ВуншПоттер (джен)

Гарри Поттер открыл глаза. Внизу хлопнула дверь и несколько раз щёлкнули замки. Дядя Вернон и тётя Петуния уехали докупать подарки на Рождество для своего сына Дадли. Младший Дурсль скрупулёзно относился именно к количеству дарёного, не оценивая его значимость и дороговизну. Так, видимо, случилось и в этот раз, а потому, не сумев угодить драгоценному отпрыску, Дурсли схватили сына и помчались в Лондон, чтобы успеть наведаться во все самые лучшие магазины игрушек. Никто не разбудил Гарри, не заставил готовить завтрак и убираться в доме, хотя он никоим образом не успел заслужить эти часы спокойствия и праздности в доме своих строгих опекунов. Про него просто забыли, и это он посчитал за милость. Непривычно было ощущать себя отдохнувшим, но мальчик наслаждался каждой минутой беззаботной тишины.

Возвращаясь домой на рождественские каникулы, которые Гарри, как это не удивительно, решил провести дома у Дурслей, он всё время репетировал один и тот же вопрос. Собирая вещи в чемодан, и в Хогвартс-экспрессе, покуда Рон сладко дремал на соседней полке, и в зале ожидания, где его встретили опекуны, юный Поттер всё думал и думал о своей маленькой, крохотной просьбе, пока не озвучил её внутри салона автомобиля дяди Вернона, возвращаясь поздним вечером с вокзала Кингс-Кросс. Услышав вопрос племянника, тётя Петуния долго мялась и морщилась, выдумывая всевозможные оправдания. Гарри парировал их с особым усердием, давя на совесть родственников и рассыпаясь в обещаниях. В конце концов мистер Дурсль, прервав своё затяжное гневное молчание, тяжко вздохнул, но всё же разрешил Рону Уизли и Гермионе Грейнджер, школьным друзьям Гарри, провести у них в доме несколько дней, чтобы отметить сочельник и Рождество. Мальчик, конечно, настаивал на том, чтобы друзья погостили у них подольше, но Вернон Дурсль оказался непреклонен.

«Нет, сэр, для вашего шабаша хватит и трёх дней»! — таков был его окончательный вердикт, и Гарри пришлось смириться.

«Невероятно», — мог бы подумать любой, кто знал Дурслей. Да и сам Гарри не ожидал подобной удачи.

Мальчику даже не пришлось озвучивать свой главный аргумент, против которого даже прагматичный Вернон Дурсль не смог бы ничего возразить. Гарри Поттер был не просто волшебником, обладающим магической силой, коей Дурсли, рождённые заурядными маглами, оказались лишены. Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, сумел убедить опекунов, что мальчик важен. Самой судьбой он был призван для защиты маленького городка с наиболее неподходящим ему названием Мегалополис. А самую большую опасность, грозившую не только Мегалополису, но и, впоследствии, всему миру, представляли собой злые волшебники Тирания и Бубоник.

Колдуны обладали выдающимися способностями в невербальной магии и при этом не пользовались палочками. Они могли бы творить злодеяния каждый день, но ставили себе более масштабные цели. Бубоник и Тирания хотели заколдовать весь город разом и для этого использовали некий магический эликсир. Обычно от полного уничтожения Мегалополис отделяли только семь часов и Гарри Поттер.

Каждый раз Гарри улавливал малейшие изменения, следы заклятия колдунов, а затем отмерял примерно семь часов, в течение которых он мог разрушить зловредную магию. Опоздай он хоть раз, и заклятие стало бы необратимым. Страшно подумать, что бы случилось тогда: несомненно, испытав победу, колдуны двинулись бы дальше, заколдовывая один город за другим. Этого никак нельзя было допустить, а потому юному Поттеру приходилось каждые каникулы возвращаться в дом к грубым, невежественным Дурслям, лишь бы не дать Тирании и Бубонику захватить город. Это была лишь его, Гарри, участь, и он дал непреложный обет Дамблдору, обещая защищать город и никому не рассказывать о злых колдунах, живущих там.

Почему именно он, Гарри, должен сражаться с такими сильными колдунами, могли бы спросить Гермиона и Рон, если бы узнали правду. А всё потому, что в детстве он случайно разрушил одно из подобных заклятий и стал Мальчиком, Который Выжил. Правда, в тот раз погибли его мама и папа, но, по словам Дамблдора, это была необходимая жертва. Словно в напоминание об этом, на лбу Поттера осталась метка — шрам в виде молнии, которую он стыдливо прятал под вихрами чёрных волос.

Министерство Магии не верило в существование таких сильных колдунов, игнорируя просьбы профессора Дамблдора. Пока Гарри был на учёбе, тайные агенты директора вставали на стражу Мегалополиса, но, как только начинались каникулы, Гарри нёс своё бремя Избранного. Несколько мучительно долгих лет оставалось до его совершеннолетия, когда Гарри сможет использовать магию вне Хогвартса. Пока в его арсенале была лишь смекалка и доступная стихийная магия. Порой Гарри так хотелось использовать заклинание, чтобы какой-нибудь волшебник из министерства прибыл в самый разгар проклятия колдунов, и посмотрел, во что превращается город. Но это было очень опасно. Особенно Гарри боялся разочаровать Дамблдора.

