Кошмар папаши Люциуса (джен)

Министерство, стоящее на страже неразглашения секретов магического мира, с некоторых пор стало главным нарушителем своих законов. Стоило практически любому служащему Министерства появиться в оживленном маггловском месте: в магазине, на площади, на вокзале, — как ему или ей тут же приходила в голову мысль использовать самые заметные и самые несерьезные заклятия. Большинство оправдывалось тем, что им привиделись воскресшие из мертвых Вольдеморт и Беллатрикс Лестранж, в обнимку и с нехорошим выражением лица. Встретившие Темного Лорда и его лучшего палача пытались защитить свою жизнь боевыми заклятиями, но заклятия давали неожиданный эффект — на глазах у тысяч магглов статуя адмирала Нельсона как-то трансфигурировалась в марципан, у проводника на Кингс-Кроссе выросли заячьи уши, а стрелки Биг Бена завязались бантиком. Приори Инкантатем показывало боевые заклятия. Маггловское телевидение вовсю показывало новые сенсационные нарушения физических законов.

Какой-то умник в Министерстве решил арестовать близнецов Уизли. Отправившиеся к близнецам авроры пропали, а потом появились в Букингемском дворце в одном исподнем и устроили перед королевой настоящее лазерное шоу. Сами авроры после их водворения в больницу святого Мунго утверждали, что вместо королевы им привиделись дементоры, отплясывающие «яблочко», а потом переходящие на римейк «Я тебя поцеловала». Провокатор, дурящий всем голову, явно был могучим магом с изрядным чувством юмора. Некоторые предлагали отправить весь аврорат арестовывать Дамблдора. Облеченные властью придерживались другой гипотезы о личности наглеца, осмелившегося взорвать железный занавес между магическим сообществом и миром магглов.

«Прорицательская газета» после начала магических безобразий решила сравняться с «Правдорубом» Лавгудов — в ней начали появляться статьи о том, что Беллатрикс Лестранж, в девичестве Блэк, и лорд Вольдеморт, в девичестве Том Риддл, воскресли из мертвых и скрываются в Хогвартсе под видом студентов Гриффиндора. «Правдоруб» воспользовался шансом поднять свой тираж втрое и начал публиковать колдографии из жизни Хогвартса. Первые три места в хит-параде читательских симпатий заняли колдографии «Лорд Вольдеморт дарит Белле Лестранж валентинку и плюшевого зайца», «Лорд Вольдеморт и Гарри Поттер меняются майками после квиддичного матча» и «Беллатрикс Лестранж учит Невилля Лонгботтома плохому». Ненамного отстала от лидеров колдография «Лорд Вольдеморт пишет объяснительную Альбусу Дамблдору», зато выдуманный Томом и Беллой текст объяснительной, начинающийся со слов «Приступить к изготовлению хоркруксов меня побудили жажда легкой наживы, плохая детдомовская компания и пагубное влияние конопли на неокрепшую детскую психику…» был даже издан отдельным тиражом.

Гермионе не нравились легкомысленные шутки Тома о своем прошлом я, о котором он не должен был догадываться. Конечно, было трудно представить себе лорда Вольдеморта, фотографирующегося с плюшевым зайцем. Но иногда, когда Том и Белла задумывались о чем-то всерьез, было слишком просто поверить, что к ним вернулась память. Гермиона иногда думала, что они испытали бы, если бы вспомнили прошлое в полном объеме: торжество, ужас, обреченность? А тревожнее всего было ощущать притягательную силу этих неординарных и безусловно опасных людей, которых было бы так обидно отдавать их темной судьбе.

Невилль Лонгботтом печенкой чуял, что не стоит участвовать в тайных обществах, которые организует Том Риддл. Например, за участие в обществе Пожирателей Поп-Корна, члены которого по очереди ставили школу на уши и наблюдали за всеобщей суетой с опасного расстояния, хрустя поп-корном, его чуть не исключили. Идея подложить мандрагору в сумочку новой преподавательницы защиты от сил зла Долорес Амбридж была, безусловно, смелой, но довольно рискованной. Амбридж визжала так, что перекрыла мандрагору и оглушила Невилля. Если бы не Белла Блэк, которая унесла Невилля от преследователей буквально на закорках, проклиная какие-то старые долги, Невилль наверняка бы попался.

