Иллюзия для Мэйбл (гет)

«Ну ведь в детстве они были друзьями, а потом поглупели…»

С этого разговора прошло уже несчетно много времени, текущего в искаженном Биллом Гравити Фолз неестественно медленно, несколько недель назад для жителей городка и менее дня для окружающего мира. Как ни страшно это было признать, но Мэйбл в конце оказалась права. Она оказалась глупышкой среди близнецов, неправильно выбрав между своими желаниями и желаниями своего брата. Он ведь всегда был разумнее, так почему она не доверилась ему и в этот раз?

На самом деле Мэйбл не смогла бы точно сказать, был ли ей на самом деле предоставлен выбор или это было лишь условностью. Знай она, что случится, ни за что бы не протянула бы руку с шаром, до нелепости опасным и в то же время хрупким столь же, сколь обычный снежный шар, скрытому под чужой личиной Биллу.

С высоты птичьего полета хорошо было видно масштаб разрушений, постигнувших город. Бог покинул это место, теперь здесь царствовал Демон. Сначала он ограничился небольшой игрой в камень-камень-камень с жителями, в том числе с родственниками и друзьями Мэйбл, и как бы она не порывалась прекратить это, изменить что-либо было не в ее силах. Затем он перешел на более радикальные меры — сожжение домов, уничтожение всего, что могло сказать, что в этом месте когда-то был мирный и почти нормальный, относительно текущего состояния, городок.

Бесконечно утыкаясь в барьер, Билл не мог оставить без внимания эту назойливую преграду, но она оказалась для него непреодолимой. Он пытался сжать или пробить ее, окончательно надругавшись над пространством и временем, найти центр и магнит, отклонить ее, при этом считая нужным оповещать всех о том, чем он занят.

Стэнфорд оставался равнодушным, насколько можно, к пыткам, у него были свои странные идеалы, и даже за цену спасения семьи он отказался выдать неуемному демону ключ к остальной вселенной. Более того, он окончательно отказался сотрудничать, когда Хижина Тайн пропала с карты Гравити Фолз. Потеря столь ценных заложников не лучшим способом сказалась на поведении демона, и в итоге практически весь город был уничтожен. Не так по-особому безумно, как раньше, а яростно и беспощадно. А потом остановлен в вечном шаге от своей смерти на долгое время, пока щит почему-то не пал.

Слеза, непривычно горячая и реальная, прокатилась по щеке Мэйбл, сорвалась с подбородка и растворилась, не пролетев и метра.

Сила, которая могла бы спасти этот город, так и не явилась. Билл, пытаясь порвать с неким пророчеством, которое явно его беспокоило, сразу попытался обезвредить самого уязвимого его участника. У него почти получилось — по какой-то причине он не собирался убивать никого из представлявших ему угрозу, но он все же решил навсегда выкинуть ее из тела в ткань, соединяющую измерения. Так она и зависла между миров, не способная ни уйти, ни остаться. Этот город потерял свою путеводную Звезду.

Но она все еще была жива, пусть и бестелесная, невещественная, она все еще могла познавать, могла мыслить. Если бы рассказала кому — ни за что не поверили бы. Но она могла бы рассказывать сколько угодно и как угодно, никто все равно ее бы не услышал.

Большая часть чувств начинала блекнуть перед чувством бесконечной усталости, сожалений и желания уйти дальше, в обещанный свет, или ад, или Вальхаллу, да хоть в Закат — главное, подальше отсюда, где ее никто не видит, не слышит, где ее оплакивают как умершую. Она не могла по-настоящему чувствовать физический дискомфорт, хоть и могла отмечать его — как изменение температуры, или дуновение ветра, или нахождение внутри предметов, но это ощущалось лишь по факту существования, и скорее всего по привычке. Эмоции, с другой стороны, были такими же, как обычно, но задавленными коктейлем из сожалений о своих ошибках, со скидкой только для тех, кто не может никому пожаловаться!

Бессмысленное желание побеседовать хоть с кем-то нарастало, но, похоже, во всей вселенной осталось лишь одно существо, способное ее видеть, по совместительству — прямой виновник ее состояния.

Ну что ж, терять все равно уже нечего.

 — Эй, ты, треугольный! Или пирамидальный? Погоди, у тебя три грани или четыре? Короче, у меня есть, что тебе сказать!

Что неудивительно, Билл не ответил. Мэйбл нагнало осознание бессмысленности такого метода: во-первых, он с легкостью мог просто это не услышать, или не заинтересоваться, или просто побыть жестоким, осознанно лишая Мэйбл собеседника.

Возможно, иной способ привлечения внимания сработал бы лучше, если бы она могла о нем подумать, но тут житейская смекалка явно подводила — среди интересов Мэйбл обычно на первом месте маячило как раз не привлечение излишнего внимания, обратное действие было для нее, броской, шумной и яркой, естественным и обычно получалось без проблем.

Зависнув над наименее певучим камнем в округе в «сидячем» положении, Мэйбл начала задумчиво тереть подбородок, составляя план. По незрелому размышлению, хорошей причиной для поднятия настроения казалось уже то, что хоть какая-то цель не давала вернуться к рефлексированию и бесконечному прокручиванию в голове списка из полусотни способов, как можно было не допустить этого кошмара.

Мэйбл рассмотрела как вариант использование призыва Билла, как единственную пришедшую в голову мысль, потом пересмотрела ее с более блеклой стороны, полностью перевернула ее и пришла к единственно возможному выводу — все тому же «терять уже нечего».

Начало слов призыва пришлось выцеплять из памяти, сравнивая латынь с родным языком. Затем, несмотря на отсутствие звезды призыва и каких-либо свеч, заклинание все же повело Мэйбл за собой, заставляя правильно закончить фразу. На секунду ее охватил животный ужас, но не успела та и глазом моргнуть, как прямо перед ней появился Билл. Без какого-либо портала или ужасного эффекта, просто появился, из-за чего зрение дало сбой и некоторое время перед глазами Мэйбл качались силуэты деревьев.

— Так, так, так. Знаешь, что я хотел бы тебе сказать? Могла бы просто позвать по имени, нам обоим было бы легче от этого, Звезда. Нет, не пытайся, — Билл одним движением пальца остановил попытку Мэйбл выпалить гневную тираду, — во-первых, ты только что создала довольно сильный диссонанс в реальности, призвав меня, когда я уже здесь, а во-вторых, если ты еще и позовешь меня, боюсь, ткань реальности сложится в гармошку. Сне-то все равно, возможно, я даже сложу из нее веер, но вот очень не хочется потом разбираться с разрывами, да и временная полиция может быть занозой в основании. Я бы даже не поинтересовался, что тебе нужно было от меня, особенно учитывая, что у меня не будет проблем с чтением твоих мыслей, но кодекс чести обязывает меня не игнорировать ни единого вызова. Что вам надо, самая глупая из тех, кто смог меня призвать?

— Знаешь... сначала я собиралась просто заболтать тебя настолько, что ты наконец изгонишь меня из этого мира, плюнув на свои принципы или что там не позволило тебе меня уничтожить сразу, но, выслушав это, я поняла, что тебе почему-то важна наша реальность в целостном ее виде.

— О, а Звездочка-то может говорить нормально! Похоже, отсутствие развлечений и отчаяние идут тебе на пользу. Может, посидишь тут еще, для закрепления усвоенного? Подумай об этом.

