Сны бывают... (джен)

Чем более странным нам кажется сон,

тем более глубокий смысл он несет.

(З. Фрейд)

Сны Снейпу снились часто, но в последние две ночи его преследовали леденящие душу кошмары. Он просыпался от собственных криков с колотившимся сердцем и в холодном поту. Эти кошмары были вовсе не о пытках и потерях и совсем не походили на маггловские триллеры. Нет, Северусу не являлся во сне Темный Лорд и его не истязала ночами совесть. Все оказалось намного хуже и страшнее.

Первый сон пугал своей реалистичностью, от него хотелось спрыгнуть с Астрономической башни. Сон, который занял второе место в череде трех, как позже выяснилось, худших кошмаров Северуса Снейпа.

А снилось ему, что на очередном собрании Ордена Феникса Альбус Дамблдор сообщил всем собравшимся на Гриммо, 12, что настоящий отец его карманного героя — не кто иной, как Северус Снейп. Карманный герой директора (в народе известный как Гарри Поттер) со счастливым оскалом бросился Снейпу на шею, стиснул в объятиях, словно собирался придушить, и оглушительно завопил:

— Я так рад, папочка!

Именно в этот момент провидение сжалилось над Снейпом, и он с криком, застывшим комом в горле, проснулся. Этот кошмар стоил Северусу десятка седых волос, а тело еще долго потом сотрясала нервная дрожь.

Успокоительное зелье впервые не подействовало.

Магглы говорят, что бомба дважды в одну воронку не падает, но Снейп решил перестраховаться и, чтобы избежать повторения ночного кошмара, где он — отец Гарри Поттера и родственник Блэка (и не ясно, что страшнее!), принял следующим вечером зелье Сна-без-сновидений.

Каково же было удивление Снейпа, пробившееся к сознанию даже во сне, когда он понял, что зелье не сработало, а его ожидала свежая порция ужасов.

Все то же место действия, те же лица, только как-то чересчур доволен Блэк — эта мордредова блохастая шавка! А Снейпу сообщили, что он — отец Грейнджер.

В этот раз обошлось без обнимашек, но сердце Северуса колотилось как сумасшедшее, когда он открыл глаза на полу возле кровати — слишком быстро убегал от Гермионы Грейнджер, требовавшей дать ей, как дочери, допуск ко всем его экспериментальным зельям и наработкам и сжечь или отдать директору все гримуары по Темной магии.

Второй кошмар оказался не лучше первого, и остаток ночи Снейп провел, устанавливая на дверях лаборатории и личной библиотеки в своих покоях новые пароли и защиту — такую сложную, что и сам Темный Лорд не распутал бы.

Две бессонные ночи — и, как следствие, все факультеты, за исключением Слизерина, ушли в глубокий минус. Да что там! К нему даже эта мерзкая жаба Амбридж перестала приставать.

Но Снейп не был бы искусным легилиментом и самым молодым Мастером зелий, если бы не понял, к чему все идет: к третьей ночи и кошмару, где Молли Уизли скажет ему, что он — отец пустоголового Рона или (еще хуже!) всего ее выводка. Подобного психика Северуса просто не вынесла бы.

В стрессовых ситуациях мозг Снейпа работал гораздо продуктивнее, и буквально за пару часов Северус накидал список ингредиентов для нового зелья, призванного изгнать из его снов Золотое трио Гриффиндора. Судьба благоволила ему, и волосы неразлучной троицы он смог незаметно получить на уроке Зельеварения у пятого курса.

Войти в лабораторию удалось только с третьей попытки — защита, что он навертел с перепугу, не хотела пускать и хозяина.

И вот через несколько часов зелье пока без названия (или условно «Зелье снов-без-Золотого-трио») было готово. Семь капель на полстакана воды — и Северус со спокойной душой отправился спать.

Да, в эту — третью — ночь ему действительно не приснились ни Поттер, ни Грейнджер, ни Уизли. Все оказалось намного страшнее. Этой ночью Северус метался во сне, кричал и даже умолял его пощадить. Волосы липли к мокрому от пота и слез отчаяния лицу, Северус задыхался и просил убить его. Но кошмар крепко держал его в своем плену. А снилось Снейпу, что он — настоящий отец Невилла Лонгботтома. Этот морок не растаял до рассвета и стал самым ужасным из всех кошмарных снов за все тридцать пять лет его жизни.

* * *

В эту ночь не только Северус Снейп видел самый кошмарный сон в своей жизни, который терзал и не давал проснуться. Гарри Поттер, спокойно спавший две предыдущие ночи (когда его не посещали даже видения с Волдемортом, а если и снились сны, то простые, свойственные всем подросткам), на третью неожиданно тоже подвергся жестоким играм своего подсознания.

Едва в спальне Гриффиндора воцарилась тишина, прерываемая лишь храпом его друга Рона, Гарри приснился необычный сон. Он не походил на видения, насылаемые Волдемортом, и был невероятно реалистичным. Гарри даже чувствовал на языке вкус только что выпитого во сне какао на кухне Сириуса в Блэк-хаусе. А затем сон превратился в кошмар. Сириус внезапно признался ему, что Снейп — ненавистный слизеринский гад! — на самом деле его, Гарри Поттера, настоящий отец.

