Прогулки в ночи (гет)

Маринетт шла по тихим ночным улицам Парижа, её родного города, куда она только что вернулась на каникулы, на счастливые, как она надеялась, два месяца.

Звонкий цокот её каблуков эхом разносился по кварталу, а колесики чемодана гремели по камням. Она смотрела на привычные ей дома, вывески и улыбалась — мало что здесь изменилось за тот год, что она была на учёбе.

Где-то в центре Парижа кипела ночная жизнь: играли музыканты, ярко светили фонари, ночные клубы то и дело открывали свои двери шумным подвыпившим гостям. Здесь же, вдали от центра, Маринетт была единственной нарушительницей тишины, и её это забавляло.

Она специально вышла из такси за несколько кварталов от дома, чтобы пройтись по знакомым улочкам, подышать воздухом родного города, насладиться тишиной. Потом бесшумно пробраться в свой дом, в свою комнату, и только утром сделать сюрприз родителям. Хотя, возможно, она сама не дождется утра и побежит будить родителей — так сильно она соскучилась.

Маринетт размышляла, как же ей лучше поступить, и совершенно не заметила высокой гибкой тени, преследующей её. Тень кралась следом, наблюдая за Маринетт, следя за каждым её шагом.

Цокот её собственных каблуков стал немного раздражать. Ещё пару лет назад она и не подумала бы, что когда-нибудь станет ежедневно носить туфли с каблуками вместо привычных и таких удобных кроссовок. Но что-то очень сильно изменилось за этот год. Год, когда она уехала из Парижа на учёбу в Италию; год, как она уже не бегала по крышам, спасая родной город от Бражника; год, как она перестала быть Леди Баг.

Она сдала свой талисман Ван Фу — хранителю шкатулки с Камнями Чудес, Ей было больно прощаться с Тикки, со своей маленькой подружкой, чьи советы ей всегда помогали. Первое время ей очень не хватало её; Маринетт постоянно смотрела в сумочку и таскала с собой сладости, чтобы подкормить свой милый талисман. Она часто грустила по этому поводу, но новая жизнь её увлекала всё больше и больше, унося прочь от прошлого.

Маринетт остановилась, раздумывая, не снять ли ей обувь и пройтись босиком или поискать кеды в чемодане. Тень также остановилась, наблюдая за дальнейшими действиями Маринетт.

Впервые за долгое время Маринетт не отказалась бы пробежаться по крышам города, как раньше, в костюме Леди Баг. Так она могла бы наблюдать за городским пейзажем с высоты, он могла бы в считанные минуты добраться до дома и даже наличие тяжёлого чемодана ей не помешало бы.

Недолго думая, Маринетт сняла обувь и пошла босиком. Прохлада тротуара сразу же освежила её ноги, которые, надо сказать, устали от долгого пути. Маринетт размяла стопы: разжала и сжала несколько раз пальцы сначала на правой ноге, потом на левой. И с чего вдруг она начала носить туфли, сейчас она сама это не понимала. Возможно, из-за нового окружения и новых знакомых, из-за нового образа, который ей примерили на одном из занятий, и чёрт возьми, ей понравилось её отражение в зеркале. А может, потому, что ей было удобно общаться со своим парнем Риккардо, который был значительно выше её. На каблуках было проще его целовать и обнимать, говорить ему что-то во время прогулок и даже держаться за руки и обхватывать его за талию было значительно проще. Маринетт вспомнила Риккардо и улыбнулась — их отношения были полны нежности, взаимопонимания и тепла, но не смогли долго продлиться. Между ними не было той большой любви, которая смогла бы выдержать испытание расстоянием, ведь после четырёх месяцев их отношений ему пришлось уехать на работу в Бразилию. По обоюдному согласию они расстались, нежно храня тёплые воспоминания друг о друге.

Маринетт качнула головой, отгоняя мысли прочь, и продолжила свой путь. Тень тоже сделала шаг следом, но наступила на обёртку из-под мороженого. Шелест мигом заполнил пространство, Маринетт дернулась и обернулась; ей показалась, что кто-то скрылся за углом. Сердце начало предательски колотиться, она сильнее прижала туфли к себе, крепче вцепилась в ручку чемодана и ускорила шаг.

