Дядя-кот (джен)

Тхэ Сик догадывался, что его это ждёт: кто-нибудь придёт, вспомнив былую дружбу. Теперь это был Мин Ён.

Он сидел напротив и говорил:

— Если ты вернёшься, то мы уладим дела с полицией. Никакой грязной работы — только подготовка бойцов. Мы и девчонку пристроим к тебе.

— Где она сейчас? — заинтересовался Тхэ Сик.

Мин Ён, ни капли не изменившийся за эти годы, достал из кармана телефон:

— Сейчас её уже отправили в детский дом, — сказал он и протянул телефон Тхэ Сику. — Первую неделю она была с полицейскими из участка, а потом ей нашли вот это… Не то чтобы плохо, но вряд ли ты за это боролся, да?

В телефоне была фотография, за ней — ещё и ещё. Тхэ Сик смотрел очень внимательно, долго. На каждом снимке были симпатичные, но как будто холодные стены детского дома, и Со Ми не выпускала из рук портфель, который подарил ей Тхэ Сик.

Тхэ Сик вздохнул и отложил телефон — он понял, что Мин Ён пытается повлиять на него.

— Я не хочу.

— Что — не хочешь? Взять ребёнка себе?

— Больше никаких заданий. Я ушёл.

Мин Ён шикнул на него, словно большущий кот, и наклонился через весь стол:

— Никаких заданий! Считай, офисная работа… Даже график: с часу до половины девятого, два выходных, отпуск на Чеджу…

— Я не хочу.

— Перевезём вас в Пусан — начнёте новую жизнь. Там хорошо: пляжи, море — и вас никто не узнает. Ты посмотри, посмотри: пока ты будешь сидеть в тюрьме, девчонка сгниёт в детском доме! Думаешь, такой должен быть конец?

Мин Ён с каждым словом становился увереннее — Тхэ Сик это чувствовал, потому что сам начинал сомневаться. В его план не входила жизнь, когда он вырезал всю банду Ман Сока, но оказалось, что мало просто спасти Со Ми.

Это походило на то, что сказал когда-то ему господин из лавчонки: «Зачатие ребёнка ещё не делает тебя родителем, верно?».

Так и вышло:

— Ты её спас, но не подумал об остальном, — озвучил его мысли Мин Ён. — Теперь у неё точно никого нет. Тебе не кажется, что так нельзя? Это как бросать дело на середине. Не похоже на тебя, Тхэ Сик.

Мин Ён продолжал говорить, а Тхэ Сик понимал, что этот разговор — уже лишний. Он молча слушал, как описывает будущее Мин Ён, а сам думал, как так получилось, что всё выходило наоборот: вместо конца — начало.

И к чему это приведёт?..

— Ва-а! Аджосси⁽¹⁾! Это всё — наше?

— Нравится?

— Как здорово, аджосси!

Малышка Со Ми побежала по комнатам, скинув у порога рюкзак. Тхэ Сик разулся, вкатил в гостиную чемоданы, и Со Ми чуть не сбила его с ног.

— Аджосси, там вид на пляж!

Она схватила Тхэ Сика за руку. В угловой комнате — так светло, что Тхэ Сик зажмурился на мгновение и даже прикрыл глаза. Солнечный свет лежал на полу, на кровати и доставал до двери.

— Можно мне эту комнату? — спросила Со Ми.

Тхэ Сик ответил:

— Конечно.

Ведь для него это слишком: светло, уютно, тепло. А вот другая комната — как раз по душе: темноватая и какая-то строгая. Не понравилась Тхэ Сику только картина, висевшая в изголовье: красные капли на белом фоне. Похоже было, что так подшутил Мин Ён.

— Аджосси, я заберу себе, — сказала Со Ми, хотя Тхэ Сик осматривал комнату молча.

— Может быть, выкинем? — предложил он.

Но Со Ми уже залезла на кровать и начала картину снимать.

— Зачем?

— Тебе она нравится?

— Я повешу её у окна. Похоже на азалии, правда? Я буду на них смотреть. Пляж — это, конечно, здорово, но я и цветы люблю. Аджосси, вы не любите? А как же кактус? Я могу его поливать. Дядя Мин Ён говорил...

