Максим Максимович, были в разведке тридцать лет, а тут так подставились...

— Наступает неловкий момент, когда яйца учат стареющую курицу, — съязвил Исаев. — Не вмешайся я, головорезы Айсмана убили бы и Эжени Шорнбах тоже. А теперь главный свидетель обвинения против Дорнброка и Бауэра поживет еще какое-то время. Вдобавок нашу версию возьмут на вооружение британцы. Им западное общественное мнение поверит быстрее, чем нам.

— Да разве этот Бонд что-нибудь поймёт?! — отмахнулся агент. — Меня ознакомили с его досье ещё в Москве. Это всего лишь ходячий пулемёт: Ми-6 даёт команду — он идёт и отстреливает всех. Ему дана установка: охотиться на Штирлица. И он не успокоится, пока не притащит вас на аркане в Лондон или не прикончит.

— Вообще-то в Москве вас должны были научить еще и остерегаться недооценки противника, — покачал головой Максим Максимович. — Джеймс Бонд, конечно, производит мегагерцы лишнего шума и слишком большой сибарит. Но он прекрасно ориентируется в меняющейся обстановке. А когда он поймет, что у нас с ним одна мишень, то дальше мы спокойно будем использовать его втёмную.

— Это уже решит Центр. Что вам нужно сейчас?

— Мне нужен надежный наземный коридор в Австрию. Судя по всему, Дорнброк реализует свои атомные поделки через ее территорию. Улететь в Вену я не могу — за аэропортом теперь следят все, у кого есть глаза.

— Грррм... — тихо заклокотал гэбист, но вслух сказал: — Машину и беспрепятственный проезд до Чехии включительно я обеспечу. Но учтите — когда вы пересечете австрийскую границу, Центр будет считать вас перебежчиком. О вашей авантюре на Лубянке осведомлены ровно три человека. За границей — только Лонсдейл и я. Вы готовы к этой ситуации, Максим Максимович?

— Я провел в этой ситуации три года после войны. В результате отсидел пять лет. И выжил. Выживу и сейчас.

— Смотрите: ваш возраст неминуемо даст о себе знать. Если мы вас потеряем, руководство мне голову оторвёт.

— Поверьте, сотни тысяч людей служат Советскому Союзу без всяких признаков головы на плечах. Страна пока держится... А мы с вами здесь сидим и собачимся потому, что у некоторых — даже в высших эшелонах бюрократии — головы остались и работают. И у вас работает — судя по тому, что вы намерены мне помогать, — ответил Исаев.

— Не просто намерен. Я имею прямой приказ на этот счёт. Но выход в Австрию — последнее, что Контора может для вас сделать...

Последний раз Исаева в Западном Берлине видели на следующее утро, в помещении Центрального телеграфа. Там Максим Максимович принял два сообщения. Первое:

"Уважаемый Бользен-сан!

Бюро информации Сил самообороны Японии в настоящее время не располагает надежной информацией о разыскиваемом вами г-не Эрнсте Ставро Блофельде. К нам поступало сообщение, что похожего на него человека якобы видели на островах Рюкю и в Кобе, но, к сожалению, из ненадежного источника.

С наилучшими пожеланиями

Руководитель Бюро информации

Хиро ТАНАКА"

Второе:

"Шеф предупредил о вашем отъезде в Австрию для решения проблем с имуществом дяди Фреда. Необходимую документацию перешлю в Зальцбург на центральный почтамт до востребования г-ну Бользену.

ЛОНСДЕЙЛ"

Как и обещал Феликс, проблем с пересечением границ "демократической республики" не было. На территории ГДР не было никаких признаков погони, что лишь закрепило сомнения Бонда в том, что против него работают русские. Тем не менее 007 гнал без остановки три с половиной часа, вероятно, поправ несколько раз скоростной режим. Он позволил себе остановить "Астон-Мартин" лишь в четырежды проверенном мотеле в окрестностях Бамберга.

— Теперь нам надо отдохнуть, — сказал Бонд, освобождаясь от пиджака и припрятывая кобуру с "Вальтером" под традиционную подушку.

— Вы не поверите, Джеймс, но сегодня я уже отдохнула, — заявила Шорнбах. — Именно сегодня. В нашей боннской скуке как раз не хватает вот таких приключений.

— Увы, должен вас разочаровать, — ответил агент. — У меня довольно четкая инструкция. Мне искренне жаль, Эжени, что завтра я по совету Феликса отправлю вас на поезд в Бонн, но... Офицеры Её Величества — слишком опасные спутники для Германии.

— Жаль. У меня остается всего одна ночь, чтобы чувствовать себя в опасности, — ответила Эжени и, стрельнув хитрыми глазками, добавила, — И одна кровать.

— Вы не верите в джентльменов? — притворно удивился Бонд.

— Верю, отчего же. Но не забывайте — когда вокруг рыщут разбойники, рыцарь прикрывает даму своим телом. — Эжени сбросила летнее платье на пол и устроилась на кровати, растянувшись, как довольная кошка. От чопорной генеральши в ней уже ничего не оставалось — перед Джеймсом была озорная аппетитная баварская деревенская девка, дождавшаяся парня на сеновале.

— Слово джентльмена, что не упущу ни одного уязвимого места, — разоблачаясь, подыграл партнерше Бонд.

Не спали этой ночью и представители руководства "Фридрих Дорнброк GMBH".

— А вы, Вальтер! — продолжал распеканцию Бауэр. — Как вы могли Вас же предупреждали, что англичанин может быть оснащён шпионским оборудованием по последнему слову техники!

— Про иголки в заднице герр Айсманн точно молчал, шеф, — отнекивался Вальтер. Айсманн угрожающе зыркнул на товарища по СС единственным глазом, и тот запнулся.

— Одно хорошо, — начал успокаиваться Бауэр. — Теперь нам совершенно точно ясно, что Джеймс Бонд заинтересовался "Вулканом Дракона". И необходимо принимать меры.

— Вам не кажется, что вы стали много на себя брать, Генрих? — загреммел раскатистый бас отца-основателя империи Дорнброков. — Все эти приказы, которые вы отдаете службе безопасности и службе экономического зондажа, не посоветовавшись ни со мной, ни с наблюдательным советом... Ваша предстоящая свадьба с моей младшей сестрой не дает вам оснований прибирать наше семейное дело к рукам уже сейчас!

— Я действую единственно из практических соображений, экселенц, — оправдывался Бауэр. — Ваше депрессивное состояние в сочетании с другими прогрессирующими недомоганиями внушает тревогу не только мне, но и многим нашим влиятельным акционерам. Других вероятных кандидатур на пост председателя, как мы оба знаем, после безвременной кончины Ганса не наблюдается...

— Кроме того, — перебил заместителя Дорнброк, — меня очень беспокоят ваши таинственные влиятельные дружки. Вы обещали, что они окажут нам поддержку с нашим атомным проектом. Но эта поддержка — с вашей, Генрих, помощью, — переходит в непосредственное руководство. Напомню вам, что вы работаете над этой адской наковальней не для их грязных махинаций, а для блага родины! Бомба должна принадлежать возрожденной Германии, а не выблядкам изменника Канариса, устроившим на развалинах своей службы бандитский притон...

Фридрих почувствовал, что ему становится нехорошо, и прекратил дозволенные речи.

— Вы слишком недавно потеряли единственного сына, чтобы так волноваться, экселенц, — ответил Бауэр. — Уверяю вас, Бонд и Фишер — гораздо более серьезная угроза проекту, чем мои партнеры. Но от англичан достаточно легко избавиться... Не возражаете, если закурю?

Генрих Бауэр потянулся за сигаретами, и Дорнброк впервые заметил у него на пальце необычное кольцо: по его белой печатке раскинул извивающиеся щупальца маленький симпатичный чёрный спрут.

Попрощавшись с Эжени на бамбергском вокзале на следующее утро, агент 007 тронулся в путь до Мюнхена. В баварской столице его ждали как Джеймса Фишера — коммерческого агента корпорации "Эмпайр Кемикалз", которому было поручено вступить в переговоры с "Фридрих Дорнброк" о приобретении лицензии на новые технологии производства жидкого кислорода, глютамата мононатрия и некоторых других жизненно необходимых Британскому Содружеству субстанций.

В конце концов "мистер Фишер" закрыл дверь своего номера в отеле "Кёнигсхоф" и привычно обвел стены, мебель, телефон, телевизор, картины, раковину и унитаз индикатором "жучков". Индикатор хранил молчание, и Бонд с чистой совестью набрал номер штаб-квартиры "Дорнброка", запросив добавочный 8841.

— Мистер Фишер, вице-президент Бауэр примет вас в 15.00, — оповестила Джеймса вышколенная по самое "не могу" секретарша Третьего.

У Бонда оставалось два с половиной часа, которые он занял перечитыванием досье на Бауэра. Известный в послевоенной Баварии адвокат, в 1947 году перешел на службу к Дорнброку, где сделал неплохую карьеру. Занял пост вице-президента в 1962 году, после удачной сделки по поставкам радиоэлектронного оборудования горнодобывающей (!) компании на Ямайке... "Неужели шахты доктора Но? — подумал агент. — Если да, то это многое объясняет".

— Предлагаемые вами условия противоречат контракту, заключённому с нашими японскими партнёрами, мистер Фишер, — индифферентно заметил Бауэр, когда 007 изложил ему зазубренное наизусть "деловое предложение "Эмпайр Кемикалз". — Но со своей стороны возьму смелость предложить вам альтернативу.

— Я весь внимание, господин вице-президент, — кивнул Бонд.

— Мистер Фишер, в настоящее время "Дорнброк ГМБХ" ведет работы по переоборудованию своих мощностей, ранее предназначенных для обслуживания многосторонних ядерных сил НАТО, — с улыбкой профессионального зазывалы продолжил Генрих Бауэр. — Мы планируем разместить там новое производство современных видов топлива, в которых так нуждается авиационная и автомобильная промышленность наших двух стран. Войдя в дело как соучредитель, "Эмпайр" получит все права использования наших технологий и более того — новейших технологий "Осато Кемикал", которыми, согласно нашим договоренностям, они поделятся с нами...

— Интересный план, мистер Бауэр. Но есть одно препятствие: статус семейного предприятия, которым пользуется концерн "Фридрих Дорнброк", по законам республики может быть несовместим с нашим соглашением...

— Я это предвидел, — невозмутимо продолжил Третий. — В настоящее время в наблюдательном совете обсуждается возможность переоформления "Фридрих Дорнброк ГМБХ" в акционерное общество в связи со смертью единственного прямого наследника. Тогда вам будет достаточно просто приобрести небольшой пакет акций, чтобы получить доступ к японским секретам. Кроме того, как акционер германского предприятия, "Эмпайр Кемикалз" будет пользоваться на Общем рынке всеми преимуществами, которые другие британские корпорации получат лишь при присоединении...

— Это звучит настолько многообещающе, что вам даже хочется верить, — подыграл 007. — Но инженерное образование не позволяет мне дать благоприятный отчет в Лондоне, не ознакомившись с состоянием работ и оборудования на месте.

— Это можно устроить, мистер Фишер, — заманивающе согласился Бауэр. — Урсула, позвоните в службу безопасности, скажите, что вице-президент Бауэр распорядился оформить Джеймсу Фишеру допуск на завтра на 12.00.

— Почему не сегодня?

— Завтра начнется монтаж нашей новой установки. Теперь вам хочется узнать, как к нам добраться? Не доезжая двух километров до Берхтесгадена, поверните налево и следуйте до поворота на пансионат "Берггоф". Затем, минуя его, сверните направо...

... — Как мы и предупреждали вас, экселенц, это он путался у нас под ногами в Гонконге, — Айсманн протянул Фридриху Дорнброку, сидящему перед монитором, фотографию, сделанную его шпиком еще в Берлине, предлагая сравнить с лицом "Фишера" на экране.

Председатель молча кивнул. Тем временем англичанин и Бауэр обменялись рукопожатиями и распрощались.

— Итак, экселенц, мы убедились, что Джеймс Фишер и агент британской разведки с правом на убийство Джеймс Бонд — один и тот же человек, — сообщил Бауэр председателю концерна, едва закрыв дверь звуконепроницаемой комнаты, оборудованной для конфиденциальных совещаний.

— Внимание Ми-6 к нашему проекту крайне нежелательно, — сухо-величественно отозвался Дорнброк. — Жду ваших предложений по нейтрализации связанных с ним рисков.

— Я предлагаю классическую схему, экселенц, — снова вступил в разговор Айсманн. — Я недавно читал, что в настоящей "Эмпайр Кемикалз" один малый упал на фабрике в размельчитель. От него остались только часы.

— Вы уверены, что это безопасно, Айсманн? — переживал Фридрих Дорнброк. — Если то, что я читал и слышал о Бонде, правда... Может, он и сдохнет, но перед этим вывернет весь "Вулкан Дракона" наизнанку! Мы не имеем права рисковать объектом, который стоил фирме миллиард марок!

— Если Бонда убить в Мюнхене, это может стоить нам значительно дороже. В городе расширяется круг лиц, чье молчание придется оплачивать. А Оберзальцберг принадлежит компании. Останки 007 там не то что не найдут — их и искать не будут. При условии, что господа Айсманн и Вальтер не упустят свой второй шанс, — возразил Третий.

— Можете не сомневаться, господин вице-президент, — Айсманн недобро зыркнул единственным глазом в сторону Бауэра. — Оставшись без своего чудо-автомобиля, он долго не протянет...

— Но ваш размельчитель, боюсь, совершенно не годится, — критически заметил Дорнброк. — Концерн не должен иметь к смерти Бонда никакого отношения. Вот если найдут улики, указывающие на вражескую разведку... Например, Штази.

— Или русских, — подхватил Бауэр. — Это заодно поможет решить проблему Исаева и замести следы в деле Люса и Кочева...

Завершив рабочий день, Генрих Бауэр направился непосредственно в парк Нимфенбург и, найдя уголок потише, вынул из чемодана "уоки-токи":

— Первый, говорит Третий. Прием. Первый!

— Вовсе незачем так орать, Третий. Я и в первый раз прекрасно слышал, — недовольно ответил из трубки Блофельд. Можно было услышать, как где-то рядом урчит любимая ангорская кошка шефа всея "Спектра".

— Докладываю обстановку, Первый. Моими людьми подготовлена ликвидация 007.

— Как всегда у Вальтера, беспричинная автомобильная авария?

— С некоторыми коррективами. Необходимо создать впечатление, что Бонд убит Исаевым. После этого и Лондон, и Вашингтон, и Бонн забудут о нас лет на тридцать.

— Если я дам им время, Третий, — заявил Блофельд. — Когда "Вулкан Дракона" завершит свою работу, ждать мы уже не станем.

— Благодарю, фройляйн, — Исаев забрал посылку и с удовольствием вышел вон из здания почтамта в Зальцбурге. День выдался нетипично погожим для конца лета, и в городском парке скрипач, разряженный под придворного музыканта времен Моцарта, усердно обрабатывал гуляющих горожан и американских туристов. Максим Максимович решился открыть посылку только на заднем сиденье прокатного автомобиля — в ней были счетчик Гейгера и липовые документы, предоставленные Лонсдейлом. Исаев, терпеливо дождавшись конца обеденного перерыва в кофейне, вошел в Зальцбургский ланд-обер-берг-ампт, представившись чиновнику Гейнцем Конзаликом.

— Герр Фукс, у меня появились свободные сбережения, которые я изначально планировал вложить в разработки "Дорнброк ГМБХ" в Галлейне, — доверительно сообщил Максим Максимович лысенькому человечку в очках едва ли не больше головы. — В связи с этим я хотел бы обратиться за справкой о состоянии работ на галлейнских соляных шахтах, дабы убедиться в перспективах предприятия.

— Нет проблем, герр Конзалик, — пожал плечами Фукс. — Заполните формуляр и встаньте в очередь...

"Черт знает что, — думал Исаев, выбравшись наконец на солнце и свежий воздух. — В этом городе родился и учился музыке Моцарт. Здесь работал Стефан Цвейг. И теперь я, Максим Максимович Исаев семидесяти лет от роду, вместо того, чтобы, как тот дед, чинно выгуливать собачку в парке под игру ряженого скрипача в парике, мотаюсь здесь по приёмным, — чтобы понять, правда ли другой сумасшедший старикан мастерит себе атомную бомбу".

Исаев все-таки дослушал скрипача, прежде чем вернуться в прокатный автомобиль. Несмотря на открытые окна, в машине было душновато, и профессор всю дорогу до Галлейна опасался, что ему станет нехорошо прямо за рулем над крутым обрывом.

Вот и Галлейн... Сверившись с картой, Максим Максимович свернул от въезда в древний городок — родину кельтов, — и с большим трудом завел "фольксваген" на косогор, откуда просматривался вид на рудник "Дорнброк ГМБХ", к которому еще при Габсбургах предусмотрительно подвели узкоколейку. Продукция перегружалась из вагонеток в грузовой состав, который затем выходил в долину Зальцаха, на большую дорогу. В бинокль Исаев разглядел среди копошащихся на платформе людей одного азиата в белой каске и деловом костюме, который очень придирчиво разглядывал владения Дорнброка и о чем-то совещался с касочно-костюмными немецкими коллегами.

"Значит, это была не утка, не обман, — подумал разведчик. — Осато действительно интересуется производством в Берхтесгадене, и, возможно, даже его совладелец. Необходимо завтра же информировать Центр. Если Бонн и Токио в курсе — а я в этом уверен, слишком велик масштаб работ, — то мы действительно имеем дело с попыткой реванша".

Исаев, убедившись, что "фольксваген" никто не видит, покинул машину и стал осторожно спускаться вниз. Состав торчал на дороге, растянувшись почти до переезда и близкого светофора — ждал, пока его досыта напичкают ящиками. Работяги — венгры из "перемещенных лиц" — ждали следующей партии, курили и поминали baszom a Kristusmariat.

— Проверка безопасности! — крикнул им Максим Максимович по-немецки. — Всем отойти! Живей!

Венгры, ворча, ушли докуривать в кусты. Исаев максимально незаметно проник в полуоткрытый вагон и постучал по ящикам. "Освинцованные", заметил полковник в отставке. "Точно так же, как и корпус вагона". Исаев для очистки совести поводил счетчиком вдоль крышек контейнеров, и заметавшаяся стрелка радиометра только подтвердила его подозрения. Полковник попешил покинуть фургон — как раз вовремя, ибо грузчики уже торопились с новыми свинцовыми гробами.

Не доползая до косогора, Исаев присел под сосной, чтобы отдышаться. Солнце готовилось зайти, и охранники стали сгонять грузчиков в сторону хребта — где-то там располагался рабочий поселок.

"Ночью они не тронутся, чтобы не вызывать лишних подозрений — бесшумных поездов не бывает, — подумал Максим Максимович. — Еще есть время выяснить, что же именно перегоняет Дорнброк для японцев. А сейчас — на отдых, на заслуженный отдых... Штирлиц знал, что скоро проснется..."

Устроившись поудобнее на заднем сиденье "фольксвагена" с путеводителем по Австрии, Исаев внезапно понял, что думает о себе как о Штирлице — впервые за двадцать лет...

В ранние часы дорога из Мюнхена остаётся практически пустой, поэтому Бонд добрался до Берхтесгадена быстрее назначенного времени. В кофейне на столике лежала пачка местных газеток. Ожидая заказа, Джеймс просмотрел недавнюю "Абендцайтунг" и наткнулся на нечто крайне интересное...

"НОВАЯ СМЕРТЬ ОТ РАДИАЦИИ В ТРАУНШТАЙНЕ?

23 августа при прокладке телефонного кабеля в строящийся санаторий "Волшебная гора" рабочими был обнаружено захоронение неизвестного мужчины, убитого ударом твердого тупого предмета по голове, сообщил нашему корреспонденту источник в полицейском управлении. Как добавил наш собеседник, пожелавший скрыть свое имя и должность, вскрытие обнаружило в организме покойного повреждения тканей, характерные для радиоактивного облучения...

По данным редакции, это уже вторая жертва радиации, чье тело найдено в районе Траунштайна за последние четыре месяца. Ранее в федеративной республике и остальной свободной Европе ничего подобного не наблюдалось. Вопрос, кто проводит на территории Германии смертельные эксперименты на людях втайне от властей, остаётся открытым" — стращал автор. Запив траунштайнские ужасы кофе, агент секретной службы Её Величества направился за окраину городка, по узкой, змееподобной горной дороге.

Бонда всю дорогу глодала мысль: "А что, если я еду прямо в засаду? Слишком легко Бауэр запускает посторонних на секретные объекты... Не потому ли, что они секретные, что там можно делать что угодно? Но его еще не поздно переиграть". В голове Джеймса быстро созрел импровизированный план действий.

Завидев вдалеке шлагбаум с табличками, 007 сделал вид, что не туда заехал, и аккуратно удалился за поворот. Затем он свернул в лесок выше по склону, и, ведя большой и тяжёлый "астон-мартин" в гору, затормозил лишь, когда достиг обрыва, из-под которого доносился грохот грузовика. Тщательно закамуфлировав машину, агент пополз вперёд. Вот и цель экспедиции — металлические ворота в изрытом склоне Оберзальцберга, рядом с которыми притулилось несколько похожих на бытовки домиков. Как можно больше прячась за штабелями ящиков от возможных телекамер наблюдения, он подкрался к одной из "бытовок", вскрыл её отмычкой в часах и засел в засаду. Аккуратно отключив первого вошедшего ударом пониже уха, Джеймс уложил его под койку и проник в освободившуюся дверь, углубляясь в подгорный лабиринт.

Бонд часто проникал на подобные объекты, и то, что он увидел, не сильно его удивило. Раздвигающиеся металлические двери. Блестящие металлические коридоры, по которым периодически грохотали ботинками охранники. Динамики под потолком, из которых то и дело рявкал по-немецки какой-то сердитый малый. Все здесь было так привычно, что агенту даже остро захотелось зевнуть.

Люди стали подворачиваться в коридорах все чаще, и 007 понял, что близок к цели. Прятаться по углам уже не получилось бы, и заметив похожее на раздевалку помещение, Бонд немедля совершил на него налёт. Обзаведясь приличным защитным костюмом, Джеймс переложил в какой-то белый чемоданчик необходимое оборудование и двинулся дальше, к цехам.

Здесь творилось самое интересное. По гигантскому подземному залу сновали, как шотландские привидения, защитные костюмы без лишних опознавательных знаков, подавая друг другу и монтируя какие-то детали. Приглядевшись, агент опознал в них урановые тамперы для боеголовок. Циклопические цилиндры, в которые их устанавливали, тоже выглядели совершенно недвусмысленно.

Покидая цех, Бонд на глазок прикинул толщину перекрытий и пробрался на диспетчерский пункт, дождавшись, пока зычный баварец с лицом унтера танковой дивизии не выйдет устраивать кому-то разнос. Достав из чемоданчика "Лейку" Q, капитан третьего ранга сделал несколько эффектных видовых снимков и исчез.

Какое-то время Джеймс просто сидел в закутке, слушая команды и деловитую ругань. Если Бонд что-то правильно понял, то рабочими на объекте была, пожалуй, вся восточная Европа: хорваты, бошняки, венгры, латыши, эстонцы, украинцы и даже русские. "Видимо, из коллаборационистов, — подумал 007. — Этим терять больше нечего, а платят им неплохо. За молчание".

— Встать, — услышал Бонд металлический голос за спиной. — Не смогли найти туалет, мистер Бонд?

Позади стоял Айсманн. С ним был Вальтер. Они держали наперевес совсем не игрушечные автоматы. И явно не забыли их зарядить.

Первым делом Бонд был избит. Аккуратными, не оставляющими заметных следов ударами — чувствовалась школа гестапо. Айсманн и Вальтер забрали "Лейку", но извлечь плёнку не смогли — Q это предусмотрел. Старый квартирмейстер, правда, не предусмотрел, что Айсманн просто попытается сломать фотоаппарат ударом об стену, а затем ногой в мощном сапоге. Но, судя по стону сквозь зубы и немецким ругательствам, одноглазый не преуспел в этом.

— Зря стараетесь, — тяжело дыша, сказал агент. — Сколько верёвочке ни виться, а конец будет.

— Именно конец мы сейчас и обеспечим, 007, — с минимумом эмоций в голосе ответил Айсманн. — Вам придётся немного пройти с нами.

Тут на поясе отставного эсэсовца разбуженным шмелём зажужжала рация. "Хорошая, — одобрительно подумал Бонд. — И как только она ловит сигнал здесь, под горой? Ох уж этот "Спектр"..."

— Да. Что? Кого? Где? В Бонне? Никого? Действуйте. Нет. Шприц. Нет. Героин. Выполняйте. Да. Еду, — с большими интервалами откомандовался Курт Айсманн в трубку.

— Очень жаль, но не смогу уделить вам должного внимания. Срочный вызов, — снова обратился он к Бонду. — Вашим делом займётся господин Вальтер. Прощайте, 007.

— До встречи в аду, оберштурмбаннфюрер, — Айсманн как ни в чём ни бывало зашагал вглубь бокового коридора, как будто на рапорт к Мюллеру или Гиммлеру.

— ...Это будет русский пистолет, стандартное оружие КГБ, — с затаённым торжеством в голосе говорил Вальтер, ведя наконец попавшегося Бонда к "Астон-мартину". Машину, аккуратно снятую автокраном, установили недалеко от проволочных заграждений комплекса "Вулкан Дракона". — К сожалению, "Астон" ваш придётся всё-таки кокнуть для антуража. Где-нибудь в людном месте, чтоб задавило кого-нибудь. Так общественность сильнее проникнется ужасом перед советскими шпионскими войнами.

— Боюсь, Центр этого не одобрит, — покачал головой 007. — Машина стоит больших денег... — аккуратно высвободившись из наручников, он весьма болезненно саданул Вальтеру по печени. — А ваша жизнь бесплатна.

Бонд как можно быстрее метнулся под сень сверкающей крыши родного автомобиля. Вальтер попытался остановить его, протянув руку, но только прищемил палец дверцей.

Сбив холеным стальным задом "астон-мартина" пару автоматчиков, Бонд направился на выезд с объекта, на волю, к Мюнхену. Но было поздно: два огромных грузовика уже перекрыли выход, образовав китайскую стену. Агент импульсивно сделал разворот и, иронично улыбнувшись разбегающимся людям Дорнброка, понёсся прямо в открытые, как нарочно, ворота подземного склада.

В неярком свете подпотолочных ламп Бонд заметил в зеркале заднего вида, что у него появился "хвост" — небольшой армейского вида автомобильчик. Из автомобильчика высунулся похожий на Вальтера... скорее всего, сам Вальтер, и пальнул в Бонда из пистолета. Джеймс уже выехал в какой-то боковой туннель, рассчитанный явно на танки вермахта, и пуля досталась складскому рабочему, которого уже никто никогда не вспомнит.