Слава Мерлину, в это мгновение Гарри с криком проснулся. Футболка противно прилипла к телу, сердце пыталось выпрыгнуть из груди, а руки нещадно тряслись, пока Гарри откупоривал фиал с зельем Сна-без-сновидений.

Если бы Гарри тогда знал, что ждет его впереди, он бы без раздумий попросил Рона его заавадить.

Зелье помогло заснуть, но не избавило от кошмаров.

Следующий сон оказался еще ужаснее. Теперь Гарри стоял посреди кабинета профессора Дамблдора, а тот, угостив его лимонной долькой, поведал ошарашенному Избранному, что Джеймс Поттер действительно был оленем и имел знатные рога — и вовсе не в анимагической форме!

— Видишь ли, мальчик мой, как нам стало известно, твой настоящий отец — Том Риддл. Да-да, ты правильно понял, иди обними папочку, — закончил свои разглагольствования Дамблдор и подтолкнул Гарри в объятия Волдеморта.

Змеиные тонкие губы Волдеморта исказились в жутковатой улыбке, он поцеловал Гарри в лоб и ласково погладил по лохматой голове. Можно ли во сне потерять сознание, Гарри не знал, но ему показалось, что он его потерял — от всего пережитого.

Один факт был налицо: зелье Сна-без-сновидений не подействовало или превратилось в зелье Кошмаров. Ни проснуться, ни сбежать!

Когда сознание вернулось, Гарри тут же пожалел об этом: сон уже сменился другим, не менее страшным, в котором его усыновил Добби и всячески старался спасти любимому сыночку Гарри Поттеру жизнь. И в момент очередного такого спасения, на сей раз от пожара на Астрономической башне, Добби просто-напросто скинул его с верхушки этой самой башни...

Гарри с криком распахнул глаза. За окном сияло солнце, все уже встали и собирались на завтрак, и только Гарри продолжало потряхивать, как в лихорадке. Таких жутких снов ему еще видеть не приходилось.

* * *

Альбусу Дамблдору, директору лучшей Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, в эту ночь тоже спалось плохо. Его сон тревожили отнюдь не приятные в общении маги, один страшнее другого, и все, к его, Альбуса, огорчению, любители темных искусств: Геллерт Гриндевальд, Том Риддл и Северус Снейп. И — что являлось для Альбуса ужасным откровением — все они жаждали стать его приемными детьми.

Никогда еще Альбус так не желал проснуться и мучиться бессонницей всю оставшуюся жизнь, как в эту злополучную ночь. Старческое тело металось за огненно-красным балдахином кровати, а сон с каждой секундой превращался в самый настоящий кошмар.

Геллерт потребовал, чтобы Альбус усыновил его первым — мол, он старше всех и будет наследником, когда поумневший Гарри Поттер, понявший, что его элементарно используют, пустит Альбусу Аваду в лоб. Том в своем нынешнем змеемордом обличье был категорически не согласен, а Снейп — вот же двуличная скотина! — поддерживал его.

Спор внезапно прекратился, Альбуса обездвижили и отобрали у него Старшую палочку. И как только посмели — втроем на старого человека?! Как не стыдно?! А спор тем временем разгорелся вновь, пугая Альбуса все сильнее.

Лишь с рассветом эти страшные маги отстали от Альбуса. Ушли, но Том и Геллерт обещали вернуться, а Снейп ехидно хмыкнул, напомнив, что встретится со своим «будущим папой Альбусом» на завтраке в Большом зале.

Проснулся Альбус бледный, с кругами под глазами и, казалось, поседевший еще больше, если такое возможно. Он трясущимися руками лихорадочно прижимал к себе свою волшебную палочку. Воспоминания о том, как ее отняли у него во сне, были еще слишком свежи.

Какие кошмары навещали в ту ночь других обитателей Хогвартса, и были ли среди наведенных снов хорошие, никто не признался.

* * *

В Малфой-мэноре сладко спал Темный Лорд. Ему снились хорошие в его понимании сны — он пытал магглов, надевал корону на голову и правил миром. У подножия его трона на цепи сидел Альбус Дамблдор.

Темный Лорд счастливо улыбался во сне... Хогвартс был далеко...

* * *

Никто так и не узнал, что виновницей ночных кошмаров обитателей Хогвартса была профессор Трелони, вернее, дымящая в ее курильнице в ту, третью, ночь травка для вхождения в транс, которую прислал прорицательнице ее давний поклонник Наземникус Флетчер.

Именно эта травка блокировала или меняла свойства зелий. Именно остатки этой травки, растертой в порошок, случайно попадали с рукава Сибиллы за ужином в Большом зале в еду сидящего рядом с ней профессора Снейпа в два предыдущих дня.

На третий день Трелони на ужин не пришла. Она усиленно готовилась к ночному вхождению в транс, желая выдать магическому миру еще одно судьбоносное пророчество.