Северный король (джен)

Ренли посмотрел вокруг себя.

— Бриенна!

— Ваше величество. — Бриенна осталась в своих синих доспехах — только шлем сняла. В битком набитом шатре было жарко — и жидкие жёлтые волосы, намокшие от пота, прилипли к её широкому некрасивому лицу. — Моё место рядом с вами. Я поклялась быть вашим щитом...

— Одним из семерых, — напомнил король. — Не опасайтесь: в бою меня будут сопровождать четверо ваших собратьев.

Бриенна упала на колени.

— Если уж я должна расстаться с вашим величеством, позвольте хотя бы облачить вас в доспехи перед битвой.

Бриенна услышала чей-то смешок — но ей было плевать: она рада каждому мгновению, что проведёт вместе со своим королём, со своим любимым королём.

— Хорошо, — сказал Ренли. — А теперь прошу всех оставить меня. Даже короли должны отдыхать перед боем.

— Милорд, — сказала Кейтилин, — в последней деревне, которую мы проезжали, есть маленькая септа. Если вы не разрешаете мне уехать в Риверран, позвольте съездить туда и помолиться.

— Как вам будет угодно. Сир Робар, дайте леди Старк эскорт, чтобы проводить её до септы... и позаботьтесь, чтобы перед рассветом она вернулась к нам.

— Вам тоже не мешало бы вознести молитву, — заметила Кейтилин.

— За победу?

— За ниспослание мудрости.

— Останься, Лорас, и помолись со мной, — засмеялся Ренли. — Я так давно этого не делал, что уж и позабыл, как надо. Остальные к рассвету должны быть на местах — в доспехах, при оружии и конные. Это утро запомнится Станнису надолго.

Бриенна, как и все другие лорды и рыцари, кроме сира Лораса, покинула шатёр короля. Сир Лорас... Он сразу же невзлюбил её, впрочем, как и все остальные люди, будь то мужчина, женщина, старик или дитя. Но не все осмеливались выказывать своё отношение к ней открыто. Не все — но многие.

Бриенна отправилась патрулировать окрестности. Так, по крайней мере, она себя оправдывала. Когда она не нужна своему королю, — во всяком случае, когда сам король так считал, — она всегда пыталась покинуть лагерь. В это же время сама она уверенно думала, что всегда ему нужна и должна находиться рядом со своим королём, как и любой другой гвардеец Радужной гвардии. Но охранять его, возле входа в шатёр, остались два гвардейца и — сир Лорас...

Она пыталась отгонять плохие мысли — мысли, которые пришли в её голову, когда она услышала, как некоторые конюхи и оруженосцы шутили о короле, плохо шутили. И в первый раз она пресекла эти разговоры, и во второй, и в третий — но шутки о нём не прекращались и исходили они от новых лиц. Спустя некоторое время она уже перестала обращать внимание на это, как и на то, что говорили о ней.

Серый лагерь, освещённый лишь факелами, звёздами, и луной, с каждым шагом всё больше и больше отдалялся. К вечеру лязг стали от клинков и ржание лошадей становились всё меньше и меньше. А к часу волка они вовсе утихли — нет, не утихли. В каких-то уголках лагеря разносились некоторые звуки. Она не могла определить, что это, — но мысленно догадывалась, что, возможно, это оруженосцы, которые пытаются утопить свой страх в вине. Сама же она не считала это разумным: вино притупляло чувства — она реагировала на удары хуже.

Бриенна не заметила, как приблизился рассвет, — значит, надо было отправляться в лагерь и подготовить короля к битве. Сам он, конечно, будет располагаться вдалеке от гущи событий.

Шёлковый шатёр Ренли, озарённый свечами, светился точно волшебный изумрудный фонарь. Двое радужных гвардейцев охраняли вход. Зелёный свет из шатра придавал странный оттенок лиловым сливам на камзоле сира Пармёна и болезненный — подсолнухам, усеивающим жёлтый эмалевый панцирь сира Эммона. Длинные шёлковые плюмажи украшали их шлемы, плечи окутывали радужные плащи.

Почти сразу же после неё пришёл лорд Рован, а лорд Тарли уже был в шатре к её приходу. «Надо было прийти раньше», — с долей досады подумала Бриенна.

Король, увидев её, как всегда улыбался, хоть это успокаивало её. А лорды Рован и Тарли вместе с королём уже во всю обсуждали диспозицию и тактику. Поначалу Бриенна не обращала внимание, однако потом — невзначай — стала прислушиваться.

— Ваше величество, наше войско уже выстроено и готово к бою, — сказал Матис Рован. — К чему ждать рассвета? Прикажите выступать.

— Чтобы все потом говорили, что я победил предательским путём, предприняв вероломную атаку? Сражение назначено на рассвете.

— Назначено Станнисом, — заметил Рендил Тарли. — Ему-то как раз выгодно, чтобы мы наступали против восходящего солнца. Мы будем наполовину слепы.

— Только до первого удара. Сир Лорас прорвёт их оборону, и всё перемешается. — Бриенна затянула зелёные кожаные тесёмки и застегнула золотые пряжки. — Когда мой брат погибнет, позаботьтесь, чтобы его тело не бесчестили. Он моя кровь — и я не допущу, чтобы его голову таскали на копье.

— А если он сдастся? — спросил лорд Тарли.

— Сдастся? — засмеялся лорд Рован. — Когда Мейс Тирелл осадил Штормовой Предел, Станнис ел крыс, но ворот так и не открыл.

— Как же, помню. — Ренли поднял подбородок, чтобы Бриенна могла закрепить латный воротник. — Ближе к концу сир Гавен Уайлд и трое его рыцарей попытались улизнуть через калитку, чтобы сдаться врагу. Станнис схватил их и велел выстрелить ими из катапульты. До сих пор вижу лицо Гавена, когда его привязывали. Он был у нас мастером над оружием.

— Но к нам со стен никого не сбрасывали, — удивился лорд Рован. — Я бы запомнил.

— Мейстер Крессен сказал Станнису, что нам, возможно, придётся есть своих мертвецов и незачем выбрасывать хорошее мясо. — Ренли откинул волосы назад; Бриенна связала их бархатным шнуром и натянула на уши стёганый подшлемник. — Мёртвых нам благодаря Луковому Рыцарю есть не пришлось, но мы были уже на грани. И сиру Гавену, умершему в темнице, грозила большая опасность.

«Кейтилин Старк уже пора было вернуться в лагерь», — пришла к ней в голову мысль. Уже совсем скоро рассвет. Что-то Робар Ройс запаздывает.

— Ступайте к войскам, милорды... И вот что: если Барристан Селми будет на стороне моего брата, я хочу, чтобы его пощадили.

— О сире Барристане ничего не было слышно с тех пор, как Джоффри его выгнал, — возразил лорд Рован.

— Я этого старика знаю. Ему непременно нужен король, которого бы он охранял, — только ради этого он и живёт. Однако ко мне он не явился, и леди Кейтилин говорит, что у Робба Старка в Риверране его тоже нет. Где же ещё ему быть, как не у Станниса?

— Приказ вашего величества будет исполнен. Ему не причинят вреда. — Лорды откланялись и вышли.

Закончив уже наконец-то обсуждения, Матис Рован и Рендил Тарли удалились их шатра.

— Бриенна, — сказал король, — после того, как закончишь, найди сира Робара и леди Кейтилин, убедись, что они в целости и сохранности. И скажи, чтобы поскорее прибыли ко мне: я беспокоюсь, что, быть может, что-то случилось. Ведь сир Робар всегда был пунктуален.

— Да, ваша милость, — добавила Бриенна.

Сильный порыв ветра внезапно ворвался в дверь шатра. Бриенне померещилось какое-то движение — но нет, это только тень короля перемещалась по шёлковым стенам. Ренли шутливо сказал что-то, и его тень, чёрная на зелёном, подняла меч. Огоньки свечей колебались, мигали, что-то было не так.

— Холодно, — тихо и удивлённо промолвил Ренли, а миг спустя его стальной латный ворот лопнул, как сырная корка, под напором теневого клинка. Ренли едва успел ахнуть, прежде чем кровь хлынула у него из горла.

— Ваше вел... нет! — закричала Бриенна, перепугавшись, как маленькая девочка. Король упал ей на руки — и кровь залила его доспехи тёмно-красной волной, затопившей и зелень, и золото. Свечи мигали и гасли. Ренли, пытаясь сказать что-то, захлёбывался собственной кровью. Ноги подкосились под ним — и только сила Бриенны не давала ему упасть. Она запрокинула голову и издала громкий вопль, не находя слов от горя.

Всего через пару мгновений в шатёр ворвались Робар Ройс и Эммон Кью — а казалось, будто прошла половина ночи. Позади толклись латники с факелами. Увидев Ренли на руках у Бриенны, залитой кровью, сир Робар в ужасе вскрикнул, а сир Эммон в расписанном подсолнечниками панцире завопил:

— Ведьма! Прочь от него, гнусная женщина!

— Боги праведные, Бриенна, за что? — спросил сир Робар. Бриенна подняла на них глаза. Её радужный плащ, весь мокрый от крови, сделался красным.

— Я... я...

— Ты поплатишься за это жизнью. — Сир Эммон выхватил боевой топор с длинной рукоятью из груды оружия у двери. — Твоя жизнь за жизнь короля!

Зато Бриенна проявила невиданное проворство. Её собственный меч был далеко, поэтому она выхватила из ножен клинок Ренли и успела отразить удар топора. Сталь, стукнувшись о сталь, высекла иссиня-белую искру, и Бриенна вскочила на ноги, бросив мёртвого короля. Тело упало на Эммона, и он пошатнулся, а меч Бриенны расщепил деревянную рукоять топора, выбив его из руки рыцаря. Кто-то другой швырнул факел Бриенне в спину, но промокший радужный плащ не загорелся. Бриенна, повернувшись, отсекла руку, бросившую факел. Пламя ползло по ковру, раненый громко кричал. Сир Эммон возился с мечом. Второй латник ринулся вперёд, Бриенна встретила его, и их клинки зазвенели. Эммон Кью пришёл на подмогу, Бриенне пришлось отступить, но она умудрялась отбиваться от них обоих. Голова лежащего Ренли беспомощно откинулась набок, и на ней разверзся второй рот, медленно выбрасывая остатки крови.

Сир Робар, до сих пор медливший, тоже взялся за меч. И теперь уже Бриенне пришлось обороняться уже от трёх людей, двух рыцарей и одного гвардейца. Бриенна быстро разобралась с гвардейцем — до того, как к ним подоспел Робар Ройс. Возможно, она одолела бы одного сира Эммона, хотя и в этом сомневалась. Но вот Робар Ройс уже другое дело: он был сильнее, проворнее и выносливее. И он уже видел, как она бьётся, — так что может предугадать её выпады.

Выпад слева, выпад справа, ложный выпад — Бриенна оборонялась как могла. Робар Ройс подсёк ей ноги, от чего Бриенна ненадолго зашаталась, но этого было достаточно, чтобы Эммон успел поддеть её руку; она закричала. Но крик длился недолго: удар рукояти чьего-то меча повалил её — без сознания, она упала на ковёр, весь красный то ли от крови, то ли он изначально был таковым. Она даже не успела пожалеть, что не надела шлем, хотя вряд ли он бы ей помог.

Лучи рассвета понемногу стали озарять лагерь Ренли Баратеона. Знамёна и шатры, что совсем недавно казались серыми, стали приобретать свои цвета, которым более не мешала всепоглощающая тьма. Ржание коней; спешащие пешие и конные воины двигались кто куда. При входе в лагерь Кейтилин обнаружила две колонны всадников, стоящих параллельно друг другу. Огромное количество пик, что равнялись с верхушками шатров, было видно в лучах зари.

«Надеюсь, лорд Ренли... Нет, король Ренли — его слуху, возможно, будет льстить это, а назвав его королём, я ничего не потеряю. Он, надеюсь, не будет сильно разочарован нашим опозданием», — подумала она. Она мысленно готовила себя к предстоящему разговору: это, быть может, её последний шанс уговорить его. И придётся найти хорошее оправдание по поводу причин опоздания, чтобы он был более снисходителен и ослушание приказа не вызвало у него недовольства. Кейтилин недостаточно хорошо его знала — но на первый взгляд казалось, что Король Лета вообще не может испытывать гнев, однако всё же стоит подготовиться.

В мыслях она корила ту дюжину телег, непонятно чем набитых, и разрушенные дороги, что помешали им вернуться вовремя.

— Миледи, — начал Робар Ройс спокойным и уверенным голосом, — я скажу его величеству, что мы не виноваты в опоздании, что на дороге возникли некоторые проблемы. Его величество верит мне — так что ручаюсь: он не будет рассержен из-за нарушения своего приказа.

— Благодарю вас, сир Робар, — сказала она это сухо, добавив про себя: «Мне бы ваше это спокойствие».

Кейтилин казалось, что они вечно шли по затоптанной копытами коней и сапогами людей земле. Проходили поначалу мимо шатров из простых тканей, позже ткани сменялись атласом или шёлком. Шатёр короля тоже был сделан из шёлка — и то, что там всё ещё зажжены свечи, стало видно издалека. Хоть и наступал рассвет, факелы и свечи пока ещё не были погашены.

Когда она уже приблизилась к шатру, поверх которого реяло знамя коронованного оленя Баратеонов, то услышала, что оттуда исходил звук разорванной стали, — а после последовал хоть и женский, но грубый крик.

Робар Ройс удивлённо посмотрел в сторону входа в шатёр, после же он взглянул на Кейтилин и произнёс:

— Миледи, вам стоит остаться здесь! — Быстро сказав это, он бегом направился в шатёр вместе с Эммоном Кью и двумя гвардейцами, которых Кейтилин не разглядела.

Из шатра донёсся вопль «Ведьма» — остальное же Кейтилин не расслышала из-за звука бьющейся друг о друга стали и других криков. «О боги, похоже, что-то случилось, — подумала она, выпучив глаза и пытаясь понять, что произошло. — Раз звуки из шатра короля — вероятно, на него кто-то напал».

Лагерь, от которого и так то и дело доносились звуки готовящихся к битве солдат, ожил ещё больше — но теперь из-за криков женщин, голосящих о пожаре. Из шатра вышли Робар Ройс и Эммон Кью, волоча большую женщину в латах за лопатки. Которая, кажется, была мертва.

Кейтилин подбежала к Робару Ройсу и сказала:

— Что случилось, почему вы тащите эту женщину?

— Она убила нашего короля, короля Ренли... — произнёс он и грустно добавил: — И поплатится за это жизнью.

«Что? Она? Раз он сказал поплатится, то наверняка она жива, а эта кровь... По всей видимости, эта кровь не её, если не её, то... — На лице Кейтилин был написан ужас. — Она ведь была так верна ему — но из шатра, кроме неё, больше никого не выволокли, значит...» Кейтилин отстала от Робара Ройса и Эммона Кью, которые уволокли Бриенну Тарт куда-то прочь. Она долгое время стояла в ступоре, осознавая, что произошло, пока лагерь шумел и люди говорили, что король мёртв.

Её вывел из ступора подбежавший к ней Вендел Мандерли с двумя гвардейцами, одетыми в кольчугу и варёную кожу, — они сопровождали её из самого Риверенна.

И он начал говорить обеспокоенным голосом:

— Миледи, весь лагерь шумит — и все твердят, что лорд Ренли мёртв. Нам надо побыстрее уходить отсюда и доставить вас в Риверран. Здесь может быть опасно. — Немного переждав, он добавил: — Правда ли то, что лорд Ренли мёртв и его убила Бриенна Тарт?

Кейтилин немного призадумалась, а после, придя в себя, сказала:

— По всей видимости, всё так и есть, сир. Сир Вендел, отправьте своих людей седлать коней и готовиться — в случае чего — выехать из лагеря. Нам надо быстро найти Тиреллов и позже покинуть лагерь — с ними или без них. — Окончив свою речь, она думала, что скажет в дальнейшем.

«Надо действовать быстро: люди Станниса малочисленны, но если они нападут, то хаоса не избежать, или же... — Мысли, которые посетили её голову, ужаснули Кейтилин. — Оставшись без короля, не зная, что дальше делать, лорды и рыцари массово станут переходить на сторону Станниса». Даже сам Ренли говорил, что разобьёт её сына, если он не преклонит колено, а вот со Станнисом дело может обстоять ещё хуже, ведь он человек никогда ничего не прощающий.

«Я — законный король, — заявил он ей, сцепив свои железные челюсти, — а сын ваш изменник не в меньшей степени, чем мой брат. Его час ещё настанет».

Кейтилин не находила человека, не считая Станниса, которому настолько выгодна смерть Ренли; и если он так поступил со своим родным братом, то с её сыном разделается с лёгкостью. Кейтилин, сцепив зубы и собрав все свои силы, продолжила поиски.

Они нашли Тиреллов около их штандарта, невдалеке от шатра самого короля. Во главе с Рыцарем Цветом  — уже не в сияющих, начищенных дочиста доспехах и ярком и блестящем плаще, переливающемся всеми цветами радуги, а в испачканном свежей кровью и грязью панцире и красном от крови плаще; со спутанными каштановыми локонами волос; в его чёрных глазах наблюдались ненависть и отчаяние. Рядом с ним находились и Робар Ройс, и... Бриенна Тарт, но уже не потерявшая сознание, а мёртвая, зарубленная мечом — скорее всего, самим Лорасом Тиреллом, которого охватил гнев. Это она поняла из-за его окровавленного клинка. Эммона Кью же она не заметила рядом с ними.

Кейтилин понимала, что разговаривать с ним сейчас — особенно на темы, которые она хотела обсудить, — было бессмысленно. Люди Тиреллов стояли вокруг Рыцаря Цветов и мёртвой — огромной, как ей казалось, — Тарсткой девы, у которой из-под разорванных лат всё ещё стекала кровь. Все они стояли тихо, кроме Лораса Тирелла, который то кричал, то вопил, не переставая.

Вдохнув поглубже и собрав всю отвагу, она во весь голос заявила стоящим там людям:

— Милорды, вам самим яснее утреннего неба, что Станнис Баратеон скоро прибудет сюда со своим войском и что битвы уже не будет. — Переведя дух, она продолжила: — И что все Штормовые лорды и многие лорды Простора перейдут на его сторону — нам надо действовать быстрее.

— Мне плевать, — чуть ли не сквозь слёзы тихо выдавил из себя Лорас, — я встречу Станниса мечом и топором.

«Глупое, летнее, озлобленное дитя, — добавила про себя Кейтилин. — С переметнувшимися лордами Простора и Штормовых земель он с лёгкостью разобьёт тебя и твоих людей».

— Я понимаю всю вашу злость, сир: я испытывала то же самое, когда услышала, что Ланнистеры убили моего мужа. Я осознаю, что вы жаждете мести, думая, что Станнис виновен в смерти Ренли. Я не знаю, что на самом деле здесь произошло и кто виновен в смерти короля Ренли. Но если вы хотите отомстить ему, то вам надо отступить к вашей сестре, к своей семье и к своим людям. Эта битва уже проиграна — так не дайте же ей забрать вашу жизнь! — Кейтилин и сама не ожидала от себя такой речи.

Люди, верные Тиреллам, переглянулись и согласились, негромко переговариваясь. После недолгой паузы Рыцарь Цветов, с горестью всё это осознав, ответил:

— Я направлюсь к Горькому мосту и заберу с собой столько людей, сколько смогу. И пойдёте ли вы с нами или нет — это уже ваше дело. — Закончив свою речь, Рыцарь Цветов, оттолкнув людей перед собой, направился в неизвестном ей направлении.

Кейтилин ликовала, радуясь небольшому успеху, однако страшилась того, что ждёт её впереди. И всё же она сказала Венделу Мандерли, что они отправятся к Горькому мосту с Тиреллами.

«Надеюсь, я справлюсь», — произнесла она про себя.

Стояло ранее утро. И, как обычно, была осенняя духота в Королевской Гавани. Тирион, находясь в Башне Десницы, портил очередной пергамент, пытаясь подобрать слова. У него на столе набралась уже небольшая куча испорченной пергаментной бумаги. Он в последнее время с трудом излагал свои мысли на письме. Возможно, это от того, что он мало спит, волнуясь о предстоящей битве, или из-за других переживаний.

Он думал о том, что написать и передать Дорану Мартеллу через эскорт Мирцеллы, что отправится в Дорн. И мысли о предстоящем сражении мешали ему сосредоточиться.

«Так дело не пойдёт, — встав со стула, он подошёл к столу, на котором стоял кувшин вина, — мне надо выпить, чтобы успокоиться». Он уже начал наливать в кубок вино, когда Бронн вошёл в комнату без стука.

— Так и не научился стучаться? — спросил Тирион, закончив наливать вино, но всё ещё не смотря в сторону наёмника.

— Нет, — ответил он беспечным голосом и уселся напротив стола, где недавно сидел Тирион.

Карлик, затопав короткими ногами, направился обратно к своему месту.

— Так рано вставать и так рано пить? Я думал, вы более практичны, — сказал наёмник удивлённым голосом.

— Мне что-то не спится в последнее время, а пью я, чтобы успокоиться. — Тирион отхлебнул немного вина.

— Это мне в вас и нравится, ну и ещё то, что вы мне платите, — произнёс Бронн, заулыбавшись.

Тирион, усевшись на своё место, опять начал писать что-то на пергаменте.

— Так ты пришёл ради того, чтобы мне это сказать? — Карлик всё ещё пытался написать что-то сносное.

— Нет, я пришёл передать вам послание, к тому же у вас всегда найдутся хорошие вина. — Бронн встал и направился к кувшину с вином.

«Послание? Но от кого?»

— Рад удовлетворить твои потребности, — сказал он, отведя взгляд от пергамента и посмотрев на наёмника. Его аппетит растёт не по дням, отметил он про себя. — Ну и о чём это послание? И от кого оно?

Немного помедлив, он ответил:

— От Паука. Передал мне его один из ребятишек, которых Варис гоняет с поручениями. — Бронн закончил наливать вино и сразу же его немного отпил.

— И с каких пор ты устроился к Варису посыльным?

— Ни с каких. Мне просто нечем заняться. Подготовка к осаде, знаете ли, довольно скучное дело. К тому же вы мой работодатель — и я решил, что вам стоит это знать, — проговорил Бронн, ехидно улыбаясь. Решает он. Тириону обычно нравилась наглость наёмника, но порой она его доставала до чёртиков.

— Ну и о чём же оно? — с любопытством спросил Тирион.

— Он просит вас о встрече через несколько часов в богороще.

«В богороще, значит. Он наверняка выбрал это место, чтобы никто из посторонних не услышал его слов».

Приближался обед; с чистого неба всё ещё припекало жаркое осеннее солнце. Тирион позавтракал ягнёнком и запил его вином, после отправившись по делам. Тирион надел простой и лёгкий дублет и бриджи, что носил обычно, и направился к месту встречи, взяв с собой лишь Бронна, оставив при этом гвардейцев Ланнистеров.

«Уже наступила осень, а солнце жарит, будто сейчас середина лета. Как же хочется в такие моменты, чтобы наступила чёртова зима».

Королевская Гавань воняла под палящим солнцем больше обычного. Но в таких местах, как богороща или сад, запах чувствовался меньше. Но достаточно, чтобы непривыкший человек поморщился.

Тирион вместе с Бронном уже пришёл к богороще. К обиталищу Старых Богов. Богороща Красного Замка отличалась от той, что была в Бобровом Утёсе, не говоря уже о той завораживающей дух богороще Винтерфелла, что он посетил, кажется, совсем недавно.

Сразу после входа в богорощу стояли неподвижными колоннами дубы, дальше же виднелись страж-деревья и железностволы. После которых стояло чардрево — без вырезанного на нем кровавого лика. Пройдя ещё немного, карлик заметил Вариса, как всегда, напудренного и завёрнутого в шелка. Он оставил Бронна у входа, дабы поговорить с евнухом наедине.

— Лорд Варис, — начал Тирион, всё ещё топая короткими ногами.

— Милорд, — сказал Варис, улыбаясь.

— Как вы, лорд Варис? Как вам погода? Не слишком ли смердит Королевская Гавань? — начав уже обыденную светскую беседу, произнёс карлик.

— Терпимо, лорд Тирион. — Они уже начали понемногу отходить от оставленного позади Бронна. — Сам я в добром здравии; настолько — насколько может быть здоров человек в моём положении. А как вы сами? Нравится ли вам всё согревающее солнце?

Тирион, улыбнувшись, ответил:

— Я здоров как никогда. Вот только сплю я меньше, чем обычно, да и пью больше. Хотя... Пил я, кажется, точно так же. Солнце же жарит меня как всегда.

— Это пройдёт, — ответил евнух, всё ещё не снимая с лица фальшивую улыбку, — как и жаркое солнце, так и волнения от такого большого груза ответственности.

«Ты мне заговариваешь зубы, ближе к делу», — подумал карлик.

— Что-то случилось с Шаей? — спросил Тирион, тут же остановившись и взглянув на евнуха. — Подозреваю, вы пригласили меня сюда отнюдь не ради светской беседы о моём здоровье и смердящей Королевской Гавани.

Варис ещё больше заулыбался и, встав рядом с карликом, ответил:

— Она в добром здравии. И с ней пока что нет проблем. Я бы вам посоветовал навещать её реже.

«Не тебе решать, когда мне её навещать, а когда — нет».

— Но поговорить я пришёл о нашем недавно отбывшем из города друге, о лорде Бейлише.

Они прошлись мимо чардрева и окружающих его страж-деревьев. Под их ногами хрустели немногочисленные опавшие осенние листья. Тирион ненадолго засмотрелся на давно погибшее чардрево; несмотря на то, что погибло оно уже годы назад, — чардрево завораживало дух Тириона, когда он смотрел на него. Отведя взгляд, он продолжил говорить:

— На него устроили засаду и убили его?

— К сожалению многих, нет, — ответил он, начав улыбаться ещё сильнее.

— Тогда что с ним? Не томите меня, лорд Варис, у меня есть и другие дела.

— Тогда я попытаюсь ответить коротко и ясно, милорд. Уже после совещания малого совета я узнал о чём-то интересном, что может говорить не только о его благородных намерениях в отношении поездки к Тиреллам.

«То, что Мизинец всё делает отнюдь не из благородных побуждений, не понимал разве что Нед Старк».

— Думаю то, что он руководствуется совсем не благородством, — всем и так ясно.

— Да, милорд. — Евнух оглянулся по сторонам в поисках лишних ушей и, не обнаружив их, продолжил: — Помните, как я говорил ещё на малом совете о том, что мне неизвестна судьба вдовы Неда Старка?

— Да, я помню.

— Так вот, позже мне сказали, что она — вместе с несколькими северянами из благородных домов — присоединилась к людям Тиреллов. И с ними покинула лагерь Ренли Баратеона после его смерти.

«Кейтилин Старк. Отнюдь не глупая женщина — она наверняка попытается договориться с Тиреллами, как прежде пыталась сделать это с Ренли».

— Весьма полезная информация, однако как это относится к Мизинцу? — спросил Тирион, сузив глаза.

— Лорд Бейлиш с детства был воспитанником Хостера Талли — отца Кейтилин Старк. До того момента, пока он по глупости не вызвал её суженого — Брандона Старка — на поединок, в котором он, конечно же, проиграл. — Они продолжили свою медленную прогулку.

— Хм, любовь молодости Мизинца. Я так понял, вы решили, что он ещё раз попытается завоевать уже свободную Кейтилин Старк? — спросил с усмешкой Тирион.

— Нет, милорд, — сухо ответил Варис и, смотря вдаль, продолжил: — Мизинец — человек, лишённый моральных устоев и всякого рода привязанностей. Человек, способный пожертвовать чем угодно ради достижения цели. — В голосе Вариса чувствовалось немного предосторожности. — Но исключение составляет его юношеская влюблённость в Кейтилин Старк.

— К чему вы клоните?

— К тому, что любовь всей его жизни поддерживает в этой войне своего сына, который воюет против вашего дома. Это, конечно, маловероятно, но всё же он может решить предать вас, чтобы угодить единственному дорогому человеку.

— Эта любовь не смогла заставить его спасти Неда Старка от гибели. С чего бы в этот раз ему быть на их стороне? К тому же леди Кейтилин будет не рада человеку, как она считает, который помог её мужу попасть на плаху. Я не слепой — от меня не сокрыто понимание того, что Мизинец может поменять сторону по щелчку пальцев.

— Лорд Бейлиш никогда не менял стороны: он был и остаётся лишь на одной стороне — своей. — Наконец вновь остановившись и глядя в глаза Тириона сверху вниз, он продолжил: — Он очень опасный и непредсказуемый человек. С такими всегда надо быть начеку и держать ухо востро. Он искустный лжец, всегда заправляющий свою ложь щепоткой правды.

— Например то, как он солгал Кейтилин Старк о том, что кинжал из валирийской стали находившийся у человека покушавшегося на Брандона Старка — мой?

— Раз вы утверждаете, что он не ваш, то да. У этого кинжала не простая судьба. По сведениям моих информаторов, этот клинок также коснулся глотки Неда Старка во время его ареста в тронном зале.

— Я вас понял и я обращу должное внимание на сказанное вами. А теперь я хочу вас спросить, доложили ли вы обо всём этом моей милой и дорогой сестрице?

— Ещё нет, но я собираюсь.

— Не стоит. Как придёт время — я сам ей обо всём расскажу.

— Как вы пожелаете, милорд.

— Ладно. Раз наша беседа окончена, то я хотел бы уйти, но прежде попросить вас кое о чём.

— Это касается вашей возлюбленной?

— Вы — как всегда — проницательны, лорд Варис. Я хотел бы встретиться с ней сегодня вечером: довольно долго я с ней не виделся. Она, вероятно, скучает — по крайней мере, я надеюсь на это, — улыбнувшись, сказал карлик.

— Как вам угодно, милорд. Я откланяюсь, — вновь надев фальшивую улыбку, ответил Варис.

— Тогда вы вольны идти, куда хотите.

«Мне стоит сегодня помыться, а то из-за пота от чёртовой жары с меня скоро начнёт смердеть. А Шае нравится, когда я чистый», — промелькнула мысль в голове Тириона. Он попрощался с Варисом и пошёл восвояси.

* * *

Тирион был одет в красивый, дорогой и более толстый чёрный дублет, чем тот, в котором он был в полдень. К вечеру в Королевской Гавани дул слабый ветерок, который и охлаждал, и отгонял весь смрад исходивший от города. Тирион стоял на своём балконе в башне Десницы. Сегодня волей случая Варис должен был привести Шаю прямо к нему. Он изрядно подготовился к встрече, так как долгое время не видел её. И увидит в следующий раз также не скоро. Помывшись после обеда, Тирион отправился решать дела государства до самого вечера. Перед приходом Шаи он думал: «Стоит ли мне надушиться? Нет, меня хоть и называют полумужем, но толику достоинства я хотел бы сохранить».

Когда слабый ветерок Королевских земель ударил Тириона в лицо, он вспомнил слова Бронна, который произнёс их, когда узнал, что к нему сегодня придёт Шая: «Не подумай ничего плохого, но ты, похоже, привязываешься к ней».

«С чего ты это взял?» — спросил его Тирион.

«А с того, что ты помылся сегодня после обеда и выбрал красивый наряд. И я сомневаюсь, что ты сделал бы это ради кого-то другого».

«Что, если и так?»

«Что... если? Вам напомнить, чем это закончилось в прошлый раз? — Увидев на лице Тириона грусть, он добавил: — Думаю, не стоит».

«Зря я тебе рассказал ту историю», — сказал ему Тирион с толикой обиды, злости и разочарования.

«А что, если Бронн прав? Если всё и дальше будет так продолжаться — всё будет точно так же, как и с... Тишей...»

К нему на цыпочках уже подбежала Шая и, опустившись, обняла его, с радостью сказав:

— Мой лев! — Тирион не успел рассмотреть её лицо в этот момент.

— Как ты? — спросил он у неё после продолжительных объятий. — Тебе там хорошо? Никто тебя не обижает? — с неподдельным волнением задавал он вопросы и дальше.

— Всё хорошо, — сказала она, улыбаясь и держа его за плечи. — А сам ты как? —спросила она невинным голосом.

— Со мной всё в порядке, — ответил он, смотря ей в глаза при свете свеч.

Тирион указал ей место за столом, где она может присесть. Он заранее отдал приказ поварихам подготовить ужин на двоих и после отправить к нему в башню. На столе было дорогое борское вино, которого становилось всё меньше и меньше после закрытия Дороги Роз Тиреллами.

«Ничего, для неё мне не жалко».

Вместе с тем на столе, в вазах, лежали разные виды фруктов: Дорнийские апельсины, яблоки из Речных земель, персики из Простора и бананы из Летних островов. И на фарфоровой тарелке при свете свеч загадочно мерцало уже нарезанное мясо недавно зажаренного телёнка. Все столовые предметы были сделаны из чистого сплава серебра.

Усевшись, они начали разговор:

— Ну и как тебе управлять целым королевством? — спросила Шая, улыбаясь при этом. — Наверное, очень интересное занятие. Эх, а я в то время — вдалеке от тебя — играю роль служанки, — уже с грустью сказала она, положив в рот ломтик телёнка.

Тирион, взяв её за руку и посмотрев на её сверкающие глаза, сказал нежным голосом:

— Ты ведь понимаешь, что это вынужденная мера. Моя сестрица ищет повод, за что можно ухватиться, чтобы использовать потом против меня. А ты — моя слабость, так как я люблю тебя.

Тирион за весь ужин почти не притронулся к вину, чтобы не испортить назревающий процесс.

— Ты выглядишь усталым — даже более усталым, чем обычно, — произнесла она, держа его за руку.

— Да... — сказал он, отведя взгляд. — Эти государственные проблемы. Старки — в Речных землях; Баратеоны — в Штормовых землях. Все они угрожают нам. И у каждого из них большое войско. Да даже тут, в Королевской Гавани, небезопасно. — Крепко, но нежно сжав её руку и вновь посмотрев в её глаза, он продолжил: — Простолюдины голодают: мы не можем обеспечить низкую цену на продовольствие. Такими темпами скоро в городе будет бунт — и я сильно волнуюсь, ведь ты можешь пострадать в нём.

— Так возьми же меня к себе. Я буду здесь играть ту же роль служанки, однако буду ближе к тебе.

— Я не могу, ты знаешь почему...

— Ладно, тогда дай мне просто тебя успокоить и обеспечить хорошим сном на сегодня. — Она впилась в губы Тириона. Они поднялись и, не прекращая целоваться, подошли к кровати.

— Шая... не спеши. — Он и сам толком не понял, что сказал.

Шая быстро сняла с себя свою лёгкую накидку из шёлка.

«Где она это взяла? У служанок не должно быть такого: люди могут что-то заподозрить!» — подумал он. Но вот она уже принялась снимать его бриджи и, закончив, оседлала его со словами:

— О, мой лев... Да, да! Не останавливайся, мой большой лев! — Она тем временем быстро двигала бёдрами.

«Для шлюхи она довольно-таки узкая. Нет, мне не стоит её так называть — даже в мыслях».

Вот уже сам Тирион стал помогать ей, активно двигая бёдрами. На пике блаженства, которого он так долго не испытывал, Тирион потерял счёт времени. С того момента, как была снята одежды, и до этого момента время будто шло в десять раз быстрее, чем обычно. Соитие продолжалось ещё около дюжины толчков — и после он с криком излил в неё своё семя. Она закричала одновременно с ним.

Уже после кульминации она продолжительное время лежала у него на груди. А после того, как она слезла, он решил: «Надо будет отправить её обратно: её не должны заметить около меня». Но он забыл об этом. И, уже погружаясь в сон, подумал: «Откуда же она берёт лунный чай?» Не найдя в мыслях ответ на этот вопрос, он погрузился в сон.

Они уже ехали целый день. Кейтилин не была изнеженной женщиной, привыкшей лишь к каретам, — но целый день в седле мог заставить даже опытного наездника измотаться. Не говоря уже о лошадях. Поначалу они гнали галопом из лагеря убитого Ренли Баратеона, однако потом они стали постепенно замедлять коней, дабы не загнать их. У Кейтилин от долгой езды уже начали натираться ляжки.

«О боги, если так и дальше будет продолжаться — я свалюсь с седла».

Она ехала на рыжей ездовой кобыле, что была с ней с самого Риверрана.

Сейчас была ночь — и через пару часов должен был наступить рассвет. Прохладная погода нынче установилась. Штормовые Земли всегда отличались своей погодой от соседнего Простора и Королевских земель. Чтобы спастись от костлявых пальцев холода, что пробирал до костей, Кейтилин укуталась в тяжёлый серый плащ.

Они пересекли Королевский лес около четырёх часов назад. Сейчас же они должны были доехать до гор около Тамблтона — родовой крепости так и не оправившегося после Танца Драконов дома Футли. Но она не знала, насколько они приблизились к горам, так как она толком ничего не видела из-за темноты.

Кейтилин окликнула Лукаса Блэквуда и Вендела Мандерли — и они поравнялись с ней. После она спросила у них:

— Милорды, скажите мне, где мы сейчас находимся? — спросила она это, смотря на Вендела Мандерли. И он же ей ответил:

— Как сообщают разведчики, мы находимся в двух лигах от гор около Тамблтона. И если ехать без перевалов, то мы должны доехать до Горького Моста к обеду. Там мы соединимся с остальными людьми Тиреллов.

— Сир Лорас и впрямь хочет ехать туда без перевалов? — спросила Кейтилин немного удивлённо.

— Он хочет как можно быстрее соединиться с остальным войском, — ответил, заговорив Лукас Блэквуд. Худощавый и невысокий темноволосый юнец, одетый в дорогой чёрный дублет с оттенками золота. Второй сын Титоса Блэквуда — одного из вассалов её отца, — поддержавший их в этой войне.

Позади от них послышался вопль. Кейтилин оглянулась, выпучив глаза, пытаясь понять, что случилось и не напали ли на них.

«Нет, это не может быть нападением. Младший сын Мейса Тирелла — вместе с лордами Тарли, Фоссовей и Рован — забрал почти каждого четвёртого человека в лагере вместе с собой; на нас никто не мог напасть. Слишком уж много у нас людей».

Вендел Мандерли, пришпорив коня, поехал проведать, что там стряслось.

— Не беспокойтесь, миледи, наверняка ничего страшного не произошло, — сказал Блэквуд спокойным голосом. — Вероятно, какой-то всадник плохо смотрел туда, куда едет его лошадь. Кобыла просто попала в яму, сломала ногу и упала на самого всадника.

Вендел Мандерли, прибыв с места происшествия, подтвердил догадки Блэквуда.

«Стоить быть осторожнее; в такой беззвёздной ночи — на дороге, освещённой лишь факелами, — легко попасть в очередную яму, и меня постигнет участь того несчастного. Я должна вести себя предусмотрительнее. Я нужна своим детям».

Доехали они к Горькому мосту, где располагались основные силы Короля Лета, и впрямь к обеду. Возможно, это из-за того, что они ехали без перевалов. Но они могли бы доехать ещё раньше, если бы Рыцарь Цветов не решил почтить память своего почившего короля, забрав его тело, чтобы позже похоронить.

«Его родной брат сам мог похоронить его, — про себя сказала Кейтилин, — хотя можно ли доверить последние почести предполагаемому братоубийце?»

Их в лагере встретили люди Тиреллов — во главе с Мейсом Тиреллом. В стане наверняка все знали, что Ренли Баратеон мёртв — и многие его люди перешли под знамя его брата, с которым они совсем недавно собирались сражаться. Что за времена пошли. Люди, которые днем ранее хотели поднять голову Станниса на пику, теперь желают посадить его на трон.

Кейтилин, несмотря на всю усталость от дороги, взяла вместе с собой своих благородных спутников и направилась к главе дома Тиреллов. В лагере не чувствовалось того веселья, что было в нём, когда она впервые сюда прибыла для переговоров, в которых потерпела неудачу; во второй раз, как она надеялась, ей повезёт больше. Казалось, будто бы все здешние люди держали траур по почившему королю. Они, похоже, и вправду любили своего Ренли. Северяни её сына ему верны, но Кейтилин слабо верилось в то, что в случае такого ужаса суровые воины Амберов, Карстарков, Болтонов и Толхартов будут так по нему горевать. Подойдя к Мейсу Тиреллу, обнимавшему своего сына, Кейтилин заметила рядом с ним его дочь — овдовевшую девицу, которая совсем недавно, должно быть, справила свои восемнадцатые именины.

«Она, вероятно, ровесница Робба», — подумала Кейтилин.

Овдовевшая королева была в траурном чёрном наряде, с двумя дюжинами золотых нитей; в наряде, который всё же ничуть не ухудшал её внешний вид. У её каштановых волос, свойственных всем Тиреллам, была простая южная укладка.

После того, как Мейс Тирелл закончил обниматься со своим сыном, она обратилась к нему:

— Лорд Тирелл, — сказала она, подойдя чуть поближе.

— Леди Старк, — произнёс Розан немного удивлённым голосом с растерянностью во взгляде, — я не знал, что вы покинули лагерь Ренли вместе с моим сыном.

Глава дома Тиреллов был одет, к удивлению Кейтилин, в дорогую броню из позолоченной стали, украшенной драгоценными камнями, будто он собрался выступать на поле брани.

— Я решила, что будет более разумно покинуть лагерь вместе с ним, — ответила она сухо.

— Мы не против того, что вы тут находитесь, — и, конечно же, вы нам ничуть не мешаете. Будем рады вас принять, но могу ли я узнать причину вашего прибытия? — После окончания его речи к ним подошла маленькая королева — Роза Хайгардена.

— Леди Старк, — сказала королева тонким и женственным голосом, — простите грубость моего отца. Вы целые сутки, похоже, были в седле, а это не из лёгких занятий. Нам надо было начать с предложения об отдыхе прежде всех разговоров, — закончила она, немного улыбаясь.

— Сейчас трудные времена — и нам порой приходится забывать о такте. Это вполне простимо, ваше высочество, — сказала Кейтилин, улыбаясь в ответ.

— Думаю, в этом титуле уже нет нужды, леди Старк. Зовите меня просто Маргери, — всё с той же нежностью и дружелюбием ответила Тирелл.

«Она нежна и умеет угождать людям — это очень нужные качества для придворной дамы. Возможно, из неё получилась бы неплохая королева, если бы Ренли был жив. — Кейтилин на миг опустила взгляд и сразу же вернула его обратно. — Если бы».

— Я сочувствую вашей потере, леди Маргери, — проговорила она, уже опустив королевский титул. — Ренли был хорошим человеком и стал бы лучшим королём. Все мы его любили. Его не должна была постигнуть такая участь. — Кейтилин тоже пыталась быть чуткой.

— Да... он стал бы им. Но судьба довольно непредсказуемая штука — и она всегда забирает первыми лучших.

Всё это время молчавший Розан начал говорить:

— Простите мою бестактность, леди Старк. Моя дочь права: мне следовало прежде предложить вам немного отдыха, а не лезть с расспросами, но такие уж сейчас времена.

— Это ничего, милорд, — всё ещё пытаясь улыбаться, выдавила она из себя.

— Причина такой моей спешки в том, что, немного отдохнув, мы отправимся в путь обратно в Хайгарден.

«В путь? В Хайгарден? Нет, мне надо сначала переговорить с ним».

— И вы простите то, что я тороплю события, милорд, — сказала Кейтилин, после чего Тирелл заулыбался. — Но я хотела бы с вами срочно поговорить — наедине.

— Такая поспешность ни к чему, леди Старк, — начала бывшая королева. — В путь мы собираемся следующим утром. Мы не ожидали, что Лорас так сильно будет торопиться обратно к своей семье. — Она взяла брата за локоть и посмотрела на него с естественной, как показалось Кейтилин, нежностью. — Вы до этого момента можете побыть нашей гостьей, отдохнуть и привести мысли в порядок.

«Она нежна и мила, очень мила. Даже милее, чем я была в её возрасте. И к тому же она говорит правильные вещи: мне стоит расслабиться после такого пути. На войне важна каждая минута, но ради достижения цели мне и вправду нужно привести мысли в порядок».

— Вы правы, — проговорила Кейтилин, немного отведя взгляд. — Я устала от долгого пути — мне стоит отдохнуть. Пожалуй, я воспользуюсь вашим гостеприимством. — Кейтилин опять улыбнулась — и её глаза ни с того ни с сего заблестели.

Отпустив брата, маленькая королева направилась к Кейтилин и взяла её под руку:

— Пойдёмте со мной. Мы немного прогуляемся, пока наши люди не подготовят вам и вашим спутникам подходящие покои. После же вы сможете принять горячую ванну. — Она не отводила взгляд от Кейтилин и немного повернула голову вбок. — А потом мы все вместе поужинаем.

«Она слишком беспечна для только что овдовевшей женщины. Хотя наверняка она не успела привязаться к своему мужу-королю, ведь они были женаты лишь... несколько месяцев. Странно».

После небольшой прогулки, где они вели светскую беседу, к ним подошла одна из многочисленных служанок маленькой королевы, которая сообщила, что шатёр Кейтилин готов. Когда они прибыли к месту, бывшая королева распрощалась с Кейтилин, поцеловав её в щёку.

Шатёр был сделан из хорошего шёлка; снаружи была вышита золотая роза Тиреллов. Внутри было заметно богатство Хайгардена. Вся мебель была сделана из дорогостоящего качественного дерева; место же, где Кейтилин придётся спать, было набито хорошей периной. В шатре стояло даже зеркало, края которого были позолочены. Само же помещение было освещёно ароматизированными свечами с запахом роз, и жаровней.

«Если я достигну успеха, всё это богатство будет помогать Роббу в войне», — строила планы Кейтилин. — Ежели Ренли не солгал, преувеличив количество своих людей, то даже с учётом тех, кто присягнул Станнису, у Робба может статься самое большое войско из ныне живых королей. Даже у Роберта Баратеона не было таких чисел во время его восстания».

Кейтилин приняла горячую ванну, которая уже была готова к её приходу. На кровати лежало платье, сделанное из атласа зелёного цвета, с небольшой отделкой из мирийского кружева. Кейтилин нечасто такое надевала после окончания восстания Роберта и её отбытия вместе с Недом на Север: там были практичнее более простые ткани и меха. После того, как ей расчесали волосы служанки Тиреллов, её позвали на ужин. Вся эта подготовка заняла приличное количество времени.

Она прошла мимо значительного количества шатров, на которых были вышиты знамёна разных домов Простора — многие из них Кейтилин не узнавала. Ужин же был назначен в самом замке. Путь до него от её шатра был недолгим. На ужине не было такого уж большого количество людей — по сравнению с тем пиром, на котором Кейтилин присутствовала, когда Король Лета ещё был жив. Для её знатных спутников тоже нашлись места.

На ужин подали зажаренную свинину, которую смаковали в вине вместе с разными травами, и форель, которую люди запивали элем, мёдом и вином. На десерт же были сливочные лебеди, единороги из жжёного сахара и лимонные пирожные.

«Санса любила эти пирожные, — подумала она, бесцельно тыкая в тарелку вилкой. — Когда мы вытащим её, я дам ей съесть их столько, сколько ей будет угодно», — закончив мысль, Кейтилин улыбнулась.

Ужин был к тому же не таким шумным, как та, на котором Кейтилин была прежде. Но всё же немалое количество людей отпускали разного рода шутки о Ланнистерах и о Станнисе; уши Кейтилин иногда улавливали даже слова «Волк» и «Старки» — но она не обращала на это внимания. На трапезе — в основном — были мелкие и большие лорды Простора. По правую руку от Жирного Розана сидел ещё один из троих его сыновей, которого Кейтилин прежде не видела, однако слышала о нём. Звали его — Гарлан Тирелл, второй сын Мейса Тирелла и Алерии Хайтауэр, высокий мужчина, не уступавший в росте и в ширине плеч Королю Лета. Он был недурен собой и носил каштановую бороду под цвет волос — но всё же он был не так красив, как его младший и более известный брат.

После окончания трапезы лорд Тирелл соизволил наконец поговорить с Кейтилин. Они направились в один из соляриев в замке. Несмотря на просьбу Кейтилин, Розан взял вместе с собой своего второго сына. Комната же была по-простому обставлена (там находился стол из дуба и такие же скамьи) и освещена факелами и свечами.

Уже после того, как они зашли и уселись за столом, Розан начал:

— Как вы, леди Кейтилин? Предоставили ли вам всё нужное?

— Да, у меня всё хорошо, лорд Тирелл. Благодарю за оказанное внимание и учтивость. — Розан в ответ улыбался.

— Так, раз у вас всё есть и вы ни в чём не нуждаетесь, поговорим о причине вашего прибытия.

«Наконец-то. Старица, передай мне толику своей мудрости, чтобы провести переговоры удачно».

— Думаю то, что я пришла неспроста, вам уже ясно, — заявила Кейтилин, наблюдая взглядом то за Гарланом, то за самим Мейсом Тиреллом. — Я уже прежде пыталась заключить союз между Севером и Штормовыми землями. Но, к нашему сожалению, лорд Ренли погиб до того, как мы сошлись в условиях. — Кейтилин решила не упоминать о том, что она потерпела неудачу.

— Так вы теперь хотите союза между Простором и Севером, леди Кейтилин? — учтиво спросил Гарлан Тирелл.

— Вы правы, сир Гарлан, — ответила она, уже глядя на него. — Сейчас идёт война — и оба наших дома воют с львами. В такие времена все мы нуждаемся в друзьях: верных и сильных друзьях.

— Но мы даже ни разу не успели скрестить с ними мечи, леди Кейтилин, — произнёс лорд Тирелл, сложив руки в замок, после чего Кейтилин перевела на него свой взгляд.

— Да, не успели. Но всё же вы созвали свои знамёна и выступили под штандартом Ренли Баратеона; закрыли Дорогу Роз и всё ещё не открыли её — Кейтилин не увидела на их лицах ни единой эмоции.

— Чего конкретного вы хотите? Чтобы наша армия выступила теперь уже под штандартом лютоволка и снова объявила войну короне? — спросил Розан.

«А вы её и не прекращали», — мысленно заметила она.

— Да, вы опять же правы, милорд. Мальчишка, восседающий на троне, и его мать взяли моего мужа под стражу, объявив его при этом изменником. — Кейтилин на миг остановилась, отвела взгляд и уже более тихим голосом продолжила: — А после лишили жизни. — Она посмотрела прямо в глаза Мейса. — Моих дочерей они держат в заложниках. И своими действиями они спровоцировали нас на войну, которую мы не хотели. Всем Семи Королевствам известно то, насколько милосерден Тайвин Ланнистер — если хотите, можете обратиться за подробностями к Роджеру Рейну. Мы теперь на одной стороне — нравится это нам или нет.

— Мы вам сочувствуем, леди Кейтилин. И понимаем, что вы хотите поддержки для вашего сына, что надел на себя Корону Зимы, — произнёс Мейс Тирелл будто бы заранее выученный ответ.

«Короновали его собственные вассалы», — добавила Кейтилин про себя, не желая его прерывать.

— В начале войны мы поддержали Ренли, будучи уверенными, что с нашей помощью он сможет занять место, которого достоин. Но судьба оказалась непредсказуемой штукой и показала нам неправильность решений, что мы приняли в спешке. Я же более не желаю повторять этой ошибки и не стану отвечать вам отказом или согласием, прежде чем не переговорю со своей семьёй. Со всей своей семьёй. А вы, если желаете дождаться моего ответа, можете вместе с нами отправиться в Хайгарден, где мы радушно вас примем.

— Но ведь вы глава этого дома, — возразила Кейтилин, — и вы вправе решать, кого поддерживать, а кого — нет.

— Да, отец — глава нашего дома. Но мы желаем теперь действовать и говорить сообща. А этого он не сможет сделать, не отправившись в Хайгарден и не поговорив со своей семьёй, — уже вместо своего отца сказал Гарлан. — И это наше последнее слово.

«Прости меня, Робб. Похоже, я вновь потерпела, возможно, хоть и временную, но неудачу, — осознала она то, что ответ у них заранее был заготовлен, и даже если она сейчас попытается переубедить их, то успеха он не достигнет. — Мне надо было подготовиться лучше».

— Раз таковы обстоятельства и убедить в обратном я вас не смогу, то я готова на рассвете выступить вместе с вами в Хайгарден. — После её ответа Мейс Тирелл ещё больше заулыбался, вкушая радость от итога, на который изначально рассчитывал.

— Мы рады вашей разумности и терпению, леди Кейтилин. Завтра с рассветом мы сразу же выступим обратно в Хайгарден по Дороге Роз. А пока вы отдыхайте. — И после того, как они встали, Мейс Тирелл добавил: — Теперь мы попрощаемся с вами. Приятных вам снов.

Кейтилин ненадолго осталась в солярии после того, как они покинули её.

«Они наверняка что-то задумали — но что же?» — Не найдя ответа, она тоже покинула комнату и направилась в свои покои в раздумьях.

В воздухе стоял сильный запах крови с привкусом меди и железа. В реке лежали сотни трупов; и те, кто не был одет в тяжёлую броню, — всплывали; остальные же — тонули. Хоть Киван сам и не участвовал в сражении, однако его захлёстывало волнение, будто он был в самой гуще битвы. Они уже совершили несколько волн атак; каждую из них люди Талли, которых было вдвое меньше, отбили. Тех, кто всё ещё мог держать в руках оружие, перегруппировывали и отправляли обратно — в «сердце» сражения.

«Нет, это не битва. Это скорее бойня. Бойня, в которой мы — мясо, а Талли — мясники. Но разве должен лев опасаться рыбы? — Киван всё ещё смотрел на битву с горечью во взгляде. — У наших людей боевой дух падает с каждой отражённой атакой. Может быть, если они увидят меня или Тайвина во главе, они наконец воспрянут духом и пробьют брешь в обороне «форели»? Нет, опять же нет. Даже если они и достаточно воодушевятся для этого, то я или Тайвин — в зависимости от того, кто поведёт людей, — сляжем в бою и потонем в этой чёртовой реке. Мы уже не так молоды, как во времена Рейнов, чтобы лично участвовать в сражениях, — теперь это дело молодых и горячих людей, как Джейме. Но какой толк от твоей способности владения мечом и бурлящей крови, если семнадцатилетний мальчишка разбил твоё войско, а самого тебя взял в плен?»

Киван, устав наблюдать за бессмысленными атаками, направился обратно к Тайвину. Он ехал на чёрном боевом коне. При каждом движении копыт местами позолоченная броня, стальные части которой были перекрашены в красный цвет, издавала тихий — на фоне битвы — звук. Даже когда он отъехал на приличное расстояние, его уши улавливали свист стрел, заглушаемый лязгом стали от мечей и ржанием лошадей.

Тайвин восседал на рыжем боевом скакуне, который был защищён кольчугой. Сам же он сильно выделялся на фоне людей, что находились вокруг него. Высокий мужчина — в гораздо более дорогих и красивых, но менее практичных доспехах, чем у Кивана, — сидел на коне, гордо и прямо держа свою спину. Как только люди вокруг него увидели Кивана — они сразу же расступились, зная, что человека — ближе Кивана — к Тайвину нет.

«Он всегда делился со мной мыслями и выслушивал мои советы — и ни с кем он не был так близок, как со мной, даже со своими детьми. Не считая... Джоанны».

Тайвин, заметив Кивана, повернул ненадолго в его сторону голову, после же опять вернул свой взор на битву.

«Его бакенбарды всё белее и белее. Когда мы выезжали из Утёса Кастерли, они мне не казались такими белыми. Возможно, это от войны — или же моя память подводит меня».

После того, как Киван подъехал ближе, Тайвин заговорил:

— Если всё и дальше будет так продолжаться, то скоро Талли будут вдвое превосходить нас, а не мы их. — На лице Тайвина не были заметны эмоции — но Киван знал, что он их испытывал.

— Да. Талли хорошо подготовились к битве. В мелководье — и других невидных глазу местах — они наверняка установили колючки и выкопали волчьи ямы. — Заметив, что Тайвин не ответил, Киван продолжил: — Наши атаки они с лёгкостью отбивают; они пускают по нашим людям стрелы и болты из лесов, куда наши стрелы и болты не достают. И даже если нам удастся пробить брешь в обороне — её быстро закроют резервные отряды Талли до того, как наши люди успеют прийти к своим на подмогу.

Киван заметил, как всадник — одетый в цвета Ланнистеров — на чёрном и, вероятно, боевом коне проскакал, оставив за собой несколько трупов людей Талли. В это же время в него тщетно пускали стрелы и болты. Его защищали броня и толстый дубовой щит — красного цвета.

«Хороший воин: большой, крепкий и резвый — но долго он не протянет, — произнёс он про себя. — Спустя миг конь всадника — вероятно, отступившись о труп или яму — повалился набок. — Вот и его конец: его задняя часть не прикрыта бронёй — и наверняка ему туда пустят пару стрел до того, как он встанет».

К удивлению Кивана, так не произошло. Воин в цветах Ланнистеров встал на колени, прикрывшись щитом, однако другие люди Ланнистеров стали отступать и задавили того солдата.

«Вот что значит война: убить нескольких вражеских воинов в битве, после же упасть — но, встав, умереть не от вражеской стрелы или меча, а от ног своих же товарищей».

Всё это время молчавший Тайвин наконец заговорил:

— Я послал Гору с его пятьюстами всадниками, чтобы они пробили левый фланг Талли, — но, похоже, он не достиг успеха.

«Вот чей был этот всадник», — подумал Киван.

— Собери людей и направь их обратно в лагерь, — сказал Тайвин, смотря на Кивана.

«Он решил отступить после всех попыток? Нет, он наверняка лишь перегруппируется».

Киван кивнул в ответ.

— Скоро уже стемнеет, а наши люди и так с трудом видят людей Талли в лесах. С зарёй мы вернемся обратно и атакуем их. — Тайвин повернул своего коня и направился в сторону лагеря. За ним последовала вся его охрана. Киван же дал знак своим людям, чтобы они исполнили приказ.

Люди Ланнистеров потихоньку начали отступать — но некоторые безумцы всё ещё шли в бой и гибли. Один из людей Кивана спросил у него:

— Сир, что нам делать с трупами в реке? — Киван не видел лица спросившего солдата, так как оно было закрыто шлемом.

— Если вы видите, что это не совсем уж и труп, а лишь раненый человек, — берите его вместе с собой в лагерь. А трупы оставьте: у нас нет ни времени, ни людей, чтобы о них позаботиться. Будем надеяться, что к утру река смоет их.

Киван вместе со своей охраной поскакал в лагерь. Так как он был на коне и возвышался над остальными, то видел сотни и сотни раненых. У кого-то не было руки или ноги; у некоторых — располосовано брюхо. Однако — по непонятным Кивану причинам — они были живы. Из большинства просто торчали стрелы и болты — те, что сдержала броня, и те, что нет.

По прибытии в лагерь Кивану доложили, сколько людей погибло и сколько было ранено. Погибли около тысячи человек — точное количество жертв сосчитать было невозможно. А тяжело ранено были около двух тысяч; остальные отделались мелкими царапинами.

Молчаливые сёстры выносили трупы людей, которые умерли от ран уже после того, как попали в лагерь. Лекари всяческих мастей помогали остальным раненым. Его слух улавливал огромное количество криков пострадавших. Некоторые кричали от боли из-за отпиливания конечностей. Они по своей дурости высунули кляп изо рта.

«Макового молока нет, да и откуда ему взяться? Сейчас идёт война — и даже такой дом, как наш, не может его закупить в достаточных количествах, чтобы унять их боль», — мысленно сказал Киван.

Уже стемнело — и немного похолодало; после же пошёл сильный дождь. Вся земля превратилась в грязевую ванну, в которой тонули сапоги. Киван уже определил боеспособных людей по новым отрядам. А раненых оставил в шатрах — на попечение лекарей. Киван вышел из палатки с ранеными, вдохнул полной грудью, а после выдохнул.

«Наверняка дождь долго не продлится».

Киван отправился в свой шатёр, когда его окликнул один оруженосец. Киван дал знак своим людям, чтобы они позволили оруженосцу подойти ближе.

Оруженосец заговорил:

— Сир, я от лорда Тайвина. Он сказал, чтобы вы незамедлительно прибыли к нему: необходимо обсудить стратегию. — Киван при свете факелов заметил на лице оруженосца небольшой пушок и понял, что ему лет так пятнадцать.

— Передай ему, что я скоро прибуду. — После того, как оруженосец ушёл прочь, Киван тяжело выдохнул. — Судя по всему, неприятные вести.

Киван направился к шатру Тайвина. Лагерь к вечеру немного успокоился: хотя бы не было так сильно слышно тех криков. Тяжёлые сапоги Кивана — от веса всё ещё не снятой им брони — тонули в грязи. Шатёр Тайвина находился на расстоянии двух сот ярдов от Кивана. По дороге он заметил, как легкомысленные рыцари вели в свои шатры разного рода шлюх.

«Они думают, что завтра уже будут мертвы, а сегодня наплодят немало бастардов».

Некоторые же рассказывали байки вокруг костров, употребляя вино и эль.

В шатре находился лишь сам Тайвин. Когда Киван вошёл, Тайвин смотрел в сторону жаровни, стоя спиной ко входу. Тайвин уже снял с себя всю броню и был в дорогой чёрной кожаной накидке. Услышав громоздкие шаги Кивана, он повернулся к нему и указал рукой на место, где тому можно расположиться. После того, как Киван сел, Тайвин тоже направился к своему стулу. Стол был сделан из дорогого дерева, покрашенного в чёрный цвет. Чья эта древесина — он не узнал. На столе лежало письмо со вскрытой печатью.

— Что это? — спросил Киван.

— Письмо от моих людей в Штормовых Землях. Прочитай его.

Киван, протянувшись к письму правой рукой, взял его и начал читать:

«Доклад от 299 года из Штормового Предела.

После того, как Ренли Баратеон был убит и к его брату, Станнису Баратеону, переметнулись бывшие знаменосцы Ренли, — Станнис продолжил осаду Штормового Предела.

Однако вследствие того, что кастельян замка по имени Кортни Пенроз умер загадочной смертью, следующий по старшинству в замке открыл ворота и сдал замок Станнису.

Через несколько дней Станнис Баратеон намеревается отправиться в Драконий Камень вместе со своим войском, в котором около двадцати шести тысяч человек. Дальнейшие его планы неизвестны».

Киван, закончив читать письмо, положил его обратно на стол, после чего Тайвин взял его в руки.

— Всего лишь двадцать шесть тысяч? Я думал, куда больше людей к нему переметнётся. — Тайвин с письмом в руках встал и кинул его в жаровню.

— Тиреллы, собрав своих людей, отправились обратно в Хайгарден.

 «Хоть какая-то хорошая новость», — мысленно добавил Киван.

— От имени короля Мизинец направился к Тиреллам, чтобы попытаться заключить союз. Но сейчас нам надо думать не о Тиреллах, а о Станнисе. Он вместе со своей армией и флотом отправился в Драконий Камень — и дело времени, когда он отправится штурмовать Королевскую Гавань. — Тайвин вновь сел. — Я знал, что Станнис не отправится в Королевскую Гавань, не забрав себе Штормовой Предел. И что если он осуществит немедленный штурм, то понесёт тяжёлые потери — в худшем случае осадит замок. Но смерть этого Пенроза изменила мои планы.

— Пока этот доклад прибыл к нам... прошло уже больше недели — значит, Станнис уже в пути в Драконий Камень. И в течение двух-трёх недель он пойдёт на Королевскую Гавань. Означает ли это, что ты тоже хочешь отправиться в Королевскую Гавань?

— Да, — ответил Тайвин сухо, при этом смотря Кивану прямо в глаза. — В городе около четырёх или пяти тысяч золотых плащей. Они долго не выстоят против флота и армии Станниса — вооружённого катапультами и скорпионами. А в Речных землях нам делать нечего. Эдмар Талли слишком хорошо укрепил Каменную Мельницу. Даже в случае, если мы прорвёмся, мы понесём тяжёлые потери. Кстати, о потерях: сколько людей погибло и сколько тяжело ранено?

Киван, задумавшись, отвёл взгляд в сторону, а потом ответил:

— Погибло тысяча двести человек, тяжело ранены были больше двух тысяч. — Тайвин всё с таким же серьёзным лицом смотрел на Кивана. Он, сцепив пальцы в замок, добавил:

— Так дело не может продолжаться дальше. Завтра атаки на Талли не будет — мы свернём лагерь и с первыми лучами солнца отправимся в Королевскую Гавань.

— Я согласен с тобой. Что по поводу сына лорда Бракса, который направился с разведкой к Риверрану?

— Никто из его людей не вернулся. Вероятно, на них устроили засаду и многих перебили — остальных же взяли в плен.

«В чём вообще был смысл этой разведки?» — спросил Киван у самого себя.

— Мне ещё доложили по поводу твоих сыновей, — сказал Тайвин.

— Мартин и Виллем? Что с ними? — поинтересовался Киван; в его голосе слышались беспокойство и волнение.

— После того, как Робб Старк победил при Окроссе, он взял многих людей в плен, в том числе и твоих младших сыновей. — Тайвин говорил с холодной учтивостью. — Не беспокойся о них. Робб Старк не тронет мальчишек-оруженосцев Ланнистеров. И скоро мы с помощью обмена получим их обратно.

Тайвин наблюдал за реакцией Кивана. Киван, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула, издав при этом лязг доспехами. Он думал о своих сыновьях и о их будущем.

Тайвин после некоторой паузы добавил:

— Тебе тяжело — и ты волнуешься о своих детях. Но ты сейчас должен вернуть свой разум в другое русло: скоро тут соберутся люди. Мы проведём совет, на котором огласим наше решение об отступлении. И об отбытии в Королевскую Гавань. Пусть Талли радуются своей небольшой победе.

«Тайвин всегда думает лишь о благе дома, нежели о благе своих отпрысков, и хочет от меня того же», — решил Киван.

Путь в Хайгарден длился долго. К пятидесяти тысячам человек, большинство из которых были пешими, к тому же шли осадные орудия, которые ещё больше замедляли движение войска. Огромные онагры, требушеты и скорпионы, что собрали лорды Простора, возвращались вместе с Тиреллами обратно — в Хайгарден. И старший Тирелл, в отличие от своего младшего отпрыска, любил делать перевалы для подкрепления своего и так набитого желудка.

Кейтилин всё это не нравилось — но из-за возможного союза она терпела. Ей хотелось как можно быстрее направиться обратно в Риверран, обратно к Роббу и умирающему отцу, которого она так сильно хотела увидеть. Поначалу Кейтилин сильно переживала за Робба и отца, однако после того, как Тиреллы ей сообщили, что Робб победил у Окросса, разбив войско Стаффорда Ланнистера, её сердце немного успокоилось.

«Хорошо, молодец, Робб. Твоя победа закрепит мои слова о том, что именно с нами должны заключить союз Тиреллы — ни с кем другим», — думала Кейтилин.

После того, как ей доставили эту радостную весть, её пробрала гордость за Робба, который всё равно ещё казался ей ребёнком. Но теперь она больше верила в своего сына.

Ещё на Горьком мосту Кейтилин узнала, что в лагерь в день, когда они уже собирались уезжать в Хайгарден, к ним приехал сир Пармён Крейн — бывший рыцарь Радужной гвардии Ренли — и Эррен Флорент. Они оба уже присягнули Станнису и призывали остальных сделать то же самое. Но большинство лордов остались верны Тиреллам, а тех, кто хотел перейти к Станнису, Рендилл Тарли предал мечу; а самих Пармёна Крейна и Эррена Флорента заточил — и сейчас они вместе с войском едут в Хайгарден в кандалах.

С каждым днём они всё дальше и дальше пробирались в сердце Простора — и погода казалась Кейтилин всё теплее и теплее. Она уже давно сняла с себя тяжёлый серый шерстяной плащ, что стал непригодным в таких условиях. Перевал они делали каждый день и устраивали скромные пиры — по сравнению с теми пирами, что устраивал Ренли. Лорды и рыцари Простора ни в чём себе не отказывали: они ели жареную курицу, поросят и телятину вместе с свежевыпеченным хлебом (его пекли каждый день).

Кейтилин — как знатной даме — предложили ехать в карете, а бывшая королева, Маргери Тирелл, пригласила её ехать вместе с ней и дамами, что её сопровождали. Но Кейтилин любезно отказала им, потому что она не хотела находиться в их обществе и слышать разного рода сплетни, которые волновали лишь самих девиц, и издаваемый ими гул, да и сама Маргери не стала настаивать, зная, что женщине возраста Кейтилин наверняка не будет интересна их компания.

Кейтилин в карете всё время проводила, смотря в окошко и наблюдая за нетронутыми плодородными землями Простора, которые были усеяны пшеницей и другими яствами. Иногда, когда она считала, что слишком засиделась, Кейтилин предпочитала немного проехаться в седле. Вся дорога заняла три недели. Дорога Роз не была разрушена — и армии не приходилось пробираться по грязи, однако из-за того, что Тиреллы не хотели идти форсированным маршем, всё это не особо влияло на их скорость.

Когда они приблизились к Хайгардену — Кейтилин предпочла выйти из кареты и доехать туда верхом вместе со своими знатными спутниками. Вид Хайгардена ошеломлял: он не был похож ни на дурно пахнущую Королевскую Гавань с Красным Замком, ни на Риверран в окружении Трезубца, ни на пресловутый и холодный Винтерфелл, что стал ей домом. Красивый Мандер, отливающий бирюзовым цветом, возле которого находился сам замок, завораживал дух. От Хайгардена исходил сильный запах разных цветов, который перемежался с запахом Мандера.

Войско остановилось около замка — и солдаты начали разбивать там лагерь. Кейтилин вместе своими спутниками, как и другие знатные люди, вошла в замок. Она невзначай оглядывалась на мраморные колонны и издалека видела людей, которые катались на лодках по водам Мандера. Приём Тиреллам, возвращающимся из войны, которая — по мнению Кейтилин — только началась, организовали хороший.

«Они и скрестить мечи ни с кем, кроме как с друг другом, на турнирах не успели — но им всё равно организовали такой приём», — размышляла Кейтилин.

По краям дороги, что вела ко входу в замок, располагались зелёные ясеневые деревья. Кейтилин со спутниками вошла в замок через мраморный помост, который возвышался над глубоким рвом. Низ высоких стен выглядел зелёными из-за растений, что там росли. Хайгарден был самым красивым местом, которое Кейтилин видела за всю свою жизнь. Зелёные и жёлтые поля, полные ромашек, окружали замок. С первого взгляда можно подумать, что весь замок сделан из мрамора, — но это было не так. Замок состоял из двух уровней: на первом в основном жили крестьяне; на втором уровне жило уже само семейство Тиреллов вместе со всей своей челядью.

Проезжая через первый уровень, Кейтилин увидела большое количество мраморных фонтанов — с кристально чистой водой. Треугольные верхушки башен и купола были золотистого цвета, будто они и впрямь сделаны из золота. На каждой второй башне реяло огромное знамя с золотой розой на зелёном поле. У самых стен находились извилистые высокие подстриженные кусты, между которыми мог легко пройти человек.

На втором уровне было большое количество знатных дам, что встречали своих мужей и сыновей, которые возвращались с короткого похода Ренли Баратеона. В месте, где им помогли спешиться, Тиреллов встретили их домочадцы во главе с Оленной и Алерией Тирелл и с хромым сыном Мейса Тирелла — Уилласом Тиреллом, — который стоял, опираясь на трость. Последнего Кейтилин сразу узнала, так как среди них больше не было человека, одетого в богатые одежды, достойные наследника лорда Простора. Старшая леди Тирелл, как показалось Кейтилин, была скупа на любезности, ведь она даже не попыталась обнять своего единственного сына. Приняла в свои объятия она лишь своих внуков — Гарлана и Лораса — и позже Маргери, которая почти сразу после них подъехала в карете светло-песочного цвета из белёсо-кремового ясеня, украшенного розами. После приветствий своих потомков Оленна и Алерия Тиреллы вместе с Маргери подошли к Кейтилин — и говорить первой начала Маргери, представляя своей матери и бабушке Кейтилин:

— Бабушка, мама, познакомьтесь с леди Кейтилин Старк, матерью Робба Старка — хранителя Севера, лорда Винтерфелла и... — Маленькая королева сделала небольшую паузу, после продолжив: — И короля Севера и Трезубца. Я, в свою очередь, рада вам представить свою мать — Алерию; и бабушку — Оленну. — Кейтилин в знак уважения к пожилому человеку лёгенько склонила голову, Алерию же она поцеловала в щёку.

Оленна была одета в платье из шёлкового шантунга зелёного цвета, украшенного жемчугом, и носила головной убор из такого же материала, однако уже синего цвета. Алерия — высокая, статная женщина с гордой осанкой и с серебряной косой — была в более дорогом платье из штапеля, которое могли себе позволить немногие дамы из-за его цены и непрактичности.

— Я рада нашему знакомству, леди Старк, — с учтивостью начала Алерия.

— Я тоже этому рада, леди Алерия, — сказала Кейтилин.

— Да, да, да, все мы рады знакомству друг с другом, — взмахнув рукой, произнесла Оленна.— Как вы, леди Кейтилин? Сильно устали с дороги?

— Дорога была утомительна, но в компании приятных людей время летит незаметно.

— Но всё же вы поспешили поскорее покинуть эту огромную и медленную колонну во главе с моим сыном, и, вероятно, это было не из-за хорошей компании. — Увидев, что Кейтилин не собирается отвечать, Оленна продолжила: — И я вас всем сердцем понимаю: война — не место для женщин. Я это и Маргери говорила — но всё же она предпочла пойти со своим мужем, что объявил себя королём. — Она ненадолго повернула голову в сторону своего сына, который, хохоча, говорил с другими знатными лордами. — Кстати, о королях. Сколько их сейчас? Четыре? Пять? И если моя память меня не обманывает, то ваш сын тоже объявил себя королём и пошёл войной на Ланнистеров, которые с подлостью обвинили вашего мужа в измене.

— Робб не объявлял себя королём, — заметила Кейтилин. — Лорды Севера и Речных земель выбрали его своим королём, сочтя его достойным.

— Возможно, это говорит о многом, но да ладно, пойдёмте внутрь. Если я и дальше буду здесь стоять, то из меня уже можно будет пот вёдрами набирать. — Кейтилин не заметила ни капли пота на лице Оленны и решила, что она просто ищет причину, чтобы поскорее отсюда удалиться.

Оленна первой начала идти в сторону входа в замок, остальные же последовали за ней, в том числе и Кейтилин. Главный вход в чертог замка был сделан, на удивление Кейтилин, из светло-коричневого кедра; петли двери были позолочены. Внутри замок казался ещё более светлым и ярким. Все колонны — до единой — были сделаны из мрамора, а хрустальная люстра висела на потолке. Большие стеклянные окна, что доходили до пола, впускали в помещение свет.

Вслед за ними, шурша юбками, шли шесть служанок. Для довольно старой и ветхой женщины, которой казалась Оленна, — она, к изумлению Кейтилин, шла довольно-таки быстро. После недолгих разговоров они проводили Кейтилин в её покои, которые подготовили для неё заранее. И вместе с ней отправили трёх служанок, что должны были ей прислуживать и помогать во всём. Вечером же они пообещали закатить ещё один грандиозный пир по поводу их возвращения.

«Пиры, турниры... Они, кажется, ничего, кроме этого, не знают. Вокруг идёт война, многие голодают, да и зима близко. Но этого людям плодородного и тёплого Простора не понять».

Пир и вправду был грандиозным. Все мелкие и большие лорды со своими рыцарями собрались в огромном и просторном зале Хайгардена. Шуты танцевали и прыгали, выполняя разные трюки, в то время как музыканты, коих так сильно любили в Хайгардене, играли то «Дорнийскую Жену», то «Медведя и Прекрасную Деву». К вечеру замок начали освещать множество свечей и факелов.

Некоторые молодые лорды и рыцари выходили на террасу вместе с молодыми и доверчивыми знатными девицами, где предавались безобидным утехам. Робар Ройс, что отправился с ними, в отличие от других своих братьев по гвардии, что присягнули Станнису, играл с кинжалами, бросая их в воздух.

Лорас Тирелл, который до этого носил маску угрюмости, говорил с нескрываемой радостью на лице с одним молодым человеком, которого Кейтилин не узнала.

Женщины и девицы сидели отдельно от мужчин, которых было куда больше. Во главе одной такой группы сидела бывшая королева вместе с кузинами и другими дамами из знатных родов, близких ей по возрасту, рассказывая шутки и делясь с подругами сплетнями.

Кейтилин сидела вместе с Оленной, Алерией и Леонеттой Фоссовей — женой Гарлана Тирелла, прозванного Гарланом Галантным. Обсуждали они разного рода вещи: то войну, то королей. К разговору старшая леди Тирелл не проявляла особого интереса, и Кейтилин казалось, будто она готова встать и убежать отсюда.

После окончания пира Кейтилин в покои сопроводила Оленна Тирелл, за которой, не отставая, шли два её стража, что назвались Эрриком и Арриком, но Королева Шипов предпочитала называть их Правым и Левым. Оба они были семифутового роста и с широкими плечами. Они шли по просторным коридорам, стены которых украшали разного рода живописные картины, зачастую изображающие красоты природы Простора. После того, как они приблизились ко входу в покои Кейтилин, Оленна Тирелл поменяла русло их беседы, отклоняясь от обсуждения светских вещей:

— Турниры и пиры... Вам, похоже, это неинтересно, леди Кейтилин, я права?

— Да, вы правы, — ответила Кейтилин. — Несомненно, пир был грандиозным и весёлым, но, к сожалению... пока мой сын воюет в Западных Землях... я не могу думать ни о чём ином.

— Да, мы, матери, всегда сильно волнуемся о своих детях. И, думается мне, вы прибыли к нам именно из-за этого, а не для того, чтобы поглазеть на красоты Хайгардена. — Оленна, как показалось Кейтилин, говорила очень спокойно и уверенно, будто она заранее подготовила свою речь.

— Вы проницательны. Хайгарден, очевидно, красив и очень хорошо пахнет. Но действительно здесь я не из-за этого. Прибыла я сюда из-за своего сына, что ведёт войну со Львами.

— Раз так, то мы, естественно, не откажем вам в слове. Завтра мы будем обедать на террасе Высокого Сада и будем рады с вами там переговорить. А пока вы отдыхайте: переговоры наверняка будут долгими. — Она поцеловала Кейтилин в щёку. Кейтилин ответила ей тем же. После прощания Оленна направилась восвояси, а Кейтилин отправилась в свои покои.

Комната Кейтилин была освещена свечами; в ней сильно слышалась вода с запахом роз. В комнате был вход на крыльцо, через который можно было увидеть бирюзовые воды Мандера, что отражал свет луны и звёзд. Кейтилин, распустив свои рыжие волосы и надев спальную одежду, улеглась в мягкую постель с мыслями о предстоящем дне.

«После переговоров — удачных или нет — мне стоит написать Роббу».

Кейтилин проспала, к её удивлению, долго — возможно, это из-за загруженного вчерашнего дня, который начался долгим маршем и закончился грандиозным пиром. Разбудила её служанка со словами, что уже наступил час козы и ей приказали подготовить Кейтилин к обеду. После того, как Кейтилин умылась, её рыжие волосы принялась расчёсывать одна из девушек, посланных ей в услужение. Когда та закончила, Кейтилин надела голубое платье из шёлка, украшенное золотыми нитями, и направилась в хвалёные и известные Высокие Сады Хайгардена.

Путь туда ей показался не таким долгим — даже после того, как она прошла все эти ступеньки, она ни на чуточку не запыхалась. Высокий Сад ошеломил её разум: вокруг было огромное количество разных цветов — от зелёных до фиолетовых. Сад был словно заполнен тенистыми беседками и мраморными фонтанами, имеющими форму различных животных и птиц. Терраса находилась на самом краю огромного сада, где открывался вид на просторные поля и войско, что находилось неподалёку от замка.

Первым её заметил Мейс Тирелл, бывший в молодости известным силачом и красавцем — высоким, широкоплечим, с густыми вьющимися каштановыми волосами. Со временем Мейс растолстел, а в его волосах появилась седина, но он был всё ещё видным мужчиной. Встав со стула, он поприветствовал Кейтилин:

— Здравствуйте, леди Кейтилин, присаживайтесь вон туда. — Он рукой указал на её место. Она направилась туда и села.

Стол был богат на яства. Посреди него стоял зажаренный поросёнок бронзового цвета, с яблоком во рту, а вокруг него располагались травы, чтобы он выглядел красиво на зелёном фоне. Медовые коврижки, единороги из жжёного сахара, лимонные завитушки и мягкий сыр. Также на столе находились кувшины, полные разных вин из Вольных Городов, и вина из самого Арбора. Сразу после того, как она села, паж спросил её, что она хочет выпить, но она предпочла воду, дабы не затуманивать разум.

— Как вы, леди Кейтилин? Хорошо ли выспались? Нравится ли вам запах вод Мандера? — спросила Алерия. На террасе их было четверо, не считая слуг и служанок.

— Всё прекрасно, леди Алерия, а запах вод Мандера вновь заставляет меня почувствовать себя молодой, как во времена, когда я сидела у окна в Риверране.

— Риверран... Я слышала, что там тоже очень красиво. И что воды Трезубца не уступают водам Мандера. — Алерия говорила это, глядя на пшеничные поля, которые простирались на горизонте.

— А как ваш батюшка, леди Кейтилин? Я слышала, что ему нездоровится. Я имела честь с ним несколько раз встретиться. Человек он упрямый — но стойкий и честный. Что бы ни случилось, мы желаем ему скорейшего выздоровления, — произнесла Оленна, расположившаяся на противоположной стороне круглого стола.

— Спасибо за пожелания. И да, ему и вправду нездоровится. Я уже больше месяца его не видела и не знаю, как он сейчас.

— Прискорбно, — сказала Алерия. — Надеюсь, вы скоро воссоединитесь с ним, как и с вашим сыном. Я слышала, что ваш сын одержал великую победу у Окросса. Поздравляю вас. Мы лишь желаем, чтобы он и дальше их одерживал.

— Благодарю вас, миледи, — ответила Кейтилин, тыкая в тарелку вилкой.

— Раз разговор зашёл о нём, то давайте начнём то, ради чего мы здесь собрались, — начала Оленна, хлопнув в ладоши, после чего слуги поспешили их покинуть. — Вы, я так понимаю, хотите союза с нашим домом, хотите те пятьдесят тысяч мечей и всё богатство Хайгардена, что ранее мы предоставили Ренли.

— Да, вы правы, леди Оленна. — Кейтилин в этот момент поняла, кто среди них главный и кто будет говорить. — Мой сын сейчас воюет с Ланнистерами, в Западных землях, однако, несмотря на его победы, Тайвин Ланнистер всё ещё очень силён и так же богат.

— Да, он богат, но дом Тиреллов — второй по богатству дом в Семи Королевствах. И если дело вашего сына и дальше так будет продолжаться, то мы скоро станем первыми, — восхвалялся Жирный Розан.

— Вы хотите союза, леди Кейтилин, союза с нашим домом. Мы понимаем, почему. С нашей помощью вы можете склонить чашу весов в свою сторону, кто бы ни оказался вашим противником: будь то Тайвин Ланнистер или же Ворчун Баратеон, — добавила Оленна, подняв руку и подставив её к подбородку.

