Рабочие будни Уолдена МакНейра, ликвидатора опасных существ, часть 10. Рождество. Йольский кот (джен)

Утром в Сочельник МакНейр обнаружил на своём рабочем столе красочный буклет. «Только сегодня и только у нас!» — переливался сиреневым и розовым блестящий заголовок. На обложке было изображено нечто вроде клумбы с большой вазой в центре, и радостная пара с двумя машущими ручками детьми.

МакНейр пожал плечами и, не разворачивая невесть откуда взявшуюся здесь рекламу, сунул её в ящик — и забыл бы про неё, если б уже за обедом не увидел точно такую же брошюрку в руках своего начальника. Тот махнул Уолдену, и когда он подсел к нему за стол, бросил буклет на стол и спросил, фыркнув:

— Читал?

— Только не говори, что это новая инструкция, — взмолился МакНейр. — По крайней мере, пока я не поем.

— Это новая страховка, — засмеялся Амос. — Вроде добровольная. Но весьма рекомендованная.

— Чего именно? — тоже засмеялся Уолден. — Или от чего?

— От смерти, — весело ответил Амос.

— Это как? — вскинул одну бровь Уолден. Этому трюку он научился ещё в детстве, когда зимние вечера казались бесконечными, деда дома не было, все книги были перечитаны, и Уолден, которого чары не выпускали дальше дворика у дома, часами маялся бездельем. Дед, конечно, оставлял ему работу: поесть приготовить и прибраться, но на это уходило слишком мало времени, и Уолден занимал себя, как мог — вот, к примеру, научился отдельно двигать разными бровями, а ещё носом и ушами. Сейчас всё это забылось, разумеется, а вот привычка поднимать одну бровь у него осталась.

— А ты почитай, — предложил Диггори. — Тем более что в понедельник у нас встреча с их агентом.

МакНейр, глубоко вздохнув, отправил в рот первую ложку рагу и раскрыл буклет. «Позаботьтесь о своих похоронах уже сейчас!» — радостно предлагала надпись оптимистичного голубого цвета. «Если вы — человек ответственный, и не хотите обременять ваших родных и близких тратами — оплатите всё уже сейчас, и ваша смерть оставит им только приятные воспоминания!» На этом месте Уолден хмыкнул: автор явно не был слишком обременён литературными талантами. «Если вы одиноки, позаботьтесь о достойных похоронах уже сейчас! Оплатите всё заранее — и потом вам лишь придётся вызвать нашего представителя, и он совершит все необходимые действия оперативно и полностью бесплатно! От вас потребуется только вызов!»

— Как умрёте — приходите, — хохотнул Уолден. — Откуда оно тут?

— Инициатива министерства, — сообщил Диггори. — Хотя формально организация посторонняя, но… видишь ли, — он сунул в рот кусок рыбы и, только прожевав его, продолжил: — У нашего министра есть племянник.

— О как, — МакНейр совсем развеселился.

— Погоди, не так всё прямо, — Диггори отправил в рот ещё один кусок и тоже прожевал его. — У племянника невеста, у невесты есть кузен. И вот у него-то есть контора… Ладно, — он махнул рукой. — Ты читай и думай — нам «весьма рекомендовано» воспользоваться этой услугой, но, как понимаешь, всё сугубо добровольно.

— В свете рождественских премий? — уточнил МакНейр.

— А ты как думал, — Амос подмигнул ему, и они активно принялись за обед, а разговор свернул на более привычную тему грядущего Рождества.

Остаток дня прошёл мирно и спокойно. Разошлись все рано, однако к вечеру Министерство отнюдь не обезлюдело: к ночи ждали знаменитый Рождественский Министерский Бал, на сей раз приуроченный к очередному, двухсотвосьмидесятилетнему, юбилею Министерства. Волшебники, имеющие отношение к его организации, поговаривали, что этот праздник будет лучшим как минимум за прошедшие лет сто, и что ожидающиеся делегации из сорока двух стран мира запомнят его надолго.

Так, в принципе, и получилось.

