mendax (гет)

День с самого утра не задался. Да и вообще, может ли утро быть добрым, если ты заснула только на рассвете, когда солнце уже давно встало и преобразило небо в красивый жёлтый оттенок?

Она не выспалась, домашнее задание не было сделано, сама же она была полностью разбита — всё это было так не похоже на обычную Гермиону Грейнджер. Вроде бы одно короткое событие, но повлекшее за собой целую цепочку несчастий.

Забыть, стереть… применить «Обливейт», уничтожить память в хлам?.. Но это уже не называется: жить своей жизнью.

Нет, так дальше дело не пойдёт. Надо встать, умыться и идти дальше. Гермиона дала себе слово, что больше никогда не позволит кому-либо так унижать её, а уж тем более самовлюблённому слизеринцу. Никогда! Она не даст слабину, никому не покажет свой страх.

Тут же осуществляя задуманное, она медленно встала, подошла к зеркалу, висевшему над изумрудным комодом, с помощью пары заклинаний привела себя в обыкновенный вид и покрасивее уложила свою копну волос, которая, конечно, к концу дня всё равно сильно распушится.

Уже выходя из своей комнаты, она молилась только, чтобы в гостиной не было его.

И, надо же, в этот раз её просьба была услышана: в помещении было практически пусто, и она без препятствий прошмыгнула к выходу.

Идя по Большому залу, она по привычке хотела сесть за гриффиндорский стол, но вовремя себя одернула. Между тем, Гермиона приметила, что место возле Гарри и Рона всё так же пустовало — никто не спешил его занять, и она не могла не улыбнуться этому открытию.

Подойдя к слизеринскому столу, Гермиона увидела незнакомую блондинку, сидевшую рядом с Асторией, которую раньше почему-то не замечала. У неё были странные пронзительные зелёные… нет, изумрудные глаза.

Увидев, что Гермиона неотрывно смотрит в её сторону, незнакомка повернулась, а затем обернулась и сама Астория.

— О, Грейнджер, садись, — она указала на место между ней и блондинкой. — Это Дафна, моя сестра.

— Привет, я тут недавно. Раньше я училась в Ильверморни, это в США, — Дафна говорила с явным акцентом, но Гермиону поразило совсем не это — её приветливая улыбка разительно отличалась от улыбки её сестры, она была… искренней?

— Дафна! — Астория дернула её за рукав мантии, тем самым говоря, что не стоит показывать свои настоящие эмоции.

Грейнджер после этого знакомства чувствовала себя неловко и, накладывая себе пару булочек, недовольно щурилась — аппетита за этим столом, похоже, совсем не бывает. Через силу она съела эту злосчастную сдобу, выпила тыквенный сок и принялась слушать разговоры, иногда включаясь в них. Дафна оказалась достаточно приятным человеком: видимо, ей ещё не были ведомы отрицательные эмоции, буквально бьющие от каждого члена этого факультета. Она была будто ещё наивным ребёнком, хотя по виду была младше всего лишь на год-два.

— Эй, Гермиона!

Что? Грейнджер так и опешила. Гермиона? Не Грейнджер, не грязнокровка, а Гермиона?..

— Может, сегодня встретимся в гостиной? — сказала Дафна, весело улыбаясь. Всё-таки её улыбка была очаровательной.

— У меня сегодня патрулирование до десяти ночи, а до этого времени надо ещё уроки сделать, — виновато ответила Грейнджер.

— Отлично, давай сделаем уроки вместе. Встретимся в библиотеке, — Дафна весело махнула ей рукой, ставя на этом разговоре точку.

* * *

На последнем уроке — зельеварении — Гермиона уже начала беспокоиться, не знают ли её друзья о произошедшем с Малфоем.

Гарри ни разу к ней не подошёл, а Рон даже не написал записку. Она оторвала от своей идеально чистой и целой тетради небольшой клочок бумаги и быстро написала своим аккуратным почерком записку:

«Гарри, как у тебя дела? Может, увидимся как-нибудь?

Г.Г.»

Она задумалась: их сокращённые подписи ГГ и ГП, идеально же звучит? А что если?.. Она тут же отогнала от себя посторонние мысли, и её щеки покрылись легким румянцем, который со стороны выглядел очень мило.

