Шаги по Диагонали (джен)

Прошло некоторое время, прежде чем он очнулся. Лелуш не знал, сколько конкретно. Он будто просыпался после глубокого сна. Сознание скользило по грани реальности, словно не решаясь выбрать верную сторону. Постепенно из обернутого дремой мозга начали всплывать ленивые мысли. «Почему так холодно?» — параллельно с этим мысленным возмущением Лелуш машинально вытянул руку в сторону, пытаясь то ли нащупать одеяло, то ли проверить температуру воздуха, однако его пальцы не встретили никакой преграды. Он провел рукой вдоль тела и обнаружил, что лежит на жесткой поверхности, а какой-то острый край впивается в его ребра.

В этот момент его мозг осознал некоторую неправильность происходящего вокруг и начал отдавать телу осмысленные команды. До ушей донесся женский крик боли и несколько ударов. Лелуш открыл глаза. Он обнаружил себя лежащим на правом боку под столом, чья четырехгранная ножка как раз и упиралась в его ребро. Под ним был жесткий дубовый паркет, довольно грязный и с бесчисленным узором царапин. В комнате он был далеко не один: по диагонали от его позиции у стены сидел привязанный к стулу человек лет двадцати пяти, одетый в порванную белую рубашку и прямые темные брюки. Его голова была безвольно запрокинута назад. Примерно посередине между ним и Лелушем на темном узорчатом ковре лежал мужчина средних лет. Нет, правильнее было бы сказать, валялся труп мужчины средних лет с неестественным образом вывернутой шеей. Его глаза были приоткрыты, но уже ничего не выражали. Звук выстрела раздался слишком близко, и Лелуш невольно вздрогнул. В поле зрения появились ноги в серых штанах. Их обладатель швырнул на пол рядом с первым трупом второй — молодую женщину. Из ее простреленного виска толчками вытекала свежая кровь. Лелуш невольно вздрогнул и подался назад, из-за чего стол, служивший ему визуальным укрытием, скрипнул и немного сдвинулся.

— А ты, щенок, не сдох? — обладатель серых штанов заглянул под стол. Обнаружив там человека, схватил его за ворот и выволок из-под стола. — Вот живучий! — он встряхнул опешившего Лелуша. Их глаза встретились.

— Возьми свой чертов пистолет и прострели себе сердце, — медленно, с ледяным спокойствием произнес император Священной Британской Империи. Державшая его рука разжалась. Лелуш сделал пару шагов назад и чуть отстранённо наблюдал за тем, как преступник приставил собственный пистолет к своей же груди и выстрелил. В комнате стало на один труп больше.

Что за ерунда? Демон-император отчетливо помнил свой шаг навстречу смерти. Он собрал всю ярость и ненависть мира, сконцентрировал на себе, а потом уничтожил, изящно передвинув шахматную фигуру черного короля. Идею справедливости. Символ. Зеро. Он, девяносто девятый император ненавистной Британии, намеревался умереть, когда Зеро-Судзаку взрезал ему живот — в лучших традициях сеппуку. Как говорится, если друг не может сам, разрешается оказать ему помощь. Лелуш усмехнулся, вспомнив этот милый японский обряд очищения собственной чести. Рана в живот. Смерть от нее гарантирована и неминуема, что являет собой неоспоримый медицинский факт, так какого Шнайзеля он стоит посреди непонятного дома в компании трех трупов и одного обморочного молодого человека?!

Лелуш раздраженно потер левый висок. Мужчина на стуле, казалось, не собирался приходить в себя, и он решил осмотреться. Это был частный двухэтажный дом, скромный и заурядный, возможно, он находился в маленьком городе или пригороде. На первом этаже располагались три комнаты и кухня, лестница наверх заканчивалась небольшим пятачком пространства и двумя дверьми друг напротив друга. По внутреннему интерьеру было похоже, что здесь проживало трое человек среднего достатка, вероятно, семья. Диваны, кресла, столы, стулья, ковры — все было немного старомодным, но весьма практичным. Правитель всего мира открыл входную дверь и выглянул в ночь. Дом окружал низенький белый заборчик. Там, где короткая дорожка вливалась в полосу асфальта, разгонял темноту электрический фонарь, выхватывавший размытое пятно газона и пару круглых мусорных баков. Цепочка подобных фонарей будто бы размечала одинаковые квадратные участки пространства с аккуратными двухэтажными домиками. Теплый летний ветерок взъерошил его волосы.

Ситуация решительно отказывалась становиться понятнее. Ви Британия отыскал под лестницей дверь в тесную ванную комнату. Открыв холодную воду, он плеснул немного себе на лицо, после чего поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Из зазеркалья на него глядел худой черноволосый мальчишка, выглядящий лет на пятнадцать. Радужки обоих глаз привычно прорезали алые полоски гиасса, чуть отсвечивая ровным красным светом, а слегка расширенные зрачки выдавали его удивление от сложившейся ситуации. В остальном его величество был невозмутим.

Закрыв дверь ванной комнаты, Лелуш пошел на кухню и налил из кувшина холодной воды в стеклянный стакан. Он остановился, рассматривая фотографии, висящие на холодильнике. Их было всего две. На первой обнималась молодая пара — светловолосый мускулистый парень держал на весу хрупкую черноволосую женщину с голубыми глазами. На второй фотографии была та же черноволосая женщина и трехлетний ребенок с фиолетовыми глазами, в котором Лелуш с некоторым смятением узнавал себя. Характерные черты британского принца находили отражение в лице черноволосой женщины, которая почти ничем не походила на Марианну. Под фотографией размашистым почерком было написано «Мои драгоценные».

Лелуш посмотрел на свои ладони. Пальцы были длинными и еще по-детски тонкими, очень похожими, но это определенно были не те пальцы, которыми он с трех лет учился играть на фортепьяно, не те пальцы, которые двигали шахматные фигуры и подбрасывали в воздух фигурку короля, и, наконец, это были не те пальцы, которые сжимала его сестра Нанали, умоляя его не умирать в финале им устроенного грандиозного шоу.

Это были не его руки.

«Это не мое тело, — странная мысль пронзила сознание Лелуша, — это не я».

Однако глаза и гиасс определенно были его. Чужими пальцами Лелуш поставил опустевший стакан на место. Он обдумал несколько различных версий, но все они казались ему довольно надуманными.

«Марианна могла после смерти занять чужое сознание, — подумал Ви Британия, — в теории это возможно, но мой гиасс действует не так».

Он решил вернуться в комнату, с которой все началось. Лелуш пододвинул еще один стул и сел напротив привязанного мужчины. Через некоторое время тот застонал, дернул плечами и пришел в сознание. Лелуш посмотрел в стену справа от мужчины и приготовился задавать вопросы, но тот его опередил.

— Ты вызвал полицию? — спросили его на английском. Акцент был странноватый, но вполне понятный.

— Нет, а надо было? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет, но мало ли. Хорошо, Лерой, — в глазах молодого человека промелькнуло одобрение.

Лерой? Внезапно Лелуша накрыла волна чужих воспоминаний. Ему пять, и они с родителями идут в Луна-парк, катаются на канатной дороге и едят фисташковое мороженое. Ему восемь, и он готовится к своим первым экзаменам в начальной школе, сдает их успешно, и родители, его родители, дарят ему настоящий компьютер. Вот ему одиннадцать, и ему приходит письмо из новой школы. Из магической школы. Из замка Ильверморни. Большой зал и он в центре, старшие ученики на балконе, наблюдают за ним, он выбирает свой факультет из двух предложенных, вокруг звучат аплодисменты. Он обнаруживает себя в огромной комнате со стеллажами под самый потолок, на которых аккуратными стопками разложены узкие картонные коробочки, а молодая низенькая девушка с черной кожей выкладывает перед ним волшебные палочки, предлагая взмахнуть то одной, то другой, откладывая рассмотренные варианты.

Палочки.

Волшебство.

Массачусетс, Северная Америка.

Священная Британская Империя. Метрополия. Хоумленд.

Две разных страны. Две разных реальности. Одно и то же место.

Весь этот взрыв памяти в голове Лелуша занял меньше пары секунд. Бурный сель информации окатил его разум, но схлынул, не поколебав основу. А основой был британский принц, террорист, революционер и император — Лелуш Ви Британия.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил его молодой человек. Бывший принц заметил, что из-под темных волос на него обеспокоенно смотрят светло-синие глаза, он напрягся, выискивая в памяти его имя.

Маркус. Старший двоюродный брат Лероя. Он жил где-то далеко и с его родителями общался довольно редко.

— Успокойся, уже все закончилось, — Маркус посмотрел на кучу трупов на ковре. — Что случилось с этим отморозком? Ты можешь меня развязать?

— Да, конечно. Сейчас, — ответил фальшивый Лерой. Он подошел к Маркусу и пристально посмотрел в его глаза.

— Маркус, служи мне так, чтобы остальные не догадались, — с улыбкой отдал он приказ. Глаза кузена расширились, будто в удивлении, но красный контур уже очерчивал радужку синих глаз юноши.

— Слушаюсь, — тихо произнес тот, а у Лелуша вдруг подкосились ноги. Он упал рядом со своим подчиненным на четвереньки, чувствуя будто из него утекают все силы.

Что это? Волшебников подчинить сложнее, чем простых людей, для этого нужно больше сил? Лелуш пообещал себе пристально изучить работу гиасса еще раз. Слабость в конечностях уже проходила, и бывший император сел на пол, поджав под себя ноги. Еще через десять минут он смог развязать веревки, привязывающие Маркуса к стулу.

♢♢♢

Пожилой аврор зашел на кухню, где Лелуш тихо сидел в кресле, стараясь не отсвечивать. Страж порядка посмотрел на мальчика с полузакрытыми глазами. Лелуш старательно притворялся сонным, шокированным ребенком — он не хотел, чтобы с ним разговаривали, проявляли сочувствие к родителям, которых он никогда не знал. С психологами он тоже не собирался общаться. Маркус сказал волшебной полиции, что ребенок спал у себя и проснулся только к концу этого происшествия. Сам «старший брат» сейчас сидел в соседней комнате и давал показания. Это длилось уже второй час, и бывшему Зеро давно надоело вслушиваться в аргументы и объяснения, доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери.

— Парень, где тут лежат перчатки? — спросил полицейский, выдвигая ящик с вилками. — Твой кузен сказал посмотреть на кухне.

— Верхний шкафчик, слева от холодильника, — тихо ответил на вопрос «пострадавший». Лелуш обнаружил за собой эти мелкие, бытовые знания всего пару часов назад. Он знал, где лежат ключи, каким кремом он обычно смазывает обувь и какой пароль от его домашнего компьютера — это были остатки памяти мальчишки, тело которого он сейчас занимал.

— Благодарю, — волшебник быстро схватил две пары стерильных перчаток и почти выбежал в соседнюю комнату, забыв закрыть дверцу кухонного шкафчика.

С полки на Лелуша мирно смотрели разные баночки, коробочки и упаковки хлебцев. Он помнил, что его «маму» звали Сюзанна, и что она когда-то была волшебницей, но волшебники этого мира жили по своим собственным законам, и один из них был — «Международный Статут о Секретности». Другими словами, обычные люди не должны знать о существовании волшебного мира. Бывший император подозревал, что этот закон регулярно нарушается по всяким правительственным каналам и все, кому надо, все, что надо, знают. Кроме того, в не волшебных семьях иногда рождались волшебники, и тогда маглы, как их тут называли, узнавали о волшебном мире через своего ребенка. Его «папа» был маглом. Ради него волшебница Сюзанна отказалась от использования волшебства и стала жить в его мире. Должно быть, эксцентричная была женщина.

Однако отец Лероя знал от своей жены о магическом мире, более того, у него родился сын, вокруг которого с детства летали предметы и происходили странноватые вещи.

Мертвый император криво усмехнулся. Теперь все трое людей этой семьи были мертвы. Он записал в мертвецов и Лероя, в конце концов, если ребенок и жив где-то в глубине его головы, то Лулу не собирался оставлять там внутренних конкурентов.

«Бедняга Маркус, остался совсем один, — внезапно подумал самый известный террорист другого мира, — да еще и в рабстве у гиасса».

♢♢♢

— Если что-то еще вспомните, напишите мне, пожалуйста, — страж магического порядка протянул Маркусу свою визитку. Тот машинально взял и посмотрел на текст. «Клаус Барти, аврор особого отдела», — было написано на тонком клочке картона.

— Хорошо, обязательно напишу, — кивнул Маркус. Барти чуть поклонился и исчез с негромким хлопком. Маркус еще некоторое время постоял на крыльце, вглядываясь в серые предрассветные сумерки, а затем вернулся в дом.

В доме остался его пятнадцатилетний кузен. Вообще Маркус редко общался со своей тетей Сюзанной и ее семьей. От большой любви или же дурости она влюбилась в магла и даже вышла за него замуж. Это был дерзкий и беспринципный поступок, вызывавший неприятие в магическом сообществе. Маглорожденные становились волшебниками и вступали в волшебный мир, но «чистокровные» волшебники практически никогда не уходили жить в мир маглов, отбросив себя, свою магию и свою природу. И хоть Сюзанна и продолжала вести колонку в магической газете, делать она это начала только после того, как у нее родился сын. Периодические всплески магии у Лероя ее совершенно не смущали, и мальчик закончил магловскую начальную школу, а в одиннадцать поступил в школу Чародейства и Волшебства Ильверморни, которую заканчивало большинство волшебников в Штатах.

Там Лерой отучился три года, но в начале этого лета школа была уничтожена неизвестными темными волшебниками. Чертовы предсказания. Замок ожидал нападения, но, по слухам, атаковавших было больше десятка, и они использовали мощные заклинания. Результатом стал огромный котлован на месте старой школы, а гора Грейлок стала на несколько метров ниже. Администрация Ильверморни сейчас договаривалась с другими магическими школами о переводе учеников, ведь восстановление должно было занять много времени. Маркус обсуждал с Сюзанной возможный перевод Лероя в Британию, в Хогвартс, где в свое время учился он сам.

Маркус тихонько приоткрыл дверь на кухню.

— Авроры ушли, они забрали тела, — сообщил он кузену. Лерой сидел в кресле у окна, его голова свешивалась набок, а глаза были прикрыты. — Может, тебе пойти наверх и отдохнуть до утра?

— Еще рано. Нужно решить один очень важный вопрос, — мальчик вылез из кресла, взял какую-то бумажку с подоконника, магловское самопишущее перо и начал быстро писать. — Вот, мне нужно, чтобы ты сделал это для меня. Сможешь?

Маркус посмотрел на лист бумаги, исписанный мелким почерком. На листе было несколько формул преломления света, кое-какие размеры в метрической системе и описание свойств неизвестных Маркусу материалов. Он прикинул, что некоторые из них можно извлечь из частей магических животных по той же технологии, по которой изготавливаются волшебные палочки. Как серьезно занимавшемуся алхимией Маркусу приходилось использовать в работе и слезы феникса, и молотые кости дракона, и много чего еще.

— Что это такое? — спросил Маркус.

— Линзы для моих глаз, — качнул головой Лерой, — я думаю, тебе стоит достать их как можно скорее.

В этот момент Маркус заметил красноватый отблеск из-под челки своего брата. Он уверил себя, что ему привиделось от усталости.

Против своей воли его мысли вновь вернулись к линзам и характеристикам на листе. В принципе, подходящим материалом был рог единорога. Он идеально проходил по всем параметрам, вот только редкость этого компонента была чудовищной. Небольшой кусочек этого бесценного материала был в его фамильном хранилище в банке Гринготтс. Недавно Маркуса убедили продать этот кусок, покупатель был очень настойчив, и даже предварительная договоренность была заключена, однако просьба его младшего брата почему-то перевешивала важность сделки.

— Я сделаю за несколько часов, — Маркус не узнавал свой голос, будто кто-то хриплый и подобострастный говорил вместо него. Эта задачка захватывала его все сильнее, он даже чувствовал некий азарт.

— Я подожду тебя здесь, — сказал Лерой, — в этом доме.

Маркус жил в доме, оставшемся от его родителей. На самом деле, до него там жило много поколений семьи Шафиг, и дом переходил как наследство по главной линии волшебников, однако во время войны с темным Лордом, пока Маркус все еще учился в Хогвартсе, его родители пали жертвой Пожирателей Смерти. Так у молодого выпускника появился своё жильё в одном из переулков Косой аллеи. Кроме него в доме жил еще домовой эльф — Тарри, но за полноценных жильцов их не считали.

По улице проехал автомобиль, разрезая ночную тишину. Часы над дверью в кухню показывали половину седьмого.

Маркус спрятал листок с формулами и расчётами в нагрудный карман и отправился выполнять поручение своего младшего брата.

— Это интересно, — сказал он себе. Бывший император уже несколько часов сидел перед экраном старенького компьютера и впитывал информацию из сети. Ключевые события, важные даты, имена, страны — его интересовало множество подробностей. Отыскав первую точку ветвления, Лелуш испытал некое чувство радости.

Значит, через пятьдесят четыре года после восшествия на престол короля Иовина в этом мире рождается некий Христос, и общепринятое летоисчисление ведётся от этого события.

Эту информацию пришлось искать долго, учитывая, что местной Британией никогда не правил король Иовин. Но все же через личность Юлия Цезаря удалось выйти на внятную хронологию.

Он попал в альтернативное прошлое за шестьдесят лет до собственного рождения. Может, Цезарь после смерти тоже попал в своё прошлое и учёл ошибки, и пытался отыграть завоевания «по новой»? Судя по всему — нет. Умер он точно так же.

По какой-то причине этот мир не знал сакурадайта, то ли его до сих пор не обнаружили, то ли его и вовсе не было. Зато в этом мире были волшебники.

Ви Британия вздохнул.

Про волшебников в мировой сети было множество информации, и она полностью расходилась со сведениями из памяти Лероя. Чародейство и магия — это пока самое большое отличие этого мира. Находясь в высшей точке вертикали власти, он бы точно узнал о чем-то подобном, так что об отсутствии волшебников в его родном мире можно было говорить с уверенностью. Нечто, что кардинально отличало одних человеческих существ от других. Нечто, что передаётся по наследству, через кровь. Нечто, чего невозможно достигнуть упорным трудом, как бы ты ни старался, если ты «неправильный» человек.

«Как отвратительно».

Его отец всегда был приверженцем Социального Дарвинизма. Сторонником идеи неравенства людей, где сильные получают всё, а слабые умирают. Если бы император Чарльз был здесь, он бы несомненно считал, что волшебники должны править маглами, словно высшая раса — низшей. Может, он обнаружил всех волшебников в родной Британнии и вырезал, доказывая свою силу? Было бы странно, если бы он не попытался их использовать. Значит, волшебников не существовало. То, что они скрывали свое существование и жили отдельно от людей, вселяло в Лелуша надежду на разумность людей в целом и волшебников в частности.

Даже гиасс был честнее. Его мог получить и использовать любой, заключивший контракт с носителем кода. Да, оставался фактор удачи, но он уравнивал шансы людей. В семье маглов тоже мог родиться волшебник.

Бытие, определённое с рождения. Лелуш знал об этом не понаслышке.

Черный принц выключил старый ПК. Лерой был волшебником из семьи волшебников, но жил в мире, в котором не должен был — в мире маглов. Он был настоящим везунчиком.

— Стоял на границе двух чуждых миров, да? — Лелуш неосознанно произнес это вслух.

Внизу послышались шаги, и фальшивый кузен позвал его чужим именем.

♢♢♢

Карат шпинели, сок зубастой герани, четыре грамма рога единорога, слюна русалки, — Маркус начал помешивать компоненты в тигеле по часовой стрелке. Через две минуты нужно добавить шесть базовых компонентов. Он смотрел на огромный циферблат на стене, а его глаза неотрывно следили за секундной стрелкой.

В подвале его городского дома была оборудована лаборатория, о которой он тщательно заботился, обустраивая и покупая компоненты. В молодости его, как и многих молодых волшебников, манила тайна философского камня, и молодой маг, следуя за своей мечтой, избрал профессию алхимика. Впрочем, в современном волшебном мире эта профессия едва ли была востребованной, и Маркусу приходилось в основном заниматься зельеварением. Он брал заказы из обеих магических аптек в Косой аллее и иногда даже из больницы Святого Мунго. Аптеки «Малпепера» и «Слизень и Джиггер» неизменно соперничали между собой, но алхимику-зельевару до сих пор удавалось делать вид, будто на конкурентов он не работает.

Маркус закончил добавлять компоненты и аккуратно перелил сплав в цилиндрическую серебряную форму, оставив остывать.

♢♢♢

— Что это? — Лелуш держал на вытянутой руке очки в простой черной оправе.

— Это линзы, как ты и приказывал, — без выражения ответил бестолковый кузен.

Пятнадцатилетний парень закатил глаза, быстро подошел к шкафчику в родительской спальне и вытащил из ящика упаковку контактных линз, которые использовал его отец. Разорвав герметичную упаковку, он швырнул ее на пол и продемонстрировал Маркусу круглую упругую линзу:

— Вот, мне нужны вот такие линзы. Минимум — две штуки, — кузен аккуратно взял линзу в свои руки.

— Вопрос только в форме?

Лелуш нахмурился, затем надел очки на нос и посмотрел в зеркало. У очков был синеватый отблеск, но гиасс они скрывали хорошо. Спереди. Любой, кто бы посмотрел на Лелуша сбоку, оказался бы под случайным влиянием, да и красные знаки в глазах бы заметил.

— Да, вопрос только в форме.

Маркус исчез из гостиной и через три минуты появился снова. В правой руке он держал полупрозрачный синеватый цилиндр, а в левой две линзы. Одна — та, которую дал ему Лелуш, а вторая была явно новой.

Бывший принц взял новую и вставил себе в глаз. Все было нормально. Линза едва ли чувствовалась в глазу, а из зеркала на него смотрела обычная фиолетовая радужка.

— Еще одну, — скомандовал он.

Маркус поставил цилиндр на письменный стол и стал делать какие-то манипуляции волшебной палочкой. Материал уменьшился на несколько миллиметров, а над ним парила вторая линза. Лелуш взял ее прямо из воздуха и тут же надел.

Теперь, когда его тайна была надежно замаскирована двумя линзами, он мог позволить себе расслабиться. Бывший принц слегка улыбнулся, взял в руки материал, из которого были изготовлены линзы, и сказал:

— Ты должен научить меня этому заклинанию.

— Это комплексное сплетение заклинания и трансфигурации, — в замешательстве ответил Маркус. — Думаю, у тебя вряд ли получится раньше седьмого курса.

— О, ясно, — Лелушу это не очень понравилось.

— Я теперь твой опекун, как единственный оставшийся в живых родственник. Осенью ты пойдешь в магическую школу Хогвартс в Британии. До этого времени еще месяц, и мы будем жить в моем доме в Лондоне, — огорошил его двоюродный брат. — Поскольку ты еще несовершеннолетний, ты не можешь трансгрессировать. Мы перенесемся через камин.

Одновременно с этими словами Маркус двинулся, открыл двери в то, что до этого момента казалось шкафом. Внутри скрывался старый камин из белого кирпича.

— Сюзанна терпеть его не могла. Решила вот так спрятать, нельзя же избавляться от транспортной системы, — пояснил он удивленному принцу.

Он вытащил волшебную палочку.

— Инсендио, — сказал Маркус, направляя палочку в сторону камина в шкафу. Вверх взвились языки пламени, весело потрескивая, будто горят здесь уже несколько часов. Кузен вытащил из кармана маленький мешочек, развязал его и бросил горстку порошка в огонь. Пламя вспыхнуло изумрудно-зеленым цветом.

— Лютный переулок, 14. Заходи в камин и громко скажи адрес.

Отчаянный революционер сглотнул ком в горле и шагнул в зеленый огонь. Пламя не обжигало, оно вообще никак не ощущалось. Он чувствовал себя невероятно, нелепо стоя согнувшись в камине, но чужая память подсказывала ему, что все идет правильно.

— Лютный переулок, 14, — сказал он. Мир перед ним начал вращаться с большой скоростью, размытые образы разнообразных каминов проплывали мимо. К горлу подкатила тошнота. Когда он уже собирался закрыть глаза, его резко что-то дернуло, и он вывалился на каменный пол.

♢♢♢

Косая Аллея представляла собой длинную улицу, на которой теснились двух-трехэтажные домики. Первые этажи практически всех домов были отданы под магазины и кафе. Здесь можно было купить практически все, что может понадобиться волшебнику в жизни или работе: одежду, еду, магических животных, книги, ингредиенты для зелий, волшебные палочки, метлы и многое, многое другое.

Лелуш постоял немного, смотря на здание волшебного банка Гринготтс и гоблина-швейцара в ливрее, жарящегося под палящими лучами августовского солнца, а затем свернул в Лютный переулок — извилистую узкую улицу, примыкающую к широкой Косой Аллее. Он направлялся в четвертый дом от поворота. Дом был отделан темно-синей штукатуркой и имел узкие прямоугольные окна, а крыша, в отличие от соседних зданий, была практически плоской, ее только обрамлял тяжелый бронзовый водосток. Никакого крыльца не было, дверь и узкое окно первого этажа, забранное кованой решеткой, скрывались под небольшим выступом квадратного балкончика. Темно-серая, плотная, неприветливая дверь была украшена бронзовыми вставками по углам и табличкой с надписью «Shafiq family».

Лерой потянул входную дверь и вошел внутрь. Этот дом принадлежал им с Маркусом как последним представителям семьи. Домовой эльф Терри утверждал, что дом и дверь были заколдованы так, что в отсутствие хозяев никто не может попасть внутрь, даже многочисленные дальние родственники, охочие за наследством. Вероятно, поэтому его и не прибрал к рукам какой-нибудь ушлый маг. Впрочем, сейчас это была единственная их недвижимость в магической Британии.

Когда Лелуш только прибыл сюда из США через камин на первом этаже, то обнаружил, что Маркус пользуется только первым этажом для жизни и подземным этажом, в котором находилась алхимическая лаборатория, для работы. Все комнаты второго и третьего были заполнены невнятным хламом, а лестница, соединяющая верхние этажи, настолько прогнила, что грозилась обвалиться, если на нее наступить. Принц тогда решительно заявил, что жить в помойке не собирается, и принялся приводить жилплощадь в порядок. Большей частью он, конечно, указывал Терри, что, по его мнению, нужно сделать, выкинуть, починить и переставить, иногда привлекая Маркуса для опознания тех или иных предметов. Несколько раз они обнаруживали «очень важные» семейные ценности, которые надо несомненно хранить в надежном месте. В одной из комнат они разбирали завалы книг. Лелуш открыл одну и обнаружил расплывшийся рукописный текст, и, посчитав книгу безнадежно испорченной, собирался выкинуть, когда Терри тоненьким голоском сообщил, что у него есть заклинания, которые вернут книге первоначальный вид. Так бывший император загрузил домового еще и работой над книгами.

В этом месте решительно нечем больше было заняться. Электричество и интернет тут отсутствовали, как нечто абсолютно чуждое миру волшебников.

Примерно через неделю Ви Британия удовлетворился внешним видом комнат. Обстановка все еще тянула на позднее средневековье, но магические светильники делали атмосферу вполне сносной. Лелуш императорским произволом занял одну комнату на втором этаже и развлекался тем, что превращал ее в свою, беззастенчиво тратя деньги старшего брата на свои прихоти. Маркус был не способен возражать. Из древностей он пощадил старое фиолетовое кресло и теперь оно, как и шахматный столик, частично перекрывало выход на балкон. Подобная деятельность позволяла бывшему императору хоть на короткий миг отвлечься от мыслей о своей прежней жизни.

К Маркусу время от времени приходили разные волшебники и заказывали то зелья, то настои, то сыворотки, а иногда и сплавы или даже твердые субстанции, после чего кузен часами пропадал в своей лаборатории на подземном этаже, но неизменно выходил оттуда довольный. Из этого Лелуш заключил, что Маркус был то ли зельеваром, то ли алхимиком по призванию, и это занятие приносило ему не только основной доход, но и удовольствие. Пребывание в рабстве у гиасса, казалось, не снизило его умений и не добавило странностей в поведении. Первые дни Лелуш беспокоился, что у Маркуса может быть кто-то достаточно близкий, чтобы заподозрить неладное, но бывшему императору повезло — его кузен был настоящим затворником, женатым на своей работе. А может, гиасс воздействовал на волшебников более изощренно, не превращая в безвольные куклы, подчиненные только силе его приказа. Даже наедине Маркус продолжал жить, словно обычный старший брат, вот только стоило Лелушу что-нибудь приказать, как в его глазах мелькало алое отражение его силы. Впрочем, работа занимала большую часть времени Маркуса, и принц был в основном предоставлен сам себе, что полностью его устраивало.

Пятнадцатилетний парень зашел в свой дом и застал там Маркуса, беседующего с пожилым волшебником в холле первого этажа.

— Лерой, познакомься, это профессор Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. — Сказал ему кузен.

— Приятно познакомиться, сэр, — ответил Лелуш и коротко поклонился, — Лерой Шафиг.

— Всё магическое сообщество шокировано происшествием на соседнем континенте. То, что произошло с замком Ильверморни, ужасно. Наша школа с радостью примет у себя магически одаренных студентов северного континента, и вас в том числе. Вам скоро должно прийти письмо, — с доброй улыбкой произнёс старый волшебник, и его глаза блеснули из-за очков-половинок.

— Спасибо, сэр. Что в нём? — он вопросительно посмотрел на директора Хогвартса.

— О, ничего необычного: список необходимого для учебы, приглашение в школу, билет на Хогвартс-экспресс и еще несколько мелочей. Это практически стандартное письмо, но измененное с учетом четвертого курса, — Дамблдор коснулся своей шляпы, — до встречи в школе, молодой Шафиг, до свидания, Маркус, — с этими словами он вошел в камин гостиной и исчез в зеленом пламени.

♢♢♢

Этим утром Лелуш проснулся рано. Прошлая жизнь преследовала его, во сне он снова и снова стрелял в свою сестру, принцессу Юфемию, смотрел на ее великолепное платье в пятнах крови и на то, как непринужденно она держала автомат, направляя его на мирных жителей одиннадцатого сектора. Когда сон, перемешанный с кошмаром, пошел на третий круг, Лелушу удалось вырваться из его цепких объятий. Спать он больше не мог.

В ванной он долго стоял под струями горячей и холодной воды, пытаясь смыть с себя противное ощущение засохшей крови. Удивительно, что при общей отсталости волшебного общества ванная комната выглядела почти нормально, только работу ее обеспечивала магия, а не технологии.

Он выбрался в город. Сегодня на Косой аллее было удивительно безлюдно. Никаких суетящихся прохожих в мантиях и шляпах, даже некоторые магазины не работали. Принц дошел до кафе-мороженого «Флориана Фортескью», которое находилось в самом начале улицы. Заведение было открыто, но посетители так же отсутствовали. Лелуш присел за один из столиков и начал листать меню. Он пришел именно сюда, потому что горячая еда не лезла ему в горло, он не мог на нее даже смотреть, тем не менее желудок болезненно сжимался, требуя пищи для существования, а мороженое, вероятно, можно было в себя запихнуть.

Он бездумно заказал первые три пункта меню и поинтересовался у мужчины, принимавшего заказ, куда делись все прохожие.

— Завтра чемпионат мира по квиддичу, парень, все там, — весело ответил мужчина. — Вот уж не думал, что кто-то этого не знает. Я даже отпустил туда всех своих ребят, да и сам закрываюсь сегодня после полудня и отправляюсь на трибуны.

— Я только недавно приехал из Америки, совсем потерял счет времени, — изобразив вежливую улыбку, ответил Лелуш. Он сообразил, что перед ним, вероятно, сам владелец кафе Флориан.

Фортескью с энтузиазмом принес ему несколько недавних газет со статьями про чемпионат мира по квиддичу, две порции мороженого и вазочку мороженых фруктов. Черный принц просидел над газетами почти до полудня и, когда Флориан собрался уже закрывать кафе, ушёл.

Он оказался один на широкой улице, огромное, распахнутое синевой небо давило на него. Он привык ходить в тени небоскрёбов и гулять по искусственной блочной платформе, ненадежной, когда доходит до революций, как показала практика. Он усмехнулся своим мыслям.

Теперь все изменилось, прошлое было недостижимо: Академия Эшфорд, Кален, его любимый найтмер и… Нанали. Он бы отдал что угодно за короткую возможность пообщаться с Нанали, с его сестренкой. Но здесь некому было даже предположить такой обмен. Всё, что ему досталось, — это широкая мощеная улица невысоких домиков с волшебными магазинами, чьи неровные булыжники мостовой то и дело зацеплялись за носки ботинок, грозясь опрокинуть его на землю.

Он посмотрел на вывеску магазина письменных принадлежностей и позволил на миг недовольству выбраться из своего сердца наружу и исказить его лицо гримасой. Скоро ему придётся писать настоящим пером. Не печать на клавиатуре и даже не записывать нормальной шариковой ручкой. После каждого слова перо нужно макать в чернильницу, затем промокать его от излишков чернил для того, чтобы продолжать записывать. Такая мелочь приводила его в бешенство. Текст, который он вбил бы в память ноутбука за одно мгновение, нужно было вырисовывать на бумажке почти минуту. И таких раздражающих мелочей в этом мире было множество.

Он представил сапфировые глаза Нанали, и его недовольство сменила глухая печаль.

Сколько времени память может держать её образ? Через сколько лет он начнёт забывать черты её лица? У него не осталось ни одной ее фотографии, да и не могло остаться, и от этой несправедливости хотелось выть. Он вспоминал нежный шёлк её светлых волос, как он сам иногда помогал расчесывать длинные густые пряди, как сестрёнка хмурилась и вскрикивала: «не дергай», когда концы упрямились, встречаясь с зубцами расчески. Он внимательно и нежно разбирал свои воспоминания о Нанали, старательно извлекая их из глубин забвения.

«Зачем я теперь живу?» — Лелуш задал себе такой вопрос. Раньше он жил ненавистью к Британнии Чарльза, желанием её уничтожить. Он жил заботой о Нанали, желанием её защитить. Последний год он прожил ради того, чтобы построить мир без войн, мир, в котором его сестренка будет в безопасности.

Получилось ли у него?

Он поднял аметистовые глаза к болезненно синему летнему небу. Возможно. Он никогда не узнает. Возможно, Нанали сейчас живёт счастливо под защитой Судзаку, и улыбка не сходит с её лица.

А возможно… Возможно, толпа, беснующаяся над телом демона-императора, разорвала её на части за то, что она его сестра, за слезы, пролитые над его телом.

«Нет», — Лелуш непроизвольно сжал пальцы в кулак. Острые ногти впились в ладони так сильно, что поцарапали кожу. — «Нет, там был Судзаку в маске Зеро. Он бы не допустил. С Нанали все хорошо, она счастлива».