Гарри сел на кровати, взял с тумбочки очки и надел их. Мир тут же приобрёл чёткость, и мальчик обратил своё внимание на два фото на прикроватной тумбочке. Первая колдография изображала его родителей в день свадьбы. Они держали друг друга в объятиях и улыбались. Все вокруг говорили Гарри, что он очень похож на отца, такой же тощий и с вечно растрёпанными чёрными волосами, но глаза у него были как у матери — цвета зелёного бутылочного стекла. Как жаль, что младшему Поттеру так и не посчастливилось знать их, но он дорожил каждым человеком, который мог рассказать хоть что-то о родителях. Даже тётей Петунией, родной сестрой его мамы, хотя сложно было найти двух более непохожих друг на друга родственниц. Вторую колдографию сделали уже в Хогвартсе. Мальчик по имени Колин Криви запечатлел Гарри за гриффиндорским столом в Большом Зале. Справа от него сидел рыжеволосый и голубоглазый долговязый паренёк в мятой мантии — Рональд Уизли, который стал первым настоящим другом Гарри. С Роном и его большой семьёй Гарри познакомился ещё не успев попасть на платформу девять и три четверти, откуда отправлялся Хогвартс-экспресс. Однажды Рон и его старшие братья-близнецы вызволили Гарри, когда Дурсли, после очередного проклятия боясь потерять защиту в его лице, посадили мальчика под домашний арест и не хотели отпускать в Хогвартс. Все Уизли были очень смелыми и добрыми, и любили Гарри как родного. Слева от Гарри на движущейся фотографии расположилась девочка, уткнувшая нос в книгу. Это была самая умная маглорождённая волшебница, которую только знал Гарри, и она же стала его вторым настоящим другом. С Гермионой Грейнджер Гарри и Рон познакомились в поезде. Тогда она показалась им жуткой заучкой, и лишь гораздо позже они оценили её ум, чувство юмора и храбрость истинной гриффиндорки. У девочки были пушистые каштановые волосы, карие глаза и передние зубы, чуть длиннее чем надо.

Вспомнив о тех, ради кого Гарри ведёт эту нескончаемую борьбу, он слез с кровати, подошёл к окну и посмотрел вдаль. Там, за чертой города, на холме, стоял кособокий особняк колдунов, прозванный виллой «Ночной кошмар». Шрам отозвался лёгкой пульсацией, словно сообщая мальчику о маленькой вероятности того, что рождественские каникулы могут быть испорчены очередным заклятием Бубоника и Тирании. Юный Поттер очень надеялся, что этого не случится.

* * *

А в это время в замке на холме колдун Бубоник Ирвитцер и его тётя Тирания Вампадур тоже готовились к Рождеству. На кухне Бубоник, закутанный в свою любимую синюю мантию, сидел в кресле-качалке, гладя пушистого котёнка Мяурицио, который спал на его худых колёнях. Старый седой маг смотрел вполглаза сквозь толстые линзы очков как в духовке, древней как мир, поднимается имбирное печенье с муравьями, сделанное по древнему рецепту азиатских жрецов. В это время Тирания в гостиной плясала вокруг ёлки и наряжала её чёрными свечами, сушёными осиными гнёздами и гирляндами из змей. Не смотря на то, что ведьма была гораздо старше своего племянника, выглядела куда лучше: по случаю праздника она надела блестящий розовый комбинизон и модные туфли на каблуках, пальцы рук украсила ядрёным фиолетовым маникюром, а блондинистые волосы перевязала лентой под цвет лака. Доносить украшения до верхних веток, до которых тётушка, близкая к форме шара, не доставала, ей помогал пожилой ворон Якоб.

Колдуны и думать не думали о заклятиях. Их волновал праздник, который они собирались отметить зловредно, как принято у тёмных магов. Им бы хотелось взять отгул и уехать из города, чтобы забыть о работе и своём работодателе, имя которого они даже не рисковали называть.

А начальником их был злобный Маледиктус де Маггог. Большая шишка в Британском Министерстве Магии, и тайный адепт тёмных искусств. Именно благодаря ему два таких сильных колдуна, как Тирания и Бубоник, всё ещё не сидели в Азкабане. Даже не смотря на то, что ни одно их заклятие не было успешным, само по себе использование сильного магического декокта тянуло на преступление. Маггог умело покрывал своих подопечных и не давал Альбусу Дамблдору даже шанса доказать существование угрозы для магического и магловского миров.

Но Тирания и Бубоник не спешили творить злодеяния, чтобы угодить своему благодетелю. Их устраивала размеренная жизнь в Мегалополисе, а колдовство они предпочитали использовать на бытовые нужды. И если бы Маггог не угрожал им расправой каждый раз, возможно, Гарри Поттер тоже мог жить спокойно. Правда о том, что малолетний подопечный Дамблдора рушит все их планы, ни Маггог, ни колдуны не знали.

Печенье испеклось и начало попахивать горелым. Бубоник, учуяв этот аромат, вскочил с кресла, скинув с себя кота, и метнулся к духовке. Печенье было спасено, но рыжий котёнок, в душе своей считавший себя потомков аристократов, обиделся и гордо подняв хвост, вышел с кухни.

— Мяурицио, котёночек, ну куда же ты? — жалобно запричитал Бубоник, вытаскивая из духовки полный противень печенья, обгоревшего снизу. Колдун понёс печенье в гостиную, чтобы угостить любимое животное. — А никто не хочет вкусного папочкиного печенья?

— Я хочу, любимый племянничек, — завопила Тирания своим хриплым голосом и подпрыгнув, ибо Бубоник был куда выше её, схватила несколько печений одним махом.

Тут же откуда-то сверху спикировал ворон Якоб и тоже схватил с противня одно печенье, а затем взмыл на бюст гаргульи, что висела почти над самым потолком. Мяурицио же, полный обиды, сидел под ёлкой и вылизывался, даже не думая подходить к хозяину.

— Оставь немного на застолье, тётя! — раздражённо воскликнул Бубоник и плюхнул противень на обеденный стол так, что обгорелые печенюшки подпрыгнули на нём. — Мне сложно прокормить ваш зверский аппетит.

— Не будь занудой, Бубо, — отозвалась Тирания, мигом сжевав печенье. — Оно всё равно не вкусное.

Колдун схватил одно из печений, надкусил его и поморщился. Печенье отдавало горечью.

— Схожу за пудрой из сахарной мандрагоры, — пробормотал Бубоник и хотел уже вернуться на кухню, но дорогу ему преградило облако золотистого тумана.

Колдун отшатнулся, чуть было не сбив с ног свою тётушку. Это облако не предвещало ничего хорошего.

— Аааа, Маггог! — вскрикнула Тирания, а затем захлопнула свой рот пухлой рукой.

