Мы изнасилуем тебя в той же последовательности (гет)

Юи чувствовала себя нехорошо, она медленно ползла в свою комнату, неуверенно ступая ногами по лестнице. Особой надежды на то, что ей дадут там уединиться, не было. Что ни день, кто-то из вампиров бесцеремонно заваливался туда и требовал крови, попутно, по сложившейся традиции, наслаждаясь ее унижением.

В этот раз Аято оказался раньше других в ее спальне. Вампиром как всегда двигала неутолимая жажда крови. И не какой-то там, а особенной: густой, вкусной, сладкой, какая была только у нее. Трепетно припав к венке на ее шее, он пил, ощущая, как чувства, что она сейчас испытывает, меняют вкус ее крови.

Юи, против всякого голоса разума, всегда испытывала легкое возбуждение, когда ее кусали, особенно странным было чувство от укусов Райто в бедро, особенно, когда тот подбирался слишком близко к сокровенному... А вот Аято... Аято тоже ее волновал... по-особенному. Близость с ним смущала так, как не смущала с остальными. Ей почему-то даже казалось, что он ей нравится. Но, верно, ей это только казалось. Возможно, это было лишь странное наваждение из-за потери крови.

Аято был возбужден во всех смыслах этого слова, и возбуждение это лишь усиливалось оттого, что он явственно ощущал ее настроения. Не в силах больше сдерживаться и соблюдать рамки никому не нужных приличий, он повалил ее на кровать и начал срывать одежду. Юи только слабо отбивалась и лепетала нечто невнятное. Она из последних сил старалась предотвратить неизбежное надругательство.

Тем временем Аято, без всяких усилий сломив ее жалкое сопротивление, сорвал последнюю преграду в виде тонких беленьких трусиков и навалился на нее сверху. Впервые в жизни ему так же страстно хотелось чего-то еще кроме крови. И причина была в ней. Юи была особенной. Он почувствовал это практически сразу, с того момента, когда она впервые к нему прикоснулась и подняла шум, решив, что он умер, а когда он обещал, что станет для нее первым во всем, то уже не сомневался в этом. Тогда он впервые ее укусил. Пока дело ограничивалось лишь этим, но он же обещал…

— Аято-кун, ты такой холодный! — мелко дрожала под ним Юи.

— Так согрей меня, — шепнул он жарко, приподнимая ее бедра.

— Аято-кун, нет!

Расходясь волнами вокруг, прорываясь из всех щелей в коридор и далее, комнату огласили утробный рык вампира и отчаянные крики терзаемой им девы...

* * *

Шу, до которого доносились соблазнительные запахи крови, лишь усмехнулся про себя: «Развратная женщина». Что ж, он своего тоже не упустит, а лично ему не так уж и важно, кто был первым.

— Ты меня преследуешь? — лениво осведомился старший Сакамаки у девушки.

— Вовсе нет, — пролепетала Юи совсем неуверенно, наткнувшись на сонного вампира в коридоре. Она и так была в полном смятении после того, что с ней недавно случилось.

— Слышал, моему младшему брату досталось кое-что интересное помимо твоей крови, — намекнул он.

— Мы… То есть он…

— А теперь ты пришла ко мне, — подытожил Шу, не обращая внимания на безуспешные попытки той высказать мысль. Он неожиданно поднялся, сгреб ее в объятия и сексуально прошептал на ушко: — Развратная женщина! Тебе нужен мужчина постарше и поопытней. Поэтому ты и пришла ко мне. Верно?

— Но…

В следующий момент Юи была взята на руки и бережно доставлена в ее же собственную спальню, уложена и довольно аккуратно раздета. Шу никуда не торопился, он не был горяч и небрежен, как Аято, не показывал своего превосходства, он и так знал, что лучше того во всем. И хотя ему было ужасно лениво, он вознамерился сделать все обстоятельно, желая полностью удовлетворить партнершу. Это даст ей понять, кого следует выбрать, а также сделает ее кровь еще слаще, когда она медленно испытает оргазмы один за другим. Аято не заботился об ее удовольствии, он просто брал то, что считал своим по праву. Маленький эгоист. С ним же все будет по-другому. Она сама будет приходить к нему снова и снова и сама предлагать себя.

— Теперь твоя очередь, — промурлыкал он, закончив стаскивать с нее одежду. Белье и чулки он так и оставил, ведь ему было лень с этим возиться, особенно с застежками бюстгальтера. — Давай, раздень меня. Я и так потратил много сил, обнажая тебя.

Юи, разумеется, колебалась, руки у нее дрожали. Как всегда, она была в полной растерянности. Шу взял ее за руки и направил их, помогая расстегивать пуговицы на своей рубашке.

— Это так приятно, когда тебя раздевают, — сказал он, скинул рубашку и провел ее ладонями по своей обнаженной груди. — Так тепло и приятно… — констатировал он.