Сначала Мэйбл хотела начать отпираться, чисто из принципа, но, пытаясь сформулировать, почему ей не идет на пользу скука, внезапно осознала кое-что важное. В чем-то правота Билла была неопровержима. Ее мысли больше не перескакивали с одной темы на другую, как барашки, которых считают перед сном, через ограду... ну, во всяком случае, это очевидно случалось реже.

— Так что тебе нужно? Отвечай, или я вернусь к своим делам через пять... — Билл превратил свой глаз в часы с маятником, оканчивающиеся раскачивающимся галстуком-бабочкой, — ...четыре... три...

— На самом деле у меня есть просьба.

— Ты... понимаешь, что ты сказала? — Билл зашелся кратковременным смехом. — Я не выполняю просьб, даже самых честных. Какой же из меня тогда демон? Мне нужна выгода. Предпочитаю сделки. Обычно тем, кто отчаялся настолько, что обращается ко мне, желание перевешивает страх оплаты.

Мэйбл резко вдохнула и неосознанно почесала щеку, обдумывая ответ. Похоже, трех раз все же хватило, чтобы вбить в нее каплю осторожности, когда дело доходит до демонов.

— Если это обязательно, скажем по-другому. Давай заключим сделку. Мое условие — ты отправишь меня в иллюзию. В такую, где я не буду сожалеть об этом лете. Где я смогу быть счастлива. Где брат будет со мной. Где у меня будут друзья, которым я смогу верить больше, чем верю самой себе сейчас.

— А что ты предложишь взамен? — на секунду Мэйбл показалось, что Билл пытается добиться от нее какого-то конкретного ответа или действия. Она вздрогнула.

— Всё что угодно. Всё, что в моих силах. Хотя, похоже, это немногое.

— Давай будем более ответственными. Я даже не буду для исключения искать лазейки, потому что скажу честно, — Билл внезапно сделал нелепый жест, пожав согнутыми руками, видимо, из-за отсутствия плеч. Но даже несмотря на это, он почему-то выглядел разочарованным. — Я симпатизирую вам с братом больше всего из Круга из-за вашей непосредственности. Вы не увиливаете, в отличие от старших, и я из уважения к этому тоже готов сыграть честно. Сосенку я вернуть тебе не смогу, так как он каким-то образом полностью сбежал из-под моего влияния, но гарантирую, все остальные просьбы будут исполнены. И даже больше. Например, я не буду причинять вреда твоей семье, даже если они сами придут ко мне. Подавляющее число из них все равно мне убивать невыгодно. Теперь мои условия. Для начала, ты не будешь пытаться мешать мне, когда-либо, что бы я ни делал. Во-вторых, ты будешь находиться под моим надзором. Мне не нравится тот факт, что ты будешь настолько же активной, как и при первой нашей встрече, и обязательно обнаружишь, что находишься в иллюзии, рано или поздно. Итак, сформулирую еще раз, но коротко. Ты получаешь все, кроме брата, я за тобой присматриваю, но ты мне не мешаешь.

Мэйбл была готова согласиться сразу же, но для приличия она взяла небольшую паузу и состроила мину упорных размышлений.

— Согласна, — надо прекратить мучиться из-за того, что она не может исправить совершенные ошибки, и самый очевидный способ — забыть об этом — на самом деле оказался и самым простым и коротким.

Рука Билла была на ощупь похожей на графит из карандашей, и ледяной, несмотря на магический огонь, окружавший ее. Мэйбл изо всех сил сжала ее и ощутила холод, пока огонь скреплял их договор.Мир размылся. Перед глазами проплыли кляксы. Мэйбл, похоже, теряла последнее, что оставалось у нее в этом мире — сознание.

Если бы кто-то случайно оказался в Блистательном Саду, как назвала его Мэйбл, он застал бы поначалу странную, но довольно идиллическую картину.

Мэйбл громко смеялась над какой-то бестолковой шуткой Билла. Он рассказывал о том, что видел за сегодняшний день, разыгрывая каждый диалог по ролям, постоянно меняя сущность, хоть и оставаясь по большей части человеком, возраст, отращивая себе волосы или бороду до пола. Если спросить Мэйбл, несмотря на то, что он звался демоном, Билл был довольно милым. У него было странное, эксцентричное и иногда жестокое чувство юмора, но Мэйбл довольно быстро смирилась с тем, что некоторые его шутки ей не по вкусу, и привыкла просто игнорировать такие. Самого демона всегда искренне веселили выходки Мэйбл, но смеялся он как-то... неестественно, что ли? Хотя на своей памяти Мэйбл не слышала чужого смеха, и сравнивать ей было не с чем. Она уже смирилась с тем, что в ее голове есть тени и образы, из-за которых она может сравнивать и узнавать то, о чем не помнит и не знает. Билл сказал, что это нормально и связано с ее происхождением, и попросил избегать в дальнейшем этой темы.

С тем, что по собственной природе ее сожитель в этом месте — "множество точек, ограниченных тремя отрезками, пересекающимися в пространстве", да ещё и равностороннее, можно было смириться. Да и с тем, что он мог уйти в любой момент, не возникало проблем — Билл постоянно покидал Сад, но он от этого не увядал, а занятия никогда не заканчивались. Вот с тем, что Билл был вспыльчив, смириться для Мэйбл было сложнее всего. В ярости тот забывал, о чем говорил, и становился похож на настоящего злобного демона — хоть судить Мэйбл могла только с его слов, в гневе он мог снести пару параллельных реальностей под корень, практически не расходуя магический потенциал. Мэйбл видела его в гневе, когда он практически в любом облике становился полностью красным, а потом всегда исчезал и возвращался измотанным, но уже не настолько агрессивным. Страшно даже подумать, чем он занимался, если так просто для него уничтожать реальности.

Мэйбл с самого начала знала, что живет в иллюзии, и что многие живут в своих иллюзиях. Билл пытался объяснить ей разницу между миром и иллюзией, но она не совсем могла понять, потому что ее иллюзия не казалась ей менее реальной и более фиктивной, чем "канонный" мир только потому, что создана она не изначальным автором. Ей нравилось думать, что из всех Билл выбрал её, потому что это доказывало, что она была особенной и интересной и до того, как потеряла память. Билл проводил с ней кучу времени и старался быть терпеливым. Учил колдовать, создавать иллюзорных животных, маленьких, но веселых, разноцветных. Она создавала порхающих бабочек, щебечущих птиц. Он говорил, что люди даже не близки по силе к демонам, и то, что она может создать, напрямую зависит от ее души. Мэйбл подначивала его, говоря, что ей не нужны комплименты, за что получала, а потом училась залечивать синяки — она знала, что не выстояла бы в настоящей битве, но все равно продолжала подтрунивать над одним из самых опасных существ мультивселенной.

Её иллюзия — однозначно ее дом, потому что дом там, где твое сердце и где твое счастье, а ее счастье было с ней всегда. Даже если не хватало чего-то, чего очень сильно хочется, или если все начинает приедаться, всегда можно было позвать Билла. От бесконечного леса не убудет, он продляется за горизонт и дальше, но появится что-то новое — так появились река, до конца которой просто невозможно дойти, с крутыми и пологими берегами, пляжами и заводями, поле, колосящееся и звенящее. Только Билл попросил ее воздержаться от городов, потому что они бы вызывали у него "плохие ассоциации". Но Мэйбл и не нужен был пустой и голый город. Картинки, показанные Биллом, пугали её. Пустые каменные глыбы с окнами, отсутствие травы. За домами не видно заката и рассвета, пусть среди них и есть красивые или необычные постройки. Люди на картинках в большинстве своем явно не выглядели счастливыми. Этот вид казался Мэйбл слишком грустным и мертвым, будто земля потеряла всю свою зелень и жизнь, и сквозь нее проросли темные здания.

