Во всем виновата мышь (гет)

Москва, 2126 год.

Голова гудит! Как же гудит голова! Надеюсь, я сплю дома? Я приподнялась на локте — да, кажется, дома. Рухнула обратно на кровать и закрыла глаза.

Вот я вчера отметила сдачу нового проекта, так отметила… Что же я пила? Так, начали мы с голубого вина, потом были какие-то коктейли, потом водка… больше ничего не помню… Надо будет Насте позвонить потом, может, она мне расскажет, чем закончилась вечеринка?

Наноаспирин… Вот что меня может спасти!

Я снова открыла глаза — светло-голубой потолок действовал на меня умиротворяюще. Судя по количеству света за окном, день приближался к полудню.

 — Тома, дай мне аспирин?

 — Аспирин закончился, — флегматично ответил женский механический голос моего умного дома.

Тома, в действительности «Smart Home 1268», была достаточно старой системой, но я её постоянно модернизировала. И имя ей дала — женское. Кстати, это перефразированное слово «home» или «дом», кому что больше нравится.

 — Ну так закажи, у меня сейчас голова взорвется!

И что она, сама раньше не могла додуматься до этого?! Какой же мне достался на редкость тупой умный дом!

 — Сейчас закажу, Ольга, — Тома была невозмутима.

Сегодня у меня выходной и завтра, и потом еще два дня. Можно никуда не спешить и спокойно прийти в себя.

Услышала топот коготков по полу. Надо поднять себя с кровати — мой пес Шилик есть, наверное, хочет… Ему все равно, какое самочувствие у хозяйки. И назвала я его Шиликом потому, что шило у него в одном месте.

Нужно встать. Встать… С мягкой кровати со вспененным гипоаллергенным ортопедическим матрасом, на котором так удобно лежать, будто в невесомости… За что мне это?

 — Гав-гав, — стоило мне опустить ноги на пол, как на меня запрыгнул Джек-рассел-терьер, стал крутиться юлой, пытаясь то стащить с меня одеяло, то облизать мне нос, то просто затоптать меня — да-да, он хоть и не крупный, но затопчет.

 — Шилик, хватит, я тоже тебя люблю, — я попыталась отбиться от радостного приветствия.

Но разве эти извивающиеся пять килограмм легко угомонить?

 — Шилик, фу! Фу! Отстань!

Каждый «гав» моего пса отражался резкой болью в голове. Мне пришлось встать и скинуть его на пол, моя голова и без него раскалывалась на кусочки, а теперь готова была превратиться в кучу осколков.

За моей спиной кровать поднялась вертикально и скрылась в стене. Вместо нее Тома подняла из пола два белых кресла и маленький столик. Передо мной появился голографический экран с одеждой.

 — Тома, простой универсальный комбинезон, — не глядя на экран, дала я указание умному дому — голова сегодня не варит, даже думать над выбором одежды не хочется.

Напротив меня появилась полукруглая ширма, за которой на вешалке висел комбинезон сливочного цвета из эластичной дышащей ткани. Я зашла за ширму, сняла хлопковую пижаму, надела комбинезон и побрела на кухню. Шилик не переставая крутился около моих ног, прыгал и подтявкивал, требуя моего внимания.

 — Тома, покорми Шилика! — попросила я умный дом, когда я и очень громкий и активный пес зашли на кухню.

Из отверстия в полу показалась собачья миска, наполненная кормом. Ну хоть пять минут в тишине побуду, пока Джек-рассел ест!

Снова появился голографический экран, и автоматически включились новости. Говорили что-то про политические волнения в колонии на Марсе — кажется, они требовали отделения, — про колонизацию очередного булыжника в Солнечной системе и, наверное, еще о чем-то бы сказали, но слушать было больно.

— Тома, выключи! И без этого бубнежа голова болит!

Экран пропал. Стало тихо.

 — И где же этот аспирин? — проворчала я себе под нос.

 — Робо-курьер прибудет через пять минут, — ответил мне дом.

 — Спасибо, — буркнула в ответ.

 — Всегда рада помочь.

Ну не могла промолчать, а? Каждый звук как молотком по мозгу! Я упала на стул и уставилась бессмысленным взглядом в окно на проплывающие на расстоянии вытянутой руки облака. Сегодня на девяносто втором этаже — это предустановленный природой вид. Еще бывают тучи, чаще, чем хотелось бы, очень редко — в безоблачную погоду — открывается панорама города.

Раздался звонок, и рядом со входной дверью выдвинулся маленький ящичек, в котором уже была баночка аспирина. Я буду жить!

В баночке было десять капсул с самоуничтожающимися нанитами, несущими по всему организму лекарство. Я высыпала в себе в рот содержание одной капсулы: небольшой укол в области солнечного сплетения, и спустя несколько ударов сердца моей голове стало легче. Теперь можно и кофе выпить.

Я подошла к молекулярному принтеру, поставила в нишу для напитков большую чашку и выбрала американо с сахаром и повышенным содержанием кофеина и антиоксидантов. Спустя минуту чашку наполнил ароматный напиток. Каждый глоток коричневой жидкости приближал меня к миру живых. Надо бы перекусить! Хочу большой сочный стейк. С кровью. Я стала набирать на панели необходимые команды, но экран погас.

 — Тома, что случилось?

 — В постинтоксикационном состоянии настолько тяжелая пища противопоказана по решению вашего лечащего врача! — безапелляционно припечатал меня мой же дом.