Настала очередь брюк. Юи пыталась справиться с молнией, ей ужасно хотелось зажмуриться, но и так было проблематично ее расстегнуть, поэтому она не могла закрыть глаза.

— Смелее, — настаивал Шу. — Чего ты там не видела? Хотя, должно быть, у моего братца Аято там и смотреть было не на что, — он засмеялся, довольный своей шуткой.

Избавившись от брюк, он снова крепко ухватил ее за руки, помогая ей стянуть с себя белье, и так и не выпускал их. Деваться было некуда. Тут уж Юи пыталась отвернуться и не смотреть, но вампир успокаивающе шептал ей на ушко:

— Не бойся, погладь, в отличие от меня он не кусается.

Он долго водил ее руками по возбужденному мужскому естеству, довольно урча и хитро наблюдая затем, как она волей-неволей поглядывает «одним глазком» с явным любопытством. Ведь в прошлый раз ей было не до разглядывания чего-либо. Затем он неохотно прервал столь приятное занятие и велел ей самой снять с себя белье. Впрочем, чулки он разрешил оставить, ему так даже больше нравилось.

Юи неслушающимися пальцами пыталась расстегнуть застежки. Ей было ужасно стыдно. Ей было бы так же стыдно, будь с ней сейчас снова Аято, ставшим ее первым и до сих пор единственным мужчиной, ведь она не успела к нему привыкнуть. Сейчас ей предстояла близость с другим человеком, то есть вампиром, и от этого было еще больше не по себе.

— Этот упырь, мой братец, называет тебя плоской, — сказал Шу, разглядывая и осторожно гладя ее грудки, — но я считаю, что маленькая грудь выглядит изящно и даже более сексуально.

Юи, несмотря на развившееся малокровие, залилась краской. Она сидела, вцепившись в снятый бюстгальтер и боялась пошевелиться, пока Шу изучал ее с неким эстетическим наслаждением. Трусики она снять так и не решилась, так что ей на помощь вновь пришли ловкие, хоть и такие же ленивые, как хозяин, пальцы вампира. Тот продолжил свои интересные исследования уже ниже. Юи была готова провалиться сквозь землю или куда угодно, она не ожидала, что домогательства старшего брата так затянутся, хотя и следовало. С Аято все произошло так быстро, что она толком не успела ничего понять, теперь же все совсем по-другому. Возможно, так, как и должно быть.

Доведя ее почти до обморока новыми для нее, неизведанными ранее ласками, Шу невозмутимо пристроился сверху и приступил к основному действию. Он был крупнее и тяжелее Аято да еще и не тратил лишних усилий, чтобы придерживаться на локтях.

— Пожалуйста… — шептала Юи, — Ты меня раздавишь…

Тот даже послушал и не стал так сильно налегать, так что все обошлось. Против всяких ожиданий, с Шу ей оказалось не так страшно и волнительно. Его спокойная и неторопливая манера, медленные чувственные ласки, ленивые размеренные движения и сладкое нашептывание всяких непристойностей как-то убаюкивали и расслабляли. Видимо, он был прав, сказывался опыт. Он любил ее неторопливо и основательно, время от времени облизывая, как сладкую конфетку и слегка прикусывая кожу. Время от времени он сонно замирал, словно чего-то выжидая. Она сама не заметила, как втянулась в сей дивный процесс, обвила его руками за шею и нежно поглаживала и перебирала пальцами светлые волосы вампира, искренне надеясь, что тот не уснет прямо на ней и не придавит ее. Однако тот неожиданно стал двигаться более энергично, заставляя ее непрестанно вскрикивать от странных для нее сладострастных ощущений, которых так и не успела испытать с Аято. За это она еще расплатится собственной кровью, но это будет позже. Сейчас, доведя ее до полного изнеможения, тот нежно ее целовал, словно бы благодаря за подаренную ему близость. Но нет, ей, разомлевшей, должно быть, это просто казалось…

* * *

Такую «клубничку» просто никак не мог пройти мимо распутник Райто. Слушая сладостные охи Юи, срываемые с ее губ старшим братом, он азартно прицокнул языком и сказал вслух: 

— Вот сучечка дает!

— Райто-кун, нет! — Юи отбивалась как могла от внезапно налетевшего вампира.

— В чем дело, сучечка? Ты уже отдалась двум моим братьям, а меня отталкиваешь?

— Прости, Райто-кун, я… я не знаю как так вышло…

— Зато я знаю, — нагло ухмылялся тот. — Это все потому, что ты просто шлюшка.

— Нет, Райто-кун, не говори так!

— И не буду. К чему эти бессмысленные разговоры? Перейдем к делу!

Он, не церемонясь, сорвал с нее одежду, демонстрируя манеры ничуть не лучше, чем у его брата Аято, и повалил прямо на пол.

— Ты зря ломаешься, — сказал он, — такого любовника как я тебе еще поискать придется. У Аято опыта по части женщин мало, Шу ленив и неповоротлив, а об остальных и говорить не приходится. Я же знаю, как и где вам, шлюшкам, нравится. Ну что, хочешь?