После инцидента с мандрагорой Долорес Амбридж ничуть не отступилась от своих планов по реформированию образования в Хогвартсе. С одной стороны, конвейер «Слизерин — Пожиратели — Азкабан» некоторое время назад работал вовсю, так что в консерватории определенно надо было что-то подправить. С другой стороны, подправлять Амбридж начала на Гриффиндоре, потому что даже оглушенные криком мандрагоры могут отличить красное от зеленого. После вызова половины гриффиндорцев на чай с диктантом Том Риддл сказал по секрету Белле, что эта чокнутая Долорес намного хуже него в любом варианте, а уж это он терпеть не намерен. На следующее утро по школе поползли слухи, что Том и Белла тоже зашли на чай с диктантом, но чай был у них.

На очередном уроке по защите от сил зла, как только Поттер встал и спросил, когда же они будут учиться защищаться от темной магии, а Амбридж задала ему вопрос, какой же темный маг может на учеников напасть, Том и Белла красноречиво кивнули друг на друга. Амбридж побледнела. Белла подняла руку и спросила детским голоском, верит ли профессор Амбридж, что один очень темный маг (еле заметный кивок в сторону Тома) воскрес из мертвых. Амбридж побледнела еще сильнее, но ответила отрицательно. Том Риддл вызвался сделать импровизированный доклад про то, как воскресают из мертвых темные маги. Через десять минут к Тому стояла очередь, чтобы он списал для Хэллоуина слова страшилки про изготовление хоркрукса и необходимые для этого мучения несчастной жертвы. Амбридж от рассказа Тома, сопровождавшегося пристальными говорящими взглядами, слегла с обширным инфарктом.

Пока Амбридж мучилась в Хогвартсе, волшебный мир тоже не скучал: продолжающиеся досадные случаи применения магии на глазах у магглов были дополнены сенсационными исследованиями ученых, которым добровольно отдался в руки анонимный маг. Добраться до ученых или записи о результатах их исследований, которая должна была пойти на национальном телевидении в прайм-тайм, не удалось: посланные за записью с нарушением всех законов авроры увидели в комнате с пленкой лорда Вольдеморта, который показал им небо с овчинку.

В день показа телевизоры появились даже у самых чистокровных снобов. Через час после показа в больницу святого Мунго мобилизовали всех волшебных кардиологов: на маггловском телевидении в роли анонимного мага выступал министр магии Фадж. Мнения в срочно собранном Визенгамоте разделились — все требовали отставки министра, но половина хотела отправить его в Азкабан, а половина к святому Мунго, в соседнюю палату с Локхартом, хотя сам Фадж уверял, что никогда ни с какими учеными не общался. Досрочных выборов министра и связанного с ними бардака министерству было не избежать.

— Гермиона, а что больше всего ненавидел лорд Вольдеморт?

— Больше всего... Смерть. Магглов. Магглорожденных.

— Неправильно. Он больше всего ненавидел любые запреты на применение магии. Уж я-то себя знаю.

— Ступефай!

— Протего! А ты отчаянная — броситься в одиночку на Темного Лорда.

— Сектумсемпра!

— Протего! В этот момент я должен вроде сказать, что ты можешь стать прекрасным Пожирателем Смерти...

— Авада...

— Экспеллиармус! Никогда — слышишь! — никогда этого не произноси!

— У Темного Лорда есть другие любимые проклятия?

— Темного Лорда больше нет, Гермиона. Он исчез вместе с его памятью. Но у меня есть его сила и естественное для моего реального возраста желание наконец пожить в свое удовольствие. А также не дать до себя добраться министерским крысам, которые обрадовались было возможности отомстить за свой прошлый страх. Теперь они в панике и замешательстве, а терять такой момент не в моих правилах. В Министерстве в пятницу будет большой фейерверк. Можете посмотреть, только стойте подальше.

— Подожди, Том. Мы пойдем с тобой.

— Не доверяешь мне?

— Дурак ты. И не лечишься.