Драко смотрел на неё до тех пор, пока румянец полностью не сошел с её щек. О ком же она думала, что даже покраснела? Может, о мальчике-который-всех-достал-но-только-не-её?

К счастью или же к его великому сожалению, на уроки зельеварения их посадили вместе. Через пару минут они должны были дописать конспект и приступить к приготовлению зелья. Ни зелье, ни конспект он не собирался писать и делать: конспект спишет у Забини, а зелье сделает за него бывшая гриффиндорская заучка.

Да и вообще, почему даже в мелких деталях проскальзывает она?.. Грязнокровка недостойна даже быть в его мыслях. И на этом он попытался выкинуть её из головы, однако…

Через пару минут прямо в голову Гермионе прилетела записка. Она повернулась и притворно серьёзно посмотрела на Гарри.

«Привет, Герми. Завтра суббота — сходим нашей известной троицей в Хогсмид.

От ГП ГГ»

Гермиона снова покраснела — эта подпись в записке… ей всегда чудилось, будто Гарри может угадывать её мысли, и каждый раз это её смущало.

Она утвердительно кивнула парню, и он одарил её своей тёплой улыбкой.

 

— Разумеется, на самом деле Амортенция не создает любовь. Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. Вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате, — сказал Слизнорт. — У качественно сваренного зелья будет перламутровый блеск, и от него будет подниматься спиральный пар. Об остальных свойствах нам расскажет один из учеников в конце урока. Я надеюсь… — он обвел взглядом весь класс. — …Вы все читали конспект. Приступайте!

Пять минут.

Она готовит зелье, Малфой сидит, подперев голову рукой, и ни черта не делает.

Шесть минут.

— Малфой! — она дёрнула его за рукав.

Он окинул её презрительным взглядом, затем перевел взгляд на свою мантию. Чёрт, после занятий он определенно сожжёт эту тряпку, ведь её касалась она.

— Я не буду делать сама работу, которую должны делать мы… я и ты.

Закатив глаза, он все же решил приступить к работе.

Пятнадцать минут.

Между ними явно ощущалось напряжение. Работая, они старались даже не задевать друг друга.

Покончив с Амортенцией, Гермиона глубоко вдохнула чудесный запах, исходивший от зелья, и с удивлением поняла: он пах именно Гарри — мятой и шоколадом. Она ещё больше залилась краской.

Драко смотрел, как Грейнджер потихоньку краснеет, и вновь в его голове промелькнул вопрос, что же за причина была на этот раз. Чей запах она почувствовала? Он, не церемонясь, отодвинул её от котла и вдохнул Амортенцию. Зачем? Чистое любопытство, несвойственное слизеринцу.

Амортенция пахла персиковым ароматом…

Поцелуй, он вдыхает кислород, которого еле хватает. Вместе с безвкусным воздухом чувствует едва уловимый запах персика, аромат духов, уже выветрившихся за день.

— Итак, мистер Забини, скажите, пожалуйста, остальные свойства Амортенции.

— Хорошо, профессор. Как вы уже сказали, Амортенция для всех пахнет по-разному, в зависимости от того, что вы любите. Это может быть как влечение, так и чувства. Также это может быть проявление чувств или же влечение, которое вы будете испытывать в будущем.

— Десять очков Слизерину! Садитесь, мистер Забини.

Влечение? Отлично. То, что нужно, чтобы заверить грязнокровку в его чувствах. Или же эти мысли просто оправдание для себя?.. Нет и нет.

* * *

День прошел, слава Мерлину, и сейчас она сидит в библиотеке, спокойно делая домашнее задание со своей новой… приятельницей? Подругой?

Дафна оказалась очень умным и приятным человеком с множеством интересов.

— Гермиона, нет же! Правильно «Ядовитая Тентакула»!

— Нет. Правильное название «Жгучая антенница», — она закатила глаза.

— Хорошо, но я точно могу сказать, что в чистом виде пить его сок — яд!

— Дафна, ты такая глупая! Не яд, были случаи, когда волшебники пили и не погибали.

Спор девушек о травологии продолжался около получаса. Но в конечном итоге им всё же удалось доделать домашнее задание, и они с чистой совестью пошли к гостиной.