— Нет, Райто-кун, я не хочу…

— Можешь упрямиться сколько влезет, твое мнение здесь никого не интересует. Не хочешь по-хорошему, так я тебя изнасилую.

И он принялся насиловать ее с таким энтузиазмом, что бедняжке пришлось туго. То, что он называл ласками, было настоящим садизмом. Он оставлял на ней синяки и ссадины, оскорблял, называя самыми грубыми и непристойными словами, кусал в самых интимных и болезненных местах, даже там, где, казалось, совершенно нельзя было этого делать. Юи пыталась кричать из последних сил, но сил не было, а любовник лишь похабно ухмылялся и приговаривал, как же ее, сучечку, классно оттрахать. Умолять его остановиться было бесполезно, и она только мученически терпела, пока тот не насытится и оставит ее в покое.

— Сладкая кровь и секс — вот лучшее в мире сочетание, — проворковал он довольно. — Правда же я хорош, бич-тян? Не отпирайся, — он похлопал по щекам обморочную партнершу, — это ведь так. — Знаешь, — признался он, — а меня ведь многие хотели. Даже моя собственная мать пыталась меня соблазнить. Но вся моя страсть досталась тебе. Тебе так повезло, сучечка! — сказав это, он завершил процесс долгим и чувственным поцелуем, во время которого в очередной раз прикусывал ее язык.

Юи ничего не ответила. Она смотрела затуманенным взором и словно бы не понимала, где находится. После, смутно уловив краем сознания уход Райто, она попыталась встать, но не смогла. Было такое чувство, что она вот так вот и окончит свои дни на полу, униженная, растерзанная, многократно изнасилованная.

* * *

— Ты видел, как они веселятся, Тедди? Она изменяет нам! Шлюха, гадкая падшая женщина… — губы Канато, подсматривавшего в замочную скважину, дрожали от такой обиды. — Она должна быть только нашей, — решил он. — Довольно делить ее с братьями.

— Юи, набери цветов и следуй за мной, — велел Канато. — И даже не смей заставлять меня ждать!

Девушка срезала несколько роз с ближайшего куста и поспешила вслед за вампиром. Вскоре они оказались на маленьком фамильном кладбище, располагавшимся рядом с усадьбой.

— Зачем мы пришли сюда? — спросила Юи, недоуменно разглядывая могилы, судя по всему, очень старые, так как некоторые из них полностью заросли мхом и сорняками.

— Надгробия окружены мраком и источают запах смерти. Разве не замечательно? — спросил Канато, не оборачиваясь. — Мне здесь нравится. — По-прежнему не поворачиваясь к собеседнице, вампир пояснил: — Они холодны, неподвижны и неподвластны страху, — он выдержал краткую паузу: — Здесь покоится моя мама. Это я ее убил.

— Что?!

— Поверила? — Канато растянулся в какой-то не слишком приятной улыбке. — Что ж, это не имеет значения. Верно, Тедди? — обратился вампир к своему любимому медвежонку, которого держал в руках и с которым никогда не расставался.

Юи была в полном замешательстве, не зная, что и сказать.

— Пожалуйста, положи розы сюда, — Канато кивнул на могилу.

— Ладно. — Она возложила букет на могилу Корделии. Пару секунд постояла в неловком молчании, которое было неловким тем более, что это была могила совершенно чужого ей человека. — Я, наверное, пойду, — тихо сказала она и только лишь развернулась, чтобы уйти, Канато неожиданно закричал, резко переменившись в лице, которое исказила отвратительная гримаса безумия.

— Тебе не кажется, что ты обнаглела?! Я специально пригласил тебя сюда, а ты уходишь сразу, как тебе что-то не понравилось! — он в гневе схватил букет и начал лупить им по надгробию, пока от несчастных роз практически ничего не осталось.

— Хватит, не надо! — испуганно запищала Юи.

— Мерзкая смертная, ты смеешь приказывать мне?! — взбесился вампир еще пуще прежнего.

— Но это же могила твоей матери, — напрасно пыталась она образумить его.

— Да что ты вообще понимаешь?! — истерично выкрикнул он.

— Извини…

— Твои извинения достали, хватит их с меня! — он начал грозно надвигаться на испуганную девушку. — Тебе так нравится обманывать других?

— Я… — она попятилась, споткнулась и упала, обессилено растянувшись на земле.

— Это невероятно, Юи! — засмеялся Канато смехом столь ненормальным, что от него становилось еще страшнее, чем от его вспышек гнева. — Как же жалко ты выглядишь! Ну же, поползай в грязи и плачь! Обнажи свою жалкую сущность! И тогда, может быть, ты заслужишь прощение, — весело добавил он, а Юи показалось, что она услышала в его голосе нотки желания, не только связанного с обычной для вампира жаждой испить крови. Особенно двусмысленно из его уст прозвучало это «обнажи».

