После смерти я почувствовал себя живым (джен)

На дворе стоял май. Самое его начало. Говоря откровенно, терпеть не могу этот месяц. Даже не месяц, а всю идиотскую весну в целом. Период между абсолютным минусом и абсолютным плюсом температур раздражал меня буквально всем: неустойчивая погода, начало цветения растений, немалое количество праздников, наплыв до отвращения мило гуляющих парочек. И это только малая часть бесившей меня херни. Я не любил париться по поводу «одеться по погоде», я вообще не любил париться. Вдобавок жизнь наградила меня аллергией на берёзу. Мне проще задержать дыхание на пять минут, чем сделать вдох в метрах трёх от этого адского дерева. А от любви в воздухе в прямом смысле чуть не тошнило. Может, лучше было бы, если б стошнило раз. Отошли бы от меня все, и, возможно, появилось бы желание пройти по парку с мороженым в руке, а не с автоматом.

Но ещё один из основных пунктов в списке "Ненавижу весну, ибо" — надо было менять резину. Моя машина была достойна больше, чем все, кого я знал. И я не преувеличиваю (не верьте мне).

Думаете, стоит представиться?.. Давайте чуть позже, я не готов сейчас.

Благодарю.

Я был душой прикован к гонкам. Форсаж закончился, как говорится, но нихуя. Только вот, как ни странно, гонять любил, но не проебывал всё своё время, разъезжая по городу и шныряясь от ментов. Но раз в месяц я стабильно участвовал в очередных нелегальных гонках. Каждый раз говорил фразу «Сегодня я свою дорогую даже не поцарапаю» и после этого не обходилось без бамп-драфтинга*. К сожалению, я не Бог, мои надежды не оправдываются. К сожалению, я не верю в Бога. Мои надежды оправдать некому.

Но сегодня, в этот очередной уебский весенний день, мне захотелось прокатиться с ветерком на автопилоте, побыть вдали от городской суеты и накиданных повсюду сладких парочек. Это было лучшим релаксом для меня.

Учитывая мой режим сна, можно было делать вывод, что я не сплю вообще. Я даже смирился с тем, что синяки под глазами дополняют мой образ курильщика. Уверен, вы сейчас не удивились. Зато я пью немного. Пожалуйста, пусть причиной этому будет что угодно: любая, на ваш взгляд, травма детства, установка зожника, запрет божий, — всё, но только не тот факт, что я быстро пьянею уже только от запаха. Этим не раз пытались воспользоваться, но мне в жизни явно везло больше.

Пожалуй, именно своему везению я обязан жизнью. Я много прожил, учитывая все грехи. Но не в церковь же идти. Я согласился бы зайти в это неизвестно за что нравившееся людям место только в том случае, если бы Богом был я. А про себя и Бога я уже упоминал. Возможно, мне помогал Дьявол. Интересно, чем буду ему обязан после смерти. Может, наконец, поверю в него.

Вернёмся к этому очередному уебскому весеннему дню. Угораздило меня, сука, ещё и родиться весной. Лучшей смертью для меня будет замёрзнуть в водах самого холодного океана где-нибудь на Новый Год. Но у меня машина, а не корабль. И, в общем-то, я доволен.

Прошло минут пять с момента, как я решил, что хочу погонять за пределами города. Не люблю долго собираться, поэтому я уже стоял на улице и ждал, пока поднимутся ворота гаража. К моему несчастью, они поднимались дольше, чем моя Авеню разгонялась до ста километров в час. Между прочим, это занимало две целых и девять десятых секунд. Раз я не познакомил вас с собой, давайте накину пару сведений про свою машину. LP700-4. Вряд ли вам это что-нибудь даст, но из-за этого второго короткого имени моей малышки её называли Липа. Тьфу, сука, ебаные деревья. Я предпочитал звать ее Авеню. Если ещё не загуглили, то более человеческое название — Lamborghini Aventador. Между прочим, ахуенное чёрное матовое покрытие. Я любил контраст, поэтому в последний раз запилил золотые вставки и диски. Вообще, я не хвастливый. Серьезно, я ведь не рассказываю вам, в каком доме живу, шантажируя своего дядю, и многое другое неинтересное.

Дом на сигналке, гараж закрыт, настроение бешеное, пачка сигарет в руке — это всё, что требуется мне для отдыха. Ну чё, народ, погнали нахуй, как говорится.

Моё жилище находилось и так, по сути, ближе к кантрисайд, чем к тауну, но я захотел увеличить свою дозу счастья. Поэтому решил проехать через весь город и выехать с другой стороны на ровную пустую дорогу, которую окружал не самый глухой лес.

Низкая посадка авто была не особо уместна для большинства дорог в нашем городе, в связи с чем я уже давно выучил все самые ровные пути в округе. Одна проблема — утром и вечером пробки, а количество светофоров превышало количество видимых невооружённым глазом звёзд. Приходилось не раз идти на обгон, но мне это нравилось. Ещё больше мне нравилось то, как смотрели на меня окружающие. Точнее, на Авентадор. За тонировкой меня было не видно. Согласен с вами, я нарушаю слишком много правил и слишком много всего сходит мне с рук. С тех рук, которые держали сейчас не руль, а пачку сигарет. Я приловчился водить и коленом, всё равно с таким количеством кобыл на колесах вокруг нормально не разгонишься.

Открыв окно, я пафосно вывалил свой привлекательный локоть, выше которого была набита татуировка. Я советовался со знакомыми, они как один твердили: «Хуй набей». Я интересовался, сколько стоит набить хуй, и раз по цене это выходило, как и обычная крупная татуировка, я всё же набил рукав. Что именно включал в себя рукав — сами придумайте, это такая же бесполезная информация, как и мои вам исповедания. Но это были не все мои рисунки на теле. Был набит лев, забавная абстракция, ещё пара мелких тату, узор на шее и.. Говоря короче, если вы красивая длинноногая девушка, милая спортивная малышка или конченый пидор, — собственно, свяжитесь со мной, тогда увидите это всё своими глазами. Даю слово, никогда не забудете.

Я ушел от темы, прошу прощения. Пока мой локоть обдували потоки ветра, во второй руке я грациозно и аристократично держал сигарету двумя пальцами. Меня очень смешил тот факт, что иногда я забывал об её существовании до такой степени, что приходилось снова лезть за зажигалкой в один из многочисленных карманов моих любимых штанов. Реже я кидал ее в карман ветровки, ибо и надевал её столь же редко. И без неё мне было тепло, ведь, как вы уже поняли, парень я горячий.

Передо мной очередной моргающий зеленый светофор. Ебал я вашу осторожность. Хотелось скорее выехать на свободу, избавиться от излишнего внимания завистников. Завидовать действительно было чему, спорить нет смысла. Через секунду скорость варьировалась от сорока до пятидесяти километров в час. Я навалил на газ: на лице появилась похотливая улыбка, а взгляд стал ещё более наглым. Пожалуй, это все, что изменилось во мне за время рывка. Единственные моменты, во время которых я не любил резко срываться с места, — это моменты, связанные с сигаретами. Точнее, с пеплом от них. Иногда он осыпался, а я не мог позволить ему внаглую валяться внутри моей малышки. Согласитесь, беспредел кругом: ни люди не знают своего места, ни даже пепел.

Все это время у меня долбила музыка. Что-то из серии "Клубняк 2010 долбит нормально", но иногда сменялась Первым классом (нет, не тем, что в школе). Кто хуярит всех? Если знаете ответ на вопрос, моё вам уважение, которое заработать очень сложно. Авторитетов для меня нет, делать себе идеалов бессмысленно, говорить это все тоже бессмысленно.

Ахах, а знаете, что я ещё обожаю? Шарите, когда ты едешь на крутой тачиле с музыкой по городу, тормозишь у светофора, а рядом останавливается автобус? Хотя, нет.. откуда вы шарите.. Давайте по-другому. Едете вы в автобусе и видите рядом тормознувшую крутую тачку. Естественно, ваш взгляд будет прикован к ней. Поэтому каждый раз, когда я вижу краем глаза рядом огромный кусок металла, нередко только его колесо, я, даже не поворачивая головы, превращаю виднеющийся локоть в фак. Вообще по пизде, кто и что себе подумает. Я получал от этого удовольствие, отчего всегда улыбался, словно маньяк. Наградила мать-природа красивым наглым лицом с четкими линиями, скулами, взглядом орла, поднимающейся как левой, так и правой бровью и, не поверите, родинкой под глазом. Именно на нижнем веке. Вам тоже кажется, что это портрет идеально парня? Так вот, вам не кажется.

Очень жаль, но сейчас на моем пути автобусы не попадались. Может, это, конечно, потому, что я практически не останавливался на светофорах. Байкеры могли мне позавидовать. Будь наши дороги чуть пошире, я бы проехал между полосами, снося зеркала проезжавших мимо автомобилей. Проблема в другом: от моих бы тоже мало что осталось. Я не готов рисковать столь дорогим для меня.

Продолжим затягивать сюжет моего дня. Я уже был близок к пустой дороге, оставалось два поворота. Как вы могли предвидеть, я повернул со скрипом колес, напугав мимо проходившую по тротуару кошку. Ну ещё и бабушку, идущую рядом. Когда передо мной был уже открыт горизонт событий, в котором я мечтал пропасть так же, как и в черной дыре, я резко, но нежно (как в кровати) надавил на газ, прокричав громче музыки своё любимое «Ююхуу!», после чего всунул сигарету в зубы, двумя руками взявшись за руль. Да, и такое бывает. Я чувствовал наплыв энергии и андреналина. Хотелось кричать, в глазах горел огонь. Меня ждали сто километров дороги. Это невероятно мало, учитывая тот факт, что я не рассчитывал ехать медленнее ста — ста пятидесяти километров в час. Между прочим, предел у моей Авеню — триста пятьдесят в час. Окей, пизжу как дышу, — триста сорок девять и две десятые. Проехать имеющуюся дистанцию за двадцать-двадцать пять минут было как нехуй делать, но хотелось курить. Это было причиной такой низкой скорости. На пути было всего три поворота. Естественно, я должен буду ещё и назад вернуться, поэтому увеличиваем путь и количество поворотов в два раза. Разве это не идеальный ипподром, чтобы размять малышку и отдохнуть душой?

