Имбирный человечек (гет)

Фабрика Вилли Вонки производила великое множество различных сладостей, от не теряющей вкуса жевательной резинки до съедобных воздушных змеев. А ещё она производила удручающее впечатление на парижанку Амели Пулен, оказавшуюся рядом по стечению обстоятельств и немного против собственной воли.

В этом городе, расположившемся на окраине шоколадной фабрики, было лишь одно место, которое пришлось Амели по душе — маленькое кафе "Имбирный человечек", ютящееся между прачечной и магазином бытовой химии. Весь город будто бы был тенью, отбрасываемой огромным куском металла и бетона, даже небо всегда было серым, и лишь кафе со слегка облупившейся зелёной краской на стенах привлекало внимание. А ещё в "Имбирном человечке" готовили крем-брюле и не подавали пластиковые приборы, что безмерно радовало. Да к тому же здесь можно было встретить очень интересных людей.

Вонке непременно хотелось показать Амели свою фабрику. Девушка же не любила вид фабрик и заводов: они казались ей бездушными и мёртвыми, хоть внутри них и кипела жизнь. Он радовался, как ребёнок, завязав ей глаза и ведя по сужающемуся коридору в Шоколадный цех. Она же удивлялась его красоте и чудесам, но чувствовала лёгкую горечь от того, что трава и деревья не были живыми, а в реке не плавало ни одной, даже самой крохотной рыбёшки. Однако вкус шоколада, вспененного водопадом, был определённо лучше.

Коридоры вели в другие цеха, где работали умпа-лумпы. Амели больше интересовалась маленькими рабочими, чем механизмом для производства вечных леденцов. Всякий раз она отвлекалась на то, как забавно звучит их язык, или как они пританцовывают во время работы, или как один из них обмакивает пальчики в заготовленную смесь и с аппетитом облизывает их.

Вилли Вонка не очень любил длинные пустые коридоры и старался разбавить обстановку: дорогим ковром, не вписывающейся картиной или хотя бы ярким пятном от пищевого красителя на потолке. Но коридоров было много, мыслей в голове ещё больше, и потому почти каждый день Вилли проходил по ещё одному до сих пор голому проходу и недовольно хмурился, мысленно добавляя новый пунктик в список неотложных дел и через пару мгновений напрочь забывая о нём.

К концу дня, когда он проводил девушку до гостиницы и, погружённый в размышления, возвращался домой, Вонка сделал вывод, что по-настоящему ей пришёлся по душе лишь ужин у Баккетов. В тот момент она действительно выглядела счастливой (и чуточку стесняющейся). Не заинтересованной, не поражённой, а искренне счастливой. И, как бы прискорбно это ни было, в глубине души он её понимал. Седой волосок всё же был предвестником, если не старости, то чего-то иного.

Амели нравилось гостить у Баккетов, пускать с Чарли съедобного воздушного змея, наблюдать за работой умпа-лумпов и пытаться понять их язык. А ещё Амели кое-кто нравился. И вроде бы как она нравилась ему. Этот кто-то рассказывал интереснейшие истории, смущённо прерывался во время разговоров на самые простые темы и мило хмурился. Он вёл себя настолько непринуждённо, что вселял капельку уверенности в Амели, и ей уже не хотелось слиться со стеной или сбежать. Но пара вещей не давали ей покоя, и каждый день она надеялась, что он не постучится в дверь её номера, и каждый день она желала, чтобы он пришёл. Ей было неудобно спросить и тяжело молчать, но Амели набиралась смелости, зная, что медлить нельзя.

— Те дети... Четверо. Что с ними стало?

— Поверьте, дорогая Амели, с ними всё в полном порядке, — внешне он казался абсолютно спокойным, но вот взгляд в один миг стал то ли грустным, то ли виноватым.

— А как же фиолетовая девочка и плоский мальчик?

— Если Виолетта наконец выбросит свою жевачку и будет пить больше молока, то всего через пару лет её кожа снова станет белой. Что же касается Майка Тиви... Насколько мне известно, он уже почти вернулся в прежнее состояние и сейчас выглядит как обыкновенный тощий подросток.

— Но не кажется ли вам, что это было слишком жестоко?

— Слишком жестоко было бы отправить их домой просто так. Я же преподнёс им самый ценный подарок — возможность измениться и стать лучше. Эти дети были уродливыми существами. Эгоистичными, алчными и порочными. Вы, взрослая девушка, в сравнении с ними кажетесь невинной крохой. Чарли не идеален: он тоже бедокурит, временами обманывает и бывает упрям. Но он умеет не только слушать, но и слышать. Если ему сказать: "Не трогай эту кнопку," — он лишь спросит, почему, но не тронет. В отличие от Виолетты и Майка, которые не просто нажали на кнопку, но ещё и постучали по ней для верности.

С вопросами было покончено. Впереди оставалось лишь сказать самое сложное и самое важное. Всего два предложения и шесть слов. Но...

"Француженка из третьего номера? Съехала она. Автобус её ушёл часа три назад, не догоните уже".

В начале не было ничего. А потом ничего начало расти и заполнило всё его тело. Казалось, если постучать по животу, то внутри зазвучит эхо от стука.

Фабрика не встречала приветливо, как раньше. Хотя, быть может, и встречала, просто её хозяин того не заметил. Вилли Вонка сидел на берегу шоколадной реки и думал, насколько всё вокруг бесполезно, если не с кем разделить вид на поляну из яблочной травы и выпить по кружечке шоколада с зефирками, растущими на кустарничках рядом с рекой.

Дни сменяли друг друга. Работа не работалась. Дела не делались. Апатия не проходила. Вонка ходил из одного помещения в другое, снова и снова вспоминая выстроившееся подобие логической цепочки и пытаясь найти решение.

Она ценила не механизмы, а людей. Любила его сливочный шоколад. И шоколад из водопада. Уехала вовсе не потому, что он ей не нравился, просто нужно было домой, а не попрощалась из-за того, что было слишком тяжело. И самое-самое важное — она живёт в Париже, а он хочет вновь её увидеть и в первый раз обнять.

Вонка бродил взад и вперёд, снова и снова, пока не понял, что что-то поменялось. Он находился в одном из пустых коридоров, который теперь был "украшен" надписью.

"Монмартр. Две мельницы".

* * *

Амели всегда любила сливочный шоколад, но уже месяц не выносила ни его вкуса, ни запаха, ни даже вида. В магазинах она старалась не смотреть на витрины с шоколадом, в противном случае застывала как вкопанная. Даже имбирные человечки вызывали лёгкую нервную дрожь.

Дни сменяли друг друга. Жозеф продолжал ревновать Жоржетту, которая вновь стала жаловаться на крапивницу. Ипполито отказали в ещё одном издательстве, но мадам Сюзанна посоветовала ему двигаться дальше и взяться за новую работу. Поэтому теперь он время от времени заглядывал в блокнот и делал новые пометки, на что Джина лишь ухмылялась и закатывала глаза. Посетители приходили и уходили. Был даже один в цилиндре — уличный фокусник, который превратил оплату в череду фокусов с монетками и бумажками.

Родриго спал, свернувшись калачиком на диване, а Амели сидела рядом и тихонечко плакала, стараясь его не разбудить. Она слишком много мечтала, и слишком часто в последнее время её мечты разбивались о реальность. Амели очень хотелось, чтобы он приехал. Ведь тогда бы это что-то, да значило? Но Вилли Вонка не появлялся. И теперь уже вряд ли появится.

Или же он просто мнётся под дверью, не решаясь нажать на звонок?