Странник подземелья (джен)

Фриск бежала по Ядру, минуя повороты, тупики, головоломки — столько препятствий на пути, как же это бесило. Но сегодня все наконец-то закончится. На мгновение она остановилась — прах, покрывающий её свитер и ладони, взметнулся вихрем. Впереди замаячила неясная фигура, вышла из клубов пара, оказавшись одним из рыцарей короля. Фриск усмехнулась — всё никак не успокоятся. Какая скука.

Она рванулась вперед, не давая рыцарю ни шанса. Удар ножа был беспощаден, и воин грудой металла повалился на железный пол — облака праха закружились, взлетая к потолку. Фриск взглянула на свои испачканные руки. Какой он был по счёту, сотый? Или уже больше? Она поймала себя на мысли, что давно перестала чувствовать после убийства жалость, стала холодной, тихой. Она уже забыла, когда последний раз смеялась или плакала. Стоит ли свобода так дорого? Может быть, надо остановиться и принять поражение — стать спасением для этого мира, как говорила Андайн?

Но зайти так далеко, преодолеть все трудности — и вот так сдаться, подавшись сожалению? Нет! Она убрала нож в держатель на пояске и собралась — последний рывок, и она достигнет дворца.

Манускрипт в библиотеке говорил ясно: душа человека и монстра есть ключ к свободе. К миру, где светит солнце и звёзды. Где ждёт её семья. Впрочем, ждут ли они? Нужно ли им такое чудовище? Фриск осмотрела себя — в азарте странствий она перестала замечать произошедшие с ней изменения. Она вытянулась, стала крепче, сильнее; но это нормально — прошли недели выживания в чуждом мире. Да, она изменилась и внутренне, этого не отменить. Стала жестокой, хищной, беспощадной. А ведь Ториэль говорила, что есть другой путь. Но она послушала цветок. Теперь поздно что-то менять — она превратилась в чудовище, и будет им до конца. Фриск помчалась вперёд.

Миновав несколько поворотов, она вышла в обширный коридор — стены с колоннами, жёлтыми, как скалы, вылизанные ветром, окна с тонкими, почти невидимыми стёклами и узором в виде буквы дельта. Из окон сочился призрачный золотистый свет. А посреди всего этого великолепия стоял Санс. Его толстовку слегка колыхало ветром. Лицо Фриск исказила гримаса — смесь ярости и ностальгии. Снежный шутник явился сюда — неужели мстить? Санс поднял голову, сверкнув своей вечной улыбкой. Его кости матово блестели в свете окон, один глаз мерцал синим светом.

Когда Санс заговорил, в его голосе явственно прорезалась хрипотца.… и боль.

— Так ты пришла, Дитя? А ведь я надеялся, что тебя остановит кто-нибудь другой.

Фриск готова была рассмеяться — этот скелет серьезно надеется выглядеть хорошим? Не прокатит!

— Не блефуй, Санс, ты ведь жаждешь моей крови! Ты хочешь отомстить!

Улыбка сползла с лица Санса — Фриск видела такое впервые. Оба его глаза вспыхнули синим, уголки рта выпрямились.

— Не смей упоминать его имя, Дитя, или у тебя будут неприятности.

— Кому ты это говоришь! Я прогнила насквозь, не спорю. Но я жива, а Папирус безнадёжно мёртв. Смирись, Шутник!

В ярости Санс взмахнул рукой, и Фриск отбросило в стену. В полёте она успела сгруппироваться и отделалась лёгким ушибом.

— А теперь, Дитя, ты будешь осуждена! Сделай шаг вперёд, и тебе точно не понравится то, что произойдёт дальше.

Фриск улыбнулась оскалом маньяка. Это интересно — каков в бою Шутник?

— Я готова!

И она рванулась навстречу скелету. Ветер растрепал её волосы, мягко прошёлся по коже, дёрнул за свитер.

* * *

Санс лениво взмахнул рукой в сторону девочки-убийцы. Кости, вырвавшиеся из пола отбросили её, вышибая воздух из лёгких; острейший, блестевший мрачным потусторонним светом нож выпал из рук, отлетев в сторону. Санс безразлично проследил взглядом полёт Фриск и её падение. Ухмыляясь, он наблюдал, как она, морщась от боли, пыталась встать, как её лицо исказила мука.

— Прекрасный день, не правда ли? Поют птицы, растут цветы. В такой прекрасный день чудовища, подобные тебе, заслуживают гореть в аду!