Произнеся пароль, Гермиона и Дафна вошли в просторное помещение. Было практически пусто, и только две стройные девушки, Астория и Панси, сидели на диване у холодного камина и о чем-то оживлённо болтали.

Только завидев их, Гермиона захотела поскорее уйти.

— Что ж, Дафна, мне пора, — она улыбнулась новой знакомой на прощание.

— Всем доброго вечера! — произнесла Гермиона и развернулась, чтобы не проходить мимо двух «аристократок» Слизерина.

Сейчас она быстро зайдет за мантией и пойдет на патрулирование… правда, с Малфоем.

* * *

— Дафна, ты в своём уме? — шикнула на неё сестра.

— Астория! — та решила постоять за себя. — Что я сделала не так?

— Не говори, пожалуйста, что ты искренне сдружилась с этой низостью.

— А почему бы и нет? Вы же с ней пытаетесь сдружиться.

Астория и Панси переглянулись: включать младшую Гринграсс в курс всех событий, развернувшихся вокруг Гермионы, они не хотели.

— Вы что-то от меня скрываете? — та, однако, сразу поняла: здесь что-то неладное.

Панси тяжело вздохнула, но всё же поведала обо всем Дафне.

— Так значит, вы её используете? — та даже задохнулась от возмущения.

— Нет, скорее создаём ей иллюзию, — хитро произнесла старшая Гринграсс и, чуть замешкавшись, продолжила: — Только не говори, что ты привязалась к этой грязнокровке, — на последнем слове она сделала особый акцент, напоминая об их воспитании и должном восприятии магглорождённых.

— Знаешь, Астория, я не так привязана к почитанию «чистой крови», как ты. Гермиона — действительно хорошая девушка, и если ты считаешь, что кровь влияет на человека, то боюсь тебя разочаровать. Нет, не влияет! — и Дафна резко встала и ушла, громко хлопнув дверью, ведущей в спальню для девочек.

Панси вздохнула и посмотрела на Асторию, взглядом выражая сожаление о том, что они рассказали всё Дафне.

* * *

Малфой шёл, глубоко погрузившись в свои мысли.

Казалось, он ни на минуту не выпускал задание Тёмного Лорда из головы. Со своими-то обаянием и красотой он легко мог завоевать сердце любой девушки. Но Грейнджер не была «любой». Скорее всего из-за ненависти к ней, которую он обуславливал только тем, что она грязнокровка.

С ней хотелось играть до тех пор, пока она не сломается, пока он не увидит в её глазах покорности, признания, что он сильнее, а она недостойна даже его мыслей или переживаний.

А если закрыть глаза на её происхождение, то… почему же внутри клокочет такая ненависть? В чём её причина?

Ответ пока был только один — это было просто привычно и как будто… правильно?..

Казалось, это вошло в привычку — ненавидеть её, обмениваться с ней оскорблениями.

Между ними был будто вечный лёд, который никогда не растает, будто глухая стена, которая отделяла их, будто пропасть, и сделай они шаг вперёд навстречу друг другу — свалились бы в пустоту.

Единственное, что их объединяет — ненависть друг к другу. Ненависть, кристально чистая и будто нескончаемая, облепившая их обоих, словно липкая патока. Ненависть до скрежета в зубах, до головокружения, до пронзительного крика.

Драко мысленно поздравил себя с этим какой уже раз за день.

Однако, кроме мыслей об их взаимной неприязни и полной несхожести характеров, у него вошёл в привычку тот факт, что Грейнджер постоянно вертится в его голове. И пусть он думает о ней с ненавистью, всё же — он думает о ней.

* * *

Тупик. Гермиона обернулась, смотря себе под ноги, и тут же врезалась во что-то мягкое.

Малфой на автомате принял её в объятия, как он часто делал это с Панси, но тут же отпрянул, поняв, что это явно не Паркинсон.

Гермионе хватило и доли секунды, чтобы у неё в голове промелькнула странная мысль — Драко замёрз. Не то чтобы это её волновало, но всё же… она подняла глаза и мысленно усмехнулась: он был в одной футболке, неудивительно, что его руки, которыми он случайно прикоснулся к ней, были такими холодными. Хотя, может они всегда такие?

— Смотри, куда идёшь, Грейнджер, — прошипел он, встряхивая руками, будто пытался их очистить.