— Лорд Станнис пока не выказывал нам свою вражду, — парировала Кейтилин.

— «Пока» — вы хорошо подметили это слово. Всем людям в Семи Королевствах известно то, какой он человек. И что если он победит кошек из Утёса Кастерли, то скоро выступит на вашего сына, что сейчас носит на своей голове Корону Зимы. Дабы забрать её у него — силой или же добровольно. — Оленна пристально смотрела на Кейтилин. — И я, как и вы, думаю, сомневаюсь в том, что ваш сын просто так отдаст корону, что ему дали его люди.

— Но с нашей помощью вы можете победить и Станниса, и Тайвина Ланнистера, — добавил Мейс Тирелл, ещё раз подметив свою мощь.

— Мы уже слышали о том, какой же отважный, умный и честный человек ваш сын. И что королевство под его началом будет процветать. Но давайте будем откровенны. — «Но... Нед всегда говорил, что не стоит обращать внимание на фразы, что звучали до этого слова», — подумала Кейтилин. — Предположим, мы поддержим вас и вашего сына. Будь против него Станнис Баратеон или Тайвин Ланнистер. Но что нам даст этот союз? — спросила Оленна.

— Если вы поддержите нас, то получите благосклонность короля, а после земли и богатства, — ответила Кейтилин.

— Благосклонность, — фыркнула Оленна, — много ли она будет стоить, когда Тайвин Ланнистер начнёт давить всё сильнее и сильнее? Ну и, конечно, богатства и земли. Мы, естественно, не откажемся от них, но сейчас мы хотим нечто иное.

«И что же?»

— Так что же вы тогда хотите? Скажите мне это — и я попытаюсь дать вам всё, что в моих силах, — предложила Кейтилин.

— Я изначально считала эту войну, прозванную серыми мышами из Цитадели «Войной пяти королей», глупостью. И что в неё не стоит вмешиваться, однако мой сын поддержал Ренли Баратеона, — Мейс Тирелл недовольно на неё посмотрел, — и вступил в войну против Ланнистеров. Что ж, подоенные сливки обратно в вымя не вернёшь — так что нам придётся действовать. Вам также известно, что мой сын не просто так поддержал Ренли Баратеона. Он женился на Маргери и назвал себя королём, а её — королевой, но, к сожалению или к радости, он не успел консумировать брак. Ни для кого не секрет, что у чистюли Баратеона были весьма неоднозначные предпочтения. — После того, как Оленна договорила, Мейс Тирелл посмотрел на неё странным взглядом — но не проронил ни слова. — И если слухи не врут, то ваш сын уже помолвлен с одной из многочисленных дочерей Старого Хорька в обмен на его помощь и тот ужасный мост, через который прошла ваша армия, — вздохнув, закончила Оленна. Как показалось Кейтилин, эта ситуация её разочаровывала.

Кейтилин диву давалась от того, что Оленна сейчас сообщила. «Несколько месяцев в браке, но всё же не успеть подтвердить брак?» — мысленно изумилась она. Кейтилин уже знала о тех слухах, что ходили вокруг младшего брата короля, но всё же не обращала на них внимание, так как люди любят преувеличивать и искажать реальные факты.

Кейтилин не замедлила с ответом:

— Да, нам пришлось заключить эту помолвку тогда, когда того требовала ситуация и время. Мы тогда надеялись, что Ланнистеры, осознав всю угрозу, не тронут Неда. — В её голосе звучало немного злости, но после она уже с грустью продолжила: — Однако этот мальчишка, сидящий на Железном Троне и именующий себя королём, не осознал всю ситуацию и лишил жизни моего мужа.

— Это несправедливо, — сказала Алерия.

— Да, это несправедливо, но вы так и не ответили на мой вопрос: что вы можете нам такого дать за нашу поддержку? Ваш сын, что носит корону, уже помолвлен. Маргери, к досаде Мейса, не стать королевой. — Упомянутый пронизывающим взглядом смотрел на свою мать, но Оленна будто не замечала этого.

После того, как Оленна договорила, к ним прибыл паж и Королева Шипов у него спросила:

— Чего тебе? Не видишь, люди тут разговаривают.

— Прошу прощения, миледи, но я обязан был вас известить кое о чём. — Оленна оглянулась на своих собеседников, но после ответила пажу:

— Ну и о чём же? Говори, мне нечего тут скрывать. — Немного помедлив, паж всё-таки произнёс:

— В двух часах езды от замка дозорные заметили колонну из трёх сотен золотых плащей во главе с лордом Петиром Бейлишем из Перстов. И направляются они сейчас сюда.

«Петир во главе золотых плащей? Зачем ему здесь быть, если только.... не для того, чтобы заключить союз с Тиреллами от имени Ланнистеров. Да, точно ради этого. Он ведь теперь Ланнистеровская шавка и делает всё, что они прикажут. Когда же он к ним переметнулся? Человек, которого я почти считала братом, теперь идёт против моей семьи», — подумала Кейтилин.

— Интересно, ради чего же он сюда едет? — После слов Оленны паж, откланявшись, ушёл.

«Тебе понятно, зачем он решил прибыть. Я не верю в то, что ты не знала о том, что он сюда едет», — продолжила размышлять Кейтилин. Поняв, что надо действовать здесь и сейчас, несмотря на все преграды, Кейтилин вновь заговорила:

— Как я и сказала, мы заключили помолвку с Фреями из Переправы, когда того требовала ситуация, и Робб всё ещё не видел свою невесту. Он заключил эту помолвку по моему настоянию, и... — Кейтилин всё ещё думала о том, правильно ли она собирается сейчас поступить, ведь она поклялась перед богами — Старыми и Новыми. В это время все трое Тиреллов смотрели на неё, с нетерпением ожидая ответ.

«Прости меня, Нед, прости, что я сейчас запятнаю честь дома, которой ты так сильно дорожил. Но ведь и ты когда-то через неё переступил — тогда, когда ты принёс этого мальчишку с войны. И сделал ты это ради своей крови. Но, несмотря на это, я была твоей любящей женой, носила имя Старк и терпела Джона как могла. Но, даже взяв твоё имя, я осталась Талли. „Семья, долг, честь“ — разве не так звучит девиз моего дома? И семья стоит первой, а честь — третьей».

— И? Не томите нас, леди Кейтилин, — сказала Оленна с нетерпением.

— И раз этого теперь требует ситуация, то по моему настоянию он её же отменит. — В лицах этих троих Кейтилин увидела наслаждение от победы, которую они так долго ждали, и она продолжила: — Раз иным способом нам не получить поддержку Хайгардена и невинность вашей внучки не опорочена, то Робб женится на Маргери Тирелл и объявит её своей королевой. — После её слов Оленна с довольным лицом откинулась на спинку стула. Но Мейс Тирелл всё ещё выглядел неубеждённым.

— Но раз вы разрываете помолвку с Фреями, то что вам помешает сделать с нами точно так же? — спросил Розан.

«То, что вы можете дать десять раз больше мечей, чем Уолдер Фрей. Что в этом такого непонятного?» — уже мысленно добавила она.

— Мейс, заткнись, — произнесла Оленна.

«Ну хоть она это понимает», — подумала Кейтилин.

— Да, я отменяю помолвку с Фреями. И раз вы хотите знать, что нам помешает сделать точно так же с вами, то это то, что помолвка — это не свадьба. И вы, в отличие от Фреев, что тянут со свадьбой до окончания войны, можете так не делать.

«Истинная причина не в этом — но мне не стоит лишний раз подчёркивать их превосходство».

— Теперь мы довольны вашим ответом, — добавила Алерия. И Кейтилин с облегчением выдохнула.

— Но нам всё же предстоит обговорить детали нашего союза, — предложила Оленна. — Как и где нам соединить наши армии? И не менее важный вопрос: когда и где обвенчается Маргери с вашим сыном?

— Я не очень хорошо разбираюсь в военном искусстве, но даже мне понятно, что моему сыну в скором времени понадобятся люди, которые заменят ему тех, кого отзовёт обратно Уолдер Фрей после того, как узнает о нашей договорённости. А отзовёт он все четыре тысячи, что ранее дал.

— Четыре тысячи и уродливый мост с двумя замками по обеим сторонам. Довольно дёшево вы оценили руку вашего сына, — усмехнулась Оленна. — И всё же вы правы: четыре тысячи — немалое для вас число. И вашему сыну в скором времени понадобится им замена.

— Около наших стен находятся все те пятьдесят тысяч, что мы можем вам дать. — Розан говорил это с восхищением на лице, указывая рукой на огромный лагерь, что тянулся за горизонтом. — Из Хайгардена в Западные земли, где находится ваш сын, идёт сначала Океанская дорога, а позже — Морская. Через которую мы можем отправить свою армию на помощь моему будущему зятю. — Оленна поспешила перебить его:

— Да, да. Мы можем, но, думаю, такие вопросы стоит оставить на долю более опытных полководцев, которые, в отличие от тебя, выигрывали битвы. — Оленна хлопнула в ладоши — незамедлительно прибыли слуги, что ранее удалились по её же приказу. — А пока давайте пообедаем в честь закрепления союза дома Тиреллов и дома Старков — к тому же я жуть как хочу попробовать этот сыр. — Оленна, улыбнувшись, добавила: — Кстати, обсудим земли и богатства, что вы ранее предложили.

«Они всё обдумали до мельчайших деталей; они изначально надеялись на брачный союз и корону для Маргери. Я даже теперь не до конца верю той показухе, что устроил Розан». — Мысленно вздохнув, она потихоньку принялась за обед.

Маргери прогуливалась под руку вместе со своей бабушкой — Оленной Тирелл. Она была старой, маленькой и будто бы засохшей женщиной, с давно поседевшими волосами и пятнами на руках, которые она часто прикрывала длинными рукавами платьев. Прогуливались они по Высоким Садам Хайгардена, которые, как казалось неосведомлённым людям, тянулись к небу.

Там стоял приятный запах после небольшого ночного дождя, который пропитал землю, к тому же этот запах смешивался с запахом цветов всех видов и мастей, что находились в саду, — но особенно среди них чувствовались розы и ромашки. Солнце же совсем недавно, по их ощущениям, сошло с зенита и наступил час орла.

Прогулку предложила сама Оленна после небольшого обеда, на котором они съели немного десерта и так любимый самой старой леди Тирелл сыр, запив всё это лёгким вином.

Маргери наконец сняла с себя траурное платье по совету самой Оленны. И сейчас на ней был синий атласный наряд с короткими рукавами, на котором местами проглядывал зелёный цвет. Он немного приоткрывал совсем молодые — формы персиков — груди Маленькой Королевы и был украшен речным жемчугом. Оленна же была одета в простое платье из зелёно-золотистого шёлка.

После очередного круга, ими начертанного по каменной дороге в саду, Оленна, запыхавшись и мысленно сетуя на свои ноги, произнесла:

— Пойдём присядем, милая, а то я, к сожалению, не молодею с годами. Мои старые колени подводят меня всё чаще и чаще. — В ответ Маргери лишь кивнула.

Расположившись в одной из многочисленных беседок, находившихся в самом сердце сада, Маргери задала вопрос, который так сильно её волновал и интересовал, так как он касался её будущего:

— Бабушка, — начала она, сверкнув серыми холодными глазами, при этом смотря в упор на Оленну, — ты так и не рассказала мне в подробностях, о чём вы говорили с леди Кейтилин.

— Понимаю, — ответила она хриплым старческим голосом, — тебе должны быть интересны любые детали, касающиеся нашей беседы.

— Да, мне, конечно, известно, к какому соглашению вы пришли. Но мне интересны тонкости.

— Ладно, сейчас я тебе всё расскажу, — ответила Оленна, откинувшись на спинку стула с мягким и красным бархатным тюфяком. — Как мы и предполагали, леди Старк сильно хотела добиться союза с нашим домом. Настолько сильно, что даже отказалась от той чести, которой так сильно они дорожат.

— Так это правда, что её сын изначально был помолвлен с одной из дочерей лорда Переправы? — спросила Маргери, немножко ближе придвинув свой стул к бабушке.

— Да, это правда. Но это была лишь помолвка, обговорённая тогда, когда её муж всё ещё был жив и они всё ещё лелеяли надежду спасти его от плахи. — Оленна на миг отвела взгляд. — Этим Старкам честь сильно дорога — но жизнь семьи, как оказалось, ещё дороже. В этом мы впервые убедились, когда Нед Старк признал в себе изменника, прося надеть чёрное, однако всё равно лишился головы. Честь и те четыре тысячи мечей, что предоставил им Старый Хорёк, важны им, но ещё важнее, чтобы мы со своими пятьюдесятью тысячами мечей не примкнули к Ланнистерам. — Маргери, задумавшись, посмотрела на неё.

— А что по поводу прибытия лорда Бейлиша? Я не верю в то, что ты не знала об этом заранее, — подняв одну бровь, спросила Маргери, а старая леди Тирелл ехидно улыбнулась.

— Ты права. Я знала, но решила, что не стоит говорить Кейтилин, — ответила она, всё ещё улыбаясь. Её бабушка всегда любила некоторые мелкие интрижки и явно не упустила возможность сплести ещё одну.

— Но смысл этого, раз вы уже договорились о нашей свадьбе с Роббом Старком?

— На это есть две причины. Первая конечно, состоит в том, что я предполагала возможную неудачу переговоров со Старками — опять же из-за их чести. Как раз в этот момент нарисовался бы ещё один претендент на твою руку. А на тот случай, если бы всё шло к успеху, я захотела заломить их на более выгодных для нас условиях. — Оленна вновь отвела взгляд — и улыбка с её лица ненадолго пропала. Но позже она снова посмотрела на Маргери, проговорив: — Не подумай ничего плохого, милая. Я тебя люблю всем сердцем; ты — моя плоть и кровь, к тому же ты больше пошла в меня, нежели в своего олуха-отца. Но ради блага нашего дома необходимо было так поступить. Ты должна понять меня.

— Я тебя понимаю, бабушка. — И тоже откинувшись на спинку стула, добавила: — Но какова вторая причина?

— А вторая, — Королева Шипов усмехнулась, — вторая причина не так уж важна. Но раз тебя это интересует — мне было скучно всё время сидеть здесь и годами участвовать в неинтересных до смерти собраниях. И я надеялась, что реакция Кейтилин Старк на прибытие человека —с прошением твоей руки от имени Ланнистеров — позабавит меня, особенно такого человека, как Мизинец. И я, на мою радость, не ошиблась. Такое было представление. Я хотела бы, чтобы ты увидела это, но обстоятельства не позволяли. Мы должны как можно дольше сохранять твою маску глупой и милой девицы, не замешанной ни в каких интригах. — Маргери, не выдержав, хихикнула.

— Но раз Ланнистеры просили моей руки от имени мальчишки, сидящего на Железном троне, то зачем мне быть королевой Севера и Трезубца, когда я могу стать королевой Семи Королевств? — удивлённым тоном спросила Маленькая Королева.

— Всё не так просто, как кажется на первый взгляд, милая. Ты молода и неопытна в таких вещах. В твоём возрасте это простительно. Со временем ты станешь немного иначе глядеть на все подобные вещи.

— Так объясни же мне.

— Ты, наверное, в курсе, что Станнис Баратеон забрал довольно большое количество мечей и копий твоего ныне мёртвого чистюли-мужа, который любил хорошо одеваться и, ко всему прочему, обладал харизмой своего пьянчуги-брата. — В ответ Маргери кивнула головой. — И скоро этот олень, который постоянно скрипит зубами и очень непохожий ни на одного из своих братьев, выступит на Королевскую Гавань против Ланнистеров, дабы захватить её.

— А что, если он добьётся успеха и сядет на Железный трон? — спросила Маргери. — Вряд ли Старки пойдут против него.

— Не перебивай меня, — сухо отрезала Оленна, наклонив при этом голову в сторону. — Я ещё не закончила. — Маргери взглядом попросила прощение и вновь кивнула головой, намекая на то, чтобы бабушка продолжила говорить. — Хорошо. Так вот, мы точно не знаем, кто победит в борьбе оленя и льва. В случае, если победит лев, а олень погибнет, — что менее вероятно, так как войско львов находится в Речных землях, — то мальчишка и его мать, так ненавидимые Старками, останутся сидеть на троне и официально править Семи Королевствами. И это делает нашу задачу гораздо легче: мы поможем невинным и несправедливо опороченным Старкам вернуть своё имя, победить львов и позже захватить Королевскую Гавань, чтобы они совершили суд или месть — пусть называют это как хотят — над мальчишкой и его матерью, при этом подтвердив слухи, которые распространяет Станнис. И позже твой муж — как единственный подходящий и сильный кандидат — займёт Железный трон — хочет того он или нет. А управлять им будешь ты, стоя за его спиной. — Маргери удивлённо улыбнулась уму и хитрости бабушки и добавила:

— А в случае, если победит олень, мне так и оставаться королевой Севера и Трезубца? — Оленна фыркнула, отведя взгляд.

— Такую возможность я тоже предусмотрела прежде, чем соглашаться на брак. В случае победы оленя — это немного усложнит нашу задачу, — в итоге мы всё равно сделаем так, чтобы твой волк сел на трон. Ты, наверное, в курсе, чем именно средний Баратеон не похож на своего старшего и младшего брата?

— Лишь по слухам. Я слышала, что он не обладает способностью своих братьев завоёвывать сердца людей. И к тому же он никогда непрощающий и озлобленный несправедливостью человек. Ренли как-то обмолвился перед уходом в Штормовой Предел, что он всё ещё зол на него и короля Роберта за то, что Штормовой Предел, который должен был по праву отойти к Станнису, Роберт отдал Ренли вместо Станниса.

— Ты права. И леди Старк не глупа и понимает, что её сын наверняка не сложит с себя Корону Зимы, данную ему его вассалами. Что, конечно же, не потерпит Станнис и рано или поздно пойдёт на Робба Старка войной, дабы вернуть себе Север и Речные земли. И это-то нам и на руку. После того, как твой будущий муж созовёт знамёна, мы — как добрые и верные союзники Короля Зимы — откликнемся на его зов и пойдём войной на Баратеона. И в конце концов, после поражения, Станнис сложит свою жизнь на поле битвы, или же на плахе, или сидя за обеденным столом. Уж об этом я позабочусь.

Маргери оглянулась по сторонам, ища, нет ли здесь лишних ушей, что могут их подслушать, и сказала Оленне:

— Бабушка! Не стоит обсуждать подобные вещи в таком месте. — Оленна лишь прыснула, брызгая слюной.

— Не бойся, милая. Крысы, что могут нас слышать, не водятся в таких открытых местах. Над нами лишь бесконечное голубое небо, а вокруг нас кусты и деревья, что шелохнутся от каждого движения. И укрыться крысам негде. А если они достаточно безумны, чтобы попытаться, то мы их давим. — Маргери всё ещё оглядывалась по сторонам. — Успокойся, нам ничего не грозит, — закончила Оленна без капли волнения.

Маргери повернула голову в сторону Королевы Шипов, из-за чего её красивые и распущенные каштановые локоны волос пришли в движение, и, кивнув, сказала:

— А почему мы не согласились на брак с Ланнистерами? Ведь всё в этом случае было бы гораздо проще. — На лице Маргери было написано недоумение.

— Ах да, ты права: всё в этом случае было бы проще. Мы бы вместе со львами легко разделались со Станнисом, после чего Старки и Талли остались бы одни — без других сильных союзников, что могли бы им помочь. — Оленна подняла указательный палец правой руки вверх. — Я всё делаю для нашего блага. И Кейтилин Старк понимает, что они окажутся в плохом положении, если мы поддержим львов, что, в свою очередь, ещё больше увеличивает спрос на твою руку и нашу поддержку. И, естественно, мы сможем её продать гораздо дороже. — Оленна опустила взгляд на подол своей коричневой юбки и вмиг вернула взгляд обратно на Маргери. — К тому же ходят тревожные слухи о мальчишке-короле на Железном троне.

Маргери отодвинулась на край стула и, обеспокоенно посмотрев на Оленну, произнесла:

— Какие такие слухи? — Её левая бровь вопросительно изогнулась.

— Тревожные и очень неподходящие для нашего плана. По словам доложивших о нём мне людей, он имеет некоторые насильственные и больные наклонности. Но это лишь слухи. — Маргери откинулась на спинку стула и вздохнула.

— И всё же нам стоит обратить на них внимание. Бабушка, ты опиралась на них при принятии решения, так ведь?

— Нет, не особо. — Маргери удивлённо на неё посмотрела. — Во-первых, это всего лишь слухи, а о чём только люди не судачат. К примеру, о том, что твой жених при нападении на войско Стаффорда Ланнистера обратился прямо в такого же зверя, что у него на гербе, и того, что таскает вместе с собой. И при этом он разорвал не менее сотни глоток людей Ланнистеров, и человека кровожаднее его нет.

— Зверь, как же интригующе звучит. Мне всё больше и больше хочется увидеться с ним и оценить правдивость этих слухов, — сказала Маргери, хихикнув и смотря в сторону роз в саду. Оленна ехидно улыбнулась.

— Не обнадёживай себя так сильно. Он может оказаться совсем другим человеком, что, возможно, пошатнёт твоё отношение к нему. А по поводу союза с Ланнистерами. Да, сейчас восседает на троне возможный садист, но тебе, чтобы стать королевой, нужен король, но необязательно Джоффри, а у него есть более спокойный младший одиннадцатилетний брат, который скоро вступит в подходящий для брака возраст. В любом случае я бы не оставила тебя в плохом положении.

Маргери озадаченно и сконфуженно на неё посмотрела:

— Что? Я... я не понимаю...

— Тш-ш... — Леди Оленна, оттолкнувшись от спинки стула, передвинулась ближе к Маргери. — Тебе и не надо, не беспокойся об этом. — После того, как леди Оленна заметила, что Маргери немного успокоилась, она обратно откинулась на спинку стула. — Похоже, я ответила на все твои вопросы, но если они у тебя ещё есть, то задавай их сейчас. Мы в скором времени больше не сможем так открыто говорить.

Маргери ненадолго остановилась, смотря на ромашки, утопающие в согревающих их осенних лучах солнца.

— Мне ведь надо завоевать этого волка, но я не знаю, как... Я никогда не виделась с ним и знаю о нём лишь со слов его матери и её благородных спутников, которых она привела вместе с собой.

— Знаешь, изначально не планировалось, что я выйду замуж за твоего дедушку Лютора. Он был помолвлен с моей сестрой, твоей двоюродной бабушкой, Виолой. Я же предназначалась кому-то из Таргариенов. В те дни породниться с ними было пределом мечтаний, но когда я увидела его нервное лицо, смахивающее на морду хорька и эти нелепые серебряные волосы, я поняла, что дело так не пойдёт. — Оленна облокотилась о подлокотник, поднеся руку к подбородку. — И в вечер перед тем, как Лютор должен был сделать предложение моей сестре, я заплутала, возвращаясь с урока вышивания, и оказалась в его покоях. — Маргери, улыбнувшись, хихикнула, опустив голову. — Какая же я была рассеянная! — Маргери, подняв голову, но всё ещё улыбаясь, издала звук «М-хм». — На следующее утро Лютор так и не спустился вниз, чтобы сделать предложение моей сестре: мальчик едва мог ходить. — Маргери опять хихикнула, подняв голову вверх. — А когда он вышел, единственным его желанием было то, что я дала ему прошлой ночью. Я была хороша, я была очень и очень хороша. — Оленна, взяв руки Маргери в свои и смотря прямо ей в глаза, сказала: — А ты — ещё лучше. Но надо действовать быстро и уверенно. Да, твой жених ещё не в курсе этой помолвки, но, если он хочет победить в войне, ему волей-неволей придётся согласиться. Большинству мужчин, как и твоему деду, для начала достаточно ночей, что мы с ними проводим, но дальше уже надо действовать с умом. Узнай его поближе, раздели его увлечения и завоюй его. — Оленна взяла Маргери за подбородок и приподняла её голову. — Я знаю, что ты сможешь его завоевать. — Оленна, уже отпустив Маргери обратно, откинулась на спинку стула и добавила: — Вот теперь, я надеюсь, точно ответила на твои вопросы.

Но Маргери не закончила. «Ещё один вопрос», — подумала она и проговорила вслух:

— У меня остался последний вопрос: неужели лорд Бейлиш так просто ушёл, не добившись своего? — Оленна улыбнулась.

— Мизинец пытался отдать тебя львам, но после того, как он понял, что у него это не получится, он попытался договориться о чём-то ином, — всё ещё улыбаясь, закончила леди Оленна. — Хотя я сама надеялась, что он будет более настойчивым.

— Ну и о чём же? — Оленна встала со своего места.

— Всему — своё время, дорогая, всему — своё время. А пока пошли отсюда. Если я дальше буду смотреть на эти цветы, то скоро сброшусь со скалы.

«О чём же они договорились?» — Маргери, взяв свою бабушку под руку, отправилась к выходу из садов. После этого они ещё немного прошлись, но находились от выхода на приличном расстоянии. Оленна, смотря на Маргери, произнесла:

— И, ради всех богов, увези вместе с собой весь свой курятник — терпеть их больше не могу. Особенно эту Меггу, которая хохочет, как портовая шлюха. — Оленна взмахнула правой рукой. Маргери, улыбаясь, кивнула, сверкнув карими глазами под солнцем. — И тебя в Западные земли будет сопровождать твой брат — Лорас; с достойным и безопасным эскортом, разумеется. А Гарлан же вместе с войском, что пойдёт на помощь твоему жениху, отправится на две недели раньше вас, обеспечивая вам безопасную дорогу, очистив её ото львов.

— А Лорас так и будет меня охранять? Ведь раз Ренли мёртв, то он больше не королевский гвардеец.

— Да, Ренли мёртв и Лорас, соответственно, больше не королевский гвардеец. Но всё же он — твой брат. И он обязан защищать свою сестру. Да и твой отец настоял на этом. После вашего приезда к твоему жениху Лорас станет его первым королевским гвардейцем.

Спустя неделю Маргери вместе со всей своей семьёй, начиная от Оленны и заканчивая её кузинами, сопровождала Гарлана и леди Кейтилин в путь в Западные земли. Они должны были отправиться туда через Океанскую, а потом — Морскую дорогу, по которой позже они отправятся вместе с Лорасом. Кейтилин Старк должна была отбыть раньше Маргери, потому что, как сообщила ей леди Оленна: «Робб Старк ещё не в курсе о помолвке — Кейтилин Старк понадобится время, чтобы всё ему объяснить. И большое войско к тому же движется очень медленно». А Гарлан же должен был уследить, чтобы всё прошло по задумке леди Оленны. Ко всему прочему, он вёл за собой восемнадцать тысяч человек, что должны были помочь Роббу Старку в войне с Ланнистерами.

Маргери, обнимая за шею Гарлана, закованного в доспехи из начищенной посеребренной стали, с узорами золотых роз, сказала:

— Будь осторожен, старший братец, я буду сильно волноваться за тебя, если с тобой там что-то случится. — Маргери искренне улыбалась.

— И ты тоже, сестрёнка. Береги себя как зеницу ока. Думаю, без тебя я буду не по душе твоему волку. — Гарлан тоже улыбнулся, при этом смотря на Маргери сверху вниз, — после того, как он выпустил её из объятии. Её брат всегда был высоким и плечистым, куда больше Лораса. Возможно, если бы Уиллас не хромал, то он бы не уступал Гарлану.

«Он не мой, пока не мой».

— Ну, Гарлан, перестань, ты заставляешь меня краснеть, — произнесла Маргери, легко ударив его ладошкой по панцирю. Маргери на прощание поцеловала его в обе щеки и пожелала ему удачи. Уже после неё к нему подошёл Уиллас, а после — Лорас. Гарлан обнялся с обоими братьями и обмолвился с ними парой слов. Маргери не слышала, о чём они говорили, так как она была слишком далеко, да и ржание лошадей и звук движущегося войска мешали этому. К тому же ей не была интересна суть их беседы. После братьев к нему по очереди подошли её кузины и пожелали ему удачи, поцеловав его в щёки.

Сразу после брата Маргери подошла к леди Кейтилин и сказала:

— Матушка, мы так и не смогли душевно поговорить с самого Горького Моста. — Она нежно приняла леди Кейтилин в объятия. Кейтилин всю неделю была сильно занята подготовкой и обсуждением будущих действий, видясь с Маргери лишь при вкушении пищи. — Я надеюсь, мы скоро это исправим. — Она также нежно отпустила её и, глядя ей в глаза, при этом улыбаясь, добавила: — Передайте ему, что я считаю минуты до нашей с ним встречи. А пока — вы берегите себя.

— Да, я передам ему. — Кейтилин тоже пыталась улыбаться. — И ты себя береги, дочь моя.

На прощанье Маргери, как и другие дамы из Хайгардена, провожавшие Кейтилин и Гарлана, махала им рукой, пока они не скрылись за горизонтом.

Уже две недели прошло с того момента, как армия во главе с Гарланом ушла в Западные земли. Несколько дней назад была получена весть о том, что они пересекли границу Простора и Западных земель. И уже скоро Гарлан должен будет осадить родовой замок Крейкхоллов — старый и знатный дом-знаменосец Ланнистеров, возводящий свою родословную к Крейку Убийце Вепрей, знаменитому герою из Века Героев. Замок не из лучших в Западных землях, но и не из худших. Большинство людей Крейкхоллов ушли вместе с Тайвином Ланнистером на войну, и гарнизон замка сейчас был слаб как никогда. Гарлан же с восемнадцатью тысячами человек забрал с собой небольшое количество осадных орудий — достаточное, чтобы взять замок. Остальные же тридцать с лишним тысяч — остались в Просторе на случай нападения львов. И если нападения не последует, то они в скором времени выступят на Королевскую Гавань.

«Я должен был отправиться с Гарланом, но мне предоставили задачу стать чёртовым эскортом, — с досадой размышлял Лорас. — Мне придётся сопровождать всех этих девиц вместо того, чтобы быть на коне и сражаться».

Лорас не был до конца доволен тем, что Маргери берёт с собой огромное, как ему казалось, количество дам, однако он понимал, что из-за торжества, которое скоро состоится, они ей понадобятся.

«Элла, Мегга, Элинор, Леонетта, Мередит, малютка Алисанна, леди Таэна, септа Несторика и даже беременная Алиса. Зачем ей их всех тащить вместе с собой?» — мысленно вопрошал он у самого себя.

Приготовления к их отъезду были грандиозными. Маргери — как будущей королеве и жене Робба Старка — сшили несколько новых платьев — помимо тех, что у неё и так имелись. И новые наряды сшили каждой её компаньонке, которые в будущем должны стать её фрейлинами. Сам же Лорас решил, что раз все так готовятся, то и ему не помешает взять с собой хорошую одежду на свадьбу. И ещё, ему подготовили отличную броню, в которой, как ему рассказал отец, он присягнёт своим мечом Роббу Старку и станет его королевским гвардейцем.

«Зачем Роббу Старку нужен королевский гвардеец? Ведь он не король Семи Королевств, да и верит он в Старых Богов, а не в Семерых (ведь потому-то королевских гвардейцев семеро)», — сказал Лорас своему отцу, когда он сообщил ему эту весть.

«Ш-ш-ш, не перечь мне, ты — не моя мать; я лучше знаю, как поступить. Позже ты узнаешь, к чему всё это, а пока делай, что говорят», — настоял на своём Мейс Тирелл.

«Лорас, — сказала мать в ответ на его претензии, — твой отец прав. Позже ты узнаешь, зачем так было нужно. Но, несмотря на все обстоятельства, твоей сестре нужен защитник. И кто, кроме родного брата, исполнит эту роль лучше?»

После же он больше не заводил разговоры на данную тему. Изначально он стал королевским гвардейцем, чтобы быть среди двух любимых людей, чтобы быть ближе к Ренли и защищать Маргери. Но Ренли мёртв, а Маргери опять покидает свой дом, чтобы выйти за очередного короля. Короля, которого Лорас не знает и не любит.

Выехать с ними должны будут примерно тысяча человек. Он сказал отцу, что такой эскорт лишь замедлит их и что Гарлан убьёт большинство львов ещё до их отбытия, что пятисот человек вполне достаточно, чтобы обеспечить безопасный переход, но он не послушал — и теперь придётся ещё дольше терпеть унылую и медленную дорогу.

Чтобы сопроводить их, собралось большое количество человек, но не такое большое, как в день отъезда Гарлана. В день отбытия на Маргери было зелёное платье и плащ из золотистого шёлка. Её компаньонки же оделись немного скромнее. На большинстве из них были голубые и зелёные платья из простой ткани, которую не было жалко попортить в дороге. Сам же Лорас надел на себя стальные латы, что отливали серебром под жарким осенним солнцем. «Почти такие же доспехи, что я носил, когда Ренли был жив...», — с печалью думал он.

Лорас выказал своей сестре свои переживания о смерти Ренли, что без него он чувствует себя неполным и что его охватывают безумный гнев и грусть одновременно.

«Лорас, в этом мире ничто не вечно, в том числе и мы, в том числе и Ренли, — сказала она ему ещё в пути в Хайгарден из Горького Моста. — Ты уже поквитался за него, казнив Бриенну Тарт, — так отпусти же его. Он теперь отомщён».

«Нет, не отомщён. Да, эта сука — Бриенна Тарт — его убила, но есть тот, чьим приказам она наверняка следовала. И кому, кроме как Станнису, была выгоднее всего его смерть? Как он так быстро узнал о смерти Ренли, что я едва смог собрать всех людей и выехать из лагеря, как сразу же Станнис прибыл принимать присягу всех этих предателей, что оставили нас после смерти Ренли, как так?»

«Вернуть Ренли мы не можем, но если ты будешь и дальше о нём горевать... — Она крепко, но нежно взяла его за плечи и, смотря в глаза и перебирая его запутанные волосы, сказала нежным и заботливым голосом: — То кто же меня защитит, кроме моего любимого брата-рыцаря? Кто будет моей опорой, коим был ты всю нашу жизнь? Сейчас ты мне нужен больше всего, Лорас, больше, чем когда-либо».

Все эти слова немного подбодрили его — достаточно, чтобы его перестали охватывать чувства. Лорас понимал, что Маргери сказала это, дабы вернуть его из пучины отчаяния, и ей удалось. У Маргери всегда получалось успокоить его, несмотря на то, что он старше её на год.

Маргери и её компаньонки долгое время со всеми прощались, особенно долго его сестра прощалась с матерью и бабушкой. Лорас думал, что это затянется до вечера; он же коротко и сухо попрощался со своей семьёй и немного дольше прощался с конюхом, что недавно прибыл в Хайгарден и собирался там оставаться. Лорас ему предложил поехать вместе с ним, но конюх решил остаться здесь, уповая на то, что его семья в Хайгардене и ему надо о них заботиться. Лорас же не стал настаивать и искать то, что смогло бы заполнить бесконечную дыру, образовавшуюся после смерти Ренли, которая всё ещё сильно его гложет.

Выехали из Хайгардена они во время, когда солнце стояло в зените и слабый ветер колыхал его каштановые кудри. За ними тянулись обозы, полные сундуками женских вещей, будто бы их сопровождали не тысяча человек, а минимум десяток тысяч. Также там были некоторые вещи, которые, по утверждению самой Маргери, понадобятся ей в будущем.

Сами же дамы ехали в двух каретах, украшенных нарисованными на них золотыми розами на зелёном поле. Они собирались по пути сменять друг друга в каретах, чтобы не успеть заскучать. Маргери к тому же взяла вместе с собой соколов Уилласа, которых она так любит, чтобы устраивать охоту, когда на это будет время. Но Лорас сомневался, что времени у неё хватит. Он собирался ехать с самого утра до заката, чтобы поскорее настигнуть Гарлана. Шанс на успех ему казался вполне реальным, так как Гарлан вёл довольно большое войско.

За первый день марша они не успели пройти много лиг, хотя, учитывая многочисленные обозы, двигались они вполне нормально. Им всем в Хайгардене предоставили лошадей — и пеших людей среди них не было. Проехали они за день десять лиг, но Лорас считал, что это слишком медленно. Когда солнце стало скрываться за горизонтом, а небо окрасилось багряно-алым, то они разбили лагерь в чистом поле, за много лиг от которого простирались лишь открытые равнины. После того, как Лорас сказал, что им стоит разбить лагерь, из карет, услышав обо всём этом, выбежали компаньонки Маргери вместе с ней самой, хихикая и подгоняя друг друга. Лорас тоже не был бы прочь, как в детстве, поиграть с ними, но он был рыцарем, и ему надо держать лицо — даже перед людьми, которые их сопровождают.

За девицами неустанно следовали пятнадцать служанок, которых отправили совместно с ними, чтобы они помогали знатным дамам. Кроме девиц и служанок, в лагере было несколько поварих, которые сразу после остановки начали готовить еду. Лорас расставил дозорных так же, как и делал это в лагере Ренли. И после этого он отправился в поле, чтобы спокойно подумать и посмотреть на звёзды, чего он не делал долгое время.

Лорас шёл один по зелёному полю, вытаптывая сапогами нетронутую человеком траву. Он не представлял, сколько он прошёл, но ноги уже давали о себе знать. Целый день он был то на ногах, то в седле — и Лорас от этого сильно вымотался. От лунного блеска небольшие лужицы обрели цвет серебра, а зелёное от травы поле теперь выглядело так, будто покрылось инеем. Он увидел перед собой большой камень, на который в случае чего можно опереть спину. Вокруг камня вроде было сухо, хоть и пыльно. Там Лорас и решил расположиться.

Неотёсанный зубчатый камень не подходил для того, чтобы опереться на него, — лежать на земле было стократно удобнее. Сняв застёжку плаща в виде золотой розы, он спустил с плеч шёлковый плащ и постелил его на землю. После того, как Лорас лёг, он стал смотрел на бесконечное чистое небо, звёзд на котором было не счесть, даже если считать их целых сто лет. Он думал о той кровавой звезде, что упала с неба почти сразу после того, как его отец Мейс обвенчал Ренли золотой короной и объявил его законным королём Семи Королевств, а Маргери сделали его королевой. Лорас думал, что эта звезда — предзнаменование того, что Ренли будет достойным и хорошим королём, но он ошибся.

«Разве Робб Старк объявил себя королём не в то же время? А вдруг эта звезда — именно его предзнаменование, а не предзнаменование Ренли... Нет... Это просто падающая звезда, ко всему этому она не имеет никакого отношения. Звезде плевать на то, когда и сколько людей объявили себя королями. Мне стоит перестать думать о таком суеверном бреде».

Звёзды и луна светили так ярко, что Лорас видел в ночи, будто кошка. Он не заметил — в раздумьях, — как быстро летело время, и вызволили его из чертогов разума крики, что слышались издалека.

— Сир Ло-о-ора-ас, — кричал кто-то. — Ло-о-о-ра-ас, — уже звучал женский голос. Услышав его, Лорас сразу же встал с места, подобрав плащ, и направился в сторону, откуда исходили эти возгласы. Несмотря на то, что он стелил свой плащ на голую землю, пыль всё равно попала на него, но это не особо его волновало.

«Ренли больше нет. Так не всё ли равно, насколько я чист?» — произнёс он про себя.

Далеко ему идти не пришлось. Его разыскивала группа из десяти мужчин, среди которых было несколько девиц, в том числе и Маргери. Увидев Лораса, она подбежала к нему и крепко обняла:

— Лорас, мой милый Лорас! Я думала, что с тобой что-то случилось, — говорила она, с усилием прижимая его к себе.

— Да что же со мной может случиться, сестричка? Грамкинам Уилласа не удастся меня схватить, — с усмешкой в голосе сказал он.

— Не смейся надо мной, — произнесла Маргери обиженным голосом с различимыми в нём нотками волнения. — Я сильно переживала за тебя, а ты тут прохлаждался в поле, пока мы тебя разыскивали. — Она выпустила его из объятий, но всё ещё держала обеими руками за локти.

— Прости меня. Прости, что я заставил тебя волноваться. — Он прижал её к себе обратно, вдыхая запах волос, которые едва заметно благоухали лавандой. — Обещаю, что больше так не буду делать, обещаю.

— Тебя долго не было — сейчас уже давно за полночь. Нам стоит вернуться обратно; остальные всё ещё ищут тебя, — проговорила Маргери.

— Да, похоже, стоит, к тому же я заляпал тебя грязью и испортил твоё платье, — сказал он с детской непосредственностью в голосе.

— Ничего. После того, как мы вернёмся, я сменю одежду. Пошли, — произнесла она, утягивая Лораса за собой. — Поварихи только что выпекли хлеб и зажарили курицу. Я уверена, что ты сейчас голоден. — Лорас вспомнил, что с завтрака он ничего не ел, и у него заурчало в животе.

Они быстро вернулись в лагерь. По пути Маргери спрашивала о том, что он тут делал, и слышал ли он их. Лорас отвечал на эти вопросы без особого рвения, и Маргери, сообразив, что он не хочет разговаривать, не стала его допрашивать. После прибытия он плотно поужинал в своём шатре, запив еду чашей борского вина. Оставшись наедине с собой, он ощутил сильную усталость от целого дня езды в седле и после того, как снял доспехи, некое облегчение. Будто бы он птица, которую выпустили из золотой клетки, но и чувствовал он себя менее защищённым. Умывшись, он отправился в постель и быстро погрузился в сон.

Он проснулся с первыми лучами солнца: свет пробивался через его шёлковый шатёр. Со всех сторон слышалось ржание лошадей. Когда он встал, весь лагерь, кроме дозорных, спал, и он решил не будить их. Чтобы скоротать время и нагулять аппетит, он решил потренироваться с мечом. После того, как от начала тренировок прошёл час, лагерь стал понемногу оживать; последней встала Маргери вместе со своими компаньонками. Позднее, когда завтрак подошёл к концу, они начали подготовку к отбытию. Они свернули лагерь за полтора часа. И вновь начали свой путь, однако в этот раз Маргери покинула своих спутниц и решила ненадолго прокатиться верхом совместно с братом.

— Как ты, Лорас? — спросила Маргери, сидя в седле на белой, как снег, ездовой кобыле Уилласа, смотря в сторону Лораса.

— Со мной всё хорошо, — сухо ответил он.

— Так значит, — она повернула голову в сторону дороги, — ты рано встал и тебя, кажется, всё же что-то гложет. — Сестра была неугомонной.

— Ничего меня не гложет. Просто вино помешало мне хорошо выспаться, — опять же сухо произнёс он.

— Ладно, — сказала Маргери беспечным и немного безразличным голосом. — У меня что-то появилось сильное желание оторваться от всей этой колонны и немного прокатиться галопом. Я уверена, что мой личный Эйемон Драконий Рыцарь последует за мной, дабы защитить меня от грамкинов. — Маргери с силой ударила коня каблуками под бока, после чего поскакала галопом в сторону равнин.

«Что она опять задумала? Я не хочу играть в эти игры в такое время, иные её побери! Она скачет всё дальше и дальше. Мне нужно её догнать», — думал он. Лорас махнул рукой стражникам, что уже собирались ехать за Маргери, — в знак того, что сам поскачет следом. Лорасу не пришлось долго гнаться за ней. Она остановилась неподалёку от колонны, но на достаточном расстоянии, чтобы никто их не видел и не слышал. Заметив приближающегося Лораса, Маргери начала:

— Я знала, что ты за мной поедешь, мой защитник. — Маргери пыталась выдавить из себя как можно больше любезностей. Это Лорас понял благодаря приобретённому детскому опыту. — Теперь мы можем спокойно поговорить, пока поблизости нет лишних ушей и глаз. — Её лошадь приближалась к коню Лораса до тех пор, пока они не поравнялись.

— Не о чем разговаривать. Я не настроен сейчас на беседу, — произнёс Лорас, опустив голову.

— Ты уже признал, что тебе есть, о чём говорить, — это уже небольшой успех. Давай, Лорас, спешься с лошади. — Она потянула его за рукав, и он, не выдержав уговоров, сам спешился, а потом помог сделать то же самое сестре. — Спасибо. — Они взяли лошадей за поводья и начали медленно идти.

— Мне тяжело, Маргери, мне трудно об этом говорить, — произносил он это жалостливым тоном, все ещё не смея поднять на сестру взгляд.

— Похоже, Ренли — причина твоей грусти, я права? — В ответ Лорас лишь кивнул. — Я права, — проговорила она, уже утверждая и пытаясь рассмотреть его лицо. — Но по какой причине на тебя обратно нахлынули эмоции? Я думала, мы всё это решили ещё по пути в Хайгарден.

— Этот парень из Хайгардена, он напомнил мне о Ренли — такие же чёрные волосы, такой же весёлый... — Лорас немного помедлил с продолжением.

— И-и-и? — спросила Маргери.

— Но он не Ренли. Он не может заменить мне его, никто не может его мне заменить. Я любил его, — произнёс он, приподняв голову, пытаясь сдержать нахлынувшие к глазам, словно волны, жгучие солёные слёзы.

— Лорас... — сказала Маргери, приняв его в объятия и остановив их медленную прогулку. — Я не могу излечить твои раны: они слишком глубокие — но время излечит. Время всё лечит.

— В моём случае оно сломалось, — пошутил Лорас, пытаясь отогнать всю грусть. Маргери улыбнулась.

— Это банально. И я уже говорила тебе это, но скажу это ещё раз. — Маргери пыталась встретиться с ним взглядом и достигла своей цели. — Забудь Ренли Баратеона; забудь всё, что с ним связано; делай всё, что угодно, но пытайся не вспоминать о нём. Выпей вина; бей чучело, с которым ты любишь играться, — сколько угодно; выбивай людей из седла, как ты это часто делаешь. Вымещай злость на поле боя. — Лорас смотрел на Маргери, и он понял, что она уже не просит, а скорее приказывает. — Но забудь Ренли Баратеона. Его нет, он ушёл.

— Да... — Поняв, что Маргери всё ещё недовольна его ответом, он гордо поднял голову и сказал: — Да, я постараюсь. Сделаю всё, что в моих силах.

— Хорошо, молодец. — Маргери теперь была удовлетворена его словами. — А теперь давай вернёмся, а то они уедут к моему жениху, оставив меня, — проговорила она с усмешкой.

«Я веду себя как маленькая девочка, что впервые влюбилась. Нет, надо что-то с этим делать. Я больше не буду так глупо поступать», — уже мысленно решил он.

Вскоре они обратно вернулись в колонну, однако теперь Лорас не чувствовал себя таким разбитым и опустошённым. Слова Маргери вновь вдохнули в него смелость и храбрость, которых в нём осталось так мало. Но надолго ли? Лорас же не хотел об этом думать.

Следующие дни не отличались один от другого. Вестей из Хайгардена или от Гарлана не было. Длился пятый день их пути. Лорас теперь не так спешил, чтобы настигнуть Гарлана. Девицы, сопровождавшие Маргери, решили повеселиться — они устроили скачки наперегонки около колонны, чтобы немного развеяться. Лорас с любопытством наблюдал за ними и уже хотел было присоединиться, однако подумал, что его конь слишком нагружен — он составит им компанию в следующий раз.

Они всё ещё ехали Океанской дорогой; до Морской дороги было ещё много лиг. Путь был безопасным, с минимумом всякого отребья, которое хочет легко поживиться. Они никогда на них не напали бы: слишком много солдат, да и все на конях. Земли Простора не таили опасностей, в отличие от Западных и Речных земель, которые сейчас грабят то волки, то львы.

Когда до места расположения армии Робба оставалась ещё целая неделя марша, Кейтилин послала Вендела Мандерли и Люкаса Блэквуда вперёд с сотней людей Тиреллов, чтобы они заранее предупредили Робба о том, что они прибудут. Но она не упомянула им об отмене помолвки с Фреями и дальнейшем соглашении с Тиреллами. Кейтилин хотела сообщить сыну об этом лично; Робб обладает качествами Неда и, кроме Кейтилин, никто не сможет ему лучше объяснить о необходимости таких действий. Однако она всё же не до конца была уверена, что он её послушает.

«Если он не захочет меня выслушать до конца, то я заставлю его это сделать», — мысленно успокаивала она саму себя.

По дороге к северянам у них не возникло особых трудностей — за исключением осады Крейкхолла. Гарлан Тирелл не спешил настигнуть Робба и не хотел так сразу браться за штурм, чтобы не потерять много людей. Кейтилин переубеждать его не стала, ведь Роббу нужен был каждый человек Тиреллов. Первые переговоры вёл лично Гарлан вместе с Матисом Рованом, убеждая кастельяна замка, что в штурме нет нужды и они в любом случае возьмут замок. Кастельян отказался открывать ворота, но после первых же обстрелов из дальнобойных машин и обрушения башен замка он изменил своё мнение.

Сейчас они почти доехали до лагеря северян. Когда до него осталось несколько лиг, к ним навстречу выехал Большой Джон совместно со своим сыном и Рикардом Карстарком. Большой Джон встретил их громким хохотом (его лицо будто бы и вовсе не покидало веселье); Карстарк же был всё ещё угрюм после Шепчущего леса. Выглядели северяне более грязно и неопрятно — в отличие от людей Простора, с которыми Кейтилин провела целых два месяца.

— Леди Кейтилин, — поприветствовали они её и немного склонили голову, а старший Амбер добавил, ухмыляясь: — Приятно увидеть вас после долгого отсутствия.

— И мне тоже, милорды. Я слышала, что мой сын одержал великую победу с вашей помощью. Я от всего сердца благодарна вам за это, — произнесла Кейтилин, пытаясь быть вежливой.

— Вы преувеличиваете, леди Старк. Если бы не волк вашего сына, которого к нему послали Старые боги, мы бы не смогли даже начать эту битву, — продолжал разговор старший Амбер. — А это сын Мейса Тирелла — Гарлан Тирелл, как я слышал. Не знаю, как вы его к нам привлекли. — «Знать тебе пока что не следует», — мысленно решила Кейтилин. — Но, думаю, наш король будет рад увидеть его и его спутников в своих рядах.

— Меня зовут Гарлан Тирелл, а это Матис Рован — лорд Золотой Рощи и глава дома Рован, милорды, — произнёс он с учтивостью, и его конь вышел вперёд.

— Простите меня за грубость, милорды. Но раз уж вы познакомились, то я предпочла бы поскорее удалиться. Я долго не видела Робба, и я уже успела соскучиться.

«Пусть посчитают меня истосковавшейся матерью, чем раньше времени узнают мои планы», — подумала Кейтилин.

Они все лишь кивнули, и она поехала в сторону лагеря. Лагерь был грязным и нечистым местом, не подходящим для дам из великих домов, и разило здесь конским навозом. Погода была не холодной, но и не тёплой. Через пару часов солнце, скрытое облаками, покинет небо и тьма окутает весь лагерь — после чего придёт ночной холод, от которого будет спасать лишь тепло от костра или факела.

Лагерь был окружён частоколом, и Кейтилин решила, что находятся северяне здесь долго, раз они установили подобное препятствие. Каждые сто ярдов стояли башни дозорных, в которых, как она увидела, находилось минимум пять человек.

«Он боится, что на него могут напасть исподтишка», — сделала вывод она.

При входе в лагерь она увидела виселицу, где в петле болтались раздетые догола люди, и там же были надписи, но она не могла их разглядеть. Мужчины в лагери кричали разные вещи, однако Кейтилин не могла расслышать, что именно: лязг стали, ржание лошадей — вот что было слышно.

К шатру Робба её провёл молодой оруженосец Оливар Фрей. Мальчик, по всей видимости, был очень преданным, и Кейтилин даже стало как-то жалко разрывать союз с такими людьми. Но прошлое написано, и чернила высохли — отступать больше некуда.

Королевский шатёр Робба, сделанный из холста, находился в самом сердце лагеря. Её сын стал королём, и ко всему, что его касается, теперь приходится добавлять слово «королевский». У входа стояли шесть стражников, что поклонились ей, когда она подошла ближе. В шатре был лишь сам Робб. Он стоял спиной ко входу, рассматривая карту и, вероятно, обдумывая свои дальнейшие действия. У него отросла рыжая борода, которую он долгое время не брил; лицо его было суровым и холодным — оно изменилось за те два месяца, что Кейтилин отсутствовала.

— Робб, — произнесла она чуть ли не сквозь слёзы, после чего он к ней обернулся. Она подбежала к нему и обняла. Робб стал выше с последней их встречи, и голова Кейтилин могла лишь располагаться на его груди. В нём она даже почувствовала частичку Неда, который был скалой за её спиной всю её жизнь.

— Мама, — сказал он с некоторой грустью в голосе.

— О боги, как же я соскучилась по тебе. Я все эти два месяца молилась богам, чтобы поскорее вернуться к тебе и обнять тебя. — Она пыталась прижать его к себе как можно сильнее, чтобы удостовериться, что это не сон.

— Я тоже по тебе скучал, — говорил он всё ещё с грустью в голосе, положив свою голову на её. Кейтилин думала, что грусть в его голосе из-за долгого её отсутствия. После недолгих объятий Робб издал негромкий больной возглас.

— Ты ранен? — спросила с ужасом в голосе Кейтилин, позже выпустив его из объятий и рассматривая его.

— Да это пустое, пара мелких ран и синяков, — теперь он говорил беспечным голосом. — Мейстеры уже осмотрели меня и сказали, что это пустяки.

— Дай мне посмотреть, — взволнованно проговорила она.

— Не стоит, мама. Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но если люди узнают, что их короля осматривает его мать после каждой мелкой раны, то они засмеют меня, — произнёс он уже с усмешкой.

— Я мать, Робб, я имею право знать, что случилось с моим сыном. — В её голосе звучали скорее приказывающие, чем просящие нотки.

— Да, ты права, ты имеешь на это право, и я уже рассказал тебе, что со мной, но осматривать меня сейчас я тебе не позволю. — Он теперь говорил стальным тоном, присущим его отцу.

Её сын стал взрослым — достаточно, чтобы противиться матери. Кейтилин поняла, что Робб не уступит своего, и, осознав это, она сказала:

— Похоже, ты не отступишься от своего. — Она опустила взгляд на подол платья и отпрянула от него. — Раз король не хочет тратить время на такие пустяки, как на свою мать, то поговорим о деле. — В её голосе слышались досада и разочарование. Робб, вероятно, почувствовал это и поспешил ответить:

— Мама... прости меня. Я не хотел никак тебя обидеть, — он правой рукой потянулся к ней и взял её за плечо, — но это и правда пустяки.

— Я и не обижаюсь, — в её тоне звучали всё те же эмоции, — однако нам действительно стоит поговорить о важных вещах.

— Ладно, как хочешь, говори. — Он отпустил её плечо и, направившись к столу, сел на стул. И указал ей рукой, чтобы она поступила аналогично. Кейтилин так и сделала.

Шатёр был большим и просторным. На деревянном столе, расположенном посередине шатра, вокруг карты, стояли погашенные свечи. Оттаявший воск покрыл её края. Невдалеке находилась большая и роскошная кровать, достойная короля, накрытая разными мехами. Около кровати притаилась пустая умывальня из меди, в которой Робб наверняка совершал умовение утром. В самом углу возвышалась ванна, где могут спокойно поместиться двое человек. На полу же были постелены уже менее хорошие шкуры и мирийские ковры, которые они, наверное, забрали из Западных земель.

— Я хочу поговорить о Тиреллах и о союзе, который я с ними заключила. Тебе уже, вероятно, известны некоторые незначительные подробности.

— Да, сир Вендел сообщил мне всё, что ему известно, но, похоже, знал он мало. Я посылал тебя договориться с Ренли, а ты привнесла в мои ряды его самого сильного союзника. Сказать, что я удивлён, — это не сказать ничего. — Робб положил руки на стол, сцепив пальцы в замок.

Какие же чувства она у него вызовет? Непонимание? Гнев? Или что-то другое? Как бы то ни было, радоваться он не будет. По крайней мере, поначалу. Робб — сын своего отца; и честь для него — не пустой звук.

— Да, я ему не сообщила все детали, но на то есть весомая причина.

— И какая же?

— Робб, цена этого союза оказалась очень велика, но поверь: оно того стоило. — Она смотрела прямо в его голубые глаза Талли. — Изначально ты будешь не согласен со мной, однако впоследствии ты поймёшь, что я права. А теперь выслушай меня. — Робб кивнул в ответ. — В то время, когда я находилась в лагере Ренли Баратеона, случилось несчастье, о котором ты уже наверняка знаешь. Я не имею представления о том, что именно там произошло, но это не так уж и важно. После того, как я узнала, что Ренли мёртв, я решила, что с его смертью моя задача по заключению союза не закончилось.

— И ты отправилась к Тиреллам?

— Да, я так и сделала. Люди Тиреллов составляли больше половины стотысячного войска Ренли — обратиться к ним было самым разумным решением. После смерти Ренли я выехала из его лагеря вместе с сыном Мейса Тирелла, и мы направились к войску, расположившемуся около Горького моста.

— Но почему ты не захотела поговорить со Станнисом? Я слышал, что к нему перешло немалое количество знаменосцев Ренли. Почему не попытаться договориться и с ним?

«Потому что он, стиснув зубы, сказал мне, что твоё время тоже придёт. И одни боги знают, что на самом деле он имел в виду». — Но вслух этого Кейтилин не сказала.

— Я сделала то, что считала разумным. Сейчас ты, возможно, посчитаешь, что я не права, и, вероятно, будешь прав. — Она сделала небольшую паузу. — Я присутствовала на переговорах Ренли и Станниса ещё до смерти первого. И Станнис заявил мне, что ты изменник не в меньшей степени, чем Ренли, и тебя он в своё время также покарает.

— Он считает меня изменником? — Робб прищурил глаза. — Человек, претендующий на трон своего племянника, считает меня изменником? Что? — На лице Робба были написаны негодование и удивление.

— Да, он так и сказал. Ещё он сказал, если Ренли не преклонит колено, то он умрёт. — Кейтилин до сих пор охватывал ужас, когда она вспоминала об этом. — И в следующую ночь Ренли умер. — Робб посмотрел на неё немного непонимающим взглядом.

— И ты считаешь, что именно Станнис виновен в его смерти? Почему?

— Иногда, когда Нед говорил о Станнисе, он восхвалял его полководческие способности и говорил о его непрощающем, жёстком характере. Ещё там, около Штормового Предела, я была удивлена, что такой умный полководец сделает ход, кажущийся на первый взгляд таким безрассудным. Но, как оказалось, я была не совсем права. После смерти Ренли многие его вассалы присягнули Станнису, и больше всего от смерти Ренли получил Станнис.

— Но неужели он убил своего родного брата ради этого? — Робб продолжал недоумённо смотреть на Кейтилин. — У тебя есть другие доводы или доказательства, кроме этих? — У Кейтилин их не было — лишь материнское чувство, что сейчас ведёт её.

— На войне ради победы люди способны и на более худшие вещи. И Станнис прибыл в лагерь Ренли почти сразу после его смерти. Мы едва успели выехать оттуда, как он уже приехал туда принимать присягу. Будто бы он знал, что Ренли мёртв, а его вассалы перейдут к нему.

— Я тебя не понимаю. Да, есть совпадения, что могут заставить нас об этом задуматься, но этого недостаточно, чтобы обвинить человека в братоубийстве.

— Я понимаю, почему ты так считаешь. Но ты не видел, как именно он говорил о измене. Меня два раза пробрал холод после этих его слов. — Она отвела от Робба взгляд. — Первый раз — на переговорах со Станнисом, второй — уже был после смерти Ренли... когда я вспомнила о словах Станниса.

— Мы не знаем ничего точно. И мы поспешим, если обвиним его в этом. Пока нам стоит закрыть эту тему. Возможно, мы однажды вернёмся к ней, но не сейчас. — Кейтилин почувствовала некую мудрость в его словах, что была раньше у Неда. Быть может, Робб и правда повзрослел, став королём. — Сейчас же нам стоит поговорить о цене союза, о которой ты упомянула ещё в начале разговора.

— Да... Цена союза... Ты удивился и отпрянул от моих слов о Станнисе. И сейчас ты наверняка сделаешь то же самое, однако ты должен выслушать меня и внять голосу разума. — Кейтилин смотрела в глаза Робба и протянула руку, чтобы прикоснуться своей ладошкой к его рукам, которые стали в последнее время ещё больше.

— Я готов — говори. — Кейтилин не была в этом уверена, но, потянув время, она ничего не получит.

— Я пыталась договориться с Мейсом Тиреллом ещё у Горького моста, но верховный лорд Простора отказался внять моим словам без совета своей семьи и сказал, что ничего мне не ответит, пока не поговорит с ними. И ради этого нам пришлось отправиться в Хайгарден. Там мы и обговорили условия союза... — Кейтилин всё ещё мысленно пыталась подобрать правильные слова, но они, как назло, не приходили ей в голову.

— Я жду, — сухо сказал он.

— Да, прости, что я медлю. Ценой были некоторые земли и богатства. Но главным условием стала наша честь и — твоя рука.

— Наша честь? Моя рука? — Робб прищурил глаза и скривил рот.

— Да, ты не ослышался. Наша честь и твоя рука. — Кейтилин опустила взгляд, в то время как Робб смотрел на неё пронизывающим взглядом.

— Что ты имеешь в виду под честью и моей рукой? — Кейтилин понимала, что Роббу, как и его отцу, честь была одной из самых важных вещей и что, вероятно, её слова ужаснут его и вызовут гнев. Но она решила продолжить:

— Я... я пыталась договориться с ними на других условиях... — Ненадолго установилась мёртвая тишина. — Но Тиреллы... Они хоть и не прямо, но, намекнув, сказали, что они хотят взамен на пятьдесят тысяч мечей, которые они тебе предоставят в случае союза. — Кейтилин пыталась подчеркнуть последние слова, надеясь, что Робб обратит на них внимание. — Они хотели, чтобы их дочь — Маргери Тирелл — стала твоей королевой... — Робб откинулся на спинку стула, прищурив глаза.

— Но мы ведь уже пообещали Фреям, что я женюсь на одной из них. Ты ведь сама заключила эту помолвку. Ты заставила меня поклясться перед Старыми и Новыми богами, что я женюсь на незамужней дочери Фрея. — Она чувствовала, что он еле сдерживает себя от резких слов. — Я никогда этого не хотел, однако ты настояла на этом. И ты же сейчас говоришь, что опять заключила помолвку, но уже с другими людьми? — Робб оттолкнул стул, на котором он сидел, и встал, разведя руки. — Да и к тому же Маргери Тирелл совсем недавно была женой Ренли. Я не могу так скоро взять её в жёны! — В этот момент Робб ей казался всё тем же мальчиком, которого она тысячу лет назад увезла из Риверрана в Винтерфелл.

«Роберт достался вепрю, а Маргери — мне. Тебе будет приятно услышать, что она была девственницей, — заявил тогда Ренли в переговорах со Станнисом. — Полагаю, что ещё до конца года она родит мне сына». Эти слова эхом пронеслись в голове Кейтилин. И её снова начали охватывать сомнения. Действительно ли Маргери Тирелл девственница и не носит ли она под сердцем ребёнка Ренли?

— Робб, послушай меня! — Она повысила голос в надежде, что он услышит её. — Я не могла дать Ланнистерам забрать себе Тиреллов. Если бы Ланнистеры заключили с ними союз, то мы были бы обречены. Все пятьдесят тысяч мечей, что они способны собрать, направились бы в Речные земли, но уже не ради того, чтобы нам помочь... И её родители заверили меня, что Ренли не консумировал брак. — Хотя сама она не могла быть в этом уверена. — Я не могла им сказать что-то против: они могли оскорбиться. — Она тоже встала со стула, чтобы оказаться с ним на равных. Робб отвернулся от неё и направился в другую сторону шатра. Кейтилин же последовала за ним и со всей нежностью взяла его за плечо, не пытаясь повернуть его в свою сторону. После же Робб тихим голосом сказал ей, потирая правой рукой подбородок:

— Боги нам не простят нарушения священных клятв. — «Нам», — услышав это, Кейтилин внутри ликовала успеху, но не подала виду. — И Фрейи. Они взбесятся, когда услышат это. Отец всегда был против нарушений клятв, и сейчас ты просишь меня нарушить её. 

«Он достаточно вырос, чтобы быть хорошим королём, но ему всё же есть чему поучиться», — добавила про себя Кейтилин.

— Хорошо, очень хорошо. Я рада, что ты понял меня. — Робб повернулся к ней и добавил:

— Я ещё не дал своё согласие. — В его голосе слышалась сталь.

— Но ты должен будешь, если хочешь выиграть войну. Да, мы ослабнем, если Фреи нас покинут, но это ничто по сравнению с той мощью и богатством, что нам предоставит Хайгарден.

— Ты упомянула пятьдесят тысяч мечей, но мне доложили, что с тобой приехало лишь восемнадцать тысяч. Тогда где же остальные? — Его голос был всё ещё тихим — достаточно тихим, чтобы их не услышали посторонние люди.

— Они не могли отправить всех людей вместе с тобой, иначе Простор останется без защиты. К тому же если нам придётся осаждать Королевскую Гавань, то лучше делать это с двух сторон.

— Нам не придётся это делать, если Станнису удастся захватит Королевскую Гавань. — Кейтилин не знала, кто же более опасный враг: Станнис Баратеон или Тайвин Ланнистер? Оба известны на все Семь Королевств своей стальной волей.

— Придётся, если он нападёт на нас. Я не позволю тебе разделить судьбу Ренли Баратеона, чтобы Станнис сел на Железный трон и правил Семью Королевствами. Именно Семью Королевствами, не Шестью.

— Ты всё сказала? — добавил он, явно с неохотой продолжать разговор.

— Нет, ещё две вещи. — Кейтилин отпустила Робба. — Тиреллы хотят должность твоего королевского гвардейца для младшего сына и хотят... Утёс Кастерли для второго.

— Это безумие — давать им власть над Утёсом Кастерли! — Весь холод на его лице будто рукой сняло, и он начал ходить кругами по шатру. Сама Кейтилин тоже понимала, что неправильно предоставлять им такие земли. Но если бы она не заключила сделку, то Ланнистеры прибрали бы в свои руки Тиреллов, и им было бы ещё хуже. — Я не король Семи Королевств и не могу им дать такой замок. Но даже если бы и мог... Отдать такую мощь в руки одного дома?

— Нам придётся, — сухо отрезала она.

— Похоже, ты всё сказала. Ты можешь идти. — Его лицо вновь стало холодным. — Я скоро отправлюсь в Крэг — принимать капитуляцию Вестерлингов. Я и так-то слишком долго задержался здесь, чтобы встретить тебя.

— Ты не можешь! Пошли вместо себя кого-то другого. — Она приблизилась к нему. — Большого Джона, например. Ты ведь с ним сблизился. Да хоть Рикарда Карстарка. Но ты должен здесь остаться.

— Ну и почему же? Ты и об этом договорилась с Тиреллами? — Она чувствовала в его словах щепотку надменности.

— Нет, но скоро сюда прибудет твоя невеста со своим братом, который станет твоим первым королевским гвардейцем. И ты обязан встретить её со всеми любезностями — хочешь ты того или нет. Нам нельзя сейчас ссориться с Тиреллами. — Кейтилин понимала, что она поставила своему сыну огромное количество условий, что ранее поставили ей. И она боялась, что Робб по молодости и горячности ума откажет ей. Но она обязана заставить его всё это сделать. Робб явно не был этому рад, но, кажется, он всё-таки внял голосу разума.

— Я отправлю Галбарта Гловера вместо себя. Лорд Карстарк всё ещё озлоблен смертью своих сыновей, и он может совершить необдуманный поступок. — «Хорошо, Робб, хорошо. Видно, ты всё же взял у своего отца больше мудрости, чем его чувство чести», — подумала Кейтилин, не скрывая улыбку на лице. — Я лично встречу Маргери Тирелл. Но у меня есть один вопрос: как скоро Тиреллы хотят венчания?

— Они дали назначить дату нам и пожелали, чтобы мы как можно быстрее его устроили. Её родители жалеют, что они не смогут присутствовать на церемоний бракосочетания, но вместо них будет два старших брата твоей невесты. — Кейтилин приблизилась к нему и запустила руки в его рыжие волосы Талли. — Я рада, что ты повзрослел, Робб. Я очень рада тому, что ты выбрал жизни своих сестёр и братьев вместо чести. — После последних прозвучавших слов серьёзная гримаса пропала с его лица, и он обрёл угрюмый и отчаянный вид. — Что случилось? — поинтересовалась Кейтилин, не понимая причины такого резкого изменения эмоций.

— Мама... — сказал Робб с уже блестящими глазами. Ненадолго установилась гробовая тишина, и в голове Кейтилин начали бушевать мысли. — Бран и Рикон...

— Что с ними? — спросила Кейтилин с паникой на лице.

«Нет, нет, нет, они целы. Он просто хочет сообщить мне какую-то другую новость. Они целы. С ними ничего не может случиться. Они за крепкими стенами Винтерфелла, их охраняет сир Родрик. С ними ничего не может произойти», — твердила она себе. И тут в палатку вошёл Чёрная Рыба, закованный в стальной чёрный панцирь, и произнёс, увидев их:

— Ваше величество, Кейтилин. — Робб и Кейтилин поглядели на Чёрную Рыбу с теми же эмоциями на лице, что были у них миг назад.

— Чего тебе? — спросил Робб со сдерживаемой яростью в голосе.

— У меня тут очень важная новость, касающаяся войны, — ответил Чёрная Рыба.

— Вести могут подождать — оставь меня с матерью. — Робб говорил с той же интонацией.

— Да, могут. И если ваше высочество хочет их услышать позже, то я вернусь потом, но это очень важные вести. — После того, как Робб не ответил, Чёрная Рыба уже стал разворачиваться и направился к выходу, однако потом Робб его окликнул:

— Если они настолько важные, то говори, а после оставь нас. — Чёрная Рыба развернулся обратно в их сторону и сказал:

— Вести из Королевской Гавани. Они касаются лорда Станниса Баратеона. — Талли немного помедлил, разглядывая лица Кейтилин и Робба и пытаясь понять, что же случилось.

— Говори же, — произнёс Робб с холодной сталью в голосе.

— Он осуществил штурм Королевской Гавани, но армия Тайвина Ланнистера подоспела к битве и атаковала Баратеона, когда он этого не ожидал. Битва была тяжёлой: тысячи людей сложили там голову, весь его флот сгорел. — Кейтилин и Робб слушали его слова с ужасом на лице, а у Чёрной Рыбы в этот момент было каменное лицо. — А сам он скончался от полученных ран уже после отступления на Драконий Камень.

Лишь малая горсть кораблей вернулась на Драконий Камень после поражения Станниса Баратеона на Черноводной. Мелисандра видела всё это в пламени. Она видела это, но она не смогла различить, где неизменное будущее, а где лишь предостережение. Двести кораблей, до краёв нагруженные воинами в стали, которые верили в Станниса, верили в бога, чьё учение она принесла, отплыли с острова. Сейчас их больше нет.

Мелисандра сидела в своей опочивальне, когда её оповестили о поражении Станниса на Черноводной. Комната казалась мрачной и тёмной, несмотря на то, что в каждом углу была либо жаровня, либо находились факелы, горящие алым пламенем. Ни один мускул на её лице не дрогнул, когда в дверь с грохотом ворвался Акселл Флорент, одетый в кольчугу, варёную кожу и в стальные ботинки с заострённым краем. Она поначалу даже не обернулась в его сторону, так как разглядывала пламя, что несло тепло и ясность, пытаясь понять, что же делать дальше. Фигуры, золотые и алые, плясали, сменялись, переходили одна в другую — диковинные, страшные, соблазнительные. После недолгих речей Акселля Флорента она наконец-то повернула голову в сторону входа, где он стоял. Пламя передало ей знание того, что надо делать дальше. Невдалеке, с левой стороны от входа, её взгляд уловил разные яды, целебные травы и порошки, стоявшие на полках. Порошки, которыми она удивляла людей, вызывая зелёное, голубое и белое пламя. Впрочем, люди не догадывались о том, что она их использовала, показывая разноцветные огни. Возможно, они ей скоро понадобятся вновь.

Её повели по более мрачным и серым гранитным коридорам, в составе которых нередко проскакивало драконье стекло; по тем коридорам, где совсем недавно расхаживали Драконьи владыки, прежде чем высадиться в Вестерос. Тяжёлые шаги Флорента эхом отзывались от толстых стен. В такт его ног побрякивали звенья кольчуги.

По пути она чувствовала на себе взгляды каменных горгулий: грифонов, мантикор, василисков и, конечно, драконов, коих было куда больше, чем остальных. Ворота серого замка с высеченными на них драконами были открыты, а деревянный мост был опущен над рвом. Они быстро достигли немноголюдного порта, в котором до возвращения некогда сильного войска находились лишь женщины и дети. К острову по одному приплывали жалкие остатки Королевского флота. Люди, нелишённые сил после тяжёлой битвы, помогали раненым опуститься с палубы корабля. Мелисандра смотрела на них: у кого-то оторвана рука, у кого-то — нога, а кому-то проломили голову, однако раненых стрелами среди них почти не было. Короля же, которого она считала Обещанным Принцем, Азором Ахаем, спустили с палубы на носилках. Вид у короля был неважным: он тяжело дышал, лицо его было красным и рот приоткрытым, будто он пытался захватить им как можно больше воздуха. С короля уже сняли все доспехи из-за ненадобности — возможно, это и к лучшему. Они лишь будут мешать ему дышать, но вряд ли это спасёт его. Мелисандра тяжёлым взглядом взглянула на Станниса, когда его на носилках поднесли к ней и Акселлю Флоренту.

— Что с королём? — спросил с беспокойством Акселл Флорент.

— Его величество тяжело ранили в битве. Удар булавой всадника пришёлся в грудь короля, — ответил один из безымянных солдат, закованных в латы, который тащил Станниса Баратеона. — Короля надо срочно отвести к мейстеру! — воскликнул он.

— В этом нет нужды, — сказала жрица Красного бога. Она опустилась на корточки, чтобы быть со Станнисом на одном уровне.

— Вы... вы исцелите его?! — Громогласный голос Флорента разнёсся по необычно спокойным водам Черноводного залива.

— Нет, — сухо произнесла жрица.

— Нет? Как это нет? — Даже не смотря в его сторону, Мелисандра поняла, что лицо Флорента залилось краской от ярости.

— Я ни на что не способна — лишь Владыка властен над его судьбой. — Мелисандра рукой прикоснулась ко лбу короля и почувствовала, что его лихорадит. Она поцеловала его в лоб и поднялась в полный рост, и сразу же, повернувшись, она зашагала обратно в сторону лошадей, которые доставили их к порту.

— Куда... куда вы, иные вас побери?! — вопросил один солдат.

Раньше в груди жрицы заполыхал бы гнев из-за услышанных слов, и она мигом повернулась бы к солдату, что сказал эти фразы. И её глаза — того же рубинового цвета, что и камень на её шее, — в ярости заполыхали бы. Рубин начал быстро пульсировать в такт её сердцу. Жрица в ответ сказала:

— Позовите лекаря, мейстера, да хоть кого угодно, если надеетесь вернуть короля к жизни. Ни одному из них не удастся спасти его. Судьба короля лишь в руках Владыки.

«Возможно, старому дураку, что отравился сам, пытаясь отравить меня, удалось бы помочь, но тот выскочка, что пришёл заменить его, слишком молод и неопытен, чтобы спасти короля», — добавила про себя Мелисандра.

Несколько солдат побежали в разные стороны, пытаясь позвать на помощь, однако Мелисандра понимала, что их попытки тщетны, чтобы они ни делали. Проворными шагами она дошла к месту, где низкорослый, наполовину лысый человек с толстой шеей, что ранее обратился к вере в истинного бога, держал за поводья лошадей. Мелисандра понимала, что он наверняка всё слышал, но человек королевы лишь устремил на неё мрачный взгляд, не проронив ни единого звука, и помог ей взобраться на коня. Смотря лишь вперёд, она мягко ударила коня и направилась в сторону замка. Ей необходимо ещё раз взглянуть на пламя. У неё по-прежнему были сторонники, верившие в истинного бога, и каждый из них пытался не отходить от неё. Ни один стражник по пути не высказал ей лишнего слова — все они лишь расступались перед ней, склоняя голову, боясь власти, которая становилась всё меньше и меньше. Вернувшись в свои серые покои, она приказала служанкам, чтобы они собрали её вещи. Мелисандра уселась на деревянный стул с тюфяком; около неё находилась жаровня, и жрица заново стала смотреть в оранжевое пламя.

«Разве всё, что я видела в пламени, — ложь? Он ведь должен был быть обещанным принцем: он родился среди дыма и соли; он вытащил Светозарный из пламени; он должен был вывести нас из долгой ночи», — мысленно пробормотала она. У Красной жрицы был рассеянный взгляд, обращающийся то в одну сторону пламени, то в другую. Ответа Красная жрица не услышала — лишь неразборчивые образы в пламени отзывались ей. Чтобы понять, что хочет донести ей Р’глор, ей часами придётся рассматривать пламя.

После продолжительных разглядывании она увидела необычайно огромную ограду — от неё отражался дневной свет. Это какое-то странное видение: она раньше всегда наблюдала за событиями со стороны. Но теперь она будто бы участвовала в них.

Ледяные снежинки, падающие с неба, покрывали её огненно-горячую кожу и моментально таяли, соприкасаясь с ней. Она увидела чёрные силуэты, стоявшие поверх сооружения и державшие в руках длинные копья, хотя они скорее опирались на них. Ограда, отбрасывающая белый свет на много лиг, начала понемногу обрушиваться. Уже были видны большие треугольные пустые вырезы, из которых выпали её части. За стеной она увидела выжженный лес, в котором скрывались люди в белых шкурах животных; среди них был единственный чёрный силуэт. И она увидела розового человека — с блёклыми глазами, как у мертвеца; он восседал на коне, что скакал неустанно. От него исходил жуткий холод, будто бы жизни в нём не было. И за ним следовала огромная армия, направляющаяся к лесу, где находились люди.

— Владыка, это... слуга Иного? — прошептала Мелисандра, когда страх накрыл её, словно тяжёлый плащ. — Нет, нет. Этого не может быть. Только закончилось долгое лето, которое ты нам даровал. Даже и полгода не прошло с момента его окончания... Ещё слишком рано для этого.

Вдруг из пламени донёсся едва слышимый звук: «Джон Сноу». Из глаз жрицы хлынули слёзы, которые она не пыталась сдерживать. Жрица была уверена, что это был Север и что Владыка хочет, чтобы она находилась там. Но как ей это сделать? Её король сейчас умирает на своём ложе; люди, что верили ей, постепенно покидают её. Даже если её отпустят с острова, в чём она сомневалась, то на чём она отправится на Север?

Угольки в пламени, которые только что потрескивали и бросали алые искры, обратились в воды огромной реки.

Величественная река делилась надвое, на её устье стоял не менее величественный замок. В потоке она чувствовала гнилой запах: привкус крови и смерти. На поверхность воды кверху брюхом всплыли мёртвые рыбёшки, будто бы вода была отравлена. И в один миг вся эта мёртвая, как казалось, рыба загорелась под странными лучами солнца — не жёлтыми, а белыми. Рыба стала подпрыгивать, пытаясь обратно нырнуть в воду, чтобы унять огонь. В то же время Мелисандра услышала гулкий и громкий вой волка, находящегося на берегу реки, укрытого от солнечных лучей под необычайно большими растениями. Волк выл, лаял, скулил, глухо рычал, обнажая клыки, взирая на прикрытое растениями солнце, но на белое солнце это никакого эффекта не оказало.

Земля под ними содрогалась. Даже странные огромные растения начали падать, вырываясь из земли с корнями. Великан, поняла она. За много лиг к ним — не спеша — шагал двухсотфутовый гигант, топчущий всё вокруг. Отбрасываемая им полупрозрачная тень поистине была огромна — тень, заметная взору немногих. Его шагам подчинилась сама природа, и река начала выходить из русла.

В гуще леса, состоящего из граба, клёна, вяза и ясеня, находилась девушка, прижимающая руки к лицу. Она сидела на каменных плитах, покрытых лишайником; увянувшие золотистые розы окружали её. По её рукам стекала алая жидкость. Кровь. В плиты были воткнуты девять десятифутовых железных столбов, испещрённых рунами. На земле лежала волчья шкура с серой гривой. Девушка встала и поглядела на жрицу, безвольно опустив руки. Её украшали тряпки, некогда бывшие нарядом из шёлка. Волосы цвета жжёного сахара перепутались. По голым ногам стекала гнойная кровь. Глаза голубки стали красными от пролитых кровавых слёз. Чрево её было полно яда, превращающего её плоть и кровь в гной и служащего её «медлительным» палачом.

Мелисандра отпрыгнула от огня со слезами, у которых был жгучий привкус; слезами, что ещё не перестали хлестать из её глаз. Смерть. Она опять увидела смерть. Сколько же времени она не видела ничего иного? Она обрекла на гибель узурпатора, что был братом королю, теперь обрекла и самого короля на ту же участь. А что в итоге? Лишь смерть и боль. Смерть и боль.

Жрица не до конца поняла то, что она увидела, и что это значит. Будущее ли это, что должно в скором времени наступить? Или же один из его бесчисленных вариантов? Видеть — это искусство, а всякое искусство требует прилежания, дисциплины и мастерства. И боли. Р’глор говорит с избранными через священный огонь на языке пепла, углей и мерцающей стихии, которую лишь богу дано понять до конца. Мелисандра занималась этим несчётное число лет и сполна заплатила цену. Никто во всём ордене не умеет разгадывать сокровенные тайны пламени лучше неё.

Мелисандра просидела у жаровни целый день, и когда угли прогорали, она приказывала служанкам заменять их на новые. Пламя беспрерывно горело целый день, но оно так и не передало ей новые видения, чтобы объяснить старые. Всё время через потрескивающие звуки прогорающих углей она лишь слышала имя «Джон Сноу». Глаза жрицы опухли бы от слёз, если бы не камень на её шее.

Однажды в её комнату после долгих мучений короля ворвалась его королева со слезами на глазах. Мелисандра понимала, что Селиса Баратеон не любит своего мужа, как и Станнис Баратеон не любит свою жену. Но Селиса Баратеон знала, что её жизнь напрямую зависит от жизни мужа. Она просила Мелисандру — нет, умоляла её, — чтобы она помогла Станнису. На что Мелисандра отвечала лишь вежливым отказом и словами, что судьба короля в руках Владыки. Мелисандра призвала королеву молиться за здоровье короля, ведь Владыка, быть может, откликнется на молитвы. Но сама Мелисандра понимала, что молитвы не помогут, однако решила не говорить ей об этом. Жрица видела в пламени, как король горел и кричал от боли и что это будет продолжаться несколько дней, пока он не умрёт. Тяжёлая золотая корона мёртвой хваткой впилась в его череп.

Мелисандра не хотела ждать смерти Баратеона. Ей надо уплыть с острова, пока король не совершит свой последний вздох и люди окончательно не потеряют в неё веру. Она также понимала, что люди, верные королю, тоже начнут покидать его и его семью, что останется после него. Каждый из них попытается продать свой меч как можно дороже.

