Уличный принц (гет)

— Ты слышала? — он опять довёл бедную Миртл! Только что видела, как она бежала в туалет!

— Третий раз за четыре дня? Это что — спортивный интерес такой?

— Да втюрился он, точно тебе говорю. Малфой втюрился в Миртл!

— Тогда ей не плакать надо, а гордиться. Такого жениха отхватила!

Гермиона оторвалась от книги, чтобы проводить взглядом сестёр Патил, индианок по обмену. Сестры звонко смеялись придуманной шутке, и наверняка теперь стремились поделиться своим открытием с остальной школой. Глупости. Гермиона лишь покачала головой и снова погрузилась в митоз и мейоз. Сплетни сплетнями, а экзамены — дело нешуточное, начинать готовиться к ним лучше всего прямо с сентября.

Планам её, однако, не суждено было сбыться. Гермиона поняла это в тот момент, когда по обе стороны от неё опустились рюкзаки. Вскинув голову, она увидела широкую улыбку на лице лучшего друга, Гарри Поттера. Второй друг, Рон Уизли, по обыкновению уткнувшись носом в переклеенный изолентой смартфон, удостоил её только кивком. С тех пор, как он начал встречаться с Лавандой Браун, большую часть времени проводил на фейсбуке, строча бесконечные послания объекту своей любви. До приторного слащавые, лишённые оригинальности фразы про свет в оконце и прочую ересь, от которой Гарри откровенно мутило, а Гермиона ощущала вселенскую усталость. Впрочем, был один манок, способный за короткий миг провести переворот в мыслях товарища, и Гермиона им беззастенчиво воспользовалась.

— Когда у вас игра? — спросила она, пряча книгу по биологии в сумку.

Рон моментально вскинул голову, словно разбуженный ото сна. Футбол — это то, о чем он мог говорить бесконечно. Даже больше, чем о своей Лаванде.

— Через пять дней, — охотно ответил он, и Гермиона заметила азартный блеск в его зелёных глазах. — Жду не дождусь отделать Малфоя. Ты видела его нападающих? Крэбб и Гойл просто позор команды. Мы уделаем их в два счёта. Правда, Гарри?

На вопрос Рона Гарри лишь пожал плечами.

— Обыграть Крэбба и Гойла нетрудно, — ответил он безучастно. — Куда сложнее будет обойти Малфоя.

Капитан команды, защитник, Драко Малфой всегда был начеку, мимо него пройти выходило далеко не у каждого. Гермиона знала, что команда Рона и Гарри «Золотые Грифоны» в этом году полностью сменила тактику. Гарри, играющий всегда только в защите, всё лето тренировал себя для нападения.

— В этот раз у вас есть шансы, — приободрила его Гермиона. — Я видела тебя в деле. Этот твой Малфой будет неприятно удивлён, я уверена.

Гарри поправил очки, взвалил на плечо рюкзак.

— Хорошо, если так. Я в себе не настолько уверен.

Они пошли в сторону корпуса. Рон, снова уткнувшись в телефон, немного отставал, Гермиона же шла вровень со вторым товарищем. Гарри и правда выглядел несколько нервозно, хотя время до игры ещё оставалось.

— Вся сложность в том, Герми, — заговорил он, понизив голос, — что тренироваться на стадионе я могу только как фулбек. В стане «Змей» не должны знать, что я теперь в нападении. И я боюсь, что ночных тренировок с Роном и Оливером будет недостаточно для победы.

Гермиона только кивнула, потому что заверения в непременной победе были бы явно лишними. Гарри был прав в своих опасениях. Оставалось надеяться, что летние тренировки команды не прошли даром.

— А что насчёт дуэльного клуба? — вспомнила Гермиона, когда они уже подходили к шкафчикам.

Гарри щелкнул замком, закинул учебники на полку.

— Рапирой я владею уже лучше, — ответил он, с громким хлопком закрывая дверцу.

Рон наконец присоединился к ним и со скорбным вздохом убрал смартфон в карман. Минута без Лаванды — что за мука!

Гермиона фыркнула. Её рациональный ум отказывался понимать хвалёные сердечные дела, сводящие все интересы и весь мир к одной конкретной личности. Саморазвитие — вот что казалось ей самым важным в жизни любого человека.

— То есть, ты собираешься побить Малфоя не только на поле, но и пару раз проткнуть на дуэли? — вернулась она к теме разговора.

Рон подавился смешком.

— Звучит несколько двусмысленно, — заметил он, Гермиона закатила глаза.

— То, что ты понимаешь мои слова двусмысленно, Рональд, говорит лишь о степени твоей развращённости, — отчеканила она и, вздёрнув нос, направилась к своему шкафчику.

Плоские шутки Рона порой отбивали желание общаться с ним вовсе. Спасало их дружбу только то, что в перерывах между тем, как он молол чепуху, Рон умел поддержать и выслушать.

— Отчим говорит, что до Малфоя мне далеко, но я и здесь не оставляю надежд. Хочется утереть нос «лучшему из лучших».

Гарри откинулся на свой шкафчик, чтобы держать в поле зрения сразу обоих друзей.

— Плюс того, что твой отчим — инструктор в дуэльном клубе в том, что он может тебе подсказать, какие у хорька слабые стороны, — изрёк Рон деловым тоном.

Гарри отрицательно качнул головой.

— Северус не станет этого делать. Он за честный бой. То, что он женат на моей матери, не станет поводом переступать через профессиональные принципы.

— И правильно, — согласилась Гермиона, выкладывая учебники аккуратной стопочкой. — В случае победы ты хоть будешь знать, что заслужил её.

— А вот я считаю, что ничего в этом правильного нет. Всё равно все думают, что он делает тебе поблажки из-за родства. Чего терять?

Гарри чуть нервно усмехнулся.

— Поблажки, — выплюнул он. — Северус после женитьбы на маме стал гонять меня в два раза больше! Говорит, к сыну у него больший спрос.

— И вы знаете, я абсолютно поддерживаю эту позицию. — Гермиона, наконец, закончила колдовать над шкафчиком и защёлкнула замок. — Хорош тот преподаватель, который в итоге доносит что-то до ученика.

— Хорош тот преподаватель, который лепит трояки автоматом и даёт ученику спокойно жить большую часть года, — проворчал Рон, выуживая из рюкзака пачку с печеньем.

Гермиона не стала комментировать его последние слова. В отношении к учёбе они были диаметрально противоположными, и прийти к консенсусу едва ли когда-то бы смогли.

Гарри же собирался что-то сказать, но так и замер с открытым ртом, покраснел, смутился и выдавил:

— Привет, Джинни.

Джинни Уизли, младшая сестра Рона, появилась со стороны столовой, в руках у неё была пачка листовок и, не менее смущённо поздоровавшись с Гарри, она ткнула в руки Гарри одну из них.

— Это произойдёт сегодня.

Она сделала акцент на первом слове, и Рон, потянувшийся было за телефоном, заинтересованно покосился на лист у Гарри в руках.

Джинни уже шла дальше, впихивая листовки студентам, а ее брат всё не поднимал взгляда от мелованной бумаги с яркой расцветкой.

— Что там такое? — Гермиона подошла к Гарри и взяла листок в руки.

Два чёрных скейтборда на фоне зигзагообразного узора не сказали ей ровным счётом ничего, как и имена, выведенные поверх досок жёлтыми буквами. Крум-победитель против Уличного принца. Для Гермионы это было просто рекламой неизвестно чего, но, судя по физиономиям друзей, намечалось что-то масштабное.

— Что? — только и спросила Гермиона, возвращая листовку Гарри.

— Не что, а кто! — Рон чуть не подпрыгивал от возбуждения. — Крум и Принц — самые крутые скейтеры города! Ты бы видела, что они вытворяют на досках!

— Ощущение, что скейт — продолжение их тела, — подтвердил Гарри. — Очень крутые парни. Иногда они устраивают батлы на пустыре за старым корпусом.

— Здесь, в университете? — Гермиона нахмурилась. — То есть, они учатся здесь?

— Не совсем, — начал Гарри, но Рон перебил его.

— Точно нет. Крум, по крайней мере. Он уже лет шесть катается здесь. Может и учился когда, но пару лет, как закончил.

— Да, он точно старше, — согласился Гарри. — А вот Принц может и из наших. И, честно, я не знаю, кто из них круче.

— Да Крум! — Рон сунул руку в рюкзак, долго рылся и в итоге извлёк маленькую прозрачную коробочку с ластиком в форме скейта внутри. — Вот — счастливая резинка. Мне Крум её после батла подписал!

Гермиона различила какие-то выгоревшие закарлючки, выведенные синей шариковой ручкой. Ничего такого, что она лично стала бы хранить в футляре и гордо называть приносящим удачу.

— А я восхищаюсь техникой Принца — вот у кого скейт — продолжение ног! — Гарри взмахнул листовкой и оглянулся на Гермиону. — Сходим сегодня вместе, сама увидишь.

— История сама себя не выучит, — отрезала Гермиона. Одна мысль о том, чтобы тащиться ночью на сомнительную сходку, казалась ей дикой.

— История? — переспросил Рон, дожевывающий последнюю печеньку. — Это та, которая у нас аж в следующий вторник?

— Неубедительная причина, — поддержал его Гарри. — Идём. Правда, будет круто. Уверен, ты оценишь.

— Сомневаюсь, — пробурчала Гермиона, поправляя шлейку сумки. — Шум, гам, наверняка пиво, а то и что похуже.

— Например, твоё занудство? — Рон пожал плечами и достал смартфон.

Гермиона заметила новую трещину на защитном стекле, которой ещё вчера не было, и неодобрительно покачала головой. Рассеянный Рон разбивал телефоны с завидным постоянством, так что уже и не пытался сдавать их в ремонт. Использовал до победного конца, то есть, ровно до тех пор, пока на них можно было набивать текстовые сообщения Лаванде. Этим он и занялся, а Гермиона, оскорбленная его словами, поспешила ретироваться.

— Встретимся возле парковки, — бросила она друзьям и свернула к туалетам.

Переждать, успокоить закипающую злость — вот какой была её цель. Однако, попав в туалетную комнату, Гермиона сразу поняла, что просто успокоиться не получится: Миртл Уоррен стояла у окна и размазывала по лицу слёзы вперемешку с тушью. Невольно вспомнился разговор сестёр Патил во дворе и всплыло имя: Малфой. Головная боль всего потока, он, кажется, добрался и до младших курсов. Заносчивый богатенький мальчик, идеальный во всем, кроме скверного характера. Сама Гермиона никогда с ним особо не сталкивалась, но вот прямолинейный Рон пару лет назад сцепился нешуточно, так что для всей их компании Малфой уже заочно стал неприятелем.

— Привет, — Гермиона прошла глубже в помещение, и Миртл отвернулась, пряча слёзы. — Ты как?

— Не думаю, что тебе и правда есть до меня дело, — зашипела та, не оборачиваясь.

Гермиона не ушла, хотя промелькнула такая мысль. Но нет, ей было известно понятие женской солидарности.

— Малфой, да? — спросила она, становясь рядом. — Во дворе говорили…

Миртл шарахнулась так, будто её ударили и, метнувшись в ближайшую кабинку, щелкнула замком.

— Весело было, да?! — раздался её раздражённый голос. — Смешно?! Ха-ха, Миртл — тупица, боится крошечных паучков!

Так вот значит что! Подобная фобия была у Рона, и Гермиона примерно сложила картину произошедшего сегодня.

— Ничего постыдного в арахнофобии нет, — безапелляционно заявила она. — Если Малфой пристыдил тебя, он просто мерзавец.

— Не нужна мне твоя жалость, — буркнула Миртл уже менее враждебно, но из кабинки не вышла. — Он посадил чертового паука мне на плечо! Ну и пусть, не умерла!

Гермиона ощутила, как внутри вскипает гнев. Она плохо знала Миртл, до этого дня они ни разу даже не здоровались, но теперь хотелось врезать Малфою хорошенько за его глупую шуточку. Затолкать долбанного паука ему прямо в глотку. Чтобы не скалился. Чтобы не считал, что может всё только потому, что его папочка владеет какой-то там супер-пупер крутой компанией! Чтобы девочки вроде Миртл не плакали, сидя на крышке унитаза, в то время как он греется в лучах славы со своими дружками-идиотами.

— Я слышала, это уже не первый случай, когда он доводит тебя до слёз…

Говорить это явно не стоило. Миртл разразилась проклятиями и велела Гермионе убраться прочь. В довершение слов, из кабинки вылетел ботинок и приземлился у ног Гермионы.

— Давай, иди, передай ему, что у него отлично вышло довести меня до истерики! Дура Миртл — пусть весь универ знает!

— Я не собираюсь над тобой смеяться. И говорить никому ничего не стану. — Гермиона вышла, потому что едва ли эта «милая» беседа способна была к чему-то их привести.

Гнев плескался глубоко внутри, и как никогда хотелось, чтобы Гарри уделал хорька и на поле, и в дуэльном клубе.

Замечтавшись о, пусть и некровавой, но расправе над Малфоем, Гермиона не заметила, что дверь туалета для мальчиков так же раскрылась, а потому с размаху врезалась в чьё-то плечо.

— Ай!

— Аккуратнее, Грейнджер!

Гермиона вздрогнула, узнав голос. Перед ней так невовремя и вовремя одновременно оказался объект её раздражения.

Малфой был немного дезориентирован столкновением, и Гермиона не дала ему прийти в себя. Звонкая пощёчина обрушилась на его щеку, а следом за ней вылетели слова:

— Это тебе за Миртл!

Вокруг начинали собираться зрители. Малфой, всё ещё придерживая одной рукой дверь туалета, другой тёр щеку, которая начинала краснеть на глазах.

— С головой всё нормально? — сцепив зубы, прошипел он, бросая на Гермиону гневный взгляд.

Когда первые волны раздражения схлынули, Гермиона и сама поняла, что перегнула палку. Злость злостью, а рукоприкладство — это уже что-то совсем некрасивое. Но отступать было поздно, Гермиона не собиралась извиняться.

— Считаешь себя отличным шутником? Издеваться над слабыми так весело, да?! — накинулась она на него и для убедительности разок толкнула в грудь.

Из дверей туалета показались Крэбб и Гойл, неизменные спутники своего лидера, и встали по обе стороны от Малфоя. Гермионе не было страшно, бить ведь они её не станут, в конце концов.

— Ты о плаксе Миртл сейчас? — спросил Малфой небрежно и убрал ладонь от лица. — Паук даже не настоящий был, чего вопила — не знаю. Когда мне Крэбб его утром в рюкзак подложил, я ж не умчался с визгом, как твоя мнительная подружка. Пошутили, не конец света.

Он сделал шаг вперёд, и Гермионе больших трудов стоило не отступить. Но нужно было показать, что ей не страшно.

— Если ты, зубрила, не понимаешь шуток, это не даёт тебе права протягивать ко мне свои грязные руки. Ещё раз… — Малфой зло прищурился. — Я сломаю тебе запястье, поняла? Зануда.

Выплюнув последнее слово, он сделал кивок своим товарищам и пошёл прочь, а Гермиона осталась на месте, раздувать ноздри от гнева и проклинать себя и свою вспыльчивость всеми возможными словами.

«Зануда. Ненормальная. Зубрила. Она просто не умеет развлекаться», — звучал со всех сторон едкий шепоток.

Хотелось сбежать от него, скрыться от позора, но Гермиона собралась с духом и, расправив плечи, ушла из коридора с достоинством.

— Я не зануда, — прорычала она, свернув за угол. — И я умею развлекаться!

И, чтобы это доказать, она собиралась сделать одну неожиданную для самой себя вещь.

Она пойдёт на сходку этих скейтеров, и пусть кто посмеет сказать, что она не знает толка в веселье!

Старый Форд «Англия» остановился под раскидистой ивой. Подъехать ближе не получалось из-за потока студентов, выбравшихся под покровом ночи из своих комнат ради одной великой цели — увидеть легендарных скейтеров города.

Гермиона всё ещё не понимала, что делает здесь. Лаванда восторженно щебетала что-то о том, какая честь быть здесь сегодня, Гарри то и дело проверял, хватит ли заряда у фотоаппарата, и прекратил это делать только когда Джинни заметила, что от постоянных проверок батарейка сядет быстрее. Рон на этот раз запасся настоящим скейтом и как мантру повторял, что обязательно сегодня получит от Крума ещё один автограф. Джинни висела на телефоне, уточняя у сокурсников, кто придёт и где они встретятся. Только Гермиона безучастно пробиралась сквозь толпу, снова и снова задаваясь вопросом, зачем она пришла. Мелькнувшая впереди голова Гойла напомнила: из-за Малфоя. Едва ли его величество Лучший-из-лучших почтит своим присутствием это сомнительное сборище, но куда важнее было доказать себе в первую очередь, что она способна развлекаться. И тогда, случись новая стычка с хорьком, Гермионе уже будет, чем парировать.

— Обычно они собираются здесь. — Гарри остановился у заброшенной постройки, которая прежде наверняка служила каким-то складом.

Трещины в стенах, из которых уже начала пробиваться трава, ржавые перила, разбитые лестницы. С этого места удобно было бы наблюдать батл, устроившись на одной из верхних ступеней. Однако, к удивлению Гермионы, у лестницы не было никого, кроме их компании. Прочие студенты расположились полукругом в том месте, где плохонький асфальт сменялся грунтом.

— Они выступают на лестнице, верно? — догадалась Гермиона, отступая чуть назад. Торчащая арматура и выбоины просто кричали о том, что здесь опасно совершать резкие движения, но в том, что скейтеры наплюют на все правила безопасности, Гермиона не сомневалась. Мальчишки — они такие.

Оглядевшись в поисках лучшей точки обзора, она присмотрела небольшой клин между второкурсниками. Обладательнице невысокого роста, там ей было бы хоть немного видно происходящее у склада.

— Я к Дину и Колину, — Джинни устремилась в сторону сокурсников, и Гарри проводил её разочарованным взглядом.

Его симпатия к младшей Уизли тянулась последние два года, и это было ещё тоскливее, чем любовь-морковь Рона. Тихие вздохи, рассеянность и прочие сопутствующие тайной влюбленности факторы, были настолько очевидными, что зубы сводило. Особенно потому, что были они, как Гермионе казалось, взаимными, что делало саму ситуацию нелепой до невозможности.

Неодобрительно качнув головой, она толкнула Гарри в сторону Джинни и велела громко:

— Присмотри за ней.

С Роном и Лавандой же они прошли в высмотренное заранее место, и следующие минут пять Гермиона слушала восторженные рассказы друга, сводящиеся к тому, что Крум — царь и бог, и после встречи с ним жизнь уже никогда не будет прежней.

— Мне кажется, ты слишком переоцениваешь роль одного вечера во всей моей жизни, — наконец не выдержала Гермиона и обхватила себя руками.

Даже в гуще толпы было несколько зябко, а джинсовка согревала слабо. Заявленные звезды улиц никак не появлялись, затея казалась всё глупее и глупее, а желание вернуться в общежитие крепло и крепло. Однако ровно в тот момент, когда Гермиона уже готова была озвучить свои намерения, раздались первые басы нелепой песни, которую Рон с Лавандой тут же поддержали радостными выкриками.

— Питбуль! Это Крум! — друг походил на белку: подпрыгивал на месте, крепче прижимая к груди скейт, и его девушка составляла ему гармоничную беличью пару.

Гермиона с удовольствием бы немного отодвинулась в сторону, если бы справа от неё не творилось ровно то же самое. Все вокруг, казалось, сошли с ума от одной только мелодии. Глупой и бессмысленной. Бесконечная «детка» резала слух, а в исполнении Рона, вздумавшего подпевать, и вовсе походила на пытку.

Источник шума показался слева от склада. Крупный плечистый парень в бордовой куртке, отороченной мехом, кепке с медвежьей мордой и с выкрашенным чёрной краской лицом. Он выкатил на мощном скейтборде, куда больше того, который держал в руках Рон, и в приветственном жесте махнул рукой с зажатой в ней портативной колонкой.

Собравшиеся взорвались аплодисментами, улюлюканьем и выкриками. Гермиона разобрала только «я люблю тебя» и «женись на мне». Остальные слова утонули в нестройном гуле.

Крум выехал вперёд, к основанию лестницы, по пути дважды подбросив скейт в воздух, и остановился, убирая звук. Его лицо было лишено черт. Одно сплошное чёрное пятно. Если кто из присутствующих и знал его в повседневной жизни, узнать сейчас просто не смог бы, Гермиона в этом не сомневалась. Слишком обезличенный, загадочный, а оттого, вероятно, такой желанный для всех присутствующих.

Попытавшись отыскать взглядом Гарри и Джинни, Гермиона поняла, что затея обречена на провал. Либо друзья переместились в другое место, либо другие ребята закрыли ей обзор. В любом случае, понять, разделяет ли Джинни общее сумасшествие, Гермиона не смогла.

Крум продолжал греться в лучах фанатской любви, выжидающе поглядывая в правый угол. Оттуда, как Гермиона поняла, должен был появиться его оппонент. Она не знала, любят ли Принца так же неистово, но заранее приготовилась к новой нагрузке на барабанные перепонки.

Восхищение Крумом ещё не отгремело, когда новая мелодия разрезала тишину. Пожалуй, чуть менее отталкивающая, но такая же шумная и бессмысленная.

Площадка перед складом освещалась только фонариками от телефонов, и если Крума удалось разглядеть лишь когда он показался в кольце света, то появление Принца прежде времени выдали яркие фосфоресцирующие полосы. Горели зелёным как узоры на рукавах и капюшоне, так и колёса скейтборда.

«Я так крут, что поцеловал бы самого себя», — рвалось из колонки, на что Гермиона лишь неодобрительно хмыкнула. Раздутое самомнение она считала одним из самых мерзких пороков, и потому предвзято отнеслась к самому скейтеру, выведшему свою доску к собравшимся под звуки этого сомнительного хита.

У Принца лицо и голову скрывал подшлемник, оставивший открытым только глаза. Однако разглядеть хотя бы цвет глаз не представлялось возможным и из-за освещения, и из-за ракурса.

Подъехать к сопернику он решил оригинальным путём: запрыгнув на обломок каменной плиты и оттолкнувшись ногой от прилегающей стены, Принц пустил скейтборд по расшатанным и частично лишённым деревянного покрытия ржавым перилам. Рон восторженно выдохнул что-то вроде «пятьдесят на пятьдесят», и Гермиона поняла, что только что произошло, вероятно, нечто очень крутое.

Наконец второй участник оказался напротив первого, музыка стихла. Рядом скейтеры смотрелись несколько нелепо. Принц терялся на фоне оппонента: он был почти на голову ниже и фунтов на сорок легче, к тому же мех добавлял Круму некоторого объёма и внушительности.

Приняв овации, которые не столь имели какой-то смысл, сколь просто оглушали, соперники закрепили колонки на поясах и поприветствовали друг друга хорошо отточенными движениями кулаков. Тренировались ли они заранее, либо же просто выступали вместе не впервые, Гермиона не знала, но поняла она то, что это приветствие очень много значит для окружающих. Шум стих, наступила звенящая тишина. Казалось, весь мир замер в ожидании чего-то грандиозного.

Скейтеры же, покончив с формальностями, разыграли «камень-ножницы-бумагу», и Принц, в ответ на бумагу которого пришли ножницы, отвесил Круму шутливый поклон и откатил в сторону, освобождая пространство.

Рон сильнее сжал в руках скейт и в напряжении приоткрыл рот.

Снова зазвучала музыка, та самая «детка» в очередной раз резанула слух, и Гермиона поняла, что по степени гадливости это музыкальное произведение всё же перевешивает.

Стараясь отрешиться от глупых слов песни, она устремила взгляд на ступени, где сейчас творилось что-то, что Рон комментировал, как «слайд», «флип», «грэб» и «олли». Что из увиденного было чем, Гермиона так и не поняла, но она поняла, о чём говорил Гарри. В некоторые моменты доска действительно казалась продолжением тела скейтбордиста. Глядя на Крума, можно было решить, что стоять на доске так же естественно, как и ходить, но что-то подсказывало Гермионе, что на самом деле это далеко не так.

Выступление продолжалось до самого конца песни. В какие-то моменты студенты вокруг Гермионы просто взрывались выкриками восхищения, она же лишь могла отмечать, как легко Крум двигается, и пару раз даже поддержала его аплодисментами в моменты, которые ей показались особенно удачными.

В какой-то миг даже музыка перестала раздражать и показалась уместной. По крайней мере, ощущалось, что движения заточены именно под эти звуки и эти слова. Удивительно, как под напором всех трюков не сломались перила и Крум не получил травмы. Должно быть, развалины склада всё же были крепче, чем показалось на первый взгляд.

— Ты теперь понимаешь, о чем я? — спросил Рон, когда Крум откланялся и уступил место Принцу. — Это лучший батл из возможных! Эти двое — это что-то с чем-то!

Гермиона лишь пожала плечами, не уверенная в своих ощущениях.

— А я могу взять у Крума автограф? — защебетала Лаванда, беря Рона под руку. — Я хочу, чтобы Крум подписал мне чехол.

Гермиона покачала головой. Вероятно, она всё же не умела развлекаться, если всё ещё не понимала общего ажиотажа вокруг пары корявых завитков.

Она окинула скептическим взглядом Принца, выехавшего в центр, и задалась вопросом, что такого особенного должно было быть в нём, чтобы ей захотелось сохранить о нём хоть какую-то память.

Наблюдать за его работой на доске было занятно. Снова Рон нагрузил кучей неизвестных терминов, снова Гермиона отметила лёгкость исполнения, снова отрешилась от не особо умных фраз песни и снова собравшиеся оглушили восторженными писками.

От начала батла прошло минут десять, а оба участника уже завершили выступление, и Гермиона задалась вопросом, стоило ли вообще приезжать сюда ради десяти минут.

— Это всё? — спросила она с разочарованием и надеждой одновременно.

Вернуться домой, в теплую постель, почитать Достоевского и хорошенько выспаться — эти планы с каждой секундой казались всё более желанными и реальными. Однако Рон обрубил их на корню.

— Погоди, ещё два захода. Сейчас будет самое интересное.

— Что именно?

Не успела Гермиона понять, что происходит, как руки Рона предательски вытолкнули её из толпы, и тотчас чужие ладони, большие и крепкие, обхватили её запястья.

Гермиона испуганно вскрикнула, когда перед ней выплыло полностью чёрное лицо. Краешком сознания она поняла, что это Крум, но от этого легче не стало. Незнакомых людей, нарушающих личное пространство, она не любила.

От Крума пахло одеколоном и сигаретами, а сам он был неуютно большим рядом с ней. Гермиона попробовала вывернуться, проклиная Рона, кажется, вслух.

— Не бойся, — пробасил Крум, лёгким движением отрывая Гермиону от земли. — Боевое крещение новичков. Расслабься.

Он опустил её на свою доску и крепко обнял за талию. Гермионе по-прежнему хотелось вырваться из его таких чужих и несколько грубых объятий. Она, конечно, понимала, что на её месте желает оказаться каждая, но ей самой хотелось быть где угодно, но только не здесь.

Когда Крум, продолжая удерживать её одной рукой, запустил новую мелодию и оттолкнулся от земли, Гермиона ощутила тошноту. Казалось, что все внутренности поднялись к горлу, и ком страха противными червями закопошился где-то в желудке.

Снова захотелось вырваться, но делать это было категорически нельзя: доска набирала скорость, зигзагом петляла по неровному асфальту, и не осталось ничего, кроме как схватиться за руку Крума обеими ладонями и прикрыть глаза.

В голове звучала только одна мысль: «выжить бы», и лишь где-то очень глубоко на закорках сознания к ней прибавлялась ещё одна: «я убью тебя, Рон».

Её боевое крещение длилось не более минуты, но, оказавшись на ровной земле, Гермиона физически ощутила, как пара её нервных клеток безвозвратно сгинула, а на голове появилось несколько седых волосков.

Крум не отпускал. Держал до тех пор, пока голова не перестала кружиться, а после добродушно спросил:

— Где тебе расписаться?

— Засунь свою роспись себе в… — Гермиона не договорила, вырвалась из объятий и неуверенным шагом направилась прочь. Не к Рону, не к Гарри — вообще прочь. До общежития было минут двадцать пешком, и она планировала отправиться туда сейчас же. Она была сыта тем, что её товарищи называли весельем, а ещё она была обижена до слёз. Но нет, Гермиона не планировала плакать, по крайней мере не здесь.

Не успела она, однако, пройти и пары шагов, как площадка перед складом озарилась ярким светом.

«Шухер! Бобби!⁽¹⁾ Уносим ноги!», — разом зазвучало со всех сторон.

— Гермиона! — расслышала она голос Гарри где-то совсем близко. — Сюда! Бежим!

Она ничего не понимала. Ни куда нужно бежать, ни откуда, собственно, донесся голос друга. Ноги, казалось, приклеились к земле. Не успевшую отойти от потрясения, её накрыла паника, выбивая из головы все мысли подчистую.

Она лишь ощущала, что дело плохо, но не понимала, что должна делать, чтобы стало хорошо.

Когда её ладонь оказалась в чужой руке, Гермиона послушно сжала пальцы и, наконец, оторвав ноги от земли, позволила себя утащить подальше.

Гам за её спиной отдалялся, стихал, на смену освещённой площадке пришла густая темнота подлеска, и единственным живым существом рядом оказался её спаситель. Тот, который всё ещё сжимал её руку. Яркие зелёные полосы на рукавах подсказали, что это Уличный принц ещё до того, как Гермиона подняла голову и взглянула на него.

Это, без сомнения, был он. Капюшон на голове, окружённый фосфоресцирующим ореолом, сверкающий во тьме скейт подмышкой.

Когда Принц заметил, что она несколько отошла от шока, то разжал пальцы. Быстрым движением сорвав с себя куртку, вывернул её наизнанку и замотал в тёмную ткань скейтборд. Если прежде их можно было различить среди деревьев по яркому блеску, то теперь они надёжно укрылись от посторонних глаз.

— Спасибо, — надломленным голосом поблагодарила Гермиона, растерянно пялясь на звезду университетской величины.

Просто парень в чёрном худи и подшлемнике. Среднего роста, худой. Обычный. Ничего такого, от чего стоило бы массово сходить с ума.

На слова благодарности он просто кивнул, не обернувшись, и снова протянул ладонь.

Гермиона не стала спорить, схватилась за чужие пальцы и позволила вести себя прочь от злосчастного склада. Где-то там Гарри и Рон, вероятно, искали её. А может, сбежали, не оглянувшись. Так думать не хотелось, но Гермиона понимала, что сбежать без неё — лучшее, что они могли сделать. Мысль о том, что их могли поймать копы была худшей из всех — так и до отчисления недалеко.

— Я могу написать друзьям? — спросила она, покосившись на своего спасителя.

Принц равнодушно пожал плечами и кивком задал направление.

Гермиона сунула руку в карман, нащупала смартфон, и в тот же самый миг он завибрировал, оповещая о звонке.

Гарри.

— Я в порядке, — сказала Гермиона вместо приветствия. — Вы как?

— Она в порядке, — передал Гарри остальным. — Поехали. Герми, где тебя подобрать?

Гермиона огляделась. Как она могла объяснить: вокруг был сплошной лес, а на деревьях, вроде как, не было никаких указателей.

— Я… Сама приду, — ответила она неуверенно и уточнила у спасителя:

— Мы ведь направляемся к общежитию?

Принц кивнул, всё так же не оборачиваясь.

— С кем ты? Тебя точно не нужно забрать? — голос Гарри звучал обеспокоенно.

— Всё нормально, правда, — ответила Гермиона, оставляя первый вопрос без ответа. Что-то подсказывало, что Уличному принцу не понравится, что она распространяется о нём.

Конечно, было бы разумнее сказать друзьям хоть примерное своё местонахождение и открыть личность своего спутника. По крайней мере, так советуют делать, дабы защититься от возможного нападения маньяка. Весь в чёрном, молчаливый и таинственный, Принц, однако, не производил впечатление психически нестабильного парня. В том, что он просто выведет её к общежитию, Гермиона и не сомневалась.

Распрощавшись с Гарри, она находилась в полной уверенности, что минут через пятнадцать они снова встретятся и забудут эту сумасшедшую ночь, как страшный сон. Однако звезды, по всей видимости, были не на её стороне. Когда огни общежития уже замаячили между деревьями, телефон зазвонил опять, и на этот раз Гарри сообщил нечто очень неприятное.

— Там полиция, — Гермиона спрятала телефон в карман и с надеждой взглянула на проводника. — Мои друзья успели вернуться в комнаты, но теперь все входы перекрыты, полицейские пытаются отловить всех припозднившихся. Нам туда нельзя…

Ей отчего-то казалось, что если кто и сможет решить эту проблему, то только он.

Принц с шумом втянул в лёгкие воздух. Он колебался всего пару секунд, затем, скрипнув зубами, потащил Гермиону в противоположном направлении.

— Куда мы идём? — поинтересовалась она, не ожидая, впрочем, получить ответ.

Принц привычно промолчал, только немного ускорился. Минут через семь относительно быстрого хода, он вывел Гермиону к частному сектору, где стройным рядом стояли абсолютно одинаковые с виду гаражи. Подойдя к одному из них, он щелкнул замком и, со скрипом отворив железную дверцу, затолкал Гермиону внутрь.

— Ты ведь не собираешься меня убивать, правда? — спросила она, оказываясь в абсолютной темноте. Запоздало сообразила, что на нервах ляпнула глупость.

Из-за спины раздался тихий смешок и следом за тем щелкнул включатель. Гермиона зажмурилась от яркого света, и только секунд через двадцать смогла разлепить веки, чтобы понять: Принц не думал её убивать — он привел её к себе домой.

