Тени прошлого. Жизнь после смерти (гет)

* * *

— Тина…

Пока мы добирались до Лондона, меня незаметно сморил сон, но тихий голос рядом всё же вырвал меня из дрёмы. Поморгав, я озадаченно посмотрела на Тома, и он, мельком взглянув на меня, продолжил следить за доро́гой.

— Прости, что разбудил тебя, но… — виновато проговорил он, переключив передачу. —…но мы подъезжаем к Лондону. К нам в особняк?

Теперь мне стало окончательно понятно, зачем Том рискнул разбудить меня, хотя он прекрасно знал, как же я была вымотана за последние дни. Наверное, он мог бы и сам решить, куда нам следовало приехать, но… выбор был не так прост, как хотелось бы. Вздохнув, я прохрипела:

— Нет, — и мой голос показался мне таким деревянным… ржавым, что я покашляла и добавила: — Нет, не сейчас. Прости, но… дом стоял нежилым сорок лет, там вообще ничего нет… думаю, нам придётся как следует его отремонтировать, прежде чем заехать туда снова…

— Да, я тоже так думаю, — согласился он, свернув со скоростного шоссе на другую дорогу, ведущую в центр. — Куда тогда поедем?

На самом деле, ответ был очевиден. И всё же мне было трудно озвучить его, настолько, что голос стал ещё ржавее, когда я осторожно предложила:

— Эм… может, в нашу с Лестатом квартиру? — Том удивлённо посмотрел на меня, но я почему-то не сомневалась, что его удивление было связано с моим голосом, а не предложением поехать куда-то. — Просто там наверняка сейчас Паттерсон… и Лестат, наверное, остановился там же, если, конечно, не улетел куда-нибудь… Сейчас поворот… направо…

Но не успела я указать дорогу, как Том уверенно свернул в нужном месте, и я недоуменно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь дорогу?

Улыбнувшись моему взгляду, он встал на очередном светофоре и пояснил:

— Мне Лестат ещё сорок лет назад дал ваш адрес. И в вашей квартире я был, так что помню, где она находится. И не спрашивай меня, зачем я заходил туда, не думаю, что сейчас ты хочешь всё это вспоминать…

Услышав это, я вымученно улыбнулась, потому как до сих пор, даже после всех этих разоблачений и разговоров по душам у нас всё равно оставались какие-то секреты друг от друга. А затем прислонилась головой к окну и безразлично уставилась на мелькавшие за окном огни фонарей и ярких вывесок. Наконец спустя ещё минут тридцать Том осторожно приблизился к высокому зданию из белого камня, и я, порывшись в бардачке, достала дистанционный ключ от подземного гаража и указала, как туда можно было заехать.

Я была так высушена, так… опустошена, что когда Том припарковал автомобиль, не сразу смогла найти в себе силы, чтобы выбраться из него. Том хотел было и вовсе взять меня на руки, но я отмахнулась от него и сама поползла к лифту, который поднял нас на девятый этаж из четырнадцати возможных. Открыв ключом, который я тоже нарыла в бардачке, дверь, я кинула его на одну из тумбочек, осела на мягкий пуф и закрыла руками лицо. Несмотря на то что это был вроде как мой дом, мне было просто невыносимо вернуться сюда, особенно учитывая то, что в последний раз я в этой квартире была перед свадьбой с Северусом.

Том сразу почувствовал причины моего отчаяния, я не сомневалась, что именно поэтому он и спрашивал меня, куда я хочу поехать, но в отеле было бы ещё хуже, так что пусть уж будет так. И как всегда к нам неслышно подкрался Паттерсон и вежливо произнёс:

— С возвращением домой, доктор Снейп и…

На последних словах он осёкся, и я даже с закрытыми глазами могла почувствовать его искреннее изумление. Но вот изумление, похоже, было настолько сильным, что вслед за резким выдохом послышался звон стекла. Выпрямившись, я удивлённо посмотрела на Паттерсона, на лице которого застыла такая яркая эмоция ошеломления, которого не было даже при нашей первой встрече год назад. А Том, чтобы хоть как-то замять это гнетущее молчание, воскликнул:

— Паттерсон, старина, так ты всё-таки умеешь удивляться! Невероятно!

— До… доктор Ре… Реддл! — заикаясь, выдавил тот, а потом с отчаянием выдохнул: — Но как?!

— Паттерсон, ты же видел, что милорд Д’Лионкур совсем не изменился, не так ли? — невозмутимо спросил Том, приобняв меня за плечи. — Как и профессор… Снейп. Вот и я… такой же, как они, хотя и не совсем. Мне будет очень трудно объяснить тебе, как так получилось, но… я очень рад тебя видеть, старина!

Отойдя от меня, он протянул Паттерсону руку, и тот двумя руками её пожал, а затем виновато посмотрел на разбитую чашку, которую, видимо, держал в руках до того, как пришли мы с Томом.

— Ничего страшного, Паттерсон, это легко поправить, — с прежним спокойствием сказал Том и, наклонившись, прошептал заклинание, и чашка собралась на наших глазах. — Вот, держи.

— А где… где профессор Снейп? — взяв в руки чашку, осторожно спросил Паттерсон.

И причины его осторожности были вполне понятны: в последний раз я приезжала в эту квартиру со своим женихом накануне церемонии, а всего через несколько месяцев вернулась снова… в компании бывшего мужа. И было ясно как божий день, что мой нынешний муж вряд ли это допустил бы. Но Том не стал отвечать на этот вопрос, вместо этого он молча повернулся ко мне, давая выбор сообщать или не сообщать о сложившейся ситуации. И я, собрав всю свою силу воли, выдавила:

— Он мёртв, Паттерсон. Я теперь вдова.

От этих слов мне стало так противно, что я вновь закрыла руками лицо и заплакала, а Том подошёл ко мне и приобнял.

— Примите мои соболезнования, доктор… профессор Ре… Снейп, — невероятно мягко произнёс Паттерсон и, помолчав, добавил: — Приготовить вам вашу спальню?

— Нет, — вытерев слёзы руками, возразила я. — Нет, Паттерсон, только не её. Если тебе нетрудно, перенеси все мои вещи в спальню для гостей… зелёную, которая рядом со спальней Лестата. Он, кстати, ещё здесь?

— Нет, профессор Снейп. Милорд Д’Лионкур приезжал накануне ночью, но он недолго пробыл здесь и уехал. Он просил меня передать вам письмо, но если сейчас…

— Потом, Паттерсон, я посмотрю всё потом, — выдохнула я, чувствуя, как силы постепенно покидали меня. — Я очень устала, хочу отдохнуть. И ты бы не мог приготовить лёгкий ужин? Я точно не буду, а вот доктор Реддл…

— Я не буду есть, если не будешь ты, — категорично заявил Том, и я подняла опухшие глаза и посмотрела на него. — Ты опять хочешь довести себя до изнеможения? Лучше никому от этого не станет, Тина.

Сил на то, чтобы спорить, у меня тоже не было, поэтому я обречённо выдохнула:

— Ладно, — и пустым взглядом уставилась перед собой, тщетно пытаясь заставить ноги ходить, а мозги — забыть обо всём, что было накануне.

Но Тома мой ответ устроил, так что он, скинув с себя чёрный пиджак и повесив его, пошёл вглубь квартиры вместе с Паттерсоном, который принялся что-то негромко объяснять. А я так и продолжала сидеть в прихожей, не в силах ни пошевелиться, ни расслабиться. Не знаю, сколько именно я так просидела, но спустя какое-то время я снова почувствовала изучающий взгляд со стороны. Медленно повернув шею, как будто она была деревянным шарниром, я опустошённо посмотрела на Тома, и он тихо сказал:

— Ужин готов. Поедим на кухне или в спальне?

Конечно, при мысли пойти на кухню у меня опять проступили слёзы, но чего я ещё хотела, когда решила вернуться именно сюда? Он был почти во всех комнатах, в которых я часто бываю, так что избежать воспоминаний всё равно не получится. И раз я решила начать новую жизнь, то надо было стоически терпеть боль от воспоминаний в надежде, что со временем она притупится.

— На кухне, — едва слышно ответила я, и Том, подойдя ко мне, протянул руку и помог мне встать.

Есть не хотелось от слова «совсем». Я просто механически жевала лёгкий салат и кусочки рыбы, которые приготовил Паттерсон, буквально чувствуя на себе внимательный взгляд Тома. И мне было прекрасно известно, что как только я отложу в сторону вилку, то Том поступит точно так же, а я не хотела, чтобы из-за меня страдал ещё и он.

— Ладно, пошли отдыхать, я не могу спокойно смотреть, как ты давишься едой ради меня, — не выдержав, сказал он и отложил приборы в сторону. — Пошли, Тина, завтра тебе полегчает, и ты ещё немного поешь… пошли.

Я глубоко вдохнула воздух и благодарно посмотрела в ответ, и Том опять помог мне встать с места и проводил в спальню для гостей, которую мы решили занять на какое-то время, пока не станет понятно, что делать дальше. Приняв душ и переодевшись в одну из глухих шёлковых пижам, которые Паттерсон принёс ещё прошлым летом из особняка, я залезла под одеяло и свернулась калачиком. А спустя какое-то время, тоже после душа, ко мне лёг и Том и крепко обнял сильными руками.

— Ты будешь менять фамилию? — тихо спросил он, зная наверняка, что я ещё не спала.

— Нет, — так же тихо выдохнула я. — Я теперь официально Тиана Клодетта Снейп, и… пусть всё так и остаётся. Я не хочу ничего опять придумывать, убегать… мне надо смириться со своим статусом, смириться с тем, что… мой муж мёртв. Если я смогу это сделать, то потом будет проще. Прости, что тебе приходится всё это терпеть…

— Замолчи, Тинь-Тинь, просто помолчи, — вдруг прорычал Том и прижал меня к себе так крепко, как только мог. — Это из-за меня ты потеряла мужа, так что я готов ждать ровно столько, сколько будет нужно. И мне всё равно, какая у тебя будет фамилия, главное, чтобы тебе… чтобы ты не лила слёзы при каждом обращении к тебе. Ты же понимаешь, что теперь на работе к тебе будут обращаться так же, как и к нему?

Я тяжело вздохнула, прижалась к его груди и выдавила:

— Да, понимаю. Пусть это будет своеобразная дань памяти, он точно это заслужил. Пусть будет живо хотя бы… имя.

— Пусть, — согласился Том, проведя горячими ладонями по моим рукам, закрытым скользящим шёлком. — Где ты хочешь жить? Останемся здесь, переедем в наш старый дом, или… купим новый?

Я сразу почувствовала, что это был второй по важности вопрос после имени, так что не спешила отвечать, и тишина, разбавляемая звуками погожей летней ночи, сочилась из приоткрытых окон в небольшую спальню, наше вре́менное убежище. Но ответ всё же был очевиден, и было бы лицемерием отрицать его, так что в конце концов я его озвучила:

— Зачем покупать новый дом, если у нас есть замечательный старый? Правда, ремонт там потребуется основательный, но мои помощники займутся этим, это не проблема. Поживём пока здесь, пока всё не будет готово, а потом переедем туда. И надеюсь, у тебя нет никаких кандидатов на роль дворецкого?

— Есть один, — усмехнулся Том, а мне в его крепких объятиях с каждой минутой становилось всё спокойнее и спокойнее. — И я думаю, ты будешь не против этого варианта. Правда, я был всё же удивлён, когда Паттерсона перекосило от моего вида, вот уж не думал, что доживу когда-нибудь до такого…

— Да уж…

— Тина, а в Австралии ты жила в доме одна, или у тебя тоже были помощники? — вдруг поинтересовался он, и я прошептала:

— В Мельбурне за моим домом следит Глория. Ей примерно сорок, пухленькая афроамериканка с почти таким же непринуждённым характером, как и у нашего друга. И готовит превосходно, даже… Северус это признал…

— Всё ясно, — вздохнул Том, точно почувствовав, как меня передёрнуло на имени. — Что будешь делать с домом в Мельбурне? Не хочешь вернуться туда?

— Нет, не хочу, — категорично заявила я. — Мой дом в Лондоне, в нашем особняке. Так всегда было, как бы я ни хотела обратного, и так и будет. Так что, скорее всего, я продам виллу в Мельбурне, она мне больше ни к чему. А Глории предложу переехать к нам сюда, Паттерсон всё равно уже в возрасте, одному ему будет трудно управляться с таким огромным домом… Не знаю, согласится Глория или нет, но человек она хороший, и мне будет очень жаль, если она решит остаться в Австралии.

— Вернёмся в отделение?

Я буквально чувствовала, как в голове у Тома строился план на ближайшие годы, причём весьма тщательно и кропотливо, и его вопросы были лишним тому подтверждением. И хотя я была далеко не тем человеком, который бы что-то планировал хотя бы на ближайший месяц, но такие крупные мазки на абсолютно белоснежном холсте были всё же лучше, чем ничего.

— Да, я вернусь. Карл планировал уходить в отставку, а мне дали звание профессора, так что… я хочу вернуться в свой кабинет и начать оперировать. Мои руки уже должны были пройти… а ты будешь восстанавливать квалификацию?

— Конечно. В сентябре подам документы на поступление в ординатуру, думаю, что за лето смогу освоить программу последних курсов, чтобы не сильно отставать. Как ты считаешь, твои помощники смогут оформить мне документы и диплом… какой-нибудь восточноевропейской страны?

— Вообще не вопрос, — шёпотом ответила я, закрыв глаза и слушая глубокое дыхание Тома. — Можешь не беспокоиться, гражданство будет настоящим, у меня есть нужные люди в правительстве, да и диплом… я так же сделала, никто даже не заметил. Кого выберешь в наставники? Карла? Ты не подумал, что его инфаркт хватит, когда он увидит тебя, да ещё и со мной?

— Я бы хотел обучаться в ординатуре у профессора Снейпа, — прошептал он, а я так и прикусила губу от такого ответа. — Если, конечно, она меня возьмёт. Ни с кем другим я работать не согласен, только с ней, мне нужен лучший педагог.

Мне было непросто что-то сказать на это, так как к горлу сразу подступил противный ком, но я всё же выдавила:

— Том… я не планировала… брать себе ординаторов на этот год, прости. Я хочу для начала оклематься, прийти в себя, начать хотя бы оперировать… а студенты и ординаторы уже потом.

— Но ты же знаешь, что я очень постоянен в своих предпочтениях, да? — с неизменной уверенностью проговорил Том, продолжая сжимать меня в стальных объятиях. — Всю жизнь у меня был один учитель, один наставник, с самого первого курса… и я очень хочу, чтобы так было вновь. Для меня это очень важно.

— Если я возьму в ординаторы только тебя, то точно поползут слухи, — вздохнула я, осознав, что план на ближайшие годы точно был готов.

— Возьми ещё кого-нибудь, я не против, — поцеловав меня в лоб, сказал он, а я легко усмехнулась подобным «разрешениям». — Ты очень хороший учитель, а я хорошо воспитанный мальчик и умею делиться.

— Правда? — удивилась я, даже повернувшись к нему лицом, и Том уже тихо засмеялся в ответ.

— Только в профессиональном плане. А так я по жизни эгоист, деспот, тиран и крайне консервативная зануда.

— Боже, с кем же я согласилась жить? — устало протянула я, и он вновь усмехнулся и прошептал:

— Ты даже представить себе не можешь, как я скучал по твоим ядовитым шуточкам… давай спать, тебе надо отдохнуть и набраться сил перед непростым учебным годом…

— Спокойной ночи, — выдохнула я, на что получила очередной лёгкий поцелуй и шёпот:

— Спокойной ночи, Тинь-Тинь.

* * *

Конечно, было глупо надеяться на то, что я смогу спать спокойно по ночам: это было далеко не так. С того самого дня, как мы вернулись в Лондон, каждую ночь меня преследовали кошмары и истерики, и мне было очень трудно бороться с ними. Я бы так и потонула в этой пучине отчаяния, как десять лет назад потонула по приезде в Австралию, если бы рядом не было Тома. Только благодаря ему я ещё как-то держалась, пыталась бороться, пила лекарства и приводила свою психику в порядок, чтобы снова вернуться на работу в своё отделение.

С ремонтом мы долго тянуть не стали: спустя неделю я нашла в себе силы, чтобы связаться со своими помощниками и начать заниматься делами, и эти дела сдвинулись с мёртвой точки. Правда, прежде чем начинать ремонт, нам всё равно пришлось посетить наш дом, уже с дизайнером и человеком, который собирался претворять наши пожелания в жизнь. И когда мы прогуливались по залитым солнечным комнатам особняка, в котором можно было запросто снимать фильмы про пятидесятые, к нам заглянули нежданные гости.

— Марго, милая, не надо тревожить… — раздался до нас знакомый тихий голос, когда мы с Томом, Мэтью и Стюартом стояли в столовой и обсуждали, как будет лучше осовременить кухню. А спустя ещё несколько секунд до нас донёсся другой голос, полный неимоверной твёрдости:

— Папа, всё в порядке, я просто хочу поговорить с ними, — и в комнату вошла женщина около сорока лет, с ровными каштановыми волосами, убранными в замысловатую причёску, тёмно-карими глазами и знакомыми чертами лица, какие были у её ныне покойной матери. — Добрый день, вы профессор Снейп?

Марго уверенно обратилась к Тому, но тот лишь усмехнулся вине в глазах Паттерсона, который вошёл следом за дочерью, и молча указал рукой на меня. Я вздохнула от такого обращения к себе, всё ещё воспринимая его как чужое имя, а не собственное, но быстро привела мысли в порядок и вопросительно посмотрела на гостью.

— Профессор Снейп, добрый день, — вежливо, но очень твёрдо начала говорить она, а Мэтью тем временем вышел из столовой, чтобы ответить на звонок по мобильному телефону. — Я дочь Ричарда Паттерсона, Маргарет Лэнг.

— Чем обязана, миссис Лэнг? — невозмутимо поинтересовалась я, и Марго, оценивающе посмотрев на меня, спросила:

— Профессор Снейп, я так понимаю, вы новая владелица этого особняка, не так ли?

Я мельком взглянула на Тома, так как обещала переписать дом на него, ещё когда мы не определились с… будущим, но он едва заметно кивнул мне, и я, снова посмотрев на Марго, ответила:

— Да, всё верно, миссис Лэнг, я недавно купила этот дом у прежнего хозяина, милорда Д’Лионкур. Вас что-то смущает?

От моей невозмутимости она немного поубавила твёрдости, и уже более неуверенно сказала:

— Нет, профессор Снейп, меня ничего не смущает. Просто я хочу вам сказать, что мой отец очень давно работал на тех людей, которым раньше принадлежал этот дом. В нём родилась и выросла я, и…

— Миссис Лэнг, мы не собираемся увольнять вашего отца, — перебила я её, догадавшись о возможных причинах подобного возмущения. — Если он хочет продолжать жить и работать в этом доме — пожалуйста, никто и слова не скажет. Ещё какие-то вопросы?

— Да, у меня будет ещё одна просьба… — теперь Марго смущённо опустила взгляд в пол, а мне вдруг стало крайне интересно, что же это будет за просьба. — Профессор Снейп, если вы будете полностью переделывать под себя этот дом, то можно… мы заберём фотографии прежних владельцев?

— Фотографии? — удивлённо спросила я, не совсем понимая, о чём шла речь, но Паттерсон тихо пояснил:

— Я позволил себе сделать небольшую… галерею в гостиной из фотографий, которые были в одном из альбомов, профессор Снейп…

— Я хочу на это взглянуть! — сразу оживлённо воскликнула я и побежала в гостиную, чуть не сбив по дороге Мэтью, который только закончил телефонный разговор.

И действительно, на одной стене, рядом с камином, висели фотографии в красивых чёрных деревянных рамках, которые я как-то не заметила при прошлом посещении этого дома, да и понятно почему. Десять или двенадцать чёрно-белых фотографий аккуратно висели на стене через равные промежутки, и на каждой были счастливые мы с Томом: во время отпуска, на крестинах Томми, на свадьбе Генри и Деллы… была даже фотография с нашей свадьбы, от которой меня сразу передёрнуло. А Том, заметив её и мою реакцию, рассмеялся и воскликнул:

— Надо же, Паттерсон, это твоих рук дело? Вот это да, не думал, что ты такой сентиментальный! Я хочу оставить эти фотографии, вот прямо здесь, на этом месте!

Повернувшись, я выразительно посмотрела на него, а Марго так и выпала в осадок от его слов. Но Том решил не останавливаться на достигнутом эффекте ошеломления, и после его следующих слов в осадок выпала уже я.

— О, смотри, Тинь-Тинь, да это же наш первый отпуск во Франции!

На Марго в этот момент было жалко смотреть: она сразу заметила потрясающее сходство новых хозяев со старыми, хотя помнить нас она и не могла, слишком уж была маленькой, когда я умерла. Но определённые мысли у неё всё же появились в голове, а я закрыла глаза, выдохнула, а затем открыла глаза и вгляделась в ту самую фотографию.

— Вообще-то, это Италия…

— Да нет же, смотри! — не сдавался Том, сняв со стены фотографию. — Вот, у тебя здесь рука забинтована, это точно Франция…

— Ты забыл, как я тогда упала на площади святого Петра в Риме? — язвительно поинтересовалась я, но Том, судя по выражению лица, даже не собирался сдаваться, так что я выхватила рамку из его рук, достала оттуда фотографию и посмотрела на оборот. — Вот, Рим, пятьдесят четвёртый год. Ну?

— А ты все фотографии так подписала? — удивился он, заметив на обороте подпись, и я выразительно посмотрела в ответ, ведь в кои-то веки была права, но он всё равно нашёл к чему прицепиться. — Ладно-ладно, не надо на меня так смотреть, Рим — так Рим. Но Франция тоже должна быть где-то тут…

Том быстро прошёлся по чёрно-белым снимкам и нашёл-таки то, что искал.

— Да, вот она. Здесь ты с забинтованной рукой и розой. Простите, миссис Лэнг, но мы не отдадим вам эти фотографии. Но если вам сильно захочется посмотреть на них, то вы всегда сможете прийти сюда и полюбоваться ими, мы с профессором… Снейп будем не против… да, дорогая?

— Конечно, — выдохнула я, понимая, что строить из себя что-то было уже бесполезно. И хотела уже вернуть ту фотографию в рамку, как она выскользнула из моих рук, и тонкое стекло разбилось на тысячу осколков, а я воскликнула: — Твою мать!

— Тинь-Тинь, ну как можно быть такой неуклюжей?! — со смехом заметил Том, а я обречённо посмотрела на фотографию в своей руке, оставшуюся благодаря мне без рамки. — Но я думаю, ничего страшного. Паттерсон, а у тебя не будет, случайно, запасной рамки?

— Должна быть, доктор Реддл, — вежливо ответил тот и направился куда-то вглубь дома, а его дочь так и не смогла заставить себя произнести хоть слово.

— Вот видишь, Тинь-Тинь, всё поправимо, — довольно заявил Том, взяв из моих рук ту самую фотографию из отпуска, и вгляделся в неё. — Хорошо, что я тогда попросил нас сфотографировать, замечательный снимок. Хм… а кто разбил зеркало, интересно?

Я как-то не заметила того момента, когда Том перескочил с разглядывания фотографии на то самое старинное зеркало, которое я разбила десятого мая. При упоминании этого я поджала губы, но тут в комнату как всегда незаметно вернулся Паттерсон.

— Вот, держите, доктор Реддл, — он протянул Тому рамку, а затем посмотрел в сторону зеркала, видимо, услышав последний вопрос. — Я не знаю, доктор Реддл. Четырнадцатого мая я как обычно пришёл проверить, всё ли здесь в порядке, и обнаружил, что зеркало было разбито. Я подумал, что какие-то хулиганы проникли в дом, но все окна были целы, двери закрыты, а из дома ничего ценного не пропало…

Пока Паттерсон говорил, Том подошёл к столику, над которым висело то самое злосчастное зеркало, и вгляделся в осколки, а наш дворецкий продолжил рассказывать:

— Я хотел прибраться и заменить зеркало, но милорд Д’Лионкур в один из своих коротких приездов в мае сказал мне пока ничего не делать, и я оставил всё так, как есть.

— Да, очень интересно, — протянул Том, подцепив двумя пальцами какой-то осколок. — Какой же превосходный вкус у этих хулиганов… надо же, такой дорого́й виски…

— Мне никогда не нравилось это зеркало, так что ничего страшного я в этом не вижу, — скорчив рожицу, сказала я, не сомневаясь, что Том уже сообразил, кто же в действительности разбил зеркало.

— Мне, если честно, тоже оно не нравилось, — бросив осколок ко всем остальным, беспечно заявил Том, и я поражённо воскликнула:

— А почему ты мне этого раньше не говорил?! Мы бы могли давно его снять, оно пять лет провисело в гостиной!

Том так и оторопел от моих слов, а потом выдал:

— Не знаю, мне казалось, что оно тебе нравится. Всё-таки твой брат подарил нам его на годовщину свадьбы. А ты почему молчала?

— Я думала, что тебе оно понравилось, и ты будешь против, — обескуражено пояснила я. — Ты же ни слова мне не сказал, что оно тебе не нравится!

— Вот два идиота, за пять лет так и не смогли поговорить по душам! — рассмеялся вдруг Том, и я сла́бо улыбнулась в ответ. — Всё, Тинь-Тинь, в этот раз ремонт обсудим до самой последней вазы! Кстати, те в холле мне никогда не нравились… прости, Паттерсон, я знаю, как ты их любил, но у меня от них всё время глаз дёргался.

— Ага, жуть, — поддакнула я, и в этот раз мы уже вдвоём дружно рассмеялись, и даже Паттерсон улыбнулся нашей реакции.

— Ничего страшного, я переживу замену ваз в холле. Если вы не против, то я мог бы забрать их себе домой…

— Забирай, Паттерсон, хоть все, — беспечно разрешила я, а затем повернулась и посмотрела на Марго, так и не проронившую ни слова. — Миссис Лэнг, у вас будут ещё какие-то вопросы или пожелания?

— Нет, профессор Ре… профессор Снейп, — заикаясь, ответила она, чуть не обратившись ко мне по старой фамилии, и я мягко улыбнулась и сказала:

— Вот и чудесно, что мы всё уладили. А теперь, если вы не против, то мы вернёмся к обсуждению ремонта, столько всего интересного всплыло… правда, Мэтью?

— Да, конечно, профессор Снейп.

В отличие от дочери нашего старого друга, мои сотрудники подобной информации нисколько не смутились, потому как во-первых, они подписали тщательно составленный контракт о неразглашении любой информации, которую они о нас получат, а во-вторых, их родители и даже дед работали на нас с Лестатом в сороковых и пятидесятых, так что они точно узнали нас. Но делать из этого что-то из ряда вон выходящее не стали, за что я им была благодарна в конечном счёте, и мы таки вернулись к обсуждению ремонта, к которому в этот раз решили подойти крайне основательно, а не как в прошлый раз… абы как.

* * *

Что ж, приходила в себя я месяц или около того, благо что нашлось довольно много дел: нужно было решить кое-какие юридические вопросы, накопившиеся за время моего отсутствия в «обычном» мире, разобраться и начать ремонт в особняке, а ещё просто остановиться и подумать обо всём, что произошло. В этот раз я не пыталась вытеснить боль от потери ни алкоголем, ни наркотиками, ни работой, потому как прекрасно знала, что эти пути ни к чему хорошему не ведут. Вместо этого я нашла хорошего специалиста, который помог бы мне разобраться в себе, а всё своё свободное время посвящала тому, что долго откладывала.

Например, я ещё раз перечитала «Гордость и предубеждение», а также выбралась в ту самую церквушку на берегу лесного озера, в которой любила купаться в проруби зимой сорок лет назад. Конечно, Григорий тоже давно умер, ему на смену пришёл другой батюшка, но он радушно принял меня, и мы смогли неплохо поладить. Том с пониманием отнёсся к моему меланхоличному настроению, так что когда я выезжала на природу одна, чтобы погулять, набраться сил и сделать несколько снимков (как мне порекомендовал психотерапевт), то он был не против, правда, в самый первый раз он потребовал с меня обещание «не творить глупостей». Не знаю, что Том подразумевал под этой формулировкой, но обещание я дала, только вот понятия не имею, сдержала его или нет, потому что вся моя жизнь в основном состояла из этих самых глупостей.

Сам же Том в моё отсутствие постоянно пропадал в моём кабинете на втором этаже и жадно впитывал информацию из современных учебников по медицине. А когда я приезжала домой после прогулок по городу или на природе, он жадно накидывался на меня с вопросами и пояснениями, и я порой до глубокой ночи читала ему многочасовые лекции, которые обычно отчитывала своим студентам и ординаторам в течение учебного года. За этот месяц Том ни разу не начал разговор на какие-то личные темы, благородно давая мне возможность переварить всё само́й, а лекции и наш общий интерес к хирургии помог мне вернуться на прежний путь, с которого я, казалось, в какой-то отрезок времени совсем свернула.

В общем, в конце июля я всё-таки перестала дёргаться каждый раз, когда ко мне обращались по новой фамилии и должности, и дома сидеть без «полезного» дела я тоже устала и решила, что пришла очередь вернуться туда, откуда всё началось. Но не скажу, что возвращение далось мне легко.

В тот день Том благоразумно остался дома, снова обложившись стопкой книг, ведь мне надо было само́й начать разгребать всё это, а я села за руль и направилась в госпиталь, дорогу к которому знала наизусть. И когда я поднялась на нужный этаж и нашла кабинет заведующего, то меня встретили с неизменным радушием.

— Тина, дорогая, здравствуйте! — обрадованно поприветствовал меня Карл, одетый в бледно-сиреневый хиркостюм и белый халат, когда я только-только подошла к его кабинету, а он в это время, видимо, возвращался с обхода. — Я думал, что вы давно вернулись в Австралию! Чем обязан? Проходите, проходите…

Карл отпер ключом дверь, и я робко проникла внутрь и села на стул рядом с рабочим столом, а мой бывший и будущий коллега сел в своё кресло напротив и внимательно вгляделся в моё лицо.

— Боже, что с вами случилось, дорогая?..

— Эм… несчастный случай, — смущённо ответила я, совсем и позабыв уже о своём шраме на щеке, потому что все, кто меня хорошо знал, знали именно такой. — Карл, я пришла к вам по делу, если честно… в одном из писем вы упоминали, что вам нужен сотрудник…

— У вас есть подходящая кандидатура? — оживлённо поинтересовался он, когда я сделала небольшую паузу, чтобы подумать, как лучше сформулировать мысль. — Тина, с вашей рекомендацией я готов принять этого человека даже без собеседования! Говорите, не тяните!

— Эм… это я хочу устроиться на работу в это отделение. Вы не против? — не выдержав, я посмотрела ему в глаза, но ничего, кроме искреннего удивления подобной новости, в них не было.

— Вы, Тина? Но почему именно к нам? — непонимающе спросил он.

Сделав глубокий вдох, я таки собралась с мыслями, и поэтому мой голос был на удивление ровен.

— Здесь работала моя бабушка и… дед. И я тоже хотела бы. Мне надоело жить в Австралии, и я окончательно перебралась в Лондон, а сейчас ещё хочу вернуться к хирургии, мой отпуск и так уже подзатянулся. Вы не против принять меня к себе, Карл?

— Нет, что вы, конечно, нет! — придя в себя, наконец ответил Карл. — Тина, как я могу быть против того, чтобы специалист вашего уровня работал у нас? Просто я не ожидал, что вы захотите работать у нас, со времён ваших бабушки и деда прошло много лет, и сейчас ведущие мировые центры в области нейрохирургии находятся далеко не в Англии и уж тем более не в нашей больнице…

— Всё в порядке, Карл, я понимаю, — сообразив, о чём тот пытался сказать, мягко перебила я. — Я не гонюсь за славой или научными достижениями, если вы намекали на это. Я просто хочу оперировать и преподавать именно в этом отделении, у меня сейчас… непростой период, и спокойная и размеренная жизнь будет намного лучше… всего остального.

Я опять замялась, опустив взгляд на свои руки, которые сцепила между собой, а он с неизменной улыбкой сказал:

— Конечно, Тина, я не против. И как вы удачно приехали к нам, я же в этом году собирался уходить в отставку, и мне очень нужен достойный кандидат! И думаю, никто не будет спорить со мной, если я оставлю эту должность именно вам, Тина…

— Да, конечно, — смущённо согласилась я, совсем не ожидая, что моя прежняя должность так легко вернётся ко мне. Хотя глубоко в душе я и была обрадована таким стечением обстоятельств.

— Что ж, тогда давайте распечатаем приказ, я подпишу его, и вы уладите все эти формальности с администрацией… а завтра я жду вас на работе, дорогая! — Карл в это время включил громоздкий компьютер на своём столе, и тот сразу же зашумел, свидетельствуя, что начала загружаться программа. Когда загрузка закончилась, Карл пощёлкал несколькими клавишами на клавиатуре, затем ещё три или четыре раза щёлкнул мышкой и пробормотал: — Так, просмотрим… приказ о приёме нового сотрудника… доктор Тиана Клодетта Велль, я правильно помню?

— Профессор Тиана Клодетта Снейп, — выдохнула я с противным чувством горечи во рту, а Карл, услышав мою новую фамилию, удивлённо посмотрел на меня и обрадованно воскликнул:

— Тина, дорогая, примите мои самые искренние!..

— Я вдова, Карл, — сразу же выдохнула я, не дав ему договорить. Карл завис на минуту, прямо как иногда виснул компьютер, а после помрачнел и закончил своё предыдущее предложение:

—…соболезнования. Прошу прощения, не знал, что…

— Всё в порядке, Карл, вы ни в чём не виноваты, — дрогнувшим голосом проговорила я, а с ресниц предательски упала солёная слеза. — Никто не виноват, что так получилось, это… это всё несчастный случай. Просто мне… пока трудно смириться с этим, и я… мне нужна работа, чтобы отвлечься и прийти в себя…

Слёзы всё равно против моей воли посыпались из глаз, и Карл, достав из ящика стола упаковку с салфетками, протянул мне несколько штук.

— Я понимаю, Тина. И работа у вас будет, никто не собирается как-то вас ограничивать… Тиана Клодетта Снейп… Тина, я вас правильно понял, вы собираетесь вернуться не только к хирургии, но и к преподаванию?

Пока он щёлкал клавишами на клавиатуре, я вытерла слёзы, немного успокоилась и более ровно ответила:

— Да, я бы взяла себе несколько групп и двух-трёх ординаторов, если вы не против.

— Тина, — Карл вдруг оторвался от экрана монитора и внимательно на меня посмотрел, — если честно, то нам на кафедре очень не хватает сотрудников. С этого года в декретный отпуск ушли два преподавателя, а я… я уже не так молод и бодр, как был даже десять лет назад, чтобы справиться с таким потоком подопечных. У нас в этом году… — он отъехал на стуле в сторону, выудил из ящика стола папку красного цвета, положил её на стол и вгляделся в одну из бумаг, лежавших внутри. — У нас в этом году аж двадцать три ординатора намечается, некоторые даже поступили издалека… Албания, Люксембург… Я понимаю, что у вас сейчас непростой период в жизни, но… если бы вы взяли к себе в ученики восемь или десять человек, то я был бы очень вам благодарен!

«Ого, вот так сразу и так много… — поражённо подумала я, смяв в руках одну из бумажных салфеток. — А с другой стороны, разве не этого ты хотела? Какая разница: три или десять, главное, чтобы среди них оказался Том, а всё остальное… будем решать проблемы по мере их поступления».

— Да, Карл, я не против взять десять человек, — помолчав немного, ответила я, и его лицо мигом просветлело, и он продолжил довольно щёлкать клавишами. — Только могу я выбрать сама, кто будет у меня обучаться? Я бы очень хотела поработать с иностранными студентами…

— Конечно, Тина, без проблем, — беспечно согласился Карл. — А с заведованием мы разберёмся чуть позже. От своего слова я не отказываюсь, но вам нужно немного пообвыкнуть, с коллективом поладить… думаю, этот год я ещё доведу, а дальше… сами, дорогая!

— Я постараюсь, — сла́бо, но всё же я нашла в себе силы улыбнуться, и мягкая ответная улыбка немного согрела мою пустую душу.

* * *

— Доброе утро! Позвольте представиться, профессор Тиана Клодетта… Снейп, доктор медицинских наук, оперирующий нейрохирург и ваш наставник на ближайшие два года. Так, посмотрим, кто у нас здесь…

Ровно в восемь часов первого сентября девяносто шестого года я уверенно зашла в один из классов, который располагался на кафедре неподалёку от отделения, и села за преподавательский стол, а в ответ на меня уставилось девять пар полных волнения глаз и одна полная спокойствия. Бегло пробежавшись по фамилиям в журнале, я зацепилась глазами за нужную и усмехнулась, не веря, что история повторяется вновь. Я не сомневалась, что Том заметил мою усмешку, но всё же погружаться в воспоминания было не время, так что я выпрямилась, оглядела своих подопечных и продолжила говорить:

— Итак, думаю, что вам стоит узнать немного обо мне, прежде чем мы приступим к нашему такому долгому сотрудничеству. Тем из вас, кто учился до этого в стенах этого университета, наверняка не знакома моя фамилия, и этому есть две очень простые причины. Первая — я переехала в Лондон в прошлом году из Мельбурна, Австралия, а это находится на другом конце света. А вторая — в этом году я вышла замуж, так что те из вас, кто интересовался нейрохирургией, могли слышать мою девичью фамилию и должность, доктор Тиана Велль.

— Вы доктор Велль? — удивлённо воскликнул белокурый крепкий юноша, черты лица которого показались мне смутно знакомыми.

— Да, но теперь меня зовут профессор Тиана Снейп, доктор…

— Питер Андервуд, профессор Снейп, — вежливо представился он, а затем добавил: — Мой дед, профессор Дэниел Льюис заведовал этим отделением десять лет назад, пока не… умер от инсульта на работе. Профессор Снейп, я читал ваш учебник, который вы издали в Мельбурне по аневризмам, и я… очень рад, что именно вы будете преподавать у нас!

«Вот оно что! — облегчённо подумала я, обрадовавшись, что чувство дежавю было не моим больным воображением, а выходками судьбы. — Надо же, неужели Бетти так рано родила, что её сын попал ко мне в ординатуру?»

Но доктор Андервуд вырвал меня из моих раздумий продолжением своей фразы:

— Знаете, профессор Снейп, я и раньше это замечал по фотографии в учебнике, а сейчас ещё больше… вы так похожи на…

— Профессор Реддл — моя родная бабушка, доктор Андервуд, — перебила я его, уже догадавшись, что сейчас услышу. — И я действительно на неё похожа. Она заведовала этим отделением в пятидесятых, пока не умерла во время… несчастного случая, а теперь пришла и моя очередь работать здесь. Не сомневаюсь, что многие из вас видели её портрет на кафедре, в старых учебниках, которые до сих пор издают, и в её кабинете, так что прошу не удивляться. Но я рада, что у нас нашлись общие знакомые. Итак, давайте сейчас немного поговорим, пока не пришёл пятый курс, а после я раздам вам больных и отпущу в свободное плавание до завтра…

Снова открыв журнал, я прошлась по фамилиям, а затем решила, что не стоит нарушать традиции, особенно если есть проверенный временем сценарий.

— Надо же, какая интересная фамилия у студента из… Албании. Доктор Реддл?

Том, одетый в свой любимый костюм синего цвета, усмехнулся и поднял руку, и все тут же повернулись к нему.

— Прямо как у моей любимой бабули, — старательно сдерживая улыбку, протянула я, неотрывно смотря в угольно-чёрные глаза. — Вы англичанин, доктор Реддл?

— Да, профессор Снейп, — нисколько не выдав, что мы знакомы, вежливо ответил он. — Я прожил в Англии десять лет, пока мои родители не переехали в Восточную Европу.

— Как любопытно… Что ж, с вас тогда и начнём. Доктор Реддл, вы не против провести небольшой опрос с целью выявления начального уровня знаний?

— Нисколько, профессор Снейп, — невозмутимо ответил Том, но я не сомневалась, что он прекрасно понял смысл моих слов.

Опрос был не сказать, чтобы уж очень подробным, в этот раз я решила не акцентировать внимание на наших… тёрках, но всё же не удержалась, и пару раз звучали довольно сложные вопросы. И Том ответил на все, к немалому удивлению своих коллег. В конце опроса я достала из кармана чёрный Parker, который мне благородно вернули ещё с утра за завтраком, а потом занесла ручку над нужной клеткой и протянула:

— И на сколько же баллов вы оцениваете свой ответ, доктор Реддл?

— По шкале комы Глазго? — уточнил он, а я даже прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. — На пятнадцать, профессор Снейп.

— На пятнадцать, так на пятнадцать, — тихо пробормотала я, поставив в клетке максимальный балл из возможного, причём весьма заслуженно. И в этот раз я была крайне довольна этим обстоятельством.

* * *

— Вот это да, Том! И как тебе наша преподаватель?

Не успел я зайти в ординаторскую после опроса пациента, которого Тина раздала каждому своему подопечному, и сесть на неизменный голубой диван (правда, немного не такой, какой был раньше, но всё равно приятно), как на меня накинулся внук Дэнни, а ещё три девицы и два парня отвлеклись от своих историй и с интересом посмотрели в нашу сторону. Особенно девицы.

— Не знаю, — усмехнулся я в ответ, открыв историю на первичном осмотре. — Требовательная, строгая… не думаю, что учиться у неё будет просто, но не сомневаюсь, что она мастер своего дела.

— Какой ты джентльмен, Том! — рассмеялся высокий парень с каштановыми кудрями и яблочно-зелёными глазами, который представился с утра как Тод, а девчонки кокетливо захихикали. — Всё, что я могу сказать после сегодняшнего опроса от профессора Снейп, — это то, что она редкостная стерва!

Остальные мои коллеги дружно рассмеялись, а я невозмутимо опустил взгляд в документ и протянул:

— Я бы на твоём месте не обсуждал своего преподавателя в больнице, особенно в ординаторской.

— Да ладно тебе, паинька-Том, здесь всё равно никого нет! — всё ещё посмеиваясь, воскликнул Тод.

Я, прекрасно зная, как оно бывает в действительности в такие щекотливые моменты, просто пожал плечами и вернулся к изучению истории. Тод же хотел сказать ещё что-то, но только открыл рот, как дверь за моей спиной распахнулась, а челюсти моего нового друга — наоборот сомкнулись.

— Ох, Ди, как же мне не хватает твоего кофе… — раздался за моей спиной тихий усталый голос, и я старательно сдерживал усмешку, чтобы как-то не выдать, что прекрасно понимал, о чём шла речь. — Так, все нашли своих пациентов?

— Да, профессор Снейп, — ответила Лиза, а остальные закивали в ответ.

Тина прошла вглубь ординаторской к столу с новенькой кофемашиной, потрогала её, убедилась, что кофе был только недавно сварен, и полезла в шкаф искать свою кружку. А когда Тина её нашла, то повернулась к нам лицом и строго сказала:

— Я очень надеюсь, что вы подробно побеседовали со своими пациентами, потому что если вы будете рассказывать мне то, что я написала своей же рукой, то я буду сильно недовольна…

На этих словах девочки скривили пухлые губки, потому как их «коварный» план вот так сразу разоблачили, а я продолжал смеяться про себя, поскольку ещё на титульнике историй по знакомому корявому почерку догадался, что дала наш преподаватель исключительно своих пациентов. И лучше её само́й никто не сможет их доложить.

— И ещё не забудьте про неврологический статус и локальный, если была операция, — продолжила говорить Тина, нажав на кнопку, чтобы налить себе горячего кофе. — Врачам стационара необязательно расписывать их полностью, но поскольку вы — ещё не врачи, то вам нужно расписать это всё как можно подробнее. И при поступлении, и во время курации. Всем всё ясно?

— Но как мы сможем подробно расписать неврологический статус при поступлении? — возмущённо воскликнула Линдси, которая переехала в Лондон из Люксембурга. — Мой пациент лежит в стационаре уже две недели, у него почти ничего не осталось из той неврологической симптоматики, которая была в приёмном отделении!

— Разумеется, у него ничего не осталось из симптоматики, доктор Мелтон, мне всё-таки не зря платят зарплату! — ехидно заметила Тина, выключив кофемашину, а Питер так и прыснул от подобных слов. — Но вы сегодня вечером почитаете учебник на нужной главе, возможно, даже не один и доложите нам завтра, что возможно у такого пациента в остром периоде. А я вас поправлю, вашего пациента я экстренно оперировала в три часа ночи и прекрасно помню, что же у него было при поступлении. А также вы можете ещё раз прогуляться до палаты и подробно расспросить мистера Ричарда, что же его беспокоило две недели назад.

Тина прервалась, чтобы сделать глоток кофе, аромат которого так и заполнил всё вокруг, а Линдси с Лизой в этот момент переглянулись и обречённо вздохнули, а я по их немому диалогу догадался, что ни одна, ни другая не догадались подробно расспросить своих пациентов. Поставив чашку на край стола, Тина пристально посмотрела сначала на Питера, затем на меня и спросила:

— А вам, доктор Реддл и доктор Андервуд, всё понятно по пациентам? Или возникли какие-то трудности?

Я покачал головой из стороны в сторону, так как если будет что-то непонятно, то у меня есть возможность уточнить вечером дома или ещё когда-нибудь, а Питер сказал:

— Да, профессор Снейп, я не совсем понимаю кое-что… миссис Джастин говорит, что у неё при поступлении сначала было одно, в истории написано совсем другое, а сейчас я проверил — и там вообще не то…

— Да, у вашей пациентки довольно интересный случай, доктор Андервуд, там не всё так просто, — согласилась Тина. — Что ж, кофе всё равно так себе… пойдёмте в мой кабинет и побеседуем, чтобы вам всё стало ясно.

С этими словами Тина сделала шаг от стола с кофеваркой, но забыла, видимо, про свою чашку, и та полетела вниз и с громким звуком разбилась.

— Твою мать… — выругалась Тина, замерев на месте и закрыв глаза, потому как кофе забрызгал и её костюм с халатом. Я же так и продолжил улыбаться, наслаждаясь такой строгой профессором Снейп и одновременно такой неуклюжей Тиной. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы она такой и была дальше. — Вот и попила кофе… ладно, чёрт с ним. Доктор Андервуд, приходите в мой кабинет через десять минут, мне надо переодеться.

— Профессор Снейп, хотите, я сварю вам новый кофе? — улыбнувшись, предложил я, потому как по усталому лицу Тины было понятно, что кофе ей был очень нужен. Она, поморгав, озадаченно и даже несколько обвиняюще посмотрела на меня и протянула:

— А вы умеете варить хороший кофе, доктор Реддл?

— Нет, но ради вас я бы постарался, — честно ответил я, а Тина, поджав губы от подобных слов в самый первый учебный день, строго сказала:

— Спасибо за предложение, доктор Реддл, но я чуть позже воспользуюсь кофеваркой. А вам стоит сосредоточиться на своём пациенте. Доктор Андервуд, я жду вас в своём кабинете через десять минут, — и быстрым шагом вышла из ординаторской, оставив вместо себя лужу кофе и кучу осколков на полу.

Как только её шаги затихли в коридоре, все ошеломлённо уставились на меня, а Питер и вовсе воскликнул:

— Я, конечно, понимаю, что все хотят получить хороший балл за завтрашние истории, Том, но это уже слишком… так подлизываться к этой стерве!

— Питер, я не пытаюсь к ней подлизаться, — невозмутимо проговорил я, вернувшись к изучению истории. — Мне это абсолютно не нужно, я в отличие от вас очень тщательно провёл опрос и осмотр. Просто мне стало её жаль, видно же, что она устала после операции и хотела выпить кофе.

— Том, неужели ты с первого взгляда влюбился в нашу стерву? — загоготал Майк, а остальные дружно захихикали, считая, что этим смогут как-то задеть меня. Но я это всё уже проходил, так что как-то выходи́ть из себя точно не собирался. Вместо этого я абсолютно непроницаемо посмотрел на своих коллег, усмехнулся и невозмутимо сказал:

— А что если это так, Майк? Профессор Р… Снейп довольно красивая молодая женщина, да ещё к тому же и умная! Я искренне восхищён ей, и мне хотелось бы познакомиться с ней поближе. Может, не сейчас, а потом, когда закончу ординатуру, но всё-таки.

— Да у неё же пол-лица изуродовано, — скривилась Лиза, а Линдси согласно фыркнула. — Том, неужели тебе нравятся подобные страшилы? Просто скажи, что ты не интересуешься девушками вообще, а не придумывай подобный бред… Да ей же наверняка ещё и под сорок…

— Так и мне давно не двадцать, Лиза, — с усмешкой заметил я, так как что я отрицаю свою симпатию к Тине, что признаю её, результат всегда один — мне никто не верит.

Хотя в этот раз претензия к возрасту была вообще некстати, ведь Тине по документам было почти тридцать шесть, её негласный день рождения будет ровно через месяц. А мне — тридцать четыре, по крайней мере именно такая цифра значилась в моём паспорте. И пусть она опять была старше меня, но полтора года — это ничтожная цифра по сравнению с пятнадцатью годами, как это было в первый раз.

— А сколько тебе лет, Том? — кокетливо похлопав густыми ресницами, уточнила Линдси, а её подруга так и впилась в меня хищным взглядом.

— Слегка за тридцать, — уклончиво ответил я в стиле Тины, и девочки чуть раскрыли рты от удивления, они, вероятно, ожидали, что я их ровесник. — Я поздно поступил в медицинский университет, поскольку до этого долго и много путешествовал по миру. Мне было трудно определиться с будущей профессией, я хотел попробовать себя в разных областях, но в конце концов пришёл в хирургию. И я очень рад, что моим наставником стала именно профессор Р… Снейп, её учебник по аневризмам весьма недурно написан.

— Вот это да, Том! — удивлённо и даже восхищённо воскликнул Питер, поудобнее усевшись на том месте, где когда-то было моё рабочее место. — А мне вот двадцать четыре. И я почти нигде не был! Как пришёл к деду в отделение в десять лет, так и стал здесь пропадать… а кстати, странно, что у профессора Снейп шрам почти такой же, как и у её бабки! Я не раз был в её кабинете и разглядывал портрет профессора Реддл… дед мне рассказывал, а тому рассказывал по секрету его наставник, профессор Байер… В общем, у профессора Реддл шрам появился после концлагеря, что-то с ней там сделали такое. Но вот как мог появиться такой же шрам у твоей возлюбленной…

На последних словах Питер улыбнулся, остальные ребята дружно рассмеялись, и я их вполне искренне поддержал, смеясь оттого, что это была чистая правда.

— Я думаю, что будет очень невежливо спрашивать об этом профессора Снейп, — вежливо заметил я, а в это время к ординаторскую прошмыгнула уборщица и принялась убирать следы катастрофической неуклюжести Тины. — А тебе, кстати, не пора к ней в кабинет? Десять минут уже прошло.

— Да, чёрт, совсем забыл, — вскочив на ноги, проворчал он и взял в руки историю своего пациента. — Спасибо, что напомнил, Том. Не скучайте без меня, девчонки!

Питер задорно подмигнул им, а те лишь усмехнулись и снова принялись гипнотизировать меня взглядом, правда, без особого эффекта. Я же пристально посмотрел на них и сказал:

— Лиза, Линдси, а вы не хотите прогуляться до своих пациентов? Профессор Р… Снейп вполне конкретно сказала, что ей будет недостаточно того, что написано её рукой в историях.

— Да, точно, ты прав, Том, — улыбнулась Лиза, тоже встав со своего места. — Пойдём, Линдси, всё равно в этих каракулях чёрт ногу сломит, я почти ничего не понимаю!