Нельзя сказать, чтобы МакНейр не хотел туда идти — в принципе, он праздники любил. Правда, рождественскую ночь он предпочёл бы провести в более привычном и приятном месте — у Малфоев — но, во-первых, выбора у него сегодня не было, а во-вторых, те тоже были приглашены на министерский бал. Так что Уолден не особенно расстроился — и, поскольку в приглашении (и приложенной к нему инструкции) было подчёркнуто «форма одежды — самая парадная», он решил, что ничего более парадного, чем килт, придумать невозможно. И пусть хоть кто-нибудь ему хоть слово скажет!

Тем более, что килт у него был. Отличный — и почти что новый, потому что надевал его он крайне редко. Но сегодня повод был — и Уолден, вернувшись домой, сперва постоял под душем, тщательно и безо всякой спешки побрился, а затем начал неспешно одеваться. Сам наряд он приготовил накануне, аккуратно разложив его на кровати в одной из гостевых комнат, и теперь неторопливо собирался, начав, разумеется, с рубашки — и, конечно, белой, накрахмаленной и тщательно отглаженной. За ней последовал малый килт — хотя большой и казался самому Уолдену более нарядным, но в качестве парадного варианта он обычно носил малый, да и жарко будет в зале — с чёрной, тёмно-зелёной и даже тонкой белой клеткой на красном фоне. Закрепив его ремнём с простой широкой пряжкой, на которой был изображён обнажённый до пояса человек с мечом в правой руке, Уолден заколол нижние края килта килтпином, чья головка повторяла рисунок на пряжке. Затем натянул плотные кремово-белые хосы и подвязал их флешами своего тартана. Обул броги, обвязал шнурками лодыжки, но выше шнуровать не стал — он же шёл на бал, а не на болото. Открыл створку шкафа, осмотрел себя в зеркало, кивнул удовлетворённо. Взял с кровати спорран — у него он был один-единственный, простой чёрной с лиловым отливом кожи… почти простой. Эту шкуру дромарога Уолден добыл сам — и уже потом узнал, что эти животные появились в Британии с лёгкой руки Ньюта Скамандера. Как уж они оказались на свободе — Мерлин знает, но годов с тридцатых они порой встречались где-нибудь в горах Шотландии, где Уолден с одним из них и встретился. У него с той встречи осталось два глубоких шрама — и спорран, который он заказал одному из лучших мастеров. На память.

Последним, что МакНейр присоединил к своему костюму — после жилета и вышитого серебром чёрного пиджака — был его любимый (и тщательнейше вычищенный накануне) Скин Ду с простейшей деревянной рукоятью из местной лиственницы, до блеска отполированной его собственной ладонью. Сунув его на внешнюю сторону ноги за правый хос, Уолден снова оглядел себя в зеркало, причесался — и, сложив в спорран уменьшенные подарки и те мелочи, что могли ему потребоваться, отправился камином в министерство.

Зал сиял. И да, там вправду было жарко — и МакНейр, накладывая на себя охлаждающие чары, с некоторой тоской подумал о том, что делать ему это сегодня придётся ещё много раз. Впрочем, здесь было действительно красиво: с потолка сыпался незаметно исчезающий при падении тёплый — к сожалению Уолдена — снег, среди которого летали разноцветные маленькие птички. Огромную, до потолка, заснеженную ёлку украшали сверкающие хрустальные сосульки, искрящиеся снежинки, ярко-красные яблоки, большие шишки и гирлянды из остролиста, чьи ягоды светились крохотными огоньками меж густых иголок.

— Ого, — услышал Уолден удивлённый возглас Диггори. — Впечатляюще!

— Ты сказал «парадная одежда», — пожал МакНейр плечами, пожимая руку Диггори, на котором была нарядная сизо-лиловая мантия, богато вышитая серебром, и, на взгляд МакНейра, делавшая его немного похожим на очень бодрого и довольного сизаря. — Ничего парадней я не знаю.

— Славно, славно… — проговорил Амос, похлопывая его по плечу. — Значок где?