1) сленговое название полицейских в Англии

Вернуться к тексту

Отдыхая летом с семьёй Гарри в горах, Гермиона побывала в гостях у его крёстного, Сириуса Блэка. Байкер и рокер, тот отрицал комфорт каменного дома. Считал обычную жизнь унылой и скучной. В старом сарае обустроил себе комнатушку, перенёс диван и холодильник, заклеил мрачные стены яркими плакатами и бренчал на гитаре ночи напролёт или возился с мотоциклом в углу. Находиться там было интересно. В небольшом пространстве гармонично умещалась масса разных штуковин, порой больше смахивающих на мусор в отдельности друг от друга, но вместе составляющих картину идеального жилья.

Помещение, в котором оказалась Гермиона теперь, смутно напомнило ей жилище Блэка. Старый потрепанный диванчик в углу, маленький холодильник, прикроватный столик и кресло. А дальше… В глазах зарябило от количества скейтов, стройным рядом висящих на стене справа. На широком подлокотнике кресла, со стороны напольного торшера, высилась стопка книг, из которых выбивались листы бумаги, исписанные вручную. На диване лежала гитара.

Принц за спиной Гермионы закрыл дверь на замок и, развернув куртку, бережно извлёк скейт. Отбросив куртку на спинку кресла, он принялся обтирать доску губкой, которую взял с небольшого столика у порога. Закончил он быстро, после чего прошёл вглубь помещения и закрепил скейтборд на одном из настенных креплений.

Слева от Гермионы что-то шевельнулось. Пушистый рыжий кот высунул голову из-под гитары и, неспешно потянувшись, соскользнул на пол. Приплюснутый нос, чуть кривые лапы, большие оранжевые глаза. Персидский, кажется.

Хозяин с готовностью взлохматил шерсть между ушами, и кот, потершись о джинсы разок, заинтересованно засеменил к Гермионе.

— Какой милый, — скромно выдавила она, не чувствуя, что имеет право говорить хоть что-то. Она ощущала, что ей здесь не место. Святая святых самого таинственного парня университета явно не предназначалась для посторонних глаз.

Решиться сделать хоть шаг вперёд Гермиона не могла, и Принц, очевидно заметив её смущение, взял её за руку и потянул на себя.

От их движения кот испуганно отпрянул куда-то под диван, и Гермиона пожалела, что сама не такая же маленькая и юркая. Она бы с радостью спряталась сейчас там, среди пыли и пауков, лишь бы не стоять рядом с известным скейтером, не касаться его. Неловкости не было предела.

— Спасибо, что выручил меня, — ещё раз поблагодарила Гермиона, аккуратно вынимая пальцы из его ладони.

Принц ответил кивком и отошёл в сторону, давая ей чуть больше личного пространства.

Расслабиться было сложно, и хоть хозяин помещения стоял к ней боком, Гермиона всё же ощущала на себе его пристальный взгляд.

Хотелось не просто стать котом. Хотелось раствориться, как под мантией-невидимкой, чтобы вовсе не было. Чтобы Принц не смотрел, чтобы не ощущалась неловкость.

Нужно было о чём-то заговорить, причём заговорить немедленно. Лишь бы не давила такая громкая тишина. И чтобы руки чуть меньше дрожали.

— У тебя внушительная коллекция. — Гермиона развернулась к единственному источнику возможной беседы. О чём ещё говорить со скейтером, если не о скейтах?

Принц неопределённо повёл плечами, всё так же не оборачиваясь, и окинул взглядом стену.

— Ты катаешься на каждом из них?

Гермиона насчитала одиннадцать досок, и все они отличались не только цветом и размером, но и формой и, кажется, качеством материала колёс.

Принц отрицательно качнул головой, сунул руки в карманы.

— Ясно, — выдавила Гермиона. Она ощущала всю нелепость их «диалога». Рядом с таким собеседником и самой подсознательно хотелось перейти на язык жестов, но это было бы уж совсем глупо.

— Можно? — она протянула пальцы к одной из досок, и Принц утвердительно кивнул.

Гермиона коснулась силиконового колеса, переливающегося перламутровым блеском. Оно оказалось приятным на ощупь, и только подушечки пальцев уловили мелкие трещинки и вмятинки, оставленные на поверхности асфальтом.

Пользуясь разрешением хозяина, Гермиона рассмотрела каждую доску, полюбовалась затейливыми узорами, где-то просто геометричными, где-то образовывающими целые картины. Особенно понравился ей большой зелёный змей, свернувшийся кольцами вокруг гранатового плода. Скейт и формы был необычной: немного зауженный к середине, он походил на большую восьмёрку, а, судя по идеально гладкой поверхности колёс, он был из тех, на которые Принц даже не становился.

— Ошеломляет, — честно призналась Гермиона. — Я мало что в этом смыслю, но это очень и очень отличная коллекция!

Принц, всё ещё стоящий рядом, равнодушно пожал плечами. Даже в помещении он не снимал с лица маски, но Гермиону это не удивило: помощь помощью, а инкогнито нарушать — вопрос совершенно другой величины.

— Хранишь его для особого случая? — она кивнула на скейт со змеёй и тотчас пожалела о своём вопросе.

То, как резко Принц развернул голову в её сторону, заставило Гермиону вздрогнуть. Он стоял спиной к источнику света, а оттого глаза, единственное открытое пространство на лице, видно было плохо, и сказать наверняка, злился он или просто был удивлён не удавалось. В любом случае, в следующий миг Принц снова утвердительно кивнул и отвернулся.

Гермиона облегчённо выдохнула. Конечно, едва ли он причинил бы ей вред из-за пары лишних слов, но… Вдруг бы причинил?

Между тем Принц подошёл к торшеру и щелкнул выключателем, после чего обошел Гермиону и погасил верхний свет, погружая помещение в полумрак. Проходя мимо, снова подцепил её пальцами за рукав и подвёл к дивану. Гитара перекочевала к нему в руки, а кивок головы пригласил присесть.

Гермиона скромно пристроилась на самом краешке. Она всё ещё ощущала, как давит на неё напряжённость ситуации. Молчаливый незнакомец, сомнительный гараж, ни души вокруг. К тому же эта пугающая чёрная маска на лице… Уличный принц всю дорогу только и делал, что помогал ей, и сейчас вроде как даже пытался быть радушным хозяином… И не его вина, что она продолжала дрожать — просто день выдался тяжёлым, нервы сдали, страхи обнажились.

Принца же полумрак, казалось, расслабил. Не боясь более разоблачения, он стал двигаться медленнее, спокойнее. Неторопливо подошёл к холодильнику, что-то оттуда взял, вернулся к дивану.

В сторону Гермионы протянулась рука с зажатой в ней банкой колы.

— Я не пью ко… — Гермиона запнулась. Отказывать столь резко было невежливо. — Просто… Консерванты, ароматизаторы, красители…

Она замолчала. Рука по-прежнему была протянута к ней, словно Принц даже не слышал её возражений.

— Спасибо.

Она всё же взяла банку и ощутила приятный холод в ладонях. От пережитых нервов последние полчаса её то и дело кидало в жар, и кола показалась тем уравнителем, который способен был поставить всё на свои места.

Да и, откровенно говоря, пить ей хотелось уже давно.

Она потянула за кольцо и, удовлетворённый увиденным, Принц прихватил гитару и ушёл в кресло. Шипение возвестило о том, что он также вскрыл банку, и уже наверняка опустил ткань маски до подбородка. Но, к сожалению, повернут к Гермионе он был спиной, так что оставалось только гадать, какой он — Уличный принц?

Гермиона сделала глоток с некоторой опаской. Перед глазами встала таблица Менделеева, и наверняка многие элементы из неё присутствовали в напитке. Ароматизатор и подсластитель Гермиона уловила тотчас же, но успокоила себя тем, что от одного раза она не умрёт.

Через несколько минут банка Принца опустилась на пол, а вслед за тем тишину разрезали первые аккорды.

Бон Джови Гермиона узнала сразу. Это был один из тех редких исполнителей, тексты чьих песен она знала. По крайней мере, некоторых. Мелодии удалось окончательно снять напряжение, и, прикрыв глаза, Гермиона просто отдалась звуку струн под умелыми пальцами.

Принц играл с душой, со страстью — это ощущалось в каждом звуке. Казалось, что здесь, среди любимых скейтов, с гитарой в руках он чувствовал себя свободным. С такой же свободой он исполнял трюки у склада. Кем бы он ни был в повседневном мире, здесь он явно был счастлив.

В руку ткнулась пушистая голова, и мягкие лапы по-свойски ступили на колени. Гермиона открыла глаза — кот уже вовсю умащивался у неё на руках. Отсидевшись под кроватью, он, по всей видимости, решил, что пришло время выходить из подполья. Отставив полупустую банку на столик, Гермиона запустила пальцы в густую длинную шерсть и перетащила мягкое податливое тельце к себе на грудь. Кот был крупным, но совсем лёгким. И очень тёплым.

Проведшая детство в кругу зоозащитников, Гермиона ощущала тягу ко всем животным без исключения, но кошек, пожалуй, любила больше прочих. А от кошек, жаждущих внимания и ласки, и вовсе приходила в восторг. Слушая, как мурлычет кот, словно бы подпевая хозяину, Гермиона думала о прошедшем дне. Об интересных лекциях, материал которых она, впрочем, знала заранее, о разговоре с Миртл и стычке с Малфоем. О долгих сборах и сорвавшемся батле, и о том, что Рон оказался прав: этот вечер круто развернул её жизнь. И пусть завтра всё вернётся на круги своя, пусть снова будут лекции, встречи с друзьями и недругами — жизнь станет чуточку иной. В ней сохранится воспоминание об этом вечере. О переливах музыки, яркости скейтбордов на стене и мягкости рыжего кота на коленях.

Опомнилась Гермиона, когда на плечи ей лёг мягкий плед. Лишь тогда она поняла, что мелодия давно стихла, кот ускользнул, а сама она опустилась головой на мягкий подлокотник дивана. Она попыталась встать, но ладонь в останавливающем жесте прижалась к её плечу. Плед взметнулся до подбородка, расправился на спине, после чего Принц вернулся в кресло и выключил свет, ввергая помещение в абсолютную темноту. Только несколько пар фосфоресцирующих колёс выдавали расположение скейтов, да неясные зелёные полосы выделяли местонахождение куртки, по-прежнему накинутой на спинку кресла.

— Доброй ночи, — пожелала Гермиона, не уверенная, что теперь сможет вообще заснуть. Принц ожидаемо не ответил, но это становилось привычным делом. От него не исходило вообще никаких звуков, не слышалось ни одного движения, словно он уже крепко спал. Гермиона знала, что это не так, что он так же прислушивается, обдумывает сложившуюся ситуацию, так же волнуется из-за присутствия рядом незнакомого человека. Но он хотя бы видел её лицо, а может даже знал в повседневной жизни. Ей же оставалось перебирать в голове знакомые образы и примерять к ним скейт и гитару. Некоторые из вариантов выходили откровенно странными, некоторые смешными, и ни один из них не показался хоть сколь-нибудь подходящим. И всё же оставалось едва ощутимое чувство, что она знает его, таинственного скейтера с гитарой. Однако додумать мысль Гермиона не успела — сон всё-таки сморил её, и она не стала даже пытаться ему противостоять.

* * *

Проснулась Гермиона от того, что на неё упал кот. Поначалу ей показалось, что она сама падает, и лишь чудом подавив застрявший в горле крик, она нащупала мягкий источник беспорядка, топчущийся по её бедру. Мигом нахлынуло понимание, и хоть сердце продолжало бешено колотиться, некоторое успокоение всё же пришло. Прошлый вечер всплыл в деталях, как на обратной перемотке пробежал от гаража до листовки в руках Гарри.

Вспомнился новый знакомый, так вовремя ворвавшийся в её жизнь. Хотя, ведь именно из-за него она и попала в столь глупую ситуацию. Из-за него, из-за Гарри с Роном, из-за хорька Малфоя и… Да, и из-за себя в том числе.

В помещении было абсолютно темно, погасли даже колёса у скейтов, и потому, вытащив из кармана мобильник, Гермиона посветила вокруг. Просто экраном, не фонариком, чтобы хотя бы понять, на месте ли Принц, не ушёл ли куда за это время.

Принц на месте был. По всей видимости, крепко спал, откинувшись на спинку кресла. Неожиданная мысль, в чем-то подлая, прошила Гермиону так неожиданно, что она даже подскочила. Кот, потревоженный этим, снова убрался под кровать.

Гермиона откинула плед в сторону и встала. Не тем она должна была платить за гостеприимство, она понимала это, но любопытство тянуло посмотреть. Узнать. Никому и никогда она не собиралась выдавать тайну Принца, но понять самой хотелось до зуда. Просто потому, что Гермиона не любила чего-то не знать.

Стараясь ступать аккуратно, она сделала несколько шагов. Ей было страшно: что, если Принц проснётся и поймет, что она собиралась сделать? Насколько он будет зол? Замерев на некоторое время, Гермиона всерьёз решила вернуться в постель без ответов, но ноги не послушали. Они так и остались стоять, хотя разум и твердил, что это очень и очень плохая идея.

Шаг. Шаг. Ещё шаг. Телефон в руке дрожал, отчего на стенах плясали тени. Было невероятно холодно. По крайней мере, Гермиона предпочитала думать, что знобит её именно из-за холода. Но подсознание нашептывало: виной всему нервное напряжение, а причина напряжения в парне, спящем совсем близко.

Боясь разбудить Принца светом телефона, Гермиона чуть отвернула экран в сторону. Освещения, пусть и такого скудного, должно было хватить, чтобы рассмотреть доступную для глаз часть лица.

Конечно, она понимала, что лицезрение закрытых глаз спящего ей мало что даст, но хотела увидеть хоть их. Может, какая-то едва различимая черта натолкнет её на правильные мысли?

Однако же, подойдя к Принцу, Гермиона поняла, что получила даже больше, чем простой намёк. Хватило одного короткого взгляда, чтобы узнать того, кто скрывался под маской. Холодок пробежал по позвоночнику, и Гермиона вздрогнула всем телом. Это было невероятно, неправдоподобно и неожиданно. Хотелось продолжать смотреть ещё и ещё, чтобы поверить, убедиться в том, что и так уже было ясно, но рассудок напомнил, что будет лучше сохранить своё шпионское похождение в тайне. С огромным усилием оторвав взгляд от пушистых ресниц, чуть подрагивающих во сне, Гермиона отступила назад, к дивану, села на пуфик и лишь тогда облегчённо выдохнула. Чуть громче, чем планировала, но парня в кресле не разбудило и это. Неудивительно, впрочем: на часах было три утра, и едва ли в это время было что-то, способное нарушить сон. Падающий сверху кот, разве что, но тот продолжал сидеть под кроватью.

Погасив экран телефона, Гермиона спрятала лицо в ладонях. Ох, лучше бы она не смотрела, оставила эту часть истории тайной. Тогда не было бы так сложно и непонятно. Скейты, гитара, да даже кот — всё это никак не вязалось со сложившимся ранее образом. Как всё же было легко ещё вчера: ненавидеть, презирать, раздражаться. Как было естественно восхищаться умениями Принца, ощущать благодарность и симпатию. И теперь всё перемешалось. Такие разные чувства столкнулись в одном человеке, нахлынули, словно волны, сметая всё на своём пути. Не друг, не враг, не товарищ, не спаситель — теперь парень из кресла не был никем и всеми одновременно.

Гермиона легла, снова натягивая на плечи плед. Холод никуда не ушёл. Дрожь, наоборот, усилилась. Имя отдавало в голове набатом, и с каждым ударом вспыхивало в сознании знакомое лицо. Гитара, скейтборд, кот под диваном. Это всё накладывалось на привычный образ и тотчас отторгалось.

Невозможно, уж кем-кем мог оказаться Принц, то только не им. Не Драко Малфоем. Не тем, кто содержал в себе все самые неприятные человеческие качества.

Чем дольше Гермиона об этом думала, тем больше ей казалось, что это ошибка. Что не платиновая челка торчала из выреза подшлемника, не знакомые пшеничные ресницы расслабленно подрагивали под густыми тёмными бровями. Это был не он, кто-то другой, просто очень похожий. Парень, которому она залепила пощёчину менее двенадцати часов назад, не мог просто спасти её и дать приют. Не могли руки, подкидывающие пластиковых пауков пугливым девочкам, выдавать прекрасные чувственные мелодии. Не мог надменный и колючий быть гостеприимным и внимательным. В этом было так много неправильного, что, казалось, мозг вскипит в попытке всё сопоставить.

Так Гермиона и пролежала ещё два часа, глядя в темноту и пытаясь выяснить, где и когда она ошиблась.

А потом Принц проснулся. Было трудно вести естественный диалог. Он всё так же кивал, а Гермионе же хотелось накричать на него, потребовать прекратить ломать комедию, либо же просто уйти из этого места, хлопнув дверью. Лишь чудом она удержалась от проявлений паники и истерики. В конце концов, он ведь продолжал заботиться о ней. Разыскал для неё батончик и мюсли, показал, где туалет, а потом привел к университету, предварительно попетляв по лесу, чтобы сбить её с пути.

Гермиона и не пыталась запомнить дорогу. Она не планировала искать это место. Не собиралась возвращаться туда, где ей заведомо не были рады. И уж точно не горела желанием продолжать общение, потому что Малфой — это Малфой, и ни одно доброе дело не могло отменить его извечного пренебрежения и гордыни. Нет, попрощавшись с Принцем и направившись в сторону общежития, Гермиона пребывала в твёрдой уверенности, что никто и никогда не сможет заставить её вспомнить эту злополучную ночь и такого Малфоя, каким увидеть его она готова не была.

Луна Лавгуд, соседка по комнате и лучшая подруга, что-то воодушевлённо щебетала, препарируя несчастное животное на своём столе. В любой другой день Гермиона бы содрогнулась от вида крови на хирургических перчатках. Отличница до мозга костей, практическую биологию она всё же недолюбливала. Особенно такие негуманные задания, как это. В другой ситуации сама она не стала бы покорно вскрывать раздутое лягушачье брюшко, однако сейчас её пинцет изучающе отводил вспоротую кожу в сторону. И Гермиона даже вроде как видела то, на что смотрела. Что там должно быть? Сердце, лёгкие, селезёнка. Она была бы куда внимательнее, если бы не сумасшедшее напряжение, которое сковывало члены и путало мысли. А всё потому, что за два стола от неё выполнял подобное задание Драко Малфой, задира и сноб, а по совместительству Уличный принц. Это до сих пор не укладывалось в голове. Прошло уже два дня, они мало пересекались всё это время, и была надежда, что встреча пройдёт несколько естественнее и легче. Не прошла. Как только Малфой оказался в поле зрения, Гермионе показалось, что над ней зажглась красная лампочка с надписью «она знает». Оставалось надеяться, что её лицо не выдавало без слов, потому что объясняться с Малфоем хотелось меньше всего. Было. Прошло. Закончилось навсегда. Именно такой расклад устроил бы Гермиону. В теории — нетрудно.

Вот только невозможно было забыть, когда цепкий взгляд Малфоя то и дело прожигал ее затылок. Гермиона не оборачивалась, чтобы не выдать себя, но чувствовала, как он смотрит, как пронзает до самых костей. О чём он думал? Предполагал, что она разгадала его секрет? Думал, какая она всё же глупая? Она и правда вела себя глупо в его тайном жилище?

— Вы не видели жабу?

Невилл Лонгботтом, парень Луны, появился у их стола в наспех натянутых перчатках. Мало того, что прикрывали они только половину ладони, ещё и надеты были, по всей видимости неправильно, так как Гермиона заметила что-то похожее на большой палец там, где у перчатки предполагался мизинец.

— Я подготавливался, а она просто сбежала, — всплеснул руками Невилл. Выглядел он испуганно, разочарованно и растерянно одновременно, что, впрочем, было привычным для него состоянием.

— Жаба просто хочет жить, Невилл, — мечтательно протянула Луна и закатила глаза. — У неё появился крохотный шанс на лишний час жизни, и я безоговорочно поддерживаю её в этом. — Она чуть сильнее вспорола брюхо своей подопытной и подцепила краем скальпеля лягушачью печень. — Всё это крайне печально, вы не находите? Рождены, чтобы умереть. Незавидная доля.

За столом Малфоя прогремел взрыв хохота.

— Всплакнем же над бедными жабами, парни! — закричал на весь кабинет главный возмутитель спокойствия. Его призыв поддержали дружным смехом, на что Луна лишь поджала губы.

— Существует ли хоть одно животное, которое бы тебе понравилось, Малфой? — спросила она.

Гермиона знала ответ. Существует. Большой, рыжий и пушистый. Однако ответил Малфой совершенно другое.

— Мне очень повезло, что у меня на всех этих мерзостей аллергия. — Голос его был привычно ядовитым и надменным. — Так что мне не понять твоих полоумных рассуждений.

С этими словами он покрутил у виска, и большая часть присутствующих снова рассмеялась.

Луна, казалось, этого даже не заметила, но вот, судя по раздувающимся ноздрям и налитым кровью глазам, Невилл был близок к тому, чтобы здесь и сейчас затеять драку. Ситуацию спас Симус Финниган, опрокинувший на пол несколько пробирок. Не специально — с ним подобное случалось частенько. С громким звоном пробирки разбились вдребезги, и профессор Спраут, до того делающая вид, что её это не касается, всё же вмешалась в назревающий конфликт: выдала Симусу совок и веник, Невиллу — новую жабу, и всем без исключения — дополнительный параграф на самостоятельное изучение. Гермиону это не расстроило — весь материал она выучила ещё летом, куда больше её беспокоило другое. Малфой, такой противоречивый и непонятный. Ласкающий кота в своём гараже и отзывающийся презрительно обо всём живом здесь, перед всеми. Ещё и эта аллергия, которой у него совершенно точно не было. Что это — попытка казаться хуже? Желание сохранить свой сомнительный имидж? Сколько Гермиона ни думала об этом, понять, какой же Малфой на самом деле, она не могла.

День пролетел незаметно. Кабинеты и профессоры просто сменяли друг друга, Гермиона что-то делала, на что-то отвечала — она даже особо не уловила на что и кому. Вся теоретическая часть свободно лилась из неё, и Гермиона лишний раз порадовалась за свою привычку всё изучать заранее. Потому что сейчас она просто не смогла бы понять новый материал. Не тогда, когда мысли блуждали где-то далеко.

— Ну хватит дуться, я же извинился, — Рон пихнул Гермиону локтем и придвинулся ближе.

Она сидела, не отводя взгляд от доски, и даже не развернула к нему головы.

— Я давно не злюсь, Рон, — отрезала холодно. — И это не то, о чем стоит говорить на психологии.

Она понимала, почему у Рона всё ещё ощущение, будто она не желает с ним говорить. Слишком отстранённой она казалась, слишком неразговорчивой. Но если нельзя было рассказать друзьям о случившемся, если невозможно было спросить их мнения на этот счет, нужно было думать самой. Да скорее даже не думать, а то и дело вспоминать какие-то отдельные моменты. Того Принца, которым Драко Малфой просто не мог быть.

— Я правда очень сожалею, что толкнул тебя к Круму. Я же не знал, что ты так испугаешься. — Рон неуверенно поерзал и придвинулся ещё ближе, коснувшись бедром её бедра. Он определённо не собирался сдаваться.

— Ты поступил необдуманно, — сдалась Гермиона, решив, что подыграть ему будет проще. — Мне на самом деле было страшно. Я не злюсь. Просто немного обижена.

Рон хотел что-то сказать, но профессор Трелони многозначительно пригрозила пальцем. Не решившись испытывать судьбу, Рон отъехал по скамье к своему учебнику и сделал вид, что читает. Гермиона же, удовлетворённая тем, что её, наконец, оставили в покое, вернулась мысленно к сегодняшней перепалке. Что-то не вязалось. Не теперь, когда она знала две личины Малфоя. Принц, пусть и знакомый ей по короткому часу, не стал бы никого задирать просто из спортивного интереса, а Малфой, раздражающий и неприятный, не мог гладить кота в уютной атмосфере скейтерской берлоги.

Понаблюдать издалека — это казалось самой удачной идеей. Присмотреться, разобраться. Понять Малфоя стало вопросом принципа.

К часу, когда занятия закончились, Гермиона наметала два списка, прописав все сходства и различия двух таких разных личин, и теперь, идя через двор к своему шкафчику, думала о том, что что-то упустила. Какое-то особенно значимое связующее звено, которое позволило бы объяснить подобные метаморфозы.

Ещё издалека она поняла, что что-то не так. Слишком людно оказалось у шкафчиков в этот час. До ушей донёсся шум, и Гермиона смогла уловить только пару слов: «хорёк», «долбанутый» и «драка». Маленькая и верткая, орудуя локтями, Гермиона пробилась в эпицентр происходящего и оказалась рядом с Джинни, стоящей в первом ряду. Гарри с Роном и Лавандой тоже были здесь, но внимание Гермионы привлекли не они. Невилл и Малфой стояли друг против друга в образованном студентами круге, первый — угрожающе размахивая кулаками, второй — равнодушно сунув руки в карманы.

— Что здесь происходит? — спросила Гермиона у Джинни, хотя уже и сама начинала понимать.

— У них произошёл конфликт, Малфой назвал Луну полоумной, а Невилл теперь пытается защитить её честь, — пересказала младшая Уизли.

Гермиона кивнула. От вспыльчивого Невилла можно было ожидать подобного. Нужно было догадаться, что он так всё не оставит. Но Малфой… Гермиона ни разу не видела, чтобы он применял грубую силу. Это было ниже его царского достоинства.

— Чего ты ждёшь, Лонгботтом? Того, что твои кулаки смогут добавить здравого смысла твоей подружке? — Малфой заметил Гермиону и криво усмехнулся. Нет, от Принца в нём было чуть. — Сходи лучше, принеси ей носовых платков и порыдайте вместе над участью бедных лягушек. Уверен, это ты умеешь лучше, чем махать кулаками.

Невилла словно ударили. Гермиона заметила, как тот отшатнулся, прежде чем, вздернув кулаки повыше, понестись на Малфоя. Противник этого ожидал. Он не стал обороняться, не стал бить в ответ. Просто ускользнул из-под самого носа нападающего, занырнул вправо, заставляя Невилла пролететь дальше, в руки Крэбба и Гойла.

— Он ваш, парни, — бросил Малфой бесцветно и, поправив галстук, оттеснил младшекурсников и направился прочь.

Гермиона с ужасом наблюдала за тем, как Невилл получает пару ударов. Гарри и Рон выступили из общей толпы, чтобы вмешаться, вот-вот должна была начаться крупная потасовка. А он, главный её виновник, невозмутимо уходил. Этого позволить было нельзя. Гермиона сорвалась с места, оставив мальчишек решать мальчишеские проблемы, сама же рванула за Малфоем, с лёту вцепилась в его пиджак и рыкнула:

— Не смей! Не смей быть таким! Ты слышал?!

Малфой развернулся, смерил её пренебрежительным взглядом, опустил глаза к её руке, всё ещё сжимающей ткань и ядовито процедил:

— Кажется, я велел тебе никогда не прикасаться ко мне, зубрила.

Это был он. Привычный Малфой-хорёк, который не вызывал ничего, кроме раздражения и неприязни. Но, к его сожалению, Гермиона видела его другим. И теперь, когда он смотрел на неё, как на пустое место, ей как никогда захотелось сбить с него корону. Снова увидеть такого Драко, каким, она знала, он может быть.

— Ты сам прикасался ко мне после того. Держал за руку. И не думай отпираться. Я всё знаю, Принц.

Она выделила последнее слово и тотчас пожалела о сказанном. То, как Малфой сжал её плечи, как припечатал к стене — казалось, он её убьёт.

— Скажешь кому-то — сильно пожалеешь, — зашипел он, приближая к ней своё лицо.

Сердце ухало где-то в пятках. На миг пришло ощущение, что она ошиблась — в Малфое нет ничего доброго. Признавшись ему она, вероятно, совершила самую большую ошибку в своей жизни. Но отступать было поздно.

— Если бы хотела, давно бы уже рассказала, — ответила она, вскидывая голову. Затылок царапнула шероховатость стены. Своими словами Гермиона хотела успокоить его, показать, что она не враг и не думает его выдавать, но Малфой понял всё совсем иначе.

— Всё ясно, — процедил он, всё ещё сжимая пальцы у неё на плечах. — Решила сорвать куш, стерва? Нужно было бросить тебя там — от ночи за решёткой ещё никто не умирал.

Он сильнее ухватил её за плечо и дёрнул на себя.

— Чего ты хочешь? Говори. Денег? Сколько?

Гермионе было противно. От его слов и от того, что он о ней подобного мнения. Но с другой стороны она испытала жалость к человеку, который не ждёт от других ничего хорошего. Подумалось, что он, должно быть, очень одинокий и непонятый, и слова слетели с губ сами собой.

— Я хочу, чтобы ты отвёл меня в свой гараж.

Малфой посмотрел на неё, как на сумасшедшую, а затем его пальцы сжались ещё сильнее.

— Думаешь, я такой дурак, Грейнджер? Считаешь, что покажу тебе дорогу? А может, надеешься сделать пару снимков на свой дешёвый телефон?

Он боялся, Гермиона почувствовала это так, словно сама испытывала его страх. Боялся, что его мир, тщательно скрываемый ото всех, вытянут на свет, используют против него. Гермиона не понимала, отчего ему понадобилось скрывать увлечения, но могла понять желание защитить, не впустить никого чужого на личную территорию.

— Я могла сделать фотографии ещё в первый раз, — как можно спокойнее сказала она. — Я отдам тебе телефон на входе, если хочешь. Просто отведи меня туда.

Пальцы на её плече чуть расслабились. Малфой долго смотрел, прищурив глаза, затем спросил:

— Зачем тебе это?

В вопросе не было былой злобы, скорее интерес. Оставалось ответить так, как его бы удовлетворило. Но Гермиона боялась, что любые её слова будут расценены неверно и воспримутся в штыки.

— Мне понравилась атмосфера, — выдавила она неуверенно. — И кот.

Малфой усмехнулся. Пальцы разжались.

— Его зовут Косолап, — бросил он, отворачиваясь.

Потасовка возле шкафчиков уже прекратилась, и Крэбб с Гойлом направлялись в их сторону. Слегка потрепанные, но явно довольные.

— В семь на парковке, Грейнджер. — Малфой пошёл прочь, и уже через пару секунд скрылся со своими товарищами за углом.

Гермиона с шумом выдохнула. Она и сама в полной мере не осознала, что произошло, понимала только одно: гараж, она, Малфой. И теперь маски будут сняты. Оставалось надеяться, что она не совершила ошибки.

* * *

— А вот нечего было геройствовать, — Луна в очередной раз промокнула ссадину на скуле Невилла, и он в очередной раз ойкнул.

Гермиона оторвалась от учебника и бросила взгляд в другую часть комнаты. Невилла ей было жаль. Слова Малфоя не могли не разозлить, и она понимала, что спускать подобного не стал бы ни один парень. Она и сама ударила его пару дней назад — заслужил. И всё равно часть неё не поддерживала физических разборок. Отчего-то стало стыдно. Будто это из-за неё Невилл пострадал, словно она могла не допустить драки, но подвела. Даже Гарри с Роном заработали по паре синяков, а она вместо того, чтобы вмешаться, вместо того, чтобы велеть Малфою остановить дружков, что делала — назначала ему встречу?!

Находиться в комнате было невыносимо, а между тем время медленно подползало к назначенному часу, так что, отложив учебник и прихватив с вешалки куртку, Гермиона бросила что-то вроде «пройдусь» и направилась на встречу с самым раздражающим на свете парнем. Отправлялась лишь затем, чтобы доказать, что он не такой.

Несмотря на то, что до встречи оставалось ещё пятнадцать минут, Малфой был на месте. Стоял, опершись о машину, и изучал асфальт перед собой. Как обычно: в чёрном костюме и при галстуке, не теряющий лица даже в свободное от учёбы время.

Гермиона ощутила сильное волнение и крепче обняла себя руками в попытке скрыться от пронизывающего взгляда. Враждебного и холодного.

— Ваш домашний джинн прибыл, миледи, — едко проговорил Малфой, когда Гермиона подошла ближе. — Сдавайте телефон на хранение и наслаждайтесь поездкой.

Он открыл дверцу и жестом пригласил занять своё место. Гермиона, закатив глаза, протянула ему мобильник и села. Салон авто, хоть и был прогретым и мягким, казался ей невероятно неуютным. Слишком дорогим — даже шевельнуться было неловко. Малфой также выглядел не таким уверенным, как всегда, хоть и пытался сохранять невозмутимость. Гермиона видела, как он напряжен, словно в любую секунду ждал подвоха. Это было понятно: они оба совершали очень сомнительную авантюру, и только упрямство подталкивало каждого из них.

— Желания ваши, условия наши, — Малфой взял с приборной панели конструкцию, похожую на очки, и протянул ей.

— Что это? — не поняла Гермиона. Соглашаться на условия, толком их не понимая, всё же не хотелось.

— Замена повязке на глаза, — фыркнул Малфой, заводя мотор. — Думала, я позволю тебе узнать дорогу к гаражу? Надевай, записал тебе какую-то жутко занудную документалку по биологии. Ты вроде такое любишь.

Гермионе ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она прекрасно понимала стремление Малфоя защитить свою тайну и согласилась, что предложенный вариант куда лучше повязки. И те пару минут, пока машина мчала сперва по асфальту, затем по не слишком ровной земле и после снова по асфальту, Гермиона смотрела интересный материал и думала, что, несмотря на внешние колючки, всё же Малфой позаботился о её комфорте, и это в очередной раз подтвердило: Принц — не просто образ. Оставалось только понять, как сильно настоящий Малфой похож на её спасителя.

Молчание длилось пятую минуту. Гермиона всё ещё стояла в дверях, привычно обнимая себя руками. Малфой расположился у кресла, не приглашая, не говоря ни слова. Безучастно рассматривал скейтборды, будто они — пустое место. Косолап терся о его ноги, но сегодня хозяин не обращал на него никакого внимания. Казалось, Малфой просто не решался быть собой. Расслабиться до того Принца, каким был в прошлый раз. А Гермиона не чувствовала себя способной сделать первый шаг.