— Конечно, пошли, — согласилась та, и они выскользнули из ординаторской, стараясь выглядеть как можно грациознее передо мной.

Я же только слегка покачал головой из стороны в сторону, а затем дождался, пока уборщица закончит прибирать кофе и осколки кружки и оставит меня одного в ординаторской. Хотя Тина и выделила нам время на самостоятельную работу до пяти вечера, но настроения сидеть над своей историей сейчас не было абсолютно, тем более что пациент был простой, и я не сомневался, что справлюсь с заданием. Да и к тому же Тина сегодня дежурила в ночь, так что и я собирался остаться в отделении, как раз всё и доделаю ближе к вечеру. Поэтому вместо работы я открыл шкаф, выудил оттуда запасную кружку, которую специально положил ещё неделю назад, когда заходил на кафедру по делам, нисколько не сомневаясь, что она точно пригодится в ближайшее время, сделал копию с помощью магии, поставил одну кружку обратно в шкаф и запустил кофемашину, чтобы приготовить свежий кофе.

Когда кофе был готов, в ординаторскую вернулся Питер. Он озадаченно посмотрел на меня с чашкой в руках, но я только улыбнулся и пояснил:

— Пойду попью кофе в учебной комнате, там спокойнее…

— Ага, давай, — хмыкнул тот, снова сев за один из пустых столов.

Я же с абсолютно невозмутимым видом направился по длинному коридору отделения с чашкой в правой руке и толстой историей в левой, чувствуя себя… на своём месте. Впервые за очень долгое время я всем был доволен, занимался тем, чем мне всегда нравилось заниматься, и был… счастлив. Конечно, это слово не совсем подходило с учётом всего произошедшего весной и летом, но я не сомневался, что мы с Тиной преодолеем все трудности, и в итоге всё будет хорошо. Такой была моя цель на текущий момент, и я уверенно к ней шёл.

Вежливо постучавшись в знакомый кабинет, я услышал усталое «входите!» и уверенно зашёл внутрь. Тина же, увидев меня на пороге своего недавно отремонтированного кабинета с чашкой кофе, строго посмотрела на меня и сказала:

— Я надеюсь, что ты пришёл сюда по рабочему вопросу?

— Конечно, — невозмутимо подтвердил я, закрыв за собой дверь. — Хочешь кофе?

— Том… — ещё более устало выдохнула она, закрыв одной рукой лицо. — Ты понимаешь, что так нельзя, да?.. Ты же обещал мне…

— Обещал, — подтвердил я, подойдя к ней и поставив чашку с горячим кофе рядом со стопкой историй болезни. — Я всего лишь принёс тебе кофе, ты неважно выглядишь…

Тина на мои слова убрала руку от лица, прикусила нижнюю губу и ядовито сказала:

— Спасибо за комплимент. А теперь иди и пиши фрагмент истории, завтра начну с тебя, и только попробуй что-нибудь мне не ответить!

— Конечно, дорогая, я всё отвечу, — спокойно ответил я, сев на чёрный кожаный диван, который, к моему приятному удивлению, был намного мягче, чем прежний. Ух, сколько же воспоминаний было связано с тем диваном! — Но пока я хотел бы немного отдохнуть, всё равно сегодня останусь в отделении вместе с тобой…

— Том… — снова протянула Тина, всё же сделав первый глоток кофе, но я перебил её:

— Но ты же никогда не была против того, чтобы студенты ходили к тебе на дежурства? Почему я не могу? Я бы очень хотел…

— Том, о моих дежурствах знаешь только ты, я ещё никому не говорила об этом, — ответила она и вдруг легко улыбнулась. — Ты до сих пор помнишь, сколько ложек сахара я кладу в кофе?

— Три, да? — улыбнулся я в ответ, и улыбка Тины расцвела точно цветок.

— Да, три. Том, иди отсюда, я так не хочу, чтобы с первого дня о нас ходили какие-нибудь слухи, особенно пока ты мой ученик… Просто иди и займись чем-нибудь.

Я лишь посмотрел в шоколадные глаза, буквально растворяясь в них, и покорно встал с дивана.

— Как скажешь, любимая. И как же ты интересно уговорила Карла отдать тебе этот кабинет? Разве это не был своеобразный музей… нас с тобой?

На последних словах я ничего не смог с собой поделать и усмехнулся, и Тина с улыбкой покачала головой.

— Когда я попросила об этом Карла, то он сказал, цитирую: «Порой нужно жертвовать прошлым ради замечательного будущего». И ты даже не представляешь, как я с ним согласна. Но сильно я менять ничего не стала, сам видишь, только ремонт освежила и мебель заменила на такую же, но посовременнее. Нравится?

— Да, очень. И портрета больше нет… — я посмотрел на стену, где раньше висел портрет Тины в изящной чёрной рамке, но теперь на этом месте висел календарь с милым котёнком. Моя улыбка была готова расползтись до ушей, а Тина, только заметив её, удивлённо посмотрела на календарь, а затем сообразила и громко рассмеялась.

— Прости, я не специально! Честное слово! Я не буду ничего зачёркивать, пока ты у меня учишься. Просто Ди когда-то подарила мне похожий, вот мне и захотелось что-то повесить…

— Ничего страшного, — улыбнулся я в ответ. — А куда ты дела свою фотографию?

Тина тут же помрачнела и, сделав глоток кофе, сказала:

— Висит на кафедре, где ей ещё быть? Я не могла совсем от неё избавиться, это было бы подозрительно. Том, пожалуйста, иди отсюда, у меня очень много работы, и ординаторы знаниями не радуют… кроме тебя, конечно. Если тебе совсем нечем заняться, лучше сходил бы и прочитал своим коллегам пару лекций, авось поумнели бы.

— Лучше я пойду займусь своей историей, уже все успели обсудить, какая же наша преподаватель стерва, не хотелось бы попасться ей завтра под горячую руку…

— Мерзавец, — выдохнула Тина, а я бы отдал всё на свете, чтобы подойти сейчас к ней и крепко поцеловать. Но она пока хранила траур, а я уважал его и не нарушал границы приличия, не сомневаясь, что Тина сама их нарушит… когда будет готова. Поэтому вместо ответной колкости я снова засмотрелся в её глаза и тихо проговорил:

— Я тоже люблю тебя, родная.

Улыбка вновь вернулась на усталое лицо, и я с почти такой же вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. И, пораскинув мозгами, я решил, что врачам, наверное, будет не очень приятно терпеть рядом толпу ординаторов, я и сам не любил, когда они ошивались поблизости и отвлекали от работы своей болтовнёй, так что сразу направился в учебную комнату на кафедру, благо что свою историю захватил с собой. Только вот когда я зашёл туда, то все были в полном сборе.

— Почему это ты такой довольный, Том? — с подозрением поинтересовался Питер, едва заметил меня в дверях. — Ты же собирался выпить кофе на кафедре, разве нет?

— Да, я выпил кофе, — невозмутимо подтвердил я, сев за пустую парту, и открыл тетрадь формата А4. — А когда относил чашку в ординаторскую, встретился с профессором Снейп, и мы немного поговорили.

— Поговорили? — с ещё большим недоверием уточнила Сара, ещё одна моя коллега. — О чём?

— О моём пациенте, у меня появились вопросы. А ещё она сказала, что не против, когда студенты ходят на её дежурства, так что я, пожалуй, останусь сегодня здесь, мне очень интересно.

— Заметь, такое она сказала только тебе… — протянул Питер, сев прямо напротив меня. — Хотя я, будь на её месте, сделал бы то же самое… и не стыдно тебе?

— За что мне должно быть стыдно? За то, что я хочу дежурить в ночь? — сделав вид, что не понял намёка в его словах, спросил я, а девицы ревностно поджали губы, правильно почувствовав конкуренцию на моё внимание. — Спросите сами, если не верите мне.

— А вот возьмём и спросим! — с вызовом воскликнул Тод, и как раз в учебную комнату вошла и Тина.

— Так, я смотрю, все уже в сборе, — оглядев своих подопечных, произнесла она, а я с удовольствием отметил про себя, что выглядела она чуть-чуть бодрее, чем пятнадцать минут назад, когда я выходи́л из её кабинета. — Это хорошо. У кого-нибудь есть вопросы?

— Да, есть, — смело сказал Тод, и все замерли в ожидании его дальнейших слов. — Профессор Снейп, а можно прийти к вам сегодня на дежурство?

Тина поморгала с минуту, словно не до конца поняв смысл вопроса, но быстро пришла в себя и абсолютно ровно ответила:

— Да, конечно, я никогда не была против того, чтобы студенты оставались на мои дежурства. А уж ординаторам и вовсе стоило сделать их посещение обязательными. Вы, кстати, и так будете должны отдежурить каждый один раз в месяц, учтите это.

Тод, казалось, оцепенел от услышанного, потому что я сказал примерно то же самое, а Тина в своей неизменной манере строго добавила:

— Только если вы, доктор Хилтон, после этого дежурства будете клевать носом на занятии и не сможете ответить на вопросы, то живо отправитесь на отработку. Мои дежурства — это исключительно ваша инициатива, и никаких поблажек за них никому не будет, это ясно?

Несколько человек неуверенно кивнули, и Тина, даже не взглянув в мою сторону, сказала:

— Тогда работайте с историями, у вас ещё час законного учебного времени. А я в операционную, полчаса назад поступил пациент, мне с вами некогда возиться. Как соберётесь уходить, положите мои истории аккуратной стопкой на преподавательский стол… Так всё-таки, кто-нибудь останется сегодня на моё дежурство?

Тина обвела взглядом десять человек, но я был единственным, кто поднял руку. Вздохнув, она подошла ко мне и положила передо мной ключ с небольшим красным брелоком с номером комнаты.

— Доктор Реддл, значит, вы закроете класс на ключ и принесёте мне истории в ординаторскую.

— Конечно, профессор Р… Снейп, — невозмутимо ответил я, вот уже в который раз чуть не назвав Тину по старой фамилии, и она, строго на меня посмотрев, вышла из комнаты.

Я же крайне красноречиво посмотрел на Питера с Тодом, а затем молча погрузился в работу, радуясь про себя, что сегодня ночью мы с Тиной будем работать одни… как в старые добрые времена.

* * *

— Итак, смотрим внимательно, случай сложный, — скомандовала я, когда подошла к пациенту на операционном столе, а ассистенты уже подготовили доступ и оборудование.

Мои ординаторы встали в разных точках операционной, чтобы всем было хорошо видно, и принялись сосредоточенно следить за моими действиями, а я уверенно начала работать. Какое-то время всё шло относительно неплохо, я добралась до глубокорасположенной опухоли и уже практически её убрала, как открылось кровотечение. Доступ был маленьким, оборудование довольно неповоротливым, а кровить начало так, что ещё чуть-чуть и жди беды.

— Да что б тебя! — выругалась я, перехватив инструменты, и принялась судорожно соображать, как бы перекрыть сосуд. Попыток было три, последняя была почти удачной, но в последний момент клипса соскочила, и кровь начала литься даже сильнее, чем первоначально. Глубоко вдыхая воздух, я уже собралась выкрикнуть: «Том!», как почувствовала за своей спиной кого-то очень знакомого.

— Давай я подержу, а ты ещё раз попробуешь? — прошептал полностью переодетый и намытый Том, как будто предвидевший такое осложнение, и я быстро вручила ему инструменты и принялась исправлять ситуацию, пока ещё можно было что-то исправить. — Аккуратнее, здесь тоже возможен дополнительный сосуд… эта опухоль всегда хорошо кровоснабжается…

— Да, я знаю, левее, — шёпотом ответила я, очень надеясь, что наши разговоры за шумом приборов слышно не было.

Но работать вдвоём было намного сподручнее, чем одной или с незнакомыми ассистентами, так что вскоре мы справились и с кровотечением, и с опухолью. Выдохнув, я стащила с себя перчатки, маску и улыбнулась Тому, а он озадаченно уставился на меня.

— Заканчивайте, доктор Реддл, — пояснила я, убрав одноразовые предметы в мусорку, и тут на меня с крайним недоумением посмотрел ассистент. — Под мою ответственность, доктор Мартин. Пусть учатся, скоро сами будут оперировать.

— Спасибо, — шепнул Том и принялся закрывать доступ и заканчивать операцию, а я вышла из операционной и направилась в ординаторскую, чтобы выпить кофе.

Но спокойно мне это сделать всё равно не дали, поскольку не успела я сесть на голубой диван с кружкой, как туда заглянули мои подопечные. И вид у них был крайне недовольный.

— Что-то случилось, доктор Хилтон?

— Профессор Снейп, вы же говорили, что тем, кто ходит на ваши дежурства, не будет никаких преимуществ! — воскликнул один из ординаторов, зайдя внутрь, а два остальных, парень и девушка, остались стоять в дверях.

— Да, говорила, — невозмутимо подтвердила я, не понимая сути претензий. — А в чём проблема?

— Почему тогда Том — единственный, кто начал самостоятельно оперировать и ассистировать? — пояснил он, встав прямо передо мной. — Всего месяц прошёл с начала учёбы, все же в одинаковых условиях! Или всё-таки нет?

Вздохнув, я сделала глоток горячего кофе, ведь не объяснять же мальчику передо мной, что без помощи Тома тот мужчина тридцати семи лет просто бы умер, а затем бесстрастно спросила:

— Доктор Хилтон, а вы сможете повторить то, что сейчас делал доктор Реддл? Без моей помощи и указок?

— Я… я не знаю… пока нет, наверное, — сразу замялся доктор Хилтон, а я усмехнулась, так как нашла нужную точку.

— Вот видите, доктор Хилтон, вы сами ответили на свой вопрос. Доктор Реддл исправно посещает мои дежурства, поэтому он знаком с инструментарием, техниками и методами, которыми пользуюсь я. Когда вы сможете делать что-то похожее — тогда и поговорим, я абсолютно не против, когда студенты учатся на практике, но жизнь пациента всегда стоит на первом месте. Ещё какие-то вопросы?

— Нет, профессор Снейп, — потупив взгляд, проговорил он, и я строго посмотрела на оставшихся ординаторов, но и они быстро вышли в коридор.

— Вы можете идти в класс, доктор Хилтон, я тоже скоро туда приду, и мы обсудим данную операцию, что же произошло и почему мне понадобилась помощь.

Доктор Хилтон послушно выскользнул из ординаторской, а я поудобнее расположилась на диване и медленно попивала кофе, подумав, что за такую помощь не грех было поставить лишнюю пятёрку. Конечно, это было немного нечестно по отношению к другим ординаторам, ведь Том был довольно опытным хирургом, но… жизнь пациента всегда стоит на первом месте, и сегодня он спас одну. И это точно заслуживало награды.

* * *

— Том, а что ты делаешь в эти выходные? — кокетливо поинтересовалась Берта, и я, усмехнувшись, оторвался от учебника и посмотрел на неё.

Вообще, Берта была самой красивой девушкой в нашей группе, если так можно выразиться. Она даже чем-то напоминала мою сокурсницу Розу, которая тоже однажды рискнула пригласить меня на свидание. Те же золотистые кудри, точёная фигура и пронзительные небесно-голубые глаза. И от этого сходства мне стало ещё смешнее, потому что если в тот раз я ещё раздумывал и метался, то сейчас точно знал, что хотел от жизни.

— В субботу я буду готовиться к рубежному контролю, а в воскресенье буду целый день дежурить здесь, — абсолютно невозмутимо ответил я и снова уткнулся в книгу, показывая этим, что вопрос закрыт.

— Хорошая попытка, Берта, но сама же отлично знаешь: наш неприступный красавец влюблён в гордую стерву с фамилией Снейп! — издевательски рассмеялся Майк, но я-то прекрасно видел в его мыслях, что он сам хотел пригласить Берту куда-нибудь, но не решался, и потому очень завидовал мне.

— Я не вижу в этом ничего такого, Майк, — не отрываясь от строчек учебника, заметил я, но тут, похоже, лопнуло терпение у другой представительницы прекрасного пола.

— Том, может, хватит, а? — воскликнула Лиза, и я удивлённо посмотрел на неё, не понимая, в чём ещё мог провиниться. — Ты уже больше полугода никого не подпускаешь к себе из девчонок! Просто признайся, что ты гей, и вопросов никаких больше не будет! Будь мужчиной, в конце концов, а то эти небылицы всем уже порядком надоели!

«Господи, и за что мне это всё?» — со смехом подумал я, а затем, успокоившись, снисходительно сказал:

— Думайте что хотите, мне всё равно, — и вернулся к чтению учебника.

За окном к тому времени уже давно потемнело, а вьюга разыгралась не на шутку, яростно стуча в окна учебной комнаты, в которой у нас было занятие. Точнее как «занятие»… Тину я не видел с самого утра, весь день у нас была курация очередных пациентов и самостоятельная работа, вот мои коллеги и расслабились и отвлекали меня от чтения. Берта, немало обидевшись на меня, демонстративно отвернулась и стала щебетать с Линдси и Лизой про поход на каток, а я уже почти абстрагировался, как заметил в дверях знакомый силуэт.

— Ребята, а где?.. О, Том, братишка, привет! — только заметив меня среди молодёжи, Лестат бодро зашёл в класс и небрежно смахнул с тёплого пальто кроваво-красного цвета мягкий снег.

— Привет, Лестат, какими судьбами? — широко улыбнувшись, я протянул ему руку, и тот охотно пожал её в ответ.

— Надо отдать Тинь-Тинь кое-какие документы, она просила меня занести их прямо сюда. Как учёба?

— Неплохо, — усмехнулся я, а Лестат оглядел моих коллег, пребывавших в шоке от неземной красоты внезапного гостя, и сказал:

— Да, я вижу… надо же, какой цветник, да я в такой компании и сам не прочь заняться медициной! — и подмигнул Берте, которая сразу повернулась в нашу сторону.

Та только покраснела и робко заулыбалась в ответ, а Лиза ядовито произнесла:

— А вы, значит, парень Тома? Теперь ясно, почему он на остальных девушек не смотрит…

— Парень? — вскинув брови, удивился он, а после заливисто рассмеялся, поняв весь расклад. — О нет, девушки, это не так! Точнее, я вроде как был бы и не против, Том просто потрясающий, давно мне нравится и всё такое, но он безнадёжно влюблён в мою дорогую сестру. А если я уведу у неё второго жениха, то она меня совсем со свету сживёт!

— Я и сам никуда не пойду, Лестат, — с улыбкой проговорил я, так как, судя по всему, Тина до сих пор не может простить Армана за то, что он сбежал от неё к Лестату. — Меня всё устраивает.

— Я же говорю, безнадёжно влюблён! — рассмеялся он, снова одарив неотразимой улыбкой девчонок. — Кстати, Том, я тут по дороге встретил такую девушку… с таким выразительным взглядом! У неё шёлковые чёрные волосы до поясницы и такие потрясающие глаза… и она была без белого халата. Ты случайно не знаешь, что это за нимфа?

Пораскинув мозгами, я прикинул, кто же мог приглянуться нашему ловеласу, и на ум почему-то пришла Эмили из отдела кадров, брюнетка с внушительной грудью, которая пыталась в самый первый день строить мне глазки. Усмехнувшись, я достал из учебника небольшую карточку и протянул её Лестату.

— Вот, держи, её зовут Эмили Ллойд, работает в административном корпусе.

— А Тинь-Тинь знает, что лежит у тебя в учебнике? — насмешливо-удивлённо поинтересовался тот, и я задорно рассмеялся в ответ, а остальные смотрели на нас как на восьмое чудо света, так как обычно я вёл себя в обществе крайне сдержанно.

— Лестат, мне просто лень покупать себе закладки, вот я и использую ненужные визитки. Ты же знаешь, что мне это всё неинтересно.

— А много у тебя там таких закладок? — Лестат с крайней заинтересованностью посмотрел на мой учебник, и я, захлопнув его, с широкой улыбкой протянул ему.

— Держи, дарю.

— Ты невероятно щедр, Том! — потрясённо воскликнул он, пролистав книгу, и практически через каждые десять страниц ему попадалась на глаза визитка. — Надо же, какой ценный кладезь информации!

— Ты даже не представляешь, какой, — подтвердил я, так как в его руках была десятая редакция учебника Тины и Генри, и она до сих пор не утрачивала своей актуальности, в основном за счёт переработок их учеников. — Так всё-таки, что ты там хотел передать Тинь-Тинь?

Мне не хотелось раскрывать перед коллегами, о ком шла речь, чтобы не подрывать авторитет преподавателя, а Лиза, Берта, Линдси и остальные с недоумением на лицах следили за ходом нашей беседы.

— А ты не знаешь? — удивился Лестат, выудив из чёрного кожаного полупортфеля несколько плотных конвертов. — Она продала виллу в Мельбурне, буквально на днях закончилось оформление сделки, я специально летал из-за этого всего в Австралию. Всё, больше я точно никуда не поеду, даже если она у меня в ногах будет валяться!

Широко улыбнувшись его последним словам, потому как у Лестата абсолютно не было силы воли сопротивляться тяжёлому взгляду Тины, я со скепсисом протянул:

— Ну-ну…

— Да-да, вот увидишь, Том! Это был последний раз, когда я пляшу под её дудку. В следующий раз я обязательно скажу нет! И кстати, братишка, у тебя же недавно был день рождения, вот, держи… — Лестат порылся во внутреннем кармане и протянул мне небольшую чёрную коробочку.

— Не стоило, Лестат, — смущённо протянул я, всё же взяв в руки подарок и открыл его. Внутри оказался автомобильный ключ с брелоком, эмблемой на котором был причудливый трезубец. В автомобилях я разбирался неплохо, хотя и хуже Тины, поэтому неуверенно произнёс: — Это… Maserati?

— Да, именно! — подтвердил он, сев на парту рядом со мной. — Чёрная, всё как ты любишь. Ты даже не представляешь, на что способна эта красотка! И внутри у неё всё на уровне. А если тебе нужны технические подробности, то спроси Тинь-Тинь, она в последнее время фанатеет от них… А знаешь, что… Том, а ты не мог бы кое-что сделать для меня?

В его мелодичном голосе сразу появилось неподдельное волнение, и я заинтересованно посмотрел в ответ, решив, что обязательно помогу ему, если это дело будет в моей компетенции.

— Что именно, Лестат?

— Эм… — замялся он, оперевшись белоснежными ладонями о парту. — Слушай, а ты не мог бы поговорить с Тинь-Тинь по поводу Беллы? У тебя теперь есть Maserati, ей я ещё в октябре подарил новый Хаммер, я же разбил старый, который был в Нью-Йорке…

— Подожди-подожди, так это её Хаммер стоит в гараже? — удивился я, так как действительно припомнил на подземной парковке в нашей квартире новый внедорожник, но Тина даже не обмолвилась, что ей его подарил Лестат.

— Только не говори, что она тебе не сказала, — засмеялся он, но по моему выражению лица и так было всё ясно. — Ладно, может, забыла, сам же знаешь, у неё память хуже моей на такие вещи. В общем, у неё есть новый Хаммер и ещё две спортивные машины, а я хочу вернуть себе свою красавицу, я так соскучился!

— Насколько я помню, ты проиграл Беллу в карты… — протянул я, сильно сомневаясь, что смогу договориться с Тиной именно по этому вопросу.

— Но ведь она ей не нужна! — сразу же возмутился Лестат, тоже в душе прекрасно понимая, что дело — гиблое. — Том, я очень тебя прошу. Я же прекрасно знаю, что одну ты Тинь-Тинь за руль не пускаешь, особенно в такой гололёд, а до весны Белла совсем заржавеет! Пожалуйста! Только ты сможешь договориться с этой упрямицей, никого другого она даже слушать не станет. А я буду твоим должником до конца жизни!

— Я попробую, Лестат, но обещать ничего не буду, — наконец сказал я, поскольку шансы на благополучный исход были невелики… но определённо были. — Знаешь, мне и самому понравилась Белла, так мягко ведёт…

— Только Тинь-Тинь это не говори, а то она взорвёт Беллу к чертям собачьим вместе с тобой! — засмеялся он, а до меня смысл его слов дошёл не сразу, но когда всё же дошёл, я тоже заливисто рассмеялся. — Надо же, как совпало, я не специально так назвал свою красотку, ты не подумай! Но забавно, ничего не скажешь!

— Да уж, — хмыкнул я, а Лестат вскочил с парты, сунул визитку между страниц учебника и протянул мне конверты.

— Слушай, уже почти пять, Эмили, наверное, скоро пойдёт домой, так что я пойду прогуляюсь до администрации, пока она на месте. А ты не передашь документы, вы же всё равно сегодня увидитесь?

— Конечно, Лестат, передам, — согласился я, взяв в руки конверты, и тот напоследок лучезарно улыбнулся Берте и остальным девчонкам и направился в сторону выхода из класса. Но прямо в дверях столкнулся с сестрой.

— О, Тинь-Тинь, привет! Прости, я спешу, а документы на виллу я отдал твоему бывшему мужу, так что… — с улыбкой воскликнул Лестат, а мои коллеги так и впали в оцепенение, догадавшись, про кого же всё-таки всё это время шла речь.

Тина же, мигом переменившись в лице, невероятно зло посмотрела на брата и воскликнула:

— А ты ещё громче не мог сказать, что мы были женаты?! А то, боюсь, тебя в акушерском корпусе не слышали!

— Вот теперь точно слышали, — тихо проговорил Лестат, благоразумно отступив на шаг от сестры, чтобы не попасть под горячую руку. — Тинь-Тинь, с тобой всё в порядке? Жутко выглядишь…

— Нет, со мной не всё в порядке! — ещё более рассерженно воскликнула Тина, сев за преподавательский стол и сурово оглядев всех в классе, а я с болью отметил, что выглядела она действительно очень устало… вымученно. — Я с двух часов ночи простояла в операционной, это раз. А два — я тебя десять раз просила не называть меня так, особенно в присутствии студентов!

— Прости-прости, я не специально, — сразу же поправился тот, снова сев на парту рядом со входом, неподалёку от Майка с Питером. — Надеюсь, операция прошла удачно?

— Просто замечательно! — зло проговорила она, кинув на свой стол историю болезни. — Только вот пациент умер, а так всё хорошо. Ещё вопросы?

В её голосе в этот момент было столько злости, что даже мне стало не по себе, а уж остальным и тем более, на Лестата же вообще было жалко смотреть: казалось, ещё чуть-чуть, и он выпрыгнет в окно. Тина ещё с полминуты испепеляла брата взглядом, а затем обречённо выдохнула, словно её силы полностью иссякли и, облокотившись о стол, закрыла руками лицо.

— Опять надо посмертный эпикриз заполнять… как же мне это надоело. Так, ладно… — она вдруг выпрямилась, словно придя немного в себя, и строго посмотрела на высокую стопку с историями, которые мы должны были сдавать сегодня. — Я надеюсь, все сдали свои истории? Потому что в другой день я их просто не приму.

Тина взяла в руки самую верхнюю историю и быстро пролистала её, а затем прежним суровым тоном сказала:

— По-моему, я предупреждала вас, чтобы вы проставили код МКБ рядом с клиническим диагнозом, разве нет? Всем, кто не проставил — минус балл, — на лицах моих коллег сразу промелькнуло неподдельное мучение, и я даже немного обрадовался ему, ведь оно смогло хоть как-то перебить новость о нас с Тиной, как тут услышал свою фамилию. — А доктору Реддлу минус два балла за то, что не знает фамилию преподавателя! Профессор Реддл не заведует этим отделением уже тридцать восемь лет как!

Я потрясённо уставился на неё, а после сообразил, что так замотался за сегодняшнее дежурство, что вполне мог впопыхах написать на титульнике прежнюю фамилию Тины. Глубоко вдохнув, я абсолютно ровно произнёс:

— Прошу прощения, профессор Снейп, такого больше не повторится.

— Очень на это надеюсь, — хмыкнула в ответ она и снова повернулась к Лестату. — Не знаю, куда ты там спешил, но документы на виллу нужно отдать Питерсу и как можно быстрее, он знает, как это всё оформить.

— Но, Тина, я… — попытался было возразить он, но Тина так зло посмотрела на него, что тот сразу промямлил: — Конечно, дорогая, я всё отнесу. Сегодня же.

— Вот и чудесно, — чуть успокоившись, проговорила она и вдруг зацепилась за учебник в руках брата. — А это что у тебя такое?

Лестат собрался тут же спрятать книгу, но Тина, пошатнувшись, встала со своего места, подошла к нему и взяла учебник в руки.

— Ты же такой потрясающий специалист, Тинь… Тина, — начал лебезить он, получив ещё один гневный взгляд. — И мне вдруг стало так интересно, чем ты там занимаешься! Я же тоже закончил медицинский пару лет назад! Вот я и взял почитать… не бери в голову.

Но Тина уже заметила кучу визиток между страниц, и имена на этих визитках тоже были, причём в основной массе женские, так что сложить дважды два ей не составило никакого труда. Поджав губы, она закрыла книгу и абсолютно непроницаемо посмотрела на брата.

— Знаешь, это уже устаревшая редакция. Буквально на этой неделе выйдет новая, уже с моим именем среди авторов, вот… — она вернулась к своему столу, открыла верхний ящик, достала из него объёмную книгу и отдала её Лестату. — Держи, я очень рада, что ты в кои-то веки взялся за мозги. Приятного чтения!

— Спасибо, дорогая! — натянуто улыбнувшись, поблагодарил тот, но мне показалось, что из его глаз сейчас скатится скупая мужская слеза. От этого искреннего сожаления о потере моих визиток я чуть не рассмеялся, но вовремя сдержал себя, а на лицах остальных промелькнула-таки улыбка. — Что ж, я тогда пойду… столько дел, и документы надо отдать, и учебник почитать… совсем нет времени на личную жизнь!

Тина, пропустив эту колкость мимо ушей, с прежней бесстрастностью подошла к моей парте, кинула на неё учебник с визитками, хотя он и не был подписан, и только я открыл рот, как она быстро произнесла:

— Даже слушать ничего не желаю. Записываем тему занятия…

— Какая тема, уже половина пятого?! — от моей улыбки не осталось и следа, и я почти так же сурово посмотрел в её невероятно уставшие глаза.

— Тема сегодняшнего занятия, доктор Реддл, — зло процедила Тина, снова повернувшись ко мне. — Вы все целый день сегодня пробездельничали, пока я была в операционной, так что оставшиеся полчаса придётся плотно поработать.

— Ты себя в зеркало видела? — вскочив с места, воскликнул я, уже наплевав и на субординацию, и на остальных в комнате. — Какая тема?! Тебе надо идти отдыхать, а не строить из себя…

— Что строить? — невероятно тихо, но очень отчётливо переспросила она, а воздух между нами начал электризовываться. — Прошу прощения, доктор Реддл, я ещё не успела за сегодня посмотреться в зеркало и покрасоваться, чтобы удовлетворить ваше чувство прекрасного, а теперь…

— Да мне плевать на красоту! — зло выпалил я, закрыв тетрадь. — Мне просто нужна здоровая жена, а не едва живая! Завтра прочитаешь лекцию, проведёшь опрос по сегодняшней теме, устроишь разбор полётов по историям… завтра! Когда отдохнёшь и придёшь в себя. Или я сейчас же иду к Карлу, и он всё равно выгонит тебя отсюда в таком виде, только скандалов будет на один больше.

Тина посмотрела на меня какое-то время, а затем обессиленно выдохнула:

— У вас осталось полчаса, делайте что хотите. Завтра опрос по аневризмам, это на вашей совести, ещё тест, а я как раз проверю ваши истории, — и повернулась в сторону выхода, за порог которого только что проскользнул Лестат, воспользовавшись нашей «ссорой». — Лестат! Сделай мне кофе, пожалуйста!..

В этот момент в её голосе сквозило такое отчаяние, как будто она прямо сейчас возьмёт и упадёт на пол учебной комнаты. Я рефлекторно хотел подойти к ней и взять на руки, но Тина отступила от меня к своему столу, и тут как раз вернулся Лестат.

— Конечно, дорогая, не вопрос! — обрадованно воскликнул он, заглянув внутрь. — Принести сюда, или пойдём в кабинет?

— В кабинет, — прошептала она, взяв со стола историю болезни на умершего пациента. Я тут же шевельнулся, чтобы пойти вместе с ними, но Тина взяла всю свою волю в кулак и строго сказала: — А доктор Реддл остаётся здесь и старательно учит завтрашнюю тему, начну именно с вас. А когда все уйдут, он закроет класс на ключ и принесёт мне в кабинет все ваши истории. Всё ясно?

— Конечно, профессор Снейп, всё ясно, — покорно ответил я, решив, что компромиссы должны быть с обеих сторон.

Когда Тина с Лестатом исчезли с поля зрения, все тут же, округлив глаза, уставились на меня, а я скривился, открыл учебник на той странице, на которой остановился, и продолжил чтение.

— Вы были женаты?! — воскликнул Майкл, встав прямо передо мной. — Охренеть! Том?!

— Я не собираюсь обсуждать эту тему, — жёстко сказал я, не отрывая взгляда от текста.

— Но, Том, она же говорила в сентябре, что в прошлом году вышла замуж! — воскликнул Питер, тоже проникнувшись новой информацией. — И… как вы все уживаетесь?.. Я имею в виду, как её муж смотрит на то, что вы вместе на учёбе, или…

— Её муж никак не смотрит, он мёртв, — процедил я, старательно унимая гнев. — И больше я на эту тему говорить не намерен.

— Она вдова? — даже как-то виновато уточнил Питер, и я всё же оторвался от учебника и зло на него посмотрел.

— Да, она вдова. Да, я люблю её, уважаю её траур и готов на что угодно, лишь бы она пришла в себя и была счастлива. Да, мы живём вместе, а в ученики она меня взяла только после того, как я попросил её об этом. Причём очень настойчиво, потому что мне нужен лучший учитель. Ещё вопросы?

Тут я боковым полем зрения заметил гаденькую улыбку на лице Тода, который собрался что-то сказать, и так зло посмотрел на него, что тот аж отступил и ударился ногой о парту. Всё-таки моё прошлое в качестве тёмного мага не прошло даром, и меня до сих пор боялись, весьма обоснованно, надо сказать.

— Если я услышу от кого-то из вас сплетни или гадости про профессора Снейп, то дело иметь будете со мной. Всем всё ясно? — я строго обвёл взглядом каждого, и на лицах моих коллег было написано такое напряжение, что вопрос был явно риторическим. — Шли бы вы отсюда, никто уже сюда больше не придёт до завтра.

— Это тебе ничего не будет за такое, Том… — пробормотал Тод, всё же с опаской посмотрев на меня, и тут в коридоре опять промелькнул Лестат.

Я вопросительно посмотрел на него, и он, усмехнувшись, сказал:

— Только я отвернулся, чтобы взять кружку и налить кофе, как она заснула прямо на своём диване. Ребята, можете идти, вас точно сегодня больше не тронут!

Все с облегчением выдохнули и принялись быстро собирать свои вещи, а я вздохнул и стал ждать, пока класс не опустеет, чтобы закрыть его и отправиться к Тине в кабинет. Тод ещё раз как-то странно посмотрел на меня и вышел одним из последних, а я был таким уставшим после напряжённого дежурства, что не обратил внимания на его взгляд. И очень зря, проблем могло быть гораздо меньше.

* * *

— М-м-м… — протянула я, повернувшись на спину.

Меня вдруг сразил такой глубокий сон, что я не сразу даже поняла, где нахожусь и что происходит. Но заснула я в крайне неудобной позе и во сне отлежала руку. И вот как раз горевшая от боли рука и заставила меня разлепить глаза. Из всего освещения в моём кабинете горела только настольная лампа, давая тусклый холодный свет. Я же лежала на диване, заботливо укутанная кем-то в мягкий плед, а этот кто-то сидел за моим столом и читал в свете лампы.

— Который час?.. — зевнув, протянула я, всё ещё на какие-то секунды выключаясь из реальности.

Том, заметив, что я проснулась, оторвался от книги, с улыбкой посмотрел на меня и ответил:

— Почти семь. Выспалась?

— Ну такое… — потерев руками глаза, проворчала я. — Я бы так сутки проспала, не меньше…

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — усмехнулся он. — Поедем домой?

— Угу, — зевнув, согласилась я, а в голове постепенно начали всплывать воспоминания, от которых сонное умиротворение исчезло без следа. Прикусив нижнюю губу, я строго посмотрела на Тома и в ответ получила полный недоумения взгляд. — Теперь все знают о нас… и всё благодаря этому несносному!..

Том же, услышав это, закатил глаза и закрыл объёмный учебник, который читал до этого.

— Брось, Тина, все и так узнали бы, и Лестат тут ни при чём. И честно говоря, я в этом ничего такого не вижу. Все знают, что я способный ученик, и мои оценки — полностью моя заслуга. Да и ты порой относишься ко мне намного строже, чем к остальным, так что упрекнуть тебя в том, что я твой любимчик, явно не получится… А ты в самом деле снимешь мне два балла за историю?

Теперь была моя очередь закатывать глаза, но сон отходил от меня всё дальше, и голову полностью заселили мысли о настоящем.

— Да, сниму, — строго сказала я, выпрямившись и сев на диван. — Надо было внимательнее читать титульник! Любому другому за подобное я бы сняла ровно столько же, так что прости.

— Что ж, справедливо, будет и на моей совести одна тройка, — совершенно невозмутимо улыбнулся он, в своей неизменной манере считая, что больше у него ошибок в истории нет, а мне от этой святой уверенности было всё труднее и дальше сердиться на него. — Хотя бы код по МКБ[1] не забыл, и то хорошо! Давай просыпайся, переодевайся, и поехали, твоя смена давно закончилась, а у меня для тебя есть один сюрприз!

— Какой? — удивилась я, но Том вместо ответа встал из моего рабочего кресла, подошёл ко мне и потянул за руку, чтобы я оказалась в его объятиях.

— Увидишь, — выдохнул он, неотрывно смотря прямо мне в глаза, а мне вдруг так невыносимо захотелось поцеловать его, как раньше, тем более что поцелуев между нами не было с прошлой весны. И только я неуверенно приблизилась губами к его, как в мой кабинет кто-то бодро постучал, а затем дверь приоткрылась и раздался голос:

— Тина, прошу прощения, вы ещё здесь?

Я мигом отстранилась от Тома и испуганно уставилась на внезапного посетителя, но тот был в ещё большем испуге, чем я. Даже можно сказать в настоящем эмоциональном шоке.

— Карл, с вами всё в порядке? — встревоженно спросила я, а Карл, одетый в неизменный костюм небесно-голубого цвета, казалось, пошатнулся и чуть было не упал, но его спасло то, что он вовремя схватился за дверную ручку. — Карл?!

— Господи… — выдохнул он, стеклянным взглядом смотря на Тома, так как до этого они так ни разу и не встретились в отделении, и моих усилий для этого тоже было принято немерено. Но все усилия пошли прахом. — Это… это…

Трудно будет передать моё выражение лица в этот момент, так как было абсолютно понятно, что наш старинный друг узнал Тома. Но всё же я решила не отступать от формальной легенды и начала говорить:

— Карл, это мой ординатор… доктор Томас Реддл, тот самый студент из Албании. Я… я… — мне очень хотелось как-то логично объяснить то, что один из моих ординаторов находился со мной в закрытом кабинете во внеучебное и нерабочее время, но в голову ничего достойного не приходило, а уж как объяснить наши объятия — тем более. Карл же с непередаваемой гримасой ошеломления, боли и непонимания уставился на Тома, и тот, закатив глаза, воскликнул:

— Всё, хватит ломать комедию, Тинь-Тинь! Ты можешь дурить своих ординаторов, коллег, но старина Карл не идиот и всё уже понял, так что не будем над ним издеваться! Я очень рад видеть тебя снова, мой друг.

Том уверенно подошёл к Карлу и протянул ему руку, и тот медленно ответил на рукопожатие, глядя на Тома как на призрака или галлюцинацию.

— Но как? — всё, что смог прошептать Карл, убедившись, видимо, что человек перед ним — реальность, а не плод воображения. Затем он перевёл жалобный взгляд на меня и чуть громче воскликнул: — Как?!

— Карл, мы не сможем объяснить тебе, как так всё вышло, — невозмутимо проговорил Том, вернувшись ко мне и приобняв за талию. — Прости нас, но мы просто не можем. Но твои глаза тебя не обманывают, и ты в здравом уме и твёрдой памяти. Ты нас простишь за этот маленький обман?

— До-доктор Ре… Реддл, вам не за что просить у меня прощения, — чуть придя в себя, возразил Карл, так и застыв у входа в мой кабинет. — Тина, почему вы мне не сказали тогда, прошлой зимой?.. Значит, я не ошибся, и детей у вас не было? Всё ведь верно, вы погибли бе…

— Беременной, Карл, всё верно, — поджав губы, согласилась я, хотя лёгкие, но уверенные объятия Тома отгоняли от меня противную чёрную тоску о нашем нерождённом сыне. — У профессора и доктора Реддл не было детей, вы всё правильно помните. И я не могу быть их внучкой. Но… мне не хочется разглашать то, о чём вы сами догадались… если бы вы не увидели со мной Тома, вы бы ни за что не поверили моим словам. Тем более что вы один из немногих человек, кто знает нас обоих. Простите меня.

Карл же вместо ответа глубоко вдохнул воздух, закрыл за собой дверь, прошагал к стулу для посетителей у моего стола и сел на него, а затем посмотрел на меня и сла́бо улыбнулся.

— Теперь понятно, почему вы так хотели себе именно этот кабинет, Тина. Я же чувствовал, что это всё неспроста, но в подобное действительно трудно поверить. И теперь у меня абсолютно не болит душа за отделение и кафедру, с завтрашнего дня вы полноправная заведующая, все документы главный врач уже подписал… поздравляю, профессор… Снейп!

— Спасибо, Карл, — улыбнулась я в ответ, не веря, что так мной любимая должность наконец вернулась ко мне. Теперь всё будет по-прежнему, как и было раньше.

— Не за что, дорогая, — ещё шире улыбнулся он. — Что ж, жаль, что у вас ничего не сложилось с профессором Снейпом, он был очень приятным молодым человеком. И как я понимаю, он отпустил вас… Но я не понимаю, зачем вы сказали мне, что он умер, Тина?

Та боль, которая, казалось, на какие-то мгновения отступила, новой волной накатила на меня, и я, обречённо выдохнув, осела на диван и закрыла ладонями лицо.

— Потому что это правда, Карл, он действительно умер, — через силу выдавила я, старательно сдерживая противные слёзы, которых уже давно не должно́ было быть.

— Но?.. — начал Карл и так и осекся на полуслове, с недоумением посмотрев на Тома. Тот тоже тяжело вздохнул и, сев рядом со мной и приобняв за плечи, тихо сказал:

— Вы абсолютно правы, Карл, я причастен к гибели Северуса. Это именно из-за меня он погиб, его убила моя любовница…

Карл так и потерял дар речи, а я строго посмотрела в глаза Тому и воскликнула:

— Прекрати, прекрати немедленно! Это не из-за тебя погиб Северус, моей вины тут не меньше! Беллатриса убила немало народу, и мне ножом в спину попала, и только благодаря тебе я сейчас сижу здесь! Ты не можешь спасти всех… никто не знал, что она сбежала из тюрьмы и собиралась мстить. И поводов мстить мне у неё было не меньше, чем тебе, — тут я перевела взгляд на Карла, который пребывал в каком-то подобии прострации, и устало пояснила: — Вы правы, Карл, мой муж, Северус… он действительно отпустил меня к Тому, но потом почти сразу же произошёл несчастный случай… и его убили… на наших глазах. Я… мне до сих пор трудно смириться с его смертью, поэтому, как вы можете догадаться, я не спешу менять своё семейное положение и фамилию. Мне пока нужно прийти в себя…

Я замолчала, и в кабинете повисла мёртвая тишина, нарушаемая только равномерным тиканьем настенных часов. Каждый из нас троих ушёл в свои мысли не самого приятного содержания, а мне было больше нечего сказать. Наконец, Карл пришёл в себя и печально протянул:

— Какая же у вас непростая судьба, Тина. Но не мне вас судить, поверьте мне, ни в коем случае не мне. И знаете… — на его губах появилась некая тень улыбки, и я рефлекторно попыталась улыбнуться в ответ, —…я очень рад, что вы вернулись именно сюда, в своё отделение. Я нисколько не сомневаюсь, что именно вы, Тина, сможете вернуть ему былое величие. И доктор Реддл вам, несомненно, поможет, и не только в этом. А я-то удивлялся, что же это за такой талантливый ученик у вас, о котором полгода непрерывно говорят все врачи и преподаватели… и имя было такое знакомое…

Том тихо засмеялся и уткнулся лицом мне в шею, а у меня мурашки побежали по коже от его горячего дыхания.

— Как видите, Карл, я на сорок лет выпал из этой области, так что приходится навёрстывать упущенное, — с улыбкой пояснил он, а я на мгновение закрыла глаза и наслаждалась его лёгкими прикосновениями. — И я безумно рад, что профессор Снейп согласилась помочь мне закрыть пробелы в знаниях и восстановить квалификацию. Лучшего учителя и представить трудно…

Его горячие губы чуть не коснулись моей шеи, но я вовремя взяла себя в руки и выдохнула:

— Хватит, — а затем посмотрела на Карла, который наверняка прекрасно помнил все наши ссоры в ординаторской и страстные поцелуи после них, и смущённо пробормотала: — Карл, прошу вас, не рассказывайте никому, что вы только что… увидели и услышали. Я очень хочу начать заново, с чистого листа, и все эти эхо из прошлой… жизни мне абсолютно ни к чему.

— Конечно, Тина, я всё понимаю, — с мягкой улыбкой согласился Карл, встав со стула. — Я никому ничего не скажу. И знаете, на самом деле, я очень рад, что это оказались именно вы, а не ваша внучка. Вы потрясающая женщина, Тина, и все эти годы я с теплотой вспоминал наше недолгое сотрудничество и горевал вместе со всеми, когда вы… так скоропостижно ушли от нас. Ума не приложу, как у вас получилось… «вернуться», но… я рад, что это произошло! В конце концов в стенах этой больницы происходили и не такие чудеса! Всего вам доброго и удачи на новой должности!

— Спасибо, Карл, — благодарно выдохнула я, так как эта маленькая трогательная речь пронзила меня в самое сердце. Том же отстранился от меня и тепло улыбнулся.

— Заходите в гости, Карл, мы всегда будем рады вас видеть!

— Обязательно зайду, Том, — тут же пообещал он, подойдя к выходу. — Мне так хочется поговорить с вами обо всём на свете! Столько тем можно обсудить! Нечасто судьба даёт нам второй шанс, но когда даёт — надо им пользоваться!

— Конечно! — улыбнулась я, и Карл, помахав на прощание рукой, вышел из кабинета, оставив нас вдвоём.

Я крайне выразительно посмотрела на Тома, так как вся наша «легенда» продержалась чуть больше полугода, но тот лишь звонко рассмеялся и встал с дивана.

— Что, Тинь-Тинь? Хватит на меня так смотреть, это тоже когда-нибудь случилось бы, не думала же ты, что он действительно поверит твоим сказкам?! Вот будет смешно, если нас вместе увидит Томми или даже Делла…

— Том, — улыбка от беседы с Карлом сразу сползла с моего лица, а тон стал таким же серьёзным, как и в начале нашего разговора, — я не хочу огласки, пойми меня! Так и сойти с ума недолго, мы же не сможем объяснить, как всё так вышло. А Ди ещё и инфаркт хватит, ей же девятый десяток! Ты помнишь, что случилось с Генри?!

— Помню, конечно, — мигом посерьёзнел Том. — Ладно, вряд ли они увидят нас вместе, да и плести всякие небылицы ты отлично умеешь! Ди, конечно, не поверит, а вот Томми — вполне возможно, не думаю, что он нас помнит, маленький ещё был. Пойдём домой, Тинь-Тинь, мы уже третьи сутки там не были, я, конечно, люблю это отделение, но не жить же в нём!

— Пошли, — вздохнув, протянула я, тоже встав с дивана. — Только дай мне переодеться…

— Конечно, Тинь-Тинь, я буду ждать тебя на парковке, — быстро произнёс он и даже не дал мне шанса предложить переодеться в моём кабинете.

Вообще, Том в последнее время крайне деликатно обходился со мной, хотя меня нисколько не смущало его присутствие во время переодеваний. Мы же столько лет были женаты, да и оперировал весной меня именно он, и не приходилось надеяться, что он забыл, как выглядело моё обнажённое тело. И мне вроде бы и хотелось быть с ним, хотелось ответить ему, потому что я чувствовала, как же он хотел близости со мной… но меня одновременно сжирало чувство вины перед Северусом. Перед его памятью. По идее, у меня должен быть траур, ещё даже года не прошло, а я уже хотела быть с другим… мне было так тошно от этих мыслей, что я не рисковала предложить Тому перейти на другой уровень отношений, нежели спать в глухих пижамах в одной кровати и обниматься, прямо как в самом начале нашего первого брака. И переломить себя в этот раз было так же трудно, как и в прошлый.

Лениво переодевшись, я таки выползла из своего кабинета и поплелась по коридору, но у самого выхода из отделения столкнулась с коллегой, доктором Майклом Флойдом, мужчиной среднего роста и средних лет с идеальным пробором в каштановых волосах, пепельно-серыми глазами и обычным телосложением. Доктор Флойд тоже уже был переодет в тёплое пальто чёрного цвета, так что мы с ним вместе направились в сторону лифта.

— Профессор Снейп, добрый вечер! — учтиво поприветствовал меня он, и я попыталась вежливо улыбнуться в ответ. — Вы всё ещё в отделении? Вот это да, третьи сутки с работы уйти не можете! Кто же вам уйти отсюда не даёт, интересно?

— Работа, доктор Флойд, работа, — усмехнувшись, ответила я, а тот тем временем галантно пропустил меня в лифт, зашёл сам и нажал на первый этаж. — Слишком много было дел, и завтра их не меньше…

— Я слышал, что вы с завтрашнего дня будете нашим боссом? — игриво подмигнув мне, сказал доктор Флойд, а я вовсю старалась сохранять невозмутимость и не поддаваться на подобный флирт. — Да, старина Карл точно не прогадал, когда отдал эту должность именно вам, второго такого трудоголика найти будет трудно! Но нельзя же жить одной работой, верно? Надо находить время и на отдых, это очень важно, и вы, как врач, безусловно, со мной согласитесь…

Я смущённо улыбнулась на подобные слова, ведь не заметить в них намёков было очень трудно, а мы тем временем вышли из лифта, прошли огромный холл, покинули госпиталь и направились в сторону парковки для сотрудников.

— Профессор Снейп, подвезти вас? — вдруг предложил доктор Флойд, когда мы пришли на парковку, и я оглянулась в поисках нашей с Томом машины. — Вы же после суток и целой смены, в таком состоянии опасно садиться за руль! Мне нетрудно, и я бы мог и заехать за вами с утра, чтобы вы могли без проблем добраться до работы…

От подобного предложения я ещё больше растерялась, и тут к нам резко подъехала чёрная Maserati и посигналила три раза. Мой коллега так и округлил глаза от подобной красавицы, а я усмехнулась про себя, догадываясь, кто же сидел за рулём и откуда у этого человека эта машина, потому как буквально месяц назад купила подобную модель из ограниченной серии, только красную. И кое-кто об этом знал.

— Прошу прощения, доктор Флойд, но меня уже ждут. Но спасибо вам за предложение, это очень благородно с вашей стороны!

— Ого, это настоящая Maserati?! — поражённо воскликнул тот, а в этот момент водитель ещё два раза настойчиво просигналил. — Я такие только на картинках в журналах видел…

— Да уж, — усмехнулась я, ведь братец не поскупился на подарок на день рождения своему «родственнику», а доктор Флойд как-то странно посмотрел на меня, улыбнулся и протянул:

— Нетерпеливый же у вас водитель, профессор Снейп.