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Беспокойство о недостижимом было бесполезно, но он ничего не мог с собой поделать. Всё его мысли стремились к тем людям, которые остались в другом мире, в Британнии, которая была длиннее нынешней на целую букву.

Интересно, что сейчас делает Кален? Он вспомнил её последний взгляд, — испуганный и немного обиженный. Кажется, она поняла. А потом подтвердила, что Судзаку и есть настоящий Зеро, но капельки слез в уголках её глаз выдавали её настоящие мысли.

Почему-то воспоминания о его друзьях отзывались в сердце лишь тёплой далёкой грустью с долькой сожаления, тогда как мысль о плачущей Нанали заставляла бушевать все его естество. В нем просыпалась неистовая ярость при мысли, что его драгоценной сестре может что-то угрожать, и охватывало безмерное отчаяние при мысли, что им не суждено увидеться вновь. Воспоминания о Нанали могли выбить из него слезу или заставить улыбнуться, могли выбить из него дрожь страха и заставить грызть собственные пальцы.

Чужие собственные пальцы.

Он в ярости ударил кулаком в ближайшую каменную стену. В этом мире он тоже не умел бить, — в кулаке что-то хрустнуло, а костяшки пальцев обожгло болью.

— Эй, парень, ты что делаешь? — раздался возглас от молодого рыжеволосого волшебника, шедшего ему навстречу.

— Ничего, — безучастно ответил чёрный принц. Водоворот чувств уже схлынул, сменяясь какой-то безвольной апатией.

Лелуша довольно бесцеремонно схватили за руку.

— Да ты себе запястье повредил, — осуждающе сказал ему волшебник. Он достал палочку и стал накладывать лечебные заклинания. Ладонь Лелуша как будто опустили в теплую воду, и от этого ощущения по телу разбежалась волна мурашек. — Вот так.

На широком добродушном лице волшебника образовалась гигантская улыбка, однако рука, которой он держал волшебную палочку носила следы многочисленных ожогов.

— Так что у тебя тут произошло? — ещё раз спросил он.

— Ничего, — снова ответил Лелуш. Успокоившиеся было чувства вновь выползали наружу. — Ничего не произошло! Оставьте меня в покое! — он резко выдернул свою руку, отвернулся и быстро зашагал вперёд по Косой аллее.

Коренастый молодой волшебник вздохнул, проводил его немного глазами и двинулся в противоположную сторону по своим делам.

Лелуша душили слезы злости и безнадежности, но он затолкал их подальше вглубь себя. Никому не позволено видеть его слабости. Не здесь. Не на этой улице полной таких отвратительно добреньких волшебников, всегда готовых мановением волшебной палочки вылечить ребенку поцарапанный палец.

Он почти бегом ворвался в дом Шафигов и раздражённо захлопнул дверь.

— Господин Лерой, — пропищал откуда-то снизу домой эльф. — Вам письмо.

— Исчезни, — яростно прошептал Лелуш, поворачивая голову в его сторону и заглядывая в большие испуганные глаза Терри. Тот исчез с негромким хлопком, а на пол шлепнулся плотно набитый бумагой конверт.

Что он делает? Зачем срывается на окружающих?

Лелуш устало подобрал письмо и пошёл на второй этаж.

Всю дорогу к вокзалу их сопровождал противный моросящий дождь, так что со стороны миссис Уизли было очень мудрым решением вызвать такси, пусть даже и магловское. Гарри помнил, как пришел сюда в первый раз, волнуясь и опасаясь, что не найдет платформу девять и три четверти, и ему придется вернуться домой к ненавистным Дурслям. Тогда у него было всего десять минут на решение этой задачки, однако сегодня они приехали заранее — до отхода поезда было больше получаса.

Гарри, Рон, Гермиона и семейство Уизли катили свои тележки по платформе, приближаясь к заветному разделительному барьеру. Близнецы утащили Джинни далеко вперед, а неразлучная троица друзей не торопилась, беседуя о прошедшем чемпионате мира по квиддичу. Или, вернее, Рон и Гарри обсуждали квиддич, а Гермиона слушала их вполуха.

— Извините, — вдруг раздался голос откуда-то сбоку. — Вы, гм-м, не знаете случайно, как попасть на платформу «девять и три четверти»?

Вся троица остановилась и удивленно уставилась на вопрошающего. И этому была причина. Иногда такие вопросы можно было услышать от маглорожденных первокурсников, однако этот юноша на первокурсника совсем не тянул. На вид ему было не меньше пятнадцати лет. Парень был довольно высоким, из-под черных непослушных, как и у Гарри, волос на ребят смотрели удивительные фиолетовые глаза. На тележке у него стоял чемодан и клетка с небольшой ушастой совой, было совершенно очевидно, что этот молодой человек собирается в Хогвартс, тем не менее Гарри все же уточнил:

— Ты направляешься в Хогвартс?

— Да. Насколько мне известно, никуда, кроме Хогвартса, с этой платформы отправиться нельзя, — чуть ехидно сказал парень.

— Тебе нужно незаметно пройти в стену между платформами девять и десять, — любезно произнесла Гермиона, возобновляя движение, — как вышло, что ты этого не знаешь?

— О, до этого года я учился в Ильверморни. Вы ведь знаете, что там произошло этим летом? — на лице парня было написано смущение. — Я Лерой. Лерой Шафиг, к вашим услугам.

Гермиона тихонько хихикнула, услышав это вычурное «к вашим услугам», но парень, казалось, этого не заметил. В девушке быстро разгорался интерес к зарубежной магической школе, она бы с удовольствием закидала юношу вопросами, но ее немного испугало слово «произошло».

— Я знаю, — сказал Рон. — Я Рон, а это Гарри и Гермиона, — представил он друзей. — Мой папа работает в министерстве магии. Как-то за ужином он рассказал, что в США сторонники темных магов уничтожили замок Ильверморни и нескольких преподавателей, дежуривших там летом. Это ужасное известие затерялось на фоне чемпионата мира по квиддичу, — пояснил он пораженным Гарри и Гермионе.

— Именно так, — сказал Лерой. — Ученики были распределены в другие магические школы, по крайней мере, на этот год. Большинство моих сокурсников отправились в Дурмстранг и Кастелобрушу, но мой старший брат договорился о моем переводе в Хогвартс. Маркус и сам когда-то его закончил, поэтому знаком с профессором Дамблдором, но это не очень важно. Сомневаюсь, что я буду единственным переведенным учеником из Ильверморни.

За разговором они подошли к разделительному барьеру. Фред, Джордж и Джинни уже были на платформе с той стороны. Рон разбежался и на скорости проскочил на платформу для волшебников. Шафиг посмотрел на это и с опаской последовал его примеру. Гарри и Гермиона прислонились к барьеру и, беззаботно болтая, боком проскользнули сквозь него.

Огромный алый паровоз уже ждал их, выпуская облака пара. Чарли Уизли что-то оживленно рассказывал близнецам, а миссис Уизли со слезами на глазах обнималась с Джинни. Гарри, Гермиона и Рон пошли попрощаться с остальными, а Лерой медленно побрел к Хогвартс-экспрессу, толкая перед собой тележку.

♢♢♢

Только Лелуш разместился в одном из купе этого замечательного старинного поезда, как дверь в него приоткрылась и показалась троица приятелей, подсказавших ему путь на вокзале.

— Большинство купе уже забито, ты не будешь против, если мы присоединимся к тебе? — спросил у него Гарри — явно главарь этой компании. Вообще Лелуш предпочел бы остаться в одиночестве, но вовремя понял, что в переполненном поезде ему это вряд ли удастся.

— Конечно, буду рад, — сказал он с легкой улыбкой, — брат советовал мне завести друзей в новой школе.

Поезд загудел и двинулся с места. Из окон ничего не было видно из-за хлеставшего в них проливного дождя, поэтому Лелуш раскрыл заложенную посередине книгу и стал лениво скользить глазами по тексту. На самом деле, ему были безразличны окружающие его дети, но он решил поддерживать дружелюбный нейтралитет, а для этого иногда нужно было вести разговоры и улыбаться.

— Ого, да это же «История Хогвартса», не думал, что, кроме Гермионы, ее еще кто-нибудь прочитает, — воскликнул Рон.

— Надо же знать, что меня ждет, — ответил на это Лелуш, — большинство школ магии довольно скрытные. Я нашел всего несколько упоминаний о переводах учеников между школами, интересно, как определят нужный факультет.

— А как это происходило у вас в Ильверморни? — с горящими глазами спросила Гермиона. Гарри и Рон тоже прислушались, потому что тема была интересна всем.

— Перед распределением на первый курс новичков собирают в круглом вестибюле, их по одному призывают выйти и ступить на символ гордиева узла в центре пола. Дальше выбор делают четыре заколдованных фигуры основателей — какая из них выберет ученика, туда он и распределяется. Если несколько фигур выбрали одного ученика, то он может сам выбирать, на какой факультет пойти. То есть мог, — Лелуш замолчал, думая о том, что на месте замка теперь огромная яма, и фигуры основателей остались только в памяти Лероя.

— Ого, а у нас на голову новичку надевают распределительную шляпу, и она выкрикивает название того дома, который лучше всего отвечает характеру и способностям первокурсника, — энергично ответил Рон. — А на каком факультете ты учился?

— Рогатого змея, — ответил Лелуш. — Туда попадают самые умные ученики. Только я так и не понял какой факультет Хогвартса ближе всего. По виду выходит, что Слизерин, а по содержанию — Рейвенкло, — лиловоглазый помахал перед своими спутниками Историей Хогвартса.

Ребята погрузились в задумчивое молчание. Новый ученик прикрылся книгой и размышлял о своем, иногда скользя глазами по тексту.

Дверь купе регулярно открывалась и закрывалась, и внутрь заглядывали многочисленные приятели Гарри, Рона и Гермионы — случайных знакомых Лелуша. Рано было называть их друзьями. Для бывшего британского принца слово «друг» было титулом, который можно было даровать единицам. Собственно, за всю его жизнь у него был всего один «друг», который его дважды предал, но Лелуш оставил у Судзаку этот титул и до самого конца считал его другом. В нынешней же ситуации, когда никто не знал его настоящую личность, под фальшивой маской, которая в этом мире была намертво пришита к его лицу, он решил выбирать людей крайне аккуратно.

Разные визитеры приходили в их купе, чтобы обсудить прошедший в Британии матч по квиддичу. Лелушу он был интересен примерно так же, как проблемы носорогов в Танзании, то есть никак. Он устроился у окна в углу и был настолько скромен и тих, что некоторые посетители его не замечали, будто его и вовсе не было в купе.

Мальчик по имени Невилл обсуждал с Роном игру некоего Крама, ловца команды Болгарии. Рон нырнул в свой чемодан и достал миниатюрную фигурку. Фигурка прошагала несколько сантиметров по его руке, словно была живой.

— Вот здорово, — с завистью Невилл. — Ба не захотела идти, а мне не удалось уломать её на билетик.

— Я видел его прямо перед носом. Мы ведь сидели в верхней ложе…

— Первый и последний раз в твоей жизни, Уизли, — громко и высокомерно произнёс новый голос от дверей. Лелуш перестал прикрываться учебником и перевёл глаза на новых вторженцев.

В дверях стояли трое пацанов в школьных мантиях, а возглавлял их белобрысый мальчик с прилизанной прической.

— Мисс Гермиона, кто это? — он спросил довольно тихо, но мальчишка в центре услышал. У него дернулась щека, а его спутники попытались сделать свирепые лица.

— Это Малфой, Драко Малфой. Справа от него Гойл, а слева Креб, — в тон ему, немного покраснев, ответила Гермиона.

— А ты, кто, черт возьми, такой? — белобрысому удалось преобразовать свое возмущение в холодную надменность. Рожи в процессе он корчил такие, что Лелушу стало смешно.

— Лерой, Шафиг Лерой, — ответил Лелуш после секундной паузы. — Приятно, хм, познакомиться, — после этой реплики Рон фыркнул от смеха себе в рукав.

На Малфоя было приятно посмотреть, на лице отразилась напряжённая работа мысли, а высокомерие, напротив, улетучилось.

— Шафиг? — переспросил он. — Из тех самых Шафигов? — Драко посмотрел на компанию серьезными глазами.

Все в купе вопросительно переводили взгляд с Драко на Лелуша-Лероя и обратно.

— Что значит «Из тех самых Шафигов»? — спросил Гарри в повисшей тишине.

— В начале двадцатого века чистокровная семья Шафиг переехала из Англии в молодые Соединенные Штаты. Моя двоюродная бабка Изольда, в девичестве Шафиг, последняя жившая в Британии, — удивленно сказал Малфой. — Ты здесь только из-за Ильверморни? Или вы все одумались и решили вернуться? — Драко справился с удивлением, но вместо его обычной ехидной манеры задал вопросы нормальным тоном.

Гарри, Рон и Гермиона наблюдали за их разговором, делая друг другу какие-то непонятные знаки. Невилл же при приближении этой новой троицы испарился из купе так быстро, что, казалось, освоил трансгрессию.

— Ну ты и заморачиваешься родословной. Понятия не имею, чем там занимались мои дальние предки, — немного нервно ответил Лелуш. Как бы не оказалось, что у него и тут обнаружится длинная вереница непонятных родственников. — А насчет остальных твоих вопросов — я приехал сюда из-за Ильверморни, но не только поэтому. У моего кузена здесь кое-какие интересные дела, а мне больше не с кем оставаться в США.

— Не с кем? — переспросил Малфой.

— Моих родителей убили в начале лета, а родители Маркуса уже давно покинули этот мир, — изображая вселенскую печаль и страдания, проинформировал его черный принц.

— Мои соболезнования, — пробормотал смутившийся Малфой. — Пойдем поищем еще кого-нибудь из Ильверморни, — сказал он своим спутникам. После этих слов слизеринская троица быстро покинула купе.

— Так ты тоже из этих, «чистокровных волшебников»? — разочарованно протянул Рон.

— Ну и ну, — Лелуш поднял одну бровь. Он и не подозревал, что в таком маленьком сообществе, как волшебное, люди могут серьезно поделиться на еще более мелкие фракции, хотя этого, наверное, следовало ожидать от общества, застрявшего где-то в средних веках. — Мой папа был маглом, — внезапно для ребят добавил он.

— А как же «Закон Раппапорт»? — спросила задумчиво Гермиона.

— Его отменили еще где-то в конце шестидесятых, — сказал Лелуш. — Это уже давно вопрос истории.

Хорошо, что он начал с общеобразовательных книг по истории волшебного мира. С этим вопросом он мог бы попасть впросак, хотя, судя по выражению лица рыжеволосого, он этих мелочей тоже не знал.

— Представляю себе лицо Малфоя, когда он узнает, что кто-то из его глубокоуважаемых чистокровных нашел себе счастье среди маглов, — злорадно сказал Рон.

— Рон, ты же не собираешься сплетничать о чьих-то родственниках, — воскликнула Гермиона. — Это отвратительно! Сам станешь как Малфой, — Рон скривился на этих словах, будто надкусил лимон.

— Да мне все равно, если честно, — задумчиво сказал Лелуш, отвернувшись и смотря в окно. По стеклу все так же хлестал дождь. Ему действительно было глубоко наплевать: кто, сколько и с кем будет обсуждать родителей Лероя, ведь к нему это не имело практически никакого отношения, нужно было только не забывать делать на публике скорбное лицо и тихим голосом сообщать о своей недавней потере. Он перевел взгляд на лица ребят, отражающиеся в мокром стекле, и столкнулся с отражением глаз Гермионы. — Кстати, далеко еще?

Гарри посмотрел на часы:

— Похоже, приедем минут через двадцать. Пора переодеваться в школьную форму, — сказал он, — сначала Гермиона.

Девушка выгнала троих парней из купе, и им пришлось ждать почти десять минут, пока она сменит одежду.

«Девочки во всех странах одинаковые», — подумал ужасный британский император. Они сами, втроем, переоделись за минуту — Лелушу всего-то и нужно было накинуть мантию и застегнуть ее. По галстукам Рона и Гарри он догадался, что они учатся на Гриффиндоре, сам он пока что остался без опознавательных факультетских знаков.

Поезд начал замедляться и через пять минут остановился у перрона в деревне Хогсмид.

— Переведенным ученикам, просьба собраться возле первого вагона, — раздался голос преподавателя, усиленный заклинанием. Многие засуетились и начали крутить головами от любопытства, пытаясь рассмотреть «переведенных». Другой мужской голос призывал к себе первокурсников. Потоки учеников столкнулись друг с другом — старшекурсники шли в одну сторону, младшекурсники — в другую, а кто-то и вовсе пытался найти своих друзей. На перроне воцарился хаос.

Лелуш коротко попрощался с тремя гриффиндорцами, захватил свой чемодан, клетку с совой Маркуса и пошел к первому вагону. Погода снаружи поменялась. Потоки ливня сменились мелким моросящим дождиком пополам с туманом. Сырость залезала под плащи и мантии, так что большинство учеников начало кутаться в шарфы и ускорять шаг, направляясь куда-то вправо от платформы. Лулу пожал плечами сам себе и пошёл налево, в сторону головы поезда. Чтобы избежать противной сырости, он натянул капюшон мантии практически до самого носа. Погода напоминала ему сезон дождей в Одиннадцатом секторе, отсутствовала разве что убийственная духота, но вместе с тем было и намного холоднее.

В условленном месте стояла строгая пожилая женщина в очках и черной мантии. Перед ней уже собралось пятеро человек, шестым присоединился Лелуш, а седьмым — знакомый Лероя, Дарри Томас с факультета птицы-грома. Он кивнули друг другу. Всех остальных Лерой практически не знал, тут были ученики совсем разных годов обучения. Двое второкурсников с Вампуса, толстенький очкастый шестикурсник, кажется, с Пакваджи, лица еще двоих Лерой помнил очень смутно и где они учились не знал.

— Меня зовут профессор МакГонагал, и сегодня я провожу вас в Хогвартс. Вас распределят по Домам сразу после первокурсников в общем порядке. После всех распределений у директора есть несколько объявлений, пожалуйста, выслушайте его внимательно. Он скажет самые важные вещи, касающиеся школьных правил, кроме того, в этом году запланировано особое мероприятие, так что надеюсь, вам у нас понравится, — её строгое лицо тронула сухая улыбка, затем она повернулась и повела их к карете, запряженной парой фестралов. Чёрная шкура зверей блестела от влаги, и крылатые лошади недовольно встряхивались и фыркали.

— Профессор, а как называются эти животные? Они выглядят довольно жутко, — спросил толстенький шестикурсник. Остальные ученики посмотрели на него, а не на запряженных в карету зверей. Во взгляде МакГонагал отразилось удивление, но она ответила:

— Это Фестралы, они не опасны, но видят их только те, кто видел человеческую смерть. Наш лесничий, Хагрид, приручил целую стаю Фестралов. Почти все ученики уверены, что эти волшебные кареты движутся сами по себе,— профессор махнула рукой в сторону волшебных зверей. Младшекурсники с суеверным ужасом уставились на область между каретой и лошадьми. Было сразу видно, кто видит фестралов, а кто только пытается.

Лелуш был благодарен шестикурснику. Он сам хотел задать этот вопрос, но не ожидал, что это раскроет тот факт, что он видел человеческую смерть. Множество человеческих смертей. Некоторых он убил своими руками и приказами. «Интересно, считается, если видел собственную смерть», — с ехидцей подумал чёрный принц.

Все они вместились в одну карету. Восемь человек разместились с комфортом, и бывший император понял, что тут поработали знаменитые чары расширения пространства. Снаружи карета выглядела максимум двухместной.

По пути профессор МакГонагал рассказала им немного про сам заколдованный волшебный замок. Лелуш слушал вполуха, изобразив на лице некую степень заинтересованности, все же большей частью это были отрывки из «Истории Хогвартса». Вместо того, чтобы слушать пересказ книги, бывший принц смотрел в окно, но в пелене дождя угадывались только очертания огромного озера и какие-то серые скалы.

Наконец, карета остановилась, и ученики вышли наружу. Их глазам предстал шотландский замок, разлегшийся на неровных скалах со множеством башен и башенок, соединенных галереями, переходами и острыми крышами. Сквозь сероватый туман Лелуш видел множество окон, горящих теплым желтым светом. Хогвартс будто манил их зайти внутрь. Внутренний двор замка отделяла от окружающего пространства массивная каменная арка.

МакГонагал провела их через главный вход, затем последовала череда запутанных коридоров и лестниц, наконец, она привела их в небольшую комнату, где сидели мокрые и испуганные младшекурсники, после чего они все вместе прошли в большой зал, где стояли факультетские столы и стол преподавателей.

У этого огромного зала отсутствовал потолок. Вместо него над головами учителей и учеников клубились черные грозовые тучи, благо хоть дождь не шел. Освещался большой зал сотнями парящих свечей. Лелуша захватила мысль о том, как надо заколдовать свечи, чтобы горячий воск от них не падал постоянно людям на головы.

В отличие от него, одиннадцатилетние первокурсники были взволнованы и напуганы, напряжение и страх заставили их молчать и нервно переминаться с ноги на ногу. Британский принц, революционер Зеро и вице-президент школьного совета в одном лице чувствовал себя совершенно комфортно и мог позволить себе думать об абсолютно отвлеченных вещах. Бомбардировки пристальным вниманием и оценками со стороны окружающих он начал на себе ощущать примерно с трех лет, а уж последние годы его жизни были одним колоссальным выступлением на публику. Так что он оказался скорее в привычной среде, а не в дискомфортной. Его расслабленная поза и спокойный взгляд резко контрастировали с поведением как новичков, так и его коллег по несчастью из разрушенной школы магии. Кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то пытался выглядеть спокойным, но сжатые кулаки портили образ, а толстячок с Пакваджи даже немного дрожал. Все ждали распределения.

♢♢♢

— Привет, Гарри! — закричал Колин Криви, как только они устроились за столом Гриффиндора в большом зале. Рядом с Поттером ворчал Рон, отжимая полы своей мантии прямо на пол. Рыжий на все лады вполголоса материл противный ливень и сырую погоду, и, будто подтверждение его слов, в небе, заменяющем Хогвартсу потолок, ослепительно сверкнула молния.

— Привет, Колин, — сдержанно отозвался Гарри.

— Гарри, а знаешь, что? Знаешь, что, Гарри? Мой брат будет в этом году первогодкой! Мой брат Деннис!

— Э-э-э… хорошо, — пробурчал Гарри. Неуемный энтузиазм Колина сильно контрастировал с настроением Рона, да и с настроением самого мальчика-который-выжил.

— Он очень волнуется! — сказал Колин, разве что не прыгая на стуле. — Надеюсь, он попадёт в Гриффиндор! Подержишь кулачки, Гарри?

— Э-э-э… ага, хорошо, — рассеянно согласился Гарри. Он думал сейчас не о первокурсниках Хогвартса, а о переведенных учениках из другой школы, в какой дом попадёт их случайный спутник по купе, и много ли вообще учеников перевелось к ним.

Ведомые профессором МакГонагал в зал вошли первокурсники, а за ними шло несколько более взрослых ребят разных возрастов. В их толпе Гарри заметил и Лероя.

Дамблдор поднялся со своего директорского места. В зале установилась чуть удивленная тишина: обычно директор говорил речь после распределения и непосредственно перед трапезой.

— Сегодня у меня для вас есть важное сообщение, — торжественно произнёс Дамблдор. — Вы, возможно, знаете. Три месяца назад сторонники тёмных сил уничтожили одну из магических школ. Школу Ильверморни.

По залу прокатился удивлённый и испуганный гул.

— Во время нападения, — продолжил директор, — ученики уже уехали из Школы на летние каникулы, поэтому никто из них не пострадал, — в ответ на это по залу пронёсся вздох облегчения.

— Администрациями всех магических школ было решено оказать поддержку ученикам Ильверморни, — Дамблдор развёл руками в разные стороны, — поэтому сегодня, помимо первокурсников, мы приветствуем новых товарищей под нашей крышей. Желаю им обрести в Хогвартсе знания и верных друзей.

Раздались вежливые аплодисменты. Профессор МакГонагал выстроила всех новых учеников Хогвартса полукругом напротив стула с распределяющей шляпой. Шляпа, как обычно, начала что-то фальшиво петь, но Гарри её совершенно не слушал. Он, как и многие в большом зале, разглядывал переведенных учеников, ведь кто-то из них мог попасть в Гриффиндор, и даже на его курс.

Шляпа закончила свои традиционные завывания, и большинство учеников с облегчением вытащило пальцы из ушей, ведь старая шляпа не обладала выдающимися вокальными талантами.

Гарри рассеянно наблюдал за ежегодным распределением. Деннис Криви, как и хотелось Колину, попал в Гриффиндор, и Колин начал взволнованным шепотом рассказывать ему про знаменитого Поттера. Гарри отвернулся от них и стал сосредоточенно разглядывать распределяющую шляпу. Все разговоры про его избранность и знаменитость давно ему надоели.

Наконец, Кевином Уитби — Хаффлпафф! — распределение первокурсников закончилось. Профессор МакГонагал достала из внутреннего кармана мантии новый список.

— Дарри, Томас!

Немного нервничающий светловолосый мальчик вышел вперед, сел на табурет и уверенным жестом надел Распределяющую Шляпу на голову.

— Гриффиндор! — прокричала Шляпа.

— Четвертый курс, — добавила МакГонагал.

Со стороны Гриффиндорского стола раздались бурные аплодисменты, и Гарри присоединился к ним, приветствуя своего нового однокурсника.

— Флауэр, Лиз!

— Слизерин!

— Второй курс.

— Коутс, Альберт!

— Хаффлпафф!

— Шестой курс.

— Роудс, Дасти!

— Гриффиндор!

— Второй курс.

— Да ладно, — воскликнул с середины гриффиндорского стола Томас. — Он же вместе с Лиз на факультете был, как они теперь попали на разные?

МакГонагал строго взглянула в сторону загомонивших гриффиндорцев, и они мгновенно прекратили обсуждения.

— Шафиг, Лерой!

— Какой красавчик, — мечтательно выдохнула Лаванда Браун откуда-то справа. Гарри и еще несколько человек посмотрели в ее сторону, и Лаванда мгновенно смутилась и покраснела, спрятавшись за волосами.

— Слизерин! — после пятисекундной заминки провозгласила шляпа.

— Четвертый курс, — добавила МакГонагал.

— Что-о? — донеслось со стороны Гермионы. И Гарри был с ней согласен. Он никак не рассчитывал, что их новый знакомый попадет в дом Слизерина.

♢♢♢

— «Иной выбор был бы странным», — спокойно думал про себя Лелуш, направляясь к столу Слизерина. Он не особо помнил личные качества и стремления Лероя, но насчет своих собственных у него давно не осталось иллюзий. Проходя мимо стола Гриффиндора, он легонько улыбнулся девушке Гермионе из поезда, а та посмотрела на него каким-то расфокусированным взглядом и сказала что-то своим друзьям.

Четверокурсники за столом Слизерина подвинулись, освобождая ему место между невысокой девушкой с курносым носом и парнем с явными африканскими корнями.

Распределение ребят из Ильверморни подходило к концу. После того, как Рейвенкло и Хаффлпафф получили еще по одному ученику в свои Дома, профессор Дамблдор снова поднялся со своего места. Он широко улыбнулся.

— Я хочу сказать вам только одно слово! — произнес он голосом, отдающимся во всех концах зала. — Приступайте.

Одновременно с этими словами пустая посуда на столах по волшебству оказалась занята едой и напитками. Зал мгновенно заполнился многоголосым гомоном учеников и звуками, сопровождающими приемы пищи.

«Весьма показушная безвкусица», — лениво подумал черный принц, разглядывая многочисленные золоченые блюда, приборы и соусницы. Для бывшего революционера золотая посуда была маркером, указывающим на самых зажравшихся представителей аристократии, которые всячески пытаются выделиться и идут для этого на самые нелепые ухищрения.

— Советую вот это, — курносая девушка, немного смущаясь, указала ему на ростбиф, — а еще вот это, это и это, — она по очереди ткнула в стейк, жареную картошку и йоркширский пудинг.

Лелушу был знаком этот смущенный взгляд — так смотрела на него женская половина академии Эшфорд. Он подавил желание закатить глаза.

— Спасибо, — с самой нейтральной из своих улыбок сказал он, — я обязательно попробую.

— Не обращай внимания на Пенси. Она почти ко всем парням клеится, — раздался рядом веселый голос чернокожего парня. — Кстати, я Блейз. Блейз Забини, приятно познакомиться.

— Лерой Шафиг, взаимно.

Блейз пододвинул к себе кувшин с тыквенным соком и жестом предложил Лерою. Тот кивнул. Забини разлил оранжевый напиток по двум изящным бокалам, и Лелуш не смог сдержать небольшого смешка.

— Что? — удивился Забини.

— Просто. Пить тыквенный сок из винных бокалов. Кто до этого додумался?

Забини уставился на бокалы. Через пару секунд он тоже фыркнул от смеха. В их сторону обернулось несколько слизеринцев.

— Знаешь, а мне ведь ни разу за три года учебы не приходил в голову этот вопрос. Просто пил и все, — Блейза, похоже, было легко развеселить.

Ребята рядом поглощали еду с невероятной скоростью, и Лелуш почел за благо присоединиться к этому марафону. Через полчаса, когда блюда опустели и последние крошки исчезли с золотых блюд, не оставив на них и следа, Альбус Дамблдор снова поднялся с места.

— Итак. У меня имеется для вас несколько сообщений, — улыбаясь, произнес Дамблдор. — Как обычно, хочу вам напомнить, что в Запретный лес на территории школы вход воспрещен, а также ученикам первого и второго курсов запрещено посещать деревню Хогсмид.

«Запретный лес — запретный, все логично», — подумал бывший император.

— Кроме этого, смотритель мистер Филч добавил несколько изобретений Уизли в список запрещенных на территории школы предметов. Этот список будет висеть на доске объявлений в главном коридоре школы ближайшую неделю, а после этого все желающие смогут ознакомиться с ним непосредственно у мистера Филча, — Дамблдор внимательно посмотрел в сторону гриффиндорского стола. — Кроме того, с глубоким сожалением я должен сообщить вам, что Чемпионат по Квиддичу между Домами в этом году отменен.

Это сообщение прозвучало как гром среди ясного неба, а ученики за столами возмущенно загалдели.

— Сейчас все поймете. Мероприятие действительно поважнее квиддича, — раздался громкий шепот с другого конца стола. Лелуш обернулся на голос и увидел самодовольно ухмыляющегося Малфоя.

В этот момент двери в Большой зал распахнулись с оглушительным грохотом.

На пороге стоял человек, завернутый в дорожный плащ, с которого стекали потоки воды. Он быстрой хромающей походкой направился от дверей в сторону преподавательского стола, и каждый его шаг сопровождался глухим стуком. Вспышка молнии расколола черный потолок большого зала, осветив лицо незнакомца, и зал одномоментно вздрогнул. Все его лицо было испещрено шрамами. У носа отсутствовал огромный кусок, а на месте рта располагался глубокий диагональный порез, но больше всего присутствующих поразили его глаза. Один был маленькой черной бусинкой, а второй — большой, круглый, словно монета ярко-синего цвета. И этот круглый глаз не останавливался ни на секунду, двигаясь вверх, вниз, направо и налево, не мигая и совершенно независимо от первого.

Незнакомец подошел к Дамблдору и пожал ему руку. Директор кивнул и указал незнакомцу на пустой стул справа.

— Позвольте мне представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств! — радостно сообщил Дамблдор безмолвному залу. — Профессор Хмури!

— Он же сумасшедший! — со стороны Малфоя раздалось тихое шипение. Синий глаз Хмури повернулся в сторону их стола и вперился в учеников четвертого курса. Лелуш отчетливо ощутил серию мурашек, прогулявшихся по позвоночнику. Драко же выглядел так, будто ему ударили под дых.

— Так вот, как я собирался сказать, — продолжил с неизменной улыбкой Дамблдор, — нашей школе выпала честь быть хозяевами на замечательном событии, которое будет проводиться в этом году впервые за последнюю сотню лет. С удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников!

Со стороны учеников послышались выкрики «да ладно!» и «этого не может быть!», но большинство, как и Лелуш, понятия не имели, о чем идет речь.

— Некоторые из вас, я вижу, не знают, о чем речь, — произнес директор. — Это древняя традиция соревнований между магическими школами. Первый турнир состоялся семьсот лет назад. В нем всегда принимали участие ученики трех крупнейших европейских школ волшебства: Хогвартса, Бобатона и Дурмштранга. Каждая школа выдвигает по одному кандидату для выполнения трех волшебных заданий. Этот турнир считался наилучшим способом завязать дружественные связи между колдунами, но, когда число погибших сильно возросло, турнир перестали проводить.

«Число погибших?» — скептически подумал Лелуш.

— Турнир несколько раз пытались возродить, и вот, наконец нам это удалось. — Продолжал Дамблдор. — Мы трудились все лето, чтобы обеспечить полную безопасность участникам. Главы Бобатона, Дурмштранга и несколько лучших учеников этих школ прибудут к нам в октябре, а отбор трех кандидатов состоится на Хеллоуин. Поскольку задания все же несут в себе некоторую опасность, главами трех школ, а также Министерством Магии было принято решение о допуске только совершеннолетних, а именно, учеников старше семнадцати лет, — директору пришлось слегка повысить голос, так как вокруг раздались негодующие возгласы. — Делегации из Бобатона и Дурмштранга прибудут к нам в октябре месяце. Я не сомневаюсь, что вы радушно примете наших иностранных друзей. Но час уже поздний. Я понимаю, что вам необходимо хорошо выспаться и отдохнуть к началу занятий. Немедленно по спальням! Давайте-давайте!

Дамблдор уселся на место и завязал разговор с кем-то из преподавателей. Со всех сторон ученики поднимались со своих мест и медленно выходили в коридор.

— Эй, Лерой, пойдем покажем тебе путь к нашей факультетской гостиной. Или хочешь пойти с мелкими? — к Лелушу подошел Драко Малфой со своими неизменными спутниками. Блейз, собиравшийся, видимо, предложить то же самое, сделал осторожный маленький шаг назад. — По счастью, я, как один из будущих старост факультета, могу взять эту обязанность на себя, — Драко рассмеялся собственной шутке.

Лелуш проследил взглядом за Лиз из Ильверморни, которая присоединилась к первокурсникам, убедившись, что она не потеряется по дороге. Он не собирался начинать свой первый день в новой школе с конфликтов, поэтому он согласился на предложение Малфоя с одной из своих дежурных улыбок. За ними же увязалась и девушка — Пенси Паркинсон, рядом с которой он сидел за столом во время ужина.