— Ну, можем уже ехать или ещё постоишь? — едкий голос неприятно царапнул слух. Гермиона бессознательно отступила на шаг, и на губах Малфоя проступила усмешка.

— Я… — слова застряли в горле, а краска прилила к щекам. — Могу я войти?

Равнодушное пожатие плечами послужило ответом.

— Попробуй.

Гермиона сглотнула. Малфой совершенно не помогал ей. И уж если оказались они здесь исключительно по её инициативе, ей и правда нужно было делать хоть что-то самой.

Заставив себя совершить пару шагов вперёд, она присела на корточки и позвала кота. Пока что тот был единственным её связующим звеном с этим местом.

Косолап подошёл охотно, мяукнул, подставил спину под ладонь, и в следующий миг оказался на руках у Гермионы, как неприступная стена между ней и неразговорчивым собеседником.

— Милейший кот, — Гермиона сделала ещё один шаг вперёд, встала по другую сторону кресла.

— Продажный, — отозвался Малфой, не взглянув на неё. — Стоило здесь кому-то появиться — он уже стелется.

Он, вероятно, и сам не понял, что выдал одну важную деталь — до Гермионы здесь не было никого. Впрочем, она не знала, что делать с полученной информацией.

— Почему ты держишь это в тайне? — она кивком указала на стену, увешанную скейтами. — Здесь же нет ничего такого, что стоило бы скрывать от друзей.

Малфой скривился, словно попробовал лимон.

— Соглашаясь исполнить твоё желание, я не подписывался на сеанс психологии. Было б мне интересно подобное, я бы посещал лекции мадам Трелони.

Он обошёл кресло и медленно опустился в него, завёл ногу за ногу. Ей присесть он не предложил, но Гермиона решила действовать напористее. Подойдя к дивану, она подвинула гитару и села на освободившееся место. Косолап всё ещё тёрся к ней, делясь приятными вибрациями от своего урчания. Малфой молчал, только нервно подёргивал носком лакированной туфли. Напряжение становилось всё ощутимее.

— Не нужно быть таким отстранённым, — снова начала Гермиона. — Ты пытаешься показать, что тебя совершенно не волнует это место. Но на самом деле оно значит для тебя очень много, я это понимаю.

— Если твоей целью было меня разговорить, лучше сразу уехать, — в голосе Малфоя прозвучало раздражение. Он всё так же сидел к ней спиной, словно старался забыть о её присутствии.

Гермиона понимала, что ей не рады, понимала, какой жалкой и нелепой она выглядит в своих попытках найти точки соприкосновения, и больше всего хотелось уехать из этого места. Тем более, ей это предложили уже дважды. Упрямо сжав губы, она решила подождать третьего раза.

— Не хочешь говорить — сыграй, — предложила она, опуская ладонь на гриф гитары. Рельеф струн приятно коснулся пальцев.

— Я джинн, исполняющий только одно желание, — буркнул Малфой. — И не собираюсь тебя развлекать. Хочешь доказать, что можешь управлять мной? Не можешь. То, что ты знаешь — в это всё равно никто не поверит. И ты не сможешь шантажировать меня постоянно. То, что я привёз тебя сюда — одолжение, не более.

И всё же, он боялся разглашения, пару часов назад он продемонстрировал это наглядно — лопатки, встретившиеся со стеной, до сих пор противно ныли.

— Я не собираюсь выдавать тебя, — ответила Гермиона. — И никогда не собиралась. И шантажировать тебя я даже не думала.

— Тогда что это? — Малфой наконец повернул к ней лицо. Враждебность, настороженность — он всё ещё не верил ей. — Если ты не думала меня шантажировать, почему назначила цену? Что планировала здесь найти? Может, украсть что-то? Или подкинуть? Подставить меня?

Его слова придавили к дивану тяжёлым грузом. Неужели он действительно так сильно не доверял ей? Не доверял никому? Малфоя стало жаль. Он показался как никогда уязвимым, а его надменный тон увиделся не чем иным, как попыткой спрятать себя настоящего поглубже, где никто не найдёт и не предаст.

Показать, что в мире существует не только подлость и предательство — это Гермиона решила сделать незамедлительно. Аккуратно ссадив с колен кота, она как можно бережнее взяла в руки гитару и подошла с ней к креслу.

— Я просто хочу снова услышать, как оживает музыка у тебя под пальцами. Пожалуйста.

Она знала, что Малфой некоторое время обучался в музыкальной школе. Причем играл он как на фортепиано, так и на скрипке. И делал это во время университетских празднеств, когда декан Макгонагалл просила об этом. А просила она об этом довольно часто, и всем нравилась его игра, даже тем, кто недолюбливал Малфоя как человека. Но никто, абсолютно никто и никогда не видел в его руках гитары. Знал ли хоть кто-то об этом его умении? Знала ли об этом хотя бы его семья?

— Вот только не говори, что тебе понравилось моё бренчание.

Малфой, хоть и поворчал для приличия, гитару всё же взял. Подцепил пару струн, всколыхнув напряжённый воздух, словно разрядив его подобно раскату грома. Гермиона ждала, не двигаясь с места. Ничего не отвечая, позволяя Малфою самому принимать решение. Играть или не играть. Он выбрал первое. Пальцы уверенно обхватили гриф, и вместе с тем лицо немного прояснилось. Брови разгладились, скулы расслабились. Мелодия потекла живым потоком. Гермиона не знала её, но печаль, которая звучала в каждом аккорде, заставила сердце болезненно сжаться.

Не отдавая себе отчёта, Гермиона опустилась прямо на пол и, прижав ноги к груди, положила на них голову. Драко играл долго, мелодии сменяли одна другую — грустная, веселая, чувственная. Общее между ними было одно — страсть, с которой пальцы касались струн. Малфой раскрывался на глазах. Гермиона более не сомневалась: этот он — настоящий.

В какой-то миг мелодия прекратилась, и на затылок Гермионы опустилась ладонь.

— Я играю так ужасно, что ты каждый раз засыпаешь?

Голос его был мягким, без привычной язвительной нотки. Приятным.

Гермиона подняла голову, и Малфой, не ожидавший того, резко отдернул руку.

— Я не спала, — сказала она, делая вид, что ничего не заметила. — Просто слушала. Это… Очень нежно и прекрасно.

— Просто ноты. — Небрежность и холодность вернулись в голос Малфоя, маска снова наползла на лицо. Гитара с колен перекочевала на пол, снова начала сгущаться давящая тишина.

— Ты отлично справляешься с «просто нотами».

Гермиона подумала, что неплохо было бы уже подняться, вернуться на диван, но неловкость не давала сделать лишнего движения, а потому она осталась сидеть. Так близко, как никогда прежде.

— Годы практики, не более.

Малфой встал, прошёл к холодильнику, стукнул банками. Снова, как в прошлый раз, к Гермионе протянулась рука.

— Возьмёшь? Ах, ну да, я забыл, там же красители и анализаторы!

Гермиона не смогла сдержать смешок.

— Ароматизаторы, — поправила она, беря колу.

Малфой улыбнулся.

— Смотрите, Гермиона Грейнджер умеет смеяться! — беззлобно воскликнул он и опустился на пол рядом, протянув свои длинные ноги в сторону дивана.

— А Драко Малфой умеет улыбаться! — поддержала его Гермиона.

Малфой вмиг посерьёзнел.

— Я улыбаюсь. Довольно часто, — возразил он.

— Без обид, но обычно твоя улыбка напоминает оскал.

Улыбка вернулась на лицо Малфоя, даже более широкая, чем прежде.

— Без обид, — согласился он и вскрыл баночку. — Так что — не такое уж гадкое пойло, правда?

— Я предпочитаю не думать о составе, — ответила Гермиона, делая глоток. — Я правда не замышляла тебя шантажировать. — Почему-то казалось, что именно сейчас Малфой наконец прислушается и, возможно, даже поверит. — Просто я хотела убедиться, что Принц — не плод фантазии, не просто образ, а нечто реальное.

— И как — убедилась? — голубые глаза внимательно наблюдали, и неизвестно, сколько бы продолжалась эта пытка, если бы Косолап не подлез под руку хозяина, требуя внимания.

— Да, — Гермиона кивнула, расслабившись, что Малфой перестал за ней наблюдать. — Убедилась. Ты вовсе не плохой человек.

— А я казался плохим? — удивления не было, скорее заинтересованность.

— Казался, — согласилась Гермиона. — Только не понимаю, зачем тебе это.

— Я не плохой. — Малфой приласкал кота, воспользовавшись поводом спрятать взгляд.

Гермиона понимала его попытку скрыться. Признавать себя настоящего всегда непросто.

— Почему ты поступаешь так? — рискнула она задать вопрос. — Почему пытаешься казаться хуже, чем ты есть?

— Не хуже — идеальнее, — Малфой пригубил колу, и снова почесал кота за ухом.

— Идеальность в грубости?

Может и не следовало об этом говорить, но Гермиона уже не могла остановиться. Ей казалось, что сейчас самая лучшая возможность узнать Малфоя получше, пока он не передумал и снова не закрылся в своей ракушке.

— Я такой, какой есть, ладно? — ответил он чуть грубее, чем Гермиона ожидала. — Если ты пытаешься доказать, что задирать других плохо, я не стану. Больше ни слова не скажу ни одному твоему дружку, сойдёт?

Гермиона нахмурилась. Он задумал торговаться. Снова бежал от разговора, предлагая альтернативу.

— Дело не в друзьях, — отрезала она. — А в том, какой ты с собой. Скейт, гитара — это здорово. Я просто не понимаю, почему тебе непременно нужно скрываться. Что плохого, чтобы быть тем, кто ты есть? Жить своими интересами. Неужели образ циничного яппи — это то, чем можно гордиться?

Её слова вызвали совершенно неожиданный эффект: Малфой вскочил на ноги, как ошпаренный, Косолап едва успел соскочить с его колен. На лице снова была неприступная холодная маска, и взгляд, бесконечно безразличный, так и окатил ледяной водой.

— Время вышло, Грейнджер, — отчеканил Малфой, направляясь к дверям. У входа задержался, подсыпал коту корма и снова поторопил:

— Пошли.

Гермиона не стала спорить. Она всколыхнула что-то болезненное, от чего створки ракушки снова захлопнулись, скрывая Принца куда-то очень глубоко. Снова Малфой. Только он.

По пути назад Гермиона уже не слушала, о чём говорилось в видео. Она была абсолютно разбита, хотелось плакать и почему-то кричать. Громко. Будто она имела на то право.

Не имела. Малфой напомнил ей это на парковке, когда отдавал телефон. Велел больше никогда с ним не заговаривать. Гермиона ушла молча. Она не стала обещать, но понимала, что совершенно беспомощна. Если он не захочет сам, разговор в любом случае больше не сможет состояться.

* * *

Трибуны скандировали названия команд. Сразу обеих и очень громко. Гермиона, сидя между Луной и Джинни, недовольно поморщилась. Она в принципе не видела особого смысла в спортивных играх, а когда они сопровождались хаосом, то и вовсе ощущала непреодолимое желание сбежать. И всякий раз оставалась, потому что поддержать друзей было её священным долгом.

Но сегодня она смотрела не на Гарри и Рона, разминающихся на поле. Взгляд её был прикован к фигуре в зелёном, с чёрным номером «16» на спине. Она не пересекалась с Малфоем два дня, а в тот единственный миг нынешним утром, когда они оказались в одном коридоре, каждый сделал вид, что не заметил другого. Так было проще: показать, что случившееся не задевает. И только теперь, когда Малфой не мог её видеть, Гермиона смотрела на него в открытую.

Джинни щебетала что-то о новой роли Гарри, о том, какие надежды она на него возлагает, на что Лаванда, сидящая слева, заметила, что Джинни полагается больше говорить о родном брате. В ответ на подобное замечание та зарделась, проговорила что-то невразумительное в своё оправдание и защебетала с новой силой. Луна же в который раз заверила Невилла, что нынешним вечером «Змеи» испытают поражение.

Все эти детали Гермиона отметила мимоходом, кажется, даже ответила что-то вроде того, что верит в Гарри, но глаза её ни на миг не сменили мишени, и где-то в глубине души она осознала, что не сможет болеть только за одну команду.

Её мнение об этом укрепилось во время самой игры, когда вместо того, чтобы радоваться попаданию по воротам соперника, она облегчённо выдыхала, когда «Грифоны» промазывали. Из всех просмотренных игр эта показалась Гермионе самой динамичной и напряжённой. Поначалу «Змеи» вели, как происходило всегда, и Невилл расстроился, что и в этом сезоне победа будет за ними, но затем мадам Хук, неизменный тренер команды вот уже девять лет, ввела в игру Гарри. В тот миг ситуация круто переменилась. Старания не были напрасными, Гарри действовал очень умело, так что Малфой дважды не сумел его остановить. Правда, один раз вратарь всё же защитил ворота, зато во время второго броска, когда мяч влетел в правый верхний угол, трибуны взорвались просто оглушительным рёвом. Много сезонов подряд «Грифоны» пасли задних, и именно этот бросок, сделанный Гарри на последних минутах, наконец переломил исход игры. Все сходили с ума и счастливо обнимались, Джинни даже сбежала по ступенькам и заключила Гарри в объятья, Невилл принялся горланить наспех сочиненную кричалку, а Гермиона же видела только Малфоя. Растерянного, с опущенными плечами, нервно оглядывающегося по сторонам. Первая игра, в которой «Змеи» проиграли. Первая игра, в которой проиграл лично он.

Раз уж всё равно спускалась поздравить друзей, Гермиона подумала, что будет неплохо нарушить молчание и поддержать Малфоя хотя бы словами, что играл он достойно. Она знала, что это слабое утешение, но, многократно ободряя друзей при поражении, поняла: компания — это лучшее, что можно предложить в подобный момент. Хотя бы секундное взаимодействие, короткая фраза — ничего того, из-за чего капитан «Змей» мог рассердиться.

Однако, оказавшись на поле, Гермиона с удивлением обнаружила, что Малфоя нигде нет. Крэбб и Гойл со всей прочей командой всё ещё выражали негодование возле левых ворот, а вот капитан как в воду канул.

— Ты что там стоишь? Иди к нам! — позвал Гарри, и Гермиона, натужно улыбнувшись, подбежала поздравить его с победой.

— Вы это сделали! Невероятно!

Гермиона и сама ощущала, что слова звучат фальшиво. Взгляд всё ещё бегал по стадиону позади Гарри, но она смогла разглядеть только счастливых болельщиков. Луну с Невиллом, выражающих признательность капитану «Золотых Грифонов», вратарю Оливеру Вуду, Симуса, трясущего руку Дину, Чжоу Чанг, старшекурсницу, вешающуюся на шею своему парню, Седрику Диггори, довольно опытному полузащитнику. Всех их Гермиона знала, но не они занимали её сейчас.

— Так что — ты с нами? — голос Рона вывел её из задумчивости, Гермиона заставила себя прекратить поиски и обернулась на голос друга.

— С вами? — переспросила она, пропустившая мимо ушей обсуждения последних минут.

— В Хогсмид, — прояснил Гарри. — Хотим отпраздновать. Ты как?

Хогсмид был их излюбленным местом с самых первых дней учёбы. Небольшая уютная деревушка в десяти минутах езды пестрела магазинами и кафешками, в одной из которых они любили проводить время в выходные. Можно было сразу догадаться, что товарищи решат отправиться туда и сегодня.

— С вами, конечно, — Гермиона улыбнулась, вынуждая себя забыть о том, кого хотела отыскать. Он ушёл, её поддержка оказалась не нужна, это и к лучшему.

Сам порыв казался теперь несколько неуместным. Малфою не нужна была поддержка, не нужна была компания, тем более её. Провожая друзей до конца поля, Гермиона думала о том, что всё сложилось именно так, как должно.

— До сих пор не могу поверить, что у нас получилось! Хорёк чуть челюсть не уронил! — Рон, преисполненный счастьем, заключил Лаванду в крепкие объятья, но та поспешила вывернуться — разило от победителей нешуточно. — Жаль только родители не смогли выбраться…

— Кстати, Гарри, я видела твою маму на трибунах! — вспомнила Джинни.

Гарри кивнул.

— Да, я знаю. Она сказала, что не будет подходить, всё равно завтра увидимся. Так что сегодня я только ваш.

Он свернул к раздевалкам, и Рон поспешил за ним. Джинни и Лаванда ещё раз десять крикнули им вслед, что ожидают скорейшего возвращения. Гермиона же, намереваясь продвинуться ближе к выходу, неожиданно застыла. На противоположной стороне стадиона, в тоннеле, ведущем в раздевалку «Змей» она заметила две фигуры. Узнать их труда не составило: платиновые волосы были отличительной чёртой капитана команды и, соответственно, его отца. Люциуса Малфоя рассмотреть с подобного расстояния было трудно, но Гермиона не единожды видела этого человека на обложках журналов в рубриках о бизнесе, успешности и богатстве. Серые глаза, длинный прямой нос, густые брови и тонкие губы — Драко мало походил на него. Тёмные тона, каким отдавали предпочтение и отец, и сын, на Люциусе приобретали оттенок мрачности и властности.

Вокруг все продолжали поздравлять друг друга и радоваться, даже проигравшие уже несколько отошли от поражения и вели расслабленные беседы, а в тоннеле, по всей видимости, разговор имел куда более жёсткий и негативный характер. Люциус, как Гермиона успела понять, отчитывал Драко. За поражение? Она хотела подойти ближе, надеясь, что её присутствие немного разрядит обстановку, но Джинни не вовремя подхватила под локоть и потащила прочь. В тот самый миг рука Люциуса взметнулась, как для удара, но Гермиона не смогла разглядеть, последовал ли он — её поглотила толпа.

— Это самый невероятный день в моей жизни! — Гарри в который раз счастливо обнял Джинни. Гермиона не поняла, когда произошло то самое необходимое им обоим сближение, но теперь рука младшей Уизли покоилась в ладони вчерашнего «просто друга», а Рон старался делать вид, что его подобный расклад не беспокоит.

И всё же Гермиона ловила его несколько недовольные взгляды, направленные на новоявленную парочку.

— Самое лучшее в этом дне то, что с хорька наконец слетела корона.

Слова Рона неприятно всколыхнули что-то внутри Гермионы. То, что прежде звучало обыденно и нормально, теперь показалось чем-то невероятно неприятным. Малфой был высокомерным и заносчивым большую часть времени, но он не заслуживал противного прозвища, каким Рон наградил его год назад. А ведь на днях и сама Гермиона использовала это жуткое сравнение!

Она мотнула головой, стараясь не думать. Ни о словах Рона, ни о Малфое — вообще ни о чём. Их ожидал Хогсмид с его милыми кафешками. Шумный бар «Три байка» подходил для особого отрыва, и сегодня, Гермиона догадывалась, они направлялись именно туда.

— Упорный труд, капелька везения, — протянула Луна, на что Рон мигом возразил:

— Как по мне — чистое возмездие. Драко Малфой — лучший из лучших — лузе-е-е-ер!

Последнее слово он произнёс нараспев и громко загоготал. Гермиона поёжилась. Она всё ещё была уверена, что глаза не подвели. Люциус Малфой собирался ударить сына. Такая победа ей совершенно не нравилась.

— Оливер сказал, что сегодня угощает он, так что повеселимся, — Гарри снова притянул Джинни себе, и Рон, не удержавшись, фыркнул.

— Можем тусить хоть до утра. Правда, Бон-Бон? — Лаванда перетянула внимание своего парня, и Джинни благодарно улыбнулась.

В который раз за вечер Гермиона ощутила себя лишней. Она не сомневалась, что все три парочки её товарищей хорошо проведут время, и пожалела, что не прихватила книгу. Когда все отправятся танцевать, что совершенно точно произойдёт, ей делать будет абсолютно нечего. Оставалось надеяться, что заряда телефона хватит на пару часов — на нём хоть имелась электронная версия автобиографии Златопуста Локонса «Я — путешественник», прочитанная Гермионой уже раз десять, но до сих пор не утратившая актуальность.

Думая о своём и смотря исключительно под ноги, Гермиона и не заметила, как они вышли к парковке. Поняла она это потому, что Рон, неожиданно рассмеявшись особенно громко, прогремел: «Грифоны — чемпионы!». И приправил выкрик утробным: «Лузер!»

Гермиона вскинула голову и тотчас увидела, к кому был обращён выкрик. Малфой. Он стоял спиной, держась за ручку дверцы своего авто. Намеревался уехать, видимо. Но теперь недвижимо застыл, повернув голову, и зло смотрел на приближающуюся компанию. Впервые Гермионе стало стыдно за своих друзей. Малфой обещал больше не задевать их, а Рон теперь делал ровно то же самое. Друга Гермиона понять могла: он слишком долго терпел поражение, так что хотел радоваться и, да, злорадствовать. Но выносить его слова было неприятно.

— А кто ты без Поттера, Уизел? — Малфой открыл дверцу и вальяжно облокотился о неё. — Просто один из. — Он перевёл взгляд на Гарри, едва заметно усмехнулся. — Поздравляю, Поттер, ты уже несколько лучше, чем ничто.

— Пойдёмте, — Джинни потянула своего кажется-уже-парня за рукав. Она старалась везде и всегда избежать конфликтов, хоть умела и защитить, если того требовали обстоятельства. Пока они того, видимо, не требовали.

— Спасибо, — беззлобно ответил Гарри, проигнорировав выпад. — Хорошая была игра.

На лице Малфоя отразилось недоумение. Он явно ожидал чего-то иного. Впрочем, вмешательство Рона свело все старания Гарри на нет.

— Верно, отличная игра, где ты остаёшься в дураках, Малфой.

— Рон, перестань, — осадила его Гермиона. Ей всё сильнее хотелось провалиться сквозь землю. Стыдно было так, словно это она задевала Малфоя, пользуясь данным им обещанием.

— Идём, Бон-Бон, — поддержала её Лаванда. — Давайте уже развлекаться.

— Поездка на той развалюхе, — Малфой кивнул в сторону старенького Форда, — то ещё развлечение. Бензина хоть хватит, Уизел?

Рон хотел сказать ещё что-то, но, вероятно, не нашёл остроумных слов, потому что в итоге буркнул что-то вроде «пошли уже, здесь не с кем говорить» и зашагал в сторону своей машины. Лаванда устремилась за ним, презрительно фыркнув на прощание.

— Мир и гармония — вот что важно, — пропела Луна, утаскивая Невилла к Фордику. — Не будем омрачать наши ауры негативом.

Невилл только оглянулся, но ничего не сказал. Ссадина на его скуле всё ещё алела, как напоминание, что свои эмоции нужно держать при себе. Хотя, вздумай он драться сейчас, как бы отреагировал Малфой? Принял бы бой? Поспешил бы уехать? Начал бы угрожать? А Гарри с Роном? Они бы остались в стороне?

Гермиона содрогнулась: она не хотела представлять подобного и надеялась, что всё уже сказано, обе стороны разойдутся мирно и спокойно.

Гарри, видимо, желал того же.

— Бывай, — бросил он, догоняя друзей. Он всё ещё не выпускал ладони Джинни из своей, и это, кажется, волновало его больше прежних дрязг.

Гермиона осталась одна. Нет, друзья всё ещё были в пределе видимости, и они бы никогда не уехали без неё, но именно здесь, возле машины Малфоя, она ощущала себя в изоляции. Однако былой неловкости не было.

— Извини их. — Такие банальные глупые слова, за которые захотелось стукнуть себя по лбу. Но, по крайней мере, она смогла произнести их, и голос при этом не дрогнул.

Малфой лишь пожал плечами.

— Просто выпад неудачника, которому резко подфартило — почему это должно меня волновать?

Несмотря на расслабленный вид и равнодушный тон, Гермиона разглядела лёгкую грусть в глазах, и тотчас вспомнилась увиденная на поле картина. Должно быть, Малфою и без Рона было паршиво. И снова один, даже привычных дружков рядом не оказалось. Опять ощутился порыв, возникший на стадионе. Поддержать. Не оставить одного.

— Отвези меня в гараж. — Гермиона подошла ближе, бросив взгляд в сторону друзей. Рон неодобрительно хмурился, остальные просто ждали.

Малфой зло сцепил зубы.

— Я не вызывался быть твоим ручным джинном, Грейнджер. И не намерен выслушивать постоянные требования.

Гермиона поджала губы. Она не собиралась пользоваться добротой джинна. Она хотела дать ему свободу, и ей было обидно, что Малфой не понимает этого.

— Я не требую, а прошу. Пожалуйста, отвези меня туда.

Внутри противно скребло ощущение, что она навязывается, но Гермиона заглушила эти чувства. Пускай выглядит как угодно, она была готова принять цену. Помочь раскрыться неплохому человеку, который потерялся под маской надменности и идеальности. Разбавить привычное одиночество. Особенно важно это было после такого тяжёлого дня.

— Отдать тебе кота, что ли, чтобы ты больше не приставала? — Малфой переступил с ноги на ногу и покосился в сторону Фордика. — Твои дружки ждут, вообще-то. Не злила б ты Уизела, он страшен в гневе.

— Косолап здесь ни при чем. — Гермиона нарочно проигнорировала последние слова Малфоя. — Отвезешь?

— Зачем? Самоутвердиться? Поспорила с дружками, что имеешь влияние на меня?

Он начинал повышать голос, но это не вызвало привычного желания отодвинуться. Наоборот, Гермиона сделала шаг вперёд и сказала громко и чётко:

— Нет. И ты прекрасно это знаешь! Я просто думала, что ты не будешь против компании, но если тебе это не нужно — ладно. Всего доброго, Малфой!

Она развернулась на каблуках с твёрдым намерением уйти, окончательно и бесповоротно. По крайней мере, убедить его, что она не собирается останавливаться. Впрочем, кто ей сказал, что ему не всё равно?

— Через час у «Трёх байков», Грейнджер, — догнал её голос, не такой твёрдый и уверенный, как прежде. — Будь одна.

Нет, это не была победа, потому как не было и игры, но Гермиона ощутила, что льды тают. Она была нужна Малфою, пусть он и не желал этого признавать. Нужна, как единственный человек, кто знал его настоящего. Гермиона не обернулась, не дала понять, что слышала его и принимает условия. Но на губах её играла улыбка, которую она не могла сдержать.

* * *

— И всё равно я не понимаю, какие у тебя дела с хорьком. — Рон свернул с асфальтированной дороги, что означало — до Хогсмида осталось всего ничего. В версию, что Гермиона извинилась за его дурное поведение, друг не поверил. — Он нас второй год чмырит, а стоит разок тронуть его королевскую персону, как ты бежишь извиняться?

— Да, бегу, Рональд! Потому что мы не такие. Мы не злорадствуем и не говорим гадостей.

Гермиона упрямо сложила руки на груди и отвернулась к окну. Справа от неё расположились две парочки, которые, пользуясь ограниченным пространством машины, жались друг к другу ещё теснее, чем прежде. Лаванда, сидящая рядом с Роном на переднем сидении, лишь томно вздыхала, бросая взгляд в зеркальце заднего вида. Гермиона же считала минуты до избавления, и получала бесконечные тычки от Джинни, которая никак не могла решить для себя, как близко к Гарри ей позволено льнуть.

— Мы не такие, — проворчал Рон, передразнивая. — Это ты не такая. Раньше всё время вместе проводили, а сейчас в облаках витаешь, будто и нет тебя. Как это называется?

Гермиона знала ответ на этот вопрос, но могла ли она рассказать о своих сомнениях насчёт Малфоя, когда Рон наглядно показал своё к нему негативное отношение?

— Я учусь. Повторяю. Вспоминаю. И тебе бы не мешало. На одном футболе не выедешь.

Рон собирался что-то сказать, но Джинни перебила его.

— Надо же, какой чудесный день! — вмешалась она неестественно радостным возгласом. — Вы — звезды этого вечера. Уверена, мы хорошо оттянемся.

— Ну, если уж Оливер проставляется, то наверняка, — хмыкнул Рон, охотно переводя тему. — В обратную дорогу такси вызовем, я не собираюсь весь вечер пить один сок.

Джинни театрально закатила глаза.

— Всё маме расскажу. — Она заливисто рассмеялась, показывая, что это шутка.

— А вот я буду пить только сок, — отозвалась Луна, сидящая у Невилла на руках и уже которую минуту к ряду завивающая ему локон на затылке. — Как по мне, ясность ума превыше сомнительного удовольствия. А начать спьяну буянить и попасть к папе на первую полосу — увольте.

Невилл кивнул, не то и правда соглашаясь, не то потому, что Луна наверняка от него того ожидала.

— Я пиво вообще не люблю, а ничего другого нам не продадут. Да и в «Придиру», спасибо, попадать не хочу, я не фотогеничный.

Затем что-то говорил Гарри. Что-то о том, что прекрасно провести время можно и на трезвую голову, и куда важнее близкое общение с друзьями, чем выпивка и её последствия. Гермиона больше не слушала, изучала пейзаж за окном и думала о том, что из отложенного часа уже четверть протекла. Ещё немного, и Малфой заберёт её. Сложный, колючий, скрытный. На первый взгляд: сомнительное удовольствие от подобной компании. И всё же Гермиона надеялась, что за ней заедет не привычный Малфой, а Малфой-Принц, по которому она, признаться, даже немного скучала.

Если вообще приедет. Мысль о том, что он может передумать, была неприятной, но, реалистка до мозга костей, Гермиона не могла сбрасывать со счетов такой исход. Впрочем, теряла ли она что-то? В случае чего, она ведь просто вернётся в бар к товарищам и оттянется с ними по полной. И всё же хотелось верить, что «в случае чего» не произойдёт.

* * *

Прокуренное в обычное время помещение этим вечером преобразилось до неузнаваемости. Оливер Вуд не поскупился, созвал весь командный состав и общих друзей. Сборище выдалось такое, что завсегдатаям пришлось искать другое место для вечерних возлияний, а потому в обычно галдящем баре всё было чинно и благородно. Хоть и шумновато.

Дин Томас, Колин Криви и Кэти Белл моментально оккупировали бильярд, Чжоу Чанг и Седрик Диггори разыскали стереоустановку с караоке и «радовали» окружающих дуэтом. Лаванда утащила отпирающегося Рона танцевать, а Гарри и Джинни — кто бы сомневался — ушли любезничать в тёмный закуток.

— Это мы собирались провести время с друзьями… — протянула Луна, провожая скучающим взглядом сестёр Патил. — Как думаете: здесь есть вегетарианское меню?

— Очень сомневаюсь, — проговорил Невилл, дожевывающий пончик. — Но мы можем их попросить приготовить что-то веганское. Верно?

— Ты будешь что-то есть?

Гермиона не сразу поняла, что Луна обращается к ней, но когда та повторила вопрос, лишь отрицательно качнула головой. У неё было ещё достаточно времени, чтобы перекусить, но волнение отняло аппетит.

Сомнения продолжали одолевать: стоило ли так навязываться? О чём говорить, когда прибудут на место? Зачем вообще ей нужна эта миссия спасения? На самом деле, вопросов было куда больше, ответов же не было вовсе.

— Я, пожалуй, схожу подышу воздухом.

Добрых двадцать минут до назначенного часа — Гермионе полагалось ещё посидеть с товарищами. Просто… У товарищей были товарищи. Близкие люди, с которыми они хотели проводить всё время. А она… В данной телеге она была седьмым колесом, чьего отсутствия если и хватились бы, то только минут через сорок. Нет, смысла держаться за столик, ожидая от вечера чего-то хоть немного интересного, не было.

Накинув на плечи куртку, Гермиона с трудом пробралась к выходу. Было душно, а от смешения ароматов кружилась голова. Так что когда вечерняя свежесть обволокла её, Гермиона ощутила себя чуть не перерожденной. Изначально глупая затея — прийти сюда вместе с половиной университета. Отдыхать здесь тесной компанией было куда приятнее. Можно было хотя бы чувствовать себя частью общего целого. В этот же вечер… В этот вечер она ощущала себя лишней, как никогда. И если прежде компанию ей составляли Гарри и Джинни, то теперь им было не до неё.

Застегнув куртку до самого горла, Гермиона спустилась чуть ниже по холму и взобралась на старую зелёную изгородь. Темнело. За грядой деревьев алел закат, с каждой секундой уползающий всё дальше. Ему на смену приходила прохлада и какое-то необъяснимое умиротворение.

Гермиона сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. У неё оставалось более десяти минут просто для того, чтобы побыть с собой. Здесь, вдалеке от всего привычного и знакомого, вдалеке от друзей и сокурсников, было не так уж и плохо. Чувствовался неторопливый ход времени, мысли казались ясными, как никогда, и сама жизнь ощущалась как никогда правильной и гармоничной. Друзья счастливы, у них всё прекрасно. Заглянув вглубь себя, Гермиона поняла, что большего ей и не нужно.

Звук подъезжающей машины она расслышала ещё издалека. Тотчас гармония последних минут рассыпалась в прах, сменившись тянущей тревогой. Ощущение абсолютного счастья растаяло.

Не оборачиваясь в сторону дороги, Гермиона спрыгнула на мягкую траву, ещё зелёную и сочную, несмотря на середину октября. Машина совершенно точно остановилась где-то за её спиной. Посмотреть — означало окончательно развеять прелесть вечера. Но ведь она сама того хотела.

Расправив плечи, Гермиона обернулась, и сердце её остановилось.

Это был не Малфой. Кажется, он подставил её.

Крэбб и Гойл хищно скалились со своих мест. Отморозки, каких поискать. Пьяные, судя по количеству бутылок на приборной панели. И оба они смотрели на неё.

Щелкнул дверной замок.

Гермиона покосилась на стоящий в отдалении бар. Дорогу к нему перекрывал автомобиль, другие здания в поле зрения были давно закрыты. За спиной же растянулось поле. Вздумай Крэбб и Гойл задирать её, помощи ждать было неоткуда.

Дверца открылась.

— Это ж зубрила! — Гойл с трудом шевелил языком. — Скучаешь?

