Невеста (гет)

— Отвечай, что ты знаешь о титанах?! — Леви держал девушку за горло, прижав её к Стене. В его глазах было столько ненависти и злобы, сколько человечество не испытывало за всю историю своего существования. Лоб капитана был исчерчен складками, которые не исчезали, казалось, даже во время сна. Его тонкие, почти бесцветные губы были сжаты и искривлены от злости к человеку, стоявшему перед ним. Глаза, не выказывающие прежде никаких эмоций, горели яростью и одновременно были темны от усталости. Он не шевелился и даже как будто не дышал; всё его существо пылало желанием убить её — коварную змею, так умело воспользовавшуюся доверчивостью Разведотряда в условиях суровой битвы с титанами.

Девушка молчала. Она посмотрела на капитана сухим взглядом, отчего в том ещё больше загорелось желание убить эту суку, придушить собственными руками. Леви сильнее сдавил её шею пальцами, продолжая прожигать взглядом порядком посиневшее лицо, и из уст девушки вырвался сиплый хрип. Несмотря на сильную боль во всём теле и невозможность сделать нормальный вдох, она всё же прошипела:

— Ничем не могу помочь вам, капитан. У вас паранойя.

Глаз Леви дёрнулся. Он нахмурился ещё сильнее и, цыкнув, убрал руку. Девушка упала на колени и, сделав глубокий вдох, начала откашливаться — ещё минута, и на земле лежал бы бездыханный труп.

— Ты омерзительна, — фыркнул он, отряхнув руки и бросив презрительный взгляд на противника. — Встань.

Девушка выполнила требование и посмотрела на него тем же взглядом, что и несколькими мгновениями ранее. Леви не проявил никакого интереса, на его лице больше не было злобы. Он совершенно безразлично взял девушку за локоть и взмыл над землёй на железных тросах, обещая себе «убить эту тварь по приказу Эрвина».

* * *

Леви с силой швырнул девушку под ноги командора, отчего у последнего чуть округлились глаза. Эрвин не сказал ни слова, лишь стоял и смотрел на Леви, который, по-видимому, тоже не собирался начинать дискуссию.

Практически всех солдат убило за Стеной каменной дробью, от которой некуда было деться. Оставшихся можно было пересчитать по пальцам — Эрвин, Леви, Эрен, Армин… Операция в любой момент могла провалиться, что сулило неминуемую смерть. Но отступать было некуда, как бы ни хотелось. Новобранцы — раненые, изнеможённые, буквально съеденные собственным страхом — держались за головы и сквозь слёзы не говорили ничего, кроме «Мама, я не хочу умирать!». Это было настолько мрачное и грустное зрелище, что, наверное, и всемирный потоп не сравнился бы с ним.

— В чём дело, Леви? — Эрвин нахмурился, глядя поочерёдно то на пыхтящую от болезненных ощущений девушку, лежащую у его ног, то на капитана. Последний был совершенно холоден, ни тени сожаления не промелькнуло на его лице. Он подошёл к Эрвину ближе, глядя прямо в голубые глаза:

— И мне интересно, какого чёрта она рылась в нашем снаряжении и помогла Райнеру сбежать, — Леви перевёл взгляд на девушку, которая судорожно отряхивалась и откашливалась после удара о Стену. — Эй, очнись. С тобой разговаривают.

Та обернулась на оклик и выросла, как бамбук, перед Эрвином. (Конечно же, «выросла» — преувеличение. Она была всё так же на голову ниже командора, а от его сурового взгляда, казалось, потеряла ещё несколько сантиметров… Нет, от двух суровых взглядов.) Её взгляд скользил по лицу и плечам командора, но сохранял прежнюю холодность.

— Это правда, Роза? — казалось, у Эрвина застыло лицо, и только губы шевелились, произнося эти слова.

— Да, — спокойно ответила та, тихонько покряхтев.

— Как ты это объяснишь? — Эрвин удивлённо вскинул неподвижные ранее брови.

Роза замешкалась. Ей не хотелось при всех признаваться в дезертирстве и предательстве. Панический страх смерти подтолкнул её к этому, она оказалась между молотом и наковальней.

— Нечего объяснять, — вмешался Леви, — она служит и нашим, и вашим. Мы были настолько увлечены титанами, что не заметили крысу среди нас. Её добродушие поначалу — просто прикрытие, чтобы втереться к нам в доверие, — он схватил Розу за шиворот зелёного плаща и, повысив голос, продолжил: — Ты сообщала Звероподобному о каждом нашем шаге. По твоей вине погибло столько невинных людей! — Леви придвинул её ближе к себе, и его голос стал еле слышимым: — Ты не солдат, и даже не человек. Ты паршивый мешок дерьма.

Капитан, вероятно, залепил бы ей пощёчину, но Эрвин остановил его:

— Успокойся, Леви. У нас нет времени разбираться с этим. Убить её мы не можем, так как она тоже обладает способностью превращаться в титана. Армин, свяжи её.

