Юбилей зельевара, или Четыре подарка от чистого сердца (джен)

— Человек, рожденный на девятый день после наступления Нового года и проживший на земле ровно сорок лет, обретет в день своего появления на свет четыре дара. И принесут их дарители с чистым сердцем, и не сможет он отказаться ни от одного из них, ибо такова его судьба.

"Да уж, Трелони никак не отойдет от празднования Нового года. Алкоголичка непросыхающая".

Слушая утробные завывания предсказательницы, самый молодой за всю историю директор Хогвартса профессор Северус Снейп только пожал плечами и поспешил покинуть Большой зал. Слава Мерлину, хотя бы ученики были еще на каникулах и не слышали этого позорища! Нет уж, жалость жалостью, но со старой ведьмой надо было прощаться. Дамблдор оставил ему веселенькое наследство, ничего не скажешь. "Пожалей несчастную женщину, Северус, Хогвартс ее дом!" Это уже не просто ее дом, это дурдом какой-то! Нет, он все понимает, но всему же есть предел, в конце концов!

Каждая собака в этом замке знала, что сорок лет на девятый день после Нового года стукнет именно ему. И он еще за три дня всех предупредил: что праздновать ничего не собирается! Сорок лет вообще нельзя праздновать! Против этого аргумента возразить было нечего, а тут, возьмите и распишитесь, вылезла старая карга и объявила, что он не откажется ни от одного подарка! Да сейчас! Все, уволить без всякой жалости!

Утешая себя такими мыслями, он поднялся в свой кабинет. Хотя прекрасно понимал, что вряд ли сможет так просто избавиться от предсказательницы. Уволить! Легко сказать. Тут такой вой поднимется, что мигрень до конца учебного года ему обеспечена. Гораздо легче ее просто отравить, и дело с концом. Тихо, надежно, а главное, всем будет хорошо. И Трелони в первую очередь! Будет общаться с Миром мертвых, так сказать, не отходя от кассы. Перебирая в голове рецепты самых действенных и гуманных ядов, Снейп принял ванну и устроился в постели. Всю ночь ему снились корни асфоделя, клык василиска, печень дракона и Трелони в красивом кружевном гробу и белых тапочках на босу ногу. Словом, сны были самые мирные и ничего не предвещало кошмар предстоящего дня.

Утро девятого января выдалось морозным и ослепительно ярким. В такие дни большинство учеников Хогвартса предпочитали при малейшей возможности, наплевав на эссе и отработки, предаваться зимним развлечениям: санки, лыжи, коньки, особо ненормальные — даже метла, хотя отмороженные на морозном ветру носы удовольствие, прямо скажем, ниже среднего. Да и достойные профессора, в отсутствии докучливый детворы, не могли пропустить такой великолепной погоды и дружно направились в Хогсмид. Все. За исключением директора и сегодняшнего именинника в одном лице.

К завтраку он спустился в несколько настороженном состоянии. Мало ли что предпримут неугомонные коллеги по случаю его юбилея. А в свете вчерашних предсказаний это и вовсе могло вылиться в шумное спонтанное празднование. Но к счастью, все обошлось. Профессора ограничились скупыми приветствиями и краткими пожеланиями здоровья. Слава Мерлину. Вздохнув с облегчением, Северус Снейп с удовольствием позавтракал и, отказавшись от предложения отправиться за покупками в Хогсмид — делать ему больше нечего, только зад морозить на ветру, — направился в свой кабинет. Со дня на день должны были прибыть мелкие спиногрызы, то бишь ученики, и к их приезду надо было основательно приготовиться, пока есть такая возможность.

Наслаждаясь тишиной собственного кабинета, он обреченно углубился в составление отчета о расходах за прошлый год. Длинные колонки цифр не доставляли никакого удовольствия, но пергамент нужно было сдать в Попечительский совет не позже чем через неделю. Так что особого выбора у него не было. Спустя часа полтора унылых подсчетов Северус душераздирающе зевнул, и тут в камине показалась голова Драко Малфоя. Крестника, достойного директора.

— Крестный, ты не откроешь мне камин, это очень важно?

Что-то в его голосе несколько насторожило Снейпа, но, в связи с этим внезапным визитом, можно было с чистой совестью отложить отчет и хоть немного отдохнуть, а это существенно склоняло чашу весов в его пользу. К тому же, согласитесь, это просто невежливо: не пускать на порог собственного крестника, причем в свой же день рождения.

— Входи, Драко.

