Серая Мышка Скамандер, курс Первый (джен)

Когда настало время весеннего матча по квиддичу, вся школа гудела лишь об этом. Альфис тоже оказалась практически в центре всех этих разговоров, потому что жила по соседству с самым неожиданным и ярым фанатом этой игры. Просто в преддверии финала выяснилось, что Минерва гораздо серьезнее относится к квиддичу, чем можно было подумать. Она искренне переживала за команду Гриффиндора, которая вышла в финал.

Альфис же как-то не особо следила за школьным соревнованием, все равно ведь оставалась в курсе всех событий. У нее как-то не было времени много думать о квиддиче из-за всех проблем. К ним добавилась еще одна, когда мама прислала ответ и подтвердила, что книги, которые профессор Блэк рекомендует своим ученикам, относятся к устаревшим справочникам, написанным не самыми надежными волшебниками. Это все наводило на мысль о том, что не всех приверженцев Грин-Де-Вальда выгнали из школы.

Вернулись из подземелья Барни, Говард и те двое когтевранцев. Мальчишки были совсем забитые и недовольные всеми, в том числе и собой. Когда Скамандер увидела кузена, то непременно обняла его, а тот, поначалу напрягшись, обнял ее в ответ. Альфис знала, что он обижается на нее, как бы брат не отрицал это. Она же помнила из письма отца, что дядя рвал и метал.

Говарда дома не пожалели бы. Там за него некому будет заступиться, когда он останется наедине с родителями. Наверняка он уже жалел, что помог сестре, ведь это был и его последний выговор. Его наказание было в такой же мере тяжелым, как у когтевранцев, которые запугивали учеников и применяли на них заклинания. Альфис даже думала, а что же такого кузен натворил за какие-то три года обучения? Шанса спросить не представилось. За завтраком Говард молчал. После отбытия наказания ему пришла очень громкая кричалка от отца. Грозный и яростный голос Тесея Скамандера напугал даже некоторых преподавателей. Герберт Бири, декан Пуффендуя и преподаватель Травологии, который был человеком весьма драматичным, схватился за сердце, казалось, вполне всерьез.

С тех пор кузен молчал почти всегда, а его редкие улыбки были тоскливыми и недолгими. Говард больше не мог веселиться так, как он привык, и как это привыкли видеть другие. Однако даже если он стал примером дисциплины, то его успеваемость по-прежнему вызывала жалость. Его лучший друг Николя был курсом старше, так что он не знал, что на уроках делает его товарищ. Альфис знала лишь то, что Говард ударился в Защиту от Темных Искусств. На уроке к ней как-то раз снова подошел профессор Блэк, проверяя ее успехи. Результаты их сочинений об оборотнях он еще не сказал, потому что еще не все успел проверить, но тут вдруг решил раскрыть интригу.

— Не могу поставить вам больше «Слабо», — сказал он с полуулыбкой.

— Почему? — искренне удивилась Скамандер. — Я же все написала. Уложилась в размер и исправила все ошибки. По словам… по книге моего отца…

— Я не говорил вам писать по словам и книге вашего отца, — твердо произнес профессор, от его снисходительной улыбки не осталось и следа. — Я рекомендовал другую литературу. И я ставил другие цели: мне нужны были способы поимки и уничтожения оборотня, а так же список его полезных достоинств для использования колдунами. А что у вас, мисс Скамандер? Способы приманки и обезвреживания.

Мужчина поджал губы, чуть нахмурившись, и Альфис опустила взгляд. Теперь ей стало стыдно.

— Но вы, как уже было сказано вами в оправдание, уложились в размер и избежали грубых ошибок, поэтому я поставил вам на две отметки выше заслуженной. Лучше вам хорошо потрудиться на уроке, чтобы получить оценку выше. Ваш старший брат, например, усердно старается, чтобы исправить свои ошибки. Вы могли бы взять с него пример.

— Брат? — удивилась Альфис. Говард, такой тихий в последнее время и не проявляющий внимания к учебе, вдруг старается на уроке?

— Кузен, — исправился профессор Блэк. — Скамандеры, похоже, начали подавать надежды. Я всегда был уверен, что вы способны на большее, чем участвовать в разных стычках.

Альфис не ответила, да и ответ от нее, кажется, не требовался. Тем же вечером она снова села рядом с братом в гостиной и пристально пригляделась к нему.

— Чего? — Говард оглядел себя. Он немного растерялся из-за такого пристального взгляда сестры. — Чего ты так смотришь на меня?

— Ты снова взялся за учебу, — выдохнула она, немного подрастеряв былую уверенность. — Я рада за тебя. Дядя Тесей тоже будет рад.

При упоминании отца Гов снова заметно помрачнел. Он и раньше не особо любил упоминаний знаменитого Скамандера старшего, а теперь и вовсе всячески избегал разговоров о родителях после той кричалки за завтраком.

— С чего ты взяла, что я взялся за учебу? — спросил он, сворачивая свои пергаменты с домашним заданием.

— Профессор Блэк на уроке Защиты сказал мне. Сказал, что ты стараешься. Надо же… Я всю неделю думала, что уже никогда не увижу своего любимого Говарда, — девочка уложила голову на руки, с заботой глядя на брата.

— И какой же твой любимый Говард? — кузен тоже улыбнулся ей нынешней тусклой улыбкой, однако в глазах снова блеснули искры.

— Он веселый, шумный и он потрясающе колдует по поводу и без повода, — сразу ответила девочка, хихикнув.

— Но разве он хорошо учится? — приподнял бровь Говард. Улыбка еще не сходила с его губ, пока самая долгая за последние несколько дней.

— Иногда, — качнула головой Скамандер младшая. — Время от времени.

Говард тихо рассмеялся, чем привел свою кузину в восторг.

— Я же не просто так стараюсь на Защите, — заговорил он. — Альф, ты правда веришь, что поймали четырех уродцев и на этом все кончится? Нет, двое из них остались в школе и это только те, которых мы знаем в лицо, а еще несколько неизвестных с такой же дурью в голове могут бродить совсем рядом. Теперь я буду действовать аккуратнее. Мне нужно учиться лучше, не терять форму в дуэлях, и профессор Блэк помогает мне.