Фриск поднялась — боль разливалась по телу, но эта боль дарила ей силу. Силу, клокочущую внутри, силу, способную одолеть Санса. Её силу. Ярость затмила все мысли — вперёд! Она бросилась к ножу, к верному клинку, безотказно косившему тех, кто стоял у неё на пути.

Когда Фриск встала, Санс мельком увидел её глаза — красные, нечеловеческие глаза демона. Значит, Дитя и правда стало чудовищем! Сердце Санса обливалось кровью — нарушить обещание, нарушить слово… как он может так пасть? Но она стала слишком опасной, её нужно остановить!

— Простите, Леди, но я должен это сделать! К тому же она уже не человек. Я её убью.

Фриск рванулась к ножу, лежавшему в нескольких метрах от неё, но Санс преградил ей путь барьером из костей. Убийца выставила вперёд руку, и нож скользнул в протянутую ладонь через щель в костях.

Санс удивлённо поднял брови. Так Дитя использует магию?! Что за чертовщина? Впрочем, он сильнее, он должен превозмочь демона.

Санс резко отвёл руку в сторону, призывая пять бластеров. Зловещие черепа драконов зависли в воздухе, распахнув пасти. Фриск лишь улыбнулась, глядя на оружие скелета.

— Играешь по-крупному, а, Санс? Думаешь, это поможет?

Первый из бластеров раскрыл пасть и выстрелил в Фриск прозрачно-синим лучом. Она рванулась в сторону, и луч бессильно вспорол каменный пол, оставив на нём рваную зарубку.

Санс стиснул зубы, ветер, поднятый залпом, колыхал полу его толстовки. Он щёлкнул пальцами, взмахнул рукой, и оставшиеся четыре бластера выстроились в линию.

— Не уйдёшь!

Фриск бросилась вперёд, отведя руку с ножом для удара. Побелевшие от напряжения пальцы сжимали рукоять, ветер трепал шелковистые каштановые волосы. Дьявольская ухмылка, казалось, бросала вызов всему миру. Бластеры дали залп.

Четыре луча прочертили коридор, стены, пронзённые ими, рассыпались в осколки, взрыв выбил часть стёкол. Санс надел капюшон, защищаясь от пыли и обломков. Ему было больно — он только что убил. Пусть она и была чудовищем, но она была живой, тёплой, а теперь её сердце перестало биться, и он своими руками заставил его остановиться навсегда. А ведь она могла бы быть его другом — не в этой жизни, не в этом мире, но могла…

— Простите, король. Я разрушил часть вашего дворца. Но демоница наконец-то мертва!

Вдруг Санс осёкся — из клубов пыли поднялась невысокая фигура: Фриск.

Санс с ненавистью пробуравил её взглядом. Почему она не успокоится, почему снова заставляет его проливать кровь?

— Всё никак не исчезнешь, Дитя?

— Шутник, наивно было бы полагать, что это убьёт меня. Даёшь больше куражу!

Санс усмехнулся.

— Ненависть ли, поглотившая твое сердце, не даёт тебе умереть? Или же это прах монстров и тяжесть грехов лишили тебя упокоения?

— Не впадай в маразм, Шутник! Решимость, переполняющая мою душу, будет снова и снова возвращать меня к жизни. Тебе не победить!

Санс внимательно смотрел на Фриск. Ненависть. Чёрная как сажа и липкая, как нефть, ненависть клокотала в душе этого чудовища. Что сделало её такой?

— Тебя ждёт расплата, Дитя! Расплата за содеянное. И я буду твоим палачом.

Санс махнул ладонью в сторону Фриск, и десяток костей, вырвавшись из пола, пронзил её тело.

Личико Фриск исказилось от боли. Глаза остекленели. Небрежным жестом Санс убрал кости. Неужели всё кончено?

Тело Фриск бессильно упало на пол, под ним расплылась лужа крови.

Несколько секунд Санс смотрел на труп Фриск. Потом развернулся, уходя вперёд по коридору. Боль не ушла — стала лишь сильнее. Он был добрым и весёлым, душой компании. Теперь он чудовище, и его руки испачканы кровью.

— Дитя, ошибка, совершённая тобой, есть причина твоей погибели. Смогла ли ты понять это в свои последние мгновенья?

Его внимание привлёк шорох. Оглянувшись, он увидел Фриск — раны от костей затянулись, исчезли без следа. Нож поблескивал, отражая сумрачный свет коридора. Фриск вновь улыбалась, но теперь на её щеках был румянец. К чему бы это?

— Готов к третьему раунду?

— Это лицо человека, умершего дважды?