— Почему же? — широко улыбнувшись, спросила я, а за нашей спиной раздался ещё один гудок, отчего моя улыбка стала ещё шире. — Очень даже терпеливый… временами. Мне пора, доктор Флойд, до завтра!

Доктор Флойд так и замер в смешанных чувствах, а я быстро подошла к машине и села на переднее пассажирское сидение. Том с минуту пристально посмотрел на меня, а затем резко газовал, только вот огонь в его глазах был даже жарче, чем в двигателе новенькой спортивной машины. Оставив позади соперника и госпиталь, мы помчались по улицам, а я так и не смогла удержать ехидную улыбку.

— И давно он к тебе пристаёт? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Том, и я с ещё более довольной улыбкой сказала:

— Доктор Флойд мой коллега, и он ко мне не пристаёт.

— Я видел, как он к тебе «не пристаёт», — хмыкнул он, обогнав кого-то, и резко свернул на повороте. — Могу поспорить на что угодно, что этот хмырь предложил подвезти тебя. Угадал?

— Том, — как же мне, чёрт возьми, нравилось, когда меня вот так ревновали! Я даже радость свою скрывать не собиралась и со смехом добавила: — Вот что ты хочешь от меня услышать? Села я в машину к тебе, а не к нему. Не впадай в крайности, прошу тебя… и кстати, откуда у тебя такая красотка?

Хотя Том и пытался сохранять серьёзный вид, но его углы рта всё равно приподнялись, и я поняла, что кое-кто оттаял.

— Подарок на день рождения от родственника бывшей жены. Нравится?

— Очень, — с придыханием ответила я, и теперь на чувственных губах прорисовывалась вполне отчётливая улыбка. — Всегда безумно любила плохих мальчиков на жутко дорогих машинах.

— Вот как! — рассмеялся он, остановившись на светофоре. — Тебе повезло, машина неприлично дорогая, а я очень плохой мальчик. Всё как ты любишь. И кстати, а почему ты не рассказала мне про Хаммер, который подарил тебе Лестат?

— Хаммер? — удивлённо повторила я, немного испугавшись, когда Том резко газанул, едва загорелся зелёный. — Ах да, прости, совсем из головы вылетело. А куда мы едем, нам же не сюда?

Но Том проигнорировал мои слова и мчался среди ярко освещённых улиц в самый центр города.

— Ты помнишь, я обещал тебе сюрприз. Потерпи немного и сама всё увидишь.

Улыбнувшись, я с некоторым волнением стала смотреть в окно, гадая, что же задумал этот хитрец, а автомобиль тем временем свернул на знакомую улицу, на которой в ряд шли огромные частные особняки.

— Зачем мы приехали сюда? — удивилась я, заметив очертания нашего дома, в котором до сих пор шёл ремонт. Том лишь ещё загадочнее улыбнулся, с помощью брелока открыл автоматические кованые ворота, припарковал машину у крыльца и галантно помог мне выбраться из машины.

— Ремонт закончился только вчера, — тихо пояснил он, открыв ключом входную дверь и пропустив меня. — Паттерсон должен был сегодня кое-что перенести сюда… что бы мы могли остаться здесь на ночь. Я подумал, что тебе понравится…

Пока Том говорил, я прошла в самый центр огромного холла и потрясённо осматривалась по сторонам. Всё вокруг было одновременно таким знакомым и нет: мы старались сохранить прежние цвета и темы, но дизайнеры освежили и осовременили интерьер, так что мне было очень странно находиться здесь. И тут за моей спиной раздались едва слышные шаги, а потом я почувствовала на своей талии до боли знакомые руки. У меня внутри всё буквально сжалось, но я нашла в себе силы и повернулась, растерянно посмотрев в угольно-чёрные глаза.

Мне так хотелось, чтобы Том набрался смелости и сам поцеловал меня, как прежде, но он лишь внимательно смотрел в ответ, пытаясь по мимике «прочесть» мои мысли.

— Ты правда этого хочешь? — прошептал он, правильно истолковав мой взгляд.

— Да, — выдохнула я и в эту же секунду почувствовала знакомый вкус горячих губ.

— На этом же самом месте, — тихо проговорил Том, отстранившись от меня после лёгкого поцелуя, а я так и прижалась к нему. — Сорок четыре года назад…

— Я помню.

— А мой список побед с тех пор мало увеличился, — вдруг с улыбкой проговорил он, проводя руками по моей спине, закрытой тёплым шерстяным пальто. — Какая жалость…

— Я хочу попасть в него, — прошептала я, приподняв голову, и посмотрела в такие глубокие, родные глаза. — Снова. Там найдётся местечко для меня?

Услышав это, Том широко улыбнулся, осторожно приподнял мой подбородок пальцем и сказал:

— Конечно, Тинь-Тинь. Там место исключительно для тебя. Ты уверена?

— Да. Порой надо жертвовать прошлым ради замечательного будущего. Ты ещё помнишь дорогу в нашу спальню? — я не смогла ничего с собой поделать и улыбнулась сквозь пелену слёз, а он жадно поцеловал меня и прошептал:

— Как такое забудешь? Не хочешь перед экскурсией снять верхнюю одежду?

— Поможешь? — сквозь поцелуи выдохнула я, и по ответному взгляду догадалась, что моё платье и бельё задержится не дольше тёмно-синего пальто, благо что в этот вечер в особняке были лишь мы одни и могли делать всё, что душе угодно.

Я даже моргнуть не успела, как оказалась на широкой кровати, а неизменно горячие ладони стаскивали с меня оставшуюся одежду. Правда, классический костюм насыщенного чёрного оттенка продержался не дольше моего кашемирового платья нежно-бежевого цвета.

— Люблю тебя, — выдохнула я, остервенело отвечая на требовательные поцелуи, и до меня донёсся шёпот:

— И я тебя, родная. Больше жизни… — а затем стальные объятия вновь сжали мою грудную клетку, и я растворилась в них полностью, без остатка.

* * *

— Тина, дорогая, вот вы где! — воскликнул Карл, когда буквально ворвался в мой кабинет во второй половине дня. — А я вас везде ищу! Вы видели мою записку?

— Записку? — удивлённо повторила я, проведя взглядом по столу, на котором как всегда творилось форменное безобразие. — Простите, Карл, но нет. Я сегодня с утра читала лекцию пятому курсу, а потом меня вызвали травматологи. Что-то случилось?

Карл же прошёл внутрь кабинета, сел напротив меня, а весь его внешний вид говорил, что ответ на мой вопрос будет всё-таки «да».

— Тина, я не знаю, кто это сделал, но… мне очень жаль… — начал говорить он, и я тут же напряглась.

— Карл, о чём вы?..

— Тина, меня просили передать в администрации, что сегодня в четыре состоится… комиссия. Кто-то из ваших ординаторов сообщил, что вы с Томом были женаты, и поэтому у него такая блестящая успеваемость и вы позволяете ему оперировать… — моё лицо от этой новости так и вытянулось, и Карл поспешно добавил: — Тина, поверьте мне, я полностью понимаю абсурдность подобных заявлений. Но разбирательства уже не избежать, мне очень жаль…

— Так и знала, что этим всё и закончится, — обречённо выдохнула я, облокотившись на стол и закрыв руками лицо. — Ладно, спасибо, что предупредили, есть время подготовиться…

Тут я взглянула на настенные часы и осознала, что полчаса — это не такой уж и большой срок, чтобы можно было что-то успеть. Карл, заметив мой взгляд, тоже взглянул на стрелки часов и проговорил:

— Тина, не переживайте вы так. Эти обвинения абсолютно беспочвенны, и Том легко сможет это доказать. Но мне очень жаль, что это всё всплыло, как же это некрасиво…

— Да уж, некрасиво, — хмыкнула я, гадая, кто же из моих подопечных оказался «крысой». — Ладно, разберёмся. Спасибо вам, Карл, что предупредили, а то я могла опять куда-нибудь убежать и вовсе бы не узнала, что собралась комиссия.

— Не за что, Тина, — с улыбкой произнёс он и поднялся на ноги. — Я уверен, что у вас всё получится, и вы сможете и дальше спокойно преподавать. Удачи!

Я натянуто улыбнулась в ответ, но эта улыбка тут же исчезла, когда дверь в кабинет захлопнулась.

«Что и следовало ожидать, — вздохнула я, встав с места, и направилась к шкафу с документами. — Если мне будут предъявлять какие-то серьёзные обвинения — то откажусь нафиг от всех своих ординаторов! Пусть ищут себе другого учителя, а Том всяко не пропадёт, и так знает больше других».

Когда я нашла необходимые записи, было уже почти четыре, так что стремглав помчалась в административный корпус, чтобы не опоздать на комиссию. И как только я переступила порог зала для совещаний, то мигом осознала, что все уже собрались.

— Профессор Снейп, добрый вечер! — поприветствовал меня доктор Роберт Кросс, главный врач госпиталя, встав из-за длинного овального стола, за которым сидело десять человек, включая и знакомых мне. — Я никак не мог до вас сегодня дозвониться, но вам должны были передать…

— Да, мне передали, — строго сказала я, сев на свободное место рядом с ним и подальше от Тома, который излучал абсолютную невозмутимость. — Но вы не могли бы лично прояснить мне суть вопроса? Я не вполне понимаю, зачем такие ценные специалисты, как вы и преподаватели кафедры, собрались здесь и теряют своё драгоценное время вместо полезной работы…

— Да, конечно, профессор Снейп, — натянуто улыбнулся мне доктор Кросс, но его перебил профессор Марк Кейси, ректор университета, который совместно с доктором Кроссом руководил учёбой и студентов, и ординаторов на территории данной больницы:

— Профессор Снейп, неделю назад нам поступила жалоба от ваших студентов в вашей необъективности по отношению к учащимся, — строго произнёс он, но я абсолютно никак не реагировала на его тяжёлый взгляд и бесстрастно смотрела в ответ. — Доктор Хилтон и доктор Моррис пришли ко мне в приёмную и сообщили, что вы намеренно занижаете им баллы и завышаете их другому студенту, с которым вы, как оказывается, были женаты… а ещё вы не даёте никому, кроме этого самого студента, ассистировать на операциях. Мы изучили журналы вашей группы и действительно удивились успехам одного из студентов. Вы можете как-то прокомментировать это?

Пока ректор говорил, я уничижительно посмотрела на двух завистников, Тода Хилтона и Лизу Моррис, которые сразу же вздрогнули от моего взгляда и отвернулись. Но правда всё равно была на нашей с Томом стороне, так что я набрала побольше воздуха и спросила:

— А доктор Хилтон и доктор Моррис видели свидетельство о браке меня и доктора Реддла? Или откуда у них такая личная информация?

— Но ведь ваш брат сказал!.. — не выдержав, воскликнул доктор Хилтон, но я снова посмотрела на него, и тот осекся на полуфразе.

— Мой брат много что говорит, доктор Хилтон, но не всему этому можно верить. Официального свидетельства о браке вы нигде не найдёте, потому что его нет. И я тем более удивлена, что столько уважаемых людей собрались здесь и тратят своё время из-за голословных обвинений…

— Но, профессор Снейп, свидетельства мы, может, и не найдём, но есть журнал с результатами промежуточной аттестации, — обратилась ко мне невысокая женщина с пучком на голове и в строгих угловатых очках, миссис Элизабет Гленн, заместитель ректора по учебной части. — И у того самого доктора Реддла неправдоподобно высокие баллы по сравнению со всеми остальными учащимися. Как вы это можете объяснить?

— Потому что доктор Реддл весьма способный ученик, — невозмутимо ответила я, переведя тяжёлый взгляд на неё. — Если вы в чём-то сомневаетесь, то можете устроить ему опрос по пройденным темам, не сомневаюсь, что он ответит на все ваши вопросы. И его успеваемость не абсолютная, насколько я помню, за одну из историй у него стоит всего три балла…

— Да, но у всех остальных стоят за те истории два! — воскликнула доктор Моррис, тоже, видимо, не в силах больше молчать.

— Такие баллы стоят за то, что все забыли проставить коды клинического диагноза по МКБ, доктор Моррис. И все ошибки я подчеркнула и подробно расписала в самих историях, и вы с ними должны были ознакомиться, истории лежат на кафедре.

— Но у Тома почему-то нет ни одного подчёркнутого слова в истории! — не сдавалась доктор Моррис, а во взгляде Тома в этот момент пылала неподдельная злость, хотя он по-прежнему был крайне невозмутим с виду. — Кроме вашей фамилии на титульнике!

— Как я и обещала, я сняла доктору Реддлу два балла за то, что он неправильно указал фамилию преподавателя. И любому другому на его месте я сняла бы столько же за подобный промах. Больше в его истории ошибок нет…

— Да вы могли сами написать за него историю! — подключился доктор Хилтон, и теперь и у меня в душе начинала зарождаться злость. — Вы же живёте вместе! Я лично видел, как вы в одной машине приезжаете на работу! И уходите тоже вместе! Вы запросто могли или помочь ему с историей дома, или вовсе написать за него!

— Доктор Хилтон, если бы я писала истории за доктора Реддла, то я никогда бы не подпустила его к операционному столу! — с гневом воскликнула я, устав от подобных «личных» обвинений в своей необъективности. — Но он великолепно справляется с ассистированием мне во время операций, дежурит со мной на сутках и самостоятельно пишет истории на высший балл. Если дело только в историях, то я готова предоставить их сегодняшней комиссии и устроить защиту! Мне бояться нечего, все баллы выставлены по справедливости.

Миссис Гленн с минуту пристально посмотрела на меня, словно не зная, чью сторону принять, затем на Тома, а потом начала говорить в прежней строгой манере:

— Профессор Снейп, насколько мне известно, ординаторам первого года не разрешено ассистировать на операциях. Как вы можете допускать ученика, который проучился у вас всего полгода, к операционному столу и подвергать пациента на нём опасности? Тем более я ознакомилась с теми случаями, в которых доктор Реддл ассистировал вам… они весьма сложны. Пациент запросто мог погибнуть, особенно в одном из них, когда открылось кровотечение из аномально расположенного сосуда…

— Я полностью уверена в способностях доктора Реддла и нисколько не сомневаюсь в том, что он справится с поставленной задачей, — жёстко ответила я, стараясь унять гнев по поводу всей сложившейся ситуации. — И то, что у нас были когда-то давно личные отношения, здесь не играет никакой роли. Повторяю, если у вас есть какие-то сомнения, то вы можете провести промежуточный контроль знаний и доктора Реддла, и доктора Моррис, и доктора Хилтон, чтобы убедиться в объективности моих баллов.

— Мы обязательно проведём его, профессор Снейп, — снова заговорил профессор Кейси, сделав какие-то пометки в своём ежедневнике. — Но я полностью поддерживаю миссис Гленн в вопросе допуска ординаторов первого года к самостоятельной деятельности в операционных. Вы не имели никакого права, основываясь исключительно на личных отношениях, допускать одного из учеников к операционному столу, профессор Снейп. Из-за вашей легкомысленности мог погибнуть кто-нибудь, и это стало бы ужасной трагедией для семьи погибшего.

— Повторяю, профессор Кейси, доктор Реддл посещает каждое моё дежурство, он превосходно владеет инструментарием и различными техниками, и многие врачи на своём опыте были удивлены его компетенции и навыкам… это не только моё исключительно личное отношение к нему!

— Профессор Снейп, боюсь, вы никак не сможете доказать компетентность доктора Реддла в данном вопросе, — отрезал профессор Кейси, закрыв чёрный кожаный ежедневник, а я догадалась, что комиссия планомерно подходила к концу. — Он ординатор первого года, сразу после получения диплома в университете, причём даже не нашей страны. И вы не имели никакого права допускать его к ассистированию. Мы рассмотрим этот вопрос отдельно, после проведения оценки знаний у названных вами студентов, и вынесем решение…

Ректор уже собрался встать из-за стола, и вместе с ним его помощник, заместитель и главный врач, но я вскочила первая и бросила перед ним две папки, которые захватила с собой из кабинета. Том, увидев одну из них, так и открыл глаза от удивления и хотел было встать и забрать её, но я жёстко произнесла:

— Не смей, — и, повернувшись к немного удивлённому профессору Кейси, пояснила: — Я могу доказать компетентность доктора Реддла в вопросах хирургии. Перед вами две его истории: одну он написал за время обучения у меня, а вторую — прошлой весной, когда он оперировал меня по поводу ножевого ранения в сердце. Учебная история только для того, чтобы вы сравнили почерк.

Теперь была очередь членов комиссии удивлённо смотреть на меня, а Том с горящими от гнева глазами взглянул на меня и сказал:

— Я не хочу, чтобы эту историю кто-то видел, это моя собственность…

— Это не тебе решать, — твёрдо возразила я и снова посмотрела на ректора. — Это моя история, и я могу делать с ней что хочу.

Профессор Кейси тем временем открыл ту самую историю, которую Лестат втихаря увёз из Хогвартса по моей просьбе ещё до того, как произошла та драма с Северусом, и чем больше он погружался в чтение, тем большее изумление и недоверие вырисовывалось на его лице.

— Этого… этого просто не может быть… — пробормотал он, листая страницы, исписанные ровным каллиграфическим почерком, а затем открыл учебную историю и убедился, что почерк был тем же самым. — Я никогда этому не поверю, профессор Снейп, это какой-то бред…

— Бред… — задумчиво повторила я его слова, а после встала с места, расстегнула свой халат, стащила верх от хиркостюма и, оставшись в одном белье, повернулась к нему спиной. Мне было не видно выражения лица профессора Кейси, когда он увидел мою татуировку дракона на всю спину, но её разрывала довольно грубая белёсая линия на полспины, идущая параллельно пятому ребру от самого позвоночника и до средней подмышечной линии. Постояв так, я накинула на себя рубашку от хиркостюма, повернулась к нему лицом и сказала: — Именно этот доступ вы увидите в описании хода операции. Я могу сдать все необходимые анализы, в том числе и ЭКГ, на котором будет патологический зубец Q как после инфаркта. Только благодаря таланту доктора Реддла и его способностям я стою сейчас перед вами и пытаюсь что-то доказать. Я могу завалить его на аневризмах, могу попытаться завалить его на абсцессах, хотя вряд ли у меня это выйдет, на опухолях, но… я никогда не поставлю под сомнение его компетентность у операционного стола. И, профессор Кейси, прошу ознакомиться с историей и вернуть её мне, она мне очень дорога…

Но ректор, казалось, потерял дар речи, медленно листая страницы и вчитываясь в написанное, а главный врач с не меньшим изумлением смотрел в документ с боку. Я же, постояв немного и старательно игнорируя полный злости взгляд Тома, уже собралась сесть на своё место, как тут почувствовала жгучую боль в области сердца. Видимо, я так сильно переволновалась из-за этой чёртовой комиссии, что старая травма дала о себе знать. Стараясь лишний раз не шевелиться и глубоко дышать, я схватилась за край стола и закашлялась. И, почувствовав на своей ладони что-то липкое и горячее, со страхом посмотрела на неё и уставилась на капли крови.

— Профессор Снейп, что с вами? — воскликнул один из помощников ректора, а у меня начал постепенно усиливаться шум в ушах и головокружение.

— Я… я… мне надо немного отдохнуть, — выдохнула я и, сделав шаг назад, собралась пойти в свой кабинет, чтобы немного отлежаться и прийти в себя, но перед глазами начало темнеть, и я пошатнулась. Последнее, что я помнила, это крик: «Тина!», и сильные руки, подхватившие меня в самый последний момент.

* * *

Ещё до того, как Тина встала и начала прилюдно раздеваться, мне бросилась в глаза её бледность. Точнее, заметил я её не сразу, потому как вся эта ситуация порядком разозлила меня, но, увидев её обнажённое тело, я всё же понял, что что-то было не так, поскольку вот уже неделю мог наблюдать его по ночам в кровати, и оно обычно было немного другого оттенка. Сейчас же неестественно бледная кожа стала первым звоночком, а второй появился тогда, когда Тина замерла и начала кашлять.

Я только-только успел к ней подбежать, как Тина покачнулась и потеряла сознание, с её губ начала капать кровь, а лицо и верхняя половина туловища — синеть. Приложив два пальца к правой сонной артерии, а почувствовал частый нитевидный пульс и понял, что дело — дрянь.

— Что с ней?.. — успела прошептать заместитель декана по учебной части, прежде чем я подхватил Тину на руки и, не обращая внимания на людей вокруг, бегом направился в хирургический корпус на шестой этаж.

Пока я бежал, бледная кожа Тины перешла из лёгкого голубоватого оттенка в насыщенный синюшный цвет, и моя тревога нарастала с каждой минутой. Поднявшись на служебном лифте на нужный этаж, я вошёл в отделение и тут же нос к носу столкнулся с его заведующим, высоченным крепким мужчиной даже выше меня, с косой саженью в плечах, одетым в насыщенного красного цвета хиркостюм и белый халат поверх.

— Что?.. — выдохнул Том Байер, увидев сначала меня, затем синевшую Тину у меня на руках, но я перебил его:

— Ей стало плохо на комиссии. Сначала побледнела, потом закашляла, а дальше потеряла сознание и начала синеть. Пульс частый, дыхание поверхностное.

— Почему ты принёс её сюда? — удивлённо спросил он, а вокруг нас остановилось несколько человек.

— У неё была операция на сердце, — быстро ответил я, с отчаянием посмотрев в малахитовые глаза. — Куда?

— В реанимацию, — скомандовал Том и хотел было перехватить Тину, но я увернулся и побежал в нужную сторону, прекрасно помня, где же она находилась. Почти сорок лет назад я точно так же сломя голову вёз туда его отца, но так и не смог ему помочь.

Когда мы уложили Тину на функциональную кровать и совместно подключили все необходимые приборы, в отделение реанимации незаметно прошмыгнул главный врач и ректор университета, благоразумно накинув поверх дорогих классических костюмов на их полных фигурах белые халаты.

— Это инфаркт? — с тревогой спросил я, глядя на линию ЭКГ на мониторе.

— Нет, это похоже на… — Том с прищуром вгляделся в мелькающую линию ЭКГ и закончил предложение: —…на ТЭЛА[2]. Здесь перегрузка правых отделов сердца, клиника классическая, возникло… внезапно, да?

— Да, — тут же ответил я, вглядевшись в ЭКГ, которая всегда была моим слабым местом. Основные грубые отклонения я знал, конечно, но в детали редко когда вникал. — Буквально за пять минут потеряла сознание.

— Точно ТЭЛА, — пробормотал Том, а в это время медсестра закончила наложение подключички, и Том тихо продиктовал названия препаратов. — Какая же операция у неё была?..

— Вот… история, — раздался со стороны входа тихий голос, и мы вдвоём немного удивлённо уставились на ректора. — Если она вам как-то поможет.

Я кивнул и, подойдя к нему, выхватил свою историю и протянул Тому. Том же сел на стул рядом с кроватью Тины и принялся листать её, а я встал за его спиной, чтобы если что пояснить.

— Хм… да… это ты её оперировал? — задумчиво протянул он, найдя протокол операции.

— Да, я, — коротко сказал я, одним глазом следя за историей, а вторым — за показаниями жизнеобеспечивающих приборов, к которым была подключена Тина. — Я что-то сделал не так?

— Такими швами не пользуются уже лет сорок, — пробормотал Том, а у меня сердце ушло в пятки от мысли, что из-за моей криворукости Тина может погибнуть. — Где ты её оперировал?

— В глухой деревне, — прошептал я, молясь про себя, чтобы Том смог помочь Тине выжить. — Я был единственным хирургом, а материалов и препаратов было в обрез. Я даже не мог вызвать на себя помощь, связи не было. Это из-за меня она?..

Том, услышав мой дрогнувший голос, даже слегка повернулся и пристально посмотрел мне в глаза, а потом произнёс:

— Тогда ты всё сделал правильно. Ты спас жизнь. Только шил, наверное, нерассасывающимися нитками, вот и в области шва образовался тромб. Странно, что он не отлетел раньше, но это могло произойти в любую секунду и попасть куда угодно, если она не обследовалась. Мы сейчас делаем немного по-другому, чтобы внутри камер сердца не было поверхности, на которой могли оседать клетки крови. Но такие нитки есть только в высокоспециализированных стационарах, в глуши ты бы их точно не нашёл. Так что не вини себя.

— Это можно как-то исправить? — с тревогой спросил я.

— Да… — вернувшись к истории, тихо ответил Том. — Сейчас мы проведём тромболизис, а когда тромб рассосётся, и ей станет лучше, возьмём на операцию. Откроем сердце, иссечём рубцы, уберём нитки и зашьём так, как нужно, чтобы не было рецидива. И если ты не против, то я заберу пока историю, чтобы лучше продумать доступ?..

— Конечно, — выдохнул я, а тем временем к Тине подошёл реаниматолог и стал сверять показания прибора, а система вовсю вводила ей препараты. — На операцию я пойду с тобой.

— Со мной? — удивлённо переспросил Том, снова повернувшись ко мне. — Но ты же не кардиохирург?

— А я и не набиваюсь в ответственные хирурги, — пояснил я, решив стоять до последнего. — Но инструменты я держать в состоянии. Я просто с ума сойду, если буду сидеть здесь и ждать, когда вы закончите.

— Третьим ассистентом, ближе я тебя не подпущу, — с некоторым изумлением разрешил он, а я выдохнул про себя, сел по другую сторону от кровати Тины и сказал:

— Хоть четвёртым, мне всё равно. Но я буду помогать.

Том лишь удивлённо посмотрел на меня, покачал головой и вновь погрузился в мои записи. Ректор с главным врачом быстро сообразили, что больше в реанимации им делать было нечего, так что спустя какое-то время удалились, как-то странно посмотрев на меня напоследок. Но мне было всё равно на их взгляды, сейчас их мнение обо мне волновало в последнюю очередь. Сейчас я молился, чтобы Тина выкарабкалась и вернулась ко мне.

Нам «повезло», если это, конечно, можно так назвать, что тромб у Тины оторвался в больнице, и я сумел очень оперативно доставить её в профильную реанимацию. Врачи вовремя ввели препарат, рассасывающий тромб, и Тина постепенно начала приходить в себя, а её кожа — становиться бледной. Но в сознание ей не дали прийти, начав готовить к непростой операции, а мы с Томом в это время обсуждали тактику, так как исправлять он собирался именно мою работу.

Когда всё было готово, я вместе с бригадой хирургов встал у операционного стола и принялся помогать чем мог. Для справки, третий ассистент — это чаще всего тот, кто просто держал крючки или зажимы, пока хирурги делали своё дело. С подобной задачей мог справиться даже студент, если он хоть что-то понимал в хирургии, но я был рад даже такой работе. Я мог непосредственно наблюдать за ходом операции, а мои руки были заняты. Так мы простояли не один час и даже не два, а когда я выполз из операционной, то на дворе была глубокая ночь. Но спать я не собирался, до самого утра просидев в реанимации и следя за состоянием Тины, не отходя от неё ни на шаг.

Как и в прошлый раз, Тина сразу после операции не пришла в себя. Но я, уже умудрённый опытом (а это была аж третья операция, которую я проводил ей!) не стал впадать в панику, терпеливо ожидая, когда же она наконец очнётся. Такая своеобразная реакция могла быть и на массивную травму, и на средства для наркоза. Два дня мы с Томом наблюдали её в реанимации, и во время своих визитов он несколько странно поглядывал на меня, но я никак не подавал вида, что таскал его на руках, когда тот был совсем крохой, и вообще, что имя он получил в честь именно меня. А Том благоразумно не стал ничего выведывать, обсуждая со мной исключительно тактику веде́ния Тины. Да, она была права: по отдельности мы ещё как-то могли выкрутиться с общими знакомыми, но вместе не имели никаких шансов на логичное объяснение.

Через два дня все системы были стабильны, и мы рискнули перевести Тину в общую палату, где она могла бы спокойно приходить в себя. К тому времени в стационаре все палаты были исключительно одноместными и довольно просторными, как небольшие однокомнатные квартиры. И как только Тина оказалась вне реанимации, очень много народу решило её навестить. Первым про это прознал Карл и пришёл в кардиологию, выразив искреннюю радость тем, что операция прошла успешно, и заверив меня, что Тина обязательно очнётся. А ещё Карл просил меня передать ей, что взял на время отделение обратно, но будет с нетерпением ждать, когда его заведующая вернётся на своё законное место. Приходили и сами врачи отделения, ведь их вся эта ситуация немало шокировала, а особенно то, что теперь на всю больницу было известно про наши с Тиной отношения и то, что её ординаторы нажаловались на это.

Паттерсон тоже приезжал и благородно привёз мне большой букет кроваво-красных роз, её роз, которые до сих пор цвели в моей оранжерее. А я, усмехнувшись, размножил их с помощью магии и заставил вазами с цветами всю палату, и теперь уже она напоминала огромный цветник. За расставлением роз меня как раз и застали уже мои «коллеги», оставшиеся, как и я, без наставника. Пришли всей группой, даже Тод и Лиза, хотя я их и смерил убийственным взглядом, решив, что обязательно разберусь с ними, когда Тина придёт в себя. Благо что теперь способов была уйма. Они быстро поняли значение моего взгляда и ретировались, а остальные остались в палате, потрясённо глядя на своего учителя с подключённой системой и без сознания.

— Ого, Том, вот это да… — вздохнула Берта, подойдя к цветам. — Потрясающие розы, где ты их взял?

— Я давно выращивал их специально для неё, — коротко ответил я, держа холодную ладонь Тины в своей горячей.

— Надо же, дружище, как ты её любишь… — протянул Питер, тоже удивившись красоте роз. — А это правда, что ты её оперировал в реанимации?

— Помогал. Я не кардиохирург, чтобы самому оперировать, пусть это делают профессионалы, — отрешённо проговорил я, ощущая небольшое напряжение от того, что в палате было так много народу.

И тут в палату заглянул Том, как всегда навещая своих проблемных пациентов во второй половине дня.

— Как дела? Всё по-прежнему? — по-деловому пробасил он, и я коротко кивнул. Том же, окинув палату взглядом, усмехнулся, подошёл к одной из многих ваз и вытащил оттуда обрезанную розу. — Потрясающие цветы, Том. Давно я не видел именно этот сорт роз… можно, я утащу одну? Не думаю, что профессор… Снейп будет против…

— Конечно, бери, — разрешил я, так как восстановить количество роз мне ничего не стоило.

И вдруг я почувствовал слабое шевеление в своей руке. Я резко повернулся и уставился на Тину, а остальные мигом заметили перемены в моём поведении и так и замерли на месте. Тина, поморгав, открыла глаза, посмотрела по сторонам и, заметив меня, сла́бо улыбнулась.

— Привет, — прошептала она, а я выдохнул и широко улыбнулся в ответ. — Неужели это всё мне?

— Конечно, Тинь-Тинь, это всё тебе, — тихо ответил я, ещё крепче сжав её ослабшую руку. — Нравится?

— Очень. Можно мне одну поближе?

Я с ещё более широкой улыбкой отпустил её руку, встал со стула и подошёл к ближайшей вазе, взяв все цветы из неё. А затем вернулся на своё место и буквально засы́пал цветами Тину. Это были её цветы, все до единого.

— Мерзавец, — едва слышно рассмеялась она, у Берты из глаз брызнули слёзы, а Том многозначительно улыбнулся нам и вышел из палаты, держа в руках прекрасный кроваво-красный бутон.

Я понятия не имел, зачем ему был нужен этот цветок, да и не собирался размышлять над этим, если честно. Главным сейчас было то, что Тина пришла в себя и вернулась ко мне. И я был готов положить к её ногам не только море цветов, но и весь мир, лишь бы она снова никуда не исчезла от меня.

Примечание к части

[1] — Международная классификация болезней

[2] — тромбэмболия лёгочной артерии (клиника не совсем типичная, но я добавила красок, чтобы было драматичнее, в действительности крови не будет)

* * *

В стационаре Тина пролежала три недели. Причём в последнюю мне её пришлось чуть не к кровати привязывать, потому что кое-кто явно выспался и стремился выплеснуть весь свой запас энергии в трудовой деятельности, а было ещё слишком рано. И в итоге мы всей группой остались без наставника почти на месяц.

Вместо Тины нашу «группу» взял себе тот самый доктор Майкл Флойд, который приставал к моей «девушке» в январе на парковке. Конечно, и до него дошли слухи, что мы «вместе», тем более что он пару раз заглядывал к Тине в палату после работы, и там неизменно сидел я. Так что отношения между нами были немного напряжёнными, но только один человек в этом отделении мог реально «завалить» меня в учёбе, и этот человек лежал двумя этажами выше. Поэтому, кроме личной неприязни, никаких конфликтов и недоразумений между мной и вре́менным преподавателем не было.

За этот месяц был проведён промежуточный контроль знаний меня и Тода с Лизой, которые решили, что моя высокая успеваемость была как-то связана с личными предпочтениями Тины, хотя на самом деле они были просто мелочными завистниками. Что ж, свои баллы я подтвердил быстро, в конце собеседования профессора чуть ли не аплодировали мне, и ябеды на моём фоне выглядели весьма жалко. Правда, мне бы очень хотелось, чтобы на защите присутствовала Тина, ведь ради неё я, собственно говоря, и старался, но… вечером к ней в палату самолично пришёл ректор с букетом роз и извинениями, так что я был всем доволен.

И я с нетерпением ждал, когда Тина вернётся на работу. Конечно, до операций её ещё месяца два никто не допустит, но преподавать и заведовать отделением ей было вполне по силам. И я был очень удивлён, когда в час Х в нашу учебную комнату как всегда вошёл доктор Флойд, хотя Тина точно была в отделении. Я был очень неприятно удивлён.

— А где профессор Снейп? — вместо приветствия проговорил я, когда наш преподаватель сел за стол.

— И вам доброе утро, доктор Реддл, — прохладно поздоровался доктор Флойд, положив на стол истории болезней на очередных пациентов. — А вы разве не знаете?

Вместо ответа я поднял одну бровь и непроницаемо посмотрел на него, а он ехидно улыбнулся, явно владея информацией, которая была мне неизвестна.

— Как интересно, что вы не в курсе, доктор Реддл, — наконец сказал доктор Флойд, а в комнате заметно ощущалось напряжение. — Что ж, должен вас расстроить, но профессор Снейп официально отказалась от всех своих ординаторов ввиду плохого самочувствия. Так что до конца обучения вас буду вести я, как бы вам ни хотелось обратного. Если у вас есть какие-то претензии, то советую вам обратиться непосредственно к заведующей кафедрой… у вас, доктор Реддл, с этим точно не возникнет проблем.

Не заметить ядовитого намёка в его словах было трудно, но я лишь улыбнулся.

— Так и сделаю, доктор Флойд. Спасибо за совет, — и, резко встав со своего места, вышел из класса, оставив своих ошеломлённых коллег в учебной комнате.

Я уже собрался направиться в кабинет Тины или ординаторскую, но мне повезло: не успел я выйти в коридор, как услышал знакомый голос, раздававшийся из соседнего кабинета, в котором была не закрыта дверь. Не церемонясь, я ворвался внутрь и, зло посмотрев на потрясённую Тину, ровно произнёс:

— И как это понимать?!

Пятикурсники — а это были явно они судя по возрасту и количеству учебников на столах, — так и выпали в осадок от моих слов, а Тина обречённо выдохнула и закрыла ладонью лицо.

— Доктор Реддл, пожалуйста, дайте мне закончить занятие у студентов, а потом вы выскажете мне все свои недовольства… вне стен кафедры.

— Нет, не дам, — твёрдо заявил я, подойдя к преподавательскому столу и встав прямо напротив неё. Тина убрала ладонь с лица и уже более раздражённо посмотрела на меня, а я добавил: — Что значит «профессор Снейп официально отказалась от всех своих ординаторов»?

— Это значит, что я написала официальное заявление на имя ректора университета, что в этом году не буду обучать студентов, поступивших в ординатуру, доктор Реддл, — взяв себя в руки, строго ответила она, но я продолжал непроницаемо смотреть в ответ. — А со следующего года я снова возьму себе ординаторов первого года. А вас и ваших коллег будет обучать доктор Флойд, он был очень доволен вашей группой и не против и дальше сотрудничать с вами. Так что прошу вас, доктор Реддл, вернуться в учебную комнату и не срывать мне занятие у пятого курса.

Я лишь оценивающе смотрел на неё минуты две точно, а потом без единого слова развернулся и сел за одну из свободных парт. Пятикурсники так и округлили глаза от этого шага, а Тина, из последних сил сохраняя невозмутимость, выдохнула:

— Доктор Реддл, что вы делаете?

— Я буду обучаться у тебя, и это не обсуждается, — скрестив руки на груди, заявил я. — Если ты в этом году будешь вести у пятого курса, значит, я переведусь на пятый курс и буду посещать твои пары. У каждого блока.

— Господи… — простонала Тина, вновь закрыв ладонью лицо, и я даже заметил, как шевелились её губы, видимо, проговаривая числа, чтобы успокоиться. Ну или что-то ещё не совсем цензурное. Выпрямившись, она опять строго посмотрела на меня и воскликнула: — Хватит нести чушь и немедленно возвращайся в класс к доктору Флойду! А после того как он даст тебе задание, марш ко мне в кабинет!

— Нет, — абсолютно ровным тоном заявил я. — Я никуда не пойду. Мой преподаватель — это ты, и я буду учиться только у тебя. Пятый курс — значит, пятый. С ректором я договорюсь, у меня теперь с ним замечательные отношения. А когда ты вновь будешь набирать ординаторов, я поступлю именно к тебе. Я никуда не тороплюсь.

Теперь во взгляде Тины была уже неприкрытая злость.

— Том… — начала говорить она, но я, памятуя, что было на защите, когда она разнервничалась, вскочил на ноги, подошёл к ней, резко потянул на себя за руку, прижал к себе и крепко поцеловал. Тина на секунду словно потеряла контроль над собой и ответила мне на поцелуй, а потом слегка отстранилась и тихо сказала: — Что ты делаешь, мерзавец? Про нас и так говорят все кому не лень! Я отказалась от ординаторов потому, что так будет лучше для всех… пожалуйста… ради меня… иди в класс.

— Нет, — выдохнул я, ещё крепче прижав её к себе. — Единственный мой учитель — это ты, и я буду учиться только у тебя. Пожалуйста… умоляю… если нужно встать на колени — я встану, только возьми меня обратно к себе в ординаторы…

И только я отстранился и собрался исполнить свои «угрозы», как Тина воскликнула:

— Нет! — и, жалобно посмотрев на меня, схватила за руку и добавила: — Том, пожалуйста… ты и без меня сможешь блестяще окончить ординатуру, а я устала от этих сплетен и разборок!

— Сплетен не будет. И разборок тоже больше не будет, — спокойно прошептал я, буквально чувствуя на себе внимательные взгляды одиннадцати человек. — Свои знания я подтвердил, комиссия мне рукоплескала, и это всё ради тебя. Пожалуйста, Тина, прошу тебя… или всё-таки на колени? Такая сенсация, университет до конца года такого не забудет, а ты так не хотела сплетен…

— Мерзавец, — процедила Тина, но сквозь злость явно чувствовался смех, и я широко улыбнулся в ответ. — Я с тебя три шкуры сдеру, ты меня понял? Каждый день будешь заполнять по пять историй и дежурить в операционной! И попробуй только где-нибудь сделать ошибку, вернёшься как миленький к доктору Флойду!

— Конечно, я только об этом и мечтал, — рассмеялся я и, несмотря на ошеломлённых студентов, снова прижал к себе Тину и жадно поцеловал. — Всё что угодно, только дай мне учиться у тебя. Так что?..

Она опять обречённо выдохнула и сказала:

— Иди в приёмное отделение и принимай экстренных. Полностью заполняешь документацию, все нужные обследования и осмотры, а когда я закончу вести это занятие, которое ты и так мне сорвал, лично отчитаешься за каждого пациента, и я отправлю тебя в оперблок. Всё ясно?

— Конечно, родная, всё ясно, — с широкой улыбкой ответил я и хотел было снова её поцеловать, но она тут же отстранилась от меня и строго посмотрела.

И вдруг со стороны входной двери раздался голос, полный возмущения:

— Эй, так нечестно! Я тоже хочу обучаться у вас, профессор Снейп!

В этот момент надо было своими глазами увидеть лицо Тины. С непередаваемой смесью раздражения, злости, смущения и усталости она посмотрела за мою спину, а мне пришлось и вовсе обернуться, хотя этот наглый голос я сразу узнал.

— Доктор Андервуд, а вас чем не устраивает доктор Флойд? — зло обратилась к Питеру Тина, а среди пятикурсников послышались тихие смешки.

— Доктор Флойд меня всем устраивает, профессор Снейп, — уверенно шагнув внутрь класса, ответил он, а за его спиной столпилась и вся остальная наша группа. — Но вы лучше. И я тоже хочу обучаться у вас, если есть такая возможность! Мне бы очень не хотелось падать перед вами на колени, но если надо…

Тут уже ни я, ни пятый курс не смогли сдержать смех, а Тина вся густо покраснела и со смесью злости и смущения посмотрела на Питера, который излучал просто небывалую уверенность.

— Мерзавец, сегодня будешь спать в своей комнате, тебе ясно? — едва слышно проговорила она мне на ухо, а затем выпрямилась и более громко добавила: — Хорошо, доктор Андервуд, я возьму вас к себе в ординаторы. Пойдёте в приёмное отделение вместе с доктором Реддлом, а потом я придумаю вам задание…

— Я тоже хочу к вам в ординаторы, профессор Снейп!

— И я!

— И я тоже! — воскликнуло ещё несколько человек, и Тина была готова буквально убивать голыми руками, а я всё никак не мог успокоиться от смеха.

— Ненавижу тебя! — в сердцах процедила Тина, но её всё равно было слышно, и пятый курс снова захихикал. — Ладно, все желающие — марш в приёмник, я сейчас дам задание пятому курсу и займу вас чем-нибудь полезным!

— Ты чудо, дорогая, — с улыбкой проговорил я, легко поцеловав её в левую щёку, и крайне довольный пошёл прочь из класса в коридор, где столпились все остальные.

Тина же с красной физиономией сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а после начала объяснять самостоятельное задание пятому курсу. А я решил прикинуть, сколько же суицидников решило ко мне присоединиться. И результаты меня очень удивили: аж семь человек из десяти решили вернуться к Тине, и всего три — остаться у доктора Флойда: Линдси, Лиза и Тод. Доктор Флойд оценивающе посмотрел на меня, покачал головой и повёл своих учеников обратно в класс, а я повёл ребят в приёмное отделение.

— Вот это да, Том! — воскликнул Питер, поравнявшись со мной. — Как ты ловко всё устроил! Я даже и не думал, что у тебя что-то выйдет, она так зло на тебя посмотрела!

— Я уже привык, — хмыкнул я, выйдя на лестницу. — А тебе-то зачем всё это, Питер?

Питер усмехнулся моему вопросу, подумал немного и сказал:

— Знаешь, Том, твоя бывшая жена… она замечательная! Стерва, конечно, но с ней очень интересно. Я за полгода учёбы у неё узнал больше, чем за шесть лет в университете. Доктор Флойд с ней и рядом не стоял. И что-то мне подсказывает, что и оперировать я точно научусь быстрее у неё, а не у кого-то другого. Спасибо тебе, что заступился за нас!

— Не за что. Да уж, попадёт же мне сегодня за ваши выходки… — я тихо рассмеялся, представив, что же ждало меня вечером в нашем доме, а Питер со смехом спросил:

— Так ты же привык, разве нет?

— Я привык спать в нашей спальне, а не в спальне для гостей, Питер, — с улыбкой пояснил я, выйдя с лестничного пролёта на первый этаж, и направился прямо по коридору в сторону приёмного отделения. Питер снова рассмеялся моим словам и заметил:

— Да ладно, придумаешь что-нибудь, чёртов гений. Ты, похоже, знаешь её лучше любого другого! Так, и что будем делать?

Мы наконец пришли в приёмник, но вот врачи его никак не ожидали такого количества помощников. Но я быстренько раскидал своих коллег по кабинетам, чтобы каждому было дело, а сам направился с Питером в одну из смотровых. И когда мы почти закончили осмотр первого экстренного пациента, к нам пришла и Тина.

— Так, что здесь? — строго спросила она, забрав к себе карту, которую я только что заполнил. — ЧМТ, осколок в коре… всё ясно. Идите мойтесь, доктор Реддл, будете выполнять ПХО. Доктор Андервуд, остаётесь здесь и под присмотром доктора Фелпса будете принимать остальных. И да, доктор Реддл, как закончите оперировать, я жду вас у себя в кабинете для очень серьёзного разговора!

— Конечно, профессор Снейп, как скажете, — улыбнувшись, сказал я и послушно направился в операционную, гадая, что же собирается сообщить мне Тина в своём кабинете наедине. И что-то мне подсказывало, что цензурных слов в этом разговоре будет крайне мало.

* * *

— И что это было с утра?! — воскликнула я, едва ко мне в кабинет во второй половине дня зашёл Том.

— Я очень хотел учиться у тебя, дорогая, — с неизменной обольстительной улыбкой ответил он, плюхнувшись на чёрный диван, но мне было совсем не до смеха: с утра я была готова сгореть от стыда за его поцелуи и открытый шантаж перед пятым курсом. — И я рад, что ты согласилась. Спасибо тебе.

Я лишь тяжело вздохнула и серьёзно посмотрела ему в глаза.

— Том, ты понимаешь, что я не просто так отказалась от всех ординаторов? Я действительно устала от этих недоразумений, сплетен… обвинений в необъективности! И я хотела прийти в себя после операции, но теперь благодаря твоим стараниям отдых мне точно не светит!

— Прости, я как-то не ожидал, что помимо меня будут ещё желающие учиться у тебя, — виновато ответил Том, а его улыбка сменилась неподдельным беспокойством. — Как ты себя чувствуешь? Тина, я же могу поговорить с остальными, чтобы они остались у Флойда…

— Ладно, пусть учатся у меня, — обречённо выдохнула я, боясь очередной волны недовольства, если я второй раз откажусь от своих ординаторов в пользу Тома. — Нормально я себя чувствую, нормально… зачем они вообще вернулись ко мне?!

— Затем же, зачем и я, — со спокойной улыбкой ответил он, но я лишь недоуменно посмотрела, не понимая, что он хотел этим сказать. — Потому что ты замечательный преподаватель, Тинь-Тинь. И не только я это заметил. Обещаю, мы не будем отнимать у тебя много сил… и… ты серьёзно не пустишь меня к себе в спальню?

В этот момент Том сделал такое жалобное лицо, что я закатила глаза и откинулась на спинку кресла, чтобы он не заметил моей улыбки.

— Вот и что мне с тобой делать, мерзавец? — проговорила я, посмотрев в потолок, но до меня всё равно донёсся тихий смех, а затем Том подошёл ко мне и навис надо мной, оперевшись о подлокотники моего рабочего кресла.

— Учить нейрохирургии, любить, простить за вредный характер и не отпускать от себя. Что, слишком много?

Я лишь широко улыбнулась, приподнялась и поцеловала горячие губы.

— Да, немало. Но я постараюсь всё выполнить… со временем. А теперь марш обратно в приёмник, сегодня будешь работать там. А насчёт спальни я ещё подумаю… вы меня сегодня очень расстроили, юноша!

Он рассмеялся моим словам, поцеловал меня и ласково прошептал:

— Если ты разрешишь прийти к себе в спальню, то я полностью компенсирую все негативные эмоции за утро, любимая, — а после выпрямился и строго добавил: — И не смей ни под каким предлогом подходить к операционной. Если надо будет, позови меня, я всё сделаю под твоим контролем, но без меня — не смей!

Я лишь поджала губы на подобный командный тон, а Том крайне выразительно посмотрел на меня и вышел из кабинета, оставив меня одну.

Что ж, я действительно как-то не ожидала, что ко мне вернётся сразу столько человек. Если честно, я рассчитывала на то, что моё крайне требовательное отношение к студентам сыграет мне на руку, и больше суицидников, кроме моего бывшего мужа, не будет. И поэтому я была удивлена, что суицидники всё-таки нашлись и их было так много. Но всё-таки приятно было осознавать, что перешли они ко мне в подчинение не за красивые глаза, а за преподавательский талант, так что долго сердиться на своих подопечных я не собиралась. Как и на Тома.

Уже вечером он как всегда улёгся на моей груди и нежно гладил плечи, а я задумчиво перебирала чёрные гладкие пряди.

— Ну что, Тинь-Тинь, ты больше не сердишься на меня за то, что было с утра? — прошептал он, а я так и зажмурилась от удовольствия, когда почувствовала нежные касания горячих рук.

— Нет, не сержусь, — усмехнулась я. — Ты полностью искупил все свои грехи за утро.

— Рад это слышать, — поцеловав мою кожу, ответил Том. — И раз уж у тебя хорошее настроение, то… можно тебя попросить ещё об одной услуге?

— Какой? — удивлённо выдохнула я и даже приподнялась немного, чтобы посмотреть наглецу прямо в глаза. — Том, а тебе не кажется, что это уже слишком? Я заведующая, чёрт побери, а ты из меня верёвки вьёшь!

— Ты даже недослушала меня, — невозмутимо заметил он, оперевшись о локти и нависнув надо мной. Я выжидательно посмотрела в угольно-чёрные глаза, и Том пояснил: — Это не связано ни с учёбой, ни с работой. Это… в общем, Лестат ещё в январе попросил меня поговорить с тобой… насчёт Беллы. Я честно собирался, но как-то вылетело из головы, а потом ещё и эта операция…

— Всё ясно, — прикусив нижнюю губу, недовольно проворчала я. — И он хочет вернуть её себе, да?

Том вместо ответа лишь с усмешкой посмотрел мне в глаза, но мой вопрос и так был явно риторическим.

— А ты в курсе, что он проиграл мне её в карты? Сам знаешь, карточный долг — это долг чести… никто не заставлял его ставить свою дражайшую… Беллу… фу, ну и имя! Хватит называть её так! А то… я действительно разберу эту машину на запчасти, как и обещала в прошлом году.

— Ты же всё равно на ней не ездишь, Тинь-Тинь, — с ещё большей усмешкой проговорил он, и что-то мне подсказывало, что именно в этот конкретный промежуток времени она была связана с моей ревностью его к бывшей любовнице. — Ну же, Тинь-Тинь, не будь врединой. У тебя есть Maserati, Хаммер… если хочешь, я тоже тебе что-нибудь подарю… но пожалуйста, отдай Лестату Беллу, он уже чуть не плачет в гараже рядом с ней! Я сам видел вчера, когда заезжал к вам в квартиру!

— О господи… — выдохнула я, буквально чувствуя, что ещё немного, и действительно сдамся… но ведь так же нельзя! — Том… хватит… ты действительно слишком сильно на меня влияешь! Я не могу безотказно выполнять все твои просьбы!

— А я и не прошу безотказно, любимая, — прошептал Том, обжигая кожу горячим дыханием. — Я готов сделать что угодно, чтобы ты согласилась… неужели ты не поняла это полчаса назад? Или нужно повторить? Только скажи…

— Мерзавец… — простонала я, тая от прикосновений в очень нужных местах. — Что же ты со мной делаешь?

— То же самое, что и ты со мной, родная, — сквозь поцелуи ответил он. — Я люблю тебя… пожалуйста…

— Ладно, пусть забирает к чёрту эту Беллу, видеть её больше не хочу! — воскликнула я, и Том ненадолго прервал свои поцелуи смехом. — И больше никаких просьб этому прохвосту! И его белые розы я тоже видеть не желаю, так ему и передай!