Нужно было ответить. Не показать, что страшно. Говорить ровным холодным тоном.

— Нет. — Всё, что вышло, да и то голос успел чуть дрогнуть.

Гойл рассмеялся.

— Винс, тут зубриле скучно.

— Она же сказала «нет». — Крэбб расфокусированным взглядом окинул Гермиону, отчего по спине и рукам поползли мурашки.

— Её «нет» звучало, как «да», — гоготнул Гойл и сделал шаг по направлению к изгороди.

Гермиона отпрянула, мысленно придумывая пути к отступлению. Парни были пьяными, едва ли бегали быстро. Но она, не проявляющая к спорту никакого интереса, не могла быть быстрее даже пьяного парня.

Нет. Бежать и бояться было нельзя. Застать врасплох, не выказать волнения.

— Я сказала «нет»! — голос послушался, вышло убедительно. — И это было «нет»!

Она потянулась за мобильником в целях позвонить Гарри, и запоздало вспомнила, что сейчас он может даже не заметить входящего вызова. Кому? Невиллу? Они с Луной наверняка за столом, шанс дозвониться до них куда больше.

Впрочем, позвонить кому-либо в принципе у неё не вышло — Гойл рванул к ней, и тотчас его руки обхватили замком.

Гермиона закричала. Показное бесстрашие не могло ей сейчас помочь. Пытаясь лягнуть противника, она принялась извиваться в сильных руках. Сердце готово было разорваться, мысли все разом покинули голову.

Снова крик, в надежде, что в баре услышат. Хотя гаденький внутренний голос и шептал: «они не услышат».

Громкая музыка, разговоры и нестройное пение Чанг и Диггори — у неё не было шансов.

— Что здесь происходит? — Знакомый равнодушный голос всколыхнул робкую надежду. Он её сдал, и теперь стоял здесь, лениво наблюдая страшную картину.

— Ненавижу тебя! — выкрикнула Гермиона, хотя именно его слово, очевидно, и было решающим в этом мерзком действе.

Малфой встретился с ней взглядом лишь на миг, и тотчас поднял глаза на Гойла.

— Зачем она вам?

Тихий вопрос, почти шёпотом. Как шипение змеи, готовой наброситься.

Хватка несколько ослабла.

— Так, прикольнуться. Припугнуть зануду.

— Припугнули? — голос такой, что мурашки по коже. Пальцы на плечах Гермионы дрогнули и разжались.

— Дыа…

— Ну так идите, куда шли. Крэбб, свали с машины, бестолочь. Пьяный идиот. Жить надоело?

Крэбб, что-то проворчав, вывалился из авто и спрятал ключи в карман.

— Мы пить. Драк, ты с нами? — неуверенный кивок в направлении «Трёх байков».

Неопределённое пожатие плечами.

— Догоню.

Ноги всё ещё дрожали, отказываясь держать, а внутри распласталась бесконечная пустота.

«Напугать». Просто напугать. Так ли это? В любом случае, легче от этого не было. Гермиону колотило крупной дрожью, и она прислонилась к изгороди, чтобы не упасть.

Крэбб и Гойл ушли, пошатываясь, снова накатила тишина, но в этот раз в ней не было умиротворения.

— Уверен, эти идиоты ничего бы тебе не сделали, — нарушил молчание Малфой.

Гермиона не отреагировала. Даже не взглянула в его сторону. Даже если не он натравил их, это были его друзья, и, чтобы они ни задумали сделать, ей хватило. Было мерзко до тошноты, и губы с каждой секундой дрожали всё сильнее.

Малфой подошёл ближе и неуверенно протянул руку, боясь спугнуть. Гермиона не шелохнулась, а потому его ладонь оказалась на её плече.

— Давай отвезу тебя домой.

В голосе звучала непривычная мягкость. Малфой понимал, как она напугана, а может даже ощущал свою вину.

Его предложение — уехать домой, подальше от этого места, от воспоминаний, от этого дня — в нём было что-то неправильное. Предлагаемое одиночество. Луна ещё нескоро вернётся в общежитие, комната будет темна и холодна, и картины последних минут вернутся — Гермиона понимала это.

— Нет.

Хотелось сказать что-то ещё, но слёзы предательски брызнули из глаз.

— Пойдём.

Она позволила себя вести. Усадить в машину. Позволила увезти в неизвестном направлении. Казалось, хуже просто не может быть.

Они остановились где-то в лесу. На пригорке, с которого можно было рассмотреть огни Хогсмида. Такое любимое место теперь навевало лишь страх, но издалека казалось мирным и спокойным. Почти нормальным.

Малфой не заговаривал, давал всё осознать и обдумать, и лишь когда на лес опустилась ночь, вручил плед и кивнул на заднее сидение.

— Отдохни. Я рядом.

Сил спорить не было. Гермиона послушно переместилась на заднее сидение. Легла, укрывшись чуть не с головой. По прежнему было плевать. На жизнь, на безопасность. Казалось бы — ничего не произошло! Но она знала, чувствовала, что могло.

И даже сон, в который она позволила себе провалиться, не принёс избавления, потому что в нём момент у изгороди повторялся вновь и вновь, до самого утра.

Утро встретило Гермиону гадким чувством, что что-то не так. На уровне подсознания, не более, она ощутила себя расстроенной и разбитой. Однако, открыв глаза, тотчас всё ясно вспомнила и поняла. Крэбб и Гойл. Малфой. Пережитый страх.

Теперь страха не было, рассвет прогнал его. Вчерашняя ситуация увиделась в новом свете. Во-первых, Малфой получил амнистию. Оглядываясь назад, Гермиона осознала, что он не стал бы пугать её. Зачем? Чтобы спасти, подобно благородному принцу из сказки? Вот только какой смысл, если она же первая набивалась на встречу с ним? Или он решил запугать, а потом передумал? Эта версия и вовсе казалась абсурдной. Зная Крэбба и Гойла, в общем-то беззлобных, но часто совершающих необдуманные глупые поступки — подобная «шутка» была полностью в их духе. По крайней мере, в этом себя хотелось убедить. Чтобы не шарахаться от каждой тени, не бояться банально прийти на лекции.

Поёрзав на заднем сидении авто, Гермиона наконец приподняла голову и огляделась. То, что Малфоя в машине не было, новостью для неё не стало: она ощутила это, ещё толком не проснувшись, не открыв глаз — абсолютную тишину и покой. Но, приняв сидячее положение, Гермиона смогла убедиться ещё и в том, что снаружи он её также не ждал. Вокруг был лишь тихий, только начавший пробуждаться лес. Спокойный и безлюдный. Хогсмид приветливо поблескивал куполом церкви далеко внизу, а в воздухе витал аромат свежести и… Сыра?

Гермиона повела носом, с каждой секундой укрепляясь в своём ощущении.

Глаза нашли источник запаха быстро. На водительском сидении обнаружился бумажный пакет с выведенной на нём маркером соблазнительной надписью «Съешь меня».

Уговаривать дважды не пришлось, желудок был уже более десяти часов пуст, так что, принявшая приглашение, Гермиона очень скоро разжилась сэндвичем с сыром, несколько отсыревшим, но на вид несказанно аппетитным, и большим зелёным яблоком.

Малфой всё не появлялся, а оставленные запасы, между тем, иссякли. Закутавшись в плед посильнее, Гермиона покинула тёплый салон и направилась на разведку. Мобильник разрядился, так что узнать точное время не вышло. Предположительно, было около пяти.

Лес вокруг всё больше оживал. На деревьях закопошились птицы, под первые солнечные лучи выползли клопы, и последние в этом году мухи одна за другой пронеслись у самого носа.

Было слышно далеко вокруг, так что первые смутно знакомые звуки безошибочно задали направление. Малфой обнаружился на скалистой полянке, где валуны мирно соседствовали с густой и сочной травой. Гермиона застыла в отдалении, боясь спугнуть, потому что перед ней находился не привычный идеальный мальчик, а свободолюбивый скейтер. В чёрных джинсах, зелёном свитшоте и зелёной же бейсболке, Малфой мало походил на прежнюю версию себя. В плавных движениях легко угадывался Уличный принц, и Гермиона впервые видела его лицо в момент, когда он исполнял тот или иной трюк. Страсть, увлеченность и радость — Драко Малфой, наследник Люциуса Малфоя, никогда не был таким воодушевлённым и счастливым.

Он не сразу заметил её, а как заметил, тотчас спрыгнул со скейтборда. Не потому, что она была нежеланным свидетелем, просто важнее представления было другое.

— Ты как? Порядок? — Он выглядел действительно обеспокоенным, приближаясь к ней, потому Гермиона поспешила заверить, что всё хорошо, и поблагодарила за завтрак.

— Это планировалось, как ужин. Думал свозить тебя сюда, показать место, где я иногда тренируюсь. Если тебе интересно, конечно.

Выглядел Малфой при этом непривычно неуверенно и даже робко, и Гермиона сердцем ощутила, как ему непросто говорить с ней, раскрываться, делиться сокровенным. И всё же он хотел это сделать, что не могло не радовать.

— Интересно. — Гермиона кивнула, предлагая вернуться в центр полянки, но прежде чем сделать это, Малфой повторил вопрос, точно ли с ней всё нормально.

— Они хорошие парни, — сказал он, имея в виду свою неизменную свиту. — Просто иногда ведут себя, как обалдуи. Блейз подготовил пиво. Праздновать победу — наша традиция. Но, так как праздновать было нечего, подозреваю, что они просто нажрались где-то за углом. А там уж и понесло. Идиоты, конечно, но беззлобные, поверь.

— Как ты можешь знать наверняка? — Гермиона сильнее укуталась в плед. Образы вчерашнего дня невовремя восстали перед глазами, вызвав лёгкую дрожь.

— Знаю. — Малфой пожал плечами. — Мы росли вместе, так что я прекрасно знаю, на что они способны.

— А они? — Гермиона перевела взгляд на белый скейт, лежащий в траве. — Вы же знакомы с детства — знают они, на что ты способен?

Малфой проследил за её взглядом, секунду поколебался и выдохнул:

— Они не навредили бы, я уверен.

Гермиона кивнула. Не было смысла спорить, ведь совсем недавно она пришла к такому же выводу. И всё же было кое-что, оставшееся за кадром, но как никогда очевидное. Никто — даже Крэбб с Гойлом — не знали о секретном увлечении Малфоя. Только она.

— Я поняла! — Гермиона вскинула голову, встречаясь взглядом с собеседником. — Я — единственная, кто знает твою тайну, и ты привёз меня в это место, чтобы укокошить и закопать где-то среди скал! Я права?

Она рассмеялась, и Малфой улыбнулся в ответ.

— Зачем столько хлопот? У моей семьи вполне хватит финансов заказать киллера.

— И ты закажешь?

Он подхватил с земли скейтборд, установил на каменном участке.

— Нет. — И оттолкнулся.

Весь последующий час Гермиона наблюдала нечто невероятно важное. Интересуясь ботаникой, она могла часами смотреть за тем, как медленно, лепесток за лепестком, раскрывается бутон на рассвете. И сейчас она видела ровно то же самое. Медленное, но верное раскрытие Драко Малфоя, Уличного принца. Он выделывал на доске невероятные финты, а Гермиона смотрела больше не на ноги, а на сосредоточенное, одухотворенное лицо, и думала, что свобода Малфою, без сомнения, к лицу.

— Ещё не надоел? — Он подогнал скейт к скале, на которой Гермиона всё это время сидела, и устроился рядом. Взмокший, разгоряченный, с самым блаженным выражением лица, каким только можно было представить.

— Нет, нисколько, — ответила Гермиона честно. — Ты все выходные проводишь здесь?

— Когда как. — Малфой лёг на камень спиной и, всё ещё шумно дыша, уставился в небо. — Почему ты не осталась с друзьями?

Вопрос застал врасплох. Гермиона и не думала, что они будут вспоминать об учёбе или об окружении, и не знала, что и сказать.

— Тебе я была нужна больше, — наконец ответила она.

Малфой прищурился и приподнялся на локте.

— Жалость? Да, Грейнджер?

Она мотнула головой, мысленно подбирая слова.

— Вовсе нет. Просто я и так была с друзьями каждый раз после игры. Проигравшими они нуждались в компании. И я составляла её весь прошлый год. А уж победу они могут отпраздновать и без меня.

— Я же говорю: жалость, — фыркнул Малфой и снова опустился на камень, прикрылся рукой от солнца. — Я не нуждаюсь, Грейнджер. Не маленький, умею проигрывать.

Умеет ли? Судя по сваре с отцом, проигрывать Малфоям строго запрещено.

— Снова повторяю: это не жалость. Просто мне комфортнее быть там, где я нужнее.

— А кто сказал, что ты нужна здесь?

Слова ударили плетью, заставив сердце болезненно сжаться.

— Вчера мне так показалось, — ответила Гермиона, отворачиваясь. Лишь бы не заплакать — единственные мысли, способные в тот момент удержаться в голове.

— О, подожди, я понял! Уизел травил меня за поражение, и ты решила, что меня нужно утешать?

Гермиона спиной ощущала, как Малфой смотрит на неё, но оборачиваться не собиралась.

— Разочарую: не нужно. Исход игры меня не побеспокоил. Как и слова твоего дружка. Наоборот, это честно по отношению к его семье: если у сына мозгов ноль, то пусть они порадуются хотя бы, что он умеет пинать мячик. Ах, нет же, победу принёс Поттер! Впрочем, неважно.

Гермиона не хотела отвечать. Ей всё ещё было обидно от его слов. И всё же смолчать она не могла.

— Да, семья Рона рада победе. — Она обернулась, встречаясь с льдинками его глаз. Смотрел, как она и думала. — Но они никогда не рассердились бы из-за поражения.

Лицо Малфоя посерело. Кажется, он понял, что Гермиона стала свидетельницей его «эмоциональной» беседы с отцом. Однако признавать, что она видела ещё и взмах ладони, Гермиона не собиралась. Унизительный момент, который обсуждать было бы неприятно обеим сторонам.

— Ты ничего не понимаешь. Я был зол на себя, — с жаром запротестовал Малфой. — Я привык быть лучшим во всем, я сердился. В победе моя цель, моя жизнь. А отец… Он не заставляет прыгать выше головы. У нас здоровые отношения, основанные на понимании и…

— Драко, пожалуйста. Не надо.

Он замер, услышав своё имя. Первый раз, когда она назвала его так. И если Гермиона была напугана собственной смелостью, он был ею просто ошарашен.

Слишком неформально, по-дружески. Так, как между ними никогда не могло и не должно было быть.

Пользуясь тем, что Малфой замолчал, и желая как можно скорее сгладить неловкость, Гермиона продолжила:

— От понимающего отца не прячутся в лесу. Не скрывают великолепные и просто удивительные увлечения. Но я, веришь, хотела говорить вовсе не об этом. Но если ты гонишь — я уйду. Не нужно постоянно напоминать, что моё присутствие тебе неприятно. Один раз сказал, достаточно. Жалость или дружеский порыв двигали мной — не важно. Я не мазохистка, и не буду навязываться там, где вызываю лишь чувство гадливости.

Она спрыгнула с камня, и пальцы Малфоя, дёрнувшегося следом, поймали лишь ткань пледа.

— Ах да, это твоё. — Гермиона вывернулась из покрывала, и оно тотчас упало на траву.

— Ты не вызываешь у меня чувства гадливости, — прошелестел Малфой едва слышно. — Это мне неприятно вызывать жалость у тебя.

Гермиона повернула голову и увидела отчаяние на его лице. Сколько он ни пытался доказать, что делает ей одолжение, соглашаясь на эти встречи, нуждался он в них бесспорно.

— Ты вызываешь не жалость, а желание понять. Не люблю чего-то не понимать.

— Хочешь понять? — Малфой соскочил с валуна и навис над Гермионой. Слишком близко, его дыхание щекотало висок. — Не пожалеешь?

Отчаянно хотелось отодвинуться, отказаться от сомнительной затеи, но упрямый характер не позволил отступить.

— Уверена, что истинный ты не так уж страшен.

— О, — Малфой нагнулся ещё ниже и перешёл на шёпот. — Вовсе нет. Но большие знания приносят большую ответственность. Готова хранить мой секрет, Гермиона?

Непонятное чувство от своего имени на его губах. Что это — странный способ предложить дружбу? Впрочем, она первая ушла от формальностей.

— Я умею хранить секреты, Драко, — она бесстрашно выдержала пронизывающий взгляд, и наконец Малфой отстранился.

— Тогда поехали.

* * *

— То есть, настоящий Драко Малфой убивает себя фастфудом?

Гермиона окинула скептическим взглядом то, что Драко назвал их завтраком: пакет чипсов, батончики, кола. Всё это было куплено пару минут назад в придорожном магазинчике сомнительного вида, в котором Драко, судя по теплому приветствию продавца, хорошо знали.

— Ты хотела понять меня. Так вот он я, до ужаса неидеальный. Не о таком принято говорить в однотипных журнальчиках, — каждое слово было пропитано презрением. — Не таким должны знать наследника старинного рода. Пару раз в год мы мило позируем всей семьёй для обложки, говорим скучные правильные вещи, а после расходимся по своим неправильным миркам, где существует лишь одно условие: свою неидеальность не выносить на обозрение общественности. Потому я и жую чипсы на краю леса, а не в кафетерии.

В подтверждение своих слов Драко захрустел содержимым пачки, и Гермиона, тихо отругав саму себя, сунула руку за своей порцией.

Она никогда не ела подобного. Не хотела, да и, зная состав, откровенно ужасалась тому, как это делали другие. И теперь она опускала в рот что-то невероятно ароматное и бесконечно запретное. Это было подобно её общению с Драко: знала ведь, что не стоит лезть, но не могла остановиться.

Чипсы оказались вкусными, как и любой продукт, нашпигованный усилителями вкуса и ароматизаторами. Гермиона прожевала, запила колой. Она не узнавала саму себя и только и могла мысленно вопрошать, что она себе вообще позволяет.

— И всё же Драко, жующий чипсы на краю леса, куда лучше сноба из кафетерия, — сказала она, обводя взглядом золото простирающихся впереди полей. — И этот Драко знает толк в красивых местах.

— Я подумал… — он откинулся на спинку кресла и задумчиво поджал губы. — Ты за дело меня тогда ударила. Я не ожидал, что та девочка так испугается. А у неё прямо истерика случилась.

Гермиона кивнула. Она до сих пор хорошо помнила слёзы Миртл.

— У неё арахнофобия, — объяснила она и сделала очередной глоток.

— Да, теперь я понимаю это. — Драко забросил чипсы в рот и нехотя признался:

— У меня, к слову, тоже. Терпеть не могу пауков, до жути неприятно и противно. Даже пластиковых. И мне в тот день больших усилий стоило взять игрушечного паука в руки. Но пришлось, потому что идеальные люди ничего не боятся.

— Идеальные люди не пугают слабых.

Драко печально вздохнул.

— Не в моём мире, Гермиона. Пренебрежительно относиться к слабым — норма в нашей семье. За это нас и ценят инвесторы. У Малфоев хороший вкус, нам не подходят полумеры. Если круг общения — то самый элитный, уходящий корнями в викторианскую аристократию. Если одежда, то самых громких брендов. Мне даже чай полагается пить такой, за пару ложек которого рядовой сотрудник пахал бы месяц без выходных. И, честно, я терпеть не могу этот чай.

Гермиона начинала понимать. Ту безысходность, в которую громкая фамилия загоняла без права выбора. Теперь она точно знала, почему Драко скрывает свои увлечения. Не находись университет в такой глуши, где камер наблюдения днём с огнём не сыщешь, он бы, вероятно, даже боялся свободно прийти в магазин и взять то, что действительно хочется. Да и то Драко натянул кепку на глаза и накинул капюшон перед входом — никакой возможности расслабиться.

— Почему ты рассказываешь мне всё? Неужели начинаешь доверять?

Драко усмехнулся.

— Просто тебе не поверят, вздумай ты болтать. Опорочить доброе имя Малфоев пытались уже не раз. Только пока власть в руках моего отца, никто не поверит, даже если у тебя будет моё видео-признание. Кстати, — он взял в руки её телефон, всё это время заряжающийся его аккумулятором, и протянул со скучающим видом. — Зарядился. Проверь входящие. Должно быть Поттер и Уизел завалили тебя сообщениями.

Гермиона приняла смартфон из рук Драко и проверила входящие. Уведомление о десяти пропущенных от Полумны, от неё же и два сообщения. Одно вечером:

«Надеюсь, я не должна поднимать полицию на уши? Ты с концами ушла? Невилл тебя искал рядом с баром. Всё хорошо? Скажу Гарри и Рону, что ты отправилась зубрить психологию. С тебя подробности».

И второе, буквально минут десять назад:

«Все собираются на пикник, тебя же всё ещё нет. Мне уже заявлять о пропаже? Если ты жива, ответь».

Гермиона улыбнулась. В этом была вся Луна. Лишь она умела говорить легко о сложных вещах и не терять оптимизма до последнего.

Гермиона быстро набрала ответ, заверив подругу, что всё хорошо и попросив прикрыть её до вечера. На часах было только восемь, но она не планировала возвращаться в общежитие даже к обеду. Впрочем, всё зависело в первую очередь от желаний Драко. Готов ли он был потратить на неё весь выходной?

— Ну что — Уизел беспокоится, где ты пропала? Точно тебе говорю: рыжий на тебя запал, даром, что везде обжимается с этой своей фифой.

Гермиона не ответила. Предположения Драко были просто смешны, а посвящать его в свои переписки она не считала нужным. Спрятав телефон в карман, она зачерпнула ещё чипсов, и некоторое время от неё был слышен один только хруст.

Драко больше не откровенничал, лишь разок бросил замечание о погоде, припомнив, что с понедельника обещали похолодание.

Гермиона ощущала, как он ускользает от неё. Холодное отчуждение прокралось в их беседу слишком внезапно, отчего стало неуютно и неприятно. Нужно было как-то спасать ситуацию, причём поскорее.

— Знаешь, — наконец начала она. — В семье дантистов легко быть собой. Родители никогда не запрещали мне ничего, что не выходило за рамки закона. И потому ты можешь быть уверен: я не выдам. Потому что мне хочется, чтобы каждый мог жить своей мечтой.

Она повернулась боком, поджав под себя ногу, чтобы лучше видеть собеседника. До того рассматривающий пейзаж, сейчас он смотрел на неё, явно заинтересованный её словами.

— О каком будущем мечтаешь ты, Драко?

Он не отмахнулся. Очевидно, всё же решил быть предельно откровенным. Думал долго. Смотрел сквозь неё немигающим взглядом, даже пальцы замерли у кромки пачки, так и не дотянувшись до чипсов. Наконец, ответил.

— Я хотел бы быть врачом. Хирургом. Не бизнесменом, как отец. Хотел бы спасать жизни, делать что-то на самом деле стоящее. Не сидя в кресле босса, а сражаясь за жизни на операционном поле боя. Скажешь — глупости, блажь. Может и так. Да и мне всё равно не добиться желаемого. Отец спит и видит меня своим преемником, так что едва ли однажды я смогу сделать что-то полезное. Дать миру что-то более значимое, чем росчерк ручки на бумаге.

— А ты говорил ему об этом?

Драко кивнул.

— Да, в средней школе пытался завести разговор, но выслушал часовую лекцию о том, почему так важно передать дела фирмы именно мне. Что-то про стержень, наследие и финансовую сторону вопроса. Отец прав: хирургия и наш именитый род — вещи несовместимые. Так что я не мечтаю, Гермиона. Отрываюсь в пределах разумного, не более. Пока могу. Однажды и это закончится, и тот Драко, которого ты всё пытаешься узнать, исчезнет.

В его голосе была такая боль и такая страшная покорность, что Гермиона ощутила жжение в уголках глаз. Хотелось отмотать время, обратить этот разговор вспять и не вынуждать Драко ничего вспоминать и о чём-то жалеть. Всё было куда сложнее, чем она думала изначально. И в тот миг, глядя на его потухший усталый взгляд, на опущенные уголки губ, она поняла, что впредь будет всегда оправдывать и защищать этого человека. Она будет тем другом, каким он и не верит, что она может стать.

Машина быстро неслась по неровной дороге. В неизвестность лесов и полей, за край знакомой местности и привычных будней.

Запахло солью и йодом, и даже воздух стал гуще и насыщеннее.

— Ещё одно место, где ты тренируешься? — Гермиона окинула взглядом скалистый берег, на котором они оказались после долгого пути.

Было тихо. Волны плескались далеко внизу, принося на сердце покой своим размеренным шелестом. Ветра не было вовсе, словно бы мир застыл. Изоляция от современности, привычного гама и суеты. Что-то бесконечно особенное вдали от обыденного и скучного.

— Здесь я обычно мучаю гитару. Идём.

Драко остановил машину и вышел, и Гермиона, недолго думая, сделала то же самое.

Лёгкий бриз приятно всколыхнул волосы, и она с удовольствием подставила под мягкие прикосновения своё лицо.

Драко тем временем вытащил из багажника гитарный чехол, и, после недолгих манипуляций, пробудил струны.

— Ты хотела знать, какой я, — он устроился на капоте и кивком пригласил Гермиону составить ему компанию. — Смотри же. Вот он я, без прикрас.

Она промолчала. Не сказала, как сильно ей нравится то, что она видит. Чтобы не спугнуть, не загнать в привычную раковину. Робко, боясь поцарапать машину, прислонилась к глянцевой поверхности, ещё тёплой после долгой езды, и устремила взгляд на океан.

— Здесь я просто тот, кто я есть. Кем хочу быть. Природа не выдаст, а случайных встреч здесь не бывает — кто подастся именно на этот кусок берега, когда вокруг множество точек более близких к дороге?

— Как давно ты вот так прячешься? — Гермиона качнула головой в такт мелодии и посмотрела на Драко. Он выглядел расслабленно и уверенно, в своей стихии, в самом себе.

— Хочешь знать, как долго я веду двойную жизнь? — он громче ударил по струнам. — Достаточно. К счастью, я всегда учился в закрытых пансионах и владел приличной суммой на карманные расходы, так что мог понемногу собирать свою коллекцию. Скрывать её поначалу было сложно, это другой вопрос. В школе у меня для этого была тайная комната, заполненный всяким мусором подвал, где я прятал скейт и гитару. Здесь же я сразу снял гараж, под липовым именем, разумеется. Приплатил сверху, чтобы оборудовали санузел, создал комфорт. В чём прелесть этого места — соседние гаражи принадлежат Хогсмиду, в них хранится то, что деревенским жалко выбросить, но что никому не нужно годами. Всё под сигнализацией, само собой, но ни одной камеры, по крайней мере, нет. И не приходит никто и никогда. Удобно.

— Всё продумал?

Драко ухмыльнулся.

— А как же. Я не тупой, как, вероятно, считает твой Уизел.

— Он так не считает, — возразила Гермиона, отталкиваясь от капота. Прошла чуть ближе к краю скалы, вдохнула запах свободы поглубже. — Рон признаёт, что ты умелый игрок и фехтовальщик. Если б он любил говорить об учёбе, признал бы и твою успеваемость в предметах.

Гермиона была лучшей на своём факультете, Драко — на своём. Даже в моменты ярости Рон не мог бы назвать его тупым.

— А что ты думаешь? — музыка стихла, держа гитару за гриф, Драко подошёл и встал рядом, обратив взор в том же направлении, что и Гермиона.

— Я не считаю тебя тупым, если ты об этом, — несколько натянуто ответила она. Подобные вопросы снова воздвигали между ними стену, а потому Гермиона отвечала с неохотой.

— Не о том, — Драко рассеянно взлохматил челку. — Что ты думаешь о моей второй стороне?

Он максимально обнажился перед ней, конечно же, ему было важно узнать, что из этого вышло.

— Я рада, что познакомилась с ней, — ответила Гермиона, не кривя душой.

Драко едва заметно улыбнулся и расправил плечи.

— Я рад.

* * *

Выдержать взгляд Луны было непросто. Она не устроила допрос с пристрастием, когда Гермиона, уставшая, но окрыленная вернулась в общежитие, но уже полчаса сидела на кровати и не сводила с неё глаз.

— Как прошёл пикник? — Гермиона, переодевшись в пижаму, взобралась на кровать и устроила возле себя пару учебников. Изучаемый материал был ей знаком, но после двух дней безделья мозг нуждался в мыслительной нагрузке.

— Всё было отлично, — ответила Луна прохладным тоном. — Я всё знаю, Гермиона. И не думай изворачиваться. — Она недовольно поджала губы и сложила руки на груди. — Думаешь, я не понимаю, куда ты всё время бегаешь?

Гермиона замерла, не дотянувшись до книги. С одной стороны, в общении с Драко не было ничего непозволительного, а с другой Луна могла знать нечто большее. Вдруг каким-то образом разведала его секрет?

— О чем ты? — стараясь сохранять невозмутимость и спокойствие, Гермиона раскрыла учебник по химии и сделала вид, что заинтересовалась текстом.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я. — Луна встала с постели и пересекла комнату. — Я понимаю, почему ты держишь это в тайне, но знаешь же, что я как никто способна понять тебя. — Она села рядом, откладывая разделяющий их учебник в сторону. — Ты мне покажешь его? Мне не терпится его потискать. Где ты его прячешь вообще? А если Филч узнает?

Гермиона перестала что-либо понимать. Кого она должна была показать, каким образом его можно было потискать и при чем здесь вообще завхоз?

— Ты бы не могла разъяснить, о ком вообще речь?

Луна, кажется, начинала сердиться.

— Я не понимаю, почему это такая жуткая тайна! Будто я когда-то тебя подводила. Или я плохо отношусь к животным?

Сложный характер Луны был похож на горки. Она была весела и безмятежна бóльшую часть времени, но когда обижалась, это было весьма ощутимо. Требовалось предотвратить назревающий конфликт как можно быстрее. То, что речь не о Драко, уже было ясно наверняка. Оставалось выяснить, что же именно «знает» подруга.

— Послушай, Луна, — для пущего эффекта Гермиона взяла её за руку и заглянула в глаза. — Я никогда не сомневалась в тебе и с радостью бы показала кого-то там, если бы понимала, о чём речь. А я не понимаю. Совсем.

Луна задумалась. Вероятно, впервые предположила, что Гермиона говорит правду.

— Кот. Рыжий, — сказала она и кивнула в сторону вешалки. — Уже третий раз я замечаю рыжие волоски на твоей куртке. Впервые увидела наутро после облавы, потом замечала ещё раз. И вот сейчас, на рукаве, опять.

Больших усилий стоило сохранить самообладание. Когда под вечер они с Драко вернулись в гараж, Косолап первым делом устроился у Гермионы на коленях, и теперь нужно было как можно быстрее придумать достоверную отговорку, которая бы объяснила не только наличие шерсти, но и её отсутствие в общежитии прошлой ночью.

— Я иногда заскакиваю в хогсмидскую библиотеку, ты ведь знаешь. — В это Луна поверить должна была наверняка. — А у них там по улице ходит один рыжик, не знаю, домашний ли, вот от него и шерсть.

— Библиотека, — подруга подозрительно прищурилась. — Ночью.

— Конечно не ночью. Просидела до закрытия, потом пошла в кафе. До утра дремала за столиком. И снова весь день читала. Для того, чтобы считаться лучшей на потоке, я должна много работать.

Гермионе было стыдно за ложь, стыдно обманывать именно Луну. Но правду рассказать она не могла. Её открытое общение с Драко было невозможно по ряду причин, так что выбора не оставалось.

— А жить же когда? — Луна качнула головой и вложила в руки Гермионы книгу. — Я надеялась, ты хотя бы кота завела. На парня я уж и не рассчитываю.

— Вот сдам экзамены, тогда и подумаю о котах. И о парнях, — успокоила её Гермиона. — Любовь-морковь и отличная успеваемость несовместимы.

— Зато мир ярче. И бабочки в животе. — Луна мечтательно улыбнулась и вернулась в свою половину комнаты.

Гермиона задумчиво прикусила губу. У неё и без парня проблем хватало. Миссия по укреплению тайной дружбы занимала в последнее время куда сильнее учёбы. А бабочек заменяли копошащиеся внутри змеи сомнений и страхов, и в их компании было крайне непросто.

* * *

— Я всё ещё не понимаю, что мы здесь делаем, — Луна окинула взглядом просторный зал, окружённый двумя рядами лавок. В первом находились члены дуэльного клуба, одетые в одинаковую белую форму, второй занимали болельщики.

И Гермиона, и её подруга были здесь впервые, а потому всё ещё неуверенно топтались на пороге.

Северус Снейп, мрачный с виду учитель фехтования, был знаком Гермионе не понаслышке. Она знала его куда лучше, чем бóльшая часть его же учеников. С Гарри она дружила ещё со средней школы, а потому застала развод его родителей, присутствовала на свадьбе матери и отчима, и с удовольствием развлекала его младшего брата. Северус, конечно, большую часть времени проводил в университете, но по выходным они часто пересекались. Пикники, походы, скрабл на заднем дворе. Отчим Гарри, хоть и был человеком строгим и неулыбчивым бóльшую часть времени, в домашней обстановке становился интересным и приятным собеседником. И хоть сейчас он несколько раздраженно поторопил их войти и не загораживать проход, всё же слегка склонил голову в приветствии.

Гермиона нашла взглядом Гарри и Рона, над которыми привычно ворковали их девушки. С вечера празднования в Хогсмиде они пересекались лишь мельком, во время перемены, и теперь Гарри махал рукой, приглашая присоединиться к ним на скамье.

— Не могу поверить, что вы всё же добрались сюда! — Гарри приветливо обнял Гермиону. — Всего-то год уговоров!

Он рассмеялся, а Джинни, убрав сумку со скамьи, пригласила их с Луной присесть. Она часто ходила смотреть тренировки. Говорила, что ходит поддерживать брата, но все, включая Рона знали, что собака зарыта несколько глубже. Теперь же младшей Уизли не было нужды скрывать свою привязанность, и она, пока урок не начался, только и делала, что цеплялась за ладонь Гарри и что-то тихо ему нашептывала.