Агента 007 несло в такие интересные для шпиона места, что он еле успевал оглядываться по сторонам в промежутках между сбиванием охранников. Цеха и склады, где изготовлялись корпуса боеголовок, закончились, плавно перейдя в зал с мощной центрифугой. При виде улепётывающих инженеров у Бонда внезапно взыграло детство там, где оно должно играть у офицера и джентльмена. Он нарочно слегка дал задний ход и нажал пусковую кнопку "выхлопного" миномёта — с таким расчётом, чтобы ударная волна тряхнула хорошенько центрифугу.

"Превосходно, 007, — подумал шпион. — Теперь и Вальтер не проедет, и адская машина остановится надолго". Бонд благоразумно поддал газку и вырвался в уже знакомый сборочный цех, когда сзади послышались взрыв и надрывное визжание сирены. Рабочие мчались к укрытиям, роняя тамперы на ноги надсмотрщикам-мордоворотам, Вальтер в чудом уцелевшей машине пытался догнать "астон-мартин" сквозь этот хаос, но без толку. Агент уже заехал на рельсы, по которым вагонетки со смертельным грузом выкатывались с объекта, и мчался наружу, не обращая внимания на губительные для шин искры из-под колёс.

"Если дорога шла с запада на восток, а я пересек всё подземное пространство, то я окажусь в Австрии, — рассуждал Джеймс. — Очень удобно для Дорнброка: въезжаешь в одной стране, выгружаешь продукцию в другой. Неудивительно, что боннские власти и не подозревают о производстве ракет".

Тектонический рокот, доносящийся из глубин Оберзальцберга, намекал на вселенский масштаб разрушений, и Бонд вдавил педаль газа практически в пол. Наконец впереди показался выход из тоннеля в Австрию, на железнодорожные пути, где продукцию фабрики смерти перегружали на вагоны. Агент заметил среди славянских и латышских физиономий азиатские. Японцы из "Осато"?

Но этого Бонд понять не успел. У зачитавшегося дрянным детективом охранника был гранатомёт, и при виде неопознанного удирающего объекта он воспользовался им чисто рефлекторно. Джеймс еле успел применить традиционную катапульту в сиденье.

Агент отлетел достаточно далеко, чтобы не попасться охране и не поджариться на заборе под током. Ему оставалось лишь смотреть, как скелет "астон-мартина" хмуро чернеет в центре костра, достойного дня Гая Фокса. "В лучшем случае Q сдерёт с меня кожу", — подумал 007. Но предаваться тоске по железному коню было некогда: на шум уже спешили стражи "Вулкана дракона" с автоматами и овчарками. Вальтер в своей защитно-зелёной машинке уже выехал наружу, готовый их возглавить.

— Англичанин сбежал! — орал он. — Англичанин сбежал!!! Скорее!!! Он не уйдёт!!!

Продираясь сквозь заросли на слегка подрагивающем склоне, Бонд заметил что-то крупное и основательно заваленное ветками — точь-в-точь как его бывший суперавтомобиль. Секретный объект оказался непритязательным "фольксвагеном", на заднем сиденье которого дремал какой-то пожилой джентльмен.

"Всё равно, — решил агент. — Так даже удобнее. В случае чего — я его шофёр или сын"...

Исаев спал уже несколько часов. Вчерашний вечер Максим Максимович провёл в сплошных разъездах — на почту в Галлейне, откуда он отправил Гордону Лонсдейлу показания счётчика Гейгера, затем на станцию, где он вычислял график движения составов с грузами Дорнброка — и теперь наслаждался честно заработанным отдыхом.

Во сне Штирлиц снова ехал в Берлин. Он должен был забрать ящик каких-то ёжиков, чтобы передать их в Швейцарии пастору Шлагу. На заднем сиденье сидели Мюллер и Борман, много курили, щелкали семечки и гоготали, как подвыпившая шпана на дачной станции.

— Штирлиц, мне кажется, что Борман — русский шпион! — заявил Мюллер.

— Проверим, — ответил штандартенфюрер и без лишних слов двинул рейхсляйтеру в лоб.

— Ой, б...! — возмутился Борман.

— Ни х... себе! — восхитился Мюллер.

— Тише, тише, товарищи, — скомандовал Штирлиц и резко дёрнул автомобиль в сторону. — Мы ещё не в Швейцарии, нас преследуют!

Как будто в доказательство, раздались выстрелы, а русский разведчик неведомой силой переместился на заднее сиденье. В этом месте Штирлиц понял, что уже не спит. И что машина действительно едет.

"Но кто же за рулём?" — подумал Исаев. С заднего сиденья он увидел только заросший тёмными волосами мужской затылок. "Хорошенькая история — угон автомобиля вместе с водителем..." В этом месте размышления разведчика прервала автоматная очередь.

— Простите, я вас не заметил. Как видите, дело срочное. За нами хвост.

— Это мой? — автоматически спросил Штирлиц.

— Боюсь, что мой, — ответил Бонд. Хвост откликнулся новыми выстрелами и дребезжанием раненого заднего стекла.

— За что они вас?

— За профессиональное любопытство, — продолжил агент. — Нас, корреспондентов "Дейли Миррор", нигде не любят.

— А как вас...

— Бонд. Джеймс Бонд.

— Инспектор Конзалик, полиция Вены. Нас, стражей порядка, тоже не обожают, — Штирлиц взял паузу, чтобы понять, где он. Бонд уже покинул его лесное убежище и теперь гнал "фольксваген" по горному серпантину над Зальцахом. Максим Максимович на мгновение погрузился в созерцание блистающего мира альпийских пиков, но очередной автоматный выстрел напомнил, что уходить в пейзажную нирвану не время.

— Это начинает раздражать, мистер Бонд, — пригнувшись, сказал Исаев.

— Тогда посмотрим, сколько выжмет ваш "фольксваген" — 007 оглянулся, и Штирлиц впервые как следует разглядел лицо своего визави. Без всякого сомнения — этот ладно скроенный и крепко сшитый тип со стальными глазами был тем самым Бондом — головорезом Её Величества, который уже неоднократно перебегал дорогу КГБ и ГРУ в самых неожиданных точках земного шара. Что-то в нём напомнило Исаеву читанный в далёком детстве "Остров Сокровищ", когда он воображал себя Джимом Хокинсом, без страха глядящим в глаза легендарного Джона Сильвера...

"Вне всякого сомнения, передо мной Макс Отто фон Штирлиц", понял Бонд, впервые встретив лицом к лицу главную цель своей командировки. За двадцать лет он, естественно, сильно изменился и, можно сказать, сдал, но 007 слишком хорошо запомнил архивные фото как штандартенфюрера Штирлица, так и "профессора" Исаева. Преследователей не заботило, что они в него попадут — можно было сделать вывод, что Исаев не имеет отношения к "Спектру" и, вероятно, преследует те же цели, что и он сам. Главное — не подавая виду, втереться ему в доверие и вытянуть из него побольше...

Но сначала надо было решить проблему Вальтера, готового сделать из них решето. Мотор "фольксвагена" надрывался изо всех сил, Джеймсу казалось, что ещё чуть-чуть — и они преодолеют притяжение земли. Максим Максимович разделял это ощущение — особенно когда британский коллега резко брал влево на обгоне, и какое-нибудь из колёс на миг зависало над пропастью. Встречные и попутные машины шарахались в сторону скалы, сигналили как последний раз в жизни и, несмотря на это, частенько сталкивались с видавшим виды прокатным "народным автомобилем". Беспорядочная пальба Вальтера спокойствия тоже не прибавляла.

— Что вы делаете?! — Они нагнали громоздкий длиннющий грузовик, и 007 вел машину прямо на него.

— Попробую проскочить на зелёный, сэр, — с интонациями матёрого лондонского таксиста ответил Бонд сквозь зубы. Мимо мелькнул девственно-белый борт грузовика, украшенный гигантской баварской колбаской с надписью "FRANKENJAGDWURST". Джеймс эффектно подрулил направо, скребнув "фольксвагеном" по скалам, и обогнал дальнобойщика, усмехнувшись.

"Наверно, наслаждается от мысли, что "водила" сейчас кроет нас отборной немецкой бранью на все лады, а мы не слышим, — подумал Штирлиц. — Да, эта британская собачка — до старости щенок".

— Теперь человек-колбаса прикрывает наш тыл, инспектор, — Бонд указал на зеркало заднего вида, в котором тяжеловоз мотался из стороны в сторону, мешая преследователям повторить его манёвр. "А щенок-то больно кусается, — одобрительно подумал Максим Максимович.

— От нас не уйдёшь! Живей, Шульц, чёрт тебя дери! — рявкнул Вальтер водителю, готовясь проскочить между гигантским прицепом и ограждением. Затем — вернуться Бонду на хвост, высадить очередь по колёсам, а там — либо следующей очередью пришить и агента, и "пассажира", либо инерция вынесет их колымагу на обрыв — и сразу в Зальцах.

Но тут грузовик фирмы "Франкен-Ягдвурст", не закончивший еще свой маневр, сбил машину Вальтера влево, увлекая ее в пропасть. Вскоре жуткий грохот возвестил Бонду и Исаеву, что подручный Айсмана стал котлетой, погребенной под грудой искорёженного металла.

— Не уверен — не обгоняй, — философски заметил агент 007 и обратился к Штирлицу: — Куда вас подвезти, инспектор?

— Мы едем в сторону Инсбрука, вдоль железной дороги, — ответил "Конзалик". — Так что можем продолжить маршрут. Нас интересует один и тот же объект. Вернее, грузы с него, которые следуют по этой дороге.

— Контрабанда? — "прикинулся шлангом" Бонд.

— Кое-что похуже. И если вы были там же, где и я, вы знаете, что. Видите, на том берегу Зальцаха ползёт состав? Это груз моего подозреваемого, вы его обогнали. По карте через тридцать километров, в Понгау, должен быть разъезд. Оттуда отходят ветки на восток, в Грац; на юг, в Каринтию и Югославию; и на запад, в Тироль и Италию. Там и посмотрим, куда Дорнброк вывозит "товар".

В Понгау поезд не свернул ни на восток, ни на юг, продолжив следовать в направлении Инсбрука. Это лишь укрепило подозрения Джеймса в том, что восточный блок в дьявольской игре Дорнброка-Бауэра не участвует. Зато он оказался достаточно близко к вагонам, чтобы разглядеть на них логотип "Осато Кемикал Инжиниринг". Покойный Фердинанд Люс оказался абсолютно прав.

— А как вы вышли на Дорнброка, инспектор? — обратился Бонд к Исаеву, всласть нафотографировав логотипы.

— Тайны следствия в нашем деле — святыня похлеще Девы Марии, мистер Бонд, — отмолчался Штирлиц, утверждаясь в образе полицейского служаки. Он прекрасно понимал, что агент 007 осведомлён о своём новом спутнике, но поддерживал его игру в "Ты знаешь, что я знаю" — хотя на данном этапе их интересы и совпали, "подставлять фирму" было ни к чему.

На вокзал Инсбрука они подъехали уже тогда, когда поезд с триумфальным лязгом проносился мимо.

— Вы обратили внимание на одно обстоятельство, мистер Бонд? — сказал Штирлиц в буфете, когда они оба уже отдыхали от альпийской гонки. — Поезд никто и нигде не тормозил, ему дана зелёная улица, — и вернулся к кофе с рогаликом.

— Тогда берегитесь, Конзалик, — Бонд отложил кофе с бутербродом. — У Дорнброков в Вене могут быть связи не только в дирекции железных дорог. Как бы вместо триумфального завершения карьеры начальство не сдало вас под суд за "превышение полномочий".

— Плевать, — равнодушно ответил Максим Максимович, покончив наконец с рогаликом. — После войны я как-то сам собой перестал бояться. Что может испугать сильнее бомбы, которая грохнулась в считанных шагах от тебя?

— Водородная бомба, которая грохнулась в считанных шагах, — уточнил 007. — Или нелегальное производство компонентов для бомбы, которые потом вывозятся неизвестно куда. Но известно, зачем.

В этот момент внимание Бонда и Штирлица привлек телевизор. Фривольная западногерманская комедия, которая шла до этого, прервалась на рекламу, и кёльнер, чтобы не раздражать пассажиров летающими по экрану тюбиками зубной пасты, переключил "ящик" на другой канал, угодив как раз на выпуск новостей:

"Сегодня в одиннадцать часов утра в окрестностях Берхтесгадена в районе горы Оберзальцберг были зарегистрированы несколько подземных толчков мощностью от четырех до шести баллов по шкале Меркалли. В результате землетрясения были повреждены шахты на австрийской территории, разрабатываемые концерном "Дорнброк ГМБХ". К сожалению, сведений о пострадавших нет ни у информационной службы Второго канала, ни у полиции, ни у "скорой помощи"...".

— Вы как раз оттуда, — улыбнулся Исаев. — Признавайтесь, мистер Бонд, это ведь вы там похулиганили?! — Максим Максимович вроде как шутил, но был уверен, что близок к истине.

— Это выплыла та самая бомба, о которой я вам говорил, — продолжил 007.

— А вы небось рады, что ухватили за хвост горячую тему для "Миррор"? — ответил Штирлиц.

— Такие новости редко радуют, — покачал головой Джеймс. — Слушайте, Конзалик, а давайте разоблачим их вместе. Станем Теми Самыми Парнями, Которые Остановили Часы Судного Дня.

— Это противоречит уставу, дорогой Бонд, — вежливо отказался Исаев. — Но неофициально — можно.

— А как же немецкий культ параграфа?

— Мы в Австрии, Бонд. Немецкие здесь только слова, в делах всё совсем по-другому.

" А теперь — уголовная хроника, — заливался на цветном экране белобрысый ведущий западногерманского телеканала. — Сегодня в окрестностях Бонна на собственной загородной вилле была найдена мёртвой известная в высшем обществе федеративной республики супруга спецпредставителя в Западном Берлине генерала Шорнбаха. Причина смерти устанавливается следствием, основная версия — передозировка наркотиков..." 007 понял, что охота пошла всерьёз и что достать до Тироля "Спектру" труда тоже не составит.

— Кажется, мне пора идти, — кивнул агент Штирлицу. — Настало время порадовать "Миррор" ядерной сенсацией.

— Если захотите подкинуть что-нибудь нам, ищейкам, вот вам адрес, — Исаев продолжил британскому коллеге на ухо: — Вена, Медель-Захер-гассе, 34, квартира 2. Не сомневайтесь, информация будет в надёжных руках. — Это была новая явочная квартира КГБ в австрийской столице, ещё не засвеченная западными разведками. Штирлиц уже принял твёрдое решение: Бонду не мешать, а использовать.

Когда 007 покинул вокзал, Максим Максимович всё ещё напряжённо всматривался в нить железной дороги, по которой груженый ядерной "мегасмертью" состав с грохотом танковой колонны ушёл к перевалу Бреннер, в Италию...

"Если это действительно груз для Осато, то он сейчас следует в один из итальянских портов... Это должен быть крупный порт, где никто не заметит еще пары сотен контейнеров с грузом. Получается... Получается... Неаполь, — догадался Штирлиц. — Это кратчайший путь для грузового судна, курсирующего между Японией и Италией".

Исаев, окрыленный догадкой, направился в кассу в поисках билета на ближайший экспресс...

— Феликс, приём. Феликс, приём!! Феликс, это Бонд, — 007 снял в Инсбруке комнату почти под крышей и вышел оттуда на связь на недоступной гражданским и полицейским частоте.

— Джеймс, чтоб тебя! Где ты пропадал? — обрадовался Феликс Лайтер на том конце рации.

— В гостях у нашего общего друга Дорнброка. Он устроил себе набор "Юный ядерщик" в натуральную величину в бывшей уборной своего фюрера. И теперь готов взяться за нас всерьёз. Ты уже слыхал, что они добрались до Эжени Шорнбах?!

— Я слышал, Джеймс, — ответил Феликс. — По всем каналам и по радио только об этом и говорят. Шорнбах в истерике, требует чуть ли не твоей головы на золотом блюде. Всем понятно, что у тебя алиби, но в Германии тебе пока лучше не появляться. Да и не в полиции дело...

— Именно об этом я и собираюсь сообщить. Заместитель Дорнброка, Бауэр, связан со "Спектром": это даже в нашем досье шито белыми нитками. Подозреваю, что ядерные боеголовки тоже изготовлялись для нужд организации...

— В прошедшем времени? Хочешь сказать, что проект уже закрыт? — недоверчиво спросил Лайтер.

— Теперь закрыт. Настолько крепко, что вам придётся послать в Берхтесгаден бригаду специалистов по деактивации, — тревожным тоном продолжил Бонд.

— И после тебя нас, американцев, ещё считают дуболомами! — притворно обиделся Феликс. — Ты нашёл там чёртова Исаева? В Берлине он крутился под носом у всех разведок и ушёл через советскую зону...

— Нашёл. Но он идёт по следу точно так же, как и я. Говорю тебе, Феликс: ЭТО НЕ РУССКИЕ. И это не провокация. Осталось только проследить дальнейший путь боеголовок...

— О'кей, Джеймс. Только быстрее, пока ваше правительство не начало обзванивать морги на континенте. Связь кончаю, у нас заседание.

Бонд завалился на непритязательную кровать, перебирая в памяти схемы европейских железных дорог и все места, где можно без проблем скрыть или перегрузить ядерные ракеты. Перелистал документы и проспекты, врученные ему в головном офисе Дорнброка, пока не обнаружил в одном из них схематичную рекламную карту филиалов фирмы. На карте среди прочего было чётко и крупно написано: НЕАПОЛЬ...

— Плохие новости, экселенц, — доложил Айсманн Бауэру, оторвавшись от телефонной трубки. — В "Вулкане Дракона" авария. Этот чёртов Бонд умудрился вывернуться от Вальтера и по дороге подорвал центрифугу и путь для вагонеток. Рельсы ещё можно восстановить, но вторая центрифуга влетит нам в большой медный пфенниг.

— Какой пфенниг! — схватился за голову Третий. — В лучшем случае — девяносто миллионов марок. Как я буду объяснять это шефу и наблюдательному совету, не говоря уже о... — Он замолчал. Хотя Айсманн прекрасно знал, на кого он в конечном счёте работает, они с Бауэром предпочитали не употреблять имя Блофельда даже в разговорах между собой. Нарушение не всегда писаных, но всегда строгих правил "Спектра" часто оказывалось несовместимо с жизнью.

— Это не говоря уже о том, сколько мы недополучим на боеголовках... — продолжал постанывать Бауэр.

— Сэкономите на рабочих, экселенц, — отмахнулся Айсманн. — Несколько "перемещённых" из Галиции наглотались рентгенов, пришлось их убрать во избежание разглашения.

— Впредь будьте поаккуратнее с восточным материалом, Айсманн, — предостерегающе поднял палец заместитель Дорнброка. — Ваши захоронения уже начали находить. Мне звонил мой приятель из прокуратуры... Кто-то настырный уже дотолкал дело до Мюнхена.

— Вас понял. Будем кремировать, экселенц, — отчеканил бывший оберштурмбаннфюрер. — И ещё: мне полчаса назад сообщили из Бонна, что дело фрау Шорнбах разрешено в нашу пользу.

— Хоть что-то... С этим уже можно ехать в Женеву, — выдохнул Бауэр. — Так что с англичанином?

— Ни о Бонде, ни о Вальтере нет никаких сведений. Возможно, убили друг друга.

— Вальтера, признаться, мне не жаль. От него всегда отдавало одиночной камерой, — окончательно успокоился Бауэр. — Теперь у нас есть полтора часа, чтобы собрать чемоданы и попасть в аэропорт.

...По условиям своего контракта Генрих Бауэр имел полное право использовать принадлежавший концерну административный самолет "для представительских целей". Именно этими целями — а именно переговорами о поставках для Европейского центра ядерных исследований — и объяснялся экстренный вылет в Женеву, который "Галфстрим II" Фридриха Дорнброка с двумя пассажирами на борту совершил из Мюнхенского аэропорта.

В Швейцарии немилосердно лил дождь. Женева, обычно кишащая клерками страховых обществ и международных организаций, попряталась по домам, словно ожидая, что рассерженный Леман выйдет из берегов. Бауэр, едва поселившись в "Интерконтинентале", заперся в декадентски роскошном номере с видом на остров Руссо и сделал предварительный звонок по особо оговорённому номеру. Дозвонился он со второго раза — дурной знак...

— Первый примет вас как условлено, завтра в десять часов, — ответил монотонный голос и бросил трубку, не попрощавшись. Нехорошие предчувствия Бауэра усугубились. Он долго думал, что заказать в номер для успокоения — девку, бутылку хорошего вина или и то, и другое. Наконец Третий сгонял посыльного в аптеку за упаковкой снотворного, решив провести остаток вечера в подсознании на мягкой подушке.

Айсманн в комнате с видом на двор отдыхал по-своему — читал мемуары очередного "несправедливо оболганного полководца мировой войны" и решал задачу: как ему найти удачный план по устранению Бонда и одновременно свалить неудачу на Вальтера и Бауэра...

"Начальник службы экономической безопасности" концерна Дорнброка продолжал прокручивать в голове эти схемы и на следующее утро, в холле стильно-серого особняка XVII века на улице Конфедерации, куда ему и патрону было велено явиться. "Спектр" не приобретал этот дом, чтобы не выдавать себя крайне дорогостоящей покупкой — он просто снял его на день под вывеской очень благопристойной и благородной международной организации. Идеальное прикрытие в Женеве, подумал Айсманн.

— Месье Бауэр, месье Айсманн, пройдите по лестнице на второй этаж и направо по коридору. Вас ожидают, — предупредил их клерк, занесший их фамилии в книгу. На табличках перед залом заседаний, где Эрнст Ставро Блофельд и его присные вершили сегодня судьбы теневого мира, было начертано: "Ассоциация "Феникс". Симпозиум по теме "Восстановление человечества после ядерной зимы".

Члены многоуважаемой ассоциации тем временем подходили. Наконец собралось ровно двадцать участников симпозиума — американцев, французов, русских, турок, южноафриканцев, португальцев, японцев, шведов, израильтян, арабов. Не было только Первого.

Точнее, казалось, что его не было.

В зале зажглись дополнительные лампы, и Бауэр, стесняясь выступивших на лбу капелек пота, разглядел невысокую, грузноватую фигуру грозного Эрнста Ставро Блофельда, облачённую в скромный серый костюм. Именно фигуру — благодаря тщательно подобранному освещению лицо оказалось в тени. На коленях Первого покоился пушистый ангорский кот-талисман, с которым он, похоже, не расставался в принципе никогда.

— Я собрал вас, дамы и господа, чтобы сообщить вам неприятные известия, — начал Блофельд. Он умел говорить с абсолютно обычной деловой интонацией, вызывая одновременно благоговейный трепет тех, кто должен был трепетать. — Проект "Вулкан Дракона", в который все мы вложили в общей сложности сорок пять миллиардов долларов и который в перспективе должен был навсегда обезопасить нас от выходок враждебных держав, вызвал интерес британской секретной службы. В результате возобновление работ по плану "Феникс" возможно будет только через несколько месяцев. О том, как это стало возможным, нам доложит Третий, несущий персональную ответственность за этот проект.

Бауэр словно "на автомате" встал и принялся зачитывать подготовленный доклад. Он перечислял масштабы разрушений, причинённых Бондом,

— Моя ключевая ошибка в том, что я слишком поздно понял, что Фишер и Джеймс Бонд — одно и то же лицо. И в том, что его ликвидация была поручена Вальтеру. Он оказался, мягко говоря, грубоват для такого противника, как 007...

— Когда кто-то говорит мягко, это значит, что он пытается скрыть истинное положение вещей, — безапелляционно ответил Блофельд. — Вы допустили третью непоправимую оплошность — упустили из виду Исаева. Он успел присосаться к Холтоффу, получить информацию о вашей деятельности в Баварии и подтолкнуть Бонда к атаке на концерн Дорнброка. Вы знаете, что за высокое доверие, проявленное к вам членами организации, полагается платить. И вы знаете, какой ценой, Третий.

— Как минимум половина ответственности лежит на присутствующем здесь господине, — оправдывался Бауэр, кивая на Айсманна. — Он был непосредственным руководителем Вальтера...

— Непосредственным руководителем всей операции были вы. И, согласно нерушимым правилам организации, ответственность возлагается на вас, Генрих Бауэр. — Это был наиболее дурной знак. Если настоящее имя одного из двадцати членов "Спектра" звучало на заседании, это означало, что или он сейчас будет принят официально, или не выйдет с заседания живым.

— Господин Айсманн, вы поняли ситуацию. Действуйте, — скомандовал Блофельд. Оберштурмбаннфюрер заколебался, и Первый продолжил: — Это приказ. — Кот на его коленях резко встал во весь рост, выгнул спину и зашипел.

Айсманн понял, что от него требуется. Он столь же резко метнулся к Бауэру, схватил его крепкими жилистыми руками за голову и одним отработанным движением свернул ему шею.

— Теперь вы знаете, что организация предоставляет вам шанс искупить вину, — продолжал Блофельд. — Если вы найдёте решение проблемы Бонда, а главное — проблемы Исаева, вы сможете не только очистить свою репутацию, но и встать в наши ряды на пустующее место. Можете рассматривать ваши дальнейшие действия как вступительный экзамен. А теперь удалите господина Бауэра в технические помещения.

Айсманн взял труп на плечо и, тяжело шагая, направился к запасному выходу.

— Теперь продолжим дискуссию, дамы и господа. Слово предоставляется Седьмому. По долгу службы вы располагаете более подробными сведениями о миссии Исаева и должны поделиться ими с организацией.

Седьмой — одутловатый мужчина в двубортном тёмном костюме по последней моде московских аппаратчиков — встал навытяжку. Недавно пришедший на смену Розе Клебб, он был не столь умён и дальновиден, как покойница, и многовато тратил, зато водил давнюю и тесную дружбу с Брежневым, что давало ему в руки мощный рычаг влияния на принятие решений в стране Советов.

— Това... — по привычке начал Седьмой. — Дамы и господа, я ознакомился с последними сводками Комитета государственной безопасности. Об отставном подполковнике Исаеве там сообщается следующее: "Находясь в заграничной научной командировке в Западном Берлине, не известив советское представительство в ГДР, пересек германско-чехословацкую и чехословацко-австрийскую границы, после чего пропал без вести. Возможно, сейчас находится в Австрии". С точки зрения Комитета, Исаев стал перебежчиком, что позволяет мне организовать его поимку по официальным каналам специальных служб Советского Союза.

— Благодарю, Седьмой. Но если он попадёт в руки вашим башибузукам, постарайтесь доставить Исаева к нам, а не в подвалы Лубянки, — велел Первый. — Слово предоставляется Одиннадцатой, как куратору концерна "Осато" и проекта "Восточный Олимп".