— Я всё передам, любимая. И больше никаких просьб и белых роз… а теперь я могу улучшить твоё настроение… снова?

— Мерзавец… люблю тебя, — выдохнула я и сама жадно впилась в его губы, уже готовая идти на любые компромиссы, лишь бы он был рядом со мной.

* * *

— Итак, те, кто дежурил вчера в приёмнике, могли наблюдать интересную картину… — начала говорить я, когда мои подопечные собрались в ординаторской, а я вставила в негатоскоп[1] снимки КТ и МРТ недавно поступившего пациента. — Доктор Андервуд, не могли бы вы рассказать коллегам, что при первичном осмотре пациента бросилось в глаза в первую очередь?

В это время трое врачей тихо занимались своими делами, а доктор Флойд о чём-то беседовал со своими подопечными на диване в центре комнаты. Мои студенты расселись на стульях перед негатоскопом, доктор Андервуд напротив поднялся на ноги и подошёл к прибору, я же села за пустой стол и принялась внимательно слушать ответ.

— У того пациента был перелом основания черепа в передней черепной ямке, профессор Снейп, — уверенно ответил докладчик, но я перебила его:

— Доктор Андервуд, вы не ответили на мой вопрос. Что первым делом бросилось вам при осмотре пациента, что вы заподозрили этот диагноз?

— Эм… у него были массивные кровоподтёки вокруг глаз… — уже с меньшей долей уверенности проговорил он.

— И как называется этот симптом?.. — я выразительно посмотрела на него, ведь вещь-то была элементарная, и доктор Андервуд ещё более неуверенно сказал:

— Симптом очков?..

— Да, всё верно, симптом очков, — подтвердила я, дождавшись наконец правильного ответа. — Орбитальная клетчатка очень рыхлая, и кровь при таком переломе обычно скапливается именно там. Это уличный диагноз, даже обычный человек с улицы, не имея медицинского образования, должен заподозрить что-то неладное, это не обычные фингалы на глазах. А уж вам, бездельникам, и подавно надо научиться читать такие диагнозы и без дополнительных методов исследования. Даже…

— Даже я в пятилетнем возрасте знал, что такое симптом очков, — со стороны входной двери послышался звучный бас, и я с удивлением повернулась вполоборота и посмотрела на профессора Тома Байера, заведующего кардиологией, который выхаживал меня почти месяц в своём отделении. Правда, он и виду не подал, когда застал в палате и меня, и Тома, и всё это время общался с нами крайне нейтрально, но мне всё равно было неловко в его обществе. А сейчас стало вдвойне неловко, потому как я прекрасно знала, кто его в пять лет научил этому симптому.

Том же, одетый в насыщенный бордовый хиркостюм и белый халат поверх, невозмутимо сделал шаг вперёд в ординаторскую и прислонился широкой спиной к косяку двери, а все врачи и не только оторвались от своей работы и уставились на него. Мягко улыбнувшись «зрителям», он посмотрел прямо на меня и продолжил говорить:

— Мне показала его моя крёстная, профессор Реддл. Удивительная была женщина! Я маленьким очень любил, когда мама и папа приводили меня к себе на работу в это отделение, чтобы походить хвостиком за тётей Ти — а я её называл именно так — и посмотреть на пациентов. А она мне обычно что-нибудь интересное всегда рассказывала… и я всё слушал, запоминал. Мне очень хотелось быть непременно как тётя Ти, хотя мои мама и папа тоже были нейрохирургами…

От его слов у меня сердце сжалось и остановилось, а в горле застрял неприятный комок. Одно дело было признаться в правде в своём кабинете Карлу, без посторонних, спокойно, и другое дело — вот так, при всех: студентах и коллегах. Да, было очень наивным полагать, что Томми спишет наше с Томом появление на случайность… но к подобному я точно не была готова. Я мельком растеряно посмотрела на Тома, как бы спрашивая его: «Что будем делать?», но он усмехнулся и невозмутимо продолжил сидеть на своём месте и ждать продолжения рассказа. И мне не оставалось ничего другого, как сделать то же самое.

— И однажды на обходе она показала мне этот самый симптом, — продолжил говорить Томми, а в ординаторской повисла гробовая тишина. — А на следующий день, в этой самой ординаторской, тётя Ти опрашивала своих ординаторов и спросила их про него. Они не смогли ответить, а я ответил. Вот было смешно… я до сих пор помню, какой же стыд был в глазах одного из них… да, тётя Ти умела каждому преподать урок… Правда, характер у неё был не очень. Но это я уже потом узнал, когда вырос. А в детстве она была для меня самой лучшей. Она всегда со мной возилась, сюсюкалась, подарками заваливала… когда я приезжал к ним с дядей Томом домой на несколько дней, то это был праздник…

Тут Том уже изо всех сил сдерживал смех, а у меня из глаз, казалось, ещё чуть-чуть — и пойдут слёзы.

Томми же пристально посмотрел на меня пронзительными малахитовыми глазами, такими же, как и у Генри, и усмехнулся.

— Мой крёстный, дядя Том, тоже был удивительным человеком. Отец мне рассказывал, что имя я получил в честь него, а точнее, его упрямства. Как любил повторять папа, упрямее человека найти было трудно, разве что одну… Даже на руки в родзале меня первой взяла тётя Ти, а не мама. А когда узнал, что у них будет свой малыш, я так расстроился… до сих пор помню свою обиду… мне тогда казалось, что моя любимая тётя Ти забудет меня и сконцентрирует свою любовь на своём сыне… я даже разревелся по этому поводу как-то вечером, но мама меня тогда успокоила, сказала, что тётя Ти ни за что меня не забудет, а когда малыш подрастёт, то я сам буду с ним играть…

— И я так ждал этого момента! — эмоционально воскликнул Томми, а с моих ресниц всё-таки посыпались слёзы. — А дядя Том, когда я сидел в тот несчастный день в ординаторской, пообещал мне, что я обязательно поиграю с их сыном, когда он будет чуть старше. Дядя Том всегда держал свои обещания, всегда. Если он что-то обещал, я был абсолютно уверен, что так и будет. Каким бы он уставшим ни был, но если он обещал, что пойдёт со мной в парк аттракционов, то он шёл и даже никак не показывал, что валится с ног. Я помню, как мы любили с ним клеить модели самолётов, а потом запускать их летом в парке… папа тогда считал, что я хотел быть лётчиком, но я хотел быть хирургом. Как тётя Ти и дядя Том. Правда, стал в итоге кардиохирургом, а не нейро… но я думаю, они простят меня за это…

Я ничего не смогла с собой поделать и закрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос, и даже Том опустил взгляд в пол, думая о чём-то своём. Я не знала, признался он своему крестнику или нет, пока я была без сознания, но скорее всего, нет. Ведь иначе этого рассказа не было бы.

— А ещё я помню, как сильно дядя Том любил свою жену. Он готов был её на руках носить… и у неё в комнате всегда было семь восхитительных кроваво-красных роз. Ровно семь штук. Я всегда просился посмотреть на них, когда был у них в гостях, и как-то раз дядя Том отвёл меня в свою оранжерею… тогда мне показалось, что я оказался в раю… столько прекрасных цветков я не видел никогда больше в своей жизни. В последний раз я видел те цветы на могиле тёти Ти… и своего отца… никогда не забуду тот жуткий день.

Как же мне хотелось прекратить эту пытку, крикнуть: «Хватит!», потому что слёзы уже в два ручья лились по моим щекам, но я не могла выдавить ни слова. Лишь смотрела на него и тихо плакала.

— Тогда мама пришла с утра домой и сказала, что папа больше не придёт к нам. И свою любимую тётю Ти я тоже никогда больше не увижу. А я не понимал: как такое может быть?! Ведь дядя Том обещал мне, что я обязательно поиграю с их сыном! А он всегда держал свои обещания! Никогда не забуду, каким он был в день похорон. В тот день из него как будто ушла вся жизнь. Его чёрные глаза, обычно такие тёплые, глубокие, были словно две дырки, в которых была пустота. Он всегда был для меня примером, во всём. Педантичный, идеальный, правильный. У него всё всегда было по порядку, вовремя. Я очень хотел быть таким же, как он, и поэтому в день похорон я изо всех сил старался держаться, чтобы не расстроить его. Помню, как он положил два букета на сырую землю, а потом мама увела меня с кладбища… И больше я тех самых роз никогда в жизни не видел… а такие цветы, если увидишь хоть раз в своей жизни, запомнишь навсегда…

Каково же было моё изумление, когда я всё-таки увидел эти розы в своём отделении! По словам мамы, дядя Том после смерти жены и сына уехал куда-то… навсегда… о нём ничего не было известно, и сейчас ему… лет семьдесят, может, чуть больше… А я иногда в детских мечтах представлял их вместе. Как у тёти Ти вырастал живот, потом они бы с дядей Томом показали мне их ребёнка. Я бы играл с ним, опекал, учил… был старшим братом! Я бы точно был самым лучшим старшим братом! Я так хотел, чтобы когда-нибудь, в другой жизни, всё у них было хорошо! Чтобы они снова были вместе… Я был готов отдать всё на свете за такую возможность! Они точно заслужили это…

Это была последняя капля, и я всё-таки закрыла руками лицо и разрыдалась. Но не я одна, моя коллега и три студентки тоже старательно вытирали слёзы с глаз… и вдруг послышался ещё один голос, резкий, скрипучий, но такой родной голос:

— Ты посмотри, она ещё и ревёт!

Убрав руки от лица, я ошеломлённо уставилась на Деллу, заметно постаревшую, но с таким же огнём в глазах, как и сорок лет назад. Да ей даже восемьдесят дать было трудно, так, слегка за семьдесят. Она бодрой походкой подошла ко мне, уперла руки в бока и воскликнула:

— Где крестники, Ти?!

— Что? — выдохнула я, не веря своим ушам, а Делла ещё более недовольным тоном повторила:

— Где крестники, непутёвая?! У меня внуки скоро в среднюю школу пойдут, а ты до сих пор родить не соизволила! — я ошеломлённо уставилась на неё, а она продолжила свою гневную тираду: — Эгоистка! Мне уже восемьдесят восемь лет, а я так до сих пор крестников на руках не держала! Учти, дорогая, если я умру до твоих родов, то приду к тебе привидением и не отстану от тебя до конца жизни! Том?!

Делла отвернулась от меня и с гневом уставилась на Тома, который сидел на стуле неподалёку и старательно сдерживал смех.

— Добрый день, профессор Байер… прекрасно выглядите! — выдавил он из себя, но она с ещё большей злостью воскликнула:

— Где?! Ладно Ти, от неё вообще ничего никогда не дождёшься, но ты?! Ты обещал мне!

— Профессор Байер, мы с профессором Снейпом… обязательно решим этот вопрос… в скором будущем, — деликатно проговорил Том, но Делла, услышав мою новую фамилию, так и взвилась.

— Так вы ещё и не женаты?! Ти?! Как это понимать?!

— Профессор Байер, — теперь уже была моя очередь выходи́ть из себя, потому что Делла внаглую давила на мою болевую точку, а Томми чуть не согнулся пополам от моего тона, — мы с доктором Реддлом сами решим этот вопрос, без вашего длинного носа. Он ещё мой ординатор, и…

— Ординатор?! ХА! — перебила меня она, опять грозно посмотрев на Тома, которого тоже буквально перекосило. — Да он бездельник, а не ординатор! Без-дель-ник! Чему он здесь учиться собрался, интересно?! Марш в операционную, за полгода должен был быстро память в порядок привести! Ти только после операции, а ты на неё вешаешь такую нагрузку!

— Профессор Байер, смените тон, заведующая здесь я, а не вы! — воскликнула я, но Делла только громче рассмеялась.

— Конечно, заведующая! Только я больше не работаю в этом отделении, так что могу наконец высказать тебе всё, что о тебе думаю!

— Да как будто раньше тебя что-то останавливало?! — в сердцах воскликнула я, так как с возрастом характер Деллы явно испортился.

— Так, я это даже слушать не желаю, — заявила она, сурово посмотрев мне в глаза. — Завтра же распишетесь и будете работать над крестниками! В этот раз я не собираюсь ждать до твоих сорока восьми лет, у меня нет столько времени!

— Какое «распишетесь»?! — возмущённо выдохнула я. — У меня прошлым летом муж умер, ещё даже года не прошло!

— Что? — ошеломлённо проговорила Делла и вопросительно посмотрела на Тома. — Том?!

— Ди, это долгая история… — поджав губы, сказал Том, а улыбка тут же испарилась с его губ. — Я обещаю тебе, что ты подержишь на руках крестника, но… сейчас лучше оставить всё как есть.

— Ты всё ещё здесь, бездельник? — Делла вновь вернулась к обвиняющему тону, а Том так и усмехнулся.

— Я ординатор первого года, профессор Байер. Никто меня не пустит в операционную без контроля преподавателя.

— Да ты сам можешь контролировать своего преподавателя! И сейчас этот преподаватель напишет разрешение на твоё присутствие в операционной и самостоятельную работу… ты же заведующая, разве нет? Или твоё слово уже ничего не значит, профессор… Снейп?!

Делла требовательно посмотрела на меня, а я, обречённо вздохнув, порылась на столе в поисках чистого листа бумаги, а затем выудила свой любимый Parker из кармана халата и начала писать разрешение.

— Вот уж не думал, что меня когда-нибудь в этой ординаторской отругает… профессор Байер! — ехидно заметил Том, пока я соображала, как бы почётче сформулировать мысль.

— Помолчи, бездельник, я с тобой позже разберусь! — проворчала Делла, но даже я едва заметно усмехнулась. — Ти, хочешь кофе?

— Угу… — промычала я, а рот сразу наполнился слюной при одном воспоминании о своём любимом кофе. — Как же я по нему скучала!

— Конечно, скучала, — хмыкнула в ответ она. — Мой кофе — это лучшее, что было в твоей жизни, не считая твоего замечательного супруга, дорогая!

— Что ты, Делла… где я… и где твой кофе… — ехидно протянул Том, а я уже еле-еле сдерживала смех. — Я точно не достоин таких сравнений… и кстати, профессор Байер, если вы напоите профессора Снейп кофе после операции на сердце, то я очень расстроюсь!

Теперь была очередь Тома переходить на недовольный тон, а брови Деллы так и поползли вверх.

— Но так уж и быть, я готов благородно выпить весь этот кофе, если ты его всё-таки сваришь… на какие жертвы только не пойдёшь ради любимого человека! — тут же добавил он, и мы с Деллой так и прыснули от смеха.

«Вот бедняжка, надо же, какие жертвы!» — подумала я про себя, дописывая разрешение.

— И вам бы тоже, профессор Байер, не следовало на девятом десятке пить кофе, — вновь строго сказал Том. — Если вы всё-таки хотите дождаться крестников… их всё же не в капусте находят.

— А не пойти ли тебе, Том, в… — начала возмущаться Делла, но я тут же добавила:

— В операционную! Доктор Реддл, вот, держите и идите в оперблок, там вас уже давно заждались. А мы с профессором Байером сами разберёмся со всем, не маленькие девочки.

Том взял разрешение из моих рук и вновь выразительно посмотрел на Деллу.

— Я всё равно узнаю, учти это…

— Иди уже, бездельник! — проворчала она с улыбкой на лице, и Том бодро пошёл прочь, у самого выхода пожав крестнику руку. И как только он пропал из виду, Делла потёрла руки и сказала: — Ну что, по чашечке?

— Мам! — возмущённо воскликнул Томми, но она тут же строго одёрнула сына:

— В моём возрасте уже можно всё, так что хватит. А Ти я сделаю послабее, от твоих рассказов ей и то хуже было, чем от моего кофе… и у тебя работы мало в отделении, что ты в чужом прохлаждаешься?!

Я так и прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос, а Томми с улыбкой посмотрел на меня и вышел из ординаторской.

— Перерыв, — успокоившись, обратилась я к оставшимся ординаторам, которые так и не могли до конца переварить увиденное и услышанное. — Полчаса, сходите тоже перекусите. А потом продолжим. И где мой волшебный кофе?!

— Уже варится! — пропела Делла, мигом оказавшись у стола с кофеваркой, и я откинулась на спинку стула, а все мои мечты за последнее время вдруг осуществились: любимый человек рядом и кофе, сваренный женщиной с золотыми руками.

Примечание к части

[1] — светящийся экран для просмотра рентгеновских и других снимков.

* * *

— Том, — окликнул меня кто-то, когда я уставший шёл в сторону кабинета заведующей, в котором, я нисколько не сомневался, сидели Тина с Деллой и без конца говорили.

Остановившись посреди больничного коридора, я дал возможность догнать себя и вопросительно посмотрел на Питера.

— Слушай, Том, я… — начал говорить он, но замялся на середине фразы. Правда, уже по тону своего коллеги я догадался, о чём тот хотел поговорить, так что взял его под локоть и отвёл в закоулок коридора подальше от посторонних глаз, которых в половину седьмого и так было немного.

— Том, я не знаю, как это объяснить, но… никто ничего не помнит про тебя и профессора Снейп! — тихо воскликнул Питер, не дожидаясь, когда я начну говорить. — И я…

Услышав это, я усмехнулся, так как в операционную по команде… профессора Байера пошёл не сразу. А сразу пошёл я в раздевалку, в которой лежала моя волшебная палочка, и, накинув на себя Маскирующие чары, вернулся в ординаторскую и стёр рассказ Томми из памяти врачей и ординаторов, когда те вернулись с перерыва. Но вот Питера я трогать не стал, и тот теперь, судя по всему, был в полном замешательстве. И теперь надо было решить, что с ним всё-таки делать.

— Питер, а ты тоже хочешь забыть рассказ профессора Байера? — тихо спросил я, внимательно вглядываясь в его лицо. Питер нервно сглотнул, догадавшись, что я был непосредственно причастен к такой внезапной ситуационной амнезии у своих коллег и врачей, и серьёзно задумался.

— Я… не знаю, — ответил наконец он спустя долгие минуты раздумий. — Как ты это сделал?! И не только это… как? Почему ты сейчас так молодо выглядишь? И она…

— Питер, — вздохнул я, понимая, что всё объяснить точно не получится, — я не могу сказать тебе, почему так вышло, понимаешь? Не могу. Есть вещи, которые трудно объяснить рационально, но они есть. И с этим нужно просто смириться и поверить. Так ты хочешь забыть всё это или нет? Смотри, решать только тебе. Если надумаешь рассказать кому-то — то тебе всё равно не поверят, но…

— Почему ты не… стёр память мне сразу? — задал Питер тот самый вопрос, который был главной загвоздкой в его размышлениях. — Вместе со всеми?

— Потому что я хочу, чтобы ты знал правду, — честно ответил я. — Пусть не всю, но какую-то часть её. Твой дед был моим лучшим другом. Когда я учился у… Тины на пятом курсе, он как раз поступил в ординатуру к профессору Байеру, отцу Тома Байера. С тех пор мы с ним и общались, лет девять или даже десять. Я помню рождение твоей матери, Бетти… она же ненамного старше Томми, года на два, около того. И она часто бывала у нас в гостях, когда была маленькой, потому что Тина очень сдружилась с твоей бабушкой, Сьюзен, так что тут уж… Знаешь, на одно Рождество к нам в дом через камин пробрался Лестат, переодетый в Санта-Клауса, а твоей маме тогда было совсем мало лет… и она тогда действительно поверила в Санту…

От воспоминаний о том невероятно тёплом Рождестве я широко улыбнулся, а Питер так и округлил глаза от изумления.

— Постой, постой, так это был ненастоящий Санта?! — возмущённо воскликнул он, а я так и рассмеялся его негодованию. — А я же всё детство верил этому рассказу! Да и подарки наутро появлялись как по волшебству!.. Но Лестат… ему же больше двадцати и не дашь! Как?..

— Питер, просто… лучше не размышляй на эту тему, и всё, — уклончиво посоветовал я, поскольку уже три человека не соответствовало своему реальному возрасту, причём по разным причинам, и вдаваться в подробности сейчас, в госпитале, мне очень не хотелось.

Питер же ошеломлённо минуты две или три смотрел в точку перед собой, а потом ругнулся:

— Вот чёрт! Так это действительно был Лестат?!

— Питер, тебе ведь уже не пять лет, чтобы верить в Санту, — с улыбкой проговорил я, не веря, что та маленькая шалость Лестата могла настолько сильно повлиять на других людей.

— Конечно, нет, но… — немного расстроенно проговорил он, а после посмотрел мне в глаза и добавил: — Знаешь, и мама, и бабушка рассказывали мне про вас с… профессором… Снейп. А уж дед и вовсе боготворил её, а тебя… он нечасто вспоминал, но если вспоминал, то сразу как-то сникал. Наверное, не смирился с тем, что ты… уехал и забыл его. Но знаешь, в сложных случаях он всегда бормотал: «Давай, Дэнни, думай, как бы поступил на твоём месте Том…» И ваши фотографии всегда были у него на рабочем столе, вместе с нашими. А я-то голову ломал, где уже видел твою физиономию…

Питер ехидно усмехнулся, а я только тихо рассмеялся в ответ.

— Теперь всё ясно, — задумчиво сказал он, скрестив руки на груди, а в этот момент по больничному коридору проехалась каталка с пациентом. — Знаешь, так даже проще стало, а то все эти совпадения мне не давали покоя. Пусть ты и отказываешься объяснять, как так всё получилось, но… я рад, что у тебя и супруги теперь всё хорошо. Думаю, дед бы тоже был рад узнать это…

— Он и так знает, — хмыкнул я и своими словами поверг Питера в ещё большее изумление. — Не забивай голову, Пит, со временем всё станет понятнее… может быть… посмотрим. И мне пора, чует моё сердце, кого-то всё-таки напоили крепким кофе…

— А, ты про это? — рассмеялся в ответ Питер. — Ты что, они до самого окончания занятия пили кофе, чашки две или три точно… а какой запах! Мне аж поплохело от него, тоже себе такой хочу!

— Три чашки, значит? — поджав губы, повторил я, а в душе начала разгораться злость. Мой приятель быстро заметил недовольство в моих глазах и со смехом похлопал меня по плечу.

— Если что, я ничего тебе не говорил, ты сам обо всё догадался… я ещё хочу пожить немного на этом свете!

— Ага, иди уже, — хмыкнул я, а Питер ещё немного посмотрел на меня, словно на привидение, а потом помахал рукой и направился обратно в коридор в сторону раздевалки для персонала.

А я глубоко вдохнул воздух и пошёл в кабинет Тины, чтобы устроить кое-кому разбор полётов. Всё-таки после такой операции пить кофе… они в своём уме? Не хватало мне ещё второй раз потерять её из-за такой глупости!

И мои опасения были не на пустом месте: не успел я открыть дверь кабинета, как мне в нос ударил до боли знакомый запах фирменного кофе Деллы. И впервые я был ему не рад.

— А, вернулся, бездельник? — проскрипела Делла, вальяжно сидевшая на чёрном диване.

Тина же, увидев меня в дверях, мигом допила из своей чашки и, похлопав глазками, поставила её на стол, видимо, чтобы я не понял, что же конкретно в ней было. Молча сев на стул для посетителей, я посмотрел сначала в глаза одной, потом второй, и они явно догадались о значении моего взгляда.

— Там был чай! — виновато-обвиняюще воскликнула Тина, первой не выдержав мой взгляд.

— Том, что ты так взъелся? — беспечно добавила Делла, встав с дивана, и, подойдя к шкафу сбоку от меня, достала оттуда ещё одну чашку. — Подумаешь, выпили немного кофе за приятной беседой. Я и тебе сварила, так что перестань дуться и пей, пока совсем не остыл.

— Спасибо, Делла, — крайне выразительно проговорил я, всё же взяв в руки чашку с кофе, а Делла на мой тон только закатила глаза и вернулась на своё место.

— Вместо обвинений лучше бы рассказал мне, как так получилось, что Ти в пятый — ПЯТЫЙ — раз вышла замуж?! И не за тебя! Где ты был, чёрт возьми?!

— А что, профессор… Снейп не рассказала тебе, как всё так получилось? — сделав глоток ещё горячего кофе, поинтересовался я, и теперь была очередь Тины выразительно поджимать губы.

— Она честно пыталась, — усмехнулась Делла. — Но теперь я хочу послушать твою версию. Так что?

Вместо ответа я закрыл ненадолго глаза и наслаждался терпким вкусом настоящего кофе, по которому без преувеличения скучал все эти годы. А затем, сделав ещё два больших глотка, поставил чашку на стол и сказал:

— Делла, я был… занят. Сама же знаешь, расстались мы… не очень приятно, так что мне нужно было время, чтобы как следует всё обдумать и решить, что делать. А уж про её замужество я вообще до последнего отказывался верить!

— Знаешь, Ди, — протянула Тина, буквально просверливая меня недовольным взглядом, — ты, конечно, можешь обвинять меня сколько угодно, но твой любимый Том вовсе не терял времени даром. Доктор Реддл, а вы не хотите рассказать профессору Байер про ваши невероятно тёплые отношения с миссис Лестрейндж? Или лучше мне само́й?

— Том? — подняв бровь, спросила Делла, а я так и рассмеялся от тона Тины.

— Ди, честно, мы все виноваты, и я… я ничем не лучше Тинь-Тинь, так что давай закроем тему, — но, попав под ещё более красноречивый взгляд, тут же добавил: — У меня тоже всё это время была любовница, правда, жениться я на ней не собирался, но… я был с ней, так что… это Белла убила Северуса, мужа Тины, в попытке отомстить мне за то, что я… решил вернуться к Тине. Тинь-Тинь хотя бы не обманывала Северуса, выйдя за него замуж, как я обманывал Беллу. Вот такой я нехороший, и кофе можешь мне больше не варить, я это заслужил…

Делла какое-то время неотрывно смотрела на меня, а потом закатила глаза и махнула рукой в нашу сторону, а мы с Тиной так и рассмеялись.

— Две бестолочи, что про вас ещё сказать? — проворчала она, а я снова взял в руки кружку и сделал ещё несколько глотков. — Но не лишать же вас из-за вашей бестолковости единственной радости в жизни, в конце концов?! И что теперь планируете делать? Когда я подержу на руках профессора Реддла-младшего? Я же почти полвека этого жду!

— Том окончит ординатуру, и мы… — начала говорить Тина, а я так удивлённо посмотрел на неё, что она осеклась на полуфразе. Так мы и растерянно смотрели друг на друга, пока Делла не демонстративно кашлянула два раза.

— И что дальше? — нетерпеливо спросила она, а Тина смущённо опустила взгляд в пол.

— И мы поженимся, — закончил я за Тину предложение, а её щёки вдруг покраснели, хотя я не совсем понимал отчего. Не надеялась же она, что я откажусь жениться на ней второй раз, в самом деле?! — А потом будем думать над крестниками для тебя, Ди. Или?..

Я специально дождался, пока Тина поднимет на меня глаза, и вопросительно посмотрел на неё, на что получил робкую улыбку и лёгкий кивок в ответ.

— Да. Потом будем думать над крестниками. Пожалуйста, Ди, подожди ещё немного, нам всем надо прийти в себя.

— Я тебе уже сказала, что с тобой будет, если я не доживу до твоих родов, дорогая, — проворчала Делла, встав с дивана, и я тут же встал вместе с ней, чтобы помочь ей. — Том, я вполне могу подняться сама, не совсем ещё не́мощная старуха!

Я громко рассмеялся таким словам, которые было особенно странно слышать от Деллы на девятом десятке. Хотя в свои восемьдесят восемь Делла была вполне крепкой старушкой, и ей с трудом можно было дать даже семьдесят.

— Профессор Байер, может, вас подвезти? — галантно предложил я, поняв, что Делла засобиралась домой.

— Нет, спасибо. У меня для таких целей есть сын, хотя он, как и вы, пропадает в своём отделении целые сутки! А вы поезжайте-ка домой, авось и крестников побыстрее дождусь!

Снова рассмеявшись, я посмотрел на Тину, но она лишь широко улыбнулась и покачала головой в стороны, как бы говоря, что Делла неисправима. А едва дверь за ней закрылась, то я сразу же подошёл к Тине, сидевшей в своём рабочем кресле, и навис над ней.

— Ты чего, Тинь-Тинь? — прошептал я, пристально вглядываясь в родные карие глаза. — Не хочешь за меня замуж?

— Вообще больше замуж не хочу, если честно, — нехотя ответила она, отведя взгляд в сторону, но я всё равно мягко повернул её голову так, чтобы она смотрела прямо мне в глаза. — Неужели это так необходимо? Мы ведь уже были женаты, разве нет? И родить я не против, когда ты перестанешь быть моим учеником… но опять стоять у алтаря…

— Это очень важно для меня, Тинь-Тинь, — тихо сказал я. — Я хочу, чтобы наш ребёнок родился в семье. Настоящей семье, в официальном браке. Я хочу, чтобы ты снова носила мою фамилию, как и наш сын. И я очень хочу взять тебя в жёны второй… третий… десятый раз, если понадобится!

Тина с минуту внимательно посмотрела мне в глаза, а потом тяжело вздохнула.

— Давай… давай подумаем над этим позже, ладно? Я пока не готова рассуждать над такими вещами, честно.

— Конечно, — выдохнул я и легко поцеловал её в щёку. — Поедем домой?

— Угу, — задумчиво ответила Тина, а её лицо опять помрачнело. Я вопросительно посмотрел на неё, и она пояснила: — Теперь нам точно не избежать огласки… как бы это всё не вылилось во что-нибудь нехорошее. Я так устала от всего этого…

Мигом поняв, о чём же так беспокоилась Тина, я усмехнулся и вновь легко поцеловал её.

— Не переживай, я стёр всем память, никто не помнит рассказа Томми, кроме Питера…

— Ты опять злоупотребляешь своей магией? — подняв бровь, немного сердито спросила она, но я снова тихо рассмеялся.

— Нет, любимая, это всё только ради нас. Я же теперь наученный опытом волшебник… который будет искуплять все свои грехи. Обещаю, я не буду злоупотреблять магией, только в случае острой необходимости!

— А почему Питеру не стёр?

— Потому что он мне нравится, — просто ответил я и, заметив искреннее удивление, сразу добавил: — Должен же у меня быть хотя бы один друг, кроме тебя, нет? А так будет проще общаться с ним, если он будет знать о нас хоть что-то… да и Дэнни всё равно достаточно рассказал про нас, так что Питер всё равно догадался бы, рано или поздно. Ты против?

Тина, казалось, ушла в глубокие раздумья, но быстро опомнилась и усмехнулась.

— Нет, я не против. Дружи с кем хочешь, дело твоё. Поедем домой?

— Работать над крестниками? — ехидно уточнил я и в ответ получил тихий смех.

— Репетировать. Если ты не против, конечно.

— Нет, я не против, Тинь-Тинь, — прошептал я и, поцеловав в щёку, отстранился от неё и направился к выходу из кабинета: — Я жду тебя на парковке, не задерживайся!

И, получив в ответ тёплую улыбку, зашагал в сторону раздевалки, а кофе Деллы уже разливался по венам, даря бодрость, и я почему-то не сомневался, что ночь точно будет насыщенной. Всё-таки я выпил всего одну чашку, а уже ощущал такой подъём… а кто-то выпил целых три таких!

* * *

Что ж, наконец-то это случилось! Долгожданное воссоединение… Лестата и его Беллы. Честно, я специально попросила Тома не отдавать ему ключи за моей спиной, настолько мне хотелось увидеть, как же он скучал по своей красотке, и вот это произошло! Как же он рыдал… впервые за все три сотни лет, что мы были с ним знакомы, я увидела крокодиловы слёзы этого ловеласа. Вот уж не думала, что этот нарцисс влюбится когда-нибудь в кого-то, кроме своего отражения, но это всё же случилось. И видя его искреннюю, даже детскую радость, когда он вновь сел за руль, и я невольно рассмеялась. В конце концов чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

И конечно, я была рада, что в нашей жизни снова появилась Делла и Томми. А точнее, два профессора Байера. На ближайших выходных мы пригласили их к нам в гости и долго рассказывали, что же всё-таки произошло за эти сорок лет. Уже не скрывая никаких подробностей. Что Том чуть не уничтожил магическую Британию, что Лестат на самом деле вампир, а я обладаю памятью на прошлые жизни. Им, конечно, было трудно в это поверить, но мы решили ничего не скрывать. Делла с Томми были практически единственными нашими близкими людьми, и мы доверяли им как себе. А ещё, чуть позже, к нам пришла и Сьюзен с Питером, которых пригласил Том.

Сьюзен тоже была в шоке от того, кто же были новыми друзьями её внука. Но, увидев обстановку в доме и Деллу, как ни в чём не бывало сидевшую в нашей гостиной, она наконец поверила своим глазам. Потом были слёзы, меня чуть дважды не задушили в объятиях, а дальше уже Сьюзен рассказывала нам, что же произошло в Лондоне за время нашего с Томом «отсутствия». Рассказывать Питеру и Сьюзен про магию мы не рискнули, хотя и надо было бы. Но они и так подозревали, что что-то тут явно не так. Но двух человек, знавших наш с Томом «секрет», было даже слишком, и мы решили, что пусть всё будет как есть. К тому же и Питер, и Сьюзен особо не требовали объяснений, как Делла или Томми, приняв всё как данность.

Как же было приятно, что в нашу с Томом жизнь вернулось всё то хорошее, что, казалось, уже навсегда ушло. Делла с её кофе и разговорами в кабинете. Крестник, который теперь был матёрым хирургом с крутым нравом, которого побаивались даже некоторые заведующие отделениями. Сьюзен с её невероятными круассанами и непринуждённым щебетанием, и Питер, в котором, как я поняла, Том пытался найти замену Дэнни. Нет, у них было немало общего, но всё же внук Дэнни был другим человеком, и я очень боялась, что вся затея Тома с дружбой разобьётся о суровую реальность. А зря. Со временем Том перестал видеть в Питере тень Дэнни и начал воспринимать его как отдельную личность, и они очень неплохо поладили.

А ещё к нам в пасхальные каникулы неожиданно приехали мои друзья из Хогвартса, которым я была безмерно рада. Невилл был немного ошеломлён масштабами нашего дома, а Луна с Ксенофилиусом были наоборот в восторге от картин тётки Паттерсона, которые до сих пор украшали весь первый этаж. Даже бабушка Невилла, Августа, и то поумерила свой нрав и вполне дружелюбно держалась и со мной, и с Томом. А мы вспомнили про одно своё обещание, до которого пока не доходили руки.

Со всеми этими заботами на работе, переэкзаменовкой, операцией и недоразумениями, связанными с Томом, я совершенно позабыла про родителей Невилла, которым обещала помочь. И теперь, когда дел существенно поубавилось, а кое-кто вернул квалификацию на прежний уровень, мы смогли вплотную заняться этим вопросом.

Сказать, что нам обрадовались в больнице святого Мунго, — это ничего не сказать. Нам там были, мягко говоря, не рады. Я же, пребывая в шоке от магического «стационара», в котором были такие диковинные пациенты, что даже описать трудно, пребывала в некоторой растерянности, зато к Августе вернулась былая твёрдость характера. Бабушка Невилла быстро разнесла целителей, которые шестнадцать лет не могли ничего сделать с её сыном и невесткой, а затем помогла Алисе и Фрэнку одеться (потому как до этого они целые сутки ходили в пижамах) и вывела из этого странного места. Не домой, правда, а уже к нам в стационар, от которого Августа была не в меньшем шоке, чем я от Мунго, но всё-таки. И начались тяжёлые трудовые будни по возвращении памяти родителям Невилла.

Для начала мы с Томом решили полностью обследовать их с помощью современных методов диагностики, чтобы понять, как же именно магия подействовала на структуры мозга. И получили немало интересных результатов. Например, мы выяснили, что у Фрэнка и Алисы было несколько патологических очагов в коре височной и теменной долей, напоминавших эпилептические, правда, со своими нюансами. И мы, зацепившись за эти находки, решили рискнуть и провести лечение.

Не скажу, что у нас что-то сразу получилось. Нет. Нам с Томом пришлось перепробовать несколько групп препаратов, в том числе и экспериментальные, прежде чем мы получили какой-то значимый результат: наши пациенты начали узнавать нас. То есть фиксационная амнезия, а именно на текущие события, начала постепенно проходить. Потом мы пригласили Августу, и уже та, постепенно, дозировано, начала рассказывать им, кто же они такие и что произошло, подкрепляя свои рассказы семейным альбомом. Только я очень просила, чтобы бабушка Невилла занималась с Фрэнком и Алисой во второй половине дня, когда медперсонал уже не заходил в палаты, поскольку все фотографии в её альбоме были «живыми». Когда выдавалась свободная минутка, то и я как завороженная смотрела на это чудо, двигавшихся людей на фотографиях, совсем как на портретах в Хогвартсе, правда, портреты очень не любили, когда я их разглядывала и порой грубили мне, так что сильно много мне на них посмотреть не удалось. А теперь я могла вдоволь насладиться разглядыванием заколдованных фотографий.

Том быстро узнал, что именно приводило меня в такой неописуемый восторг, и обработал каким-то специальным раствором уже наши фотографии, те, что не висели в гостиной. Мне казалось, что это будет пустой тратой сил, ведь магия на меня не действовала, ан нет! На фотографиях мы с Томом обнимались, корчили рожицы и были счастливы. А я потом не меньше месяца светилась от счастья и целовала своего гениального волшебника при любом удобном и неудобном случае.

Так незаметно пролетело время. И я даже опомниться не успела, как за всеми этими заботами подкралось лето… и впервые я была ему не рада. Впервые мне было очень-очень больно. А четвёртого июня я совсем расклеилась. Я специально поставила себе выходной, ещё когда составляла график, так что целый день был только в моём распоряжении. Вот только делать что-то не хотелось абсолютно.

Как я с утра встала с кровати, так и просидела на ней в сорочке до самого обеда, не в силах ни пошевелиться, ни куда-то пойти. Том не сразу понял, что же со мной происходило, а когда понял, то тихо спросил:

— Если хочешь, мы можем съездить?..

В ответ я лишь помотала головой и закрыла руками лицо, чтобы он не видел моих слёз. Несмотря на своё обещание и активные зазывания Дамблдора, который регулярно писал нам с Томом, я просто не могла заставить себя приехать в Хогвартс, хотя мне там и были рады. Поэтому-то мы и пригласили Невилла с Луной к себе домой на каникулах, а не поехали сами в школу Чародейства и Волшебства.

Том, уловив моё настроение, тяжело вздохнул и вышел из нашей спальни, оставив меня одну. Мне нужно было вылить эти слёзы, с которыми немного выходи́ла и боль, а ему смотреть на это точно не надо было. Так я и просидела на кровати полдня, а после обеда дверь в нашу спальню неслышно скрипнула.

Повернувшись на звук, я опухшими от слёз глазами посмотрела в сторону входа и от увиденного чуть не потеряла сознание. К косяку двери прислонился Северус, как всегда одетый в неизменный чёрный костюм, и внимательно смотрел на растрёпанную меня.

— Как?.. — прохрипела я, не веря своим глазам, а он лишь печально улыбнулся, подошёл ко мне, сел на кровать и прижал меня к себе.

— Ты же знаешь, у кого из наших знакомых есть Воскрешающий камень, Тина? — шёпотом спросил Северус, легко поцеловав меня в лоб, а я снова посмотрела сквозь слёзы в сторону двери и заметила Тома, который теперь как Северус минуту назад прислонился к проёму и наблюдал за нами. — Ну что ты, хватит…

— Я так виновата перед тобой… — шептала я, вцепившись в его плечи, а из глаз ручьём текли слёзы, пропитывая его костюм. — Прости, прости меня, пожалуйста…

— Тина, хватит, — мягко одёрнул меня Северус, снова и снова проводя руками по моей спине. — Ты ни в чём не виновата… я же сказал тебе всё в тот день… я отпустил тебя. И ты уже давно должна была отпустить меня, разве нет?

Я ещё крепче прижалась к нему, щекой чувствуя удары его сердца. И пусть я знала, что это был обман, но мне так хотелось верить в него!

— Должна была, — выдавила я, постепенно чувствуя, как боль в грудной клетке вдруг начала уходить. — Я пыталась, честно.

— Я знаю, — прошептал он, легко проведя губами по моему лбу. — Ты вернулась в госпиталь?

— Да, я снова заведующая отделением. Правда, пришлось сделать перерыв в операциях, у меня опять была операция на сердце, но с весны я снова у операционного стола. У меня восемь ординаторов в этому году, представляешь? В том числе и наш общий друг…

Я не удержалась и с улыбкой посмотрела в сторону Тома, и Северус тоже повернулся и улыбнулся ему.

— Хотя все его давно воспринимают как врача, а не моего ординатора… что тебе ещё рассказать? — я опять посмотрела в такие знакомые чёрные глаза, и Северус тихо проговорил:

— Не знаю. Что хочешь, мне всё интересно. Вы навестили своего крестника?

— Навестили, — вздохнув, ответила я, а слёзы постепенно высыхали на щеках. — Это Томми оперировал меня второй раз… а потом они с Ди устроили нам такой разбор полётов! Ди до сих пор требует от меня крестников, ты представляешь?!

— Представляю, — усмехнулся он, чуть крепче прижав меня к себе. — Но вы же планируете, да?

— Да, но… не прямо сейчас. Мне пока надо прийти в себя. Ты будешь против, если второго сына мы назовём… Северус?

Я даже немного виновато посмотрела ему в глаза, но в ответ получила лишь мягкую улыбку и лёгкий поцелуй в щёку.

— А первый будет Макс, да? Я не против, Тина, вовсе нет. А как же Генри?

— И Генри будет, — подтвердила я, чувствуя просто невероятное спокойствие, которого давно уже не чувствовала. — Я не против большой семьи, так даже будет лучше. Прости, что у нас с тобой ничего не вышло…

— Ничего страшного, Тина, главное, чтобы ты была счастлива, — снова поцеловав меня в лоб, прошептал Северус, а потом с грустью посмотрел мне в глаза. — Я не могу долго находиться в этом мире. Мне… тяжело… я не знаю, как это объяснить тебе. Но ты же понимаешь, что мне здесь не место, да? Тина, ты должна отпустить меня и жить дальше… пожалуйста… ради меня.

Он нежно провёл кончиком пальца по моей щеке, а последняя слеза предательски скатилась из глаз прямо ему на руку.

— Я постараюсь, честно, — прижавшись к нему, пообещала я. — Я правда стараюсь, но сегодня…

— Я знаю, ты молодец. И помнишь, ты обещала мне навестить меня?.. Мне было бы очень приятно, если бы ты приехала в Хогвартс, Тина…

— Я приеду в следующем году, — тут же пообещала я, чувствуя, что ещё немного, и этот мираж растворится в воздухе. — В этом я пока… не могу. Прости.

— Ничего страшного, Тина, — прошептал Северус, снова и снова легко касаясь моей кожи губами. — Я всё понимаю. Я буду ждать, только не забудь, ладно?

Вместо ответа я выпрямилась и активно закивала, а он широко улыбнулся и посмотрел на Тома. И в следующую секунду исчез, словно его здесь никогда и не было. Том же убрал своё фамильное кольцо в футляр, а футляр — в карман пиджака, и присел ко мне на кровать и крепко обнял.

— Спасибо, — выдохнула я, чувствуя, что слёзы как по волшебству «закончились». — Мне правда стало легче… спасибо.

— Не за что, Тинь-Тинь, — тихо проговорил он, крепко сжав мою ладонь. — Ради тебя я готов на всё. Может, теперь ты спустишься в столовую и поешь? Паттерсон переживает, что ты сегодня игнорируешь его…

— Может, лучше прогуляемся до пекарни Сьюзи? — с неуверенной улыбкой предложила я. — А вечером сходим в театр и наш любимый ресторан… Ди позовём. А Паттерсон пусть возьмёт выходной и проведёт день с дочерью.

— Замечательный план! — поцеловав меня в щёку, сказал Том. — Тогда одевайся, а я пойду озвучу его Паттерсону и Глории, они вроде как даже поладили… наверное. И жду тебя внизу.

— Я скоро, — прошептала я, тоже легко поцеловав его, и он, обрадованный тем, что я «ожила», оставил меня одну приводить себя в порядок.

«В конце концов… жизнь не стоит на месте… надо как можно чаще проводить времени с Ди и Сьюзен, пока им ещё комфортно в этом мире. А о мёртвых можно поплакать потом… но не в ущерб живым точно».

* * *

— Тина… вот это да! — воскликнул Невилл, с небольшой опаской проникнув в мой кабинет в июле. За ним прошмыгнула и Луна, и Гарри с Роном и Гермионой, и Августа. А Том, приведший всех ко мне, остался в дверном проёме следить, как я радостно обнимала всех своих друзей. — Какое у тебя большое отделение! И как ты с ним справляешься?

— Да вот как-то приходится! Точно, ты же тогда и не видел толком ничего! — рассмеялась я, обнимая Луну. — Так пойдём, я всё вам покажу. У меня как раз только вчера закончился семестр, так что стало немного полегче. Вы ещё катушку МРТ не видели, нам только на прошлой неделе завезли новый аппарат.

— МР… чего? — удивился Рон, а Гермиона на его вопрос только закатила глаза.

— Пойдёмте-пойдёмте! — с улыбкой позвала я друзей, первой покинув свой кабинет. — Здесь столько всего интересного… а про МРТ вам может и доктор Реддл по дороге рассказать… правда?

— Конечно, — невозмутимо подтвердил Том, усмехнувшись моей лёгкой издёвке. — Я с удовольствием всё вам расскажу. Как поживает профессор Слизнорт, Невилл? Он давно мне не писал…

— Да что ему будет? — хмыкнул Рон, а я улыбнулась на эти слова. — Как всегда собирает свой клуб… а мы же с Гарри тоже теперь там состоим!

Я удивлённо посмотрела на него, потому что Рон до этого вроде как не радовал своими талантами зельевара, в отличие от той же Гермионы, и тот пояснил:

— Я теперь вратарь команды Гриффиндора! В этом году мы с Гарри разнесли слизеринцев практически всухую!

— Правда? — с подобием печали спросил Том, когда мы с ребятами неспешно шли по длинным коридорам-лабиринтам. — Какая жалость…

— Да уж, доктор Реддл, я смотрю, вы больше всех рады этой победе! — съязвила я, и Том тихо рассмеялся.

— Просто я всегда рьяно болел за нашу команду, когда учился сам. И между прочим, Слизерин тогда лет десять подряд выигрывал кубок по квиддичу.

Я многозначительно посмотрела на остальных, и вокруг поднялся дружный смех. Пока мы с ребятами ходили по отделению, и я всё им показывала, Августа пошла сразу в палату к сыну, в которой последние месяца три она практически безвылазно обитала. За час с небольшим я мельком показала всё интересное, что у нас было, Том немного порассказывал про устройство аппаратов, а затем и мы направились в ту самую палату, где были самые необычные пациенты за всю нашу карьеру.

— Фрэнк, Алиса, как вы себя чувствуете? — бодро спросила я, первой войдя в палату, а за мной неуверенно просочились и все остальные.

Мама Невилла, одетая в лёгкое летнее платье, сидела у окна и вышивала, я сама порекомендовала ей заняться каким-нибудь рукоделием, чтобы начать восстанавливать мелкую моторику. Получалось у неё, конечно, так себе, но если смотреть на динамику, то она была и была неплохой, особенно по сравнению с тем, что было в самом начале. А Августа сидела в стороне с Фрэнком, тоже одетым в лёгкий летний костюм, и читала газету, старательно проговаривая слоги. Да, память постепенно возвращалась, но теперь их приходилось с нуля обучать самым элементарным вещам, таким как чтение и письмо, и что бы мы делали без невероятно терпеливой и упрямой Августы, ума не приложу!

— Всё… хорошо, профессор… Снейп, — ответил Фрэнк, оторвавшись от чтения газеты, а Алиса тепло улыбнулась мне.

— Мама? — робко обратился к Алисе Невилл, и та сразу оторвалась от рукоделия и повернулась в нашу сторону.

— Не… Невилл? — так же неуверенно сказала она, а Невилл так и бросился к ней и крепко обнял, видимо, уже и не надеясь, что мать когда-нибудь обратится к нему по имени.

Так они и обнимались какое-то время, а затем Невилл отстранился от неё и бросился обнимать уже меня.

— Спасибо, Тина, спасибо, — чуть не задушив меня в объятиях, проговорил он. — Это чудо! Я не верю… что вы смогли вернуть им память!

— Мы не вернули им память, Невилл, — с долей грусти возразила я, когда Невилл отпустил меня.

— Но ведь… — начал говорить он, но я сразу авторитетно перебила:

— Это твоя бабушка их обучила, Невилл. Мы с Томом смогли убрать у них амнезию, теперь твои родители будут запоминать все текущие события, но память на прошлые события никак не вернуть. Это невозможно. Им можно рассказать, показать фотографии, научить… но вспомнить старое они всё равно не смогут. Только то, что будет происходить с этого момента. Прости…

— Ничего страшного, Тина, — серьёзно ответил Невилл и снова обнял меня. — Спасибо и за это. Это всё равно чудо, целители шестнадцать лет не могли ничего сделать! Я даже не знаю, как вас отблагодарить…

— Мне ничего не надо, Невилл, — с улыбкой сказала я, а он подошёл к отцу и пожал ему руку. — Лучше проводи как можно больше времени с родителями, им сейчас это очень нужно. И я думаю, что на этой неделе мы вас выпишем. Всё, что мы могли прокапать из лекарств, мы прокапали, и больше толку от нахождения в стационаре нет. Я напишу вам названия таблеток для улучшения мозговой деятельности, купите их и будете принимать по схеме, это должно закрепить результат. И, Августа, занятия надо продолжать и дальше, иначе всё лечение сойдёт на нет.

— Конечно, профессор Снейп, мы всё сделаем, — сразу же проскрипела та, опять взяв в руки газету с волшебной фотографией на первой полосе. — Я с них глаз не спущу дома!

«Да уж, это точно», — усмехнулась я, хотя в действительности из бабушки Невилла вышел бы неплохой реабилитолог, с таким-то запасом терпения!

Невилл в это время вновь подошёл к маме, и та принялась показывать свою работу и те, что вышивала до этого. Остальные ребята расселись по палате, а я взглядом показала Тому, что мы здесь лишние.

— Ладно, ребят, мы пока пойдём, работу работать тоже кому-то надо!

Выйдя в коридор, я буквально засияла от счастья, ведь Невилл был так рад, что мама начала с ним разговаривать, а Том рассмеялся моей радости и легко приобнял за талию.

— Всё-таки какие мы молодцы, да? — довольно спросила я.

— Конечно, молодцы, — подтвердил он, поцеловав меня в щёку. — Хотя тут ещё можно поспорить, кто же сделал в итоге больше: мы или Августа.

— Это точно, — протянула я, так как вклад бабушки Невилла в лечение был поистине колоссальным. — Как ты думаешь, они всё-таки смогут начать жить обычной жизнью?

— Я думаю, да, — подумав, серьёзно ответил Том. — Мы же вернули им способность запоминать, а это главное. А уж воспоминания — это дело десятое, будут новые. Всё-таки порой новое — совсем не хуже забытого старого, ты не находишь?

— Ага. Особенно когда это новое — это хорошо забытое старое, да? — усмехнулась я, вспомнив, как Лестат назвал в прошлом году Тома, когда играл в свою дурацкую игру. Том тоже сразу уловил мой намёк и тихо рассмеялся.

— Да, Тинь-Тинь, даже когда пытаешься забыть прошлое, оно всё равно тебя найдёт и станет твоим будущим. Пойдём прогуляемся до реанимации, а потом ещё посидим с ребятами, когда ещё они к нам приедут?