По этой трассе редко кто ездил, да и чаще из моего поселка городского типа, чем в него, поэтому я не боялся появления машин на встречке. Их всегда видно ещё за три километра на этой пустой дороге. Я курил уже третью сигарету, заложив четвертую за ухо. Абсолютно не понимая, что за пейзажи ежесекундно сменяют друг друга, я кайфовал. Мало что оставалось до оргазма, когда на относительно высокой скорости я крутанул руль на повороте, после чего вновь разогнался до прежней. Кажется, я не зря сравнил эту дорогу с горизонтом событий. Только тут наоборот. Если по теории для находившегося внутри горизонта время и всё вокруг будет лететь со скоростью света, то для наблюдающих оно перед самой черной дырой и вовсе всё остановится. Можете почитать, интересная статейка. Не удивляйтесь, я действительно могу увлечься чем-то ещё, кроме гонок и веселого времяпрепровождения с девушками. Так вот, для меня даже нынешняя скорость была как на трехколесном велосипеде в гору, хотя для наблюдающих грибников и лесников я не просто пролетал мимо, я сука пулей мчался. Не передать словами эмоции. И риск. Но напомню: мне было похуй.

Позже я немного сбавил скорость, ибо нашел себе другое развлечение. Я не просто так говорил вам про то, как часто в нашу дыру кто-то заезжает. Я разгонялся до приличной и не критичной для дрейфа скорости и по зову сердца крутил руль влево. Этого не смог бы заменить ни один аттракцион. Пару раз я чуть не ронял сигарету изо рта, ибо начинал кричать от удовольствия. Чтоб вы понимали, насколько я опасный и не застрахованный, — у меня не было икон на стекле. В принципе, мне было достаточно моей фотографии на паспорт, валявшийся в бардачке.

В какой-то момент появилось желание погонять с кем-то. Но меня по-прежнему не отпускало желание побыть одному. Я решил выбрать оптимальный вариант и позвонить человеку, которому я могу предложить погонять сейчас, но предварительно зная, что он откажется.

Пришлось сбавить скорость до километров сорока, чтобы дать движку отдохнуть. Заодно закурить ещё одну сигарету. Достав мирно торчавший из подставки для телефона гаджет, я быстро нашел нужный мне номер. Пришлось даже сигарету взять в левую руку, что я делал крайне редко. Ещё реже я делал музыку тише, но сейчас был вынужден.

Пока шли протяжные гудки, я профессиональным лёгким поворотом руля левой рукой (двумя пальцами) задрейфил и в итоге остановился. Не переживайте, я тоже вижу, как себя нахваливаю, но сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Оставалось сделать буквально две хорошие затяжки и можно было выбрасывать очередной окурок. С обеих сторон меня окружал лес. Мне нравилась его тишина с редким кукованием кукушки и мордобойней дятла. Не мне одному казалось, что в этом лесу всего-то одна кукушка и один дятел. Все портили гудки, исходящие из трубки. Когда мой собеседник наконец поднял телефон, я как раз затушил сигарету и закрыл пепельницу. Раз уж звонил я, то, так и быть, разговор начну тоже я. Люблю быть первым. Особенно у девочек. У мальчиков как-то сложнее. Так, ладно, не суть.

— Здорова, бродяга, ахах, ты за своей мобилой чё, через весь город гнал, чтобы поднять?

— Да практически. Еле успел съебать в ванную, пока эта стерва меня не убила. Уже пострадал сильнее, чем моя Тайка в последнем стрит-рейсе.

— Дай угадаю: Светуся узнала про твои похождения с той грид гёрл**?

— Светуся узнала, что у меня похождения не только с той грид гёрл.

Меня рассмешил такой поворот событий, но я лишь широко улыбнулся, ибо изо рта уже торчала очередная сигарета, но пока я решил не прикуривать.

— Ну, братан, если тебя вдруг выкинут из окна твоего же дома, то пригоняй ко мне на ПМЖ. В конце концов, когда последний раз виделись?

— Три дня назад, хах, но как скажешь, милашка. Тут сейчас главное не умереть молодым. У меня мечта с обрыва съехать, а не полотенцем быть задушенным.

— Если что, на твоих похоронах включу запись скрипа колес. Не благодари.

— Ахах, и не собирался.

— Вот мудак.

Я засмеялся в ответ. Люблю людей, которые на позитиве даже в моменты полной задницы.

Наши диалоги всегда были максимально содержательными, но при этом помогали отвлечься нам обоим. Андрюха даже забыл, что его пытаются убить в данный момент. Блять, окей, я спалил вам личность этого инкогнито.

— Так чего хотел-то? Ты не из тех товарищей, что звонят спросить о состоянии моего здоровья и в каких я сегодня носках.

— Нахуй мне спрашивать про твои носки, если у тебя они все одинаковые? Твое здоровье кабанье даже чума не возьмёт.

— Я всегда знал, что ты не задаешь тупых вопросов.

— Именно. Так я чё хотел, действительно. Думал узнать, не занят ли ты, Андрюх. Я тут по нашей мелкотрасске гоняю, хотел предложить присоединиться. Но вижу, что ты там можешь погонять только на стиралке сейчас, лох по гороскопу.

— Твоя поддержка бесценна, как тюнинг Тайки.

— Пошел на хуй, у Авеню лучше. Короче, если вдруг что, если при невероятных обставах останешься жив, — найдешь меня в левом крыле.

— Понял принял, милашка. Пойду, наконец, успокою эту стерву, пока она не порвала помимо меня ещё и все мои вещи.

— Хах, удачи, ценитель милашек. Ес чё, я на связи.

Скорее всего, Андрик уже не слышал моих последних слов, ибо его недовозлюбленная крикнула что-то типо «Я иду ломать твою машину так же, как ты ломаешь моё сердце, сволочь!» Нашел же где-то такую сентиментальную и романтичную дуру. По всей видимости, товарищ уже всем своим голым торсом и писькой в трусах закрывает капот любимой Тайки. Тяжела доля стрит-рейсеров, кто бы что ни говорил.

И я вновь остался наедине с сигаретой. Честно, ничуть не расстроился. Хотел прикурить очередную сижку, что уже пару минут находилась у меня во рту (нет, не дохуя я выкуриваю), как резко закашлялся. Сначала подумал, что просто дискомфорт в горле, дым собрался, а может и правда меньше курить стоило, но после того, как уже через секунду после изъятия сигареты изо рта у меня начали выступать от кашля слёзы на глазах, я сразу догнал, в чем дело, — в ебаных берёзах. И действительно, я оглянулся и мне даже не нужно было настраивать фокус заплывших глаз, чтобы заметить очертания этих мерзких белоствольных растений. Умудрился я, блять, тормознуть в самой отвратительной части трассы. Не раздумывая ни минуты, я надавил на газ, заложив сигарету обратно за ухо. Авеню послушно рванула с места, набирая скорость с каждой секундой на десятки километров большую. Я знал эту трассу лучше, чем свои пять пальцев. С закрытыми глазами на любой скорости мог просчитать, через сколько будет поворот. На это я и рассчитывал, потому что глаза в миг воспалились так, что было сложно их открыть. Я не видел их, но знал, какие они красные. И все равно красивые. Но не об этом. Кашель продолжал распирать изнутри, причем я не успевал вдыхать толком одну порцию воздуха, как остатки прошлой начинали вырываться обратно. Мне всегда кажется, что в один прекрасный день я выкашляю кусок лёгкого. Думаю, вам неинтересно, почему я не остановился, чтобы прийти в норму, но я скажу. Пока я делился с вами своими повестями о раздраженный глазах, то уже успел залезть рукой в бардачок и отрыть там капли от аллергии. Естественно, я забыл, что они закончились ещё поездки две таких назад. Выкинув их из окна, я смог отыскать ещё кучу бумажек от таблеток, но и они были пустыми. Хотя нет, я нашел половинку таблетки. Это ещё с тех пор, видимо, когда у одной из моих подруг тоже проявилась аллергия. Только сука не в такой форме. Без раздумий я закинул этот несчастный кусочек себе в рот, мгновенно проглотив, и до последнего надеялся, что или боль в глазах, или кашель прекратятся. Уже вся левая рука была в моих же слезах, да и что там рука — кусок майки. Блять, уходить от темы всегда у меня получалось. Короче, не тормозил я потому, что мне надо было мчать в аптеку, пока я совсем не задохнулся. Если бы меня спросили, чего я хочу больше всего, — жить, сука, в мире без берёз.

Сука.

Сука.

Блять.

Поворачивать назад было бы дольше, чем доехать до конца трассы в другой поселок городского типа. Пришлось гнать. Причем по памяти, ибо я реально видел всё как под водой, да ещё и на дне с водорослями.

Поворот. Гудок. Смяло половину машины. Она многое пережила на своем веку, но не прямой наезд фуры. Твою мать, а я даже не увидел этого. Хах, не поверите, но это единственное, что меня сейчас огорчало.

Зато мигом решилась моя проблема с аллергией. Мне уже ничего не болело. Хотелось утонуть в слезах за мою Авеню. Я заслужил. Не она. Но что уж поминать лихом. Прошу прощения, что так и не представился раньше. Сейчас было самое время. День добрый. Макс.

* * *

Бамп-драфтинг — приём, используемый в гонках на треках, когда находящийся в слипстриме пилот ударяет бампером идущего впереди гонщика с целью придания ему дополнительного ускоряющего момента, в результате чего обе машины едут быстрее.

**Грид гёрл (grid girl) — девушки, которые на автогонках выводят пилотов на стартовые позиции, держат над участниками соревнований солнцезащитные зонтики, вручают награды, а также просто украшают своим видом различные автошоу.

Хочется начать, а может и продолжить с того, что на дворе стояла уродская весна. Весной родился, потерял мать, машину разъебал, березы расцветают весной, аромат полудохлых кустов и таких же, на самом деле, парочек с их любовью даёт о себе знать.. Хм.. Тоже весной. И что теперь? Теперь я не только родился, но и умер весной. Как же я её ненавижу.

Извините за то, что повторяюсь. Всё это я уже говорил вам. Ладно, почти всё. Если будет интересно что-то конкретное — спро́сите у меня на небесах.

Вопрос был лишь в том, когда там окажусь я.