Одиннадцатая — эффектная рыжеволосая женщина, даже в деловом платье напоминавшая об античных статуях — отчеканила:

— Работы на проекте "Восточный Олимп" завершены на 99 процентов. Взлётно-посадочные полосы, пусковые шахты, хранилища с запасами продовольствия функционируют, отделка помещений для персонала будет завершена в течение четырёх дней. Появились неппредвиденные трудности, связанные с интересом организации Танаки к нашей деятельности в Кобе.

— А что делают наши люди в организации Танаки? — поинтересовался Блофельд, почесывая загривок явно недовольного кота.

— Они делают всё возможное, но Танака строит операцию так, чтобы верные нам люди были лишены возможности влиять на неё. Господин Осато ищет способы использовать свои связи в правительстве и в якудзе.

— Вы хорошо поработали, Одиннадцатая, но вы видели трагическую судьбу Третьего, стоявшего на той же опасной дорожке, что и вы, — менторским тоном вымолвил Блофельд. — Не повторите его ошибок. "Нинг-По" придёт в порт по графику?

— График движения соблюдается в точности, так что оставшиеся материалы для плана "Феникс" будут погружены.

— Превосходно, Одиннадцатая. Учтите, что ваша ответственность повышается. План перейдёт в стадию кульминации быстрее, чем предполагалось до вмешательства Бонда.

... Айсманн присутствовал в зале до конца заседания, когда Блофельд приказал ему остаться для получения более подробных указаний.

— Только один вопрос, Первый, — сказал оберштурмбаннфюрер. — Почему вы собираетесь сохранить Штирлицу жизнь?

— Я знаю, что у вас есть веские причины удалить Штирлица из этого бренного мира, — ответил лидер "Спектра". — Но он нужен нам здесь. Он знает меня так же хорошо и помнит так же отчётливо, как и вы. А принимая во внимание таланты Штирлица, убить его — всё равно что сварить курицу той редкой породы, что несёт золотые яйца...

— Вас понял, Первый. Какие будут ваши дальнейшие указания?

— Отправляйтесь в Неаполь и ждите прибытия "Нинг-По" в гавань. Вам поручается охранять грузы для Одиннадцатой и Осато. Либо 007, либо Штирлиц там рано или поздно появятся. В худшем случае — оба сразу...

— Добрый вечер, синьор. Приветствую вас в Итальянской республике. Ваши документы? — капитан пограничной службы в чрезмерно шикарной форме обратился к пожилому господину в приличном костюме, внимательно рассматривавшему темнеющее небо над Альпами.

— Прошу, — отозвался пожилой, предъявляя западногерманский паспорт на имя "Макс Бользен". Никаких нареканий документ не вызвал, и офицер вернул его законному хозяину, повернувшись к соседу — тощему молодому американцу с толстым путеводителем в руках: — Ваши документы?...

Закончив проверку паспортов и покинув вагон, синьор капитан отошёл в сторонку. Формально — закурить. Фактически — поговорить с человеком, сидевшим в чёрном "фиате" на обочине.

— Вы выполнили наше поручение, капитан?

— Так точно, синьор, — заискивающим голосом молвил бравый страж итальянской республики. — В поезде едет человек по фамилии Бользен. Точь-в-точь как на вашей фотографии. Направляется на юг. Где я могу получить оплату, синьор?

Водитель "фиата" отсчитал полтора десятка стодолларовых купюр.

— Это только аванс, мой капитан. Остальное мы выплатим иначе. Моё руководство похлопочет за вас в Риме — такие кадры нужны нам на более ответственных постах....

Через час в Москве приняли шифрованную радиограмму, гласящую: "Бользен, он же Исаев, находится в Италии. Пункт назначения — Неаполь".

Штирлиц проснулся от звона колокольчика проводника и его же монотонного: "Флоренция, Флоренция, стоянка тридцать минут!". Исаев не стал судорожно вскакивать, одеваться и бежать на перрон, чтобы поскорее разглядеть заветный город — с вокзала всё равно многого не увидишь — а размеренно привёл себя в порядок и поудобнее устроился в купе, которое с ночи осталось в его полном распоряжении.

Теперь, когда его прежний спутник — американский студент, докучавший ему всю дорогу разговорами о фрейдизме и тантра-йоге — сошёл в Вероне, Исаев мог остаться наедине с собой и предаться любимому занятию: размышлениям и сравнениям. Италия за два с половиной десятилетия, которые Штирлиц в неё не возвращался, значительно изменилась. Итальянцы — во всяком случае, те, которых он видел в поезде — окончательно избавились от фальшиво-серьёзного духа, который они напускали на себя в подражание Муссолини и который им был так не к лицу.

Избавились, да не все... Вошедший в Риме католический священник какого-то высокого ранга поздоровался с Исаевым неразборчиво и индифферентно, едва ли не первым делом уставившись в требник с намерением просидеть так до самого Неаполя. Не нравится — не ешь, подумал Штирлиц и тоже погрузился в свои планы.

"Первым делом необходимо выяснить, когда грузы Дорнброка прибудут в порт. В Италии это нетрудно, а тем более в Неаполе — чиновник предоставляет информацию каждому, кто платит. Затем — название корабля, владелец, порт приписки... Если эта ниточка действительно ведёт в Японию, придётся вплотную заняться Блофельдом. Старина Эрнст оказался жив и снова в стране сакуры — но какую роль он играет в сети, которая объединяет и Фридриха Дорнброка, и Синдзо Осато, и — не было заботы... — Айсманна? Не удивлюсь, если он всё это и подстроил — ещё в войну было понятно, что Блофельд далеко пойдёт...".

Тут Штирлиц отвлёкся на падре: "И кстати, что это за священник? Какая-то подозрительно ярославская физиономия для святого итальянского отца. Неужели в Центре взялись-таки за "перебежчика Исаева?". Догадка оказалась верной, но слишком запоздалой.

— Комедия окончена, Максим Максимович, — вернул Исаева в объективную реальность "патер". Произнёс он эту фразу по-русски, вытащив из требника спрятанного "макарова". — Руки в карманы — и не вынимать. Из поезда вы выйдете только со мной.

На выходе с вокзала Штирлица ждали два карабинера у автомобиля — вроде и убедительно загримированные, но со множеством мелких огрехов в форме. "Всё-таки кто-то на Лубянке решил прервать мои похождения, — подумал разведчик. — Это не так плачевно. Я всего лишь потеряю день-другой, пока наверху не разберутся, в чём дело, и не вышвырнут меня на все четыре стороны".

"Патер" передал его "карабинерам", которые запихали добычу в небольшой тесный автомобиль и тронулись.

— Мы едем в участок? — поинтересовался Исаев.

— Не валяйте дурака, Максим Максимович, — ответил старший "карабинер" по-русски. — В аэропорт Каподичино. Дождёмся сигнала от Центра и отправим вас на родину.

Наконец автомобильчик КГБ въехал на территорию огромного складского комплекса при аэропорте, который с некоторых пор, видно, служил еще и перевалочной базой Конторы. Ряженые карабинеры остановились в огромном ангаре, после чего заперли наглухо двери и надели на Исаева наручники. Помещение было практически пустым, только в дальнем углу возился тип в рабочем комбинезоне экспедитора.

— Нам долго здесь сидеть, товарищи? — осведомился Штирлиц. — Сейчас жара стоит, а я всё-таки не самый здоровый человек на Земле...

— Раньше надо было думать, а не когда приключений захотелось, — грубо-флегматично отозвался старший.

— Вы не беспокойтесь, у нас хорошая вентиляция, — кивнул младший, исполнявший партию "хорошего полицейского". — И просидим мы здесь только до вечера. В десять прибудет транспортный самолёт, на нём и отправитесь домой. — Тут агента прервала рация, замигавшая в углу с энтузиазмом новогодней ёлки. Старший, уже принимая сообщение из Москвы, рукой подал знак напарнику подойти и они живо принялись что-то обсуждать. Исаев выхватывал лишь отдельные фразы: "Что? Этого в Тегеран? А они не ох**ли?! Американцы в два счёта его выкрадут при необходимости! Почему не в Россию?".

Пока коллеги выясняли отношения с Центром, к койке, отведённой Исаеву, по возможности незаметно подобрался экспедитор. Когда Штирлиц смог разглядеть его лицо, то понял, что уже давно знаком с этим человеком.

— Товарищ Штирлиц? — шепнул неаполитанец в спецовке.

— Да, Паскуале. Ты всё ещё с нами... — Тогда, в тридцать восьмом, Максим Максимович знал его ещё подростком из портовых кварталов, ставшим связным подпольной ячейки компартии. Без его знания неаполитанских закоулков Штирлиц вряд ли выполнил бы то задание живым и невредимым. А без Штирлица, забравшего связника у держиморд Муссолини "в разработку", вряд ли бы остался живым Паскуале. Теперь он окреп, несколько погрузнел и зарос чёрной щетиной, но всё же помнил, что и как их связывало.

— Он самый, товарищ Штирлиц. Я здесь за всем присматриваю, партийное поручение. За что вас невзлюбил Центр?

— Тебе лучше не знать, старина, — уклончиво ответил Исаев. — Важно, что эвакуация в Россию не входит в мои планы. Есть карандаш и бумага?

— Предсмертную записку готовите, товарищ?

— Да что ты несёшь, Паскуале... Лучше слушай внимательно, что я в ней пишу, — продиктовав нужный текст, Штирлиц продолжил: — А теперь при первой возможности передай записку в "Алькубиерре". Это "хитрый кабак" английской разведки на площади Карилла, — и глядя, как нехорошо покосился на него старый соратник, добавил: — Так надо...

"Ещё раз спасибо товарищу Лонсдейлу за мою счастливую старость", подумал Штирлиц. "Теперь грозный агент 007 из помехи окончательно станет частью плана".

Седьмой прикрыл уютную комнату старой, довоенной ещё цековской дачи на Оке, в недрах соснового бора, задёрнул занавески, достал из чемоданчика плохо замаскированную под портсигар рацию и забормотал на плохом немецком:

— Первый! Приём! Приём. Докладывает Седьмой. В Москве мне сообщили, что Штирлиц перехвачен нашей итальянской резидентурой. Приняты меры по его отправке на перевалочную базу организации.

— Похвально, Седьмой. От вас я такого успеха не ожидал, — саркастично отозвался Блофельд. — Но передайте им там — Штирлиц нужен живым! И без ударов по голове — это его критически важный ресурс!

Тем временем в старой, узкой и высокой каменной башне на площади Карилла, на углу одной из тех тёмных улочек, что взбираются оттуда вверх по склону к замку Сент-Эльмо, тоже не сидели без дела. Внизу, где до полуночи шумел ресторан "Алькубиерре" — средней руки, но зато крайне популярный в округе — жарили, парили, нарезали, подносили, записывали и обсчитывали без передышки. На втором этаже дела творились гораздо более тихие, но и гораздо более серьёзные.

В комнате над рестораном стоял солидно выглядящий магнитофон, наподобие тех, что используются в американских и приличных европейских студиях звукозаписи. С залом его связывали провода, протянутые к хорошо замаскированным микрофонам. Периодически к магнитофону наведывалась дама более чем очевидных достоинств. Тёмно-каштановые кудри и бездонные глаза в южном вкусе сами по себе были крайне заманчивы, а загорелая под средиземноморским солнцем кожа и пышные губы придавали ей сходство с мулаткой.

Ассунта внимательно следила за работой звукозаписывающего аппарата: скоро можно будет снимать с него бобину и отправлять наверх. Там уже из болтовни посетителей за столиком у окна сделают выводы: сколько их партия получила из Москвы на этот раз, хватает ли ей на предвыборную болтовню и можно ли её перекупить, а если да, то за сколько...

Вообще-то ничьей шпионкой Ассунта Алькубиерре быть не собиралась отродясь — запросто пулю получить можно. Была она честной — в неаполитанском смысле — женщиной, хозяйкой этой траттории, с тех пор, как получила её в качестве отступного от очередного ценителя её прелестей. Но по сравнительной дешевизне "Алькубиерре" стали сюда захаживать деятели из левых партий, а также русские моряки.

И в один прекрасный день к Ассунте заглянул джентльмен — как положено, прилизанный, с иголочки — и сделал деловое предложение. Не возражает ли синьора, если правительство её величества королевы поставит здесь устройства для звукозаписи? Правительство очень интересуют произносимые в вашем заведении звуки. Тысяча в год. Что вы, каких лир! Чистые фунты стерлингов, отдельный счёт в самом "Банке Святого духа" на ваше имя. Хорошо, тысяча двести. Слово джентльмена.

Работа была несложная — знай себе меняй катушки с магнитными лентами, отсылай их в консульство да периодически информируй залётных агентов из Лондона, что к чему в городе. А что русского Ассунта не знала — так слушать и не её дело. (А английский волей-неволей выучишь, если семь лет кряду таскаться по вечерам с солдатами да моряками). Однако же, надо не забывать наведываться и в ресторан.

За столиком в углу сидел в одиночестве здоровяк Паскуале и сосредоточенно накручивал спагетти на вилку. Этот человек редко сюда заявлялся, хотя на зарплату старшего экспедитора мог себе это позволить. В кварталах у подножия Сент-Эльмо Паскуале хорошо знали — он был заводилой у коммунистов квартала ещё со времён Сопротивления, за восстание сорок третьего года против немцев даже имел какую-то медаль. Ходил слушок, что он ещё и русской разведке лучший друг, но уличить его никому и никак не удавалось.

— Чао, Паскуале! Давно ты у нас не появлялся. Всё в политических баталиях... Странно, что ты ещё не депутат. Макароны не пересолены? — осведомилась у него хозяйка.

— Привет, Ассунта, — ответил великан из порта, прожевав "карбонару". — Вообще-то у меня письмо к тебе есть... Выйти бы нам, дело не для лишних ушей. — Они направились в служебное помещение, где Паскуале вынул сложенное вчетверо послание Штирлица и сунул Ассунте прямо в карман фартука, сделав при этом игривую ухмылочку. То, что Паскуале был счастливым мужем и троекратным отцом, ему в таких вопросах не мешало.

— Полегче, я теперь снова девушка честная. А как ты прознал, что надо ко мне идти?

— У меня есть уши, — отмахнулся Паскуале. — Про письмо не забудь: человек в переплёт попал, и выручить его можешь ты. Или никто.

— Поймут ли твои товарищи? Я ведь не адвокат и не решальщик из каморры, но ты пришёл ко мне. Значит, знаешь, что работаю на ваших врагов.

— Он мне жизнь спас. Да что вы, бабы, понимаете в таких делах...

— Ступай, — обиделась Ассунта. — Иди драных кошек на своем складе учи. — Но записку оставила себе. Она могла быть интересна наверху: по почерку и не совсем естественным для итальянского предложениям в авторе легко было распознать иностранца.

"Я арестован сотрудниками КГБ. Если с вашей помощью я выйду на свободу, можете рассчитывать на конструктивное сотрудничество. Передайте эту информацию 007, раз он всё равно собирается в Неаполь (это точно). Доверять я на данный момент могу только ему.

Штирлиц".

Африкански-смуглое лицо хозяйки на время приняло задумчиво-сердитое выражение. Ассунта испытывала противоречивые чувства к человеку, который когда-то превратил её будни на площади Карилла в фейерверк — а потом исчез на два года. Но тысяча двести фунтов стерлингов в год перевесили — до этой же суммы в лирах мало кто в городе умеет считать...

"Какой здесь, к чёрту, сентябрь!" — думал Бонд, стоя в пробке на очередной узкой средневековой улице, напоминавшей ему неприятности в кишках. Солнце Кампании выжимало из залётного британца пот не хуже, чем на Ямайке. Да ещё радио в машине заклинило, не переключаясь с какой-то коммерческой станции:

"Как только что сообщил наш западногерманский корреспондент, сегодня утром Фридрих Дорнброк — четвёртое состояние ФРГ и шестое состояние Европы — был госпитализирован с подозрением на инсульт. Как полагают медики, причиной могло стать нервное потрясение, пережитое капитаном баварской индустрии после известия о гибели его правой руки вице-президента концерна Генриха Бауэра, который сломал шею, неудачно упав с лестницы во время швейцарской командировки. Череда странных смертей, связанных с корпорацией Дорнброка, тянется ещё с начала августа, когда..."

"Подельник "Спектра" неудачно упал с лестницы? Эту шею явно сломал кто-то одушевлённый. Возможно, Айсманн..." — подумал агент 007. Наконец, когда затор рассосался, он нагло припарковал автомобиль прямо на тротуаре и с чувством глубокого удовлетворения вышел на свежий воздух.

До этого 007 был в Неаполе в шестьдесят шестом году — Ми-6 нужно было разобраться с одним из боссов каморры, что присвоил себе записи тайных переговоров Кастро с лидерами Христианско-демократической партии, а добывшего их агента отправил на дно залива. Проблема мафиозо была быстро решена, но в процессе возникла другая... Бонд слишком хорошо помнил, как его ревновала после каждой командировки Сильвия Тренч — а теперь он имел дело с итальянкой, и тогдашние сцены можно было смело умножать на три.

Но инструкции резидентуры, полученные в Риме, были исчерпывающи — если на кого-то и можно положиться под сенью Везувия, где без "проводника-туземца" не найдёшь даже слона, то это Ассунта Алькубиерре с её обширными связями в самых различных кругах. На площади Карилла его, разумеется уже ждали — судя по расчётливо подобранным духам и платью хозяйки.

— Добрый вечер, Джеймс, — Ассунта готовилась принять агента за старинным столиком с вином и морепродуктами.

— Хмм, "Лонардо" шестьдесят третьего года... Но ведь к морским ежам подают белое вино, — этот кулинарный пароль, пришедший из основной профессии Ассунты, не мог не вызвать у Бонда улыбку.

— Так подают в Париже, а в Италии свои правила, — усмехнулась ему в ответ женщина из резидентуры. — Итак, Джеймс Бонд, ты улетел на свой остров, не успела я проснуться, забыл обо мне на два года, а теперь осмелился явиться сюда... Видно, дела у королевы совсем плохи, раз я после этого тебе понадобилась.

— В яблочко, — кивнул агент, придвигаясь ближе. — Но всё-таки я рад снова с тобой работать.

— Знаю, тебе есть с кем сравнивать, — вяло, для проформы, отстранила его рукой Ассунта. — Какая там по счёту сотня случайных знакомых в твоём послужном списке?

— Спать с кем-то, кроме тебя, я способен только ради интересов Англии. Теперь я предпочёл бы перейти к делу, — Бонд снова переместился поближе к la bella donna и урчащему на комоде вентилятору.

— Ты получил сообщение об этом Штирлице, Джеймс?

— Так точно, мой адмирал, — козырнул 007 шпионке, подливая обоим заветную сладкую отраву урожая шестьдесят третьего года.

— У нас есть шанс заполучить Штирлица. У русских он теперь не в фаворе, его схватили. Есть малый из местных коммунистов — Паскуале, предан ему что твоя собака. Он-то нам и поможет проникнуть к твоему колбаснику.

— Попробуй связаться с нашим гидом, — распорядился Бонд, расстегивая пиджак. — А я с твоего позволения приму душ. У вас, к несчастью, ещё не кончилось лето.

— Мне не жалко. Даже интересно, сколько отпечатков женских пальцев тебе придётся смыть, — за то, как Ассунта улыбалась, ей сходили с рук даже эти непрекращающиеся подколки. Агент отправился приводить себя в порядок, тогда как помощница связалась с Паскуале по рабочему телефону. К счастью, он никуда не уехал — не хватало только позвонить к нему домой и нарваться на жену.

... — Он придет через два часа, — окликнула шпионка выходящего из ванной Джеймса, положив трубку. 007 сменил форму одежды на ультралёгкую, вернувшись на сушу только в повязанном вокруг бёдер полотенце.

— И как нам занять это время, Ассунта? Может быть, искупим мои грехи? — вкрадчиво поинтересовался Бонд, аккуратно, но настойчиво обнимая неаполитанку за загорелые плечи.

— Учти, Джеймс, это будет суровое искупление, — погрозила ему пальцем "мулатка", при этом просияв. — Мы можем не успеть...

— Тогда начнём прямо сейчас, — промурлыкал 007, почти одновременно притягивая её к себе, зарываясь носом и губами в роскошную каштановую гриву и нащупывая ещё мокрыми руками на платье застёжку-"молнию"...

— Джеймс...

Затем они лежали, как греющиеся кошки, не смущаясь даже укоризненного распятия над кроватью очаровательной резидентши.

— Мммм, — смуглая рука переползла с его груди под подушку и, пошарив там, вытащила "Вальтер". — Ты опять его туда засунул, Джеймс. Это же неудобно.

— Неудобно быть без защиты в такую торжественную минуту, — поцеловав Ассунту в плечо, Бонд отобрал пистолет и тут увидел часы — Боюсь, у нас не так много времени. Собираемся.

...Спустя десять минут недавние счастливые жертвы Амура с самым напряжённым видом сидели в гостиной в обществе Паскуале и обсуждали план спасательной операции.

— Сейчас русские оставили на базе двух человек, — рассуждал посланец Штирлица, — но их может быть существенно больше. К тому же я не ручаюсь за самолёт. Мало ли сколько там будет людей.

— Мы можем полагаться на кого-то, кроме нас троих? — требовательно спросила Ассунта.

— Двоих, — отрезал 007. — Ты не должна засветиться.

— Есть одна компания — пять молодцов, их боится весь старый город. Выполняют серьёзные заказы каморристов, поэтому болтать не приучены, — уточнил Паскуале.

— Превосходно. Твой фургон вместит ещё шесть человек?

— Однажды в него влезла вычислительная машина с американской базы — что твой гардероб, — похвастался посредник. "Феликсу на заметку", подумал Джеймс и скомандовал:

— Тогда мы идём на абордаж.

Бонд не уставал поражаться тому, как Паскуале ведет свой рыдван по непролазным темнеющим переулкам старого города, даже не царапая бортами многовековые дома. Громил в кузове, похоже, болтанка не раздражала: они сидели абсолютно беззвучно, оправдывая репутацию верных головорезов. Наконец, фургон вырулил в новые районы, на широкую Виа Дон Боско. Через десять минут показались и закрытые ворота Каподичино.

— Кто там? — поинтересовался по-итальянски старческий голос из будки охранника.

— Водопроводчики, — абсолютно безмятежно соврал Паскуале. — Водопровод хотим починить. Ангар 2, линия 4, — и сунул в будку, как в торговый автомат, жирную пачку лир.

— Поезжайте. Ээээээх, помогай вам святой Януарий! — следом за мощным зевком страж воздуха, видимо, нажал на какой-то рычаг, и ворота нехотя стали раздвигаться. В течение нескольких минут чичероне агента петлял по вымирающей вечерней складской зоне, пока не прибыл к искомому ангару. У переднего входа стояли два автомобиля: слегка запылённый "фиат" и свежая "ланчия".

— Новенькие подъехали, — шепнул Паскуале. — "Фиат" я давно знаю, а этот второй здесь ещё не ошивался.

— Редкий вид, согласен, — поддакнул Джеймс. — Ещё и под охраной... — У машин караулил не внушающий никакого доверия мужчина, которого нужно было убрать с дороги.

— Водопроводная компания, — соврал Бонд, доставая подготовленные Паскуале инструменты. — Нам сообщили, что в этом районе трубу прорвало.

— У нас всё в порядке, — резко ответил караульный. — Можете ехать.

— Не уверен, — покачал головой 007. — Для профилактики вас надо заткнуть, — и агент вывел охранника из строя съемной деталью от трубы. Аккуратно перешагнув через жертву, он нажал левую кнопку часов и заковырял отмычкой в замочной скважине, подозревая, что неаполитанские двери не окажут серьезного сопротивления. Паскуале, придерживая обрез, вошел в ангар вместе с Бондом, но занял оборонительную позицию в дверях.

В тусклом свете лампочки "Ноль-Ноль" всё же разглядел двоих тюремщиков Штирлица. Третий — новоприбывший из "ланчии" — вёл с ними довольно напряжённый разговор:

— Нет, насчёт вас распоряжения не было. Сказано русским языком — самолет держит курс на Тегеран.

— А в Иран-то зачем? — недопонял один из кагэбэшников. — Это враждебная территория, товарищ майор — он сбежит, ищи потом ветра в поле! А виноватыми назначат нас!

— Ничего не знаю, приказ Центра, — отрезал человек из "Ланчии". — Он у вас под транквилизаторами, да?

— Так точно.

— Ходить сможет самостоятельно?

— Сможет, — выступил из тени в самый, как ему показалось, неожиданный момент Бонд и навёл на всё сборище "вальтер-ППК". — А вот вам придётся не двигаться!

Наивно было бы полагать, что русские явились сюда без оружия и не попытаются пустить его в ход. Так и случилось. Майор попытался выхватить табельный пистолет. 007, конечно, успел повредить ему рабочую руку, но противник отвлек на себя внимание от остальных. Джеймс еле успел отскочить за ящики с неразборчивыми надписями, прежде чем два оставшихся агента начали стрелять.

Бонд произвёл два выстрела поверх коробки, подавляя огонь сотрудников КГБ. Судя по пальбе со стороны двери, неаполитанские союзники вовремя включились в конфликт. Через минуту агенты, отстреливаясь, отступили к заднему входу. Там их обезоружили люди Паскуале, зашедшие с тыла, и аккуратно связали. Раненый в руку майор пытался было "снять" самого Паскуале по силуэту в двери, но 007 метнул в него коробкой полегче.

— Хороших парней всегда вовремя выручает кавалерия, — одобрительно кивнул Джеймс неаполитанцам и направился в угол, где на кушетке лежал в позе эмбриона скованный Штирлиц. Судя по тому, что Исаев вяло, но двигался, коллеги действительно ввели ему хорошее, крепкое успокоительное, а не снотворное. Бонд аккуратно усадил старого льва разведки и с помощью пилки в часах быстро разрешил его узы со словами:

— Добро пожаловать в свободный мир, Макс Отто фон Штирлиц.

"Все идет по плану", подумал Максим Максимович Исаев...

Вырвавшись из Каподичино раньше, чем туда подъехали карабинеры, фургон Паскуале повез обоих суперагентов обратно в недра Старого города.

— Итак, штандартенфюрер Штирлиц, он же профессор Исаев, он же полковник Исаев, он же инспектор Конзалик. Вы умудрились оказаться в Неаполе, даже не подозревая о моих догадках о месте погрузки боеголовок, — начал Бонд.

— Элементарная логистика, агент 007. Надо лишь сопоставить морской путь из Европы в Японию, кратчайший выход к нему по суше со стороны Австрии и сделать выводы, — ответил ему Штирлиц. — Вам это удовольствие вполне доступно, раз уж вы здесь.