Говард растрепал свои темно-каштановые кудри, а Альфис, подняв голову, едва нахмурилась.

— Ему не стоит доверять. Ты знаешь, что профессор советует темную литературу? И сам он из рода Темных волшебников! — зашипела гриффиндорка совсем тихо.

— Ты еще скажи, что ему нельзя доверять, потому что он из Слизерина. Предрассудки, Альфис, — фыркнув, уверенно сказал юноша. — Знаешь, в старых книгах от темных волшебников можно вычитать не только про обряды на крови. Он же не биографию Грин-Де-Вальда советует и не учит применять непростительные заклинания. Представь себе, не все из чистокровных волшебников обязательно Темные. Да хоть нашу семью возьми…

Говард уже набрал полную грудь воздуха, заерзав в кресле, но тут же замер и нахмурился пуще, а затем решил оставить тему семьи позади, как обычно. Вместо этого он решил привести другой пример.

— Помнишь, ты рассказывала, как читала у мамы на работе про двадцать восемь чистокровных семей? Они все поголовно из Темных? Ты сама знаешь, что нет. Если бы от Блэков исходила какая-то серьезная опасность, директор или деканы заметили бы. Думаешь, что ты умнее Диппета или Дамблдора?

Альфис робко покачала головой. В учителях она не сомневалась, но ведь не мог Блэк просто так на своих уроках сталкивать учеников и заставлять их драться? Альфис не могла поверить в его невинность.

На следующее утро, когда наступил день матча по квиддичу, Макгонагалл приводила себя в порядок с самого утра. Завязав сложным, но красивым узлом гриффиндорский шарф, она пошла с ним и на уроки тоже. Впрочем, лишь за завтраком соседка откинула его назад, чтобы не запачкать.

— Что это у тебя? — Альфис ткнула в яркий значок размером с кулак на ее груди, обращая на себя внимание нескольких однокурсников, сидящих рядом.

— Символ нашего факультета, — гордо ответила соседка. — Чтобы поддержать команду.

На значке была изображена львиная голова, широко разевающая клыкастую пасть и трясущая пышной растрепанной гривой. «ГРИФФИНДОР ВСЕХ ПОРВЕТ, ТОЛЬКО ВВЕРХ И ТОЛЬКО ВПЕРЕД», — гласила яркая золотая надпись. Первая ее часть была расположена сверху, а вторая часть снизу. Буквы сияли и искрились, а маленький лев, совсем как живой, рычал без остановки.

— Вообще-то, он громко рычит, — похвасталась Минерва. — Но пока что я наложила на него заклятие немоты. Перед матчем сниму.

Не одна Макгонагалл приобрела этот значок. Еще несколько ребят ходили с таким же, даже Николя пришел на завтрак с рычащим львом на груди. Правда, только он и Минерва потрудились наложить Силенцио на свои значки, у других они безостановочно рычали, каждый на свой лад, и от этого рева у Альфис скоро начались мигрени. Она едва заметила, что Говард, а потом и Барни поднялись из-за стола и куда-то ушли, даже не доев свои порции. И времени до уроков ведь еще хватало.

Альфис знала о квиддиче почти все, у нее даже была команда-фаворитка — Уимбурнские Осы, но о школьных матчах она правда в последнее время не успевала думать. И даже сейчас, идя на игру за компанию с Минервой, едва завидев в толпе кузена, Скамандер снова задумалась о своих делах, а не о финале.

— Сядем здесь! — Минерва сумела найти места для них обеих. — Пора снимать заклинание немоты!

Она взмахнула палочкой, сказав какое-то контрзаклинание, незнакомое ее соседке. Тут же лев на груди отличницы зарычал самым громким и грозным ревом, а Альфис вздохнула, закатив глаза. Что ж, даже если эти значки жутко ей надоели, можно было и поддаться разок всеобщему веселью. Забыть о грусти и размышлениях. Все-таки, она любила квиддич. А как иначе, когда мама и папа — любители этого спорта и ярые спорщики по поводу того, какая из их любимых команд сильнее?

Матч выдался жарким, он и впрямь ее увлек.

Гриффиндор и Когтевран дрались не на жизнь, а насмерть. Альфис переживала за Макгонагалл, ведь неужели она все еще хочет попасть в команду, глядя на это? Хрупкая и сдержанная Минерва на поле боя? Жалкое зрелище, честно признаться. Но Макгонагалл уже не была похожа на себя, и это она всего лишь болела с трибун — громко кричала, поддерживая команду, вскакивала в каждый переломный или опасный момент, сыпала оскорблениями в сторону противников. А что было бы, если дать ей метлу и пустить в игру? На метле она все-таки держалась просто отлично, во время урока Полетов все схватывала, в буквальном смысле, на лету.

— ГРИФФИНДОР СНОВА ВЕДЕТ! — радостно воскликнул диктор-юноша. Профессор Дамблдор, сидящий рядом с ним, с азартом захлопал в ладоши. — И ТЕПЕРЬ СЧЕТ ПЯТЬДЕСЯТ-СОРОК!

Альфис широко улыбнулась, потирая ладонями. И, тем не менее, снитч еще не был пойман, и ловцы, как слепые котята, время от времени гонялись друг за другом, но руками ловили лишь воздух. Вдруг охотник гриффиндорской команды дернулся в бок и чуть не свалился вниз. Метла под ним резко полетела вверх, к самым облакам, а потом начала пикировать вниз, затем охотник перевернулся и повис спиной вниз. Толпа испуганно охнула. Не сразу поняв, что что-то идет не так, Альфис вскочила, вцепившись в перила перед собой.

— За мной, быстрее, — сказал вдруг Барни прямо на ухо, чтобы его было слышно сквозь все воздыхания напуганных девчонок и громкое недоумение юношей, выраженное вслух. — Под трибуны.

Альфис обернулась и заметила, что вместе с ним стоит и Диана, ее лицо было бледное и искаженное тревогой. Но голос ее оказался спокойным.

— Идем, — она подхватила подругу под руку, вместе они быстро прошли сквозь учеников, вскочивших на ноги и прижавшихся одной плотной живой стеной к перилам, волнуясь за команду своего факультета.