На данный момент единственные обитатели этой иллюзии лениво валялись на траве Блистательного Сада, сердца этого мира, в солнечных лучах. Билл рассказывал что-то, из-за чего Мэйбл заинтересованно смотрела, а точнее, откровенно пялилась на его жестикуляцию.

— В этом мире люди живут всего семь дней, представляешь? Семь дней! Есть миры, где люди живут по двадцать семь с лишним тысяч дней, или семьдесят пять лет. Редко кто проживает дольше. Это один из корневых миров в нашей системе, многие созданы по его подобию.

О своем прошлом и будущем девочка не особо думала. Жила настоящим. К тому же она однажды во время неловкой ситуации с воспоминаниями пообещала Биллу никогда не думать о прошлом, на что он сказал, что никогда не стоит такого обещать, но она-то от своего слова не отступится! Будущее казалось таки же радостным, как и настоящее — никаким больше оно быть не могло.

Тем временем начало светать. Круг солнца прорезался сквозь ровную линию деревьев, служащую границей Сада и леса. Слух резала странная тишина. Мэйбл специально просила не выключать звук в иллюзии, но иногда природные звуки просто останавливались, например, в предрассветные минуты. Как сейчас было слышно только их Билла и её. Голоса звучали странно тихо и непривычно без эхо, будто все внезапно превратилось в плоскую картинку.

Нижний край солнца показался из-за деревьев, и диск оторвался от горизонта. Мэйбл прикрыла глаза ладошкой и попросила:

— Знаешь, мы давно не смотрели на рассвет над озером... пожалуйста?

Билл посмотрел в землю. Ему до сих пор иногда было стыдно за ту маленькую ложь, что демоны не выполняют просьб, и что он не будет искать лазеек. Хотя он и соблюдал обязательства — Мэйбл не помнила лета, была весела и обзавелась прекрасным другом, пусть и в его лице. У них был небольшой момент разборок, когда в прошлой попытке создать иллюзию Мэйбл все-таки вспомнила свое лето и семью, и в итоге Билл перестраховался и заблокировал ей память, подделав все под амнезию, когда человек помнит названия и простые факты, но не помнит своей истории и событий своей жизни. Он не знал, считается ли это хитростью, но наказания за ложь однозначно не последовало, и спустя некоторое время он успокоился окончательно.

Билл слегка щелкнул пальцами, чтобы не пугать Мэйбл внезапной сменой декораций, и пейзаж изменился. Солнце опять лишь слегка выглядывало с краю озера, ярко-алый цвет расплывался кляксой как вверх, в небе, так и в отражении. Внезапно подумалось, что видел бы кто-нибудь, как самый могущественный демон всех времен сидит на траве в облике человека, а рядом с ним, положив голову на его колени, сидит одна из тех редких существ, которые могут его уничтожить, он бы решил, что повредился разумом. Пусть он не стал убивать ее, как требовал этого Совет Демонов, но все же он выполнил основное условие: она не мешала демонам править в измерениях, и не могла завершить круг. Даже здесь Билл негласно был признан главным.

Перед самим собой он не стыдился своей слабости. Он просто спас одну девчонку, вытащив ее из захваченного им же мира, да никак не меняя судеб других. Он не смог бы сказать, что в это неправильного, но он так же сильно был уверен, что Совет не понял бы этого действия. Для них он всего лишь не смог уничтожить угрозу для своей власти. Проявил слабость. Человечность. Сам он считал, что заключается его проблема только в том, что он слишком поздно осознает, кому и что надо говорить, и к этому моменту у всех уже складывается о нем устойчивое мнение как о том, кто верит во вседозволенность.

Недавно Билл начал думать, что так и было. У него болела душа, которую он мог заглушить миллионы лет, но не смог заглушить в самый важный момент, когда он оказался столь близок к спасению собственного родного мира. И ведь не объяснишь Совету, что не хочешь безграничной власти над миром, а лишь интегрировать его под свой родной мир, но кто услышит — сразу низвергнут и сверху плюнут, потому что ты слишком слаб. Настоящий, взрослый мир слишком жесток, и он никогда не выпустит туда этот комочек наивности и искренности, который каким-то странным образом попал в его хватку, а не оказался камнем в сапоге.

Билла отвлекло тихое сопение того самого комка наивности, нарушившее тишину этого места. Мэйбл заснула прямо у него на плече, всем весом навалившись на его физическую оболочку. В конце концов, они проболтались по разным уголкам иллюзии всю ночь. Вздохнув, Билл наколдовал девочке подушку, подложив ее под голову Мэйбл вместо собственного тела, и мягкое одеяло. Укрыв её, Билл ушел на малое собрание Совета Демонов.

Конечно же, там под прикрытием всех возможных законов и правил его отчитывали за "малый объем разрушений", "растрату времени и абсолютное нежелание выполнять свои обязательства" и, конечно же, "нахождение на неподконтрольной Совету территории". Старший демон, один из советников, чье имя было навсегда заменено номером, чтобы его невозможно было опознать, даже заверил, что таким темпом с Билла снимут разрушение Земли и он будет заперт в каком-нибудь тихом мире.

Билла эта угроза только насмешила. В действительности его цель — спасение своего мира — давно потеряла актуальность. Никакая интеграция не позволит освободить плоские умы из клетки, они так и останутся рабами самих себя, это Билл осознал четко, как никогда, сравнивая себя с теми, с кем он вырос. Он сохранял мир-иллюзию Мэйбл и как запасной вариант на случай, если это все же состоится, потому что он слышал подобное в свой адрес далеко не в первый раз, и никто до сих пор ничего не сделал.

Напевая какую-то земную песенку с неразборчивым текстом, услышанную по радио, Билл вернулся к своей "подопечной". Та ещё спала, и Билл решил отдохнуть в одиночестве. В первый раз за полсотни лет, у него наконец появилось место для расслабления, которой действительно оказалось ему дорого. Он растянулся на траве, принимая человеческий облик, который был хоть и не самым удобным, но более благовидным, к тому же он хорошо взаимодействовал с иллюзией, созданной именно для человека.

Раз предыдущая цель теряла свою ценность, ему срочно нужно было пересмотреть приоритеты. И найти в них достойное место не только для сохранения работы, но и для одной маленькой и легковерной девочки.

Проснувшись и с трудом преодолев желание закутаться посильнее в одеяло и продолжить спать, Мэйбл потянулась и попыталась сориентироваться, где она находится. Пробуждение в неизвестном месте не было для нее особо необычным, но зато она сразу отметила отсутствие Билла рядом с собой. Кажется, она засыпала рядом с ним? Мэйбл привыкла засыпать в одном месте, а просыпаться в другом, да и, как всегда, не запомнила особо, где и на чем закончился ее предыдущий день. Порывшись в карманах и отыскав подаренную Биллом карту местности, она поняла, что Билл находится на озере. При этом буквально, его точка располагалась на поверхности озера, что натолкнуло Мэйбл на мысль, что он плавал или парил над ним.

Учитывая нелинейное пространство иллюзии, добираться до озера можно бы было часами, если не знать тайных троп. Для того, чтобы сократить путь до считанных секунд, достаточно было несколько раз обернуться вокруг себя и сделать шаг вперед — вероятно, Мэйбл прочла что-то подобное в какой-то детской книге в прошлой жизни, но такая идея настолько запала в душу, что она настояла на именно таком способе путешествия.

