Дейзи (джен)

Она цеплялась за этот ритуал, как за спасительную соломину.

Да что там соломину. Хорошую такую ветку, бревно. Но это не очень помогало.

Почти каждый день Молли ходила к Фреду, отмечая, как земляной холм потихоньку зарастает весёлой травой, как чёткие границы его мира теряются в размытости и сглаженности мира поверхностного. Через пару месяцев могила уже не выглядела новой, свеже-кричащей, а скорее, была тихой и умиротворённой. Покойной.

Только покой никак не желал наступить в душе.

Она вспоминала Фреда маленького, просыпалась ночью от слёз, прижимала руку к груди, где сердце, казалось, готово было вырваться, улететь к нему.

У неё ещё есть дети. Но как глупо утверждать, что смерть ребёнка переносится более стойко, если у тебя есть ещё корни. Они все — её частичка.

Сейчас Молли не думала про других детей, вряд ли чувствовала их поддержку, не замечала ласкового участия Артура. Её боль была лишь её болью.

И потому почти каждый день она убегала ото всех в тихое место, где остановилось время. Неважно, что там происходило вовне. Совсем неважно. Её сынок лежал здесь, и Молли чувствовала, что постепенно срастается с этим холмиком.

Она не знала, в какой момент появилась спасительная мысль об уходе. Ей хотелось просто перестать ощущать эту боль. Тянущую. Мучительную. Она видела смеющееся лицо Фреда перед глазами, слышала его смех и не замечала, что май давно сменился душным июлем.

В тот день она сидела у могилы, гладила осунувшийся холм руками и думала о том, что все уверения близких о том, что время лечит, — пустое.

Ничего не хотелось. Ни смеяться, ни радоваться, ни жить дальше.

Механически она поднялась, обещая себе, что завтра придёт сюда снова, и побрела по пустоши в сторону дома.

Наверное, Нора тоже переживала её отсутствие. Дом словно обиделся, или, как капризный ребёнок, заявлял о себе, но Молли его не слышала. Обвалилось заднее крылечко, на стене в кухне появилась подозрительная плесень, упырь больше обычного лязгал на чердаке, но Молли сейчас это не занимало вообще.

Молли специально возвращалась домой не по проторенной тропе, а нехожеными путями, словно хотела хоть немного отсрочить тот момент, когда придётся кому-то отвечать, смотреть в чьи-то глаза и пытаться быть сильной.

Ей не хотелось.

Ноги занесли её на вересковую пустошь. Целое поле цветов, волнуясь на лёгком ветру, шептало ей что-то, рассказывало легенды и окутывало покоем.

Молли достала палочку, пожелала мысленно оказаться в мире вересковых надежд и там, где её Фред будет ближе.

Она сама не поняла, когда спонтанное волшебство сработало. Вихрь туманом закружил её, потом сдавило внутри так, что из глаз брызнули слёзы. В следующий миг Молли оказалась в незнакомом месте.

Вереск здесь был повсюду. Целые пустоши, поля.

Молли словно уловила сладкий аромат и расслышала жужжание пчёл. Странно, что её отчаянное желание оказаться на краю света привело её сюда. Да где это она?

На минуту она даже отвлеклась от своих мыслей, которые паутиной прочно скручивали последние недели. Как же здесь хорошо дышится! Вот только хриплый звук, раздающийся поблизости, портил идиллию.

Она быстрее спустилась с холма, на котором оказалась, и замерла, чувствуя, как сердце забилось в самом горле.

На склоне, примяв нехоженую луговину, лежала крупная корова рыжей масти. Вернее, она не лежала, а висела на верёвке, убегающей на вершину холма. По-видимому, животное сорвалось вниз, не удержавшись на вершине, и повисло на перевязи.

Молли поняла, что ноги предательски дрожат. Глаза коровы, огромные и влажные, смотрели с обречённостью. Наверное, она барахталась из последних сил, и Молли поняла, что именно даёт несчастному животному сил. Передняя нога её запуталась при падении в верёвке, что позволяло ненадолго периодически поднимать голову. Ошейник сдавливал горло, но корова мужественно продолжала держать голову чуть в приподнятом положении, хотя её хрипы и взгляд говорили о том, что сопротивляться она сможет ещё недолго.

Молли подскочила к бедолаге, пытаясь расстегнуть ошейник. Попутно она поняла, что бросила палочку на вершине холма, но сейчас на ум не шло ни одно заклинание. На её глазах уходила душа, и Молли всеми силами пыталась помочь ей остаться.

Она поняла, что её сил не хватает, чтобы расстегнуть ошейник на поводке. Истошно закричала, хотя почти не сомневалась, что её никто не услышит.

Молли попробовала распутать ногу животного, и, после непродолжительных усилий, ей это удалось. Теперь корова повисла на верёвке полностью, не имея возможности хоть сколько-нибудь ослабить тягу петли.

Корова мучительно вздохнула, и Молли уловила её косящий прощальный взгляд. Всё кончено.

Ну, нет! Внезапно Молли поняла, что она непроходимая тупица, ведь, чтобы освободить верёвку, необязательно пытаться расстегнуть ошейник. У верёвки два конца! Второй наверняка привязан на вершине холма к колышку.