Ах, да! Совсем забыла! Нарушать предписания нужно в тайне от всевидящего дома, иначе сообщение о нарушении режима сразу будет отправлено доктору Ченю. Потом плати еще повышенную страховку или медицинский штраф. Недолго думая, вышла в коридор и выключила питание системы, резервный аккумулятор тоже отключила. Дом погрузился в блаженную тишину.

У молекулярного принтера был автономный генератор энергии, так что голодной мне остаться не грозило. Я нажала заветные кнопки и получила крайне вредный и вкусный продукт. От запаха свежего поджаренного мяса у меня потекли слюнки. Взяв нож и вилку, я надрезала стейк, с удовлетворением отметив выделявшийся сок и розовую серединку. Положив мягкий и сочный кусочек в рот, я застонала от удовольствия. Все-таки нет ничего вкуснее мяса на голодный желудок!

Доев стейк, я достала из невидимого для системы моего умного дома сейфа молекулярный очиститель, которым уничтожил все следы «преступления». Вещь, вообще-то, незаконная, но при моей работе ничего не стоило достать такую штуку для личного пользования… или создать…

Запах изо рта, конечно, никуда не денется, но у меня с Томой на этот счет почти негласное соглашение: Тома делает вид, что его не замечает, за это я прибираю за собой и её не обнуляю. Но зубы на всякий случай чищу.

Такой сговорчивой Тома была не всегда, конечно, а после того, как я её несколько раз обнулила и перекодировала.

Спрятав незаконный прибор, я запустила систему умного дома.

 — Приветствую! — оповестила меня о своем включении Тома.

 — Сообщения были?

 — У вас два новых сообщения. Первое — от Вужоу Ченя.

 — Воспроизведи!

В центре кухни снова появился голографический экран, на который Тома вывела изображение китайца средних лет — моего лечащего врача.

«Здравствуйте, Ольга! Как вы себя чувствуете? Горло больше не беспокоит? Сообщите мне.

В соответствии с Программой оздоровления населения я напоминаю вам, что время безопасных первых естественных родов истекает через два года, а в случае отсутствия до тридцати пяти лет рожденных вами детей стоимость медицинской страховки увеличится вдвое. Вам необходимо уже в ближайшее время решить, произойдет ли зачатие естественным путем или следует прибегнуть к искусственному оплодотворению.

Не забудьте записаться на очередное обследование через два месяца. Всего доброго!»

Дальше следовала традиционная государственная реклама здорового образа жизни. На экране высветилась надпись, которую озвучил мелодичный женский голос:

«Министерство здравоохранения Российско-Китайской Азиатской Конфедерации напоминает о пользе естественного передвижения!»

Затем появилось изображение мавзолея на площади Тяньаньмэнь и двуглавого орла в окружении десяти звезд — по количеству государств, входящих в Конфедерацию.

«Совершите пробежку ранним утром, — экран показал бегущего по тенистой аллее какого-то парка человека в спортивном комбинезоне. Золотистое солнце пробивалось сквозь молодую листву, освещая мягким светом дорожку и бегуна, — или оставьте свой гравилет в километре от места работы и пройдитесь пешком, дыша чистым утренним воздухом». Теперь изображение изменилось: из блестящего гравилета вышел красивый, хорошо сложенный мужчина в универсальном костюме дорогой марки и со счастливой улыбкой пошел по тротуару, окруженному газоном и клумбами.

«Естественное передвижение насыщает кровь кислородом, улучшает тонус сосудов и цвет лица. Является легким и дешевым средством контроля веса, сахара крови и профилактики инфарктов и инсультов без дополнительной генетической модификации». Мужчина наконец-то добрался до работы и с выражением счастья на лице вошел в сияющее на солнце стеклянное здание.

И ведь не выключишь — государственная реклама является обязательной к просмотру или к прослушиванию, если не смотреть на экран.

 — Конец сообщения, — уведомила меня Тома, — сообщение оставлено двадцатого мая две тысячи сто двадцать шестого года в двадцать тридцать четыре.

Легко им там в Минздраве рассуждать о пользе естественных родов. А я, может, хочу, чтобы у моего ребенка были мама и папа, а не мама и анонимный донор спермы.

Проблемы с заботой о потомстве государством были решены давно — женщине выделялось небольшое пособие, обеспечивалась возможность работы на дому и предоставлялся бесплатно андроид — няня, также представлялась помощь в скорейшем обмене жилья или достраивалась еще одна комната. Полноценную заботу о ребенке робот, конечно, обеспечить не мог, но мог покормить его и следил за безопасностью. С моей работой — дизайнером квантовых экосистем — проблем с работой на дому не возникло бы. Но хотелось бы, чтобы у ребенка была полноценная семья, хотя бы такая, как была у меня.

Я родилась на Европе — спутнике Юпитера. Моя мама — микробиолог. На Европе мы жили на научной базе, где была гравитация, похожая на земную, поэтому проблем для маленького ребенка не было никаких. Там был источник освещения, похожий на Солнце, даже ультрафиолет излучал. И водоем с пляжем, да и какие-то растения.

Весь коллектив научной базы был моей семьей, они все вместе устраивали мне праздники, занимались со мной, играли, позволяли мне шалить и иногда портить их эксперименты. До сих пор мы все общались. Они были моими родственниками вдали от Земли и оставались ими до сих пор, и я хотела бы, чтобы у моего ребенка была не только я, а кто-то еще. Хотя бы биологический отец.

В десять лет я вернулась на Землю — срок экспедиции закончился. В шестнадцать лет — поступила на факультет квантовых разработок. Сейчас мне двадцать пять. Моя работа заключалась в том, чтобы сделать умную систему удобной для жизни человека, ну и одновременно для контроля государства за жизнью людей.