Теперь прогулка в ночи не казалась ей такой хорошей идеей; и зря она не предупредила родителей, что вернётся на неделю раньше. Сюрпризы хороши, когда они хорошо заканчиваются. Сердце продолжало бешено стучать, дыхание от быстрого шага сбилось; ещё немного — и Маринетт готова была сорваться на бег.

— Куда это вы так торопитесь, миледи?

Маринетт резко остановилась.

— Ко... — она чуть не закончила "...тик", но, вовремя спохватившись, продолжила: — Супер Кот. Привет, рада тебя видеть.

Маринетт улыбнулась ему и получила в ответ самую очаровательную улыбку. От неожиданности встречи она пребывала в лёгком шоке и не знала, как продолжить разговор. Кот заговорил первым.

— Я напугал тебя? Прости, просто заметил тебя одну так поздно и хотел убедиться, что домой ты доберешься в полной безопасности.

— Теперь я точно в полной безопасности.

Они рассмеялись, напряжение быстро пропало. Кот взял её чемодан в руки, и они продолжили путь вместе.

— Почему ты не доехала до дома на такси?

— Да хотела пройтись, подышать воздухом, посмотреть на город. Даже не верится, что меня не было целый год. Не думала тебя встретить, казалось, что вас больше нет — ну, тебя и Леди Баг.

— После того, как Бражник исчез из нашего поля зрения, Леди Баг решила жить обычной жизнью; она просто исчезла, оставив свой талисман.

— Что же случилось с Бражником? — поинтересовалась Маринетт. Её на самом деле волновал этот вопрос.

Тогда, во время последней её битвы, они так и не узнали, кто он. Им удалось заполучить два пропавших талисмана — Мотылька и Павлина, — но кто скрывался под личиной Бражника, никто так и не понял. Когда Маринетт возвращала утерянные талисманы Ван Фу, она отдала и свой талисман, как бы горько для неё ни было расставание с Тикки. В конце концов, Тикки сама ей всегда советовала идти к своей мечте. А Маринетт мечтала стать дизайнером, одним из самых лучших, чтобы на неё обратил внимание Габриэль Агрест — отец Адриана. Возможно, так она могла бы стать хоть на капельку ближе к самому Адриану, в которого была влюблена все эти годы.

— Его так и не удалось вычислить, — по тому, как Кот произнес эту фразу, стало ясно, что он не всё хочет рассказывать Маринетт, ведь она, по сути, для него была обычным жителем. Маринетт не стала выспрашивать, она всегда сама могла встретиться с мастером Ван Фу и узнать у него подробности или предложить помощь.

— Сейчас ты просто провожаешь до дому девушек? Следишь за порядком в городе?

— Что-то вроде того.

Они очень быстро добрались до дома Маринетт. Пекарня на первом этаже слегка подсвечивалась светом изнутри, вывеска снаружи дома горела приглушённым розовым светом, но сам дом был погружен в темноту.

— Свет не горит, — удивился Кот и перевёл взгляд на стоящую рядом Маринетт: — Тебя никто не ждёт.

— Они не знают, что я сегодня приезжаю. Я хотела сделать им сюрприз.

Маринетт полезла в свой чемодан за ключами, но так и не смогла их найти. На тротуаре вокруг неё уже лежало немало её вещей: зонт, спортивный костюм, розовый сарафан и голубое платье, туфли, косметичка, но ключей нигде не было. Она уселась возле чемодана прямо на асфальт и продолжила перебирать вещи.

— Наверное, сюрприз придется сделать немного раньше, — констатировал Кот, глядя, как Маринетт вытаскивает вещи одну за другой.

— Не хотелось бы их сейчас будить, а завтра у мамы день рождения, — с этими словами Маринетт достала из чемодана коробку, перевязанную бледно-розовой лентой, — ну, фактически уже сегодня, но всё же. Как я могла забыть ключи? Ну вот как?