Выходя из зала в такой компании, он поймал на себе взгляд. Чуть повернув голову, Лелуш увидел, как на него с явным неодобрением уставилась троица учеников, с которыми он ехал в поезде. Малфой тоже заметил эти взгляды.

— Твои знакомые из поезда меня сильно не любят, — растягивая слова, прокомментировал Драко. — Мы с ними немного враждуем. Поттер ужасный задавака, задирает нос только потому, что он знаменитый мальчик-который-выжил, Рон просто тупица, а третья, Грейнджер — зубрила-грязнокровка, пытается все время быть лучше всех. Небось, наговорили тебе гадостей про Слизерин по дороге?

Они вышли в коридор и повернули налево в крытую галерею. По стенам были развешаны картины, люди в которых явно устраивались спать на ночь. Дама в пышном алом вечернем платье где-то раздобыла ночной колпак и, зевая, пыталась удобно устроиться в нарисованном кресле.

— Мы почти не говорили про факультеты. А что за мальчик-который-выжил? — Лелушу больше хотелось спросить, что такое «грязнокровка», но он решил отложить это явное оскорбление до кого-нибудь другого. Еще у него появилось настойчивое желание дать Малфою в нос, но этого он тоже никак не показал.

— Ты не знаешь? А, ну да, ты же жил в Америке. Темный лорд, все зовут его «тот-кого-нельзя-называть, потому что, если назовешь его имя, он придет и убьёт тебя», некоторое время назад пытался навести порядок в магической Британии. Он пытался убить мелкого Поттера с помощью одного из непростительных заклинаний, но заклинание срикошетило и попало в самого Темного лорда. У Поттера остался шрам на лбу, а Темного лорда с тех пор не видели, так что многие считают, что он умер, — Драко вздохнул. — Но его сторонники считают иначе. Осторожно, тут исчезающая ступенька.

Они вышли на лестницу и начали спускаться по ней вниз. Пенси скакала через ступеньки где-то впереди.

— Так он знаменит потому, что убрал Темного лорда, или потому, что выжил после смертельного заклятия? — рассеянно спросил Лелуш. Он пытался запомнить путь, но лестницы над головой вдруг взяли и поменялись местами.

— Наверное, по обеим причинам, — ответил Драко. — Ты быстро запомнишь, по каким дням куда ведут лестницы, а если заблудишься — спроси ближайший портрет. Мы уже почти пришли.

— Про наш факультет часто говорят, что тут сплошь учатся темные маги, но это не так, — возобновил познавательную лекцию Малфой. — Со Слизерина просто выпускается много выдающихся волшебников, например, Мерлин научился всему, что знал, именно на нашем факультете. А темные волшебники выпускались и с Рейвенкло, и с Гриффиндора, и даже с мирного и беззубого Хаффлпаффа! Из-за грозной репутации наш факультет обычно находится в оппозиции к остальным факультетам Хогвартса, — продолжал он. — Поэтому мы, слизеринцы, заботимся друг о друге, чего нельзя сказать, например, о Рейвенкло. Эти идут по головам, стараясь получить хорошие оценки, в то время как мы всегда поддерживаем друг друга. Если тебе нужна будет какая-то помощь и поддержка, мы всегда будем на твоей стороне, — Малфой пихнул бывшего Зеро кулаком в плечо и посмотрел ему в глаза.

— Ты знаешь, что Салазар Слизерин искал в своих учениках? — Лелуш покачал головой. — Семена величия, — торжественно провозгласил Драко. — Ты был выбран на этот факультет потому, что у тебя есть потенциал стать великим в прямом смысле этого слова!

Лелушу было, что сказать на это утверждение, но он продолжил упорно сдерживать свои реплики, только широкая ухмылка выползла на его лицо. Малфой же неверно истолковал ее как удовольствие от попадания на такой великий факультет и немного задрал нос.

Креб и Гойл все это время молчаливо следовали за белобрысым Малфоем, иногда сопровождая его речь кивками или отрывистыми восклицаниями.

— Вот мы и пришли, — сказал белобрысый кандидат в великие. Он назвал пароль «Знаменитые змеи», и часть стены подземелья ушла в сторону. Они оказались в просторной гостиной, обставленной в зеленых и серебристых тонах. На стенах висели гобелены с изображениями каких-то людей и каких-то битв, на одном из них Лелуш заметил мужчину, убивающего единорога. По помещению были разбросаны островки черных кожаных диванчиков и стеклянных столиков, а по периметру помещения располагались массивные деревянные буфеты из темного дерева и четыре камина — по одному на каждую стену комнаты. В противоположной от входа стене было окно, за которым колыхался массив воды.

— Гостиная находится под Черным озером. Иногда в окне можно заметить гигантского Кальмара или даже русалок, живущих на дне озера, — восторженно пояснила Пенси. Видно было, что она обожает факультетскую гостиную.

В глубине комнаты сидели первокурсники и восторженно внимали негромкой речи курносой девушки со значком старосты на форменной мантии.

— Четвертая дверь справа — спальня мальчиков четвертого курса, — сообщил Драко. — Туда уже должны были доставить наши вещи.

— Общая комната для нескольких человек? — в голосе Лелуша только дурак не уловил бы вопросительную интонацию.

— Да ты точно аристократ. Желаешь личную комнату, разбираешься в форме бокалов, — рассмеялся Малфой. — Я бы тоже не отказался, но в этой школе все демократично, поэтому сокурсники спят все вместе. Нас теперь шестеро.

Они прошли в спальню мальчиков, а недовольной Пенси пришлось остаться в гостиной. Около одной из кроватей стоял чемодан Лероя и пустая клетка без совы.

— Сова твоя в общей совятне Хогвартса, не волнуйся за нее, — посоветовал Гойл вполне добродушным тоном. Лелуш подумал, что это первые слова, которые он от него услышал за все время.

— Да это брата сова, я за нее и не волнуюсь особо, — сказал черный принц. — Он впихнул мне ее перед самым отъездом, чтобы я всегда был на связи.

Кровати в спальне слизеринцев были старинными, с вышитыми серебром гербами и зелеными шелковыми балдахинами. У каждой кровати был небольшой персональный светильник, видимо, в качестве компенсации за общий полумрак. Здесь также присутствовало окно, показывающее мрачноватый пейзаж со дна темного озера.

Лелуш спрятал совиную клетку под антикварную кровать, не испытывая ни малейшего трепета перед «старинностью» и надеясь, что она не пригодится ему до конца года. Вряд ли сове понравилось бы жить в подземелье, да ему и самому не слишком нравилось, но выбора никто не предоставлял. Рядом с ним его новые однокурсники, позёвывая, готовились ко сну.

♢♢♢

В библиотеке висела оглушительная тишина. Книги замерли на ровных рядах деревянных полок, и даже стрелки механических часов двигались плавно и ровно, не издавая ни звука. Сквозь огромные панорамные окна читальный зал заливали лучи полуденного солнца. Лелуш в полном одиночестве сидел за деревянным столом в окружении нескольких книг, открытых на разных страницах. Он что-то искал.

Его мобильный телефон издал короткую трель, разбив библиотечную тишину.

«13.20 — время заканчивать и идти на обед», — лениво подумал Лелуш. Он начал закрывать книги, распихивая по ним закладки в виде кусочков бумаги, и собирать их в стопку.

— Привет, племянник, — громко сказал незнакомый голос из-за его спины. Лелуш вздрогнул, оборачиваясь, и выронил одну из книг. Та упала на корешком вверх, и её страницы измяли друг друга, придавленные массивной обложкой, но Лелуш этого не увидел. Всё его внимание занял десятилетний ребёнок с длинными белыми волосами.

— Ну как, нравится волшебный мир? — совсем не детская улыбка исказила лицо мальчика.

— Ты должно быть, В.В., — Лелуш окинул взглядом помещение, — а это академия Эшфорд, — он перевёл взгляд на циферблат библиотечных часов. Стрелки стояли в позиции 17.42. — Я сплю.

— Хорошо, что ты так быстро это понял, меньше мороки, — В.В. забрался на стул и уселся на деревянный библиотечный стол. Так их глаза оказались на одном уровне.

— Ты должен быть мёртв. Чарльз убил тебя, — резко сказал принц.

В.В. рассмеялся. Звонкий детский голос отразился от высокого потолка и ударил в стены. Ребёнок уже давно закрыл рот, и его лицо приняло серьёзное выражение, а эхо все ещё разносило остатки его смеха по углам.

— Ты сам сказал. Это сон, Лелуш, — он развёл руками. — Да и я не В.В. Даже не знаю, почему ты представил именно его. Боишься чего-то?

В.В. взял в руки одну из книг, лежащих вокруг, и с размаха отправил ее в окно. Том растаял в воздухе, не долетев до стекла и не причинив совершенно никакого вреда.

— Я, если можно так выразиться, всё то, что хотел уничтожить твой отец Чарльз, — две пары фиолетовых глаз встретились друг с другом. — Коллективное бессознательное, бог, вместилище душ всех людей в мире. И ты силой своего гиасса приказал мне сопротивляться разрушению. Приказал мне стремиться в будущее.

Мир библиотеки справа от них рассыпался в труху. Теперь там была коричневая каменистая равнина, усыпанная гигантскими неровными кусками скал. Слева, впрочем, все ещё были полки с книгами, и солнце все так же светило в окно.

— Припоминаю такое, — сказал Лелуш. Он смотрел на свою правую руку, сжимающую мобильный телефон. Между большим и указательным пальцами была небольшая красная полоса. Именно в это место упиралась рукоятка пистолета и джойстик управления Миражом, даже перчатки не могли защитить руку от повреждений.

Порыв ветра принёс несколько мелких камешков, и они стукнулись в его ботинок. Черный принц обнаружил, что одет в фиолетовый костюм Зеро:

— И как же это связано с другим миром? — спросил он.

— Ах, Лелуш, в некоторых вопросах ты так слеп, — ответил милый девичий голос. Вместо В.В. на столе сидела Юфи, но интонации в голосе сохранились. — Твоя сила была настолько развита, что ты мог бы убить С.С. и стать бессмертным. Мне было так жаль, что ты предпочел умереть сам.

Фальшивая Юфемия приставила палец к подбородку и посмотрела в потолок; ветер трепал её волосы.

— Я решила дать тебе ещё один шанс, — радостно воскликнула Юфи. — Это новый контракт. Если выполнишь его, сможешь вернуться в свой мир. Жить вместе с Нанали и остальными.

— И что же надо для этого сделать? — мрачно спросил бывший Зеро. Его опыт подсказывал ему, что в подобных предложениях часто скрывается огромный подвох.

— Понимаешь, Лулу, — коллективное бессознательное все больше вживалось в роль его сестры. — Мир, в который ты попал, несправедлив. У волшебников есть магия, а у обычных людей ничего нет. Они существуют в очень хрупком балансе, который некоторые волшебники уже пытались нарушить и установить свою власть. Я хочу, чтобы ты принёс в этот мир гиасс как оружие, которое можно противопоставить волшебной силе.

— Разве не будет это тем самым нарушением равновесия, о котором ты говоришь, — заметил чёрный принц.

— О нет, — с жаром возразила Юфи, — гиасс уже был в этом мире, однако волшебники смогли убить последнего носителя кода больше тысячи лет назад.

Юфемия эффектным жестом отбросила назад свои роскошные длинные волосы, а её лицо приняло трагичное выражение.

— Значит, у волшебников есть оружие против гиасса? — Лелуш был озадачен. Это значило, что ему надо утроить свою осторожность в общении с магическим миром.

— Они давно забыли, для чего оно, — махнула рукой принцесса. — Они называли его «философский камень». Последние восемьсот лет считается, что он может подарить волшебнику бессмертие, хотя это не так. Камень может отобрать бессмертие у носителя кода, впитать в себя, если можно так выразиться. И тогда жизнь того, кто будет постоянно держать такой камень при себе, значительно удлинится, но подлинным бессмертием это назвать нельзя. Один камень может сработать только один раз на одном носителе кода, затем его полярность меняется на отдачу. Так что старые тебе не страшны, а новых не создавали уже больше века.

Юфемия серьёзно смотрела на Лелуша, а под её глазами залегли тени.

— Я хочу. Мы все хотим, чтобы ты развил свою силу короля до полноценного кода. До этого тебе остался всего один маленький шаг. Потом ты должен передать код любому местному человеку, не важно — волшебник он или нет. Этот твой избранник убьёт тебя, и ты возродишься в своём собственном мире. Так каждый получит то, что хочет: мир С восстановится в мире волшебников, а ты вернёшься к своей сестре и друзьям, — всё это Юфи проговорила милым и радостным голосом. Она протянула Лелушу раскрытую ладонь.

— А что будет, если я откажусь? — спросил принц.

Он никогда не видел прежде на лице Юфемии подобной улыбки. Такое жестокое и торжествующее выражение лица чаще можно было встретить на лице Шнайзеля.

— Ничего не будет, — ровным голосом ответила сестра. — Твой гиасс все равно разовьется до кода, ведь ты не сможешь его не использовать, и рано или поздно ты его кому-нибудь передашь. Вот только вернуться не сможешь.

— А если я умру раньше, чем сделаю этот твой маленький шаг? — вопрос принца повис в воздухе.

Юфемия поморщилась, спрыгнула со стола и подошла к окну. Лелуш последовал за ней. С каждым его шагом библиотечный пол превращался в каменистую землю, пока не осталась только одна стена, в которой было окно. Слева прямо в воздухе висели часы, стрелки которых показывали теперь 9:20.

Юфемия протянула руку и ткнула пальцем в окно. Лелуш проследил за её жестом и увидел, как за окном Саёко везёт по дорожке коляску с Нанали. Он впился взглядом в эту парочку, наслаждаясь видом своей сестры и страстно желая попасть туда, к ней. В то же время тонкий голосок в его голове говорил ему, что это всего лишь иллюзия, созданная миром С, чтобы влиять на него.

Он отвёл глаза от окна и встретился взглядом с фальшивой Юфи. Она снова протянула ему раскрытую ладонь, и он потянулся к ней навстречу. В момент, когда их пальцы соприкоснулись, мир вокруг исчез.

Они висели в пустоте, держа друг друга за руки, а ничто вокруг них переливалось разноцветными линиями.

— Я так счастлива, что ты согласился сам, — радостный голос Юфемии раздался прямо в его сознании. Она закрыла глаза и улыбнулась ему самой милой своей улыбкой, а потом распалась на разноцветные огни, которые мгновенно оказались втянуты в хоровод разноцветных линий вокруг него.

«Но ведь я не…» — промелькнула мысль у Лелуша, после чего его накрыла темнота.

♢♢♢

В спальне Слизерина чёрный принц резко проснулся и открыл глаза. По его лицу блуждала улыбка. Впервые за долгое время ему приснилось что-то хорошее. Он точно не мог вспомнить, что, но, кажется, в этом сне он не убивал Юфи, а Нанали не плакала над его телом. Кажется, это был хороший сон. Лелуш снова закрыл глаза и спал без сновидений до самого утра.

Веселое осеннее солнце заглядывало в окно маленькой гостиной комнаты. В ней, несмотря на теплую погоду за окном, был растоплен камин, в котором плясали языки огня. За круглым столиком у окна пили чай двое: низкий светловолосый мужчина и полная рыжеволосая девушка. На тарелке у девушки лежал кусочек торта, который она, впрочем, кусок за куском отправляла себе в рот с помощью двузубой десертной вилки.

— Амикус, кажется, твой друг опаздывает, — недовольно произнесла рыжеволосая, когда торт на ее тарелке закончился.

Мужчина оторвал глаза от газеты, вытащил из кармана мантии небольшие круглые часы и поднёс их к самому носу.

— Ты ошибаешься, дорогая. Он еще не опаздывает, но ему как раз сейчас следует прибыть.

Одновременно со словами Амикуса огонь в камине взвился вверх, разбрасывая вокруг зеленоватые искры. Стряхивая пепел с темной шерстяной жилетки, в комнату шагнул молодой волшебник.

— Привет, Маркус, ты как раз вовремя, — рыжеволосая дружелюбно поприветствовала гостя.

— Привет, Алекто. Амикус, — Маркус сделал жест, будто приподнимает шляпу, хотя головной убор у него отсутствовал.

— Ты принес нам то, что мы просили? — Алекто жадными глазами посмотрела на волшебника в жилетке.

— К сожалению, дорогая, я принес только двадцать грамм, — Маркус выложил на стол небольшой шелковый мешочек.

— Но ты утверждал, что сможешь достать нужное количество! — лицо и речь девушки мгновенно изменились. От нейтрально вежливого тона она резко перешла к раздраженному шипению. — Скажи-ка мне, куда делись еще четыре грамма?

— У м-меня осталось меньше, чем я рассчитывал, г-господа, — выдавил из себя Маркус. Он среагировал не перемены настроения Алекто и как-то весь подобрался, а голос его начал дрожать.

— Ты сможешь принести недостающее в ближайший месяц? — Амикус смотрел на него спокойно и серьезно. Выглядело это так, будто они с Алекто решили поиграть в хорошего и плохого аврора.

— Д-думаю, нет, сэр. Я не знаю г-где. Прошу прощения, — Маркус виновато склонил голову.

— Тогда ты можешь идти. Я напишу, когда нам понадобятся твои способности, — после этих слов мужчина потерял всякий интерес к молодому волшебнику. Маркус быстрым шагом зашёл обратно в камин и исчез в рёве пламени.

— Надо было его как следует наказать. Ты слишком добр, братец, — недовольным тоном произнесла Алекто, помахивая десертной вилочкой в воздухе.

— Это не имеет смысла, сестренка, — в тон ей ответил Амикус. — Под заклятием империус он и так не может ослушаться или соврать нам. Очевидно, что этот жалкий зельеваришка не обладает сильной волей.

— Меня больше волнует вот это, — он ткнул пальцем в мешочек, все так же лежащий на столе. — Где нам достать порошок из рога единорога за такой короткий срок? Это же один из центральных компонентов. Замены ему нет.

Прежде чем отвечать, Алекто поднесла к губам чашку с почти остывшим чаем и сделала медленный глоток.

— Недавно я узнала об одном алхимике в Румынии. Он достаточно стар и известен, чтобы прятать в своих хранилищах что-нибудь подобное, — задумчиво произнесла она.

— Нам нужен надежный источник, а не какие-то смутные догадки, сестра.

— Ну так пойди в Запретный лес и оторви этот рог у какой-нибудь чертовой рогатой лошади! — резко вспылила Алекто. Она терпеть не могла этот надменный лекторский тон своего младшего брата. — Говорят, они там еще водятся.

— Хорошая идея, — сказал Амикус.

Рыжеволосая воззрилась на него с удивлением. Мало того, что Запретный лес кишел самыми жуткими тварями, которых только выдумала магическая природа, так еще и прямо под боком находился Хогвартс с этим мерзким Дамблдором, который постоянно ломает их планы в самый неподходящий момент.

— Надо найти кого-нибудь, кого мы сможем туда отправить, — Амикус смотрел на нее совершенно серьезно. — Попробую связаться с Сивым и его стаей. Думаю, они способны загнать единорога.

Алекто оставалось только ошеломленно молчать. План был рискованным настолько, насколько и безумным. Отправить почти сумасшедшего оборотня в Запретный лес!

— Знаешь, Амикус, ты можешь делать, что хочешь, а я все же свяжусь с алхимиком из Румынии, — сообщила она брату.

♢♢♢

К утру буря улеглась, но потолок в большом зале все ещё выглядел хмуро. Лелуш медленно жевал свой завтрак, попутно изучая варианты расписания занятий. Ему надо было выбрать два дополнительных предмета для изучения, проблема была в том, что все они казались в равной степени бессмысленными, чтобы склониться к какому-то конкретному варианту.

— Забини, как думаешь, что лучше выбрать в качестве дополнительных предметов, — он помахал списком перед носом сонного соседа. Тот как раз наливал себе какао из горячего чайника и, обернувшись на слова Лелуша, пролил мимо чашки. Скатерть покрылась коричневыми пятнами. Чертыхнувшись, он подарил однокурснику уничтожающий взгляд, затем вытащил свою палочку и стал бормотать очищающие заклинания.

— У меня Нумерология, она нужна будет мне для работы, — ответил Блейз, занимаясь скатертью. Кажется, это происшествие добавило ему заряд бодрости. Он с досадой посмотрел на скатерть, а потом на Лелуша. — Еще Прорицание, на нем можно неплохо выспаться.

— Отлично, — этот способ выбирать предметы был принцу близок. — Значит, один из предметов будет Прорицание.

Лелуш взял поджаренный тост и стал намазывать маслом кусочек хрустящего хлеба. Настроение у него было превосходным. Он отлично выспался, чего в годы его борьбы с Британнской империей ни разу не случалось, а теперь наслаждался полноценным завтраком. Кошмары, преследовавшие всё лето, похоже, стали его отпускать.

— Возьми Уход за Магическими существами. Это весело и иногда надо выбираться из замка, — посоветовал такой же бодрый Теодор Нотт. Лелуш уже успел перезнакомиться в общей гостиной со всеми своими сокурсниками и с бесчисленным количеством других слизеринцев. Только природная цепкая память позволяла ему до сих пор держать в голове все причудливые сочетания имён и фамилий.

— Я и сам думал о магических существах, — он и впрямь думал о своих линзах и необходимых магических компонентах и смело мог утверждать, что это были размышления о магических существах. — Тогда, значит, Прорицание и Уход, — он порылся в стопке бумаг. — Вот оно.

— Понедельник: Заклинания с Рейвенкло и Уход за волшебными существами с Гриффиндором, — перегнувшись через его плечо, прочитал Нотт. — После обеда сдвоенное Прорицание снова с Гриффиндорцами.

— Гриффиндорцы на Прорицание почти в полном составе ходят, а из Слизерина там почти никого будет, — сказал Малфой, присоединяясь к обсуждению. — Советовал бы тебе что-нибудь более вменяемое.

— Что? Нумерологию или Маггловедение? — развеселился Лелуш. На его вкус все эти предметы тянули на первое место по бесполезности.

— Древние руны, — поморщился Малфой. — Они нужны, если в будущем хочешь занять высокую должность в министерстве Магии.

— Или откопать какое-то старое и крутое заклинание в древних книгах, — подхватил Нотт. — Только вот за последние пятьдесят лет я что-то не припоминаю новых расшифрованных заклятий.

— Не стремлюсь в министерство, — прохладно ответил бывший император. — Пока оставлю так. У меня есть три недели, чтобы окончательно определиться.

— А что у тебя в Ильверморни были за дополнительные предметы? — спросила любопытная Пенси. Лелуш заметил, что перед ней стоит только чашка чая и пара кусочков яблока. Похоже, проблемы волшебных девушек были такими же, как у обычных, и похудеть с помощью магии невозможно.

— Алхимия и Истоки Магии, — Лерой действительно их изучал. — Думал заняться изготовлением волшебных палочек и других предметов. Но тут ничего похожего нет, а Зельеварение и так обязательно.

— И правда, ничего похожего, — завистливо произнесла Пенси Паркинсон.

Над их головами раздался громкий шелест, и в зал влетела целая туча сов. Около Лелуша на стол приземлилась небольшая ушастая сова.

— А вот и братец моего неугомонного подарка, — произнес чёрный принц, отвязывая от лапки небольшой кулёк. Совёныш извернулся и прикусил его за палец, после чего взмыл под потолок к остальным совам.

Рядом с ним Малфой сгружал со своего филина целую кучу разных сладостей. Лелуш развернул свою скромную посылку. Внутри был небольшой пузырёк с зельем и письмо от Маркуса.

Кузен в первый же день написал длинное пространное письмо, смысл которого сводился к вопросам «как дела?» и «не нужно ли тебе что-нибудь?», в последнем абзаце он сообщал, что постоянное ношение линз серьёзно ослабляет глаза и в пузырьке глазные капли для укрепления роговицы. Лелуша настолько озадачило это письмо, что он никак не мог решить, как на него среагировать. У него никогда раньше не было старшего брата, который бы о нем переживал. Наоборот, это он всегда заботился о младшей сестрёнке Нанали и некоторое время о фальшивом брате Роло. Новая роль «младшего братика» была ему настолько непривычна, что он даже подумал, стоит ли к ней привыкать или может лучше пресечь подобные фамильярности со стороны Маркуса. Однако где-то в глубине души он чувствовал благодарность.

Размышления над письмом настолько заняли его по дороге в класс заклинаний, что Лелуш не смог бы найти дорогу обратно сам.

Профессор Филиус Флитвик был удивительно невысоким, он едва доставал черному принцу до середины груди. Блейз, поймав его взгляд, прошептал Лелушу на ухо, что среди его предков были гоблины, и не стоит его недооценивать из-за маленького роста, Флитвик был одним из лучших мастеров заклинаний в мире.

Ему предстоял первый в жизни и в этом мире урок по настоящим заклинаниям, и Лелуш ощущал некоторую нервозность и нетерпение. То, что этим раньше занимался покойный Лерой, его нисколько не успокаивало.

К его немалому удивлению, чары дались ему достаточно просто — нужно было только произнести определённые слова с определённой интонацией и сделать чёткий жест, а бывший глава чёрных рыцарей четверть своего успеха собрал за счёт слов, интонации и выверенных жестов. При этом, кроме видимого эффекта от заклинания, магия никак себя не проявляла. Никаких лишних ощущений в теле. Как и с гиассом, достаточно лишь было вложить в слова намерение-к-действию. Он даже начал подозревать, что две эти силы имеют одну и ту же природу.

— Акцио, перо, — сказал он, и перышко поднялось со своего места и плавно приземлилось ему в руку.

— Отлично, отлично, молодой человек, — пропищал откуда-то снизу профессор Флитвик. — Вы первый, кто смог сотворить заклинание в этом году. Пять баллов Слизерину.

Несколько учеников с Рейвенкло наградили Лелуша уничтожающими взглядами, Малфой и Нотт, напротив, одобряюще покивали.

Остаток занятия бывший принц наблюдал за тем, как другие ученики пытались сотворить заклинание, и к концу урока только пять человек, кроме него самого, хоть как-то с этим справились. Остальные дети махали палочками, кричали, шептали и даже визжали, но перья к себе приманить не могли.

Оглушительный колокольный звон раздался в стенах замка, оповещая об окончании урока, разделив учеников на две части. Рейвенкловцы умчались по коридорам на трансфигурацию, а Слизеринцы, посильнее закутавшись в мантии, поспешили на улицу.

К удивлению британнского принца, кроме него на Уход за волшебными существами также направились Драко, Крэбб и Гойл.

Лелуш издали заметил огромного бородатого человека, которого окружили гриффиндорцы, и спросил о нём у сокурсников.

— Руберус Хагрид. Он работает тут лесничим, — по дороге сообщил ему Гойл. — Глуповатый, но добродушный. Мой отец как-то сказал, что он полувеликан.

Когда они добрались до небольшого домика на окраине леса, Лелуш увидел несколько открытых деревянных контейнеров, на дне которых кто-то копошился.

— Соплохвосты, — громко провозгласил Хагрид, — только что вылупились, так что вы будете с детства их растить. Мы сделаем из этого неплохой проект.

— А кто сказал, что мы хотим их растить? — донеслось из толпы учеников.

На взгляд Лелуша Соплохвосты выглядели омерзительно и так же омерзительно пахли.

Они напоминали деформированных омаров без панциря. Это были розоватого оттенка, покрытые слизью существа безо всяких признаков головы, из которых во все стороны торчали многочисленные щупальца. В каждом контейнере их было примерно по сотне. Они были не больше пятнадцати сантиметров в длину, воняли тухлой рыбой и ползали друг по другу, слепо ударяясь в стенки. Эти твари навеяли ему ассоциацию с японскими морскими деликатесами, которые иногда можно было встретить в дорогих ресторанах Токио, но здесь их растили явно не для того, чтобы съесть.

— А какая от них польза? Для чего они? — задал Лелуш логичный вопрос.

Хагрид смутился и несколько секунд не знал, что ответить, затем он резко сказал:

— Это мы будем проходить на следующем уроке. А кормить их надо сейчас. Мы попробуем скормить им пару разных штуковин. Никогда не держал их раньше и не знаю, чем их кормить, то есть, что они любят. Ну, попробуйте, что они схватят.

— Нашему лесничему просто нравятся разные твари, — насмешливо сказал Малфой. — Скорее всего, пользы от них никакой.

Они старались говорить тихо, но эти слова услышала Гермиона и недовольно посмотрела в их сторону.

Тем временем несколько учеников с опаской начали предлагать Соплохвостам муравьиные яйца и лягушачью печень. На взгляд Лелуша дело было обречено на провал, потому что ничего похожего на рот у тварей не наблюдалось.

— Ой! — закричал Дин Томас минут через десять после начала попыток кормления. — У него взорвался хвост! — он продемонстрировал ожог на руке.

— Иногда бывает, — кивнул Хагрид, — когда они стреляют огнём.

— Мерзость! — сказала Лаванда Браун. — Хагрид, а что это за острая штука из него торчит?

— А-а, у некоторых есть жала, — радостно сообщил Хагрид (Лаванда быстро отдёрнула руку от контейнера), — я так полагаю, что у самцов… У самок на пузе что-то вроде присоски. Пьют кровь, я так считаю.

— Можно послать кому-нибудь в качестве подарка на день рождения, — ехидно заметил принц.

— То, что они не обладают привлекательной внешностью, не значит, что они — бесполезны, — отрезала Гермиона, — драконья кровь чрезвычайно полезная, но кто захочет держать в доме дракона?

— Я думаю, драконы обладают довольно привлекательной внешностью. Особенно по сравнению с этим, — заметил Лелуш.

Гарри и Рон ухмыльнулись, бросив взгляд на Хагрида.

— Ну, по крайней мере, они мелкие, по сравнению с драконами, — заметил Креб по дороге на обед в замок.

— Это пока они мелкие. Как только найдут, что сожрать, вымахают что твои драконы, — неприязненно отозвался Малфой. — Единственный плюс этих занятий — отсутствие домашних заданий.

Лелуш взвесил на мысленных весах возню с Соплохвостами и собственное свободное время. Свободное время победило с большим отрывом, а значит, раз в неделю придется возиться с мерзкими тварями.

Уроки Прорицания, на которых, по словам Блейза, можно было неплохо выспаться, проходили в северной башне. В класс можно было попасть через маленький люк в потолке по приставной лесенке. Пройдя через эту специфическую дверь, ученики оказывались в круглой комнате с большим количеством занавесок, круглыми же столиками и удобными пуфиками. Бывшему Зеро в первую очередь ударил в нос чудовищный аромат индийских благовоний. Ему даже померещилось на миг, что сейчас зайдёт Чаула и начнёт требовать профинансировать передовую модель Найтмера — облако благовоний было однозначным сигналом ее приближения, ему захотелось убедиться, что маска на месте. Но нет. Миражи прошлого так и остались в его памяти, а пожилая женщина с седыми волосами и в огромных круглых очках ни единым жестом не походила на красивую умную Ракшату.

♢♢♢

Гарри терпеть не мог уроки прорицания. Независимо от темы, за короткое занятие Сивилла Трелони неизменно умудрялась несколько раз предсказать ему скорую и ужасную смерть. И первый же понедельник нового года преподнес ему сдвоенное прорицание.

Зазвонил звонок, призывающий на вторую половину занятий, и Гарри с неохотой поплелся в комнату профессора Трелони. Они с Роном пролезли через знакомый круглый люк и оказались среди многочисленных занавесок и красных светильников.

— Смотри, — Рон пихнул Гарри под локоть, — что он тут делает?

Гарри осмотрелся и в глубине комнаты увидел Шафига, в одиночестве сидящего за столиком. Его локти стояли на стеклянной поверхности и подпирали голову, а на лице была написана скука.

— Прорицание, — Гарри заглянул в свои бумаги, — по расписанию тоже со Слизерином, но никто из них этот предмет, похоже, до сих пор не выбирал.

— Пошли к нему, может, Малфой его ещё не испортил, — сказал с энтузиазмом Рон. — Все веселее будет, профессора Трелони больше двух часов терпеть.

Они уже неприлично долго торчали на пороге комнаты и позади, на лестнице, недовольно ворчали Лаванда и Парвати. Они обожали Прорицания и хотели быстрее попасть в класс.

— Пошли, — решился Гарри.

Они подошли к новоиспеченному слизеринцу и попросили разрешения к нему присоединиться. Молодой человек кивнул на соседние пуфики:

— Это уже второй раз. Входит в привычку.

— И правда, почти как в поезде. Только там ещё была Гермиона, — сказал Рон.

— Кстати, почему её нет? — спросил Лерой.

В этот момент в классной комнате появилась профессор Трелони. Она вынырнула откуда-то из душной темноты занавесок и медленно поплыла к центру комнаты.

— Она взяла Нумерологию, — Рон понизил голос, — а Прорицания считает ерундой.

Рядом с ними за столиком расположились Симус с Дином и Дарри Томас. Последний помахал Лерою рукой и начал о чем-то перешептываться со своими соседями.

В этот момент произошло то, чего Гарри смиренно ждал все это время — Сивилла Трелони добралась до их столика. Она повернула в сторону Поттера свою голову, увенчанную огромными круглыми очками и на её лице появилось трагичное выражение.

— Ты чем-то озабочен, дорогой мой? — обратилась она к Гарри. — Моё внутреннее око смотрит прямо в твоё волнующееся сердце. С превеликим сожалением я могу сообщить тебе, что ты тревожишься не зря. Я вижу, что тебя ждут трудности. Да-да, то, чего ты так страшишься, свершится. Оно уже ближе к тебе, чем ты можешь предположить.

Последние слова она произнесла угрожающим шёпотом. Рон закатил глаза, лицо Лероя выражало искреннее недоумение, а Гарри изо всех сил старался сохранить серьёзное выражение лица.

Трелони миновала их столик и уселась в глубокое кресло спиной к камину и лицом к классу. Прямо перед ней сидели Лаванда Браун и Парвати Патил. Они ловили каждое её слово и восхищенно внимали.

— Дорогие мои, — пропела Трелони. — Я вижу двух новых чудных учеников в нашей обители предсказаний. Они оба несомненно сделали верный выбор, озаботившись знанием своего будущего. Сегодня для нас всех настал час обратиться к звездам. Собственную судьбу можно разгадать по лучам, протянувшимся от звёзд к планетам, в те славные моменты вашей жизни…

Гарри перестал слушать. Монотонный голос Трелони и полумрак всегда навевали на него дремоту.

— Эй, Гарри, а ты чего страшишься? — прошептал ему Лерой. — А то может подготовиться надо к чему?