— Прости меня, — пробормотала Юи, едва ли сама понимая, за что извиняется.

— Какая же ты милая, — улыбнулся вампир. Прежде, чем Юи смогла что-то сообразить, рявкнул следом: — Достаточно! — и устремился вперед, падая на нее сверху. Он разинул рот, показывая острые клыки.

— Прекрати! — отчаянно выкрикнула Юи.

— А ведь точно, — он задумчиво остановился. — Смертные женщины, если не поцеловать их перед основным действом, начинают злиться.

Он наклонился и неожиданно поцеловал ее, так нежно, так обезоруживающе, что у жертвы пропали последние силы сопротивляться. Пока та была «тепленькая», быстро ее укусил и начал сосать, но не запоем, как Аято, а временами отрываясь и смакуя, словно дорогой напиток.

— Какой у тебя запах. Он мне, кажется, знаком… — рассуждал вслух наш дегустатор.

— Хватит, мне больно, Канато!

— Совсем забыл, — вампир оторвался от столь увлекательного занятия. — Ты же тоже должна получать удовольствие, — он пропустил через пальцы прядь ее волос, будто бы даже любуясь ими, а затем стянул ее кофточку вместе с бюстгальтером, обнажая грудь, и увлеченно принялся покусывать нежные выпуклости и облизывать розовые сосцы.

— Нет, хватит! — жалобно трепыхалась Юи.

— В чем дело? Тебе ведь нравилось делать это с моими братьями. Райто говорил, что ты такая шлюшка! — Он с удовольствием наблюдал за ее лицом, пока говорил гадости. Глаза Юи были полны слез от незаслуженной обиды, с ней и так обращались здесь как с вещью, делая, что вздумается.

— Пусти.

— Не пущу. — Канато довольно прищурился и спросил: — А хочешь, я женюсь на тебе и ты будешь делать это только со мной? — он задумчиво провел пальцами от ее шеи до живота, остановился, потом поднырнул под довольно короткую юбку, подцепил ими трусики и натянул так, чтобы те больно врезались ей в промежность, вызывая чувство отчаяния, смешанного с возбуждением. Затем резко разорвал их и задрал жертве ноги.

— Нет, пожалуйста, только не здесь, — взмолилась несчастная.

— Почему же? Мне здесь нравится.

— Но мы же на кладбище… Так же нельзя…

— Это отличное место! Давай сделаем это прямо на могилке моей любимой мамочки? Ну, давай же! А Тедди посмотрит. — Он обернулся к посаженному на плите медвежонку: — Ах, прости, Тедди. Ты, должно быть, расстроен, что мы не взяли тебя поиграть? — спросил он. — Ничего, сейчас мы это исправим. — Он взял игрушку в руки и трепетно возложил на лежащую на земле Юи: — Прижми его к груди и погладь, — велел он. — Правда он милый? Я никому не даю его трогать, только тебе.

Бедняжка Юи, что ей еще оставалось? Пришлось подчиниться правилам этой странной, ненормальной сексуальной игры. Она дрожащими руками приняла медвежонка, боясь его уронить, так как знала, что вампир в этом случае моментально придет в бешенство. Он только внешне казался самым маленьким и милым. Канато уже давным-давно не был ребенком, просто ему так больше нравилось выглядеть. На самом же деле он был вполне взрослым мужчиной, причем не менее, а то и более сильным и жестоким, чем его братья. Он собирался хорошенько развлечься с Юи, а потом показать ей свою заветную коллекцию невест, которых он превратил в восковые фигуры. Но они же сами были виноваты в том, что не дали ему попробовать кое-что до свадьбы! Может, из Юи тоже потом такую сделать? Она бы смотрелась просто великолепно!

— Займись любовью с моим Тедди, — приказал вампир. — Не заставляй его чувствовать себя одиноким! — c этими словами он расстегнул штаны, запустил туда руку и начал себя ласкать, все больше возбуждаясь от вида тискающейся с медвежонком девушки. Затем, достигнув нужной кондиции, вновь накинулся на нее, зажимая между ними Тедди. — Нам будет хорошо втроем. Только ты, я и Тедди… — беспорядочно шептал он в запале страсти, пока брал ее резкими толчками, периодически сбиваясь с ритма и безумно скалясь. Маленькое милое чудовище. Впрочем, не такое уж маленькое и вовсе не милое…

Так в очередной раз Юи стала жертвой жестокого надругательства. Снова осушена, растоптана, изнасилована. Никто из окружающих бедную девушку ныне даже не подумал бы ее пожалеть. Из всех живых существ в этом холодном и жестоком мире сострадательнее всех сейчас смотрел на нее одинокий кладбищенский ворон, мрачно круживший над местом совершения насилия.

* * *

За оградой кладбища молча стоял Рейдзи, невозмутимо наблюдая творившийся разврат.

— Отдается в грязи, как последняя проститутка, — мрачно хмыкнул он. — Пора поучить ее хорошим манерам.

