Обыкновенное чудо (гет)

Если Драко и Гермионе казалось, что видеться после того, как все узнали про них, получится чаще, то они жестоко ошибались! Теперь за ними следила вся школа без преувеличения. Девочки из младших курсов вздыхали, пересказывая друг другу удивительную историю любви, которую сами же и придумали. Старшекурсницы с завистью косились на Гермиону, не уставая удивляться, что он в ней нашёл. Парням, по большому счёту, было всё равно, да и шутить по поводу Малфоя едва ли у кого хватало смелости, а слизеринцы ехидно посмеивались, но держали свои мысли при себе. На удивление, Гарри и Рон восприняли новость прохладно, но без особых истерик. Рон поджал губы и пробормотал что-то вроде: «Никогда не ожидал от тебя такого», а Гарри, философски пожав плечами, сказал: «Главное, чтобы он тебя не обидел». Впрочем, того, что друзья бросятся поздравлять, Гермиона и не ждала. Хотя девочки в спальне то и дело приставали с расспросами о Драко, пытаясь выяснить как можно больше интимных подробностей. Гермиона отшучивалась или многозначительно молчала, понимая, что рассказать-то ей, в общем-то, нечего.

Остаться наедине теперь стало настоящей проблемой — за каждым их шагом кто-то да следил. А после того, как они выловили двух третьекурсниц, карауливших за колонной, когда захотели просто поцеловаться впервые за неделю, терпение Драко начало трещать по швам.

— Это просто невыносимо! — воскликнул он, наблюдая, как девчонки с визгливым смехом скрываются в коридоре. Тяжело вздохнув, он запустил руку в волосы и растерянно посмотрел на Гермиону. — Ты находишь это смешным? — раздражённо уточнил, наблюдая за её тщетными попытками сдержать улыбку.

Гермиона, не выдержав, кивнула и захохотала, пряча лицо на его груди. Происходящее казалось непрекращающейся сценой из водевиля, в которой любовники не могут скрыться от назойливых глаз матроны. О чём она и сказала Драко, закончив смеяться.

— Не знаю, что там обычно происходит в твоих водевилях, — проворчал он, обнимая её. — Но я хотел бы иметь больше возможностей встречаться со своей девушкой.

«Своя девушка»… Эти слова до сих пор отдавались сладкой музыкой в ушах, Гермиона только-только начала к ним привыкать. Теперь они могли спокойно, не таясь, пройти по коридору, держась за руки, или сесть вместе на совместных занятиях. Могли вместе готовить уроки в библиотеке и сидеть в Большом Зале, склонив друг к другу головы и о чём-то перешёптываясь. И если этого и было недостаточно, торопиться пока не хотелось. Хотя Гермиона всё чаще ловила себя на мысли, что думает о том, как выглядит Драко без одежды. Всякий раз, представляя его, она чувствовала, что краснеет, а внизу становится жарко.

Возвращаясь воспоминаниями к Рону и тому, что между ними было, она не могла припомнить подобной робости. Может, дело было в том, что Рон так и остался для неё родным человеком? А ещё в том, что стеснение между ними было обоюдным. Рон охотно выключал свет и нырял под одеяло, отворачиваясь, пока Гермиона избавлялась от одежды, а после с пылающими щеками ложилась рядом, прижимаясь к горячей спине. Они были друг у друга первыми, и в этом был несомненный плюс — оба открывали для себя что-то новое, делились сомнениями и смеялись над ошибками. С Драко, в этом Гермиона была абсолютно уверена, всё будет по-другому.

От него буквально исходили волны сексуальной притягательности. Он не просто знал себе цену — он умело этим пользовался, зная, что более чем хорош. Сердце со свистом летело вниз, стоило Драко уверенно обхватить её одной рукой за талию, притягивая к себе, а другой — зарыться в её волосы на затылке. А когда его губы чувственно изгибались, перед тем, как поцеловать, Гермиона чувствовала, что летит в пропасть, — так замирало всё внутри.

