Дополнения к ПВИС (джен)

— Мне необходимо посмотреть твои воспоминания, Джордж, — мягко произнёс Дамблдор.

Парень сидел в кресле напротив директора, ощущая себя подопытным кроликом под изучающим взглядом синих глаз. Он понимал, что сказанное не было просьбой, и, как бы сильно ему ни хотелось скрыть увиденное, он не имеет права отказывать.

«Запомните, мистер Уизли, что бы вы ни увидели, это прошлое, а не будущее», — МакГонагалл несколько раз заверяла его в этом, провожая в больничное крыло.

Джордж не мог ни поспорить, ни согласиться с ней. Он чувствовал, что увиденное уже происходило с ним, он не знал, когда именно, но был уверен, что это точно было в прошлом, даже если выглядел он намного старше, чем сейчас. Он словно сходил с ума, не понимая происходящего. В его голове возникали сотни вопросов, но ни на один из них он не знал ответа. Мог ли он увидеть будущее, которое уже произошло? Это даже звучало глупо.

— Вы объясните мне потом? — с надеждой спросил он.

— Объясню, — уверенно кивнул директор, направляя палочку парню в лицо и, дождавшись кивка, произнёс: — Легилименс.

— Is this the real life? Is this just fantasy? Caught in a landslide, no escape from reality. Open your eyes, look up to the skies and see… — если бы не сильнейшие заглушающие чары, то их с Марго завывания, которые они выдавали за попытки подпевать этой негромкой магловской вещице, донеслись бы уже до самых вершин гор.

Джордж лежал на спальном мешке, устремив свой взгляд на бесконечно далёкие звезды. Вокруг раскинулись бескрайние Анды, каждым своим хребтом, каждым выступом словно напоминая им об опасности их действий. Парню до сих пор казалось, что вся его нынешняя жизнь лишь очередной ночной кошмар, не имеющий никакого логического объяснения. Они уже полтора года мотаются из одного конца планеты в другой, но нашли лишь три части этого проклятого медальона из шести. Вдруг кто-то уже давно отыскал одну из них и уничтожил? Или просто перепрятал в другое место, о котором неизвестно Гриндельвальду?

Это было похоже на безумие. Тьма, которой Волдеморт окутал этот мир, пыталась добраться и до него, заставив потерять последнюю надежду на спасение. Он вспоминал те дни, когда уже практически отчаялся, когда вместе с некоторыми членами Ордена Феникса и студентами чудом спасся из Хогвартса ценой жизни профессоров. Джордж тогда не мог думать ни о чём, кроме смерти Фреда. Перед его глазами круглосуточно стояло мёртвое лицо брата, его бездыханное тело. Он его любил. Эта любовь была такой порочной, такой неправильной и непризнанной, что им с Фредом приходилось скрывать её ото всех, дабы сохранить то чистое и светлое, что было между ними. И он не должен отчаиваться, ради него. Если был шанс вернуть Фреда и всю его семью, он должен был попытаться сделать это любой ценой.

— Чёрт, он опять сломался, — музыка затихла. Лежащая неподалёку Марго приподнялась на локтях и посмотрела на этот кусок пластика с таким искренним возмущением, что парню стало смешно.

Она была потрясающей — такой эмоциональной и в то же время сдержанной, невероятно сильной и умной, но не высокомерной, способной не только убивать, но и проявлять милосердие. Он дорожил ей. Возможно, он идеализировал её, ведь Марго была не только последним шансом на спасение этого мира, но и последним шансом на спасение его самого. Джордж уже всерьёз подумывал о самоубийстве, когда она ураганом ворвалась в его жизнь, подарив ему при этом бесценную толику надежды.

— Из нас с тобой всё равно никудышные певцы, — он даже сам не знал, зачем они занимались подобным. Возможно, это было от отчаяния, — но должен признаться, маглы умеют писать песни. Или умели, — после последней фразы к нему вновь вернулись мрачные мысли. Практически всё население маглов было уничтожено — их остались считанные миллионы, да и те теперь были рабами магов. То, что он когда-то считал лишь предрассудками чистокровных вроде Малфоя, сейчас вылилось в геноцид не только в магловском, но и в магическом мире. Это всё было так неправильно и глупо. Он не мог подобрать других слов, чтобы описать подобную систему ценностей. Ярким примером ошибочности теории Волдеморта была Марго. Она маглорождённая, но при этом — одна из сильнейших магов, что он когда-либо встречал.

— Они умели много всего, чего не умели волшебники, — тихо произнесла девушка. Джордж поражался, как она до сих пор не отчаялась, ведь всё время до их встречи ей приходилось справляться с этой безумной войной практически в одиночку.

Они с ней были такими разными. Волдеморт так же лишил её семьи, но из-за того, что её родители были маглами. Она стремилась исправить всё не только ради них или себя, а ради каждого мага и магла на этой планете. Она действительно хотела помочь этому миру. Джордж же согласился на эти безумные поиски в первую очередь из-за себя самого, из-за своего одиночества. Он, конечно, понимал, что у него остался ещё и Перси, но тот был слишком увлечён своей деятельностью в подпольном Ордене Феникса. Парень даже не знал, все ли его члены ещё живы, ведь последние полтора года они с Марго были фактически отрезаны от внешнего мира. Иногда он винил себя в том, что не захотел становиться активным участником Ордена после смерти Гарри, но он действительно не видел в этом никакого смысла. Рано или поздно Волдеморт бы победил. Им нужен был какой-то другой способ остановить его, потому что в честной войне они уже проиграли.

— Надо спросить у Геллерта, действительно ли это та гора, — после недолгой паузы она потянулась к своей шее и сняла с неё кулон с Воскрешающим Камнем.

Джордж смотрел на него как заворожённый. Марго не разрешала ему часто использовать его, и в глубине души он осознавал, что она поступает правильно. Его желание вновь увидеть Фреда было столь велико, что он готов был проводить с Камнем сутки напролёт, и даже мысль о том, что брату возвращение обратно в этот мир доставляет страшные душевные муки, не всегда останавливала его. Подсознательно он понимал, что девушка знала о его связи с братом, и ему было интересно, осуждала ли она его. Марго была слишком сильной легилименткой, чтобы не распознать настолько яркое чувство, пожирающее его изнутри. Но она так хорошо разбиралась в человеческой психологии, что могла и вправду не испытывать отвращения к подобного рода отношениям.

— Очень остроумно, — Марго притворно закатила глаза, разговаривая при этом с пустотой. — Это она? — девушка указала пальцем на ничем не примечательный хребет.

Джордж за столько времени уже частично привык к подобным диалогам, так что больше особо не удивлялся, хотя факт сотрудничества с Гриндельвальдом и напрягал его. Ему также до сих пор было странно слышать обращение к тёмному магу по имени. Он знал, что тот выглядит молодо, ведь это всего лишь душа, но называть Гриндельвальда Геллертом он сам бы не стал ни при каких обстоятельствах. Девушка убеждала его, что тёмный волшебник раскаялся к концу жизни, но он всё равно не доверял ему. Джордж сомневался, что он был умнее, чем Марго, поэтому не лез к ней со своими опасениями. В любом случае других вариантов у них не было.

— Боже, куда? — с усталостью и возмущением спросила она.

— Что он говорит? — парень сел по-турецки, хмуро смотря на девушку.

— Что отсюда ему не разобрать, — она встала, поправляя при этом чёрную кожаную куртку и отряхивая пыль с высоких ботинок. Марго всегда ходила на платформе, но при этом невероятно быстро и ловко бегала, что удивляло Джорджа. — Я сейчас вернусь, — не успел парень сказать и слова, как раздался хлопок аппарации. Он заметил хрупкую фигуру, появившуюся на соседнем склоне, но тут же потерял её из виду. Джордж тоже владел этим умением, но Марго, казалось, перемещалась как на маленькие, так и на большие расстояния с такой же лёгкостью, что и просто ходила.

— Всё правильно, — она появилась сзади так быстро, что Джордж невольно дёрнулся всем телом, поворачиваясь к ней. — Отправимся завтра утром. Пещера, скорее всего, скрыта какими-нибудь чарами, так что сначала нужно будет разыскать её. Геллерт не помнит, с какой она стороны.

— Мерлин, — с тихим вздохом протянул Джордж. Ему казалось, что каждый фрагмент спрятан лучше предыдущего, и в какой-нибудь очередной пещере или в каком-нибудь лесу они в итоге погибнут.

— О, тебе что-то не нравится? — деланно удивилась Марго. Джордж уже было подумал, что она обращается к нему, но тут же заметил, что её насмешливый взгляд обращён куда-то в сторону. — Может, тогда не стоило уничтожать все книги, где присутствует упоминание о медальоне? — она саркастически подняла брови и на несколько секунд замолчала, видимо, выслушавшая ответ. — Как предусмотрительно.

Марго разжала кулак с Камнем и поместила его обратно в кулон. Она какое-то время смотрела на него с нечитаемым выражением лица, а потом всё же нехотя протянула Джорджу. Парень неверяще уставился на её руку и аккуратно взял цепочку.

— Послушай, я не хочу, чтобы ты думал, что я как-то осуждаю тебя, — мягко произнесла Марго, присаживаясь напротив парня. Джордж был искренне удивлён. За всё время она никогда не поднимала данную тему. Марго чуть взмахнула рукой, и уже практически догоревший костёр вспыхнул с новой силой. — Я часто разговариваю с Геллертом, но я не влюблена в него и у меня к нему нет никакой привязанности. Это общение не способно свести меня с ума, но для тебя оно чревато последствиями.

— Я понимаю, — понуро кивнул Джордж, получив такой же лёгкий кивок в ответ.

Он в действительности понимал, насколько сильно Воскрешающий Камень способен повлиять на него. Когда он вновь видел перед собой Фреда и осознавал, что он и вправду настоящий, не какой-то портрет или галлюцинация, счастье наполняло его с такой силой, что он, казалось, не замечал приходящего вместе с ним отчаяния. Они вспоминали, как когда-то варили вместе различные экспериментальные зелья, как занимались алхимией, как открыли собственный успешный магазин — и это всё наводило лишь грусть, вызванную счастливым прошлым, которое уже не вернуть. Разговор с дорогим человеком и одновременное осознание его смерти били по Джорджу куда сильнее, чем он рассчитывал. После каждого такого диалога его депрессия словно начиналась по новой, заставляя всё меньше верить в успех. Но он всё равно не мог отказать себе в этом.

— Драко, подойди, — голос матери, так давно переставший казаться мягким и заботливым, эхом отразился от грязных, измазанных кровью стен некогда величественного мэнора. Чёрное дорогое платье больше не придавало ей статности, а лишь тряпкой болталось на хрупкой фигуре, словно на манекене. Она смотрела ему в глаза, и на измученном, осунувшемся лице, на котором стали проступать морщинки, читалась лишь мольба об избавлении.

Драко так сильно хотел дать ей его, но не мог. Он чувствовал себя пленником, ступая по собственному дому, и каждый шаг физической болью отдавался в его сердце, заставляя страх разливаться по венам и скручиваться в груди. И Драко не мог выплеснуть его наружу, вынужденный захлёбываться им, как и мать, моля об окончании этого кошмара. Только молить было некого. Отец смотрел на него с надеждой и такой же немой просьбой, но Драко даже не хотел поворачиваться в его сторону. Он так долго боялся этого человека, боялся его неодобрения, его разочарования, что боль от разбитых ожиданий ещё долго не оставит его, заставляя раз за разом прокручивать в голове собственные ошибки, которые он совершил, желая походить на Люциуса Малфоя.

Он усилием воли посмотрел вниз. Это был Поттер. Ему понадобилась доля секунды, чтобы узнать своего школьного врага, и он ни на мгновение не сомневался в своей правоте. Гриффиндорец не поднимал на него взгляда, но Драко был уверен: они оба понимают, что происходит.

Грейнджер и Уизел стояли в стороне, к их горлу были приставлены палочки, и ненависть к Драко отражалась в их лицах. Но по отношению к ним он впервые за долгие годы почувствовал безразличие, пустота затянула ту глубокую рану зависти в его сердце, что образовалась ещё на первом курсе, и жгучая неприязнь к этим двоим несчастным отступила так резко, что неуместное в этой безвыходной ситуации облегчение захлестнуло его, пусть и очень слабой волной.

Он подошёл чуть ближе, глядя в раздутое, вероятно, от Жалящего заклинания лицо Поттера. Драко хотелось закричать от безысходности, разорвать горло в кровь в попытках избавиться от своих страха и отчаяния, но какая-то неведомая сила не позволяла ему этого. Он неохотно смотрел на Последнюю Надежду этого мира, и слова тугим комом застревали у него в горле.

«Кто я такой, чтобы лишать его жизни? Я не стою и его тени, в коей храбрости больше, чем во мне», — правда, которую он всегда отрицал, ворвалась к нему прямо в эту секунду как хлёсткая пощёчина; ожидаемая, но всё равно очень жгучая и обидная.

— Ну, что скажете? — проскрежетал Сивый.

Драко еле заметно обернулся к оборотню, и осознание неожиданно прошибло его мысли. Отец, мать, егеря — они все смотрели на них с Поттером, и в их глазах плескалась такая явная неуверенность, что Драко захотелось рассмеяться так же, как и тётушка: безумно, до мурашек по коже. Он единственный знал наверняка, что Мальчик-Который-Выжил находится в нечестивых, несущих смерть лапах Пожирателей, и он единственный мог его спасти. Сомнения переполнили его разум, разрывая на части. Он никогда в жизни не ощущал такой власти в своих руках: он мог повлиять на ход войны, и лишь одно его слово отделяло их всех от падения в бездонную пропасть беспросветности и отчаяния или же от слабого огонька надежды, дарящего необходимое этому миру тепло, что так рьяно старался уничтожить Тёмный Лорд.

— Ну что, Драко? — с жадным интересом спросил отец. Он держался рядом с Нарциссой, и они оба выжидающе смотрели на него, точно так же прекрасно понимая, как много зависит от его слов. — Это он? Это Гарри Поттер?

— Н-не знаю… Не уверен, — ответил Драко. Ему стало тошно от самого себя, от своего жалкого лепета, но просто молчать он не мог. Родители бы сразу раскусили его, и если мать могла бы поддержать, то отец тут же бы ухватился за шанс вернуть своё прежнее положение, и страдания всего мира не стали бы для него помехой.

— Да ты погляди хорошенько! Подойди к нему поближе! — Драко так редко слышал волнение в голосе отца, что беспокойство и страх обрушились на него с новой силой. — Драко, если мы передадим Поттера в руки Тёмного Лорда, нам всё прос…

— Давайте-ка не будем забывать, кто его поймал на самом деле, а, мистер Малфой? — с угрозой проговорил Фенрир, но сейчас он не представлял особой опасности. Остальные Пожиратели, более влиятельные, могли убить его в любой момент.

— Конечно, конечно! — нетерпеливо отозвался Люциус. Он тоже понимал, в каком положении на данный момент находится оборотень: средство достижения цели, расходный материал, не более.

Драко приблизился к Поттеру. Лицо гриффиндорца было розовым и блестело. Заклинание исказило каждую чёрточку: чёрные волосы доставали до плеч, на подбородке лежала тёмная тень, а глаза сузились, и лишь глупые круглые очки напоминали о том, что они принадлежат Поттеру. Драко никогда не рассматривал его вблизи так долго — но даже сейчас нечто особенное, отличающее Золотого Мальчика ото всех остальных, проступало в нём; что-то, чем Драко так сильно хотел обладать и что не мог получить. Но больше это не вызывало злобы, неприязни, ненависти, зависти — лишь желание не стать палачом, не стать тем, кто уничтожит эту необыкновенную особенность, не стать тем, кто лишит мир последнего якоря спасения.

— Что вы с ним сделали? — беспокойно спросил Фенрира Люциус. — Почему он в таком состоянии?

— Это не мы! — запротестовал оборотень.

— На мой взгляд, похоже на Жалящее заклинание, — объявил отец. Он подошёл ближе, и его серые глаза, такие же холодные, как и у сына, внимательно осмотрели лоб Поттера. Сердце Драко сжалось от ужаса, и ватные ноги, казалось, перестали держать его. — Здесь что-то виднеется, — прошептал он. — Может быть, и шрам, только туго натянутый… Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?

Драко опустился на одно колено, и его бледное лицо оказалось прямо напротив измученного лица Поттера. Тот не хотел смотреть на него, надеясь, что Драко его не узнает, но Поттеру пришлось бы надеть мешок на голову, чтобы парень действительно его не узнал. Драко понимал, как выглядит со стороны он сам: равнодушно, без единой эмоции на лице — но та буря, что бушевала внутри него, сейчас была сравнима лишь с той, что возникала в присутствии Тёмного Лорда. Что же ему делать? Что ему сказать? Отец был прав: если они поймают Гарри Поттера, то все их ошибки простятся им и Тёмный Лорд хотя бы на время выпустит их из клетки боли и страха, их ошейники ослабнут, и они смогут вздохнуть спокойно. Но стоит ли оно того? В глазах Поттера отражались отчаяние, безысходность, даже мольба, но не страх. Гриффиндорец ощущал себя загнанным в угол зверьком, но он никогда бы не сдался, никогда не опустил бы руки. Он был таким сильным, таким храбрым, таким благородным, он был полной противоположностью Драко. Поттер излучал свет, тепло и упование, которыми люди питались, словно паразиты, а его душа была по-детски чистой, и ничто на планете не было способно сломить его. Драко резко осознал, что нужно что-то сказать, как-то помешать Пожирателям. Если до Поттера доберётся Тёмный Лорд, то всё закончится, слабый огонь надежды погаснет — и мир навсегда погрузится в кромешную тьму, из которой не будет выхода. Сомнения покинули его. Он сделал выбор.

— Не знаю я, — пробормотал он и отошёл к матери, стоявшей у камина. Эти три слова дались ему так тяжело, что ему захотелось заплакать от собственной ничтожности. Он заметил тень удивления в глазах Поттера; он знал, каким жалким считал его гриффиндорец, но даже в своих мыслях не хотел спорить с ним сейчас. Поттер с детских лет пережил так много кошмаров, что Драко должен бы был восхищаться им, а вместо этого он всем своим видом, всеми действиями выказывал презрение.

Драко вдруг вспомнил, когда начался весь этот ад. Безусловно: десятки лет назад — но когда он разгорелся с такой силой? Поттер появился вместе с телом Диггори, победив в проклятом Турнире Трёх Волшебников. Драко тогда одним из первых заметил неладное, а потом впервые в жизни увидел слёзы Поттера, и вместо злорадства ужас настиг его. Как оказалось позже, не зря.

— Мы должны знать наверняка, Люциус! — крикнула Нарцисса мужу холодным, ясным голосом. — Нужно совершенно точно убедиться, что это Поттер, прежде чем вызывать Тёмного Лорда. Эти люди сказали, что взяли его волшебную палочку, — прибавила она, разглядывая какую-то палочку, совершенно точно не принадлежавшую Поттеру, — однако она совсем не подходит под описание Олливандера. Если тут ошибка и мы зря побеспокоим Тёмного Лорда… Помнишь, что он сделал с Долоховым и Роулом?

— А грязнокровка? — прорычал Фенрир.

Егеря вывели в центр Грейнджер, и только по одному взгляду Поттера можно было понять, как сильно она дорога ему. Драко не решался сдвинуться с места, молча наблюдая за происходящим. Он сделал всё, что мог, и теперь вынужден был надеяться на удачу Поттера, которую сам так много раз проклинал.

— Постойте, — резким тоном произнесла Нарцисса. — Да! Она была с Поттером в ателье у мадам Малкин! Я видела фотографию в Пророке! Смотри, Драко, это Грейнджер?

— Не знаю… Может быть… Вроде да… — пролепетал Драко. Он покосился в сторону гриффиндорки, понимая, что отпираться бессмысленно. На них с Уизелом не было никаких Маскирующих чар — и он просто не мог не узнать их. Пол расплывался под ногами Драко, и огонь надежды гаснул, как бы сильно он ни пытался его сохранить.

— А это — мальчишка Уизли! — вскричал отец, остановившись напротив Рона. — Это они, друзья Поттера! Драко, взгляни, это действительно сын Артура Уизли, как его там?..

— Вроде да, — не оборачиваясь, повторил Драко. — Может, и он.

Золотое Трио смотрело на него в смятении, и Драко захотелось пнуть их, чтобы они хоть немного подыграли ему, а не выглядели такими же ошарашенными, как щенки, чей хозяин неожиданно не признал их.

Он заметил, как обеспокоенно Уизел наблюдает за Грейнджер, как дрожат его губы, как глаза наполняются болью и горечью. Он любил её. Драко давно это подозревал, но сейчас доказательства были неоспоримыми. Ему на душе стало так горько и грустно, ведь он никогда не испытывал этого светлого, всепоглощающего чувства, о котором постоянно говорил Дамблдор: человек, которого он почти собственноручно лишил жизни, человек, что пробыл в этом бренном мире больше сотни лет. Только недавно Драко начал осознавать, с каким незаслуженным неуважением он относился к этому мудрому старику, что до последнего вздоха верил в спасение его жалкой, чёрной как смоль души.

А что насчёт Поттера? Он встречался с Уизлеттой, что казалось Драко крайне отвратительным, хоть он и сам не мог объяснить себе почему. Но Джиневра Уизли сейчас находилась в Хогвартсе, она не покинула его вместе с Золотым Трио, а значит, Поттер бросил её ради долга. Драко не знал, правильно ли это или просто их чувства были недостаточно сильными, но ему, никогда прежде не испытывающему любви, почему-то казалось, что человек не может оставить того, кто настолько дорог ему. Даже ради благой цели.

За спиной у Поттера открылась дверь, и в комнату вошла Беллатриса. Волна ужаса, которая, думалось, и до этого момента успела накрыть его с головой, стала почти физически ощутимо пробираться по венам, окутывать каждую мышцу и острыми иглами вонзаться в его сердце. Драко ощущал, что вместе с тем слабым огоньком тлеет и он сам; последнее тепло, которое, несмотря на всю фальшь и грязь, всё же существовало в нём, начало медленно покидать его, оставляя за собой лишь липкий, обжигающий холод, к которому он когда-то так сильно стремился, и от которого теперь умирал.

— Что здесь происходит? В чём дело, Цисси? — Беллатриса медленно обошла пленников кругом и остановилась справа от Гарри, глядя на Гермиону из-под тяжёлых век. Глаза её горели огнём предвкушения, она улыбалась, и Драко знал, что ничего нет в мире важнее для этой женщины, чем служение Тёмному Лорду. Он никогда не считал её своей семьёй: он понимал, что она с радостью отдаст их троих на растерзание кровожадному монстру, стоит тому лишь намекнуть об этом. — Это же та самая грязнокровка! — вполголоса проговорила она. — Это Грейнджер?

— Да, да, Грейнджер! — откликнулся Люциус. — А рядом с ней, похоже, Поттер! Поттер и его друзья попались наконец-то!

