Всё во имя жизни. Семья (джен)

Со дня воскрешения прошло больше года, и жизнь Тома превратилась в сказку.

Скажи ему кто-нибудь в раннем детстве, что у него будет собственный дом — даже просто халупка или съёмная квартирка на окраине пригорода, Том бы полез в драку, сочтя слова насмешкой. Скажи ему кто лет в двенадцать-тринадцать, что он будет считать своей семьёй обычного маггла — Том бы мгновенно выхватил палочку и проклял наглеца, что смеет унижать его такими предположениями. Ну а если бы кто-то пришёл еще позже, скажем, лет в пятнадцать, с предположением, что Том откажется от всех своих планов ради психически неполноценного первого встречного… О, в этом возрасте Том бы уже без колебаний прибег к непростительному!

И всё же, вот он Том — семнадцатилетний волшебник, сидит за накрытым к ужину столом в гостиной собственного дома, вот он маггл — расположился напротив, и вот он психически неполноценный — сидит слева и уже за обе щеки уплетает пудинг. И Том счастлив в их обществе.

— Так что, аттестат получишь и переберёшься в Лондон? — дочитав письмо из отдела образования, в котором помимо табеля было и приглашение на вручение аттестата, Фрэнк Брайс отложил пергамент в сторону и серьёзно воззрился на Тома. — Ты не думай, мы с Гилом справимся тут…

— Дед, прекрати, — отмахнулся Том. — Сколько раз повторять: мне не нужно жить в Лондоне, чтобы устроиться на работу.

— Да всё никак не привыкну, — добродушно усмехнулся тот. — Меня и палка твоя до сих пор удивляет, а уж эта папарация…

— Аппарация, — машинально поправил Том.

— Она самая. Так что, дома останешься?

— Останусь конечно, — без колебаний кивнул Том.

Фрэнк довольно крякнул и приступил к ужину.

Когда Том только прибыл в этот дом, у него был план: провести ритуал воскрешения в кратчайшие сроки, заявить о себе последователям, вернуть власть… Но от плана пришлось отказаться сразу же. Для ритуала нужно было не только найти жертву, на роль которой он выбрал потерявшего память Гилдероя, но и редкие травы, дорогостоящие зелья, книги в конце концов. Не говоря уже о волшебной палочке. А всё, что у него было, это палочка Джинни, украденные из дома Локхарта галлеоны да пакет с бутербродами. И потенциальный преследователь на хвосте, готовый на всё, лишь бы ему помешать.

Чтобы его не нашли раньше времени, требовалось обезопасить дом. На что нужно было время и силы.

Чтобы протянуть до ритуала, необходимо было обеспечить себя и Гилдероя провиантом.

Чтобы избежать проблем с соседями и, как следствие, не дать преследователю выйти на след, нужно было вести правильный образ жизни и изображать из себя обычного парня.

И Том бы точно не справился, если бы не помощь Фрэнка.

Старик-садовник оказался кладезем талантов. Он не только обеспечивал двоих неприспособленных к жизни волшебников провиантом, пока Тому не удалось достать фунтов, но и помог привести в порядок дом: нашёл рабочих, договорился о скидке на строительные материалы…

Сначала Тому казалось, что всё это лишнее, ведь он не собирался задерживаться в доме предков с маггловской стороны, но с ритуалом всё было сложно, возникали всё новые и новые проблемы, достать необходимые ингредиенты не удавалось, время шло…

И в сентябре, после трёх месяцев жизни бок о бок, Том понял, что Фрэнк перестал быть для него просто магглом.

А уж Гилдерой…

Потеря памяти превратила удачливого писателя и любимца публики в наивного, временами капризного, но очень искреннего ребёнка, который ходил за Томом по пятам, беспрекословно выполнял все распоряжения, с удовольствием учился новому и, самое главное, с удовольствием отдавал свои силы Тому посредством дневника.