— Не обращай внимания. Трелони каждый урок предсказывает ему смерть или смертельные опасности, — прошептал вместо Гарри Рон. — Она их с потолка берёт.

— Это ненастоящие предсказания, — добавил Гарри, — я читал, что настоящие пророчества пророк не запоминает.

— То есть она просто болтает, что хочет? — изумленно спросил Шафиг.

— М-м, я слышал, она настоящий предсказатель, но ее занятия все больше убеждают меня в обратном, — прошептал Поттер в ответ. — Её бабушка была знаменитой и сделала много важных предсказаний в магическом мире…

Он пропустил тот момент, когда прорицательница оказалась прямо перед ними.

— Молодые люди, вы, вероятно, уже рассчитали, какие планеты находились в южном доме в момент вашего рождения? — проговорила профессор Трелони, поджав губы. Ей явно не нравилось, что они не внимают каждому её слову.

— Конечно, профессор, мы как раз обсуждали, мог ли Сатурн сделать половину оборота за четыре месяца. У меня в расчётах выходит, что к декабрю он был в четвёртой доле дома Стрельца, а Гарри утверждает, что этого не может быть, так как в августе он даже не миновал Льва, — выдал тираду Лерой.

Гарри с Роном непонимающе уставились на этого парня.

— Да, Сатурн… — протянул Гарри, — его пагубное влияние…

— Всё правильно, дорогие мои, — довольно произнесла Трелони, — Сатурн притягивает все несчастья в вашу жизнь. Вот вы, молодой человек, вас явно ждет невероятная потеря в ближайшем будущем.

Она начала выдавать предсказания каких-то ужасных катастроф и туманные намёки на тяжелую судьбу Лероя, сидящего на своём месте с легкой вежливой улыбкой на губах. Когда он не изменил выражения своего лица даже после описания его трагической гибели от лап мистических существ из Запретного леса, Трелони начала медленно отступать в сторону других учеников. Через несколько минут она запугивала уже впечатлительного Дарри, наслаждаясь попеременно то красным, то бледным его лицом.

— Ты как это сделал? Я уж думал она нас сожрёт, — произнес Рон, следя взглядом за прорицательницей.

— Внимательно слушал её лекцию, — невозмутимо сказал Лерой. Затем посмотрел на шокированное выражение лиц двух друзей и тихо рассмеялся. — Шутка. Уловил слово Сатурн и быстро сказал много астрологических слов. Вряд ли смогу повторить.

Он подпёр левый висок двумя пальцами и посмотрел на Трелони, которая зависла уже над столиком девушек. Лаванда восторженно показывала ей свои расчёты, водя пальцем по своему свитку, а Парвати старательно царапала что-то пером, сверяясь с учебником.

♢♢♢

«Чертов Блейз так и не пришел на этот урок. Он что, решил подшутить надо мной?» — размышлял Лелуш, собирая свои вещи после звонка.

С одной стороны, это было удачей, ему удалось пообщаться со своими старыми знакомыми и довольно неплохо провести время, придумывая взаиморасположение планет, домов и знаков зодиака. В учебнике по Прорицаниям была магическая карта звёздного неба. Лелуш даже залюбовался ей на некоторое время: эта черная глубина космоса, размазанная по странице, и совершенно восхитительная возможность передвигать карту одним пальцем, напомнили ему информационные экраны и планшеты его родного мира.

С другой стороны, отсутствие Блейза было некоторой подлостью. Значит ли это, что все слова о том, что Слизеринцы на своем факультете все держатся друг друга и никогда не предают «своих», были всего лишь пафосной брехней? Или это какая-то проверка для новичка? Как я поведу себя, оставшись один? Сомнительно, чтобы это было спланированной акцией, а значит — инициатива Блейза. Были ли слова Малфоя намеком на то, чтобы он выбрал другой предмет? Нет. По ощущениям Лелуша в их утренней болтовне ничего особенного не было, просто разговоры за завтраком.

Он встряхнул головой из стороны в сторону, напомнив себе, что это обычная, пусть и волшебная школа, в которой он обычный ученик. Здесь он не был скрывающимся от властей принцем или тайным революционером, и специальный отдел уже не следил за каждым его шагом.

— Эй, Лерой, — окликнул его Дарри Томас, стоя у подножия лестницы. — Что это с тобой? Неужели ты перестал быть занудной скотиной?

Хотя нет. Он вздохнул. Он был непонятной сущностью, захватившей тело местного молодого волшебника, использующей неизвестную в этом мире силу под названием «гиасс». Все как всегда, нужно соблюдать максимальную осторожность для сохранения инкогнито.

«Значит, Лерой был занудной скотиной?». Роясь в заимствованной памяти, Лелуш ничего такого не припоминал, но это ничего не значило. Мало кто думает о самом себе в ключе: «я занудная скотина». Однако Дарри указал на явные отличия в поведении его и Лероя. Это можно, конечно, списать на гибель родителей, но гораздо лучше было, чтобы подобная тема вообще не всплывала в школе.

— Томас, пойдем перекинемся парой слов, — Лелуш толкнул дверь в первую попавшуюся аудиторию. Ему повезло, комната была пуста.

Дарри закрыл дверь и, хмурясь, облокотился на нее.

— Видишь ли, — поворачиваясь к нему сказал Лелуш. — Этим летом мои родители погибли и …

Он быстрым движением руки снял свои линзы:

— И я бы хотел, чтобы мое поведение казалось тебе привычным и обыденным. Если отличия и есть, то их мало, и все объясняются смертью моих родителей.

Удовлетворенно пронаблюдав за действием своего гиасса, черный принц приготовился было к резкой потере сил, как это было с его братом Маркусом, но ничего подобного не произошло. Это было совершенно обычное воздействие, какое он проделывал на сотнях и даже тысячах людей.

«Что же произошло тогда с кузеном?» — задумался бывший император. Его линзы уже вернулись на место, и он покинул пустую классную комнату, пока Томас не пришел в себя.

Что это было, тогда, в доме родителей Лероя? Он ошибочно предположил, что повышенные энергозатраты на гиасс объяснялись тем, что его кузен был волшебником, но отсутствие затруднений с Дарри опровергало эту гипотезу. Силу короля, несомненно, надо было протестировать на других волшебниках, но вот параметры для этих тестов он пока определить не мог.

Вечером на ужине он сообщил Блейзу, что тот был прав, и Прорицания действительно отличный предмет, на котором можно неплохо выспаться. Забини посмотрел на него недоверчиво и не стал дальше развивать эту тему.

♢♢♢

В среду последним занятием у них стоял урок «Защиты от тёмных искусств». Как успел выяснить Лелуш, должность преподавателя этого предмета была заколдована, и ни один из них не продержался на ней больше года, а некоторые заканчивали занятия ещё раньше.

Про нынешнего преподавателя — Грозного Глаза Хмури — Малфой немного рассказал им накануне в общефакультетской гостиной. По его словам выходило, что это выживший из ума старикан, который в прошлом служил аврором при Министерстве Магии. На его счёт записывали сотни раскрытых таинственных дел и десятки тёмных волшебников, отправленных в тюрьму Азкабан. По слухам, в последние годы Хмури видит происки тёмных сил буквально во всем, а его огромная паранойя граничит с медицинским диагнозом. Теодор Нотт, однако, в той же беседе отметил, что Грозный Глаз все ещё является одним из самых выдающихся волшебников, и шутки с ним могут плохо закончиться.

По общему заключению парней четвёртого курса Слизерина было решено вести себя на его уроках как можно менее подозрительно, ведь наверняка Хмури будет видеть в них будущих тёмных лордов. Драко и Блейз этого нового преподавателя явно боялись.

Они все столпились у дверей аудитории заранее и вошли, как только замковый колокол возвестил о начале занятия. Малфой с Кребом и Гойлом сели за самые дальние от учительского столы. Лелуш же, рассудив, что ему особо нечего опасаться, сел на второй ряд, а с ним рядом, чуть помедлив, бросил свои вещи Блейз. За ними, прячась за их спинами, расположились Милисента Булстроуд и Дафна Гринграсс.

Прошло уже больше десяти минут от начала занятия, а Хмури все не появлялся. Всё парни сидели молча, а девушки о чём-то тихо перешептывались. Лелуш открыл учебник по Защите от темных искусств и начал рассматривать движущиеся картинки. Его крайне интересовало это волшебное явление. В магическом мире все изображения людей двигались, а некоторые даже обладали неким подобием сознания — с ними можно было поговорить. Причем касалось это как портретов, нарисованных красками, так и волшебных фотографий, даже схематичные фигурки из учебника двигались и взмахивали палочками, однако все карандашные наброски, которые он пытался сделать, оставались неподвижными.

Наконец, в коридоре раздались мерные шаги преподавателя, сопровождаемые стуком его деревянного протеза по каменному полу. Его лицо было напряжённо, а искусственный глаз не переставая вращался в глазнице.

— Уберите их, — прорычал он, шагая к столу. — Вам не нужны эти книги.

Хмури посмотрел на замерших и притихших учеников и усмехнулся.

— Боитесь меня? — выплюнул он. — Это верно. Но запомните: с детьми я не воюю.

Он вытащил журнал и стал проверять присутствующих, скользя обычным глазом по списку, а волшебным — осматривая своих учеников. Закончив перечислять фамилии, преподаватель захлопнул толстую книгу и начал свою лекцию.

— В прошлом году вы изучали, как защитить себя от разнообразных мерзких тварей: Боггартов, Красношапов, Гриндиллоу и Капп. За этот учебный год в ваших головах должно поселиться понимание, каким образом можно защититься от опасных заклятий. Случается так, что один маг может захотеть причинить вред другому… — на этих словах его глаз упёрся в Малфоя на заднем ряду. — И я обязан обучить вас, как бороться с Тёмными волшебниками, — закончил Хмури. — Ну, так вот. Заклятья. Заклятья бывают разными по силе и типу. Согласно директивам Министерства Магии, я должен обучить вас только контрзаклятьям — и ничему больше. Я не должен демонстрировать ученикам младше шестого курса противозаконные заклятья. Вы считаетесь для этого слишком молодыми. Но профессор Дамблдор придерживается лучшего мнения о состоянии ваших нервов. Он считает, что вы вполне способны вынести демонстрацию этих заклятий, а я считаю, что чем скорее вы узнаете, что к чему, тем лучше для вас. Как вы сможете защитить себя от того, чего никогда не видели? Если Тёмный маг решит наложить на вас противозаконное заклятье, он не станет терять время и объяснять, что именно он собирается сделать. Он не набросит на вас заклятье учтиво и вежливо, лицом к лицу. Поэтому вы всегда должны быть наготове. Вы должны быть начеку, настороже.

Он хмуро осмотрел слизеринцев, до сих пор не проронивших ни слова с начала занятия.

— Кто из вас… — мужчина криво усмехнулся, — знает, использование каких заклятий по законам волшебников влечёт за собой наиболее тяжкое наказание?

Лелуш напряг память, доставшуюся ему от неосторожного молодого волшебника, и не смог найти там ответа на этот вопрос. В аудитории все так же сохранялась тишина, а вверх не поднялось ни одной руки.

— НУ ЖЕ, КЛАСС, — голос Хмури прогремел, будто усиленный в несколько раз. Его магический глаз сверлил Драко Малфоя, а обычный скользил по сидящим перед ним ученикам. — Я НЕ ВЕРЮ, ЧТО НИКТО НЕ ЗНАЕТ!

Вверх нерешительно поднялась рука Милисенты Булстроуд, но Грозный Глаз проигнорировал немного дрожащую девушку. Он вытянул крючковатый палец в сторону задних рядов и указал на Драко.

— Малфой, — взгляды всех учеников сфокусировались на названном ученике. Лелуш даже обернулся, чтобы посмотреть на парня, недавно рассуждавшего о предстоящем ему величии. Лицо Малфоя выражало явный страх, да и общий вид у него был какой-то растрепанный. — Каким заклятием оправдался Люциус Малфой на суде четырнадцать лет назад? — голос Хмури внезапно стал вкрадчивым.

— И-и-империус, — еле слышно пробормотал Драко себе под нос, опустив голову.

— Империус! — буквально провозгласил Хмури. — Это заклинание оправдало много сомнительных личностей в свое время.

Грозный Глаз тяжело поднялся из-за стола и достал откуда-то из-за кафедры массивную стеклянную банку. Внутри суетились три здоровенных паука. Преподаватель засунул руку в банку и вытащил одного из них, поднимая повыше на ладони так, чтобы было видно всему классу. Затем он направил свою волшебную палочку на паука и сказал: 

— Империо!

Лелуш с изумлением наблюдал, как паук повис на ниточке своей паутины и стал совершать акробатические кульбиты. Затем ниточка внезапно порвалась, и паук шлепнулся на стол. Он прошелся колесом по свободной поверхности, а затем стал танцевать чечётку.

По классу покатился нерешительный смех.

— Смешно вам, а? — мрачно произнес Хмури. — Вы бы не смеялись, если бы я сделал это с вами.

Смех мгновенно оборвался.

Бывший император и не смеялся. Он впервые видел нечто, настолько похожее на действие его собственного гиасса, да это заклинание еще и преследуется по местным законам. Ситуация становилась весьма и весьма неприятной. Следовало избегать даже малейших намёков на разоблачение его способностей.

— Полный контроль, — тихо проговорил Хмури. — Я могу заставить паука выпрыгнуть из окна, утопиться или наброситься на одного из вас.

Пенси Паркинсон за спиной Лелуша тихонько взвизгнула.

— Давным-давно множество волшебников жили под действием заклятия Империус. Министерству магии пришлось немало потрудиться, выясняя, кто действовал под заклятьем, а кто — по своей собственной воле, — Хмури тяжело вздохнул. — Этому заклятию можно противостоять, и я научу вас это делать, правда, смогут это далеко не все. Человек должен обладать необычайной силой воли, а есть она не у каждого, так что советую вам не подставляться под это заклятие. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ, — внезапно рявкнул он, и класс вздрогнул.

Хмури закинул паука обратно в банку.

— Еще кто-нибудь знает непростительные заклятия? — будничным тоном спросил он.

В воздух снова поднялась рука Милисенты. Хмури кивнул ей.

— Я читала, что есть заклятие, которое называется Круциатус, — тихо сказала девушка.

Лелуша же захватило неподдельное любопытство. Какие еще варианты гиасса будут похожи на местные заклинания? Что-то, что заставляет всех вокруг любить тебя? Перезапись памяти? Чтение мыслей? Он жадно слушал слова этого странного преподавателя защиты от темных искусств, и ему не было страшно ни от грозного тона, ни от «шокирующего» свойства заклятия.

Тем временем Хмури достал из банки второго паука и положил его на стол.

— Энгоргио, — произнес он, направив палочку на паука. Паук начал увеличиваться, пока не достиг размеров взрослого кота.

Бывший аврор поднял палочку, направил ее на паука и одними губами прошептал:

— Круцио!

Ноги паука подогнулись. Он упал на спину, перевернулся и начал биться в судорогах. Его резкие, рваные движения происходили в тишине, но будь паук наделён даром речи, он, несомненно, кричал бы от боли.

Черный принц был разочарован. Он понимал, почему причинение боли записали в «непростительные» заклятия, но такой грязный метод был совершенно бесполезен. Это заклинание будто специально было создано для сумасшедших и маньяков, и если империус был бы незаменим в его прежней борьбе с британнским режимом, то круцио оказалось совершеннейшей бессмыслицей.

Видимо его досада как-то отразилась на лице. Хмури поднял палочку. Паук перестал дергаться, его лапки безвольно повисли, Грозный Глаз уменьшил паука до обычных размеров и вернул в банку.

— Боль, — сказал Хмури. — Не оставляет следов на теле и не требует арсенала пыточных инструментов. Оно тоже было когда-то популярно. Неприятное зрелище, не правда ли? — он в упор посмотрел на Лелуша. Его искусственный глаз прошелся вверх-вниз по всей фигуре Лероя. Черный принц спокойно выдержал этот визуальное ощупывание, даже когда Хмури посмотрел ему прямо в глаза.

— Кстати, что у вас в глазах, юноша? — вот теперь бывшего императора проняло. Он ощутил, как его затылок покрывается испариной, а его мозг стремительно просчитывал варианты различных действий и фраз.

— Это линзы, — медленно ответил Лелуш. — Вроде очков, только гораздо удобнее. Магловское изобретение. Хорошее решение для разнообразных проблем со зрением.

Ни один человек не смог бы уловить в его словах и капли лжи, да ее и не было, но и правду ему пока что удалось обойти.

Хмури снова просканировал его с ног до головы своим чертовым глазом, однако обычным глазом он уже смотрел на других учеников. У Лелуша было ощущение, что он прогулялся по веревочке, натянутой над пропастью, и было непонятно, перешел он на другую сторону или все еще балансирует в середине. Как там сказал преподаватель? Постоянная бдительность? Он неслышно выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

— Кто назовет мне последнее из непростительных заклинаний? — произнес он, обводя взглядом слизеринцев. В этот раз никто не поднял руку, а ответом ему было молчание.

— Это смертельное заклятие, — не стал их дольше мучить бывший аврор. — Авада кедавра!

Он вытряхнул из банки последнего паука. Тот подпрыгнул и быстро побежал вдоль преподавательского стола.

— Авада Кедавра! — громко сказал Хмури. Из его палочки вырвался тонкий зеленый луч, ударил в паука, и тот упал на спину, раскинув лапки. Он лежал без движения и на нем не было видно каких-либо повреждений, но всем в классе было ясно, что он мертв. Черный принц снова испытал приступ разочарования, на этот раз старательно контролируя выражение своего лица. Самое страшное непростительное заклятие оказалось аналогом обычного пистолета.

— Против этого заклятия нет контрзаклятия. От него нельзя отгородиться. За всю историю известен только один человек, которому оно не причинило вреда.

— Гарри Поттер, — тихо сказал Блейз Забини.

«У пистолетов тоже случаются осечки», — подумал Лелуш.

— Верно, — ответил Хмури, — никто не знает — почему. Никто не знает как, но Поттер отразил заклятие, и оно ударило по тому, кто его применил.

«Пистолет набирает несколько очков форы. Пули от человека не рикошетят», — дополнил свое мнение черный принц.

— Непростительные заклятия, — продолжил лекцию преподаватель, — требуют могущественной волшебной силы. Если вы все сейчас наставите на меня свои палочки и произнесете: «Авада кедавра», то я сомневаюсь, что у меня хотя бы кровь из носа пойдет. Но я и не собираюсь учить вас этим заклятьям. Вы можете спросить, зачем тогда я вам все это показал? Да потому, что вы должны знать. Вы должны понимать, в чем заключается самое худшее. Эти три заклятия не зря называются непростительными. Наложение любого из них на другого человека карается пожизненным заключением в Азкабане. Мне бы не хотелось, чтобы вы когда-нибудь оказались лицом к лицу с магом, готовящимся сотворить такое заклятие. Вы должны быть наготове. Ни на минуту не ослабляйте бдительность, — он устало опустился на место преподавателя и вытянул свою покалеченную ногу. — А теперь вытаскивайте свои перья и пишите…

И до конца урока они записывали то, о чем им рассказал Хмури.

♢♢♢

Он пытался найти дорогу к гостиной Слизерина, но не мог понять, куда ему идти. В этой части замка он еще не был. Навигация Хогвартса ставила его в тупик. Он никогда не терялся даже в огромном королевском дворце в Пендрагоне, который занимал несколько гектар территории.

Лелуш уже знал, что в этом заколдованном замке было сто сорок две лестницы. Некоторые в пятницу вели не туда, куда обычно, а на некоторых посередине исчезали ступеньки, так что нужно было вовремя через них перепрыгивать. Еще были двери. Некоторые из них не открывались, пока их об этом вежливо не попросишь, некоторые прятались за портретами и гобеленами, а были и такие такие, которые вовсе не были дверьми, а были просто замаскированными стенами.

Еще на стенах висели многочисленные портреты. Люди в них постоянно перемещались, ходили друг к другу в гости и сплетничали обо всем, что происходит вокруг.

После пятой по счету лестницы ему это надоело. Как назло, вокруг не было никого из учеников, наверное, он забрел в неиспользуемый коридор.

— Извините, вы не подскажете мне дорогу к гостиной Слизерина, — спросил он портрет полной дамы в розовом платье.

Почему-то дама посмотрела на него неодобрительно.

— Тебе нужно спуститься еще на три пролёта вниз, ты наткнешься на северную галерею. По галерее прямо до самого конца. Сегодня… — дама на несколько секунд задумалась. — Сегодня тебе нужно будет спуститься еще на четыре пролета вниз по лестнице в конце галереи и свернуть в проход за гобеленом с парусниками. Там уже до подземелья рукой подать. Понял?

Лелуш поблагодарил портрет и начал спускаться по лестницам, снова размышляя о волшебных портретах. Сработает ли гиасс на портрете? А на призраке?

Ему хотелось проверить, но пока что он не мог найти ни одного портрета, который висел бы отдельно. Попробуй он сотворить что-то подобное в коридоре, свидетелями стали бы сразу несколько десятков изображений, а через день все волшебные картинки уже обсуждали бы его красные глаза.

Вот уж воистину у стен есть глаза и уши.

Он пересек северную галерею с рядами одинаковых дверей, предположительно ведущих в аудитории и вышел на широкую мраморную лестницу.

Здесь отсутствовали портреты, зато на каждом пролете в специальных нишах стояли рыцарские доспехи. Он представил рыцарей круга, одетых в эти громоздкие куски железа, и развеселился. Особенно живописно выглядел бы Судзаку с его типичной японской внешностью; к доспехам как раз прилагались отличные металлические ведра с забралами, можно было б закрыть его недовольное мрачное лицо.

«Эх, Судзаку».

Как всегда от воспоминаний о прежней жизни он начал было улыбаться, но улыбку быстро сменила тихая тоска. Он хотел увидеть их всех снова, вернуться. Как они живут? Он оставил много рекомендаций по управлению своей сестрёнке, но ему ли не знать, как часто что-то может иди не по плану, и корректировки нужно вносить буквально «на ходу».

Дверь, прячущаяся за гобеленом, открылась, и Лелуш увидел знакомый коридор с зеленоватым освещением, ведущий к его факультетской гостиной.

Он найдет способ вернуться обратно. Построит портал, раскопает нужное заклинание, может, даже использует зеленый порошок и вывалится из камина прямо в комнату студенческого совета академии Эшфордов, прямо под ноги изумленной Милли! Он же Зеро, и теперь, когда чудо нужно ему самому, у него в руках есть необъяснимая волшебная сила, которую он использует для себя самого.

— Тупой Гриффиндорец! — донеслось до Зеро.

Он завернул за угол и стал свидетелем школьной разборки. Креб держал за шиворот мантии какого-то мальчишку, который был чуть ли не в два раза меньше него по габаритам. Драко Малфой держал в руках свою палочку. Еще одна валялась под его ногами, видимо, она принадлежала жертве.

— Надо бы его хорошенько проучить, как думаешь, а, Гойл? — Малфой с противной улыбочкой, растягивая слова, обратился к своему второму извечному спутнику. Тот активно закивал головой с выражением какого-то странного предвкушения.

— Нет, пожалуйста! Дасти же мой друг! — закричала маленькая девочка, которую Лелуш сперва не заметил в тени стены. Лицо ее было залито слезами, а волосы растрепались.

— Друг, значит? — прошипел Малфой. — Слизеринцы не дружат с Гриффиндорцами!

— Замолчи ты! Ты, — он указал на нее волшебной палочкой, — привела его в нашу гостиную. В нашу Слизеринскую гостиную, в которой уже больше ста лет не было никого постороннего. Может быть, тебе тоже нужно преподать урок?

Он не мог больше этого выносить. В груди у бывшего революционера поднималась обжигающая ярость, а разум, наоборот, пришел в режим какой-то холодной отрешенности. Перед его внутренним взором встал образ британнских подростков, избивающих одиннадцатого — продавца хот-догов. Он буквально умер ради того, чтобы подобные слова больше не вылетали из пастей тех, кто считает себя выше других людей.

— Эй вы, — его голос эхом разнесся по коридору. — Ничтожества.

Креб медленно выпустил мальчишку, и тот шлепнулся на пятую точку. Девочка подбежала к своему другу, помогая ему подняться и незаметно вытаскивая палочку из-под ног Малфоя. Последний этого даже не заметил. Внимание всех троих четверокурсников было приковано к Лерою.

— Что ты сказал? — Драко направил палочку на своего нового сокурсника, а его дружки встали справа и слева от него. — Повтори.

— Ничтожества, избивающие детей, вот вы кто, — произнес Лелуш, чуть понизив тон, но в тишине коридора слизеринцы его отлично расслышали. Он даже не подумал вытащить свою волшебную палочку, только поднял руку, приготовившись снять свои линзы. Жертвы хулиганов медленно отступали по коридору в другую сторону и, набрав достаточную дистанцию, бросились наутек со всех ног.

Его лицо было маской холодного спокойствия, а глаза горели настолько безумной холодной яростью, что Малфой невольно сглотнул, лихорадочно думая о том, почему его противник и не думает защищаться. Однако и терпеть подобные оскорбления он не собирался.

— Вытащи свою палочку и сразись с нами честно, — прокричал Малфой.

— Честно? — с насмешкой в голосе спросил Зеро. — Трое против одного — это вы называете честно?

Малфой оглядел своих сообщников, стоящих рядом с ним.

— Крэбб, Гойл — не вмешивайтесь. Я разберусь с ним сам, — бросил Драко, и его друзья отступили с недовольством на лицах.

Что ж, поединок Лелуша устраивал. Тем более, что младшекурсники успели уже убежать далеко. Убивать этих малолетних хулиганов он не собирался, так что он вытащил свою волшебную палочку и направил ее на Малфоя. Он справится и без гиасса.

— Ритусэпра!

— Акцио!

Выкрики заклинаний слились друг с другом. Лелуш применил единственное, пока что, выученное им заклинание.

Палочка вылетела из руки разъяренного блондина и плавно опустилась в левую руку черного принца. Заклинание Драко не сработало.

Малфой выглядел потрясенным. Обескураженным. Разбитым. Он тупо уставился на свою пустую руку, не в силах поверить, что он безоружен.

Гипотеза Лелуша подтвердилась. При всей вариативности заклинаний сильнее оказывалось то, в которое было вложено больше воли. Он даже не добавил к заклинанию слова «палочка Драко», просто сосредоточил все свое внимание на этом предмете и получил именно то, чего хотел.

Меж тем Малфой сделал маленький шаг вперед, задержав взгляд на собственной волшебной палочке в руке Лероя.

Вдруг он сорвался. Будто лопнула какая-то невидимая струна. Малфой разбежался и врезал Лерою кулаком по лицу, выдирая свою палочку из чужих рук. По инерции они оба грохнулись на каменный пол. Лелуш был таким же худым и так же недолюбливал физические упражнения, как и в прошлой жизни, а Драко все же состоял в факультетской команде по квиддичу и постоянно тренировался для соревнований, так что победитель в обычной драке был очевиден.

По счастью, в этот момент их прервали. Лелуш почувствовал, что поднимается в воздух, а объект его ненависти уплывает куда-то в сторону.

— Кто объяснит мне, что здесь происходит? — этот женский голос был черному принцу знаком — профессор МакГонагал.

— Очевидно, Минерва, это магловский мордобой, — ответил ей спокойный мужской голос.

— Ко мне прибежал мой новый ученик, второкурсник Дасти Роадс, и сказал, что в подземелье вот-вот начнётся драка четверокурсников, — произнесла МакГонагал, движением палочки опуская учеников на землю на некотором расстоянии друг от друга. — Признаться честно, я ожидала тут увидеть Поттера, а тут все ваши, Северус.

Когда ноги черного принца коснулись земли, он невольно поморщился от резкой боли в боку, а на скуле у него наливался огромный синяк.

— Так-так, — худой мужчина, которого звали Северус, посмотрел на Лероя, — кажется, молодому человеку нужно в больничное крыло. Минерва, проводите его, пожалуйста, а я пока что побеседую с этими тремя.

Крэбб и Гойл все это время так и стояли посреди коридора. Теперь к ним добавился и Малфой, упрямо молчащий и смотрящий в пол перед собой.

— Так и быть, — пожилая женщина посмотрела на Лелуша. — Шафиг, с вами мы побеседуем по дороге к мадам Помфри.

Бывший император кивнул и тут же снова скривился, теперь от боли в щеке. Он и не собирался скрывать от учителей то, что здесь произошло, на его взгляд, он школьных правил не нарушал.

МакГонагал положила руку ему на плечо и подтолкнула в сторону, откуда он пришел. Снегг проводил их взглядом и мрачно посмотрел на оставшихся в коридоре мальчишек. Его прищур не сулил им ничего хорошего.

Лелуш сидел на кровати в больничном крыле. Вчера вечером мадам Помфри диагностировала у него трещину в ребрах и напоила его довольно горькими настойками, которые должны были восстановить его кости за одну ночь. Ещё ему выдали маленькую коробочку с прозрачной, но очень пахучей мазью, которую надо было наносить на синяк каждые тридцать минут, впрочем, часов в рядом не наблюдалось, и он намазывал мазь просто время от времени.

Он рассказал заместителю директора — Макгонагалл что случилось в коридоре возле входа в подземелья Слизерина. Её реакция была довольно сдержанной. Она заметила, что по поводу этого происшествия ему придётся побеседовать с Директором, и напомнила ему, что драки в коридорах школы запрещены.

Он и не дрался. Для директора и администрации это должно быть односторонним избиением, чему есть и свидетели, и свидетельства.

Лелуш с ухмылкой потёр синяк на скуле. Это «украшение» следовало хотя бы частично сохранить до официального разбирательства. Обычно вспышки чувств выходили ему боком, но из этой можно было выжать массу бонусов.

От занятий он сегодня был освобожден, что его совсем не заботило бы, не будь в этом огромном белоснежном помещении так пусто и скучно. Что он там прогуливал в данный момент? Историю магии?

Он покопался в своей сумке, вытащил оттуда учебник по Истории магии и открыл его.

— Приветствую тебя, молодой волшебник! Я — Винсент Маркграмм, — составитель этого великого труда! Если что-то непонятно, спроси меня! — произнес портрет на одной из первых страниц.

Лелуш пролистал книгу от форзаца до форзаца. Кроме этого изображения в учебнике был только текст, а в помещении было все так же тихо и пусто. Идеальные условия.

Он снял линзы, прикрыв глаза челкой длинных волос.

— Винсент, — произнес черный принц, открывая страницу с портретом. Нарисованный волшебник пристально посмотрел на него. — Я приказываю тебе забыть содержание этой книги.

— Ты что, умом тронулся, — портрет Винсента посмотрел на него с возмущением. — Это труд всей моей жизни, как я могу ее забыть? Эй, и почему у тебя глаза красные?

Лелуш захлопнул книгу. Дрожащей рукой он закинул линзы обратно в глаза и посмотрел на волшебную палочку, лежащую возле подушки. С этим нужно было что-то сделать, очевидно, эксперимент провалился. Гиасс на портреты не действовал.

Он открыл учебник. Портрет Винсента смотрел на него, подняв одну бровь. Лелуш зажал тонкий лист бумаги между большим и указательным пальцами и потянул.

— Эй, эй, парень, ты чего, — Винсент посмотрел на его руку, совершенно не замечая, что страница уже надорвалась у корешка.

Одним резким движением Лелуш вырвал страницу из книги.

— Нахал, ты испортил мой учебник! — волшебник снова возмущенно воззрился на нерадивого ученика. Тот держал палочку в левой руке.

— Инсендио, — прошептал черный принц. Заклинание, выученное Лероем еще на первом курсе, легко легло на язык. Белый лист бумаги вспыхнул и за секунды превратился в пепел. От портрета Винсента остались только воспоминания.

Лелуш медленно выдохнул, заметив, что от напряжения он забыл дышать. Ему чертовски повезло, что этот портретный представитель не успел сбежать. Полагая, что волшебные портреты — это слепки человеческих сознаний, он был уверен, что на них можно воздействовать его силой, но это оказалось ошибкой. Тысячи портретов, развешано по всей школе. Тысячи свидетелей, иммунных к гиассу.

«Постоянная бдительность», — усмехнулся про себя бывший император. Почему-то фраза этого старого параноика застряла у него в голове.

Он медленно поднялся со своей кровати и побрел в сторону небольшой душевой комнаты. Ощущения кричали, что он находится в окружении врагов, и их кольцо сжимается вокруг него, но разум, его холодный рациональный разум, показывал ему сотни свидетельств обратного. В этой школе нет ничего страшного. Немного осторожности и про гиасс никто не узнает. Играя по местным правилам, невозможно выдать себя.

Отмыв руки от черных разводов, он вернулся в основное помещение лазарета. Множество вариантов действий приходили ему на ум. На кровати тоже остались следы пепла, и Лелуш напряг память, вспоминая очищающие заклятья, которыми Блейз не так давно чистил скатерть. На глаза попалась баночка с мазью. Он вылил немного на руку, размазал по подушке и простыне, а стеклянную тару бросил на пол. Послышался стеклянный звон и мелкие осколки раскатились вокруг кровати, а одуряющий запах целебной мази пополз по помещению. Он стал накладывать очищающие заклинания одно за другим, убирая пепел.

— Во имя Мерлиновой бороды! Что случилось? — воскликнула вошедшая мадам Помфри.

— Извините, она выскользнула у меня из рук, — сделав провинившийся вид, произнес Лелуш. Целительница посмотрела на осколки и всплеснула руками. Несколькими движениями палочки она собрала осколки и отправила их в мусорное ведро, затем посмотрела на юношу перед собой.

— К сожалению, у мисс Стебель еще не созрели семена буботубов. — Она внимательно осмотрела его синяк и потрогала ребра. — Для этой мази они незаменимы. Ладно, молодой человек, ваши ребра в порядке, а средство от синяков благодаря Вам теперь испорчено. Можете возвращаться к школьной жизни, но сперва: вас ждут в кабинете директора. Пароль для каменной горгульи…

♢♢♢

Северус сообщил ему, что директор Дамблдор ждёт его для разговора, и освободил Драко от второго урока зельеварения. Теперь молодой Малфой стоял перед каменной горгульей и собирался с духом, чтобы назвать ей нужную фразу и подняться в кабинет для разговора.

— Орешки в шоколаде, — он произнес пароль, и статуя нехотя подвинулась в сторону. Несколько десятков шагов по узкой винтовой лестнице, и вот он уже стоит перед дверью в кабинет Дамблдора.

Он поднял руку, чтобы постучать по резному дереву, но остановил кулак на полпути. Он услышал слова Дамблдора:

— Может, ты все-таки дашь ему шанс? Драко всего четырнадцать. Он одинок, хоть и старается это прятать. Впервые кто-то бросил ему вызов, кроме Поттера.