Неизвестно, как и откуда, но Роджерс знал путь под трибуны. К удивлению Альфис, небольшая дыра в боковой стене трибун, некогда укрытая полотном Когтеврана, сейчас была открыта. Шадис снова накинула полотно, когда они нырнули внутрь, в темноту, сырость и прохладу. Трава здесь росла плохо, не хватало света, зато было мокро и свежо, почти морозно. Зима прошла уже почти два месяца назад, снег сошел в марте, земля снаружи успела немного просохнуть, а здесь ботинки вязли в слякоти, громко хлюпали в спешной ходьбе. Но между друзьями еще стояла тишина, ни единого вопроса или объяснения не было высказано вслух.

Трое первокурсников прошли друг за другом дальше, и скоро Альфис смогла различить вдалеке какие-то голоса. Шум и топот над их головами гласили о том, что игра все еще продолжается и находится в самом разгаре. Диктор сетовал, что либо снитч слишком уж бодрый сегодня, либо ловцы — сонные мухи. Альфис выбежала вперед, как только в одном из голосов узнала голос Говарда. Нырнув под одной перекладиной, она попала под трибуну другого факультета, но зато нашла кузена.

— Экспеллиармус! — воскликнула девочка, и палочки — брата и его оппонента — оказались в ее руках.

— Альф… — растерянно прошептал Говард, обернувшись, — Что ты тут…

Кто-то, с кем он до этого момента ругался, пихнул его в сторону с такой силой, что третьекурсник не устоял на ногах и рухнул боком на холодную сырую землю. Ринувшись к перекладине, ведущей к выходу из-под трибун, Джош столкнулся с Альфис. Ему пришлось попятиться назад, когда появившийся Барни направил на него свою палочку. Гриффиндорка все еще стояла в растерянности, крепко держа в кулаке две палочки. Кузен поднялся и потянулся к руке сестры, но та вдруг резко отшатнулась и отошла ближе к Барнабасу, недоверчиво смотря на обоих участников конфликта.

— Альфис, ты чего? — удивился третьекурсник.

— Что вы тут делали? — спросила девочка. Как ни странно, ответил ей Барни.

— Джош пытался сорвать матч. Или хотя бы подстроить травму нашего охотника, который забил больше всех голов, — сказал друг, прицеливаясь к когтевранцу. — Говард побежал сюда. Заметил и додумался раньше меня.

— Я догадывался, что этот змееныш снова затеял что-то, — фыркнул третьекурсник. — Пожалуйста, Альфис, дай мне палочку. Форма и мантия вымокли и грязные!..

— Откуда мне знать, что это именно Джош заколдовывал игрока? Может быть, ты помогал ему? — Альфис вдруг сморщила нос, как если бы собиралась расплакаться. — Ты стал другим, Говард. После того, как ты сказал, что занимаешься с профессором Блэком, я не могу не думать об этом.

— Я говорил тебе, зачем я ходил на дополнительные занятия! — в отчаянии воскликнул кузен. Благо, снаружи было очень шумно. Восклицания изнутри не были слышны зрителям на трибунах. — И мне это пригодилось! Я знал, что пригодится!

— Ты делишь мир на черное и белое, так я сказал твоему кузену, когда мы были в одной камере, — вступил вдруг Джош. — Мы больше года дружили, все это время я был собой, просто не говорил о своих убеждениях. Неужели я стал злодеем в одну секунду? Мы с друзьями только вершили хоть какую-то справедливость в этой дикой школе, — он подошел ближе к Говарду, обращаясь только к нему. — Чего хотел Грин-Де-Вальд? Помнишь? Я говорил тебе!

— Могущества. Безграничной власти. Превосходства волшебников над маглами, — ответила Альфис вместо брата. — Он расист и убийца, как и его фанатики. Можешь называть его своими мудреными словами, как хочешь, но это ничего не изменит.

— Он и без того могущественный, глупая, — усмехнулся мальчишка, глядя на нее немного снисходительно, как на ребенка. — Забудь все, что тебе мама и папа наговорили о нем, подумай сама.

— Мне никто ничего не говорил. Моя мама — мракоборец. Я сама все видела и слышала, — губы у Альфис задрожали от страшных воспоминаний. — А ты вспомни Луи, что сделали с его семьей. По-твоему, его младшие брат или сестра заслужили это?

— Дети расплатились за ошибки родителей. Это жестко, но это действует. Никто более такой ошибки не допустит, — Джош приблизился, а она не подумала отступить, позабыв обо всем. Барни же все еще держал когтевранца на прицеле.

— Это не ошибка, тролль ты этакий, — прошипела Альфис, но ее шипение отчетливо различалось в криках болельщиков. — Его родители защищали волшебников и маглов, защищали себя.

— Да какая вообще польза от маглов? — взмахнул руками Джош. Когда он повысил тон, все замерли, не вымолвив и слова.

— Маглы придумывают потрясающие, удивительные вещи, — через несколько секунд откликнулась Шадис, выглядывая из-за спин друзей. — И иногда в их семьях рождаются маглорожденные волшебники. Такие же, как ты. Даже талантливее и умнее тебя.

— Грязнокровки, — фыркнул Джош, сморщившись. — Да что ты в этом понимаешь, жалкая…

В ту же секунду Барни рванул вперед и ударил его кулаком по лицу, позабыв о палочке. Джош пошатнулся и через несколько секунд снова выпрямился, потирая скулу, куда пришелся кривой удар.

— И дерутся они так же примитивно, — еще покачиваясь, выпалил он. — Как дикари. Не думал, что ты опустишься до такого, Роджерс.

— Я и сам не думал, — Барни потер кулак. — Но твое надменное лицо так и напрашивается.

— Что же скажет твой папа, если услышит, что его единственный наследник позволяет себе такое? Кажется, ты говорил, что избежишь порки, заведя дружбу с нами, — когтевранец ухмыльнулся, заметив искру страха в глазах, которую гриффиндорец не сумел спрятать. — Теперь точно не избежишь. Думаю, даже узнаешь парочку новых боевых заклинаний, которыми твой почтенный отец будет тебя заслуженно гонять.