Вчера я вместе с другими сотрудниками «КвантиКо» завершила заказ для «Moon inc.» по разработке экосистемы для отельного комплекса на Луне. И кому нужен отдых на этом булыжнике? Ни свежего воздуха, ни солнца, ни достопримечательностей… Но это уже не мое дело, главное — проект хорошо оплачивался.

И еще я вчера рассталась с парнем. Не то чтобы у нас было всё серьезно, но вчера появился дополнительный повод напиться. От размышлений меня оторвала Тома:

 — У вас еще одно сообщение, от Николая Фадеева.

На экране появилось ухмыляющееся лицо Коли.

«Ляля, я вышлю завтра твои вещи. Желаю тебе счастья, — хмыкнул он, — вдали от природы».

 — Конец сообщения, — уведомила меня Тома, — сообщение оставлено двадцатого мая две тысячи сто двадцать шестого года в двадцать один восемнадцать.

Мог бы и без уведомления вещи прислать или вообще выкинуть — не обеднею. Чертов любитель природы! Вот для кого естественное передвижение в радость! Дома у него старая деревянная мебель, в которой только термитов для полного счастья не хватало. Мебель не убиралась в стены и пол, так что роботам-уборщикам трудно было убрать все, и приходилось раз в неделю жильцам ползать по квартире с ультразвуковым очистителем и уничтожать пыль самим. На полу ковры, на окнах шторы. Был шкаф с одеждой, где одежду требовалось искать самостоятельно, глотая упавших пылевых клещей, как будто бы в мягкой мебели, ковре и шторах их находилось недостаточно.

Мне одежду давала Тома, предварительно ознакомив меня с голографический проекцией. А природу я не жаловала, ведь первые десять лет прожила на исследовательской станции. Общаться с природой стала только после возвращения на Землю. Нет, я любила гулять по парку или по лесопарку, но только по специально оборудованным дорожкам. Бегать по утрам я тоже любила, если не была сильно увлечена проектом или, как сегодня, была не в форме, но никогда не сходила с дорожек.

Помню последнюю вылазку на природу с Колей — десять дней назад. Были ненавистные мной шашлыки — море канцерогенов, холестерина и микробов. Я сидела на грязном бревне. Какие-то насекомые копошились в невысокой траве. Кусочки земли, кора деревьев и прошлогодняя листва постоянно липли то к одежде, то к обуви и обязательно к коже. Бр-р…

Я, как могла, отказывалась есть эту дрянь, приготовленную на открытом огне, но Колина дурацкая компания любителей природы решила устроить соревнование «Кто скормит Ляле шашлычок». Они меня изловили и запихнули в рот грязными руками этот пережиток прошлого. И заставили меня его проглотить.

Надо ли говорить, что с Колей я потом больше недели не разговаривала. Отчасти от того, что обиделась, отчасти от того, что заканчивала проект, и отчасти от того, что заработала тонзиллит по его вине и вине его шизанутых друзей. Ну и как итог — мы расстались — вчера.

Вдруг мое внимание привлек тихий стук коготков, слишком тихий, на Шилика похоже это не было. В кухне по белому гладкому полу бегала такая же белая мышка с розовым носиком, красными глазками и лысым хвостиком. Шилика в кухне не было, но спустя несколько секунд он забежал, увидел мышь и, конечно же, с лаем кинулся к ней. Мышь в панике забегала по кухне, потом ей удалось прорваться в комнату, и Шилик убежал за ней.

Белых лабораторных мышей я не боялась, на исследовательской станции их было много, даже в качестве домашнего любимца у меня была такая. Поэтому вместо испуга испытала лишь любопытство.

 — Тома откуда у нас дома мышь? — моё удивление было не меньшим, чем азарт Шилика.

 — Вы принесли её ночью, когда вернулись, — ответила мне безразлично Тома, будто бы сейчас ничего не происходило: я всегда кого-то в дом да тащила — ага, с моей любовью к природе-то.

И зачем мне понадобилась мышь? Но вслух я произнесла:

 — Покажи запись моего прихода домой.

И Тома показала, как я зашла в дом, пошатываясь, а в руках держала энергетическую клетку с мышью. Клетка упала на пол, энергетические линии отключились, и мышь сбежала. А я кое-как переоделась в пижаму — надо же, как сил-то хватило, — рухнула на кровать и уснула. И куда делась клетка?

 — Тома, где сейчас клетка?

Но Тома вместо ответа огласила квартиру громким сообщением:

 — Внимание! Опасность! Безопасность системы под угрозой!

Что могло случиться за пять минут? Выбежав в коридор, я увидела невероятное: мышь прогрызала дверцу щитка, за которой находилась система управления умным домом. Живность явно была генномодифицированная, обычному грызуну сделать дыру в сверхпрочном композитном материале было не под силу. Шилик, которому к щитку было запрещено подходить, заливался неистовым лаем, не решаясь нарушить запрет хозяйки. Мышь тем временем проникла за дверцу.

Открыв щиток, я извлекла грызуна и попыталась запустить экстренную диагностику системы. В этот момент мышь вырвалась из моих рук и юркнула обратно в нишу щитка. Раздался щелчок, генератор энергии перенаправил энергию системы в грызуна, и бледное чудовище охватило сияние, которое заставило зверька замереть.

Шилик пытался протиснуться мимо меня к застывшей в энергетическом поле добыче. Я взяла его на руки, чтобы он случайно не пострадал от взбесившегося генератора, но не удержала. Пес вывернулся и вырвался из моих рук в попытке ухватить зубами мышь. Схватив в последний момент неугомонного Джека-рассела за задние лапы, я попыталась не дать ему вцепиться в грызуна, но меня ослепила яркая вспышка света.