Уолден чуть не выругался. Про значок он позабыл — и теперь придётся возвращаться. Глупо, но не слишком верящий в приметы МакНейр именно эту не любил: стоило ему вернуться, забыв что-нибудь, как в тот же день с ним непременно происходило что-то гадкое. Хотя, с другой стороны, что может произойти сейчас?

— Схожу, — вздохнул МакНейр, но Диггори, укоризненно покачав головой, сунул руку в карман и протянул ему значок.

— Все всегда их забывают! — сказал он с упрёком — и, увидев кого-то, заспешил вперёд.

Уолден же отправился искать знакомых. Малфои обнаружились ближе к ёлке — Люциус красовался в неизменно строгой и роскошной чёрной мантии (он не признавал другие на официальные приёмы), на Нарциссе же было длинное, в пол, струящееся газовое серебристо-серое платье, расшитое серебряными нитями и словно сотканное из тумана и снега. Приветствие, пара-тройка светских фраз, обмен крохотными подарками, которые Нарцисса спрятала в свою малюсенькую сумочку, а Уолден — в спорран, непременное обещание танца — и Люциус увлёк жену навстречу какому-то послу… то ли датскому, то ли нидерландскому, то ли вообще немецкому, Уолден не запомнил. Впрочем, ему здесь нечего было сейчас делать: началась вереница прибытий и приветствий, и МакНейр, с некоторой грустью поглядев на ломящиеся от угощения столы, взять с которых что-то пока не было возможно, отправился болтать с приятелем из соседнего отдела.

После всех приветствий вместо музыки раздался голос Фаджа — и МакНейр сотоварищи начали тихонько делать ставки на длительность его речи. Уолден проиграл — немного, сиклей десять — но настроения ему это не испортило: выражения лиц гостей, похоже, не привычных к таким самодовольным спичам, стоило проигранных монет. Впрочем, всё когда-нибудь кончается — закончилась и речь, сменившись музыкой, фуршетом и, наконец, танцами. И ночь вдруг оказалась не такой плохой: по крайней мере, угощенье было вкусным, музыка — весёлой, а женщины — красивыми, и многие из них смотрели на Уолдена не просто с любопытством. К тому же, впереди были длинные выходные: двадцать пятое словно бы по волшебству выпало нынче на пятницу.

Уолден уже минут пятнадцать болтал с очень, очень хорошенькой и любопытной латинкой с чёрными глазами и кудрями и яркой обаятельной улыбкой, угощая её тарталетками с изюмом, когда вдруг услышал:

— Вот ты где! Простите, мисс — дела, дела… — и, обернувшись, увидел очень озабоченного Диггори, чей вид не оставлял ни одного шанса на приятное или хотя бы спокойное продолжение вечера.

— Амос, ну имей ты совесть, — безнадёжно запротестовал МакНейр. — Здесь же весь отдел. Почему я-то?

— У тебя же живут книззлы? — спросил в ответ Диггори.

— Что, кто-то книззла никогда не видел? — съехидничал МакНейр. — Принести?

— Не совсем, — Диггори нахмурился. — Оказывается, исландцы йольца привезли. У них, мол, традиция такая — решили поделиться. А он удрал.

— Кого? — теперь нахмурился уже МакНейр. Что-то он не слышал никогда ни про какого «йольца».

— Йольский кот, — Диггори потащил его сквозь толпу. — По нашей классификации имеет класс опасности от четырёх до пяти иксов — но он, вообще-то, ближе к существам, чем к тварям. Он отчасти разумен. Тебе сейчас всё объяснят, — он дёрнул МакНейра за рукав. — Поторопись! У тебя килт шерстяной?

— Конечно, — немного ошалело ответил Уолден. Килт-то тут причём? И что за тварь ему, похоже, предстоит ловить? Небось, ещё и непременно живым? Живой? Какого оно пола?