Фриск резким движением метнула в Санса нож — клинок, блеснув в свете заката, прочертил в воздухе прямую, летя в «сердце» скелета. Санс мигнул и исчез. Глаза Фриск недоумённо расширились.

— Где ты, Шутник? Боишься?!

Санс возник за спиной убийцы, занося костлявую ладонь.

— Здесь!

Взмах ладони швырнул Фриск через коридор, приложив о пол и стены.

Девочка попыталась подняться — как же больно! Скорее всего, сломаны рёбра. Проклятый скелет. Фриск потянулась за ножом, но перед ней возник Санс. Вокруг него летали два бластера.

— А теперь, Дитя, прими моё правосудие.

Бластеры выстрели в упор.

Пол перед Сансом взорвался каменным крошевом и осколками. Поднялось облако пыли. Это должно было прикончить её, разорвать в клочья. Санс тяжело вздохнул — усталость давала о себе знать. Надо бы сходить в бар Грилби и перекусить. Раньше он ходил туда с братом. Как же давно это было. Несколько капель выкатилось из глазницы его черепа и упали на мраморный пол, разбившись в брызги.

— Прости меня, брат! Я не смог тебя защитить. Когда-нибудь мы вновь встретимся.

— Как трогательно, Шутник! Не смог спасти брата-придурка и теперь извиняешься?

Санс поперхнулся. Опять!? Как же убить это чудовище!?

Фриск вышла из пылевого облака, небрежно помахивая ножом. Улыбка демона не сходила с её лица, а румянец стал ещё насыщенней. Красные глаза мягко светились в сумраке. Звонкий голосок девочки-убийцы прокатился по коридору:

— По правде сказать, убить этого недоумка было совсем просто! Вы точно из одной семьи?

В ярости Санс взмахом швырнул Фриск на костяной частокол, выросший из каменного пола. Кости, пронзив тело, окрасились алым.

— Я же сказал, не смей произносить его имя! Он верил в тебя, до конца верил! Он бесконечно лучше тебя, чудовище! И сегодня я упокою тебя, чего бы мне это ни стоило!

Тело Фриск, пронзённое костяными пиками, исчезло и возникло позади Санса.

— Я здесь, Шутник!

Санс с трудом увернулся от ножа. Собрав в ладони силу, он снова швырнул Фриск на пол; кости вырвались из камня, перекручиваясь и сплетаясь в клетку. Фриск в ловушке.

— Теперь не уйдёшь!

Он призвал шесть бластеров, собрав их вокруг клетки. Бластеры раскрыли рты, собирая заряд.

— Последние слова, Дитя? Этого тебе точно не пережить.

— Твой брат был и умер глупцом, Санс! И ты тоже раб глупого обещания.

Санс замешкался — откуда!? Как она узнала?!

Нож сверкнул, прорубая кость. Фриск вырвалась из клетки, занося лезвие для удара. Санс махнул ладонью, бросив её стену.

Усталость, чёртова усталость накатывала тяжёлыми волнами. Он потратил на девчонку много сил. Ещё один-два удара, и придётся раскрыть козыри. И ещё им овладела скорбь — Папирус был самым дорогим, что у него было, ему никогда уже не заполнить пустоту в душе.

Санс неспешно подошёл к Фриск. Бластеры летели за ним стройной вереницей.

— А теперь ты скажешь, откуда тебе известно о моём обещании! И, возможно, я уничтожу тебя быстро, убийца моего брата.

Фриск сплюнула сгусток крови — удар о стену сломал ей несколько костей и выбил два зуба.

— Хочешь узнать, откуда я знаю твоё прошлое, Шутник? Я видела это в одном из снов — наше возможное будущее, где ты сам сказал мне это. Где я была хорошей девочкой-пацифистом, а ты — просто клоуном с дурным чувством юмора.

Санс усмехнулся.

— Сны — занятная штука, иногда в них проглядывает зерно истины. Но даже самые сладкие грёзы — всего лишь потаённая мечта. В глубине души ты сожалеешь о своих грехах, они тяготят тебя. Но я не могу пропустить тебя, не могу простить.

Шесть бластеров зависли над Фриск, сверкнула голубая вспышка.

Санс повернулся, встретившись взглядом с убийцей. Есть ли что-либо в его арсенале, кроме «козыря», способное стереть Дитя с лица земли? Закончить эту глупую, противную битву. На лбу выступили капельки пота — сил почти не осталось.

— Дитя, если ты будешь меня изматывать, я вынужден буду ударить тебя своим «специальным приёмом». Уходи или прими свою судьбу.