Билл, вопреки ожиданиям, не плыл и не летал — он просто задумчиво стоял на водной глади. Легкие волны заливали его ботинки, но любому бы показалось, что ему там вполне комфортно, но Мэйбл видела еле заметные движения его рук. Он сам держал себя на воде, очевидно, у него были причины постоянно вкладывать небольшой, но устойчивый поток магии в это действие.

Мэйбл набрала полные легкие воздуха и изо всех сил окликнула Билла несколько раз. Тот обернулся и махнул рукой, потеряв концентрацию. Его лодыжки чуть ушли под воду, но он всё ещё стоял. Билл расфокусировал взгляд, что-то сделал и пошел по волнам, которые услужливо подплывали под его ноги, направляясь к Мэйбл.

Издалека, да еще и против солнца, Мэйбл увидела только силуэт, но вблизи Билл выглядел более чем странно. Обычно золотого цвета волосы сейчас были черными, что обычно означало, что он крайне не волнуется о своей внешности. Однако на нем был надет длинный лиловый фрак, черные штаны и тапочки. Небольшая синяя шляпка кренилась на бок, норовя упасть, но не падала. Выглядело, будто он просто слепил образ из того, что нашлось в памяти, но костюм был действительно ухоженным, а цвета относительно сочетались. Возможно, для какого-то дела ему понадобился такой эксцентричный облик.

— Хэй, доброе утро... Не отвечай, — Билл махнул рукой, воспользовавшись стоп-жестом, который означал, что он сейчас скажет что-то важное. — Мэйбл, я, наверное, должен тебя предупредить. Меня не будет дня три, если не больше. Я потерял много времени, и у меня, хм… Проблемка в измерении 36, апостроф, обратный слэш. Я с ней относительно быстро справлюсь, но тебе придется побыть одной из-за несовпадения времени с этим миром. Ты справишься или мне позаботиться о том,

— Да. Ты вправе идти куда захочешь, не спрашивая меня, как и всегда. Это же просто будет немного дольше, так?

— Все так, но… Просто ты в первый раз останешься одна на такой длительный период времени, и я постараюсь освободиться как можно скорее, чтобы не оставлять тебя тут и не волноваться.

Мэйбл улыбнулась, будто ей только что рассказали хорошую шутку.

— Хорошо. Только не иди к людям в этой одежде, пожалуйста. Я их вкусов не знаю, но думаю, им не понравится. Ты выглядишь, как мафиози, который выпал из окна прямо в тапочках.

— Им и не должно нравиться. Да и я не вижу в этом особого смысла — у меня там локализованный образ треугольника, и не стоит шокировать всех, заявившись в настолько мирном виде.

Мэйбл приподнялась на цыпочки, обнимая своего друга на прощание. Билл аккуратно приобнял ее в ответ, после отстранился повернулся, открыл портал и исчез. Это было несложно для него, он делал это каждый день, один шаг и он уже далеко отсюда.

* * *

Три чертовых дня! Мэйбл, конечно, не грустила, потому что подобная отлучка была не настолько уж странной, скорее непривычной. В этом мире ощущение времени было нелинейным, но, скорее всего, Билл назвал время относительно ее восприятия. Мэйбл знала, что в других мирах время течёт по-другому, но не знала, кто ей сказал. Но, так как тут бывал лишь Билл, вопрос отпадал сам собой. Кажется, это было только что, совсем недавно, возможно, перед сном? Память совсем подводит.

Первый день был на исходе, если считать первым днем цикл дня и ночи, а не сутки по времени. Мэйбл бегала по лугу, сдувая с одуванчиков шапочки. Их семена стремились к небу, ввысь, к заходящему солнцу, от которого резало глаза. Когда стемнело и опустились сумерки, стало тоскливо. Мейбл принялась мановением руки создавать бабочек, но те осыпались почти сразу, ведь Мэйбл была намного слабее ее сожителя. С другой стороны, ей не приходилось постоянно срываться на работу бех объяснений, а потом неловко хмуриться и избегать прямых ответов. Билл всегда уклонялся от расспросов его работе, и Мэйбл подозревала, что делал он это, слегка затуманивая голову, иначе как она может уже в сотый раз решить не добиваться своего и оставить это на попозже?

Мэйбл ведь не дура — она видела, что Билл возвращается с работы расстроенным, усталым, опустошенным, и возвращается в колею не сразу, порываясь претворять каждую случайно ляпнутую фразу в реальность, как будто заново адаптируется к тому, что никому ничего от него не нужно.

О том же думал и Билл. С одной стороны, перед ним лежал город, люди из которого уже разбежались, и это уже было неплохим стартом. В пустом городе работать было намного легче, потому что не перед кем показывать свой уникальный имидж, просто разобрался быстро и оперативно и все. На откуп своей совести он звал это очисткой под новый, лучший мир, свой мир. Но вот голос разума говорил, что это не так, и что он должен это прекратить, насколько бы это ни было необходимо.

Ему надо было закончить как можно раньше. Ведь его ждала Мэйбл. Звезда. Ему довольно долго пришлось отвыкать называть ее по кличке, опасаясь ненароком зацепить прошлое девочки. Он знал о пророчестве и ее мифической роли в нем задолго до того, как ей было дано имя, и прошлое не собиралось отпускать его так просто.

Веками он менял судьбы, направляя миры в нужное русло для безопасности большего числа. И вот — теперь надо уничтожить этот мир, чтобы спасти собственный. Чужое или свое? Практически равноценный, но такой болезненный выбор. Что из этого будет меньшим злом? Мир всегда был несправедлив, и с этим ничего не поделать.

Билл никогда не стремился к разрушению. Он ненавидел глупость тех, кто в своем стремлении к власти это разрушение сеял. Множество пророчеств и возможность предвидеть ключевые события довольно сильно помогала ему делать выборы, которые было сложно рассматривать с этической точки зрения. Поддержание репутации также требовало некоторых жертв, мизерных в космических масштабах, да что там в космических — даже в масштабах войн, которые люди постоянно устраивают сами. Работа поддерживания равновесия длилась тысячи лет. Но тут… Он сам не знал, что помешало ему продолжать спокойно жить.

Зачем было столько хранить этот мир наравне с другими, если ему было написано распасться задолго до того, как он достигнет своего закономерного конца? Почему его мир должен страдать из-за чужой некомпетентности, а условием стоит благополучие намного более проработанного и более важного мира? Разве нет другого выхода, например, разделить исходящую энергию на оба?

Похоже, фокус с Мэйбл был даже не столько последним шансом для забавного человека, сколько внутренним бунтом, возможностью потешить самолюбие — что бы ни случилось, я все же действую не так, как предписано! С другой стороны, если Совет раскроет его обман... Он всего лишь демон второй степени. Выше, над ним, есть еще первая и высшая, а также, возможно, свое теневое руководство, которое решает все за него. И вердикт их будет однозначным — демон должен использовать свою власть, чтобы выполнять приказы, в основном компенсируя поток создающей силы своей разрушительной энергией. И в контракт не входят пункты "спасать маленьких девочек без каких-либо на то указаний", "создавать уникальные миры ради собственного веселья" или "уходить в загул на большую часть свободного времени".

Не в силах принять решение, Билл быстро проглядел ближайшие возможные события и неохотно принялся за работу.