Возможно, некоторых мучит еще и вопрос, какого хуя последствия оказались ужасными, если это, блять, фура, которая перед поворотом едет на скорости один километр в час с накинутой инерцией ещё парочкой. Ежели вы не задались подобным вопросом, то считайте, что мне хочется попиздеть после смерти. Гвоздем программы являлась дорога. Это был не просто поворот, а крест. Пересекались два главных пути в этой глухой местности. И, как всем известно, уложена дорога за городом всегда гладко и ровно, когда в самом тауне после поездки жалуешься на боли в заднице и доказываешь, что ты не пидор. Но ебаться с Белавтодором приходилось часто. Так вот, это был не просто поворот, а пересечение двух дорог. Вероятнее всего, водила собирался мчать прямо, а так как дорога напоминала автомагистраль, скорость была приличной. Но вот основным отличием этой дороги от автомагистрали, сука, и был тот факт, что тут есть перекрёстки. Возможно, то чудовище за рулём отвлеклось или считало, что я на своей-то скорости пролечу прямо ещё за секунд пять до его прибытия к повороту. В итоге проебались мы с ним оба. Честно говоря, если бы не аллергия, я бы все равно не остановился и не проехал прямо, я бы точно так же повернул. Не могу я жить без экстрима. Описочка: не мог.

Перейдем к результату. Капот и часть крыши согнулись под весом фуры, которая, к сожалению, в итоге перевернулась из-за перевеса на правую часть. И «к сожалению» я говорю не потому, что водитель фуры, потерявший сознание от удара головой, откинулся после переворота машины, а по причине открывшегося моему взору вида: моя Авеню выглядела словно после дерби*. Она не просто просела до земли, она, блять, легла полежать.

Отвечу на ещё один, вероятнее всего, не возникнувший у вас вопрос: всё верно, я умер. Только зачем-то душа осталась. Хах, а все говорили, что я бездушный. Выкусите, уроды.

Я стоял рядом, ибо та самая душа вылетела от удара. Законы физики работают даже в четвертом измерении. Стоял и смотрел, думая, что сердце разорвется. Но нет у меня сердца уже. Хотя.. наверное, его и не было.

Выглядел я как обычный призрак, но лишь для себя самого. Больше никто не мог меня ни видеть, ни слышать. Подтверждением являлась бабочка, которая из-за своей кривой траектории полета пропетляла сквозь моё плечо. Тупорылые насекомые. А говорят, что животные чувствуют потустороннее. Думаете, она примчалась из-за этого шестого чувства? Бросьте. У меня была такая шикарная аура, что эта бабочка сдохла бы ещё за метр от неё.

Так я простоял, наверное, около получаса. Не было никакого желания сдвигаться с места. Мой мозг проводил рефлексию происшествия, но без меня. Я просто стоял и смотрел. Казалось, даже не моргал. А может и правда не моргал, кто знает эти преимущества призраков. Мне было ни грустно и ни весело, ни холодно и ни жарко. Было пусто. И только спустя полчаса я заметил, что нет никакого смысла просто так стоять. Первые шаги в роли духа дались мне с трудом, я словно впервые встал на ноги. Я чувствовал землю под собой, но казалось, что не ту, не человеческую, а иную и нехоженную никем. Если бы сейчас кто-нибудь наблюдал мои корявые неловкие движения, то назвал бы психом, увидевшим галлюцинации. Говоря откровенно, я реально будто обдолбался чем-то мощным.

Как там обычно в фильмах.. «Может это сон? Да! Точно! Ущипните меня!» У меня такого не было. Я чётко понимал, что мёртв. Я понимал, что сейчас всё изменится. Не понимал только одного: какого хуя я ещё жив? Не самое подходящее слово, но суть вы уловили.

Наконец я подошёл к машине. Положив дрожащую руку на помятую крышу, я чуть не умер ещё раз. Упав на колени перед Авеню, я уперся головой в стекло. Взгляд мой сверлил асфальт. Там зрелище тоже не радовало: отвалилась даже моя «золотая оконтовка». Пустота внутри становилась всё массивнее. Спустя пару минут выпавшего состояния меня, наконец, смутило грязное стекло, в которое я уперся. Подняв взгляд, я резко убрал голову от машины с лёгким отвращением на лице. Скоро, правда, отвращение сменилось ухмылкой, ибо я и мертвый выглядел ахуенно, хоть себя еби. И всё-таки я по-прежнему хотел умереть, замерзнув в океане. На стекле было красное пятно с уже практически не стекавшими каплями крови. Мощно же меня головой впечатало. Но вдруг начал распирать смех: сигарета, которую я заложил за ухо, так там и осталась лежать. Она была алой, пропитавшейся моей кровью, и такой манящей. В миг я осознал, что не смогу больше курить. Не поверите, как сильно это ударило по мне. Пацаны, когда будете хоронить, киньте мне в гроб пачку сижек, вдруг поможет.

Ещё больше красоты добавлял моему лицу блеск от слёз, уже высохших. В принципе, по красоте смерти — десять из десяти.

В машине был бардак: всё с крыши поотваливалось, своей бошкой я вымазал дверь, бумажки с бардачка уже засыпали сидение штурмана. Определенно подумают, что я нажрался таблеток, ибо противоаллергенов там было чуть больше, чем дохуя. Ну что ж, умер не от противоаллергенов, а от аллергии. Смешно от того, насколько это абсурдно.

В какой-то момент на меня что-то нашло, я взбесился до невозможности, отчего ударил ногой нечто похожее на кузов моей малышки. Назвать просто кузовом это уже было невозможно. Сразу же я застонал от вновь сработавшего закона физики. Опишу на примере, ибо физику я понимал только так. Представьте мочилово двух хоккеистов. Кстати, борьба игроков меня в любом спорте забавляла больше, чем сам спорт. И вот, один решает выбить другому пару зубов. Чисто теоретически, с той же вероятностью, что первый сломает другому челюсть, он может сломать себе руку. В моей ситуации я либо ломаю машину, либо ломаю себе ногу. Проблема была вновь же в другом: я осознал, что мне было не больно. Это всего лишь сработал рефлекс. Да, я действительно ударил машину ногой, но на ней не осталось вмятины, не раздался звук грохота, не болела нога. Я вдруг задумался, почему она и вовсе не прошла сквозь кузов, ведь я бесплотный теперь, как никак. Это было странно, но от этого я не чувствовал себя умершим. Я вообще нихера не чувствовал.

* * *

Максимилиан Викторович Федецкий. 13 апреля 1996 — 4 мая 2019. Вечная память.

Вы тоже чувствуете этот запах весны в каждом слове?

Я стоял на своём же надгробии, оценивая обстановку вокруг, вглядываясь в печальные и не очень лица, и, как вы поняли, эту надпись я увидел на куске мрамора под ногами. Там так же были разные тексты, писанные под копирку каждому второму, но была и моя Авеню. Всего лишь переведенный на мрамор контур, но я радовался ему больше жизни. Минутку.. Оговорился. Уже смерти.

А сейчас о наболевшем. Я прекрасно относился к своему имени лет десять назад или около того. Величественное, длинное, красивое, достойное. Меня так звала мама. Ей вообще нравилось делать из меня джентльмена «па-беларуску». Прости, мам, что вырос папиным бродягой. Даже без «папиным». Короче, я вас только путаю. Попробую по-порядку, хотя рассказывать этого не хочу абсолютно. Погибла моя мать под колесами автомобиля. Мне было двенадцать. Ебучая весна на дворе, ничего нового. После этого отец сразу же укатил к любовнице, забив на меня. Я прекрасно видел его равнодушное отношение к маме, но этого не видела она. Или просто не хотела видеть. Мама прощала ему всё, а он творил хуйню по новой. Впрочем, у меня вся семейка была ебнутой. И после смерти матери я просто не мог слышать «Максимилиан» в свой адрес. Тогда и решил, что буду Максом. Скрывал я это настолько хорошо, что друзья узнали моё настоящее имя только на похоронах. Ещё один интересный факт: я решил, что буду гонять не потому, что понравилось, как машина раздавила моего единственного родного человека (знаете, здесь действительно сарказм), а потому, что хотел отомстить. Клин клином вышибают.

Прошло минуты три, а я уже находился у гроба и смотрел, как мои товарищи и враги провожают меня в последний путь. Моё бледное умиротворённое лицо было прекрасно. Если я всегда выглядел так во время сна, то многое в жизни упустил, конечно.

— Ну чё, Андрюх, так мы с тобой и не пересеклись, к сожалению. Извиняй, брат, если что не так было. Я смотрю, ты со Светкой. Помирились? Снова подкаблучничаешь? Лаадно, можешь не отвечать, я же вижу, как ты снова ей тысячу раз поклялся в любви. Делай предложение, пока не поздно, хах, милашка.

Лучшее, что я мог сделать на своих похоронах, это поставить локоть на плечо друга, разговаривая с ним, но сам с собой. Я видел его мрачный лик, безумно хотел позвонить, сказать, чтоб не мучился. Возможно, даже извиниться.

Далее я прошел мимо кучи незнакомых людей: хуй знает, кто подмазался имиджа себе поддать. И дошёл до любимого дяди. Я оглянулся узнать, где там мой гроб на венках, после чего удобно оперся на эту конструкцию, скрестил на груди руки и стал пилить взглядом этого урода. Сейчас его лицо, безусловно, выражало «неимоверное горе», в то время как моё — абсолютную радость. Уже сегодня он поедет отмечать мои похороны. На девять и сорок дней вообще упьётся.

Что-то я в последние дни такой нервный, не могу держать себя в руках. Я рванул с места и через секунду душил эту мразь. Его реакцией было отсутствие реакции. А я чувствовал горло этой скотины, которое всю свою жизнь без матери перегрызть хотел. Я успокоился уже через минут пять безостановочных криков в адрес родственника. Орал бы дольше, но заметил одну странную вещь: руки, которые обхватывали шею дяди слишком горячо и с любовью, стали медленно проходить сквозь неё. От непонимания происходящего я отдернул их, рассмотрел и заметил лишь то, что они стали ещё прозрачнее. Да, у прозрачного цвета тоже есть оттенки. Дабы убедиться, что это не привиделось мне, я ещё раз схватил дядю за горло, в результате чего просто сжал пальцы в кулак внутри его шеи. Твою мать, что за херня здесь происходит?

Только что я клал локоть на плечо Андрюхи, а сейчас он проваливался сквозь него. Только что я опирался о гроб, а теперь падал. Кажется, я стал терять последние остатки человечности. Все, с кем был знаком, начали стирать меня из своей памяти. И расстроился я не поэтому. Какого хера душа ещё на земле? Что является этим ничтожным камнем в моем кроссовке, что тянет меня вниз?

Подвешенное состояние, оказывается, бывает и после смерти. Страшно не умирать, страшно ощущать, как ты умираешь в сердцах знакомых. Печально было уходить из жизни врагов своих. Сейчас я шел через их тела. Таким отреченным я был раз в жизни. Теперь и раз в смерти.