— Поттер?! — взвизгнула Беллатриса и попятилась, чтобы лучше рассмотреть гриффиндорца. — Ты уверен? Так нужно поскорее известить Тёмного Лорда! — она засучила левый рукав, оголяя выжженную на коже Чёрную Метку, и мир перед глазами Драко замедлился. Он был достаточно силён в окклюменции, чтобы скрыть свою попытку спасти Поттера, но сейчас даже это казалось неважным. Всё вокруг расплывалось от ужаса. Он впервые в жизни искренне переживал не только о своём благе, но и о благе других. Что случится с остальными людьми, когда Поттер умрёт? Что случится с их надеждой, их верой в будущее? Всё благое, что осталось в этом мире, разом облачится во мрак, и не будет больше света достаточно сильного, чтобы пробить его. Единственный такой свет находится сейчас в этой комнате, чтобы погаснуть в любую минуту.

Он смотрел на радостный взгляд Беллатрисы, и её безумный хохот раздавался в его ушах, пробирая до самых костей, до мурашек по коже, до скрежета зубов. Он вспоминал, как прятался в своей комнате, пока она десятками и сотнями пытала и убивала невинных людей, а её смех заполнял весь мэнор целиком, проникая в каждый угол, в каждую щель. Он даже не мог наложить заглушающее заклинание, боясь пропустить звук шагов, приближающихся к его двери. Он не мог быть застигнут врасплох.

— Я сам собирался призвать его! — Люциус перехватил запястье Беллатрисы, не давая ей коснуться Метки. — Я вызову его, Белла! Поттера привели в мой дом, и потому моё право…

— Твоё право! — фыркнула Беллатриса, пытаясь вырвать руку. — Ты потерял все права, когда лишился волшебной палочки, Люциус! Как ты смеешь! Не трогай меня!

Драко неожиданно настигло такое же омерзение к собственному отцу, кое сочилось из тона Беллатрисы. Люциус никогда не думал о других и учил этому сына. Только семья Малфоев, только их чистая кровь, их благополучие и положение были важны в этом мире, который мог хоть сгореть синим пламенем — Люциусу было плевать. И Драко не понимал, почему он несогласен с отцом, почему сейчас, когда слова Люциуса могли стать спасением их семьи, Драко пошёл против него, солгал ради этого мира, а не ради имени Малфоев.

— Ты здесь ни при чём, не ты поймала мальчишку… — не сдавался отец, каждым своим словом вызывая в Драко всё большую неприязнь к себе.

— С вашего разрешения, мистер Малфой, — вмешался Сивый, — Поттера поймали мы, так что нам и получать золото…

— Золото! — расхохоталась Беллатриса, продолжая вырываться и свободной рукой нащупывая в кармане волшебную палочку. — Забирайте своё золото, жалкие стервятники, на что оно мне? Мне дорога милость моего… моего… — она вдруг застыла, устремив взгляд тёмных глаз на золотой меч в руках егерей.

«Меч Гриффиндора», — понял Драко. Егеря поступили глупо, притащив его с собой в мэнор. Сложно было не догадаться, что именно это за меч: его рукоять была отделана рубинами, а на лезвии клинка ясно видна гравировка «Годрик Гриффиндор». Драко мысленно усмехнулся, ведь этот меч мог достать из Шляпы только «истинный гриффиндорц», коим и являлся Поттер. Храбрости у него было хоть отбавляй, раз он, не боясь последствий, таскал этот клинок с собой.

Люциус возликовал, выпустил её руку и рванул кверху свой собственный рукав, оголяя предплечье с Чёрной Меткой. Драко смотрел на неё и вспоминал, с каким упоением мечтал получить её, как воодушевлённо думал, что это рабское клеймо станет для него честью. Он поверить не мог, что был таким глупцом, слепо верящим своему отцу, что совершил в жизни ошибок куда больше, чем тот же Артур Уизли, которого Люциус так сильно презирал.

Драко уже представил, как змееподобное лицо возвышается над ним, а шипящий голос пробирает страхом каждую клеточку его тела, как зелёные лучи один за другим срываются с палочки Тёмного Лорда, лишая жизни по меньшей мере половину присутствующих в этой комнате, — но Беллатриса вдруг достала палочку и направила её на егерей.

— Остановись! — пронзительно крикнула она отцу. — Не прикасайся! Если Тёмный Лорд появится сейчас, мы все погибли!..

* * *

— Круцио, — красный луч в который раз пронзил его тело, и острая боль заполнила каждую клеточку, будто выжигая изнутри. Все мышцы натянулись до такой степени, что готовы были порваться в любой момент, а кости, казалось, трескались одна за другой. Тёмная пелена накрыла его глаза, и он чуть было не провалился в беспамятство, но Тёмный Лорд знал, когда нужно остановиться, чтобы жертва смогла вынести как можно больше пыток. Он опустил палочку, и Драко смог услышать собственный отчаянный крик, разносящийся по бесконечным коридорам Министерства Магии. Он рухнул на пол, и кровавые блики заплясали перед глазами.

— Прошу, мо… мой Лорд, — Нарцисса захлёбывалась слезами, наблюдая за страданиями сына, но не смела подняться с колен, сидя рядом с Люциусом, чьи некогда величественные платиновые волосы поседели, а лицо осунулось, словно жизнь уже покинула его.

Драко взглянул на мать, и боль не меньше Круциатуса захлестнула его от её надломленного вида. Последние годы он наблюдал за тем, как Нарцисса сгорает заживо, как острые шипы боли, отчаяния и страха, коими окружил её Тёмный Лорд, с каждым днём всё глубже и глубже впиваются ей под кожу. И сегодня всем её страданиям придёт конец.

— Ты подвёл меня в последний раз, Люциус, — Лорд был зол. В его человеческом и одновременно чудовищном голосе не было издёвки или презрительной насмешки — лишь жаждущий расправы гнев. Молодое прекрасное лицо с острыми, как у самого Драко, скулами, казалось, просто не могло исказиться в пугающую гримасу, но парень боялся его не меньше бледного змееподобного черепа.

Драко с трудом поднялся на колени, всё его тело дрожало и готово было пасть без сознания в любой момент, но липкий ужас и страх за собственных родителей оставались в нём тем хрупким стержнем, что мог так легко переломиться, но чудом держался до самого конца. Тёмный Лорд с отвращением и осуждением смотрел на его отца, который сдался уже давно и даже не пытался бороться, молча подставляясь под удары судьбы.

— Да, мой Лорд, — послушно прошептал Люциус.

Сбоку раздался издевательский смешок, напоминающий Драко, что в комнате был ещё и Энрикес. Он сидел в кресле Министра, нахально закинув ноги на стол, и ухмылялся, наблюдая за падением дома Малфоев. Дерзкая улыбка практически никогда не спадала с его красивого, выточенного осколками безумия, лица, и это ужасало Драко не меньше смеха почившей тётушки. Порой парень даже задавался вопросом, почему Тёмный Лорд терпит наглость Энрикеса, вместо того чтобы пытать его — как и всех остальных, — но каждый раз приходил к выводу, что всё дело в его интеллекте и силе, пусть и скрывающимися за насмешливостью и развратом.

— Круцио, — на этот раз луч был направлен в Нарциссу, и крик самого дорогого Драко человека словно звуковой волной ударил его.

Сожаление и горечь свернулись внутри плотным комком и стали расползаться по телу, заполняя собой его всего и нанося колкие удары в самое сердце. Лорд не опускал палочку так долго, что голос матери стал срываться, и беспомощные крики сменились болезненными хрипами. Драко смотрел на её мучения, но страх сковал его железными кандалами, сдавливающими тело при любой вольности. Отвращение к себе, к отцу, что даже не поворачивает головы в сторону жены, а лишь глотает слёзы, затапливало его и душило всё сильнее с каждой секундой.

— Пожалуйста, хватит, — отчаянно закричал Драко, но из его окровавленных губ вырвался лишь тихий — саднящий горло — шёпот.

Тёмный Лорд мгновенно остановился и изумлённо посмотрел на задыхающегося от боли парня, что решился возразить ему. Интерес отразился в глубине его чёрных глаз, и он даже опустил палочку, склонив голову набок. Нарцисса безвольной куклой упала на пол, и её конечности вывернулись под неестественными углами, а из уголка рта потекла струя крови.

— Ты смеешь перечить мне? — усмехнулся Тёмный Лорд, и гнев его вновь сменился издёвкой. Дамиан Энрикес с не меньшим предвкушением закусил нижнюю губу, и безумство видимой искрой заблестело из-под длинных ресниц.

— Прошу, мой Лорд, — горячие слёзы стекали по щекам Драко, но смотреть на страдания матери было выше его сил. Он с трудом удерживался на коленях и подозревал, что если упадёт, то Тёмный Лорд сразу же убьёт его. — Только не она.

— Не она, — Лорд жестоко рассмеялся и выгнул ровную чёрную бровь. — А кто тогда? Ты или, может, твой жалкий отец?

Драко не мог ответить. Трусость не позволяла ему кинуться под Круциатус — он не смог бы долго терпеть столь сильную боль, он не был героем, не был чёртовым Поттером, что готов был кинуться даже под Аваду ради других, но и обречь на страдания собственного отца, которого он любил несмотря ни на что, Драко был не готов. Тёмный Лорд выжидающе смотрел на него, он жаждал ответа, но Драко опустил взгляд: он не мог дать его.

— Ты жалок, мальчишка, — покачал головой Лорд и направил на Драко палочку: — Круцио.

И вновь поглощающая остатки разума боль пронзила его, заставляя выкручиваться на полу, хрипеть, прикусывать губы до крови и вырывать собственные мягкие волосы. Страх, отчаяние и не исчезающее последние годы отвращение к себе клубились в нём, подкрепляя нестерпимую физическую боль моральной. Он не знал, как долго изнывал от всего этого, несколько минут или несколько секунд, время больше не ощущалось; оно, как и свет со звуком, стало растворяться во мраке.

Но в одно мгновение всё закончилось. Он лежал на спине, жадно глотая воздух и силясь разлепить глаза, которые залило кровью. В его ушах стоял оглушительный гул, и всё вокруг расплывалось, фокусируясь лишь на аристократичном лице Тёмного Лорда, который с интересом наблюдал за реакцией измученного парня.

Драко больше не слышал голоса матери, даже отдалённо, и ужасное предположение отрезвило его: Энрикес мог убить её во время того, как Драко бился в конвульсиях. Он приложил все усилия, чтобы повернуть набок голову и увидеть худое сломленное тело Нарциссы, чья грудь изредка вздымалась. Драко облегчённо выдохнул и немного расслабился; мышцы больше не могли выносить даже малейшего напряжения.

— Итак, — Драко услышал, как шаги Тёмного Лорда отдаляются от него, и постарался сконцентрировать остатки внимания на его словах. — Я поручил тебе, Люциус, найти и уничтожить жалкие остатки Ордена Феникса, — пугающе спокойно начал он, — но ты, конечно же, не справился, и Дамиану пришлось разбираться с ними за тебя, — он остановился в нескольких шагах от отца. Драко вновь повернулся в сторону родителей, крупная дрожь не отпускала его, и остатки боли переполняли тело. — Мне это надоело, — он с притворной грустью покачал головой.

Отец не поднимал на Тёмного Лорда взгляда, он вообще практически не пошевелился за всё время, пустыми глазами прожигая пол. Сухие, ломкие волосы спадали ниже плеч, едва ли не полностью закрывая бледное, болезненное лицо. Драко казалось, что отец умер уже давно и перед ним находится лишь его безвольная оболочка, навевающая воспоминания о некогда счастливых днях их семьи. Тёмный Лорд поднял палочку, направив её прямо в лицо Люциуса, и тот наконец издал хоть какой-то звук: срывающийся плач, за которым последовал приглушённый смех Энрикеса.

— Авада Кедавра, — зелёная вспышка сорвалась с конца палочки, когда-то принадлежавшей Дамблдору, и отец Драко замертво упал перед сыном, задев его лицо своими светлыми волосами. Нарцисса застонала и затряслась от ужаса и слёз, а Драко был не в силах даже откинуть со своей щеки пряди Люциуса.

Внутри него словно что-то сломалось, что-то, что так давно было на грани, готовое рассеяться в прах. Его отец мёртвый лежал рядом с ним, и лишь обжигающие кожу слёзы из закрытых глаз стекали по щекам Драко, напоминая ему, что он сам ещё жив. Он вспомнил, как отец в первый раз посадил его на метлу, как Драко взлетел выше, чем положено, и как его мать разволновалась, а отец утешал её, с гордостью и счастьем смотря на сына; он вспомнил, как Северус дополнительно занимался с ним зельеварением и даже иногда сухо хвалил, чем вызывал в Драко по-детски наивное счастье; вспомнил, как его мать всеми силами заставила Люциуса отправить его в Хогвартс, а не в Дурмстранг, и как они всей семьёй праздновали его поступление на Слизерин в первые рождественские каникулы. Он вспомнил, что когда-то был счастлив, что многие люди в этом мире когда-то были счастливы, но теперь всё закончилось: надежда умерла вместе с Поттером, добрым, наивным Гарри Поттером, что верил в свет во тьме, что спас его из Адского пламени в Выручай-комнате, хотя Драко был угрозой для него. И та страшная тайна, дающая Драко толику упования, что он по сей день хранил в собственном сердце, помогала всё меньше и меньше с каждым прожитым в этом бесконечной агонии днём.

— Авада Кедавра, — предсмертный крик Нарциссы эхом отразился от стен, он останется в памяти Драко, как одно из самых ужасных воспоминаний в его жизни. Таких же ужасных, как и те минуты, когда Тёмный Лорд принёс под ворота разваливающегося Хогвартса мёртвое тело Гарри Поттера, когда крики отчаяния и слёзы рухнувшей вмиг надежды заполнили старинный замок, когда Драко понял, что это конец. Тело матери не тряслось и бездыханное лежало в нескольких футах от парня. Он больше не хотел кричать и плакать: холодная пустота заполнила всё внутри, пусть и слабая тлеющая лучинка надежды была спрятана в темноте его души. Он буквально ощущал, как стынет собственная кровь, как холод расползается по венам, а сердце превращается в лёд, такой же серый и безжизненный, как и его глаза.

— Я не убью тебя, Драко, — спустя целую вечность или несколько секунд послышался голос Тёмного Лорда. — Ты последний Малфой и последний Блэк, — он наклонился, и его горячая обжигающая рука легла на щёку парня, вытирая большим пальцем практически засохшие дорожки слёз. Обманчиво мягкая улыбка расцвела на лице Тёмного Лорда, и Драко готов был поклясться, что нечто демоническое отражается в его чёрных бездонных глазах. — Ты станешь Министром магии, я думаю, — он усмехнулся. — Как бы сильно меня ни раздражала твоя жалкая натура, ума у тебя не отнять, — он поднялся, кивнул Дамиану и трансгрессировал прочь.

До Драко с трудом дошли его слова. Министром магии? Тёмный Лорд никогда не был шутником и всегда знал, что делает, но сейчас его решение вызывало в парне лишь замешательство и ошеломление. Впрочем, это всё было уже неважно. Министр он или заключённый — страдания не оставят его.

— Господин Министр, — Энрикес поднялся с кресла и обошёл стол, облокотившись на него и встав прямо над Драко, что всё ещё не мог найти в себе силы сдвинуться с места, — вам нездоровится? — взволнованно проговорил он, и если бы парень не знал этого безумца, то поверил бы в обеспокоенность в его ласковом голосе.

Драко молчал. Ему нечего было ответить этому мужчине, на которого смотрел снизу вверх и отрешённо задавался вопросом, почему зло выглядит так привлекательно. Дамиану было всего около тридцати, насколько знал Драко, он был темноволосым, высоким, с бледной кожей и острыми скулами, а ещё с невероятно безумным взглядом и ухмылкой, способными посоперничать даже с Беллатрисой Лестрейндж.

Дамиан махнул рукой, и тела родителей Драко взмыли в воздух, где и загорелись ярким оранжевым пламенем, отражающимся от его серых глаз. Отрешение одолело его, и огонь казался ему всего лишь точкой в этой ужасной истории, тем концом, которого он желал и которого так отчаянно не хотел допустить.

— Знаете, господин Министр, — Энрикес опустился на пол и сел по-турецки прямо рядом с Драко, его колени касались груди парня, и от кого угодно этот жест показался бы глупым, но со стороны этого мужчины выглядел жутко, — я бы хотел высказаться вам по поводу семейства Уизли, — со смехом и серьёзностью одновременно начал он. Драко не понимал, к чему он клонит, да и не хотел понимать. Дамиан был сильным, умным, опасным безумцем, но в нём не было той жестокости, что переполняла Тёмного Лорда, поэтому Драко не так сильно боялся его. — Их так много, просто кошмар! — деланно возмутился он. — Я недавно убил одного, Перси, но они всё равно никак не заканчиваются, представляете? — Драко чуть повернул голову в сторону, потому что тот начал опускаться слишком близко к его лицу. — Впрочем, остался только один, — он положил руку на щёку Драко, так же, как недавно Тёмный Лорд, но что-то невероятно развратное и пошлое было присуще его жесту. Энрикес наклонился почти к самым губам парня, и на Драко нахлынул настоящий ужас, паника овладела его телом, давая слабый, но столь необходимый прилив сил, чтобы попытаться отстраниться, однако безуспешно. Дамиан не стал его целовать, а просто зашептал: — Джордж Уизли. Тот самый, которому вы, господин Министр, позволили сбежать из поместья Розье вместе с Марго Блиссет.

Ещё несколько секунд назад Драко был уверен, что больше не сможет ощутить столь сильного страха, как при казни родителей, но сейчас ужас огненными взрывами заполнял его грудную клетку, а дрожь, так и не отпустившая его до конца после Круциатуса, замолотила с новой силой. Энрикес не отстранялся от него и не отпускал его лица, маниакальным взглядом прожигая Драко насквозь. Парень понимал, что отпираться нет никакого смысла, ведь Дамиан мог предъявить ему подобное, только имея какие-то доказательства. Он судорожно вспоминал, чем мог выдать себя, кто мог заметить его тогда в подвале, но ничего не приходило ему на ум. Так много времени прошло с того момента. Почему Энрикес узнал об этом только сейчас? И самое главное: как?

Он прикрыл глаза и стал ждать своей участи. Спасения больше не было, ведь Тёмный Лорд ненавидел Марго Блиссет всем своим каменным сердцем за то, что та убила Беллатрису Лестрейндж. Драко даже не представлял, каким пыткам подвергнет его Лорд, когда узнает, что он отпустил её в обмен на ту ничтожную толику надежды, которую она дала ему, которую он должен был хранить как самую страшную, сокровенную тайну, и о которой каким-то неведомым ему образом узнал Дамиан.

Драко ощутил, как палочка Энрикеса упёрлась ему в горло. Он не хотел кричать и плакать, пусть он хотя бы умрёт храбрым, таким же храбрым, каким пять лет назад умер Гарри Поттер. Его сердце билось так громко и так сильно, что они оба ощущали его, готовое выпрыгнуть из груди. Но внезапно измученное тело Драко почувствовало облегчение. Он изумлённо распахнул глаза и уставился на Дамиана, который уже успел от него отстраниться; он сидя направлял на него палочку и что-то шептал. Мышцы Драко перестало сводить, а кости больше не казались раздробленными. Он до сих пор ощущал усталость, но нашёл в себе силы подняться, не зная, что делать дальше. Дамиан пристально смотрел на него, и Драко жался от него как загнанный зверёк, судьба которого предрешена палачом. Он сел, облокотившись на ножку стола рядом с Энрикесом, что перестал наконец безумно улыбаться, давая Драко возможность спокойно вздохнуть.

— Чего ты хочешь, Драко? — неожиданно спросил он. Парень дёрнулся от его слов и обречённо посмотрел на мужчину, чьих мотивов не понимал. Это незнание пугало его куда больше, чем сам вопрос.

— Ничего, — Драко сам поразился, откуда нашёл силы на этот короткий ответ, который, к тому же, являлся правдой. Сегодняшние события опустошили его, выпотрошили, как старую брошенную плюшевую игрушку, и у него действительно больше не осталось желаний.

— Как знаешь, — хмыкнул Энрикес. — Мы с тобой можем стать союзниками, Драко. Я сохраню твой маленький секрет, а ты мне поможешь.

Драко нахмурился. Дамиан Энрикес отличался от всех остальных Пожирателей Смерти, которым доверял Тёмный Лорд: в нём не было той маниакальной преданности — однако сейчас именно он был его правой рукой. По правде говоря, все ярые сторонники Лорда вроде Беллатрисы Лестрейндж или Барти Крауча-младшего умерли. Оставался ещё Стэг, но он, слава Мерлину, нечасто посещал Британию. Драко хватило пары встреч с ним, чтобы жестокость и безумие этого маньяка стали являться ему в кошмарах не реже обманчиво прекрасной маски Тёмного Лорда.

— С чем? — тихо спросил Драко. Он понимал, что выбора у него нет. Дамиан расскажет правду о нём Тёмному Лорду, если он откажется, и Драко готов был помогать Энрикесу с чем угодно, лишь бы избежать этой участи.

— Для начала я хочу знать, что сказала тебе Марго Блиссет, когда ты наткнулся на них с Джорджем Уизли, — он склонил голову, заглядывая в самую душу Драко. — И не лги, что она ничего важного не говорила. Я прекрасно знаю, что это не так, — Энрикес откинул голову назад, и ухмылка вновь вернулась на его лицо. — Она, может, и не самый сильный дуэлянт, но волю свою внушает прекрасно.

Драко прокручивал слова этой девушки у себя в голове изо дня в день, живя ими, дыша тем упованием, что они дали ему. Он бы ни за что не передал их Дамиану, истинные желания которого были покрыты беспросветным мраком.

«Я клянусь тебе, Драко Малфой: я смогу его остановить. Мне нужен этот обломок так же сильно, как этому миру нужно избавление от него».

— «Убей змею, и тогда он снова станет смертен».

ГАРРИ ПОТТЕР МЁРТВ. ЛОРД ВОЛДЕМОРТ ОДЕРЖАЛ ПОБЕДУ. МИР НА ПОРОГЕ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

Вчера, 2 мая 1998 года, преступная группировка, именуемая «Пожирателями Смерти» во главе со своим предводителем Лордом Волдемортом, чьё имя не принято произносить вслух (Тёмный Лорд, Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть, Сами-Знаете-Кто, Тот-Кого-Нельзя-Называть), одержала победу в Битве за Хогвартс, тем самым полностью свергнув правительство и прийдя к власти Магической Британии.

Гарри Поттер (Мальчик-Который-Выжил) был убит Лордом Волдемортом, что и ознаменовало окончательную победу тёмного волшебника. Как многим магам по всему миру известно, Гарри Поттер был юным одарённым волшебником, единственным за всю историю сумевшим выжить после непростительного смертельного заклятия. Семнадцатилетний парень долгие годы являлся последней надеждой на спасение мира от непобедимого тёмного мага, но вчера он, как и большинство членов Ордена Феникса (организации, созданной Альбусом Дамблдором для борьбы с Лордом Волдемортом), погиб на поле битвы.