Стоящий неподалёку Армин не сразу услышал приказ. Его разум был затуманен, он смотрел на Розу, раскрыв рот, скованный шоком и страхом. Сердце колотилось в груди, отчего всё его тело время от времени содрогалось. Лоб покрылся испариной. Армин не мог выговорить ни слова, а только глотал ртом воздух, словно рыба.

— Армин, ты слышишь меня?

Лишь после повторного оклика он достал из кармана верёвку и накинул её на протянутые вперёд руки Розы, которая смотрела прямо в его широко распахнутые глаза. «О чём ты думала? Почему не сбежала? Разве ты не боялась быть раскрытой? И как же ты смогла без зазрения совести предать нас? Неужели в людях, подобных Райнеру и Бертольду, больше не осталось человечности? Тебя ведь будут пытать, когда закончится операция. Если она вообще закончится…»

* * *

Армин сидел рядом с Розой, связанной по рукам и ногам. Во рту у неё белела тряпка, игравшая роль кляпа, короткие волосы растрепались и в беспорядке елозили по каменной Стене. Она не собиралась вырываться, не собиралась бежать. Она смотрела в даль голубого неба, разлитого в бесконечности, смотрела на огромного Звероподобного титана, а через пару секунд зажмурила глаза. «Неужели мне не всё равно, что будет с этими людьми? Когда я успела так сильно привязаться к ним и захотела помочь?.. Я больше не чувствую страха, моё тело словно покрылось коркой льда, оно не ощущает боли. Мне по-настоящему жаль солдат, но я никак не смогу помочь им. Разве что…»

Внизу снова послышались крики. Роза содрогнулась — впервые в жизни ей стало противно от самой себя. Она попыталась перевернуться на другой бок, но не смогла — верёвки сковали её, словно железные цепи. Тогда она начала тихо мычать, чтобы привлечь внимание Армина, который не моргая смотрел на свои сапоги, в то время как в его голове бушевал ураган мыслей. Ответа не последовало. Роза замычала громче вместе с жалкими попытками пошевелиться и отвлечь его от раздумий. К счастью, он услышал её и повернул голову.

В глазах Розы Армин прочёл желание что-то сказать, и поэтому с опаской вынул кляп, медленно протягивая вторую руку к клинку.

— Тебе не понадобится это, — чуть заметно улыбнулась Роза. — Пожалуйста, развяжи меня. Я помогу вам.

— Ч-что? — у Армина пересохло во рту, а глаза едва не повылазили из орбит. — О чём ты говоришь?

— Нет времени. Я уже не боюсь умереть. И напоследок хотела бы сделать хоть что-то стоящее в своей чёртовой жизни.

Не было сомнений, что она говорит абсолютно серьёзно. Армин был поражён твёрдостью девушки — казалось, она приняла решение, которое в корне изменит не только её, но и чужие жизни. Он следил за её лицом — худым, бледным, с заострённым подбородком, с янтарными глазами, в которых лоснился рыжим блеском закат, — и одновременно разрезал ножом туго скрученные и связанные путы. Он решил довериться ей, подумав, что понимает её. Но он не мог предположить, что происходит в этой маленькой голове с путаными светлыми волосами.

— Арлерт, какого хрена? — могильно-холодный голос капитана над головой Армина заставил обоих «бунтовщиков» содрогнуться. Леви возвышался над ними, словно Колоссальный титан, а они застыли перед ним, как мраморные статуи. Неожиданно Леви схватил Армина за ворот и разъярённо поинтересовался: — Хочешь всех нас угробить?! Если хочется, я, не моргнув, вышвырну тебя, как пса, на съедение титанам, но не смей рисковать жизнями других людей!

Роза спешно отстранилась от них. От одного взгляда на Леви сейчас, ноги любого человека подкосились бы, а волосы встали дыбом. «Скорее, скорее!..» — бормотала она, приближаясь к краю Стены. Очередной прилетевший булыжник заставил всех отвлечься, а в пыли и осколках отряд и вовсе потерял возможность видеть. В начавшейся суматохе Роза нашла возможность незаметно исполнить задуманное, но ветер быстро развеял тучи пыли.

Они молчали, глядя друг на друга: Леви шагнул ей навстречу, держа в руках сверкающее оружие, но Эрвин остановил его, положив руку на плечо. Ему, как главному интригану и любителю придумывать необычные стратегии, больше всех хотелось увидеть развязку.

Роза окинула весь отряд взглядом и лучезарно улыбнулась им, в то время как солёная слеза скатывалась по её впалой щеке. «Не беспокойтесь, капитан. Я приняла решение».

Мгновение, и она камнем полетела с чудовищной высоты, в последний раз думая о всех тех, кто сейчас смотрел на неё сверху, затаив дыхание. Яркий взрыв содрогнул землю, и семиметровый титан с диким рёвом упал к подножию Стены. Остальные, как пчёлами ужаленные, понеслись к нему, снося всё на своём пути. Роза увидела их издалека и побежала вправо от Стены, рассчитывая, что титаны последуют за ней. Она не ошиблась.

