Брецель преткновения (джен)

Всё в кои-то веки было тихо и мирно, и они проводили практически семейный вечер в большой, но уютной комнате замка. Скалы на противоположной стороне узкой долины уже не просматривались в вечернем сумраке, и Гриндевальд больше не бросал взгляд за окно, а всё своё внимание обратил к книге, которую с большим трудом ему удалось раздобыть через десятые руки. Толкования дневников Герпия Злостного были, несомненно, самым подходящим чтивом на ночь для тёмного мага.

Периодически Гриндевальд отрывался от очередного пассажа и смотрел на Грейвза, который вот уже полтора часа занимался какими-то расчётами. Перед ним парило три книги сразу. Их освещали свечи, в беспорядке установленные на каминной полке за его плечом. Грейвз то и дело черкал что-то в пергаменте, и было понятно, что отвлекать его от этого занятия не стоит. Порой он бросал всё и погружался в ритуалистику, и тогда неосторожные слова могли стоить Гриндевальду как минимум опалённых бровей.

Втайне он любовался тем человеком, в которого превратился Грейвз в эти полгода, что провёл в его организации. В нём словно обнажились те тёмные черты, которые он раньше прятал за маской блюстителя закона; теперь Грейвз был резок и не стеснялся этого, при первом взгляде на него возникало ощущение угрозы, а он, по-видимому, даже не полностью это осознавал. Гриндевальд в глубине души был несказанно доволен, что вытащил из бывшего аврора его суть, раньше спрятанную под оковами условности.

Но больше всего его радовало то, что даже присоединившись к нему, Грейвз не стал до конца послушным сторонником, как большинство тех, кто носил его знак. Он не боялся давать отпор даже Гриндевальду, он был язвителен, своенравен, не стеснялся высказывать всё, что думает о его политике... и в конце концов, только с ним одним можно было нормально поговорить, когда он находился в настроении для этого.

Посмотрев на Грейвза какое-то время, Гриндевальд вернулся к книге. Он сегодня не ужинал, предпочтя перекусить выпечкой, и ел за чтением. На столе на некотором расстоянии от кровати стояла тарелка, полная свежих коричневых брецелей, посыпанных, как полагается, крупной солью. Гриндевальд призывал их по одному и медленно поедал, не отрываясь от книги, а крошки и крупицы соли смахивал с колен куда-то прочь.

В комнате не раздавалось ни звука, кроме шелеста страниц и потрескивания пламени. Гриндевальд доел брецель и, не отрываясь от рассуждений автора о природе дементоров, протянул руку, рассчитывая, что сейчас в неё влетит следующий брецель.

Но ничего подобного не произошло.

Спустя непродолжительное время увлечённый книгой Гриндевальд сообразил, что почему-то лишился вкусного, и поднял голову от Герпия Злостного. Единственным объяснением несработавшей магии могло быть только то, что он увлёкся и сожрал всё, сам того не заметив, однако стоящая на столе тарелка по-прежнему манила аппетитными бочками разнообразных брецелей — сдобных, солёных и сырных.

Гриндевальд попробовал призвать брецель, лежащий с краю. Малейшего движения его могущественной магии хватило бы для того, чтобы к нему прилетела вся тарелка, да и стол с нею вместе, но опять ничего не произошло.

Озадаченный Гриндевальд щёлкнул пальцами, направляя магический импульс на злосчастный брецель, но он даже не двинулся с места.

Гриндевальд сверлил его взглядом, прикидывая, чем вызван такой феномен. Его временно лишили магии? Исключено, вот же она, он чувствует её, как и прежде. Да и кто бы смог такое сделать? Тем более, сейчас всё было в порядке...

Сдавшись, Гриндевальд вытащил из складок одеяла Старшую палочку и взмахнул ею...

— Акцио! — произнёс он.

Со стороны Грейвза донёсся глухой смешок. Брецель не шелохнулся.

Гриндевальд обернулся к Грейвзу. Тот уже сам отвлёкся от своих тёмных ритуалов и сидел, словно наблюдая за тем, что он сейчас будет делать. Гриндевальд смотрел на него какое-то время, всё яснее понимая, что за мнимым спокойствием скрывается весёлая злость.

— Это твои проделки? — спросил он угрюмо, втайне восхищаясь тем, что Грейвз сумел отменить его магию.

Грейвз не ответил ему ни положительно, ни отрицательно, просто пожал плечами.

— Ты, кажется, знаешь, что я против крошек в постели.

— Крошек?! — изумился Гриндевальд. — Всего-то?!

Он повёл рукой — и постель снова стала чиста, все крошки и крупицы соли, которые он смахивал, исчезли, будто их и не бывало.

— Вот видишь, — сказал он. — Всё чисто.

И он снова протянул руку за брецелем — и снова он не двинулся с места.

— Да что такое! — рассердился Гриндевальд.

— Ты не выполняешь уговор, — серьёзно сказал Грейвз. — Ты обещал, что не будешь больше есть в постели. Постель не для этого. Хочешь есть — ешь за столом.

— Ты меня ещё учить будешь?!

Книги Грейвза разом захлопнулись, вздрогнуло пламя свечей.

— Если я не могу положиться на тебя в такой мелочи, то как я могу тебе вообще доверять? — вкрадчиво спросил Грейвз. Его тёмные глаза загадочно блестели.

— Послушай, это другое, — начал было Гриндевальд, но Грейвз оборвал его.

— Я не стану спать на грязном, — сказал он. — Пойду к себе.

С минуту после того, как дверь закрылась, Гриндевальд осознавал: его только что проучили, и, кажется, заслуженно. Но не это волновало его сейчас. Он действительно не мог сдвинуть брецель с места, хотя являлся величайшим магом столетия. Плохо старался? Возможно, да, не в полную силу... Но противостояние ему, казалось, не потребовало от Грейвза никаких усилий...

Призвав очередной брецель, Гриндевальд без аппетита надкусил его. Оказывается, внутренние установки влияют на силу магии, а злость может её раскрыть. Он недооценивал Грейвза раньше, и только теперь осознал, какой алмаз ему нужно огранить за следующие полгода.

Что ж, у него есть чем ответить на подначку.