Часы, отбивавшие абсолютно хаотично идущее время, вразнобой звонили с разных стен. В некрупном кабинете сидели пять персон, которых было довольно сложно опознать из-за искажений любого восприятия, и только истинный демон по ореолу окутывавшей их силы мог сходу определить род и уровень силы присутствовавших. Сидевшая за кафедрой прямо рядом с пустующим креслом из черепов фигура, медленно осмотрела присутствовавших взглядом, оценивающим магический потенциал, остановилась на предпоследнем и заговорила с ним.

— Итак. Вы — демон, степень силы — вторая, Простая форма — правильный треугольник, Истинное Имя — Билл. Верно?

— Да. Позвольте мне объясниться… — Билл смялся под суровым взглядом демонессы. Она являлась одной из высших в иерархии, советницей самого Великого Судии и Главы Совета, чье имя, по слухам, могло при произнесении навлечь беду на всех, услышавших его.

— Извините, но я Вам не позволю. Вы абсолютно некомпетентны и я не понимаю, почему Вы до сих пор не вылетели отсюда. Вы абсолютно не укладываетесь в сроки! Вы должны были уничтожить мир, отданный в Ваше распоряжение, день назад, это было выгодно и вам, и нам! Мы могли терпеть, пока вы действовали хоть как-то, пока тратили тысячелетия на органичное слияние с миром, пока использовали Мир Кошмаров как прикрытие... Но теперь! Что такое страшное случилось, что даже малая часть энергии от распада мира до сих пор не уловлена нами, хотя у вас уже существует материальная форма? А я вам скажу, как! Потому что мир абсолютно цел! И как это понимать?

— Я… не… сначала был барьер... Дайте мне ещё немного времени, — Билл продолжал находиться под давящим действием Слова Старшего Демона, и его решимость быстро увядала.

— Вы повторяете это снова и снова. Хватит. Измерение 36', «Мир без волшебства», отклонение от стандарта 36 менее 5 процентов, переходит во владение другого демона. Отныне им занимается Саох.

Со своего места поднялся довольно плотно сложенный мужчина. Интересно было бы узнать, почему Саох находится здесь в таком обличье, и для чего так упорно не дает искажениям преобразовать его материальную проекцию во что-то другое, но задавать такие вопросы было просто неприлично.

— Саох, демон беспорядка. Третья степень силы, Простая форма — правильный семнадцатиугольник?

— Да, Ваше Пресильнейшество.

— Вы согласны принять под свою опеку мир 36' и хранить его, пока требуется?

— Согласен, рад подчиняться и поклоняться только Совету и никому низшему, всегда готов.

— Уничтожить по первой просьбе Совета?

— Моя верность в любом приказании принадлежит Совету.

— Ваши ответы приняты, проформа соблюдена. Билл Сайфер, с Вас снята должность хранителя вышеуказанного мира, вы отмечены, как несправившийся. За вами более не закреплено никаких должностей. Отныне вы неугодны Совету, ваше присутствие здесь нежелательно. Вы можете уйти в подконтрольную Вам иллюзию, которая Вам нравится, сохраняя все усиления, знания и ресурсы, предоставленные советом, либо потерять их, включая статус демона, но не изначальные способности, и вернуться в свой изначальный мир.

— Я нижайше прошу Совет позволить мне остаться в иллюзии под регистрационным номером 145#~|, в которой на данный момент не проживает ни одного демона, Хранителя, Стража или иного существа, способного сподвигнуть меня на нарушение Клятвы Совету.

— Прошение принято. Вы будете направлены на постоянное проживание в иллюзию «чертовы проформы ну зачем не забудь сменить название».

Билл, соблюдая проформу, склонился к земле, едва касаясь руками камней пола, пропитанных кровью и магией неверных. Ассистентка главы совета в ответ лишь небрежно взмахнула рукой, вокруг Билла закружился поток хаотичности пространства, и через неопределенное время он уже находился в единственном измерении, в которое его могли забросить столь экстравагантным методом.

«Мэйбл…» — распространил телепатический зов, который можно было услышать во всей иллюзии, Билл.

Мэйбл, судя по ее дезориентированности в пространстве, воспользовавшаяся коротким путем, вывалилась прямо из-за какого-то дерева, упала в куст и сквозь одышку затараторила:

— Билл! Привет! Ты вернулся! Надо же, я как раз совсем недавно начала по тебе скучать, ты представляешь? Как прошли твои дела? Погоди, наверное, это не правильно… как твои дела? Ты останешься здесь на ночь или больше? Надолго?

Демон вздохнул, слегка печально улыбнулся и ответил только на последний вопрос:

— Наверное, навсегда…

— Смотри, вот там, звезда упала!

Билл, хоть и знал, что произойдет, заранее, все равно проследил за пальцем девочки. Метеорит горел несколько мгновений прежде, чем пропасть, но их было достаточно. Миг счастья и света, чтобы быть навсегда уничтоженным, прямо как ее сородичи в реальности. Из-за какой-то глупой сентиментальности Билл по-прежнему называл их падающими звездами, свыкнувшись с тем, что упоминание последних более никак не зацепляет памяти Мэйбл. Она с радостью призналась, что и не хочет ничего вспоминать, и сама прячет эти воспоминания в темные чуланы своей памяти. Билл в отместку принес ей полное собрание некоего Дугласа Адамса, конечно же, тщательно и практически вручную отцензурированное. Несколько недель она увлеченно читала про иные планеты, после чего загорелась любовью к небу.

Билл усилием воли не дал себе провалиться в подсознания и вернулся в реальность, где Мэйбл все еще смеялась. Для нее вечное счастье царило в этом мире. Билл и сам слегка проникся заразительным оптимизмом этой девчонки, стараясь подавить в себе излишний скептицизм. Прошлому нужно оставаться в прошлом, не так ли? Особенно обращая внимание на то, что пророчество так и не было исполнено — полный текст, не поддавшийся расшифровке даже Стэнфордом, был бы он... счастлив там, где он находится сейчас, включал в себя "вырастание ели" и "падение звезды", чего не случилось в силу абсолютно внезапного решения Билла.

Когда-то, да, он хотел просто устранить угрозу в виде пророчества и даже готов был попытаться. Когда-то, когда он еще верил в "карающую руку судьбы". Вторая, на этот раз полностью легальная, сделка с Мэйбл была просто находкой для него — ну как же, шанс одним махом уничтожить потенциального врага, источник помех и любой шанс на исполнения пророчества — звучало слегка слишком просто, чтобы быть правдой. Потом Билл проделывал этот фокус еще несколько раз лишь потому, что боялся, что другие демоны узнают о том, насколько глубокие законы сущего нарушает его действие — мешать исполнению пророчеств, придумал тоже. И вот лишь теперь, когда он уже был изгнан, Билл все равно не смог ничего с собой поделать. Он безнадежно привык к навязчивому присутствию Мэйбл. Он уже не представлял себя без Мэйбл, потому как до этого он жил лишь выбранной от безнадежности целью — спасти родной, никому не нужный, ограниченный, загнивающий мирок, не просивший спасение и не готовый ни перед кем преклониться в мольбе о помощи, но все же свой. Теперь же — у него появилось что-то, о чем он мог позаботиться, и его усилия в кои-то веки не упирались в бесконечное "Спасибо, конечно, но иди-ка ты подальше и не лезь, сами справимся как-то", а в настоящую, искреннюю благодарность и привязанность, а также желание ответной заботы — упоительный микс для демона кошмаров, восприимчивого к эмоциональным всплескам. А Мэйбл даже не могла защитить себя в его отсутствие, да и не знала, от кого ей нужно защищаться.