Лаванда вела себя не столь скромно. Она буквально вешалась Рону на шею и нахваливала его всеми возможными словами. Гермиона в очередной раз порадовалась, что их разделяет Луна, которую, казалось, не могло вывести из равновесия вообще ничто.

Северус медленно прохаживался вдоль рядов, внимательным взглядом оценивая общую подготовку, остановился возле Блейза Забини, сделал тому замечание о чем-то, чего Гермиона не поняла, двинулся дальше.

— Нужно уговорить Невилла вступить, — задумчиво протянула Луна. — Рапиры, герои — романтика.

Гермиона не успела ответить, так как в открытую дверь вошёл он: тот, ради кого она и пришла в дуэльный клуб сегодня. Она впервые видела Драко в одежде светлых тонов, и не могла не отметить, как ему идёт образ белого ангела. Крэбб и Гойл как всегда сопровождали его, и Гермиона поёжилась, когда поняла, что они направляются в её сторону. Злосчастный вечер в Хогсмиде снова всплыл в сознании. Видеть этих двоих было всё ещё тяжело.

На лице Драко не отражалось никаких эмоций. Он походил на живую статую с равнодушным скучающим взглядом.

— Поттер, — позвал он, подойдя к скамье, — я надеюсь увидеть тебя своим соперником сегодня.

Гарри выпустил руку Джинни и поднялся. Он был почти на голову ниже Драко, но держался уверенно.

— С радостью, Малфой, — ответил он, крепче сжимая в руке рапиру.

Драко кивнул.

— Договорились.

Гермиона, до того сидевшая в напряжении из-за близкого присутствия Крэбба и Гойла, наконец немного расслабилась. Очередной конфликт не разгорелся. По крайней мере, пока.

Драко не поздоровался, ровно как и Гермиона с ним, но короткого взгляда хватило, чтобы понять — он рад её видеть. А она рада была видеть его, потому и пришла на, в общем-то, не интересующую её тренировку. Узнать Драко Малфоя ещё с этой стороны.

— Ты ведь покажешь хорьку, на что способен?! — Рон взволнованно поёрзал, провожая троицу напряженным взглядом.

— Постараюсь. — Гарри сел на место, и Джинни тотчас переплела их пальцы.

— Я в тебя верю.

А Гермиона, глядящая вслед Драко, прошептала ровно то же самое.

* * *

Нервозность во время футбольного матча показалась цветочками по сравнению с тем напряжением, которое охватило Гермиону, когда Гарри и Драко только лишь встали в стойку. Несколько синхронных движений рапирами, и сталь сошлась со сталью.

«Батман», «завязывание», «ремиз» — снова масса незнакомых терминов со стороны Рона. Гермиона сидела, напряженно выпрямив спину, и комкала ткань юбки.

Гарри и Драко двигались легко, словно их тела ничего не весили. Скользящие движения, отскоки, замахи — было в этом что-то невероятно прекрасное.

— Точно нужно записать сюда Невилла. — Луна подалась вперёд, чтобы лучше рассмотреть поединок.

— Гарри же выиграет? — с робкой надеждой спросила Джинни.

Гермиона ощутила вину. Она и сама должна была беспокоиться о Гарри и его победе. Но она больше не могла оставаться равнодушной к успехам Драко. Среди всей их компании она была единственной, кто желал победы обоим, и хоть это была всего лишь тренировка, а не какой-нибудь чемпионат, сама мысль о том, что одному придётся принять поражение, была неприятна.

— Ровнее, Поттер, двигаешься, как новичок, — голос Северуса был холоден, как лёд. Гермиона начинала понимать, отчего его так боятся ученики. Впрочем, в этом ценность Снейпа, как преподавателя, только увеличивалась.

— Следите за осанкой, Малфой. Ваши результаты оставляют желать лучшего.

— Они лучшие из лучших, да? — уточнила Луна, на что Рон только кивнул. — Ну нет, пожалуй, не стоит Невиллу сюда записываться. Романтику можно найти и в другом месте.

Поединок соперников между тем становился всё яростнее и ожесточённее. Гарри зря боялся, что недостаточно хорош в фехтовании — Драко он не уступал. По крайней мере Гермионе, которая впервые наблюдала подобное, так показалось.

Она то и дело напряженно вздрагивала и всё сильнее сжимала ткань на коленях.

— Хотел бы я, чтобы за меня так переживали, Гарри повезло. — Рон бросил на Гермиону косой взгляд, и она спохватилась, что уже долгое время похожа на натянутую струну. Расправила юбку, неуверенно улыбнулась и выдала нечто вроде:

— Не думала, что это настолько переживательный вид спорта.

— И не представляешь насколько. — Рон поджал губы. — В прошлый раз Пивз натер пол подсолнечным маслом, так что ко всему прочему добавились танцы на льду. Снейп тогда рвал и метал, а в прачечной нас покрыли трёхэтажным матом за испорченную экипировку.

Гермиону это не удивило: Пивз был одним из тех, кого из-за бесконечных выходок знали буквально все. Он устраивал то пожар, то потоп, то выводил непристойные надписи на чужих шкафчиках. Все знали, что это он, но доказать это за все два года администрации так и не удалось.

К счастью, в этот раз пол не скользил, соперники могли двигаться свободно, и лишь Северус снова и снова делал им замечания. Наконец кто-то кого-то сразил, Гермиона со своего места не поняла, кто и кого, и часть собравшихся высказала своё недовольство исходом.

— Хорошо, Малфой, можете занять своё место. Вы, Поттер, должны чаще тренироваться.

Слова Северуса всё объяснили, и Гермиона с шумом выдохнула. Драко в очередной раз победил, как и всегда до этого. У его отца в этот раз не было повода выражать недовольство. Хотя, может Люциус зашёл ещё не столь далеко, и не делал сыну выговоров из-за обычных тренировок? Гермионе хотелось верить, что давление со стороны Малфоя-старшего всё же не столь сильное.

— Ты просто молодец! — Пэнси Паркинсон вскочила со скамьи и бросилась обнимать Драко, а он в ответ мягко погладил её по спине.

— Иначе и быть не могло, — сказал он, провожая Гарри взглядом.

На миг его глаза остановились на Гермионе, и та едва заметно улыбнулась. Внутри кипела лава из боли и сожаления. Она знала о нём больше, чем все в этом зале, и ей тоже хотелось поддержать его, сказать, что она рада его победе. Но всё, что она могла — тайная улыбка мимоходом. Нет, в её понимании дружба должна была выглядеть совершенно по-другому, и Гермиона в который раз получила напоминание: легко не будет.

— Только посмотри — это то, что надо! — Джинни подхватила Гермиону под локоть и подтащила к витрине. Косой переулок со всех сторон подзывал к себе яркими вывесками, но именно здесь, в магазине мадам Малкин, можно было найти то, ради чего и была сделана эта воскресная вылазка.

— Вот, видишь? Прелесть… — Джинни ткнула пальцем в покрытую синими блестками ведьмовскую мантию. — Что может быть лучше традиционного хэллоуинского наряда? Пойдём!

Она потянула Гермиону к двери, и та лишь успела оглянуться на Луну в поисках поддержки. Лучшая подруга поддерживать не намеревалась: пристроившись у витрины зоомагазина, рассматривала разноцветных птиц, неспеша поедая мороженое.

Гермиона досадливо вздохнула, позволяя Джинни втащить себя в двери, и радуясь хотя бы тому, что Лаванда заскочила в магазин косметики — рядом с ней было как-то особенно неуютно.

В магазинчике стоял полумрак и горел ладан: самое то для подобного места. Хотя весь этот антураж скорее заставлял голову кружиться, чем вызывал восторг.

— Осмотрись, — Джинни подтолкнула Гермиону в сторону вешалок, где уже занимались подбором нарядов сёстры Патил, а сама направилась штурмовать стойку, за которой читала книгу хозяйка лавки. Похоже, младшая Уизли была решительно настроена предстать во время празднества именно в образе ведьмочки.

Гермиона проводила её взглядом и, приняв неизбежность шопинга, подошла наконец к вешалкам. Ей было решительно всё равно, кем вырядиться на праздник, а потому она решила купить первый костюм, подходящий ей по размеру.

— Я бы предложила тебе выбрать кошку. — Голос Луны, прозвучавший неожиданно у самого уха, заставил Гермиону подпрыгнуть.

У подруги был дар передвигаться совершенно бесшумно, и это порой пугало.

— Я сделаю тебе кошачий макияж, будет здорово. — Луна сняла с вешалки обсуждаемый наряд и, не дожидаясь возражений, указала на примерочную. — Примерь.

На первый взгляд наряд и правда подходил по размеру, а покончить с примерками хотелось, даже не начав их, и потому Гермиона с радостью схватилась за этот шанс, устремилась к кабинке, думая о том, что если наряд подойдёт, она купит Луне ещё порцию мороженого.

Костюм сел почти идеально. Пятнистые леггинсы и джемпер, отороченный искусственным мехом воротник, пушистый хвост, многослойная юбка до середины бедра из трёх разных видов ткани и бархатные перчатки — всё это уже делало её похожей на какого-то диковинного зверька, а бурые ушки и выполненный Луной грим должны были довершить образ, превратив её в настоящую кошечку. Собственное отражение Гермионе понравилось, к тому же всё это гармонично сочеталось с шоколадного оттенка глазами, а в каком-то журнале писалось, что это немаловажный критерий.

Переодевшись в повседневную одежду, Гермиона аккуратно сложила наряд и с чувством выполненного долга направилась к кассе.

Луна уже стояла рядом с Джинни, и хозяйка магазинчика упаковывала ей что-то розовое.

— Это просто замечательно, — протянула подруга, окидывая одежду в руках Гермионы довольным взглядом. — Я же сказала, что тебе подойдёт.

— С меня мороженое. — Гермиона выгрузила наряд на стойку и протянула кредитную карту. Запоздало сообразила, что даже не поинтересовалась стоимостью проката, так что оставалось лишь надеяться, что папу не хватит удар.

— Когда я отказывалась от мороженого? — ухмыльнулась Луна.

* * *

В бальном зале, казалось, собрался не только весь университет, но и половина Хогсмида. От всевозможных нарядов рябило в глазах. Гермиона неуверенно переступила с ноги на ногу, и Джинни снова пришлось помогать ей преодолеть неуверенность. Кажется, у младшей Уизли это начинало входить в привычку. Гермиона умела быть настойчивой, но когда дело касалось вещей, смысла которых она не понимала, на неё нападал ступор. Вот если бы за маскарад добавляли баллы к общей успеваемости, тогда Гермиона была бы в числе первых, кто уже активно веселился бы на танцполе. Но баллы не добавляли, а потому главной целью вечера было: его пережить.

Гарри в свитере с принтом белоснежной совы тотчас повёл Джинни танцевать, Рон, наряженный крысой, вместе с Лавандой-кроликом направились за пуншем, и только Луна с Невиллом, как самая сдержанная и разумная из парочек, остались поддержать Гермиону в её одиночестве.

На Луне был вырвиглазный костюм бабочки, дополненный очками странной формы с едко-розовыми стеклами, Невилл же обошёлся чёрным плащом в стиле Дракулы, чем немного уравновешивал образ своей девушки.

— Не трогай руками лицо, — напомнила Луна. — Размажешь грим.

Гермиона кивнула. Образ кошки дался ей дороже, чем она надеялась. Подруга больше часа колдовала над ней, вырисовывая пятна и шерстинки. Розового треугольного носа вполне было достаточно, по мнению Гермионы, но Луна была настроена решительно. Казалось, хлопотать над кем-то ей нравилось больше, чем прихорашиваться самой.

— Сходим за пуншем или потанцуем? — Луна взяла и Гермиону, и Невилла за руки и нетерпеливо подпрыгнула. — Давайте уже делать хоть что-то.

Невилл никогда не был особым любителем танцевать, в первую очередь потому, что, по его словам, обе ноги у него были левые. Поэтому никого не удивило, что он выбрал вариант с пуншем.

Пройдя мимо мадам Максим, преподавательницы этикета, и её супруга Рубеуса Хагрида, крупного бородатого мужчины, работающего егерем, назначенных в эту ночь смотрителями порядка, они оказались у большого чана, наполненного насыщенной оранжево-розовой жидкостью, от которой пахло пряностями и апельсинами.

Невилл услужливо наполнил стаканчики и подал девушкам, а Гермиона в который раз ощутила себя неуютно. Нет, ни Невилл, ни тем более Луна никогда не дали бы ей ощутить себя лишней, но она прекрасно знала, что парочка с большим удовольствием провела бы вечер тет-а-тет. Можно было пойти, поискать какую-нибудь неприкаянную душу и забиться с ней напару в самый дальний угол, подальше от сочувствующих, а порой и насмешливых взглядов, но Гермиона не была уверена, что в этом зале есть хоть кто-то такой же лишний и одинокий, как она.

Мимо, как очередное напоминание о её несостоятельности, прошёл Драко со свитой. Сам он был одет зелёным змеем, сопровождавшая его Пэнси составила ему прекрасную компанию в образе очковой кобры, Крэбб и Гойл же подобно Невиллу ограничились тёмными плащами с высокими воротниками.

На Гермиону Драко взглянул лишь мельком, как делал почти две недели. Он не пытался с ней говорить, не звал увидеться, а Гермиона более не смела напрашиваться. Она успела уяснить, что не так уж и важна была ему её дружба, и предлагать себя, унижаясь снова и снова, она более не собиралась.

— В том году было поспокойнее, — Луна окинула взглядом зал. — Мы и правда учимся со всеми этими людьми?

Голос подруги звучал скучающе и несколько разочарованно. Гермиона знала причину: Луне хотелось танцевать, веселиться, и тема для разговора была подобрана явно лишь для того, чтобы скрыть неловкость. Портить друзьям вечер — это то, чего хотелось меньше всего.

— Вы пока танцуйте, а я отойду, — сказала она, отставляя опустевший стаканчик. — Если не смогу вас найти, позвоню.

Может и показалось, но в глазах Невилла мелькнула благодарность. Он, конечно, не любил танцевать, но любил проводить время со своей девушкой, один на один.

Ускользнув от друзей, Гермиона приметила Гарри и Рона, ведущих беседу у колонны. Третьей лишней в их компании она себя никогда не чувствовала, и пока в поле зрения не мелькали Джинни и Лаванда, можно было переброситься парой слов с друзьями.

— О чем речь? — спросила она бодро, втискиваясь между ними.

Рука Гарри тотчас легла на её плечо, обнимая.

— Ну что, Герми, веселиться будем?

Гермиона неуверенно пожала плечами.

— Я только за. Есть предложения?

— Есть, — Гарри взял её за руку и потянул на танцпол, лишь бросил Рону, чтобы тот не скучал.

Гермиона не ожидала подобного «веселья», но оценила порыв друга немножко расшевелиться, хоть и не понимала, с каких пор Гарри вообще любит танцы. Объяснение пришло незамедлительно.

— Научи меня танцевать вальс, — зашептал Гарри в волнении.

— Ты в курсе, что вальс под Ариану Гранде не танцуют? — Гермиона скептически приподняла бровь, пытаясь понять, серьезен ли друг или пытается шутить.

Гарри шутить не пытался.

— Я понимаю, но под конец вечера всегда включают медляк, и я хотел потанцевать с Джинни, а понял, что смогу только перетаптываться с ноги на ногу.

— Вот и перетаптывайся, для медляка особых танцевальных умений не нужно, не на конкурсе же. — Гермиона ощущала себя всё сильнее запутанной, хотелось бежать от неловкости и абсурдности сложившейся ситуации.

— Мне нужен именно вальс, хочу её поразить. — Глаза Гарри горели в предвкушении, и Гермиона даже восхитилась его рвением. Не каждый парень ради своей девушки был готов постигнуть танцевальные премудрости.

— Я бы с радостью, но с чего ты вообще взял, что я умею танцевать вальс?

Лицо Гарри мигом утратило краски.

— Я… Думал, что мадам Максим учила вас этому…

С каждой секундой он выглядел всё более разочарованным. Гермионе не нравилось быть причиной этого разочарования, но и научить тому, чего сама не умела, она не могла.

— Сожалею, но я изучала только этикет, не танцы.

Гарри выпустил ее руку, даже для приличия не протанцевав и минуты.

— Но ты можешь обратиться к Флёр Делакур, она прекрасно вальсирует. Уверена, если ты объяснишь, для чего тебе это, она не откажет.

Несмотря на предложенную альтернативу, Гарри взгрустнул ещё сильнее.

— Танец с тобой я ещё могу оправдать перед Джинни, но с Флёр… Придётся ограничиться топтанием на одном месте.

— Извини. — Гермиона отчего-то чувствовала себя предательницей. Гарри на неё рассчитывал, а она подвела.

— Да нет, это ты извини.

Друг печально улыбнулся и направился прочь, оставив Гермиону одну в толпе танцующих.

Вечер, не задавшийся с самого начала, с каждой минутой становился всё хуже.

* * *

Уйти одной из первых — вот чего хотелось больше всего, и всё же, когда Гермиона уже ухватилась за эту прекрасную идею, её друзья озвучили новый план.

— Перемещаемся в Хогсмид. Здесь уже ловить нечего. Конкурсы достали, эта бесконечная попса — тоже. — Рон с раздражением стянул с головы капюшон, открывая вид на взмокшие рыжие космы. — Жа-а-арко-о-о…

Гарри, который так и не дождался своего медляка, всё же согласно кивнул. Вероятно, решил, что вообще без танца лучше, чем с танцем, но без вальса.

— А мы ещё потанцуем, — Луна расцеловала друзей в обе щеки и утянула Невилла в центр зала.

Гермионе хотелось и вовсе от всего отказаться. Уйти в общежитие, смыть стягивающий лицо грим и просто почитать книгу, как она делала всегда. И всё же непонятно зачем она ответила «да». Наивно решила, что в Хогсмиде будет лучше?

Насколько в Хогсмиде хуже, она поняла, когда в «Трёх байках» обнаружила тщательно избегаемую компанию, состоящую из Драко и его друзей.

— Хорёк здесь, — протянул Рон недовольно.

— Ну и сдался он тебе. Не бузи. — Джинни поцеловала брата в щеку и увлекла Гермиону к свободному столику. Теперь, когда первые недели любовной лихорадки между ней и Гарри прошли, она старалась окружить вниманием абсолютно всех своих спутников.

Рон прошёл к столику, важно вздернув нос и демонстративно сел к Драко спиной. Лаванда тотчас заняла его привычным щебетанием. Как и все журналисты, она, хоть ещё не получила диплом, была жутко разговорчивой, а в случае с Роном ещё и очень приставучей. Впрочем, против этого он не был.

«Три байка» также преобразился в честь праздника. Под потолком летали картонные привидения и летучие мыши, у барной стойки расположилась ростовая фигура всадника без головы, а каждый стол украшали тыквы с горящими внутри них свечами.

Заказали какао и пончики, и всё это поступило на стол в алюминиевой посуде, соединённой между собой «тюремным» цепями.

— Ребята, — привлекла внимание Лаванда. — Я предлагаю сегодня ночью погадать. Вы как?

— На любовь будем гадать? — Джинни покосилась на Гарри, и на щеках её вспыхнул румянец.

— Лучше вызвать Кровавую Мэри. У-у-у-у, — Рон пошевелил пальцами, имитируя нечто ужасное.

Лаванда наградила его тычком под ребро и вернулась к разговору.

— Нет, мы вызовем духа, я присмотрела с утра в лавке спиритическую доску. Говорят, в универе водится неупокоенный дух Кровавого Барона, это некто вроде Синей Бороды. Он убил свою любимую, а после покончил с собой. Давайте зададим ему пару вопросов о преподах! Кто с кем шашни крутит, кто прикладывается к бутылке. Будет весело!

— А не боишься? — спросил Гарри, поправляя очки. — Если бы меня доставали с того света, я не очень-то был бы рад, что делают это по причине подобных глупостей.

— Ну хорошо, — сдалась Лаванда. — Тогда спросим, не влюбился ли в тебя Малфой. Пялится на нас уже полчаса.

— Очень смешно, — скривил губы Гарри. — Я вообще-то не по мальчикам.

Он крепче сжал руку Джинни, на что Лаванда лишь закатила глаза.

— И как, скажи мне, одно исключает другое?

— Хорёк и правда пялится? — переспросил Рон.

— Да, — подтвердил Гарри, отводя от столика Драко взгляд.

— Он, кажется, нарывается, — Рон стиснул кулаки, показывая свои серьёзные намерения.

— С каких пор людям запрещается смотреть на других людей? — вмешалась Гермиона.

— Ни с каких, — подтвердила Лаванда. — Мы же смотрим на него, что в этом такого? Врага лучше держать на виду. Так что, Герм, продолжай наблюдать, раз уж делаешь это упорнее каждого из нас.

Гермиона, застигнутая врасплох, встрепенулась.

— Я не… Так заметно? — Решение не отрицать очевидное было сейчас лучшим из вариантов. Только лишь войдя в помещение и увидев Драко, она сделала его своей целью. Почти не видевшая его целых две недели, она хотела понять, что же случилось такого, что он избегал её общества всё это время? Ведь казалось же, что они друг друга понимают.

Гермиона наблюдала, как он перебрасывается с друзьями шутками, как вешается на него Пэнси, не встречающая, однако, никакой отдачи, как он смеётся и как просто сидит, глядя перед собой. А потом Драко взглянул на неё, и ни один из них более не отрывал взгляда. Читать по глазам Гермиона не умела, равно как и выражать мысли глазами, да и можно было ли что-то разобрать с расстояния? Так что пресловутого клишированного «диалога взглядами» не состоялось, однако разорвать зрительный контакт было выше её сил. Даже теперь, когда Лаванда поймала с поличным, и Гермионе пришлось перевести взгляд на неё, она всё ещё ощущала, как Драко смотрит.

— За их столиком ничего необычного, — будничным тоном ответила Гермиона. — Только у Пэнси, кажется, прыщ на носу выскочил. Или это блёстка прилипла.

— Змей и змеевна, — Лаванда прицокнула языком. — Идеальная пара. Как думаете, они встречаются?

— Ой, а нам какая разница? — Джинни подняла свою кружку повыше, зазвенев цепочкой. — За друзей. За этот вечер. И за многие чудесные вечера, которые у нас ещё будут!

Тост был дружно поддержан, тема Драко закрыта, лишь только Рон обернулся пару раз, недружелюбно нахмурив брови.

А Гермиона снова пропала в голубых глазах, подернутых светло-коричневыми ресницами. И когда Драко, бросив что-то друзьям, поспешно покинул «Три байка», она не смогла усидеть.

«Вспомнив» о необходимости позвонить, она вышла следом, желая увидеть хотя бы удаляющуюся спину.

Спина действительно была, только намного ближе, чем она предполагала. Драко стоял на нижних ступенях бара и всматривался в ночь. Чешуйки на его куртке поблескивали разными оттенками зелёного.

Было холодно, но он стоял, сунув руки в карманы и, казалось, не замечал ничего вокруг.

Мир накрыла абсолютная тишина, лишь где-то вдалеке прошуршала колёсами по гравию припозднившаяся машина.

Гермиона обхватила себя руками, чтобы хоть немного согреться, и медленно подошла ближе. Она не рискнула нарушить тишину, просто встала рядом, и Драко, слегка скосив на неё глаза, хрипло бросил:

— Поехали.

Он не спрашивал, но и не отдавал приказ. Он словно заранее знал ответ. И когда он начал спуск к машине, Гермиона без малейших сомнений зашагала следом.

Тёплая вода приятно освежила лицо. Бурой грязной струйкой потекла в слив, постепенно сменившись светло-серой, а затем и прозрачной. Мягкое полотенце убрало лишнюю влагу со лба и щёк, и Гермиона, окинув себя оценивающим взглядом, удостоверилась, что от кошачьих пятнышек не осталось и следа.

Повесив полотенце на крюк, она сделала глубокий вдох и вернулась в комнату.

Драко ждал её, сидя на диване. Куртка с капюшоном, имитирующим змеиную голову, лежала теперь на подлокотнике, и Косолап мягко водил лапой по блестящим чешуйкам.

Увидев Гермиону, Драко поднялся, но делать шаг не спешил.

Всю дорогу ехали молча. Благо, больше не нужно было надевать очки виртуальной реальности — кажется, Гермиона всё же заслужила доверие.

— Зачем я здесь? — не в силах выдерживать тишину, спросила она.

— А ты не хочешь быть здесь? — Драко сделал шаг вперёд, но тотчас замер вновь, направив взгляд куда-то вбок.

— Ну, ты дал мне понять, что мне здесь делать нечего. Так что я не понимаю, зачем мы снова приехали в это место.

Драко заиграл желваками.

— Ты так решила? Всё это время думала, что я не хочу тебя видеть? Забавно, но я видел ровно то же самое, но с твоей стороны. — Он криво усмехнулся и двинулся к холодильнику. — Я надеялся, что мне не придётся объяснять очевидного, но, кажется, ты разбираешься во всём, кроме человеческих мотивов.

Гермиона не могла понять, что именно она ощущает. Радость, что она снова в этом гараже и с этим парнем, вину, что поняла его не так, или же злость, что он за две недели не посчитал нужным ничего ей объяснить?

Она заняла кресло, потому что не хотела, чтобы Драко садился слишком близко. Пока он ничего не объяснил, она не могла сказать наверняка, готова ли продолжать беседу, и не планировала говорить ни слова, пока не услышит его версию происходящего. И всё же ей пришлось сказать «спасибо», когда в руках её оказалась пачка сока.

— Скажи, что здесь меньше красителей и ароматизаторов, — прозвучало с надеждой.

Гермиона снисходительно кивнула.

— Я бы поспорила, — ответила она. — Но, в любом случае, я оценила порыв.

Драко опустился на пол рядом с ней. Всё повторялось с точностью до наоборот. Теперь она смотрела сверху вниз, он же доверчиво ждал, когда его подпустят ближе. Его было жаль, но Гермиона не чувствовала себя готовой это сделать так сразу.

— Ты ведь ждал меня, раз закупил сока. Тогда почему игнорировал?

Драко кивнул.

— Ждал. Но… В дуэльном клубе я многое понял. Мою победу поддержали лишь некоторые — в глазах сокурсников я — надменный мальчишка с раздутым самомнением. Я знаю это, ведь я должен быть таким ради успешности моей семьи. И я всегда знал отношение твоих друзей, но в тот день… — он опустил голову, собираясь со словами, и Гермиона, повинуясь порыву, коснулась его плеча. — Отец никогда не позволил бы мне вести дружбу с тобой, ты понимаешь. Только самые успешные, самые богатые и прочее, прочее, прочее. И я был готов не думать об этом. Но ты… Тебя тоже не поймут. Весь университет мигом поменяет о тебе мнение, свяжись ты со мной. Неприязнь, направленная на меня, спроецируется и на тебя. Поняв это, я решил, что не стану бросать вызов обществу. Решил проявить стойкость и не заговаривать с тобой, пока ты сама не захочешь этого. Если захочешь.

Драко поднял на неё глаза, и его рука накрыла её ладонь. Гермиона мягко улыбнулась, стараясь из последних сил сдержать бешено колотящееся сердце, и тихо призналась:

— Я хотела. И я ждала. Я понимаю, как важно для тебя сохранять всё в тайне, и я ни на миг не задумывалась, как раскрытие нашего общения может отразиться лично на мне.

— Ну вот, видишь. А стоило. — Драко подвинулся, когда Гермиона поднялась, и она с радостью присела рядом, склонив голову ему на плечо. Пачка с соком осталась забытой в кресле, но сейчас было не до неё.

— Я не знаю, какие выводы сделали мои друзья, когда я просто ушла из бара. Поверили ли моему сообщению. Но я точно знаю, что боюсь разоблачения только потому, что оно принесёт неприятности тебе. А студенты… Судачили и будут судачить, на то и студенты. Кстати, Лаванда вообще считает, что ты влюблен в Гарри.

Гермиона подняла голову лишь для того, чтобы увидеть недоумение на лице Драко. Затем, буквально секунды через две, гараж наполнил обоюдный хохот.

— Удивительная фантазия. Ей не журналисткой быть, а романы писать.

— Ну, правда потом она предположила, что Пэнси твоя девушка, и вроде как успокоилась.

— Пускай глупышка болтает. Я уже говорил: мою семью сплетнями не напугать. Хотя, если отец хоть на миг усомнится во лживости слухов, мигом приедет меня воспитывать. Надеюсь, у него ещё долго не появится подобного повода. — Драко прищурился, глядя на Гермиону, и в следующий миг его пальцы легли ей на лоб. — Немного краски осталось.

Палец мягко скользнул по линии роста волос, убирая остатки грима, и на лице Драко появилась улыбка.

— А что там Поттер от тебя хотел, кстати говоря? — спросил он, поднимаясь.

Гермиона приняла протянутую руку и тоже встала.

— Он стоял вот так, — Драко крепче сжал ладонь Гермионы и притянул её к себе чуть ближе. — И я думал, он хочет танцевать, но он постоял немного и ушёл. Почему?

— Ты видел? — Гермиона мысленно стукнула себя по лбу, потому как ответ на вопрос был очевиден. Однако Драко ответил без привычной ему едкости:

— Да, я видел.

— Он просил научить его танцевать.

— И ты отказалась? — вторая ладонь Драко нашла пальцы Гермионы и крепко их обхватила.

— Я просто не могла его научить, — ровным голосом ответила Гермиона, стараясь не думать о теплоте чужих рук, держащих её чувствительно, но мягко. — Я не умею танцевать.

— А я умею, — мурлыкнул Драко, опуская ладонь Гермионы себе на плечо. — Вальс, танго, самбу, хип-хоп.

— Хип-хоп? — Гермиона вскинула брови. — Не могу себе представить, чтобы твой отец оплачивал уроки хип-хопа, уж прости.

Тяжёлый вздох послужил первой реакцией на её слова.

— Достаточно пары слов о моём отце, чтобы ты смогла составить полную картину моей жизни? Нет, разумеется отец не платил за хип-хоп, с чего бы? Этот танец не исполнишь на королевском приёме, а стало быть он не имеет смысла. Нет, — Драко резко качнул головой. — Я учился сам, по видео-урокам. В лесу. Научился, теперь использую элементы хип-хопа во время выступлений на скейте. Уличный принц и появился лишь только потому, что я хотел показать своё умение людям. И при очередном выступлении Крума я просто вышел из толпы и бросил ему вызов. В подшлемнике, инкогнито. Думал, что это будет нечто разовое. А вышло… Полтора года батлов, примерно раз в два-три месяца. Хотя теперь я не уверен, что мне это нужно. Восторг публики, обожающей Уличного принца и ненавидящей Драко Малфоя. Куда важнее знать, что есть человек, который не разделяет меня на две ипостаси. И этот человек, кстати говоря, неплохо танцует.

Гермиона только теперь поняла, что они провальсировали вокруг кресла до самих скейтов, и с удивлением заметила руку Драко на своей талии. И как только она сумела упустить этот момент из виду?

— О, я даже не думала, что осилю вальс! — Гермиона неловко рассмеялась. — Но уж точно никогда в жизни не смогу повторить этого в одиночку.

— Сможешь. — Драко выпустил её из объятий и отстранился. — Могу научить, но уже не сегодня. Нужно доставить Золушку в дом мачехи до полуночи.

— Сапог забывать не собираюсь, я без него замерзну. — Гермиона не без удовлетворения отметила, что Драко улыбнулся. Он так мало улыбался в повседневной жизни, что даже самая мимолетная усмешка была крайне ценна. — Хвост тоже не отдам, мне костюм ещё в магазин возвращать. Так что давай признаем, что я не совсем Золушка и просто вернёмся в кампус?

— Как насчёт — забыть свой номер телефона, чтобы Уличный принц мог назначить новую встречу? — Драко извлёк из кармана смартфон и открыл телефонный справочник. — Так что? Согласись, так вероятность разоблачения будет куда меньше. Буду писать с левого номера, никто не поймет, с кем ты говоришь, даже если добудет твой телефон.

Гермиона продиктовала цифры. Продиктовала потому, что быть на связи хоть таким образом было куда лучше, чем не выходить на связь вовсе. И всё равно её гложило неприятное чувство: дружба должна быть не такой. Совсем не такой.

* * *

— Скорее, скорее, — Драко распахнул дверь гаража, и Гермиона, прикрыв голову сумкой, быстро перебежала из машины в тёплое помещение. — Скорее, снимай пальто.

У ног собралась уже целая лужа. Гермиона, стараясь не делать резких движений, дабы не забрызгать ничего вокруг, сняла верхнюю одежду, и Драко повесил её на крюк. Затем, так же осторожно расстегнув сапоги, Гермиона нырнула в мягкие тапочки и прошла к дивану. Косолап тотчас подошёл здороваться, но отпрянул, когда ему на нос упала холодная капля.

— Приготовься пока, я сменю лоток. — Драко направился в ванную комнату, а Гермиона, затащив кота на колени, открыла сумку. Учебник по зоологии упал на мягкую подушку, а вслед за ним отправились тетрадь и два карандаша.

Готовиться к лекциям вместе предложил Драко. Из всех предметов общим у них была только биология, оба знали её хорошо, но разве можно было отказаться от возможности совмещать приятное с полезным?

— Соседка тебя не хватится? — Драко включил чайник и засыпал в чашки растворимого какао. Самого дешевого, которое молодому человеку его сословия даже нюхать не полагалось. Однако, Драко его любил, и Гермиона разделяла его вкусы.

— Мне кажется, Луна что-то подозревает. Не в смысле, куда я хожу и с кем, а то, что я в принципе куда-то хожу.

Их прятки от всего мира длились третий месяц. Вечерами они переписывались, что порой затягивалось до поздней ночи, днями же делали вид, что не замечают друг друга. Гермиона даже перестала ходить в дуэльный клуб, хоть и очень хотела.