На данный момент известно, что Министр Магии Британии Пайус Тикнесс, также являющийся сторонником Пожирателей Смерти, занимается формированием нового состава правительства. Министерство Магии Британии не выходит на связь с Министерствами других стран, что побудило Магическую Францию (из всех стран наиболее тесно сотрудничающую с Магической Британией) официально объявить военное положение.

Лорд Волдеморт вместе с Пожирателями Смерти выступают под девизом «Последний враг истребится — смерть». Их цели главным образом заключаются в захвате власти чистокровными волшебниками, выдворении из мира магов волшебников, рождённых в семьях не-магов, и полном порабощении не-магов.

На сегодняшний день Лорд Волдеморт, убивший своего предшественника Тёмного Лорда Геллерта Гриндельвальда и Великого Чародея Альбуса Дамблдора, является сильнейшим и могущественнейшим волшебником во всём мире. Он не планирует останавливаться на захвате власти исключительно в Британии и угрожает как магам, так и не-магам третьей мировой войной.

В Министерстве Магии США творился невообразимый хаос. Всегда безукоризненная дисциплина сменилась бегающими из одного кабинета в другой сотрудниками, обсуждающими утреннюю статью. Тонны писем, присланных обеспокоенными гражданами, не успевали рассматриваться, как приходили новые.

Это было так ожидаемо, но всё равно заставляло застыть от удивления и ужаса не хуже удара током. Люди взвалили все свои проблемы на семнадцатилетнего подростка, а теперь не хотят даже поверить в то, что приходится сталкиваться с последствиями. Корнелиус Фадж был жалким трусом, чьё отрицание реальности привело к победе Волдеморта. Таким же был и Брайс Митчелл, нынешний президент МАКУСА, что упорно отказывался объявлять военное положение и предпринимать хоть какие-то меры, чтобы остановить надвигающийся конец.

Нужно было что-то делать, ждать больше было нельзя. Она пыталась забить тревогу ещё в прошлом году, после смерти Альбуса Дамблдора, но вся верхушка правительства просто отмахнулась от неё. Сейчас она вице-президент, но даже этого недостаточно, покуда Брайс Митчелл продолжает отрицать очевидное.

— Мисс Блиссет! — из-за спины послышался знакомый манерный голос, от которого ей хотелось избавиться вот уже на протяжении нескольких лет.

— Да, Джастин? — она обернулась с привычной обольстительной улыбкой. В одной руке она держала газету с огромной фотографией мерзкого змееподобного лица на первой странице, и у парня от страха расширились глаза, стоило ему заметить изображение тёмного волшебника. Марго с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть от отвращения к этой преждевременной панике, которая окутала уже всю страну.

— Прекрасно выглядите, — он смутился собственных слов, и раздражение тугим комком начало скапливаться у неё в груди, желая вырваться на свободу, невзирая на все правила приличия. Но она должна была поддерживать свою репутацию милой, доброй девушки, в которой никто из нежелательных свидетелей не смел усомниться.

«Я знаю», — вот что ей хотелось ответить. Марго действительно знала как выглядит и пользовалась этим знанием по полной. Она никогда не одевалась ярко или вызывающе, но это и не было нужно: выточенные словно руками скульптора черты только подчёркивали классический брючный костюм (она терпеть не могла юбки) и наглухо застёгнутая чёрная мантия. Безусловно, интеллект играет куда большую роль, нежели внешность, но когда эти два преимущества складываются воедино, люди начинают боготворить тебя. Правда, только глупые люди, умные никого не боготворят.

— Спасибо, — она смущённо усмехнулась, наблюдая за тем, как щёки парня алеют. От этого зрелища стало тошно. Она знала, что такое неуверенность в себе, и была уверена, что люди должны бороться с ней. — Извини, Джастин, но я правда спешу, — она было развернулась, но парень схватил её за руку, и Марго захотелось убить его за это.

— Послушайте, этот новый Тёмный Лорд… Он угрожает рождённым не-магами, — на его лице отразилось искреннее беспокойство, и он мягко отпустил её руку. — Если вам нужно будет где-то укрыться, я могу помочь.

«Я не хочу терять её».

— Джастин… — Марго вздохнула, и раздражение её сменилось усталостью и сожалением. Она не могла ненавидеть человека, что был в неё влюблён, даже если его чувства тяготили её. — Я уверяю тебя, я смогу себя защитить.

Джастин был милым парнем, но он был слишком… слабым. Она могла с лёгкостью прочесть его мысли, а если бы они с ним при каких-то обстоятельствах столкнулись в бою, то ей бы даже палочка не понадобилась, чтобы победить. Джастин работал в отделе магического хозяйства, и эта должность прекрасно подходила ему. Марго просто была выше всего этого.

— Мне стоит начать ревновать? — на её плечо опустилась рука, и пафосная усмешка Романа заставила Джастина измениться в лице.

— Роман, — она удивлённо повернулась, позабыв об обеспокоенном парне, — что ты здесь делаешь? Совещание через пятнадцать минут.

— Мистер Фишер, — Джастин кивнул и с недовольным видом удалился. Марго лишь закатила глаза на это ребячество. Ей не нужны были отношения. Тем более она подозревала, что вообще не способна на любовь.

— Любимая, — Роман фыркнул. Официально они с ним встречались, но лишь потому что это был очень выгодный союз: Фишеры были древнейшим чистокровным родом в США, сам Роман — главой отдела международного магического сотрудничества, а она — самым молодым вице-президентом в истории МАКУСА. Парень Романа не возражал против этого спектакля и даже неплохо общался с Марго. — Как ты их всех выносишь?

— Это неважно, — она мотнула головой. Джастин и все её личные проблемы теперь отойдут на второй план. — Ты читал статью? Гарри Поттер мёртв. Чудо обошло нас стороной.

— Да, — протянул Роман. — Положение не из лучших. Я так полагаю, ты намереваешься устроить очередной скандал с Митчеллом?

— Ну не то что бы скандал, — она нервно усмехнулась, вспоминая все свои попытки вразумить этого мужчину и даже его угрозу увольнения. — Нельзя бездействовать. Этот уродец, — Марго подняла газету с чёрно-белой фотографией, — может устроить третью мировую.

Ей было тяжело поверить в собственные слова. Третья мировая война. В этот раз планете не удастся обойтись несколькими миллионами жертв. Если не-маги применят ядерное оружие, то появится угроза для существования всего живого в принципе. Она изучала науки вроде физики и химии и прекрасно знала, что такое радиация и каковы её последствия.

Роман молча протянул ей небольшой конверт с зелёной печатью с изображением змеи. Бумага была слегка желтоватой и явно очень дорогой. Она с непониманием развернула его, стараясь подойти поближе к Роману, чтобы окружающие не заподозрили неладного.

Роман Фишер, вам, как последнему представителю чистокровного рода Фишер, предоставляется возможность вступить в Союз Чистокровных Волшебников под предводительством Лорда Волдеморта.

В ближайшие годы США, как и все остальные страны, станут частью нового мира, в котором волшебники наконец займут главенствующую позицию.

У вас есть выбор: оказаться на стороне победителей и строить новый мир во главе с Лордом Волдемортом, или же оказаться на стороне проигравших и закончить точно так же, как Альбус Дамблдор и Гарри Поттер.

Люциус Малфой, глава Британского филиала Союза Чистокровных Волшебников.

— Какие прозрачные намёки, — с сарказмом и омерзением в голосе прокомментировала Марго. Было понятно, что подобные письма отправлены всем чистокровным, и если они согласятся принять подданство этого безумца, то никакое военное положение США уже не поможет. — Что за Союз Чистокровных Волшебников? Первый раз о таком слышу.

— Видимо, какая-то его организация, — пожал плечами Роман. Он забрал письмо и спрятал его в карман мантии. — Не всем чистокровным в США такое предложение придётся по душе. Новый Свет не захочет преклоняться перед Старым.

— У Нового Света может и не быть выбора, — покачала головой Марго. — Если все остальные сильные страны сплотятся вместе во главе с Волдемортом, то сопротивляться будет уже бессмысленно.

— Соберёмся сегодня в моём поместье, — он заговорил тише. — Надо это всё обсудить.

— А что делать с совещанием? — с сомнением спросила она. — Я не уверена, что устраивать очередной спор при всех — это хорошая идея, — Марго нахмурилась, вспоминая последнее подобное совещание, на котором представители правительства попросту разделились на два лагеря: желающие бездействовать и ждать, что будет, и желающие дать отпор Волдеморту.

— Митчелл идиот, — серьёзно ответил Роман, — но он идиот, у которого есть сторонники и власть. Не начинай спор, когда тебе дадут слово. Выскажись по поводу свободы в Соединённых Штатах и угрозах ядерной войны. Многие тебя поддержат.

Она кивнула, и они вдвоём направились в сторону лифтов. Герб гордого орла украшал практически все стены, и Марго стало больно от мысли, что скоро США потеряют свою свободу, которой оправданно гордились вот уже больше двух сотен лет. Она любила свою страну и хотела стать президентом не только из-за власти, она хотела изменить этот мир к лучшему. Безусловно, она не была святой и не отбрасывала идею подчинения не-магов так резко и однозначно, как Альбус Дамблдор или Николас Фламель, но ей не хотелось делать их безвольными рабами. Держать под контролем их правительство, чтобы не допустить войн и излишнего загрязнения планеты — это была её идея. Но такой расклад нравился тоже далеко не всем. Большинство волшебников будто видели только два варианта развития событий: полное порабощение не-магов или же жизнь в страхе от них, как сейчас. И любое слово против нынешнего положения вещей приравнивалось к фанатичным идеям вроде тех, что возникли у Гриндельвальда или Волдеморта.

Домовик уважительно кивнул, как только они вошли в лифт, и направил их на нужный этаж. Говорить что-то при эльфах, работающих на президента, было сомнительной затеей, поэтому Роман лишь подмигнул ей, подтверждая их план действий.

Марго давно не чувствовала столь сильную неуверенность, она будто бы потеряла контроль над происходящим, и — хоть паниковать было ещё рано — беспокойство начинало душить её, заставляя сотни навязчивых мыслей опасливым клубком роиться у неё в голове. Не нужно было находиться в гуще событий, чтобы понять — с этим Волдемортом что-то нечисто. Альбус Дамблдор был великим волшебником, но даже он не был непобедимым — одна Авада положила конец всему.

Когда они прошли в зал совещаний, тот был уже полон. Представители всех отделов присутствовали здесь, и стена немого напряжения начала зарождаться уже сейчас. Марго заняла место рядом с президентом, получив немой одобрительный кивок от Эвана Майта, главы отдела магического правопорядка. Этот мужчина тоже был на их стороне и не отказался бы от того, чтобы убрать с должности Брайса Митчелла.

— Прошу внимания, — президент поднялся с места, и весь зал погрузился в тишину. Десятки взглядов устремились в сторону Митчелла, и сомнение яркой вспышкой отразилось на его лице.

«Когда же они все успокоятся?», — промелькнуло у него голове. Марго прищурилась, наблюдая за тем, как этот жалкий трус будет выкручиваться из положения.

— Изначально хотелось бы уверить вас, что никакие тёмные волшебники на сегодняшний день не угрожают Соединённым Штатам Америки, — он принял серьёзный вид. — Мы не станем совершать ту же ошибку, что и Франция. Мы не станем беспричинно объявлять военное положение и наводить излишнюю панику на население. У нас нет никаких оснований, кроме не пойми откуда взявшихся статей в газетах, полагать, что самопровозглашённый Лорд Волдеморт планирует расширить своё влияние за пределами Британии, и в данной ситуации напасть на него первыми будет глупостью с нашей стороны. Поэтому…

Дверь в зал неожиданно распахнулась, и внутрь вбежал запыхавшийся Джастин. Марго с не меньшим чем все остальные удивлением смотрела на парня, что с трудом сдерживал одышку.

— Над Министерством Магии Испании была поднята Чёрная Метка, — с безысходностью и ужасом протараторил он.

Среди служащих мгновенно поднялся шёпот, что на фоне происходящего казался настоящим гулом. Марго хотелось злорадно ухмыльнуться, наблюдая за реакцией стушевавшегося Митчелла, но всё происходящее едва ли навевало веселье. Бегающие загнанные взгляды большинства присутствующих неприятной болью отдавались в груди, заставляя девушку вспомнить о её настоящей цели, о том, что хотела предотвратить войну.

— Пожалуйста, успокойтесь, — Майт тоже поднялся с места, вскинув руку вверх. Джастин покинул зал, и дверь вновь наглухо захлопнулась, отделяя их всех от внешнего мира, словно обитателей спасительного бункера во время апокалипсиса. — Я предлагаю выслушать вице-президента Марго Блиссет, и думаю, что многие будут со мной согласны.

Митчелл угрожающе посмотрел на Эвана, но слишком большое количество одобрительных возгласов остановило его порыв не позволить девушке высказаться.

Марго не сомневалась, что пи́сьма, подобные тому, что пришло Роману, получили многие сидящие здесь чистокровные волшебники, но все они молчали. Некоторые из них, в ком она была уверена, не спешили раскрывать всех карт по той же причине, что и сам Роман. Они должны были сначала обсудить всё вместе сегодня вечером. Но некоторые явно подумывали принять это заманчивое на первый взгляд предложение, позволяющее выйти сухими из воды.

«Мерзкая шлюха», — Митчелл сел обратно, и его сторонники заметно напряглись. Марго бы стоило обратить внимание на подобное высказывание в свой адрес, но за столько лет она уже привыкла к оскорблениям, не подчиняющимся никакой цензуре в людских головах. С их стороны это даже выглядело жалко, ведь каждый, называющий её шлюхой, считал себя оригинальнее другого.

Она встала, внимательно оглядев весь зал, замечая, что многие из присутствующих смотрят на неё действительно с ожиданием и какой-то немой надеждой. В конце концов, далеко не все люди, сидящие в правительстве, были идиотами или просто чьими-то марионетками. Волдеморт угрожал не только безопасности народа, но и их собственной, и только поэтому — пусть это был и довольно мерзкий факт — они согласны были прислушаться к голосу разума.

— Итак, — её голос набатом прозвучал в зале, и испуганные возгласы утихли. Ей нравилось это — нравилась власть, — на сегодняшний день США и вправду ничего не угрожает, но нам следует подумать о будущем. Всем здесь ясно, что изначально Волдеморт вместе с Пожирателями Смерти попытаются захватить власть в Европе, но что потом? Они покусятся на Таджикистан? Или, может, на Австралию? — Роман и Эван едва заметно кивнули, и она продолжила: — Нет. Его целью станут США. И мы будем слепцами, если станем утверждать, что нашей мощи хватит, чтобы остановить его. Эван Майт, глава отдела магического правопорядка, может подтвердить мои слова, — она демонстративно посмотрела в сторону Майта, и все присутствующие вынуждены были согласиться с ней. Митчелл и его люди мрачнели с каждой секундой, хотя им и было что ответить, что возразить, но сейчас это не имело значения, ей нужно, чтобы её просто услышали. — Геноцид — цель этих фанатиков. Лишение волшебников свободы выбора и истребление рождённых не-магами — это только полбеды. Они жаждут поработить и уничтожить практически всё население не-магов. Не думаете ли вы, что они станут разбрасываться миллиардами убивающих заклятий, чтобы достичь желаемого? — её речь приобретала всё более напирающие и обвиняющие нотки. По залу вновь разладились обеспокоенные голоса, но это и было желаемым эффектом. — Ядерное оружие. Вот ответ. Это то, чего мы, волшебники, должны бояться не меньше не-магов. Я понимаю, что многие из вас не знакомы с этим понятием, как и с термином «радиация», поэтому предлагаю провести отдельную лекцию на эту тему в ближайшее время, ведь сейчас эти знания необходимы. Если коротко, то ядерные бомбы отличаются от обычных тем, что на месте, куда они были сброшены, нормальная жизнь не сможет существовать ещё десятилетиями, если не веками. Люди, животные, даже растения — у всех них будут встречаться отклонения. И пока никто не изобрёл заклинаний, способных избавиться от этого эффекта, — слушающие начали со страхом переглядываться. — Я согласна с тем, что нам не следует нападать на него первыми, но нам необходимо подготовиться к тому, что он захочет напасть на нас. Мы должны были заняться этим ещё в прошлом году, когда один из Пожирателей Смерти, Северус Снейп, убил Светлого Чародея Альбуса Дамблдора, человека, — она резко глянула в сторону президента, — которому мы все обязаны более чем пятьюдесятью годами мирной жизни на планете, — Марго повернулась обратно и с удовлетворением отметила нарастающее осуждение к Митчеллу. — Нам всем нужно признать, что захватил власть в Министерстве Магии Британии Волдеморт именно после смерти Альбуса Дамблдора, а не Гарри Поттера, и мы должны избежать подобной участи.

* * *

— Нужно что-то делать! — воскликнул Тобиас Рош, он всегда был крикливым и несдержанным. Марго порой задавалась вопросом, что он вообще делает среди них, но потом вспоминала о его чистокровном происхождении и благородных порывах касательно любимой родины, и от этого хотелось возвести к небу глаза, ведь честными, радикальными мерами они ничего не добьются.

Её речь в Министерстве поселила в людях некоторые сомнения касательно политики Брайса Митчелла, но у него всё равно оставалось слишком много сторонников, заботившихся исключительно о сохранении собственной власти. Как будто Волдеморт собирается одарить их ею.

Это собрание, незаконное, на котором присутствовало чуть больше двадцати человек, было куда более важным и значимым для страны. Когда Марго прочла в газете об Ордене Феникса, созданном Альбусом Дамблдором, то невольно сравнила этот их узкий круг с той организацией, что до последнего дня своего существования являлась оплотом надежды для жителей Британии. Они всегда собирались в поместье Романа и обсуждали главные политические проблемы в США, но сегодня они впервые за последний год собрались, чтобы обсудить предстоящую войну, третью мировую войну. Пусть их было немного, но среди них присутствовали довольно влиятельные люди: Роман Фишер, глава отдела международного магического сотрудничества, Эван Майт, глава отдела магического правопорядка, Эшли Лопес, глава отдела тайн, и сама Марго, вице-президент МАКУСА; остальные занимали не столь высокопоставленные должности, однако не были последними людьми в Министерстве.

Она как-то упустила тот момент, когда МАКУСА раскололся на две части, каждая из которых преследовала разные цели. Марго не любила делить жизнь на добро и зло, но сейчас могла с уверенностью сказать, что находится на стороне относительного добра, ну или же меньшего зла, ведь они тоже хотели сохранить свою власть, как и люди, стоящие рядом с Митчеллом, но, помимо этого, они стремились к экономическому развитию, причём не только магической части США, но и части не-магов.

— Давайте просто убьём Брайса? В чём проблема? — с искренним непониманием спросила Эшли. Марго усмехнулась: Лопес всегда была такой — не гнушалась убийством. Она была довольно молодой чистокровной ведьмой из очень богатой семьи, но, несмотря ни на что, примкнула к ним, она тоже хотела изменить этот мир, пусть и скрывала свои порывы за показными равнодушием и безразличием, сопровождающимися насмешливостью.

— Что ты такое говоришь? — возмутился Эван. Он был сторонником гуманных методов решения проблем, хоть и не одобрял политику Митчелла. Впрочем, Эшли могла говорить всё что угодно. Они все принесли Непреложные Обеты, поклявшись не предавать друг друга и не уступать своим принципам. Они сидели за круглым столом, и Марго становилось немного смешно от этого факта, хотя причину своего веселья она объяснить толком не могла. Наверно, это было связано с тем, что понятие «круглый стол» часто означало закрытое общество избранных. А они тут были такими же избранными, как и Гарри Поттер, неугодный погнившей верхушке правительства.

— Убийство Митчелла ничего не даст, — спокойно произнёс Роман. — У него множество сторонников, и это мы находимся в меньшинстве.

Что же, это была печальная правда. Конечно, не все работники Министерства так открыто выбирали сторону, участвуя в этом противостоянии, о котором никто никогда не говорит и которое определённо существует, но бóльшая часть слепо подчинялась приказам президента, и едва ли их можно было винить в этом. Порой Марго задумывалась над тем, чтобы устроить в правительстве переворот насильственным путём, не начинать сражение, а, например, отравить всех неугодных, но она всегда отгоняла от себя подобные идеи-фикс, даже не зная при этом, что именно её сдерживает. Чем бы она тогда была лучше людей, подобных Волдеморту?

В США не существовало столь явной стены между чистокровными, полукровками и рождёнными не-магами, как в Британии, однако волшебники, живущие предрассудками о чистоте крови всё же имелись. Среди них сейчас было пять чистокровных, потомков богатых древних семей, и Марго бы слукавила, если бы заявила, что у них не имелось абсолютно никакой неприязни к не-магам. Она бы слукавила даже если бы сказала, что у неё самой нет этой неприязни. Безусловно, никто из них не желал не-магам смерти и не считал низшими формами жизни, но получить над ними власть не отказался бы.

— Давайте сначала разберёмся вот с этим? — Аарон Грейвс помахал в воздухе желтоватым конвертом; его лицо, серьёзное и испуганное, заставило всех замолчать и обратить на него внимание. Он взмахнул палочкой и передал распечатанный конверт тем, кто ещё не читал письмо.

Марго с интересом наблюдала за их реакцией, ведь Волдеморт фактически прислал некоторым из них спасительные билеты, позволяющие сухими выйти из кровопролитной войны. И девушка находила ситуацию весьма ироничной: никто из чистокровных, присутствующих здесь, не мог этими билетами воспользоваться — это было бы нарушением условий Непреложного Обета, обязующего заботиться в первую очередь о благе страны.

— Люциус Малфой, — с неприязнью проговорила Эшли. — Малфои всегда были скользкими типами — они бы не выбрали сторону проигравших, и многие чистокровные по всему миру это знают.

— Его сын, Драко Малфой, — встряла Мэри Вайс. — Он единственный наследник Малфоев и Блэков. Для Европы это очень много значит, — она достала из сумочки фотографию светловолосого смазливого парня с капризным изгибом губ. Ему на вид было не больше восемнадцати, и Марго глубоко сомневалась, что он не является простой пешкой в руках отца или же Волдеморта. Мэри стала раскладывать по столу фотографии неизвестных Марго волшебников, и девушка догадалась, что они все были влиятельными людьми в Британии. У Вайс был пунктик по поводу высшего общества — она, казалось, знала наизусть все фамилии чистокровных волшебников во всех странах, но сейчас это играло им только на руку. Мэри уже долгое время занималась поисками как можно более достоверной информации о Пожирателях Смерти и тех, кто им противостоял. Марго сразу же узнала Люциуса Малфоя, они с сыном были похожи как две капли воды, и Пайуса Тикнесса, нынешнего Министра Магии Британии.

— Кто это? — спросила Марго и ткнула пальцем на фото довольно красивой темноволосой женщины лет сорока, её глаза горели предвкушением и безумием, и это навевало на девушку смутные мысли. Порой ей казалось, что в ней самой проскальзывает нечто безумное: иногда ей становилось смешно, когда другие дрожали от страха, а людей она и вовсе часто воспринимала просто как загадки различных уровней сложности. Эти навязчивые опасения тяжёлыми оковами висели на ней, и лишь только мысли о её собственной цели могли ослабить их.