— А как же твоя мать? — заговорил Говард. Его голос был наполнен жалостью. — Она же полукровка. Что с ней было бы, если твой ненаглядный кумир добился своего? Наверняка ты ей сердце разбил, когда она узнала о твоих выходках…

— Моя мать — ничтожество. Истинная магла. Ты сам знаешь, что она меня ненавидит из-за того, что я маг. Зато эту толстую ленивую гусеницу она обожает! — Джош горько усмехнулся, и Альфис заметила, как заблестели его злые глаза, наполненные презрением. — Любимая дочка! Избалованная, ни на что не способная, просто вылитый магл! А раз я маман не нужен со своими стараниями, то и мать такая мне ни к чему! Нет у нее того, что я могу разбить.

— Причем тут вообще наш охотник? — спросил Барни.

— Хавьер, известный ловелас, капитан команды! — протянул Джош, крутя плечами на манер вертлявой девочки. — Разбил столько сердец! Ты не могла слышать обо всех его подвигах, Альфис, а в последнее время, похоже, думала только о своем брате. Так вот, сообщаю, что его последней девушкой была наша староста. Они и недели не встречались. Мне до этого дела не было бы никакого, если бы семья Хавьера не писала про Грин-Де-Вальда мерзкие статьи в газете, но несчастная его брошенная возлюбленная пожелала прикончить его прямо здесь и сейчас. Она не может заняться этим сама, сейчас ей нужно быть на виду у учителей. Я вполне мог справиться с этим вместо нее. Пара переломанных костей, и несчастные папочка и мамочка ради сына завязали бы хоть на неделю со своей желтой газетенкой.

— Теперь мы знаем твоего соучастника. Вернее, того, кто тебя нанял, — хмыкнул Говард. — Рот вовремя закрыть не можешь, Нотт.

— Кто сказал, что не могу? — Джош покачал головой, едва улыбаясь. — Я просто рассказал то, что вы хотели знать. Я ведь никогда вам не желал зла. Почти все мы здесь из чистокровных благородных родов, практически родственники. Просто вы немного сбились с пути. Я хочу вам доказать, что Грин-Де-Вальд — не такой уж и злодей. Да, его сторонники работают слишком жестко, но сам он действует аккуратно и не допустил бы такого, если бы мог контролировать каждого, они же действуют без его согласия, просто от его имени. Наши родители не могут все знать, а мы-то, новое поколение, идем в ногу со временем, разбираемся во всем больше.

Альфис, переминаясь с ноги на ногу, приблизилась к Диане. Она была полукровкой и ее семья совсем не придерживалась чистокровной политики, как и семья Скамандеров. Подруги сейчас остались наедине с тремя похожими мальчишками. Джош приводил все больше аргументов, вынуждая бывших друзей поверить ему снова. Он врал, конечно, врал. Если не желал зла, то почему напал на Альфис за теплицей и в библиотеке?

— Родители разве за добро борются? Нет, они берегут свои шкуры, все чужое сразу в штыки воспринимают. Люди старой закалки не способны к переменам, которые нес Геллерт Грин-Де-Вальд, — с благоговением рассказывал Джош. Барни молчал, но палочка его уже была опущена. Говард еще смотрел с недоверием, но не двигался с места, уже забыв о грязной одежде. — Давайте продолжать его дело! Разве плохо, что волшебники смогут взойти наверх? Мы сможем избавиться от гнета стариков, которые нас заставляют сидеть в этой клетке… Хороший волшебник и любящий родитель разве поднимет руку на своего сына? Разве отвернется от него в трудную секунду, поругает? Вы же должны меня понять, ребята.

— Мои родители не такие! — воскликнула Альфис. — И они не такие уж и старые, а еще умные и опытные. Они сражались с Грин-Де-Вальдом, и знают его планы! Я им верю!

— Скоро у тебя родится брат или сестра, — продолжал Джош, обратив на нее внимание. — Ты увидишь, что младшего ребенка всегда любят больше. Тебя забудут, и вспоминать будут, только если что-то натворишь. Тогда ты поймешь, что они всегда были другими людьми. Ты поймешь нас совсем скоро, — уверенно заявил он.

— Говард, ты же тоже знаешь, что все это неправда, — Альфис взмолилась к кузену. — Твой папа — настоящий герой, он любит тебя, и желает, чтобы ты тоже был героем. Он же не глупый и не старый. Ты же веришь ему и своей маме, правда?

Больше всего ее сейчас пугал не взгляд брата, какой-то чужой и сомневающийся, не опасная близость к Джошу, и не Барни, опустивший палочку. Ее поразила и жутко напугала гнетущая тишина. Кузен молчал. Смотрел на нее, не моргая, и молчал.

— Говард! — всхлипнула она. — Не верь ему!

— Надо уходить! — вдруг зашипела Диана. — Там профессор Блэк, он идет сюда!

Оглянувшись разом, ученики заметили за перекладинами знакомую мантию и копну волос с редкой сединой. Джош тут же выхватил у Альфис свою палочку и исчез в тени, она успела лишь испуганно пискнуть, когда это случилось. Говард побежал в ту же сторону, что и его бывший друг, схватив за руку сестру, а Барнабас шел за ними с Дианой.

— Идите в кладовку, — сказал Говард, и Роджерс тотчас увел Диану вправо.

Кузен забрался на перекладину и подал руку сестре. Та взялась за его ладонь без колебаний.

Неловко карабкаясь вверх, они оба пробрались к промежуткам между сидениями и помостом под ногами учеников, сквозь которые вниз проникал свет. Все сейчас скопились у перил, игра длилась уже долго. Первой в широкую щель над полом протиснулась Альфис, Говард едва пролез, но сумел сделать это быстро, и поднялся, а затем, опять взяв сестру за руку, повел ее к трибуне Гриффиндора.

— А что вы тут забыли? — спросила их старшекурсница, обогнавшая и вставшая на пути.

Значок старосты сиял на ее груди, прямо рядом с вышивкой герба Когтеврана. Посмотрев в лицо высокой брюнетки с блестящими темными волосами, уложенными в прическу помпадур, Альфис поняла, что это та самая девчонка, которую бросил охотник Гриффиндора. Та самая, что наняла Джоша для мести.