Она продолжала выслушивать в сторону Драко нелестные комментарии от своих друзей, он же не прекращал подшучивать над другими. Правда, делал он это уже без былого азарта.

И лишь иногда, в пустых коридорах, они, проходя друг мимо друга, позволяли себе соприкоснуться локтями или кончиками пальцев.

Дважды на неделе выезжали за территорию. Неизменно по воскресеньям и в произвольный будний день. Это было самое благодатное и долгожданное время. Луна, конечно, кивала на слова Гермионы, что той нужно заглянуть в библиотеку, но во взгляде её сквозило понимание. Ещё бы: скрыть счастливый блеск в глазах Гермиона была не в силах.

— Это всё мелочи. Понимать, что ты куда-то ходишь, не одно и то же, что знать, куда именно. — Чайник щелкнул, и Драко наполнил кружки. Оставив напиток остывать, он присел рядом с Гермионой и развернул учебник на нужной странице.

— А этот твой Уизел? — вопрос прозвучал неожиданно, во время повторения материала по сходству и различию клеток животных и растений. — Он с меня глаз не сводит. Не просек ничего?

Гермиона качнула головой.

— Не думаю. Он не умеет долго что-то держать в себе. Если бы он знал, то не стал бы этого скрывать.

— Хорошо. — Драко перелистнул страницу. — Так что, записываем?

Два часа работы подошли к концу. Наработки к докладу были готовы, какао — выпито, кот — выглажен, а дождь за дверью, казалось, только усилился, даже в помещении стало прохладнее. Драко включил кондиционер на нагрев, взял в руки любимую гитару. Каждый такой вечер заканчивался примерно одинаково: если погода позволяла, выходили со скейтом в лес, или Гермиона училась вальсировать, что получалось у неё с каждым разом всё лучше и лучше, а в дождь же не находилось более подходящего развлечения, чем старенькая гитара. Гермиона всё ещё слабо разбиралась в музыкальных исполнителях, но мелодии уже узнавала. В этот вечер Драко выбрал композицию Брайана Адамса, и Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь. Казалось, что струны живут своей жизнью, поют известную лишь им историю любви и прощения, и сама мелодия вплетается в вены щупальцами того осьминога, которого они совсем недавно здесь изучали.

Открыв глаза, Гермиона вспомнила, что мелодия не самодостаточна — у неё есть начало. Рука, колышущая струны. Ловкие умелые пальцы. Дух, рождающий прекрасные звуки, исключительно из порывов живого сердца. Нечто большее, чем просто звук — душа.

Достав из кармана смартфон, Гермиона включила камеру и сфокусировала её на руках, на грифе, на вибрирующих струнах. Ей хотелось сохранить этот момент в их маленькой вечности. Небольшое доказательство, что этот вечер и эта музыка были, и будоражили сердце.

«Щелк».

Мелодия прекратилась. Резко, будто выключили. Драко взглянул впервые за много месяцев зло и оскорбленно.

— Отдай мне телефон, — потребовал он жёстко. Лишь теперь Гермиона вспомнила об их договорённости обходиться без фото.

— Прости, — она сложила руки на коленях. — Я засняла только гитару. Не лицо.

— Телефон, — повторил Драко с нажимом и, отложив инструмент, требовательно протянул руку.

— Не говори со мной так грубо. Я сказала: я сняла лишь руки. — Гермиону понемногу начинало трясти от нервного напряжения. — Почему ты не веришь? Я покажу и сама, но не дави на меня.

— Проклятье, Грейнджер, отдай сюда чёртов телефон!

Он боялся, Гермиона видела это по его затравленному взгляду. Боялся разоблачения. И она могла бы это понять, если бы до того они не общались целых три месяца. У неё не было причин предавать, а его недоверие оскорбляло больше, чем грубое слово.

— Одни лишь руки, видишь? — с небывалым равнодушием Гермиона вложила телефон в протянутую руку. — Забирай фото вместе с мобильником, дарю.

Она встала, поспешно затолкала все вещи обратно в сумку и ринулась к порогу.

Драко позади неё замер, по-прежнему не в силах отвести от фотографии взгляд.

— Гермиона, я…

— Мне пора, — она скинула с ног тапочки и развернула поудобнее сапоги.

— Прости, я… Гермиона!

В голосе Драко звучало отчаяние. Он был потрясён и разбит, и Гермионе было бы жаль его, если б и самой всё ещё не было так больно от его недоверия.

— Прости, Драко, мне пора. Я ещё должна написать доклад про осьминогов.

Она чеканила каждое слово настолько равнодушно, как только могла, хотя внутри всё сотрясалось от боли.

Она продолжила обуваться, не глядя на Драко, только отметила про себя, что тот поднялся с дивана. Она нарочно не смотрела. Застегнула змейки на сапогах, потянулась за пальто. И тут Драко обнял её. Настолько нежно и крепко одновременно, что ноги подкосились.

— Я не осьминог, Гермиона, — зашептал он ей в волосы. — У меня всего одно сердце. Пожалуйста, не делай ему больно.

Слёзы брызнули из глаз сами собой, хоть Гермиона и пыталась сдержать их до последнего. Ей всё ещё было больно от его слов, но теперь ей было больно ещё и за него. Она не хотела становиться причиной его боли.

— Я не планировала использовать фото против тебя, — сказала она, чуть смягчившись.

— Я знаю. Прости меня, пожалуйста. — Руки обхватили ещё сильнее. — Не оставляй меня… Прошу.

— Весь твой страх в том, чтобы не остаться снова одному? — Гермиона, до того ощущающая, что готова уступить, вспыхнула с новой силой. — Я поняла, Драко. Наша дружба держится не на общем интересе, а на том, что, так уж вышло, я единственная, кто знает твой секрет, и ты вынужден принимать такую компанию?

— Это не так. Не так, Гермиона. Сперва это было так, я думаю. Поначалу ты стала моим единственным шансом чувствовать себя настоящим, вот только больше настоящего меня не существует в отрыве от тебя. Настоящий я — это тот, у которого есть ты. Пожалуйста, не лишай меня меня же.

Его хватка ослабла, но лишь для того, чтобы он смог её развернуть. Гермиона позволила это сделать с собой. Дала себя обнять и прошептать куда-то в висок:

— Ты очень важна для меня. Не уходи.

А потом она опустила пальцы ему на спину. Сперва неуверенно, затем крепче, и прошептала:

— Ты для меня — тоже. Не уйду.

Ветер противно шуршал за окном, бросая ветки на стекла. Гермиона в который раз беспокойно перевернулась в кровати, и Косолап, пробудившись, полез ластиться.

— Скучаешь без хозяина? — Гермиона взъерошила лохматую шерсть и посмотрела в окно.

Рождество выдалось совершенно не торжественным. Слякоть, дождь и ни одной снежинки.

Лёжа в тёплой постели, в которой спала с самого детства, рассматривая такие родные предметы интерьера — мягкие игрушки, книги, грамоты на стенах — Гермиона думала совершенно о другой комнате совершенно другого дома.

Отправляясь на рождественские праздники в Малфой-мэнор, Драко попросил её взять на недельку кота, так как, по его словам, с Гермионой Косолапу было бы куда лучше, чем в специализированной гостинице. Нагрузил полным набором кошачьего приданого, начиная с лотка и когтеточки, заканчивая мисками и целым пакетом корма. Потом проводил до поезда, и Гермиона в сотый раз ощутила сожаление, что их дружба должна оставаться тайной. Потому как пока остальные студенты тепло прощались с товарищами, она не могла даже рукой махнуть в сторону припаркованного у кромки леса авто.

И всё же одинокой Гермиона себя не ощущала. Под боком находился самый тёплый в мире кот, а сообщения от Драко, Луны и Гарри приходили с завидным постоянством.

Гарри, чья семья и так проживала рядом с университетом, а, стало быть, с ней он виделся регулярно, решил провести каникулы у крестного, и от него часто прилетали фотографии Сириуса, творящего безумства. Искупаться в реке в плюс пять? — запросто! Походить на руках? — пожалуйста. Съесть таракана? — так вот они, жареные, хрустящие! Сириус Блэк любил ставить себе невыполнимые задачи и в итоге совершать невозможное. А порой и не совсем законное.

Луна же проводила праздники с отцом и Невиллом. Они сняли на недельку небольшой домик у океана, и Гермиона получала фотоотчет буквально каждые полчаса. Закаты, виды, фото Невилла, прикрывающегося от камеры, селфи Луны, кривляющейся на пару с отцом — было от чего улыбнуться и чем восхититься.

Драко же в день прощания пообещал не терять связь и показать жизнь своей семьи изнутри, и это обещание сдерживал: за три дня прислал уже с сотню разных фотографий самых значимых для себя мест. Беседку, где любил проводить время летом; пруд, на котором, по его словам, в тёплое время года жили лебеди; библиотеку, где большая часть книг была прочитана им как минимум по одному разу; музыкальный зал, где на протяжении бесконечных часов мучил фортепиано или скрипку, но больше — самого себя; вид из окна на далёкий лес и бесконечные поля, и её: почётную стену, уставленную кубками и обвешанную медалями. И если грамоты Гермионы сплошь были выданы ей за науку и победу на всевозможных гуманитарных мероприятиях, то награды Драко сводились к музыке, танцам и футболу. Была ещё одна за скáчки и, кажется, одна за фехтование. За всё, в чём был хорош наследник Малфоев, но не Уличный принц.

Мысль об этом не давала заснуть, и хотя на утро была запланирована семейная вылазка в город, Гермиона никак не могла заставить себя хоть немного поспать.

— Мы сделаем твоему хозяину подарок. 

Она решительно села в кровати, окончательно смирившись с тем, что спать этой ночью не будет вовсе. Восстановить вселенскую несправедливость Гермиона вознамерилась всерьёз. Уличный принц заслуживал награду за дело, которое действительно любил.

— У меня здесь есть волшебный сундучок, — обратилась Гермиона к коту и, убрав одеяло в сторону, коснулась ногами пола. — Не смотри, что он внешне маленький, — она встала на колени, вытащила из-под кровати резной ларчик и оглянулась на кота. — Внутри него столько богатств, что иногда он кажется бездонным.

Косолап, правда, интереса не проявил, взобрался на подоконник и очень скоро заснул, устроившись между стопками сложенных там книг. Гермиона же не спала до самого утра, припоминая все тонкости и секреты, которые любила ей раскрывать в детстве мама.

Лепка всегда казалась чем-то бессмысленным и пустым, и только теперь Гермиона признала, что работа с самозатвердевающей массой — занятие полезное не только для маленького ребёнка или дантиста.

Лишь на рассвете, рассмотрев пока ещё мягкую поделку, она пришла к выводу, что справилась: рождественский подарок для Уличного принца был готов. Впервые она не пыталась сделать что-то идеально и правильно, и, пожалуй, в первый раз в жизни вложила в созданный предмет не просто умения, а всю свою душу.

Ночной подвиг, однако же, сделал Гермиону несколько рассеянной во время прогулки с родителями. В кафе она клевала носом над чудесным пирожным в форме рождественской ели, в магазине подарков надолго зависла у стенда с упаковочной бумагой, но, вопреки всему, сувениры для друзей купила и была готова к долгожданной встрече.

Всего неделя оставалась до того, как она вновь должна была увидеть каждого из них, и мысль об этом согревала сильнее всего.

* * *

Хогвартс-экспресс сбавлял обороты, обещая в скором времени доставить своих пассажиров по месту назначения. Гермиона в сотый раз проверила свои пожитки, придвинула ближе переноску и сверилась с часами. Прибывали с небольшим опозданием, но Рон, встречающий на перроне, даже не разворчался по обыкновению.

— С приездом, — поприветствовал он несколько отстранённо. — Завела кота?

— Только временно. Он сегодня уже возвращается к хозяину, если повезёт.

Рон безучастно повёл плечами и, перехватив чемоданы, повёз их в сторону своей машины.

Вообще-то Гермиону должен был встретить Гарри, но тот задержался у крестного чуть подольше, чем намеревался, а потому приехать планировал теперь только к началу занятий. Рон же, желавший больше времени провести со своей девушкой, вернулся в университет на два дня раньше срока. Гермиона тоже предпочла оказаться в общежитии заранее. Раньше Луны, по крайней мере, чтобы избежать более похожих на допрос выяснений, не тот ли с ней самый кот, чья шерсть время от времени цеплялась на одежду.

Настроение у Рона было явно не из лучших. То, с какой грубостью он втолкнул чемоданы и когтеточку на заднее сидение, с каким грохотом захлопнул дверцу, говорило о высшей степени раздражения. И Гермионе было тем страннее, что друг всё ещё не срывался лично на неё.

— Всё хорошо? — осторожно уточнила она, занимая переднее сидение.

— Прекрасно, — буркнул Рон. — Если не считать того, что Лаванда ещё два дня не приедет. Шоппинг с подружками, — зло выплюнул он. — Шоппинг, мать его, с подружками. А Билл звал сходить на футбол. Нужно было согласиться.

Масштабы трагедии становились всё понятнее. Дело было даже не в отсутствии Лаванды, а в невозможности теперь посмотреть игру со старшим братом.

— Ты можешь провести время с пользой, — пожала плечами Гермиона. — Повторить психологию, например. Помню, у тебя с ней были проблемы.

— Проблемы, — фыркнул Рон и вытащил из бардачка глянцевый журнал. — Вот у кого точно нет проблем. Идеальный мальчик, чтоб его.

Журнал оказался в руках Гермионы, и она увидела всё семейство Малфой в холодной атмосфере роскошного особняка. Лицо Драко было «подправлено» маркером с особой ненавистью. Рога, усы, большие зубы и дьявольский хвост за спиной.

— Уверен, у Хорька нет никаких проблем. И его девушка не бросает ради шоппинга с подругами. Вон, даже на каникулы вместе ездили.

Чтобы понять, о чем он говорит, Гермиона пролистала журнал, нашла статью и снова столкнулась с изуродованными фото Драко в кругу семьи. На фотографии с пышной ёлкой, рядом с аристократическим семейством обнаружилась улыбающаяся во все тридцать два идеальных зуба Пэнси Паркинсон, от одного вида которой Гермиона ощутила скребущую сердце тоску. Она не претендовала на место той девушки, но сама мысль, что она не достойна открытой дружбы, в то время, как Пэнси гордо демонстрируют миру, вызвала болезненное ощущение опустошенности. Вернув журнал другу, Гермиона опустила голову на кошачью переноску и прикрыла глаза.

— Нам никогда не стать и близко такими же успешными, как они, — Рон повернул ключ в замке зажигания, и машина ощутимо задрожала. — Хоть десять шкур с себя спусти, а всё равно останешься на дне. Так что нет, спасибо, я лучше мяч попинаю, смысла что так, что так — ноль.

Рон был прав, Гермиона знала это, а потому промолчала. Чтобы голос не предал, и ещё потому, что признавать его правоту было очень больно.

* * *

Она ждала этой встречи целую неделю. Скучала так сильно, как не скучала ни по кому из своих друзей, и вот теперь Гермиона стояла возле знакомой темно-вишневой Ауди, крепко сжимая кошачью переноску в руке, и не решалась подойти ближе.

Снова прятки. Снова пришлось петлять по кампусу, выискивая местечко, где их не смогут засечь посторонние взгляды. С когтеточкой и набором мисок подмышкой делать это было не так и легко. И всё потому, что она была недостойна подобного общества. Самооценку это уж никак не поднимало.

— Привет! — Драко вышел навстречу и перехватил кошачьи пожитки. — Рад тебя видеть.

Он лишь мимоходом улыбнулся, потому что наследник Малфоев не мог позволить себе прилюдно улыбаться представителю низшего сословия. И пускай родители Гермионы были людьми в целом успешными и уважаемыми, рядом с наследником древнего аристократического рода она ощущала себя на самом дне.

Слишком разные даже для того, чтобы быть друзьями.

— Садись.

Драко забрал кота и открыл дверцу машины. Гермиона медлила, хоть и очень хотела принять приглашение. Почти четыре месяца дружбы — этого ли не было достаточно, чтобы перестать сомневаться? Перед глазами всплыло фото из журнала. Такие, как Гермиона, на обложку не попадают.

— В другой раз, ладно? — она качнула головой и сцепила руки в замок. — Хочу подготовиться к занятиям. И нужно ещё Рона прогнать по психологии…

Она закусила губу, понимая, как нелепо звучат её слова. Драко явно не поверил.

— Что случилось? — спросил он взволнованно. — Мы можем поговорить об этом в машине?

Хотелось отказаться, трусливо сбежать от объяснений, но Гермиона понимала, что этот разговор рано или поздно должен произойти, а потому кивнула и позволила себя усадить.

Уже знакомый журнал, помятый и растрепанный, тотчас бросился в глаза. Он лежал на заднем сидении, ныне придавленный когтеточкой, и всё, что можно было рассмотреть — обложку, также, как и в предыдущий раз исправленную маркером. Только в этот раз не было ни усов, ни рогов. Клоунский нос, широкая улыбка и вертикальные полосы под и над глазами.

Драко, занявший водительское сидение, проследил за взглядом Гермионы и обреченно застонал.

— Рождественский цирк, устроенный папочкой. Ничего особенно. Но, если хочешь, потом покажу.

— Я уже видела, — Гермиона перевела на него взгляд, и крепость сдалась. На лице Драко было написано нескрываемое отвращение, связать которое со злосчастным журналом не составило труда. Спорить, а уж тем более сбегать она просто теперь не могла. Его мир, в котором ей не было места, был также миром, в котором не было места ему самому. И в этих странных условиях самым главным было просто оставаться рядом.

— Каникулы прошли не так, как тебе того хотелось? — понимающе спросила Гермиона.

Драко вывел машину на дорогу и дал по газам. Переноска, закреплённая ремнями безопасности, лишь немного качнулась.

— Мне не хотелось никак. Не хотелось строить из себя идеального мальчика, образ которого у меня самого вызывает лишь тошноту. Не хотелось терпеть Пэнси с её папашей, которых отец пригласил только потому, что они состоят в одном дурацком клубе, и присутствие таких гостей «непременно добавит престижа Малфой-мэнору». А уж как подогреет интерес общественности присутствие Пэнси на семейном фото! — Драко зло ударил по рулю. — Если бы не мама, я сошёл бы с ума!

Он был так раздражен, что хотелось скорее перевести разговор на что-то нейтральное.

— Я видела в журнале. Твоя мать — красивая женщина.

— Она не просто красивая, — качнул головой Драко. — Она идеальная. То есть, идеальная, как мать. На самом деле. Мне повезло. Только нежелание причинять ей боль и вынуждает меня плясать под отцовскую дудку.

— Если твоя мама действительно хорошая мать, правда о тебе-настоящем не причинит ей боли, — осмелилась возразить Гермиона.

— Нет, конечно же нет, — Драко свернул к гаражам, и машину ощутимо подбросило на ухабе. — Её расстроит моя ссора с отцом. А она непременно произойдёт, узнай он про скейт, гитару и всё прочее.

— И про меня… — Гермиона в очередной раз ощутила, что рядом с Драко ей не место, но — вот уж насмешка судьбы! — именно её общество служило настоящему Драко поддержкой.

— Я рассказал маме о тебе, — признался он, останавливая автомобиль.

Короткая фраза заставила сердце дрогнуть, и Гермиона сильнее вцепилась в шлейку своей сумки. Это было неожиданно и… Страшно. А что, если «идеальная мама» высказалась против их общения?

— Я опустил детали своей второй жизни, разумеется, но сказал, что общаюсь с тобой. Отец бы тотчас побежал наводить справки, начиная с материального и общественного положения твоей семьи, заканчивая тем, какую туалетную бумагу вы используете. Не шучу, он дотошный до абсурда. Хотя, думаю, одного упоминания о том, что вы не принадлежите к элите, хватило бы, чтобы потерять к вашей семье всякий интерес. Мама же… Она сказала, что я стал спокойнее. И ещё, что моё лицо озаряется, когда я говорю о тебе, а значит, ты заочно ей нравишься.

Гермиона ощутила смущение. То, что говорил Драко… Безусловная симпатия к ней Нарциссы Малфой, показалась чем-то невероятно важным, а потому бесконечно волнительным.

— Передай ей, что я очень благодарна за её доверие, и что она прекрасный человек. Я понимаю теперь, как ты сумел сохранить в себе такого Драко. Это ведь всё она и её любовь к тебе.

Драко улыбнулся. По-особому тепло, как не улыбался ещё никогда.

— Передам. Спасибо.

* * *

Он подарил ей микроскоп. Запомнил, как она однажды сетовала, что в кабинете биологии они недостаточно мощные, и купил. Дорогой, в сторону таких Гермиона никогда и не смотрела. Поначалу был порыв отказаться, но в последний миг она решила избежать бессмысленных и оскорбительных торгов, и ограничиться словами благодарности.

— Это просто невероятно! — подавшись вперёд, Гермиона чмокнула Драко в щеку, а он приобнял её одной рукой.

— Рад, что нравится.

— Безумно нравится! — крепче прижав заветную коробочку к груди, Гермиона искренне выдохнула:

— Спасибо.

— С Рождеством, — прошептал Драко ей в макушку. — У меня это лучшее Рождество за долгие годы, поверь. Пусть и слегка запоздалое.

— Я читала, что в славянских странах Рождество празднуют после Нового Года! — припомнила Гермиона. — Так что с какой-то стороны поздравление даже опережает событие. И, кстати, не думал же ты, что останешься без подарка?

Ладонь Драко, сжимающая ее плечо, дрогнула. Неужели он не ожидал ничего взамен? Неужели в его мире подарки не радуют?

— Это вовсе не обязательно, — замялся он. — Я не думаю, что ты должна была тратить деньги на…

— Я не тратила! — Гермиона вывернулась из его рук и, отставив микроскоп, раскрыла сумку. — Дарить подарок тому, у кого есть всё — задача не из лёгких. — Стараясь скрыть неловкость, она рассмеялась. — И потому я решила сделать его сама. Надеюсь, он придётся тебе по душе.

Она вытащила упакованную в яркую обёртку продолговатую коробочку и, смущаясь с каждым мгновением всё сильнее, протянула подарок Драко.

Он, заинтригованный и удивленный, опустился на диван и аккуратно снял глянцевые слои. Сперва на глаза ему попалась открытка, в которой, дабы не вызывать подозрений у возможных случайных свидетелей, Гермиона написала лишь два слова: «Счастливого Рождества!».

— И тебе счастливого Рождества, — Драко улыбнулся одними глазами и кивнул. — Садись, чего стоишь?

Сесть Гермиона не могла. Она ощущала такое волнение, что, казалось, в позвоночник вбили железный штырь, не дающий не то что сесть — шевельнуться. Драко не стал настаивать. Открыл коробку, развернул оберточную бумагу и… замер.

— Так плохо? — Гермиона закусила губу и нервозно смяла край свитера.

Тишина длилась несколько долгих секунд, затем Драко всё же вытащил кубок из коробки и опустил рядом с собой на диван. Поблескивающий серебристой краской маленький скейт на вершине рампы, небольшой постамент и приклеенная к нему табличка, покрытая бесцветным лаком для ногтей. «Лучшему скейтеру года» — ничего более подходящего Гермиона не придумала. Она нарочно не вписала год, чтобы кубок не потерял актуальность вообще никогда. Не поставила и имя, не зная, предпочтет ли Драко скейтерский ник или реальную фамилию.

— У тебя много наград, — сбивчиво пояснила она. — Но нет ни одной, которая была бы на самом деле важна тебе-настоящему…

— Теперь есть, — Драко поднял на неё глаза и с невероятной тёплой добавил:

— Спасибо.

— С Рождеством, — повторила Гермиона последовательность их недавних реплик.

Драко снова взглянул на кубок. Кривоватый, с неравномерно нанесённой краской — Гермиона видела массу недостатков — для Драко он, казалось, был сейчас самой важной вещью на свете.

— Спасибо, что веришь в меня. — Он поднялся, временно отставил кубок на холодильник и вернулся к Гермионе.

Она всё ещё стояла у дивана, пытаясь прийти в себя после охватившего их обоих волнения. Гермиона и представить не могла, но её подарок оказался куда более ценным, чем она думала. А ведь ещё несколько минут назад она всерьёз считала его никому не нужным мусором!

— Правда, Гермиона, спасибо, — Драко шагнул ещё ближе, и его руки крепко обвили её хрупкие плечи. — Спасибо, что всё же нашла то, чего у меня не было.

— Но должно быть. Не из пластика. Настоящий кубок. — Гермиона теснее прижалась к Драко щекой, вдыхая такой привычный запах его одеколона. — Я верю в тебя. И всегда буду верить.

— Постараюсь тебя не подвести. — Драко выдохнул это с такой грустью, что плакать захотелось.

Обняв его в ответ, Гермиона прикрыла глаза и мысленно отругала себя за утренние сомнения. Она была нужна Драко. Тому, настоящему, который продолжал храбро бороться против всего мира.

— Я очень скучала, — призналась она, хотя сделать это и было трудно. Но ведь он обнажил перед ней душу, настало время сделать то же самое.

— И я. Я тоже очень скучал, — выдохнул Драко и поцеловал Гермиону в лоб.

— А потом у Невилла зазвонила напоминалка, и — представляешь — он не смог вспомнить, для чего её выставлял! — Луна усмехнулась и сделала пометку в блокнот. — Ну, а ты — помимо общения с родителями — занималась чем-то интересным?

Гермиона уже собиралась ответить, что в её жизни за время каникул ничего необычного не произошло, как вдруг в кабинет, громко смеясь, ввалилась компания Драко, и слова застряли где-то в горле.

«Интересно было? Заняло, наверное, весь день? Как всегда: сделали тысячу снимков, чтобы потом выбрать всего пять?»

Вопросы сыпались на Драко со всех сторон, но он не спешил отвечать. Сперва занял своё привычное место, пройдя мимо Гермионы так, словно они не знакомы, не спеша подготовил учебник и тетради, и лишь потом, откинувшись на спинку стула, начал отвечать.

— Снимали час, не больше, но ещё часа два возились с аппаратурой. Таскали камеры по всему дому, подбирая лучшие ракурсы. К счастью, в эти перерывы можно было спокойно выпить кофе. И да, нащелкали снимков пятьсот, часть попадёт в другие журналы. Ждите.

— И что: интервью давал? — Симус, который всегда старался держаться от Драко подальше, всё же не удержался и подключился к беседе. Гермиона же продолжала делать вид, что её диалог вовсе не интересует, и лишь вполглаза посматривала в том направлении.

— А тебе какое дело? Ты читать хоть умеешь, Финниган? — гоготнул Гойл.

Его шутку поддержал Крэбб, а вскоре к их смеху присоединились и остальные. Драко же лишь смотрел на стол перед собой, впервые за всё время не принимая участия в подобном балагане.

— Интервью давал мой отец, — ответил он, когда взрыв хохота стих. — Я пока не добился тех высот, о которых мог бы рассказать. Потому я — мы все — здесь, верно? Чему-то научиться и кем-то стать. Чтобы потом было о чём говорить с журналистами. — Он раскрыл учебник, показывая, что больше не намерен ничего обсуждать, и прочие студенты были вынуждены расползтись по своим местам.

— Странный он какой-то. Малфой. — Луна изучающе посмотрела на объект обсуждения и пожала плечами. — Вроде как и раньше, а вроде и другой.

Гермиона лишь неопределённо хмыкнула, на миг встречаясь с Драко глазами. Никакого общения на людях. Ни одной даже самой мимолетной улыбки. Но смотреть, хоть иногда, не возбранялось, и оба пользовались этой, пусть и очень мизерной, возможностью быть ближе.

— Итак, мои дорогие. Надеюсь, дух Рождества выветрился из ваших милых головок и вы сможете полностью отдать себя нашему предмету. — Профессор Спраут прошла в двери и заняла своё место за массивным столом. — Сегодня мы…

— Снег! — Выкрик Сьюзен Боунс оборвал монолог профессора, и тотчас учинил переполох в помещении. Снега, который за декабрь так и не порадовал своим появлением, ждали все. Забыв о правилах и манерах, студенты рванули к окнам, чтобы увидеть — наконец-то! — главное событие зимы.

Гермиона решилась выглянуть в окно одной из последних. Продвигаясь через ряды, она оглянулась назад, чтобы убедиться — Драко остался сидеть на месте. Наследник аристократического рода никогда не побежит ловить снежинки. Пользуясь тем, что сокурсники отвлечены, Гермиона и Драко обменялись улыбками, и затем она всё же подошла к Луне и Невиллу, и обратила взор в одном направлении с ними.

Снег, который ещё минуту назад только начал обозначаться, сейчас сыпал густо, а хлопья были крупные, узорчатые. Пара снежинок успела прилипнуть к стеклу. Идеально симметричных, блестящих. Захотелось изучить пару таких красавиц под микроскопом. Вот только в помещении они бы растаяли прежде, чем оказались на предметном стекле.

— Пожалуйста, займите свои места, — напомнила о своём присутствии профессор Спраут, и нехотя все вернулись за столы.

— Очень надеюсь, что к концу дня снега будет хотя бы по щиколотку. — Луна села и придвинула к себе учебник. — Невилл грозился накормить меня снегом. Что ж, у меня ровно та же цель.

— Готова помочь тебе в твоём крестовом походе. — Гермиона бросила взгляд на Драко, шутливо отвешивающего подзатыльник Крэббу. Всё равно увидеться с ним раньше выходных теперь едва ли вышло бы, а потому можно было для разнообразия провести время и с другими своими друзьями.

Однако стоило только раскрыть тетрадь, как все планы рухнули в бездну. Между страниц обнаружился бумажный журавлик, на крыле которого было выведено всего одно слово: «Сегодня».

* * *

День тянулся крайне медленно. Гермиона то и дело поглядывала в окно, считая минуты до предстоящей встречи. Гарри трижды упрекнул её в рассеянности, и Гермиона трижды сослалась на головную боль.

Мыслями она была не рядом с ним, а в бесконечных поворотах корпусов, пытаясь угадать, где сейчас находится Драко, чем занимается, вспоминает ли её так же, как и она его.

— Здесь налицо любовная лихорадка, — подметила Лаванда, на что Рон лишь раздраженно фыркнул.

Со своей девушкой он уже почти неделю не разговаривал, никак не желая простить ей пропущенный футбольный матч.

— Я не сплю как следует ночами, штудирую материал, так что ничего удивительного нет. Выпью кофе и пройдёт. — Гермиона и сама не особо верила в правдивость своих слов. Она всё сильнее убеждалась, что в словах Лаванды есть доля истины. Никогда и ни по кому она прежде не скучала так сильно, ни в ком не испытывала такой бесконечной потребности. То, что прежде Гермиона характеризовала, как тягу к запретному, кажется, начинало перерастать во что-то ещё более невозможное.

Рассеянно покопавшись в своём шкафчике, она выудила совершенно не тот учебник, который хотела, и окончательно убедилась, что мысли ей в кучку не собрать.

Думать, что их с Драко тайная дружба — лишь временный этап, было привычно. Знать, что однажды пути разойдутся навсегда было очень неприятно, но в целом Гермиона была готова к этому. Но потерять того, чьи целомудренные объятия заставляют коленки подкашиваться, а сердечный ритм сбиваться, было равноценно схождению в ад. Нежелательные чувства, жажда всё время быть рядом, потребность в улыбках, которые не нужно скрывать — всё это нужно было задушить на корню, чтобы ещё один год иметь возможность просто быть рядом. Быть тем другом, на которого Драко рассчитывал.

— Ты совсем рассеянная сегодня. — Гарри отобрал у Гермионы учебник и вернул его на полку. — Тебе лучше сходить в общежитие, поспать час-другой. Мы предупредим Макгонагалл, чтобы не докладывала директору. Правда, ты ведь и так все предметы давно знаешь. Из-за одного прогула небо не обрушится.

Гарри, заботливый Гарри, всегда готов был поддержать и прикрыть, но было нечто, с чем не смог бы помочь даже он. Гермионе нужен был повод, чтобы ощутить к Драко хоть немного меньшую привязанность.

— Я и правда не пойду на химию, — она мотнула головой и решительно выгрузила из сумки все учебники. — Схожу к вам в Дуэльный Клуб. Смогу и отдохнуть, и поддержать.

— Гермиона, прогуливающая лекции, — Рон недоверчиво покосился в её сторону. — У тебя точно жар.

Жар или нет, но уже через пятнадцать минут Гермиона сидела на знакомой скамье позади друзей. Рядом щебетали Джинни и Лаванда, по центру зала всё так же размеренно прохаживался Северус.

Но Гермиона пришла не к ним. Она хотела снова увидеть то, что непременно должно было отдалить её от Драко: Пэнси Паркинсон, вешающуюся ему на шею на правах… Девушки?

Драко ни разу как не подтвердил, так и не опроверг отношений с Пэнси, и если прежде Гермионе это не казалось хоть немного значимым, теперь всё внутри неё тянулось узнать: в каком статусе находится Паркинсон. И какая-то часть неё даже хотела увидеть подтверждение их роману.

Однако всё было ровно как и в прошлый раз: Пэнси липла, Драко не реагировал. Потом Северус вызвал его на центр зала, и до конца занятия Драко фехтовал в паре с Забини. А после… После он вышел из зала, не оглянувшись ни на Крэбба с Гойлом, ни на Пэнси, ни на Гермиону. И только сообщение, пришедшее на телефон десятью минутами позже, подтвердило, что он всё ещё помнит об их встрече.

«Снег не будет вечным. Мы с ним ждём тебя».

Глупую улыбку, бесконтрольно вспыхнувшую на губах, у Гермионы подавить не вышло. Она могла бесконечно пытаться что-то изменить, в чем-то себя уверить, но, кажется, впервые столкнулась с тем, что нельзя взять под контроль рационального ума. С чувствами.

* * *

Снега навалило много. Даже больше, чем Луна надеялась. Местами он доставал до колен, к тому же был сухим и хрустящим. Идти по нему, протаптывая нехоженые тропы, было трудно, но усилия стоили того. Ощущения были прекрасными. Словно зима смилостивилась и решила устроить настоящую зимнюю сказку. Даже дышалось легче, хоть морозец и щипал щёки.

