Дон Мигель де Эспиноса (джен)

Дон Мигель де Эспиноса, испанский адмирал, заклятый враг и один из самых значимых антагонистов капитана Блада. Герой, чья ненависть весьма и весьма обоснована, вот только Сабатини не дал развиться полноценному конфликту. Что в целом отвечает законам классики приключений, когда все, кому не нравится главный герой автоматически — плохие ребята, иногда гипертрофированные злодеи, со слабой проработкой характеров и мотивации. В определенном возрасте восприятие такого положения дел естественно, хорошо и правильно. Вряд ли стоит сомневаться в подвиге Ивана-царевича или переживать, например, за Кощея Бессмертного, похитившего невинную деву, и искать глубинные причины такого нехорошего поведения. Это уж получится нечто вроде «50 оттенков». Но «Одиссея капитана Блада» примечательна тем, что «мартисью в законе» Блад показан с разных ракурсов, это сложный, многогранный, живой герой. А достойного противника, способного играть с ним на равных, Сабатини ему не дал: враги либо слишком быстро уходят из сюжета — как в случае со скоропостижной смертью дона Диего, либо существуют как функция и почти карикатура — глупый злобный полковник Бишоп, прочие безликие испанские губернаторы, которым так и не разослали приметы пирата весьма неординарной внешности. Не миновала сия чаша и дона Мигеля. Разве что автор над ним не смеется, зато в последней сцене с его участием мы видим морально и психологически сломленного человека на грани безумия.

Он был почти готов выхватить шпагу, не думая о самосохранении и неминуемой смерти, возможно, желая ее:

Издав нечленораздельный вопль бешенства, адмирал хотел схватиться за шпагу, но не успел сделать это, так как его противник быстро сжал его руку своими железными пальцами.

— Спокойно, дон Мигель! — сказал он твердым голосом. — Не вызывайте своим безрассудством тех жестокостей, которые допустили бы ваши люди, окажись вы победителем.

Несколько секунд они стояли молча, не сводя глаз друг с друга.

— Что вы намерены со мной делать? — спросил наконец испанец хриплым голосом.

Капитан Блад пожал плечами, и его твердо сжатые губы тронула слабая улыбка.

— Мои намерения уже осуществлены. Я не хочу причинять вам еще большие огорчения, в которых повинны вы сами.

Занавес. Больше мы с доном Мигелем не встретимся.

Для меня очевидно, что Блад выделял как-то по особенному дона Мигеля. Хотя, разумеется, с точки зрения Блада во всех огорчениях адмирала удивительным образом повинен не он, а сам дон Мигель. Это был тонкий троллинг, да. И все же. Совесть мучила? Все-таки, поступок с пушкой и Диего — ну, так себе поступок в разрезе благородного героя. Ничего подобного на всем протяжении романа Блад больше не совершал, даже Бишопа регулярно отпускал, впрочем, с ним все ясно, — Арабелла. Ну, и Англия, наверное. Блад свято соблюдал дружественный нейтралитет.

Итак, дон Мигель.

Ну правда же, у него были все основания не любить нашего обожаемого капитана Блада. Это враг — его страны и его личный. Нападающий на торговые корабли. Разоряющий города — Маракайбо вспомнить. Да, сам Блад никого не пытал и не насиловал, но поручиться за всех его людей весьма затруднительно. А долг военного на государственной службе — всячески противостоять подобному беспределу.

История их высоких отношений началась с гибели брата Мигеля — Диего.

Диего, конечно же, тоже сам виноват в своих печалях: он совершает налет на Барбадос.

...явился сюда не только для того, чтобы расквитаться за кое-какие крупные долги хищного «берегового братства», но и для того, чтобы отомстить за поражение, нанесённое «Прайд оф Девон» двум галионам, шедшим с грузом ценностей в Кадикс...

Своеобразная ситуация. Англия и Испания на тот момент не в состоянии войны. Так какого же ляда английский фрегат атакует испанцев? В романе, кстати, Сабатини тоже описывает бой «Прайд оф Девон» с галеонами как историю весьма мутную.

Проклиная себя за понесённое поражение, дон Диего поклялся дать англичанам такой урок, которого они никогда не забудут. Он решил позаимствовать кое-что из опыта Моргана...