— Беллатриса Лестрейндж, — дрожащим голосом ответила Мэри. Марго сразу же подняла на женщину глаза, не понимая причину её страха, но читать мысли не стала. Все здесь владели окклюменцией — пусть и не все на высоком уровне, — поэтому её не прельщала перспектива быть уличённой в попытке залезть кому-то в голову. — Урождённая Блэк. Она много лет отсидела в Азкабане за зверские убийства во имя Тёмного Лорда. Она сильна, безумна и негласно занимает должность его правой руки.

— Они все чистокровные? — настороженно спросил Оуэн Уильямс. Он был здесь единственным рождённым не-магами, помимо Марго, и перспектива захвата власти чистокровными волшебниками волновала его куда больше остальных.

— Практически, — кивнула Мэри. — Всего несколько полукровок.

Марго ещё раз оглядела фотографии: знакомых лиц среди них практически не было, но одно — змееподобное, практически неживое, выделялось на фоне обычных людей. Безусловно, оно было жутким и попросту уродливым, но нечто иное было присуще ему, нечто лишённое света, лишённое души. Она была наслышана о деяниях Волдеморта, но так и не смогла найти их причин, не смогла понять, чего в действительности хочет добиться этот кровожадный монстр. Обычно люди, подобные ему, прикрываются идеями об общем благе, но он… Он даже не скрывал, что ему нравятся беспричинные убийства и пытки, не скрывал, что ставит всех остальных людей в мире ниже себя самого, не скрывал, что просто жаждет абсолютной власти. У него не было цели, настоящей цели, которая могла хоть в какой-то мере оправдать его поступки. И это было страшнее всего.

— Его зовут Том Марволо Реддл, — Роман взмахом палочки поднял портрет безносого бледного мужчины. Все оторвались от разглядывания фотографий и переключили своё внимание на Фишера. — Он родился в двадцатых годах, его мать, Меропа Мракс, незаконно родила его от не-мага Реддла…

— Мракс? — перебила его Эшли. Марго тоже зацепилась за эту фамилию, ведь все ученики Ильверморни знали историю основания своей школы. Изольда Сейр, дочь Рионы Мракс, построила её вместе со своим мужем не-магом, а тёмная волшебница Гормлайт Мракс пыталась уничтожить её и убить свою племянницу, что смела выступить против принципов чистоты крови. Это означало, что Том Реддл был не просто бастардом древнего рода, а потомком Салазара Слизерина, он был змееустом. — Он потомок Слизерина?

— Он полукровка? — Оуэн удивлённо поднял брови, явно не понимая, как Реддл может представлять интересы чистокровных волшебников. Марго насторожил этот факт, ведь один из его родителей был не-магом, но даже это не мешало ему убивать и ненавидеть их. У девушки и самой были не самые хорошие отношения с родителями, точнее, их вообще практически не было. Она отказалась от них, не желая встречаться чаще, чем раз в пару месяцев. Марго не могла с уверенностью сказать, что отсутствие у них магии не повлияло на семейный раскол, но она не стыдилась их, они просто её не понимали.

— Да, — раздражённо ответил Роман, недовольный тем, что его перебили. Он был тем ещё высокомерным снобом, но к Марго относился более чем дружелюбно. Она бы сказала, что они с ним были близки, как брат с сестрой. У Романа не было родственников, его родители погибли, как только ему исполнилось семнадцать, и вся ответственность за знатную фамилию тотчас легла на его плечи. — Он сильнейший тёмный волшебник в истории, но его долгое время считали побеждённым младенцем, Гарри Поттером, хотя Альбус Дамблдор и убеждал всех в том, что он ещё вернётся. Летом 1995 года он таинственным образом воскрес и с тех пор убил всех, кто был способен ему помешать. В Британии его имя произносить не принято, потому что оно проклято.

— Проклято, — усмехнулась Эшли, но было видно, что она не просто пропустила эту угрозу мимо ушей. Лопес не теряла своё чувство юмора даже в самых безвыходных ситуациях, и Марго это нравилось, хоть иногда Эшли и стоило бы закрывать свой рот. — Почему он такой уродливый? На змею похож.

— Это последствия ритуала воскрешения, — спокойно ответил Роман, невзирая на издёвку в вопросе Лопес. Марго не совсем понимала, как можно просто взять и воскреснуть, даже используя колдовство. Она много читала, но никогда не встречала ритуалов воскрешения, что вернули бы человеку его прежние силу и разум. Реддл что-то скрывал, что-то тёмное и опасное, но она даже не представляла, как это узнать.

— Я слышал, он убил Гриндельвальда, — задумчиво спросил Эван. — Зачем?

— Понятия не имею, — пожал плечами Роман. — Решил избавиться от всех, кто может быть равен ему по силе?

— А я слышала другое, — встряла Мэри таким тоном, будто рассказывала очередную сплетню. — Говорят, Геллерт Гриндельвальд раскаялся в последние годы и попытался помешать Реддлу, когда тот расспрашивал его о Дамблдоре.

— Расспрашивал о Дамблдоре? — уточнила Марго. Слухи о том, что Гриндельвальд раскаялся в содеянном доходили и до неё, но она не знала, что о них думать, доказательств всё равно было не достать. Правда, после того как она прочла книгу Риты Скитер «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», её мнение как о тёмном волшебнике, так и о светлом несколько изменилось. Конечно, она понимала, что Скитер перевернула все факты с ног на голову, однако фото молодых волшебников и письмо Дамблдора Гриндельвальду казались правдивыми. У неё в голове стал формироваться неоднозначный вывод касательно отношений двух магов, хоть и казалось это полнейшим безумием, до которого даже сочинительница Скитер не смогла додуматься. Но это бы многое объяснило. Дамблдор годами выжидал, прежде чем выйти на дуэль с Гриндельвальдом, и должно же было что-то его останавливать. Марго не верила, что всему виной был страх.

— Так говорят, — кивнула Мэри, — но больше мне ничего не известно.

— А что с Испанией? — неожиданно перевёл тему Калеб. Он потянулся к фотографии красивого молодого мужчины с угольно чёрными волосами. Его горящий взгляд тоже отличался от остальных, он был таким же, как и у Беллатрисы Лестрейндж. А ещё мужчина был единственным, кто улыбался. — Это ведь Дамиан Энрикес?

Энрикесы были древнейшим магическим родом в Испании, и их союз с Реддлом мог сподвигнуть и другие испанские чистокровные семьи присоединиться к Пожирателям Смерти. Марго пару раз слышала о Дамиане Энрикесе, он работал в Министерстве Магии Испании, но она не знала, какую должность он занимал. Его родители погибли при загадочных обстоятельствах, и он с юных лет остался один, с громким именем и несметным богатством.

— Да, — кивнул Роман. — Энрикесы, Маркесы и Эрреро во главе с Дамианом открыто поддержали Реддла. Они подкупили служащих Министерства и убили практически всех неугодных. Полный захват Испании теперь просто вопрос времени.

— Захват всей Европы теперь просто вопрос времени, — покачал головой Эван. — США должны быть готовы дать отпор, но с нынешней верхушкой правительства это невозможно.

— Мы не можем просто убить их всех, — Роман оторвался от фотографий, и было неясно, о ком именно он говорит, о МАКУСА или о Пожирателях Смерти. — Марго, что с твоими исследованиями?

— Почти закончены, — тихо ответила она. Её исследования занимали практически половину её времени и являлись одним из самых важных дел в её жизни. То, что она разрабатывала — новое заклинание подчинения воли, — могло помочь изменить мир. Изначально оно задумывалось ею для не-магов. Заклинание было аналогом Империуса, но не столь явным, с которым можно было жить постоянно. Марго начала работу над ним ещё три года назад, она планировала официально заявить о нём, представить в качестве способа предотвращения войн среди не-магов, но сейчас ей придётся превратить его в оружие. — Осталось несколько месяцев, я думаю.

— Но мы не сможем держать под контролем их всех, — возразил Майт. — Их слишком много.

— Всех и не нужно, — Марго поднялась с места, заговорив громче. — Митчелла, Фонтейна, Уилкинсона и ещё нескольких человек будет вполне достаточно, остальные последуют за ними.

— Она права, — согласился Аарон. — Лучше немного подождать, чем устраивать насильственный переворот. Нам не хватало ещё только гражданской войны.

Остаток вечера прошёл за обсуждением личностей Пожирателей Смерти, и Марго пришла к выводу, что большая часть из них поддерживала Волдеморта исключительно из страха. Тот же Люциус Малфой, например. Она не могла понять, что именно не так с Томом Реддлом, но то, что его нужно уничтожить любой ценой, поняла однозначно. Он был жестоким безумцем, которого не волновало ни благо не-магов, ни благо волшебников.

Когда Марго смотрела на фото Гарри Поттера, то видела просто мальчика, которому пришлось вырасти слишком рано, и на которого взвалили непосильно тяжёлую ношу. Его друзья, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, так же погибли вчера, и у кого-то ещё хватало наглости удивляться этому — трое детей проиграли армии Пожирателей Смерти во главе с сильнейшим тёмным волшебником в истории.

Всё это: геноцид, мировая война, — приближалось слишком быстро и неутомимо. Огромная смертоносная волна возвышалась над планетой, и Марго боялась, что даже их план захвата власти в МАКУСА не сможет остановить её. Страх — та эмоция, которую она не испытывала уже очень давно, в последние дни колючим плющом обвивал её тело, вписываясь в него и раздирая до костей. В ближайшее время было решено бездействовать и соглашаться с политикой Митчелла, а когда Марго закончит с заклинанием — начать подготавливать США к войне. Но ей нужен был какой-то запасной план, который, пусть и не сможет защитить всю страну, даст ей отсрочку на время. Она была довольно сильной волшебницей и понимала это, но едва ли она была сильнее Волдеморта, сумевшего уничтожить даже Альбуса Дамблдора. Единственное, на что она надеялась — это хитрость, но сейчас, слушая рассказ Романа о Томе Реддле, её начинали одолевать сомнения. Тот был умалишённым садистом, которого недолюбливали даже сторонники. Неужели никто не мог кинуть ему Аваду в спину? Нет, что-то было не так. Гриндельвальд, его предшественник, тоже был невероятно могущественным волшебником, его боялись, но многие восхищались им, видя в нём спасение планеты. В Волдеморте же видна лишь погибель.

Недели тянулись медленно, в стрессе и паранойе, принимающими всё бóльшие обороты, но в то же время пролетали с невероятной скоростью, укрепляя позиции Реддла. В тот же момент, когда над Испанией была поднята Чёрная Метка, их Министерство перестало выходить на связь. Волдеморт много лет назад пустил свои отравленные корни в Британии, но только сейчас они, словно дьявольские силки, начали разрастаться и в других странах, неожиданно вырываясь из-под обманчиво спокойной почвы и обвивая ничего не подозревающих волшебников, душа их и лишая жизненно необходимых глотков свободы.

Она с удвоенной силой занялась своими исследованиями, проводя за бесконечными росписями ночи напролёт. «Отемис» — так оно звучало, а движение палочки при его исполнении было похоже на спираль. Она ставила незаконные эксперименты на не-магах, за которые её могли посадить на пожизненно, и с каждым днём утаивать это было сложнее: Митчелл и его люди стали куда пристальнее наблюдать за ней после её речи в Министерстве. В свою защиту она могла бы сказать, что ни один не-маг за всё время её исследований не пострадал, однако это всё равно было негуманно, да и в теории они пострадать могли. Казалось бы, всё работало отлично уже сейчас, но эффект заклинания не нравился ей до конца. Чего-то не хватало — подвергнувшиеся ему должны были считать все внушённые им мысли исключительно своей собственной волей, но у некоторых её подопытных появлялись в этом сомнения. Марго разглядывала витиеватые формулы за своим столом и всеми силами старалась выявить погрешность, но она попросту не замечала её. В такие моменты она сама себе виделась ничтожеством с необоснованным высокомерием, и это медленно убивало её. Она уже создавала заклинания, простые, не несущие опасности, в основном они все были так же ментальными, влияющими на сон и на восприятие, но встречались и косметические. Марго не делилась ими с общественностью, считая их недостаточно стоящими, однако сама постоянно пользовалась ими.

Лишь одно из созданных на данный момент ею заклинаний она считала достойным. Она разработала его, когда ещё училась в школе, на шестом курсе. Тогда Марго только ознакамливалась с росписью заклинаний и зелий, это занимало практически всё её свободное от уроков время, но принесло свои плоды. Давно, когда она рассматривала роспись х Конфундуса в библиотеке Ильверморни, она попробовала изменить в нём некоторые моменты и кое-что добавить: девушка усилила путаницу в мыслях и частично затронула органы чувств; осязание, обоняние, вкус, слух, зрение и, самое главное, вестибулярный аппарат. Пришлось поменять название на Энфендос, хоть она и не считала его полностью своим изобретением. Теперь человек, на котором было применено это заклятие, ощущал не только неразбериху в собственных мыслях, но и терял контроль над восприятием, не мог даже с точностью определить положение своего тела в пространстве, но длился такой эффект относительно недолго, минуту или даже пол. Однажды на каникулах она невербально использовала его против одного пьяного не-мага, что пристал к ней посреди ночи в подворотне, и тогда он упал. Упал прямо на торчащий из-под асфальта железный штырь. Она смотрела на его содрогающееся на земле тело и слышала предсмертные хрипы, утопающие в крови. Он довольно долго не умирал и продержался несколько минут, прежде чем жизнь окончательно покинула его. Марго больше никогда не интересовалась этим происшествием. Единственное, чего она испугалась в тот момент — собственного безразличия по отношению к этому несчастному и опасения исключительно за то, что её могут поймать. Она ненавидела это воспоминание, потому что оно срывало с неё все маски, выставляя напоказ холодную апатию и высокомерие, коими она была пропитана насквозь. Эти отвратительные ей самой чувства ледяными потоками разливались по венам, заставляя её обдумать каждый свой поступок, каждое действие, чтобы не совершить нечто ужасное и непоправимое.

Марго не считала себя хорошим человеком, она была достаточно умна и самокритична, чтобы признать это, но у неё были грани, за которые она сама себе строго настрого запрещала выходить. Она была намного сильнее большинства волшебников и могла бы постараться захватить власть в МАКУСА незаконным путём, могла бы положиться исключительно на своё заклинание, но она не хотела… Или хотела, но не могла. Эти противоречивые желания: воспользоваться собственной силой или же держаться пути света, о котором говорили великие волшебники вроде Альбуса Дамблдора и Николаса Фламеля, — они годами боролись в ней, порой приводя к бессоннице и увлечениям различными расслабляющими зельями, которые нельзя было использовать постоянно, как и наркотики не-магов. Это было её проклятие — ненависть к себе, недовольство собой и своими действиями. Она была высокомерна, но в то же время слишком много думала о мнении окружающих, в ней не присутствовало жестокости, и милосердие было присуще ей, но порой собственное безразличие будоражило кровь. Она до сих пор вспоминала реакцию родителей на то, что является волшебницей: они были в ужасе. Весь их привычный и правильный мирок, состоящий из уютного дома и небольшого семейного магазина, начал трескаться ещё много лет назад с появлением на свет Марго, мать и отец не раз с упрёком говорили ей, что она отличается от своих сверстников, что она ведёт себя не так, как они, что от неё и её замкнутого образа жизни у них лишь головные боли, но когда Марго пришло письмо из школы чародейства и волшебства Ильверморни, их мир рухнул в одночасье. Конечно, они не отказались от неё и старались всячески поддерживать, но они так и не свыклись с той мыслью, что их дочь никогда не закончит ни среднюю, ни старшую школу, не поступит в колледж и не получит привычную всем профессию учителя, врача или, может, юриста. Их натянутые отношения долгое время душили Марго, но сейчас она просто отпустила их, смирилась с тем, что её родители никогда не поймут.

Спустя три месяца после официального падения Британии и Испании к ним присоединились Италия и Норвегия. Согласно обрывочной информации, которую они получали от чудом выживших иностранцев, Норвегия практически добровольно подчинилась Волдеморту, как и Испания, а вот Италия окрасилась кровью. Реддл самолично разрушил барьеры над их Министерством, и все несогласные с его политикой — если этот произвол вообще можно так назвать, — были жестоко убиты. Многие чистокровные из Европы открыто переходили на его сторону, боясь за свои жизни, и Марго даже не знала, что правильно: называть их трусами или просто испытывать жалость к ним. Митчелл, Фонтейн, Уилкинсон, — все те, кто ещё несколько месяцев назад считал её опасения глупыми и безосновательными, а её саму — лишь прочной, не ломающейся палкой в их колёсах, выглядели всё более напуганными и напряжёнными с каждым днём. Марго стала подозревать, что её заклинание может и вовсе не понадобиться для того, чтобы уговорить их перестать бездействовать. США беспрекословно принимали беглых волшебников из Европы, ведь увеличение магического населения было на руку любой стране, хоть сейчас Америка и постепенно становилась последним островком надежды и спасения посреди бездонного океана крови, в коем Реддл стремительно топил мир. И многие опасались, что он захочет как можно быстрее потопить и этот остров.

Тёмный волшебник удивительно хорошо следил за утечкой любой информации из своих рядов. Страны, захваченные им, словно бы выпадали из мира, обособляясь от него и живя своей собственной страшной жизнью. МАКУСА отправлял в Британию агентов, но никто из них не смог пробиться близко к Волдеморту, не смог выведать дальнейший план его действий. Эта непредсказуемость и была одной из самых сильных его сторон — Министерства падали одно за другим, даже не догадываясь, кто следующий на очереди. До Марго дошли слухи, что некий Стэг Йенсен, полукровка родом из Норвегии, и Дамиан Энрикес с недавнего времени так же являются близкими сообщниками Волдеморта, как и Беллатриса Лестрейндж. У МАКУСА было слишком мало достоверной информации о Реддле, но было известно, что среди Пожирателей Смерти существует некий ближний круг, в который входят только самые верные его сторонники. Союз чистокровных волшебников также разрастался, включая в себя десятки представителей чистокровных семей по всему миру (некоторые присоединялись к Волдеморту даже до того, как он захватывал их страны). Ситуация усугублялась с каждым часом.

— Тебе бы расслабиться, — Эшли явно уже расслабилась, потому что допивала четвёртый стакан с виски. Марго, даже сидя на диване в её квартире, всё ещё сомневалась, что подобные ночные посиделки с подругой — да, наверное, Эшли стала для неё подругой — уместны в военное время.

— Я закончила свой проект, — тихо произнесла Марго, отрешённо всматриваясь в языки пламени в камине. На самом деле, она закончила его ещё три дня назад, но сказала об этом только Роману. Сейчас, когда всё было готово, неуверенность в их плане стала куда более ощутимой.

— Ну и отлично, — пожала плечами Эшли. Мягкий свет падал на её чёрные волосы и бледную кожу. Длинное тёмное платье, идеально сидящее на фигуре, помялось в некоторых местах, но этот небольшой казус только добавлял уюта домашней обстановке. — Надо собраться всем вместе и начинать действовать. Но сейчас… — она помахала в воздухе стаканом, и Марго вынужденно усмехнулась, делая глоток. Алкоголь обжигал горло, горячими струями обволакивая всё внутри, и обманчивое умиротворение заполняло её беспокойное сознание.

— Мне бы расслабиться, — кивнула Марго и засмеялась оттого, насколько жалко прозвучали эти слова. Она никак не могла расслабиться, зная, что надвигается на них, но и изводить себя сутками напролёт смысла не было. Наверное, ей стоило попросту смириться с происходящим, но продолжать борьбу по мере своих сил. Вот только сил у неё по сравнению с Волдемортом практически не было.

— Кстати, — на губах Эшли расцвела дьявольская улыбка, и Марго приготовилась услышать что-нибудь, что могло выбить её из колеи, — раз уж вы с Романом устроили этот цирк с отн…

— О, нет, нет, нет, — Марго, смеясь, замотала головой. Эшли недавно догадалась, что они с Романом на самом деле не встречаются, и теперь старалась всеми силами вызнать смысл их поддельных отношений. На самом деле, им так было просто удобнее: ни к кому из них не приставали с вопросами. — Я не хочу об этом говорить.

— Мои родители хотели выдать меня замуж за Романа, вообще-то, а ты его увела, — Эшли тоже перешла на смех, и Марго впервые за многие месяцы почувствовала себя живой. Волдеморт мог делать всё что угодно, но жизнь продолжалась. Всегда будет продолжаться.

— Смотри не убейся от горя, — фыркнула Марго.

— Убиться? — удивилась Эшли. — Упиться если только.

Марго хмыкнула и погрузилась в рассказы Лопес о её любовных похождениях. Её подруга, казалось, вообще ничего не стеснялась, хоть и не выставляла свои отношения — короткие интрижки — напоказ. Марго сама давно уже ни с кем не проводила вечера. Наверно, для этого она и начала встречаться с Романом, она просто хотела, чтобы от неё отстали. Но сейчас девушка стала чувствовать себя несколько одиноко или же скучно. Порой эти два понятия было сложно различить.

Был в её жизни один парень, Камерон О’Брайн. Они встречались с ним ещё когда учились в институте, и это были первые и последние в её жизни настоящие отношения. Камерон был чистокровным, красивым и богатым, и нечто инфернальное было присуще ему. Маленькая, но в то же время невероятно яркая искра безумия загоралась в нём всякий раз, когда он смотрел на Марго, когда она делала что-то, что недозволенно большинству людей. Она не была влюблена в него, но ей нравилось проводить с ним время. Камерон добавлял в её жизнь столь необходимых красок, которые впоследствии приобрели страшные кровавые оттенки. Однажды, когда они с ним гуляли, он веселья ради едва не убил невинного человека, не из-за того, что тот был немагом, а из-за того, что был слабее. То, что Марго всегда принимала в Камероне за особенность и неординарность вдруг переросло в жестокое исступление, которое она так боялась обнаружить в самой себе. Они больше никогда не разговаривали с Камероном с того дня.

Через некоторое время в МАКУСА сообщили, что Франция, раньше всех объявившая военное положение, пала под натиском Реддла, и что он убил Николаса Фламеля. Общественность была ошарашена этой новостью: никто не питал надежд на то, что старый алхимик сможет остановить тёмного волшебника, однако работы Фламеля были достоянием не только Франции, но и всего магического мира, и его убийство стало кощунством. Сумевшие сбежать с поля боя с ужасом и трепетом описывали магическую силу Волдеморта — завораживающую, необъяснимую и пугающую. Ничто не могло встать у него на пути, ни барьеры, ни щиты, и некому было остановить его.

Спустя несколько дней после обсуждения со всеми остальными заклинания Марго, она зашла в кабинет Митчелла, заранее зная, что он будет там один. Мужчина сидел за своим столом, заполняя какие-то документы, и даже не сразу обратил на неё внимание. Она нервничала, хоть и не показывала этого. От её действий сейчас будет зависеть дальнейшая политика МАКУСА, и она не должна была совершить ни единой оплошности. Мягкий свет обрамлял кабинет, выполненный в пастельных тонах, и Марго могла рассмотреть своё отражение в широком окне, улицу за которым уже окутали сумерки.