— Сейчас младший Малфой мёртв. — Драко вздрогнул, услышав спокойный задумчивый голос Лероя. — Всё, что у него есть, дал ему его отец. Одежда, манера поведения, друзья, готов поспорить, он даже отправляет ему регулярный отчёт обо всем, что делает в школе.

Притаившийся за дверью Драко с некоторым стыдом подумал про недописанное отцу письмо о вчерашнем происшествии. И как этот странный парень догадался?

— Мертв? — с удивлением переспросил Дамблдор. — Это довольно резко. Мальчик просто боится своего отца, все-таки Люциус очень влиятельный, и большинство слизеринцев боится этого влияния, делая все, что Драко им скажет.

Он боится своего отца? Все вокруг боятся его отца и дружат с ним только по этой причине? Малфой не мог убедить себя, что директор лжет.

— Вы правы, — в кабинете послышались шаги. — Однако в этом нет ни капли заслуги Драко. Он это знает и срывается на окружающих.

Малфой мысленно сосчитал до двадцати и постучал в дверь.

— Войдите, — громко сказал Дамблдор.

Дверь тяжело распахнулась наружу, заставив его отступить на шаг. Директор сидел за своим столом, попивая чай из небольшой фарфоровой чашечки. Лерой стоял около стеллажа с книгами и разглядывал их с задумчивым видом. В руке он держал точно такую же чашку чая.

— Драко, — Дамблдор кивнул на стул с другой стороны рабочего стола. — Присаживайся, хочешь чаю, визжащих карамельных палочек?

— Спасибо, да пожалуйста. — Малфой был сбит с толку подобным дружелюбным тоном. Он ожидал, что его будут отчитывать или даже нажалуются его отцу, но не чай и сладости.

Еще он ожидал, что в этом же кабинете будет его отец, который снимет с него любые обвинения, оградит от наказаний и заставит Дамблдора делать то, что он хочет. Но Люциуса здесь не было, как не было верных Креба и Гойла. Он должен был защищать себя сам. Впервые.

— У вас с Лероем произошёл конфликт. — Взглядом директор скользнул по фигуре, все ещё разглядывающей книги. — Связан этот конфликт с воспитанием. Насколько я понял, вашего соперника воспитывали в атмосфере рыцарской чести. Он считает, что сильные должны соперничать с сильными и защищать тех, кто слабее.

Малфой обернулся, чтобы посмотреть на Шафига. Тот все так же безучастно гипнотизировал шкаф. Он хотел было возразить, что это часть его семьи была задета оскорблениями, но директор ещё не закончил свою речь.

— Насколько мне известно, конфликт ваших взглядов спровоцировал магическую дуэль. — Дамблдор посмотрел в глаза Малфою. — Кто вышел из неё победителем?

— Он, — мрачно ответил Малфой.

— Значит, конфликт разрешен. — Развёл руками пожилой волшебник. — Или ты требуешь реванша?

— Я… — Малфой не знал, что ответить. Он хотел бы потребовать реванш, но опасался, что проиграет магическую дуэль публично, а это было недопустимо и опозорило бы его семью. Его отца.

Он опять поймал себя на мыслях об отце. Эти двое были правы, когда сплетничали у него за спиной, — он все время равняется на Люциуса, думает о том, что он бы сделал или сказал. Драко ощутил легкую досаду. Он хотел быть похожим на отца, но и самим собой он быть тоже хотел. Его отец потребовал бы дуэли.

— Я считаю, что конфликт решен. Лерой победил. — Драко отвел глаза. Он впервые намерено сделал так, как не сделал бы его отец, и его грызли сомнения.

— Я не считаю, что конфликт решен. — Послышался голос Шафига, и Малфой посмотрел в его сторону. По лицу черноволосого можно было прочитать только легкое недовольство, а на скуле виднелся свежий синяк. — Вы забыли про Лиз и Дасти.

— Я не буду требовать, чтобы Дасти пускали в гостиную Слизерина, но ты никак не будешь препятствовать их общению. — Он указал пальцем в грудь Малфоя. Взгляд Лероя в этот момент очень напомнил Драко его собственного отца, — такой же холодный и острый.

— Я согласен, раз уж я проиграл. — Драко собрал всю свою невозмутимость, чтобы в его голосе не было слышно страха. Он постарался скопировать холодный тон отца и его презрительный взгляд, но поймав себя на этом, слегка поморщился. — Но, если она еще раз притащит Томаса в подземелья, я этого так просто не оставлю. И как ты на Слизерин то попал с таким Гриффиндорским характером? — Малфой не мог этого не спросить.

— Это хороший вопрос, — проскрипел голос старой шляпы, мирно лежащей на полке за директорским столом. Взгляды всех сместились на этот ветхий волшебный предмет одежды.

— О, и ты нам на него ответишь? — голос Дамблдора выражал неподдельный интерес, он целиком повернулся к шляпе.

Со стороны волшебного артефакта послышался какой-то кашель. Через несколько секунд Малфой понял, что шляпа смеется.

— Ответ… — откашлявшись или отсмеявшись, проскрипела шляпа. — Мальчишка умеет добиваться своих целей, его невозможно остановить.

Малфою показалось на пару секунд, что на лице Шафига промелькнул страх, но как только директор начал поворачиваться в их сторону, он уже непринужденно улыбался.

— Вот как. — Дамблдор обернулся и поднял фарфоровую чашечку с чаем. — Похоже, я только что на собственном примере в этом убедился.

Он внимательно осмотрел двух слизеринцев из-под своих очков половинок и вдруг широко улыбнулся:

— Ну, раз конфликт успешно разрешился, то я не буду в этот раз наказывать вас за нарушение школьных правил.

♢♢♢

Два месяца пролетели относительно спокойно. С Малфоем у них установился вежливый нейтралитет, с Поттером и Уизли они все так же общались на смешных и нелепых уроках прорицаний, а с другими учениками Лелуш сводил контакты к минимуму, проводя свободное время в школьной библиотеке. Поначалу он пытался найти какую-то систему в работе магии и волшебства, что позволило бы ему понять общий принцип работы заклинаний, заостряя в будущем внимание только на интересных ему аспектах, но система не выстраивалась. Заклинания, требующие сложных движений палочкой, могли относиться и к «сложным», и к «легким», если требовались редкие компоненты для зелий, это никак не влияло на его эффективность относительно других. Логика в составлении школьной программы была, но опасное зелье, отнимающее память изучалось на первом курсе, а банальное успокоительное — на четвертом.

Поняв, что систематизацией магии никто не занимался, и «срезать путь» через знания общего, а не частностей у него не получится, черный принц переключился на книги о порталах, трансгрессии и перемещениях через камин, пытаясь найти хоть какие-нибудь намеки о возможностях перемещения между мирами. Но и тут было глухо.

Спускаясь на завтрак одним субботним утром, он увидел в большом зале объявление о прибытии учеников из Дурмштранга и Шармбатона для участия в Турнире Трех Волшебников. За прошедшие месяцы Лелуш изучил замок вдоль и поперек, перестав теряться в бесконечных коридорах и переходах, а волшебные аспекты жизни стали привычными.

Прибытие представителей Шармбатона было очень эффектным. В назначенное время в небе появилась чёрная точка, которая стремительно приближалась и оказалась гигантской каретой, в которую была впряжена шестёрка белоснежных крылатых лошадей. Лошади были в два, а то и в три раза крупнее тех, с которыми Лелуш имел дело в академии Эшфордов, не говоря уж о крыльях.

Когда огромная светло-голубая карета приземлилась во дворе замка, из неё вышли несколько молодых юношей и девушек, одетых в голубую униформу, и высокая женщина, облаченная в чёрный шёлк — мадам Максим, директор Шармбатона. Она была такой же высокой и массивной, как Хагрид.

Делегация в голубых одеждах проследовала в большой зал, а любопытные ученики остались дожидаться представителей Дурмштранга.

Не прошло и десяти минут, как вода в Чёрном Озере забурлила, и из её глубин вынырнул чёрный парусный корабль с иллюминаторами, мерцающими зеленоватым светом. С борта скинули трап, и на берег повалили люди в меховых плащах и огромных мохнатых шапках. Их было даже меньше, чем Шармбатонцев, но из-за их объёмной одежды казалось, что их вдвое больше. Впереди всех шёл высокий худощавый человек, одетый в серебристые меха — профессор Каркаров.

После взаимных директорских приветствий все отправились в большой зал.

Все эти расшаркивания были достаточно скучными, Лелуш мечтал, чтобы торжества по поводу приезда дорогих гостей побыстрее перешли к своей сути. Ему, как и большинству учеников, было интересно, как же будет проводиться отбор кандидатов для участия в турнире. В прошлой своей жизни он довольно много участвовал в школьных мероприятиях, так как вынужденно был вице-президентом школьного совета, но это была скорее организаторская работа, чем отдых и веселье. Когда он смотрел на экзотические блюда и десерты, которые подали на ужин, то не мог не думать, что кому-то пришлось согласовывать меню и искать рецепты.

За ужином к преподавательскому столу присоединились не только прибывшие директора, но и пара чиновников из министерства магии. Малфой сказал ему, что это они занимались организацией турнира в Англии — Людо Бэгман и Барти Крауч.

Наконец, ожидание закончилось. Дамблдор поднялся со своего места, представил министерских чиновников, поблагодарил их за организацию турнира, и приказал внести сундук.

Огромный деревянный сундук был усыпан драгоценными камнями. Старый профессор пробормотал что-то себе под нос и коснулся его волшебной палочкой, одновременно объясняя правила турнира.

Сундук медленно открылся, и Дамблдор вытащил оттуда огромный, грубо вырезанный из дерева кубок, в котором плясало голубовато-белое пламя.

— Каждый желающий участвовать в турнире должен будет написать своё имя и название своей школы на клочке пергамента и бросить его в Кубок, — объявил директор, — претенденты на звание Чемпиона должны будут внести в Кубок свои имена в течение двадцати четырёх часов. Завтра вечером, в Хэллоуин, Кубок вернёт имена троих, которых он посчитает наиболее достойными представителями своих школ. Сегодня вечером мы поместим Кубок в вестибюль, где все желающие участвовать в турнире, будут иметь к нему свободный доступ. Для того, чтобы ни один несовершеннолетний ученик не поддался искушению внести на рассмотрение своё имя, — продолжал Дамблдор, — после того, как Кубок Огня будет установлен в вестибюле, мы, совместно с другими директорами, проведем вокруг него Возрастную Черту, через которую не сможет переступить ни один человек младше семнадцати лет. И, наконец, для тех, кто решит внести своё имя на рассмотрение, я хочу вам разъяснить, что перед тем, как вы вложите свое имя в Кубок, вы должны будете тщательно взвесить своё решение. У Чемпиона, которого выберет Кубок Огня, не будет пути назад. Он обязан будет пройти через все три испытания. Внесение имени в Кубок Огня равносильно магическому контракту. Чемпион не имеет права передумать и отказаться от участия в состязании.

— А что, если нам удастся кинуть своё имя, и кубок нас выберет? — послышался вопрос со стороны Гриффиндорского стола.

— В таком случае, Уизли, вам придется участвовать в нем до конца. Однако, — Дамблдор строго посмотрел на рыжих близнецов. — Я уверяю вас, что несовершеннолетним ученикам будет не под силу пересечь черту.

♢♢♢

Тем же вечером в общей гостиной Слизерина было шумно. Все обсуждали предстоящий турнир, кубок и иностранцев. Их курс расположился перед одним из каминов и в этой компании с легкой руки Лелуша обсуждали антивозрастную черту. Черный принц вполголоса разбирал это заклинание с отличником Ноттом.

— Эй, Лерой, — окликнул принца Драко, — а ты хочешь участвовать в этом турнире? Если ты такой умный, то подойди к кубку и кинь своё имя, а мы посмотрим.

— Я-то могу, — с ленцой в голосе ответил ему Лелуш. По его прикидкам выходило, что антивозрастная черта игнорирует внешний вид, иначе банальное оборотное зелье или зелье старения могли бы его обмануть, а кроме внешнего вида он был вполне себе взрослым. — Но вот что будет делать Дамблдор, если кубок выкинет моё имя?

— Спорим, что тебе даже не удастся кинуть туда бумажку? Директор наверняка продумал все способы, которыми можно обойти возрастные ограничения. — Недовольно сказал Малфой. С момента их столкновения в начале года беловолосый парень постоянно пытался доказать, что он круче Лероя, но Лелуш старательно игнорировал все намеки на соперничество. — Предлагаю спор на сотню галеонов. Если тебе удастся кинуть свое имя в это деревянное недоразумение, я выплачу тебе сто галеонов, если получится у меня — ты мне.

— Дурацкий спор. Я согласен, — фыркнул Лелуш. Это хотя бы будет не скучно. Всё в гостиной замерли, прислушиваясь к его разговору с Драко. — Деньги никогда не бывают лишними. Раз ты предложил, наверное, у тебя уже готов план, как это сделать? Предлагаю пойти туда прямо сейчас, ведь завтра утром там будет толпа народу.

Глаза Малфоя подозрительно заблестели, а губы сложились в его коронную кривую усмешку:

— Идёт, — он протянул Лелушу руку, и тот её пожал.

Они выбрались из подземелья, но вдвоем им пойти не удалось. За ними увязались все их однокурсники: Блейз, Нотт, Пенси, Миллисента, и, конечно же, Креб с Гойлом.

— Такой толпой мы точно привлечем внимание, — вздохнул Драко.

Они поднялись по лестницам в вестибюль. Кубок возвышался посередине холла на деревянном сундуке, вокруг была проведена тонкая золотая окружность радиусом примерно в десять футов.

— А кто-нибудь захватил бумагу и перья? — тихо спросил черный принц своих спутников. В суматохе спора он оставил свою сумку на том же диване, где и сидел. Вокруг была тишина и ребятам не хотелось ее нарушать.

— Вот держи, — Миллисента протянула ему чистый лист и перо.

Лелуш прислонил лист к стене и написал: «Лерой Шафиг. Хогвартс» крупными буквами, затем, чуть подумав, мелко приписал японской азбукой «Лелуш ви Британния». Магический артефакт был бессловесным, а черный принц уже несколько месяцев не называл себя так. Одна бессмертная ведьма однажды заметила, что он слишком цепляется за собственное имя, но Лелуш не хотел забывать себя.

Он аккуратно оторвал кусочек листа с надписью и сложил его пополам.

— Мне нужно несколько минут, — сказал Малфой. Он достал из кармана мантии крошечный флакончик и вылил содержимое себе в рот. Внешне никаких изменений не происходило, но он явно чего-то ждал.

Лелуш пожал плечами и направился в сторону кубка.

— Ты ничего не будешь использовать? — удивленно спросил Драко у него из-за спины.

— Я уже сделал кое-что. Думаю, этого хватит. — Лелуш остановился прямо перед ограничительной чертой. Несколько пар глаз внимательно следили за ним. — К тому же, — добавил черный принц, перешагивая черту, — я всегда умел творить чудеса.

Он сделал десяток шагов и остановился прямо перед кубком. Синие языки пламени завораживали. Он поднес к беловатому огню бумажку со своими именами, и жадный бело-голубой язык увлек ее куда-то вглубь деревянной чаши.

Лелуш развернулся и вышел из заколдованного круга. Он посмотрел на глуповато-удивленные лица своих сокурсников и хихикнул. Малфой первым вышел из ступора, решительным жестом вытащил клочок бумаги откуда-то из рукава мантии и быстрым шагом пошел в сторону кубка.

Перед чертой, он, однако, сбавил шаг и через саму ограничительную линию он перешагнул медленно и с достоинством.

По комнате пополз резкий шипящий звук, и Драко выбросило за пределы золотого кольца.

— А странно, бороды нет, — весело произнес голос позади них. Все обернулись и увидели профессора Дамблдора. — Мисс Фосетт из Рэйвенкло использовала взрослящее зелье и теперь мадам Помфри борется с ее роскошной седой бородой. А вы что использовали, Драко?

— Зелье удачи, — с отчаянием в голосе произнес тот.

— А вы, Лерой? Я не припоминаю случая, чтобы кому-то удавалось так легко обойти это заклинание до вас. — Его Дамблдор спросил уже без смеха, с серьезностью.

— Ничего, — легко ответил ему Лелуш. — Никакой магии, только сила сознания.

— Сознания? — директор явно его не понял.

— Я убедил самого себя в том, что мне больше семнадцати и у меня есть полное право переступить эту черту и участвовать в Турнире. Не волнуйтесь, вряд ли кто-то еще сможет так сделать.

— Вот как, — Дамблдор задумался над его словами. — И как вы узнали, что это сработает?

— Никак. — Ответил черный принц. И добавил немного лжи. — Я был абсолютно уверен, что не сработает. А как вы узнали, что мы здесь?

— Протрет Финигана пришел ко мне в кабинет и сказал, что группа слизеринцев бродит по замку, — Дамблдор строго оглядел их. — В комендантский час. Минус двадцать очков Слизерину.

Четверокурсники бегом бросились в сторону подземелья, пока директор не придумал более страшной кары. Все ребята пронеслись по лестнице и влетели в гостиную, бывший Зеро остановился в коридоре, ведущем к подземельям, чтобы отдышаться. Бег никогда не был его сильной стороной.

♢♢♢ Гарри

Гарри было любопытно, кто же станет чемпионом Хогвартса. Весь день в вестибюле толпился народ, наблюдая за теми, кто кидает свои имена в кубок — разумеется, все гости из Шармбатона и Дурмштранга внесли свои кандидатуры. Кроме них, точно было известно про Уоррингтон из Слизеринцев, Диггори с Хаффлпаффа и Анджелину Джонсон из Гриффиндора, но Гарри не сомневался, что большинство кинули свои имена ночью, пока никто не видит. По крайней мере, он бы поступил именно так.

Большой зал был богато украшен к Хэллоуину, а на столах их ждало повторение вчерашнего пиршества: французские блюда и румынские десерты, традиционный английский пудинг и даже немного сливочного эля, но никто не обращал много внимания на еду. Перед преподавательским столом возвышался кубок синего пламени, и ученики ерзали на своих стульях и привставали с мест, чтобы поймать тот момент, когда директора закончат трапезу. В воздухе висела атмосфера взволнованного нетерпения.

Наконец, Дамблдор промокнул свой рот углом белоснежной салфетки, огладил седую бороду и поднялся со своего места.

— Итак, Кубок почти что готов принять решение. — Произнес он. — Когда Чемпионов назовут, они должны будут подойти к столу преподавателей, пройти мимо него и выйти из зала в соседнюю комнату, — он указал рукой на дверь позади своего стола, — где они получат первоначальные инструкции.

Пламя в кубке внезапно сменило цвет на красный, взметнулись искры, и в воздух взлетел обгоревший кусочек бумаги. Весь зал ахнул.

Дамблдор поймал этот кусочек, расправил и объявил:

— Чемпионом Дурмштранга будет Виктор Крам!

Под аплодисменты и выкрики из зала Виктор прошагал вдоль преподавательского стола и скрылся за дверью.

Пламя в кубке вновь взметнулось ввысь и выплюнуло еще одну бумажку.

Директор Хогвартса поймал ее, развернул и все в зале услышали его глубокий вздох.

— Чемпионом Хогвартса, — он посмотрел на своих учеников поверх своих очков-половинок, — становится Лерой Шафиг, который вчера ночью додумался как обмануть мое заклинание. Я надеюсь, что с такими нетривиальными познаниями он сможет успешно защитить честь своей школы.

По залу разнесся удивленный гул, все взгляды повернулись в сторону стола Слизерина. Гарри заметил, как Лерой неспешно поднялся и с непроницаемым лицом прошел вдоль преподавательского стола. Когда затих звук, от хлопнувшей за его спиной двери, зал будто отмер. Все взгляды вновь вернулись к кубку, который вновь выбросил в верх листочек с именем.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! — объявил Дамблдор.

Грациозная девушка с длинными серебристыми волосами поднялась со своего места и покинула зал.

— Изумительно. — Радостно провозгласил Дамблдор. — Итак, у нас есть три Чемпиона…

Его голос вдруг перекрыли выкрики из-за факультетских столов, он обернулся к кубку и осекся. Из деревянной чаши кубка снова сыпались разноцветные искры, алые языки пламени швырнули в воздух еще один клочок бумаги.

Дамблдор машинально подобрал падающую бумажку и после длинной паузы произнес:

— Гарри Поттер.

В директорском кабинете Дамблдора сегодня было удивительно людно. Мадам Максим сидела за директорским столом, Игорь Каркаров расхаживал по помещению взад-вперед о чем-то сосредоточенно размышляя, Хмури Грозный Глаз тихо переговаривался с Дамблдором.

В дверь постучались и вошли министерские чиновники — строгий и собранный Барти Крауч и улыбающийся Людо Бегман.

— Продолжим вчерашний разговор? — потирая руки спросил Бегман. — Накануне вроде все обсудили: все, чье имя выплюнул кубок обязаны участвовать в турнире, и мистер Поттер, и мистер Шафиг. То, что у Хогвартса два кандидата, частично компенсируется их молодостью.

— Хах, молодость. Парню нет еще и пятнадцати, а он обманул антивозрастную черту, которую накладывали три директора, — проворчал Хмури. — И сегодня я говорю не о Поттере.

— Да-а, мистер Шафиг, занятный молодой человек, не правда ли? — протянул Каркаров. — Это один из тех, кто перевелся к вам из Ильверморни?

— Именно, он из Штатов, — ответил Дамблдор. — Возможно, наша сегодняшняя гостья прояснит нам и про него пару моментов.

Распахнулась дверь и в кабинет влетела молодая кудрявая женщина в магловской одежде и на высоких каблуках. Ее вызывающе-короткое изумрудное платье колыхалось над коленками, затянутыми серыми колготками, а черные сапожки идеально сочетались с теплым коротким пальто. Она эффектным жестом сбросила верхнюю одежду. Мужская половина коллектива с трудом оторвала взгляд от ее аккуратных коленок, но вырез шерстяного платья снова отвлек их от насущных проблем. Мадам Максим фыркнула.

— П-приветствуем Вас в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, — прокашлялся Дамблдор.

— Риона Стюард, временно исполняющая обязанности директора Ильверморни, — представилась девушка. — И преподаватель Травологии.

— Как идет восстановление замка, — вежливо поинтересовался Каркаров.

— Восстановление, — во взгляде Рионы появилась грусть. — Отец пытается что-то сделать, но все чертежи хранились в самом замке и были уничтожены вместе с ним. Нашим волшебникам удалось расчистить площадку от многочисленных обрывков заклинаний, и сейчас отец спорит с братом насчет нового здания. Скорее всего, это будут совершенно новые помещения.

Все присутствующие внимательно слушали ее слова. От них зависело останутся ли ученики из северной Америки учиться в новых школах и в следующем году или же вернутся в восстановленную школу. Дамблдор собрал всех их вместе, чтобы девушке не пришлось посещать каждого директора по отдельности, ведь судя по усталости на юном лице, ей и так приходилось работать довольно много.

— А что насчет нападавших? Их удалось поймать и допросить? — Хмури оставался верен себе, ни на миг, не забывая о преступниках и темных волшебниках.

— Удалось поймать нескольких. Они толкуют о каком-то пророчестве, мол в Ильверморни должен был появиться то ли великий темный лорд, то ли какой-то необычный монстр, поэтому они сделали всем одолжение, разрушив школу до основания, — исполняющую обязанности директора, казалось, не смутили ни шрамы, ни искусственный глаз старого аврора.

— Пророчество? — спросил Дамблдор. — А можно ли услышать полный текст этого пророчества?

— Предсказательница, на которую они указывают, — поморщилась Риона. — Из одного индейского племени и не говорит по-английски. Она зависима от пейота, почти все время проводит в мескалинном дурмане, а ее последователи утверждают, что сквозь трещину между мирами в наш мир должна была проникнуть какая-то сущность и заявиться в магическую школу к началу учебного года. Эти дикие волшебники собрали последователей и уничтожили угрозу. Каждый из них говорит об этом с гордостью, будто о каком-то подвиге.

Риона замолчала, и в кабинете воцарилась тишина. Могущественные маги обдумывали эти сведения о пророчестве и о магической школе. Наконец, Дамблдор сказал:

— Я хотел бы, если это возможно, встретиться с этой прорицательницей и разузнать подробности, — он огладил свою длинную бороду.

Риона удивленно посмотрела на старого волшебника. Она ненадолго замолчала, будто прикидывая и высчитывая что-то в уме.

— Я попробую это организовать, но вам в любом случае потребуется переводчик с испанского, — она с сомнением посмотрела на Дамблдора, будто ожидая, что он тут же откажется от этой затеи.

— Хорошо, Мисс Стюард, буду ждать, — старый директор улыбнулся. — Еще мы хотели бы спросить об одном ученике вашей школы. Лерой Шафиг, помните такого?

— Шафиг, — девушка на миг задумалась. — Да, припоминаю. Умный мальчик из рогатых змей и терпеть не мог Травологию.

Она улыбнулась светло и открыто, словно ребенок. Атмосфера напряжения, витавшая в комнате до этого момента, улетучилась, и даже профессор Каркаров, казалось, подумал о чем-то хорошем — его лицо расслабилось, и разгладились морщины на лбу.

— Дело в том, что молодой Шафиг смог обмануть антивозрастную черту, наложенную последовательно тремя разными директорами. Он утверждает, что сделал это без всякой магии, всего лишь силой своего разума, — сказал Дамблдор. — И теперь он участвует в Турнире Волшебников.

— Силой разума, — задумчиво произнесла Риона. — Такому в Ильверморни не обучают. Он всегда был довольно сообразительным ребенком, однако подобных случаев я припомнить не могу, но и важных турниров у нас не проводилось никогда.

— Неужели парень и вправду сам придумал как это сделать, — досадливо поморщился Хмури.

Дамблдор только развел руками.

— Что ж, теперь нам нужно обсудить изменения, которые нам придется вносить из-за четвертого кандидата, — размеренным сухим тоном произнес Барти Крауч. Он вытащил из своей сумки увесистую картонную папку и раскрыл ее на первой странице. — Начнем с первого испытания. Нам необходимо согласовать с питомником в Румынии дополнительные расходы…

♢♢♢

Людо Бегман шел по коридорам Хогвартса. Столько лет прошло с тех пор, как он учился здесь, будучи ребенком, а замок практически не изменился, те же портреты на стенах, те же исчезающие ступеньки на лестницах, каждый, кто учился в этой школе, знает ее обычные секреты.

Министерский чиновник задумчиво скользил взглядом по стенам, пока неожиданно не столкнулся нос к носу с учеником.

— Это весьма кстати, — сказал будто бы сам себе мальчишка. — Мистер Бегман, можно задать вам несколько вопросов?

Людо узнал его. Это был один из чемпионов Хогвартса, — тот, который умный, — Шафиг. Мальчишка меж тем огляделся и поманил чиновника за собой, в ближайшую дверь. Это оказался чулан для метел.

— Я бы хотел узнать у вас что меня ждёт на Турнире, — Шафиг улыбнулся милой и невинной улыбкой.

— Мне строго запрещено разглашать подробности испытаний, — он добавил в голос строгости и суровости. — Это событие международного масштаба. Недопустимо, чтобы наших участников поймали на жульничестве, да еще с участием министерства магии.

— Но вы знаете какими будут сами испытания?

— Конечно, мне это известно, я же вхожу в судейский коллектив, — Бегман нахмурился, — но вам я помогать не собираюсь.

— Что ж, очень жаль, — мальчик устало прикрыл глаза рукой и замолчал. В воздухе повисла нежданная пауза. Какая-то часть Бегмана отметила, что эта пауза слишком уж растянулась, и ее надо поскорее закончить, но он продолжал молчать.

— Раз так, то ничего не поделаешь, — Шафиг наконец отнял руки от лица и о чем-то глубоко задумался. — Я вас не держу здесь, сэр.

Мальчишка снова улыбнулся открыто и дружелюбно, а Бегман, качая головой, вышел из маленькой полутёмной каморки. Обернувшись в дверях, он кинул взгляд на щуплую вытянутую фигуру мальчишки, сидящего на перевернутом ящике, и почувствовал себя немного неудобно.

— Не волнуйтесь, — постарался он говорить мягко, — если будет угроза жизни любого из чемпионов, мы сделаем все возможное, чтобы не допустить фатального исхода.

— Спасибо, сэр, — взгляд Шафига был серьезным. — Рассчитываю на вас.

Людо Бегман закрыл дверь и пошел в сторону центрального выхода из замка.

— Мистер Бегман, куда же вы пропали! — навстречу ему шел Барти Крауч, его коллега, которого он всегда считал излишне серьезным и немного занудным, — я уже битый час ищу вас по всему замку. Нас ждут в министерстве!

— Где там час? Я всего-то на десять минуточек задержался, — пробурчал чиновник себе под нос и пошел догонять Крауча.

♢♢♢

Шел всего-то третий месяц его новой школьной жизни, а необходимость посещать занятия строго по расписанию его уже порядком достала. То, что было ему интересно, он мог изучить и самостоятельно, а то, что ему интересно не было, он предпочитал делегировать специалистам. Немного утешало, что участникам Турнира волшебников не нужно было сдавать переходные экзамены, да и под предлогом «подготовки к соревнованиям» можно было прогулять несколько особо скучных занятий.

В прошлом месяце он случайно узнал, что в Хогвартсе существует ни много ни мало целый шахматный клуб. Один раз он даже зашел туда, чтобы посмотреть, что там происходит. Рейвенкловцы. Парочка силизеринцев, трое гриффиндорцев и почти десяток учеников с факультета заумных зануд. Лелуш посмотрел на их игру друг с другом, на «оживающие» шахматные фигурки, которые устраивали настоящие мини-бои и сыграл пару партий с теми старшекурсниками, которые показались ему наиболее способными. Со всеми остальными он тоже сыграл партии. Мысленно. Ему достаточно было один раз посмотреть на манеру игры ученика, чтобы понять, насколько ходов вперед его оппонент может просчитывать ходы, а там уже и до мысленной визуализации недалеко. Рон, рыжий друг Поттера мог просчитывать на три или четыре своих хода. Один раз Лелушу показалось, что Уизли стал считать на пять ходов, но он не был уверен в том, что это не стечение обстоятельств. Сам бывший император просчитывал шахматные ходы на десять шагов вперед, если не нужно было напрягаться. Со Шнайзелем, в былые времена ему приходилось держать в голове ветку вероятностей до пятнадцати ходов, и это требовало сверхусилий и постоянной концентрации. До ломоты в висках, до разноцветных кругов перед глазами и сомнамбулического состояния. В таком режиме работы мозг сжигал почти все ресурсы организма, так что в его плохой физической подготовке не было ничего удивительного, — все питание уходило в умственную деятельность.

В этом шахматном клубе никто не мог выставить ему такую планку сложности, и все партии больше походили на медленное ленивое ковыряние в песочнице. Тоска. Скука. Это был последний его день в шахматном клубе.

Он остановился посреди коридора, ведущего из большого зала в правое крыло замка, раздумывая стоит ли ему идти на «Гербологию» профессора Стебель или лучше наведаться в библиотеку пока там никого нет. На доске объявлений девочка с белоснежными кудрявыми волосами вешала какое-то объявление. Лелуш присмотрелся и увидел, что это список вещей, с просьбой вернуть их Луне Лавгуд.

— Помочь тебе найти потерянные вещи? — спросил он девушку.

— О, нет, спасибо. Они и не терялись, — ответила она.

— Что же это тогда такое? — он указал на список.

— Просто школьники постоянно прячут мои вещи, а теперь мне нужны некоторые из них. Вот я и прошу их вернуть, — девушка улыбнулась уголками рта. — Мои вещи всегда находятся. Я Луна Лавгуд.

— Я Лерой, — машинально представился черный принц. У него в голове не очень укладывалась ситуация. Над этой девушкой явно издевались, пряча ее вещи, но она не выглядела ни расстроенной, ни забитой и пребывала в полной уверенности, что все ее вещи к ней вернутся.

— Я знаю. Тебя теперь весь Хогвартс знает, — она покопалась в сумке и протянула ему квадратик бумаги. — Вот.

Лелуш повертел бумажку в руках.

— И что мне с этим делать? — спросил он.

— Распишись, — скомандовала девочка. Лелуш написал имя Лероя, и девушка выхватила бумажку из его рук. — Ну вот. Теперь все собрала.

— Собираешь подписи чемпионов турнира, — уточнил на всякий случай Лелуш.

— Нет, — она покачала головой. — Эта пойдет в коллекцию учеников Ильверморни. Я наконец-то закончила ее!

— У Шармбатонцев и Дурмстрангцев тоже попросила? — ему и правда стало интересно. Луна поднесла руки ко рту, ойкнула, затем подхватила свою сумку и убежала в сторону большого зала.

— Если нет, то не волнуйся. Переведенных учеников они с собой не взяли, — произнес Лелуш в пустоту коридора.

Серый и безрадостный вид из окна помог ему принять окончательное решение по поводу Гербологии, — магические растения сегодня обойдутся без него. Он направился в сторону библиотеки.

В этом хранилище бесценной магической информации был один колоссальный изъян. Мадам Пинс. Эта строгая женщина внешне чем-то отдаленно напоминала профессор МакГонагал: волосы завязаны в классический пучок, идеальная осанка и такое выражение лица, будто ей предложили скушать слизняка. К книгам эта дама относилась так трепетно, будто они могли рассыпаться от одного взгляда, а всех учеников она считала вандалами и личными врагами, помышляющими только о порче библиотечного имущества. Лелушу она напоминала стервятника. Мадам Пинс каждый раз въедливо интересовалась зачем ему понадобились те или иные книги, не включенные в школьную программу, и это порождало череду бессмысленных диалогов, хорошо, что он умел убеждать.

Он выложил перед библиотекаршей три книги по каминным перемещениям, и попросил книги про разведение драконов. Пожилая мегера одарила его недружелюбным взглядом и начала проверять целостность сданных книг.

— И чем же драконы заслужили ваше пристальное внимание? — спросила Мадам Пинс, когда закончила проверять книги. Она не смогла найти в них изъяны, и это немного смягчило ее отношение к ученику.

— Профессор Бинс недавно упомянул драконов в своей лекции, вот мне и захотелось познакомиться с ними более подробно, — из всех отмазок сегодня он выбрал самую простую, — еще очень хотелось бы прочитать про боевые качества, и про использование в зельеварении.

— Хорошо. И какие же драконы вас интересуют, юноша: британские, скандинавские, средне-европейские, русские, китайские, индийские, японские, индонезийские, малазийские, австралийские, перуанские, американские?

Лелуш немного растерялся. Он был уверен, что драконы весьма редкие, а тут получался десяток разных видов.