И пока малышка Со Ми болтала без остановки, снимая картину, Тхэ Сик впервые почувствовал эту большую разницу: для него картина была похожа на брызги крови, а для Со Ми — на цветы.

1) Аджосси — обращение, похожее на наше "дядя", можно перевести ещё как "господин". Употребляется младшими по отношению к старшим.

Вернуться к тексту

Малышка Со Ми не помнила, когда в последний раз она ходила в магазин, чтобы что-то купить. Обычно она воровала в лавчонках конфеты или рамён, а мать приносила какую-то ерунду: кимчи, пересохшие булки и сосиски на палочках.

Поэтому когда Тхэ Сик взял тележку у входа и сказал:

— Выбирай.

Со Ми задохнулась от восторга:

— Аджосси! Что хочу?

— Да, что хочешь.

И Со Ми побежала, понеслась: к стенду с печеньями, снеками, чипсами, к морозилкам с мороженым, к витрине, где были красивые торты, затем — к шоколаду, к банановому молоку, к чупа-чупсам. Она носилась по супермаркету, не зная, за что хвататься, и Тхэ Сик успевал только перехватывать что-то, что она бросала в корзину — и класть аккуратно, чтобы ничего не разбить.

— Со Ми… — изредка пробовал он, завидев растрёпанную макушку за стендом. — Со Ми, ты столько не съешь.

— Аджосси! Здесь раскраска прямо на пачке — можно я это возьму?

И постепенно, минута за минутой, тележка наполнялась одной ерундой, потому что Тхэ Сик не мог отказать.

«Вот папаша! — слышал Тхэ Сик иногда за спиной. — Вначале уйдёт из семьи, а потом подкупает ребёнка!»

Но Тхэ Сика не трогали эти слова — лишь бы наконец-то у Со Ми заблестели глаза (не от слёз).

* * *

За Тхэ Сиком столпилась очередь. По ленте ползли бесконечные пачки с изображением супергероев и довольных детей.

Со Ми опять убежала:

— Я скоро вернусь, аджосси! — пообещала она.

И вот — наконец-то опустела тележка, а Со Ми ещё не пришла.

— Это всё? — спросила кассирша.

Тхэ Сик обернулся в поисках малышки Со Ми, а затем — не найдя — кивнул и достал кошелёк.

— Подождите! — послышалось тут же.

Со Ми бежала от дальнего стенда, едва не теряя всё по пути. В руках у неё Тхэ Сик разглядел кимчи, несколько сосисок на палочках и свежие булки.

— Я подумала, аджосси, что вам тоже нужно поесть! — сказала она, запыхавшись.

И Со Ми широко улыбнулась, наконец-то сияя. Тхэ Сику захотелось зажмурить глаза.

А вечером он заказал из кафе горячий суп и лапшу, но всё равно — съел кимчи, сосиски и булку.

Со Ми первый раз пошла в местную школу.

Тхэ Сик отвёз её на машине — ему не хотелось отпускать Со Ми на автобусе в новом городе, словно это могло что-нибудь изменить.

— Аджосси-и, — протянула Со Ми обидчиво, — я ведь всё равно поеду сама обратно…

— Мне на работу в это время — завезу и тебя.

— Неправда. Вы с часу работаете! Мне это сказал дядя Мин Ён!

Тхэ Сик как раз притормозил на светофоре и обернулся на Со Ми.

— Ты что, общаешься с Мин Ёном?

— Он похож на кота, да? — восторженно заметила Со Ми. — Он мне сразу понравился. Ещё в детском доме! А потом он сказал, что ваш друг, аджосси, так что я…

Загорелся зелёный. Тхэ Сик слишком резко нажал на газ.

— Он мне не друг — мы просто работали вместе. Работаем… Поменьше слушай, что тебе говорит Мин Ён. Договорились?

— Если я буду ездить на автобусе в школу, значит, договорились, — тут же сообразила Со Ми.

— Две недели я тебя вожу, а потом — ты ездишь на автобусе сама.

— Три дня! И я совсем не слушаю дядю Мин Ёна.

— Неделю.