Фриск рассмеялась, мелодично, словно зазвенели колокольчики.

— Не зря тебя прозвали Шутником, Санс. Ты и правда забавный. Я столько всего пережила — неужели не переживу твой «специальный приём»?

Санс расправил ладони, светившиеся синим пламенем, быстро взмахнул — и Фриск швырнуло вверх. Стены коридора пошли трещинами, высвобождая бесчисленные острые кости. Они изгибались, как арки моста, летели, как пики. Магия Санса создала подобие костяного купола, пронзив Фриск тысячами копий. Десять бластеров возникли позади Санса и, медленно подлетев к распятой под потолком фигурке, выстроились кругом. Санс резко опустил руку, и десять лучей вонзились в тело убийцы. Коридор сотрясло взрывом.

Санс почувствовал, что засыпает. Он слишком вымотался. Пожалуйста, пусть Дитя, наконец, умрёт! Так будет лучше для всех. И сон наконец-то унесёт его боль, пусть и ненадолго. Его веки сомкнулись.

Санс погрузился в мир грёз — воспоминания проносились перед его взором, замирая лишь на мгновение. Его весёлый, живой брат в своём костюме неудачника, его наивная мечта стать героем. Отец, не спавший ночами, измученный и одержимый идеей. Падающий в Ядро. Таинственная Леди за дверью Снежнеграда, их глупые шутки, беззаботное веселье. И бар Грилби, где так чудесно было сидеть по вечерам. Он потерял всё это. Почему всё так, так несправедливо?

Но грёзы недолго держали Санса — боль пронизала всё его существо, безжалостно вырывая из сна. Санс раскрыл глаза — перед ним стояла Фриск с окровавленным ножом: пыль и мусор запутались в волосах, свитер превратился в лохмотья и пропитался кровью и прахом. Лицо несло печать безумия. Санс опустил взгляд — его грудь пересекал косой разрез, из него капала кровь. Ноги у него подкосились, и он упал на спину, окропив алым пол коридора. Рот расплылся в широкой улыбке — он проиграл. Какая ирония, теперь он сможет увидеть брата. Если в этом мире есть Рай и он его заслужил, пусть Папирус будет там.

— Дитя, как ты думаешь, может ли даже самый ужасный человек измениться к лучшему?

Фриск недоумённо посмотрела на умирающего скелета. Он обезумел?

— К чему ты это говоришь? Ты же умираешь!

Санс рассмеялся — изо рта вылетали капли крови, падая на пол рубиновыми бусинами. Глупое наивное Дитя!

— Ничего! Просто я думал, что любой может измениться. Нет от природы злых людей. Им всего лишь не хватило немного глупого юмора, немного верных, хороших друзей. Но теперь я вижу — всё это было моей ошибкой, моей глупостью.

Санс повернул голову в сторону Фриск:

— Дитя, я проиграл, и теперь ты достигла финала своего путешествия. Но рано или поздно ты встретишь своё возмездие, свою кару. И когда это произойдёт, пожалуйста, вспомни моё предупреждение.

Санс поднял глаза к потолку. По телу разливалось приятное тяжёлое спокойствие. По его щеке скатилась слеза, смешавшись с кровью. Огонёк в глазнице потускнел.

— Папирус, брат мой, вот мы и встретились!

Глаза Санса погасли, и он медленно рассыпался в прах. Ветер поднял пыль, некогда бывшую скелетом, и весело понёс Санса в его последнее путешествие.

* * *

Фриск молча посмотрела в сторону удаляющегося облака праха. Вот всё и кончилось. Но отчего она чувствует в сердце такую пустоту, почему ей так больно смотреть на плоды своей победы? Что с ней происходит? И почему ей кажется, что не она сражалась с Сансом в этой битве, а кто-то другой — злобный, жестокий и беспощадный, настоящее чудовище?

Она почувствовала, что в её тело вливается тьма — по-другому это было не описать. Как будто в душу выплеснули ведро нефти, липкой, тягучей грязи. Фриск начала терять контроль над телом, отошла на второй план. Что с ней происходит?! Она почувствовала, что падает, опора ушла из под ног, и она провалилась в бездонную чёрную яму. Потеряла сознание.

Фриск разогнулась — её глаза вновь светились зловещими красными огоньками, щёки алели румянцем. Губы «Фриск» растянулись в хищной улыбке.

— Дядюшка Азгор, я соскучилась! Жду не дождусь нашей встречи.

«Фриск» сорвалась с места, устремившись в конец коридора. Туда, где уже ждал её король.