— Пойдём, — сразу согласилась я, чувствуя невероятную лёгкость от того безграничного ощущения счастья, которое обитало где-то в районе пятой палаты первого отделения, в котором Невилл сейчас проводил время со своими родителями.

Примечание к части

Кто ещё не видел, обещанный рассказ: https://ficbook.net/readfic/8901637/22743633

Всех с наступающими праздниками!

* * *

Что ж, второй год ординатуры Тома прошёл спокойнее, чем первый. Практически все сотрудники моего отделения и не только смирились, что мы «в отношениях», но в предвзятости меня уже никто не собирался упрекать, потому что со второго года Том начал самостоятельно проводить операции такого уровня… в общем, его блестящая успеваемость была явлением абсолютно ожидаемым, а ещё к нам периодически приезжали мировые светила, чтобы заманить перспективного работника в свою клинику. Но все они каждый раз уезжали ни с чем, так как доктор Реддл категорически отказывался покидать наш госпиталь после своей учёбы, и все знали, что я специально держу для него место. Хотя если бы этого места не было, этот мерзавец всё равно бы выкрутился и нашёл его.

Со своими коллегами-заведующими я тоже постепенно поладила, хотя это было и непросто, ведь я помнила, кто занимал эти должности сорок лет назад. Правда, с Томми мне приходилось сталкиваться не очень часто в профессиональном плане, но когда приходилось… господи! Кое-кто явно взял всё «лучшее», что было в моём характере, так что бурные споры были обеспечены. И я была очень рада, что нейрохирургия не очень часто пересекалась с кардио!

Заведующим травматологией оказался Гарри Холланд, которому на тот момент было уже семьдесят. Но он, как и Ди, был ещё вполне бодрым и полным сил для операций, и он, пусть и не сразу, но признал нас с Томом, как только я начала появляться на всех совещаниях заведующих, а Том периодически стал ходить на консультации в травматологическое отделение. Что ж, хоть где-то была стабильность… но где-то её и не было. Мне было безумно больно узнать, что вместо ворчуна Дэвидсона, которого я искренне уважала и любила, заведующей акушерским отделением совсем недавно стала молодая женщина лет тридцати, примерно моя «ровесница». Профессор Мэри Уолтерс. И отношения у нас с ней сложились не сразу.

Наверное, моя вина в этом тоже была: я непроизвольно сравнивала Мэри с Роджером, и, разумеется, в силу опыта и моей дружеской привязанности к последнему, она в этом сравнении проигрывала. Но время всё-таки поменялось, во всех областях много что изменилось, и я, живя прошлым, может быть даже как-то закоснело в глубине души не могла принять новаторства коллеги и прогрессивный взгляд, хотя в своей области против такого ничего не имела. В общем, сходились мы долго, долго притирались друг к другу и долго не понимали взглядов другого на некоторые вещи. Но в конце концов спустя время мы с ней поладили, и уже весной следующего года я приходила к ней в отделение, так же, как и к Дэвидсону когда-то, и Мэри угощала меня чаем с печеньем и прекрасной беседой. В общем, жизнь понемногу приходила на круги своя.

В день долгожданного выпускного у меня были абсолютно смешанные чувства. С одной стороны, я была рада, что Том выдержал эти два непростых года, великолепно показал себя и официально полностью восстановил свою квалификацию и теперь будет наравне со мной трудиться в отделении, и слухов вокруг нас станет чуть меньше. А с другой — мной с каждым днём всё сильнее и сильнее завладевала какая-то непонятная тревога. Во время учёбы Тома у меня была чудесная отговорка избежать замужества, поскольку он был моим учеником, а теперь… у меня такой отговорки не было. И хотя я понимала, что так будет правильно, верно, что я сама, чёрт возьми, хотела этого, но при одной мысли о свадьбе к горлу подкатывал комок, а на глаза наворачивались слёзы, потому что самая последняя моя церемония… мне было трудно её вспоминать, я старалась не вспоминать о ней, но воспоминания всё равно невольно всплывали, когда я задумывалась над этим важным вопросом. А чем ближе был выпускной Тома, тем чаще я начинала задумываться над всем этим.

Но когда я уже стояла на сцене и вручала дипломы выпускникам и ординаторам, то не смогла удержаться от широкой улыбки, протягивая долгожданный документ своему лучшему ученику. Том сразу догадался о причинах моей улыбки и тихо рассмеялся, так как сорок с лишним лет назад в моей душе ничего, кроме злорадства, не было, а теперь… да, как же круто всё поменялось за эти годы!

— А где моя волшебная палочка? — шепнул он, намеренно растягивая момент получения диплома, и я, сдерживая смех, процедила:

— Идите уже отсюда, доктор Реддл, очередь задерживаете.

— Я тебя обожаю, — шепнул Том и наконец отошёл от меня, давая возможность Питеру получить свой долгожданный диплом. Правда, Питер подошёл ко мне тоже с едва сдерживаемым смехом, и как же мне хотелось хорошенько отругать этих двух! Но впереди была ещё моя напутственная речь, а потом торжественная часть… надо было сохранять лицо. И поэтому я крайне выразительно посмотрела на приятеля Тома, протянула ему диплом и невозмутимо проговорила:

— Поздравляю, доктор Андервуд.

— Спасибо вам большое, профессор Снейп, — с широкой улыбкой поблагодарил тот, а я почему-то не сомневалась, что в ближайшее время у меня на столе точно будет лежать вместо одного заявления о приёме на работу целых два.

Когда мы с ректором университета вручили все дипломы, и он проговорил свою ежегодную речь, пришла и моя очередь сказать выпускникам несколько слов. И я, встав за трибуной с микрофоном, глубоко вдохнула воздух и начала свою тысячу раз отрепетированную дома речь. И хотя Том неоднократно уже её слышал, но он так внимательно и с трепетом слушал меня, что голос как-то сам по себе зазвучал увереннее.

— Дорогие выпускники! — начала я, положив перед глазами шпаргалку. — Сегодня вы получили право заниматься тем, к чему шли долгие годы: вы получили право и уникальную возможность спасать жизни людей. Думаю, существует немного таких специальностей, в которых от твоих действий напрямую зависят судьбы людей, их здоровье и будущее. И неважно, кем вы будете в дальнейшем: семейным врачом, педиатром, неонатологом, психологом или акушер-гинекологом. От ваших решений, от ваших действий всегда будут в той или иной мере зависеть жизни других людей…

Редко кто, особенно в вашем возрасте, действительно глубоко размышляет о ценности жизни. Но поверьте мне, нет большего сокровища на свете, чем жизнь человека… но мы понимаем это только тогда, когда теряем это сокровище… — в этот момент я чуть запнулась и сразу же посмотрела перед собой. Но, встретившись взглядом с угольно-чёрными, полными спокойствия глазами, тут же взяла себя в руки и продолжила говорить: — Потеря близкого — это всегда непростое испытание для человека, и вы, как врачи, должны об этом помнить. Вы должны помнить, что в ваших руках теперь будет не только судьба пациента, но и его родных и близких, всех, кому этот человек дорог. Избежать совсем этих потерь не получится, у каждого врача за спиной своё кладбище, своё количество надгробных плит, порой противостоять судьбе, случаю… очень трудно, но вы всё равно должны стараться делать всё, что в ваших силах. Вы должны бороться за жизнь, ведь долгие годы именно этому вас и учили ваши наставники. И поэтому я очень прошу вас, не только как преподаватель или наставник, но и как человек: совершенствуйтесь, изучайте, ныряйте в свою специальность, с головой ныряйте, чтобы в будущем горечи от потерь было как можно меньше.

Надежда есть всегда, даже в самых, казалось бы, безнадёжных случаях… главное — это верить. И пусть в какое-то мгновение вам будет казаться, что всё потеряно, что сил двигаться дальше нет… поверьте мне, ни в коем случае нельзя опускать руки. Надо идти дальше, бороться, а судьба… судьба сама решит, как будет лучше, и в конце концов вы поймёте… что всё так, как оно и должно быть. Спасибо за внимание.

Нервно сглотнув, я взяла в руки свою шпаргалку и, опустив взгляд, спустилась со сцены в основной зал, туда, где сидели остальные преподаватели. Но мельком всё же заметила, как несколько девушек старательно смахивали слёзы с накрашенных глаз, а Том незаметно поднял большой палец вверх. А когда торжественная часть подошла наконец к своему логическому завершению, все сказали, что хотели, и начался праздничный банкет, который обязательно чуть позже перейдёт в бурную вечеринку, меня на первый же танец вызвал самый блестящий ординатор выпуска.

— Замечательная речь, — прошептал Том, стараясь не обращать внимания на то, что за нами неотрывно следили все кому не лень, включая и профессоров. Наверное, все ждали, что мой теперь уже бывший ученик прямо посреди паркета опустится на одно колено и попросит наконец моей руки, и если честно, я тоже в какой-то мере ждала подобного, но только со страхом. — Будущие сосудистые хирурги были растроганы до глубины души.

«Так вот откуда были те девчонки», — с усмешкой подумала я, неотрывно смотря в глаза своему партнёру по танцу, а Том тем временем добавил:

— И платье у тебя просто потрясающее… я очень хочу, чтобы через ещё сорок лет я так же вальсировал с тобой в нём…

Моя улыбка стала ещё шире, так как я не стала заморачиваться по поводу наряда и выбрала свой «классический» вариант, то самое чёрное бархатное платье с вырезом, которое было на мне и в прошлый выпускной Тома, и… на свидании с Северусом в «Амортенции». И это было поистине непростое решение для меня, надеть именно его, но… мы же решили отпустить прошлое и двигаться в светлое будущее, да? И лучше наряда было просто не подобрать.

— Спасибо, — смущённо пробормотала я, покрепче обхватив его плечо рукой. — То есть ты считаешь, что я плохой педагог, и через сорок лет тебе опять понадобится восстанавливать квалификацию?

— Нет, Тинь-Тинь, — тут же рассмеялся Том. — Я так не думаю, ты замечательный педагог… у нас есть планы на завтра?

— Мы же собирались съездить в Хогвартс, разве нет? — сглотнув, шёпотом спросила я, а моя улыбка так и сползла с лица. Том, заметив мою тревогу, только крепче приобнял меня, постепенно завершая наш танец.

— Собирались. Но если ты не готова, то никто тебя не заставляет, Тина…

— Я обещала, — дрогнувшим голосом возразила я, сделав лёгкий реверанс, когда музыка закончила играть. Мы с Томом направились к столикам по периферии, чтобы не мешать танцующим, а как только сели и глотнули немного шампанского, я серьёзно посмотрела на него и добавила: — Я обещала и сдержу своё обещание. Тем более у Луны и Невилла тоже выпускной, нельзя игнорировать такое событие…

— Я тобой горжусь, Тинь-Тинь, — улыбнувшись своей неотразимой улыбкой, проговорил Том, а затем оглянулся и уже чуть тише проговорил: — Все на нас так смотрят… может, мне действительно уже встать перед тобой на одно колено и сделать то, чего все так давно ждут?

— Перебьются, — хмыкнула я и, заметив в толпе Мэри, дружелюбно ей улыбнулась. Мэри с ответной улыбкой помахала нам рукой и принялась танцевать со своим мужем, известным писателем. — Да и тем более ты же не таскаешь с собой повсюду…

Но Том вместо ответа залез рукой во внутренний карман чёрного смокинга, а я, только увидев знакомые очертания футляра, внутри которого, несомненно, лежало кольцо с Воскрешающим камнем, закатила глаза и замахала рукой, чтобы он не утруждал себя и не доставал футляр.

— Да ладно?.. — протянула я, а Том с тихим смехом убрал футляр обратно в карман. — Том…

— Я всё вижу, не переживай. И ты права, эти завистники перебьются. Но ты же понимаешь, что теперь…

— Я всё понимаю! — чуть громче, чем следовало бы, воскликнула я и покраснела до кончиков волос. На нас опять уставились все, кто был неподалёку, а я, чтобы сбить краску, взяла свой бокал с шампанским и полностью осушила его. — Но пожалуйста, давай… давай поговорим на эту тему потом и не здесь?

— Хорошо, поговорим потом и не здесь, — согласился он, сделав небольшой глоток шампанского из своего бокала. А затем с многозначительной улыбкой посмотрел на меня, поднялся на ноги и галантно протянул мне руку. — Но ведь этим завистникам необязательно знать о наших планах, да? Давай немного поинтригуем народ?

— Мерзавец, — выдохнула я, поджав губы, но мою улыбку не заметить всё равно было невозможно.

— Да, я такой, — с ещё большей улыбкой проговорил Том, потянув меня на танцпол. — Но ты от меня без ума.

— Даже спорить не буду, — выдохнула я и, не удержавшись, легко поцеловала его в губы, уже не стесняясь окружающих. На любимых губах промелькнула усмешка, а затем родные руки снова закружили меня в танце, заставляя забыть обо всём.

* * *

— Ты готова? — поинтересовался Том, заглянув ко мне в гардеробную.

— Да, почти, — кивнула я, надевая классические чёрные туфли на невысоком каблуке, отлично сочетавшиеся с приталенным платьем-футляром такого же цвета. — Как я выгляжу?

— Как всегда превосходно, — зайдя в комнату, ответил он и приобнял меня. — Можешь выбрать каблуки и повыше, я всё равно не пущу тебя за руль, а то мы вообще не доедем сегодня…

— Ладно, — улыбнулась я в ответ, сняв туфли и взяв с полки другие, но такого же насыщенного чёрного цвета. — Как ты думаешь, мы не помешаем?..

— Нет, — улыбнулся Том, тоже одетый в чёрный, довольно неформальный костюм. — Пойдём?

Я коротко кивнула, и мы, спустившись в гараж и сев в автомобиль, отправились в путь, в место, в котором ни я, ни он не были вот уже два года. Но чем меньше оставалось километров до Хогвартса, тем большее на меня накатывало волнение. Я не сомневалась, что Том не откажет мне в этой небольшой поездке на выходные, тем более что до этого я и не просила его о чём-то подобном, но… я ничего не могла с собой поделать, и эмоции поглотили с головой, как только мы свернули на такую знакомую гравиевую дорожку, ведущую сквозь Запретный лес.

Когда мы подъехали к школе, и Том галантно подал мне руку, чтобы помочь выйти, я уже хотела закрыть обратно дверь и попросить его поехать домой, но, только встретившись с этими чёрными, полными спокойствия и уверенности глазами, я таки взяла себя в руки и вышла из машины. С каждым шагом на меня всё больше и больше накатывало волнение, накатывала ностальгия, воспоминания… Рана в сердце как будто немного открылась, она ныла, но… это было терпимо. Я уже научилась жить с этой болью.

Войдя в огромный и пустынный холл, мы огляделись по сторонам, и тут до нас донёсся шум со стороны Большого зала. Я робко посмотрела на дверь, но Том уверенно надавил на неё, и та со скрипом открылась. Шум внутри сразу же прекратился, и я, испуганно сделала два неуверенных шага вперёд.

— Тина! — раздался радостный возглас, а буквально через минуту я оказалась в крепких объятиях мускулистого высокого парня с короткими каштановыми волосами. — Как я рад тебя видеть!

— Невилл! — моего старого друга было очень трудно узнать, настолько он сильно изменился с нашей последней встречи, но всё же я его узнала. Я немного отстранилась от него и изумлённо осмотрела с головы до ног: — Как же ты вырос! Похорошел! Я теперь по сравнению с тобой просто домашний эльф…

— Тина, привет! — к нам подошла очаровательная высокая девушка с длинными белоснежными волосами и приятными чертами лица. Как только Невилл отпустил меня, то она сразу же заняла его место и так же крепко меня обняла.

— Луна, дорогая! — воскликнула я, искренне радуясь друзьям. — Ты тоже очень похорошела. Какие же вы теперь взрослые…

— Это точно! — рассмеялся в ответ Невилл, а в это время к нам уже подошли и другие. — А ты вот ни капли не изменилась!

— Это хорошо или плохо? — улыбнувшись, спросила я, параллельно приветствуя подходивших к нам людей.

— Ты отлично выглядишь, — так же тепло улыбнувшись в ответ, пробасил он. — Добрый день, доктор Реддл!

— Привет, Невилл! — с улыбкой на лице поздоровался Том, пожав ему руку. — Как себя чувствуют твои родители?

— Вы можете спросить у них об этом сами, — с этими словами Невилл помахал в сторону своего стола, и к нам подошли ещё два человека.

— Здравствуйте, доктор Реддл, профессор Снейп! — воскликнула женщина с седыми волосами до плеч, встав рядом с сыном. — Ключ, груша, замок.

— Алиса, год прошёл, а ты до сих пор помнишь эти слова, что мы использовали с тобой на занятиях! — удивилась я, крепко обняв мать Невилла. — Даже я их уже забыла!

— Добрый день, доктор Реддл, — Френк, отец Невилла, протянул Тому руку, и тот активно её пожал. — Мы очень рады видеть вас! Присоединитесь к торжеству по поводу выпускного?

— Разумеется! Собственно говоря, за этим мы сюда и приехали, не так ли, Дамблдор?

— Конечно, — лукаво улыбнулся наш старый друг, тоже вставший со своего места и подошедший к нам. — Мы все очень рады видеть доктора и профессора…

— Снейпа… — смущённо произнесла я, так как Альбус сделал небольшую паузу в конце. — Доктора Реддла и профессора Снейпа.

— Конечно, — уже более мягко повторил Дамблдор, а я от ещё большего смущения отпустила взгляд в пол, так как два года прошло, и все, наверное, думали, что мы уже давно женаты, но… — Тина, раз уж сегодня такой день, ты бы не хотела сказать пару слов выпускникам перед тем, как мы начнём?

— Что? — тут же всполошилась я, испуганно посмотрев на Дамблдора. — Речь? Н-нет, нет, я, пожалуй, не буду. Вчера и так у кое-кого был выпускной, мне пришлось выступать перед кучей людей, и, похоже, моя напутственная речь была просто ужасна…

— Перестань, Тинь-Тинь, ты была великолепна, — Том подошёл ко мне и приобнял за талию. — Девчонки из сосудистой хирургии просто плакали в конце, настолько ты их тронула!

— Нет, нет, даже не уговаривай. Ту речь я хотя бы репетировала, а сейчас в таких смешанных чувствах наговорю тут такого, что…

— Вы даже не поверите, но именно эта робкая женщина вчера с утра устроила разбор полётов врачам из приёмного отделения! Они, конечно, остались живы, но… получили серьёзный моральный ущерб, который вряд ли забудут в ближайшее время, — рассмеялся Том, а я, вспомнив вчерашний случай, снова не на шутку разозлилась.

— Да как они только могли отправить в терапию человека с субарахноидальным кровоизлиянием?! Там же и клиника была классическая, а они даже КТ не сделали! — начала я возмущаться, а вокруг меня поднялся громкий смех стоявших вокруг людей.

— Ш-ш-ш, любимая, — прошептал Том, ещё крепче прижав меня к себе. — Успокойся… Если хочешь высказаться, то тебе сейчас предоставят такую возможность.

— Нет, — пропитавшись его спокойствием, мягко улыбнулась я. — Я лучше потом лично скажу пару напутственных слов. Кстати, Дамблдор, угадай, кто вчера получил лицензию и аккредитацию на работу нейрохирургом?

— Поздравляю, Том! — Альбус искренне обрадовался услышанной новости и пожал руку Тому.

— В понедельник в восемь утра на собеседование в мой кабинет, — приказным тоном произнесла я, взглянув в глаза Тому, крепко обнимавшему меня всё это время.

— А ты уверена, что я хочу работать именно в твоём отделении? — с усмешкой поинтересовался он, и я, изумлённо посмотрев на него, тут же попыталась убрать его руку со своей талии, но он не дал мне этого сделать и только крепче прижал к себе. — Я шучу, шучу… В понедельник в восемь утра, я всё понял, любимая. Дамблдор, ты не против, если мы сядем вон за тот стол? Я когда-то давно учился на том факультете, у меня к нему особые чувства…

— Совсем не против! — рассмеялся в ответ Дамблдор. — И раз уж все собрались, то мы можем наконец начать торжественную часть!

После этих слов все стали потихоньку рассаживаться по своим местам, и мы, направившись к столу Слизерина, за которым захотел сидеть Том, хотя все мои друзья учились на других факультетах, встретились ещё с парой знакомых из… прошлой жизни.

— Добрый день, мистер Малфой! — воскликнула я, как только мы подошли к нескольким пустым местам за столом. — Миссис Малфой, прекрасно выглядите!

Мистер и миссис Малфой, сидевшие по обе стороны от своего единственного сына, у которого тоже сегодня был праздник, удивлённо уставились сначала на меня, а потом посмотрели на Тома, и в их взгляде изумление было совсем рядом со страхом.

— Люциус, Нарцисса, какая неожиданная, но несомненно приятная встреча, — широко улыбнулся им Том, когда галантно помог мне сесть прямо напротив них. — Мои поздравления, Драко.

— Спасибо… — Люциусу Малфою понадобилось не меньше минуты, чтобы выйти из ступора, поскольку он точно узнал Тома, и я спинным мозгом чувствовала, что тот хотел по старой привычке добавить «мой лорд», но… это всё было в прошлом, хотя отголоски его слышались до сих пор.

— Драко, поздравляю тебя, ты такой молодец! — воскликнула я, чтобы хоть как-то замять возникшую неловкость, а люди вокруг нас заинтересованно начали следить за ходом нашей беседы. И я, мельком осмотревшись, заметила ещё нескольких «знакомых» Тома, которые с двойным интересом прислушивались к каждому слову. — Мистер Малфой… я… простите за моё поведение в вашем доме два года назад, вы даже не представляете, как мне стыдно… до сих пор…

— Ничего страшного… — всё ещё с неподдельным потрясением ответил он и снова замялся, но у меня язык не поворачивался представиться официально, и это пришлось сделать Тому.

— Профессор Снейп. Люциус, позволь тебе представить мою… наставницу, профессора Тиану Клодетту Снейп, доктора медицинских наук и нейрохирурга.

От таких новостей отец Драко выпал в осадок, поскольку он тогда не присутствовал лично в Хогвартсе, когда развернулась заключительная часть драмы, но, несомненно, был в курсе всех произошедших событий. Но поверить им было трудно, это точно, а уж тем более бывший Пожиратель Смерти не ожидал когда-либо услышать такие слова от своего… предводителя.

— А вы не хотите представиться, доктор Реддл? — ехидно поинтересовалась я, посмотрев ему в глаза.

— Зачем? — наигранно удивился Том. — Мы с Люциусом знакомы… мы с ним неприлично долго знакомы, можно сказать полжизни, так что… я не вижу смысла представляться своему старинному другу. О, добрый день, Розье!

Он любезно улыбнулся ещё одному человеку, а я, услышав знакомую фамилию, тут же обернулась и удивлённо воскликнула:

— Розье? Тот самый? Сколько же ему лет?

— Это его сын и внук, дорогая, — насмешливо пояснил Том, а мужчина средних лет и ровесник Драко недоуменно-изумлённо уставились на нас. — И я бы на твоём месте не афишировал так сильно свой возраст… перед бывшими… сокурсниками.

— Ох, ну и язва же вы, доктор Реддл, — приподняв углы рта, протянула я. — Как будто сами вчера родились…

— Что вы, профессор Ре… Снейп, как я могу, — усмехнулся в ответ Том. — Я никогда не скрывал от окружающих свой возраст, правда, Люциус?

В этот момент Том быстро подмигнул своему бывшему подчинённому, и тот впал в ещё большую, чем до этого, прострацию.

— И сколько же вам лет на текущий момент, доктор Реддл? — ехидно поинтересовалась я, на что в ответ получила широкую улыбку и фразу:

— Слегка за тридцать. И заметь, никто из сидящих рядом не будет возражать, не так ли?

— Ха, тогда мне слегка за двадцать! — воскликнула я, и молодёжь тихонько засмеялась, постепенно разряжая накалившуюся обстановку.

—…сотен, — тихо добавил Том, чем вызвал ещё больший смех окружающих.

— Мистер Малфой, и как вы его терпели все эти годы? — возмущённо обратилась я к сидевшему напротив человеку, с усмешкой наблюдавшему за нашим обменом любезностями. — У меня уже через десять минут возникает непреодолимое желание дать кое-кому по шее… легонько так… совсем чуть-чуть. Вы просто герой!

Том с прищуром посмотрел на меня, я же с олимпийской выдержкой смотрела ему в ответ, и так бы мы и продолжали играть в «гляделки», если бы он резко не притянул меня и легко поцеловал.

— Дать по шее? — тихо повторил Том, хотя все всё равно прекрасно его слышали. — Покажешь потом, что ты там конкретно хочешь сделать с моей шеей? Наедине?

— Доктор Реддл, хватит паясничать, — строго одёрнула его я, так как мы были в самом центре внимания, пусть и уже совершеннолетних школьников. — И всё-таки будьте джентльменом, представьтесь своему старинному другу, думаю, он вас знает под совершенно другим именем…

— Что ж, как скажете, профессор Снейп, — усмехнулся Том и, не выпуская меня из объятий, сказал: — Доктор Томас Марволо Реддл, пока ещё не доктор медицинских наук, но был им в прошлом, нейрохирург. Приятно познакомиться, мистер и миссис Малфой.

— Взаимно, доктор Реддл, — с улыбкой ответил Люциус, смотря как Том по-хозяйски прижимал меня к себе. — И профессор… Снейп, я думаю, что всё, что было два года назад, можно… уже не вспоминать…

— Золотые слова, Люциус! — воскликнул Том под тихий смех окружающих. — Хотя мне будет непросто забыть, как кое-кто… выпил слишком много твоего… чая…

— Кстати, мистер Малфой, а где вы вообще взяли тот потрясающий чай? — оживлённо поинтересовалась я, отстранившись от Тома, а Люциус Малфой с супругой рассмеялись моему искреннему оживлению и бурной реакции Тома:

— Даже не думай, дорогая, ты до конца своих дней больше не притронешься к этому «чаю»! Уже забыла, что ты вытворяла два года назад?

— А пять минут назад кое-кто вроде как предлагал забыть и больше не вспоминать… — тихо пропела я, а потом, когда Дамблдор начал-таки свою торжественную речь, шёпотом добавила: — Мистер Малфой, мы обязательно должны будем поговорить с вами на эту тему, мне этот чай вот уже два года покоя не даёт!

— Конечно, — рассмеялся в ответ он, мельком посмотрев на недовольное лицо Тома, но тут же снова рассмеялся тому, как я закатила глаза на это недовольство. — Профессор Снейп, я обязательно скажу вам, где раздобыл тот… чай, если, конечно, доктор… Реддл не будет против…

— Я против, Люциус, — категорично заявил Том, но я за его спиной подала знак, что всё в порядке, и я как-нибудь повлияю на мнение своего «ученика», на что опять все дружно рассмеялись, правда, смех был недолгим, ведь Дамблдор умел завладеть вниманием публики даже несмотря на активные старания кое-кого.

Да, мы с Томом прибыли в Хогвартс именно по приглашению Альбуса, и именно по случаю выпускного моих друзей. Сначала я не очень хотела приезжать сюда именно на выпускной, мне хотелось приехать в каникулы, когда все уже разъедутся, но теперь, сидя среди студентов и их родителей, искренне гордившихся своими детьми, я вдруг поняла, что… жизнь не стоит на месте. Она не замерла тогда, два года назад, она продолжалась…

После торжественной части с вручением дипломов я настолько растрогалась, что даже не смогла произнести обещанные напутственные слова ни Невиллу, ни Луне, ни гриффиндорцам, ни своим дорогим соседкам по спальне, уже после того, как все разошлись по маленьким группкам и активно наслаждались поздравлениями и началом взрослой жизни. Всё, что я смогла выдавить из себя, было: «Я так вами горжусь, ребята…» А потом минут десять со слезами на глазах крепко обнимала каждого выпускника.

После торжественной части, ближе к вечеру, Том позвал меня прогуляться по окрестностям. Точнее, он знал, чувствовал, куда именно я хотела сходить, и, взяв меня за руку, повёл на опушку Запретного леса недалеко от берега Чёрного озера. Я с тоской в глазах взглянула на серый надгробный камень с именем и фамилией своего мужа, а потом с тяжёлым вздохом хотела попросить Тома наколдовать цветы. Но он, опять предугадав мои мысли, сразу протянул мне букет белых роз. Я аккуратно положила их рядом с камнем и, присев на зелёную траву, поцеловала холодный камень.

— Я обещала, помнишь? Раз в год или два… навещать тебя. И вот я здесь. Знаешь, я всё ещё ужасно готовлю, а вот у Тома явно был скрытый талант… Я оперирую… Я… хотела сказать тебе «спасибо»… и спи спокойно… Я никогда не забуду тебя, ты всегда будешь жить здесь, в моём сердце…

Слёзы опять скатились по моим щекам, но я даже не собиралась вытирать их. Они падали на серый камень, а мне с каждой слезой становилось всё легче и легче. Наконец, спустя полчаса, я встала с травы и, взглянув на Тома, спокойно произнесла:

— Пойдём?

— Принятие? — спросил он, взяв меня за руку.

— Да, — согласилась я, последний раз взглянув на надгробный камень. — Принятие. Мы же приедем сюда в следующем году?

— Конечно, — поцеловав меня в лоб, ответил Том. — Ты же обещала. И я сам буду очень рад навестить своего друга. Он многому меня научил, и я очень ему благодарен за это. Пойдём?

Я коротко кивнула, и мы пошли обратно в сторону замка.

* * *

На самом деле, я была немного удивлена, когда Том предложил мне провести в Хогвартсе все выходные, а не несколько часов. Но когда он вдруг ни с того ни с сего в одиннадцать вечера позвал меня прогуляться до верхней площадки Астрономической башни, я начала догадываться, что у этого человека был весьма коварный замысел. Мне было… непросто снова подниматься сюда, но, как я уже говорила, ко мне всё-таки пришло принятие. И теперь наши старые места, какие-то общие вещи вызывали у меня не истерику и слёзы, как это было два года назад или даже год, а скорее светлую печаль и искреннюю благодарность за всё то, что было между нами.

Подойдя к ограждению, я облокотилась на него и задумчиво посмотрела вдаль, на озеро, освещённое мягким лунным светом. Открывшийся вид был в точности таким же, как в ту мартовскую холодную ночь, когда Северус предложил мне… полетать в первый раз. Когда я сказала ему то самое, долгожданное «да». Да, я была права, когда сказала про себя тогда, в начале своего «обучения», что ничего здесь не поменялось. На самом деле, ничего не поменялось ни за десять веков, ни за два года. Но перемены всё же были, они были не снаружи, в окрестностях, а внутри меня.

— Знаешь, Тинь-Тинь, мы уже два года живём с тобой вместе… — Том тоже подошёл к ограждению и посмотрел на неподвижную гладь Чёрного озера и слегка покачивавшиеся верхушки деревьев Запретного леса.

— Тебе уже хватило? — с иронией в голосе поинтересовалась я, посмотрев на чистейшее звёздное небо.

— Нет, — усмехнулся в ответ он. — Мне и вечности будет мало рядом с тобой. Но всё же я, как человек, считающий себя истинным джентльменом, испытываю некоторую… неловкость оттого, что рядом со мной в кровати каждую ночь лежит девушка с фамилией, отличной от моей.

— И как ты собираешься избавиться от этого когнитивного диссонанса? — задумчиво поинтересовалась я, найдя на небе Большую медведицу.

— Я собираюсь сделать ей официальное предложение руки и сердца, как сделал это однажды сорок шесть лет назад, — невозмутимо пояснил Том, тоже посмотрев на усыпанное звёздами небо. — Как ты думаешь, она согласится?

— Не знаю… — беспечно ответила я, проследив взглядом за созвездием Дракона. — Это зависит от множества факторов… обычно, скорость ответа девушки в подобных ситуациях напрямую зависит от количества каратов в камне обручального кольца… А ещё всё может зависеть от того, насколько хорошо этой девушке было лежать с тобой в кровати два года до этого…

— Очень смешно, — широко улыбнувшись, прокомментировал он произнесённые мной слова. — А теперь поговорим серьёзно.

Том резко отошёл от парапета, и мне пришлось повернуться, чтобы увидеть, что он всё-таки собрался делать. Встав на одно колено, он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой бархатный футляр и, открыв его, посмотрел мне прямо в глаза и начал говорить:

— Профессор Тиана Клодетта Снейп, согласна ли ты выйти замуж за меня, Томаса Марволо Реддла, быть со мной в горе и радости, в болезни и здравии? Я же со своей стороны обещаю быть всегда с тобой, оберегать тебя, любить, уважать. И я ни за что не позволю смерти разлучить нас. Ты согласна?

Поморгав немного, я растерянно спросила:

— Почему ты решил сделать мне предложение именно здесь?

— Потому что я знаю, что именно здесь тебе сделал предложение он. Мне показалось, что лучше места просто не найти…

— Но откуда ты?..

— Тина… — мягко улыбнулся Том. — Северус… отдал мне перед смертью все свои воспоминания о вас. Я понимаю, что тебе… может быть больно, что я решил повторить то, что было между вами и…

— Ты дашь мне время подумать? — дрогнувшим голосом перебила я его.

— Сколько тебе нужно будет времени? — спокойно поинтересовался Том, всё ещё находясь передо мной на одном колене.

— Месяц?.. — предложила я, и невольно одна слеза всё-таки скатилась по правой щеке.

— Хоть десять лет, — сразу же согласился он, но я тут же выпалила:

— Я согласна, — и слёзы покатились по щекам от нахлынувших эмоций.

В этот момент меня просто разрывало на куски от печали, от радости, от счастья, от боли. Я знала, почему Том решился поступить именно так, как поступил он. Том хотел повторить эту историю, но уже с другим концом. И он очень хотел, чтобы я снова стала такой, какой была два года назад. И все эти два года Том терпеливо шёл к этому. Он терпеливо лечил меня… своей любовью, он терпеливо ждал, пока моя рана зарубцуется. И теперь, когда моё лечение… закончилось, когда я… поправилась, он мог наконец сделать то, что хотел сделать все эти два года.

— Чудесно, — с широкой улыбкой на лице выдохнул Том, достав из футляра фамильное кольцо с Воскрешающим камнем. — Теперь я самый счастливый человек на свете.

— По-моему, я уже слышала это однажды… — улыбнувшись сквозь слёзы, прошептала я, когда-то самое кольцо оказалось на безымянном пальце моей левой руки.

— Знаешь, тогда, сорок шесть лет назад, я вполне искренне сказал эти слова, — поднявшись на ноги, ответил Том, приобняв меня и посмотрев прямо в мои заплаканные глаза. — Но тогда я даже и представить себе не мог, что когда-нибудь ты всё-таки согласишься выйти за меня… по любви и осознанно.

— То есть получается, что ты ждал этого сорок шесть лет? — переспросила я, и Том, опять широко улыбнувшись мне, произнёс:

— Да, Тинь-Тинь, у тебя невероятно терпеливый будущий муж! Где ты хочешь провести церемонию?

— В церквушке на берегу моря? — робко улыбнувшись, тихо предложила я.

— Прекрасно, и я даже знаю одно подходящее место… только… боюсь, ты не увидишь того пожилого священника. Насколько я понял, он умер от инсульта год назад. На его место пришёл новый, молодой мужчина, преподобный отец Мартин.

— Что ж, всё течёт, всё меняется… — с нотками грусти протянула я, вновь посмотрев на озеро.

— Да… ты… хочешь кого-нибудь пригласить? — неуверенно начал говорить Том, но в его глазах вдруг загорелись хитрые искорки. Сразу заметив, что я начала что-то подозревать, он уже широко улыбнулся и пояснил: — Тина, я уже дал слово Лестату и Дамблдору, что они точно будут приглашены. И я думаю, что Невилл, Луна и остальные твои друзья тоже захотят присутствовать. А ещё наш приятель Карл. Мы же чуть не довели его до инфаркта, надо как-то восстанавливать его душевное равновесие… И Том с Ди… это будет просто преступление, если мы их не пригласим… вот кто точно даст мне по шее, так это наша Ди, если я позволю тебе скрыть от неё нашу с тобой свадьбу!

— Ладно, но обойдёмся небольшим списком самых близких друзей! — рассмеялась я, поняв, что избежать внимания в этот раз точно не получится. — Том, можно я… буду носить моё кольцо с сапфиром на правой руке?..

— Конечно, любимая, — поцеловав меня в лоб, согласился он. — И кстати, у нас есть ещё одно незаконченное дело!

И с этими словами мой… жених подхватил меня на руки и легко вскочил на ограждение.

— Что ты делаешь?! — воскликнула я от неожиданности и даже страха, крепко вцепившись ему в плечи. — Мы же разобьёмся!

— Ах, Тинь-Тинь… — рассмеялся в ответ Том. — Ты совсем забыла, что Северус подсмотрел этот навык именно у меня.

— Точно… — звонко рассмеялась я, а затем полностью погрузилась в то невероятное чувство полёта, крепко удерживаемая человеком, готовым ради меня на всё.

* * *

— Даже не верится, что я снова планирую твою свадьбу… — протянула Делла, рассевшись на чёрном диване в моём кабинете, пока я разгребала истории на своих пациентов. И хотя как и в прошлый раз, в этот большей частью подготовки занимались мои помощники, но теперь мне было далеко не всё равно на многие нюансы. Вот только и работа не собиралась отпускать меня хотя бы на минуту. — Ты бы хотя бы отпуск взяла по такому случаю, Ти…

— Вот интересно, кто мне его даст? — проворчала я, вчитываясь в печатные строчки первичного осмотра, а за окном тем временем начали сгущаться вечерние сумерки, а с учётом того, что на дворе стоял август, это означало, что было уже довольно поздно. — Да и ты знаешь, я не смогу спокойно сидеть дома над расцветками салфеток, зная, что у меня в отделении творится бардак…

— Ти, если тебя здесь не будет, то ты и не будешь знать, что здесь творится, — философски проскрипела Делла, нырнув в оттенки белого с головой, а я тут же хмыкнула:

— В том-то и проблема, Ди, что я не буду знать, что здесь творится… и буду думать, что здесь творится бардак. Честно, я почти закончила, сейчас допроверяю две истории и присоединюсь к тебе. Да и тем более в этот раз такого грандиозного торжества не планируется, и гостей будет намного меньше… зачем тратить на это целый выходной?

— А я бы на твоём месте выбрала платье попрезентабельнее, — в прежней ворчливой манере проговорила она, черкнув ручкой по одному из множества списков. — В прошлый раз оно у тебя было таким шикарным… и не стыдно в этот раз появляться… в таком?

— Зато оно удобное, — буркнула я, стараясь как можно быстрее посмотреть оставшиеся истории. — И туфли к этому платью подходят на вполне терпимом каблуке.

Делла на мои замечания только фыркнула и выудила из стопки папок цветную фотографию церкви на берегу моря. Прищурившись, она повнимательнее вгляделась в фотографию, попутно протянув:

— Знаешь, Ти, ради любимого можно было бы и потерпеть. В прошлый раз ты вон как вырядилась, а туфли… хотя Том у тебя ничего, кроме раздражения, не вызывал. А теперь, когда между вами настоящая любовь, ты почему-то не хочешь его порадовать…

— Не думаю, что он обрадуется, увидев гримасу боли на моём лице. А в прошлый раз она у меня очень часто появлялась, если ты не забыла. И голова после причёски болела, и рёбра после корсета, а ноги я вообще целый вечер в ванной отмачивала, настолько они у меня потом ныли. А мне бы хотелось всё-таки в первую брачную ночь заняться чем-то другим, кроме как отмокания в ванной…

Делла, услышав мои слова, даже отложила фотографию и хрипло рассмеялась.

— Да неужели я этого дождалась! Что, в этот раз и моя помощь с расстёгиванием платья не понадобится? — я искоса посмотрела на неё, поджав губы, и Делла ещё громче рассмеялась. — Надо же, какая жалость! Ладно-ладно, Ти, я, конечно, расстроилась, но не обращай на меня, старуху, внимания. И ради этого я даже готова смириться с твоим скромным… выбором. Только крестников мне, пожалуйста, попытайтесь организовать побыстрее, а всё остальное уже неважно. Можно даже в первую брачную ночь… что?

Теперь уже была моя очередь отрываться от работы и теперь не вполглаза, а полностью выразительно смотреть на подругу, но та абсолютно невозмутимо смотрела на меня в ответ.

— Ти, а где ты вообще нашла эту церквушку? Какая-то она… крохотная, ты уверена, что там все поместятся?

— Здесь я вышла замуж за Северуса… — ответила я, и Делла, выпучив глаза, красноречиво посмотрела на меня. — Что? Том сам предложил венчаться там, а я… мне там понравилось… Ди, там просто невероятно красиво! И все поместятся, я уверена, ты же видела список гостей, будут только самые близкие. Да и преподобный отец Мартин не против того, что мы обвенчаемся именно в его церкви… мы уже съездили к нему и лично поговорили, так что…

Делла с минуту молча посмотрела на меня, а затем покачала головой из стороны в сторону и вновь погрузилась в списки.

— Ти, заканчивай побыстрее, у тебя свадьба через три дня, а ты занимаешься какой-то ерундой вместо действительно важных дел!

— Уже… почти… всё, — пробормотала я, быстренько пролистав последнюю историю, и откинула её в сторону ко всем остальным проверенным историям, вскочила со своего места и плюхнулась на диван к Делле, взяв в руки ворох бумаги. — И как тебе этот цвет?

— Мне больше нравится этот, — Делла протянула мне бланк с двадцатью оттенками белого, на котором её ручкой был отмечен один цвет слоновой кости.

— Этот, значит, этот! — рассмеялась я, ведь на самом деле мне было абсолютно непринципиально, какого цвета салфетки будут во время банкета, и какого цвета будет букет у моих подружек невесты, коих набралось аж семь штук: Луна, Джинни, Гермиона и мои соседки по спальне: Падма, Лайза, Мэнди и Стефани. Причём Луна, узнав о нашей с Томом свадьбе, сама с головой окунулась в подготовку, внеся… свой взгляд на мир. Но мне, как всегда, всё нравилось!

В последние дни перед церемонией мы с Деллой перепроверяли все документы, списки, вносили заключительные штрихи, а мои помощники претворяли всё это в жизнь. Вы бы знали, каких трудов мне стоило отрыть тот самый рецепт торта, который был на нашей с Томом прошлой церемонии! Но мои помощники, во-первых, работали на нас семьями, а во-вторых, у них всё всегда было записано. Тома я решила не посвящать в этот маленький сюрприз, решив, что так будет даже интереснее. А ещё я тщательно скрывала от него даже эскизы своего свадебного платья, не говоря уже про оригинал. Мной вдруг овладела беспричинная вера в приметы, и я старалась сделать всё «правильно», чтобы уж наверняка и в последний раз стоять у алтаря.

В назначенный день, девятого августа, меня колотило не меньше, чем в предыдущий раз. Погода в тот раз на удивление разыгралась: солнце с самого утра нещадно палило, и я прибыла на побережье моря в отдельной машине, водителем которой был мой любимый братец, над которым немного поколдовал Том накануне, чтобы Лестат не пропустил самого интересного. В конце концов, братец был далеко не на всех моих свадьбах, всего на трёх из пяти. А ещё он был обижен на меня до глубины души за то, что я не позвала его на нашу с Северусом, так что пришло время искупить свои грехи.

На самом деле, Том накануне поколдовал и надо мной в том числе, так как меня охватила настоящая волна паники. Но лёгкое успокоительное вкупе с его крепкими объятиями привело меня в чувство, и мы расстались на пороге нашего особняка, чтобы встретиться снова… уже здесь, в качестве мужа и жены.

Да, хотя мои организаторы и постарались, но рука Луны была видна издалека… только при въезде на территорию церкви виднелось множество арок из цветов всех оттенков белого и голубого. Цветы были повсюду: букетами, гирляндами, на машинах, в руках у гостей. Ими же был украшен и огромный шатёр неподалёку от церквушки, в котором планировалось праздновать. А целая стена само́й церквушки «магическим» образом заросла плющом практически полностью, хотя две недели назад никакой растительности на стенах не было и в помине. Улыбнувшись своим мыслям, я только успела выйти из машины и вдохнуть полной грудью морской воздух, как мои «подружки невесты», одетые в одинаковые изумительные платья синего цвета, подхватили меня под руки и потащили в отдельную палатку, в которой мне следовало «преобразиться».

Не скажу, что мне предстояло кардинальное преображение, но девочкам так нравились все эти предсвадебные хлопоты, а мне так не хотелось рушить их счастье! Падма с Стефани с визгами примеряли мою лёгкую кружевную фату, а Луна с Гермионой «колдовали» над Лестатом, который должен был повести меня к алтарю, а точнее, они заправляли ему синие цветы, что-то вроде колокольчиков, вперемешку с белыми розами в бутоньерку. И хотя я бы с удовольствием предпочла в такой день белым розам красные, но… невеста — это существо нежное, непорочное, и белый цвет отлично это символизировал. А синий — успокаивал.

К десяти часам в мои волосы умелыми руками Луны были вплетены последние «колокольчики», вместо драгоценностей каким-то образом удерживавшие фату, а в руки был вручён бело-синий букет невесты. Делла, посчитавшая, что слишком стара для роли подружки невесты, смахнула слёзы с глаз и вместе с Сьюзен направилась из моей палатки в церковь, поцеловав меня в щёку напоследок. Постепенно и девочки покинули меня, так как пришло и их время занять свои места, и мы с Лестатом остались одни.

— Ну что, готова, Тинь-Тинь? — насмешливо спросил братец, поправив свою бутоньерку и с довольной улыбкой посмотрев на себя в зеркало. Да, в этот день он был, конечно, неотразим: белоснежный костюм, нарочито небрежная укладка золотых кудрей и фиалковые глаза, прекрасно гармонировавшие с теми самыми волшебными колокольчиками. Я же как всегда была в своём репертуаре, со шрамом на щеке и тревогой в глазах. — А кто в тот раз проводил тебя до алтаря?

— Генри, — выдохнула я, а к горлу подобрался противный ком. При воспоминании о прошлой церемонии я не смогла удержаться и всё же уронила несколько слёз на траву под ногами, но быстро взяла себя в руки и очень аккуратно вытерла глаза салфеткой, чтобы не размазать косметику. — Всё бы отдала, чтобы он снова повёл меня… я ведь даже не понимала тогда, какое это было бесценное мгновение… а в последний раз… никто. Я сама дошла, ты же помнишь, мы вообще никого не звали…

— Что ж, у алтаря я тебя уже встречал однажды, — с неотразимой улыбкой проговорил Лестат, протянув мне ладонь, так как один из организаторов подал нам знак, — теперь пришла очередь и проводить тебя к нему. Готова?

— Угу, — выдохнула я, положив руку в его ледяную ладонь, и мы вышли из палатки на слепящее солнце.

Нет, меня, конечно, немного трясло, но уже не так сильно. Всё-таки в этот раз я была абсолютно уверена в своём выборе, я понимала, почему так делала и что сама очень давно этого хотела. Что так будет правильно. И уж тем более я не сомневалась, что буквально через пять минут увижу его, Тома, с кем я опять была готова связать свою судьбу до самого конца.

Церковь и внутри преобразилась до неузнаваемости. На подготовку к свадьбе мы с Томом выделили действительно немало средств, и бо́льшая часть из них пошла именно на реставрацию старинной церквушки, нежели на алкоголь, угощение, антураж и прочее. Всё внутри было отремонтировано, своды укреплены, лавки и другая мебель полностью заменены на более качественные и долговечные, сделанные из дорогостоящих материалов, но главным чудом были витражи. Их восстанавливали специалисты по рисункам из церковных книг и старых фотографий, восстанавливали весьма кропотливо и постарались на славу. Солнце, преломляясь через цветное стекло, освещало гостей в различные цвета радуги, но больше всего было красного и синего. И от этого света казалось, что светился сам воздух, как по волшебству.

Вступив на порог, я вздохнула и улыбнулась оглянувшимся на нас с Лестатом гостям. Сьюзи с Бетти и Питером, Паттерсон с Марго, Мэри с мужем, Делла с Томми, Дамблдор, как всегда одетый в одну из своих причудливых мантий небесно-голубого цвета и улыбавшийся во все тридцать два зуба… мои друзья по Хогвартсу, включая несколько преподавателей и мракоборцев… Тонкс и Люпин, поженившиеся в прошлом году… девочки, стоявшие совсем неподалёку от алтаря, и он. Как только я увидела Тома, мной сразу завладело спокойствие, и я абсолютно ровно шагала навстречу ему. А вот красавец, одетый в неизменный белоснежный смокинг с синей бабочкой и синими цветами в бутоньерке, при виде меня открыл рот от изумления. Я слегка покраснела от такой реакции, и теперь уже Том взял себя в руки, легко улыбнулся и терпеливо ждал, пока Лестат подведёт меня к нему под нежные звуки орга́на.

— Том, пожалуйста… последний раз, договорились? — проговорил братец, буквально вручив меня будущему мужу, когда мы наконец подошли к алтарю.

Я от возмущения только хотела сказать что-нибудь в своём… репертуаре, как Том со смехом притянул меня к себе, отвлекая от колкостей брата.

— Конечно, Лестат, — сказал он, и братец отошёл от нас в сторону, как раз к подружкам невесты. — Готова?

Вместо ответа я широко улыбнулась и крепче сжала его ладонь, а затем глубоко вдохнула воздух и посмотрела на преподобного отца Мартина, одетого тоже весьма праздничного, как бы говоря, что можно начинать.

Вся церемония заняла совсем немного времени. Клятв и обетов в этот раз не было, я категорично их отмела практически сразу же, а когда пришло время говорить заветное «да», то произнесла его уверенно и твёрдо, надев на палец будущего мужа обручальное кольцо. А едва это кольцо оказалось на безымянном пальце Тома, и отец Мартин произнёс заключительные слова, то Том бесцеремонно притянул меня к себе и жадно поцеловал под бурные овации гостей. И я, чуть совсем не потеряв голову, всё-таки прикрыла нас своим букетом от молодёжи.

— Профессор Реддл, — выдохнул Том, наконец отстранившись от меня, а аплодисменты за нашими спинами только усилились. — Теперь ты от меня никуда не денешься!

— Как будто раньше у меня была такая возможность! — рассмеялась я, но не удержалась и ещё раз легко поцеловала Тома. — Да я и не хочу!

— Свершилось! — воскликнул Лестат, тут же подбежав к нам и заключив в крепкие объятия. — Том, братишка, поздравляю от души! Я всегда считал, что шесть — это просто замечательное число! Конечно, я знаю, что тебе нравится семь, но поверь мне, именно в этой ситуации…

— Спасибо, Лестат, нам просто безумно приятно, а теперь дай другим гостям шанс поздравить нас, — широко улыбнувшись, процедила я, покраснев от смеха друзей, кто слышал напутственные слова братца и был в курсе нашей истории.

— Конечно, Тинь-Тинь, не вопрос! — рассмеялся братец, поняв по моему взгляду, что ещё немного, и в него точно что-нибудь да полетит. — Но дайте мне возможность задать один вопрос… а почему вон та скамейка пустая?

Я растерянно уставилась в сторону, в которую указывал Лестат, и действительно, самая первая скамья по левую руку от нас была полностью пустой, только вот я абсолютно не понимала почему. Я вопросительно посмотрела на Тома, но он лишь загадочно улыбнулся и прошептал:

— Тебе лучше спросить об этом у Луны… Делла, ну что, душа моя, ты всем довольна?