Снейп легким движением палочки открыл камин и даже изобразил на своем лице подобие гостеприимной улыбки. Правда, она тут же исчезла и по очень весомой причине. Едва переступив решетку, молодой Малфой вдруг повел себя очень странно: он обернулся и внимательно осмотрел тот самый камин, из которого только что появился, затем так же придирчиво осмотрел сам кабинет, загадочно кивнул и только после этого обратился к самому крестному:

— Северус, с днем рождения! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

Он пытался изобразить самую радужную улыбку, но глаза сводили на нет все его усилия: они подозрительно бегали, и опытный в таких вопросах бывший декан Слизерина сразу почуял неладное. Но времени подготовить обходной маневр у него не осталось.

— Я приготовил тебе подарок! От чистого сердца! Ты, главное, не пугайся.

Выпалив последнюю фразу, Драко нырнул в камин и появился уже спиной вперед. Он с усилием тянул за собой что-то крупное и достаточно агрессивное. Это нечто активно упиралось и издавало душераздирающие звуки. В пылу борьбы из оскверненного таким пренебрежительным отношением очага поднялось целое облако сажи и красивым полукругом осело на только что вымытый эльфами пол. Когда облако окончательно рассеялась, перед Северусом предстала совершенно невероятная картина: возле его стола стоял перепачканный в золе Драко и держал за уздечку огромного, черного как смоль гиппогрифа.

— Это Сатана! Он чистокровный, ты не думай. И очень смирный. С днем рождения, Северус!

У "смирного" Сатаны оказались темно-вишневые глаза и острый как лезвие клюв. Призвав все свое самообладание, Северус подавил в себе жгучее желание немедленно спрятаться в шкаф и просидеть там до отбытия крестника вместе с его подарком. Но мужественно остался за столом, только слегка откинулся в кресле и осторожно поинтересовался:

— А у этого животного имя от самого рождения или, так сказать, приобретенное в процессе знакомства с окружающим миром?

Драко слегка покраснел и, глядя честными голубыми глазами прямо в лицо крестного, заверил:

— Конечно, от рождения! Это у нашего садовника такое чувство юмора.

— Это у того эльфа, который без глаза и с порванным ухом, да?

— Нет, что ты. У него только трех пальцев нет. И так, по мелочи...

Драко окончательно стушевался и протянул Снейпу кожаный поводок:

— От чистого сердца, Северус!

Тот уже набрал полную грудь воздуха, чтобы высказать завравшемуся крестнику все, что он думает о подобных подарках, как вдруг совершенно неожиданно для себя выпалил:

— Спасибо, Драко! Я очень рад!

Вышел из-за стола и принял повод из дрожащих пальцев Малфоя.

— Правда?!

Восторг дарящего во много раз превосходил радость самого именинника.

— Ты, главное, под клювом не стой, хорошо? И сзади. Крыльями он гораздо меньше дерется. Только если разозлить. А так он очень смирный!

Драко от полноты чувств даже заключил совершенно обалдевшего от собственных действий Снейпа в крепкие объятия. Затем почему-то покосился на камин и пролепетал:

— Ну, я пойду, а? Там папа́ меня, наверное, обыскался. У нас неприятности небольшие с оранжереей. Он несколько расстроен. Но вечером отец собирался тебя навестить. Пока!

И он поспешно исчез в зеленом пламени.

Только оставшись один на один с крылатым монстром, Северус вдруг осознал, в какую историю только что вляпался. Угольно-черное чудовище пока хранило спокойствие. Но судя по поднимающемся перьям на загривке и слегка приоткрытому клюву, это было временное явление.

— Хорошая птичка, хорошая.

Как можно более ласковым голосом проговорил злосчастный именинник и сделал пару шагов от дорогого подарка. К сожалению, о том, что он продолжает сжимать в руке поводок, он напрочь забыл. Поэтому, естественно, потянул гиппогрифа вслед за собой. Такое обращение никак не способствовало успокоению неуравновешенного животного. Оглушительно заклекотав, полуконь вдруг поднялся на дыбы и стал яростно махать трехметровыми крыльями. Снейп ласточкой нырнул под массивный стол красного дерева и затаился. Сверху слышался грохот падающей мебели и звон разбитого стекла. До него начала доходить правда о оранжерее Люциуса Малфоя. Скорее всего, у Драко были очень веские причины одарить крестного таким ценным подарком. Наконец все утихло. Набравшись смелости, Снейп осторожно выглянул из своего укрытия и тут же нос к клюву столкнулся со своим новым приобретением. Сатана, с любопытством в вишневых глазах, пытался заглянуть под стол. При этом он так напоминал набедокурившего гриффиндорца, пойманного в процессе совершения очередной проделки, что страх директора испарился как по волшебству. Его место занял праведный гнев:

— Как вы позволяете себя вести в кабинете директора?! — выдал он своим знаменитым леденящим кровь голосом и в упор посмотрел на хулигана. Гиппогриф попятился и наклонил голову набок. — Я с вами разговариваю! Извольте стоять смирно и смотреть в глаза! Что это за выходки? Вы хотите вылететь из школы без диплома? Я вам быстро это устрою, можете даже не сомневаться!