— Малфой, да ты ледяной, как труп!

Он замер: она только что поинтересовалась его самочувствием, или у него уже галлюцинации?

— Грейнджер, тебе случайно по голове не попала твоя же книга?

Она молча помотала головой и затем тихо произнесла «Фоверус». Драко тут же почувствовал, как нежное тепло разливается по его телу, так приятно и непривычно, хотя нужно ли оно ему? В его жизни не было места теплу и заботе.

— Я не просил помощи у тебя, Грейнджер.

В ответ она только грустно посмотрела на него и ушла. Устала. Устала от вечных разборок, оскорблений. Устала за все последние дни. Устала плакать. Устала нервничать. А Драко только смотрел ей вслед…

Вдруг у него возникло чертовски нелепое желание прижать её к себе, успокоить, отдать ей то тепло, которым она его только что одарила, чтобы взгляд её хотя бы чуть-чуть повеселел.

Но он только отвернулся, сжимая всю волю в кулак, чтобы не побежать за ней…

— Эй, Грейнджер! — он резко окликнул её, она обернулась. Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, насколько ей плохо, насколько сильно в душе её засела тоска и грусть. Он понимал её… понимал.

— Отвали, Малфой, — сухой и равнодушный ответ.

Уйти, Гермиона! Не рушить всё. Не делать то, о чем будешь жалеть.

И пусть она отчаянно нуждалась в поддержке — в Малфое она не будет искать её, ведь есть люди, которым она по-настоящему доверяет и которых любит.

Он не собирался так просто сдаться.

Драко догнал её.

Гермиона, не ожидавшая этого, испуганно попятилась назад и врезалась в стену, так не вовремя преградившую ей путь к отступлению. Он оперся руками о стену, тем самым полностью отрезав ей выход с обеих сторон, резко прижался к ней. Коснулся её губ, медленно начиная их сминать, она же неожиданно для себя ответила и аккуратно обвила руками его шею.

Гермиона, остановись! Неправильно. Близко. Слишком близко.

Пара секунд. Эту пару секунд она не забудет, будет жалеть о них горько и долго.

Она резко оттолкнула его от себя, он, не ожидав такого, отскочил.

— Ненавижу тебя! — крикнула Гермиона и, повернувшись на каблуках, скрылась за поворотом.

А он смотрел ей вслед и понимал, что ничего уже не будет, как прежде.

* * *

Гарри встал в ужасном расположении духа.

С Джинни они расстались: вчера она влепила ему горячую пощечину, решив, что он флиртует с Кэти, хотя на самом деле та сама к нему подошла, а он хотел только вежливо от неё отвязаться.

Он пожаловался своему лучшему другу, но, получив от него ответ, мол, девушки — ерунда, успокоился, поняв, что от того поддержки не добьешься.

Сегодня, однако же, они идут в Хогсмид вместе с Гермионой, и это было единственное, что его радовало.

Рон же пойдет не с ними, а с этой безмозглой Лавандой. Гарри до сих пор не мог понять, как его лучший друг мог запасть на эту… эту… просто очень глупую девушку. Он даже не мог подобрать слов, чтобы описать эту особу. Есть ведь претенденты и подостойнее на роль девушки Уизли.

А может, Рон просто захотел вызывать ревность у Гермионы? При мысли об этом что-то внутри недовольно ёкнуло. Гарри знал, что Гермиона раньше нравилась Рональду, но сейчас непонятно, актуальны ли эти чувства. И Гарри очень надеялся, что тому больше не нравится Гермиона.

Почему?

Он не хотел отдавать её Рону.

Все же, вдвоём пойти в Хогсмид с Гермионой было очень заманчиво, и какой-то частью своей души он был рад, что они идут без Рона, вдвоём... как будто на свидание.

Где-то в глубине души вдруг приятно потеплело.

Однако последнее время он слишком много валяется без дела, поэтому пора вставать и идти на завтрак.

* * *

Несмотря на конец вчерашнего дня, Гермиона была довольна своей жизнью, ведь сегодня она выспалась — в ее запасах обнаружилось зелье для сна без сновидений. Сладко потянувшись, она села на кровати и зажмурилась от лучей солнца, которые без спроса проникали в её комнату, освещая яркими полосками света стены и пол.