— Хорошо, — согласилась малышка Со Ми довольно. — Неделю вы возите меня в школу, а я почти не слушаю дядю Мин Ёна. Он, кстати, обещал подарить мне кота.

— Только не настоящего, — предупредил Тхэ Сик.

— Люблю котов. Я ведь Мусорка⁽¹⁾, а в мусорках всегда их полно, да? А у меня вот ни одного, аджосси…

— Забудь о коте. И о Мусорке… Не такая школа, как на фотографиях. Мне казалось, что она больше.

Из-за деревьев показалось здание, окружённое площадями. Впереди, под деревьями, была площадь с лавочками, где уже сидели ученики, с одного бока — площадка для баскетбола, с другого — для всяческих мероприятий: там натянуты были палатки и девизы школьных кружков.

— О, мне нравится! — завертелась на сидении Со Ми, пытаясь разглядеть школу, пока Тхэ Сик паркуется невдалеке. — Значит, и народу мало — никто не знает про Сеул!

Тхэ Сик заглушил мотор и откинулся на сидение, тоже рассматривая школу из окна Со Ми.

— Боишься, что кто-нибудь знает про Сеул? — уточнил он.

— Аджосси… Меня ведь по телевизору показали. И вас тоже. Конечно, так себе это всё...

Со Ми отстегнулась, надела рюкзак прямо в машине и только потом распахнула дверь.

— Я пошла, аджосси, — сказала она. — Вы не волнуйтесь: у меня всё будет хорошо! Открою маникюрный салон — буду рисовать на уроках ногти...

— Только не на уроках.

— Пока, аджосси!

Малышка Со Ми захлопнула дверь и побежала к воротам школы. И хотя глаза у неё были большие и влажные, когда она махала Тхэ Сику, казалось и вправду: такие трудности для Со Ми — ерунда!

Тхэ Сик тоже был отважным и смелым, но отважнее и смелее была Со Ми.

* * *

На следующий день Тхэ Сик проводил Со Ми до остановки.

Послезавтра Со Ми поехала в школу сама.

1) В фильме Со Ми упоминает, что её прозвище — Мусорка, а у Тхэ Сика — Призрак ломбарда.

Вернуться к тексту

Со Ми вбежала в спальню Тхэ Сика, неся перед собой огромную вазу:

— Аджосси! Мне подарили цветы!

Тхэ Сик быстро продел руки в рубашку, но не успел — Со Ми всё равно увидела его спину.

— Аджосси! — ахнула она, и из вазы полилась на пол вода — так ослабели у Со Ми руки. — Аджосси, вам больно?

Тхэ Сик расправил манжеты и воротник, не глядя на малышку Со Ми.

— Откуда цветы? — спросил он.

— Я вышла на площадку, а там сосед. Наверное, он с женой поссорился. Отдал мне целый букет! Аджосси…

— Не бери ничего у чужих людей. Я тебе говорил.

Со Ми тут же насупилась и, кажется, позабыла о том, с чего всё началось.

— Ну, он сосед… Вы тоже сосед, аджосси!

— Есть разница.

— И какая?

Тут послышался звонок в дверь. Тхэ Сик и Со Ми одновременно обернулись. На этот раз Тхэ Сик не пустил Со Ми открывать, а сам познакомился с их соседом — тот стоял в коридоре, переминаясь и отводя взгляд.

— О, тут же была девчонка… Дочка, наверное, да? Господин, можно вернуть мне цветы? Я как-то погорячился… Они мне сейчас нужны.

Парень — совсем ещё молодой — несколько раз поклонился, и Со Ми вылезла из-за спины Тхэ Сика:

— Вот букет, братец! Я ещё не ставила его в вазу! — обманула она.

Юноша просветлел:

— Спасибо! Спасибо! — горячо поблагодарил он, кланяясь снова. — Я приглашу вас на обед, когда всё утрясётся!

И он забрал свой букет, а потом — начал робко стучаться в соседнюю дверь. Со Ми хотела остаться и посмотреть, чем закончится, но Тхэ Сик не позволил ей.

— Он тебе не братец, — сказал Тхэ Сик. — Ты не должна так быстро доверять людям. Ты не знаешь, какой он.