— Господин президент, — ровным тоном произнесла она и кивнула, как только тот поднял на неё возмущённый взгляд. Они с ним ни разу не спорили с того самого дня, когда газеты объявили об угрозе войны, но напряжения между ними не убавилось. Каждая новая победа Волдеморта, каждая захваченная им страна лишь подтвердили опасения Марго, понижая авторитет Митчелла в глазах общественности и вселяя в людей неуверенность в его словах.

— Добрый вечер, Марго, — как можно более любезно ответил он, однако нотки раздражения всё же проскальзывали в его голосе.

«Что ей опять понадобилось? Нужно было давно убрать её», — подумал он, но Марго на подобное заявление лишь тихо фыркнула и ухмыльнулась, чем вызвала вопросительный взгляд Митчелла. Она всматривалась в его морщинистое, трусливое лицо и не ощущала ничего, кроме отвращения. Девушка решила не тянуть, поэтому быстро подняла палочку, заставив Митчелла вздрогнуть.

«Отемис», — проговорила она про себя и вывела спираль в воздухе, ясно представляя при этом, чего именно она хочет от этого мужчины. Его лицо мгновенно посветлело и расслабилось, из рук выпало перо, и отстранённый взгляд устремился в пустоту. Ей пришлось немного подправить его память, чтобы он не помнил о том, как она направила на него палочку.

Она опустила руку, и Митчелл сморгнул. Он выглядел растерянным и потянулся ладонями к лицу. Марго с интересом наблюдала за его реакцией, хоть и была уверена в эффекте своего заклинания.

«Наверное, стоит прислушаться к ней», — отчаянная мысль пронеслась у него в голове, и девушка едва сдержалась, чтобы не ухмыльнуться.

— Думаю, нам стоит поговорить о Томе Реддле, — спокойно произнесла она, и Митчелл кивнул.

* * *

Марго лежала в своей кровати и уже который час бессмысленно прожигала взглядом балдахин. Всё шло по плану: Митчелл и его люди, пусть и не слишком стремительно, но всё же изменили свою точку зрения касательно войны; на Министерство Магии США стали накладываться дополнительные защитные чары, так же, как и на Ильверморни; и в стране наконец объявили военное положение, предоставляя при этом места проживания для беглых волшебников из Европы. Но она понимала, что всего этого недостаточно. Волдеморт был непомерно силён, и рано или поздно МАКУСА не выдержало бы. После того как Марго узнала о письмах, отправленных Люциусом Малфоем, она стала присматриваться к чистокровным волшебникам, работающим в правительстве, и с помощью легилименции поняла, что некоторые из них не прочь вступить в Союз Чистокровных Волшебников. Реддл не требовал от них немедленного ответа, видимо, он рассчитывал на содействие от них в тот момент, когда он вознамерится напасть на МАКУСА.

Что будет потом? Она изо дня в день задавалась этим вопросом, отчаянно пытаясь отыскать ответ, но ни в одной книге, ни у одного мудрого старца его не было. В этой ужасающей ситуации Марго была полностью бессильна, все её старания разбивались о чёрную стену, острыми осколками отскакивая обратно и раздирая её душу. Она не могла придумать ничего стоящего, что могло бы действительно остановить Реддла, могло бы ему помешать, могло бы убить его. Она много размышляла на тему его воскрешения, его непомерной силы, но ни один стройный вывод не приходил ей в голову, и лишь новые загадки одна за другой выстраивались перед ней. Как Гарри Поттер смог остановить его, будучи младенцем? Почему Дамблдор был уверен, что он вернётся? Как он воскрес?

Беспокойные мысли разрывали её разум, и лишь под утро она погрузилась в сон.

Марго наблюдала за собой со стороны, за измотанной уставшей девушкой, чья дорогая мантия была измазана грязью и кровью. Яркие пухлые губы потрескались, а пышные золотые волосы сменили блеск и мягкость на сухость и ломкость. Она дрожащими пальцами сжимала свою чёрную резную палочку, а её сбитое дыхание едва ли не срывалось на истерический плач.

Это были подземелья, старинные, но в то же время ухоженные, а не заброшенные. Множество факелов вдоль стены освещали длинный каменный коридор, по одну сторону которого расположились небольшие подобия тюремных камер, наполненных людьми. Живыми, измученными людьми, захлёбывающимся в собственной крови. Их полуголые истерзанные тела изломанными куклами лежали на полу, и страшные стоны разносились по помещению. Марго прошла глубже и устремила испуганный взгляд на маленького исхудавшего юного парня: его некогда светлые волосы перепачкались засохшей кровью, всю грудную клетку с острыми рёбрами, некоторые из которых были поломаны, исполосовали глубокие загнившие шрамы от ударов плетью, а одна нога была отрезана, казалось, обычной пилой. Бедный юноша жался в угол, сорвавшимся голосом хрипя и плача. Из отрубленной конечности вытекала наполовину свернувшаяся кровь, заставляя его содрогаться от каждого вздоха. Лицо Марго перекосилось в отвращении, а глаза заслезились от жалости. Она зажала нос рукой, должно быть, запах гниющих тел был невыносим. Здесь было около пятнадцати заключённых, не прекращая стонущих от нестерпимой боли. Девушка направила палочку на замóк, что висел всего один на длинной решётке, но худая безобразная женщина с выколотым глазом бросилась на неё, зацепившись руками за прутья. Марго мгновенно отшатнулась.

— Не трогай, — прохрипела она. Изо рта потекла струйка крови, перемешанной со слюной, а из глазного отверстия виднелся гной. Марго с омерзением и ужасом смотрела на неё, не решаясь сдвинуться с места. — Хозяин будет недоволен.

Сидящий рядом с истерзанным парнишкой мужчина, чьи конечности отсутствовали и вовсе, согласно замахал головой, выхаркивая на грязный пол собственную кровь. Часть его кожи отошла от плоти и приклеилась к серой стене позади него. Марго повернулась к остальным пленникам, разглядывая пострадавших людей. Там сидели две женщины, руки которых были обычными толстыми нитками сшиты между собой, а ноги отрезаны наполовину; мальчик-инвалид с двумя головами был полностью обнажён и закован в цепи; а пожилой мужчина склонился над обезглавленным растерзанным телом с выпущенными внутренностями и с жадностью поедал его. Девушка резко отвернулась и перевела взгляд обратно на замóк.

— Я освобожу вас, — с напускной уверенностью произнесла она и вновь подняла палочку.

— Нет! — заверещала одноглазая женщина, тут же закашлявшись. Она упала на колени, зажимая руками собственное горло, из которого не переставая вытекала кровь.

— Ты не можешь забрать нас у хозяина, — пожилой мужчина, чьё тело разлагалось на глазах, подал голос. Он сидел в самом углу, и часть его скальпа была изрезана тонкими полосами от ножа. Свет факелов трепетал, то и дело открывая взору всё новые ужасающие детали.

— Я могу помочь вам сбежать, — негромко пролепетала Марго, пятясь всё дальше от клетки. Она упёрлась плечом в стену и замерла. Хлюпающие звуки от трапезы пожилого мужчины смешивались со стонами и хрипами, заставляя девушку бледнеть с каждой секундой.

— Сбежать? — неверяще переспросила одна из женщин со сшитыми руками. — Мы не хотим бежать от нашего хозяина. Мы любим хозяина.

Марго задышала громче и чаще, плотнее прижимая к носу рукав мантии. Её слезящиеся глаза забегали по стенам, щурясь от яркого света. Она резко повернула голову в сторону, и её лицо приняло молящий о помощи вид. В сжатом кулаке виднелось очертание чего-то небольшого и чёрного.

— Я не могу их оставить, — прошептала она в пустоту.

Дверь в подземелья неожиданно отворилась, громко, с режущим уши скрипом. Марго с облегчением обернулась к проему, опуская палочку.

На следующее утро Марго проснулась в холодном поту, тяжело дыша и стараясь унять бесконтрольные слёзы. Это не было похоже на обычный сон, скорее на видение, но она никогда не предсказывала будущее до этого, лишь по картам или чаинкам, как и другие способные волшебники. Она не знала, как воспринимать увиденное. Было ли это настоящим будущим? Или, может, это был всего лишь некий образ, из которого необходимо сделать верные выводы? Почему-то первый вариант казался ей более правильным, хотя она и не представляла, как жизнь может завести её в такую западню.

Эти люди, измождённые, израненные. Кто-то держал их насильно, было очевидно, но почему они не хотели уходить? Стокгольмский синдром. Кажется, так это называлось. Термин был из психологии не-магов, поэтому она была знакома с ним. Человек, что запер этих несчастных там и измывался над ними, должно быть, был самым настоящим психопатом, раз ему удалось настолько сильно привязать к себе своих жертв. Мог ли это быть Волдеморт? Всё происходило в старом подвале, и Марго понятия не имела, где именно он находится или как его найти. Что она должна была осознать из видения? Почему она говорила с пустотой? Что сжимала в руках?

В её жизни с каждым днём становилось всё больше вопросов. Они давили на неё, словно сжимающиеся стены с выступающими острыми шипами. Время шло, а никакого прогресса не было, точно так же, как и не было пути, по которому можно сбежать от этого кошмара. Она не могла просто запереться, отгородиться от происходящего, ведь Волдеморт неумолимой волной накрывал планету, снося все барьеры, разбивая замки. Магический мир превратился в треснувшую вазу, и с каждым мгновением, с каждым действием Реддла на ней появлялись всё новые и новые трещины, и однажды он нанесёт последний удар — слабое касание, от которого она разлетится на мелкие осколки, что тяжелыми глыбами упадут на мир не-магов и уничтожат его в считанные месяцы.

Она прочла несколько книг по прорицаниям, но не нашла в них никакой мало-мальски полезной информации. Некоторые статьи гласили, что видения истинны, и нужно лишь суметь вырвать из них суть, другие — что только избранные люди, наделённые этим даром с рождения, способны предсказывать будущее, для остальных же судьба — потёмки. Таким избранным был Геллерт Гриндельвальд, странно, что она не знала об этом раньше. Магические историки всегда старались вычеркнуть из летописей тёмных магов, но сейчас стало ясно, что это было ошибкой. Может, изучи она истории победы над другими тёмными волшебниками, то нашла бы способ остановить и Волдеморта.

Единственное, на что она решилась после видения — это на создание хотя бы некоего подобия убежища, в котором даже Реддл не сможет с легкостью достать её. Самым верным соображением было наложить на дом Фиделиус, и она несколько долгих месяцев потратила на эту задачу. Ей пришлось ехать в небольшую деревню не-магов, чтобы официально оформить покупку дома на одного из её жителей. У неё были некоторые сбережения в Гринготтсе, довольно немаленькая сумма для человека без знатного имени. Марго с юных лет вела не совсем законный бизнес, при помощи легилименции проникая в мысли людей и добывая нужную информацию, за которую неплохо платили. Но деньги не могли помочь ей наложить столь сложное заклинание на дом. Изначально она хотела попросить помощи у квалифицированных специалистов, но пришла к выводу, что об этом доме лучше не знать вообще никому.

И в итоге у неё получилось. С горем пополам, но всё-таки получилось. Дом был маленьким, словно одна комната из её нынешней квартиры, дешёвыми перегородками разделённая на несколько. Марго понимала, что следует наложить Чары Незримого Расширения, и она без проблем накладывала их на сумку или палатку, но чтобы на целый дом… Это тоже заняло немало времени, хоть и некоторые комнаты получились кривыми, непригодными для нормального проживания, но вполне подходящими для укрытия. Когда она занималась всем этим, дни превратились в струйки воды, на огромной скорости текущие друг за другом, выливающиеся в недели, а затем в месяцы, и чем ближе был полный захват Европы, тем сильнее холодный страх безвыходности охватывал её, сковывая сердце.

Однажды она сидела в поместье Романа, в старинной библиотеке Фишеров, читая книги о самых выдающихся магах всех времён. Роман не поддерживал её стремления прочитать все доступные книги в США, поэтому большую часть времени она проводила там в одиночестве. На небосводе за окном алел закат, и звуки лета наполняли загородное поместье. Её ноги затекли от позы, что не менялась несколько часов, а перед слипающимися глазами начали сливаться строчки. Она тяжело вздохнула и хотела было уже отложить трактат, но вдруг заметила одну интересную деталь: у Геллерта Гриндельвальда и Альбуса Дамблдора на фотографиях была одна и та же палочка. И всё бы ничего, ведь они сражались на величайшей в истории дуэли, и победитель мог в качестве трофея забрать себе оружие проигравшего, вот только эта палочка показалась ей смутно знакомой. Она судорожно достала фотографию Тома Реддла, сделаную недавно, — она всегда носила её с собой, просто, на всякий случай. На ней бледный красноглазый мужчина был запечатлён практически вблизи. Он направлял небывалой силы поток разрушительной магии на Министерство Швейцарии, и у него в руках была та же самая палочка. Марго нахмурилась, тонкими пальцами сжимая фотографии трёх великих волшебников. Волдеморт не побеждал Альбуса Дамблдора, зачем бы ему забирать его палочку? Он должен был выбить её из рук своего же сторонника, ныне почившего Северуса Снейпа, чтобы завладеть ею.

Очередной фрагмент огромного пазла, сложнейшего за всю историю Магического Мира, попал к ней в руки, она с вожделением и благоволением смотрела на него, но не понимала, как использовать. Единственное, в чём она была уверена наверняка — всё это неспроста. Волдеморт умер таинственным образом, так же и воскрес. Дамблдор знал об этом. Откуда? Это был не тот случай, когда разгадка плавала где-то на поверхности, и проблема была лишь в том, чтобы ухватиться за неё. Нет, здесь всё было куда сложнее, глубже и темнее. Но она была на верном пути, она чувствовала это.

Марго мучительно вздохнула и толкнула дверь ночного клуба не-магов, скорее нехотя, нежели неуверенно проходя внутрь. Музыка, громкая и ритмичная, словно порыв ветра ударила её в лицо, заставляя прикрыть глаза и медленно начать привыкать к новой тёмной атмосфере, столь сильно отличающейся от белоснежных коридоров, ведущих в элитный бар, замаскированный под обычный подвал. Наверное, в Нью-Йорке такие были «спрятаны» на каждом шагу, но девушка большую часть своего времени проводила среди волшебников, поэтому знала только об этом. Она неспешно прошла к барной стойке, на высоких каблуках обходя кожаные диваны, на некоторых из которых бесцеремонно целовались парочки. Парни, девушки — кажется, здесь всем было плевать.

Марго чувствовала себя неуютно в этой развратной атмосфере, но она слишком устала за последние месяцы, если не годы, и ей нужен был небольшой отдых. Чёрное короткое платье обтягивало тонкую фигуру, и ей потребовались некоторые усилия, чтобы нормально сесть на стул, не задрав при этом край одежды. Молодой бармен, приятной внешности, с яркими рыжими волосами, лучезарно улыбнулся ей и, получив кивок в сторону виски, налил ей стакан, так и не произнеся ни слова. Хотя она сомневалась, что с такой громкой музыкой смогла бы хоть что-то разобрать.

«Легкодоступная», — уверенно подумал он, внимательно оглядывая девушку и задерживая взгляд на пухлых губах. Марго презрительно фыркнула, решив, что «Ричард» — как было написано на его бейджике — совершенно не разбирается в людях, ведь к ней можно было подобрать несколько не самых лицеприятных эпитетов, но называть её легкодоступной было довольно опрометчиво.

Марго не особо нравился алкоголь, его вкус был неприятен, и её уж точно нельзя было назвать ценительницей выдержанного дорогого вина, поэтому она в основном пила крепкие напитки вроде виски, хоть и делала это нечасто. Сейчас янтарная жидкость переливалась в её стакане, отражая разноцветный свет прожекторов, что играл в ночном клубе так же, как неугомонные яркие птицы в просторной клетке. Марго быстро допила напиток и заказала ещё, попутно разглядывая людей на танцполе. Она заметила симпатичного парня с золотыми как у неё самой волосами, и хотела было подойти к нему, но тот размышлял о мужском прессе, поэтому она разочарованно приклеилась обратно к стулу. Неподалёку от диджея заливисто смеялся молодой брюнет, однако рядом с ним стояла его девушка. Безусловно, для Марго это не было проблемой, но она не хотела опускаться до такого.

— Привет, красавица, — рядом с ней занял место симпатичный, но от этого не менее отвратительный парень в кожаной куртке и штанах с серебряными цепями. — Могу я скрасить твоё одиночество?

Марго чуть ли не стошнило, и она сомневалась, что виной тому был бы алкоголь. Девушка всеми правдами и неправдами убеждала себя, что здесь нечему удивляться, ведь она сама пришла в этот клуб с весьма чёткими намерениями, но самолюбие в лице Макса — она успела ухватить имя из его мыслей, — и его похотливый взгляд навевали неконтролируемое отвращение.

Она улыбнулась.

«Грудь маловата, но задница ничего», — после прочтения этой мысли улыбка на лице Марго застыла маской, — жуткой, судя по взгляду Макса. До чего она докатилась? Сидит в баре не-магов и терпит оскорбления от какого-то проходимца. Браво.

Марго молча встала и направилась к выходу. Омерзение, теперь уже не только к парню, но и к себе самой, прозрачной пеленой опустилось на её голубые глаза, и подкашивающиеся от выпитого виски ноги грозились и вовсе согнуться пополам, осев на чёрный кафельный пол. Музыка стала оглушительными взрывами бить по ушам, а разноцветные блики прожекторов ядом въедаться в сетчатку глаз. Горький комок встал поперёк горла, однако она не собиралась плакать из-за каких-то необдуманных слов.

Она не хотела думать о том, что дело было не в словах, а в одиночестве.

«Я люблю её».

«Если я закажу ещё один коктейль, то не опьянею».

«Разве чувства не важнее секса?»

«Моя мать в больнице, а я всё ещё не могу протрезветь».

«Почему здесь нет рыжих?»

«Геи отвратительны, они заслуживают смерти».

«Могу ли я поцеловать его?»

«Если я не оплачу всё до завтра, то останусь на улице».

Марго закрыла уши ладонями и опёрлась бедром о спинку дивана. Такого практически никогда не было с ней, она не теряла контроль над легилименцией. Десятки голосов смешивались воедино, острой стрелой пронзая её сознание. Она чувствовала себя беззащитным зверем в зоопарке, что отчаянно старается скрыться от любопытных взглядов посетителей, но ему некуда бежать. Её разум разрывался на части, не в силах выдержать столь сильного потока информации, но в один момент всё затихло.

Она поняла, что практически осела на холодный пол, продолжая до боли сжимать собственную голову. Марго стала озираться по сторонам и заметила охранника, с обеспокоенным видом направлявшегося прямо к ней. Она быстро поднялась, уже практически не обращая внимания на лёгкую прострацию от выпитого алкоголя, и махнула ему рукой, показывая, что всё в порядке.

На улице было почти невыносимо холодно. Промозглый зимний ветер ледяными иголками вонзался в ноги, а беспощадный мороз обжигал тонкую разгорячённую кожу. Марго не брала с собой верхней одежды, планируя трансгрессировать сразу домой, но сейчас она не могла сдвинуться с места, наблюдая за паром изо рта, что растворялся в блеклом голубоватом свете единственного фонаря, освещающего немноголюдную подворотню. Снег смешался с грязью в протоптанных местах, но всё равно поблёскивал сотнями тысяч маленьких искорок, украшающих ночную мглу обшарпанных стен и разбросанного повсюду мусора, вроде пивных бутылок и пачек из-под сигарет. В этом и заключалась известная всем тайна огромных мегаполисов. Из грязи, помоев и миллионов несчастных душ создавалось нечто великое, остроконечными крышами огромных небоскрёбов разрезающее звёздный небосклон.

Выглядело это всё практически романтично, как из фильмов или книг про отчаянную любовь, что является центром всей жизни, той яркой звездой, вокруг которой вращается всё остальное, не способное уничтожить её своей незначимостью. Жаль, что это были всего лишь выдуманные талантливыми или не очень людьми истории, они существовали, согревали сердца отчаявшихся, но не могли решить реальных проблем, хоть и дарили при этом мнимую надежду на светлое будущее.

— ВЕРНИ ЕЁ! — из-за угла послышался отчаянный хриплый крик какого-то мужчины, явно находящегося в нетрезвом состоянии.

Марго тут же схватилась за палочку, которую всё это время попросту скрывала чарами иллюзии, и направила её в сторону шума. Она и сама была не в лучшем состоянии для каких бы то ни было разборок сейчас, однако защититься бы смогла.

— Верни её, Иисус, — крик сорвался на плач, громкий, пропитанный безнадёжностью и болью. — Ты продался ему, продался Клинтону. Сколько он заплатил тебе? Я отдам тебе всё, что у меня есть, только верни её.

Марго облегчённо вздохнула. Это был всего лишь какой-то сумасшедший. Она опустила палочку, запоздало понимая, что с не-магами она могла бы разобраться и без неё — кое-какие заклинания она способна была творить просто силой мысли, высвобождая магию из себя, это было невероятно редкой способностью среди волшебников, и многие считали, что лишь одарённые способны на такое, но Марго прекрасно понимала, что беспалочковая магия была таким же умением, как и легилименция, сложным, но доступным всем желающим.

— Прошу, верни её, — в этот раз Марго еле как разобрала слова, настолько сильным стал плач умалишённого.

Интерес — она решила списать его на последствия выпитого — подтолкнул её вперёд, и она выглянула из-за угла, тут же заметив валявшегося в неглубоком сугробе мужчину, освещаемого ещё одним редким фонарём. Его одежда была грязной и ободранной, а лицо измученным.

— КЛИНТОН КУПИЛ ТЕБЯ, ИИСУС! — завопил он, глядя в безоблачное небо. — Ты должен был стать нашим спасителем, а стал палачом. Ты должен был помогать невинным, а не убивать их. Почему ты забрал её? Почему? Поч… — он подавился собственным плачем, переворачиваясь на бок.

«Элиза, прошу, вернись. Вернись ко мне», — думал он примерно то же самое, что и говорил. Марго не хотела питать к несчастным от потери родных отвращения, но такое их поведение заставляло её в очередной раз задуматься о месте не-магов в этом мире. Они во всех своих бедах винили Бога, хотя зачастую были виноваты сами.

Она ещё пару секунд понаблюдала за корчившимся мужчиной из тени и почувствовала, как кожа на ногах начала саднить от холода. Всего секунда на то, чтобы понять его чувства отразилась в её душе неприятной тяжестью, чёрной, словно липкая смола, болезненно растекающаяся на душе. Ему было безумно больно, и он готов был умереть от безысходности, отчаянно разбивая руки в кровь. Она не хотела это созерцать.

— Девушка! — крикнул он, поднимаясь при этом на колени. Видимо, во время своих пьяных пересечений он ударился о заледеневшую землю, и теперь из его носа вытекала тонкая струйка алой крови.