В очередной раз в её солярий принесла свежую трапезу маленькая, худая, сморщенная старушка, вся покрытая пятнами; принесла новую порцию и вновь удалилась. Еда состояла из ячменного супа с бараниной и благоухающими травами и чаши вина со специями. Мелисандра решила не притрагиваться к пище, несмотря на то, что раньше ела обычную еду, которая её никак не питала. Лишь жар огня Владыки питал её, но она чувствовала, что жар этот становится в ней всё слабее. Чем дольше она медлила на острове, тем меньше оставалось в ней как жара, так и веры в Красного бога.

Решив, что время пришло, под покровом ночи Мелисандра приказала своим людям отнести все её вещи к причалу в порту за день до отбытия. У неё всё же остались верные и преданные люди, которые были готовы ей помочь ради милости Р’глора. И ей не составило труда уговорить одного из них, чтобы он пошёл на пристань и договорился с любым капитаном об отъезде. Человек, который отправился ранним утром, вернулся лишь вечером. По его словам, он весь день уговаривал капитана, который боялся рискнуть и дезертировать, однако золото и серебро, которые Мелисандра передала через своего человека, в конце концов склонили капитана отплыть с острова.

Когда жрица шла в городок, она не услышала ни единого звука, словно в порту не было ни одной живой души. Мелисандра решила впервые сменить свой красный наряд, чтобы не привлекать ненужного ей лишнего внимания. Тихой и безветренной ночью они взошли на корабль. Вещи, которые она отправила в порт за день до этого, уже были погружены на плоскодонный одномачтовый корабль, который скоро должен отплыть на Север. Несколько верных ей людей сильно просили сопровождать её в такой опасный и долгий путь. Жрица не хотела их с собой брать, но после долгих уговоров она изменила своё мнение, решив, что ей понадобится всякая помощь.

Спустившись в тёмный трюм по деревянным лестницам, она сразу же зажгла одну из свеч, что прихватила ранее. Осветившийся пламенем трюм всё равно не потерял своей мрачности. Бочонки, полные эля, вина и рома, располагались в правом углу, а поодаль лежали украденные дорогие ткани. Шелка из Вольных Городов, атлас из Залива Работорговцев и бархат из Простора. На всём этом капитан корабля собирался неплохо так нажиться. Ей же выделили маленькую каюту, где находилась масляная лампа, которую поставили по её же просьбе, и постель из соломы.

«Владыка, укажи мне истину, освети мне путь своим согревающим светом», — про себя возносила молитву жрица, глядя на огонь, исходящий от свечи. В ответ лишь последовал шёпот: «Джон Сноу».

На слабом ветру вьются его каштановые локоны волос — такие же, как и у его сестры, ехавшей рядом с ним. Маргери решила выделиться среди своей челяди и вместо кареты захотела скакать на любимом мерине из редкой породы лошадей, которые с рождения обладают белой шерстью. Уиллас долгое время пытался завести в своих конюшнях скакунов подобной породы, и после многочисленных попыток у него это получилось. И та, на которой путешествует Маргери, — первая представительница той редкой масти, которую вырастил лично его брат.

Лорас же гарцевал, гордо подняв голову, на светло-соловой лошади Хайгардена, закованной в полный комплект брони. Под солнечным светом, который не скрывала ни единая туча, сияли его посеребрённые доспехи с узором из виноградных лоз.

Маргери выглядела очаровательно при такой погоде, и её зелёное платье из атласа, которое приоткрывало плечи, придавало ей ещё лучший вид. Сестра решила сегодня не делать какую-либо причёску и распустила свои каштановые волосы.

— Вот мы и прибыли, — произнёс Лорас, увидев издалека огромный лагерь, над которым стояла ещё более огромная дымовая завеса, тянущаяся к горизонту. — Там и до нашего нового короля недолго.

Они решили оставить всю челядь позади вместе с большей частью охраны — первыми въехали в лагерь с дюжиной рыцарей и со знаменем Тиреллов. От входа в лагерь до самого его «сердца» по краям дороги, напротив друг друга, стояли две шеренги пехотинцев, и в руках у каждого из них были копья со стальными наконечниками. В одной шеренге Лорас узнал хайгарденцев с золотыми розами на груди. Хайгарденцев, отбывших вместе с Гарланом, которых было легко отличить от северян Старков, что стояли напротив.

Копыта их коней поднимали пыль с рыхлой земляной дороги. Их торжественно встретили две дюжины знатных людей со знаменем серого лютоволка, что возвышался над золотой розой, железным кулаком, белым солнцем и великаном в железных цепях. Позади них расположилось около полусотни рыцарей. Во главе стоял крепкий светлокожий юноша, который был не старше самого Лораса; с рыжевато-золотой бородой и волосами; на голове которого была простая железно-бронзовая корона.

«Так вот какой он, — подумал Лорас, — а он не сильно-то и похож на отца».

Корона на голове Робба удивила Лораса, так как Ренли предпочитал носить обруч из мягкого золота, состоявшего из искусно отлитых роз. Но ещё больше его удивил — нет, скорее ошеломил — большой серый волк с горящими жёлтыми глазами, что стоял рядом с королём.

«Они вроде называют их лютоволками, но они же вымерли», — промелькнула мысль в голове Лораса.

По правую руку от Северного короля находилась его мать — с такими же рыжими, как и у сына, волосами; у неё был странный, отчаянный и уставший вид, будто она не спала несколько ночей.

Дальше стояли его вассалы из Речных Земель и Севера. В одном из них он узнал толстяка Вендела Мандерли, всё подряд пожиравшего в Хайгардене и испытывающего скрытую неприязнь к южанам — в частности, к хайгарденцам.

По левую же руку расположились лорды Простора вместе с его братом, Гарланом, в зелёном атласном дублете. Рядом с ним стояли старый лорд Золотой Рощи Матис Рован, сир Джон Фоссовей из Зелёного Яблока и сир Робар Ройс, бывший его брат по гвардии Ренли. К последнему Лорас не питал особой любви после того, как он не смог защитить Ренли, что находился буквально у него под носом. Лорас казнил Тарсткую уродину, но он всё равно винил себя и своих названных братьев в смерти их короля. Теперь же он вознамерился лучше выполнять свой долг.

Оруженосец, у которого только пробился пушок на лице, сразу же подбежал к ним после их прибытия и помог Лорасу спешиться. Лорас же предложил помощь своей сестре. Он совместно с Маргери гордо шагал, высоко подняв подбородок.

Маргери переняла у их матери прекрасную прямую осанку и всегда ею хоть и скрыто, но гордилась. Они довольно быстро подошли к Северному королю, одетому в чёрный бархатный дублет с золотыми нитями и с вышивкой лютоволка на груди. Королю, который не был старше его самого.

— Сир Лорас, леди Маргери, — проговорил Северный король с такой же ледяной, как и его родные края, учтивостью.

— Ваше величество, — ответил Лорас, преклонив одно колено.

— Ваше величество, — сказала Маргери, сделав глубокий реверанс.

— Я рад видеть вас в своём скромном лагере. И благодарен, что вы решили поддержать меня и мой дом в такие трудные и неспокойные времена. — Уже глядя на Лораса, Король Зимы продолжил: — С такими прославленными и способными рыцарями, как вы, мы быстро расправимся с Ланнистерами. Просите меня, о чём хотите, сир, и это будет вашим.

— Ваше величество, я несказанно рад вашей похвале. И я смею попросить вас лишь об одной услуге. Я прошу вас сделать меня первым из семерых гвардейцев, что всегда защищали королей. — Лорас вытащил свой меч из ножен и протянул его королю. — Я буду вашим щитом от врагов и мечом, что направится туда, куда вы укажете. — Слова Лораса будто бы удивили некоторых северян. Повисла недолгая тишина, кто-то даже недовольно хмыкнул. Король поспешил заполнить молчание:

— До этого момента у меня были защитники из числа моих верных вассалов. Несомненно, их немного удивляет ваше заявление, тем не менее я не могу отказать вам и с радостью сделаю вас первым из моих семерых. — Робб Старк принял меч и — лично — обратно передал его Лорасу рукоятью вперёд. После же Лорас гордо начал говорить те же самые, уже давно заученные слова присяги, которые совсем недавно произнёс перед Ренли. Это его судьба, желанная судьба: служить королю, не брать себе жены, не заводить детей, не властвовать над собственным землями. — Теперь встань уже будучи моим гвардейцем, брат. — Он помог Лорасу подняться с колен.

После того, как они все отвлеклись от его посвящения и Лорас встал с колен, он краем глаза заметил, что огромный серый волк уже был рядом с его сестрой.

— Маргери!.. — воскликнул он, уже готовый взяться за меч. Волк, заметив это, зарычал на Лораса.

— Лорас, стой на месте, — произнесла его сестра успокаивающим тоном. После чего он замер, положив руку на рукоять длинного меча. В то же время стражники были готовы взяться за оружие. Лорас не понимал, за кого они готовы вступиться: за него с сестрой или за волка? — Он не причинит мне вреда.

— Серый Ветер! — громким голосом окликнул лютоволка король. После чего волк прекратил рычать и снова обратил внимание на сестру Лораса. Маргери медленно, но уверенно протянула руку к загривку зверя.

«О боги, что она, иные её побери, творит? Этот волк гораздо больше всех волкодавов, которые могут спокойно разорвать взрослого мужчину. А что способен сделать этот жуткий волк с хрупкой Маргери? — Его мысли метались, словно буря. — Надеюсь, она знает, что делает...»

— Спокойно... Я не причиню тебе вреда... Я — друг. — Маргери очень медленно положила правую руку на серую холку лютоволка. Лорас знал, что его сестра куда храбрее остальных девиц, однако это уже казалось безумием, а не храбростью. — Вот видишь. — Она усмехнулась. Уже более уверенно Маргери почесала его за ушком, будто бы это была простая собака, а не лютоволк. Волк же никак не возражал против действий его сестры, а наоборот, будто бы получал удовольствие от этого.

— Ха! — с восторгом воскликнул семифутовый верзила с чёрной бородой, одетый в кольчугу и меха, с мечом на спине под стать ему самому. Он превосходил Гарлана не только в росте, но и в ширине плеч. — Это знак! Хороший знак! Лютоволки посланы Старыми Богами, и это можно считать их официальным благословением! — Стоявшие вокруг знатные и незнатные люди одобрительно засмеялись. Маргери же робко и застенчиво улыбнулась, всё ещё гладя волка. На лице короля, разглядывавшего эту сцену, проступила слабая улыбка. Лишь парой слов великан, на чьём знамени красовалась эмблема с ещё более волосатым гигантом в цепях, разрядил обстановку. Лорас убрал руку с рукояти меча, когда понял, что напряжение спало.

— Я удивлён вашей храбростью, леди Маргери, вы столь же красивы, сколько и бесстрашны, — сказал король, улыбнувшись. — Похоже, доблесть присуща не только мужам из рода Тиреллов. Другие девицы с криком разбежались бы, лишь завидев лютоволка. — Северяне, как и лорды юга, довольно рассмеялись шутке короля.

— Я польщена, ваше величество, но, думаю, вы преувеличиваете, — учтиво проговорила Маргери, всё ещё робко улыбаясь и поглаживая волка за гриву. — Леди Хайгардена лишь умилялись бы, увидев такого красивого и гордого волка. — Король Зимы разглядывал Маргери и всё никак не отводил взгляд. Лорас же сомневался, что большинство девиц просто бы устояли на месте, заметив огромного лютоволка, не говоря о том, чтобы погладить его.

— Возможно, вы правы, миледи, — признал король. — Полагаю, вы устали от затяжного путешествия. Я более не смею вас задерживать здесь и хотел бы, чтобы вы отдохнули и смыли с себя дорожную пыль. — Когда он закончил речь, лорды Севера и Простора начали расступаться; каждый ушёл по своим делам.

Оруженосцы, слуги, и пажи — с вышитой золотой розой на груди — бегали, перетаскивая вещи из тысячной колонны, что прибыла вместе с ними. Гарлан после этого решил лично поздороваться с сестрой и братом. Когда большинство лордов, в том числе и король, ушли, к ним подошла Кейтилин Старк. Она имела неопрятный и заплаканный вид. Помятое платье из хлопка, окрашенного в синий оттенок, близкий к чёрному, сильно портило её вид.

— Миледи, — сказал Лорас.

— Матушка, я рада вас вновь увидеть, — произнесла Маргери с улыбкой.

— Я тоже рада тебя видеть. — Кейтилин приняла Маргери в непродолжительные объятия. Отпустив её, но всё ещё удерживая её за руки, добавила: — Как вы? Надеюсь, дорога была благоприятной.

— Наш путь был прекрасным, матушка, — ответила Маргери ласковым голосом. — Мы увидели столько прекрасной живности, что чуть было не ослепли от её красоты.

— Это славно. — Губы леди Старк искривились в подобие улыбки. — А как вы поживаете, сир? — обратилась к нему она.

— Я в добром здравии, миледи, — заулыбался в ответ Лорас.

— Прекрасно. — Кейтилин Старк повернула голову в сторону Маргери и немного бесцеремонно проговорила: — Вы с Роббом в скором времени обвенчаетесь. Да, он не сказал этого здесь, однако это не означает, что он против бракосочетания. Особенно после того, как он увидел, как ведёт себя Серый Ветер по отношению к тебе. — Глаза Кейтилин наполнились слезами, и одна слезинка, вырвавшись, оставила влажную дорожку на её щеке. — Ты станешь членом нашей семьи, и я верю, что ты будешь Роббу хорошей женой. — Сделав паузу, она продолжила: — И родишь ему много ребятишек.

— Я уверена, что мы с ним будем счастливы, — ответила Маргери, — и я заполню наш дом маленькими Старками. — Лишь кивнув в ответ, Кейтилин подошла к Лорасу.

— Сир Лорас, вы стали первым из Семерых, что будут оберегать моего сына. — Она крепко сжала кисти его рук и посмотрела прямо в глаза, будто ища в них истину. — Поклянитесь богами, Старыми и Новыми, что защитите его, что будете служить ему верой и правдой. Я хотела бы лично услышать данные слова из ваших уст. — Лорас был немного удивлён её поведением.

«Что с ней творится?» — пронеслось у него в голове.

— Я клянусь вам, миледи, — поспешно проговорил он. — Клянусь, Старыми и Новыми богами, что буду служить королю Роббу из дома Старков верой и правдой и защищать его всеми силами. — Услышав эти слова, она отпустила его, перестав удерживать.

— Его величество прав: вы устали с дороги. Я лишь ещё больше задержала вас. Простите меня, если сможете. — Голос её был полон отчаяния. Кейтилин, попрощавшись с ними, направилась в ту же сторону, где ранее скрылся её сын.

— Что с ней случилось? — с беспокойством спросила Маргери, провожая взором удаляющуюся Кейтилин. — У неё такой вид, будто она носит траур.

— Она и вправду в трауре, — сухо ответил Гарлан.

— Что? — недоумённо переспросила Маргери.

— Её дети, — Гарлан отчаянно выдохнул, — младшие Старки, Брандон и Рикон, они мертвы.

— Как это случилось? — решил узнать Лорас.

— Пока леди Кейтилин была в Хайгардене, железнорожденные начали нападать на беззащитный Север. Они захватили несколько замков, в том числе и Винтерфелл. Теон Грейджой — сын Бейлона Грейджоя, самопровозглашённого короля Железных Островов; бывший воспитанник Неда Старка — сделал это. Говорят, он захватил замок, а после убил мальчишек.

Слова Гарлана повергли Лораса в шок. «Воспитанник Грейджой? — У него был потрясенный взгляд. — Как это возможно? Винтерфелл находится в сердце Севера. И раз его захватили, то они взяли почти весь Север?»

— Как такое может быть? — яростно воскликнул Лорас. — Винтерфелл расположен в центре Севера! Как у железных людей получилось так глубоко пробраться?

— Они захватили лишь несколько замков. К ним относится и Винтерфелл вместе со Рвом Кейлином.

— Что собирается делать наш король? — поинтересовался Лорас.

— Это мы и хотим обсудить на военном совете, который состоится через два часа. Ты должен присутствовать. Не опоздай, — сказал Гарлан и после направился в сторону лагеря, где расположились их люди.

— Чёртовы Грейджои, иные их побери! — выплюнул Лорас.

Он никогда не встречал этих мальчишек. И больше никогда их не увидит, да и, честно признаться, особого желания у него не было, но Старк теперь его король и ближайший союзник. Винтерфелл был средоточием Севера и его столицей; его потеря удручала Лораса. Ещё один король, ещё один враг. Похоже, нынче короли появляются, словно грибы после дождя.

— Наверное, леди Кейтилин приходится очень трудно, — заметила Маргери. — Потерять сначала мужа, а потом двоих детей; ничего не слышать о судьбе одной дочери, когда другая находится в плену Ланнистеров. Лорас, — она повернулась в его сторону, — я пойду и поговорю с ней, а ты готовься к совету. Ты вместе с Гарланом будешь представлять интересы Хайгардена, так не подведи нас, веди себя как настоящий рыцарь. И последнее, будь рядом со своим королём. — Маргери, чмокнув его в щёку, отправилась восвояси.

«Быть рядом со своим королём». — Он усмехнулся, услышав эти слова, но и одновременно они вызвали у него грусть.

Два часа спустя лорды и рыцари собрались на военный совет в огромном шатре, что был похож скорее на павильон. Лорас понял, что этот шатёр, быть может, один из тех, что они привезли из Хайгардена, так как он был шёлковым и полон богатств Простора. В то время, как шатры северян были до ужаса просты и серы. Посередине шатра стоял стол, на котором находилась карта с изображением Западных и Речных земель. Шатёр освещался масляной лампой, свечами и факелами. В шёлковых стенах были заключены две дюжины лордов и рыцарей. Последним прибыл сам король вместе с гигантом, назвавшимся Джоном Амбером, его сыном, что тоже звался Джоном, и седовласым крепким стариком из Карстарков.

— Милорды, — уверенно произнёс король, — можем начинать.

— Я предлагаю выступить на Золотой Зуб и взять его, — резко заявил Большой Джон.

— Золотой Зуб всё ещё хорошо охраняется сильным гарнизоном, — возразила Мейдж Мормонт, которая являлась главой своего дома. Она была в кольчуге и мехах, как и две её дочери, что тоже присутствовали здесь. Дейси Мормонт напоминала Лорасу Бриенну, тем не менее вид у неё был более миловидный, чем у Тартской шлюхи.

— Миледи права, — поддержал её Джон Фоссовей. Лорас отметил, что эти слова не обрадовали её, но возражать она не стала. — Золотой Зуб обладает хорошей природной защитой — и с запада, и с востока. Будет трудно взять крепость без больши ́х потерь. Да и остатки армии Цареубийцы всё ещё там.

— Мы не могли его взять, когда у нас было незначительное количество людей, — всё ещё настаивал Большой Джон, — однако теперь нас — ни много ни мало! — больше двадцати тысяч! Мы сможем взять крепость!

— Наши силы всё ещё рассредоточены по Речным и Западным землям, — вклинился Чёрная Рыба. — А Тайвин Ланнистер сидит в Королевской Гавани, пожиная плоды своей победы над Станнисом. Он стал теперь гораздо сильнее. Нам надо либо собраться вместе, либо и дальше грабить Западные Земли.

— Да, мы можем его взять, — заговорил Гарлан. — Но какой смысл его брать, если мы не собираемся штурмовать Ланниспорт и Утёс Кастерли? Мы лишь понесём ненужные потери.

— Пусть Форли Престер прохлаждается себе в Золотом Зубе, — произнёс Матис Рован. — У него слишком мало людей, даже если он объединится с Давеном Ланнистером, чтобы угрожать нам. А пока они сидят там, без надежды на успех, мы возьмём Королевскую Гавань.

— И дадим повод говорить, что мы испугались встретиться с львами? — недовольно проворчал Карстарк.

— Только дураки могут думать подобным образом, — заметил лорд Матис. В это время Робб Старк пристально наблюдал за своими знаменосцами. Вслушиваясь в каждое их слово и не вымолвив ни одного своего.

Все здесь, в том числе и сам Лорас, понимали, что у них достаточно сил, чтобы захватить Запад, но особого стратегического значения победа для них не принесёт. Однако и Карстарк тоже прав: отступление вызовет недовольные смешки, которые будут обращены в их сторону.

Есть и другая сторона монеты: больше половины армии, собранной его отцом, находится у себя дома, а Тайвин Ланнистер засел в Королевской Гавани, выжидая их следующий ход. Чтобы взять трон им надо идти на Королевскую Гавань, но никак не на Запад. Отец заключал сделку с надеждой заполучить все Королевства, а поход на Запад лишь ослабит их армию, что должна подойти к столице.

— Так возьмём их! — громко пророкотал Амбер. — Лишим Тайвина Ланнистера его дома! И пусть прибежит к нам, как побитый пёс, чтобы отбить свою конуру! Тогда мы и его побьём!

— Перебьём ланнистеровских псов! — добавил Карстарк.

— Наша цель теперь не на Западе, милорды, — ледяным голосом сказал Робб. — Утёс Кастерли неприступен — его не брали с момента возведения, — а в Ланниспорте сильный гарнизон вместе с остатками армии Стаффорда Ланнистера. Если мы захотим присвоить себе сердце Запада, то нам сначала придётся взять Золотой Зуб, где мы понесём тысячные, если не десятитысячные, потери. И ещё труднее будет захватить Ланниспорт, который мы будем осаждать явно не один месяц. Вот только после штурма и победы мы останемся совсем без сил, которые так необходимы, чтобы завоевать Утёс Кастерли. — Он рукой указал на карту, где были очерчены земли около Харренхола. — Все Речные лорды сейчас в своих землях, больше половины северян тоже там — под командованием Русе Болтона. А в это время наш дом грабят железные люди. — Он переместил руку, показывая теперь на Риверран, расположенный близ Трезубца. — Я хочу соединиться с Речными лордами около Риверрана и потом уже решить, что делать дальше. Мы сначала поедем в Эшмарк и заберём весь свой гарнизон оттуда, после пойдём козьими тропами в Риверран. Ваши предложения?

— Тайвин Ланнистер не сможет долго сидеть в Королевской Гавани. Ему надо чем-то кормить войско, а Дорога Роз, если мои сведения верны, всё ещё закрыта, — заметил Галбарт Гловер. — Он скоро должен выступить в Речные земли.

— Неплохой план, — одобрил Гарлан. — Нам остаётся лишь некоторое время подождать у Риверрана, пока не соберутся основные силы, а потом мы сможем спокойно выступить на Королевскую Гавань с севера, в то время как отец атакует с юга. У нас как раз останется время в Риверране, чтобы закончить незавершённые дела.

«Он имеет в виду свадьбу, — подумал Лорас. — Отец и бабушка хотели, чтобы мы устроили бракосочетание как можно скорее. И Риверран самое подходящее для этого место».

— Что будем делать с Крэгом и Эшмарком? Неужели мы их просто так оставим Ланнистерам? — спросил Галбарт Гловер.

— Можно разграбить их и сжечь, — предложил Карстарк. Невооружённым глазом было видно, что Карстарк не питает особой любви ни к Ланнистерам, ни к их вассалам.

— Берите из замков всё нужное, но сжигать их я вам запрещаю. Женщинам и детям там ещё жить и жить, — парировал Робб.

— Тайвин Ланнистер не стал бы так легко отдавать замки, — произнёс Большой Джон. — Но раз это приказ короля, то мы его исполним.

— Отлично, если нет возражений, то мы с рассветом отправимся в Эшмарк. — Контраргументов так и не последовало: все присутствующие остались довольны таким решением.

Под палящим солнцем в Западном дворе тренировались сотни новобранцев, которых начали нанимать сразу же после осады. Аддам Марбранд лично занимался набором. В Королевской Гавани стояла духота после дождя, который прошёлся над городом несколько дней назад. С новобранцев, тренирующихся с мечом и щитом под такой погодой, пот стекал вёдрами. В это же время в восточной части Западного двора другие рекруты учились стрелять из арбалетов и луков. В тени вместе с несколькими стражниками, наблюдая за всем происходящим, стоял стройный мужчина с тёмно-медными волосами до плеч, новый командир золотых плащей — Аддам Марбранд. Мастера над оружием в замке не осталось — присмотром за новобранцами теперь занимался их новоявленный командир.

Киван не сомневался в верности и способностях Аддама Марбранда, так как он был на его глазах с самого детства — с тех пор, как он начал служить пажом в Утёсе Кастерли. Выглядел Марбранд невесёлым: наблюдение за тренировками удручали его. Создан он совсем для иного: скакать во главе авангарда, главенствовать над разведкой — вот для чего он родился. Раньше этим Марбранд и занимался, пока Тайвин не дал ему унылую должность командира золотых плащей.

Киван вошёл в замок через Бронзовые ворота, и, чтобы пройти в Башню Десницы, где теперь будут проходить совещания Малого Совета, ему придётся преодолеть путь через двор, полный зелёных юнцов и обычных работяг. Завидев его, солдаты расступались и ненадолго прерывали тренировки. Сам Аддам Марбранд лишь кивнул издалека, Киван ответил ему тем же. Киван перешёл в Восточный Двор из Западного Двора через опускной мост, что стоял над глубоким рвом с забитыми в землю кольями, который отделял два двора. Пройдя мимо Малого Чертога, он вошёл в Башню Десницы, у входа которой стояли три гвардейца ланнистеров. Поднимаясь через лестницу, он заметил ещё одного стража, закованного в панцирь, с мечом на поясе и со стальным шлемом в форме льва на голове. Выглядел он точно так же, как и те, которые стояли перед входом в башню. Киван не так стар и грузен, как по большей части выглядели лорды и рыцари в его возрасте. Но даже он успел немного запыхаться, поднимаясь вверх. Открыв дверь в горницу, Киван увидел Тайвина, сидевшего при свете масляной лампы около окна и разглядывающего какой-то пергамент. Увидев входящего Кивана, он спокойным голосом произнёс:

— Присаживайся. — Закрыв за собой тяжёлую дверь, Киван направился к столу чёрного цвета, у которого сидел Тайвин, и присел по правую руку от него. — Тебе уже известно, что через полчаса будет совещание Малого Совета. — Он, понимая, что это не вопрос, ничего не добавил.

На Киване был лёгкий красно-золотой дублет из бархата, что позволял его телу дышать, и сапоги чёрного цвета. Но, вопреки лёгкости его наряда, он успел вспотеть, выполняя поручение брата в городе. Сам Тайвин был одет в дорогостоящий чёрный кожаный дублет. И на его лбу не было ни единой капли пота, так как он всё время сидел в тени башни, укрываясь от палящего солнца. На шее у него висел новый знак Десницы: цепь из золотых рук, каждая из которых сжимала запястье другой.

Киван никогда не жаловался на поручения брата, ведь тот с детства доказал, что не ломанный грош ему цена. С младенчества — крепкий характером, гораздо сильнее их отца — Тайвин подавал надежды на светлое будущее дома Ланнистеров. Киван это усёк раньше всех и окончательно убедился в своей правоте после восстания Рейнов и Тарбеков. И раз Тайвин решил, что Киван подходит для выполнения данного задания, то, значит, так и есть. Наконец решив заговорить, Киван начал:

— Совет будет касаться этого послания? — спросил он, указав на пергамент в руках брата.

— Частично да, — ответил лев с густыми бакенбардами, в которых пробивалась седина.

— От кого оно? И о чём там написано?

— От человека, письмо от которого я ожидал меньше всего. И с предложением ещё более удивительным. — Лорд Утёса явно был доволен этим посланием, потому что Киван видел в его бледно-зелёных глазах с крупицами золота абсолютно ничем не скрытое удовлетворение.

Тайвин передал своему брату письмо. Бегло взглянув на послание, он не поверил своим глазам и решил перечитать его, однако теперь уже не спеша разглядывая пергамент.

— Алестер Флорент решил предложить нам мир и союз в обмен на королевское прощение и на возвращение ему замка и земель, — сказал Тайвин, когда Киван снова пробежался по письму взглядом и положил его на стол.

— И также руку дочери его племянницы, — добавил Киван.

— Руку Томмена для Ширен Баратеон в обмен на сдачу Драконьего Камня и Штормового Предела. После того, как Станнис умер, его вассалы решили продаться как можно быстрее и дороже, — объявил Тайвин. — Ещё к нам должны примкнуть остатки лордов Узкого Моря, и скоро над Ясноводным Чертогом будет реять знамя коронованного оленя с золотым львом.

— Вполне хорошее предложение для принца, если не учитывать то, что она дочь Станниса. Полторы тысячи мечей, не считая гарнизонов замков, и тысячи жизней, что мы убережём, если нам не придётся штурмовать эти замки. Лорд Ясноводной — довольно зажиточный человек, и он всегда недолюбливал Тиреллов. Его золото нам не помешает в войне. — Лорд Утёса взялся за чистый пергамент и начал что-то чертить павлиным пером с золотой гравировкой, заранее обмакнув его в чернила.

«Он уже всё решил, — подумал Киван. — Сейчас, когда нам так сильно нужны люди, полторы тысячи человек и два неприступных замка — очень выгодное предложение. К тому же дочь Станниса может обеспечить нам более устойчивую верность его бывших вассалов».

— Что по поводу моего поручения? — спросил Тайвин, не отрывая взгляда от пергамента.

— Лорды Ардриан Селтигар, Алесандер Стедмон, Стеффон Варнер, Виллум, Алин Эстермонт, Себастион Эррол, Лестер Морриген, Джулиан Сванн, Элвуд Медоуз и две дюжины более мелких лордов — вместе с несколькими сотнями рыцарей-ленников — выразили свою благодарность за сохранение за ними земель и доходов. И уверили в том, что их лояльность истинному королю теперь непоколебима и они предоставят нам всех своих людей. Также я получил ответ от Селвина Тарта. Он, по-видимому, жаждет мести за свою единственную дочь и наследницу, которую убил Лорас Тирелл. Вечерняя Звезда изъявил желание присягнуть Джоффри и признать его своим королём.

Действия Бриенны Тарт ошарашили Кивана. Он не понимал: чем она руководствовалась; на что она надеялась, убив своего короля в его же шатре; кто её послал; правда ли она убила Ренли? Вероятно, эти секреты теперь похоронены вместе с ней, если её, конечно, удостоили подобных почестей. Но кто бы ни стоял за смертью Ренли — он оказал дому Ланнистеров бесценную услугу.

— Сколько людей они могут дать вместе с остальными Штормовыми лордами?

— Включая тех, кто получил мелкие ранения и в скором времени будет в полной боевой готовности, их около пятнадцати тысяч. С нашими людьми у нас будет чуть больше тридцати тысяч. И это, если не брать в расчёт гарнизон Золотого Зуба под командованием Форли Престера и остатки войска Стаффорда.

— У Старка сейчас гораздо больше, — ответил Тайвин, подняв голову, и с недовольным видом добавил: — С людьми Тиреллов и Талли у него будет ближе к восьмидесяти тысяч.

— У Ренли было гораздо больше в начале войны, а у Станниса было почти в два раза больше людей, чем у нас; и оба сейчас принимают земляные ванны. Часть их вассалов перешла к нам, ещё часть — скоро перейдёт. Одна часть армии Тиреллов уже прошла около Ланниспорта, по каким-то причинам не став его осаждать. Они наверняка уже соединились со Старком. И если они всё-таки решат напасть на Ланниспорт, то нам придётся как можно быстрее направиться туда. Постройка осадных орудии в достаточном количестве для взятия города займёт много времени, и мы успеем подойти к самому разгару событий, — произнёс Киван, оценивая их шансы.

— Если бы не тот всадник, что попёр на Станниса, то мы бы понесли ещё большие потери в битве. В обоих случаях нам помогла смерть их лидера, но Старк жив и здоров и умирать он пока не собирается. Кстати, про всадника. Ты узнал, кто он?

Киван был благодарен тем всадникам, которые решились пойти на самоубийственную атаку в самое сердце многочисленного войска Станниса. Разумно расценив свои шансы, Тайвин и Киван решили осуществить такой опасный ход. Ход, который мог разом лишить их всей конницы, однако мог и дать им выиграть битву с минимальными потерями. Риск, к его радости, оправдался. Тяжёлая конница клином вбилась в войско Станниса, застав его врасплох. Рыцари и вольные всадники Запада, как моча сквозь снег, прорубались через ошеломлённую вражескую армию.

— Нет, — ответил Киван, качая головой. — Нашёл лишь полсотни утверждающих, что это сделали они, и несколько сотен, указывающих на одного из них. Скорее всего, храбрец, сделавший это, мёртв. Защитники Станниса навряд ли бы отпустили его живым.

— Нам нужны такие храбрые и верные воины. Человека, осуществившего это, стоило бы представить к награде, но раз мы не можем узнать, кто это, то нам нужно наградить тех, кто вместе с ним — кто бы то ни был — ринулся в безумную атаку. Скажи Мизинцу, чтобы он выделил для них монеты. Люди, услышавшие об этом, теперь и дальше будут стремиться делать подобные вещи.

— Что ты решил по поводу Мизинца и его — так называемой — неудаче?

— Провалив переговоры, Бейлиш не стал менее полезен. Мизинец нам сейчас нужен так же сильно, как и прежде. Никто не распорядится казной лучше него.

«В этом он прав. Мизинец годами был мастером над монетой и добывал золото для Роберта. И всё же казна в огромных долгах, — мысленно добавил Киван. — Неужели Роберт и впрямь тратил столько денег?»

— Казна нашего дома больше не способна давать короне золото, так как формирование войска — довольно дорогое дело. Да, Мизинец обладает полезными умениями, однако мастерство переговоров, похоже, не входит в их число. Тириону не следовало отправлять его в Хайгарден. — В его голосе чувствовалось недовольство младшим сыном. — Да и Варис подтвердил слова Мизинца о том, что Кейтилин Старк прибыла туда раньше него. И она наверняка уже заключила союз к его приезду.

Это всё объясняет. Бейлиш почти треть жизни уживался во дворе и точно умел молоть языком. Но, какими бы навыками красноречия он ни обладал, даже для него тяжеловато разорвать только что заключённый союз. Ежели всё не так, то у нас всегда под рукой двуручный меч Илина Пейна.

— Нам всё ещё нужен флот Редвинов. И лучший способ заполучить его — это заключить брак, — отчаянно предложил Киван.

— Я уже начал присматривать девиц из богатых и знатных домов, верных нам. К тому же стоит подыскать жениха для дочери Редвина, — сказал Тайвин. — Когда Стаффорд был ещё жив, он обмолвился, что Редвин хотел засватать свою дочь Давену. Возможно, это наш шанс. Но даже если Редвин присоединится к нам вместо своего шурина Тирелла, то этого будет мало. Редвины обладают сильным флотом, но никак не армией. Нам как воздух нужно заключить союз с Грейджоями.

— Ты думаешь о браке с Грейджоями? — полюбопытствовал Киван.

— Серсея недолго будет обладать чином королевы-регента, — в ответ проговорил Тайвин. — Будь это старый спрут или кто-то другой, однако я не дам ей столько власти.

Эта мысль о союзе не нравилась им обоим. Киван всё ещё помнил те времена, когда кракены подло вторглись в Ланниспорт, сожгли весь флот и разграбили сам город. После же дом Ланнистеров, конечно, участвовал в подавлении восстания и устроил большой турнир по его окончанию. Станнис Баратеон, который в то время уже был известным полководцем, разбил Железный флот под командованием младшего брата Бейлона — Виктариона Грейджоя. Но сейчас отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Что будем делать с девицей Тирелл? Как только волк скрепит союз с розой, они выдвинутся на нас.

— Мальчишка и до этого был очень осторожен. Он всегда в битвах держал при себе телохранителей — нам до него не добраться. — Тайвин сложил руки в замок. — Разве что нанять безликого, но на эти деньги можно купить армию наёмников. Нам остаётся выжидать удобный момент.

Остаток времени до прибытия членов Малого Совета они провели, обговаривая мелкие детали по поводу обороны и дальнейших действий. Первым пришёл Мизинец, быстро впорхнув, словно его серебряный пересмешник, служивший застёжкой на его чёрно-серебряном плаще. После прибыл напудренный и изнеженный с виду, весь в шелках Варис. Зашедший в помещение Пицель же выглядел вечно уставшим и был с огромными мешками под глазами и цепями, которые издавали звук, похожий на звон металла, при каждом его движении. Последними прибыли Серсея с гордым и красивым видом, что ещё остался с её девичьих годов, и Тирион, лишившийся половины носа, с отсутствием которого он стал выглядеть ещё более непристойным для взгляда.

— Милорды, — начал Тирион, — я рад, что вы дождались своего покорнейшего слугу, но теперь мы можем начинать, — усевшись на стул со своими короткими ножками, закончил карлик.

— Лорд Бейлиш, начнём с вас, — произнёс Киван. — Вы мастер над монетой и распоряжаетесь всей королевской казной. Наш король Джоффри решил, что храбрецов, которые помогли истинному королю расправиться со Станнисом Баратеоном, стоит наградить.

— Достойное дело нуждается в достойной награде, — проговорил Пицель, по привычке держась за бороду, которая стала в последнее время заметно короче.

— У меня два вопроса, сир Киван. Первый заключается в том, что я хотел бы узнать, кто эти доблестные люди? Я думал, наш достопочтенный король вознаградил всех ещё в тронном зале. А второй вопрос состоит в том, где я возьму золото? Наша казна пустеет от войны, и там сейчас можно найти разве что крыс, — договорил с ухмылкой Бейлиш.

— Мы долго задавались вопросом, кого же нам отблагодарить за победу над Станнисом, и решили, что стоит отблагодарить всех тех, кто пошёл на прямую атаку против узурпатора. А золото вы всегда умели находить — найдёте и в этот раз, — сказал Киван.

— Казна сейчас платит жалованье шести тысячам золотых плащей, — возразил Тирион. — И сейчас в городе находится огромное войско, пожирающее все припасы. А город-то и так страдает от нехватки продовольствия. У нас уже был один бунт по этому поводу. Как скоро случится ещё один? Нам надо закупить продукты — и как можно скорее. Иначе мы потеряем всё войско до прихода Старка.

«Он прав. Если в городе долго будет находиться войско, оно растает, словно летний снег, ещё до прихода Молодого Волка».

— С продовольствием мы всё скоро решим. Мы уже договариваемся с Дорном и Долиной по поводу поставок через море, — ответил Киван. — И лорды Штормовых земель, чьи поля почти не пострадали от войны, уже согласились на торговлю.

«То, что нам дадут Штормовые лорды, недостаточно. Только с помощью Дорна и Долины мы сможем обеспечить столицу на зиму, но даже это долго не может продолжаться. Поставки через море будут чересчур дорогими — нам в скором времени опять придётся отправить армию на войну», — сделал вывод Киван.

— Жирный Розан никогда не откроет Дорогу Роз. И скоро эта кобыла из Хайгардена начнёт рожать, будто кролик, — ядовито выплюнула Серсея. — Я думала, эти Старки более благородны и брезгливы, чтобы довольствоваться объедками Ренли.

— Несомненно, Мейс Тирелл утверждает, что его дочь сохранила целомудрие, — сладко вымолвил Варис. В ответ Серсея фыркнула.

— А так ли оно, милорды? Думаю, мы сможем извлечь из этого выгоду, — улыбнулся Бейлиш.

— Вам в голову пришла поистине великая идея? — хихикнул евнух.

— Нет-нет, я просто украл идею нашего достопочтенного лорда Тириона: в ответ на грязные слухи Станниса про нашу прекрасную королеву, он распространил слухи про самого Станниса и его дочь. Идея милорда достойна похвалы.

— Так что именно вы предлагаете? — спросил Киван.

— Предлагаю сделать то же самое и с самой Маргери Тирелл. Если мы заставим северян сомневаться в Тирелл, а то и самого Старка в ней, то мы лишь выиграем от этого. Пусть менестрели поют о распутной королеве волка, а прачки шушукаются о её отношениях с Ренли. Лорд Варис, думаю, вы способны это устроить.

«Пустая затея. Мальчишка будет полным дураком, если разорвёт союз лишь из-за девственности. Сомневаюсь, что его мать шла к Тиреллам с надеждой после взглянуть на алую простынь брачного ложа своего сына, — размышлял Киван. — Но ради малейшего шанса всё-таки стоит попробовать».

— Я могу, если наша королева-регентша и лорд десница этого захотят. — Серсея в ответ рассмеялась, похвалив Мизинца, а лорд Тайвин, сцепив руки в замок под подбородком, утвердительно кивнул.

— Мы также решили обсудить с вами судьбу нашего принца Томмена, — промолвил Тайвин. — Томмен уже отпраздновал свои одиннадцатые именины, и он скоро будет в возрасте, подходящим для брака. Ему уже давно следовало найти достойную партию.

Напудренный евнух, вызывавший отвращение, заговорил:

— И кого же вы нашли, милорд-десница?

— Партию с богатым приданым в виде пары замков и двух тысяч мечей, — произнёс Тайвин, после чего на него обратились удивлённые взоры членов Совета.

— Единственную дочь и наследницу Станниса — Ширен Баратеон, — вставил Киван, и ошеломлённые взгляды уже были направлены в его сторону. Даже Пицель, который почти спал на собрании, в полную ширину распахнул глаза. А королева-регент заполыхала от ярости:

— Что? Дочь Станниса? — Серсея встала с места и ладонью ударила о стол.

— Мы долго обсуждали это и решили изложить эту мысль Малому Совету, — сказал Тайвин сухо и твёрдо.

— Два замка — это, по всей видимости, Драконий Камень и Штормовой Предел, милорд-десница? — уточнил Варис, удивлённо приподняв обе брови. — Если я не ошибаюсь, то в совокупности с двумя тысячами мечей это вполне неплохое приданое для руки нашего принца. — Серсея яростно взглянула на него изумрудными зеницами, однако евнух не обратил на это абсолютно никакого внимания.

— Эти замки и так принадлежат Томмену по праву рождения! — исступлённо воскликнула Серсея.

— Вы правы, королева-регентша, но замки сейчас заняты их людьми, и они наверняка не собираются сдавать их без боя. Если они готовы отдать нам замки мирно, то мы спасём тысячи жизней, — с ухмылкой проговорил Бейлиш, тем не менее, видно, Серсею эти слова не уняли.

— Она дочь изменника, что буквально вчера штурмовал наши ворота, намереваясь убить Джоффри! — уже чуть ли не прорычала королева, будто львица, коей она себя и представляла. — К тому же она заражена серой хворью! Она может заразить и Томмена!

— Лорд Алестер Флорент упомянул в письме, что болезнь давно остановили лекари и ею от Ширен Баратеон нельзя более заразиться, — твёрдым и непринимающим возражений голосом отчеканил Тайвин. — А Станнис Баратеон уже мёртв. И Томмен не король — его рука не столь важна, как рука Джоффри.

— Драконий Камень находится близко к столице, сестрица, — вставил своё слово Тирион. — И нам выгоднее, если остров будет наш, чем будет принадлежать бунтовщикам, что впоследствии могут примкнуть к Старку, который скоро прибудет сюда. Женитьба Томмена на дочери Станниса, ко всему прочему, обеспечит нам более крепкую лояльность новоявленных вассалов Джоффри. Рука Томмена в обмен на такое предложение — более чем выгодное. — Королева явно не была довольна таким раскладом, однако она всё же с пылким видом рухнула на своё место, скрестив при этом руки на груди. Понимание всей ситуации только что дошло до неё.

Серсея слишком импульсивна и часто руководствуется горячей головой, а не хладным рассудком. Тирион падок на шлюх и на вино, хоть он и неплохо себя проявил в обороне города. Джейме проиграл битву семнадцатилетнему мальчишке. Неужели это они — будущее дома Ланнистеров? Плохи наши дела, если так оно и есть...

— Раз вы все согласны, то я напишу ответ и отправлю его лорду Алестеру Флоренту. — Все члены Совета, кроме Серсеи, согласились. Тайвин же написал ответное письмо ещё до собрания Совета, и в любом случае его ответ остался бы таковым. — Вы можете идти. — После его слов все, не считая королевы, спокойно встали и начали покидать зал. Серсея же грубо оттолкнула стул — так, что он упал, — и быстрыми шагами направилась к выходу. — Исключая тебя, — добавил он, указывая на Тириона, который уже начал топать своим маленькими ножками.

После того, как Тирион уселся обратно на своё место, Тайвин продолжил:

— Ты проявил себя в обороне города.

— Милорд-десница наконец решил это признать. Какое же счастье! — В голосе Тириона была слышна усмешка. Опять ехидничал над отцом, а Тайвин этого не любил: больно уж много смеялись над домом Ланнистеров в эру их отца.

— Не заставляй меня пожалеть о награде, которую я тебе хочу даровать. Ты всё-таки мой сын и ты смог приструнить мальчишку и его мать, пока меня не было. — И уже более спокойно продолжил: — Варис доложил мне о том, что ты не дал мальчишке покинуть стены, когда его мать начала звать его обратно в замок. Если бы это случилось, тысячи золотых плащей начали бы дезертировать.

— Отрадно, что вы цените мои заслуги. — Тайвин, не обращая на это внимания, продолжил:

— Сейчас у нас пустует место мастера над кораблями. И раз ты смог расправиться с флотом Станниса, то как раз там тебе и место. Да, прежнего сильного флота у нас нет, но скоро мы начнём строить новые суда. А эта должность будет лишь формальностью, пока я не найду тебе более подходящую работу.

— Я займу эту должность, — произнёс Тирион.

— Осмотри все семь ворот города и потом доложи мне, какие из них пригодны, а какие —

нет. Нам надо подготовить их на случай осады города. Теперь иди, — закончил Тайвин, не дав сыну возразить.

Когда Тирион удалился за дверь, Тайвин глубоко вздохнул и выдохнул, явно выбившись из сил от всех перепалок со своими отпрысками.

— Пойдём погуляем! — предложила толстушка Мегга Тирелл.

— А давайте лучше поохотимся! — радостно добавила хрупкая Элла Тирелл.

Они прибыли в Эшмарк, когда солнце стояло в зените и озаряло всё своими тёплыми лучами. После остановки огромной колонны всадников со стальными пиками, которые тянулись к небу и блестели в солнечном свете, и пехоты, где девять воинов из десяти были южанами, они, как знатные леди, расположились в замке.

Твердыня была небольшой — по размерам лишь чуть превышала Горький Мост, — но, в отличие от него, она была полностью сделана из камня. Замок защищали тридцатифутовая гранитная стена и деревянные ворота с железными вставками. Издалека виднелись три высокие башни, две из которых соединялись с основным зданием.

Маргери заселилась в одну комнату, что находилась в башне, вместе с Эллой и Элинор Тирелл. Леонетта расположилась вместе с Алисой Грейсфорд, будучи более взрослой дамой. Мегга Тирелл же делила комнату с Мередит Крейн. Маргери — как самой знатной из них — досталась лучшая комната в замке, так как король, с которым она в недалёком будущем должна обвенчаться, предпочёл остаться один в своём шатре.

«Лишь бы он не захотел, чтобы и после свадьбы было так же», — думала она. Маргери сомневалась в том, что этот король такой же, как венценосный Баратеон Ренли, но крупицы опасения всё равно засели в её голове после прошлого опыта. Когда она гладила загривок волка, который на самом деле пугал её до ужаса, Маргери заметила, что Робб Старк без стыда разглядывал её голубыми глазами и сразу же отводил взгляд, когда она поднимала голову. А Маргери лишь делала вид, что ничего не замечает: Ренли никогда так не смотрел на неё.

Комната была неплохо обставлена: большая пуховая перина, где спокойно могли разместиться три девицы; деревянные стулья, на которых было вырезано изображение горящего дерева Марбрандов; письменный стол с перьями и чернильницей и полки, полные книг.

— Не слишком ли рано? — спросила Элинор Тирелл и, уже обратившись к Маргери, добавила: — Ты не устала?

— Смотря для чего, — ответила она, улыбнувшись. — Можем поохотиться или же посплетничать о нём. — Компаньонки не без намёка поняли, что она говорит о Роббе.

— Он такой красивый и мужественный! — выдохнула Мегга, усевшись рядом с ней на кровать. — И его рыжая прекрасная борода! — Все, начиная от рябой септы Несторики и заканчивая ею самой, захихикали.

— Это правда, — шепнула Маргери, — он действительно неплох.

— Неплох? Он ведь прекрасен! — радостно воскликнула Мегга. Маргери лишь закатила глаза. Мирийская красавица в ответ на возгласы Мегги хмыкнула, пригубив вино из кубка.

— Ты уже смогла с ним перемолвиться, Маргери? — спросила Леонетта, тоже расположившись рядом с ней.

— Наедине пока что нет. — Маргери, откинувшись назад, спиной рухнула на мягкую перину.

— К вечеру он наверняка освободится, — предположила Леонетта, — тогда ты и сможешь. — Маргери улыбнулась в ответ.

— До вечера ещё есть время. Я сказала Лорасу, чтобы он доложил мне, когда наш достопочтенный король будет один. — Она встала с кровати и сжала руки в кулачки, поднеся их к груди. — А до трапезы мы сможем поохотиться! — Её компаньонки, которые были ближе ей по возрасту, захлопали в ладоши от радости.

Вышли они на соколиную охоту час спустя: на приготовления ушла большая часть времени, а остальное время — на то, чтобы уговорить Лораса и Гарлана отпустить их. Маргери умела быть настойчивой, когда ей это было надобно. Братья согласились лишь с условием, что она возьмёт с собой две сотни стражников, так как вокруг могут шнырять разведчики Ланнистеров. Она не согласилась на это: они сильно замедлили бы их передвижение. В конце они сошлись на полутора сотнях, и обе стороны остались недовольны результатом. Девицы покинули Эшмарк после полудня, оставив за собой замок, возле которого находилось огромное войско и который ночью озарится пламенем тысячи костров.

Мрачный лагерь. У Ренли было куда веселее с его турнирами. Охотились они около гор, где, как оказалось, жили птицы в достаточном изобилии для такой местности. Сокол Маргери сбил с полёта двух воробьёв, кречет Эллы — одну цаплю, а ястреб-перепелятник Мегги остался без добычи, Элинор же предпочла просто понаблюдать за ними. Местность около гор была прекрасна. Голубое бесконечное небо, не прикрытое ни единой тучей; отличный и прохладный горный воздух, наполняющий лёгкие. И горы, которые издалека отдавали голубоватым мерцающим светом, растворяясь в дымке, а когда кто-либо приближался — они превращались в серые и каменистые изваяния, верхушки которых были покрыты снегом.

Соколиная охота в целом удалась на славу. Они поначалу решали поехать либо в лес, расположенный неподалёку от замка, либо же отправиться к самим горам. И они не ошиблись с выбором: они не только отлично провели время за охотой, но и смогли полюбоваться горами Запада.

Гор около Хайгардена нет, да и во всём Просторе их редко встретишь — в основном лишь маленькие холмики. Хоть какие-то подобия гор были лишь около Дорнийских марок, в частности, около Рогова Холма — родового замка дома Тарли, вассалов её семьи.

Суровый с виду, глава дома Рендилл Тарли часто приезжал в Хайгарден по делам и поначалу привозил вместе с собой тучного сына, что назвался, кажется... Сэмюэлем Тарли. Но спустя несколько лет он перестал навещать их, и толстяка сменил его младший брат — Дикон Тарли, который был более похож на отца.

Маргери не уделяла особого внимания тому, что младший брат заменил старшего. Так как она не особо общалась с ними — лишь обмолвилась несколькими фразами, как подобало знатной леди, — и покидала их, когда считала, что провела с ними достаточно времени. Ей и сейчас не особо были важны сыновья малых или больших лордов, потому что она в скором времени должна выйти замуж за короля, и ей нужно думать лишь о том, как же посильнее привязать его к себе.

Маргери с детства знала, что она проведёт всю свою жизнь не с простым лордом. Как минимум со старшим сыном верховного лорда одного из восьми регионов, и если повезёт, то с принцем или даже королём. Она была немного раздосадована, когда услышала, что кронпринц Джоффри Баратеон женится на девчонке Старк. Некоторые прачки и поварихи говорили, что теперь королевой станет одна из Старков. Но её брат Лорас вместе с Ренли думали иначе и собирались выдать её замуж отнюдь не за принца, а за самого короля. Маргери слышала те старые баллады о его восстании, когда он своим молотом прорубил себе дорогу к Железному трону (и что сделал он всё это ради любви к Лианне Старк, которую подло похитил Драконий Принц). Прекрасная песня о любви и к тому же грустная.

Доблестный верховный лорд Штормовых Земель поднял свои знамёна против Безумного Короля и его кровожадного сына. Будучи красивым и молодым, ещё тогда лорд Роберт Баратеон разбил три войска за один день, но скоро потерпел поражение от её отца, Мейса Тирелла, и побежал в Речные Земли, зализывать раны. Победа, по правде говоря, принадлежала Рендиллу Тарли, который вёл отцовский авангард, но все лавры взял себе её отец. И всё же Маргери не питала никаких иллюзий по поводу короля Роберта и его былой красоты. Многие известные красавцы-воины имеют привычку со временем превращаться в толстых и сморщенных стариков. Ей больше нравилась мысль о молодом и прытком кавалере.

Когда они вернулись обратно в замок, наступило время ужина. Умывшись и сменив одежду, они, голодные и уставшие от соколиной охоты, сразу же приказали поварихам приготовить трапезу. Ужинали они в великом чертоге замка, который был битком набит лордами и рыцарями. Дамы сидели на стенде в правой стороне большого зала.

Ужин состоял из трёх жаренных до корочки молочных поросят с фруктами в зубах; поросята были в разных травах, что придавали запах и вкус, от которого текли слюнки во рту. Груши, апельсины и кисти винограда находились в серебряной вазе. На десерт, кроме обычных фруктов, были предложены засахаренные груши и яблоки вместе с мёдом. К питью подали вино из Арбора.

Маргери не обращала на ужин подобающего внимания — она лишь медленно поедала фрукты, попеременно запивая их небольшим количеством вина. В основном она следила за рыжим Королём Зимы, что сидел во главе большого длинного стола. Воображая, что скоро будет сидеть рядом с ним вместо Большого Джона Амбера, который привлёк её интерес в недавней ситуации с лютоволком. Позади короля стояли два королевских гвардейца, заменившие его телохранителей из числа северян. Одним из них был её брат Лорас, в сияющих доспехах, а другим — Робар Ройс, в доспехах с рунами. Робар Ройс когда-то уже был королевским гвардейцем её мужа, но не смог защитить своего короля, позволив убить его Бриенне Синей. Когда Лорас с недовольным видом рассказал ей о том, что Робар Ройс опять стал его названным братом, сказать, что она была поражена, — это не сказать ничего. Лишь бы в этот раз они смогли достойно выполнить свои обязанности: ей не хотелось ещё раз надевать траурное платье по своему мужу, как было в случае с Ренли.

Несмотря на некоторые странности Ренли, Маргери успела в какой-то мере даже привязаться к нему. Она не делила с ним ложе, не зачала с ним дитя, вопреки её уговорам. Возможно, это было и к лучшему. Если бы она носила в себе ребёнка короля, что погиб, не успев занять трон, который вознамерился завоевать, ей это создало бы лишние проблемы. Ренли был её мужем лишь на словах, не на деле, но всё же его смерть вызвала в сердце Маргери горечь. Она не сдержалась и даже всплакнула пару раз.

Её пристальный взгляд на Роббе Старке не остался без внимания. Король взглянул в сторону стенда, где она сидела, и они встретились взглядами, однако это не могло долго продолжаться, так как его вассалы требовали от него участия и часто обменивались с ним шутками. Также взгляд Маргери заметили её приближённые.

— Понятно, почему ты от него взгляд не отводишь, — выдохнула Элинор. — Мегга права: он и вправду красивый. — Все дамы, сидевшие вокруг неё, захихикали.

Вскоре король торжественно объявил об окончании трапезы, но сказал, что те, кто хочет остаться, могут продолжать ужин. Лорас что-то шепнул на ухо своему королю, и тот в ответ лишь кивнул. Робб Старк встал с места и направился в сторону выхода. Поджарый лютоволк рысью последовал за ним. Лорас после того, как король скрылся с глаз, зашагал в сторону своей сестры. Взойдя на стенд, он вежливо поприветствовал будущих фрейлин Маргери. Подойдя ближе, он, наклонившись, еле слышно произнёс:

— Он сейчас свободен. У него не намечаются никакие собрания на ближайшее время. Ты можешь с ним поговорить. — Маргери второпях попрощалась со своими приближёнными, сказав им, что она направляется по делам, в ответ они захихикали, раскусив, про какие именно дела она говорит.

Маргери и Лорас прошли вместе по длинным извилистым каменным коридорам замка и спустились ниже, по лестницам, встречая по пути патрулирующих стражников, которые кланялись им. Спустившись на первый этаж, они вышли во двор через тяжёлую деревянную дверь. На небольшом дворе находилось несколько дюжин палаток челяди их дома. Палатки стояли не в строгом военном порядке, а размашисто — кто где, — так как там в основном жили домашние рыцари и их оруженосцы.

Маргери и её брат вышли из замка лишь вдвоём, потому что и в твердыне, и в лагере были тучи стражников и им не грозила никакая опасность, да и Лорас был достаточно хорошим воином, чтобы защитить сестру в случае опасности. Они неспешно спускались по дороге, что вела к замку, который находился на невысокой скале. На спуске со скалы расположились хаты, из которых исходил свет, а через их дымоходы валил дым. Дома эти были заняты солдатами; раньше там наверняка жили обычные крестьяне, но им явно не составило труда выселить их. Находясь на возвышенности, она заметила тысячи костров, от которых исходили клубки дыма. Не так много, как было в лагере Ренли, но всё же и немало.

К вечеру заметно похолодало, и она закуталась в тёплый шерстяной плащ, накинутый поверх шёлкового платья цвета слоновой кости. Она не знала, хватит ли этого войска для захвата Королевской Гавани. Ведь армия, которую отправил её отец вместе с Гарланом, была гораздо скромнее той, что он отправил вместе с Ренли. Когда она спросила Лораса: хватит ли этого? — он лишь усмехнулся в ответ и сказал, что ей не стоит об этом беспокоиться.

Спустившись со склона, Маргери увидела серые знамёна и шатры. В такой темноте нельзя было различить, чьи они. Пройдя ещё малость, они наконец дошли к шатру короля. Шатёр был прост. Сшит из недорогих, но практичных тканей. Около входа в шатёр стоял Робар Ройс, который обменивался шутками с несколькими простыми латниками. Маргери заметила, как в глазах брата блеснула какая-то искра.

— Что ты делаешь? — яростно выплюнул её брат. Намерения Лораса явно не были доброжелательными: его голос не позволял сказать иного. Маргери поторопилась остановить его.

— Лорас, не надо, мы не за этим пришли. — Она крепко сжала его руку, чтобы он обратил на неё внимание.

— Опять стоишь, разинув рот, вместо того, чтобы выполнять свои обязанности?

— Сколько раз тебе повторять, Тирелл, меня не было там. Я был с леди Старк! — ответил Робар Ройс, шагнув вперёд.

— Ты должен был быть со своим королём! — воскликнул Лорас.

— Что мне делать, если он мне приказал совсем другое?! — Страсти накалялись. Такими темпами, если их не остановить, то они порубят друг друга на куски.

— Разнимите их! — приказала она латникам, которые стояли в паре шагов. Но не успели они ничего сделать, как из шатра впопыхах вышел король.

— Что тут происходит? — ледяным тоном спросил он. — Объяснитесь! — После его слов их пыл явно поутих. За королём трусцой выбежал скалящий зубы его вечный спутник.

— Ничего не произошло, ваше величество, — ответил Робар Ройс. Король явно был не удовлетворён ответом.

— Вы клялись всеми богами, что будете служить мне верой и правдой, сир, и сейчас вы хотите нарушить клятву? — Лютоволк зарычал, будто эмоции хозяина передались ему.

— Ваше величество... — начал Лорас. Не дав ему закончить, Маргери шагнула в сторону короля.

— Ваше величество, — перебила Маргери, подойдя к нему почти вплотную. Маргери чувствовала дыхание волка — это пугало её, но нельзя допустить, чтобы её голос дрогнул. — Прошу прощения за моего брата. Он лишь сильно печётся за вашу безопасность. — Лорас не спешил возразить ей, и она продолжила: — Прошу вас быть благосклонным к его чрезмерным стараниям. — Маргери приобрела покорный вид робкой девицы. Леди Оленна всегда твердила ей, что мужчины не могут устоять перед красивыми и милыми девицами и что они на многое готовы, лишь бы угодить им. И она решила в очередной раз проверить достоверность её слов. — Я знаю, вам, как королю, неприятно видеть, что ваши рыцари ссорятся. Но мне, как сестре, неприятно видеть, что моему брату будет тяжко. — Маргери повернула голову в сторону брата, когда говорила это, а Робб Старк тем временем пристально наблюдал за ней.

— Миледи, вы хотите защитить своего брата, я вас понимаю, но... — Он посмотрел на Лораса и обратно взглянул на неё. — Раз сир Лорас обещает, что подобного более не повторится и вы просите меня об этом, то я закрою глаза на происшествие. Лишь в этот раз.

— Я благодарю вас, ваше величество. — Маргери робко и застенчиво улыбнулась.

«Всегда срабатывает», — подумала она.

— Вы замёрзли, — отметила Маргери. Верхняя часть его тела всё это время была оголена, и потому вся покрылась мурашками. — Вы можете заболеть, вам стоит зайти внутрь.

— Миледи, на севере и не такие холода. Это лишь тёплый осенний ветерок, — усмехнулся король.

— Всё же вам стоит одеться, а то как вы больным поведёте войско?

— Вы говорите это прямо как моя матушка, — с усмешкой в голосе ответил Робб Старк.

— Разве матери делают подобное не из-за заботы к своим сыновьям? — спросила Маргери. — Им больно видеть, как дорогой им человек страдает.

— Возможно, вы правы, миледи, — согласился король. — Мне всё-таки стоит зайти внутрь и одеться. Да и холода северяне переносят отнюдь не голыми. И я думаю, если вы пришли сюда в такое время, то это не для того, чтобы поглядеть на мой шатёр снаружи. Зайдёте? — Маргери кивнула в ответ и прошла в его шатёр. Лютоволк неустанно следовал за хозяином.

Шатёр был просторным. В нём находилась большая кровать, способная уместить двоих; она была укрыта роскошными мехами. На полу был постелен мирииский ковёр, в углу находилась медная ванна, а в центре — стол с картой и планами. Жаровня, чтобы согреться в холодные ночи. Факелы и свечи, чтобы осветить всё это пространство. А простые для рыцарей Хайгардена доспехи и оружие были подвешены на крюки, невдалеке от кровати.

— Простые, но практичные, — заметила Маргери, зайдя внутрь.

— О чём вы, миледи?

— Если вам угодно, зовите меня Маргери. Просто Маргери. — Она подарила ему милую улыбку. В ответ король тоже одарил её улыбкой.

— Я бы предложил вам то же самое, но только пока никто не видит, — пошутил Робб Старк.

Мальчишки только и хотят поорудовать мечом да поиграть в войну. Её задача — сблизиться с ним, и ради этого ей придётся делать вид, что ей всё это интересно. Маргери с детства подготавливали к этому: когда Лораса готовили быть рыцарем и знакомили с мечом, её учили быть леди, наказывая улыбаться и угождать.

— Я о ваших доспехах. — Она направилась туда, где они были расположены, надеясь разглядеть их поближе. — Стальная кольчуга, стальной панцирь, стальной шлем и ворот — и всё остальное тоже стальное. Без украшений и узоров.

— Разве красивые узоры и позолота дадут мне дополнительную защиту? — Он накинул на себя льняную рубашку.

— Нет, но рыцари юга любят их. Возможно, этим они хотят показать всю свою зажиточность. — Маргери направилась к столу с картой, чтобы рассмотреть её более внимательно.

— Север не так богат, как юг, — ответил Робб. — Если Простор обеспечен изобилующими урожаями, а Запад — золотыми копиями, то Север богат снегом и льдом. — Он всё это говорил в шутку, тем не менее это было чистейшей правдой. Несмотря на то, что Север — самое большое королевство, оно и самое малоимущее из них. Но на то и Тиреллы — второй самый состоятельный дом в Вестеросе; вместе они затмят мощь Запада.

— Думаю, если вы захотели бы, то ваши люди вмиг нашли бы для вас безупречную броню, однако вы не хотите. Почему? — Маргери разглядывала карту: на ней красной нитью было проведено от Трезубца до самой Королевской Гавани. На краю столешницы стояли фигурки с головой волка, льва и розы. Также на столе находилась его корона, сделанная из бронзы и железа. Не такую корону она для себя желала. При Ренли она носила золотую корону из мягкого золота, отлитого в форме роз. Даже сам Баратеон добавил розы в свой обруч, чтобы польстить её отцу. От Старка она не ждала подобных поступков. Будет лестно, если он хотя бы заменит бронзу и железо на золото.

— Большинству северян повезло бы, если бы они носили простой панцирь. А нередко они носят варёную кожу да ржавую кольчугу, а это никудышное средство защиты. Я же не хочу сильно выделяться среди своего народа. Будучи одетым в ярко сияющие позолоченные доспехи с узором из виноградных лоз и драгоценными камнями — я лишь привлеку на себя гневные проклятия от своих людей.

— Некоторые просто скажут, что это признак бедности.

— Пусть говорят, что хотят.

«Он в какой-то степени мудр», — заметила Маргери.

— Они говорят, что вы превращаетесь в волка в бою; говорят, что вы принимаете ванны из крови Ланнистеров.

— Чистильщика лучше моего оруженосца не найти, — лучезарно улыбнувшись и указав на ванну отливающую красным при пламени, сказал он. В ответ Маргери ласково улыбнулась — уж это она умеет.

— Разве вы не следите за тем, что о вас думают и говорят?

— Большой Джон как-то сказал, что я второй Эйгон Завоеватель, — отпустив смешок, произнёс он. — Я должен выиграть войну, и я выиграю её, — уже посерьёзнев, продолжил Робб Старк. — Остальное меня мало волнует.

— Большинство людей помнят Эйгона и его сестёр только по сколачиванию Вестероса. Да, это, несомненно, самое великое их достижение, но разве они стали ограничиваться только этим? Ограничитесь ли вы только несколькими победами над Ланнистерами или же привнесёте в жизнь своего народа что-то большее? — Подойдя ближе и взглянув ему в глаза, она склонила голову набок.

— С радостью готов выслушать ваши предложения, миледи.

— Ответ прост: мир и процветание — вот чего хотят люди, — проговорила она.

— Худой мир лучше доброй войны, так ведь?

— Зависит от точки зрения. Для простолюдина, без сомнений, это так, но тот, кто на ней наживается, скажет вам совсем иное. Все войны когда-то заканчиваются, и именно простые люди после них идут засеивать сожжённые поля.

— Возможно, для южной леди мы, северяне, кажемся кровожадными убийцами, однако это не так. Большой Джон Амбер, Робетт Гловер, да даже Рикард Карстарк,

— все они в душе хотят вернуться к родному очагу, к своим жёнам и детям. И я тоже, но возвращаться, похоже, мне больше некуда, — раздражённо ответил он и сжал руки в кулаки.

— Камни Винтерфелла пережили не одну осаду. Они выстоят, — промолвила Маргери, ещё ближе подойдя к нему.

— Хотите знать, что обо мне в самом деле говорят люди? — внезапно выпалил он. — В лицо они мне говорят: Молодой Волк, Король Севера — а за спиной шепчутся, называя меня зелёным мальчишкой, Королём, Потерявшим Север, — сказал Робб Старк, наконец сняв маску ледяной учтивости. — А что на самом деле вы обо мне думаете? Как долго мы будем делать вид, что ничего не произошло?

«Он любит свою семью. Если бы не любил, то не выходил бы из себя так легко при воспоминании о братьях. Короли должны быть более сдержаны, показывая себя другим холодными и рассудительными. Но что чувствовала бы я, если бы кто-то убил Уилласа и Гарлана и подвесил их тела у ворот?» — спросила у себя Маргери, поёжившись от этой мысли.

— Вы и вправду хотите узнать истину? — спокойным тоном произнесла Маргери. Немного погодя он кивнул в знак согласия. Силуэты теней, маячивших на стенках шатра, принимали самые удивительные и причудливые формы, а тишину, разбавленную слабым потрескиванием огня, разбило рычание лютоволка. — Что ж, состоит она в том, что ни моя семья, ни лорды юга не уверены в победе. Они думают, не лучше ли было бы пойти за Старым Львом Запада, нежели за Молодым Волком. Не поспешили ли мои родители засватать меня за вас. — Маргери неуверенно опустила взгляд. Не слишком ли много она сказала? Надо было попридержать язык.

— И вы разделяете их думы? — Что ей на это ответить? Не скажет же она, что ведёт он себя сейчас не как король, а как мальчишка. И хочется ей покататься на лодке по водам Мандера; ускакать в закат, чтобы понаблюдать тамошние земли, а не копаться в душевных проблемах королей. — Не я решал, с кем мне скрепить брачные узы, — скрипнул он зубами. — Долг. Мне постоянно твердят о долге, и я делаю всё возможное. Если вам угодно, не поздно ещё отказаться. Никто вас под венец насильно тащить не будет.

«Не будет, но отказаться я всё же не могу... Не только у королей есть долг». — Эти мысли ничуть не радовали Маргери.

— Моя леди-мать двадцать с лишним лет назад и знать не знала моего отца, — промолвила она с нервным желанием разгладить ткань платья. — Но они сейчас счастливы, живут себе летними вечерами в Высоком Саду, разглядывая звёзды. — И уже более уверенно продолжила, заглянув ему прямо в душу: — В основе королевского брака лежит долг. В основе брака наших родителей лежал долг. Тем не менее это не значит, что там нет места любви и уважению.

Установилось гробовая тишина. Маргери смотрела ему прямо в глаза, и казалось, что они заблестели. Король тряхнул головой и заговорил, нарушив умиротворённое молчание:

— Я... я прощу меня извинить, миледи. Я... я поддался чувствам. — Голубые льдинки в его глазах будто бы превратились в бездонное море. Таким он казался очень даже обольстительным. Ну уж точно не уступает Ренли.

— А это ваши планы? Что значит эта красная нить? — изменила она тему, грациозно оперевшись на стол руками, желая избежать неловкой ситуации.

— Миледи умеет читать карту? — уже успокоившись, спросил Робб Старк.

— Совсем немного. — Король подошёл к столу. — Мой брат, Уиллас, увлекается астрономией и географией, и я кое-чему от него научилась.

— Хороший брат. — Он рукой указал на красную нить и провёл по ней от Трезубца до Королевской Гавани. — Этим путём Тайвин Ланнистер промаршировал до Королевской Гавани и там разбил Станниса Баратеона.

«Бабушка немного ошиблась с предположениями», — подумала Маргери.

— Как он смог пройти такое расстояние незамеченным? — спросила Маргери, делая вид, что это её увлекает.

— Я тоже задаюсь подобным вопросом, — выдохнул Робб. — Скорее всего, разведчики Станниса были просто перебиты. Мы тоже побеждали таким образом. Перебить всех разведчиков и воронов, а потом застигнуть противника врасплох. Думаю, если бы не Чёрная Рыба во главе разведки, то таких успехов мы бы не достигли.

— Разве повести людей в бой менее тяжёлая задача?

— Нет, мне даже кажется, что это гораздо труднее. Но разведка — неотъемлемая часть войны. Цареубийца уже понял это на своей шкуре.

Маргери слышала о Джейме Ланнистере, чья слава была распространена на все Семь Королевств. Молодой рыцарь, взятый в королевскую гвардию в пятнадцать лет и через несколько лет убивший своего, хоть и безумного и всеми нелюбимого, но всё же короля. Ну конечно! Всю войну быть на стороне короны, и когда уже было ясно, что она идёт не в их пользу, — нанести удар в спину. Одна из подлостей, коими пропитан наш мир, но это и неважно. Война, в которой её отец поддержал короля, была проиграна уже со смертью Рейегара Таргариена. И стало лишь делом времени, как и когда падёт его отец, и кара уже будет ожидать отца Маргери. Но король Роберт, к радости семьи Маргери, оказался более милостивым королём, чем его предшественник, и обошёлся лишь взиманием золота. Без каких-либо на то требующих формальных казней.

— Вы всё ещё держите его в темнице после великой победы у Риверрана? — Маргери усластила его слух, пытаясь понять, где же его слабое место. Многие мужчины тщеславны и распутны. И она собиралась проверить Робба Старка, начиная именно с этих пороков.

— Да. Он в Риверране. — Его лицо обратно превратилось в мёрзлый лёд. Какого-то особого ответа от него не последовало.

— И что вы собираетесь с ним делать?

— Я выжидаю. — Его уста ответили так, но глаза говорили о том, что он просто не знает, как с ним поступить.

— А это что? — Маргери подвинулась к нему поближе и указала рукой на проклятый Харренхолл, около которого стояла фигурка человека, распятого на кресте формы икс. Она почувствовала, что он засмущался от такой близости, но отпрянуть он не спешил.

— Это... Кх-м... Это расположение нашей армии, большинство которой — это пехотинцы. — Устроившийся на кровати питомец короля — хотя питомцем его трудно было назвать — заскулил. Маргери же не отрывала свой взор от карты. Но если бы она оглянулась, она бы заметила, что лицо у короля покраснело. Маргери почувствовала, как он негромко вздохнул, пытаясь получше уловить запах благовонных масел, который исходил от неё. — Серый Ветер, слезай!

— Почему вы их там оставили? Разве сражаться с врагом единым фронтом не легче? — Она обернулась в его сторону и обнаружила, что его лицо всё же не покрылось краской. Но чтобы понять, что он засмущался, — этого и не требовалось. Изначально воспротивившийся лютоволк тем временем исполнил приказ хозяина и уже направился в их сторону.

— Всё не так, как кажется на первый взгляд. — Робб отстранился. Опять Северный Король не попался в её сети. Значит, подход к нему должен быть не таким. Женщины — вот его слабость. Но Маргери понимала, что этот путь слишком тернист и скользок и время для него ещё не наступило. — Разделившись у Близнецов, я ослабил свою армию, и та, что пошла за Болтоном, потерпела поражение. Но этой проигрышной битвой я отвлёк Ланнистеров от себя и смог разгромить армию, которая превосходила нас почти втрое. — Она глядела на него и видела юнца, у которого совсем недавно пробился пушок на лице. Но этот юнец уже одержал куда больше побед, чем её отец за всю жизнь, что уже говорит о многом. Её мысли сбило громкое дыхание Серого Ветра. Надо бы к этому поскорее привыкнуть.

— Вижу, что вы хороший тактик и что у вас всё спланировано. — Маргери улыбнулась. Она узнала о нём то, что нужно было для начала. — И вряд ли нуждаетесь в советах девицы. — После недолгой тишины, когда они молча разглядывали друг друга и бледные щёки Маргери успели залиться румянцем, она продолжила: — С вашего позволения, я бы хотела удалиться, ваше величество. Септа Несторика учила меня, что богоугодное дело — молиться перед сном. Да и мои кузины уже разволновались за меня. И если вы позволите, то я ненадолго украду у вас Лораса, чтобы он сопроводил меня по пути до замка. — Король Зимы разрешил ей уйти. И уже выходя из шатра, она чувствовала его лёгкий дурманящий взгляд на своей спине.

— Скучно, — заявил Бронн.

— А на что ты надеялся? Думал, у каждых ворот нас будут ждать шлюхи с вином? — саркастично спросил Тирион.

— Нет, карлик, — ответил Бронн. — Но всё равно как-то нудно. Одно радует: эта чёртова знойная жара наконец спала.

Холод нынче пробивал до костей. Долгое лето в конце концов начало уступать морозам. И через года так полтора наступит полноценная зима. Поговаривали, что в Долине снег валит уже вовсю. Тирион не был в близких отношениях с зимой, так как видел он её лишь в малом возрасте, да и то мельком.

Наступающая же зима обещала быть продолжительной — возможно, самой долгой за последнее тысячелетие. Так, по крайней мере, утверждали мейстеры. Тириона тоже радовало то, что жара начала спадать, но за ней приближалась ещё более ужасная вещь — зима, пережить которую смогут немногие. Страна разграблена, повсюду восстания, а его отец заключает союз со всеми, с кем только может. Это свидетельствует о том, что дела их плохи.

— Потерпи, осталось лишь трое ворот из семи, — сказал Тирион.

— Королевские, Львиные и...

— Речные, — закончил Тирион.

— Я не понимаю, почему я всё ещё остаюсь с вами? — задал вопрос наёмник. — Мне стоило сидеть в борделе Катаи и вкушать золотое арборское.

— Я плачу тебе золотом, если ты забыл, — напомнил Тирион.

— Серебром, — поправил Бронн.

— Неважно. А вино ты и сейчас можешь получить. Подрик Пейн, — прокричал Тирион. Услышав своё имя, оруженосец, служивший человеку, который не был рыцарем, прибежал к ним, как и всегда, не поднимая взгляда.

— Да, милорд. — Даже простейшие слова из его уст звучали неуверенно и стеснительно.

— Подай нашему сиру Бронну Черноводному бурдюк с вином. — Коротко стриженный, черноволосый и кареглазый Подрик сразу же вытащил ёмкость из сумки и подал её Бронну.

— Вот так-то лучше. — Отпив, Бронн отдал бурдюк обратно Подрику. — А теперь давайте побыстрее закончим этот балаган.

Они проехали к Львиным воротам, с которых начиналась Золотая Дорога, что вела в сердце Запада — Утёс Кастерли. Львиные ворота были расположены недалеко от центра юго-западной стены. По прибытии они сразу же принялись рассматривать ворота. Там их встретили золотые плащи. В целом ворота были в сохранности: тараны Станниса не дошли до них, ограничившись лишь Речными и Королевскими.

Осмотрев Львиные ворота, Тирион, Бронн и Подрик в сопровождении двадцати гвардейцев Ланнистеров направились к Королевским воротам по узким переулкам Королевской Гавани. Эти кварталы располагались неподалёку от холма Висеньи, и были они бедными, в отличие от соседней Стальной улицы.

Дорогу им часто преграждали бедняки — в основном дети и женщины. Все они просили милостыню, бормоча, что голодают. Гвардейцы молниеносно разгоняли их с пути, указывая на обнажённую и сверкающую на солнце сталь. Нищие сразу же понимали, что им ничего не светит, и дальше не заграждали им путь. Тирион испытывал к ним толику жалости, но так как он не мог помочь им всем, то решил не помогать вовсе.

Бедняков всё ещё беспокоил голод, однако не так сильно, как прежде. Как и сказал сир Киван, Штормовые лорды и вправду начали ввозить в город свой урожай. Не за спасибо, конечно. Их действия быстро обвалили цену на продовольственные товары в городе, и народ теперь мог закупать продукты питания более активно.

Леди Танда и Джайлс Росби также продолжали обеспечивать столицу продовольствием, и теперь Тирион хоть и на время, но мог не беспокоиться по поводу бунта в городе. Прежде Королевскую Гавань обеспечивали Тиреллы и Талли, однако оба дома теперь поддерживают Старков.

Какая же участь их ждёт, если всё-таки Ланнистеры — теперь уже совместно с Баратеонами — смогут одолеть союз розы и волка? Участь Рейнов и Тарбеков? Отец предаст хайгарденцев мечу, а замок — огню? Это ему не было известно: лорд Тайвин не часто делился с ним планами.

Сначала Тириона беспокоил Ренли с почти стотысячным войском, потом — непоколебимый и небезызвестный полководец Станнис, теперь же — Тиреллы и Талли во главе со Старками. По правде говоря, мальчишка Старк изначально обременял его ум, тем не менее не так сильно, как нынче. Если бы Тиреллы и дальше остались сидеть в Просторе, то отец наверняка смог бы разобраться со Старками и Талли, но Кейтилин Старк смогла сделать то, что оказалось не под силу Мизинцу.

Тирион всё же восхищался леди Кейтилин, особенно учитывая последние события. Он знал, что она мудрая женщина, чего только стоил её трюк в той злополучной харчевне в Речных Землях. Но достаточно ли она умна, чтобы перехитрить Мизинца? По всей видимости, да. Однако тут всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Тирион обеспечил Бейлиша всем необходимым для заключения договора: письменной грамотой, подтверждающей, что он может говорить от имени Джоффри и заключать союзы. Но Кейтилин Старк, что прибыла туда — по словам Вариса, неготовая и второпях, — достигла успеха. Не ведёт ли всё это к измене? Переход Тиреллов к Старкам, не совсем понятная неудача Мизинца — слишком много совпадений.

«Мне стоит поговорить с Варисом об этом, — размышлял Тирион. — Кто, как не мастер над шептунами, знает всю правду?»

Они почти доехали к Королевским воротам. Напоследок жители злачных домов устроили им несколько «сюрпризов», выливая поочерёдно из окон свои жидкие отходы. Дерьмо ли это или что-то ещё — он не знал. Лишь чувствовал запах гнилого мяса и мертвечины. Не зря Королевская Гавань так смердела. Но и хорошие запахи его нос тоже улавливал: по дороге они встретили пекаря с телегой, полной свежевыпеченных пирожков. От этого запаха у Тириона потекли слюни: он ничего, кроме лёгкого завтрака, с утра не ел, а солнце уже давно ушло с зенита. Предложив пекарю один серебряный «олень», он смог купить пирожков всем своим спутникам.

Они с жадностью съели его дар в то время, как Тирион смаковал этот вкус во рту. Он не понимал, откуда в таком злополучном районе такие пирожки? Быть может, пекарь просто направлялся на Стальную улицу, и он удачно попался им по пути? Возможно, так и есть. Наконец выехав из узких переулков, где в ряд могли ехать лишь два всадника, Тирион увидел издалека Королевские ворота, около которых ошивалось бессчётное множество золотых плащей. По приезду ему сообщили, что они уже думали начать демонтаж ворот, так как они были разбиты в щепки. Поглядев на ворота, он удостоверился в правдивости этих слов, хотя, по сути, они и не нуждались в осмотре: издали было видно, что они более не годны к использованию.

— К этим воротам ведёт Дорога Роз, — угрюмо начал Тирион, спешившись.

— Похоже, нам скоро придётся их оборонять, — произнёс Бронн. Ворота никоим образом не годились к штурму — они теперь даже не смогут сдержать крестьян с вилами, не говоря уже о войске Хайгардена. Ворота требовалось срочно заменить.

— Начинайте демонтаж, — приказал Тирион, обратившись к одному из золотых плащей. Тот, вняв его приказу, подал знак своим подчинённым, чтобы они исполнили его.

— Что нам теперь делать без ворот? — спросил тот же гвардеец. Он был лысым и у него были обвисшие щёки. Напоминал он Тириону Яноса Слинта, которого он отправил в Ночной Дозор. Хоть он и не был таким же крепким, как Слинт, но сходство было на лицо.

«Как он, кстати, поживает? — думал Тирион. — Наверняка мёрзнет от холода на Стене. Надеюсь, уже отморозил себе причиндалы. На стене таким, как он, самое место. Но иногда туда попадают и более-менее достойные люди. Тот же Джиор Мормонт или Бенджен Старк, да даже бастард Неда Старка куда лучше Яноса Слинта».