— Зимний лес — это нечто волшебное. — Драко, идущий чуть впереди, остановился. — Аккуратно, здесь небольшой спуск.

Он протянул руку, и Гермиона непроизвольно отпрянула. Больше всего ей хотелось коснуться его, вот только на биологии что-то изменилось. Словно с первым снегом проснулось нечто потаённое, и теперь вся жизнь встала — подобно Сириусу — с ног на голову.

— Ты чего? — Во взгляде Драко читалось беспокойство.

Гермиона качнула головой.

— Я так не могу. — Она сама не знала, что собирается говорить, но чувствовала, что не может молчать. — Я слишком привыкла к тебе, Драко. Видеться с тобой стало чем-то сродни естественной потребности, и я едва пережила каникулы.

Драко слушал, не перебивая, и лишь морщина на его лбу выдавала тревогу.

Говорить было трудно. Нужно было тщательно подбирать описания эмоций и чувств, чтобы показать их максимально правдиво, при том, всё же, упустив главное.

— Я сегодня много думала. Об учёбе, о будущем, о нашей роли в жизнях других людей, и поняла, что ведь через год всё закончится. Каждый из нас вернётся домой, общение станет в принципе невозможным, и я… Я не знаю, как смогу это пережить.

В глазах Драко мелькнуло понимание. Гермиона не удивилась бы, скажи он, что думал уже о подобном. Но Драко сказал нечто другое.

— Я готов принимать любую жизнь. Готов заниматься любой профессией. Отречься от скейта, гитары, от всего, что составляло меня-настоящего прежде.

Он сделал шаг вперёд, и Гермиона снова отступила. Снег противно забился в сапоги, но сейчас было совсем не до него.

— Но никто никогда не сможет приказать мне оборвать наше общение. Пусть будет скандал, мне плевать. Я готов на это, потому что впервые нашёл что-то действительно достойное, чтобы за это бороться. Не бойся, Гермиона. Тебе не удастся отделаться от меня так просто.

Он был совсем близко, говорил такие волнительные вещи, и мозг в очередной раз напомнил, что нужно удерживать сердце подальше от соблазнов. Желая разрядить обстановку, Гермиона зачерпнула горсть леденящего ладонь снега и бросила его в Драко. Сыпучий и лёгкий, он большей частью даже не долетел до цели, но Драко принял игру и бросился к Гермионе в попытке поймать её.

Петляя как заяц между деревьями, она понимала, что друг даёт ей фору. Бежать по снегу было жутко неудобно, а сильные ноги футболиста, к тому же куда длиннее, чем её собственные, давали Драко немалое преимущество.

И всё же он не приближался, лишь грозился, что поймает и искупает в снегу, и лишь когда дыхание окончательно сбилось, сердце бешено заколотало, а по спине неприятно скользнула струйка пота, Гермиона сдалась. Оставалось надеяться, что за время этой незатейливой игры сложный разговор утратил актуальность, забылся и более не повторится.

— Ты меня утомила. — Драко, грозящийся забросить Гермиону в сугроб, сам рухнул в снег, раскинув руки и ноги наподобие звезды. — Давно так не безумствовал. Мальчики моего круга не играют в снежки и не делают ангелов в снегу. Они чинно лепят снеговика на специально установленной территории, и, если уж совсем в идеале, придают ему лицо нашего премьер-министра.

Он глухо рассмеялся и прикрыл глаза.

Гермиона стояла и любовалась умиротворенным выражением его лица. Было в Драко всё ещё что-то мальчишеское, придающее ему самый невинный вид. Облепленное снегом пальто показалось куда более правильным, чем идеальный брючный костюм, безликий и холодный.

Драко всегда был лишён того, чего ему на самом деле хотелось. Развлечений, увлечений, друзей. И хоть общение с ней могло ухудшить его отношения с отцом, Гермиона поняла, что должна позволить это. Драко заслужил того, чтобы, как минимум, самому выбирать, с кем ему общаться. Ведь только с ней он улыбался, и это было очень ценно. Прекращать их тайную дружбу не то что не хотелось — Гермиона была готова сражаться за эту возможность со всем миром. И не важно, что чувствовала она сама — Драко заслуживал хорошего отношения, и отдаляться от него из страха усилить свою привязанность, было, как минимум, нечестно.

Опускаясь на снег рядом с ним, Гермиона думала о том, что ни один её страх не силён настолько, чтобы оттолкнуть. Она хотела быть здесь, и то, что ещё недавно казалось таким сложным, вдруг предстало чем-то удивительно лёгким. Просто дарить тепло, заботу и любовь. Разве не так поступают друзья?

— Здесь хорошо. — Она легла, ощутив в том месте, где голову не прикрывала шапка, сотню мелких иголочек. Драко был и вовсе без головного убора, а потому Гермиона принялась стряхивать с его висков снег. Он открыл глаза, улыбнулся тепло и мягко и, перехватив её ладонь, сплел их пальцы.

— Да, здесь чудесно.

А после сгреб Гермиону в охапку и уложил её голову к себе на плечо.

— Я рад, что ты сегодня здесь, со мной.

— Наш первый общий снег. — Она сильнее зарылась носом в воротник его пальто, пахнущий морозом и пропитанный влагой.

— Верно, — Драко убрал прядь волос с её лица и коснулся щеки большим пальцем. — Ты замерзла. Пора возвращаться к машине. Тем более, что уже темнеет.

Он попытался подняться, но Гермиона не дала этого сделать.

— Постой. Ещё пять минут, ладно? Просто здесь очень хорошо.

Со всех сторон и правда начинали наползать сумерки, но от снега было всё ещё очень светло.

— Я хочу запомнить этот момент, ты не против? — сунув руку в карман, Драко не без труда извлёк мобильник, который не сразу согласился признавать в ледяных прикосновениях пальцы хозяина. И всё же наконец он разблокировался, и после недолгих махинаций выплыло окошко камеры.

— Ты сфотографировала мои руки с гитарой. Просто руки, которые никак не выдадут. Давай же теперь сфотографируем кусочек неба над головой. Такой, каким мы видим его, лёжа здесь. Хочу, чтобы часть жизни, настоящей, яркой и ценной, осталась с нами даже тогда, когда снег сойдёт, и это место зазеленеет от травы.

Он сделал пару снимков и передал телефон Гермионе. Нажимая на кнопку фотосъемки, она подумала, что и правда теперь не забудет это удивительное место и то чувство прекрасного, которое наполнило её сердце.

— А ты не хотел бы… Создать страницу в Инстаграм для Уличного принца? — предложила она и замерла, боясь, что своим вопросом снова спугнёт его. — Ты мог бы делать фото и делиться с почитателями настоящим собой. Может, это помогло бы тебе лучше понять, что для тебя действительно важно.

Драко вынул телефон из её рук и ощутимо сжал пальцы.

— Я знаю, что для меня важно.

Он рывком повернулся на бок и навис над Гермионой. Совсем близко. Пар от их дыхания смешивался в общий поток, и они буквально дышали друг другом.

— Прошу тебя. — Голос Драко был низким и надломленным. — Останови меня. Или не останавливай уже никогда. Я приму любой твой выбор.

Гермиона не сразу поняла, о чем он, но вот его лоб коснулся её лба, а его нос — её носа.

«Останови меня» — он ведь давал ей право выбора. Она могла сохранить их дружбу, которая так много значила, но могла, кажется, получить то, о чём боялась и мечтать нынешним утром — взаимность.

Она всё ещё могла его остановить. Могла остаться в привычном мире. Но не стала. Омут его губ, ледяных, но по-прежнему мягких, наконец затянул её, и Гермиона отдалась ему, позволила водовороту вскружить голову и отнять ощущение реальности. Единственное, что она всё ещё ощущала: то, как колотится сердце, и что-то глубоко в душе поёт «люблю».

— Невероятно! Уличный принц создал страницу в Инстаграм! — Рон возбужденно подпрыгнул и сильнее уткнулся носом в экран телефона. — Уже целых пять публикаций! Поверить не могу — с ним же можно теперь списаться!

— Если это на самом деле его страница, а не какой-то подражатель, — заметил Гарри, пытаясь заглянуть другу через плечо.

Гермионе большого труда стоило не улыбнуться. Они с Драко несколько дней отбирали фотографии для профиля, а сейчас ей нужно было притвориться, что она не только ничего не знает, но даже подобным не интересуется.

— Ну что, может он и личность свою открыл? — Джинни достала свой смартфон и ткнула брата под ребро. — Сбрось мне ссылку, а?

Сумасшествие поражало массы. Скоро весь университет гудел, восторженно рассматривая фотографии, сделанные Драко за прошедшую неделю. Гитару, лежащую на диване, один из скейтов, висящих на стене, вечернее небо, то самое, со дня их поцелуя, стопку книг и две пары ног в мягких домашних тапочках.

Драко настоял на том, что не будет скрывать ни один из аспектов своей жизни. То, что у него есть девушка, не будет тайной за семью печатями. Без лиц, без всяких обличающих моментов, вроде узнаваемой одежды или предметов, но сам факт ее наличия он не собирался утаивать.

По правде, Гермионе всё ещё было трудно привыкнуть к новому статусу. Драко давал время на принятие новой роли, даже не пытался больше поцеловать, очевидно, предоставляя ей право самой определять степень сближения. Но обнимал ее он теперь куда больше и куда нежнее, а в другое время не выпускал её руки из своей.

Находиться порознь стало ещё тяжелее, чем прежде, и хоть теперь они старались увидеться каждый день, пары коротких часов было недостаточно для полного счастья. Да и Луна, хоть ничего и не говорила, начала бросать в сторону Гермионы очень многозначительные взгляды. Впрочем, даже знай она правду, едва ли побежала бы разносить её по университету. Но вот неодобрения с её стороны можно было ожидать.

— Он мне ответил! Ответил! — Симус промчался мимо Гермионы, чуть не сбив с ног идущую по дорожке Миртл. — Принц мне ответил!

Гермиона не смогла сдержать улыбку. Мир Драко становился таким, каким он и хотел. У него было признание почитателей, с ними он мог говорить обо всём, что любил. Наконец мог почувствовать себя тем свободным от условностей скейтером, которым уже и не надеялся однажды стать. Это была их маленькая победа на пути к мечте. Пусть и инкогнито, но Драко Малфой становился действительно вольным и счастливым.

* * *

— Не могу поверить, что мы сделали это! — Драко ещё раз взглянул на экран смартфона и передал его Гермионе. — Только взгляни: пять тысяч подписчиков за три дня! И, в отличие от моего основного профиля, я могу быть уверен, что подписка была искренней!

Они проводили вечер, как и всегда, в гараже. Гермиона сидела, откинувшись на спинку дивана, Драко лежал рядом, опустив голову ей на колени и перебирал струны своей подруги-гитары. Было тепло и уютно, и если бы кто спросил, что же такое «счастье», Гермиона уверенно ответила бы: «Да вот же оно, в этом моменте!»

— Я рада, что всё именно так. — Она отложила телефон в сторону и провела ладонью по ставшим такими родными платиновым волосам. — Рон, правда, недоумевает, почему Принц не отвечает ему.

Драко тихонько рассмеялся. Не любоваться им в подобные моменты Гермиона не могла. Он был таким спокойным и расслабленным, каким она и не верила, что он может быть. А за последние дни к этому добавилось и выражение тихого счастья во взгляде. Драко не говорил, но Гермиона видела, что он, как и она, нашёл свою гавань. Их гавань.

— Пусть простит, но я не могу общаться с ним без предубеждения. Помня его отношение ко мне… А знаешь, даже смешно немного. Узнал бы он, кто скрывается под псевдонимом, перешёл бы в лагерь Крума всецело.

Гермиона промолчала. Слишком слова Драко были похожи на правду. Из всех друзей Рон, пожалуй, всегда был самым непреклонным и нетерпимым, и если бы кто и не принял её выбор, то в первую очередь он. Однако сомнений больше не было. Драко готов был потерять расположение отца, Гермиона также собиралась рискнуть привычным миром ради него. Такой счастливой она никогда себя прежде не ощущала — цена за это счастье её уже просто не волновала.

— О чем думаешь? — Драко снова всколыхнул струны, но тотчас отложил инструмент — Косолапу приспичило поластиться.

— Рон сказал мне в тот вечер, во время батла, — Гермиона снова провела ладонью по его волосам, приятным и мягким, — что жизнь моя круто изменится. И я поняла, что он был прав. К счастью.

— Уизел бывает прав? Что-то новенькое. — Драко издал смешок и сел, привлекая её к себе. Кот протиснулся между ними, и оба одновременно протянули руки к его рыжей голове. Пальцы Драко накрыли ладонь Гермионы, а со стороны Косолапа последовало тихое урчание.

Этот кот сыграл немалую роль в их жизни. Не пробуди он Гермиону в ночь облавы, не узнай она, кто скрывался под маской Уличного принца, не было бы ничего. Ни общения, ни дружбы, ни этого самого момента.

Ход был за ней, Гермиона понимала это, а потому, отринув сомнения, подалась вперёд, и Драко, угадав её порыв, сделал то же самое. И всё же одно дело — спонтанный поцелуй в лесу, а другое — дома, где ничто не подгоняло, где время текло неспешно, как река, и где тело жалось к телу куда более плотно. Этот поцелуй нельзя было списать на порыв, и Гермиона знала, что, стоит преодолеть этот барьер, всё станет куда серьёзнее, чем прежде. Но она была готова. Ещё недавно считающая, что любовь — помеха для человека, желающего получить достойное образование и сделать карьеру, теперь она удивлялась самой себе. Она поступала безответственно — всё внутри неё кричало от этом, но Гермиона чуть не впервые, выбирая между умом и сердцем, делала выбор в пользу второго и совершенно об этом не жалела.

Прикрыв глаза, она преодолела последние крохи разделяющего их расстояния и поцеловала Драко в самый уголок рта. Было очень волнительно и даже немного страшно. Слишком мало она понимала в их отношениях. Лишь только то, что находиться в объятиях Драко, касаться его губ своими, ощущать его руки на своей спине было правильно, как никогда прежде.

— А знаешь, — промурлыкал он ей в губы. — Ведь Уизел действительно приложил руку к нашей истории.

— И Миртл. — Гермиона скользнула щекой вдоль его подбородка и уткнулась носом в шею. — Если бы не случай с Миртл, я бы никогда не отправилась на ту сходку.

— Миртл. Я помню. — Драко обвил её обеими руками, и кот, ощутивший себя лишним, спрыгнул на пол. — Твои поцелуи куда приятнее пощечин.

Спрятав улыбку в его рубашке, Гермиона легонько провела пальцами вдоль руки и сплела их ладони. Не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. То, что только зарождалось между ними, с каждым мигом становилось чем-то всё более значимым. Картина прошлого пролетела перед глазами. Сёстры Патил, Джинни с листовками, Миртл в туалете и та ужасная пощёчина, последовавшая за этим; поражение «Змей», встреча с Крэббом и Гойлом, переписки до утра и поделка на полочке. В их истории каждый из пережитых моментов казался теперь бесконечно важным. Буквально каждый, хороший ли, плохой.

— Чего заслужил, то и получил, — наигранно строго сказала она, вздрогнув от мягкого прикосновения его пальцев к своему лицу.

Драко неспешно провёл по её щеке, приподнял подбородок и нежно огладил контур нижней губы большим пальцем.

— И чего же я заслужил прямо сейчас? — с хитрецой во взгляде спросил он, и невесомо, едва ощутимо соединил их губы.

— Не уверена, что ты всё ещё ждёшь моего ответа, — прошептала Гермиона через поцелуй, вызвав у Драко улыбку.

— А ты разве не отвечаешь мне? — спросил он, целуя её чуть смелее.

Он был прав, и Гермиона решила сказать ему это. Только, кажется, говорить можно было и без слов, оставалось постигнуть эту науку. К счастью, она во всём и всегда предпочитала быть отличницей.

* * *

— Как это называется?!

Гермиона не успела ничего понять, как крепкая рука Рона грубо ухватила её за локоть. Был поздний вечер, и в общежитии можно было встретить разве что тех, кто собрался в душ или в хогсмидский паб, так что подобного столкновения она просто не ожидала.

Рон выглядел взъерошенным и помятым, под глазами отчётливо обозначились синяки, а рот был перекошен от гнева.

— Мне больно, Рон. — Гермиона попыталась выдернуть руку, но, хоть хватка несколько и ослабла, отпускать друг явно не был намерен.

— Весело обсуждать нас за спиной, да? Смеяться над глупыми доверчивыми друзьями?!

Его повышенный тон привлекал слишком много внимания, так что на шум тотчас открылись несколько комнат.

— Выясняйте отношения в другом месте! — послышался строгий голос Оливера Вуда, и Гермиона не успела опомниться, как Рон потащил её прочь. Она всё ещё не понимала, о чем он говорит, и была не то что напугана, но сбита с толку точно.

— Рон, Бога ради, ты можешь объяснить, почему ты злишься?

— Я видел вас! — он остановился и встряхнул её руку. — Видел тебя и Хорька. И он — мерзость! — тебя целовал. И мне, знаешь, не показалось, что ты была против! Или захочешь сказать, что Рон-идиот что-то неправильно понял?

Он снова потащил Гермиону вперед, в сторону её комнаты, и, грубо дернув дверь, впихнул в помещение, тотчас войдя следом. Дверь за их спиной с грохотом захлопнулась, и Гермиона ощутила, что попала в западню.

Она начинала понимать, в чем дело: короткий поцелуй на прощание, между деревьями у общежития. Драко не удержался и проводил её почти до самых дверей, и там, в тени, скрытый заснеженными насаждениями, он поцеловал её и пожелал доброй ночи. Неужели тот короткий поцелуй выдал тщательно скрываемую тайну?

Гермиона поняла, что попала впросак, когда в комнате, кроме Луны, обнаружился ещё и Невилл. Устроившись на кровати, они пили чай с печеньем, но бурное появление гостей их несколько отвлекло.

— Привет, Гермиона, — невозмутимо поздоровалась Луна и протянула в сторону Рона тарелку. — Печенья?

— В пекло печенье! — рыкнул он, в два больших шага пересёк комнату и остановился у окна. Он всё ещё был слишком зол, но явно пытался себя успокоить.

— Давно ты дружишь против нас? — спросил скорее с болью, чем со злостью.

— Я не… — Гермиона была опустошена, и сил на споры не хватало. — Я никогда не дружила против вас.

Рон фыркнул, не оборачиваясь, Луна хрустнула печеньем.

— Я не дурак, Гермиона. Я видел, что видел. Давно ты с ним встречаешься за нашей спиной?

— Как минимум, с ноября, — подала голос Луна и снова невозмутимо хрустнула печеньем. — А с кем именно?

Наступила неловкая пауза. На Луну были обращены взгляды всех присутствующих, и все они выражали непонимание.

Она же, казалось, ничего не заметила, отхлебнула из чашки и лишь потом подняла глаза на остальных.

— Вы всё же хотите печенья?

— Я никогда не дружила против вас, — повторила Гермиона, игнорируя предложение подруги. В данных обстоятельствах при всём желании в горло бы ничего не полезло.

Переобувшись, она прошла к кровати, рядом с которой всё ещё стоял Рон, и неуверенно тронула его за руку.

— Пожалуйста, не делай поспешных выводов, — попросила она.

— Он наш враг, — выплюнул друг, не сводя глаз с окна. Однако в стекле сейчас трудно было заметить хоть что-то, кроме отражения комнаты, так что Рон буравил её взглядом, Гермиона чувствовала это.

— Ты его враг не меньше, но он уважает мой выбор и не просит прекратить общение со всеми вами…

— Как благородно! — Рон снова метнулся по комнате, яростно всплеснув руками. — Хорёк позволяет тебе с нами дружить! А если бы запретил, то что — ты бы нас бросила?!

— Гермиона встречается с Малфоем? — наконец начал что-то понимать Невилл.

— О, хорошо, я хоть теперь знаю, к кому ты постоянно убегаешь, — обрадовалась Луна и высыпала ещё печенья на тарелку.

Подруга, определённо, пыталась разрядить обстановку, но Гермиона понимала, что от объяснений всё равно не уйти.

— Драко никогда не стал бы просить меня порвать с вами, — уверенно ответила она. — Он уважает мой выбор, в том числе касаемо друзей. И я никогда не связалась бы с плохим человеком!

— «Драко», — едко передразнил Рон. — И я похож на идиота, который может поверить, что Хорёк — хороший человек? Я глубоко разочарован, Гермиона, и потому спрошу так: ты с нами или с ним?

Понять нетерпимость Рона Гермиона могла. Никто не знал Драко так, как она. Маска, на основании которой Рон построил своё к нему отношение, явно не располагала к симпатии. Но это был не её секрет, и потому доказывать что-то, скрывая при том главные факты, было просто бессмысленно.

— Я с вами, — тихо сказала она. — И с ним. Прости, Рон, но меня без него больше не бывает.

— Вообще не вижу проблемы, — пожал плечами Невилл.

— Ага, и я, — поддакнула Луна.

Рон перевёл на них раздражённый взгляд.

— Вы, кажется, забыли, что мы говорим о Малфое?! О том самом, из-за которого ты, Невилл, неделю ходил с фингалом. А тебя, Луна, он вообще назвал полоумной.

— Ну, признаем, моё мировоззрение может показаться специфическим, — пожала плечами Луна. — А Невилл полез в драку первым.

— То есть, вы теперь в команде Хорька, что ли? — Рон брезгливо поморщился. — Я не понимаю вас, правда.

— Его зовут Драко! — отчеканила Гермиона, которой надоело слушать грубость в сторону своего парня. — И за последние четыре месяца он тебя задевал куда меньше, чем ты его!

— Есть такое, — согласилась Луна и всучила Невиллу в руки тарелку с остатками их трапезы. — И хочу напомнить, что речь идёт не только о Драко, но и о нашей Гермионе. И за время знакомства у меня не было повода поставить её выбор под сомнение.

— Всё понятно. — Рон сильнее стиснул кулаки и скрипнул зубами. — Надеюсь, ты осознаёшь возможные последствия.

Он обернулся к Гермионе, и та поежилась под непривычно колючим взглядом.

Рон не выглядел хоть сколь-нибудь убеждённым, но, кажется, был согласен свернуть спор. Гермиона также с радостью его завершила.

— Пожалуйста, я была бы очень признательна, если бы вы сохранили это в тайне, — попросила она, обводя друзей взглядом. — Желательно, даже от Гарри, Джинни и Лаванды.

«Особенно от Лаванды», — пронеслось в голове, но Гермиона предпочла не акцентировать на этом внимание. То, что Лаванда не умела хранить секреты, новостью не было.

— Само собой, — ворчливо согласился Рон, хотя Гермионе казалось, что он будет держать марку до последнего. — Я не дурак, чтобы гадить, где сплю. Если кто узнает — позора не оберёмся мы все. И ещё: пусть этот твой… парень… держится от меня подальше. Потому что я за себя не ручаюсь!

А потом он вышел, оставив Гермионе глубокое чувство досады. Настолько глубокое, что радоваться пониманию со стороны Луны и Невилла просто не осталось сил.

— Не думал, что однажды скажу это, но он вроде неплохой парень. — Гарри устремил взгляд через зал. Туда, где Драко о чем-то оживлённо спорил с Забини.

Гермиона покраснела. Решение рассказать всё Гарри и Джинни они принимали вместе. Когда Луна, Невилл и даже Рон доказали, что их секрет можно не только сохранить, но и выказать поддержку, Драко сам предложил раскрыть их отношения ещё и перед другими друзьями. Поначалу он хотел сказать всё лично, но Гермиона убедила его, что подготовить их должна сама. Она долго подбирала слова, мялась и заикалась, но в итоге выпалила всё перед Джинни и Гарри, и те, как ни странно, приняли её выбор сразу же.

— Нам главное, чтобы ты была счастлива, — Джинни заключила её в тёплые объятия и тихо пожелала удачи.

Гермиона была счастлива. Буквально каждый миг на протяжении трёх месяцев она испытывала радость, и, хоть привычный мир зубрёжки давно отошёл на второй план, отчего было несколько неуютно, она ни о чём не жалела.

Всю историю их отношений можно было проследить теперь по странице Принца в социальной сети. Фотографии, сохраняющие лучшие моменты их жизни: коробку с пиццей на столе, скраббл, цветы в вазе, их тени на песке, бескрайние просторы океана и ноги Гермионы на скейте, с подписью «Сегодня она даже не упала. Моя девочка». Подписчикам нравилась их жизнь, им нравился Принц, а Гермионе нравилось выражение счастья на лице Драко, когда он делал очередной снимок и, тщательно проверив, ничто ли их не выдаст, загружал его в Инстаграм.

Они по-прежнему хранили его вторую личность в секрете, даже от тех, кто уже принял их отношения. Драко очень долго шёл к тому, чтобы начать доверять хотя бы ей, и Гермиона не торопила его. Им хватало друг друга, хватало поддержки со стороны фанатов Принца, и на данном этапе это было уже намного больше всего, что Драко надеялся обрести. Когда же он уверился, что ещё и Гарри с Джинни принимают его, несмотря на то, что было между ними прежде, то и вовсе расслабился.

— Я думаю, мы могли бы рассекретить наши отношения перед всем универом, — выдохнул он ей в макушку, когда они стояли на краю утёса и любовались океаном. — Я не хочу прятаться и дальше. Однажды мне всё равно придётся рассказать о тебе отцу, и чем раньше я это сделаю, тем лучше для нас. Не хочу уезжать в Малфой-мэнор на лето. Не хочу в который раз ехать на очередные безликие острова. Хочу гулять с тобой по обычному британскому пляжу, хочу держать за руку на территории универа, хочу сходить с тобой в кино, поесть мороженого в кафе. Как делают нормальные люди. Да и просто хочу, чтобы все знали, что я… Люблю тебя.

Гермиона слушала его с придыханием, а последние слова и вовсе выбили почву из-под ног, разлив по телу приятное волнение.

За три месяца их отношений было сказано много приятных слов, но признание в любви звучало впервые. Такое важное, словно официально подводящее черту под всем происходящим — Гермиона не спешила бросаться им, хотела увериться, что всё действительно серьёзно. И ей хотелось думать, что Драко всё это время молчал по той же причине.

Он напряженно замер, ожидая её реакции, и Гермиона, развернувшись в кольце рук, обняла его лицо ладонями. Пришло время озвучить то, что определённо было между ними.

— Я тоже люблю тебя, — призналась она тихо и, привстав на цыпочки, поцеловала Драко чуть более пылко, чем обычно.

Его ладони крепче обхватили её поясницу, не давая ускользнуть. Прижимая так, словно она — главное в его жизни. В тот момент Гермиона ощущала, что они — центр вселенной, а всё вокруг — декорация их любви, не более. Ничто не могло этого изменить, она была уверена в этом.

Ей, чего душой кривить, тоже не хотелось расставаться с Драко на время каникул. Расписанная перспектива провести отдых вместе впервые показалась ей чем-то реальным, осуществимым. Хотелось познакомить с родителями, хотелось, чтобы Рон, который уже три месяца продолжал дуться на неё, взглянул на Драко другими глазами и признал, что она не так уж и неправа в своём выборе. Хотелось заявить всему миру, что у неё есть парень, которым она гордится. И да, хотелось банально пройти по кампусу за руку. Что бы кто ни говорил.

На пути к счастью стояло ещё много «но», однако Гермиона впервые ощутила, что ей совершенно плевать на последствия.

— Так что? — Драко провёл кончиком языка по её губе, вызвав водоворот мурашек. Он умел быть нежным, умел быть чувственным, и при том, что для него это были также первые отношения, он умел любить. — Согласна признаться всему миру, что ты — моя?

Гермиона качнула головой.

— Готова признаться всему миру, что ты — мой.

Она потерлась носом об его щеку, и Драко мягко улыбнулся.

— Кажется, я знаю, что мы должны сделать.

* * *

Так университет не гудел со дня появления Уличного принца в социальной сети! Едва оказавшись на территории общежития, Гермиона и Драко окунулись в пчелиный рой, не иначе. Странно было осознавать, что именно их признание стало причиной общего помешательства, столь же странно было ловить на себе порой шокированные взгляды.

Всего-то один снимок в соцсети, выложенный одновременно с двух профилей. Они, вместе, на фоне хогсмидского кафе-мороженого. И две идентичных подписи. «Моя». «Мой».

Три буквы, обычная фотография и столько шума в итоге.

— Добьем их? — спросил Драко с лёгкой усмешкой и, склонив голову, поцеловал Гермиону на глазах у любопытной толпы.

— За всеобщее сумасшествие будешь отвечать ты, — предупредила Гермиона, не сдержав смешок, Драко же притянул её ближе.

— Нет уж — мы оба. Привыкай, мы теперь во всём и всегда будем вместе.

В его голосе слышалась гордость и радость, и Гермиона, переплетя их пальцы, счастливо улыбнулась. Подобная перспектива ей нравилась.

Разумеется, не обошлось без демонстративного проявления неприязни со стороны некоторых, включая Пэнси Паркинсон, с которой довелось столкнуться вечером в душевой, но Гермиона была заключена в крепкую броню положительных эмоций, и косые взгляды не смогли до неё добраться.

Весь вечер она проходила, окрыленная ощущением чего-то чудесного. Радость постепенно прогоняла беспокойство, и с каждым мигом всё крепло ощущение, что жизнь изменилась к лучшему.

Луна же ещё сильнее укрепила это чувство.

— Я рада, что ты прекратишь теперь прятаться, — сказала она, расстилая постель для сна. — Дождаться не могу, когда уже познакомлюсь с Драко поближе. Всем интересно, что вы нашли друг в друге, и теперь завеса тайны, наконец, приоткроется.

— Просто мы не такие разные, как кажется, — ответила Гермиона честно. — И Драко, будь уверена, тоже с радостью познакомится со всеми вами ближе.

Гермиона подождала, пока Луна закончит ночные приготовления и погасила свет. Пожелав доброй ночи, взяла с тумбочки смартфон и по установившейся традиции проверила сообщения. Ставшее уже привычным пожелание доброй ночи приятно согрело сердце. Даже когда Драко находился на тренировке или со своей компанией, он выискивал время на пару ласковых слов, давая Гермионе почувствовать себя важной и нужной.

«Как отреагировали твои друзья?».

Она понимала, что едва ли нравится Крэббу и Гойлу, но всё равно хотелось услышать, что они принимают её, как и её друзья приняли Драко. Убедиться, что его товарищи уважают сделанный выбор и не попытаются отговорить от необдуманной связи.

«Не знаю, я ушёл спать. Не готов обсуждать тебя с ними».

«Позавтракаем с Луной и Невиллом, не против?».

Гермиона покосилась на уже, кажется, спящую подругу и не смогла сдержать улыбки. Два мира наконец схлестывались в один, и всего-то пришлось подождать каких-то полгода.

«Я только за. Ты же знаешь».

Гермиона знала, хоть Драко никогда об этом не говорил. Он сожалел, что прежде задирал её друзей, и хотел узнать их поближе. Представляя грядущий день, она верила, что он будет чудесным.

* * *

Сдержанный стук в дверь разбудил без четверти семь. Луна проворчала нечто вроде «весь мир подождёт» и накрылась с головой, Гермиона же, первым делом вспомнив о вчерашнем дне, буквально выпорхнула из постели. Наспех пригладив волосы, особенно непослушные с утра, она бросилась к двери и открыла её с широкой улыбкой, которая тотчас померкла под ледяным взглядом небесно-голубых глаз.

— Мистер Малфой…

— Мисс Грейнджер. — Люциус, вскинув трость, шагнул в комнату, Гермиона едва успела отступить. — Так вот где обитает дочь рядовых дантистов?

Его голос так и сочился презрением и пренебрежением — точь в точь Драко в первые дни их общения. Только, пожалуй, без намека на светлую сторону.

— Это общежитие. Едва ли у кого-то здесь особые условия, — Гермиона сложила руки на груди, не то в попытке скрыться, не то желая показать, что не боится его. Ответить однозначно она не могла. Не то, чтобы она и правда боялась Малфоя-старшего. С какой-то стороны она понимала неизбежность предстоящего разговора, оставалось принять Люциуса достойно, доказать, что Драко не зря выбрал её, а не ту же Паркинсон.

— Это вы так думаете, мисс Грейнджер. Вы ещё так мало понимаете в жизни... — Нежеланный гость прошёл ещё глубже в комнату и бросил брезгливый взгляд на гору одеял, из-под которой выглядывало заспанное лицо Луны. — Милая, вы не могли бы оставить нас с глазу на глаз?

Подруга, хоть и не пришедшая в себя окончательно, всё же упрямо замотала головой.

— Нет, простите. Мне нужно собрать тетради и повторить материал перед лекциями.

Стойкости Луны можно было позавидовать. Казалось, сам факт того, что перед ней Люциус Малфой, нисколько её не волновал. Она откинула одеяло, явив миру хлопковую пижаму цвета фуксии, сплошь состоящую из рюшей, и, стянув с прикроватного столика первую попавшуюся тетрадь, принялась изучать её содержимое.

— Боюсь вы не поняли, мисс Лавгуд, — Люциус немного повысил тон, и требовательные нотки пробились через мнимую любезность. — Повторять материал куда приятнее за чашечкой кофе.

Медленно достав из кармана пальто кошелёк, он извлёк пятидесятифунтовую купюру и снисходительно протянул её в сторону Луны.

Она даже не взглянула в том направлении.

— Боюсь, это вы не поняли, — сказала она упрямо. — Я никуда не пойду. И кофе я не пью.

— Что ж, — Малфой-старший досадливо цокнул языком. Он ещё не подошёл к цели своего визита, а уже был заметно раздражен. — Я ожидал чего-то подобного от девиц вашего сословия. Мисс Грейнджер, — он снова обернулся к Гермионе, и она поборола желание отпрянуть. — Вы, вероятно, догадываетесь о цели моего визита. Я пришёл предостеречь вас.