— Хороший, конечно! — рассердилась Со Ми. — Все плохие сидят в тюрьме! Вы, аджосси, всегда были страшный, а на самом деле — хороший, а не бандит. Вас ведь не посадили в тюрьму.

Тхэ Сик не смог ничего ответить: не говорить же, что его просто прикрыл Мин Ён.

— Делай, как я прошу, — сдался он. — Не доверяй всем подряд. И не бери подарки у незнакомцев.

Со Ми вздохнула и всё же буркнула:

— Красивые были цветы…

* * *

За всей этой историей Тхэ Сик позабыл о том, что Со Ми увидела шрамы у него на спине. Поэтому, когда они сели завтракать, её вопрос выбил из колеи:

— Аджосси, а у вас… не болит? Выглядит очень страшно.

Тхэ Сик быстрее начал перемешивать в плошке рис.

— Испугалась?

— Да нет… Не очень. Главное, что не болит. И вообще... можно набить татуировки.

— Что? — не понял Тхэ Сик.

— Ну, вам на спину… Будете такой модный, прямо как актёр из кино!

Со Ми заулыбалась — ей понравилась такая идея.

— И куртку купим вам кожаную. Ага? И мотоцикл... Аджосси, а вы умеете водить мотоцикл? Я как-то ездила — всего раз. Мне понравилось! Будет здорово, если вы меня покатаете. И в школу меня будете возить — все обзавидуются, наверное! Аджосси, сколько стоит мотоцикл, как вы думаете?..

И Со Ми опять начала болтать, как болтала каждое утро. Она всё описывала Тхэ Сику, какие татуировки ему пойдут, а затем — где они станут кататься на мотоцикле. И много ещё всего.

Тхэ Сик слушал, расслаблялся, улыбался не ртом — глазами, и клал палочками на ложку Со Ми то кальмара, то колбасу, то кимчи.

Хотя они уже освоились в Пусане, они его не узнали — каждый турист бывал в больших местах, чем бывали Со Ми и Тхэ Сик.

Уже заканчивался апрель, распустились лиловые азалии и белые, море из чёрно-серого превратилось в голубое.

В воскресенье Со Ми сказала:

— Я хочу в храм на скале.

Это было странно: не в магазин, не кататься на аттракционах и не в зоопарк — Со Ми захотела в храм.

— Я посмотрела в интернете — там очень красиво! Пойдём, аджосси? Говорят, вечером горят фонари… И туристов не так уж много! И море! Пойдём, аджосси? Ага?

 — Что за храм на скале? — не вспомнил Тхэ Сик.

Со Ми вышла из-за стола — они всё ещё завтракали, хотя и был полдень, — сбегала в свою комнату за планшетом и показала Тхэ Сику все фотографии. Храм действительно был на скале, к нему вёл каменный арочный мост, а внизу — плескалось беспокойное море.

— Хэдон Ёнгунса, — прочитал название Тхэ Сик.

— Там исполняются желания! Не все, конечно, но одно точно — так пишут…

Тхэ Сик захватил палочками обжаренную колбасу, следом — омлет, потом спросил всё-таки у Со Ми, хотя и не стоило бы:

— У тебя есть желание?

— Конечно. Хотите узнать какое?

— Какое?

— Я вам не скажу, аджосси.

И Со Ми улыбнулась, доедая последнюю ложку риса.

Так и начался выходной день.

* * *

Дорога к храму пролегала через лавочки и кафе, так что Со Ми успела набить живот: она купила оладьи с корицей, затем — кальмаров, после — схватила в магазине банановое молоко.

Но она ничего не доела, так что Тхэ Сик нёс бумажный пакет, который пах сразу всем: и корицей, и молоком, и кальмарами. Корицей, конечно, больше всего.

При входе в храм их ждало небольшое разочарование.

— Не так много туристов? — поддел всё же Тхэ Сик, когда они встали в очередь, чтобы пройти по ступенькам вниз и затем по мосту.

— Аджосси, я не специально… Мы похожи теперь на пингвинов, ага?

Шли как-то глупо, останавливаясь на каждой ступени, а когда проходили пещеру перед мостом, Тхэ Сик даже положил руку Со Ми на плечо, чтобы её не потерять.