Неизвестно, о каком дипломе мечтал гиппогриф-гриффиндорец, только прочувственная речь Снейпа произвела на него должное впечатление. Он неожиданно сел на задницу и, не меняя положения, задом отполз прямо к стене и затих.

— Ваше поведение неприемлемо в этих стенах! Совершенно неприемлемо! — расхаживая перед гиппогрифом продолжал увещевать Снейп. — И если вы и в дальнейшем планируете остаться здесь, извольте следовать общепринятым правилам! Крылья и клюв — это еще не все! Они не дают вам никаких привилегий, извольте это запомнить раз и навсегда! Надеюсь, подобного инцидента больше не повториться! Заверяю, это в ваших же интересах! А сейчас пойдемте. Я покажу вам место вашего проживания. И я очень надеюсь на ваше благоразумие! Не советую испытывать мое терпение.

Подойдя прямо к сжавшемуся монстру, Северус взял его за повод и потянул к себе. К его изумлению, Сатана покорно поднялся и пошел за ним, осторожно переступая ногами и цокая по плитам пола острыми желтыми когтями.

У самой двери директор столкнулся с очередной проблемой: животина не влезала в проем. Ни стоя, ни даже ползком, хотя заставить летуна ползти вряд ли было возможно, чисто физически. Оставались только окна. Перспектива лететь на спине летучей полулошади, да еще в такой мороз, вовсе не казалась такой уж соблазнительной, но другого выхода не было. Помянув нецензурным словом дорогого крестника и его маму — хотя Нарцисса, видит Мерлин, была здесь совершенно не при чем — Снейп распахнул тяжелые створки и довольно ловко запрыгнул на спину гиппогрифа.

— Поехали, чего стоим?

Сатана звонко заклекотал и легкой тенью взмыл в голубое небо.

Острые снежинки неприятно впились в лицо, грудь обжег ледяной воздух, а сердце бешено застучало от восторга. Северус почувствовал себя семнадцатилетним юношей, да что там, просто ребенком, впервые ощутившем радость полета. Это не могло сравниться ни с чем. Сатана был легким, маневренным и удивительно послушным в управлении, если можно так выразиться. Он легко скользил над острыми пиками башен Хогвартса и понимал Снейпа с полунамека. Достаточно было слегка потянуть повод, как он поворачивал в нужном направлении. Сделав пару кругов над полем для квиддича, они стали плавно снижаться у хижины лесника.

Спешившись, Северус погладил гибкую шею гиппогрифа и строго приказал:

— Жди меня здесь. И не вздумай шалить.

Сатана благонравно сложил крылья и стал возле крыльца, как отлично вышколенный дворецкий. Директор еще раз погладил его перья и постучал в дубовую дверь хижины.

— Войдите!

В приоткрытую дверь вырвались целые клубы пара. Поморщившись от нестерпимого запаха грязных носков, псины и еще чего-то кислого и столь же неприятного, Снейп перешагнул порог.

Хагрид сидел за огромным обеденным столом и старательно раскатывал на нем огромный пласт теста. Его борода и волосы, густо припорошенные мукой, делали его похожим на одичавшего Санта Клауса. Не хватало только красного колпака и очков. Оленя же с успехом заменял дремавший под столом Клык, чья шерсть тоже была основательно усыпана отходами домашней пекарни.

— Профессор Снейп! — Хагрид просто расплылся в добродушной улыбке. — Вот неожиданность! Как ты вовремя-то. Вот погоди чуток, я сейчас пироги из печи достану, первая партия уже почти поспела! Да ты садись, садись.

— Не стоит беспокоится, Рубеус. Я по делу. У тебя в загоне место для гиппогрифа найдется?

— Гиппогрифа?! Конечно! Но откуда гиппогрифу взяться-то? С тех пор как Клювика Сириусу подарил, и нет у нас их. Очень редкий зверь. А уж красивый... — Хагрид горестно вздохнул и махнул рукой. — В прежние-то времена они туточки целыми стадами обретались. Всех переловили. Уж больно зверь полезный. И в карету запречь можно, и верхом.