Он сделал шаг в её направлении, и Луна вскинула голову. Давать отпор визитеру в компании верной подруги было проще.

— Предостеречь от чего? Собираетесь угрожать мне?

Люциус изобразил удивление. Очень искусственно.

— Что вы, и в мыслях не было! Я всего лишь хочу напомнить, что вы нам не ровня, и дальше студенческого романа дело не дойдёт. Однако за вами успеет как минимум закрепиться слава охотницы за деньгами. Подумайте, стоит ли мимолетная интрижка остатков вашего доброго имени?

— Честь мою решили защитить?! — Гермиона ощущала, как гнев в ней разгорается всё сильнее. — Я люблю Драко, нравится вам это или нет, и я буду бороться за него хоть против вас, хоть против самого Дьявола!

Люциус беспристрастно слушал её, а после едко уточнил:

— За него или за деньги нашей семьи? Какая сумма вас устроит? Только назовите цифру, и получите всё, чего желаете. Десять тысяч? Сто?

Гермиону начинало трясти от нервного напряжения и гнева. Все слова, что вырывались изо рта Малфоя-старшего, были направлены на абсолютное обесценивание всех светлых чувств. Но, увидев, какой жизнь может быть с Драко, Гермиона и не думала отступать.

— Предлагайте хоть миллион, — она тоже слегка повысила голос и даже не ощутила угрызения совести на этот счет. — Неужели вы думаете, что я продам чувства? Считаете, что вашего сына нельзя просто любить? Без всяких скрытых мотивов? Знаете, а ведь вы приложили к этому руку. Пытались сделать из Драко холодную марионетку, к которой было действительно сложно проникнуться хотя бы симпатией. Но вы недооценили его. Тот Драко, которого знаю я, заслуживает любви. И вы можете угрожать сколько угодно, но я его не предам.

Люциус раздраженно скрипнул зубами и сильнее сжал пальцами набалдашник трости.

— Вы вынуждаете меня идти на крайние меры, мисс Грейнджер. Я давно уже собирался отослать Драко в Париж. Кажется, пришло время сделать это.

«Нечестно», — первая мысль, промелькнувшая в голове.

— Вы и правда готовы разрушить счастье своего сына? — былая решимость растворилась, голос дрогнул.

— Вы так самоуверенно считаете себя его счастьем… — Люциус усмехнулся. — У вас еще есть время помешать мне, мисс Грейнджер. Порвите с моим сыном. Мы объявим, что это была шутка. Розыгрыш. Блеф. И всё останется, как было. Вы со своей боевой подругой, Драко с достойной партией, и мы с вами в хороших отношениях.

— Нет. — Непонятно откуда взявшаяся решимость, отразилась у Гермионы на лице. — Пускай Париж — я доверяю Драко. Если он любит меня, а в этом мне не приходилось сомневаться, расстояние ничего не изменит. Рано или поздно, он вернётся ко мне или я приеду к нему. Клянусь, вам нас не разлучить.

Люциус с шумом раздувал ноздри, из последних сил стараясь сохранить лицо.

— Не для того я вкладывал в сына все деньги и силы, чтобы такая, как ты его у меня отобрала, — зашипел он.

— Какая? — Вопрос прозвучал одновременно со скрипом открываемой двери, и к своему облегчению Гермиона различила силуэт Драко в дверном проёме.

Быстро пройдя мимо отца, он обнял её за плечи, и лишь тогда обернулся.

— Зачем ты здесь? Неужели образ идеального семейства дал наконец трещину? — Объятья стали ещё крепче. Кажется, Драко был намерен наконец дать отпор. Возможно, впервые в жизни. — Уж прости, что посмел полюбить без твоего письменного дозволения.

— Позоришь древний род дочкой дантистов? — Люциус метнул на Гермиону ещё более раздражённый взгляд, чем прежде.

Драко сдаваться не планировал.

— Мне кажется, никто не позорит твой пресловутый род больше, чем ты, отец. — Он расправил плечи и, отпустив Гермиону, сделал шаг вперёд. — Чего стоит идеальная обложка, которая способна разрушиться от первого же прикосновения извне?

Рука взметнулась как в замедленной съёмке, и чувство дежавю объяло Гермиону. Она бросилась вперёд, желая прикрыть Драко собой, заранее зная, что не успеет. И всё же удара не последовало. Люциус замер, позволив ей заключить Драко в защищающие объятия, тихо хмыкнул и, не проронив ни единого слова, вышел.

— Это победа? — нарушила тишину Луна, отрываясь от тетради.

— Не знаю, — тихо выдохнул Драко. — Но больше не собираюсь жить по указке.

— Всё чудесатее и чудесатее, — процитировала героиню небезызвестной книги Луна и, поднявшись, протянула руку. — Луна-та-самая-полоумная-Лавгуд.

Драко, всё ещё не выпуская Гермиону из объятий, ответил рукопожатием.

— Драко-надеюсь-больше-не-такой-придурок-Малфой.

Луна широко улыбнулась.

— Действительно рада знакомству, Драко. Печенья?

В воздухе витала весна. Промозглый март кончился, сменившись по-настоящему тёплым апрелем. Страсти, бурлящие вторую неделю, наконец начали затихать. Не было ни дня, чтобы Драко не общался с отцом, и каждый раз потом настроение его было — хуже не придумаешь. И всё же, чем больше Люциус пытался навязать свою волю, тем спокойнее Драко становился. Он даже перевёз кота в кампус, решив, что это не самая страшная его тайна. Косолап всем понравился, а Луна наградила Гермиону наигранно высокомерным «я же говорила».

Они всё ещё жили, как на пороховой бочке, но слух о том, как отважно они защищали свои отношения перед недовольным родителем, разлетелся по университету довольно быстро. Луна, конечно же, не сознавалась в своей причастности, да это было и не важно. Куда важнее было то, что недоброжелатели с обеих сторон всё же признали всю романтику развернувшейся драмы и серьёзные намерения её главных действующих лиц.

Даже Рон, до того не прекращавший бухтеть, что «близко Хорька не подпустит» при очередной встрече протянул Драко руку, положив начало если не дружбе, то терпимому общению.

Больше не нужно было скрываться, бегать в лес вечерами, и всё равно милый сердцу гараж раз за разом исполнял роль тайного гнездышка, ведь только там Драко мог быть не просто с Гермионой, он мог быть собой.

Когда пробуждались струны, груз последних дней превращался во что-то совсем незначительное. Ощущение нормальности и счастья возвращалось с новой силой, и потом, когда радость от единства затапливала до краёв, Драко откладывал инструмент и обращал на Гермиону всю накопившуюся нежность и благодарность.

— Несносная Грейнджер, угораздило тебя тогда оказаться на сходке! — Драко легонько пощекотал её, после чего обнял так, будто боялся, что она пропадёт.

Гермиона лежала на его груди и слушала биение сердца под плотным хлопком свитшота. Такое спокойное, размеренное, оно билось, казалось, только для неё одной.

— А почему ты выручил меня тогда, кстати? Вокруг было много других студентов, не менее зазевавшихся, чем я. — Она подняла голову и заглянула в ставшие родными глаза. — Тем более, за пару часов до того я была с тобой несколько несдержанна.

— Честно? — Драко потянулся поцеловать её, после чего передернул плечами. — Понятия не имею. Просто… Не знаю. Возможно, меня подкупила твоя решительность. То, как ты бросилась защищать Миртл… Не хотел, чтобы тебя отчислили. Да и выглядела ты куда более неприспособленной, чем остальные. Решил, тебе нужна помощь. А оказалось… В помощи нуждался я.

Гермиона кивнула, удовлетворенная услышанным, и снова опустила голову на его грудь в поисках такого важного для себя стука.

— Он ведь правда не сможет разлучить нас? — спросила она с надеждой и ощутила, как крепче сжались пальцы у неё на лопатках.

— Врать не буду, он пытается. Мама говорит, отец рвёт и мечет, делая всё возможное, чтобы позорящая его информация не попала в прессу.

Компрометирующие фотографии таинственным образом исчезли из соцсети — в том, что это работа Люциуса, сомнений не возникало. Он мог заставить народ молчать, но не мог приказать им забыть. Гермиона всё сильнее ощущала себя героиней знаменитой шекспировской трагедии. Оставалось надеяться, что финал их ожидает менее драматичный.

— Кстати, мама просила передать, что очень хочет с тобой познакомиться. Сказала, что она целиком и полностью на нашей стороне и что попробует чем-то помочь.

Гермиона в который раз ощутила симпатию к этой женщине, и отчего-то показалось, что с подобного рода поддержкой они смогут всё.

— Я уже её люблю, — честно призналась она, на что Драко лишь мягко улыбнулся.

* * *

— Луна сказала, что Люциус Малфой приходил к её отцу, — Джинни откинулась на скамью и покрутила головой, удостоверяясь, что их больше никто не слышит. — Грозился закрыть «Придиру», если у них напечатают что-то о нынешней ситуации.

— Бред сивой кобылы! — возмутился Рон. — Сказал бы мне кто, что я не имею права быть с той, с кем захочу, я бы из принципа сделал обратное.

Гермиона лишь покачала головой. Она не была уверена, что на деле её друг оказался бы таким смелым. К слову, с Лавандой они расстались ещё в конце февраля, и теперь Рон находился, как он гордо это называл, «в свободном плавании».

— Всех не запугает и не купит, — успокоил Гарри. — Тысячи подписчиков видели то фото в Инстаграм. Кто-то наверняка загрузил его на носитель, так что теперь и газетной статьи не нужно — люди знают. И, если судить по универу — понимают и принимают.

Он был прав. То отчуждение и неприятие, которое Гермиона ожидала увидеть в ответ на их отношения с Драко, быстро сменилось некоторой поддержкой. Если прежде Гермиона была слишком неинтересна, чтобы с ней общались, а Драко — слишком холоден и колюч, то теперь с ними легко мог поздороваться любой студент, не зависимо от того, пересекались ли они на лекциях. А Миртл, которая сперва гневно фыркала при виде их пары, однажды подошла к Гермионе и сказала, что больше не держит зла. Их «любовь вопреки» вызывала восхищение и даже подражание. Плотину прорвало, и как бы Люциус ни старался, он не мог бы это остановить.

До занятий в Дуэльном Клубе оставалось ещё десять минут, и Гермиона не могла дождаться увидеть Драко вновь. Она уже начинала привыкать бывать там в роли его девушки. Не таясь восхищаться поединком, поздравлять с очередной победой — то, что от нее, в отличии от Паркинсон, Драко действительно с радостью принимал. Нет, этого отнять у них Люциус не мог.

— Они опять это сделают! — Дин Томас подбежал к Джинни, преисполненный радости. — Крум и Принц назначили новый батл! Сегодня ночью!

Гермиона подалась вперёд. Ни о чём подобном Драко её не предупреждал, и она была удивлена не менее остальных. Нет, он ей говорил, что сходки происходят пару раз в год, но то, что планируется новая, хранилось в тайне даже от неё.

— Реванш? Я ждал этого! — глаза Рона загорелись. — Дам Принцу подписать мой скейт!

— Ты же хотел получить автограф от Крума, — напомнила Гермиона, из последних сил сдерживая улыбку.

— После того, как он напугал тебя… — Рон мотнул головой. — Нет, только Принц.

— Нужно ли напоминать, что Крум напугал меня с твоей подачи?

Гарри и Джинни одновременно рассмеялись, Рон стушевался и неопределённо замычал, не зная, что сказать, но, к его счастью, подошедший Драко перетянул всё внимание Гермионы на себя.

— Не знала, что вы ещё способны меня удивить, мистер Малфой, — промурлыкала она, обнимая его за шею.

Драко сразу понял, о чем она, и потому, целуя её в щеку, прошептал в ответ:

— Ты ведь придёшь?

— Конечно, — пообещала Гермиона. — Могу ли я пропустить подобное?

* * *

Музыка грохотала как всегда оглушающе громко. Крум в маске медведя выделывал финты под восторженные визги поклонниц, и Рон, хоть и обещал поддерживать только Уличного принца, не сводил счастливых глаз с площадки.

— Он, определённо, прокачал скилл! — вынес он вердикт, когда Крум, закончив выступление, отошёл к стене. — Посмотрим, что нам покажет Принц!

Гермиона знала, что Принц может показать. Она присутствовала на всех тренировках, а в некоторых и принимала участие. Не сказать, что она познала науку, но, по крайней мере, удерживаться на доске секунд десять могла.

Драко умел обучать. Он открывал в Гермионе то, к чему прежде она не проявляла ни малейшего интереса. Он научил её вальсировать, сказав, что теперь она готова к выпускному, заразил любовью к шахматам, даже пытался познакомить поближе с гитарой, но, к его сожалению, знакомство не переросло в дружбу.

Гермиона знала всё о его тренировках, помнила, какие движения он оттачивал особенно тщательно, и хоть до сих пор не вдавалась в терминологию, уже хотя бы помнила, какой финт чему предшествует.

Принц появился под Бон Джови. Под ту самую песню, что Драко наигрывал в их первый вечер.

«Это моя жизнь». Слова как никогда передавали смысл происходящего. Уличный принц вкладывал всего себя в каждое движение, в каждый момент. Он хотел показать, кто он на самом деле, и Гермиона любила в нём это. Каждую деталь, делающую его собой.

Счастливые выкрики фанаток оглушили, Принца любили, и это было приятно. В какой-то момент Гермиона узнала тот самый скейт со змеёй, обвивающей гранатовый плод, который Драко берег для особого случая. И когда Принц, завершив выступление, приблизился к ней, она поняла, что что-то грядет. Протянутая ладонь, которую она, дрожа всем телом, приняла, ободряюще сжалась.

Шаг навстречу друг другу, и вот защитная ткань подшлемника опустилась вниз, чтобы в следующий момент губы нашли губы, а Рон удивлённо протянул:

— Вот же чёрт…

То, что началось далее, походило на массовое сумасшествие. Гул, не сравнимый ни с чем, что Гермиона прежде слышала, был подобен сирене.

Драко стянул с головы подшлемник, и теперь она не спеша перебирала платину его волос. На остальных было плевать, ведь одна лишь мысль — самая важная — приятно грела сердце. Теперь Люциус не сможет ничего, слишком поздно. Драко Малфой, живший прежде двойной жизнью, наконец-то стал цельным.

* * *

— Не могу поверить, что ты сделал это! — Гермиона крепче сжала ладонь, и Драко мягко обнял её, прижавшись губами к виску.

— Давно следовало сделать это. Признать себя. Ради нас обоих.

Они встречали рассвет на утёсе, отключив смартфоны, чтобы остальной мир не смог добраться до них. Некоторое время Драко играл на гитаре, но теперь звуки стихли, сменившись не менее приятной тишиной. Было тепло и уютно, и ощущение счастья буквально пронзало каждую клеточку тела.

— Что бы кто ни говорил, но я не жалею. Много лет я лишь смотрел на свободу через прутья золотой клетки, и вот… — Он расставил руки, как крылья, и Гермиона провела ладонями от его плеч до запястий. Свободным он очень радовал её.

Идиллия, однако, продлилась недолго. Густой дым, показавшийся со стороны леса, сопроводился пожарной сиреной, и вот уже вишнёвая Ауди помчалась в том направлении. В направлении гаражей. Неприятное предчувствие заставляло сердце гулко стучать где-то под горлом, а руки заметно тряслись. Только бы не это… Не их гараж…

От скопления пожарных и полиции подъехать ближе не удалось, потому Драко и Гермиона, бросив машину, побежали вперёд, крепко сжимая пальцы друг друга.

Предчувствия не обманули. К моменту, когда они добрались, всё было кончено. От гаража остались лишь обгорелые щепки, и пожарная бригада теперь занималась спасением соседних построек.

Гермиона лишь успела с облегчением вспомнить, что Косолап теперь обитает не здесь, а Драко же, замерев в шоке, крепче хватался за её пальцы и тихо шептал:

— Это он… Это он…

Спрашивать, кого он имел в виду, нужды не было. «Он» был здесь. Стоял у дорогого авто, привычно опершись на трость, и безучастно смотрел на пожарище. Увидев сына, Люциус медленно подошёл ближе.

— Досадное происшествие, — протянул он, кривя губы. — Проводка в таких местах крайне некачественная.

Драко дышал шумно, надрывно, и глаза его блестели от старательно сдерживаемых слёз.

— Думал, что мне ничего не известно? — Люциус приблизил своё лицо к сыновьему. — Думал, я настолько глуп? Забыл, что без моего ведома и коты не родятся? Раньше тебе хотя бы хватало благоразумия держать свои глупости при себе. А с этой девчонкой… — Презрительный взгляд скользнул по Гермионе. — Столетиями наш род сохранял чистоту крови и даже не смотрел на безродных, вроде неё, и теперь…

— Наш род?! — зарычал Драко. — Твой чёртов род?! Не хочу иметь ничего общего с тобой и твоим родом! Никогда!

Люциус выглядел так, словно его ударили.

— Ты уверен? — спросил он холодно. — Действительно не хочешь быть частью рода?

Драко вздрогнул, и его пальцы крепче обхватили ладонь Гермионы.

— Такого — нет, — выплюнул он.

— Будь по-твоему. — Люциус ещё раз окинул взглядом Гермиону и ушёл. Машина сорвалась с места и, петляя между служебными авто, скрылась из виду.

Гермиона перевела взгляд на Драко. Тот стоял натянутой струной и немигающим взглядом смотрел на то, что осталось от его убежища. Их убежища. От коллекции скейтов, книг, от тех самых шахмат, в которые они играли вечерами, и от уютного диванчика, на котором иногда просто лежали и слушали тишину. Только пепел и головешки, залитые водой.

— Твой подарок… Кубок… — Драко скрипнул зубами.

Гермиона не могла поверить, что из всего утраченного он в первую очередь подумал о её самодельной награде. Простой, ничего не стоящей поделке.

— Однажды у тебя будет настоящий кубок, — пообещала она. — А сейчас у тебя всё ещё есть твой скейт. И гитара. И кот.

Пальцы Драко благодарно сжались.

— И ты, — добавил он. — У меня есть ты.

— И я. — Гермиона уткнулась носом в его плечо. — У тебя всегда буду я.

Вокруг сновали пожарные, напоминая о том, как много они потеряли, но крепкие объятья не давали забыть: самое важное всё ещё с ними. Любовь. И её не уничтожить огнём.

* * *

— Дорогая, я на минутку, только припудрю носик. — Нарцисса склонилась над Гермионой и чмокнула в щеку. — Не скучай.

Прихватив сумочку с сидения, она начала продвижение по узкому ряду, и Гермиона, проводив её взглядом, не смогла сдержать улыбки. Нарцисса Малфой, аристократка до мозга костей, казалась чем-то чужеродным в этом месте, и всё же она пришла, за что Гермиона была ей бесконечно благодарна.

День обещал быть чудесным. Ласковое осеннее солнце ещё хранило летнее тепло, но при том было не так нестерпимо душно, как буквально две недели назад. Отличные условия для соревнования.

Отыскав среди участников Драко, Гермиона послала ему воздушный поцелуй и некоторое время наблюдала за тем, как он разминается. Отвлеклась только, когда на смартфон пришло сообщение. Джинни, ныне Поттер, сообщала, что им придётся немного задержаться.

«Няня опоздала, прости. Постараемся успеть, но не обещаю — пробки. И да, Рон-таки приедет не один. Кажется, вчерашнее свидание прошло удачно».

Гермиона улыбнулась. Драко будет рад друзьям. То, что они все едут поддержать его — это ли не показатель, что всё у них в жизни правильно, включая близкое окружение? Луна, последние три года работающая при кенийском заповеднике, и та порывалась прилететь, Невилл едва удержал её от необдуманного порыва. В её положении, Гермиона была с этим согласна, лучше было обойтись без перелётов. Но она не сомневалась, что подруга весь вечер будет обрывать скайп. Особенно в случае успеха.

Убрав телефон в сумочку, Гермиона снова взглянула в сторону ближайшей рампы, где Драко увлечённо отрабатывал инверт. Именно на этот трюк он и возлагал больше всего надежд, тренировался целых два года, и Гермиона знала — ошибки он не допустит. Пусть Драко более не причислял себя к идеальному семейству, но выкладывался по-прежнему на максимум.

— У него есть все шансы попасть на олимпийские игры, — раздался голос справа от Гермионы. Знакомый, неприятный. Тот, который она надеялась никогда больше не услышать. Тот, который так хотела однажды услышать вновь. Человек, который заслужил, чтобы его ненавидели. Человек, чьего прихода Гермиона очень сильно ждала.

— Люциус, — поприветствовала его кивком, чуть развернув голову вправо.

Постарел. Морщин стало больше, и, если бы волосы не были платиновыми от природы, можно было бы разглядеть, пожалуй, несколько седых прядей.

— Гермиона.

Он сел, обратив взгляд на площадку. Драко не смотрел в их сторону, и это было к лучшему.

— Где моя любезная супруга? — Люциус кивнул на пустующее сидение слева от Гермионы. — Не будем делать вид, что её здесь нет, ладно? Я знаю о каждой встрече за эти шесть лет.

— Я в вас не сомневалась, — холодно отозвалась Гермиона. Могла ли она простить Люциусу тот пожар и все его попытки разрушить их отношения? Но могла ли она оттолкнуть его, когда он, наконец, сделал первый шаг к… примирению? — Она скоро подойдёт.

— Надеюсь, она не будет спешить. — Люциус задумчиво провёл пальцами по набалдашнику своей неизменной трости. — Кстати, позволите поздравить?

Его взгляд пробежал по рукам Гермионы и остановился на тоненьком золотом колечке. Самом простом, Гермиона не хотела пафоса. Куда ценнее для неё был союз, который это украшение символизировало.

— Ваше поздравление запоздало на пять месяцев, — напомнила она, из последних сил стараясь сохранять нейтральный тон. Перед ней был отец её мужа, который до сих пор был важен для Драко, несмотря ни на что. Ради него, ради возможного будущего она переступала через прошлые обиды и старалась обучить саму себя тому, чему когда-то научила всех своих друзей — прощению.

— Я рад его успехам, — признался Люциус без привычной язвительности. — Итак, доктор Малфой, значит?

Гермиона кивнула.

— Да, Драко следует за мечтой во всём.

Она благоразумно замолчала, хотя хотелось добавить ещё много всего. О том, что даже лишённый финансирования со стороны отца, лишённый собственного дома, Драко добился всего, чего хотел. Отказ Люциуса признавать его своим наследником, Драко не сломил, скорее, развязал руки, позволив без сожаления следовать по желаемому пути. Несмотря на относительно юный возраст, он успел зарекомендовать себя в интернатуре, а значит, стал ближе к мечте однажды стать кардиохирургом. Нарцисса всегда была на связи. Благодаря ей он сохранял ощущение семьи и дома. То, что Люциус знал об общении Драко с матерью, но не стал этому препятствовать, уже давало надежду. Как знать, может под маской холодного равнодушия находился глубоко одинокий мужчина, жалеющий о прошлом?

— В нём всегда был стержень, — продолжил Люциус. — Это в нём от предков. И в вас он есть, миссис Малфой.

— Я Грейнджер, — Гермиона бесстрашно встретилась с ним взглядом. — Вы сами были против, чтобы я марала вашу фамилию. Так что можете выдохнуть.

— Я о том и говорю, — Люциус едва заметно улыбнулся. — Стержень. И хоть я не могу одобрить выбор сына, но понимаю, отчего он выбрал именно вас.

— Мы выбрали друг друга, — Гермиона заметила Нарциссу, но та, коротко кивнув, опустилась на свободное сидение немного в отдалении.

Всё верно, им ещё нужно было поговорить.

— Я с Драко не из-за денег.

— Теперь я вижу это, — согласился Люциус.

— И я люблю его, а он — меня.

Короткий кивок.

— Вы ведь счастливы, да? — вопрос, высказанный с надеждой. Гермиона почувствовала, очень слабо, едва различимо, искреннюю заботу о жизни сына, и убедилась, что эти шесть лет изменили всех.

— Да, мы счастливы. — Она снова отыскала Драко глазами. Он смотрел на них. Давно ли?

Послав ему очередной воздушный поцелуй, Гермиона улыбнулась. Драко должен был понять, что общение проходит спокойно, даже в каком-то роде приятно.

Драко понял ее. Хмурое выражение лица сменилось расслабленным. Поколебавшись, он даже махнул отцу, и Люциус неуверенно вскинул руку в ответ.

— А мог бы я… Когда-нибудь… — в голосе Малфоя-старшего впервые слышалась неуверенность.

Гермиона поняла без слов. Снова видеться. Общаться. Это не обещало быть просто, но было нужно им всем.

— Да, — кивнула она. — Драко будет рад.

Люциус всё ещё не сводил глаз с сына, и была в его взгляде едва уловимая нежность и гордость.

— Спасибо, — прошептал он, скривив губы в едва заметной улыбке. — Не думаю, что заслужил того…

Гермиона не стала спорить. Не хотелось ворошить прошлое. Они все совершали ошибки, они все учились их признавать, и каждый шаг к их исправлению был удивительно ценным.

Глядя на то, с каким воодушевлением Драко возобновил подготовку, Гермиона поняла — теперь он совершенно точно не отступит. Уличный принц добьётся своей награды. И он отправится на Олимпийские игры. Потому что теперь у него есть самая большая поддержка, о которой только можно мечтать — семья.

Монотонное тиканье часов раздражало. Казалось, с каждым новым звуком внутренняя пружина Гермионы затягивалась всё сильнее. Она то и дело выглядывала в окно маленькой лондонской квартирки, но кроме соседки, выгуливающей собаку, на тихой улочке не было никого. Часы отбили полночь, и Гермиона возненавидела их за каждый удар. Слишком тихо было вокруг, даже Косолап — и тот спал, а проклятые часы никак не могли угомониться, снова и снова напоминая Гермионе, что Драко уже три часа, как должен быть дома. Хотя бы мобильный ответил, но нет — он был вне зоны действия сети, и оставалось лишь снова и снова прислушиваться к ночной тишине — не скрипнет ли галька под колесом?

Ужин давно остыл, а ведь Гермиона специально отпросилась с работы пораньше, чтобы опробовать новый рецепт — Луна по скайпу продиктовала, у них в Кении это было чем-то очень изысканным. Джинни, когда Гермиона рассказала о своих планах, отнеслась несколько скептически, прекрасно зная, что всё, сложнее пасты с сыром, из-под руки Гермионы выходило в не слишком съедобном виде. Будучи отличницей по жизни, она старалась всё делать хорошо, но вот кулинария оказалась выше её сил. Драко, впрочем, никогда не жаловался, а часто даже хвалил, тем самым побуждая Гермиону совершенствоваться.

Однако мысли о загубленном ужине давно отошли на второй план. Не в силах больше ждать, Гермиона позвонила ещё и в больницу, но вместо успокоения получила дополнительный повод для беспокойства. Да, была внеочередная операция, но закончилась она два часа назад. Где Драко теперь и почему он ещё не дома, сказать никто не мог.

— Проклятье! — Обхватив голову руками, Гермиона пересекла кухню и впервые за время ожидания всхлипнула.

Проехавшая машина заставила встрепенуться, но оказалась напрасной надеждой. Гермиона из последних сил поборола в себе желание позвонить Нарциссе. Едва ли мать Драко могла чем помочь из самого Малфой-мэнора, а лишний раз волновать её не хотелось.

«Всё будет хорошо. Всё будет хорошо», — повторяла Гермиона, как мантру, и более не сдерживала слёз.

За собственными всхлипами она едва расслышала звук открываемой двери. Наспех смахнув слёзы, даже скорее просто размазав их по щекам, она бросилась в прихожую, и сходу попыталась заключить Драко в объятия.

— Аккуратно. — Он выставил руку вперёд, сопроводив свои слова усталой улыбкой.

— Что такое? Ты ранен? — слёзы снова нашли выход, и Драко поспешил заверить, что всё хорошо.

— Прости, родная. Напугал тебя. Чёртова машина сломалась, телефон разрядился, и я просто шёл к телефону-автомату, вызвать такси, а нашёл… Её.

Распахнув полы пальто, он извлёк что-то маленькое и чёрное. И живое.

— Эта малышка застряла в сетке забора, и не знаю сколько времени я освобождал её. У неё царапины на мордочке и спине, так что готовь скорее всё необходимое, будем лечить пациента.

Волны облегчения от того, что с Драко всё хорошо, накрыли Гермиону очередным приступом слёз и, даже не пытаясь их скрыть, она прижалась носом к любимой щеке, холодной с мороза, и прошептала:

— Я так боялась…

— Знаю, милая, — Драко обнял её свободной рукой и поцеловал в висок. — Прости, что заставил тебя поволноваться. Но пройти мимо этой малышки не мог.

В щенке после недолгих рассмотрений признали лабрадора. На возраст девочке было месяца два, не более. Она тряслась от страха и жалась к рукам, пока Гермиона держала, а Драко обрабатывал раны. Царапины на поверку оказались очень поверхностными. Щенок был не столько ранен, сколь напуган.

— Не знаю, сколько времени она провела под тем забором. — Драко обернул малышку полотенцем и передал Гермионе. После водных процедур от щенка веяло пеной для ванны, и в мягкую шерсть было приятно зарыться носом. Малышка в первые же минуты покорила сердца, один лишь Косолап недоверчиво принюхивался, примостившись на подлокотнике дивана. Не понравилось ему и то, что щенку перепало полагающееся ему молоко, но своё недовольство он выразил достаточно сдержанно, предпочтя просто убраться в спальню, чтобы не видеть творящееся безобразие.

— Ты же понимаешь, что у неё может быть хозяин? — Драко почесал малышку за ухом, попутно целуя Гермиону в щеку. — Мы обязаны подать объявление в газету.

Гермиона кивнула. Она знала, что так просто забрать к себе найденыша они не могут, как знала и то, что они едва ли потянут большую собаку в маленькой квартирке, но всё равно ей очень хотелось, чтобы на объявление никто не отозвался.

Щенку выделили уголок в спальне, очень надеясь, что Косолап не станет делить территорию и обижать малышку. Кот, к счастью, выбрал вариант полного игнорирования, разлегся в хозяйской постели, вытянув длинное пушистое тело поперёк кровати, и до самого утра даже не сделал поползновения в сторону новой сожительницы.

Весь последующий день прошёл в заботах: утром, перед работой, состоялась фотосессия щенка, затем Гермиона по рекомендации Луны отвезла малышку в ветеринарную клинику, где приятный молодой доктор по имени Ньют и его ассистентка Тина заверили, что проведут полное обследование новой пациентки, затем была переписка с отцом Луны, который пообещал разместить объявление в свежем выпуске своей газеты, а далее снова ветеринарная клиника, радостная весть, что щенок абсолютно здоров, поход в магазин за мисками и кормом, и вечер в попытках не вступить в лужу, обнаруживающуюся то тут, то там с завидным постоянством.

— Кажется, с ролью родителей мы справились, — блаженно выдохнул Драко и в изнеможении откинулся на подушку. Оба питомца, сытые и обласканные, теперь мирно спали, один — нагло растянувшись на диване, другая — тихо поскуливая сквозь сон на тёплой мягкой подстилке.

— И всё же я надеюсь, что за ней не придут, — Гермиона опустила голову Драко на плечо и уткнулась носом в его шею. — Она нравится мне.

— Да, — выдохнул Драко, накрывая её одеялом. — Мне тоже. Будет обидно, если в итоге её заберут.

— Надеюсь, этого не произойдёт, — протянула Гермиона, закрывая глаза. — После всех сегодняшних луж это будет как минимум несправедливо.

* * *

За щенком пришли через три дня. Девушка с розовыми волосами, представившаяся Тонкс, сказала, что это один из щенков нового приплода, видимо, сбежавшая через приоткрытую дверь. Девушка десять раз поблагодарила за спасение малышки, даже предложила денег в знак признательности.

Драко отверг предложение. Сжимая руку Гермионы в своей, он решительно произнёс:

— На самом деле, это мы хотели бы заплатить вам. Позвольте оставить щенка себе.

Тонкс выглядела удивлённой.

— Что — успели привязаться? — с улыбкой спросила она и перебросила жвачку из одного уголка рта в другой. — Я думаю, — она окинула взглядом помещение, задержавшись на мисках и пакете с кормом в углу. — Да. Думаю, да. Мне кажется, ей у вас будет хорошо.

Поцеловав щенка в нос, она передала его Гермионе, а Драко в руки сунула визитку.

— Если возникнут вопросы, звоните Римусу, моему парню. Он — главный заводчик.

Деньги брать Тонкс отказалась. Сказала, что никогда бы не нашла щенка, если бы не они, и предложила оставить малышку, как подарок за чудесное спасение.

Гермиона прижимала к себе чёрный меховой комочек, и не могла скрыть улыбки.

— Пожалуй, это пинок переехать в квартиру побольше, — Драко прикрыл за гостьей дверь и, вернувшись к Гермионе, обнял её со спины.

— Твой отец наверняка захочет…

— Нет, никаких отцовских денег, — мотнул головой Драко. — Сами. Хочешь, переедем в дом? Большой, чтобы уже навсегда. Такой, где однажды будут бегать наши дети, а потом и дети их детей.

— Надеюсь, не очередной Малфой-мэнор? — Гермиона откинула голову мужу на плечо, потерлась виском о его подбородок.

— Нет, никакого Малфой-мэнора, — пообещал Драко. — В нашем доме будут жить любовь, понимание и свобода.

Гермиона мягко улыбнулась.

— Ты будешь хорошим отцом, — уверенно сказала она, крепче прижимая к себе щенка, и, поколебавшись, тихо добавила:

— И случится это раньше, чем ты ожидаешь.

— Ты хочешь сказать, что…

Драко не договорил. Развернув Гермиону к себе, он крепко прижался к её губам своими. И лишь маленький чёрный комочек на руках у Гермионы стал свидетелем их счастья.