— Пожалуй британские и средне-европейские, — он подпустил в голос немного неуверенности, — и какие-нибудь азиатские, например китайские.

— Дневные или ночные? — заглядывая в картотеку спросила Пинс.

— Дневные.

— Крылатые, бескрылые или водные? — деловито продолжала библиотекарша.

— Крылатые, — кажется она над ним издевается.

— Зубастые или рогатые? — скользя пальцем по каким-то записям, уточнила женщина.

— А знаете, мне, пожалуйста, все книги про драконов, которые у вас есть, — нашелся Лелуш.

Строгая дама подняла на него взгляд и улыбнулась одними уголками губ.

По взмаху палочки на стол легли две книги: «Разведение драконов для удовольствия и выгоды» и «Фантастические звери: места их обитания».

— Вернуть не позже, чем через месяц, — привычно сообщила ему Мадам Пинс.

— Это все книги про драконов, которые у вас есть? — еле сдерживая негодование спросил черный принц.

— Нет, есть еще одна, в запретной секции, — сказала библиотекарша, заполняя формуляры. — Дневник одного темного мага, который пытался подчинить дракона с помощью запретных заклятий и специфических зелий. Запрещена к выдаче ученикам.

Бывший император с любопытством взглянул на ряды стеллажей, отделенные от остальной библиотеки решеткой с маленькой дверцей в середине. Очень интересная информация. Он обязательно почитает этот дневник. Позже.

Он забрал книги и устроился в неприметном углу читального зала, чтобы учителя не заметили его в коридорах во время уроков.

Драконы были всего лишь животными, а у большинства животных есть инстинкты. Что-то, что помогает всевозможным тварям выживать в конкуренции видов, не размышляя, не думая, просто действуя. Инстинкты были одновременно сильной и слабой чертой всех животных. Птицы кормят своих птенцов, кладут пищу и мошек в их открытые желтые клювики, потому что так велит им инстинкт, чтобы их птенцы выжили и выросли. Но птичьи родители не могут не дать птенцам еду. Этим пользуются кукушки, которые подбрасывают своих птенцов в чужие гнезда. Мало того, что маленький прожорливый чужак получает еду от своих «приемных» родителей, так подрастающий кукушонок еще и выбрасывает из гнезда родных детей своих невольных пленников. А те продолжают кормить его. Инстинкт снова и снова заставляет их это делать при виде открытого желтого рта.

Драконы не были птицами. Драконы были сложнее, умнее, да еще и являлись волшебными существами, но раз их держали в питомнике, значит человек обуздал даже такое свирепое существо. Лелуш собирался выяснить все слабости драконов.

По счастью, ему не нужно было побеждать или убивать дракона. Бегман сказал ему, что надо забрать из драконьего гнезда золотое яйцо, которое лежит среди настоящих. Против чемпиона были не драконы, а драконихи, которые это гнездо и защищали. Чтобы дракон не разнес все вокруг раньше времени, его посадят на специальную двадцатиметровую цепь. Для турнира выделили «Валийского зеленого дракона», «Китайский огненный шар» (другое название — «Дракон Лев) и «Шведского тупорылого дракона». Скорее всего к ним добавят «Венгерскую Хвосторогу» для четвертого чемпиона. Распределение драконов по участникам будет решаться с помощью жребия непосредственно перед Первым испытанием. Драконов для турнира предоставит Румынский Драконий Питомник.

Это ключевые условия первого испытания. Другие участники не знали о том, что их ждет, но Лелуш не сомневался, что они найдут способ выяснить все подробности.

Если верить «Фантастическим зверям», существует всего десять видов драконов, плюс два то ли вымерших, то ли неподтвержденных вида.

— Лерой! Ты здесь? — удивленный девичий голос разнесся в тишине зала. Лелуш поднял глаза от книги и увидел перед собой Гермиону. — Тебя искали по всему Хогвартсу.

— Зачем? Что-то произошло? — вопрос заставил молодую волшебницу неуверенно замяться.

— Приехал специалист, чтобы проверить волшебные палочки участников Турнира, — сообщила Гермиона. — Насколько я знаю, тебя хотели забрать с Гербологии, но оказалось, что ты на нее и вовсе не приходил. Вот уже полчаса учителя думают, куда ты пропал и что с тобой случилось.

— Я предпочел готовиться к первому испытанию, а не менять землю у кусающихся кактусов. Ты не знаешь, где они собираются проверять эти палочки? — только суматохи вокруг его прогулов не хватало.

— Гарри вроде отправился в небольшую комнату около большого зала, в которой вас всех впервые собрали, но…

— Спасибо, — оборвал ее Лелуш. — Я пошел туда.

Он закинул книги в сумку и нехотя вышел из библиотеки, стараясь не попадаться никому на глаза. Опешившая от такой бесцеремонности Гермиона осталась хватать ртом воздух где-то позади. Немного зная ее, он решил таким образом избежать длинной лекции о вреде прогулов и необходимости посещения занятий.

По странному стечению обстоятельств, по дороге к большому залу он никого не встретил. Он постучался в двери небольшой комнаты и вошел, не дожидаясь ответа, прервав речь какого-то сгорбленного человечка. В комнате также находились три директора, журналисты, а также Гарри, Флёр и Виктор. Оба министерских чиновника отсутствовали.

— А вот и наш четвертый чемпион — Лерой Шафиг, — представил его Дамблдор. — Это мистер Оливандер, мастер по изготовлению волшебных палочек.

Лелуш внимательно осмотрел старого мага с большими светлыми глазами и вежливо извинился за своё опоздание, на что старый мастер только спокойно кивнул.

— Одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса, — Оливандер взмахнул палочкой, и из нее вырвался сноп красных искр, — в полном порядке.

Он отдал палочку Гарри Поттеру и протянул руку в сторону молодого слизеринца. Тот вытащил свою палочку из сумки и вложил в его мозолистую руку.

Оливандер несколько минут вертел волшебную палочку в руках, разглядывая, ощупывая и вглядываясь к какие-то ему одному видимые признаки. Наконец он взмахнул ей, и палочка начала издавать тихие музыкальные звуки.

— Одиннадцать с половиной дюймов, можжевельник и… Рог речного змея? — старый волшебник выглядел удивленным. — Я видел похожую только один раз, еще в молодости.

— Это из хранилища Ильверморни, — Лелуш извлек воспоминания из старой памяти Лероя. Перед мысленным взором снова возникли высокие стеллажи, уставленные рядами прямоугольных коробочек. — Там вроде были еще такие.

«Впрочем, теперь, они закончились», — подумал он про себя.

— Довольно специфическая сердцевина, как раз для ученика-слизеринца, — Оливандер прошептал какое-то слово, и из палочки выплыла стайка полупрозрачных рыбок. — Она в полном порядке.

Он вернул палочку Лелушу.

— Всем спасибо, — подытожил Дамблдор, поднимаясь из-за судейского стола. — А теперь можете отправляться на ужин…

Тут со своего места подскочил маленький человечек с камерой и громко прочистил горло.

— Фотографии, Дамблдор, фотографии! Нам нужны все судьи и чемпионы!

И они потратили еще добрых полчаса на то, чтобы расположиться для коллективной фотографии, затем их фотографировали по отдельности, затем снова вместе…

♢♢♢

Гарри сидел в нише около лестницы и ждал, когда толпы людей пройдут мимо, чтобы он мог незаметно пробраться в северную башню, где его ждали два занятия головокружительного прорицания. Последние две недели прошли в атмосфере уныния и скуки. Его лучший друг Рон до сих пор не мог осознать, что Гарри не бросал своего имени в кубок, и дулся на него из-за того, что тот не поделился с ним секретом. Гермиона устала метаться меж двух огней и все чаще уединялась в библиотеке, пытаясь найти материалы для своей А.О.Д.Э. — Армии Освобождения Домовых Эльфов. После того, как она узнала, что в Хогвартсе работают десятки домовиков, и им ничего не платят, она развернула деятельную кампанию за их «освобождение» из «рабства». Сами эльфы инициативу Гермионы не просто не поддерживали, их ужасало даже упоминание того, чем она занимается. Кроме Добби. Домовик Добби получал оплату за свой труд и один выходной в месяц, и был этим неимоверно доволен.

Чертов Турнир. Шок, который обрушился на Гарри в первые дни, слегка прошел, но его место начал занимать страх. Первое задание неотвратимо надвигалось. Он никогда еще так не переживал; ни перед одной игрой в Квиддич, ни перед весенними экзаменами.

Примерно через неделю ко всем проблемам Гарри добавилась злополучная статья Риты Скитер о Турнире Трех волшебников, которая оказалась на самом деле колоритным жизнеописанием Гарри Поттера. До сих пор то тут, то там при его появлении ученики начинали зачитывать самые мерзкие и одновременно яркие отрывки этой статьи.

Лерой — второй чемпион от Хогвартса, практически не появлялся на занятиях, аргументировав это тем, что ни Шармбатонцы, ни Дурмстрангцы на занятия не ходят, значит и он намерен потратить учебное время на подготовку к Турниру. Иногда Гарри начинал ему завидовать. Создавалось ощущение, что Шафиг просто взял и послал всех преподавателей к черту, делая что ему вздумается.

Гарри не знал, как и к чему ему нужно готовиться. Он продолжал ходить на занятия, пребывая в некой прострации, просто ожидая, когда один день сменит другой, и давя в себе нарастающую панику.

Он поднялся в кабинет прорицаний и увидел того, о ком только что вспоминал. Это был Лерой, — когда-то Гарри думал, что они могут подружиться, но теперь они стали соперниками.

Слизеринец сидел за столиком один и явно ждал начала занятий, читая какую-то книгу. На прошлой неделе Гарри сидел за этим самым местом в одиночестве, потому что Рон демонстративно присоединился к другим ученикам. Теперь же он не знал куда ему сесть, потому что свободные места закончились. В результате он направился в сторону Лероя.

— А как же подготовка к Турниру? — Гарри был раздосадован и рад одновременно. С одной стороны, ему хотелось с кем-то пообщаться, с другой — Рон мог обидеться на него еще сильнее.

«Ну его к черту. Пусть обижается сколько хочет», — в конце концов своей вины в этом Гарри не видел.

— Да я уже готов, — спокойно сказал Шафиг. Он вынырнул из книги и посмотрел на Гарри. — Кстати, ты знал, что Валлийский зеленый дракон может выдыхать струю пламени до восьми метров?

— Нет, не знал, — фраза про дракона немного сбила Гарри с толку. При чем здесь какой-то дракон.

— Это, кстати, на целый метр дальше, чем Шведский тупорылый, — серьезно сказал ему Лерой, а Гарри наконец рассмотрел книгу, которую тот читал. «Разведение драконов для удовольствия и выгоды». Эту же книгу брал в библиотеке Хагрид, когда пытался вырастить маленького Норберта.

— Если ты решил завести себе дракона, то это совершенно незаконно. Лучше откажись от этой идеи. — Гарри помнил, какая опасность поджидала Хагрида, если бы о дракончике стало известно. Он бросил на стол свои конспекты и начал готовиться к занятию.

Лерой поморщился, будто Гарри сказал какую-то глупость. В этот момент прозвенел колокол, означавший начало занятия и в комнате непонятно откуда появилась Сивилла Трелони.

— Ну ты и болван, — шепнул ему Лерой. Гарри хотел было возмутиться, но профессор Трелони так выразительно на него посмотрела, что он почел за благо пока промолчать.

После занятий Гарри хотел расспросить Лероя что все это значило, но тот быстро побросал вещи в сумку, и, обронив: «Нам нужно укромное место», быстро вытащил его из кабинета.

Они шли по переходам, пока пространство вокруг них не опустело, не было даже портретов на стенах.

— Если бы тебе понадобилось пробраться куда-нибудь так, чтобы никто не узнал, как бы ты это сделал? — задал Шафиг неожиданный вопрос.

— Я, — замялся Гарри. — У меня есть мантия-невидимка, — быстро шепнул он другу.

— Мантия-невидимка? — похоже Гарри удалось его по-настоящему удивить. — Она что, делает тебя невидимым?

— Именно, — подтвердил Гарри, — мы с Роном частенько использовали ее. Там хватает места для двоих.

— Кстати, насчет Рона. Вы что, поругались?

— Он считает, что я сам бросил свое имя в кубок, и обиделся на меня за то, что я сделал это без него, — досадливо произнес Гарри. — Он все это время почти не разговаривал со мной.

— Ладно, мне надо кое-что тебе показать, — сменил тему Лерой. — Как насчет встретиться через тридцать минут после ужина, скажем, у восточного выхода из Хогвартса?

— Э-э-э, знаешь, в это время я обещал встретиться с Хагридом, — Гарри вспомнил записку, которую передала ему Гермиона перед началом послеобеденных занятий. — Он вроде тоже собирался показать мне что-то важное.

— Значит Хагрид, — внимательно посмотрел на него Шафиг. — Надеюсь он покажет тебе то же, что и я собирался.

— А что ты собирался? К чему вся эта секретность и таинственность? — вспылил Гарри.

— Мы все же соперники. Лучше, если тебе покажет лесничий, — медленно сказал Лерой. — Это касается первого испытания. Если же это будет чем-то другим, найди меня завтра, ведь до первого испытания осталось всего три дня.

— Ладно, ладно, я понял, — ответил Гарри.

Чуть позже, стоя под мантией невидимкой и смотря на огромные деревянные клетки с драконами, он вспомнит слова Лероя: «ты знал, что Валлийский зеленый может выдыхать струю пламени до восьми метров?»

Теперь ему предстояло узнать и про других драконов. И быстро.

♢♢♢

Амикус Кэрроу пребывал в отвратном настроении. Он сидел на старом пне посреди Запретного леса, а рядом стояла его палатка. Он жил в этом чертовом, продуваемым всеми ветрами лесу уже пять дней и мечтал поскорее из него убраться. Но, к его сожалению, пять дней все увереннее притягивали к себе шестой.

Он долго убеждал Фенрира Сивого в необходимости загнать и убить единорога, и глава оборотней все же выделил ему троих волков для этой задачи. Парни убежали в лес пять дней назад, а три дня спустя, один из них вышел к Амикусу и сообщил, что они напали на след этой рогатой скотины.

В ближайших ивовых кустах послышался тихий шорох. Кэрроу вскочил и направил волшебную палочку в ту сторону, ибо кто знает, что может выползти из этого чертового леса. Он осторожно сделал пару шагов в ту сторону и услышал тихое поскуливание. Из зарослей медленно выбрался молодой оборотень — тот, что сообщил Амикусу о том, что они напали на след единорога.

Его одежда была заляпана грязью и кровью, а рука висела безвольной плетью, вывернутая неестественно, будто была сломана в трех местах. Оборотень припадал на одно колено. Он увидел волшебника, доковылял до него и сказал:

— Нам нужно немедленно убираться отсюда! Они убили Дина и Сэма и скоро будут здесь!

— Подожди, как это убили? Кто убил? — удивился Кэрроу. Оборотень завалился, хватаясь за него и пачкая дорогую мантию. — Вы загнали единорога или нет?

— Не-ет, — простонал молодой парень. — Их было двое. Они напали на нас первыми, растоптали своими тяжелыми копытами, проткнули своими острыми рогами. Раны из-за них не… Не регенерируют! Они преследовали меня. Они скоро будут здесь, надо уходить! Переместись, ты же можешь!

Амикус оттолкнул от себя грязного оборотня, и тот сполз на промерзшую землю. Он конечно мог трансгрессировать куда подальше, но не для того он так долго торчал в этом лесу, чтобы убегать, поджав хвост, как блохастая собачонка. Да и что это за новости? Единороги никогда не нападали первыми и считались одними из самых мирных магических животных.

Вдруг он услышал топот копыт по твердой земле. Он резко повернулся на звук и увидел двух жемчужно-белых единорогов, несущихся на него настолько стремительно, насколько это возможно в лесной чаще. Амикус выстрелил в одного из них безотказной «авадой», но зеленый луч попал в случайный ствол дерева. Кэрроу был неплохим бойцом и принял фехтовальную стойку, готовясь защищаться и убивать. Убивать даже в большей степени. Ему нужен был этот чертов магический рог, и он был вовсе не против, если у него будет их два. Он выпустил в сторону приближающихся лошадей еще одну «аваду», но она снова пролетела мимо цели.

Они увидели зеленую вспышку. Единороги затормозили и остановились метрах в двухстах от волшебника, все еще частично прикрытые толстыми стволами деревьев и подлеском. Их глаза были явно направлены на Амикуса. Один из коней взвился на дыбы и громко заржал, оглашая окружающий лес свирепым боевым рёвом. После этого оба единорога развернулись и побежали обратно в чащу.

Амикус опустил палочку и проверил состояние оборотня. Парень был мертв.

Утром перед первым испытанием он проснулся поздно, позже всех. Из мальчишек, в комнате остался только один Драко, который, оказывается, ждал именно его.

— И что это было, ночью? — ухмыляясь спросил Малфой. Он сидел на своей кровати и рассматривал свою прилизанную прическу в ручное зеркало.

«Вот же нарцисс».

— Ночью? — лениво уточнил Лелуш, натягивая штаны. — Что было?

— Ты разбудил меня посреди ночи, все просил прогнать какого-то красноглазого демона, — со смешком уточнил Драко. Лелуш поднял на него удивленный и заспанный взгляд. Ему хотелось поскорее наведаться в уборную и промыть глаза, раздраженные тем, что он постоянно спал в линзах, но пришлось выслушивать тут одного белобрысого пацана.

— Где-то минуту ты нёс этот бред, ну, про монстра, затем лёг в кровать и отрубился, — закончил Малфой.

— Ничего такого не помню, — чёрный принц покачал головой. И, немного подумав, добавил: — Кажется, мне снилось что-то. Не могу чётко сказать, что именно. Наверное, я просто переволновался из-за предстоящего испытания.

— А ты знаешь, что будет? — жадно спросил Драко. — Даже мой отец не смог разузнать.

— Знаю, знаю, — Лелуш помахал в воздухе воображаемой волшебной палочкой, — я же настоящий волшебник.

Малфой фыркнул от смеха и вышел из комнаты, гордо задирая нос, а Лелуш задумался. Было похоже, будто настоящий Лерой вдруг проснулся в его сознании. Но почему сейчас?

Во время завтрака он не мог проглотить и куска. Наверное, беспокойство по поводу предстоящей встречи с драконом, подавленное и загнанное глубоко внутрь, решило проявиться именно так, а может он просто плохо спал. Сам он чувствовал спокойствие и даже некий азарт. Выйти с одной только волшебной палочкой против дракона, было похоже на попытку уничтожить Найтмер из пистолета. Хорошо, что ему не нужно было сражаться с драконом.

Еще это внезапное заявление Малфоя. Не было ни одного шанса, чтобы он лгал, а самым вероятным и одновременно неприятным вариантом был Лерой. Это было опасно.

Он смотрел на свое отражение в стеклянной вазочке с фруктами, и думал, что будет, если приказать самому себе убить Лероя. Или применить на себе империус?

Он как-то уже привык к этой жизни и этой реальности, начал считать это тело своим. Воскресший Лерой был в этом уравнении совершенно лишним. Помехой. Похоже, что все это время он оставался где-то внутри него, был его частью, а как можно вырезать или убить часть себя?

Он пододвинул к себе кружку с утренним какао, приказав себе отвлечься и поесть. В большом зале сегодня царило необычное оживление; Ученики были на редкость энергичны для раннего утра, и активно обсуждали предстоящее испытание чемпионов. Они еще не знали, в чем оно будет заключаться и активно строили предположения по этому поводу. За столом Гриффиндора кто-то громко засмеялся.

Лелуш посмотрел в ту сторону и увидел подавленного Гарри, которому Гермиона что-то втолковывала, жестикулируя настолько активно, что смахнула со стола уже парочку предметов. Он увидел как профессор Макгонагалл подошла к Поттеру и повела его прочь из зала.

К нему подошел Северус Снейп.

— Шафиг, Чемпионы сейчас должны идти готовиться к Первому заданию.

Лелуш кивнул и отправился за деканом своего факультета. Снейп повел его прочь из замка, в сторону Запретного леса. Прямо перед линией деревьев был возведен большой шатёр.

— Тебе туда, — сухо сказал Снейп. — Там мистер Бегман все тебе объяснит. М-м-м, — он чуть замялся, — надеюсь ты готов.

— Все в порядке, сэр, — сказал бывший Зеро и вошел в шатер.

Троица его, так называемых, соперников явно не умела держать себя в руках. Флер Делакур выглядела бледной и вспотевшей. Виктор Крам выглядел еще более хмурым и замкнутым, чем обычно, а у Гарри тряслись руки. Последний попытался улыбнуться вошедшему Лелушу, но мышцы лица плохо его слушались и получилась довольно забавная гримаса. Откуда-то из глубины шатра вынырнул радостный Людо Бегман.

— Лерой! Отлично-отлично, — воскликнул он, потирая руки. — Ну, раз вы все здесь, пришло время просветить вас. Когда соберется аудитория, я собираюсь предложить каждому из вас заглянуть в маленький мешочек, — он поднял маленький мешочек из фиолетового шелка и продемонстрировал им, — из которого каждый из вас вытащит маленькую модель того, с чем ему предстоит встретиться! Там разные, хм-м… разновидности, понимаете ли. Ах, да… вашей задачей будет достать золотое яйцо!

Лелуш взглянул на Гарри, и тот коротко кивнул ему, показывая, что понял слова Бегмана верно. Флер и Крам никак не отреагировали, вероятно они тоже знали подробности.

Снаружи послышался топот десятков ног, и многоголосая толпа потекла куда-то вправо, огибая шатер, с чемпионами внутри.

Выждав некоторое время, пока все они пройдут, Бегман открыл горловину мешочка.

— Сначала дамы, — галантно сказал он, протягивая его Флер Делакур.

Она засунула внутрь дрожащую руку и вытащила крошечную модель Уэльского Зеленого дракона. На его шее был номер два.

Следующим был Лелуш. Он вслепую ощупал маленьких дракончиков и вытащил одного. На его ладони сидел алый Китайский Огнемет с номером один на шее.

Вслед за ним Крам вытащил Венгерскую Рогохвостку с номером четыре. Судя по тому, как побледнело его лицо, ее он считал самой опасной.

Гарри Поттеру достался Шведский Короткокрыл с номером три.

— Ну, вот, — сказал Бегман. — Каждый из вас вытянул того дракона, с которым встретится, а номера относятся к очередности, в которой вы должны выходить против драконов, ясно? Теперь я должен оставить вас, потому что я комментатор. Мистер Шафиг, вы первый. Просто выходите на арену, когда услышите свисток, хорошо?

♢♢♢

Услышав свисток Лелуш вышел из шатра и направился мимо деревьев на место предстоящего действа. Любой, кто посмотрел бы сейчас на него, ни за что не догадался бы, что ему предстоит битва с огнедышащим драконом. Казалось, человек просто вышел на короткую прогулку перед обедом.

Сотни лиц смотрели на него с трибун, сотни людей кричали, подбадривая его. Он чувствовал на себе их взгляды, словно купался в их внимании. Можно было представить на короткий миг, что вокруг снова орден черных рыцарей, и все вокруг только и ждут, пока он скажет им что делать и как, начнет отдавать приказы, пытаясь изменить этот мир к лучшему.

Такие знакомые ощущения нахлынули на него, невольно вызвав улыбку удовольствия.

В центре арены находилась дракониха. Она низко припала над своей кладкой яиц, свернув крылья, уставив на него злые, желтые глаза — чудовищный, алый чешуйчатый ящер, нервно стучащий хвостом по каменистой земле.

Невозможно воздействовать магией на золотое яйцо, иначе все решалось бы банальными манящими чарами. Решение, очевидно, лежало на поверхности и ключом к нему было условие: невозможно воздействовать волшебством на золотое яйцо.

Из книг он узнал, что драконы все же не были животными, подверженными инстинктам. Они были слишком умны. Некоторые исследователи утверждали, что эти магические создания были почти такими же умными, как люди, и только чрезмерная ярость и вспыльчивость была их слабостью. Кроме этого, были сложности с размножением. Драконы редко откладывали яйца, а новорожденные дракончики были хилыми и беспомощными, более того, не меньше четверти яиц и вовсе оказывались пустыми. То есть два дракона из гнезда с восемью яйцами были отличным результатом. По этой причине драконихи защищали свои гнезда яростно, немного даже на грани отчаяния.

Сейчас напротив него находился алый гигантский дракон — Китайский огненный шар. Лелуш быстро прикинул в уме расстояние и остановился в трехстах метрах от гнезда. Цель была в поле видимости — округлый яйцевидный предмет ярко блестел, отражая лучи солнца и резко выделяясь на фоне густо-багряных, настоящих драконьих яиц.

Дракониха сидела около гнезда, свирепо зыркая то на него, то на трибуны, заполненные людьми. Зеро снял с себя теплую осеннюю мантию и постелил около своих ног, после чего, поймав момент, когда крики с трибун заставили алую отвлечься и рассерженно выпустить струю пламени в воздух, поднял палочку и прокричал:

— Акцио, яйца дракона, — алые яйца поднялись из кладки и быстро поплыли по воздуху в его сторону. Он бережно опустил их на свою мантию.

Алая Дракониха на миг растерялась, а потом взревела в ярости. Она оттолкнулась мощными лапами от огромного валуна и бросила своё тело в его сторону, но цепь, обвитая вокруг её железного ошейника, не позволила когтям добраться до черноволосого наглеца с палочкой, похитившего ее драгоценности. Тогда она раскрыла свою квадратную, зубастую пасть и выбросила вперёд струю пламени.

«Пламя китайского дракона может достигать пяти метров», — всплыли в голове строки из книги. До места где стоял Лелуш было намного больше. Затихающая волна тёплого воздуха обдала его лицо и разметала волосы во все стороны.

Лелуш присел на ближайший камень и спокойно посмотрел на дракона. Сидеть на камнях было жестко и неудобно, но нужно было выждать некоторое время. Дракониха сама отдаст ему золотое яйцо, ненужное, неживое.

Алая бестия взревела и начала отчаянно поливать огнем площадку перед собой. Из ее носа валил дым, а когти стирали в порошок подвернувшиеся камни.

Пять минут. Отрицание.

«Для удержания дракона используют специальные цепи, укреплённые магией», — сказано было в книге «Разведение драконов…».

Дракониха устала выдыхать пламя и начала рваться вперед, царапая и кусая все, до чего могла дотянуться, хвост хлестал то по ее же бокам, то по земле, взметая облака песка. Оплавленный камень вокруг нее покрылся сетью трещин.

Пятнадцать минут. Все еще гнев.

Она снова начала выдыхать пламя. Цепь, прикрепленная к ее ошейнику, лязгала каждый раз, как дракониха совершала новое движение. Поток огня раз за разом заполнял пространство между яростным драконом и человеком, смотревшим на это совершенно спокойно, даже немного безразлично.

Двадцать семь минут. Принятие.

Алая туша легла на землю, распластала крылья и жалобно заскулила, загребая под себя передними лапами. Трибуны вздрогнули от неожиданности.

Лелуш взял в руки багровое в золотистую крапинку яйцо и поднялся на ноги. Яйцо было горячим и довольно тяжелым, поэтому он прижал его левой рукой к груди, чтобы не уронить. Дракон застыл напротив, отчаянно вытянув нос. Время торга.

— Дракон, — громко произнес бывший Зеро. Алая морда поднялась с земли, а прищурившиеся глаза неотрывно смотрели на парня. — Я верну их тебе, — он указал волшебной палочкой в сторону своей мантии, где лежали остальные драконьи яйца. — Если ты принесешь мне его, — из его палочки вырвался тонкий лучик света и указал на золотое яйцо, сиротливо лежавшее в опустевшем гнезде.

Дракониха перевела незаинтересованный взгляд на свое старое гнездо, а затем снова вперила его в Лелуша. Тот вздохнул, убрал палочку за пояс и вытянул правую руку в сторону золотого яйца, сделав властный манящий жест.

Алая голова снова посмотрела себе за спину, задержав взгляд на золотом яйце. Дракониха поднялась, обошла кругом гнездо и стала принюхиваться. Две огромные ноздри задержались над золотистой поверхностью, втягивая в себя различные запахи. Очевидно, этот предмет пах металлом.

Над ареной раздался крик драконьей ярости и недоверия. Огромная чешуйчатая лапа ударила золотое яйцо, отправив его в короткий полет.

«Уже чуть ближе», — подумал про себя черный принц.

— Эй, дракон! — снова закричал он, напрягая легкие. Волшебная тварь и трибуны издавали такой шумовой фон, что было совершенно невозможно нормально поговорить.

Дождавшись, пока алая обратит на него внимание, он подбросил в воздух настоящее яйцо и снова поймал его. Со стороны драконихи раздалось какое-то громкое шипение, и золотая фальшивка снова полетела в сторону Лелуша.

«Еще метров пятьдесят, и оно окажется на границе досягаемости дракона, — подумал Зеро.

Тем временем алая улеглась там, где раньше бесновалась, холодно глядя на ничтожного человечка. Золотое яйцо она схватила, положив на него одну из передних лап. Человеческий и драконий взгляды встретились.

Лелуш усмехнулся. Дракон действительно оказался чертовски умным. Тем интереснее.

— Вингардиум левиоса, — скомандовал он, и импровизированное гнездо из его мантии и драконьих яиц поплыло по воздуху, приближаясь к оппоненту. Дракониха расправила один палец и легонько стукнула золотое яйцо. Оно покатилось по выжженной поверхности и остановилось метрах в трех от Лелуша.

«А еще драконы коварны. Я тоже», — такая мысль пронеслась у него в голове. Если он подойдет на три метра ближе к драконихе, та достанет его огненным дыханием. Тем самым, которое плавит камни.

Он подбросил последнее драконье яйцо и снова поймал его. Алая яростно всхрапнула, но осталась на месте, только дым повалил из ноздрей.

— Ну же, не вынуждай меня, — пробормотал Лелуш себе под нос. Он снова посмотрел в драконьи глаза и сделал манящий жест. Дракон оскалил пасть, обнажая зубы.

Лелуш вздохнул и подбросил драконье яйцо вверх в последний раз. В неожиданно наступившей тишине прозвучал хлюпающий хруст — оно упало на камни. Прекрасная чешуйчатая поверхность раскололась и содержимое растеклось по земле. Белесая жидкость заляпала его ботинки.

Рев пламени и визгливый плач дракона донеслись до него одновременно. Порыв горячего воздуха прикатил золотое яйцо к его ногам, и оно запачкалось в остатках настоящего. Дракониха бесновалась, и теперь она не скоро успокоится.

Лелуш поднял с земли золотое яйцо и продемонстрировал его трибунам и судьям. С мест для зрителей, преимущественно из слизеринского сектора раздались уверенные хлопки, и скоро ему аплодировали уже практически все.

Загонщики драконов выбежали на поле и опутали Алую целой сетью магических заклинаний, пытаясь увести её обратно в клетку. Черному принцу было наплевать на нее теперь.

Шантажист, провокатор и просто хороший человек пошел в сторону судейских мест, чтобы получить свои оценки.

— Это было очень смело, — восхищенно произнес Каркаров, когда Лелуш подошел к ряду судей.

— Да уж. Победить дракона двумя бытовыми заклинаниями. Впервые такое вижу, — взволнованно произнес Барти Крауч. Для холодного и спокойного министерского чиновника это был необыкновенный уровень взволнованности.

— И без всяких ранений или травм, — скупо похлопал в ладоши Северус со второго ряда из ложи преподавателей.

— Но одно яйцо разбилось, — взволнованно проговорила мадам Максим. — За это нам придется снять очки. — Она подняла свою палочку в воздух, и из нее выстрелило нечто, выглядящее как длинная серебристая лента, оно изогнулось в большую семерку.

Следующим был Крауч. Его оценка была наивысшей — десять.

Людо Бегман поставил ему девятку за то, что все действо слишком затянулось.

Каркаров криво усмехнулся. Из его палочки вылетела цифра шесть. Лелуш пристально посмотрел на этого человека, оценивая и запоминая свои впечатления.

Дамблдор почему-то медлил с оценкой. Он осмотрел темноволосого парня, который стоял сейчас перед ним и спросил:

— Лерой, ответь мне на один вопрос, — директор задумчиво огладил свою бороду. — Ты намеренно разбил драконье яйцо?

Все преподаватели, переговаривавшиеся до этого между собой, замолчали и повернулись в их сторону. Некоторым из них этот вопрос, так же, как и Дамблдору, этот вопрос пришел сразу, а некоторые задумались над ним только что. И всем им был интересен ответ.

— Что вы, сэр, — грустно улыбнулся бывший Зеро, — я просто не успел поймать его в последний раз.

Дамблдор смотрел на него из-под насупленных седых бровей. Он коротко поднял палочку, и огромная серебристая восьмерка на пару минут зависла над трибунами. Очевидно, директор не поверил молодому слизеринцу.

— Он врет! — возмущенно донеслось сбоку. — Совершенно очевидно, что он специально бросил яйцо на камни.

К ним подходил молодой рыжеволосый волшебник. Лелуш вспомнил эту коренастую фигуру, — это был тот самый парень, с которым он столкнулся на Косой аллее летом.

— Успокойся, Чарли, теперь уже ничего не сделаешь, — примиряюще произнес Дамблдор.

— Ты хоть понимаешь, что лишил маленького дракона шанса на жизнь, — воскликнул рыжий Чарли.

«Три к одному, что яйцо было пустым», — это была совсем не та мысль, чтобы озвучивать ее перед толпой преподавателей и судей, поэтому бывший Зеро просто опустил глаза и сделал провинившийся вид.

— Я думаю, на этом нам следует отпустить мальчика, — мягко сказал Дамблдор. — Спасибо, Лерой, можешь отдохнуть в замке или посмотреть, как другие выступают.

Лелуш коротко попрощался с судьями и отправился на трибуны, посмотреть, как будут действовать другие чемпионы.

♢♢♢

Этим вечером ученики праздновали в гостиной Слизерина его победу над драконом. Сейчас он делил первое место с Флер Делакур, которая умудрилась усыпить своего дракона и утащить золотое яйцо. Краму и Гарри сняли очки за то, что оба получили серьезные ожоги.

Его маленькая живая фигурка дракона сохранилась, и он решил дать ей имя «Кален». Уж больно вспыльчивый миниатюрный дракончик был похож на нее по характеру. Да и красный цвет был явно ее. Сейчас «Кален» спала на тумбочке около его кровати, свернувшись в клубочек, словно кошка.