Снейп поспешил прервать поток ностальгических стенаний лесника:

— Мне подарили сегодня одного. Надо где-то разместить.

— Да ты шо!

Хагрид так проворно вскочил на ноги, что стул, на котором он сидел, отлетел в сторону. Чуть не сбив с ног вовремя отскочившего Снейпа, он выбежал за дверь. При виде стоявшего у крыльца Сатаны лесник всплеснул руками и сел прямо в сугроб. Из его глаз полились слезы непритворного восторга:

— Мать честная, какой красавец! Чистых кровей! Даже прикоснуться страшно, до чего хорош!

Он осторожно поднялся и приблизился к гиппогрифу. Тот, к тайному удовлетворению Снейпа, тотчас встал на дыбы с целью отогнать захватчика подальше.

— Ишь ты, горячий какой. Видать, тебя хозяином уже признал. Ведь жеребёнок совсем, а с понятием, как нервничает-то! — лесник восторженно всплеснул руками и тут же деловито добавил: — Нечего такую красоту морозить, пойдем, тут недалече теплый летник есть. Ему в самый раз. Ты тока сам за повод возьми, меня так сразу и не признает, сколько не кланяйся. Порода у него такая — хозяин только один и на всю жизнь. А ты ему как раз в масть пришелся.

И лесник, добродушно рассмеявшись, повел директора с гиппогрифом в сторону леса.

Через час они уже вновь сидели в сторожке и пили чай. Сатана был размещен со всем комфортом в небольшом сарае на опушке. Сменив гнев на милость, он даже позволил полувеликану себя покормить, тем самым признав его своим конюхом, как попутно объяснил Северусу очень довольный лесник. Так что за благополучие подарка дорогого крестника можно было не волноваться. И директор мог наконец облегченно вздохнуть. Пора было и честь знать.

— Вот уж не думал, что ты к животине можешь с понятием подходить! — восторженно повторял Хагрид. — Редкая штука, скажу я тебе. Редкая. Такой дар в себе среди склянок сгубил. Но ниче! Какие твои годы? Наверстаешь еще!

— Ага, всю жизнь мечтал о монстрах, — съязвил Снейп уже поднимаясь из-за стола.

— Мечтал? Эт хорошо! Есть у меня для тебя подарок, в самый раз будет на именины. Не гиппогриф, конечно, но тоже зверь приличный. Постой-ка.

Не успел Северус и рта раскрыть, как Хагрид достал из-под стола небольшую коробку. Приоткрыв крышку, он извлек из нее белого мохнатого паука со свой кулак величиной.

— Прими, Северус, от чистого сердца! Он альбинос, в лесу пропадет, бедолага, а у тебя и в кабинете может жить. Покуда не подрастет.

— Это арахнид? — заплетающимся от шока языком переспросил Снейп и слегка попятился.

— Не. Марокканский шелкопрядный, такую сеть плетет — любо-дорого. И не кусается. Почти...

Хагрид доверчиво протянул ему свой почти безопасный подарок. И Северус, сам не понимая, что он, собственно, творит, взял из его рук белоснежного паука. Предсказание чокнутой Трелони сбывалось полным ходом.

Паук оказался мягким на ощупь и очень легким. Его шесть ног осторожно обхватили запястье заледеневшего от ужаса Снейпа, а восемь красных глазок очень внимательно рассматривали нового хозяина.

— Ты смотри-ка, сразу признал! — восхитился Хагрид. — А я, признаться, опасался, что на первый раз может и кусануть чуток. Но он почти не ядовитый, ты не думай. Меня он пару раз уже грызанул, так только рука опухла слегка. По локоть. А через месяц и думать об этом забыл. Зверь он хороший. Ласковый.

— Ну если по локоть, то ладно. Я пойду, пожалуй. Дела. И спасибо... — практически онемевшими губами, выдавил из себя Северус и направился к выходу. Надо было немедленно покидать этот гостеприимный кров. Неизвестно, что мог еще подарить его хозяин от чистого сердца.

Тем временем паук, быстро перебирая лапками, прополз по руке Снейпа и уютно устроился на плече.

"Очень умное животное. Кусать — так за шею, чтобы наверняка", — пронеслось в голове у Северуса, и он быстрым шагом направился к замку.

Но добраться до родного кабинета без приключений ему не удалось. Видно, звезды в этот день сошлись столь причудливым образом, что избежать подарков судьбы до конца директору было просто не дано.