Отвлёк от мыслей меня чей-то звонок телефона. Да кто бы, блять, сомневался, что это дядин. Он только потянулся за орущим гаджетом, пытаясь выйти из толпы, а я уже въебал ему с вертухи по наглой роже. Всю жизнь мечтал это сделать, но вышло лишь кулаком. Как же я беззащ.. Нет, бесполезен теперь. Хотелось кричать, рвать и метать, но вместо этого я взял себя в руки и.. Упал. После случая с машиной я прекрасно понял, что никакая физическая боль мучить меня не может. Живой человек в здравом уме на спину не ебнется просто так. А мне даже понравилось. Упал как кирпич на асфальт: бездумно, свободно, только вот никто не подберёт, ибо никому я больше не мешаю, никому не перекрываю собой дорогу.

Я лежал и смотрел на небо, которое было оттенка чуть ярче, чем ориентация господина, стоявшего ногой на моем лице. К чему его тупорылое желание сделать операцию по смену пола, когда можно было просто обратиться ко мне? Я бы ему и оторвал, и макияж сделал.

Пролежал я так минут десять, пока меня крестили, святили, оплакивали, обцеловывали, после чего неловко присел, облокотившись на руку и оценивая взглядом всё происходящее у гроба. Состояние было как после трёхдневного запоя. Я резко стал плохо понимать, что происходит. Сделав глубокий бессмысленный вдох, я все же поднялся на ноги и вновь подошёл к своему телу. Мне так шел этот белый костюм. Даже не скажешь, что этот интеллигейшн и есть я, стоящий сейчас рядом, засунув руки в карманы и слегка сутулясь. Косая улыбка появилась на моем лице, когда я понял, как ахуенно, что я не умер где-нибудь на свадьбе. Я не выдержал бы после смерти лазить в таком наряде.

Прошло пару минут, я уже сидел около своего же надгробия и подпирал рукой голову. Лишь сейчас, когда вся эта толпа по очереди сыпала землю мне на крышку гроба, я заметил присутствие своего отца. Ахереть можно, какая встреча. Моё лицо аж оживилось. Интересно, это в нем отцовский инстинкт проснулся или он просто решил убедиться, что я действительно умер? Да сдох я, сдох, иди ищи себе другой предмет для злорадства. Помимо окончания "имилиан" я жаждил гвоздем отшкрябать своё отчество.

Отвернув от отца голову в момент его очереди сыпать песок, я поднялся с земли и решил, что пора уходить. Без понятия, куда я мог пойти, но в этом месте сейчас было слишком много людей, которых я меньше всего хотел видеть при жизни, а тем более после её окончания.

— Ещё раз удачи, братан. Я буду за тобой присматривать. Не шали сильно, а то..

Моя натянутая улыбка вдруг сменилась печально опущенным взглядом, когда я стоял рядом с Андреем. Я не знал, насколько плох или хорош тот факт, что умер я именно так, не до конца, поэтому не смог договорить фразу.

— Короче, не гоняйте, пацаны, вы матерям ещё нужны, хах.

После этого я ударил его по плечу, зная, что моя рука пройдет насквозь, и отправился в неизведанное будущее. Меня сопровождало весеннее карканье ворон, шелест листьев цветущих деревьев и щекочущая ноги трава. Разумеется, уже не мои ноги. Эта весна сейчас была не только вокруг. Весна была в моем сердце. Прошу, убей её.

* * *

Дерби — состязания между участниками из одного города или области.

Всегда считал, что гулять самому по городу — неимоверная скука. Оказалось, что бывает и хуже. Живой я мог к кому-нибудь пристать, что-нибудь вытворить, а сейчас мой бесплотный образ проходил сквозь всех людей, которые шли навстречу. Сначала я обходил их с непривычки, но вскоре плюнул и погрузился в свои мысли.

Руки в карманах, глаза в землю и незаинтересованный взгляд — так я выглядел всё своё свободное время, которого, как вы поняли, у меня теперь было дохера. От нечего делать я начинал себя развлекать таким делом, как встревать в разговор. Уже доебался до четырех пацанов, которые пытались спорить на «ЧиФиФо», кто пойдет в магаз конфеты тырить. Как хорошо, что они не узнают, кто действительно должен был пойти за сладостями. Мне ужасно не везло в азартных играх, во всех считалочках палец вечно указывал на меня, а про «ЧиФиФо» не хочу и говорить. Даже после смерти удача в этом деле не может быть на моей стороне.

Сейчас я стоял напротив девочки лет шести, держащей в руке шарик и послушно ожидающей свою маму, покупающую сахарную вату. Невинным взглядом она сверлила что-то, находящееся за мной, а я в этот момент распинался ей о несправедливости жизни после смерти. Я осознал, что дети не менее бездушные, чем взрослые: она даже не дослушала меня до конца, а просто убежала, наступив мне на ногу. И почему только девочкам все прощается?

Аллея в парке как всегда выглядела ужасно: повсюду люди, кругом деревья, поцелуи на лавочках и ремонт асфальта прямо по середине дороги. Я даже остановился похлопать ремонтникам.

Через ещё час ходьбы сквозь тела людей я понял, что надоело лазить туда-сюда. Потратив ещё минут пять-семь, я все же нашел свободную лавочку. Я был так рад тому, что смогу присесть, но осознав, что моя идея закончилась торчанием головы из спинки лавочки, я подпёр рукой голову и хмуро стал смотреть на прохожих. Лучше бы я сразу под землю в Ад провалился, чем такое наказание. Меня начали посещать мысли, что Ад находится на земле, а не под ней.

Какие комплексы могут быть у призрака? Никаких. Я лёг под лавочкой так, как лежал бы на ней, сложил руки на груди, вспоминая себя красивого в гробу, и закрыл глаза. Я ничего не видел, ничего не представлял, не двигался и не дышал. Всё было превосходно до момента, пока я не услышал чье-то частое дыхание и рядом с ним громкий голос. Не поверите, это была псина, которая не знала, куда девать свою энергию, отчего бегала под лавкой и вокруг неё как сумасшедшая. Голос принадлежал толстой даме в шляпе, усевшейся на мою лавочку и беззаботно смеющейся в трубку телефона. Первое, что я сделал, это сел и недовольно посмотрел на всё с другого ракурса.

— Женщина, вам что, лавок свободных мало? Занято здесь. Окрашено. Бомж спал. Освободите кассу, а.

Мою торчащую голову и часть торса полностью игнорировали, как и жопу на земле, сквозь которую уже в пятидесятый раз пробежала эта шавка. Пока я бычал на собаку, к женщине приковыляла её подруга, прошедшая ещё войну с Наполеоном, судя по её виду и скорости передвижения. Я вновь отвлекся на сидящую «Даму с собачкой»*, когда она решила сесть своим широким задом мне на голову, уступая место подруге. Меньше всего хотелось попасть в ещё одну задницу, поэтому я резко откинулся головой на асфальт. Вид был не из приятных, что вынудило меня закрыть глаза. Я чувствовал, как начинал беситься, пытался найти способ успокоиться, но всё сводилось к тому, что я бесился ещё больше.

В принципе, это было очень продуктивное лежание, ибо я узнал достаточно много из разговора двух подруг. Во-первых, подорожал проезд в маршрутке. Во-вторых, клубника в этом году вся к хуям померзла. В-третьих, собаку звали Василиск. Нашли, блять, какую крысу называть круче, чем меня.

Продолжая беситься на пустом месте, я отвлекся от всего. Я бы сказал, что уснул, но это было не так. Ещё в первый день своей новой жизни я понял, что выспаться не удастся даже после смерти. Студенты, прошу прощения, что ломаю ваши надежды. Из так называемого сна меня вывел странный звук, будто рядом включили маленький фонтан. Открывать глаза я не счёл необходимым. Прислушавшись, я уловил, что источник звука находится не дальше вытянутой руки. Твою мать, псина ты бесстыдная! Иди, блять, под дерево!

Как же я ненавижу этих отпрысков крыс и существ, похожих на собак. От осознания того, что сейчас происходило рядом с моей головой, я все же распахнул глаза. Казалось, сделал я это так резко, что ресницы подняли ветер. Я готов был уже орать на эту шавку ещё даже не повернув голову, но застыл в таком виде, словно меня ночью из палатки вынесли на матрас в озеро и сейчас я был где-то у берегов Калифорнии. Звук струи воды, который я чётко слышал, остался. Но это были звуки из канализации. Шел сильный дождь. Дождь? Откуда? Окей, пусть идёт, но какого хера я лежал посреди дороги в центре города? Мой мозг не успевал работать и перерабатывать такой поток информации, отчего я уронил голову обратно на асфальт, закрыв глаза. Кто знает, может эта хуйня сработает ещё раз.

Несмотря на плотную пелену дождя, по дороге машины ездили туда-сюда, как в обычный солнечный день. Наверное, сейчас было восемь утра или семь вечера. Мне было без разницы. Я не чувствовал лужи под собой, не чувствовал капель, лишь слышал их стук по асфальту. Шум дождя вперемешку с рёвом и сигналами машин заставил меня тяжело вздохнуть и всё-таки сесть. Открыв глаза, я не сразу понял свое местоположение. Даю гарантию, что я знаю это место, но оно было немного иным: старая вывеска парикмахерской «Елена», вместо пиццерии «Итальяно» и вовсе обычные Продтовары, а дом, который недавно отреставрировали, вновь находился в самом расцвете декаданса.

Ужасно раздражали проезжающие сквозь меня автомобили, в итоге заставившие мою задницу подняться. Вставал я ругаясь на всех и вся благим матом, параллельно слушая музыку нулевых в салоне автомобиля, остановившегося прямо на мне. Моё лицо выражало лишь ненависть к этому и уже к потустороннему миру и желание подарить водителю нормальный диск с музыкой. Зубы скрипели, мышцы лица слегка порой дергались. Хотелось вновь упасть на дорогу и лежать, но я понимал, что уже точно не встану, а эта местность мне была абсолютно неприятной.

Та хуйня на колесах, именуемая себя БМВ Тоуринг, в конце концов сдвинулась с места и укатила в пелену дождя. Скорее всего, переезд открыли. Точно, переезд! Теперь я не сомневался в том, что никакого топографического кретинизма у меня нет. Но, знаете, было бы спокойнее, будь у меня этот блядский кретинизм. Я ничего не понимал. Что мне делать? Что произошло? Никто, блять, не дал мне инструкцию, как жить дальше.

До этого я стоял и втыкал в здания напротив меня, пытаясь провести хоть какую-то аналогию между произошедшими за день инцидентами. Я понял лишь одно: мне заебалось смотреть на эти старые здания.