Маринетт никогда бы не подумала, что, вернувшись в Париж, она снова превратится в рассеянную и часто что-то теряющую девушку. Ей казалось, что она повзрослела, стала серьёзнее за этот год, и её рассеянность сама по себе исчезла. По крайней мере, на занятиях она всегда была собрана и никогда не опаздывала.

Адриан внутри себя усмехнулся, он сейчас узнал свою одноклассницу — некоторые вещи, думал он, никогда не меняются; его всегда умиляло такое её поведение, и в то же время становилось её жаль.

— Разрешите вам помочь, миледи, — тихо произнёс Кот, присаживаясь рядом. — Что, если я закину тебя на верх дома — там же твоя комната, насколько я помню.

Маринетт подняла глаза:

— Это будет чудесно! Я проберусь в комнату, а завтра устрою сюрприз, как и планировала, — от нахлынувших чувств Маринетт подскочила и вцепилась крепкой хваткой в Кота, повалив его на дорогу. — Спасибо, милый Котик, спасибо!

— Не за что, — засмущался Кот, его щеки покраснели, и он зачем-то добавил: — Котиком меня называла Леди Баг.

Не найдя, что ответить на это признание Кота, Маринетт кое-как запихнула вещи в чемодан и с самой счастливой улыбкой ожидала прыжка вверх. Считанные секунды понадобились, чтобы перенести их двоих и чемодан на крышу дома.

Маринетт огляделась: здесь ничего не изменилось с момента её отъезда, словно сюда никто ни разу не поднимался за всё это время. Только по ухоженным цветам стало ясно, что периодически сюда наведывался кто-то из её родителей.

— Ещё раз спасибо! — не переставая улыбаться, сказала Маринетт.

— Всегда к вашим услугам, миледи, — ответил Кот Нуар. Он готов был уходить, как вдруг резко развернулся: — А как ты войдешь в свою комнату? Ключи есть?

— Даже если и нет ключей, эту дверь легко открыть.

— Спокойной ночи, миледи.

— Спокойной ночи!

В одно мгновение он переместился на соседнюю крышу, затем на следующую и далее, и вот уже Маринетт наблюдала маленькую чёрную точку, скачущую по зданиям города.

— Я дома, — прошептала Маринетт, — я дома.

Она направилась к двери, доставая из волос маленькую шпильку. С её помощью она неоднократно попадала домой, в свою комнату под самой крышей, каждый раз, когда забывала ключи. Кто же знал, что и сейчас ей понадобится эта маленькая женская хитрость.

Комната выглядела так же, какой её оставила Маринетт, только немного чище — миссис Чэн явно не терпелось привести здесь всё в порядок. Столы были чисты, с них пропали все журналы и наброски; плакаты на стенах выровнялись, они больше не висели под причудливыми углами, кровать была аккуратно застелена, стул вплотную придвинут к столу, на столе аккуратно сложены карандаши и ручки в розовый стаканчик, а дверцы шкафа плотно закрыты.

Маринетт втолкнула чемодан в комнату, он вкатился, немного покачнулся и упал набок, молния разошлась, и на полу снова оказались вещи Маринетт, которые она так небрежно закинула пятью минутами ранее.

"Вот теперь это моя комната", — подумала Маринетт, глядя на лёгкий непорядок под ногами.

Она сняла сумочку с плеча и бросила её на кровать; замок расстегнулся, и из сумочки вывалились документы и ключи, те самые ключи, которые она искала. Кажется, она полностью вернулась домой, не просто вошла в отчий дом, а вернулась со всеми своими растерянностью и рассеянностью.

Она повалилась на кровать и, улыбаясь, заснула.

Маринетт разбудил шум внизу дома — это отец открывал пекарню. Аромат свежеиспеченных круассанов и макаронов будоражил голодный желудок. Маринетт подскочила и, прихватив с собой жёлтую коробку — подарок для мамы, выбежала из комнаты. По дороге она подумала, что надо было бы взглянуть на себя в зеркало и немного привести в порядок после сна, но возвращаться было поздно, Маринетт уже наделала шуму, хлопнув дверью.

— Доброе утро! — радостно прокричала она, когда вбежала на кухню, немного охрипшим после сна голосом.