Но больше всего, конечно, волновали поцелуи. Никогда раньше она не думала, что можно целоваться так долго и вкусно, прерываясь лишь на то, чтобы глотнуть воздуха и поймать чужой ошалелый взгляд. Гермионе казалось, что она пьёт и не может напиться, снова и снова пробуя его на вкус. А когда губы Драко принимались путешествовать по её лицу, скулам, шее, она совершенно теряла себя, рассыпаясь миллионом крохотных мурашек, волнующе щекотавших позвоночник. Но вечно так продолжаться не могло, — отношения всё же должны были двигаться в определённую сторону, и Гермиона сама безумно этого хотела. Особенно, чувствуя его напряжение, когда он прижимался к ней, тёрся, разжигая пламя внутри. Когда-нибудь плотину должно было прорвать, и единственное, что оттягивало желанную и пугающую близость — полная невозможность уединиться больше, чем на несколько минут.

В Драко зрело раздражение. Глухое, злобное, оно выливалось на всех подряд, начиная от первокурсников, которым надо было приставать с глупыми вопросами к старосте, и заканчивая друзьями с их ехидными шуточками. Эйфория опутывала мозги розовой дымкой, когда он находился рядом с Гермионой, но стоило им расстаться, как ядовито-зелёный туман выжигал все чувства, кроме желания разбить кому-нибудь лицо. Кровь внутри кипела, не прекращая, шумела в ушах, мешая сосредоточиться на элементарных вещах. С каждой новой встречей с Гермионой, с каждым мгновением, которое удавалось урвать у любопытных учеников, он держался на неимоверной силе воли от того, чтобы не прижать её к стенке, закинуть её ноги себе на бёрда и сделать, наконец, по-настоящему своей, безо всех этих расшаркиваний и правил хорошего тона. При этих мыслях в штанах моментально становилось тесно, и разум категорически отказывался думать о чём-то отвлечённом.

Заснуть удавалось, лишь предварительно закрывшись в душе, но даже оргазм не приносил полного спокойствия, оставляя после себя чувство глубокой неудовлетворённости. Драко честно пытался не спешить, уважая её желания. Честно напоминал себе о том, что она — совсем другая, не похожая на всех тех, с кем доводилось встречаться раньше. Но физиология всё чаще брала верх, и каждое вмешательство в их короткие встречи доводило до отчаяния. Кто знает, насколько далеко продвинулись бы отношения, не прерывай их каждые пять минут!

— Ты знаешь, что скрипишь зубами во сне? — невинно поинтересовался Блейз холодным декабрьским утром. — Сегодня я даже испугался, что ты встанешь и кого-нибудь загрызёшь.

— Отвали, — вяло отмахнулся Драко, застёгивая запонки. Сегодня он проснулся с мыслью, что всё вокруг плохо. День слишком серый, рубашка примялась у правого манжета, тренировка по квиддичу перенеслась из-за слишком низкой температуры, а на завтрак наверняка опять будет яичница с беконом и овсянка, когда ему так хочется простых сандвичей!

— Если что, то моя кровь невкусная, — на всякий случай заметил Блейз. — Меня даже комары не едят.

— Жизнь — дерьмо, — внезапно заключил Драко, бросив мрачный взгляд в зеркало и раздражённо поправив идеально завязанный галстук.

— Да ну? — Забини вскинул бровь, с интересом посмотрев на друга. — Что так? Грейнджер вчера не дала?

— Она мне вообще ещё ни разу не дала! — рявкнул Драко, запуская руку в волосы. В оглушительной тишине можно было услышать, как на пол с грохотом свалилась челюсть Блейза.

— Это как? — с трудом произнёс он через несколько секунд. — Совсем?

— А что, можно не совсем? — огрызнулся Драко, тяжело вздыхая. Потом сел на кровать и облокотился о колени, опуская голову. Его голос зазвучал приглушённо: — Я так с ума скоро сойду.

— А я всё думаю — что не так с нашей парой года! — весело воскликнул Блейз, но, заметив состояние Драко, придал лицу скорбное выражение. — Так, а в чём, собственно говоря, проблема?

— Во всём этом! — Драко обвёл потолок и стены широким жестом.

— В подземелье? — не понял Забини, на всякий случай отодвинувшись.

— В замке и всех, кто в нём обитает! — рявкнул Малфой и вскочил с кровати, делая несколько шагов по спальне. — Ты даже не представляешь, как тяжело уединиться в этом кретинском замке! За каждым поворотом, за каждым углом десятки ушей и глаз. И всем обязательно надо знать, чем же таким занимаются Малфой и Грейнджер! — ехидно закончил он.