Засунув руки в карманы, повернувшись лицом к потоку машин, ехавших на меня, я засмотрелся вдаль, вновь погрузившись в свои мысли, а точнее в их поиск. Я даже не заметил, как стал кусать свои щёки изнутри, но мне это нравилось делать и при жизни.

Обычно вывести меня из задумчивого состояния достаточно сложно. Иногда не помогал даже тот факт, что меня секунд пять трясли за плечо. Мне казалось, что я в эти моменты и вовсе спал, ибо это единственное объяснение тому, как я умудрялся быть бодрым и после пары часов сна каждый день. А сейчас меня вывело из ступора одно слово — мама. Кто-то прокричал его так громко, что я обернулся. Увидеть мне ничего и никого не довелось. Спустя секунду я уже лежал на том же месте, что и полчаса назад. Но не просто лежал, а корчился от боли. Сука, Бог ты или Дьявол, перестань ломать мне кости! По ощущениям мог сказать, что умираю. Причем от сожжения на костре инквизиции. Я чувствовал боль по всему телу, каждой блядский клеткой чувствовал. От этого не мог даже открыть глаза, которые зажмурил от боли слишком сильно. Но и в таком состоянии умудрялся задавать себе вопросы. Например, почему я не могу пошевелиться? Все, что я примерно представлял, это себя со стороны: лежу в позе развалившегося на всю кровать человека.

Через поток той боли, что испытывало мое бесплотное тело, я должен был открыть глаза. Будь я сейчас человеком, то однозначно умер бы от болевого шока. И я был не против умереть и сейчас от него.

Медленно и не до конца поднимая веки, я продолжал нихера не понимать. Сложно описать то, что я видел перед собой. Это была будто плотная плёнка, прозрачная и небезформенная. Наверное, в этом и была вся суть. Судя по изгибам этой плёнки, я находился в чьём-то теле. Даже могу сказать, что женщины. Больше добавить ничего не могу, потому что вновь кусаю губу от боли. Твою мать, во что я ввязался?

Моё лишённое видимой оболочки тело было нанизано на скелет некой женщины, лежавшей на дороге без сознания. С чего бы вдруг? Не знаю. Но её скелет словно пытался сжать мое тело до нужных ему размеров и форм. Боль была невыносимой. Я, кажется, даже порой кричал.

В очередной раз я попытался открыть глаза, когда свыкся с болью, но понял, что она просто стала не такой сильной. Видеть я мог плохо, болели даже глаза, которые сейчас выглядели хуже, чем если в них березы насыпать. Мне удалось разглядеть силуэты мужчины и то ли девочки, то ли мальчика лет девяти. Они были в белых халатах, сидели рядом. Что, блять? Я был уже не на дороге, а в больничной койке. Сука, я так скоро моргать перестану, чтобы ещё куда-нибудь не телепортироваться.

Боль утихла, надолго ли? Я же решил немного насладиться нормальным состоянием. Двигаться не мог по-прежнему, да и сил на это не смог бы найти. Я смотрел на мужчину и в какой-то момент подумал, что он меня видит. Моя дерзость была сильнее моей усталости, поэтому сдержать свой язык я не сумел.

— Чё смотришь, мужик? Что здесь, блять, происх..

Я не успел договорить, ибо осознал, что спокойно могу поворачивать голову. Это было невероятно, учитывая тот факт, что ещё недавно моей единственной возможностью было моргать. Руки и ноги по-прежнему были скованы, но выходило двигать пальцами. Забавно, но только вот нахуя?

Как вы поняли, мужчина меня не слышал. Да достали уже, я так скоро шизиком стану. Если выберусь, то схожу в психбольницу, может там меня увидят нормальные люди.

Нарастало чувство погружения в сон. Очень хотелось, чтобы в вечный. Но я резко осознал, что поторопился с выводом о "стану шизиком". Кажется, уже стал. Неожиданно в голове раздался крик, причем кричала женщина, да так, будто её резали. От столь противного голоса хотелось оторвать себе голову. Изначально я и не пытался понять, что она кричит, а после этого даже если бы захотел, то не смог: тело снова было парализовано болью. Я взвыл от своей же безысходности. Чем я заслужил такое? (Не спрашивайте, заслужил).

По причине всего со мной происходящего я не заметил, как моя еле живая душа стала вытекать из тюрьмы в виде тела женщины. Спустя минуту мой недотруп валялся под койкой. Это было странно, но и на том спасибо. Боль прекратилась. Осознание того, что я могу свободно двигаться, пришло лишь тогда, когда руки мои закрыли лицо. Я тяжело дышал, пытаясь догнать, что всё-таки произошло, но понял, что меня кое-что отвлекает. Второй раз за такой короткий промежуток времени меня выводит из мыслей крик. И вновь ребенка. Пусть разум мой был помутнен, но я понимал, что с женщиной, чьё тело осталось лежать на койке, обколотое капельницами, что-то случилось. Я чётко слышал указания доктора, молнией влетевшего в палату, даже видел его ноги. Но не судьба мне и после такого полежать спокойно: голос, который возник в моей голове, когда я был ещё в чужом теле, вернулся. Руками схватившись за голову, я уже сам в голос закричал:

— Да что за хуйню ты там орёшь?! Заткнись уже!

Не поверите, но я услышал почти понятный ответ. Правда, не на заданный вопрос.

— Твой грех! Твоя вина!

Голос не просто кричал, он уже верещал. Пиздец у вас ультразвук, дамы. Мучил он меня ещё минут пять, после чего оборвался на фразе «Это на твоей совести». Да пожалуйста, пусть на моей, только найдите её, эту совесть.

В очередной раз меня вывели из своих мыслей шизофреника. Удивительно, но сейчас — тишиной. Казалось, я даже услышал писк прибора. И не зря. Женщина, в теле которой я находился, всё же скончалась от травм. Окей, а мне что? Я теперь каждую смерть непонятно кого буду через себя пропускать?

От неизвестно как чувствующейся усталости я занялся любимым делом — лёг и закрыл глаза. Меньше всего меня должно было волновать, что рядом мечется и кричит мужик, доктор ищет успокоительное, ребенок, кажется, и вовсе не может разобраться с тем, что происходит. Поверь, братан, я тоже нихера не понимаю.

Перед глазами вновь лавочка с крупной пятой точкой уже почти родной мне женщины. Блять, собака, даже тебя рад видеть. Немного, конечно. Сойди с лица, гнида.

Прошло минут пятнадцать, пока я начал нормально воспринимать реальность. Единственное, что поменялось, это погода. Я уже говорил, что ненавижу весну и из-за погоды? Скажу ещё раз.

Начался слабый дождь. Твою мать, благодаря ему я резко всё понял. Если быть точным, вспомнил.

* * *

«Дама с собачкой» — отсылка к одноимённой повести А.П.Чехова.

Примечание к части

Нет, это не его мать, как многие могли подумать, всё не так просто.

На дворе стоял далёкий две тысячи четвертый год. Скажете, не такой и далёкий? Пятнадцать лет прошло. Хах, как много всего изменилось. Во мне в том числе. Но к чему я начал это.. В то время мы были дружной семьёй: мама, папа, я. Даже дядя казался почти адекватом. Тот человек, который до сих пор считает меня своим сыном, был действительно примерным отцом. Извиняй, бать, но маму я все равно всегда любил сильнее. Начнем с того, что люблю её до сих пор, а не как ты, урод.

Толстой столько воды не лил, сколько я вам сейчас на мозги капаю. Вернусь к истории. Мне было лет восемь, точно не больше девяти. Мама уезжала в командировку на две недели. Разумеется, это были самые длинные недели в моей жизни. Порой мне не хватало двадцати четырех часов в сутках на все дела, а тогда и минуты растягивались в часы. И теперь, учитывая моё бесполезное скитание в другом измерении, минуты вновь длились вечность. Всё больше хочется сравнивать происходящее с горизонтом событий. Но вот настал тот день, когда мама возвращалась домой. Я уже с самого утра был готов бежать к ней и встречать. Если память мне не изменяет, я и вовсе в ту ночь не спал. Но суть снова не в этом. День выдался дождливым, однако это была не весна. Ахереть, удивительно, конечно. Начало осени, пожалуй. Время, когда без куртки холодно, а в куртке ощущение, что горишь. За окном шел не просто дождь, а ливень, от частоты падений капель которого можно было получить черепномозговую травму. Но мне было плевать. Я хотел как можно скорее увидеть родного человека. Надо же, каким лапочкой я был. Даже немного противно.

Мы спешили навстречу к ней, а она, без зонта и капюшона, не предполагая, что начнется такой пиздец по её приезде, шла с улыбкой прямиком к нам. Заметив её, я не мог сдержать своих прекрасных эмоций, бросил отцовскую руку, забил на дождь и выбежал из-под зонта. Дрожащим, но сильным голосом я закричал одно единственное слово — «мама».

Ебать я сентиментальный. Вам читать не противно? Хотя.. дайте подумать. Мне похер.

В моей голове всё ярче возникали образы того дня. Пусть он был дождливым, но одним из самых счастливых в моей жизни. Я был настолько возбужден мыслями о маме (и пусть это звучит как инцест), что проигнорировал скрип колес. Бля, Авеню, я скучаю. В результате, пока я обнимал маму, забив хер на дождь, её взгляд был устремлен в пелену дождя, на дорогу. Оказалось, что некто сбил девушку. Кто был виноват? Не думаю, что водитель, ибо женщина переходила дорогу отнюдь не по пешеходному. Единственный не совсем оправданный косяк водилы заключался в том, что он достаточно быстро ездил для такой заманчивой для ДТП погоды. Но мне ли говорить о скорости езды.. Кажется, я старею.

На самом деле виноват в случившемся был я. До меня дошло, какого хера голос орал в моей голове. При попытке перейти дорогу в неположенном месте женщина отвлеклась на мой крик, после чего через две секунды уже лежала на мокром асфальте. Чё, серьезно в этой ситуации вся вина на мне? Абсолютно её не чувствую. Ложь и провокации. Это полностью должно быть на совести погибшей, потому что, блять, пешеходные переходы и придумали для того, чтобы водителям на дороге было почти комфортно. Мне поебать, по какой важной причине пострадавшая решила срезать путь: дети дома одни, мать болеет, муж умирает, но нахера мне было попадать в её абсолютно неудобное тело? На этом моменте моя дедукция опустилась вновь до уровня Шерлока. Пожалуй, я пока закончу свои флэшбэки.