* * *

Очнулась я от того, что моего лица касалось что-то мокрое. Открыла глаза и увидела морду Шилика. В комнате пахло ненавистным мною шашлыком. Шерстка у друга человека была немного подпаленная. Я потрогала свои волосы — на месте ли? — кажется, все на месте, только наэлектризованы сильно. Около щитка лежала обугленная мышь…

 — Привет, Шилик, — я улыбнулась и погладила пса, — я, кажется, жива. Тома, что с системой?

 — Генератор поврежден, питание производится от резервного генератора. Мощности резервного генератора хватит на двадцать два часа.

Я застонала — генератор поврежден… Мой дом находится на грани смерти!

 — Плохо дело! — сказала себе под нос. — Придется срочно искать мастера.

Настроение стремительно пошло вниз. Все выходные насмарку…

 — Тома, а почему я и Шилик живы?

 — Сработал механизм предохранения при контакте с живым, генератор не смог опознать мышь, как живую, поэтому сразу не отключился.

Мышь неживая? Странно… Но ещё более странно, что от мыши хоть что-то осталось, учитывая, сколько энергии она смогла через себя пропустить.

Решив пока оставить тяжелые размышления на потом, хмуро побрела в ванную комнату. Да! Вид тот ещё — мои светлые прямые волосы топорщилось во все стороны, как у одуванчика. С этим придется что-то делать. Стоило мне только закончить приводить себя в порядок, как раздался голос Томы.

 — Входящий вызов.

Да чтоб их всех!

 — Ну кто там ещё? — возмутилась я, вытирая мокрые волосы полотенцем.

 — Абонента нет в списке контактов.

 — Ладно. Ответить!

Возникший посреди ванной экран показал мне худого молодого человека — примерно моего возраста. Бледного, с тонкими чертами лица, темными вьющимися волосами. В белом медицинском халате. Достаточно привлекательного, несмотря на вид заправского ботаника. Это ещё кто?

 — Здравствуйте! — незнакомец выглядел растерянно и старался быть вежливым. — Вы мне оставили номер телефона.

Ну, я или не я, это ещё вопрос…

 — Когда это? — вместо приветствия ответила я.

 — Не знаю. Вероятно, вчера. Я не помню.

Парень явно нервничал. А не хозяин ли мышки нашелся?

 — Какое совпадение, — меня потянуло на сарказм, — вчерашний вечер я тоже не помню. А с какой целью звоните? Или вы звоните всем, чьи номера телефонов случайно находите?

Молодой человек вспыхнул, но пытался взять себя в руки.

 — Я хотел спросить, вы случайно мышь у меня вчера не брали?

Раз я взяла, значит, ты её мне сам и отдал!

 — А у вас — это у кого? — решила я потянуть время.

 — Меня зовут Эдуард, ах, да, вы тоже не помните.

Кажется, он тоже немного язвил.

 — А как меня зовут? — не снижала напор я.

 — Ольга, вы же написали мне, — удивился Эдуард.

 — Ну, да… Вероятно, случайно взяла…

 — Что взяли? — Эдик не успевал за моей мыслью.

 — Мышь. Я не помню, но её труп лежит сейчас рядом со мной. Вам вернуть?

На лице звонившего отразилась паника.

 — Труп? Что вы с ней сделали?

На меня что, кричат?

 — Я? — моему возмущения не было предела.

 — Да! Вы!

Молодой человек с яростью смотрел на меня.

 — По-вашему, я убиваю мышей? — наглость ботана захотелось пресечь. — У меня живет собака — я не живодерка! — и продемонстрировала человеку Шилика.

 — Ну, мышь умерла у вас, значит, вы виноваты? — не отступал Эдик.

 — Ещё скажите, что это я заставила её грызть генератор?

 — Какой генератор? — опешил звонивший.

 — Генератор моего умного дома! Это не мышь — это оружие массового поражения! Такое нельзя даже создавать, не то что людям показывать.

Я начала злиться.

 — Тут вы сами виноваты! — Эдик снова пошел в наступление. — Не взяли бы мышь, был бы цел ваш генератор!

 — Минуточку! — лучшая защита — это нападение, поэтому в атаку пошла и я. — Как это я её взяла? Вы обвиняете меня в воровстве?

 — Я не…

Кажется, не на это рассчитывал Эдик.

 — Это ещё с какой стороны посмотреть! — продолжала давить я. — Может, это вы воспользовались моим состоянием и всучили мне этого зверя. Может, вы вообще маньяк, экспериментирующий на ни в чем не повинных людях!

Меня несло. Сама видела. А не надо простодушных девушек обвинять непонятно в чем… Я подняла мышь за хвост и продемонстрировала оппоненту.

 — Это должно было стать кучкой пепла, а всего лишь обуглилось.

Глаза «маньяка» засветились надеждой.

 — Это ещё может быть целым!

Кажется, мое лицо вытянулось — не, ну точно «маньяк».

 — Я приеду сейчас за ней. Говорите адрес.

Так дело не пойдет… Его мышь испортила мой генератор, а чинить его кто будет?

 — Генератор умного дома чинить умеете? — припечатала я воодушевлённого Эдика, пока не опомнился.

 — Уме… — осекся он. — Я не собираюсь чинить ваш генератор.

 — Тогда я не собираюсь вам давать свой адрес, а мышь отправлю в утилизатор.

 — Нет! — со страхом прокричал Эдик. — Она единственная! Уникальная! Не делайте этого!