— Для Вас — Маледиктус де Маггог, мадам Вампадур, — не изменяя себе, колдун назвал своё полное имя.

Внешность Маггога казалась необычной даже для колдовского мира. Он скорее напоминал антропоморфного таракана, с жабьим лицом и лапами, нежели человека. У него была зеленовато-бурая кожа, перепонки между пальцами и усики-антенны на голове. Одни говорили, что это результат сильного проклятия, другие ссылались на неудачный эксперимент с оборотным зельем или анимагическим заклятием. Правды не знал никто, кроме самого Маггога. Но, не смотря на отталкивающую внешность, колдун имел свой стиль, всегда одевался в деловой чёрный костюм и шляпу-котелок, и не расставался с чёрным портфелем. На его носу висели очки в широкой оправе, не понятно как держащиеся, ведь ушей у Маледиктуса не наблюдалось.

— Мистер Маггог, как мы рады Вас видеть, — елейным тоном сказал Бубоник, и весь сжался, будто став ниже ростом. В этот момент, словно в подтверждение истинных мыслей хозяина, Мяурицио злобно зашипел на гостя, а затем скрылся под диваном, откуда его не было видно.

— Прекрасно, мистер Ирвитцер, — Маггог цедил слова, едва разжимая ряд острых зубов, больше похожих на клыки акулы. — Готовитесь к празднику, как я вижу?

— Да, мистер Маггог, всё верно, — Тирания ошалело закивала головой. — Ведь сегодня сочельник, сами понимаете.

— Разумеется понимаю, — кивнул головой Маггог, взяв с подноса одно печенье своими склизкими перепончатыми пальцами. — Надеюсь, прежде чем наряжать ёлку и готовить ужин, вы соизволили придумать проклятие, которое обрушите на головы жалких маглов Мегалополиса?

— Да, разумеется, у нас есть великолепное заклятие, чтобы испортить всем праздник, — сказал Бубоник, хотя никакого плана у него не было и в помине.

— Я надеюсь, — Маггог отправил в рот печенье, задумчиво пожевал его, а затем закашлялся. — Надеюсь, что ваше проклятие будет таким же отвратительным, как это печенье, Бубоник. Иначе я вас самих превращу в рождественское угощение и съем.

— Да, мистер Маггог, — обречённо простонала Тирания, понимая, что угрозы их начальника стоит воспринимать с полной серьёзностью.

Маледиктус щёлкнул пальцами и трансгрессировал в облаке золотистого дыма. Он собирался вернуться в Министерство Магии, чтобы отвести взгляды министров и мракоборцев от маленького городка Мегалополиса, в котором затевалось большое зло.

Бубоник устало плюхнулся на диван, из-под которого тут же вылетел испуганный Мяурицио и умчался в неизвестном направлении. Тирания уселась рядом с племянником и задумалась. Стать обедом у Маггога — роль незавидная. Им придётся колдовать, но что именно, они не знали. Колдуны затихли и задумались.

— Я придумал, тётя! — вдруг завопил Бубоник и вскочил с дивана, едва не теряя свои очки, висящие на крючковатом носе. — Помнишь, когда мы заколдовали весь город и превратили всех мужчин в меня, а всех женщин в тебя⁽¹⁾?

— Помню, — недовольно буркнула Тирания, сложив руки на груди. — Это была гениальная идея, но заклинание сломалось в последнюю секунду. Повторять нет смысла.

— Конечно, но я совсем не об этом, — захихикал колдун, потирая руки. — В тот раз, обратившись нами, жители Мегалополиса случайно получили наши колдовские силы. А что будет, если мы нарочно подарим всем людям магию? Не умея управляться с ней, они натворят бед и погрузят город в хаос!

— И откуда в твоей пустой голове такие гениальные идеи, племянничек? — ухмыльнулась Тирания, представив действие данного заклятия. — Пусть они колдуют сами, а мы будем праздновать Рождество!

— Беги за своей частью свитка, тётушка, встретимся в лаборатории! — крикнул Бубоник, выбегая из комнаты.

Тирания весьма ловко для своей комплекции спрыгнула с дивана и побежала в спальню.

 

Уже через пять минут колдуны встретились в подземелье в своей тайной лаборатории. Стены этого тёмного помещения были сплошь уставлены колдовскими книгами, колбами, ретортами, банками и прочими сосудами. Здесь Бубоник и Тирания хранили все ингредиенты для зелий и различные магические артефакты. А в центре комнаты над вечным огнём в огромном котле булькал зелёный склизкий отвар, он же неиссякаемый источник всех проблем Мегалополиса — дьявольсконгениалкогольный коктейль Вуншпунш.

Личное изобретение хим-колдуна Ирвитцера и бизнес-ведьмы Вампадур, уникальное в своём роде зелье, исполняющее любое злое желание, если к нему подбирались правильные слова. Вуншпунш давно бы стал виновником уничтожения планеты, если бы не одно «но». Действие заклятие, наложенного через Пунш, становилось вечным только тогда, когда работало больше семи часов. К сожалению, обычно колдовство Тирании и Бубоника, случайно или нарочно разрушалось. Маггог не мог вынюхивать, действует ли кто-то против них намеренно, это было бы слишком подозрительно, и непременно привлекло бы других членов Министерства. Так что колдуны раз за разом терпели поражения, раз за разом подвергались унижениям Маггога, и даже не знали, кого за это «благодарить».

И сейчас колдуны приступали к очередной, неизвестно какой по счёту, попытке заколдовать город. Тирания и Бубоник начали приплясывать вокруг котла, держа в руках две половины древнего свитка заклинаний, и напевали:

 

Пусть старо как мир понятье

Корча-порча-приворот,

Практикуем мы к заклятьям

Современнейший подход!

Формула тройного зла:

Трижды ночь плюс дважды мгла,

Два кусочка станьте целым,

Пламя делай своё дело!

И варись, варись Вуншпунш!