Он и сам не понял, как стал воспринимать Гила родным, своим, кем-то вроде младшего брата, который несомненно Тома любит, но ещё слишком мал и глуп, чтобы предоставить его самому себе. Забота о себе переросла в заботу о Гилдерое. Тот перестал быть батарейкой, превратившись в члена семьи. И Том, который терпеть не мог детей, часами занимался с Гилом, учил его вести себя за столом, пользоваться столовыми приборами… а потом и магии.

Статут он нарушил весной. Вполне осознанно. Том, конечно, знал, что Фрэнк весьма почтенного возраста, но знание то было абстрактным, а вот когда помогающий ему старик схватился за грудь и рухнул как подкошенный, да так неудачно, что приложился головой об угол стола, Том не придумал ничего другого, как воспользоваться магией для его спасения: допустить смерть ставшего самым близким — наравне с Гилдероем — человека он просто не мог. Ну а потом скрывать магические способности уже не имело смысла. Не сразу Фрэнк смог поверить, пугался в первое время, видя, как Том что-то левитирует или превращает одну вещь в другую, но — привык.

И жизнь стала ещё лучше.

Когда наконец всё было готово к ритуалу, Том даже засомневался, стоит ли его проводить. Благодаря старательности Гила, ежедневно строчащего в дневнике-крестраже, Том давно не испытывал дискомфорта и ощущения нематериальности. Он тщательно следил, что Гил не перестарался и не отдал слишком много сил, но Локхарт был взрослым мужчиной и неслабым волшебником, так что подпитка Тома для него была почти и не опасна. А вот ритуал мог навредить.

Страх за «младшего брата» заставил Тома снова отложить ритуал — он занялся поисками волшебника, которого было «не жалко», и корректировкой ритуала с учётом того, что намеревался сохранить жизнь обоим донорам.

Но в итоге всё наконец-то получилось, и второго мая Том стал обычным парнем из плоти и крови.

Можно было уходить, искать последователей, возвращать себе власть…

Да вот только никакого желания менять устоявшийся быт не было. Он настолько привык к присутствию Гилдероя и Фрэнка в своей жизни, что просто не хотел вновь становиться одиночкой. Желаний у него было немало, но все они включали в себя «брата» и «деда». Привести в порядок сад, закончить наконец ремонт, съездить на море (уж очень об этом просил Гил)… После ритуала внешность Тома не изменилась, он понимал, что его легко можно узнать, и предпринял некоторые шаги для маскировки. Поэтому без страха отправился в Министерство, где записался на курсы подготовки для сдачи ЖАБА и заодно почти случайно обеспечил себе место будущей работы в Департаменте международного магического сотрудничества. Его знания и способность мило улыбаться сыграли свою роль. Никто не заподозрил в милейшем парне из провинции Лорда Волдеморта.

Там же, в Министерстве, Том нашёл архив, и после занятий с репетиторами, отвечающими не столько на вопросы студентов по изучаемому материалу, сколько поясняющими требования комиссии, читал подшивки старых газет, наконец-то узнавая собственную историю. Верить в то, что сам умудрился настолько отойти от первоначального плана, Тому не хотелось, но и лгать самому себе было не в его характере. Неприятно было от мысли, что Лорд Волдеморт вовсе не стал новатором, первооткрывателем в новых направлениях магического искусства, вместо этого предпочтя путь террора, но и не верить статьям не выходило. Историю, конечно, пишут победители, и всё же не мог Дамблдор настолько всё извратить.

От придуманного ещё на первом курсе громкого имени пришлось отказаться раз и навсегда — слишком уж оно оказалось запятнано. А вместе с именем отошли в небытие и некоторые планы.

Всю неделю Том возвращался домой в дурном расположении духа. Фрэнк не лез, давая ему возможность самому рассказать, что гложет, Гилдерой же, как ласковый котёнок лез обниматься, садился рядом, подсовывал то спелые ягоды, то книжку с картинками — всячески отвлекая от тяжёлых дум… И Том чувствовал, как незримые путы, что сковывали его сердце с самого рождения, не впуская никого внутрь, растворяются.