 — Она вредитель! И она опасна! И она причинила мне ущерб. Так что либо вы мне его возмещаете, либо не видать вам вашей мышки, — криво усмехнулась я.

Лицо хозяина мышки также искажали различные гримасы, отражающие его отношение ко мне… Меня явно хотели послать, но страх потерять мышь был сильнее…

 — Ну, хорошо! Я посмотрю, что там у вас с генератором! — последнюю фразу Эдуард выплюнул.

Я назвала ему адрес, и через двадцать минут некто уже стоял возле моей двери, о чем Тома не преминула мне сообщить:

 — Посетитель у входной двери.

 — Тот же, что и звонил?

 — Физические параметры лица совпадают.

Я подошла к двери и скомандовала:

 — Открой.

Тома отодвинула перегородку, служившую входной дверью, и показала мне сосредоточенного молодого мужчину. Эдуард был в черном универсальном комбинезоне и вживую выглядел более крепким, чем на проекции во время телефонного разговора, хотя был таким же бледным. Цвет лица даже отдавал зеленцой. Симпатичный, с таким и не стыдно напиться до потери памяти. Хотя… учитывая его странные увлечения… напиваться было всё-таки опрометчиво.

 — Заходи… те, — я отодвинулась в сторону, Эдик кивнул и переступил порог.

 — Где она?

 — Упакована.

 — Покажи… те, — кажется, кому-то тоже не нравилось быть вежливым.

 — Ой, давай на «ты»! — я решила прекратить эти реверансы. — Мы же почти близкие люди. Общего питомца уже имеем, — и продемонстрировала ему генномодифицированную тварюшку в прозрачном полимерном боксе.

 — Где клетка? — на мой сарказм пожелали не реагировать.

 — Не знаю.

Брови красавца поползли вверх, а губы сжались. Не-е, такое выражение ему не шло — он становился похож на злобного зеленого гоблина.

 — Что ж, пусть так, — и Эдик протянул руки к боксу,

Я отодвинулась от него, а бокс спрятала за спину. Так просто мышку красавчику не отдам. Мой генератор всё ещё сломан.

 — Обернись.

 — Зачем? — Эдик опешил.

 — Доступ к генератору за твоей спиной. Починишь, — я потрясла мышью, — получишь.

Эдик сильнее скривился и стал совсем похож на Гринча — похитителя Рождества.

 — Что испортила мышь? — процедил он.

 — Подключись к системе и узнаешь, если, конечно, ты действительно умеешь чинить генераторы.

Злой огонек мелькнул в глазах Эдуарда, а взгляд снова переместился на бокс. Эдик вздохнул, прикрыл на секунду глаза, а затем спросил, уже глядя на меня:

 — Не боишься, что хакну?

Это он мне угрожает или оскорбляет? Вот же хам!

 — Обижаешь, — теперь уже я поджала губы и сощурила глаза.

 — Ну как знаешь, — ответил мне Эдик, развернулся и пошел к щитку.

Я решила пойти за ним и проследить за его работой, но Тома снова меня оповестила.

 — Робо-погрузчик за дверью.

— Я ничего не заказывала.

 — Инициатор отправления — третье лицо.

Ну неужели Коля прислал мне вещи? Нашел время! Я подошла ко входной двери.

 — Тома, наложить звукоизоляцию на помещение, канал только для связи с хозяином. Кто инициатор отправления?

 — Николай Фадеев.

Чтоб его.

 — Открой дверь.

За дверью стоял робо-погрузчик, держащий щупальцами полимерную упаковку.

 — Ольга Щербакова?

 — Да.

 — Приложите удостоверение личности к сканеру.

Я поднесла запястье к зеленому огоньку на лицевой панели погрузчика.

 — Посылка номер сорок пять — тридцать шесть — двадцать семь — двадцать восемь — ноль четыре — девяносто пять — семьдесят тир — шестьдесят два — пятьдесят один — четыреста пятьдесят шесть. Отправитель Николай Фадеев. Для вас записано сообщение.

 — Давай посылку, — я попыталась вырвать из щупальцев робота ящик, — без сообщения обойдусь.

 — Воспроизведение сообщения входит в стоимость отправления, — оповестил меня погрузчик и посылку не отдал.

Ну уж нет. Одного сообщения в день от Коли достаточно будет.

 — Тома, закрой дверь.

Дверь вернулась на место. Я так и осталась без своих вещей.

 — Робо-погрузчик не уйдет, пока его программа не будет выполнена, — напомнила мне Тома.

Она права, потом и почтовая служба штраф вкатает за задержку.

 — Ладно, открой.

Придется выслушать очередное сообщение. Стоило сенсорам робота снова опознать меня, как раздалось радостное:

 — Записано сообщение от Николая Фадеева.

 — Воспроизвести, — сказала тоном, подразумевающим: «Подавись своим сообщением, тупая железяка».

Сарказма в моем голосе никто оценить как и не смог — Томе и погрузчику было всё равно.

«Ляля, — я вздрогнула, когда раздался голос Коли. — Возвращаю твои вещи и прощальный подарок. Я же тебе никогда не дарил цветов».

Ты знаешь, что я терпеть их не могу!

«Позволь на прощание исправить это упущение. Ухаживай за ним в память о нас — о ком? — и попытайся полюбить природу».

Холодок нехорошего предчувствия прошел по спине, но пока не происходило ничего странного. По окончанию сообщения робот поставил у моей двери контейнер.

Контейнер автоматически открылся. Мои вещи были аккуратно сложены снизу, а на них лежал бумажный мешок с землей. Меня передернуло. А цветок где? В мешке?