Закончился и несчастный слабый дождь под конец моего изливания души. Я даже не заметил, как испарились две старухи с псиной. Ушли по-английски, неблагодарные. Я у них в ногах валялся, а что получил в ответ? Всегда любил раздувать из мухи слона в любой абсолютно неважной для меня ситуации.

Я вновь сел, высунув голову из-под лавки. От представления того, как выгляжу со стороны, я даже усмехнулся. А от осознания того, что никто со стороны меня не видит, я уронил голову на колени, закрывшись руками. Что теперь я должен делать? Когда произойдет ещё какая-нибудь хуйня? С момента моей смерти прошло так мало времени, но заебался на жизнь вперёд.

Прошел час. Да, пожалуй, где-то так. Я всё ещё сидел в позе алкаша или в позе депрессующего подростка, который желает сигануть с крыши, но не из-за своих взглядов на жизнь или проблем, а потому что связался с Синим китом. Если не ошибаюсь, #f56 и #f57? Честно говоря, в душе не ебу, что означали эти решетки с буквами и цифрами. Но могу сказать точно: чем меньше человек знает об этой хуйне, тем умнее он кажется.

Я хотел уснуть. Уже не прошу навечно, все равно не выйдет. Мне бы хоть иногда, хоть на пару часов. Это бы так помогло скоротать время. Ужасно спать, когда ты всё слышишь: любой разговор рядом, шум машин, даже процесс рисования мелом на асфальте. Я поднял голову, увидев у лавочки ту самую девочку, которая не так давно убежала, наступив мне на ногу. Я же всего лишь хотел подкатить.

— Сама решила предложить начать отношения? — здесь я сделал максимально выпендрежный вид, закатив глаза, — О-ой, ну даже не знаю. Ты для меня не слишком старая?

Пришлось подняться, чтобы не сидеть перед девочкой как алкоголик, и мне было все равно, что она за это время так и не оторвала взгляд от асфальта. Теперь и мой взгляд был прикован к нему. Я наблюдал, как её неловкие движения руки приводят к изображению на асфальте примерно понятной картины. Только дебил или слепой не увидит, где тут домик, а где солнышко и дерево. К слову, деревом на данной картине пейзажного стиля был я.

Творение юной художницы натолкнуло меня на одну мысль. Твою мать, она вылетела у меня из головы так же неожиданно, как и зародилась.

Как же меня заебал уже этот город. Ноги лениво обгоняли друг друга, а зачем? Вокруг вновь суета, люди бегают по своим делам. При жизни я замечал этот хаос лишь в моменты пробок на дороге. Не знаю, как человечество выживает в этой суете, ибо меня она достала всего за пару дней.

Дико хочется курить. У призраков нет потребностей, есть только чувства, как оказалось. А к сигаретам я испытывал самые что ни на есть высокие чувства. Дело привычки никто не отменял. Если посчитать, сколько времени уходит у меня на одну сигарету, то в день я мог тратить на курение плюс/минус часа пол. Разумеется, бывали и хорошие дни, когда я выкуривал лишь одну пачку, а то и оставалось ещё пару штук в ней. Я отнюдь не нервный, мне просто нравилось видеть себя с сигаретой во рту. И за ухом. Сейчас единственное, что могли сжимать мои зубы, — это язык. Причем с любой силой: мне было ничуть не больно. Я даже попробовал его откусить, но ничего не вышло. Ебучие призрачные заморочки.

Мои нижние конечности привели меня к месту, в которое я не додумался (может, просто не решался) прийти сразу, — к дому. Вновь окутали мысли печаль и грусть по жизни, но их как ветром сдуло, лишь только я заметил знакомую машину во дворе. И хуй там свою. Это была калымага дяди. Бог, если ты есть, то нахуя всё это делаешь? Желание порвать на куски этого человека никуда не испарилось.

Я не до конца привык ещё к своему удобному образу призрака, поэтому через минуту лежал лицом в асфальт. Ничего удивительного, я лишь решил перелезть через калитку. Даже оттолкнулся от земли добротно, схватился руками за прутья, в результате чего, правда, сжал воздух. Но я оказался на территории своего дома, отлично.

Поднявшись и по привычке отряхнув колени, я с лицом самого строгого ревизора подошел к машине. Недолго думая, махнул ногой, демонстративно пнув херню на колесах.

— И что же твоему божьему одуванчику нужно в моём доме?

Мой нервный вид напрягал уже и меня самого. Сейчас я был не против ещё полетать во времени, иначе полетит моя крыша.

Естественно, я решительным шагом направился к дверям дома. Мне кажется, что когда я учился ходить, то меньше падал, чем сегодня. Я наебнулся прямо на лестнице, споткнувшись о ступеньку. Стоило вбить себе в голову, что я хожу сквозь всё, так сразу же подарок судьбы нахер. Если кто-нибудь объяснит мне, как работает схема хождения сквозь лавки и людей и спотыкания о ступеньки, я буду премного благодарен.

Пришлось в недоумении подняться на ноги и продолжить путь к дверям. Хотелось лишь материться. Для уверенности я решил нажать на ручку, чтобы не проебаться ещё раз. И проебался. Моя клешня свободно прошла сквозь металл. Я глубоко вдохнул воздух, закатив глаза. От моей ауры раздражённости скоро рядом начнут падать дохлые птицы.

Желание биться головой о дверь передо мной было сильным, но пришлось подавить его и молча пройти в дом. Первое, что я услышал, это тишину. От лёгкой растеряности и удивления левая бровь словно по расписанию поднялась вверх. Спустя секунд десять я успокоился, ибо всё-таки услышал знакомый противный голос. Было понятно, что этот хер разговаривает по телефону. Зная свой дом чуть лучше, чем прекрасно, я сразу понял, в какой комнате сидит дядя. Засунув одну руку в карман, а второй пафосно и бессмысленно поправив волосы, я уверенным шагом направился в гостиную. Лучше бы после смерти у людей переставала выполнять свои функции ЦНС, нежели сердце. Дядя раздражал меня не просто своим видом, но и тем, как по-хозяйски он расселся у меня на диване.

— Да ты на кресте будешь распят в такой позе, как сидишь, урод. Даже ногу на ногу закину тебе, сука.

Параллельно с речью я резко махнул ногой сквозь колени человека, сидящего передо мной с максимально умным выражением лица.

— Чё ты такой довольный? Хочешь вернуть дом себе? А по ебалу не хочешь?

Я никак не мог смириться с тем, что говорю в пустоту. В фильмах люди всегда чувствуют присутствие в доме «ещё кого-то». Я знал, что это наебалово.

— Скоро научусь скидывать вазы и открывать двери, сука, чтобы ты здесь жить нормально не мог.

Дядя по-прежнему с кем-то заинтересованно беседовал, довольно кивая головой, издавая звуки, подобные человеческому «да», и стуча пальцами по ручке дивана. Хотелось ебнуть врага народа чем-нибудь тяжёлым, но с мысли сбил его более менее конструктивный ответ, в момент которого он резко поднялся, пройдя на центр просторной гостиной сквозь моё правое плечо. Пришлось отряхнуть его после этой болотной грязи, обернуться и смотреть дяде в спину.

— Да, именно, как я и сказал, через неделю здесь, — гордо проговорил лысый чёрт.

Далее с другого конца провода последовал вопрос, который я не мог слышать, да и не считал необходимым, ведь дядя и так даёт возможность восстановить его исходя из последующего ответа:

— Со слухом плохо? Теперь не от кого её скрывать. Даже жаль, что он погиб, оставалось совсем немного.. Вы все поняли? Неделя.

Знаете, здесь он меня даже заинтриговал, но я был так зол, что сразу же выкинул из головы его слова. Понял, что заикнулся обо мне, а кому? Для меня не секрет, что дядя живёт на две семьи. Недавно понял, что три для него уже много. У мажоров всегда так, они не могут жить спокойно и достаточно редко способны любить. Как видите, я не исключение. Но у меня хотя бы хватило мозгов не завести семью для галочки. Дядя при моей жизни все ходил и переживал, не скажу ли я лишнего слова его жене. Этот долбонат переписал на неё огромную часть бизнеса, чтобы «выразить свою любовь», когда она в очередной раз засомневалась в его верности. Единственное, что мог блестяще делать мой дядя, это шифроваться. Его было очень сложно спалить, даже если следить за ним весь день. У меня никогда не было цели специально бегать за этим идиотом по следам, но на руках все равно было пару фоток. Плюс ко всему, его жена относилась ко мне с таким доверием и любовью, будто она меня рожала. Может, просто хотела переспать. Тем не менее, она поверила бы любой моей сказке, согласившись с каждым словом. Проблема была лишь в том, что это не было похоже на разговор с любовницей.

Пока я вдавался в подробности прошлого, лысый чёрт уже закончил бубнеть. Я бы не обратил внимания на его движения, если бы он не сказал строго «Так, приступим» и не начал метаться по гостиной. Мне не сразу стало понятно, какого хера он творит. Денег у него достаточно, карту с кладом я не оставлял, презервативы у меня всегда в машине, а больше искать было нечего.

Хотя, нет. Собственно, фотографии. Пусть умер я, но они в целости и сохранности до сих пор. Я сложил руки на груди, довольно усмехнувшись, наблюдая за подозрительно спокойными действиями дяди.

— Давай, урод, удачи. Мне обидно, что ты до сих пор считаешь меня тупым.

Было даже скучно наблюдать за тем, как дядя перерывает все тумбочки и шкафчики, скидывает картины, достает все из шкафов. Видимо, насмотрелся российских боевиков и детективов. Не удивительно, что белорусы поступают умнее: они снимают бо́льшую часть фильмов по своей истории или делают экранизацию романов и прочего. Жаль только, что не всегда успешно. Жаль только, что я не смотрел даже этого.

Сейчас вновь проснулось дикое желание покурить. Я чувствовал, насколько сильно мне не хватает сигареты в руке. Дабы отвлечься, я направился бродить по дому, ибо картина перерывающего гостиную дяди вызывала лишь отвращение.

Всё ещё забывая о своих способностях, я культурно вышел через дверной проём обратно в холл. Места на первом этаже было настолько много, что коридор — слишком мелочно для такого пространства. Нахера только мне одному такой домина был? Знаете, это, пожалуй, дело принципа. Я жаждил вытащить у дяди так много денег и нервов, как только мог. Разумеется, за жизнь я шантажировал его не только парой фотографий.