— Сами не знаем, — виновато улыбнулся Говард. — Мы очень увлеклись игрой. Наверное, понемногу, шаг за шагом, пришли сюда. Здесь вид лучше.

— И ГРИФФИНДОР ВЫРЫВАЕТ ПОБЕДУ! — крик диктора смешался с его радостным смехом. Голос дрожал, наверняка почти сорвался.

Пропустив мимо ушей счет, Альфис вместе с братом прошли мимо старосты, ушли на свою трибуну.

— Возможно, я не очень верю своим родителям, потому что они меня не жалуют, — вдруг признался Говард, еще держа ее за руку. — Но я верю тебе.

Альфис, которая еще не отошла от испуга, вытерла слезы с красного веснушчатого лица и робко улыбнулась.

Теперь, когда кубок школы был в руках у гриффиндорцев, те ходили оставшиеся месяцы учебы с гордыми лицами. Альфис тоже была рада, но причина ее радости была иная. Она поверила Говарду и ругала себя за то, что не доверяла раньше, что посмела усомниться в кузене.

Дело близилось к концу года, у первокурсников должен был быть небольшой экзамен. Всех, кто не волновался по этому поводу, волнением заразила Минерва Макгонагалл. Альфис отлично помог Говард, он заверил ее, что все будет не так страшно, как может показаться. Вот пятикурсники и семикурсники действительно наводили ужас — их СОВ и ЖАБА были куда труднее и важнее. Глядя, как дергается глаз у старосты Гриффиндора, девочке оставалось лишь нервно посмеиваться — вроде как смешно, а вроде и плакать хочется. Ее потом ожидала такая же нервотрепка.

Учителя тоже внушали, что ничего страшного не произойдет. Лишь профессор Блэк с особым упоением смотрел на мучения Минервы, убежденный, что никакие слова утешения ее поведение не исправят. Посмеиваясь над ней, Блэк даже чуть-чуть подливал масла в огонь. Если ему казалось, что Макгонагалл как-то не так отрабатывала заклинание или допускала хоть малейшую ошибку в письменной работе, профессор лишь говорил заветную фразу — «Это может встретиться в контрольной работе» — и Минерва едва ли из кожи вон не лезла, но тут же исправлялась в лучшую сторону. С одной стороны, это казалось коварством, а с другой — полезной идеей. Она работала не только на Минерве, но и на некоторых других нервных учениках. Зато успеваемость выросла.

Альфис к концу года осталась уверенной хорошисткой, едва не дотянула до отличницы, но этого ей хватало с лихвой. С ее-то наказанием и проблемами, в которые она с удовольствием вмешивалась, на хорошую учебу времени и мозгов точно не хватило бы.

— Мама сказала, что купит мне мою собственную метлу, если я закончу свой первый год идеально, — с улыбкой рассказала Минерва как-то раз перед сном. — Хотя у нас и не так много денег… Но это будет мне подарок. За день рождения, Рождество, за первый учебный год. Так уж вышло, что в те моменты денег на подарки не было, но мама сказала, что накопит, и…

Где-то на этом моменте Альфис уснула, а сквозь сон разобрала, что сонный рассказ соседки сменился бормотанием и вскоре голос Макгонагалл затих вовсе. Девочки так уставали, что рано засыпали, и дни быстро сменяли друг друга.

Скоро потеплело достаточно для того, чтобы Альфис смогла проводить все свободное время на скамейке во дворе Хогвартса или у Черного озера. Снова Китч резвился на природе и просторе, а его хозяйка расслабилась под одним деревом на холме, на самом краю Запретного леса. Отсюда было видно все. Скамандер даже задремала немного, пока Сниффл не принес ей письмо прямо сюда — Совятня была в паре шагов отсюда, наверняка филин просто приметил свою владелицу издали. Прочитав письмо, девочка подскочила на месте, открыв рот. Вот тебе и хорошая пора…

Дедушка Джона был очень старым, чудаковатым. С головой у него уже были проблемы, как и с магией, но со своими внуками и правнуками он обращался по-прежнему нежно, не причиняя им неудобств и обид. Беззубая улыбка всегда сияла радушием, на такую нельзя было не ответить. Волос на голове совсем не осталось, пожилой мужчина много шутил по этому поводу. Самый старый из Скамандеров, он пережил своих братьев и сестер, свою жену, но оптимизма не терял никогда. Несмотря на то, что его странности иногда могли наделать бед в доме, увлечения у Джоны были самые тихие: рыбалка у пруда неподалеку. В последние годы только там он и проводил свободное время. Там и умер добрый дедушка, почти на руках у папы, который подкармливал местных водных животных в то время. Альфис не могла поверить, что этот милый старик, всегда угощающий ее при встрече конфетами и играющий с ней в волшебные шахматы холодными и дождливыми вечерами, ушел из этого мира. Она даже не успела попрощаться, даже не видела его толком на Рождественских каникулах…

— Мне так жаль, — Диана сидела рядом тем же вечером, на том же холме, положив на плечо подруге свою голову.

Скамандер смотрела на водную гладь, обнимая свои колени. Что ж, приятный был дедушка, божий одуванчик, как выражаются маглы. Да, ей определенно будет не хватать его скрипучего тонкого голоса. Но и плакать Альфис не могла. Она готовила себя к такому, прадедушка ведь был далеко не молодым. Но она скорбела, как и вся ее семья где-то там, далеко. Скоро пришли письма от мамы, бабушки, даже дяди Тесея. Утром пришло письмо из Ильверморни от кузена Рори, он искренне соболезновал. Когда-то давно и он сам слушал сказки от дедушки Джоны. Альфис ответила всем, ей тоже было тяжело, но больше всех она поддерживала папу и маму. Маме нельзя было волноваться, а папа просто был человеком ранимым и очень любил своего деда, к тому же был с ним в его последние минуты.

Впрочем, семейные дела не закончились на этом. Приближался июнь, день рождения брата или сестренки, и вот тут Альфис переживала еще хуже, чем самые нервные ученики, готовящиеся к экзаменам.

