Каникулы в Годриковой Заднице (гет)

На мягком бархате увеличенного волшебством дивана, вокруг Драко, который разложил перед собой карту Годриковой Задницы, расположились ребята.

На крыше сортира сидел в позе лотоса наблюдатель. Он внимательно обзирал окрестности в помятый магловский бинокль.

На земле, в ногах у Крэбба и Гойла сидела Джинни и настороженно прислушивалась и приглядывалась ко всему, что происходит на этом странном собрании. Говорил Драко:

— Завтра, на рассвете, пока обыватели спят, я и Вуд исправим обрушенную ею (укоряющий перст уставился на Джинни) сигнальную сеть.

— Он проспит, — хмуро вставил одетый в матросскую тельняшку Гойл. — Если дело не касается квиддича, он не проснётся и к обеду.

— Клевета! Наглая, паскудная ложь! Как ты смеешь! — вскакивая, заикаясь и бледнея, вскричал Оливер Вуд. — Я встаю вместе с первым лучом солнца!

— Я не знаю, какой у солнца луч первый, какой второй, но он проспит обязательно, — равнодушно продолжал Гойл.

Тут сидевший на сортире наблюдатель свистнул. Ребята подняли головы.

В небе струями чёрного дыма мчались пожиратели смерти. Три следа перечертили небо и исчезли.

— Это они в Лондон, в Лютный полетели, — важно сообщил Оливер Вуд. — Я недавно слышал, что им надо прикупить кое-что.

— Слышал — и молчи! — осадил его Гойл. — Мы и сами с ушами. Чай, наши родители, а не твои в организации состоят. Вы знаете, господа, этот охреневший от собственной злокретинности пустомеля надумал стать пожирателем!

— Нельзя, — вмешался Драко. — Это затея совсем пустая.

— Как нельзя? — покраснев, спросил Оливер. — Самому то, небось, тёпленькое местечко уже пригрето? Многие в нашем возрасте вступали.

— То раньше! А теперь Тёмный Лорд всем приказал слать с порога нашего брата в жопу.

— Как в жопу? — вспылив и еще больше покраснев, вскричал Оливер Вуд. — Это… искренно радеющих за святое дело?

— Да вот! — И Драко вздохнул. — Радеющих! А теперь, господа, давайте к делу. Все расселись по местам.

— В саду второго дома по Кривому переулку неизвестные мудаки похитили русалок, которых мы усадили на ветви дуба, — обиженно сообщил Оливер Вуд. — Из русалок была сделана уха, остатки которой были найдены на заливных лугах к востоку от деревни.

— На кой мы их туда садили, чей дом? — И Драко заглянул в карту. — Дом Бэрбоунов. Кто у нас здесь бывший специалист по нечистой силе?

— Я, — раздался сконфуженный голос.

— Что за чудовище могло сотворить подобное?

— Это работал Невилл Долгопупс и его зверь, под названием «Дэстроер». Русалки — обычные речные, разговаривать не умели, но всё равно их жалко.

— Опять и опять Невилл! — Драко задумался. — Гойл! У тебя с ним разговор был?

— Был.

— Ну и что же?

— Дал ему два раза.

— А он?

— Ну и он сунул мне раза два тоже своей палочкой.

— Эк у тебя все — «дал» да «сунул»… А толку что-то нету. Ладно! Невиллом мы займемся особо. Давайте дальше.

— Старуха Бэгшот смотрит по магловскому телехэзару фильмы про инопланетян, — сообщил из угла кто-то.

— Вот актуал хренов! — И Драко насмешливо качнул головой. — Это мы ещё три дня назад прознали и вчерась у неё трубу каминную спилили. А кто пилил? Вуд, ты?

— Я.

— Так зачем же ты трубу в чистом поле выкинул? Надо было в наш сортир вкопать. Края то у ямы пообсыпались — вот-вот провалится. Давайте дальше.

Вскочил Крэбб и заговорил уверенно, быстро и с чувством:

— В доме по улице Раскидистых Кедров гиппогриф пропал. Я иду, вижу — старуха девчонку колотит. «Я кричу: «Старая, ты чего до маленькой докопалась?» Она говорит: «Гиппогриф пропал. Ах, будь ты проклята!» — «Да куда же он пропал?» — «Да брачный сезон, будь он не ладен. Перегрыз веревку и улетел подругу искать!»

— Погоди! Чей дом?

— Дом свободного кашевара Аморалия Нотта. Девчонка — его дочь, зовут Бесстыда. Колотила ее бабка. Как зовут, не знаю. Гиппогриф серый, на спине чёрные кляксы Роршаха. Зовут Цецеря.