Никогда не был рад прогулке по своему дому так, как сейчас. Кажется, я скучал. Скучал по дому, по гонкам, по жизни. Хотелось наконец поговорить с кем-нибудь. Только сейчас я осознал, что человека не существует тогда, когда он теряет возможность быть услышанным. Я могу кричать, смеяться, петь, но это не сделает меня живым. Когда ты перестаешь быть способным доносить до людей какую-либо информацию, ты перестаешь быть. И всё это я прокручивал в голове, пока смотрел на свой с черной ленточкой портрет, стоящий на столике у стены.

Досадно, но ладно. Не дал спокойно пропасть в философских мыслях мне, как обычно, дядя. Он может исчезнуть из моей жизни хотя бы после смерти? Вид его был недовольным, как и всегда. Мало того, что гонялся он по дому в обуви, так ещё и задевал что-либо на каждом шагу. В итоге его противный силуэт скрылся на втором этаже. У меня даже в мыслях не было пойти за ним. Да и не факт, что получилось бы подняться по лестнице. Вместо этого я направился к выходу, чтобы не травить себе душу ещё сильнее. Я решил, что надо проведать Андрюху. В конце концов, я же пообещал себе присматривать за ним. Более того, те самые фотографии находились именно у него в доме. Инфа сотка, что об этом не знал даже сам Андрей.

Снова руки в карманы, снова опущенный пустой взгляд. Я надеялся, что на улице мне станет легче. И, не поверите, меня действительно отпустило. Причем резко. Думаю, всё дело было в том, что передо мной вновь была не та картина, что должна. Я видел не свой двор, не газон с забором, а, сука, свою школу, которую окончил уже лет пять назад. От неожиданности я обернулся, желая увидеть двери своего дома, из которых только что вышел, но там был абсолютно другой дом: одна из тысячи самых обычных пятиэтажек. Твою мать, что на этот раз? Опять дадите мне повод для размышлений?

Я даже не знал, что мне делать. Стоять без толку, а если куда-то идти, то куда? И покурить возможности не было, чтобы придумать план. Но знак был вскоре послан. Я увидел знакомое лицо у ворот школы. Эти короткие пышные волосы я узнаю из тысячи. Но главным атрибутом там были большие круглые очки в тонкой оправе. Худенькая невысокая девочка, которая училась со мной в классе. Алина.. Даша.. Может, Катя. Хуй знает, не вспомню. Она была спокойной, за всю жизнь сказала слов меньше, чем я говорю за день, типичная серая мышь. В ней не было и нет ничего особенного. Только спустя минуту я заметил рядом с ней ещё более знакомую рожу. Хах, какой я был молодой. Что я там делал? Если мне не изменяет память, возвращал несчастной её сумку, которую мы с пацанами и спрятали. Мозгов как у лопатки, но надо же было как-то развлекаться. Восьмой класс, кажется. Древность. Пока я переходил дорогу сквозь проезжающие машины, мелкий я уже свалил в неизвестном направлении. А девочка осталась. Мы вдвоем стояли и смотрели в никуда. Через минуты две, когда я вышел из горизонта воспоминаний, я не обнаружил девчонки рядом. Обернувшись, увидел её уже в метрах двадцати от себя. Я знал, что если пойти за ней, то что-то произойдет. Но если же не пойду, то какова вероятность, что еще вернусь туда, откуда меня выдернуло время?

Я быстро догнал очкастую и шел рядом, чувствуя себя её секьюрити. Уже не помню, о чем с ней разговаривал, но меня раздражало её молчание. Она шла словно предчувствуя какую-то беду. Хуй вас, женщины, поймёшь вообще. Вы можете просто идти и не загоняться?

Перед входом в подъезд какой-то ветхой девятиэтажки я почувствовал дискомфорт во всем бесплотном теле. Казалось, что моя сущность медленно привязывалась к душе этой девочки. Я не мог предположить, что ждёт меня дальше, но выбора не было. Зайдя в лифт вместе с этим мелким пучком волос, я сразу обратил внимание, что она заплакала. Тихо, скрытно, но расстроена была сильно. Я не мог ничего сделать, поэтому просто тяжело вздохнул. К чему вся эта сентиментальность?

В голову вновь стукнул вопрос: «Как?» Как я поднялся в подъезд и вообще не провалился сквозь лифт? Кажется, часть человечности этой девочки перешла ко мне, иначе других аргументов я не вижу. Теперь оставалось только ждать. Ждать и смотреть, как она всхлипывает. Бесит.

..Если не божий страх

изнутри, то огонь снаруж.

Ой, возомнил о себе!

Никому ты не нуж.

Но! Достаточно встать на линии,

чтобы убитым быть.

Чтобы шатать водяные лилии

достаточно плыть.

Наличие шеи —

уже вероятность на ней петли.

Не

так

ли?

Отрывок из стихотворения А. Гоголева

Ехали мы на далёкий восьмой этаж. Удивительно, но выходя из лифта на лице девчонки не было ни единого намека на то, что она плакала. На ее лице вообще не было никаких эмоций. Людей хоронят, то их умиротворённый лик выглядит более живым. Видимо, ей было не привыкать. Мы подошли к двери, я уже был готов пройти сквозь преграду, но моя спутница остановилась. Я глянул на нее сверху вниз, сложив на груди руки и приподняв бровь. Да, давайте постоим, стихотворения Лермонтова почитаем. Мне не было дела до её бзиков, поэтому я сделал два уверенных шага вперёд и оказался в квартире. Честно говоря, был удивлен тому, что беспрепятственно прошел сквозь дверь. No logic, пацаны. Похуй, сейчас это было очень кстати. Предо мной открылся вид на достаточно длинный коридор, ведущий к кухне, но я решил сначала исследовать единственную комнату, находившуюся справа от меня. Стоя в её центре, я оценил скромный, но аккуратный ремонт. Все было в серых тонах, на стене весела картина Марка Шагала «Над городом»*, что заставило меня посмотреть на нее с отвращением. Если вам нравится кубизм, авангард или что-то из этой серии, то мне не нравитесь вы. Я считаю, что авангардисты рисуют лишь для себя. Шанс один к ста, что ты поймёшь идею картины, уловишь ту самую мысль автора, прочувствуешь его эмоции. Я не любил подобные произведения искусства не потому, что не понимал их, а потому, что не видел смысла понимать. Наверное, я человек неглубокий. Мне не интересно, насколько правильно вы сейчас поняли мою фразу. Что касается картины на стене... Что прекрасного в квадратных лицах и плоских домах, в одноруких Марке и Белле, в мужике со спущенными штанами у забора и зелёном козле? Дайте угадаю, вы никогда их и не замечали. Хотелось бы верить, что вы вообще знаете такую картину. Даже не хочется пытаться уловить смысл этих символичных объектов на изображении. Но все же было в этом нечто необычное. Только это не Шагал постарался. Было видно по рамке, что картина падала, и, возможно, даже не раз. Рядом с ней я лишь сейчас заметил пятно на обоях, потёки до самого пола. Нет, не кровь, что вы, здесь не криминал. Здесь..

-Ссука, что это было? — максимально удивлённо спросил я у окружающей меня тишины, когда моя голова резко почувствовала на себе отпечаток удара рукой. Это была даже не пощечина, а действительно сильный удар в височную долю.

Пока я приходил в себя, схватившись рукой за голову, в комнату прибежала та самая пушистоволосая, без очков, до смерти напуганная и с диким желанием в глазах то ли жить, то ли скорее сдохнуть. Спиной она подперла дверь, надеясь, пожалуй, на чудо, ибо откинуть эту мелочь вместе с дверью не составило бы никакого труда, в общем-то, никому. К счастью, она это и сама понимала. Я застыл в полусогнутом положении, держа руку у головы, а в этот момент мелкая с визгом отбежала от двери, запрыгнула на разложенную двухспальную кровать-диван и свернулась калачиком, закрыв руками голову. Не нужно было даже подходить, чтобы заметить, как она дрожит. Тем не менее, я уверенно сделал пару шагов к девочке на кровати, чтобы попытаться разобраться в происходящем. Прямо за мной находилась та злополучная дверь, в которую с грохотом вломился мужик. Не знаю, сколько он выпил, но в его организме алкоголя циркулировало больше, чем клеток крови. Через секунды две я уже навис над девчонкой, оперевшись руками на кровать. Всё тело пронзила боль, и я не сразу услышал дикий крик малой и удар по её хрупкому предплечью кожаным ремнем.

— Я научу тебя слушаться, дрянь! Вырастил непонятно что. Нагулялась?! — противным голосом, с трудом связывая слова в предложения, этот мужик стал кричать на несчастную. Теперь ясно, почему она ходила тихая, в закрытой одежде, бледная и зашуганная. При этом была рада прибиться хоть к кому-то. Хоть на немного. Она надеялась найти защиту, а, быть может, ничтожное количество ласки и заботы. Извини, что стереотипы не дали никому возможности тебе помочь. Хотя, с чего вдруг я извиняюсь? Стереотипы не моего авторства. Тут расписалась сама жизнь.

Последовал ещё один удар. И ещё. И оба в одно и то же место, в результате чего на руке появились открытые кровотечения. Лупил мужик со всей душой (была ли она у него?). Тяжёлая рука, ничего не скажешь. Засунуть бы ему её в задницу.

Все удары давали о себе знать и мне. И если девчонка могла закрыться и получить по руке, то моя душа болела вся. Будь у меня скелет, я бы сказал, что кости ребер кто-то безжалостно выгибает в другую сторону.

— Что ты там мямлешь?! Да я тебе всю спину вспорю, чтоб ты ни лежать, ни стоять не могла, шлюха! — орал «хозяин» избиваемой. Параллельно с этим девочка продолжала принимать на себя удары ремнем различной силы и под разным углом. Казалось, что некоторые из них она уже не чувствует, ибо от количества ударов, пришедшихся на одно место, тело не успевает поставлять импульсы боли в мозг. К слову, удары ремнем рвали и одежду. Рассекали. Были хорошо видны и синяки с прошлой порки. Куда смотрит служба опеки? Почему страдаю снова я? Нет, я не жалуюсь. Я восстанавливаю справедливость.

От боли я не удержался и упал на локти, крепко сжимая челюсти. Будь бы я из плоти и крови, то давно бы зубы поломались, а эти самые челюсти больше никогда бы не раскрылись. Я рычал, матерился, жаждил посадить этого урода на паяльник, но ещё сильнее я хотел защитить девчонку. Без понятия, на кой хер оно мне нужно, но, думаю, к этому и должна была привести вся история с отцом-алкашом-садистом.