Молли сама не поняла, какие силы взметнули её вверх. Она взобралась на склон с такой скоростью, будто всю жизнь только и делала, что лазила по деревьям и склонам.

Кол был железным и надёжным. Он не желал выдёргиваться из земли, не хотел шевелиться и отпускать петлю верёвки.

Молли увидела буквально в паре футов от себя свою собственную волшебную палочку, боковым зрением замечая, что со стороны поля к ней бежит мужчина, размахивая руками.

— Акцио! — приказала Молли, вытянув руку, и затем, направив прилетевшую палочку на кол:

— Экспеллиармус!

Кол недовольно подлетел на пару дюймов над землёй и свалился набок. Верёвка под тяжестью снизу соскочила и поползла вниз.

Молли слышала, как что-то кричал подбежавший мужчина, и наблюдала, как освобождённая корова, перекувыркнувшись через голову пару раз, скатилась к подножью холма.

Некоторое время стояла тишина.

— Господи, что я наделала… — первой нарушила молчание Молли.

— Кажется, вы спасли Дейзи, миссис, — раздался голос сбоку.

Молли глянула на мужчину в смешной соломенной шляпе и вновь перевела взгляд на корову, которая уже поднялась и, шатаясь, попыталась принять устойчивое положение.

— Ей телиться на днях. Я не пустил её в стадо сегодня, чтобы, чего доброго, не забрела куда. Моя вина. Старый дурак, совсем голову потерял, — продолжил мужчина.

Молли вместо приветствия или какого другого положенного этикета просто уселась на косогор, понимая, что ноги её больше не держат.

— Провидение вас послало, миссис, — не унимался мужчина. — Сколько лет занимаюсь коровами, а такое со мной впервые. Не знаю, что бы я делал, если бы вечером обнаружил Дейзи тут бездыханной. Если бы не вы… Я крики услышал, загонял в калду на дневную дойку стадо.

Молли механически кивнула, прислушиваясь к коленкам, которые никак не желали перестать дрожать.

— Вы не подумайте, дело не в корове. В смысле, дело не в материальной ценности. Дейзи — любимица моего сына.

— Ваш сын тоже фермер? — спросила Молли просто потому, что надо же было хоть как-то поддержать разговор.

Мужчина покачал головой.

— Нет, и фермером он никогда не станет… Когда он был маленький, мы часто сидели с ним на этом месте. Как-то я прочитал ему балладу про вересковый мёд, и он, как мне кажется, всё ждал, что тут появятся пикты. Он всегда верил в невозможные вещи… Может, потому что он сам был необычным…

Молли тактично молчала. Ей очень хотелось узнать, о какой легенде идёт речь, а ещё больше просто понять, куда её занесла нечаянная трансгрессия, но всё, что ей оставалось, это просто слушать.

— Помню, Дейзи принесла бычка в канун Рождества. Жена понесла молозиво малышу, а сын с таким укором спросил, когда же он будет бычком. Всегда любил молоко, в отличие от своего брата. Дейзи уже старушка, но она напоминает мне о старшем сыне. Ох, что бы случилось с женой, если бы сегодня Дейзи не стало.

— Ваш сын… — Молли помолчала, подбирая слова. — Он далеко? Вы скучаете?

— Очень далеко… Колин погиб.

— Простите…

— Не извиняйтесь. Я и сам в это до сих пор не могу поверить. Последние несколько лет мы мало виделись, я предпочитаю думать, что он просто опять уехал в свою школу и вскоре вернётся. Только обычно летние каникулы мы проводили вместе.

— Мне очень жаль… А что случилось? Он болел?

— Я не могу вам всего объяснить, миссис, иначе вы подумаете, что меня хватил солнечный удар. Колин погиб второго мая, но я всё ещё чувствую, что он вот-вот вынырнет вон из-за того холма со своей фотокамерой. Он видел то, что не видели другие.

— Второго мая? — Молли почувствовала, как её прошиб озноб. Не бывает таких совпадений!

Наверное, она слишком чётко увидела перед глазами горящие башни школы волшебства и буквально услышала взрывы проносящихся в разные стороны заклинаний, потому что прошептала вслух:

— Хогвартс…

— Хогвартс? Вы сказали — Хогвартс? Кто вы, миссис?

— Меня зовут Молли. Молли Уизли.

— Вы… Вы — волшебница?

Молли долю секунды смотрела в уставшие выцветшие глаза молочника, потерявшего второго мая сына, потом кивнула.

— Энтони Криви. Вот ведь судьба-затейница. Значит, вы знаете о той битве.

— Да. Я потеряла в тот день своего сына. Фреда…

Дейзи уже вполне оправилась от своих злоключений и мирно щипала траву внизу холма. Молли сидела рядом с Энтони Криви и думала о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Наверное, Артур уже места себе не находит и беспокоится.

— А знаете, приезжайте всей семьёй к нам в гости на выходные, — услышала Молли. — Я не знаю, как вы тут оказались, но, наверное, наши дети решили помочь нам научиться жить дальше. Приезжайте. Моя Анна изумительно готовит.