Он вспомнил о Джоне Сноу, худощавом, темноволосом, сероглазом юноше. Жив ли он? Как он там? Смирился ли с пропажей своего дяди? Приспособился ли к жизни в Ночном Дозоре? Тирион надеялся, что да.

К бастарду Неда Старка он относился с куда большим теплом, чем к его законнорождённому сводному брату — Роббу Старку, — который хочет снять головы со всех Ланнистеров. Мальчишка Старк относился к Тириону с презрением ещё задолго до войны Пяти Королей. Возможно, он тоже, как и его мать, подозревал Тириона в покушении на Брандона Старка. Возможно, нет. Люди любили просто так относиться к Тириону предвзято, однако теперь его отношения со Старком были так же важны, как цена трески в Браавосе.

— Мы скоро заменим их, — заверил Тирион. — От таких ворот сейчас толку всё равно нет. Через месяц, если повезёт, вам доставят новые. — Тирион не хотел давать никаких обещаний. Казна и так пустовала из-за набора новых рекрутов. Тирион лишь надеялся, что Алестер Флорент вдобавок к двум замкам внесёт в пожертвование короне солидное количество золота. Он как-никак один из самых крупных лордов Простора. И по богатству уступает разве что Хайтауэрам и Тиреллам, удерживая позицию наравне с Рованами, Окхартами и Редвинами. А даже если и не даст, то отец возьмёт это силой — вот цена за измену.

— Нам придётся хорошенько увеличить караул, — заметил один из золотых плащей.

— Так делайте, — ответил Тирион. — Мы набрали рекрутов, теперь не жалуйтесь. — Что-то пробормотав себе под нос, гвардеец направился к своим людям. — Пошли, Бронн, нам осталось осмотреть только Речные ворота, и тогда мы сможем отдохнуть. — Взобравшись на коня, Тирион направил его в сторону последних ворот.

Тирион был уверен, что лорд Тайвин отправил его осматривать ворота только для того, чтобы отделаться от него. Разве не мог кто-то другой увидеть, что у Железных ворот заржавели петли, а Королевские — нуждаются в замене? А стены и так крепки как никогда. Его раздумья прервал Бронн:

— Это правда? Я про девочку.

— Про какую девочку? — спросил Тирион недоумённо, повернув голову в сторону наёмника.

— Ты знаешь, про какую. Я про дочь Станниса.

«Он знает, — понял Тирион. — Раз он знает, то знают все».

— Откуда ты это узнал? — Тирион не спешил выложить Бронну всё по поводу Ширен Баратеон. И это не потому, что это какая-то скрытая и важная информация, которой он не мог поделиться, а по причине того, что его мысли занимали совсем другие вещи. И вспоминал Тирион о помолвке Томмена редко.

— Все об этом талдычат. Так ответь: это правда?

— Да, — проговорил Тирион, после чего Бронн нахмурился.

— Немного анекдотично. Мы буквально вчера разбили войско и флот Станниса, а самого его обрекли на смерть. А теперь его дочь выходит замуж за принца. Я, конечно, наёмник и такие вещи вижу не впервой, но всё равно немного странновато.

«Кто же проговорился? — раздумывал Тирион. — Мизинец? Варис? Пицель? Наверняка это был Пицель, стоило ему вместе с бородой отрезать и язык. Кстати о языках...»

— Ты так думаешь? — полюбопытствовал Тирион.

— А как же иначе?

— Нам сейчас союзники нужны позарез, и ты уже видишь плоды заключения союзов: чернь перестала голодать.

— Так оно так.

— Я тут думал о языках и Пицеле, — сказал Тирион, меняя тему.

— Старый хрен опять тебя докучает?

— Не больше, чем прежде, — промолвил Тирион. — Но думал я о совсем другом языке: о нашем старом друге Саймоне. — Бронн усмехнулся. — Мне стоит с ним поговорить — найди его. — Бронн не ответил, ему и не надо было. Тирион и без этого понимал, что он выполнит приказ.

— А что про девочку? Когда она собирается сюда приплыть?

— Не знаю. Может, через неделю или две.

— И где вы её встретите?

— Как это «где»? — поинтересовался Тирион озадаченно.

— В каких воротах? Речных? Королевских? — Тирион не думал об этом раньше. Но слова Бронна имели некоторый смысл. Где же вознамерится встретить их Тайвин Ланнистер? У ворот, которые штурмовал Станнис?

— До того, как ты это сказал, я об этом не задумывался.

Они ехали около стен, почти в их тени. Стены, которые когда-то возвели потомки Эйгона Завоевателя после окончания стройки Красного Замка. Город, как и замок, тоже нуждался в защите. И они возвели эти стены — но они не смогли защитить Безумного Короля, Элию Мартелл и её детей от людей отца Тириона.

Он слышал о том, как люди Тайвина Ланнистера принесли тела маленького Эйгона и Рейнис в алых плащах, поднеся их Роберту. Также он слышал, что сделал Григор Клиган с Элией Мартелл. Такие вещи ужасали ум Тириона, и он понимал, что Григор Клиган ничего не предпринял бы, если бы это не приказал Тайвин Ланнистер. Фактически их кровь была на его руках, хоть и сделали это другие люди.

Несомненно, его отец оправдывал себя тем, что это была нужная мера и что для блага семьи это было необходимо. Тирион не знал, что он сделал бы, будь на месте отца тогда. И готов ли он совершать такие поступки ради благополучия семьи, которая, мягко говоря, не любит его. От таких мыслей его пробирала дрожь, и он предпочитал не думать об этом, хотя, возможно, ему было холодно из-за лёгкого бриза с запахом соли.

— Холодно, — заметил Тирион, поёжившись и чуть ли не стуча зубами. Он был одет в лёгкий красный кожаный дублет, подбитый мехом лисы, и в бриджи из шерсти; на ногах у него красовались кожаные чёрные сапоги.

— Мх-м, — ответил Бронн.

Изречения Бронна напомнили ему о маленькой дочери Станниса — Ширен Баратеон. О девочке, чья судьба была обречена после поражения её отца. Станнис совсем недавно штурмовал Королевскую Гавань с целью насадить милую голову Джоффри на пику, и мальчишка наверняка помнит об этом и попытается отыграться на его дочери при первой возможности. Джоффри — жестокий мальчик от природы, и если к его жестокости прибавить такой мотив, как ненависть к Станнису, то Ширен мало не покажется.

Джофф обожает мучить девчонку Старк, хоть его пыл немного угас перед гневом Тайвина Ланнистера, но сдержит ли он его в отношении Ширен? Но, в отличие от Сансы Старк, у Ширен будут союзники при дворе, да и помолвлена она не с Джоффри, а с Томменом. Томмен — добрый мальчик; он, как и Мирцелла, ничего не взял из характера Серсеи. Он не будет плохо обращаться с Ширен, хоть и, вероятно, возмутится, увидев её внешность. Если Томмен уедет на Запад, подальше от Джоффри, то всем будет лучше от этого, но Серсея вряд ли отпустит его, если только Тайвин Ланнистер не захочет обратного.

— Добрались, — промолвил Бронн.

Ворота были построены почти в центре юго-восточной стены. Недалеко от ворот расположились недавно вновь отстроенный рыбный рынок и причалы, которые он приказал сжечь, дабы лучше подготовиться к штурму. Крепкие, тридцати пяти футовые стены возвышались над ними и служили продолжением ворот, вид которых не шёл в сравнение с Королевскими. Если у Королевских ворот была большая брешь в центре, то у Речных вообще ничего, кроме как по краям, от прежних ворот не осталось.

Людей здесь было прилично: рыбаки, наловив всё, что осталось после взрыва дикого огня, пытались продать это за лучшую цену; невдалеке разместились заморские торговцы, которым не повезло, и они не смогли устроиться на Стальной улице. У причала находилось несколько десятков рыбацких лодок и торговых галей; остальные лодки наверняка уплыли в поисках добычи или же спасения. Несколько людей посреди площади громко призывали обратиться к Семерым и говорили, что только с их помощью все смогут спастись. Они были в грязных порванных лохмотьях; некоторые были даже босыми. Фанатики, понял Тирион. Пытаясь не обращать на них внимания, он направился к караулу золотых плащей. Представившись, Тирион спросил у них о тех странных людях:

— Кто они? — Тирион спешился. — И откуда они взялись?

— Мы не знаем, кто они, — ответил один гвардеец, ухмыляясь. Несомненно, он, по сравнению с карликом, чувствовал себя большим и сильным. Гвардеец был почти шестифутового роста и крепкого телосложения — вот только в его улыбке Тирион заметил отсутствие нескольких зубов. — Они начали оживлённо прибывать почти сразу после сражения. До него они появлялись парами и были тише воды ниже травы. Понемногу их количество стало увеличиваться. Их сейчас в городе несколько десятков, а возможно, и сотен. Они, осмелев, начали свои проповеди. Если милорд Ланнистер хочет этого, то мы спокойно разгоним их.

Тирион не видел в них сейчас большой угрозы, но если они и дальше будут такими темпами прибывать в город, то могут доставить много проблем. На что они осмелятся, когда их будет тысячи?

«Надо сообщить отцу», — решил Тирион.

— Милорд Ланнистер приехал сюда не ради этого, — проговорил Тирион. — Я хотел детально осмотреть ворота, но, похоже, в таком осмотре они не нуждаются. От ворот ничего не осталось. Их стоит заменить как можно скорее, а вам я поручаю избавиться от жалких остатков прежних ворот. Думаю, что даже никаких ремесленников звать не стоит: вы справитесь своими силами. — Слова Тириона не вызвали у него особой радости. Золотые плащи привыкли весь день отсиживаться в казармах пьяными и лишь изредка выходить на караул. Лишняя работа пойдёт им только на пользу. — Как тебя звать?

— Гаред, — сказал тот холодно.

— Так вот, Гаред, через несколько дней я приеду сюда проверить, сделана ли работа, и если она не будет закончена, то будешь отвечать ты. Думаю, мне не стоит напоминать о судьбе Яноса Слинта. Всё понятно? — Гаред сплюнул и, повернувшись, ушёл, ничего не вымолвив в ответ.

— Мне притащить его обратно? — лениво спросил Бронн.

— Нет, не стоит. — Этот Гаред явно слышал о том, что стало с Яносом Слинтом, и, возможно, был одним из тех, кто купил должность начальника. Он не решится ослушаться его приказа, боясь пойти по пути Слинта.

— Ты этому удивляешься? — поинтересовался Бронн, указав на людей в лохмотьях.

— Скорее немного беспокоюсь, — задумчиво протянул карлик, украдкой поглядев на них.

— Лишь пара фанатиков. Они не представляют никакой угрозы, — успокаивал наёмник. — Сейчас есть другие вещи, о которых реально стоит задуматься.

— Я знаю: Тиреллы, Старки, Талли. Я и без тебя понимаю угрозу, исходящую от них. — Тирион тяжело выдохнул.

— Я не про них.

— А о чём?

— Без вести пропало больше дюжины золотых плащей и несколько гвардейцев вашего дома.

Новость, которую он узнал от Бронна, заинтриговала Тириона. Пропажа золотых плащей и гвардейцев Ланнистеров явно не сулила ничего хорошего.

— Когда они пропали?

— После битвы, и не все сразу. Поначалу, говорят, пропало несколько патрулей, а в последующие дни — ещё больше. Их товарищи думали, что они шатаются по кабакам, и не сразу принялись их искать.

— А вдруг так оно и есть? — спросил Тирион, думая, что они и вправду шляются по тавернам. — И откуда ты узнал эту новость?

— Сомневаюсь, что это так на самом деле. Один из золотых плащей, с которым я иногда веду поистине светские беседы, также сказал, что они искали их по всем злачным местам. Но там все лишь утверждали, что не видели их. Эти ребята проработали стражниками долгое время — устроились ещё до войны. Похоже, все они когда-то были сподвижниками Яноса Слинта, и без них он не решал ни одного своего грязного дела.

Тирион был только рад избавиться от бывших людей Яноса Слинта, но всё же нельзя оставить такое дело без расследования. И ему как минимум стоит оповестить сира Аддама, чтобы он лично начал заниматься этим. Золотые плащи и гвардейцы Ланнистеров не могут пропасть просто так.

— Странные нынче времена, — сказал Тирион без радости в голосе. — Союз розы и волка, льва и оленя, пропажа золотых плащей.

— Уверен, вы справитесь с ними. — Тирион не чувствовал ту же уверенность, что испытывал Бронн. — Со Станнисом же вы справились.

— Рад, что ты так сильно веришь в наше правое дело. Да и если бы не верил, куда тебе податься? Никто тебе не заплатит больше меня.

— Есть одна вещь, карлик, за которую ты не сможешь расплатиться никаким золотом. — «Серебром». — Это моя жизнь.

— Не ты ли только что утверждал, что всем сердцем веришь в наше дело? — Наёмник елейно улыбнулся и хмыкнул.

— Я верю в лучшее, но пытаюсь быть готовым к худшему.

— Ладно, хватит разговоров. Нам надо ехать, а тебе — найти Саймона. — Тирион уселся на своего мерина и лёгенько ударил его по бокам. — У нас неплохие шансы выиграть войну. Больше, чем было луну назад. Наш дом всё ещё самый богатый в Вестеросе, и скоро отец наберёт новую армию. — «Он будет дураком, если так не сделает». — И мы расправимся со Старками и Тиреллами. Ланнистеры всегда...

— Не начинай. Даже не вздумай, чёрт тебя дери. — Бронн пришпорил коня и вырвался вперёд, оставив позади Тириона и гвардейцев в пыли.

* * *

Вернувшись в Красный Замок после долгого осмотра стен и ворот, Тирион умылся, сменил одежду и приказал служанкам подать ему запоздалый обед. Заодно он послал Подрика за Варисом. Не заставив себя долго ждать, служанки принесли ему зажаренную курицу с рисом и эль, чтобы запить яства. На десерт они преподнесли фрукты. Как только Тирион успел отрезать и положить первый кусок вкусной и жирной пищи себе в рот, в солярий постучался Варис. Показавшись, он сразу начал:

— Поздравляю вас с новой должностью, милорд. — Не снимая с лица наигранной улыбки, евнух бесшумно уселся напротив Тириона. — Мастер над кораблями — это не пост десницы, но лучше, чем ничего.

«Может быть, и мне стоит надевать подобную обувь? — подумал Тирион. — Из чего же она сделана?»

— Да, это не пост десницы короля, но занят я почти так же, как и он. Не хотите перекусить? — Карлик вилкой указал на курицу. Варис, отказавшись, предпочёл ей горсть винограда. Он по одной клал виноградинки в рот, из-за чего раздавался звук, подобный лопанью мыльных пузырей. — Наше положение улучшилось в последнее время. По крайней мере, еда у нас теперь в достатке.

— Вы так думаете? — Евнух хихикнул и положил себе в рот ещё одну виноградину.

— А с чего бы нет? Станнис отправился навстречу к своему Красному богу, город прекратил голодать, мы приобрели новых союзников. Осталось только расправиться с мальчишкой Старком.

— Сомневаюсь, что он мальчишка, милорд. Он победил во всех битвах, в которых участвовал, и его войско за счёт Тиреллов стало только больше.

— Как и наше, — заметил Тирион. — Все вассалы Станниса присягнули нам.

— Воины Штормовых Земель, без сомнений, сильны и доблестны. Но было бы лучше, если бы и Простор к нам примкнул. Эх, если бы только наш друг успел. — Варис, улыбаясь, задумчиво поднял глаза ввысь.

— Мы не изменим прошлое, сколько бы мы не мечтали, друг мой. — Евнух поглядел на него так, будто он сказал самую очевидную вещь в мире. — А пока обсудим некоторые дела. — Тирион хлебнул эля. У него был слабый воздушно-сладкий вкус ячменя. — Молодой Волк скоро обвенчается с Маргери Тирелл и возложит на её миленькую голову корону, чему, несомненно, рад её пузатый отец. И скоро волк в объятиях розы выступит на нас. Мы не должны этого допустить.

— Тиреллы действительно хотят покрепче скрепить союз со Старками: Рыцарь Цветов уже стал первым щитом и мечом Молодого Волка и скоро его сестра выйдет замуж за самого Молодого Волка. Сколько времени пройдёт, прежде чем она начнёт рожать? Говорят, что ничто не скуёт союз крепче, чем кровь из девичьего лона. Но кто знает, не потекла ли эта самая кровь ранее на ложе Ренли? — хихикнул евнух. — Я исполнил приказ вашего лорда-отца и сделал всё от меня зависящее.

«Пустая затея. Мне пришлось пустить слухи про дочь Станниса, чтобы отвлечь внимание от золотых львят Серсеи. Эти жалкие шушуканья прачек не дадут нам никакой выгоды. Даже если и предположить, что Старк начнёт сомневаться в девице Тирелл, то к тому моменту вряд ли наши шеи будет обременять вес головы. Этому семени подозрения нужно время, и немало времени, чтобы оно проросло достаточно крепким, способным дать трещину в союзе волка и розы. Если Мизинец на самом деле надеется помочь нам этим, то ему стоит надеть шапку Лунатика и начать петь песенки».

— Уже завёл себе собственную королевскую гвардию, — фыркнул Тирион. — Может, он скоро начнёт претендовать на Железный трон? И до этого наверняка недолго осталось. Нам надо что-то сделать с этим, — предложил Тирион.

— Оу, милорду не нужно об этом беспокоиться. Ваш отец, естественно, подготовил им свадебный подарок в виде жареного кабана. — «Жареный кабан? О чём он?» — Также, возможно, пошлёт барда, спеть им любимую музыку вашего дома.

«С чего бы мне, — сказал тот лорд, — склоняться пред тобой?» — пропел евнух и хихикнул. Тирион отметил, что у него вполне неплохой голос.

Варис явно что-то недоговаривал, и это неспроста, но раз Тайвин Ланнистер уже занимается этим, то Тириону осталось занять себя более мелкими делами.

— Мой брат всё ещё в Риверране, в темнице, уже год как. Отец тоже этим занимается? — недовольно поинтересовался Тирион, невольно скрипнув зубами и стукнув кулаком по столу.

— А что вы хотите от меня, лорд Тирион? — парировал Варис. — Я не волшебник и не смогу вытащить вашего брата оттуда. Я лишь бедный, никем не любимый паук, плетущий свои сети.

— Что тогда по поводу Мизинца? — с надеждой спросил Тирион.

— А что с ним может быть? Он опоздал, милорд. Ведь догнать большое войско — довольно трудное дело. Зря наш друг не поспешил туда отправиться. — Евнух вновь ехидно улыбнулся. — Похоже, милорд узнал всё, что ему было надо?

— Стражники пропадают, лорд Варис, это неспроста. Нам надо найти причину их исчезновений. — Все эти события заставили Тириона поволноваться, что аж кишки скрутились в узел.

— Меня тоже это беспокоит. Я уже ищу источник, милорд. Пока я ничего не узнал. — В итоге евнух опять ничего нового ему не сообщил. — В них не было ничего особенного, разве что то, что один из них был моим информатором.

— Тогда, сдаётся мне, кто-то устраняет ваших информатором, и тем самым пытается изничтожить вас.

— Сотни и тысячи людей по всей стране и не только готовы поделиться информацией за звонкую монету. Этот вариант отпадает. Можно было бы предположить, что он узнал вещи не предназначенные для чужих ушей, однако зачем тогда устранят гвардейцев королевы и ещё больше золотых плащей? Может быть они кому-то насолили или все они знают то, чего им не следовали бы. Мне это неизвестно.

— Пустоватым вышел наш разговор. Вы толком ничего не рассказали мне.

— А вы в этом нуждаетесь, милорд? — Варис всё ещё был столь же обходителен. — Ничего нового я и вправду не способен донести до вас. — Или не хочешь этого делать, усмехнулся про себя Тирион. — Я уже предупреждал вас по поводу некоторых вещей. Работал на вас, а не на королеву, чем вызвал её гнев. А что в итоге? Вы не обратили достойного внимания на мои слова. Но я всё ещё верю в вас и дам вам совет, милорд. Тучи сгущаются, всё меньше и меньше людей верит в вашу победу, и все они перебегут к врагам, как только появится шанс, если вы их не остановите.

Он хотя бы указал сторону, в которую стоит копать. Но не окажется ли он среди тех, кто первым поспешит покинуть их тонущий корабль?

— Откуда мне знать, что вы не будете в их числе? — спросил в лоб Тирион.

— Я думал, вы обо мне более высокого мнения. — Тириону показалось, будто евнух готов пустить скупую слезу. — Если бы я собирался предать вас, то не советовал бы вам искать изменников.

«Тоже правда, — мысленно отметил Тирион, — но такие люди, как он, непредсказуемы. К нему тоже стоит присмотреться».

Лорас шёл по каменным коридорам замка и, дойдя до лестницы, он быстро начал подниматься по забежным ступеням. Когда он взошёл через сотню ступенек, его ноги опять почувствовали под собой твёрдый каменный пол, а глаза усмотрели большую двойную деревянную дверь. Перед ней стояли четверо стражников. В руках у них были щиты с изображением прыгающей серебряной форели среди красно-синих волн. Они расположились, прислонившись к стене и оперев на неё своё оружие. Завидев Лораса, люди Талли вмиг встали прямо, взяв в руки копья.

Стражники без слов открыли перед ним деревянную дверь, и в комнате, освещённой слабыми рассеянными лучами солнца, он увидел Кейтилин Старк, сидевшую у окна и глядевшую на быстрые воды Камнегонки и Красного Зубца. На мягкой кровати располагался её тяжелобольной отец, лорд Хостер Талли. Услыхав, как дверь отворилась, леди Кейтилин вмиг обернулась в его сторону с печальным взглядом.

— Миледи, — начал холодно Лорас после небольшой тишины, возникшей между ними.

— Сир Лорас, я не ожидала... что Робб пошлёт за мной именно вас. Думала, что это будет кто-то из людей моего отца. Возможно, это и к лучшему.

— Миледи, то, что произошло с детьми, — это ужасно, — опустив взгляд, выдавил из себя любезности Лорас.

Джейме Ланнистера, который так же, как и Бриенна, убил короля, которого поклялся защищать, сбежал. Винить леди Кейтилин он не мог, так как и сам понимал, что такое терять близких людей. После убийства Ренли Лорас в минутном помешательстве зарубил Эммона Кью и готов был убить Робара Ройса — просто потому, что они не смогли спасти Ренли. Если бы не леди Старк, то одни боги знают, кого бы он ещё покалечил.

Позже он осознал, что не имеет права обвинять сира Робара в этом, ведь и сам Лорас не смог защитить Ренли. Во всём была виновата лишь Бриенна... Лорас впоследствии даже пожалел, что в порыве неистового гнева лишил её жизни. Надо было дать ей очнуться и уже тогда пролить её кровь: слишком лёгкая смерть ей досталась.

— Я был вынужден отдать приказ содержать вас здесь. — Лорас специально избегал слова «заключить». — Так как его величество распорядился поступить так до выяснения обстоятельств.

Неделю назад, на следующий день после большого пира, который закатили Талли по поводу победы у Каменной Мельницы и возвращения короля из Западных земель, в Великий Чертог замка ворвался запыхавшийся мастер над оружием, Десмонд Грелл. Из-за своего неимоверно огромного живота старый мастер над оружием не был способен бежать на длительные расстояния, но тогда он, похоже, мчался изо всех сил. Король Робб твёрдым голосом успокоил бесцеремонно вторгнувшегося в зал сира Десмонда и дал ему перевести дух.

Отдышавшись, сир Десмонд поначалу мямлил и не мог сказать ничего путного. После приказа короля говорить всё как есть, он произнёс лишь два слова: «Цареубийцы нет». Все лорды и рыцари, находившиеся в зале, встали с мест и подняли недовольный громкий гул. Это длилось до тех пор, пока ближайший приближённый короля из числа северян — Большой Джон — не прокричал своим громоздким голосом «ТИХО!!!».

Услышав его, люди постепенно стихли, и король смог поподробнее расспросить сира Десмонда. Старый рыцарь не знал, как и когда пропал Цареубийца, — он сказал лишь то, что нашёл тюремщика без сознания. Во взгляде короля Лорас заметил с трудом подавляемый гнев. Но он оказался достаточно сдержанным, чтобы не прокричать приказ «Найти Цареубийцу!» во весь голос.

Лорды и рыцари, словно река, стали «вытекать» из Великого Чертога. С королём, помимо его гвардейцев, осталось лишь несколько человек: Гарлан, Большой Джон и старый Матис Рован. Король Робб снял с себя тяжёлый разомкнутый обруч из кованой бронзы с железом и передал его Лорасу. После прикрыв лицо руками, он тяжко вздохнул. Никто в тот момент не решился прервать его раздумья.

— Миледи, — продолжил Лорас, — если вы готовы, то, пожалуйста, пройдите со мной. — Он отодвинулся от входа. — Я сожалею, что всё происходит именно таким образом.

— Если так не сделать, люди сочтут, что я действовала в сговоре с вами. Наденьте на меня опроставшиеся* цепи Цареубийцы, если посчитаете нужным, и я приму эти оковы с гордостью. — Эти слова стукнули по его голове, будто шипастая булава. Леди знатного происхождения, к тому же мать его короля, и тяжёлые железные кандалы?

— В этом... нет нужды, миледи, — поспешно ответил Лорас, растерявшись. — Вы мать моего короля — я не осмелюсь на подобные гнусности.

— Тогда ведите меня, сир, — твёрдо заявила леди Кейтилин. Она встала и, придерживая юбку, направилась к двери, но напоследок оглянулась на своего больного отца, который что-то шептал, бредя в горячке.

В мёртвой тишине, которую изредка разбавляло шушуканье челяди замка, они дошли к солярию короля. У входа в королевские покои на страже стояли двое королевских гвардейцев. Новым названным братом Лораса стал Люкас Блэквуд — второй сын лорда Титоса Блэквуда — тощий и жилистый парень. Он выглядел ровесником Лораса и был выше его на пару дюймов. Люкас, как и его отец, веровал в Старых Богов, хотя это не помешало ему стать одним из семерых короля.

На тренировках Лорас заметил, что он неплохо владеет мечом и копьём, однако, по его мнению, недостаточно хорошо. Нередко его правая рука дрожит — и он не может правильно направить копьё в цель. Но король Робб заверил Лораса, что в королевских гвардейцах важна не только способность владеть мечом, но и верность (и, по всей видимости, король полагал, что этого у Блэквуда в достатке).

Бросив на Робара Ройса мрачный взгляд, Лорас вошёл в покои и известил короля о прибытии леди Кейтилин. Король Зимы сказал ему, что хочет поговорить с матерью наедине. Безмолвно склонившись, Лорас покинул солярий. Он встал на свой пост у входа.

Трое гвардейцев молчали, то и дело украдкой поглядывая друг на друга и предвкушая предстоящую громкую перепалку. Потихоньку голоса короля и его матери стали усиливаться — всё чётче и чётче стали слышны их изречения. Однако рыцарь королевской гвардии, даже слыша всё, одновременно ничего не слышит — в этом заключалась одна из его обязанностей. Он уже давно вбил это себе в голову.

Голоса уже начали переходить в крики. Лорас пытался пропускать их мимо ушей, тем не менее слова, словно змеи, всё равно забирались в его голову. Очень сильно был слышен женский голос, твердивший: «Я это всё сделала ради девочек! Ради твоих сестёр, которых ты бросил на произвол судьбы!» Матери всегда сильно заботятся о своих детях, иногда чересчур сильно, даже когда они вырастают — особенно когда они вырастают.

Его мать — Леди Алерия — не обделила никого из своих детей вниманием, хоть и любила Маргери больше всех. Мысли о матери вызвали у него едва заметную улыбку и тёплые чувства. У неё всегда были мягкие и тёплые руки и понимающий взгляд. Человека добрее леди Алерии, как ему казалось, Вестерос не видал. Его голова была занята мыслями о семье, как вдруг из покоев с раздражённым видом резко вылетел король Робб.

— Сир Лорас, — Робб Старк всё ещё сохранил немного ледяной учтивости, с которой он повседневно общался со всеми, — проводите мою леди-мать к её отцу. Никуда не выпускайте её без моего дозволения. — Отдав приказ, он яростной походкой зашагал в сторону Великого Чертога.

За ним последовал Робар Ройс, сменивший свой прежний багровый шёлковый плащ, полученный от Ренли, на белоснежный шёлк (в полоску с серым) и доспехи бледного цвета, и Лукас Блэквуд, теперь тоже облачённый в белый с серым.

Чуть переждав, Лорас вошёл в комнату, где всё ещё сидела леди Кейтилин. Мать короля поднесла правую руку к своему лицу и сделала какое-то движение. Хоть она и стояла спиной к Лорасу, однако не нужно было быть человеком особого ума, чтобы понять, что леди Кейтилин смахнула слезу.

Он не собирался торопить леди Старк обратно в её «клетку» и молча ждал, пока она не обратит на него внимание. Не вымолвив ни единого слова, она встала со стула и вышла из королевских покоев.

Леди Кейтилин наверняка услышала приказ сына и потому вновь направилась к своему умирающему отцу. В том, что Хостер Талли скоро умрёт, не сомневался весь замок (его наследником должен будет стать Эдмар Талли). И она, вероятно, хочет провести с отцом напоследок как можно больше времени.

Замена, как показалось Лорасу, вполне достойная: король Робб похвалил сира Эдмара в Великом Чертоге замка, который всё больше смахивал на тронный зал короля, за триумф над Тайвином Ланнистером у Каменной Мельницы. Не такая великая победа, кои одерживал сам король Робб, тем не менее всё-таки победа.

Леди Кейтилин шла довольно проворно. Она не оглядывалась по сторонам и не отвечала на немногочисленные приветствия жителей замка. Многие, конечно же, невзлюбили её после освобождения Цареубийцы, но она дочь их лорда и мать короля — лишь это удерживало их от открытых гневных высказываний.

Сопроводив её в покои лорда Хостера, Лорас наказал стражникам Талли быть бдительнее, хоть и сомневался, что леди Кейтилин предпримет попытку бежать. Будь его воля, он поставил бы хайгарденцев на стражу, однако леди Кейтилин, урождённой Талли, будет лучше, если роль её тюремщиков и дальше будет исполнять стража Риверрана.

Отдав распоряжения, Лорас, не медля, покинул их и направился к выходу из замка. До захода солнца он наделся потренироваться на мечах, к тому же ему ещё нужно было быть рядом с сестрой.

* * *

Двор Риверрана был битком набит палатками домашних рыцарей и прочей челяди. Шёлковые шатры принадлежали в основном рыцарям Простора. Около палаток на высоких деревянных древках реяли знамя Амброзов, Рованов, Окхартов, Крейнов и Бульверов. Молодые оруженосцы сновали повсюду: тащили воду, очищали доспехи, точили оружие — в общем, служили рыцарям. Как и сам Лорас когда-то у Ренли.

Длинноногий, черноволосый, голубоглазый, Ренли определённо притягивал к себе внимание людей, и Лорас не был исключением. К этому также прилагались его доброжелательные и весёлые манеры. Он точно смог бы стать хорошим королём... не было бы более доброго и справедливого короля — в этом Лорас его когда-то и заверил.

Возможно, если бы он не стал лить в его голову подобный бред — Ренли не сбежал бы в Хайгарден, не женился бы на Маргери и не объявил бы себя королём, а, главное, был бы жив. Но его тело уже давно покоится в холодной земле, и черви наверняка уже обглодали его кости. Ничего его не вернёт. Лорас лишь сделал то, чего хотел бы сам Ренли. Он похоронил его там, где никто из живых его больше не потревожит.

Лорас в мельчайших деталях помнил их первую встречу, когда голубые глаза Ренли встретились с его карими зеницами и когда он ярко улыбнулся, подобно летнему солнцу. Помимо этого, он помнил, как держал в руках его остывающее тело... на горле его образовался «второй рот», откуда вытекала по крупицам вся жизнь. Стальной ворот был разорван, словно обычная бумага; в его очах цвета моря, в которых Лорас не раз утопал, больше не было той животрепещущей искры, и он больше не улыбался... Мысли о Ренли вновь вызвали у него грусть и усталость, которые зачастую сменялись гневом.

Перейдя через опускные стальные ворота, он направился в недавно разбитый лагерь, полный нищих и грязных людей. Небесному светилу немногочисленные облака не мешали озарять землю своим ликом. Речные земли, как говорили, уступали по красоте лишь Простору, но изящности этой Лорас не заметил.

Повсюду были лишь выжженные поля, разграбленные и пустые деревни, большое количество дезертиров из числа северян и западников. К тому же поговаривали о полчище волков, которые воют, как тысяча, и часто нападают на фуражиров. Вокруг замка находилось три больших лагеря, разделённых Камнегонкой и Красным Зубцом.

В стороне, где соединялись две реки, лагерем стояли люди Речных лордов, которые скоро должны были отбыть, чтобы до конца не объесть и так разорённую округу. В южном лагере жили хайгарденцы, а в западном — северяне. Также тут часто встречалось простонародье, которое прибыло в поисках крова и пропитания.

Кормить войско из тридцати пяти тысяч людей — не лёгкая из задач, и к этому ещё прилагались постоянно увеличивающиеся в численности крестьяне. Хотя последние и могли сыграть его семье на руку — Маргери по совету бабушки нередко общалась и помогала черни в Хайгардене (данный трюк она проворачивала и здесь). Однажды, когда Лорас спросил сестру, доставляет ли ей удовольствие помогать им, испытывает ли она к ним любовь, Маргери лишь робко и мило улыбнулась, чмокнув его в щёку, однако так и не ответила.

Дойдя к лагерю нищих, Лорас уловил на себе многочисленные тяжёлые взгляды: кто-то из них ненавидел его только потому, что он был выше их по рождению, а кто-то скулил и готов был упасть к его ногам, моля о помощи. Но никто так и не осмелился преградить ему путь. Вот и отлично.

Углубившись дальше, он увидел большое скопление людей и почувствовал мерзкий и отвратительный запах — Лорас с трудом подавил желание поморщиться. В центре этого скопления, несомненно, была его сестра со своими компаньонками; их в большинстве своём окружали женщины и дети — так что ему не составило труда разглядеть, что же там происходило.

Маргери сидела напротив очередного ребёнка. Она по очереди разговаривала с каждым и после раздавала им подарки. Деревянные фигурки, яблоки, сладости — вот что она им давала; простой люд, без сомнений, был на седьмом небе от счастья.

В такие тяжёлые времена им никто не уделял внимания и не пытался позаботиться о них, и потому люди, подобные его сестре, попадались им реже, чем снег в Дорне.

Милая, доброжелательная, дружелюбная и лучезарная, Маргери умела заводить хорошие отношения с чернью, и они всегда тепло встречали её. Но, несмотря на всё это, потенциальная угроза от них всё же исходила, и он настоял на том, чтобы она взяла с собой стражников или, по крайней мере, помедлила со своей благотворительной акцией, дожидаясь его. Дюжина стражников — вот кто сейчас служили ей защитой, однако они навряд ли, в случае чего, удержали бы такую большую толпу. Более надёжной защитой выступала её доброта.

Маргери, углядев Лораса издалека, улыбнулась. Что-то прошептав рябой женщине, одетой как септа, она взяла несколько вытесанных из дерева игрушек и лично отдала детям. В то же время её компаньонки и служанки начали раздавать гостинцы. Дети не наигранно смеялись и радостно кричали.

— Наш добрый король Робб не забывает о своём народе, — объявила Маргери. — И он послал нас помочь вам, его людям, и мы готовы протянуть руку всем нуждающимся. — Простой люд возликовал, услышав её слова. Она завоевала их, понял Лорас, и теперь они любят её.

Оборванцы, радостно крича, начали подходить к девицам. Те, в свою очередь, отвечали им улыбкой и ласковым словом. Никто из девиц открыто не показывал отвращения к детям — они с радостью принимали их грязные руки в свои и давали им приближаться к себе. Это продолжалось какое-то время. Лорас наблюдал за этим с искренней улыбкой на лице. После того, как чернь начала расходиться, Маргери наконец смогла уделить брату минутку своего драгоценного времени.

— Лорас, мой любимый братец, — начала Маргери, взяв его под руку. В ответ Лорас лишь усмехнулся.

— Любимый? Неужели? Помнится мне, ты говорила это же Гарлану и Уилласу.

— Я люблю каждого по-своему, — мило оправдывалась Маргери. — Но они гораздо старше меня, а нас с тобой отделяет лишь год. К тому же мы ведь похожи как две капли воды. — Им часто говорили, что они будто бы близнецы. Те же вьющиеся каштановые кудри, та же гладкая шелковистая кожа и те же зеницы. Они отошли подальше от чужих глаз и ушей. — Так что с леди Кейтилин?

— Она в покоях своего отца.

— Всё ещё под стражей? — Лицо Маргери скривилось в недоумении. — Разве она не переговорила с его величеством?

— Переговорила, — подтвердил Лорас, устало вздохнув. — Явно безуспешно.

— Ты не знаешь, когда её выпустят? — Лорас лишь покачал головой. — Похоже, мне стоит лично поговорить с ними. — Он вопросительно поднял одну бровь.

— Попробуй, если сможешь. Его величество приказал выпускать её лишь в септу, чтобы она могла помолиться по своим усопшим детям.

— Не беспокойся, я всё улажу. — Маргери хитро улыбнулась. Что же у неё на уме?

— Как хочешь, — с толикой безразличия промолвил Лорас. — Тебя проводить до замка? — Маргери утвердительно кивнула в ответ.

Пытаясь хоть как-то скрасить время до прибытия в замок, они не без смеха вспоминали, как в детстве их дядя, Гарт Тучный, пустил ветра, когда нагнулся, чтобы поцеловать руку очередной дамы, к которой он хотел «примазаться». И Маргери, и Лорас, не кривя душой, рассмеялись. И как однажды Лорас в драке с Маргери разорвал её специально сшитое платье для праздника урожая в Хайгардене; после же он незамедлительно отхватил от Гарлана такую оплеуху, что потом неделю раскалывалась голова.

* * *

Сопроводив сестру, Лорас, как и изначально хотел, пошёл на тренировочное поле. В основном там тренировались новобранцы-юнцы, хотя некоторые были и старше него. Лучники и арбалетчики учились стрелять по мишеням, остальные упражнялись с тренировочными мечами, края которых были затуплены.

В детстве Лорас годами тренировался с помощью деревянного меча, сердцевина которого состояла из свинца, чтобы придать ему хотя бы подобие настоящего оружия. Однако все эти люди не были знатными сыновьями лордов, и если парочка из них случайно лишится пальцев, то всем будет просто-напросто наплевать.

На тренировочном ристалище, отдельно от других, сражались на мечах двое рыцарей, вокруг которых собралось две дюжины человек, которые болели за тех, кто скрещивал мечи. Как он узнал по возгласам людей, Марк Пайпер бился против Карила Вэнса из Приюта Странника.

Пайпер щитом, с нарисованной на нём танцующей розовой девой, блокировал удары Вэнса, будто бы знал его всю жизнь и не впервые боролся с ним. Вэнс не медлил — осыпал Пайпера градом ударов, а затем отступал. Пайпер, видимо, всё это время пытался перевести дух и не сразу ринулся в атаку.

Вэнс опять кинулся в бой, но в этот раз Пайпер не только блокировал его удары, но и пытался контратаковать. Оба соперника были примерно равны, однако Вэнс уже устал атаковать, и потому каждый его удар был всё медленнее. Щит его, как и меч, опускался. Нехороший знак.

Пайпер, по ощущениям, тоже изрядно измотался, тем не менее не так сильно, как Вэнс. Вэнс слишком утомился, чтобы держать щит высоко, и Пайпер этим незамедлительно воспользовался, быстро атаковав.

Пайпер ударил в руку, в которой тот держал щит, после попытался подсечь и уже задел его собственным щитом. Вэнс выпустил из левой руки свою «защиту».

Не выдержав града его ударов, Вэнс вконец рухнул на землю со словами: «Сдаюсь!» Потом Пайпер тоже плюхнулся на землю, и все стоявшие вокруг люди разразились громоподобным смехом. Стало понятно, что рыцари были близкими друзьями. Сразу после того, как они закончили, к Лорасу подошли несколько претендентов, желающих испытать себя.

Они поочерёдно тренировались до захода солнца. Лорас был рад этому, так как вместо него сейчас службу несли Робар Ройс и Люкас Блэквуд. Нет ничего нуднее, чем часами держать свой пост у дверей покоев. Лорас очень сильно вспотел от тренировки и по приходу в замок, не медля ни секунды, умылся. По пути разведав у Блэквуда, кто сейчас с королём, он со спокойной душой отправился ужинать супом с мясом баранины; после же Лорас был не прочь хорошенько поспать. С болью в мышцах ему всегда засыпалось лучше.

* * *

Следующий день не отличался насыщенностью и яркими запоминающимися событиями: грозовые тучи полностью закрыли солнце на весь день. Но дождь всё не шёл — такая погода раздражала. От влажности воздуха кожа его становилась противно липкой — волосы то и дело прилипали ко лбу, — и он чувствовал себя грязным, возникало неутолимое желание помыться.

В этот день Лорас постоянно был рядом с королём, присутствовал на его советах, ел с ним за одним столом и стоял за дверью, храня его покой, когда это требовалось.

Армия, собранная Речными лордами, вновь возвратилась домой, хоть Робб Старк явно не был рад данному событию.

Его служба продолжалось вплоть до момента, когда солнце скрылось на западе и необъятная тьма всё поглотила.

Хоть большинство Речных лордов вернулось домой — вокруг Риверрана всё ещё стояло лагерем огромное войско. Чтобы уменьшить численность этой оравы, королю пришлось отправить одну тысячу человек в Каменную Септу. По слухам, после смерти тамошнего лорда город захватили разбойники, и для того, чтобы вернуть контроль над этим местом, пришлось выделить большой гарнизон. В их задачу входило очистить округу и взять город под свою власть. Процессию вызвался возглавить Галбарт Гловер.

Если этот день и выделялся, то тем, что леди Кейтилин позволили свободно расхаживать по замку. Маргери, как она и говорила до этого, побеседовала с королём, и затем леди Кейтилин отпустили. Лорас не знал и, честно говоря, до конца не хотел знать, что такого его сестра нашептала королю на ушко. Быть может, это воздействие чар? Да, наверное, так и есть, но они не были магическими — всего лишь обычные женские чары.

Сумерки разгулялись уже вовсю. Лорас непринуждённо шагал по коридору замка, ведущему во двор. На нём был белый дублет и шерстяные бриджи; на плечи же он накинул шёлковый плащ в полоску — белоснежного и серого цветов. На поясе он носил длинный меч, эфес которого был позолочен и украшен рубинами, и простой, ничем не отличающийся от других наточенный кинжал.

Сзади послышались тяжёлые шаги, которые гулким эхом отражались от гранитных стен. Обратив на него столько же внимания, сколько обычно рыцари уделяют простому люду, Лораса обогнали восемь бородатых высоких мужчин, одетых в кольчуги с медвежьими и тюленьими мехами. Стражники, сначала подумал Лорас, но стражу в замке несли люди Талли, а они не были похожи на них. Наверняка северяне, но куда они направляются?

«Северяне» зашагали в сторону лестницы, которая вела в одну из башен. Ему было интересно, зачем они хотят попасть туда в такое позднее время? Возможно, им так же, как и ему самому, не спится? Лорас не знал ответа на этот вопрос — ему лишь оставалось хмуро и молча наблюдать за тем, как они начали подниматься по лестнице. Следовать за ними он не собирался. Да и зачем?

Лорас вышел во двор. Там, в мёртвой тишине, стояло порядочное количество палаток. Ветер наконец унёс чёрные тучи с неба, и этой беззвёздной ночью луна показала свой лик. На слабом ветерке свободно реяли серые знамёна, и от него же шуршали палатки. В ведре, наполненном чистой водой, красиво отражался серебряный лунный свет. Ни с того ни с сего ему захотелось ополоснуть лицо холодной водой, и он направился к тому ведру.

Лорас уже погрузил в ледяную воду свои руки, как вдруг из замка послышались крики. Он мгновенно выдернул руки из воды и начал оглядываться по сторонам, пытаясь найти источник звука. Крик исходил из башни замка — в конце концов уловил его слух, — и Лорас бегом направился туда. Кратчайшим путём была лестница. Добежав до неё, он быстро начал подниматься по каменным ступенькам. Когда Лорас взошёл наверх, крики оборвались.

В лунном свете, пробивающемся через окно, был виден человек, лежавший на спине, ещё один сидел, опустив голову и оперевшись спиной об стену. Света было достаточно, чтобы увидеть большие, алые, вязкие лужи крови. Через приоткрытую дверь он увидел мерцающий оранжевый свет от пламени зажжённого факела, и оттуда же исходили гортанные голоса.

Те самые люди, понял Лорас. Когда он увидел незнакомцев в коридоре, их было восемь человек. И если им повезло, то они застали этих бедняг врасплох и убили без потерь для себя. Он как можно медленнее и беззвучнее вытащил меч из ножен. Лунный свет поблёскивал на холодной стали.

Их больше. И против восьмерых у него нет шансов, если только он не застанет их, словно девок, в постели. Глубоко вздохнув, он решил войти, приняв боевую стойку. Но, опередив его, из комнаты вышел паренёк, который незамедлительно поспешил оповестить своих товарищей о его присутствии.

«Иные его дери», — успел подумать Лорас.

У него, как и у самого Лораса, меч находился не в ножнах. И на нём, кроме кольчуги и варёной кожи, не было никакой защиты. Лорас под правильным углом прямой рукой молниеносно нанёс жёсткий рубящий удар. Вскрик противника превратился в хриплое предсмертное сипение. Алая влажная жидкость брызнула на белый наряд, окончательно испортив его внешний вед.

Его внутренности начали сжиматься от волнения. Лорас ворвался в комнату, продолжая надеяться на успех. Когда он вошёл, человек, черты которого трудно было разглядеть при тусклом освещении, стоял перед всё ещё брыкающимся мальчиком. Тот боролся за жизнь. Невдалеке от него, на спине, неподвижно лежал ещё один мальчишка. Времени медлить не было — и он набросился на близстоящего противника.

Его не самый умный план с треском провалился, и ему приходилось рубить так, как он может. В первом своём поединке с настоящими — не затупленными — мечами Лорас волновался сильнее, но даже нынешнего состояния было достаточно для того, чтобы кишки скрутились в самые изощрённые узлы. Замахнувшись, Лорас почти полностью отрубил одному из них руку, которая держала факел.

«Ещё один, осталось шесть».

Последний, правда, был жив, но он больше не представлял угрозы. Однорукий завопил от боли и упал на колени, ухватившись целой рукой за остатки полуотрубленной. Его голос резал слух не хуже, чем меч Лораса.

Ещё двое с криком ринулись на него. Первый напал с мечом, и сталь, стукнувшись о сталь, высекла белую искру. Лорас парировал удары как мог — благо у второго был лишь топор, и длинным мечом он легко мог держать его на расстоянии.

Его руки и ноги повторяли годами заученные движения без каких-либо промедлений, да и времени думать у него было. Главное, чтобы он не осрамился, и если он достойно погибнет, то о нём сложат песни, как о первом лорде-командующем Короля Зимы.

Лорас проявил всё проворство, на которое был способен, и после очередного удара мечом он контратаковал. Его клинок обагрился тёплой красной кровью, и он как по маслу вошёл в мягкую шею противника.

Со спины к нему заходили ещё двое: одним из них был тот, кто держал топор, а другой всё это время просто пытался обойти его. У него не было времени вытаскивать меч, и он бросил его, заодно толкнув заколотого на одного из его товарищей.

Ему оставалось только выхватить кинжал или подобрать меч одного из убитых. Его выбор пал на кинжал. Вытащив кинжал, он с кошачьей ловкостью уклонился от удара и вонзил холодную сталь в горло замахнувшегося.

В боку внезапно вспыхнула острая боль. Лорас вскрикнул. Сердце в это время бешено стучало, пытаясь вырваться из груди. Нельзя было останавливаться — нужно продолжать сражаться, иначе скоро Неведомый наведается к нему. Зря он не взял с собой кого-то, а ведь во дворе было полно рыцарей. Эх, Тирелл, какой же ты дурак!

Лорас отступил вбок, повернувшись к противникам лицом. Их четверо, а он уже истекает кровью. Правой рукой он подобрал близлежащий меч, а левой — зажал рану. Боль пульсировала в боку, и сердце продолжало стучать как сумасшедшее. Однако он чувствовал себя таким живым, каким не ощущал себя с той самой кровавой ночи в лагере Ренли около Штормового Предела.

Лорас от безысходности прижался спиной к стене — так они, во всяком случае, не могли его обойти. Убийцы медленно подходили к нему, и он чувствовал себя зажатым в углу зверем, но ведь говорят, что зажатый в угол зверь опаснее всего. И, похоже, он скоро проверит это на собственной шкуре.

Его глаза уловили однорукого, который, по всей видимости, до сих пор кричал, но Лорас видел только «беззвучно» открывающийся рот своего противника. Оглох ли он? Он слышал лишь звон, больше ничего. Происходящее будто замедлилось в стократ — кажется, пришло его время. Неужели ему предначертано умереть в таком возрасте? Одно радует: он скоро вновь воссоединится с Ренли.

Если ему повезёт, то он ухватит за собой ещё одну парочку этих ублюдков. Лорас попытался пошевелиться, но боль стала ещё сильнее, и движения его стали скованными. Он гулко и быстро дышал.

«Последний рывок», — с этой мыслью он вновь попытался напасть.

Все четверо одновременно ринулись на него, но один из них вдруг остановился и упал. В его затылок был воткнут топор; неизвестные люди начали заполнять комнату. Выжившие убийцы начали сбиваться в круг, спиной к спине, и в конце концов их окружили. Однорукого собой закрыли несколько безымянных. Двое оставшихся побросали оружие с какими-то неразборчивыми словами, осознав, что дело их кончено. Но третий, который был старше остальных семерых, всё ещё выглядел неугомонным и, что-то буркнув себе под нос, двинулся вперёд.

Среди прибывших был семифутовый гигант, один из Амберов — вроде бы Маленький Джон. Люди Маленького Джона быстро оцепили старика, и когда один из людей Амберов парировал его удары, то двое других подошли к нему сзади и схватили его.

Взор Лораса обратился к мальчишке, который, несмотря ни на что, продолжал вырываться, когда он только прибыл сюда. Теперь он уже был неподвижен, и вокруг него образовалась лужица крови. Неясно было, чья она. Багровый след мог принадлежать одному из заколотых им людей, а мог и мальчику. Однако одно было яснее летнего неба: он мёртв. Лорас не смог его спасти, как и не спас когда-то Ренли.

В септе Риверрана, на удивление, находилось полно людей. Каждый день в замок прибывало всё больше знатных дам. Сейчас в септе установилась почти мёртвая тишина, и лишь некоторые шорохи и шёпот молитвы нарушали её. В воздухе витал приятный на запах сгусток дыма. Семь Богов — семь мраморных статуй с вытесанными на них божьими ликами стояли в септе. На гранитных стенах плясали причудливые фигуры, отбрасываемые пламенем факелов. Септа была грандиозна украшена. Она и в обыденности блистала: золотая отделка мраморных изваяний с драгоценными камнями не позволяли сказать иного. Но сейчас, когда до королевской свадьбы остался лишь один день и лорды, присягнувшие Королю Севера, собрались вместе в одном замке, — им волей-неволей пришлось преобразить септу, как в целом и весь замок.

Кейтилин лично занималась подготовкой к свадьбе. Это единственное, на что ей дали свободу действий. Поначалу, после запоздавшего разговора с Роббом, она и не надеялась, что её куда-то да выпустят из покоев, кроме свадебной церемоний и септы, но её, как ни странно, больше не удерживали. Выбор списка гостей, кто с кем и где будет сидеть; список блюд — всё это было на ней.

Кейтилин начала с мудрой Старицы — её невестка и остальные знатные женщины последовали её примеру. Маргери Тирелл спокойно и молча молилась десятифутовой мраморной статуе со сморщенным старым ликом. Весёлая девица, которая не снимала с лица доброжелательной улыбки, умела быть спокойной, когда ей это было надобно. В ней было что-то, придающее ей сходство с Сансой. Возможно, так казалось из-за воспитания достойной дочери лорда и из-за её милого личика.

Как же сейчас выглядит Санса? О, Семеро! Прошло больше двух лет с момента появления короля Роберта в Винтерфелле. Один его приезд — и столько несчастий посыпалось на их головы. Она тогда думала, надеялась, что дом Старков возвысится после назначения Неда десницей короля, и уговаривала его поехать в столицу. А ведь он не хотел... предупреждал её, что это гнездо змей и соваться туда не стоит. Но той злополучной ночью, когда они получили письмо от Лизы, она склонила его к решению поехать в столицу. Какой же она тогда была дурой! Началом было падение Брана с башни — после этого несчастья сменялись одно другим. Казнь Неда, захват Винтерфелла — и теперь её дети мертвы. Её милый, славный Бран и резкий Рикон, который крутился у её ног, — оба они погибли от рук Грейджоя. Она даже не успела увидеть то, как проснулся её мальчик... А Арья, Арья пропала — скорее всего, она тоже мертва. Ланнистеры наверняка просто убили её и теперь пытаются скрыть это.

Ей надо было попытаться сохранить свою единственную дочь. Она была обязана. Санса и Робб — вот кто у неё теперь остались в этой жизни, и их потерю она точно не переживёт. Цареубийца скрылся тёмной ночью, но прежде она взяла с него слово, что он вернёт её дочерей. Выполнит ли он свою клятву? Боги, на что она надеялась, освобождая его?! Что она ждала от человека, который вероломно обагрил свой золотой меч в крови короля, которого он поклялся защищать! Он ещё и гордился этим! Сомнения терзали её мысли не хуже, чем голодный волк свою жертву. Но уже поздно о чём-либо жалеть. Это ей было понятно, но упокоения подобные мысли не несли. Осталось надеяться лишь на карлика — быть может, он более добросовестен, чем его старший брат. Она сделала всё, что было в её силах: она предоставила сиру Клеосу Фрею и сиру Джейме самых быстрых лошадей и указала место, где они смогут найти лодки.

Поиски беглецов, к её радости, заканчивались безуспешно, и Джейме Ланнистер всё дальше и дальше отдалялся от Риверрана.

Кейтилин помолилась Старице, попросив указать путь Клеосу Фрею и остальным сопровождающим Цареубийцы и озарять его даже при самой тёмной ночи. Услышь её молитвы другие знатные дамы — они бы ужаснулись. Но, к счастью, боги сделали мысли людей недоступными друг другу.

Старица держала в руках высоко поднятый золотой фонарь, и её лик почему-то напоминал Кейтилин мейстеров и даже некоторых септонов. Мейстеры были хранителями всевозможных знаний — так что отнюдь не удивительно, что они похожи на Старицу.

Закончив молитву, обращённую к Старице, они последовали к Деве. Её статуя выглядела даже краше, чем у Старицы. Она широко распростёрла руки, словно хотела обнять всех, кто находился в септе; каменщики детально вытесали её каждый распущенный локон. Дева — признак молодости, невинности, красоты и любви. Всё это уже покинуло Кейтилин — она уже давно как не молода, так и не невинна. Потеряв Неда, она потеряла свою любовь — и от горя вся оставшаяся красота увяла, будто летний цветок к наступлению холодной и мёртвой зимы.

Маргери Тирелл опустилась на колени, расположившись по правую руку Кейтилин, и она была словно ликом Девы. Одетая в зелёное закрытое парчовое платье из шёлка с золотой вышивкой, она выглядела так, как будто один из семи ликов сам спустился с небес и наградил её своим благословением. Веки прикрывали её карие глаза, когда она молилась Семерым. Прекрасная девица любила застенчиво улыбаться и редко скрывала свою красоту, предпочитая одеваться в платья, приоткрывающие плечи и верх её маленьких грудей.

Раймунд Рифмач плёлся за леди Тирелл, как хвост за собакой, и она явно не была против. Разве плохо, когда молодая дама любит слушать песни про рыцарей и их подвиги? Кейтилин по молодости знала ещё одну прекрасную знатную леди, любившую окружать себя певцами. Но волосы её не были каштановыми, а глаза золотисто-карими; вместо них у неё были золотисто-рыжие локоны и голубые очи.

Эта черта характера Лизы всегда не радовала Кейтилин. После смерти матери Кейтилин взяла на себя роль леди Риверрана, и ей приходилось быть более серьёзной и принимать участие в управлении земель Талли, когда отца не было рядом. Повлияла ли эта любовь Лизы к музыкантам на её дальнейшее будущее? Кейтилин не было известно. За эти годы Лиза изменилась до неузнаваемости — не только внешне, но и душой. Тем не менее она не утратила любовь к бардам.

«Роберт достался вепрю, а Маргери — мне. Тебе будет приятно услышать, что она была девственницей», — вспомнила Кейтилин.

Септон Осминд был главой духовенства Риверрана, сколько Кейтилин себя помнила. Тощий, невысокий человек с тонкими губами и складками морщинистой кожи на обветренном лице, он постоянно носил традиционный наряд септонов. Именно он девятнадцать лет назад здесь, в этой самой септе, закрепил брак Кейтилин с Недом и Лизы с Джоном Арреном. В тогдашней церемонии не было и намёка на грандиозность, хоть и скрепляли себя кровными узами целых три великих дома.

Тот союз дал мечи и копья Талли Роберту Баратеону, что сыграло немаловажную роль в его победе над Таргариенами. Нед тогда казался ей угрюмым и холодным, словно лёд, будто в его жилах текла не кровь, а вода. Она воображала, что он будет таким же, как его брат, Брандон, — только моложе, но оказалась не права. Нед был ниже ростом, не так хорош собой и мрачен. За его учтивыми речами чувствовался холодок, и этим он тоже отличался от Брандона, неистового и в веселье, и в ярости. Но со временем Кейтилин узнала, каким он может быть мягким и добрым, и полюбила его.

Завтра, после стольких лет, в септе Риверрана собиралась объединиться ещё одна пара великих домов, которые также выступали против Железного Трона. Кейтилин поначалу колебалась, не скрепить ли этот брак перед ликом Старых Богов в богороще Риверрана? Это могло бы угодить самолюбию людей, верующих в Старых Богов, однако, в свою очередь, могло возмутить лордов Речных земель и Простора. В итоге Кейтилин решила получить благосклонность обеих сторон: сначала — в богороще, потом — в септе.

Наконец, когда септон Осминд окончил читать молитву и они закончили религиозные песнопения, некоторые знатные леди начали покидать стены септы, в которую вмещалось около двух сотен человек. За дверью её ждал Люкас Блэквуд. Хоть Кейтилин и дали возможность свободно ходить по замку, но сын приставил к ней королевского гвардейца, сказав, что она тоже член королевской семьи. Тем не менее Кейтилин понимала: Робб отдал этот приказ, дабы она не выкинула какой-нибудь фортель. Она и сама не до конца была уверена, было ли принятое ей решение глупостью или же оно выглядит разумным и взвешенным?

Если карлик вернёт её дочь, то она готова выпустить десять таких Джейме Ланнистеров. Но к чему это привело? Лорд Рикард Карстарк и так был озлоблен после Щепчущего Леса, и своими действиями Кейтилин подтолкнула его к измене. Её бросало в холод при воспоминании о том, как Робб собственноручно казнил Рикарда Карстарка. Почему же она так сильно тревожится по этому поводу? Робб уже участвовал в полудюжине битв, и не раз его меч пробовал кровь Ланнистеров. Так почему же она так переживает?

«Убей меня и будь проклят. Я не признаю тебя своим королём», — сказал лорд Карстарк перед смертью. Но тяжёлый стальной топор Робба это не остановило, и после трёх ударов Робб стоял перед чардревом дрожа, сжав кулаки в кожаных перчатках. Ранее ночью три сотни всадников Кархолда улетучились во тьме — это ударило по нему ещё сильнее. Она принесла своему сыну пятьдесят тысяч мечей Хайгардена и вместе с тем забрала три сотни всадников Кархолда вместе с жизнью лорда Рикарда. Равносильный ли это был обмен?

Во двор, полный разгружающимися обозами, всё прибывали лорды и рыцари, специально собравшиеся для празднества. Телеги, полные подарков и провизии, разгружали слуги. Лучшие вина её лорда-отца, Хостера Талли, вытащили из погребов замка, и к этому ещё прилагались пойла, привезённые Тиреллами из самого Арбора. Расходы к свадьбе были просто безумными: надо было оплачивать огромное количество блюд для благородных мужчин и женщин и снабдить их всем необходимым. Слуги под её присмотром воздвигли целых десять шёлковых павильонов для менее родовитых рыцарей и солдат. Они тоже должны попировать в честь женитьбы своего короля — и такая щедрость приободрила бы людей, уставших от войны. Золотые драконы и серебряные олени, взятые в Западных Землях, таяли на глазах. Издержки почти полностью взял на себя дом Старков и частично дом Талли. Благо золота Запада было более чем достаточно, и их кошельки не сильно-то и полегчали.

Около обозов стояли люди с вышитым на груди ободранным человеком Болтонов. Лорд Болтон прибыл в Риверран на свадьбу несколько дней назад, и, будто ворон, он принёс вести из Харренхолла: Фреи покинули их так же, как и Чёрный Уолдер, после известия о разрыве помолвки. Всё это Кейтилин услышала не из уст Робба: он пытался не разговаривать с ней после случая с Карстарком. Но Кейтилин всё-таки упросила его отправить какое-то количество людей в Харренхолл на замену трёх тысяч пехотинцев Фреев. Чем меньше будет людей у стен Риверрана, тем меньше ртов придётся поить и кормить.

Многие — прежде прекрасные, золотые и зелёные, — луга, которые Кейтилин помнила с детства, были выжжены, а скот перебит или угнан. Разграбление Запада уменьшило кровоточащие раны Речных Земель, но залечить их им не удалось.

Леди Блэквуд, леди Маллистер и даже третья леди Бракен вместе с дочерьми остались в септе, рядом со своей будущей королевой. Всё же иметь хорошие отношения с королевой никому не помешает. С завтрашнего дня им всем придётся обращаться к ней «Ваше величество» — некоторые уже испробовали это слово на вкус. Кейтилин тоже будет называть её «Ваше величество». Маргери завтра станет супругой короля, хоть королём и является Робб, который любил прижиматься к груди Кейтилин в детстве.

До наступления зимы ещё был небольшой промежуток времени, и, возможно, фермеры успеют обратно засеять поля. Костлявые пальцы холода с каждым днём сжимали тиски всё сильнее, и меха северян удивляли остальных всё меньше. Но осень крепко держала свои позиции, не желая уступать зиме. Перед зимой в Речных Землях традиционно обильно шли дожди, и многие реки выходили из своих русел. По уверению мейстера Вимана, время для этого не пришло.

Сегодня было чистое синее небо, и она надеялась, что завтра погода будет такой же. Негоже, если дождь будет лить как из ведра в день королевской свадьбы. Однако северяне дождя не боялись, да и снега тоже. У них есть лишь некоторые суеверия по поводу снега в день свадьбы, но куда сейчас до сугробов.

Позади послышались позвякивание звеньев кольчуги и лёгкие шаги. Русе Болтон явился собственной персоной. Этот человек не снимал свою чёрную кольчугу даже в таком месте — наверняка опасался за свою жизнь. Он — впрочем, как и всегда, — в этот раз надел свой розовый плащ с вышитыми на нём пятнами крови.

— Миледи. — Его голос был по-прежнему тихим. Кейтилин обернулась в его сторону. — Видеть вас всегда отрадно, даже в столь горестные времена.

— Лорд Болтон, — немощно вымолвила Кейтилин, — рада вас видеть. — Это было ложью — они оба это понимали, тем не менее без любезностей в таком обществе обойтись нельзя.

— Как поживаете? — Его блёклые глаза смотрели в упор на Кейтилин, и это её ничуть не радовало.

Как она может поживать? Все её дети, кроме Робба и Сансы, — мертвы; она больше не обнадёживала себя мыслями о Арье. Муж обезглавлен в столице, а отец при смерти. Вместо этого она произнесла:

— Вполне неплохо. — Она слабо улыбнулась. — Подготовка к свадьбе занимает меня.

— Да, свадьба. Скрепление союза двух великих домов. Скоро мы обретём прекрасную королеву. И горе теперь сменится счастьем. — Не зная, что ещё сказать, оба замолчали. Будто бы затишье перед бурей. — Я приношу свои соболезнования, миледи. Ваши дети... Это большое горе. Я тоже виновен в этом в какой-то степени. — Болтон говорил о горе, о эмоциях, хотя Кейтилин сомневалась, что он хоть что-то из этого да испытывает.

— Я благодарю вас, милорд, но вы тут ни при чём. Теон Грейджой — вот кто виноват. — Ей хотелось бы, чтобы никто ей не напоминал об этом, однако люди всё прибывали с соболезнованиями.

— Вы правы, миледи. Перевёртыш в этом, несомненно, виноват. — «Перевёртыш» — вот так начали северяне называть Теона после случившегося. — Но в судьбе замка я виноват тоже.

— Если так, то виноваты мы все, — не без грусти ответила Кейтилин. Она виновата потому, что не смогла уговорить Робба не отпускать Теона, а Робб виноват потому, что именно он отпустил его. Но при чём тут Болтон? — А вам что-то известно про замок? — Вестей от сира Родрика не было, или же Робб просто умолчал.

— А вы не знаете? — вкрадчиво поинтересовался Болтон. — Как там его? Сир Родрик, кажется.

— Да, кастельян замка, сир Родрик. — Её голос от надежды усилился, и проходившие мимо рыцари и слуги посмотрели на них с недоумением. Она быстро одёрнула себя и продолжила более спокойным тоном: — Вести с Севера?

— Миледи... я не хотел бы вас ранить. — Он выражал сожаление, однако лицо его выглядело таким же бесчувственным. Но даже такое его лицо вызвало у неё тревожные мысли. — Лучше будет, если вам это скажет кто-то другой.

— Лорд Болтон, — тон Кейтилин превратился в лёд, — если вам что-то известно о сире Родрике, вы обязаны мне сообщить. Я не потерплю возражений.

Лорд Дредфорта явно не спешил с ответом. Кейтилин испепеляла его взглядом.

— Вы — жена моего сюзерена и мать короля. Я не хотел бы ранить ваше женское сердце. Новости нерадостные — увы! Как вы могли догадаться. Замок, он сожжён. А многие солдаты и крестьяне сгорели в пожаре заживо. — Услышь Кейтилин эту новость два года назад — вероятно, она разрыдалась бы. Но не сейчас и не в таком месте. Она уже потеряла слишком много близких людей и познала горький вкус смерти. Но всё-таки какая-то часть души покинула Кейтилин в этот момент.

— А сир Родрик? — Тьма с каждым днём всё непрогляднее. Кейтилин думала о маленькой дочери сира Родрика, Бет; о неутомимом мейстере Лювине и весёлом септоне Шейли; о кузнеце Миккене, собачниках Фарлене и Палле; о старой Нэн и дурачке Ходоре.

— Соболезную. — Болтон покачал головой. Кейтилин вспомнила о верном рыцаре — обучавшем её сыновей держать меч, сопровождавшем её даже в самое сердце змеиного гнезда, — который был готов быть с ними и в огне, и в ледяной стуже. Он так любил теребить свои бакенбарды. Кейтилин застыла как вкопанная. Болтон, решив, что беспокоить её теперь не стоит, поспешил покинуть двор. Она даже не спросила его, как это случилось.

За что же боги так сильно карают её семью? Нед, о, мой милый Нед! Как же ей сильно хотелось бы, чтобы он был рядом с ней и она вновь могла опереться на него, как на непреступную скалу.

В тот день она больше никуда не выходила из покоев отца. Кейтилин решила провести с ним как можно больше времени. Ему и так осталось недолго — ей стоит как можно сильнее вкусить наслаждение от его общества, даже если он всего-навсего бредит, изредка кашляет и тихо стонет. Кейтилин пришлось вызвать мейстера Вимана, чтобы он подарил лорду Хостеру желанное спокойствие. После того, как они напоили его маковым молоком, он перестал издавать стоны.

Кейтилин думала, не открыть ли ей ставни окон, чтобы прохладный речной воздух очистил солярий от жуткого запаха смерти и наполнил её лёгкие. Но здоровье лорда Хостера этого не позволяло: в его состоянии даже обыкновенная простуда может быть смертельно опасна.

— Прости меня, Ромашка... кровь... кровь... да помилуют нас боги... — бормотал её отец. Всё же маковое молоко — решение не от всего, и лорд Хостер продолжал видеть галлюцинации. Ромашка, опять эта Ромашка. Кто же она такая? Она спросила старых соратников её отца о Ромашке, но они лишь молча качали головой. Цветок, ромашка... Кого же назвали в её честь? Может быть, это её леди-мать, которую Кейтилин почти не помнит?

Она так и заснула у ложа своего больного отца. Сон Кейтилин не был крепким, и она всю ночь слышала гул, исходивший из двора замка. Жители и гости в эту ночь не спали: подготовка к венчанию шла полным ходом. Повара неустанно работали всю ночь, и запах еды дошёл вплоть до солярия её отца.

Кейтилин проснулась с первыми лучами солнца. Прекрасный свет просачивался через стеклянные окна. Она проспала всего лишь несколько часов, и этого, можно сказать, ей было достаточно. Сон шёл ей плохо даже в самые спокойные ночи. Стоял час сокола, и скоро должен начаться завтрак, где соберутся приближённые её сына.

Кейтилин ополоснула лицо холодной водой, и сонный вид как рукой сняло. Но от мешков под глазами это вряд ли её избавит. Одно хорошо — никто не мог понять: эти синяки из-за слёз или от редкого, беспокойного сна.

Выходя из солярия, она последний раз взглянула на больного отца, однако что-то в её душе кричало «Останься!». Возможно, она осталась бы, не будь эта свадьба её сына. Такое событие она увидит в первый и последний раз: больше сыновей у неё нет, и она не могла это пропустить.

«Жди меня, отец, — мысленно сказала Кейтилин. — Так же, как и я ждала, когда ты уходил со словами: „Жди меня, Кошечка“».

В коридоре замка было полно куда-то спешившей прислуги. Люкас Блэквуд бледной тенью следовал за ней. Поймав одну из служанок, Кейтилин приказала ей, чтобы в её покои принесли горячую воду для ванны.

Поднявшись на этаж выше, она зашла в свою комнату. Комната эта часто пустовала: ей больше нравилось быть рядом с отцом. Ждать долго не пришлось, и служанки расторопно подготовили ванну.

Они помогли ей снять помятое ото сна платье и сорочку, и Кейтилин опустилась в обжигающую воду. Почему-то такое состояние приносило ей умиротворение. Время до завтрака ещё оставалось, потому заодно ей помыли и голову. Ей расчесали волосы и помогли одеться в новый наряд цветов дома её мужа, уже давно как её дома. Платье из белого и серого шёлка с длинными рукавами и подбитым мехом лисы.

Завтрак состоялся в Малом Чертоге замка. Чертог звался малым, но, несмотря на это, всё равно мог вместить в себя около сотни человек.

Оладьи, блины с сахаром, сладкие кастарды, зажаренный в сухарях тунец и круги сыра.

Хорошая рыба стоила в шестнадцать раз дороже хлеба, и её покупка вышла бы в целое состояние, реши они её подать простым солдатам. В зале находились лорды, присягнувшие самому Роббу, и вассалы дома Тиреллов. Тиреллы-женщины завтракали отдельно от них в небольшом зале, многие дамы предпочли позавтракать вместе с Маргери Тирелл.

Кейтилин же сидела на помосте рядом с остальной небольшой королевской семьёй. Музыканты, расхаживая между столами, играли на волынках, флейтах и скрипках; дураков в Риверране не было, и это расстроило Розу Хайгардена, но ничего не поделаешь.

Еда не лезла в неё, и она лишь изредка попивала вино. Эта свадьба её единственного живого сына, а она и дальше ходит мрачная, как будто носит вечный траур вместо того, чтобы быть радостной. На столе стояли кувшины с молоком, мёдом и лёгким золотистым вином.

Её живот сводило от неприятного предчувствия. Пир длился до того момента, когда со столов начали убирать. Пришло то самое время. Кейтилин встала с места и преподнесла Роббу новосшитый серо-белый плащ с оскалившим клыки лютоволком, в который он скоро закутает Маргери Тирелл. Кейтилин хотела было найти тот старый плащ, которым Нед когда-то окутал её, взяв под свою защиту, но не смогла этого сделать.

Настало время преподносить подарки. В области Простора их принято дарить наутро перед свадьбой — жениху отдельно, невесте отдельно; назавтра они получат новые дары — уже как супружеская пара.

От Большого Джона Робб получил серебряную кольчугу.

От Гловеров был Робетт Гловер, подаривший Роббу серебряный кольчужный кулак — такой же, какой изображен у него на гербе. Гловеры не входили в число богатых северных домов — их замок даже не был сделан из камня. И то он сейчас в руках Железнорожденных, тем не менее на подарок они не поскупились.

— Мой брат сожалеет, что не может присутствовать на вашей свадьбе, — учтиво начал Робетт Гловер, улыбнувшись. — Он не успевает очистить Каменную Септу от разбойников, но он уже разобрался с одним из их главарей, именующим себя Сумасшедшим Охотником. Скоро он полностью очистит эти земли — я ручаюсь вам в этом.

От лорда Матиса Рована — турнирный шатёр из красного шёлка. Эдмар подарил Роббу прекрасное турнирное седло, хоть Робб никогда и не участвовал в турнирах.

От Чёрный Рыбы он получил подарок в виде десятифутовой в длину и ширину карты — карта не стоила так дорого, как серебряные и золотые подарки, однако в войне она куда важнее золота и серебра.

После Хелмана Толхарта пошли многочисленные знаменосцы её лорда-отца, кроме Фреев.

Робб с виду был спокойным, сдержанным и даже в какие-то моменты весёлым. Но Кейтилин видела его насквозь: он чувствовал себя одиноким и покинутым. Ему рано пришлось повзрослеть и пережить предательства. Он сблизился с обоими сыновьями Мейса Тирелла, часто шутил с ними, и это не могло не радовать её. Оба частично заменяли ему Джона Сноу и Теона Грейджоя. Сын стал с ней чуть мягче в последнее время, но почти не искал её общества. Кейтилин не упрекала его за то, что он охотнее проводит время со своей молодой суженой и названными братьями.

Гарлан Галантный преподнёс свой подарок: золотую чашу трёх футов вышиной, с двумя фигурными ручками и семью гранями, украшенными драгоценными камнями.

— Семь граней обозначают Семь Королевств, ваше величество, — пояснил он. Каждая из граней носила на себе эмблему одного из великих домов. Брат невесты показал гостям рубинового льва, изумрудную розу, ониксового оленя, серебряную форель, сокола из голубой яшмы, опаловое солнце и жемчужного лютоволка. — Это подарок одновременно и от нашего лорда-отца. Он глубоко сожалеет, что не может присутствовать на свадьбе своего короля.

Дорогие и бесполезные блестяшки. Робба похоже это совсем не вовлекает — он лишь учтиво благодарит поздравляющих. Возможно, это он тоже перенял от Неда. По его виду было легко понять, что он охотнее получил бы объятья, ласки и поцелуи от Маргери Тирелл. А ведь несколько лун назад она принадлежала другому...

— Великолепная чаша, сир, — заметил Робб. — Я полностью понимаю положение вашего отца, война разделяет нас. Но после её окончания я намерен познакомиться с ним.

— Мы будем рады принять вас в Хайгардене, ваше величество, — улыбнувшись, ответил Гарлан Галантный. Без тебя самого, хотела бы поправить Кейтилин. Гарлан Тирелл после войны планирует поселиться в Утёсе Кастерли, сделавшись одним из самых богатых людей Вестероса. Быть может, даже не уступать своему отцу и старшему брату-калеке, который наследует Хайгарден. И теперь, когда Станнис мёртв и Робб скоро низложит Ланнистеров, этому ничего не помешает.

Болтон стоял, хищно оскалив зубы в улыбке, будто бы он что-то выжидал. Когда он подошёл к Роббу, все вокруг него затихли.

— Ваше величество, — промолвил он полушёпотом. — Если соизволите, то я преподнесу вам свой подарок.

Робб в ответ холодно махнул рукой, дав ему своё согласие. Увидев то, что он и ожидал, Болтон кивнул своим людям. Открыв толстую деревянную дверь, латники ввели кого-то в зал. Кейтилин услышала удивленное оханье и звук тяжелого металла, бьющегося друг о друга.

— Не в целости и сохранности, но и таким он вам пригодится. — Протянув руку в сторону центра внимания, он проговорил уже чуть громче: — Сир Джейме Ланнистер, Цареубийца.

Не бечено...

Новобрачные стояли между величественными мраморными статуями Отца и Матери. Невеста была прелестна в кремовых шелках и мирийском кружеве, в юбке, расшитой цветами из мелкого жемчуга. Она могла бы одеться в чёрно-золотой Баратеонов, как вдова Ренли. Но к чему Тиреллам напоминать о своем неудачном выборе?

«Тебе будет приятно услышать, что она была девственницей...»

Робб тоже прекрасно вырядился на свадьбу: одетый в дублет сапфирового цвета и в снежно-белый плащ из бархата с эмблемой бегущего лютоволка, он выглядел как истинный король — молодой, однако всё же король. К свадьбе он постригся, заметно укоротив свои рыжевато-золотые локоны, на которых находился разомкнутый обруч из кованой бронзы, покрытый рунами Первых Людей, венчанный девятью чёрными железными зубцами в форме мечей. Он также сбрил и свою бороду, казавшуюся ещё более рыжей, чем волосы. Теперь он стал заметно моложе: поросль на лице всегда придавала мужам более суровый вид.

Он улыбался, и понятно, почему: Маргери Тирелл поистине одурманивала мужчин своей застенчивой улыбкой и тихим говором. Особенно это сильно действовало на юношей, в чье число входил и её сын. Был бы он так же рад, будь это девица из Фреев? Их род слыл скорее плодовитостью, нежели красотой, но, возможно, миленькие среди них тоже бы нашлись.

Пропели свадебный гимн; причины, делавшие брак невозможным, никто не назвал, и пришло время менять плащ. Кейтилин находилась в первых рядах, рядом со своим дядей, и она в полной мере наслаждалась прелестью происходящего. Отсутствие сна сказывалось на ней — временами у неё мутнело в глазах и побаливала голова, но упустить такое событие она не могла, потому Кейтилин отгоняла усталость всеми силами.

Гарлан Тирелл бережно снял с сестры девичий плащ, а Робб уже во второй раз принял сложенный «невестин плащ» от своего дяди, Эдмара, и развернул его. Братьев у Робба больше не было, и остался только дядя, который мог содействовать в церемониях, подобных этой. Он окутал Маргери снежно-белой тканью и застегнул пряжку из серебряного лютоволка у горла — теперь она перешла под опеку мужа.

— Отец, Кузнец, Воин, Матерь, Дева, Старица, Неведомый, — одновременно произнесли слова обета новобрачные.

— Я её, и она моя...

— Я его, и он мой...

— ...с этого дня и до конца моих дней, — закончили они почти в один голос.

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем.

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. — И робко прикоснулись они губами. Их поцелуй вызвал в сердце Кейтилин поистине детский трепет, и она будто бы на миг стала так же счастлива и спокойна, как когда-то была в Винтерфелле.

— Да будет известно, что Маргери из дома Тиреллов, — начал септон Осминд своим тихим и спокойным голосом, эхом отзывавшимся от стен септы, — и Робб из дома Старков отныне одно сердце, одна плоть и одна душа. И будь проклят тот, кто пожелает разлучить их!

Выход возглавили всё ещё прихрамывающий от ранения сир Лорас и сир Робар — они были облачены в белые чешуйчатые доспехи и серо-белые плащи. Рыцарь Цветов тоже не решился пропустить свадьбу своей единственной сестры, хоть раны его ещё далеки от заживления. А любовь между Маленькой Королевой и Рыцарем Цветов — достойный пример для других: она так искренне затрепетала, когда услышала о происшествии с сиром Лорасом.

Сцена в богороще, которая случилась час назад, была куда скромнее. В обители Старых богов Риверрана всегда стоял странный воздух, какой-то более тёплый и гостеприимный даже в самые лютые зимние дни. Объединение двух сердец там произошло довольно быстро: никаких песнопений, септонов или жрецов. Лишь краткая молитва и обмен плащами. Кроме жениха, невесты и её братьев, на бракосочетании присутствовали в массе северяни и кое-кто из Блэквудов, остальные же были зеваками, которые были не прочь поглядеть на королевское венчание аж дважды.

За ними шествовала пара пажей, разбрасывая из корзинки розовые лепестки перед королем и королевой. Кейтилин же шла под руку со своим дядей — если бы отец не захворал, то именно он бы вёл её. Несмотря на отказ от женитьбы и воинский образ жизни — Чёрная Рыба был вполне галантен, когда ему это требовалось. После них ступал холостой Эдмар: он гораздо старше Робба, и чуть менее завидная партия, чем он сам, но всё ещё один — надо бы поскорее это исправить. Подойдет кто-то из дочерей и сестер из знаменосцев её лорда-отца, может даже из Севера или Простора — это сделает союз Робба с лордами Простора и Речных Земель более крепким.

— Порадуйся, Кэт, — сказал Чёрная Рыба, ведя её. — Твой сын женится — такое не часто случается. Всё скоро встанет в своё русло, и война закончится.

— Мне бы твою уверенность, дядя, — слабо улыбнулась Кейтилин.

Люди начали подходить и поздравлять новобрачных. Река из синих, красных, чёрных и зелёных шелков и бархата текла перед её глазами. Кейтилин крепко обняла Робба, и поцеловала его в обе щеки. Тоже самое она сделала и с Маргери Тирелл, хотя объятия и не были столь крепкими. Пожелав им обоим счастья, она уступила напирающим сзади людям, которые также желали их поздравить. Обязанности короля входит не только ведение войны, но и постоянное выслушивание лести и обмен любезностями, сказала она когда-то Роббу. Он, возможно, знал это и без неё, но и напомнить ему это никак не помешает, решила она тогда. Нед готовил его к судьбе лорда Винтерфелла и хранителя Севера, осталось лишь надеяться, что этого ему достаточно.

Глядя на Маргери Тирелл, Кейтилин вспомнила Сансу. Её девочка не менее прекрасна. Она сама расчесывала ей волосы, такие густые и мягкие, цвета осенних листьев… Она любила истории о доблестных рыцарях. Когда она вырастет, то будет гораздо красивей самой Кейтилин. Каждый её случайный взгляд на смеющихся и радостных Робба и Маргери напоминал ей о своих детях, оставивших этот мир.

Вернувшись в свои покои, она сменила своё утреннее платье из белого и серого шёлка с длинными руками и подбитым мехом лисы на парчовое платье из голубого атласа с широкими, почти до полу, рукавами. Она решила не ждать остальных, и одной из первых зашла в Великий Чертог замка. По пути она обменялась любезностями с лордами и рыцарями — не только король был вынужден это делать.