Юи брела по коридору, слегка пошатываясь от потери крови. Все, чего ей сейчас хотелось, так это добраться до своей комнаты и обессилено рухнуть в постель. Неожиданно она услышала тихий, но довольно отчетливый стон, затем еще один и еще. Сердобольная Юи не могла удержаться, чтобы не пойти на звуки, вдруг кому-то нужна ее помощь? Разумеется, ей бы стоило сперва подумать о том, что в этом доме нет никого кроме нее и вампиров, которым любой нормальный человек мог возжелать оказать помощь исключительно с помощью осинового кола, вбитого в сердце.

За дверью, из-за которой доносились стоны, обнаружился Рейдзи. Он, похожий на бледного мертвеца, сидел, забывшись тревожным сном в кресле посреди огромной комнаты, больше напоминающей лабораторию, заставленную шкафами, полными редких книг, и столами, заваленными рукописями и химическими принадлежностями, кои лежали не как придется, а в строгом, заведенном хозяином порядке. Юи тихонечко подошла к нему и тронула за плечо. Вампир моментально проснулся, нервно вздрогнув, словно бы ожидал увидеть перед собой не хрупкую беспомощную девушку, а отряд подосланных убийц.

— Могу я узнать, что ты тут делаешь? — спросил он, пытаясь скрыть за строгим тоном и раздражением конфуз: ему было неприятно, что его застали спящим и беспомощным.

— Прошу прощения, — пискнула Юи.

— Не могу поверить, что запах твоей крови разбудил меня, — пафосно продолжил вампир, делая вид, что это только что сделало вовсе не ее прикосновение. — Что ж, это лучше кошмара, что мучил меня, — рассуждал Рейдзи вслух. — И чем же я могу помочь? — он вдруг переключился на Юи. Соизволил, видите ли.

— Я пришла потому, что вы стонали, — глупо брякнула наша святая простота, напоминая тому неприятный момент, который тот так усердно пытался замять своими рассуждениями.

— Подожди минутку, я тебе чай сделаю, — Рейдзи поправил очки и собрался с мыслями, думая о том, что все само складывается как нельзя удачнее, пока ловко управлялся с чайником. Настоящий английский фарфор бог знает какого века.

Он приготовил чай, устроился снова в кресле и сам стал потягивать его в свое удовольствие, внимательно разглядывая Юи, словно бы оценивал предстоящий фронт работ. Разумеется, в его планы входило сперва хорошенько поиздеваться над ней. А еще преподать урок хороших манер и, видимо, не один. Девица просто безнадежно дурно воспитана.

— Неужели ты думала, что я сделаю тебе чай? — спросил этот благовоспитанный до тошноты джентльмен, так и не сделав даме чаю и даже не предложив ей присесть. — Прекрати уже нос задирать, — кинул он высокомерно, — ты не в том положении. — Он надменно глянул на нее поверх очков, которые наверняка носил скорее для пущей важности, ведь близорукие вампиры вряд ли вообще существуют. — Я пренебрег объяснениями относительно вашего положения, потому что я не мог представить, что это нуждается в разъяснениях, — трепался он, попеременно прихлебывая свой элитный чаек, пока Юи молчала. — Так и быть, можешь насладиться ароматами, — великодушно разрешил он.

Но Юи его слушала только в пол-уха, ее сейчас занимала эта интересная комната. Вместо того, чтобы поскорее откланяться, поблагодарив за «гостеприимство» и свалить поскорее от этого жлоба, чтобы плюхнуться, наконец, в свою теплую, уютную кроватку, страдая от головокружения, она, как дите малое, хлопала глазками и дивилась всем этим книжкам, колбочкам и прочим интересным штучкам. И так было чувство, что она сама напрашивается на неприятности, а тут еще и ее угораздило спросить такое, что нарочно не придумаешь, чтобы взбесить вампира — чопорного аристократа:

— Это ваша лаборатория? — начала она вопрос с самого очевидного. — Ее еще кто-нибудь использует? Шу, например?

— Это имя оскверняет мои уши! — гневно прошипел Рейдзи, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться. (И не пернуть от злости.)

— Почему вы его так ненавидите, вы же братья? — удивилась Юи, для которой ненависть к кому-либо вообще, а уж тем более к брату, то есть ближнему своему, была чем-то из ряда вон выходящим. Ведь папа-священник ее хорошо воспитал, что бы там себе всякий Рейдзи не думал.

— Тебе этого знать не следует, — отрезал вампир и вновь поспешил к чайнику, пока она еще что-нибудь «такое» не спросила, что непременно выведет его из себя окончательно. — Я сделаю исключение и поделюсь с тобой чаем, — сказал он с таким видом, словно бы это было угрозой, а не предложением попить чай. — Вот, держи.

— Благодарю вас, — Юи приняла из его рук чашку и отхлебнула божественный, ароматный напиток, отдающий травами и цветами.