 

Две половины магического свитка соединились в одно и закрутили водоворот газа, выходившего из Пунша, который чутко реагировал на слова колдунов.

Тирания и Бубоник разбежались по лаборатории, собирая нужные для заклятия вещи. Любой преподаватель Зелий поспешил бы принять яд, увидев, какие «ингредиенты» колдуны швыряют в волшебный Пунш.

— Учебник первокурсника, сломанная волшебная палочка, старый галстук от школьной формы… — перечислял Бубоник, топя вещи в зелёном вареве, в котором они исчезали бесследно.

— Самоучитель фокусника, мятая шляпа колдуньи и подписка журнала «Проблемы чароведения» за прошлый год, — вторила племяннику Тирания со злобной ухмылкой.

 

О, всемогущий волшебный отвар,

Исполни желанья, как я наказал!

 

Маги в школе обучались много лет подряд,

Ну, а тот, кто не учился, вряд ли будет рад.

Магл не смыслит ничего в колдовских делах

И, обретая магию, везде потерпит крах!

 

А теперь наоборот,

То есть задом-наперёд!

 

Обретая магию, везде потерпит крах,

Недоучка-магл профан в таких делах!

Отсутствию науки никто не будет рад,

Той, что магов обучают много лет подряд!

 

Из котла вырвался столб зелёного магического света и вылетел в трубу, которая вела из лаборатории прямо в небеса. Часы на стене, в которых роль кукушки играл заколдованный палец мертвеца, проойкал семь раз, один раз за каждый удар молотка, что обрушивался на него, и за каждый час, который остался до вступления заклятия в полную силу.

— Семь часов и воздух вокруг будет наполнен опасной неукротимой магией! — расхохоталась Тирания.

— Пока люди додумаются, как ей управлять, они уничтожат не только Мегалополис, но весь мир! — обрадовался Бубоник.

— А даже если поймут, некоторые люди настолько гнилые, что будут использовать магию исключительно как мы с тобой, — Тирания направилась к лестнице, ведущей наверх. — Пойду переодеваться к ужину, встретимся в столовой через пару часиков, Бубик.

Бубоник последовал за тётей. Пока его тётя будет прихорашиваться, он закончит рождественский ужин.

* * *

Гарри нервно переминался с ноги на ногу, стоя на подъездной дорожке у дома. Цепочка следов на белом снегу складывалась в сложные узоры. Мальчик старался быть терпеливым, но сердце бешено заходилось каждый раз, когда мимо проносился чужой автомобиль. Юный Поттер утёр влажное лицо рукавом зелёного свитера, который миссис Уизли связала для него в подарок на прошлое Рождество. Одежда на Гарри совсем не подходила ему ни по размеру, ни по погоде: свитер уже становился тесен для растущего мальчика, а вот вываренные и подшитые джинсы, доставшиеся ему от Дадли, напротив, казались ужасно огромными, не смотря на старания миссис Дурсль. Снежинки всё кружили и кружили в воздухе, постепенно скрывая следы Гарри, а долгожданный автомобиль всё не приходил. Когда Поттер вышел на улицу, ожидая друзей, часы пробили всего три удара, а сейчас на землю опускались вечерние сумерки.

Не так скоро, как хотелось, в конце улицы показалась машина семейства Грейнджер. Дурсли поставили строгое условие на счёт этого, поэтому друзей на Тисовую аллею доставили именно родители Гермионы. Родителей Рона тётушка Петуния, прежде всего думающая о мнении соседей, возле своего дома видеть не хотела. Гарри вышел навстречу серому автомобилю, притормозившему у тротуара. Мальчик вежливо поздоровался с мистером и миссис Грейнджер и радостно поприветствовал друзей, которые спешили выбраться к нему с заднего сидения. Гермиона тут же обняла Гарри так крепко, будто бы они не виделись пару лет, а ни пару дней. Рон же скромно улыбнулся и похлопал Гарри по плечу. Отец Гермионы выгрузил сумки детей из багажника и напомнил, что вернётся за ними днём двадцать седьмого декабря. Юные волшебники поблагодарили мистера Грейнджер и дружно попрощались с ним. Автомобиль отъехал от тротуара, развернулся в конце улицы и очень скоро скрылся в снежной пелене.

— Гарри, как здорово, что мы проведём это Рождество вместе! — тут же затараторил Рон, подхватывая свой потёртый кожаный чемодан с земли. — Мама настаивала, чтобы мы встретили праздники у нас, и после этого вместе отправились в школу, а потом ты внезапно сообщил, что твои опекуны дали согласие. Честно — я рад, потому что дома настоящий дурдом…

— Я тоже очень рад, — сказал Гарри, помогая Гермионе нести её рюкзак, который, не смотря на скромные размеры, много весил и едва не расходился по швам от набитого внутрь содержимого.

— Просто удивительно, как ты смог уговорить их дать разрешение? — поинтересовалась Гермиона. От взгляда маглорождённой волшебницы не укрылось чопорное однообразие домов на Тисовой улице, что говорило о крайней педантичности живущих здесь людей.

— У меня есть свой маленький секрет, — с улыбкой ответил Гарри, не вдаваясь в подробности.

Дети зашли в дом и сняли уличную одежду в прихожей. Семейство Дурслей уже сидело за праздничным столом перед телевизором, орущим на полную громкость какое-то рождественское комедийное телешоу. Разумеется, для маленьких волшебников не нашлось бы места за общим столом.

— Сидите тихо, как мыши! — вместо приветствия выкрикнул Вернон Дурсль юным магам, когда они проходили мимо гостиной.

— Ты не услышишь даже шороха, дядя Вернон, — пообещал Гарри и провёл своих друзей на второй этаж.

Юный Поттер торжественно открыл дверь в свою спальню. Он немного волновался о том, как воспримут обстановку его друзья, особенно Гермиона, потому что кому-кому, а Рону Уизли было не привыкать к тесноте. Комната Гарри действительно была весьма скромной, хотя, конечно, представлялась куда более просторной в сравнении с чуланом под лестницей, где он некогда влачил свои жалкие немагические дни.