— Как вам удалось выйти на "Спектр"? — не унимался Джеймс.

— Пять лет назад, готовя исследование о роли современных западных монополий в международной политике, я заметил и выделил несколько финансово-промышленных групп, которые периодически начинали действовать на рынках синхронно, при этом не будучи никак связаны друг с другом. Это навело меня на мысль, что объединяющая их структура существует, но по неизвестным причинам не афиширует себя. А ознакомившись с отчетами резидентов КГБ, которым пришлось столкнуться с деятельностью "неизвестной шпионской организации, не подчиняющейся американским, британским или французским секретным службам", я понял, что этот "призрак" обрёл плоть. Оставалось лишь подобраться к нему поближе, — поведал Максим Максимович.

— В выделенную мной группу монополий под контролем, как вы его называете, "Спектра" входило и "Фридрих Дорнброк ГМБХ", изучением которого как раз и занялся мой покойный аспирант Павел Кочев. От него-то я и узнал, что в концерне Дорнброка подвизался мой старый знакомый Курт Айсманн. Бывшие эсэсовцы весьма уязвимы к попыткам разоблачения и достаточно перспективны для вербовки. Выйдя на Айсманна, я рассчитывал с его помощью выяснить, кто осуществляет контроль "Спектра" за корпорацией.

— Для Айсманна теперь я — не более чем очередная мишень. Так же, как и прочие мертвецы: Люс, Дорнброк-младший, Бауэр... — недоверчиво ответил 007.

— Для этого я и послал к вам весточку о помощи, мистер Бонд. Я работал с Айсманном долгие годы, и у нас больше шансов договориться. К сожалению, Центр не одобрил мои далеко идущие планы, вынудив меня обратиться к правительству Её Величества.

— И вас не смущает, что после операции против "Спектра" от вас могут потребовать, например, координаты ведущих русских военных заводов? — поддержал разговор Бонд.

— Если я уже сижу здесь с вами, то как вы думаете? — не оставил коллеге сомнений Исаев. Тут Джеймс вспомнил, что в досье были отрывочные сведения о каких-то родственниках Исаева, пропавших без вести в годы послевоенных репрессий, и (как ему показалось) понял всё.

— Вернёмся к нашим баранам, Штирлиц. Вы предлагаете нам внедрить своего человека в "Спектр", используя для входа Айсманна...

— Я предлагаю большее, 007 — самому стать этим человеком. В составе организации есть бывшие агенты СД, работавшие на дальневосточном направлении, которых я знаю. Они могут дать для нас информацию о роли Осато в ядерном комплоте, — продолжил Максим Максимович. В этом месте фургон подъехал к площади Карилла, и Бонд, заметив это, сказал:

— Если это и блеф, то блеф, которому очень хочется верить, Штирлиц. Сейчас, к сожалению, моя остановка. Предлагаю встретиться завтра в замке Ово и обсудить взятие Айсманна более подробно.

— Это можно считать пактом о взаимопомощи? — уточнил Штирлиц.

— Скорее декларацией о намерениях. Лондон должен будет определить размер вашего вознаграждения. Увы, я должен вас покинуть, — Паскуале остановился у "Алькубиерре". — Уже поздно, а в Италии иногда просто невозможно заснуть.

...Штирлиц разместился в незанятом углу квартирки Паскуале. Максим Максимович первым делом вытянулся на кушетке, насколько позволяла его длина, и стал медленно клониться ко сну. Впервые с момента начала операции он чувствовал, что начинает сдавать — сумасшедшие переезды, транквилизаторы и возраст сделали своё дело. Перед тем, как отойти ко сну, Исаев всё-таки надиктовал неаполитанскому товарищу послание, которое завтра следовало отправить телеграфом:

"Лондон, Коулфилд-Гарденс, 13.

М-ру Гордону ЛОНСДЕЙЛУ

Дядя Фред сейчас в Неаполе. Его адвокат ведет переговоры о дальнейшем использовании местного порта для выгрузки товара. Японцам наиболее удобна именно местная гавань.

Что касается переговоров с "Эмпайр Кемикалз", они ни в какой мере не нарушают нашего соглашения. Дядя ведёт их лишь для отвода глаз, чтобы придать себе более солидный вид для сделки с джапами.

ЮСТАС".

На следующий день на вершине башни замка Ово стояли двое мужчин и женщина, время от времени сменяя друг друга у телескопа смотровой площадки. Со стороны — обычные туристы, созерцающие Везувий. Но эту компанию больше интересовал не вулкан, а расположившаяся в его тени гавань.

— Я звонила в порт, представившись секретаршей из филиала Дорнброка, — нацеливаясь телескопом на мол, сообщила Ассунта. — Там утверждают, что груз из Австрии уже ждёт корабля.

— Что за судно? — полюбопытствовал Бонд.

— Японское, кажется. "Нинг-По". Должно войти в Неаполь, по их расчётам, уже сейчас... Джеймс, по-моему, это оно!

007 повернулся в указанную сторону, где басовито гуднул крупный, черный, мощный морской грузовик под флагом с восходящим солнцем на белом поле. Грузовая громадина, способная поглотить весь берхтесгаденский "Вулкан Дракона" разом, двигалась непосредственно в гавань Дарсены, и на борту её невооружённым глазом можно было прочесть "НИНГ ПО", а чуть пониже — порт приписки: "Кобе".

— Айсманн, скорее всего, тоже поджидает где-то на этом тёплом берегу, — задумчиво сказал Исаев.

— В порту мне так и сообщили, — вставила неаполитанка. — Мол, зря вы звоните. ваш сотрудник прибыл уже сюда.

— Добраться до него будет непросто, — заметил Джеймс Бонд. — Насколько я знаю, и Дорнброк, и Осато просто помешаны на охране. Да и сам ваш Айсманн тот ещё крепыш.

— Есть один способ, — с интонацией заговорщика-карбонария произнесла Ассунта. — Катакомбы. Когда я торговала контрабандными сигаретами, товар ходила брать на виа Лунго. Там был один из входов в туннели. Однажды эта нора очень пригодилась, когда пришлось срочно смываться от полицейской облавы. Я тогда столько страху натерпелась, что всё очень отчётливо помню.

— Может сработать. В таком случае тебе стоит пойти с нами — выдвинул решение 007.

— Серьезно? С чего это вдруг я тебе живой разонравилась? — забеспокоилась женщина. — Ваш дружок меня убьёт голыми руками, если что-то заподозрит...

— В этом всё и дело, Ассунта. Когда Айсманн и ему подобные ждут нападения, в девяноста девяти процентах случаев они имеют в виду группу вооружённых плохих парней. И почти никогда — безоружную плохую девочку. Он сочтёт, что контролирует ситуацию, расслабится...

— ...а мы его — цап! — закончил фразу Штирлиц. — Возражений я не вижу. Кроме одного: кто-то должен страховать нашу даму. Вы же не хотите получить огромного дрозда за потерю ценного сотрудника, 007?

— Вы кончили, синьоры? — крикнул снизу лысый коротышка — хозяин телескопа. — У меня тут очередь! С вас девять тысяч лир!

Айсманн прохаживался по причалу, наблюдая, как обитые свинцом контейнеры Дорнброка уносятся краном в иссиня-чёрное небо вечернего Неаполя, чтобы приземлиться на борт японского корабля. Формально его работа заключалась в том, чтобы следить за возможной пропажей части груза и не допускать на причал посторонних. Но с этим отлично справлялись прибывшие на "Нинг-По" держиморды из службы безопасности концерна Осато, которым оберштурмбанфюрер лишь отдал несколько дополнительных инструкций.

Настоящая функция Айсманна заключалась в обнаружении в городе агента 007 и причинении тяжкого вреда его здоровью, влекущего смерть и — опционально — выглядящего нерукотворным. Прибыв сюда сутки назад, будущий Третий разумно не стал искать Бонда в лабиринте увешанных бельём улочек, рассудив, что англичанин явится за ракетным оборудованием в порт. Отвлекшись, Айсманн обернулся к японскому помощнику капитана, который сверял номера контейнеров с ведомостью.

— Товар наличествует полностью, господин Комура? — поинтересовался бывший гестаповец.

— Пока все номера контейнеров совпадают, Асимана-сан, — ответил Комура на ломаном немецком. — Впервые на моей памяти в итальянском порту ничего не перепутали.

— Даже удивительно, — поддержал разговор Айсманн. — И почему итальяшек записали в белую расу, а не вас?

— В Японии тогда ещё не было антропологов, которые установили бы истину, Асимана-сан, — с едва заметным сарказмом продолжил Комура. — Мы справимся с остатком груза. Но вы можете обратить внимание на те пакгаузы: за ними слишком удобно прятаться, чтобы устроить диверсию...

Оберштурмбанфюрер задумчиво закурил, прикидывая, один ли будет Бонд и успеет ли он в случае чего позвать на помощь японцев из охранения. После чего перезарядил "Вальтер П-38" и направился к слабо освещенному пространству меж пакгаузами...

— Выход отсюда завален? — поинтересовался 007 в сотне метров от Айсманна, подсвечивая фонариком перегородившую туннель кучу старого хлама.

— Контрабандисты всякий раз нарочно перегораживали его, — подтвердила Ассунта. — Это старьё здесь валяется уже лет десять. — Бонд кивнул Паскуале и его помощнику, и они как можно тише расчистили выход настолько, чтобы в него с трудом могли протиснуться два человека. Исаев остался внутри туннеля, готовясь принять "товарища" по СС на допрос, остальные же выбрались наружу.

— А вот и наш пациент, — присмотревшись, признал Джеймс фигуру человека с блестящей лысиной, движущуюся к ним из межпакгаузного прохода. За свою группу он был спокоен: если немец стоял в пусть вяло, но освещенном проходе, то они покидали катакомбы в полной темноте, погасив фонари.

Конечно, глаза у Айсманна были уже не те, но он заметил подозрительное шевеление на склоне: как будто в земле открывается зловещее отверстие и из него выползают человеческие силуэты. Кандидат в члены "Спектра" прижался к стене пакгауза и, приглядевшись, насчитал четверых просочившихся в порт. Сжимая в руке "тридцать восьмой", оберштурмбанфюрер наблюдал за тем, как группа разделяется: две тени двинулись вправо, одна — влево, одна мялась на месте.

— Внимание: на территорию проникла группа неизвестных. Уберите их, — скомандовал Айсманн в рацию, а сам двинулся навстречу одинокой "караульной" тени. Подойдя поближе и всмотревшись в темноту, агент Блофельда обнаружил, что тень принадлежит слегка потрепанной, но миловидной и напуганной женщине. "Тебя-то мы расколем быстро", решил Айсманн, в три прыжка оказавшись около итальянки.

— Стоять! — скомандовал оберштурмбанфюрер, не спуская пальца с курка и одновременно хватая за рукав платья замершую Ассунту. — Не сопротивляться! Что ты здесь делаешь?! Кто остальные?! — Шпионка только мотала головой. Айсманн вознамерился было оттащить сучку в пакгауз и там с ней поговорить по-свойски, но слева возникло какое-то шевеление и раздался выстрел.

— Прекратить огонь! — немец уткнул пистолет дулом в висок Ассунты.— Выстрелите первым — она сдохнет второй!

— Не думаю, — ответил из темноты голос Бонда. Тут раньше, чем Айсманн успел отреагировать, на него и женщину опустилась тугая петля самодельного, но хорошего аркана. От удивления потенциальный Третий уронил "вальтер", который выстрелил в ногу ему же самому.

— Тяни! Держи крепче, porca Madonna! — огрызнулся Паскуале на напарника, пока 007 бежал к пленникам. Бонд и второй неаполитанец помогли Ассунте выпутаться из верёвок, но Айсманн, орудуя плечами и здоровой ногой, выкарабкался тоже. Агент пнул его по раненой лодыжке, пока тот не встал, и с помощью Паскуале принялся спутывать заново по рукам и ногам. Кто-то из охраны уже мчался на выручку, потому действовать надо было быстро.

— Рико! Прикрой нас! — распорядился экспедитор. Первой в "нору" полезла, бранясь себе под нос, Ассунта, за ней направились Джеймс и Паскуале, таща с собой дёргающегося Айсманна. 007 заталкивал пленного в катакомбы уже под свистом пуль. Последним ушёл Рико, которого охранники Осато успели всё-таки зацепить в плечо. Паскуале и Исаев произвели несколько выстрелов по японцам, целясь им в фонарики, чтобы те не сунулись в туннель. Один из охранников вскрикнул и упал, хватаясь за живот в окровавленной белой униформе. Когда второй получил ранение, люди Осато стали отходить, а группа Бонда завалила вход снова.

Начался обратный путь по жутковатым неаполитанским катакомбам, где черепа и кости встречаются чаще, чем уличные мальчишки снаружи. Бонд для верности даже взорвал под потолком туннеля небольшую бомбочку, чтобы перегородить преследователям пролаз наверняка. Наконец группа остановилась в зале, на стенах которого некогда кто-то изобразил свечным огарком большую компанию едва различимых ныне святых.

— Между прочим, Джеймс, меня чуть не убили! — гневно подбоченясь, напомнила неаполитанка. — Так что для собственной безопасности я ухожу! И не вздумай после этого заявиться в мою спальню!

— Да будет так, — Бонда теперь интересовали несколько другие материи. — Рико, проводи синьору. — Теперь с оберштурмбанфюрером в катакомбах их оставалось трое.

— Теперь мы можем спокойно поговорить в рабочей обстановке, Айсманн, — начал Бонд. — На виселицу вы себе заработали минимум трижды. Но учитывая, что за вас передерётся правосудие минимум десяти европейских стран, британское правительство может дать вам еще один шанс.

— Да пошли вы, — и ветеран рейха указал направление движения. = Вы серьёзно полагаете, что кого-то вроде меня помилуют?

— Формально вы "денацифицированы", Айсманн, — продолжил Бонд. — А вот организация убийств Фердинанда Люса, Павла Кочева и, возможно, Ганса Дорнброка — это уже пожизненное заключение.

— Не говоря уже о вашем новом руководстве, которое сделает всё, чтобы вы не смогли дать лишние показания, — напомнил Исаев.

— Боюсь, мне придётся вас покинуть, оберштурмбанфюрер, — будто бы случайно посмотрел на часы 007. — Мистер Штирлиц и Паскуале присмотрят за вами, чтобы вы не продырявили здоровую ногу. — Бонд направился к выходу из пещеры.

— Штирлиц... Вот уж кого я не ожидал встретить, так это вас, — приподнялся, насколько позволяла верёвка, Айсманн. — Я знаю, что на вас пробы негде ставить, но не мог предполагать, что вы постелились ещё и под английский лисятник...

— Жизнь заставила, коллега, — усмехнулся "штандартенфюрер". — Всех перебежчиков из-за занавеса, связанных с разведкой, берут в оборот либо ЦРУ, либо Ми-6. Я умею не только давать интервью об ужасах коммунизма, поэтому мне предложили полноценную работу. Я один, без каких-либо собственных ресурсов, — естественно, пошёл к более щедрому работодателю.

— Какая же вы сволочь, Штирлиц...

— Не кипятитесь, Айсманн. Ну, сволочь. Ну, трус. Ну, предатель фюрера и отечества. Зато именно благодаря этим замечательным качествам я смогу стать вашим якорем спасения.

— Хотите опять всех переиграть... — недоверчиво промычал оберштурмбанфюрер. — Вы не в том положении. Англичане отлично умеют сажать на крючок. Если им покажется, что что-то пойдёт не так, они просто подкинут русским ваши координаты. А потом бац! — и вас уже расстреливают.

— Именно это меня и беспокоит, — кивнул Исаев. — Хотелось бы иметь "безопасный аэродром" на случай вынужденной посадки. А та сила, которую вы здесь представляете, вполне может стать таковым.

— Кого вы имеете в виду, Штирлиц?

— Того же, кого и вы, Айсманн. Зоологи утверждают, что любой крупный зверь — например, слон или Лох-Несское чудовище — обязательно выдаст свое присутствие рано или поздно. Так же и с большой организацией, будь она хоть четырежды тайной. Я давно заметил следы присутствия "Спектра" в нашем бренном мире, но только теперь составил представление о масштабах вашей деятельности.

— То есть вы целенаправленно нас вынюхивали — осознал Айсманн. — Но для чего? Выполняли приказ КГБ или Интеллидженс-Сервис?

— Поначалу — да. Но затем понял, что ваша шайка — именно то, что мне нужно. Вы нейтральны по отношению к обеим системам. Это даст мне свободу действий, от которой я успел отвыкнуть у Советов. А главное — нужное количество денег, которых мне пока не достать.

— Что ж, наше руководство сможет оценить вас по достоинству, — пожал плечами бывший человек Мюллера. — А какой план хотите предложить мне?

— Британцы давно мечтают внедрить своего человека в "Спектр". Есть мнение, что раз вас нельзя уничтожить, значит, нужно использовать в интересах короны. Благодаря нашему старому знакомству этим человеком для них смогу стать я. Для достоверности моего "входа" мы отпускаем вас на все четыре стороны. Вы не докладываете организации о ночном приключении с мистером Бондом. Зато докладываете о вербовке самого Макса Отто фон Штирлица.

— А дальше?

— Дальше? Я продаю "Спектру" всё, что будет сочтено полезным, а потом выйду из игры к чёртовой матери. В моём возрасте вредно бегать по миру и прятаться. Хорошо бы на португальские острова или в Южную Африку — климат там сказочный. А стимулов рассказывать о вас ужасы для прессы у меня не будет.

Айсманн недоверчиво молчал, обдумывая сказанное Штирлицем. Наконец собрался с силами и ответил:

— Вы опять затеваете сложную игру, Штирлиц. Но думаю, у организации есть возможность решить ваш вопрос.

— Так что, оберштурмбанфюрер? За сотрудничество? — и Максим Максимович протянул былому сослуживцу фляжку.

На следующее утро Айсманн проснулся у себя в Меркато, на квартире, которую местный филиал корпорации Дорнброка арендовал для командировочных. О вчерашнем позоре напоминали только красные следы от верёвок на плечах: хотя из подземелий он вышел в город развязанным и совершенно беспрепятственно. Люди Комуры так и не узнали, что с ним случилось: Айсманн лишь рассказал им, что "преследовал нарушителей".

Отхлебнув растворимого кофе и смастерив простецкие бутерброды, оберштурмбанфюрер принялся претворять в жизнь план своего спасения от правосудия и от "Спектра" сразу. Для этого он позвонил по телефону, номером которого снабдил его Первый в Женеве, представившись оговоренным заранее псевдонимом:

— Да? Говорит господин Кемп. Первый, Первый, Третий-бис, Девятый. — Девятый, шеф и идейный вдохновитель "Пропаганды-2" — теневого правительства Италии, обязан был при первой возможности передать сообщение с таким кодом, полученное по этому телефону, лично Блофельду.

— Девятый слушает вас, Кемп, — ответил ему неприятный голос, наводивший на мысли о нездоровых наклонностях своего хозяина.

— Провёл встречу с фон Штирлицем. Он выразил интерес к нашему предложению. Бонд в Неаполе не появлялся либо быстро покинул город. С англичанами и русскими проблем не возникло, — надиктовал сообщение Айсманн.

— Странно, — процедил Девятый. — Если верить сообщению Седьмого, Штирлицу кто-то устроил побег, когда Седьмой планировал руками русских передать его в наше распоряжение.

— У него могут быть здесь свои люди, экселенц, — предупредил Айсманн. — Как минимум двое.

— Что скажете о его возможных контактах с Ми-6?

— Как мне удалось понять, они были недобровольны. Теперь Штирлиц ищет способ отвязаться от англичан, возможно, с нашей помощью.

— Если вы не врёте, а точнее — если Штирлиц не соврал, это то, что нам нужно, — отметил Девятый. — Я ознакомлю с вашими выкладками Первого, а завтра вы получите дальнейшие инструкции.

На следующий день Штирлиц, выйдя из ресторана, подсел на скамейку, где расположился Бонд, делая вид, что с интересом читает "Таймс". Звезда секретной службы Её Величества имел слегка невыспавшийся вид: по ночам он восстанавливал конструктивные рабочие отношения с Ассунтой.

— Как ваш пациент, профессор? — поинтересовался агент.

— Айсманн утверждает, что Первый даёт добро. Более того — настаивает на личной встрече.

— Вот как? — 007 обратился в слух. — Наконец-то он предстанет во плоти и во славе. Где это произойдёт?

— Через три дня Первый будет в Париже. Точного адреса Айсманн не сказал, утверждает, что меня подберут прямо на Лионском вокзале. И предупредил, чтобы вы не пытались за мной присматривать — наши друзья из "Спектра" тоже будут следить. Если что-то вызовет их подозрения, с Первым некому будет встречаться.

— Как можно, Штирлиц, мы же с вами джентльмены, — не моргнув глазом, соврал 007. — По странному совпадению, меня как раз вызывают в Лондон.

— Но на этом наше партнёрство против "Спектра" не заканчивается, — продолжил Исаев. — У вас есть какой-то гарантированный канал связи? Вы ведёте слишком кочевой образ жизни, мистер Бонд, вас непросто найти.

— Обращайтесь в компанию "Юниверсал Экспортс", отдел жалоб и рекламаций, — Джеймс протянул Максиму Максимовичу визитку с изображением земного шара, адресом и телефоном. — Этот телефон совершенно точно никем не прослушивается.

— Уверены?

— Мы бы давно перевербовали такого гения...

В Лондон засобирался не только Бонд. Туда же отправилась и телеграмма, которую втайне от него и Ассунты передал Паскуале:

"Лондон,

Коулфилд-Гарденс, 13

мистеру Гордону

ЛОНСДЕЙЛУ

Дорогой Гордон!

Дела дяди Фреда идут как по маслу. Сделка с итальянцами состоялась, его новый партнер предлагает даже принять меня в долю. Предлагаю поучаствовать и вам. Для этого нужно прибыть завтра в Помпеи, к Дому трагического поэта, и захватить с собой вступительный взнос наличными. Необычно, конечно, но на других условиях эти мафиози отказываются работать с нами.

ЮСТАС".

Экскурсантов всех наций, посещающих Помпеи, водят отнюдь не только любоваться скабрезными настенными рисунками в останки лупанария. Большой популярностью у помпейских гидов пользуется особняк, именуемый Домом трагического поэта. Что такого он написал — уже никому не важно, публику интересует лишь мозаика: своеобразная табличка "БЕРЕГИСЬ СОБАКИ". При её виде турист умиляется чрезвычайно: надо же, у великих римлян всё было точь-в-точь, как у нас в Спрингфилде или Рёкклингаузене!

"Или в Малаховке", — подумал Гордон Лонсдейл, английский промышленник, миллионер, лауреат Всемирной выставки в Брюсселе и... полковник Комитета государственной безопасности СССР. С виду бесцельно прогуливаясь по Форуму, он также неотвратимо приближался к приюту злой мозаичной собаки.

У виллы трагического поэта Лонсдейлу пришлось немного подождать, пока не уйдёт группа шведов, которым проныра-экскурсовод вдохновенно врал о развратно-вакхическом прошлом дома. Наконец скандинавы выдвинулись в направлении гладиаторских казарм, и на развалинах остался лишь величественно седой человек в светлом летнем костюме и с легким красным чемоданчиком в руке. Увидев этот знак, Гордон выступил вперёд.

— Слоны идут на север, — заметил он по-русски.

— Слоны идут в баню, а кабинет Исаева этажом ниже, — ответил Штирлиц опять же на языке Пушкина. — Рад вас снова видеть, Конон Трофимович.

— Я тоже, Максим Максимович, — сказал действующий полковник КГБ полковнику МГБ в отставке. — Однако как офицер офицеру вам скажу — ваша внезапная прогулка с англичанами взбудоражила Центр и весь европейский отдел. Первое время я склонен был верить скорее сообщениям из Москвы о вашей измене, чем вам с Паскуале. Принимая внимание ваши сложные отношения с органами...

— Я уже обсуждал это на днях, — покачал головой Исаев. — Больше не собираюсь.

— Надо полагать, с Бондом? — рентгеновским взглядом посмотрел на него Лонсдейл. — Все-таки будьте поаккуратнее с 007. Мне доводилось несколько раз с ним пересекаться...

— Надо полагать, за зелёным столом, — не без ехидства развил тему Максим Максимович.

— В том числе. При мне он дважды снимал банк на грани проигрыша с дряннейшими картами, — отдал Бонду воинские почести Конон Трофимович. — Интересно, какое вы нашли ему применение?

— Он заменяет мне руки и ноги, — улыбнулся Штирлиц. — В конце концов, Исаев у нас старенький, за фашистами ему бегать сложно... К тому же Бонд — мастер устраивать тарарам, на который все отвлекаются, а мне только это и нужно. Я — как карманник, который ждет салюта, чтобы спокойно обрабатывать ротозеев.

— Самокритично, — заметил Лонсдейл. — Как ваши совместные успехи с Ми-6?

— По их данным, организация, о которой я в Москве все важные уши прожужжал, действительно существует. Британцам она известна под названием "Спектр". Что особенно интересно — их предводитель проявил к моей персоне живой интерес. Начал вербовать, даже настаивает на личной встрече в Париже.

— Романтик, — хмыкнул Гордон. — Когда вам назначено рандеву?

— Меня ожидают завтра, адрес уточнять по понятным причинам не стали.

Они зашли в Антиквариум — печальное собрание гипсовых отливок последних помпеянцев.

— Кстати о Японии: в Хиросиме ведь некому было делать отливки. И не с чего, — вспомнил ни к селу ни к городу Лонсдейл. — В Комитете сейчас идёт дискуссия на тему, что делать со "Спектром": убрать эту фигуру с доски или наоборот, попытаться взять под контроль. Второе выглядит соблазнительно, но чутьё подсказывает, что придётся выбрать первый вариант.

— Боюсь, что да. Когда мы с вами и покойным Кочевым только начинали эту операцию, казалось, что перед нами обычный заговор реваншистов "оси", возможно, под прикрытием западных разведок. Но теперь выяснилось, что мы имеем дело с принципиально новым противником, который всех этих Дорнброков кушает на завтрак, а Айсманнам вычитает из жалованья. Вы не находите, что "Спектр" — нечто большее, чем обычный посредник, "биржа военно-промышленных секретов", которой Центр долго считал организацию?

— Если это так, Максим Максимович, — задумчиво, со мхатовскими паузами ответил Конон Трофимович, — тогда мы должны действовать по принципу времён Гражданской: "бей без всяких". Но всё же непросто поверить, что маклерская контора-переросток затевает атомную войну. Пусть и не своими руками.

— Эту информацию, Конон Трофимович, Центр получит, как говорится, в следующей серии, — продолжил Штирлиц. — Периодичность выхода — десять дней.