Перед ужином он отмыл свой золотой трофей от пыли и белка, послушав заодно песенку русалок. Он записал это короткое стихотворение на клочке бумаги и отдал компании Малфоя, не опасаясь, что оно станет известно кому-то чужому, уж в плане хранения тайн на этих маленьких змей можно было положиться. А, впрочем, даже если содержимое «утечет» на сторону, Лелушу было все равно. Все так или иначе разгадают эту элементарную загадку, а подсказать Поттеру он был не против.

После турнира они с Гарри серьезно побеседовали, и тот был уверен, что кто-то хочет его смерти, и для этого положил записку с его именем в кубок огня. Гарри с Роном и Гермионой подозревали в этом Каркарова — бывшего пожирателя смерти, того самого мужичка, который занизил Лелушу оценку за первое испытание.

Бывший император немного разузнал про этого Игоря Каркарова у Драко. Этот директор Дурмстранга был предателем. Он предал Темного Лорда, которого тут все так боялись, и сдал нескольких своих сторонников в обмен на свободу от тюрьмы.

Из того, что Лелуш знал о предателях, возможность того, что Каркаров вернется на службу Темного Лорда была мизерной, а значит это не он хочет убить Гарри. Или он хочет его убить по каким-то своим причинам, не для Волан-де-Морта.

Поняв это, Лелуш поинтересовался у Гарри, кто же больше всего помогает ему с турниром и сильнее прочих желает ему победы. Поттер посмотрел на него очень странно и назвал три фамилии: Хагрид, Хмури и Бегман. Хагрид показал ему драконов, Хмури подсказал как с ними справиться, а Бегман предлагал свою помощь непосредственно перед началом Турнира. Лелуш пообещал позже поразмыслить над этим.

Сейчас у него была более сложная проблема.

Он лежал на своей кровати, отгородившись зеленым пологом от остального мира. Парадоксальным образом сюда, за гардину, попадало достаточно света, чтобы рассмотреть все детали. Он крутил в руках одну из новых защитных линз, присланных накануне Маркусом для него. Тот усовершенствовал технологию изготовления, сделав их тоньше, но сохранив эффективность.

В старом мире, требовались знания исследователей из культа гиасса и продвинутые медицинские технологии, чтобы воплотить задумку С.С. в реальность. Здесь же изготовить линзу смог хороший волшебник-алхимик в одиночку, хоть и основываясь на уже добытых знаниях. Хорошо, что его зеленоволосая подруга заставила его зазубрить всю информацию.

Ключевой элемент сдерживания — «рог единорога». В полупрозрачном ребре линзы отразились мерцающие красные линии его демонического взгляда.

Он думал о возможных причинах переноса гиасса в этот мир вместе с его сознанием. Получалось, что сила короля базируется в той же части разума, что и самосознание, и сила кода, в своей наивысшей точке развития, напрямую воздействует на физическое тело носителя, исцеляя его от новых ран, раз за разом восстанавливая тело к какой-то своей отправной точке, предположительно, к моменту обретения кода. Еще код бессмертия гиасса даёт возможность перехода в мир С и переноса туда других людей, он связан со способностью влиять на чужое сознание, да ещё и таким образом, что у человека стираются воспоминания о действиях, совершенных под подчинением.

Возможно ли, что его «я» и его способность гиасса сейчас это одно и то же? Возможно ли, что где-то в этой голове еще живет Лерой Шафиг? Может ли он избавиться от гиасса и может ли он избавиться от Лероя? Может ли Лерой избавиться от него?

Он вздрогнул. Короткое утреннее известие от Малфоя испугало его куда больше, чем перспектива сражения с драконом. Он впервые не знал, что делать и не мог придумать. Любая его стратегия действий базировалась на недостоверных сведениях о природе силы гиасса, а риск намного превышал пользу в случае успеха.

Он перевернул свои рассуждения на сто восемьдесят градусов, отбросив гиасс. Остался человек, его сознательное и бессознательное. Очевидно, Лелуш и его гиасс полностью доминировали, во время бодрствования, по крайней мере пока не доказано обратного. Значит, нужно решить вопрос пробуждения чужого «я», пока сам он спит. Сознание Лероя наверняка было связано с этим телом напрямую.

Очевидное, но временное решение пришло сразу же. Ему нужно какое-то снотворное, чтобы усыпить Лероя полностью, пока спит и он сам.

Лелуш сложил свои линзы в специальный контейнер и спрятал. Он ещё не хотел спать, поэтому просто отгородился от остальных, пытаясь побыть в одиночестве. В этой школе практически не было шанса остаться одному и как следует отдохнуть в тишине, — дети волшебников все делали толпой: ели, спали и даже по коридорам ходили компаниями. С некоторых пор бывший принц приобрёл привычку просыпаться очень рано и читать в общей гостиной Слизерина пока все спят; среди детей почему-то не было желающих встать пораньше и составить ему компанию.

Дверь в спальню приоткрылась, впустив в комнату звуки празднования из гостиной, и закрылась, снова даруя немного драгоценной тишины. Кто-то прошел мимо его кровати.

— Эй, Лерой, — раздался громкий шепот Гойла, — ты не спишь еще?

Лелуш не собирался отвечать на это, он просто ждал пока прихвостень Малфоя уйдет.

— Драко сказал позвать тебя, если ты еще не спишь, — толстячок отодвинул зеленый полог и посмотрел прямо на него.

— Подчиняйся моим приказам, — немного грустно произнес обладатель гиасса. Он не собирался подчинять себе Гойла, но это был тот случай, когда наглость наказуема. Этот дурак вторгся в его личное пространство и увидел его тайную силу. Вариантов не было.

— Да… — подтвердил Гойл.

— Что от меня хотел Малфой?

— Он сказал, что знает разгадку этого стихотворения, — пустым голосом ответил Гойл.

— Передай Малфою, что я сплю. Это подождёт до утра, — толстячок направился к двери. — И да, Грегори, веди себя как обычно, так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Его новый слуга отправился выполнять поручение, а Лелуш поправил зеленую штору вокруг своей кровати и прислушался к происходящему за дверью. Вроде все было в порядке — Гойл рассказывал версию со сном, и в его голосе отсутствовала холодная отчужденность.

Сейчас должно быть шёл урок зельеварения, по крайней мере, именно он помещался сегодня в расписании второй строчкой. Хогвартс был строгой, типично-британской школой, где за систематические прогулы занятий можно было получить суровое наказание, вплоть до исключения. Так считали все вокруг. Ученики и преподаватели, родители и чиновники — все волшебники магической Британии когда-то учились в Хогвартсе. Исключения были настолько редки, что их можно было пересчитать по пальцам. Например, Хагрид. Его исключили из школы и его палочку сломали, потому что обвинили в убийстве другого ученика. В школьных хрониках Лелуш обнаружил еще трех учеников, которые не закончили свое обучение в замке. Все они покинули Хогвартс сами и по личным причинам. Насильно еще никогда никого не выгоняли и не исключали, только озвучивались угрозы, которые никто и никогда не приводил в исполнение. Более того, директор и персонал школы не отвечали даже за прием учеников. Где-то в Хогвартсе находилось волшебное перо приёма, которое записывало имена всех магически-одаренных детей в Книгу доступа, на основании которой и производилось зачисление.

Всё это значило только одно: за прогулы его из школы не выгонят. Его могут вызывать к директору, декан Северус может читать ему долгие и нудные лекции о недопустимости пропусков, а мистера Филча могут раз за разом отправлять искать его по всему замку. Хогвартс был достаточно большим и запутанным, чтобы школьный смотритель искал его часами, а потом, плюнув, уходил к себе в каморку.

Он всегда был достаточно умен, чтобы, прогуливая львиную долю занятий, получать на экзаменах именно те результаты, которые были ему нужны.

Пиетет перед мудростью школьных преподавателей также был ему чужд, а традиционное волшебное образование совершало ту же ошибку, что и большинство школьных программ — оно отвечало только на вопрос «как?», вместо того, чтобы заниматься поиском ответа на вопрос «почему?».

Лелуш не обладал классическим академическим складом ума, позволяющим долго корпеть над частностями, днями размышлять на каким-то мелким аспектом интонации в заклинании или высчитывать пропорции ингредиентов для зелья. Всё это нагоняло на него тоску. Его ум был другим. Он предпочитал обдумывать взаимосвязи.

Этим, неожиданно солнечным, ноябрьским утром он сидел на вершине астрономической башни, подпирая спиной каменный барельеф в виде горгульи. Эта башня когда-то давно использовалась по ночам, чтобы наблюдать за звездами, но почему-то последние несколько лет астрономия была исключена из школьной программы.

Лелуш любил крыши. В обоих мирах, где ему довелось пожить, крыши были последним местом, куда приходили ученики. Даже в библиотеках, где предполагалась тишина и рабочая атмосфера, он все равно чувствовал присутствие посторонних людей, которое не позволяло ему расслабиться. Здесь же было достаточно тихо и безлюдно, чтобы спокойно заниматься своими делами.

Закрученный хвост горгульи служил неплохой подставкой под раскрытую книгу. Сегодня черный принц решил освоить бытовые заклинания, поэтому учебник по ним валялся на полу, а женский журнал «Ведьмин Досуг» был раскрыт примерно посередине. Лелуш уже освоил заклинание «согревания», которое создавало прослойку теплого воздуха между складками мантии, заклинание «дуро», которое превращало все неживое в камень, и пару «энгоргио-редуцио» — увеличивающее и уменьшающее заклятия, соответственно.

Были в книгах и бытовые заклятия вроде «диффиндо» — заклинание ножниц. Бывший Зеро мгновенно придумал десять способов использовать его в сражении, даже при том, что оно не действовало на живые организмы. Например, можно было разрезать всю одежду на противнике. Или перерезать провода в Найтмере.

Крошечная модель Китайского дракончика вылезла из его сумки и наблюдала за всем вокруг маленькими глазами-бусинками. Лелуш не был против. Это маленькое существо стало для него чем-то вроде домашнего питомца и трофея одновременно. Он не мог понять по каким принципам оно существует и сколько еще проживёт. Этого дракончика не нужно было кормить, хотя и можно было, он охотно брал кусочки печенья с ладони; иногда красный засыпал, свернувшись в клубочек, не больше кулака, а порой зависал на несколько часов, уставившись в одну точку. Впрочем, в его прошлой жизни домашние кошки тоже так делали.

Лелуш навел палочку на учебник первого курса и произнес:

— Флиппендо, — потрепанная книжка резко отлетела к противоположному краю астрономической башни. Её подхватил ветер, и она исчезла за невысоким ограждением. Он вернул ее обратно заклинанием «акцио».

Изучение этих мелких бытовых заклинаний, помогало ему размышлять над тем, как он будет проходить Второе испытание. Разумеется, он нашел заклинание для того, чтобы дышать под водой. Вопрос был как всегда в его глазах. Нырять в линзах было плохой идеей, а нырять без них, было идеей еще хуже.

Ему нужно было что-то, что бы создавало воздушное пространство вокруг лица или даже всей головы, таким образом, чтобы оставаться сухим, поэтому он и полез в бытовые заклинания. Лучшим, что он нашел, было заклинание воздушного пузыря, но и то обладало рядом существенных недостатков. Его можно было разрушить всего лишь протыканием, а Лелуш никогда не был так беспечен в плане собственной безопасности. Оказаться под толщей воды со сдувшимся воздушным пузырём было бы верхом глупости, и он продолжал искать новые способы.

До второго испытания было еще очень далеко. Его планировали проводить в феврале, уже в следующей половине учебного года, так что времени для поисков идей было предостаточно.

Он снова отбросил заклинанием многострадальную книжку и вернул ее назад. Отработка волшебных приемов шла по плану. Что-то выплывало в его заимствованной памяти, а что-то приходилось учить с нуля, но, в любом случае, непреодолимых затруднений ни одно заклинание у него пока что не вызвало.

Он услышал раскатистый бой колоколов и прекратил свои упражнения. Он забросил школьные принадлежности в сумку и пошел на обед. Никто не заметил, как он спустился из башни и смешался с толпой голодных детей, несущихся в большой зал.

Горгулья, сидящая на башне, развернула свой хвост и громко чихнула.

♢♢♢

Драко Малфой сидел в огромной аудитории на последнем ряду и нервно грыз кончик своего пера, уставившись в чистый лист. С его места речь профессора Бинса была вообще не слышна, да его и не очень интересовало что привидение там рассказывает.

Перед ним лежало письмо от отца.

Это письмо было внеплановым. Обычно старший Малфой писал своему отпрыску один раз в пару недель или реже, но это было вторым за последние три дня.

После того, что Драко подслушал в кабинете директора, он старался отвечать отцу в прежнем стиле, утаивая, однако, некоторые факты и исключая разные значимые подробности. Нет, разумеется он не врал Люциусу. Просто… Некоторые детали событий он предпочитал оставить при себе. Это был его маленький бунт взросления.

Письмо, которое пришло этим утром, отличалось от остальных. Его отец прямо спрашивал о причинах того, почему Драко утаил от него сведения про дуэль с Шафигом и про их спор по поводу кубка Огня. Тон письма был суров.

«Следовало догадаться, что отец узнает», — вздохнул он про себя. — «И как же мне теперь объяснить все это?»

«Отец, у меня не было намерений ввести вас в заблуждение», — вывел он первую строчку. — «Однако, в виду сложившихся обстоятельств, мной было принято решение, прийти к консенсусу с молодым Шафигом, не вынося наши разногласия на публику».

Малфой смахнул пот со лба и перечитал первые строки. Отец требовал от него витиеватых и вежливых формулировок, будто бы готовя его к дипломатической переписке, и сам писал в похожем стиле. Шаблонных фраз в его голове хватило бы на три листа подобной ерунды.

Драко это изрядно бесило. Формализованная вежливость в их переписке выступала своеобразной каменной стеной для откровенности и мешала нормально понимать, чего от него хотят.

Он смял листок и кинул его в сумку, чтобы потом избавиться и достал чистый ровный лист.

«Отец, я намерен сам решать свои проблемы и отстаивать свои интересы. Эти ситуации не вызвали у меня затруднений, потому я не счел нужным обращаться к вашей мудрости. Я намерен и впредь продолжать действовать подобным образом».

Он перечитал написанное. Это было грубо и дерзко. Недопустимо. Но ему нравилось.

Кончик обгрызенного пера мелко дрожал перед его носом в такт дрожанию пальцев. В завершение нужно было написать что-то вежливое. Или не нужно? Бунт так бунт.

«Передавайте привет матери. Драко», — завершил он письмо и, пока храбрость его не покинула, вложил бумагу в конверт, запечатывая заклинанием.

После занятия он бегом бросился в совятню и отправил домой своего филина. Шаг был сделан. Теперь его отец либо будет считаться с его мнением, либо Драко ждет суровое наказание.

♢♢♢

Каким бы раздолбаем Лелуш ни прослыл среди преподавателей, он все же ходил больше, чем на половину занятий. Откровенно говоря, он пропустил только две недели перед Первым испытанием и несколько утренних уроков.

Защиту От Темных Искусств он старался посещать. Дело было даже не в самом эксцентричном преподавателе с настоящим боевым опытом, сколько в способе подачи материала.

На сегодняшнем уроке, к всеобщему изумлению, Грозный Глаз объявил, что собирается наложить заклятие Империус на каждого ученика в отдельности, чтобы продемонстрировать его силу и посмотреть, способны ли они противостоять ему, решительно отметая робкие возражения о том, что это, вроде как, незаконно. Бывшему императору импонировали люди, делающие то, что считают правильным, даже если это идет вразрез с законом.

Хмури решительным взмахом палочки расчистил от парт центр аудитории. Он начал по очереди вызывать учеников и накладывать на них заклятие Империус. Лелуш спокойно смотрел, как один за другим под действием этого заклятия его одноклассники проделывали самые невероятные вещи.

Малфой несколько раз сделал тройное сальто назад, выкрикивая «хвала Гриффиндору», а Милисента Булстроуд пять минут подражала голосам домашних животных. Ни один из них, казалось, не был в силах бороться с волей, управляющей ими, и каждый приходил в себя только, когда Хмури снимал с него заклятие.

В этом было преимущество перед силой гиасса. Империус можно было снять. Империус можно было использовать много раз на одном и том же человеке. Человек под этим заклятьем мог колдовать, но не мог мгновенно исцелиться от смертельных ран, все в пределах обычных, если это слово применимо к волшебникам, возможностях.

Наконец настала его очередь.

— Шафиг, — сказал Хмури, махнув палочкой, будто это была простая указка, — становись в центр.

Лелуш вышел на середину классной комнаты. Хмури направил на него свою волшебную палочку и произнёс:

— Империо!

Сперва он не ощутил… ничего. Затем произошло что-то странное. Его сознание будто раздвоилось. Одна его часть воспринимала все то, что говорил преподаватель, молчаливо соглашаясь с приказом и пребывая в смиренной готовности его выполнить. Вторая же — не замечала никаких указаний, для неё это было просто сотрясение воздуха в повелительном наклонении. Обычные слова.

Он услышал голос Хмури:

— Встань на четвереньки, и иди вперёд… встань на четвереньки…

«Пошёл. Ты. К черту», — четко подумал про себя черный принц, однако покорная его часть все же начала выполнять приказ. Он обнаружил, что сидит на полу.

Лелуш сжал руки в кулаки, ногтями впиваясь в мягкую кожу ладоней и окончательно сбрасывая заклинание. Теперь нужно было быстро решить, что ему делать. Показать свою невосприимчивость к империусу или притвориться, что он не него подействовал? Но если Хмури прикажет ему делать какие-то акробатические трюки, как Малфою, его притворство будет позорно раскрыто, а результат будет еще хуже.

Он решил украдкой взглянуть на преподавателя, и неожиданно столкнулся со взглядом искусственного глаза Хмури. Грозный Глаз смотрел на него не мигая, а щербатый провал рта медленно растянулся в довольной улыбке.

— Хоть один из вас, маленькие змееныши, — выплюнул он, — обладает достаточно сильной волей. Волей, чтобы бороться, чтобы противостоять мне.

Он окатил взглядом, полным презрения тех, кто уже попадал под заклятие и ничего не смог ему противопоставить, а потом снисходительно посмотрел на тех, кому еще только предстояло попробовать.

Лелуш поднялся с пола и заставил себя сесть на первый попавшийся стул. Что это за двойственное ощущение? Империус действует так на каждого или это опять проявление Лероя внутри? Борьба с подчиняющим заклятьем, казалось, иссушила его, выпив все силы. Он опасался, что при попытке пойти подальше, в дальний угол аудитории, он просто позорно свалился бы на пол.

Хмури наложил заклятье на Забини, заставил его запрыгнуть на парту и танцевать на одной ноге. Бывший Зеро случайно поймал взгляд Малфоя, который угрюмо смотрел на то, как его однокурсник скачет по столу. Когда их взгляды пересеклись, его окатило волной зависти со стороны Драко.

— Гойл, твоя очередь, — громыхнул голос преподавателя.

Толстячок вышел в центр комнаты, и Хмури со скучающим видом наложил на него запретное заклинание.

Лелуш ощутил, как резкий болевой импульс родился в его висках и пронзил мозг. Это не продлилось и секунды, но все же заставило его поморщиться, а еще через секунду он увидел пустой взгляд Грегори Гойла и слабое красное свечение вокруг его глаз.

Точно, Гойл же был под его контролем.

— Встань на руки и пройтись из угла в угол, — устало сказал Грозный Глаз, зевая и подбрасывая в воздух здоровой рукой какой-то маленький предмет.

— Я не умею, сэр, — бесцветным голосом ответил Грегори.

Хмури вздрогнул. Он недоверчиво покосился на толстячка и повторил свой приказ.

— Но сэр, — повторил Гойл, уже немного испуганно, — я же упаду.

Хмури уронил на преподавательский стол маленький волчок, который покрутился немного на одном месте, а потом свалился за край деревянного пространства. Его брови взлетели так высоко, будто он не мог поверить в то, что слышит и видит. Наконец, он взял себя в руки и произнес, постукивая костяшками пальцев по столу в такт своим словам.

— Да-а, кто бы мог подумать. Молодой Гойл. Хм-м, — стук ненадолго прекратился. — Значит ваша воля настолько сильна, что вы даже и не подумали приступить к выполнению приказа.

— Извините, сэр, — пробормотал Грегори. — Я… Я не хотел.

Он испуганно замотал головой, потому что Хмури стал сканировать его своим волшебным глазом, продолжив постукивания пальцами.

— Обычно, дети, — начал говорить Грозный Глаз, — сильная воля соседствует с незаурядным интеллектом. Я могу заподозрить наличие такого у нашего, гм-м, нахального прогульщика — Лелуш сделал вид, будто не знает о чём речь, — однако не припоминаю, чтобы младший Гойл преуспевал на ниве учебы.

Хмури замолчал. Он пару минут подробно разглядывал Гойла, который дрожал под этим взглядом, словно лист на осеннем ветру, затем отпустил его, и тот занял своё место. Малфой, который, как обычно, сидел между Кребом и Гойлом, начал расспрашивать последнего на предмет сопротивления империусу, а толстячок что-то невнятно и тихо мямлил в качестве ответа.

— Он не хотел… — все еще пребывая в некой прострации повторил Грозный Глаз. Он встряхнул головой, сбрасывая с себя удивленное состояние и продолжил вызывать в центр комнаты следующих жертв. Все остальные подчинялись заклинанию с легкостью. Попыток сопротивления больше никто не предпринимал.

— У кого-то из вас еще остались вопросы? — спросил Хмури, вдоволь поиздевавшись над последним учеником.

— Что будет, если наложить империус на самого себя? — подняв руку, задал вопрос Лелуш.

— Это невозможно, — чуть помолчав ответил Хмури. На самом деле он не знал насколько это возможно, но на всякий случай решил не показывать перед учениками никакой неосведомленности. — Да и кому бы это понадобилось бы?

— Например, чтобы временно улучшить свои физические способности, — быстро сказал Лелуш, почувствовав неуверенность в реплике преподавателя. — В обычном состоянии я не могу ходить на руках по комнате, но что, если наложить на себя заклятие подчинения и приказать самому себе?

— Хех. Никто не задавал мне подобных вопросов за всю свою жизнь, — Грозный Глаз задумчиво почесал щетинистый подбородок. — Заклятие империус подчиняет сознание жертвы, сознанию заклинателя. Между ними происходит некоторая борьба, и, в случае, если заклинатель слаб, заклинание не срабатывает. Я уверен, что никто из вас не сможет наложить заклятие подчинения, к примеру, на меня.

Ученики в классе озадаченно уставились на преподавателя. Лелушу тут же захотелось попробовать, но он благоразумно подавил в себе это желание.

— Если попытаться наложить заклинание на самого себя, ты одновременно победишь и проиграешь самому себе, так что это просто не сработает, — провозгласил Хмури. — Еще вопросы?

Лелуш снова поднял руку вверх, вызвав у преподавателя досадливую гримасу. Дождавшись кивка, он спросил:

— Что произойдет, если наложить империус на магла и приказать ему колдовать?

В аудитории повисла гробовая тишина. Несколько слизеринцев отодвинулись от Лелуша подальше, как бы демонстрируя, что они не имеют к нему никакого отношения. На лице Грозного Глаза было написано такое чистое и незамутненное изумление, что Лелуш даже подумал, что ненароком переборщил.

— Я… я не знаю, — наконец выдавил из себя Хмури.

— Да что за бред! — вскричал Малфой, вскакивая со своего места. — Разумеется маглы никогда не смогут колдовать.

— То есть до сих пор никто не проверял? — вкрадчиво уточнил черный принц. — Как можно быть уверенным в чем-то, чего никто еще не проверял?

Его веселил тот эффект, который обычные, хоть и немного лишенные морали вопросы, производили в этом обществе. У волшебников была магическая сила, которую они даже не пытались как следует протестировать, чтобы выявить все сильные и слабые стороны своего «дара».

— Я напоминаю, что империус относится к запретным заклятиям и любое его применение влечет за собой пожизненное заключение в тюрьме Азкабан. Вне зависимости от целей и намерений волшебника, — прокашлявшись, произнес Хмури.

Лелуш хотел возразить, что Хмури только что добрых двадцать раз наложил империус на несовершеннолетних, и что-то никто не собирается прямо сейчас тащить его в тюрьму, но в этот момент прозвенел колокол, и урок закончился. Как всегда, были обычные люди, для которых создавались законы, а были исключения, такие как Грозный Глаз.

Преподаватель поднялся со своего места и ушел в отдельный кабинет, в дальней части класса: видимо, хотел избежать неудобных расспросов.

Лелуш проводил его взглядом и направился в библиотеку. В этом замке было два основных источника информации — преподаватели и книги. Если первые не могли ответить на какой-то вопрос, то приходилось выискивать ответы на полках бесконечных стеллажей.

В этот раз Лелуш был намерен добраться до запретной секции книг. Он уже несколько раз приходил к директору и декану, с просьбой выдать ему разрешение, но всегда получал отказ, с формулировкой: «Все, что вам может понадобиться для турнира содержится в общей части». Его бы это устроило, если бы он и правда собирался всего лишь готовиться к испытаниям, однако перед ним стояли гораздо более серьезные вопросы. Во-первых, он все еще надеялся найти какие-нибудь заметки и упоминания о порталах между мирами, параллельно с этим собирая любые намеки на силу, именуемую в его мире гиассом. Еще одной темой, которой он интересовался была концепция «души». Ничем иным он не мог объяснить присутствие в своем теле как себя, так и Лероя, который так невовремя появился.

Раз официального разрешения ему не выдали, он собирался действовать привычным образом, с помощью силы гиасса. Все же, сила короля оставалась самым верным его орудием — одновременно благословением и проклятьем.

Помнится, С.С. сразу предупредила его, что он не сможет больше жить как нормальный человек. Что ж, такая ненормальность его полностью устраивала.

Он тихо проскользнул в огромный сводчатый читальный зал, размышляя по дороге, не стоит ли ему попробовать использовать империус на мадам Пинс, раз уж ему сегодня обеспечили такой опыт.

Он бросил взгляд на кафедру, за которой сидела пожилая волшебница. Её подчеркнуто прямая спина и строгое выражение лица демонстрировали крайнюю степень занятости, а вокруг ровными башнями высились стопки учебников.

«Нет. Не в этот раз», — подумал черный принц. — «Сперва нужно потренироваться на пауках и животных. Она все же опытная волшебница и ошибка может привести к тому, что она поставит на уши всю школу».

Он спокойно подошел и подождал пока библиотекарша сама на него посмотрит. Линзы он снял заблаговременно, после чего просто приказал женщине выдавать ему любую литературу, какую бы он ни попросил, не задумываясь о том можно или нельзя ему ее читать. Пинс кивнула, отводя от него затуманенный взгляд.

Лелуш затребовал себе все исследования по поводу души, бессмертия и порталам из запретной секции. Так у него оказалось больше десятка разных книг, а школьные занятия на сегодня снова были забыты.

В книге «Обряды темного волшебства» содержалась информация о крестражах. Исполнив долгий кровавый ритуал, включающий в себя обязательное убийство человека, можно было разделить свою душу на две части и одну из частей привязать к какому-либо предмету. Автор утверждал, что после физической смерти с помощью крестража можно возродиться во плоти.

Местная концепция бессмертия.

Книга «Практические исследования философского камня» описывала еще один способ обретения вечной жизни. Алхимики искали камень веками, и одному из них, Николасу Фламелю, однажды улыбнулась удача. В книге говорилось, что этот гений был жив и по сей день, но общался с другими людьми редко и неохотно. Сам камень представлял собой некий реактив, необходимый для осуществления безграничной трансфигурации, а также являлся ключевым компонентом для создания эликсира жизни. Этот путь не был идеальным, владельца камня вполне могли убить или он мог совершить самоубийство, этот способ всего лишь позволял не умереть от старости.

Впрочем, крестраж тоже можно было уничтожить, да и обряд возрождения должен был проводить кто-то, кто остался в живых — сторонник, сообщник, друг… А если его нет?

Он вспомнил бессмертную зеленоволосую ведьму. Ее бессмертие имело принципиально иной характер: оно сохраняло тело в неизменности, поэтому даже смертельные раны затягивались и постепенно исчезали, а смерть была невозможна, даже если очень хотелось.

Два подхода к бессмертию: переселять свою душу в разные тела, регулярно их меняя или укрепить свое тело настолько, чтобы оно не разрушалось от движения времени.

В его старом мире то, что можно было назвать душой, попадало в мир С и вливалось в некий общий поток коллективного бессознательного. Чарльз Британский хотел сломать эту систему, чтобы мертвые и живые снова могли быть вместе, а еще для того, чтобы люди перестали лгать друг другу. Вероятно, здесь не было мира С, куда душа могла уйти после смерти физического тела.

Следующая книга содержала информацию про «Воскрешающий камень». Говорилось, что это один из Даров самой Смерти, с помощью которого можно пообщаться с умершими, получить от них совет, наставление или поддержку, но не вернуть их к жизни. Это все значило, что после смерти продолжается некое духовное существование человека, который еще и сохранял при себе память

Это было ошеломительно. Он никогда не был прожженным материалистом, но был уверен, что все умирают навсегда. Если в этом мире можно поговорить с умершим, то это делает убийство невероятно сложным, ведь нужно позаботиться о том, чтобы покойник потом тебя не выдал.

Еще он очень надеялся, что «Дары Смерти» — это просто красивое название. Представить себе некую Смерть, раздающую подарки, он не мог, это просто не укладывалось в голове. А если где-то бродит Смерть, то что, Жизнь тоже где-то ходит и раздает подарки? Что это за магическая метафизика?

Лелуш отложил в сторону все, что касалось философских камней и крестражей, и стал искать другую информацию о душах.

Книгу «Магические зеркала и способы их создания» он пролистал до оглавления, не надеясь найти в ней что-то стоящее, но его взгляд споткнулся об раздел «зеркало души».

Раздел был кратким. Достоверная информация о создании отсутствовала, но по словам Традио Фелисса, автора раздела, ему выпал шанс посмотреть в такое зеркало и там он увидел самого себя и смог понять, что именно он из себя представляет. По его словам, зеркало души можно создать, если объединить «проявитель врагов» и «зеркало желаний» в одно. Соединяющим элементом в этом процессе выступает душа создающего волшебника, в результате чего создатель умирает.

Славный обряд, ничего не скажешь. Нужно два непонятных зеркала и какой-то взрослый волшебник, действующий под империусом, не самому же этим заниматься.

На развороте был изображен обыкновенный прямоугольник, который наискосок пересекала серебристая линия. Под рисунком, убористым почерком было подписано: «Зеркало души К.Ч.Мориссон».

Лелуш откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. Если он хочет как-то победить внутреннего Лероя, его нужно сперва обнаружить, но где гарантии, что это «зеркало души» покажет ему мальчишку, а не его самого? Или оно покажет обе души, которые находятся в теле? И где ему незаметно раздобыть волшебника для такой задачи? В Хогвартсе не так много взрослых, а мысль об использовании детей была ему отвратительна сама по себе. Лучше всего было б подчинить какого-нибудь преступника для этой цели. Интересно, в ближайшей деревеньке есть какие-нибудь опасные маргинальные личности?

Впрочем, прежде всего нужно было раздобыть зеркала-ингридиенты. Людей вокруг него всегда было много, а вот с остальным частенько наблюдался дефицит.

Насчет первого… Он вспомнил, что в кабинете защиты от темных искусств было «зеркало врагов» или «проявитель врагов». Аластор Хмури рассказывал на одном из уроков, что именно в нем он может увидеть лица своих врагов, если они подбираются к нему достаточно близко. Вогнутое, мутное зеркало, в глубине которого мельтешат какие-то тени.

Если улучить момент, можно пробраться в кабинет преподавателя и выкрасть зеркало. Дело это рискованное, потому, что хромой параноик был старым, опытным служителем правопорядка, или мракоборцем, как их тут называли. Нужно сделать все так, чтобы не оставлять следов или, чтобы следы указывали на кого-то другого.

А что насчет «зеркала желаний»?

Ростовое зеркало, как было сказано в параграфе, показывало смотрящему то, что он больше всего хотел увидеть. На полях убористым почерком была пометка о том, что несколько волшебников погибли от истощения, ведь были не в силах заставить себя отвести взгляд. Соответствующий раздел справочника сообщал, что было создано три подобных зеркала, и в настоящее время невозможно установить их местонахождение.

«Прекрасно, просто восхитительно», — подумал про себя Лелуш. Не зеркало, а волшебный, бесконечный аналог наркотика-рефрена. Он открыл последний разворот книги и наткнулся на цифру «1893». — «И о нем никто ничего не знает уже почти сто лет».

Он хотел подойти к мадам Пинс и потребовать все книги о зеркалах, которые только есть в этой библиотеке, но обнаружил, что волшебница куда-то ушла.

Следующие две книги были на латыни, которой он почти не знал. Будучи человеком практичным, Лелуш никогда не интересовался мертвыми языками, полагая что язык — это всего лишь средство общения, а в случае большой нужды, у Черных Рыцарей был целый научный отдел, где наверняка нашелся бы знающий. Его способностей хватило только на то, чтобы понять, что эти книги описывали эксперименты с трансгрессией в Риме.

Еще один тонкий дневник был написан на старом французском языке и повествовал про некоего Арно Амори. Утверждалось, что он прожил почти четыреста лет и умер только в тысяча двести двадцать пятом году в Провансе, и внешне ему в этот момент нельзя было дать больше тридцати лет.

Интересно, что этот дневник забыл в запретной секции? Черный принц быстро пролистал книжицу до конца. Примерно с середины начинались описания бесконечных войн, походов и битв, а ближе к концу автор вскользь упомянул, что во время сражения в глазах Амори разгоралось алое пламя и он увлекал горячностью битвы весь свой отряд, что приносило ему одну сдавшуюся крепость за другой.

Долгая жизнь и красные глаза. Может ли это быть гиасс?

На последних страницах было сказано, что Амори застрелили из лука в очередном сражении, а враги настолько его ненавидели, что оставили его тело на растерзание диким зверям, так и не предав земле.

Действительно ли он умер или это была имитация? Был ли Амори волшебником? Во всей книжке не было и намёка на магию или волшебство, так почему она попала в Хогвартс, да еще и в запретную секцию?

В середине дневника не хватало нескольких страниц, могло ли упоминание магии содержаться там?

Он снова поискал глазами библиотекаршу, но та так и не появилась, зато в поле зрения попали напольные часы…

Три часа ночи.

Лелуш собрал книги и занёс их в запретную секцию, благо у него теперь даже был ключ. Книгу про зеркала он спрятал в свою сумку и унёс с собой.

♢♢♢

Альбус Дамблдор сидел в центре стола преподавателей и неспешно пил из высокого кубка отнюдь не тыквенный сок. Последние дни были наполнены нервным напряжением, а учебный год еще даже не подобрался к своей середине. Даже дети на сегодняшнем ужине выглядели вымотанными и уставшими, что уж говорить о преподавателях, на которых свалилась большая часть организационного процесса.