Буквально через несколько мгновений, не успела Юи вновь отпить, она почувствовала себя нехорошо. Ее самочувствие последнее время и так оставляло желать лучшего, а тут еще подействовал «сюрприз», который гадкий вампир неизвестно как и в какой момент умудрился подлить в чашку. Что ж, бойтесь вампиров, дары подносящих. Перед глазами Юи все поплыло, чашка выскользнула из рук и разбилась.

— Можешь не беспокоиться, препарат не несет угрозы твоей жизни. Однако вызванная слабость меня не устраивает. (Кровь надо было из девчонки пить меньше.) Придется начинать все сначала. — Рейдзи достал из кармана колбочку, выдернул пробку и сунул Юи под нос: — Выпей это.

Юи не слишком-то и хотелось снова пить неизвестно что, она отвернулась, но он насильно влил ей в рот какую-то неприятную, резко пахнущую жидкость. Она с трудом проглотила эту гадость и закашлялась.

— Надо прикрывать рот рукой, когда кашляешь! — возмутился вампир. Он пнул ногой девушку, завалившуюся прямо на осколки разбитой чашки и добавил: — Если ты что-то сломала, это следует убрать! В чем дело? Я хочу чтобы ты все поняла: подобно этой чашке, несовершенные вещи не вызывают у меня никакого интереса, совсем.

Он схватил за руку полуобморочную Юи, которая не в силах совладать с собственным телом, порезалась об осколок, и сладострастно слизал с ее пальца выступившую кровь. Запас слов в нем был невообразимо велик (ибо Рейдзи был за все эти века чертовски начитан) и никак не иссякал, так что вампира, еще и одурманенного кровью, несло и несло:

— Ты наполняешь комнату таким сладким ароматом! Что же это? — Его глаза азартно загорелись дьявольским огнем: — Ты запятнала меня своей кровью! Ты распалила меня!

— Но это же не моя…

— Никаких оправданий! Встань же!

— Рейджи, пожалуйста, хватит.

— Твоих криков никто не услышит, — продолжал он, выкручивая ей руку.

— Нет…

— Люди — не больше, чем вместилище крови, — прочти рычал он, словно одержимый. Юи казалось, что страшнее уже не будет. — Пускай, ты всего лишь жалкий сосуд, я доставлю тебе величайшее удовольствие на свете. Сейчас…

— Хватит! — отчаянно простонала Юи.

— Не зазнавайся, смертная! Неповиновения я не потерплю! — взревел Рейдзи, теряя остатки самообладания. Сейчас он готов был явить ей свою истинную сущность, которую так тщательно сдерживал и скрывал под маской невозмутимости и хороших манер, этого голодного и кровожадного зверя, жаждущего безжалостно рвать и терзать свою несчастную жертву.

— Дай, я перевяжу тебе рану, — с лживой заботой сказал он, доставая бинт и связывая ей руки.

— Нет, пожалуйста, — обессилено бормотала Юи.

— Я затяну так сильно, что кровь перестанет поступать, и твои руки сгниют и отвалятся. Представь, как ты будешь кричать. Сама мысль об этом радует меня. — Его глаза горели безумием: — Заходясь плачем и криком, ты умрешь… Не позволю… Я не дарую тебе тихую, спокойную смерть! — продолжал он сумасшедшие речи, затягивая все туже бинты, которыми якобы собирался перевязать ей рану.

— Мне больно, — шептала Юи.

— Бойся же меня! Еще и еще сильнее! — входил он в раж.

— Нет, больно…

— Принимай эту боль с достоинством, — ухмылялся Рейдзи, предвкушая расправу.

Юи даже не догадывалась, что настоящая боль ожидала ее впереди. У Рейдзи были особые предпочтения. Не совсем обычные, надо заметить. Такого интеллектуала просто не могло удовлетворить традиционное соитие без всякой фантазии. А фантазия у него была еще та! У него и приспособления для особых пыток имелись. Правда, увлекался он слишком сильно и совершенно не думал о сохранности и благополучии партнерши. Когда-то он так даже собственную невесту насмерть замучил. Впрочем, ни к чему предаваться грустным воспоминаниям.

— Мы славно повеселимся. Я преподам тебе такой урок, который ты никогда не забудешь, — торжественно пообещал Рейдзи. Он в мгновение ока сорвал и срезал с нее всю одежду, соорудил из обрывков кляп и засунул ей в рот, чтобы не отвлекала своими никчемными писками. Затем Юи была им грубо перевернута, а цепкие руки вампира больно ухватили ее за зад.

— Я не привык пользоваться чем-либо после других, — заметил он с презрением. Но с этой стороны никто из моих братьев, полагаю, еще не побывал, так что это будет моя привилегия. — Он гадко усмехнулся и наклонился вперед, сжимая пальцами ее подбородок: — Вряд ли подобное будет слишком грязно для такой падшей девки.