— Маринетт! Милая! Как ты здесь очутилась? — миссис Чэн бросилась обнимать дочь. — Не верю своим глазам! — и расцеловала её в обе щёки.

— Поздравляю тебя с днём рождения! Ты самая лучшая мамочка в мире, — быстро проговорила Маринетт и протянула маме подарок, как только высвободилась из её объятий.

Миссис Чэн развязала атласную ленту, аккуратно сняла крышку и отставила её в сторону. Маринетт наблюдала за выражением лица мамы, когда та доставала свой подарок; она очень волновалась.

— Как чудесно! — в руках миссис Чэн держала маленькую красную шляпку, украшенную белым и черным кружевом, чёрными перьями и ярко-алыми бусинами. — Ты сама её сделала?

— Ага, — Маринетт покачала головой, — Нравится?

— Безумно!

Быстрыми движениями, не дав маме даже опомнится, Маринетт прицепила шляпку ей на волосы. Кружево прикрывало верхнюю часть лица, плоские поля шляпки красиво легли на волосы, перья приносили всему образу некий налёт таинственности и женственности, а яркие бусины привлекали внимание. Эти цвета очень шли миссис Чэн, выгодно преображая её.

— Как чудесно ты сегодня выглядишь! — увидев свою жену, произнес только что вошедший папа Маринетт, — тебе очень и очень идет эта шляпка. Маринетт, милая, ты уже проснулась? Я думал, ты до обеда будешь спать.

Обе — Маринетт и её мама — уставились на него.

— Ты знал, что она здесь? — первой заговорила миссис Чэн.

— Откуда?

— А кто, по-твоему, ежедневно поливает цветы на крыше? Решил тебя не будить, ты же поздно приехала и нас не будила, я поступил так же.

— Когда утром ты сказал, что меня ждет самый лучший подарок, ты Маринетт имел в виду?

— Да. И не только её. Сегодня нас с тобой ждёт ужин на двоих на самом верху Эйфелевой башни. Прости, милая, — он обратился к дочери, — я не знал, что ты сегодня здесь будешь. Теперь не знаю, как быть.

— У вас ужин в "Le Jules Verne"? Это просто невообразимо! Естественно, вам надо туда прибыть! — Маринетт бросилась к коробке с подарком. — Вот ещё и для папы небольшое украшение.

Она протянула ему галстук-бабочку в тон к шляпке, которая сейчас была надета на миссис Чэн.

— Как для визита королевы, — рассмеялся мистер Дюпен.

— Нет, это куда лучше — романтический ужин в "Le Jules Verne". Вы будете находиться на высоте в сто двадцать метров, пить изысканное вино, кушать вкуснейшую еду, приготовленную самыми лучшими поварами Парижа, и любоваться изумительным видом из окна.

Маринетт светилась от счастья.

— Но, дорогая, мы не хотим тебя сегодня оставлять одну вечером.

— Мам, пап, за меня не волнуйтесь. Я позвоню Але, и мы погуляем. Я не буду скучать.

Маринетт мечтательно покружилась вокруг себя, схватила один круассан и направилась к выходу из комнаты.

— Ты куда, Маринетт? — одновременно спросили родители.

— Раскладывать вещи, — стоя у самой двери , ответила Маринетт, затем снова мечтательно произнесла, подняв глаза вверх: — "Le Jules Verne", — и выбежала из кухни.

Маринет совсем не хотелось врать родителям, но ещё больше она не хотела, чтобы они переживали за неё. Аля — лучшая подруга Маринетт — сейчас была в отпуске с родителями, они отдыхали в Ницце. И ещё как минимум неделю Маринетт не с кем будет прогуляться по городу, посплетничать, поделиться важными новостями и просто приятно провести время. Если бы Маринетт не сказала родителям про то, что ей есть чем заняться вечером, они вполне могли отложить свой поход в ресторан, а ведь они заслужили тихий и романтичный ужин.

