Дневники Исиды Урю (джен)

"День начинался просто: школа, попытка избежать еды, которую приготовила Иноуе, а потом, после этой еды, блевание в туалете. Черт, что она туда добавила?! На третьем уроке, скучном и неинтересном, учитель литературы вошел, ведя за собой нового ученика, а точнее, ученицу, как мне показалось тогда. Девушка была одета в мужские брюки и рубашку, которые висели на ней из-за точеной фигурки. У нее были рыжие волосы, примерно чуть ниже плеч, очки были подняты и придерживали непослушную челку, чуть вздернутый носик и небольшие карие глаза. Жаль, груди не было.

— Привет, меня зовут Куросаки Ичиго, — тихо проговорила она, кажется, стесняясь устремившихся на нее плотоядных взглядов подростков, у которых в голове бушевали только гормоны. Признаюсь, хотя и делаю вид "надменного ботаника, помешанного на вышивании", но лишний раз полапать девушек или заглянуть в порно-журнал не стыжусь. Хотя и позорно сваливаю это на возраст. — И я парень.

Я закашлялся от неожиданности, а на лице половины особей мужского пола застыло, кажется навечно, удивление и шок. Зато девушки переглянулись, хоть они и лишились новой "соперницы", зато приобрели какого-то странного, но чертовски симпатичного, одноклассника.

Парень, все же, как ни странно, прошел через класс, выбирая одну из свободных парт в конце, и осторожно сел, тряхнув волосами, чтобы скрыть накатившее смущение от все еще преследующих его взглядов. Он ходил тихо и плавно, постоянно теребя край рубашки пальцами. Учитель что-то сказал, заставляя учеников вновь обратить на себя внимание и открыть учебники по истории Японии.

Я немного знал о семье Куросаки. Слышал, что у них три ребенка: мальчик и две девочки. Мать, Масаки Куросаки, умерла, когда старшему было около восьми лет, а сейчас их воспитывает отец, но и у того рак легких. Просто он часто к нам приходил, когда мне было 12, а после него всегда оставался неприятный запах сигаретного дыма.

На следующей перемене Иноуе и Ясутора Чад, странный шкафоподобный тип, подошли к милашке новенькому, чтобы представиться и расспросить, а еще, чтобы спасти его от других, посредством вытаскивания на крышу для обеда. Нужно было предупредить, чтобы он не ел то, что предложит Орихиме. Ладно, пойду с ними..."

Похоронная процессия продолжалась. Вокруг стояло немного людей. Седоволосый старец — отец покойного, хоть и держался прямо и гордо, но его глаза поблескивали от слез. Он потерял единственного сына.

"Мы стали довольно близкими друзьями, все вчетвером. Сейчас, сидя в комнате Ичиго, который был без футболки и в одних пижамных штанах, я последний раз убедился, что это, черт побери, все же парень!

На моих руках все еще были бинты после тренировок с Рюукином и возвращения себе силы квинси. Да-да, я квинси. Принадлежу к роду Исида. Но недавно в походе на Город Душ я потерял силу, сражаясь с каким-то безумным синигами-ученым. Уничтожу, уничтожу их всех!"

Гроб медленно погружался во влажную от недавно прошедшего дождя землю. Неприятно скрипели канаты, натираясь о стенки лакированного красного гроба, в котором лежало тело. Покойному было всего тридцать.

"Мы прошли с ним через много битв, я даже привык к вечно окружавшим меня синигами, хотя иногда и хотелось выть. Мы снова сидим на крыше школы, а Ичиго опасливо косится на еду, которую Иноуе настойчиво предлагает попробовать.

— Чад уже попробовал, спасибо, мне не надо.

Кстати сказать, за это время мы успели превратить Ичиго в некоторое подобие парня... Ну, хоть на него теперь не пялятся, раздевая взглядом. А что было в Готее...

Меня опять пробирает на смех от этих воспоминаний.

Ичиго тогда пришлось чуть ли не раздеться полностью, чтобы доказать, что он все же парень, и что это у него не "просто нет груди, не волнуйся, еще вырастет".

После Сейрейтея, города синигами, Ичиго стал плохо спать. Ссылался на кошмары после потери отца, но что-то тут все же нечисто. Его сестер забрала тетя по материнской линии. Кто знает, откуда она вообще взялась... Сейчас парень жил один, так что можно было спокойно разговаривать в его доме, не прячась от всех. Он, Ичиго, кстати, жил в небольшом двухэтажном доме, к которому когда-то была присоединена клиника Куросаки, но после смерти жены Иссина она была закрыта, и помещение использовалось как склад".

Священник читает молитвы. Вокруг собрались только САМЫЕ ближайшие родственники. Те, кто был посвящен в тайны синигами и квинси. Человек пять от силы. Прискорбно…

"Мы отправляемся спасать Иноуе. Урахара дает последние наставления по выживанию в обители пустых и арранкаров. Кошка что-то там мурлычет на ухо Куросаки, но нам ничерта не слышно. Все, мы входим в портал".

* * *

"Уже несколько дней перед глазами однообразный пейзаж. Ичиго почти не спит, но откуда-то берет силы на сражение с мелкими пустыми и отговорки, типа: "Здесь же опасно, вот и не сплю! А вдруг нападут".