...ставшего, между прочим, губернатором Ямайки.

Испанцам в целом не повезло, Сабатини придерживается откровенно про-английской позиции. Тут и намерение Блада сделать Испанию козлом отпущения за все свои муки. Это он о севильской тюрьме, что ли? Хотя именно англичане осудили, сослали, толкнули на путь пиратства, но так и быть.

И далее тоже любопытная мысль:

Это вело к достижению двоякой цели: удовлетворяло кипящую в нём жажду мести и приносило пользу — конечно, не ненавистному английскому королю Якову II, но Англии, а с нею и всей остальной части цивилизованного человечества, которую жадная и фанатичная Испания пыталась не допустить к общению с Новым Светом, — а остальная часть человечества вознамерилась нести Новому Свету разумное, доброе, вечное, и никак иначе.

И хотя Сабатини устами дона Мигеля говорит:

— Я поступаю с английскими еретиками-собаками так, как они поступают с испанцами! — заорал он. — Вы грабители, воры, исчадия ада! У меня хватает честности действовать от своего собственного имени, а вы… вы, вероломные скоты, натравливаете на нас ваших морганов, бладов и хагторпов, снимая с себя ответственность за все их бесчинства!

общую картину это не меняет. В том числе, за испанцами будто не признается право на месть и горе по близкому человеку. Ведь каким бы там не был дон Диего, судя по всему старший брат любил его. И если бы Блад в эпизоде с нападением на Барбадос не успел, и испанцы добрались до Арабеллы, вряд ли он и далее объективно и милосердно продолжал бы отпускать уцелевших побежденных.

Но вернемся к дону Мигелю.

Сабатини называет его «прославленным флотоводцем», значит, адмирал не был обделен военными талантами. Об этом же говорит тот факт, что он возглавлял флот Испании в Карибском море. Для меня показательно еще и то, что он мог бы отговорить дона Диего от налета на Барбадос — значит, здравый смысл у него тоже присутствовал. Но вот, не повезло сеньору адмиралу.

Я обратилась к нему в процессе написания своих фанфиков-сиквеллов, и для того, чтобы лучше понимать его, решила набросать психологический портрет. Рассуждения опираются исключительно на мои домыслы и мое видение. За основу взят небольшой флэшмоб о персонажах.

1. Чем он пахнет?

Запах — это очень важно. Это часть образа, и наши симпатии и антипатии могут строиться на основе того, нравится или нет нам, как пахнет человек. Даже если наше обоняние притупилось эволюцией, и мы на сознательном уровне не идентифицируем всю гамму запахов, подобно лошадям, собакам или кошкам. Мне приходят странные ассоциации: корица, что-то пряное и горькое одновременно. Это когда на берегу. В море и после боя — как и все военные моряки — просмоленное дерево, соль, порох. Пот и кровь, эссенции трав, лекарственных бальзамов. Вино.

2. Как спит?

На спине. Чутко. Времени для сна надо мало — при необходимости может парой часов обойтись или вовсе не спать. Но он испанец, может и сиесте предаваться с большим воодушевлением.

3. Музыка?

Что-то под гитару с хриплыми и страстными выкриками. В сцене с плененной Арабеллой есть деталь — гитара, забытая в каюте. Если предположить, что каюта адмиральская? Хотя и необязательно. Многие дворяне, тем более в Испании, могли играть на гитаре и даже слагать сонеты. Думаю — дон Мигель вполне тоже мог. Хотя бы в молодости. И пел некой даме в Севилье, спрятавшись в благоухающих жасминовых кустах.

4. Прочие пристрастия?

Оружие. Может быть, предметы искусства, он точно знает им цену. Но вообще ему некогда заниматься этим. Или лень. Как и все дворяне, в особенности посвятившие себя военной службе, думаю, он спец в фехтовании и верховой езде. Далее. Он — моряк и конечно, море отнимало большую часть времени. И почему-то мне кажется, что он любил море. Чтобы свежий ветер трепал волосы. И брызги в лицо. Наверное, даже отпрыски знатных родов, купившие себе офицерский патент, но не любящие море, адмиралами не становятся. Во всяком случае — прославленными флотоводцами. Он ценит хорошую кухню, красивую утварь, комфорт, но как человек своей эпохи, вполне может обходиться без всего этого. Доводилось и адмиралам вкушать солонину и сухари с червячками да запивать несвежей водицей.