— А говорили, к вечеру туристов становится меньше, — виновато протянула Со Ми.

— Смотри под ноги, а не на меня.

До храма они не дошли — Со Ми увидела тропинку налево и утянула туда Тхэ Сика. Там тоже был зал для молитв, а ещё — ступеньки на скалы, где у моря сидел одинокий Будда. Людей здесь было гораздо меньше, так что Тхэ Сик и Со Ми уселись на камни, глядя на мост, храм и бумажные фонари.

— Всё равно красиво, — заулыбалась Со Ми, снова чавкая, — она забрала пакет у Тхэ Сика.

Море поблёскивало на солнце, лизало скалы, среди зелени и крыш храма пробивалась иногда лиловая краска — азалии.

Тхэ Сик достал кепку из рюкзака Со Ми.

— Подождём, пока зажгут фонари?

— А можно?

— Конечно.

— Я тогда пофотографирую всё на ваш телефон, аджосси.

Тёплый пакет оказался опять у Тхэ Сика, а Со Ми побежала с его телефоном к Будде.

До темноты оставался час.

* * *

Они шли к храму по мосту, который весь был увешан горящими фонарями. Туристов почти не осталось — автобусы всех увезли.

— Аджосси! Как красиво! — только и слышалось от Со Ми. — Как будто сказка!

И действительно, вечером храм стал похож на картинку из детской книжки. По крайней мере, Тхэ Сик забыл, когда видел такое в последний раз.

Внизу, под скалой, сонно плескалось море, где-то в лесу переговаривались журавли, пахло благовониями и цветами.

— Фотография! — подбежала к нему Со Ми. — Сделаете со мной, аджосси?

И Тхэ Сик наклонился, в конце концов, даже присел, а Со Ми его обняла.

— Насчёт три говорим "кимчи", — скомандовала Со Ми, держа палец на кнопке.

Конечно, Тхэ Сик ничего не сказал, но у Со Ми получилась широкая искренняя улыбка.

— Аджосси! Вам надо было тоже сказать "кимчи"...

— У тебя хорошо получилось за нас двоих.

Тхэ Сик потрепал Со Ми по макушке, словно щенка, а она насупилась, но быстро забыла — слишком много интересного было вокруг.

* * *

А перед отъездом Со Ми всё же спустилась в пещеру, чтобы загадать желание.

И рассказала о нём по дороге домой.

Со Ми пропала.

Это случилось впервые с тех пор, как они стали одной семьёй.

Она ушла в школу и не вернулась: Тхэ Сик зашёл в пустую квартиру. Обычно к вечеру везде горел свет, по телевизору шло какое-то громкое шоу, а Со Ми валялась на диване и жевала: то мороженое, то чипсы, то сухой дешёвый рамён.

В этот раз было темно.

Тхэ Сик остановился на пороге, прислушался. Не разуваясь, он прошёл в гостиную, в ванную, в свою комнату и к Со Ми — везде сам включил свет, чтобы убедиться: в квартире никого нет.

— Здравствуйте, это Чха Тхэ Сик. Со Ми была сегодня в школе?

— Да, конечно… Что-то случилось? Она не пришла домой?

Учительница пообещала дозвониться её подруге, а Тхэ Сик положил трубку и набрал номер Мин Ёна:

— Поговори с участком в Пусане.

Мин Ён не опешил — он привык сразу «вливаться» в дело.

— Что им сказать?

— Я отправлю фото Со Ми — пускай прочешут улицы, начиная от школы.

Разговаривая, Тхэ Сик проверял вещи в тумбочках и шкафах, в холодильнике — запасы еды, а на полках — рамёна.

— Она не вернулась? — уточнил Мин Ён. — А вещи на месте?

— Всё на месте.

— Не переживай. В Дадэдоне тихо. Я позвоню…

— Дадэдон — это не весь Пусан.

Тхэ Сик положил трубку, скинул Мин Ёну недавнее фото Со Ми — то самое, из храма у моря, — а затем сел на диван в гостиной и замер. Больше всего пугали порты: в Сеуле не вывезти человека так быстро, как можно сделать это в Пусане.