За помостом, предназначенным для небольшой королевской семьи, находилось гигантское шелковое полотно с вышитыми лютоволками, окруженными дюжиной золотых роз Тиреллов на белом поле — знак союза Винтерфелла и Хайгардена. На галерее толпились музыканты с барабанами, скрипками, волынками, рогами и лютнями; готовые начать в любой момент. Пробежавшись взглядом по помещению, Кейтилин убедилась в том, что всё хорошо, но что-то всё ещё семенило в её душе. Будто бы она что-то забыла, будто бы она что-то не предусмотрела. Дополнительно разузнав у пажей, всё ли готово, она обрела некое подобие умиротворения.

Люди стали прибывать толпами почти час спустя. За это время она успела осмотреть весь чертог на наличие изъянов — всё должно было быть идеально. Одни гости уже входили, отыскивая свои места на скамьях, другие толпились у входа. Гости выстроились вдоль столов, герольды выкликали имена входящих лордов и леди. Пажи в королевских ливреях провожали новоприбывших по широкому проходу в середине.

Робб и Маргери въехали в зал на парных белых скакунах. Он не взял с собой Серого Ветра, поняла Кейтилин. Поджарый и темный как дым, с глазами цвета расплавленного золота, он мог испугать гостей, а то и напасть на одного из них. Это было крайне не желательно. Сам Робб тоже колебался по этому поводу. В конце они пришли к выводу, что его стоит отпустить на охоту.

Пажи бежали впереди, бросая розовые лепестки под копыта коней. Король с королевой тоже переоделись для пира. На Роббе был наряд из бело-снежного дублета сделанного из бархата, с пятью вышитыми веточками листьев по левую и по правую сторону от разделяющих их пуговиц, с вшитыми бархатными рукавами. И в бриджи такого же цвета, но с чёрной полоской по бокам. Маргери сменила скромное платье невесты на более смелое, из бледно-зелёного плотного шелка с тугим корсажем, обнажавшим ее плечи и верхнюю часть маленьких грудей. Распущенные каштановые волосы струились по белым плечам до самой талии. Увенчанная обручем из кованной бронзовой короны с рунами Первых Людей, она улыбалась мило и застенчиво.

Прибыв на помост в сопровождений королевских гвардейцев, Маргери получила поцелуй от Кейтилин в обе щеки, тоже сделал её брат Эдмар и дядя Бринден. А Робб, в свою очередь, от двух своих новых братьев: Лораса и Гарлана. Сразу, как они уселись на места, септон Осминд начал молитву. Кейтилин же села по правую руку Маргери Тирелл. Девица из числа тех, кто умеет добивается своего ласковыми речами. Несомненно, она будет ухищряться получать для своей семьи некоторые смягчение от короны. И способами воздействия на Робба будут не только ласковые речи.

Король призвал наполнить чаши за их новую королеву, после того как богам воздали должное. Паж влил в громадную золотую чашу, подаренную Роббу его новым братом, целый кувшин золотого борского вина. Прогремел звон, будто бы тысячи чаш и кубков стукнулись одновременно. Робб пил из семигранной чаши вместе со своей молодой женой, время от времени шепча ей что-то на ухо, тем вызывая у неё милый смех. Пусть смеются, пусть радуются пока могут, пусть вновь наполнят дом Старков звонким детским плачем и смехом. Большой Джон, опустошив чашу, приказал пажам снова наполнить её. Если так и продолжится, то к вечеру он свалится с ног. Какой-то рыцарь из Простора на спор начал соревноваться с Большим Джоном в кто кого перепьет.

В очаге ревел огонь, на стенах дымно пылали многочисленные факелы, хоть и до сумерок ещё оставалось время. Отведав суп с грибами в миндальном молоке подслащенный сахаром, она пригубила вино. Запасы её отца были хороши: достаточно выдержанные, сделанные из урожая собранных в лучшие летние годы. На второе принесли каплуна начиненного луком и грибами. Кейтилин сегодня не завтракала, и на пустой желудок она теперь могла съесть чуть больше блюд, чем в любое другое время. Возможно, она не наестся к пирогу с голубями. Позволив пажу наполнить её чашу, она вновь отведала вина. Герольд объявил о выходе Раймунда Рифмача, странствующего барда, надолго задержавшегося в Риверанне.

Он начал с баллады об одной из самых великих побед Робба. О битве при Окроссе.

— И звезды в ночи словно волчьи глаза, и ветер — словно их зов, — пел он, и попеременно выл по волчьи. Эту песню Робб, как и она сама, слышал впервые, и захлопал в ладоши, когда Раймунд закончил. С завершением Раймунд Рифмач начал петь песнь про битву у Каменной Мельницы, пытаясь заполучить благосклонность будущего верховного лорда Речных Земель, её брата, — Эдмара. Она посмотрела на него и поймала его взгляд — он сразу же отвел глаза. После того, как Робб отчитал его за эту битву наедине, Эдмара больше не радовали мысли о произошедшей битве, но вида он не подавал, и когда Раймунд закончил, он тоже вежливо захлопал в ладоши.

Следующий певец назвался Хэмфишем Арфистом. Раймунд и он явно не питали к друг-другу особой любви, соперничая за благосклонность королевы. Арфист спел несколько песен, уже знакомых: «Золотую розу» — в честь Тиреллов, «Деву, Матерь и Старицу», и «Мою леди-жену», умилившую сердца все маленьких девочек и мальчуганов. В это время рыцарь, соревновавшийся с Большим Джоном, свалился под стол. Большой Джон встал, вытер рот и запел: «Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с косматою шкурой!»

Тени от света факелов уже вовсю плясали. За окнами полностью стемнело. Наступили сумерки. Рыжие волосы Робба стали отливать медью из-за света. Новые блюда всё заменяли друг-друга и заменяли. Певцов сменили скоморохи и акробаты, показывающие разнообразные трюки. Один фокусник выдыхал пламя, дуя на факел словно один из драконов Таргариенов. На самом деле фокус был в горючей жидкости в его рту, но дети и женщины всё равно рукоплескали этому. Принесли пирог с грибами и чесноком тонущие в разогретом сыре. Гости галдели, слуги сновали взад-вперед.

Кейтилин вновь обратила взгляд на Робба и Маргери: он ласково сжимал её руку в своей. Оба они улыбались и выглядели счастливо. Даже цвет их волос подходил друг-другу: рыжевато-золотистые пряди Робба, и каштановые локоны Маргери. Сын подал уже своей жене кусочек блюда, после кратко соприкоснулся своим губами её губ.

«Полагаю, что еще до конца года она родит мне сына...», — снова вспомнила она слова Ренли.

Королева повернула голову заметив её.

— Как вы, матушка? — тихо спросила она, Кейтилин едва её расслышала.

— Со мной всё хорошо, ваше величество. — Глаза Кейтилин наполнились слёзами.

— Матушка, вы плачете? — Маргери приподняла брови. Её маленький рот приоткрылся.

— Это слёзы радости, дитя, — ответила Кейтилин. Так и было. От такого мига её глаза наполнились влагой. В ответ королева, потерявшая золотую, но обретшая бронзовую корону, улыбнулась.

Пажи внесли огромные серебряные блюда с ломтями сочной розовой баранины — это наверное одно из самых скромных блюд пира. Некоторые гости упились до того, что уже мало внимания обращали на скоморохов, развлекаясь сами по себе. Сердце Великого Чертога было открытым местом, где не находились столы и стулья. Туда теперь вышли молодые танцовщицы в прозрачных шелках, и все пьяные вмиг вернули свой взор на развлечения. С каждого блюда Кейтилин брала лишь по несколько ложек, и всё равно её желудок был набит до самых краев. Подали свинину, приправленную корицей, гвоздикой, сахаром и миндальным молоком.

На сцену после танцовщиц вышел Галейон из Нью, исполнивший одну из самых известных песен в Вестероссе. «Время моей любви» звалась она. Печальная песня, растрогавшая даже её окаменелое сердце. Сансе бы она точно понравилась.

— Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны её, как солнца свет, — начал он сладким голосом.

— Была моя любовь прекрасна, словно осень, и локоны её, как золото листвы. — "Санса, это точно про Сансу", — решила Кейтилин.

— Была моя любовь, как снег прекрасна, и волосы её, как свет луны. — Закончив эту грустную песню, он начал балладу про распутную «Дорнийскую Жену». Окончательно озверевший от вина и мёда Большой Джон своим голосом затмил певца, затянув «Гуляку-парня».

Люди, всё ещё способные стоять на ногах, вышли в центр, и начали кружиться в танце. Робб галантно предложил руку своей королеве, они первыми и начали — новобрачные всегда танцевали в первой паре. Дядя протянул ей руку, и Кейтилин приняла её. После её пригласил лорд Рован, похваливший её наряд и осенние волосы. Наплясавшись вдоволь с Робеттом Гловером, Титосом Блэквудом и Джейсоном Маллистером, она отказала своему сыну.

Лорд Болтон сидел за столом один, наблюдая за остальными. Она не заметила ранее его в числе танцующих. Тем временем Большой Джон уговорил Мейдж Мормонт на танец, а Джонос Бракен кружился с одной из своих многочисленных дочерей, имена которых Кейтилин уже не помнила. Приблизившись к Болтону, Кейтилин села на свободное место. Одетый в дублет вышитым на груди ободранным человеком на чёрном поле и в розовый плащ, он сидел один-одинешенек. От Русе Болтона шел сладкий, но неприятный запах. Сколько он не душись, мертвецки холодную натуру ему не скрыть.

— Вы не притронулись к вину, милорд, — начала Кейтилин.

— Я не пью, миледи, — тихо вымолвил Болтон.

— Никогда? — удивилась Кейтилин.

— Никогда. Вино притупляет чувства. — Обратив взор на кружащихся Робба с Элинор Тирелл и Маргери с Гарланом Тиреллом, Болтон добавил: — Его величество и её величество, как я вижу, вполне себе счастливы.

— Они ещё молоды, пусть нарадуются вдоволь. — Уголки её губ искривились в улыбке.

— Похоже, её не пугает церемония провожания, видать, девица столь же умна и смела, как очаровательна.

— Да, — безразлично ответила она.

Может быть ей стоит на утро проверить простыню ложа Робба и Маргери? Нет, это всё равно ничего не докажет. С крестьянской девицей это возможно и сработало бы, но к благородным дамам наподобие Маргери Тирелл это вряд ли применимо. Кейтилин сама не помнила, окрасила ли она простыню в алый? Или же крови было слишком мало? Дочь лорда, согласно пословице, расстается с девичеством в седле, а не на брачном ложе, Маргери же любит скакать верхом. Если Маргери Тирелл и вполовину столь же умна, как и мила, то даже успей Ренли оставить её с ребёнком, она уже век назад как избавилась от него.

Боги праведные. О чем это она думает? О не родившимся и, возможно, убитым в чреве ребенке? Почему она так сильно этим озабочена? Будь Маргери Тирелл девственницей или нет, ни на что это уже не влияет. Счастье, вот что главное. Счастье, которое она смогла когда-то обрести с её Недом. Маргери Тирелл добродушная девочка, с мягким и учтивым, как ей показалось, сердцем. Она заботится о черни, помогая им с пропитанием, когда все вокруг думают о войне. Даже сама Кейтилин не была столь доброй в её возрасте, не говоря уже о нынешней ей. Да и Робб хорошо о ней отзывался, и, возможно, он прав. Если Робб и Маргери вправду столь счастливы, как сейчас выглядят, и эта страсть когда-нибудь перерастет в настоящую любовь, то желать ей больше нечего. У Тирелл, к тому же, вполне хорошие бедра, что может быть куда более важнее доброго сердца. Возраст тоже подходящий — она на год младше девятнадцатилетнего короля.

— Традиции важны, — выдохнул Болтон. — Когда-то во всех Семи Королевствах была ещё одна традиция. Право первой ночи. — Русе Болтон улыбнулся. Право первой ночи всегда казалось Кейтилин варварской традицией, слава богам, с этим покончила королева Алисианна. — Похоже, скоро и провожание постигнет такая же участь.

— Некоторые невесты в ответ смеются, отшучиваются, а некоторых охватывает ступор, и они готовы чуть ли не расплакаться. Не все готовы со спокойной душой пережить это.

— Уверен, вы своё принимали с достоинством. — Кейтилин кивнула — ей не хотелось рассказывать о своем опыте Болтону. Свет факелов сделал его очи поистине бесцветными, где только заметно играющее пламя от факелов.

— А как ваша супруга? Я слышала, что вы женились на одной из девиц Фреев. — В отличии от Робба.

— Лорд Уолдер позволил мне выбирать из его дочерей и внучек, и дал в приданое серебра по весу невесты. Теперь у меня есть пухлая жена.

— Надеюсь, она сделает вас счастливым, — от сердца пожелала Кейтилин. — Она, как я вижу, не прибыла на свадьбу.

— Она уже сделала меня богатым. Лорд Переправы зажиточный человек, способный обеспечить своих дочек и внучек хорошим приданным. Не столь щедрым, как Тиреллы, но всё же. — Он оскалил зубы в улыбке. — А леди Уолда стала Болтон, но она всё же остается в душе одной из Фреев. Пусть и дальше сидит в Близнецах, там безопасно. По-крайней мере до конца войны.

Гости, поднявшись с мест, кричали, хлопали в ладоши и сдвигали вместе винные чаши. Огромный пирог неспешно плыл через зал — его везли на тележке с полдюжины сияющих поваров. Он имел два ярда в поперечнике, и под его золотисто-коричневой корочкой слышались крики и трепетание. Подготовка к приготовлению заняла несколько дней, не говоря уже о времени потерянном для поиска подходящих ингредиентов. Столько мешков доброй муки, а простые люди вокруг голодают...

— Пойдемте, лорд Болтон, взглянем на зрелище, — предложила Кейтилин. Он улыбнулся, встав с места, и они вместе обогнули стол.

Робб танцевал со своей женой, когда пирог внесли в зал. Он широко раскрыл глаза, увидев такое лакомство. Наверное, осталось в нём ещё что-то невинное, раз он так реагирует на пирог. Я всё время думала о невинности Маргери Тирелл, но сохранил ли сам Робб целомудрие? Кейтилин часто видела, как Джейни Пуль и Бет Кассель смотрели на него в Винтерфелле. Статный, умный, с роскошным наследством, что же ещё желать девочкам? Обе они были дочерьми стюардов, и не были подходящей партией для лорда Винтерфелла и Хранителя Севера. Надеюсь, дальше шушуканий за углами дело не дошло. Но ведь и Тиреллы были когда-то стюардами, стюардами у Гарднеров, чей древний род пресёкся в один миг. На какие же сюрпризы только не щедра жизнь? Дочери вчерашних стюардов теперь венчаются с королями.

Когда Кейтилин спустилась к остальным, и молодожены собирались разрезать пирог, в зал вошла пара мужчин. Новые гости, решила Кейтилин. Танцы прерывались, а музыка вокруг них затихала. Люди ступались перед ними, не загораживая дорогу. Но большая часть зала всё ещё не заметила их. Она посмотрела на Русе Болтона и заметила, как его брови и рот искривились, и явно не в улыбке. Что-то не так... Сердце начало чаще биться.

— Милорд? — спросила Кейтилин, даже не зная, что сказать.

Кейтилин засуетилась. Сомнения овладели ее сердцем, которое за миг до этого не чувствовало ничего, кроме усталости. А люди всё приближались, и перед её глазами всё четче и четче вырисовывался их вид. Чёрные дублеты с белым кругом по середине, — чей же это герб? Белый круг обрел острые зубцы. Солнце... солнце зимы... Карстарки...

— Я говорил ему, чтобы он сюда не приезжал, — произнес Болтон, явно этому не радостный.

Харрион Карстарк, поняла она. Кто же ещё это может быть? Остальные сыновья лорда Рикарда погибли в Щепчущем Лесу, остался только он. Шаги его были неловкими, и он шатался. Белое солнце на дублете было запачкано пятнами то ли вина, то ли крови, надеюсь, что вина. А борода и чёрные сальные волосы сильно отросли. Он также носил на плечах волчью шкуру, и на поясе был закреплен вложенный в ножны меч — нехороший знак. На пирах, особенно на пире в честь королевской свадьбы, гостям запрещалось носить оружие. Один из двух людей, сопровождавших Харриона, грубо оттолкнул двух пажей, попытавшихся их остановить. Стража, где же она? Музыка затихла почти во всём зале, и были слышны перешептывания гостей.

Все танцы прервались. Даже остановился Робб с Маргери Тирелл. На лице сына она заметила поджатые губы. Бледной тенью за ним появился Люкас Блэквуд и Робар Ройс. Наконец-то. Они защитят его, кто же, если не они? Харрион и двое его люди всё ещё неловко, но тяжело топали сапогами.

— Да кто ты такой, вопрошал гордый лорд. Чтоб я шел к тебе на поклон? — пел знакомый голос.

— Харрион, — вымолвил Болтон. Его слова были неразборчивыми даже при затихшей музыке, и кроме Кейтилин, вряд ли его кто-то услышал.

— Лорд Харрион, — поправил его Карстарк. Он услышал Болтона. — Так ведь теперь меня зовут. Да, лорд Харрион, — сказал он, смакуя титул на языке. — Раз мой отец мёртв, простите, казнён, то титул по праву теперь мой. — Он находился ближе к ней, чем к Роббу. Через толпу проталкивался пьяный Большой Джон.

— Милорд, — ледяным голосом произнес Робб. Его здесь не ждали. Никто его здесь не ждал. — Я рад, что вы прибыли на мою свадьбу. — Он рукой медленно отвел жену за спину.

— Да, рады. Вот только похоже птицу подстрелили проклятые Ланнистеры, или же гонца убили. А может и то и другое. Кто его знает? — Толпа взяла их в кольцо, а тем временем Большой Джон вместе с сыном появился напротив от Кейтилин. Робб же стоял лицом к лицу с Харрионом, и по левую его руку появился ковыляющий Лорас Тирелл. — Я смотрю, вы собирались резать пирог. Похоже я пришел к самому разгару. — Рыгнул он и рассмеялся.

— Отведаете? — спросил Робб, указав рукой на пирог, будто бы это была какая-то детская забава, а не назревающая резня.

— Я не против. Вот только он не разрезан. — Сталь блеснула перед её глазами, а женщины закричали. Белогвардейцы встали между Роббом и Харрионом с быстротой молнии, даже Лорас Тирелл без доспехов и меча вышел вперед. Краем глаза она заметила, что некоторые гости уже брались за ножи на столах, пытаясь подготовиться ко всему. — Спокойно. Я лишь хочу разрезать пирог. Ведь так, ваше величество? Надеюсь, вы предоставите мне эту честь. — Робб не удостоил его ответом, а он сам расхохотался.

— Комедии конец, Карстарк, — вступил Большой Джон. — Проваливай отсюда, тебе здесь не рады.

— Положите меч на пол! — воскликнул Лорас Тирелл. Болтона рядом с собой Кейтилин уже не увидела. Осмотревшись по сторонам, она заметила, что осталась посередине одна.

— Обойдемся без крови, милорд, — посулил Робб. — Ваш отец нарушил клятву, и получил по справедливости.

— А разве справедливо убивать его из-за пары вшивых Ланннистеров? — рявкнул Карстарк. Её дядя не медлил, он что-то шепнул на ухо Робину Риггеру, и тот, тряся складками на подбородке, ушел куда-то. Наверняка за стражей.

— Он клялся исполнять мои приказы. Он клялся в верности, — со сдерживаемой яростью сказал Робб. — А это были лишь мальчишки, всего лишь оруженосцы.

— Ваше величество, прошу вас, позволим страже всё уладить, и продолжим праздник, — заговорила маленькая королева. Робб пропустил её слова через уши.

— Куда торопиться-то? Все преподнесли свои подарки, а я ещё не принёс свой. Мой подарок, это меч. — Белогвардейцы, всё это время державшие руки на эфесах мечей, не выдержали, и тоже вынули сталь. — О, спокойней-спокойней.

— Ваше величество, скажите одно слово, и я покажу вам цвет его кишков, — заугрожал лорд Амбер.

— Нет. На моей свадьбе никто не должен пострадать, — злостно ответил Робб.

— Я слышал, что вы скоро идёте на Королевскую Гавань... — продолжал Карстарк, разглядывая клинок, — и раз меня с вами не будет, то я предлагаю вам свой меч. — Он бросил его к ногам Робба. Слава богам. — Делай с ним что хочешь. Вплавь в Железный Трон, выкинь в Черноводную, мне плевать, мальчишка. — Синие наряды с рыбой на груди появились за его спиной — стражники Талли. Белогвардейцы шагнули вперед. Карстарк был в пятнадцати шагах от них, и в семи от Кейтилин. Сунув руку за пазуху, он вынул... кинжал. — Мать за отца. — Парой слишком проворных шагов для пьяного вдрызг человека, Карстарк преодолел расстояние между ним самим и Кейтилин.

Всё случилось так быстро, что Кейтилин ничего не успела понять. Через миг она почувствовала острую боль. Посмотрев на свою грудь, она увидела лишь выходящую рукоять кинжала. В глазах начало темнеть. Мощной струей кровь залила её голубое платье. Чертог заполнился режущим женским криком. Кейтилин грохнулась на встречу холодному каменному полу.

Не бечено...

Помост был полон людьми, прибывшими на свадьбу с намерением погулять и напиться за здоровье молодожен, нынче которые пьют из-за горя.

Два человека, двойные похороны, двойное горе. Лорда Хостера проводили в последний путь семь человек, столько же спускали в воду челн леди Кейтилин. Она была урождённой Талли, и хоронили её соответственно традициям их старинного рода, которые также как и они, Тиреллы, не являлись королями, но стали владыками одного из восьми регионов.

Лорд Хостер скончался на следующий день вслед за дочерью. Неведомый решил не скупиться, и прибрал к себе сразу двух Талли. Отца и дочь. Лорда Хостера опускал в воду сир Бриден Талли не без помощи лорда Бракена, лорда Блэквуда, лорда Вэнса, лорда Маллистера, сира Пайпера и сира Десмонда Грелла. Леди Кейтилин же удостоили чести её сын вместе с Гарланом, лордом Болтоном, лордом Матисом Рованом, Большим Джоном, стюардом Утерайдсом Уэйном и Робеттом Гловером.

Похоронный обряд Талли отличался от принятого в остальном в Вестеросе — их опускали в воду и поджигали лодку, чтобы тела упокоились на дне Красного Зубца. Леди Кейтилин была в бирюзовом платье из толстого слоя бархата, больше смахивающего на броню из-за вставок стали. Украшенная тяжелым золотым медальоном почти с размером его ладонь, золотыми браслетами и посеребренным поясом, она воистину выглядела королевой-матерью. Руки у неё были сложены — даже смерть не смогла забрать у неё всю величественность и красоту. Оставшееся свободным пространство лодки наполнили стружкой, щепой и клочками пергамента, а дно загрузили камнями. На носу развевалось знамя — скачущая форель Риверрана и лютоволк Старков.

Отец же её блистал в доспехах отливающем серебром. Он лежал на плаще, где голубое сочеталось с красным, и те же цвета повторял его камзол. У его головы стоял высокий шлем, который венчала форель с чешуей из серебра и бронзы. На грудь ему положили раскрашенный деревянный меч и сомкнули его пальцы вокруг рукояти. Массивный, дубовый с железом щит поместили слева, охотничий рог — справа. Остальное пространство его лодки было заполнено также, как и челн его дочери.

Лорас стоял, сцепив запястье одной руки другой. Держа голову твердо и гордо, он глядел на людей погружающихся в воду по пояс, чтобы отправить усопших в последний путь. Все люди вокруг были в чёрном, лишь его названные братья и он сам блистали в белой броне, словно лучики света, пробивающиеся через занавес облаков в мрачные дни.

Туман над водой служил тонким шелковым саваном мёртвому лорду Риверрана и леди Винтерфелла. Вода отливала красным цветом, отражая утренние лучики рассвета. Паруса надулись от ветра, и лодки стали отдаляться. Король почти до последнего стоял в воде, наблюдая за удаляющимся челнем леди Кейтилин. Лорас повернул голову в сторону сестры: она была в траурном чёрном платье, кожа её была бледна по подобию его плаща. На лице не сияла улыбка, которую она взяла на вечное вооружение. Выглядела в общем не шибко-то и радостно. Но в тот злосчастный день, когда все трое гвардейцев в плащах в полоску стояли у входа в покои королевских особ, никакая смерть не помешала им предаваться любви. А его названным братьям лишь оставалось неловко молчать и изредка прочищать горло.

Уже лорд Эдмар Талли натянул подпаленную стрелу. Лодки тем временем направлялись к восходящему солнцу. Издав гулкий звук, стрела поднялась ввысь и полетела к лодке лорда Хостера. Промазал. Шатаясь и что-то буркнув себе под нос, он отправил в полет ещё одну стрелу. Промах.

— Иные тебя побери! — сказал лорд Риверрана. Казалось, будто он скоро станет красным как помидор от стыда. Не сказать, что он сам, Лорас, претендовал на место победителя по стрельбе на турнирах, но даже его умений хватило бы, чтобы попасть в такую цель. Чем дольше он тянет, тем больше осрамится.

— Да чтоб тебя! Быстрее! — не сдержался сын упокоенной. Кто-то даже недовольно хмыкнул происходящему позору. Талли ещё раз соприкоснул головню наконечника с языками пламени и выстрелил чуть переждав. Стрела отправилась так, будто её вели сами боги, и, наконец, он попал... мимо.

Молча лорд Риверрана передал лук своему дяде. Если и он помедлит, то цель скоро уйдет из зоны выстрела. Проворно наложив одну стрелу и дождавшись огня, он пустил её в воздух. И когда им ещё не было видно, достиг он успеха или нет, он уже принялся за другую. Белый туман залился оранжево-розовым — сир Бринден попал. Он ещё и восхитится не успел, как Чёрная Рыба уже отправил второй язык пламени к леди Кейтилин, которая следовала за отцом. Оба челна начали реветь огнём. Все лорды и леди стояли, наблюдая за происходящим словно каменные статуи: молча и без движений.

Не хотелось бы Лорасу сейчас быть на месте лорда Эдмара — он привык блистать на турнирах, ловя восхищенные взгляды страждущих людей. Лорд Эдмар сам виноват — ему стоило бы больше тренироваться и меньше налегать на выпивку. Но его стыд и в сравнение не идет с тем, что пришлось испытать Лорасу. Даже режущая боль в боку сейчас кажется пустяком. Он был там, он смотрел в лицо Карстарка, тем не менее не смог предугадать его намерения. Лорас находился рядом с королём, а надо было быть с леди Кейтилин, тогда она бы была жива и здорова... Теперь же она упокоится среди мягкого ила рядом со своими предками, а ему придется жить с этим пятном, нет, пятно слишком мягко сказано... с этим срамом всю жизнь.

Маргери прижалась к своему мужу, уткнувшись лицом к его груди. Люди потихоньку начали расступаться, отправляясь в замок. Лишь самые близкие стояли до конца, высматривая давно пропавшие из виду лодки. Сир Люкас Блэквуд тихо переговаривался с отцом, а с Ройсом он перекинулся взглядом. Они, можно сказать, начали ладить, по-крайней мере больше не бросали друг на друга гневные взгляды. В обнимку со своей королевой король сошел с помоста, за ним последовали оставшиеся люди. А Лорас кое-как ковылял с болью в боку. Карстарк, иные его дери.

Зайдя в замок, некоторые отправились трапезничать, иные продолжать горевать. Робб Старк всё время молчал. Его молчание хуже всего.

— Сир Лорас, — внезапно сказал король. Лорас удивлённо поднял взгляд. — Я хочу с вами кое-что обсудить.

— Конечно... ваше величество... — Король Робб безмолвно кивнул, и начал тихо прощаться со своей королевой.

— Иди к себе. Ты устала — отдохни. Нелегко после свадьбы переживать такое.

— Я не могу оставить тебя одного, — слабо вымолвила сестра. — Не сейчас.

— От того, что ты пробудешь со мной лишний час, лучше не станет. Мы должны быть сильными, а без отдыха это невозможно. Пожалуйста, не заставляй себя уговаривать. Иначе я на руках тебя понесу в покои. — В ответ сестра улыбнулась.

— Раз ваше величество просит, то я, как его верная поданная, исполню его желание. — Коротко поцеловав его, она ушла, уведя за собой свору служанок. Лорас двинул головой в её сторону, отдав приказ сиру Блэквуду и четырем стражникам следовать за ней. Король начал идти, слишком быстро, как ему показалось. Он не был ранен как он, но сутулился будто носит на себе тяжеленнейший груз.

— Вам известно, зачем я вас позвал, сир?

— Нет, — сухо ответил он, прихрамывая.

— Вы лорд-командующий моей гвардии. Если я не ошибаюсь, в столице принято так, что они участвуют в малом совете короля, и их обязанность заключается не только в сохранении в целости королевской семьи. — Король пытался говорить так, будто ничего не случилось, никто не умер, но голос предавал его.

— Да... По словам Ренли, сир Барристан Отважный принимал участие в малом совете. — Он ещё добавил, что рыцаря достойней нету, и он возвышает каждого, кому служить. И предупредил Лораса ещё в Хайгардене, что если он прибудет присягнуть Ренли, то он отдаст ему должность лорда-командующего. — Бывало, что лорды-командующие белой гвардией иногда служили десницами.

— Да. — Герольд раскрыл перед ними дверь.

Помещение служило залом для обсуждения дальнейшей тактики в войне. Раньше длинный стол с картой был в его покоях, но в подготовке к свадьбе его перенесли — видать, навсегда. В комнате было полно не зажженных свеч и факелов, специально поставленных сюда ради хорошего освещения даже в самой безлунной ночью. Большое окно находилось в середине стены. Ничего лишнего здесь не было: стулья да стол с картой. Король Робб сел на свое место во главе стола, и указал Лорасу место по правую руку от него. Не это ли знак доверия?

— Сколько времени прошло с момента, как вы мне присягнули? — спросил он, усевшись на место.

— Месяца так два.

— Два месяца, — выдохнул он. — За это время я даже не удосужился спросить у вас, почему вы выбрали именно такую судьбу себе.

— Какую «такую»?

— Белый плащ. В нашем случае серо-белый. — Серый и белые цвета — цвета дома Старков. Раз гвардия Джоффри носит белый, неудобно было бы сражаться с ними в точно таком же одеянии. И тут его сестре пришла мысль о серо-белом. — Вы на год старше меня, и ваша слава распространена даже в самые отдаленные уголки Севера. О Рыцаре Цветов знают все. К тому же, вы Тирелл, и всё таки приняли обет безбрачия.

— Ренли учредил Радужную Гвардию сразу после коронаций, — первым начал Лорас. — Для меня было большой честью поступить к нему на службу.

— Мальчишкой я представлял себя Эймоном Драконьим Рыцарем. Служить в белой гвардии мечтает каждый юноша, но с возрастом я понял, что есть вещи куда поважнее и приятнее. С белым плащем я никогда не смог бы полюбить кого-то всем сердцем, а если бы мне и повезло в такой мере, то я никогда бы не смог воссоединиться с ней. Разве вы никого не любили, сир?

— Когда солнце закатилось, ни одна свеча его не заменит. — Большего он не хотел говорить. — Эймон Драконий Рыцарь принес обет в восемнадцать. — А Джейме Ланнистер в шестнадцать, но упоминать его вряд ли стоит. — Третьему сыну нет нужды жениться и иметь детей. У меня есть старшие братья: Уиллас и Гарлан.

— Мой отец планировал дать земли и замок моим младшим братьям. Хотя иной мой брат тоже принял схожий обет.

— Кто? Я не знал, что у вас есть ещё братья... — опешил Лорас. Он не слышал, что братья короля поступили в мейстеры или септоны. Поэтому наверное и не слышал. Ему лишь известно о Риконе и Бране, чьи тела сожгли и обугленными подвесили у ворот Винтерфелла.

— Есть. Он поступил в древний орден, — голос его понизился. — Куда более древний, чем Белая Гвардия и Цитадель. Некоторые даже утверждают, что он древнее, чем сгинувшая Валирия. — Он налил себе и Лорасу вина, и сразу же отпил из своей чаши. — Ночной Дозор. Мой единственный оставшийся брат, в чьих жилах течёт кровь Старков. Он не носит нашей фамилий, но меньшим Старком он от этого не становится. Он Сноу. Джон Сноу.

«Сноу это те же Флауэрсы, но только на Севере, — размышлял Лорас. — Даже такой, как Эддард Старк, однажды оступился.»

— Мой единственный живой брат сейчас замерзает на стене, и я позволяю этому продолжаться...

— В клятве Ночного Дозора усмотрена служба до последнего вздоха, — вслух вспомнил Лорас.

— Я знаю. Также как и в белой гвардии, всё же это не помешало Ланнистерам сорвать белый плащ с Барристана Селми. Если бы я...

— Это единичный случай, — прервал его Лорас. — Даже когда мы станем старыми и сморщенными — мы обязаны служить. Такова клятва. Действие Ланнистеров не добавило им чести.

— Честь... честь дать жизнь и смерть моему брату на мёрзлой земле рядом со всяким недостойным отребьем, пока Ланнистеры, убийцы нашего отца, нежатся в тёплых лучах солнца в Королевской Гавани.

— Я не смею вам указывать...

— Вы и не можете. — Две голубые льдинки пристально наблюдали за ним.

— Но что будет, если ваши подданные осознают, что клятва для значит вас чуть меньше, чем ничто? Оно так и будет, если вы позволите уйти вашему брату из Ночного Дозора с головой на плечах.

— Я вас услышал, сир, — холодно промолвил Робб Старк. — Более обсуждать это с вами я не желаю. — Ренли всегда говорил, что его прямолинейность до добра не доведет.

Его челюсть уже было двинулась, чтобы сказать что-то ещё, но он сдержался. Он его король, как никак, и возражать ему не в его власти. Будь на его месте кто-то другой, Лорас вряд ли бы остановился. Запихнув остатки своей гордости куда подальше, спокойным голосом Лорас продолжил:

— Мне можно идти?

— Я уважаю твою прямоту, Лорас, — выдохнув, сложил руки в замок у подбородка Робб Старк. Он редко когда обращался к нему лишь по имени. — Это говорит о твоей честности. И я верю, что в нужный час ты не солжешь и скажешь мне правду.

— Я вас не подведу.

— Знаешь, Лорас, я хочу доверять тем, кто рядом со мной. Тем, кто хранит ночью мой покой около моих дверей. Тем, кому известны все мои тайны. — Лорас отпил вина. — Случаи, заставляющие сомневаться в беспрекословной верности белой гвардии, уже имеются. Мне не претит мысль о том, чтобы быть заколотым одним из вас.

«Всё это из-за Бриенны — она пятно в истории Королевской Гвардии», — раздражённо подумал Лорас.

— Я говорил Ренли, что не стоит брать Бриенну в Радужную Гвардию. Но он не унимался, и заверил меня в её верности. Если бы он только послушал меня... всё было бы иначе. — Его охватили какие-то непонятные чувства, и он даже на миг забыл о своём позоре. — Ваше величество, я клянусь защищать вас всеми моим силами и отдать за вас жизнь, если оное понадобится.

— В тебе-то я не сомневаюсь, Лорас, но остальные... Сир Робар и сир Люкас тоже поклялись защищать меня и мою семью, и в них я тоже верю... Однако где я найду людей, согласных вступить в мою гвардию, и в верности которых я буду уверен?

— Лучших мечников можно отобрать на турнире — раньше бы я счел подходящим способом именно это, но как показывает время: турнирный боец, не значит верный боец. Для их отбора понадобится время, немало времени.

— Ты прав, — сказал король, и опустив руки взглянул в окно. — Ещё с детства отец говорил мне, что нужно уметь правильно распределять обязанности. — Уже обратив взгляд на Лораса продолжил он: — Лорас, тебе я доверяю эту ношу. Любого, кого ты сочтёшь достойным, я приму в свою гвардию.

— Вы оказываете мне неоценимую честь, ваше величество.

— И ещё кое-что... Почему именно Ренли?

— Я вас не понял, — растерялся Лорас.

— У тебя на выбор было несколько королей, и у всех прав на трон было больше, чем у Ренли Баратеона. Так почему именно ему ты вручил свой меч?

О чем ему говорить? О том, почему он поступил на службу к Ренли? То было скорее из любви, а не из-за чести. Если король начнёт спрашивать о Ренли, то ему невольно придется отвечать, клятва обязывает...

— Это... кхм... — Лорас почерпнул вина из чаши. — Вы хотите узнать почему именно он, а не Станнис или Джоффри. Я вам отвечу: Ренли был достойным королём, куда более достойным, чем твердолобый Станнис или мальчишка Джоффри. Вестерос при нём бы процветал, и народ бы жил мирно и счастливо. Я готов отдать за вас жизнь при надобности, но память Ренли я не предам. Он был лучшим королём.

— Я тебя понял.

— Значит, рассказывать дальше?

— Если... если хочешь... Но воспоминания мучительны для тебя.

— А вы думаете, я забываю об этом, когда молчу?

Постучав, герольд прервал их беседу, объявив им о прибытии лорда Болтона и Чёрной Рыбы. Король не медля пустил их. Чёрная Рыба, зайдя первым, лишь краем глаза взглянул на Лораса, а лорд Русе и вовсе будто его не заметил.

— Присаживайтесь. — Как Болтон и Чёрная Рыба уселись, король сразу же продолжил: — Милорды, вам известно, зачем я вас собрал тут.

— Обсудить войну с Ланнистерами, — так тихо проговорил Болтон, что Лорас его едва расслышал.

— И не только. Железные люди грабят Север, Винтерфелл сожжен, залив и всё Закатное Море кишит ладьями островитян, Карстарки дезертировали, Ров Кейлин занят Грейджоями, а союз с Фреями разорван. Мы оторваны от Севера.

— Я успел прихватить с собой какую-то часть латников лорда Рикарда, — промолвил Болтон. — Остальные разбрелись кто куда, и их, по самым скромным оценкам, не меньше тысячи.

— Вы удивляете своей дальнозоркостью, лорд Болтон, — ответил ему Чёрная Рыба. — Пехотинцы Карстарков, как и сам Харрион, были под вашим командованием, вам за них и отвечать. Они будут убивать, грабить и насиловать. Мы и так наслышаны о зверствах, что творят наёмники из Эссоса под вашим покровительством, неужели этого не достаточно?

— Варго Хоут и Бравые Ребята посодействовали в взятии Харренхолла. Они полезны, если уметь их использовать. Но если его величество желает обезглавить эту змею, то я исполню его волю, — спокойно парировал Болтон.

— Мы здесь собрались не для того, чтобы спорить о наемниках из Эссоса, — повысил голос король. — Пусть катится в пекло Варго Хоут и его люди, я хочу услышать предложения о возвращении Севера.

— Фрей оскорблен и нас он не пропустит, — прямо отчеканил Чёрная Рыба. — У нас также нету достаточно сильного флота, чтобы разогнать островитян из Закатного Моря. — Взглянув на Лораса продолжил он: — Разве что наши новые союзники не помогут нам.

Что он имеет ввиду? Если он надеется на помощь его отца в этом деле, то зря это делает. У них нету кораблей способных противостоять Грейджоям в море — флот собранный из увеселительных барок и рыбацких лодок они разметут в два счёта.

— Лорд Редвин сохраняет нейтралитет, — мгновенно ответил он. — Лично в нашем распоряжении нету достаточного числа боевых кораблей. Из вассалов моего отца только у Пакстера Редвина имеется сильный флот. А его сыновья в плену у Ланнистеров — он не выступит за нас.

— Вестей из Долины всё ещё нету? — спросил с надеждой король у сира Бриндена. — Мне не нужны рыцари Долины, лишь открытые Кровавые Ворота.

— Не надейтесь на леди Лизу, — сказал Чёрная Рыба. — С годами она стала пугливой, и ни за что не позволит чьей-то армии, помимо своей, присутствовать в Долине. Кровавые Ворота закрыты для нас.

— Мы окружены врагами, и лишены доступа к самому сильному союзнику, — с отчаянием в голосе объявил король.

— Я могу предложить выход из ситуаций, ваше величество, — тихо промолвил Болтон.

— Я весь во внимании, милорд, — с надеждой в глазах посмотрел на Болтона Молодой Волк.

— Лорд Уолдер чтит кровные связи и чувствует, откуда дует ветер. Если я, как его зять, предложу ему ещё один хороший брак, то он не откажется.

— Фрей надеялся скрепить союз с домом Старков, мало что может быть равносильно этому.

— А мы ему предложим точно такой же брак, но с форелью. Лорд Эдмар молод и одинок, девица из Фреев сможет согреть его постель, — улыбнулся Болтон.

— Проход через Близнецы не решит нашу проблему. Между нами и Севером всё ещё будет стоять Ров Кейлин, и как вы его предлагаете перейти? Пойти и мило попросить пропустить нас? — Чего-чего, а резкости Чёрной Рыбе не занимать.

— Вы забавны, сир Бринден, — не по дружеский улыбнулся Болтон. — Но нет, я предусмотрел и этот случай. На Севере у нас ещё есть верные люди: Леобальд Толхарт заправляет остатками немногочисленного войска Родрика Касселя. По первому же приказу Короля Севера он выступит и атакует Ров Кейлин с юга. Но этого будет ненадобно, если вы прислушаетесь ко мне.

— Говорите.

— Единственным наследником лорда Бейлона был и остается Теон Грейджой — мы можем обменять его на Ров.

— Вы говорите об этом так, будто первым додумались об обмене. Я не дам уйти Теону безнаказанным, — надув ноздри проговорил король. — Он умрёт.

— Я предлагаю совсем иное, — уверенно продолжал Болтон. — Мой бастард, Рамси Сноу, обладает особыми талантами. Он способен убедить Теона Грейджоя принести нам в дар Ров.

— И вы верите в него?

— Более чем. Для пущей уверенности дайте ему под командование остатки войска Касселя. Увидев под стенами армию, железнорожденные укрепят свою веру о ненадобности Рва и Севера в целом. И королевство вновь ваше.

— Это на словах всё так хорошо звучит. В реальности вы столкнётесь с массой проблем. Виктарион Грейджой сейчас лично командует гарнизоном Рва Кейлин — он не сдаст вам его так легко.

— Нам нужно лишь согласие лорда Бейлона, а не его брата. Ежели и он не согласится, то Рамси сможет напасть с севера, когда я сделаю это с юга.

— Мы не можем себе позволить разделить армию, когда войско Тайвина Ланнистера укрепляется, — вмешался в разговор Чёрная Рыба. — Разделимся — погибнем. Как гласит девиз дома его величества: "зима близка"; и люди, вернувшиеся домой, не отправятся вновь на войну до наступления весны.

Оглянув своих советников, король замолк. Лорд Болтон и Чёрная Рыба продолжали свою словесную перепалку, а он молчал, слушал и молчал. Смотрел на них и думал. Короткая рыжая шевелюра дернулась, и Робб Старк взял в руку перо и пергамент:

— Сколько вам будет нужно людей?

— Мне достаточно моих дредфордцев с примесью людей Карстарка и помощь Фреев, — тонкие, бледноватые губы вновь изогнулись. — Всю работу сделает мой бастард — Ров никогда не брали с юга, но не с севера.

— Я напишу Леобальду Толхарту о передаче вашему бастарду Теона, но не войска. Толхарт и сам в состояний вести людей.

Задувал слабый ветер. Изредка с неба падали капли, создавая рябь на уже накопившихся маленьких лужах. С горизонта приближались корабли с надутыми парусами золотого оленя на чёрном поле. По настоянию Тайвина, леди Драконьего Камня вез королевский флот Джоффри. Ведь всё, что осталось от флота Станниса, принадлежало лисенийским пиратам.

«Вздор, — сказал тогда Тайвин. — Ширен Баратеон не отправится сюда на пиратском судне, будь он хоть самым лучшим кораблем на свете. Придет время, и флот лисенийцев пригодятся нам, но не сейчас».

— А не могут они плыть быстрее? — спросил жених, надув губы и топнув маленькой ногой. Никто не удостоил его ответом, а король лишь фыркнул.

Шелка вызывающих цветов то и дело блестели, отражая пробивающиеся через тучи лучи света. Встреча была скромной, собралось немного людей, лишь самые важные и близкие. Всё сильнее наступающие холода обещали лютую зиму, на пользу ли это дому Ланнистеров или нет, знали лишь боги. Некоторые, возможно, уже решили, что они проиграли в тот самый момент, когда Хайгарден присоединился к Винтерфеллу, но это не так. Их дом насчитывал тысячелетнюю историю, она не может оборваться так легко. Не может.

С уже причалившего трехсотвесельного корабля спустился лорд Алестер Флорент, под рукой с младшей леди Баратеон. Матери её, как и догадывался Киван, не было. Все вмиг нацепили улыбки, и приветствовали их как давно потерянных родичей. Пажи бросали алые лепестки роз, а трубадуры дули во всю. У прильнувшийся к своему единственному близкому человеку девочки почти половина лица была обезображена. Она, наверное, и не знает, что именно он отдал её в лапы львов, вот и прижимается. Бедная девочка.

Первым на встречу к ним выступил златогривый король. Хоть в этот раз без каких-либо сцен:

— Для меня честь встречать вас в столице, милорды! — проговорил он, взмахнув руками и отбросив за спину свой алый плащ. И все будто как по приказу захлопали.

— Мы безмерно благодарны, что ваше величество решило принять нас в столице, — улыбнулся лорд Флорент, опустившись на одно колено.

— Ну что вы, милорды, что вы, — великодушно, но притворно изогнул губы король.

Что-что, а при людях Джоффри умеет себя держать. То ли это Отец, наконец, решил одарить его разумом, то ли это последствия недавней воспитательной беседой, коей в свое время его обделили Роберт и Серсея.

По королевский гордо и прямо державшийся Тайвин ступил вперед, встав в ряд с Джоффри, и уже лично поприветствовал гостей. За ним шагнула королева, после Киван и члены Малого Совета. Прихворавший же от несвежих пирожков Тирион отсутствовал. Киван, ранее имевший хорошее мнение об интеллекте карлика, уже начал сомневаться в здравости своей оценки. Ну какой человек в своем уме будет питаться едой, купленной в трущобах? Обменявшись формальными любезностями, люди расступились, дав проход Томмену. Мальчик, по указанию Серсеи, пошел рядом с дедом. Неловко и неуверенно ставя ноги, он настиг свою наречённую.

— Я Томмен, — колеблясь, тихо сказал жених заученную фразу. Все вокруг молчали, глядя на детей.

— А я Ширен, Ширен из дома Баратеонов. — Истинная Баратеон, как сказали бы некоторые. Каких-то три месяца назад кто бы мог подумать, что дочь Станниса пойдет под венец с тем, кого он называл «мерзким плодом инцеста». Жизнь, как показало время, богата на неожиданности.

Дети, не зная, что делать дальше, молча смотрели друг на друга. Томмен, как показалось Кивану, с трудом сдерживается от того, чтобы расплакаться побежать на глазах у всех.

— Ну, что-ж, раз суженные познакомились, то не будем затягивать. У них вся жизнь впереди, чтобы познакомиться поближе, — промолвил седовласый Алестер Флорент. Умел он сглаживать неровные углы. Человеком он себя показал практичным, но не шибко верным. Сначала лагерь Ренли, потом Станниса, теперь уже Джоффри. Он учтив, амбициозен и честолюбив — после окончания войны его без промедлений стоит отправить обратно в Брайуотер, подальше от столицы. Всё же кому в таком случае присудить титул Хранителя Юга? Ведь точно не Тиреллам. Флоренты, как они всегда любили заявлять, являются потомками Гарта Зеленорукого по мужской линии, в отличии от Тиреллов. Хотя есть ещё один подходящий кандидат. Пакстер Редвин. Вот уж кто и вправду не менял стороны баррикад с одной на другую. Дом Редвином один из самых знатных и богатых домов Простора. К тому же, их армия, в частности флот, не пострадал от войны. Однако будет трудно убедить его пойти против своего шурина Мейса Тирелла. Тайвин уже отправил несколько предложений на брак: Тибольта Крейкхолла, Аддама Марбранда и Денниса Пламма — и все они были старшими сыновьями и наследниками отцовских земель. А что если предложить ему титул Хранителя Юга вкупе с этим? Это стоит хорошенько обдумать.

Знать последовала за процессией королевской семьи, что начала движение из гавани обратно в замок самым коротким путем. Сир Аддам лично позаботился охраной, поставив на весь путь уже не обычных золотых плащей, а закаленных в боях латников ланнистеров. Голод горожан может толкнуть их на поистине безумные вещи.

Разумно взвесив все за и против, они, Киван и Тайвин, решили провести свадьбу в этот же день. Церемонию они проведут для закрепления союза, а консумация, если в этом браке в будущем будет ещё какой-то смысл, наступит, когда дети войдут в подходящий возраст. Скромная церемония должна начаться в замковой септе, и после должна была продолжиться тронном зале, где подготовили небольшой пир. Остатки, чтобы умерить народ, они приказали раздать нуждающимся. Чернь, ожидая от них лишь плохое, будет рада любой щедрости с их стороны. Люди же таковы, что, видя добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям.

Прибыв в замок, они, через несколько часов уже подготовившись, направились в септу. Маленький принц ждал свою суженую без какого-либо ропота. Похихикивал лишь Джоффри, отпуская негромкие, но ядовитые шуточки, остальные стояли молча как статуи. Эх, бедные дети, вынужденные плясать под дудку взрослых. Вот бы судьба хоть единожды сжалилась, и дала родиться Томмену первым. Под наставлениями Тайвина из этого мальчика вырос бы король: настоящий, добрый и справедливый король. Когда все люди уже находились на своих местах, в септу вошла Ширен Баратеон с копной причесанных и хорошо уложенных черных волос на голове, и в платье черно-золотом цвете, чтобы подчеркнуть свое происхождение.

Как подобает обычай, жених накрыл своим плащом свою пассию, но когда наступил момент поцелуя, он замялся — его можно в этом понять. Он всего лишь одиннадцатилетний мальчик. Воздух, наблюдающей за этим Серсеи, накалялся, лишь взгляд Тайвина удерживал её от желания закатить скандал. Её тоже можно понять: она как львица, пытающаяся уберечь своего львенка от всего плохого. Тайвин невозмутимо прочистил горло, но мальчик все же не решался. Томмен всё мялся, и не нашел другого выхода из ситуаций, как чмокнуть Ширен в здоровую щеку. Выдохнув, все захлопали, крича радостные возгласы. Ну кого из них может волновать участь этих детей? Им бы лишь спокойно пережить этот очередной день.

После завершения церемониальных обрядов, рядом с ними, по пути в пирный зал, замаячил верховный септон. Ещё до времен Мейгора подобные ему обладали своей личной армией и рыцарским орденом, сейчас же власть церкви поубавились. Но теперь, когда Робб Старк во всю готовится выступить в Королевскую Гавань, с их стороны глупо было бы побрезговать услугами духовенства.

— Бракосочетание было просто великолепным, милорды! Пусть дальнейшая жизнь молодых будет столь же прекрасной! И…

— Вас ведь назначил мой сын, временно занимая моё место, так ведь? — даже не взглянув на него, оборвал верховного септона Тайвин.

— Да… лорд Тирион, несомненно, сыграл свою роль в моем… возвышений, — замялся сутулый старичок.

— И вы, конечно же, желаете и дальше оставаться голосом Семерых в этом мире. — Тайвин утверждал, а не спрашивал.

«Вот, каким должен быть истинный государь, — подумал Киван. — Он умел находить подход к людям, а с септоном, который как собака отлично лает по приказу, отношение у него соответствующие.»

— Будь на то воля богов.

— Прекрасно. Так оно и будет, если вы и дальше будете содействовать короне.

Войдя в тронный зал, герольды объявили об их прибытии громким возгласом. Они прибыли почти первыми, но остальные не заставят себя ждать: как стервятники, преследующие умирающую жертву, они примчаться, пытаясь ухватить любой лакомый кусочек в виде должностей и земель.

— Ваш предшественник в свое время объявил Станниса изменником в глазах всех богов и людей. От вас нужно то же самое, только с некоторыми дополнениями. Робб Старк, как я слышал, заключил свой брак сначала перед Старыми Богами, а потом уже в септе. Ваше мнение?

— Это неправильно. Семеро не одобряют подобные… богохульства. Такой союз не может быть благословлен Семерыми и признается недействительным, — умаслил их слух верховный септон. — И ребенок, рожденный Тирелл от его волчьего семени, признается незаконнорожденным!

Септон выполнил то, что от него негласно требовал брат: об этом говорило его чуть изогнутые губы, наподобие довольной ухмылки. Признание этого брака недействительным вряд ли как-то существенно повлияет на ситуацию. Если Старк возьмет столицу, то быстро сможет исправить эту ситуацию, а ежели нет, то кому из северян есть дело до того, что брешет старый дурак, нацепивший на себя мандат голоса богов?

— Теперь же помолитесь за здоровье молодожён и о скором окончании восстания. Ваше место вон там, — глазами указал Тайвин.

После того как верховный септон откланялся, Тайвин, понизив голос, сказал:

— Мы по возможности вставляем палки в колеса Старка, но поможет ли нам это… — Киван наблюдал усталость в изумрудных зеницах брата. В его бакенбардах не осталось не единой золотой пряди. — Киван, мы должны быть готовы к худшему ходу событий. Если мы проиграем на поле брани, то считай столица пала. Подготовьте надежные корабли к такому случаю. Пусть Серсея с детьми возьмут все что смогут, и плывут в Утёс. При наступившей зиме у Старка не получится дальше продолжать войну, и он никак не сможет перейти горы Запада. Семь Королевств тысячелетиями были именно семи королевствами до прихода Завоевателя. Никто до драконов не смог объединит Вестерос. У Старков и так по горло проблем с железнорожденными, а если зима окажется протяжнее, чем обычно, то северяне помрут в своих снегах без запасов еды.

В стеклянные окна тихо постукивали капли усилившегося дождя: некоторые даже умудрялись проникать внутрь зала.

С тех пор лишь дождь, в пустынный зал, по лорду слёзы льет...

Меньше всего Кивану сейчас хотелось уйти в мир иной не увидев Дорну, не обсудив с ней участь их сына Виллема. Что она ощутила, получив весть о кончине сына? Предупреждала она его, дурака, что близнецы слишком малы, чтобы отправиться на войну, даже в роли оруженосцев.

— Я сделаю всё нужное, — отчаянно опустив глаза, проговорил Киван.

— Ты должен будешь лично проследить и за подготовкой армий к походу. Организуй всё так, чтобы было минимум стычек между нашими людьми и рыцарями Штормовых Земель. И по поводу Росби и Стоквортов…

Громкий гул трубадуров, предзнаменовавший начало пира, не дал Тайвину закончить мысль, что, естественно, вызвало его недовольство. Те, кто ещё к этому времени стояли, начали активно рассаживаться по местам. Им невольно тоже пришлось занять свое почетное место среди членов королевской семьи. Расторопно встав с места, король собрался произнести речь:

— Милорды, милорды, прошу минуту спокойствия. — Дождавшись полной тишины и подняв кубок, он продолжил: — Сегодня мы собрались здесь, дабы отпраздновать бракосочетание моего брата и вашего принца Томмена. Сей союз ознаменовал примирение внутри нашей семьи. Да, её отец был отпетым изменником, пошедшим против законного права своего племянника. — Киван бросил короткий взгляд на бывших сторонников Станниса: все, начиная от Алестера Флорента и заканчивая Алином Эстермонтом, улыбались и не изменились в лице. Все, кроме маленькой невесты, сидевшей рядом со своим столь же мелким суженым. — Но теперь, волей богов, все они вернулись под сень Железного Трона. И в качестве дара в этот знаменательный день, я даю помилование всем бывшим сторонникам моего дяди-изменника Станниса. — Все опять как по приказу захлопали, и музыканты начали играть.

Одна часть людей осталась на своих седалищах, мирно продолжая трапезу, другая пошла обмениваться с окружающими любезностями — никому не интересная, но всё же обязательная формальность. Обычно спрашивали, как поживает жена и дети, хорош ли урожай, ну и постоянные разговоры о политике и нынешней войне: когда же волки выступят на столицу; соединит ли лорд Тирелл свои войска с армией уже своего зятя. Некоторые обмолвливались ещё о лорде Переправы, о Старом Уолдере Фрейе: как он поступит в этой ситуаций, когда Робб Старк нарушил своё слово ради более выгодной партии? Один из значительных домов Севера уже предал Старков, если ещё один дом пойдёт по его стопам, то недолго осталось до открытой вражды в рядах северян.

Златовласый король, спустившись со стенда, подошел к их столу, держа в руках свой кубок, из которого ещё не испил. Подправив свою золотую корону, по сути подаренную ему Тайвином, он начал движение пухлыми губами:

— Милорд, вы не хотите провозгласить тост? Вы герой Черноводной, и нету человека достойней на право произнести речь после короля, чем вы. О, и вам понадобится кубок. После же, пусть так оно и быть, исполнят Рейнов из Кастамере. — Осмотревшись по сторонам, он остановился на своем, полном пурпурного вина. — Ладно, берите мой. Не бойтесь, он не отравлен, сейчас я докажу это. — Джоффри начал работать горлом, сделав пару глотков. — Вот. Сегодня особый день, спустя время вы можете похвастаться, что сам Джоффри из дома Баратеонов Первый Своего Имени почил вас из своего кубка. Ну же.

Установилась короткая тишина, и, подавшись уговорам мальчишки, Тайвин встал с места и принял кубок короля. Вероятно, пожелав смочить горло перед речью, он отпил пару глотков. Джоффри же, глядя на это, кашлянул, как бы торопя Старого Льва из Утёса.

— Да, сегодня прекрасный ничем не омраченный день. — Невежественно и дерзко мальчишка опять кашлянул. — День, который в летописях запишут как начало конца войны прозванной «Войной пяти королей». Мы... — Король, не сдерживаясь, кашлял все сильнее. — Ваше величество?

— Кхе-кхе, воды… вина… сроч… — и кашель совсем одолел его. Все вокруг уже забеспокоились. Виночерпий мгновенно подал ему наполненный красным вином кубок. Джофф, пытаясь взять сосуд, выронил его и упал. Его лицо, налившись кровью, стало красным как помидор. Золотого цвета наряд стал алым. «Он подавился, — кричал кто-то из зала, — переверните вниз головой и потрясите». Бейлон Сванн, подбежав первым, начал бить его по спине. Даже невозмутимый брат изменился в лице глядя на это. Сердце Кивана беспокойно начало биться быстрее, да так, что он даже услышал звук дук-дук. Он посмотрел на брата: Тайвин, можно сказать, с ужасом глядел на происходящее. Ведь понятно: человек не может подавиться, если ничего не ел. И тут Тайвин кашлянул. Переведя взгляд на Кивана, он уронил кубок, который окрасил пол в пурпурный, а король всё ещё бился в конвульсиях, уже перекрасившись в лице в тот же пурпурный цвет.

— К мейстеру, — успел только вымолвить Киван. — Живо сюда мейстера! — уже прокричал он. Но мало кто обратил на это внимание, все либо толпились вокруг короля, создавая непроходимый барьер шума и гула, либо уносили ноги из тронного зала, толкаясь друг о друга. — Брат, — проговорил Киван уже с отчаянием и осознанием неизбежного. Киван уловил среди всего этого гомона горестный визг Серсеи, говорящий о произошедшем лучше, чем какие-либо слова.

— Послушай, Киван, — даже в такой момент Тайвин Ланнистер сохранил остатки холодного рассудка. Брат кашлянул, но продолжил, держа Кивана за плечи: — Наш дом должен выстоять. Эта война определит, возвысимся ли мы или падем. Делай всё, что от тебя потребуется. — Тайвин начал кашлять сильнее и заливаться краской также как и Джоффри. Киван с ужасом глядел на него, и понимал, что ничего не мог поделать. Страх оковывал его. — Ведь наследие человека… кхе-кхе… определяется тем, к чему приводят… — Тайвин свалился с ног, и Киван, не способный поднять его вес, упал вместе с ним. Держа на руках без остановки кашляющего брата, Киван оцепенел. Он даже забыл освободить его ворот. Казалось, будто Тайвин сейчас выплюнет свои лёгкие. Схватив себя за горло, он издал тонкий звук, и белые как мел глаза поднялись к небу. После же ещё более страшный хрип, когда вокруг них собралась ещё одна толпа с бесполезными советами.

Проворными и звериными толчками он врывался в неё. Обвивая его шею словно змея, из её горла вырывались сладкие звуки удовольствия. Робб упирался об перину руками, его медные кудри прилипли ко лбу от пота. Маргери чувствовала приятную истому от каждого его скольжения внутри. Поначалу, когда это у них было впервые, он вел и держал себя как робкий мальчишка, никогда не видывавший женщин. Его руки были медленными, будто бы он боялся навредить ей. Словно Маргери была хрупче, чем стекло, и дороже, чем золото. Она чувствовала, как он дорожит ею.

Он приподнял её бедра, и она ощутила, как он близится к концу. Отбросив его волчьи лапы, она взяла ведущую роль, и оседлала его бедра, повалив на постель. Мужчина, который стоит выше всех иных, сейчас в её власти. Это взбудораживало её больше всего. Из его приоткрытого рта изошел довольный рык, и движения прекратились. Серый Ветер тем временем заскулил. Он был вечным молчаливым свидетелем их любви. Как хорошо, что лютоволки не умеют разговаривать.

— Ну как? — спросил он, восстановив дыхание. Она усмехнулась, упав спиной на перину.

— Хм. Ещё есть над чем поработать.

— Вечно ты чем-то недовольна, — мурлыкнул, улыбнувшись, её муж. Он перевернул её так, что её обнаженная грудь упиралась об его волосатую, и соприкоснулся своими губами её. Руки Робба были сильны, и ему всегда не составляло труда подмять её как ему захочется. Даже если в постели у него ещё не хватало опыта, то в поцелуях он был хорош.

Покои освещали лишь пара свеч да горящий и согревающий очаг. Он всегда старается быть нежным с ней: в его мыслях она перышко, которое улетит, если дунуть. Даже при людях, когда он обязан вести себя как истинный король, он не упускал возможности одаривать её теплой и заботливой улыбкой. А наедине он был совсем иным, каким его трудно представить: суровый Король Зимы вел себя как мальчишка, играя и смеясь с ней. Вот, что скрывается под маской невозмутимости. Все люди играют свои роли, одевая и снимая лица. Но Маргери подозревала, что даже под этим игривым образом скрывается что-то, что глубоко запрятано за множеством замков. И она догадывалась что.

— Ну всё-всё, — расхихикалась Тирелл. И Старк отпустил её, напоследок поцеловав в лоб. — С рассветом тебе уже выезжать. — Одно это напоминание стёрло улыбку с его лица.

— Была бы моя воля, этот рассвет бы никогда не наступал.

— И тогда грамкины и снарки съедят нас на своих ледяных пауках, — попыталась развеселить его Маргери.

— На ледяных пауках ездят белые ходоки, а не грамкины и снарки. Тебе разве не рассказывали в Хайгардане на ночь сказки, глупенькая моя? — скривил уголки губ её муж.

— Не будь занудой, — проговорила она, укрываясь простыней. — По-моему, гораздо интереснее скакать на лошадях; ну или наблюдать за сражающимися рыцарями, чем слушать сказки о том, что мы живем в глазу огромного великана, — подразнила она.

На самом деле, Маргери нравилось слушать сказки. В зависимости от расположения духа, иногда ей хотелось послушать истории про храбрых рыцарях спасающих принцесс, а иногда про всяких ужасов с севера от Стены. Всё зависело от настроения. В детстве, у них с Лорасом была одна нянька, которая в отличии от остальных нянек любила рассказывать страшилки также, как и поедать сладости: она была просто огромной. Наверное, самая толстая женщина которую когда-либо Маргери видела. Взамен на некоторые вкусности из кухни, которые Маргери приказывала слугам приносить в их покои, толстая нянька рассказывала истории. Одна из них гласила о любви между русалкой и сказочным принцем: русалка, чтобы быть с принцем, пожертвовала своим хвостом ради ног. Но принц не оценил это, уйдя к другой, а новоприобретенные ноги приносили русалке ужасную боль. Конец она помнила не столь хорошо, но было что-то вроде того, что в качестве отмщения остальные русалки затопили корабль, на котором плыл принц, затащив его самого под воду. После этого они с Лорасом долгое время боялись подходить даже к колодцу, боясь, что там обитают русалки.

— Так вот что интересует мою госпожу: рыцари. Знай же впредь, я не подпущу к тебе теперь ни одного из них. А если понадобится, запру в башне, прямо как Бейелор Благославенный.

— И после отправитесь в Королевскую Гавань, босиком прося мира? — хихикнула Тирелл.

— Это почему же? Я возьму у каждого короля лишь по полезному. — И более серьёзным тоном продолжил король: — Когда я возьму столицу, справедливость восторжествует в полную. Устрою суд над всеми виновными. Это будет мой час. Час волка. — Серый Ветер не с того не сего зарычал.

— А что будет со страной после всего этого? Все сыновья Серсеи бастарды, и у них нет прав на трон, а без единого короля все королевства распадутся и начнутся междоусобицы. Дорнийцы опять начнут свои набеги с гор, железные люди будут грабить всех и вся, а Речные Земли разорвут желающие взять лакомый кусочек земель. Что будет делать Север, если зима окажется длиннее, и запасы еды иссякнут?

Робб поднялся, и присел на краю постели обнаженный. Его кожа, от света пламени, стала точно такой же, как и его волосы. Он сидел лицом к окну, и она рассматривала его спину, с точечными и крепкими мускулами. При такой картина её так и не удовлетворенная жажда любви невольно напомнила о себе, заставив Маргери сжать бедра.

— Ты права, королевству нужен единый король, — выдохнул Робб, после долгих раздумий. Снаружи бушевал ветер. Маргери терпеливо ждала, пока он не выскажется. — От дома Баратеонов осталась только дочь Станниса, Ширен, но она девочка. За всю историю Семи Королевствами никогда не правила женщина, да и союзников у бедной малышки нет. — Немного подумав, он, обратив на неё взгляд, продолжил: — А что если её право поддержу… я?

Не к этой мысли она хотела его привести. Боги. Вся её семья будет в ярости: начиная от бабушки и заканчивая братьями. Оленна Тирелл не просто так согласилась отдать Старку руку своей внучки; её братья не просто так присягнули ему мечами. Так или иначе, они посадят его на трон. Любой ценой. Даже если это будет стоить жизни маленькой девочки. Лишь бы до этого никогда не дошло.

— Я слышала, девочка… больна, серой хворью. Само её выживание это большая редкость и дар богов. Вряд ли она сможет зачать когда-нибудь. Приход на трон дочери Станниса не принесет королевству ничего хорошего.

Вероятно, поняв ход её мыслей, король прервал её:

— Моей королеве не стоит омрачать свой разум подобными мыслями, — сказал он, перевернувшись боком в её сторону. — Завтра предстоит трудный день. Спи.

Маргери не стала противиться, и после даже неоконченной любви её всегда клонило ко сну. Вот только то, что приходит со сном, последнее время её совсем не радовало: почти каждая ночь несла вместе с собой кошмары.

— Нет! — завопил Робб, протянув руку к матери. Но Харриона Карстарка это не остановило. Нечеловеческой проворностью Карстарк преодолел расстояние между ним и леди Кейтилин.

«Он... он... он проткнул её!», — с ужасем тогда осознала Маргери.

Стражники набросились на людей Карстарка. За самим Харрионом нарисовался человек среднего роста в чёрном дублете и с розовым плащем; он взял его в захват, выкрутив руки. Лукас Блэквуд и Робар Ройс стояли перед ней и Роббом словно стена, обнажив при этом сталь, готовые защитить их от любой угрозы. Большой Джон Амбер яростно бросился на одного из людей Карстарка, и огромным кулак встретился с его лицом. Все музыканты до единого пропали из виду. Чертог заполнился криками. Дети заливались слезами. Люди толкали друг-друга, и пытались выйти из помещения. Стража Талли отчаянно пытались сдержать хлынувшую к двери толпу и навести порядок. А из рухнувшей на пол леди Кейтилин вытекала алая жизнь.

Маргери поежилась от этих воспоминаний, и сделала попытки отогнать их. Но в какой уж раз она пытается это сделать.

Она и не заметила, как заснула, и пробудилась от утренних копошений Робба, вставшего с первыми лучами света. В эту ночь её пронесло, и кошмары не явились за ней.

— Я не хотел будить свою госпожу ото сна: спящей ты выглядишь так прекрасно, — сказал он, лежа на боку.

— Какой смысл быть коронованным, если мы не можем спать сколько хотим? — Маргери протирала сонные глаза ладонями, пытаясь хоть как-то привести себя в порядок. — Почему я не могу поехать с тобой? Королева ведь должна быть с королем.

Ренли-то постоянно держал её поблизости, будто бы боялся, что без неё вся мощь Простора испарится. Наверное, такие страхи имели место быть. Ведь брак-то он таки не консумировал, и, возможно, надеялся, что в один прекрасный момент таки сможет.

— Наш путь полон опасности, а замка надежнее Риверрана в Речных Землях не сыщешь. — Встав с постели, он накинул на себя льняную рубашку, и полоснул лицо водой. Ох уж эти его голые ягодицы, они сводили её с ума. — Да и победы в битве нам никто не гарантировал: лорд Тирелл всё ещё по другую сторону Мандера. А усиленный поток от недавних дождей всё ещё мешает ему перебросить даже малую часть сил. Но не бойся, мы не проиграем. Это так, лишь предостережение. А твой отец, в конце концов, перейдет реку.

Но по всей видимости это не простое предостережение. Почти каждая прачка в замке тараторит, что бывшие соратники Ренли, а позже Станниса, перешли на сторону львов. Лорас уже трижды успел их проклясть, называя предателями. Но в этот раз чёрные крылья принесли не только чёрные вести: Тайвин Ланнистер мёртв. Великого Льва Запада отравили вместе с его внуком Джоффри на свадьбе Томмена и Ширен Баратеон. В один день их семейка убавилась на целых два человека. Она должна бы радоваться, что Старый Лев теперь покоится в земле, но вместе с ним погиб и молодой король Джоффри, совсем ребенок. Но даже на это ей было просто всё равно.

— Ещё до зимы мы возьмем столицу, а лорд Болтон тем временем отобьет Север. — Он быстро вышел, так и не пожелав ей доброго утра и не спросив о её состоянии. Толпа служанок, готовые умыть, причесать и одеть Маргери, ворвалась в опочивальню сразу после него. С ними были и её кузины: Элинор и Элла. Прибыли они со свежими простынями, так как иногда Робб любил заканчивать «дело» вне её.

Спустя значительного времени прихорашивания и выбора платья, она таки явилась в зал для завтрака. После расчесывания её волосы блестели, а наряд белоснежного цвета как нельзя лучше подчеркивал это. Она также побрызгала на ладони цветочные духи, чтобы прикрывать ими своё нутро, пытаясь скрыться от тошнотворного запаха еды.

Солнце ещё не успело встать, а замок уже гудел. Перелетающие в теплые края птицы на время остановились в Риверране, испуская такой успокаивающий чирикающий звук под утро. Лорд Амбер, в своей обычной манере, даже ещё не напившись эля поднимал большой шум, вовлекая в пари её брата Гарлана и сира Хью Бисбери. Матис Рован в своей галантной и более взрослой манере тихо переговаривал с сиром Джоном Фоссовейем из Зелёного Яблока. Маргери расположилась слева от Робба, а справа от него сидел сир Бринден Талли, Чёрная Рыба. С виду опытный и суровый вояка с обветренным лицом. А чуть подальше лорд Блэквуд со своим сыном. Робб, в иное время уделявший ей огромное количество своего внимания, в этот раз вел себя по-другому.

«Так, наверное, и должны поступать короли — жертвовать собой и своими интересами ради общего блага», — размышляла Маргери.

Слуги заполнили стол приятными, казалось бы, снастями. Но её тошнило от одного их вида. Ей даже невмоготу было вести непринужденную светскую беседу с Эдмаром Талли, даже более рыжим, чем её Робб.

Оглянувшись трудно было не заметить, что северяни значительно поредели: немалую часть увел за собой Русе Болтон к Близнецам. На первый взгляд показалось бы глупым дробить силы в такой важный час, но таково желание короля. Она успокаивала себя тем, что мало что мыслит в военной тактике, и они знают, что делают.

«Надеюсь, что знают», — полагала Маргери.

— В замке останется две тысячи защитников. При случае вторжения из Запада все соберутся в обговоренном заранее месте. И если Покойный Уолдер Фрей соизволить отправить нам людей, то мы без труда прогоним львов, — услышала Маргери разговор Чёрной Рыбы и Робба.

Этого она и боялась. Не хватало ещё остаться в осаде на долгие месяца, а то и годы. В её то положений. Боги. Откуда у Ланнистеров может быть столько людей? И ведь раз львы единожды уже смогли взять Риверран в осаду, то без труда смогут это повторить. Но в этот раз не будет Робба, который прискачет на помощь снимет кольцо окружения.

Сир Бринден, заметив, как она подслушивала, тихо проговорил ей:

— Вам не стоит беспокоиться, ваше величество. Запасов у нас на год вперед, а дух наших бойцов крепок также, как и наши стены.

— Я уверена, что наш король способен защитить нас от любой угрозы, — наигранно весело промолвила маленькая королева, и отпила вина из кубка, чтобы отогнать рвоту.

— Все лорды Речных Земель остаются в своих землях, чтобы прикрыть нам тыл и защитить от разграбления всё, что осталось нетронутым, — отчеканил Робб, грызя при этом жареную куриную ножку. Маргери с удивлением взглянула на брата, который в бело-сером одеянии со скрытой внутри кольчугой молча стоял сзади. В ответ он пожал плечами и отвёл взгляд. — Держи, малыш. — Передал Робб остатки курочки своему лежавшему около ног лохматому спутнику. Со времен смерти леди Кейтилин его величество не отпускает лютоволка от себя ни на шаг.

Король встал, и это означало то, что время пришло. Маргери наблюдала, как туча лордов и рыцарей выдвинулась сразу за ним из зала: Амберы, Гловеры, Мандерли, Толхарты, Рисвеллы и прочие многочисленные дома из Севера и Речных Земель. За ними также поплелись знаменосцы дома Тирелл: Амброзы, Бисбери, Окхарты, Рованы и остальные мелкие дома. Более крупные лорды чуть переждали, и не спешили вставать сразу за молодым королём. Расположения короля искали все, но в особенности лорды средней и малой руки, которые от силы могли выставить на войну пять сотен человек.

Маргери удержала Лораса, потянув за рукав. Он остался с крайним не желанием, уповая на то, что сейчас его очередь быть с королем. Хотя истинная причина крылась в том, что он избегал грядущего разговора.

— Сир Локк, окажите милость заменить временно моего брата на его посту, — улыбнулась Тирелл. Сир Доннел Локк, второй сын лорда Ондри Локка. Именно он стал четвертым мечом Серого Братства. Мужчина с виду двадцати пяти лет, брился он не часто, и нередко зарастал чёрной как смолой бородой. Манерами тоже не отличался, как и все, впрочем, северяни, хоть это Маргери и забавляло в них. Главное, чтобы умел орудовать мечом и хранить верность. Первое, судя по его хорошо сложенному тело, он умел неплохо.

— Как пожелает моя королева, — с серьёзным видом откланялся сир Локк.

— Что ты творишь? — негодовал Лорас, когда она ущипнула его, после того как сир Локк отдалился.

— Как что? Я исполняю указания бабушки! Вопрос в том, что ты творишь? — тихо, но отчетливо проговорила Маргери.

— И я следую её указам! Я служу его величеству верой и правдой, как и обещал ранее, — надуто ответил брат.

— Берешь в королевскую гвардию непонятно кого, не сообщаешь о стратегический важных планах. Так ты исполняешь её волю?

— Боги. О том, что силы Речных Земель останутся не задействованными давно уже знает Гарлан.

— И о том, что лорд Болтон отправился в Близнецы с предложением руки Эдмара Талли тоже? — буквально прожигала глазами брата Маргери. — Если бы Робб случайно не проговорился, это так и оставалось бы тайной? — Лорас стоял, будто набрав в рот воды. С детства он имеет привычку в таких ситуациях либо кричать и лезть в драку, либо молчать как рыба.

Мимо прошли пажи, странно поглядывая на них, и Маргери решила переместиться в более приватную обстановку. Они спокойным шагом вышли во двор, и отправились к в давно засохшему чардреву в богороще Риверрана. Людей здесь всегда было немного, а сейчас, когда все ждут отправления, не было ни единой живой души. Лишь страшное кровавое лико, глядящее на них через зачахшее древо.

— Ты ведь понимаешь, как Уолдер Фрей ненавидит нас после того, как мы лишили возможности одного из его внуков надеть корону, — заявила Маргери, так сильно сжимая руку Лораса, что под рукавом наверняка останется багровый след. — А теперь одна из девиц Фреев будет лить яд в уши Эдмара Талли, всяческий подрывая наши позиций и лишая нас поддержки дома Талли. Мы ведь могли что-то придумать, и найти ему пару в лице одной из наших кузин или кого-нибудь ещё, кого-то получше сучки Фреев. — Лорас отдернул руку. — И что ты скажешь в свое оправдание? — уперев руки о бока и чуть не скрипя зубами, процедила Маргери.

— Что тебе стоит поменьше лицемерить и хоть в жизни раз попробовать по-настоящему быть кому-то верным! — ядовито выплюнул Лорас, пнув ногой сгусток опавших листьев.

— Я верна своей семье! — упрямо бросила она, и её волосы цвета жженого сахара растрепались.

— Разве не Старки твоя новая семья? Не ты ли носишь их наследника под сердцем, воротя нос от еды прямо как беременная? — Дунул ветер, и лико чардрева издало гул, от которого мурашки по коже пошли.

— Это не важно, — её руки невольно потянулись к чреву, словно пытаясь оберечь что-то. — Не важно, чего желаю я.

Наверное, почти каждая девица в Семи Королевствах грезит о таком: галантном, статном, богатом и с хорошим именем. Почти каждая, да не Маргери. В постели он хорош — этого не скрыть. Он заботлив и добр с ней. Он успешен. Но влюбиться в него по уши, как крестьянская дурочка, она не смогла, как бы ей этого не хотелось. Она привязалась к нему, но любовью Маргери это назвать не могла. С самого начала он был для неё чем-то отдаленным и материальным, что возвысит дом Тирелл. Со временем он изменил её отношение к себе, но не настолько. Она уже успела увидеть его разбитого и потерянного, после смерти матери; радостного как ребёнка на их свадьбе, и злого как беса, после измены Рикарда Карстарка. Робб Старк мог быть с ней настоящим, но Маргери не всегда могла ответит ему взаимностью.

«Вспомни, чему тебя учили: криками ничего не добьешься», — наконец додумалась она, и глубоко вдохнула и выдохнула. Лорас тем временем дышал носом как жеребец после скачки.

— Мы всё должны делать на благо семьи, Лорас, — заботливым голосом произнесла Маргери, и подошла к нему ближе. — Я вышла замуж за человека, которого и в жизни не знала, ради блага семьи. А ты поступил к нему на службу ради блага своей семьи, ради моего блага. Если мы не будем друг за друга, нас просто разорвут на куски.

Оба они молчали некоторое время и тупили взгляд. Оба не решались сделать первый шаг.

— Сир Лорас из дома Тиреллов, Я, Маргери из дома Тирелл, смиренно прощу вас простить меня за все мои глупости, колкости и нанесенные вам обиды. Вы прощаете меня? — Она взглянула в его глаза ища ответ.

Тирелл уже было надеялась, что брат слабо улыбнется, и заключит её в объятия, но вместо этого она услышала:

— Как всегда полная фальши. — Лорас отвернулся, и ушел даже не оглянувшись.

— Шая, — позвал Тирион. — Шая! Шая, ты здесь? — Карлик сбросил с себя меховое одеяло, и, зевая, уныло потянулся. — Мать твою, куда она пропала?

«Глупый карлик, совсем все мозги пропил. Приводить её сюда на ночь, когда весь Красный Замок кишит людьми? Дурак. Правильно говорил отец: похотливый маленький недоумок», — подумал Тирион, чеса рубец на носу, когда вставал с постели.

Постоянная головная боль. И это беспорядочное расследование в поисках убийцы их семейки, которое всё ещё продолжается. Коронация в спехах маленького Томмена. Тупая сестрица, бросавшаяся обвинениями и кидающаяся на всех вокруг. Она чуть ни было обвинила его в том, что это он отравил отца и Джоффри. Десяток людей до смерти замучили в темницах Красного Замка в попытках найти убийцу. Безуспешно. В итоге все пришли к выводу, что это Санса Старк решила отомстить за отца.

Злобный мальчишка, ничего хорошего он этому миру бы не принёс. Бес даже был немного благодарен тому, кто подлил в его кубок отравы. Только если не принимать во внимание то, что вместе с Джоффом яда хлебнул и сам Тайвин Ланнистер, что резко таки повысило шансы того, что на пиках Красного Замка в скором времени повыситься число золотых голов.

— Подрик! Подрик Пейн! Живо сюда! — По первому зову шестнадцатилетний оруженосец как вихрь ворвался в покои.

— Она ушла задолго до того, как вы проснулись, милорд, — опередил он Тириона.

«Ну, хотя бы у кого-то есть мозги», — при этой мысли карлик улыбнулся.

— Сколько сейчас времени?

— Два часа с момента восхода солнца, милорд. Час козы уходит.

— Ну и какого хера ты не разбудил меня?

— Я… Я… — замялся юноша. Вечно он такой.

— Принеси мне мою одежду, и как можно побыстрее. Во время войны всегда важна расторопность.

Всю свою осознанную жизнь Тирион пытался быть добрым с теми, кто обделен по жизни. Но то, что Подрик не разбудил его, привело карлика в бешенство. В такой день нельзя ничего проспать. Да и Тирион ничем не лучше его — пить на ночь перед военным советом?

— Почему ты выглядишь сонным? Да и вся твоя одежда помята. — Мальчишка выглядел не лучшим образом. От него исходил слабый запашок, чёрные масляные волосы взлохмачены, а алый дублет с бриджами помят. — Что вчера было?

— Вы принудили меня к распитию вина, хотя я не желал этого…

— Принуждают девку на сеновале, а тебя я уговорил. Так что в итоге случилось-то? — спросил карлик умываясь.

— Ничего необычного. Вы с леди Шаей завалились в покои уже пьяные, а потом приказали и мне присоединится к вам.

— И как тебе наш тройничек? Всегда хотел испытать что-то новое в этом плане. — По виду оруженосца заправлявшего постель было понятно, что он не оценил острот Тириона. — Подай мне чашу воды. Ох, у меня голова раскалывается.

Хлебнув живящей воды поданной Подриком, Тирион пытался вспомнить, что вчера было. Выходило у него, правда, не очень. Но ведь есть он, зачем Тириону напрягать свой ум?

— Рассказывай давай, — вякнул бес. Оруженосец тем временем начал убирать стол полный яств со вчерашнего вечера. Два выпитых штофов вина, остатки жареной курицы с остатками зелени, которой она вчера была украшена, отменный кусок хорошего сыра и крошки чесночного хлеба, и гора не тронутых фруктов. По соседству лежали фигурки таки не законченной партии кайвассы.