Мысли перескочили на другую, не менее неприятную тему. Обучение Мэйбл нельзя было откладывать далее — он получал сигналы. Во-первых, Совет настойчиво пытался навязать соглядатая миру, не собираясь, как и обещал, прерывать все контакты с "отступником". Мэйбл, выслушав все это, сказала, что "ты же демон, а не хухры-мухры", но суть речи так и не ухватила — а пытался Билл объяснить ей, что их каждый шаг пытаются по какой-то причине контролировать. Тем временем все, чему он усил Мэйбл, носило абсолютно бытовой характер — как перемещения по уже проторенным дорогам Эфира, да и то не выходя в иные миры, да и те пришлось защитить от ее любопытства глупыми ритуалами, благо, предложила их она сама, или как чтение руками, которое он случайно ей продемонстрировал. Но разве умение насылать бабочки спасет от гнева какого-нибудь якобы случайно заблудшего демона, если он все-таки окажется здесь, несмотря на все препирательства, а также внешнюю защиту? У Билл, не успевшего толком все обдумать, сорвалось с языка:

— Может, хочешь начать учиться магии? Не той, что раньше, настоящей?

Мэйбл обернулась и оценивающе взглянула на Билла, что, по его мнению, никак не сочеталось с искренней улыбкой. В её глазах также мелькнуло удивление, и демон даже знал, почему: для начала, Билл никогда не использовал слово «магия». Колдовство, волшба, способности — да. Чудом вышеперечисленное не было, ведь «чудо» повторялись каждые десять минут, а слово магия обычно подразумевало существование какого-то мага, выполняющего эти действия. Когда оказалось, что для демона ближайшим по звучанию заменителем была демоника или клятая демагогия, он Еще стоило упоминания то, что в понимании Мэйбл явно осталась закладка о том, что магия — это полёты на фамильярах, кидание друг в друга огнем, зельеварение и гонки на драконах. Просто это очевидным образом было одним из глубоких ментальных следов от интересов прошлого. Наконец выражение лица девочки изменилось — Билл не сомневался, что бурную мысленную деятельность она все это время только симулировала, но попытку не выдать порывистость учел.

— Однозначно да. Я всегда хотела уметь делать, как ты.

— Ну, как у меня, у тебя не получится никогда. Я рожденный демон, поэтому у меня множество врожденных способностей. Даже учитывая, что без уроков и постоянных упражнений они бы угасли, но тому, у кого нет изначальной склонности к магии уроки не дадут зайти дальше определенного уровня, намного более низкого, чем у меня.

— Таак, ясно, это должно было меня переубедить. Ну, и когда начнем?

Билл одобрительно улыбнулся. Хотя Мэйбл и была лишена памяти и обучена многому заново, но было очевидно, что по характеру она — та же Мэйбл, что и раньше.

— Давай начнем прямо сегодня, после рассвета. — Билл решил, что проблемы надо рубить с плеча, пока он не опомнился и не отказал ей.

Мэйбл отвернулась, посмотрела на падающие звезды и, не оборачиваясь, кивнула. Не хотелось даже и думать о возможности подняться с травы раньше восхода. Мысли Мэйбл были заполнены всякими девчачьими глупостями про звезды, полную Луну, которую, честно говоря, неверно было так называть, потому что это был лишь узнаваемый, но от этого не менее плоский образ, а не спутник какой-либо планеты — этого сложно бы было добиться при бесконечном мире. Билл для нее был какой-то опорой, тем, кто всегда был рядом, чтобы помочь, и она не сомневалась, что он ведет ее жизнь в правильном направлении.

Билл, вслух обдумывавший методы обучения, был бесстыдно прерван соображениями по этому поводу Мэйбл, из-за чего мыслительный процесс затянулся.

Рассвет, и говорить нечего, был прекрасен, как и все предыдущие, и совершенно на них непохож. Небо окрасилось в золотые, нереальные тона. Красное солнце ещё не грело, но уже алой кровью озаряло траву. Первый луч скользнул по лицам лениво развалившихся разумных обитателей мира.

Билл повернулся к Мэйбл лицом, шепнул: «Пора вставать», потянулся, хрустнув костяшками для эффектности, и медленно поднялся на ноги. Девочка машинально повторила его движения, заставив демона усмехнуться.

Билл мгновенно переместил свою новоиспеченную ученицу на вершину скалы у моря. Как они решили в ходе вялотекущей ночной дискуссии, ровное плато над океаном подходило как площадка для занятий, но все же было огорожено несуразно и нелогично расположенной вдоль края обрыва веревкой для безопасности. Плато было абсолютно пустым, и лишь примерно посередине валялся правильной формы камень — Билл не заморачивался с его эстетичностью и просто создал самую простую форму, которая пришла ему в голову — полушар.

— Я не учитель, и я практически уверен, что начинать надо с теории, но я просто не могу ее объяснять, так как сам абсолютно ей не интересовался, уж прости. Так что пойдем по практике, и потом я подготовлю теорию, достав ее откуда-нибудь. Так что вот задание: ты должна переместить этот камень. Научишься этому — сможешь поднимать практически любой предмет менее, чем своего веса. Про способность его нести или двигать я бы не был так уверен, но мелкие предметы явно будут поддаваться с легкостью.

Девочка в упор посмотрела на камень. Билл вздохнул. Некоторые казавшиеся ему элементарными вещи были искорежены человеческой культурой. Урок будет долгим.

— Подними прямую руку. Нет, не надо дергать ей, будто ты хочешь что-то швырнуть. Ты же не хочешь, чтобы камень упал тебе или кому-то еще на голову? Тогда опусти руку чуть пониже и веди ее плавно.

Он бережно взял руку Мэйбл и поправил. Затем повернул кисть чуть вбок. Присмотрелся и решил, что чистый телекинез все же слишком сложен.

— Хм, наверное, камень будет достаточно мал, чтобы начать с детского упражнения. Оно называется искажение восприятия. Представь, что держишь камень в руке. Пока не думай о том, что ты колдуешь, просто представь, что камень по-настоящему лежит в твоей ладони, почувствуй его вес, его холод.

Было отчетливо видно, что задание из разряда "Не думать о белой обезьяне" оказалось практически невыполнимым. Мэйбл несколько раз закрыла глаза, поморщившись, после чего тихонько сдвинула руку влево. Камень дернулся несинхронно с рукой, и от земли не оторвался ни на дюйм.

— Ты не расслаблена, ты пытаешься представить, как ты бы чувствовала себя сейчас, если бы камень лежал в твоей руке. Не думай ни о чем — ни о соленом ветре, ни о солнце, ни о моем голосе. Только о камне. Почувствуй его местонахождение, как будто ты уже дотянулась до него и можешь сдвинуть, твоя рука — прямо там, или камень — тут, не важно, ты чувствуешь его, ты можешь его сдвинуть.

Мэйбл опять в упор посмотрела на камень, стараясь рассмотреть его детали. Опустошение головы никогда не было ее коньком, но она вовсю старалась сконцентрироваться на цели. Легкое покалывание и пьянящее тепло заструилось от пальцев к голове. Девочка от удивления и внезапности сморгнула, но странное чувство, к счастью, не пропало. Она двинула задрожавшей почему-то рукой.

Мэйбл немного испугалась, когда камень послушался. Он сначала последовал за рукой, но почти сразу же отправился в свободный полет, перестав как-либо управляться. Мэйбл от испуга и напряжения в мышцах тряхнула ладонь, и камень раскрошился, пылью осев на плато. Билл ободряюще сжал ее плечо.