Он стремительно шел мимо теплиц и машинально прикрывал замершего на плече паучка ладонью. На таком морозе нежное членистоногое вполне могло замерзнуть, а прятать его под мантию он был морально не готов. У самой последней теплицы Северус почти столкнулся с ассистентом профессора Травологии Помоны Стебль Невиллом Лонгботтом. Выражение лица этого вечного гриффиндорца было таким воодушевленным и обескураженным одновременно, что директор невольно приостановился.

— Что-нибудь случилось, мистер Лонгботтом?

Невилл поднял на него абсолютно прозрачные глаза и промолчал. При этом он продолжал улыбаться как полный идиот.

— Лонгботтом! — Снейп помахал у бывшего ученика перед глазами ладонью. — Вы случайно головой не ударились? Да что с вами, драккл вас подери, такое?!

Невилл наконец смог сфокусировать на Снейпе взгляд. Он еще шире улыбнулся и вдруг оглушительно заорал, невольно напугав паука на плече директора:

— Они выросли! Понимаете? Выросли! В одну ночь, как и было написано. Расцвели и даже созрели!

— Кто?

Снейп, в который раз за сегодняшний день, отступил на пару шагов. Поздно. Лонгботтом намертво вцепился в его руку и потащил за собой в теплицу.

— Молодильные яблоки, сэр. Мне по случаю прислали одну только косточку. Два года растил. Два. Вчера с вечера мне показалось, что время пришло. Я всю ночь здесь просидел. В полночь яблоня расцвела и дала целых пять цветков. Под утро появились завязи. К сожалению, два цветка оказались пустоцветами, но зато из трех уже созрели настоящие молодильные яблоки! Почти созрели...

При слове "почти" Снейп слегка напрягся и машинально погладил паучка.

— Я еще даже профессору Стебль не показывал, ждал, когда она из Хогсмида вернется. А тут вы. Так вовремя! Вы первый увидите это чудо! Вот, смотрите, господин директор, самые настоящие молодильные яблоки!

Они остановились в самом дальнем конце обширной теплицы. Знаменитая молодильная яблоня, воспетая в песнях и сказаниях, оказалась чахлым, кривоватым деревцем не более полуметра в высоту. На реденькой кроне виднелись три зеленоватых яблочка величиной не более перепелиного яйца. Их вид определенно внушал подозрения опытному зельевару, но, посмотрев на светящегося от счастья Невилла, он благородно промолчал.

— Вы видите, какое чудо, профессор? Я просто не могу прийти в себя от счастья! Два года ожиданий и такой потрясающий результат!

— Да-да, мистер Лонгботтом. Примите мои поздравления. Это несомненная удача.

Северус тактично похлопал чуть не плачущего Невилла по плечу и уже собирался уходить, как тут...

— Профессор, но у вас же сегодня день рождения! Примите от меня, от чистого сердца! Если укусить всего один раз, вы помолодеете на десять лет, представляете? Вы, несомненно, заслуживаете этого. Пожалуйста, не отказывайтесь!

Снейп обреченно обернулся и принял из рук улыбающегося Лонгботтома маленькое зеленое яблоко. Уже ни на что не надеясь, он молча откусил невыносимо кислую мякоть плода. Сначала ничего не происходило. И он уже успел порадоваться, что все обойдется банальной изжогой. Но вдруг резкая головная боль железным обручем обхватила виски. И он, пошатнувшись, ухватился за ствол карликового дуба, росшего у самой дорожки теплицы.

Жестокий приступ прошел так же быстро, как и начался. Уже через пару минут Северус смог выпрямится и придать лицу обычное сосредоточенное выражение. В надежде, что его временная слабость осталась незамеченной, он повернулся к недавнему собеседнику. Однако что-то было все же не так: Невилл Лонгботтом соляным столбом застыл посреди дорожки, в его голубых глазах плескался откровенный ужас.

— Что с вами опять, мистер Лонгботтом? Переработали? Может быть, вам Больничное крыло стоит посетить? Что-то ваше состояние мне внушает опасение.

Снейп сделал шаг к Лонгботтому, но тот в страхе от него отшатнулся.

— Да что с вами такое, в самом деле?! То от радости рыдаете, то от людей шарахаетесь! Вы же не истеричная девица, в конце концов, возьмите себя в руки!

— Как вы себя чувствуете, профессор? — не сводя со Снейпа глаз, пролепетал Невилл и отчетливо икнул.

— Все хорошо. Голова резко заболела, должно быть, с мороза в тепло зашел, но сейчас все прошло. Так что не переживайте, не отравился я вашим чудо-яблоком. Обыкновенная кислятина.

— Рога... — чуть слышно прошептал гений травологии и слегка попятился назад.

— Что, рога?!

— У вас рога, профессор.

— Неужели?