— О чем, милорд? — За дубовой дверью в покои был слышен топот торопящихся куда-то людей. Сначала звуки туфелек служанок, после грохот стали от доспехов. Вперемежку с этим издавался тихий плачь и постоянные перешептывание.

— Что, войско отправляется в марш сегодня? Невозможно, такой армии нужна минимум неделя, чтобы собраться. Так в чем же причина такого оживления замка? — задал сам себе вопрос карлик, даже не надеясь, что услышит от мальчишки что-то путное. Умывшись и одевшись в галантный бордовый дублет, тёплые чёрные бриджи под свой рост и меховую накидку сверху, Тирион надумал самому пойти и узнать обо всем происходящем.

Надо ещё зайти к сиру Кивану. Надо же ему было проспать совет. Башня Десницы, вот куда карлику стоит отправиться в первую очередь. На удивление, дяде довольно легко удалось поселиться там. Серсея, небось, надумала заманить его на свою сторону, кинув подачку в виде должности десницы короля. Тириону было плевать, хоть он и считал, что дядя скорее создан подчиняться и выполнят, нежели править и возглавлять. Таким уж его сделал Тайвин Ланнистер. Но это всяко лучше, чем Серсея у власти, а с дядей они смогут прийти к общему знаменателю.

Выйдя в коридор, маленькие ножки в сапогах издавали слабое топанье, несоизмеримое с шумом вокруг.

Горцы сильно поредели после битвы со Станнисом — из полутораста осталось меньше сотни. Однако Тирион всё таки выудил к себе в личную охрану четверых из Лунных Братьев, которые были с ним посвюду.

У всех проходящих мимо на лице застыла гримаса тихого ужаса и шока, и явно не от вида его спутников. Неужто Робб Старк выступил на столицу? Или дорнийцы таки вступили в войну? В последнем он сомневался, так как хоть и хрупкий, но всё же мир, был установлен между Ланнистерами и Мартеллами в период главенства карлика.

— Сир Аддам! — позвал как можно громче Тирион главу городской стражи. Он повернул голову, и тёмно-медные волосы до плеч отбросились назад. Взгляд у Марбранда тоже не особо отличался от беснующихся туда-сюда служанок, хоть и хранил в себе нотку невозмутимости присущей любому бывалому воину. Сближаясь, Тирион сходу задал интересующий его вопрос: — Что стряслось? Куда все торопятся?

— Милорд, мои вам соболезнования. Это большое горе для всего королевства, — промолвил рыцарь, сцепив руки в замок.

— О чем вы? — Со смерти отца и Джоффа прошло уже достаточно времени, и не могло того быть, что Марбранд не выразил свои соболезнования до этого момента. Неужели… Джейме? У Тириона из глаз моментально выступила влага, хоть он и пытался сдерживать свои позывы.

— Вы не знаете… милорд?

— Не медли, рассказывай! — со злостью и отчаянной надеждой услышать что угодно, лишь бы не о смерти брата, востребовал ответа карлик.

— Принцесса Мирцелла… она была подло убита дорнийцами…

Глаза Тириона округлились, голова опустилась, а руки невольно потянулись к волосам. Только что он страстно желал услышать что угодно, кроме новости о смерти брата, но не такого ответа он просил.

Маленькая, хрупкая, златовласая копия Серсеи, которая переняла от неё всё, кроме мерзкого характера. Ей ведь было жить и жить. Её звонкий детский смех и совместные игры с Томменом и их общая неприязнь к Джоффри. Она, наверное, числилась к немногим людям, которые искренне любили Тириона и хорошо к нему относились. Мирцелла была не запятнанной грязью этого жестокого мира, и лучиком добра в их грешной семейке.

Тирион принял соболезнования рыцаря, и молча ушел в поисках дяди. Отойдя дальше, он шмыкнул носом, и с трудом сдерживал в себе слезы. Ему всегда представлялось, что его сердце окаменело за годы жизни и испытании, но к такому он не был готов. Когда Неведомый прибирает в свои лапы кого-то столь невинного и маленького, Тирион терял всю веру в справедливость богов.

Ноги стали ватными, карлик и сам не понял, как дошел до Башни Десницы. В голове крутилось лишь одна картина — стены украшенные головами Мартеллов.

У громадной каменной башни с высокими окнами, чья черепица врезалась в небо, он обнаружил под сотню промокших латников и домашних рыцарей. Внутри он встретил лордов Эстрена, Роланда Крейкхолла и Алестера Флорента. У всех на лице был едва заметная гримаса ужаса и тревоги. Приняв соболезнование и перекинувшись несколькими фразами, он дальше направился к дяде. Сир Киван был в своей горнице. Стража не впускала его, пока Тирион не поднял голос и потребовал сообщить о его прибытии дяде. Сразу, как они отворили тяжелую дубовую дверь, бес быстрым шагом зашел в помещение. В комнате царил легко уловимый дух отчаяния и безнадежности. Сир Киван глядел в небо через окно, будто надеясь найти там ответ.

«Надеюсь, он хотя бы знает что делать», — думал Тирион.

— Я не знаю, — отрезал сир Киван на безмолвный вопрос карлика.

— Мартеллы уже пересекли Дорнийские марки? — задал резонный вопрос Тирион. Десница короля повернулся в его сторону и сел на свое место, и выглядел он так, словно постарел лет на пять с момента свадьбы Томмена и Ширен. Цепь десницы короля на шее сира Кивана позвякивала от каждого движения его носителя.

— Не стоит доверять словам первой встречной кухарки, — отчеканил старший Ланнистер.

Сир Аддам на кухарку, и тем более женщину, не был схож, но Тирион молча продолжил слушать. Он и вправду ничего не знал о происходящем. Сев, карлик показал готовность выслушать его.

— Принц Доран отправил письмо с известием, что принцесса Мирцелла была убита Герольдом Дейном при прогулке по Водным Садам. Остальные обстоятельства он не прояснил. Он приносит свои искренние соболезнования, и обещает отправить голову Дейна в столицу сразу после того, как они его поймают. Принц Доран также упомянул о том, что лично принц Оберин отправился за Дейном.

— То есть они говорят о том, что какой-то паршивый Дейн смог убить Мирцеллу в Водных Садах под пристальным взглядом стражи и к тому же скрыться? Они издеваются? — К концу Тирион почти перешел на крик.

— Мы не способны проследить за правдивостью его речей. — Твёрдым и непоколебимым взглядом он уставился на Тириона, что он моментально стих. — Я не вижу смысла в подобных действиях принца Дорана.

— Наши люди убили Элию Мартелл и её детей. Какой ещё тут повод нужен?! — злобно пробормотал Тирион.

— Если бы Мартеллы желали выступить против нас, они бы уже собрали знамена и присоединились к Мейсу Тиреллу в Хайгардене! — ударил стол рукой Киван Ланнистер. И уже более спокойно продолжил: — К Варису не поступали новости, что Мартеллы готовятся к войне.

Если не Мартеллы убили Мирцеллу, а Дейн, то в чем ему выгода от этого? Это не может быть просто так, в игре есть ещё одна скрытая фигура. И даже если Мартеллы не имеют прямого отношения к убийству Мирцеллы, то точно не спешат раскрывать виновника.

— Значит, мир между Королевской Гаванью и Солнечным Копьем ещё в силе?

— Да. Хоть и многие дураки будут требовать ответных действий в сторону Мартеллов, — недовольно сказал сир Киван. И она оба понимали, кто будет возглавлять список этих дураков.

— И как на это ответит дом Ланнистеров? — поднял бровь Тирион.

— Смерть Мирцеллы не меняет… — выдохнул сир Киван. — Не меняет наших планов… по-крайней мере ближайших. Король Томмен объявит заседание в тронном зале, и я доложу обо всем там. Собирать ещё один военный совет причин я не вижу.

«Что-ж, от дяди иного особо и не стоило ожидать», — размышлял Тирион.

— Они получат своё. Ланнистеры всегда платят свои долги, — ледяным голосом отчеканил старший Ланнистер.

— Арис Окхарт, полагаю, также погиб от руки Дейна.

— «Погиб при доблестном исполнении своих обязательств по защите принцессы», — пишет принц Доран.

— По поводу военного совета…

— На который ты не соизволил явиться, — нотами присущими Тайвину Ланнистеру заметил сир Киван. Может быть, между ними больше схожего, чем Тириону ранее казалось. — Сир Грегор со своими всадниками выступает через два дня. А наш авангард выступит гораздо позже.

— И чем он там будет промышлять? — поинтересовался карлик.

— Тем, чем всегда занимается бешеный пес: грабить и сжигать — рвать и кусать.

— При всем уважении, милорд десница. Какой бы вы там план не придумали, в чистом поле вам не одолеть противника в два раза превосходящего вас числом. — Слова Тириона вызвали что-то схожее на усмешку у сира Кивана.

— Алестер Флорент, как и ранее обещал, предоставил нам все остатки флота Станниса, также он договорился с лисенийскими пиратами. Вместе с королевским флотом Томмена они блокируют Черноводную и будут пресекать любую попытку армии перейти реку. Я отдал приказ сжигать всё, на чем можно перейти Черноводную. Молодой Волк не сможет объединится с Мейсом Тиреллом.

— Но это ведь не значит, что мы одержим вверх над Старком. Что если ты проиграешь, дядя… — Тирион, заметив кувшин вина, налил себе и крутил чашу в руках.

— Тогда наши головы окажутся на пиках, и наш тысячелетний род прервется. Это ты хотел услышать?

— Просто хотел предусмотреть все возможные варианты. — Трудно было не почувствовать тучу нависающую над всеми ними — она безбожно давила на всех. От этого накал только усиливался. — Что-то ещё… дядя? — «Отец», — чуть не вырвалось у Тириона. — Предположим, ты победил Старка, но хватит ли у нас сил на ещё одну битву, но уже с Тиреллом?

— Нет. — За окном ударил гром, и капли дождя бились об стекло. Словно сама природа оплакивает Мирцеллу. — Если у Тирелла хватит глупости осадить Королевскую Гавань, а на это я и рассчитываю, то Давен придет с Запада с остатками армии Стаффорда и гарнизоном Форли Престора, с ним также будет пара тысяч новобранцев. Тирелл останется между молотом и наковальней.

«Похоже, отец знатно так сходил в горшок перед смертью, раз они нашли золото на новую армию», — про себя проговорил Тирион.

— Есть также и хорошие новости: Пакстер Редвин принял наши условия. Давен обвенчается с Десмерой Редвин ближайшее время и получит хороший замок в Просторе, а сам Пакстер титул Хранителя Юга. Флот Редвинов укрепит наши позиции в Черноводной, и в случае осады будет снабжать Королевскую Гавань всем необходимым.

— А его щенки обеспечат нам его верность, — диву дался Тирион. — Правду сказать, я всё же удивлен, что он согласился перейти на нашу сторону.

«Слишком всё хорошо звучит, чтобы быть правдой».

— Любое неверное решение может привести нас к могиле. — Сир Киван встал, сцепив руки за спиной, и обернулся в сторону окна. — Если я назначу тебя главным на время своего отсутствия, будет ли оно одним из них?

Тирион малость поерзал на стуле, и когда он собрался дать ответ, дядя прервал его.

— Ежели боги будут благосклонны к нам, я смещу Серсею с поста королевы-регент сразу как вернусь. В письменной форме я изложу свою волю по твоему назначению. — Грохот словно от удара молота о наковальню издался с неба. — Сир Аддам изберет на должность начальника городской стражи доверенного человека, который поддержит тебя в твоих действиях. На тот случай если королева решит выкинуть что-либо неразумное.

— Благодарю за оказанные почести и признание моих заслуг.

— Устрани проблему с фанатиками к моему возвращению, и подготовь город к осаде. Опыт у тебя уже имеется.

Фанатики. А он ведь известил отца и дядю до этого об этой проблеме ещё в её зачатке. Тогда лорд Тайвин поглумился над сыном, и предложил ему присоединиться к ним и возглавить их, раз они такая серьёзная угроза. Сейчас ему было бы не до смеха. Их уже по некоторым расчётам около тысячи и даже больше. Трудно будет сообладать с людьми движимых одной идеей, верой и одним лидером — легче сказать, чем сделать.

— А Джейме? — украдкой выдавил из себя Тирион. — После того как Санса Старк сбежала, наши шансы получить его обратно стремятся к нулю.

Бегство волчицы делало её главной подозреваемой в убийстве. Возможно, Санса и вправду имеет отношение к отраве в вине, но также возможно, что она невиновна и кто-то просто воспользовался ею и увез её. Тириону мало верилось, что она напрямую причастна к смерти отца и Джоффри, однако если это она… Он невольно сжал кулак, и чаша треснула, отправив вино на пол.

— Мы сделаем всё возможное.

— Прошу прощения за вино. Мне, пожалуй, стоит пойти и принести соболезнования Серсее. Я пойду. — Сир Киван молча дал согласие кивнув головой.

«Я последний, кого она сейчас хочет увидеть, а соболезнования надо принести. Лучше вечером, а ещё лучше завтра. Пусть немного успокоится и примет мысль о потери дочери», — разумно решил Тирион.

Уже следующим днем, ближе к полудню, Тирион всё-таки собрался к Серсее. По пути он прихватил Бронна — мало ли что может случиться. Оделся Тирион во всё черное, прям стал одним из чёрных братьев Мормонта. Траур ведь, как-никак. По заверениям Вариса, Серсея не покидала своих покоев целый день, и принимала людей по минимуму. Карлику оставалось надеяться, что она не тронулась умом от горя.

При разговоре с Пауком он коснулся темы по поводу пропавших золотых плащей. Евнух в своей обыденной загадочной форме ответил, что кто-то избавляется от людей Яноса Слинта. Но кому и зачем это понадобилось неизвестно. Несомненно, Слинт и его дружки напакостили многим, только вот почему их стали устранят, когда они уже не представляют никакой угрозы?

Тирион заранее сообщил о своем визите, чтобы не возникло неурядиц, и он не остался с носом у входа в покои сестры. Часовые отворили дверь, после того как сообщили своей королеве о его прибытии. Тирион вошел в комнату с опущенной головой, и краем глаза заметил, что Серсея сидит у стола с зажженной свечой и, как неудивительно, с открытым штофом вина. В этом было их единственное сходство помимо блондинистых локон. У сестрицы опухли глаза. Она была в напрочь испорченном в красном атласном одеянии, над которым корпели швеи не одну неделю. Судя по этому, она и впрямь никого не допускала к себе. В покоях стоял какой-то неприятный запах. С нотками дорогого вина и человеческого горя. Окна были задернуты шторами, что вызывало желание открыть их и впустит свежий воздух и ласковые лучи солнца.

— Я принимаю твои соболезнования, — сходу безразличным голосом проговорила Серсея. — Теперь, пожалуйста, оставь меня. — После смерти Джоффри и отца контакт между братом и сестрой свелся к минимуму. И когда вокруг не было чужих глаз, Серсея говорила с Тирионом уже нескрываемым презрением. Однако сейчас королева была подозрительно вежлива и спокойна. Наверное, потеря дочери на ней так сказалась.

«В чем я провинился?», — думал он каждый раз, после злосчастной свадьбы.

— Серсея, что бы между нами за последнее время не случилось, сейчас не пора для взаимной ненависти и презрения. Мы не можем сражаться друг с другом, когда у нас столько врагов жаждущих уничтожить нас. — Карлику казалось, что все его слова впустую и он говорит со стеной.

Эх, на что он, дурак, надеялся? Притирания длиною жизнь, и вдруг она вот так вот откроет душу перед ним? Тайвин Ланнистер всё же был прав во мнении о нём.

— Я прощаю тебя, можешь идти.

Тириона не переставало удивлять, какими же принципами и правилами по жизни судит Серсея, если по её мнению после всех издевательств с её стороны, просить прощение должен он? Но вслух он этого не произнес.

— Мирцелла мне тоже была дорога. — Реакции от королевы бес не дождался, и, когда потерпевшим неудачу он уже подошел к двери, чтобы покинуть покои, она окликнула его.

— Скоро её привезут в столицу? — с искрой надежды в изумрудных зеницах спросила Серсея. Тирион, к сожалению, не имел ответа на её вопрос. Но как бы скоро не доставили тело, оно всё равно испортится к приезду. Утонченные черты лица подпортятся и посинеют, а благоухающие травы не скроют запах мертвечины.

— Не знаю. Помолись за неё. В септе ты наверняка найдешь покой, — попытался утешить её Тирион.

— В септе, где главенствует отъявленный грешник под личиной верховного септона и засохшие септы под его руководством? Нет уж, спасибо. Отец, Джоффри и Мирцелла мертвы. И как скоро наш благородный дядя утащит нас в бездну навстречу с ними? Я ненадолго рассталась со своими детьми. — Тирион пожал плечами.

Похоже, отчаялись уже все. Тучи и вправду сгущались над домом Ланнистеров, и скоро дождь в пустынный зал будет лить уже в Утёсе Кастерли. Надо в этот раз прислушаться к словам Паука: крысы скоро побегут с их тонущего корабля. Стоит к этому приготовиться.

— Если септон тебя не устраивает, то замени его. Ты все ещё остаешься королевой-регент. — В этот миг замена верховного септона, его ставленника, Тириона волновало также, как холода за Стеной. Слова карлика каким-то живящим способ подействовало на Серсею, что она раскрыла выплаканные глаза и встала, поправив помятое платье.

— Да. Я все же пойду и помолюсь. — Сказав это, она второпях покинула свои покои, оставив беса наедине с остатком крепкого борского, которую ему до чертиков хотелось добить после ухода королевы.

Мысленно отсчитав время, и интуитивно поняв, что пора, он прибавил шагу, дойдя до быстрого бега. Раз-два-три, считал он, и так вплоть до десяти. После он падал руками о земли и отжимался. Двадцать, всё. Замедлив бег, он продолжал бежать. Солнце уже скрылось за ярко-зелёными полями, которые закрывали льняные серые шатры.

Он всегда любил думать во время бега, и это всегда сбивало его со счета, сколько времени он бежит обычным темпом, а сколько ускоренным. Лорас бежал вокруг частокола. Благо, лагерь хотя бы был достаточно большим, и количество намотанных кругов он знал точно. Два круга, и третий уже подходил к концу.

Маргери, как обычно, наденет маску доброжелательности при их следующей встрече, и будет делать вид, что ничего не случилось. Хотя, возможно, и поддастся соблазну выпустить колкость в его сторону. Безобидную, детскую. Достаточно невинную, чтобы остальные не догадались о их ссоре. Она всегда была упрямой, и долго будет ему напоминать о случившемся.

Вдыхаю носом, выдыхаю ртом. Так он мог дышать чаще, и одновременно обогревать вдыхаемый воздух. Волосы уже прилипли ко лбу, а вся его одежда промокла насквозь. Ступни и икры ног уже забились, и ему хотелось остановиться. Но он не останавливался. Вот, ещё один круг, ещё один ускоренный бег, и всё, обманывал он сам себя каждый раз. Странно, однако это помогало продолжать. Временами он бегал в доспехах, не в полном комплекте, но всё же. Легкость движения, вот чего он добивался.

Даже в тёмном и сером лагере шатры особ дома Тиреллов было не сложно отличить от остальных. Шелк цвета полей блестел от факелов, и золотая роза гордо красовалась на нем. Часть лагеря южан во многом отличались от части северян. Здесь даже воздух казался будто чуть чище, хоть и всё равно смердел помоями. Они стояли лагером в этом месте уже второй день.

Зайдя в свой шатер и переведя дыхание, он оглушил в одиночку кувшин воды, и половину ещё одного. Раскидывая промокшую от пота одежду на мирийские ковры, он любовался собою в зеркало, привезенное из того же Мира. Лорасу нравились товары Мира, да и среди остальной знати они ценились. Он вспомнил себя мальчишку, когда тужился, пытаясь показать мышцы и рельеф, которых у него тогда и не было. Отбросив самолюбование, Лорас пошел отмываться. Закончив так быстро, как будто за солдат, за которым наблюдает сотник, он начал тщательно оттираться, когда во внутрь прошмыгнул низкий силуэт.

— Ой, простите, милорд, — промолвил силуэт с милым личиком, оказавшийся служанкой. Лорас стоял нагим, и это похоже смутило гораздо больше его, чем её. Она застопорилась, будто бы ожидая чего-то, и отвела взгляд.

— Просто… кхм… выйди, — сказал он, с щеками налитыми кровью. Молодая девчушка на миг вернула свой взгляд на него, и чуть ли не бегом покинула шатер.

Продолжая оттираться, он вспомнил её. Как эта крестьянка с кудряво-золотистыми волосами не раз кидала на него хоть и глуповатый, но взгляд полный искр. Решилась-таки. Может, Робб Старк всё ещё не владеет Семью Королевствами, однако, несмотря на это, Лорас королевский гвардеец. И Лорас не мог, да и не хотел вовсе. Это не первый раз, когда подобное случалось. В одно время, когда Лорас ещё полностью не понимал и не принимал истинного себя, Лиза Бульвер, кузина маленькой Алисианны Бульвер, после долгих не завуалированных намеков затащила его в угол и принялась целоваться. В губы. Он ответил ей, поначалу губами, после же одними словами. Лорас сказал ей, что она ему не нравится и вообще она страшила ещё та. По правде говоря, Лиза была милой девочкой, хоть и с кривыми зубами. Из сплетен фрейлин Маргери он узнал, что она вышла за какого-то ленного рыцаря и родила уже двоих.

Одевшись, он накинул на себя кольчугу и сверху тёплый меховой плащ. Повесив на пояс меч, Лорас вышел на морозящий воздух, и быстрым шагом, в тонущих в грязи сапогах, направился к штандарту короля.

— Сир Лорас, — изошел голос со стороны костра, когда он обегал очередную лужу. Глазами он нашел там группу северян, из знакомых где был только Маленький Джон Амбер. — Подходите, не стесняйтесь. Северяни, в отличии от южан, очень даже гостеприимны.

— Так вот почему вы построили Ров Кейлин, — ответил Лорас, подходя ближе. — Продолжайте, не смущайтесь.

— В общем, как говорят у нас в Хайгардене, три вещи можно считать счастьем: что ты не дикое животное, что ты мужчина, а не женщина, и что ты не дорниец, — слова латника из Хайгардена вызвали лишь небольшой смешок у нескольких людей.

— Не вижу разницу между первым и последним, — и загоготали они во весь голос. — Ты из людей Гловеров, не так ли? — Спросил Лорас, взглянув на щит с кольчужным кулаком, когда ржание утихло.

— Вы правы, милорд, — промолвил коренастый северянин.

— Какие новости с запада? Наверное, нелегко было очистить Каменную Септу от всякой погани. Я слышал, что там был большой очаг бандитов и дезертиров.

— Скорее времязатратно, сир. Они попрятались по своим норам словно крысы. Сам город сдался без боя, разбойника орудующего там и совершавшего самосуд лорд Галбарт посадил в клетку. Сумасшедшим Охотником народ его молвил. Ещё поговаривали, что он человек лорда Молнии, и что весь город в сговоре с Братством Без Знамён.

Интересно, стал бы Лорас также бесчинствовать в Речных Землях, если бы ещё тогда, в тронном зале, Нед Старк отправил именно его, а не Берика Дондарриона, за головой Горы?

— А Охотник, наверное, уже стал пищей ворон, — подал голос ещё одно знакомое лицо с высеченным на щите бычьим черепом костного цвета — знак дома Бульверов. Вытянув руки поближе к языкам пламени чтобы согреть их, Лорас одновременно рассмотрел кампанию, увидев в ней ещё больше знакомых лиц.

— Я вас удивлю. Мужик поубивал и наших, и львов. Якобы совершая правосудие. В гробу я такое правосудие видел, — плюнул северянин. — Я говорил лорду Гловеру повесить его да и всё. Прямо как он с нашими. Но милорд-то наш, из добряков. — Угольки и искры разбросались в разные стороны от внезапного ветра, заставившего Лораса поплотнее укутаться в накидку. — Да и ещё дурочка какая-то, которая утверждала, что она Арья Старк. — Харкнул в огонь человек Гловеров.

— Как тебя зовут, добрый человек? И вот с этого момента поподробнее, — заинтересовался Лорас.

— Ален, сир… — настороженно проговорил северянин.

— Не бойся, рассказывай, Ален.

— Да что там рассказывать-то… Деревенская девчушка обычная… Хотела кусок хлеба лишнего отхватить, вот и пошла на обман. — Лорас молча ждал и смотрел на него. — Ну и ребята, конечно, не поверили ей. А что ей верить то? Она требовала провести её к лорду Галбарту. Вдруг она бы оказалась какой-то шпионкой или убийцей…

— Маленькая девочка убийца? И как ты это себе представляешь?

— Я не знаю, милорд. Я обычный десятник. Я видел эту девочку, ничего в ней знатного не было, ни намека на благородную кровь. Лохматая грязнуля, вот она кто. — Ален осмотрелся по сторонам, ища хоть какую-то поддержку. Он её не нашел. — Но и я ведь не дурак, раз она так уверенно утверждала, что она Арья Старк, то и вправду могла ею оказаться… После того как ребята привели её ко мне, я попросил самозванку подождать до завтрашнего дня, так как лорд Гловер вышел на вылазку за дезертировавшими карстарками. Она пообещала, что вернется, и так и не объявилась. А мы и искать её не стали. А зачем-то. Леди Арья-то, настоящая, в Королевской Гавани, рядом c леди Сансой. И мы их скоро вызволим оттуда.

Быстро он переобулся. Он наверняка сейчас лжет, пытаясь прикрыть свой зад, дабы избежать гнева короля. Лорас сомневался, что этот дурак Ален и вправду выслушал её и собирался организовать встречу с лордом Галбартом. Скорее всего, он пинком прогнал её. Арьи Старк в Королевской Гавани уже давно нету. Если она и вправду жива, в чем многие сомневаются, то она бы прямиком направилась к семье. И эта девочка впрям могла ею оказаться. Благодаря ему маленькая леди опять блуждает в неизвестности.

— И ты не лжешь, Ален? Если она и вправду Арья Старк, и ты прогнал маленькую леди, то тебя ждет суровая кара. Виселица, в лучшем случае. Тебе стоит сознаться сейчас, пока след ещё не остыл, и мы сможем найти её.

— Я клянусь… милорд, — его морщинистое, грязное лицо искривилось в ужасе. — Я не прогонял её, она сама заявила, что должна попрощаться с друзьями и скоро вернется. Мол, зачем ей попусту ждать тут, раз милорда все равно нету. — Испуганный до чертиков солдат заглотнул слюну.

Он не лжет — человек с таким взглядом не мог лгать.

Маленького Джона Амбера пробрало на смех. И Ален тоже нервно начал смеяться.

— Хоть и по виду Алена не скажешь, что у него есть мозги, но даже он бы не стал просто так прогонять девочку, именующей себя Арьей Старк. Рассказ звучит правдоподобно — я ему верю. Одни боги знают, что толкнуло её объявит себя Арьей Старк. — Например то, что она и вправду Арья Старк. — Но стоит, конечно, оповестить его величество по этому поводу. Пусть сам решает, что делать.

— Несомненно, стоит, — согласился с Амбером Лорас. — Милорды, — откланялся Лорас, наступив на лужу и увязнув сапогом в грязи.

Лорас отошел от дарящего тепло костра на приличное расстояние, достаточное, чтобы скрыться с глаз Амбера, Алена и остальных северян. Лорас сомневался в том, стоит ли извещать короля о таком перед грядущей столь важной битвой, которая может решить исход войны? Стоит ли это делать в момент, когда он всецело должен думать о сражении? Робб Старк и так уже поднял всех на уши ради поисков леди Сансы после её исчезновения из Королевской Гавани, объявив награду тому, кто её приведет, в десять тысяч золотых драконов, и тысячу золотых за информацию о ней.

Лорас поднял голову к небу, надеясь, что он найдет ответ в золотистой туманности Фонаря Старицы, хотя бы подсказку. Он редко молился, потому что Семеро всегда были глухи к его молитвам. Нет, не стоит.

— Сир Лорас, — тронул его кто-то за плечо, что он по привычке потянулся к мечу. — Воу-воу, полегче, сир. Это же я, — отозвался худощавый и черноволосый Люкас Блэквуд.

— Тебе стоит в следующий как-то подать знак о себе, прежде чем так приближаться, Люк. Я тебя чуть не зарубил, — усмехнулся Лорас.

— Я звал тебя, но ты стоял неподвижным, как вросшое в землю дерево.

— Просто… задумался о чем-то. Так ты меня искал?

— Его величество зовет тебя. Не спрашивай почему — я не знаю. Голос у него был недовольным даже более чем обычно.

«Его не могли так скоро оповестить о леди Арье, да и я скоро позабочусь о том, чтобы он не узнал. Значит, есть какая-то другая причина», — промелькнули мысли в голове Лораса.

— Тогда не будем заставлять его величество ждать, — шагнул Лорас. — Как, кстати, твоя нога?

— Наконец-таки прошло. После месяца мучений. Слава богам, кость осталась цела.

Лорас улыбнулся, вспомнив, как на тренировочном поединке он, нырнув под замах Блэквуда, дарил ему по бедру со всей силы рукоятью меча. На протяжении всего противостояние оба бойца выкладывались в удары всё сильнее и сильнее, в пылу боя пытаясь выяснить, кто же лучше. Зрительские крики и подначки тоже сыграли свою роль — никто не хотел покрыть себя позором поражения. Лорасу всегда тяжело давалось поражение. С юношеских лет, когда он впервые взял в руки деревянный меч, целью его жизни стало быть первым всегда и везде.

— Так о чем ты там говорил, Люк? — перепрыгивая очередную лужу, спросил Лорас. Он только заметил поющую сталь и музыку голосов людей, на которую он ранее не обращал внимания. А запах конского и людского дерьма, которым провонял весь лагерь, его нос уже давно не слышит.

— Ни о чем. Ты опять задумался, а я решил тебя не беспокоить, вдруг с мечом кинешься. — Лорас в ответ молча кивнул, и исказил губы в подобии улыбки, не желая прерывать молчание. — Его величество пока не удостоил меня чести присутствовать на военном совете.

— И что тебя интересует? — Лорас оглянул взглядом виселицу, в которой прибавилось ещё четыре тела, головы которых были прикрыты мешками. — Новые?

— Да, только утром привезли и перед закатом повесили. Карстарки, наверное, или ещё какое-то дезертирское отребье. Меня сейчас волнует только одна вещь. Сколько их?

— Не меньше тридцати тысяч, — честно ответил Лорас. Лошадь, проезжающего мимо них всадника, громко заржала.

— Тогда нам не о чем беспокоиться.

— Да, — сказал Лорас, не упомянув, что Черноводная перекрыта кораблями Ланнистеров, и они теперь отрезаны от войска Хайгардена.

Из всех его названных братьев Лорасу больше всех ближе был Люкас Блэквуд. Он отзывчивый и достойный человек, который не оставит друга в беде, и не скажет грязного слова за спиной. Все к нему хорошо относились. Взаимная же ненависть с Ройсом сошла на нет, однако и лучшими друзьями они не стали. Только с Доннелом Локком он просчитался. Северянин показал себя отличным мечником и наездником, стойким и храбрым воином. Но подчинятся южанам для него было чем-то низким, как догадывался Лорас. Ему нелегко было руководить королевской гвардией. Группу людей, в которой у каждого своя история, и каждый всю жизнь стремился быть первым, не желая признавать превосходство остальных. Лорасу нельзя было показывать слабость, потому что уверенность решала всё.

Они подошли к королевскому шатру, у входа в который стоял Робар Ройс и Доннел Локк в белых доспехах и снежно-серых плащах.

— Милорды. Внутри кто-то есть? — начал Блэквуд.

— Лорд Амбер, лорд Рован и сир Гарлан, — ответил Ройс. Локк тем временем вошел во внутрь и оповестил короля о его прибытии.

— Король ждёт вас, — проговорил показавшийся из шатра северянин с бородой цвета смолы.

Лорас ступил в покои короля озаренный свечами, и у стола с картой стоял Матис Рован, каждая морщина которого говорила о его благородности и преклонном возрасте. Старший брат Лораса, Гарлан, с дублетом цвета весеннего поля, расположился по правую руку короля в другой стороне. Большой Джон Амбер в кольчуге и огромным мечом на поясе стоял по левую руку короля. У ног молодого короля лежал огромный лютоволк с горящими глазами, который почувствовал его первым. Король, с железной короной на голове и шевелюрой оттенка осенней листвы, Гарлан, Большой Джон и лорд Рован подняли голову, когда вошел Лорас.

— Милорды, — поприветствовал их Лорас.

— Лорд-командующий, — отозвался Матис Рован. — Присоединяйтесь.

— Как я уже раньше говорил: Гора грабит земли Росби и Стоквортов, оставляя за собой лишь голую выжженную землю, и угоняя скот в столицу, — докладывал Гарлан. — Он уже отравил большинство колодцев по пути — животиня дохнет от нескольких глотков испитых из них. Они хотят выстроить для себя наилучшие условия на случай осады. Люди теперь будут гибнуть от голода не только внутри стен.

— Ланнистеры решили забить в свой гроб последний гвоздь, если готовы отречься от своих союзников, грабя их земли и сжигая их урожай, — высказался Молодой Волк.

— Они наверняка предположили, что мы в любом случае возьмем их замки, и решили оставить нас с носом, — благородно фыркнул лорд Золотой Рощи. — Нам тогда придется не замедляясь маршировать к столице. И раз Киван Ланнистер не может ждать с таким войском внутри города, то поле битвы будет…

— Прямо под стенами, — закончил Гарлан. — Киван Ланнистер матёрый вояка.

— Кто сейчас владеет Стоквортом и Росби? Отправьте ворона с предложением помощи от бесчинств Горы. Их поддержка нам не помешает. Нам не нужен враг в тыле. Они либо с нами, либо мы возьмем их замки штурмом.

— Леди Танда хозяйничает над Стоквортом, я знаю её с младых лет. В Росби же главный лорд Джайлс Росби. Оба уже в старческом возрасте, и оба наверняка желают спокойных последних лет.

— Тогда решено. Есть новости от лорда Болтона?

— Ещё до прибытия войска Болтона Виктарион Грейджой отплыл из Рва Кейлин со своими людьми, оставив там небольшой гарнизон, — басисто проговорил лорд Амбер. — Поговаривают, будто бы Бейлон Грейджой мёртв, и островитяне выберут себе нового короля.

— Я тоже подобное слышал. Однако это ведь всего лишь слухи, — предположил лорд Золотой Рощи.

— Неважно, слухи это или нет, важно то, что Грейджой отплыл. Болтон уже занял Ров?

— Да. И как он сам сообщил, совсем без потерь. Лорд Талли же до сих пор празднует женитьбу в Близнецах. Ещё кое-что, ваше величество. Письмо из Ночного Дозора.

— Что они пишут?

— Говорят, что зима уже на пороге, и она несёт с собой не только мерзлоту, но и мертвецов. Белые ходоки восстали спустя тысяче лет. — Дунул ветер, погасив несколько свечей. Все оглянулись друг на друга, и уставились на Большого Джона. Мёртвая тишина установилась на пару мигов. — Они просят помощи у каждого лорда и короля в Семи Королевствах. В такой трудный час, они не способны удержать Стену в одиночку. Манс Налетчик собрал одичалых воедино и возгласил себя королём, и идёт к Стене.

— Белые ходоки, — фыркнул лорд Рован.

— Детские страшилки.

— Белые ходоки? Мы можем верить этому письму? — Гарлан и Матис Рован покосились на короля как на сумасшедшего.

— Я сомневаюсь, ваше величество. Под письмом подписался лишь главный стюард Чёрного замка и мейстр. Подписи Джиора Мормонта нету. Они также излагают, что Мормонт с тремя сотнями людей пропал после вылазки за Стену. А вот про проблему одичалых обмолвился ещё Нед Старк, когда здравствовал. А про Манса мне толдычил каждый одичалый, которого мы поймали за последние несколько месяцев перед отправкой на юг.

— Я тоже о нём наслышан. И Ночной Дозор, как я понял, просит поддержки.

— Это также может быть диверсией со стороны Ланнистеров, — вставил Гарлан.

— Кто бы там ни был, мы сейчас не можем отступить, чтобы решать проблемы Севера. Лорд Болтон располагает достаточными силами, чтобы защитить Север от любой угрозы. Моя воля, чтобы он маршем шёл к Стене. Распорядитесь, лорд Амбер.

— Будет сделано.

— Прекрасно. Вы уже отправили людей устранить проблему с пиратскими кораблями?

— Да, ваше величество, — проговорил Гарлан. — Две сотни лучников и три сотни латников уже отправились за головами пиратов. Остальное лишь дело времени.

— Которого у нас нет, — угрюмо добавил король. — Спасибо Горе. Пусть эти пять сотен возвращаются обратно, раз мы всё равно вскоре вступим в битву с Ланнистерами. Другие предложения перед тем как выступить? Тогда отдохните, милорды. Нам предстоит долгий путь.

Лорд Матис Рован, Большой Джон и Гарлан откланялись, и брат похлопал его по плечу, перед тем как удалиться. Лорас подошел к маленькой жаровне, от которой исходило приятное и живящее тепло.

— Верховный септон под дудкой Ланнистеров имеет наглости объявлять наш брак с Маргери недействительным, и всех детей рождённых в нем он оглашает бастардами, — начал Робб Старк, отдав мятую бумагу огню. Он взглянул на Лораса злым ледяным взглядом. — После взятия столицы я в первую очередь наведаюсь к нему в Септу Бейлора.

Он не знает про сестру. Он и не может про неё знать.

— Его речи не значат ничего. Я лично заставлю его взять эти слова обратно, — поклялся Лорас.

— Что там про мою сестру? — Сердце на миг остановилось. — Нету новостей о леди Сансе?

— Нету, — успокоился Лорас. — Она будто бы под землю провалилась. После свадьбы Томмена и Ширен Баратеон леди Санса пропала без вести. Никто её с тех пор не видел. Её поисками занимаемся не только мы, но и Ланнистеры тоже.

— Иные тебя возьми! — опрокинул стол король. — Куда она могла пропасть? Ей некуда и к некому пойти. Уже сколько недель от неё нету вестей. — Лорас в ответ лишь пожал плечами и покрутил головой.

— Ваше величество, что будем делать с Цареубийцой?

— Если бы я знал, Лорас, — выдохнул король. — Обменивать его всё ещё опасно, но таким способом мы сможем уберечь жизни тех, кто сейчас в плену. Если бы я знал. — Молодой Волк снял с головы железную корону, и поставил её на стол с зеркалом. — Я уже не помню, когда я в последний раз нормально спал, — оглядывая свое лицо в зеркале, произнес король. — Каждое утро я рано просыпаюсь с мыслями в голове, терзающими разум мыслями. А вечером я валюсь с ног.

Лорас не знал, что сказать, поэтому просто молчал. Уставшим голосом продолжил Робб Старк:

— Я бы с радостью отдал эту корону первому желающему, если бы я вновь мог оказаться в Винтерфелле. В кругу своей семьи. Корона не новый меч или доспех, сир, — к ней не привыкнешь. — Старк подошел к кровати, и спиной рухнул на неё. Серый Ветер встал на свои длиннющие лапы и лег на кровать с королем. — Я позвал тебя просто чтобы поговорить. Особых поручений у меня нет. Ты волен уходить, ежели желаешь.

— Мне всё равно заняться нечем. — Лорас подошел к кувшину с вином, и наполнил им кубок. — Как Винтерфелл мог так пострадать при отвоевывании замка?

— После стольких месяцев тебя это интересует? — Лорас кивнул, глотнув борского. — Был наспех подготовленный штурм, который обернулся сотнями жертв. И всего-то. Даже полсотни человек могут какое-то время держать замок против нескольких тысяч. Осадная башня и весь замок охватился пламенем во время битвы, и сир Родрик, кастельян замка, решил лично штурмовать ворота, пока остальные крючками лазили на стены. Там его и нашли мёртвым.

— Он ведь был дорог вам, я прав?

— Он был мне как отец.

— Ты что, сдурела, дорогая сестрица?

— Ещё одно такое слово, и твоё гниющие тельце найдут у входа в бордель, — таким ровным и холодным голосом произнесла королева, что у Тириона прошел холодок по спине.

— Возрождать Святое Воинство — это апогей неразумности, — сказал Тирион, воздержавшись от слова «идиотизм».

— И что ты предлагаешь взамен? Сидеть сложа руки? — обратила наконец Серсея на него свой изумрудный взгляд, который пылал, как флот Станниса. — Я королева-регент, я могу делать, что хочу. Сколько бы ты золота людям не предложил, тебе не собрать даже тысячу боеспособных мужей, которые не разбегутся по разные стороны при первом же натиске.

— А твои будут стоять до конца? Бедняки удержаться в строю только в случае, если они подохнут в рядах от голода.

— Ты даже и представить себе не можешь, на что способен человек с верой, — Серсея грациозно встала с места, сгладив атласное золотистое одеяние, и открыв дверцы, вышла на террасу с видом на город. Холодный ветер дунул в помещение, погасив пару свеч. — Я вооружу их из городской оружейной, и каждый из них будет стоят за Томмена до конца. У них и выбора особого нету, либо умереть с оружием в руках на стенах, либо под стенами, пытаясь спастись от меча северян.

«Воззвания к разуму бесполезны, — подумал Тирион. — Может, в её словах есть смысл? Что им терять-то? Мы и так остались почти без людей, потому что дядюшка ухватил вместе с собой всю армию. Если Старк возьмет город, то пусть хотя бы не как беспомощную девицу».

— Я так понял, ты уже услужливо подсунула Томмену указ?

Серсея не ответила, молча наблюдая за городом в развевающемся на ветру платье. Тирион покрутился на месте, и, махнув рукой, потопал к выходу. С силой распахнув двери, он тяжелыми шагами, гулко отдающимися по каменному полу, направился подальше от покоев королевы, и трое Лунных Братьев, из которых он знал только двоих — Гермунда вкупе с Бронном, последовали за ним. Прямо за дверью также стоял высокий, сутулящийся человек пожилых лет с умеренной прорезью седины в волосах, в сером облачении, как у мейстров, но без оной цепи; который вошел в покои королевы сразу после него. Карлик руками невольно потянулся к рубцу на носу, нервно желая его потрогать. Он мог бы сейчас аннулировать указ Томмена и приказать Золотым Плащам или Шагге арестовать королеву, однако будет ли это взвешенным и разумным ходом? В любом случае, Киван Ланнистер будет в бешенстве, когда узнает, что натворила его любимая племянница.

— Опять сыграли в кошку и собаку? — выбросил остроту наемник.

— Я не в настроении для твоих шуток, Бронн. — Наемник в ответ недовольно фыркнул. — Отправляемся в порт, нужно встретить лорда Редвина.

Надо поскорее взять ситуацию под контроль. Ох, дурак. В следующий раз стоит думать, прежде чем предлагать Серсее такие вещи, как смена септона.

«Язык мой — враг мой», — тихо проговорил он про себя.

Когда они вышли во двор замка и седлали коней, приближающийся неприятный знакомый звон цепей ещё больше подпортил Тириону день.

— О, мейстер Пицель, как раз вас-то я и искал, — удивил карлик своей ложью старика.

— Чего вы желаете, милорд? — спросил он, медленными и тяжелыми шагами подходя ближе.

— Начните подсчет запасов зерна и прочего продовольствия в главном амбаре. Я хочу, чтобы отчет был у меня на столе завтра вечером, — проговорил Тирион, дав старику целый день.

— Но… милорд, есть люди, способные это сделать и без моей помощи, — потянувшись рукой к бороде, сказал Пицель.

— Никаких но. Никто в столице не обладает столь большим умом и багажом знании, как вы, великий мейстр, — отделывался от старца Тирион, наконец забравшись на лошадь с помощью одного из горцев. — Подсчет запасов играет важную стратегическую роль в войне, и любая ошибка может иметь фатальный исход.

Пицель недовольно хмыкнул, оставшись на месте, а Тирион порадовался, что не будет видеть его морщины и слышать его хриплый голос весь остальной день. Правду сказать, подсчет запасов действительно стоило сделать. Если всё пойдет по плану, то они запрутся в Красном Замке, предварительно обчистив город и, оставив столицу на произвол Мейса Тирелла, будут мирно ждать подмоги с Запада.

Тирион ударил коня, направив его к месту встречи. Улицы Королевской Гавани, по которым они проезжали, были безлюдны. Дороги, через которые ранее в дневное время нельзя было протолкнуться от люда. Места, где обычно бушевала жизнь, бурлила торговля и пели голоса. Многие покинули город, собрав все свои пожитки. Он бы на их месте поступил точно так же.

Они прибыли в порт, и лишь аромат морского бриза, ударившего в его нутро, вырвал Тириона из чертогов разума. Кричащие чайки наматывали в небе Королевской Гавани последние круги перед зимой. На нем был тёплый шерстяной дублет цвета коры дерева и бриджи с мехом, но он выехал без тёплых кожаных перчаток, без которых в последнее время не обходился, и ладони его остались один на один с осенними ветрами. Порт был почти пустым, ни одного торгового корабля из Браавоса и Тириоша или хотя бы увеселительной барки. Спустившись с коня, он первым делом удостоверился, что цепь, которую они поставили ещё при приготовлениях к встрече Станниса, опустили. Пажи и музыканты уже стояли в ожидании почетного гостя. Также среди собравшихся были всякие подхалимы в виде купцов, достаточно смелых или же безумных, чтобы остаться в городе. Приличия обязывали подойти и как минимум поздороваться, ведь хорошие отношения с ними в будущем может сыграть ему на руку. Бейлон Сванн же стоял в паре с ланнистеровскими гвардейцами и гордо поднимал королевское знамя ввысь. В руках слуг была хлеб и соль в знак законов гостеприимства, и борское вино, чтобы смочить всё это. И как человека может не тошнить от вина, которое он видит и пьет с самого детства?

Серсея тоже должна была прийти ко встрече, но с тех пор, как они получили весть, что Мирцеллы больше нет, она мало выходила из своих покоев. Оглянувшись по сторонам, Тирион искал взглядом веснушчатых братьев Редвин, Хораса и Хоббера, однако нашел лишь Паука и Мизинца, стоящих в стороне от остального цвета столицы и тихо разговаривающих. Варис и Бейлиш вместе? Не к добру это. Подойдя к ним неуклюжими шагами, Тирион начал:

— Может, вы и мне это продемонстрируете, лорд Бейлиш? — указал Тирион на пергамент, которую Мизинец показывал Варису.

— Обычные цифры, лорд Тирион. Я говорил нашему другу, как сейчас выгодны вложения в Браавоский банк, учитывая войну в Вольных Городах, и сколько дивидендов они принесут. Что они гораздо прибыльнее, чем хранение сбережении в Пентосе.

— А заем на выгодных условиях они сейчас случаем не выдают? Мне на личные нужды, армию бы нанять, всего лишь какая-то сотня тысяч золотых драконов.

«Интересно, если я вытрясу все золото из твоих карманов, а тебя самого прикажу повесить, то какую часть долга перед Железным Банком я смогу закрыть? — размышлял Тирион, потирая ладони в попытках согреть их. — Однажды я припомню тебе тот злосчастный кинжал.»

— Никто не способен дать королю взаймы на более выгодных условиях, нежели чем дом Ланнистеров, — показал белоснежные зубы Бейлиш, что Тириону захотелось приказать Бронну превратить его лицу в кровавую кашу. — Вы справитесь с подобной задачей. Даже несмотря на размеры, милорд, многие скажут, что вы большой человек.

— Скорее что большая крыса, — дополнил Тирион.

— Вы очень талантливы, милорд. Умение распознать талант само по себе большой талант, — сладко протянул Варис. — Немногие им одарены. Малозаметная ловкость рук или гибкость ума, направленная в правильное русло, принесет гораздо больше дивидендов, чем какой-либо банковский вклад. К примеру, Джон Аррен сумел распознать в лорде Бейлише тягу и близость с цифрами и сделал правильный выбор, назначив его главой таможни.

— Благодарю за комплимент, лорд Варис, — погладив остро остриженную бороду, сказал Мизинец. — Вы, думается мне, отдали бы целую гору золота за человека с умением незаметно вскрывать письма.

— Милорды, вы случаем не в курсе, где наши уважаемые гости, Хорас и Хоббер Редвины? — бестактно прервал тему Тирион. Варис скрыл глаза за веками и покачал головой, Мизинец же безмолвно пожал плечами.

Казалось, сто лет прошло с момента, когда его семейка так же торжественно встречала Ширен Баратеон. Карлик тогда наблюдал за всем спектаклем со своей террасы, не желая, чтобы люди увидели его слабым и замученным от болезни. Как быстро летит время, когда яростно желаешь, чтобы иное событие не наступало.

После бракосочетания дочь Станниса он видел лишь мельком пару раз отстранённо гуляющей по уже увядшему королевскому саду в сопровождении гвардейцев в призрачных доспехах. Она хоть формально и являлась супругой Томмена, однако оба ещё не достигли возраста, достаточного для консумации брака, и за королеву посему её никто всерьёз не воспринимал. Бумажный титул, которого она лишится сразу, как всё уляжется.

Встревоженные голоса, на которые он ранее пытался не обращать внимания, перешептывались всё громче, и люди начали поднимать головы в южную часть города.

— Смотрите! Пожар! — крикнул незнакомый голос.

Тирион, прищурив взгляд, обратил свой взор в центр всеобщего внимания и увидел, как медленно сгустки чёрного дыма поднимались в небо. Прислушавшись, он услышал, как люди били в колокола.

— Срочно шли туда стражу, Бронн! Тушите гребаный огонь! Быстрее! — сказал карлик. Нельзя допустить, чтобы пламя распространилось по городу.

Наемник стремительно сел на черногривого коня и, взяв узды, быстро поскакал туда, прихватив с собой один десяток золотых плащей, изначально собравшихся ради приёма Редвина.

— Милорды, — пытался успокоить людей Тирион. — Милорды! Нет причин для беспокойства, стража все уладит! — Толпа не слышала или не желала слышать его слов, торопясь покинуть порт.

— Вы их сможете здесь удержать только силой, милорд. Никак иначе, — проговорил Варис.

— Пусть тогда катятся к Иным! Иные их дери! — злобно ответил Тирион. — Я сам встречу Пакстера Редвина.

«Надеюсь, он не оскорбится подобным приёмом», — про себя добавил он.

— Надо молиться, чтобы ничего важного не сгорело, — выдохнул Паук.

Тирион вытаращил свои глазницы разных цветов, вспомнив, что находится в этой стороне города. Амбар. Чёртов амбар с продовольствием. На коротких ногах он быстро подбежал к своему коню, приказав горцам помочь ему взобраться.

— Лорд Тирион, куда вы? — подошел к нему Варис.

— Амбар с продовольствием горит, Варис! Куда я могу ещё отправиться?!

— Лорду Редвину надо всё же оказать прием!

— Обойдется в этот раз, — сквозь зубы процедил карлик, желая уже ногой пнуть евнуха, удерживающего коня.

— Он уже почти прибыл, — указал Паук на показавшиеся с горизонта паруса с пурпурной виноградиной, которую уже можно было отличить. — Люди и без вас способны решить эту проблему, от вас толку будет больше здесь, чем там, — заглянув в его глаза, полушепотом проговорил он.

— Я не могу оставить это просто так… — с сомнением произнес он.

— Вы и не должны. Все нужное сделают и без вас.

Тирион колебался, но всё же неуверенно сполз с коня.

— Варис, пусть вашей первостепенной задачей станет нахождение виновников. Приведите мне тех, кто устроил всё это, — злобно сказал карлик.

— Разумеется, милорд.

С разинутой челюстью он глядел на клубки дыма, собирающиеся в небе, думая, сколько уже запасов отдались огню и предстоят отдаться в ближайшее время. Повернув голову, он увидел, что половину собравшихся лизоблюдов унесло ветром. Стражники, слуги да пара купцов в шелках вместе с Варисом и Мизинцем. Пожар не случаен, он не мог быть случайным. Это чья-то диверсия. Стоило ли поручать Варису поиск предателя, если он также может им быть? В такие времена доверять можно только себе самому. Смотря на гримасы Мизинца и Паука, он мог только гадать, какие заговоры строились в их головах.

Редвин, увидев всю плачевность происходящего, наверное, уже успел пожалеть о своем союзе, заключенном с ними. Однако отступать ему уже некуда, — если дом Ланнистеров падет, то они утащат с собой как можно больше знатных выскочек с тысячелетней историей. Ланнистеры всегда платят по долгам.

Похоже, похвал от дяди Тирион теперь вовек не дождётся. Выходки Серсеи, которые кончатся непонятно чем, пожар в складу — всё это на его ответственности. Придётся, наверное, если Старк, конечно, не поднимет его голову на пику, тихонько отсиживаться в Утесе Кастерли оставшийся век.

«Нет, так не пойдет. Я не дам Серсее вытворять, что ей вздумается. Сразу после окончания встречи Редвина прикажу золотым плащам не выпускать королеву из покоев и тихонько аннулирую указ Томмена. Пусть септа возмущается сколько хочет, — вознамеривался Тирион, постепенно теряя терпение, наблюдая за кораблями, плывущими, казалось, уже целый век. — Да когда уже пришвартуется эта чёртова посудина?»

— Милорд, — приглушенно произнес евнух. — Корабли лорда Редвина держат странный курс.

— Возможно, неблагоприятное течение, — разумно предположил Бейлиш.

Тирион вновь оглянулся по сторонам и опять не нашел среди собравшихся близнецов Редвин. Что-то тревожно кольнуло в груди.

— Сир Бейлон, — подозвал он одного из самых достойных рыцарей оставшихся в столице. — Где сыновья Редвина? Почему их тут всё ещё нет? Кто должен был их сопроводить сюда?

— Сиру Боросу Блаунту было это поручено, — ответил брюнет, а корабли Редвина всё продолжали плыть в другую сторону. — Может быть, они по дороге отправились тушить пожар?

«Нет, не отправились. Что для них какое-то горящее зерно по сравнению со встречей с отцом? Серсея была права, изгнав толстяка из гвардии», — про себя сказал Тирион.

— Отправьте кого-нибудь к судну Редвина и узнайте, что происходит, — поджав губы отчеканил карлик. — И зовите сюда всех золотых плащей, не занятых тушением огня. Всех. Гермунд, собери всех горцев: Черноухих, Обгорелых, Каменных Ворон и Лунных Братьев. Пусть придут с оружием в руках. Живее.

«Надеюсь, что это я сошел с ума от паранойи», — молился Тирион богам, медленно следуя взглядом за ведущим кораблем.

За неимением лучшего, два стражника сели в деревянную лодку и активно начали работать веслами. Корабль с пурпурной виноградиной и не планировал замедляться. Посудину, идущею впереди, догнать они уже не могли, и начали сближаться за следующими после галерами. Тем временем городская стража небольшими струями лилась в порт, грозя превратить его в золотое озеро.

Стражники плыли с черепашьей скоростью и с трудом приблизились к одному из кораблей. С большого расстояния сложно было различить, но он смог разглядеть, как полдюжины моряков высунулись из бортов. Внезапно один из стражников плюхнулся в воду, а второй упал внутри лодки. Нас предали, понял он. Близнецы отсутствуют не просто так, их наверняка уже и в городе нет.

— Милорд. Тирион! — тряс его кто-то за плечо. — Нам надо уходить.

— Я никуда не пойду! — злобно прокричал в ответ он, заметив, что их уже окружает почти сотня золотых плащей, которые с интересом и тревогой оглянулись на него, а слуг и подхалимов уже след простыл.

— Вы знаете, что это значит! — как можно тише произнес Паук, опустившись на колени. — Не дайте же глупости и упрямству лишить вас жизни!

Больше всего в жизни он ненавидел чувство беспомощности — гнетущие и вязкое ощущение, вызывающие отвращение к самому себе. Топнув ногой, он сквозь зубы проклял предков Редвина до седьмого колена, чтоб его дети оказались бесплодными, род его погас и даже на страницах истории их не осталось. Понимая безнадежность ситуации, карлик поспешил уйти из порта в более безопасное место, из-за спины оглядываясь и дожидаясь действий Пакстера Редвина. К его удивлению, корабли не готовились к высадке, а лишь продолжили плыть выше по Черноводной.

«Наверное, строит свои чёртовы галеры в боевой порядок», — рассудил он.

— Дом Редвинов располагает двумя сотнями боевых галер и ещё парой сотен помельче. Латники Тирелла наверняка уже ждут из-под палубы команды. Город падет в течении дня, — мрачно оценив перспективы, проговорил карлик.

— Если бы лорд Редвин вез на ней армию, то я бы уже прознал обо всем, милорд. Тут есть что-то другое. Какой-то тактический ход, — задумчиво выдал Паук.

— Я иду к Серсее. Мне было приятно иметь с вами дело, лорд Варис. Но я сомневаюсь, что наши пути теперь пересекутся.

— Ещё рано прощаться, лорд Тирион.

— Зависит от вас. Мало кто останется вместе с тонущим кораблем.

— Поверьте мне, время ещё есть.

— Тогда до встречи, Паук.

— Желаю всего наилучшего, карлик.

Подозвав сира Бейлона, Тирион дал отчетливые указания по охране и подготовке к перевозке остатков королевской казны. «Бери только надежных людей», — сказал ему он.

Сев на коня, он как ветер мчался через улицы столицы. Тириону сейчас было даже не до горящего амбара, в сторону которого бежали люди с ведрами воды. Колокола, которые молчали с момента смерти Джоффа, звенели во всю силу. Перейдя через ворота Красного Замка, он отдал приказ закрыть их и не открывать без его разрешения, также предупредив быть готовым к сражению. Он обнаружил у входа в покои королевы взведенного Меррина Транта, который, к его удивлению и сожалению, не стал загораживать вход, а лишь оповестил Серсею. Она сидела у окна в алом наряде с прорезами золотой ткани и длинными рукавами с воротом.

— Я так поняла, именно таким способом ты решил подгадить нам в очередной раз, — первое, что он услышал, вступив туда. — Ты, наверное, всей душой желаешь, чтобы я на коленях пошла просить у мальчишки Старка или Жирного Розана лишний кусок хлеба.

— Есть новости гораздо важнее, чем подгоревшее зерно, — холодно ответил Тирион.

— Дядюшка уже проиграл свой бой, — сидя на стуле с мягчайшей во всем королевстве подушкой, отстранённо попыталась угадать королева.

— Редвин предал нас, — не желая играть в игры, отчеканил карлик. Её идеальное лицо, как у каменного изваяния, наполнилось вполне себе человеческими чувствами, которые она ранее не показывала. Смерти Мирцеллы и Джоффри оставили на ней свои следы, понимал он. Даже если раны на сердце и заживали, то после них оставались рубцы. После смерти лорда Тайвина и Джоффри ему казалось, что она ещё больше озлобилась и потеряла те маленькие крупицы разума, которые раньше у неё были. Тириону тогда оставалось просто наблюдать, как она в своем безумии затаскивала людей в темницы, пытаясь найти виновного. Ныне же всё это сменилось затаившейся ненавистью.

— Что ты несешь? — резко оттолкнула она стул, что её золотистые локоны растрепались.

— Собирай свои юбки, прикажи приготовить Томмена. Нам надо как можно скорее покинуть столицу.

— Я не двинусь с места, пока ты мне все не объяснишь, — стреляла молниями из зелёных зениц Серсея.

— Он нас предал, чего тут не понятного? — не выдержав повысил голос Тирион. — Его флот стоит в проливе и обстреливает любое близко подобравшиеся судно.

— Он начал штурм?

— Пока нет.

— Прикажи запустить его щенков из требушетов, — выкинула она самую умную идею, какое могло прийти в её шарики, показалось Тириону. После вновь маска затаивания установилась на её лице.

— Их нет. Они сбежали.

— Ты конченный дурак или предатель?

— Серсея! — громогласно прокричал Тирион. — Не время спорить. С минуты на минуты люди Тирелла могут начать высадку.

— И что ты предлагаешь? Мы должны были отступить через море в Утёс. Попробуй теперь проскользни через эту армаду.

— Сумеречный Дол, — сообразил карлик. — Возьмем с собой три сотни копейщиков и лучников, и никто не станет нам загораживать дорогу. Нам нельзя сидеть сложа руки.

— Весь пролив под блокадой — Пакстер Редвин не так глуп, как ты или наш достопочтенный дядя. Томмен останется здесь, под крепкими стенами, в безопасности. Беги куда хочешь. Надеюсь, Редвин прибьет твою огромную голову к мачте, когда схватит тебя.

Все эти годы он воображал себе, что оброс толстой кожей и более не чувствителен к выбросам Серсеи или кого-то ни было. Ему нравилось эта мысль, он хотел, чтобы остальные думали так же. Эта была иллюзия, которую он внушал себе. Их слова и мнение всегда были важны ему. И, как игла, каждое слово пробивало себе путь внутрь, прямо к сердцу.

— Последний раз…

— Сир Меррин, выведите моего брата, — приказала королева.

Дверь отворилась, и послушная псина по первому зову вошла в покои королевы. Тириону ничего не осталось, как крикнуть:

— Гермунд! Ко мне! — Трое ланнистеровских гвардейцев обнажили мечи перед горцами, которые уже держали наготове свои топоры. Он не собирался уходить, не договорив. — Если с Томменом что-то случится… — уже медленно и отчетливо произносил он, сжимая кулаки на груди. — То вместе с ним и сгинут все наши надежды на светлое будущее. Ты и вправду готова рискнуть своим сыном из-за собственного упрямства?

— Если под риском ты подразумеваешь не отдаться в руки Жирного Розана, — то да.

— Пожар не случаен, пропажа близнецов не случайна. Мы пригрели змею на груди. Здесь не безопасно, пока мы не узнаем, кого именно.

— Варис, Пицель, Мизинец, — зловеще бесчувственно проговорила она. — Зачем гадать, кто именно из них? Отправим сразу троих на эшафот. Чтобы наверняка. — Она опустошила уже второй бокал на его глазах. Её былая красота и отчётливые скулы медленно скрывались за годами и каждой новой порцией изысканных блюд.

Она глуха к его словам, понял он, и, опустив руки, вышел из её покоев. Наследие, о котором всю жизнь так пекся Тайвин Ланнистер, горит алым пламенем. Тириону захотелось в ванную, чтобы соскрести с себя всё то мерзкое ощущение, которое было у него на душе. И как ты смотришь на это, отец? Твоя обожаемая дочь ведет нас прямиком в лапы смерти. А золотые плащи наверняка уже пачками гибнут в порту.

Переодевшийся льняную бурую рясу Варис с безволосой головой, в который можно увидать свое отражение, в одиночестве ждал его в тесном коридоре.

— Я думал, вы уже скачете в десяти лигах от города. Друг мой, вам лучше в скором времени покинуть столицу, — наказал ему Тирион. — Серсея ищет предателей, и она не побрезгует отправить вас без следствия и суда на плаху.

— Я здесь ненадолго. У меня нет более причин оставаться в Вестеросе. Я пришел за вами, милорд.

— И как это понимать?

— Её величество королева-регент отказала вам. Я прав?

— Хватит любезностей и прелюдий. Говори, зачем пришел.

Он был не в состоянии слушать бессмысленную сладостную речь Паука. Происходящие давило на него тяжеленным грузом и опускало руки.

— Люди Редвина заблокировали залив. Никому не проскочить через него. А ваш дядя все ещё в ожидании Старка. Если Пакстер Редвин штурмует город, в чем я сомневаюсь, сир Киван Ланнистер не поспеет к городу и застанет лишь людей Тирелла на стенах. А в это время корабли Редвина плывут выше по Черноводной. Что вы собираетесь делать?

— Как это плывут выше по Черноводной? Зачем им это?

— Затем-то, чтобы перевезти войско Тиреллов через реку. Несмотря на все ухищрения с сиром Грегором, Стоквортами и Росби, — ваш дядя обречен на поражение. Я сожалею, но война проиграна, милорд.

— Варис… — тихо произнес Тирион, переваривая всё сказанное. — Всё это время мы искали предателей по нашу сторону баррикад, а вдруг я засматривался не на тех, на кого следует? — Паук не двинулся с места, хоть и настороженно кинул взгляд на горцев, которые готовы зарубить его по первому указанию Тириона. — Так вот скажи мне, почему мне не следует думать, что это ты виновен во всех наших бедах?

— Я никогда не стремился как бы то ни было навредить вам, милорд, — спокойно ответил евнух. — Пауков, как бы они не старались быть полезными, никто никогда не ценит, ища повод при первом же случае раздавить их. Мне хоть и не стало известно, кто именно стоит за пропажей тех золотых плащей и личных гвардейцев вашей сестры, однако могу заверить вас, что это не я. Избавившись от меня, вы лишитесь последней надежды покинуть это место и после вновь возродить ваш дом из пепла.

— Я тебя не понимаю.

— Эссос, милорд. Континент новой жизни и новых возможностей.

«Я и правда стану большой крысой, если сбегу просто так, — мелькнуло у него в голове. — Бросить Джейме, Томмена, Шаю и всех остальных просто так?»

— Не беспокойтесь про леди Шаю, милорд. Я найду ей пристанище у одного сговорчивого рыцаря. Не позвольте же теперь гордыне отправить вас могилу. Оставаться здесь — это самоубийство. Я вас умоляю.

— А что Джейме? А что Томмен? Ты их тоже где-нибудь пристроишь?

— Их судьба уже предрешена. Ваша же судьба всё ещё в ваших руках. Остаться с вашей безумной сестрой или отправиться в путь со мной?

Алое зарево лениво тянулось по небу. Звон и грохот стали перемешивался с барабанами, бьющими ритм. Люди спешно строились в заранее спланированный порядок, хоть и торопиться не было причины. Солнце приятно грело его левую сторону лица. За ночь до этого они планировало расположиться так, чтобы светить за их спинами и ослеплять врага. Однако и Ланнистеры не хотели отдавать им удобную позицию, и после пары незначительных столкновении они отступили севернее. Голое травяное поле раскинулось под их ногами, давая строиться во всю ширь. Место битвы было лишь в двух днях от столицы.

Большой Джон Амбер возглавил авангард после стольких споров, которые чуть не дошли до поножовщины. Центром командовал Галбарт Гловер, также в его подчинении был Вендел Мандерли с тремя шеренгами лучников. Левый фланг держал Гарлан, имея под командованием восемь тысяч хайгарденцев — самых хорошо вооруженных, по мнению Лораса. А Матис Рован возглавлял правый фланг: смесь северян и южан. Лорас же вместе с королем Роббом Старком и остальными членами королевской гвардии находились в резерве и расположились на пригорке с мельницей, охватывающий видом все поле битвы. Под их командованием было почти две трети всей конницы: три тысячи отборных рыцарей и всадников, а также шесть тысяч пехоты. Три дня и три ночи они обсуждали стратегию, хотя слово «обсуждали» тут мало подходило.

Дун-дун-дун, били барабаны ритм. Лорас гарцевал на коне, закованный в латный панцирь, украшенный лозами роз, и вооруженный пикой и щитом в руке, кинжалом и булавой на поясе. Подняв забрало, король с напряженным видом и сжатыми губами осматривал поле битвы, не дающее ни им, ни Ланнистерам никакого преимущества. В тысяче ярдах от первых рядов их войска также выстраивали своих людей в боевой порядок западные и штормовые лорды. А ведь год назад они пили и ели под одной крышей, и маршировали под одним штандартом со многими из этих лордов — под штандартом коронованного золотого оленя.

Центр они заранее укрепили вкопанными в землю деревянными кольями, и поэтому основная мощь была сосредоточена на флангах. Предполагалось, что колья будут замедлять наступление врагов, и дадут лучникам под защитой копейщиков возможность изничтожить их. Северяне в большинстве своем были плохо вооружены: для них не было ничего такого в том, что они были одеты лишь в одну ржавую кольчугу с вареной кожей, и со старой мотыгой в руках. Почти все всадники, не находящиеся в резерве, держались на правом фланге. Линия центра войска была построена впереди, а фланги были расставлены немного позади от них. Весь расчет был на то, что Ланнистеры, превосходящие их числом конницы в полтора раза, наступят первые, а если они и задержатся, то отряды с длинными луками Вендела Мандерли поторопят их.

Свободная местность вполне устраивало Лораса — ни одной скрытой впадины или горки, чтобы спрятать отряды в засаде. Хотя многие были против этого места, норовя выбрать более удачное расположение, дающее им какую-либо естественную защиту. Джону Фоссовею за отсутствием Чёрной Рыбы было поручено вести разведку, и некоторые открыто обвинили его в том, что из-за него они будут сражаться на поле, выбранном Ланнистерами. Однако истинная причина состояла в том, что Киван Ланнистер встал лагерем в Хэйфорде невдалеке отсюда и ни шаг не двигался, несмотря на набеги, совершенные легкой конницы северян. А ждать и играть на изнурение они не могли — воины бы измучились от жажды за отсутствием не отравленных колодцев, так как Гора заботливо закинул почти во все источники воды трупы.

Он вновь вызвался принести голову Горы Старку, как когда-то в тронном зале в Королевской Гавани, где Нед Старк, будучи десницей, призвал Гору к ответу за преступления учиненные в Речных Землях. Король , в отличие от отца, был не против этого, но отряды Клигана как будто в землю провалились, исчезнув с виду и прекратив свои бесчинства. Но своими действиями он привел на сторону Молодого Волка пять сотен латников Стоквортов и Росби, поставленных в центр. Людей, которые с удовольствием примкнули к ним после такого удара в спину со стороны Ланнистеров. Глупо было с их стороны грабить союзника.

Стыдно было признаться, но ему предстоящее крутило ему живот, вызывая позывы в нужник. Лорас участвовал и побеждал в стольких турнирах, что он уже не помнил их все. Он также входил в состав состязательных групповых сражениях до победного конца, где поражением считалась сдача на милость противника. Однако такое ему предстояло пережить впервые. Лорас слышал разговоры о том, что многие ходят под себя во время битвы, всегда ухмыляясь и смеясь над этим. Смотря на короля, который младше него на год, он не видел ни намека на это постыдное чувство, таящееся в Лорасе — лишь холод и твердая уверенность. Даже Люкас Блэквуд и Доннел Локк были спокойны, а Робар Ройс с каменным лицом молчал.

Небо вновь стало полностью голубым, и солнце через час-другой собиралось занять зенит. Сражение же обещало продлиться весь день, а то и два. Отряды уже закончили строиться, и на фоне грохота металла теперь сильнее чувствовалось ржание коней и ворчание солдат.

— Даже имея такой хороший обзор, я не смогу проконтролировать такую огромную армию, — поджал губы Старк. — Если строй будет прорван…

— То мы тут же закроем брешь.

— Если мы не сможем контратаковать, считай битва проиграна. Надеюсь, я сделал верный выбор.

Запретив брать пленных, они перешли на тактику войны огня и крови. Всех рыцарей, которых можно было взять в плен и после отпустить, получив выкуп, как свиней будут резать на поле битвы. Это было вперекор принципам рыцарства, и немало лордов высказались против, в том числе и некоторые северяне. Лорас тоже был в их числе, однако сделал он это наедине, вне зрения любопытных глаз.

«Если мы замедлим наступление взятием людей в плен, то все может пойти насмарку! Тебя что, в Хайгардене не обучали военной тактике? Или ты не учил историю и не знаешь, почему провалилось восстание Деймона Блэкфайра?!», — резко высказался в сторону Лораса король.

Молодой Волк двинул коня ногами, и Лорас сделал то же самое. Лошади ступали по рыхлой травяной земле, а наездники оглядывали одно из самых больших войск, когда-либо собранных в одном месте и готовящихся к битве. Лорас издалека видел толстяка Мандерли, сидящего на коне и мечом раздающего приказы своим отрядам лучников.

Сердце стучало всё сильнее, и от надвигающегося мерзли руки и потели ладони. Дун-дун-дун, не прекращали бить барабаны. Невдалеке от них на пригорке ждали приказаний десять гонцов на самых быстрых скакунах. Взгляд его также видел центр, состоявший из полумесяцев копейщиков. Ветер приятно шелестел траву. Громко завыли трубы, ознаменовав наступление вражеских отрядов.

— Что ты видишь? — спросил король.

— Хм… Вижу лишь красные точки. Даже не понятно, движутся они или нет.

Издалека стремительно скакал всадник. Гонец, спустившись с коня, подбежал к ним и опустился на одно колено:

— Ваше величество, лорд Амбер докладывает, что авангард Ланнистеров состоит из пехоты, и просить разрешение атаковать, когда они приблизятся.

— Вольно. Но пусть отступит к правому флангу в случае чего.

Отклонившись, он обратно взобрался на коня, и принялся скакать в сторону авангарда.

— Лорд Рован предупреждал, что Киван Ланнистер слишком осторожен, чтобы бросится с головой в атаку.

— Так и есть, — добавила приближающаяся Мейдж Мормонт в паре со своей дочерью Дейси Мормонт. И склонила голову со словами: — Ваше величество.

— Леди Мормонт, вы меня поразили своим решением. Я думал вы будете рваться в бой в первых рядах, и составите кампанию Большому Джону.

— Ха. Я бы никогда не стала выполнять указания этого дурака.

— Но пожелав быть в резерве вы все равно меня удивили.

— Женщины из дома Мормонт всегда полны сюрпризов, — ухмыльнулась хозяйка Медвежьего Острова, показав отсутствие пары передних зубов, и это почему-то ни капельки не удивило Лораса.

Его всё ещё не покидало навязчивое желание помочиться. Оно оставляло Лораса лишь когда его внимание переключалось на поле битвы. Пехота Ланнистеров медленно приближалась, и понемногу стали различимы черты воинов и их знамена. Эстермонтская морская черепаха на бледно-зелёном поле, лиса Флорентов, вепрь Крейкхоллов, лев Ланнистеров и последнее знамя, которое Лорас никогда не забудет — поле, разделённое на четыре части с желтым солнцами на розовом и белыми полумесяцами на лазурном поле — герб Тартов. Селвин Тарт всё таки решился. Отлично, у него будет ещё один шанс скрестить меч с предательской кровью.

В один миг тысячи стрел звучно взметнулись ввысь, обозначив начало. Достигнув своей высоты, они образовали подобие дождя, убийственного дождя. Ланнистеровские солдаты подняли щиты, неудачливые попадали на землю замертво, и когда град закончился, остальные бросились в атаку с криками. Разъезжая на своем коне, Вендел Мандерли скомандовал ещё один залп, и пехота вновь остановилась, подняв щиты. После нескольких таких градов стрел Большой Джон Амбер направил свою немногочисленную конницу галопом на врага с поднятыми пиками. Эх, знай они заранее, что будет именно так, они бы выставили весь цвет рыцарства Хайгардена в авангард и в два счета бы разметали копейщиков неприятеля.

Топот копыт пяти сотен лошадей отдавался по земле. Отряды Большого Джона бесстрашно мчались на врага. Ланнистеровские солдаты начали строиться в круг, ощетинившись копьями и пиками. Кто-то успел успешно построиться, а кто-то нет, но столкновения было не избежать. Лошади попадали, столкнувшись об острую сталь, некоторые успешно смогли затормозить, а счастливчики вообще разнесли их порядок. Завязалась бойня.

— Их слишком много, — настороженно заметил король. — Пять сотен всадников ничего не смогут противопоставить против нескольких тысяч пехотинцев. Рано или поздно их оттеснят и перебьют как скот.

— Мне послать гонца, ваше величество? — спросил сир Джон Локк. Король покрутил шеей, ожидая услышать хоть какой-то совет. Тишина. Молодой Волк взглянул на своего земляка и молча кивнул. Вестник мигом помчался на поле брани.

— Этот старый хрыч может заупрямиться, — недовольно добавила Мейдж Мормонт. — Его безрассудство может стоит нам пяти сотен хороших воинов.

— Он знает, что следует за непослушанием, — холодно сказал Старк. В голове Лораса промелькнула картина, как Робб Старк лично занес двуручный меч при казни Рикарда Карстарка, и как алая жидкость напором хлынула после этого.

Стычки продолжались, люди гибли. Всадники несколько раз пытались отходить и ещё раз ударить по копейщикам. Когда конницы, казалось, осталось меньше сотни, пропели трубы, они отступили на правый фланг. Похоже, Вендел Мандерли отдал приказ стрелять по готовности, и тактика врага с поднятием щита срабатывала теперь хуже. Десятки, а то и сотни людей падали, не успевая вступить в бой. Начались первые столкновения между пехотой.

«Захватывающие зрелище», — подумал Лорас, почувствовав влагу на ладонях.

— Не терпится вступить в бой, — проговорила Мейдж Мормонт.

Скрежет и грохот стали заполнять уши. Подобные людские визжащие и острые крики не оставили бы даже самого смелого человека невозмутимым. Но он не видел на лице короля не единой эмоции, и также не мог увидеть бурю, творящеюся внутри него. Успокаивало лишь одно: всё шло по плану. Первая линия держалась достойно, отбрасывая врагов и удерживая позицию. На место погибшего вставал другой, хоть и порядок давно уже перемешался. Сердце же не переставало быстро колотиться, разгоняя кровь по телу.

— Что это такое, иные меня дери? — выразился Робар Ройс, указав безумство творящиеся на поле битвы. — Когда они успели прорваться так глубоко? Строй же только что был цел!

Люди беспорядочно бились друг с другом в грязи и крови. Земля засеивалась трупами. Ланнистеровские псы уже добрались до строя лучников, вынудив тех взяться за мечи, а в одном месте образовалась огромная брешь.

— Что за черт? Это невозможно! Они не должны так скоро дать себя сломить! — вновь высказался Робар Ройс.

— Готовьтесь закрыть брешь! Мы должны держать позиции! Восемь отрядов пехоты за мной! Кха-кха! — направил своего белого боевого коня король, взяв узды. — Вперед, малыш! — отпустил он своего лютоволка в бой.

Уже выстроенные порядок восемь отрядов каждый по сотне людей, дружным ходом под удары барабанов начали шагать. Перед ними в резерве стояло почти треть войска. Люди со щитом в одной руке, а в другой топором или мечом, направлялись бить Ланнистеров. Названные братья Лораса в призрачных доспехах следовали за своим королём. Их кони спустились с пригорка и быстро промчались меж рядов, вставая во главу воинов. Спустя несколько ударов барабанов они уже оказались в пылу битвы. Впятером на скакунах они вихром вошли суматоху. Пика Лораса острием вошла в грудь одного мечника и повалила его телом ещё одного. Бросив её, он потянулся за булавой. Он бил ею направо и налево. Разил врагов своими мощными ударами. Отряды подмоги не заставили себя долго ждать, ворвавшись в битву и уравнивая чашу весов. В очередной раз его булава пробила вражеский панцирь.

Лорас оглянулся по сторонам, ища взглядом короля. Невдалеке от него Робб Старк не желал отступать от своих воинов, несмотря на свой статус, и умело разил врагов своим мечом. Трое его братьев — Робар Ройс, Джон Локк и Люкас Блэквуд — сражались подле него. Хорошо. Тирелл направил своего скакуна в сторону короля, как заметил, что один из их людей на земле бодается с ланнистеровским латником. Слазив с коня, он подбежал к ним, и нанёс первый удар по спине недруга, и когда тот закричал и был скинут в сторону, контрольным ударом в голову Лорас всё закончил в один миг. Подав руку, Тирелл поднял его с земли. На нём не было никаких гербов, но по доспехам Лорас узнал в нём одного из рыцарей Стоквортов.

Тяжелый удар, вызвавший звон в ушах, пришелся по голове. Шлем взял на себя часть урона, но у него всё равно покосились ноги, и Лорас с трудом смог удержаться на земле, уронив из рук булаву. Тирелл опешил, и когда он ещё не успел прийти в себя, ещё один резкий замах пришелся по наручням, обездвижив его левую руку. Он пытался отбежать оттуда и восстановить дыхание, когда понял, чьи именно эти удары приходятся на его доспехи. Рыцарь, чью жизнь он мгновение назад сохранил.

Лорас уклонился от его очередного замаха меча, и прошел в ноги, повалив предателя. Они боролись несколько мгновений, но рыцарь видимо уже давно устал, и легко сдался моля о пощаде, позволив Лорасу открыть его забрало и поднести кинжал:

— Я сдаюсь! Сдаюсь! Молю о пощаде! — Кровь в его жилах вскипела, и не раздумывая Лорас вонзил свой кинжал по рукоять в его глазницу.

Он встал и отряхнулся, ища свою булаву. Он гулко дышал, открыв рот — ему не хватало воздуха. В забрало Лораса стукнулось что-то, словно бы в него сильно кинули камень. Воины, сражающиеся вокруг, вмиг попадали, крича о боли. Он слышал, как взрослые и зрелые мужчины звали своих матерей, надеясь, что они спасут их. Перед лицом смерти пропадает вся спесь и наигранная смелость.

Подобрав булаву, Лорас, косясь, протолкнулся через людей до своего боевого скакуна, который всё-таки не сбежал от хозяина даже в таком ужасе. Он с трудом забрался на него, заметив, что битва ушла немного вперед. Они теперь не только держали свои позиции, но и шли вперед. Повсюду были людские крики, вся земля перекрасилась в багровый.

Тирелл отыскал короля в компании Вендела Мандерли и своих гвардейцев, чьи доспехи потеряли уже белоснежный оттенок.

— Это была чистой воды измена! — Лорас был уверен, что под доспехами тряслись его складки и подбородки при произношений этих слов, а сам он стал красным как помидор. — Они предали нас! Вместо того, чтобы атаковать Ланнистеров, они пошли рубить моих лучников и ломать строй!

— Я вас услышал! — прокричал Старк, иначе его было не расслышать. — Строй уже безбожно разбит, пусть остальные отступают, а арьергард прикроет ваш отход! Действуем по плану!

Внезапно появился Джон Фоссовей, которого никто не ожидал увидеть. Быстро спустившись со взмыленного коня и преклонив одно колено:

— Ваше величество! Мы… мы атакованы! — сказал лорд Нью Барреля. — Они явились из ниоткуда! Арьергард и резерв атакованы!

— Четче, милорд! — добавил Джон Локк. — Кем атакованы?

— Гора! Гора со своими всадниками атаковал нас в тыл!

— Как это возможно?! — воскликнул Молодой Волк.

— Я не знаю… Надо что-то срочно предпринять… Наших людей режут как свиней, а остальные отказываются идти на помощь, ожидая вашего приказа.

— Иные тебя дери! Сир Лорас, сир Робар! Поручаю вам от моего имени взять столько людей, сколько понадобится, и принести мне голову пса Ланнистеров! Это ваш шанс, сир Лорас! Теперь вперед! Быстрее! — мгновенно на холодную голову сообразил король.

— Слушаюсь! — отозвался Лорас. Он чувствовал, что надо остаться с королем, оберегая его. Но это был неподходящий момент для споров.

Стукнув ногами лошадь, Лорас поскакал в сторону резерва. Вместе с Джоном Фоссовеем и Робаром Ройсом они обнаружили там спорящих Мейдж Мормонт, сира Эдвина Окхарта и сира Хелмана Толхарта.

— Дураки! Дурачье поганое! Нас сейчас всех по одному прирежет Гора! — отчеканила леди Мормонт.