— Я тоже волновалась вместе с младшим братом, когда Роберт должен был родиться. Это еще один младший брат, — поясняла Минерва с улыбкой. — Папа сказал, что всегда переживал, когда рождался каждый из нас. Все это так волнующе, уж я-то знаю. Но когда ты старшая и ты впервые видишь младшего… Они такие маленькие и, ну, некрасивые и шумные, но потом такие милые. И ты уже представляешь, как вам вместе будет весело, каким он будет расти и помогать.

Макгонагалл улыбалась, Альфис отвечала такой же мечтательной улыбкой, лежа на своей кровати вместе с Китчем. Совсем скоро все они отправятся домой с целым багажом новых вещей и знаний, а дома ждут те еще приключения…

Экзамен, вроде как, был несложным. Легкая контрольная работа с целью проверить, что усвоили первокурсники. Минерва все равно слегла в Больничное крыло с нервным срывом, она вдруг резко разуверилась в себе. А Альфис, все же, немного напрягла мозги, так как История ей давалась не очень. Она больше спала на лекциях Бинса, чем училась и даже повторение конспектов, любезно одолженных соседкой, больших результатов не дали. Немного переживая из-за этого, Скамандер покинула экзаменационный зал. Результаты не сказали сразу, должны были прислать уже на каникулах. Чертова интрига только разжигала волнения… Пока не пришла одна важная весть.

Профессор Дамблдор выдернул Альфис из постели ранним утром. Декан тоже выглядел немного сонно, борода его была растрепана, а по рассеянности он забыл снять колпак для сна с головы, но, в целом, профессор был бодрым.

— Только что мне пришла весть о том, что ваша мать рожает, — объяснил он с улыбкой. — И, я считаю, это веский повод для вас покинуть школу на день раньше…

Альфис и слова не сказала, потеряла дар речи, но перешла на бег, чуть опережая декана Гриффиндора. Они пришли в его кабинет, на высоком загруженном столе уже был приготовлен мешочек с летучим порохом. Дамблдор подал ученице горсть. Она залезла в камин, не было времени рассматривать кабинет профессора, девочка смотрела лишь в его глаза, тяжело дыша от бега.

— Вы же знаете, мисс Скамандер, как этим пользоваться? — спросил декан на всякий случай, она быстро кивнула. — Хорошо, просто замечательно. Не забыли свой полный домашний адрес? Повторите про себя, надо произносить четко. Я оповещу преподавателей и ваших друзей. Передавайте вашим близким мои наилучшие пожелания, — улыбка мелькнула в его бороде.

Бросив пороха в камин, Скамандер произнесла заветные слова, не успев попрощаться с профессором.

Вывалившись из камина в гостиной их особняка, девочка, однако, осталась почти чистой. Тут же раздались вздохи, все родственники собрались здесь. Скинув мантию, под которой скрывалась пижама, Альфис угодила в объятия бабушки, улыбаясь, и даже немного расплакалась. Как же она скучала по всем ним, а еще это волнение и еще не прошедшая скорбь по дедушке… Конечно же, бабушка плакала тоже.

— Альфи! — Ньют тут же обнял ее, не успела бабушка отстраниться.

— Папа! — выдохнула девочка, вставая на носочки, протягиваясь к отцу, как подсолнух к солнцу. — Как мама? Где она?

— Она в порядке, — уверила бабушка. — Справляется хорошо. Теперь, когда я тебя встретила, надо пойти к ней и сказать. Это придаст ей сил.

— А сколько еще все будет длиться? — дрожащим голосом спросила девочка.

— Как минимум, еще несколько часов, — сообщила двоюродная бабушка Арабелла, сидящая у самой библиотеки с книгой в руках. — Мы все по очереди ходим к твоей маме, помогаем ей и целительнице, но тебе лучше просто посидеть. Будешь только мешаться, извини.

Тут же послышались страшные крики мамы на втором этаже, Альфис утерла нос и посмотрела в пол. Как страшно было сидеть и ждать неизвестное количество времени, не имея возможности помочь. Если бы она могла сделать хоть что-то…

— Как у тебя дела, милая? — спросил мертвенно бледный папа, растрепанный и все еще одетый в пижаму, как и она сама. — Давай поговорим. Расскажи нам всем, как у тебя дела, как итоговая работа?

Девочка заметила, как все взгляды в комнате устремились на нее. Всем хотелось отвлечься ее рассказом, не слышать и не думать о страшных криках. Впрочем, от некоторых ругательств, которые издавала мама, Альфис даже становилось немного смешно. Да, ее мама ни за что не сдастся. Вдохновляемая этой мыслью, девочка начала рассказывать обо всем, о чем только могла. Некоторых Скамандеров здесь не хватало, особенно ярко выделялось отсутствие Тесея и его жены. При них Альфис смогла бы расписать Говарда в таком свете, что его бы точно пожалели… Но его родителей здесь не было. Слушать о своем сыне они сейчас не могли — оба работали.

— А ты разве не хочешь попасть в школьную команду по квиддичу? — спросил вдруг папа, когда она рассказала о яром увлечении своей соседки. Альфис пожала плечами, глядя на отца робко, сомневаясь в своих решениях по поводу квиддича. — Мы могли бы подарить тебе шикарную метлу.

— Одно дело -домашние матчи, а другое — школьные, — усмехнулась она. — Моего таланта не всегда хватает и здесь, а там-то что? Собьют с метлы еще на тренировке!

Кто-то из родственников усмехнулся. Вздохнув, Альфис посмотрела на часы — прошел всего час! Надо же, как медленно летит время. Темы для разговора почти закончились. Что же делать дальше?

— Давайте позавтракаем, — предложил дедушка Ромул, потирая руками. — Мы тут все еще не завтракали, даже не выспались, как следует. Ньют? — папа Альфис повернулся на зов. — Ты кормил своих животных? А гиппогрифов своей матушки?

— О, да. Забыл. Надо покормить… — рассеяно сказал самому себе мужчина, поднимаясь с дивана и направляясь на кухню.