Никто больше не посвящал Тхэ Сика в дела организации, но он замечал, что проходит какая-то операция, если на тренировках недоставало бойцов. Сегодня их как раз — недоставало.

Тхэ Сик снова набрал номер Мин Ёна.

— Что за операция проходит сегодня?

— С ума сошёл? — шикнул Мин Ён, как умел только он — словно сердитый кот. — Ещё и по телефону…

— Скажи, что она никак не может быть связана…

— Она никак не может быть связана с Со Ми. Обещаю. Это вообще… не в Корее. Я договорился с полицейскими, поднял там всех — они выехали. Не переживай.

— Не в Корее.

— Тхэ Сик, я клянусь.

Тхэ Сик помолчал немного, но всё же сказал:

— Спасибо, — прежде чем бросить трубку.

* * *

Когда Тхэ Сик уже выходил из дома на улицу, раздался звонок.

— Господин, мне удалось кое-что узнать у подруги Со Ми, — начала говорить учительница. — Она сказала, что у Со Ми возникли проблемы с мальчиком, которого перевели из Сеула. Не знаю точно, но, кажется, он ей сказал что-то сегодня…

Тхэ Сик уже сел в машину, когда учительница добавила робко:

— Вы не пробовали искать её на Дадэпо?

— Почему именно там? — не понял Тхэ Сик.

— Возле пляжа полно котов. Подруга Со Ми сказала, что ей нравится смотреть на них, когда грустно. Попробуйте поискать там, господин.

Пляж Дадэпо был возле дома — он даже виднелся из спальни Со Ми. Уже давно стемнело, но по парку перед ним гуляли люди после работы — все с собаками на поводках. Тхэ Сик прошёл мимо фонтана, который горел перед парком, по мостику через ручей, свернул вначале налево, после — направо. Подошвы стучали чересчур громко по деревянному настилу между деревьев. Все остальные были в кроссовках, Тхэ Сик — в туфлях.

Телефон молчал. Тхэ Сик боялся, что просто теряет время. Сердце его колотилось тоже громко — громче, чем сердца остальных людей.

— Со Ми! — не выдержал он и крикнул, перегнувшись через перила — дальше темнел широкий и длинный пляж. — Чо Со Ми!

— Аджосси?

Глаза блеснули в темноте, как два светлячка. Оказалось, Со Ми сидела на качелях, смотря на море, — здесь, на деревянной дорожке, проложенной для горожан и собак.

Тхэ Сик выдохнул так, словно всё это время и не дышал.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он спокойно и всё же — со стиснутыми зубами. — Почему ты не вернулась домой?

— Аджосси, вы меня что — искали? Я не подумала… Маме всегда было всё равно, вернулась я или нет. Аджосси, вы такой классный! Вы знаете, я тогда думала, что за мной никто не придёт. То есть, я надеялась, конечно, что вы придёте, но вообще-то — не очень. У меня только мама была… А вы крутой. Вы меня тогда нашли и сейчас! Хорошее здесь местечко, ага? Есть несколько бродячих котов…

Тхэ Сик сел рядом и облокотился на колени, почувствовав, что устал. Не потому что оббегал парк, а просто — как-то внезапно, разом.

— Больше так не делай, — попросил он. — Конечно, я буду тебя искать.

Затем он позвонил Мин Ёну и извинился. Впервые, наверное, за всё общение с ним.

А потом Со Ми и Тхэ Сик просидели на качелях в тишине, в темноте под звёздами, пока Тхэ Сик не откинулся назад — расслабленно и спокойно.

— Ты расскажешь?

— Да нечего, аджосси.

Тогда Тхэ Сик попробовал ещё аккуратнее:

— Это из-за мальчика, которого перевели?

Со Ми поболтала ногами, поковыряла ботинком землю, а затем еле-еле кивнула.

— Ну, знаете... Он видел меня в новостях в Сеуле. Говорит теперь, что я преступница. Но я ведь помогала, потому что — мама! Аджосси, вы ведь знаете… Он дурак.

А потом Со Ми не выдержала — обняла Тхэ Сика и разрыдалась так громко, наверное, как плачут дети в детском саду.

— Я не преступница, — всхлипнула она.