Мальчик хорошо постарался, чтобы создать уют в своём скромном обиталище: сдвинул мебель, прибрал все вещи по полочкам, предварительно вытерев с них пыль, пропылесосил ковёр, выставил в центр комнаты письменный стол и застелил его старой скатертью, заставив тарелками все те пятна, которые уже невозможно было отстирать. Миссис Дурсль не хотела показаться совсем уж плохой и негостеприимной хозяйкой и выделила деткам-волшебникам маленького запечённого цыплёнка, графин с безалкогольным пуншем и миску пудинга. Она же, что удивительно, помогла Гарри скромно, но со вкусом, сервировать праздничный стол на троих. Конечно, она поясняла этот жест беспокойством за сохранность своих тарелок и бокалов, но всё же помощь оставалась помощью, и Гарри не стал от неё отказываться.

Друзья прошли в комнату и плотно закрыли за собой дверь. Проснулась сова Букля в своей клетке, которую Гарри переместил на комод, и громко заухала.

— Я привезла с собой еду из дома, — тут же спохватилась Гермиона и, взяв у Гарри свой рюкзак, стала вытаскивать оттуда тарелки, обмотанные пищевой плёнкой.

Заглянув внутрь рюкзака, казавшегося бездонным, Гарри увидел, что большую часть пространства занимали толстые книги. Удивительно, как туда поместились заботливо приготовленные Грейнджерами печенья с шоколадом, целый яблочный пирог и полная миска запечённого в фольге картофеля.

— И мне всучили кое-что, — поделился Рон, выкладывая на стол мясной рулет в бумаге и ржаной хлеб с пряностями, обмотанный в полотенце. — Я хотел отказаться, но мама настояла. Она сама готовила.

— Передай миссис Уизли, что нам очень приятно, — сказал Гарри, наслаждаясь обилием ароматов. У мальчика, который голодал большую часть дня, рот тут же наполнился слюной. — Я уверен, всё будет очень вкусно.

— Тогда давайте приступим, — предложил Рональд, осматривая их праздничный обед восхищённым взглядом. В семье Уизли было столько народу, что Рон так же часто недоедал. — Я ужасно проголодался в дороге.

Гарри и Гермиона поддержали эту идею. Друзья сидели на кровати и на полу с тарелками, ели и болтали обо всём на свете: о школе, об уроках и преподавателях, о родителях и подарках на Рождество. Гермиона уже успела выучить множество тем ко второму учебному полугодию за несколько дней каникул, и притащила с собой учебник по истории волшебства, откуда зачитывала самые впечатляющие на её взгляд моменты. Рон рассказывал о своём большом и шумном семействе, и больше всего — о старшем брате Чарли и драконах, с которыми тот работал в Румынии. Количество еды на тарелках уменьшалось, разговоры становились всё более душевными, и юные волшебники совершенно не заметили, как стали разговаривать куда громче, чем было позволено хозяевами дома.

Гарри было так хорошо и уютно в компании друзей, что он позабыл о бдительности. Никакое проклятие не могло испортить вечер, который мальчик-сирота проводил со своими самыми близкими друзьями. Однако Гарри не учёл тот факт, что куда страшнее чужих чар праздник может испортить его опекун. На лестнице послышались тяжёлые шаги мистера Дурсля. Дети замерли и притихли, хотя знали, что это не поможет. Злобная отдышка дяди Вернона была слышна им даже через дверь.

— Так, праздник окончен! — лицо хозяина дома покраснело от гнева, когда он вошёл в комнату. — Я предупреждал вас!

— Простите… — начал было Гарри, но его прервали:

— Мне не интересны эти оправдания! Твои «особенные» друзья не умеют себя вести, и они могут завтра же вернуться к себе, чтобы творить всё, что им заблагорассудится! Провалиться мне на месте, если…

Но что хотел сказать Вернон Дурсль после этих слов, осталось загадкой. Пол под ним заскрипел, рассыпая вокруг зелёные искры. Мужчина от неожиданности отшатнулся назад. Невооружённым взглядом было видно, как доски неестественно прогибаются под его ногами, сияя зелёными вспышками. Дядя Вернон всё пятился и пятился, а когда оказался на лестнице, действительно провалился вниз в снопе зелёного пламени, вместе со сломанными досками. Гарри, Рон и Гермиона не на шутку перепугались. Побросав всё, что они держали в этот момент в руках, дети поспешили вниз, осторожно огибая провал на лестнице.

По первому этажу в панике метались тётя Петуния и Дадли. Миссис Дурсль стояла напротив открытой двери чулана, и причитала, заламывая руки, не зная, стоит ли вызывать скорую помощь в таких случаях. Судя по стонам мистера Дурсля, он был цел — его падение смягчила старая кровать Гарри. Дадли никак не мог протиснуться в чулан, чтобы помочь отцу, и его тело закрывало собой практически весь дверной проём. Однако юный Поттер невольно заметил, что кузен едва сдерживает смех.

— Что вы натворили? — спросила тётя Петуния обвиняющим тоном, пока её муж барахтался под грудой старых вещей и пытался покинуть кладовку.

— Но мы ничего не делали, — обречённо произнесла Гермиона. Она была очень смущена, хотя прекрасно понимала, что никто из волшебников в этом доме не причастен к произошедшему.

Зато Гарри быстро догадался, что за колдовством, творящимся без видимой причины, стоят Тирания и Бубоник. В груди появился неприятный холодок: он не знал, как давно наложено проклятие, и сколько у него ещё есть времени. Не объясняя ничего родственникам и друзьям, Гарри взметнулся наверх, схватил свою старую куртку, и снова сбежал вниз, лихо перепрыгнув провал, оставшийся после дяди Вернона. Он уже находился у входной двери, когда путь ему преградили Рон и Гермиона. Дурсли тем временем ушли в гостиную, чтобы привести главу семейства в чувства.

— Гарри, в чём дело? — спросила Гермиона, заметив потрёпанную кожаную куртку в его руках. — Куда ты собрался?