— Будет ему подруга! — приказал Драко. — Пойдет команда в четыре человека. Ты… ты и ты. Ну все, ребята?

— В доме номер четырнадцать восемьдесят восемь девица хохочет, — как бы нехотя сообщил Гойл.

— Как хохочет — без остановки?

— Не знаю — типа того.

— Может у неё кокаин забористый. Давно это с ней?

— Не знаю — типа давно.

— А велика ли девица?

— В смысле? Я её рост не измерял, а по возрасту года четыре.

— Вот еще беда! Кабы человек… а то — четыре! Постой, а чей это дом?

— Дом мистера Пайнса. Того, которому недавно твоя тётка Белла голову оторвала за то, что он с перепою ей интимные услуги предложил.

— «Так у девочки, небось, крыша поехала», — огорченно вздохнул Драко. Он нахмурился, подумал. — Ладно… Это я сам. Вы этого дела не касайтесь.

— На горизонте показался Невилл Долгопупс! — громко доложил наблюдатель.

— Идет по той стороне улицы. Жрет яблоко. Драко! Выслать команду: пусть дадут ему круциатуса или обжигающим по жопе!

— Не надо. Все оставайтесь тут. Я вернусь быстрее, чем вы успеете сказать слово «сиськи».

Он прыгнул из окна на лестницу и исчез в кустах. А наблюдатель сообщил снова:

— У калитки, в поле моего зрения, неизвестная дама, красивого вида, стоит с кувшином и покупает кумыс. Это, наверное, мать нашей пленницы.

— Это твоя мать? — дергая Джинни за рукав, спросил Оливер. И, не получив ответа, он важно и обиженно предостерег: — Ты смотри. Не вздумай звать её отсюда на помощь.

— Захлопнись! — выдергивая рукав, насмешливо ответила ему Джинни. — По твоему, мы сидим на поле для квиддича? Нет. Так-то! Здесь не твой курятник, петушок.

— Не лезь к ней, — поддразнил Гойл Оливера, — а то она на тебя сглаз нашлёт.

— На меня? — Оливер обиделся. — Да я даже торчащей из задницы палочкой его отобью! Если, только, она когтями своими грязными царапаться не начнёт…

— Она тебя и когтями, и сглазом, и палочку так глубоко запихает, что ты её не вытащишь. Господа, внимание! Драко подходит к Долгопупсу.

* * *

Легко помахивая палочкой, Драко шел к Долгопупсу наперерез. Заметив это, Долгопупс остановился. Круглое лицо его не показывало ни удивления, ни испуга.

— Здравия вам, мистер Малфой! Чтоб вы им захлебнулись! — склонив голову в поклоне, негромко сказал он. — Куда так торопитесь?

— И тебе не болеть, пухлячок! Лучше б сразу сдохнуть, — в тон ему ответил Драко. — А иду я к тебе навстречу.

— Рад гостю, да угощать нечем. Разве вот это? — Он сунул руку за пазуху и протянул Драко яблоко.

— Отравленные? — спросил Драко, надкусывая яблоко.

— Ещё бы, — подмигнул Долгопупс. — Весь вечер в слабительном зелье вымачивал. Да вот беда — синильная кислота от этой процедуры так и не выветрилась.

— Неплохо! — бросая яблоко, сказал Драко. — Послушай: ты на заборе дома номер сорок два вот такой знак видел? — И Драко нарисовал палочкой в воздухе чёрную свастику с красно-золотой каймой.

— Ну, видел, — насторожился Долгопупс. — Я, как кошка, и днем и ночью все вижу.

— Ну раз ты такая кошка: если ты днем или ночью еще раз такой знак где-либо увидишь, ты беги прочь от этого места, словно тебе на хвост наступили, ледяной водой облили, да в ухо рявкнули.

— Ой, какие мы умные! А не напомнить ли вам, господин Малфой, что вы не в Хогвартсе, а деревне! Де-юре Годриковой, но де-факто Долгопупсовой. — С чувством превосходства сказал Невилл. — Здесь всем моя бабуська заправляет и ежели кто меня тронет, для него наступит бесславный конец!

— Ой, пухлячок, какой ты тупой и самонадеянный, — не повышая голоса, ответил Драко. — Запомни — этот разговор у нас с тобой последний.

Никто со стороны и не подумал бы, что это разговаривают враги, а не два теплых друга. И поэтому Молли, державшая в руках кувшин, спросила старушку Бэгшот, чего это Долгопупс совещается с этим наглым младшим Малфоем.

— Не знаю, — с сердцем ответила Бэгшот. — Наверное, засранец-альбинос склонил-таки милашку Невю в свою банду минипожирателей. Он что-то все возле вашего дома околачивается. Ты смотри, дорогая, как бы они твою дочурку не совратили. Они же в этом возрасте одним местом думают, уволокут в кусты и обесчестят, а та и не сильно сопротивляться будет.