— Срок может оказаться слишком долгим, — покачал головой Лонсдейл. — Если "Спектр" готовит ракетный удар, при их уровне конспирации он может быть нанесён быстро и внезапно.

— Но не для наблюдателя изнутри, — внес уточнение Исаев и посмотрел на часы: — Мне пора — при условии, что я хочу успеть на поезд в Париж.

Гордон Лонсдейл, миллионер, плейбой, филантроп и просто полковник госбезопасности, молча пожал Максиму Максимовичу руку.

Хотя "красный май" и был давно разогнан, а восставшие рабочие, договорясь с генералом де Голлем, разошлись по домам, напряженность во французском воздухе никуда не делась, только сгущаясь при приближении к Парижу. Максим Максимович ощущал это по разным признакам: спор о майских событиях в вагоне-ресторане, едва не перешедший в драку; не замазанные ещё грозные "граффити" в предместьях; да и полицейских в смешных банкоподобных кепи в зале ожидания дежурило порядочно.

На Лионском вокзале Исаев не сразу высмотрел в толпе возвращающихся из отпуска парижан обещанную Айсманном табличку "Интеллигенция и третья мировая война". Она находилась в руках интересной темноволосой дамы в коричневом пальто и крупных тёмных очках, чем-то похожей на испанку.

— Месье Штирлиц? — обратилась к нему мадемуазель тоном жандарма, чрезвычайно заинтригованного чужими документами.

— Так точно, — по-военному ответил разведчик. "Если они отрекомендовали меня девчонке под этим именем, значит, в руководстве "Спектра" есть кто-то, кто знал Штирлица в Берлине, — подумал Максим Максимович. — А то и в Москве..."

— Машина ждёт вас, месье, — отчеканила мадемуазель. — Следуйте за мной. — Месье Штирлиц направился за своей Ариадной наружу, на бульвар Дидро, где они сели в заботливо припаркованный чёрный "рено". За рулём сидел мужчина южно-гангстерской наружности: в западных детективах такие обычно играют негодяев. Исаев заметил, что на заднем сиденье заготовлено ружьё, которое дама в очках сразу же водрузила себе на колени.

— Не беспокойтесь, оно заряжено, — обнадёжила Штирлица провожатая.

Максим Максимович быстро понял, что водитель без особой системы петляет по бульварам и набережным, дабы запутать непосвящённого пассажира. Наконец "рено" пересёк Сену близ Эйфелевой башни и, углубившись в кварталы за Домом инвалидов, остановился на улице стандартной "османовской" застройки прошлого столетия.

— Вам сюда, месье, — показала дама дулом ружья на малоприметную дверь с прозаичной вывеской: "Независимая ассоциация беженцев и перемещённых лиц".

Всесильный Первый выбрал для своей парижской резиденции обычную съемную контору. Агентесса довела Штирлица до входа в "Юридический отдел", после чего вежливо откланялась. Вход оказался не заперт...

— Вы постарели, но не изменились, Штирлиц, — с места в карьер приветствовал его Первый. Он же Эрнст Ставро Блофельд. Майор абвера со времён их последней встречи заматерел, облысел и несколько прибавил в весе, да ещё и обзавёлся ангорским котом с вечно недовольной мордой и громким мурлыканьем.

— А почему именно Штирлиц? У меня много имён, даже в документах русских я ненастоящий...

— Я знал вас под этим именем, полковник, — ответил Блофельд, расчёсывая усатому любимцу шерстяные бока. — Как видите, вы мне пригодились. Но перейдём к делу: у нас всё-таки не роман "Двадцать лет спустя". Что подвигло вас бежать от КГБ в Берлине, я не знаю, но догадаться легко. Меня больше волнуют ваши отношения с британцами.

— Тут всё проще, чем вы думаете, Блофельд...

— Не надо имён, Штирлиц. Здесь я "Первый" — и только.

— Лучше быть Первым в деревне, чем вторым в Риме, — развил тему Исаев. — Агент 007 повел себя несколько не по-джентльменски, с места в карьер дав мне понять, что я на крючке. Один неверный шаг — и накачанного снотворным Штирлица подбросят к советскому посольству для отправки диппочтой на родину. А климат Сибири не для моих старых костей.

— Вы сделали правильный выбор, штандартенфюрер, — подыграл Блофельд. — В нашей организации фатальная ошибка ведет к тому, что виновник покидает этот мир быстро и безболезненно. Никаких лесных бараков с антисанитарными условиями.

— В моем положении это уже не так страшно.

— Пойдём дальше, Штирлиц. Мои люди собрали обширное досье, посвящённое вашей деятельности в Рейхе. Вы проявили себя как большой специалист по двойной игре. Именно такую работу "Спектр" может предложить вам.

— Перед тем, как сделать первый ход, интеллигентные люди изучают правила, — намекнул Максим Максимович.

— Продолжайте делиться информацией с мистером Бондом, как и было оговорено. Он причинил слишком большой материальный и моральный ущерб организации, и я хотел бы решить его проблему лично. Если он с вашей помощью доберётся до меня, то сильно облегчит мне задачу.

— Вы слишком рискуете, Блофельд, — резонно заметил Штирлиц.

— Мы, как вы заметили, серьёзная организация. А 007, как правило, работает в одиночку, иногда — с девкой, но она не в счёт. Итак, если вы поможете мне рассчитаться с Бондом, то можете быть уверены, что вам не придётся клянчить пенсию у эмигрантских организаций. "Спектр" оформит на ваше имя доходные земельные угодья и акции горнорудных предприятий где-нибудь в уютных субтропиках. В Аргентине, Чили или Австралии. Когда мы перейдём к реализации нашего проекта, там будет безопасно.

— Что же это за проект, который так угрожает Северному полушарию? Растопите полюс? — с сардонической интонацией спросил Максим Максимович.

— Вас его последствия не коснутся — этого достаточно, — отрезал Первый. — Пойдём дальше. Вы, кажется, до войны работали в Японии, Штирлиц?

— Приходилось посещать Токио по линии СД, Блофельд.

— Я в курсе, — продолжил ценитель котиков. — Взаимодействие с вами было поручено Хиро Танаке, который теперь возглавил нынешнюю полулегальную японскую разведку. Первым делом по прибытии в Токио восстановите контакт с Танакой, он же "Тигр". Этот господин может стать отличным каналом для нашего вброса Ми-6. Даже если Джеймс Бонд не поверит вам — поверит официальной информации от Тигра.

— Идеальная ловушка, — усмехнулся Штирлиц.

— Всё, по сути, уже придумано. Вам остаётся лишь замаскировать силки, и счастливый заяц ринется в них сам. На этом вы свободны, — прервал разговор Блофельд. — Билет до Токио, адрес гостиницы и пароли получите у знакомой вам дамы через две двери.

— Надеюсь, мы ещё встретимся, — попрощался Исаев, надевая шляпу. Входя в искомый кабинет, он краем глаза заметил знакомую одноглазую фигуру. "Айсманн идёт по коридору", подумал Штирлиц...

— Похоже, мы совершили ошибку, Айсманн, — сказал Блофельд агенту, почёсывая холёную морду урчащего питомца. — Мы рассчитывали на вас прежде всего как на ликвидатора, но как вербовщик вы пока проявляете себя не менее успешно.

— Я всего лишь достаточно хорошо знаю Штирлица, Первый, — ответил штурмбаннфюрер, вытирая носовым платком лысину.

— Боюсь, как бы мы, узнав его получше, не выяснили, что его лучше было застрелить сразу... — смазал впечатление шеф "Спектра" и встал, аккуратно сняв с колен толстого кота. — Теперь перейдём к вам. Если верить последним сообщениям прессы из Западной Германии, власти решили взяться за вас всерьёз. И вам лучше исчезнуть из Европы до того, как здесь будет сновать агент Интерпола с вашей фотографией.

— Куда вы предполагаете меня перевести, Первый? — поинтересовался Айсманн.

— Вы будете моим сопровождающим в некоей деловой поездке. Айсманн, вы посещали Японию?

— Я был в Гонконге, Макао, Джакарте, в Японии — нет.

— "Спектр" предоставляет вам такую возможность, — сказал Блофельд. — Заодно будете присматривать за вашими старыми друзьями 007 и Штирлицем сразу. У вас час на сборы.

"Надеюсь, расчёсывать кошку меня не заставят..." — подумал суровый штурмбанфюрер. — "А с вами, Штирлиц, мы ещё посчитаемся".

— Ты делаешь карьеру, Джеймс, — улыбнулась Манипенни, увидев в зеркале метко пущенную на вешалку шляпу. — Теперь ты опаздываешь уже к министру внутренних дел.

Бонд вспомнил, как три года назад жена предшественника нынешнего министра потеряла собаку, которую агентам 00 пришлось искать в радиусе ста миль, и мысленно хмыкнул. Вслух же сказал:

— М с ним?

— Само собой, уже подъехали твой друг Феликс из Берлина, какие-то немцы и японцы.

— И все они ждут к чаю блюдо с моей головой, — накаркал 007.

— Ты так часто её теряешь, что и на этот раз останешься невредим — ободрила его "последний оплот британской обороны".

...Министр внутренних дел с неизменными гигантскими часами в жилетном кармане занял председательское кресло. Кроме него, в зале уже находились Феликс Лайтер — снова будто бы не со своим лицом, — и неизвестный Бонду мужчина монголоидной наружности: очевидно, представитель японских коллег.

— Я пригласил вас, джентльмены, чтобы сообщить вам пренеприятное известие, — начал министр, откашлявшись и причесав истинно английские рыжие усы. — Организация "Спектр", о которой уже давно ходят слухи по всему земному шару — не выдумка жёлтой прессы. Вы наверняка помните, что люди "Спектра" похитили стратегический бомбардировщик "Вулкан" с водородными бомбами на борту год тому назад, пытаясь шантажировать правительства США и Великобритании. По данным секретной службы, — министр еле заметно кивнул в сторону М, — в настоящее время организация вновь активизировала свою деятельность, угрожая тем самым нашим попыткам установления прочного международного мира на континенте и земном шаре в целом. В подробностях суть дела вам доложит капитан третьего ранга Бонд.

007 поднялся к подготовленному заранее стенду и начал излагать джентльменам итоги расследования в Германии и Италии, отдельно остановившись на роли Фридриха Дорнброка и Курта Айсманна в планах "Спектра". Изобразив на карте приблизительный маршрут продукции "Вулкана Дракона" через Неаполь в Японию, Джеймс отдельно остановился на фигуре Исаева:

— Этот русский перебежчик обратил на себя наше внимание тем, что активно искал подходы к обоим ключевым объектам операции — Дорнброку и Айсманну, сэр. Я принял решение использовать его личные контакты с Айсманном, завязанные во время Второй Мировой войны, чтобы, принимая во внимание ответственную должность последнего в "Спектре", получить удобный выход непосредственно на Первого — шефа организации, который всякий раз остаётся в тени.

— Секунду, — вмешался Лайтер. — У нас есть основания доверять данным Исаева? Я изучал его деятельность, это мастер двойной игры. Очень может быть, что его побег на Запад — всего лишь искусное прикрытие для очередной многоходовочки русских.

— По сведениям нашей московской резидентуры, — вмешался М, — против профессора Максима Исаева официально возбуждено дело о государственной измене. Решение о его поимке принято на уровне Политбюро, что позволяет считать побег подлинным. Продолжайте, 007.

— Добавлю, сэр, что оснований подозревать Исаева в работе на "Спектр" у нас тоже нет. С Куртом Айсманном у него есть некие личные счёты, которые делают слишком рискованным его полный уход в организацию. Если вопросов больше ни у кого нет, я представлю вам описание Первого.

Бонд вынул последнее послание Штирлица перед отбытием в Японию и зачитал:

— "Невысокий, абсолютно лысый человек с голубыми глазами слегка навыкате и шрамом на правой половине лица от лба до подбородка. Не расстается с белой кошкой (или котом) ангорской породы, которая носит ошейник с драгоценными камнями. Его имя стараются не упоминать, называют обычно "Шефом" или "Первым". Я могу с большой долей вероятности идентифицировать его как офицера абвера и СД Эрнста Ставро Блофельда, работавшего в Турции и на Дальнем Востоке, а в 1945 году пропавшего без вести в Макао". Вы можете проверить последнее, подняв архивы, генерал Шорнбах.

— Всецело к вашим услугам ради общего дела, — процедил генерал, выражая мясистым вюртембергским баварским лицом прямо противоположное.

— Прошу прощения, — вступил в разговор представитель Японии Кэндзабуро Сиро, — я хотел бы вернуть наш разговор к теме Исаева-сан. По нашей информации, он уже приступил ко внедрению в структуры "Осато Кемикал Инжиниринг" и в течение нескольких дней числится сотрудником фирмы. Это позволит нам осуществлять наблюдение за следующими стадиями "Вулкана Дракона" изнутри.

— Со своей стороны ЦРУ может направить запрос командованию наших военных баз на территории Японии и на Окинаве, чтобы они усилили наблюдение за всеми строительными работами сколько-нибудь подозрительных масштабов, — посулил Феликс.

... — Капитан Бонд! — повелительно сказал М, когда высокопоставленные лица уже начали расходиться по высокопоставленным делам. — Вас я попрошу остаться.

— Если это касается внештатной ситуации, возникшей в западном Берлине, сэр, то свои объяснения я уже излагал в письменном отчёте, — сказал агент, предвкушая дополнительную выволочку за допущенную гибель Эжени и за ссору МИ-6 и БНД.

— Ваши объяснения по делу Шорнбах рассмотрены и приняты, 007. Более того, вы перевыполнили задание. Как сообщил мне при личной встрече генерал Шорнбах, западногерманское правительство уполномочило его заявить, что готово принять наши условия вхождения в Общий Рынок и даже отстаивать их на переговорах с Францией. "Это наши гарантии против утечки информации", — сказал М, недурственно пародируя Шорнбаха.

— Дело заключается в другом, Бонд. Во-первых, Исаеву в Токио может понадобиться дополнительная охрана. Люди "Спектра" в любой момент могут решить от него избавиться, а физические возможности семидесятилетнего отставника недостаточны для экстренных случаев.

— Таким образом, сэр, мне предстоит отправиться в Японию и стать негласным телохранителем Исаева? — поинтересовался Бонд.

— Настолько негласным, что даже он будет видеть вас как можно меньше, 007. Потому что, во-вторых, вы будете присматривать и за ним — на случай интереса Штирлица к работе нашего резидента в Японии Гендерсона. И в-третьих... Если так называемый Блофельд в Японии, постарайтесь заполучить его живым, вменяемым и готовым к конструктивному диалогу.

— Вы полагаете, он согласится выполнять наши инструкции, сэр? — усомнился агент. — Я бы не ожидал от Первого особой лояльности.

— И тем не менее стоит попытаться найти рычаги воздействия на Блофельда, 007, — М для вящей значительности покачал трубкой в руке. — Соблазн поставить мощь "Спектра" на службу Британии слишком велик...

Бонд направился к Манипенни, чтобы получить билеты в Токио и пароль для встречи с самим полулегендарным Танакой, оставленный Сиро.

— По соглашению с "Тигром" мы подобрали пароль, который ты точно не способен забыть, Джеймс, — усмехнулась мисс Манипенни.

— Дорогая, я теряюсь в догадках, — подыграл ей агент.

— "Я люблю тебя", — почти пропела секретарша.

— Просто и красиво, как лезвие меча.

Этим утром человек, которого следовало называть Эрнстом Ставро Блофельдом, действительно осматривал свои новые владения на одном из островов Японского архипелага.

— Запасы ракет и боеголовок действительно достаточны для операции, — придирчиво отметил Первый. — Нам повезло, что наши родезийские друзья не стали медлить с ураном для господина Дорнброка... Кстати, как он там?

— По последним сведениям, при смерти, — ответила Одиннадцатая, тряхнув рыжей гривой.

— Отлично. Акции концерна падают, часть их закупит Осато, а часть — контролируемые нами западногерманские и итальянские фирмы... Что по Танаке?

— Мы через Штирлица установили лицо, которое поддерживает контакты с Танакой по проблеме Осато. Это Ричард "Дикко" Гендерсон, резидент Ми-6 в Токио. Кроме того, "Тигр" направил в Лондон одного из своих доверенных офицеров, который по совершенно случайному совпадению работает на нас.

— Гендерсону пора прекратить существование, — заметил Блофельд. — Это должно произойти во время его следующей встречи со Штирлицем. Причём так, чтобы все подозрения пали на нашего нового друга — это отрежет ему пути назад.

— Мы задействуем связи с якудза через концерн Осато, — отреагировала Одиннадцатая.

— Необязательно, — покачал головой Первый. — Я тоже знаю японцев. Когда якудза убивает гайдзина — это для них не трагедия. Но когда гайдзин убивает гайдзина — им уже вовсе нет никакого дела. Надеюсь, Айсманн, вы меня поняли?

— Так точно! — Айсманн, следовавший за боссом "Спектра" на правах верного пса, едва не добавил по старой памяти "группенфюрер".

Последний акт изнурительного перелета с двумя пересадками Бонд благополучно проспал — взятый в дорогу новый сборник Роальда Даля закончился быстрее, чем ожидание конечного пункта. Первым, что он увидел, оказался иллюминатор, кишащий огнями, в которые глубокая ночь превратила высотки Токио. "Не скажешь, что это они нам проиграли войну", — подумал агент.

Среди столицы, всем своим видом демонстрирующей, что она не старше Нью-Йорка, тут и там проявлялись признаки старой доброй Японии. Например, эта популярная и проверенная временем арена для сумо, на которой Тигр почему-то назначил 007 явку. Занимая указанное место, Бонд подумал, что с учетом советского культа футбола коллегам-контрразведчикам из Ми-5, возможно, стоило бы обратить серьезное внимание на стадион Уэмбли.

Зритель сумо, как правило, был крепким невысоким японским мужчиной — работягой или мелким клерком. Однако же, совсем рядом с Джеймсом среди них оказалось некое изящное улыбчивое создание в легчайшем голубом платьице.

— Я люблю тебя, — без всякой натяжки сказал пароль 007.

— Я люблю тебя, — ответила "взаимностью" японка. — Тигр ожидает вас в установленном месте, Бонд-сан.

— Где? — без прелюдий перешел к делу Бонд.

— Просто следуйте за мной, — уклончиво ответила тян, кокетливое выражение с её лица исчезло.

...Раньше агенту не доводилось ездить на японских автомобилях, а тем более — с женщиной за рулём. Но пока прелестная провожатая везла Бонда к неизвестной ему станции метро, он оценил мощь мотора и маневренность её "хонды" по достоинству.

— Интересно, сколько она ест бензина? — затеял было светскую беседу Джеймс.

— Однозначно меньше "Астон-мартина", Бонд-сан, — проявила патриотизм японка.

Наконец они достигли цели. Неизвестная Тян припарковалась у станции "Раппонги" — Бонд учил японский давным-давно, ещё в Кембридже, но в знании основных иероглифов был уверен. Всё так же немногословная агентесса Танаки явно заманивала его под землю, в глубь переходов. "Это может быть ловушкой, — повторял про себя агент. — "Спектр" не дремлет".

И как в воду глядел. В очередном пустынном переходе пол под ногами Джеймса внезапно сделал "тррак", и краса и гордость секретной службы Её величества полетел вниз по чему-то вроде вентиляционной шахты. Она вывела 007 в небольшой кабинет, уронив в гинекологического вида кресло. Хозяин кабинета — совершенно неприметный японский джентльмен в чёрном деловом костюме — шагнул ему навстречу с теми же словами:

— Я люблю тебя!

Две-три секунды понадобились Бонду, чтобы осмыслить ситуацию правильно:

— Я люблю тебя, Танака-сан! — усмехнулся агент. — Теперь я понял, почему нас, гайдзинов, считают круглыми дураками.

— Я обыкновенно встречаю так иностранных гостей вашего ранга, Бонд-сан, чтобы не указывать своего обычного местонахождения, — сказал Хиро "Тигр" Танака, шеф того, что оставила американская оккупация от некогда сверхмощной разведки императорской армии. — Ещё ни один не избежал моей маленькой западни...

Чудеса Японии продолжали открываться Джеймсу в самых разных ракурсах. К примеру, свою контору Тигр оборудовал не в подземном помещении, а в поезде метро, курсирующем по специальной закрытой ветке.

— Она проходит под большинством важных для нас учреждений Токио, Бонд-сан, — пояснил Танака. — Считается, что после бомбёжек сорок пятого мою линию не смогли восстановить и закрыли навечно. Для жителей поверхности нас вообще не существует.

— Подобная система существует в Москве, — вспомнил Бонд.

— Я в курсе, — вежливо упредил его Тигр. — И она разветвлена не хуже официального метрополитена. К сожалению, мы не так богаты ресурсами, как Советы, и ограничиваемся этой веткой... Вы, насколько я помню, хотели поговорить о нашем общем друге Штирлице, Бонд-сан.

— Как стало известно в Лондоне, вы дали ему некое поручение. Насколько закрыта информация о нём?

— Цель, которую я преследую с помощью Штирлица, проста и своекорыстна. Когда месяц назад мы попробовали разобраться в сделках фирмы Осато с иностранными поставщиками, по странным причинам освобождённых от налогов — то так ничего и не добились, более того: погибли два информатора нашей службы. Часть моих высокопоставленных сотрудников явно польстилась на посулы старого Синдзо Осато... или тех, кто, по мнению Штирлица, за ним стоит.

— Вам нужны их имена, — понял Бонд-сан.

— Именно и только. Блофельда я уступаю Британии: если моя организация захватит его первой, поднимется шум, и мы неизбежно будем разоблачены. В свою очередь, я хотел бы предложить вам кое-что интересное для правительства Её Величества...

— Я весь внимание, Танака-сан.

— Штирлиц в последнее время проявлял интенсивный интерес к известному вам Ричарду Гендерсону, — в этом месте 007 подобрался и окончательно превратился в слух. — Формально он объяснял его нашим взаимодействием по проблеме Осато, но Дикко-сан знает практически то же, что и мы. При этом ваш подопечный был замечен в месте встречи Гендерсона с его контактом в советском посольстве...

Джеймс мотал на несуществующий ус результаты наблюдений японцев, изучал фотографии и понимал, что ему пора кое-что переосмыслить. Образ Исаева-изгнанника, дождавшегося случая отплатить по счетам лишившему его близких режиму, оказался лишь искусной маской. Старый лис, освоивший шпионское ремесло ещё до рождения Бонда, спокойно снял её, когда пришло время... Или нет? Или Танака намеренно вбивает клин между ним и Штирлицем, ведя свою игру?

— Если вы располагаете столь надёжными доказательствами слежки Штирлица за нашим резидентом, то почему продолжаете ему доверять? — испытывающе спросил 007.

— Он нужен, Бонд-сан, — ответил Танака. — Сейчас вы напомнили мне, как в первый же день в разведшколе в Киото Учитель вывез нас в достославный сад Рёандзи. Усадив курсантов так, чтобы всем были видны камни, он спросил: "Сколько здесь камней?". Мы практически хором ответили: "Четырнадцать, сэнсэй".

"Никто из вас не ответил правильно, на самом деле камней пятнадцать, — продолжил полковник. — Теперь усложним задание. Рассредоточьтесь вокруг, и пусть каждый из вас возьмет бумагу и карандаш — чтобы зарисовать схему камней так, как вы их увидели".

Выполнив это задание, мы сверили рисунки друг с другом и по ним была составлена общая схема расположения камней. "Теперь вы открыли секрет Рёандзи, — удовлетворённо сказал нам Учитель. — Всё невидимое становится очевидным и оказывается под носом, когда вы смотрите с нужной точки".

В этот момент по-дзэнски поучительный рассказ Тигра прервал телефонный звонок. Танака снял трубку, прослушал что-то, сказал несколько слов по-японски и, отделавшись от собеседника, сокрушенно сказал:

— У нас проблемы, Бонд-сан. Гендерсон полчаса назад был убит.

— Кем? — Сказать, что 007 был шокирован, значит ничего не сказать.

— Преступник стрелял снаружи и скрылся, но по нашим данным, на этот самый момент у Гендерсона была назначена встреча с вашим новым другом Штирлицем...

Штирлиц шёл по коридору. Он находился в бункере Гитлера в самый разгар совещания в ставке. Штирлиц вошёл в кабинет фюрера с блюдом апельсинов в руках, молча поставил его на стол и удалился.

— Кто это?! — услышал разведчик за своей спиной визгливый голос "предводителя арийцев".

— Это русский разведчик Исаев, мой фюрер! — дуэтом ответили Мюллер и Шелленберг.

— Что за бардак, Мюллер!!! Почему вы его не арестуете?!! — разошёлся Гитлер.

— Он всё равно открутится, мой фюрер, — дипломатично ответил Шелленберг. — Он скажет, что приносил апельсины...

Максим Максимович не стал ждать, пока ему выкрутят руки, ускорил шаг и... обнаружил себя в кровати в собственном номере в дешевом отеле для иностранцев в квартале Харадзюку. Часы показывали половину шестого утра.

"В Москве только полчаса до полуночи, — подумал Штирлиц. — Вовсю работает метро, богемно-стиляжьи компании ещё только начинают загул... А здесь уже встают на работу самые ранние пташки".

Исаеву самому предстояло сегодня провести большую часть дня в конторе "Осато Кемикал Инжиниринг". Там его ждал главный трофей всей операции: возможные координаты места, где "Спектр" прячет ракеты с боеголовками...

"Зачем? Чтобы в нужный момент нанести удар? А по кому? Если мы или Пентагон выяснят, кто их атакует, за "Спектр" так возьмутся, что и камня на камне не останется. Тогда провокация? Тоже нет мотива. Если СССР и Америка уничтожат друг дружку, на чём Блофельду делать коммерцию? Придётся ему переквалифицироваться в управдомы... Разве что он делает это в сговоре с Пекином. Но откуда у Мао Цзэдуна деньги на оплату таких масштабных услуг, да ещё и услуг Блофельда?"

Эти мысли роились в голове Максима Максимовича так интенсивно, что он, используя оставшиеся крохи свободного времени, присел на краешек кровати и принялся выкладывать на тумбочке спичечного ёжика. Колючий друг не раз помогал Штирлицу сконцентрироваться на главном. Он вспоминал прошедшие через его руки документы "Осато" и "Дорнброк ГМБХ", адреса, страны, фамилии...

Но когда в голове разведчика начала складываться чёткая схема, в дверь очень настойчиво застучали.

В дверях появились двое японцев с крайне красноречивыми лицами, следом за ними — Хиро Танака и... Джеймс Бонд.

— У меня плохие новости, Штирлиц-сан, — покачал головой Танака, сделав своим подчинённым знак загородить дверь.

— Можете не перекрывать мне выход, Танака, — махнул рукой Исаев. — Если я от вас и убегу, то остаток пути проделаю в карете скорой помощи.