Марго резко замерла, прикидывая в голове, как он вообще мог её заметить, ведь она не выходила на свет фонаря, но тут же отбросила все свои мысли, не желая в пьяном виде заморачиваться ещё и на этом.

— Вы видите это? — мужчина ткнул трясущимся пальцем в небо, и Марго чисто из приличия подняла голову. — Двадцать веков назад Иисус пообещал оберегать нас, но что он дал нам? Третья мировая война обрушится на нас на заре нового тысячелетия.

Марго отшатнулась назад, едва не потеряв при этом равновесие, и опёрлась о стену. С тех пор, как Волдеморт начал захватывать власть в Европе, волшебники тех стран стали подчинять себе и правительства не-магов, обрывая тем самым связь с другими, пока ещё свободными государствами. Многие не-маги сделали из этого свои выводы, то ли догадавшись, то ли просто придумав угрозу третьей мировой войны.

Она ничего не ответила и трансгрессировала домой.

Начало нового тысячелетия она праздновала в одиночестве с книгой по тёмной магии в руках. Той ночью она наткнулась на слово «крестраж».

* * *

Марго часто наведывалась в тот дом, который она выбрала в качестве убежища, правда, даже не была до конца уверена, понадобится ли он ей. Что она будет делать, когда МАКУСА падёт? Сидеть там годами, ожидая старости? Это ощущение безысходности было самым отравительным чувством из всех, которые она когда-либо испытывала. Она не могла просто бездействовать, поэтому стала собирать палатку на случай необходимости бежать. Она казалась себе невероятно жалкой.

Правительство не-магов в США начало выражать беспокойство, требуя от МАКУСА ответов. Не-маги не понимали, насколько может быть опасен и всесилен один единственный волшебник.

— Эван, — Марго подошла к Майту за обедом. Он тут же обернулся и одарил её сдержанной дружелюбной улыбкой. — Я бы хотела попросить тебя кое о чём.

Марго не была уверена, что тот согласится ей помочь. Эван был одним из самых благородных людей, которых она когда-либо встречала, и он вряд ли бы стал участвовать в краже. Однако ей было больше не к кому идти, разве что воспользоваться не совсем законными связями Романа.

— Слушаю, — он жестом предложил ей сесть рядом. Марго вдруг учуяла запах женских духов, исходящий от Эвана, и невольно улыбнулась. Ему было больше сорока, но ни о каких отношениях он и речи не вёл, отдавая всего себя работе. Она незаметно наложила на них Заглушающее, встретив несколько заинтересованных взглядов, неумело скрытых чашками кофе или газетами.

— Мне нужны незарегистрированные портключи, — она сразу же перешла к делу, прекрасно понимая, что с главой аврората бесполезно ходить вокруг да около. — Как можно больше. В разные страны.

Эван ничего не ответил. Марго ожидала, что он станет отпираться, прикрываясь нарушением закона, а ей придётся уговаривать его, но он просто молчал, смотря на неё тяжёлым взглядом чёрных глаз. Он всегда был излишне серьёзен, но сейчас нечто новое мелькнуло в нём — понимающее и отчаявшееся. Девушка всегда считала Эвана умным, замечающим куда больше, чем дозволено другим, и не ошиблась.

— Хорошо, — он кивнул, не задавая никаких лишних вопросов, просто согласился, будто бы она просила его занять пару галлеонов. Это был конец. Эван понимал, что им не справиться с Волдемортом. С барьерами или без них, они проиграют. — Дай мне несколько месяцев. После Рождества суматоха чуть уляжется, я смогу достать, сколько нужно.

— Спасибо.

В библиотеке отдела тайн было невероятно холодно. Марго вообще не понимала, зачем поддерживать здесь столь низкую температуру. Разве это не способствует сырости, что несовместима с книгами?

Она отложила очередной фолиант и потёрла ладонями лицо. Её мысли, попросту не способные переварить ещё хотя бы страницу бесполезного текста, вновь свернули не в то русло. Она два месяца убила на поиск информации о таинственных крестражах и в итоге нашла только несколько строк в книге о тёмных волшебниках.

Герпий Злостный является первым создателем крестража, ценой невинных жизней ведущего к бессмертию.

Создавалось впечатление, будто бы кто-то нарочно избавился от упоминания этого слова в общих библиотеках, хотя и в поместье Романа она ничего не нашла.

Она вновь вернулась к книге, которая была скорее личными записями учёного, Франция, нежели научным трактатом. Издали слышались шаги эльфов, что топтались между бесчисленных книжных полок и стряхивали с них пыль.

Марвий Седьмой, сидя на вершине того самого заветного холма, говорил мне: «Когда в мире совсем не останется надежды, когда свет утонет во тьме, собери шесть лепестков, чтобы человечество получило второй шанс…»

Она увлечённо перевернула страницу, но обнаружила, что следующая была вырвана. Марго глупо моргнула несколько раз, силясь поверить в собственное невезение, и стала перелистывать туда-сюда. Это же был отдел тайн, никто не мог сделать этого.

— Бля… — она обречённо застонала и откинулась назад, с неудовольствием замечая, насколько сильно затекла её шея.

— Сквернословим? — из-за спины послышался знакомый голос, но Марго всё равно испуганно подпрыгнула на месте. Она недовольно повернулась и встретилась с шаловливым взглядом Эшли, что направлялась прямо к ней.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипела Марго и тут же откашлялась. Боже, сколько она так просидела?

— Работаю? — усмехнулась Эшли. — Это отдел тайн, если не ошибаюсь.

— Почему страница вырвана? — Марго отдала Эшли книгу и поднялась на ноги. Всё тело затекло, будто бы она была старухой, не способной сделать ни шага без мучительного вздоха. Наверно, если бы она жила среди не-магов, то врачи бы уже давно прописали ей занятия спортом из-за слишком малоподвижного образа жизни.

— Бред какой-то, — Лопес сменилась с лица, она нахмурилась и стала пролистывать старинную книгу. — Никто не стал бы этого делать. Его бы за это уволили.

— Видимо, у вас завёлся шалунишка, — Марго и сама понимала, что это вовсе не смешно, ведь порча имущества Министерства, тем более отдела тайн, была настоящим преступлением.

— Смотри, — Эшли положила книгу на стол и отогнула длинным ногтем часть бумаги, что осталась от вырванной страницы. Марго положила безразлично подбородок ей на плечо, продолжая разминать плечи, но, как только увидела написанное маленькими чёрными буквами, её брови поползли вверх.

ГГ

— Думаешь, он? — прошептала Эшли.

— Решил испортить имущество назло МАКУСА? — с сомнением спросила Марго. Это даже звучало глупо.

— В любом случае это уже неважно, — Лопес отложила книгу, зная, что эльфы уберут её на место. — Единственный известный ГГ лежит в могиле. Пошли лучше кофе выпьем?

— Ага, — Марго не знала, как реагировать на вырванную из книги страницу. Если виновником и вправду был Гриндельвальд, то это могло что-то означать, но если кто-то просто решил накарябать две бессвязные буквы, то она в очередной раз нашла себе повод для размышлений.

Пару недель назад Марго сообщили о том, что барьеры вокруг Министерства Магии укреплены максимально. Девушка самолично пробовала разрушить их, но, хоть её магия и была сильной, она не могла даже на долю сравниться с магией Волдеморта. Он окончательно захватил Европу, оставалась только Болгария, но он почему-то медлил. Марго происходящее напоминало затишье перед страшной бурей.

Она заметила, что Джастин вновь наблюдает за ней, стоя в углу огромного холла. Ей, признаться, знатно надоело его внимание, из всех поклонников он был самым настойчивым. Правильным решением бы было попросту уйти к себе в кабинет, но она не могла сдвинуться, наблюдая за работниками Министерства. Они все так суетились, будто бы не находили себе места в бесконечных коридорах, но в то же время прекрасно знали, что им нужно делать. Чего нельзя было сказать о ней. Она уже около двух лет дралась с ветряной мельницей, но сдаться не могла, потому что… Марго всегда заходила в тупик, стараясь ответить на этот вопрос. В конце концов, она не была героем, её даже доброй-то сложно было назвать, но оставлять мир на растерзание безумцу ей не позволило бы само её естество.

— Чем занимаешься? — Роман подошёл к ней из-за спины, но она даже не дёрнулась. Тому, казалось, нравилось подкрадываться к людям.

— Стою, — прямо ответила она и развернулась к нему, заметив в руках парня бумажный стаканчик. — Это что, Старбакс?

— Ага, — настолько беззаботно ответил он, будто бы девушка спросила, является ли он волшебником.

— А ты стал терпимее, — Марго ухмыльнулась. Роман вообще всегда был противником не-магов и их культуры, пусть и не радикальным, однако после того, как начал встречаться с Кристофером, изменил свои взгляды.

— Ну да, стоило второму члену появиться в моей жизни…

— Боже, тихо, — она слабо пихнула его в плечо, хотя и видела, что Роман успел наложить Заглушающее. Не то что бы она была излишне стеснительной, просто не одобряла похабных разговоров. — Вдруг кто-то читает по губам?

— Ага, весь МАКУСА, — он усмехнулся, — нас не позвали в клуб.

Марго улыбнулась.

А в следующее мгновение неожиданно сильный толчок обрушился на Министерство Магии. Многие люди попадали на пол, Роман пролил на себя кофе, а сама Марго с трудом удержалась на ногах и сразу же схватилась за палочку. Послышались сотни испуганных криков и возгласов, в мгновение ока заполнившие коридоры. Парящие вдоль стен свечи пошатнулись, и часть из них погасла, погружая всё вокруг в полумрак. Марго понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее — Волдеморт напал на МАКУСА. Больше никто в мире не мог спровоцировать столь сильный удар, пришедшийся, по-видимому, на барьеры. Она сразу же вспомнила все фотографии, где тёмный волшебник смертоносными потоками магии разрушал многовековые стены. Она знала, что именно увидит, как только выйдет на улицу. Министерство месяцами отрабатывало план действия на время нападения тёмного волшебника, однако сейчас всё было не так: людей душил испуг, в воздухе повисло напряжение, а вся их подготовка вдруг показалась неимоверно глупой и бессмысленной.

Марго приставила палочку к своему горлу, используя невербальный Сонорус, и заговорила:

— Всем сохранять спокойствие, — её голос эхом отразился от стен, и взволнованные люди немного притихли. — Все авроры и просто сильные волшебники — следуйте за мной, — конечно, это было незаконно — привлекать к битве посторонних, но у них больше не было выбора.

«Битва», — повторила она про себя. Она знала, что этот день настанет, последние годы она жила им, представляла его в кошмарах каждую ночь. И ещё она знала, что не будет готова, что никто никогда не будет к этому готов. Этот страх был ожидаемым, но оттого не менее тёмным, он заполнял всё не только внутри неё, но и снаружи, пропитывая криками и слезами раскалённый воздух.

Она на ватных ногах двинулась к выходу, сотни волшебников, несмотря ни на что преданные своей стране, пошли за ней, но многие остались… Это было предательством не только США, но и всего человечества в целом, ведь Волдеморт нёс за собой лишь погибель. Но можно ли было винить их? Они боялись за себя, за свои семьи, они не хотели терять всё здесь и сейчас, ведь у них был выбор. Судьба Марго уже предрешена — грязнокровкам больше не было места в этом мире, она не могла надеяться на помилование, а чистокровные и полукровки могли.

— Подожди, — Роман догнал её, но она не остановилась. — Что ты собралась делать? Ты серьёзно хочешь сражаться с ним? Это самоубийство.

— Если потребуется, — спокойно ответила она. До безумия забавен был тот факт, что никто из них ещё не видел врага в лица, но все уже прекрасно понимали, что происходит.

— Я пойду с тобой, — Роман упрямо достал палочку, но страх исказил и его прекрасное лицо. Марго смотрела на него и понимала, что дело вовсе не в Непреложном Обете, не позволяющем ему сбежать, но и в нём самом. Роман был хорошим человеком.

Марго судорожно соображала, что делать дальше. Какое-то время барьеры смогут продержаться, куда дольше, чем во всех остальных странах, однако они всё равно падут перед Реддлом, как и все до них. В последние пару месяцев Волдеморт затих, и в МАКУСА надеялись, что он первоначально захватит Балгарию и часть Азии и только потом двинется за океан, но они ошибались. У девушки заложило уши, она слышала голоса, но они все звучали отдалённо, будто из-за толстой стены.

Она взмахнула палочкой, и дверь на улицу отворилась, и её взору наконец предстала страшная участь, настигающая страны одну за другой — сильнейший поток магии, белый, состоящий словно бы из чистого света, безжалостно разрезал вечерние сумерки, ударяясь о барьеры, что накалялись и трещали, готовые вот-вот распасться на осколки. Марго не видела самого Волдеморта, зато прекрасно могла рассмотреть многочисленную армию, стоящую за его спиной. Они все были похожи на игрушечных чёрных солдатиков, деревянных, а не живых. Никто из Пожирателей Смерти не двигался, ожидая падения барьеров, и на мгновение у Марго в мыслях промелькнуло, что лучше бы они пали быстрее, лучше бы не было этих томительных минут перед неизбежным.

Авроры выстроились около стен Министерства, многовековым зданием прикрывая тыл. Они направляли палочки в то самое место на щитах, в которое бил луч Волдеморта, в надежде укрепить его. Марго последовала их примеру; она подняла руку, чувствуя, как магия заполняет её всю, вырываясь с конца деревка, она чувствовала это во время любого заклинания, даже самого простого, однако сейчас, подогреваемая ужасом ситуации, она ощущала нечто новое в себе, невероятно сильное — её магия была куда более мощной, чем у остальных, — однако всё равно недостаточно могущественное, чтобы одолеть Волдеморта. Они все выглядели жалкими на фоне тёмного волшебника. Казалось, даже если сложить все их силы вместе, они всё равно будут уступать ему одному, настолько неестественно державным он был. Марго мельком оглядела лица авроров: обречённые маски, каменными изваяниями стоящие перед лицом погибели. Она стояла выше их по должности и несла какую-то ответственность за них. Ей было больно осознавать, что многие из них сегодня умрут.

Заклинания трещали, голоса авроров слились в неразборчивый гул. Марго старалась не обращать на них внимания, отключиться от окружающего мира и сосредоточиться на собственной магии. Вся безысходность, которую она ощущала с момента гибели Гарри Поттера, копилась в ней, капля за каплей образуя целый океан. И сейчас она захлёбывалась в нём.

— Марго! — послышался крик Эшли. Она подбежала к ней, но лучше бы Марго не видела её: всегда насмешливая, она воспылала ужасом. — Подкрепление будет через минуту. Некоторые отказались участвовать в битве, но трансгрессировать они не могут. Митчелл среди них.

— Уходите, — неожиданно для Эшли и для самой себя произнесла Марго. Лопес застыла с палочкой наизготове, её идеально ровные брови недоверчиво изогнулись, но она не начинала спор. Она была уверена в Марго. — Ты, Роман, уходите с отсюда. Присоединитесь к остальным чистокровным. Мы проиграем, МАКУСА падёт, пусть здесь останется хоть кто-то, кому не наплевать на благо страны.

Эшли на несколько секунд замялась. Она была умной, она понимала, что это правильно, но не могла так просто бросить людей среди которых жила, с которыми общалась, работала и проводила всё свободное время. Марго отвернулась от неё — это было прощание, немое, но от этого не менее горькое. Давящий комок встал поперёк её горла, она сосредоточилась на потоке защитной магии, что должна была усиливать щиты, однако не справлялась со своей задачей.

Эшли ушла, и Марго лишь краем глаза видела, как прохладный весенний ветер треплет грязные полы её мантии.

Марго не знала, сколько это продолжалось, несколько минут или, может, секунд, но начала осознавать, что люди выдыхаются, она и сама стала уставать. Вдалеке она заметила Эвана с группой авроров, что тоже поддерживали щиты. Она опустила палочку и вновь огляделась: сотни потоков были устремлены в одну точку, они яркими световыми линиями исполосовали всё вокруг, и даже вечерний мрак отступил перед ними. Однако ни один Пожиратель Смерти так и не сдвинулся с места, только Волдеморт разрушал барьеры.

Он знал, что победит, в то время как люди МАКУСА выдохнутся, и Пожиратели добьют их.

— Опустите палочки! — громогласно произнесла она, вновь используя Сонорус.

Многие тут же повиновались, но некоторые продолжали бессмысленные попытки сохранить барьеры, при этом ошалело поглядывая на девушку. Эван тоже остановился, и остатки последовали его примеру. Яркие полосы в воздухе потухли, но одного лишь луча Волдеморта было достаточно, чтобы сияние от него освещало всё вокруг, мешая разглядеть его лицо, а также лица Пожирателей в первых рядах.

Марго слышала, как Эван отдаёт аврорам приказы по построению, она не стала пытаться забрать всё командование в свои руки. Барьеры трескались, словно бы толстое стекло, по которому неустанно били молотком. Вокруг всё так же было шумно: голоса авроров смешивались с гулом от магии Волдеморта, но она слышала собственное дыхание, тяжёлое и сбивчивое. Холодная, мокрая земля хлюпала под её ногами, а мантию забрызгала грязь. Деревья, несмотря на зелёные почки, казались голыми и безжизненными, как и всё вокруг. Что ей было делать? Она позаботилась об убежище на случай падения МАКУСА, но понятия не имела, как вести себя сейчас. Они проиграют, они уже проиграли, это было очевидно, но не могла же она просто сбежать. Даже если бы она захотела, ей не позволил бы этого Непреложный Обет.

Внезапно Реддл остановился. Свет погас так быстро, будто бы его и не было вовсе, и огромный серебристый обломок барьера провалился внутрь, как кусок льда, отколовшийся от величественного айсберга, но он не долетел до земли, а растворился в воздухе, рассыпаясь на магические искры, из которых был плотно соткан. Марго наконец увидела лицо Волдеморта — человеческое и прекрасное, лет сорока, его волосы развевал ветер, а губы изогнулись в дьявольской ухмылке, кровавой на фоне светлой кожи. Марго не так сильно удивилась, как следовало бы. У неё и без того был шок.

Рядом с Реддлом стояла Беллатриса Лестрейндж, её глаза горели предвкушением, а корона из волос жила своей жизнью. Она со страстью и благоволением смотрела на Волдеморта, и Марго сделала логичные выводы по поводу отношения этой женщины к нему. По правую руку от тёмного волшебника она увидела Дамиана Энрикеса, он с задумчивым видом провожал падающие обломки щитов и крутил в руках палочку. Она также узнавала Стэга Йенсена, — невероятно отталкивающего высокого мужчину, чей взял выражал кровожадную жестокость. Там было много знакомых лиц, которые она за эти годы изучила по фотографиям. Они все присоединились к Волдеморту добровольно — он не брал на битвы тех, кто шёл за ним из-за страха.

— Действовать по плану, — вдалеке раздался приказной тон Эвана. — Бить на поражение.

Пожиратели подняли палочки, и сотни зелёных искр сорвались с них, как яркие фейерверки, громкие и неожиданные. Авроры стали трансфигурировать стены перед людьми МАКУСА, но те рассыпались одна за другой под натиском смертоносных заклинаний. Те, кто стояли в задних рядах, тоже использовали Аваду, и Марго была из их числа.

Она больше не видела Реддла. Шум и пыль битвы плотным туманом стали расползаться вокруг. Пожиратели Смерти, кажущиеся теперь тонкими фигурами вдалеке, наступали всё ближе, а силы МАКУСА заканчивались. Она чувствовала, что это был её последний день, ведь сдаться она не могла, Волдеморт бы всё равно убил её, а сил победить ей бы не хватило. Всё внутри скручивалось противоречивым ураганом. Этот момент настал, а она так и не смогла найти способа предотвратить его. Все прочтённые книги вдруг показались бесполезной макулатурой, не давшей ни грамма ответов, а все попытки как-то обезопасить себя — просто наивной глупостью.

Внезапно из-за спины послышался оглушительный треск. Она обернулась, и ещё больший вихрь паники завладел ею — огромная стена Министерства была практически оторвана от остального здания и начинала падать прямо на них.

— Бомбарда Максима! — воскликнула она, направляя палочку на огромный пласт. Тот потрескался в некоторых местах, но даже не думал разваливаться на части.

Авроры разбегались кто куда, а пыль поднималась всё выше и выше. Кто-то специально поднимал её? Она не видела дальше нескольких футов перед собой и помчалась наобум вперёд, подальше от падающей стены, наблюдая за тем, как над головой песком рассыпаются жалкие остатки барьеров. Перед ней мелькали люди: авроры, Пожиратели Смерти, — они все слились в единое кровавое месиво, а из всех заклинаний, проносящихся над головой, отчётливо узнавалась и слышалась лишь мертвенно зелёная Авада. Марго закашлялась, её горло засаднило, а глаза заслезились, дышать было просто невозможно. Она накладывала очищающие воздух заклинания одно за другим, но пыль, видимо, тоже была магической, она попросту не заканчивалась. В щит, что она держала вокруг себя, врезáлись бесконечные заклинания, но она была достаточно сильна, чтобы сдержать их.

Земля под ногами пошатнулась, и из-за спины послышался оглушительный удар, сопровождаемый морозящими кровь криками: стена упала на землю. Марго обдало сносящим с ног потоком ветра, и она упала на колени, одной рукой соприкасаясь с холодной землёй, а другой прикрывая лицо. Ей чудилось, что она слышала хруст костей тех людей, что попали под обломок. Хаос приобретал просто ужасающий размах, он казался бесконечным, как во времени, так и в пространстве, и девушка чудом не падала в обморок, находясь в нём. Внезапно из пыльного облака к ней навстречу выбежал какой-то мужчина, Пожиратель Смерти, его чёрная мантия была изорвана, а лицо исцарапано открытыми ранами. Он смотрел на неё со смесью отвращения и ужаса, и тогда она заметила, что в его руках нет палочки.

«Грязнокровка», — стало последней его мыслью перед тем, как смертоносный зелёный луч врезался ему в спину, и он упал лицом на каменную землю. Это было безумием. Неужели эти люди были настолько сильно преисполнены ненавистью, что готовы были пропитывать её в себе до самого последнего вздоха?

Она перешагнула через мёртвое тело и вдруг услышала леденящий душу смех. Марго мгновенно замерла, но тут же приняла решение следовать на его звук. Прямо рядом с ней пролетел луч какого-то заклинания, он задел её мантию, и та вспыхнула ярким огнём. Марго судорожно скинула её с себя, на миг потеряв бдительность и опустив щит. Это стало её ошибкой, потому что в следующую же секунду палочка вылетела из её руки.

— Куда-то спешишь? — мягкий насмешливый голос разрезал несвязный рокот. Перед ней стоял Дамиан Энрикес. Он улыбался, а на его острой скуле поблёскивала свежая кровь, явно чужая. Парень крутил в опущенной руке длинную чёрную палочку, ровную, будто бы вылитую из металла, а не выточенную из дерева. Его идеальная, как на всех фотографиях, так и до начал битвы, причёска растрепалась, короткими прядями свисая на бледное лицо. Он выглядел заинтригованным погоней котом, наконец добравшимся до своей добычи. Дамиан не нападал, он ждал реакции Марго. Испуга? Мольбы о помиловании? Заместо этого она усмехнулась и покачала головой.