Бедняжка Юи никогда о подобном даже не слышала, но интуитивно догадывалась, что именно тот собирается сделать. Ей сделалось действительно страшно. Так же нельзя… Она из последних сил попыталась вырваться, но все напрасно. В качестве наказания за неповиновение она для начала получила пару смачных шлепков по заднице, после чего ягодицы ей резко раздвинули и промеж них полилась прохладная маслянистая жидкость из одной из многочисленных колб со стола.

— Я делаю это не ради тебя, — пояснил Рейдзи, — а чтобы мне было удобнее. — Он критично осмотрел отверстие, растянул немного: — Разумеется, стоило бы тебя предварительно промыть, но неохота возиться, — он взял со стола какой-то не то шпатель, не то стек и воткнул со всего маху, заставляя Юи дергаться. Убедившись, что девчонка не слишком для него грязная, перешел к орудиям покрупнее: достал свой заветный набор для сексуальных пыток.

Такой боли Юи еще не испытывала. Ей и в половину не было так больно, когда Аято лишал ее невинности. Да какое там. Это же место совершенно не было для подобного предназначено. В это время Рейдзи, нещадно шлепая и браня ее за то, что пытается зажиматься, недовольный результатом начала игры, набрал в резиновую грущу другой, не менее масляной, жидкости и впрыснул внутрь. Юи было так стыдно, как не было ни во время одного их предыдущих надругательств. Ей было дурно, но гадкий Рейдзи следил за тем, чтобы она не отключалась, суя под нос нюхательную соль, желая, чтобы она сполна насладилась болью и унижением во время процесса.

— Если ты жаждешь удовольствия, цепляйся за него как сможешь. В качестве награды я рассеку тебя плетью, — возбужденно говорил он, стоя над ней, затем взял в руки плетку и хлестанул пару раз до крови, запах которой сводил его с ума.

Рейдзи терял над собой контроль, так что игры заканчивались гораздо быстрее, чем он на то рассчитывал. К счастью для жертвы, тот быстро пресытился такими предварительными развлечениями и перешел к банальному изнасилованию. Грубо отымев ее сзади, он вздернул Юи кверху, поставил перед собой на колени и раздраженно сказал:

— Ты меня запачкала, теперь ты должна меня помыть, — он заставил ее открыть рот и заметил: — Ничего, если тебя затошнит, у меня есть прекрасное снадобье.

Измученная Юи жалобно подняла ничего не видящий взгляд. Выбора у нее, как всегда, не было. Рейдзи возвышался над ней, чувствуя свое безграничное превосходство и с наслаждением наблюдал отчаяние и безысходность в ее глазах. Он славно проучил эту наглую девку.

* * *

Субару бился в бессильной ярости. Он знал, что этот говнюк Рейдзи вытворяет сейчас с ней, и ничего не мог сделать. Ну почему, почему он ни на что не годен? Почему он так жалок, что просто не может подойти и разбить морду этому ублюдку? Вместо этого он крушил кулаком стену и глухо рычал. Он злился сейчас на себя, на Рейдзи, на Юи, на весь белый свет…

— Я же говорил тебе убираться отсюда! — Субару судорожно сжимал кулаки, ему было крайне трудно сдерживаться. Гнев поднимался в нем огненно-красной волной, захлестывая сознание и застилая глаза. О, как же ему хотелось что-нибудь разнести! Желательно весь этот чертов особняк вместе с этими тварями, которых ему приходилось называть братьями. Нет, еще лучше весь этот гиблый, прогнивший мир, где ему не было места с рождения — так пускай же и никому не будет!

Он вырвал из рук девушки, бесцельно бродившей в сумерках по саду, сорванную розу и безжалостно сжав ее в кулаке, раскрошил дождем смятых лепестков. Как же легко уничтожить столь хрупкое и прекрасное… И Юи пронизал неосознанный страх, ведь такой же хрупкой и прекрасной была и она сама, и что-то ясно подсказывало ей, что она будет уничтожена следующей.

Субару больно ухватил ее за руку. Всего мгновение он всматривался в ее прекрасные, умоляющие о пощаде глаза, а потом отчаянно прижал к себе, словно бы боялся, что ее сейчас кто-то отнимет. В голове все помутилось от желания. Желания испить ее крови и желания владеть ею безраздельно.

Она лишь слабо вздрогнула, когда его клыки вонзились ей в шею, быстро податливо обмякла в его цепких объятиях, издала тихий стон и упала под тяжестью его тела на землю, задевая розовый куст, которым только что так беззаботно любовалась.