— Ты молодец, ты справилась удивительно быстро.

Мэйбл взглянула на друга. Тот действительно выглядел слегка впечатленным.

Ещё примерно с час Мэйбл двигала создаваемые Биллом камни в разные стороны, пока Билл не счел результат удовлетворительным, а мышцы не заполнились кислотой, и они оба остались довольны уроком даже несмотря на то, что она постоянно с непривычки раскалывала их. В итоге Мэйбл поняла, насколько ей плохо, только опустившись на землю. Руки дрожали сильнее, чем пока она из держала, в голове мысли метались, не находя завершения, а сердце отдавало болью каждый раз, когда она пыталась полностью вдохнуть или выдохнуть.

— Ч-что со мной? — На заинтересованный взгляд товарища она ответила, — я чувствую себя нехорошо, у меня трясутся и подкашиваются ноги, и руки, и голова болит…

Билл слегка выдохнул. А он-то испугался.

— Спокойно, не волнуйся. Это просто усталость. Ты раньше не колдовала, и такое давление с непривычки вытянуло из тебя не только магический, но и энергетический потенциал. Со временем учишься это контролировать, хотя тебе стоило сказать об этом раньше. После неплохого сна все пройдет.

Мэйбл восприняла последнюю фразу как указание к действию, легла прямо на камни и сразу же уснула тяжелым, неспокойным сном, продолжая вздрагивать. Билл бережно сжал ее руку и перенёс назад, на их извечный луг, на котором они.

Темнело, абстрактно определенный день кончился, а Мэйбл все еще спала. Билл скользнул по ней ментальной диагностикой и собрал себе часть негатива, образующегося во сне. Сны были не лучшим пропитанием, даже не смотря на статус демона кошмаров, но ему уже приходилось довольно долго протягивать только на них. На темнеющем небе проявлялась начавшая убывать луна, но Билл смотрел на море, свесив ноги с покрытого каменным крошевом утеса, на который он предпочел вернуться. Слишком уж легко у девочки все выходило. Он не спешил радовать или расстраивать Мэйбл такими известиями, но способность настолько легко отрешаться могла говорить только об очень неприятном опыте, который Мэйбл хотела проигнорировать. Билл хотел бы списать все на то, что в этой иллюзии так спокойно, что легко забыть обо всем происходящем, но он сам добивался этого путем нескольких медитативных заходов в абсолютной пустоте. Конечно, Билла по уровню силы ей не догнать, но по скорости реакции она может вполне обойти своего учителя.

С такими мыслями демон все же перешел на луг, лег рядом с девочкой и, закрыв глаза, погрузился в глубокий транс, позволяя телу регенерировать истраченную энергию, а разуму — спокойно разбираться с тревогами дня.

Мир уснул вместе с последним его обитателем. Остановились в полете птицы, застыли в воздухе у моря брызги воды, дожидаясь пробуждения тех, для кого они существовали, чтобы они не пропустили ни одного мгновения происходящего.

Размеренным шагом шли дни, перетекая один в другой, и потихоньку превращаясь в рутину. Билл каждый день учил Мэйбл управлять магией, стараясь следить, чтобы в своих упертости и нежелании жаловаться на что-либо она не выматывала себя до предела, как в первый раз. Она достигала определённых успехов, постепенно улучшая навыки. Кроме необычной, но не уникальной, как выяснилось, способности абстрагироваться от окружающей действительности, и не менее сильной склонности к магии, требующей эмоциональных всплесков, Мэйбл больше ничем не сверкала.

Хотя потребности во сне в этом мире не было, но демону приходилось постоянно укладывать Мэйбл спать, что могло начать превращаться в пытку, если ей не хотелось, хоть Билл и запрещал себе возмущаться по этому поводу. Ну как объяснить ей, почему надо спать, когда она не устала? Ей может понадобиться уйти в другой мир, где надо спать? Глупо. Старая Мэйбл, может, и поверила бы, но его личная сожительница и ученица — нет. А объяснять тонкие материи сплетения реальностей сна и существования Биллу не хотелось, поэтому как минимум семичасовой ежедневный сон стал обеспечиваться в приказном порядке.

Бесконечно встречать рассвет и провожать закат начинало надоедать. Пейзажи все еще не повторялись, но уже начали проявляться единые мотивы, разнообразие уже было намного менее уникальным. Даже Мэйбл соглашалась с тем, что этим заниматься больше нельзя, хоть и не могла понять, чем еще можно заниматься. Они перепробовали многое: плавать в море, ездить на велосипедах, карабкаться на горы, спать в палатках. Но в этой безмятежности им по-прежнему нужна была встряска.

Однажды после особо напряженного урока по преобразованию живой древесины в неживую порядком подуставшая Мэйбл спросила:

— Эм... — она дернулась, будто ей было неловко говорить о чем-то. Билл насторожился. — Ты рассказывал мне о зиме и о снеге. Почему я не могу создать снег?

— Тут тепло. Снег тает прямо в воздухе.

Девочка энергично кивнула, стряхивая забившиеся в свитер щепки. Демон успокоил расшалившиеся нервы и задумался, не совсем над внезапным заявлением Мэйбл, а скорее над начавшей формироваться идее. Невероятно простое и изящное средство от скуки — почему бы не устроить зимние каникулы?

Этот вопрос Билл и задал девочке.

— А что? Это просто отличная идея! Билл, ты мой любимый демон, особенно учитывая, что я знаю только тебя! Стоит представить, сколько новых дел у нас появится! Я наконец смогу создавать снег! Мы сможем делать то, что делают обычные люди! Например… а... что обычно делают зимой? — Мэйбл опять выглядела смущенной. Она спрятала руки под свитер и слегка покраснела, всем своим видом показывая, что уже сожалеет о выданной тираде.

Билл потер виски. Он не интересовался особо человеческой культурой, но, очевидно, память его подруги по этому вопросу не относилась к понятийному аппарату и канула в Лету, так что придется просвещать своими силами.

— Ну там, обычно дети играют в снежки… Лепят снеговиков… Пьют горячий какао, свернувшись под пледом... Празднуют Рождество, а потом и Новый Год…

— Тогда... — Мэйбл продемонстрировала очередной "тяжелый мыслительный процесс" тычка пальцем в небо, — будем играть в снежки! А как это делают?

Билл принялся рассказывать ей все, что мог вспомнить — о зиме, снеге, санках, коньках, пресловутой игре в снежки, постепенно проникаясь энтузиазмом вместе с заметно приободрившейся, а не просто спонтанно-радостной Мэйбл, которая под конец разве что не устроила дождь из конфетти.

— Надо детально составить план, что нам надо сделать. — Билл в своей уверенности был непреклонен, не собираясь повторять ошибку с неподготовленной теорией.

Рассудительный демон начал записывать все, что требовалось для нормального существования в холодном климате, при этом записывая объекты абсолютно абстрактным образом — от конкретно "Перчатки, минимум две пары" до "Теплая одежда", от "Сухие ветки для костра" до "Домик с камином". Мэйбл радовалась каждой прибавке к списку, абсолютно не замечая в этом ничего странного — ее мышление было таким же абстрактным. Этот азарт также занял некоторое время, и Билл вытягивал из передышки все, что мог, опасаясь разочароваться в своей идее.

Тянуть дальше было некуда. Список был заполнен, Мэйбл даже выучила все про зиму наизусть.