Погрузчик оставался на месте. Я снова посмотрела на него. Из внутреннего хранилища он аккуратно извлек ещё один объект. Теперь в щупах был зажат горшок с раскидистым цветком, называемой Домашней Геранью, окруженный защитным полем.

 — Поставь, — скомандовала я.

 — Передать лично в руки.

Я закатила глаза. Понимая, что погрузчик не уйдет, а штраф почтовой службе платить не хотелось, пришлось протянуть руки и взять гадость. Защитное поле сразу свернулось.

Держа горшок с цветком на вытянутых руках и глядя на него, как на самое мерзкое существо в мире — он почти таким и являлся, — я попятилась от двери.

 — Отправление доставлено! Всего доброго! — попрощался робо-погрузчик.

 — Да свали уже! — не выдержала я и прикрикнула на не успевший уйти механизм. — Тома, закрой дверь!

Я повернулась, собираясь отнести эту гадость в утилизатор, и наткнулась на ухмыляющееся лицо Эдика.

 — Так неприятен поклонник?

Я криво улыбнулась. И давно он тут стоит?

 — Даже не представляешь… Но дело не в нем, а в этом, — я встряхнула цветок.

Листик Герани упал мне на руку, и я приложила усилия, чтобы стряхнуть его и не выронить «подарок».

 — Это, как ты говоришь, Pelargonium odoratissimum, — начал Эдик. — Пеларгония душистая, комнатное растение, известная больше как Герань, но Герань — растение болотное…

 — Сама знаю, у меня мама биолог, — остановила лекцию. — Тома, подготовь утилизатор.

 — Ты собираешься уничтожить комнатный цветок? — удивился Эдик.

Да, хочу!

 — Хочешь забрать себе? Бери.

Я бы сказала, что протянула сей дар Эдику, но руки и так были вытянутыми вперед, так что я сделала шаг навстречу. Эдик — шаг назад.

 — Я не любитель комнатных растений, мне он не нужен, — ответил мне гость.

 — Я тоже не любитель. Поэтому — утилизатор. Тома, коробку тоже отправь в утилизатор и приберись тут.

 — Там же вещи, — произнес Эдик, заглядывая в коробку. — Кажется, твои.

 — И земля, которая их испортила, — парировала я. — Тома, ты провела анализ почвы?

 — Грунт природный. Состав грунта с вероятностью восемьдесят семь процентов соответствует Истринскому району Московской области.

Да, тот лес, где меня пытались накормить шашлыком. Нет, однозначно, — утилизатор.

 — Это что-то значит? — вырвал меня из раздумий гость.

 — А?

 — Место происхождения грунта.

 — Да, нет, — соврала я. — Просто природный грунт.

Я с горшком на вытянутых руках стала продвигаться вперед.

 — Пожалуй, протестирую генератор, — попятился Эдик.

 — Ага, иди, — я продолжала наступать на него с Геранью.

* * *

Что ж, сейчас утилизатор сделает мне достаточно материала для молекулярного принтера, комнатное растение в виде стейка мне нравится куда больше.

Пока мы с Томой превращали цветок и вещи в материал для моей будущей еды, на кухне появился Эдик.

 — Я закончил с генератором. У тебя очень активный пёс, всё время под ногами крутится. Могу я теперь получить свою мышь?

 — Шилик редко пристает к посторонним, видимо, что-то в тебе ему понравилось. Интересно что? — ответила я гостю. — А мышь, да, забирай поскорее.

Я оглянулась на контейнер и увидела, что мышь пропала. А в углу бокса зияла дыра. Где опять эта поганка?

 — Она не умерла? — вскрикнула я.

— Энергия её не убила, — ответил Эдик. — Только парализовала.

Час от часу не легче!

 — Тома, а где мышь?

 — При изменении источника питания произошла кратковременная остановка моих процессов, видимо, в этот момент объект, который вы называете «мышь», покинул бокс.

Что-то она чересчур разумна для грызуна.

 — А сейчас где она?

 — В помещении находится три биологических объекта, — ответил мне дом, — два человека и одна собака. То, что вы называете «мышь», как биологический объект не может быть опознан.

Я повернулась ко вновь побледневшему Эдику.

 — И как это понимать? Ты кого мне в дом притащил? Как теперь нам найти твою «мышь»?

Эдик снова поджал губы и стал отпираться:

— Ну, технически это ты её притащила в свой дом.

 — Так! Не нужно всё опять на меня сваливать. Нужно найти гадость и избавить меня от неё. Итак! — я потащила его к стулу. — Садись за стол и рассказывай, что за дрянь ты создал.

 — Это секретная информация.

Ну тогда тут и останешься.

 — Тома, протокол двенадцать. Наложить звукоизоляцию на помещение с хозяином.

 — Что это ещё за протокол? — встрепенулся Эдуард.

 — Говори! Иначе место нахождения твоего трупа будет секретной информацией. Или наших трупов. В зависимости от особенностей твоего животного. Ты же хочешь забрать мышь? Так что рассказывай!

И Эдик начал.

 — Я работаю в «Биониклсилик». Мы стараемся улучшить свойства биологических объектов. Не так давно наша корпорация начала работу над усилением защитных свойств биологических организмов. Мы решили использовать биоразлагающийся силикон в коже и слизистых оболочках. Это позволило бы сделать более тонкие и легкие защитные костюмы космонавтам и представителями других профессий, что повысило бы их маневренность. Но наш новый сотрудник ошибся, и получилась мышь, укрепленная бионеразлагаемым силиконом.

 — И насколько укрепленная?

 — Животное на семьдесят процентов состоит из прочного силикона.