— Довольна, — проговорила Делла, подойдя к нам одной из первых, и крепко обняла сначала меня, а потом и Тома. — Всё замечательно, а ещё замечательнее будет, когда вы в этой церквушке будете крестить моего крестника…

— Так и будет, Ди, так и будет, — пропела я, ещё гуще покраснев. — Я ведь уже вышла замуж!.. Так что и это… не за горами…

— Профессор Реддл, доктор Реддл, поздравляю! — воскликнул Томми, в объятия которого я буквально бросилась подальше от Деллы и её вечного ожидания моих родов. Крепко обняв уже своего крестника, я прошептала:

— Спасибо, Томми. Рада, что сегодня ты с нами…

— Я очень буду ждать этого, дорогая! — проскрипела Делла, по второму кругу расцеловав Тома в щёки, а потом тихо, даже с угрозой проговорила ему: — Том, надежда только на тебя, я же знаю эту непутёвую!

— Делла, и меня ты тоже знаешь, — невозмутимо улыбнулся Том, помахав кому-то рукой. — Так что успокойся, всё будет. Профессор Дамблдор, профессор Слизнорт!

— Поздравляю, Том, поздравляю!.. — начал рассыпаться в торжественных речах бывший преподаватель Тома по школе, а я просто подбежала и крепко обняла Дамблдора, и его просвечивающий взгляд в этот момент был красноречивее любых слов.

После Дамблдора, улучив момент, я выцепила из толпы Луну и шёпотом спросила её:

— Луна, а почему первая скамья пустая? Том сказал спросить у тебя…

— Но она не пустая, Тина! — приобняв меня за талию, возразила Луна и посмотрела как раз в сторону загадочной скамьи. — Там сидит профессор Снейп, ты же хотела бы пригласить его, да? И профессор Байер, о котором ты так много нам рассказывала… и…

— И Дэвидсон, — таки прослезившись, выдавила я, поняв задумку подруги. — И Дэнни… всё ясно, Луна, спасибо.

— Не за что, Тина! Поздравляю вас! — проговорила в ответ Луна, аккуратно вытерев платочком мои глаза, пока не потекла тушь. — Я очень рада за вас с доктором Реддлом… и я надеюсь, вы будете счастливы!

— Конечно… спасибо, — выдавила я, а к нам в этот момент подошла Сьюзи с Питером, и пришла их очередь поздравлять нас.

В этот раз поздравления принимать было необычайно легко, ведь все поздравлявшие были близкими друзьями, пережившими с нами немало, и было их не так уж и много. А после всех поздравлений Том крепко взял меня за руку и, светясь от счастья, повёл по проходу на улицу, в шатёр, где наше празднество должно было продолжиться.

Банкет… подарки, поздравления… шампанское и торт. Только попробовав первый кусочек той части, которую я собственноручно отрезала для своего мужа, Том громко рассмеялся и крепко поцеловал меня, а я была счастлива, что моя «шалость» удалась. А затем пришёл черёд для танцев…

— Потрясающе выглядишь, — прошептал Том, вальсируя под невесомую музыку, а я наслаждалась его крепкими объятиями, в этот раз даже не думая о туфлях, каблук которых был весьма скромным. — Это платье… оно очень тебе идёт!

— Спасибо, — ответила я, буквально чувствуя на себе десятки взглядов. И хотя моё платье в действительности было самого простого, классического кроя, без пышной юбки, кружев… без всяких украшений, только ткань цвета слоновой кости, подчёркивавшая мой силуэт, и длинные прозрачные рукава. — Когда мы ускользнём ото всех домой работать над крестниками для Ди? Это так волнительно… когда-то давно я отказалась от такой возможности, вот дурочка…

— Ты хотела сказать «репетировать», родная? — поправил меня Том, но я лишь молча покачала головой из стороны в сторону, а взгляд моего мужа сразу как-то… посерьёзнел.

— Семь, — продолжила шептать я. — То самое число, семь. Макс, Северус, Генри, Невилл, Том, Луна и Делла. Много, да? Я слишком размечталась?

— Моё самое любимое число. Можно я помечтаю вместе с тобой? — спустя несколько минут молчания выдавил Том, остановившись посреди паркета, а затем притянул меня к себе и жадно поцеловал.

— Эй, ребят, ещё только начало вечера! — рассмеялся Лестат проскользнувшей между нами страсти. — Том, Том, вы же не одни!

— Конечно, не одни, — согласился он и вдруг подхватил меня на руки и перехватил через плечо, отчего я даже вскрикнула. — Веселитесь, ребят, вся ночь ваша! А у нас… дела. Не скучайте!

— Какие дела, Тинь-Тинь ещё должна мне танец?! — попытался было возмутиться братец, но тут же получил кулаком в грудь от Деллы, которая с прищуром довольно следила за тем, как Том уносил меня с паркета. — Том?!

— Завтра потанцуете, — отмахнулся Том под дружный смех гостей, — может быть… если у профессора Реддл останутся силы…

— Хоть бы их не осталось! — так же тихо проговорила я ему на ухо, хотя братец, несомненно, меня слышал. — Люблю тебя.

— И я тебя, Тинь-Тинь. Больше жизни… — услышала я в ответ фразу, которую чуть не унёс в море ночной ветер. Рассмеявшись, я скинула с головы фату с цветами, которую всё-таки унесло ветром, а затем приобняла супруга, нёсшего меня на сильном плече к машине, чтобы отвезти к нам домой… и наконец-то в такой день у меня в сердце не было ни тревог, ни забот… наконец всё было правильно, верно, так, как и должно быть, и внутри было только безграничное и безудержное счастье.

* * *

— Ну что, профессор Реддл, готовы к новому учебному году? — с крайне довольной улыбкой поинтересовался Том, зайдя ко мне в кабинет первого сентября девяносто восьмого года.

Счастье Тома от возможности официально называть меня по-старому будет трудно передать словами, а уж моё счастье от такого обращения к себе и подавно. Закрыв за собой дверь, Том поставил на стол мою чашку, доверху заполненную кофе, а сам сел на чёрный диван и отпил из второй такой же.

— Откуда кофе? — поинтересовалась я, вдохнув запах, от которого сразу потекли слюнки. — Неужели Ди пришла в такую рань?

— Нет, — возразил Том, держа на весу свою чашку с кофе, — но наша искусница поделилась со мной секретным ингредиентом своего кофе, так что я решил попробовать свои силы… нравится?

Пока он говорил, я уже успела глотнуть бодрящий напиток и пришла от него в неописуемый восторг.

— Да! Доктор Реддл, да у вас талант!

— Чего только не сделаешь для любимой жены… — усмехнувшись, проговорил Том, а широкая улыбка сама по себе расползлась по моему лицу. — Какие планы на день, профессор Реддл?

— Познакомлюсь с ординаторами, дам им задание на день, потом проведу занятие у студентов, а после обеда у меня совещание у главного врача… впрочем, ничего нового. И да, если кто поступит с аневризмой — то он мой, я хочу доделать свою научную работу, которую начала ещё в Мельбурне…

— Я уже начинаю ревновать тебя к пациентам с аневризмами, родная, — с улыбкой протянул Том, но, заметив мой выразительный взгляд, сразу же задорно рассмеялся. — Ладно-ладно, но абсцессы мои. Надо побыстрее защищать докторскую, чтобы отобрать у тебя половину групп…

— Угу, — хмыкнула я, в полной мере наслаждаясь прекрасно сваренным кофе. — А ты, кстати, в курсе, что один из моих ординаторов, профессор Джон Голден, нехило так поработал над твоей темой… может, займёшься чем-нибудь другим?

— Нет, я займусь абсцессами, — невозмутимо возразил он, большими глотками поглощая свой кофе. — Я уверен, что смогу найти в этой теме немало интересного… проводить вас до кафедры, профессор Реддл?

Допив кофе, я очень старалась не сильно выдавать счастья от такого обращения к себе, но оно буквально вырывалось из меня, так что все усилия были напрасными.

— Если вам нетрудно, доктор Реддл, — промурлыкала я, встав из-за стола, и тут же оказалась в крепких объятиях мужа, который опередил меня с подъёмом буквально на полминуты.

— Вовсе нет, — выдохнул Том, крепко поцеловав меня в губы. — Пойдём?

Да, весь госпиталь уже месяц без умолку болтал о нашей долгожданной свадьбе, но мы с Томом этих слухов почти не слышали, поскольку вернулись домой два дня назад. А до этого три недели нежились на солнышке на Карибах и занимались всем, чем хотели, в том числе и работали над не менее долгожданными крестниками для Деллы. Но начало учебного года я проигнорировать никак не смогла, так что пришлось нам спуститься с небес на землю и окунуться в тяжёлые трудовые будни. Хотя после свадьбы и медового месяца эти небеса всё равно постоянно были со мной, и мы с Томом буквально светились от счастья, согревая светом окружающих.

Расставшись с Томом практически у порога класса, в котором меня должны были ждать новые подопечные на ближайшие два года, я с широкой улыбкой зашла внутрь учебной комнаты и, набрав в лёгкие побольше воздуха, громко представилась:

— С добрым утром! Позвольте представиться, профессор Тиана Клодетта Реддл, доктор медицинских наук, оперирующий нейрохирург и ваш наставник на два года ординатуры… так, посмотрим, кто у нас здесь…

Я только села за свой стол и открыла журнал, который мне распечатали лаборанты, как один из юношей, брюнет с непослушными волосами, одетый в тщательно выглаженный хирургический костюм светло-зелёного цвета, вскочил со своего места и воскликнул:

— Олив?! Олив, это ты?!

От этого восклика я совсем выпала в осадок и недоуменно-удивлённо уставилась на своего подопечного, который явно перепутал меня с кем-то из знакомых. Но всё же ко мне совсем скоро вернулось самообладание, так что я всё-таки открыла журнал и выдавила из себя:

— Про… простите, доктор?..

— Кевин Браун, — по-прежнему стоя представился тот самый юноша, а у меня где-то глубоко-глубоко в душе всё-таки появилось чувство, что мы с этим парнем действительно когда-то встречались. — Я… я глазам своим не могу… поверить, но… это же ты, Олив! Ты поменяла имя?! Как ты стала профессором, мы же ровесники?!

«Ровесники… — повторила я про себя, напрягая мозги на полную мощность. — А сколько хоть этому парню лет? Двадцать пять-двадцать шесть от силы… Кевин Браун… где же мы могли пересечься, а?!»

— Простите, доктор Браун, но вы обознались, — уже более твёрдо возразила я, тщательно отгоняя от себя противное чувство дежавю. — Меня зовут Тиана Клодетта Реддл, возможно, вы могли слышать мою предыдущую фамилию Снейп или Велль, но я не меняла имя и профессора в свои тридцать семь лет получила вполне заслуженно ещё на кафедре в Мельбурне. А сейчас, если вы мне позволите…

— Но! — не сдавался доктор Браун, но я уже так зло на него посмотрела, что он осёкся на полуслове.

— Доктор Браун, вы обознались, повторяю вам в последний раз. А теперь давайте не будем портить наши профессиональные отношения, нам с вами ещё работать два долгих года. И пожалуйста, дайте возможность и другим своим коллегам представиться… — но мой новый странный ординатор явно не собирался уступать, так что я ещё более зло добавила: — Доктор Браун, если у вас есть ко мне какие-то личные вопросы, то вы можете зайти после учебного дня в мой кабинет в отделении, и мы попытаемся их решить в более подходящей для этого обстановке. Вам всё ясно?

— Да… профессор Реддл, — мой леденящий душу тон всё же смог остудить пыл этого мальца, и дальнейшее вводное занятие с ординаторами прошло без непредвиденных неприятностей, хотя загадочный доктор Браун не сводил с меня глаз всё это время.

«Что же ты творишь, парень? — так и хотелось одёрнуть его, уж слишком пристально за мной следили. — Если Том увидит, как ты на меня смотришь… что-то я сильно сомневаюсь, что его выдержки хватит надолго… так, интересно, а его волшебная палочка далеко, если что?..»

Но всё же я решила не отклоняться от намеченного сценария, поэтому раздала своим ординаторам по пациенту для курации, а сама поспешила на занятие к студентам, которые как раз подползли к десяти часам на кафедру. Но в голове нет-нет, да и промелькала мысль, что я точно видела этого неугомонного юношу. Но только вот где?

— Что случилось? — с порога спросил Том, когда я после совещания у главного врача зашла в свой кабинет и плюхнулась в кресло за столом. — Опять документы?.. Или выговор? Или?..

— Нет, всё нормально, — отмахнулась я, догадавшись, как же выглядела со стороны моя задумчивость непосредственно после совещания. — Просто у меня в этом году один странный ординатор… только я вошла в класс, как он назвал меня Олив и пытался вывести на беседу… такое чувство, что он меня реально знает, но я вот хоть убей его не помню…

Я тяжело вздохнула и с мучением закрыла ладонью лицо, а Том вальяжно расселся на диване и задумчиво протянул:

— Ординатор? А сколько ему лет?

— Не знаю, около двадцати пяти, может, чуть больше… — нехотя ответила я, борясь с противным чувством мучительного припоминания. — Сегодня было что-то интересное?

— Пока ты была на совещании, поступила аневризма, но тебя не было, и её взял Питер, он сейчас в операционной, — начал докладывать Том, а я с отчаянием подумала, что сегодня явно не мой день, раз и аневризма из-под носа уплыла, и ординатор опять проблемный достался… слишком много счастья было в последнее время, наверняка мироздание опять стремилось к балансу. — Я планово прооперировал пациента с опухолью и сделал ПХО пострадавшему в травматологии, он пока не транспортабелен, но ты бы позвонила Гарри, его всё-таки надо к нам…

— Угу, позвоню, — промямлила я, пытаясь собраться с мыслями и вернуться в рабочее настроение.

— А по поводу того ординатора… Тинь-Тинь, так тебе же сейчас тоже около двадцати пяти, разве нет? Я имею в виду биологически… — услышав это, я мигом открыла глаза и ошарашенно уставилась на Тома, а он, заметив моё оживление, добавил: — Может, это твой друг детства, не знаю… ты же не с младенчества всё вспомнила, разве нет?..

— Твою мать, Кевин! — взвизгнула я, вспомнив наконец о своём недопарне, которого даже бросить по-человечески не удосужилась перед самой «смертью» Олив, девочки, которой я была… — Вот чёрт!

— Так… — протянул Том, крайне выразительно посмотрев на меня, видимо, он по моим воскликам сразу догадался, что дело нечисто. — Что за Кевин?..

— Нет… — с отчаянием простонала я, с каждой секундой всё отчётливее вспоминая свою «прошлую» жизнь. — Том, пообещай мне, что не тронешь его! — взгляд моего супруга сразу стал ещё выразительнее, но я уже твёрдо добавила: — Мы ведь женаты! Я люблю только тебя, ты же знаешь! Том!.. обещай мне!

— Ладно, я обещаю, что не трону твоего Кевина, — пытаясь говорить как можно спокойнее, проговорил он, и теперь была уже моя очередь красноречиво смотреть на него. — Вообще не трону, а не как своего придурка-сокурсника, которому я стёр память…

— Именно, — поджав губы, поддакнула я, припомнив, на что был способен мой ревнивец-муж. — Никакой магии, никакой ревности, всё давно в прошлом, а мы с тобой доверяем друг другу и планируем ребёнка…

Услышав эти слова, Том уже по-настоящему успокоился, расслабленно выдохнул, подошёл ко мне и легко поцеловал в лоб.

— Мы с тобой планируем ребёнка, всё верно. Так что с этим Кевином? Как он оказался у тебя в ординаторах?

— Понятия не имею! — возмущённо воскликнула я, а Том только усмехнулся моей очередной «везучести». — Я была одно время влюблена в него… точнее, нет, не я, конечно, — тут же поправилась я, едва заметила разгоравшиеся угли во взгляде супруга, — в него была влюблена Олив… Меня до возвращения звали Олив Майер, я жила… в Атланте, кажется, ходила в школу, была обычной девчонкой-раздолбайкой и была влюблена в главного хулигана школы, Кевина Брауна…

— То есть любовь к плохишам у тебя на подкорке, да? — рассмеялся он, снова легко поцеловав меня, и вернулся на своё место на диване.

— Тебя ему точно не переплюнуть, — с усмешкой заметила я, догадавшись, куда тот клонил.

— Да, это успокаивает, — продолжал смеяться Том. — Такого плохиша, как я, ты точно больше не найдёшь во всей Европе, если не…

— Всё, хватит, я всё поняла, а ты исправляешься, забыл?

— Да, конечно. Так что было дальше? — он с таким интересом посмотрел на меня, что я закатила глаза, откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок.

— Дальше… у меня был день рождения… я была влюблена в Кевина, хотела позвать его к себе домой на вечеринку… и в тот же день всё вспомнила… и ту любовь как ветром сдуло… — Том тихо рассмеялся моим словам, и даже я невольно улыбнулась. — В общем, ты же знаешь, я всегда любила только тебя, и этот Кевин… кажется, у него отец работал в посольстве, а мне как раз нужно было позвонить Лестату в Европу… и я его поцеловала, чтобы он организовал этот звонок…

Бровь Тома выразительно поползла вверх, но я совершенно непроницаемо уставилась на него в ответ.

— Что? На тот момент баснословного счёта у меня не было, надо было выкручиваться! А этот Кевин возомнил, что мы встречаемся, стал липнуть ко мне, хотя до этого в открытую игнорировал… а что, я действительно так хорошо целуюсь?

— Да, Тинь-Тинь, но я очень не хочу, чтобы кто-то из живых людей знал, насколько потрясающе целуется моя супруга, — поджав губы, проговорил Том, и я невольно улыбнулась его ревности.

— А не очень живые считаются?

— Если ты имеешь в виду Лестата, то я это как-нибудь переживу… а если есть ещё кто-то из вампиров…

— Никого нет! — тут же воскликнула я, поблагодарив небо, что Том не мог прочитать мои мысли и узнать о Николя. Правда, по моему слишком быстрому восклику подозрения всё же зародились в ревнивой душе, но я продолжила свою фразу: — Лучше тебя никого нет, я люблю только тебя, и твои поцелуи самые лучшие, успокойся. А этот Кевин… он таки пришёл на вечеринку, а потом на неё заявился Лестат… ну и мы… строили из себя страстную парочку, чтобы от меня отвязались все поклонники… но с поцелуями Лестата мы уже разобрались, так что ладно… а дальше я инсценировала свою смерть и переехала в Австралию. Как-то так.

— Ясно… — задумчиво протянул Том, видимо, я дала ему немало пищи для размышлений. — А сколько тебе тогда было?

— Лет тринадцать, — беспечно ответила я, а после прикинула, что с того момента как раз прошло ещё столько же, и Кевин действительно мог оказаться моим ординатором по возрасту. — Вот чёрт! Ну за что мне всё это, а?

Но мой риторический вопрос так и повис в воздухе, так как именно в этот момент в дверь робко постучали, а затем кто-то её приоткрыл и неуверенно произнёс:

— Профессор Реддл, можно?

— Да, доктор Браун, проходите, — громко проговорила я, а взгляд Тома так и загорелся, когда он понял, кто же пожаловал ко мне в кабинет.

— Профессор Реддл, вы с утра сказали, что готовы поговорить со мной после занятий… — пояснил Кевин, так же внимательно посмотрев на Тома, как и мой супруг смотрел на внезапного посетителя.

— Да, доктор Браун, присаживайтесь, — как ни в чём не бывало сказала я, указав рукой на стул для посетителей, но Кевин всё ещё с какой-то долей подозрения посматривал на Тома, так что я сделала глубокий вдох и добавила: — Доктор Браун, позвольте вам представить, доктор Томас Реддл, мой коллега и с недавних пор ещё и супруг…

Том от такого представления покашлял в кулак, чтобы подавить смех, а затем выразительно посмотрел на меня, как бы говоря: «Я отсюда никуда не уйду, даже не мечтай». Но вот я как раз об этом не мечтала, в отличие от Кевина, который явно рассчитывал поговорить со мной наедине.

— Доктор Браун, вы хотели поговорить со мной о чём-то? — вежливо напомнила я, поскольку Том и Кевин продолжали играть в гляделки, и это всё уже начинало порядком меня злить.

— Если честно, я думал… что наш разговор пройдёт без посторонних, профессор Реддл, — сглотнув, ответил Кевин, всё же набравшись наглости и выразив ожидаемую, в общем-то, претензию. — Я понимаю, что ваш супруг для вас не посторонний, но…

Ещё раз глубоко вдохнув, я молча посмотрела на Тома, так как этот парнишка был прав: как должностное лицо мои сотрудники и подчинённые имели право разговаривать со мной без посторонних. Том же с минуту буквально испепелял меня взглядом, а затем покорно встал с дивана и сказал:

— Конечно, не буду вам мешать, разговаривайте… — но напоследок всё же подошёл ко мне и страстно поцеловал в губы, как бы показывая «сопернику», кто здесь главный. Покачав головой, я с улыбкой посмотрела в угольно-чёрные глаза, а Том крайне довольным тоном добавил: — Я буду в ординаторской…

А как только мой супруг закрыл за собой дверь, Кевин тут же вскочил со своего места и воскликнул:

— Олив, да я же знаю, что это ты, хватит притворяться!

— Доктор Браун! — почти что прокричала я, не веря, что мой «бывший» окажется настолько упрямым. — О чём вы говорите?! Вы в своём уме?! Немедленно прекратите этот балаган!

— Со дня твоей смерти я попросил у твоих родителей фотографии, — быстро проговорил Кевин, обогнув мой стол, а я так и напряглась от всей этой ситуации, — и рассматривал их часами, не веря, что ты могла так погибнуть… и оказался прав, ты не погибла…

— Доктор Браун, прекратите! — уже зло одёрнула я его и прежде, чем мальчишка попробовал приблизиться ко мне ещё для поцелуя, оттолкнула его от себя. — Доктор Браун, это не шутка, я замужем, мужа люблю, а вас впервые вижу!

А затем с опаской посмотрела на дверь, ведь именно в такие драматические моменты любил появляться Том. Но он, видимо, действительно ушёл в ординаторскую, так что надо было мне самой выкручиваться… как-то. Кевин же помотал головой из стороны в сторону и пробормотал:

— Это ты, Олив, я уверен. Это ты… те же глаза, нос, улыбка… но шрам… ты сейчас действительно похожа на ту профессора Реддл, учебник которой нашли у тебя в комнате…

Тут он резко замолчал, будто его в этот момент осенило, а я молила небо, чтобы всё это побыстрее закончилось.

— Подожди-ка… — протянул Кевин, а его глаза от удивления расширились, словно блюдца. — Ты же тогда так резко поменялась!.. И курить начала, и… медициной интересоваться… быть этого не может…

«Приплыли…» — с отчаянием подумала я, поняв, что догадки моего ординатора были совсем недалеко от истины. А после всё-таки взяла себя в руки и твёрдо сказала:

— Доктор Браун, я занятой человек, а вы меня отвлекаете по пустякам. Я не понимаю, о чём вы говорите, но…

— Прошу прощения, профессор Реддл, — мигом поменяв интонацию, даже как-то виновато ответил Кевин, а меня такая смена полярностей напрягла ещё больше. — Я действительно перепутал вас с одной девочкой… я встречался с ней в школе и был влюблён без памяти… до сих пор не могу забыть наши полные страсти поцелуи вместо уроков физики, Олив так хотела быть со мной…

— Один поцелуй на крыше ещё ничего не значит! — возразила я, а лицо Кевина мигом преобразилось, едва он услышал эти слова.

— А откуда вы знаете, что мы целовались на крыше, профессор Реддл? — с триумфом спросил он, а я так и закатила глаза от раздражения.

— Я предположила, — устало протянула я, закрыв рукой лицо, чтобы не выдать ещё сильнее своё отчаяние и стыд. — Доктор Браун, отстаньте от меня по-хорошему, иначе мне придётся позвать сюда своего супруга… — но Кевин лишь с ярчайшей улыбкой смотрел на меня, так что я сквозь зубы процедила: — Во-первых, тебе никто не поверит, а во-вторых, я действительно сейчас позову Тома… моего официального супруга. Кевин, что тебе от меня надо?

— Быть этого не может… — обрадованно сказал Кевин, снова сев на стул для посетителей, а меня так и перекосило от его слов. — Это всё-таки ты…

— Кевин, если ты на что-то надеялся, то повторяю десятый раз: Я ЗАМУЖЕМ. Ты опоздал, всё. Я люблю мужа, мы прошли с ним сквозь ад, не меньше, чтобы быть вместе, и ты в нашу идиллию никак не вписываешься. Ты меня слышишь, Кевин? Не вписываешься. Тина и Том любят друг друга, будут счастливы и будут растить кучу детишек, а Кевин забывает Олив и едет обратно в Штаты искать себе нового наставника… вы меня поняли, доктор Браун?

— То есть ты откажешься обучать меня? — нагло уточнил Кевин, но я с тяжёлым вздохом поправила:

— Вы отказываетесь, доктор Браун. Вы. Я профессор, заведующая отделением и кафедрой, и все мои подчинённые обращаются ко мне на «Вы». Вам это ясно, доктор Браун?

— Да, ясно, — смотря в точку перед собой, ответил Кевин. — Но я не хочу уезжать в Штаты… профессор Реддл. Я хочу обучаться у вас, я много о вас слышал…

— Хотите обучаться — значит, рот на замок, тщательно учите материал и больше не провоцируете моего любимого супруга, доктор Браун, — процедила я, наклонившись над столом и неотрывно смотря в карие глаза, в которых буквально читалось непонимание… неверие. — Всё-таки я заведующая кафедрой и имею право отказаться от обучения любого ученика без объяснения причин, — но Кевин уже с таким отчаянием смотрел на меня, что я опять тяжело вздохнула и простонала: — Кевин, ну неужели ты так в меня влюбился, что пошёл в медицину только из-за…

— А ты как думаешь? — перебил он, а я снова закрыла ладонью лицо, настолько ситуация была неловкой. — Я с тех пор не мог выкинуть из головы ни тот поцелуй на крыше, ни… тебя… решил выучиться на врача, а затем поступить в ординатуру в тот самый университет, в котором преподавала профессор Реддл, о которой ты упоминала вскользь на химии… ты помнишь? Но я и не надеялся, что встречу здесь… тебя… как жаль, что я встретил тебя так поздно, может быть, если…

— Не может быть, Кевин, — убрав ладонь от глаз, твёрдо, но тихо возразила я. — Не может. Я всегда любила только его, никакого шанса у тебя не было и в помине. Это мой муж, Кевин. Если ты внимательно читал биографию профессора Реддл в том самом учебнике, то должен знать имя её мужа. И это не простое совпадение…

Кевин в этот момент словно превратился в статую, окончательно осознав всю ситуацию, хотя прямо я ничего ему не говорила. А потом уже с какой-то безысходностью посмотрел на меня и пробормотал:

— Вот почему ты так себя вела тогда?..

— Да, поэтому, — сглотнув, ответила я. — И напоминаю, тебе всё равно никто не поверит. Я работаю здесь третий год, и все уже привыкли ко мне и к тому, что я очень похожа на свою… бабушку. Вот и всё. И если тебе тяжело всё это пережить, то я никого силой не держу, ты волен забрать документы в любое удобное для тебя время…

— Нет, я останусь, — возразил он, а внутри него как будто что-то умерло, и мне было даже больно на это смотреть. — Ты хороший педагог, я много о тебе слышал, хотя и не знал, что это… именно ты. Я останусь… и мужа твоего провоцировать не буду, обещаю.

С этими словами Кевин встал со стула, а я немного жалостливо протянула:

— Прости меня, если сможешь.

— Ты ни в чём не виновата… — печально улыбнулся он, а затем поправился: — Вы ни в чём не виноваты, профессор Реддл. До завтра!

— До завтра… — пробормотала я, но дверь уже хлопнула, и я осталась один на один со всеми переживаниями, которые зародились у меня в душе от этой встречи. Но тут со стороны дивана раздался знакомый голос:

— Да…

Закатив глаза, я красноречиво посмотрела в ту сторону, и Том самоматериализовался на том самом месте, на котором и сидел до того, как нас потревожил мой «бывший».

— Когда он к тебе полез, я думал, что тут же прибью его… — добавил Том и, заметив мой полный ярости взгляд, рассмеялся и добавил: — Тинь-Тинь, ты же знаешь, как я тебя люблю!

— Ты обещал мне! — зло воскликнула я.

— И посмотри, с твоим Кевином до сих пор ничего не случилось! — дополнил он и посмотрел на часы: — А ведь полчаса прошло! Ты должна гордиться мной, я делаю успехи! Раньше неугодные мне лица не проживали и пяти минут…

— Ты. Мне. Обещал, — процедила я, неотрывно смотря в угольно-чёрные глаза, и теперь отчаяние было совсем близко с неподдельным страхом. Но Том только насмешливо посмотрел на меня, словно своим видом давая понять, что бояться мне точно нечего, и злость как-то постепенно сменилась тянущей печалью. — Да, нехорошо получилось…

— Ты о чём, Тинь-Тинь? О том, что мальчик, которого ты поцеловала тринадцать лет назад, до сих пор помнит этот поцелуй и стал врачом по большей части из-за твоего влияния?

— Не вспомни я тогда, его жизнь сложилась бы по-другому, — пробормотала я, чувствуя на сердце тяжёлый груз вины. — Хотя не вспомни я тогда ничего, он бы вообще не взглянул на меня…

Немного посмотрев в пустоту перед собой, я повернулась в кресле и уже жалобно посмотрела на Тома, словно ища у него поддержки… оправдания. Том же усмехнулся моему взгляду и сказал:

— Тинь-Тинь, если бы ты тогда ничего не вспомнила, то сейчас уже точно произошла бы магическая революция. И я даже боюсь представить, сколько бы людей погибло во время неё. Так что всё так, как и должно быть. Хватит, Тинь-Тинь, перестань себя грызть, тринадцать лет — это вполне реальный срок, чтобы начать новую жизнь, тем более после одного поцелуя…

— Правда? — со скепсисом уточнила я, ведь Том не смог отпустить меня даже за сорок лет. Словно угадав мои мысли, он широко улыбнулся и возразил:

— Мы были женаты семь лет! Ты правильно заметила, мы прошли буквально через ад! Так что не удивительно, что я не смог отпустить тебя, хотя и пытался… Что ты будешь делать с этим Кевином? Я надеюсь, больше у тебя нет настолько назойливых бывших?

— Да вроде нет, — протянула я, хотя и не была уверена в своих словах, потому что после всех событий в Хогвартсе два года назад я очень старалась не теребить прошлое… слишком это было больно. Да и сейчас у меня было прекрасное настоящее, и мне очень не хотелось, чтобы какие-то тени прошлого вмешивались в мою новую жизнь. — А что делать с Кевином?.. А что с ним сделаешь? Я не могу заставить его забрать документы… завалить его на сессии? Ну не знаю, специально я никогда и никого не заваливала, всё заслуженно и по делу. Если он не будет больше выходить за рамки субординации, то пускай учится… может, он поймёт, что мы с тобой счастливы, и это… поможет как-то принять ситуацию и смириться?

— Или он решит отобрать тебя у меня, — заметил Том, и я, поджав губы, выразительно посмотрела на него. — Что, Тинь-Тинь? Мальчишка вон какой упёртый, даже поступил в университет в Лондоне ради тебя!

— Мы женаты, — с улыбкой напомнила я, но моего супруга такой аргумент только насмешил:

— Поверь мне, для таких людей это ничего не значит! — и, заметив удивление на моём лице, добавил: — Тина, вспомни Адамс… разве её остановило, что мы тогда были пять лет в законном браке?

Аргумент действительно был весомым, и улыбка медленно сползла с моих губ, а в душу вернулись сомнения и вина за своё не очень дальновидное поведение. Том, заметив перемены в моём настроении, встал с дивана, подошёл ко мне, наклонился и серьёзно прошептал:

— Я буду следить за ним, Тинь-Тинь, — и только я хотела возразить, как он тут же добавил: — Я обещал тебе, что ничего ему не сделаю, но это не значит, что я не буду держать ситуацию под контролем. И если мальчишка начнёт проявлять упорство… — я уже снова открыла рот, чтобы выразить своё мнение по поводу стратегии Тома в такой ситуации, но он поцеловал меня и выдохнул: — Я с ним поговорю. Доходчиво объясню, кто ты, кто я и кто он. Поверь мне, я умею разговаривать с людьми… без Непростительных заклинаний… даже когда очень хочется обратного.

На его последних словах я выразительно поджала губы, но за этим знаком недовольства всё равно скрывался смех, и Том его сразу заметил.

— Что? Я очень стараюсь исправиться, встать на путь добра… всё ради тебя. А мальчишка… может, ты и права, он посмотрит, что мы счастливы, и перестанет к тебе лезть. Я честно постараюсь быть паинькой и уделять тебе побольше внимания… чтобы ты не смотрела на смазливую молодёжь.

— Ты же знаешь, что мне нравятся мужчины постарше? — рассмеялась я в ответ, а Том ещё раз крепко поцеловал меня и шёпотом ответил:

— Знаю. А ещё я знаю, что у меня полно историй на столе в ординаторской… и у тебя документов на подпись не меньше… — при напоминании о моей бумажной каторге я мигом сникла, и Том, заметив это, ласково провёл кончиками пальцев по моей щеке, заставив меня зажмуриться от удовольствия. — Давай, Тинь-Тинь, как следует поработаем до вечера, а ночью я весь твой.

— Договорились, — с улыбкой прошептала я и спустя несколько минут наконец осталась в своём кабинете один на один с ужасным чудовищем под названием документооборот. И хотя половину документов теперь можно было спокойно напечатать на компьютере, но работы от этого, казалось, только прибавилось, так как самих документов по сравнению с пятидесятыми стало чуть ли не в три раза больше. А ещё в сознании нет-нет, да и промелькали мысли о моей прошлой жизни в Атланте… короткие воспоминания, отрывки, что я смогла запомнить, будучи уже Тиной, а не Олив, которую всё ещё помнили её близкие и друзья. И эта память была на удивление крепкой и всё-таки сыграла со мной дурную шутку.

* * *

— Профессор Реддл, там вас ждут посетители, — обратилась ко мне молоденькая медсестра, когда я только-только перешагнула порог своего отделения, в котором не была аж с самого утра. — У кабинета, они очень хотят поговорить с вами…

— Конечно, Беатрис, я сейчас подойду, — устало пробормотала я, подумав, что перед разговором неплохо было бы выпить чашечку кофе.

На самом деле, в тот дождливый ноябрьский день я почти с самого утра пробыла в отделении травматологии, успев разве что провести пятиминутку со своими врачами и раздать задания ординаторам. Студентов я скинула на один день на Тома, решив, что нечего этому бездельнику прохлаждаться, и правильно сделала, потому как они бы меня вообще в тот день не дождались: в девять утра на скоростной трассе случилась довольно серьёзная авария, и мы с Гарри Холландом почти весь день простояли в операционной бок о бок, занимаясь каждый своим профессиональным интересом. И вот ближе к пяти вечера, уставшая и замыленная, я наконец доползла до своего непосредственного места работы, и эта работа ждала меня у самого порога кабинета.

«Нет, без кофе нечего даже показываться на глаза приличным людям», — подумала я, и как раз по пути в мой кабинет была ординаторская, в которую я заглянула в надежде выклянчить у Тома чашечку горячего кофе.

— А где?.. — начала я говорить, зайдя внутрь, и Питер, сидевший за своим столом и работавший с историями, повернулся на мой голос и сказал:

— Доктор Реддл полчаса назад ушёл в операционную, привезли опухоль…

«Мда, не светит мне сегодня кофе…» — с грустью подумала я, собравшись развернуться, а Питер, словно прочитав мои мысли, добавил:

— Но он оставил на столе вашу чашку с кофе. Он, конечно, остыл, но его можно подогреть в микроволновке…

«Неужели я настолько предсказуема?!» — так и хотелось воскликнуть мне, ведь я даже слова сказать не успела, как друг моего мужа догадался и о том, кого первым делом я могла искать в ординаторской, и что мне было от него нужно. Питер же легко рассмеялся эмоциям смущения и отчаяния, написанным на моём лице, и проговорил:

— Профессор… Реддл, Том просил передать, что он провёл занятие у студентов, дал им самостоятельные работы, которые лежат на его столе рядом с кофе… а ещё он хотел дождаться вас, но… в общем, этот кофе вам, он сам мне так сказал.

— Спасибо, Питер, — выдохнула я, понимая, что после всего того, что было за эти два года, строить из себя исключительно коллег у нас теперь точно не получится. И остальные наши коллеги понимали это и принимали как данность, так что я немного угомонила смущение, подогрела кофе в микроволновке, а затем взяла проверочные работы своей группы и поплелась в свой кабинет, чтобы внезапные посетители не слишком долго ждали.

И действительно, в самом конце коридора у двери моего кабинета стояла семейная пара, мужчина и женщина, одетые немного непривычно для переменчивой погоды Лондона, так что сразу напрашивался вывод, что передо мной стояли гости из-за границы.

— Добрый вечер! — громко поздоровалась я, уже подойдя к ним на близкое расстояние, а после перехватила кофе с работами в левую руку, чтобы правой достать из кармана халата ключи от кабинета. — Прошу прощения, я весь день была в операционной другого отделения, так что не могла прийти раньше…

— Господи! — всхлипнув, воскликнула женщина, миниатюрная блондинка, которой было около пятидесяти, а мужчина, высокий брюнет примерно такого же возраста, так и открыл рот от удивления, увидев меня.

— Что? Что-то не так? — с тревогой спросила я, потому как обычно на меня или накидывались с претензиями, или восторженно рукоплескали, или с отчаянием смотрели, ожидая, что я отмету страшный диагноз и подарю бесценные годы жизни. Но такая реакция на моё появление была впервые, и я абсолютно растерялась.

— Олив… — прошептала женщина, со слезами на глазах смотря на меня, а я, скривившись, попыталась напрячь уставшие за день мозги, чтобы понять что к чему. А когда поняла, то ничего, кроме нецензурного «блять», в голове и не было.

«Боже, и за что мне это?!» — закатив глаза, подумала я, а после, не обращая на слёзы женщины никакого внимания, молча открыла дверь ключом, зашла в кабинет, плюхнулась в своё кресло и сделала несколько глотков тёплого кофе, так как без него мне это всё было не выдержать.

Семейная же пара осторожно проскользнула внутрь моего кабинета, ведь дверь я за собой не закрывала, и замерла посреди комнаты, не решаясь подойти ко мне поближе и сесть на стулья или диван. А я, придя немного в себя с помощью напитка богов, сваренного моим любимым супругом, повернулась к ним лицом и абсолютно непроницаемо посмотрела сначала на мужчину, а потом и на плачущую женщину.

— Прошу прощения за мой тон, но вам должно быть прекрасно известно, что меня зовут Тиана Клодетта Реддл, мне тридцать семь лет, я уже давно являюсь нейрохирургом и преподаю на кафедре, и… я, кажется, знаю, кто вас надоумил приехать сюда…

Конечно, было понятно, что женщина мало верила моим словам, поскольку я за тринадцать лет почти не поменялась, разве что стала выглядеть чуть старше, примерно на двадцать лет. А ещё я была очень похожа на её супруга, вот просто очень, который тоже смотрел на меня с ошеломлением и недоверием… а я уже не знала, что мне сказать им, хоть документы доставай да подключай юристов!

Вздохнув, я потянулась к телефонной трубке и, набрав номер, который знала наизусть, дождалась, пока кто-нибудь ответит.

— Питер? — спросила я, узнав на другом конце провода знакомый голос. — Это профессор Реддл. А ты не знаешь, где доктор Браун, один из моих ординаторов?

— Эм… — задумчиво протянул Питер, конечно, не обязанный помнить в лицо всех моих учеников, которых было довольно много. — Это который постоянно ходит на все ваши операции? Такой тёмненький?..

— Да, это он, — со вздохом согласилась я, так как доктор Браун взял себе дурную привычку неотрывно следовать за мной, когда была такая возможность, и даже разговоры с Томом, против которых я уже ничего не имела, не возымели своего действия, потому как он прикрывался жаждой знаний и границ приличия не нарушал.

— По-моему, он в оперблоке, — подумав немного, ответил Питер. — Он как раз ушёл с Томом, когда поступил экстренный с опухолью…

«Вот суицидник…» — с отчаянием подумала я, совершенно не зная, что мне делать с этим упрямым мальчишкой, который даже моего мужа не боялся, хотя надо было бы. Правда, Том тоже не привлекал ещё весь свой талант в запугивании, из-за обещания мне в первую очередь, но я уже начала жалеть, что вообще потребовала с него то обещание.

— Питер, я тебя очень прошу, прогуляйся до оперблока и пригласи доктора Брауна ко мне в кабинет для очень серьёзного разговора, — максимально спокойным тоном проговорила я и, услышав согласие Питера, положила трубку и снова посмотрела на своих бывших… родителей.

— Сейчас ко мне в кабинет придёт один наш общий знакомый, а до его прихода я не вижу смысла что-либо объяснять… присаживайтесь, вы и так долго ждали меня в коридоре…

— Но, Олив… — начал было говорить мужчина, и я уже зло посмотрела на него, так что он замолчал на полуфразе.

— Профессор Тиана Реддл, — чётко выговорила я, неотрывно глядя в карие глаза, практически неотличимые от моих. — И пока сюда не придёт доктор Браун, я бы хотела начать проверять работы своих студентов… а вы меня отвлекаете. Присаживайтесь.

Пара покорно села на чёрный диван, а я закатила глаза и взяла листочки с каракулями пятого курса, подумав про себя, что действительно придётся привлекать в это дело юристов. В моём же кабинете на долгие двадцать минут образовалась идеальная тишина, и в это время я успела просмотреть ровно половину из работ, как в дверь неуверенно постучали.

— Войдите! — грозно воскликнула я, догадавшись, кто всё-таки пожаловал, и на пороге действительно появился виновник этой драмы, но только не один.

Кевин, заметив моё настроение, даже как-то стушевался, а Том, зайдя внутрь кабинета сразу за ним и закрыв за собой дверь, озадаченно посмотрел на меня, хотя и в моём взгляде застыл немой вопрос.

— Я закончил первый этап операции, — начал говорить Том, так как никто не решался первым начал разговор. — Два дня мы его обследуем, а потом я проведу следующий этап… что случилось?

Догадавшись, что это был всего лишь очередной приступ ревности от моего супруга, я закатила глаза, а после строго посмотрела на Кевина и указала рукой на людей, сидевших на диване по левую руку от меня.

— Доктор Браун, вы бы не могли объяснить всем присутствующим, зачем ко мне пришли эти люди?!

Кевин смущённо посмотрел на мужчину и женщину, а женщина в ответ жалобно уставилась на него, словно ища поддержки… объяснений… помощи. Но все уже почуяли, что я была далеко не в самом хорошем расположении духа, и тёплой беседы явно не выйдет.

— А вы… а вы разве сами не спрашивали… профессор… профессор Реддл? — заикаясь, переспросил Кевин, а я так и открыла рот от его наглости.

— Мистер и миссис… — поскольку я уже не помнила своей фамилии, да и мои гости не представились, то я в ожидании посмотрела на них, и глава семейства тихо ответил:

— Майер…

— Мистер и миссис Майер, по какому поводу вы решили посетить моё скромное отделение? Вам нужна консультация нейрохирурга? Или, может, у ваших родственников что-то случилось, и вы решили обратиться за помощью именно ко мне? Я всё понимаю, я специалист мирового уровня и редко когда отказываю людям в сложных случаях… так что?

— Кевин сказал, что нашёл тебя, Олив, — ещё тише проговорил мистер Майер, но в звенящей тишине моего кабинета его слова было отлично слышно. — Я… я сам долго отказывался верить в то, что ты жива, ведь тогда нашли труп, и… но когда Кевин показал нам видео…

«О боги…» — обречённо подумала я, закрыв рукой лицо, потому что несколько недель назад мы действительно снимали одно учебное видео, которое было не такой уж и тайной, но не-специалисты его вряд ли когда увидели бы…

— Олив, мы растили тебя тринадцать лет, и если ты считаешь, что мы тебя не узнаем, то…

— Вы ошиблись! — с гневом воскликнула я, потеряв последние крохи терпения, поскольку мне очень хотелось забыть всё своё прошлое как страшный сон, но из-за назойливости одного человека это прошлое всё никак не хотело отпускать меня и даже грозило проблемами в будущем. — Мистер Майер, вы ошиблись, я не ваша дочь! Я уважаемый профессор, я замужем, я полжизни прожила в Мельбурне, и я вижу вас впервые в жизни! Вы обознались!

— Но!.. — попытался возразить мистер Майер, но я снова посмотрела на Кевина и зло процедила:

— Доктор Браун, откуда к нам прибыли эти люди?

— Но ты же сама… — начал говорить Кевин, и я уже была готова вскочить со своего места, чтобы придушить его своими же руками, так что он быстро поправился и прошептал: — Из Атланты, профессор.

— Значит, это вы и только вы виноваты в том, что эти люди зря проделали такой огромный путь! — воскликнула я, а Том только покачал головой, понимая, что выход из ситуации был только такой. — Я не знаю, что вы наговорили этим несчастным людям, потерявшим дочь, но я здесь ни при чём… вы меня слышите, доктор Браун?

Я замолчала и выжидающе посмотрела на него, и тот, виновато опустив взгляд в пол, пробормотал:

— Да, профессор.

— Можете не приходить завтра на учёбу, доктор Браун, — прежним тоном продолжила говорить я, и Кевин мигом выпрямился и ошеломлённо уставился от меня. — Без заключения от психиатра я вас не допущу до занятий, вы меня поняли? Ваша паранойяльная… одержимость девочкой, погибшей много лет назад и похожей на меня, заставила этих людей проделать такой долгий путь впустую, и это исключительно ваша вина. Вы можете что-то сказать в своё оправдание?

Кевин с непередаваемой гаммой эмоций посмотрел на меня, ведь и я, и он знали, что он был прав, но… я не собиралась признавать это, а за мной был авторитет, очень тщательно продуманная легенда и супруг, готовый подтвердить любые мои слова. И, поняв, что даже встреча с «родителями» не растрогала меня, хотя этот мальчишка явно добивался именно такой реакции, он поджал губы и прошептал:

— Прошу прощения, профессор Реддл, такого больше не повторится. Я… я действительно обознался, вы правы. Мистер и миссис Майер, я…

— Ничего страшного, Кевин, — на удивление спокойным тоном проговорил мистер Майер, встав с дивана, и я даже на секунду растерялась от такой реакции, как тут в дверь постучали, приоткрыли и следом за этим раздался голос одной из медсестёр:

— Профессор Реддл, в приёмное отделение поступил мужчина с подозрением на разрыв аневризмы… просят вашу консультацию…

— Да, Эми, я сейчас подойду. И сообщи в оперблок, чтобы они готовили операционную на всякий случай!

— Конечно, профессор Реддл, — тут же ответила она и закрыла за собой дверь, но слово взял себе Том:

— Только не говори, что ты собралась оперировать?! Посмотри на себя, ты на ногах еле стоишь!

— Я нормально себя чувствую, доктор Реддл, — рассерженно воскликнула я, встав на ноги для подтверждения своих слов, но действительно чуть покачнулась вначале, потому что и так целый день простояла в операционной.

— Я никуда тебя не пущу в таком состоянии, даже не мечтай, — категорично заявил Том, и я, даже уже позабыв про своих внезапных гостей из прошлого, быстрым шагом подошла к нему и зло посмотрела в угольно-чёрные глаза.

— Это не вам решать, доктор Реддл. Я заведующая, у меня сегодня сутки, и сколько надо будет простоять в операционной, столько я и простою, а вы!..

Но я не успела закончить свою гневную тираду, поскольку Том тут же схватил меня за руку и, притянув к себе, жадно поцеловал, и его поцелуи были даже лучше превосходного кофе… намного лучше.

— Мерзавец…

— Если надо будет оперировать, пойдём вместе, но я не дам тебе упасть на пол операционной от усталости…

— Но я не… — начала говорить я, пытаясь вернуть голосу прежнюю уверенность, и Том снова крепко поцеловал меня, не обращая никакого внимания на окружающих.

— Нет, — жёстко проговорил он, и теперь я вдруг начала чувствовать себя нашкодившей школьницей, а не матёрым профессором. — Мистер и миссис Майер, это всё, что вы хотели от моей супруги? Если да, то позвольте нам пойти в приёмное отделение, нас ждёт экстренный пациент.

— Конечно, — покорно проговорил мистер Майер, протянув руку, чтобы помочь своей жене встать с дивана. А затем он как-то задумчиво посмотрел на Кевина и обратился к нему: — Кевин, ты ни в чём не виноват, мы сами приняли решение приехать сюда…

Сказав это, мистер Майер перевёл крайне задумчивый взгляд на нас с Томом и вдруг улыбнулся, чего я совершенно не ожидала.

— Я рад, что у тебя всё хорошо, есть такой замечательный супруг рядом и любимая работа, ради которой ты готова стоять в операционной сутками… О большем я и мечтать не мог для своей дочери. Мне важно знать, что у тебя всё хорошо, а… остальное уже дело десятое. Пойдём, дорогая, не будем отвлекать профессора и доктора Реддл, они спасают жизни…

Миссис Майер, смахнув с глаз слёзы, в последний раз посмотрела на меня и, взяв под руку своего супруга, покинула мой кабинет. Следом за ними поспешил выйти и Кевин, правильно почуяв, что моё переменчивое настроение могло быстро перемениться, едва Том отпустит меня. А когда мы остались одни в закрытом кабинете, я даже с каким-то подобием печали взглянула в угольно-чёрные глаза, приобняла Тома за плечи и вздохнула:

— Может, стереть им память? Пусть забудут, что у них вообще была дочь, и… Кевину тоже, может, он сможет отпустить меня…

— Ты же знаешь, Тинь-Тинь, чем могут закончиться игры с памятью? — шёпотом переспросил он, а я поджала губы в знак согласия. — Тем более с такой долгосрочной. Мы еле-еле смогли вернуть хоть какую-то память родителям Невилла, и я бы не хотел снова рисковать… а то может получиться как в прошлый раз, ты же помнишь?

Прошлый раз я тоже хорошо помнила, и даже помнила, что Уилл после «мести» Тома так и не смог окончательно вернуть себе стёртые воспоминания, настолько это заклинание было сильным. Но мне так хотелось что-нибудь сделать, чтобы убрать противное чувство вины за своё поведение…

— Они смирятся, — прошептал Том, словно почувствовав моё настроение. — Мужчина точно, и женщина со временем. А Кевин… оставь его в покое, Тинь-Тинь, у него уже больше нет козырей в рукаве, он тоже скоро смирится. Пойдём, нас ждут в приёмном…

— Конечно, — сглотнув, проговорила я, но от слов Тома на удивление стало легче. Всё-таки кому как не мне было знать, что смирение приходит… рано или поздно, всё зависит от того, кто в этот момент находится рядом с тобой.

* * *

«Наконец-то!» — обрадованно подумала я, стоя посреди ванной погожим декабрьским утром.

Точнее, «обрадованно» — это далеко не то слово, которое подойдёт в таком случае: я была буквально вне себя от счастья, и мне очень хотелось побыстрее поделиться этим счастьем с другими… в первую очередь с супругом. А потом, постояв ещё немного, я подумала, что намного эффектнее будет подождать шесть дней и сказать чуть позже… это всё равно уже никакой роли не сыграет. Поэтому я тщательно прибрала за собой все улики, а затем с улыбкой до ушей вышла из ванной и сразу попалась кое-кому на глаза.

— Что это ты такая довольная? — поинтересовался Том, а я только ещё загадочнее улыбнулась и попыталась скрыться из его поля зрения, держа руки за спиной. — И что это ты там прячешь?

— Ничего, — тут же ответила я, быстрым шагом направившись из нашей комнаты в свою гардеробную. — Рождество же, почему мне быть недовольной?!