— Тебе не удержать меня, Дамиан, — маниакально прошептала она и ухмыльнулась уголком грязных губ. Ей было больше нечего терять, и она просто решила выплеснуть наружу всё то тёмное и запретное, что с рождения копилось и развивалось в ней. Дамиан недоверчиво выгнул бровь, забавляясь ответом, но Марго просто взмахнула рукой, и он отлетел назад, с силой приложившись головой о камень.

Она призвала свою палочку обратно и вновь услышала смех. На этот раз он был совсем рядом, буквально в паре десятков футах от неё самой. Девушка увидела чёрную фигуру, а затем рассмотрела и вьющиеся на ветру волосы. Это была Беллатриса Лестрейндж, что раскидывалась заклинаниями. Первой мыслью было просто убить её, но в голове Марго вдруг зародился план: она может схватить её. Беллатриса была с Волдемортом долгие годы, она захватывала Британию вместе с ним, она была его ближайшей сторонницей. Она что-то знала. В Марго было достаточно силы, она искусно владела легилименцией, эта способность являлась её талантом, она бы смогла вызнать нужную информацию, даже если бы это заняло время. Эта короткая мысль была громом среди ясного неба, была чем-то новым, тем, что она ещё не пробовала, что даже не рассматривала ранее. Марго несколько секунд пьяными глазами смотрела на Беллатрису, не решаясь сдвинуться с места, но внезапный крик откуда-то сбоку отрезвил её — кто-то мучительно умирал. Она бросила короткий взгляд на Дамиана, тот приподнялся на локтях и ошалевшим взглядом оглядывал её. Это была первая их встреча, но отсутсвие ухмылки на его лице уже казалось чем-то неестественным.

Марго не стала дожидаться, пока он придёт в себя. Она собрала всё оставшееся самообладание и ударила по щитам Беллатрисы. Это было не какое-то определённое заклинание, а поток чистой магии, способный разрушить всё что угодно, лишь бы силы хватало. У Волдеморта её было достаточно, чтобы уничтожать целые страны, а у Марго — чтобы обезоружить одну его сторонницу. Девушка показалась себе как никогда слабой и беспомощной, но тут же отмахнулась от недопустимой жалости к себе. Беллатриса взвизгнула, когда поняла, что происходит, но не успела ничего сделать: Марго обезоружила её и схватила за руку, утянув в вихрь аппарации.

Последнее, что она видела на поле битвы — это непонимание вперемешку с интересом в глазах Энрикеса и клубившуюся в пасмурном небе Чёрную Метку.

Америка пала.

* * *

Стоило ногам Марго соприкоснуться с твёрдой поверхностью, как она тут же приложилась о неё и всем остальным телом. Беллатриса с криком оттолкнула её от себя, и они вдвоём повалились на бугристый пол того самого дома.

— Мерзкая грязнокровка! — закричала Беллатриса. Она перевернулась на живот, запутавшись в собственной мантии, её волосы налипли на лицо, а рука отчаянно старалась нащупать палочку, что осталась на поле битвы. — Как ты посмела прикоснуться ко мне?!

Марго не планировала ничего ей отвечать, она слегка приподнялась, желая отползти подальше от безумной женщины, её грязные волосы тоже спадали на глаза, они смешались с чёрными прядями Беллатрисы и кровью мёртвых людей, коей были покрыты они обе. Девушка подняла палочку, чтобы отбросить от себя Лестрейндж, но тут же почувствовала острую боль в своём бедре. Она резко отпрянула и закричала, перед глазами появились взрывающиеся искры, а уши на мгновение заложило. Она даже не могла сообразить, что происходит, настолько невыносимо ныло её бедро. Беллатриса стала подниматься, но тут же упала обратно: Марго наложила на неё сильнейшее заклинание потери сознания, которое только знала.

Девушка с трудом отползла подальше, её замолотило крупной дрожью, а глаза заслезились. Она наконец откинула с лица волосы и коснулась трясущейся рукой своего бедра — в него был воткнут кинжал, а кровь густой тягучей струёй стекала на пол. Слабое желтоватое освещение смешивалось с ядовитым сиянием загородного заката, пробирающимся сквозь облака и окна, оно отражалось от поверхностей, переливаясь в некоторых местах из-за искривлённого пространства и создавая при этом какую-то неправильную, но при этом волшебную атмосферу облегчения. Марго откинула голову назад, прикрывая глаза. Она в безопасности.

Беллатриса могла колдовать без палочки, однако совсем немного: двигать некоторые предметы или разбивать их. Марго трансфигурировала для неё металлические наручники и приковала её в подвале, чувствуя себя при этом отвратительно, будто бы она какая-то психопатка, держащая людей на привязи. Первые пару недель попыток проникнуть в разум Лестрейндж не понесли за собой никаких успехов, Беллатриса была искусной окклюменткой, не даром Волдеморт держал её рядом с собой. Сама же Марго практически не спала по ночам, периодически прислушиваясь к безумному смеху, доносящемуся с нижнего этажа. Она не накладывала Заглушающих чар, опасаясь побега Пожирательницы, но жить с ней в одном доме было невыносимо. Та каждый раз плевалась ядом, стоило девушке подойти к ней, и всё бы ничего, вот только Беллатриса действительно ненавидела её в первую очередь за грязную кровь. Марго какое-то время — наверное, по юношеской наивности — надеялась, что вся эта чистокровная чушь лишь повод для чистокровных магов считать себя выше остальных, но как же она ошиблась. Эти люди были преисполнены ненавистью, она желчью сочилась из них, обжигая не только окружающих, но и их самих.

Как бы Марго ни старалась излечить свою ногу, рана не заживала. Она перестала кровоточить, но из неё, словно из грязной трещины на фарфоре, расползались чёрные нити проклятой паутины, уродуя безупречное тело. Девушка изучила кинжал, которым Беллатриса ранила её, но поняла только то, что тот насквозь был пропитан чёрной магией, очень сильной и древней. Кто из волшебников вообще носит с собой холодное оружие?

Марго не рисковала выходить из дома, она понимала, что самым правильным выходом будет залечь на дно, но постепенно начинала сходить с ума от отсутствия людей рядом. Она очень сильно скучала по Эшли, по Роману, даже по вечно хмурому Эвансу. Интересно, что с ними происходит? Они живы? Возможно, стоило забрать их вместе с собой, но она боялась рассказать им о своём плане. Она даже им не доверяла достаточно сильно, чтобы делиться всеми своими идеями.

— Я могу заставить тебя есть, так что лучше делай это сама, — бросила Марго, спускаясь в подвал по кривым лестницам, которые ей пришлось создавать полностью самостоятельно. Рядом с Пожиратильницей стояла нетронутая тарелка еды, обычный сэндвич, Марго не считала нужным кормить её помоями.

Слабое освещение от нескольких свечей бликами петляло по пустой комнате, изредка задерживаясь на пленнице. Беллатриса тяжело дышала, наблюдая за девушкой. Она заметно похудела, а её аристократичное лицо осунулось, ещё больше выделяя горящие сумасшествием глаза. Платье на коленках протёрлось до дыр, ведь большую часть времени женщина сидела, тратя при этом все силы, чтобы выбраться, о чём свидетельствовала истерзанная запчастями кожа.

— Чего ты добиваешься, грязнокровка? — сорвавшимся голосом прохрипела она. По её сухим искусанным губам стекала струйка крови, появившаяся ещё во время последнего Круциатуса.

Марго была удивлена, даже поражена, до этого момента Беллатриса ни разу не пыталась завести диалог.

— От тебя мне нужна только информация, — пожала плечами Марго. — И рано или поздно я её заполучу, ты и сама это знаешь.

— И что будешь делать с ней? — усмехнулась Беллатриса, обнажая кровью залитые зубы. — Тебе никогда не победить Тёмного Лорда. Тебе никогда даже не приблизиться к нему.

Марго прекрасно это понимала.

— Круцио.

Беллатриса сразу же закричала и забилась в кандалах, словно одержимая. Раньше она выдерживала какое-то время, молча стискивая зубы, но сейчас, видимо, начала выдыхаться. Марго не опускала палочку долгие минуты, равнодушно наблюдая за страданиями своей пленницы. У неё не было ненависти к Беллатрисе, но жалости к ней девушка не испытывала. Наконец она остановилась, женщина осела совсем близко к полу, почти легла на него, и упёрлась ладонями в колени. Она была очень сильной.

— Легилименс.

Впервые за долгие месяцы она увидела в разуме Беллатрисы хоть что-то — множество бессвязных картинок, сменяющих друг друга. Там были дементоры, домовые эльфы, чьи-то светлые волосы, детский плач, золотой меч и горы трупов. Это прогресс.

Вскоре Марго поняла, что просто так проникнуть в разум Беллатрисы у неё не выйдет, поэтому решила сосредоточиться на чём-то конкретном. Например, на смерти Гарри Поттера, что стала концом для всего остального мира. Видимо, Лестрейндж не считала этот момент таким уж важным, поэтому Марго не составило труда добраться до него. Поначалу в пасмурном лесу не происходило ничего сверхъестественного, вот только после выпущенной в Гарри Поттера Авады Волдеморта откинуло футов на двадцать, чего не могло произойти даже с заурядным волшебником, не то что с Тёмным Лордом, а зелёная вспышка ярким куполом осветила злополучную поляну.

«Гарри Поттер, мальчик, который выжил, пришёл, чтобы умереть», — это были страшные слова, не только для юного подростка, но для всей планеты. Марго старалась получше рассмотреть мальчика, тот, казалось, даже не боялся своей участи, будто бы сам на неё согласился.

Одним летним днём Марго сидела напротив магического радио, слушая новости. Август был на удивление тёплым, горячее солнце нещадно пекло с раннего утра до самого вечера, создавая в доме невыносимую духоту. Она сама не знала, зачем это делала, ведь не было даже крохи надежды услышать что-то хорошее. Она даже подумывала выбраться из дома, используя свою анимагическую форму — сову, однако предполагала, насколько опасной может быть подобная вылазка. Она похитила Беллатрису Лестрейндж, которая уже превратилась в живой труп. Марго не применяла ничего, кроме Круциатуса, но его было вполне достаточно — она понимала, что скоро у Беллатрисы не останется сил сопротивляться, и девушка станет её убийцей. Волдеморт никогда не забудет об этом.

— Мы начинаем еженедельный выпуск Поттеровского Дозора, — приятный голос прозвучал из радио, когда Марго в очередной раз крутанула переключатель. — И, как обычно, каждый четвёртый выпуск мы проводим без пароля.

Марго едва не подпрыгнула на стуле, услышав это. Она схватила старое радио в руки. Поттеровский Дозор? Это какая-то организация сопротивления?

— Я Ли Джордан, и сегодня со мной рядом Луна Лавгуд.

— Всем привет, — высокий мягкий голос заполнил пустынный дом.

— На этой неделе к Ордену Феникса присоединилось ещё двадцать человек из различных стран. Некоторые из них могут оказаться вашими родственниками или просто близкими людьми. Попытайтесь связаться с кем-нибудь из них совиной почтой, и мы обязательно поможем вам.

— И не забывайте использовать защитные амулеты, отпугивающие нарглов. В последнее время они особенно агрессивны.

— Э, да, спасибо, Луна, — неловко добавил Ли Джордан. — Также мы хотим предоставить слово одной невероятно храброй девушке, Софи Браге, что вступила в ряды Ордена буквально пару дней назад.

— Здравствуйте, — слегка резко произнесла Софи. — До недавнего времени я находилась на стороне Пожирателей Смерти, хоть и делала это из-за страха, а вовсе не потому что действительно была верна их идеям. По некоторым причинам на моём предплечье нет Чёрной Метки, но я прекрасно знаю, что творится в рядах Пожирателей, и я знаю, что некоторые из них слушают меня сейчас. Я не стану называть ваших имён, — она усмехнулась, — однако могу. Вам известно, что я натворила, прежде чем сбежать, я убила Фенрира Сивого прямо перед Дамианом и Эдвардом, моим дражайшем братцем. Я не горжусь самим фактом убийства, но это помогло спасти одного невинного парня, на которого напал Сивый. Я хочу сказать, что Волдеморт… — было слышно, как она сглотнула через силу, — он просто убийца, что не внемлет голосу разума и не ведает пощады. Этот психопат убьёт каждого из вас, как только вы наскучите ему. Я советую вам наконец перестать быть такими жалкими, преодолеть свой страх и хотя бы раз в жизни сделать правильный выбор.

— Спасибо, Софи, — после короткой паузы добавил Ли Джордан. — Ещё раз напомню, что Орден Феникса помогает всем нуждающимся, независимо от вашего происхождения.

— Пароль от следующего выпуска: Грозный Глаз, — добавила Луна.

Марго поражённо смотрела на радио, из которого уже слышались новости о рестоврации Министерства Магии Италии и становлении там новой власти. Она пару лет вела небольшой блокнот, где записывала имена и немного информации о членах Ордена Феникса и Пожирателях Смерти. Фамилия «Браге» показалась ей смутно знакомой, и она нашла несколько записей о ней. Софи Браге была чистокровной волшебницей из Швеции, её старший брат Эдвард был Пожирателем Смерти, как и родители. У самой девушки было редкое заболевание — она постепенно теряла магию. Видимо, эта болезнь и послужила причиной, по которой Волдеморт не оказал ей такой чести, как клеймо Чёрной Метки на предплечье. Но Марго поражало совсем другое — она оставила свою семью, перейдя на сторону Ордена Феникса. Это было довольно самоотверженно.

С того самого дня Марго не пропускала ни одного выпуска Поттеровского Дозора, жадно вслушиваясь во все новости. Ведущие, чаще всего Ли Джордан, рассказывали о столкновениях с Пожирателями Смерти, о помощи невинным волшебникам и не-магам, и это давало Марго надежду на то, что она не единственная в мире не собирается сдаваться.

Разум Беллатрисы медленно открывался, спустя месяцы заключения в подвале женщина практически лишилась сил на борьбу, однако Марго подозревала, что пробиться через защиту Лестрейндж до самого конца у неё не выйдет и вовсе. Она видела в её воспоминаниях разговор с Волдемортом о крестражах, о том, что он создал не один, но ни точного числа, ни их расположения или хотя бы информации о том, чем конкретно они являются Беллатриса не знала.

Марго с самых первых попыток проникнуть в разум Пожирательницы не раз слышала плач младенца, поначалу она была уверена, что этот ребёнок попросту был одной из жертв Лестрейндж, однако однажды увидела более чёткую картину: маленькая черноволосая девочка сидела на коленях Беллатрисы, а рядом находился Волдеморт, уже в человеческом обличии, он задумчиво касался длинными пальцами детских ручек, а потом вдруг резко поднялся и без слов трансгрессировал, оставив женщину с ребёнком одних в тёмной комнате со старинной мебелью и немногими свечами.

— Какого?.. — Марго резко выбросило из разума Пожирательницы, и она повалилась на спину, слишком резко отпрянув назад. Она часто дышала, стараясь осмыслить увиденное. Это был ребёнок? Ребёнок Беллатрисы и Волдеморта?!

— Жалкая грязнокровка, — просипела Лестрейндж, сплюнув густую кровь прямо на ногу девушки.

Марго со смесью отвращения и оглушительного удивления смотрела на Беллатрису. Такого она даже представить не могла. И вместе с этим знанием к ней вдруг пришла простая истина — Том Реддл был всего лишь человеком. Он был безжалостен и кровожаден, но он не был монстром, коим его видели люди, у него тоже были слабости.

И с тех пор она не нашла больше ничего полезного в разуме Беллатрисы. Ещё пару раз расплывчатыми образами мелькали упоминания крестражей: эти предметы существовали, их было много. Марго так до конца и не поняла, чем именно они являются, но одно было ясно — они в некотором смысле даровали бессмертие. Порой девушка задавалась вопросом, может ли быть что-то, что Беллатриса станет скрывать до самой смерти. Лестрейндж уважительно относилась к мужу, проявляла некое подобие тёплых чувств к сестре, Нарциссе, и племяннику, Драко, Волдемортом она была одержима. Марго видела многие собрания Пожирателей Смерти, там присутствовали уже знакомые ей люди, но всё, что они там обсуждали — захват Европы, Америки и части Азии, — уже не имело никакого смысла.

И вновь тупик. Марго не спала ночами, до горечи в голубых глазах пытаясь упорядочить всю имеющуюся информацию. Чтобы убить Волдеморта, нужно уничтожить крестражи. Но Марго понятия не имела, как их уничтожать, она даже не знала, как их найти. Этот план можно было отбросить.

Но было кое-что другое, что не давало ей покоя — смерть Гарри Поттера. Она много раз пересматривала её, каждый раз наблюдая за картиной всё чётче и чётче, хоть Беллатриса и продолжала сопротивляться. Волдеморт послал в парня смертельное заклятие, их обоих отбросило друг от друга, а после Реддл с минуту не мог даже подняться, не мог прийти в себя, в то время как небольшая поляна продолжала в некоторых местах подсвечиваться ядовитым зелёным сиянием.

К концу осени Марго решила выпустить на улицу сову, Винди, в надежде, что шумиха вокруг похищения Беллатрисы Лестрейндж улеглась. А спустя несколько дней ей пришло письмо от Эшли.

Ты даже не представляешь, сколь сильное облегчение я испытала, увидев твою сову. В глубине души я понимала, что ты жива, просто потому что такая как ты вряд ли вообще может умереть.

Я не знаю, что именно рассказать тебе, Марго. В МАКУСА творится настоящий ад, как и во всех других странах. Рождённых немагами безжалостно убивают, и лишь некоторым из них удаётся сбежать. Гнев Реддла не утихал месяцами после твоей выходки с Беллатрисой. Все, кто были рядом с тобой в тот момент, показательно казнены. Я не спрашиваю тебя, зачем ты это сделала, ведь даже не надеюсь на ответ.

Эван мёртв. Я и Роман примкнули к Союзу Чистокровных Волшебников, мы держимся вместе, стараясь смягчить политику Министерства, но, откровенно говоря, большая часть наших попыток тщетны.

Я долго думала, писать об этом или нет, но ты всегда была очень сильной, Марго, ты заслуживаешь знать правду. Мадлен де Краон, безжалостная Пожирательница Смерти, убила твоих родителей в попытках отыскать тебя. Мне очень жаль. Многие из Пожирателей совсем ещё юны, но это не мешает им становиться убийцами. Близняшки Кэрроу из Британии до смерти пытали Круциатусом десятки невинных не-магов.

Я не знаю, что ты делаешь сейчас, не знаю, что ты будешь делать, но я верю в тебя, Марго.

С любовью,

Эшли.

Марго дрожащими руками сжимала письмо, сминая желтоватый пергамент. В комнате вдруг стало неестественно душно, и воздух вокруг неё засветился голубоватым искрами. Одна беспомощная слеза скатилась по её щеке и с оглушительным стуком ударилась о бумагу, размывая чернила. Письмо загорелось голубым пламенем и пеплом осыпалось на кривой пол. Кровь Марго закипела от злости, а глаза застелило пелёнкой искреннего гнева, отвратительного и не утихающего. Позади неё что-то с грохотом взорвалось, и огонь стал волнами захлёстывать стены.

Её родители, излишне правильные и религиозные. Она оборвала с ними все связи и достала им фальшивые паспорта, отправив жить в Канаду. Пожиратели Смерти всё равно нашли их.

Была у Марго одна идея. Она появилась очень давно, ещё в юности, когда она в первый раз столкнулась с сильным окклюментом, в сознание которого не могла проникнуть. Теоретически она была способна выжечь у человека все воспоминания, оставив при этом лишь одно единственное, то, что было ей необходимо. Но это было хуже смерти.

Марго вдруг резко успокоилась. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Огонь мгновенно потух, оставив за собой лишь чёрные разводы и отвратительный запах гари. Она пошла в подвал, быстро и уверенно, и впервые за всю жизнь её не терзали сомнения. Помещение встретило её привычной гнетущей атмосферой и тихим сонным сопением полуживой Беллатрисы. Марго опустилась перед ней на колени.

Ей не нужно было долго думать, какое именно воспоминание оставить. О крестражах женщина знала слишком мало, планы захвата стран были бесполезны, им всё равно не помешать, а вот информация о Гарри Поттере, мальчике, что некогда остановил Волдеморта, внушала надежду.

Марго поднесла руки к бледному лицу Беллатрисы, что казалась совсем худым из-за природно острых черт. Сухая кожа была холодной и шершавой, с кровавыми ранами в некоторых местах. Отвратительные синяки на запястьях превратились в тёмные гематомы, хоть и кандалы спустя столько времени стали попросту болтаться на тонких руках. На долю секунды Марго почувствовала отвращение к своим поступкам, но тут же вернула себе хладнокровие.

Она слегка надавила на виски Беллатрисы, и та закричала от боли. Воспоминаний становилось всё меньше, будто бы кто-то раз за разом накладывал на женщину Обливиэйт, бессмысленные сцены рассыпáлись на несвязные образы, а те на короткие обрывки фраз или взглядов. Всё это продолжалось до тех пор, пока в памяти Беллатрисы не остался только роковой пасмурный вечер на грязной потоптанной поляне.

Гарри Поттер был готов к смерти. Он что-то знал, на что-то наделся. Марго должна была посмотреть на эту поляну, должна была понять, что там произошло.

Беллатриса повисла на цепях, она вновь закашлялась кровью, её лицо опустилось, и она стала задыхаться, дёргаясь в конвульсиях. Она больше ничего не помнила, ничего не понимала и не осознавала. Марго подняла палочку и слегка дрожащим голосом произнесла:

— Авада Кедавра.

В ближайшие пару дней она собрала все вещи и, используя портключ, отправилась в Британию.

— Как вам будет угодно, лорд Малфой, — домовик низко поклонился и исчез с характерным негромким хлопком.

Что же, прекрасно, теперь Драко был полностью свободен и мог провести остаток дня, занимаясь своими делами. На улице уже стемнело, и лишь желтоватый свет фонарей пробивался сквозь вечернюю мглу, заливаясь в окно. Драко до сих пор считал установку фонарей в садах поместья одной из своих самых удачных идей. Конечно, отец за пять лет и сам полностью восстановил мэнор и от былой разрухи не осталось и следа, но Драко хотелось привнести в родное имение что-то своё.

Он скинул мантию и поудобнее развалился на одном из кожаных диванов в своих покоях. Домовики предлагали ему занять родительские, но Драко отказался, предпочитая свои старые. Он не смог бы спокойно спать в кровати умерших матери и отца. Он всеми силами старался забыть тот злосчастный день, старался выжечь из своей памяти предсмертные крики Нарциссы и обречённый плач Люциуса, но он никак, никак не мог избавиться от этой страшной картины. Она преследовала его каждый день, являлась во снах, иногда ему казалось, что он вновь и вновь переживает те самые минуты, просто когда закрывает глаза.