— Мне надо срочно выйти, — Гарри потупил взгляд. Ему было очень нелегко врать друзьям. — Вы возвращайтесь в комнату, продолжайте ужин. Я скоро буду.

— Твой дядя только что был заколдован, — с нотками удивления в голосе произнёс Рон. — А до того он пригрозил выгнать нас. И после этого ты хочешь убежать вот так, ничего не объясняя?

— Они не сделает этого, обещаю, просто дождитесь меня, — Гарри сделал попытку пройти, но друзья его не пускали.

— Гарри, что случилось? — осторожно поинтересовалась Гермиона. — Ты можешь нам рассказать.

— Я не могу, — Гарри чувствовал обиду за себя и за друзей. — Я поклялся Дамблдору.

— Но помочь тебе мы можем? — спросила ведьмочка. — Ты отправляешься ночью неизвестно куда один. Это опасно.

— В опасности весь город, — произнёс Гарри, с ужасом и облегчением поняв, как легко выходят эти слова. — И именно я должен с этим справиться. Один.

— В таком случае Альбус Дамблдор — круглый идиот! — выпалил Рон.

— Рональд Уизли, следи за тем, что говоришь, — мгновенно отчитала его Гермиона. — Речь идёт о профессоре Дамблдоре, самом великом волшебнике мира!

— Ты говоришь как моя мама, — разъярился рыжий ещё больше. — Но речь сейчас идёт прежде всего о Гарри, о нашем друге Гарри, который может погибнуть!

— Но до сих пор я ещё не погиб, Рон, — смущённо сказал юный Поттер, которому было одновременно стыдно и приятно.

— И не погибнешь, — авторитетно заявила ведьмочка, попутно надевая свою куртку. — Рассказывай, что нужно делать.

 

Очень скоро троица детей-магов оказалась в центре города. То, что они там увидели, повергло их в шок. По крайней мере Рона и Гермиону, Гарри приходилось видеть и не такое. Мегалополис был погружен в чистый хаос.

Среди ярких огней города, наряженного к празднику, то и дело вспыхивали зелёные огни стихийной магии. Буквально каждое слово маглов превращалось в заклинание. Кричащий у магазина ребёнок, выпрашивающий игрушки у своей матери, оказывался под завалами подарочных коробок. Влюблённые, целующиеся под омелой, с пожеланием всегда быть вместе, вдруг склеивались боками наподобие сиамских близнецов. Молодая девушка, пожаловавшись подруге на первые морщины и утраченную молодость, мигом превратилась в древнюю старуху. Юноша, употребив в разговоре по телефону, что он по кому-то «без ума», действительно терял рассудок.

— Дело принимает серьёзный оборот, — Гарри даже не заметил, как произнёс вслух свои самые худшие опасения.

Жители города разбегались в страхе от очагов хаоса, но куда они могли деться от самих себя. Ещё до того, как юный Поттер поступил в школу чародейства и волшебства Хогвартс, он мечтал о том, чтобы мир населяли чудеса. Что ж, сочельник — наиболее подходящий день для исполнения желаний. Теперь Мегалополис буквально дышал магией, и страшно было подумать, чем всё обернётся, если Гарри не найдёт способа снять проклятие.

— Это какое-то безумие! — воскликнул Рональд. — Это похоже на стихийную магию! Кто мог сотворить такое зло, наделив ею ни в чём неповинных маглов?

— Этого я точно не могу вам рассказать, — обречённо ответил юный Поттер, чувствуя, как его язык сковывает непреложный обет.

— Да, но мы же как-то сможем разрушить заклятие? — спросила Гермиона с надеждой. Девочка начинала паниковать. Такого она прежде не встречала ни в одном учебнике.

— У меня есть кое-что, — сказал Гарри, вытаскивая из внутреннего кармана своей куртки какую-то потрёпанную грубо переплетённую самодельную книжку.

— Что это? — Рон с сомнением покосился на книжицу, явно ожидая увидеть оружие повнушительней.

— Пророчества Трелони! — авторитетно заявил Гарри.

— Профессора Трелони? — спросила Гермиона, скривившись. Она не доверяла преподавательнице прорицаний, считая её шарлатанкой.

— Нет, её прапрабабки Кассандры, — пояснил Гарри. — Это наследство моих родителей. Знаменитая прорицательница знала о том, что будет творится в Мегалополисе. Здесь есть все пророчества на этот счет. Нужно только найти правильное и разгадать его.

— Гермиона, давай, у тебя это получится быстрее и лучше, — сказал Рон, отнимая книгу у Гарри и впихивая её девочке.

Уизли нервничал всё больше, косясь по сторонам. Поттер тоже начал замечать неладное. Кажется, некоторые маглы пытались учиться управлять своей магией. Это было не к добру.

— Хорошо, — согласилась Гермиона, перебежав под ближайший уличный фонарь, — но мне нужно время.

Ведьмочка начала читать пророчества одно за другим. Гарри и Рон окружили её, чтобы никто из новоявленных псевдо-магов не причинил их подруге вреда. Мальчики ходили вокруг подруги, чтобы не замёрзнуть, а она тем временем листала и листала старые потёртые страницы, вчитываясь в строки поблекших чернил. К счастью, никто вокруг не обращал на друзей внимания. Однако обстановка накалялась. Самые умные и расчётливые жители Мегалополиса начинали колдовать вполне осознанно. Пока что под силу их чар попадали только предметы и дома, но кто знал, насколько скоро они переключатся на других людей, и мир погрязнет во всполохах зелёного огня.

— Кажется я нашла! — победно сообщила Гермиона спустя около получаса спустя. Книга в её руках была открыта примерно по середине. Девочка откашлялась и продекламировала кривоватое пророчество:

 

Заклятье смело ты разрушишь,

К победе путь не будет трудным,

Как только ты не-магу вручишь

Своё волшебное орудье.

 

— Не-магу? — возмущённо переспросил Рон. — Мерлинова борода, это это ещё значит?