— Она выиграла нам время для атаки, — Эрвин на секунду затаил дыхание, а после крикнул так громко, что солдаты пошатнулись от неожиданности: — Леви, вперё-ё-ёд!

* * *

— Армин,— Роза протянула маленькую затрёпанную книжонку, вероятнее всего, являвшуюся дневником. — Пожалуйста, передай это капитану.

Армин неуверенно взял её, словно это было сокровище всего мира.

— Ты хочешь уйти? — его голос задрожал, а глаза усиленно искали что-то в лице девушки.

— Так нужно, — она погладила его по волосам, а затем обняла. — Прощай.

«Теперь я понимаю, почему это было необходимо. Ты не бездушная тварь, подобная тем, что сейчас гонятся за тобой, ты ещё сохранила в себе совесть и сострадание. Сейчас я могу признаться себе в том, что ты мне… Впрочем, это не важно. Спасибо за помощь. Когда-нибудь я узнаю настоящие мотивы твоих поступков, но сейчас… я прощаю тебя».

* * *

Тонкие желтоватые страницы с хрустом перелистывались от прикосновения его пальцев. Леви не открывал дневник Розы два года, но и не решался выкинуть его. Сегодня он сидел один в кабинете, где-то за Стенами, осторожно держа в руке книжку. Его внешность мало изменилась: такие же ухоженные, чёрные, как ночь, волосы; глаза цвета морской глубины; лицо лишь кое-где изборождено мелкими морщинами; подтянутая фигура ровно располагается на стуле, а военная форма висит на вешалке — вместо неё на Леви выглаженный тёмно-коричневый костюм с белеющими манжетами и воротом рубашки. Пожалуй, единственное, что изменилось в нём — на лице появился шрам, протянувшийся от правого виска до подбородка. Но и тот скрылся в тени лампы.

«Я пишу это специально для Вас, капитан Леви, — так начиналась последняя запись в дневнике, — и уверена, что Вы это прочитаете. Думаю, Вы хотели бы узнать причину моей дерзости и столь внезапного ухода. Что ж, Ваше право. Хочу, чтобы Вы знали самое главное — я не враг человечеству. Я никогда по собственной воле не предала бы Вас. Зик, он же Звероподобный титан, поставил передо мной условие: либо я помогаю ему, либо меня ждёт та же участь, что и «этих ничтожных людей». «Почему я должна делать это?» — спросила я тогда, напуганная и перепачканная с ног до головы. Зик стоял передо мной, гордый и надменный, ему ничего не стоило наступить на меня, как на блоху. «Ты такая не одна. Вам незачем знать правду».

Видимо, я так и не узнаю истину, ведь титаны, скорее всего, сожрут меня. Но так я хотя бы попытаюсь заслужить Ваше прощение. Мне совестно оттого, что я стала чудовищем лишь от страха смерти. Однако на тот момент мне казалось, что так лучше. Сейчас я понимаю, что могла бы многое сделать для человечества, особенно для Вас. Ни к чему уже скрывать это — я люблю Вас, Леви Аккерман. Именно Вы стали тем человеком, из-за которого я задумалась: «А правильно ли я поступаю?» Тот робкий поцелуй, который я позволила себе несколько дней назад, до сих пор остался на моих губах. Взгляд Ваших невероятных глаз будут в моём сердце до самой смерти. И пусть эта любовь и не взаимна, но для меня она стала причиной сделать правильный выбор.

Может быть, я останусь жива. Но не постучусь в Вашу дверь, не стану просить аудиенций. Вы будете счастливы с кем-то другим, а меня холодными ночами будут греть воспоминания о Вас. Вы больше не услышите обо мне.

В этом дневнике содержится ценная информация, и всё, чего я прошу — не сжигайте его, Леви. Моя душа живёт в нём, пусть хотя бы она наблюдает за тем, как Вы каждый день завариваете чай и гладите костюм. Пусть она будет свидетелем Вашего сна и охраняет его каждую ночь. Это самое большее, о чём я могу просить Вас.

Пожалуй, бессмысленно далее погружать Вас в подробности моих глубоких чувств, это останется моей тайной. Всё, что сочла нужным сказать Вам, я изложила в этом дневнике.

Моя последняя запись.

Простите меня, капитан Леви. Моя любовь к Вам не исчезнет даже после смерти.

Прощайте.

Ваша Р. Х.»

Леви закрыл глаза. В его памяти начали мелькать различные события из его жизни: от радостных до душераздирающих. Он прекрасно помнил тот поцелуй, о котором писала Роза, ведь для него тот имел не менее важное значение. Он видел перед глазами эту худощавую, неразговорчивую девушку, излучающую что-то таинственное, холодное. Когда он смотрел на неё, её карие глаза неожиданно для всех загорались, а щёки покрывались румянцем.

Леви до конца верил Розе, несмотря на свою жестокость к ней.

Он не предполагал, что влюбится в неё.

Он не знал, что больше не увидит ту, которую готов был назвать своей невестой.

«Р. Х. — он подошёл к окну, крепко держа в руке дневник, — я прощаю тебя».