— Отлично, — кивнул Амос, совсем его запутав. Они пробирались сквозь весёлую и уже изрядно пьяную толпу, и Диггори, натянуто улыбаясь направо и налево, буквально тащил МакНейра за собой. Наконец, они добрались до одной из стен и юркнули в крохотную и совершенно неприметную дверцу, за которой обнаружилась небольшая — и, хвала всем здешним эльфам, прохладная! — комнатка, полная взволнованных людей… и Фаджа.

— Мистер Диггори! — воскликнул он сердито. — Мы вас ждём! Вы словно на другой конец Британии ходили за вашим сотрудником!

— Простите, — пробормотал тот, выталкивая МакНейра вперёд. — Это наш лучший специалист.

— Не знаю, — недовольно пробурчал Фадж, окинув Уолдена сердитым взглядом, но спорить не стал — и тут же представил его жилистой блондинке средних лет в сине-белой мантии. — Госпожа министр, — торопливо сказал он, — наш сотрудник немедленно его найдёт.

— Мне б деталей, — МакНейр нарочно напустил на себя очень мрачный вид, пытаясь разом протрезветь (впрочем, пьян он толком не был — он никогда не позволял себе всерьёз пить на таких мероприятиях) и избежать длинного официального разговора.

— У нас в Исландии, — заговорила женщина — у неё был довольно приятный низкий голос и незнакомый, но вполне понятный акцент, — Рождество без йольского кота немыслимо. Мы пытались всё обговорить заранее, но министр Фадж любезно нам сказал, что на ввоз кота не требуется разрешение… вот только это не совсем обычный кот, — она слегка смущённо улыбнулась и добавила: — Боюсь, между нашими министерствами произошло, в некотором роде, недопонимание… но, так или иначе, йольский кот пропал — мне полчаса назад сообщили, что его нет в комнатах, что нам здесь определили.

— Здесь — это в министерстве? — уточнил МакНейр.

— Мы хотели показать его, — кивнула министр Исландии. — Среди других, во время завтрашнего парада.

МакНейр бросил вопросительный взгляд на Диггори — и, увидев абсолютное непонимание в его глазах, перевёл его на Фаджа.

— Это был сюрприз, — с некоторым раздражением ответил тот. — Для всех — и вы не исключение. Страны-участницы обещали сами обеспечить их сохранность!

«Потому что дежурство в рождественскую ночь — единственную в году — оплачивается втрое?» — чуть было не спросил МакНейр — но смолчал. Что там Люциус недавно говорил? Что дурак у власти — это же находка для человека умного, а жадный дурак — так просто подарок? Ну-ну…

— А где эти комнаты? — спросил МакНейр, не особенно надеясь на ответ — и удивился, услышав мрачно-недовольное:

— На седьмом уровне. Они клялись, что это безопасно!

Невыразимцы, проворонившие какого-то кота? МакНейр ощутил нехороший холодок вдоль спины. Это что ж за кот такой?

— Расскажите про него, мадам, — попросил он у министра Исландии, которая — может быть, конечно, и ошибочно — произвела на него впечатление человека куда более разумного и делового, нежели Фадж.

— Дагюр… мистер Дагюр Хельгюссон расскажет лучше, — ответила она, кивнув высокому светловолосому худощавому мужчине в тёмно-синей мантии.

— Йольские коты живут в горах, — заговорил тот взволнованным хрипловатым голосом. — Они всегда чёрного цвета и размером приблизительно со взрослого быка и нередко селятся рядом с великанами, порой даже живут с ними наподобие домашних любимцев. Обычно они мирные и людей не трогают, но самыми длинными ночами — и в рождественскую, разумеется — могут нападать на тех, на ком нет шерстяной одежды, принимая их за разбежавшихся великаньих младенцев и «возвращая» «беглецов» «домой». К сожалению, они могут быть не слишком аккуратны и случайно что-нибудь сломать или откусить… голову, к примеру, — он вздохнул чуть виновато и развёл руками. — Ещё их очень привлекает угощение — его они тоже могут похищать и уносить, у них для этого есть сумка.