5. Религиозные убеждения

Упертый католик, впрочем, не отличается ни смирением, ни всепрощением, да и вообще лишен особых добродетелей. Гордыня немерянная.

6. Страхи

Думаю, страхи есть и много. Но они такого… метафизического и умозрительного плана. Не боится собственной смерти и боли. Ранен был не раз и не два. А вот «потерять лицо», уязвление гордости — это да. Наверняка что-то размышлял и о загробной жизни. Но вот вряд ли такой прямо страх перед адскими муками. Скорее — приятие. Судьбы. Фатума. Неизбежности страданий. Стойкость, безусловно есть. Нечувствительность к физическим страданиям. К жаре и холоду. Читывала однажды про испанского конквистадора, которому прижигали каленым железом рану от индейской стрелы. Того даже не связывали. А также посмотрела сцену смерти Изабеллы Кастильской. Ее слова — « пора перестать приставать к Господу с мольбами о спасении моего тела и позаботиться о спасении моей души». Это — Испания. Суеверен — опять же, как испанец и моряк. Однако окажись в какой-то зловеще-мистично-жуткой ситуации — будет держаться до конца.

7. Личная жизнь

В романе — ни слова. Но мы знаем, что он очень привязан к брату и племяннику. И исходя из этого, у меня возникло ощущение, что на тот момент он был одинок. С другой стороны, это говорит нам о его способности любить. Важный момент. «Братская ненависть» — это не я придумала.

В целом — он не холодный мрамор или глубоководная рыба. Возможно, были возлюбленные.

Как старшему сыну — а кстати, может там и еще более старшие сыновья были, как знать — ему вменялось чуть ли не в обязанность дать роду продолжение. Может быть, даже наверняка, он был женат. Но, учитывая материнскую и детскую смертность, отсутствие у него жены и детей на момент событий романа — не так уж невероятно.

8. Свободное время?

Сиеста наше все. Послеобеденная. Дрема, фрукты и вино. Поскрипывают снасти и переборки. Распахнутая на груди рубашка, ленивые переборы гитарных струн. Смуглая изящная кисть с длинными пальцами. Или — ненастный вечер. Камин и толстый фолиант в руках. Отблески огня на лице. Не прочитано ни строчки. О чем вы грезите, сеньор адмирал? О прошлом? О будущем?

9. Психологические особенности.

Одержимость и упертость. В частности — одержимость Бладом. Бешеная жажда мести и неспособность вовремя остановиться, доводящая до безумия. Гоняясь по всем морям за неуловимым пиратом, он был уже на грани, и, думаю, готов был преступить все и вся. И все-таки, какой-то расчет или последние остатки здравого смысла (чести и воспитания?) удержали дона Мигеля от совсем уж нехороших поступков в отношении Арабеллы, и он даже как будто вспомнил, что может быть галантным. (Эпизод с шоколадом). Подозреваю, что этот поступок был совершен скорее на автопилоте, но тем не менее. И лорда Джулиана после всех дерзостей не тронули. О чем это может говорить? Или дон Мигель не совсем спятил, или все-таки не окончательное чудовище.

В романе дальнейшая его судьба покрыта мраком, и внушает серьезное беспокойство. Доплыла ли шлюпка до Эспаньолы? Не арестовали ли его за военные действия против английских кораблей, что тоже могло кончиться судом и казнью? Да и вопрос его душевного состояния остался открытым. В «Удачах капитана Блада» возникнет маркиз де Риконете в качестве адмирала флота Испании в интересующем нас регионе. Эти рассказы были написаны позже, и Блад плавает на корабле, носящем другое имя, и странные вещи творятся с хронологией. Но и такой исход вероятен. И — пусть ему повезет. И пусть хоть и на склоне лет, на его жизнь упадет солнечный свет. Я не говорю ему — «прощайте», я говорю ему: «до свидания, сеньор адмирал».