Раскладывать вещи из чемодана было не легче, чем упаковывать их. Первым делом Маринет вытащила из чемодана свою новую обувь, которую успела приобрести перед каникулами. Красные босоножки на высокой платформе и фиолетовые туфли с открытым носком и пяткой очень подходили под её образы, которые она сама создавала в рамках курсового проекта, что Маринетт никак не могла удержаться и не купить их. Она надеялась, что Аля оценит их.

Перекладывая вещи в шкаф, Маринетт представила, что с Алей это было бы намного веселее. Они бы примеряли каждое платье, юбку, блузку, смеялись бы и пели песни. Но раз помощников сегодня у неё не было, Маринетт пришлось самой раскладывать чемодан

Когда с вещами было покончено, взгляд Маринетт упал на плакаты на стенах её комнаты. Здесь было всего две знаменитости — Джаггед Стоун и Адриан. Джаггед был мировой знаменитостью, его песни все любили, его плакаты украшали девичьи — и не только — спальни. Он был неподражаем.

Адриан же был парнем, в которого Маринетт была давно влюблена. Он был её одноклассником и был знаменитой супермоделью, работавшим на отца — известного дизайнера.

Когда-то Маринетт мечтала, как будет работать в компании Агреста-старшего, как будет создавать наряды для фотосессий Адриана, как в конце концов они сблизятся; она сможет нормально заговорить при нём, они полюбят друг друга и будут жить долго и счастливо.

Сейчас Маринетт более реалистично смотрела на вещи. Адриан не обращал на неё внимания больше, чем на любую другую девушку, а страдать по нему вечно ей не хотелось.

Маринетт сняла постеры, которые висели над её письменным столом, и повесила туда свои наброски. В конце концов, каникулы не означали безделье, ей нужно продолжать учиться и рисовать новые дизайны.

— Милая, — в комнату заглянула мама Маринетт, — ты точно не возражаешь, если мы с папой сегодня вечер проведем не с тобой?

— Конечно, нет, мама. Я уже договорилась с Алей, — соврала Маринетт.

— Хорошо, тогда заканчивай с вещами, и мы нормально позавтракаем, точнее, уже пообедаем, — миссис Чэн собиралась уже закрыть дверь, как Маринетт её остановила:

— Ма-а-ам, а что ты оденешь на ужин? Просто твои костюмы не подойдут под шляпку, надо что-то более классическое и европейское, — последние слова Маринетт произнесла очень аккуратно. Она знала, что её мама любит подчёркивать своё происхождение; чаще всего она носила одежду с восточными принтами, шелковые блузки с драконами или длинные, в пол, платья с высокой горловиной, отдаленно напоминающие кимоно. — Ну, это в том случае, если ты захочешь надеть мою шляпку, мама.

— Не волнуйся, дорогая, у меня есть, как ты говоришь, маленькое чёрное платье. Оно подойдёт?

— Думаю, это будет идеально, но лучше я взгляну на него. Возможно, нам надо будет отправиться по магазинам.

— Слишком много телодвижений. У нас много работы до вечера. Почему ты не интересуешься, что наденет папа?

— Когда ты рядом с папой, на него никто не посмотрит, он может прийти хоть в спортивном костюме, всё внимание будет обращено на даму, которая его сопровождает.

— Ах, Маринетт, тебе всё шуточки шутить. Спускайся вниз.

Ближе к вечеру Маринетт рассматривала своих нарядных и невероятно красивых и таких счастливых родителей, стоящих в холле дома. Они улыбались, их взгляды излучали тепло и нежность. Она внесла последние штрихи к их нарядам: поправила маме прическу, прыснула одеколон на папу, духи на маму и выпроводила обоих из дома.

Её родители всегда предпочитали домашний отдых каким-нибудь выходам в свет. Они любили вместе смотреть телевизор, вместе готовить и мыть посуду. Как вдруг отец решился на такой подарок для мамы, Маринетт оставалось лишь догадываться, но сегодня она была ими необычайно горда.

После их ухода Маринетт пришлось закрыть пекарню; она подняла стулья на столы, подмела пол, вымыла приборы, занесла вывеску внутрь и закрыла двери, после чего погасила свет и отправилась в свою комнату.

Вид с крыши дома всегда ей нравился, особенно вечером, когда огоньки в домах только начинали загораться то тут, то там, когда постепенно темнело небо и становились видны звёзды.