 — И это всё? Может, ты мне ещё хочешь что-то рассказать? — намекнула я.

 — Это всё.

 — Точно?

 — Ну, да…

 — Ну нет!

 — Да.

 — Нет.

 — Что ты хочешь ещё услышать? — закричал Эдик.

 — Животное кажется более сообразительным, чем обычная мышь, — начала я. — И это не от силикона. Тома, покажи запись сегодняшней ночи, то место, где упала клетка с мышью, после того, как я её выронила.

Появился голографический экран, на который Тома вывела запись.

Клетка упала, мышь убежала и спряталась. Спустя примерно час она снова появилась, подошла к клетке и оттащила её в ещё одно моё секретное — невидимое для Томы — хранилище. Сильная для такой малютки. И как только догадалась, где мой схрон?

Мда. Я молча встала, стерла запись минувшей ночи.

 — Тома, ищи объект, по форме похожий на мышь, состоящий из соединений силикона и углерода.

 — Объект с заданными параметрами находится в отделении для мебели.

 — Пойдем, — скомандовала я мрачному Эдику.

Мы вышли в комнату, и я показала Эдику знаками, где он должен стоять и куда смотреть, чтобы мышь не выскочила. Поджав губы, он меня послушался. Затем я отключила систему, достала клетку из своего схрона и снова запустила Тому. Потащила хмурого Эдика в кухню.

 — Ну и как объяснить интеллект этого грызуна?

 — Ну… — Эдик явно не хотел мне ничего рассказывать. — Мышь имела высокие показатели выживаемости, и мы использовали её для опытов по внедрению микропроцессоров в мозг без риска убить её.

 — То есть у меня дома бегает почти бессмертная и очень умная мышь?

 — Ну, технически она рано или поздно умрет, хотя бы от старости.

 — Ты собираешься тут жить столько времени?

Эдик почему-то нахмурился вместо ответа, хотя я ожидала очередную противную улыбочку или рожу Гринча, потом всё-таки открыл рот и заявил:

 — Мы её поймаем.

 — И как?

 — Надо устроить ей приманку, она же сутки не ела — проголодалась.

Бедный голодный монстр. Сейчас заплачу.

 — Так она у тебя ещё и ест?

Эдик опять нахмурился.

 — Конечно, она же живая, — ответил он почему-то уже не злобно.

 — Предохранитель её не опознал как живую, — да и мне, глядя на нормальное выражение его лица, расхотелось язвить.

 — Это из-за силикона, но она живая, — Эдик смотрел почти побитой собакой.

 — Ну хорошо! Что же она ест? — пошла я на мировую.

 — Зерно и семечки, что и все другие мыши.

 — Хоть в чем-то она нормальная. Как ловить-то будем?

 — Когда я жил на станции, у меня был хомяк. Звали его Шариком. Однажды он сбежал из клетки. Родителям пришлось его ловить, но так, чтобы он остался в живых. Они разложили по всей станции листы бумаги, смазанные клеем для кожи, он без запаха и начинает работать только при контакте с эпидермисом, инертен для других объектов. Насыпали на клей зерна и стали ждать. Через несколько часов Шарик попался. Насколько я понимаю, мышь не ела уже больше суток, так что должно сработать.

 — А мой бокс она не могла принять за еду?

 — Он не органический, поэтому у нее не усвоится ничего, только на время чувство голода притупит. Так что скоро она снова захочет есть, причем сильнее, чем раньше. Когда мышь попадет в ловушку, парализуем её энергией.

 — Семечки создаст принтер, а клея у меня нет, придется тебе заказать. А бумага горит, так что нужно что-то ещё.

 — Ладно. Вместо бумаги возьмем лист гибкого проводника.

 — У молекулярного принтера есть дополнительный источник питания. Его хватит? Тому на растерзание больше не дам.

 — Спасибо! — отозвался умный дом.

 — Не за что, дорогая, благодарить — это часть твоей программы.

 — Думаю, что хватит, — подал голос Эдик.

Так мы и сделали. Эдик заказал клей и лист проводника, я сделала семечки. Соорудили примитивную ловушку, подсоединили её к генератору, положили в комнате, затащили в кухню Шилика и стали ждать.

* * *

Я и Эдик сидели, погруженные в свои мысли, Шилик лежал под столом, не понимая, зачем его держат в кухне, взирал на нас тоскливым взглядом. Вечерело.

 — Извини, — подал голос Эдик. — Это, наверное, не мое дело, но я слышал твой разговор с робо-погрузчиком. Этот Николай Фадеев — твой бывший?

— Это действительно не твое дело, но отвечу. Да, Николай Фадеев — мой бывший.

 — Поэтому ты цветок и всю одежду утилизировала?

 — Нет, не поэтому. Не люблю природу и землю. Я родилась на космической станции, не было там никакой природы. А цветок в земле, и на одежде был мешок с землей. Проще утилизировать.

 — Я понимаю. Мое детство тоже прошло на исследовательской станции, только посреди океана. Растения были только в лабораториях или под водой. Никогда не понимал, как можно сидеть на пеньках в лесу и есть полусырое мясо, — озвучил мои же мысли Эдик. — А Николай не знал о твоей нелюбви к природе?

 — Знал. Но он из этих, которые с коврами и старой мебелью. Считают себя элитой. Такие, как мы, что обеспечивают им комфорт и доступ к современным технологиям, — обслуживающий персонал.

Эдик встрепенулся.

 — Наш новенький, который с мышью напутал, из таких. Очень высокомерный, хотя из себя ничего не представляет. Его родители — друзья нашего Генерального.

 — А я его ещё и бросила, — продолжила я. — такого прекрасного. Вот он и злится.

