Почему это так важно? (джен)

Демоны — существа бесполые. Только вот какая причина вынудила Вельзевула, князя Преисподней, принять облик хрупкой невысокой брюнетки? Уж явно, если хочешь повергнуть в страх всех подчиненных-демонов, облик нужно выбирать куда более внушительный. Каменные мускулы, грудь колесом — пожалуй, этот вариант был бы предпочтительнее. Только Вельзевул глядит на себя и в глубине души гордится собой таким. Или такой. Он и сам ещё не понял, в каком лице говорить о себе. Босс — он и в Преисподней босс, а детали не столь важны.

Вельзевул крутится перед заляпанным грязью зеркалом и усаживает мух на лице покрасивее. Чтобы складывались в незатейливый, но симпатичный узор.

Демоны шепчутся за спиной, обсуждая странное поведение начальника, а Вельзевул даже не замечает этого. Вместо того задаётся вопросом, почему при разделе телесных оболочек он выбрал именно эту?

На земле творится непойми что. Кроули, тот ещё «работник года», снюхался с — чёрт бы его — ангелом, спутав все планы Хозяина и отменив Армагеддон, к которому они, между прочим, шли целых шесть тысяч лет! Но отчего-то Вельзевулу нет до того дела. Он изучает отражение и всё чаще ловит себя на мысли, что хотел бы думать и говорить о себе в женском роде. Но у демонов, как и у ангелов, нет пола, так почему же это вдруг резко стало так важно?

Мухи, никак не желающие складываться в идеальный узор, отметаются вовсе — это тоже отчего-то очень важно. Шляпка отряхивается от пыли, волосы приглаживаются гребнем — зачем?

Лучшая форма, самая чистая, парадная и свежая, вовсе не пахнущая ни гнилью, ни разложением — важно. Вельзевул уже не пытается понять причину. Ей просто нужно это: выглядеть хорошо, пристойно и достойно. Возможно, дело в желании представлять Преисподнюю в самом лучшем виде. Чтобы ангелы не думали, что демоны сплошь — грязные замарашки. Должно быть, дело именно в этом.

Поправляя жакет на груди и талии, Вельзевул скептически осматривает себя и удовлетворённо кивает.

Шепотки за спиной всё громче. Пускай. Вельзевул просто знает, что так надо. Для высшего блага, исключительно.

И, дабы уж совсем сохранить лицо, она искривляет губы в подобие улыбки. И также, конечно же, только лишь ради всего своего народа, почти что мурлычет:

— Здравствуй, Гавриил.

Ангелы — чистые, непорочные создания, несущие благодать, всепрощение и любовь. Гавриил всегда первым выступает за это. Белый, что глаза слепит, в любое время дня и ночи — при полном параде, подаёт внешним видом пример своим подчинённым.

Только сейчас, окидывая взглядом безупречное отражение, Гавриил ощущает стойкое желание блевать. Чересчур светлый, чересчур непорочный — именно здесь и именно сейчас он чувствует, что всё это не к месту. Он создан быть идеальным и прекрасным, но от этой идеальности конкретно сегодня зубы сводит.

Гавриил перебирает галстуки, у него их сорок семь. Все оттенки белого, молочного, жемчужного — всё это сейчас кажется неуместным и даже глупым. Галстук за галстуком — Гавриил в панике осознаёт, что ему совершенно нечего надеть. Ему нужен шарф. Серый или голубой, чтобы чувствовалась элегантность, но чтобы никто и в мыслях не назвал его белым и пушистым. Сегодня он — начальник. Крутая шишка, которую нужно слушаться и уважать, и даже представительница Преисподней должна впечатлиться.

На Небесах чересчур жарко, так что Гавриил ослабляет галстук, самый небелый из всех, что только нашлись, ловя в отражении недовольный взгляд Михаила. Гавриилу впервые в жизни хочется состроить рожицу, чтобы стереть с лица коллеги пренебрежение.

Впереди у него серьёзная встреча. Важный разговор, во время которого он должен будет даже повысить голос, наверное. Да, несдержанно, но он больше не хочет отвечать терпением и милосердием на всю чушь, что творит на земле Азирафаил со своим демоническим дружком. Армагеддон нужен был им всем, но нет, все годы подготовки Бобику под хвост!

А ведь Небеса так сильно ждали этой битвы. Гавриил ждал этой битвы. Ему так хотелось доказать Вельзевул, что он на что-то способен. Что он не просто милый ангелочек с крылышками-облачками. Что он Ангел с большой буквы «А», которого полагается уважать. И он зол, что эта возможность ускользнула из его рук. Он так не-ангельски зол, что хочется сорвать с себя эти безупречные одежды, рвануть галстук долой и на кого-то наорать без повода.

Галстук он-таки срывает, а заодно меняет рубашку на джемпер — меньше ангельского лоска — сегодня образ должен быть максимально строгим, но ни грамма не ванильным. Стильным, но не вычурным. Не должно казаться, будто он наряжался специально. Для этого точно нет никакого повода, совершенно никакого.

Гавриил, закидывая на шею шарф, невольно задумывается, какой эффект произведёт одним своим видом. Посланница Преисподней должна ощутить его силу — это крайне важно при переговорах.

Он очень старается выглядеть внушительно. Излучать могущество и уверенность. Он даже припоминает ругательство и вворачивает при случае. Он не уверен, что звучит оно в тему, но вроде как эффект достигнут. Он — крутой ангел — посмеет ли Вельзевул это оспорить? Точнее, не только она, а в принципе кто-то? Конечно же, дело не в ней одной.

Гавриил краснеет до кончиков ушей и понимает, что и сам совсем не верит в это.