— Раньше тебя это не останавливало, — философски заметил Блейз, вспоминая, сколько раз за последние два года ему доводилось лицезреть обнажённые ягодицы друга и очередную пару скрещенных на его пояснице ножек. Но Драко смерил его таким выразительным взглядом, что Блейз поспешно поднял руки: — Уймись, друг, я понимаю, это же Гермиона!

— Смешно? Зубоскалишь? А я, между прочим, и ЖАБА так завалить могу.

— Постой, до ЖАБА ещё несколько месяцев, не думаешь же ты, что вы до этого времени…

— Я уже ничего не думаю! — воскликнул Драко. — За меня член думает!

— Это проблема. — Кажется, Забини только-только начал осознавать масштабы трагедии, постигшей лучшего друга.

— Вот и я о том же, — уныло сказал Малфой, снова опускаясь на кровать. — Ты понимаешь, мне же действительно хочется, чтобы всё было по-нормальному. Ну, там, кровать, цветы, что там девчонки ещё себе фантазируют…

— Шипучее вино, — подсказал Блейз, вспоминая одно из последних свиданий. — И свечей побольше.

— Вот! — подхватил Драко. — А как я это могу организовать? И главное — где?

— Не знаю, мы неплохо провели время с Асторией на прошлой неделе, прямо здесь.

— Как, по-твоему, я протащу Гермиону в подземелья?

— Тоже верно. — Блейз задумался. — Слушай! — Его лицо вдруг озарила улыбка.— А что, если ты организуешь всё здесь на рождественские каникулы? Нет, постой отказываться! Смотри: все уедут.

— И я тоже.

— И ты тоже, это понятно. Но ведь ты можешь вернуться на пару дней раньше. И она тоже. К тому времени ещё никто не вернётся, и подземелье будет в вашем распоряжении как минимум сутки.

Драко задумался. Картинка, на которой Гермиона лежала в его кровати, возбуждала в последнее время больше всех остальных, а идея действительно могла оказаться стоящей. Вот только как уговорить Гермиону? Не оскорбится ли она от такого предложения? Хотя, если как следует её попросить, показать, как хорошо им может быть вместе… Губы растянулись в ленивой улыбке, и Блейз, наблюдавший за Драко, довольно хлопнул того по плечу.

— Вижу, как уговорить Грейнджер, ты уже придумал.

До Сочельника оставалась неделя, и Хогвартс украсился в зелёное и красное. В коридорах появились гирлянды из свежих веток, а в Большом Зале устанавливали огромную ель, которую Хагрид принёс накануне из Запретного Леса. Как всегда, когда рядом находился кто-то ещё, Драко подошёл к Гермионе и аккуратно коснулся её локтя, давая понять, что рядом. Но ей не было необходимости в этих знаках, — она чувствовала его приближение за несколько шагов, как кошка. Сначала лопатки начинали гореть, прожигаемые его взглядом, потом слух улавливал звук знакомых шагов, а после лёгкие наполнялись ароматом бергамота, и только потом кожа начинала гореть, ощущая его тепло.

— Соскучилась? — невесомо прошептал он, встав чуть за спиной и медленно поглаживая большим пальцем локоть, который всё ещё держал в руке.

— Очень, — выдохнула Гермиона, подавив желание откинуться ему на грудь и прикрыть глаза — таким нежным было его касание.

— Тогда ты сможешь найти время после ужина, чтобы встретиться? — промурлыкал Драко, подавшись вперёд, почти задевая губами шею и довольно отмечая, как-то покрывается мурашками.

— С-смогу, наверное, — пробормотала Гермиона, подняв на него глаза и красноречиво уставившись на губы. Драко быстро втянул в себя нижнюю губу и медленно отпустил, загадочно улыбнувшись.

— Хорошо. Тогда я буду ждать тебя в кабинете Заклинаний.

— Почему там? — спросила Гермиона больше не из любопытства, а из необходимости что-то сказать, потому что заметила, как за ними с умилением на лицах наблюдают Парвати и Лаванда.

— Потому что там удобно, — голос Драко мягко завибрировал, отдаваясь в груди. Гермиона распахнула глаза и склонила голову набок.

— Удобно «что»?

— Увидишь. — Он многозначительно улыбнулся, целомудренно коснувшись губами щеки, и отошёл, оставив Гермиону краснеть и бороться с желанием схватить его и затащить под ближайшую омелу.