 — Оно и видно, — усмехнулся Эдик. — Не понимаю я их, да и они нас тоже не понимают.

 — Иногда мне кажется, они похожи на олдрулов, — мне отчего-то захотелось высказаться. — От олдрулов их и отличает только отсутствие страха перед технологиями. Мне однажды довелось видеть олдрулов. Нужно было отладить систему пограничного комплекса рядом с их резервацией. Живут чуть ли не в землянках, их женщины и дети без современно медицинской помощи и прививок болеют и умирают. Продолжительность жизни максимум семьдесят лет, и они боятся, всю жизнь боятся: технологий, биоинженерии. И некоторые из них даже считают, что земля плоская. Хотя, может, и все. Кто их знает.

 — А я никогда не видел олдрулов, только слышал о них.

 — Я бы их тоже предпочла бы не видеть. Они так рассвирепели, заметив нас. Стали кричать и кидать в нас камнями, стрелять из ружей. Группа пыталась протаранить стену в том месте, где была моя бригада. Было страшно, хотя я и понимала, что защитное поле их не пропустит. Глупые, они не понимают, чтобы победить технологии, искусственный интеллект, нужно их понимать, а когда поймешь, то прогресс перестает быть врагом.

 — Ты полагаешь, мы правильно делаем, что дистанцируемся от них? От олдрулов. Может, лучше включить их в наше общество?

 — Не знаю. Им дается выбор — быть с нами или в резервации, — но изменить свою жизнь решаются единицы.

 — Оля, — Эдик впервые обратился ко мне по имени. — Я рад, что встретил девушку, которая не романтизирует старые порядки, — и посмотрел на меня с таким восхищением и уважением, что меня отчего-то перехватило дыхание.

Я улыбнулась. Одна фраза так легко поставила точку в моих отношениях с Колей. Мы действительно разные, настолько, что никогда не сможем говорить на одном языке. А с Эдуардом говорим на одном.

 — Кстати, можешь называть меня Ляля, Эдик.

 — Просто Эд, — улыбнулся тот.

 — Хорошо.

Надо отметить, что Эдик был прав. Мышь действительно была голодной и вышла из укрытия примерно через час, но брать угощение не спешила. Ходила вокруг листа, водила носиком. Подозревала что-то. Ситуацию спас Шилик, который, увидев, что мы прилипли к голографическому экрану и не обращаем на него внимание, выскочил из кухни и стал гонять мышь по комнате. Мышь заскочила на лист и приклеилась, но не сразу, и успела оцарапать пса. Шилик листа сторонился — видимо, запах клея ему не нравился. Эдик пустил энергию к ловушке, и мышь замерла.

Эдик отключил подачу энергии, пошел в комнату и положил мышь в клетку. Взял на руки поскуливающего Шилика и принес его на кухню.

 — Вот и твоя хозяйка, — говорил он несчастному псу, — сейчас она тебя подлечит.

Положил Шилика на стол.

 — Спасибо, Эд, — я подошла к Шилику и стала обрабатывать его раны. — Что будешь делать с мышью?

 — Выну устройство из мозга и постараюсь отправить мышь в утилизатор. Надеюсь, её больше не захотят использовать для опытов.

 — Оу! Она же такая уникальная!

 — Это мозги у нее уникальные. Чип нужно будет вернуть. Он принадлежит другой корпорации.

Эдуард на мгновение замялся и сказал:

 — Оля, ты извини, что грубил. У меня соглашение о конфиденциальности и материальной ответственности за чип. Перенервничал, когда понял, что образец пропал. А потом тебя увидел, и ты почему-то меня бесить стала, этот твой пес мне генератор мешал чинить. Потом погрузчик приехал, и цветок мне самому захотелось в утилизатор пустить. Я вел себя как дурак, не знаю, что на меня нашло. Прости, ладно.

Я выдохнула. От его извинения стало отчего-то легко.

 — Ладно, ты тоже извини, и я была не очень приветливой и уж совсем не радушной хозяйкой, — я повернулась к Эду и улыбнулась. — Было приятно познакомиться.

 — И мне, — Эдик посмотрел мне в глаза.

Всё-таки он красивый, хоть на лице явные признаки недостатка естественного передвижения. И умный. И не такой уж вредный, даже просить прощения умеет, в отличие от некоторых. А Эдик продолжал смотреть в глаза.

 — Ляля, я не помню нашу встречу вчера, но готов ещё раз напиться и отдать тебе эту мышь, чтобы провести ещё несколько часов с тобой. Ты замечательная. Умная и красивая.

Очередная банальность. Сколько я их уже слышала. Но сейчас я застыла, как кролик перед удавом, и почти не дышала. Я даже не обратила внимание, что мне почти предлагали мышь обратно.

 — Может, завтра сходим куда-нибудь? — Эдик сделал шаг ко мне.

Жар прилил к щекам, как у подростка. Да что со мной вдруг?

 — Ты приглашаешь меня на свидание? — я подняла удивленно брови и тоже подошла немного ближе.

Надеюсь, щеки не слишком красные.

 — Да, — он подошел почти вплотную и стал наклоняться к моему лицу.

 — Пойдем, — тихо ответила я.

В горле почему-то пересохло, и я растерялась от своих ощущений.

 — Тогда позвоню завтра, — ответил мне в губы Эд и поцеловал уже совершенно растерянную меня.

А на следующий день мы гуляли в парке, валялись на траве и целовались. Я не думала про бактерии и копошащихся насекомых. Через год мы стали жить вместе, а ещё через полгода государство выделило мне робота-андроида — в качестве няни.