— Сумка? — переспросил Уолден. Пока что всё услышанное звучало не слишком хорошо: выходило, что по министерству где-то бродит чёрный кот размером с доброго быка, хватающий неправильно, с его точки зрения, одетых людей за любые выступающие части тела и утаскивающий их… куда-то.

— Да, на животе, — кивнул Дагюр. — Почти как у нюхлера или у кенгуру. Сложность в том, что с точки зрения реакции на магическое воздействие они как великаны: заклинания на них не действуют, если не попали в ноздри или в открытый глаз. И наши законы строго-настрого запрещают убивать их, — добавил он сурово. — Так что никаких Авад и тому подобных заклинаний. Только усыпляющие или обездвиживающие.

— Вы слышали, МакНейр? — подхватил Фадж. — Никаких этих ваших Авад!

— Мне заявку бы, — скучным голосом проговорил МакНейр, лихорадочно обдумывая вопросы к этому Дагюру.

— Что ещё… да вы… — Фадж сжал кулак и погрозил им Уолдену, однако на того это не произвело никакого впечатления.

— В свободной форме, — напомнил он — и, пока Фадж искал ответ, не слишком роняющий его авторитет в глазах иностранных коллег, спросил исландца: — Как их подманить? Кроме как переодеться?

— Нет, переодеваться вам не нужно, — возразил тот. — Слишком опасно. Как подманить… ну, он же кот, — Дагюр вдруг улыбнулся. — Нам сказали, вы специалист в… по котам. Кошачьим. Вообще, они игривы. И довольно любопытны.

— У него есть имя? — раздумывая, спросил Уолден, краем глаза видя, как Фадж наколдовывает пергамент и перо и пишет что-то. Вот и славно.

— Нет, конечно, — почему-то оскорбился Дагюр. — У них нет имён. Они не признают их.

— Но они откликаются на Jólakötturinn, — добавила министр. — Или просто Йо-ола, — протяжно произнесла она.

— Они любят ягнятину и лейвабрейз, — сказал Дагюр. — Рождественский хлеб. Такие… — он задумался, — пресные лепёшки. У вас нет таких.

— Но есть ягнятина, — МакНейр поглядел на Диггори. — Могут эльфы принести её? Побольше?

— Это не поможет, — покачала головой министр. — Он не будет есть то, чего нет на рождественском столе.

— Рано или поздно он придёт в зал, — сказал Дагюр. — Беда будет.

— Не придёт, — буркнул МакНейр. — Закрыть надо двери. Их тут не так много.

— Это не поможет, — снова покачала головой министр. — Нет таких чар, что могли бы остановить йольского кота в одну из тринадцати самых длинных ночей.

— Я понял, — план у Уолдена наконец сложился. — Я в отдел — мне там кое-что понадобится.

— Не пытайтесь обмануть его, — очень серьёзно сказала министр. — Они чуют ложь — и вам тогда не поздоровится. Хотя вы, конечно, не ребёнок… дети от них страдают чаще. Но всё же…

— Понял, — МакНейру уже было не до министерских игр. — Я спущусь к невыразимцам и начну с них, — сказал он, полувопросительно глянув на Фаджа. Тот кивнул и, буркнув что-то:

— Вас там уже ждут, — сунул МакНейру в руку лист пергамента.

— Вы всё же закройте двери в зал, — попросил Уолден Фаджа, пряча листок в спорран. — А вы коллег моих у них поставьте, — сказал он уже Диггори — и ушёл, вернее, почти побежал в отдел, отчаянно ругаясь на себя за то, что туда невозможно было добраться иначе, как на лифте. А лифты здесь ходили медленно…

…Толку от невыразимцев — кроме некоторого мрачного удовлетворения: давно… да нет — просто никогда они с ним не разговаривали настолько вежливо и так заинтересованно — было мало. Да, кот был. Огромный, да, с громадного быка. В холке — с человека. А ещё башка. И лапы. И когти соответствующие. Лежал, спал у себя на валяной подстилке шерстяной. Его проверяли каждый час — и до последнего всё было в порядке.