Он задумчиво взглянул на листок серого пергамента, который до сих пор держал в кулаке. Еще одна непонятная проблема, свалившаяся на его седую голову.

«Великий Друг, тороплюсь сообщить тебе, что алый Марс нынче затмевает прочие звезды над небосклоном нашего священного леса. Ночь назад отряд Рорана обнаружил смердящие трупы двух псов, бешеной стаи Сивого. Жемчужная шкура и золотые копыта самых стремительных и пугливых жителей леса испещряют бурые отметины, а в их глазах светится настороженность. Даже Бейну, всегда славно ладившему с единорогами, нынче нелегко даже приблизиться к ним. Они демонстрируют недоверие, а порой даже агрессию. За срок жизни этого солнца еще не бывало случая, чтобы вервольфы так нагло приходили сюда охотиться, как не бывало случая, чтобы единорог превращался в убийцу. Алая звезда чертит в небе свои знаки. Мы усилим бдительность, а ты, проследи чтобы жеребята не углублялись под сень деревьев.

Флоренц».

Сообщение от кентавра пришло около часа назад. Черный грач постучался в окно директорского кабинета и, бросив письмо, стремительно упорхнул в сырые сумерки вечера, а сам Альбус поспешил на ужин в большой зал.

Теперь, перечитывая эту короткую записку, он пытался понять, что же заставило оборотней охотиться в запретном лесу. Делают ли они это как сторонники Темного Лорда, или у них появились на это свои собственные причины? А может их приход как-то связан с турниром?

Вопросы, бесконечные вопросы, на которые нужно находить ответы.

Он посмотрел на профессора Каркарова, который вполголоса говорил что-то Барти Краучу. Нет, Игорь не стал бы подвергать опасности своих учеников. При всех его недостатках и тёмном прошлом, свои директорские обязанности он выполнял достойно, а если бы и задумал что-то, то использовать неуправляемых полоумных оборотней не в его стиле.

Тогда зачем? Из всех свойств, единороги больше всего использовались в лекарских и защитных целях, а снадобья из их крови и рога получались светлыми. Альбусу не верилось, что Сивый решил кого-то вылечить, тот скорее бы добил. Значит — защита? Чего могут опасаться оборотни?

Сопровождаемый неизменным деревянным стуком, слева от директора грузно опустился на стул Хмури, отвинтил крышечку от своей фляги и начал шумно из нее пить. Мадам Максим осуждающе глянула в их сторону и отодвинулась подальше.

— Аластор, — тихо сказал директор, — взгляни на это.

Он протянул старому другу сообщение от кентавра. Хмури, который уже собирался было отправить себе в рот кусок запечённой рыбы, положил вилку обратно на блюдо и вытер пятерню о скатерть. С сосредоточенной осторожностью он взял листок из руки Альбуса, пробежался по нему глазами и свёл брови к переносице.

— Кентавры всегда были склонны раздувать дракона из щегла, — произнес бывший аврор, возвращая письмо. — Впрочем, ха, про меня говорят то же самое. Что думаешь делать?

— Завтра утром повторю для учеников запрет на посещение Запретного Леса, — пожал плечами Дамблдор. — Без конкретики, паника мне не нужна. Потом свяжусь с министерством, чтобы они прислали пару опытных авроров. Нужно посмотреть, что это за оборотни и где они умерли.

— Разумно. Уильямсон хорош. Долиш и Сэвидж тоже умные мальчики. — Хмури шумно втянул воздух остатками носа и невпопад спросил: — Это бузинное вино?

— Эльфийское, — Дамблдор покачал кубок в руке, наблюдая как красная жидкость оставляет след на стенках, — еще треть бутылки справа от твоего кресла.

Хмури нащупал пузатый сосуд и, не скрываясь, от души плеснул себе в кубок. Директор только вздохнул, глядя на такое вопиющее и откровенное нарушение школьных правил, но возражать не стал, так как инициатором был он сам.

— Изысканная вещь, изысканная, — настроение Хмури явно стало чуть лучше, — так вот, троих хороших мракоборцев я тебе назвал. Можно, вон, еще Крауча поспрашивать.

Он ткнул пальцем в сторону левого края стола.

— Хотя не, — продолжил Грозный Глаз. — Что-то он больно любезничает с этим Каркаровым. Я сам напишу ребятам, чтобы они прибыли для подробного расследования.

Дамблдор благодарно кивнул и допил своё вино. Показать Хмури это тревожное сообщение было лучшей идеей за вечер. Подозрительный и дотошный пожилой аврор теперь не успокоится, пока не узнает все детали этого происшествия.

Он окинул взглядом факультетские столы и учеников, засыпающих прямо на своих стульях. Это была длинная неделя, хорошо, что пятничный вечер подходил к концу и впереди маячило целых два дня отдыха.

— Кстати, Альбус, в коридорах ученики активно обсуждают субботнюю вылазку в Хогсмид.

Директор устало посмотрел на Хмури.

— Думаю, днем с ничего не произойдет, но я все же попрошу нескольких учителей подежурить завтра в деревне, — ничего лучше ему сейчас в голову не пришло. — К тому же, я не могу запретить им прогулки в Хогсмид без серьезной причины.

— Может хотя бы проблемного Поттера оставим в замке?

Дамблдор посмотрел в сторону Гриффиндорского стола на компанию Гарри, Рона и Гермионы. Они снова нормально общались между собой, хотя несколько недель до этого Гарри и Рон избегали общения друг с другом. Видимо, их помирили испытания, через которые Поттер теперь обязан был проходить.

— Я побеседую с ним утром, на трезвую голову, — ответил он Грозному Глазу и долил в свой кубок остатки эльфийского вина.

— Эй, Лерой, какие планы на сегодня? — произнес весёлый голос у него за спиной.

В поле зрения оказался рыжий Рон, пышущий каким-то неестественным энтузиазмом. В противовес Лелушу, который ушёл вчера из библиотеки в такое время, что даже Филч уже перестал патрулировать коридоры. Юное создание было переполнено энергией и жаждой деятельности.

— Мы собираемся сегодня выбраться в Хогсмид, выпить сливочного пива, отметить победу над драконами, да и просто развеяться. Пойдём с нами? — он с размаху упал за Слизеринский факультетский стол. Милисента Булстроуд подавилась завтраком от подобной наглости и свирепо уставилась на довольного Рона. Тот же, не обращая внимания на взгляды, схватил кусок овсяного печенья из общей вазочки и начал медленно его грызть, не отводя от Лелуша вопросительного взгляда.

Лелуш поднял глаза и посмотрел на потолок. Над головой магический детектор погоды показывал голубое небо с редкими горками кучевых облаков, удивительный случай для конца ноября.

— Ладно, пойдём, — ему не помешает развеяться.

Милисента снова подавилась, уставившись теперь уже на своего сокурсника, и беспомощно оглядела почти пустой Слизеринский стол, только в дальнем конце кучковались заспанные первокурсники. Остальные либо наведались в большой зал заранее, либо, что гораздо вероятнее, все еще спали, игнорируя столь ранний прием пищи в выходной день.

— Вот и хорошо! — воскликнул рыжий. — Ждём тебя во внутреннем дворе, в десять.

Он убежал к своим, чуть ли не подпрыгивая от переполнявшего его энтузиазма.

Игнорируя обвиняющие взгляды от слизеринки, Лелуш спокойно доел свою еду. Вчера он засиделся допоздна и пропустил ужин, а растущий подростковый организм был с этим не согласен, поэтому приходилось наверстывать упущенное. Из внутреннего кармана мантии он вытащил простые карманные часы на цепочке и сверился со временем. Было без пятнадцати десять.

Этот допотопный хронометр ему приходилось использовать вместо наручных электронных часов, которые принадлежали еще Лерою. После приезда в Хогвартс электронные часы взбесились и стали показывать совершенно случайное время. Будучи Зеро, он привык просчитывать свои действия поминутно, как для планирования операций, так и для того, чтобы жить две жизни, поэтому отсутствие часов его сильно нервировало. Тогда он просто написал о своей проблеме кузену и тот в ответ прислал эти, с заводным механизмом. Конечно, их приходилось еженедельно подкручивать, но это было намного, намного лучше, чем ориентироваться по колокольному звону.

Он поднялся из-за стола и небрежной походкой направился в сторону главного выхода из замка. Он настолько уже здесь освоился, что позволил вести себе идти на автопилоте, погруженный с свои мысли.

На повороте коридора в него кто-то влетел. Он сложился пополам и грохнулся пятой точкой на пол, а из кармана его мантии звеня посыпались галеоны, честно отобранные недавно у Малфоя. Однако ему еще повезло. Рядом с ним, морщась, растирала лодыжку знакомая белокурая девчонка, а рядом с ней валялась перевернутая школьная сумка, вокруг которой разлетелись тетради. Лелуш вспомнил как ее зовут.

— Луна?

— О, Лерой, привет. Куда так спешишь? А завтрак еще идёт? — протараторила Лавгуд на одном дыхании. Она перевернула сумку в нормальное положение. Под сумкой обнаружилось лазурное пятно и разбитая чернильница. Ведьма заклинанием склеила стеклянную склянку, а потом и чернила, повинуясь движению ее палочки собрались с пола и затекли в узкое горлышко.

— Иду в Хогсмид, — вставая и потирая пострадавшую часть, сообщил он. Посмотрел, куда укатились его финансы и принялся их собирать, попутно подавая Луне подвернувшиеся конспекты. — От завтрака вообще-то уже мало что осталось, можешь не торопиться.

Кажется, эта девочка пропустила его слова мимо ушей, сосредоточенно собирая своё добро. Лелуш щелкнул пальцами у нее под носом, и она отмерла.

— Ах, о чем я? Да. Мне нужны лимонные коржики, чтобы сделать ловушку на хрупов. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Эти маленькие паразиты явно завелись у меня в комнате. Они грызут бумагу, поэтому приходится все самое ценное носить с собой. Вот.

Лелуш посмотрел на сумку, плотно набитую всевозможными тетрадями, книгами и блокнотами, и, на всякий случай, покивал с умным видом. Луна тоже поднялась на ноги, перекинула ремень через плечо, пристраивая тяжелую ношу за спиной.

— Бывай, — она помахала ему рукой и сорвалась с места, умчавшись в сторону большого зала, а в руках у Лелуша осталась последняя книжонка из ее богатого ассортимента.

«Придира. Первый альтернативный голос волшебного мира» — сообщил текст на обложке. Он запихнул журнал во внутренний, самый глубокий карман мантии и поспешил к выходу. Ему не хотелось заставлять ребят его ждать.

К его удивлению, к дверям он подошел одновременно с Гарри Поттером. Тот выглядел запыхавшимся, будто бежал, и одновременно задумчивым.

На улице обнаружились все еще переполненный энтузиазмом Рон и Гермиона, которая грела дыханием свои пальцы. Ночью чуть подморозило, так что осенние лужи во дворе были затянуты блестящей корочкой льда, но ветра не было, что вкупе с ярким солнцем создавало впечатление теплой погоды.

— Вы опоздали, — серьезно сообщила им Гермиона.

— Прости, меня вызывал Дамблдор. Идемте, по дороге расскажу, — повинился Гарри

— А я столкнулся в коридоре с Луной и помогал собирать ее вещи, — Лелуш подумал, что оправдание у Гарри все-таки было получше. Они вместе бодро зашагали прочь с территории замка, спускаясь по склону горы к магической деревне.

— Луна? Это та странная девушка с Рейвенкло? — уточнил Рон. — Она милая, но однажды мне добрых полчаса пришлось слушать про каких-то мозгошмыгов.

— Так что от тебя хотел Дамблдор, Гарри? — Гермиона на ходу обматывала вокруг лица огромный шарф в разноцветную клетку. Лелушу даже на миг показалось, что это небольшой плед.

— Он хотел предупредить, что… — начал Гарри

— Что-о, опять? — воскликнул Рон. — В этой школе у нас будет хоть один спокойный год?

— Да успокойся ты, — Гермиона дала ему подзатыльник и обратилась к Гарри. — Что там сказал Дамблдор?

— Он сказал, что в Запретном лесу нашли двух мертвых оборотней, кентавры волнуются и лучше не соваться в том направлении, по крайней мере, пока там все тщательно не расследуют, — быстро сказал Гарри, пока никто снова не увел разговор в сторону. — Просто сказал, чтобы мы были осторожнее, вот и все.

— Насколько я помню, в Запретный лес и так запрещено ходить, — заметил Лелуш. — Что вы так на меня смотрите?

— Самый большой нарушитель школьных правил вдруг решил сообщить нам что можно, а чего нельзя делать, — хохотнула Гермиона.

— Есть огромная, просто колоссальная разница между тем, чтобы прогуливать уроки или лезть в непроходимые заросли, в пасть всяким чудовищам, — он даже замедлил шаг от возмущения. — Кстати, а Рон что имел в виду?

Рыжий парень немного смутился.

— Ну это. У нас тут каждый год происходит что-нибудь эдакое. Хуже всего было на втором курсе, а в этом году, казалось, что ничего плохого не должно случиться.

— Ага, только меня кто-то хочет убить, — мрачно вставил Гарри. — Тот, кто моё имя запихнул в кубок Огня.

— Расскажите, что ли, что тут было, — ему было даже немного интересно, а еще он предпочитал знать, что и как происходит вокруг.

— На втором курсе, то есть два года назад, кто-то открыл тайную комнату и выпустил василиска в коридоры школы. Это было ужасно страшно, мы опасались ходить по коридорам. — Рон покосился на Гарри. — В прошлом году из Азкабана сбежал Сириус Блэк, и вокруг школы ходил патруль дементоров. Эти твари высасывают из человека все счастливые воспоминания, так что Гарри несколько раз терял сознание, потому что в его жизни было много тяжелых моментов.

— А на первом курсе нам пришлось лезть в подземелья и доставать философский камень раньше, чем это сделает слуга Сам-знаешь-Кого, — таинственным шепотом закончил Рон.

— Сам-знаю-Кого?

— Волан-де-Морта, — небрежно бросил Гарри. Рон нервно огляделся вокруг, а Гермиона недовольно на него шикнула.

— А, ну да, на Слизерине его зовут обычно Темным Лордом, — Лелуш припомнил разговоры о таком волшебнике. И все же. — А вы откуда узнали где взять философский камень? Я о нем только в книгах читал.

— Я посмотрел в Зеркало Желаний и увидел, где он спрятан. Дамблдор заколдовал его так, что увидеть где находится камень мог только тот, кому он не нужен, — вспомнил Гарри. — О, вот мы и пришли.

Но стояли перед приземистым домиком с большими, но мутными окнами. Вывеска над входом гласила, что здесь находится заведение «Три Метлы».

Чего стоило сейчас черному принцу удержать лицо и не начать трясти Гарри с криками: «Зеркало Желаний? Признавайся, где в этом чертовом замке оно спрятано. Веди меня туда. Немедленно». Всего этого он, разумеется, не сделал. Он даже бровью не повел, а довольная ухмылка вкупе с разглядыванием вывески местного трактира не должна была выдать его мыслей.

Они зашли внутрь и заняли столик на четверых у окна. На удивление, с этой стороны стекла были прозрачными и можно было разглядывать кипящую на улице жизнь. В основном, конечно, туда-сюда сновали школьники из Хогвартса в характерных мантиях, но к этой круговерти черных одеяний то тут, то там примешивались красные и голубые вкрапления из Шармбатонцев и Дурмстрангцев. Местные же жители смотрели на этот разгул молодежи чуть раздражёнными, но понимающими взглядами — сами когда-то учились в Хогвартсе.

— Итак, что же это было за Зеркало Желаний? — непринужденно задал тему Лелуш, когда перед ними появились огромные кружки с шапками пены такой плотности, что её можно было черпать ложкой и есть, словно сливки. Действительно «сливочное» пиво.

— Там каждый видит то, что хочет больше всего. Я, например, увидел себя и своих родителей. Они были как живые — махали и улыбались мне. — Гарри чуть прикрыл глаза, вспоминая. — Отец положил руку мне на плечо. Я почти почувствовал его прикосновение.

— Родители… — Лелуш надеялся, что вложил в это слово достаточно тоски и грусти, чтобы показать, как его это «задело». Кажется, эта неразлучная троица смутилась. — Хотел бы я снова их увидеть.

— Извини, все, что я знаю, это что зеркало было в Хогвартсе, в подземельях, чуть больше трех лет назад, — виновато улыбнулся Гарри.

Лелуш тряхнул головой, закрывая лицо волосами. Один мерзкий тонкий предатель попал ему прямо в глаз, вызвав резь, но протереть глаза пока в них находятся линзы было невозможно. От этого раздражителя очень кстати, выступила слеза. Он вовремя сообразил, как повернуть себе это на пользу и схватил со стола салфетку, чтобы промокнуть соленую воду и незаметно убрать волосок. Этим он окончательно смутил Гарри, Рона и Гермиону, которые подумали, что задели его за живое, поэтому за столом повисла гнетущая тишина.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — неуверенно предложила Гермиона. — Как ты узнал о драконах на Первом испытании?

— «Война — путь Хитрости», — хмыкнул Лелуш в ответ, цитируя труд известного китайского деятеля. Ага, так он им все и рассказал.

— Обмана, — пробормотала себе под нос Гермиона. — «Война — путь Обмана» — это китайская классика, — пояснила она для Гарри и Рона, которые переводили взгляды с одного начитанного умника на другую.

Лелуш снова хмыкнул. Он сомневался, что Гермиона, в отличие от него, читала труд в оригинале, значит ее удружил кто-то из местных переводчиков.

Впрочем, здесь и сейчас тонкости перевода с китайского были совершенно не важны. Он просто одобрительно кивнул ей, будто бы признавая ее знания. Девочка тут же стала выглядеть чертовски довольной. Вот, оказывается, как надо подкатывать к девушкам.

День перевалил за полдень. Принесли тарелку с нарезанными сырами, куски запечённого мяса, которые они так долго ждали и повторили каждому пиво. Лелуш достал из кармана своего дракона и начал скармливать ему мелкие кусочки мяса.

— О, он у тебя еще двигается? — удивился Гарри. — Мой перестал двигаться через три дня. Свернулся и превратился в статуэтку. Ты его как-то специально зачаровал?

— Нет, ничего не делал. Иногда кормлю, вот, — он ткнул пальцем в дракончика, беззаботно плевавшегося искрами в его еду.

— Кормишь? — похоже им не приходила в голову такая идея. — Это же просто волшебная фигурка. Интересно, может и маленького Виктора Крама с Кубка Мира по квиддичу можно было выкормить, — вытаращил глаза Рон.

Гарри прыснул, представив, как Рон кормит мясом свою фигурку известного ловца. Остальные тоже от души рассмеялись, подхватив его настроение.

Хлопнула входная дверь, и на пороге появился Драко Малфой с неизменными Кребом и Гойлом. Обшарив презрительным взглядом помещение и не найдя свободного столика, он пристально уставился на смеющуюся компанию у окна и решительно двинулся в их сторону.

— Леро-ой, что же ты тут делаешь, да еще и в компании «этих»? — предъявил он претензию, по привычке растягивая слова.

— Галеоны твои пропиваю, — все еще фыркая от смеха, ответил Лелуш. На такой ответ Малфой потерял дар речи и только открывал-закрывал рот, словно вытащенная на сушу рыба.

— Ты. Ты нарываешься, — наконец выдавил из себя Драко. Креб и Гойл грозно нависли над сидящими Гриффиндорцами.

— А тебе что, Милисента донесла, где я и что делаю? — уже начав задавать вопрос, Лелуш понял, что попал в точку. Наверняка она побежала искать Малфоя сразу после завтрака. Даже удивительно, что они пришли сюда только сейчас, учитывая, что Рон, не скрываясь, болтал про «Три Метлы». Скорее всего, Малфой задумал какую-то пакость, лучшим вариантом было бы убраться из этого места.

Он окинул взглядом пустые тарелки и остатки пены на дне бокалов и обратился к своим спутникам:

— Что-то тут становится тесно, может пойдем еще куда?

— Да-а, мы как раз собирались уходить, можете занять этот столик, — преувеличенно дружелюбно сказала Гермиона, обращаясь, как бы к слизеринцам, но не встречаясь с ними взглядом, — нам не нужны конфликты, — прошептала она своим друзьям.

— Да уж, похоже мы действительно засиделись, — сказал Гарри, а Рон молчал, пытаясь прожечь в Драко дырку взглядом.

Они расплатились с хозяйкой и вышли на улицу. Драко проводил их недоуменным и чуть обиженным взглядом, а потом, будто опомнившись, выскочил за ними за дверь.

Глядя в спины удаляющихся ребят, он что-то прошипел себе под нос и вытащил из кармана волшебную палочку. Послышался свист, и мимо головы Гермионы что-то пролетело.

— НЕ СМЕЙ, ПАРЕНЬ!

Все вокруг резко обернулись на возглас. Лелуш увидел Хмури Грозного Глаза, который держал в одной руке курительную трубку, а в другой волшебную палочку, которая была направлена на белого хорька, сидящего на том самом месте, где до этого находился Малфой. Повинуясь движению палочки, хорек взлетел в воздух на пару метров и с размаху шлепнулся на пол.

— Он не задел тебя, девочка? — участливо спросил Хмури. — Терпеть не могу людей, нападающих со спины.

— Н-нет, сэр, — Гермиона только сейчас осознала, что Малфой кинул в нее каким-то заклинанием.

Хмури кивнул самому себе и снова направил палочку на хорька. Зверь медленно поднялся на уровень глаз, предпринимая отчаянные попытки вырваться и забавно дергая короткими лапками, не находившими опоры.

— Что вы делаете, сэр? — спокойно произнес Лелуш. Действия Драко были отвратительными, но сейчас Хмури поступал не лучше.

— Воспитываю, — Хмури скосил на него один глаз. — Он должен запомнить и больше никогда. Так. Не. Делать, — каждое слово сопровождалось движением палочки, и Малфой в образе белого хорька летал в воздухе вверх и вниз, наконец он подлетел вверх последний раз и шлепнулся на землю.

— Аластор! — громкий крик профессора МакГонагал привлёк с себе всеобщее внимание. Она торопливо шагала по улице со стороны магазина одежды для волшебников.— Мы не наказываем учеников подобным образом, немедленного расколдуйте его!

Хмури, не говоря ни слова, взмахнул палочкой и на месте хорька появился растрепанный и бледный Малфой. Он сидел на земле и пялился на своего мучителя круглыми от испуга глазами. Хмури же просто развернулся и зашёл в «Три Метлы», будто бы ничего не случилось.

Креб и Гойл помогли Драко подняться, и все трое быстро ушли в сторону Хогвартса.

Гарри оглянулся на своих друзей. Гермиона махнула рукой, призывая пойти в сторону своего любимого книжного магазина — она никогда не упускала возможности купить новых книг и учебников, так что им пришлось топать на другую сторону Хогсмида.

— Какое восхитительное воспоминание, — чуть прикрыв глаза, наконец произнес Рон, — Малфой — белый летающий хорёк.

— Преподаватели не должны так себя вести, — резко одернула друга Гермиона, — его должны были наказать снятием баллов с факультета или отработками. Иначе это самоуправство.

— Ну, Гермио-она, ты такой восхитительный образ разрушила! Не могла потерпеть пару минут? — проворчал Рон.

— Действительно, приятно вспомнить, — Гарри поправил очки на переносице, — а ты, Лерой, что думаешь?

— Я думаю о том, как превратить себя в хорька, — задумчиво произнес тот, — я слышал, что только анимаги могут превращаться в животных по своему желанию и думал, что иные случаи исключены. Но сейчас Хмури превратил ученика в хорька и обратно без каких-то видимых усилий.

После этих слов Гермиона тоже погрузилась в раздумья. Она тоже читала про анимагов и была сильна в трансфигурации, но её было запрещено применять к людям, значило ли это, что Хмури снова нарушает законы? Или дело было в чём-то другом?

— Может, возможно превратить другого человека с помощью анимагии, но сложно превратить самого себя, потому что приходится действовать без волшебной палочки, — наконец нашлась она. — Да, скорее всего, так и есть. С палочкой все гораздо проще.

Лелуш же размышлял над тем, можно ли таким способом превратить себя в рыбу или русалку, чтобы провести час в ледяной воде Черного Озера.

Они наконец дошли до книжного магазина, и Гермиона радостно забежала внутрь, а на Гарри напала тоска зелёная. Скорее всего она проведёт тут время до вечера, так что им с Роном надо бы как-то незаметно улизнуть. С Роном и… Лероем?

Он оглянулся на своих спутников:

— Может оставим ее тут, а сами махнём в «Сладкое королевство» или в «Зонко»?

— Я бы посмотрел местный ассортимент книг, — ответил Лелуш, кивнув на дверь магазина, за которой скрылась Гермиона.

— Понятно все с ними, заучки, — хихикнул Рон и обратился к Гарри: — Пойдем в «Зонко», там наверняка ошиваются Фред и Джордж. Уж из этого магазина волшебных приколов их никогда было не вытащить.

Лелуш пошел за знаниями в книжный, а Гарри с Роном развернулись и направились обратно в центр Хогсмида, где происходила основная жизнь маленького городка.

♢♢♢

Он вернулся в замок, оставив Гриффиндорцев догуливать выходной день. То, что произошло с Малфоем было ему на руку, но действовать нужно было быстро, поэтому он собирался найти этого белого хорька и немного поиграть на его чувствах. По субботам лестницы, которые в будние дни вели в подземелья самым коротким путем, выстраивались так, что по ним можно было взбираться только наверх, поэтому ему пришлось обойти по второму этажу половину замка, чтобы наконец найти адекватный спуск вниз.

В одной из крытых галерей пустого замка он нос к носу столкнулся с Миссис Норрис.

«Дела идут все лучше, — подумал раздражённый блужданиями черный принц. — Мне как раз не хватает подопытной кошки».

Зверюга стояла напротив него, вытаращив свои огромные желтые глаза, а длинный пушистый хвост ходил из стороны в сторону, взметая мех на боках. Она явно была недовольна его появлением. Эту кошку, обладающую каким-то сверхъестественным чутьём на нарушение школьных правил, дружно ненавидели все ученики Хогвартса и обожал школьный смотритель — мистер Филч. Впрочем, сейчас Филча не было в зоне видимости.

Лелуш медленно, стараясь не делать резких движений, вытащил волшебную палочку, и, держа ее двумя пальцами, прошептал то, что давно хотел попробовать:

— Империо.

Заклинание точно попало в кошку, но внешне меховой монстр этого никак не показал. Все та же поза, все те же горящие глаза.

— Сделай два шага вправо, — приказал черный принц.

Миссис Норрис послушно отошла в сторону.

Лелуш мысленно поздравил себя с успехом. Еще один кирпичик в стене его плана встал на свое место. Он выдал кошке подробные указания, а потом приказал ей скрыться до вечера. Было немного странно выдавать указания не человеку, а четвероногому существу, но он почему-то был уверен, что его внимательно слушают.

У входа в подземелья он столкнулся с Малфоем. Тот был один, явно кого-то поджидая, возможно даже, что самого Лелуша.

— Ты то мне и нужен, — растянул ухмылку черный принц, заговорив первым, не давая Драко сказать ни слова, — хочешь отомстить Грозному Глазу?

— Вообще то я хотел вызвать тебя на дуэль за то унижение, которое мне пришлось из-за тебя пережить, но ты меня заинтересовал, продолжай.

— Предлагаю пробраться к нему в кабинет и разгромить его, — после такого предложения Малфой посмотрел на Лелуша скептически.

— Если он нас поймает, то шкуру спустит. Как ты собираешься это провернуть?

Лелуш покопался в кармане мантии и вытащил пару миниатюрных запечатанных колбочек.

— Здесь волосы Поттера и Уизли. Примем оборотное зелье, на нас никто и не подумает. Лучше было бы, конечно, достать волосы близнецов — всем известных хулиганов, но это тоже сойдет.

Драко задумался над его планом. Это мероприятие было рискованным, но обида за хорька все еще кипела в его душе. Нужно было прояснить всего один момент:

— А тебе то это зачем? Тебе вроде нравятся его занятия, да он на тебя и не срывается никогда.

— Зачем, спрашиваешь? — Лелуш нацепил на себя маску неудовольствия. — Этот человек безумен, он наложил на всех учеников непростительное заклятие, оправдывая это пользой. Он превратил моего друга в белого хорька и подкидывал в воздух для своей собственной забавы.

Малфой замер, то ли обдумывая его мотивацию, то ли удивившись тому, что его назвали чьим-то другом. Лелуш всегда находил слова, которые били точно в цель, заставляя людей действовать так, как ему нужно, и сейчас он следил за малейшими изменениями в мимике своего собеседника, чтобы направить его гнев и обиду в правильное русло.

— Хорошо, я согласен, — наконец ответил Драко.

Черный принц усмехнулся. Оборотное зелье лежало у него в чемодане — он изготовил его как одно из средств для прохождения Второго испытания, и теперь этот запас был весьма кстати. Он достал из кармана план Хогвартса.

— Действуем сегодня, через два часа после ужина встречаемся здесь…

♢♢♢

Лелуш наслаждался этим процессом — тот момент, когда его план постепенно и неотвратимо претворяется в жизнь. Он наблюдал как создаются условия и обстоятельства, чувствуя себя в своей стихии. Вот Хмури встал из-за стола преподавателей, завершая субботний ужин, вот он направился к распахнутым дверям, собираясь выйти из Большого зала и пойти к себе в комнату, вот он наступил на хвост кошке завхоза. Миссис Норрис подпрыгнула в воздух и набросилась на своего обидчика, яростно атакуя его своими когтями. Будучи особо крупной кошкой, явно с примесью крови жмыров — волшебных существ, Норрис свалила Грозного Глаза на каменный пол.

Мадам Помфри, увидев такое, торопливо промокнула губы салфеткой и поспешила на место происшествия. В зале поднялся переполох, все хотели узнать, что случилось, ученики вскочили со своих мест, и только громкий, спокойный голос Дамблдора, призвавший успокоиться и предоставить все преподавателям, смог усадить детей на место.

Из-под полуприкрытых глаз Лелуш наблюдал как мадам Помфри помогла Грозному Глазу подняться, как тот поморщился, опираясь на деревянную ногу, и поджимая под себя условно здоровую. Они медленно поковыляли в сторону больничного крыла. Хорошо, что это место было довольно далеко от кабинета Защиты от темных Искусств.

— Думаю, он сломал ногу, — наклонившись к нему, прошептал Малфой. — Это нам на руку.

— Отличный несчастный случай, не правда ли? — ответил ему черный принц. — План все еще в силе.

Малфой кивнул, соглашаясь и больше не возвращался к этой теме за ужином.

Через два часа после ужина они встретились в мужском туалете, максимально близко от кабинета Защиты, чтобы выпить оборотного зелья. Лелушу досталась роль Гарри, а Драко — Рона.

— Предлагаю не задерживаться надолго и сделать все за десять минут, — сказал Лелуш своему компаньону по преступлению. Странно было видеть коронное Малфойское презрение на лице рыжеволосого гриффиндорца.

— Да, с этим надо действовать быстро, — подтвердил Драко. — Я поставлю завесу тишины как только мы попадем внутрь. Он как раз продержится десять минут.

На удивление, он был собран и сосредоточен, будто проворачивал подобное уже не первый раз. Бывший Зеро немного опасался, что он может пойти на попятную в решающий момент, но, то ли Драко был настроен решительно, то ли это было фамильное упрямство, пока все шло строго по плану. Более того, он даже сам решил позаботиться о мелочах, которые Лелуш при обсуждении плана не озвучивал.

Они прогулочным шагом подошли к двери кабинета, и Драко подергал ручку. Заперто.

— Алохомора, — как можно тише произнес Лелуш. В замке что-то шкрябнуло, и дверь открылась.

— Люмос, — сказал Малфой, и свечение на конце волшебной палочки осветило знакомый кабинет, — редукто, — с безумной улыбкой добавил он, и ряды парт разлетелись в разные стороны от взрыва.

М-да-а, рассчитывать можно только на себя. Лелуш осуждающе посмотрел на Драко и пробормотал заклинание, скрывающее звуки. Оставалось надеяться, что никто не прибежит на грохот прямо сейчас.

— Две минуты, — прошипел он белобрысому сквозь зубы, — пока сюда не сбежался весь замок.

Они быстро прошли через всю аудиторию и открыли дверь в личный кабинет Хмури. Он был весь забит исключительно странными предметами. В углу на маленьком столике стоял предмет, напоминающий невероятно перекрученную золотую телевизионную антенну. Он тихо равномерно гудел. Драко направил палочку в ту сторону, и от столика остались одни обломки.

— Редукто, — Лелуш, в отличие от маленького мстителя, имел конкретную цель — он направил заклинание прямо в «Проявитель врагов», где кружились расплывчатые тени. Вогнутое зеркало взорвалось осколками и осыпалось на пол. Он взял самый большой кусок и засунул себе в сумку, на секунду увидев в нём свое отражение.

— Экспульсо, — он отправил более разрушительный взрыв в сторону полок, забитых всяким хрупким хламом. Плутоскоп — стеклянный волчок, рухнувший на пол в числе других предметов, подскочил и бешено завертелся вокруг своей оси. На всякий случай, он еще несколько раз ударил по зеркалу, кроша осколки в пыль.

Под окном находился огромный сундук, запертый на семь внушительных замочных скважин.

— Как думаешь, что там? — спросил его Драко.

— Судя по количеству замков, внутри какая-то темная тварь. Лучше его не трогать.

Одновременно с этими словами из глубины сундука донесся глухой стук. Ребята отпрянули на пару шагов назад.

— Предлагаю заканчивать. Этого будет достаточно, — оглядев разгром, сказал Лелуш и вышел из кабинета Хмури.

Малфой запустил еще парочку взрывающих заклинаний, затем вытряхнул из найденной банки пауков и увеличил их заклинанием в несколько раз. Он вышел из комнаты вслед за Лелушем и закрыл замок заклинанием.

Черный принц осторожно выглянул из классной комнаты, убедившись, что вокруг в коридорах всё еще никого нет и никто не примчался на шум. Они шустро выбежали, заперев дверь и пошли в сторону Гриффиндорской башни, свернув по пути в тот самый мужской туалет.

В зеркалах над умывальниками они наблюдали, как медленно сходит на нет действие оборотного зелья, постепенно проявляя их настоящие черты. Заклинаниями они почистили свою одежду от пыли, придав ей свежий вид, и, неспешно беседуя обо всякой ерунде, направились в сторону Слизеринской гостиной. Мимо них, в сторону кабинета Хмури быстрым шагом прошла профессор МакГонагал.