Драко практически всё своё время уделял работе. Поначалу он и сам себя убеждал, что единственная причина этому — страх провиниться перед Тёмным Лордом, но сейчас начал осознавать, что работа стала для него чуть ли не единственным путём отвлечения от собственных демонов. Тёмный Лорд наладил вполне себе действенную систему управления в странах, и Драко только и следовало, что полностью придерживаться её. Порой он просиживал в Министерстве Магии сутки напролёт, не желая возвращаться в кровью пропитанное поместье. Он всё ещё общался с некоторыми слизеринцами, Забини и Ноттом в основном, но у тех были и свои проблемы. Отца Нотта казнили точно так же, как и Люциуса, и Теодор уже несколько месяцев не мог прийти в себя, он заглушал горе алкоголем, сигаретами и какими-то психотропными зельями. Драко подозревал, что в скором времени им с Блейзом придётся буквально вытаскивать его с того света.

Он взмахом палочки зажёг все имеющиеся в комнате свечи. С недавних пор он не мог выносить тьму, которая, казалось, и без того была повсеместной, поэтому изводил домовиков, чтобы те постоянно поддерживали освещение в огромном доме. Небольшой деревянный столик рядом был усыпан бесчисленными бумагами с рунами, формулами и росписями заклинаний. Тёмный Лорд не так давно изобрёл нечто вроде универсального портключа, с помощью которого можно было перемещаться в любые места, на любые расстояния, за исключением защищённых объектов, конечно же. Это разработка была гениальной, но людей, обладающих такими портключами, было мало. У Драко он имелся, но он практически его не использовал, потому что каждое перемещение отслеживалось. Дамиан поделился с Драко своими наработками, и они вместе вот уже пару месяцев пытались воссоздать нечто подобное. Парень понимал, что выгоду от этого получит по большей части Энрикес, которому никак не сиделось на месте, но Драко в какой-то мере был просто рад занять себя чем-то столь увлекательным. Правда, пока в качестве результата он мог отметить только то, что все эти росписи чудом ещё не начали сниться ему.

Драко поёжился: из открытого окна повеял прохладный воздух. Он хотел было закрыть его, но вместо этого вновь уставился на свою палочку. Ту самую палочку, которой сражался Поттер, которая была у него в руках, когда он погиб. После того, как гриффиндорец сбежал из Малфой-мэнора, прихватив с собой палочку Драко, его единственную защиту от кровожадных Пожирателей Смерти, парень, казалось, возненавидел его с новой силой. Он день и ночь думал об этом, о том, как подло Поттер поступил с ним, но когда настал день битвы за Хогвартс, Драко готов был молиться всем магловскии богам, в которых не верил, только бы Поттер выжил, только бы он победил. Впрочем, никто не услышал его молитв и мир рухнул, умер вместе с Золотым Мальчиком, чьё храброе сердце перестало биться так давно, но мысли о нём почему-то до сих пор тянущей болью отзывались в груди.

Когда Дамиан со своими людьми добрался до Ордена Феникса, то большая часть из них была убита, но некоторые выжили: Невилл Лонгботтом, за чьими пытками Драко пришлось наблюдать; Луна Лавгуд, скончавшаяся у него на глазах от рук Эдварда Браге; Флёр Делакур, которой Стэг изрезал лицо, и множество других несчастных, о которых Драко так же безуспешно пытался забыть. Но было кое-что, что не давало ему покоя, терзая так же сильно, как и смерть собственных родителей. Его племянник, Эдвард Ремус Люпин.

Драко убил его.

Тёмный Лорд, видимо, посчитал это некой справедливостью. «Ну же, Драко, избавь свой род от грязной крови», — его насмешливый, заставляющий сердце замирать от ужаса голос до сих пор звучал у Драко в голове, а предсмертный крик и испуганные серые глаза маленького беззащитного ребёнка, в последнюю секунду сменившего цвет волос на платиновый, навсегда отпечатались у него в сознании. Когда-то он думал, что ничего хуже смерти Гарри Поттера уже не случится с ним и его семьёй, но именно убийство Тёмным Лордом отца и матери стало для Драко моментом окончательного отчаяния. Казалось бы, что может быть хуже? Отнять жизнь у невинного ребёнка, у собственного племянника — вот что. После этого Драко понял, что сильнее Тёмного Лорда он ненавидит только себя самого.

Раньше он просто не мог признать этого, признать, что вся его жизнь — ничтожный круг печали и страданий, он не мог предать имя Малфоев, которым так гордился его отец и он сам. Драко было больно думать об этом, но со смертью Люциуса цепь бесконечных обязательств на его шее ослабла, он словно впервые за все годы вздохнул, пусть и не полной грудью, однако куда более свободно, чем раньше. И самое главное: он наконец признался себе в своей ориентации, о которой страшился даже думать при отце, предпочитая попросту считать всех окружающих недостойными его. Драко на самом деле давно уже подозревал, что ему нравятся мужчины. Из-за постоянных комплексов на этот счёт и банального отрицания действительности он не мог точно выделить момент, когда понял это. Наверное, курсе на пятом, когда Поттер стал встречаться с Чжоу Чанг. Драко тогда воспринял это как собственное поражение, ведь гриффиндорец начал серьёзные отношения раньше, чем он сам, но сейчас он даже вспоминать об этом не хотел. В Хогвартсе он вёл себя невероятно мерзко и отвратительно.

Во всяком случае, окончательно убедился в своей ориентации Драко тогда, когда впервые переспал с парнем, Джейсон Сэмюэлсом, его секретарём. У них уже вот как пару месяцев завязалось некое подобие отношений, хотя кроме секса они ничего за собой не несли. Джейсон был умным и довольно привлекательным с его каштановыми волосами и яркими голубыми глазами, но Драко не испытывал к нему ничего более простой симпатии и, может, какого-то доверия, раз уж он смог раздеться перед ним, обнажить старые шрамы от Сектумсемпры Поттера и вообще лечь в одну постель. Сейчас он даже готов был истерично посмеяться: он убеждал себя, что, занявшись сексом с парнем, докажет самому себе, что вовсе не гей, а вместо этого стал спать с Джейсоном постоянно. Драко понимал, что Сэмюэлс и сам вряд ли влюблён в него, они просто оба устали от постоянного страха, от окружающей их безысходности, и эти встречи стали одним из немногих способов забыться, очистить все мысли. Драко до сих пор не мог нормально смотреть на него на работе, сразу же вспоминались все пошлые стоны, шлепки о голую кожу, но постепенно он стал свыкаться с тем, что он не совсем нормальный. Например, Блейз знал. Не об Джейсоне, конечно, о самой ориентации Драко, и ему было абсолютно безразлично, он никак не изменил своего отношения к нему. Правда, как-то раз Забини попытался пошутить про члены, после чего Драко не разговаривал с ним две недели, и Блейз успокоился. Тео… Драко подозревал, что он догадывается, слишком наблюдательным был Нотт, но открыто этой темы они никогда не вели. А ещё Дамиан. Он как-то застукал их с Джейсоном на работе, однако после этого произнёс только одну фразу: «Я бы что-нибудь сказал, но, боюсь, тебя удар хватит, и мне придётся объясняться, почему из-за меня умер министр магии Британии». Вот кому точно было на всё наплевать. Ну, почти на всё. Были у Энрикеса некоторые заскоки вроде поисков Марго Блиссет, которую периодически видели в разных частях света, или точно таких же безуспешных поисков проклятой змеи Тёмного Лорда, она как сквозь землю провалилась. Хотя в последнем сам Драко был не меньше заинтересован, пусть и не планировал бегать за гигантским пресмыкающимся с самодельным кинжалом из клыка Василиска, что дала ему Марго Блиссет. Они с Дамианом как-то не сговариваясь решили, что это не самая удачная затея.

Неожиданно позади него раздался хлопок аппарации. Драко резко обернулся, планируя прогнать непрошеного домовика, но тут же закрыл рот. Это был Дамиан, для которого парень принудительно-ласкательно открыл поместье, тот обычно не злоупотреблял этой привилегией и заявлялся только по срочным делам, но сейчас… он был пьян. Всё время уложенные волосы — вновь чёрные — растрепались, рубашка была расстёгнута на несколько верхних пуговиц, а мантия висела на плече. Энрикес часто пил, и в довольно больших количествах, но Драко никогда не видел его пьяным, он всегда соблюдал меру. Дамиан встретился с ним расфокусированным взглядом и криво ухмыльнулся.

— Ждал кого-то другого? — он медленно обошёл диван и вальяжно уселся напротив Драко, слегка сощурившись, будто свет резал ему глаза. На его бледных скулах впервые за всё время проступил лёгкий румянец, заставивший ещё раз задуматься, сколько же Дамиан выпил. Порой Драко казалось, что он и вовсе не старел. — Я всё разузнал, — он махнул рукой куда-то в потолок и запрокинул голову на спинку. Драко заметил тонкий серебренный браслет с уроборосом на его левом запястье. Он готов был поклясться, что где-то его видел. — Об этой змее. Наша охота средневековыми методами на неё отменяется. Её можно уничтожить магией.

— Как? — Драко куда больше интересовало, как вообще её найти. Они пробовали некоторые поисковые ритуалы, но ни один из них не дал ни малейшего результата.

— Адское пламя, — прошептал он и заливисто рассмеялся.

Парень сжал губы. Если это была очередная его идиотская шуточка… Хотя, впрочем, что Драко мог сделать? Он почти всё время использовал окклюменцию и сейчас выставил в своём сознании все щиты, которые только мог, он не хотел, чтобы Дамиан увидел сами собой всплывающие страшные эпизоды из его памяти: вот огромные языки Адского пламени разворачиваются на глазах, принимая очертания жутких, похожих на драконов, существ; вот Крэбб падает в созданную им самим огненную бездну, до последнего моля их с Гойлом о помощи; вот Драко отчаянно цепляется за Поттера, прося его как можно скорее улететь из этого кромешного ада. Дамиан совсем сошёл с ума? Они с ним сгорят вместе с этой змеёй.

— Это не самая полезная информация, — тихо сказал Драко. Энрикес, как оказалось, был более чем адекватен, особенно если сравнивать с другими приближёнными Тёмного Лорда, однако Драко всё равно не рисковал дерзко или неуважительно разговаривать с ним.

Дамиан вновь криво ухмыльнулся с привычным безумным блеском в глазах. Драко мельком заметил тёмный синяк, выглядывающий из-под его рубашки, и тут же догадался, отчего он там появился. Это короткое наблюдение тоже навевало противоречивые мысли, ведь раньше Энрикес никогда не оставлял на своём теле никаких следов, во всяком случае Драко их точно не видел. Вокруг стало как-то подозрительно тихо: ни уханья сов, ни шального шелеста ветра, ни тонкого щебета птиц, казалось, ещё секунду назад доносящихся из открытого окна. Но не успел Драко никак это прокомментировать, как Дамиан поднял палочку, направляя её перед собой, и удивительно внятно для пьяного человека заговорил.

— Адеско…

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! — Драко молниеносно соскочил с дивана и отпрянул назад, уперевшись в кресло. Он не знал, куда себя деть, мысли заплясали в голове неуправляемым карнавалом — он не мог выцепить ни единого решения. Лишь привычный, до омерзения родной липкий страх окутал его.

— …Файр, — первые искры яркого пламени сорвались с чёрной палочки Дамиана, и Драко позабыл, как дышать. У него не было с собой ни одного портключа, и он ни за что не успел бы добежать до кабинета, стоя прямо здесь, в нескольких футах от разворачивающегося огненного вихря. Несмотря на все страшные происшествия, кровавыми потёками исполосовавшие его жизнь, он не хотел умирать, он до физически ощутимой боли боялся этого. Драко зажмурился, всем телом ощущая смертоносный жар. Прошла секунда, две, три… Но ничего не происходило. Драко медленно открыл глаза — его веки будто налились тяжёлым свинцом, не желая подчиняться, — и увидел небольшой, размером с себя самого, сгусток огня, постепенно принимающий очертания какого-то крылатого животного.

«Он может им управлять», — Драко так резко взглянул на Дамиана, что в его шее что-то хрустнуло, он не мог поверить в увиденное. Энрикес выглядел напряжённым, было видно, что сдерживать огонь ему нелегко, однако он сдерживал — и это было просто невероятно. Дамиан опустил руку, огонь мгновенно исчез, его словно засосало обратно в палочку, остались лишь чёрные обугленные следы на дорогой мебели. Драко понял, что едва не потерял сознание от ужаса, он услышал собственное тяжёлое дыхание, ощутил частое биение сердца, почувствовал каждую натянутую, как струну, мышцу и расслабился. Его потряхивало, а щёку обожгло горячей дорожкой слезы.

— Неужели это оставило такой яркий след на твоей психике? — как ни в чём не бывало поинтересовался Дамиан. Он положил палочку рядом с собой и вновь облокотился на спинку. Вид у него был усталый и истощённый, но Драко почему-то показалось, что виной тому вовсе не Адское Пламя. — Ты так бурно на все реагируешь.

Драко ничего не собирался на это отвечать, он всё смотрел на то место, где несколько секунд назад полыхало оранжево-жёлтое огненное животное. Людей, умеющих управлять Адским пламенем, на протяжении всей истории-то можно было по пальцам сосчитать, а сейчас и вовсе остался только один: Тёмный Лорд. Ну или два.

— Ты можешь сесть? — раздражённо спросил Энрикес и прикрыл глаза. Драко с опаской опустился обратно на диван, прикидывая, что ещё может выкинуть его «союзник» в пьяном виде. — Я как-то упустил тот момент, когда мы с тобой превратились в латентных героев, — он хмыкнул и положил руку себе на живот, слегка сдавливая его.

Драко закусил внутреннюю сторону щеки, он и сам упустил этот момент. Первые несколько недель он думал, что Дамиан просто над ним издевается, он каждый день просыпался с мыслью, что Тёмному Лорду уже известно о его поступке, что Энрикес всё ему рассказал, но этого так и не произошло, так что он немного отпустил себя — занялся работой, старался пережить утрату родителей, виделся с Забини и Ноттом, с Джейсоном, ну и занимался поисками огромной змеи Тёмного Лорда, дабы уничтожить её с помощью самодельного клинка. Он будто бы делал это на автомате, как домашнюю работу по ЗоТИ на пятом курсе в Хогвартсе, даже не задумываясь, надо оно ему или нет. Интересно, так ли думал Поттер? Он с самого детства был героем, не латентным, а самым настоящим, он из года в год сталкивался лицом к лицу со смертельной опасностью. Но хотел ли он этого? Мог ли этого вообще хоть кто-то хотеть?

— Я имею в виду, даже если мы найдём эту змею и убьём… я не смогу победить его, — Дамиан впервые заговорил об этом открыто. Драко сглотнул. Что бы они ни делали, что бы ни подразумевали, какие бы ритуалы ни проводили, — они никогда не обсуждали это прямо, и Драко убеждал сам себя, что все их действия — это нечто нормальное, обыденное. И сейчас он был удивлён, как легко смог поверить в эту ложь, как прочно страх залепил ему глаза. — Чего стоит жизнь в агонии, чувстве собственного ничтожества и вины, верно? — он вновь усмехнулся, как-то безумно, будто и сам не знал, как ответить на этот вопрос.

Драко никак не мог вырвать из себя ни слова. Чего стоит жизнь в агонии, чувстве собственного ничтожества и вины? Ничего, ничего не стоит, его собственная жизнь ничего не стоит. Он просыпался с этими ощущениями, жил с ними весь день и с ними же засыпал, изредка отвлекаясь на что-то. Это даже жизнью сложно было назвать, никчёмным существованием, не более. Однако он всё равно не хотел умирать, он не отрицал, что подобные мысли посещали его, покончить раз и навсегда со всеми мучениями. Мгновение — и наступит конец, но его трусость была сильнее.

Драко вновь глянул на этот браслет и неожиданно вспомнил: он видел его на запястье Марго Блиссет, когда столкнулся с ней в поместье Розье. Последняя нить надежды в его сердце надорвалась — девушка была мертва. Так невероятно глупо было с его стороны жить её обещанием на избавление, он даже не мог объяснить, почему так легко доверился ей, почему каждый день хотя бы на долю секунды допускал мысль, что весь этот кошмар может закончится, словно по щелчку пальцев.

— Мерлина ради, сколько там фонарей? — простонал Дамиан. Окно за спиной Драко захлопнулось, а занавески задёрнулись. Он скептически посмотрел на Дамиана, в комнате ничего не изменилось, особенно если учесть тот факт, что Энрикес продолжал держать руку на глазах. — Что ты молчишь? Я случайно сжёг твой язык, филантроп?

— Что? — глухо спросил Драко. Он тут же вспомнил, что передал Ордену Феникса некоторые ингредиенты для зелий через Марго Блиссет, но Энрикес никак не мог узнать об этом, они же не были подписанными. Однако он как-то узнал о том, что Драко помог Марго Блиссет и Джорджу Уизли сбежать из поместья Розье, поэтому мало ли что ещё ему могло быть известно.

— Или это всё же был не ты? — Дамиан наконец сел ровно, он зажмурился на несколько секунд и с лёгким прищуром посмотрел на парня. — Люциус был довольно скользким, я понятия не имею, каким состоянием обладали Малфои.

— Ты о чём говоришь? — Драко инстинктивно отодвинулся назад, он понятия не имел, что Дамиан имеет в виду. Если речь шла не об ингредиентах для зелий, а о деньгах, то Драко тут был ни при чём.

— Кто-то пожертвовал Ордену Феникса баснословную сумму денег, — он отвёл от Драко горящий взгляд и задумчиво нахмурился, — сотни тысяч галлеонов. Вернее, не кто-то, а Марго Блиссет, но не могла же она сама их заработать? Да и ограбление целого филиала Гринготтса, думаю, не осталось бы без внимания.

— Сотни тысяч? — переспросил Драко. Это было не просто много — а действительно содержимое целого филиала Магического банка. Марго Блиссет была маглорождённой, так что никаких денег унаследовать она не могла. — Они вели записи?

Но почему тогда никто больше об этих записях не знал? Да даже если бы они и были, Дамиан бы просто не смог уничтожить их незаметно, ведь он выслеживал Перси Уизли не один, а со своими людьми. Вряд ли бы все из них согласились пойти против Тёмного Лорда ради прихоти Энрикеса.

— Почти, — протянул Дамиан и резко глянул на Драко. — Как думаешь, как я выследил Перси Уизли? — Дамиан слегка наклонился, и Драко вновь почувствовал себя жертвой, которую загоняют в ловушку. — Ладно все остальные, они не были с ним знакомы, но ты ведь знал, какой он педантичный. Как думаешь, где он ошибся?

— Я… я не знаю, — пробормотал Драко. Перси Уизли был старостой, какое-то время находился на стороне Министерства Магии, предав свою семью, но ничего больше Драко о нём не знал. Да, наверное, Дамиан прав: Перси Уизли и впрямь был чрезмерно педантичен и скрупулёзен, однако это не означало, что он не мог ошибиться.

— Ты даже не думаешь, — Дамиан утомлённо цокнул языком — и весь его хищный запал погас. — Я солгал. Я бы никак не смог его выследить. У Ордена Феникса была прекрасно разработана система безопасности. Они просто не учли, что один из них может их предать.

Драко напрягся и сжал рукой своё колено. Это просто не могло быть правдой. Всех членов Ордена Феникса до единого убили, Тёмный Лорд не пощадил никого, нужно было быть самым настоящим идиотом, чтобы попытаться заключить сделку с Пожирателями Смерти. Чего хотел добиться тот доносчик? Помилования? Даже Крэбб с Гойлом не были такими глупцами.

— Кто это был? — спокойно, стараясь не выдать нервозности в голосе, спросил Драко. Он не был уверен, что Дамиан ему ответит, но попытка ничего не стоила.

Энрикес фыркнул и левитировал из кармана мантии, что уже практически свалилась на обугленный пол, фотографию прямо Драко в руки. Он взглянул на неё и едва не подавился воздухом.

Это была Трелони.

Он несколько раз моргнул, в глубине души надеясь, что это какой-то глупый розыгрыш; он никак не хотел мириться с тем, что женщина, знающая членов Ордена Феникса с самого детства, наблюдавшая, как они растут, как меняются, добровольно подписала им смертный приговор. Он перебирал в голове варианты, зачем она сделала это, кто мог заставить её, но ни одной даже самой глупой теории не приходило ему на ум. Драко практически не посещал прорицания, но он прекрасно знал, сколько раз она пророчила Поттеру погибель. Он даже представить не мог, что глупая с виду учительница может так поступить. Фотография была магическая, но изображение то и дело странно прерывалось, сама Трелони на нём стояла около какой-то стены, своими огромными из-за очков глазами глядя в пустоту.

— А самое забавное, что у меня вопросов не меньше, чем у тебя, — Дамиан своей фразой оторвал Драко от прожигания взглядом фотографии. — Она сама явилась ко мне. Вцепилась мне в руку и начала чуть ли не кричать, что поможет мне отыскать Орден Феникса, а когда я спросил зачем, заявила, что невинная кровь должна пролиться. Много невинной крови, — он слегка повысил голос, передразнивая Трелони, — и только тогда она — кто она, я так и не понял, — сможет разглядеть настоящее зло рядом с собой, — он закусил губу и покачал головой. — Она ведь просто сумасшедшая, но когда я попытался прочесть её мысли, у меня ничего не вышло. Она сказала, что я сломаю её. Кого? — он сделал удивлённое лицо и пожал плечами. — Чью-то судьбу, а может, метлу?

Драко поджал губы и выпрямился, он даже не знал, как реагировать на это. Трелони точно была сумасшедшей, никаких сомнений, однако Дамиан почему-то слишком бурно отреагировал на её слова. Почему он вообще напился? В любом случае со дня полного уничтожения Ордена Феникса прошло уже несколько месяцев.

— Твою мать, ты издеваешься? — он поставил локти на колени и вновь закрыл глаза ладонью. — Тебе что, темно? И почему здесь так тихо? — он резко поднялся, глядя в закрытое окно. — Какого чёрта? Откуда столько света?

Драко стал подозревать, что Дамиан употребил не только алкоголь, но и что-то более сильнодействующее вроде тех зелий, которыми увлекался Тео. Хотя оглушительную тишину ощущал и он сам. Что-то действительно происходило. Он сглотнул.

— Тут только свечи, — тихо сказал Драко. Дамиан метнул на него такой взгляд, будто это Драко был в неадекватном состоянии, а не наоборот.

Энрикес слегка взмахнул рукой, занавески отодвинулись, и он резко отпрянул назад, отворачиваясь и пряча глаза. Драко опешил, он и сам поднялся, не зная, что делать. Не мог же Дамиан спятить.

— Что происходит?! — воскликнул он. — Я ничего не вижу.

Драко шагнул вперёд и застыл на месте. На него накатила такая сильная волна усталости, что захотелось свалиться прямо здесь, но его тело никак не могло пошевелиться. Последнее, что он увидел, прежде чем погрузиться во тьму, — это совсем ещё юный Гарри Поттер, своими яркими зелёными глазами не отрываясь смотрящий в одну точку, прямо на него.