К нам присоединились еще синигами. Говорят, что сбежали из Готей 13, чтобы помочь спасти подругу, и нам ну никак без них не справиться. Из-за этого я целый день фонтанирую сарказмом.

Мы добрались до Лас-Ночас, но и замок видам не поражал. Какая-то на половину средневековая постройка белого цвета, от которой так и "пахло" пустыми и прочими мерзостями этого прогнившего мира. Там должна быть Орихиме".

Священник читает, а остальные молча смотрят, как их сородича погребают в земле. Вечная тьма отныне будет его спутником. Интересно, квинси тоже перерождаются в Обществе Душ?

"Улькиора, арранкар отмеченный четверкой, почти уничтожен, а Куросаки лежит на полу под щитом "Сотен Кисюн" Орихиме. Пустой злится, ведь последний взгляд Иноуе должен был достаться ему, не этому парню, имеющему за душой только силы синигами, которому удалось победить его, Улькиору Сиффера! Мне становится не так смешно, когда копье арранкара, тихо звякнув в воздухе, вонзается в меня, разрывая мышцы и органы. Так сложно дышать, но я вижу последнюю, перед тем как он исчез, усмешку пустого. Он не такой бесчувственный, каким хотел нам показаться.

Битва, битва... Ичиго отказался от своих сил ради спасения Каракуры и Белого города синигами. Айзен повержен, а герой (да, сейчас я именно так его называю) находится без сознания в Готей 13. У него почти не осталось риацу, но теперь я чувствую что-то злое и мрачное в глубинах его сердца, что-то, что истощает реацу и жаждет крови".

Священник зачитывает строки из дневника покойного, который он оставил на столе с пометкой. Многим становится все понятно, а в потухших сердцах вновь разгорается ярость. Кажется, все же он смог, он отомстил всем.

"Что я делаю...

Ичиго только очнулся. Он вышел к нам, тут же оказавшись в объятьях Иноуе, мне бы они сейчас не помешали. Но все лавры победителю.

Все как в тумане, перед глазами кровавая дымка, я кричу на него, отыгрываясь на слабом.

Сейчас мне стыдно и горько, но не тогда.

Ичиго всего трясет, но я иду к нему, выплескивая всю злость. Я ударил Иноуе и отпихнул Садо, все подходя к парню и крича, чтобы он посмотрел на меня, чтобы молил о прощении перед всеми, кто пострадал из-за его слабости. Не видел, или не хотел видеть, что ему было плохо. Но в глубине души и я, и он понимали, что это битва, и смерть здесь не остановить.

Внезапно, даже для меня, он встал и выпрямился. Его лицо все еще не было видно. От реацу, которую я чувствовал в нем, лицо видеть не хотелось. Ярко-красная, желающая крови и бойни реацу. Теперь уже отступал я.

Мое лицо побледнело. Когда он поднял взгляд, я почувствовал, как сердце стало пропускать удары. Его глаза были ужасны: черный белок и хищная золотая радужка.

— Никто не смеет обижать Моего Короля, — сказало существо. У меня заложило уши от этого скрипящего, как кусок железа, голоса. Иноуе и Чад вздрогнули. Что за силу я выпустил?!"

На крыше мавзолея еле заметны две идентичные друг другу тени. Солнце упало на них, открывая странную парочку: близнецы в официальных костюмах, вот только один альбинос с бледной кожей и желтыми глазами, а другой рыжий с теплыми светло-карими. Они стоят так, чтобы их не видел никто, но саму процессию было видно отлично.

"На несколько секунд он вновь стал тем Ичиго, которого я знал. Он сжался, обнимая себя и дрожа.

— Братик, пожалуйста, не надо... Прошу... — он тихо молил, обращаясь к кому-то внутри себя. Тому, которого ласково называл «братиком». — Исида, уход....

Я упал после первого удара. Повсюду слышались крики, грохот, хлюпанье крови под сандалиями синигами и вой. Раздирающий и заглушающий все звуки вокруг вой… Слезы душили, я не мог встать, кажется, поврежден позвоночник. Удалось лишь поднять голову, чтобы рассмотреть существо. Это был пустой с расколотой пополам маской и белыми кривыми рогами, между которыми сосредотачивался очередной заряд красного Серо. Ящероподобное существо сметало врагов одним ударом шипастого хвоста. Я и сам испытал его силу на себе".

Они слушали тихие слова священника, держась за руки. Эти двое были словно свет и тень: один бледный, а на черных губах расползлась ухмылка, другой, кажется вполне нормальный, лишь грустно улыбался, сжимая руку "брата".

"Существо остановилось только лишь тогда, когда убило последнего из синигами, что вышел сразиться с ним. Я лежал тихо, хотя казалось, что мое сердцебиение слышно за милю. Хотелось сражаться, но я не мог. Хотелось отмстить за всех, кого убило Это. Иноуе… Садо… Рукия… Ренджи… даже чертов Кучики Бьякуя... Не осталось никого…"

Тени мелькнули в свете закатного солнца и исчезли, просто испарились, подняв легкую пыль на крыше здания.

"Сейчас я пишу это, зная, что занпакто синигами придет и за мной. Я тороплюсь, как могу. Я чувствую мертвый холод, сопровождающий меня уже несколько лет. Знаете, открою вам секрет, Куросаки Ичиго всегда был…"

Время смерти 19:35. Причина не установлена.