Маринетт немного жалела о том, что такой тёплый и красивый вечер она проведет одна, но надо понимать, что даже будь Аля здесь, она не смогла бы уделять Маринетт каждый вечер. В конце концов, у Али был Нино, и они безумно влюблены и счастливы вместе.

Маринетт взяла в руки свой планшет, включила радио и принялась рисовать.

Она и не заметила, как ночь полностью вступила в свои права, окутав город темнотой, огней в домах стало меньше — люди потихоньку отправлялись спать.

Недалеко промчалась знакомая тёмная фигура; Маринетт подошла ближе к перилам, чтобы посмотреть, куда направился Кот Нуар.

Своим кошачьим чутьем он почувствовал, что за ним наблюдают, и повернулся в сторону предполагаемого надзирателя.

— О! Миледи, вы следите за мной, — как можно более ласково произнес Кот, спрыгивая с крыши соседнего здания.

— И в мыслях не было. Сложно не заметить единственного в городе прыгающего Кота.

Они засмеялись.

— Что-то случилось? Почему ты сейчас в образе Кота? — поинтересовалась Маринетт, откладывая в сторону свой планшет.

— Слежу за порядком. По статистике ночью совершается больше правонарушений.

Никогда ещё Маринетт не видела Кота таким серьезным, она привыкла, что он любитель пошутить и пофлиртовать; конечно, в трудную минуту она, будучи Леди Баг, могла на него рассчитывать, но вот поговорить с ним по душам ей не всегда удавалось.

Но сейчас она не Леди Баг, и ему не надо было вести себя так, чтобы понравиться ей; сейчас он казался более настоящим с ней, таким, как есть на самом деле.

— Так ты помогаешь полиции?

— Что-то типа того. Что рисуешь? — Кот Нуар перевел разговор в другое русло.

— Просто балуюсь, — Маринетт развернула ему планшет.

Несколько тонких женских фигур смотрели на него с экрана; там были просто силуэты, даже нельзя было сказать, голые они или одетые.

— У тебя хорошо получается, — похвалил её Кот Нуар.

— Это же только набросок. Надо целиком видеть картину, уже готовую.

— А что ещё ты рисуешь? Меня нарисуешь?

И Кот облокотился на перекладину в непринуждённой позе, оперевшись одной ногой о стену.

— Вообще-то художники не рисуют, а пишут. И я не художник, я хочу стать дизайнером.

Почему-то с Супер Котом ей было так просто — она не ожидала, что когда-нибудь сможет так непринуждённо с ним вести беседу и получать от этого удовольствие. Видимо, она соскучилась по прежней жизни больше, чем думала.

— Тогда напиши меня! Кстати, — Кот спохватился, — у меня есть на примете одно очень красивое место. Там безлюдно, красивый пейзаж простирается вокруг. Если ты когда-нибудь хотела нарисовать природу вместо этих "вешалок", — немного брезгливо произнес Кот, — то я могу тебя туда отвести. Там очень живописное место.

— Я же говорю, я не художник, я не думала рисовать природу. Я не умею.

— Жаль, а там так красиво, — лёгкая обида прозвучала в голосе Кота.

— Может, в другой раз. Уже поздно.

— Родители будут волноваться? Кстати, где они?

Маринетт в подробностях и с большой выразительностью рассказала о подарке для мамы, о чудесном ресторане и о том, почему вечер она проводит одна.

— Представляешь, как высоко они сейчас находятся и видят весь город целиком, его мигающие огоньки, движение машин по улицам.

— Башня Монпарнас не намного ниже Эйфелевой.

— Думаешь, мне сейчас отправиться туда? Обзорная площадка уже закрыта, скорее всего, меня никто туда не пустит.

— Я могу помочь тебе добраться и попасть на площадку.

Кот Нуар протянул Маринетт руку, словно приглашая её последовать за ним. Она недолго колебалась — скорее, просто не ожидала такого резкого поворота — и вложила свою руку в его ладонь.

Вскоре вдалеке замаячила фигура, прыгающая по крышам с девушкой на руках.