Так непривычно было иметь отдельную комнату в Хогвартсе. Обычно она привыкла рано поднимать соседей своими веселыми криками, а сейчас сама до сих пор нежилась в кровати.

За этот год изменилось многое. Но в худшую или лучшую сторону?..

Остаётся только гадать.

Башня, принадлежащая ей и Малфою, представляла собой некое подобие гостиной, с разными пристроенными помещениями. Тут были диван, камин и большая книжная полка, от которой слева находилась красивая белая лестница, ведущая на небольшую площадку наверху, и далее три двери. За одной была ванная, а ещё две комнаты являлись спальнями Драко и Гермионы. Двери находились на небольшом расстоянии друг от друга.

Грейнджер не скрывала: ей нравилось, где она живёт. На такую роскошь она не рассчитывала, ожидая гораздо меньшего.

Собравшись с силами и встав, она незаметно прошмыгнула в ванную, встала под горячие струи душа, чувствуя, как мышцы привыкают к воде, а затем расслабляются под бьющим потоком. Вот так вот стоять в душе и смотреть в пустоту, размышляя о жизни и событиях в ней, Гермиона могла долго-долго.

— Грейнджер, Великий Салазар! Ты что там, умерла? Мне как бы тоже нужна ванная.

Гермиона его не слышала из-за громкого душа.

— Грейнджер, я сейчас дверь Алохоморой открою! — заорал он, и Гермиона дёрнулась, наконец услышав его недовольные крики.

— Прости, Малфой, но тут занято.

— Ты сейчас вынудишь меня пойти на крайние меры, заучка.

Гермиона назло ему начала петь, якобы ничего не услышав.

Ну все, Грейнджер.

— Алохомора!

— Малфой, Мерлин! — она кое-как прикрылась полотенцем, но слишком поздно, ибо Драко успел скользнуть по её телу быстрым взглядом и, дорисовав очертания фигуры, спрятавшиеся под полотенцем, отметил, что для заучки она очень даже ничего.

Но он явно забыл, что она — одна из самых умных волшебниц.

— Мобиликорпус! — сказала она и, направив палочку на него, показала путь, по которому Малфой приземлился прямо на пол в гостиной, и тут же с помощью нового заклинания заперла за ним дверь.

Драко ещё приходил в себя, когда она вышла наконец из ванной, и, пройдя мимо него, сказала пару «ласковых» слов, после которых ему тоже захотелось крикнуть что-нибудь обидное, но ничего, как назло, на ум не приходило.

— Ты меня явно недооцениваешь, — сказала Гермиона и быстро прошла в свою комнату.

Бесит. Как можно быть такой? Кто вообще её может терпеть? Правильно, никто. А емунадо.

* * *

Гермиона выбирала, что надеть.

Остановив свой выбор на джинсах с завышенной талией, топике с перекрещенными бретелями и, естественно, кедах, она наконец успокоилась. Все равно, вряд ли кто-то из её друзей сможет оценить столь смелый для нее наряд, а если и спросят, что с ней стало, — она лишь пожмет плечами — скоро ей уже восемнадцать, люди меняются.

Надев на себя выбранную одежду, Гермиона посмотрела в зеркало: талия, худой живот и небольшая, но подтянутая грудь, она посмотрела на себя сзади и усмехнулась: все же маггловский спорт был очень даже хорош — маленькие, но округлые ягодицы совсем не портили образ, а делали её только красивее.

— Эрегенс капилли, — произнесла она, и волосы послушно распрямились, от чего стали ещё длиннее, струясь по спине красивыми волнами.

Оставшись более-менее довольной своим внешним видом, Гермиона вышла из своей комнаты. В гостиной по-хозяйски сидел Драко, откинувшись на диван и закинув руки на спинку.

Когда хлопнула дверь, Драко обернулся, на одно мгновенье замер и поспешил отвернуться.

Грейнджер явно была в хорошем расположении духа и, выходя из гостиной, чуть ли не прокричала:

— Хорошего дня, хорёк.

Малфой опешил.

* * *

Сейчас все стояли на внутреннем дворе Хогвартса, в нетерпении ожидая Макгонагалл, чтобы та проверила их имена в списке.