А потом его просто не оказалось в комнате. Дверь открыта, заклятья все разрушены… и ни следа. Ни магического, ни обыкновенного, ни даже шерстинки на полу! Шерсть у него, кстати, как у обычного кота. На вид, по крайней мере.

— Эти заклинания даже драконов держат! — возмущённо сказал высокий представительный невыразимец с солидным брюшком и внешностью раздобревшей звезды сцены. — Ими клетки с мантикорами укрепляют!

— Коты — они такие, — не удержался МакНейр, которому, на самом деле, было невероятно любопытно, как же этот быкокот сумел сбежать. Поехать бы туда… в Исландию, поизучать его… мечты. Хотя ведь у него же есть командировки! Может, если он его отыщет… и поймает, разумеется, не повредив…

А что, если…

— Самец или самка? — спросил Уолден — и услышал дружное:

— Самец!

Вот и славно. Было у МакНейра кое-что, что, как он надеялся, должно было этого кота… нет — как там? Йо-ола — заинтересовать. Только бы сработало…

Жаль, что эта мысль пришла к нему так поздно — пришлось снова возвращаться. Там-то его и нашёл вдруг министерский эльф — существо почти мифическое, до того обычно скрытое от глаз работников.

— Кот в зале! — сообщил он, глядя на МакНейра большущими и насмерть перепуганными глазищами.

Уолден выругался. Не успел! Ах он, идиот… какой дурак!

— Перенеси меня туда, — велел он, хватая эльфа за руку. Тот опять захлопал своими круглыми глазищами, видимо, пытаясь отыскать в своей набитой инструкциями башке нужную. — Живо! — рявкнул Уолден — и это сработало: эльф послушался его, и через секунду они уже стояли рядом с ёлкой.

На которой сидел кот.

От чего ёлка опасно потрескивала и кренилась в сторону пустого зала — потому что все… нет — большинство… нет! Нет — не все, не большинство, а только некоторые, а то и вообще никто не кинулся, как следовало бы сделать, к дверям — все, как заворожённые, жались к стенам, но разглядывали неведомого зверя. Как там Фадж сказал? Парад? Сюрприз? Что ж — вышло эффектно, не отнять.

— Дамы и господа! — крикнул Уолден, усиливая голос Сонорусом. — Представляю вам настоящего Йольского исландского кота — гордость наших северных друзей! — он сам удивлялся, откуда что взялось. Зато теперь весь зал, включая и Йо-ола, смотрел на него — и МакНейр, вылив полфлакона экстракта смеси течной крови самок мантикоры, вампуса, химеры, нунду и простого книззла, а также вытяжкой кошачьей мяты, валерианы и ещё пары особых травок, на свой носовой платок, подвесил его в воздухе и начал осторожно левитировать в сторону Йо-ола, внимательно следящего за ним своими огромными огненно-оранжевыми глазищами.

Платок завис совсем рядом с его носом. Уолден видел, как зашевелились чёрные кожистые ноздри, как задвигались потом усы-вибриссы — а затем Йо-ола вытянул вперёд шею.

МакНейр повёл платок вниз — и не сразу понял, что сейчас случится, когда Йо-ола, подобравшись, мягко и тягуче спрыгнул вниз. Прыжок был совсем тихим — только пол и стены содрогнулись, а ёлка закачалась, рассыпая с себя снег и роняя яблоки, сосульки и снежинки.

Так, отлично, думал Уолден, позволяя Йо-ола тщательно платок обнюхать. Допустив, в лифт он его загонит… а что дальше? Он же ведь сбежит оттуда… нет — его нужно усыплять. Как там было? Ноздри и глаза. Пожалуй, если приподнять платок…

Передвинувшись — и чувствуя на себе напряжённейшее внимание всего зала — Уолден встал напротив Йо-ола и медленно отлевитировал платок вверх, остановив его футах в шести над землёй. Йо-ола поднял морду — и когда его нос оказался прямо напротив поднятой руки МакНейра с зажатой в нею палочкой, тот, вложив в это заклятье буквально всего себя, ударил невербальным Сомниумом, отчаянно стараясь попасть точно в завиток чёрной ноздри.