— Нам надо ждать дальнейших приказаний короля! — басисто сказал Толхарт. — Если центр будет нуждаться в помощи, которую он не получит, то всё пропало!

— Никакой помощи не будет от мертвых!

— Милорды! Не время для споров! Его величество приказал мне принести ему голову Клигана, и чтобы вы мне оказывали всякую помощь в этом!

Толхарт опешил, не зная что сказать, но леди Медвежьего Острова будто обрадовалась его появлению:

— Чего медлим? Вы оглохли или как? Всем строить людей! Пора положить конец всему этому!

Они не знали, как много людей у Горы, и взяли с собой пять сотен тяжелых всадников и рыцарей, а также тысячу пеших воинов. Вместе с конными они помчались к месту столкновения, издалека завидев великана, рубящего своим двуручным мечом в одной руке всех и вся. Облаченный в доспех, в котором иной и двинуться не сможет, Гора чувствовал себя комфортно, он не был ограничен в движениях. Все люди Клигана были конными, а на земле лежало шесть раз больше трупов людей, чем лошадей.

— Если убьем его, — указал своим мечом на Гору Робар Ройс, когда они остановились. — То остальные побегут в страхе.

— Он мой, — процедил через зубы Тирелл.

— Ещё увидем.

— Женщинам из дома Мормонт и не таких великанов приходилось валить, — весело добавила Дейси Мормонт, взявшаяся из ниоткуда.

Все трое поскакали наперегонки, выжимая из животных всё что есть. Подойдя ближе, они замедлились, чтобы не затоптать своих же. Они с трудом проталкивались через столпотворение. Даже в такой неразберихе несложно было разыскать Гору, выделяющегося среди всех остальных. Лорас спустился с коня, взяв в руки дубовый щит и булаву. Подойдя к самому близлежащего к нему человеку Горы, он ударом в копыта булавой срубил ему ноги, и конь визжа упал на своего всадника, остальное же довершили другие воины. Вдруг толкучка сбавилась, Клиган со своими людьми отступил назад, и некоторые дураки радуясь воскликнули. Но подобных чувств Лорас не разделял, ощущая лишь неизбежность грядущего. Свободное пространство, которое было миг назад, пропало, когда копейщики, мечники и топорники начали бежать, пытаясь спастись. Тирелл кричал им, приказывал остановиться. Однако никто его не слышал. Дураки, они никак не смогут сбежать от конницы. Чувство, глубоко засевшее внутри него, кричало, что ему тоже стоит последовать за ними.

«Вот и моя смерть», — промелькнуло у него в голове, когда он понял, что доспехи слишком сильно отяжеляют его.

Они настигли их. Никто и ничто не молчало: люди орали, кони ржали, сталь скрежетала, а остальные издавали слабый предсмертный хрип. Тяжелые всадники ударили, разбросав всех и вся у себя на пути, и растоптав других. Лорас с облегчением вздохнул — до него удар не дошел. Протрубили трубы, отважные солдаты вновь отправились в бой, а к этому времени уже прибыла остальная подмога. Пешие стаскивали конных с коней, вынося им приговор. Надо было быстрее заканчивать этот фарс — центр уже давно нуждался в помощи.

Этот даже запачканный серо-белый плащ можно узнать где угодно. Ройс добрался до Горы раньше него. Тирелл откидывал всех, кто был у него на пути. И если это был враг, то пощады ему не было. Держа в руках одноручный меч, Ройс изящно и ловко атаковал им в Клигана, ища прорези в его броне. Бессчетно. Щит сира Робара принял на себя могучий удар двуручного меча великана, заставив Ройса пошатнуться. Следующий удар пришелся уже по коню названного брата, и он пал, скинув своего всадника. Лорас уже не видел, что происходило дальше, и из-за всех сил принялся проталкиваться дальше. Последнее, что он увидел, это как огромный чёрный конь встал на дыбы, и подковы копыт стукнулись о сталь, а не о рыхлую землю.

Бросив булаву, Лорас ухватился за копье, лежавшее у его ног. Зубы невольно стиснулись, а в его руках словно стало больше сил, и вся усталость пропала. Дыхание участилось, кровь стучала в висках. Собрав волю в кулак, он что есть мочи ударил копьем скакуна Горы в живот. Животное завизжало, и копытом в последний момент успело лягнуть по нему. Он тяжело рухнул спиной на землю, и не мог дышать. Панцирь погнулся, сдержав удар. Лорас пролежал так будто целую вечность, не замечая происходящей вокруг бойни, так как его уши уже заложило. Он кашлял так, будто выхаркивал легкие, ощущая на языке металлический привкус.

«Как красиво, — промелькнуло у него голове, когда он смотрел на голубое небо через прорези в забрале. — Странно, что я раньше этого не замечал.»

Гигантская тень бросилась на него. Гора. Уже наверное планирует добить его. Пусть. Он устал, ему было больно при каждом вздохе, и он чувствовал холод. Хотелось, чтобы это лишь поскорее закончилось.

— Они точно поймут, когда придет время? — буркнул Харис Свифт.

— А вы видите свой член, когда отливаете? Так это тоже самое. Не заметить наших воинов, вступивших в бой, это как мужику не увидеть свой член, — выдал Лайл Крейкхолл.

Киван даже не улыбнулся, в отличии от остальных. Он мог бы легко приструнить молодняка из Крейкхоллов, но Свифт уже порядком поднадоел ему, и терпел он тестя лишь из-за дорогой ему Дорны. Её теплые руки и понимающий взгляд не раз удерживал Кивана от падения в пропасть.

От сегодняшнего дня зависело, как именно запомнят его потомки. Человеком, спасшим и после возвысившего дом Ланнистеров? Или Киваном, потерявшим всё, к чему их род шел уже тысячелетия? Ведь наследие человека определяется тем, к чему приводят его дела.

Мелькающие алые знамена не могли не вызывать чувство гордости. Оставалось лишь надеяться, что люди, шагающие под ними, разделяли его ощущения глядя на них. Даже не считая тысячу всадников Горы, они имели преимущество над Старком. Они получили числа, на которые раньше и не надеялись: Алестер Флорент вкупе с Селвином Тартом привели в их ряды две с половиной тысяч мечей. Они никак не могут проиграть. Никак. Он сделал всё, что от него зависело: уговорил Стоквортов и Росби пойти на эту авантюру, пообещав достойную награду, иначе мало кто бы согласился на такое — запятнать свой род таким предательством, сохранившись на страницах истории как перебежчики и клятвопреступники. Киван поступил так, как в свое время они с Тайвином запланировали: дать ложный предлог Стоквортам и Росби для присяги Старку, а при этом спрятать сира Грегора с людьми в их замках, оставшихся в тылу Молодого Волка. Он с точностью выбрал место битвы, дающее сиру Грегору маршрут для быстрого и незаметного перехода, а также подсунул Роббу Старку змею в виде подкрепления от новоявленных союзников. Весть, полученная от диверсантов, о том, что мальчишка поставил их именно в центре, а не в любом другом месте, вызвала у Кивана неслабую довольную улыбку.

Авангард всадников стремительно наступал на их ряды, и копейщики выстроились в уже выученную форму круга, выставив вперед копья и пики. Лошади попадали, столкнувшись о стальные острия. Такое малое количество конных не могли их надолго задержать. Киван опомниться не успел, когда гордые ланнистеровские солдаты вновь начали движение вперед и скоро дошли до первых рядов Старка.

«Успею ли я вновь увидеть Семь Королевств едиными на своем веку? — размышлял Киван, переваривая новость о том, что Русе Болтон уже успешно отбивает Север, а на Железных Островах королём вместо почившего Бейлона Грейджоя стал его брат — Эурон Грейджой. — Тайвин бы смог со всем этим совладать».

— Отправьте вторую волну, — изрек Киван. Время уже пришло. Сигналом для диверсантов было вступления в бой с центром Старка.

Гонец помчался к Аддаму Марбранду, командующего центром. Всю мощь они сосредоточили в центре и левом фланге, поставив в правый фланг лишь три тысячи под командованием Льюиса Лиддена. Судя по расположению войск, мальчишка Старк несомненно попытается взять их в клешни. Пусть. Когда его правый и левый фланг будут пытаться окружить сира Аддама стараясь остановить его наступление, Киван ударит их с десятью тысячами всадников. За всю войну Робб Старк ни разу не сражался с ними при свете дня, постоянно организовывая ночные атаки и набеги. Теперь, когда они встретились на чистом поле и под открытым солнечным небом, у него не было маневра для обмана. На войне опытные и матёрые всегда обводят молодых и глупых вокруг пальца.

Одно лишь мучило Кивана — они не получили обратно Джейме. Хоть и смогли обменять Титоса Бракса, Квентина Бэйнфорта, лорда Серрета и самое главное — Мартина, сына Кивана. Дорна бы его домой не пустила и отказалась бы в глаза глядеть, если бы он не сделал этого после того ужаса с Виллеммом, учиненного Рикардом Карстарком. Учитывая внезапную склонность к религии со стороны Ланселя и бессчетные попытки Кивана вернуть его прежнего, возлагать надежды в качестве наследника оставалось лишь на Мартина. Киван уже привык готовиться к худшему варианту.

— Наши солдаты ведь не знают об этом, я прав, милорд? — поинтересовался Селвин Тарт, говоря о маневре с предательством.

— Нет, милорд.

— Тогда столкновений между нашими людьми и диверсантами не избежать.

— Не избежать, — твёрдо повторил Киван.

Войско дома Ланнистеров алым пятном стояло на зелёном поле, бросаясь в глаза. Интересно, если бы он всё-таки смог обменять Джейме, то как бы он поступил в этой битве? Джейме никогда не был умнейшим из Ланнистеров, однако и безрассудным бы Киван его тоже не назвал. Наверное, попытался бы одним мощным ударом сломить Старков. Тайвин любил его, не показывал этого, но всё равно любил — Киван знал это. В качестве своего наследника брат всегда воспринимал Джейме, пытаясь не замечать Тириона.

Время было уже за полдень, битва уже шла несколько часов. Учитывая сокращающиеся дни, часов так через пять-шесть должно было стемнеть.

По части доспехов Киван всегда был поскромнее, чем его брат, и на нем была были стальные доспехи, местами позолоченные, а местами окрашенные в алый. Под броней была кольчуга, и весь комплект со временем весил всё более и более тяжелым грузом на нем, чем в его молодые годы.

«Хорошие вести или… впрочем, неважно. Мои думы уже ничего не изменит», — размышлял Киван, глядя на приближающегося гонца.

Спеша, молодой парень не смог нормально вытащить ногу из стремени и чуть не упал, когда спешивался. Сумев сохранить равновесие, весь в пыли, он опустился на колено:

— Милорды, сир Аддам Марбранд поставляет вас в известность о том, что он успешно прорвал строй центра, и углубляясь дальше ожидает теперь удара с флангов. Подкрепления из резерва, как он доложил, им всё ещё не поступило.

Сир Грегор, как видно, отлично справляется со своей задачей. Киван отпустил гонца, передав Аддаму Марбранду и далее действовать по плану. Он вздохнул в полную грудь, не услышав то, чего он больше всего боялся. С первыми лучами вчерашнего дня он получил чёрные вести из столицы о предательстве Редвинов. Киван никому не рассказал об этом, опасаясь появления ещё большего количества изменников. Но всё же выставил вдвое больше разведчиков, особенно в сторону запада, откуда как он предположил, и должен был заявиться Тирелл. Изначально он хотел подождать, пока Старк сам не нападет первым, а тем временем его люди начнут падать от обезвоживания. После этой новости Киван не мог больше ждать, и назначил время битвы. Его единственным шансом было побить Старка до прихода Тирелла. И если у него всё получится, то форсированным маршем он отступить к столице. Каждый второй раненый солдат не выдержит такого перехода. К счастью, для обороны Красного Замка много людей и не надо.

Несмотря на то, что Киван был верхом на чёрном боевом коне, его обзор был ограничен. Он не видел того, что происходило там, в гуще сражения, и это волновало его. Тайвин при командовании армией всегда предпочитал резерв, чтобы в случае чего оказать поддержку той части войска, которая в ней больше всего нуждается. Он не просто сидел, наблюдая, разумом он всегда был со своими людьми. Тайвин всегда был осмотрителен, но когда было необходимо, он умел быть отважным. В Киване соперничали чувство восхищения и зависти к брату. Он сжал кольчужный кулак при мысли, что никогда не сможет стать таким же, как он.

Киван посмотрел на свое окружение. На людей, которые некоторое время назад точно так же шли на Королевскую Гавань: Селвина Тарта, Алестера Флорента, Себастиона Эррола; и мыслями окинул остальных, кто сейчас не был в непосредственной близости с ними. Всеми из них влечет желание наживы, а также страха. Всеми, кроме Селвина Тарта. Он не участвовал битве у Черноводной и мог спокойно отказаться присягать железному трону, так как у его головы, в отличии от остальных, не маячил призрачный меч Илина Пейна. Вечерней Звездой двигало чувство мести к Тиреллам. Только он тут вызывал у Кивана уважение к себе.

Дунул ветер, фыркнули лошади. Зима обещала добить большинство из тех, кто переживет эту битву. Зачем вообще нужна эта чертова война? Она ведь принесла им лишь горести и боль. Киван уже давно не был молодым — в золотых прядях всё больше пробивалась седина, и он не желал гибнуть на поле брани. Он никогда не бежал от сражений, но чтобы любить их — нет. Это Тиггет, его младший брат, обожал такое. С годами Киван чувствовал себя всё более усталым. Его не интересовали былые увлечения из юности. Ни душой, ни телом он не был тем, что раньше. Он даже сам не понимал, что заставляет его идти дальше. Уж точно не желание того, чтобы на железном троне просиживал задницу ещё один блондин.

— Время пришло, — отчеканил Киван, наблюдая за сжимающимися клешнями войска Робба Старка. — Трубите наступление. Пора показать волкам, на что способны львы.

Молодой Крейкхолл начал разъезжать вокруг раздавая указания. Басисто били в барабаны устанавливая ритм, и после мощного дуновения по земле начали стучать сорок тысяч копыт. Теперь уже Молодого Волка не спасет никакая хитрость. Киван до сих пор не привык к этому, и ощущал слабый трепет и гордость в душе, когда думал о том, что ведет стольких людей за собой.

Его конь гордо переставлял копыта, и кольчужные кольца позвякивали при этом. Одним мощным ударом им надо было смять ряды Старка, пока сир Грегор отвлекает на себя внимание. Тяжелая конница была неповоротлива и медлительна, и у них может быть и не будет другого шанса. Полторы тысячи их более легкой кавалерии тем временем будет обходить Старков в тыл, когда полностью закованные в сталь всадники будут ломать строй северян.

Чем ближе они к ним приближались, тем быстрее маршировали, и скоро сама земля начала дрожать под ними. Десять тысяч конных мчались на врага выставив пики вперед, а Старки тем временем судорожно пытались успеть перестроиться.

«Не успеете, » — подумал Киван прежде, чем они врезались в ряды и начали их рубить.

Вопли заполонили уши. Люди падали и кричали, умоляя, а всадники, будто бы не замечая этого, проходили через их ряды. Красное смешалось с серым. Стальной кулак сработал. Они ломали их ряды, углубляясь внутрь. Их было не остановить — каждый взмах меча или топора нес с собой смерть. Киван остановился, не желая входить в самое пекло и давая молодым рыцарям возможность прославиться. Они бросали свои знамёна с золотым деревом на серебряном поле Рованов, лютоволком Старков, золотой розой Тиреллов, кольчужным кулаком Гловеров и зеленым яблоком Фоссовеев.

Сердце учащенно стучало, а ноздри вздулись, пытаясь захватить больше воздуха. Через забрало из его рта шел пар. Сражение шло уже почти полдня. Их всадники стремительно проезжали мимо него, а Старки и Тиреллы отступали. Они уже были близки к победе. Осталось дотянуться до неё и взять. Его слух улавливал звуки хруста костей и бьющегося друг о друга металла под весом копыт. На глазах Кивана одному солдату удалось скинуть с коня рыцаря, знамя которого Киван не знал, и тут же он принялся добивать его. Переведя взгляд в другую сторону, он стал зрителем сцены, где конники добивали убегающих солдат ударом в спину, а остальные падали под копыта коней. Если это настроение успешно перейдет и на другие части войска Молодого Волка, то уже через час они одержат победу. С годами Киван понял, что чем большего ожидаешь, то тем горче неудача, однако сейчас он не сдерживал себя, и то наслаждение, что он испытывал, было словами не описать. Он слышал запах крови в воздухе.

Он развернул своего коня назад и двинулся обратно. Пусть молодые занимаются этим. Киван свое уже сделал. Скакун мирно ступал по затоптанному зелёному полю, время от времени не забывая фыркать. А битва сзади и не собиралась утихать. Отойдя на достаточное расстояние в компании двадцати своих телохранителей, Киван начал наблюдать. С каждой секундой они становились ближе к успеху. Весь правый фланг Старка был уничтожен и обращен в бегство.

И тут, сидя на коне, он вновь почувствовал дрожание земли и топот копыт. Не такой сильный как предыдущий, но внушающий опасение и селящий в груди страх. Развернувшись, он увидел то, чего он больше всего опасался. Мелькающее золото на зелёном поле на северо-западе. Мейс Тирелл смог перейти Черноводную.

— Быстрее! Готовьтесь контратаковать! — вдруг ожил Киван. Поначалу его голос прозвучал слабо и неуверенно, и кашлянув он продолжил: — Возвращайте людей обратно!

В его сердце всё ещё таилась детская наивная надежда. У них был ещё шанс. Если они сумеет задержать авангард Тирелла парой тысяч конников, то остальные в это время обратят войско Молодого Волка в пух и прах. Киван сам вновь помчался к своим людям. Не было времени ждать, пока кто-то сделает это вместо него. Он подзывал к себе лордов и более-менее значимых рыцарей, чтобы они начали сбор людей. Это действовало, однако не так быстро, как это было нужно. Киван кричал, повышал голос, делал всё, чтобы ускорить процесс. Издалека краем глаза он заметил надвигающееся знамя с красным охотником Тарли. Неудивительно. Он ведь всегда возглавлял авангард Тирелла.

Они собрали столько людей, сколько смогли. Больше времени у них не было. Если они ударят их в тыл, пока люди будут заняты сражением со Старком, считай всё кончилось. Вытащив меч из ножен, он крикнул и рисовал клинком круг, давая знак на наступление. Киван не знал, сколько их тут собралось. Однако это было уже неважно. Трубя боевой клич, они направились на встречу с авангардом Тарли. Успев построиться лишь в кривой клин, они столкнулись с их конницей.

Эти несколько мгновений перед столкновением казались целой вечностью. Пусть это и будет самоубийственной атакой. Пусть его имя спустя века и не вспомнят. Пусть его кости похоронят в этом бесславном и безымянном поле. Главное чтобы дом Ланнистеров жил.

Гулким ударом отозвалось острие пики об его панцирь, выбив старого рыцаря из седла и лишив его дыхания.

Не бечено...

Звякнули цепи, когда он предпринял попытку сдвинуться и пустить кровь по затекшим конечностям. Всё тело зудело и ныло, а оставшуюся руку он и вовсе не чувствовал. Правая рука, которой он лишился по милости Варго Хоута, казалась Джейме даже более реальной и живой по сравнению с левой, закованной в оковы. Рядом с ним лежала миска с недоеденной похлебки с кусочками мяса — аппетита у него в последнее время не было совсем. Льняная палатка билась на ветру, заглушая звуки переговаривающихся снаружи людей. Никто из них не снабжал Джейме свежей и важной информацией, но и без этого он догадывался обо всём.

«Лучше бы вы все передохли как скот», — думал он, сжимая челюсть.

Тот день он запомнил на всю свою оставшуюся жизнь, всю короткость которой он осознал за те сутки. Звуки строящихся в колонну людей для отправления на поле битвы он не спутает ни с чем. Это ожидание, казалось, длилось целую вечность. «Что случится, если Робб Старк победит?», — грузил он в те моменты голову тяжелыми мыслями. Он всеми силами отгонял те ужасы в своем разуме, что выходило с переменной удачей. Результат окончания сражения легко можно было понять по настроению голосов снаружи. И несколько дней спустя после бойни войско двинулось, и из своей клетки Джейме узрел знакомые башни и стены, которых уже не видел несколько лет.

Джейме не питал никогда никаких иллюзий по поводу своей судьбы. Он был готов к смерти. Он её не боялся. Воин, если его всё ещё можно было так назвать с одной рукой, не должен бояться костлявой.

Ткань шатра двинулась, и в неё вошел человек, чьё лицо было больно знакомо, но кто это Джейме даже не догадывался.

— Сир Джейме Ланнистер, посвященный в рыцари в пятнадцать, а через год принятый в королевскую гвардию, и через ещё один заколовший своего короля в спину. Цареубийца, дамский угодник и сестроёб. Ты ведь не думаешь, что тебе дали бы шпоры, если бы не твой богатый папочка?

— Они хотя бы у меня есть, — произнес Джейме, вспомнив, как он спас жизнь Самнеру Крейкхоллу, и свой поединок с Улыбчивым Рыцарем. Как огромный и величественный Рассвет Эртура Дейна коснулся его плеч, ознаменовавший начало новой главы его жизни. — А ты сам-то не староват для оруженосца?

— Изволишь шутить, Ланнистер, — показал зубы человек с козлиной бородкой, и по акценту Джейме наконец-то узнал в нем одного из северян, а также почувствовал запах вина исходящий от него. — Хотя, если подумать, я бы на твоем месте поступил бы точно также. Ох, какая женщина. Мне однажды повезло увидеть её. Издалека, конечно. Я и представить себе не могу, каково это чувствовать её горячие губы на своем члене. В принципе, возможно, мне скоро и посчастливиться это ощутить. Знаешь, ты ведь зарубил моих друзей. Там, в Шепчущем Лесу. Эддарда и Торрхена Карстарков, а также Дарина Хорнвуда. Тоже был славный малый. И вот теперь, когда всё уже подошло к концу, и толку от тебя теперь ноль… — сверкнула сталь в его руке. Кинжал медленно коснулся груди Джейме, и начал подниматься выше попутно рисуя узоры. — И вот что, я бы хотел чтобы ты знал, как меня зовут. Мое имя…

— Мне абсолютно плевать. Если хочешь, то давай, не тяни время и делай своё дело. Или ты, тупая ты башка, не знаешь, каким концом кинжала надо бить?

— Как тебе угодно, — сказал северянин. Джейме глубоко вздохнул и задержал дыхание, опустив веки в момент, когда северянин с рыком замахнулся. Ничего не почувствовав, он медленно открыл один глаз, а потом другой. Он увидел, как ткань вновь двинулась, и незнакомец покинул шатер. С облегчением Джейме испустил дыхание.

— Он погорячился. Я извиняюсь за его выходки, сир. Вы, несмотря ни на что, остаетесь всё ещё рыцарем, заслуживаете вы того или нет, — показался из темноты рыжеволосый юнец в чёрном как ночь дублете с серебряной застёжкой лютоволка; истинный возраст которого был виден даже не глядя на его заросшую бороду. Не следит за собой, паренек. Когда Джейме был на свободе, хотя свободой это было трудно назвать, учитывая то количество обетов, которые он дал; он не оставлял на лице не единого волоска — Серсее больше нравилось, когда он был без них.

— Давно не виделись, ваше величество. Я с радостью готов преклонить колено, вот только цепи мешают, если бы вы приказали снять их…

— И не надейся, Цареубийца. Без своей правой руки ты мало на что способен, однако какой смысл мне рисковать? Так что не испытывай мое терпение, а то потеряешь даже те крохи удобств, которые тебе предоставлены. — Старк уселся на стул, принесенный одним из его людей.

— И что ты мне сделаешь, мальчишка? Лишишь меня очередной порции похлебки? — неудачно пнул Ланнистер в сторону Старка миску с едой.

— Даже тогда, когда человек думает, что ему нечего терять, он глубоко ошибается. У нас всегда есть то, чего мы можем лишиться. — Джейме ожидал услышать грозный волчий рык позади короля, и увидеть пару горящих глаз цвета расплавленного золота. Но не услышал.

— Говори, зачем пришел. — У Джейме было каменное лицо, губы обсохли и потрескались, и от него пахло отнюдь не благовониями.

— У меня есть для вас предложение, — с холодным лицом промолвил Старк, и удержал некоторую тишину. — Сдайте мне Королевскую Гавань, и я гарантирую вам, вашему брату, сестре и племяннику спокойную и сытную жизнь до конца ваших дней. Ей я найду, если она того пожелает, богатого супруга; а Томмену дадут воспитание, а когда он подрастет: шпоры и некоторые земли, может быть и замок, а также невесту из хорошей семьи.

— Вряд ли Серсея захочет, чтобы чей-то герб вновь покрыл ей плечи. А у Томмена, если мои сведения верны, уже есть жена из довольно благородной семьи. Так что я любезно отказываюсь.

— Не время для игр, сир Джейме. Это серьёзно. Даже если вам и плевать на простых людей, которые могут погибнуть при штурме, то все равно ли вам на своих ближних? Не мне вам говорить о том, что делают с городом и его владельцами, которые упрямо не желают покориться.

«Откуда тебя знать, на что мне плевать, а на что нет? Ты ли выбирал между верностью клятве и жизнями десяток тысяч невинных? Ты ли обрек себя вечным презрительным усмешкам за спиной, ради того, чтобы дети, женщины и старики могли жить? По какому праву, волк может судить льва?»

— Ты ведь сын своего отца, да?

— Стараюсь им быть.

Джейме потупил взгляд. Как бы на его месте поступил Тайвин Ланнистер? Он задавал себе этот вопрос тысячу раз, и каждый раз приходил к одному и тому же ответу — Тайвин Ланнистер никогда не оказался бы на его месте. Но отдал бы он так легко победу врагу ради незначительных крох? Наверное, эти крохи лучше, чем их погибель, и смерть тысяч невинных.

— Предположим, сын Неда Старка будет верен своему слову. Откуда у вас такая уверенность, что я буду верен своему? Хочу напомнить, я убил короля, которому поклялся служить, когда мой отец начал штурм столицы.

— Тогда, по крайней мере, я попытался. Но я могу обещать вам, что из города вы ни по морю, ни по суше, не сбежите. Я найду вас. И вашей судьбе, и судьбе вашей сестры, мало кто потом позавидует.

У Джейме вырвался смешок:

— Вряд ли Нед Старк пошел бы на подобное.

— Я не мой отец, хоть и стараюсь им быть. Слишком многое я потерял в этой войне. — Молодой Волк встал и повернулся к нему спиной, сжимая кулак. — Даю вам время до утра. Примите правильное решение, сир Джейме.

— Ждать у вас надобности нет. Я… согласен с вашим предложением.

— Сир Локк, приведите сира Джейме в порядок. Накормите и оденьте его, как подобает, а также снимите эти цепи. Дайте ему личные покои, и выставьте хорошую охрану.

— Будет исполнено, ваше величество.

Несмотря на позднее время суток, Джейме в кратчайшие сроки обмыли дочиста, очистив его от всей грязи и после даже предложили благовонные масла, от которых он, конечно же, отказался. Отросшие волосы и бороду умело подстригли. Его сразу же избавили от тех лохмотьев, в которых он просиживал задницу уже почти месяц, и предоставили шелковую рубаху, которую он также отверг, предпочтя льняную; кожаные бриджи бледно-золотого цвета оббитые шерстью, а также темноватый дублет и плащ с подбитым мехом волка. Ему предложили с виду и по запаху аппетитное жареное на вертеле кроличье мясо со специями, но его не тянуло есть. Привычный шатер заключения сменили на более просторный с хорошей кроватью и столом с зеркалом, однако охрана осталась, хоть и лица сменились. Но в цепях ему порой сон давался гораздо легче, чем на этой мягкой перине.

Кто-то мягко дернул его по плечу, и через сонные глаза Джейме не сразу понял, что он бормочет:

— Сир Джейме, вам пора уже проснуться. Сейчас уже почти полдень.

— Как тебя зовут, парень? — сказал Джейме, пытаясь размять конечности.

— Люкас Блэквуд. Я один из мечей его величества, — изрёк паренек возрастом не старше своего короля. — Умойтесь и оденьтесь. Скоро мы отпустим вас.

В любой другой ситуации эти слова вызвали бы в нем радостный трепет, но этот случай лишь вызывал горечь с отвращением к самому себе. Если бы он не сглупил тогда в Шепчущем Лесу, позволив Роббу Старку оставить его в дураках, всё было бы иначе. Он был золотым львом из Утёса, лучшим мечником в Семи Королевствах, но кто он теперь сейчас? Однорукий калека в плену, чей дом ныне будет только на страницах истории.

Он умылся и оделся во вчерашнею одежду, а также в кольчугу сверху. От предложенных легких снастей он отказался в пользу двух чаш воды.

— Вас все ещё не любят здесь. И чтобы не возникли проблемы, с вами буду я, а также тридцать крепких гвардейцев из Хайгардена, — проговорил Блэквуд, выводя его из шатра. Он долгое время не видел самого солнца, лишь его слабые лучики проникающие через отверстия в ткани. Оно ослепило его, заставив зажмурить глаза, однако оно же приятно грело кожу при осенних ветрах, что он даже снял перчатку с левой руки. — Я думаю, вы в курсе, что мы не причастны к тому неприятному инциденту с наемниками. Варго Хоуту не стоило так поступать с вами, сир. В наказание его величество даже изгнал Хоута и его шайку из наших рядов. После, конечно же, из-за недопонимания между нами дошло до крови, но это уже немного другая история. Вам лишь стоит знать, что мы не ответственны за потерю вашей руки.

— Это уже не важно.

— Мне просто надо было это сказать, а дальше уже решать вам.

Говорит он наверняка по указке своего короля, понял Джейме. Хочет понизить накал в их отношениях. Но Джейме и без слов Блэквуда было ясно, что это было прихотью Козла.

Весь путь сквозь брань и неуспешные плевки, он, в окружении тридцати гвардейцев и Люкаса Блэквуда, пробирался через лагерь. Льва не должно волновать мнение овец. Паж держал за узды величественного белого скакуна, а Старк стоял со своей свитой холодно и презрительно глядя на него. Вокруг Молодого Волка было поистине огромное количество богатых знамен: гигант в цепях Амберов, кольчужный кулак Гловеров, водяной Мандерли, охотник Тарли, золотое дерево Рованов, башня Хайтауэров, и, конечно же, золотая роза Тиреллов. Столько значимых лордов в одном месте Джейме не видел с поры турнира десницы.

— Я, надеюсь, вам предоставили все нужное, сир Джейме, — начал Молодой Волк. И после добавил: — Давай-те уже закончим это безумие, и не позволим ещё большему количеству детей остаться без отцов.

Непривычно и неудобно было взбираться на коня без правой руки, из-за чего у него это получилось с трудом, и это вызвало пару смешков у нескольких из собравшихся. Но где же его лютоволк? Его опоясали длинным мечом, и дали в руку знамя с львом Ланнистеров. Не составляло труда догадаться, откуда они это достали.

Лагерь был разбит на расстоянии куда не достанет ни выстрел из лука, ни из требушета. Город уже понемногу начали окружать частоколом. Мальчишка не до конца верит в успех этот затеи, даже сам Джейме не полностью верил в благой результат. Он и сам толком не знал почему: то ли из-за того, что он ещё не решился сдать ли город, то ли потому, что Серсея и Тирион вряд ли примут эти условия.

Конь грациозно скакал к воротам города. Не единой души поблизости почти на целую милю. Джейме отнюдь не радовало происходящее. Он хотел поскорее покончить с этим, и ударил коня по бокам. Огромные башни и стены из желтоватого камня возвышались над ним, а летучий запах вдарившийся в нос так и сообщал, что он на месте.

— Стой где стоишь! Иначе мы наштыкуем тебя стрелами! — прокричал басистый голос сверху. — Назови имя и цель прибытия!

— Сир Джейме из дома Ланнистеров с Утёса Кастерли. Прибыл… Просто открой эти чертовы ворота и впусти меня!

Как он и предполагал, стражник пошел искать кого-то постарше званием и желательно того, кто лично знает Джейме в лицо. Прошло немало времени до того момента, как они нашли нужного человека, и он признал в нем Джейме. Укрепленные сталью деревянные Королевские ворота медленно отворились, но через прорезь проглянули не роскошные золотые кудри или карлик с кривыми ногами, которые он ожидал. Он носил каштановые масляные волосы до плеч с нередкими серебряными прядями, а на лице виднелись морщины и старые шрамы. У него был выступающий подборок, и на нем была чистая и отличная чёрная броня, что кричало о достатке и благородной крови её носителя.

— Лорд Лидден, рад, что мы вновь встретились. Я боялся, что вы сгинули в одной из многочисленных битв моего отца.

— Я тоже рад вас видеть, сир. Боги были милостивы ко мне и сохранили мне мою жизнь. Однако они забрали стольких великих людей. Мои соболезнования по вашему отцу и дяде, сир Джейме. Оба они были достойными людьми.

Джейме ни чуть не удивился тому, что дядя не пережил битву со Старком. Раз Молодой Волк пошел сразу к нему, а не к сиру Кивану, то в живых он вряд ли остался.

— Если вы не против, то войдем в город. Я по дороге к Красному Замку отвечу на все интересующие вас вопросы, а в свою очередь вы ответите на мои.

Белый скакун вступил в город. Ворота за ними гулко закрылись, и Джейме выбросил из рук знамя с золотым львом. Он направил коня вперед, и не желал оглядываться.

— Наверное, мне не стоит спрашивать, как это случилось? — Джейме понял, что он говорит про его правую руку.

— Не стоит. Впрочем, как вы здесь оказались, милорд?

— То же самое я хотел бы спросить у вас, сир, — сказал Льиюс Лидден, взобравшись на свою лошадь.

— Робб Старк полагает, что я сдам ему город в обмен на свою жизнь, и жизнь Серсеи и Томмена.

— И правильно полагает?

— Я пока что не знаю.

— Вам решать.

— Теперь ваша очередь. Как вы здесь оказались?

— При битве у Хейфорда я возглавлял правый фланг. У меня было всего лишь три тысячи людей, и по плану я должен был атаковать, когда сир Киван разобьет правый фланг Старков, и начнет громить его центр. Когда я только-только собирался отправить людей в бой, наступление нашей кавалерии замедлилось, и сира Кивана атаковали люди Мейса Тирелла. Бой был проигран. Даже с учетом их потерь, Тиреллов и Старков было почти в два раза больше. И я в быстром порядке отступил к столице, оставив тысячу своих людей прикрывать тыл.

— А как обстоят дела в городе?

То что в городе неспокойно было понятно и без каких-либо расспросов. Их не много ни мало сопровождало пятьдесят гвардейцев. Даже в лагере Старка его охраняло меньше людей. Оглянувшись по сторонам, Джейме узрел презрительные и голодные взгляды, с завистью и отвращением глядящих на него. Льва не должно волновать мнение овец.

— Сир… тут творится полное безумие… Фанатики взяли в руки оружие, и объявили о восстановлении орденов Сынов Воина и Честных Бедняков.

— Вера вооружилась? Как вы этому позволили произойти?

— Ваша сестра, королева, поддержала их и выпустила соответствующий указ в отсутствии сира Кивана. И их главарь, по моему мнению, заботиться отнюдь не о благе короля, преследуя свои личные цели. И королева-регент также в последнее время творит странные вещи… Сир, она не в своем уме.

— Что? Что она такого сделала? — насторожился Джейме, и каменная гримаса пропала с его лица.

— Она пыталась отправить меня на плаху, объявив меня предателем. Не будь у меня моих людей, ей бы сошло это с рук. Королева Серсея считает, что это я виноват в поражении вашего дяди, — говорил он махая руками. — Что я ударил его в спину во время битвы. И при других раскладах я никак не мог бы уцелеть в той битве. Она отказывается вслушаться к голосу разума, сир.

Серсея никогда не была холодным и рассудительным человеком. Она была горящим огнем во всех аспектах жизни. Она руководствовалась эмоциями почти во всех ситуациях, но это Джейме и нравилось в ней. Она буквально заставляла его гореть, когда они соединялись воедино.

— Она просто вспылила, милорд. В такое неспокойное время не каждому удается мыслить на трезвую голову, — попытался объяснить выходки Серсеи Джейме. — Она просто пытается защитить своих детей.

Лидден вытаращился на Джейме так, что у него что-то кольнуло в животе.

— У её величества сейчас только один единственный ребёнок…

Лучезарная детская улыбка и смех всплыли в воспоминаниях. Джейме почувствовал слабость. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Буря прошла в его разуме, принеся ответы и проясняя моменты, над которыми он раньше задавался вопросами. Теперь понятно, почему Робб Старк тогда упомянул Томмена, однако не сказал ни слова про Мирцеллу… Ему не верилось в то, что та милая кроха, которая в детстве почти никогда не плакала, теперь уже не с ними. Конь шел своей дорогой, а Джейме молча восседал на нем, прокручивая в голове разные мысли, вдруг вспомнив о том, что ни слова не было сказано также о Тирионе…

— Мой брат… Он тоже мертв…?

— Нет, милорд. По крайней мере мне об этом никто не доложил. Говорят, он пропал почти сразу после того, как Пакстер Редвин взял город в блокаду. Королева утверждает, что он предал их, бросив в самый трудный момент.

«Наверное, тут есть что-то другое, — вздохнул Джейме с некоторым облегчением. — Тирион, при всей его нелюбви к Серсее, не мог её и Томмена оставить просто так. Не мог».

Они вошли в замок с бронзовых ворот у навесной башни. Мирцелла мертва, отец мёртв, Джоффри мёртв, а Тирион сбежал... Двор был почти пуст. Наверное, всех их отправили патрулировать улицы. В одиночестве в западном дворе стояла пика воткнутая в землю с и подгнившей головой на острие.

— Это деяние вашей сестры, сир Джейме. Та испортившаяся голова когда-то стояла гордых плечах сира Бейлона Сванна. Теперь его уже нет, да рассудит его Отец по справедливости, которой он не увидел в этом мире. А он ведь был вашим братом по ордену.

— Его приняли в королевскую гвардию? Когда?

— После бунта в столице, где был убит Престон Гринфилд. Его сочли достойным и наградили белым плащом. Вам скорее бы стоило поинтересоваться, за что с ним это так.

— И за что?

— Ваша сестра утверждает, что сир Бейлон пытался выкрасть королевскую казну и сбежать. Хотя я могу найти десяток свидетелей, которые подтвердят, что это ваш брат Тирион приказал ему подготовить вывозку казны из города, планируя покинуть столицу вместе с королевой, и забрать также золото. Сир Бейлон всегда показывал себя лишь с лучшей стороны.

— Тогда почему Тирион пропал, оставив всё это просто так?

— Можете спросить вашу сестру, когда встретитесь с ней.

Сказанное вызвало у Джейме недовольный рык и раздражение с помесью гнева.

— Сванны поддержали Ренли в начале войны. Они всегда были изменниками, — пытался объясниться Джейме. — Не скажу, что наша беседа была приятна мне, милорд, но думать о вас хуже я из-за неё не стану.

Джейме спрыгнул с коня, и быстрым шагом направился в Твердыню Мейгора. По дороге он чуть не сбил с ног служанку с тяжелой корзиной, которая опрокинулась после этого. Джейме пошел дальше в поисках Серсеи. Гвардейцы ланнистеров и Мерринт Трант стояли перед дверьми. И когда они с разинутым ртом глядели на него, он распахнул двери, найдя её. Джейме опешил, и затормозив смотрел на неё, когда она медленно повернулась в его сторону. Родные золотые кудри взметнулись, а она взглянула на него как на призрака, будто бы сомневаясь в реальности происходящего.

— Джейме…?

— Серсея.

Она встала, и он побежал к ней на встречу. Ощутив родимый запах и мягкость. Ощутив себя дома. Серсея всхлипнула, всё ещё ставя под сомнение реальность происходящего. Она соскучилась по нему, а он по ней. Их связь будто бы окрепла за те месяцы и годы его отсутствия.

— Джейме! Скажи, что ты реален! Скажи, что ты пришел спасти нас! Я чувствовала, что ты придешь!

— Я тут, сестренка, тут. Я не дам тебя в обиду. Никто теперь не посмеет и тронуть тебя, — проговорил Джейме, вдыхая её запах.

Джейме хотелось, чтобы они так простояли целую вечность. Чтобы она никогда не покидала его объятия.

— Я знаю! Теперь эти предатели и пискнуть не посмеют, так как здесь есть ты! — изрекла она чуть ли не плача.

Джейме стало больно в груди. Больно от того, что она пережила во время его отсутствия. Больно от того, что ничего этого не было бы, будь он рядом с ней.

— Дай мне на тебя взглянуть. — Джейме левой рукой касался её родного лица, глядя на неё, и ощущая разливающуюся в груди трепет и радость.

— Как ты здесь оказался? Как ты смог сбежать? — спросила она, будто бы боясь, что он вновь пропадет.

— Я не сбежал… — хрипловатым голосом уже с грустью продолжил он.

— А как… Старк отпустил тебя… Но зачем…?

— Это сейчас не так уж и важно…

— Я хочу знать.

Джейме не хотел портить этот момент таким мрачным разговором, но Серсея была тверда в своем желании, и он уступил ей:

— Он хочет, чтобы мы сдали город…

За несколько мгновении на её лице сменилось несколько чувств. Сначала была радость от его прибытия, потом недоумение и после уже на родимом лице красовался гнев.

— Он его не получит так легко! Мы уже пережили одну осаду и штурм! Переживем ещё одну. Есть запасы…

Она не осознает в каком они положении, понял Джейме, дальше уже не слыша её слов. Серсея женщина, и она мало что понимала в ведении войны, но тут уже были простые числа.

— Серсея…

— Неужели ты согласился?!

— Мне пришлось сказать да.

— Хорошо. Кому какое дело, что человек говорит с наставленным к горлу мечом, — она нервно сгладила свое алое парчовое платье, с капельками аметистов на груди.

— Неважно, сказал я это с клинком у шеи или нет. Боюсь, мы проиграли войну.

— Нет! У нас ещё есть шанс! Томмен состарится на этом чертовом железном стуле, и передаст его нашим внукам. У Давена на Западе есть войско, если он только прибудет сюда… — набивала она круги в своих покоях.

— Серсея, — отчаянно произнес он. — Будь хоть у Давена пятьдесят тысяч людей, когда он прибудет сюда, он найдет лишь людей Старка на стенах.

— Нет-нет. Отец же успел, успеет и он.

— Осада уже началась. Нас заблокировали и с моря, и с суши. Если Старк погрузит своих людей на корабли Редвина, то за один день он возьмет город, — ровным голосом продолжал Джейме.

— У нас есть поддержка народа в городе. Вера стоит за нас горой. Они не смогут получить город без простых людей. А дикий огонь отправит флот Редвина на то же дно морское, где покоятся корабли Станниса.

— Ты не знаешь, как эти люди смотрели на меня, когда я проходил сквозь улицы.

Она глянула на Джейме с опаской, и уставилась на то место, где у него когда-то была правая рука. После подняла взгляд, и потом вновь опустила и подняла.

— Твоя рука…

— Несчастный случай.

— И ты предлагаешь склонить колено перед ним после этого?!

— Старк тут не причем. Это был Варго... Аргх, впрочем, ты в любом случае не знаешь кто это.

— Я только знаю, как бы его там не звали, он был человеком Робба Старка. Этого достаточно.

— Неважно, что там со мной случилось. — Он вспомнил, как нюхал свою гниющую руку, подвешенную на его шею. Как пьяные вдрызг северяни десятки раз приходили поглядеть на него в цепях и блеснуть умом. — Мне важна только ты! У Старка нет причин нас убивать. Так не будем же ему давать её!

— Ты забыл, что Джоффри приказал снести голову Неду Старку под ликование толпы? Думаешь, мальчишка этого не помнит? Я скорее сотру этот город с лица земли, чем позволю этому произойти!

— Джоффри уже нет. Отца уже тоже нет. Остались ты, я и Томмен. Надо действовать с тем, что у нас есть.

— Я не знаю, не знаю! — глаза Серсеи покраснели, и вмиг наполнились влагой. Она сжимала свое платье, обращая свой взгляд на него, и ища в нем ответ. — Должен же быть какой-то выход!

— Он есть. И ты знаешь какой…

Серсея уселась на перину, обхватив свое лицо левой рукой и уперевшись локотью о бедро. У неё творится каша в голове, и она не может свыкнуться с мыслью. Всю свою жизнь она так или иначе получала свое. Была сначала принцессой для отца и всего Запада, а потом королевой для всех Семи Королевств — матерью для принцев и принцесс. Теперь же, склонившись, она должна была отдаться на чью-то милость.

— Ладно, — слишком легко прозвучало из её уст.

Джейме с облегчением выдохнул.

— Старк обещал что-то помимо наших жизней? — Обещал, что нам обоим не жить, если мы решим обмануть его. — Или ты не смог ничего помимо этого выторговать?

— Он обещал нам безбедную жизнь, а Томмену земли, замок и шпоры, когда подрастет.

— Что по поводу дочери Станниса?

— Мне было немного не до нее. Наверное, он попытается аннулировать брак, сказав, что он ещё не консумирован.

— У нас ещё есть время. Если все дело лишь в каплях крови на простынях, то это можно легко провернуть… И Штормовой Предел унаследуют их дети…

— Томмен и Ширен слишком малы для этого, — подавил в себе отвращение Джейме. Как только в её голову могут идти подобные мысли?

— Я тут одна должна заботиться о благе семьи или как?

— Нет, тебе и не придется, — твёрдо ответил Джейме. — Я буду рядом с тобой до конца чтобы ни случилось.

Королева встала и подошла к кувшину вина на стеклянном столе, дрожащими руками налив себе красного полусладкого вина из Арбора. Допив, она с криком кинула чашу в стену, разбив её. Она никак не может смириться с происходящим. Если бы только Джейме мог хоть что-то сделать… Лев без лапы — какой от него теперь прок?

— Я прикажу подготовиться к капитуляции, и сам поговорю с Томменом, если ты…

— Нет! — резко и остро отрезала она. — Я сама.

— Как пожелаешь, — сказав это, он быстро покинул её покои, спеша покинуть и Твердыню Мейгора. Не так он себе представлял это.

Каменные стены давили на него. Столько неприятных воспоминаний были связаны с ними. Отец, который разочаровавшись в нем, бросил на Джейме последний взгляд, покидая столицу с Серсеей. Лорд Тайвин отказался бы называть его сыном, узри он Джейме ныне. А дух Эйриса каким-то образом остался здесь. Из-за него все запахи в Красном Замке напоминали горелую плоть, и из далека шепчущего Эйриса, вечно повторяющего с его едким голосом:

— Сжечь их всех!

Он однажды уже переступил через себя, убив его и покрыв себя вечными издевками. Сможет переступить ещё раз. Льва не должно волновать мнение овец.

Во внутреннем дворе его опять ждал Льиюс Лидден на вороном коне в сопровождении уже пары сотен латников. Шесть гвардейцев в шлемах в форме головы льва уже держались за свои мечи, не зная что с ними делать.

— Милорд, зачем вы здесь? К чему всё это?

— Пришел убедиться, что всё пройдет гладко.

— Как вы видите, всё спокойней некуда, — выбирая выражения и подавляя в себе гнев, произнес Джейме. Ведь из-за пары неподходящих сотрясении воздуха по улицам города могут пролиться реки крови.

— Сир Джейме, я понимаю, зачем вас послал Молодой Волк. Он не хочет, чтобы дело дошло до мечей, в отличии от вашей сестры, коя уже показала себе ужасным управленцем. Все мы хотим лишь одного: живыми вернуться к своим семьям. Война уже окончена, и мы не желаем умирать из-за упрямства Ланнистеров.

— Я договаривался с Роббом Старком, что я лично сдам ему город. Никто иной. У вас нет причин для беспокойства, милорд. Завтра утром мы капитулируем.

— Мне страшно хочется в это верить. Из уважения к вашему отцу и дяде я не стану задерживать вас и поверю вам на слово. Но так или иначе, если вы таки откажетесь от этих ваших слов, я и мои люди сами откроем ворота волкам. И будь что будет.

— Я даю вам мое слово. — Слово, которое для многих уже пустой звук.

— А я даю вам свое. До скорой встречи. — Льиюс Лидден дернул за поводья, уводя коня обратно, и его люди последовали за ним.

Командир золотых плащей. Ему нужен командир золотых плащей. На данный момент они представляют главную силу в городе. Кто контролирует городскую стражу, тот контролирует и весь город. Кто знает, что в следующий раз выкинет Лидден? И сдержит ли свое слово Робб Старк, если столицу будет сдавать не Джейме, а Лидден, который может ляпнуть что-то лишнее? Но где Джейме его найти? Трант, вот он точно знает, кто сейчас возглавляет городскую стражу. Обратно войдя в Твердыню Мейгора, он уже спокойным шагом направился к покоям сестры, но в этот раз не планируя посещать их.

Трант, в белом одеянии и доспехах, молча и мрачно стоял у покоев Серсеи. Подозвав его оттуда подальше, Джейме сразу начал с расспросов:

— Сир Меррин, кто сейчас возглавляет городскую стражу?

— Золотыми плащами командует бастард Хамфри Уотерс, сир Джейме, — почесав бороду цвета ржавчины выдал Трант.

— Где я его могу найти?

— Я не знаю… Поищите его в западном дворе, если не найдете его там, то посмотрите у Драконьих Ворот.

— И ещё кое-что. Кто охраняет сейчас короля?

— Королевскую гвардию нынче представляем только я и вы, сир Джейме. Так как я разделиться надвое не способен, мне приходится дежурить попеременно. На данный момент с королем гвардия королевы.

— Направляйтесь сейчас же к королю, и поставьте больше людей на дежурство. То же самое и с охраной королевы. Я достаточно ясно выразился?

— Ясно, — хмыкнул Трант.

— Тогда выполняйте.

Перепрыгивая ступеньки, Джейме чуть не подвернул ногу, но продолжил бежать дальше. Запыхавшись, в конюшне он взял первого попавшегося коня, и поскакал через замок. Твердыня Таргариенов была в числе самых больших замков Вестероса, хоть и уступая тому же Утёсу по размерам, однако чтобы не медлить, он помчался в западный двор, уже мысленно приговорив себя, что Уотерса он там не найдет.

— Хамфри Уотерс! Мне нужен Хамфри Уотерс, начальник стражи! — прокричал Джейме.

— Зачем он вам? — откликнулся молодой блондин в стёганой куртке со шлемом в руках.

— Я Джейме Ланнистер, и у меня есть свои дела к нему.

— Кто вы есть я понял сразу же. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Хотел бы для начала поинтересоваться, какого иного тут только что расхаживал Льиюс Лидден с двумя сотнями вооруженных людей! — рявкнул Джейме.

— У меня не было причин его задерживать.

«Так вот он кто».

— Скорее две сотни причин, почему не стоило его задерживать, я прав?

— Отчасти.

— Вы командующий городской стражей Королевской Гавани, и испугались какого-то Лиддена?

— То было не испугом, а разумным взвешиванием рисков, сир.

— В любом случае, — Джейме спустился с коня, — у вас под командованием четыре тысяч людей…

— Пять тысяч.

— Будь хоть десять, мне плевать, — взбесился Джейме. — Ты поклялся служить королю и быть защитником этого города. Так исполняй же свои обязанности. Выставь втрое больше людей на постах в замке, и не допускай сюда лорда Лиддена и на лигу! И также попытайтесь избежать кровопролития! Вам надо протянуть лишь до утра.

— А что после, сир?

— После и вы, и я, навряд ли останемся в этом вонючем городе.

— Я вас правильно понял, или как?

Джейме подмигнул ему, и на коне отправился обратно в Твердыню Мейгора, пытаясь найти Томмена. Прибыв туда он не нашел там ни его, ни даже Серсеи. Стражники лишь ответили ему, что королева отправилась в поисках короля в тронный зал через богорощу. Ругнувшись, Джейме поскакал к тронному залу.

Последний раз, когда он был здесь, он зажимал Серсею среди листвы, а она как всегда боялась, что их увидят. Джейме тогда украсил её золотистые локоны розой и сказал, что убьет любого кто их застанет. Запретный плод всегда сладок, а от опасности его кровь бурлила сильнее, стекаясь к его нижней конечности. Он чуть было не взял её там же, однако в конце почему-то одумался.

Сейчас же деревья были абсолютно голыми, и все было серым. Небо покрылось тучами, и из рта скачущего коня шел пар. Покинув богорощу, Джейме издалека увидел, как Серсея вошла в тронный зал. Но теперь даже с такого расстояния она не казалась красивой как прежде: щеки стали больше, а взгляд злее.

Дальше он пустил лошадь рысью до самых ступенек тронного зала. У входа стояло шесть гвардейцев ланнистеров и Меррин Трант. Надо бы поставить больше, раз из семерых остались только двое. Минимум двадцать. Поднявшись по мраморным ступенькам, Джейме приоткрыл огромные дубовые двери окованные бронзой. Почти сто лет назад отсюда несло гарью, что ударялась в нос сразу же, как двери открывались. Эйрис не любил запах свежего воздуха, предпочитая смрад горящей плоти. Возможно, боялся, что простудится и умрет раньше времени, кто ж его знает.

В конце зала, у подножья железного трона, на коленях сидела женщина, и длинный подол её роскошного платья переливающегося весеннего цвета разливалось на мраморном полу. В сердце закралось сомнение, и Джейме ускорил шаг. В тишине они эхом возвращались от стен. Трещал огонь у громадных колон по бокам, и издалека исходило слабое хрипение. Приблизившись, он заметил, как обездвиженное детское тельце расположилось у неё на коленях. Его кожа потеряла румянец, что вечно украшало его щеки, а на шее были багровые следы, и конечности болтались от каждого всхлипа Серсеи. Она сжимала в руках его дублет, кроваво-зелёными зеницами молча глядя на него, а золотая корона усыпанная рубинами и чёрными алмазами лежала невдалеке от них.

— Серсея… — медленно и осторожно произнес Джейме, но она не откликнулась. Её молчание было хуже всего. Лучше бы она закричала на него. Он медленно преподнес свои пальцы к её плечу и осторожно коснулся её, однако она не отдернулась.

— Мой мальчик… Они забрали его у нас, — бездушно промолвила королева, отчего холодело на душе.

Джейме хотел бы успокоить её прижав к себе и сказав, что он разделяет её боль. Что как бы она одинока себя не чувствовала сейчас, она не одна. Что он закроет дыру образовавшуюся в её душе и не бросит её. Но весь её вид кричал, что ей это не надо, а его ласковые слова будут пустым сотрясением воздуха.

— Нашего последнего сына. Они жестоко убили его. Невинного мальчика, который не сделал ничего плохого в своей жизни. Мальчика, который не обидел и мухи, — она перестала сжимать в руках ткань, но по-прежнему не оторвала от него взгляд. Джейме опустился на колени рядом с сестрой, пытаясь тем самым забрать частичку её боли. Хуже такого горя лишь несение его в одиночку.

— Я позову Пицеля, — выдал Джейме, не желая, чтобы сестра и дальше оставалось с уже остывающим телом Томмена.

— Он мёртв. Сгорел в пожаре устроенном убийцами нашего сына, — холодно и легко произнесла королева, режущим как нож словами.

— Но…

— Что-ж, хорошо. — Королева величественно встала собрав юбки, и гордая осанка выдала бы в ней знатность и безо всяких шелковых тряпок с размером паруса. — Раз они хотят играть по таким правилам, то пусть. Пусть Старк будет королем костей и пепла, если выживет.

— О чем ты? — встав, застыл в недоумении Джейме.

— Мы сдадим город, по крайней мере сделаем вид, что сдали, — она вытерла красные щеки, и отошла от Томмена, бросив на него последний полный отчаяния взгляд. — Мы сразу же покинем столицу. Ты и я. И больше не будет никакого короля на железном троне.

«Сжечь их всех», — послышалось рядом и издалека одновременно.

— Серсея, нам надо для начала хотя бы похоронить Томмена, — попытался отвести сестру от подобных мыслей Джейме.

— В этом нет никакой надобности, — угрожающее произнесла она, и повернувшись зашагала в сторону к железному трону.

«Сжечь их всех!», — вновь прошептал голос, но в этот раз это были не слова Эйриса. Тысячи сгорающих людей в своих домах и постелях опять пронеслись перед его глазами, точно также, как двадцать лет назад, когда Безумный Король восседал на троне из оплавленных, но острых мечей.

— Нет! Остановись! — бессильно пролепетал Джейме. Он подбежал к ней и ухватил её за руку.

— Отпусти меня! — завижала она вырываясь. Джейме с трудом держал её с одной, и то ослабшей, рукой. Его левая вконец обессилела, и сестра сумела вырваться. Она попыталась отбежать, и Джейме зацепился за её рукав, но она сразу же запуталась в ткани платья и упала. Что-то хлюпнуло и хрустнуло.

— Ты, ты… — Окровавленное железо выходило прямо из её живота, и она мгновенно начала захлебываться кровью.

— Нет-нет-нет-нет-нет! — Джейме удержал её, прося не двигаться, отказываясь приносить ей лишнею боль. Глаза увлажнились. Если вытащить мечи, кровь ручьем хлынет из неё. — Всё будет хорошо! Стража! Стража! Зовите мейстера! — Пол уже начал заливаться алой жидкостью, а королева задыхалась из-за крови, не способная дышать. Лицо побелело, а хватка её рук ослабла. Серсея застыла бездонным взглядом смотря на верх.

Позолоченная карета, украшенная родовыми регалиями дома Тиреллов и Старков, медленно замедлилась и остановилась. Ещё задолго до этого, приоткрыв шторку и окошко, королева увидела в конце горизонта силуэт громадного города. Уверенно встав, она вышла на морозящий воздух через открытую слугами дверцу. Длиннющая колонна, похоже, раскинулась на целую милю, а то и больше — настолько громоздким было её сопровождение. Рыцари Простора, Речных Земель и вольные всадники кинулись охранять её на таком опасном, по их словам, пути. Сама Маргери не видела нужды во всем этом, ведь все они лишь замедляли их ход, хоть и были украшением всего этого и весь путь веселели их. Но всё это обошлось ей месяцем пути. Обычные прилипалы-нахлебники, пытающиеся таким образом ухватить небольшой кусок.

Элинор, Мегга и Элла Тиреллы пустились вслед за своей королевой, шумно веселясь при выходе из кареты. Остальные компаньонки, бывшие в других каретах, последовали за ними. Весь путь они не прекращали щебетать, и под конец, особенно последние пару дней, Маргери это наскучило, и она перестала так рьяно включаться во все разговоры и пытаться поддерживать настроение. Кузины, наверняка, заметили это, и причину они сами прекрасно знали.

После радостных вестей о битве при Хэйфорде, публично озвученных в большом зале Риверрана, Маргери почувствовала, что, наконец, всё в жизни идёт правильным образом. Как же сильно она тогда была наивна. Чуть позже, когда начался скромный по Хайгарденским меркам пир, Бринден Талли, ставший ей ближе спустя всё это время, увел Маргери подальше от любопытных глаз и ушей и открыл ей ситуацию. Новость, которая поначалу казалась такой великолепной, скрывала за собой гору неприятных деталей. Победа была одержана не так легко и стоила многим тысячам людей жизни. Многие лорды и рыцари, которых она знала уже не один год, сложили свои жизни на том поле, а змеи, пригревшиеся на груди Робба, открыли свои личины, пустив клыки в самый неподходящий момент. И Лорас, её брат и защитник, был чуть ли не убит Григором Клиганом и находился при смерти.

Сразу же после услышанного её глаза наполнились влагой, и королева бросилась в бега, сама не понимая куда. В глубине души она осознавала, почему. Маргери Тирелл не желала, чтобы кто-либо узрел её в таком виде. Она просто хотела скрыться ото всех, дабы не сдерживаться. Иначе это всё медленно сжирало бы её изнутри, потихоньку ломая все её стержни.

К моменту, когда Чёрная Рыба и остальные домочадцы Риверрана и Хайгардена уже полдня стояли под её дверью, она твердо решила, что в самое ближайшие время отправится в путь, несмотря ни на что. Чёрная Рыба протестовал и упирался, утверждая, что всё это глупо и неразумно. Но даже его упрямство не могло тягаться с её решительностью в тот момент.

Ступая по влажной и невысохшей земле, королева грациозно и гордо двигалась вперед, несмотря на съеживающий холод снаружи. Кузины пытались поспеть за ней со всех сил, но их слабые ноги, не привыкшие к такому ходу, не могли угнаться за ней. Плотнее укутавшись в меха поверх шерстяной шали, она пыталась не замечать обжигающий кожу и легкие воздух. Щеки молочного цвета покрылись румянцем. На ней было зелёное плотное платье, а волосы каштанового окраса без хитрых завивок были без короны, кою она предпочла оставить на сегодня. Обгоняя колонны всадников с острыми пиками и дюжины серых повозок на сером поле, она наконец узрела белый, подобно святому, лик. Снежные доспехи полностью скрывали личность, но даже несмотря на это она догадывалась, кто это. Ком собрался в горле, и слёзы невольно просочились из глаз. Маргери, не выдержав, перешла на бег. Такое поведение было непристойно для королевы, но сейчас ей было плевать на чужое мнение. Тирелл кинулась в тёплые объятия человека, который всю её жизнь был ей не только братом, но и близкой душой, с кем она могла поделиться своими страхами и переживаниями.

— Ваше величество, — произнес столь родной и тёплый голос. Это он, это он.

— Лорас, — дрожащим голосом проговорила Маргери. — Ты не поверишь, как сильно я волновалась за тебя. Я боялась самого худшего. — Горячие слёзы стекались по её щеке, когда она говорила это. — Больше никогда так не делай. Не оставляй меня, принимая глупость за храбрость.

— Это не было глупостью. Ныне им лакомятся черви, а я тут, в обществе самой прекрасной королевы из всех когда-либо ранее существовавших, — его слова гулко отзывались через забрало, которое он не спешил открывать. Лорас пытался быть с ней весёлым, но Маргери чувствовала всю скрытую печаль в его голосе.

— Это могло стоит тебе жизни. Я прошу, больше не обходись со мной так жестоко. Я не знаю, как смогу жить без тебя.

— Я тоже тебя люблю, сестрица, — рассмеялся в шлеме Лорас.

— Могу я тебя увидеть…? — затаившись, спросила Маргери.

— Да… Конечно. — Открыв заклепки, Лорас начал снимать с головы сталь, и под ней первыми показались отросшая щетина рыжеватого цвета и молочная кожа, скрывающаяся под ней. Но дальше уже было не так хорошо, как казалось на первый взгляд. Левую половину щеки украшал огромный красный изрубцованный шрам, а его левое ухо вздулось, подобно маленькой подушке. Но самое ужасное было то, что он больше никогда не узреет прекрасные весенние поля, приходящие после ужасной зимы, и кроваво-алый закат солнца над водами Мандера своим левым глазом. — Не так прекрасен, как прежде, но всё равно способен составить конкуренцию почти всем рыцарям Семи Королевств.

— Ты всегда будешь лучшим рыцарем во всем, даже когда тебе стукнет шестой десяток лет, и все твои волосы поседеют, а зубы повыпадают, — улыбаясь, сказала Маргери, делая вид, что всё это не важно.

— Мейстеры дают мне разные лечебные мази, чтобы рубцы прошли. Так что ничего страшного. Меня могла постигнуть и более ужасная участь, — уже более холодным тоном добавил он.

— Отвагу сира Робара Ройса никто не забудет, — отвела в сторону глаза королева, и сразу же вернула их ко взгляду брата. — Его имя покрылось славой, а подвиги будут вечно воспевать в балладах.

— Да… Наверное.

«Нет, нельзя сейчас давать ему думать об этом. Ему и так нелегко»

— Как поживает его величество? Я уже столько времени его не видела, — рука Маргери невольно потянулась к уже округлявшемуся животу, когда она произнесла это.

— Он в добром здравии. Насколько это, конечно, возможно. Его нога пока полностью не зажила, и ходьба всё ещё причиняет ему муки. Но, Маргери, — он приобнял её одной рукой, и они отошли подальше от остальных, в том числе и от кузин, которые всё время терпеливо ждали, когда брат и сестра закончат. — Произошедшее сильно повлияло на него… Он часто начал по вечерам закрываться у себя, и от злости крушить всё подряд. Его величество стал даже более холодным и скрытным, чем когда-либо ранее. Я не уверен, что он с теплотой и радостью встретит тебя.

— Я… догадывалась.

«Лорас тоже поменялся, — осознала Тирелл. — Он повзрослел, поумнел. Раньше он вряд ли бы обратил внимание на это. Эта война всех нас изменила, и страшно даже представить, как она отразилась на Роббе».

— Я попытаюсь исправить это. Нам теперь предстоит долгое залечивание его ран, — надеясь на лучшее, произнесла королева, и после небольшой тишины добавила: — Мне почему-то кажется, что он не будет равнодушен к моему приезду.

— Надеюсь. Королевская Гавань и вправду рассадник гадюк и мерзости. Раньше я этого не замечал… Столько лжи, слухов и сплетен… Пора в путь. Все приготовления уже сделаны, а раздачу еды мы начали за несколько дней до твоего приезда. Стража по всем местам расставлена.

После того, как кузины шумно начали радоваться Лорасу, и он увиделся и обменялся любезностями со всеми остальными, они продолжили путь. Маргери оседлала своего любимого скакуна Снежка, подаренного ей когда-то Уилласом. Уже столько воды утекло с тех пор, как я его видела в последний раз… Войдя в город через Драконьи ворота, она узрела последствия резни в городе между людьми Ланнистеров. Чёрные от языков пламени кирпичные стены домов внушали лишь отторжение. Небо, под стать, было серым и тучным. Простолюдины смотрели на них со страхом и отвращением. Они боялись её, и город не желал принимать Тиреллов. Однако Маргери сделает так, что он поменяет своё мнение.

Натянув тёплую улыбку, она дала указ музыкантам играть весёлый ритм, а пажи и слуги начали раздачу подарков горожанам. Она ожидала, что поначалу они отнесутся к этому с опаской, и только спустя некоторое время чернь радостно начала приветствовать королеву, клича её имя. Дети, женщины, старики и мужчины подходили и брали столько, сколько влезало в руки. Мешки с мукой, даже засохшие овощи и фрукты улетучивались с безумной скоростью, оставляя повозку за повозкой пустыми. А дети, одетые в потерявшие свой цвет и потускневшие лохмотья, радостно брали игрушки, и даже сама Маргери присоединилась к этой раздаче. Спустившись со Снежка, она подходила и принимала их маленькие невинные ручонки в свои и гладила их по голове, некоторых награждая поцелуем щеку, чем дарила им теплоту и радость. После стольких недель в пути это было хоть какой-то отрадой.

Одна женщина внезапно подошла и грубо потянула к себе и подняла на руки ребенка, который минуту назад радостно направлялся в сторону королевы. Женщина со спутанными волосами и грубыми рабочими руками пробубнила что-то непонятное себе под нос. Из этого Тирелл смогла разобрать лишь одно слово — «подстилка». Гвардейцы моментально откликнулись на это и появились подле неё, однако Маргери ответила им, что причин для беспокойств нет, и, забыв об этом, дальше продолжила благотворительность.

Их было столько, что не счесть. Не каждому из них достанется что-то из всего этого. Она приказала в первую очередь раздавать еду и одежду слабым и беспомощным, и только после этого — полным сил и здоровым мужчинам. Но даже не смотря на это, на краю всего этой кучи людей всё равно оставались те, кому не повезло и их оттолкнули и не пустили более сильные.

Маргери пыталась быть чуткой и доброй со всеми ними, но она сбивалась, и все её мысли были только о нем. Он не мог просто так не выйти на встречу к ней… Королева участвовала в мероприятии ровно столько, сколько было надобно, однако ни мигом дольше. Он ждёт её, несомненно ждёт, иначе быть просто не может. Весь её путь до холма Эйегона простолюдины сопровождали её, никак не желая отрываться. Они радостно кричали, благословляли её и также просили у неё самой благословения. Я буду заботиться о них, раз некому больше.

Около входа в Красный замок она увидели столпотворение людей, очевидно благородных. Лорас же не отходил от сестры ни на шаг, не снимая с себя шлема. Уже в огромном дворе замка она увидела те самые знакомые знамена, которые не видывала сто лет. Но её волновало лишь одно из них, и только от его вида сердце билось быстрее, а дыхание учащалось.

Он стоял там, в окружении своих людей, покалеченных и измученных, но всё ещё сильных и стойких. Высокие стены Красного Замка окружали их. Интересно, ощущали ли королевы из рода драконов что-то похожее, что чувствовала она? Наверное, нет. Вряд ли их захлестывал страх, радость, нетерпение и надежда одновременно.

Северян в мехах и варёной коже отличить от остальных не составляло труда. Южане типично своим краям были в более легких одеждах, где нередко встречались ткани из шелка. Король опирался на стальную трость правой рукой, его нога с той стороны была подкошена, веки потяжелели, а над левой бровью был шрам. Однако даже с таким видом от него веяло силой и уверенностью. Он был прост в одеяниях как всегда, и ведь правда, воину, кем он и был, не было надобности быть в разноцветных шелках. Лишь кожаный дублет, оббитый мехами и шерстью изнутри, был на нём. На голове, с отросшими почти до плеч осенними волосами, находилась всё та же железная корона, кою он не желал менять. Рядом с ним стояли Гарлан и её отец с широкой улыбкой на лице. Оба, слава Семерым, были целы и невредимы. Толстяк Вендел Мандерли; отважная Дейси Мормонт, обменявшая свою жизнь на жизнь Лораса; весельчак Эдмунд Амброз, галантный Робар Ройс, гигант Маленький Джон Амбер — всех их здесь не хватало. Но отсутствие вечного спутника короля чувствовалось сильнее остальных. Без него он казался не тем: не так он себя держал, не так он смотрел на неё…

Некоторые лица ушли, а некоторые пришли. Маргери знала и помнила их имена и дома по строгой и твёрдой указке септы, а лица — по рыцарским турнирам и прочим светским собраниям и праздникам. Их было немного, и все они стояли по краям. Кафферены, Уайлды, Феллы и Эстермонты из значимых знаменосцев Штормового Предела, а также полдюжины неизвестных гербов и лиц, вероятно, рыцарских. Только один незнакомец с видной острой бородкой и наигранной улыбкой стоял ближе остальных.

— Её величество королева Маргери из дома Тиреллов, — громогласно провозгласил герольд. Все они, даже её отец, склонили голову. Однако он смотрел всё так же бесстрастно, и в его голубых очах не было той горящей искры жизни.

В этот раз уже она опустилась в лёгком реверансе перед ним и отцом. Мейс Тирелл выглядел как никогда довольным, излучая доброту и радость всем своим видом. Старческие морщины, которых за последний год на его лице заметно прибавилось, сложились в образ самого счастливого человека в Семи Королевствах.

— Маргери, доченька моя, — первым начал и расплылся в улыбке Мейс Тирелл.

— Отец, — робко ответила Маргери склонив голову и вспомнив бессонные ночи, когда она с тоской думала о нём, о маме и бабушке, и о Уилласе. Её голос ослаб, и, казалось, она лишалась всех сил. Он принял её в свои крепкие, но нежные объятия, как принимал тысячу раз до этого, называя своей маленькой принцессой и угождая каждой прихоти. Тирелл всю её жизнь говорил ей, что однажды сделает её королевой, и вот он выполнил обещанное. Может, он и не был самым умным и величайшим лордом из рода Тиреллов, но был тем, кто своей добротой и мудростью к простым фермерам, ткачам или другим ремесленникам, мог послужить примером всем остальным лордам Семи Королевств. Он был её героем.

— Он ждёт тебя, — прошептал лорд Тирелл, медленно отпуская её. От его слов у неё в душе что-то затрепетало, а глаза наивно загорелись. Не надо, не надо сильно надеяться, верить — это ведь приведёт только к боли, ты ведь знаешь.

И вот она встретилась с ним взглядом, и это уже были не голубые, подобно морю, очи, в которых хотелось утонуть, а две безжизненные льдинки, лишенные всякой радости.

— Ваше величество, — сказала Маргери, заставляя себя смотреть ему в глаза.

— Моя королева, — ответил он тем же голосом, который ранее шептал ей на ушко столько ласковых слов. Маргери никогда не могла предположить, что только в его отсутствие она поймёт, что он для неё значит. Не было ни дня без его образа и фраз в её голове всё это время. И вот же он, достаточно протянуть руку и прикоснуться, чтобы сойти с ума. — Надеюсь, вы в полном здравии и дорога не утомила вас.

— Я с нетерпением хотела вас поскорее увидеть, и это придавало мне сил, ваше величество, — не опускала Маргери головы.

— Мысли о вас тоже питали мою волю… Маргери, — назвал он её по имени, заставив забыть обо всех плохих мыслях. — Пройдемте внутрь, здесь довольно прохладно, — предложил северянин.

Он двигался с трудом, иногда тихо ругаясь, достаточно, чтобы это услышала она, идущая под руку. В тронном зале, около железного трона, сотканного в пламени дракона, и был пир в её честь. Слуги четыре раза меняли блюда, сменяя одну жирную пищу ещё более жирной, начав печёной курицей и закончив жареным упитанным поросёнком без овощей. Ей было тесно и душно в этом огромном помещении, хотя она всегда мечтала, что будет сидеть там, рядом с этим ужасным, но величественным железным троном. Эти острые мечи тревожили её, особенно после того, что случилось с Серсеей Ланнистер.

Все время они молчали, не обмолвившись ни единым словом друг с другом. Даже её неловкая попытка начать разговор закончилась сухим и однозначным ответом. Тирелл не понимала, почему он так с ней. За что он её так наказывает?

Когда Маргери робко спросила, не пора ли им идти в покои, ведь уже давно за полночь, король, пригубив ещё одну чашу вина, ответил, что если она хочет, то вольна, и где находится её комната знает прислуга. Эти слова о её покоях так легко дались ему, словно так всегда и было, и будет…

Она встала из-за стола, сделав вид, будто ничего не произошло. С улыбкой попрощавшись со всеми, она с полузакрытыми глазами дала своим ногам вести её. Кузины, стаей последовавшие за ней, наверняка догадывались о чем-то. Маргери не хотела говорить с ними о чем-либо, ни с кем, не сейчас. Даже Лораса, который тоже что-то почувствовал, она фальшиво убедила, что причин для беспокойства нет. В ней таилась небольшая надежда, что всё же Робб явится к ней. Однако она, как и все её ожидания, разбились о жестокую реальность. Маргери не выдержала и дала волю эмоциям, боясь, что иначе она сломается.

Жизнь, казалось, теряла смысл. Она никогда не надеялась, что сможет полюбить своего жениха, кем бы он ни был. Ведь при подборе партии всегда руководствуются иным. Дни были серыми и летели один за другим. Лорды и их семьи, рыцари и простой народ стекались в столицу, ожидая новую коронацию. Солнце реже и реже показывало себя на небе, а темнота охватывала всё больше. Поступали новости из Речных Земель, что там выпали первые сугробы, а ветра Королевской Гавани задували всё сильней. Маргери пережила свою первую зиму ещё в раннем детстве и мало что помнила с тех пор. Белые клубки и обжигающе холодный снег — вот, что впечаталось в её память. Хайгарден находился на юге королевства, и зима чувствовалась там слабее всего. И от морозов столицы в её голове невольно возникал вопрос, настала ли уже зима? Мысли о поездке в Винтерфелл при таких холодах она отодвинула в дальний угол, лет так на пять, если повезет. А может и никогда. Лучше бы никогда.

Очередная всеобщая трапеза, и очередная глупая встреча важных гостей в башне десницы, где она обязана была присутствовать просто для виду. Люди прибывали со всех уголков королевства. Королевская Гавань вновь ожила, и улицы забились торговцами и ремесленниками. Явились даже люди из самого Дорна, который под указкой Мартеллов не спешил предпринимать какие-либо действия. Среди них были рыцари и лорды, и даже один из Айронвудов. Состав её фрейлин-компаньонок увеличивался. Да и Маргери сама была не против, ведь та же Таэна Мерривезер показалась ей свежим глотком воздуха после постоянного общества малолетних фрейлин-девиц.

Разрушенные дома отстраивались, а склады и амбары, опустевшие после крупного пожара в городе, наполнялись вновь. Спустя неделю в столицу с грохотом прибыли остальные члены семейства Тиреллов, которые после официальной и громкой встречи сразу же вызвали Маргери на личный разговор без лишних глаз и ушей. Сидя в одинокой башне Красного Замка, в тёплом солярии с зажженными жаровнями, все они были с хмурыми лицами.

— Наглый и чересчур самоуверенный в себе мальчишка, — фыркнула сморщенная леди Оленна. — Одел корону на свой второй десяток, и представляет себя боги знают кем.

— Королём Семи Королевств, — заметила гордая леди Алерия.

— Пока что нет, — возразила бабушка, мотая головой. — Милая моя, не грусти так, от этого морщины на лицо быстрее выпадают. Уж мне в этом тебе стоит поверить. Ещё эти амбиции твоего нетерпеливого мужа, Алерия, — перевела взгляд леди, в девичестве Редвин, на леди, в девичестве Хайтауэр.

— Он, если мне память не изменяет, ваш сын.

— Кого родить я не выбирала, а вот ты за кого выйти — да.

— Я вас прошу, не спорьте хотя бы сейчас, — пыталась успокоить их Маргери и собственноручно предложила им парящийся чай с лимоном.

— Есть радостные новости? — украдкой произнесла бабушка. И Маргери взглянула сначала в лицо матери, и позже бабушки — обе смотрели на неё выжидающим взглядом.

Помещение было обставлено под стать особам из дома Тирелл. Столы и стулья из редчайших пород дерева, сделанные с изумительными узорами. Ковёр, сотканный лучшими мастерами востока, серебряные приборы, забитые труднодоступными и непрочитанными книгами полки — всё это было привезено прямиком из Хайгардена. Северяне такого с собой точно таскать не стали бы.

— Это случилось ещё в Риверране, — коснулась она своего живота в свободном и тёплом серебряном платье, украшенном золотыми лентами и дюжинами жемчугов. Укутанная шалью из мягкой шерсти, она не чувствовала холода. Волосы её в этот раз были без ухищренных причёсок, лишь прямые и отпущенные. Две старших Тирелл довольно улыбнулись, поздравляя королеву. А Маргери вспомнила все те ночи, когда Робб изливался в неё, а иногда на неё.

— Люди как розы: сегодня они свежие и красивые, а завтра зачахшие и сникшие. Ты и заметить не успеешь, как твою красоту рукой снимет. — Леди Оленна подвинулась ближе и приняла её ладони в свои. — Дитя — единственное, что поможет тебе после удерживать и укреплять своё положение. Уж я-то знаю.

— Тебе нужно его задобрить. Ты сможешь это сделать, если мы устроим тебе встречу? — подняла серебряную бровь леди Алерия.

— Когда я попыталась заговорить с ним, этот мальчишка сбежал от разговора, ковыляя своей тростью. Наглец. Правильно говорят о северянах — неотесанные мужланы, да и всё. Я, по своей глупости, предположила, что он такой же, как его родитель Нед Старк. Яблоко в этот раз упало гораздо дальше яблони. Неужели он всерьёз считает, что сможет обойтись без нашей поддержки? Война ещё далека от завершения: Запад всё ещё стоит, Железные Острова ещё бунтуют, а калека из Дорна как всегда медлит.

— Маргери, у тебя есть догадки такого его поведения?

— Я не знаю, матушка, — сказала королева, всматриваясь в стену и время от времени переводя взгляд на роскошную инкрустированную золотом вазу.

— Впрочем, ничего удивительного. Мужчины не любят открываться кому бы то ни было. А когда открываются, то осознают, какие они немощные и слабые.

— Матушка, мне известно, о чем люди шепчутся, — повернула голову в сторону Тирелл.

Королева уставилась на играющее пламя свечи. Оно изгибалось, ехидничало и вело себя по- детски. Но в то же время являло собой опасную силу, способную сжечь целые города.

«Откуда они появились? Кто осмелился распространять такую гнусную ложь обо мне?!»

— Эти слухи не делают нам дело, — молвит леди Оленна, прикусив выпеченное мягчайшее тесто с сахарной пудрой. — Я предчувствовала, что такое возможно, но чтобы они настолько разрослись?

— Маргери, золотце, я знаю, что тебе неприятно вспоминать о Ренли, — проговорила леди Алерия. — И ты уже говорила об этом, но нам надо уточнить: ты точно не понесла от Ренли?

«Не сегодня, моя королева, — любил повторять Баратеон. — Я устал, лучше давайте завтра. Потом. И тогда, может быть, боги сблаголовяться, и вы подарите мне сына».

— Нет, матушка, нет… Ренли… Он не сделал этого, — смутилась Маргери.

— Это и к лучшему. Остается лишь молиться богам, чтобы твои дети пошли в отца, а не в мать, как это случилось с твоей предшественницей. Рыжие и голубоглазые.

— У Ренли тоже были глаза цвета неба… — отчаянно произнесла Маргери.

— Лорд дутая рыба претендует на должность десницы, — фыркнула леди Оленна, махнув рукой. — Несомненно, он скоро открыто выскажет свои амбиций своему зятю. Хуже десницы нам не найти. — Бабушка отвела глаза в сторону и, немного помедлив, добавила: — Дорогая, твой волк будет на седьмом небе от счастья, когда узнает, что его поредевшую стаю скоро ждёт пополнение. Тогда ты и намекнешь ему о намерениях своего отца.

— Выбери нужный момент и просто сделай своё дело, — искривились в улыбке губы леди Алерии, которые с каждым с годом всё больше покрываются морщинами.

«Старость нас всех когда-нибудь да настигнет», — навевала на себя грусть королева.

Леди Оленна нахмурилась, скрепив пальцы в замок, и задумчиво всмотрелась в одну точку. Она с возрастом всё больше начинала понимать бабушку, но сейчас и догадаться не могла, что за мысли были в её голове.

— И этот старый скупердяй, возомнивший себя посланником богов. Ха. Но, надо признать, вес в столице он набрал хороший. При столкновениях между людьми Лиддена и Ланнистеров, и разграблений, последовавших за ними, ни одно место под охраной воробьёв не пострадало. И это лишь укрепило веру людей в него.

— Это проблема? У нас же в десятки раз больше людей, — предположила Маргери. Разве может септа стоять выше короны?

— Может и больше. Однако до открытых столкновений с верой не стоит доводить. Особенно учитывая то, что зять наш не спешит отменять указы Ланнистерши о восстановлении Мечей и Звезд.

Явился паж, нарушив приказ леди Оленны не беспокоить их по пустякам. Однако старая леди Редвин не разозлилась, посылая проклятья на его голову или приказав Левому и Правому задать ему хорошую трепку. Вместо этого ничем не удивленная Оленна Тирелл спросила, он ли это, и, получив утвердительный ответ, сказала:

— Дорогая моя, тут у нас намечается небольшая беседа с нашим любезнейшим другом. Тебе тут присутствовать нет нужды. Ты можешь идти.