— Да что я могу? Я ни на что не способен и влачу жалкое существование, — шептал он ей на ухо, но обращаясь при этом словно бы к самому себе. — Неспособность что-либо изменить питает гнев, что движет мной… — он нервно сглотнул, чувствуя нестерпимую, иссушающую, казалось бы самое сердце, жажду. — Что я могу сделать? — оправдывался он, окончательно поддаваясь слабости, одурманенный ее запахом и готовый снова вонзить клыки: — Такая сладкая…

Впервые в жизни Субару хотелось еще чего-то столь же сильно, как мести за свою мать. Ему безумно хотелось сделать Юи своей. И пускай он был не первым, а последним. Пускай ее осквернили со всех сторон, ничего, он не гордый. Может, стоило плюнуть на все это благородство и взять свое раньше? Перейти дорогу этим ублюдкам, которых он и братьями-то не считал. Он самый младший, ему всегда доставались объедки. Но Юи не объедок, она словно прекрасный ангел, она останется нежной розой, сколько бы не пили из нее кровь и сколько бы не насиловали. Она слишком хороша для них всех. Настолько, что каждое прикосновение вызывало в нем благоговейный трепет. Это кощунство, настоящее кощунство вот так ее касаться. Но еще большее преступление — пытаться возрождать в ней какую-то старую вампирскую шлюху, бывшую хозяйку этого дома… Чтобы ей вечно гореть в Аду!

— Ты не имеешь права мне отказывать! — рычал он, разрывая на ней одежду. — Так же как не имеешь права отказывать в своей крови.

— Су… ба… ру… — бормотала в полузабытьи жертва, теряя последние силы.

— Ни слова больше. Просто дай вонзить в тебя клыки, когда я того захочу, — тяжело выдохнул он и впился в нее как вампир и как мужчина.

Мысли Субару неслись хаотично и отрывисто, как безумные. Гнев перемежался со страстью и какой-то необъяснимой тоской, с нежностью, которой ему так недоставало в этой поганой вечной жизни, и еще с ужасающей алхимической смесью из эмоций, которые он и сам бы не смог определить, сколько бы лет ни старался. Юи совершенно не сопротивлялась, она замерла под ним в полуобмороке, почти не подавая признаков жизни. Все ее переживания от предыдущих надругательств растворились мутным туманом на задворках сознания. У нее больше не оставалось сил терзаться. Ей было уже все равно, что с ней станет, безразлично, если Субару причинит ей вред. Обуревающую его ярость он совершенно не мог контролировать. Она знала, что он не хочет этого, и этого ей было достаточно.

И пускай ее вновь насиловали, придавив холодным телом к холодной земле, прямо под розовыми кустами, что больно царапали ее при каждом толчке, она словно не чувствовала этого. Сейчас ее истерзанное тело не принадлежало ни ему, ни ей самой — оно было временно покинутым обиталищем измученной, исстрадавшейся души Юи, которую пытался поработить и выкинуть, как ненужный мусор, призрак безжалостной Корделии.

Субару рычал, как раненый зверь, завершая акт не то любви, не то своего безграничного отчаяния, подвывая, как волк над павшей добычей и издавая последний протяжный стон раба первобытной похоти. Под ним распростерлась бесчувственная дева, оскверненная и растоптанная, исколотая шипами роз, но все равно казавшаяся прекрасным неземным существом в свете взошедшей на небе луны, что скромно роняла свой бледный свет на ее прекрасное лицо, лишенное всяких чувств. Это необыкновенное видение своим дивным свечением заставило раствориться кровавый туман в голове насильника и замереть. На мгновение ему показалось, что она забрала у него всю мерзость, что копилась веками в его душе и теле, очистила сердце и разум от терзавшего его мрака… В следующий момент вампира, осознавшего, что только что натворил, затопило чувство стыда. Какой же силой обладало это нежное хрупкое создание, что смогло своей жертвой смыть вековую грязь с души существа, уже долгие годы даже не представлявшего себе, что может испытать чувство раскаяния? Это была великая сила, возможно, самой Юи, возможно, Евы…

Неважно, кем она была в действительности. Ее недооценили, ей пренебрегли. Ее так расточительно использовали, как еду и грязную шлюху. Она была выше этого, всегда. Братья Сакамаки называли ее жалкой, глупой, постоянно говорили ей мерзкие вещи. Но это они были жалки и глупы. Безнадежно зарвавшаяся кучка бессмертных, смешная горстка пережитков прошлого… Таких нелепых со своими никому не нужными стремлениями и всеми этими попытками пробуждения. Пробуждать никого не надо — она уже здесь, чтобы их исцелить, избавить от непомерной гордыни, простить им кровожадные грехи прошлого, что заставляют жить их всех в вековом кошмаре. Она уже здесь, та, кто может дать им новую надежду.

Но вместо того, чтобы последовать за появившимся в их жизни лучом света, братья Сакамаки предпочтут утопить ее в кровавом море отчаяния вместе с собой. А дальше будет только хуже. Это только начало настоящих страданий.

* * *

«Они обращаются с Евой как с падшей женщиной. Это непростительно!» Сводные братья Муками давно уже следили за ней и собирались похитить. Но они и сами не подозревали, как же напрасно обвиняли Сакамаки в скверном обращении с той, и насколько сильно будет для них искушение поступить с нею точно так же.