— Все преступники сидят в тюрьме.

— Вот и я-а-а говорю-ю-ю…

Тхэ Сик вздохнул, погладил Со Ми по голове, обнял в ответ. Как бы ни было, ему стало легче — просто потому, что случилось не самое страшное, а обыкновенная жизнь.

* * *

Поздним вечером Тхэ Сик нёс засыпавшую Со Ми на руках. Прежде чем они зашли в дом, она сонно сказала:

— Какая луна большая, — и громко зевнула.

И правда — луна висела над морем, похожая на мутный ночник. Такой был в комнате у Со Ми.

— Эх, аджосси... Улететь бы.

— Зачем тебе на луну?

Она помолчала немного.

И сказала:

— Там меня тоже, наверное, ждут.

Вот и настал ноябрь. Нелюбимый месяц Тхэ Сика и теперь — нелюбимый месяц Со Ми.

Хотя они об этом не говорили, они знали оба, что когда-то в ноябре убили семью Тхэ Сика, а год назад — убили Хё Джон, мать Со Ми.

В комнате Тхэ Сика уже висел отглаженный чёрный костюм. Со Ми смотрела на него, как на забытого человека.

— Аджосси, у вас усы, — сказала она как-то за ужином.

Тхэ Сик поводил палочками в супе, выловил оттуда креветку — и положил на ложку Со Ми.

— И что? — спросил он.

— И волосы у вас отросли.

— Да, немного.

— Вы стали похожи на себя. Ну, там, тогда... Призрак ломбарда! Может, мы отрежем вам чёлку, аджосси?

— Мне и так хорошо.

Со Ми кинула палочки на стол и приподнялась. Обеими руками она загладила волосы Тхэ Сика назад и внимательно посмотрела.

— Так вы похожи на нормального человека.

Тхэ Сик слегка улыбнулся.

— А по-другому — нет?

— Ну, не знаю... Вы прям как бродячий кот. Но вы же не бродячий.

— Но я и не кот.

Со Ми снова приступила к еде.

— И костюм у вас этот чёрный... Я люблю жёлтый цвет. Давайте я сделаю вам маникюр.

За окном уже третий час шёл дождь, отчего хотелось немного спать. Тхэ Сик думал, что Со Ми быстро откажется от затеи, но когда они поужинали, Со Ми первым делом потащила Тхэ Сика к себе.

— Ну, аджосси!

— Я иду. Я иду.

Тхэ Сик взял подушку, уже привычно — лёг поперёк кровати, а Со Ми расставила вокруг себя лаки, хотя они и попадали почти все. Она часто отрабатывала на Тхэ Сике узоры. Минимум раз в неделю Тхэ Сик начинал утро, не бреясь, а смывая лак для ногтей.

— Аджосси, дайте палец, — попросила Со Ми.

Тхэ Сик положил рядом с ней ладонь.

— Я назвала этот маникюр в вашу честь. Маникюр «Аджосси»! Обычно я беру за это пятьдесят вон, но сегодня у меня было много клиентов (потому что урок математики — никто не любит математику!), так что вам я сделаю бесплатно. Но если захотите, то подарите мне ту карточку, что выиграли у меня в хато⁽¹⁾. Она лежит в тумбочке возле вашей кровати...

Со Ми болтала, болтала, болтала. Тхэ Сик сам не заметил, как стал засыпать. Гас медленно свет перед глазами, приглушался голос малышки Со Ми...

Тхэ Сик знал, что может уснуть спокойно.

И наконец-то уснул.

* * *

Под утро Тхэ Сик проснулся, лёжа в пятне солнечного света. Со Ми спала рядом.

На обеих руках Тхэ Сика были жёлтые ногти с рожами. Напротив кровати висела картина.

«И правда — цветы», — подумал сонно Тхэ Сик.

Он был накрыт одеялом до самого подбородка.

Начинался новый день — и новая жизнь.

1) Корейская карточная игра.

Вернуться к тексту

Вначале они заехали в Сеул — на могилу Хё Джон, затем пообедали плотно в кафе, а уже после — направились в пригород, чтобы навестить жену Тхэ Сика и дочь.