Снейп поднял руки и нащупал у себя на голове ветвистые оленьи рожки. Не слишком большие и очень гладкие на ощупь. Они слегка чесались и, по-видимому, продолжали расти.

— Гм. Вы правы. Рога. В ваших книгах описан подобный эффект от молодильных яблок?

Лонгботтом энергично замотал головой и ухватился за сердце. Северус же сохранял удивительное хладнокровие.

— Вы хорошо все изучили? Уверены? Возможно, плоды недостаточно созрели. Я бы вам посоветовал подождать пару дней и не срывать их раньше времени. А это, — Снейп протянул Лонгботтому надкушенный плод, который все еще сжимал в руке, — лучше всего тщательно изучить. Только не надо паниковать раньше времени! — заметив, как побледнел и затрясся бывший ученик, повысил он голос. — Яблоки действительно волшебные, этот факт мы подтвердили опытным путем. Остается дождаться молодильного эффекта. Возможно, он проявится постепенно. Или не проявится. Вы же ученый, мистер Лонгботтом, а наука не терпит суеты и паники. Я буду оповещать вас о своем дальнейшем состоянии. Это действительно становится интересным. Вы же ведете записи?

Лонгботтом нашел в себе силы слегка кивнуть.

— Прекрасно. Зафиксируйте: рога растут и чешутся, головная боль прошла. Изжоги, рвотных позывов и головокружения не наблюдается. Часа через два я пришлю домовика с дальнейшим описанием моего состояния. До свидания, коллега. За ужином увидимся.

Снейп развернулся и направился к выходу.

— Я не хотел, профессор! — тоненько крикнул ему вслед потрясенный Невилл. — Я правда не хотел...

— Разумеется, мистер Лонгботтом, разумеется.

Северус, не поворачивая головы, махнул рукой и вышел из теплицы.

Войдя в вестибюль замка, Снейп остановился у большого, во всю стену, зеркала, чтобы изучить себя детально. А посмотреть и правда было на что: из зеркала на него смотрел высокий мрачноватый мужчина с длинными, по плечи, иссиня-черными волосами и ветвистыми оленьими рогами под цвет волос. Только острые концы этих приобретенных наростов были почему-то белыми. Это было даже, пожалуй, красиво. Он повернулся боком и энергично почесал голову, кожа под волосами страшно зудела. Красавец, ничего не скажешь. При более тщательном осмотре он все-таки заметил, что морщин существенно поубавилось, появился румянец, да и вообще он стал выглядеть если ни на обещанные десять, то на пять-шесть лет моложе точно. Удовлетворенно кивнув, он погладил паука, мирно дремавшего на его плече, и не торопясь направился к кабинету, про себя отмечая странное спокойствие, поселившееся в его душе с самого утра. Ведь в самом деле, если бы хотя бы пару дней назад Лонгботтом посмел накормить его яблоком, от которого у него вскочил бы хотя бы прыщ на носу, он бы, не стесняясь в выражениях, высказал остолопу все, что он о нем думает. А сегодня? Рога — ничего страшного, ядовитый паук — милое животное, гипогрифф, разнесший вдребезги кабинет, — прекрасный подарок от крестника. И никаких нервов. Ледяное спокойствие и благодушие. Наверное, не стоит все же пока травить Трелони. Некоторые ее пророчества имеют право на жизнь. Однако, судя по всему, оставался последний подарок, от которого он не сможет отказаться. И что ему приготовила насмешница-судьба, одному Мерлину известно, да и то вряд ли.

Продолжая раздумывать о перипетиях сегодняшнего дня, Снейп переступил порог собственного кабинета. Расторопные домовики уже успели навести порядок, и о пребывании здесь гиппогрифа напоминали только глубокие царапины на подоконнике, оставленные Сатаной при вылете из окна кабинета.

Снейп осторожно посадил паука на письменный стол и осмотрелся в поисках более подходящего для него жилища. Но тут его размышления были прерваны самым банальным образом: из дальнего угла комнаты послышалось приглушенное всхлипывание. Резко обернувшись, Северус обнаружил сидящую возле камина растрепанную девушку в белом подвенечном платье, основательно перепачканном сажей и с оторванным кружевом на подоле.

С минуту он молча взирал на нежданную гостью в тайной надежде, что это наваждение развеется само собой. Не с его счастьем. Он вздохнул, потом откашлялся и внушительно произнес:

— Здравствуйте, мисс, могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете?

Девушка вздрогнула и, не отрывая рук от лица, горько всхлипнула:

— Я сбежала...