Только завидев Гермиону, Гарри замер в восхищении, а затем тихо прошептал «орхидеус», и в его руке расцвело тринадцать жёлтых, будто облитых солнечным светом, орихидей.

— Гермиона! — он шутливо поклонился ей и протянул букет.

— Гарри, спасибо! — она рассмеялась и обняла его, чмокнув в щеку, от чего Гарри ещё больше расцвел.

По дороге в Хогсмид Гермиона поспешила рассказать всё, что успело произойти за этот короткий период времени, упуская эпизод их поцелуя с Малфоем, который её другу знать было совсем необязательно.

— Гермиона, а что с Малфоем? Он тебя ещё не убил?

Она пожала плечами.

— Как видишь, ещё жива.

Несколько минут… а может, и часов подряд Гермиона пыталась вдолбить в голову Гарри, что нельзя относиться к учёбе так наплевательски, в ответ же Гарри просто подкалывал её, а она смешно дулась.

Они шли, болтая на разные темы, временами смеясь и… держась за руки.

Любой проходящий мимо маг сказал бы, что они пара, но в действительности они являлись близкими друзьями, хотя и смотрелись иначе.

Близкими друзьями, как это?

Друзьями, переступившими грань просто друзей, но не ступившими на территорию пары. И неизвестно, произойдет ли это когда-либо вообще.

* * *

Только они дошли до Хогсмида, Гермиона сразу же потащила Гарри в «Сладкое Королевство».

Магазин представлял собой двухэтажный дом с подвалом. Хозяева магазина, муж с женой, жили на втором этаже, а на первом находился большой прилавок и множество витрин со сладостями.

Огромные куски нуги, грильяж с дроблёным кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина стояли громадный бочонок драже разных вкусов «Берти Боттс», бочонок сахарных свистулек, воздушное мороженое. Целый стеллаж «потешных угощений»: взрывающаяся жевательная резинка «Друбблс», мятные нитки для чистки зубов. И это всего лишь небольшая часть!

У Гарри этот магазин всегда вызывал ностальгию, особенно об их «золотом трио», которое в этом году будто уже не существовало.

Конечно, Рон и Гарри проводили много времени вместе, но Гермиона… с Гермионой встречался только Гарри, и то не так часто, как хотелось бы.

— Гарри, хватит витать в облаках! — её звонкий голос вывел Гарри из раздумий.

— Прости, задумался.

— Я, наверное, возьму воздушное мороженое, ты что-то будешь брать?

— Да, возьму плитку шоколада с кокосовым орехом, — ответил Поттер, улыбнувшись ей.

— Отлично, — она тут же потащила его к кассе.

Через несколько минут они сидели в пабе «Три метлы», продолжая свой разговор.

— Я схожу за сливочным пивом.

— Хорошо. И, Гарри, попроси добавить мне туда имбирь, пожалуйста, — она попыталась вручить ему два сикля, чтобы он расплатился за неё, но Гарри лишь покачал головой, шутливо сказав, что, как джентльмен, он заплатит за даму.

Вскоре Гарри уже спешил к их столику, неся в руках два ароматных напитка.

* * *

Драко как обычно пошёл в Хогсмид с Блейзом, и сейчас они сидели в «Трёх метлах», разговаривая на разные темы, в том числе и о задании, связанном с грязнокровкой.

— Драко, у тебя есть всё, чтобы по взмаху волшебной палочки очаровать её. В чем проблема?

Он усмехнулся.

— Как же ты не понимаешь, она — грязнокровка, и сначала я должен показать, что могу её сломить просто так, как бы по-детски это не звучало. Естественно, она ничего не заподозрит, но я тем временем буду медленно продвигаться к цели, — такую речь Малфой произнес спокойно, попивая сливочное пиво, словно разговор шёл о повседневных вещах — ломать девушек.

— Слушай, ты её реально недооцениваешь. Если ты не станешь воспринимать её всерьёз — никогда не выполнишь задание.

— Ты сейчас серьезно? Воспринимать грязнокровку как равную, я правильно тебя понял?

— Да что же ты так тупишь! Просто пойми, что несмотря на своё родство, она — одна из умнейших волшебниц, будь поаккуратнее. Тем более, если зайдешь с ней слишком далеко, скажем… — Блейз усмехнулся и сделал глоток пива. — …До постели. Смотри, чтобы она не увидела твою метку, иначе тебе не жить в Хогвартсе.