— Я предупреждал, что ещё одно опоздание — и я тебя убью. Предупреждал?! — настойчиво пытался что-то выбить (в прямом смысле) из дочери мужик. Мелкая ничего не отвечала, она лишь дрожала, плакала в себя и сжималась всё сильнее в калачик.

— Я задал вопрос! Предупреждал?!

— Дд..да, — слабым голосом все же ответила девчонка. Вот это сила духа. Либо просто Стокгольмский синдром**.

— Раз предупреждал, значит сделаю.

После этого на пару секунд удары ремнем прекратились. Я сразу ощутил это, так как боль во всем моем бесплотном теле стала тише. Избитая девочка не обращала уже ни на что внимания, даже на стук железа. Честно говоря, даже я не обращал, я лишь пытался прийти в себя и вернуть сознание на место. Этот живой комок волос перед моим лицом отражал сейчас состояние моей души. Внутреннее. Её бьют, она болит.

..Здесь не криминал. Здесь поехавший отец, насилие в семье и непонятно откуда и зачем взявшийся я.

Хотелось уйти. Вернуться уже даже к дяде, только пусть эта чужая боль в моей душе прекратится. И стоило мне этого пожелать, как я упал лицом в тело лежавшей подо мной девочки, закричав так, что чуть не сорвал голос. Может и сорвал, но и сорванным кричал так, что было тошно слушать. Из глаз лились бы слезы, если б могли. Меня не смогла перекричать даже мелкая, которая взяла на себя удар железным прочным прутом. Разумеется, мое тело прошло сквозь избитое тело пострадавшей, в результате чего мы стали одним целым. Я слышал её крик, но не так, как до этого. Теперь в своей голове. Снова. Голос кричал настолько громко, будто хотел сломить мой несуществующий череп, дабы вырваться наружу и задышать. Но в это время задыхался от боли я. Казалось, ещё минут пять такой скотобойни — и я перестану обращать внимание на боль. Но меня не переставал тревожить голос.

— Зачем ты сделал это? Почему ты так поступил? Я хочу жить, Макс! Жить хочу! Я ненавижу тебя! Исчезни!

Я бы исчез, будь такая возможность. Это были не просто сказанные громко слова. Это был крик человека, давно сорвавшего голос от боли. Душевной. Дикой. Да что ему от меня надо? Что не так? Все было максимально банально, но в такой болевой терапии я не мог соображать. Надеюсь, вы сами поняли, в чем заключалась моя перед ней вина.

Я лежал, чувствовал каждый удар прутом, словно мне одновременно вгоняли иголки под все ногти, вбивали гвозди в руки и ноги, вбили в сердце и.. Я перестал замечать, как кричу уже просто так. Боль прекратилась, голос в голове замолк, я был в порядке, чего нельзя сказать о девочке. Её лицо было избито до неузнаваемости, поломаны от ударов руки, ребра, позвоночник, пробит череп. Она мертва. Зрелище не из приятных, но я этого, собственно, и не видел. Лишь спустя минут десять после того, как я оказался в полной тишине, мне удалось открыть глаза и приподнять голову. Я не успевал ахуевать от происходящего: передо мной вновь был родной двор, дядина машина, забор. А я лежал на пороге перед входом в дом.

Мне все это не нравилось, мягко говоря. Сейчас в моей голове были не мысли о том, что произошло или что делать дальше, не о девочке, а лишь один вопрос: «Почему я снова не умер?» Отпустите в рай или ад, не мучьте нахождением на сей грешной земле.

Ладно, я драматизирую. Я хотел отдохнуть. Все мы знаем, что является самым тихим местом.

* * *

— Неужели всё так и было? Мне ведь сказали, что они просто переехали. Какого хуя? Разве может быть задержка в двадцать минут смертельной? Разумеется, учитывая то, что никуда спешить не нужно. Я понимаю, когда у тебя машина разгоняется до ста километров в час за десять секунд, а не за три. Это проблема. Сука, ну разве я знал? Хотя, если бы и знал, то не поверил.

Я разговаривал сам с собой по пути на кладбище. Вряд ли вы слышали что-либо более романтичное в своей жизни. Мне не хотелось верить в то, что такая мелкая шутка, как спрятать сумку, приведет к смерти. Ладно, Макс, успокойся, ей просто не повезло с семьёй.

— Несин. Звучит неплохо. Но не в сочетании с именем Ян. Да, чувак, над тобой явно пошутили родители. Здравствуйте, господин Александр Белоусов. Мда, тут пошутила природа-матушка. Феденский Михаил? Забавно. Ты был близок к идеалу, парень. Королёва Мария. Какая банальщина. Я бы тоже такой жить не захотел.

Лишь спустя часа два, а то и три я заметил, что брожу меж могил неизвестных мне людей, зачем-то читаю надписи на их надгробиях. Как говорится, о мертвых либо хорошо, либо никак. Замечательно, что на меня это не распространяется.

Кладбище было разделено условной границей на Старое и Новое. Уже достаточно давно люди ориентируются по этим названиям. Разумеется, я был похоронен на Новом, тогда нахуя я прошел через все Старое? Причем прочитав каждую фамилию. Думаете, я желал найти могилу той девочки? Не знаю. Но даже если бы это было не так, я бы вам соврал.

Честно говоря, не уверен, что несчастную вообще похоронили. Такое только кремировать, чтобы не видеть, а прах пустить по ветру, дабы разнёсся он «Над городом». Витебск* не так и далеко от нас.

— Ну чё, всё ещё отдыхаешь, курортник? — спросил я у своего погребенного тела, — Когда уже и я уйду на покой?

Этот вопрос мучил и мучает меня с момента смерти физической. Да нет у меня души, чтобы умереть духовно, нет!

Уже как по традиции я подошёл к надгробию и сел рядом, уложив руку на согнутое колено. Хотелось что-нибудь поперебирать между пальцев, но это было невозможно. Круто смотреть на цветы, принесенные непонятно кем на мою могилу. Я пытался вспомнить, кто какие клал на похоронах, но у меня ничего особо не вышло. Однако я обратил внимание, что один букетик был свежее других. Хах, забавно. Кто этот тайный поклонник?

Сказать по правде, мне хотелось рыдать. От заебанности, от нервов, от осознания то ли ничтожности, то ли величия (результат один — одиночество), а может просто оттого, что Андрюха не здесь. Это были его цветы, больше некому приходить сюда. Спасибо, братан. Кажется, я собирался идти к тебе, но по дороге зашёл посмотреть на убийство нашей одноклассницы. С кем не бывает.

— Не приходи сюда больше, Андрик. Твоя вера и память делают меня каким-то слишком человечным. Дай мне стать камнем, заебал.

Затем я уронил голову на руку и закрыл глаза. Уснул? Если бы. Но даже если бы я мог спать, мне бы не дали. Всё-таки стереотип о карканье на кладбище не был стереотипом. Как назло, кругом начали голосить вороны. Подняв голову, я сразу заметил одну из этих ебаных птиц рядом с собой.

— Ты чё, больная, не? А я вот больной, поэтому будь добра.

Из вежливости я даже указал многоуважаемой птице направление, в котором она должна исчезнуть. Это чёрное пятно начало спорить со мной. Я ей слово, она мне десять. Я схожу с ума или мне кажется?

Как бы я не хотел отвлечься от произошедшего, перед глазами по-прежнему стояли картины убийства девчонки. Я не видел, с каким выражением лица отец избивал её, рад он был или уже вообще эмоций никаких выражать не мог от степени алкоголизма и отсутствия мозгов. В какой-то момент начал представлять, что бы я мог сделать, будь живым рядом, а не частью воздуха, испытывающего боль. Такая себе ролевая игра с ещё большим возвеличиванием себя.

Не уверен, что та девочка давала существованию справедливую оценку. Что есть справедливая оценка существования? Это противоречивое реалистическое видение эгоистичных выходок, сводящихся к выживанию наиболее приспособленных, определяется нашим умением избегать людей, несущих какую-либо «болезнь». Почему она не избегала своего отца-дебила? Сдала бы его уже давно в органы, может и помогли бы. Детдом хотя бы давал шанс на более долгую жизнь. И даже не факт, что она бы туда попала. Что за больные люди? Окей, ваше право быть убитыми как сутулая дворовая псина. Но благодаря вам я осознал, что умер в пик своей свободы.

Знаете, мне показалось, что кто-то положил руку мне на плечо, когда поток мыслей закончился. Само собой, я обернулся, но увидел целое ничего. Правда, мне казалось, что эта рука подбирается все ближе к шее и хочет меня задушить. Я был не против, поэтому ничего не предпринял. Проблема была в другом: мне не нужен кислород для существования, меня душить бессмысленно. Сука, не дай вам бог и черт дожить до такого состояния.

Я похоронен под землёй, поросшей сорняками, которые оплетают ноги моих близких. Что будет, если я вернусь домой живым, будто ничего не произошло? Я приведу дом в порядок. Он будет таким, каким был до моего ухода. Я вытру все пятна крови с ковра. Я вычищу остатки грязи из своих и ваших карманов. Я окрещу жёсткие требования ваших сонетов. В противном случае, вонзите осиновый кол в моё отсутствующее сердце. Оно скажет вам спасибо вместо меня, я говорить сейчас ничего не хочу.

Встав с холодной (может, не такой уж и холодной) земли, я по привычке отряхнул штаны сзади, осознал, что чист, как слеза младенца, и побрел к выходу. Как вы поняли, я многое переосмыслил за эти пару часов, но не для себя. Я не изменюсь, я не хочу. Для вас. Чтобы вы поняли, какими быть не должны. Что ж, как хотите, я предупредил.

Перед калиткой я повернулся на сто восемьдесят, дабы окинуть взглядом своих братьев и сестер. Это действие не несло в себе никакой смысловой нагрузки и было сделано абсолютно бесцельно, но я знал, что это вернёт мне мой необъяснимый азарт на лице. Так и вышло. Я покидал кладбище с косой улыбкой, слегка приподнятой бровью и пафосно засунутыми в карманы штанов руками.

— Ну что, чувак, я иду к тебе в гости. Надеюсь, угостишь сигареткой, — так завершил свой цикл мыслей я, Максимилиан Федецкий, родившийся в тысяча девятьсот девяносто шестом году и умерший пару дней назад. Не забывайте, как меня зовут. Кто знает, когда мы с вами встретимся.

* * *

«Над городом» — картина известного белорусского художника-авангардиста Марка Шагала, выполненная в стиле кубизма. На ней изображены сам Шагал с женой Беллой, пролетающие над родным городом, над Витебском.

**Стокгольмский синдром — психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними.