Деревья за стеклом (гет)

Нагеки мало что помнил. Минуты, часы, дни… Время сливалось в одну полосу, словно деревья за стеклом, когда долго едешь на поезде. Словно сон во сне, когда непонятно: ты уже проснулся и видишь реальность или всё ещё спишь.

Как будто бы ты растворяешься в мире, становясь его частью… И мысли твои — уже не принадлежат тебе, а состоят из обрывков чужих, случайно подкинутых тебе мирозданием…

Нагеки подошёл ближе к окну. За ним и правда были деревья — библиотека располагалась удачно. Из её окон было видно большую часть Сент-Пиджинейшенс и окрестности. Нагеки всегда считал это место одним из самых удобных для наблюдения.

Именно поэтому он проводил здесь так много времени.

Конечно, книги тоже были важны, но всё же… Он многое забывал, а иногда словно исчезал. А, возвращаясь, часто не помнил, что вообще происходило и сколько прошло времени.

Эти провалы Нагеки не беспокоили. Ведь он мог просто смотреть в окно и думать обо всём и ни о чём одновременно…

У всего есть две стороны. И только от вас зависит, какую выбрать.

Нагеки нравилось своё существование — и одновременно не нравилось. Когда ему надоедало смотреть в окно, он открывал очередную книгу или же наблюдал за студентами Сент-Пиджинейшенс — это было даже интереснее. Студенты сновали вокруг, не обращая на него внимания — и это радовало, но наряду с тем и расстраивало. Потому что иногда даже Нагеки хотелось немного внимания.

Но получи он его — испугался бы и попытался спрятаться.

Нагеки и сам это знал, а потому старался не думать, наблюдая за сменой дней, месяцев и времён года…

Он не знал, сколько прошло времени с его первого появления в библиотеке и до того момента, как он встретил Хиёко. Сколько раз листья успели облететь, а потом снова появиться, оживляя пейзаж за окном. Может быть, один, а может — десять…

Хиёко сложно было не заметить — она была человеком. Наблюдать за ней было даже интереснее, чем за остальными студентами Сент-Пиджинейшенс. Всё в ней — начиная от внешности и заканчивая мировоззрением — было необычным, не таким, к чему он привык.

А ещё — она замечала его. Всегда, с самой первой встречи. Хиёко говорила с ним — и Нагеки совсем не хотелось скрыться.

Когда Хиёко приходила, Нагеки чувствовал себя более настоящим — словно бы её присутствие приближало реальность. Последнюю остановку поезда, когда деревья за окном больше не сливаются в бесконечную линию, а замирают на месте. Словно бы знаешь, что вот сейчас точно проснёшься.

С одной стороны это — восхищало, а с другой — пугало. Ведь Нагеки не был уверен, хотел ли он проснуться.

Рядом с Хиёко мысли становились чётче, как и воспоминания. И чем чаще она приходила, тем более осознанным становился мир вокруг. Реальность наступала, неотвратимо, а с ней возвращалось и то, что Нагеки предпочёл забыть.

Он чувствовал, что ещё немного — и что-то произойдёт. Что-то непоправимое, но сладостное, освобождающее, но нежеланное.

Нагеки и не заметил, как влюбился.

В прекрасный весенний день, когда яркая листва сверкала на солнце, а Хиёко обещала зайти вечером, он осознал это. И почти сразу же — как всё это было безнадёжно и смехотворно.

Призрак птицы влюбился в живого человека.

Он всё ещё не помнил, почему стал призраком — потому что не хотел вспоминать. Нагеки был уверен, что ничего хорошего ему память о прошлом не принесёт, но ему было любопытно.

У всего есть две стороны, и всё зависит от твоего выбора.

Но, кажется, здесь его желания уже не были так уж важны. Потому что его начали видеть. Студенты Сент-Пиджинейшенс смотрели прямо на него. Нагеки не знал, что именно они видели, но оно точно их пугало. Поэтому он стал приходить в библиотеку ночью.

Хиёко приходила к нему даже тогда, пусть и не очень часто. Время снова начало замедляться, сливаться в единую массу без граней. Нагеки не мог сказать, что это его не устраивало. Время было и его защитой, и клеткой одновременно...

А однажды Хиёко просто поняла. Нагеки увидел это по её странному человеческому лицу, и тут воспоминания хлынули потоком, словно прорвало плотину, словно море вышло из берегов, словно в его голове сейчас копошились тысячи червей, не давая сосредоточиться на чём-либо едином. Хиёко бросилась к нему…

И впервые смогла прикоснуться.

Это было странно. Это было невероятно прекрасно. Необычно, пугающе, странно, приятно… Нагеки не мог решить, какую сторону выбрать.

Ему и не хотелось.

Он смотрел на Хиёко, пытаясь осознать воспоминания. В голове мелькали лишь обрывки — но он уже понимал, почему ему так нравились люди. И почему Хиёко увидела его.

Потому что он и сам этого хотел.

Хотел прощения.

Нагеки откашлялся и произнёс слова хрипло, словно после долгого сна.

— Я кое-что вспомнил, — сказал Нагеки. — Почему я здесь. И если бы раньше этого хватило, чтобы уйти вперёд, дальше, оставить наконец этот мир...

Он остановился и всмотрелся в лицо Хиёко. Затем поднял крыло и нежно прикоснулся к её щеке. Перья стали более материальными, чем когда-либо, а прикосновение — весомым.

— ...То теперь — нет. Я не могу оставить…

Хиёко грустно улыбнулась, а Нагеки осознал одну простую вещь, которую прямо сейчас совсем не побоялся произнести вслух. Это было совершенно не похоже на него, но...

— Уйти без тебя? Никогда.