— Все уже знают, что я на темной стороне, — тем не менее, Малфой проговорил это шёпотом.

— Но у них нет повреждений, верно? А у Грейнджер они будут перед носом.

Рядом с Драко аккуратно села Панси, почти неощутимо поцеловав его в губы, а за ней следом сели Астория и Дафна.

Блейз закатил глаза, — рядом с Панси всегда терлась Астория, которая жутко его бесила.

— Насчёт Грейнджер: Дафна с ней смогла подружиться, и, кажется, по-настоящему, а вот меня она избегает, — Астория злобно взглянула на свою младшую сестру, затем раздраженно вздохнула. Все старались подружиться с ней, но грязнокровка отказалась от такой чести.

Драко взглянул в окно, и тут же лицо его смешно вытянулось: картина, которую он увидел, очень ему не понравилась: Грейнджер лежала головой на коленях у Гарри, и, судя по всему, дело скоро дойдет до поцелуя.

В секунду он отлепил от себя Панси и поднялся.

— Драко! — крикнул Блейз. — Ты что творишь?

Вмиг перед Малфоем оказалась Дафна.

— Даже не смей, — произнесла она, направляя палочку на него.

— Дафна, полегче.

— Не смей рушить её счастье, подлец, — произнесла Гринграсс, догадываясь, что он хотел сделать.

— Эй, она что, в курсе всего? — Драко окинул взглядом Асторию и Панси.

— Драко, нам пришлось.

— Чёрт, — произнес он. — Младшая Гринграсс, не смей рассказывать об этом грязнокровке, иначе будешь мертва. А теперь отойди.

Дафна была зла.

Да, она знала даже о тех событиях, о которых не догадывались ни Панси, ни Астория, ни Блейз. Мало того, что Малфой так над ней издевался до этого, так и сейчас он хочет разрушить такое хрупкое счастье Гермионы.

— Драко, назад, — младшая готова была швырнуть в него самым страшным заклинанием. — Перфектус…

— Дафна! — Забини перегородил ей путь, а затем примирительно положил ей руки на плечи и заглянул ей в глаза. — Успокойся, пожалуйста, — его мягкий голос заставил её опустить палочку.

— Драко, — он обернулся. — Сядь, пожалуйста, на место, — произнес Блейз, намекая, что не надо дальше продолжать конфликт.

— Ладно, — прошипел тот.

Все снова оказались на своих местах. Напряжение, поселившееся среди ребят, никак не давало наладить атмосферу...

* * *

Она сидела и непринужденно болтала.

Её внутренний мир сконцентрировался на нём. Его лицо было настолько смущающе близко, но почему-то это казалось правильным.

— Гарри… — она попыталась сказать ему о своих странных чувствах, но тот её перебил.

— Ни слова больше, — он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой внутри у нее все замирало.

Его движения были нежными и аккуратными, он будто боялся, что она его оттолкнет. Он трепетно коснулся манящих губ Гермионы.

Та испытывала кучу эмоций, будто внутри смешивались краски, которые рождали все новые и новые цвета. Она была жутко смущена, но очень рада и счастлива.

Однако все же что-то было не так, что-то внутри неё будто кричало «Остановись!». Но она не прислушивалась к здравому смыслу, смысл затмили чувства… или же влечение?

Откуда она могла знать, что Драко — парень с платиновыми волосами, в котором, казалось, отсутствовали эмоции, — сейчас сидел и сгорал внутри, отрицая очевидное.

Все, что произошло дальше, было будто подернуто туманом. Она помнила только, как через пару минут они отпрянули друг от друга со счастливыми улыбками на лицах. Она помнила, как через несколько мгновений к ним подошёл Рон, и ей тут же захотелось уйти, ибо в компании с Уизли ей было неловко. Она помнила, как зашла в паб, и тут же волна непонятного холода накрыла её: перед ней стоял Драко Малфой, причем в очень скверном настроении. Она помнит, как он бросил: «Поговорим в башне», отчего внутри все болезненно сжалось в тугой узел.

Сопротивление. Почему она должна ему подчиняться?

Помнит томительное и жуткое ожидание с догадками: что будет, когда она придёт в башню старост...