— Вы, наверное, в курсе, что Ричард Гендерсон мёртв, — начал Бонд. — И что вы последний, кто посетил его перед смертью. Кроме того, люди "Тигра" сообщают о ваших уже токийских контактах с русскими перед убийством. Даже если это провокация — всё равно шахматная партия со "Спектром" заходит уже достаточно далеко, раз в неё вмешивается третий игрок.

— Вы хотите сказать, что я столько дней вожу ваши две страны за нос? По-моему, это даже комплимент, — отшутился Штирлиц.

— Советую вам выложить всё, что произошло за эти два дня, — настоял агент 007. — От этого зависит, как распорядится вами Лондон. Уверяю вас, при необходимости мы решаем проблемы не менее жёстко, чем Лубянка.

— Звучит настолько угрожающе, что даже убедительно, — пожал плечами Максим Максимович. — Итак: то, чего я боялся, произошло позавчера...

... — Максим Максимович! Предлагаю вас подвезти! Такси вы здесь всё равно не поймаете! — Неожиданно русскоязычная реплика от явно гайдзинской лощёной рожи, высунувшейся из чёрной иномарки, насторожила Исаева. Он возвращался из офиса "Осато", куда едва успел устроиться на работу по указаниям Блофельда.

— Ich verstehe nicht, — ответил он на всякий случай.

— Максим Максимович, можете не ломать комедию, я вас слишком хорошо знаю ещё по Москве, — За рулём был Вячеслав Аладьин, с которым Штирлиц пересекался несколько раз. В пятидесятых он служил в "первом отделе" Института, а потом взлетел на какие-то высокие этажи Лубянки. Последний раз Исаев встречал его незадолго до отъезда в Берлин — Вячеслав уже дорос до майора — и убедился, что "вырос" он на службе в достаточно неприятного типа.

— Что вам угодно?

— Советскому правительству, которое я в данный момент представляю, угодно, чтобы вы вспомнили, кто вы такой есть и где находится ваша родина, — насупился Аладьин. — А то затеяли на старости лет к англичанам сбегать, базу нашу в Неаполе громить... Знаете, в чём проблема всех наших перебежчиков, Максим Максимович? Они думают, что для новых хозяев будут белой костью, как и в России. Но в "забугре" разведчик — не более чем средней руки клерк в казённом доме. И старость его — то есть ваша — будет обеспечена соответственно, — на этих словах майор сделал неприличный жест.

— А вы мне предлагаете прощение и полный пансион по нормам членов ЦК? — недоверчиво ответил Штирлиц.

— Ну как-то так, — неуверенно кивнул посланец Центра. — Но вам его предстоит заработать. Раз Ми-6 выслало вам на выручку лично Джеймса Бонда, значит, вы у него почитаетесь за важную птицу и многое сможете узнать.

"Как я и предполагал, — подумал Штирлиц. — Не удалось вытащить и примерно наказать — решили использовать с умом".

— В последние годы участились утечки конфиденциальной информации о нашей политике на Дальнем Востоке и оснащении Тихоокеанского флота, — многозначительно поднял указательный палец Аладьин. — Следы ведут в посольство в Токио. Мы долго ломали голову, кто подсунул туда своего "крота" — американцы, британцы или организация Танаки. Но не так давно особисты посольства уличили одного из членов обслуживающего персонала в спекуляции элитными сортами водки. Среди его клиентов недавно затесался некто Ричард Гендерсон — подданный её величества королевы, живёт в Японии с сорок пятого года и духовно окормляет местную резидентуру Ми-6. Если вам удастся втереться к нему в доверие, не привлекая внимания Лондона, и ознакомить нас с плодами работы "крота", это будет первым шагом к полной реабилитации.

— А если нет? — выдвинул запасной план Исаев.

— Лично вы, Максим Максимович, ничего не теряете -вы и так изгнанник и пария, — пояснил Аладьин. — А вот репутация ваших учеников и коллег по институту будет навсегда изгажена слухами о возможной связи с предателем. И в жизни им придётся оч-чень несладко...

"Тщательно ты изучил профессора Исаева, сволочь, — подумал Штирлиц. — Знаешь, куда жать. Знаешь, за сколько судеб ответственность мне вешать". А вслух сказал.

— До Гендерсона мне дела нет, Вячеслав Леонидович. Выдаю его вам головой. А что касается моего побега в Неаполе — подумайте вот о чём: почему вашим сотрудникам был отдан приказ везти меня не на территорию Советского Союза, а в Иран? Уверен, копая в этом направлении, вы узнаете много нового...

— Им удалось меня вычислить, — практически не соврал Штирлиц. — Ещё не представляю, как. Уверяю вас, 007, меня есть чем шантажировать. Как и всех нас, многогрешных.

— Что ж... — Бонд на какое-то время "завис" в размышлениях, — как минимизировать нанесённый вами урон Ми-6, решать буду не я. Сейчас важно сосредоточиться на Блофельде и Осато. А уж после них с вами поговорят по-другому.

— С Осато всё прошло гладко. Даже слишком гладко, мистер Бонд...

Более всего на работе в корпорации "Осато Кемикал Инжиниринг" новоявленного старшего специалиста отдела международной корреспонденции Макса Отто фон Штирлица настораживала Хельга Брандт. Эта огненноволосая голландка с безупречной фигурой и взглядом серийной мужеубийцы, как он узнал, формально считалась лишь секретаршей старика Синдзо Осато. Но Осато-сан Исаев ни разу не видел — как и большинство сотрудников — а Хельга распоряжалась большинством отделов почти единолично, и воля её была непререкаемой. Если бы Штирлица разбудили ночью и спросили "Кто является смотрящим от "Спектра" в корпорации?!" — он бы не моргнув глазом назвал её имя.

— Господин Штирлиц? — окликнула Максима Максимовича эта особа, которую его коллеги-японцы прозвали за глаза "кицунэ", лисой-оборотнем.

— Весь внимание, фройляйн Брандт...

— Вы знаете, что господин Осато нередко спешит на совещания и переговоры на другой конец Токио. Сегодня ему и вовсе назначена аудиенция у микадо. Господин Осато — японец старого закала, ради высочайшей особы он может не успеть запереть кабинет как следует и привести в действие систему сигнализации.

Штирлиц, наблюдавший филигранно организованный Осато рабочий процесс изнутри, слабо поверил миссис Брандт. "Кицунэ — она кицунэ и есть. Намекает, что всё будет открыто и не поставлено на сигнализацию. Заманивает... — подумал Штирлиц. — Стоп! Заманивает-то она не меня, а Бонда!"

— В кабинете господина Осато находится папка с определёнными документами... которые не следует оставлять без присмотра ни на минуту. Содержание их я разглашать не стану — есть вероятность, что вы не поймёте. Ваша задача — едва господин Осато уйдёт, принять малиновую папку под свой контроль.

— Будет сделано, — ответил Исаев с классическими прусско-капральскими интонациями, чуть каблуками не щёлкнул. Ловушка ловушкой, а документы тем не менее пригодятся.

— Одно меня удручает, Бонд-сан, — сказал Танака, разложив на столике фотографии и документы. — Осато и Брандт фактически сами подсунули нам эту папку.

— Будто нарочно приглашают: заходи, дорогой, — поддакнул 007. — В детективах так заботливо усаживают жертву в кресло, где её уже поджидает шип с ядом.

— Значит, на дело нужно идти, будучи уже готовыми к засаде. Ведь в этом и состоит замысел Блофельда: стелить вам... Нам соломки до конечного пункта всей операции — предполагается, что там уже слишком поздно.

— Хорошо было бы досконально изучить этот пункт и нанести "Спектру" удар с неожиданной стороны, Бонд-сан, — разумно вывел Танака. — Но для этого ещё нужно его найти.

— А здесь первая подсказка, — указал Штирлиц на карту, изображающую, видимо, маршрут "Нинг-По". — Там, где пунктир маршрута обходит с юга остров Кюсю, поставлен иероглифический знак, не совсем мне понятный.

— Это редкий иероглиф, старинный. Ещё, наверное, в эпоху Иэясу Токугавы онвышел из употребления. В разном контексте употребляется по-разному, но в военных хрониках звучит как "окружённая крепость, готовая к контратаке". — указал "Тигр".

— Вы, японцы, всё-таки невероятные романтики, — улыбнулся 007. — Значит, мы уже у цели?

— Что вы, там около сотни островов, островков и скал!

— Мы выберем наиболее крупные и при этом редконаселённые, — предложил Бонд. — Такие, где мало не в меру любопытных гайдзинов с фотокамерами, но есть гавань, удобная для корабля размером с тот же "Нинг-По".

— Если на острове до войны были какие-то предприятия Осато, это станет дополнительной подсказкой, — заметил "Тигр".

— На этом мозговой штурм, по сути, завершился, — заметил 007. — Но у нас осталась ещё одна проблема. Труп Дикко Гендерсона с пулей в груди. С пулей, сразившей его на ваших глазах, Штирлиц...

Ричард Гендерсон был крепким мужчиной, правда, слегка прихрамывающим за отсутствием одной ноги: её заменял металический протез.

— Оторвали господа джапы в сорок втором, в Сингапуре, мистер Штирлиц, — посетовал он, с выражением лица заправского пирата доковыляв до дивана. Хотя Дикко и поселился в старом японском домике с татами и бумажными перегородками, мебель он себе накупил самую что ни на есть "гайдзинскую", западную.

— Хоть я и прижился на этих островах — у меня даже есть дети от японок, о которых я ни черта не знаю — всё-таки не хочу до конца ояпониваться. Память о плене не позволяет.

— В бытность сотрудником СД я кое-что слышал о методах работы японских коллег, — поддержал беседу Максим Максимович. — Некоторые особо лирические души у нас даже передёргивало.

— Могу себе представить, — кивнул Гендерсон. — В нашем лагере на острове Мацуэ провинившихся уводили в особый барак в дальнем углу... и больше не приводили. Один китаец, чудом уцелевший там, потом рассказывал: самураи красиво расковыривали их лепестками, а потом засекали секундомером, сколько ещё времени человек остаётся жив.

— Простите, я в Японии недавно, — продолжил Исаев. — Не знаю, где этот остров.

— Это под Кагосимой, Штирлиц. На полпути от Кобе до Шанхая. В других обстоятельствах он показался бы мне раем, но... Всех здоровых согнали на работы в горы, строить какой-то военный объект на потухшем вулкане. Меня, одноногого, засадили на кухню и приковали к котлу, чтобы не удрал. Так я и остался жив, наверное. Как-то зимой сорок пятого американцы затеяли нас побомбить — во время суматохи я освободился и бежал. Дурак... Куда бы я делся с вражеского острова?

К счастью, меня подобрали ама — местные искатели жемчуга. Верней, искательницы — это дамское занятие, Штирлиц. Островитяне не больно-то жалуют токийскую власть, и меня не выдали, — чувствовалось, что Гендерсон наконец напал на собеседника, с которым можно обсудить не только адреса, пароли и явки.

— Будьте осторожны с русской водкой, Дикко, — со знанием дела предупредил его разведчик.

— Будьте покойны, она настоящая. От привратника советского посольства.

"Вот кто мне попался", подумал Штирлиц, а вслух сказал: — Не подскажете, когда его дежурства? Иногда в баре очень не хватает какой-нибудь крепкой дряни в этом роде.

— И не мечтайте, старина! Хочу остаться эксклюзивным посредником в этом деле. Буквально сегодня перехватил три бутылки отменной "Столичной".

— Вы хотели дорассказать, как застряли в Японии, — "вернулся к нашим баранам" Исаев, чувствуя, что выцепил необходимые сведения.

— Искательницы жемчуга во многом примирили меня с Японией. А тут ещё после капитуляции я вылез из своей норы и узнал, что капитана Ричарда Гендерсона считают погибшим и даже не ищут. И решил "Это судьба". Потом, конечно, очередное правительство её величества извинилось, "воскресило" меня в документах и предложило пенсион... — Дикко уже не замечал, что за бумажной стенкой виднеется силуэт, очевидно, подслушивающий. Но Штирлиц успел заметить. Силуэт сделал движение рукой в сторону, где у подозрительных личностей находится кобура. Исаев инстинктивно дёрнулся — и зря. Стреляли не в него.

Светло-синее кимоно Гендерсона дополнилось тёмно-бурым пятном. Оно расплылось в форме почти идеального круга, кощунственно пародируя японский флаг. Штирлиц, услышав удаляющиеся быстрые шаги, успел подобраться к пулевому отверстию в бумажной загородке. Всё, что он увидел — это человеческая спина, удаляющаяся в вечернем полумраке к автомашине.

"А я ведь видел тот автомобиль, — подумал Максим Максимович. — Как раз на стоянке у "Осато Кэмикал"...

Насилу Исаев успел добежать через парк до станции метро, разминувшись с полицейскими. Насилу же вышел из вагона-человековыжималки, добрался до номера и успел принять таблетки, чувствуя, как ему снова "плохеет" после этих дурацких приключений с пальбой.

— Все карты на столе, перед вами, рубашкой вниз, 007, — устало произнёс Штирлиц. — Как видите, роль "Осато" в спектакле Блофельда слабо отличается от роли "Дорнброк ГМБХ". Интересно ещё кое-что... Остров Мацуэ...

— Вы полагаете, он тождествен острову на карте Осато, Штирлиц-сан? — вмешался Танака. — Примерное местонахождение совпадает, это несложно проверить. Тем более, вам и Бонд-сан следует отправиться в Кобе и попытаться установить, следует ли туда "Нинг-По".

... На бибикающей и полной народу утренней токийской улице, где они с Максимом Исаевым были, тем не менее, единственными "гайдзинами", Бонд вернулся к беспокоившему его вопросу.

— О русском посольстве мы с вами ещё побеседуем отдельно. То, что игра КГБ с вами ещё не окончена, слишком очевидно. Мне не даёт покоя только одна мысль, Исаев...

— Заготовлен ли у меня шприц с цианидом по вашу душу? Даже если да, то я ведь никогда не скажу, — усмехнулся Штирлиц.

— Нет, более безобидная. Мы оба знаем, чем вам отплатил режим после войны. Мы знаем также, что ваш сын был расстрелян органами госбезопасности, а судьба жены до сих пор неизвестна. — Исаев потупился и уставился в асфальт: похоже, ему она уже была слишком хорошо известна. — Если худшие подозрения верны и вас не держат на крючке, то не работаете же вы после этого на КГБ за идею?

— Чтобы вам объяснить получше, 007, представим себе такую историю. Вас забрасывают в какую-нибудь Северную Корею. С целью, скажем, диверсии на каком-нибудь объекте по добыче титана. Вас ловят, допрашивают со всем древневосточным пристрастием, и в какой-то момент вы не выдерживаете и начинаете по капле выдавливать из себя всё, что интересно Пхеньяну...

Джеймс никак не ответил, но по выражению его глаз Исаев понял: такое действительно может произойти.

— А когда правительство её величества в конце концов добилось вашего вызволения, вас же начинают таскать на очень сердитую комиссию, которая уже вбила себе в башку, что вы перевербованы корейцами, что у вас, как выражаются в Америке, промыты мозги, и что вы представляете опасность для британской короны. В лучшем случае вас выкинут, в худшем — обвинят в государственной измене. И тут, скажем, господин Блофельд или мои товарищи предлагают вам вынести с собой на прощанье небольшой взрыватель из новейшей ракеты "Полярис". Для изучения. Как вы поступите, Джеймс Бонд?

Бонд крепко задумался и через минуту с чем-то сказал Штирлицу:

— Есть вещи, которые офицер и джентльмен не может себе позволить ни в коем случае. Даже если свои же всадят нож ему в спину.

— Значит, мы друг друга поняли, — выдохнул Максим Максимович и зашагал в сторону ближайшего бара, где агентов уже ожидал присланный Танакой автомобиль.

— Джеймс, приём, приём! — заговорил приёмник-передатчик на приборном щитке "Хонды" подозрительно знакомым Бонду голосом.

— Феликс, старый болтун! — обрадовался 007. — Ты с новостями со спутника?

— Мы подняли архивы, данные с аэрофотосъемки и космических снимков, и не заметили никакой подозрительной активности. Но в Пентагоне удалось разрыть одно старое дело времён оккупации Японии... — начал интриговать Лайтер. — Речь шла о большой стройке, которую концерн Осато затеял на одном из островов Рюкю. Мацу... Мацо...

— Мацуэ, Феликс, — поправил Бонд. — Мы с русским тоже не сидим сложа руки, — и пользуясь, что цэрэушник его не видит, нарочно сложил руки на пряжке ремня безопасности и ехидно улыбнулся.

— Во время войны японский штаб затеял сверхсекретную программу ракетостроения, срисованную с "Фау". Осато получил контракт на строительство ракетной базы,которая должна была прикрывать подступы к островам с юга — во время боёв за Филиппины именно оттуда ждали наш флот. В январе сорок пятого ВВС разворотили лагерь строителей, и о проекте забыли. Но корпорация Осато никуда не делась...

— А что стало с ракетчиками?

— В сорок седьмом их вывезли к нам по линии Пентагона. Работали вместе с фон Брауном. Кто-то остался, но большая часть возвратилась в Японию, — ответил Феликс.

— Понял тебя. Наши открытия сходятся в одной географической точке. Это хорошо. То есть нехорошо, — задумчиво ответил 007.

— Смотри, Джеймс, не рвани весь ядерный потенциал Блофельда сразу, а то я тебя знаю! — съязвил Лайтер и отключился.

Бонд перенастроил приёмник на британскую станцию, но, услышав душераздирающие крики Мика Джаггера, поморщился и задвигал переключателем, пока не поймал очень странную волну. Вместо музыки или сводки новостей она передавала только гвалт японской улицы и чьи-то старческие вздохи.

На этой волне передавал сигналы "жучок", применяемый Ми-6. Последний шедевр миниатюризации помещался в стандартной пуговице, подсунутой Исаеву взамен как бы невзначай оторванной на его пиджаке. Наконец Штирлиц в приёмнике заговорил по-японски:

— Мне необходимо передать телеграмму в Лондон. По адресу...

Джеймс на время успокоился. По этому адресу располагалась штаб-квартира "Юниверсал Экспортс" — обычного прикрытия агентов 00 — и по нему же принимались звонки корреспонденция из ключевых стран мира, в том числе Японии.

— И вторую телеграмму. По адресу: Лондон, Коулфилд-Гарденс, 13...

007 напрягся: это было что-то новенькое в репертуаре Штирлица. Скорее всего, адрес был связан с КГБ или ГРУ.

— ...мистеру Гордону Лонсдейлу. Текст следующий: "Переговоры с британцами затянулись. Они пока не согласились изменить условия сделки. Чтобы не терять время, планирую отправиться на осмотр совместного предприятия в районе Басё. Если внезапная командировка сорвёт ваши планы, уведомите обычным порядком."

— Всё?

— Всё, девушка. И подпись: "Юстас".

Всё это время Бонд тщательно выписывал имена и адреса в блокнот. После чего перевёл аппаратуру в передающий режим и начал подавать шифрованные сигналы. Лондон должен был быть поставлен в известность о сторонних контактах Штирлица незамедлительно.

... — Я ждал и опасался этого, — выдохнул М, прочтя дешифрованное связистами послание Бонда в лондонском кабинете. Докурив трубку, адмирал распорядился в селектор:

— Манипенни, включите этот документ в ежедневную информационную рассылку для коллег из Ми-5. Пусть организуют круглосуточное наблюдение за Гордоном Лонсдейлом!

— Наша провокация завершилась с успехом, — отчитался Комура, вместе с Айсманном и Хельгой Брандт заседая в каюте последней на "Нинг-По". — Источник в организации Танаки показал, что за Штирлицем установлена негласная слежка. Часть задействованных в ней агентов параллельно работают на нас, так что данные надёжны.

— Ещё немного — и британцы или японцы сами его ликвидируют, — дополнил оберштурмбанфюрер.

— Не очень-то убийство Гендерсона помогло, — критически оценила их труды мисс Брандт. — Скорее раззадорило противника. Как мне только что сообщили, Штирлиц и Бонд прибыли в Кобе и через пять-семь минут будут в порту.

— Близкий к Тигру источник утверждает, что Танака-сан имел со Штирлицем неприятный разговор, — возразил Комура. — Доверие нашей секретной службы и британцев к нему подорвано.

— Главное сделано, — вторил ему Айсманн. — Альянс Штирлица с агентом 007 дал трещину. А уж наше дело — её аккуратно углублять.

— Будьте внимательны и осторожны, — напомнила им Одиннадцатая, прихорошившаяся и переодевшаяся "как на парад". "Явно готовится к Бонду, наслушавшись про его подвиги в койке", подумал Айсманн. — Последнее сообщение от Седьмого заставило Первого изменить график. Запуск состоится завтра! К этому времени последняя партия жидкого кислорода должна быть на "Восточном Олимпе"!

Про себя оберштурмбанфюрер решил, что лопнет, а обязательно выведает, что это за запуск и какую цель Блофельд затеял поразить. Как знать, вдруг в один прекрасный момент подпольная империя "Спектра" обернётся хлипким карточным домиком, а всемилостивейший и всемогущий Первый окажется в бегах? Информация станет гарантией того, что Айсманн не переживёт свою полезность.

— Мы гарантируем это, фройляйн, — объявил кандидат-Третий. — У меня есть одно соображение, как обезопасить проект окончательно. Склонность Джеймса Бонда к масштабным разрушениям известна, и план Первого по заманиванию его на остров может обернуться тем же, чем и в Германии. Что, если Бонд попадётся нам здесь, на "Нинг-По"? А потом совершит попытку к бегству и погибнет в перестрелке?

Айсманн предлагал это не просто так. Хельга Брандт в случае провала рисковала прежде всего собой. Комура, уже давно бывший в курсе операций "Спектра" под прикрытием "Осато кемикал инжиниринг", был не прочь и сам приблизиться к верхам организации взамен действующей Одиннадцатой. А эсэсовцу, в свою очередь, для подстраховки необходим был свой человек в коридорах "чёрных спрутов". Тогда он будет чувствовать себя в безопасности даже перед лицом Блофельда.

Останется только разделаться со Штирлицем и нейтрализовать агента 007...

— Я подумаю над этим, Курт, — хладнокровно ответила мисс Брандт. Выражение глаз этой особы давало понять, что с планом она в принципе согласна, но Бонда думает использовать по-своему.

— Ожидайте меня здесь. Если час спустя меня не будет, предупредите Тигра, — на прощанье бросил Бонд Исаеву, покинув машину у въезда к одному из бесчисленных грузовых терминалов порта Кобе. 007 исчез среди холмов, гор и Гималаев из контейнеров с японскими товарами для Лос-Анджелеса, Сиднея, Лондона, Парижа и Владивостока. Как Штирлиц и предполагал, вскоре из-за ящиков послышались характерные звуки перестрелок и драк, а через час, да и через час с четвертью агент с правом на убийство не пришёл.

Впрочем, Максима Максимовича беспокоило немного другое. "Установил ли Бонд на меня "клопа"? Я даже не сомневаюсь. И даже подозреваю, где его искать. Потому и напомнил Лонсдейлу секретный сигнал об уходе, о котором в Ми-6 знать не могут. Что ещё англичане и Тигр могут предпринять против меня? В принципе — всё что угодно. Или они всё же решили доиграть партию до конца?"

С этими мыслями Исаев направился к дешёвому кафе "Фугу-Сима", где его поджидала Аки — связник между Танакой и Бондом. Девушка размеренно поедала сложное блюдо из заявленной на вывеске ядовитой рыбины. Получив от Штирлица скверную весть, она не моргнув глазом передала её в Токио по упрятанной в сумочке рации.

— Тигр к утру будет в Кобе. Он просил меня передать благодарность за предоставленные фамилии двойных агентов, Исая-сан, — изложила Аки результаты переговоров. — А нам остаётся ждать.

— Ждать... Вот именно, девочка — ждать, когда смерть уже на носу. И всё ближе и ближе к глазам, — печально ответил "Исая-сан". Фугу заказывать он не рискнул — обошёлся обычной курицей терияки.

"Нинг-По" вышел из гавани Кобе на закате, прошла ночь, наступило утро, а Бонд так и не объявился. Около полудня Максим Максимович явился на телеграф и обнаружил там краткое сообщение, присланное из Торонто "Юстасу". Оно гласило: "8 — 18". Этот условный сигнал означал, что отрыв удался и Лонсдейла больше не пасут.

"Ну хоть что-то", — подумал Штирлиц.

По дороге в гостиницу внимание Исаева привлёк частный самолётик, совершавший в небе над Кобе сложные эволюции. Залетев, похоже, куда-то к восточным окраинам, он вдруг словно разделился на две равные части — похоже, катапультировался пилот — после чего резко пошёл вниз.

"Видимо, потерял управление. Бедолага", — сочувственно подумал разведчик. В номере Штирлиц думал было приняться за продолжение новой работёнки — изучение документов Осато на двойных агентов в Информационном бюро сил самообороны — как вдруг его прервал звонок. На проводе был Тигр.

— Видели сегодня крушение самолёта, Штирлиц? — поинтересовался Танака.

— Своими глазами, Танака-сан.

— Мои люди на аэродроме передали — там был Джеймс Бонд с женщиной, более всего похожей на Хельгу Брандт. К месту падения выслана группа с медиками, нашего английского друга доставят в мою резиденцию под Токио. Вы тоже выдвигайтесь к нам, Штирлиц. В Кобе, судя по всему, делать больше нечего.

Как это ни было странно, агент 007 успел посадить заминированный и сломанный Одиннадцатой самолёт до того, как он взорвался — да ещё и отделался минимальными ушибами и лёгким испугом. И от того, и от другого, по мнению медиков Информационного бюро, неплохо помогал массаж, который проводили две милые девицы из личного состава загородной базы Танаки.

— Вы ободрали спину при бегстве из самолёта? — вежливо поинтересовался Исаев, глядя на рассекающие тело агента приметные царапины.

— Это была она. И несколько раньше, — уклончиво ответил Бонд и улыбнулся.

— Вас и могила не исправит, Бонд-сан, — покачал головой Штирлиц.

— Предлагаю отложить деловой разговор попозже, на чайную церемонию, — вступил в диалог Тигр. Хотя осень здесь была ветреной и с моря явственно поддувало, в чайном домике было достаточно тепло и просторно для трёх человек.

— Итак, из того, что я увидел и услышал, — метнул Джеймс на стол пленки, — можно сделать вывод, что Осато отправил на остров последнюю партию жидкого кислорода. Причём её отправляли в большой спешке, надеясь успеть к сегодняшнему вечеру — раньше до Мацуэ из Кобе просто не доплыть.