— Вот уж никогда не предполагал, что мой кабинет — подходящее для этого место. Обычно именно отсюда бегут сломя голову. Вы адресом, случаем, не ошиблись, мисс? Это не ваш дом, это Хогвартс. Кабинет директора, между прочим.

— Я знаю, сэр. Просто не знала, куда мне еще идти. Простите.

Она наконец подняла голову, и Северус практически застонал: да уж, этот день не мог пройти без участия хотя бы одного представителя Золотого трио. Гермиона Грейнджер! Собственной зареванной персоной.

— Скажите мне честно, мисс Грейнджер, остальные сейчас подтянутся? Мне ждать нашествия рыжей семейки и нашего Героя вместе с ними? Признавайтесь, мне надо морально подготовиться.

Снейп подошел к шкафу и извлек большую бутыль с ирландским виски. Если Дамблдор обожал маггловские конфеты, то вкусы его преемника были более традиционны.

— Я не знаю... — глаза Гермионы вновь наполнились слезами. — Я никому не говорила, что пойду сюда. Я сама не знала... Я просто хотела спрятаться от всех в самом безопасном месте.

— А мысль про сейф в банке гоблинов не посещала вашу умную головку? Нет? Уверяю вас, там гораздо надёжнее.

Гермиона только всхлипнула, оценить его утонченный юмор она была явно не в состоянии.

Снейп смерил ее своим фирменным взглядом, а затем устало сел на пол рядом и прислонился спиной к стене. День был воистину сумасшедшим, а свалившаяся ему на голову под конец Гермиона была последней каплей, переполнившей чашу его терпения. В конце концов, всему есть предел. С этой глубоко философской мыслью он сделал большой глоток виски прямо из горлышка бутыли. Желудок обожгло жидким огнем. Разводить церемонии особого смысла он не видел, да и глупо это было, в конце концов, ведь они оба сидели на полу возле камина, он с рогами на голове, а она в грязном свадебном платье. Поэтому он молча протянул виски Грейнджер, а она покорно взяла и тоже сделала внушительный глоток.

Сколько они так просидели, передавая друг другу тяжелую бутыль и думая каждый о своем, не понятно. Только, когда на донышке заплескалось жидкости примерно на пару глотков, Северус устало поинтересовался:

— Ну и что у тебя там произошло?

— Свадьба.

Гермиона больше не плакала, ее лицо приобрело мудрое выражение абсолютно пьяного человека.

— И как прошло?

Вопрос был безусловно глупым, ведь невеста сидела рядом с ним, но Гермиону этот факт совершенно не смутил:

— Не знаю. Наверное, без меня обошлись, я рано ушла. Но гости-то остались. И столы накрыты. Значит, празднуют.

Снейп кивнул. В логике мисс Грейнджер было трудно отказать.

— А почему ушла?

Этот тайна была, пожалуй, ему действительно интересна: почему она убежала от Рона, после трех лет ухаживаний? Но Грейнджер только пожала плечами и наивно поинтересовалась:

— А вы бы за него замуж вышли?

Зельевар представил себя в подвенечной фате под руку с Уизли и честно признался:

— Я?! Вряд ли.

— Вот и я не хочу. С утра.

Это высказывание требовало уточнения, и Снейп вопросительно приподнял бровь.

— Я утром сегодня проснулась и поняла — я не хочу за него замуж. Вы меня понимаете? Совсем не хочу! — она внезапно встала на колени, вцепилась в его мантию и посмотрела Северусу в глаза: — Вот ни капельки не хочу! Понимаете? Он хороший, наверное... Веселый, надёжный. Не знаю... Но я не люблю его. Ведь так бывает, правда? Не за всех хороших и надёжных надо замуж выходить!

— Разумеется, девочка.

Снейп серьезно кивнул и вытер указательным пальцем дорожки слез с ее щек. По-хорошему, ей было просто необходимо умыться: сажа, слезы и потекшая косметика оставляли черные разводы под ее глазами, на висках. Но он вдруг ясно осознал: никогда Гермиона Грейнджер не казалась ему так беззащитно-прекрасной.

— Хоть вы понимаете. Только вы и способны это понять. А остальные меня, наверное, ненавидят. — вздохнуло прекрасное создание и совсем некстати добавило: — А у вас рога. Красивые.