— Я читала, что в Соединённых Штатах Америки не-магами принято называть тех, кто не обладает магическими способностями, — пояснила очевидное Гермиона. — Маглов, проще говоря.

— Какое глупое название, — буркнул в ответ Уизли.

— Не сомневаюсь, что великая пророчица Трелони много путешествовала, — мечтательно произнесла ведьмочка, прижимая к груди потёртую книжицу.

— Эти рассуждения никак не приближают нас к разгадке, — поторопил их Гарри. — О каком орудье идёт речь в пророчестве?

— Полагаю, что это волшебная палочка, — заявила Гермиона. — Маглы не справляются с магией, прямо как дети-волшебники. Но когда приходит срок взросления, маги покупают волшебные палочки и берут свои способности под контроль. Палочка — то орудье, которое создано для того, чтобы помочь волшебникам сконцентрировать свою силу.

— Это гениально, Гермиона, — выпалил Рон, ничуть не сомневаясь в рассуждениях подруги. — Но чью палочку мы будем использовать? И кому её вручим?

— Тут вопросов не должно возникнуть, — высказался Гарри. — Я дам свою палочку тёте Петунии. В этом городе только она, сестра моей матери, действительно что-то знает о магии. Она должна, просто обязана меня послушать.

— Может лучше использовать мою палочку? — предложила Гермиона. — Она из виноградной лозы, более податлива.

— Или мою, ивовую, — сказал Рон. — Она поможет твоей тёте, если, конечно, не сломается в руках дилетантки…

— Нет, я уверен, что тётя Петуния сможет справиться и с моей палочкой, — сказал Гарри. — А теперь бежим назад! Не известно, сколько времени у нас осталось! Быть может, совсем немного.

 

Трио наскоро вернулось в дом Дурслей. Ворвавшись внутрь, юные волшебники застали всю семью в гостиной. Вернон лежал на диване и одним глазом смотрел в телевизор. На его лбу красовался мокрый компресс, заботливо наложенный супругой, поверх которого громоздился мешок со льдом. Дадли сидел в кресле и ел шоколадный торт, пихая ложку за ложкой наощупь в свой рот, ибо взгляд его не отрывался от телевизионного рождественского шоу. Петуния была единственная, которую телевизор особо не привлекал. Она занялась вязанием, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Её идеальный рождественский вечер испортили непредвиденные обстоятельства: любимый муж чуть не расшибся, а на второй этаж едва ли можно было пройти не опасаясь за целостность своих ног.

— Тётя Петуния, вы должны нам помочь! — первым делом выкрикнул Гарри, вбегая в гостиную.

— Нет, нет, нет, я ничего не должна, — взвизгнула Петуния так, словно увидела перед собой не племянника, а бешеную мышь.

— Так, парень, а ну-ка оставь её в покое, — Вернон попытался остановить Гарри, который ворвался в комнату и кинулся к тётке, но не успел подняться, и с громким оханьем снова сел на диван.

Дадли, с глуповатым лицом, теперь обозревал происходящее с куда большим интересом, чем то, что показывал телевизор.

— Быстрее, времени остаётся очень мало, — поторопил их Гарри. — От вас зависит судьба города!

— Прошу Вас, миссис Дурсль, послушайте Гарри, — попросила Гермиона, дерзко бросаясь наперерез женщине, которая пыталась уйти из комнаты через кухню.

Петунии пришлось остановиться — дети окружили её.

— Что? Что вам о меня нужно? — обречённо спросила миссис Дурсль, вжимаясь в кухонный комод.

— Пожалуйста, тётя, возьмите мою палочку и наколдуйте что-нибудь, — произнёс Гарри, вытягивая из кармана линялых джинс свою волшебную палочку.

— Я и думать не могу, о том, чтобы взять эту отвратительную вещь! — возразила женщина. — Твоя мать творила всякие непотребства с помощью такой же.

— Миссис Дурсль, если Вы считаете, что волшебство — это непотребства, будьте готовы жить с этим, — сурово возразил Рон, приближаясь к своим друзьям. — И каждое ваше слово может стать заклятием, как это стало с вашим мужем.

Петуния заметно дрожала от переполнивших её чувств. Она посмотрела поверх голов юных волшебников на своего любимого Вернона и дорогого Дадличка. Конечно, миссис Дурсль не до конца понимала реальность нависшей над ними угрозы, но даже намёка на изменение привычного уклада жизни хватило для того, чтобы она предприняла решительные действия.

— Хорошо, ладно, я согласна, — Петуния сдалась под натиском детей и осторожно, двумя пальцами, взяла палочку с ладони Гарри. — Что нужно делать?

— Скажите «люмос» и взмахните палочкой вот так, — Гермиона взяла свою палочку и показала миссис Дурсль что надо делать. — И будьте при этом точно уверены, что в результате вашего заклинания зажжётся свет.

— Я не могу, я боюсь, — Петуния едва не выронила палочку на пол.

— Пожалуйста, тётя Петуния, — уговаривал её племянник. — Если Вы этого не сделаете, город останется заколдованным навеки.

— Люмос, — сказала Петуния и взмахнула палочкой, но ничего не произошло.

— Давайте ещё! — настойчиво произнёс Рон.

Вернон и Дадли уставились на свою жену и мать с раскрытыми ртами. Петуния обернулась на них, ища поддержки, но не нашла. В их глазах отражалось непонимание, но никак не поддержка. Миссис Дурсль прекрасно их понимала. Женщина повторила заклятие, но её снова ждал провал.

— Старайтесь лучше, — тоном, очень напоминающем манеру речи Минервы МакГонагалл, сказала Гермиона. — У Вас всё получится.

Петуния Дурсль сама в себя не верила. Когда-то давно из-за разногласий с сестрой, она отказалась от магии, и теперь всяческие чудеса её совсем не прельщали. Петуния больше не хотела обладать магическими силами, она хотела жить просто и мирно, но была вынуждена пройти через это испытание. Сосредоточившись, она снова настойчиво взмахнула палочкой:

— Люмос!