— Действительно!.. — донёсся до меня голос Тома, а я, старательно сдерживая смех, бежала по коридору со всех ног, чтобы кое-кто не успел меня поймать.

В тот день действительно был канун Рождества, и день предполагался насыщенным: к нам в гости должны были приехать все мои друзья по Хогвартсу, непутёвый братец, Делла с Томми и его семьёй, Сьюзи с Питером и даже Дамблдор. Публика планировалась разношёрстная, так что я заранее побеседовала со своими друзьями-волшебниками, что будут и обычные гости, а то я знаю этих шалопаев-Уизли и что они могут устроить! Благо что дом у нас был огромным, такое количество гостей легко в себе вместит, и никому точно не будет тесно. А Глория с Паттерсоном, который всё никак не хотел сдавать свои обязанности новому поколению, тщательно готовились к приёму гостей уже не первую неделю, и сегодня я планировала помочь им… хотя обычно от моей помощи вреда было больше, чем пользы, но я же искренне!

Ужин в тот вечер был вне всяких похвал: волшебники старались не очень выдавать, что они волшебники, а наши обычные друзья старались не сильно обращать внимания на странности и непонятные слова, мелькавшие в разговорах магов. Близнецы Уизли были как всегда в своём репертуаре и устроили небольшое шоу, где без магии точно не обошлось, но все были в восторге. Ну и конечно же, дети моего крестника, да и не только они, были в восторге от прихода Санты в конце ужина, который как всегда появился из камина при полном параде, в красном камзоле и с белой бородой. И даже я перехватила от дедушки Санты бутылочку своего любимого вина, которое мне явно светило не очень скоро. Но пока раскрывать карты было рано.

А ещё, поскольку день рождения Тома был совсем не за горами, то мы договорились, что совместим два праздника и шумно отпразднуем их, так как собрать второй раз через неделю такую разношёрстную компанию у нас точно не получится. Так что кое-кто получил в два раза больше подарков, чем все остальные, но вот подарка от меня он так и не дождался. Я собиралась подарить свои подарки ровно в срок, тридцать первого декабря, и попросила одного крайне терпеливого человека чуть-чуть подождать.

Новый год мы решили не отмечать. Томми в этот день дежурил, Делла заглянула к нам, чтобы лично поздравить Тома, но задерживаться надолго не стала, к Сьюзи мы сами заглянули в пекарню, ведь она обещала приготовить праздничный торт, тем более что Паттерсон пёк его непосредственно в Рождество, и все были в расчёте. Питер тоже дежурил сутки, хотя и позвонил по телефону и поздравил нас с Новым годом и Тома с днём рождения, а мы, проведя день за прогулками, скромно поужинали, а в десять часов вечера я взяла за руку Тома и повела в нашу спальню, чтобы наконец отдать подарки.

— Вот, открывай, — чуть ли не прыгая на месте от нетерпения, сказала я и протянула ему небольшую узкую коробочку, замотанную ярко-зелёной лентой.

Том с небольшим недоверием посмотрел на подарок, а потом на меня, так как меня буквально разрывало на куски от эмоций, но я уже немного зло посмотрела на него в ответ, поскольку кое-кто тянул время, а я и так ждала почти неделю! Рассмеявшись моему взгляду, Том аккуратно потянул за конец ленты и, распаковав подарок, аккуратно приоткрыл крышку. Но только он увидел, что же лежало внутри, тут же переменился в лице, а я замерла как статуя, ожидая хоть какой-нибудь реакции.

— Это… это… — с трудом выдавил из себя Том, взяв тест в дрожащую руку, а я с таким же страхом прошептала:

— Я уже прогулялась до Мэри, и она с помощью УЗИ дала заключение, что срок пять недель и всё хорошо. С днём рождения! Ты… ты рад? У меня там лежит ещё один подарок, нормальный, просто я хотела, чтобы ты сначала…

Только я повернулась, чтобы взять из ящика своей прикроватной тумбочки ещё один уже настоящий подарок, как Том, отбросив коробочку на кровать, схватил меня за руку, прижал к себе и остервенело принялся целовать, так что у меня даже на мгновение перехватило дыхание.

— Это потрясающий подарок, Тинь-Тинь, — в перерыве между поцелуями выдохнул он, крепко обнимая меня за талию. — Я даже мечтать не мог о таком…

Эмоции Тома можно было почувствовать кожей, настолько они были яркими, настолько они выплёскивались наружу, да и я уже не сдерживала своего счастья, и мы не делили его на двоих, а наоборот, оно умножилось стократно. В этот раз всё было по-другому: меня ещё не накрыли гормоны, я уже несколько месяцев тщательно мониторила состояние своего организма, благо что в настоящее время это было сделать нетрудно, не то что сорок лет назад. Всё было точно, наверняка, я могла не трястись и не сомневаться в своих возможностях. Я наконец могла подарить своему супругу то, что он давно заслужил, и я была безмерно счастлива это сделать.

— И всё-таки… подарок… — попытавшись отстраниться, пробормотала я, но Том ещё крепче прижал меня к себе и прорычал:

— Плевать. Мне плевать на все оставшиеся подарки, Тина… я…

Тут он вдруг замер и как-то странно посмотрел на меня, а я от его взгляда даже вздрогнула. А потом догадалась, отчего же мне стало не по себе… в угольно-чёрных глазах полыхал неприкрытый страх, и я даже понимала его причины.

Приобняв Тома за плечи, я попыталась улыбнуться сквозь тревогу и прошептала:

— Ты не сможешь запереть меня здесь в четырёх стенах…

— Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, — проговорил в ответ он, а в его голосе была такая решительность, что я действительно засомневалась, смогу ли в ближайшие девять месяцев выйти из нашей спальни или нет. — Тина, я просто не смогу пережить это второй раз, я…

Впервые я слышала в этом крайне приятном, всегда уверенном баритоне дрожь от страха, но это была она, и от этого у меня на глаза навернулись слёзы, ведь я понимала, почему Том боялся, понимала! Но…

— Всё будет хорошо, — прошептала я, а Том в этот момент нежно провёл пальцами по моей щеке, вытирая слёзы. — Никого уже давно нет в живых, я умерла… никто меня не будет выслеживать. И ты… ты теперь всё знаешь и можешь… защитить меня… Том, я не смогу сидеть круглые сутки дома, пойми меня…

— Если что-то произойдёт, ты скажешь мне об этом сразу же! — вдруг зло крикнул он, и я, дрогнув, тут же закивала в ответ, а слёзы снова полились из глаз. — Ты меня слышишь, Тина, сразу же?! Какой-то странный взгляд в толпе, непонятные ощущения, плохой сон… любая ерунда! Ты мне сразу же говоришь обо всём, и я беру ситуацию под свой контроль, тебе ясно?

Я опять закивала, а Том схватил меня за руку и, резко сняв с моего безымянного пальца своё фамильное кольцо с Воскрешающим камнем, надел его на средний той же руки.

— Если ты не можешь сказать — незаметно делаешь так, это будет наш знак, что что-то не так, и я сразу всё понимаю… всё ясно?

— Да, — выдохнула я, прижавшись к его плечу и пропитывая солёной водой ткань чёрной сорочки. Том же крепко прижал меня к себе и прошептал:

— Ты же понимаешь, что я теперь не отойду от тебя ни на шаг? Не спущу с тебя глаз…

— Не отходи… я этого не прошу… я всё понимаю.

— Я так люблю тебя, Тинь-Тинь… — проговорил он, начав целовать моё лицо, и его губы постепенно пропитывались моими слезами. — Я сделаю всё, чтобы вы были… чтобы с вами всё было хорошо. Всё…

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я и, не удержавшись, привстала на цыпочки и жадно поцеловала родные губы. И мне очень хотелось, чтобы эти поцелуи продолжались вечность, не меньше.

* * *

— Так, посмотрим, что у нас здесь… — пробормотала Мэри, водя датчиком УЗИ по моему животу, а я боялась даже вдохнуть, настолько момент был волнительным.

В середине апреля девяносто девятого года у меня наступил срок двадцать недель, и именно в этот период мы с Томом могли наконец узнать, кто же у нас родится: мальчик или девочка. Я прекрасно знала, как сильно Том хотел именно наследника, но он на удивление не стал в этот раз акцентировать внимание на поле. С именами мы вроде как определились ещё в день свадьбы, и для сына, и для дочки, а Тома всё это время волновало исключительно состояние моего здоровья. Как только мой супруг узнал о пополнении у нас в семье, на столе главного врача госпиталя, в котором мы работали, уже лежало заявление о переводе меня на облегчённый труд. Причём я узнала об этом заявлении одной из последних, когда меня вдруг ни с того ни с сего вызвали «на ковёр». Потом были попытки и вовсе отправить меня в отпуск, когда у меня начался токсикоз, но он был терпимым, а кое-кто перегибал палку, хотя это всё и было объяснимо. В итоге хоть с меня и сняли большинство операций, но я смогла отстоять свои лекции и заведование отделением, и была постоянно на виду у супруга, который, как и обещал, не отходил от меня ни на шаг.

Разумеется, Делла одной из первых узнала про моё интересное положение. Разумеется, она прыгала до потолка от счастья, насколько ей позволял сделать это возраст. Разумеется, все остальные наши близкие тоже постепенно узнали о пополнении в нашей семье и были очень рады за нас, пусть я и не хотела афишировать это, мотивируя плохой приметой. И я чуть не устроила истерику, когда узнала, что братец накупил кучу всяких вещей и игрушек и на мальчика, и на девочку, брендовых и броских, хотя я просила двести раз ничего не делать, пока роды не пройдут благополучно. Но у всех началась какая-то… необъяснимая истерия, все были так рады и за меня, и за Тома, что мне оставалось только смириться и… продолжать жить обычной жизнью, пока такая возможность была. И конечно, меня буквально сжирал страх неизвестности, ведь мне было очень трудно представить, как же изменится моя жизнь, когда нас станет трое…

— Так… Том, а ты бы кого хотел, сына или дочь? — с загадочной улыбкой поинтересовалась Мэри, пощёлкав кнопками на аппарате УЗИ, а затем снова приставила датчик к моему уже заметно выпирающему животу, только под немного другим углом.

— Я бы хотел здорового ребёнка, Мэри, — прохрипел Том, неотрывно следя за экраном аппарата, на котором мелькали серые тени.

— Что ж, значит, тебе не о чём волноваться, с вашим сынишкой всё в порядке, поздравляю! — как бы невзначай проговорила Мэри, а я от такой новости чуть не вскочила с кушетки, если бы Мэри меня не одёрнула: — Тина, полежи спокойно ещё немного, я занесла в базу не все данные…

— Конечно, Мэри, прости, — тут же поправилась я, а Том с лучезарной улыбкой смотрел на меня, как на восьмое чудо света, так как несмотря на его ответ, я знала, как же он хотел сына! И я была безумно рада исполнить эту его мечту.

Минуты казались вечностью, а Макс за это время даже довольно внушительно пнул ножкой прямо в датчик, показывая своё недовольство.

— Вот это да, Ти, какой у него характер! — рассмеялась Мэри, вздрогнув от шума аппарата УЗИ. — Так, всё, терпение у всех закончилось, я понимаю, ты можешь идти… как назовёте наследника?

— Макс, — с улыбкой ответила я, стерев с живота гель, а Том тут же подошёл к нам и помог мне встать с кушетки. — Максимилиан Томас Реддл…

— Надо же, какое необычное имя! — удивилась Мэри, а я так и прижалась к Тому, пытаясь передать ему через кожу все свои эмоции. — Хотя я уже вижу его на табличке в одном из отделений этого госпиталя…

— Да ладно тебе, Макс не обязательно будет врачом! — рассмеялась я, а Том так и прижимал меня к себе, положив руку на мой живот. — Лишь бы занимался любимым делом…

— Да уж, Ти, с такими родителями он вряд ли будет интересоваться чем-то помимо медицины, — рассмеялась Мэри и, убрав на место все датчики, встала из кресла. — Но ладно, сначала доживём до родов, а там посмотрим… и, Ти, ты бы поменьше бегала по больнице, посмотри, уже даже костюм не скрывает твоего интересного положения…

После такого упрёка и Том укоризненно посмотрел на меня, но я только закатила глаза и проворчала:

— Мэри, все и так знают о моём интересном положении, благодаря стараниям… кое-кого… но я не собираюсь пока что-либо менять в своём графике. Я отлично себя чувствую и ещё могу принести пользу людям!

— Упрямица, — закатив глаза, хмыкнула она. — Том, и как ты себе только нашёл такую супругу?

— Я очень долго её искал, Мэри, — со своей фирменной улыбкой проговорил Том, приобняв меня за то место, где раньше была талия. — А теперь, когда нашёл, ни за что не отдам. Но всё же кое-кто мог бы и поберечь своё здоровье…

— Я отлично себя чувствую, и Макс тоже! — теряя терпение, воскликнула я. — А ещё меня ждут бездельники с пятого курса, ординаторы и куча бумаги… Мэри, спасибо тебе за помощь, я потом ещё как-нибудь забегу к тебе…

— Ты хотела сказать «зайду», да, Ти? — со смехом переспросила Мэри, а я легко покачала головой. — Я буду очень рада, если ты заглянешь ко мне до сентября, дорогая!

Выразительно посмотрев на неё напоследок, я в обнимку с Томом вышла из полутёмного кабинета УЗИ, и мы направились в своё отделение, в котором меня ждало довольно много работы несмотря на «облегчённый» труд. Хотя мне это только нравилось, потому что так я чувствовала себя полезной… ещё пока. Том же всю дорогу светился от счастья, крепко держа меня за руку, а я изредка поглядывала на него и расцветала сама, настолько было тепло от энергии, которую он излучал.

— Тинь-Тинь, может, действительно отдохнёшь немного, а я позанимаюсь с твоей группой? — шёпотом спросил Том, проводив меня до самой кафедры, а в учебные комнаты тем временем начали подтягиваться обучающиеся, и многие с любопытством смотрели на нас, но тут же отводили взгляд и расходились по классам, чтобы обсудить увиденное уже внутри.

— Сначала «доктора» защити, а потом будешь отнимать у меня студентов, — фыркнула я в ответ, но Том тут же поцеловал меня, и я сразу же сменила гнев на милость. — Том, ты и так отобрал у меня все операции… должна же я как-то приносить пользу?..

— Ты приносишь пользу, Тинь-Тинь, — прошептал он, покрывая поцелуями моё лицо под ошеломлённые взгляды в первую очередь студенток. — Ты носишь в себе нашего сына… больше от тебя никто ничего не потребует… я очень за тебя переживаю…

— Я знаю, — выдохнула я, приобняв его за плечи. — Я знаю, Том. И всё-таки ничего со мной не случится, если я немного посижу в классе со студентами и поговорю. Ты же сам слышал, с Максом всё в порядке…

При упоминании о сыне Том снова засиял ярче весеннего солнца за окном, а я тихо рассмеялась его искренней и неподдельной радости.

— Слышал, Тинь-Тинь. Люблю тебя…

— И я тебя… — прошептала я и сквозь довольно жаркий поцелуй добавила: — Мы на кафедре… на нас смотрят…

— Всё время об этом забываю, — усмехнулся в ответ Том и как назло ещё более страстно притянул меня к себе, впился в губы и прошептал: — Хорошего дня, любимая…

— Мерзавец, — сквозь улыбку выдавила я, и он заливисто рассмеялся и пошёл в сторону отделения, а я вздохнула, оглядела стайку девочек вокруг, и те, заметив мой красноречивый взгляд, поспешили ко мне же в класс.

«Опять двадцать пять…» — устало подумала я, ведь мой живот мог не заметить только слепой, а девицы по-прежнему искренне удивлялись, что же такой красавец делал рядом с такой стервой, как я.

Но не успела я зайти в свой класс и оглядеть студентов, как со стороны коридора послышался знакомый хриплый голос:

— Ти! Подожди-ка!

Закатив глаза, я прошагала к преподавательскому столу, стараясь идти как обычно, а Делла буквально ворвалась в учебную комнату и с безумным блеском уставилась на меня.

— Ти, я знаю, что вы сегодня были в акушерском корпусе… — начала говорить она, сделав несколько шагов мне навстречу, а я, поджав губы, про себя добавила: «Теперь и все остальные об этом знают, спасибо, Ди». — И кто?..

— Профессор Байер, у меня сейчас занятие! — возмущённо воскликнула я, указав рукой на тринадцать человек, старавшихся сильно не хихикать, потому что репутация у меня была ещё та, и все об этом знали.

— Наплевать на твоё занятие, я так долго этого ждала! — так же зло воскликнула Делла, и даже я немного ошалела от её тона. — И хватит темнить, твой живот скоро будет раньше появляться в отделении, чем ты сама! Так что?..

Поджав губы, я молча уставилась на подругу, но та и не думала сдаваться, наоборот, её взгляд всё больше загорался необычайным упрямством с каждой секундой, и я, сдавшись наконец, вздохнула и нехотя сказала:

— Мальчик.

Делла от этой новости заверещала на весь класс, а после резво подскочила ко мне и начала душить в объятиях.

— Как всё-таки хорошо, что изобрели эти штуки! Том точно заслужил сына, пожалуй, пойду сейчас в отделение и расцелую его…

— Ди, не надо его отвлекать, у Тома и так полно работы, — выдохнула я, всё же улыбнувшись детской радости своей «старушки».

— Ти, хватит ревновать своего супруга, он в последнее время и так ни на шаг от тебя не отходит, — в такой же манере проворчала она, бесцеремонно положив руку мне на живот. — Так что вряд ли он из-за моих поцелуев решит оставить вас. Ого, какой шалопай!

Макс опять бодро пихнул ножкой, а я, посмотрев за спину Деллы на покрасневших от смеха студентов в хирургических костюмах, сама залилась краской и процедила:

— Профессор Байер, делайте с доктором Реддлом что хотите, только хватит срывать мне занятие!

— Прям-таки всё? — смеясь, переспросила она, и я ещё больше покраснела. — Какая ты щедрая, Ти! Я буду ждать тебя в кабинете, не задерживайся!

— У тебя ключей нет! — крикнула я вдогонку, но Делла снова рассмеялась.

— Мне Том откроет, у него они точно есть!

Дождавшись, пока звук шагов Деллы стихнет в коридоре, я сделала несколько глубоких вдохов, а после обвела всех своих подопечных максимально строгим взглядом.

— Все всё слышали? — довольно жёстко спросила я, и ухмылки мигом сползли с лиц молодёжи. — Если я услышу, что кто-то хотя бы слово скажет о том, что вы видели или слышали за сегодня, то вся группа будет отрабатывать мне до конца года этот блок, вам ясно? У меня роды осенью, и учебный год я доведу, а к вашему сведению, в этом семестре отработки принимаю только я!

Мои бездельники сразу посерьёзнели, несколько человек, сглотнув, неуверенно кивнули, а я, обрадовавшись, что смогла-таки вернуть свой авторитет, как ни в чём не бывало начала вести занятие, стараясь не думать о том, сколько же придётся прождать Делле в моём кабинете. А закончив это занятие, я неспешно побрела по больничным коридорам, стараясь поменьше обращать внимание на любопытные взгляды коллег на мой живот.

— Профессор Реддл, можно с вами поговорить? — вдруг окликнули меня на середине расстояния до кабинета, и я остановилась на месте и дождалась звавшего.

— Конечно, доктор Браун, можно. Пойдёмте…

Я понятия не имела, что от меня хотел Кевин, после Нового года заметно притихший, но теперь тревоги он у меня не вызывал абсолютно. Конечно, мой ординатор звёзд с неба не хватал, как Том, но всё же был способным малым, старательно всему учился, ходил на операции с моим мужем и, казалось, окончательно смирился с положением вещей. Только вот с нарастанием срока у меня начала заметно страдать память на бытовые вопросы, и я совершенно забыла, что в кабинете меня ждала ещё и Делла.

Сообразив, что Кевин как всегда воспользуется правом разговаривать со мной наедине, я жалобно посмотрела на неё, но только она собралась встать с чёрного дивана, как Кевин воскликнул:

— Что вы, что вы, профессор Байер, не вставайте… Тина… я хотел только сказать, что со следующего года уезжаю обратно в Штаты… профессор Голден согласился взять меня к себе на второй год ординатуры, и я…

Чего-чего, а такой новости я точно не ожидала, и поэтому с минуту растерянно посмотрела на Кевина, а затем молча прошагала к столу и плюхнулась в мягкое рабочее кресло, а живот от этого стал только заметнее. Кевин как-то странно посмотрел на него, а Делла, почувствовав неловкость момента, всё же встала с дивана и деликатно сказала:

— Ти, у тебя тут вода закончилась… Том велел передать тебе, что сам принесёт её после того, как вернётся из операционной, а я… пока прогуляюсь до ординаторской и налью нам чай… у тебя есть печенье?

— Было вроде… — протянула я, совершенно не помня, есть у меня в шкафу сладкое или нет. Делла рассмеялась моей внезапной забывчивости и мягко добавила:

— Значит, захвачу ещё и печенье… — и благородно оставила нас с Кевином в моём кабинете, а я всё никак не могла подобрать слов, чтобы нарушить неловкую тишину.

— Почему ты вдруг решил уехать? Тебе же здесь нравилось?.. — наконец спросила я, и Кевин, усмехнувшись моей растерянности, сел на стул для посетителей и задал встречный вопрос:

— Неужели расстроилась моему отъезду?

Я в ответ неопределённо мотнула головой, поскольку мне, в общем-то, было всё равно, просто как-то… неожиданно, а Кевин снова задумчиво посмотрел на мой живот и сказал:

— Ты же не будешь вести следующий год у ординаторов, да?

— Нет, Кевин, не буду, — со вздохом ответила я, чувствуя странное ощущение беспричинной вины. — У меня роды должны быть в начале сентября, я никак не смогу начать второй учебный год… прости…

— Тебе не за что просить прощения, Тина, — странно улыбнувшись, проговорил он, переведя взгляд с моего живота на лицо. — Это я решил приехать сюда, думал, что найду здесь… что-то, чего мне не хватало… половину моей жизни. И я действительно нашёл, но… как всегда, всё оказалось не тем, что было в моих фантазиях. И ты точно в этом не виновата, просто я…

— Вырос?.. — подсказала я, и Кевин улыбнулся в ответ и кивнул.

— Да… вырос и поумнел. Я благодарен тебе и твоему мужу за то, чему вы научили меня за этот год, но ты не сможешь довести меня до диплома, а у доктора Реддла явно будут дела поважнее на следующий год, нежели возиться с твоими ординаторами. Я всё понимаю… да и мне самому не нравится Англия… здесь как-то… сыро! И солнца почти нет, то дождь, то тучи, то ещё что-то… Флорида в этом плане мне нравится больше. Да и профессор Голден твой ординатор, он очень тепло отзывался о тебе… не сомневаюсь, что он сможет закончить начатое тобой. Ты ведь тоже тогда не смогла его довести…

— До его диплома оставалась неделя, — сглотнув, ответила я, боясь, как бы ситуация не повторилась. — К тому времени он всё знал и всё умел… Кевин… я правда рада, что ты нашёл в себе силы… оставить прошлое и жить будущим. Это очень здорово. Ты будешь отличным врачом…

— Спасибо, Тина, — благодарно произнёс он, поднявшись на ноги, а у меня по щекам от трогательности момента потекли два ручья слёз. — Ты действительно так расстроилась, что я уеду, или это гормоны?

Кевин насмешливо посмотрел на меня, и я, поджав губы, мигом вытерла слёзы со щёк и буркнула:

— Гормоны… сам же видишь, в каком я состоянии!

— Да, конечно, тогда не буду расстраивать тебя дальше! — с усмешкой сказал он и вышел из моего кабинета, столкнувшись в дверях с Деллой, у которой в руках было две полных кружки и пачка шоколадного печенья.

— Чего плачем? — весело спросила она, улыбнувшись на прощание Кевину. — Опять на своего котёнка посмотрела или кто показал шоколадное мороженое?

— Ди, отстань, — отмахнулась я, но при воспоминании о мороженом так и захотелось зареветь ещё сильнее.

— Я просто думаю, бежать мне за Томом в оперблок или нет, чтобы он отомстил твоим обидчикам, — рассмеялась Делла, поставив передо мной чашку с горячим чаем и печенье, а сама плюхнулась на диван. — Всё-таки нехорошо доводить беременную до слёз… хотя ты можешь расплакаться от любой ерунды, ей-богу! Так что от тебя хотел этот юноша?

— Ничего, мы просто поговорили, — шмыгнув носом, ответила я и хлебнула свой травяной чай. — Он со следующего учебного года уезжает домой в Штаты, вот и зашёл сказать мне это…

— Надо же! — ехидно воскликнула она. — Когда Том после своего диплома собрался уезжать в Штаты, ты чуть ли не пела от радости… а тут вдруг слёзы льёшь! Мне надо начать волноваться и спасать вашу семью, или сама одумаешься?

Вместо ответа я выразительно посмотрела на Деллу, и та, не выдержав моего взгляда, заливисто рассмеялась, и даже я улыбнулась и посмотрела на фарфорового котёнка, которого Том привёз мне как раз из Штатов. А после я поставила чашку на стол, положила ладонь на живот и почувствовала слабый толчок, говоривший, что Макс ещё не заснул.

«Нет, в этот раз всё по-другому…» — с улыбкой подумала я, закрыв глаза, а когда открыла их, то тут же встретилась с испытывающим взглядом Деллы.

— Ди, никого спасать не надо, я просто слишком эмоциональная в последнее время, вот и всё… а ты ещё устроила при моих студентах не пойми что!

Теперь в моём взгляде была злость, но Делла лишь махнула рукой в мою сторону и отпила из своей кружки.

— Ой, да ладно тебе! Ти, честное слово, ты порой ведёшь себя так, как будто кругом одни идиоты и не догадываются, от кого у тебя в животе растёт ребёнок…

— Но я не хочу лишний раз акцентировать на этом внимание! — возразила я, и тут в кабинет без стука зашёл Том и устало развалился прямо передо мной на стуле для посетителей.

— Сплетничаете, девочки? — улыбнувшись, поинтересовался он, потерев пальцами переносицу, а Делла вдруг встала с дивана и поставила мне на стол свою чашку.

— Хочешь кофе, Том?

— Делла, не надо никуда бегать, я сам сделаю себе кофе, — попытался возразить Том, но Делла уже бодро прошагала к выходу из кабинета, кинув напоследок:

— Том, в моём возрасте нужно ходить, иначе суставы потом будут ныть ужасно… Да и хочется быть хоть чуть-чуть полезной обществу! Ох, Ти, как же я тебя понимаю!

Картинно вздохнув, она покинула мой кабинет, а я так и улыбнулась её бесконечному запасу энергии, которую было совершенно некуда девать, судя по всему. Том тоже с улыбкой посмотрел вслед Делле, а после внимательно присмотрелся к моему лицу и настороженно спросил:

— Так… и по какому поводу слёзы?

Услышав это, я только закатила глаза и ещё раз тщательно вытерла щёки, уничтожая последние улики своей гормональной эмоциональности.

— Ты слышал, что Кевин со следующего года уезжает в Штаты?

— Нет, не слышал, — сказал Том, с прищуром посмотрев на меня. — Но я не понимаю, с чего тебя это так расстроило? Когда я собрался в Штаты после выпуска, ты лично купила мне билет на самолёт, да ещё и в аэропорту почти до трапа проводила…

— Всё, хватит! — возмущённо воскликнула я, а Том так и рассмеялся моему показному негодованию. — Тогда было… тогда всё было по-другому, а сейчас… просто меня растрогало то, что Кевин… решил жить дальше своей жизнью и оставить нас в покое… сам. Редко кто в его возрасте и обстоятельствах способен на такое… я просто рада за него… не знаю, как тебе ещё объяснить…

Я замялась, не зная, как ещё выразить свою мысль, а Том с улыбкой понаблюдал за мной и протянул:

— Всё ясно, Тинь-Тинь. Надеюсь, больше у тебя нет ревнивых бывших? Не хочу, чтобы моя любимая жена плакала по пустякам и расстраивалась, когда чьи-то ожидания не совпадают с действительностью…

— Не знаю… вроде бы нет. Не помню… не хочу об этом думать… я теперь никуда от тебя не денусь, так что хватит меня ревновать…

— Я не перестану тебя ревновать, Тинь-Тинь, ни-ко-гда… — подойдя ко мне и наклонившись к моему лицу, выдохнул он, а я, опьянев от близости, обняла его за плечи и жадно впилась в губы, почувствовав, как мой живот упёрся в подтянутое тело. Том ответил на поцелуй, но только я успела забыть, где мы находимся, как голос со стороны входа мигом привёл в чувство:

— Ребят, у вас уже есть ребёнок, так что хватит хулиганить на людях!

Том, отстранившись от меня, с улыбкой прошагал к своему месту, а я выразительно посмотрела на Деллу, протянувшую ему кружку с кофе. Делла же, рассевшись на диване, отпила чай из своей чашки и задумчиво добавила:

— Хотя с другой стороны, когда у вас появится Макс, времени на это катастрофически не будет хватать… Том, а ты готов на такие жертвы?

— Я думаю, Ди, мы со всем справимся, — улыбнувшись, дипломатично заметил Том, и мои губы так и растянулись в улыбке от его невозмутимой уверенности. — Правда, Тинь-Тинь?

— Конечно, — прошептала я, и от спокойствия в угольно-чёрных глазах страх перед неизвестностью мигом испарился из моей души, сменившись уверенностью, что вместе мы точно сможем преодолеть все трудности.

* * *

Телефонный звонок раздался так неожиданно, что я аж подскочила на месте, не ожидая, что кому-то что-то от меня понадобится.

К концу августа у меня шла уже тридцать восьмая неделя, роды были на самом носу, но сидеть дома я отказывалась до последнего. Чем ближе был сентябрь, тем больше меня охватывала депрессия по поводу того, что после родов так и осяду дома, хотя я давно обговорила с главным врачом сроки своего отпуска, а няня, которую мы с Томом тщательно выбирали последние полгода, не могла дождаться, чтобы приступить к своим обязанностям и помогать мне в уходе за малышом. И всё же ощущение ненужности настолько давило, что я уже со слезами и истериками выбивала право ходить на работу, хотя в своём отделении была больше декоративным элементом, нежели каким-то помощником. Все заботы с начала лета на себя взял Том, а я распределяла пациентов, заполняла часть документации и давала редкие консультации, потому что в другие отделения тоже ходил мой муж.

Поэтому когда рядом со мной зазвенел телефон, я оторвалась от разглядывания облаков за окном и, повернувшись в кресле, осторожно взяла в руки телефонную трубку.

— Профессор Реддл, отделение нейрохирургии, слушаю вас.

— Профессор Реддл, добрый день, это из приёмного отделения, — раздался в трубке знакомый голос, и я сразу напряглась, потому что по пустякам из приёмника звонили редко. — К нам только что поступил мужчина, его привезла семейная пара, говорят, что велосипедист попал в аварию у них на глазах и ударился головой об асфальт… хоть он и был в шлеме, но как-то странно себя ведёт… вы не отправите кого-нибудь на консультацию?

— Конечно, Берта, — согласилась я, и на том конце провода раздались короткие гудки.

Задумчиво посмотрев на телефонную трубку в руках, я положила её на место и с больши́м трудом встала из своего кресла, а хиркостюм на мне так и затрещал, грозя разойтись по швам, настолько мой живот был огромным.

«Надо размять ноги, а то совсем отеку…» — устало подумала я, потянувшись на месте, а после взяла в руки ключи от кабинета и закрыла за собой дверь, решив, что небольшая прогулка до ординаторской нисколько мне не повредит.

Шла я очень медленно, переваливаясь как утка, а мой живот был заметен издалека. Правильно говорила Делла, теперь первым в отделении всегда появлялся он, а не я. Правда, Том уже давно запретил мне покидать пределы отделения, да и вообще, запретов с каждым днём становилось всё больше, что я уже начала задыхаться. Хотя я и понимала, с чем было связано растущее беспокойство моего мужа, ведь этот ребёнок был первым и для меня, и для него, но… нельзя же было настолько перегибать палку, в конце концов!

Уже представив его недовольство тем, что я посмела пройтись по коридору, я с опаской приоткрыла дверь ординаторской, но кроме двух моих ординаторов, работавших с историями, внутри никого не оказалось.

— А где все? — удивлённо спросила я, уже полностью зайдя в комнату.

Доктор Джонсон только пожал плечами в ответ, а доктор Уокер отложила в сторону толстенную историю болезни и сказала:

— Профессор Реддл, ваш муж куда-то ушёл полчаса назад, а доктора Андервуда вызвали в операционную… доктор Флойд ушёл в столовую… а остальных мы не видели.

— Всё ясно… — протянула я, осознав, что настолько выпала из жизни, что понятия не имела, где были все мои сотрудники, хотя я всё ещё была заведующей, чёрт возьми!

Но в приёмном ждал пациент, у которого возможно была травма мозга, а я ещё была способна осмотреть человека и дать экспертное заключение! Поэтому не стала никого дожидаться или вызванивать, а направилась к столу Тома, в верхнем ящике которого лежал стетофонендоскоп и неврологический молоточек. Мои ординаторы посмотрели на меня как на сумасшедшую, так как им было прекрасно известно, насколько сильно опекал меня супруг, но я невозмутимо повесила фонендоскоп на шею и сказала:

— В приёмное поступил мужчина с подозрением на травму мозга, нужна консультация. Если что, я позвоню сюда, так что не уходите никуда полчаса, ладно?

Они кивнули в ответ, и я, вздохнув, поплелась в сторону лифтов, потому как быстрые прогулки по лестнице пока мне не светили, поскольку я даже своих ног не видела из-за огромного живота. Удивительно, но по дороге мне тоже никто не попался из коллег, и я с чистой совестью вошла в смотровую приёмного отделения, на кушетке внутри которой действительно лежал человек в велосипедном шлеме со знатно ободранными руками и ногами, а неподалёку стояли мужчина и женщина средних лет и с опаской смотрели на него.

— Профессор Реддл, что вы?.. — округлив глаза, спросила меня Берта, тот самый врач, сообщившая про аварию, но я невозмутимо прошагала внутрь, пододвинула стул поближе к кушетке и села на него, а затем начала первичный осмотр.

— Ты не поверишь, но у меня в ординаторской сидят всего два ординатора! Понятия не имею, где все остальные, но не отправлять к тебе детей, в самом деле!

— И как доктор Реддл только допустил такое? — с улыбкой поинтересовалась она, а я закатила глаза и аккуратно сняла с пострадавшего шлем.

На черепе в области левой теменной кости была знатная ссадина, несмотря на защиту, сам пострадавший был в подобии делирия, мало реагировал на окружающих, а левый зрачок значительно расширился, всё же давая реакцию на свет.

— Он терял сознание? — повернувшись к семейной паре, спросила я, и мужчина со светлыми волосами хрипло ответил:

— Эм… да… я не знаю, но мы не сразу смогли узнать, как он себя чувствует, и он так и не сказал своё имя…

— Всё ясно, — вздохнула я, а мужчина вдруг нахмурил брови и внимательно присмотрелся ко мне. — Берта, отправь его на КТ, там, скорее всего, субдуральная гематома, если рентген подтвердит, то будем оперировать…

Моя коллега взяла трубку телефона и стала что-то бормотать в неё, а я поднялась на ноги и потёрла заметно нывшую поясницу. Но не успела я сделать и шага, как мужчина внезапно подошёл ко мне и воскликнул:

— Тина, неужели это ты?!

— Простите?.. — растерянно выдавила я, не ожидая, что незнакомый человек обратится ко мне по имени. Он же, оглядев меня с головы до ног, ошеломлённо рассмеялся и воскликнул:

— Бог ты мой, Тина, это действительно ты! Ну же… Харви Вайс… я журналист!

На мгновение я переглянулась с Бертой, только закончившей звонок, но растерянность в моём взгляде должна была красноречиво сообщить, что я понятия не имела, кто это.

— Прошу прощения, но я вас не знаю, — наконец выдавила я, и тут в смотровую буквально ворвался Том, метая в окружающих молнии от злости.

— Что ты здесь делаешь?! — прошипел он, подойдя совсем близко ко мне, и я с перекошенным лицом воскликнула:

— Доктор Реддл, не забывайте, что я заведующая, чёрт возьми, и ещё в состоянии поставить диагноз поступившему пациенту!

— Чёрт возьми, ты должна лежать дома и готовиться к родам, а не бегать в приёмник! — зло прокричал Том, а Берта за моей спиной так и захихикала, закрыв рот ладонью. — Хоть бы чуть-чуть головой подумала, здесь может быть опасно!

— В каком месте здесь может быть опасно?! — не обращая внимания на окружающих, возмутилась я, а в смотровую тем временем вошли парамедики, чтобы переложить пострадавшего на каталку и отвезти в рентгенологическое отделение.

— Профессор Реддл, что?.. — обратился ко мне один из них, смутившись нашей прилюдной ссоры, но я твёрдо проговорила:

— КТ головного мозга, подозрение на субдуральную гематому. И сообщите врачам оперблока, чтобы готовили операционную, скорее всего, потребуется хирургическое вмешательство… пусть они будут готовы.

— Ты ни за что не переступишь порог операционной! — брызжа слюной, воскликнул Том, но я зло процедила:

— А я и не собиралась, доктор Реддл. Но надо же кому-то работать, если никого другого в отделении нет! — парамедики в это время поспешили уложить пациента и повезли его от греха подальше, а я повернулась к незнакомому мужчине и добавила: — Мистер Вайс, простите, но вы ошиблись, я понятия не имею, кто вы…

— Но как же! — воскликнул тот, а Том с подозрением уставился на нас. — Тина, это же ты, разве ты меня не помнишь? Ты даже на свадьбе у нас была! Ты любишь розовые пионы, а ещё у тебя брат рок-звезда, Лестат!..

— Розовые пионы?.. — растерянно переспросила я, абсолютно не узнавая человека перед собой, хотя очень немногие знали, кем же я прихожусь известному рок-певцу. — Простите, Харви, но я не… я не знаю вас, это какая-то ошибка…

Том, казалось, даже забыл на секунду про недавнего пациента и, подняв брови, посмотрел на меня, а его глаза полыхали от ревности. Я же абсолютно беспомощно посмотрела на него, ведь у меня в голове было необычайно пусто… а затем в памяти вдруг стала всплывать жара… наша с Лестатом вилла в Австралии… и журналист, который одно время пытался ухаживать за мной и подарил мне не один букет пионов.

Вокруг повисла тишина, нарушаемая жужжанием ламп, а я резко повернулась вокруг себя и с перекошенным лицом воскликнула:

— Чёрт подери, Харви!

Теперь Том точно забыл про пациента с гематомой и зло посмотрел на нас, но я, не обращая никакого внимания на него, подошла к Харви и крепко обняла, насколько это позволял беременный живот.

— Вот это да, неужели это ты? — рассмеявшись, воскликнула я, а после отстранилась от него и обратилась к женщине, стоявшей неподалёку: — Мелани?..

— Мелоди, — сдержанно поправила она, тоже чуть ревниво посмотрев на своего сиявшего от счастья мужа.

— Конечно, Мелоди, прости меня, — тут же поправилась я, снова с улыбкой посмотрев на Харви. — Просто у меня уже мозги набекрень, совсем ничего не помню…

Но, буквально почувствовав кожей насмешку Тома, зло добавила:

— В бытовых вещах, а не в профессиональном плане. Но я ещё в состоянии проводить осмотры и консультировать врачей в этой больнице!

— Надеюсь, дойти до своего кабинета и сидеть там до вечера ты тоже в состоянии, да? — язвительно переспросил Том, а Берта так и рассмеялась нашей перепалке.

— В состоянии, — прошипела я, повернувшись к Тому и посмотрев в полыхавшие от злости и ревности глаза. — Харви, Мелоди, не хотите кофе? Больше я, похоже, ни на что уже негодна!..

— Конечно, с удовольствием, Тина, — сразу согласился Харви, удивлённо-восторженно смотря на меня. — Надо же… как ты изменилась с нашей последней встречи… шесть лет назад! Профессор?..

— Да… — растерянно проговорила я, вновь повернувшись к старым знакомым. — Я защитила профессора ещё в Мельбурне… и недавно вышла замуж, и уже года два заведую отделением нейрохирургии… — но, мельком взглянув на Тома, жёстко добавила: — Всё ещё заведую этим отделением, чёрт возьми!

— Лифты в твоё отделение находятся там, — холодно проговорил он, указав рукой в сторону выхода из смотровой, и я надменно прошипела:

— Я помню, доктор Реддл.

— Увижу тебя на лестнице — из дома до родов не выйдешь! — раздался мне крик вдогонку, и я, тяжело вздохнув, поплелась в сторону лифтов, буквально кипя от эмоций, а следом за мной пошли и Харви с Мелоди.

Пока мы ехали в лифте на нужный этаж, Харви неотрывно смотрел на меня, раздражая тем самым свою супругу, которая ревновала его точно так же, как и Том меня. Но ревность её была абсолютно беспочвенна, ведь я была настолько глубоко беременна, что о каких-то романтических эмоциях не приходилось и думать. Я просто была рада видеть Харви, пусть между нами и было много чего нехорошего, но это всё давно забылось, а он всё же был рад встретить меня спустя все эти годы.

Несмотря на то что мы проехались на лифте, прогулка по отделению до моего кабинета заняла минут пятнадцать, не меньше, но никто меня не торопил, понимая, как же сложно мне было быстро идти. А когда я подошла к своему кабинету, то ошеломлённо посмотрела на приоткрытую дверь, в ужасе подумав, что из-за своей катастрофической забывчивости могла её не запереть. Но на меня сразу нахлынуло облегчение, когда я заметила на чёрном диване Деллу с чашкой в руке, а ещё две стояли на столе.

— О, Ти, а где Том? — радостно воскликнула она, только заметив в дверном проходе мой огромный живот. — Я приготовила ему кофе, да и тебе чай не помешает…

— Рвёт и мечет в приёмном, — буркнула в ответ я, плюхнувшись в своё кресло.

— И с чего бы ему это делать? — рассмеялась Делла, почувствовав, что мы опять поругались из-за кое-чьей безграничной опеки, а Харви с Мелоди незаметно прошмыгнули в кабинет за мной и застыли в центре. — Дай угадаю, ты опять посмела сделать лишний шаг из своей клетки?

— Мысли шире, Ди, я посмела спуститься на первый этаж и осмотреть пациента с субдуральной гематомой! — язвительно воскликнула я, а после махнула своим гостям рукой на стулья рядом со столом и опёрлась руками о подлокотники. Но не успела я встать с кресла, чтобы налить кофе Харви и Мелоди, как Делла посмотрела на них и воскликнула:

— Быть этого не может, да это же Харви Вайс!

Я так и закатила глаза оттого, что все знали моего бывшего… «бойфренда» в лицо, кроме меня, а Харви заливисто рассмеялся моему выражению лица и сказал:

— Да, это действительно я, мисс?..

— Профессор Делла Байер, — уверенно представилась Делла, а после замахала мне руками. — Ти, только не вставай, а то родишь прямо здесь, а я отхвачу от Тома! Да и кофе я готовлю намного лучше тебя… вы же будете кофе, Харви?

— Конечно, мы с моей женой будем кофе, профессор Байер, — с лучезарной улыбкой согласился Харви, а Делла кокетливо махнула рукой в его сторону и проговорила:

— Харви, ну какой я вам профессор Байер?.. Для вас я просто Делла! Я все ваши передачи просмотрела, ни одной не пропустила! Может, вы и не подозревали, но я с вами знакома уже лет десять!

Харви посмеялся такому повороту событий, а после посмотрел на меня и ехидно произнёс:

— Вот это да, Делла! А вот ваша коллега, профессор… Реддл?.. понятия не имела, кто я, когда мы с ней познакомились! Да и сейчас внизу не узнала меня даже как друга…

Я с неподдельным мучением закатила глаза, а Делла, кудесничая над кофе для гостей, хмыкнула:

— Да эта непутёвая вообще ничего дальше своего носа и любимого супруга не видит, Харви, не обращайте на неё внимания!

От подобного меня аж перекосило от возмущения, а Харви ещё больше рассмеялся, и даже Мелоди улыбнулась, хотя до этого смотрела на меня с поджатыми губами.

«А ведь в прошлом была уважаемым человеком… заведующей… грозой всех врачей!» — вздохнув, с отчаянием подумала я, поскольку теперь уже второй раз за день меня прилюдно принижали. Но не успела Делла поставить на мой стол ещё две кружки, как со стороны входа в кабинет послышался крайне насмешливый голос:

— И давно, интересно, тебе перестали нравиться мои розы, и ты полюбила пионы?

«Господи…» — с ещё большим отчаянием подумала я, а затем посмотрела на широко улыбавшегося Харви и нехотя протянула:

— Это Ди любит пионы, а я их терпеть не могу, мне всегда нравились красные розы.

— Так вот почему ты выкидывала мои букеты, Тина… — проговорил Харви, видимо, усмехнувшись, что и тут я умудрилась соврать ему, а Делла так и воскликнула:

— Ти, сам Харви Вайс дарил тебе пионы, а ты их выкидывала? Господи, вот это святотатство! Харви, если вы в следующий раз захотите подарить розовые пионы этой непутёвой, то присылайте их сразу мне! Порадуйте старушку напоследок, а то я столько лет ждала крестников!..

— И дождалась! — громко добавила я, показав руками на свой живот, и даже Макс проснулся и хорошенько пнул меня в бок. Поморщившись, я потёрла живот, а после не менее возмущённо сказала: — Ди, тебе осталось потерпеть полторы недели, и все твои мечты осуществятся!

— И не только мои, — с улыбкой добавила она, взглянув на Тома, а Харви, посмеиваясь, внаглую рассматривал меня, не стесняясь даже моего супруга.

— Делла, если вы скажете мне адрес, я обязательно пришлю вам пионы, мне нетрудно, — рассмеялся Харви в ответ, приняв из её рук кружку с кофе. — Особенно в честь рождения ребёнка… профессора Реддл. Тина, а кто?..

— Мальчик, — не дожидаясь конца предложения, ответила я, а ревность в глазах Тома росла в геометрической прогрессии.

— Поздравляю тебя! У нас с Мелоди тоже сын подрастает, ему в этом году будет четыре. Я… я так рад, что ты смогла… пережить ту трагедию с твоим мужем… и снова выйти замуж! Ты выглядишь такой… счастливой…

Услышав это, я скептически посмотрела на Харви, поскольку можно было сказать «уставшей», «отёкшей», «замотанной», «разгневанной», «огромной», но никак не «счастливой». И всё же я вымученно улыбнулась, а Том подошёл к нам и настороженно спросил:

— Трагедию с… мужем?

— Тина сказала, что её первый муж умер, — сделав глоток кофе, пояснила Мелоди, впервые нарушив своё молчание. — На нашей с Харви свадьбе. Как я поняла, он чем-то болел, а она… «не спасла его». Разве вы не знали?

— Знал, — как ни в чём не бывало ответил Том, скрестив руки на груди. А Мелоди вдруг внимательно присмотрелась к нему и осторожно спросила:

— Подождите, а как Тина могла любить ваши розы, если вы познакомились с ней позже, чем она с Харви? Или вы были знакомы до этого и застали её мужа живым?

Я поджала губы, удивившись, насколько внимательно Мелоди слушала наш диалог, а Том задумчиво посмотрел на неё и вдруг широко улыбнулся.

— А я и есть её первый муж, миссис Вайс.

— Но!.. — округлив глаза, воскликнула она, а Том с усмешкой добавил:

— Я так хотел вернуться к своей любимой супруге, что меня выгнали из ада за плохое поведение. У меня сердце разрывалось от мысли, что никто ей больше не подарит её любимые розы… — с этими словами он подошёл ко мне, картинно взмахнул рукой, и в другой как по волшебству оказалась кроваво-красная роза. Харви и Мелоди с ошеломлением смотрели на это представление, считая всё это каким-то ловким фокусом, но я-то знала, что это было настоящая магия. Отдав мне розу, Том легко поцеловал меня, и я широко улыбнулась в ответ, а он добавил: — Только, Харви, не надо снимать про это сюжет, пожалуйста…

— Вот это да… — изумлённо прошептала Мелоди, а я так растрогалась, что из моих глаз полилась солёная вода.

— Тинь-Тинь, ты опять льёшь слёзы… — проговорил Том, проведя рукой по моим щекам, а я не могла ни на кого смотреть, кроме как на него.

— Мерзавец, — выдавила я, разревевшись ещё больше, а он легко рассмеялся и снова поцеловал меня в мокрые губы.

— Хватит, Тинь-Тинь, тебе вредно так сильно переживать… и в приёмное отделение спускаться тоже вредно!.. Пожалуйста, не надо больше…

— Но в нашем отделении никого не было! — жалобно воскликнула я, буквально чувствуя себя маленькой провинившейся девочкой. — Я ведь тоже врач! Я могу пригодиться!..

— Я пришёл через пять минут, как ушла ты, — невозмутимо возразил Том, выпрямив спину. — И я бы сходил в приёмное отделение… Тина, подумай о Максе, тебе нельзя бегать по больнице, роды через неделю! Миссис Вайс, помогите мне, вы ведь тоже мать!

С заплаканным лицом я посмотрела на Харви и Мелоди, и та, растерянно улыбнувшись мне, протянула:

— Тина, я на таком сроке сидела дома и берегла силы для родов… может, тебе стоит послушать своего мужа?

Харви же смотрел на меня с явным ошеломлением, так как помнил меня бессердечной стервой, искавшей себе мужчин на одну ночь и вывернувшую ему в порыве злости руку, а сейчас я сидела с беременным животом и рыдала, держа в руках бесподобный ярко-красный цветок. Во взгляде Харви даже проскользнуло какое-то подобие сожаления, жалости, а после он улыбнулся мне и сказал:

— Тина, ты как была упрямой, так и осталась такой… надо же, не думал, что кто-нибудь когда-нибудь сможет тебя усмирить…

— Да, наверное, — неловко улыбнулась я сквозь слёзы, а Том ещё раз поцеловал меня в щёку, уселся на диване рядом с Деллой и вскользь поинтересовался:

— Харви, я смотрю, вы с Тиной хорошие друзья… а как вы вообще познакомились?

«Чёрт!» — тут же промелькнуло в голове, а слёзы как по волшебству закончились, ведь не говорить же Тому, что пока он завоёвывал мир, я шлялась по ночным клубам и… была не очень разборчива в партнёрах на ночь. Хотя определённые мысли уже точно возникли у этого ревнивца. Харви же с усмешкой посмотрел на меня, как бы давая возможность ответить самой, и только я открыла рот, как дверь в мой кабинет опять распахнулась.

— Тинь-Тинь, ого, сколько у тебя гостей!

Я с неподдельным мучением уставилась на Лестата, который благодаря стараниям Тома теперь уже мог не бояться солнечного света и жить почти обычной жизнью, а тот оглядел всех людей в моём кабинете и ещё более радостно воскликнул:

— Харви, вот это да! Какими ветрами тебя занесло в Англию?!

Том удивлённо поднял брови, никак не ожидая, что мой внезапный знакомый, которого я даже вспомнить сразу не смогла, так много знал о моей жизни, а Лестат плюхнулся рядом с ним и Деллой на диван и закинул ногу на ногу.

— Я хотел взять интервью у одного писателя, Лестат, — вежливо ответил Харви, а Мелоди так и выпучила глаза на моего братца, видимо, прекрасно зная о его творчестве. — И у нас с супругой к тому же выдался отпуск… но мы никак не ожидали встретить в дождливой Англии столько знакомых!