Беспокойство охватило Молли. С ненавистью взглянула она на мальчишек, прошла на террасу, поставила кувшин, заперла дверь и вышла на улицу разыскивать Джинни, которая вот уже два часа как не показывала глаз домой.

* * *

Вернувшись на поляну в кустах, Драко рассказал о своей встрече ребятам. Было решено завтра отправить Невиллу письмо с ультиматумом.

Бесшумно соскакивали ребята с деревьев и через дыры в заборах, а то и прямо через заборы разбегались по домам в разные стороны. Драко подошел к Джинни.

— Ну что? — спросил он — Теперь тебе все понятно?

— Ни хрена, — ответила Джинни, — последний раз я так не въезжала в суть происходящего, с того урока, когда Снейп учил нас правильно заваривать чайные пакетики. Ты объясни мне попроще.

— А тогда слазь с ветки и иди за мной. Твоей матери все равно сейчас нет дома.

Когда они перелезли через сортир, Драко повалил лестницу.

Уже стемнело, но Джинни доверчиво пошла за ним по улице следом.

Они остановились у домика, напротив того, где жила старуха Бэгшот. Драко оглянулся. Людей вблизи не было. Он вынул из штанов палочку и подошел к воротам, где была нарисована свастика, верхний левый конец которой упирался в сучок и выглядел криво.

Он уверенно сучок срезал и конец дорисовал.

— Скажи, зачем? — спросила его Джинни. — Ты объясни мне проще: какого дементора все это значит?

Драко сунул палочку за пояс. Сорвал сочную ягоду с куста малины, вытер об штанину, и, дав Джинни укусить, сказал:

— А это значит, что это дом чистокровных. И с этого времени никто не смеет на него покушаться. У тебя кровь на сколько поколений чистая?

— Не знаю! — с гордостью ответила Джинни. — Я девушка без комплексов… в смысле, без предрассудков! И чистоте крови придаю значения не больше, чем чистоте ног!

— И ногтей. Дура! Сама-то хоть поняла, что сказала? В любом случае ты находишься под нашей охраной и опекой тоже.

— И всё-таки я не догоняю, как это связано с тем, о чём вы говорили там, у нужника?

— Да блин, я создал тайную организацию. Её цель — заботится не только о физическом, но и психологическом благополучии чистокровного населения. Например, именно для этого мы инсценировали для Батильды Бэгшот проделки инопланетян, чтобы она с ума не сошла от скуки.

Они остановились перед воротами другой дачи. И здесь на заборе была начерчена свастика. Однако концы её уныло провисали.

— Вот! — сказал Драко. — И в этом дому жил чистокровный. Но его уже нет. Это дача мистера Пайнса, у которого от моей тёти Беллы голову снесло. Тут живет его кот Зырька и маленькая девочка-полукровка, у которой дурак Гойл так и не добился, отчего она без конца хохочет. И если тебе случится, то сделай ей, Джинни, что-нибудь гадкое, чтоб не до смеху ей стало.

Он сказал все это очень просто, но мурашки едкого страха пробежали по груди и по рукам Джинни, и она спросила:

— А… зачем?

— Зачем?! — возмущённо воскликнул Драко. У этого магловского отродья папку убили, а она смеётся! Смеётся над смертью чистокровного! Она должна плакать! Ну что это такое, Джинни, почему я тебя должен элементарным нормам морали учить?

Окрик резкий и даже гневный заставил их обернуться. Неподалеку стояла миссис Уизли. Джинни дотронулась до руки Драко: она хотела подвести его и представить маме. Но новый окрик, строгий и холодный, заставил ее от этого отказаться.

Виновато кивнув Драко головой и недоуменно пожав плечами, она пошла к матери.

— Джиневра! — тяжело дыша, со слезами в голосе сказала миссис Уизли. — Я запрещаю тебе разговаривать с этим мальчишкой. Тебе понятно?

— Но, мама, — пробормотала Джинни, — что с тобою?

— Я запрещаю тебе подходить к этому мальчишке, — твердо повторила Молли. — Или я запру тебя в комнате и буду кормить картофельными очистками до тех пор, пока не вернётся папа…

— Но, мама, ты ничего не понимаешь! — с отчаянием воскликнула Джинни. Она вздрагивала. Она хотела объяснить, оправдаться. Но и сама чувствовала себя виноватой. И, махнув рукой, она не сказала матери больше ни слова.

Сразу же она легла в постель. Но уснуть не могла долго. А когда уснула, то так и не слыхала, как ночью сова постучала в окно и оставила письмо от отца.