На кончике волшебной палочки зажёгся маленький светлячок, который переливался из белого в зелёный.

— Как необычно, — прошептала Петуния, хотя огонёк погас очень быстро.

— Хорошо, тётушка, а теперь попробуйте колдовать без палочки, — попросил Гарри, осторожно забирая свою волшебную палочку. Он уже заметил признак разрушения колдовства, но должен был убедиться.

Петуния растерянно обвела глазами кухню и увидела гору грязной посуды в мойке. Она направила на неё трясущийся палец.

— Мойся! Мойся сама!

Но ничего не произошло. Посуда так и осталась лежать в раковине мёртвым немытым грузом.

— Мы справились! — обрадовался Гарри, обнимая друзей. — Всех с Рождеством!

Мальчик чуть было не кинулся обнимать тётю Петунию, но вовремя остановил свой порыв. Она, заметив это, одарила племянника сдержанной улыбкой.

* * *

Тирания и Бубоник наблюдали за городом с помощью волшебного телескопа, стоя на самой высокой башне виллы «Ночной кошмар». Им нравился хаос, творящийся в городе. Люди поддались панике от внезапно свалившихся на них сверхъестественных явлений, не догадываясь, что сами же их и вызывали. Праздник испортился, но только не истинных виновников происходящего. Удовлетворённые сим зрелищем, колдуны вернулись в свою гостиную, где сели за праздничный стол. Именно зверский аппетит, который подогревался ощущением триумфа, помешал им увидеть момент своего провала.

Ни о чём не подозревающие колдуны пили совершенно не магический, но алкогольный пунш, ели печенье, пудинг из перемолотых личинок и запечённые под кровавым соусом тушки воробьёв. Вкусы Тирании и Бубоника были весьма специфичны, но зато домашние животные полностью разделяли их. Мяурицио с радостью поедал мясо воробьёв, которым его баловал хозяин, и лакал пунш. Через полчаса котёнок изрядно захмелел и уснул под столом. Ворон Якоб клевал горелое печенье и птичьи косточки сидя прямо на столе, а его мадам только умилялась своему питомцу. Именно такую умиротворённую картину застал мистер Маггог, когда вышел прямиком из горящего камина.

— Маггог! — выкрикнул колдун Ирвитцер, подавившись косточкой воробья, которую прямо в этот момент обгладывал.

— Мистер Маггог, Бубоник, — напомнил тёмный волшебник, проходя в комнату.

— Ах, мистер Маггог, Вы пришли поздравить нас с победой, — Тирания изрядно захмелела от пунша. — Присоединяйтесь к нашему пиру.

— Победой?! — Маггог, казалось, кипел от ярости. — О какой победе может идти речь?! Жители Мегалополиса радуются и здравствуют! Ваше заклятие опять потерпело неудачу!

Маледиктус сорвался на крик, и цвет его лица из буро-зелёного стал пунцовым.

— Но…но… но… — Бубоник пытался откашляться, но не мог выдавить из себя не слова.

— Что «но-но»?! — прикрикнул на него Маггог. — Я обещал, что прокляну вас, и сдержу обещание.

Когда Маледиктус удалился, праздничный стол колдунов пополнился ещё двумя блюдами — ароматной запечённой свиньёй с лицом Тирании Вампадур и пирогом, украшение на котором сильно напоминали физиономию Бубоника Ирвитцера. Эти блюда выглядели настолько отвратительно, что Маггог даже не притронулся к ним, как обещал накануне. Разумеется, это колдовство было лишь временным мороком. Довольно скоро Тирания и Бубоник, как и всегда, вернулись в прежнее обличье, но воспоминания об испытанных ощущениях оставались с ними надолго.

* * *

На следующий день Маледиктус появился на работе с самого утра. Он был зол и разочарован. Неизвестно, сколько ему ещё удастся скрывать свои эксперименты над Мегалополисом, а его подопечные были так глупы. Вуншпунш сам по себе являлся гениальным изобретением, правда находился в руках неудачников и неумех.

На встречу злобному Маггогу вальяжной походкой шёл сам Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, некогда верховный судья Визенгамота, ныне — директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

— Добрый день, мистер Маггог, — добродушно поздоровался Альбус, поправив свои очки-половинки. — С Рождеством. А Вы всё работаете.

— Маледиктус де Маггог, профессор Дамблдор, — отозвался Маггог, останавливаясь напротив бородатого старика в фиолетовой мантии. — И Вам того же. Мне некогда прохлаждаться.

— Очень понимаю, — кивнул ему Дамблдор. — И я с утра тут по делам.

— И какими же судьбами Вы в министерстве? — ехидно спросил Маледиктус. — Уж не желаете ли подать прошение о восстановление в Визенгамот?

— Нет-нет, они сами меня давно умоляют, но я непреклонен, — с улыбкой ответил маг. — Я ищу сведения об одном городе. Скажите, что Вы знаете о Мегалополисе?

— Мало что, — Маггог смутился, но виду не подал. — Это город недалеко от Лондона. Слегка американизированный.

— А разве не там проживали Ваши подопечные, некто Тирания Вампадур и Бубоник Ирвитцер?

— Нет, Вы ошибаетесь, — Маггог скривился от мысли, что может быть рассекречен. — Они жили в другом городе, и давно прошли процедуру забвения.

— Надеюсь, я смогу обнаружить отчёт по этой процедуре в архиве? — вежливо спросил Дамблдор, не переставая улыбаться.

— Разумеется, — елейным тоном, на какой он только был способен, отозвался Маггог. И тут он не врал. Документы в архивах действительно существовали. Поддельные.

— Великолепно. Всего доброго, мистер Маггог, — попрощавшись, Дамблдор пошёл дальше по своим делам.

— И вам всего наилучшего, профессор Дамблдор, — Маледиктус посмотрел ему вслед и недобро улыбнулся.

---

1) 21 серия 1 сезона сериала «Вуншпунш» — «Бубонная чума/Bubonic Plague»

Вернуться к тексту