Уже начинало темнеть, когда они были на месте, а ведь ещё нужно было возвращаться в Пусан — это три-четыре часа.

— Сколько бы ей было лет, аджосси?

Тхэ Сик посмотрел вниз — на малышку Со Ми. Они стояли перед сектором с фотографией уже с минуту, и Тхэ Сик даже не шевелился.

— Она младше тебя.

Тогда Со Ми продолжила болтать:

— А мы бы ходили в одну школу, как вы думаете? Аджосси, я бы делала ей маникюр на уроках. И мы бы записались в один клуб. Аджосси, она была бы похожа на вас? Аджосси?

Тхэ Сик давно понял, что для Со Ми не существовало смерти — она до сих пор думала, что на луне ждёт её мама, а Тхэ Сика ждут дочь и жена. Там же и ребята с чердака в китайском квартале — все те, кто не выжил почти год назад.

Тхэ Сик положил цветы у фотографии, взял Со Ми за руку, и вместе они пошли к выходу из погребального зала. Почему-то всё прошло тихо и гладко, словно Тхэ Сик тоже научился думать о смерти, как думает о ней малышка Со Ми.

— Не надо делать маникюр на уроках, — попросил Тхэ Сик. — Ты должна учиться.

— Я — только на скучных, — пообещала Со Ми.

* * *

Было неожиданно встретить на парковке Мин Ёна.

— Дядя-кот! — помахала ему Со Ми.

Тхэ Сик ничего не сказал, но Мин Ён предпочёл объясниться:

— Я знал, что вы сюда приедете сегодня. У меня подарок для Со Ми — я ей давно обещал…

Он залез в багажник своей машины и достал игрушку — чёрного кота, а следом за ней — букет цветов.

— Ва-а! Дядя! Такого я и хотела!

Со Ми обняла кота, и его длинный хвост почти достал до земли. Тхэ Сик посмотрел на букет цветов по-прежнему молча.

— Я каждый год сюда прихожу, — обиделся Мин Ён. — А ты думал, от кого цветы, если твоя жена была сиротой?..

— Спасибо, дядя! — вмешалась Со Ми. — Такой милый кот! Я назову его Аджосси!

Мин Ён посмотрел на кота внимательно, затем — на Тхэ Сика в чёрном костюме.

— Похож! — засмеялся он и погладил Со Ми по голове. — А я думал, зачем ей именно чёрный… Всё, увидимся — я пошёл!

И Мин Ён стукнул Тхэ Сика по плечу, ещё раз погладил Со Ми, а потом — отправился к погребальному залу.

Тхэ Сик остановил его вопросом уже возле входа:

— В квартире у нас тоже жучок?

— Нет — я клянусь! — отозвался Мин Ён. — Я уговорил в квартире не ставить, ну а в машине... Сам знаешь! Кто я такой?..

И он скрылся за дверью холла, как обычно, бесшумно и плавно, ступая мягко:

— Как кот, — заметила малышка Со Ми. — Но я всё равно назову его Аджосси.

* * *

Тхэ Сик был за рулём уже четыре часа, но не останавливался — ехал в Пусан. Со Ми давно уснула на заднем сидении.

Он вёл в темноте, горели одни фонари, иногда — проплывающие за окном города, но ему казалось, что всё посветлело. После смерти жены померкли все краски, а теперь он ехал и вспоминал: азалии в храме Ёнгуса — лиловые, море — синее, пляж за окном Со Ми — бело-жёлтый.

Чёрный костюм теперь — только сегодня, в Сеул.

Тхэ Сик посмотрел на Со Ми в зеркало — просто проверил. Она спала, кота подложив под щёку.

«Аджосси, знаете, что я загадала? — вспомнил Тхэ Сик, как они ехали когда-то из храма. — Чтобы старое всё закончилось, а новое — началось».

И затем Со Ми добавила робко:

«Мне хорошо с вами в Пусане. Я не хочу вспоминать Сеул».

* * *

Тхэ Сик ехал, дорога подходила к концу — вот уже показался туннель перед самым Пусаном. Там было темнее даже, чем просто — в ночи.

Но впереди — огни города.

И теперь они ехали туда вместе с Со Ми.