— Как видите, Бонд-сан, мы тоже не сидели сложа руки. Вчера вечером мои люди тряхнули одного из двойных агентов Блофельда и узнали немало интересного. Например, что помимо знакомого нам "Нинг-По" еще несколько судов возят на остров большие партии продовольствия, пресной воды — чего угодно вплоть до туалетной бумаги и элитных кошачьих кормов, — ответил Танака.

— Блофельд там, это очевидно, — отметил для себя агент 007. — Кому ещё могут быть нужны консервы для ангорских кошек в индустриальных масштабах?

— Раз уж мы затронули вопрос ресурсов, — вставил пять копеек Исаев, — меня волнует один насущный вопрос. Все мы прекрасно представляем себе, сколько электроэнергии потребляет ракетная база таких размеров. А как "Спектр" получает нужное количество энергии, да ещё незаметно для посторонних глаз?

— Компактный атомный реактор под землёй? — подпустил фантастики Тигр.

— Прямо под кроватью Первого? — отклонил идею Бонд.

— Есть и другой вариант, — добавил шеф японской спецслужбы. — Если объект Осато размещён в кратере вулкана, то там могут быть использованы геотермальные установки. Но такой мощности, да ещё и на потухшем вулкане...

— При японском техническом уровне это осуществимо, я полагаю, — сделал хозяину саммита комплимент Штирлиц. — Кстати, это даёт нам хороший рецепт борьбы с Блофельдом: нам не нужно обезвреживать в последний момент ядерные чемоданчики, достаточно найти энергоблок и вывести его из строя.

— Есть план, как незаметно для "Спектра" просочиться на Мацуэ, — сообщил Танака. — Пользуясь тем, что вас там считают мёртвым, Бонд-сан, мы внедрим вас под личиной местного. По легенде вы — рыбак из деревни Раюзаки, давным-давно уехавший в Токио на заработки, но вернулись на родину, чтобы сыграть свадьбу: у мацуйцев в обычае брать невест дома.

— Надеюсь, вы мне сосватали Аки?

— Исключено, Бонд-сан, она нужна мне в Токио. К тому же у нас есть более подходящая для вас кандидатура на острове. В упомянутой деревне проживает некая Кисси Судзуки. Одна из местных ныряльщиц за жемчугом. Несколько лет назад снималась в Голливуде для фильма о коммодоре Перри — вы случайно не видели?

— Не смотрел, — ответил 007. — Какое отношение она имеет к Информационному бюро?

— Параллельно основному занятию работает на нас. Ведет наблюдение за интересующими Силы самообороны иностранными судами и гражданами, которые пытаются с Мацуэ достичь наших секретных объектов на соседних островах, — пояснил Тигр.

— Раз уж я связываю себя узами брака... Она красива? — полюбопытствовал Джеймс.

— Похожа на свинью, — издевательски ответил Танака.

— К чёрту такой гениальный план, — бросил Бонд.

— Чего не сделаешь на благо концессии, — вспомнил вдруг Максим Максимович. — Лично я двенадцать лет состоял в одной милейшей организации в Берлине, сплошные волчьи пасти и свиные рыла. И я вышел из её рядов живым. А в вашем случае — это всего лишь девушка.

— Итак, — резюмировал агент Её Величества, — я гримируюсь под провинциального японца с покорной женой-японкой и с лицом, как у свиньи... — Хиро Танака поморщился.

— ... выезжаю на историческую родину, венчаюсь с юной леди, нахожу с её помощью подход к базе "Спектра", добираюсь до энергоблока и превращаю его в металлолом. — закончил Джеймс.

— Самым сложным этапом, думаю, будут поиски блока без карты, — предположил Исаев.

— А я бы сказал, венчание по всем правилам старой Японии, — скептично заметил 007.

Тут разговор съехал на обсуждение японских нравов и обычаев, в первую очередь — сравнению классической чайной церемонии и файв-о-клока XIX столетия. Штирлиц почувствовал было, что становится скучновато и все разойдутся спать, как вдруг сработала система оповещения:

"Внимание, внимание!!! Передаём экстренное сообщение!

В результате ракетного запуска с территории Японии в верхних слоях атмосферы была сбита советская автоматическая исследовательская станция, направленная с исследовательской миссией на Марс. Министерство иностранных дел Советского Союза уже опубликовало ноту протеста, адресованную правительствам Соединённых Штатов и Японии. Тем не менее американская сторона утверждает, что базы армии США в районе, в котором был зафиксирован запуск, отсутствуют..."

— С территории Японии... Мацуэ. Блофельд начал действовать, — вывел Бонд.

— Он действительно решился на международную провокацию, — Штирлиц посерел. — Но зачем... Зачем ему... Убить курицу, несущую золотые яйца... — Исаев принялся дышать жадно и тяжело, как в последний раз, его лицо стало терять осмысленное выражение.

— Семьдесят лет — достойный срок для гайдзина, — Тигр при участии Джеймса поднял разведчика с татами. — Его дорога лежит в медицинский пункт. А ваша, Бонд-сан — на остров. В 8.00 вы пройдёте процедуру маскировки и как можно быстрее отбудете на первый же паром.

Рация "Бонда-сан" заработала как раз перед спуском в личное метро Танаки. На связь вышел М собственной персоной.

— Доброе утро, 007, хоть у нас и начинается ночь. Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт во всей серьёзности международной ситуации?

— Так точно, сэр.

— Нам повезло, 007. Русские проявили себя неожиданно сдержанно для страны, которой прихлопнули всю марсианскую программу на ближайшие несколько лет. Генеральный секретарь объявил, что даёт дядюшке Сэму шанс исправиться. Но если с территории любой страны, связанной с США договором о военном сотрудничестве, будет сбит новый советский космический аппарат, это будет расценено как объявление войны!

— Им сложно будет поверить, что это на самом деле наш приятель Первый... — задумчиво ответил Джеймс.

— Им и не надо верить. Ваша задача, Бонд — как можно оперативнее обезвредить объект "Спектра"! По нашим данным, Советы по плану через два дня выводят на орбиту новейший спутник слежения — идеальная цель для провокации, — в заполошном темпе говорил адмирал.

— Есть вероятность успеть, сэр, — уклончиво ответил агент.

— Понимаю, что вам надо торопиться, но добавлю: агентурные данные из Москвы подтвердили факт существования некоей операции под грифом "перед прочтением сжечь", в которой задействован Исаев-Штирлиц и ещё несколько человек. Среди них, похоже, и Гордон Лонсдейл, который улетел в Канаду, едва мы получили ваше сообщение, — предостерёг М.

— Вряд ли она направлена на глубокое внедрение в структуры Тигра или нашу службу, сэр, — усомнился Бонд. — Исаеву в этом году исполнилось семьдесят лет, это слишком большой возраст для долговременной операции против крупной разведслужбы. Скорее всего, его заданием было прощупать "Спектр".

— Прощупывание несколько затянулось, 007, вы не находите? Если КГБ и Блофельд ищут подходы друг к другу, этот альянс будет убийственным для свободного мира. На совещании служб военной разведки и ЦРУ было принято решение, что для минимизации этого риска необходимо избавиться от Штирлица.

— Это прямой приказ, сэр?

— Он более прям, чем эталон ярда, Бонд. Действуйте. Связь кончаю, — голос М пропал из рации.

"Мне нравится, с каким грузом я еду на свадьбу, — саркастически думал 007. — Офицер и джентльмен плывёт к своей невесте и думает, правильно ли будет убить вероятного противника, с которым тебя теперь связывает работа бок о бок... В конце концов, он уже стар, стресс медленно расшатывает его. Это будет естественным и достойным финалом биографии тайного агента — погибнуть, выполнив величайшее задание".

Но в то же время Бонд ощущал — его совершенно не радует перспектива своими руками покончить с живой легендой, с рекордсменом, по сути полвека проведшим в строю. АГент вспомнил один факт из досье — Исаев по собственной инициативе, без видимой воли Кремля, спас двух сотрудников Ми-6 из лап гестапо в Нидерландах...

"Ты размяк под нежными ручками японок, втиравших тебе в кожу эту жёлтую дрянь и приклеивавших искуственные веки, Джеймс. Ты становишься непрофессионален и сентиментален. Судьба матёрого агента КГБ, который Бог знает скольких расстрелял в годы революции, не перевесит интересов родины и службы королеве. И ты прекрасно это понимаешь. Часы Судного Дня уже тикают".

Ночью того же дня, сразу после побега Бонда с "Нинг-По", Первый провёл очередной разбор полётов с участниками проекта "Восточный Олимп". Начало было положено достойно: русская автоматическая станция рассеялась в радиоактивную пыль на глазах у представителей стран, заинтересованных во взаимной ликвидации сверхдержав.

— Ваши возможности соответствуют действительности, — наперебой повторяли посланцы. — Великий председатель будет доволен тем, как удачно вы стравливаете врагов народной республики.

— Сеньор президент уполномочил меня гарантировать вам неограниченный кредит...

— Господа, вы суть бич Божий, уготованный дьяволопоклонникам-коммунистам и скатившимся до равенства с черномазыми американцам...

— Рука Аллаха ведёт наше дело к успеху, в чём я как можно скорей заверю его шахское величество ...

— Довольно комплиментов, господа, — прервал их Первый. — Ваши взносы вы переведёте на банковские счета в Буэнос-Айресе, Сиднее, Иоганнесбурге и Каракасе, номера которых сообщит вам Второй. Помните — вы вкладываете в будущее лидерство ваших стран.

— А теперь — к повестке дня. Как нам стало известно, Одиннадцатая позволила себе вмешаться в установленный план, досрочно устранив агента 007 — к тому же потерпев неудачу при этом, — беспощадно-уверенным голосом "зачитывал обвинение" босс "Спектра".

— Это была наша ошибка, шеф, — отвечала Хельга Брандт, опустив глаза. — Мы пришли к выводу, что опасность Бонда превышает удобство его ликвидации на "Восточном Олимпе"...

— Кто это "мы"? — недовольно помотал головой Блофельд. — Любезно предоставленная нашим младшим партнёром Комурой запись с диктофона на "Нинг-По" даёт нам понять, что вы провели очень приятный вечер в обществе мистера Бонда. Очевидно, вы переоценили себя, решив, что сможете задурить ему голову в постели и уничтожить, сымитировав побег. Решения, связанные с сексом, редко принимаются коллективно. Это именно ваш провал, Хельга Брандт.

Айсманн и Комура демонстративно отвернулись. Их интрига прошла как нельзя лучше.

— Вам туда, — указал Блофельд на мостик над искусственным прудом. Ожидая подвоха, Одиннадцатая ступила на него... и Первый не преминул подтвердить ожидание. Одно движение рычага — и голландка полетела в мутную воду, откуда раздались нехорошие чавкающие звуки и страшный визг.

— Забыл сказать: последнее время я увлёкся аквариумистикой, и сейчас вы видите в деле моих любимых пираний, — вальяжно указал главарь "Спектра" на мрачное зрелище. — Нам пора избавиться от тех, кто пережил свою полезность. Комура-сан, отдайте соответствующие распоряжения вашим людям в Информационном бюро.

Экс-полковник Исаев, переживший свою полезность, отлёживался в медицинском центре на загородной базе Танаки и печально обдумывал свою судьбу.

О ней Максим Максимович мог судить лишь по обрывкам разговоров Тигра с подчинёнными, американцами и британцами, долетевшим до него в палате. "Похоже, "западные партнёры" всё-таки решили, что старый лис Макс Отто фон Штирлиц играет ещё и против них... Тигр тянет время — я нужен ему, чтобы раскрыть двойных агентов Блофельда в Бюро, а после этого... После — несчастный случай. Одно утешает — операция на острове Мацуэ состоится. Пусть и без меня. Джеймс Бонд уже выехал".

Нужно было покинуть ставший опасным приют Танаки, но Исаев в своём сложном физическом состоянии не мог этого сделать. Первое, что он сказал, когда очнулся — "Война началась?". К счастью, у высшего руководства Москвы всё же не хватило духу первым делом "адекватно ответить" подставленным "Спектром" американцам — а то второго удара он бы уже не перенёс. Сейчас Штирлицу было уже на порядок лучше, но помощник для незаметного отъезда всё же требовался.

Внимание Исаева привлёк офицер медицинской службы Исэ — "тёзка", как он называл его про себя. Медик, судя по найденным им бумагам, завербовался на Осато уже давно, и мог в связи с этим пригодиться.

— Мне нужно выбраться отсюда, — шепнул Исэ на ухо Штирлиц, когда тот наклонился к разведчику что-то проверить. — Есть распоряжение мисс Брандт доставить меня в Сибую.

Двойной агент было удивился, но как истый японец, рассусоливать не стал. Вскоре машина с Исэ и Исаевым, легально покинув усадьбу Тигра, выехала в Токио, насилу продравшись по свободной предрассветной дороге к указанному месту.

— Здесь кое-какие ваши вещи, — протянул медик Штирлицу конверт, когда тот выходил из машины. — Желаю удачи, Исая-сан.

Дальше всё было очевидно. Максим Максимович прокручивал в голове дальнейший маршрут побега: "Теперь — аэропорт. Выматывающее, занудное полукругосветное путешествие в самолётах и поездах через Канаду. Там, в Торонто, найти Лонсдейла, по его каналам вернуться в СССР и подробно доложить Центру о предварительных итогах операции против "Спектра". А затем можно начинать размеренную жизнь высокопоставленного пенсионера: тапочки, газеты, врачи-санатории, хоккей по телевизору, изредка концерт..."

Но Исэ внёс в этот план свои коррективы. Пожимая Исаеву на прощанье руку, он вложил в неё что-то маленькое и острое, что разведчик почувствовал слишком поздно.

"Кнопка... Верней всего, обычная кнопка. Но что со мной?" Штирлиц явственно ощутил, как постепенно немеют конечности, и застыл в машине, догадываясь, что далеко он не уйдёт. Коварный японский эскулап захлопнул дверь обратно и повёз полупарализованного "Юстаса" дальше.

"Что это? Яд или снотворное? Только бы снотворное... Хотя в моём положении и оно запросто может стать отравой..." — подумал Штирлиц. Последнее, что он успел заметить — Исэ всё-таки привёз его на стоянку аэропорта Нарита. Куда он собрался отправлять "ценный груз" по воздуху? В Лондон, Вашингтон, схрон Блофельда?

Исаев снова провалился во тьму, отметив, что делает это слишком часто...

Штирлиц услышал шипение в кустах. Реагировать нужно было быстро: погоня не заставила бы себя ждать, они с Кэт могли и не успеть пересечь границу. Поэтому штандартенфюрер твёрдой рукой выдернул из кобуры табельное оружие и разрядил всю обойму в можжевельник.

Он увидел источник звука и смутился. "Бедный Плейшнер, — подумал Штирлиц. — Он так и не научился свистеть".

Но шипение не прекращалось. Напротив, становилось всё громче, членораздельнее и насыщеннее. Это, собственно, уже было не шипение, а рык: пр-ппр-ппр-ппррр...

— Пррр-пррр-пррр-прррр, — фыркали где-то над гудящей головой лопасти вертолёта. Исаев обнаружил себя в грузовом отсеке, пилоты-японцы за перегородкой негромко обсуждали свои авиадела. Аккуратно приподнявшись с груды каких-то комбинезонов, служившей ему ложем, Штирлиц высунулся в иллюминатор и увидел иссиня-чёрный простор Тихого океана, а поодаль, на пути к горизонту — скалистый безлюдный с виду остров и цепочку скал поменьше.

Внезапно вертолёт резко свернул, чуть не уронив Максима Максимовича обратно, и он увидел остров в другом ракурсе. Мощный вулкан, словно курган какого-нибудь неподъёмного Святогора, вздымался от океанского берега, а остальная суша жалась к его подножию, как собачка в непогоду к подолу хозяйки. На склоне вулкана разведчик смог разобрать две человеческие фигурки. Мужчина и женщина. Скрывшись в камнях, они провожали винтокрылую машину взглядами...

"Голубки, — горько усмехнулся Штирлиц. — Устроили себе картинное свидание с видом на вечернее море. А прямо под ними льют памятник на их общую могилу".

Он уже узнал этот вулкан и этот остров. Он возвращался к "Спектру".

Джеймс Бонд и Кисси Судзуки даже не заметили, что из иллюминатора за ними наблюдает человеческое лицо, не говоря уже о принадлежности лица. Им было довольно, что пилоты не обнаружили их и повели машину дальше — в сторону кратера.

— Здесь в горах нет аэродромов, — настороженно сказала Кисси. — Неужели он садится... — Летательный аппарат исчез за кромкой жерла.

— В вулкан. Как мы и боялись. Гендерсон и Штирлиц не соврали. Кузница мировой войны находится здесь, — отметил агент 007, и они продолжили восхождение.

...Прибытие на захолустный остров Бонд воспринял даже с облегчением. Цель операции была почти видима невооруженным глазом, а сарказм Танаки остался лишь сарказмом: его "невеста"-ама была меньше всего похожа на свинью. А больше всего — на обычную миловидную дальневосточную девушку.

Даже лёгкое "торможение" 007 при свадебных обрядах и его городской японский вместо местного диалекта вписались в выдуманную Тигром легенду: молодой-де уплыл в столицу за длинной йеной на долгие годы, вот и корчит из себя токийскую штучку, дедовские заветы позабывал. Примерно об этом, подозревал Джеймс, шушукались старики и старухи из деревни на "венчании" у синтоистского бонзы.

— Ты спишь в соседней комнате, — безмятежно улыбнулась Кисси, когда молодые наконец-то обустроились в бумажном домике на краю рыбацкой деревни.

— А наш медовый месяц? — недопонял Бонд.

— Никаких медовых месяцев. Это работа.

— Дела, дела, дела. Вы, японские девушки, только об этом и говорите, — агент мысленно проклял трудоголизм подданных последнего императора на земле и с нежностью вспомнил Аки, которая умудрялась как-то совмещать службу и телесное удовольствие. Вечер эротической ностальгии прервал сигнал рации.

— 007, приём! Приём! — требовательно повторял в трубке Феликс.

— Старый зануда Лайтер, ты и здесь меня нашёл? — Джеймс был снова рад слышать проверенного товарища.

— Я всего в восьмистах милях от тебя, на Окинаве. По данным ребят из нашего русского отдела, завтра вечером Советы готовятся запустить очередной экипаж астронавтов.

— Космонавтов, Феликс. У русских своя терминология, — напомнил Бонд.

— Да один чёрт, Джеймс. Это идеальная мишень для провокации вашего кошатника, так что всё живое на базе приведено в боевую готовность. Пришёл приказ непосредственно из Белого дома быть готовым отразить удар Тихоокеанского флота красных.

— А вы не пробовали разбомбить базу Блофельда до того, как начнётся большой взрыв? У вас в наличии все координаты, — недопонял агент.

— Сам знаешь, Ноль-Ноль, выборы на носу, — ответил Лайтер. — Президент не готов к резким движениям в разгар кампании. Принять меры сейчас — значит, дать Никсону лишний повод лягнуть администрацию. Вам хорошо — королева определяется один раз и до самой смерти...

— Выйти придётся на рассвете. Времени в обрез, — заключил 007 и закончил связь.

...Лодка Джеймса и Кисси вышла в море вместе с остальными рыбаками, в лучах столь близкого японцу восходящего солнца. Но направилась не за отмели в сторону Окинавы, где шёл основной лов, а вбок вдоль берега, туда, где возвышался спящий вулкан. Да и снаряжение Бонда тоже было не больно-то типичным: серый костюмчик правительственного ниндзя да последние разработки Сил самообороны — магнитная мина-малютка и полный портсигар стреляющих табачных изделий.

И вот наконец они на краю кратера, наблюдая, как грузовой вертолёт осторожно спускается на его дно, прикрытое жутковатой тёмно-матовой озёрной гладью.

— Как думаешь, там глубоко? — недоверчиво спросил Бонд.

— Должно быть: вулкан всё-таки, — предположила Кисси. — Только последний раз он извергался ещё при сёгунах, вряд ли сейчас...

Конец фразы заглушил металлический гул и скрежет. "Озеро" сдвинулось направо, открывая что-то непонятное и зияюще светлое.

— Кому суждено быть повешенным, тот здесь не утонет, — рассудил 007.— Это металлические ворота на ракетодром. Теперь, Кисси, наши пути расходятся.

— Ты отправишься туда один? —

— Не один, если ты успеешь добраться до Раюзаки и предупредить Тигра, чтобы он поднял своих людей, — отрезал Джеймс.

Фигура в сером комбинезоне начала спуск в жерло. Фигурка в лёгком костюме ныряльщицы двинулась наверх — прочь из кратера, в горы, к людям.

— Я так понимаю, свой долг перед "Спектром" я не выполнил. И теперь мне отвесят крепких партийных подзатыльников, — печально сказал окружённый со всех сторон Штирлиц всматривавшемуся в его глаза Блофельду. Они находились на командном пункте ракетной базы, пристроенном к отвесным внутренним стенам глубокой вулканической пропасти. Бежать отсюда было непросто, да и не совсем понятно, в каком направлении.

— Почему же? — усмехнулся Первый. — Вы прекрасно справились с заданием. Джеймс Бонд, агент 007 с правом на убийство, выдвинулся прямо сюда, в нашу ловушку. Тем, кто играет против меня, отсюда нет выхода. А вскоре выходить будет и вовсе некуда, Штирлиц.

— Так как наше дело, похоже, подходит к своему концу, не посвятите ли вы меня наконец в то, что я готовил на большой земле?

— Через час с небольшим космический корабль "Союз-С" с экипажем из трёх человек, как сообщает Седьмой, займёт позицию точно над островом Мацуэ. Здесь его встретит ракета, столь любезно изготовленная концерном покойного Фридриха Дорнброка. В ответ русские, как сообщает Седьмой, нанесут сокрушительный удар по ближайшим американским военным объектам. А другие наши ракеты сведут на нет их флот во Владивостоке.

— А смысл? — спросил Исаев. — Вся экономическая модель организации "Спектр", насколько я её понял — эксплуатация конфликта двух систем. Как только их ведущие силы взаимоуничтожатся, человечеству станет не до выяснения отношений между блоками, и спрос на ваши шпионско-контрабандные услуги снизится.

— Операция уже с лихвой окупила себя, дорогой Штирлиц, — покачал головой Блофельд. — В мире есть целый ряд держав, не согласных на положение вечно третьих и находящихся на безопасном расстоянии от европейского и северо-тихоокеанского театров военных действий. Их правительства щедро вложились в наш проект. А в послевоенном мире, лишившемся технологических лидеров, но нуждающемся в них перед угрозой вымирания, мы станем монополистами в большинстве наукоёмких отраслей двойного назначения.

— За этим и весь маскарад с гуманитарными организациями, — догадался вслух Максим Максимович. — Аккумулировать нужные формулы, схемы, планы, чтобы явиться выжженному вами же миру отцами-благодетелями...

— Как будто что-то плохое, право, Штирлиц, — усмехнулся Первый, и кот мяукнул ему в тон. — За двадцать с лишним лет руководства "Спектром" я достиг девяностопроцентного контроля над шпионским и криминальным миром земного шара, наше влияние простирается вплоть до некоторых кабинетов вашего Кремля. Теперь осталось взять последний рубеж. И я его возьму.

— Тогда, четверть века назад, мы все считали самым опасным человеком другого немца, Блофельд. Но вы побили его рекорд.

— Я предполагал, что вам не понравится. Но не могу же я позволить спутать свои карты — даже такому асу, как вы, — невозмутимо ответил Блофельд. — Комура-сан, отведите этого человека в помещение для психологической разгрузки. Вы проведёте там ближайшие сутки, пока мы будем выполнять последние фазы операции.

...Штирлиц не предполагал, что условия его заточения окажутся столь тяжёлыми, причём чисто физически. "Помещение психологической разгрузки" оказалось пустой технической каморкой на нижнем уровне базы-вулкана, без каких-либо предметов мебели — ни посидеть, ни поесть. Чувствовалась близость подземной печки — в каморке царила чисто морально убийственная духота и температура сталелитейного цеха. Выломать или вскрыть дверь изнутри было маловероятно: плотно прилегающая к косяку металлическая пластина задвигалась автоматически — нужно было набрать снаружи код, которого Исаев не знал. Да и заменить код спектровцам было проще простого.

"Это не заключение, это смертная казнь с оттяжкой, — подумал Штирлиц. — Расчёт сделан на то, что в душном жарком помещении меня хватит максимум на сутки. А ведь геотермальная установка, судя по температуре, где-то совсем рядом... Но хватит, у меня есть время подумать, как отсюда выбраться".

Автоматическая дверь отъехала в сторонку, и Максим Максимович тут же пожалел об этом. На пороге стоял Айсманн.

— Я пришёл попрощаться, Штирлиц, — сообщил штурмбанфюрер СС и засучил рукава.

Памятуя заветы Исаева и Тигра, Бонд искал энергоблок. Передвигаясь "по стеночке" и шарахаясь от встречных охранников, он забрался в такие глубины, что монотонное "До запуска тридцать минут... Отсчёт идёт..." стало уже почти не слышно. Зато заметно потеплело.

Наконец Бонд обнаружил прикрепленные к сводам туннеля указатели с характерной молнией. Побродив вслед за ними ещё минут пять-семь, агент с правом на убийство обнаружил искомую установку, окутанную вырывающимся из вовсе непробудной глубины паром. Подкравшись по всей науке ниндзя к дежурному технику, Джеймс максимально внезапно сорвал с него каску и, пока тот не успел сообразить, что происходит, треснул головой о корпус.

Теперь ничто не мешало устанавливать мину.

007 прислушался к вяло доносящемуся сверху "До запуска двадцать минут... Отсчёт идёт" и установил таймер на пятнадцать. Будет больше времени, чтобы уйти, а на момент взрыва кратер окажется уже приоткрытым. Для ниндзя Танаки этого достаточно, чтобы просочиться на базу и захватить Блофельда с присными.

Бонд, выдохнув с облегчением, хотел было уйти, но заслышал шаги в туннеле и, упаковавшись в уголок, остался понаблюдать. Айсманн спокойно прошёл мимо и свернул за установку. Агент следил за ним ровно до непонятной автоматической двери, на которой Третий легко набрал код и, засучив рукава, процедил в проём:

— Я пришёл попрощаться, Штирлиц...

"Так он здесь?!" — мысленно удивился Джеймс.

— Так за чем же дело стало, Айсманн? — ответил знакомый усталый голос. — "Вальтер" при вас, в кобуре. Действуйте. Своего я всё равно добился.

— Вы так легко не отделаетесь, коллега, — предвкушая месть за какие-то прошлые обиды, тянул штурмбанфюрер. — Вы предали нас всех тогда, в сорок пятом, а потом обнаружили, что новым русским хозяевам вы не нужны? И побежали спасаться к старине Айсманну, которого сто раз водили за нос?! Я слишком долго ждал этой минуты, Штирлиц, Исаев или как вас там. Аккуратной смерти без следов насилия по всем правилам "Спектра" у вас не будет — ваша шкура не стоит... Уп-оооууу!!!