— Знаю. Джеймс Поттер обзавидовался бы, — согласился Северус и погладил ее по голове. Бедная глупая дурочка. Впрочем, она не так уж глупа, если додумалась не выходить замуж за идиота-Уизли. Скорее всего, утром здесь будет настоящий бедлам. Нашествие рыжего семейства, наглые репортеры, в общем, вселенский скандал. И для сохранения собственной нервной системы самым разумным было бы выпроводить мисс Грейнджер к родителям. В конце концов, он вовсе не обязан расхлёбывать эту кашу. Возможно, это и было в высшей степени разумно. Вот только он точно знал, что не сделает этого. Ну не может он бросить на растерзание зареванную девчонку, которая искала спасения в его кабинете. Каких бы ошибок она не совершила. Значит, завтра его ждёт настоящий бой. Что ж, одной битвой больше, одной меньше, ему же не привыкать. Только эту девочку в обиду он не даст. Не будь он Северусом Снейпом, ужасом подземелий. Пусть только тронут!

Но сейчас главным было успокоить расстроенную Грейнджер. Все же мир не перевернулся от того, что она сбежала из-под венца.

Тем временем Гермиона опять уселась на пол и доверчиво положила голову ему на колени.

— Вы вообще красивый. Даже без рогов. И умный, — уже сквозь сон пробормотала она и уткнулась носом в его ногу.

— Ценное наблюдение, — усмехнулся Северус, поглаживая ее по волосам. Через пять минут Гермиона мирно спала. Нервное потрясение и полбутылки виски сделали свое дело. У нее просто не было шансов.

Очень осторожно Снейп поднялся ее с пола и на руках отнес в собственную спальню. Что делать? Постель в апартаментах директора была только одна. Не особо размышляя, он уложил ее на подушки и укрыл пуховым одеялом — несмотря на зажженный камин, в комнате было достаточно свежо. Затем взмахнул волшебной палочкой, и подвенечное платье легло на спинку стула. Что-то подсказывало Северусу, что спать в корсете и кружевах — то еще удовольствие. Та же участь постигла белые туфельки. Удостоверившись, что гостья устроена со всем комфортом, он, поколебавшись, лег поверх одеяла на самом краю постели. Только сейчас он понял, как дьявольски устал.

Его разбудило злобное урчание желудка. Не дождавшись положенной пищи ни в обед, ни вечером, обиженный орган издавал просто душераздирающие звуки. К тому же на грудь давила странная тяжесть. Открыв глаза, Северус обнаружил, что несостоявшаяся супруга Рональда Уизли сладко спит, пристроив голову на его груди. Надо было срочно менять дислокацию, неизвестно, что может подумать Грейнджер, если проснется полураздетой, практически в обнимку с бывшим, далеко не самым любимым, учителем. Дополнительный стресс ей точно не к чему. Осторожно скатившись с кровати, Снейп с облегчением выдохнул. Гермиона не проснулась. Только недовольно сморщила нос и обняла подушку, возле которой одиноко лежали отпавшие рога Северуса.

"Ну, слава Мерлину. Одной проблемой меньше", — промелькнула в голове Снейпа радостная мысль, и он крадучись вышел из спальни.

Открыв дверь в собственный кабинет, Снейп в изумление застыл на пороге. Сначала он даже подумал, что ошибся дверью и попал в совершенно незнакомые апартаменты. Однако откуда им было взяться в Башне директора? Нет, это был тот самый кабинет, который он покинул пару часов назад. Но в каком виде!

На гигантских окнах колыхались кружевные занавески, сотканные из тончайшего невесомого шелка. Стол покрывала скатерть из того же мерцающего материала. Кресла, диван, даже насест неизвестно куда улетевшего ещё с утра феникса — все было покрыто легчайшим кружевом.

Сверху послышался странный шорох, и Снейп поднял голову. По чуть покачивающейся бронзовой люстре ползал белый паук Хагрида и плел нечто, напоминающее абажур.

— У тебя странное представление о современном интерьере, мой доблестный труженик. Теперь мой кабинет — просто мечта старой девы. Тебе остаётся сплести мне чепец и передник, для полноты картины, — усмехнулся директор. В конце концов, это был самый невинный сюрприз за прошедший день. Но паук не обратил внимания на сарказм хозяина комнаты, продолжая суетливо вывязывать свои затейливые кружева под потолком. Махнув на него рукой, Снейп сделал шаг и чуть не споткнулся о гору коробок, свертков и шкатулок, заполонившую все пространство возле камина. Подарки.

Северус обречённо вздохнул и, забыв о голоде, уселся на ковер возле этого Эвереста. С некоторой опаской он протянул руку и взял первую коробку. Его преследовала мысль, что среди множества вполне невинных даров от коллег и учеников есть тот самый, четвертый. От которого он не сможет отказаться.

Его опасения были напрасны. Четвертый подарок судьбы в это время мирно спал в его постели. Сжимая в руке черный олений рог.