— Семь благ вам, миледи. — Не протестуя, легко встала Маргери, разгладив свой наряд. Покидая уже душную комнату и спускаясь по лестнице, она увидела «любезнейшего друга» бабушки — Петира Бейлиша. Лёгкими шагами он, закутанный меха, прямо порхал по ступенькам, а его серебряный изнутри плащ развевался в помещении. Острая бородка и вечно дружелюбный вид не вызывал у Маргери доверия, хоть это и не отталкивало её. Он всегда пытался быть добрым и отзывчивым к любым её вопросам и нуждам с момента, как они недавно познакомились. Обычный прилипала, подумала она сначала. Однако острым у него оказалась не только бородка, но и, в нужное время, ум и язык. Пусть просто пройдет время, и он сам докажет или опровергнет истинность своих намерений. Ни секундой раньше она мнение о нём менять не будет.

— Ваше величество, — показал Бейлиш свои белоснежные зубы. — Какая приятная встреча. Как ваше состояние?

— Приемлемо, лорд Бейлиш, — губы Маргери уже заученно искривились в улыбке. — Его величество тоже, я уверена. Простите за грубость, но я и вправду спешу. Моя духовная наставница септа Несторика и мои кузины сегодня молимся за благополучие всего государства. Важное дело.

— Ничего страшного. Это, несомненно, важно. Тогда не буду вас более держать, — мягко произнес Мизинец. — Правду сказать, ваше благородство и самоотверженность настолько тронули меня, что и я захотел того же самого. Мне на сердце больно, когда я представляю тех голодающих женщин, детей и стариков под холодным дождём. И я собираюсь сделать скромное пожертвование из личных сбережений. Постройка пары септ и домов да покупка продовольствия и вещей первой необходимости. Сущие мелочи.

— Боги оценивают даже небольшую помощь неимущим, как огромное благо. Да и те люди, я уверена, не забудут вашей доброты. — Тирелл стало тепло на душе от его слов, ведь сколько бы она ни занималась благотворительностью и сколь бы ей это ни приедалось, неравнодушие к людям было в ней с рождения.

— Будем надеяться.

«Хищная улыбка, — подумала королева. — Он либо наискусный лжец, которого я когда-либо видела, либо ему и вправду не всё равно».

— Желаю вам удачи в ваших начинаниях. Пусть Старица осветит вам путь. А теперь прошу меня простить, мне уже пора. — Бейлиш поклонился в ответ, а Маргери пошла дальше.

Её брат, Лорас, стоял снаружи башни в шлеме — до конца жизни его будут мучить эти шрамы. С момента прибытия в столицу он не отходил от неё ни на шаг, поручая охрану короля двум своим названным братьям. Маргери каждый раз чувствовала его боль даже через всю толщину брони.

В кругу из десяти людей она заметила отблески ещё одних белых доспехов. Люкас Блэквуд явно явился неспроста.

— Ваше величество, — поклонился королевский гвардеец. — Король хочет видеть вас, прошу пройти за мной.

Сердце, казалось, остановилось в тот миг, когда он произнес эти слова. Маргери от удивления по началу не знала, что сказать. Может, это какая-то злая шутка? Она уже успела потерять всю надежду от холода, исходящего от него. Бездонная пропасть внезапно и беспричинно оказалась между ними, отделив её от того, в ком она только недавно обнаружила близкую душу.

— Ваше величество?

— Да… Конечно.

Минуты, которые ушли на путь к нему, казалось, прошли одновременно быстро и длились при этом целую вечность. И вот она стоит перед ним, величественно сидящем во главе одинокого длинного стола. Молча, уставшим взором проникая ей в душу. Его взгляд не так леденил даже в момент их первой встречи, когда он держался холодно и отстраненно.

— Присаживайся. — Маргери не желала сильно приближаться к нему и села на другом конце стола. Он же в это время не сводил с неё глаз. Перед ним лежала стопка писем и пергамента с чернилами, а также тяжелая железная корона. — Надеюсь, холода не беспокоят тебя. Я приказал хорошенько отопить эту комнату перед твоим приходом.

— Благодарю. Нет, моя кровь достаточно горяча, чтобы не боятся заморозков, — солгала она, при этом дрожа от каждого дуновения ветра снаружи.

— Как поживают леди Алерия и леди Оленна? Мне до сих пор не удалось с ними переговорить…

— Вы изменились, — отрезала Маргери.

— Все мы меняемся, — сложил руки в замок у подбородка король. Маргери же тем временем со всех сил мяла платье под столом. — Такова жизнь — хотим мы этого или нет. Я единственный наследник и последний представитель дома Старков, и мне приходится делать много чего.

— Такова. Но не надо перекидывать всё на трудности жизни. Всем нам приходится нелегко, однако мы держимся.

— Вы думаете, что знаете, тяготы жизни? Когда вам последний приходилось делать то, чего вы сами не желали, но вас обязывал долг?

— Уже столько воды с того момента утекло… Но я никогда не забуду тот день, когда моя семья выбрала мне в женихи человека из далеких краев, о котором я ничего не знала. И это было далеко не последним из того, к чему меня обязывал долг, но чего я сама не желала.

— Пойти под венец не такая уж и трудная вещь. Для моего согласия в выборе пассии мне не требовалось много времени для раздумий… — «А у меня его и не было». — Лишь один миг для того, чтобы сказать да. Вот приходилось ли вам когда-нибудь маршировать под холодным дождем весь день, натирая конечности седлом? Приходилось ли вам отправлять своих же людей на верную смерть лишь ради небольшой уловки? Приходилось ли вам собственноручно казнить человека, который днем ранее был готов отдать за вас жизнь? Видели ли вы слёзы женщин и детей, чьих мужей и отцов по вашему же приказу только что убили, а дома их сожгли? — уже чуть не перешел на крик король.

— Нет. Я всего лишь проехала по истерзанной войной стране под капризами погоды, спеша к, как оказалось, чужому человеку. Я всего лишь увидела своего брата, мучающегося каждый день оттого, что, ввязавшись в вашу войну ради меня, стал калекой. Я всего лишь слышала ночные всхлипы и плачь женщин, чьи мужья, сыновья и братья умерли в этой войне. Я всего лишь застала Росби и Стокворт, опустошенных и чёрных от огня замков, после вашего ухода оттуда. И я всего лишь ношу под сердцем ребенка, чьему отцу плевать на меня.

Маргери никогда не видела ранее Робба с таким выражением лица. Слишком мал был срок, и слишком незаметен был живот под толстыми нарядами. А он, как оказалось, был и слепым и глухим, раз не заметил этого или не услыхал болтовню о её беременности. Старк встал с места и опустил взгляд, как провинившийся ребенок перед матерью. Все мужчины всегда остаются детьми.

— Я… я не знал…

— Знали бы, если бы интересовались мной. — Старк рыкнул, уперевшись одной рукой на трость, а другую пустив в медные кудри.

— Сколько месяцев?

— Три, по подсчетам мейстера.

— Три месяца… Как я это мог проглядеть…

— Легко, если не всматриваться.

— Это… это прекрасная новость, — попытался приблизиться он к ней, и Маргери всем своим видом дала ему понять, что дальше подходить не стоит.

— Я все эти дни перед сном задавалась одним вопросом: почему? Почему он решил меня оттолкнуть? Каждую ночь это мучило меня, не давая спокойно спать. А на следующий день я смотрела, как вы старательно избегали меня. Так вот, почему? Что я такого вам сделала?

— Я… я не знаю…

— Вы прекрасно знаете, ваше величество. За все эти месяцы я прекрасно поняла, что вы из того типа людей, который ничего не делает спроста.

— Мне просто надо было обдумать всё это… Зачем я здесь и чем я сейчас занимаюсь. Что я тут вообще делаю… — Маргери тихо выжидала. По своему опыту она поняла, что подсказывать ответ, когда хочешь услышать правду — не есть хорошо. — Я бы не оказался здесь, не будь тебя и твоей семьи. Не будь тебя и твоей семьи, я вообще бы не выступил на Королевскую Гавань.

— Мечи моего отца всего лишь помогли выиграть вам войну.

— Я никогда не ставил себе в качестве цели железный трон, — выдал король ответ, которого она совсем не ждала. — Без дома Тиреллов не было бы нужды идти сюда войной. Ваши братья, отец и все остальные вынудили меня сделать это, клеймя путем для торжества справедливости. Джоффри в любом случае умер бы от яда, и в отмщении не было бы надобности. Многие, кто сложил жизни у Хэйфорда, могли бы остаться в живых. И не было бы даже той злосчастной свадьбы…

— Вы всегда можете сложить корону и уйти в отшельничество, — безразлично проговорила Маргери. — Или же остаться… преодолев все трудности, и попытаться поднять королевство и подготовить его к зиме.

— Я не желал себе подобной судьбы. Я родился, чтобы стать лордом Винтерфелла и Хранителем севера. Но никак не королём. Ты и представить себе не можешь, как тяжело носить титул короля. Я не хочу быть королём. Меня останавливает только знание того, как отец поступил бы на моем месте — Эддард Старк никогда не оставил бы страну, истерзанную войной, на волю судьбы.

— Значит, остается только один выход. Править. Править, как король Робб из дома Старков, первый своего имени, владыка Семи Королевств, защитник государства и так далее…

— Легко сказать, — усмехнулся король, повернувшись к ней спиной.

— Кто-то должен взять на себя груз ответственности. В Семи Королевствах не найдется более человека, способного на это.

— Не было бы гораздо легче и лучше, живи мы в Винтерфелле? Только представь себе, — ожил наконец Робб.

— Я никогда не видела красоту истинной зимы, и, конечно, хотела бы исправить это. Однако Винтерфелл — неподходящее место для управления Семью Королевствами.

— Ты… права. Но летом там довольно-таки приятно.

— А я думала, что Винтерфелл — вечно мёрзлое место.

— Несомненно, ты принесешь туда всю теплоту юга. — Король, подошел к ней, передвинул стул и сел рядом. Она снова начала таять под его взглядом. Маргери видела своё отражение в его море и тонула там. — Мы оба многое пережили с той ночи у Эшмарка. Я думаю, теперь между нами не должно быть секретов. Я раньше никому и никогда не говорил об этом. Даже мейстерам. И надеюсь, что ты сохранишь мою тайну.

— У мужа и жены должны быть секреты, которые известны только им. Я сохраню твою тайну, — заверила Маргери, безумно желая улыбнуться.

— Серый Ветер… Когда его не стало, я почувствовал, что вместе с ним умерла часть меня. Что-то похожее я испытал, когда умерли матушка и отец, но это трудно сравнивать… Он был мной, я был им. С ним у меня была какая-то странная связь. Он был необычным. Нет, я не в смысле, что он лютоволк. Это тоже, но мы были очень близки. — Он ненадолго остановился и закусил губу. — Иногда я вижу сны. Непонятные сны. А-а, чего я тут разоткровенничался. Впрочем, не имеет значения.

— Нет-нет, продолжай, мне интересно. — Он посмотрел ей в душу, в её самые отдалённые и скрытые уголки, читая самые сокровенные желания и чувства, и понял.

— Такие сны мне часто снились. Я в них мчался, как ветер. Как Серый Ветер. У меня там четыре лапы вместо двух ног и рук. Я слышу ранее неизвестные мне запахи. Мои уши улавливают любой шорох. Я в них будто становлюсь Серым Ветром. И это всё это так реально происходит. Мне это одновременно и нравилось, и пугало. Поэтому я не открылся даже мейстеру.

— Это необычно… Я заметила, что у вас какая-то связь. В моменты, когда ты был зол, это моментально отражалось на Сером Ветре. И не только когда был зол.

Она чувствовала его дыхание своей кожей, и его губы медленно приблизились и коснулись её. Внутри неё собирался какой-то приятный сгусток тепла, и это было настоящим блаженством. Он неуклюже встал, посадив её на стол. Подняв юбки, он очерствевшей ладонью касался нежной молочной кожи её бедра, поднимаясь всё выше.

— Нет… Не здесь… Не сейчас… — пыталась остановить его Маргери, но он не унимался. — Нет!

— Что такое? — округлились его глаза и поднялись брови в удивлении.

— Я… считаю это неправильным.

— Почему? Разве мы не соединили наши сердца перед ликом Новых и Старых богов?

— Соединили… Однако сейчас даже наши опочивальни находятся в разных частях замка, и взять меня на столе после стольких месяцев разлуки — это… Подло. — Король хмыкнул и потихоньку, ковыляя, отошел от неё, а Маргери спустилась на каменный пол, выпрямляя платье.

— Тогда, я думаю, нужно исправить это. Королева должна быть со своим королём, не так ли?

— Будет, — искренне улыбнулась королева.

Весь остаток времени, когда внутри замка всё ещё можно было обойтись без света пламени, да и после, она провела в приготовлениях. Ванна с лавандовым маслом, завивание волос цвета жжёного сахара и прочие ухищрения не без помощи Элинор, Эллы и Мегги Тирелл. Маргери уже привыкла обходиться без помощи служанок в этих вопросах. Сорочка из серебристого шелка и поверх хлопковое бургундовое платье с узким лифом с вырезом, ловко охватывающим гибкий стан королевы, пышные рукава, не ограничивающие свободу движений, высокие и узкие манжеты. И широкая юбка, задрапированная мягкими складами без хитроумных крючков.

— Ты великолепна, — сказала Элинор Тирелл, когда Маргери разглядывала наряд в зеркале. Она была младше королевы на два года, и была самой старшей из её кузин. Кузина помладше, Элла Тирелл, была очень миловидной, а Элинор с её видными чертами лица и хорошими скулами просто валила наповал всех женихов. Она хоть и была обещана Алину Амброзу, но однажды в беседе с чашей вина открыто сказала Маргери, что не прочь поиграться с другими оруженосцами или рыцарями, пока ещё свободна. Может быть, даже попадется кто-то получше, хихикнула она тогда.

«Стоит ли её надеть? — смотрела на бронзовую корону королева. Она была тяжела и громоздка, а голова часто болела после неё. Однако это демонстрировало всем, кто она такая. — Нет, не в этот раз».

— Один штрих, — подошла Мегга и подправила заднюю часть прически.

— Он будет самым большим дураком в Семи Королевствах, если не заметит такой чистой и невинной красоты у себя под носом, — обняла её сзади Элинор.

— В истории не бывало королевы прекраснее тебя, — пролепетала Элла.

— Спасибо, дорогая, — поднялись уголки губ Маргери. Темное время суток имело свою изысканность. Оно было временем, когда люди открывались и снимали маски с приходом сумерек. — Он, наверное, уже заждался.

Маргери вышла из своей уже бывшей опочивальни, обогреваемой камином и жаровнями, в холодный коридор, где при свете факелов её ждал Лорас и несколько латников с золотыми розами на панцирях. Он был без шлема, и увечья при темноте не сильно были заметны. Но даже этого было достаточно, чтобы спугнуть посторонних.

«Он Тирелл. Он — королевский гвардеец и мой брат. Никакие шрамы не сделают его хуже как мужчину или рыцаря, а, наоборот, — только лучше».

— Ты подобна самой Деве, — проговорил Рыцарь Цветов.

— А ты подобен самому Воину, — добавила королева, взяв его под локоть. — Так веди же и храни меня, мой отважный защитник, — хихикнула королева, вызвав у Лораса неподдельную улыбку. После получения ранений, она редко видела у него искреннею радость.

Они шли по каменным коридорам при потрескивании огня и постукивании дождя о камень снаружи. Сталь грохотала при каждом движении мужчин, и Маргери это, почему-то, прибавляло уверенности. Они подошли к королевским покоям, где у толстой дубовой двери стояли сир Люкас Блэквуд и сир Доннел Локк с пятью северянами.

— Моя королева, — склонили они колени. — Его величество сейчас не один.

— А с кем он? — подняла бровь Тирелл.

— Он с гостьей, и приказал его временно не беспокоить, — ответил Локк.

— Что за гостья? — спросил её брат, и его названные братья начали мяться. Он был старшим из них по чину, и, вероятно, только это развязало им языки.

— Леди Таэна Мерривезер, — процедил Блэквуд, стараясь не встретиться с ними взглядом.

— А что она тут делает? — побледнела Маргери, и что-то в её груди сжалось.

— Нам это неизвестно, — вымолвил сир Доннел.

— Моя королева, я вас прошу чуть переждать, король Робб несомненно скоро…

Маргери ступила вперед, отталкивая с пути двух мужчин в стали. Внутренний голос, задыхаясь, всё же кричал ей не иди. Отперев не без труда толстую дубовую дверь, не пропускавшую звуки, она втиснулась в проем и оказалась внутри.

На полу лежала смятая одежда. Мужчина с отточенными мускулами, чья кожа светилась при свете огня, с ниспадающими до плеч волосами, сидел на роскошной кровати с голым торсом. Женщина в полупрозрачном и тонком шелке сидела на его коленях, касаясь его губ своими. У неё были волосы воронова цвета, хорошие изгибы тела и большие груди, которыми она прижималась к нему.

— Робб…? — голос Тирелл окончательно сломился, и слова её изошли будто из уст той неуверенной в себе девочки, коей она была ещё сто лет назад.

У неё были сладострастные и требовательные губы, а идеальное и упругое тело с изысканными формами под тонким слоем шелка сводило его с ума. Его правая рука покоилась на её мягкой груди, а левая исследовала стройные длинные ноги с оливковой кожей. А ощущение её горячего языка своим заставляло его кровь бурлить. Каждое её движение было самим соблазном с того самого момента, как он её впервые увидел.

— Не спешите, мой король, — изрекла она хихикнув, когда Робб пустил лапу под её сорочку, обнаружив, что под ней ничего нет.

— Робб…? — разъединившись с устами мирийки, уловил он на слух слабый, но до боли знакомый голос.

«Нет, нет, нет», — услышал он свой внутренний голос, а сердце забилось так сильно, словно к его горлу подставили нож.

Леди Длинного Стола и король повернули головы в сторону входа с толстенной дубовой дверью, обнаружив там хрупкий силуэт при слабом свете пламени свечей и факелов. Мерривезер заторопилась, с оханьем спустившись с его колен на пол, собирая свою одежду. Робб встал за ней, пытаясь при этом разглядеть темные очертания, и молясь всем богам, чтобы его догадки оказались неверными.

Тень приблизилась, явив свой лик.

— Маргери? — не без труда вырвалось из его горла, а леди Таэна в это время одевалась быстрее, чем рыцари перед битвой.

Он видел, как она медленно вдохнула в полную грудь, а после выдыхала. Его язык словно онемел, а мозги засохли. Ему проще далось выдать свою первую речь перед всеми знаменосцами Винтерфелла, чем сейчас выдавить из себя пару слов. Мерривезер тихо будто ветром унесло, и в один момент они остались наедине.

«Боги, Робб, почему ты такой остолоп? — лишь пронеслось у него в мыслях. — Почему именно сегодня? Почему? Ты ведь знал… Не надо было впускать её».

Он ощутил острый удар стали в самое сердце, когда она прикрыла рот, и он заметил с трудом подавляемый плачь. И этот клинок словно прокрутили, когда Робб увидел в свете пламени каплю алмаза, стекающую прямо по её щеке. Его ноги будто вросли в пол, и он не мог двинуться.

— Маргери, я…

— Не надо… Ты делаешь только хуже.

«Дурак-дурак-дурак. Ну и что ей, конечно, теперь думать? Что леди Длинного Стола пришла сюда обсуждать голодающее население королевства на ночь глядя? Или, может, подорожание цен на ячмень, зерно и мясо?»

Она опустила руку, прикрывающую её губы, и повернулась к нему спиной, сжав кулаки. Её и без того гордая осанка ещё более распрямилась.

— Знаете, — подрагивающим голосом произнесла она. — Всю мою жизнь мне казалось, что я разбираюсь в людях… Точно отделяя чёрное от белого, гниль от свежести… Вы мне казались достойным, человеком слова. Человек с такими глазами не может лгать и обманывать в лицо, при этом не дрогнув ни одним мускулом, говорила я всегда себе. С момента нашей первой встречи я восхищалась вашим умом и проницательностью. И в одном из этого я ошиблась. Вы либо хладнокровный лицедей, плюющий на чужих, либо дурак, которому слишком часто везёт. — Она повернулась к нему лицом прямо вблизи факела, и он смог рассмотреть её повнимательнее. У неё было не лицо человека, который минуту назад проливал слёзы. — Так вот, скажите мне, кто вы на самом деле?

— Я… Я совершил ужасную ошибку…

«Нет, не это. Этого недостаточно», — думал Робб, пытаясь подобрать слова. К злой шутке богов, именно в этот самый момент в голову ничего не лезло.

— Вы достаточно ясно выразились, — произнесла она с холодными нотками и развернулась в сторону двери. Пытаясь перекрыть ей выход и остановить её, Робб окликнул Тирелл, понимая, что в его состоянии он не опередит её. В последний момент она замерла, давая ему ещё один шанс. — Что вы хотите ещё добавить? Если это очередная красивая ложь, приправленная правдой, то не стоит.

— Пожалуйста, присядь хотя бы.

— Я потерплю пару минут на ногах. И тем более я не сяду там, — сказала она, указывая на кровать с балдахином.

Старк показал ей на стол посередине его покоев. Она осталась стоять, и он накинул на себя льняную рубаху.

— Я думала, что у нас любовь, по крайней мере, взаимопонимание. Нет, не подумайте. Мне известно, что бастарды у мужчин обычное дело, тем более у королей, — она сжала в руках ткань платья, — но иметь эту суку на нашем ложе…

«Я не собирался её брать на нашем ложе, — застряли слова в его горле. — Это всё она. Леди Мерривезер сама начала лезть ко мне. Меня лишь охватил ступор… Я не знал, что мне делать. Я бы оттолкнул её, не застань ты нас так скоро, по крайней мере, осёк бы её. Надеюсь, что так…»

— Хваленная Старковская честь… — хмыкнула Тирелл. — Услышав о том, что вы такой же, как ваш отец — честный и благородный — я думала, что остались в этом мире светлые люди. Вы, наверное, и вправду такой же, как ваш отец. Такой же лицедей, обманувший всех и идущий по головам ради своих желаний.

— Миледи забывается. Вам стоит следить за словами, — сказал Робб жестче, чем хотелось бы, пытаясь защитить имя отца, но не желая особо оправдываться перед ней. — Я — король, и делаю то, что пожелаю.

«Она в ярости, и пытается уколоть тебя побольнее — держи себя в руках. Не ведись», — слабо прозвучал голос мудрости где-то в отдаленных уголках разума.

— Вы король, вы правы. Вы делаете то, что пожелаете. Но, похоже, его величество тоже забывается. Если он не хочет, чтобы дитя под моим сердцем росло без настояний отца в подготовке к правлению, то ему придется исполнять свой долг перед моей семьей, даже если не передо мной.

— Вы идёте по самому краю, леди Маргери, — раздражённо проговорил Робб. — Сколько бы золота у вашей семьи не было припасено, и какой бы армией они не владели — я не стану пресмыкаться пред вами, — и спокойным голосом добавил, слегка прищуривая глаза: — Я даже не знаю, чьё это дитя. Ты не была невинна, когда пришла ко мне.

— Вот, что вы обо мне думаете… — усмехнулась Роза. Все её слова были полны горького яда. — Я обмолвилась, говоря о том, что я ошиблась в одном из двух о вас, — Робб вновь ощутил дрожание её голоса и увидел блестящие прекрасные зеницы голубки. — Вы представляете из себя единое целое из моих ложных суждений. Ты лишь лицемерный дурак.

Она взяла в руки близ стоящую вазу и неудачно швырнула в его сторону. Робб чуть не свалился с ног, пытаясь уклониться. Он почувствовал ужасную ноющую боль в колене.

— Боги! Давай только без этого! — он отмахивался от запущенных в него предметов. Несколько ваз громко разбились о стены, когда тяжелая дубовая дверь открылась, и в покои ворвался Лорас Тирелл, и только после него Люкас Блэквуд, Доннел Локк и пара латников.

— Маргери? — первое, что сказал Тирелл, бросившись в её сторону. Остальные же сначала спросили, всё ли в порядке у короля, и только после — у королевы. Он её брат, тут нечему удивляться.

Взгляд лорда-командующего стрелял молниями, когда он оглянулся в сторону Робба, приобнимая сестру. Старк почувствовал колкость в животе и отвел глаза.

— Пошли, идём. — Укрыв её своим плащом, Рыцарь Цветов вывел Маргери в коридор, и Робб в тишине вслушивался в их отдаляющиеся шаги. Боги, что я натворил.

— Оставьте меня, — безразлично промолвил он гвардейцам и сел в правую часть кровати, охватив голову руками. Они безропотно повиновались. Он остался один, это одновременно и пугало, и влекло.

«Что это? — подумал он, глядя на белые хлопья за окном, падающие на стекло и мгновенно исчезающие. — Неужели… Снег».

Король поднялся с мягкой перины, доковыляв до окна. Колено не переставало безумно ныть. Острые вершины башен покрылись тонким белым одеялом, а большинство мест снаружи были мокрыми, словно после дождя. В холодных углах собирались белые сгустки. А воздух был полон грациозно танцующими пушинками. Завораживающее дух зрелище.

«Зима уже не близко, отец. Зима уже здесь. И я в ней остался совсем один».

Он сел на широкий подоконник, обложенный подушками, и смотрел, как количество белых сгустков увеличивалось во дворе, а снег падал быстрее и гуще. Когда я в последний раз видел снег? Боги, столько лет уже прошло. Столько воды с тех пор утекло. И каждый миг тишины вызывал в памяти картины из прошлого. Как он играл в детстве с братьями и сёстрами, как впервые поцеловал девушку, как отправился на войну… И как он стоял во дворе Красного Замка под моросящим дождем.

— Ты ведь и не собирался нас отпускать, я прав? Да, прав. Дав слово, ты и не думал его сдержать, — отчеканил Джейме Ланнистер, стоя посреди этого самого двора. Одежда вдвое потяжелела от воды.

— В случае окончания войны я не стал бы более вас удерживать, — твёрдым голосом ответил Робб, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Вот только вопрос в том, когда она кончится. Даже будь сейчас лето, Давен мог бы держать Запад в своих руках годами, а учитывая надвигающуюся зиму, война длилась бы, как минимум, ещё десять лет. И кто его знает, выдержал бы ваш хрупкий союз с розами столько времени? Нет, ты хотел держать нас при себе, чтобы при случае использовать или перерезать глотки спящим, если мы станем слишком сильно досаждать.

«Стоило лучше избавиться от него, а не отправлять в Ночной Дозор», — пришло в его голову.

«В этом не было бы никакой чести», — прозвучали холодные нотки голоса Эддарда Старка.

«Этот мир построен не на чести, а на обугленных костях и запекшейся крови».

— Мой старый мейстер в Утесе Кастерли всегда любил говорить, что иногда безумцы видят то, что недоступно взору иных. — Мокрые стены Красного Замка, казалось, будто плакали кровавыми слезами. Золотые волосы прилипли ко лбу усмехающегося. — Наверное, я безумец, раз я единственный вижу всю пагубность твоего положения. Да будет долгим и спокойным твое правление.

Вся земля уже успела покрыться белым, толщиной достаточной, чтобы сапоги в ней тонули, когда свет с боем начал пробиваться через сгустки облаков, наполняя двор цветами иными, нежели лишь белый и чёрный.

Блэквуд вошел в покои, тихо постучавшись. Увидев короля, сидящего у окна, он первым делом побеспокоился о его здоровье. Робб махнул рукой, сказав, что причин для переживаний нет. Только после сир Люкас оповестил короля, что сейчас уже час дракона, и завтрак готов. Старк отказался от еды, чувствуя себя сытым от переживаний, совсем утратив аппетит. Блэквуд попытался было настоять, но, услышав в ответ лишь тишину, он велел слугам поменять воду в умывальнике.

Король встал, выпрямив одеревеневшую спину и мягко размяв конечности. Боль в колене раздражала его всё больше и больше. Она сводила его с ума.

Умывшись и спустив нужду, он освежил дыхание лимонной водой, и, взяв один свежий ломтик, стал его жевать. Почувствовав странный вкус, он выплюнул его, начав при этом кашлять, и ощущая подходящую рвоту.

«Успокойся — это не яд, — пытаясь подавить изводящие мысли, сказал он себе. — Столько людей ныне хотят моей гибели… И теперь даже они», — вспоминая участь Тайвина Ланнистера и высокомерного Джоффри, он не мог себе позволить чувствовать себя в безопасности. Ему приходилось постоянно оглядываться, и он уже давно забыл, что такое крепкий и спокойный сон после той бойни.

«Не надо, я вас умоляю», — тянули руки к солдатам и истошно кричали женщины.

Робб не отвернулся, следя за каждым из них издалека. Он приказал убивать лишь мужчин, не трогая детей и женщин. Но тех, кто сопротивлялся и мешал солдатам, он приказал не жалеть.

«Они заслужили это, — убеждал каждый раз он себя. — Предательство должно сурово караться».

Ведь из-за них Север потерял стольких сыновей, отцов, дочерей и жен. Он потерял Серого Ветра по их вине. Однако вонь от глубоких ям, полных трупов, всё ещё крепко стояла в памяти.

Одев подбитые внутри мехом кожаные бриджи и такие же перчатки, накинув на себя тёплый чёрный дублет и шерстяной плащ с горностаем и оперившись на трость, он вышел в холодный каменный коридор. Кольчугу надевать под одежду он стал, но кинжал и меч нацепил-таки на пояс. И главное — железно-бронзовая зубчатая корона, покрытая рунами Первых Людей с девятью черными железными зубцами в форме мечей

— Всё готово, ваше величество. Сотня гвардейцев из Винтерфелла будет сопровождать вас, — подал голос Доннел Локк.

«Серый Ветер, за мной», — чуть не вырвалось у него. Внутри себя он чувствовал зияющую дыру.

Кивнув головой, Робб пошел медленным ходом к выходу. Выйдя на свежий воздух, он не без помощи взобрался на коня. Старк в сопровождении своих людей покинул стены Красного Замка, направившись в юго-восточную часть города, к холму Висеньи. И чем ближе они приближались к септе, тем больше людей встречалось у них на пути. Сир Лорас отсутствовал, и нетрудно было угадать, почему.

— Дорогу! Дорогу его величеству королю!

Лишь он сам, сир Доннел Локк и сир Люкас Блэквуд были конными, а остальные гвардейцы были пешими, сгоняя с пути зевак. Даже свежевыпавший и уже подтаявший снег не останавливал этих бродяг. Когда уже была видна верхушка септы, оттуда донесся звон колоколов.

— Я думал, что колокола в септе Бейелора звонят лишь в нескольких случаях. Но ни о смерти короля, ни о рождении принца я не слышал, — плотнее укутываясь, произнес Молодой Волк.

Колокола не прекращали бить, и в ушах начало звенеть от этого. Большинство ночного снега уже растаяло. А у мраморного построения стояла огромная толпа людей, жаждущих помощи и совета богов.

«Если дело дойдет до столкновения, то мои гвардейцы вряд ли надолго смогут сдержать эту толпу».

Вся земля превратилась в одно большое болото из грязи. Бедняки начали окружать их, хоть и не препятствуя их ходу. С каждым днем на них всё больше мехов и толстых тёплых одежд, однако некоторые из них были в лохмотьях, и синий нездоровый оттенок кожи говорил, что других вариантов у них особо и нет.

Несчетное количество людей устроили себе полноценное жилище из хибар с кострами на площади. Столица сама по себе пахла омерзительна, но запах этого места с легкостью переплюнул его. Воняло мочой, болезнями, человеческим и ослиным дерьмом. Они ели и справляли нужду в одном и том же месте. А статуя Бейелора Благословенного была уложена горой костей. И весь этот народ молил о помощи. Голоса вызывали совсем неприятные воспоминания с колоколами и пожаром, заправленные режущими слух криками…

На верху мраморной лестницы стояли люди, чей вид выделялся среди остальных. Рыцари в латах, с булавами и мечами в одной руке и щитом в другой. Сыны Воина. Их было нетрудно узнать по яркому переливающемуся радужному плащу из шелка.

— Фанатики, — фыркнул сир Локк.

— У каждого человека свои боги, сир Локк. И мало кто из них приемлет, когда кто-либо другой пытается заявиться в их храм со своими правилами. Будьте осторожны в выражениях.

— Как скажете, ваше величество, — слегка недовольно ответил северянин.

Среди зияющих шелковых плащей стоял мелкорослый, полулысый старик в плотном льняном одеянии. Это он. Полезно было заранее знать, каков человек. Неважно, враг он или друг. Спустившись с коня, Робб взял с собой десять гвардейцев и Локка с Блэквудом, оставив остальных у подножья ступенек. Ох, как же он возненавидел лестницы в последнее время.

Сыны Воина вступили вперед и загородили им путь.

— Расступитесь, перед вами король, — изрек сир Люкас.

— Перед богами равны все: король ты, лорд или бедняк. С оружием в септу нельзя, — ответил неизвестный в шлеме с опущенным забралом.

— Сир, похоже вы кое-что не поняли…

— Я все отчетливо понял, сир. Это вы, скорее всего, чего-то не поняли. С оружием в септу нельзя.

«Разве отступил бы Лорас так легко на его месте?»

Краем глаза заметив, что некоторые гвардейцы положили руки на эфесы мечей, Робб спешно выдал:

— Мне нечего опасаться в этом городе. Сир Блэквуд, возьмите мою сталь. — Король снял с себя ремень с оружием, и вложил их в руки Блэквуда под его неодобрительный взгляд.

Его слух ловил недовольный, но слабый гул от толпы сзади. Поднявшись выше с болью в ноге, на самой вершине Робб встретился взглядом с человеком, который отказывался явиться к нему уже боги знают сколько времени. Слабый и немощный старик, с виду не представляющий опасности. Лишь с виду.

— Верховный септон.

— Лорд Старк, — тепло улыбнулся священнослужитель. — Пройдемте внутрь, на улице чересчур морозит.

Легче, чем ожидалось. Войдя в помещение, они шли под хрустальными куполами. Такое зрелище редко где увидишь, септа в Винтерфелле и в подметки к такому не годилась. Он ковылял с тростью, и такой темп, казалось, как раз был к старичку.

— Как поживает леди Маргери? Народ обожает её. Боги одарили леди Тирелл поистине большим и добрым сердцем. Она крайне великодушна к нуждающимся.

«По слухам, великодушна она не только к нуждам бедняков».

— В добром здравии. Как раз о ней-то я пришел поговорить.

«Септон вряд ли откажет мне. Он потребует что-то взамен, и этим чем-то будет явно что-то имеющее вес, — Робб посмотрел на внушительное мраморное изваяние Старицы, оправленное золотом и драгоценными камнями. — В Винтерфелле она выглядела иначе. Нет, с Тиреллами я лучше пережду».

— Не стоит ли нам сначала помолиться, чтобы Старица даровала нам толику мудрости, а Отец — справедливости в решениях?

— Это будет лишним.

— Простите, я совсем позабыл, что в ваших краях не веруют в Семерых, — выдохнул септон. — Так вы желаете, чтобы я аннулировал указ моего предшественника о признании вашего брака недействительным? При некоторых обстоятельствах это осуществимо.

— Корона имеет власть над вашими указами, — по привычке потянулся он пальцами к мягкой гриве, пытаясь черпнуть оттуда уверенность.

— Корона может и имеет, но владеете ли вы короной? Я прошу вас меня извинить, но то, что вы надели на голову железяку не делает вас королем.

— Роберта Баратеона королем сделала вовсе не септа, Эйгона Завоевателя королем сделала вовсе не септа. Королем человека делает сильная армия за спиной.

— Но не в глазах богов.

— Это не мешало им править.

— И все же, думаю, вы пришли сюда не для того, чтобы спорить. Вы пришли просить у богов.

— Я пришел…

«Достоин ли я идти перед дочерью Станниса? Отец однажды начал войну ради того, чтобы посадить одного Баратеона на трон, и отдал жизнь за то, чтобы посадить на трон второго».

— Чтобы просить вас помазать меня.

— Присядем, милорд. — Довольно ухмыляясь, старик уселся у подножья Девы. Робб не желал сидеть рядом с ним, но колено решило за него. — Дева, лик чистоты и невинности во всем. Пусть наши с вами словами будут такими же. Дело с вашим браком с леди Тирелл нелегко будет организовать.

«Мейс Тирелл будет в бешенстве».

— Это не имеет такой срочности, — холодно и спокойно ответил король.

— Так значит… Семеро щедры для тех, кто с чистыми намерениями пришел к ним. Однако и боги требуют что-то взамен. Обычно — жертву.

— Но это не обычный случай, так ведь?

— Вы проницательны, — голос старика отдавал мудростью и внушал своеобразное спокойствие. Понятно, почему люди так легко следуют за ним. — До недавнего восстановления орденов Мечей и Звезд по всему королевству бандиты сжигали и грабили септы, насилуя септ и молчаливых сестер и убивая септонов. Но этим ужасам пришел конец. Семеро ныне вновь обрели сталь в своих дланях на этой бренной земле. Мои братья не сложат мечи, пока страна неспокойна и дороги вновь не станут безопасными.

Мейгор Таргариен почти десять лет истреблял честных бедняков и сынов воина. Но к его времени ордены уже просуществовали целые века. Смогут ли они вновь набрать такой вес в короткие сроки? Слишком велик риск.

— Мне нужно время, чтобы обсудить всё это и раздумать. — Твоим богам следовало бы поумерить аппетиты.

— Понимаю, — выдохнул Воробейшество, как звали его в народе. — И напоследок, милорд. Примите ли вы совет от старого и уставшего от мирской суеты человека?

— Я уважаю старость ваших лет.

— Правьте мудро и справедливо. Королевство в наши времена больше всего нуждается в этом. И не бойтесь правды. Она бывает неприятной, но ложь подобно вину одурманивает ваш разум, даря лишь временное ложное спокойствие и наслаждение. Когда человек боится правды — вокруг него сплошные льстецы. Раз у вас более нечего сказать, или просить… Теперь, думаю, мне пора помолиться. До скорой встречи, лорд Старк.

— До скорой.

Лишь покидая септу, он заметил дюжины скрытых пар глаз, которые находились рядом во время их беседы.

Выйдя наружу, волк ощутил морозящий поток воздуха, который ударил прямо в лицо, заставив укрыться плащом. Рыжие кудри стали биться в глаза, мешая видеть. Но даже такой сильный ветер всё же не смог разогнать эту толпу верующих с площади перед Великой Септой Бейелора. На что они ещё способны ради веры?

— Сир Люкас, увеличьте патрули стражи около холма Висеньи. Берите только выходцев из Простора, — проговорил Робб, садясь при помощи Блэквуда на коня, после получив обратно свое оружие.

— Да, ваше величество.

Добравшись обратно до Красного Замка, они направились к Твердыне Мейгора, к его покоям. По дороге повсюду сновали люди с разными гербами и знаменами. Но больше всего среди них было золотых роз на зелёном поле — гораздо больше лютоволка Старков.

Зайдя в солярий, он сразу почувствовал своей кожей приятный тёплый воздух, который не мог не радовать после морозов снаружи. Он услышал бодрящий запах мяты и корицы. Петир Бейлиш никогда не опаздывал.

— Ваше величество, — улыбнувшись, склонился Мизинец. — Я позволил себе выбрать блюда для трапезы во время нашей беседы. Надеюсь, вы простите мне мою наглость.

— Садитесь, милорд, — произнес Робб, чтобы скорее самому сесть. Легкими движениями Мизинец подошел к нему, помог Старку расположиться на дубовом стуле с узором оленя, и только после уселся на свое место.

— Как прошли переговоры с септой?

— Приемлемо.

Бейлиш уже показал себя крайне компетентным во многих вещах и даже внушал какое-то дружелюбие. Но перебежчику полностью доверять не стоило.

— Вы мне очень сильно напоминаете вашего отца, ваше величество, — дружелюбно улыбнулся Бейлиш. — Северный простачок, называл я его про себя. Очередной десница с обычными амбициями, каких история уже знавала, думал я. К счастью королевства, и к несчастью самого лорда Старка, это оказалось не так. Королевство как в воздухе нуждалось в таких людях. Наверное, во всем случившемся есть и моя вина.

— Вы о том, что мальчишка от семени Цареубийцы убил моего отца? — холодно спросил Робб.

— В этом тоже. Лорд Старк хотел торжества справедливости, чего бы это ни стоило. Я, по глупости своей, и ради былой дружбы с вашей матерью, помог ему в его начинаниях, наведя на след Джона Аррена. Лорд Старк узнал о том, до чего ранее почти дошел лорд Аррен. И случилось то, что случилось.

— Вы знали мою мать? — поднял бровь Робб.

— Ох, ещё как. Мы росли вместе в Риверране. Я был воспитанником её отца, лорда Хостера. Наши отцы, мой и леди Кейтилин, были друзьями. И так я попал в сердце Речных Земель. Я, так сказать, старый друг вашей семьи. И, к тому же, именно ко мне она пришла, когда заявилась больше года назад в столицу. Думаю, это что-то да значит.

— И как так оказалось, что расследовали вы всё вместе, а без головы оказался лишь мой отец? — сложил руки в замок у подбородка король.

— Потому что принц Джоффри был неподконтрольным и непредсказуемым мальчишкой. Когда началась бойня в тронном зале, я сразу же сдался. Из меня никакущий воин. А вашего отца там задержали. Нам всем предоставили тогда выбор: преклонить колено и признать Джоффри королем… Или же умереть. Выбор очевиден.

— Отец преклонил колено, признав себя изменником. Но его все равно убили.

— Не сразу. Я уговаривал мальчишку и королеву Серсею отпустить вашего отца под его клятву хранить тайну. В том, что Нед Старк сдержит слово, ни у кого сомнений не было. Однако ваш отец упирался, и лишь спустя несколько недель в подземельях он изменил своё мнение. А то, что совершил мальчишка, полностью на его совести, если она у него была, конечно. Предполагалось, что мы отпустим лорда Старка, а он отзовет знамена и уведет северян обратно домой. Но мальчишка оказался тем ещё дураком и начал рыть самому себе могилу. Никому не нужна была война с Севером, особенно учитывая наступающих Ренли и Станниса.

— И вот так началась Война Пяти Королей.

— Да, так она и началась. И я стал невольным виновником всего этого, — прищурился Мизинец.

Постучав, сир Доннел Локк оповестил о том, что слуги принесли еды на трапезу. Они начали укладывать на стол испеченные пирожки с мясом, дымящийся ежевичный пирог, чечевичный суп, жареный в масле с чесноком хлеб. А главным блюдом был горячий жареный на вертеле кабан. И, конечно же, кувшин борского золотого.

— Люблю сочетание борского золотого и кабанятины, — проговорил Бейлиш, получив отрезок мяса в свою тарелку.

— Поговорим тогда о делах. — Робб отказался от мяса, потчуя себя пирожками и чечевичным супом, запивая всё выдержанным борским вином, которое наверняка было привезено Тиреллами. — Мне нужно ваше мнение в одном важном вопросе.

— В выборе десницы, я полагаю, — изогнулись уголки губ Петира Бейлиша.

«Хоть кому-то мне надо доверять».

— Деликатный вопрос. И очень важный.

— Тут не о чем и думать, ваше величество. Вы и сами всё прекрасно знаете. Ваш тесть — Мейс Тирелл. Он, несомненно, захочет обеспечить своему будущему потомку королевство, неувязшее по уши в долгах. Думаю, что лорд Тирелл закроет множество финансовых проблем. И, к тому же, он станет ещё более привязан к вам, — не спеша отведывал кубок вина Мизинец.

— Королевству нужен способный десница, а не десница с тугим кошельком. Я бы хотел рассмотреть более талантливого человека на эту должность. Как насчет вас?

Что-то начало постукивать об окно снаружи. Дождь либо снег, подумал Робб.

— Я? Нет, — рассмеялся Мизинец. — Заправлять золотыми драконами и серебряными оленями совсем другое дело, — Бейлиш достал из кармана монету, и покрутил между пальцами, — нежели быть правой рукой короля. Ваши лорды не признают такого выскочку, как я. Я же хочу дать вам совет. Назначьте в десницы Мейса Тирелла, или же кого-то из его лордов-знаменосцев. Матис Рован, к примеру, — умный и преданный человек, который станет вашим, если вы дадите ему такую власть. Я бы рассмотрел именно его кандидатуру. Мейс Тирелл даже поблагодарит вас за это.

— Есть ещё одно насущное дело, — протер мешки под глазами Робб. — Счет идет на четыре из семи. Мы одерживаем верх лишь с небольшим преимуществом.

— Доран Мартелл не двинется с места без крайней нужды.

— Он собрал армию на Костяном Пути, — слопал уже второй пирожок король.

— Эта армия, если мне память не изменяет, стоит там уже больше года. Вы смотрите на юг, но я рекомендовал бы скорее смотреть на запад и север.

— Пакстер Редвин скоро разберется с Эуроном Грейджоем.

Мейс Тирелл поднял большой шум после новости о том, что железнорожденные атаковали Щиты. Роббу пришлось незамедлительно послать флот Редвинов, чтобы отбить их. Говорят, если ты взял Щиты, считай что Хайгарден уже наполовину твой. Какими бы отношения у него с Тиреллами сейчас ни были, без их помощи он не удержит Семь Королевств. Ему нужна поддержка великих домов. Но есть же ещё один…

«Ему доверяла мать, ему доверял отец. Возможно, и мне стоит».

— Вы сказали, что росли вместе с моей матерью, я прав?

— Были лучшими друзьями, не постесняюсь этого слова, — улыбнулся Петир Бейлиш.

— Каковы тогда ваши отношения с леди Лизой?

— Хм, — протер уста тканью Мизинец и замочил горло вином, после откинувшись на спину стула. — Довольно тёплые. Мы стали ещё ближе, когда я работал в таможне в Чаячьем городе. И ещё ближе, когда лорд Аррен удостоил меня должностью в столице, забрав с собой. А что вы желаете?

— Спокойствия и единства в королевстве.

— А его можно достичь лишь скрепляя новые союзы. Брачные союзы. Кто у вас на примете?

— Я прямо сейчас смотрю на него, — проговорил с каменным лицом Робб, чем вызвал смех у Бейлиша.

— Ваше величество изволит шутить. Но если серьёзно, то кто?

— Я полностью серьёзен. — Лицо Бейлиша сделалось удивленным, и он отвел взгляд, нервно прикусив губу.

— Я слишком низкого происхождения, ваше величество. И кроме пары сундуков с золотом у меня за спиной ничего нет. Недостаточно благородная партия для леди Орлиного Гнезда, как скажет лорд Ройс, леди Уэйнвуд и остальные знатные лорды.

— Это легко исправить… Я могу пожаловать вам Харренхолл.

Какой дурак в Семи Королевствах не слышал о проклятии Харренхола? «И тогда король Харрен узнал, что толстые стены и высокие башни от драконов не спасают. Ведь драконы умеют летать», — рассказывала Старая Нэн.

— Заброшенные руины с пустыми залами, полные лишь призраками… Но достаточно громкий титул, чтобы заявиться к леди Аррен. Лорд Харренхолла, — улыбнулся Мизинец.

— Я обеспечу вас всем необходимым, а вы должны будете привести Долину под мои знамена. Я возлагаю на вас надежды, милорд. От этого зависит судьба королевства.

— Я сделаю всё возможное и не подведу вас.

— Уже к вечеру вы официально получите титул с соответствующими бумагами. Вы должны будете отбыть в ближайшее время.

— Отбуду первым же завтрашним кораблем, — спокойным голосом ответил Петир Бейлиш.

— И напоследок, мне нужно ваше мнение в одном важном вопросе, — постукивал костяшками пальцев о стол Робб.

— Долги перед Железным Банком. Извечный вопрос денег: где достать золотые драконы и как ввести новый налог, чтобы не вызвать новое восстание, — рассмеялся бывший мастер над монетой. — Септа набирает жирок, как я слышал. И если мои сведения верны, то рыцари, перед вступлением в ряды Сынов Воина, отказываются в пользу септы от всех земель и богатств, оставляя у себя лишь коня, доспехи и меч. Может, стоит поискать золотишко там?

— Сейчас это было бы крайне неразумно.

— Вы мне так и не рассказали, как прошел разговор с верховным септоном. Так что мне стоило предложить.

— Он хочет укрепления роли септы в королевстве и сохранения укладов, принятых Ланнистерами.

— Игра с огнем. Непростой, похоже, он человек, каким кажется на первый взгляд. Чуть дай разрастись пламени, и оно охватит весь лес. Не дашь ему достаточно воздуха, оно потухнет, и ты умрешь от холода. Сложная ситуация. В старые времена во дворе никто ни во что не ставил верховного септона. А сейчас короли и знатные лорды считаются с мнением человека, который рос, пася коз и овец на голой каменной земле, — странно улыбнулся он, и Робб заметил, что впервые его серо-зелёные глаза смеются. — Предлагаю задавить змею, пока она не успела превратиться в дракона, и назначить лояльного человека на эту должность.

«Придется марать руки».

— Есть кандидаты? — холодно спросил король, хотя год назад ему в голову не пришло бы задаться таким вопросом.

— Я не сильно знаком с духовенством. С нынешним, по крайней мере. Всех, с кем можно было бы договориться, устранил глава Воробьев. Тем или иным способом.

«Теперь понятно, почему Джон Аррен забрал его с собой в столицу».

— Вы плохо спите, я прав? — поднял бровь Мизинец.

— Всегда падаю замертво на перину.

— Корона — это всегда тяжелая ноша. Поручите все обязанности новому деснице, после того как сделаете выбор. Отдохните, снимите с себя груз ответственности. Я бы на вашем месте наслаждался жизнью, ваше величество. На улице идёт дождь, людей пробирает холод. А в вашем доме тепло, и он полон красивых женщин, готовых запрыгнуть в вашу постель, и самая прекрасная из них — ваша жена. Не это ли свидетельство вашей победы?

— Роберт Баратеон так и сделал, и мы все знаем, к чему это привело.

—Ха, — рассмеялся Мизинец. — Как же судьба любит повторяться, вы не находите? Тайвин Ланнистер когда-то выдал свою дочь за короля Роберта, и он, как самый богатый человек в Вестеросе, давал в долг короне. А сейчас его место занял Мейс Тирелл. А сын Ланнистера также служил белогвардейцем у короля Роберта, и по слухам: он не только защищал королеву Серсею. — Будто бы на что-то намекал он.

— Думаю, на сегодня всё, милорд. Я утомился, — выдохнул Робб с мыслями о каштановых локонах. — Желаю вам успехов в деле с леди Аррен.

— Рад служить королевству, — встал и поклонился Бейлиш. — В случае чего, вы знаете, где сегодня можете меня найти.

Он постучал в тяжелую дубовую дверь, и герольд открыл её. Выходя, Бейлиш произнёс:

— Леди Таэна, какая встреча.

«Боги, зачем она вновь явилась? Она совсем голову потеряла?», — пронеслось у него, пока они разговаривали, и сир Блэквуд не вошел:

— Ваше величество, леди Мерривезер почти час стояла у вашей двери. Я сказал ей, что у вас сейчас аудиенция с лордом Бейлишем и вас нельзя беспокоить. Она прождала всё это время.

— Пусть войдет, — с хрипом в голосе проговорил король, не найдя другого ответа.

Манящим покачиванием бедр она вошла в помещение. На ней было платье из парчи с легкими рукавами, с формами, подчеркивающими фигуру и приоткрывающими её полную и упругую грудь. Сверху была меховая накидка из лисы с незастёгнутыми пуговицами. У неё были идеальные выделяющиеся черты лица: хорошие скулы, подбородок и небольшой, но гордый нос. Её смуглый цвет кожи был настоящей экзотикой для северянина, и это завлекало ещё больше.

— Ваше величество, — сделала реверанс она. Мирийка, но знает уже обычаи Вестероса.

— Леди Мерривезер, — произнес абсолютно спокойным тоном Робб, не глядя на неё. — Что вас сюда привело?

— Я пришла чтобы… Узнать как вы поживаете, ваше величество.

— Мое здоровье не дает причин о себе беспокоиться. Если вы ничего более не хотите сказать…

— Робб… — жалостным и слабым голосом выдала она. Так она впервые назвала его в их первую ночь. — Я… Я не знаю как это получилось…

— Ты не виновата в том, что Маргери нашла здесь нас в таком виде, — посмотрел в её глаза король и заметил, что они блестят.

— Я не об этом… Робб… Я… Я… Беременна, — объявила она, и в покоях встала тишина.

Поначалу в голове был лишь пустой и глухой звон, и после только пронеслась мысль, что он и вправду становится Робертом Баратеоном. Робб откинулся на спинку стула и изучающе посмотрел на каменную стену.

— Как это произошло? — холодно спросил Робб, только впоследствии вспомнив о том, что в порыве страсти он не сдерживал себя и столько раз наполнял её прекрасное лоно своим семенем.

Леди Мерривезер упала на колени на дорогом ковре с её родины, и, прикрыв рот одной рукой, начала всхлипывать. Робб моментально встал, и, не заметив боль в колене, подошел к ней, и тоже опустился, уложив её голову на своем плече. Её чёрные локоны приятно пахли лавандовым маслом вперемешку с чем-то бодрящим.

— Я не знаю, что мне теперь делать… Тиреллы непременно расскажут обо всем моему лорду-мужу Ортону… Он выгонит меня, отправит обратно за Узкое Море… А мой отец не примет меня такой порченной, с ребенком в животе, — не прекращала всхлипывать она, и взглянула в глаза Робба. — Ортон, он убьет меня.

— Я не позволю этому произойти. — Надо было её успокоить, даже если он и не знал, что делать дальше.

— Но как? Вы очень похожи с Ортоном — оба с рыжими волосами. Но услышав обо всем, он ни за что не поверит, что дитя его…

«Надо было держать член в штанах, — слишком поздно осознал Старк. — Мать бы разгневалась, узнав об этом, а отец молча осудил бы его, хоть и сам когда-то наплодил Джона».

Когда Ланнистеры сдали город, люди со временем начали вновь пробиваться внутрь стен, и знать и чернь, Мерривезеры были одними из первых. Тогда все они танцевали на пиру в честь взятия Королевской Гавани, и к нему подошла она: черноволосая незнакомая красавица из дальних краев. Робб сидел во главе стола, проклиная свою ногу, которую задавил его павший конь, и мирийка предложила ему танец. Старк отказался, и она уселась рядом с ним. Она показалась королю невероятно смышлёной, и слово за словом Таэна уговорила его встать на танец. Дальше он пару раз сталкивался с ней в саду и в высохшей богороще, где случился их первый, невинный поцелуй. Он чувствовал себя ужасно одиноким, когда она нашла его. И она смогла всё-таки вскружить ему голову. Но самое главное — это то, что только с помощью неё Робб Старк спокойно засыпал — в те ночи его не мучили кошмары.

«Пусть этот бастард будет первым и последним», — сказал он про себя, но при этом ещё сильнее, чем прежде, желая взять леди Мерривезер силой и после изливаться в неё и засыпать у неё на груди. С ней он забывал о Маргери. Однако луна все равно меркла рядом с солнцем.

— Я тебе обещаю, что ни тебе, ни моему ребенку никто не навредит. Клянусь перед всеми богами, Старыми и Новыми.

«Я отошлю Ортона Мерривезера куда подальше, заткну рот землями и другими податями, если надо. И найду местечко для неё, может, и не рядом со мной, но всё же, — решил Старк. — Не позволю, чтобы это дитя носило фамилию Сноу или любую другую бастардскую. К нему или к ней люди будут относиться лучше, чем к Джону когда-либо».

Сумерки начали поглощать всё вокруг, и Робб не знал, сколько времени они так просидели. Время текло незаметно, пока она не подняла голову и не нашла его губы своими. Тепло начало разливаться внутри и стекаться внизу. Ему трудно было сдержаться, также трудно, как в ночь, когда должна была прибыть Маргери. Он положил одну руку на её грудь, ощутив под тканью горячую и упругую плоть.

«Даже Нед Старк когда-то оступился», — сказал ему Лорас в ночь перед битвой у Хэйфорда.

«Если даже отец оступился когда-то, то что люди и боги могут ждать от меня? От человека, боящегося взглянуть в лицо правде, на чьих руках кровь невинных женщин, детей и стариков?», — так по крайней мере он себе говорил перед сном.

Мирийка уже сняла с себя все одежды и развязывала тесемки штанов Робба, лежащего на мягком мирийском ковре, добытом когда-то на Западе. Взяв его напряженную плоть в руки, она осторожно ввела его в себя, охнув при этом. Она соблазнительно раскачивалась, выгибая спину, подобно всаднику седлающему жеребца, не прекращая при этом стонать, что вводило его в какое-то беспамятство. Одна его рука покоилась на её осиной талии, а другая теребила её набухший чёрный сосок. В ней было так горячо и мокро, и Робб не стал менять позы, чтобы выплеснуть свое семя ей на живот. Все равно уже это ничего не изменит.

Король вновь наполнил лоно чужой жены своей влагой. Она упала ему на грудь, и они так пролежали несколько минут, пока она не предложила переместиться в постель и продолжить дело. В сумерках он взял её ещё два раза в разных позах, пока полностью не высох и истощился.

Кожей и носом ощутил сырость и холод. Здесь было темно, почти ничего не видно. Лишь гнетущие и давящее ощущение чего-то нависало над ним. Позади он услышал звенящий знакомый детский голос, который прокричал:

— Робб! Джон! Пошли наверх!

«Арья».

Он хотел последовать кличущему голосу, но его ноги не слушались, и словно вросли в каменный пол. Оглянувшись по сторонам, он увидел вокруг старых и мёртвых королей. Робб стоял в крипте. Ему всегда было неспокойно рядом с ними. Будто повернешься ты к ним спиной на один миг, и они оживут и ухватят тебя за собой в иной мир.

— Возвращайся, сын зимы, — сказал басистый незнакомый голос.

— Ты уже отвоевал свое, — произнес другой, более хрипловатый, но также незнакомый.

Робб судорожно начал тянуть свои конечности и оглядываться по сторонам, пока не понял, что голоса исходят от каменных изваяний с железными мечами в руках. И на одном из них сидела странная птица, с черным, как ночь, оперением и третьим красным глазом на лбу. Молодой Волк посмотрел на место, где должна была стоять статуя отца, чтобы попросить помощи. Каменного изваяния не было, как и голоса самого Эддарда Старка. Камни будто бы ожили и начали тянуть к нему руки, размахивая своими железными мечами.

— Джон! Помоги! Серый Ветер! Нет! Отойдите! — прокричал он, пока вдруг не оказался на коне, мчащемся в глубину поля, подальше от горящего замка, полного криков. Его сердце щемило, а на глазах выступила влага.

Под ним уже не было коня, и землю не окрашивал оранжевый свет пламени, когда он оказался в тронном зале, перед железным троном. Тянущее ощущение внизу живота пропало на один миг. Робб ни разу до этого не осмелился сесть на него, хотя это так сильно влекло. Он начал подниматься по железным ступенькам чудовищно огромного трона из мечей и ощутил слабую колкую боль в ноге, словно кто-то резанул её. Капля крови брызнула на железо. Уже дойдя до вершины, он сел на него. Но какого-то торжества не было, лишь ощущение пустоты и неудобства от этого железного стула.

Когда Робб опустил руки на подлокотники, в них вонзились острия мечей, пройдя насквозь. Алая жидкость полилась ручейком по железу, а он почувствовал ужасную боль, когда ещё один конец железа под углом вонзился в позвоночник, дойдя почти до сердца. Железо вошло и в его ноги, пройдя через сапоги насквозь. Все оно накалилось и стало жечь его плоть. Робб кричал от боли, пока не лишился голоса. Но появились другие голоса:

— Вернись, волк. Твое место не там, — почти прошептал призрак.

— Возвращайся. Возвращайся. Возвращайся.

Робб проснулся с криком.

— Ваше величество, что стряслось? — с круглыми глазами спросила мирийка.

— Ничего, просто неважный сон, — отдышался Молодой Волк, и, потрогав лоб, заметил, что он покрылся испариной.

— Это был кошмар, — положила ладонь на его плечо леди Мерривезер.

На момент ему показалось, что в дальнем углу на него смотрит пара горящих глаз цвета расплавленного золота, но это оказалось лишь отражением в зеркале.

— Да, был, — честно признался Робб, уже устав от лжи.

Начало уже светать. Комната уже не была в кромешной темноте, как когда он заставлял мирийку кричать от удовольствия. Но и недостаточно светло, чтобы вставать с постели.

Правой рукой он начал гладить её ногу под одеялом, надеясь, что хотя бы это его успокоит.

— Расскажите мне о нем, — промурлыкала она.

— Не думаю, что это будет подходящей для леди историей.

— Я хочу знать о своем любимом человеке всё.

— Спи, дорогая, — поцеловал её в лоб Робб. — Предстоит нелегкий день для всех нас. В ближайшее время я совладаю со всем этим. С нашим ребенком тоже.

— Я подарю вам сына, достойного своего отца, — показала свои белоснежные зубы мирийка.

После этих слов она вовлекла его в долгий и прыткий поцелуй, запуская язык в ход. Они прямо созданы для кормления, осознал он, когда она уселась на него, и её груди оказались рядом с его лицом. Слившись с ней воедино ещё один раз, он расстался с ней на этом. Они ждали его, одни из самых влиятельнейших людей королевства. А Робб не любил опаздывающих, как и сам не любил опаздывать.

Совет проходил в зале малого совета Красного Замка. Со стороны Тиреллов по его левую руку присутствовали Мейс Тирелл, Гарлан Тирелл, Рендил Тарли и Матис Рован. А со стороны волков по правую руку Большой Джон Амбер, Робетт Гловер, Джейсон Маллистер и Хелман Толхарт. И собрались они здесь, чтобы решать судьбу королевства.

— Начнем, милорды, — обождал Робб, пока они все затихнут.

— Приступим тогда с новостей с юга, ваше величество, — встал с места Мейс Тирелл, и его огромное брюхо уперлось в стол. — Уиллас уже успешно ведет набор людей, чтобы разбить островитян. Гарлан же отбудет в скором времени. И они вместе расправятся с Грейджоем в ближайшие сроки. Железные люди пустили уже достаточно крови всему королевству. Пора с ними покончить раз и навсегда.

«Неужели ты предлагаешь массовое истребление?»

— Лорд Редвин уже взял обратно Щиты? — осведомился Робетт Гловер.

— Мне об этом пока никто не доложил. Пакстер Редвин уже совсем скоро будет у Щитов, если, конечно, уже не там.

Тиреллы относились с неким пренебрежением к его знаменосцам, уже успел отметить король. Оно и понятно. У того же Рендила Тарли было столько же людей, сколько у Амбера, Толхарта и Гловера вместе взятых. И это не говоря о припрятанных ими сундуках с золотом.

— Когда ваши сыновья и лорд Пакстер разберутся с Эуроном Грейджоем, тогда и будем решать, что делать дальше, милорд. Не надо делать поспешных выводов.

— Ваше величество, несомненно, право, но следовало бы уже сейчас продумывать будущее…

— Островитяне всегда жили грабежом. И будут им жить, если дать им такую возможность. Лорд Мейс прав, и как бы это ужасно ни было, этот сорняк надо вырвать с корнем, — высказался лорд Рогового Холма.

— Добавим-ка немножко белого в этот мрачный день. Болтон разбил одичалых и их Короля за Стеной. Ха, — радостно объявил Хелман Толхарт. Кажется, Манс Налетчик волновал южан меньше всего в этом мире.

«Джон, потерпи ещё чуть-чуть. Скоро твой дозор окончится, и ты займёшь свое заслуженное место рядом со мной», — повторял про себя Робб.

— Да, хорошая весть. Но любой мог бы разбить этих грязных одичалых на месте Болтона. Будь я там, я устроил бы массовый поход за Стену, чтобы одичалые на века забыли о своих набегах, — не скрывая презрения, проговорил Большой Джон Амбер.

Болтон, Амбер, Мандерли или Гловер? Каждый из них доказал свою лояльность общему делу. Но каждый из них не без своих недостатков. Болтон жесток, хитер и умен, даже слишком хитер, и он не пользуется любовью в народе и среди других лордов. Амбер уважаем среди других, и верности у него побольше, чем у прочих, но думать головой ему чуждо. Мандерли богат, влияния на остальных лордов у него в достатке, но сможет ли человек, с трудом поднимающий задницу с кресла, править Севером? А Гловер хоть и не обладает недостатками иных, но имеет свои — излишнее честолюбие. Его дом небогат и слаб, и прочие высокие лорды не захотят идти за ним, посему он захочет исправить это положение, пользуясь нововыданной властью и увеличивая свои земли за счет чужих. И кого из них выбрать в качестве хранителя Севера? Если сделать неправильный выбор или сделать его слишком поздно, случится настоящая резня за власть. Не хватало ещё восстания на Севере.

— Прекрасная новость, — безразлично добавил Матис Рован. — Однако стоило бы сейчас обратить внимание на нечто иное, нежели на голодных оборванцев из-за Стены, которые сражаются палками и камнями. Не мне вам говорить, как опасны островитяне.

— Львы также всё ещё не повержены до конца. Давен Ланнистер сидит с крупным войском в Ланниспорте — добавил лорд Гловер.

«Научись слушать, — сказал ему когда-то отец на охоте в Волчьем Лесу, — и ты извлечешь выгоду даже из слов тех, кто плохо говорит».

— Пусть об этом нам расскажет поподробнее лорд Маллистер, — прямо сказал Рендил Тарли. — Неужели речные лорды не хотят возмездия за поражение у Риверрана? Надо разделить силы, и каждому дать цель для устранения.

— С разрешения его величества, милорд. Люди Речных Земель готовы дать хорошей трепки львам за все прежнее, — поддался на провокацию Джейсон Маллистер. Лорд Сигарда раньше казался Роббу более смышленым человеком.

— Возможно, вы не слышали об этом. Но Ланнистеры покончили с теми козьими тропами на Запад, через которые раньше проходило наше конное войско на набеги. Придется искать другой путь, — вмешался Большой Джон.

— Ищущий человек всегда найдет путь, — с нетерпением проговорил Мейс Тирелл, поглаживая поросль на лице. — Помимо военной стратегии у нас есть и другие немаловажные вопросы, милорды. Думаю, пора раздать награды тем, кто заслужил это.

Робб кивнул головой стоящему позади сиру Люкасу Блэквуду, и тот передал кипы бумаг королю. Среди них первой стояла грамота с присуждением Утеса Кастерли, всех его земель и доходов сиру Гарлану Тиреллу. А также ещё одна грамота с присуждением ему титула лорда.

— Сир Гарлан, вы на славу послужили королевству. — Тирелл моментально встал с места, и подошел поближе к Роббу, склонив колено. — Этим приказом я присуждаю вам титул лорда Утёса Кастерли со всеми его землями и доходами. Будьте же справедливы и добры к своим новым людям.

«Но, похоже, его величество тоже забывается. Если он не хочет, чтобы дитя под моим сердцем росло без настояний отца в подготовке к правлению, то ему придется исполнять свой долг перед моей семьей, даже если не передо мной», — прозвучали её слова в голове.

— Я вас не подведу, ваше величество, — с нескрываемой радостью и гордостью сказал он и поцеловал Роббу руку. В висках начало что-то стучать.

— Также, милорды, я хочу лично уведомить вас о том, что лорд Петир Бейлиш получил титул лорда Харренхолла за свои заслуги перед королевством в помощи спасения сыновей лорда Редвина и в переговорах с ним. Ныне он отсутствует, так как отправился в Долину по моему личному поручению ради заключения союза. — Как он и ожидал, поднялось небольшое недовольство. — Также, всем здесь присутствующим по мере заслуг выданы новые земли. Сир Блэквуд, раздайте грамоты. — Рыцарь обошел весь стол, раздавая бумажные титулы и земли. Ведь чтобы править тем же Утёсом надо для начала выбить оттуда остатки Ланнистеров. Хотя Робб и не сомневался, что Тиреллы смогут.

— Если мы закончили с наградами, то пора бы поговорить о язве на носу. Что будем делать с верой? — Рендил Тарли как всегда бил прямо в цель.

— Это очень и очень деликатное дело. В нашем положении не стоит настраивать веру и народ против нас. Это дело дипломатии, — потирая свои старческие морщины, произнес Матис Рован.

— Его святейшество хочет сохранения нынешних укладов, — смотря на лорда Рована, проговорил Робб. Каждый удар сердца стал отдавать в голове. — Возможно, вам стоит провести переговоры, милорд?

— Это будет честью для меня.

Боль становилась практически невыносимой и мешала думать о чем-либо другом. Робб чуть даже не застонал от неё.

— Прошу простить меня, милорды. На сегодня всё. — Ухватился левой рукой за голову он, а правой оперся о плечо вмиг появившегося Блэквуда.

«Лораса всё ещё нет», — осознал Робб. Он не видел его с того самого случая с Маргери, как и её саму.

Я забыл упомянуть о слухах с Севера, с грустью размышлял он. Белые ходоки. Обычные сказки, да и всего. Но что если нет? Робб собирался изначально обсудить столько всего с ними, пока предательская боль не превратилась в нетерпимую и не сорвала все планы.

— Веди меня обратно в мои покои, — слабо вымолвил он. — И позови мейстера.

После он слег в постель на два дня, пока мейстер лечил его травами, очищающими желудок и печень. Помогло, хоть и медленно. Головная боль практически прошла, и Робб смог спокойно трапезничать, не летя на горшок через час после еды. Он сидел за картой и разглядывал её, ища что-то, что мог пропустить. Казалось, очагов войны стало меньше. По крайней мере тех, с которыми он должен был разобраться лично.

«Надо привлечь ещё людей на свою сторону, но как? — ломал он себе голову. — Что может заинтересовать западников и островитян так, чтобы они перешли на мою сторону? — Он смотрел в одно в точку, раздумывая, пока у него щелкнуло в голове. — Как я об этом раньше не догадался? Если я предложу их вассалам прощение в обмен на сохранение всех богатств и владений, а то и чуть присыплю сверху, они будут моими. И если всё пойдет по плану, то ещё до начала зимы почти все королевства будут лояльны ко мне. Но когда в последний раз всё шло так, как было изначально запланировано?»

— Ваше величество, — постучавшись, вошел сир Люкас. — Тут явился латник Тиреллов, и он говорит, что сир Лорас ждет вас в Башне Белого Меча.

— Почему он сам не явился?

«Она не навестила меня, — с некоторой тоской подумал он. — Хотя что ты от неё ожидал? Что она прибежит к тебе и сделает вид, что ничего не было?»

— Посланник говорит, что дело неотложное, и сир Лорас просит вас придти к нему самому.

«Странно. Но раз так, то не стоит обращать внимание на такую мелочь, особенно после случая с Маргери».

— Идемте, сир, — поднялся с места Робб, нацепив тяжелый меховой плащ с серебряной застёжкой лютоволка. Серый Ветер, несомненно, обрадовался бы такой хоть и короткой, но прогулке.

Сразу за дверью из Твердыни Мейегора им в лицо ударила буря белых хлопьев. Снега уже нанесло до лодыжки. В затоптанных ногами местах уже начал собираться лёд, и Робб пытался ступать по нетронутым путям. Не хватало ещё упасть с такой ногой. Человек Тиреллов шел впереди, а Робб с двумя членами своей королевской гвардии и ещё шестью северянами ступал за ним. Морозный воздух обжигал лёгкие, а из каждого выдоха шли сгустки клубков пара. Снег бил не так сильно, и слегка прищурившись можно было увидеть, что у тебя вокруг и впереди. Они прошли мимо конюшен, заполненных родовитыми скакунами, и пошли дальше к Башне Белого Меча, исконной резиденции королевской гвардии. Крыши строений обрели белые шапки, а их края отрастили прозрачно-белые усы с размером по человеческий локоть. Осень в Королевской Гавани, мрачно подумал Робб. Каково же сейчас Джону на Стене?

Плотно укутанный в одежду южанин открыл перед ними дверь, и они вошли в тёплое помещение, где звучно трещал очаг. Внутри были ещё три человека почти в полном комплекте брони с золотыми розами на панцирях, и один из них поспешил закрыть за ними вход, пытаясь не выпустить драгоценное тепло наружу. Выглядели они немного иначе, чем воины Хайгардена, которых Молодой Волк видел ранее. Все они моментально встали и склонились.

— Где сир Лорас?

Откликнулся первым человек с ростом чуть больше шести футов: у него был крючковатый нос, и сам по себе он был мускулистого сложения:

— Милорд ждет вас наверху, — ответил он, и под тканью, которой он укрылся, Робб заметил тёмно-каштановые волосы.

«Лорас, похоже, решил поиздеваться».

— Вы оставайтесь здесь, погрейтесь, — сказал король своим сопровождающим.

Король с ноющей болью в колене с трудом начал подниматься наверх. Когда же это прекратиться, спросил он мейстера. Ответом было качание головой. Человек знаний лишь утешил его тем, что со временем король привыкнет к этому, и может даже ходить без трости и с терпимой болью. Но хромать он будет до конца своих дней.

Он поднялся на верхний этаж и вошел в приоткрытую дверь. Там было также тепло, как внизу, или даже теплее, отметил он по потоку воздуха. Чтобы так обогреть помещение понадобилась бы пара часов. У порога в комнату лорда-командующего было светло, но чем дальше к окну, тем меньше источников света. Скоро стемнеет. В левой стороне комнаты стояла большая, но простая кровать, а в правой громадный стол, чуть уступающий по размерам столу на первом этаже. Некоторые стулья лежали на земле, и в комнате был бардак. Крайнюю часть больших покоев озаряло лишь окно с видом на море, где и стоял в темноте Лорас.

Вдруг что-то выбило железную трость из его руки и повалило самого Робба на каменный пол, от чего он болезненно охнул. Корона северных королей упала и покатилась дальше, остановившись лишь у стены. Он ударился головой при падении, она начала кружиться, и весь мир помутнел. Справа от себя он заметил ещё один плохо видимый силуэт, а Лорас начал подходить ближе.

— Лорас, как это понимать…? — выдал Робб, пытаясь опомниться. Тяжелый удар сапогом под дых выбил из него весь воздух, лишив речи.

— Как есть, ваше величество, — прозвучал смутно знакомый голос. Старк вытаращил глаза, пытаясь разглядеть тень.

— Бейлиш? — кашлянул Робб, всё ещё не восстановив дыхание.

— Надеюсь, все остальные точно также примут меня за сира Лораса, — хищно улыбнулся Мизинец.

— Ты же должен быть за полмира отсюда.

«Иные тебя дери, нельзя было оставлять кинжал и меч».

— Но вот он я, — порхнул он тяжелым плащом, из-за которого выглядывал чёрный дублет. — Я сильно рискую будучи здесь, к тому же задолжал ради этого одному старому другу. Но оно того стоит.

— Моя стража внизу, стоит мне их только кликнуть…

Бейлиш молчал, всё ещё улыбаясь, а человек рядом стоял с каменным лицом. У него были белые волосы, походящие на шерсть, и сломанный нос. Будь у меня колено целым, я бы разобрался с таким полуросликом… В тишине его слух начал ловить звуки стука стали о сталь и крики. Вещи падали и ломались, и так продолжалось недолго. Наступила затишье.

— Всё? — крикнул мелкорослый человек, выйдя за дверь.

— Всё, — ответил ему голос снизу.

— Ваши люди, несомненно, хорошие воины. Но количество всегда берет верх, — повернув стул в сторону Робба, уселся Петир Бейлиш.

— Можете кричать, пока не сорвете голос. Стены тут довольно толстые, и не пропустят ни единого звука — мы уже проверили это. Однако, думается мне, короли должны покидать этот мир более достойно. Да и зачем портить такой момент бессмысленными визгами? — он глянул на седого и кивнул головой.

Тот подошел, схватил короля за ворот, и парой ударов тяжелыми кулаками чуть не выбил ему зубы. Он оказался сильнее, чем казался на первый взгляд.

— И что это все даст тебе? — протер перчаткой рот Робб.

— На данный момент ничего. Даже немного навредит. В тот самый момент, когда я услышал о случае с леди Мерривезер, и как горячий сир Лорас отреагировал на это, я понял, что момента лучше может и не появиться, — рассмеялся Бейлиш.

— Хочешь обвинить во всем Тиреллов, так ведь? — попытался встать с помощью рук Робб, но седой выбил у него опору своей ногой.

— Нет, это сделают за меня ваши люди. Все знают о горячем и скором на гнев нраве сира Лораса. О том, что он зарубил одного своего брата по оружию, чуть не зарубил другого, и убил… сестру по оружию, если так можно сказать. Не сомневайтесь, люди узнают, что сюда вас позвал сир Лорас. А свидетели, которые подтвердят, что он был именно здесь, а не в любом другом месте, найдутся. Рыцарь зарубил своего короля, обидевшего его сестру. Разве не прекрасная история для песни?

— Они не поведутся на это, — выплюнул кровь Робб.

— Вы плохо знаете человеческую натуру, ваше величество, — хохотнул он. — Все в неразберихе будут искать убийцу, и кандидата более подходящего на эту роль, чем сир Лорас, просто нет.

— Но почему?

— Чтобы зажечь ещё один мятеж. Ради чего же ещё? Ох, я так долго готовился к этому. Договорился и обеспечил проход Редвина на Черноводную, тем самым обеспечив падение Ланнистеров. Устранил всех свидетелей стражников, с момента задержания благородного Неда Старка в тронном зале. Искусившись, я не смог тогда отказать в себе в удовольствии поднести к горлу десницы свой кинжал. Глупая была затея. После мне пришлось избавляться от всех них, чтобы вы не узнали о том инциденте. В итоге все окупилось, и я получил то, чего желал.

— Я верил тебе, — с отвращением высказал Робб.

— Ох, все вы Старки совершаете одну ту же ошибку, — лорд Харренхолла встал с места и сделал полукруг по комнате. — Как жаль, что милой Сансе не повезло родиться в такой семье. Не беспокойтесь, ваше величество, я о ней позабочусь.

— Санса?! Что ты с ней сделал? — в ответ он лишь хищно оскалился.

— Сир, заканчивайте дело. Уйдем тем же путем, которым пришли.

Быстрыми и ловкими шагами Мизинец вышел за дверь, и дальше были слышны лишь удаляющиеся звуки. Рыцарь медленно стал вытаскивать начищенный до блеска меч из ножен, оглядывая свое отражение в нем. Рукоять стали сверкала золотом, и была отделана небольшими камешками рубина, а эфес был сделан в форме розы из золота.

— Хорошая сталь, жаль оставлять такое здесь.

Робб оглянулся по сторонам, и отметил незакрытую дверь. Стоит попытаться. Он попробовал резко встать с места, но колено предательски подвело его, и Старк рухнул на пол.

— И вам и мне лучше, если быстрее с этим покончим, — начал подходить к нему рыцарь.

Он встал над Роббом, и ногой больно наступил на правую руку, припечатав его о пол. Неужели так… Маргери, я так и не смог загладить перед ней вину… Она запомнит меня теперь таким. Дитя тоже.

— Никогда не думал, что мне придется убивать королей, — гордо ухмыльнулся седой. Конец меча уперся в его живот, и быстрым движением он погрузил его под углом, пока тот не оказался под ребрами. Руки и ноги Робба свело от боли, и, задыхаясь, он застонал.

— Серый Ветер, — захлебываясь собственной кровью, попытался произнести он. — Боги, нет.

«Тебе суждено стать лордом Винтерфелла, справедливым правителем для своего народа», — меркла улыбка отца в воспоминаниях.

«Ты должен быть сильным, Робб. Ради меня, ради девочек».

«Я никогда не верила в любовь, но если это не она, то что же ещё?» — ощутил он пальцами шелковый шелест каштановых локон.

Веки потяжелели, и боль начала угасать. Всё начало тускнеть. Он уже не чувствовал ног и рук, лишь холод. Спустя миг и он пропал.

(Кто хочет узнать инфу касающеюся чисто самого фика, промотайте вниз до этого знака _________________________________)

Здравствуй, дорогой читатель. Я не знаю, сколько времени ты уже со мной. Три года? Два? Год? Месяц? Может быть всего лишь одна неделя? Но сколь бы длинным или коротким этот срок не был, я благодарен тебе, что ты оценил мою историю. И неважно, был ли ты моим ярым обожателем или молча читающим зрителем.

Это были три долгих года, как я корпел над этой историей. Ещё осенью 2016 года я не смог найти на просторах рунета достаточно объемную и доведенную до конца историю о паре Робба и Маргери. Тогда я задумался, раз работы отвечающей моим желаниям нет, то почему бы мне самому её не сделать? И вот так понеслось.

Я, тогда ещё не умеющий писать обычный школьник, выдал свои первые потуги на фикбук, сразу же получив жесткую критику от одного человека. Пределу моих тогда эмоций не было. Я думал: "но как же так? Я ведь отлично расписал эту главу!" Оказалось, нет. И да, эта критика очень помогла мне, заставив меня растормошиться и перечитать главу, а точнее "Пролог". А также найти бету.

Бет у меня за всё это время было три. Первая и самая особенная — дорогая мне Many happy returns, которая послужила мне моим ментором, исправляя мои ошибки не выколов при этом себе глаза. После её ухода я обнаружил чудо под ником Another Lulu, которая хоть и не была со мной столь долго как первая, но все равно занявшая свое особенное место. Обе в итоге меня покинули, и мне пришлось искать новую бету. И довел меня до конца гордый лев с ником GoldenLion, который под конец поддерживал меня своим добрым словом, призывая не поддаваться мнению некоторых личностей. Всем вам троим я безмерно благодарен.

_________________________________

Теперь исключительно о концовке, дальнейших планах и почему всё произошло именно так, а не иначе.

Ещё весной 2017 года, когда я готовился к выпускному экзамену, я понимал, что параллельно с подготовкой к экзамену я эту историю не потяну. Но так как мыслей по поводу сюжетных ходов "Северного Короля" у меня в голове была целая уйма, было принято решение записать всё в черновики. Однако уже тогда я понимал, что эта история будет продолжаться целую вечность, и доводить всё до событий встречи и войны с иными я не желал. Так как это было бы слишком трудоемко. Затем было принято решение закончить историю тем самым образом, который вы уже знаете. Кстати, к тому же я последовал традиции старичка в том плане, что пролог и эпилог не остаются в живых.

Несомненно, концовка была горькой, и вызвала у каждого читателя разное послевкусие. Я не буду оправдываться, пытаясь изменить ваше мнение. Как есть, так есть. Я больше трех лет работал над этой историей, и если это по вашему не заслуживает уважения и благодарности, то ваше дело.

Дальнейшие планы таковы. Я планирую в скором времени написать что-то вроде сиквела отдельным мини, где Робба не убьет таки Мизинец, и он будет королем со своей королевой в лице Маргери. Все события, помимо того злосчастного визита в Башню Белого Меча, сохранятся. Кому понравился мой стиль и ход мыслей как автора, могут добавить меня в избранные. Также это могут сделать те, кто поскорее захочет узнать о сиквеле.

Вот и сказочке конец, а кто слушал — молодец. Низкий поклон и большущие спасибо. Также особенная благодарность тем, кто активно комментировал — вы очень крутые ребята, и лишь ради вас я не прекращал идти)

P.S. Я сюда редко захожу, так что гоу на мой профиль в Фикбуке https://ficbook.net/authors/1949961