И когда Йо-ола рухнул, как подкошенный, а зал взорвался криком, свистом и аплодисментами, МакНейр подбежал к коту и накрыл его вместе с собой защитным куполом. Потому что кто их, этих пьяных идиотов, знает! И пока Уолден ждал исландцев, он смог рассмотреть крепко спящего кота. Если б не размер, он бы выглядел как самый настоящий и обычный кот — с роскошной густой шерстью, чёрной и блестящей, словно шёлковой, и с толстыми мощными лапами.

— Красавец, — тихонько прошептал МакНейр, запуская пальцы в густейшую и неожиданно мягкую шерсть и почесав Йо-ола за ухом. — Ты уж извини. Работа, понимаешь? Красавец, — повторил он, осторожно касаясь подушечками пальцев кожи на носу — тот был мокрым и холодным, как у любого здорового кота.

— Вы мастер, — услышал Уолден и увидел, как рассыпается под чьей-то Финитой его купол. Министр Исландии стояла прямо перед ним и протягивала ему руку. Он пожал её — крепкое, хорошее рукопожатие, — и она сказала: — Это было впечатляюще. Мне бы хотелось как-нибудь особенно отметить вашу работу и выразить искреннюю признательность за помощь.

— Я хотел бы изучить его, — быстро сказал МакНейр, делая вид, что не видит страшных гримас, что строили ему на пару Фадж и Диггори. — У нас нет таких. Я о Йо-ола даже никогда не слышал.

— Приезжайте, — она улыбнулась и обернулась к мгновенно сделавшему сладкое лицо Фаджу. — Полагаю, мы могли бы создать программу по обмену и обучению наших специалистов, — полувопросительно проговорила она. — Это могло бы быть весьма полезно… и начать с мистера… — она вопросительно подняла брови, и Диггори любезно подсказал:

— МакНейра. Уолдена МакНейра. Наш лучший специалист!

— МакНейра, — повторила министр. — Мы приглашаем, — она сделала любезный жест и добавила, как показалось Уолдену, с иронией, — за наш счёт, конечно. Сейчас самый сезон для изучения Йо-ола.

— Прекрасная идея! — воодушевлённо воскликнул Фадж. — Мистер МакНейр может отбыть вместе с вашей делегацией… если вы желаете, — всё же спохватился он.

— Мы так и поступим, — кивнула министр и, поглядев на Уолдена, спросила: — Если у вас нет иных планов.

— Нет, — решительно качнул тот головой. — Буду рад.

— Мы уплываем послезавтра, — сказала она. — Вечером. Для вас будет место. И я вас познакомлю с Йо-ола по дороге, — пообещала она, снова пожимая ему руку. И вдруг подалась вперёд и шёпотом спросила: — Что было на платке? — и, услышав тихий ответ, рассмеялась и прошептала что-то одобрительное по-исландски.

…Новый год МакНейр встречал уже в Исландии — и это был, без преувеличения, самый необыкновенный праздник, что ему когда-то доводилось отмечать. Почти такой же удивительный, как ледянисто-каменные горы и сияющее зелёно-белым ночное небо, под которым обитали чёрные, как сама мгла, и волшебные, словно само колдовство, Йольские коты.

Йо-ола. Чей огненный взгляд с той поры часто будет чудится Уолдену в пламени рождественских свечей и каминов, и чьё гулкое урчание будет слышаться ему то в шуме огня в печи, то в свисте ночного заоконного ветра.

На память об этом удивительном существе у МакНейра останется пара чёрных вибрисс толщиной едва ли не с его палец и пара пустых колпачков-когтей, один из которых он позже заполнит свинцом, приладит деревянную рукоять и сделает себе своё самое странное оружие, разрушающие любые чары.

Вот только регистрировать его в министерстве не станет.

А страховку Уолден МакНейр так и не заключил. Не было его в тот понедельник ни в Министерстве, ни в Британии — а среди исландских гор не встретить страховых агентов.