— Это точно! — рассмеялся Лестат. — Но я здесь потому, что моя ненаглядная сестрёнка вот-вот должна родить, а я так хочу подержать на руках племянников! Кстати, Том… — тут Лестат наконец заметил недоуменный взгляд моего супруга и добавил: —…а ты знаешь, что Тинь-Тинь и Харви познакомились…

— В библиотеке! — громко воскликнула я, а Харви изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Но я зло посмотрела на Лестата и жёстко проговорила: — Мы с Харви познакомились в библиотеке, когда я писала докторскую, а он одну из своих статей. И тема закрыта.

— Надо же! — протянул Том, а я взглядом уничтожала братца, который мог взболтнуть лишнего, как всегда. — И о чём была статья?

— О кенгуру, — процедила я, а Тому даже легилименция не нужна была, чтобы проверить на подлинность мои слова.

— Хм… а мне до этого казалось, что Харви пишет о знаменитостях…

— Сейчас — да, а раньше писал о зверюшках… — с натянутой улыбкой проговорила я и резко повернулась к Харви, и он тут же закивал в ответ, а из его глаз покатились слёзы от едва сдерживаемого смеха.

— Вот как! — насмешливо произнёс Том, наблюдая за тщетными попытками Харви остановить смех. — А я и не знал, любимая, что ты так любишь зверушек!

— Ещё как люблю! — тут же поддакнула я, взглядом давая понять Лестату, что с ним будет, если он сейчас ляпнет что-нибудь не то. — А ты на самом деле многого обо мне не знаешь!..

— Вот в этом я почему-то не сомневаюсь, Тинь-Тинь, — протянул Том, а я по загоревшимся ревностью глазам поняла, что дома вечером будет очень непростой разговор… и надо было как-то его избежать.

— Но ты же не будешь расстраивать любимую беременную супругу по пустякам, верно? — похлопав глазками, поинтересовалась я и специально положила руки на живот, и Макс снова чувствительно пихнул меня в ладонь. Том с усмешкой поджал губы, догадавшись про мой намёк, а Лестат только хотел что-то сказать, как я тут же зло на него посмотрела и добавила: — Ещё одно слово, любимый братец, и Акаша узнает всё твоё расписание на ближайший год, и тебе несдобровать!..

— Лестат, только не говори, что ты опять… — с мучением протянул Том, а ехидная улыбка на неотразимом лице братца мигом сменилась неподдельной тревогой за свою шкуру.

— Тинь-Тинь, что ты, я нем как могила! — воскликнул он, а после наклонился к Тому и шёпотом добавил: — Том, братишка, а ты не мог бы?..

— Нет, — не терпящим возражений тоном громко ответила я и вновь приобняла беременный живот, как бы говоря, что может сильно меня расстроить. — Раз я сижу дома, то и вы никуда вместе не пойдёте, иначе я буду очень сильно переживать, а кто знает, во что это выльется?..

— Лестат, до родов осталось всего полторы недели, давай не будем расстраивать нашу любимую Тинь-Тинь… — деликатно проговорил Том. — Потерпи немного, а дальше мы подумаем…

— Нет, — ещё твёрже возразила я, нащупав слабое место у обоих. — Даже не думай об этом, Акаша не единственная, кому я могу рассказать много чего интересного…

— Том, да это стерва сжала нам я!.. — воскликнул Лестат, но, заметив моё бескрайнее возмущение на лице, быстро поправился: — Неважно, что она там сжала, но я так больше не могу! Харви, благодари небеса, что тебя миновала эта участь, с этой стервой может справиться только такой суицидник, как Том! Ладно, Тинь-Тинь, у тебя гости, а я побегу, пока у меня ещё осталось мужское достоинство!

С этими словами он встал с дивана и обменялся рукопожатиями сначала с Томом, а затем и с Харви, и вышел из моего кабинета, а я так и закатила глаза, что этот пустоголовый всё равно ляпнул лишнего. Том же легко покачал головой, словно говоря, что я нисколько не разочаровала его, а Харви с улыбкой посмотрел на нас, допил кофе и тоже засобирался на выход.

— Тина, мы, пожалуй, тоже не будем долго отвлекать тебя… И я был очень рад встретиться и узнать, что у тебя всё хорошо!

— Спасибо, Харви, я тоже рада, что мы увиделись, — смущённо проговорила я, а Харви в этот момент помог встать супруге и обнял её за талию.

Мелоди сразу потеплела и улыбнулась мне, словно показывая этим, что хотя она и знала, что было между мной и её мужем, но это всё позади. Теперь уже точно ни к чему было ворошить прошлое, особенно учитывая, что я за него ещё огребу… А когда они вместе покинули мой кабинет, то Том встал с дивана, подошёл ко мне и крайне красноречиво посмотрел в глаза.

— Я надеюсь, это все?..

— Ну… — скривившись, протянула я, а Делла ехидно хихикала в сторонке. — Если не считать Николя… и… — но, заметив нездоровый блеск в угольно-чёрных глазах, я тут же встрепенулась и воскликнула: — Да хватит уже! Макс… — тут я провела рукой по животу, а Том сразу остыл и сделал глубокий вдох. — Мы женаты, у нас ребёнок… хватит! Я твоя, а моё прошлое… да, у меня была непростая… молодость, но… я остепенилась, и теперь… не занимаюсь всякими глупостями…

— Хотелось бы верить, — вздохнул Том и положил широкую ладонь на мой живот, как раз тогда, когда Макс решил показать, что мы здесь не одни. Почувствовав толчок, Том расплылся в довольной улыбке, а я от умиления снова была готова расплакаться. — Потерпи, Макс, немного осталось…

Словно в ответ раздался ещё один лёгкий пинок, и Том, засмеявшись, поцеловал меня и повернулся к Делле.

— Ди, милая, посиди здесь до конца рабочего дня, иначе я точно поседею раньше времени… на тебе два главных сокровища в моей жизни!

— Конечно, Том, не вопрос! — рассмеялась Делла, тоже умилившись такой нежности. — Ти, хочешь ещё чаю?

— Нет… — вымученно протянула я, ведь Макс занял весь мой живот, сместив остальные органы, а из кабинета меня теперь не очень охотно выпускали даже по необходимости. — Если нужно что-то подписать, то я всё ещё здесь…

— Отдыхай, родная… силы тебе ещё пригодятся, — прошептал в ответ Том, ещё раз с улыбкой посмотрел на мой живот и быстрым шагом вышел из кабинета.

Я же откинулась на спинку стула и уставилась в потолок, а Делла, потерев руки, сказала:

— Ну что, Ти? Чем займёмся?

— Без понятия… — протянула я и, закрыв глаза, вновь положила руки на живот и подумала: «Да, Макс… потерпи ещё чуть-чуть… и ты будешь с нами…»

* * *

Прочувствовать роды мне не удалось. Мэри довольно быстро сообразила, что самой мне не родить, поскольку Макс к тому времени так и не перевернулся, а с тазовым предлежанием и крупным плодом… и зная, насколько этот ребёнок был выстрадан… она решила не рисковать. Правда, благодаря спинномозговой анестезии я была в сознании, так что когда буквально через полчаса операции послышался недовольный детский крик, я сразу же разревелась, понимая, что всё было позади, а спустя ещё несколько минут Том поднёс к моему лицу упитанного розовощёкого младенца, закутанного в тёплую пелёнку.

— Профессор Реддл-младший, — прошептал Том, и из его глаз скатилась скупая мужская слеза от безграничного и непередаваемого счастья. Мэри и её ассистенты тоже не удержались и с широкими улыбками посмотрели на нас, а я, заливаясь слезами, поцеловала сына в лоб и сказала:

— Он прекрасен.

— Спасибо, родная, — выдохнул Том, поцеловав меня, а после выпрямился и понёс Макса к неонатологам, которые уже приготовились к первому осмотру только что родившегося человека.

Когда меня через два часа перевели из реанимации в палату, в ней было целое облако роз, маленькая колыбель и Том, сидевший в кресле и качавший на руках Макса. Конечно, после операции мне нельзя было вставать с кровати и само́й начать ухаживать за младенцем, но помощников было более чем достаточно. Как только я пришла немного в себя, в акушерское отделение прибежала Делла (в прямом смысле прибежала) и до самого вечера держала на руках крестника, который периодически давал знать о себе и своих потребностях. Братец тоже заглянул к нам, но Мэри не любила, когда в её отделении было много посторонних, так что мы предупредили остальных, что будем принимать поздравления тогда, когда нас с Максом выпишут. Том же до самого ухода Деллы лежал со мной на больничной кровати и крепко обнимал, без слов говоря, как же он был счастлив. А вечером уже самолично принялся исполнять все прихоти Максимилиана Реддла, давая мне возможность отдохнуть и набраться сил.

Забавно, до этого я так боялась стать ненужной на работе, а сейчас у меня в голове и мысли не было о своём отделении. Всё, что меня волновало, находилось в руках у моего мужа, который, как и обещал, не отходил от нас ни на шаг. И в кои-то веки мы были просто счастливы… втроём. Хотя цену за это счастье пришлось заплатить немалую…

Когда нас выписали из стационара, дома уже ждали самые близкие люди, искренне обрадованные прибавлению в нашей семье. И я ещё никогда в жизни не получала столько почты и звонков, со всех уголков света, куда раскидало моих друзей. И всё-таки была ложка дёгтя в бочке нашего безграничного счастья: несмотря на то, что Делла ежедневно приходила нянчиться с крестником, кое-кто, не менее близкий, так и не смог подержать на руках моего сына. И всё же какая я стала забывчивая, раз смогла запамятовать, кем же был мой супруг!

— Делла… — шёпотом обратился к ней Том, зайдя в детскую, которую мы обустроили специально для Макса. Я в это время дремала на диване, так как долго спать мне никто не давал, хотя Том и делал всё, что было в его силах, чтобы я могла полноценно отдохнуть. Делла же, сидевшая в кресле-качалке у окна и державшая на руках сопевшего Макса, тут же заинтересованно посмотрела на Тома, и тот продолжил говорить: — Ты… не могла бы…

Он протянул ей руки, и Делла осторожно отдала ему Макса, боясь сделать лишнее движение, чтобы не разбудить кроху. Я от неожиданности всполошилась и, зевнув, стала протирать глаза, а Том аккуратно отдал Макса мне в руки, а сам незаметно снял с моей левой руки обручальное кольцо.

— Что ты?.. — непонимающе спросила я, обхватив сына руками, но Том снова вернулся к Делле и тихо сказал:

— Ди, пожалуйста… пообещай мне, что бы ты сейчас ни увидела, ты не будешь нервничать… ладно?

— Но что я могу увидеть такого?..

— Делла… просто сиди в кресле и… прими всё как данность. Пожалуйста.

Заспанными мозгами я вдруг начала догадываться, что затеял мой супруг, но прежде чем я успела с широко открытыми глазами ошеломлённо посмотреть на него, он сжал в руке моё кольцо, а в дверь тихо постучали.

— Ти?..

Дверь, скрипнув, открылась, а на пороге застыл пожилой человек, при виде которого у меня на глаза навернулись слёзы, а Делла так и обомлела.

— Ди, дыши глубже, это правда, — прошептал Том, встав за её спиной и положив руки ей на плечи, а Генри вошёл внутрь комнаты и со слезами посмотрел на свою жену.

— Ди, родная…

— Генри!.. — всхлипывая, воскликнула она и сразу закрыла рот ладонью, а из её глаз посыпался град слёз. Том же как часовой стоял за её спиной, следя за малейшими переменами в состоянии её здоровья, а Генри смотрел на Деллу с такой же неисчерпаемой любовью, как и сорок лет назад.

— Здравствуй, родная… — прошептал он, подойдя к ней, и, опустившись на колени, взял её иссушенные ладони в свои руки и принялся целовать их. — Как я по тебе скучал, милая…

— Я тоже, любимый, — сквозь слёзы выдавила Делла, а мои бессовестно капали на пелёнку, в которую был плотно замотан Макс. — Я тоже очень по тебе соскучилась… и скоро приду к тебе, только с крестником немного понянчусь, я так давно этого ждала…

Генри удивлённо посмотрел на Тома, но тот лишь улыбнулся в ответ и кивнул в мою сторону. Встав с колен, Генри повернулся ко мне, а я вместо слов чуть приподняла кулёк, продолжая крепко держать его двумя руками.

— Ти… — прошептал Генри и, сев рядом со мной, обнял меня за плечи, и я разрыдалась, уткнувшись лицом в его плечо, —…ты у меня такая молодец…

— Макс… Максимилиан Томас Реддл… ты рад?

— Я очень за вас рад, Ти, — тихо проговорил Генри, поцеловав меня в лоб. — Ты умница, столько всего вытерпела, и теперь… держишь на руках заслуженную награду. Ди, родная, не торопись ко мне, я подожду, а у тебя рядом такое счастье…

Генри невероятно легко провёл рукой по пухлой щёчке Макса, и тот поморщился во сне, а затем немного почмокал губками и снова забылся сном. Делла же встала с кресла-качалки, присела к нам на диван и приобняла Генри, не веря, что это действительно был он. Я буквально чувствовала кожей, сколько всего ей хотелось рассказать Генри, сколько всего произошло в жизни с момента его смерти, но наша старушка молча прижалась к широкому плечу и, всхлипывая, крепко обнимала своего мужа. Слова здесь были лишними.

Я не знала, что происходит там, по ту сторону жизни, ведь мне туда дорога была заказана, но Генри, судя по его словам, точно знал больше меня. И я не сомневалась, что мои друзья обязательно ещё встретятся и будут вместе… и эта мысль на самом деле дарила спокойствие. А пока была возможность, я наслаждалась обществом своего наставника, заменившего мне отца, а он с безграничной любовью обнимал супругу и следил за крестником, крепко спавшим у меня на руках.

— Спасибо, Ти, — шмыгнув носом, прохрипела Делла, когда пришло время, и Генри вернулся в свой мир, где он пока обитал. — Я… я не знаю как, но…

— Я тоже не знаю, — прошептала я, посмотрев на Тома, а тот лишь улыбнулся, подошёл к нам и взял к себе на руки Макса. — Но это так… не торопись пока к нему, у тебя и здесь полно забот…

— Конечно! — проворчала она, постепенно возвращаясь к прежней себе. — Я же теперь хочу и на дочку твою посмотреть! Ти, когда?..

— Господи, опять! — пискнула я с неподдельной мукой на лице, потому как не успела я свыкнуться с одним ребёнком, а у меня уже начали требовать следующего, а Том и Делла тихонечко рассмеялись моему отчаянию.

— Ладно, Ти, отдыхай пока, я теперь знаю, что никуда ты от меня не денешься, — ехидно проговорила Делла, а затем снова вернулась в кресло-качалку, чтобы и дальше качать Макса у себя на руках.

Том же лёг ко мне на диван и крепко обнял меня, и мы в полной тишине следили за тем, как размеренно качалось кресло туда-сюда, убаюкивая нашего сына… Пусть Макс и не вспомнит потом этого, но это были очень важные минуты, когда наша маленькая семья была в самом полном составе. И пусть за плечами у всех нас было много потерь и печали, и впереди тоже ожидалось немало, но все мы знали, что будет и немало хорошего… будут новые знакомства, встречи, улыбки и зарождение жизни. Жизнь не стоит на месте, она идёт вперёд с каждой секундой и, забирая что-то, она обязательно даёт взамен новое… нужно просто уметь ждать.

* * *

— Тинь-Тинь?.. С тобой всё в порядке?

За окном тихо падал мягкий и пушистый снег, укутывая землю белым покрывалом. Макс в это время был на попечении няни, а я решила воспользоваться свободным временем и разобрать вещи в гардеробной. Но в итоге вместо копания в платьях я застыла с одним из них в руках и так и стояла на месте, невидящим взглядом смотря в точку перед собой. И в таком виде меня и застукал Том.

— Эй?.. Тина, что с тобой?

Он подошёл ко мне и легко приобнял, и я оторвалась от своих мыслей и попыталась улыбнуться.

— Ничего. Со мной… всё нормально. Как Макс?

— Всё хорошо, они с Бетани отлично ладят, ты же знаешь… Думаю, когда ты выйдешь на работу, они найдут чем заняться… да и Делла почти ночует у нас… Тина, что с тобой?

Пока Том говорил, я вновь ушла в себя, и он уже чувствительнее приобнял меня и вгляделся в моё лицо.

— Нет, всё… всё хорошо… — пробормотала я и попыталась отвернуться, но Том не дал мне этого сделать и мягко обхватил мою щёку горячей ладонью.

— Тина, я же вижу, что с тобой в последнее время творится что-то странное, — прошептал он, а я только недовольно поджала губы. — Это из-за Макса, да? Ты боишься оставлять его? Но он же будет с Бетани, и ты сама уже полгода могла убедиться, что она…

— Нет, это не из-за Макса, — выдохнула я и отвернулась наконец, посмотрев в пол.

— А из-за чего? — непонимающе спросил Том, крепче прижав меня к себе. — Тина, если у тебя что-то болит… или кошмары?.. Или… мы же договаривались говорить друг другу обо всём, разве нет? — я всё-таки пересилила себя и посмотрела ему в глаза, а он ещё более обеспокоенно добавил: — Что с тобой, Тинь-Тинь? Ты не хочешь возвращаться на работу?

Теперь Том очень близко подобрался к тому, что же именно начало беспокоить меня в последнее время, и я буквально сжалась, почувствовав за собой стыд. Но Том ласково провёл рукой по моей щеке и легко поцеловал, и тревога чуть отступила.

— Тинь-Тинь, что случилось?

— Я… я… боюсь выходить на… работу… потому что никто не обрадуется моему возвращению!

На какое-то время Том, казалось, и вовсе потерял дар речи и лишь крайне удивлённо смотрел на меня, а после, сглотнув, спросил:

— Ти… Тина, с чего ты это взяла?!

Вместо ответа я вновь опустила взгляд в пол, поскольку мне было тяжело разговаривать на эту тему. Но Том, только отойдя от моих слов, приподнял моё лицо за подбородок и пристально вгляделся мне в глаза.

— Тина, с чего ты взяла, что тебе никто не обрадуется?

— Потому что я стерва! — выпалила я то, что уже давно кипело в душе. — И все точно устали от моих придирок! Я же была в отделении пару раз за это время и видела, как к тебе все относятся… все только и ждали, пока я уйду в отпуск, и теперь, когда пришла моя очередь выходить из него… Полагаю, все думают, что я оставлю эту должность тебе. Нет, ты не подумай, ты отлично с ней справляешься, и я… Нет, в этом как раз всё дело… ты правда отлично справляешься с должностью заведующего, Том. Ты её заслужил, ты долго шёл к этому, и мне… наверное, мне стоит наконец подвинуться. Тем более что я всё равно не смогу ни дежурить по ночам из-за Макса, ни оставаться дольше шести часов… от тебя сейчас больше пользы.

Ещё какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза, а мне даже стало легче, когда я вот так вывалила всё, что копилось и грызло меня изнутри. Всё-таки мои слова были чистой правдой, и, озвучив их, я как бы сделала шаг к принятию.

— А ты? — наконец нарушил молчание Том.

— Буду рядовым врачом, — вздохнула я. — Как Генри. Он же тогда тоже отказался от должности заведующего ради меня. Дал шанс молодому специалисту проявить себя… а теперь мой черёд поступить так же. Это будет правильно.

— Всё ясно… — задумчиво протянул он, а мне хоть и стало немного обидно оттого, что Том даже не попытался меня переубедить, но… видимо, и он понимал, что всё так, как оно и должно быть. — И когда ты собираешься подавать заявление об уходе с должности заведующего?

— Завтра, — просто ответила я, посмотрев на пелену снега за окном. — Приду в отделение, схожу к главному врачу и объясню ему всё… думаю, он не будет против. Да и «доктора», судя по всему, ты защитишь в этом году, а там и до «профессора» недалеко… Тебе надо расти, достигать новых вершин…

Том утвердительно промычал что-то, а из моей души окончательно ушли сомнения, и мне действительно стало… легче. Пусть это и не самое простое решение, которое я принимала за всю свою жизнь.

— Завтра я собирался оперировать Майлза ближе к обеду, — вдруг заговорил Том, и я перевела взгляд с окна на его лицо. — Помнишь, я консультировался с тобой по его поводу? — я отрешённо кивнула. — Так вот, я бы на твоём месте вместо ненужной беготни лучше изучил историю болезни и пошёл в операционную ответственным хирургом. А я посижу вместо тебя на экзамене, этот семестр ты ни у кого не вела, думаю, многих хватит инфаркт, когда они увидят среди принимающих преподавателей тебя… ты же стерва, и я даже спорить с этим не буду.

— На что ты намекаешь? — недоуменно спросила я, не совсем понимая, в какую сторону он клонил. Том же вдруг усмехнулся и жадно поцеловал меня, а после посмотрел, как на маленькую глупую девочку.

— Тина… это была очень трогательная речь, и я… я действительно тронут тем, что ты готова отказаться ради меня от своей любимой должности и кабинета, но… я не согласен принимать такие жертвы.

— Почему?! — всё, что смогла выдавить из себя я, а Том тихо рассмеялся моему растерянному виду.

— Тинь-Тинь… я же знаю, что ты любишь покомандовать. И я знаю, что для тебя значит твоя должность. Я нагло совру тебе, если скажу, что не хотел бы занять её, но… что-то мне как-то уже надоело. Вместо беготни и бумаг я бы лучше лишний час постоял в операционной. Да и Макс растёт, а в следующем году хотели открывать новый хирургический центр за городом… если узнают, что ты сняла с себя все обязанности, то тебя быстро туда переманят, ты не сможешь устоять перед таким искушением. И мы… мы будем реже видеться, — улыбка на его губах медленно померкла, и он уже более серьёзно посмотрел на меня. — А я этого не хочу. Ты отказалась от работы, родила мне сына и полгода просидела дома, хотя мы договаривались на два месяца… и я знаю, чего тебе стоило сделать всё это. Поэтому я тоже готов на жертвы ради тебя. Знаешь, я уже удовлетворил все свои амбиции, когда пытался дважды захватить магический мир… пусть должность рядового врача будет мне наказанием.

— Прямо-таки без сожаления самовольно откажешься от заведования ради меня? — ехидно уточнила я, и Том вновь усмехнулся.

— Немного сожаления будет, конечно, это всё-таки власть… над людьми.

— Власть тебе в руки точно давать не стоит, — хмыкнула я, и его усмешка стала шире.

— Ты абсолютно права, дорогая, власть мне давать не стоит. Поэтому возвращайся в свой кабинет, и пусть всё будет по-прежнему.

Я покачала головой, не веря, что Том действительно отказывался от такой желанной «власти», да ещё и тогда, когда я сама ему предлагала.

— Ты сейчас серьёзно?

— Абсолютно, — выдохнул он и, прижав меня к себе, опять принялся страстно целовать. — А на остальных наплевать, я уже и сам начал замечать, что разбаловал твоих бездельников… пора бы им вспомнить, что такое ежовые рукавицы профессора Реддл. М-м-м… как же мы давно не были вдвоём…

Вдвоём мы действительно не были давно, наверное, последний раз был ещё до родов, а после бессонные ночи, работа Тома, мне нужно было восстановиться и привести себя в порядок, да и маленький наследник семейства Реддл каждые десять минут требовал к себе повышенного внимания.

— Думаешь, нас здесь не найдут?.. — с опаской прошептала я, расстёгивая пуговицы чёрной сорочки, а Том резкими движениями нетерпеливо стаскивал с меня кашемировое платье.

— Тинь-Тинь, Макс с Бетани, и Делла где-то там поблизости… — прорычал он, а потом вдруг замер и прислушался, но в доме было тихо. — Думаю, полчаса нас точно никто не будет искать…

— Полчаса… вот это роскошь, — выдохнула я над его ухом, скользя руками по горячей коже груди. — Давай хотя бы закроем дверь…

— Тина, ну кому понадобится прийти в твою гардеробную, а?.. — возразил Том, а после, окончательно раздев меня, подхватил на руки и посадил на ближайший комод.

Честно, этот раз был будто первый для меня, настолько я успела соскучиться по телу своего любимого супруга и его движениям. Но только я смогла расслабиться, и из моей груди начали вырываться негромкие стоны, как со стороны входной двери раздался скрипучий голос:

— Ти, ты ещё не закончила перебирать свои платья?.. — мы с Томом замерли, а Делла спустя непродолжительную паузу протянула: — Оу… Пойдём, сладкий, мы не вовремя, твои родители работают над сестрёнкой тебе, не будем им мешать…

Вслед за Деллой послышался задорный смех Макса, а после как следует хлопнула входная дверь.

— Твою мать! — выругалась я, залившись краской, а Том, стоявший спиной к входной двери, махнул рукой, и послышался щелчок замка.

— Ладно, я был немного неправ, — выдавил он, чуть покраснев, а я так и прыснула от смеха. — Но теперь нас точно никто здесь не тронет… люблю тебя, родная.

— И я тебя, — выдохнула я и снова и снова наслаждалась вкусом таких родных и любимых губ.

Что ж, на работу на следующий день я действительно вышла. Мэри меня чуть не задушила, как увидела на совещании у главного врача, да и Гарри Холланд, и Томми были рады моему возвращению из продолжительного декрета. Может, зря я так себя накручивала? Студенты в тот день действительно побелели от страха, но я решила последовать совету своего мудрого супруга и пойти в операционную с утра, дав тем самым шанс сдать большему количеству людей, чем могло быть первоначально. Но прежде стоило задать соответствующее настроение у своих подчинённых.

— Ну что, соскучились, бездельники? — строго спросила я, зайдя в ординаторскую после пятиминутки у главного врача, а доктор Флойд от моего голоса даже подавился кофе.

— Конечно, профессор Реддл! — с энтузиазмом воскликнул Том, едва сдерживая смех, и Питер Андервуд прикрыл рукой рот, чтобы его усмешки не было сильно заметно. — Мы все готовы как следует поработать!

Том оглядел остальных врачей в ординаторской, но мало кто разделял его энтузиазма, хотя и открытой ненависти в свой адрес, которой я так боялась, я тоже не увидела. Когда он вновь повернулся ко мне, я выразительно посмотрела на него, и Том тут же смиренно опустил голову, строя из себя пай-мальчика.

— Доктору Реддл пора на экзамен, — строго проговорила я, кинув на столик перед диваном истории болезней. — Истории разберёте сами на свой вкус, поступивших много, а я сегодня буду оперировать Майлза…

Питер присвистнул от такой новости, и я сразу же вопросительно уставилась на него.

— У Майлза тяжёлый случай, я вчера его смотрел… — смущённо пояснил он, и я безразлично заметила:

— Так и я не вчера диплом получила, доктор Андервуд. Это вы должны были ассистировать доктору Реддлу? — Питер кивнул, а остальные мигом притихли. — Что ж, тогда у вас есть выбор: или пойти с доктором Реддлом на экзамен, чтобы он побыстрее закончил и пошёл помогать мне в операционную, или пойти самому ассистировать мне. И я бы на вашем месте выбрала второе, чтобы вашему другу жизнь мёдом не казалась, случай действительно интересный…

— Эй, что за подстрекание и разжигание ненависти в коллективе?! — возмутился Том, а несколько наших коллег тихонько прыснули.

— А вы что хотели, доктор Реддл? — сдерживая смех, задала я встречный вопрос. — Всё, сказка закончилась, а я с новыми силами вернулась на работу. Вам вообще не на что жаловаться, вас дома наследник ждёт и с больши́м нетерпением!

— Как и вас, профессор Реддл, — поднявшись на ноги, заметил Том и прежде, чем я успела сориентироваться, быстро подошёл ко мне и жадно поцеловал в губы. — С возвращением, дорогая, я очень рад тебя здесь видеть! Питер, пойдём со мной, поможешь мне на экзамене, а после я пойду ассистировать профессору Реддл… я же всё-таки должен был быть ответственным хирургом.

— Не знаю, не знаю, Том, — ехидно протянул Питер, с улыбкой смотря, как Том по-хозяйски обнимал меня. — Идея твоей супруги… эм… профессора Реддл мне очень понравилась, всё-таки такие пациенты не каждый год встречаются…

— Вот как? — подняв брови, удивлённо переспросил Том. — Тогда я сейчас пойду на экзамен и поставлю кучу двоек, чтобы успеть к операции своей супруги… в том числе и Келли.

На лице Питера тут же появилась гримаса страха, и он мигом встал с дивана.

— Нет, только не Келли! Ладно, пошли, помогу тебе… что за семейка, один шантаж да угрозы!

Питер медленно вышел из ординаторской, а я, поджав губы, чтобы не рассмеяться, вопросительно посмотрела на Тома.

— Это его девушка, — пояснил он, догадавшись о значении моего взгляда. — Я вёл у их группы, а Питер влюбился как мальчишка…

— Всё понятно, — протянула я. — И я так понимаю, у Келли сегодня за экзамен будет «отлично»…

— У Келли за экзамен будет столько, на сколько она ответит, — невозмутимо возразил Том, легко поцеловав меня в губы. — С возвращением, дорогая, я по тебе соскучился…

Я улыбнулась, и он, нехотя отстранившись от меня, вышел в коридор вслед за Питером, и они направились в сторону кафедры.

— Так… — выдохнула я, пытаясь привести мысли в порядок. — До одиннадцати я буду у себя в кабинете, если кому-то будет что-то нужно…

И только я развернулась в сторону выхода, как за моей спиной раздался голос:

— С возвращением, профессор Реддл!

Мигом обернувшись, я немного удивлённо посмотрела на доктора Флойда, но он вполне искренне мне улыбнулся и взял со столика две истории болезни. Остальные тоже потихоньку начали заниматься делами, а я вышла из ординаторской, и на губах сама по себе расцвела улыбка.

«С возвращением… да, наконец-то я дома!» — промелькнуло в голове, и улыбка стала ещё шире от той простой мысли, что несмотря на все испытания мы всё-таки справились, и жизнь вернулась в прежнее русло… в то русло, о котором я до этого могла только мечтать.

* * *

— Мама, папа, вставайте!

Только я повернулась набок, как на меня кто-то прыгнул и принялся щекотать. Не открывая глаз, я перевернула нападавшего на центр кровати, и теперь уже досталось Тому.

— Ай! — воскликнул он, а следом раздался задорный детский смех. — Так, и что это такое?!

— Пап, мы же сегодня собирались в зоопарк! — сразу заканючил шестилетний Макс, а я повернулась на спину и пыталась продрать глаза. — Когда мы уже пойдём, а?!

— Макс, ещё только шесть утра… — протянул Том, а я так и откинулась на подушки. — Зоопарк всё равно раньше десяти не откроется…

— Но пока вы завтракаете, пока собираетесь… я хочу прийти туда самым первым!

— И всё равно пока ещё рано, — спокойно возразил Том. — А где Бетани?

— Спит, — как ни в чём не бывало ответил Макс. — Ещё рано, встала только Глория!

— Всё ясно… — выдохнул Том, а затем раздался скрип кровати. — Пойдём, разбойник, дадим маме немного поспать, а когда она встанет — все вместе пойдём в зоопарк…

— Но это долго!.. — попытался возразить Макс, но быстро осёкся, видимо, попав под строгий взгляд Тома. Не разлепляя глаз, я повернулась на другой бок и положила руку под подушку и тут же почувствовала прикосновение губ к своей щеке.

— Отдыхай, родная, несколько часов у тебя есть, — прошептал Том, а я так и зажмурилась от удовольствия. — Макс, а ты посмотрел ту энциклопедию про рептилий? Пойдём ещё раз почитаем?

Послышался радостный детский возглас, и мальчики вышли из нашей спальни, оставив меня одну.

Да, наш сын, вылитый маленький Том, оказался ранней пташкой, и порой вставал самым первым, составляя конкуренцию лишь Глории. Меня это только удивляло, потому как такая сова, как я, могла спать до обеда, не меньше. И всё же я очень старалась быть хорошей матерью и вставать в такую рань, но потом целый день ходила как зомби, и Том быстро взял инициативу на себя, давая мне шанс выспаться и быть человеком. Тем более в такой важный день, наш первый поход в новый зоопарк, который открылся совсем недавно.

Провалявшись в кровати ещё пару часов, я тоже встала, и мы, позавтракав всей семьёй, отправились в путь. Народу в выходные действительно было много, даже с утра перед открытием, так что нам приходилось порой ждать, чтобы посмотреть на экзотических животных. И на нас с Томом сыпался буквально миллион вопросов по поводу каждого животного, которого мы встречали.

— А когда мы пойдём в террариум? — нетерпеливо поинтересовался Макс, когда Том раздобыл для меня и его по сладкой вате.

— Хочешь — пойдём сейчас, — улыбнулся Том, а я легко скривилась. — Эм… Тинь-Тинь, ты можешь подождать нас здесь…

— Нет, я пойду, — откусив вату, возразила я, хотя перспектива смотреть на змей, лягушек, пауков и ящериц нисколько не радовала, ведь я их хорошо так боялась. — Только давайте не будем там задерживаться…

— Ну, мам! — мигом возмутился Макс, потянув Тома в сторону отдельного здания, в котором был террариум. — Там самый большой паук-птицеед в мире!

«Господи, самый большой-то зачем?!» — так и хотелось закричать мне, а Том, увидев моё выражение лица, рассмеялся и взял меня за руку.

— Я тебя в обиду не дам, Тинь-Тинь, — прошептал он, и я сразу облегчённо выдохнула и легко улыбнулась ему.

В террариуме было темно. На полу была подсветка, светящиеся стрелки также указывали направление движения, а по бокам располагались огромные террариумы со всякой живностью, у которой было от нуля до бесконечности ног. И если земноводных и лягушек я как-то вытерпела, то вот на змеях мне стало плохеть.

— Тина, с тобой всё нормально? — тихо спросил Том, подойдя ко мне, а мимо нас прошла группа людей. Макс в это время восторженно рассматривал небольшую змею в чёрно-голубую полоску, и та даже немного поднялась на дыбы и смотрела на него в ответ.

— В полном, — выдавила я, переведя взгляд со змеи на светящиеся стрелки.

— А впереди ещё тарантулы, — ехидно улыбнулся Том, а я так и застонала. — Макс так их ждёт…

— Господи, и почему у нас родилась не девочка…

— Ладно, Тинь-Тинь, хватит себя мучить, — приобняв меня, прошептал Том и поцеловал в губы. — Иди погуляй снаружи, ты и так показала, какая ты храбрая и заботливая. А мы посмотрим здесь всех и придём… Только кинь мне сообщение, где ты будешь нас ждать, чтобы я нашёл тебя.

— Хорошо, — выдохнула я, и тут послышался голос Макса:

— Па-а-ап! А почему здесь написано, что этот крайт из Сингапура?

— Потому что его нашли именно там, — ответил Том, подойдя к сыну, а я вздохнула и только собралась пойти к выходу, как до меня донеслись слова:

— Но этот крайт сказал мне, что он из Пакистана!

От такой новости я замерла на месте, а Тома так и перекосило. Оглянувшись по сторонам, он дождался, пока семья с тремя детьми уйдёт в следующий зал, а после опустился перед Максом на колени и тихо спросил:

— Что тебе сказал этот крайт?

— Что он из Пакистана, — насупившись, ответил тот. — Надо сказать дядям на выходе, чтобы они поменяли табличку, это же неправда, то, что здесь написано!..

Том на минуту или две выпал из жизни, а после молча встал на ноги, внимательно присмотрелся в чёрно-голубой змее и что-то прошептал. Я, выпучив глаза, смотрела на это, а змея вдруг три раза кивнула.

Теперь уже у меня было предобморочное состояние, а Том изумлённо посмотрел на меня и вдруг рассмеялся.

— Тинь-Тинь, после зоопарка поедем в ресторан, это надо отметить! Мой сын — волшебник!

Макс, услышав такое, открыл рот, а Том подхватил его на руки и закружил.

— Папа, это правда?!

— Ш-ш-ш… — опустив непоседу на ноги, протянул Том, а я быстро подошла к ним, несмотря на непосредственную близость крайта. — Это нельзя никому говорить, договорились?

Макс кивнул и удивлённо посмотрел на меня.

— А мама тоже?.. — прошептал он, но Том покачал головой из стороны в сторону.

— Нет, Макс, мама не волшебница. И разговаривать со змеями можем только мы с тобой, это очень редкий дар… Когда мы придём домой, я обязательно всё расскажу тебе… или нет! Тинь-Тинь, а может, мы перед рестораном заглянем в Косую аллею?! Тебе же там нравилось бывать?..

— Но мы же договаривались?.. — негромко проговорила я, так как дразнить магией Макса очень не хотелось, всякое могло быть.

— Договаривались, — серьёзно ответил Том, снова обняв меня, уже чуть крепче. — Но Максимилиан Томас Реддл — маленький волшебник, и ему срочно нужна маленькая летающая метла!..

— Летающая метла! — взвизгнул Макс и тут же закрыл рот рукой, так как в зал вошла небольшая группка людей. — Самая настоящая?!

Том два раза молча кивнул, а карие глаза нашего непоседы загорелись безумным огоньком. И теперь уже было бесполезно уговаривать кого-то повременить с магией, потому что угольно-чёрные глаза моего супруга горели не менее сильно, если не больше.

— Бедные вазы Паттерсона… — протянула я, понимая, что с появлением метлы в нашем доме из него исчезнут тишина и покой… хотя когда они там были в последний раз, а?..

— Мы их уберём, — сразу пообещал Том, совсем не целомудренно поцеловав меня, нисколько не стесняясь сына. — Всё-таки память о старине Паттерсоне надо беречь… спасибо, родная!

— За что?.. — выдохнула я, а Макс, скривившись от наших нежностей, снова что-то шептал крайту, который на удивление внимательно его слушал.

— За наследника, — прошептал Том, а затем взял за руку Макса. — Пойдём, мы обязательно скажем работникам, что они ошиблись. Мы ещё на пауков не смотрели!..

— Не хочу пауков, хочу метлу! — возразил Макс и потянул нас с Томом к выходу из террариума, хотя оставалось ещё три зала, в которых мы не были. — Пойдём, пап, я так хочу посмотреть, по-настоящему она летает, или нет!

Я выразительно посмотрела на Тома и поджала губы, а тот рассмеялся и шепнул мне:

— Смотри, Тинь-Тинь, зато ты избежала встречи с тарантулами… жаль, я паучьего не знаю, а то вдруг там тоже ошибки в табличках… мы с Максом мигом наведём здесь порядок!

— В этом он весь в тебя… — усмехнулась я. — Такой же педантичный…

— И я бы не сказал, что это плохо! — рассмеялся Том, когда мы вышли из тёмного террариума на свет божий. — Вот увидишь, он точно поступит на Слизерин и станет его достойным потомком!

— Да уж, кто бы сомневался, — тихо рассмеялась я, а впереди нас ждал поход по волшебным магазинам, летающая метла и светящийся от счастья Том, ведь его единственный сын, на которого он полагал большие надежды, оказался магом.

* * *

— Когтевран?! КОГТЕВРАН?!

В две тысячи одиннадцатом году, как и полагается, наш сын поступил в Хогвартс, и вечером первого сентября в наш дом с совой пришло его первое письмо. Можно долго рассказывать, с каким трепетом Том и Макс выбирали школьные принадлежности, волшебную палочку и почтовую сову, но больше всего Том, конечно, ждал распределения. И вот этот миг настал.

— И что такого? — сдерживая смех, поинтересовалась я, невозмутимо отпив чай. — Я какое-то время училась на Когтевране… так что он вполне мог туда поступить. Всё-таки ты не единственный его родитель, позволь напомнить…

— Тина, он змееуст! — прокричал Том, с бешеным взглядом смотря на меня. — Он потомок великого Салазара Слизерина, с которым ты лично была знакома! Он просто обязан был поступить на Слизерин! Как и я!

— Видимо, шляпа решила иначе, — философски заметила я, а тем временем в столовую едва слышно пробралась Глория и стала убирать тарелки со стола. — Он же не обязан быть тобой, в конце концов?!

— Да даже внук Люциуса поступил на Слизерин! — продолжал возмущаться Том, а Глория сочувственно улыбнулась тому, как я устало закатила глаза. — Как я теперь буду смотреть ему в глаза?!

— А в чём, собственно, проблема? — изогнув бровь, полюбопытствовала я. — И почему это тебе интересно будет стыдно смотреть в глаза Люциусу?! Вы же с ним не собрались опять?..

Мой тон из насмешливого перешёл в угрожающий, и Том сразу поправился:

— Нет, дорогая, что ты… но… но… но Когтевран?! Я сейчас же отправлюсь в Хогвартс и сожгу эту чёртову шляпу!

— Глория!.. — устало воскликнула я, и та, снисходительно улыбнувшись, мягко заметила:

— Профессор Реддл, а что пишет маленький Максим?..

— Он счастлив, — буркнул Том, кинув нам с Глорией письмо, и у меня наконец появилась возможность узнать, как у моего сына вообще дела, потому что как только в окно постучала сова, Том с бешеным блеском в глазах бросился к ней и единолично завладел письмом. — Ему всё нравится… конечно… это же Хогвартс!

— Так это же самое важное, разве нет? Чтобы мальчик был счастлив? — улыбнулась Глория, а я тем временем жадно читала, как Макс познакомился в купе Хогвартс-экспресса со Скорпиусом Малфоем, как они весь путь весело болтали, потом на лодках плыли к Хогвартсу, а затем само распределение с привидениями, говорящей шляпой и пиром.

— Конечно, но… на Слизерине он был бы счастлив не меньше! — проворчал Том и даже чашку с чаем от себя отодвинул в знак вселенской печали. Я же только тихо рассмеялась его обиженному виду, как тут из холла раздался мелодичный голос:

— Тинь-Тинь, Том, вы дома?..

— Мы здесь, Лестат! — крикнула я, и в тот же миг братец оказался перед нами, одетый в драные джинсы и рокерскую кожанку.

— Хей, привет, сестрёнка! — расплылся в улыбке братец и легко чмокнул меня в щёку. — А что с Томом? Умер кто-то?..

— Да нет, дуется, что Макс поступил на Когтевран, — хмыкнула я, а братец тем временем плюхнулся на стул рядом со мной.

— Ого, Макс уже написал вам! Ну-ка, дай-ка я почитаю, как делишки у моего любимого племянника! — на какое-то время в столовой повисла тишина, Том, скрестив руки, смотрел перед собой, а я ехидно попивала чай, пока Лестат бегло читал письмо. — Ну и… отлично же всё?! Мальчишка счастлив, скоро он всем покажет, кто там самый умный, Том наверняка уже год занимался с ним и всему научил… Ты ведь тоже попала тогда на Когтевран, разве нет? Пусть ты и не училась, а совращала Северуса, но… на Когтевране же!

Теперь была моя очередь недовольно поджимать губы, а Том чуть слышно прыснул от слов Лестата.

— Ты к нам надолго? — старательно выговаривая каждое слово, поинтересовалась я, и братец, мигом почуяв моё настроение, тут же встал со своего места.

— Нет, я только заскочил узнать, куда поступил Макс! Хотя он тоже мне напишет, я взял с него слово! Ладно, ребята, не падайте духом!.. — и не успела я выразительно на него посмотреть, как Лестата и след простыл.

Том действительно чуть отошёл и, игриво посмотрев на меня, вдруг поднялся на ноги, обошёл стол и приобнял меня со спины.

— Знаешь… а мы сегодня в доме почти одни… и спать вроде ещё не хочется…

— Что, первый блин комом, и ты решил организовать себе второго наследника? — насмешливо уточнила я, а Том страстно поцеловал меня в шею.

— Второй точно поступит на Слизерин, — едва слышно пробормотал он, и я быстро развернулась и недовольно посмотрела на него. — Что?! Тинь-Тинь, ты же сама обещала мне, что у нас будет большая семья? Семь детей и всё такое?.. Вот, я готов! Я, между прочим, с годами не молодею!

— Но не беременеть же мне только потому, что твой первый сын не поступил на Слизерин! А если второй не поступит?

— Кто-то из пяти точно должен поступить! — категорично заявил Том и жадно впился мне в губы, но я как могла попыталась оттолкнуть его. — А желательно, четверо оставшихся!..

— Я не буду заниматься этим вопросом, пока ты не успокоишься. И ты себя в зеркало давно видел, «с годами не молодею»?!

Я недовольно уставилась на него, а Том скрестил руки на груди, с прищуром посмотрел на меня, а после вдруг отошёл к зеркалу, и злость на его лице вдруг сменилась задумчивостью.

— А почему я не постарел за это время?.. — тихо протянул он, вглядевшись в своё отражение. — Мне же сейчас должно быть сорок пять… а я как выглядел на двадцать с чем-то, так и выгляжу…

— Не знаю, — хмыкнула я, тоже подойдя к зеркалу. — Может, ты со своими крестражами тогда что-то намудрил?

— Нет, — покачал головой в стороны Том. — Дело точно не в этом…

На какое-то время он ушёл в себя, так и глядя в молодого человека в зеркале, пока я не приобняла его со спины и не поцеловала в шею.

— В любом случае времени на наследников у нас навалом…

— Но я хочу заняться этим вопросом сейчас! — снова раздражённо воскликнул Том, и я тут же сделала шаг назад.

— Нет, пока твоя мания со Слизерином не пройдёт — я ничем заниматься не буду… Том!

Несмотря на моё активное сопротивление, договорить мне не дали, а ещё через десять минут я лежала без одежды в нашей кровати, а Том жадно покрывал поцелуями моё тело. И я уже была согласна практически на что угодно.

* * *

— Добрый вечер, мистер Малфой! Спасибо, что пригласили нас провести с вами Рождество!

— Добрый вечер, миссис Реддл! Отлично выглядите!

— Профессор Реддл, Люциус, — кокетливо поправила я его, а Том тем временем галантно помог мне снять тёплое зимнее пальто. — Гермиона, привет, дорогая!

— Ох, Тина, какая ты… большая! — рассмеялась моя подруга по школе, а сейчас министр магии, только увидев меня в холле своего дома. Я же положила руку на живот, и Гермиона подбежала ко мне и крепко обняла. — Кого вы ждёте, если не секрет?

— Мальчика… — выдохнула я, а Том, сняв верхнюю одежду, обменялся рукопожатиями с Люциусом.

— И он точно…

— Поступит туда, куда будет нужно, — жёстко закончила я предложение за своего мужа, а Гермиона так и прыснула моему тону.

— Макс, привет, как вы долго! — беловолосый мальчуган тринадцати лет бодро съехал по перилам, обогнав на лестнице своего отца, и прыгнул перед нами. — Пойдём, я всё тебе покажу! Миссис Реддл, мистер Реддл, добрый вечер!

— Добрый вечер, Скорпиус, — улыбнулась я, а после вежливо добавила: — Профессор Реддл, дорогой.

Скорпиус недоуменно посмотрел сначала на меня, затем на Тома, а Макс довольно громко шепнул:

— Оба… не заморачивайся. А где твой питон?! Поверить не могу, что тебе разрешили его завести!

— Ага, два года уговаривал! — поддакнул Скорпиус, потащив Макса по лестнице наверх. — А ты мне скажешь, откуда он родом! И вообще, что ему нравится…

— Мальчики, ужин через час! — строго прикрикнула Гермиона, и те сразу отозвались:

— Да, мам, хорошо…

— Конечно, миссис Малфой, мы будем вовремя! А ты знаешь, мне на Рождество обещали подарить гоночную метлу!

Драко, подойдя к Гермионе со спины, приобнял её, а моя подруга насмешливо-выразительно посмотрела на меня.

— Это не я обещала, — тут же протянула я, и вокруг раздался смех. — И кстати, никаких змей в нашем доме не будет!..

— Но… совсем маленький питон!.. — копируя манеру Макса, ответил Том, и теперь уже и я не выдержала и улыбнулась. — Тина, даже Скорпиусу разрешили!.. Чем мы с Максом хуже?!

— Вот пускай Люциус тебе и разрешает, и сам же возится с ним. А я видеть эту гадость не хочу. Гермиона, ты не устроишь мне экскурсию?..

— Конечно, Тина! — отстранившись от мужа, воскликнула она. — Только ты не устала с дороги? Не хочешь отдохнуть?

— Мне экскурсии не надо, — заявил Том, и я с прищуром на него посмотрела. — Пока девочки ходят и готовятся к ужину, мы можем немного поболтать, как в старые добрые времена… Люциус, как дела в министерстве? Я слышал последние новости?..

— Том…

— Пап…

Мы с Драко одновременно строго протянули эти слова, и бывшие «коллеги» уставились на нас взглядом агнца божьего, не меньше.

— Люциус, неужели у нас настолько дрянная репутация, что даже наши разговоры выглядят подозрительно?

— Не знаю, Том, — хмыкнул в ответ Малфой-старший, которому почтенный возраст очень даже шёл. — Но в министерстве дела неплохо. Хотя я бы был не настолько мягкосердечен, как моя невестка, особенно в отношении маглов…

— Понимаю, — сочувственно протянул Том, и они с Люциусом пошли в сторону галерей сбоку. — И знаешь, я бы на её месте…

— Их нельзя оставлять одних, — выдавила я то, что крутилось на языке у нас всех. — Иначе завтра ты, Гермиона, лишишься своего поста.

— Я разберусь, профессор Реддл, — мигом заверил меня Драко и быстрым шагом пошёл в ту же сторону, что и старинные друзья.

— Надо же, как всё изменилось, — улыбнулась я, почувствовав странное ощущение дежавю, вновь оказавшись в поместье Малфоев спустя семнадцать лет. — А как вы решились завести питона?..

— Скорп подговорил деда, а тот надавил на Драко, — с мучением ответила Гермиона, проведя меня вглубь дома. — Но я была против! А Макс действительно змееуст?

— Да, как и Том. Надеюсь, Северус им не будет, иначе меня точно уговорят… Боги, как я боюсь змей…

— Вы уже выбрали имя? Драко уговаривает меня на второго, ставя в пример тебя, но… у меня столько дел в министерстве, ты не представляешь!

— Гермиона, работа никуда не убежит!..

Как же было странно праздновать Рождество в кругу наших старых-новых друзей, дружба с которыми укрепилась благодаря дружбе Макса и Скорпиуса, даже несмотря на то, что они были с разных факультетов. Ребята всё никак не могли наговориться про змей и квиддич, Том с Люциусом обсуждали политику, а я рассказывала Гермионе и Драко о буднях в больнице и слушала, что же случилось интересного в магическом мире, в который мы с Томом только недавно вернулись.

Это было на самом деле так странно, жить на два мира, но теперь мы с Томом принимали это как данность. И я не сомневалась, что и Северус, и Генри, и остальные наши дети будут волшебниками и порадуют нас успехами в магии, а может быть, они захотят пойти и по моим стопам… кто знает? Сейчас было сложно что-то загадывать, но одно я знала точно — мы с Томом в любом случае поддержим их выбор, как бы он ни перечил нашим амбициям. И мы в любом случае будем все вместе. Всю свою долгую жизнь я гналась за счастьем, а теперь это счастье уже не один год окружало меня. И называется это счастье — семья… которая появилась у меня благодаря одному упрямому гению с непомерными амбициями и криминальным прошлым, который захотел отомстить мне за задетую гордость больше пятидесяти лет назад.

И не передать словами, как же я рада, что он это сделал!

Примечание к части

Что ж, закончилась целая эпоха. С Теней я начинала, и вот теперь они подошли к концу. Грустно, конечно, но... такова жизнь. Хотя можно продолжить эту историю, идей много, но это будут уже отдельные произведения, дополняющие эту историю. А конец всем хорошо известен — не совсем "жили они долго и счастливо", трудности были, есть и будут, но всё же... эта история закончилась хорошо, и я очень этому рада! И спасибо моим дорогим читателям, что всё это время вы были со мной, поддерживали и наставляли. У меня будут и другие проекты, я буду стараться развиваться дальше, но Тени навсегда останутся в моём сердечке. Надеюсь, в вашем тоже!