В конце концов он прекратил визиты в архив — счёл, что узнал достаточно, — и задумался о новых планах. И посвятил им всё время до экзаменов, планомерно готовясь к возвращению в магический мир. Сменил имя — растрогав до слёз Фрэнка. Теперь его звали Томас Брайс, и у него была обычная история жизни: родители погибли, воспитывал дедушка-маггл, учился в обычной школе, в Хогвартс не пошёл, потому что родился не в Англии, хоть и прожил тут всю жизнь — и документы всё это подтверждали.

Легализовать Гилдероя оказалось ещё проще. Локхарта никто не искал, потому что хоть Гарри Поттер и выполнил приказ Тома и рассказал, что отправился на поиски Джинни, ушедшей с Гилом в Запретный лес, ему банально не поверили. Мальчишек нашли на следующий день в ужасном состоянии — те попали в лапы акромантулов, — и к тому моменту, когда Поттер с Уизли смогли говорить, у них в головах творилась такая каша, что Дамблдор не то что следы Империуса не нашёл, но и вовсе ничего не сумел выяснить с помощью легилименции. В итоге Локхарта сочли лжецом и трусом, но не преступником. А по официальной версии тот и вовсе покинул Хогвартс после окончания учебного года и отправился на поиски вдохновения для следующей книги.

— Как насчёт того, чтобы отправиться на побережье прямо завтра? — неожиданно предложил Том. — Со следующей недели я выхожу на работу, непонятно, как у меня будет со временем, но в первые пару месяцев я вряд ли смогу что-то планировать — нужно будет зарекомендовать себя. А лето не бесконечно.

— Да-да-да! — тут же захлопал в ладоши Гилдерой, подскакивая с места и бросаясь обнимать Тома. — Ура!!!

Фрэнк же лишь молча улыбнулся, кивая.

— Дед, ты же понимаешь, что мы аппарируем? — на всякий случай уточнил Том. — Слишком долго добираться иначе.

— Ну так и ап-па-ри-руй-те, — по слогам произнёс он новое слово, — разве ж я вам запрещаю?

— Ты же с нами пойдёшь! — влез в разговор Гил, с обидой в голубых глазах глядя на дедушку Фрэнка. — Том! Скажи ему!

— Я и говорю, — поддержал Том. — Мы же все вместе хотели на море.

— Ну… не знаю… Стар я для таких приключений…

— Брось, — не стал слушать Том. — Напоим тебя укрепляющим бальзамом на всякий случай, а то вдруг перенервничаешь? И всё будет отлично. Аппарация, конечно, не самый приятный вид путешествия, но зато вместо многочасовой тряски — за минуту на месте окажемся.

— Ох, ладно уж, уговорили…

Гилдерой снова захлопал, а Том просто улыбнулся.

Он был на пляже в детстве. И ему не понравилось. И больше на море он никогда не хотел попасть. Но вот появился Гил с детской книжкой и верой в его всемогущество, и желание вернулось. Том с не меньшим энтузиазмом ждал завтрашнего дня, разве что не подпрыгивал.

Всего за год в обществе ребёнка-Гилдероя и старика-маггла он изменился настолько, что и сам не узнал бы себя. Куда делся недоверчивый и наглый мальчишка, готовый идти по головам, считающий себя и свои желания центром вселенной? Том научился улыбаться и верить людям, он всё ещё готов был наступить на голову того, кто посмеет обидеть его семью, но в остальных случаях умудрялся находить альтернативные выходы. А ещё он вновь, как в совсем сопливом детстве, научился мечтать. Не о власти и всемогуществе, а о простых вещах. О том, что Гилу станет лучше, и он сможет стать самим собой. О здоровье для Фрэнка. Об идеях, что помогут ему стать великим — но не политиком или воином, а учёным или дипломатом. Том мечтал о карьере — не ради власти, но чтобы улучшить магический мир. И, очень редко, он мечтал о том, что его семья станет на одного или нескольких людей больше. Не то чтобы у него кто-то был на примете, но…

Жизнь Тома сделала оборот. Да не на сто восемьдесят градусов, а на все триста шестьдесят. И увидев мир вокруг себя, на свой собственный путь он теперь смотрел совсем иными глазами.