Пара взмахнула руками, Билл, как любой уважающий себя демон, правой, а Мэйбл внаглую, не понимая, что наносит тем самым оскорбление самому Верховному Судие демонов — левой, но это все равно оставалось незамеченным — участие Мэйбл требовалось скорее для того, чтобы она не почувствовала себя оставленной в стороне. Сначала могло показаться, что ничего не происходит, но потом отчетливо стало подмораживать, а ускоренные процессы заставили деревья сбросить листья и оказаться покрытыми снегом.

Когда Билл остановил преобразование и ускорение времени, перед девочкой и демоном лежала заснеженная равнина. Из-за того, что остановка произошла ночью довольно ясного дня, ярко мерцали звезды. Редко кое-где росли ели и сосны, припорошенные снегом, сверкавшим, подобно звездам, почему-то оказавшимся на земле. Образовывался иней, покрывавший все вокруг, из-за чего слегка посверкивала и Мэйбл, и одежда Билла, и даже воздух.

Ещё пара заранее спланированных действий, и перед Мэйбл и Биллом лежит уютный кирпично-деревянный домик с крышей из соломы — прямо как на картинке с новогодней открытки, которая чем-то запала Мэйбл в душу. Сквозь окна мягким рыжим светом виднелся огонь камина.

— Давай войдем? Пожалуйста, поскорее, давай! — Мэйбл потащила демона в дом. Снег заскрипел под ногами, вызывая новую волну восторга — Мэйбл не слышала таких звуков. А если и знала, то не помнила, но это она уже давно перестала учитывать.

В домике было довольно уютно — одна двуспальная кровать, что не смутило ни девочку, ни демона, привыкших засыпать вместе, пара не очень мягких, но приятных на ощупь кресел, столик с канделябром, в котором было три зажженных свечи, такой же канделябр на камине, прикроватная тумбочка, на которой стоял телевизор — без антенны, но с кассетным проигрывателем. Сами кассеты хранились в тумбочке и были позаимствованы из разрушенных домов, к которым у Билла были свои трудно отслеживаемые пути, неделями ранее. Жестковатый ковер, деревянный поскрипывающий пол, переходящий в каменный у камина, развешенные повсюду картины природы — все это в совокупности составляло неповторимую романтику уединенных домов, и одновременно с этим дарило Мэйбл ощущение, которое она не смогла забыть даже с потерей памяти. В этом месте, где она никогда не бывала, она наконец-то была дома.

В соседней комнате внезапно обнаружилась уборная с двумя полными комплектами средств гигиены и большим запасом полотенец. Точнее, для демона это сюрпризом не было, в конце концов, это он ходил искать то место, откуда снята фотография, и все преобразования делал сам. А вот Мэйбл была очень даже впечатлена. Несколько вещей она увидела в первый раз — например, мыло вызвало у нее непреодолимое удивление: как это нельзя есть что-то, что так вкусно пахнет?..

Они некоторое время погрелись у камина, так как Билл не мог отказать Мэйбл в настолько детской просьбе. Мэйбл сидела на подлокотнике, уместив голову на плече читавшего Билла, пока внезапно не дернулась и не сорвалась с места, рванув к окну.

— Смотри! Снег идет!

И правда. Крупные клочья снега, похожие на вату, кружились медленно, словно желая не падать, а зависнуть в воздухе.

Не дожидаясь реакции Билла, Мэйбл выбежала из хижины. Крупинки снега оставались в её волосах, а Биллу пришлось быстро наколдовать себе и подруге по шапке и пальто — он, хоть и демон, но не врач — без силы заключать истинные сделки, под бесконечной слежкой как изгнанный демон, легально он мог сделать немногим больше Мэйбл, когда она закончит учебу, а к нелегальному... ну, лучше к этому не обращаться вовсе. Он перевел на шумно и радостно дышавшую девочку взгляд, для чего ему пришлось перестать смотреть в небо, полное искрящихся снежинок и звезд.

Открытая и по-детски наивная улыбка озаряла лицо Мэйбл. Она жадно вдыхала носом морозный воздух. Ее щеки раскраснелись от бега и мороза. Волосы, выбиваясь из-под наспех и поэтому криво наколдованной шапки, обрамляли загорелое лицо девочки, казавшееся особенно темным на фоне снега.

Сердце Билла пропустило удар. Он смотрел прямо на Мэйбл, когда она обернулась и что-то сказала, но он уже ее не слышал. Он сделал шаг вперед, затем еще один и еще, пока не достиг цели.

Руки Мэйбл были горячими, несмотря на морозную погоду. Он взялся за одну, затем за вторую, потом, похоже, ответил что-то глупое на ранее заданный вопрос, вызвав недоуменный взгляд Мэйбл. Девочка заглянула ему в глаза, что-то повторяя с глупой улыбкой на лице, крепко сжала его ледяные руки, потом отпустила, разрывая чудесное и теплое касание и и обняла.

Билл, не пытаясь освободиться из захвата слегка зарылся носом в её слегка кудрявые каштановые волосы. Нет, они были не каштановыми, а темно русыми, внезапно осознал он. Волосы отчетливо пахли морозом, ромашками, воском и ещё чем-то… домашним...

В глазах Мэйбл отчетливо читалось то же самое чувство — доверие, открытость и бессмысленная уверенность в том, что дальше будет только лучше. Поэтому Билл прижался к ней сильнее и абсолютно невинно поцеловал в щеку. Мэйбл, улыбаясь уже так, что у нее было видно все зубы, подставила щеку для еще одного поцелуя, но Билл, стараясь не растерять внезапно появившуюся и уже убегавшую решимость, переадресовал поцелуй прямо в губы.

Мэйбл вытянулась навстречу, но абсолютно невинный поцелуй в губы таким и остался. Билл взял Мэйбл за талию, приподнял и закружил, пока та радостно визжала. Потом поставил на землю и смахнул снежинки с её щеки. Он не мог подобрать никаких слов, которые могли бы описать хоть каплю его чувств. Но ни ему, ни Мэйбл слова и не требовались — оказалось, все было понято уже давным-давно.

Среди непознанного в иллюзиях были такие загадки, как привязанность, дружба, любовь. Почему те, у кого так мало общего, внезапно начинают тянуться друг к другу? Это судьба? Или им просто нужен свой дом, что-то свое, личное, но что в то же время можно разделить с кем-то другим, кто поймет?

Так думал Билл. Мэйбл так не думала — она просто не задавалась такими высокими материями. Она просто старалась прижаться к Биллу как можно крепче, чтобы этот момент не прекращался как можно дольше.

В какой-то момент, казалось, вечность спустя, Билл отошел и резко нагнулся к земле. Мэйбл беспокойно взглянула на него, недоумевая, что случилось.

Ответ, быстрый и очевидный, последовал в виде снежка в лицо. Демон некуртуазно заржал, глядя на налипшие на воротник свитера комья снега.

— Ах, так? — Мэйбл быстро схватила немного снега и кинула его в ответ. Завязалась локальная война, в которой не могло быть проигравших или победивших — только развеселившиеся и усталые, ввалившиеся в дом, засыпанные снегом, или попросту— счастливые.

Мягкий свет луны серебром падал на снег и крышу небольшого домика, в котором Билл упорно вытряхивал снег из-за шиворота Мэйбл, который однозначно попал туда потому, что она упала в сугроб, и что, что его там было много из-за игры в снежки?

Еще одна, пусть и не основная, нить бытия распуталась счастливо.

Несмотря на все, что может готовить судьба, было ясно одно.

Теперь все будет хорошо.