Альфис сомневалась, что в таком состоянии он сможет уверенно приблизиться к животным, так что вызвалась помочь после завтрака. Немного отвыкшая от домашней еды, девочка заново ощутила тот фирменный вкус бабушкиных блюд. Бабуля завтракала с ними, а вместо нее бабушка Арабелла, жена Ромула, пошла помогать маме. В итоге, гиппогрифов Альфис кормила не одна. Привычно сделав реверанс перед гиппогрифом и изящно ему поклонившись, гриффиндорка прошла в дальнейшие загоны, лишь получив ответный кивок от существа, которое чтило эту немую церемонию. С сожалением Альфис осознала, что забыла Китча в Хогвартсе. Бедный крап будет в растерянности, если хозяйка не вернется после занятий.

Летний Дорсет был чудесен. Прохладные ветра с моря разбавляли нарастающую жару этого дня, Альфис сидела на помосте у пруда, не найдя себе больше дела. Пижама уже запачкалась, а переодеться в домашнее еще не было возможности — девочка боялась подниматься на второй этаж, где была ее комната. Голос у мамы уже сорвался, а ее хриплые крики только нагоняли больше ужаса.

Болтая ногами в воде, Альфис смотрела на свое отражение и сотни мыслей роились в ее голове. Каждая из них была тревожней другой. Почти каждая была о маме и ее ребенке. Надо же, совсем скоро все эти девятимесячные волнения закончатся! Несколько часов казались таким большим и, в то же время, таким маленьким сроком по сравнению с теми месяцами, во время которых Альфис думала о маме.

Сзади послышались шаги, помост под ногами заскрипел, а потом папа сел рядом и накинул ей мантию на плечи.

— Тут все еще прохладно, — поучительно сказал он. — Еще и ногами в воде болтаешь… Что ж, наверное, вода теплая.

— Как парное молоко, — подтвердила Альфис, еще упираясь взглядом в водную гладь. Отец тоже разулся и опустил стопы в воду. Кажется, вздохнул с облегчением.

— Скоро прибудет тетя Куинни, дядя Якоб и Рори. Их в Ильверморни отпускают раньше, чем вас, пусть и на какие-то пару недель… Тетя Куинни волнуется больше нас всех вместе взятых, — усмехнулся Ньютон, его дочь улыбнулась тоже. — Если Тина не родит к тому времени, когда они прибудут, ты можешь поговорить с Рори. Поспорить там, насчет школ… Насчет квиддича. Так время пройдет быстрее. Если сидеть в одиночестве и думать в тишине, секунды на часах вообще станут ползти, как огненные крабы.

— Из-за меня ты тоже волновался? — спросила Альфис, посмотрев на отца с любопытством. Тот усмехнулся снова, на этот раз громче. Щеки его порозовели.

— Еще как, — подтвердил он. — Ты же наш первенец. Я даже был вместе с твоей мамой, когда она рожала тебя. Я принимал роды у самки взрывопотама, на моих руках появилось столько существ, сколько тебе и не снилось. Однако я был абсолютно беспомощен тогда. Тина настояла, чтобы я вышел и ждал внизу… Когда держишь на руках новую жизнь, маленькое теплое существо, испытываешь такие светлые чувства. Сердце разрывается от жалости к такому беспомощному малышу. С тобой все было, как в первый раз. Ты была самым красивым малышом, — тихо и с благоговением сказал папа.

Альфис придвинулась ближе, обняв его, отцовская рука легла ей на плечо. Спустя пару секунд он продолжил рассказ более хриплым и еще более нежным голосом:

— Мы все плакали, глядя на тебя. Такая маленькая, но крепкая, розовенькая и очень громкая. Новый человек в нашей семье, вторая из нового поколения Скамандеров. Тебя лелеяли и берегли от всех опасностей, пока не стало ясно, что ты не желаешь от них прятаться. Ты никогда не жаловалась на кого-то, отвечала за себя сама. Я помню, как один мальчик из поселения бросил в тебя песком, так ты не только не расплакалась, но еще и бросилась на него с кулаками, а еще ругнулась таким словом, что твоя мама еще неделю дулась на меня, Тесея и дедушек, думая, кто из нас мог тебя такому слову научить, — Альфис засмеялась вместе с папой.

— Я хочу так каждый день вставать и гулять около пруда ранним утром, — сказала вдруг она. — Тут так спокойно. Мне этого очень не хватало в Хогвартсе. С какой стороны к Черному Озеру не подойди, там всегда кто-то есть...

— Альфи хочет спокойствия? Сказал бы мне кто-нибудь другой, я бы не поверил, — отец вытащил из кармана кусок засохшей булочки и раскрошил в озеро.

Девочка вытащила ноги из воды и улеглась папе на колени. После завтрака, помощи бабушке и отцу с животными, учитывая, что она совершенно не выспалась, ей хотелось лишь отдохнуть. Свежий воздух со знакомыми, такими родными запахами, идущими по ветру, убаюкивал, а ароматы, исходящие от отца, приятные, до боли памятные, успокаивали. Почувствовав их, ощутив, как ими пропитывается одежда и волосы, Альфис позволила себе прослезиться. Только в эту секунду она поняла, как сильно на самом деле скучала по отцу.

— Пойдем домой, — Ньютон мягко провел рукой по волосам дочки, она стряхнула с себя дремоту не сразу, но послушно поднялась. — Хотя ждать, я думаю, еще долго. Ты рождалась целых полдня.

Мысль о том, что предстоит ждать еще много часов, совсем вывела Альфис из себя. К обеду все дома были напряжены до предела. Бабушка, помогающая целительнице, сказала, что осталось немного. Ковыряясь в своей чашке, сидя за обеденным столом со всей семьей, Альфис не чувствовала аппетита. Глядя в свою тарелку, подпирая рукой голову, она думала о том, что сейчас делают друзья. Всем она отправила письма, пока что ответила лишь Диана, которая желала удачи и терпения. Именно терпения девочке и не хватало, оно было на исходе. Скоро сказали, что ребенок родился, и Альфис бросилась к выходу раньше остальных.

— Нет, постой! — остановила ее целительница в лимонном халате, встав в проходе. Халат был старый, эмблема палочки, скрещенной с костью, уже распустилась на отдельные ниточки, потому что его хозяйка была целителем на пенсии, и ее халат был таким же старым, как и она сама. — Дай несколько минут твоей маме и бабушке. Сейчас там все отчистят, ребенка помоют…

— Как они? — перебил Ньют. — В порядке? Оба живы и здоровы?