Удар сразу двумя бондовскими ногами в корпус не лучшим образом подействовал на Айсманна. Он на большой скорости вписался в стену камеры, выронив пистолет.

— Привет от Фердинанда Люса, — сказал ему 007, когда эсэсовец смог встать на ноги, и врезал ещё раз. — А это от Эжени.

Но Айсманн подставил Джеймсу ловкую подножку, взгромоздился на него и вытащил из потайного чехольчика стилет...

— А как же ваш верный "Вальтер", старина? — услышал он голос Исаева. Максим Максимович держал его пистолет в руках, целясь в голову. На секунду Третий замер, за что и поплатился.

— Я тоже долго ждал, — сказал Штирлиц, спустив курок.

Лежать под тяжелеющим трупом нациста — небольшое удовольствие. Бонд с силой стряхнул с себя несостоявшегося бонзу "Спектра" и пожал полковнику в отставке свободную от оружия руку.

— Мы в расчёте, Исаев, — тихо вымолвил 007. — Вы в порядке?

— В относительном, как в том анекдоте про Эйнштейна, — утёр Штирлиц пот со лба.

— Однако, нам пора. Через десять минут здесь будет эпицентр извержения... — Спецагенты, держа "стволы" наготове, покинули камеру, закрыв там покойного Айсманна. Они успели исчезнуть в коридоре раньше, чем техник пришёл в чувство и поднял тревогу.

"До запуска пятнадцать минут... Отсчёт идёт..."

Когда ближайший лифт наконец поднял Джеймса и Максима Максимовича наверх, их ждала неприятная картинка. Десяток автоматчиков, возглавляемых Комурой, поджидал их на площадке. К ним приблизился вагончик-монорельс, в котором сидел неприятный лысый человек с пушистым белым котиком на коленях.

— Я почему-то это предвидел, Штирлиц, — сказал Эрнст Ставро Блофельд, почёсывая горлышко любимцу. — Не представите меня мистеру Бонду?

— Вы ведь проиграли, Блофельд, — невозмутимо заявил агент 007. — Даже сами этого не поняли, но проиграли. Через считанные минуты вы останетесь без электричества. Ракета не взлетит, советские космонавты останутся в живых, Брежнев не нажмёт на красную кнопку.

— Вы думаете, я не в курсе ваших пиротехнических шалостей, мистер Бонд? — скорчил нехорошую ухмылочку Первый. — Пока вы и ваш друг Штирлиц добирались сюда, дежурный пришёл в чувство и подал сигнал тревоги. Перед тем, как к вам присоединиться, я отдал необходимые распоряжения техническому персоналу. Японские инженеры — одни из лучших в мире, так что ваша бомбочка для школьников не причинит большого вреда. Конструкция нашей энергоустановки позволяет восстановить снабжение большинства объектов базы в течение нескольких часов.

— Не стану спорить, я не ракетчик, — кивнул Максим Максимович. — Но теперь о вас знаем не только мы двое. За эти несколько часов вероятные противники, как с Востока, так и с Запада, смогут успеть создать вам проблемы. Не лучше ли вам будет подстраховаться от них с нашей помощью, Блофельд?

— Оставив вас в живых? — Блофельд задумался под аккомпанемент надоевшего "До запуска семь минут... Отсчёт идёт...". — Это слишком большой риск. Даже с возможной выгодой от вашего интеллекта для "Спектра", Штирлиц, он несоразмерен. А уж от вас, 007, одни расходы. Так что сейчас, как говорят русские, в расход выведут вас.

— Как насчёт последнего желания приговорённого к смерти? — поинтересовался Джеймс. — Раз уж я бросаю курить навечно, то предпочёл бы выкурить свою последнюю сигару.

Но "выкурить" Блофельду дырку во лбу Бонд не успел.

Магнитная мина была сделана на совесть и оторвать её было уже нечем. Взрыв прогремел как положено — за пять минут до запуска. Значительная часть энергетического оборудования, над которым дочерние структуры Дорнброка и Осато трудились несколько лет, была разнесена в клочки. А главное — щит в кратере, имитирующий озеро, застрял, едва начав отодвигаться. Осталась щель, вполне пригодная, чтобы протиснуться в нее человеку типичной японской комплекции.

...Хиро Танака, вместе с Кисси и своей спецгруппой застывший у кромки кратера, заметил эту щель в неверном вечернем свете. Осталось только дать одну краткую команду:

— Банзай!

Взрыв слабо пошатнул кабинетик Блофельда, и все участники экзекуции удержались на ногах. Но мозговой центр базы, как и всё прочее, погрузился в темноту. Пуля из "сигары", предназначавшаяся Первому, досталась Комуре.

Кандидат в Одиннадцатые завалился в гущу охранников, создав некую неразбериху. Агент 007 решил её усугубить и отвесил одному из держиморд неплохой удар. Тот, не разобравшись, адекватно ответил своему товарищу. Товарищу подыграл Исаев, пихнув его ногой и отшатнувшись. Бонд резко выхватил его за руку, пока охране было не до них, и направился к письменному столу:

— План таков. Вы забираете документы "Спектра" и уходите с ними. Я осуществляю огневое прикрытие. Действуем быстро, — шептал агент.

Штирлиц забрал обнаруженную в темноте папку с бумагами и как можно быстрее направился к двери. Видимо, на случай проблем с электричеством шеф "Спектра" установил здесь обычную, хоть и тяжёлую дверь, которую Бонд выбил с ноги со второго раза. Как раз в тот момент, когда техники наконец включили вялое аварийное освещение.

— Они уходят! — Вслед агентам вылетела очередь из "Типа-100" одного из стражей ракеты. 007 быстро понял, что уйти им будет сложно: Исаеву на старости лет нелегко было передвигаться, и он служил главным тормозом в паре. Впрочем, отстреливался Максим Максимович наряду с Джеймсом, и неплохо.

"Русская поговорка гласит — "Мастерство не пропьёшь", — вспомнил Бонд.

"Люди в кратере!!! Внимание!!! Посторонние в кратере!!!" -вдруг возопил громкоговоритель. Из другого конца туннеля уже доносились автоматные очереди.

— Танака? — догадался Штирлиц.

— Надеюсь, что да, — кивнул Джеймс. — Одно хорошо, охранникам в зале точно будет не до нас.

Под куполом и на стартовой площадке и вправду кипел бой. Хоть ниндзя Тигра и были в меньшинстве, они брали внезапностью, организованностью и метким метанием гранат. К тому же часть персонала базы наверняка была заблокирована отключившимися дверями в подземельях — это тоже уравнивало шансы.

— Бонд-сан! — окликнул 007 кто-то из укрытия. За металлической оградкой спрятался лично Танака и постреливал из пистолета-пулемёта в боевиков Блофельда.

— Танака! — отозвались Бонд-сан и Штирлиц-сан одновременно. — Вы здесь?

— Это было бы полезным. Старик Осато решил, что может вербовать моих людей безнаказанно. Надо продемонстрировать ему наглядно, что он ошибается.

Счет потерь ниндзя пошёл уже на второй десяток, но они рвались к командному пункту. Спецназовцы уже потащили куда-то в наручниках двух человек из "руководящего персонала" базы, которых Исаев видел рядом с Блофельдом.

— Я вижу, бумаги "Спектра" уже при вас? — отметил Тигр.

— Пока не успел их изучить, — извинился Штирлиц. — Но, полагаю, их хватит для разоблачения большей части организации. А сейчас нам, пожалуй, пора продумать пути отхода...

— Здесь должен быть выход к морю: как-то же разгружались суда Осато, — резонно предположил 007.

— Я представляю, где это может быть, — неожиданно прозвучал голос Кисси. Джеймс не ожидал, что девушка вернулась в составе команды Танаки.

— На ближнем склоне вулкана есть пещера. Раньше девушки часто заплывали туда в поисках жемчужниц, но последнее время они не возвращаются или их выносит мёртвыми на берег. Последнюю — позавчера... — Тут Кисси посерела: вероятно, покойная была её подругой. — Как-то даже приезжали с Кюсю полицейский чин с судмедэкспертом, осмотрели очередную и сказали "Всё нормально, это вулканические газы".

Бонд некоторое время пытался сориентироваться, где что. Наконец агента осенило: он развернулся в сторону, противоположную командному пункту, и заметил там что-то, похожее на закрытые створки раздвижных ворот.

— Мы двигались со стороны леса, — показала Кисси. — Значит, нам и впрямь туда.

— Нам нужен Блофельд! — кричал Танака в "уоки-токи". — Возьмите Блофельда живым!... Что?!

— Первый исчез, — обратился Тигр к коллегам. — Ниндзя не обнаружили его ни в командном пункте, ни в кабинете!

— Не к добру, — встревожился Штирлиц. — Теперь попытается замести следы.

— ВНИМАНИЕ!!! — взревели динамики. — В СВЯЗИ С ЧРЕЗВЫЧАЙНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ ОБЪЯВЛЯЮ ПОЛНУЮ ЭВАКУАЦИЮ!!! У ВАС ПЯТЬ МИНУТ, ЧТОБЫ ДОЙТИ ДО АВАРИЙНЫХ ВЫХОДОВ!!! ОТСЧЁТ ИДЁТ!!!

— Зная "Спектр", рискну предположить, что сейчас Первый что-нибудь взорвёт, — предположил наученный горьким опытом Джеймс.

— Все уходим! — распорядился Танака.

...Оттеснив охрану "Восточного Олимпа", отряд Тигра ворвался в тоннель. В конце подземной магистрали уже были заметны силуэты каких-то морских судов, слышался запах океанской воды и водорослей...

— Спасены, — сделал вывод Штирлиц, не расстававшийся с папкой.

Но тут где-то далеко за спиной грохнуло. Заметая следы, Блофельд активировал систему самоуничтожения. Ядерные ракеты в кратере только усугубили ситуацию.

Стены тоннеля содрогнулись, куски бетонных плит и камни посыпались сверху. Исаев получил по голове одним из них, Бонд и Кисси вынуждены были его тащить. Ниндзя пополнили счёт убитых и раненых.

Группа Танаки в спешке рассаживалась по катерам и плотикам, выталкивая в воду "спектровцев". Никто не заметил лысого человека с белым котиком, воровато прокравшегося к стоявшей на дальнем пирсе подлодке-"малютке".

НАконец все, кто остался в живых, вышли в открытое море.

— Теперь-то мы завоевали настоящий медовый месяц, — с надеждой сказал агент 007.

— Всё же мы кое о ком забыли, — остудила его пыл Кисси. — Первый исчез.

— Он просто нас не найдёт, — отмахнулся Джеймс и привлёк её к себе.

В чём японцы уподобились европейцам ещё задолго до революции Мэйдзи — так это в пристрастию к поездкам на воды. Но даже в стране, столь щедрой на природные источники, естественные ванны провинциального Ибусуки — на особом положении. То ли виной тому субтропическая природа южного Кюсю, то ли большое их число, но Ибусуки превратился едва ли не в бальнеологическую столицу империи Восходящего солнца.

И вдобавок именно Ибусуки оказался ближайшим городом, в котором мог высадиться десант Танаки. Поэтому Бонд и Кисси Судзуки проводили последнее время именно здесь.

Закончив работу, Кисси устроила Джеймсу и себе славный медовый месяц. Можно было подумать, что она — не охотница за жемчугом, а томная "гейша горячих источников", курортная девица для утех отдыхающих самураев. Иногда по утрам 007 просыпался с мыслью, что после такого любовного марафона ему понадобится восстанавливаться ещё недели две. Что было скверно — если задание Судзуки-сан было выполнено, то работа Бонда, по сути, только началась...

Первое же идиллическое утро в лучшем отеле Ибусуки было испорчено новым сообщением из Лондона. "Организуйте наблюдение за Исаевым, — торопил М. — Есть вероятность, что русские пришлют сотрудника резидентуры для его вывоза в СССР. Штирлиц позволит нам раскусить одного или более советских агентов в Японии, так же, как Лонсдейла. Затем — действуйте по предыдущей инструкции".

Поэтому 1 октября 1968 года произошло то, что произошло.

Бонд осторожно встал, чтобы не разбудить Кисси, и, вспомнив то самое гонконгское утро и встречу с покойным Люсом, задумался: "Эта операция заканчивается почти тем же, с чего началась". Пройдя два квартала в гору, агент свернул в боковую улицу и оказался перед тем самым госпиталем, куда поместили Штирлица.

— Доброе утро, Хорюдзи-сан, — вежливо поклонился Бонд дежурному. — Я к господину Бользену, — 007 нарочно сдал сюда Исаева под псевдонимом, под которым тот действовал в Западном Берлине. Это должно было стать сигналом другим участникам таинственной операции КГБ. Максим Максимович становился кусочком сыра в мышеловке для посвященных в план Москвы, который он осуществлял, чтобы Ми-6 смогло раскрыть всю его подноготную.

— Доброе утро, Бонд-сан. Ваш почтенный дядюшка стабильно идёт на поправку. Он прогуливается без посторонней помощи, — ответил дежурный и вновь углубился в особо заковыристый кроссворд-судоку.

Штирлиц в больничной пижаме, рассчитанной на японца и потому тесноватой, гулял во внутреннем дворике с минимумом цветущих растений (чтобы не вредить аллергикам), газонами, прудиком и, конечно, садом камней. У входа в него он и встретился с Бондом.

— Как я погляжу, японское гостеприимство идёт вам на пользу, Штирлиц, — помахал ему рукой агент с правом на убийство.

— Не уверен, мистер Бонд, — ответил Исаев, опускаясь на скамеечку. — Как вы наверняка знаете, Тигр нашпиговал клинику своими людьми. Я, конечно, выживший из ума параноик, но у меня такое чувство, будто меня откармливают на убой.

— Не хотел вас расстраивать, но отчасти это правда, — "подал пилюлю" 007. — Тигр намекал, что в вас сохраняется необходимость ровно до получения полного списка агентуры "Спектра" в его бюро. Я слишком хорошо знаю, что означают подобные недомолвки.

— "Хороший полицейский", понимаю, — кивнул Максим Максимович. — Это из роли.

Бонд промолчал: с его стороны было бы глупо настаивать на доверии Штирлица. Несколько минут они просто посидели молча, вслушиваясь в доносящееся с улицы птичье пение.

— А мы с вами натянули изрядный нос Киплингу, Штирлиц, — усмехнулся Джеймс. — Помните "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись?"

— Сама жизнь Киплинга опровергла его задолго до нас. Во времена моей молодости наши советские — "восточные" — поэты все как один рвались ему подражать и в технике, и в настроении, тогда как культурная Англия только что не плюнула на его могилу. Так и сошлись, — поддержал тему Исаев.

— Да, это наш позор... Так и мы с вами здесь сидим, представляя враждующие блоки, и медитируем на прудик, как будто не должны спасать друг от друга мир.

— Мне, мистер Бонд, наши похождения напомнили слова другого поэта. Ничего, если по-русски?

— Я пойму, — заверил 007.

— "В шапке золота литого

Старый русский великан

Поджидал к себе другого

Из далёких чуждых стран.

За горами, за долами

Уж гремел о нём рассказ,

И померяться главами

Захотелось им хоть раз", — как в гимназии, отчеканил Максим Максимович.

— И как вы считаете, чья голова бронебойнее? — парировал Джеймс.

— Мы квиты. Мы столько раз спасали шкуры друг друга, что личные счёты уже невозможны. Кажется, это называется "взаимопонимание между народами", — саркастично заметил Штирлиц.

— Бользен-сан, к вам некий мистер Алекс из Канады. Говорит, что он ваш старинный деловой партнёр, — обратилась к Исаеву медсестра. Несмотря на мощный японский акцент в её английском, разведчик понял.

— Он говорит правду, — кивнул Штирлиц. — Может зайти. Боюсь, мистер Бонд, мой друг Алекс вам помешает.

Джеймс далеко не ушёл: в дальнем углу дворика он мог слышать каждое слово. Канадский Алекс вполне мог оказаться неуловимым Гордоном Лонсдейлом, след которого оборвался где-то меж небоскрёбов Торонто. Агенты Танаки уже давно приметили какого-то гайдзина, который следил за ними последние три дня. "Мышеловка сработала, — подумал 007".

Алекс вошёл почти незаметно и обнаружил сходство со словесным портретом Лонсдейла.

— Наконец-то вас нашёл, Бользен, — сказал он. — Как вы?

— Физически — неважно, — ответил Исаев. — Морально — прекрасно. Спасение планеты — достойный финал любой карьеры. Век бы здесь отдыхал. Название только смущает: Ибусуки на русском звучит не больно-то интеллигентно...

— Сук, как я убедился, вокруг хватает, — согласился Лонсдейл. — И находиться здесь для вас небезопасно: японцы и англичане хотят выжать вас, как лимон, а затем... — Он опустил книзу большой палец. — Поэтому Центр требует вашего скорейшего возвращения.

— А наши меня не убьют за "перебег на Запад"? — горько улыбнулся Штирлиц.

— Тридцать лет назад убили бы, да. Сейчас пожурят по-семейному на собрании и примут в беспокойное племя пенсионеров, — пожал плечами Гордон/Алекс. — Аладьин уже оформил вам место на самолёте, вылетающем завтра вечером в Союз. На нём ветеранов посольства отправляют на заслуженный отдых, вы легко затеряетесь в толпе. Вопрос в том, как вывезти вас из клиники так, чтобы Танака не догадался?

— У меня есть пара идей, джентльмены, — направился к ним Джеймс Бонд. — Полковник "Лонсдейл", я полагаю?

— Именно я, — не стал отпираться агент КГБ и спросил агента Ми-6 с правом на убийство:

— Не будем рассыпаться в предисловиях. Скажите прямо: как вы предлагаете извлечь Штирлица и что рассчитываете получить от нас взамен? Ведь не из благородства же единого?

— Взамен мне нужна информация и только информация. Двойные агенты Тигра и Блофельда, перевербованные через корпорацию "Осато". — Тут Бонд обратился к Штирлицу: — Папка, которую вы достали, содержит много нового о людях из "Спектра". Судя по всему, организация кошатника сумела заполучить и одного из боссов вашего Политбюро...

— Я это подозревал, — мрачно кивнул Максим Максимович. — Ещё в Италии я заметил, что поведение Конторы по отношению к блудному сыну стало странноватым.

— Но как раз сведений по японскому отделу там нет. Ваша память станет вашим билетом наружу. Фамилии и должности хотя бы нескольких из предателей ускорят конец Блофельда и его бредовых планов.

— Ясно. А как я покину это гостеприимное место?

007 перешёл на шёпот, оставив всех посторонних лиц и автора в полном неведении насчёт своих коварных планов.

Смеркалось. Джеймс и Кисси едва успели устроиться на веранде облюбованного ими ресторанчика с видом на темнеющий залив, как их грубо прервал едущий мимо на велосипеде Рюхэй, шпик организации Тигра.

— Бонд-сан! Вы срочно нам нужны! В клинике Хэйсэй случилось несчастье!

— Это так срочно? — обиженным голосом сказала Кисси.

— Ничего не поделаешь — это работа, — "Вернул старый должок" 007.

Рюхэй провёл Бонда прямо в морг клиники, где служитель предъявил им тело пожилого гайдзина в пижаме и с биркой на ноге.

— Господина Бользена не стало час назад. Обширный инфаркт. Это наша вина, мы подоспели слишком поздно... — Служитель явно места себе не находил: как же так — пациент так уверенно двигался назад к здоровью! Агент сделал вид, что тщательно щупает пульс, и подтвердил:

— Он с честью выполнил последнюю миссию.

— Как племянник господина Бользена, вам следует забрать его тело, чтобы предать погребению сообразно последней воле, а также личные вещи... — монотонно твердил служитель. 007 последовал его совету. Погружая покойного Исаева в кузов автомобиля, агент обшарил карманы его пижамы и вынул блокнот, испещренный записями.

— Мы почти в расчёте, Штирлиц, — сказал он усопшему.

Внезапно мёртвый разведчик стал подавать признаки жизни. Он открыл глаза, с облегчением выдохнул и приподнялся на заднем сиденье.

— Так удачно притворился, что едва сам не помер, — съязвил Штирлиц. — Так мне снова начнут сниться кошмары.

— Обычно вам они не снятся?

— Обычно — какая-то ерунда. Исковерканные сцены из прошлой жизни. То я иду по коридору, то Мюллер, то какие-то слоны идут на север... Сейчас, кстати, это стало проходить.

На окраине Ибусуки машину тормознул Гордон Лонсдейл, стоя на обочине под дождём в пальто с поднятым воротником — ни дать ни взять бродячий автостопщик из Штатов. Они направились в обход, на последнем пароме через залив, а оттуда горными дорогами к Фукуоке. На таком маршруте выследить "катафалк" было нереально.

Снова Штирлиц появился на свет Божий на вокзале Фукуоки, уже переодетый в штатское. Агенты "конкурирующих фирм" заняли купе первого утреннего экспресса "Синкансэн" на столицу незадолго до отправления. Очень скоро поезд пересёк Симоносекский пролив и углубился на "центральный" остров Хонсю. Здесь было уже холоднее, и цветастая японская осень вступала в свои права.

Максим Максимович с трудом отводил глаза от пейзажей за окном, невзирая на усталость. "Как где-нибудь на Оке, — подумал разведчик. — Только краски у нас более скромные, не такие густые".

— Знаете, я всегда представлял себе старость несколько по-другому. Думал, будет всё скучнее, скучнее, скучнее существовать и потянет травиться. А сейчас гляжу на эту красоту и думаю себе: как же хочется ещё пожить... — заметил Штирлиц.

— А вот старый Синдзо Осато с вами не согласен, — ответил Джеймс. — В прессе только и разговоров было, что о его харакири. Вопрос лишь в том, кто проиграл партию, а кто выиграл.

Марафон окончился в зале ожидания аэропорта Нарита. Аладьин, доставивший коллег к самолёту на Москву, ходил из угла в угол, ожидая объявления выхода на посадку.

— Странно, — вдруг сказал Гордон Лонсдейл, — разведчики двух разных поколений делят одну общую судьбу. Оба мы приняли участие в схватке за будущее человечества. И оба в результате фактически провалились. Теперь оба летим на родину доживать век в качестве тыловых крыс. Но вам пора, а мне — всё-таки рановато...

— Не вешайте нос, полковник. Может, ещё займёте мою кафедру в институте, — утешил его Штирлиц. — К тому же нам предстоит ещё отсечь оставшееся вражье щупальце в Союзе. Быть может, оно даже в самом Кремле.

— Не "быть может", а так оно и есть, — грустно признал Лонсдейл. — Когда я предъявил председателю Конторы свои выкладки по этому вопросу, он ответил: "Я в курсе. Я даже знаю, Конон, о ком ты говоришь. Но этот человек даже для нас неприкасаем. Со слишком ответственными товарищами на охоту ездит и козла забивает". И ведь не только он догадывается... Но до нас никто не бил тревогу.

— Да, золотая эпоха уходит, — констатировал Исаев. — Но одно можно сказать твёрдо: в нашем лице она уходит красиво.

— Начинается посадка на рейс номер 993 Токио — Москва с пересадками в Иркутске и Свердловске! — прогремел громкоговоритель.

...Когда борт 993 вылетел на запад, в зале ожидания осталась одинокая человеческая фигура, махавшая вслед рукой. Джеймс Бонд ещё долго стоял у окна и размышлял, когда Ил-62 "Аэрофлота" уже скрылся в облаке.

"Странное ощущение, — думал суровый агент с правом на убийство. — Последний раз я испытывал нечто подобное в Итоне, когда прочёл "Смерть Артура". Король в сопровождении верных рыцарей отчаливает на Авалон".

Бонд прогнал непрошеные лирико-философские мысли и пошел к выходу, проговаривая про себя будущий отчёт для М. Предстояло возвратиться на остров и всё уладить с Кисси. Затем — Лондон, шляпа на вешалке, пикировка с Манипенни, М, Q, горные лыжи, казино, акулы, женщины, бомбы: обычная рабочая круговерть...

— Интересно, когда секретная служба Её Величества проводит меня на покой, будет ли среди провожающих русский? — вдруг проговорил агент вслух.

КОНЕЦ

Первый ощущал себя всё более и более спокойно. Здесь, под толщей вод Восточно-Китайского — а может, уже Японского моря, на невидимой для эхолота мини-субмарине, проплывающей над ржавыми остовами потопленных давным-давно русских крейсеров, до него уже не мог добраться ни неугомонный Бонд, ни КГБ, ни американские бомбардировщики.

Спугнув рассластившегося под хозяйской рукой кота, запиликала личная рация. На связь вышел Седьмой.

— Разрешите доложить, — на плохом английском неприятный желеобразный голос. — Для вашего временного проживания подготовлен охраняемый правительственный объект на черноморском побережье. После... гм... снятия одного высокопоставленного товарища он обычно пустует, а ваше присутствие легко документально обосновать.

— Неплохо, Седьмой, — кивнул Эрнст Ставро Блофельд. — Отдельно позаботьтесь о снабжении. Хоть вы, русские, и неприхотливый народ, но лично я привык к определённым стандартам.

— Наши правительственные и партийные объекты в этом плане превзойдут все ваши ожидания, — было заметно, что Седьмой с трудом сдерживает привычное "товарищ генеральный секретарь".

— Контрразведка не сможет предъявить претензии?

— Да что вы, това... Первый! Руководство госбезопасности и армии слишком хорошо представляет себе моё положение в партии и уровень моих личных контактов...

— Место для нашей высадки готово?

— Так точно! — с суетливостью новичка-официанта заявил Седьмой. — Бухта в Дальнегорском районе, вертолёт сопровождения уже выбыл. Координаты...

Записав координаты, Первый перешёл к более приятному занятию — обсуждению коварных планов против новой страны пребывания. Если уж скрываться в стране с чуждой экономической системой и паранойяльными спецструктурами, то делать это с выгодой для себя.

— Седьмой, пока подготовьте мне досье на некоторых советских работников сферы высоких технологий. Эти люди должны обладать следующим сочетанием свойств: антигосударственными идеями и желанием перебраться на Запад — и одновременно быть хранителями государственной тайны, что исключает выезд даже в, прости господи, Румынию.

— Обычно Болгарию, — поправил Седьмой.

— Неважно. Важно, что мы, "Спектр", сможем оказать им эту пустяковую услугу. А уж они найдут что предложить взамен. Эти разработки покроют все издержки организации от сегодняшнего провала, — с некоей надеждой в голосе заявил Блофельд.

"А с Бондом мы успеем разобраться ещё раз пять", подумал он, подманивая пальцем кота. "Наша история ещё не окончена".

THE END