— Да, все прошло лучше, чем ожидалось…

Пока целительница отвлеклась на ее отца, Альфис проскользнула под рукой женщины и, под всеобщие недовольные возгласы родственников позади, помчалась на второй этаж. Она совершенно не слышала никого и ничего, даже свой внутренний голос, который настоятельно советовал остановиться и подождать.

Дверь в комнату родителей была приоткрыта. Альфис заглянула внутрь и улыбнулась сквозь слезы — мама была здесь. Несмотря на всеобщий бардак, царивший в комнате, девочка прошла внутрь, старательно игнорируя пятна крови, полотенца, лежавшие в маминых ногах. Она видела лишь уставшую мать, которая посмотрела в ее сторону и улыбнулась так радостно и ярко, что девочка не смогла сдержать слез, бросившись в мамины объятия.

— Все хорошо, — убедила ее изнеможенная мама. — Все в порядке. Не плачь.

— Не могу! — воскликнула Альфис. — Я так волновалась! Все так переживали! А ты еще так кричала, что у меня чуть сердце не остановилось…

— Ну что тут поделаешь, — криво усмехнулась женщина. — Без этого, к сожалению, не обойтись. Я тоже переживала. Ты в пижаме? В школьной пижаме?

— Меня разбудил рано утром профессор Дамблдор и отправил сюда через камин, — пояснила Альфис, не желая отрываться от матери. — Я так и не переоделась, я так боялась подняться на этаж, мне было так страшно…

— Иди и переоденься. А заодно умойся, — Тина заправила прядь каштановых вьющихся волос за ухо дочери. — Когда вернешься, тут уже будет чище и малыша уже принесут. У тебя появился братик, Альфис.

— Братик? — младшая Скамандер улыбнулась широко-широко, а затем на выдохе засмеялась. — Ура! Я сейчас вернусь. Я быстро!

— Лучше не торопись, — посоветовала мать и, посмотрев на ее лицо, разорвав, наконец, объятия, девочка увидела в ее глазах слезы. — Нам нужно время, чтобы привести все здесь в порядок. Я тоже сейчас выгляжу плохо, наверное.

— Нет, ты выглядишь чудесно, мама! — Альфис снова вытерла слезы и поцеловала Тину в щеку. Может быть, она и приврала немного — мама выглядела уставшей, бледной, с растрепанными, торчащими во все стороны волосами, слабой, но такой счастливой.

Выйдя из комнаты, Альфис побежала к себе в комнату, почти в конце коридора. Как жаль, что они не в Лондоне, а в Дорсете, в семейном особняке. В столице Англии у папы и мамы был свой дом, там была комната Альфис, вся ее одежда, все ее вещи, а здесь, где она только проводила каникулы и выходные, у нее было не особо много вещей, кроме внушительной коллекции книг и камней на полочке. Некоторая одежда была ей совсем мала, но старая рубашка и комбинезон Говарда оставались по-прежнему велики. Подвернув штанины и рукава, завязав волосы в пучок с помощью ленты (раньше их вплетали в косы маленькой Альфис), девочка снова вышла в коридор. Теперь не было никакой суеты, все выдохнули с облегчением.

Посмотрев через перила вниз, в гостиную, Скамандер младшая увидела и двоюродного дедушку, заснувшего у камина, и двоюродную бабушку, которая снова что-то читала, однако руки у нее подрагивали и волоски выбились из идеальной прически, в которую была собрана седая пышная шевелюра. Родной бабушки и папы тут не было. Из комнаты родителей доносились голоса.

Заглянув туда снова, Альфис ощутила, как время останавливается, и сердце ее тоже перестает биться.

Папа сидел на кровати, вплотную к маме, и она улыбалась, положив голову ему на плечо. Комната была чистой, почти блестящей, убранной с пристрастием, которое было характерно лишь бабуле. Она, сидя рядом с окном, откуда уже вовсю светило солнце, нянчила на руках сверток, и Альфис, затаив дыхание, приблизилась к ней. Все молчали, ожидая хоть слова от теперь уже старшей сестры. Но она говорить не спешила.

Глядя в сморщенное лицо малыша, она еще не совсем понимала, на кого он похож. Но внутри все дрожало и кровью обливалось от того, какими маленькими были эти глазки, носик и губки. Папа был прав, эта безграничная жалость к беззащитному крохотному существу проснулась и в ней.

— Мы подумали, что надо дать тебе право назвать его, — сказала мама тихо. — Я придумала второе имя.

— Возьми его, — прошептала бабушка, подавая брата девочке, показывая, как это правильно делать. Альфис испугалась, в глазах ее стоял вопрос «А разве можно?!» — Можно, — с заботой ответила бабушка. — Давай, не бойся. Это же твой брат.

Держа в своих руках такую крошку, девочка больше всего на свете боялась уронить этот сверток. Немного дрожа, она села на кровать, потому что ноги становились ватными. Безотрывно глядя на сонное сморщенное личико, Альфис улыбнулась.

— У меня тоже есть несколько имен?

— Твое полное имя — Альфис Афина Скамандер, — с гордостью ответил отец. — Мы с мамой поспорили насчет этого. Был уговор, что, если родится девочка, то имя придумываю я, а если мальчик, то она.

— К сожалению, у меня не такая хорошая фантазия на имена. Тебе следует придумать для него первое имя. В моей семье была этакая традиция. Имя тете Куинни в свое время дала я, — поведала мама с нежностью. — А теперь ты, старшая сестра, должна продолжить эту традицию.

Альфис молчала где-то минуту. Она робко покачала на руках новорожденного брата, слушая, как он сладко сопит. Все боялись вздохнуть лишний раз, лишь бы не разбудить кроху.

— Джона, — вдруг произнесла Альфис почти шепотом. — Можно назвать его Джоной, как прадедушку?

— Можно, — ответила бабушка со слезами на глазах, польщенная тем, что ее третьего внука назвали в честь ее отца. — Мне всегда нравилось это имя.

— Джона Клеменс Скамандер, — произнесла мама. — Хорошо звучит.

— Привет, Джона, — ласково сказала Альфис маленькому брату. — Я твоя сестра Альфис. Мы все тебя так сильно ждали.